Художественная культура россии – Художественная культура России XIX века. Особенности развития и специфика культуры России

Особое место не только в художественной, не вообще в русской культуре XIX века занимает литература. Нередко даже говорят о ее литературоцентризме. Вероятно, ни в одной стране умонастроения не определялись в такой степени художественной литературой и литературной критикой, постоянно находящейся с ней в полемике, порой жесткой, но конструктивной. Литература служила не просто «зеркалом жизни», она была еще и наставником, учителем и судьей, «совестью эпохи». Известные слова о том, что «поэт в России больше чем поэт», сказанные в середине ХХ века, в полной мере могут быть отнесены и к веку девятнадцатому.

Таким «больше чем поэтом», способным «глаголом жечь сердца людей», был, конечно, Александр Сергеевич Пушкин (1799—1837), «наше все», как о нем отозвался другой поэт, Аполлон Григорьев. За короткую жизнь Пушкина из под его пера вышли и стихи, и поэмы, и сказки, и повести, и даже серьезные историографические исследования, замечательным памятником литературы является и его переписка. Как «любви все возрасты покорны», так и Пушкина можно читать в любом возрасте, каждый раз воспринимая его и восхищаясь им по-новому.

Кажущаяся простота творчества Пушкина приходит к нам в детстве уже с его сказками, но с ними приходит и удивительная певучесть и мелодичность русского языка, уловленная и переданная этим самым русским из русских поэтов, внуком «Арапа Петра Великого». Автор этих строк помнит, как его, четырехлетнего мальчика, жившего тогда в Ереване, в совершению армянской и армяноязычной во всех поколениях семье, буквально заворожили впервые услышанные им от старшей сестры строки Пушкина, заставив учить русский язык:

«Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам»…

… «Скажи мне, кудесник, любимец богов,

Что сбудется в жизни со мною?»

Кудесником, сумевшим ввести тысячи и миллионы людей в мир русской культуры, культуры вообще, был сам Пушкин. Войдя в мир поэзии по стопам Г. Державина и романтика В. А. Жуковского (1783—1853), он вознесся неизмеримо выше. Именно с именем Пушкина связывают «золотой век» русской поэзии и вообще русской литературы. Сохранив романтический настрой, Пушкин от абстрактного романтизма перешел к романтическому прославлению Отечества, воспеванию русской природы и русской истории. Как писал академик Д. С. Лихачев, «Все события русской истории Пушкин сделал частью своей поэзии». Можно с полным правом сказать, что и свою поэзию Пушкин сделал частью и событием русской истории, и объясняется это не только силой его художественного гения, но и актуальностью, злободневностью его творчества, а в месте с тем — вневременностью. Читая «Бориса Годунова», написанного Пушкиным о событиях, прошлых для него, мы задумываемся и о его времени, и о нашем. Образы, созданные им в «Евгении Онегине», «Повестях Белкина», «Моцарте и Сальери», «Медном всаднике» под разными именами вновь и вновь появляются в разные времена. Он мог написать бессмертные стихи, оторвавшись от игры в карты — их строки жили в нем. Завораживающая, волшебная сила пушкинского слога — и в тех народных корнях, которые постоянно его питали, сказках, услышанных им от няни Арины Родионовны, и в волнующей поэзии русской усадьбы, неброской красоты русской природы, «очей очарованья». Его музу питало и общение с кругом друзей — поэтов из «просвещенного дворянства» — Пущина, Вяземского, Баратынского. Актуальны и сегодня слова Пушкина о том, что «в свой жестокий век восславил он свободу и милость к падшим призывал». Он имел все основания утверждать:

«Я памятник воздвиг себе нерукотворный

К нему не зарастет народная тропа…»

Рукотворный, каменный памятник непокорному, дерзкому, «слишком гениальному» поэту воздвигли, однако, только в 1880 г., в Москве. И тогда другой великий писатель, Ф. М. Достоевский, сказал: «Пушкин есть пророчество и указание… Пушкин унес с собою в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем», При жизни же слишком много людей хотели скорее загнать его в гроб, его травил царь, травило пустое окружение — гнусными сплетнями, которые и привели к роковой дуэли с Дантесом. В январе 1837 г. «солнце русской поэзии закатилось» (слова В. Ф. Одоевского).

«На смерть поэта» откликнулся Михаил Юрьевич Лермонтов (1814—1841): «Погиб поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой». Лермонтову, «язвительному гению», суждено было во многом повторить судьбу Пушкина, достаточно типическую в «типических обстоятельствах». Вся поэзия Лермонтова («Мцыри», «Демон») наполнена байроновским по характеру протестом мятущегося гения, а роман «Герой нашего времени» — классическая зарисовка эпохи, в которой люди романтичные, искренние, с ясным видением мира оказывались «лишними».

«Горе от ума» грозило в той России каждому незаурядному человеку, этим и объясняется название самого известного произведения старшего современника Пушкина и Лермонтова, А. С. Грибоедова (1790/95—1829), самого недолго прожившего и убитого в Персии на дипломатической службе. Пушкин встретил гроб с телом «Грибоеда», как сказали сопровождавшие его местные крестьяне, на перевале Военно-Грузинской дороги, как бы приняв эстафету. Комедия «Горе от ума» была легально издана только в 1862 году через 38 лет после создания и 33 года после смерти автора. Имена многих грибоедовских героев (Молчалин, Скалозуб) стали нарицательными, многие афоризмы из комедии, как сразу предсказал уже Пушкин, прочно вошли в нашу жизнь («Служить бы рад, прислуживаться тошно», «А судьи кто?», «Счастливые часов не наблюдают», «И дым отечества нам сладок и приятен», «Свежо предание, а верится с трудом», «Блажен, кто верует, тепло ему на свете»).

В форме басен с персонажами из мира животных обличал нравы современного ему общества Иван Андреевич Крылов (1769—1844). В период с 1804 по 1843 гг. он создал свыше 200 остросатирических басен. Сюжеты он брал в основном из Лафонтена (а тот — у Эзопа — вечные темы), но ни это, ни среда, в которой действовали его герои — мартышки, ослы, медведь, «рак да щука» не мешали узнавать русскую действительность. Так, первое заседание Государственного совета, созданного в 1810 году, было сорвано из-за того, что чиновники из его четырех департаментов никак не могли решить, кто должен сидеть ближе к императору. Откликом на это событие послужил знаменитый «Квартет»: «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь». А как часто приходится видеть, что воз, доверху нагруженный благими намерениями, «и ныне там». Тиражи басен Крылова уже при его жизни подходили к ста тысячам. Гоголь назвал их «книгой мудрости самого народа».

Николай Васильевич Гоголь (1809—1852) — величайший русский прозаик первой половины XIX века. Начав с «малороссийских повестей» («Вечера на хуторе близ Диканьки»), насыщенных фольклорным материалом, сочным, хитроватым народным юмором, Гоголь затем становился все более острым и саркастичным. Характерно, в этом смысле, что он издевательски назвал поэмой «Мертвые души» (1842), где он обличает аферы мелкого чиновника, болото обывательского помещичьего быта. Но есть там и действительно поэтические строки о «Птице-тройке», с которой он сравнивает Русь. Острой, ядовитой сатирой пропитан «Ревизор» Гоголя, трагедия маленького человека со смешным и ставшим нарицательным именем — Акакий Акакиевич — описана в повести «Шинель». Удивительной, единственной в своем роде литературой являются гоголевские «Нос», «Невский проспект», «Записки сумасшедшего». В конце жизни, в 1848 г. писатель издал «Избранные места из переписки с друзьями», на которые обрушился «Неистовый Виссарион», Белинский, обвинивший его в отступничестве от писательского долга.

Нетерпимость, характерная для русской интеллигенции, находила выражение и в литературной полемике, доходящей, словами И. В. Кондакова, до «борьбы литературной критики с литературой». Между тем сам Гоголь писал, еще в 1841 г. (Аксакову): «Труд мой велик, мой подвиг спасителен… Я умер теперь для всего мелочного». Острые переживания, мучительные сомнения привели к тому, что Гоголь сжег второй том только что написанных «Мертвых душ» и вскоре в горячке умер.

«Все мы вышли из «Шинели» Гоголя», — сказал Ф. М. Достоевский, и это можно отнести ко всей русской литературе не только второй половины XIX века, но и более поздней — к Булгакову, Зощенко, Набокову. Сразу вслед за Гоголем Россия дала миру еще целую плеяду великих писателей. Одним из первых в этом ряду идет Иван Сергеевич Тургенев (1818—1883). Самым известным его произведением являются «Отцы и дети», где изображен не просто конфликт поколений, но и конфликт мировоззрений. Тургенев одним из первых уловил опасность надвигающегося на Россию нигилизма, от которого не будет пощады ни природе, ни людям, который ни от кого не станет «ждать милостей», а будет насаждать свои порядки, где нет уважения ни к человеческой личности, ни к культурным традициям. Грусть по уходящей России, ее уютному усадебному миру, вскормившему стольких поэтов, музыкантов, художников, проходит через романы Тургенева «Дворянское гнездо», «Накануне», «Рудин». Довольно молодым писатель уехал из России, чтобы больше не вернуться.

Мрачный и страстный гений русской и мировой литературы — Федор Михайлович Достоевский (1821—1881). Все его творчество — это остропсихологически описанные столкновения сильных, мятущихся характеров («Идиот», «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы»), столкновение мечты и реалий жизни. «Тварь я дрожащая или право имею» провоцирует сам себя Родион Раскольников. Не менее мучителен в становившейся все более безбожной России вопрос: «Если Бога нет, то все дозволено?», «И неужели на место Богу придут Бесы?» По обвинению в антиправительственном заговоре Достоевский был приговорен к казни, отмененной после мучительного ее ожидания.

Эстафету Гоголя в едком осмеянии продажных чиновников и взращивающего их строя принял Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826—1889). В «Истории одного города» он выставляет не менее выразительную галерею градоправителей, чем Гоголь в своем «Ревизоре». Острой сатирой насыщены «Губернские очерки», «Пошехонская сторона», «Помпадуры и помпадурши», а также замечательные «Сказки» — о «Премудром пескаре», о «щуке, которая, молвивши это, так плеснула хвостом, что, как ни глуп был карась, и тот понял, что к чему». В «Господах Головлевых» показана деградация русского дворянства. Эта же тема блестяще раскрыта И. А. Гончаровым (1812—1891) в романе «Обломов». С тех пор понятие «обломовщина» стала нарицательным. Гончаров выступил также бытописателем «Обыкновенных историй» русской жизни. Блестящим мастером в этом жанре был драматург Александр Николаевич Островский (1823—1886). В трагической и трагикомической форме он изображает власть «Бешеных денег», горькую участь «Бесприданницы», показывает противостояние, в котором сходятся «Волки и овцы». Он показывает, как сложно из этого выбраться, особенно в провинции, но он предсказывает и «Грозу». «Лучом света в темном царстве» назвал «Грозу» Добролюбов. А. Островский — автор также сказки «Снегурочка», феерической, блестящей «Женитьбы Бальзаминова». Произведения А. Островского не сходят со сцены, многие из них экранизированы.

Были во второй половине XIX века и прекрасные поэты. Какой русский человек не знает поэм Н. А. Некрасова (1821—1878) «Кому на Руси жить хорошо», «Русские женщины», кто не сочувствует просителям, которых «швейцар не пустил, скудной лепты не взяв», «и пошли они, солнцем палимы», кто не согласится, что «есть женщины в русских селеньях… с красивою силой в движеньях, с походкой, со взглядом цариц», которые «коня на скаку остановят, в горящую избу войдут». Некрасов сравнивает с женщиной, измученной, но гордой и стойкой, и поэтическую музу. В стихотворении «Вчерашний день часу в шестом» он описывает крестьянку, которую секут кнутом:

«Ни звука из ее груди

Лишь бич свистал, играя

И Музе я сказал: «Гляди!

Сестра твоя родная!»

«Муза мести и печали» звала устами Некрасова: «Иди к униженным, иди к обиженным, там нужен ты».

Поэтами-лириками были Ф. И. Тютчев (1803—1873) и А. А. Фет (1820—1892). Они воспевали природу, любовь, но при этом поэзия Тютчева еще и глубоко философична. Это — уже предвестие Серебряного века, короткого, но яркого периода русской культуры конца XIX — начала ХХ веков. В значительной степени к серебряному веку можно отнести и великого Л. Н. Толстого (1828—1910).

В стране, имеющей столь блестящих драматургов и актеров, в течение всего XIX века на подъеме находился и театр. Сцена Малого театра, открытого в Москве в 1824 г., была, словами Герцена, «высшей инстанцией в решении жизненных вопросов». Таким стал и Александринский театр в Петербурге (1832). В начале XIX века в Москве блистали актеры М. С. Щепкин (1788—1863) и П. С. Мочалов (1800—1848), в Петербурге — А. Е. Мартынов (1816—1860), во второй половине века засверкал талант П. М. Садовского (1818—1872) и П. А. Стрепетовой (1850—1903).

Девятнадцатый век дал России и миру также великих композиторов. В начале века музыка развивалась в русле требований ампира (от франц. империя), преследуя, после победы над Наполеоном, не только эстетические, но и идеологические, державные цели. К этому времени были упорядочены (еще при Павле) не только принципы престолонаследия, но и символы государственной власти — герб, знамя, императорский штандарт. При Александре I силуэт двуглавого орла полностью стал повторять тот, что был на знаменах Священной Римской империи — подчеркивая не только древность, но и преемственность. Потребовался и собственный Государственный гимн, вместо используемой в этом качестве архаичной мелодии Д. Бортнянского на слова «Коль славен наш Господь в Сионе». В 1815 г. появилась «Молитва русских» В. Жуковского, которая начиналась словами «Боже, царя храни» — по аналогии с английским «God save the King». Была использована поначалу и мелодия английского гимна — так появился новый гимн России, а позже новую мелодию к нему написал М. Глинка.

Михаил Иванович Глинка (1804—1857) стоит у истоков и русской оперы, и русской, не заимствующей европейский стиль, инструментальной музыки. Классикой стали его оперы «Руслан и Людмила» и «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), «Испанские увертюры», «Камаринская», «Вальс-фантазия», романс «Я помню чудное мгновенье» на слова Пушкина, вокальный цикл «Прощание с Петербургом».

Автором новаторских опер, где для создания образа использовались даже интонации голоса, был А. С. Даргомыжский (1813—1869). Им написаны оперы «Русалка» и «Каменный гость» на слова Пушкина, прекрасные романсы. Замечательные романсы (в числе которых знаменитый «Соловей», «Я вас любил», «Зимняя дорога» на слова Пушкина) написал А. А. Алябьев (1787—1851), свыше 200 романсов создал А. Е. Варламов (1801—1848), включая «На улице метелица метет», «Белеет парус одинокий» на слова Лермонтова.

Новый взлет произошел в русской музыке во второй трети XIX века. В 60-е гг. XIX века сложилась «Могучая кучка», куда входили М. А. Балакирев, Цезарь Кюи, М. П. Мусоргский, А. П. Бородин, Н. А. Римский-Корсаков. Первоначально это был кружок, названный балакиревским по имени его создателя. М. А. Балакирев (1836—1910) — автор романсов, симфонической поэмы «Русь», «Восточной фантазии «Исламей». Романсы сочинял и Ц. Кюи (1835—1918), фортификатор по профессии, известный в мире музыки больше как ее пропагандист. Известным химиком был А. П. Бородин (1833—1887), что не помешало ему написать «Богатырскую симфонию», оперу «Князь Игорь», знаменитый романс «Для берегов отчизны дальней» на слова Пушкина, романсы на темы богатырского эпоса («Спящая княжна», «Песня темного леса»). Н. А. Римский-Корсаков (1844—1908) — также приверженец национальной тематики, его основным жанром были оперы-сказки, среди которых пленительные «Снегурочка», «Сказка о царе Салтане», «Садко», широко известна также его «Царская невеста». Он же создал замечательные оркестровые произведения — «Испанское каприччио», сказочную «Шехерезаду», циклы романсов. Военный инженер по профессии, Римский был профессором консерватории, воспитавшим А. Глазунова, А. Лядова, Н. Мясковского. Мощным утесом выделялся в «Могучей кучке» Модест Петрович Мусоргский (1839—1881), автор опер «Хованщина» и «Борис Годунов», вокальных циклов «Детская», «Песни и пляски смерти», фортепиянного цикла «Картинки с выставки», ставшего музыкальной библией композиторов ХХ века — от Равеля, оркестровавшего его, до авангардистов и даже джазовых музыкантов.

Вершина русской музыки XIX века — Петр Ильич Чайковский (1840—1939), вероятно, самый известный в мире из русских композиторов. Перенеся немало лишений и невзгод, он достиг высот трагизма в своей 6-й симфонии, но в целом его музыка носит удивительно жизнеутверждающий характер. Это и 1-й фортепианный концерт, одно из самых блестящих произведений мировой музыки, и скрипичный концерт, и опера «Иоланта» — подлинный гимн жизни и свету. К шедеврам Чайковского относятся и другие его оперы — «Евгений Онегин», «Пиковая дама», балеты — «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спящая красавица», прекрасные романсы, фортепиянный цикл «Времена года».

Россия по праву гордится также изобразительным искусством XIX века, художниками и скульпторами. Начало века прошло в русской живописи под итальянским влиянием, многие художники даже премировались годичной поездкой в Рим. Обладателем «Римской премии» был Карл Брюллов (1799—1852), автор знаменитой картины «Последний день Помпеи», написанной в академическом стиле. Его же кисти принадлежат прекрасные, «живые» портреты, особенно женские.

Замечательным портретистом был другой римский стипендиат, Орест Кипренский (1782—1836), сочетавший в своих картинах романтизм и реализм. Особенно известны его портреты Пушкина и Дениса Давыдова, героя Отечественной войны, он был и отличным рисовальщиком, а широту его интересов отмечал сам Гете. Прекрасный портрет Пушкина принадлежит В. А. Тропинину (1776—1857). В романтической, несколько идеализированной форме он изображал также людей из народа («Кружевница», «Пряха», «Золотошвейка»). Поэтизация крестьянского быта присуща А. Г. Венецианову (1780—1847), автору картин «Весна. На пашне», «Гумно», «Захарка» и Григорию Сороке (1823—1864), происхождением из крепостных, художнику весьма своеобразному, не признанному при жизни.

Римским лауреатом был Александр Иванов (1776—1856). Он начал как мастер рисунка, тонких, буквально воздушных акварелей итальянской природы, но наиболее известным, программным его творением, итогом 20 лет работы стало огромное «Явление Христа народу», возле которого надолго останавливаются посетители Третьяковской галереи. В изображении библейского сюжета каждый из персонажей картины наделен индивидуальностью, психологической характеристикой, что придает ей достоверность, ощущение реальности происходящего. Подлинным реалистом, одним из первых в русской живописи, был П. А. Федотов (1815—1852), художник трагической судьбы и трагического изображения жизни («Вдовушка», «Анкор, еще анкор», «Сватовство майора»).

Вторая половина XIX века прошла под знаком деятельности художников-передвижников. Товарищество передвижных художественных выставок, разъезжающих по России и делающих искусство доступным народу, было организовано в 1870 г. И. Н. Крамским (1837—1887) при поддержке мецената П. М. Третьякова (1832—1898), будущего создателя знаменитой галереи. В товарищество входили все значительные художники России той поры, в течение 70—80-х гг. им было организовано 48 выставок, представивших буквально все жанры живописи.

Продолжающийся поворот искусства к народу сделал очень популярным бытовой жанр. Картины бытовой и сельской жизни изображали Н. Ярошенко («Повсюду жизнь»), В. Макковский, Г. Мясоедов, К. Савицкий, С. Иванов, С. Перов («Тройка», «Чаепитие в Мытищах»), В. Поленов («Московский дворик», «Все в прошлом»). Поленов писал также пейзажи и картины на библейские темы. Библейские сюжеты присутствуют на картинах И. Крамского, Николая Ге. У обоих есть также прекрасные портреты. Мастерами портретного жанра были Константин Маковский, Василий Суриков. Суриков — автор известнейших картин и на исторические темы («Боярыня Морозова», «Утро Стрелецкой казни», «Взятие снежного городка»). Былинно-исторические и сказочные сюжеты изображал Виктор Васнецов («Три богатыря», «Аленушка»). Историческая тема проходит через все творчество художника-баталиста Вас. Верещагина («Апофеоз войны», «Ворота Тамерлана», серия «1812 год Наполеон в России»). «Апофеоз войны» изображает гору черепов, а «посвящена» картина «всем великим завоевателям — прошлым, настоящим и будущим».

Особое место в русской живописи стал занимать пейзаж, мастерами которого были Иван Шишкин («Утро в сосновом лесу», «Рожь»), Архип Куинджи, создатель знаменитой, мерцающей волшебным светом «Ночи на Днепре» и не менее прекрасной, светлой, милой русскому сердцу «Березовой рощи», Алексей Саврасов, который писал свою светлую, добрую картину «Грачи прилетели» в промежутках между периодами жестокого запоя, Иван (Ованес) Айвазовский («Девятый вал»), тонкий мастер пейзажа, в том числе городского, проживший всего 23 года Федор Васильев.

Патриархом русской живописи можно назвать Ивана Ефимова Репина (1844—1930). За долгую жизнь, охватившую также серебряный век и закончившуюся в эмиграции, в Финляндии, он создал шедевры буквально во всех жанрах — «Бурлаки на Волге», «Крестный ход в Курской губернии», «Не ждали», «Иван Грозный, убивающий сына», поразительные портреты — Мусоргского, Стрепетовой, Толстого.

В 1880 г. в Феодосии открылась первая в России публичная картинная галерея им. Айвазовского, в 1885 г. художник А. П. Боголюбов, внук Радищева, основал в Саратове художественно-промышленный музей. В 1892 г. в Москве открылась Третьяковская галерея, названная так по имени создателя, купца, который, приобретя богатейшее собрание русской живописи и скульптуры, распорядился, чтобы вход туда был открытым для всех и бесплатным. Другой меценат, А. А. Бахрушин, на основе своего собрания создал литературно-театральный музей, носящий его имя. В 1898 г. в Михайловском дворце Петербурга был открыт Государственный Русский музей.

Значительные произведения были созданы и в русской скульптуре XIX века. Победа в войне вызвала всплеск монументальной скульптуры. Неотъемлемым от облика Красной площади в Москве сразу же стал выполненный И. П. Мартосом (1754—1835) в классическом стиле памятник ее освободителям — Минину и Пожарскому. В стиле позднего русского классицизма творил в Петербурге И. П. Клодт (1805—1867), создавший знаменитые конные группы на Аничковом мосту, памятники Николаю I перед Исааковским собором и Крылову в Летнем саду. Замечательные памятники создавали А. М. Опекушин (1838—1923) — Пушкину на Тверской площади в Москве и Лермонтову в Пятигорске, В. О. Шервуд (1833—1897) — героям Плевны, М. О. Микешин (1835—1896) — «Тысячелетие России» в Новгороде. Прекрасные творения станковой скульптуры создавали М. А. Антокольский (1843—1902) — «Петр I», «Иван Грозный», «Мефистофель», «Христос», Г. С. Трубецкой (1866—1938). Многие произведения последнего постигла, уже после 1917 г., печальная участь — речь идет о памятниках императорам и императрицам.

Во второй половине XIX в. бурное развитие получили народные художественные промыслы. На весь мир прославились художественные лаки Палеха, представившие массовый вариант икон. Палехские умельцы расписали Грановитую палату в Кремле, реставрировали древние киевские и болгарские фрески. Повседневную крестьянскую жизнь, сказочные пейзажи и сюжеты изображала лаковая Федоскинская миниатюра. Еще более тяготели к народной эстетике Хохломская, Майданская, Городецкая росписи. И сегодня — огромный спрос на Дымковскую игрушку и Гжельский фарфор и фаянс.

Русская архитектура XIX в. выражала себя в его начале в стиле ампир, наиболее соответствующем общественным настроениям после победы над Наполеоном. В России, особенно Петербурге, ампир выступал как завершение классицизма. Часто говорят даже, что Петербург XIX в. — это музей классицизма и ампира. Ранние образцы ампира — Казанский собор (арх. — А. Н. Воронихин), новое здание Адмиралтейства (А. Д. Захаров), ансамбль Биржи на стрелке Васильевского острова. Его архитектор — Ж. Тома де Томан, приехавший в 1799 г. в Петербург и оставшийся на всю жизнь в Северной Пальмире. Расположением и архитектурным обликом своего детища Томан блестяще решил двуединую задачу — соединения не только трех «центров» Петербурга, но и трех стилей — «голландского» (Петропавловской крепости), расстреллиевского барокко (Зимний) и строгого, величественного классического стиля Биржи и Адмиралтейства. Величественным было и огромное здание Казанского собора, которое сводило в единый ансамбль Невский проспект и площадь собора. В нем покоится прах М. И. Кутузова.

Вершина сияющего, победного русского ампира связана с именем Карла Ивановича Росси (1775—1849), также иностранного сына России. Первым его архитектурным опытом был Михайловский дворец, в котором Павел I надеялся обрести безопасность, но пал от рук заговорщиков всего 38 дней спустя. Оправившись от дурной славы, окружавшей дворец и позже, Росси спроектировал в центре Петербурга 13 площадей и 12 улиц, облицевал гранитом Неву, малые речки и каналы города, соединил их высокими арочными мостами, пропускающими морские суда. Ему удалось «превзойти все, что создали европейцы нашей эры».

Уже после этого Росси создал один из самых прекрасных ансамблей Европы, включающий здание, где позже разместился Русский музей, прилегающую Площадь искусств и Оперный театр. В 1829 г. ему был доверен ансамбль Дворцовой площади, который он решил в виде своеобразного «архитектурного театра» с величественной Александровской колонной и глубокой аркой, опоясывающей ее и увенчанной «Колесницей Славы» (скульптор — В. И. Демут-Малиновский). В 1829—1834 гг. Росси создал комплекс Сенатской площади со зданиями Сената и Синода. «Лебединой песней» Росси стала улица, названная его именем, широкая (22 м), с огромными, высокими и длинными зданиями, выходящая еще на один шедевр архитектуры — Александровский театр. Вот тогда и сформировался окончательный облик «Пушкинского Петербурга», который можно видеть и сегодня.

Интересные архитектурные проекты были реализованы в начале XIX в. также в Москве. О. Бове построил Триумфальную арку на нынешнем Кутузовском проспекте, Д. Жилярди перестроил казаковский университет, сгоревший во время пожара Москвы 1812 г., он же спроектировал Дом Луниных у Никитских ворот, усадьбу Усачевых на Яузе и имение Голициных «Кузьминки».

С 30-х гг. ансамблевое строительство вытесняется эклектикой, т. е. соединением разных, порой не подходящих друг другу стилей. Таковыми оказались Исаакиевский собор в Петербурге (арх. А. Монферран, который до этого задумал фигуру летящего ангела на Александровской колонне) и Храм Христа Спасителя в Москве (арх. К. Тон) в русско-византийском стиле. Более позднее выражение эклектизма в архитектуре XIX в. — псевдорусский стиль, присущий зданию Исторического музея в Москве (арх. В. Шервуд), Казанского вокзала (арх. А. Щусев), Верхним торговым рядам (ГУМ) на Красной площади (арх. В. Померанцев), зданию Третьяковской галереи (В. Васнецов). Псевдорусский стиль был сознательным, продуманным соединением различных стилей, дававшим новый простор поискам, характерным уже для Серебряного века. Особенно большие возможности для этого предоставляю строительство усадеб. Блестящий пример — «Терем» в Абрамцево под Москвой. Абрамцево, как и многие другие новые усадьбы, уже не дворянские, стало новым образцом «Культурного гнезда» — не только для его обитателей. Ее хозяин, богатый промышленник и меценат Савва Мамонтов (1841—1918) поддерживал живописцев и скульпторов, в «Абрамцеве» подолгу жили и творили Репин, Васнецов, Врубель, Коровин, Серов, собирались образованнейшие люди. Меценатство вообще стало приметой Серебряного века. На поддержку другого промышленника — С. Т. Морозова, опирался МХАТ, М. Тенишева — организатор художественно-промышленных мастерских в своем имени Талашкино, музея старины в Смоленске.

Вопросы и задания

1. Чем начались и чем закончились годы правления Александра I? Какое влияние они оказали на русскую культуру?

2. Какие «три столпа» были выдвинуты в качестве национальной идеи России XIX? Как представлялись ее исторические пути «славянофилам» и «западникам»?

3. Какие изменения произошли в общественной жизни и общественной мысли России во второй половине XIX в.? Чем отличались взгляды «либеральных» и «революционных» демократов? Что питало нигилистические настроения?

4. Какие реформы и какие педагогические идеи направляли образование в России XIX вв.?

5. Расскажите о достижениях в области науки и техники.

6. С чьим именем связывают «Золотой век» русской поэзии? Дайте анализ русской литературы XIX в.

7. Расскажите о русской живописи, скульптуре, архитектуре XIX в., народных художественных промыслах, музеях.

Рекомендуемая литература:

Культурология. История культуры. Под ред. А. Н. Марковой. М., 2001.

Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. Введение в историю русской культуры. М., 2003.

Каждан Т. П. Художественный мир русской усадьбы. М., 1977.

Очерки русской культуры XIX века. В 3-х томах. М., 1998.

Торосян В. Г. История образования и педагогической мысли. М., 2003.

Лотман Ю. М. Быт и традиции русского дворянства XVIII — нач. XIX вв. СПб., 1994.

глава 7. «Серебряный век» русской культуры

Серебряное сияние и его темные тени

Рубеж XIX—XX веков вошел в историю русской культуры под названием «Серебряного века». Это понятие ввели в употребление философ Н. Бердяев, поэт Н. Оцуп, критик Сергей Маковский, сын художника Константина Маковского. Его книга «На Парнасе Серебряного века», написанная уже в эмиграции, стала буквально документом того времени. Продлившись не более трех десятилетий, Серебряный век по своему значению и яркости оказался сравним с «Золотым веком» начала девятнадцатого. Во многих отношениях «серебряный век» был взлетом русской культуры, свидетельством и результатом происходящих в ней интереснейших поисков, «он дал миру замечательные образцы философской мысли, продемонстрировал жизнь и мелодию поэзии, воскресил древнерусскую икону, дал толчок новым направлениям живописи, музыки, театрального искусства. «Серебряный век» стал временем формирования русского авангарда» (Культурология. / Под ред. Радугина А. А. М., 1997. С. 270).

Чрезвычайно плодотворным этот период оказался также для науки, технических поисков и изобретений, развития промышленности. В 1896 г. Александр Попов передал первую в истории радиограмму («Генрих Герц»), вскоре в России были разработаны технико-теоретические основы телевидения, авиастроения, пущен автомобильный завод «Руссо-Балт». В 1899 г. П. Н. Лебедев измерил предсказанное им давление света, что оказалось чрезвычайно важным для созданных вскоре квантовой механики и теории относительности, удивительные исследования проводил К. Э. Циолковский (1857—1935). Среди лауреатов учрежденной в 1901 г. Нобелевской премии оказались русские ученые Иван Павлов (1849—1936) и Илья Мечников (1845—1916), позже — писатель Иван Бунин. Были созданы цветомузыка и ее инструментальное обеспечение (Александр Скрябин), детищем технического оснащения искусства явился необычный музыкальный инструмент — терменвокс. В историю вошли Парижские сезоны русского балета, появилась целая плеяда поэтов и прозаиков — новаторов с весьма разными, но замечательно выразительными лицами. Стремление к обновлению, «выходу из затхлости», революционные настроения охватили также театр, изобразительное искусство, архитектуру. Волна освежающих преобразований влилась и в образование, которое, однако, стало и ареной ожесточенной политической и идеологической борьбы.

Для понимания общекультурной атмосферы «серебряного века» следует принять во внимание, что Россия на рубеже XIX—XX веков особенно остро ощущала себя в точке перепутья, разлома, распада «связи времен». Дело не только в известном синдроме конца века — «fin de siecle», но и в реальных событиях, происходивших в мире и в особо острой форме — в России. Здесь резко накалились классовые противоречия, революционная обстановка в обществе. Особенности исторического пути России и российского менталитета, глубокая религиозность, сохранившаяся в русском народе, включая интеллигенцию, выразились у одних в эсхатологическом ожидании конца мира, у других — в ощущении ошибочности выбранного миром пути. Представления линейности истории, непрерывной восходящей линии исторического прогресса, питающие оптимизм Просвещения, исчезли. Рубеж веков характеризовался разочарованием в путях истории, ощущением утраты ее целей и смысла. Как писал философ В. Розанов, «из точки исторического разрыва торчат безобразные углы, колющие шипы, вообще неприятное и болезненное».

В России ощущение краха, страх перед «веком-волкодавом» усиливались предчувствием конца русской империи и государственности, так долго почитавшихся священными. Если на Западе преодоление кризиса усматривалось на путях позитивизма и прагматизма, активной деятельности, направляемой вполне конкретными, локальными целями («время — деньги»), то все еще патриархальную, «почвенническую Россию» веяния грядущего индустриального века буквально подавляли. «Русь уходящую», «деревенскую Расею» ностальгически провожали поэты (Сергей Есенин, Ник. Клюев) и художники (например, Борис Григорьев), на новаторских идеях живописи и театра непременно лежала печать декаданса, упадочнических настроений. Характерно, что в этот период, наряду с авангардистскими поисками, а часто и в их рамках, произошел взлет религиозной литературы (Д. Мережковский, Д. Андреев) и живописи: скиты и отшельники, святые праведники занимали полотна Н. Рериха и М. Нестерова, иконопись приобрела видное место (в новой, порой шокирующей форме) в живописи К. Петрова-Водкина, Н. Гончаровой, много места отводилось религиозно-сказочной символике, фантастическим сюжетам, даже обращение к истории было своеобразной формой бегства от действительности. Подобные настроения вообще присущи эпохам смены культурных типов — так, искусство Возрождения завершилось рафинированным маньеризмом, упивающимся оригинальностью и мастерством исполнения.

Увлеченность Серебряного века формой, порой в ущерб содержанию, отход в сторону «искусства для искусства» сочетались с резко критическим отношением к культурному наследию прошлого, призывами «сбросить его с корабля современности», исходившими часто и от крупных представителей искусства. Неудивительно, что многие из них приветствовали революцию. «Все сотрем, начнем сначала» — таков был лозунг большевиков, которые вполне уловили общественные настроения периода, когда «низы не хотели, а верхи не могли жить по-старому».

Радикальное крыло русского марксизма во главе с В. И. Лениным, все более расходясь с умеренной линией В. Г. Плеханова и западных социалистов, видело выход в революции с последующей диктатурой пролетариата. Было забыто основополагающее положение К. Маркса о том, что жизнеспособна только та система, в которой изменения происходят естественноисторическим образом, созревая в недрах старого общества. Ленин же считал, что нельзя упускать момента: слабая власть в условиях кризиса легко может быть скинута, а если понадобится, то можно пойти и на тактический союз с германским империализмом. Для удержания же подобным образом захваченной власти и «построения социализма» неизбежными представлялись тоталитарное государство и стоящие на службе у него искусство и образование.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: