Советская модель экономической системы – 11.3.

3.1 Особенности экономической системы ссср

Командно- административная система СССР была основана на социалистической доктрине. Притягательность социализма как теории и практики обусловлена тем, что он берется решить две проблемы, испокон веков волновавших человечество: искоренение неравенства, сознательное регулирование жизни общества и каждого человека в отдельности со стороны неких верховных органов общества. Главными идейными предтечами социализма в европейской культуре принято считать двух знаменитых ученых позднего Средневековья- английского философа и государственного деятеля Т.Мора и итальянского философа, доминиканского монаха Т. Кампанеллу, которые были авторами социальных утопий о гармоничных и счастливых обществах, не знающих частной собственности.[2, стр.752]

Социалистическая доктрина нашла наиболее последовательное воплощение в политическом и социально- экономическом устройстве СССР. [2, стр. 753]

Советские идеологи приложили огромные усилия для того, чтобы доказать, что экономическая система СССР опирается на общенародную собственность и служит подъему материального и духовного благосостояния каждого гражданина. Но на самом деле фундаментальный принцип организации советской экономики, прямо следовавший из социалистической доктрины в ее марксистско-ленинском варианте, состоял в полном, тотальном огосударствлении народного хозяйства.[2, стр.753]

Это означает, что только государство было собственником производственных ресурсов и только государство могло принимать экономические решения. Вся экономическая жизнь подчинялась административным распоряжениям органов власти. На протяжении советской истории государство стремилось наладить всеобъемлющий и всепроникающий контроль над экономикой, и отступления от этой тенденции возникали только тогда, когда пороки сверхбюрократизации начинали подтачивать устойчивость самой власти. В этой системе не было места человеку как самостоятельному максимизирующему экономическому субъекту; работники были полностью отчуждены от владения и управления средствами производства.

Советский государственный социализм не признавал частной собственности, рынка и рыночного саморегулирования. С рыночной организацией экономической деятельности советские идеологи связывали только эксплуатацию, кризисы и «загнивание капитализма». Однако самое жестокое угнетение человека было уделом именно советской системы, в которой материальные и социальные блага перераспределялись с помощью внеэкономических методов в пользу партийно-бюрократической верхушки-«номенклатуры».

Всевластие государства в экономики и других сферах жизни и управление исключительно с помощью бюрократических методов позволяют определить советскую систему как командно-административную и тоталитарную и отличать ее от многочисленных авторитарных стран современного мира, где контроль государства ограничивается политической сферой.

Из тоталитарной природы советской экономики и отрицания рынка логически вытекал второй принцип организации народного хозяйства — планирование. Он занимал в советской идеологии особенно «почетное» место, поскольку объявлялся инструментом бескризисного, сбалансированного и динамичного развития экономики, способного обеспечить историческую победу социализма над капитализмом. Не трудно увидеть, что принцип планирования был практическим воплощением социалистической идеи об управлении экономикой из единого центра. [2,стр.754]

Государственный план представлял собой совокупность обязательных к исполнению распоряжений органов государственного управления, адресованных конкретным предприятиям и организациям народного хозяйства и регламентирующих ассортимент и объем производства, цены и другие аспекты их хозяйственной деятельности.

Социалистическое планирование состояло в следующем. На основе партийных установок и анализа экономического состояния центральные государственные органы принимали экономические решения, носившие обязательный характер для исполнителя, и контролировали выполнение решений. Главным плановым документом был пятилетний план, содержащий перечень заданий по производству и продаже продукции в отраслевом и региональных разрезах. Составляя этот документ, государство исходило не только из объективных экономических потребностей и критериев, сколько из политических и социально-экономических задач, поставленных высшим руководством. Опираясь на пятилетний план, органы экономического управления разрабатывали задания для всех иерархических уровней вплоть до отдельного предприятия.

Это определяло принципиальную особенность экономической деятельности в рамках советской системы: лица, принимавшие решения, были обязаны руководствоваться государственными плановыми заданиями, а не экономическими соображениями максимизации прибыли. Цены на сырье и готовую продукцию, оплата труда работников, условия сбыта и все прочие экономические критерии, как правило, не оказывали влияния на решения директоров предприятий и других хозяйственных руководителей. Их главная задача состояла в выполнении плана.

Например, цены не выполняли ни информационных, ни балансирующих функций, присущих им в рыночном хозяйстве, а служили главным образом для измерения и учета произведенной продукции, потому что многие плановые задания давались в стоимостном выражении. На потребительском рынке цены тоже строго задавались государством, и производители или продавцы не имели права их изменить даже при резком не соответствии спроса и предложения. Розничные цены были постоянны и применялись обычно на всей территории страны. Поэтому они часто указывались непосредственно на изделии — печатались, выбивались на металле и т.п.

В советской системе не было места и конкуренции. Она объявлялась одним из главных пороков капитализма, ведущим к растрате материальных ресурсов, и целенаправленно искоренялась — например, путем борьбы с «дублированием» производственных мощностей, т.е. выпуском одинаковой продукции на разных предприятиях. Кроме того, поощрялась концентрация производства – создание крупных предприятий – для экономии удельных расходов. Все это обернулось необыкновенно высокой степенью монополизации советской экономики и диктатом производителя над потребителем, полностью лишенным права выбора. [2, стр.755]

Социалистическое планирование отвечало идее советских послереволюционных марксистов об организации экономики как единой фабрики. Если все шахты, заводы и магазины принадлежат государству, то зачем нужны деньги и цены в расчетах между ними? Разве хозяин капиталистического предприятия допускает отношения купли-продажи между цехами своего завода? Советское руководство не смогло реализовать идею экономики как единой фабрики просто в силу технических сложностей управления огромным хозяйством, но она полностью соответствует духу марксистской теории, а в годы наиболее жесткой политической и экономической диктатуры народного хозяйства СССР заметно приближалось к этому идеалу.

Три черты характеризовали планирование как метод управления социалистическим хозяйством. Во-первых, это централизованность, то есть распределение заданий центральным государственным органом – Госпланом- или другими уполномоченными органами, во-вторых, — директивность, или обязательность для исполнения, и в-третьих, — адресность, то есть доведение задания до конкретного предприятия-исполнителя. Кроме того, советские теоретики приписывали социалистическому планированию «научность» как фундаментальную особенность, противопоставляющую социалистическую экономику анархии капиталистического рынка, хоть на самом деле план был инструментом реализации политических и экономических установок государственной власти и, как правило, не учитывал объективных экономических пропорций и тенденций.

Попытки придать планированию «научный» характер постоянно наталкивались и на неразрешимые методологические проблемы составления плана и контроля за его исполнением. Как следует давать плановые задания, в натуральной форме или в стоимостном выражении? Нужно ли расписывать задания детально или можно допустить укрупненные показатели, дающие предприятиям некоторую свободу для маневра? Нужны ли специальные задания по внедрению достижений научно-технического прогресса? Эти и аналогичные вопросы составляли основной предмет социалистической политэкономии, причем вплоть до конца советской экономики они так и не нашли однозначного решения, а методология планирования часто менялась.

Тотальная государственная собственность и принудительное планирование в сочетании с уравнительной идеологией порождали внеэкономический характер распределения материальных благ. Материальное богатство и социальный статус человека зависели от его положения в государственной иерархии и принадлежности к той или иной профессиональной группе, это воспроизводило принципы феодального устройства общества, и было огромным шагом назад в магистральном движении человеческой цивилизации к свободе и автономности индивида. [2, стр.756]

Таким образом, командно-административную систему можно определить как особую форму организации экономической деятельности, опирающуюся на абсолютное господство государства в экономики, принудительное планирование и уравнительное внеэкономическое распределение материальных благ.

Конечно, реальная практика функционирования советской системы была сложнее и разнообразнее. Например, после смерти Сталина стали допускаться некоторые формы негосударственной хозяйственной деятельности в виде «индивидуальной трудовой деятельности» или работы на собственном земельном участке, но это официально рассматривалось как временные уступки и действительно нарушало чистоту «социалистической идеи». В 60-80 годы до начала перестройки предпринимались попытки расширить хозяйственную самостоятельность предприятий и усилить так называемое «экономическое стимулирование» рабочих. В этот же период экономические подходы стали проникать в хозяйственную практику и в неофициальной форме.

За исторически короткий период существования СССР были испробованы различные формы организации государственной экономики и даже предпринимались попытки совместить социализм с рынком. Путь, который прошла советская экономика до начала перестройки,- поучительный для экономической теории опыт, демонстрирующий исторически ограниченные возможности командно- административного управления народным хозяйством.

В экономической истории СССР до 1985 г. можно выделить четыре этапа. На первом этапе (1918- 1921 гг.) была предпринята попытка непосредственно воплотить в жизнь марксистскую доктрину. Экономическая политика, позднее получившая название «военного коммунизма», была направлена на немедленную и принудительную ликвидацию частной собственности и товарно — денежных отношений. На их место приходили отношения натурального обмена между предприятиями и бесплатное предоставление многих товаров и услуг населению. Большинство банков и других финансовых учреждений были закрыты. Сельскохозяйственная продукция у крестьян изымалась. Они получали в обмен низкокачественные промышленные товары из города. «Военный коммунизм» в сочетании с Гражданской войной поставили под угрозу Советскую власть. В этих условиях по инициативе Ленина в 1921 году была провозглашена «новая экономическая политика», что стало началом второго этапа.

Вводя НЭП, советское руководство откладывало реализацию социалистических принципов до тех пор, пока не будет достигнута определенная стабилизация экономики. Поэтому были разрешены торговля, наем работников, малое и среднее частное производство, биржи, банки, рыночное ценообразование и другие институты и механизмы рынка. При этом государство сохраняло за собой «командные высоты», то есть полный контроль над тяжелой промышленностью. НЭП способствовал оживлению экономики, развитию промышленности, росту сельского хозяйства и подъему жизненного уровня народа. Однако НЭП продолжался недолго. Он был свернут, так как объективно подрывал монополию партии на власть, а также потому, что руководство страны взяло курс на форсированную индустриализацию и милитаризацию.

Третий период- период сталинской диктатуры (1920-е годы- 1953 г.). Сталинская система полностью воплотила в себе сущностные черты социализма как особой экономической модели. В этот период экономическая деятельность велась исключительно на основе плановых заданий, которые исходили из политически обусловленных партийных требований и установок. Главной задачей было создание мощной армии. Поэтому в сталинский период основой советской экономики стала военная промышленность. Сельское хозяйство подверглось принудительной коллективизации. Рыночные отношения а сталинской системе не находили места. Деньги не выполняли тех функций, которые присущи им в рыночной экономике. В течение всего сталинского периода советская экономика поддерживала очень высокие темпы роста. В экономике произошли огромные структурные сдвиги. Сталинизм вызвал такое перенапряжение сил всего общества, что сразу после смерти диктатора новое руководство было вынуждено «ослабить гайки».

В 1953 году советская экономика вступила в четвертый этап- этап зрелого социализма и относительной стабильности. Для этого периода характерен отход советского руководства от проявлений сталинизма- массовых репрессий, жесткой эксплуатации населения и закрытости от внешнего мира. С середины 1950-х до середины 1960-х гг., в период правления Н.С.Хрущева, быстро росли новые отрасли промышленности, связанные с научно- техническим прогрессом, а также отрасли потребительского сектора. Но уже в это время народное хозяйство СССР столкнулось с исчерпанием ресурсной базы и потребностью в переходе к интенсивному типу развития. Поэтому на рубеже 1950-х и 1960-х гг. в научной печати появилась дискуссия «о совершенствовании методов социалистического планирования», в центре которой стоял вопрос о том, как сочетать соблюдение общегосударственных интересов с инициативой и относительной самостоятельностью предприятий. После смены советского руководства в 1964 г. эти дискуссии явились идейной основой для экономической реформы. Реформа была призвана придать импульс социалистической экономике путем расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и введения отдельных элементов рыночного механизма. В основу работы предприятий был положен « хозрасчет». Хозрасчет- система управления, предусматривавшая самоокупаемость и самофинансирование социалистических предприятий. Иными словами, предприятие должно было самостоятельно окупать свои затраты и зарабатывать средства на плановые капиталовложения путем производства и реализации продукции в соответствии с укрупненными заданиями государственного плана. Такие изменения методологии планирования впервые позволили предприятию не только принимать решения о номенклатуре выпускаемой продукции, но также искать выгодных для себя поставщиков и потребителей.

В декабре 1991 года СССР, а вместе с ним и советская экономическая система, прекратили свое существование. В последние годы существования СССР государственная власть утратила способность собирать налоги, контролировать денежную массу и потеряла управляемость. [2, стр. 764]

studfiles.net

Становление советской экономической модели в 1920-1930-х гг.

Становление советской экономической модели в 1920-1930-х гг.

Исторические наброски

В самое последнее время начался, как представляется, очередной этап современной историографии строительства социализма в СССР. В частности, более продуктивно, нежели это было в конце 80—90-х гг. прошлого века и первый годах века нынешнего, идёт изучение межвоенного развития нашей страны. Появляются более взвешенные оценки и хозяйственного строительства. На смену голому отрицанию советского экономического опыта приходит понимание его ценности для нашей страны, да и для всего мира (в особенности в условиях экономического кризиса, потрясшего до основания всю современную экономику, основанную на принципах ничем неограниченной погони за прибылью). О позитивных сторонах советской экономической модели сегодня заговорили даже те, кто критиковал её и этим сколачивал себе политические капиталы в период разрушительных горбачёвских «реформ». Даже на Западе критики социализма заговорили об ошибочности построений своих учителей типа пресловутых Л. Мизеса и Ф. Хайека [1]. В качестве завязки дискуссии предлагаю на обсуждение следующие предварительные результаты своих исследований заявленной темы.

I. ИСТОРИЧЕСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ

За период между двумя мировыми войнами Советская экономика развивалась по трём альтернативным вариантам.

Первый вариант базировался на совмещении, эволюционном взаимодействии более или менее сильных и самостоятельных государственного и частного секторов. Он может быть назван условно государственно-капиталистическим. По такому пути развитие экономики шло в первые послеоктябрьские месяцы вплоть до середины 1918 года, а так же в период новой экономической политики. В обоих случаях внутренние и, в большей мере, внешние, приходящие, не имеющие к экономике прямого отношения факторы срывали развитие страны по этому эволюционному варианту. Элементы госкапиталистического регулирования в советской экономике использовались и в дальнейшем, но в существенно более ограниченных масштабах.

Второй вариант в литературе трактуется по-разному, например как командно-административный, государственно-распредительный и т.п. Попытки идти по такому пути предпринимались в период Гражданской войны («военный коммунизм»). Рецидивы его применения неоднократно прослеживаются в более поздние времена, в том числе даже в годы нэпа, но доминирующего значения они уже больше никогда не имели.

В связи со сказанным, следует особо отметить: ни один, ни второй варианты не являлись чем-то специфическим ни для России, ни для СССР, поскольку в разных пропорциях подобные формы организации экономики встречаются в истории многих передовых, среднеразвитых и малоразвитых государств безотносительно к их социальной природе.

Специфически советским путь развитие экономики СССР становится к концу 20 гг. XX в., что связано с возникновением и развитием перспективного планирования. Таким образом третий вариант развития, который в конечном итоге возобладал, назовём плановым, или, что в терминологии тех лет идентично по смыслу, — социалистическим. Окончательно его оформление приходится на 30-е гг. XX в., которые в литературе иногда называют временем «сталинских пятилеток»; до этого момента пред нами лишь попытки найти свой оригинальный, самостоятельный путь развития. После того, как советская экономика становится плановой ни рыночные, ни административные методы воздействия на экономику полностью в прошлое не уходят, но теперь их использование подчинено общей задаче — плану.

II. ПОИСКИ ОПТИМАЛЬНОЙ МОДЕЛИ УПРАВЛЕНИЯ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКОЙ

На разных этапах становление советского экономического проекта шёл интенсивный поиск наиболее жизнеспособных и действенных форм управления народным хозяйством. Исторически первой, полностью сложившейся формой управления советской экономикой становится система военного «коммунизма». Современная историография пишет о трёх её компонентах. Первый компонент — это тяжеловесная, неповоротливая государственная бюрократия, вертикаль государственных хозяйственных органов, все звенья которого действовали в строгом соответствии с законами функционирования бюрократии. Обратные связи отсутствовали, информация и решения шли исключительно сверху вниз. Вторым компонентом следует считать большевистскую партию — гибкий, динамичный инструмент чрезвычайного управления. Она действовала по законам, противоположным законам функционирования бюрократии: имела больше мобильности, демократизма, непосредственную связь с низами. Информация внутри партии могла циркулировать во всех направлениях. Можно выделить ещё один, третий элемент. Скажем о нём чуть подробнее. Сращивание партии и государства набирало обороты, но было ещё далеко до своего завершения. Более того, полного слияния партии и государства добиться было не возможно в принципе, поскольку они строились на совершенно разных основах, имели совершенно разную социальную природу. Для их объединения в единую систему требовался ещё один компонент — вождь. Он был своим и для государственного чиновничества, и для партии.

В наиболее разработанном виде эта концепция содержится в работах историка Цакунова. Согласно его точке зрения, проявлением кризиса военного коммунизма становится разлад показанной им системы и всех трёх её структурных компонентов: Вождь — Ленин — оказался болен, его дееспособность постоянно снижалась, обострилась борьба в ленинском окружении; партия — РКП (б) — поражена внутренними дискуссиями и соперничеством фракций; бюрократия — государственный аппарат — в чрезвычайных условиях так и не смогла проявить свою эффективность, оказалась окончательно парализована, из инструмента развития экономики превратилась в инструмент её разложения на обособленные сегменты [2].

Цакунов не пишет о том, какая модель управления экономикой сложилась на место указанной им. Это не случайно, поскольку та система, которая была обозначена им применительно к эпохе военного коммунизма, в своих наиболее общих чертах сохранялась и в дальнейшем. А то, что историку представлялось исключительно как кризис и распад, в действительности являлось ещё и процессом естественного перехода советской системы управления в новое качественное состояние и обновления кадров: все три названных Цакуновым компонента системы, после определённой трансформации, сохранятся, хотя соотношение между ними будет периодически меняться:

I. Вождь — от Ленина и его окружения власть постепенно перейдёт к коллективному руководству, а затем — к Сталину и его окружению, которое так же не оставалось неизменным и на протяжении всех 1930-х гг. будет постоянно обновляться за счёт включения в него более компетентных выходцев из молодых поколений партийной, а так же государственной бюрократии, что следует подчеркнуть особо, поскольку при прежде ленинское окружение пополнялось исключительно за счёт профессиональных революционеров.

II. Партия — в условиях нормализации жизни страны и отхода от чрезвычайных условий окажется наиболее слабым звеном управленческой пирамиды, но поскольку элементы чрезвычайности всё же будут сохраняться на протяжении всей эпохи, когда шло становление советского экономического проекта, необходимость в партии будет сохраняться. Вместе с тем её самостоятельность и самобытность как рычага управления будет снижаться по мере слияния с государством. В новых условиях сохранение за партией хозяйственных функций усугубит проблему дублирования и параллелизма, породит атмосферу бесконтрольности партийного аппарата. Учитывая эти изменения, Сталин уже в середине 1930-х гг. столкнётся с необходимостью передачи всей полноты власти государственному аппарату. За партией им планировалось сохранить лишь идеологические и кадровые функции [3]. Непоследовательность сталинской политики и мощное сопротивление ей со стороны партноменклатуры не позволит осуществить его замыслы в полном объёме, а в годы Хрущёва произойдёт реванш партократии, которая окончательно подчинит государство своему контролю.

III. Хозяйственный аппарат государства — в силу превращения СССР из революционного в традиционное государство его роль повышалась. Все важнейшие стадии эволюции советского экономического проекта связанны с переменами именно в этом компоненте системы управления народным хозяйством [4].

В годы военного коммунизма, как уже было сказано, деятельность государства в области управления экономикой являлась заформализованной, костной и малоэффективной. Это предопределялось стремлением создать механизм управления всей экономикой, приводимый в движение из единого центра без учёта интересов иных, помимо самого центра, хозяйствующих субъектов. Хозяйственные решения в нём должны были, как уже так же отмечалось нами, приводиться в действие строго сверху вниз, и не в коем случае не наоборот. Неслучайно, поэтому, символом военного коммунизма становится понятие «главкизма».

В условиях новой экономической политики принципы работы государственных хозяйственных органов и предприятий, как известно меняются — их взаимоотношения начинают строиться не только на принципах административного подчинения, но и на рыночных принципах. Теоретически считалось, что в результате того, что к прежним административным скрепам советской экономики добавятся новые для неё рыночные, стабильность и управляемость народного хозяйства повысится. Под сочетание административных и товарно-денежных рычагов создавалась совершенно новая система государственных хозяйственных органов, в которой место упраздняемых забюрократизированных главков заняли тресты, деятельность которых должна была стоиться на принципах коммерческого расчёта и широкой самостоятельности отдельных предприятий, входивших в трест в качестве его структурных звеньев.

Почему же нововведения оказались неэффективны и, даже наоборот, разрушительны? Во-первых, в условиях блокады, устроенной Советскому Союзу его экономическими и геополитическими конкурентами, рыночные рычаги в полном объёме заработать не могли. Самостоятельно разорённая страна, даже восстановив финансовую систему, не могла поддерживать стабильность своей валюты без внешних вливаний. Проще говоря, без иностранных кредитов и займов советские банки оказались обескровленными, а биржи — маломощными. Через них нельзя было контролировать и направлять экономическое развитие, что автоматически вело к повышению роли административных принципов управления народным хозяйством. Мир к 20-м гг. XX в. уже вступил в фазу начальной глобализации (создания мирового рынка) и блокада, т.е. принудительная изоляция СССР от процессов мировой рыночной интеграции могла привести и привела исключительно к неэффективности современных рыночных механизмов и стагнации всей нашей экономики, ориентированной на реанимацию товарно-денежных отношений. Во-вторых, само по себе введение новых рыночных принципов управления советской экономикой никоем образом не улучшало функционирование существовавших прежде рычагов административного воздействия, и они по-прежнему требовали усовершенствования и отладки.

Следствием указанных обстоятельств становится нарушение связей по всей вертикали управления народным хозяйством. Между его отдельными элементами на практике образовался опасный вакуум. Кризисные моменты дополнялись коррупцией, которая прежде имела куда меньшие размеры. Управляемость экономикой падала, а потребность в модернизации и защите национальной независимости сохранялись в не меньшем объёме. Нэпом были решены лишь две текущие задачи, связанные с переходом от войны к миру и восстановлением уже имевшегося прежде экономического потенциала. Все остальные, более глубокие и масштабные задачи нэпом решены не были. Использовать мировой опыт организации государственно-монополистического капитализма в условиях блокады со стороны ведущих стран капитализма не получалось, для России—СССР этот опыт оказался малопригодным, заводил в тупик. Обострилось важнейшее противоречие нэпа, на котором следует остановиться подробнее.

В последние годы стало расхожим утверждением, что основным противоречием нэпа являлось противоречие между либеральной экономикой и авторитарной политической системой [5]. Любопытно, что во всех остальных вопросах отвергающие марксизм авторы в данном вопросе так дословно повторяют слова Маркса о противоречиях между базисом и надстройкой. На практике это противоречие не было ни главным, ни даже второстепенным, его значение сегодня резко, можно сказать спекулятивно преувеличивают. Либеральная экономика и авторитарное управление вообще не могут считаться чем-то противоречащим одно другому, что легко подтверждается примером таких разных стран, как коммунистический Китай и Чили времён генерала Пиночета.

Противоречий нэпа было несколько, и если уж выделять главное, то это противоречие межу низкими стартовыми возможностями и грандиозными задачами предстоящей социально-экономической реконструкцию. Оно проявилось в целом ряде вытекавших из него второстепенных противоречий, таких, какпротиворечие между современной, но слабой промышленностью и отсталым, но доминирующим сельским хозяйством; между низким органическим строением капитала и необходимостью повышения нормы прибыли; между внедрением рыночных механизмов в сельское хозяйство и падением его товарности; между ростом внутреннего потребления и необходимостью наращивать экспорт зерна и т.д. К концу 20-х гг. XX в. экономическое отставание от прямых геополитических конкурентов вновь стало увеличиваться. Стране требовались нетрадиционные решительные шаги. Ими и стало рождение в конце нэповской эпохи первого пятилетнего плана народнохозяйственного развития.

Сегодня советский опыт с большим или меньшим успехом стремятся повторить все ведущие страны и корпорации мира, но тогда мы выступили абсолютными первопроходцами. Нигде в мире ничего подобного советским пятилеткам не существовало. Учиться было не у кого. И, тем не менее, риск полностью оправдался: уже само по себе внедрение перспективного планирования делало экономическое развитие СССР более осмысленным и предсказуемым, наконец была решена нерешаемая прежде задача повышения управляемости народным хозяйством [6].

Реформы 1930-х гг. привели к созданию уникальной общенациональной корпорации. Мощь её постоянно возрастала. Возрастали и её масштабы, что имело и свою негативную сторону, поскольку неизбежно вело к разрастанию управленческого аппарата, в частности на протяжении всех тридцатых годов идёт бурный процесс образования всё новых и новых ведомств и министерств. Однако сводить хозяйственный механизм только к росту бюрократизма, как это принято сегодня среди сторонников тоталитаристской историографической школы, в корне неверно. На практике выработанная в ходе непростых поисков система планирования позволила соединить личные и общественные интересы ещё на этапе принятия решений, что естественно, не исключало конфликта интересов хозяйствующих субъектов, но существовавшие механизмы регулирования позволяли не доводить их до антагонистических, а многие эффективно преодолевать.

Система государственного управления экономикой в результате внедрения плановой дисциплины выглядит гораздо более жёсткой, нежели в 1920-е гг., но в действительности становится гораздо более действенной. Увеличивается её гибкость и приспособляемость к решаемым задачам. Между ведомствами и отдельными предприятиями начинают устанавливаться деловые контакты, имевшие вспомогательную, но, тем не менее, важную роль. Следует согласиться с теми авторами, которые называют советское народное хозяйство экономикой согласований и пишут о сильных горизонтальных связях, существовавших в СССР. Но и по вертикали отдельные звенья системы управления советской экономикой, в отличие от военного коммунизма, крепились между собой не жёстко, а по принципу шарнира в механике, когда нижестоящие звенья получали возможность искать самостоятельные хозяйственные решения в рамках предоставленной им компетенции. Эта компетенция не была величиной постоянной, она то расширялась, то снова сужалась, но всегда оставляла за предприятием свободу манёвра.

Оставаясь страной с ограниченным прибавочным продуктом, что по-прежнему определялось климатическими и географическими условиями, СССР получил универсальный инструмент мобилизации необходимых ресурсов для решения не только общегосударственных, но и общенациональных задач мобилизационного плана.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. См. сборник исследований, подготовленных под общей редакцией академика Л.И. Абалкина: Экономическая история СССР: Очерки. М., 2007., а так же: Грегори П. Политическая экономика сталинизма. М., 2006.

2. Подробнее см.: Цакунов С.В. В лабиринте доктрины. М. 1994.

3. См., например: Жуков Ю. Иной Сталин. М., 2003.

4. Литература о 20-30-х гг. XX века чрезвычайно многообразна и противоречива, см. наиболее удачные историографические обзоры: Горинов М.М. Советская история 1920—30-х гг: от мифов к реальности // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996; Меньковский В.И. Власть и советское общество в 1930-е годы: англо-американская историография проблемы. Мн. БГУ, 2001; Наумов Н.В. Социально-экономические и культурные преобразования в СССР в 1928—1941 гг. Проблемы отечественной историографии. М., 2004; Кип Дж., Литвин А. Эпоха Иосифа Сталина в России. Современная историография. М., 2009; Наумов Л.А. «Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова. М., 2009.

5. См., например: Малия М. Советская трагедия: История социализма в СССР. 1917—1991. М., 2002; Баберовски Й. Красный террор: История сталинизма. М., 2007; Люкс Л. История России и Советского Союза: от Ленина до Ельцина. М. 2009. В связи с последней книгой не могу удержаться от следующего полемического замечания. В аннотации к ней издательство РОССПЭН, взявшее на себя неблагодарный труд пропаганды давно отвергнутых временем и здравым смыслом тоталитаристских теорий, указало, что, якобы, эта работа “одно из наиболее глубоких зарубежных исследований по истории СССР”. Зачем так клеветать на наших коллег? За рубежом много без фальши глубоких, знающих учёных с сознанием, неповреждённым русофобским маразмом. Для чего же их всех позорить и выставлять дураками, называя низкопробную агитку Леонида Люкса, в который порой имеются даже элементарные неточности в датах, “глубоким” “исследованием”?

6. Подробнее см., например: Верхотуров Д. Сталин. Экономическая революция. М., 2006; Мартиросян А.Б. Сталин и достижения СССР. М.. 2007; Мухин Ю. Сталин против кризиса. М., 2009.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

portal-slovo.ru

Советской модели экономики — Книга

МОСКОВСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ НАУЧНЫЙ ФОНД

В. Кудров

КРАХ

СОВЕТСКОЙ МОДЕЛИ ЭКОНОМИКИ

Москва

2000

УДК 330.342.173

ББК 65.013.7

К 88

В монографии дается оценка того наследия, которое Россия получила от бывшего СССР в виде советской модели экономики и сформированными в ней особым общественным менталитетом, структурой экономики, сверхкрупными производствами и непрофессионализмом по отношению к современным требованиям рыночной экономики. Помимо авторских оценок, в книге содержатся оценки этого наследия со стороны представителей советско-российской экономической науки и западной советологии.

Книга рассчитана на научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов экономических вузов и всех тех читателей, которые следят за ходом социально-экономических преобразований в нашей стране.

Рецензенты: академик Н.П. Шмелев,
д.э.н., профессор М.А. Портной

Мнения, высказанные в докладах серии, отражают исключительно личные взгляды авторов и не обязательно совпадают с позициями Московского общественного научного фонда.

Книга распространяется бесплатно.

ISBN 5-89554-199-2

© Кудров В.М., 2000.

© Московский общественный научный фонд, 2000.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 4

1. Об истоках большевизма 5

2. Кавалерийская атака на капитал и первые шаги к новой экономической модели 18

3. Основные черты советской модели экономики 26

4. Централизованное планирование 42

5. Советская модель экономики и советская экономическая наука 53

6. Советская экономика и ее модель глазами западной советологии 69

7. Советская модель экономики в других социалистических странах 77

Заключение 87

Введение

В нашем современном российском обществе до сих пор сохраняется широчайший спектр суждений, часто весьма противоречащих друг другу по поводу многообразных социально-экономических проблем, так или иначе связанных с большевизмом и октябрьским переворотом 1917 года или непосредственно порождённых ими. Сказанное относится и к различиям в оценках тех или иных событий и фактов из нашей послеоктябрьской истории, социально-экономи-ческой политики СССР и России.

Изданная в последнее время научная литература и публицистика, симпозиумы и «круглые столы», теле-и радиопередачи, наконец, просто встречи и беседы с представителями многообразных слоёв общества разных возрастов и профессий воочию показали, что дифференциация мнений российской элиты и населения в целом по названным вопросам сегодня не только не уменьшилась, но даже усилилась. При этом бросается в глаза, что если одни, в основном негативно оценивая прошлое, считают его уже преодолённым и не имеющим перспектив вновь стать реальностью, то другие стремятся не только изобразить его в розовом свете, но и в той или иной степени возродить. Значительно меньше людей задумываются над тем, что наше прошлое настолько укоренено в нас, что существует повсеместно и сегодня, и многие тяготы трансформационного периода проистекают именно из этого.

Но понять это трудно, ибо экономические реформы в России, проводившиеся в 1992-1998 гг., закончились неудачей. Народ стал жить хуже, производство сократилось. Но когда серьезные реформы в России проводились последовательно и до конца? Может быть, лишь только в советские времена, когда была уничтожена рыночная модель в нашей экономике и на ее месте построена модель нерыночная, командно-административная. Но это и привело нашу страну в тупик.

Долгое время мы считали, что социализм (первая фаза коммунистической формации), который на деле в нашей стране осуществили большевики, это не только самый прогрессивный, но и весьма прочный общественный строй, своего рода монолит, способный успешно решать многие стратегические задачи развития производства, его эффективности, потребления и жизненного уровня людей. В других социалистических странах, возникших после второй мировой войны, также питали иллюзии в отношении сущности и перспектив развития этого строя.

Экономическая основа социализма – государственная собственность вместе с централизованным управлением и планированием всей экономики, подкрепленная невероятной мощью партийного аппарата, а также КГБ и армией, казалось, образовала такую крепость и мощь, что попросту в мире нельзя было сыскать сил, чтобы ее поколебать. Но в 1989-1991 гг. социализм рухнул почти везде, как карточный домик. Силы разрушения, как оказалось, нашлись, более того, они уже давно зрели внутри общества и экономики “реального социализма”. В годы “военного коммунизма”, индустриализации, коллективизации и войны, т.е. в периоды чрезвычайщины и мобилизации, эти силы не могли проявить себя, и лишь в послевоенные годы мирного развития наружу вышли все внутренние противоречия, вся гнилость и нежизнеспособность “нового строя”. Однако они не были глубоко осмыслены и проанализированы на научной основе в нашей стране.

Более того. После падения “реального социализма” прошло уже немало времени, а серьезных и капитальных исследований экономики нашего недавнего прошлого в России как не было, так и нет. Есть, правда, призывы разработать новую парадигму экономических знаний. Но как это сделать, не разобравшись и не отказавшись от старой парадигмы и ценностей “реального социализма”? Значит, велика еще инерция прошлого. И чем скорее мы с этим разберемся, тем легче нам будет идти вперед. Переход к новой парадигме невозможен также и без отказа от старых ошибочных теоретических конструкций и большевистской практики, от вредных традиций российского социального реформаторства.

К сожалению, современная российская экономическая наука не сбросила окончательно груз прошлого и часто недооценивает тот вред, который порой наносила советская экономическая наука нашему обществу. Напомню, что в бывшем СССР общественные науки в целом – и экономическая наука в частности, особенно политэкономия социализма, – официально считались партийными науками. На деле это означало, что партия ждала от обществоведов не оригинальных исследований и неожиданных выводов, а прежде всего поддержки и пропаганды своих решений и своей политики. Многие партийные решения, в частности и те, которые принесли много горя стране, готовились при непосредственном участии советских обществоведов. Тем не менее социалистические заблуждения советской экономической науки не канули в прошлое. Многие российские экономисты и сегодня открыто призывают хотя бы к частичному возврату в прошлое.

Вообще призыв к частичному возврату прошлого в условиях, когда рынок ещё незрел, не сформирован, а экономика лежит на дне кризиса, вполне понятен. Непонятно другое: почему советская экономическая наука не поняла самой сути советской принудительно-плановой, нерыночной, а потому и бесперспективной экономики; почему она и сегодня (а она продолжает жить и сегодня) не хочет понять суть экономики рыночной и найти рациональные пути движения к ней.

1. Об истоках большевизма

Советская система и советская экономическая модель созданы руками трех поколений российских большевиков. Большевизм – это крайне левое, радикальное, или экстремистское ответвление от марксизма, оформившееся в начале этого века и добившееся политической победы в России в 1917 г. Идеология большевизма во многом противоречила основополагающим идеям Маркса, но зато полностью отвечала национальным традициям и текущему моменту в истории нашей страны. В сущности, главный и самый широкий исток большевизма лежал в стремлении огромной массы людей изменить, т.е. улучшить социальные условия своего существования. А условия эти и в ныне развитых странах в прошлом были порою ужасающими. Ужасающими они были и в России. Идейная подпитка большевизма поэтому шла как извне, так и изнутри своей страны.

Внешние конкретные источники большевизма связаны прежде всего с марксизмом, практикой “государст-венного социализма” в Германии при Бисмарке, а также со всевозможными утопическими теориями и религией, пришедшими с Запада. Именно Маркс создал удобную идеологическую конструкцию вокруг идей классов и классовой борьбы, обнищания пролетариата, неравенства в распределении доходов и богатств, в результате чего призвал к “экспроприации экспроприаторов”. Хотя жизнь очень скоро показала, что классовые различия совсем не обостряются, что наряду с классовыми в обществе существуют и многие другие (ещё более острые) различия – национальные, религиозные, клановые, культурные, номенклатурно-бюрократи-ческие и т.д., тем не менее для революционеров-профессионалов было очень удобно взять на вооружение идею создания райского процветающего общества, существующего без классов на базе обобществления средств производства и рационального (по науке) управления.

Революционеры-профессионалы, бунтари всех мастей (в истории их было великое множество, и, приходя к власти, они обычно приносили великие несчастия своему народу) создавали на этой идейной основе в 19-20 вв. культ революции, насильственного переворота вообще. Но потом неизбежно оказывалось, что это прямой путь к личной диктатуре, абсолютной власти, к авторитаризму и даже тоталитаризму, т.е. безграничному насилию.

В древние времена и в средневековье такие общественные формы образовывались в государствах фараонов, инков, иезуитов в Парагвае, в Китайской империи. Существовали они в Древней Спарте, христианских, индийских общинах, различных мессианских сектах в разных странах. Вспомним и первобытный коммунизм у племен на заре человечества. Это был мир не свободных людей, или товаропроизводителей, а мир кланового, военного, религиозного или бюрократического насилия и принуждения в интересах единоличного или группового (коллективное руководство!) господства. Например, в Парагвайской республике долгое время в средние века всё управление в стране осуществлял Орден иезуитов, католический монашеский орден, основанный в 1534 г. в Париже монахом Игнатием Лойолой. Основными принципами Ордена, претворявшимися в Парагвае на практике, были следующие: строгое повиновение младших старшим, централизация, абсолютный авторитет главы Ордена, взаимный шпионаж, оправдание любых средств высокой целью.

В таких общественных формах человеческой жизни и производства нет ни свободы, ни товарно-денежных отношений, но есть распределение по указанию сверху, нет хозяйственного расчета, определения истинной стоимости (ценности) вещей. Недаром Маркс писал, что в основе стоимости лежат общественно-необходимые затраты рабочего времени, и игнорировал потребительную стоимость (полезность), спрос и предложение, различия в качестве труда. А в годы “военного коммунизма” большевики стали уже вводить вместо денег талоны и ордера с указанием, что на производство данного продукта потрачено 2,5 или 12 трудовых часов, разрабатывались энергетические сертификаты и т.д.

Всё это прямо вытекало из следующих предначертаний Ф.Энгельса: “Непосредственно общественное производство, как и прямое распределение, исключает всякий товарный обмен, следовательно, и превращение продуктов в товары… а значит и превращение их в стоимости. Когда общество вступает во владение средствами производства и применяет их для производства в непосредственно обобществленной форме, труд каждого отдельного лица, как бы различен ни был его специфический характер, становится с самого начала и непосредственно общественным трудом. Чтобы определить при этих условиях количество общественного труда, заключающегося в продукте, нет надобности прибегать к окольному пути; повседневный опыт непосредственно указывает, какое количество этого труда необходимо в среднем… План будет определяться в конечном счете взвешиванием и сопоставлением полезных эффектов различных предметов потребления друг с другом и с необходимыми для их производства количествами труда. Люди сделают тогда все это очень просто, не прибегая к услугам прославленной стоимости”¹. Я полагаю, что из подобных рассуждений возникли троцкистские идеи трудовых армий и боевых профсоюзов, вся советская практика планирования и ценообразования, а также уравнительного распределения доходов в СССР. Из подобных рассуждений начинается прямая и хорошо выглаженная бульдозерами дорога к государственной и партийной экономической науке, опирающейся на ЦК КПСС, КГБ и иные надёжные столпы.

Находясь под гнетом государственного бюрократического аппарата, многие марксисты и иные утописты издавна призывали к отмене не только денег, но и государства. Однако как только они приходили к власти, то в первую очередь проявляли заботу об укреплении государственных рычагов управления. И примером здесь служил германский опыт “государственного социализма” при Бисмарке (70-90 гг. XIX в.). Именно немцы провозглашали уже тогда централизованное государственное управление и планирование в интересах якобы свободы. И хотя социалистическая идея родилась не в Германии, именно здесь она развивалась наиболее сильно, получила воплощение в марксизме и была затем благожелательно воспринята в России. Как свидетельствует Ф.Хайек, немцы даже вынашивали претензию на организацию новой Европы². Именно Бисмарк создал “образец экономического устройства”, в котором “были заранее созданы все условия, необходимые для победы социализма”, а все люди перестали быть частными лицами и превратились в госслужащих. Их целью стало не личное или семейное счастье, а укрепление организационного единства государства, приобретшего небывалую власть и силу³. Сторонником ценностей “прусского социализма” был и О.Шпенглер, который выступал за единство и дисциплину нации, за создание государственного, т.е. этатистского социализма.

Важную роль играют и различия в национальном характере, в особенностях исторического развития, если всерьёз говорить о направлениях социального обустройства в разных странах. На эту сторону дела обратил в своё время внимание наш выдающийся народник-революционер и анархист М.Бакунин. В своей книге “Государственность и анархия” он писал: “…В немецкой крови, в немецком инстинкте, в немецкой традиции есть страсть государственного порядка и государственной дисциплины, в славянах же не только нет этой страсти, но действуют и живут страсти совершенно противные; поэтому, чтобы дисциплинировать их, надо держать их под палкою, в то время как всякий немец с убеждением свободно съел палку. Его свобода состоит именно в том, что он вымуштрован и охотно преклоняется перед всяким начальством”⁴.

И далее: Все желания и требования немцев “были устремлены, главным образом, к одной цели: к образованию единого и могучего пангерманского государства в какой бы форме оно ни было, республиканской или монархической, лишь бы это государство было достаточно сильно, чтобы возбудить удивление и страх во всех соседних народах… Для коммунистов или социальных демократов Германии крестьянство, всякое крестьянство есть реакция; а государство, всякое государство, даже бисмарковское – революция”⁵.

Разнообразные утопические и религиозные концепции социализма существовали задолго до Маркса и Бисмарка. Они, с одной стороны, утверждали общечеловеческие принципы справедливости (“не убий”, “не укради” и т.д.), формировали идеи социальной защищённости, равенства и братства, провозглашали перспективы построения “земли обетованной”, “городов Солнца” и т.д., а с другой стороны, утверждали необходимость отмены частной собственности, предпринимательства и торговли. Известно, что католическая церковь вплоть до XVIII в. выступала против частной собственности, рассматривая последнюю практически как кражу, а в годы средневековья в Европе прошло немало религиозных бунтов против частной собственности.

Всё это формировало социалистические идеи, марксизм и не могло не оказывать воздействия на российский большевизм. Родоначальникам этих идей и в голову не приходило, что реализация их на практике выльется в рабский труд, равенство в нищете, обязательную принудительную веру, поразительную неэффективность производства, авторитаризм и даже тоталитаризм с претензией на мировое господство с явной агрессивностью.

Чрезвычайно важным оказалось и воздействие на формирование большевизма внутренних конкретных российских источников, значение которых недооценивается и до сих пор. Говоря о внутренних источниках большевизма в России, я имею в виду прежде всего российских народников, хотя многие из них жили за границей. Хочу пояснить: из всех утопических теорий, конечно, марксизм является главным идейным источником большевизма, но нельзя сбрасывать со счетов и внутренний источник, каковым было российское народничество и первое поколение российских марксистов, вышедших из народничества.

Прежде всего следует ещё раз сказать о российских исторических традициях, связанных с централизованным государственным управлением громадной территорией с разнообразной палитрой этнического, социального, экономического и политического разнообразия в региональном аспекте. Речь идёт и о традициях дикого крепостничества, очень напоминающего рабство, об отсутствии Ренессанса и реформаторских движений, характерных ещё для средневековой Европы. О неразвитости и слабости отношений частной собственности и восточном деспотизме (вспомним не только Ивана Грозного, но прежде всего Петра I). Все это формировало особый менталитет коммунальности, общинности, артельности, который в советское время стали называть коллективизмом. Этот менталитет возникал естественным путём на почве борьбы за выживание на огромном пространстве огромной страны с суровым климатом при обилии враждующих между собой сил, на почве крепостничества и трудностей, подчас несоизмеримых с теми, что преодолевались людьми на Западе. Кроме того, страна испытала самое негативное влияние не только татарского ига (уберегли от него Запад), но и больших и малых крестьянских бунтов и восстаний.

Огромное влияние на формирование народнического революционного движения в 60-80-х годах прошлого века оказали традиции государственной деспотии и крепостничества. Крестьянская реформа 1861 г. решила далеко не все проблемы и носила половинчатый характер. Она освободила крестьян от крепостного права, но не сделала их подлинными хозяевами своей земли. Они продолжали арендовать земли у своих помещиков. Это и породило особый критический энтузиазм и революционный настрой в широких слоях российской интеллигенции и особенно молодежи. В то же время народники боялись грядущего капитализма в России и верили в её особый некапиталистический путь развития.

А. Марксизм

Для многих сейчас уже совершенно очевидна необходимость перехода от былой идеализации и даже сакрализации марксизма-ленинизма и советского общественного строя к пониманию их несостоятельности в разных, если не во всех аспектах, особенно в их претензиях на практике на гуманность и прогрессивность, а в теории на научность, адекватность объективным закономерностям и на монополию в общественной науке. Ведь еще совсем недавно было принято считать, что все мировое обществоведение делится на две части: научную, марксистскую, и ненаучную, вульгарную, немарксистскую, т.е. буржуазную.

Наша страна, да и ряд других государств, многомиллионные народы заплатили безмерную цену за свою прошлую абсолютную веру в марксизм и его национальные разновидности, за свои розовые надежды на его всесильность. В конечном счёте им пришлось воочию убедиться, что марксизм представляет собой мировоззрение, оторванное от реальных тенденций развития общества, точнее самую большую утопию из всех, какие знало человечество, но утопию, обращённую к обездоленной, люмпенизированной части человечества, которая особенно податлива на политические манипуляции и способно служить слепым орудием в руках корыстных и безответственных политиканов-диктаторов. Как справедливо пишет Я.А.Певзнер, “…марксизм-ленинизм-сталинизм-маоизм – исторически сложившийся второй этап утопического социализма. Его резкое отличие от первого (Мор, Фурье и пр.) состоит в следующем: там были мечта, теория, пожелания, не оказавшие никакого влияния на реальное положение дел, … здесь же было “дело”, охватившее ¹/₃ мира, которое свелось прежде всего и главным образом к разрушению старого. А как только перешли к новому, так сразу же выяснилось, что прежние идеи социализма – пустышка, блеф, обман”⁶.

Хотя Марксу и Энгельсу принадлежит великая заслуга как одним из основателей социал-демократического движения, известные претензии марксизма на роль “не догмы, а руководства к действию”, оказавшись воплощёнными в жизнь, во многом обнажили отрицательные черты марксизма как учения, его функцию разрушителя немалой части того ценного, что создавалось в истории цивилизации.

Внешнюю глубину и научность марксизма-ленинизма нельзя оторвать от теории революции, от пафоса революционной борьбы, которыми были проникнуты вся жизнь и деятельность Маркса и Энгельса, а затем Ленина. В основе всего этого – революционное нетерпение, болезненные процессы первоначального накопления капитала в условиях раннего, а точнее, дикого капитализма, и знаменитые “три источника”, содержавшие, как известно, массу ошибочных, не подтвердившихся позже положений.

Будучи фанатом революции и классовой борьбы, находясь на позициях классовых предпочтений⁷, Маркс не любил славян, и в частности русских. В статье “Демократический панславизм” он пишет: “Славяне – мы ещё раз напоминаем, что при этом мы всегда исключаем поляков – постоянно служили как раз главным орудием контрреволюции. Угнетаемые дóма, они вовне, всюду, куда простиралось славянское влияние, были угнетателями всех революционных наций”⁸. Вождь мирового пролетариата делил таким образом нации на революционные и контрреволюционные, подобно тому, как классы он делил на эксплуататорские и эксплуатируемые.

Но больше всего досталось от него русскому народу. В той же статье он пишет: “…ненависть к русским была и продолжает быть у немцев их первой революционной страстью; со времени революции к этому прибавилась ненависть к чехам и хорватам, и только при помощи самого решительного терроризма против этих славянских народов можем мы совместно с поляками и мадьярами оградить революцию от опасности. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги революции: в России и в славянских областях Австрии; и никакие фразы и указания на неопределённое демократическое будущее этих стран не помешают нам относиться к нашим врагам, как в врагам”⁹.

Итак, похоже, что истоки коммунистического терроризма, введенного большевиками в России, прослеживаются уже в этой статье. В другой своей статье, которая называется совсем просто “Русские”, Маркс также высказывает свою негативную оценку этой нации: “Полмиллиона вооруженных варваров только ждут подходящего момента, чтобы напасть на Германию и превратить нас в крепостных православного царя”¹⁰.

Всё это, по меньшей мере, вздор, но мировой опыт показал вздорность и пресловутого тезиса Маркса о том, что вся прежняя, до победы социализма, история была лишь предысторией человеческого общества. И этот постулат нельзя отрывать от других положений марксова и марксистского исторического материализма, его экономической и политической теории.

Классики марксизма рассуждали так: общество делится на классы эксплуататоров и эксплуатируемых; рабочие продают свою рабочую силу капиталистам, создают прибавочную стоимость, присваиваемую буржуазией; эксплуатируемые сметают класс эксплуататоров, грабят награбленное и строят рай на земле; общественное развитие происходит в результате прогресса производительных сил, ведущего к смене формаций. Последней формацией является коммунизм, выше которого ничего нет и быть не может; единственный фактор производства – живой труд, который эксплуатируют; главный порок капитализма в том, что для него целью производства является прибыль, а не благосостояние людей; к рабочему классу относятся главным образом лица, занятые физическим трудом по найму, наниматели же являются эксплуататорами, а все остальные относятся к промежуточным слоям; рабочий класс в силу своего общественного положения естественным образом стремится к социализму; путь к социализму лежит через насильственную революцию; её цель – уничтожение буржуазного государства и частной собственности, создание пролетарского государства, или диктатуры пролетариата с общественной или государственной собственностью вместо частной; необходимое содержание социализма и перехода к коммунизму – уничтожение товарно-денежных отношений, рынка и денег, а содержание социалистической экономики – высокая централизация управления и планирование всех её частей и элементов; господствующее положение в обществе должна занимать коммунистическая партия, а все остальные партии должны быть либо уничтожены, либо не иметь права на существование.

Марксов анализ состоит из десятка банальностей, именуемых категориями типа базис и надстройка, формация, антагонистические и неантагонистические противоречия, первичность материального производства и т.д. Главный же вопрос, вопрос о глубинном содержании исторического процесса в прошлом, настоящем и будущем, был представлен в марксизме, скажем прямо, извращённо.

История общества фактически представляет собой историю долгого становления цивилизации, главной чертой которой стала не борьба классов, а формирование некой гармонии, объединения людей на почве создания материальных и духовных ценностей. Это было и остается процессом консолидации, сложной, противоречивой, нередко мучительной, поскольку она сопровождается борьбой этносов, наций и стран, социальных страт и нравов, а главное, всегда была (и не может не быть) объединением людей, совершенно разных по характеру своего труда, по их вкладу в производство, но неизменно (даже если вклад равен нулю или минусовой величине) претендующих на максимальную “получку”. Это относится ко всем классам, профессиям и социальным прослойкам, включая и рабочий класс.^

Возникновение же марксизма обусловлено теми же факторами, что и рождение других направлений утопического социализма. А его быстрое распространение было связано с тем, что на первоначальных ступенях – с XVIII и до первой половины ХХ веков – уровень социально-экономического развития, анархия и стихийность производства были таковы, что открывали перед владельцами средств производства возможности беспощадной эксплуатации на протяжении 12-14 часового рабочего дня без дней отдыха, использования труда детей и сопровождались периодическими кризисами перепроизводства, массовой и хронической безработицей, удержанием заработной платы ниже прожиточного минимума.

refdb.ru

Современные модели экономических систем.

В зависимости от способа решения главных экономических проблем и типа собственности на экономические ресурсы мы можем выделить четыре основных типа экономических систем: традиционная, командная, рыночная, смешанная.[4, стр.50]

Традиционная экономика — это экономическая система, в которой основные экономические проблемы общества — что, как и для кого производить — решаются, главным образом, на основе традиционных патриархальных, родоплеменных полуфеодальных иерархических связей между людьми. Традиционная экономика представляет собой совокупность натуральных хозяйств, в которых основная масса продукции производится для собственного потребления, а не для продажи. В качестве важнейших хозяйственных единиц традиционной экономики выступают мелкие семейные хозяйства в рамках сельской общины и более крупные хозяйства родоплеменной аристократии. Внутри традиционной экономики существует общественное разделение труда, примитивная традиционная технология обработки земли. Объёмы и структура потребностей и производства в традиционной экономике определяются традициями, привычками, верованиями, семейными отношениями, и иерархическими отношениями внутри рода и общины, и мало меняются с течением времени. Эти передающиеся из поколения в поколение традиции определяют и мотивацию труда производителей, и механизм распределения продуктов труда. Наряду с уравнительным распределением с учётом пола и возраста, действуют и элементы неравного распределения в зависимости от места, занимаемого в социальной иерархии, и в зависимости от результатов труда.  В социально-экономической структуре традиционной экономики можно выделить коллективную (общинную) собственность на средства производства, частную семейную собственность, полуфеодальную собственность родоплеменной аристократии. К общинной собственности, как правило, относятся пахотная земля, пастбища, водоёмы, леса. В современном мире традиционная экономика играет существенную роль лишь в развивающихся странах Тропической Африки, Южной и Юго-Восточной Азии. Существование традиционной экономики рядом с быстро развивающейся рыночной экономикой ведёт к её перерождению и трансформации в рыночную экономику.[5, стр.40]

Рыночная экономическая система. Иногда ее называют чисто рыночной или рыночной экономикой свободной кон­куренции, или чистым капиталом. Характерные признаки этой системы: частное владение экономическими ресурсами; саморегулирующийся механизм макроэкономических процес­сов, основанный на свободной конкуренции; наличие множе­ства самостоятельно действующих покупателей и продавцов каждого продукта и товара. Одной из главных предпосылок существования рыночной системы является личная свобода всех участников экономической деятельности — от капитали­ста-предпринимателя до наемного работника. Экономический прогресс при этой системе достигается на основе экономической свободы предпринимательской дея­тельности владельцев экономических ресурсов. Важно отме­тить, что наемный работник выступает как самостоятельная, равноправная сторона рыночных отношений и продает един­ственный, принадлежащий ему экономический ресурс — труд. Экономическая свобода наемного работника предполагает свободу передвижения в пределах рынка труда. [3, стр.70]

Механизм решения проблем макроэкономического ре­гулирования при этой экономической системе действует через цены и рынок. Колебание цен, их уровень являются индика­тором общественных потребностей. Ориентируясь на уровень и динамику цен, товаропроизводитель самостоятельно реша­ет проблему распределения всех видов ресурсов, производя те товары, которые пользуются спросом на рынке.

Предприниматели стремятся получить больший до­ход, предельно экономно использовать все экономические ресурсы. Успех деятельности зависит от их умения применять свои теоретические и организационные способности, свой предпринимательский талант. Государство практически не вмешивается в процесс экономического регулирования. По­этому главными недостатками этой системы являются: высо­кая вероятность нарушения макроэкономических пропорций, которые должны восстанавливаться естественным путем, занимающим длительное время; социальная незащищенность граждан в случае болезни, безработицы и старости. [3,стр.70]

Командная экономическая система, будучи полной противоположностью рыночной системы, представляет собой продукт практической реализации формационной концепции развития общества. Она возникла как результат социалисти­ческой революции в России и до начала 90-х годов нашего столетия существовала в странах Восточной Европы и ряде других государств. Ее также называют административно-командной, централизованной, плановой, коммунистической.

Характерными чертами командной экономической системы являются: общественное, а на практике — государст­венное, владение экономическими ресурсами; бюрократиза­ция и монополизация экономики в специфических формах; централизованное экономическое планирование как основа макроэкономического регулирования.

Механизм макроэкономического регулирования при такой системе имеет ряд особенностей. Во-первых, он пред­полагает управление всеми предприятиями из единого хозяй­ственного центра и полное отсутствие самостоятельности хо­зяйственных субъектов. Во-вторых, государство полностью контролирует производство и распределение ресурсов и гото­вой продукции, централизованно устанавливая хозяйствен­ные связи между предприятиями. В-третьих, процессы хозяй­ственного руководства основаны на административно-распо­рядительных методах, что подрывает материальную заинте­ресованность в результатах труда.

Централизованное управление объективно требует по­стоянного укрупнения предприятий, так как при этом наблю­дается сокращение их количества, что упрощает процесс управления. Тем самым система порождает небывалый уро­вень монополизации экономики. Отсутствие конкуренции практически полностью останавливает технический прогресс на таких предприятиях. Положение усугубляется тем, что го­сударственная монополия внешней торговли ликвидирует конкуренцию со стороны иностранных производителей. Эко­номика оказывается изолированной от мирового техническо­го прогресса. В первую очередь это касается производства предметов потребления и производства средств производства в отраслях, прямо не связанных с обороноспособностью и безопасностью страны. Искусственное поддержание научно-технического прогресса в производстве современных средств вооружения требует громадного количества всех видов ресур­сов, порождая их хронический дефицит даже в такой богатой ресурсами стране, как Россия.

Указанные причины, а также ряд других, менее важ­ных, сделали систему крайне неэффективной, не способной обеспечить научно-технический прогресс общества и высокий жизненный уровень основной массы населения. Главное пре­имущество системы — обеспечение минимальных социальных гарантий трудящихся — потеряло свое значение в 70-х годах нашего столетия, так как в это время в развитых странах за­кончилась трансформация рыночной системы в смешанную, которая в основном избавилась от недостатков своей предше­ственницы. [3, стр. 71]

Смешанная экономическая система, иначе называемая современной рыночной экономикой или современным капи­тализмом, по существу является логическим завершением развития рыночной системы. Если рыночная система разви­валась под воздействием внутренних и внешних факторов, боролась с внутренней экономической и социальной неста­бильностью, старалась выжить в соревновании с социалисти­ческой командно-административной системой, то смешанная получила свое название по причине того, что воплотила все лучшие черты рыночной и командной систем. Она обеспечи­вает необходимый уровень государственного экономического регулирования, а также развивает систему социальных гаран­тий граждан.

Данная система на основе государственного регулиро­вания создает условия для конкуренции в тех отраслях, где такая ситуация повышает эффективность производства. Ме­ханизм макроэкономического регулирования в целом претер­пел существенные изменения. Хозяйствующие субъекты фак­тически обеспечивают пропорциональное развитие экономи­ки на основе выпуска такой продукции, которая гарантиро­ванно находит своего покупателя. Это обеспечивается разви­той системой маркетинговых исследований, позволяющих определять объем и структуру производимой продукции. Отдельные фирмы также производят анализ приоритетных на­правлений развития науки и техники и дают прогноз разви­тия общественных потребностей, попадающих в поле дейст­вия фирмы. Прогноз рынка позволяет заблаговременно со­кращать выпуск устаревающих товаров и переходить к каче­ственно новым моделям и видам продукции. Маркетинговая система управления производством позволяет привести инди­видуальные затраты фирмы в соответствие с общественно не­обходимыми затратами, т.е. обеспечить будущую прибыль.

Государственные органы управления стремятся обес­печить пропорциональность развития экономики путем раз­работки отраслевых и общенациональных программ. Задача рационального использования ресурсов решается в рамках крупных компаний на основе стратегического планирования. Перераспределение ресурсов на развитие важнейших отрас­лей происходит за счет государственных средств, государство также активно финансирует важнейшие научно-исследова­тельские и опытно-конструкторские разработки.

Задача распределения созданного валового нацио­нального продукта решается как на основе традиционных рыночных форм, так и выделенных государством и крупными компаниями ресурсов на развитие «человеческого фактора», средств на финансирование образования, включая повыше­ние квалификации кадров, медицинское обслуживание, соци­альные нужды.

В настоящее время в странах с развитой рыночной экономикой на социальное обеспечение, реализацию различ­ных программ «борьбы с бедностью» направляется не менее 30-40% всех государственных расходов. В то же время отдель­ные фирмы заботятся о своих сотрудниках, стремясь активи­зировать работу персонала, повысить производительность труда, сократить потери рабочего времени и тем самым укре­пить конкурентоспособность фирмы.[3, стр. 73]

В рамках смешанной системы развиваются экономические модели хозяйствования развитых стран. Ниже рассмотрены наиболее известные из них.

Американская модель построена на всемерном поощ­рении предпринимательской активности, возможности обо­гащения наиболее действенной части населения. Для мало­обеспеченных групп населения создается приемлемый уро­вень жизни за счет частичных льгот и пособий. Задача соци­ального равенства при этом вообще не ставится. Данная мо­дель основана на высоком уровне производительности труда и массовой ориентации на достижении личного успеха. [3, стр.74]

Японская модель отличается развитым уровнем индикативного планирования и координацией деятельности правительства и частного сектора. Планы представляют собой государственные программы, ориентирующие и мобилизующие отдельные звенья экономики на выполнение общенациональных задач. Для японской экономики характерно сохранение национальных традиций при активном заимствовании у других стран всего того, что необходимо для развития страны. Это позволяет создавать такие системы управления и организации производства, которые в условиях Японии дают большой эффект. [7,стр.72]

Шведская модель отличается сильной социальной по­литикой, направленной на сокращение имущественного нера­венства за счет перераспределения национального дохода в пользу наименее обеспеченных слоев населения. В руках госу­дарства при этом находится лишь 4% основных фондов, зато доля государственных расходов составляет более 70% стои­мости создаваемых за год товаров и услуг, причем более по­ловины этих расходов направляется на социальные нужды. Это становится возможным только в условиях высокой нор­мы налогообложения. Данная модель получила название «функциональная социализация», так как в ней функция про­изводства ложится на частные предприятия, действующие на конкурентной рыночной основе, а функция обеспечения высокого уровня жизни (включая занятость, образование, соци­альное страхование) и многих, элементов инфраструктуры (транспорт, финансирование научных и опытных разработок) — на государство. [3, стр.74; 4, стр.51]

В связи с переходом ряда бывших социалистических стран от централизованно управляемой эко­номики к рыночной у них сформировался особый тип экономической системы, называемый переход­ной экономикой.

Переходная экономика.  Переходная экономика представляет собой такое особое состояние экономической системы, когда она функционирует в период перехода общества от одной сложившейся исторической системы к другой. Это исторически непродолжительный отрезок времени (10-15, максимум 20 лет), в течение которого завершается демонтаж административно- командной системы и формируется система основных рыночных институтов. Еще этот период называют периодом постсоциалистической трансформации. [4, стр. 54]

Главными задачами перехода к рынку являются:

1. Разгосударствление и приватизация экономики.

2. Формирование рыночной инфраструктуры, новых механизмов установления хозяйственных связей, включая товарные и фондовые биржи.

3. Демонополизация экономики, что является важным условием для развития конкуренции и достижения рыночного равновесия.

4. Либерализация цен путем снятия государственного контроля за ценообразованием, переход к формированию цен в соответствии со спросом и предложением.

5. Финансово- экономическая стабилизация посредством проведения жесткой денежно- кредитной политики с целью ограничения объема денежной массы.

6. Социальная поддержка, которая облегчила бы приспособление к условиям рыночной экономики.

7. Структурная перестройка экономики.

Практика постсоциалистических преобразований свидетельствует о наличии двух вариантов перехода к рыночной экономике. Первый, исторически более ранний, эволюционный путь постепенного создания рыночных институтов (градуализм). Второй — шоковая терапия. Различия между указанными вариантами состоят, прежде всего, в сроках проведения рыночных преобразований, объеме регулирующих функций государства.

Выбор пути перехода к рынку зависит от комплекса политических, экономических, социальных, исторических и прочих факторов.

Эволюционный — возможен при следующих условиях:

• развитое сельское хозяйство и кустарное производство, в которых заняты работники, сохранившие навыки частного предпринимательства

• сравнительно невысокий удельный вес тяжелой промышленности, в особенности ВПК

• стабильность финансовой системы

• преобладание в руководстве слоев, заинтересованных в проведении реформ

Выбор шокового варианта является вынужденной мерой. Он связан с необходимостью преодоления тяжелого финансового положения, а также острого дефицита, вызванного накопившимися структурными диспропорциями.

Условиями завершения перехода к рыночному хозяйству принято считать:

• начало устойчивого экономического подъема

• интеграция в мировую экономику

• формирование сильного среднего класса

В наиболее развитых странах социалистического лагеря Восточной Европы переходный период завершился около 10 лет назад. Что касается нашей страны, то, несмотря на позитивные процессы, связанные с экономическим ростом, говорить о сформировавшемся сильном среднем классе представляется преждевременным. [4, стр. 55]

studfiles.net

Модели экономических систем

Для каждой экономической системы характерны свои на­циональные модели организации хозяйства, так как страны отличаются своеобразием истории, уровнем экономического развития, социальными и национальными условиями. Так, для административно-командной экономической системы характерными были советская, китайская, югославская и дру­гие модели. Современной капиталистической системе также присущи различные модели.

Изучение этих моделей имеет практическое значение для разработки модели развития России. При этом речь идет не о копировании чужого опыта, а о творческом его использова­нии с учетом конкретных условий, сложившихся в нашей стране.

Рассмотрим наиболее известные национальные модели экономических систем. Из них наиболее ярко выражающейся DII Ценностью командно-административной системы является китайская модель.

Китайская модель связана с реформированием сельского хозяйства — переходом от «народных коммун» к системе семейного подряда. Этот процесс завершился к концу 1984 г. Выли образованы семейные крестьянские хозяйства на земле, переданной им в пользование на 15-20 лет, а кое-где до 30 лет. Из произведенной продукции часть сдают государству по договорам, часть — в счет налогов, часть — в фонды местных органов власти, а оставшуюся продукцию используют по сво­ему усмотрению.

В современных условиях происходит объединение мел­ких семейных крестьянских хозяйств в более крупные. Это продиктовано конкурентной борьбой. Возникают различные формы кооперации в сфере обращения и производства, земля концентрируется в руках сильных крестьянских хозяйств с наймом рабочей силы.

После аграрной реформы с 1984 г. началась реформа в городах. Внедряется «смешанная модель». Наряду с государ­ственным регулированием существует рыночный механизм регулирования экономики. При этом основной формой собст­венности является общественная на важнейшие средства про­изводства и осуществляется централизованное планирование на макроуровне. Рыночное регулирование в основном исполь­зуется на микроуровне. Особое внимание уделяется сочета­нию интересов государства, предприятия и отдельного ра­ботника. Практикуется сдача предприятий в подряд коллек­тивам и отдельным лицам, а также свободная продажа акций предприятий. Сегодня на долю госсектора приходится 56, коллективных предприятий — 36 и на долю частных — 5% вы­пуска промышленной продукции. В последнее время в Китае, как отмечают ученые-востоковеды, наблюдается самый высо­кий в мире прирост промышленного производства.

Американская модель построена на системе всемерного поощрения предпринимательской деятельности, обогащения наиболее активной части населения, создания малообеспе­ченным группам приемлемого уровня жизни за счет частич­ных льгот и пособий. Имеется большое различие в уровне заработной платы среди категорий работников. Не ставится задача социального равенства среди населения. Относитель­но малый удельный вес государственной собственности. Так, сегодня доля государственной собственности в акцио­нерном капитале в США составляет 10, в ФРГ — 18, в Анг­лии — 24, во Франции — 34, в Италии — 38%.

Эта модель основана на высоком уровне производитель­ности труда и массовой ориентации на достижение личного успеха. Роль государства в экономике минимальна, но его воздействие направлено на поддержание стабильной конъ­юнктуры и экономического равновесия. Государство опреде­ляет стратегию развития образования, социального обеспече­ния малоимущих и незанятых, регулирует бизнес. Безусловно, большую роль в решении экономических проблем играет рынок.

Японская модель предполагает высокую степень госу­дарственного регулирования экономики и активное развитие частного сектора, небольшой объем государственного пред­принимательства. Государство стимулирует развитие средне­го и малого бизнеса, на который приходится 80,6 % всех за­нятых в экономике. Проводится жесткая антимонопольная политика. Государство сильно вмешивается в экономику. Разрабатываются долгосрочные и среднесрочные планы. При этом планы не носят директивного характера, а являются го­сударственными программами, имеющими рекомендатель­ный характер. Государство ведет борьбу против социального неравенства, хотя препятствий имущественному расслоению не ставится. Главный критерий японской модели — это высокие темпы экономического роста. При этом уровень жизни населения относительно высок. Так, продолжительность жиз­ни у мужчин составляет 75,5 года, а женщин — 81,8. Уровень заработной платы отстает от роста производительности труда, За счет этой разницы достигаются снижение себестоимости продукции и резкое повышение ее конкурентоспособности на мировом рынке. Такая модель возможна только при высоком уровне развития национального самосознания, приоритете интересов нации над интересами конкретного человека, готовности населения идти на определенные материальные жертвы ради процветания страны.

Япония не имеет собственных сырьевых и энергетиче­ских ресурсов, но за короткий период времени из федераль­ной страны превратилась в мощную индустриальную держа­ву. Произошло так называемое «японское чудо», заключаю­щееся в том, что Япония сразу после войны 1947 г. провела (земельную реформу. Были ликвидированы крупнейшие мо­нополии. Земля перешла к мелким фермерам, повысилась эффективность сельскохозяйственного производства, снизи­лись цены на продукты, появилась конкуренция, возросла от­дача от зарубежных ресурсов. Был сделан главный выбор -развивать научно-технический потенциал и наукоемкие от­расли, производить высокую технологию и заниматься экс­портом продукции. Все это в условиях отсутствия собствен­ных ресурсов.

В системе управления производством в Японии лежат три постулата:

1) пожизненный наем работников;

2) установление заработной платы и карьеры в зависимости от срока работы на предприятии и возраста;

3) создание профсоюзов не по от­раслевому признаку, а непосредственно на фирмах.

Такая модель незамедлительно дала положительные ре­зультаты: Япония производит сейчас 14% мирового ВНП и 12% промышленной продукции. Страна не имеет внешних долгов, уровни инфляции и безработицы самые низкие из всех стран мира.

Шведская модель отличается сильной социальной политикой, активным участием государства в обеспечении экономической стабильности в обществе. В руках государства находится всего 4% основных фондов, но доля государственных расходов в 90-х гг. составила 70% ВВП, половина из них направлена на социальные нужды. При этом обеспечиваются социальная справедливость, коллективизм, почти нет безработицы, нет разницы в доходах населения, высокий уровень жизни населения. До 90% производства функционирует в частных фирмах. Однако государство вмешивается в экономику ради обеспечения высокого уровня жизни населения (включая занятость, образование, здравоохранение, транспорт и т.д.). Естественно, все это достигается высокой нормой налогообложения, но при этом права товаропроизводителей не ущемлены. Рост ставок налогообложения связан с эффективностью конкретного производства.

Немецкая модель близка по своему социально-эконо­мическому содержанию к японской модели. Главным идеологом социально-рыночной экономики является Людвиг Эрхард. От­личительными особенностями немецкой модели являются: силь­ное государственное влияние на экономику; бесплатная медици­на и образование; планирование (таргетирование с 70-х гг.) ос­новных макроэкономических показателей; полная автономия Центрального банка, как и в Японии; различие в заработной пла­те, как и в японской модели, незначительное.

Французская модель не имеет ярких особенностей. Она занимает среднее положение между американской и немец­кой моделями. Индикативное планирование и государствен­ное предпринимательство играют ведущую роль в экономике.

Похожие статьи:

poznayka.org

ПРЕИМУЩЕСТВА СОЦИАЛИЗМА. СОВЕТСКАЯ МОДЕЛЬ ПЛАНИРОВАНИЯ | Архив

ПЛАНИРОВАНИЕ В СССР по своей сути противоположно тем моделям экономического регулирования, которые сегодня применяются в капиталистическом мире. Там господствует принцип чистогана, противоречащий одной из главных целей действительно общенационального планового механизма — решению социальных задач в интересах трудящихся.

Решение важнейших социальных задач положено в основу советского планирования. И как раз эта его особенность вызывает яростные нападки врагов реального социализма, которые понимают, что своим устойчивым развитием экономика СССР обязана именно плановому ведению хозяйства, возможному лишь в условиях безраздельного господства общественной собственности.

За всю историю планового управления наше народное хозяйство не знало кризисов, присущих капиталистической экономике. Поэтому опорочить социалистическое планирование не так-то просто. Западным центрам идеологических диверсий, скрывающимся под вывесками «исследовательских институтов», приходится разрабатывать более тонкие методы дискредитации не столько самой идеи планирования, сколько практики централизованного руководства экономикой.

«Советологи» из всех принципов, присущих нашему планированию, выделяют лишь один — директивность государственного плана — и бездоказательно отождествляют его с тоталитаризмом, авторитарностью, бюрократической диктатурой. В частности, итальянский экономист Ф. Вито утверждает, будто в нашей экономике господствует только верхний уровень принятия решений, а между центром и предприятиями, дескать, преобладают идущие вниз вертикальные связи, по которым решения руководства передаются исключительно в форме приказов.

С помощью таких вот туманных рассуждений «советологи» пытаются нанести удар по основе социалистического планирования — принципу демократического централизма, суть которого в сочетании планового директивного руководства экономикой с оперативной хозяйственной самостоятельностью и инициативой трудовых коллективов.

Главная задача директивного планирования — достижение удовлетворительного баланса интересов личности, коллективов и всего общества, обеспечение согласованности между ближайшими и отдаленными целями экономического роста. Все это требует четкой слаженности экономической системы, высокой точности взаимодействия ее элементов, пропорционального их развития. Добиться этого без руководства со стороны единого государственного органа, как показывает практика советского планирования, опыт других социалистических стран, а также развивающихся государств, взявших за основу социалистическую плановую модель, нельзя.

Только общенациональное планирование способно рационально в масштабах нашего огромного государства распределить производственные ресурсы — рабочую силу, сырье, топливо и электроэнергию, оборудование. Темпы и пропорции развития отдельных регионов, отраслей и предприятий определяет государство исходя из общественных потребностей, требований экономических законов и закономерностей научно-технической революции. Кроме того, в силу своей природы плановое руководство экономикой объективно ориентировано на первоочередное и наиболее концентрированное направление ресурсов в те сферы хозяйственной деятельности, где решаются главные социально-экономические задачи. Именно в этом основное преимущество социалистического механизма планового управления по сравнению с капиталистическим, главная движущая сила которого — стихия рынка и конкурентная борьба.

Благодаря общенациональному планированию экономика СССР и других стран — членов СЭВ развивается устойчивыми темпами. К примеру, за последние 30 лет (1951 — 1981 гг.) их национальный доход ежегодно в среднем увеличивался на 7 проц., а в развитых капиталистических странах — на 4 проц. И если в СССР среднегодовой прирост этого важнейшего экономического показателя равен 7,3 проц., то в США — 3,4. Сравним также:

В год образования СССР на долю нашей страны приходился примерно 1 проц. мировой промышленной продукции. Сегодня у нас производится пятая ее часть — больше, чем выпускалось во всем мире в 1950 г., и примерно столько, сколько приходится теперь на все страны Западной Европы, вместе взятые. Если 30 лет назад советская промышленность производила менее трети того, что давала американская индустрия, то нынче — более 4/5. Из 20 важнейших видов промышленной продукции мы занимаем первое место в мире по выпуску 15-ти.

Эти достижения-прямой результат плановой деятельности, позволившей сосредоточить усилия всей страны на решении важнейшей исторической задачи — индустриализации народного хозяйства. Вряд ли удалось бы ее решить в столь короткие сроки без централизованного общегосударственного планирования, директивно направляющего все предприятия на безусловное выполнение утвержденных им плановых заданий. «Социализм немыслим, — писал В. И. Ленин, — …без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов». Именно директивность государственного плана делает его законом, обязательным для исполнения любым хозяйственным звеном и органом власти, которому он адресован.

БЕЗ ИНИЦИАТИВЫ «СНИЗУ» — НЕ ОБОЙТИСЬ

Говоря о социалистическом планировании, «советологи» затушевывают, а то и просто отбрасывают такой принципиальный его элемент, как оперативную хозяйственную самостоятельность предприятий. Тем самым пытаются представить дело так, будто централизация и децентрализация в условиях нашего планирования — антиподы.

На самом деле эти два элемента — как две стороны одной медали: если не видеть одну из них, то, разумеется, можно сделать ошибочный вывод о самой медали. Так это и делает, например, американский «советолог» О. Зинам. Он утверждает, будто социалистический механизм экономического регулирования — всего лишь система административных методов управления со стороны центрального планирующего органа.

Вопреки домыслам буржуазных критиков наша партия, наоборот, выступает за развитие демократических начал в плановом управлении экономикой. Ведь, во-первых, этим достигается последовательное сочетание централизованного руководства с развитием хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий и одновременно повышается их ответственность за конечные результаты деятельности.

Во-вторых, обеспечивается непосредственное участие трудовых коллективов, общественных организаций и работников в решении экономических задач.

Буржуазные критики в соответствии с заданной им целью умышленно не замечают преимуществ социалистического планирования, стремятся извратить и придать ему отталкивающие черты. В частности, в последнее время предпринимаются попытки довести до абсурда масштабы планового воздействия государства на советскую экономику и затем толковать о ее «негибкости», «неэффективности» по сравнению с «рыночной».

Не понимая природы социалистического планового механизма, «советологи» с каким-то болезненным упоением нагромождают вокруг него разные «страшные» для обывателя слова в надежде на то, что никто не попытается проникнуть за их завесу. А истина лежит на поверхности: централизованно — на народнохозяйственном и отраслевом уровнях — планируется производство 60 тыс. наименований промышленной продукции, выпускается же ее 10- 12 млн. типов, марок, моделей.

Наивно предполагать, что сбалансированное развитие экономики, а это одна из главных целей государственного плана, — результат «бюрократически» предписанного взаимодействия десятков тысяч самостоятельных предприятий. Ни одна плановая система, пусть и вооруженная самыми быстродействующими ЭВМ, не способна обработать столь мощный идущий «снизу» поток экономической информации да еще принять решение по каждому хозяйственному случаю и направить это решение «вниз» по всей производственной цепи. Такую задачу никто и никогда не ставил.

Планирование — не директивная разверстка — что, кому, когда и для кого делать, а своеобразная форма применения системы научного предвидения путей общественного прогресса к конкретной социально-экономической практике. В плане указываются направления, средства и методы сознательного развития производительных сил и совершенствования социалистических производственных отношений.

Конечно, не все у нас здесь еще получается. Прежде всего, как отметил в своей статье Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР», опубликованной В третьем номере журнала «Коммунист», нельзя не видеть, «что наша работа, направленная на совершенствование и перестройку хозяйственного механизма, форм и методов управления, отстала от требований, предъявляемых достигнутым уровнем материально- технического, социального, духовного развития советского общества». Ю. В. Андропов отметил также, что «во главу угла выдвигается сегодня задача продумать и последовательно осуществить меры, способные дать больший простор действию колоссальных созидательных сил, заложенных в нашей экономике».

РОСТ РЕАЛЬНЫХ ДОХОДОВ НАСЕЛЕНИЯ СССР

Ю. ЧАПЛЫГИН, кандидат экономических наук

Смотрите также:

www.aif.ru

2.4. Модели экономических систем

 

Для каждой экономической системы характерны свои национальные модели организации хозяйства, так как страны отличаются своеобразием истории, уровнем экономического развития, социальными и национальными условиями. Так, для административно-командной экономической системы характерными были советская, китайская, югославская и другие модели. Современной капиталистической системе также присущи различные модели.

Изучение этих моделей имеет практическое значение для разработки модели развития России. При этом речь идет не о копировании чужого опыта, а о творческом его использовании с учетом конкретных условий, сложившихся в нашей стране.

Рассмотрим наиболее известные национальные модели экономических систем. Из них наиболее ярко выражающейся особенностью командно-административной системы является китайская модель.

Китайская модель связана с реформированием сельского хозяйства – переходом от «народных коммун» к системе семейного подряда. Этот процесс завершился к концу 1984 г. Были образованы семейные крестьянские хозяйства на земле, переданной им в пользование на 15-20 лет, а кое-где до 30 лет. Из произведенной продукции часть сдают государству по договорам, часть – в счет налогов, часть – в фонды местных органов власти, а оставшуюся продукцию используют по своему усмотрению.

В современных условиях происходит объединение мелких семейных крестьянских хозяйств в более крупные. Это продиктовано конкурентной борьбой. Возникают различные формы кооперации в сфере обращения и производства, земля концентрируется в руках сильных крестьянских хозяйств с наймом рабочей силы.

После аграрной реформы с 1984 г. началась реформа в городах. Внедряется «смешанная модель». Наряду с государственным регулированием существует рыночный механизм регулирования экономики. При этом основной формой собственности является общественная на важнейшие средства производства и осуществляется централизованное планирование на макроуровне. Рыночное регулирование в основном используется на микроуровне. Особое внимание уделяется сочетанию интересов государства, предприятия и отдельного работника. Практикуется сдача предприятий в подряд коллективам и отдельным лицам, а также свободная продажа акций предприятий. Сегодня на долю госсектора приходится 56, коллективных предприятий – 36 и на долю частных – 5% выпуска промышленной продукции. В последнее время в Китае, как отмечают ученые-востоковеды, наблюдается самый высокий в мире прирост промышленного производства.

Американская модель построена на системе всемерного поощрения предпринимательской деятельности, обогащения наиболее активной части населения, создания малообеспеченным группам приемлемого уровня жизни за счет частичных льгот и пособий. Имеется большое различие в уровне заработной платы среди категорий работников. Не ставится задача социального равенства среди населения. Относительно малый удельный вес государственной собственности. Так, сегодня доля государственной собственности в акционерном капитале в США составляет 10, в ФРГ – 18, в Англии – 24, во Франции – 34, в Италии – 38%.

Эта модель основана на высоком уровне производительности труда и массовой ориентации на достижение личного успеха. Роль государства в экономике минимальна, но его воздействие направлено на поддержание стабильной конъюнктуры и экономического равновесия. Государство определяет стратегию развития образования, социального обеспечения малоимущих и незанятых, регулирует бизнес. Безусловно, большую роль в решении экономических проблем играет рынок.

Японская модель предполагает высокую степень государственного регулирования экономики и активное развитие частного сектора, небольшой объем государственного предпринимательства. Государство стимулирует развитие среднего и малого бизнеса, на который приходится 80,6 % всех занятых в экономике. Проводится жесткая антимонопольная политика. Государство сильно вмешивается в экономику. Разрабатываются долгосрочные и среднесрочные планы. При этом планы не носят директивного характера, а являются государственными программами, имеющими рекомендательный характер. Государство ведет борьбу против социального неравенства, хотя препятствий имущественному расслоению не ставится. Главный критерий японской модели – это высокие темпы экономического роста. При этом уровень жизни населения относительно высок. Так, продолжительность жизни у мужчин составляет 75,5 года, а женщин – 81,8. Уровень заработной платы отстает от роста производительности труда. За счет этой разницы достигаются снижение себестоимости продукции и резкое повышение ее конкурентоспособности на мировом рынке. Такая модель возможна только при высоком уровне развития национального самосознания, приоритете интересов нации над интересами конкретного человека, готовности населения идти на определенные материальные жертвы ради процветания страны.

Япония не имеет собственных сырьевых и энергетических ресурсов, но за короткий период времени из федеральной страны превратилась в мощную индустриальную державу. Произошло так называемое «японское чудо», заключающееся в том, что Япония сразу после войны 1947 г. провела земельную реформу. Были ликвидированы крупнейшие монополии. Земля перешла к мелким фермерам, повысилась эффективность сельскохозяйственного производства, снизились цены на продукты, появилась конкуренция, возросла отдача от зарубежных ресурсов. Был сделан главный выбор – развивать научно-технический потенциал и наукоемкие отрасли, производить высокую технологию и заниматься экспортом продукции. Все это в условиях отсутствия собственных ресурсов.

В системе управления производством в Японии лежат три постулата: 1) пожизненный наем работников; 2) установление заработной платы и карьеры в зависимости от срока работы на предприятии и возраста; 3) создание профсоюзов не по отраслевому признаку, а непосредственно на фирмах.

Такая модель незамедлительно дала положительные результаты: Япония производит сейчас 14% мирового ВНП и 12% промышленной продукции. Страна не имеет внешних долгов, уровни инфляции и безработицы самые низкие из всех стран мира.

Шведская модель отличается сильной социальной политикой, активным участием государства в обеспечении экономической стабильности в обществе. В руках государства находится всего 4% основных фондов, но доля государственных расходов в 90-х гг. составила 70% ВВП, половина из них направлена на социальные нужды. При этом обеспечиваются социальная справедливость, коллективизм, почти нет безработицы, нет разницы в доходах населения, высокий уровень жизни населения. До 90% производства функционирует в частных фирмах. Однако государство вмешивается в экономику ради обеспечения высокого уровня жизни населения (включая занятость, образование, здравоохранение, транспорт и т.д.). Естественно, все это достигается высокой нормой налогообложения, но при этом права товаропроизводителей не ущемлены. Рост ставок налогообложения связан с эффективностью конкретного производства.

Немецкая модель близка по своему социально-экономическому содержанию к японской модели. Главным идеологом социально-рыночной экономики является Людвиг Эрхард. Отличительными особенностями немецкой модели являются: сильное государственное влияние на экономику; бесплатная медицина и образование; планирование (таргетирование с 70-х гг.) основных макроэкономических показателей; полная автономия Центрального банка, как и в Японии; различие в заработной плате, как и в японской модели, незначительное.

Французская модель не имеет ярких особенностей. Она занимает среднее положение между американской и немецкой моделями. Индикативное планирование и государственное предпринимательство играют ведущую роль в экономике.

Модель экономической системы «новых индустриальных стран» (Гонконг, Сингапур, Тайвань, Южная Корея) имеет следующие характерные черты: государственное вмешательство в улаживание конфликтов между предпринимателями и рабочими; использование пятилетних планов хозяйственного развития, носящих индикативный характер; стабильность цен благодаря госконтролю за ценообразованием на товары массового спроса, а также на товары, имеющие жизненно важное значение (топливо, электроэнергия).

В России в последние годы в связи с экономической реформой, рыночными отношениями, демонополизацией экономики, разгосударствлением и приватизацией государственной собственности сформировалась переходная экономика, в которой присутствуют элементы командно-административной системы, рыночной экономики свободной конкуренции и современной рыночной экономики. Появились признаки смешанной экономической системы.

Смешанная экономика – реальное свидетельство того, что экономика не может существовать без мелкого бизнеса и госвмешательства, поддерживающего равновесие в экономике и стабильность в обществе. Государство выполняет в экономике активную функцию – осуществляет прогнозирование, планирование и координацию деятельности государственного и частного секторов.

 

studfiles.net