Философия булгаков с н – Булгаков Сергей Николаевич, русский философ, богослов, православный священник: биография

Философские взгляды С.Н. Булгакова

Философские взгляды С.Н. Булгакова

Содержание

1. Жизненный путь С.Н. Булгакова. Философия и религия в жизни С.Н. Булгакова

2. Философские взгляды С.Н. Булгакова

Заключение

Литература

Введение

Значительную роль и влияние в развитии мировой философии на рубеже XIX — XX в. в. оказали работы выдающихся русских философов В. Розанова, Д. Мережковского, Н. Бердяева, Вл. Соловьева, С. Булгакова и др. Русской религиозной философии XX века современные философы отводят совершенно уникальную роль, что обусловлено несколькими причинами. Во-первых, в рамках этой философии ими были подведены мировоззренческие итоги многовековой истории развития России. Во-вторых, религиозная философия этого периода явилась последним ответом на происходящий исторический разлом Российского государства. В-третьих, философия в России начала века формировалась в борьбе с большевистской идеологией и потому пальма первенства этом, несомненно, принадлежит наиболее достойным ее представителям. Будучи продуктом отражения социально-исторической реальности, русская религиозная философия ХХ века представляла собой такую картину мира, в которой социальная революция была трансформирована в эсхатологию, а новая эпоха была воспринята как всемирно-историческая трагедия и неудача истории.

Волею исторических событий большая часть русских философов была вынуждена эмигрировать, но не все ее главные представители стали идеологами эмиграции и ее активными философами. Взгляды Бердяева, Булгакова и Шестова именно в эмиграции приобрели свое окончательное завершение.

Русская религиозная философия XX в. формировалась не только в тесной связи с прежними религиозно-идеалистическими течениями в России, в интенсивном общении с современными ей отечественными школами идеализма, а также пыталась опереться на достижения многовековой идеалистической традиции европейской мысли, используя идеи Платона и патристики, немецкого классического идеализма, Шопенгауэра, Ницше, Джемса, неокантианства и феноменологии. В XX в. русский религиозный идеализм дорос до лидирующих школ новейшего идеализма Германии, Англии, Франции, США и других стран Запада, а в чем-то и перерос их, предложив общественному сознанию различные варианты экзистенциализма (Шестов, Бердяев), философии всеединства (Булгаков, Флоренский, Франк), пансексуализма (Розанов), многочисленные версии религиозного модернизма, «социального» христианства.

Глубина и резкость поворотов истории, невиданное ускорение темпов исторической жизни, безусловно, содействовали особенно интенсивному стремлению осмыслить на фоне крушения одной и начала другой эпохи небывалость и «талантливость» времени. Было бы ошибкой считать, что достижения русской религиозной философии XX в. не имеют, хотя бы в какой-то степени, прогрессивное и конструктивное значение сейчас. Те, кто остается в прошлом без будущего, переживают личную трагедию. Те же, кто, оставшись без прошлого, устремляется в будущее, блуждают в потемках, не в силах найти пути, и, в конце концов, вынуждены вернуться назад, чтобы, обогатившись прошлым, начать все сначала. Без деятелей духовного ренессанса начала XX в. (а С.Н. Булгаков среди них — одна из главных фигур) совершенно невозможно представить себе русскую философию, а значит, и русскую культуру вообще как целостное явление. Отсутствие этой целостности сказывается и в том, что становится невозможным описать историю этой культуры, — вот почему у нас до сих пор нет сколько-нибудь удовлетворительной Истории русской философии и русской культуры. И та, и другая в нерешительности останавливаются перед 1917 г., не смея переступить этот огненный рубеж, как будто после 1917 г. ничего не было, — и, самое удивительное, что в известном смысле так оно и есть.

Всестороннее рассмотрение христианского учения о церковных таинствах — в его историческом, догматическом, литургическом и иных аспектах дает понимание мощи культурного наследия и ценности настоящего церкви. Но остается еще один ракурс — философский. Здесь можно выделить несколько точек соприкосновения: историческую и религиозно-философскую. В русской традиции религиозная философия, оставаясь по своему статусу светским способом мышления, нередко обращалась к церковным темам и богословским проблемам. Но и тогда, когда религиозные философы по существу переходили в область богословия, то есть старались мыслить церковно, в соответствии догматами веры, во многих их построениях явственно присутствовал философский подход. Это характерно для Сергея Николаевича Булгакова. Наконец, есть отдельные темы, равно значимые как для философии, так и для богословия. Такова тема «символа». Это многозначное понятие по-разному использовалось и трактовалось и в прошлом, и в современной мысли.

С.Н. Булгаков движется по дороге русской мысли: особенно ценны его религиозные и богословские комментарии. Однако, особенность его пути заключалась в том, что он от философии пришел к богословию. На своем трудном и сложном пути Булгаков обнаружил огромное философское дарование, расцветшее в его редкой научной строгости, отмечающей все его работы, — а когда в нем произошел религиозный перелом и особенно — когда он стал священником, он с еще большей строгостью и ответственностью овладел всем богатством богословия. Обратимся к изучению его жизненного пути и философской системы.

Сергей Николаевич Булгаков (или отец Сергий) (1871-1944) родился в семье священника в г. Ливны Орловской губернии. Основные его сочинения: «Философия хозяйства» (1912), «О богочеловечестве. Трилогия» (1933-45), «Философия имени» (издано в 1953). Русский философ и православный богослов, экономист, публицист, общественный деятель.

Детство его, о котором сам Булгаков написал прекрасные страницы в «Автобиографических заметках», протекало в условиях строгой церковности. Но уже в духовной семинарии, куда он поступил в 13 лет, у него начался религиозный кризис — и этот период длился у него до 30-летнего возраста. Булгаков бросил семинарию за год до окончания, поступил в последний класс гимназии, а по окончании ее (1890 г) поступил в Московский университет. Уже в это время он увлекался марксизмом, специализировался по политической экономии и по окончании университета очень скоро сдал магистерский экзамен, после чего, уже женившись, отправился за границу для работы над диссертацией. Темой его работы была проверка основных положений марксизма в области земледелия («Капитализм и земледелие», т. I и II (1900 г)) — и уже в этой, очень насыщенной фактами и очень тщательной в анализах работе Булгаков показал, что положение К. Маркса не оправдывается в процессе сельскохозяйственной эволюции. По свидетельству самого Булгакова, он был в это время «в плену научности», да и не только научности: он был уже членом социал-демократической партии, близко познакомился с Каутским, Бебелем, Либкнехтом, писал статьи и очерки по политической экономии и постепенно стал приобретать всероссийскую известность. После защиты магистерской диссертации Булгаков был избран профессором (по кафедре политической экономии) Киевского политехнического института. В Киеве Булгаков прожил 5 лет (1901-1906), и как раз в эти годы в нем произошел второй кризис, который, впрочем, позитивно отразился на его духовности и религиозности. Все, что писал в это время Булгаков и что собрано в его сборнике «От марксизма к идеализму» (Петроград, 1903), представляет собой выражение прежде всего философского перелома у Булгакова, очень близкого к тому же перелому у Бердяева. Выступления в публичных лекциях и статьи Булгакова получали в это время широкий отклик в русском обществе, — Булгаков вместе с Бердяевым (отчасти, Струве и Франком) становятся наиболее видными вождями той русской интеллигенции, которая искала религиозно-философского обновления. Собственно, уже из-за границы Булгаков вернулся, как он пишет, «потерявшим почву и уже с надломленной верой в свои идеалы».

Поворот «от марксизма к идеализму» начал новую эпоху в жизни Булгакова — и здесь он был очень многим обязан Вл. Соловьеву, как об этом свидетельствуют его статьи о Соловьеве, особенно статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева» в его сборнике «От марксизма к идеализму». Вот что Булгаков писал в эту эпоху: «Философия Соловьева дает современному сознанию целостное и последовательное развитое христианское миросозерцание». Булгаков не только философски освободился от доктрины экономического материализма, не только принял основные положения идеализма, но и перешел сознательно и всецело к религиозному миропониманию. Булгаков вместе с Бердяевым создает журнал «Вопросы жизни» (1905 г), где помещает ряд статей на религиозно-общественные темы. В 1906 году он переезжает в Москву и получает кафедру в Коммерческом институте (директором которого был П.И. Новгородцев), избирается депутатом во 2-ю Государственную думу (от конституционно-демократической партии), пишет ряд статей, собранных в сборнике «Два града» т. I и II (Москва, 1911). В эти годы Булгаков чрезвычайно сближается с П. Флоренским, имевшим громадное влияние на него, принимает софиологическую концепцию Флоренского, которую постепенно по-своему перерабатывает. В 1912 г. он издает книгу «Философия хозяйства», за которую получает в Московском университете степень доктора политической экономии, где развивает впервые свою софиологическую концепцию. В то же время Булгаков отдает немало времени написанию публицистических статей, наиболее яркая из которых — «Героизм и подвижничество» — была помещена в известном сборнике «Вехи»; сближается с самыми выдающимися представителями религиозного возрождения в России (Самарин, Новоселов и др.), издает в 1917 г. книгу «Свет Невечерний» — очерк системы нового его миросозерцания, написанию которой Булгаков посвятил 5 лет (1911-1916). «Книга моя, — писал Булгаков в предисловии, — представляет собой род духовной автобиографии или исповеди; она является обобщающим постижением, как бы итогом моего пройденного, столь ломаного и сложного — слишком сложного! — духовного пути». Книга эта, собственно, заканчивает период чисто философского творчества Булгакова; ныне, за исключением небольшого сборника «Тихие думы» (Москва, 1918), где собраны статьи по вопросам искусства — Булгаков всецело переходит к чисто богословскому творчеству.

Следует, пожалуй, назвать еще одно существенное обстоятельство, сыгравшее свою роль в духовной биографии С.Н. Булгакова, — его общение с Л.Н. Толстым. Вот, что пишет А.Б. Гольденвейзер в своем дневнике (запись от 20 марта 1897 г., Москва): «Был у Толстых, там был С.Н. Булгаков. Марксист.Л.Н. был в ударе и очень горячо, страстно спорил с Булгаковым, яро отстаивавшим свои марксистские положения. Диалектика Льва Николаевича одержала верх, и Булгаков аргументировал к концу все слабее и слабее. Я глубоко убежден, — пишет в примечании к этой записи А.Б. Гольденвейзер, — что эта беседа была одним из сильных толчков, заставивших Булгакова вскоре отказаться от марксизма и пойти по совершенно иному, хотя и весьма далекому от Льва Николаевича, пути». Влияние Л.Н. Толстого на Булгакова носило скорее «негативистский» характер: оно способствовало разрушению его старых воззрений, но не стимулировало формированию новых.

В 1918 году Булгаков принимает священство, попадает в Крым, откуда уже не сможет вернуться назад в Москву, становится на время профессором Симферопольского университета, но очень скоро покидает его из-за работы священнослужителя.23 ноября 1922 года в отношении С.Н. Булгакова уполномоченным отделения СОЧ КПУ Малли было составлено постановление, следуя которому он «подлежит бессрочной высылке из территории РСФСР без права возвращения».

В 1923 г. советская власть изгоняет Булгакова из России, и он едет сначала в Константинополь, а оттуда в Прагу, где читает лекции в русском юридическом факультете, существовавшем тогда в Праге, а в 1925 году переезжает в Париж в связи с основанием Богословского института в Париже. С самого начала Богословского института до конца дней своих Булгаков был его бессменным деканом; преподавал он в институте догматику.

В эти годы расцветает богословское творчество Булгакова. Кроме «малой трилогии» («Купина Неопалимая», «Друг Жениха», «Лестница Иаковлева»), отдельных этюдов (часто довольно значительных, как «Икона и иконопочитание») Булгаков пишет «большую трилогию» — «О богочеловечестве» (ч. I — «Агнец Божий», ч. II — «Утешитель», ч. III — «Невеста Агнца»). Последний том трилогии выходит уже после смерти Булгакова. Кроме этих трудов осталось немало его книг, вполне подготовленных к печати, из которых пока увидела свет только книга об Апокалипсисе, остальные остаются еще не напечатанными.

Софиологическое понимание догматов христианства вызывало в адрес Булгакова суровое осуждение в ереси со стороны митрополита Сергия (Москва), имевшего, впрочем, под руками лишь обстоятельные выписки из его книги, сделанные противниками Булгакова и ими посланные в Москву. Митрополит Евлогий, как ректор Богословского института, счел нужным создать особую комиссию для уяснения вопроса о «еретичестве» о. Булгакова; доклад комиссии был, в общем, благоприятен для Булгакова, который мог дальше продолжать свое преподавание в Богословском институте.

Весной 1939 г. Булгаков должен был подвергнуться тяжелой операции. Операция прошла удачно, но голосовые связки были удалены, однако, через несколько месяцев Булгаков мог говорить (почти шепотом), мог совершать литургию и даже читать лекции. Летом 1944 г. вследствие кровоизлияния в мозг Булгаков скончался.

Богатая, напряженная, всегда творчески насыщенная жизнь Булгакова сама по себе замечательна, как исключительный памятник тех духовных исканий, того возврата русской интеллигенции к церкви, который наметился в России еще до революции 1917 г. и который с такой силой проявился в последние годы. Но не менее богато и значительно творчество Булгакова, из которого мы извлечем здесь только его философские взгляды.

Книга С.Н. Булгакова «О рынках при капиталистическом производстве», изданная в 1898 г., написанная с позиций «легального» (точнее «критического») марксизма», подвела итог полемики, которую вели между собой народники и «русские ученики» К. Маркса о необходимости внешних рынков для стран, вступивших на путь капиталистического развития со значительным опозданием по сравнению со странами классического капитализма. Молодому философу и ученому, выступившему со своей первой книгой, удалось убедительно доказать, что судьбы капитализма в России от этого внешнего фактора не зависят. Вместе с тем полемика, развернувшаяся вокруг книги, обозначила линии расхождения между критическими и ортодоксальными марксистами России, которые в будущем будут углубляться, а в начале XX века приведут к окончательному разрыву между ними. В этом же томе помещены еще две книги С.Н. Булгакова — «Краткий очерк политической экономии» и «О земледелии», которые можно рассматривать как первоначальный набросок будущей «Философии хозяйства».

Однако, коснемся прежде всего тех философских влияний, которые испытал Булгаков. Уже в ранние годы, когда он был в заграничной командировке и стал со вниманием изучать философию, Булгаков примкнул к критическому рационализму Канта. «Должен сознаться, — писал Булгаков в предисловии к книге «От марксизма к идеализму», — что Кант всегда был для меня несомненнее Маркса, и я считал необходимым поверять Маркса Кантом, а не наоборот». С.Н. Булгаков хорошо понимал, что марксизм, будучи но форме интернационально-классовым учением, не может и не должен выполнять роль, которая является неотъемлемым атрибутом философии как формы общественного сознания, — он не может быть теоретическим выражением национального самосознания. В этом проявилось философское чутье Булгакова, в противоположность Плеханову, увлекшемуся французскими материалистами. Однако в эту пору Булгаков еще надеялся «придать положительному учению экономического материализма приемлемую форму, освободив его от абсурда». В дальнейшем процессе философских исканий Булгаков особенно остро ставил для себя вопрос о «теории прогресса». Историософская тема была у него на первом плане, и уже здесь выступала потребность пойти дальше чистого кантианства. Булгаков стал перед вопросом: «Возможно ли средствами одной опытной науки построение такого миросозерцания, которое давало бы теоретическое обоснование активному социальному поведению и идеалам общественного прогресса, короче: возможна ли научная теория прогресса?» В этом именно пункте (теургическом, т.е. в проблеме, «активного социального поведения во имя идеала») Булгаков, уже вышедший на путь трансцендентализма, почувствовал необходимость опереться на религиозно-метафизические предпосылки: «Вопрос о социальном идеале все яснее и яснее, — пишет Булгаков, — формулировался, как религиозно-метафизическая проблема, затрагивающая самые глубокие корни метафизического мировоззрения», — и здесь-то и началось влияние Вл. Соловьева на Булгакова.

«Я долгое время, — пишет Булгаков в том же предисловии к книге «От марксизма к идеализму», — держался мнения,… что Кант навсегда закрыл дверь в метафизику и окончательно утвердил господство критического позитивизма», однако, придя (на почве критики теории прогресса) к сознанию неизбежности «религиозно-метафизического обоснования» социального идеала, Булгаков, с присущим ему духовным мужеством, обратился к тому, что так долго отвергал. Найдя в Соловьеве широкий синтез христианских начал с данными философии и науки, Булгаков стал на новый путь религиозной метафизики, как об этом вполне определенно свидетельствует его статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева». У Соловьева Булгаков взял и его основную идею «всеединства».

Несколько позже Булгаков писал: «Теперь уже ясно, что Соловьев, как мистик с особым, богатым и своеобразным мистическим опытом, значительнее, оригинальнее, интереснее, нежели Соловьев-философ». Но это написано в эпоху, когда Булгаков уже всецело сосредоточился на софиологической теме, которую в эту эпоху Булгаков все же обдумывал лишь в космологическом ее аспекте — София для него в это время «принцип мироздания или совокупность творческих энергий в Божестве». Булгаков даже утверждает в это время, что «учение Соловьева о Софии — наиболее оригинальная черта его философии — осталось незаконченным и недоговоренным». Это все уже относится ко времени огромного влияния Флоренского на Булгакова — влияния, впрочем, скорее личного, чем идейного, а все же, взяв от Соловьева основную концепцию всеединства (со включением софиологической темы), Булгаков, под влиянием Флоренского, целиком уходит в сторону софиологических размышлений.

После издания книги «Свет Невечерний» Булгаков, принявший священство, целиком отдается церковным темам, и все его творчество приняло характер богословствования. Однако и в своих чисто богословских трудах Булгаков остается философом, — синтез трансцендентализма, метафизики всеединства, даже некоторые общие начала философской мысли, усвоенные Булгаковым на заре научной жизни, сохранили свою силу и в годы чистого богословствования.

Вернемся еще к вопросу о трансцендентализме у Булгакова. Если в эпоху написания книги «От марксизма к идеализму» Булгаков, стоя на основе трансцендентального идеализма, признал значение интуиции, которую отожествлял с верой, то в «Свете Невечернем» интуиция по-прежнему связана с защитой трансцендентального реализма, но оказывается совершенно несвязанной с верой. Тут же появляется и новый мотив — для Булгакова ныне познание в своем происхождении оказывается восходящим к «греховной расщепленности бытия». Тем не менее, необходимо признать, что система Соловьева смогла повлиять на Булгакова только потому, что не разрушала в нем основ трансцендентализма, а лишь дополняла их. Критицизм — с разными дополнениями и модификациями — сохранил у Булгакова свое значение до конца дней его.

Влияние Соловьева было решающим в философском развитии Булгакова больше всего в силу синтетического замысла Соловьева — его стремления создать систему, в которой наука, философия и религия внутренне и органически связаны друг с другом, так и для Булгакова, в частности, чрезвычайно характерно то, что он всю жизнь оставался ученым, всю жизнь работал научно — во всей строгости методов научной мысли.

Можно сказать, что потребность научной работы, необходимость чувства реальности видимого мира была существенным элементом в творчестве Булгакова. С другой стороны, в Булгакове очень рано проявился философский дар. В нем нельзя отделить философа от богослова. «Свободное искание истины», которое Булгаков называет «священнейшим достоянием философии», было коренным для Булгакова. Совсем в духе Соловьева Булгаков писал: «Философия неизбежно стремится к абсолютному, к всеединству — или к Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов, и она имеет своей единственной и универсальной проблемой — Бога и только Бога». Это написано Булгаковым в 1916 году, когда его миросозерцание приняло определенно религиозный характер, но он оставался философом и тогда, когда его философия стала богословием. Грандиозный синтетический замысел Соловьева тем и покорил себе Булгакова, что соответствовал его собственным исканиям.

Необходимо особо подчеркнуть и влияние Флоренского на Булгакова. Во Флоренском было гораздо более стилизации, чем это было у Булгакова, но когда революция разделила Флоренского и Булгакова (1918 г), Булгаков все более освобождался от того, можно сказать, гипнотического влияния на него Флоренского, которое длилось несколько более десяти лет.

По типу своей мысли, по внутренней логике своего творчества Булгаков принадлежал к числу «одиночек» — он, собственно, не интересовался мнением других людей, всегда прокладывал себе дорогу сам. Анализировать учение Булгакова тем труднее, что книги его насыщены богатым содержанием.

В своей гносеологии Булгаков совершенно не оригинален, его гносеология (трансцендентальный реализм с различными дополнениями) определяла лишь формальную сторону его построений, не влияя на их содержание. Это особенно видно на постоянном подчеркивании антиномизма в мышлении: принцип антиномизма имел коренное значение для Булгакова, но, например, в «Философии хозяйства», где Булгаков так много говорит о «конкретном неразложимом единстве логического и алогического», т.е. о реальной антиномичности жизни, само понятие антиномизма не выдвигается. Только в «Свете Невечернем», с прямой ссылкой на Флоренского, понятие антиномизма получает исключительно широкое применение. Философская система Булгакова в определенной целостности дана в «Философии хозяйства». Рационализм дорог Булгакову лишь как критицизм, он даже подчеркивает в одном месте, что «о нездешних корнях нашего бытия нам может поведать «только откровение…, которое затем уже может получить и философскую обработку». Булгаков говорит даже по отношению к учению, что мир сотворен Богом, что это «аксиома веры»; он упрекает Вл. Соловьева в «чрезмерном дедуцировании» творения, т.е. в рационализме. И утверждает, что «переход абсолютного к относительному бытию не понятен».

Если говорить о том, что составляет основу философских построений Булгакова, то можно сказать словами его предисловия к «Свету Невечернему»: «поиск пути через современность к православию». Булгаков идет тем же путем «восхождения», что и Флоренский, — и даже больше: основы философских построений Булгакова лежат в его космологии. Религиозный перелом не оторвал его от мира, а определился потребностью глубже понять мир и проникнуть в его сокровенную жизнь, сокровенный смысл. Булгакову чужд «соблазн божественности мира», во всяком случае, различение Абсолютной истины и космоса во всей силе сохранялось у него до конца дней. Исходя из этого Булгаков следует за тем построением, которое впервые установил Филон, стоявший перед такой же антитезой.

Булгаков говорит о мудрости мировой души: «Душа мира, — пишет он в «Невесте Агнца», — есть органическая сила, имеющая инстинктивную закономерность бытия в его эволюционном развитии». Эти все размышления Булгакова показывают, как сильно выступает у него космологическая тема. Булгаков идет гораздо дальше Флоренского, — для него единство тварного бытия, его живая мощь, своеобразный «панэротизм» природы — все это формирует его понимание, лучше сказать — его восприятие природы, как «живого существа». Но этому «живому единству бытия» Булгаков, вслед за Вл. Соловьевым и Флоренским, усваивает именование «Софии» — и этим он уже выходит сразу за пределы чисто космологической темы, начинает для себя ряд новых проблем. Ввиду центральности понятия Софии в метафизике Булгакова мы должны несколько подробнее остановиться на нем.

Вслед за Соловьевым и Флоренским, Булгаков центрирует свое внимание на понимании Софии, которая позже становится таким всеобъемлющим понятием, что оно поглощает все иные категории в философских построениях Булгакова.

Проследим разные аспекты идеи Софии у Булгакова. Уже в «Философии хозяйства» «душа мира» именуется Софией, но здесь же мы узнаем, что «мир потенциально софиен, актуально же он хаотичен; в своем вневременном бытии он есть сама София… мир удален от Софии не по существу, но по состоянию». Космологический аспект Софии меняется постепенно уже в «Свете Невечернем». По-прежнему еще «тварь есть всеединство», т.е. понятие всеединства все еще имеет смысл чисто космологический, но тут же проступают и новые мотивы. «Тайна мира, — пишет Булгаков, — в женственности… зарождение мира есть действие всей Св. Троицы, в каждой из Ее Ипостасей простирающееся на восприемлющее Существо, вечную женственность, которая через это становится началом мира. И она есть «четвертая ипостась».

Одна из современниц Булгакова (Евгения Герцык), знакомая с ним в пору его философского расцвета, пишет, что «цельного представления о его мировоззрении» у нее никогда не было. «Причина может быть и в том, что цельности не было и в нем самом». Булгакову «не хватало мужества пристрастий — или же оно давалось ему нелегко, с мукой».

Итак, новейший религиозный идеализм в России конца XIX — начала XX в., вместе с общественной деятельностью его главных представителей, получил в историографии несколько определений: «новое религиозное сознание», «богоискательство», «веховство», «духовный ренессанс начала XX века». Исторически первым (до первой русской революции) возникло понятие «новое религиозное сознание», обозначившее лидирующую группу религиозных идеалистов (Мережковский, Бердяев, Розанов, Булгаков и др.).

«Новое религиозное сознание» лишь у истоков несло на себе печать замкнутости и кружковщины. Очень скоро оно стало воспринимать себя не как связанное с какими-либо университетско-академическими потребностями и кругами, не как философскую школу или направление, а в качестве выразителя духовного состояния общества, его самочувствия и самосознания, его здоровья и болезни одновременно.

Булгаков противопоставляет образу героя образ подвижника, верующего христианина, который чувствует лишь свою ответственность перед Богом и смиренно выполняет свой долг, видя в себе орудие Промысла.

Можно спорить о наличии и жизнеспособности такого опыта на нашем пространстве, но важнее обратить внимание на характер горизонта, ради которого готов умереть герой.

«…Не следует забывать, — писал в 1904 году Булгаков,-что в наш рационалистический век и самая пламенная религиозная вера должна получить философское оправдание и закалиться в горниле философских сомнений. Поэтому философский идеализм есть необходимый путь к религии, представляет станцию, которой не может миновать современный человек в своем стремлении к религиозному мировоззрению».

1.   Бердяев Н.А. Истина и Откровение. — СПб.: РХГИ, 1996. — 384 с.

2.   Булгаков С.Н. Первообраз и образ: Сочинения: в 2т. — Т.1. Свет невечерний. СПб.: ООО «ИНАПРЕСС; М.: «Искусство», 1999. — 416 с.

3.   История философии: Запад — Россия — Восток: (Кн. четвертая. Философия ХХ в). — М.: «Греко-латинский кабинет», 1999. — 448 с.

4.   Коплстон Ф. История философии ХХ век/Пер с англ. Сафронова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. — 269 с.

5.   Новая философская энциклопедия. В 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ. фонд. — М.: Мысль, 2001. — Т.3.

6.   Новейший философский словарь/ 2-е изд., переработ. и дополн. — Мн.: Интерсервис; Книжный дом, 2001. — 1280 с.

7.   Философы двадцатого века: Книга первая.2-е изд. — М.: Издательство «Искусство ХXI век», 2004. — 367 с.

8.   Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. — М.: Прогресс — Гнозис, 1992. — 304с.

9.   Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время.М. «Прогресс», 1990г. — 512с.

10. Сто русских философов. Библиографический словарь. Сост. и ред.

11. А.Д. Сухов, М., «Мирта», 1995 г. — 320 с.

diplomba.ru

Булгаков Сергей Николаевич, русский философ, богослов, православный священник: биография

Русский философ-богослов Сергей Булгаков – человек непростой судьбы. Он смог пройти через сомнения и найти свой путь к Богу, создав собственное учение о Софии, смог преодолеть недоверие друзей и церковное неодобрение и жить по совести и по вере.

Детство и семья

Родился Булгаков Сергей Николаевич 16 (28) июля 1871 года в городе Ливны, в большой семье священника, настоятеля небольшой церкви при кладбище. Отец Сергея воспитывал детей (а их у него было семеро) в православных традициях. Семья регулярно посещала церковные службы, дети слушали, а позже сами читали священные книги. Сергей с благодарностью вспоминал детские годы, когда он соприкоснулся с красотой русской природы, подкрепленной торжественным величием литургии. Именно в это время он пережил гармоничное единение с Богом. Его воспитывали как примерного христианина, в ранние годы он искренне верил в Бога.

Годы учебы

В 12 лет Булгаков Сергей начал учиться в духовной школе, в это время он был, по его словам, «верным сыном Церкви». Окончив школу, он поступает в духовное училище в родном городе Ливны. В это время он всерьез задумывается о том, чтобы связать свою жизнь со служением Богу. Через четыре года, завершив обучение в училище, Булгаков поступает в духовную семинарию в г. Орле. Здесь он проучился три года, но в это время происходит значительное изменение его мировоззрения, он переживает глубокий религиозный кризис, который обрекает его на неверие в Бога. Разуверившись в православии, в 1987 году Булгаков покидает семинарию и после этого еще два года учится в классической гимназии в г. Ельце. Позже он поступает в Московский государственный университет, на юридический факультет. В 1894 году он успешно выдерживает выпускные испытания и получает степень магистра с правом преподавания.

Ранние воззрения

Уже на первых курсах семинарии Булгаков Сергей испытывает большие сомнения в религиозных постулатах и переживет глубочайший кризис веры, который подталкивает его не только к уходу из семинарии, но и к сближению с очень популярными в это время марксистами. Он усиленно работает в этом новом для себя философском направлении и довольно быстро становится ведущим теоретиком марксизма в России. Однако вскоре он осознает несостоятельность этой теории и эволюционирует в сторону идеализма. В 1902 году он даже пишет статью «От марксизма к идеализму», в которой объясняет изменение своих взглядов.

Эти его изменения в воззрениях вполне соответствуют духу времени, для русской интеллигенции того периода было характерно увлечение немецким идеализмом и впоследствии религиозностью. Знакомство с Бебелем и Каутским, труды В. Соловьева и Л. Толстого приводят его к поискам в области христианской политики к решению вопроса о добре и зле. На некоторое время Булгаков увлекается космизмом, вслед за Николаем Федоровым. Эти искания, которые сам он обозначил как «социальное христианство», абсолютно укладываются в эволюцию русской философской мысли данного периода.

Постепенно мысль Булгакова зреет и формируется, путь его философских исканий прекрасно отражает его первый значительный труд – книга «Свет невечерний».

Педагогическая деятельность

По окончании университета Сергей Булгаков (биография его связана не только с философией, но и с преподаванием) остается на кафедре с целью написания докторской диссертации, также он начинает преподавать политическую экономию в Императорском техническом училище г. Москвы. В 1898 году университет отправляет его на два года в научную командировку в Германию. В 1901 году он защищает диссертацию и получает должность ординарного профессора на кафедре политической экономии Киевского политехнического института. В 1906 году он становится профессором Московского коммерческого института. Лекции Булгакова отражают путь его исканий, многие из них будут изданы как философские и социально-экономические труды. Позже он работал профессором политэкономии и богословия Таврического университета и профессором церковного права и богословия в Праге.

Опыты социальной активности

Примкнув к марксистам, в 1903 году Булгаков Сергей участвует в нелегальном учредительном съезде Союза освобождения, членами которого были Н. Бердяев, В. Вернадский, И. Гревс. В рамках деятельности Союза Булгаков распространял патриотические взгляды, являясь редактором журнала «Новый путь». В 1906 году философ принимает деятельное участие в создании Союза христианской политики, от которой проходит в депутаты Второй Государственной думы в 1907 году. Однако скоро взгляды антимонархистов перестают быть ему близкими, и он переходит на противоположную сторону. С этого момента он больше не предпринимает попыток вступать в общественные движения и сосредотачивает свою активность на написании философских и публицистических трудов.

Религиозная философия

В 1910 году Сергей Булгаков, философия которого подходит к главной точке своего развития, знакомится с Павлом Флоренским. Дружба двух мыслителей значительно обогатила русскую мысль. В этот период Булгаков окончательно возвращается в лоно религиозной, христианской философии. Он трактовал ее в церковно-практическом аспекте. В 1917 году выходит в свет его этапная книга «Свет невечерний», также в этом году Сергей Николаевич принимает участие во Всероссийском Поместном Соборе, который восстанавливает патриаршество в стране.

Философ в это время много размышляет о путях развития для страны и интеллигенции. Он переживал революцию как трагическую гибель всего, что было ему дорого в жизни. Булгаков считал, что в этот трудный момент на плечи священников ложится особая миссия сохранения духовности и человечности. Гражданская война усилила ощущение апокалипсиса и подтолкнула Сергея Николаевича к важнейшему решению в жизни.

Путь священника

В 1918 году Булгаков принимает сан священника. Посвящение происходит 11 июня в Даниловском монастыре. Отец Сергий близко сотрудничает с патриархом Тихоном и постепенно начинает играть довольно значительную роль в Русской церкви, но все изменила война. В 1919 году он отправляется в Крым, чтобы забрать свою семью, но вернуться в Москву ему уже будет не суждено. В это время большевики исключают Булгакова из преподавательского состава Московского коммерческого института. В Симферополе он работает в университете и продолжает писать философские труды. Однако пришедшая туда Советская власть вскоре лишает его и этой возможности.

Эмиграция

В 1922 году Сергей Булгаков, книги которого не были угодны новой, Советской, власти, был выслан в Константинополь вместе с семьей. Ему был дан на подпись документ, в котором говорилось, что он высылается из РСФСР навсегда и в случае возвращения будет расстрелян. Из Константинополя Булгаковы переезжают в Прагу.

Сергей Николаевич никогда не стремился покинуть Родину, которая была для него очень дорога. Всю жизнь он с гордостью говорил о своем русском происхождении и активно поддерживал русскую культуру, вынужденную существовать за рубежом. Он мечтал когда-нибудь побывать в России, но этому было не суждено сбыться. На родине остался сын Булгаковых Федор, которого им уже никогда не довелось увидеть.

Пражский период

В 1922 году Булгаков Сергей приезжает в Прагу, где начинает работать в Русском институте на юридическом факультете. В это время Прагу называли «русским Оксфордом», здесь после революции работали такие представители религиозной философии, как Н. Лосский, Г. Вернадский, П. Струве, П. Новгородцев. В течение двух лет Булгаков преподавал здесь богословие. Кроме того, он совершал службы в студенческом храме Праги и в одном из пригородных приходов.

Жили Булгаковы в институтском общежитии под названием «Свободарна», где собрался блестящий коллектив русских ученых и мыслителей. Отец Сергий стал основателем журнала «Духовный мир студенчества», в котором печатались интереснейшие статьи богословского содержания. Также он стал одним из главных организаторов «Русского студенческого христианского движения», членами которого стали ведущие русские эмигранты-мыслители и ученые.

Парижский период

В 1925 году отец Сергий с семьей переезжает в Париж, где при его активном участии открывается первый Православный богословский институт, деканом и профессором которого он и становится. С 1925 года он совершает немало поездок, объехав почти все страны Европы и Северной Америки. Парижский период также отличается интенсивной философской работой Булгакова. Самыми заметными его работами этого времени являются: трилогия «Агнец Божий», «Невеста Агнца», «Утешитель», книга «Неопалимая купина». Будучи деканом Свято-Сергиевского института, Булгаков Сергей создает настоящий духовный центр русской культуры в Париже. Он организует работы по возведению комплекса, называемого «Сергиевское подворье». За 20 лет его руководства здесь появляется целый городок зданий и храмов. Также отец Сергий много работал с молодежью, став известным просветителем и наставником для студентов.

Большие испытания выпали на долю Булгакова во время Второй мировой войны, он был в это время уже тяжело больным, но даже в этих условиях не прекращал свою работу по созданию религиозно-философских трудов. Он очень переживал за судьбу своей Родины и всей Европы.

Софиология С. Булгакова

Философская концепция Булгакова неразрывно связана с богословием. Центральная идея – София Премудрость Божия – не была нова для религиозной мысли, ее активно развивал В. Соловьев, но у отца Сергия она стала глубоким внутренним переживанием, откровением. Религиозно-философским трудам Булгакова недоставало цельности и логичности, он, скорее, исповедуется в своих книгах, рассказывает о собственном мистическом опыте. Главный духовный концепт его теории, София Премудрость Божия, понимается им по-разному: от воплощенной женственности как основы мира до главной объединяющей силы сущего, вселенской мудрости и благости. Теория Булгакова была осуждена Православной Церковью, его не обвинили в ереси, но указали на ошибки и просчеты. Теория его не приобрела завершенного вида и осталась в виде довольно разноплановых размышлений.

Личная жизнь

Булгаков Сергей Николаевич прожил насыщенную событиями жизнь. Еще в 1898 году он женился на дочери помещика Елене Ивановне Токмаковой, которая прошла с ним все жизненные испытания, а их было немало. У пары родилось семеро детей, но только двое из них выжили. Смерть трехлетнего Ивашека стала глубоким, трагическим переживанием для Булгакова, она подтолкнула мыслителя к размышлениям о мудрости мира. В 1939 году у священника обнаружили рак горла, он перенес тяжелейшую операцию на голосовых связках, но научился путем неимоверных усилий говорить после этого. Однако в 1944 году с ним случился удар, который и привел к смерти 13 июля 1944 года.

fb.ru

Реферат — Философские взгляды С.Н. Булгакова

Содержание

1. Жизненный путь С.Н. Булгакова. Философия и религия в жизни С.Н. Булгакова

2. Философские взгляды С.Н. Булгакова

Заключение

Литература

Введение

Значительную роль и влияние в развитии мировой философии на рубеже XIX — XX в. в. оказали работы выдающихся русских философов В. Розанова, Д. Мережковского, Н. Бердяева, Вл. Соловьева, С. Булгакова и др. Русской религиозной философии XX века современные философы отводят совершенно уникальную роль, что обусловлено несколькими причинами. Во-первых, в рамках этой философии ими были подведены мировоззренческие итоги многовековой истории развития России. Во-вторых, религиозная философия этого периода явилась последним ответом на происходящий исторический разлом Российского государства. В-третьих, философия в России начала века формировалась в борьбе с большевистской идеологией и потому пальма первенства этом, несомненно, принадлежит наиболее достойным ее представителям. Будучи продуктом отражения социально-исторической реальности, русская религиозная философия ХХ века представляла собой такую картину мира, в которой социальная революция была трансформирована в эсхатологию, а новая эпоха была воспринята как всемирно-историческая трагедия и неудача истории.

Волею исторических событий большая часть русских философов была вынуждена эмигрировать, но не все ее главные представители стали идеологами эмиграции и ее активными философами. Взгляды Бердяева, Булгакова и Шестова именно в эмиграции приобрели свое окончательное завершение.

Русская религиозная философия XX в. формировалась не только в тесной связи с прежними религиозно-идеалистическими течениями в России, в интенсивном общении с современными ей отечественными школами идеализма, а также пыталась опереться на достижения многовековой идеалистической традиции европейской мысли, используя идеи Платона и патристики, немецкого классического идеализма, Шопенгауэра, Ницше, Джемса, неокантианства и феноменологии. В XX в. русский религиозный идеализм дорос до лидирующих школ новейшего идеализма Германии, Англии, Франции, США и других стран Запада, а в чем-то и перерос их, предложив общественному сознанию различные варианты экзистенциализма (Шестов, Бердяев), философии всеединства (Булгаков, Флоренский, Франк), пансексуализма (Розанов), многочисленные версии религиозного модернизма, «социального» христианства.

Глубина и резкость поворотов истории, невиданное ускорение темпов исторической жизни, безусловно, содействовали особенно интенсивному стремлению осмыслить на фоне крушения одной и начала другой эпохи небывалость и «талантливость» времени. Было бы ошибкой считать, что достижения русской религиозной философии XX в. не имеют, хотя бы в какой-то степени, прогрессивное и конструктивное значение сейчас. Те, кто остается в прошлом без будущего, переживают личную трагедию. Те же, кто, оставшись без прошлого, устремляется в будущее, блуждают в потемках, не в силах найти пути, и, в конце концов, вынуждены вернуться назад, чтобы, обогатившись прошлым, начать все сначала. Без деятелей духовного ренессанса начала XX в. (а С.Н. Булгаков среди них — одна из главных фигур) совершенно невозможно представить себе русскую философию, а значит, и русскую культуру вообще как целостное явление. Отсутствие этой целостности сказывается и в том, что становится невозможным описать историю этой культуры, — вот почему у нас до сих пор нет сколько-нибудь удовлетворительной Истории русской философии и русской культуры. И та, и другая в нерешительности останавливаются перед 1917 г., не смея переступить этот огненный рубеж, как будто после 1917 г. ничего не было, — и, самое удивительное, что в известном смысле так оно и есть.

Всестороннее рассмотрение христианского учения о церковных таинствах — в его историческом, догматическом, литургическом и иных аспектах дает понимание мощи культурного наследия и ценности настоящего церкви. Но остается еще один ракурс — философский. Здесь можно выделить несколько точек соприкосновения: историческую и религиозно-философскую. В русской традиции религиозная философия, оставаясь по своему статусу светским способом мышления, нередко обращалась к церковным темам и богословским проблемам. Но и тогда, когда религиозные философы по существу переходили в область богословия, то есть старались мыслить церковно, в соответствии догматами веры, во многих их построениях явственно присутствовал философский подход. Это характерно для Сергея Николаевича Булгакова. Наконец, есть отдельные темы, равно значимые как для философии, так и для богословия. Такова тема «символа». Это многозначное понятие по-разному использовалось и трактовалось и в прошлом, и в современной мысли.

С.Н. Булгаков движется по дороге русской мысли: особенно ценны его религиозные и богословские комментарии. Однако, особенность его пути заключалась в том, что он от философии пришел к богословию. На своем трудном и сложном пути Булгаков обнаружил огромное философское дарование, расцветшее в его редкой научной строгости, отмечающей все его работы, — а когда в нем произошел религиозный перелом и особенно — когда он стал священником, он с еще большей строгостью и ответственностью овладел всем богатством богословия. Обратимся к изучению его жизненного пути и философской системы.

Сергей Николаевич Булгаков (или отец Сергий) (1871-1944) родился в семье священника в г. Ливны Орловской губернии. Основные его сочинения: «Философия хозяйства» (1912), «О богочеловечестве. Трилогия» (1933-45), «Философия имени» (издано в 1953). Русский философ и православный богослов, экономист, публицист, общественный деятель.

Детство его, о котором сам Булгаков написал прекрасные страницы в «Автобиографических заметках», протекало в условиях строгой церковности. Но уже в духовной семинарии, куда он поступил в 13 лет, у него начался религиозный кризис — и этот период длился у него до 30-летнего возраста. Булгаков бросил семинарию за год до окончания, поступил в последний класс гимназии, а по окончании ее (1890 г) поступил в Московский университет. Уже в это время он увлекался марксизмом, специализировался по политической экономии и по окончании университета очень скоро сдал магистерский экзамен, после чего, уже женившись, отправился за границу для работы над диссертацией. Темой его работы была проверка основных положений марксизма в области земледелия («Капитализм и земледелие», т. I и II (1900 г)) — и уже в этой, очень насыщенной фактами и очень тщательной в анализах работе Булгаков показал, что положение К. Маркса не оправдывается в процессе сельскохозяйственной эволюции. По свидетельству самого Булгакова, он был в это время «в плену научности», да и не только научности: он был уже членом социал-демократической партии, близко познакомился с Каутским, Бебелем, Либкнехтом, писал статьи и очерки по политической экономии и постепенно стал приобретать всероссийскую известность. После защиты магистерской диссертации Булгаков был избран профессором (по кафедре политической экономии) Киевского политехнического института. В Киеве Булгаков прожил 5 лет (1901-1906), и как раз в эти годы в нем произошел второй кризис, который, впрочем, позитивно отразился на его духовности и религиозности. Все, что писал в это время Булгаков и что собрано в его сборнике «От марксизма к идеализму» (Петроград, 1903), представляет собой выражение прежде всего философского перелома у Булгакова, очень близкого к тому же перелому у Бердяева. Выступления в публичных лекциях и статьи Булгакова получали в это время широкий отклик в русском обществе, — Булгаков вместе с Бердяевым (отчасти, Струве и Франком) становятся наиболее видными вождями той русской интеллигенции, которая искала религиозно-философского обновления. Собственно, уже из-за границы Булгаков вернулся, как он пишет, «потерявшим почву и уже с надломленной верой в свои идеалы».

Поворот «от марксизма к идеализму» начал новую эпоху в жизни Булгакова — и здесь он был очень многим обязан Вл. Соловьеву, как об этом свидетельствуют его статьи о Соловьеве, особенно статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева» в его сборнике «От марксизма к идеализму». Вот что Булгаков писал в эту эпоху: «Философия Соловьева дает современному сознанию целостное и последовательное развитое христианское миросозерцание». Булгаков не только философски освободился от доктрины экономического материализма, не только принял основные положения идеализма, но и перешел сознательно и всецело к религиозному миропониманию. Булгаков вместе с Бердяевым создает журнал «Вопросы жизни» (1905 г), где помещает ряд статей на религиозно-общественные темы. В 1906 году он переезжает в Москву и получает кафедру в Коммерческом институте (директором которого был П.И. Новгородцев), избирается депутатом во 2-ю Государственную думу (от конституционно-демократической партии), пишет ряд статей, собранных в сборнике «Два града» т. I и II (Москва, 1911). В эти годы Булгаков чрезвычайно сближается с П. Флоренским, имевшим громадное влияние на него, принимает софиологическую концепцию Флоренского, которую постепенно по-своему перерабатывает. В 1912 г. он издает книгу «Философия хозяйства», за которую получает в Московском университете степень доктора политической экономии, где развивает впервые свою софиологическую концепцию. В то же время Булгаков отдает немало времени написанию публицистических статей, наиболее яркая из которых — «Героизм и подвижничество» — была помещена в известном сборнике «Вехи»; сближается с самыми выдающимися представителями религиозного возрождения в России (Самарин, Новоселов и др.), издает в 1917 г. книгу «Свет Невечерний» — очерк системы нового его миросозерцания, написанию которой Булгаков посвятил 5 лет (1911-1916). «Книга моя, — писал Булгаков в предисловии, — представляет собой род духовной автобиографии или исповеди; она является обобщающим постижением, как бы итогом моего пройденного, столь ломаного и сложного — слишком сложного! — духовного пути». Книга эта, собственно, заканчивает период чисто философского творчества Булгакова; ныне, за исключением небольшого сборника «Тихие думы» (Москва, 1918), где собраны статьи по вопросам искусства — Булгаков всецело переходит к чисто богословскому творчеству.

Следует, пожалуй, назвать еще одно существенное обстоятельство, сыгравшее свою роль в духовной биографии С.Н. Булгакова, — его общение с Л.Н. Толстым. Вот, что пишет А.Б. Гольденвейзер в своем дневнике (запись от 20 марта 1897 г., Москва): «Был у Толстых, там был С.Н. Булгаков. Марксист.Л.Н. был в ударе и очень горячо, страстно спорил с Булгаковым, яро отстаивавшим свои марксистские положения. Диалектика Льва Николаевича одержала верх, и Булгаков аргументировал к концу все слабее и слабее. Я глубоко убежден, — пишет в примечании к этой записи А.Б. Гольденвейзер, — что эта беседа была одним из сильных толчков, заставивших Булгакова вскоре отказаться от марксизма и пойти по совершенно иному, хотя и весьма далекому от Льва Николаевича, пути». Влияние Л.Н. Толстого на Булгакова носило скорее «негативистский» характер: оно способствовало разрушению его старых воззрений, но не стимулировало формированию новых.

В 1918 году Булгаков принимает священство, попадает в Крым, откуда уже не сможет вернуться назад в Москву, становится на время профессором Симферопольского университета, но очень скоро покидает его из-за работы священнослужителя.23 ноября 1922 года в отношении С.Н. Булгакова уполномоченным отделения СОЧ КПУ Малли было составлено постановление, следуя которому он «подлежит бессрочной высылке из территории РСФСР без права возвращения».

В 1923 г. советская власть изгоняет Булгакова из России, и он едет сначала в Константинополь, а оттуда в Прагу, где читает лекции в русском юридическом факультете, существовавшем тогда в Праге, а в 1925 году переезжает в Париж в связи с основанием Богословского института в Париже. С самого начала Богословского института до конца дней своих Булгаков был его бессменным деканом; преподавал он в институте догматику.

В эти годы расцветает богословское творчество Булгакова. Кроме «малой трилогии» («Купина Неопалимая», «Друг Жениха», «Лестница Иаковлева»), отдельных этюдов (часто довольно значительных, как «Икона и иконопочитание») Булгаков пишет «большую трилогию» — «О богочеловечестве» (ч. I — «Агнец Божий», ч. II — «Утешитель», ч. III — «Невеста Агнца»). Последний том трилогии выходит уже после смерти Булгакова. Кроме этих трудов осталось немало его книг, вполне подготовленных к печати, из которых пока увидела свет только книга об Апокалипсисе, остальные остаются еще не напечатанными.

Софиологическое понимание догматов христианства вызывало в адрес Булгакова суровое осуждение в ереси со стороны митрополита Сергия (Москва), имевшего, впрочем, под руками лишь обстоятельные выписки из его книги, сделанные противниками Булгакова и ими посланные в Москву. Митрополит Евлогий, как ректор Богословского института, счел нужным создать особую комиссию для уяснения вопроса о «еретичестве» о. Булгакова; доклад комиссии был, в общем, благоприятен для Булгакова, который мог дальше продолжать свое преподавание в Богословском институте.

Весной 1939 г. Булгаков должен был подвергнуться тяжелой операции. Операция прошла удачно, но голосовые связки были удалены, однако, через несколько месяцев Булгаков мог говорить (почти шепотом), мог совершать литургию и даже читать лекции. Летом 1944 г. вследствие кровоизлияния в мозг Булгаков скончался.

Богатая, напряженная, всегда творчески насыщенная жизнь Булгакова сама по себе замечательна, как исключительный памятник тех духовных исканий, того возврата русской интеллигенции к церкви, который наметился в России еще до революции 1917 г. и который с такой силой проявился в последние годы. Но не менее богато и значительно творчество Булгакова, из которого мы извлечем здесь только его философские взгляды.

Книга С.Н. Булгакова «О рынках при капиталистическом производстве», изданная в 1898 г., написанная с позиций «легального» (точнее «критического») марксизма», подвела итог полемики, которую вели между собой народники и «русские ученики» К. Маркса о необходимости внешних рынков для стран, вступивших на путь капиталистического развития со значительным опозданием по сравнению со странами классического капитализма. Молодому философу и ученому, выступившему со своей первой книгой, удалось убедительно доказать, что судьбы капитализма в России от этого внешнего фактора не зависят. Вместе с тем полемика, развернувшаяся вокруг книги, обозначила линии расхождения между критическими и ортодоксальными марксистами России, которые в будущем будут углубляться, а в начале XX века приведут к окончательному разрыву между ними. В этом же томе помещены еще две книги С.Н. Булгакова — «Краткий очерк политической экономии» и «О земледелии», которые можно рассматривать как первоначальный набросок будущей «Философии хозяйства».

Однако, коснемся прежде всего тех философских влияний, которые испытал Булгаков. Уже в ранние годы, когда он был в заграничной командировке и стал со вниманием изучать философию, Булгаков примкнул к критическому рационализму Канта. «Должен сознаться, — писал Булгаков в предисловии к книге „От марксизма к идеализму“, — что Кант всегда был для меня несомненнее Маркса, и я считал необходимым поверять Маркса Кантом, а не наоборот». С.Н. Булгаков хорошо понимал, что марксизм, будучи но форме интернационально-классовым учением, не может и не должен выполнять роль, которая является неотъемлемым атрибутом философии как формы общественного сознания, — он не может быть теоретическим выражением национального самосознания. В этом проявилось философское чутье Булгакова, в противоположность Плеханову, увлекшемуся французскими материалистами. Однако в эту пору Булгаков еще надеялся «придать положительному учению экономического материализма приемлемую форму, освободив его от абсурда». В дальнейшем процессе философских исканий Булгаков особенно остро ставил для себя вопрос о «теории прогресса». Историософская тема была у него на первом плане, и уже здесь выступала потребность пойти дальше чистого кантианства. Булгаков стал перед вопросом: «Возможно ли средствами одной опытной науки построение такого миросозерцания, которое давало бы теоретическое обоснование активному социальному поведению и идеалам общественного прогресса, короче: возможна ли научная теория прогресса?» В этом именно пункте (теургическом, т.е. в проблеме, «активного социального поведения во имя идеала») Булгаков, уже вышедший на путь трансцендентализма, почувствовал необходимость опереться на религиозно-метафизические предпосылки: «Вопрос о социальном идеале все яснее и яснее, — пишет Булгаков, — формулировался, как религиозно-метафизическая проблема, затрагивающая самые глубокие корни метафизического мировоззрения», — и здесь-то и началось влияние Вл. Соловьева на Булгакова.

«Я долгое время, — пишет Булгаков в том же предисловии к книге „От марксизма к идеализму“, — держался мнения,… что Кант навсегда закрыл дверь в метафизику и окончательно утвердил господство критического позитивизма», однако, придя (на почве критики теории прогресса) к сознанию неизбежности «религиозно-метафизического обоснования» социального идеала, Булгаков, с присущим ему духовным мужеством, обратился к тому, что так долго отвергал. Найдя в Соловьеве широкий синтез христианских начал с данными философии и науки, Булгаков стал на новый путь религиозной метафизики, как об этом вполне определенно свидетельствует его статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева». У Соловьева Булгаков взял и его основную идею «всеединства».

Несколько позже Булгаков писал: «Теперь уже ясно, что Соловьев, как мистик с особым, богатым и своеобразным мистическим опытом, значительнее, оригинальнее, интереснее, нежели Соловьев-философ». Но это написано в эпоху, когда Булгаков уже всецело сосредоточился на софиологической теме, которую в эту эпоху Булгаков все же обдумывал лишь в космологическом ее аспекте — София для него в это время «принцип мироздания или совокупность творческих энергий в Божестве». Булгаков даже утверждает в это время, что «учение Соловьева о Софии — наиболее оригинальная черта его философии — осталось незаконченным и недоговоренным». Это все уже относится ко времени огромного влияния Флоренского на Булгакова — влияния, впрочем, скорее личного, чем идейного, а все же, взяв от Соловьева основную концепцию всеединства (со включением софиологической темы), Булгаков, под влиянием Флоренского, целиком уходит в сторону софиологических размышлений.

После издания книги «Свет Невечерний» Булгаков, принявший священство, целиком отдается церковным темам, и все его творчество приняло характер богословствования. Однако и в своих чисто богословских трудах Булгаков остается философом, — синтез трансцендентализма, метафизики всеединства, даже некоторые общие начала философской мысли, усвоенные Булгаковым на заре научной жизни, сохранили свою силу и в годы чистого богословствования.

Вернемся еще к вопросу о трансцендентализме у Булгакова. Если в эпоху написания книги «От марксизма к идеализму» Булгаков, стоя на основе трансцендентального идеализма, признал значение интуиции, которую отожествлял с верой, то в «Свете Невечернем» интуиция по-прежнему связана с защитой трансцендентального реализма, но оказывается совершенно несвязанной с верой. Тут же появляется и новый мотив — для Булгакова ныне познание в своем происхождении оказывается восходящим к «греховной расщепленности бытия». Тем не менее, необходимо признать, что система Соловьева смогла повлиять на Булгакова только потому, что не разрушала в нем основ трансцендентализма, а лишь дополняла их. Критицизм — с разными дополнениями и модификациями — сохранил у Булгакова свое значение до конца дней его.

Влияние Соловьева было решающим в философском развитии Булгакова больше всего в силу синтетического замысла Соловьева — его стремления создать систему, в которой наука, философия и религия внутренне и органически связаны друг с другом, так и для Булгакова, в частности, чрезвычайно характерно то, что он всю жизнь оставался ученым, всю жизнь работал научно — во всей строгости методов научной мысли.

Можно сказать, что потребность научной работы, необходимость чувства реальности видимого мира была существенным элементом в творчестве Булгакова. С другой стороны, в Булгакове очень рано проявился философский дар. В нем нельзя отделить философа от богослова. «Свободное искание истины», которое Булгаков называет «священнейшим достоянием философии», было коренным для Булгакова. Совсем в духе Соловьева Булгаков писал: «Философия неизбежно стремится к абсолютному, к всеединству — или к Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов, и она имеет своей единственной и универсальной проблемой — Бога и только Бога». Это написано Булгаковым в 1916 году, когда его миросозерцание приняло определенно религиозный характер, но он оставался философом и тогда, когда его философия стала богословием. Грандиозный синтетический замысел Соловьева тем и покорил себе Булгакова, что соответствовал его собственным исканиям.

Необходимо особо подчеркнуть и влияние Флоренского на Булгакова. Во Флоренском было гораздо более стилизации, чем это было у Булгакова, но когда революция разделила Флоренского и Булгакова (1918 г), Булгаков все более освобождался от того, можно сказать, гипнотического влияния на него Флоренского, которое длилось несколько более десяти лет.

По типу своей мысли, по внутренней логике своего творчества Булгаков принадлежал к числу «одиночек» — он, собственно, не интересовался мнением других людей, всегда прокладывал себе дорогу сам. Анализировать учение Булгакова тем труднее, что книги его насыщены богатым содержанием.

В своей гносеологии Булгаков совершенно не оригинален, его гносеология (трансцендентальный реализм с различными дополнениями) определяла лишь формальную сторону его построений, не влияя на их содержание. Это особенно видно на постоянном подчеркивании антиномизма в мышлении: принцип антиномизма имел коренное значение для Булгакова, но, например, в «Философии хозяйства», где Булгаков так много говорит о «конкретном неразложимом единстве логического и алогического», т.е. о реальной антиномичности жизни, само понятие антиномизма не выдвигается. Только в «Свете Невечернем», с прямой ссылкой на Флоренского, понятие антиномизма получает исключительно широкое применение. Философская система Булгакова в определенной целостности дана в «Философии хозяйства». Рационализм дорог Булгакову лишь как критицизм, он даже подчеркивает в одном месте, что «о нездешних корнях нашего бытия нам может поведать „только откровение…, которое затем уже может получить и философскую обработку“. Булгаков говорит даже по отношению к учению, что мир сотворен Богом, что это „аксиома веры“; он упрекает Вл. Соловьева в „чрезмерном дедуцировании“ творения, т.е. в рационализме. И утверждает, что „переход абсолютного к относительному бытию не понятен“.

Если говорить о том, что составляет основу философских построений Булгакова, то можно сказать словами его предисловия к „Свету Невечернему“: „поиск пути через современность к православию“. Булгаков идет тем же путем „восхождения“, что и Флоренский, — и даже больше: основы философских построений Булгакова лежат в его космологии. Религиозный перелом не оторвал его от мира, а определился потребностью глубже понять мир и проникнуть в его сокровенную жизнь, сокровенный смысл. Булгакову чужд „соблазн божественности мира“, во всяком случае, различение Абсолютной истины и космоса во всей силе сохранялось у него до конца дней. Исходя из этого Булгаков следует за тем построением, которое впервые установил Филон, стоявший перед такой же антитезой.

Булгаков говорит о мудрости мировой души: „Душа мира, — пишет он в “Невесте Агнца», — есть органическая сила, имеющая инстинктивную закономерность бытия в его эволюционном развитии». Эти все размышления Булгакова показывают, как сильно выступает у него космологическая тема. Булгаков идет гораздо дальше Флоренского, — для него единство тварного бытия, его живая мощь, своеобразный «панэротизм» природы — все это формирует его понимание, лучше сказать — его восприятие природы, как «живого существа». Но этому «живому единству бытия» Булгаков, вслед за Вл. Соловьевым и Флоренским, усваивает именование «Софии» — и этим он уже выходит сразу за пределы чисто космологической темы, начинает для себя ряд новых проблем. Ввиду центральности понятия Софии в метафизике Булгакова мы должны несколько подробнее остановиться на нем.

Вслед за Соловьевым и Флоренским, Булгаков центрирует свое внимание на понимании Софии, которая позже становится таким всеобъемлющим понятием, что оно поглощает все иные категории в философских построениях Булгакова.

Проследим разные аспекты идеи Софии у Булгакова. Уже в «Философии хозяйства» «душа мира» именуется Софией, но здесь же мы узнаем, что «мир потенциально софиен, актуально же он хаотичен; в своем вневременном бытии он есть сама София… мир удален от Софии не по существу, но по состоянию». Космологический аспект Софии меняется постепенно уже в «Свете Невечернем». По-прежнему еще «тварь есть всеединство», т.е. понятие всеединства все еще имеет смысл чисто космологический, но тут же проступают и новые мотивы. «Тайна мира, — пишет Булгаков, — в женственности… зарождение мира есть действие всей Св. Троицы, в каждой из Ее Ипостасей простирающееся на восприемлющее Существо, вечную женственность, которая через это становится началом мира. И она есть „четвертая ипостась“.

Одна из современниц Булгакова (Евгения Герцык), знакомая с ним в пору его философского расцвета, пишет, что „цельного представления о его мировоззрении“ у нее никогда не было. „Причина может быть и в том, что цельности не было и в нем самом“. Булгакову „не хватало мужества пристрастий — или же оно давалось ему нелегко, с мукой“.

Итак, новейший религиозный идеализм в России конца XIX — начала XX в., вместе с общественной деятельностью его главных представителей, получил в историографии несколько определений: „новое религиозное сознание“, „богоискательство“, „веховство“, „духовный ренессанс начала XX века“. Исторически первым (до первой русской революции) возникло понятие „новое религиозное сознание“, обозначившее лидирующую группу религиозных идеалистов (Мережковский, Бердяев, Розанов, Булгаков и др.).

»Новое религиозное сознание» лишь у истоков несло на себе печать замкнутости и кружковщины. Очень скоро оно стало воспринимать себя не как связанное с какими-либо университетско-академическими потребностями и кругами, не как философскую школу или направление, а в качестве выразителя духовного состояния общества, его самочувствия и самосознания, его здоровья и болезни одновременно.

Булгаков противопоставляет образу героя образ подвижника, верующего христианина, который чувствует лишь свою ответственность перед Богом и смиренно выполняет свой долг, видя в себе орудие Промысла.

Можно спорить о наличии и жизнеспособности такого опыта на нашем пространстве, но важнее обратить внимание на характер горизонта, ради которого готов умереть герой.

«…Не следует забывать, — писал в 1904 году Булгаков,-что в наш рационалистический век и самая пламенная религиозная вера должна получить философское оправдание и закалиться в горниле философских сомнений. Поэтому философский идеализм есть необходимый путь к религии, представляет станцию, которой не может миновать современный человек в своем стремлении к религиозному мировоззрению».

1. Бердяев Н.А. Истина и Откровение. — СПб.: РХГИ, 1996. — 384 с.

2. Булгаков С.Н. Первообраз и образ: Сочинения: в 2т. — Т.1. Свет невечерний. СПб.: ООО «ИНАПРЕСС; М.: „Искусство“, 1999. — 416 с.

3. История философии: Запад — Россия — Восток: (Кн. четвертая. Философия ХХ в). — М.: „Греко-латинский кабинет“, 1999. — 448 с.

4. Коплстон Ф. История философии ХХ век/Пер с англ. Сафронова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. — 269 с.

5. Новая философская энциклопедия. В 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ. фонд. — М.: Мысль, 2001. — Т.3.

6. Новейший философский словарь/ 2-е изд., переработ. и дополн. — Мн.: Интерсервис; Книжный дом, 2001. — 1280 с.

7. Философы двадцатого века: Книга первая.2-е изд. — М.: Издательство „Искусство ХXI век“, 2004. — 367 с.

8. Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. — М.: Прогресс — Гнозис, 1992. — 304с.

9. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время.М. „Прогресс“, 1990г. — 512с.

10. Сто русских философов. Библиографический словарь. Сост. и ред.

11. А.Д. Сухов, М., „Мирта“, 1995 г. — 320 с.

www.ronl.ru

Философские взгляды С.Н. Булгакова

Содержание

1. Жизненный путь С.Н. Булгакова. Философия и религия в жизни С.Н. Булгакова

2. Философские взгляды С.Н. Булгакова

Заключение

Литература

Введение

Значительную роль и влияние в развитии мировой философии на рубеже XIX — XX в. в. оказали работы выдающихся русских философов В. Розанова, Д. Мережковского, Н. Бердяева, Вл. Соловьева, С. Булгакова и др. Русской религиозной философии XX века современные философы отводят совершенно уникальную роль, что обусловлено несколькими причинами. Во-первых, в рамках этой философии ими были подведены мировоззренческие итоги многовековой истории развития России. Во-вторых, религиозная философия этого периода явилась последним ответом на происходящий исторический разлом Российского государства. В-третьих, философия в России начала века формировалась в борьбе с большевистской идеологией и потому пальма первенства этом, несомненно, принадлежит наиболее достойным ее представителям. Будучи продуктом отражения социально-исторической реальности, русская религиозная философия ХХ века представляла собой такую картину мира, в которой социальная революция была трансформирована в эсхатологию, а новая эпоха была воспринята как всемирно-историческая трагедия и неудача истории.

Волею исторических событий большая часть русских философов была вынуждена эмигрировать, но не все ее главные представители стали идеологами эмиграции и ее активными философами. Взгляды Бердяева, Булгакова и Шестова именно в эмиграции приобрели свое окончательное завершение.

Русская религиозная философия XX в. формировалась не только в тесной связи с прежними религиозно-идеалистическими течениями в России, в интенсивном общении с современными ей отечественными школами идеализма, а также пыталась опереться на достижения многовековой идеалистической традиции европейской мысли, используя идеи Платона и патристики, немецкого классического идеализма, Шопенгауэра, Ницше, Джемса, неокантианства и феноменологии. В XX в. русский религиозный идеализм дорос до лидирующих школ новейшего идеализма Германии, Англии, Франции, США и других стран Запада, а в чем-то и перерос их, предложив общественному сознанию различные варианты экзистенциализма (Шестов, Бердяев), философии всеединства (Булгаков, Флоренский, Франк), пансексуализма (Розанов), многочисленные версии религиозного модернизма, «социального» христианства.

Глубина и резкость поворотов истории, невиданное ускорение темпов исторической жизни, безусловно, содействовали особенно интенсивному стремлению осмыслить на фоне крушения одной и начала другой эпохи небывалость и «талантливость» времени. Было бы ошибкой считать, что достижения русской религиозной философии XX в. не имеют, хотя бы в какой-то степени, прогрессивное и конструктивное значение сейчас. Те, кто остается в прошлом без будущего, переживают личную трагедию. Те же, кто, оставшись без прошлого, устремляется в будущее, блуждают в потемках, не в силах найти пути, и, в конце концов, вынуждены вернуться назад, чтобы, обогатившись прошлым, начать все сначала. Без деятелей духовного ренессанса начала XX в. (а С.Н. Булгаков среди них — одна из главных фигур) совершенно невозможно представить себе русскую философию, а значит, и русскую культуру вообще как целостное явление. Отсутствие этой целостности сказывается и в том, что становится невозможным описать историю этой культуры, — вот почему у нас до сих пор нет сколько-нибудь удовлетворительной Истории русской философии и русской культуры. И та, и другая в нерешительности останавливаются перед 1917 г., не смея переступить этот огненный рубеж, как будто после 1917 г. ничего не было, — и, самое удивительное, что в известном смысле так оно и есть.

Всестороннее рассмотрение христианского учения о церковных таинствах — в его историческом, догматическом, литургическом и иных аспектах дает понимание мощи культурного наследия и ценности настоящего церкви. Но остается еще один ракурс — философский. Здесь можно выделить несколько точек соприкосновения: историческую и религиозно-философскую. В русской традиции религиозная философия, оставаясь по своему статусу светским способом мышления, нередко обращалась к церковным темам и богословским проблемам. Но и тогда, когда религиозные философы по существу переходили в область богословия, то есть старались мыслить церковно, в соответствии догматами веры, во многих их построениях явственно присутствовал философский подход. Это характерно для Сергея Николаевича Булгакова. Наконец, есть отдельные темы, равно значимые как для философии, так и для богословия. Такова тема «символа». Это многозначное понятие по-разному использовалось и трактовалось и в прошлом, и в современной мысли.

С.Н. Булгаков движется по дороге русской мысли: особенно ценны его религиозные и богословские комментарии. Однако, особенность его пути заключалась в том, что он от философии пришел к богословию. На своем трудном и сложном пути Булгаков обнаружил огромное философское дарование, расцветшее в его редкой научной строгости, отмечающей все его работы, — а когда в нем произошел религиозный перелом и особенно — когда он стал священником, он с еще большей строгостью и ответственностью овладел всем богатством богословия. Обратимся к изучению его жизненного пути и философской системы.

Сергей Николаевич Булгаков (или отец Сергий) (1871-1944) родился в семье священника в г. Ливны Орловской губернии. Основные его сочинения: «Философия хозяйства» (1912), «О богочеловечестве. Трилогия» (1933-45), «Философия имени» (издано в 1953). Русский философ и православный богослов, экономист, публицист, общественный деятель.

Детство его, о котором сам Булгаков написал прекрасные страницы в «Автобиографических заметках», протекало в условиях строгой церковности. Но уже в духовной семинарии, куда он поступил в 13 лет, у него начался религиозный кризис — и этот период длился у него до 30-летнего возраста. Булгаков бросил семинарию за год до окончания, поступил в последний класс гимназии, а по окончании ее (1890 г) поступил в Московский университет. Уже в это время он увлекался марксизмом, специализировался по политической экономии и по окончании университета очень скоро сдал магистерский экзамен, после чего, уже женившись, отправился за границу для работы над диссертацией. Темой его работы была проверка основных положений марксизма в области земледелия («Капитализм и земледелие», т. I и II (1900 г)) — и уже в этой, очень насыщенной фактами и очень тщательной в анализах работе Булгаков показал, что положение К. Маркса не оправдывается в процессе сельскохозяйственной эволюции. По свидетельству самого Булгакова, он был в это время «в плену научности», да и не только научности: он был уже членом социал-демократической партии, близко познакомился с Каутским, Бебелем, Либкнехтом, писал статьи и очерки по политической экономии и постепенно стал приобретать всероссийскую известность. После защиты магистерской диссертации Булгаков был избран профессором (по кафедре политической экономии) Киевского политехнического института. В Киеве Булгаков прожил 5 лет (1901-1906), и как раз в эти годы в нем произошел второй кризис, который, впрочем, позитивно отразился на его духовности и религиозности. Все, что писал в это время Булгаков и что собрано в его сборнике «От марксизма к идеализму» (Петроград, 1903), представляет собой выражение прежде всего философского перелома у Булгакова, очень близкого к тому же перелому у Бердяева. Выступления в публичных лекциях и статьи Булгакова получали в это время широкий отклик в русском обществе, — Булгаков вместе с Бердяевым (отчасти, Струве и Франком) становятся наиболее видными вождями той русской интеллигенции, которая искала религиозно-философского обновления. Собственно, уже из-за границы Булгаков вернулся, как он пишет, «потерявшим почву и уже с надломленной верой в свои идеалы».

Поворот «от марксизма к идеализму» начал новую эпоху в жизни Булгакова — и здесь он был очень многим обязан Вл. Соловьеву, как об этом свидетельствуют его статьи о Соловьеве, особенно статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева» в его сборнике «От марксизма к идеализму». Вот что Булгаков писал в эту эпоху: «Философия Соловьева дает современному сознанию целостное и последовательное развитое христианское миросозерцание». Булгаков не только философски освободился от доктрины экономического материализма, не только принял основные положения идеализма, но и перешел сознательно и всецело к религиозному миропониманию. Булгаков вместе с Бердяевым создает журнал «Вопросы жизни» (1905 г), где помещает ряд статей на религиозно-общественные темы. В 1906 году он переезжает в Москву и получает кафедру в Коммерческом институте (директором которого был П.И. Новгородцев), избирается депутатом во 2-ю Государственную думу (от конституционно-демократической партии), пишет ряд статей, собранных в сборнике «Два града» т. I и II (Москва, 1911). В эти годы Булгаков чрезвычайно сближается с П. Флоренским, имевшим громадное влияние на него, принимает софиологическую концепцию Флоренского, которую постепенно по-своему перерабатывает. В 1912 г. он издает книгу «Философия хозяйства», за которую получает в Московском университете степень доктора политической экономии, где развивает впервые свою софиологическую концепцию. В то же время Булгаков отдает немало времени написанию публицистических статей, наиболее яркая из которых — «Героизм и подвижничество» — была помещена в известном сборнике «Вехи»; сближается с самыми выдающимися представителями религиозного возрождения в России (Самарин, Новоселов и др.), издает в 1917 г. книгу «Свет Невечерний» — очерк системы нового его миросозерцания, написанию которой Булгаков посвятил 5 лет (1911-1916). «Книга моя, — писал Булгаков в предисловии, — представляет собой род духовной автобиографии или исповеди; она является обобщающим постижением, как бы итогом моего пройденного, столь ломаного и сложного — слишком сложного! — духовного пути». Книга эта, собственно, заканчивает период чисто философского творчества Булгакова; ныне, за исключением небольшого сборника «Тихие думы» (Москва, 1918), где собраны статьи по вопросам искусства — Булгаков всецело переходит к чисто богословскому творчеству.

mirznanii.com

Философия Булгакова. Русская философия

Философские идеи С. Н. Булгакова

Известный русский философ, экономист, богослов Сергей Николаевич Булгаков (1871 — 1944) внес значительный вклад в русскую идеалистическую философию.

После нескольких лет работы приват-доцентом в Киевском университете в 1906 г. Булгаков переезжает в Москву, где становится приват-доцентом Московского университета, а с 1907 г. — профессором политэкономии Московского коммерческого института (ныне — Российская экономическая академия имени Г. В. Плеханова). Булгаков заинтересовывается философией Владимира Соловьева и начинает создавать собственную религиозно-философскую систему. Вместе с Бердяевым он редактирует журнал “Новый путь”, печатается в сборнике “Вехи” (1909). В 1912 г. была опубликована одна из наиболее известных книг Булгакова — “Философия хозяйства”, в кᴏᴛᴏᴩой он стремится осветить проблемы социальной философии и политэкономии с позиции религиозной христианской философии, а в 1917 г. напечатана книга “Свет невечерний: Созерцания и умозрения”, кᴏᴛᴏᴩую сам автор считал завершением “Философии хозяйства”.

В 1918 г. Булгаков принимает сан священника. В 1922 г. он был выслан из России, жил вначале в Праге, а затем переехал в Париж, где работал профессором богословия и деканом Православного богословского института.

Важно заметить, что одной из важных философских проблем для Булгакова была проблема истинного принципа, на кᴏᴛᴏᴩом должно быть основано устройство общественной жизни. Среди наиболее известных его работ, посвященных ϶ᴛᴏй проблеме, была книга “Два града” (1911). Отойдя от марксизма, Булгаков оценивает его как человекобожие, возведение человеческого рода в ранг бога, и одновременно как теорию, “бесцеремонно” ᴏᴛʜᴏϲᴙщуюся к человеческой индивидуальности. Материал опубликован на http://зачётка.рф
В случае если христианство, по мнению Булгакова, заставляя человека ощутить в себе бессмертный дух, пробуждает личность, указывает для каждого человека путь его собственного развития, внутреннего роста, то социализм Маркса упраздняет индивидуальность, ставя во главу общественные отношения, ϲʙᴏдит личность к “социальным рефлексам” и заимствует мессианскую идею, заменив понятие “избранного народа” на пролетариат с его особой революционной миссией, а сатану на класс капиталистов с его непреодолимой склонностью к накоплению. Важно заметить, что однако, при всем этом, социализм способен стать средством для осуществления “требований христианской данныеки”, но для ϶ᴛᴏго он должен отказаться от атеизма и экономического материализма, так как рост материального благополучия в обществе без развития духовного добра приводит исключительно к трагедии. По мнению Булгакова, “принципиально христианский социализм вполне возможен”, в нем социальное равенство и социальная справедливость соединены с религиозным откровением и стремлением личности к абсолютному добру — божественному началу. Булгаков пытался провести ϲʙᴏи идеи в жизнь, участвуя в 1906 г. в создании Союза христианской политики и будучи избранным как беспартийный “христианский социалист” во вторую Государственную думу в 1907 г.

Критикуя революционный марксизм, Булгаков не мог не обратить внимание на роль русской интеллигенции в российской общественной жизни. Стоит заметить, что он отмечает ее индифферентизм к религии и веру в науку, научный прогресс, отвращение к духовному мещанству, а также чувство “виновности перед народом”, создающим материальные ценности и ведущим тяжелую жизнь. Относительная оторванность интеллигенции от жизни развила в ней такие черты, как “мечтательность, иногда прекраснодушие, утопизм”. При этом, считает Булгаков, стремление интеллигенции к идеалу социальной справедливости сродни религиозным поискам “Града Божия” на земле, так же, как и последние, она ищет не “прочного земного благополучия”, а истины и добра.

Булгаков постулирует связь религии и философии, утверждая, что философия должна быть служанкой, но не богословия, как ϶ᴛᴏ было принято в средние века, а религии в целом, так как философия исследует мир, используя данные чувственного опыта, кᴏᴛᴏᴩые для получения ϲʙᴏего значения должны соединяться с опытом религиозным, лежащим в основе откровения.

Религиозно-философская онтология Булгакова впервые сформулирована им в двух книгах — “Философия хозяйства” и “Свет невечерний”. Вслед за В. Соловьевым Булгаков исходит из концепции, что Бог, абсолютное — ϶ᴛᴏ всеединство, нет и не может быть ничего вне Бога, того, что ограничивало бы ϲʙᴏим бытием божественное бытие. Бог творит мир из ничто, полагая тем самым бытие сотворенных вещей: мир пронизан “божественными энергиями”, кᴏᴛᴏᴩые и составляют основу его бытия. В бытие Бог реализует себя, творя мир, он осуществляется в нем и в ϶ᴛᴏм смысле мир — ϶ᴛᴏ становящийся Бог.

Между богом и миром, соединяя их и не являясь ни тем, ни другим, находится София — идеальная основа мироздания, предмет божьей любви, всеединство, кᴏᴛᴏᴩое приемлет любовь бога, вечная Женственность. София — ϶ᴛᴏ и органическое единство идей всех сотворенных существ: по Булгакову, любое существо имеет ϲʙᴏю идею, кᴏᴛᴏᴩая будет его сущностью, Софией, по϶ᴛᴏму каждый живой организм имеет две стороны; отрицательную — материю, низший субстрат, отдельную часть раздробленного на объекты материального бытия; и положительную, софийную, идеальную.

Мир — ϶ᴛᴏ иерархия идейных существ, каждое из кᴏᴛᴏᴩых жаждет “софийного осияния”, преображения в красоте, что достигается под руководством Софии как универсальной »инстинктивно бессознательной или сверхсознательной души мира” (϶ᴛᴏ, как считает Булгаков, обнаруживается в целесообразности строения живых организмов и в их инстинктах родового начала).

Булгаков развивает теорию двух Софий: божественной и сотворенной. Божественная София принадлежит идеальному миру, она находится вне времени, сотворенная София раскрывается в мире вещественном, осуществляется во времени. Так как положительное содержание мира тождественно содержанию, кᴏᴛᴏᴩое было в боге до акта творения, сотворенная София близка Софии божественной, кᴏᴛᴏᴩая есть “вечное человечество в Боге”.

xn--80aatn3b3a4e.xn--p1ai

Философия Булгакова

Содержание

Введение

Философия хозяйства Булгакова, анализ работы хозяйства, как социоприродные явления у С.М.Булгакова

Заключение

Литература

Творчество выдающегося русского религиозного философа и богослова Сергея Николаевича Булгакова очень непросто для понимания. Это был мыслитель, руководствовавшийся прежде всего религиозной интуицией, зачастую не доводя своих идей до полной ясности. Его взгляды и направление творческого поиска не раз претерпевали изменение. В наш политизированный век Булгакова обычно «раздергивают на цитаты», стараясь заполучить его в свой лагерь, забывая, что, тем не менее, его напряженные духовные искания имели свою внутреннюю логику. Мы попытаемся, пусть пунктиром, обозначить основную траекторию булгаковской мысли и показать, что все его «периоды» объединяет одна постоянно владевшая им идея.

По отношению к социальным проблемам христиане обычно занимают две противоположные позиции. Одни считают, что дело нашего спасения совершается в глубинах души, и устроение общества к этому вовсе непричастно. Спастись можно при любом социальном строе, ибо всегда есть возможность и углубленной молитвы и проявления актов милосердия. Разговоры же о влиянии социального строя, лишь обличая земной характер помышлений, являются соблазном, который следует всячески избегать. Другие, наоборот, считают, что социальная сфера совсем небезразлична для нашего спасения. Бог сотворил человека существом социальным, и потому духовное возрастание человека требует преображения социального строя. Церковь не может замкнуться в себе, она должна активно работать над созиданием новых общественных отношений, отвечающих заповеди христианской любви.

Булгаков, без сомнения, исповедывал вторую позицию. Более того, можно утверждать, что он постоянно боролся с первым образом мыслей. Правда, он не бросался на своих оппонентов с обличающими филиппиками. Скорее он старался противопоставить им более продуманную концепцию, глубже осмыслить основы христианской социальности. Но весь его непростой путь свидетельствует, что он никогда не уходил в духовный затвор личного спасения, но будучи и социологом-экономистом, и философом, и богословом всегда исповедывал убеждение, что социальная человеческая деятельность есть богоугодная и благословенная, а потому необходимая сфера жизни человека. Эта мысль – как бы лейтмотив всей булгаковской социологии.

Булгаков – личность творческая, ищущая, развивающаяся. В своем развитии его социальные воззрения прошли ряд периодов, а именно:

1) «марксистский период»;

2) «идеалистический период»;

3) «христианский социализм»,

4) «период переосмысления», завершившийся созданием «Философии хозяйства»;

5) «период отчуждения», когда философ лишь эпизодически обращается к социальной теме

6) «священнический период», в котором социальные взгляды мыслителя устанавливаются, хотя его мысль почти полностью занята богословскими вопросами.

Отметим, что периоды хронологически наезжают друг на друга, так что не всегда можно четко указать точку конца одного периода и начала другого. Скорее Булгаков вынашивал ряд заветных идей, борющихся между собой и вытесняющих друг друга, но часто совмещающихся по времени.

В данной работе ставится задача исследования сущности философия хозяйства в творчестве Булгакова.

В 1912 г. выходит книга «Философия хозяйства» С.Н. Булгакова. В предисловии к ней философ пишет: «Для автора настоящая работа имеет еще и совершенно особое значение, ибо в ней подводится внутренний итог целой полосы жизни, окрашенной экономическим материализмом».Это очень точное замечание. Действительно, в этой книге Булгаков и подводит итог своему чисто социально-экономическому творчеству и одновременно начинает череду богословских работ.

По сути дела работа Булгакова посвящена критике существующей политической экономии. Многое из этой критики повторяет уже высказанное в «Двух градах», хотя и в более солидном освещении. Автор как бы говорит: все это не то, все это безнадежно материалистично и слишком научно. Нужен новый взгляд на хозяйство, взгляд метафизический, взгляд от Бога. И Булгаков такой взгляд предлагает. Причем речь идет не о философии хозяйства, а скорее о богословии хозяйства. Основной вопрос, на который хочет ответить Булгаков – это вопрос о смысле хозяйства с точки зрения Бога-Демиурга. «Каково место хозяйства в Божьем замысле о мире?» – вот на что претендует «Философия хозяйства» по крайней мере в смысле постановки вопроса.

«Изюминой», самой интересной концепцией «Философии хозяйства» является София. Это «Мировая Душа», которую Булгаков ставит в качестве «единого субъекта хозяйства». Идея Софии стала впоследствии главной темой булгаковского богословия. Но впервые появилась она именно в «Философии хозяйства». Конечно, о Софии говорили и В. Соловьев и П. Флоренский, но идея освятить ею хозяйственную деятельность людей принадлежит Булгакову. Отметим, что в этой концепции Бог предстает перед нами в основном в роли Творца. Нравственный аспект хозяйства в работе нарочито не рассматривается, Бог как нравственная Истина тут затушеван. Этим Булгаков как бы неявно говорит, что рассматривать экономику как прикладную этику – это пройденный этап. Богатство и бедность, справедливость и равенство, и вообще все, вокруг чего всегда кипела социальная борьба, – все это «человеческое, слишком человеческое». Подлинный богослов должен быть не моралистом, а метафизиком, он призван наблюдать грандиозную гармонию сфер в небесном космосе. Сам Булгаков несомненно считал свой поворот с этических позиций на онтологические большим достижением. Но думается, что в дальнейшем эта смена курса сыграла на его мыслительном пути злую шутку.

Симптоматично, что Булгаков обещал написать вторую часть «Философии хозяйства», посвященную разбору этических вопросов. И в своей следующей книге «Свет невечерний» он делает примечание, что этой работой он выполняет указанное обещание. Но на самом деле это не так – нравственных вопросов Булгаков не касается. Наоборот, он замечает: «нравственность имеет силу только для человека в его греховной ограниченности и не имеет абсолютного значения», уже явно выражая «смену вех» с этики на онтологию. Его полностью захватывает богословское творчество. Булгаков увлеченно пишет «Свет невечерний» – «собранье пестрых глав», где главное место занимает осмысление Софии. Хозяйству же посвящена лищь маленькая главка, в которой упоминается, что хозяйство «не имеет эсхатологической перспективы», что оно «принадлежит плоскости этого мира» и потому является «серой магией».

Цель нашего исследования состоит в том, чтобы подвергнуть анализу духовные основания капитализма в их исторической трансформации, выявив соотношение процесса трансформации ценностных основ капитализма с принципами христианской этики. При этом в качестве методологической базы анализа выбрана философия хозяйства Сергея Булгакова — выдающегося русского мыслителя XX столетия. Именно его экономическая теория легла в основу размышлений о путях развития капитализма и трансформации его ценностного ядра, задала проблемное поле исследования. Важно отметить, что веберовская концепция генезиса капитализма рассматривается нами как принципиально верная, что не означает солидарности со всеми концептуализациями Макса Вебера. Веберовская модель происхождения и развития капитализма «прочитывается» через философию хозяйства Сергея Булгакова.

Следуя Максу Веберу, генезис капиталистического духа связан с формированием религиозных норм протестантского мирского аскетизма. Христианская трудовая этика определила появление капитализма. Развивающееся капиталистическое общество оказывается во власти формальной рациональности. В нем целерациональное действие превалирует над всеми остальными типами социального действия. При целерациональном действии критерием рациональности является успех. Однако речь идет не о роскошном потреблении как цели жизни, а о восприятии хозяйственной деятельности как Божественного призвания, вдохновении хозяйственной деятельности религиозной энергией. Развитие формальной рациональности для Макса Вебера является движением всего исторического процесса. Мировая экспансия целерационального действия означает триумф капитализма. В качестве последствий развитие рационализации оборачивается развитием бюрократии. Согласно Максу Веберу, рационализация предполагает, в конечном итоге, распространение бюрократического контроля. Человеческая жизнь подчиняется бюрократической регуляции. Макс Вебер видел угрозу демократии со стороны бюрократии, связывая её с процессом «деперсонализации» индивидов в бюрократических организациях. Он также усматривал угрозу декультурации при тотальном доминировании целерационального действии в общественной жизни. С его точки зрения, последовательная рационализация жизни ведет к отмиранию ее религиозного компонента. «Расколдовывание» мироздания посредством прогрессирующей рационализации приводит к секуляризации и, возможно, к кризису культуры. Целерациональное действие постепенно автономизируется от собственных религиозных истоков, освобождается от религиозных смысловых оснований, порождая секуляризацию, декультурацию, тотальное распространение бюрократического контроля.

Макс Вебер в своем анализе развития капитализма применил идеографический метод Г. Риккерта — метод описания историко-культурных реалий в их неповторимом ценностном своеобразии. Уникальная ценностная детерминация Реформации породила капиталистический дух, вызвавший к жизни экспансию целерационального действия. Постепенно целерациональное действие «выпадает» из христианского религиозно-культурного контекста и провоцирует углубление секуляризации, деперсонализацию в бюрократических механизмах, тенденции декультурации.

mirznanii.com

Философия хозяйства (С. Н. Булгаков)

Книга Сергея Николаевича Булгакова (1871—1944) «Фило­софия хозяйства» была опубликована в 1912 г. и защищалась им позже как докторская диссертация. Значение работы в це­лом философское — основной вопрос для Булгакова следующий: что означает хозяйство в жизни человека и человечества? Но некоторые главы книги имеют специальный социологический и экономический характер.15 Для экономической социологии эта работа имеет первостепенное значение как уникальный образец религиозного истолкования хозяйства и социально-экономиче­ских отношений. Заслуга Булгакова в том, что он первым после Маркса поднял проблему роли труда в жизни человека и обще- 14Тугай-Барановский М. И. Социальная теория распределения. СПб., 1913. С. 64. 15Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990 (см. гл. 4 «О транс­ цендентном субъекте хозяйства»; гл. 7 «Границы социального детерминизма»; гл. 8 «Феноменология хозяйства»; гл. 10 «Экономический материализм как философия хозяйства»), ства, экономики как основы жизни и решил ее оригинальным образом. Философия, полагал Булгаков, слишком много занималась вопросами познания, соотношения бытия и мышления. Ее инте­ресовала прежде всего познавательная деятельность. Но как возможна практическая деятельность? Как возможно хозяйст­во и труд? Эти вопросы получили в философии недостаточное развитие, поэтому требовалась попытка построить философию хозяйства, т. е. дать философию жизни, исходя из одной сто­роны— хозяйственной. Именно этим и занимался Булгаков. Проблеме хозяйства в социологии и политической экономии уделяется больше внимания, чем в философии. Но социология привержена принципу социального детерминизма, где человече­ская жизнь представляется механизмом причин и следствий, а история — господством социальных законов. Социология имеет дело не с индивидуальными действиями, а с тем, что свойствен­но совокупности или целому. Человек выступает здесь как пред­ставитель социальной группы, класса, общественного организ­ма, т. е. как клеточка неодушевленной материи. Все это явля­ется уродливым упрощением, определенной схемой исследова­ния, но социология выходит за пределы своей компетенции, признавая в методологических схемах законы реальной жизни. Нельзя сквозь абстракции смотреть на весь мир, живое целое не ложится под скальпель науки. Главное, что остается за гра­ницами социологии, то, что жизнь является синтезом свободы и необходимости, творчеством, что человек — личность и инди­видуальность, способная на создание абсолютно нового и не­повторимого, что история подчиняется не законам и логической причинности, а живой причинности и принципу неповторяемости событий, полагал Булгаков. Политическая экономия как ветвь социологии следует тем же путем: единичное в ней существует как дробная часть ка­кой-либо совокупности — рынка, например; политическая эконо­мия стремится установить законы экономической жизни, все яв­ления производства, обмена и потребления она берет в сред­нем, типическом виде. Она основывается на предпосылке о том, что хозяйственные явления обладают повторяемостью, поэтому и не видит ничего принципиально нового, а прошлое изучает с помощью примитивных схем, усматривая в древних греках и римлянах капиталистов и пролетариев нового времени.16 Ближе всего к проблеме философии хозяйства подходит марксизм или экономический материализм. Обычно для фило­софов он слишком груб и наивен, для интеллектуалов он «слиш­ком сильно пахнет рабочим потом и фабричным дымом», а его 16 Булгаков отрицательно относился и к исторической школе политической экономии, основанной на «ложном эмпиризме»: все, что содержит факты, еще не является наукой, «в фактах лежит поэтому не больше науки, нежели туда вложено научным разумом», — писал Булгаков (Там же. С. 226—227). 6 Заказ 152 социалистические сторонники, сделавшие из него догму, слиш­ком мало способны поднять его философский престиж. Но от экономического материализма нельзя отмахнуться, с ним надо серьезно считаться, поскольку в нем есть «суровая жизненная честность» и «жизненная правда». Так считал Булгаков. Эконо­мический материализм показал, что труд есть основа жизни человека и общества, труд создает особый мир культуры. Тем самым Маркс раскрыл тайну бытия человека и общества, всю философию он строит на факте хозяйства, причем это единст­венно возможная для него ориентировка. Поэтому экономиче­ский материализм претендует на создание абсолютной философ­ской системы и в этом его притягательность. В этом материализм Маркса схож с гегелевской философией. Маркс действительно перевернул гегельянство с головы на но­ги, не преодолев его — роль абсолютного духа приписывается экономическому базису. У Гегеля абсолютная идея определяет историю, культуру, религию, все это есть надстройка над ду­хом, у Маркса — вся история есть надстройка над экономиче­ским базисом. Гегелевская идея прогресса истории в свободу у Маркса переходит в царство свободы будущего, т. е. история становится телеологической: она ведет к цели — социализму. У Гегеля разум через интересы заставляет человека вести себя так, как ему нужно, у Маркса экономический базис через ин­тересы людей также направляет их действия.17 Можно было бы оправдать экономический материализм, ес­ли он оставался последовательно философским учением, где экономический базис считался бы некоей вещью в себе, стоя­щей за явлениями. Но он, как хамелеон, претендует и на мета­физический, и на научно-эмпирический характер, пытаясь каж­дый факт истории объяснить экономическим фактором, не по­нимая, что достаточно одного противоположного факта для того, чтобы его опровергнуть. Занимаясь уникальными историче­скими явлениями, экономический материализм стремится ви­деть в истории закономерность, человек становится в нем «кук­лой заводной» и стоит ниже противоречия свобода — необходи­мость, полагал Булгаков. Экономический материализм слишком много взял от класси­ческой политической экономии, не подвергнув ничего в ней кри­тике. Приняв абстракцию «экономического человека» Смита, экономический материализм распространил ее на классы и стал говорить о классовом интересе. На весь мир экономиче- 17 В более ранней работе 1906 г. Булгаков писал о том, что никакой пре­емственной связи марксизма и немецкой классической идеологии нет, кроме за­имствования стиля изложения. Диалектический метод Маркса и Гегеля полно­стью различается, даже в самом понятии метод — противоположность. У Гегеля метод дается в нетрадиционном понятии — как способ самораскрытия и бытия понятия, у Маркса метод — лишь способ исследования и манера изложения (см.: Дарл Маркс как религиозный тип//Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990. С. 318—321). ский материализм стал смотреть через «политэкономические очки», и саму проблему хозяйства и труда Маркс рассматри­вал так, как она была поставлена в политической экономии. Противоречия экономического материализма состоят в том, что, с одной стороны, есть колесо истории, которое нельзя по­вернуть вспять, с другой — можно победить необходимость, по­знав ее; с одной стороны — неумолимые законы, с другой — прыжок из царства необходимости в царство свободы; с од­ной стороны — отрицание этики и чувств в науке, с другой — насквозь этический идеал социализма. Поэтому экономический материализм не в состоянии объяснить экономическое движе­ние общества, подчеркивал Булгаков. Как же подняться от. экономической действительности, от царства необходимости к его творческому объяснению, которое дал Маркс? Ведь мир в целом неразумен, поэтому необходим гений, ясновидец, способный видеть среди этой абсолютной тьмы. Вера в авторитет — такова необходимая предпосылка экономического материализма, а место пророка в нем занимает Маркс. Но экономический материализм имеет под собой жизненную почву, он есть порождение современной эпохи, пронизанной пси­хологией экономизма, он отражает «историческое самочувствие эпохи». Этот экономизм означает, что жизнь воспринимается как хозяйство, мир чувствуется как хозяйство, мощь человека и общества оценивается экономическим богатством. Поэтому для своего преодоления экономический материализм должен быть понят и истолкован не только в своих заблуждениях, но и в его истинном содержании.18 Итак, дав критику экономического материализма, Булгаков обратился к положительному обоснованию своей собственной философии хозяйства. Первый вопрос, на который он отве­чает, — что такое хозяйство? Жизнь для человека — это борь­ба со смертью, вокруг живого человека царят мертвые вещи. От этого мертвого мира вещей человек зависит, поскольку он вынужден удовлетворять свои насущные потребности. Хозяйст­во есть прежде всего превращение мертвой материи в очело­веченные вещи, это стремление выразить мертвую материю в живом, проникнутом целью, теле предмета. С данной пози­ции хозяйство есть функция жизни, есть борьба человека за жизнь с враждебными силами природы. При этом Булгаков подчеркивает, что с такой точки зрения хозяйство людей иден­тично хозяйству животных. is фактически, считал Булгаков, экономический материализм как экономизм является единственной существующей философией всей политической экономии, и если она отказывается от экономизма, то отказывается от философских основ, без которых не может претендовать на звание науки. Задача философии хозяй­ства Булгакова — показать иные возможные основания политической экономии, хотя сама по себе она и имеет огромное философское значение.     Хозяйство есть превращение материи, действующей по прин­ципу механической необходимости, в живое тело с органической целесообразностью. В хозяйстве необходимость преодолевается свободой, и таким образом в мире возникает раскол бытия — на природу как таковую и на очеловеченную природу, на смерть и на жизнь, на свободу и на необходимость. Если хозяйство есть функция жизни, то с таким же правом можно говорить о том, что хозяйство есть функция смерти. Ос­новной мотив хозяйственной деятельности человека — страх смерти. Человек не может стать абсолютно независимым от хо­зяйства. «Как бы далеко ни зашел человек в своем хозяйствен­ном процессе, он, оставаясь хозяином, не может снять с себя наручни раба, повинного смерти», — писал Булгаков.19 Итак, хозяйство есть борьба жизни и смерти, но способно ли когда-либо хозяйство изгнать смерть из мира и достичь полной свободы. Это уже вопрос эсхатологии хозяйства, и, в отличие от Маркса, для Булгакова не может быть будущего царства свободы, достигаемого прогрессом производительных сил, хозяй­ство не в состоянии победить смерть и изгнать необходимость из жизни человека.20 Хозяйство определяется прежде всего трудовым признаком, т. е. хозяйственная деятельность, по определению, предполагает усилие, труд для достижения поставленной цели.21 Труд есть та ценность, за которую приобретается поддержание жизни. Труд есть основа жизни, но рассматриваемой с хозяйственной точки зрения (Н. А. Бердяев добавил к этому, что труд есть основа, но не в этом цель и смысл человеческой жизни). Таким образом, хозяйство предполагает волевое действие человека, усилие для достижения цели. В этом смысле хозяйство и труд противостоят даровому получению материальных и духовных благ. Если политическая экономия, ограничивает свой предмет лишь материальным производительным трудом, то в философии хозяйства такое узкое толкование неприемлемо. Хозяйство вклю­чает в себя все виды труда, направленного на завоевание как материальных, так и духовных благ. Труд является источником как материальной, так и духовной культуры, считал Булгаков. В хозяйстве впервые возникает и решается отношение «субъ­ект-объект». Всякий хозяйственный акт есть действие чело­века, практика, антропоморфизация материала природы. Как 19Булгаков С. Н. Философия хозяйства. С. 41. 20Эсхатология хозяйства должна служить продолжением «Философии хозяйства». Ведь эта книга планировалась Булгаковым как первый том об­ щего сочинения, но вторая часть так и не была им подготовлена. Считается, что сборник «Свет невечерний», изданный в 1917 г., ‘продолжает «Философию хозяйства». 21В этом Булгаков поддерживал Зиммеля, с «Философией денег» кото­ рого он был знаком. • 84 осуществляется это субъектно-объектное отношение? Как воз­можно существование хозяйства? Материализм опирается на природу, имеющую принудительное значение для человека. Здесь мертвый объект вдруг непонятным, случайным образом порождает живого субъекта — это мифологическая философия объекта. Идеализм отрицает природу, он есть чистая философия субъекта. Как же происходит взаимодействие субъекта и объ­екта в хозяйстве? Данное противоречие находит разрешение в христианской философии, предполагающей тождество субъ­екта и объекта — человек есть воплощенный, материализован­ный дух. Жизнь и материя вечны и нераздельны, мертвая жизнь есть лишь обморочное состояние жизни, человек лишь, оживляет ее. Таким образом, с позиции Булгакова, хозяйство возможно только как тождество субъекта и объекта. Основные функции хозяйства — потребление и производство. Потребление — это потребление мертвого продукта для поддер­жания жизни. Сама жизнь есть способность потребления, а ее утрата — смерть. Потребление — это несвобода: человек вынуж­ден потреблять чуждую живому организму материю. Но по­требление есть и превращение неживого в живое, здесь снима­ется граница живого и неживого. Тем самым в потреблении человек приобщается к миру, чувствует единство с миром, свою причастность к нему. В потреблении человек удостоверяется в возможности всеобщего одушевления. Как возможно потреб­ление? Только при предположении тождества живого и нежи­вого, субъекта и объекта, точно так же, как и при объяснении хозяйства. Производство — это вывод человека в мир объективных ве­щей, это объективация субъективных целей человека. Продукт труда есть погашение различий субъекта и объекта; с одной стороны, он объект, существующий сам по себе, и, с другой — он объект, «совершенно пропитанный человеческой телеоло­гией».22 С объективного внешнего мира в производстве снима­ется покров отчужденности, внешний мир становится антропо-морфированным миром культуры. Производство подобно твор­честву, разница между хозяйством и искусством состоит в их задачах, но в сущности и то, и другое предполагает внедрение в вещь идей, целей, замысла. Производство выступает как реальный мост между идеями человека и их объективацией. Поэтому и не удается убедить человека в существовании только своего «Я», солипсизм терпит неудачу. Философия в силу существования производства должна исходить из деятельного, хозяйствующего, а не гносеологиче­ского субъекта. Поэтому труд должен быть основой не только политической экономии, но и философии. Но политэкономия должна понимать труд не «торгашески» — только как источник: 22 Булгаков С. Н. Философия хозяйства. С. 76.     стоимости, а как действительную основу человека, как вывод человеческого «Я» в мир реальности, как нечто, снимающее проблему существования внешнего мира. Производство открывает новую эпоху в развитии мирозда­ния— эпоху хозяйства, где происходит очеловечивание приро­ды, подчиняющейся сознанию и воле человека. Но производст­во не является абсолютным творчеством, это не создание чего-либо из ничего. Человек творит в производстве из готового, уже созданного материала природы, абсолютное творчество принад­лежит только Богу. В мертвых вещах природы уже заложена усыпленная жизнь, человек лишь оживляет ее, полагал Булга­ков. Кто является субъектом хозяйства? Эмпирически хозяйство состоит из множества отдельных действий, совершаемых отдель­ными людьми. Но хозяйство — не сумма подобных действий, а нечто единое во времени и пространстве. До момента индиви­дуального экономического действия уже существует хозяйство в целом. Поэтому хозяйство — деятельность родовая или исто­рическая. В таком смысле животные не имеют хозяйства, так как не знают истории. Хозяйство поэтому имеет не только кол­лективную, но и общественную природу. Индивид, вступающий в хозяйство, занимает в нем некоторое приготовленное для него место, он связан со своими предшественниками и последовате­лями. Поэтому субъектом хозяйства является не только чело­век, но в большей степени все человечество. Причем в хозяй­ственных действиях человек творит нечто новое, а не просто воспроизводит или повторяет старое. Вся история в этом смысле есть нечто индивидуальное, в ней нет закономерностей как однообразия или типичности. Вне единого субъекта хозяйства — человечества — само хо­зяйство рассыпалось бы на отдельные акты. Человечество мож­но сравнить с зеркалом, разбитым на множество осколков: в каждом из них отражается мир, но по-разному. Как осуществляется хозяйственное творчество? Человеческое творчество софийно, оно возникает из реальной сопричастности людей к идеям, данным миру Богом. Творчество проявляется из недр досознательного тождества субъекта и объекта. Знание -есть припоминание в метафизическом смысле, и творчество есть воссоздание из уже заданного материала. Абсолютное творче­ство принадлежит лишь Творцу. Границы труда и хозяйства очевидны — человек не может творить посредством труда новую жизнь, природу. Жизнь дана в мире, она несводима к его эле­ментам. Поэтому хозяйство лишь поддерживает, но не творит жизнь, хозяйство есть защита жизни от смерти. Человек должен бороться за свою жизнь, вести хозяйство. В этой борьбе возникает наука как отражение мира в глазах хозяина. «Наука есть общественный трудовой процесс, направ­ленный к производству идеальных ценностей — знаний, по раз- ным причинам нужным или полезным для человека», — писал Булгаков.23 Труд ученого удовлетворяет потребности общества в знании, где заранее задан вопрос, на который отвечает наука. Логика науки вытекает из железной логики вещей, и здесь опять проявляется тождество субъекта и объекта — мир есть не хаос, а София, наука есть орудие оживления мира, в ней мир теряет свою непроницаемость и становится доступным для хозяйственного преобразования. Прежде чем объект превраща­ется в деятельность субъекта, субъект замирает и сам идеаль­но погружается в объект — это и есть наука. В науке погаша­ется субъект, живая жизнь, в ней господствуют мертвые меха­низмы жизни. Но в современную эпоху рационализма и капита­лизма центр тяжести смещен: прежде, чем быть покоренным,, объект сам на время покоряет субъект, формируя механическое мировоззрение. Наука дает ответ не на все вопросы и имеет свои границы. Научное творчество, как и хозяйственное, основано не на рациональности. Как и бухгалтерский учет, рассудок не дает ничего нового, основные научные идеи возникают из недр до­сознательного тождества субъекта и объекта. Наука есть опись,, считал Булгаков, а открытия ученого возникают лишь сверхна­учным путем. Является ли хозяйство функцией свободы или функцией не­обходимости? Обычно политическая экономия связывает с хо­зяйством нужду, насущные потребности человека, т. е. необхо­димость. Действительно, внешний объект в хозяйстве представ­ляет ограничение мощи субъекта, ограничение его свободы.. Внешний мир с объективностью давит на человека, который за­висит от него, объект не считается с волей и желанием субъек­та, на стороне объекта — всегда бедность, зависимость от сле­пых сил природы. Но вместе с тем, по мнению Булгакова, как только объект используется человеком в хозяйстве, так сразу снимается необ­ходимость и осуществляется переход к свободе. Обычно свобо­да понимается как случайность, беспричинность, неподчинение закономерности или необходимости, но свобода — это самопри­чинность живых существ, это самопроизвольное действие. Чело­век есть продукт среды, с одной стороны, но и одновременно продукт самого себя, с другой. Все решения, навязываемые сре­дой, складываются для человека как самоопределение, т. е. проходят через призму индивидуальности. Поэтому человек есть художник своей собственной жизни, в хозяйстве и труде проявляется это высшее творчество и свобода. Поэтому хозяй­ство представляет собой синтез свободы и необходимости. Таковы в кратком изложении основные идеи философии и: социологии хозяйства С. Н. Булгакова. Его исследование хо- 23 Там же. С. 138. зяйства представляет, пожалуй, самую крупную научную рабо­ту в этой области в России начала XX в. Несколько отличается по своему содержанию и замыслу работа «Основные проблемы экономической статики и динамики» другого видного экономи­ста — Н. Д. Кондратьева. Ей будет посвящен следующий пара­граф. Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:

zdamsam.ru