Социальная структура и правовое положение основных групп населения – 2. Социальная структура и правовое положение основных групп населения Древнего Вавилона
2. Социальная структура и правовое положение основных групп населения Древнего Вавилона
При рассмотрении вопроса о социальной структуре и правовом статусе отдельных групп вавилонского общества следует исходить из главной посылки, что это общество нельзя называть ни рабовладельческим, ни феодальным, ибо ему был свойствен ряд специфических «азиатских» черт, которые исключают возможность вместить его в узкие рамки господствовавшего ранее марксистского положения о поступательной смене пяти формаций: от рабовладения к социализму.
Социальная структура Древнего Вавилона отражала многоукладный характер его экономики, наличие в вавилонском обществе связанных между собой, но относительно обособленных производственных комплексов: царского, храмового, общинного хозяйства, принадлежность к которым во многом определяла правовой статус жителей Вавилона, степень их свободы (наличие многочисленных переходных форм от свободы к зависимости, неполноправию с той или иной мерой ограничения правоспособности и дееспособности).
Во многих нормах ЗХ так или иначе затрагивается правовое положение раба, в значительной мере сходное с античным отношением к нему как к вещи, скоту: имеется в виду ответственность за его кражу, присвоение, сокрытие от хозяина при бегстве, а также вознаграждение при его поимке и т. д. (ст. 15—17). Вместе с тем говорить о всех категориях рабов в Вавилоне только как об объектах права, полностью лишенных правоспособности, было бы неверным.
В значительной мере это связано с тем, что рабский труд не стал в странах Древнего Востока доминирующим в системе общественного производства. Он применялся главным образом в царско-храмовом и крайне редко в частно-общинном хозяйстве. В Вавилоне широко использовался труд других категорий зависимого люда: наемных работников, издольщиков-арендаторов, положение которых было не намного лучше положения рабов.
При выявлении различий в правовом статусе раба и свободного студенту необходимо учитывать то обстоятельство, что в вавилонском обществе античное противопоставление раба свободному заменялось противопоставлением раба господину, хозяину, полноправному члену общины, обладателю земли, рабов, зависимых членов семьи и пр. Не случайно раб в одних случаях приравнивался к членам семьи (ст. 7), а в других выступал как вещь, которую можно заложить, продать и т. д.
Анализ ст. 176 и других дает возможность студенту выявить нехарактерные для рабовладельческого общества нормы, говорящие об определенной правоспособности дворцовых рабов и рабов мушкенумов, имеющих право на дом, добро, на брак со свободной женщиной, и о свободном статусе детей, родившихся от «смешанных» браков, и пр. (ст. 170—175).
Наряду с ярко выраженным неравенством между свободными и рабами в ЗХ на первый план выходит и другое социальное неравенство: между самими свободными — авилумом («человеком», «потомком человека») и мушкенумом («падающим ниц», «бившим челом», обращающимся к царю с просьбой о принятии на службу). Мушкенум — лицо зависимое, получающее за службу земельный надел из царской земли. Его зависимость, видимо, и определялась тем, что он не был потомком «своих», не имел корней в общине.
Правовые различия между этими социальными группами особенно ярко проявились в положениях, касающихся охраны здоровья, чести их самих и их детей, — нормах о преступлениях, наказываемых по принципу талиона (ст. 196—205 и др.). Интересно в связи с этим отметить и такую особенность ЗХ: вопреки более строгому наказанию за преступления против личности авилума по сравнению с мушкенумом, имущественные права «царских людей» — мушкенумов (как и самого дворца или храма) защищались, напротив, более строго (ст. 8 и др.).
Необходимо также отметить, что ко всем, даже авилумам как свободным членам древневавилонского общества, нельзя без оговорок применить понятие «физическое лицо», определяющее правоспособную и дееспособную личность. Правовой статус авилума был тесно связан, во-первых, с его принадлежностью к территориальной общине, во-вторых, с принадлежностью к большой патриархальной семье.
О тесной связи правового статуса авилума с членством в общине свидетельствует ст. 136 ЗХ о человеке, «убежавшем из общины», «презревшем свое поселение», который терял свой статус («даже жена беглеца не должна вернуться к своему мужу»). Это характерная черта всех древневосточных обществ, в которых коллектив, община поглощает личность, индивида как сводного обладателя прав и обязанностей (или «физическое лицо»).
В ЗХ правовой статус авилума не совпадает с правовым положением «сына авилума», о зависимом положении и ограниченной дееспособности которого свидетельствует ст. 7, квалифицирующая как преступление (воровство), влекшее смертную казнь, получение вещи покупателем «из рук сына человека или раба человека» без свидетелей. Сделка, видимо, могла быть признана законной только в присутствии главы семьи, являвшегося непременным участником и организатором самой процедуры продажи прежде всего недвижимости. Сын авилума, как мы видим, ставился на одну доску с рабом по отношению к главе семьи — господину, распорядителю не только семейного имущества с правом его дарения, раздела, выделения приданого, лишения наследства и пр. (ст. 165—166), но и свободы своих детей и жены, если она в брачном договоре не оговорила отсутствие такого права у мужа.
Правовое положение «сына авилума», видимо, значительно повышалось в результате прохождения воинской службы (ст. 98), с которой и связан целый блок статей, касающихся правового статуса воина: редума и баирума. ЗХ свидетельствуют о стремлении Хаммурапи создать боеспособную постоянную армию. С этой целью воин и его семья обеспечивались из царской казны необходимым имуществом (полем, садом и др.). Это имущество подлежало особой охране (ст. 34), оно было изъято из гражданского оборота (ст. 36—37), не могло быть потеряно даже при захвате воина в плен (ст. 27), не могло быть передано за долги или подарено жене или дочери (ст. 38) и т. д.
О правовом статусе воина студент может составить представление из анализа и других статей ЗХ, в частности о праве пленного воина на выкуп, свое имущество, жену и детей после возвращение из плена и пр.
Широкое развитие внешней торговли в Вавилоне, возросшая экономическая мощь царско-храмового хозяйства определили особое место и подробную регламентацию в ЗХ деятельности зависимых от царской власти тамкаров (купцов, ростовщиков) и шамаллум (их агентов). С целью выявления правового статуса этих лиц студенту необходимо проанализировать ст. 40, 49, 51, 66, 88, 96, 100—107 и др. При этом следует отметить, что дворцовая земля и имущество, передаваемые им за службу, а равно и имущество служилого жречества (жриц) находилось в несколько ином режиме, чем имущество воинов. Оно могло быть «продано за серебро» с обязанностью покупателя нести за него соответствующую службу (ст. 40).
studfiles.net
Социальная структура и правовое положение основных групп населения Древнего Вавилона.
Законы Хаммурапи исходили из того, что люди неодинаковы по своим правам и обязанностям, по отношению к государству и друг к другу. Такое различие или подразумевалось в праве или закреплялось по какому либо поводу. Правовой строй общества был сословным. Для Вавилона характерно неравенство различных слоев формально свободного населения. Оно проявлялось в наличие двух социальных групп:
«Авилум» (в переводе – «человек» или «сын человека»).
«Мушкенум» (в переводе – «покорный»).
«Авилум» – это свободный человек-общинник, права которого защищались в полном объеме. Среди авилумов с ростом имущественной дифференциации выделяются два социальных полюса:
Царь, жрецы, высшие чиновники, ростовщики и купцы, то есть те, кто не принимал непосредственного участия в производстве.
Широкий слой крестьян-общинников, обрабатывающих свои мелкие участки практически без применения рабского труда. Большая часть продукта, производимого этой группой, присваивалась эксплуататорской верхушкой.
«Мушкенум» – это свободный человек, но утративший связь с общиной, следовательно, не имевший ни земли, ни собственности. Землю он получал за службу в условное владение и был ограничен в правах. Законы Хаммурапи ставят мушкенума в приниженное положение по сравнению с
В самом низу социальной лестницы находились рабы, которые назывались
В законах Хаммурапи выделяется две категории воинов:
Тяжеловооруженные воины, которые назывались «Редум».
Легковооруженные воины, которые назывались «Баирум».
Воины получали за службу у государства неотчуждаемые наделы, которые назывались «Илку». Законы защищали воинов от произвола командиров, предусматривали выкуп из плена. Воин был обязан исправно нести службу, за уклонение от которой его могли казнить.
Государственный строй Древнего Вавилона.
Междуречье двух рек – Тигра и Евфрата (Месопотамия или Междуречье) – это регион, где одним из первых появились государства и правовые системы. Первые города-государства появились в этом регионе на рубеже третьего-второго тысячелетия до н.э. Ко времени возникновения Старовавилонского царства (20-17 века до н.э.) в Месопотамии сменилось немало государств-гегемонов, но объединить всю Месопотамию удалось только царь города Вавилон («Врата Бога») – Хаммурапи, который правил с 1792 по 1750 до н.э. Он создал обширную державу, которая простиралась от Персидского залива до Сирии. Распад единого государства в Месопотамии произошел в 1595 году до н.э., а в 538 году до н.э. его завоевывают персы.
Верховная власть принадлежала правителю (царю). Его власть имела государственный и религиозный характер. Он был также верховным военоначальником. Со старовавилонского царства власть стала передаваться по наследству. Правитель дворца и первый помощник царя был «Мубанда», который выполнял важные общегосударственные функции. Он организовывал и контролировал общественные работы, управлял дворцовым хозяйством, ведал сбором налогов, участвовал в организации проведения военных походов. Страна делилась на области, которыми управляли царские чиновники – «Шуканакум». Их главными задачами были: сбор налогов, организация государственного хозяйства и суда. Они контролировали деятельность главных городских и сельских общин, которые назывались «Рабианум». В это время сохранялись общинные собрания, которые были урезаны неограниченной царской властью, но обладали следующими функциями:
Административная (управление общинной землей).
Полицейская (поддержание порядка под страхом коллективной ответственности перед царем).
Финансовая (совершение денежных операций в интересах общины).
Судебная (суд общины).
Вавилон, являясь деспотичным государством, имел ряд особенностей:
Царская власть не была абсолютно деспотичной, так как:
центральной власти не удалось подчинить ряд племен, поэтому она шла на компромиссы, и предоставляла племенам особые привилегии;
хотя царская власть обожествлялась, сам царь не приравнивался к Богам и даже не был верховным жрецом;
Царская власть опиралась на армию. При Хаммурапи была создана централизованная судебная система.
studfiles.net
2. Правовое положение основных групп населения
Государство франков по своей форме — это раннефеодальная монархия, складывающаяся в переходном обществе, которое характеризуется многоукладностью, с сочетанием рабовладельческих, родоплеменных, общинных и раннефеодальных отношений. Основной фигурой Салической правды является свободный франк.
При ответе на второй вопрос необходимо прежде всего показать на конкретных примерах различия в правовом статусе свободных и рабов (сервов), а также неравноправных членов франкского общества — литое и др. Как сервы, так и литы находились в личной зависимости от своего господина, о чем свидетельствует титул XXVI «О вольноотпущенниках», в котором за отпуск чужого раба или лита предусматривались существенные штрафы.
Особым правовым статусом отличались галло-римляне. Общий принцип этнического неравноправия, закрепленный в Салической правде, корректировался положением галло-римлян при короле. Следует обратить внимание на социальные и правовые различия свободных, среди которых выделялись зарождающаяся служилая знать, королевские сотрапезники, служители церкви и пр. На особом положении находилось ближайшее окружение франкского короля — дружинники и так называемые антрустионы, вне зависимости от их происхождения (см., например, § 5—7 титула XLI). Такого рода межличностные связи между королем и его приближенными дали толчок к формированию личностно-поземельных отношений вассалитета-сюзеренитета, лежащих в основе западноевропейского феодализма.
Важной отличительной чертой Салической правды является всемерная защита жизни, здоровья, чести свободной женщины, свидетельствующая о стремлении франков сохранить свою гомогенность среди покоренного населения.
3. Регулирование имущественных отношений. Право собственности на землю
В Салической правде, как и вообще в древнегерманском праве, отсутствует четкое понятие собственности. К движимому имуществу, уже перешедшему в собственность отдельных лиц, применяется термин suus («свой»), в отличии от alienus («чужой»). Главным мерилом богатства считался скот, охране которого, как уже говорилось, посвящена значительная часть статей этого правового документа.
Студенту необходимо обратить внимание на особое отношение франков к земле. В специальной литературе нет единого мнения по поводу характера земельной собственности у франков. Сторонники одной точки зрения признавали у варваров наличие стройной системы общинных отношений, где коллективным субъектом права собственности на землю выступала община-марка, определяющая порядок землевладения и землепользования для своих членов. Однако исторические источники, в том числе и Салическая правда, не упоминают о существовании у франков общины-марки. В то же время трудно безоговорочно согласиться и со сторонниками другой точки зрения (Фюстель де Куланж, Допш, Д. М. Петрушевский и др.), настаивающими на существовании у варваров частной собственности на землю.
Современные данные, подтверждающиеся положениями Салической правды, свидетельствуют о том, что основной формой поселения франков были небольшие усадьбы, относительно изолированные поселения хуторского типа. Так, титулы II и III дают сведения лишь о небольших стадах крупного рогатого скота и свиней, которые могли принадлежать небольшому поселению (villa), а владельцами которых могли быть представители трех-четырех небольших дворов. Франки, селясь на территории Северной Галлии, не испытывали недостатка в свободных землях, что способствовало распространению не общинно-территориальных поселений, а основанных на семейном землевладении отдельных домохозяйств (домовых общин).
Домохозяйство (домовая община), состоящее из трех поколений сородичей, представляло собой сложный организм во главе с патриархом. Оно включало в себя не только родственников, но и различные категории зависимых людей — литов, рабов, которые рассматривались как младшие члены семьи, и пр. Члены домохозяйства были тесно связаны не только священными узами родства, но и общим владением землей и другим имуществом.
Франкское поселение включало в себя усадьбу, поля и пашни небольшой площади, сады; далее следовали луга — место выпаса скота. Границу поселения составлял лес — место охоты, за которым начинался дикий лес. Каждая часть поселения обладала своим правовым статусом.
Центральное место занимала собственно усадьба, являвшаяся наиболее окультуренной и освоенной частью владения свободного франка, ассоциировавшаяся в традиционном сознании с центром мироздания, противопоставленного внешнему миру хаоса. Усадьба в Салической правде обозначается, как правило, термином villa (для названия самого жилища франка чаще употребляется термин casa). Она включала в себя дом, где проживали члены домовой общины, и различные хозяйственные постройки; весь ансамбль усадьбы был окружен частоколом (§ 2—4 титула XVI). Согласно данным Салической правды именно усадьба являлась хозяйственным центром земельного владения, где франк проводил большую часть своего времени. Усадьба была и местом совершения различного рода сделок, других юридических актов, таких как вызов в суд и пр. Неприкосновенность дома и усадьбы защищалась наибольшими штрафами, о чем свидетельствуют § 5 титула XVI, приб. 8 титула XXVII, приб. 1 § 1 титула XXXIV, § 3 титула L, титул LII и др.
Нужно отметить, что особое значение при определении штрафа в случае кражи Салическая правда придавала месту ее совершения. За кражу в доме виновный yплачивал больший штраф, чем за кражу вне дома (§ 3—5 титула XI и § 1—2 титула XI). Проникновение в дом чужака без разрешения хозяина также наказывалось штрафом (§ 6 титула XI). Существенно увеличивались штрафы в случае разбойного нападения на усадьбу и причинения ущерба имуществу и людям (приб. 1 титула XIV, § 5 титула XLII), поджога, в результате которого «потерпевший не будет иметь места, куда поместить спасенные от огня вещи» (приб. 1 титула XVI). Даже при выплате вергельда большую роль играло место совершения убийства: в случае убийства вне дома платился простой вергельд в 200 солидов, за убийство в доме — 600 солидов. Нереальность выплаты подобного рода влекла за собой смертную казнь.
Следует отметить, что Салическая правда не упоминает возможность отчуждения усадьбы (дарения, продажи), что свидетельствует о ее священном статусе, неразрывной связи с личностью свободного франка. Известна лишь одна форма передачи земли — наследование, причем в строгой очередности по мужской линии.
Неприкосновенность поля и пашни защищалась у франков так же строго, как и сама усадьба, что студент может уяснить из анализа положений § 15, 24, 25 титула XXVII; § 2, 3 титула XXXIV; § 4 титула IX. Штрафами карались все виды нанесения вреда чужому полю (сбор чужой жатвы, проезд по чужому взошедшему полю на телеге, потрава чужой нивы, даже простое пересечение границ чужого поля без разрешения хозяев).
В противоположность пашне и саду пересечение чужого луга, находящегося в пользовании отдельного домохозяйства, не влекло за собой наказания. Луга воспринимались как данность природы, не требующая трудовых затрат. Нарушитель, скосивший чужой луг, должен был потерять свой труд (§ 10 титула XXVII) без дополнительных штрафных взысканий.
В представлениях древних германцев сама земля как элемент первозданной природы не рассматривалась в качестве самостоятельной ценности, считалась ничейным пространством, на которое все имели неограниченные права. Земля приобретала ценность в силу приложения к ней труда (пашня). Она сохраняла ее, пока действенны были результаты вложенного труда, что само по себе исключало право частной собственности на землю. Правонарушением в чужом лесу Салическая правда считала только кражу или порчу заготовленного там материала, но не кражу деревьев, стоящих на корню (§ 16-18 титула XXVII).
Характеризуя право земельной собственности во франкском обществе, студенту надлежит обратить внимание на институт аллода, под которым понимается передаваемое по мужской линии земельное владение (в первую очередь пахотные земли)14. Вопрос о происхождении этого института остается дискуссионным.
В традиционном германском обществе господствовали два способа приобретения имущества. Первый — вложение труда; в случае земельного владения это могла быть отвоеванная у леса заимка с усадьбой и пашней. Другой, который, возможно, и был связан с происхождением аллода, — завладение землей в результате завоевания. Традиционные обычаи войны гласили, что завоеванная территория распределялась военным вождем путем эпизодического раздела захваченных угодий. Франкские короли, реализуя исключительные права раздела земли, оставляли в своем распоряжении земли императорского фиска, превращая их в источник доходов и земельных пожалований. Низшей территориально-политической единицей расселения франков являлась сотня. Принадлежащая ей земля находилась под контролем короля, который имел право селить на ней людей по своему усмотрению (§ 4 титула XLV «О переселенцах»).
Положения § 5 титула LIX Салической правды указывают на исключение женщин из числа наследников аллода. Позднее на основании этой статьи во Франции женщины исключались и из числа претендентов на престолонаследие. Судя по другим источникам, обычаи германцев свидетельствуют о равноправии женщин в получении наследства. Положение об устранении женщин от наследования аллода скорее всего было связано с усилением значения воинской службы во Франкском государстве. Франкские короли, присваивая земли императорского фиска, распределяли и закрепляли их за франками, как способными нести воинскую службу.
Лишь через некоторое время германская традиция о праве наследования аллода женщинами была вновь восстановлена эдиктом Хильперика (561—584 гг.). Этот документ традиционно сопровождает большинство списков Салической правды.
При интерпретации упомянутого титула XLV «О переселенцах» следует учитывать его «военную» специфику.
В отечественной науке укоренилась точка зрения, согласно которой в этом титуле речь идет об особой охране франкской общины, общинной собственности, в том числе земель и окрестных угодий, используемых общиной. Данная трактовка аргументируется правом даже одного члена общины высказывать протест по поводу переселения на территорию общины чужаков, в результате которого переселенец (мигранс) должен был покинуть общину. Но такой протест являлся ничтожным, как указывалось в том же титуле Салической правды, если переселение осуществлялось на основании грамоты короля.
Этот факт скорее подтверждает контрольные прерогативы короля при осуществлении им своего права «верховного собственника» на землю.
Следует отметить, что, несмотря на укрепление власти короля, у франков сохранялись и постепенно разлагающиеся родовые связи, которые, согласно титулу LX «О желающем отказаться от родства», можно было разорвать только посредством особой символической процедуры («Hrenekruda»), совершаемой в судебном заседании перед тунгином и означающей «отказ от родства», освобождение от обязанности уплаты вергельда, соприсяжничества, иных обязанностей по отношению к своим сородичам, а также права наследования прав после них.
Своеобразным институтом германского права, регулирующим имущественные отношения, являлся и институт аффатомии (титул XLVI «О передаче имущества»), представлявший собой публичный акт передачи собственником в сотенном собрании под председательством тунгина имущества доверенному лицу (неродственнику), с обязанностью поверенного передать указанное имущество наследнику через год. Это говорит о слабом развитии имущественных сделок, института наследования, вообще товарно-денежных отношений у франков. Об этом же свидетельствует и весьма скромное освещение в Салической правде договорных отношений, которые в основном регулировались обычным правом. Исключения касаются только договора займа. Сведения о том, как защищались права кредитора и должника, студент может почерпнуть из анализа титула LII «О займе». При этом необходимо отметить, что конфискация имущества должника с помощью графа (должностного лица) без соблюдения обязательной «административной» или судебной процедуры влекла как для кредитора, так и для должностного лица штрафные санкции.
studfiles.net
2. Правовое положение основных групп древнеиндийского общества, отраженное в этих памятниках права
Специфика древнеиндийского общества связана с его жестким сословным делением на четыре варны: брахманов — священнослужителей, кшатриев — правителей и воинов, вайшьев — земледельцев и ремесленников и шудр — слуг, призванных обслуживать три высшие Варны «со смирением». Концепция «варнашрамы», или религиозно-морального статуса индуса в зависимости от
его принадлежности к конкретной варне, является основой ортодоксального права Древней Индии. Анализируя отражение в шастрах характера социальной структуры Древней Индии, студенту необходимо прежде всего уяснить происхождение и соотношение таких различных социальных категорий, как класс, варна и каста4.
В шастрах достаточно свидетельств о существовании рабовладения в Древней Индии, об источниках рабства, о бесправном положении рабов, которых продавали, сдавали в наем, закладывали и пр. Студент может составить весьма полное представление об их положении из анализа статей ЗМ (VIII. 163; 415; IX. 48; 54-55 и др.). Но о рабах в ЗМ и АК говорится несравненно меньше, чем о другой сословной группе неполноправных представителей древнеиндийского общества — варне шудр, что является достаточно ярким показателем того, что рабовладение в этой стране, при всей его значимости, не выполняло структурообразующей социальной функции.
Первая глава ЗМ содержит мифологическое объяснение происхождения варн — сословий, созданных Ману из своих уст (брахманов), рук (кшатриев), бедер (вайшиев) и ступней (шудр), что и определяет их наследственно-профессиональный характер: жрецов, воинов и пр. (ЗМ. I. 87—91). При этом подчеркивается особое место брахманов, «наилучших» среди людей вследствие превосходства своего рождения, имеющих «право на все» (ЗМ. I. 100). Между варнами существуют не только правовые, профессиональные, но и более важные для древней Индии статусно-престижные, религиозно-ритуальные различия, связанные с приобщением представителей трех высших варн к изучению священных книг, в силу которого они и получали привилегированный статус «дважды рожденных» (в отличие от шудр — «единожды рожденных») (ЗМ. II. 37; X. 4).
Этим мифологическим объяснениям необходимо противопоставить научную теорию происхождения варн: возникновение сначала первых трех варн, варн «дважды рожденных» (в силу углубляющегося разделения труда, арийских завоеваний и др.), а затем — варны шудр, сведения о которых, содержащиеся в шастрах, крайне противоречивы.
Так, в одних случаях различаются рабы и шудры, рабы и лица, находящиеся в услужении, в других эта дифференциация отсутствует. Понятие «даса» в ЗМ (X. 32) одновременно обозначает и раба, и лицо, находящееся в услужении. Противоречивы и сведения о правовом положении рабов. АК, например, говорит скорее о домашнем рабстве, предоставляя рабу определенные имущественные, наследственные, брачно-семейные права (III. 13 (20—25). Связано это с тем, что процесс классообразования в Древней Индии носил незавершенный характер, а рабство здесь было одной из форм неполноправности, далеко не единственной. Здесь широко был представлен, по словам К. Маркса, «пестрый хаос переходных форм», многочисленные промежуточные социальные состояния от свободы к рабству. Не случайно гл. 13 кн. III AK содержит «Устав о работниках и рабах», где подчеркивается сходство статуса раба с наемным работником, положение которого в ряде случаев было более тяжелым, чем положение раба, обеспеченного хотя бы скудным пропитанием. В этой главе говорится, например, о распространенности в Древней Индии «заложничества» родственников, о «самозакладе» за долги, при этом указывается, наряду с некоторыми правами рабов (АК. III. 13 (20—25), и на ряд прав «продавшего себя» свободного (АК. III. 13 (1, 2, 9, 13).
Если закон кармы является идейной основой традиционной Индии, то структурообразующей основой ее социальной организации является складывающаяся к концу древнего периода ее истории каста, существующая здесь около трех тысяч лет, которая и ныне представлена почти тремя тысячами крупных видов, не считая более мелких образований — подкаст (джати). Каста, субстратом которой является варна, это социальная общность или группа по рождению, наследственная, эндогамная, закрытая для проникновения посторонних, традиционно специализирующаяся по роду хозяйственной деятельности или кругу занятий с ярко выраженным кастовым самосознанием, занимающая определенное положение в сложнейшей индийской социальной иерархии (М. К. Кудрявцев).
Если верхние социальные границы иерархически организованной системы кастового социального неравенства определяет положение особо почитаемых «высших» каст брахманов, считающихся «вечным воплощением» дхармы (ЗМ. I. 90), выполняющих особую гиперсоциальную функцию «сохранения сокровищницы дхармы», воспитания других в духе неизменного следования дхарме, то нижние ее границы еще в Древней Индии стало определять вневарновое положение каст «неприкасаемых», называемых в шастрах чандалами, швапачами, изгоями. Отношения с ними четко регламентировались в шастрах многочисленными ограничениями, специальными ритуалами «очищения от загрязнения» при общении с ними (ЗМ. X. 51—57) и др. Необходимо особо подчеркнуть, что если в Древней Индии «благосостояние» («шри») традиционно не связывалось с накоплением богатств, ибо оно в большей мере определялось социальным престижем, властью, то уже к концу ведического периода (с середины I тыс. до н. э.) стали все больше углубляться различия в экономическом положении тех или иных слоев населения. В шастрах можно найти много упоминаний о шудрах, владеющих значительным богатством («тучными стадами»), способных притеснять брахманов (ЗМ. X. 129). Доказательства как социально-экономического расслоения варн, так и сдерживающего влияния на эти процессы варновых, кастовых, общинных, большесемейных отношений можно найти и в других положениях шастр.
На основе изучения ЗМ и АК студент может самостоятельно подтвердить общий вывод, что все правовые Нормы шастр, регулирующие имущественные, брачно-семейные и другие отношения, были основаны в этих памятниках права на жестком представлении о древнеиндийском обществе как обществе, разделенном на четыре неравноправные варны и отторгающем вневарновые ритуально «нечистые» касты «неприкасаемых».
studfiles.net
Социальная структура и правовое положение основных групп населения Древнего Вавилона
При рассмотрении вопроса о социальной структуре и правовом статусе отдельных групп вавилонского общества следует исходить из главной посылки, что это общество нельзя называть ни рабовладельческим, ни феодальным, ибо ему был свойствен ряд специфических «азиатских» черт, которые исключают возможность вместить его в узкие рамки господствовавшего ранее марксистского положения о поступательной смене пяти формаций: от рабовладения к социализму.
Социальная структура Древнего Вавилона отражала многоукладный характер его экономики, наличие в вавилонском обществе связанных между собой, но относительно обособленных производственных комплексов: царского, храмового, общинного хозяйства, принадлежность к которым во многом определяла правовой статус жителей Вавилона, степень их свободы (наличие многочисленных переходных форм от свободы к зависимости, неполноправию с той или иной мерой ограничения правоспособности и дееспособности).
Во многих нормах ЗХ так или иначе затрагивается правовое положение раба, в значительной мере сходное с античным отношением к нему как к вещи, скоту: имеется в виду ответственность за его кражу, присвоение, сокрытие от хозяина при бегстве, а также вознаграждение при его поимке и т. д. (ст. 15—17). Вместе с тем говорить о всех категориях рабов в Вавилоне только как об объектах права, полностью лишенных правоспособности, было бы неверным.
В значительной мере это связано с тем, что рабский труд не стал в странах Древнего Востока доминирующим в системе общественного производства. Он применялся главным образом в царско-храмовом и крайне редко в частно-общинном хозяйстве. В Вавилоне широко использовался труд других категорий зависимого люда: наемных работников, издольщиков-арендаторов, положение которых было не намного лучше положения рабов.
При выявлении различий в правовом статусе раба и свободного студенту необходимо учитывать то обстоятельство, что в вавилонском обществе античное противопоставление раба свободному заменялось противопоставлением раба господину, хозяину, полноправному члену общины, обладателю земли, рабов, зависимых членов семьи и пр. Не случайно раб в одних случаях приравнивался к членам семьи (ст. 7), а в других выступал как вещь, которую можно заложить, продать и т. д.
Анализ ст. 176 и других дает возможность студенту выявить нехарактерные для рабовладельческого общества нормы, говорящие об определенной правоспособности дворцовых рабов и рабов мушкенумов, имеющих право на дом, добро, на брак со свободной женщиной, и о свободном статусе детей, родившихся от «смешанных» браков, и пр. (ст. 170—175).
Наряду с ярко выраженным неравенством между свободными и рабами в ЗХ на первый план выходит и другое социальное неравенство: между самими свободными — авилумом («человеком», «потомком человека») и мушкенумом («падающим ниц», «бившим челом», обращающимся к царю с просьбой о принятии на службу). Мушкенум — лицо зависимое, получающее за службу земельный надел из царской земли. Его зависимость, видимо, и определялась тем, что он не был потомком «своих», не имел корней в общине.
Правовые различия между этими социальными группами особенно ярко проявились в положениях, касающихся охраны здоровья, чести их самих и их детей, — нормах о преступлениях, наказываемых по принципу талиона (ст. 196—205 и др.). Интересно в связи с этим отметить и такую особенность ЗХ: вопреки более строгому наказанию за преступления против личности авилума по сравнению с мушкенумом, имущественные права «царских людей» — мушкенумов (как и самого дворца или храма) защищались, напротив, более строго (ст. 8 и др.).
Необходимо также отметить, что ко всем, даже авилумам как свободным членам древневавилонского общества, нельзя без оговорок применить понятие «физическое лицо», определяющее правоспособную и дееспособную личность. Правовой статус авилума был тесно связан, во-первых, с его принадлежностью к территориальной общине, во-вторых, с принадлежностью к большой патриархальной семье.
О тесной связи правового статуса авилума с членством в общине свидетельствует ст. 136 ЗХ о человеке, «убежавшем из общины», «презревшем свое поселение», который терял свой статус («даже жена беглеца не должна вернуться к своему мужу»). Это характерная черта всех древневосточных обществ, в которых коллектив, община поглощает личность, индивида как сводного обладателя прав и обязанностей (или «физическое лицо»).
В ЗХ правовой статус авилума не совпадает с правовым положением «сына авилума», о зависимом положении и ограниченной дееспособности которого свидетельствует ст. 7, квалифицирующая как преступление (воровство), влекшее смертную казнь, получение вещи покупателем «из рук сына человека или раба человека» без свидетелей. Сделка, видимо, могла быть признана законной только в присутствии главы семьи, являвшегося непременным участником и организатором самой процедуры продажи прежде всего недвижимости. Сын авилума, как мы видим, ставился на одну доску с рабом по отношению к главе семьи — господину, распорядителю не только семейного имущества с правом его дарения, раздела, выделения приданого, лишения наследства и пр. (ст. 165—166), но и свободы своих детей и жены, если она в брачном договоре не оговорила отсутствие такого права у мужа.
Правовое положение «сына авилума», видимо, значительно повышалось в результате прохождения воинской службы (ст. 98), с которой и связан целый блок статей, касающихся правового статуса воина: редума и баирума. ЗХ свидетельствуют о стремлении Хаммурапи создать боеспособную постоянную армию. С этой целью воин и его семья обеспечивались из царской казны необходимым имуществом (полем, садом и др.). Это имущество подлежало особой охране (ст. 34), оно было изъято из гражданского оборота (ст. 36—37), не могло быть потеряно даже при захвате воина в плен (ст. 27), не могло быть передано за долги или подарено жене или дочери (ст. 38) и т. д.
О правовом статусе воина студент может составить представление из анализа и других статей ЗХ, в частности о праве пленного воина на выкуп, свое имущество, жену и детей после возвращение из плена и пр.
Широкое развитие внешней торговли в Вавилоне, возросшая экономическая мощь царско-храмового хозяйства определили особое место и подробную регламентацию в ЗХ деятельности зависимых от царской власти тамкаров (купцов, ростовщиков) и шамаллум (их агентов). С целью выявления правового статуса этих лиц студенту необходимо проанализировать ст. 40, 49, 51, 66, 88, 96, 100—107 и др. При этом следует отметить, что дворцовая земля и имущество, передаваемые им за службу, а равно и имущество служилого жречества (жриц) находилось в несколько ином режиме, чем имущество воинов. Оно могло быть «продано за серебро» с обязанностью покупателя нести за него соответствующую службу (ст. 40).
cyberpedia.su
2. Правовое положение основных групп населения
Саксонское зерцало дает представление о сложной структуре германского общества начала XIII в. Выделение различных категорий свободных и несвободных, благородных и неблагородных лиц было обусловлено особенностями феодальных поземельных отношений и существованием различных судебных систем.
Саксонское зерцало подразделяет все население Саксонии на лиц, принадлежащих к рыцарскому сословию (так называемые семь щитов), и податное сословие — крестьянство.
Рыцарство делилось по степени знатности на ранги. В кн. I ЗП (§ 2 ст. 3) говорится о существовании в Германии «семи военных щитов». Первый щит принадлежал германскому королю, второй — духовным князьям (держатели ленов со скипетром), третий — высшим светским князьям — непосредственным вассалам короля (держатели ленов со знаменем), четвертый — вассалам этих князей (графам). Рыцари с пятого по седьмой «щит» находились в самом низу вассальной лестницы. К ним относились «свободные господа» (вассалы графов), их вассалы и, наконец, однощитовые рыцари. Эти разряды образовывали так называемое шеффенское сословие, так как судились они в шеффенских судах графов или маркграфов.
Саксонское зерцало закрепляет и различные категории крестьянства: свободные крестьяне — чиншевики (биргельды и простые чиншевики), арендаторы (ланд-зассы), лично зависимые крестьяне (батраки и литы). Следует охарактеризовать каждую из названных групп, помня о том, что статус крестьянина определялся объемом его правомочий относительно земельного участку, а также видами повинностей.
Весьма примечательно в этом смысле отражение в Саксонском зерцале отрицательного отношения его автора к институту личной зависимости крестьян (ЗП. III. 42).
Характерной чертой феодального землевладения в Германии является длительное сохранение крестьянской общины (марки), о чем свидетельствуют, в частности, ст. 54—56 кн. II ЗП.
Лицо могло потерять свой социальный статус благодаря процедуре лишения прав, являющейся одним из видов наказаний за преступление (ЗП. I. 38, 39).
3. Вещное и обязательственное право
При ответе на этот вопрос следует, прежде всего, обратить внимание на то, что к средневековому праву неприменимы трактовки современного права, особенно если речь идет о праве собственности на землю. В Саксонском зерцале находят свою правовую регламентацию различные виды феодального землевладения: свободное держание (аллод), рыцарское держание за службу (лен), различные виды крестьянского держания.
Необходимо показать, в чем состоит существенное отличие аллода от лена, раскрыть их содержание.
Саксонское зерцало знает различные виды ленов: имперские лены (церковные и знаменные), судебные и городские лены. Анализ соответствующих статей ЗП (III. 60. 1; 62. 2; 64. 5), а также положений Ленного права (далее — ЛП) позволит показать их специфику. Одной из ярких особенностей ленного права средневековой Германии является практика «обязательного пожалования леном». В ЗП (III. 60. 1) указывается, что после смерти феодала знаменные лены не могли оставаться незамещенными дольше одного года и одного дня, что также свидетельствует о слабости полномочий германского императора как верховного сеньора.
Отличительной чертой судебных ленов является то, что наряду с владением землей их держатель обладал правом судить «банном короля», т. е. делегированным правом королевского суда. В силу этой особой привилегии устанавливалось, что судебные лены не могли дробиться и передаваться в порядке субинфеодации другим лицам (ЗП. III. 53).
В Саксонском зерцале говорится также о городских ленах, принадлежащих не конкретному лицу, а городу в целом, выступавшему в виде коллективного вассала (ЛП. III. 2).
Держатель лена обладал целым спектром правомочий по отношению к нему: правом владения леном, правом пользования и распоряжения леном (правда, последнее было возможно только с согласия сеньора). Наследник умершего феодала обладал «правом на лен», а в случае если наследник умирал, то близкие родственники обладали правом «ожидания лена».
Право владения леном возникало после совершения торжественной процедуры наделения леном (инвеститура) или в результате давностного владения в течение одного года и одного дня. Право пользования леном заключалось главным образом в возможности получать доход с лена, в том числе в виде чинша с зависимых крестьян.
Несмотря на то, что в целом нормы обязательственно-права по Саксонскому зерцалу носят архаический характер, в этом документе регламентируются различные виды договоров: купля-продажа, личный и имущественный наем, хранение, заем и др. Как уже отмечалось, римское право не оказало существенного влияния на содержание Саксонского зерцала, поэтому здесь следует обратить внимание на специфические «германские» принципы институты. Так, в § 1 ст. 60 кн. II ЗП закрепляется принцип «ограничения виндикации» при купле-продаже движимых вещей. В отличие от римского права по договору найма вновь допускается возможность личной ответственности должника (ЗП. III. 39. 1, 2).
studfiles.net
Социальная структура и правовое положение основных групп населения Древнего Вавилона
При рассмотрении вопроса о социальной структуре и правовом статусе отдельных групп вавилонского общества следует исходить из главной посылки, что это общество нельзя называть ни рабовладельческим, ни феодальным, ибо ему был свойствен ряд специфических «азиатских» черт, которые исключают возможность вместить его в узкие рамки господствовавшего ранее марксистского положения о поступательной смене пяти формаций: от рабовладения к социализму.
Социальная структура Древнего Вавилона отражала многоукладный характер его экономики, наличие в вавилонском обществе связанных между собой, но относительно обособленных производственных комплексов: царского, храмового, общинного хозяйства, принадлежность к которым во многом определяла правовой статус жителей Вавилона, степень их свободы (наличие многочисленных переходных форм от свободы к зависимости, неполноправию с той или иной мерой ограничения правоспособности и дееспособности).
Во многих нормах ЗХ так или иначе затрагивается правовое положение раба, в значительной мере сходное с античным отношением к нему как к вещи, скоту: имеется в виду ответственность за его кражу, присвоение, сокрытие от хозяина при бегстве, а также вознаграждение при его поимке и т. д. (ст. 15—17). Вместе с тем говорить о всех категориях рабов в Вавилоне только как об объектах права, полностью лишенных правоспособности, было бы неверным.
В значительной мере это связано с тем, что рабский труд не стал в странах Древнего Востока доминирующим в системе общественного производства. Он применялся главным образом в царско-храмовом и крайне редко в частно-общинном хозяйстве. В Вавилоне широко использовался труд других категорий зависимого люда: наемных работников, издольщиков-арендаторов, положение которых было не намного лучше положения рабов.
При выявлении различий в правовом статусе раба и свободного студенту необходимо учитывать то обстоятельство, что в вавилонском обществе античное противопоставление раба свободному заменялось противопоставлением раба господину, хозяину, полноправному члену общины, обладателю земли, рабов, зависимых членов семьи и пр. Не случайно раб в одних случаях приравнивался к членам семьи (ст. 7), а в других выступал как вещь, которую можно заложить, продать и т. д.
Анализ ст. 176 и других дает возможность студенту выявить нехарактерные для рабовладельческого общества нормы, говорящие об определенной правоспособности дворцовых рабов и рабов мушкенумов, имеющих право на дом, добро, на брак со свободной женщиной, и о свободном статусе детей, родившихся от «смешанных» браков, и пр. (ст. 170—175).
Наряду с ярко выраженным неравенством между свободными и рабами в ЗХ на первый план выходит и другое социальное неравенство: между самими свободными — авилумом («человеком», «потомком человека») и мушкенумом («падающим ниц», «бившим челом», обращающимся к царю с просьбой о принятии на службу). Мушкенум — лицо зависимое, получающее за службу земельный надел из царской земли. Его зависимость, видимо, и определялась тем, что он не был потомком «своих», не имел корней в общине.
Правовые различия между этими социальными группами особенно ярко проявились в положениях, касающихся охраны здоровья, чести их самих и их детей, — нормах о преступлениях, наказываемых по принципу талиона (ст. 196—205 и др.). Интересно в связи с этим отметить и такую особенность ЗХ: вопреки более строгому наказанию за преступления против личности авилума по сравнению с мушкенумом, имущественные права «царских людей» — мушкенумов (как и самого дворца или храма) защищались, напротив, более строго (ст. 8 и др.).
Необходимо также отметить, что ко всем, даже авилумам как свободным членам древневавилонского общества, нельзя без оговорок применить понятие «физическое лицо», определяющее правоспособную и дееспособную личность. Правовой статус авилума был тесно связан, во-первых, с его принадлежностью к территориальной общине, во-вторых, с принадлежностью к большой патриархальной семье.
О тесной связи правового статуса авилума с членством в общине свидетельствует ст. 136 ЗХ о человеке, «убежавшем из общины», «презревшем свое поселение», который терял свой статус («даже жена беглеца не должна вернуться к своему мужу»). Это характерная черта всех древневосточных обществ, в которых коллектив, община поглощает личность, индивида как сводного обладателя прав и обязанностей (или «физическое лицо»).
В ЗХ правовой статус авилума не совпадает с правовым положением «сына авилума», о зависимом положении и ограниченной дееспособности которого свидетельствует ст. 7, квалифицирующая как преступление (воровство), влекшее смертную казнь, получение вещи покупателем «из рук сына человека или раба человека» без свидетелей. Сделка, видимо, могла быть признана законной только в присутствии главы семьи, являвшегося непременным участником и организатором самой процедуры продажи прежде всего недвижимости. Сын авилума, как мы видим, ставился на одну доску с рабом по отношению к главе семьи — господину, распорядителю не только семейного имущества с правом его дарения, раздела, выделения приданого, лишения наследства и пр. (ст. 165—166), но и свободы своих детей и жены, если она в брачном договоре не оговорила отсутствие такого права у мужа.
Правовое положение «сына авилума», видимо, значительно повышалось в результате прохождения воинской службы (ст. 98), с которой и связан целый блок статей, касающихся правового статуса воина: редума и баирума. ЗХ свидетельствуют о стремлении Хаммурапи создать боеспособную постоянную армию. С этой целью воин и его семья обеспечивались из царской казны необходимым имуществом (полем, садом и др.). Это имущество подлежало особой охране (ст. 34), оно было изъято из гражданского оборота (ст. 36—37), не могло быть потеряно даже при захвате воина в плен (ст. 27), не могло быть передано за долги или подарено жене или дочери (ст. 38) и т. д.
О правовом статусе воина студент может составить представление из анализа и других статей ЗХ, в частности о праве пленного воина на выкуп, свое имущество, жену и детей после возвращение из плена и пр.
Широкое развитие внешней торговли в Вавилоне, возросшая экономическая мощь царско-храмового хозяйства определили особое место и подробную регламентацию в ЗХ деятельности зависимых от царской власти тамкаров (купцов, ростовщиков) и шамаллум (их агентов). С целью выявления правового статуса этих лиц студенту необходимо проанализировать ст. 40, 49, 51, 66, 88, 96, 100—107 и др. При этом следует отметить, что дворцовая земля и имущество, передаваемые им за службу, а равно и имущество служилого жречества (жриц) находилось в несколько ином режиме, чем имущество воинов. Оно могло быть «продано за серебро» с обязанностью покупателя нести за него соответствующую службу (ст. 40).
Рекомендуемые страницы:
Воспользуйтесь поиском по сайту:
megalektsii.ru