Теория познания гоббса – Теория познания Т.Гоббса и Локка. Скептицизм П.Бейля и Юма, сенсуализм Дж.Беркли

Учение т. Гоббса о познании

Эти материалистические и атеистические положения определяют общий характер теории познания Гоббса. Познание осуществляется посредством «идей». (Термин «идея» в английской философской литературе обозначает не только «идею» в смысле конкретного представления, основывающегося на чувственном ощущении). Источником идей, по Гоббсу, могут быть только чувст­венные восприятия внешнего мира. Гоббс отвергает точку зрения Декарта, согласно которой исходным пунктом достоверного знания является положение: «Я мыслю, следовательно, я существую». Он также высту­пает против учения Декарта о врожденных идеях. Опыт показывает, что люди, погруженные в глубокий сон без сновидений, не мыслят. Это значит, что у них в это время нет никаких идей. Отсюда Гоббс выводит, что никакая идея не может быть прирожденной: то, что врождено, должно быть всегда налицо. В соответствии с этим Гоббс полагает, что внешние чувства — источник не только идей, но и всего нашего познания. Действием на нас окружающих предметов создаются в нас перво­начальные идеи. Так, колебания эфира порождают идеи света и цвета, а колебания воздуха — идеи звука. Со­держание этих идей не зависит от сознания человека. В дальнейшем первоначальные идеи перерабатываются умом. Тремя способами такой активной деятельности ума Гоббс считает сравнение, сочетание и разделение идей.

На основе этого анализа идей и способа их переработки умом Гоббс строит свое учение о знании. Все операции познания исчерпываются, согласно его учению, операциями чувства и воображения. Однако ре­зультатом этих операций может быть только опыт, т. е. знание единичных настоящих или единичных прошед­ших фактов. Что касается знания связей между фак­тами, то оно по своему характеру лишь вероятно. Од­нако из того, что опыт дает лишь вероятное знание относительно связи вещей, вовсе не следует, по Гоббсу, будто достоверное знание об общем и отвлеченном невозможно. Оно возможно благодаря наличию языка. В то время как идеи могут быть только частными, сло­ва могут быть также и общими. Общее имя — имя, которое может обозначать одну данную вещь какого-нибудь класса и всякую другую вещь того же класса. Именно таким образом частные знания получают об­щий характер. Это номиналистическая точка зрения, так как она не допускает объективного существования общего.

Гоббс считает, что эмпирически наблюдаемая связь между предметом и определенным, присущим ему свой­ством (соответственно: связь между субъектом и пре­дикатом в предложении) не есть связь необходимая. В математике же и в философии благодаря доказатель­ствам достигается познание необходимых связей. Этим положением Гоббс указывает на существенное отличие теоретического мышления от эмпирического наблюдения.

Учение Гоббса о государстве и праве

Весьма широкую известность получило учение Гоббса о государстве и праве. В этом учении он пытается разложить такое сложное целое, как государство, на его основные элементы, а послед­ние объяснить простыми законами природы. В резуль­тате он приходит к мысли о необходимости различать два состояния человеческого общества: естественное и гражданское. Понятие о естественном состоянии полу­чится, если вычленить из человеческих отношений все, что внесло в них государство. В естественном состоя­нии люди действуют, руководствуясь только природным законом самосохранения. В этом состоянии каждый имеет право на все, что он может взять, захватить. Здесь право совпадает с силой, вследствие чего естест­венное состояние есть состояние «войны всех против «всех». Но эта война противоречит стремлению к само­сохранению. Поэтому необходимо искать мира, для чего каждый должен отказаться от права на все и тем самым перенести часть своего права на других. Это перенесение совершается посредством договора, заклю­чение которого означает возникновение уже не естест­венного, а гражданского состояния общества.

Чтобы направлять отдельных людей к общей цели и удерживать их от действий, нарушающих мир, в об­ществе необходимо государство единой воли. Для этого каждый должен свою частную волю подчинить какому-нибудь одному лицу или группе лиц, воля которых должна считаться волей всех. Так возникает, по Гоббсу, государство. Наиболее совершенной формой

госу­дарственной власти Гоббс считал абсолютную монар­хию. Следует иметь в виду, что во времена Гоббса абсолютная монархия была политической формой ком­промисса между дворянством и буржуазией. Неограни­ченную власть государства Гоббс распространяет не только на поведение человека, но и на его воззрения: религиозные, нравственные и даже научные. Церковную власть Гоббс также подчиняет светской власти госу­даря. Даже если веления власти противоречат религии, верующий должен беспрекословно повиноваться зако­нам отечества. Однако, будучи сторонником неограни­ченной верховной власти государства, Гоббс был вынужден признать, что в известных случаях может возникнуть конфликт между велениями власти и естественным стремлением каждого лица к самосохра­нению. В крайних случаях допустимо даже восстание подданных против власти, попирающей естественное право, поскольку каждый подданный имеет право за­щищать самого себя. В момент, когда подданный пере­стает пользоваться покровительством прежней власти, он волен подчиниться новой власти. Эти разъяснения и оговорки, в сущности, были уступкой тем революционным принципам, против которых сам Гоббс энергично возражал и против которых он выдвигал свою теорию. Поэтому, хотя Гоббс остался на всю жизнь убежденным монархистом и противником демократического образа правления, он был идеологом не феодалов, а буржуазии. Его основная идея не монархический принцип, как таковой, а неограниченность государственной власти независимо от способа управления. Права государст­венной власти, как их понимал Гоббс, вполне совмести­мы с интересами классов, осуществивших в Англии в се­редине XVII в. буржуазную революцию.

Историческое значение социологических воззрений Гоббса велико. В противовес феодальной теологической концепции государства Гоббс выдвинул натуралистиче­ское учение о власти, согласно которому государство не божественное, а естественное установление. Гоббс пра­вильно указывает, что государство есть аппарат наси­лия, но он не видит, что это насилие — господство одно­го класса над другим.

В условиях XVII в. воззрения Гоббса были прогрес­сивны. Гоббс, указывает Маркс, уничтожил теистиче­ские предрассудки бэконовского материализма. Его философия освобождала общественное сознание людей от тяготевших над ним религиозных иллюзий. В теории общества и государства содержались зародыши мате­риалистического понимания социальных явлений.

studfiles.net

Глава V. Теория познания. Гоббс

Глава V. Теория познания

Две концепции познания явственно прослеживаются в философии нового времени — сенсуалистическая и рационалистическая. Правомерность их выделения и даже противопоставления не подлежит сомнению. Но было бы упрощением не видеть их взаимной связи, игнорировать сочетание и переплетение обеих концепций в философском сознании эпохи. Столь же неоправданно связывать первую концепцию исключительно с материализмом, а вторую — с идеализмом, не учитывая сложный и опосредствованный характер их отношения к двум главным философским направлениям. К тому же необходимо иметь в виду, что сенсуализм и рационализм не только и не столько противостояли друг другу, сколько выступали в качестве антиподов схоластической философии и спекулятивной методологии, как бы дополняя друг друга в той критике, которую обрушивали на схоластику передовые умы рассматриваемой эпохи.

И все же нельзя, повторяем, абстрагироваться от того непреложного факта, что сенсуалистическая, или эмпирическая, концепция познания равным образом как и рационалистическая имели в новой философии таких классических представителей, как Бэкон, с одной стороны, и Декарт, Спиноза — с другой.

Какое же место занимает в этом ряду Гоббс? Что следует сказать о характере его гносеологии?

Ответ на эти вопросы отчасти дан уже нами в главе, посвященной методу Гоббса. В ней отмечалось, что английский мыслитель попытался синтезировать эмпирический (аналитический) и дедуктивно-рационалистический (синтетический) методы, но не смог осуществить до конца эту попытку в силу метафизической ограниченности своей методологии. Теперь нам предстоит выяснить, как осуществлялась Гоббсом аналогичная попытка в теории познания, где он также стремился к синтезу сенсуализма и рационализма.

Обнаружить у английского материалиста исходные посылки сенсуализма и эмпиризма не представляет особого труда. Они содержатся почти во всех его сочинениях. «Первое начало всякого знания — образы восприятий и воображения…» (3, I, 104). «…Опыт есть основа всякого знания…» (там же, 488). «…Нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, целиком или частично, в органах ощущения» (3, II, 50). Эти высказывания, число которых легко преумножить, говорят сами за себя. Следуя эмпирикосенсуалистической традиции основоположника английского материализма Ф. Бэкона, Гоббс утверждал, что источником познания служат чувственные восприятия, из которых мы черпаем все наши знания.

Но что представляет собой чувственное восприятие? Нам пришлось уже касаться этого вопроса в предыдущей главе, где речь шла о взглядах Гоббса на природу чувственно воспринимаемых качеств. Отвергая схоластическую концепцию «истечений», Гоббс объявил чувственно воспринимаемые качества субъективными впечатлениями ощущающего, воображаемыми образами и даже призраками, фантомами (3, II, 51, 619). Субъективизация так называемых вторичных качеств была присуща, как уже говорилось, в той или иной степени всем представителям механистического материализма, и Гоббс не составлял при этом исключения. В его воззрениях субъективный характер ощущений выступал совершенно отчетливо: «…объект есть одно, а воображаемый образ или призрак — нечто другое» (там же, 51).

И все же было бы неправильно объявлять на этом основании Гоббса сторонником агностицизма, хотя, с другой стороны, некоторые аспекты его философского учения, несомненно, могут быть истолкованы именно в этом духе. Однако последнее относится скорее к номиналистическим установкам английского мыслителя, к его теории языка и пониманию им истины. Что же касается Гоббсовой трактовки ощущений, то, даже именуя их призраками, философ ни в коей мере не ставил под сомнение объективность отображаемых ими предметов, не пытался вызвать какое бы то ни было недоверие к чувственному познанию, к содержанию зрительных, слуховых и иных образов[11].

Единственное, на чем Гоббс настаивает, это — признание ограниченности чувственного познания, которое дает лишь «знание факта», тогда как «наука есть знание связей и зависимостей фактов» (3, II, 80). Ограниченность чувственного познания Гоббс усматривает также в том, что оно не позволяет нам вывести заключение, которое имело бы «характер всеобщности» (3, I, 456). Чувственный опыт, отмечает философ, всегда неполон, незакончен и поэтому не позволяет прийти к установлению «всеобщих положений», открываемых лишь научно-философским познанием.

В этой связи Гоббс различает два вида знания: первичное, основанное на восприятии и памяти, на чувственном опыте, и вторичное, которое «имеет своим источником ум» (3, I, 465). Последний вид знания и составляет, по Гоббсу, науку, целью которой он провозглашает познание причинно-следственных связей, взаимной зависимости явлений и фактов действительности, открытие наиболее общих положений, принципов и выводов, формулировку законов и теорий.

Поскольку источником научно-философского знания Гоббс объявляет человеческий ум, а средством достижения этого знания — логически правильное мышление, постольку его можно с полным основанием считать представителем рационализма. Но ограничиться этим утверждением, разумеется, нельзя, ибо главное состоит в том, чтобы раскрыть все своеобразие Гоббсова рационализма, выявить то новое, что внес английский мыслитель в теорию познания по сравнению с другими философами XVII в.

Мы подошли к одному из наиболее важных компонентов не только теории познания Гоббса, но и всей его философии — к учению о языке. Оно разрабатывалось Гоббсом на протяжении многих лет, было в центре внимания философа, начиная с первых его произведений и кончая последними. Гоббс вновь и вновь возвращался к вопросам о происхождении и природе языка, его функциях и назначении, роли в познавательной деятельности и в общественной жизни людей.

Развитая Гоббсом теория языка исходит из того, что человеческая речь[12] представляет собой особую знаковую систему, в задачу которой входит, во-первых, регистрация и закрепление в памяти мыслей познающего субъекта и, во-вторых, выражение и передача этих мыслей другим людям. Первое необходимо в силу того, что наши мысли «имеют склонность ускользать из нашей памяти» (3, II, 66) и поэтому требуются особые средства, чтобы пробудить их вновь в нашем уме. Что касается второй задачи, то «общее употребление речи состоит в том, чтобы перевести нашу мысленную речь в словесную, или связь наших мыслей — в связь слов» (там же).

Созданное Гоббсом учение о языке включает ряд специфических понятий и терминов. Важнейшие из них — это «метка», «знак» и «имя».

Рассмотрим, какое конкретно содержание вкладывалось в эти понятия английским философом.

Метками, согласно Гоббсу, являются чувственно воспринимаемые вещи, произвольно выбранные человеком, при помощи которых он закрепляет в своей памяти те или иные мысли[13]. Когда же метка становится достоянием многих людей, она превращается в знак, посредством которого мысли одного человека сообщаются и передаются другим[14]. При этом Гоббс различает естественные знаки (например, темные тучи служат знаком предстоящего дождя) и искусственные, произвольные (например, камень, указывающий границу поля). К искусственным знаковым системам Гоббс относит и язык.

«Речь, или способность говорить, есть сочетание слов, установленных волей людей, для того чтобы обозначить ряд представлений о предметах, о которых мы думаем» (3, I, 231). Элементами речи являются, по Гоббсу, слова, или имена. «Имя есть слово, произвольно (at pleasure) выбранное нами в качестве метки, чтобы возбуждать в нашем уме мысли, сходные с прежними мыслями, и одновременно, будучи вставленным в предложение и высказанным кем-либо другим, служить признаком того, какие мысли были и каких не было в уме говорящего» (7, I, 16; 3, 1, 62—63).

Имена могут быть как метками, так и знаками. Роль меток они выполняют тогда, когда помогают оживить в памяти собственные мысли. Знаками же они становятся тогда, когда начинают служить средством передачи наших мыслей другим людям. В первой роли выступают имена, или слова, взятые в отдельности. Во второй роли они уже выступают в предложении, будучи соединенными в определенном порядке, в соответствии с правилами того или иного языка.

Возникновение имен Гоббс считает результатом произвола. Искусственный, произвольный характер языка не подлежит, согласно Гоббсу, никакому сомнению. «…Имена определяются не сущностью вещей, а волей и соглашением людей» (3, I, 96),— подчеркивает он. Между именами и вещами нет никакого сходства и поэтому предположение, будто имена вытекают из природы вещей, следует категорически отбросить. Произвольное установление имен подтверждается, по Гоббсу, речевой практикой, а также тем фактом, что существуют различные языки, «хотя природа вещей повсюду одна и та же» (там же, 233).

Речь выступает в учении Гоббса и как орудие мышления, и как средство общения. Он подчеркивал при эхом огромную ценность и значение речи в познавательном отношении, в духовной и практической деятельности людей. Примечательно, что, раскрывая эти функции речи, Гоббс ставит на первое место способность человека считать, вычислять. Он имеет в виду не только простой счет, но и измерение величины тел, определение их веса, исчисление времени, вычисление движения планет. Философ обращает внимание на использование вычислений в географии, мореплавании, строительном деле, технике и т. д. «Все это зиждется на способности считать, способность же считать зиждется на речи» (3, I, 234), — пишет Гоббс. Он отмечает также роль речи в процессе обучения и воспитания, в передаче знаний и социального опыта от поколения к поколению.

С особой силой философ подчеркивает ту функцию речи, которую принято именовать социально-коммуникативной. «Без способности речи, — пишет Гоббс, — у людей не было бы ни государства, ни общества, ни договора, ни мира, так же как этого нет у львов, медведей и волков» (3, II, 65). Без языка, отмечает он, люди жили бы в одиночестве, не могли бы общаться друг с другом и, следовательно, «была бы немыслима никакая общественная организация среди людей…» (3, I, 234).

Вместе с тем речь имеет, согласно Гоббсу, и свои отрицательные стороны. Человек не всегда правильно пользуется речью, что ведет к ошибкам и заблуждениям. Большую опасность таит в себе и злоупотребление речью, когда человек начинает преднамеренно проповедовать ложные идеи и таким образом «подрывать сами предпосылки человеческого общения и мирного сосуществования людей» (3, I, 235).

Резкой критике был подвергнут Гоббсом схоластический вербализм, прикрытое словесной мишурой невежество, привычка слепо верить словам, если даже они лишены всякого смысла. Гоббс называл такие слова «пустыми звуками» и относил к ним выражения типа «невещественное тело», «невещественная субстанция» и т. п., которые получили широкое распространение в схоластической философии. Критиковались Гоббсом и такие словосочетания, как, например, «влитая добродетель», «вдунутая добродетель», заимствованные схоластами из Священного писания. Они столь же абсурдны и бессмысленны, отмечал английский философ-материалист, как высказывание «круглый четырехугольник» (см. 3, II, 73).

Речь, по мнению Гоббса, является специфической особенностью человека. Звуки, используемые животными для выражения страха, удовольствия, влечения, не являются речью, так как эти звуки не установлены произвольно, а возникают с естественной необходимостью, обусловленной природой самих животных. «В силу этого животные лишены также рассудка, ибо рассудок есть некое воображение, основывающееся на установленном значении слов» (3, I, 232). Правда, замечает Гоббс, некоторые животные привыкают к словам и выполняют, исходя из них, наши желания и приказания, но при этом они не постигают значения слов и последние служат им лишь сигналами.

Развитая Гоббсом теория языка, или речи, содержит, как видим, немало плодотворных идей о природе и сущности языка, его функциях и назначении. Многие из этих идей были впоследствии подтверждены и развиты языкознанием, усвоены современной лингвистикой. Но многое в теории Гоббса, по вполне понятным причинам, оказалось ошибочным, исторически ограниченным.

Наиболее архаичными выглядят воззрения Гоббса на происхождение языка. Первым творцом речи был господь, научивший Адама названию некоторых предметов и животных. Затем Адам наделил именами еще целый ряд вещей, которые ему чаще всего встречались. Потомство Адама и Евы не только унаследовало, но и обогатило возникшую таким путем человеческую речь. «Однако весь этот язык, приобретенный и обогащенный Адамом и его потомством, был снова утрачен при постройке Вавилонской башни, когда бог покарал каждого человека за его мятеж забвением прежнего языка» (3, II, 66).

Отдав дань Священному писанию, Гоббс далее развивает теорию естественного происхождения языка, вновь подчеркивая, что «естественное начало речи могло быть лишь результатом произвола людей» (3, I, 233). Расселившиеся по разным частям света люди постепенно создали разнообразные языки, «по мере того как их научила этому нужда (мать всех изобретений)» (3, II, 66). Это последнее замечание Гоббса было, безусловно, глубокой и правильной догадкой о том, что возникновение речи происходило под влиянием материальных практических потребностей людей.

Весьма плодотворной явилась и главная мысль Гоббса о том, что язык представляет собой систему определенных знаков, посредством которых люди выражают свои мысли и обмениваются ими друг с другом «для взаимной пользы и общения» (3, II, 65). Ошибка же Гоббса состояла в том, что он причислял язык к искусственным знаковым системам, абсолютизировал условность и произвольность языка, субъективизировал естественно-исторический и объективный по своему содержанию процесс возникновения и развития речи.

Ошибочны были и некоторые другие положения языковой теории Гоббса, в частности, его утверждение, что имена «не есть знаки самих вещей» (3, I, 63), что они обозначают лишь наши идеи о вещах. В действительности же, как установлено лингвистикой, вопрос о том, что обозначают слова, или имена, — вещи или понятия, т. е. идеи, — может быть решен только при условии, если будет проведено разграничение между языком и речью (хотя эта граница сама по себе является не абсолютной, а относительной)[15]. Гоббс же, как уже отмечалось, не проводил вообще никакого различия между ними и потому не смог разрешить ни данную проблему, ни связанную с ней — о соотношении слова и смысла.

Наиболее разработанной частью языковой теории Гоббса является учение об именах. В нем как бы слиты воедино логика Гоббса, его гносеология и языкознание. Имя выступает здесь и как слово, и как понятие, и как исходный пункт научно-философского познания. «Лишь благодаря именам мы способны к знанию, к которому животные, лишенные преимущества использования имен, не способны. Да и человек, не знающий употребления имен, не способен к познанию» (3, I, 460). Вместе с тем, как это и можно было предположить, в учении об именах в полной мере проявился номинализм Гоббса, столь характерный для всей его философской концепции.

Гоббс подразделял имена прежде всего на положительные и отрицательные. Первые обозначают «нечто существующее в природе или воображаемое человеческим умом, как, например, тела или свойства тел, которые существуют или могут быть представлены существующими, или, наконец, слова и речь» (3, II, 72). Отрицательные же имена «суть знаки, обозначающие, что какое-нибудь слово не есть имя вещи, о которой идет речь» (там же, 73). Таковы слова «ничто», «никто», «непостижимое», «бесконечное» и т. п. Положительные и отрицательные имена исключают, согласно Гоббсу, друг друга; они не могут быть применены к одной и той же вещи. Но одно из них применимо к любой вещи[16].

Помимо положительных и отрицательных имен классификация Гоббса включала еще множество других подразделений: имена общие и единичные, первичные и вторичные, однозначные и многозначные, простые и сложные (см. 3, I, 66—69). Не рассматривая эту довольно сложную и несколько искусственную классификацию, обратим внимание лишь на некоторые ее аспекты, представляющие определенный интерес.

В первую очередь это относится к Гоббсовой характеристике общих имен, или универсалий. Философ категорически отвергает точку зрения, которая исходит из того, «будто сами вещи универсальны» (3, I, 460). Кто разделяет эту точку зрения, отмечал Гоббс, всерьез полагает, что сверх Петра, Ивана и всех остальных людей, которые существуют, существовали или будут существовать в мире, есть нечто другое, что мы называем человеком или человеком вообще. Ошибка сторонников этой концепции, получившей название «реализма», состоит, по Гоббсу, в том, что «они принимают универсальные, или всеобщие, имена за вещи, которые этими именами обозначаются» (там же, 460—461). Отвергая точку зрения «реализма», Гоббс выступает как номиналист. Он утверждает, что «в мире нет ничего более общего, кроме имен, так как каждая из наименованных вещей индивидуальна и единична» (3, II, 67). Поэтому если мы говорим, например, что «человек», «камень», «дух» или какое-нибудь другое имя суть универсалии, то это следует понимать не так, будто человек или камень — универсалии, а так, что лишь соответствующие слова (имена) суть универсалии.

В номинализме Гоббса нельзя не видеть реакцию на идеалистическую онтологизацию понятий, на утверждение объективного существования универсалий. Но как и другие представители метафизического материализма XVII—XVIII вв. (например, Гассенди, Локк), Гоббс не сумел раскрыть диалектику единичного, отдельного и общего. То, что общее не обладает самостоятельным существованием, вовсе не означает, что оно существует лишь в сознании или в языке, как считал Гоббс. Общее столь же реально и объективно, что и единичное. Но общее не существует вне единичного, помимо него. Оно существует в самих конкретных вещах, а не отдельно от них.

К числу основных и наиболее общих понятий принадлежат, как известно, философские категории. Каково отношение к ним Гоббса?

Выступая против канонизированного схоластикой Аристотеля, Гоббс отрицательно относился и к его системе категорий. Приведя в сочинении «О теле» таблицу аристотелевских категорий: «тело», «количество», «качество» и «отношение»[17], Гоббс отмечает их произвольный характер, который не отражает «истинный и действительный порядок имен» (3, I, 72). Весьма скептически оценивает он и познавательное значение названных категорий: «…я должен сознаться, что еще не видел сколько-нибудь заметной пользы от применения этих категорий в философии» (там же).

Однако сам Гоббс не устоял от соблазна выдвинуть свою систему категорий. Она содержится в «Левиафане» (часть I, глава IV) и сведена к четырем категориям, или всеобщим именам: «материя», или «тело», «акциденция», «представление» и «имена имен» (а также «имена речей»).

Первая категория выражает, по Гоббсу, все то, что выступает в качестве материи, или тела, включая живую, чувствующую и даже разумную материю, т. е. человека. Понятие акциденции охватывает все те свойства тел, «которыми одна материя, или тело, отличается от другой» (3, II, 72). Представление же, равным образом, как и ощущение, есть «призрак какого-либо качества или другой акциденции тела вне нас» (там же, 50). И наконец, существуют имена имен (общее, всеобщее, особенное и т. д.) и имена речей (утверждение, вопрос, рассказ, проповедь и т. д.).

Этими четырьмя категориями исчерпывается, согласно Гоббсу, класс имен положительных, которые обозначают нечто существующее в природе или в сознании, а также слова и речь. Определенную, хотя и вспомогательную, роль играют отрицательные имена, обозначающие, как уже отмечалось, что какое-нибудь слово не есть имя вещи, о которой идет речь. Все остальные слова и словосочетания Гоббсом решительно отвергаются, как не имеющие реального смысла и познавательного значения. Гоббс имеет в виду прежде всего те понятия, которые были введены в оборот схоластикой и которые он квалифицирует как абсурдный набор слов.

Обратимся к решению Гоббсом такой важной гносеологической проблемы, как проблема истины.

В отличие от Декарта, который считал, что наши знания должны опираться на абсолютно достоверные, самоочевидные положения, постигаемые интуитивным путем, Гоббс исходит из того, что фундаментом достоверного знания служат дефиниции, что путь к истине состоит «в правильном определении имен», тогда как в неправильном определении или отсутствии определения «кроется первое злоупотребление, от которого происходят все ложные и бессмысленные учения» (3, II, 70).

В главе, посвященной методу Гоббса, мы уже отмечали, какое огромное значение придавал английский философ определению понятий. Дефиниции составляют, согласно его методологии и гносеологии, исходный материал для истинного знания. В этой связи Гоббс выдвигает задачу проверки и исправления дефиниций «прежних авторов», призывая при этом не доверять авторитету «какого-нибудь Аристотеля или Цицерона, или Фомы» (3, II, 71), а приобретать знания из собственного опыта и размышлений, отталкиваясь от травильных определений употребляемых понятий. «Свет человеческого ума, — писал Гоббс, — это вразумительные слова, однако предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями» (там же, 82).

Отвергая интеллектуальную интуицию Декарта, которая, по убеждению последнего, открывает нам понятия «ясного и внимательного ума», причем настолько простые, отчетливые и очевидные, что мы принимаем их в качестве аксиом (см. 31, 86), Гоббс выдвигает и обосновывает свое понимание истины. Следует признать, что оно отличается известной противоречивостью, а это в свою очередь отражает колебания английского философа между сенсуализмом и рационализмом, а также его номинализм. Так, Гоббс неоднократно подчеркивает, что «истина может быть лишь в том, что высказано, а не в самих вещах», что «истина — свойство не вещей, а суждений о них» (3, I, 78). Уже в этом положении имеется тенденция к умалению объективного содержания истинного знания, поскольку настойчиво выделяется лишь одна его сторона — принадлежность нашему сознанию[18]. Эта тенденция усугубляется под воздействием номиналистической и языковой теории Гоббса, которая рассматривает понятия истины и лжи как атрибуты одной только речи. «Там, где нет речи, нет ни истины, ни лжи» (3, II, 69). Поскольку же речь состоит, по Гоббсу, в соединении и связывании имен, то отсюда он делает ошибочный вывод о том, что истина носит произвольный характер, что «первые истины были произвольно созданы теми, кто впервые дал имена вещам, или теми, кто получил эти имена от изобретших их людей» (3, I, 79). С другой стороны, в высказываниях Гоббса об истине можно обнаружить и другую тенденцию. Она опирается на материалистическое положение о том, что истина есть знание, отражающее объективные свойства и связи вещей. В этом отношении Гоббс был вполне солидарен с картезианской интерпретацией достоверного знания как знания, состоящего из суждений, в которых связь субъекта и предиката носит необходимый характер, обусловленный природой самих вещей. Так, подразделяя предложения (суждения) на истинные и ложные, Гоббс указывает, что «истинным является предложение, предикат которого содержит в себе субъект или является именем той же вещи, что и субъект» (там же, 78). Примером такого суждения может служить, по Гоббсу, высказывание «человек есть живое существо». То же суждение, предикат которого не содержит в себе субъекта, является ложным (например, суждение «человек есть камень»). Примечательно, что Гоббс выделяет в особую категорию необходимые истины. К ним он относит такие суждения, предикат которых эквивалентен субъекту («человек есть разумное живое существо») или с необходимостью включает в себя субъект («человек есть живое существо»). Случайной же истиной выступают, согласно Гоббсу, такие суждения, в которых связь субъекта и предиката не является необходимой (например, суждение «всякий ворон черен»). Важно также отметить, что необходимые истины Гоббс считает вечными, абсолютными истинами[19], игнорируя, таким образом, как и все метафизические материалисты, диалектику процесса познания, соотношение относительной и абсолютной истин.

Столь же далек был английский материалист и от понимания практики как критерия истины. Последнее было обусловлено не только недооценкой «деятельной стороны» человеческого познания, но и истолкованием истины как свойства одного лишь языка, как атрибута речи, и только речи. Такое истолкование приводило Гоббса, как мы видели, к отказу от поисков объективного критерия истины, к отождествлению последней с чисто логической истинностью, которую он в соответствии со своей методологией усматривает прежде всего в правильных дефинициях, а также в правильной расстановке имен в суждениях и умозаключениях.

И все же сочинения Гоббса пронизаны убеждением и верой в познавательные способности человека, в силу разума и чувств, в возможность достижения истинного знания. Гоббс не сомневается в том, что люди становятся мудрее по мере того, как они научаются правильно мыслить и пользоваться речью, что рост знания способствует благоденствию человеческого рода, умножению жизненных богатств.

Нами уже отмечалось, что Гоббс не смог раскрыть единство анализа и синтеза, индукции и дедукции, хотя он пытался разрешить эту задачу посредством указания на связь с чувственным опытом тех общих принципов, которые служат исходным материалом для логических рассуждений, используемых синтетическим методом. Аналогичным путем он стремится решить проблему взаимосвязи чувственного и логического познания. Диалектическое единство этих двух моментов познавательной деятельности человека Гоббс, естественно, не смог обнаружить, но он подходил к идее единства чувственной и логической сторон процесса познания, интерпретируя и ту и другую стороны как разновидности человеческого опыта. Так, сопоставляя два вида знания: первичное, или простое восприятие, и научно-теоретическое, основанное на рассуждении, Гоббс пишет: «Первого рода знание есть опыт относительно того, что запечатлевается в нас вещами, действующими на нас извне; второго рода знание есть опыт, которым люди обладают относительно правильного употребления имен в языке» (3, I, 466). Непосредственный чувственный опыт сопоставляется здесь Гоббсом с опытом или практикой использования языка, речи, выступающих в его учении и как средство общения и как орудие мышления. Но даже эта плодотворная идея (о том, что в основе научно-философского знания, опирающегося на логическое мышление, лежит опыт употребления людьми языка) не могла получить у Гоббса полного развития в силу ошибочного истолкования самого языка как чисто произвольной, искусственной знаковой системы.

Итак, попытка Гоббса синтезировать сенсуализм и рационализм осталась незавершенной, как незавершенны были и его стремления объединить в своей методологии анализ и синтез, индукцию и дедукцию. Поэтому есть все основания говорить не только о методологическом, но и о гносеологическом дуализме Томаса Гоббса. Однако это не упрек английскому материалисту. Напротив, это — скорее признание того, что он одним из первых среди мыслителей своего века осознал недостаточность использования только одного какого-либо из методов и путей познания, будь то эмпирико-индуктивный метод Бэкона или рационалистический дедуктивный метод Декарта. Решить же задачу объединения того и другого, объединения не механического, а органического, не мог, конечно, ни Гоббс, ни кто иной из философов той эпохи, находившихся, несмотря на отдельные проблески диалектики, в плену метафизического метода мышления.

Решение этой задачи могло быть осуществлено лишь диалектическим материализмом, раскрывшим действительное единство анализа и синтеза, индукции и дедукции, выявившим внутреннюю связь чувственного и логического познания.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

biography.wikireading.ru

§6. Томас Гоббс

Томас Гоббс (1588–1679) родился в семье сельского священника. Учился в Оксфорде, по окончании университета работал воспитателем в графском семействе, близком к королевскому роду. Во время Английской революции переехал на 10 лет во Францию, а потом возвратился на родину и занялся философией. Свою первую работу («О гражданине») Гоббс написал в возрасте 52 лет. Вместе со следующими работами — «О теле» и «О человеке» — она составила основное произведение Гоббса — «Начала философии» (1-я часть — «О теле», 2-я —«О человеке» и 3-я — «О гражданине»). После этого он пишет еще одну работу — «Левиафан», где дает общий очерк своей философской системы, но с большей социальной направленностью.

Гоббс продолжает линию бэконовской философии, развивает ее сенсуализм и эмпиризм. Сенсуализм и эмпиризм являются характерными для английской философии не только XVIIв., но и современной. Однако в отличие от Бэкона Гоббс уделяет большое внимание системности своей философии. В качестве идеала он, как и Спиноза, принимает математику, и пытается построить философию так же логично, как строится математическая дисциплина.

Теория познания и учение о знаках

В первой книге «Начал философии» — «О теле» — Гоббс строит теорию познания, ибо, прежде чем заниматься дальнейшими философскими исследованиями, вначале следует определить, познаваем мир или не познаваем, а если познаваем, то в каких границах, что является критерием истинности человеческого знания и т.п.

В теории познания Гоббс является последовательным сенсуалистом и утверждает, что все наши знания происходят из ощущений, и только из них. Ощущения — основной и единственный источник знания. «В конце концов основой познания является чувственное восприятие, или ощущение, и из последнего мы черпаем всякое знание. Но и исследование причин ощущения не может иметь в качестве отправного пункта никакое другое явление, кроме самого чувственного ощущения» (7, т. 1, с. 192). Однако чувства все же не ограничивают разум в его деятельности, ибо разум, получая данные от органов чувств, начинает оперировать ими и добывать таким образом новое знание. Поэтому знание, по Гоббсу, бывает двух видов: чувственное и рациональное. Истина достигается на путях рационального знания; чувственное же знание не совсем достоверно. Рациональное знание — это знание необходимое, всеобщее и достоверное. Пример его, по Гоббсу, и есть математика.

В ощущениях Гоббс отмечает два элемента: реальный и воображаемый. Реальный элемент — это физиологическая реакция тела на раздражение. Воображаемый элемент — это то, что представляется в снах, галлюцинациях и других кажущихся или ошибочных восприятиях. Поскольку воображаемого элемента в действительности не существует — ни в ощущениях, ни, следовательно, в нас, то единственным источником знания являются реальные ощущения.

В результате ощущений в уме возникают представления. Представления — это угасшие ощущения, которые производят некоторый отпечаток в душе. Он может некоторое время сохраняться, постепенно теряя свою яркость и отчетливость. Но бесследно ощущение не исчезает. Такая способность сознания, как память, может эти представления отделять, усиливать, что достигается с тем большим трудом, чем больше времени проходит от того момента, когда было ощущение. Тем не менее все ощущения хранятся в памяти и могут быть отделены друг от друга и усилены.

Рассудок начинает сопоставлять и сравнивать эти представления, что являет собой рассудочную деятельность, протекающую в виде мысленной речи. Поэтому для познания, по Гоббсу, очень важна роль слов.

Для исследования роли слов Гоббс предварительно изучает теорию знаков вообще. Что такое знак, по Гоббсу? Это то, что нечто обозначает, то есть некий материальный предмет. В качестве знака мы можем выбрать любой предмет, который будет нам напоминать и обозначать другой предмет. «Знаками (signa) же друг друга нам служат обычно вещи, следую­щие друг за другом, предваряющие или последующие, поскольку мы замечаем, что в их последовательности существует известная правильность» (7, т. 1, с. 82). Гоббс приводит пример тучи, которая есть знак дождя, или наоборот: дождь есть знак тучи. Поэтому знак, по Гоббсу, всегда материален, и мы всегда познаем его посредством ощущений.

Один их видов знака — слово. То, что человечество в свое время додумалось в своей речи заменять вещи словами, является величайшим открытием. Поэтому и язык, при помощи которого выражаются наши мысли, обладает не самостоятельным существованием, а является отражением некоторой действительной связи между предметами, существующей в реальности.

Слова являются для памяти знаками, при помощи которых человек может вспомнить о представлениях, еще не совсем угасших, и оперировать ими при помощи слов-знаков, обозначающих те ощущения, которые возникли от воздействия предметов на органы чувств. Этот язык, при помощи которого человек мыслит и общается (а общение также является одной из главных функций языка — знаковой системы), существует для экономии мышления (мыслить при помощи языка и слов, т.е. при помощи знаков и связей между ними, гораздо удобнее, чем без них), а также для удобства. То, что выбираются именно такие знаки, а не другие, достигается посредством взаимоотношения между людьми. То есть язык вырабатывается на основе конвенции. Гоббс, таким образом, разрабатывает теориюконвенционализма: слова и вообще язык — это результат соглашения между людьми, он не имеет самостоятельного существования.

Язык и слова являются знаковой системой, которая возникает в результате того, что люди на определенном этапе согласились употреблять именно такие слова, а не другие. Никакого иного онтологического значения у слов нет. Слова существуют как знаки вещей и возникают в результате договоренности между людьми. Знание формулируется всегда в языковой форме — в форме связи между словами, высказываниями, предложениями, суждениями, умозаключениями и т.д. Поэтому истинными или ложными могут быть только высказывания, а не предметы или вещи. «Истина может быть лишь в том, что высказано, а не в самих вещах… Поэтому истина — свойство не вещей, а суждений о них» (7, т. 1, с. 97). Критерием истинности, по Гоббсу, выступает непротиворечивость суждения, а не соответствие нашего знания материальному миру. Здесь вновь проявляется то влияние, которое оказала на Гоббса математика, ибо именно в математике критерием истинности является логичность и непротиворечивость ее высказываний. Соответствуют или не соответствуют математические высказывания материальной действительности — для математика это не имеет смысла. Поэтому в любой теории все положения должны быть связаны логическими законами, а все высказывания должны быть выведены одно из другого.

В мире, согласно Гоббсу, существуют единичные тела, и ничего, кроме них, не существует. Гоббс является последовательным номиналистом, ибо обобщение — слово или понятие — возникает только в качестве знака; всякое общее имя или слово как таковое не существует — оно существует только как знак в нашем уме. Имена, по Гоббсу, бывают разные: имя первой интенции (т. е. имя, обозначающее реальный предмет) и второй интенции (понятие, которое есть знак знака). Как правило, мы оперируем в нашем сознании именами второй интенции.

Бывают и бессмысленные понятия. Причиной образования бессмысленных имен является незнание механизма образования имен второй интенции, вследствие чего некоторые метафизики отделяют свойства предмета от самого предмета. Одним из таких имен является понятие субстанции. Оно появляется в силу того, что в предложениях о существовании чего-либо люди используют глагол «есть». Отрывая этот глагол от своего субъекта, философ и получает понятие субстанции. Гоббс утверждает, что никакой абстрактной субстанции в мире не существует, ибо все наше знание происходит из ощущений. Никакая абстрактная субстанция на наши ощущения не действует. Действуют только единичные материальные тела, кроме которых ничего не существует. То, что мы называем субстанцией, есть единичное тело. Поэтому можно сказать, что в мире имеется бесконечное множество субстанций.

studfiles.net

Теория познания Т.Гоббса и Локка. Скептицизм П.Бейля и Юма, сенсуализм Дж.Беркли

Ф.Бэкон и Р.Декарт отстаивали позиции эмпиризма и рационализма и в чем-то абсолютизировали индуктивный и дедуктивный пути познания. Синтез этих двух путей познания в определенной степени осуществил английский философ Гоббс (1588-1679). Как и Ф. Бэкон, Гоббс видит в знании силу. Теоретические знания должны стать орудием для развития практики, но они должны базироваться на опыте. Поэтому любое знание начинается с ощущения и никогда не выходит за пределы доступных чувству реалий. Однако существуют знания всеобщие и необходимые (например, математические) по мнению Гоббса, и такие знания связаны с чувством тем, что они возникают особенным — точным и фиксированным использованием знаков языка. Т.Гоббс объединяет индукцию и дедукцию, поскольку считает, что сначала надо идти путем познания простых, элементарных качеств вещей (дедукция), а затем объединять их, синтезировать (индукция). Познание через анализ выявляет главные акциденции (свойства вещей): протяженность, место, движение, качество. Будучи номиналистом, Т.Гоббс считал, что в мире существуют только конкретные вещи, не существует врожденных идей, а «знаки» (слова) является универсалиями (терминами) для обозначения сходства различных вещей. Например, такое понятие, как «материя» лишь только знак представление о цвете, тепло, звук. Универсалии дают нам возможность в процессе анализа подводить элементарное под определение общего.
Особое внимание Гоббс уделяет исследованию человека. В противоположность Аристотелю, для которого человек является общественным существом, Т.Гоббс утверждает, что человек по своей природе эгоистичен. Ради своей выгоды люди могут отрицать даже геометрические теоремы. Все люди хотят себе добра, поэтому стремятся к самосохранению и уход зла. Поскольку воля каждого человека детерминировано достижением какой-то цели, то свободы воли нет, есть лишь свобода как отсутствие препятствий для достижения цели. Свобода достигается устранением внешних препятствий или согласованию с внешними факторами. В этом смысле нравственно лишь то, что касается пользы отдельного индивида. Наконец, эгоизм порождает хаос, людьми овладевает страх, и они заключают общественное соглашение для своей же пользы. Концепция общественного соглашения Гоббса предполагала, что свою личную свободу люди передают государству и, уступая свободой, вводят свою жизнь в упорядоченное русло. Этот общий человеческий произведение — государство — Т.Гоббс считал сложным и самый нужный для людей, он уподоблял государство библейской существу Левиафану и настаивал на том, что в государстве люди лишаются раздора и становятся как бы единым существом. Моральным теперь то, что полезно государству. Функции государства заключаются в том, чтобы придерживаться «естественных законов»: способствовать самосохранению общества, оберегать частную собственность, обеспечивать всем равные права, способствовать обогащению членов государства. Однако лучшей государством все же должна быть монархия том, что она на вершину государственной власти сносит человека, единую волю, а не абстрактный целом, что ведет к раздору. Вместе Гоббс считал, что исходная причина возникновения государства — лучшее обеспечение естественных прав конкретных людей — не должна нарушаться никогда. Поэтому он провозгласил принцип прав граждан и принцип «разрешено все, что не запрещено». Философ также утверждал право граждан восстать против монарха в том случае, если он перестанет заботиться об их права и интересы. В целом для философских размышлений Гоббса характерна ориентация на телесное, а потому и мир, и человека, и государство он изображает механистически посему в познании царит чувственность, а в государственном правлении — сила.
Английский философ Дж. Локк (1632-1704) появился основателем более-менее развитой теории познания в философии Нового времени. Большое внимание он уделил отрицанию существования «врожденных идей», ссылаясь при этом как на научные данные, так и на наблюдения над примитивными народами, полученные в эпоху географических открытий. От рождения мозг человека представляет собой, по Локку, «Tabula rasa» — чистую доску, т.е. в нем нет ничего, кроме простой способности быть органом познания и мышления. Таким образом Дж.Локк пытался добраться до самых основ познания, не допуская предварительного знания готовым. В определенной степени здесь присутствовал и намерение подтвердить принципиальную исходную равенство всех людей возможностями. Дж. Локк считал, что существует два источника знаний: чувство, которые дают нам простые идеи (белое, овальное, сладкое и т.д.), и рефлексия — деятельность ума, направленная на сопоставление и обобщение простых идей и образования на их основе » сложных идей «. Первым, элементарной операцией рефлексии (мышление) философ считал различения и отождествления. Самой сложной идеей для Локка возникает идея субстанции, которая предстает наиболее широким понятием, ориентирует человеческую деятельность и науку. Интересно отметить, что путь образования сложных идей, за Локком, должен согласовываться с опытом человеческой деятельности. Как и Гоббс, Локк считает, что общее знание фиксируется в языке, а не существует в виде внечувственное «мыслящей субстанции» (последняя не имеет опытного подтверждения). Критикуя рационализм, Дж.Локк опирается на здравый смысл человека, апеллирует к чувственному опыту и приходит к выводу, что субъектно-объектные отношения в процессе познания обнаруживают различные по своему характеру качества вещей. «Первичные» — протяженность, фигура, объем, движение и покой. Это так называемые объективные качества, которые присущи самим вещам, вписываются в законы механики и объяснены через них. Остальные качеств, обусловлена ??чувствами человека (цвет, вкус, холод и др.)., Является результатом деятельности нашего организма и впрямь свойств вещей не передает. Они «вторичные» и связаны с индивидуальными особенностями субъекта познания, возникают и существуют только в нем. Поэтому есть определенные расхождения в понимании «вторичных» качеств каждым человеком. И в таком случае чувственное знание вне рефлексией является возможным, а не достоверным. Нетрудно увидеть, что мысли Локка вращаются вокруг все тех же вопросов — опыта, действий разума, источники знаний, т.е. в целом разговор идет об определении условий получения оправданных знаний и внедрения мышления «здравого смысла». Кроме того, Дж.Локк известен в Англии как теоретик известной английской системы воспитания, которая предусматривала сочетание физического, интеллектуального и нравственного воспитания. Для последнего, по мнению философа, сохраняют свою силу положения христианской религии.
В целом философию Локка относят к эмпиризму, однако его знаменитый тезис «Нет ничего в интеллекте, чего не было в ощущениях» дает основания полагать, что это эмпиризм сенсуалистского плана, который получил дальнейшее развитие в английской философии. Критикуя философскую позицию Дж. Локка, Дж. Беркли (1685-1753) утверждал, что не только «вторичные», а «первичные» качества вещей имеют субъективный статус. В этом аспекте все качества вещей «вторичные» потому, что их воспринимает человек. В духе радикального сенсуализма (от лат. «Sensus» — ощущение, позиция, которая ставит все знания в зависимость от чутья и чувства) Дж.Беркли решал самые вопросы философии: он утверждал, что только чувство могут неопровержимо свидетельствовать факт существования чего; отсюда его тезис «Esse est percipi» — «Быть — значит быть воспринимаемым». Оппоненты Дж.Беркли замечали, что подобный тезис превращает человеческое восприятие на единственный источник реальности и логически приводит к «солипсизма» — позиции, согласно которой существую только я один, как продуцент свои ощущений, а все остальное возникает только моими ощущениями. Однако Дж.Беркли вполне оправданно указывал на то, что о том, чего ни один человек никогда и никоим образом не воспринимала, можно вести разговор только гипотетически, вероятно, и только факт восприятия чего-то может засвидетельствовать реальность существования. Казалось бы, это ненадежная основа существования, ведь человеческие ощущения и восприятия неустойчивые, подвижные, но Беркли этого не возражал, поскольку считал, что мир и реальность надежно стабилизированы божественным разумом, который все время удерживает мир в состоянии актуального бытия, а человек, вследствие ее природы и ограниченности, воспринимает только через собственные ощущения. Разум, который продуцирует абстракции, не может быть надежным источником знаний, поскольку этим абстракциям ничего не отвечает в доступном чутью реальности. Дж. Беркли признавал существование мира в трех случаях: когда этот мир воспринимает «я» когда его воспринимает «кто-то», а когда он существует в уме Бога как совокупность «идей», которые составляют единственно возможную основу человеческих чувств. Так, по Беркли, существует лишь то, что воспринимают органы чувств, это и есть позиция радикального сенсуализма.
Проведенный последовательно сенсуализм приводит не только к солипсизма, но и к скептицизму, который в эпоху Нового времени представляли французский просветитель П. Бейль (1647-1706) и английский философ Д. Юм (1711 -1776). Скептицизм, настаивая на несовершенстве наших ощущений, отказывал в праве на истину также и умственные. П. Бейль, анализируя результаты человеческого познания, утверждал, что с одинаковой вероятностью можно доказать как существование, так и несуществования пустоты, протяженности, движения, субстанции, материи и т.п.. И поэтому люди должны воздерживаться от определений. П. Бейль считал, что истина должна быть свободна от противоречий. Наличие двух противоположных суждений в определении одного и того же дискредитирует человеческое познание, освещает слабость человеческого разума, и потому он, по П. Бейлем, имеет характер разрушительной, а не творческой силы.
Д.Юм направлял свои соображения также на основы человеческого знания и считал, что они существуют в двух формах в форме четкого и внятного знания и в форме неопределенного, туманного знания. Выразительные знания мы получаем в прямом наблюдении действительности, а неверное — в дальнейших рассуждениях по поводу воспринятого. Итак, основой знания появляются факты восприятия, а логику мы используем для удобства, и это потому, что, по убеждению Юма, между предоставляемым чувствах и идеями нашего разума не существует причинной связи; есть какое-то определенное ощущение может порождать в разных людей отличные, а может, и противоположные идеи. Итак, идеи разума производные от непосредственных впечатлений, однако в их функционировании имеется определенная регулярность, которую мы принимаем за несколько надежное и незыблемое. Но эта регулярность не имеет прямого отношения к реальности, а потому доказательство ума возникают всегда достоверными. Логике, по Юма, доводятся лишь факты математики — все остальное вытекает из опыта. Для Юма практическая польза становится своеобразным критерием истинности впечатлений, как и мерилом нравственности.
Следует отметить, что гносеологические разведки рассмотренных философов имели большое значение для науки и для осознания познавательных и деятельных возможностей человека. Так, не подлежало сомнению, что познание состоит из рефлексивных действий ума и с чувственно предоставленного материала, что оно предполагает определенную интеллектуальную активность, что связано с опытом и деятельностью; какой-то мере были обозначены познавательные возможности этих элементов познания и сделан важный вывод о невозможность сведения мышления к разработке чувственного материала. Вместе с тем эти разведки во многом оставались неопределенными и неполными. Результатом этого стало то, что в философии сформировалась своеобразная парадигма английского типа философствования, которая оказывала решающее значение чувственно фиксированным фактам опыта, а логические рассуждения ставила в зависимость от них.

philotime.ru

Предмет философии Гоббса

Томас Гоббс – английский философ, сторонник материалистического мировоззрения. Единственный предмет философии по Гоббсу – тело, главная проблема – межличностное взаимодействие. Философ известен благодаря своему учению о государстве. Гоббс предложил модель общества, управляемую государством, как единственный вариант мирного и продуктивного взаимодействия людей. Его идеи стали основой для формирования современного государственного строя.

Последовательный эмпиризм Гоббса

Гоббс был убежденным материалистом, признающим существование только материальных предметов. Единственным предметом философии он считал физические тела. Изучение души относил исключительно к вопросам веры, а не науки.

Теория познания Гоббса основана на последовательном эмпиризме. Физические движения вызывают впечатления в органах чувств. Впечатления вызывают внутренние движения – мысли. Идея появляется в результате возникновения связи между движениями. Простые идеи путем сравнения, соединения и разделения формируют более сложные.

Наряду с сознанием, воля возникает из впечатлений. Впечатления порождают чувство удовлетворения и неудовлетворения. Критерии удовольствия и неудовольствия субъективны. Они возникают только в сердце человека в виде движений. Он совершает движения, чтобы совершать добро и продлить удовольствие, или не двигается, если тяготеет ко злу. Выбор между добром и злом – волевой процесс. Человек выбирает сильнейшее влечение, поэтому свобода воли относительна.

Происхождение морали

Мораль относительна. В обществе, которое не регулируется внешне, она существовать не может. Природа сделала людей одинаковыми: они обладают равными возможностями и стремлениями. Из-за этого постоянно возникают конфликты, приводят человечество в состояние войны.

Чтобы сохранить мир, люди должны отказаться от своих эгоистических стремлений. Мораль общества состоит из определенных норм поведения, которые регулируют действия людей, и устанавливают общие нормы. Мораль неразрывно связана с правовой системой. Совокупность наград и наказаний позволяет создать единственный допустимый вариант поведения человека в обществе.

Естественные законы гражданского общества

Естественный закон – это общее правило. Оно запрещает подвергать опасности свою жизнь и жизни других людей. Полный свод законов, описанных в «Левиафане», состоит из 19 предписаний.

3 основополагающих закона:

1. Люди должны стремиться к достижению мира. Если это невозможно, они имеют право на самозащиту.
2. Каждый обязан отказаться от индивидуального права на обладание вещами в пользу создания государства.
3. Заключенные соглашения должны выполняться – это основа справедливости. Разрешать возникающую несправедливость (нарушение соглашения) должно государство в лице уполномоченных людей.

16 законов, регулирующих взаимоотношения людей внутри гражданского общества:

1. Человек обязан отвечать благом на благо, чтобы поощрять благодеяния. Ответ злом на благо – проявление неблагодарности.
2. Каждый должен стремится к поиску компромисса. Компромисс достигается путем коммуникации.
3. Всякую обиду следует простить, если обидчик искренне раскаялся в поступке.
4. Месть должна исходить не из желания зла, а из желания сохранения блага. Месть, противоречащая благу – жестокость.
5. Закон об уважение запрещает оскорбления.
6. Все люди равны. Вознесение себя над другими людьми – гордыня.
7. Каждый должен быть скромным и не претендовать на те блага, которые он не готов разделить с другими людьми.
8. Представители закона должны быть беспристрастны по отношению к жертве и преступнику.
9. Люди имеют право на получение равных долей имущества.
10. Использование неделимого имущества определяется жребием либо личной договоренностью.
11. Посредникам мира должна быть гарантирована неприкосновенность.
12. Все имеют право на защиту их интересов в суде.
13. Суд должен быть справедлив и стремиться к возмещению ущерба.
14. Для беспристрастного судебного разбирательства должны быть предоставлены надлежащие условия. Люди, препятствующие действиям суда – преступники.
15. Свидетельские показания должны быть получены законным путем.
16. Общество имеет право избирать представителей власти или сменять их, если они не выполняют своих обязанностей.

Наличия законов для формирования общества недостаточно. Важно, чтобы существовала власть, которая будет заставлять людей соблюдать эти законы.

Природа и время

Для Томаса Гоббса, философия природы взаимосвязана с его представлениями о телесности. Он описывает Вселенную, как совокупность тел. Тела могут находиться в состоянии покоя или двигаться. К телам относится все, что имеет протяженность: физическую форму.

Понятие «протяженность» включает ряд критериев: оно объективно, его можно осязать. Следует отличать реальную протяженность от воображаемой. Реальные признаки тел определяются разумом, воображаемые – сознанием. Воображаемые признаки не дают объективного представления о предметах.

Подобным образом мыслитель рассматривает время. Определить время можно только по образу предмета, который остается в восприятии во время движения. Движение может быть совершено в прошлом, будущем или настоящем времени, а представление о нем – воспроизведено в любой момент.

Особенности познания

Чувственное восприятие – единственный источник познания. Но чувственный опыт не может быть полным и истинное положение вещей можно познать только научно-философским путем.

Виды познания по Гоббсу:

• первичное – создается восприятием и памятью;
• вторичное – основано на размышлениях.

В учении философа, речь – орудие мышления и средство общения. Посредством речи человек передает информацию другим людям и может обозначить признаки предмета, определяющие его суть.

Истина содержится в суждениях о вещах, в их описаниях, а не самих предметах. Критерий истинности знания – принадлежность сознанию. Отделять ложь от истины может только человек, поскольку он единственный из всех существ наделен речью. Важны не все истины, а только те, которые будут существовать во все времена.

Соотношение морали и права

Предпосылки возникновения права, как единственного способа урегулирования отношений между людьми, Гоббс видел в человеческой природе. Эгоизм и гедонизм – основные стимулы деятельности. Разногласия, жажда признания, стремление удовлетворить свои потребности подталкивает людей к насилию. Человек нападает или защищается, но в любой ситуации остается врагом для других людей. Состояние вечной войны естественно. Оно существует там, где отсутствует гражданское общество.

Создать нормальные условия для существования людей может только государство. Оно регулирует действия людей и является гарантом мирного сосуществования. Свое поведение, человек обязан соотносить с законом. Следует отличать закон от права. Закон определяет допустимые и недопустимые действия, а право предоставляет свободу выбора действий. Основа создания государства – отказ людей от права на насилие.

Создание государства

Свое учение о становлении государства Гоббс изложил в работе «Левиафан». Исходя из представлений о человеческой природе, философ описывает войну, как следствие стремления людей к власти и признанию. Государство образуется тогда, когда индивид отказывается от права делать все, что ему хочется, сознательно ограничивая свою свободу. Права он передает другим людям, гарантирующим соблюдение одного закона для всех. Государство должно быть неограниченно в своем праве, а люди обязаны подчиняться ему беспрекословно.

Существует три вида государственного устройства:

1. демократия;
2. аристократия;
3. монархия.

Согласно Гоббсу, лучшая форма государственного правления – монархия. Только она обеспечивает гражданам безопасность.

Представители верховной власти являются гарантами закона, они формируют законодательную базу и следят за ее исполнением. Граждане государства имеют право на восстание и свержение действующего политического строя, если государство не обеспечивает поддержание мира. После установления новой системы власти гражданин обязан снова отказаться от своих прав в пользу государства.

Государство, как верховная власть, должно управлять не только обществом, но и Церковью. Религиозный культ не отделяют от государства, он обязан подчиняться высшим органам власти.

Роль религии в обществе

Философ выводит религию из сферы философского познания в область государственного законодательства. Предназначение религии – стать законом, которому должно подчиняться гражданское общество.

Существует истинная и неистинная религия. Неистинной религий Гоббс называл язычество. Оно было создано с политической целью – привлечь на сторону язычников как можно больше людей и утвердить их власть. Языческое правительство внушало людям страх перед служителями культа и ложные представления о правах. Истинная религия – христианство, основная концепция которого изложена в Библии и Ветхом завете. Христианство предлагает человечеству свод законов, который позволит создать общество, построенное на принципах безопасности и взаимовыгодны.

Бог – продукт человеческого мышления. Стремясь найти объяснения непонятным явлениям природы и поступкам, люди придумали высшие силы, которые управляют всеми процессами на Земле. Единственная причина возникновения религии – страх перед неизвестным.

Учение Гоббса о человеке

Гоббс называет ощущения отправной точкой познавательного процесса. Мышление – результат ощущений, мыслительный анализ невозможен без первичного впечатления, полученного с помощью органов чувств.

Ощущение вызывает внутреннее движение – представление. Оно равноценно памяти, но оказывает большее влияние, поскольку ощущения, возникающие в памяти, не такие яркие, их воздействие осталось в прошлом. Сновидения – это представления, возникающие во время сна. Во сне люди заново проживают те ощущения, которые накопили за день.

Чувства и эмоции, согласно Гоббсу, представляют собой «движения сердца». Они могут вызывать положительные эмоции (любовь) и отрицательные (отвращение). Это один и тот же процесс, приводящий к разным результатам, зависящим от конкретной точки зрения.

mystroimmir.ru

Методология и гносеология Томаса Гоббса (1588-1679)

Томас Гоббс учился в Оксфорде, занимался философией. С 1613г. — секретарь у Ф. Бэкона. Свою первую работу Гоббс написал в возрасте 52 лет («О гражданине»). Вместе со следующими работами — «О теле» и «О человеке» — она составила основное произведение Гоббса — «Начала философии» (1-я часть — «О теле», 2-я — «О человеке» и 3-я — «О гражданине»). После этого он пишет еще одну работу — «Левиафан», где дает общий очерк своей философской системы, но с большей социальной направленностью (Лега 2003).

В новаторской философии 17 века сложились две противоположные позиции в объяснении достоверного знания математического типа, отличающегося всеобщностью и необходимостью утверждаемого в нем содержания. Первой позиции придерживался, в частности, Декарт, Он связывал безошибочность математической дедукции с наличием в человеческом уме врожденных идей, отождествляемых с интеллектуальными интуициями; ясность, отчетливость, очевидность этих интуиций — идей делает их абсолютно надежными исходными основаниями выводимых из них более частных истин.

Гоббс увязывал истины математического типа, врожденность которых он категорически отрицал, только с опытом, но не с непосредственным чувственным опытом, поскольку последний бессилен обосновывать всеобщность и необходимость такого рода истин. Поэтому Гоббс трактовал как другую, более высокую и сложную разновидность опыта человеческую речь, выраженную в конкретных словах языка. Фактически, Гоббс сводил мышление к языку. Если ощущения составляют непосредственный опыт человека (который присущ также и животному), то речевая деятельность людей формирует более высокий уровень мысли тельного опыта, до которого животный мир не поднимается. Заслуга Гоббса заключается в том, что он развил знаковую концепцию языка.

Сам речевой опыт как бы распадается у Гоббса на два уровня. Первый из них — психологический. Бесчисленное количество образов-мыслей, возникающих у каждого человека как прямое следствие воздействия на него внешних факторов, бесследно исчезло бы в его сознании, если бы не было закреплено в различных словах, которые как бы переводят внутреннюю речь во внешнюю. И уже здесь слова становятся знаками для различных вещей. В принципе знаком можно считать любое предшествующее ему или последовавшее за ним событие, если событие представляется мыслящему субъекту так или иначе связанным. Слова же в качестве знаков вещей первоначально наполнены индивидуально- психологическим содержанием, и на этом уровне они весьма субъективны(метки). Однако слова не могут застыть на этом уровне, поскольку изолированная индивидуальная жизнь ка- кое-то продолжительное время невозможна. Человеческое общение наполняет слова-метки более глубоким, логическим содержанием. Поэтому они становятся знаками в собственном смысле этого слова, и хотя и не утрачивают полностью своей произвольности и условности, но таковая значительно ограничивается, сужается.

Начальный этап познания. Учение о знаках.

Свое учение о знаках Гоббс связывает с теорией познания. По мнению Гоббса, главной целью познания является выяснение причин того или иного процесса. Начальный этап познания — осознание того, что у нас отсутствуют знания об интересуемом нас предмете. При этом следует обратить особое внимание на язык, который служит не только средством познания, но также источником лжи и ошибок. Познание начинается с чувственности, в чем и следует видеть первый принцип теории познания. Продукты чувственного познания Гоббс предлагает называть «фантомами (призраками)». Люди, получив восприятия-фантомы (образы), обозначают их знаками. Роль знаков в жизни людей очень велика. В определенном смысле знаки создали самого человека, поэтому его можно определить как существо, оперирующее знаками.

По Гоббсу, знак — это то, что обозначает некий материальный предмет. В качестве знака мы можем выбрать любой предмет, который будет нам напоминать и обозначать другой предмет. Гоббс приводит пример тучи, которая есть знак дождя, или наоборот: дождь есть знак тучи. Поэтому знак всегда материален, и мы всегда познаем его посредством ощущений. Один их видов знаков — слово. Слово есть некоторая материальная вещь, обозначающая некоторый другой материальный предмет. То, что человечество в свое время додумалось в своей речи заменять вещи словами, является величайшим открытием. Поэтому и язык как то, при помощи чего формулируется наше мышление, обладает не самостоятельным существованием, а является отражением реальной связи между предметами.

Слова служат знаками, при помощи которых человек может вспомнить о представлениях, еще не совсем угасших, и оперировать ими при помощи слов-знаков, обозначающих те ощущения, которые возникли от воздействия предметов на органы чувств. Этот язык, при помощи которого человек мыслит и общается (а общение также является одной из главных функций языка как знаковой системы), существует для экономии мышления (мыслить при помощи языка и слов, т.е. знаков и связей между ними, гораздо удобнее, чем без них). То, что выбираются именно эти знаки, а не другие, достигается посредством договоренности между людьми. Гоббс, таким образом, считает, что слова и вообще язык — это результат соглашения между людьми, он не имеет самостоятельного существования.

Язык и слова являются знаковой системой, а эта система возникает в результате того, что люди на определенном этапе согласились употреблять именно такие слова, а не другие. Никакой онтологической роли, оправдывающей их самостоятельное существование, у слов нет. Слова существуют как знаки вещей и возникают в результате договоренности между людьми. Поэтому знание формулируется всегда в языковой форме — в форме связи между словами, высказываниями, предложениями, суждениями, умозаключениями и т.д.

Гоббс изучал знаки, их роль в познании, структуру и разновидности. Он выделил следующие виды знаков:

1. Сигналы — различные звуки, издаваемые животными и призывающие их к тем или иным действиям. В жизни и деятельности людей Гоббс не выделил сигнальных знаков, а если таковые и имелись, то отнес их к разряду собственно произвольных знаков.

2. Метки — знаки, придуманные человеком для обозначения своих целей и намерений. Под метками Гоббс понимал знаки, позволяющие оживлять в сознании сведения о некоторых, прежде нам встречавшихся, предметах. Когда же он ссылается на существование естественных меток (озноб как метка заболевания), то имеет в виду то, что позднее стали называть знаками-признаками.

3. Естественные знаки в собственном смысле слова (например, тучи как знак дождя). Они характеризуются Гоббсом следующим образом: «Разница между метками и знаками состоит в том, что первые имеют значение для нас самих, последние же — для других».

4. Произвольные знаки в собственном смысле слова, каковыми в особенности являются с языков. Гоббс придерживался той точки зрения, что слова произошли не по природе, а по произвольному установлению. Имена в языке — это знаки наших представлений, обозначения воспринимаемых вещей. Пока мы не вышли за пределы отдельных слов, имена дают нам

для познания совсем немного: они обозначают и указывают, и не более того. Гораздо больше познавательных сведений мы черпаем из естественных знаков, соединяющихся нередко в длинные ассоциативные цепи. Впрочем, многие из этих цепей случайны, и Гоббс отмечает их «неупорядоченность».

5. Особо Гоббс выделил знаки в роли меток. В этом случае «слова служат … метками для самого исследователя (а не знаками вещей для других), в силу чего отшельник, не имеющий учителей, может стать философом». Функционирующие в людском общении знаки используются затем для личного употребления, сохраняя и освежая прежние знания, укрепляя и обогащая память, помогая размышлениям.

6. Знаки знаков, или имена имен, — это универсалии. Гоббс здесь выступил как номиналист: не существует, полагает он, никаких общих сущностей, «универсальны только имена», реально же существуют только большие или меньшие сходства между единичными предметами, так что «целое и совокупность всех его частей идентичны». Для обозначения совокупности похожих друг на друга частных и единичных предметов, чтобы легче было их все запомнить и ими оперировать, обычно и употребляют знаки знаков, хотя при этом не следует забывать, что сами по себе общие представления — не более чем призраки (Фуре).

Каждый знак по своей структуре, отмечал Гоббс, состоит из значения, которое он заключает в себе, и материала. Слова, при которых мы ничего не воспринимаем, кроме звука, суть то, что мы называем абсурдом, бессмыслицей или нонсенсом. Гоббс, будучи классическим представителем номинализма XVII в., утверждал, что реально существуют только единичные вещи, а понятия есть лишь их имена. Наиболее общие понятия представляют собою «имена имен», которыми пользуется человек в ходе познания. Человек, по Гоббсу, располагает двумя видами знаний: знанием о физических телах и знанием об именах вещей (Мапельман, Пенькова: 162—163).

По мнению Басина, Гоббс больше, чем кто-либо в истории философии Нового времени, имеет заслуг в постановке и решении специальных семиотических проблем. Знаки, по Гоббсу, — это чувственно воспринимаемые вещи, при помощи которых мысли можно оживлять в памяти (в этом случае они выступают как «метки»), а также сообщать и разъяснять другим. Среди знаков некоторые естественны (тучи — знак дождя), другие же выбираются нами по произволу, например, сочетания слов, обозначающие наши мысли и движения нашего духа и называемые речью (а отдельные части речи — именами). Между именами и вещами нет никакого сходства. Всякое имя имеет отношение к объекту наименования, причем безразлично, существует эта вещь в действительности или только в представлении. Однако называя (именуя) вещи, имена непосредственными образом связаны не с вещами, а с представлениями о них, они есть «знаки наших представлений», а не «знаки самих вещей» (Гоббс 1964: 74).

Речь может быть использована для разных целей: обозначать вещи и представления, выражать наши представления и сообщать их другому, т.е. вызывать в ком-нибудь другом те же представления: выражать просьбы, обещания, угрозы, пожелания, приказы, жалобы. В науке законен только один вид речи, называемый иногда утверждением, иногда — высказыванием, а большей частью предложением (proposition). В нем нечто утверждается или отрицается, высказывается истина или ложь. С точки зрения использования речи в искусстве представляет интерес выделение Гоббсом способности речи выражать не только мысли, но и чувства, душевные движения, страсти. Эти формы речи суть произвольные обозначения наших страстей, но верными признаками их они не являются, так как могут быть употреблены произвольно, независимо от того, имеют эти страсти или нет те, кто их употребляет. Лучшими признаками подлинных чувств является выражение лица, движения тела и т.п.

«знаки» страстей.

У Гоббса нет резкого противопоставления использования речи для выражения чувств и познавательной деятельности. Во- первых, формы речи, при помощи которых выражаются чувства, частью идентичны с теми, при помощи которых мы выражаем наши мысли. Прежде всего, чувства могут быть выражены в изъявительном наклонении («я люблю», «я радуюсь» и т.п.), и они являются утверждениями (а значит, могут быть как истинными, так и ложными). Во-вторых, некоторые чувства, хотя и имеют свои особые выражения, которые не являются утверждениями, тем не менее, эти «особые выражения» чувств, если они служат основанием для других выводов, также являются «утверждениями». При помощи фантазии, которая порождает те приятные подобия, метафоры и фигуры, которыми, как уже отмечалось, поэты пользуются для вызывания чувств, также открывается неожиданное сходство между вещами, различие, достигается точное и совершенное знание, что также является источником наслаждения. В искусстве требуется «как суждение, так и фантазия».

Как считает Басин, философское истолкование знаков и языка носит у Гоббса противоречивый характер. С одой стороны, он дает знакам и языку последовательную материалистическую интерпретацию в русле сенсуалистического эмпиризма. Прежде всего, это причинная теория знака и значения, которые включены в общую причинную связь материальных явлений. Вследствие материальных стимулов человек побуждается перевести мысленную речь в словесную. Первая есть связь мыслей или представлений, последние суть «ослабленные ощущения», т.е. материальные явления в мозгу, вызванные действиями предметов вне нас. Представления, ощущения суть образы, находящиеся в отношении подобия с тем объектом, который их вызвал. Эти представления и образы носят объективный характер, поскольку обусловливаются «природой представленной при их помощи вещи», что не исключает и субъективных элементов, которые обусловлены «природой, наклонностями и интересами говорящего ». Представления, образы — значение слов, знаков, поэтому и последние у Гоббса связаны с вещами, действительностью.

В сочинениях Гоббса затрагивается и проблема изображения, или образа. «Образ (в самом строгом значении слова) есть подобие какого-либо видимого предмета; все образы имеют фигуру, а фигура есть величина, ограниченная во всех направлениях». Образы у Гоббса — это, во-первых, то, что составляет представления и образы воображения. От этих образов Гоббс отличает те, которым человек дает материал, создавая фигуры из дерева, глины или металла. Те и другие могут быть образами вещей (и их качеств), существующих вне нас. Кроме того, человек может рисовать в своем воображении и воплощать в материал формы, которых он никогда не видел, составляя фигуры из частей различных тварей, как поэты творят своих кентавров, химер и других невиданных чудовищ. Последние тоже называются образами в силу сходства их, но не с каким-нибудь реальным предметом, а с некоторыми фантастическими обитателями мозга — творца этих фигур. Между этими образами как они первоначально существуют в мозгу и ими же, как они нарисованы, вырезаны в дереве и отлиты в металле, имеется сходство, в силу чего «о материальных телах, созданных искусством», можно сказать, что они являются образами фантастических «идолов», созданных естественным, природным путем. Ведь, согласно Гоббсу, человеческое искусство является «подражанием природе». Наряду с подобием образ (или изображение) характеризует функция репрезентации — «представительство одной вещи другой». Большей частью и подобие и представительство видимого объекта сочетаются, но представительство может осуществляться и при полном отсутствии сходства (Гоббс говорит здесь о символическом (знаковом) использовании изображений для представления объектов, которые они не изображают), например, неотесанный камень ставился как изображение Нептуна (Басин).

Следует отметить, что семиотические проблемы в сочинениях Т. Гоббса представлены в наиболее развернутом виде, чем в какой-либо другой материалистической системе XVII — XVIII вв.

Учение о знаках.

Для исследования роли слов Гоббс предварительно изучает теорию знаков вообще. Что такое знак, по Гоббсу? Это то, что нечто обозначает, то есть некий материальный предмет. В качестве знака мы можем выбрать любой предмет, который будет нам напоминать и обозначать другой предмет. «Знаками (signa) же друг друга нам служат обычно вещи, следующие друг за другом, предваряющие или последующие, поскольку мы замечаем, что в их последовательности существует известная правильность» (7, т. 1, с. 82). Гоббс приводит пример тучи, которая есть знак дождя, или наоборот: дождь есть знак тучи. Поэтому знак, по Гоббсу, всегда материален, и мы всегда познаем его посредством ощущений.

Один их видов знака — слово. То, что человечество в свое время додумалось в своей речи заменять вещи словами, является величайшим открытием. Поэтому и язык, при помощи которого выражаются наши мысли, обладает не самостоятельным существованием, а является отражением некоторой действительной связи между предметами, существующей в реальности.

Слова являются для памяти знаками, при помощи которых человек может вспомнить о представлениях, еще не совсем угасших, и оперировать ими при помощи слов-знаков, обозначающих те ощущения, которые возникли от воздействия предметов на органы чувств. Этот язык, при помощи которого человек мыслит и общается (а общение также является одной из главных функций языка — знаковой системы), существует для экономии мышления (мыслить при помощи языка и слов, т.е. при помощи знаков и связей между ними, гораздо удобнее, чем без них), а также для удобства. То, что выбираются именно такие знаки, а не другие, достигается посредством взаимоотношения между людьми. То есть язык вырабатывается на основе конвенции. Гоббс, таким образом, разрабатывает теорию конвенционализма: слова и вообще язык — это результат соглашения между людьми, он не имеет самостоятельного существования.

Язык и слова являются знаковой системой, которая возникает в результате того, что люди на определенном этапе согласились употреблять именно такие слова, а не другие. Никакого иного онтологического значения у слов нет. Слова существуют как знаки вещей и возникают в результате договоренности между людьми. Знание формулируется всегда в языковой форме — в форме связи между словами, высказываниями, предложениями, суждениями, умозаключениями и т.д. Поэтому истинными или ложными могут быть только высказывания, а не предметы или вещи. «Истина может быть лишь в том, что высказано, а не в самих вещах… Поэтому истина — свойство не вещей, а суждений о них» (7, т. 1, с. 97). Критерием истинности, по Гоббсу, выступает непротиворечивость суждения, а не соответствие нашего знания материальному миру. Здесь вновь проявляется то влияние, которое оказала на Гоббса математика, ибо именно в математике критерием истинности является логичность и непротиворечивость ее высказываний. Соответствуют или не соответствуют математические высказывания материальной действительности — для математика это не имеет смысла. Поэтому в любой теории все положения должны быть связаны логическими законами, а все высказывания должны быть выведены одно из другого.

В мире, согласно Гоббсу, существуют единичные тела, и ничего, кроме них, не существует. Гоббс является последовательным номиналистом, ибо обобщение — слово или понятие — возникает только в качестве знака; всякое общее имя или слово как таковое не существует — оно существует только как знак в нашем уме. Имена, по Гоббсу, бывают разные: имя первой интенции (т. е. имя, обозначающее реальный предмет) и второй интенции (понятие, которое есть знак знака). Как правило, мы оперируем в нашем сознании именами второй интенции.

Бывают и бессмысленные понятия. Причиной образования бессмысленных имен является незнание механизма образования имен второй интенции, вследствие чего некоторые метафизики отделяют свойства предмета от самого предмета. Одним из таких имен является понятие субстанции. Оно появляется в силу того, что в предложениях о существовании чего-либо люди используют глагол «есть». Отрывая этот глагол от своего субъекта, философ и получает понятие субстанции. Гоббс утверждает, что никакой абстрактной субстанции в мире не существует, ибо все наше знание происходит из ощущений. Никакая абстрактная субстанция на наши ощущения не действует. Действуют только единичные материальные тела, кроме которых ничего не существует. То, что мы называем субстанцией, есть единичное тело. Поэтому можно сказать, что в мире имеется бесконечное множество субстанций.

Похожие статьи:

poznayka.org

Учение о познании и праве Т. Гоббса.

Поиск Лекций Т. Гоббс (1588 – 1679) внес выдающийся вклад в развитие рационализма в науке и праве. Гоббс считал, что вещи по природе своей единичны, единичны, в таком случае, и получаемые о них представления. Слово дает нам возможность собирать сходные представления под общим именем и создавать, таким образом, абстрактные понятия. Уже через разложение общего понятия на составные признаки получается его определение, в котором дается и объяснение причины явления. Исходя из таких определений, мы делаем из них выводы рационалистическим путем, помимо опытных данных. Философ использует математический, дедуктивный метод и в анализе общественных отношений. Гоббс утверждает, что действия людей определяются их ощущениями, получаемыми от внешних тел. Они сводятся к двум вещам: удовольствию и неудовольствию. Поэтому люди стремятся к получению удовольствия и избегают неудовольствия. Человек по своей природе эгоистичен и стремится к достижению собственной выгоды, он не считается с интересами других. Отсюда неизбежны столкновения людей. Но войны противоречат инстинкту самосохранения, а потому людям необходим мир. Последний возможен лишь при условии самообуздания и ограничения естественного права индивида на все. Это возможно лишь путем соглашения всех и договорного установления независимой власти, государства, оберегающего такой договор. При этом индивид вправе отказаться от подчинения власти государства, если последнее не обеспечивает его безопасность. Основное произведение — «Левиафан, или материя, форма и власть государства» (1651 г.). Гоббс строил свое учение на изучении природы и страстей человека. Мнение Гоббса об этих страстях и природе крайне пессимистично: людям присущи соперничество (стремление к наживе), недоверие (стремление к безопасности), любовь к славе (честолюбие). Эти страсти делают людей врагами: «Человек человеку — волк». Поэтому в естественном состоянии, где нет власти, державшей людей в страхе, они находятся в «состоянии войны всех против всех» Пагубность «состояния войны всех против всех» понуждает людей искать путь к прекращению естественного состояния; этот путь указывают естественные законы, предписания разума (по Гоббсу, естественное право — свобода делать все для самосохранения; естественный закон — запрет делать то, что пагубно для жизни). Естественные законы гласят, что следует искать мира; в этих целях нужно взаимно отказаться от права на все; «люди должны выполнять заключенные ими соглашения». Отказываясь от естественных прав (т.е. свободы делать все для самосохранения), люди переносят их на государство, сущность которого Гоббс определял как «единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как оно сочтет необходимым для их мира и общей защиты»*. Государство — это великий Левиафан (библейское чудовище), искусственный человек или земной бог; верховная власть — душа государства, судьи и чиновники — суставы, советники — память; законы — разум и воля, искусственные цепи, прикрепленные одним концом к устам суверена, другим — к ушам подданных; награды и наказания — нервы; благосостояние граждан — сила, безопасность народа — занятие, гражданский мир — здоровье, смута — болезнь, гражданская война — смерть. Власть суверена абсолютна: ему принадлежат право издания законов, контроль за их соблюдением, установление налогов, назначение чиновников и судей; даже мысли подданных подчинены суверену — правитель государства определяет, какая религия или секта истинна, а какая нет. Гоббс признает только три формы государства. Он отдает предпочтение неограниченной монархии (благо монарха тождественно благу государства, право, наследования придает государству искусственную вечность жизни и т.д.). Отсутствие у подданных каких-либо прав по отношению к суверену толкуется Гоббсом как правовое равенство лиц в их взаимных отношениях. В отношениях между подданными суверен должен обеспечить равную для всех справедливость, незыблемость договоров, беспристрастную защиту для каждого в суде, определить равномерные налоги. Одна из задач государственной власти — обеспечение той собственности, «которую люди приобрели путем взаимных договоров взамен отказа от универсального права». Частная собственность, по Гоббсу, является условием общежития, «необходимым средством к миру». В трудах Гоббса содержится понимание свободы как права делать все то, что не запрещено законом. Цель законов не в том, чтобы удержать от всяких действий, а в том, чтобы дать им правильное направление. Особенность учения Гоббса в том, что гарантией правопорядка и законности он считал неограниченную власть короля, с осуждением отнесся к гражданской войне, усмотрев в ней возрождение пагубного состояния «войны всех против всех». Поскольку же такая война, по его теории, вытекала из всеобщей враждебности индивидов, Гоббс и выступал в защиту королевского абсолютизма.



poisk-ru.ru