Вера мусульмане: История ислама и христиано-мусульманских отношений – Курсы – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Женщина в исламе: рабыня или королева?

Мусульманки ожидают начала ежегодной конференции «Исламского центрального совета Швейцарии» в Фрибуре. Keystone

С 1 июля в Тичино выступает в силу запрет на ношение паранджи или никаба в общественных местах. Еще раз поговорим об исламе? 

Этот контент был опубликован 30 июня 2016 года — 15:00 30 июня 2016 года — 15:00

Сибилла Бондольфи

Сибилла Бондольфи (Сибилла Бондольфи)

Доступно на 8 других языках

Швейцарские СМИ порой весьма скептически описывают положение женщины в исламе. Но как выглядит ситуация на самом деле, кем является женщина в исламе, рабыней или королевой? Портал swissinfo.ch поговорил с швейцарками, перешедшими в ислам, и задал им несколько вопросов! 

Постоянно публикуемые сообщения о том, что «Исламское государство» делает из женщин и девочек сексуальных рабынь, информация о нападениях беженцев на женщин, обязанность носить головной платок — все это вызывает у европейцев по меньшей мере отторжение, ухудшая и без того неблагоприятный имидж ислама в части, касающейся положения женщин.

И тот факт, что в Швейцарии двое подростков, выходцев из Сирии, отказались недавно пожимать руку своей учительнице, тоже подается в СМИ как результат реализации положений исламского вероучения, якобы изначально настроенного негативно по отношению к женщинам.

Но как же мусульмане на самом деле относятся к женщинам – независимо от культуры, традиций и политических тенденций в исламе? Журналист портала swissinfo.ch встретился с тремя швейцарками, принявшими мусульманство. Хорошо зная обе культуры, и швейцарскую светскую, и исламскую религиозную, они могли бы снабдить нас информацией из первых рук. Такова была идея.  

Барбара Вели (Barbara Veljiji), Наталия Дарвих (Natalia Darwich) и Нора Илли (Nora Illi) – практикующие мусульманки. Нора Илли отвечает за руководство женской частью объединения «Исламский центральный совет Швейцарии» (Islamischer Zentralrat SchweizВнешняя ссылка, IZRS). Наталия Дарвих принадлежит к шиитскому направлению мусульман, две другие наши собеседницы – суннитки. Все три женщины носят головной платок, а Нора Илли еще и закрывает лицо. Они едят халяльную пищу и несколько раз в день совершают молитву. Мы задали им вопросы, которые, наверное, ставят перед собой все, кто не принадлежит к исламу, но старается понять его особенности. 

• Платок на голове

Из-за того, что она носит платок и закрывает лицо, Нору Илли каждый день могут обругать, а иногда даже и толкнуть. Привыкла к косым взглядам в свой адрес и Наталия Дарвих. При этом новообращенные швейцарские мусульманки искренне не понимают, почему платок на голове считается символом угнетения женщины. По их словам, женщина сама принимает решение, носить ли ей платок или нет. Муж, отец, брат здесь никакого права голоса не имеют. «Это личное дело между Богом и мной», — говорит Наталия.

В том, что касается неравноправия полов, все три женщины едины. «Мужчины и женщины равноправны и равноценны, но не равны друг другу», — отвечает Наталия Дарвих. Нора Илли тоже считает: «Мужчина и женщина не равны, ведь только женщина может рожать и выкармливать детей». С тем, что, согласно Корану, мужчина — это кормилец, а женщина должна заботиться о семье, женщины тоже согласны, даже Барбара Вели, хотя на практике она и придерживается совсем другой модели, после рождения детей она работает, а муж ее — домохозяин.

Когда дело доходит до многоженства, мнения женщин разделяются. «Я бы так не смогла! Несмотря ни на какой ислам,» — честно говорит Барбара. Нора Илли говорит, что «ислам разрешает мужчине иметь до четырех жен, но при этом муж должен относиться к ним справедливо и проводить у каждой жены одинаковое количество ночей». Есть ли у ее собственного мужа вторая жена, этого она не захотела ни подтвердить, ни опровергнуть.

• Обрезание девочек

Для Наталии Дарвих женское обрезание — это один из обычаев, который случайно получил распространение в мусульманских странах: «Считается поэтому, что он исламский, но это не соответствует действительности».

У Норы Илли другое представление об этом обряде: «В исламе существует женское обрезание, но оно не обязательно».

Крайние формы, такие, как «фараоново обрезание», или инфибуляция, объясняются, с точки зрения Норы Илли, культурными особенностями. Ислам требует только небольшого обрезания кожи вокруг клитора, называемого сунна, а это процедура аналогична обрезанию у мальчиков. 

Как в исламе обращаются с женщинами? Таков был последний вопрос, адресованный трем мусульманкам. «Как с жемчужиной», — ответила Нора Илли. «Мы просто королевы», — считает Барбара Вели. А Наталия Дарвих говорит, делая ссылку на историю: «До ислама женщина не имела никакой ценности».

Ислам: новообращенные в Швейцарии

Сколько человек в Швейцарии приняли ислам в сознательном возрасте — официальных цифр на этот счет пока нет.

Тем более что сама процедура обращения в ислам проходит довольно неформально: достаточно признать эту веру вслух и совершить полное омовение тела.

По общим оценкам, в Конфедерации проживает около 10 тыс. лиц, перешедших в ислам из другой религии, что составляет от 2% до 4% всего мусульманского населения Швейцарии.

Женщины значительно чаще принимают ислам, чем мужчины. После 11 сентября 2001 года в Швейцарии, как и в других западных странах, был отмечен явный рост обращений с просьбой перейти в ислам. Причины такого всплеска пока неизвестны.

End of insertion

Вы можете связаться с автором статьи через FacebookВнешняя ссылка или Twitter @SibillaBondolfiВнешняя ссылка.

А как считаете Вы: действительно ли женщины в исламе подвергаются дискриминации, или это просто широко распространенное предубеждение?

Статья в этом материале

Ключевые слова:

Эта статья была автоматически перенесена со старого сайта на новый. Если вы увидели ошибки или искажения, не сочтите за труд, сообщите по адресу [email protected] Приносим извинения за доставленные неудобства.

Азербайджан: вера и власть | openDemocracy

Было несколько удивительно видеть, как Ильхам Алиев меняет в апреле свой обычный костюм с галстуком на белые одежды для паломничества в Мекку. Ведь президент богатого энергоресурсами Азербайджана – дитя советской эпохи. Самого Алиева и его гламурную жену и дочерей редко можно увидеть соблюдающими религиозные традиции, тем более посещающими Мекку, чтобы увидеть Каабу, главную святыню ислама.

Визиту правящей семьи в Мекку предшествовало открытие мечети Гейдара в азербайджанской столице Баку в декабре 2014 года, однако эта мечеть остается закрытой для обычных посетителей. Неожиданный интерес президента к религии вызывает целый ряд вопросов.

Означает ли он, что в этой стране, где религия подавлялась на протяжении семидесяти лет, ислам превращается в нечто большее, чем просто символ этнической принадлежности? Или, как во многих других странах, ислам становится еще одним инструментом консолидации власти и привлечения на свою сторону более религиозных слоев общества? Есть также и третья теория: что правительство предпринимает усилия по созданию своей собственной национальной версии ислама.

Апрель 2015: Ильхам Алиев посещает Каабу в Мекке. Фотография: www.president.az.В любом случае религиозные чувства в Азербайджане, несомненно, находятся на подъеме. Мусульмане Азербайджана принадлежат к разным течениям внутри ислама. Примерно 85 процентов – шииты, 15 процентов – сунниты, при этом значительная часть жителей страны просто обозначают себя словом «мусульмане» и соблюдают ограниченный набор религиозных правил. Сложная экономическая ситуация, хроническая коррупция и отсутствие других идеологических альтернатив – всё это заставляет азербайджанцев обращаться к религии как единственному источнику надежду…

Правительство пока не нашло открытого и прозрачного способа отвечать на религиозные чаяния граждан, что побуждает некоторых людей занимать в маргинальные ниши и даже уходить в подполье. Многое зависит от того, какой путь в итоге выберет правительство Алиева.

Нетрадиционная традиция ислама в Азербайджане

Ислам обрел массовую популярность в Азербайджане только после распада Советского Союза. Экономические трудности и гуманитарные проблемы побудили людей искать альтернативные варианты заполнения ощущаемого ими вакуума. Религия дала возможность восстановить связь с исламскими корнями страны, которые осуждались при советской власти.

Эльдар Мамедов уже много лет наблюдает за развитием азербайджанского общества и в настоящее время занимает пост политического советника при Европейском парламенте. Он описывает возросшую роль ислама вскоре после распада СССР как результат проектов по национальному строительству и объясняет это следующий образом: «Национализм был движущей силой беспрецедентной политической мобилизации в конце 1980-х – начале 1990-х годов, но за пределами элит он не затрагивал такие глубинные струны, как религия. Затем национализм был серьезно дискредитирован в 1992 году, когда Народный фронт предпринял неудачную попытку руководства страной, и ислам заполнил образовавшийся вакуум».

Люди ищут смысл, выходящий за рамки культа лидеров, предложенного режимом Алиева, и этот поиск выражается в религии.

В отличие от многих других стран с преимущественно мусульманским населением в Азербайджане восстановление связи с исламскими корнями не имело экстремистских коннотаций. «Люди идеализировали не ислам предков, а ислам как таковой, – добавляет Мамедов, – очищенную версию ислама, свободную от местных обычаев и предрассудков».

В 1992 году правительство, сформированное только что победившим на выборах Народным фронтом, и лидер партии Абульфаз Эльчибей недооценили силу религиозных устремлений и объявили страну светским государством, несмотря на то, что большинство населения составляют мусульмане.

Эльчибей стал первым демократически избранным президентом посткоммунистического Азербайджана и принес с собой светскую националистическую идеологию, заимствованную у Турции, но страна всё еще ощущала идеологический вакуум, образовавшийся после распада Советского Союза.

И хотя вдохновленный турецким примером светский национализм продвигался партией власти, он был далеко не единственной идеологией, которую проповедовали в молодой республике. На Азербайджан большое влияние оказывали его южный сосед Иран и арабские государства, что во многом объясняется религиозным наследием и исторически сложившимися связями.

Учитывая, что правительством страны не были предложены альтернативные нарративы, которые бы конкурировали с глубоко укоренившейся советской идеологией, то возможность представилась идеальная. Единственным мощным нарративом позднее стал «культ личности», внедренный третьим президентом Гейдаром Алиевым и позднее расширенный его сыном и нынешним президентом Ильхамом Алиевым.

Мамедов считает, что режиму Алиева удалось предложить народу лишь свою собственную форму культа – культ лидера, а нефть подпитывала консьюмеризм и культурный элитизм. «Люди ищут смысл, выходящий за рамки всех этих лозунгов о «стабильности, независимости и прогрессе», статуй, парков и музеев имени Гейдара Алиева. [Этот поиск] выражается в религии».

К середине и концу 1990-х годов Азербайджан оказался разделен между различными направлениями ислама. Умеренные шииты столкнулись с радикальными шиитскими группами, которые отказывались признать юрисдикцию государства в религиозных делах. Появились салафитские и радикальные ваххабитские группы, а община, придерживающаяся классических суннитских традиций, оказалась под сильным влиянием Турции.

До 1990-х годов салафизм не был известен в Азербайджане. Ваххабизм, крайне антишиитское направление религиозной мысли и радикальное крыло салафитского ислама, стало популярным в северных регионах страны, особенно среди суннитского лезгинского меньшинства, но также и в столице страны. Более умеренные салафиты часто собирались в мечети Абу Бакр в Баку, чтобы послушать выступления имама Гамета Сулейманова, порицавшего бедность, коррупцию и социальную несправедливость.

Тем не менее, правительство Азербайджана всегда видела угрозу в этом течении ислама. Непропорционально жесткие методы работы государства – полицейские рейды на главную мечеть, принудительное публичное бритье бород и многое другое – заставили последователей этой религиозной группы уйти в подполье. Однако за пределами Баку их дела обстоят лучше. В ходе своей недавней поездки по разным частям Азербайджана профессор теологии и эксперт по исламу Алтай Гоюшов отмечал, что последователи салафизма закрепились и весьма активны в регионах.

В начале 1990-х годов появилось много иранских инициатив. Иран финансировал религиозные школы и направлял миссионеров в южную часть Азербайджана. К концу 1990-х многие иранские муллы были высланы по приказу покойного президента Гейдара Алиева, а деятельность большинства медресе (религиозных школы) была запрещена.

Однако Иран продолжил оказывать влияние на религию в стране через азербайджанских мулл, прошедших обучение в Иране. Эти муллы, такие как Талех Багирзаде или Ильгар Ибрагимоглу, проявляли симпатии к иранскому теократическому режиму.

Теолог Ильгар Ибрагимоглу объединил вокруг себя другого рода мусульманскую группу – проиранских шиитов. Ибрагимоглу совместил исламские ценности с демократической риторикой, что сделало его крайне популярным среди образованной молодежи. Сам Ибрагимоглу прошел обучение в Коме, священном городе шиитов, и изучал права человека в Польше.

Талех Багирзаде, другой харизматичный имам, собирал толпы слушателей своими яростными проповедями, жестко критикуя правительство Азербайджана. После одной такой проповеди в 2013 году Багирзаде оказался в тюрьме, получив двухлетний срок по обвинению в хранении наркотиков. Его недавно освоодили, но уже дважды снова допрашивали. В ходе своего последнего визита в местный полицейский участок пределами Баку, он выяснил, что кто-то предупредил полицию о его присутствии, обвинив в том, что он якобы приехал в город для выступления с антиправительственной проповедью.

На сегодняшний день значительная часть юга страны придерживается иранской версии шиитского ислама. Его основным оплотом является село Нардаран недалеко от Баку. Здесь практически нельзя встретить женщину без хиджаба. Стены покрыты радикальными плакатами и лозунгами на арабском языке, гласящими: «Мусульмане должны стать солдатами ислама и защищать ислам» и «Красная смерть лучше черной жизни. Аллах Акбар!»

Протурецкое суннитское присутствие в Азербайджане проявляется в двух формах: через турецкое Управление по делам религий и компанию «Чаг Огретим», которая связана с проживающим в США священнослужителем по имени Фетхуллах Гюлен. Первая организация финансировала строительство нескольких мечетей (все к настоящему моменту уже закрыты), а вторая финансировала и руководила деятельностью сети школ, одного университета и факультета теологии в Бакинском государственном университете. В общей сложности одиннадцать школ, один университет (Кавказский университет в Баку) и 13 университетских подготовительных центров были созданы компанией «Чаг Огретим» после получения Азербайджаном независимости.

Июль 2015: люди празднуют Курбан-байрам в мечети «Фатима-Захра», г. Баку. (c) Famil Mahmudbeyli / Demotix.Однако ситуация изменилась в 2013 году. Все учебные заведения «Чаг Огретим» за исключением университета были переданы Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР) и переименованы в Бакинский международный учебный центр. И хотя представители ГНКАР не комментировали решение взять на себя управление этими школами, обозреватели связали его с ухудшением отношений между тогдашним премьер-министром Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и Гюленом.

После протестов в парке Гези Эрдоган, теперь занимающий пост президента Турции, обвинил движение Гюлена в создании «параллельного государства» с целью свержения правительства Партии справедливости и развития. В ходе встречи с членами своей партии в апреле прошлого года Эрдоган упомянул о списке предполагаемых сторонников Гюлена в Азербайджане и попросил азербайджанские власти внимательно его изучать. В результате проправительственные средства массовой информации раскритиковали некоторых чиновников за связи с новым врагом Эрдогана, который «проник» в азербайджанские государственные институты.

Правительство продолжает осуществлять контроль за радикальными религиозными группами. Управление мусульман Кавказа, правительственная организация по работе с религиозными группами, является близким союзником правящей элиты, и его лидер Шейх Аллахшукюр Пашазаде известен своей поддержкой правительства. Правительству Азербайджана также удалось купить лояльность других шиитских священнослужителей, таких как Ибрагимоглу, причем этот феномен наблюдается с 2009 года.

Алтай Гоюшов говорит, что правительство заключило выгодную для себя сделку: «Это тщательно продуманная политика. С одной стороны, правительство покупает лояльность шиитских священнослужителей, помогая им расширять базу сторонников, а с другой, использует их образ для запугивания местного светского большинства, а также международной аудитории при помощи [растущего беспокойства относительно] исламизации». Гоюшов приходит к выводу, что правительство стремится подавать себя как единственного реального защитника светских ценностей.

«Правительство стремится подавать себя как единственного реального защитника светских ценностей».

В то же время продолжается подавление активного гражданского общества в Азербайджане и светской демократической оппозиции, происходят аресты известных критиков правительства, в последние два года было несколько приговоров против видных журналистов.

Всё это говорит о том, что правительство испытывает страх перед демократической оппозицией. «Для этого правительства демократия – главный враг, и оно задействует любого, кто может помочь в борьбе со светским демократическим гражданским обществом», – говорит Гоюшов. Этим также объясняется официальная и неофициальная правительственная поддержка активных религиозных групп.

Приезд в Баку высокопоставленного иранского священнослужителя Аятоллы Хусейна Нури Хамадани в августе этого года и его встречи с шиитскими религиозными лидерами и их последователями является частью игры и сигналом Западу. Даже американского замминистра не приглашают в Азербайджан, при этом азербайджанские политики находят время для встреч с иранскими священнослужителями.

Сохраняется сопротивление влиянию религии

В Баку в изобилии присутствуют признаки светской жизни. Бурная ночная жизнь столицы славится вечеринками и этим не отличается от других городов мира. Дорогие клубы, бары и рестораны открыты до самого утра, жители страны производят и пьют традиционную тутовую водку и даже едят свинину.

Религию не преподают в школах, а духовная литература находится под строгим контролем. Распространение не получивших официального одобрения религиозных материалов карается крупными штрафами. Все мечети страны, а их около двух тысяч, должны регистрироваться в местных органах власти. 6 октября парламент страны принял новую поправку к закону «О средствах массовой информации». Теперь до публикации любой вид религиозной литературы должен получить одобрение соответствующего органа исполнительной власти. С 2009 года все религиозные группы должны регистрироваться в органах власти, а религиозные деятели должны заново получать разрешительные документы.

Выступления в поддержку ношения женщинами хиджаба в школах и университетах, в которых в 2013 году приняли участие консервативные мусульмане, не принесли результата. Споры вокруг хиджаба происходят постоянно, ящик Пандоры каждый раз снова открывается с началом учебного года в азербайджанских школах. В этом году Управление мусульман получило порядка ста жалоб. И хотя удалось убедить некоторых директоров школ разрешить ученицам носить хиджаб в классе, в большинстве случаев девочкам приходится выбирать между образованием и религией.

Тем не менее, по словам теолога и бывшего политического заключенного Талеха Багирзаде, нельзя даже говорить о формировании исламского правительства в Азербайджане, у этой идеи нет перспектив.

Эльдар Мамедов согласен: «Я думаю, Багирзаде прав в том смысле, что в Азербайджане не созрели условия для формирования того, что можно было бы назвать «исламским правительством». Для работы такого правительства нужны религиозные юристы, хорошо разбирающиеся в вопросах исламского права. Или же нужна возвышающаяся над другими харизматичная и эрудированная личность, способная навязать свои взгляды остальным, как покойный Аятолла Хомейни, основатель Исламской Республики Иран. Я не вижу, чтобы нечто подобное могло в ближайшем будущем появиться в Азербайджане. Кроме того, в Азербайджане довольна сильна светская традиция, а иранская система правления здесь непопулярна, если не считать маргинальные группы».

Алтай Гоюшов также говорит, что «азербайджанцы среди всех мусульманских наций наименее серьезно относятся к религиозным церемониям и посту. Баку по-прежнему остается самым светским местом в мусульманском мире, несмотря на то, что количество практикующих мусульман растет».

Ясно одно: за последние двадцать лет с прихода к власти клана Алиевых Баку выработал эффективные методы, которые позволяют держать под контролем всех игроков: активистов, НКО, СМИ, оппозицию и религиозные группы. За исключением официальных лиц и родственников правящего клана Алиевых, ни одна из этих групп не является автономной и полностью жизнеспособной. Опубликованный в 2010 году отчет Международной кризисной группы описывает политику режима как целенаправленное продвижение безнаказанности, насаждение самоцензуры в обществе и затруднение коллективных действий. Позиция правительства по отношению к религиозным группам часто преувеличивается с целью привлечения поддержки Запада и маскировки недемократических тенденций в стране.

Чем дольше правительство Азербайджана будет избегать приведения в порядок ситуации с демократией и правами человека, тем больше людей будут обращаться к религии, и это не зависит от числа новых мечетей (особенно если они будут оставаться закрытыми для широкой публики) и президентских визитов в Мекку. Гоюшов с данным тезисом согласен и заключает, что «это становится совсем другой проблемой, если вы видите, что люди берут на вооружение радикальные взгляды из-за беззакония, несправедливости, бедности, безудержной коррупции, развалившейся системы образования и экономической политики правящей элиты».

Глава Управления мусульман Кавказа: для меня вера выше власти

Глава Управления мусульман Кавказа Шейх-уль-Ислам Гаджи Аллахшукюр Пашазаде в преддверии II саммита религиозных лидеров мира в Баку рассказал в интервью первому заместителю генерального директора ТАСС Михаилу Гусману о задачах этого представительного форума, важности межрелигиозного и межцивилизационного общения в современном мире и о связях с Русской православной церковью.

— Уважаемый шейх, большое спасибо за эту возможность встретиться с вами. Мы встречаемся накануне II саммита религиозных лидеров мира. Я знаю, что в Баку съедутся лидеры самых разных религий. Это будет беспрецедентное событие. Вы являетесь вместе с президентом Азербайджана инициаторами этого саммита. Что вы ждете от него, кого вы ждете на этот саммит? И вообще, какие цели вы ставите перед этим саммитом, который займет особое место в религиозной жизни планеты?

— Именем Аллаха, милостивого и милосердного. Я еще раз выражаю вам свою благодарность за то, что вы приехали для этого интервью. Это само по себе значимое событие, и я воспринимаю это как показатель вашего уважительного отношения к Баку, азербайджанцам и, в частности, к Шейх-уль-Исламу.

А что касается вашего вопроса, скажу следующее.

Сегодня в мире происходят сложные процессы, и необходимо, чтобы люди знали друг друга, понимали друг друга, выражали свое отношение к происходящему

Я сожалею, что сегодня мусульмане, населяющие определенную часть мира, не имеют возможности, например, выразить свое мнение с трибуны ООН. Я очень хотел бы, чтобы с трибуны ООН могли высказать свое слово религиозные деятели тоже. Политические деятели могут это сделать.

Поэтому я, как Шейх-уль-Ислам, уже 40 лет занимаю этот пост. За это время у меня было немало друзей, товарищей. Я поддерживал и поддерживаю с ними связь независимо от их религий и языков. Я хочу сегодня вспомнить некоторых из них. Хочу сегодня вспомнить патриархов: я знал и не раз встречался с Патриархом Пименом, со Святейшим Алексием II, да упокоит Аллах их души. И сегодня я счастлив, что во главе Русской православной церкви стоит такая личность, как Патриарх Кирилл. Во всех вопросах мы советуемся друг с другом, он дает свои благословения. Это очень важный для нас вопрос, хороший пример дружбы и братства.

Должен сказать, что инициатором, зачинателем проведения в Азербайджане саммита религиозных лидеров мира был общенациональный лидер Гейдар Алиев. В то время по его рекомендации, по его поручению мы провели в Баку Первый всемирный саммит по межрелигиозному диалогу. И этот саммит принес свои добрые плоды. Тогда в работе саммита приняло участие большое количество религиозных деятелей. Несмотря на оккупацию армянами более 20% наших территорий, чтобы содействовать мирному решению конфликта Святейший Патриарх добился участия в этом саммите Армянского Католикоса Гарегина. Мы тогда приняли декларацию и высказались за обмен военнопленными и заложниками, за возврат тел погибших соответствующим сторонам.

Самое главное заключается в том, что в ходе этого конфликта определенные силы выдвигали на передний план религию. Это сильно беспокоило нас, в том числе и Святейшего Патриарха Кирилла. С его помощью, хвала Аллаху, вопрос религиозного противостояния был снят. Сегодня он неактуален. Значение подобных саммитов трудно переоценить.

Сегодня вопросы, связанные с нагорно-карабахской проблемой, событиями, происходящими в Сирии, Йемене, Ираке, в мусульманском мире в целом, а также рост антисемитизма и исламофобии в странах Европы может привести к межрелигиозному противостоянию. И это нас не может не беспокоить. Поэтому мы приглашаем сюда, к нам в Баку, руководителей мировых религиозных организаций.

В работе саммита примут участие представители 25 религиозных мазхабов, патриархи, представитель католической церкви, авторитетные иерархи исламской религии, муфтии, представители патриархатов, а также в качестве гостей саммита руководители некоторых государств, председатели парламентов. Это свидетельствует о значимости подобных конференций

Идейным вдохновителем ее проведения был президент Азербайджана Ильхам Алиев, и при его моральной и материальной поддержке мы смогли предпринять этот шаг.

Надеюсь и уверен, что участие в этом саммите около 600 представителей разных религий со всего мира, декларации, которые будут приняты на этом саммите, окажут положительное влияние на общественное мнение во всем мире, на мировую политику.

— Уважаемый шейх, вы являетесь главой мусульман Закавказья, Кавказа. Но для вас не секрет, что в самом исламском мире неспокойно. Вы сказали о росте исламофобии в мире. С другой стороны, в мире происходит целый ряд террористических актов, которые связывают с исламом, хотя терроризм не имеет национальности и не имеет религии. Что нужно сделать, по вашему мнению, чтобы в исламском мире царил покой? Чтобы не было ложных предубеждений в отношении ислама как религии? И как сделать, чтобы в сознании людей не связывались чудовищные проявления терроризма с одной из мировых религий, которой является ислам?

— Это весьма важный вопрос. Нас, религиозных деятелей, это серьезно заботит. Сегодня, наряду с антисемитизмом, исламофобией, возникла еще и христианофобия. И это находит подтверждение в Европе, в других регионах мира. Конечно, это нас пугает. Я верю в то, что в числе решений, которые будут приняты на этом саммите, одним из наиболее важных будет вопрос о необходимости правильного выстраивания отношений между религиями, государствами, народами, в особенности же между политиками.

И в этом, я думаю, имеется вина каждого из нас, каждого верующего человека, каждого религиозного лидера. В переходный период, в период независимости кое-где, прикрываясь знаменем ислама, призывали и призывают к терроризму, к противостоянию. Это не ислам. Ислам — религия мира и братства, ислам призывает к созиданию, а не к разрушениям и смертям. Того, кто виновен в смерти других, ислам считает неверным и определяет ему место в аду. Если кто-то из людей убьет другого созданного Аллахом человека, то его грех будет таким, будто он убил все человечество.

Я считаю, что все эти вопросы, которые будут обсуждаться на саммите, очень важны, и рад, что Азербайджан прилагает немало усилий и занимает одну из передовых позиций в деле их решения. Вспомним Бакинский процесс, процесс межкультурного и межрелигиозного диалога, осуществляемый под руководством президента. Вспомним встречу министров иностранных дел стран — членов Организации Исламская конференция, работу, проделанную в рамках ОИК, и наряду со всем этим создание в 2017 году в Азербайджане Бакинского международного центра межрелигиозного и межцивилизационного сотрудничества, проведение в Азербайджане почти каждый месяц какого-то всемирного форума. Все это, безусловно, является показателем отношения главы государства к этим вопросам. В данной сфере мы должны особо отметить деятельность первого вице-президента Мехрибан-ханум Алиевой. Проводимые под ее руководством в области культуры и науки мероприятия и акции, ее связи с религиозными лидерами мира, в особенности с иерархами как католической, так и православной церквей, способствуют тому, чтобы мы, живущие в этих странах мусульмане, могли заявить о себе, говорить о своих проблемах. Главное заключается в том, чтобы каждое лицо сумело донести до своего народа, государства истину. И эту правду должны говорить мы — верующие. Если где-то возникают трудности или недоразумения по данному поводу, это означает, что в определенной степени виноват религиозный лидер данной местности.

И по этому поводу могу открыто назвать Сирию, взрыв церкви в Египте, вопрос о коптах, события, происходящие сегодня в Ираке, Йемене и в других регионах. В разрешении этих проблем мы должны помочь политическим деятелям. Не в том смысле, что мы должны стать их рукой. Я не имею в виду политиков, старающихся замаскировать свою жестокость, свою борьбу за кресло, за власть с помощью религиозных деятелей. Мы говорим о религиозных лидерах, указывающих им путь истины, способствующих объединению политической силы с силой духовной. Мы хотим предложить миру азербайджанскую модель мультикультурализма, и в этом плане саммит религиозных лидеров, на наш взгляд, является немаловажным примером.

— В прошлом году в Азербайджане и по всему миру отметили 100-летие первой демократической республики. Это была первая республика в мусульманском мире, парламентская. Прошло 100 лет. Сегодня Азербайджан — процветающее светское государство, достаточно строгое с точки зрения светскости. И здесь же — большое количество верующих, которые приходят в мечети. Как сегодня соотносятся государство и религия? Насколько вы и мусульмане Азербайджана чувствуете себя свободно в светском государстве? И насколько вы чувствуете внимание и влияние на ваше управление мусульман со стороны государства?

— После обретения государственной независимости, за истекшие 100 лет Азербайджан стал одним из развитых государств. Для меня очень важно то, что парламентом Азербайджанской Демократической Республики впервые были признаны избирательные права женщин. Я тоже был депутатом парламента и в эпоху СССР, и независимого Азербайджана, и я знаю, что такое государственность, Родина, нация, и я был в числе тех, кто проголосовал за независимость.

Сегодня, если в христианской церкви произойдет какое-то событие, шейх-уль-ислам обязан помочь и помогает ей. Обращаются ко мне как к аксакалу. Или, если возникнет сложность в еврейской общине, я сам иду к ним, помогаю. То же самое можно говорить о православной церкви. Они тоже приходят ко мне. Мы работаем сообща.

Еще раз повторю: эту возможность, эту обстановку толерантности создал для нас глава государства. 16 ноября, в День толерантности, президент Гейдар Алиев собирал нас — религиозных деятелей, беседовал с нами, интересовался нашими проблемами, давал нам свои советы. Сегодня мы продолжаем и развиваем эти традиции.

В прошлый свой визит в Азербайджан патриарх выступил в мечети Тезепир. В этом мероприятии принимали участие евреи, даже буддисты.

Хочу сказать, что в Азербайджане установились другие реалии, другая действительность.

Представьте, что у нас сегодня сунниты и шииты вместе совершают намаз, такое нигде больше не увидишь, кроме как в Азербайджане. У нас нормальное явление, когда мусульманин посещает церковь или синагогу, ставит там свечу. Или иногда представители христианской или еврейской общин обращаются к нам, и мы оказываем им свою помощь

Хочу сказать: в Азербайджане сложилась такая обстановка толерантности, которая может стать хорошим примером для всего мира. И эту обстановку, конечно, создал глава государства.

Глава Управления мусульман Кавказа Шейх-уль-Ислам Гаджи Аллахшукюр Пашазаде и первый заместитель генерального директора ТАСС Михаил Гусман

© Хафиз Ахадов

Вы представьте: в месяц Рамазан во время мусульманского поста во главе с господином Ильхамом Алиевым на ифтар собрались руководители и мусульманской, и христианской конфессий, послы многих стран мира, многие политические деятели. И мы вместе совершаем ифтар. И этот ифтар предназначен не только мусульманам, он является событием, делающим нас равными, объединяющим нас, является показателем отношений между государством и религией. У нас создан Государственный комитет по работе с религиозными организациями. Мубариз Гурбанлы возглавляет этот комитет. И он оказывает помощь и поддержку всем религиям, в том числе нам.

— Вы сказали поразительные вещи, уважаемый шейх. Во-первых, то, что в азербайджанских мечетях сунниты и шииты совершают намаз вместе. По-моему, нигде в мусульманском мире это больше не происходит. Вы сказали об удивительном многообразии, потому что Азербайджан, как об этом говорит президент Ильхам Алиев, не только исторически мультикультурная страна, но она еще и многоконфессиональная страна. И действительно, на праздники и мечети полны, и православные храмы полны, и иудейские синагоги полны. В чем причины этой многоконфессиональности? В чем причины этого мультикультурализма и толерантности, они все-таки имеют исторические, наверно, корни?

— У арабов есть такая поговорка: народ принадлежит той религии, которой принадлежит глава его государства. Конечно, верования есть верования в бога. Тут важная роль принадлежит отношению главы государства, государства к религии. Конечно, многие государства говорят об этом, но ничего в этом направлении не делают. К какому государству ни обратимся, все заявляют, что у них самая большая толерантность, независимость. Говорят, но не делают. Если вникнуть в суть, можно заметить, что имеется большое недовольство. А у нас не так. У нас шейх может войти в еврейскую общину, принять участие в их церемониях, выражать им соболезнование. Поверьте, что я не раз посещал еврейскую общину, среди них были мои друзья. Мы часто общаемся с христианской общиной, я бываю у них, они приходят к нам. На днях мы вместе участвовали в траурной церемонии в связи с кончиной известного нашего академика Васима Мамедалиева. Пришел владыка Александр, глава еврейской общины, мы выразили соболезнование близким покойного. Такого больше нигде не увидишь. И, чтобы создать такую обстановку, надо приложить немало труда. Хочу еще раз подчеркнуть это: большая роль принадлежит государству, главе государства, вице-президенту. И я благодарен им за создание условий для распространения нашего опыта во всем мире. Саммит организован в Баку с тем, чтобы все могли воспользоваться этим опытом.

— Вы сказали, уважаемый шейх, что вы еще вели доброе знакомство и с Патриархом Пименом, и с Патриархом Алексием, мир их памяти. Сейчас у вас тесные связи с Патриархом Кириллом. Как вы в целом оцениваете связи между Духовным управлением мусульман Кавказа, которое вы возглавляете, и Русской православной церковью? Насколько они важны для межгосударственных отношений, для отношений между нашими народами? Предназначение религии и православной, и мусульманской — сближать народы. И в этом плане, конечно, роль вашего управления Русской православной церкви трудно переоценить.

— Чтобы оценить эти отношения, выразить свое мнение о них, конечно же, надо будет вспомнить советское время.

Советское государство нас объединило. Советы были коммунистическим режимом, безбожным режимом, но отношения живших в советские годы людей продолжаются и сегодня. Я тоже жил при Советах и скажу, что фундамент сегодняшних наших отношений заложен в те времена. Они заметны и с политической, и с религиозной, и с культурной точки зрения

Хочу сказать одно. Наши люди всегда защищали свой народ, свое государство. Советский народ вышел победителем из войны с фашизмом. В этом имеются заслуги всех религий, всех народов. Я помню, в годы войны люди приносили в мечеть Тезепир свои драгоценности, украшения, одежду. Сдавали в помощь фронту. Большие дела совершила православная церковь. То есть была идея, дух, который объединял нас, был святой дух.

И он не был ни коммунистическим, ни каким-либо иным. И благодаря ему мы одержали победу. Сегодня те, кто боролся за этот дух, погиб во имя этого духа, лежат в земле. И я выражаю свою благодарность господину Путину Владимиру Владимировичу за то, что в Ашхабаде он придал особое значение этому вопросу — празднованию 75-летия Великой Победы, пригласил всех людей из пространства бывшего СССР быть вместе, вместе отметить эту славную дату. Мне очень жаль, что фашизм, который мы тогда победили, и сегодня может возродиться в Европе, в других регионах мира, в небольших государствах, образовавшихся после распада СССР, имеют место случаи выступления против России.

В своем выступлении в Ашхабаде президент Ильхам Алиев затронул этот вопрос, в частности, тот факт, что в Армении установлен памятник одному из фашистских прислужников, армянскому националисту Гарегину Нжде. Это считаю проявлением неуважения к священной памяти положивших свои жизни на алтарь Победы людей, независимо от их религиозной принадлежности. Поэтому я еще раз повторяю, мы должны вместе решать свои проблемы, должны помочь друг другу. В этом деле большие заслуги принадлежат Русской православной церкви. Русская православная церковь всегда играла роль хранителя, объединителя, в том числе и в отношении к мусульманам. В это дело много труда вложил Патриарх Кирилл. Мы поддерживаем очень хорошие отношения. Каждый визит Святейшего Патриарха Кирилла в Азербайджан является праздником для нашего народа.

Президент Азербайджана Ильхам Алиев, первый вице-президент госпожа Мехрибан Алиева с большим уважением относятся к Святейшему Патриарху Кириллу. Патриарх Кирилл, в свою очередь, с таким же уважением относится к Азербайджану, к азербайджанскому народу. Хочу добавить, что сегодня мы с Патриархом Кириллом являемся сопредседателями Межрелигиозного совета стран СНГ. Думаю, что наша совместная работа, наши связи приносят и свои политические плоды, помогают улучшению межгосударственных отношений, отношений между главами наших государств. Сказанное очень важно для нас и, инша Аллах (даст Бог), продолжим эти наши отношения в будущем.

— Вы сказали о предстоящем визите первосвятителя Русской православной церкви, Святейшего Патриарха Кирилла, который прибудет на саммит. Это ваша не первая встреча в этом году. Я знаю, что в начале года вы были в Москве, в Свято-Даниловском монастыре. И назвали Святейшего Патриарха своим братом. Это, наверное, самое теплое обращение, которое вы могли бы сказать в адрес главы другой религии. Вы уже говорили о его роли. И все-таки мне важна ваша оценка. Роль Святейшего Патриарха Кирилла, на ваш взгляд, в установлении межрелигиозного диалога? В достижении мира, внутрирелигиозного мира? Что должен сделать такой лидер, как патриарх российский, или другой религиозный лидер, чтобы способствовать диалогу, способствовать достижению мира?

— Наши братские отношения, о которых вы говорите, продолжаются. Святейший Патриарх — выдающаяся личность, большой ученый. Я считаю, что Бог проявил особую милость к русскому народу, сделав его религиозным лидером такую личность, как Патриарх Кирилл. Он одинаково хорошо относится ко всем религиям, испытывает большое уважение к мусульманской религии тоже. И это помогает становлению диалога между религиями, улучшению межрелигиозных отношений, отношений между руководителями государств. Он неоднократно принимал участие в наших форумах, выступал на них, и это само по себе является хорошим примером, еще раз подтверждает, что Святейший Патриарх уважительно относится к исламу, христианству, иудаизму, ко всем другим религиям.

Нас радует, что отношения между католической и православной церквями постепенно нормализуются. Я сужу об этом по тому, что во время визита Папы Римского Франциска в Баку он посетил мечеть Гейдара, выступил там. Там же состоялась наша с ним встреча. Во время этой встречи я увидел, что отношения между Святейшим Патриархом и Папой Римским развиваются в правильном русле. Папа Римский выразил желание улучшить эти отношения. Я всегда считал и считаю, что если наладится диалог не только между мусульманами и христианами, но и между всеми религиями, будем чувствовать себя гораздо спокойнее.

Поэтому я делаю все возможное. Не только тут, в Баку, но и в Грузии. Под руководством Патриарха Его Святейшества Илии проводили диалоги с участием представителей католической церкви. И это дало свои результаты.

— Вы, уважаемый шейх, возглавили Духовное управление мусульман Закавказья, будучи совсем молодым человеком. Уже более четырех десятков лет вы — во главе Управления мусульман Кавказа. У вас огромный авторитет в мусульманском мире, трудно даже его переоценить. И при этом я знаю, что вы — человек скромный. И все же: поскольку вы — человек, который вдохнул новую жизнь в жизнь мусульман Кавказа, что, на ваш взгляд, самое главное, что вам удалось за эти годы достичь в жизни мусульман Кавказа? Что вы хотите, ближайшие ваши планы. Что стоит, скажем так, в вашей повестке дня?

— Для меня очень важны события, происходящие на Кавказе, в России, в Азербайджане. Уже который год я являюсь председателем Высшего религиозного совета народов Кавказа. Это значит, что они относятся ко мне как к аксакалу всего Кавказа, я часто встречаюсь с ними. Приведу пример. В конце ноября — 24-го и 25-го — у меня две конференции на Северном Кавказе, там мы проведем свою конференцию. Во время этих конференций мы встречаемся с руководителями республик, с религиозными деятелями, стараемся создать на Кавказе тепло, скажем, кавказского дома. Я всегда говорю им, что каждый человек, будь он обычным человеком или верующим, религиозным деятелем, прежде всего он должен быть гражданином своей страны, должен служить своей религии, своему государству в рамках закона.

Я никогда не призывал религиозных лидеров к чему-то, кроме как к миру, братству, добрым отношениям, призываю всех, кто меня слушает, помочь друг другу, к совместному преодолению конфликтов. Это я делал и продолжу впредь.

— Я обратил внимание на очень важную вещь. Некоторое время назад вы учредили, как глава мусульман Кавказа, орден Шейх-уль-Ислама. И награждаете людей за наивысшие заслуги в достижении религиозного мира, в их благородной деятельности. Кстати, среди россиян, я знаю, вы этим орденом наградили президента России Владимира Путина, Святейшего Патриарха. Какие были у вас мысли, когда вы учредили этот орден? Почему вы посчитали, что он нужен как некий символ?

— Учреждая орден Шейх-уль-Ислама, я хотел создать свой символ, с помощью этого ордена хотел донести свои внутренние чувства, свои думы. Я присваиваю этот орден людям, в которых вижу мир, братство, добрые отношения. В частности, я награждаю этим орденом глав государств. Я вручил его общенациональному лидеру Гейдару Алиеву, президенту Азербайджана Ильхаму Алиеву, президенту России Владимиру Путину, Святейшему Патриарху Кириллу. Этим орденом также награждены такие государственные деятели, как покойный президент Узбекистана Каримов, президент Турции Эрдоган и многие другие.

Моя цель заключается в том, чтобы посредством ордена Шейх-уль-Ислама напомнить этим людям о мире, братстве, взаимоуважении, а также выразить свое отношение к ним независимо от их религии. Например, вручая орден Шейх-уль-Ислама Святейшему Патриарху, христианину, хотел сказать, что мы братья, и независимо от того, что вы патриарх, а я шейх, наша цель едина — служение Всевышнему. Нас всех создал единый Бог, и мы должны служить ему.

Пользуюсь возможностью, хотел бы выразить свою благодарность господину Путину Владимиру Владимировичу за то, что в своем выступлении он процитировал коранический аят, упомянул Аллаха. Это тоже можно назвать одним из результатов действия ордена Шейх-уль-Ислама.

Вы спросили об этом ордене, и я хотел показать вам результат. В том, что сегодня президент Ильхам Алиев поддержал идею созыва межрелигиозного и межцивилизационного саммита, благословил его, оказал ему материальную и моральную поддержку, считаю, что сыграл определенную роль и мой орден Шейх-уль-Ислама. Храни его Аллах.

— Уважаемый шейх, в этом году вы отметили свой 70-летний юбилей. Хвала Всевышнему, вы в прекрасной физической форме, вам рано еще подводить итоги. Но все-таки это возраст, который позволяет делать одну вещь. Вы уже можете что-то сказать молодому поколению, выступить с каким-то напутствием. Какие слова вы уже и с высоты своего духовного положения, и с высоты возраста хотели бы адресовать молодым и мусульманам, и не мусульманам? Молодым азербайджанцам, и не азербайджанцам, как духовный лидер Кавказа?

— Для меня все люди равны, так как все они созданы Аллахом. Важна не их религия, а то, что они есть. Кто-то может быть христианином, кто-то мусульманином, кто-то евреем. Их создал Аллах, и Всевышний решил, чтобы так все было. И Аллах велит нам направлять людей на путь истины, показать им этот путь. За эти 70 лет, вы тоже дошли до 70-летнего возраста, я вас знаю с молодых лет, мы жили в двух государствах, являемся свидетелями двух веков, мы были гражданами такого государства, как Советский Союз, которого сегодня нет. Мы пережили все это.

Есть многое, что молодежь должна знать. Она должна знать, что люди старше их прошли через определенные трудности и достигли нынешнего уровня. Пусть учатся, изучают этот путь. Я не говорю, чтобы шли по моему пути, пусть найдут для себя еще лучший, более верный путь, но не разрушением, уничтожением прошлого, а созиданием, приумножением того, что было хорошее.

Я знаком со многими людьми, жившими в период СССР и ныне живущими в независимых государствах СНГ, наша молодость прошла вместе. Вчера из Термеза мне позвонил мой студенческий товарищ, приглашал в Узбекистан. Иногда звонят из Сибири, из других мест. Многое связывает нас. Я не хочу потерять все это. Хочу, чтобы это продолжалось, чтобы молодежь знала это. Молодежь — это будущее наших народов, государств. Она должна учиться, должна идти вперед. А мы должны помочь им в этом

© Хафиз Ахадов

— Вы знаете, уважаемый шейх, наша программа называется «Формула власти». Я беседовал уже со многими десятками лидеров государств и всегда в конце нашей беседы спрашивал: «А что такое «власть»? Какая она на вкус?» Я не так часто беседовал с религиозными деятелями. Что такое власть с точки зрения религиозного лидера? Есть ли она, духовная власть, и в чем она проявляется?

— Я вынужден рассказать об одном случае. Если вернуться в советский период, во время, когда произошли январские события, когда советские войска вошли в Азербайджан, вы все это знаете, были свидетелем происходившего. В то время Примаков и Гиренко были в Баку. Нас — меня, Исмаила Шихлы, Гасана Гасанова, Бахтияра Вахабзаде и еще нескольких человек — пригласили в Центральный Комитет. С Примаковым мы были знакомы. Он был востоковедом. Между нами была дружба, хорошие отношения. Он знал мою жизнь, знал, пройдя через какие трудности я пришел в религию. Всегда он мне говорил: «Ты поступил правильно». Я присутствовал на похоронах его сына. Между нами были близкие отношения. Он сказал, что уже поговорил с Горбачевым, мне предложил взять власть на себя, принять руководство, сказал, что окажут мне всемерную поддержку. Тогда еще не было 20 января. И военные еще не вошли в город. Для меня это было полной неожиданностью. И я, не задумываясь, ответил ему: «Ты же меня знаешь. Знаешь, что я человек религии, а не государственный деятель. Ты хочешь дать мне эту власть. Твоя власть для меня не стоит двух рукетов намаза. Для меня вера выше власти. И вы, зная меня, предлагаете мне такое». Я отверг его предложение, возможно, как друг осудил его: мол, ты не должен был предложить мне такое.

Моя власть появляется тогда, когда я остаюсь наедине с Аллахом, когда молюсь Аллаху. Только тогда я чувствую свою власть на земле. Поэтому, когда мне предложили руководить государством, я предпочел эту свою власть. Сегодня я еще раз хочу сказать, что нельзя сидеть на двух стульях одновременно. Ты должен быть или религиозным деятелем, или же деятелем государственным.

Быть религиозным деятелем и испытывать от этого удовольствие, наставление заблудшего человека на путь истины — это и есть самое большое счастье. Сегодня наш долг состоит именно в этом, и я это делаю.

— Я только хочу попросить Всевышнего — храни он вас, уважаемый шейх. Храни Всевышний мусульман Кавказа, весь азербайджанский народ. И чтобы все в вашей жизни было хорошо и радостно. Спасибо, уважаемый шейх.

— Спасибо. Конечно, вы тоже имеете большое влияние. Для нас важно, с кем мы общаемся. Мое уважение к вам увело меня в прошлое, заставило еще раз пережить то, что было в молодости, в советское время, и я вспомнил свое 70-летие, помолодел немного. За это я вам благодарен. Спасибо.

— Спасибо большое, спасибо. Кланяюсь вам. Спасибо.

Как мусульмане Татарстана понимают традиционный ислам — Российская газета

Выстраивание системы образования, отвечающей современным реалиям, сегодня является серьезной задачей для мусульманской общественности России. Ведь именно малограмотные в религиозном плане молодые люди в основном становятся приверженцами радикальных течений. Просвещение — одно из основных направлений деятельности и для Духовного управления мусульман РТ.

О том, что делает татарское духовенство, чтобы люди понимали ислам правильно, корреспонденту «РГ» рассказал муфтий Татарстана Камиль хазрат Самигуллин.

Мусульмане нашей республики, как и всей страны, воспитываются в рамках традиционного исламского образования. Однако можно сказать, что многие не до конца понимают этот термин. Каково его значение?

Камиль Самигуллин: Данное словосочетание легко объясняется — это обучение на основе многовекового духовного наследия. А татарская богословская школа считается одной из старейших и сильнейших не только в России, но и во всем исламском мире.

В целом в нашей стране два мазхаба — это правовые школы сохранения религиозных традиций. На Кавказе придерживаются Шафиитского мазхаба и ашаритской идеологии, в Поволжье и Центральной России — Ханафитского мазхаба и Матуридитского вероубеждения. Все это составляющие большого суннитского направления ислама.

Известный татарский ученый Мухаммад Мурад Рамзи аль-Казани еще в 1908 году писал, что «татарские имамы всегда были суннитами, матуридитами в убеждениях и ханафитами в действиях, и среди них не было тех, кто распространял нововведения».

Основой нашего образования является преемственность, то есть знания передаются по цепочке от учителя к ученику, далее его ученику… Это максимально исключает возможность искажения в толковании книжных трудов, нравственных и правовых норм.

По подсчетам специалистов, до революции татарским народом было издано свыше 30 тысяч наименований научных трудов. И затрагивали они не только религию, но и другие аспекты жизни: медицину, астрономию, географию, химию. И эти работы ценились в мире. Можно сказать, что у нас есть огромная научная база, не хватает единственного — изучать эти источники.

Богатое наследие оказалось потерянным?

Камиль Самигуллин: Философские воззрения Аристотеля или Платона до сих пор изучаются почти во всех университетах мира, эти знания не считают устаревшими или ненужными. А из изданий, отражающих нашу историю, лишь несколько сотен переведены на современный татарский и русский языки.

Немалую роль в этом, конечно, сыграл советский период, когда «священными» считались совсем другие книги. Несколько поколений наших сограждан выросли в антирелигиозной атмосфере. В Средней Азии или на Северном Кавказе данный процесс проходил менее болезненно — ислам там всегда сохранялся в народной среде.

Татарстану же, находящемуся в центре государства, был нанесен наибольший ущерб. Представьте, в 1991 году в Казани функционировала лишь одна мечеть и не было ни одного медресе. Все наше богословское наследие было утрачено. Но сегодня без преувеличения можно сказать, что система исламского образования в Татарстане переживает свое возрождение. Она уже сформирована содержательно, имеет достаточную материально-техническую базу, достойный преподавательский состав и соответствует принятым образовательным стандартам.

Знания по основам ислама в республике преподают более 1,4 тысячи специалистов. Курсы при мечетях ежегодно посещают около 30 тысяч человек. А в высших учебных заведениях обучается четыре тысячи шакирдов. Стратегической задачей этой системы является воспитание татарской мусульманской интеллигенции, которая сможет стать духовно-нравственным ориентиром.

С началом деятельности Болгарской исламской академии система религиозного образования в Татарстане стала четырехступенчатой и выполняет полный цикл задач: воскресные курсы при мечетях — медресе — институт — академия. И теперь, чтобы получить исламское образование, не нужно ехать в какую-либо страну, как это было раньше. У нас можно даже получить звание доктора наук.

То есть религиозное образование, полученное за рубежом, негативно сказалось на мусульманском сообществе в Татарстане и стране в целом?

Камиль Самигуллин: Оценивать, плохо это сказалось или хорошо, неверно. Но то, что у людей, получивших знания в другой стране, несколько меняется мировоззрение, это факт. Например, в 17 лет молодой человек уехал в Саудовскую Аравию — монорелигиозное государство. Возвращается он на родину 27-летним мужчиной, личность которого сформировалась в условиях, где нет межрелигиозного диалога. Он совершенно по-другому воспринимает нашу действительность, где сталкивается с другими реалиями и вопросами. Конечно, он может оказывать определенное воздействие как минимум на свое окружение.

Давайте вспомним 90-е годы, когда в нашей стране и появились зачатки многих сегодняшних проблем на религиозной почве. Тогда многочисленные эмиссары международных организаций, прикрывающихся религией, пришли и начали учить нас исламу. В тот период у нас был вакуум — не было собственных богословов, ученых не осталось. Мы, как губка, впитывали все, что говорилось. Лишь позже поняли, что действовали эти посланники не бескорыстно.

Преследуя какие-то цели, они распространяли радикальные идеи и искали новых последователей?

Камиль Самигуллин: Тогда в нашей стране действительно была благодатная почва для людей, которые несли чуждую нашему народу идеологию религиозной нетерпимости и крайности под видом богоугодной. Но если углубиться в историю, то можно сказать, что исламский радикализм зародился после XVIII века, когда европейские державы предприняли попытки колонизировать государства с преимущественно мусульманским населением. Может, прозвучит громко, но мусульмане были избраны своего рода мировой жертвой.

Самое страшное, что так оно и случилось: люди поверили в лжеценности, которые проповедовались. А как иначе бороться с мусульманами? Наркотиками или алкоголем их не возьмешь. Остается только вселить в их умы идею священной войны во имя Аллаха, пользуясь их безграмотностью.

Ислам очернили, но в действительности он не пропитан злобой, и история это доказала на протяжении многих веков. У мусульманских империй, занимавших в определенный период лидирующие позиции в мире, была возможность уничтожить другие конфессии. Но этого не было сделано, наоборот, создавались условия и возможности для их развития.

Кроме того, в исламе никогда не противопоставлялись религия и наука. Мусульмане понимали, что все на Земле создал Господь, а значит, любые научные процессы и явления не могут противоречить нашей религии, они естественные.

В качестве примера можно привести образцы греческой философии. Они дошли до наших времен во многом благодаря ученым Багдада, где сохранились в университете, именуемом в переводе на русский язык «Домом мудрости». В X веке эти труды переводились на арабский язык. Впоследствии европейцы восстанавливали их по переводам.

Культуру мусульмане также всегда превозносили. Тюркское слово «мэдэният», означающее «культура», пошло от названия города Мэдэни — известная нам Медина. В основе его существования были идеи равенства, люди различались лишь по своей богобоязненности.

В этом городе и сформировались многие устои настоящего ислама. Как, например, институт закята — ежегодный обязательный налог в пользу малоимущих. Закят призван утвердить в обществе принципы социальной справедливости и способствует снятию социальной напряженности в обществе между различными категориями населения. Ведь не только религиозная безграмотность служит почвой для терроризма и экстремизма, также здесь играет роль и социальное недовольство.

Вот почему помогать людям, страдающим наркоманией или алкоголизмом, а также оказавшимся в местах заключения, в наших же интересах. Они ведь ходят по одной с нами улице, бывают в местах, где играют наши дети. Не найдя поддержки в здоровом обществе, они получают ее от людей, обещающих величие и попадание в рай. Плачевных результатов здесь, к сожалению, много.

В чем именно заключается профилактическая деятельность ДУМ РТ по противодействию экстремистским взглядам?

Камиль Самигуллин: Ведется комплексная работа по многим направлениям. В первую очередь это информационное противодействие. В современном мире информацию практически невозможно локализовать или запретить. Ее можно победить лишь другой информацией. У нас организована духовно-просветительская кампания в СМИ, есть несколько медиапроектов.

Главным достижением в этой области стал мусульманский телеканал «Хузур ТВ», вещающий в кабельном формате на территории Татарстана и в Башкирии. Есть печатные СМИ, издаются книги, работают интернет-ресурсы. Конечно, они охватывают не всех, но общая аудитория уже приблизилась к миллиону человек.

Вообще нужно сказать, что идеологических террористов и экстремистов в действительности очень мало. Большинство из них недовольны социальным положением. Но ведь у человека просто не останется времени на какие-то радикальные мысли, если он будет занят делом и заботой о семье. Важно его направить к этому, что должны делать грамотные люди, ведь если врачебная ошибка может искалечить здоровье человека, то ошибка имама способна искалечить душу.

Что такое Рамадан у мусульман

Конечно же, в основном они имеют нечто общее – веру во Всевышнего, рай и ад, но это не отменяет их привычек и предпочтений. Одной из важнейших традиций многих народов считается Великий пост, во время которого люди ограничивают себя в некоторых желаниях и соблюдают определенные правила, очищая тело и душу.

Что такое Рамадан? Основная информация по теме

Возможно, многие не знают, что такое рамадан, но для мусульман это священный период, который очень важен для каждого представителя исламской веры. Как правило, это событие выпадает на девятый месяц. Именно он считается одним из самых главных.

Многие не знают, что такое месяц Рамадан. Отметим, что это 29 или 30 дней (длительность зависит от лунного календаря) строгого поста. Главная цель этого периода – сделать несколько добрых дел, выделить время для пожертвований, размышлений и мировоззрения. И, конечно же, в этот месяц проходит священный пост, называемый саум. Он является одним из пяти столбов ислама. Также вам будет интересно узнать, что такое шайтан.

Особенности и правила

Главную цель Рамадана мы рассмотрели, но нельзя не отметить основные правила, которые должны выполнять мусульмане. К их числу относится отказ от курения, интимной близости, но это лишь второстепенные требования. Основная задача каждого человека – не употреблять пищу и не пить воду в течение дня, то есть от рассвета до заката. Таким образом, строгий пост (ураза) запрещает получать удовольствие или удовлетворять потребности в светлое время суток.

Считается, что такой образ жизни в течение 30 дней позволит укрепить силу духа, веру, а также переосмыслить приоритеты и цели своей жизни. Кроме того, что такое Рамадан? Это возможность найти истинные ценности методом удаления от запретного. Чтобы понять, когда начался большой пост, необходимо ориентироваться на полмесяца. С помощью специальных комитетов, постоянно наблюдающих за месяцем, устанавливается наступление особого времени.

Как нужно поститься?

Основным правилом Рамадана является регулярная молитва. Перед заходом солнца каждый мусульманин должен произнести намерение (ниат). Это определенный набор слов, подтверждающий целеустремленность человека. Рекомендуется заканчивать прием пищи примерно за 30 минут до рассвета. После этого верующие приступают к разгованию, осуществляемому с применением молока, воды, фиников и прочего. Вечером мусульмане произносят молитву. В последние десять дней поста наступает ночь-аль-Кадр. Это время преодоления и могущества.

Интересуясь, что такое Рамадан у мусульман, следует более подробно изучить принципы верующих. Они действительно готовы отдать жизнь за свою веру и относятся к ней очень серьезно. Пост, соблюдаемый каждым человеком, это лишь малое подтверждение серьезных намерений.

Щедрого Рамадана!

У мусульман принято в период поста произносить фразу «Рамадан Карим». Что такое это словосочетание? В переводе с арабского оно звучит следующим образом: «Щедрого Рамадана». Другими словами, это общепринятое приветствие в период поста. Каждый мусульманин пересматривает свои жизненные ценности, начинает молиться более ответственно, не смотря на погодные условия или плохое самочувствие. Бывает, что Рамадан выпадает на жаркие и изнуряющие дни, и никто не решается приостановить или нарушить пост. Это тренирует силу воли и подтверждает, что она есть у человека.

Действия в период поста

Наверное те люди, которые мало знают, что такое Рамадан, никогда не задумывались о последствиях, постигающих нарушившего правила поста. В исламе все действия граждан делятся на две категории: нарушают и не нарушают саум. К первой группе относится не произнесенное намерение перед рассветом, половой акт, курение, а также умышленное принятие питья или пищи во внеурочное время.

Ко второй группе можно отнести следующие действия: непреднамеренное принятие пищи или питья, сдача крови, купание, инъекции. Таким образом, в общих чертах понятно, что есть пост Рамадан, что во время него можно делать, а что запрещено.

Сухур, ифтар и таравих

Рассматривая вопрос о том, что такое Рамадан, нельзя не рассказать о традициях и обычаях, которые есть у мусульман. В течение месяца поста часто используется слово «сухур», которое означает ранний прием пищи в течение всего периода. То есть до наступления рассвета и после провозглашения молитвы человек может приступить к трапезе. Существует также понятие «ифтар» – это прием пищи после заката, то есть вечерняя трапеза. По завершении процедуры обязательно произносится молитва.

И, наконец, существует понятие «таравих», которое означает добровольную молитву. Она может продолжаться до появления звезды, то есть человек практически бодрствует всю ночь. Такой режим по силам далеко не каждому, поэтому таравих может вообще не практиковаться или осуществляться изредка.

Ночь-аль-Кадр

Последние десять дней поста считаются важными для мусульманского народа. Указанный период, как уже отмечалось, считается наиболее значимым. В это время люди наиболее усердно молятся и совершают поклонение. Рекомендуется отправляться для этого в мечеть, как в свое время делал Мухаммед. Он уединялся в итикафе ровно на десять дней. При выходе из храма человек считается обновленным и благословенным. Но главное – это соблюдать пост и выполнять все правила, определенные исламом.

Итак, теперь вы знаете ответ на вопрос о том, что такое Рамадан у мусульман.

Современный ислам на Кавказе: глобальное и региональное

Ученый-кавказовед Ахмет Ярлыкапов о религиозных проблемах самого неспокойного региона России.

В Высшей школе экономики кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов представил доклад о религиозной мозаике ислама на юге России, о корнях исламского экстремизма в регионе, а также об успехах черкесских «родноверов» и дагестанских христиан-пятидесятников. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления и пообщалась с ученым.

Ислам на Северном Кавказе всегда был очень неоднороден. В последние годы различия в его трактовках только усиливались. Эта территория четко делится на две части: северо-восточную (Дагестан, Ингушетия, Чечня) и северо-западную (все остальные республики, кроме Северной Осетии). До распада СССР на Кавказе преобладали сунниты ханафитского толка (мазхаба), которые большей частью проживали в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, на севере Дагестана и северо-востоке Чечни. На остальной территории Дагестана и Чечни, а также в Ингушетии, доминировали сунниты шафиитского толка. Из них выделялось особое философско-мистическое течение суфиев, которое существовало в этих республиках в рамках учений суфийских орденов накшбандийя, кадирийя и шазилийя. Небольшие шиитские общины жили только на юге Дагестана, в основном это были местные азербайджанцы и жители лезгинского села Мискинджа.

Исламский ренессанс Кавказа

После распада Советского Союза рост интереса к исламу в республиках Северного Кавказа принял различные формы. Местные особенности и тут дали о себе знать. Западная часть региона была более светской, более секуляризированной, ислам имел слабое влияние и рассматривался проживающими здесь народами прежде всего как часть этнической идентичности. Квалифицированных и образованных религиозных кадров (мулл, эфенди, алимов) было мало, среди населения получил широкое распространение «народный ислам» (упрощенное понимание веры, сильно отличающееся от ортодоксального ислама). Поэтому тут в начале 1990-х годов началась реисламизация — мусульманам пришлось фактически заново вспоминать основы веры. Она поначалу осуществлялась силами местного духовенства, которое было малочисленным и слабым. Поэтому решающую роль в этом процессе сыграли миссионеры из Чечни, Дагестана и Турции (потомки адыгов, переселившихся в Османскую империю в середине XIX века), а также местные выпускники ближневосточных исламских учебных заведений.

Совершенно иная ситуация была в восточной части Северного Кавказа. И при советской власти ислам сохранял тут сильные позиции — существовали влиятельные суфийские группы, были авторитетные богословы (алимы). В отличие от запада региона, здесь оставалась полноценная система религиозного образования. В силу этих причин после 1989 года в Чечне, Ингушетии и Дагестане сложились благоприятные условия для исламского возрождения. Оно осуществлялось с двух направлений. С одной стороны, его обеспечивали местные алимы, шейхи и муллы в многочисленных учебных заведениях — мектебах, медресе и «исламских вузах». С другой стороны, с ними стала соперничать местная молодежь, прошедшая обучение в странах Ближнего Востока. Очень быстро она, стремясь насадить на Северном Кавказе свое толкование ислама, вступила с местной религиозной традицией в конфликт, который в различных формах продолжается и сейчас.

Ислам, который является самой политизированной мировой религией, быстро стал проникать во власть. Попытки интеграции в местную политическую систему с помощью партийных структур потерпели неудачу — единственная реальная исламская политическая сила в России, Исламская партия Возрождения, объявила о самороспуске в 1994 году. Более эффективным способом распространения влияния на правительственные структуры стало налаживание неформальных контактов с местной элитой. Наиболее заметно это проявилось в Дагестане, особенно на муниципальном уровне.

От Ичкерии к «Исламскому государству»

Ваххабитские и салафитские версии ислама, в значительной мере привнесенные извне, оказали сильное воздействие на националистические и сепаратистские настроения в регионе. Так называемая «Чеченская республика Ичкерия», несмотря на свою декларируемую светскость, с течением времени трансформировалась в радикальный исламистский проект. Местные «полевые командиры» Хаттаб и Басаев сочли Чечню идеальной территорией для ведения вооруженного джихада. В 2007 году их последователь Доку Умаров окончательно отказался от идей светского чеченского национализма, провозгласив создание исламистского «Имарата Кавказ».

Сейчас «Имарат Кавказ» представляет собой подпольную террористическую сеть, которая наибольшую активность проявляет в интернете. С 2013 года он начал испытывать очень серьезную конкуренцию со стороны более глобального проекта — «Исламского государства», которое активно стало призывать совершить хиджру (переселение мусульман на Ближний Восток для осуществления вооруженного джихада). По разным оценкам, только из Дагестана на этот призыв откликнулось до двух тысяч человек, что сильно обескровило местное бандподполье.

Но радоваться этому преждевременно. Те исламисты, которым удастся выжить, рано или поздно вернутся на родину, имея за плечами богатый боевой опыт. Кроме того, есть опасность, что «стажировка» на Ближнем Востоке поможет кавказским экстремистам применять новые методы вооруженной борьбы. Известно, что «Исламское государство» беспощадно ко всем, кто не разделяет его идеи. Но сейчас на Северном Кавказе боевики воюют в основном только с силовыми структурами государства, но никак не с местным населением. Поэтому не исключено, что по возвращении с Ближнего Востока они попытаются развязать террор против мусульман, которые сохраняют лояльность России.

Кавказские салафиты

Единой формы так называемого традиционного ислама на Северном Кавказе нет. Регион издавна отличается большим разнообразием религиозных течений и групп: ханафитов, шафиитов, суфиев. Они все имеют право считаться традиционными и не могут претендовать на приоритет в регионе. И в этом одна из ключевых проблем российской политики на Кавказе, потому что Москва в борьбе с радикалами долгое время пыталась сделать ставку на противопоставление «традиционного» и «нетрадиционного ислама». Сейчас мы можем констатировать, что официальная риторика начинает меняться. В 2010 году в Дагестане были прекращены репрессии против мирных салафитов (сторонников «чистого ислама»), вся вина которых состоялась в том, что они «не так молятся» и носят длинные бороды. Затем между ними и местными суфийскими общинами начался интенсивный диалог. Это серьезным образом оздоровило накаленную религиозную ситуацию в регионе, но, к сожалению, впоследствии такие контакты почти прекратились.

Появление на Северном Кавказе салафитских группировок внесло серьезный вклад в мозаичную картину местного ислама. Строго говоря, большинство кавказских ваххабитов на самом деле таковыми не являются. Настоящие ваххабиты должны исповедовать ислам ханбалитского толка, который распространен в арабских государствах Персидского залива. Но таких мусульман в кавказских республиках пока еще очень мало. Здесь существуют множество иных салафитских течений — молодежные джамааты (общины) «новых мусульман», «безмазхабники» (не следуют ни одному из четырех основных толков ортодоксального ислама), дагестанские салафиты ассоциации «Ахль ас-суннаваль-джамаа», мадхалиты (умеренные салафиты, сторонники сотрудничества с властью) и так называемые «ихванизированные» салафиты (салафиты, которые находятся под влиянием идей известного исламского богослова из Катара Юсуфа аль-Кардави).

Все это создает на Северном Кавказе картину «бурлящего религиозного котла». Надо понимать, что здесь нет какой-либо одной салафитской группы с единым мышлением и целостной идеологией. Поэтому исламская жизнь в регионе пребывает в постоянной динамике — многочисленные религиозные течения то конфликтуют друг с другом, то пытаются наладить между собой контакты.

Конкуренты салафитов

Помимо салафитов, на Кавказе активно действуют и другие исламские сообщества. С начала 1990-х годов здесь появились приверженцы турецкого религиозного сообщества «Нурджулар», проповедующие идеи исламизма и пантюркизма. В мае 2007 года Коптевский районный суд Москвы признал экстремистскими некоторые переводы трудов основателя движения турецкого богослова Саида Нурси. В 2011 году лидер дагестанских нурсистов Зиявдин Дапаев был осужден на два года условно по статье 282.2 (организация деятельности экстремистской организации) УК России. В середине нулевых годов в Россию проникли эмиссары международной исламской группировки «Хизб ут-Тахрираль-Ислами» (Исламская партия освобождения). В нашей стране она признана террористической организацией, но на Северном Кавказе конкурирует с многочисленными салафитскими сообществами.

Любопытным элементом исламской мозаики Кавказа являются «крачковцы». Это дагестанская община коранитов, последователи которой считают, что читать Коран следует на родном языке (т.е. на русском языке), и используют для этого лишь один перевод Корана — академика Игнатия Крачковского. В 2010 году их лидер Магомед Казахбиев, провозгласивший себя «Махди» (мессией, который явится вместе с Исой, т.е. Иисусом перед Концом Света), был убит у входа в мечеть в дагестанском селении Новые Тарки.

Как уже упоминалось, сейчас религиозная политика государства на Северном Кавказе стала более гибкой. Помимо содействия межобщинному диалогу, оно пытается форсировать процесс исламского образования в регионе. Власти осознали, что тот, кто образовывает мусульман, тот и владеет их умами. Поэтому в некоторых республиках введена система партнерства светских вузов с религиозными, активно работает Фонд поддержки исламского образования и культуры.

Черкесские «родноверы» и дагестанские христиане

Было бы ошибкой считать, что на Кавказе не происходит ничего, кроме тотальной исламизации. Сейчас для региона характерен рост национального самосознания. Но для некоторых кавказских националистических течений ислам не подходит, поскольку он слишком глобален. Поэтому здесь в последние годы стали появляться альтернативные религиозные проекты. Среди черкесской национальной интеллигенции широкое распространение получил «хабзизм» — местное «родноверие», уходящее корнями в языческое прошлое. А в Дагестане неожиданно успешной оказалась деятельность христиан-пятидесятников, община которых сейчас составляет около трех тысяч человек. Следует иметь в виду, что подавляющее большинство ее членов — этнические дагестанцы (почти все русское население за последнюю четверть века покинуло республику). Этот любопытный феномен еще не исследован учеными и требует дополнительного изучения.

Выводы

Современное развитие ислама на Северном Кавказе очень неравномерно. Скорее всего, разделение региона на западную и восточную части будет и дальше углубляться. Здесь ислам, как и во всем мире, становится все более мозаичным. Мы видим, как практически везде суннитский ислам распадается на различные течения. Уже трудно говорить о традиционном исламе и исконных территориях его распространения. В отличие от христианства, у него отсутствует церковная иерархия. Ислам — это религия интерпретаторов, религия ученых, за которыми вольны следовать или не следовать рядовые мусульмане.

После своего выступления Ахмет Ярлыкапов ответил на вопросы «Ленты.ру».

— В своем докладе вы упомянули, что «Исламское государство» перетягивает к себе боевиков от «Имарата Кавказ». Существует ли вероятность того, что «Имарат» станет его филиалом?

— Конечно, это вполне возможно. Более того, уже есть примеры такого рода. Мы знаем случаи, когда к «Исламскому государству» присоединялись отдельные группировки в Ливии, Афганистане, Пакистане и Средней Азии. Присягали «Исламскому государству» и отдельные командиры «Имарата Кавказ». Притягательность «Исламского государства» объясняется тем, что у него есть ресурсы — пусть не тотальная, но поддержка населения, деньги, нефть и контролируемая территория. У маргинальных террористических группировок на Кавказе и в Центральной Азии ничего этого нет.

— Вы сказали, что исламисты осуществляют вооруженный джихад. Но разве существуют какие-либо иные формы джихада?

— «Джихад» — очень широкое понятие. Почему-то в массовом сознании его понимают как «борьбу с неверными», но это не так. Изначально «джихад» означает усилие истинного мусульманина на пути к постижению веры. А вооруженный джихад — это крайняя форма самосовершенствования, имеющая массу условий. И эта форма джихада сегодня извращена многочисленными воюющими и порой откровенно террористическими группировками.

— Вы отметили, что как такового, традиционного ислама на Северном Кавказе сейчас нет. Но на что тогда опираться России в борьбе с радикальным исламом?

— Да, есть разные направления, которые можно назвать традиционными, но единой формы традиционного ислама на Кавказе действительно нет. Если среди всего многообразия исламских течений в регионе одно из них власть назначит традиционным, а остальные объявит экстремистскими, это будет тупик. Гранью, отличающей мирный ислам от радикального, по моему мнению, может считаться признание недопустимости религиозного экстремизма и вооруженной борьбы.

— То есть лояльность государству?

— В том числе да. Но когда мы имеем подпольные мечети, потому что их не регистрируют, разве это лучше? Когда вместо того, чтобы посещать обычные мечети, местная молодежь внимает «электронным муфтиям», которые вещают через YouTube и прочие каналы в Интернете, это нормально?

— Среди последователей радикального ислама много русских?

Сейчас действительно ислам стало принимать много русских. Но этот процесс не происходит в таких масштабах, как, например, в Западной Европе. Если бы вы знали, сколько этнических французов, немцев или шведов сейчас воюют на стороне «Исламского государства», вы бы схватились за голову. Да, есть феномен русских, добровольно принимающих ислам, в том числе в его радикальной форме, но в этом они еще очень далеки от европейцев.

— Приходилось слышать, что Северный Кавказ сейчас переживает социально-экономические и демографические процессы, схожие с теми, что происходили в центральной России в 1920–1930-е годы. В частности, имеются в виду ускоренная урбанизация и переход от традиционного общества к постмодерну. И нынешний всплеск экстремизма многие считают побочным эффектом именно этих явлений. Насколько такие взгляды обоснованы?

Мне представляется, что это совсем разные процессы и сравнивать русскую деревню 1930-х годов и нынешний северокавказский аул не совсем корректно. Например, большинство новых жителей Махачкалы, переселившихся за последние двадцать лет из горных сел, так и не стали настоящими горожанами. Город для них является местом, где они только живут и работают. Но социальная связь у этих людей пока поддерживается с родным селом — туда они уезжают на выходные, там их хоронят. Возможно, в будущем урбанизация и на Северном Кавказе возьмет свое, но пока об этом говорить рано.

Я полагаю, что не урбанизация послужила причиной роста религиозного экстремизма. Это, в том числе, ответ на застарелые социально-экономические проблемы региона, на бедность, на всеобщую коррупцию.

Андрей МОЗЖУХИН

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

Почему некоторые религиозные лидеры противостоят вакцинации

Вакцина как молчаливая поддержка абортов

В США католические епископы порекомендовали верующим отказаться от вакцины против коронавируса компании Johnson&Johnson, передает телеканал CNN.

Дело в том, что данный препарат создан с использованием клеток абортированных эмбрионов. Конференция епископов, которая является коллегиальным органом управления Римско-католической церкви в США, заявила, что вакцинация от COVID-19 «вызывает дополнительную обеспокоенность из-за этического аспекта».

В коллегии подчеркнули, что епископы также сомневаются в вакцинах Pfizer и Moderna, потому что для их тестирования тоже использовалась «клеточная линия, полученная путем аборта», однако при этом она не применялась при производстве.

Ранее, в пятницу, 26 февраля, Архиепархия Нового Орлеана также заявила, что вакцина Johnson & Johnson «морально скомпрометирована» из-за использования полученных путем аборта клеток как на стадии разработки и тестирования, так и при производстве.

Между тем в Ватикане критично относятся к противникам вакцинации. В пресс-службе Святого престола назвали «этически приемлемым» применение препаратов, при разработке и производстве которых использовались клетки абортированных эмбрионов. Более того, власти Ватикана приняли декрет, согласно которому отказ от вакцинации против COVID-19 без медицинских показаний может привести к увольнению.

Папа Римский Франциск тем временем назвал «этическим долгом» каждого привиться от коронавируса. Сам он получил первую дозу вакцины Pfizer/BioNTech еще в январе.

Кроме того, еще до пандемии в декабре 2020 года Конгрегация доктрины веры, занимающаяся вопросами ортодоксальности и чистоты вероучения Римско-католической церкви, заявила, что, хотя она и призывает фармацевтические компании создавать вакцины без использования полученных путем аборта клеток, применение таких препаратов не будет считаться нарушением для католиков.

Уточним, что клетки, использованные для вакцины Johnson&Johnson, принадлежат к клеточной линии, извлеченной в 1970-х годах из абортированных эмбрионов. Эту линию очень часто используют многие научные организации и фармацевтические компании. Споры об ее использовании не утихают уже несколько десятилетий — критики настаивают, что поддержка разработок, в которых применяются подобные технологии, приравнивается к молчаливому согласию с практикой абортов.

Раввины предупреждают о бесплодии

Между тем в Израиле коронавирус буквально атакует ортодоксальные иудейские общины, передает газета The New York Times. По данным издания, эти сообщества составляют 12,6% от всего населения страны, и коронавирус у них выявляют в два раза чаще, чем среди остальных израильтян.

Дело в том, что, как правило, ортодоксальные евреи отказываются лечиться от коронавируса, считая, что инфекция – это божья кара, которой нельзя сопротивляться. Иудеи нередко отказываются соблюдать правила, предписанные светским государством.

«Это спор, который ведется десятилетиями, — говорила The New York Times председатель Института Харедим Эли Пейли. — Между харедим (обобщающее название ультраортодоксальных еврейских религиозных общин, — «Газета.Ru») и остальным обществом существует напряженность, которая затрагивает самые глубокие вопросы еврейской идентичности. А коронавирус еще больше усилил этот накал».

Некоторые раввины пользуются доверием иудеев и продвигают свои антипрививочные идеи, тем самым еще больше усугубляя эпидобстановку в стране. Так, раввин Юваль Ха-Коэн Ашеров, вооружившись цитатами из Торы, снимает видеоролики, в которых убеждает зрителей не спешить с вакцинацией.

«Мне действительно интересно, где же здесь новый вирус. Они просто изменили название с гриппа на коронавирус. И вакцина от него похожа на генную инженерию.

С такими вещами может быть много проблем. Среди части населения эти препараты включают аутоиммунные заболевания и бесплодие», — заявил он в одном из таких видео.

На другой видеозаписи он сообщил, что антитела, образующиеся во время иммунной реакции после прививки, впоследствии атакуют организм. «Поэтому все, кто вколет вакцину, окажутся в опасности», — заключил Ашеров.

Вместе с тем специальный отдел по борьбе с фейками при Минздраве Израиля сообщил, что обнаружил в Facebook как минимум 12 ивритоязычных групп, где другие раввины также распространяют дезинформацию о пандемии.

Только халяль

Мусульмане в свою очередь больше заботятся о халяльности вакцин от COVID-19. В исламе продукты делятся на халяльные (разрешенные) и харамные (запрещенные). Причем это касается не только пищи, но и всего, что соприкасается с телом, включая косметику и лекарства. Поэтому по требованию верующих духовенство во всем мире маркирует разрешенную религией продукцию.

Так, во второй по численности мусульман стране — Индии — совет улемов (знатоков ислама) при академии в Мумбаи призвал власти не приобретать вакцины от COVID-19, так как в них содержится свиной желатин. По их словам, прежде всего это касается препаратов, произведенных в Китае.

Вместе с тем в начале января 2021 года под угрозой срыва оказалась поставка китайской вакцины компании Sinovac в Индонезию — первую в мире страну по численности последователей ислама.

Тогда скандалом воспользовались западные производители, которые тоже хотят охватить огромное исламское население. Компании Pfizer, Moderna и AstraZeneca заверили, что не используют свиные компоненты. Окончательно решить вопрос с выбором препарата властям Индонезии предстоит до мая 2021 года, когда в стране начнется массовая вакцинация.

«Сначала – исцеление, потом – духовная смерть»

В России тем временем православных верующих наоборот массово призывают к вакцинации от коронавируса. «Я думаю, что альтернативы тем вакцинам, которые у нас существуют, на данный момент нет. Поэтому рекомендую всем, кто может, у кого нет противопоказаний, привиться от коронавируса», — заявлял в эфире телеканала «Россия 24» глава отдела внешних церковных связей Русской православной церкви митрополит Волоколамский Иларион.

Сам он сделал прививку еще в августе 2020 года. В то же время среди противников вакцинации выделился экс-схиигумен Среднеуральского женского монастыря Сергий. Вопрос вакцинации занимал значительное место в его проповедях. По мнению схимонаха, через прививки в людей будут вживлять специальные чипы.

«Сначала после вакцинации будет исцеление, люди будут восторгаться дьявольской любовью руководства страны, врачей и так далее. Но затем придут мучения и смерть. Не только физическая, но и духовная»,

— говорил бывший священник.

Именно с этими взглядами связаны обвинения в экстремизме, выдвинутые Сергию. В сентябре 2020 года РПЦ лишила его сана схиигумена и отлучила от церкви из-за непослушания воле митрополита. 29 декабря 2020 года Романова задержали во время ночной спецоперации на территории монастыря и вскоре поместили в московский СИЗО. Его обвиняют в самоуправстве, склонении к суициду и нарушении права на свободу совести и вероисповедания.

Ислам: основные верования | URI

Ислам – это монотеистическая вера, основанная на вере в единого Бога (Аллаха). В этом отношении он разделяет некоторые верования с иудаизмом и христианством, прослеживая свою историю от патриарха Авраама и, в конечном итоге, до первого пророка Адама. Все пророки проповедовали одно и то же универсальное послание веры в единого Бога и доброты к человечеству. Последним в череде пророков, по мнению мусульман, был Мухаммед. Мухаммед родился в Мекке, Саудовская Аравия, около 570 г. н.э.Он работал сначала пастухом, а затем торговцем. Он не был доволен окружающими людьми из-за суеверий и социальной и экономической несправедливости. Люди поклонялись многим богам и забыли послание пророка Авраама поклоняться одному Богу. Мухаммад любил молиться и медитировать в горах. В одном из таких случаев, в 610 году н.э., когда ему было около 40 лет, он получил откровение от Бога через ангела Джибрила (Гавриила). Он продолжал получать послания от Бога на протяжении всей своей жизни и начал проповедовать другим то, что узнал.Его основная идея заключается в том, что не было другого Бога, кроме Аллаха, и что люди должны вести свою жизнь так, как угодно Аллаху.

Ислам быстро распространился сначала по Аравии и соседним странам, а затем по всему миру. В мире 1,2 миллиарда мусульман, из них 7 миллионов в США. Только около 18% мусульман являются арабами и живут на Ближнем Востоке. Странами с наибольшим мусульманским населением являются Индонезия и Индия. Существуют две основные группы ислама: сунниты (около 80% мусульман мира) и шииты (около 20% мусульман мира).Хотя они разделяют одни и те же основные убеждения, они расходятся во мнениях относительно того, кто был законным лидером ислама после смерти Мухаммеда.

Ислам — это арабское слово, означающее «сдача, покорность, обязательство и мир». Таким образом, ислам можно определить как путь к достижению полного мира через добровольное подчинение божественной воле.

«Аллах» — это просто арабское слово, обозначающее Бога. Он тот же вселенский Бог, которому поклоняются люди всех вероисповеданий. Слово «Аллах» иногда предпочтительнее Бога, потому что оно не мужского и не женского рода.Кроме того, нет множественного числа для «Аллах».

Мусульмане исповедуют шесть основных верований:

• Вера в единого Бога (Аллаха)
• Вера в ангелов
• Вера в священные книги, посланные всем пророкам, включая Тору, открытую пророку Моисею, Библию, открытую пророку Иисусу, и Коран (Коран), открытую пророку Мухаммеду
• Вера во всех пророков, посланных Богом, включая Ноя, Авраама, Измаила, Исаака, Иакова, Моисея, Иисуса и Мухаммеда.Хотя мусульмане верят в Ису или Иисуса, они не думают об Иисусе как о Сыне Божьем, как это делают христиане.
• Вера в Судный день и жизнь после смерти. Лучшая награда за добрые дела – это приближение к Богу.
• Вера в божественный указ. Это означает, что Бог всемогущ и ничего не может произойти без Его разрешения, однако Он дал людям свободу выбора быть хорошими или плохими. В конце каждого будут спрашивать о том, как они жили в этой жизни.

Это руководство для повседневной жизни для претворения в жизнь верований мусульман:

• Шахада (декларация веры) – засвидетельствовать или засвидетельствовать, что нет бога, кроме единого Бога (Аллаха), и Мухаммед – Его пророк или посланник.
• Салат (ритуальная молитва) — пять ежедневных молитв совершаются на рассвете, в полдень, в полдень, на закате и ночью. Молитвы возносятся на арабском языке и обращены в сторону Мекки.
• Закят (налог на милостыню) – Раздача 2,5% своего состояния бедным и нуждающимся.
• Sawm (пост) — мусульмане постятся в светлое время суток девятого месяца исламского лунного календаря, называемого Рамадан. Цель состоит в том, чтобы напомнить людям о достоинстве того, что у них есть, и показать равенство с бедными. Рамадан – время учебы и самодисциплины.
• Хадж (паломничество): Мусульмане верят в совершение паломничества в Мекку к Каабе хотя бы раз в жизни.Считается, что Кааба была построена Ибрагимом (Авраамом) и одним из его сыновей. Мухаммед восстановил его для поклонения Аллаху. По этой причине это очень священное место для мусульман.

Мусульмане верят, что последним ниспосланным Богом писанием является Коран или Коран. Это речь Бога, открытая на арабском языке Мухаммеду во время его двадцатитрехлетней миссии. Коран был записан писцами и выучен наизусть еще при жизни Мухаммеда. Коран подчеркивает моральные, этические и духовные ценности с целью установления справедливости для всех.Многие мусульмане пытаются научиться читать Коран на языке оригинала, арабском. Мусульмане нередко заучивают из него целые главы. Они читают часть его каждый день. Сунна – это запись слов и поступков Мухаммеда. Сунна используется для толкования Корана. В нем также содержится наставление о вере, поклонении и поведении.

Шесть основных верований в исламе

Следующие шесть верований — это те, которых обычно придерживаются мусульмане, изложенные в Коране и хадисах.

1. Вера в Единого Бога : Мусульмане верят, что Бог является создателем всего сущего, и что Бог всемогущ и всезнающ. У Бога нет потомства, нет расы, нет пола, нет тела, и на него не влияют характеристики человеческой жизни.
2. Вера в ангелов Бога : Мусульмане верят в ангелов, невидимых существ, которые поклоняются Богу и выполняют Божьи приказы по всей вселенной. Ангел Гавриил принес божественное откровение пророкам.
3. Вера в Книги Бога : Мусульмане верят, что Бог открыл священные книги или писания ряду Божьих посланников. К ним относятся Коран (данный Мухаммеду), Тора (данный Моисею), Евангелие (данный Иисусу), Псалмы (данный Давиду) и Свитки (данные Аврааму). Мусульмане верят, что эти более ранние писания в их первоначальной форме были ниспосланы Богом, но остался только Коран в том виде, в каком он был впервые ниспослан пророку Мухаммеду.
4. Вера в Пророков или Посланников Бога : Мусульмане верят, что Божье руководство было открыто человечеству через специально назначенных посланников или пророков на протяжении всей истории, начиная с первого человека, Адама, который считается первым пророком.Двадцать пять из этих пророков упоминаются в Коране по именам, включая Ноя, Авраама, Моисея и Иисуса. Мусульмане верят, что Мухаммед — последний из этой линии пророков, посланных всему человечеству с посланием ислама.
5. Вера в Судный день : Мусульмане верят, что в Судный день люди будут судимы за свои действия в этой жизни; те, кто следовал Божьему руководству, будут вознаграждены раем; те, кто отверг руководство Бога, будут наказаны адом.
6. Вера в Божественный указ : Этот символ веры касается вопроса о воле Бога. Его можно выразить как веру в то, что все управляется божественным указом, а именно, что все, что происходит в жизни человека, предопределено, и что верующие должны реагировать на хорошее или плохое, что с ними происходит, с благодарностью или терпением. Эта концепция не отрицает концепции «свободы воли»; поскольку люди не имеют предварительного знания Божьего указа, у них есть свобода выбора.

Ислам Быстрые факты — CNN

Ислам частично основан на иудео-христианских религиях. Он имеет монотеистическое (вера в единого Бога) послание и следует некоторым из тех же принципов, что и христианство и иудаизм.

Последователи ислама, мусульмане, верят в единого Бога, Аллаха, и верят, что Мухаммед был его пророком. Они также верят, что Адам из Ветхого Завета Библии был первым пророком.

Другие пророки включают Авраама, Моисея, Ноя, Давида и Иисуса.

Мусульмане следуют пяти «столпам ислама»:
— Шахада — Утверждение веры, которое все мусульмане читают хотя бы раз в жизни.
— Салат или Салах — Ежедневная ритуальная молитва веры, совершаемая пять раз в день.
— Закят — налог, уплачиваемый в пользу бедных или нуждающихся.
— Саум — пост в месяц Рамадан.
— Хадж — паломничество, которое каждый мусульманин должен совершить хотя бы раз в жизни, если он или она может себе это позволить, в священный город Мекку в современной Саудовской Аравии.Паломничество начинается в седьмой или восьмой день последнего месяца исламского лунного календаря и заканчивается в 12-й день того же месяца.

Кааба — святыня, расположенная в Мекке, которую посещают во время паломничества (или хаджа). Это самое святое место для мусульман.

Двумя другими главными святынями являются мечеть пророка Мухаммеда в городе Медина в Саудовской Аравии и мечеть «Аль-Акса» в Иерусалиме.

Мусульмане верят, что Коран — это божественные слова или откровения, на которых они основывают свою веру.Мусульмане верят, что ангел Гавриил передал идеи Корана Мухаммеду.

В Коране 114 глав.

Хадисы представляют собой сборник преданий и высказываний Мухаммеда, которые также используются для формирования мусульманского образа жизни и верований.

Согласно исламским традициям, джихад — это борьба, осуществляемая при следовании Божьим заповедям как на личном, так и на общественном уровне.

Мусульманские конфессии

Сунниты — Крупнейшая ветвь ислама.Они признают, что первые четыре халифа (лидера) являются законными преемниками Мухаммеда.

Ваххабиты — Суннитская секта, состоящая из членов племени тамим в Саудовской Аравии, последователей строгого ортодоксального учения шейха Мухаммеда бин Абдулавахаба.

Шииты — Или шииты, вторая по величине ветвь ислама, считает, что только халиф Али и его потомки являются законными преемниками Мухаммеда, и отвергают первых трех халифов.

Алавиты — Концентрированная в Сирии секта внутри шиитской общины, придерживающаяся схожих, но различных основных убеждений о божественности Али и семи столпах веры. Они также отмечают некоторые христианские и зороастрийские праздники в дополнение к исламским праздникам.

Хариджиты — Члены самой ранней секты в исламе, вышедшей из последователей Али; их разрыв с шиитами был связан с методом выбора нового лидера. Они были известны своей бескомпромиссной позицией в отношении соблюдения Корана и радикальным фундаментализмом. Сегодня они известны как ибади или ибадиты.

Нация ислама — В основном афроамериканцы, основанные в 1930-х годах в Детройте, штат Мичиган.Это суннитская секта.

В африканских и арабских странах существуют и другие секты как суннитов, так и шиитов.

Законы шариата

Шариат — это арабское слово, изначально означающее «путь, ведущий к источнику воды».

Взято из Корана и жизни пророка Мухаммеда и его последователей.

Система морали, религиозных обрядов, этики и политики, охватывающая как религиозные, так и нерелигиозные аспекты жизни.

Многие мусульманские страны используют законы шариата в качестве основы для своих законов.

Отличается от западных правовых систем тем, что сфера применения законов шариата гораздо шире, а исламская концепция права является результатом выражения божественной воли.

Другие факты

Согласно отчету Pew Research Center, в 2015 году во всем мире насчитывалось 1,8 миллиарда мусульман. По прогнозам, к 2060 году это число увеличится до 2,9 миллиарда. Ислам является второй по величине религией в мире после Христианство. В Индонезии больше всего последователей исламской религии — 12.6%. Пакистан, Индия и Бангладеш также имеют большое мусульманское население. Мусульмане составляют 1% населения США.

Хронология

570 г. н.э. — Мухаммед родился в Мекке, Аравия (ныне Саудовская Аравия).

610 г. н.э. — Ангел Гавриил посещает Мухаммеда и говорит ему: «Ты посланник Бога».

610-632 н. э. — Мухаммед распространял учения, открытые ему в Мекке и Медине, в течение 22 лет, вплоть до своей смерти.

632 г. н.э. — г. Мухаммед умирает.

645 г. н.э. — Мусульмане разделились на две ветви, шиитскую и суннитскую, из-за разногласий по поводу будущего лидерства.

650-652 н.э. — Изречения/учения, открытые Мухаммеду, собраны в книге под названием Коран.

657 г. н.э. — Мусульмане-шииты разделились еще больше, когда часть их последователей отделилась и образовала третье подразделение, хариджитов.

Что Иисус значит для меня как мусульманина

(RNS) — «Итак, что ты делаешь на Рождество? — спросил пастор, мой хороший друг, после недавней межконфессиональной дискуссии в Zoom, в которой мы оба участвовали.Я ответил: «Экономьте мои деньги!»

Он в шутку ответил: «О, ладно, я обязательно позвоню тебе на Курбан-байрам, и мы посмотрим, как пойдёт эта экономия денег».

Потом мы мило поговорили о праздниках и обрядах — почему мы, мусульмане, не пробуем устроить Курбан-Санту (мы договорились, что у него может быть такая же борода!), и о нашей любимой теме: Иисусе (мир ему).

Иисус (мир ему) действительно особенный для мусульман, и не в каком-то поверхностном или двусмысленном смысле. Один из величайших пророков и посланников Бога, Иисус упоминается в Коране 25 раз, причем целая глава названа в честь его почтенной матери, Девы Марии, от которой он родился чудесным образом и которую некоторые мусульманские ученые считают самой пророком. .

Для мусульман Иисус также является избранным Мессией, чтобы вернуться на эту землю в ее последние дни (хотя значения термина «Мессия» различаются между мусульманами и христианами), и отмечен в будущей жизни особым местом в раю.

Но на этот раз во время нашей беседы мой друг-пастор спросил меня о том, о чем меня никогда раньше не спрашивали: имеют ли мусульмане какую-либо связь с Иисусом, помимо того, как он вписывается в общую теологическую концепцию ислама как посланник Бога? Ведь мусульмане не отмечают никаких праздников вокруг Иисуса и не молятся ему. Как часто Иисус появляется в жизни среднего мусульманина?

Это был увлекательный вопрос, на который мне потребовалось некоторое время, чтобы ответить.

Не будет преувеличением сказать, что я не мог быть мусульманином, не веря в Иисуса. Ислам имеет шесть символов веры: вера в Бога, ангелов, богооткровенные писания, посланники Бога, судный день и божественный указ. Не верить в любой из этих символов веры — значит не верить в ислам, а отвергать любого посланника Бога (от Адама до Ноя, от Авраама до Моисея, от Иисуса до Мухаммеда) — значит отвергать ислам.

Итак, хотя мы, мусульмане, принципиально расходимся с нашими братьями-христианами в отношении Троицы, распятия и спасения, наша вера в Иисуса является основой нашей веры.

Но есть ли у меня ежедневная связь с Иисусом?

Один ответ строго соответствует Писанию. История Иисуса, его чудесное рождение, его чудеса, религиозные убеждения и т. д. разбросаны по всему Корану. Поскольку мусульмане ежедневно читают Коран в своих пяти ежедневных молитвах — и в идеале вне своих ежедневных молитв либо с целью преданности, либо с целью запоминания — имя и история Иисуса, естественно, часто произносятся.

Например, третья глава Корана называется «Але Имран», что означает «Семья Имрана». Многие христианские традиции знают Имрана как Иоахима, отца Марии. Пятая глава Корана, «Аль-Майда» или «Накрывание стола», относится к Иисусу, пирующему со своими товарищами. В этих местах, а также в главе, посвященной Марии, Иисус находится в центре наших мыслей.

В хадисах (изречениях Пророка Мухаммеда) и в книгах исламских ученых и мудрецов по истории также содержится множество моральных историй об Иисусе.

В наиболее авторитетном сборнике хадисов персидского имама и ученого Бухари сообщается, что Пророк Мухаммед сказал, что Иисус однажды увидел человека, крадущегося, и спросил его: «Ты украл? Он сказал: «Нет, клянусь Богом, кроме Которого никто не имеет права на поклонение». Иисус ответил и сказал: «Я верю в Бога и сомневаюсь в своих глазах». , и не поддаваться подозрениям.

Аналогичное мнение передается в высказывании, собранном имамом Маликом, одним из четырех великих имамов суннитского ислама, который сообщил: «Иисус, сын Марии, сказал: «Не говорите много, не помня Бога, ибо, делая это, , вы ожесточите свои сердца. Воистину, ожесточенное сердце далеко от Бога, хотя вы и не знаете. Не смотрите, как господа, на недостатки других. Скорее, как слуги, смотрите на свои собственные недостатки. По правде говоря, человечество состоит только из двух типов: страждущих и здоровых. Итак, прояви милосердие к страждущим и восхваляй Бога за благополучие».

Великий имам Аль-Газали, известный своими работами о духовности, писал: «Иисус сказал: «Ты никогда не достигнешь того, чего желаешь, кроме как через терпение к тому, что презираешь».

Однако наша связь выходит за рамки упоминания учений Иисуса в наших священных писаниях.С помощью многочисленных высказываний, подобных приведенным выше, в различных исламских трудах обсуждается, как применять слова Иисуса, чтобы они оказывали предполагаемое влияние на нашу повседневную жизнь.

Таким образом, хотя мы, мусульмане, строим свою жизнь по образцу тщательно задокументированной жизни пророка Мухаммеда, мы верим, что вера и характер пророков Бога едины. Пророк Мухаммад (мир ему и благословение) сказал: «Я самый близкий из людей к Иисусу, сыну Марии, в этой жизни и в будущей жизни».

Сказали: «Как же так, о Посланник Аллаха?» Пророк ответил: «Пророки — братья от одного отца и разных матерей.У них одна религия, и между нами не было другого пророка».

Исламофобия, ИГИЛ заставило американских мусульман адаптироваться, интегрироваться

Имам Конный Ной | Специально для The Columbus Dispatch

Как религиозный лидер, который регулярно выступает с пятничными проповедями в наших местных исламских центрах, я всегда подчеркиваю идею интеграции, когда мусульмане не только позитивно интегрируются в основное американское общество, но и присоединяются к местной и национальной политике эта страна.

Трагические события сентября.11 сентября 2001 года стали тревожным сигналом для мусульманского сообщества. Это был первый раз, когда мы почувствовали, что если мы не будем информировать наших соотечественников о нашей вере и говорить сами, другие будут говорить за нас и определять нас.

До 11 сентября мусульмане не проявляли активности в политическом пространстве этой страны. Наши исламские центры были в основном скорее духовным пространством, куда люди приходили помолиться, пройти несколько уроков ислама, а затем пойти домой. Кроме того, наши усилия и деятельность по сбору средств в основном были сосредоточены на таких странах, как Ближний Восток или Юго-Восточная Азия, таких странах, как Индия, Пакистан, Афганистан и Сомали.

Но сегодня исламофобия заставила нас созреть как сообщество и подтолкнула к переосмыслению нашей роли в этой стране.

Это заставило нас бороться с двумя крайними крылами: правые силы исламофобии, которые всегда связывают американское мусульманское сообщество с террористическими организациями, а другое – Исламское государство и подобные группы, которые пытаются захватить нашу веру и представить ислам как религию. что пропагандирует терроризм.

Исламофобия, будучи злом и расистским, также является скрытым благословением. Из-за исламофобии мы очень быстро повзрослели. Мы требовали, чтобы нам дали достоинство и уважение, которых мы заслуживали.

Итак, мы назвали Америку своим домом, и арабское понятие о совершении хиджры — что означает путешествие в мусульманскую страну — было заменено идеей, что это дом. Мы создали местные академические институты, которые реагируют на ложь об исламофобии и элементах, связанных с Исламским государством. Наши мечети стали местами, сочетающими в себе духовность и социальную справедливость.

Во-вторых, нам пришлось использовать систему и Конституцию для борьбы за свои права.Чтобы использовать систему, мы должны были присоединиться к системе и произвести много американских политиков-мусульман в различных секторах. Из наших священных писаний мы поняли, что каждый посланник, посланный Богом , призывал свой народ к духовному омоложению и социальным и политическим переменам. Это стало нашим новым слоганом.

Мы также начали пересматривать наши цели и будущее нашего следующего поколения. До 11 сентября большинство наших имамов, религиозных лидеров и ученых приехали из-за границы. Но после этой трагедии мусульманская община начала готовить местных лидеров, родившихся и выросших в Америке — молодых имамов, понимающих язык, историю Америки, культурный контекст ислама.

Это изменило способ работы большинства наших мечетей и открыло двери для новой стратегии, стратегии, основанной на наших исламских ценностях, но признающей наше время, проблемы и необходимость сотрудничать с другими меньшинствами, которые сталкиваются с теми же проблемами, ненавидят , предрассудки и домогательства.

Сегодня, как человек, который наставляет и обучает исламу молодежь, чьи родители иммигрировали из Сомали, я всегда прививаю им чувство сопричастности. Я говорю им, что дом не там, где родились ваши родители, бабушки и дедушки; здесь родятся ваши дети.

У меня также есть проект под названием «Знакомство с мусульманином», в котором я приглашаю наших друзей-немусульман в нашу мечеть, чтобы послушать наши проповеди, задать вопросы об исламе и встретиться с нашей общиной. Они, в свою очередь, приглашают меня в свои местные церквях, где я рассказываю об исламе и о том, как две крайние стороны захватывают нашу веру. Мне нравится отвечать на вопросы, которые мне задают церковные общины об исламе, Аллахе, нашем священном писании и пророке Мухаммеде. На самом деле, многие из них стать друзьями. бороться за социальную справедливость и общее благо.

Одна вещь, которую я никогда не забуду, — это чувство, которое я испытал, когда бывший президент Дональд Трамп придумал «запрет мусульман». Это был первый раз, когда я почувствовал, что моя страна против моей веры, а моя вера против моей страны. Это действительно было очень болезненно для нашего сообщества.

Как лидер веры, моя община приходила ко мне с просьбой о помощи. Многие из них были матерями, чьи дети не могли присоединиться к ним здесь, в Америке. Мне пришлось посвятить большую часть своих пятничных публичных проповедей и занятий свету в конце туннеля, жизненным невзгодам и тому, как все посланники Бога были испытаны, и так далее, просто чтобы дать эмоциональное спокойствие этим скорбящим родителям.

Сегодня я директор по связям с общественностью Сомалийских исламских центров в Огайо, объединяющей семь мечетей, и у меня четверо детей. Я всегда говорю своим дочерям, которые учатся в пятом и третьем классе, носить хиджаб и гордиться своими мусульманскими ценностями и американцами. Я рассказываю им об истории этой страны и о том, как им повезло жить в величайшей стране мира, где они могут быть теми, кем захотят, если приложат усилия.

Имам Хорсед Ной является директором по связям с общественностью Сомалийских исламских центров в Огайо.

Keeping the Faith — это колонка, в которой представлены взгляды различных религиозных лидеров из района Колумбуса.

Потеря религии: скрытый кризис веры среди молодых мусульман Великобритании | Ислам

Сулейман Вали — тихий 33-летний инженер-программист. Прирожденный интроверт, не склонный к спорам и не склонный к смелым заявлениям, он из тех людей, которые счастливее всего на заднем плане. Он живет один в скромном домике на тихой улочке небольшого городка в Восточном Нортгемптоншире. Он не хочет быть более конкретным, чем это о месте. «Если бы кто-то узнал, где я живу, — объясняет он, — они могли бы сжечь мой дом».

Почему такая заниженная фигура, которая называет себя «никем», говорит так, как будто он находится под программой защиты свидетелей? Ответ в том, что шесть лет назад он решил заявить, что больше не принимает основные принципы ислама. Он перестал быть верующим мусульманином и вместо этого стал отступником. Это звучит причудливо анахронично, но это не тот термин, который следует принимать легкомысленно.

На прошлой неделе убийство блогера Ананты Биджой Дас в Бангладеш стало жестоким напоминанием о рисках, с которыми сталкиваются атеисты в некоторых странах с мусульманским большинством. И в эпоху, когда британские исламские экстремисты путешествуют за тысячи миль, чтобы убить тех, кого они считают неверующими, беспокойство отступника о своей безопасности дома, пожалуй, понятно.

«О да, мне страшно», — соглашается Насрин (имя изменено), дерзкая 29-летняя управляющая активами из восточного Лондона, которая девять лет была полузакрытой отступницей. «Я не так беспокоюсь о психах, потому что сейчас почти нормально получать угрозы. Что меня беспокоит, так это то, что они возвращаются к моим родителям и причиняют им вред, потому что это не является чем-то неслыханным».

Опасность подтверждается Имтиазом Шамсом, энергичным 26-летним парнем, который руководит группой под названием «Вера неверующим», цель которой — помочь неверующим мусульманам рассказать о своих трудных ситуациях. Шамс заметно присутствует на YouTube и организовал несколько мероприятий в университетах. «Я подвергаюсь физическому риску, потому что снимаю видео, — говорит Шамс.«Мне не нравится ставить себя на линию огня, но мне пришлось, потому что никто другой не хочет этого делать».

Какой бы реальной ни была возможность насилия, это не то, что удерживает многих сомневающихся британских мусульман от отказа от своей религии. Как говорит Саймон Котти, автор новой книги «Отступники: когда мусульмане покидают ислам »: «В западном контексте самая большая опасность, с которой сталкиваются бывшие мусульмане, — это не воющая толпа, а одиночество и изоляция от остракизма со стороны близких. . Именно клеймо и неприятие заставляют многих бывших мусульман скрывать свое отступничество.

Подобно освободительному движению геев предыдущего поколения, отступники-мусульмане должны бороться за право быть признанными, зная, что признание влечет за собой позор, неприятие, запугивание и, очень часто, изгнание из семьи.

Вали происходит из строго религиозной семьи индийского происхождения. Он родился в Кении и переехал со своими родителями, шестью братьями и сестрами в Англию, когда ему было 14 лет. Будучи чужаками, его семья оставалась близкой: «Я всегда знал, что если я чего-то захочу, они будут рядом со мной», — говорит он.

Его отец — имам, который следует пуританской схоластической традиции ислама Деобанди, которая имеет влияние более чем на треть британских мечетей. В подростковом возрасте, когда подростки обычно бунтуют, и даже в университете Вали послушно следовал вере своего отца. Время от времени его беспокоило то, что он называет более «варварскими наказаниями», установленными в законах шариата, но он откладывал свое беспокойство в сторону. «Я бы просто подумал, если Бог хочет этого, хорошо».

Когда он покинул свой дом в Лестере, чтобы работать в Кембридже, он впервые столкнулся с интеллектуальным вызовом своему мировоззрению.Он обнаружил, что работает вместе с немусульманами и атеистами, и неизбежно возникали вопросы веры. Первоначально он начал исследовать критику ислама в Интернете и в книгах таких людей, как Ричард Докинз и Кристофер Хитченс, как средство защиты своей веры. Но в процессе укоренилось подозрение, что у его противников были более сильные аргументы.

Тем не менее, он оставил свои сомнения при себе, когда вернулся жить в Лестер, где его ждал брак по расчету.«Она была очень религиозной из религиозной семьи», — говорит он, все еще страдая от воспоминаний. Но он не мог пройти через это. «Я не собирался лгать и продолжать брак, зная, что я не верю в Бога».

Его решение пошло очень плохо. Однако его семья простила бы его, если бы он оставался мусульманином. Это все, что они действительно спросили. И это была единственная вещь, которую он не мог сделать. Он был вполне счастлив быть культурным мусульманином, участвовать в празднествах и соблюдать традиции, но не мог притворяться верой, которой не обладал.

Насрин: «У меня были приступы клинической депрессии. Дело в том, что ислам учит вас расти без идентичности. Без коллектива вы потеряны». Фотография: Энди Холл/Observer

«Эта идея веры», — говорит он, качая головой. «Нельзя заставить себя поверить в то, во что ты не веришь».

Итак, он признался в своем атеизме своей испуганной семье. Один из его братьев напомнил ему, что закон шариата предусматривает за вероотступничество смертную казнь.

«Я не думаю, что у него возникнут какие-либо угрызения совести из-за того, что меня убьют», — говорит Вали, хотя и подчеркивает, что не верит, что кто-то из его семьи попытается причинить ему физический вред или подтолкнет к этому других.Вместо этого его изгнали из семьи. Он был отвергнут.

В последние годы широко обсуждались общественные дебаты о том, что толкает молодых мусульман к радикализации. Это неотложный предмет изучения в различных научных кругах, породивший библиотеку книг, и он находится в центре внимания хорошо финансируемых государственных программ.

Гораздо меньше известно и гораздо меньше обсуждается судьба молодых мусульман, идущих в противоположном направлении – тех, кто отворачивается не только от радикализации, но и от самого ислама.

Хотя это чревато человеческими драмами — экзистенциальным кризисом, философскими сомнениями, распадом семьи, угрозами насилия, общественным изгнанием, депрессией и множеством других проблем — путешествие отступника вызывает на удивление мало интереса со стороны средств массовой информации или гражданского общества. По словам Котти, нет «ни одного социологического исследования… по вопросу отступничества от ислама».

Никто не знает, о каких числах идет речь, немногие понимают психологические трудности, с которыми сталкиваются люди, или социальное давление, которому они вынуждены сопротивляться.Как и во многих других областях общественного дискурса, инсайдеры неохотно говорят об этом, а аутсайдеры либо слишком безразличны, либо слишком деликатны, чтобы спрашивать.

В этом смысле борьба бывших мусульман заметно отличается от борьбы первых борцов за права геев. Там, где геи и лесбиянки могут получить поддержку от других прогрессивных движений, бывшие мусульмане еще более маргинализируются из-за того, что Котти называет «оспариваемым статусом ислама» в западных обществах.

Поднимать тему отступничества значит рисковать демонизировать борющееся меньшинство.Некоторые сочтут это почти по определению исламофобским или даже расистским. Быть «мусульманином» в Британии 21 века — это уже не просто религиозная принадлежность; это также предполагает принадлежность к культурному сообществу, которое получает гораздо больше, чем положено, страшных историй и паникерских репортажей. Поэтому очень важно знать о дискриминации, с которой сталкиваются многие мусульмане. Но как насчет меньшинства внутри меньшинства, которым приходится иметь дело со страхом, виной, стыдом и изоляцией? Должны ли они оставаться невидимыми в знак религиозного уважения?

Четыре года назад Вали видел свою мать всего лишь раз за несколько минут. «Она не хотела прикасаться ко мне, — говорит он. «Она думала, что ее Бог рассердится на нее, если она будет относиться ко мне хорошо».

Что спасло его от изоляции, так это Совет бывших мусульман Великобритании, ассоциация, созданная в 2007 году светской женщиной иранского происхождения Марьям Намази, которая проводит кампанию, чтобы положить конец «религиозным запугиваниям и угрозам». CEMB помогает примерно 350 людям в год, «большинство из которых, — говорит Намази, — столкнулись с угрозами из-за ухода из ислама — либо со стороны своих семей, либо со стороны исламистов».

Она считает, что это число представляет собой лишь вершину проблемы, потому что последствия раскрытия информации отпугивают многих других от этого.Многие из дел, которыми занимается CEMB, касаются браков по принуждению, которые, по словам Намази, использовались для контроля над теми, кто стремится покинуть ислам.

Для Вали CEMB дал уверенность в обмене опытом. «Это было здорово. Вы просто знали, что вы не одиноки. Раньше я не знал, сколько там людей, что за люди, как они мыслят. Я, наверное, [сейчас] встретил 100 бывших мусульман и продолжаю слышать истории о депрессии. Я могу это понять».

Это та же ментальная и эмоциональная борьба, которую Котти наблюдал, исследуя свою книгу.«Большинство бывших мусульман, с которыми я беседовал, сказали, что они были крайне одиноки и изолированы, и они напрямую связывали это со своим отступничеством и связанной с этим скрытностью и стыдом», — говорит он.

Одним из них был 22-летний Иртаза Хуссейн, родом из Пакистана, который повесился в сентябре 2013 года. Он написал на форуме CEMB: «Я ненавижу то, что я полностью отчужден от общества и никогда не найду способа вписаться.»

Конечно, это прискорбная правда, что есть молодые люди из всех слоев общества, которые чувствуют себя отчужденными, а некоторые покончили с собой по разным причинам.Однако также верно и то, что Хуссейн чувствовал себя запертым и потерянным между двумя мирами — из того, который он пытался покинуть, и в тот, в который он не мог найти способ войти. Во всяком случае, это затруднительное положение, в котором чаще всего оказываются молодые мусульманки.

«Женщинам труднее, — говорит Насрин. «Ты гораздо более заметна как женщина. Вы приучены вести себя определенным образом с платком. Я имею в виду, ты не собираешься ходить в паб с платком, не так ли? Ты не будешь гулять допоздна с платком.Это форма контроля».

Ее семья не была особенно религиозной — «культурные мусульмане, которые молились и хотели бы, чтобы вы одевались скромно», — но ее сестру обнаружила в университете «Хизб ут-Тахрир», прозелитическая исламистская группа. Тогдашняя 15-летняя Насрин вскоре последовала за сестрой. «В подростковом возрасте я чувствовал себя сильным. Это был своего рода псевдоинтеллектуализм. Духовная религия в детстве наскучила, поэтому идея политики мне тоже понравилась. Это было похоже на общественное движение, и я был взволнован этим.

Это было сразу после 11 сентября, и она появилась в школе, требуя надеть длинное черное платье вместо школьной формы. «Я сказал, что если вы мне не позволите, вы нарушите мою свободу самовыражения как мусульманина, и они это приняли».

Ей нравилось бунтарское чувство, которое вызывала ее ярко выраженная мусульманская идентичность. Это было в основном размахом политики. Когда она смотрела на исламские страны, ее не волновали зверства в области прав человека. «Были женщины в шарфах, вот что было важно.

Но постепенно она начала обращать внимание на риторику и предположения, которыми она была наполнена. «У меня не было прозрения, — говорит она. Большинство отступников этого не делают. Вместо этого обычно это долгий и часто болезненный процесс допроса. Сначала она пыталась развеять свои сомнения. «Я был напуган. Что со мной не так? Почему у меня возникают эти чувства и мысли, они настолько харам [запрещены]».

Она чувствовала, что не может говорить с самыми близкими ей людьми, и ей было слишком стыдно, чтобы посоветоваться с имамом. Как и Вали, она искала информацию в Интернете, и чем больше она читала, тем труднее ей становилось поддерживать свои исламские убеждения. Но потеря ее религии повлекла за собой потери.

«У меня были приступы клинической депрессии, — говорит Насрин. «Дело в том, что ислам учит вас расти с низкой самооценкой и отсутствием самоидентификации. Без коллектива ты пропал. Вас учили чувствовать себя виноватой и угождать людям как женщина, и вы делаете это с самого раннего возраста. Я все думала: «Почему я хочу носить короткие юбки? Это так отвратительно!» Нет, это не отвратительно. Мне потребовалось много времени, чтобы оценить свою сексуальность и женственность.Было много стресса. Я потерял своих друзей. Ты очень одинок и подвергаешься остракизму».

Однако она не могла заставить себя сказать родителям. И девять лет спустя она до сих пор не сообщила им. Ее компромисс состоял в том, чтобы сообщить им, что она не молится и не носит хиджаб. Это было достаточно проблематично — ее родители, как и многие мусульмане, стали более религиозными за последнее десятилетие или около того.

Она винит в этом сдвиге геттоизацию мультикультурализма и политику идентичности, тенденцию рассматривать людей как членов отдельных культурных блоков. Или, как выразился Намази: «Проблема мультикультурализма — не как жизненного опыта, а как социальной политики, которая разделяет и сегрегирует сообщества, — заключается в том, что «мусульманское сообщество» воспринимается как однородное. Поэтому инакомыслящие и вольнодумцы считаются невидимыми, потому что «подлинный» мусульманин завуалирован, прошариат и происламист».

Одним из успехов исламистского движения в Британии стало определение культурной идентичности прежде всего с точки зрения религии.

«Мы перешли из бенгальской общины в мусульманскую.Как будто мы переживаем вторую колонизацию, арабизацию азиатских культур. Даже мой брат носит длинные арабские платья». Как следствие, она считает, что мусульман побуждают следить за другими мусульманами.

«Приведу пару примеров», — говорит она. «На днях я заказал в Интернете немного еды — булочки со свининой, — а потом мне позвонил парень из компании и сказал: «Назрин, ты знаешь, что это не халяль?» Я сказал, что да, я не мусульманин, но потом Хотел бы я сказать: «Кто ты такой, чтобы следить за тем, что я ем? Как ты смеешь звонить мне, чтобы напомнить. Но так думают люди: ты мусульманин, у тебя мусульманское имя».

Она получила степень по антропологии в Лондонском университете. «И я начал писать диссертацию о бывшей мусульманской идентичности. Моим руководителем был этот парень-мусульманин, и он сказал мне, что это чепуха, в ней нет академической цели».

Ей пришлось пожаловаться, чтобы найти другого руководителя, который оказал ей большую поддержку и, не колеблясь, продолжил исследование. «Мне удалось завершить оригинальное эмпирическое исследование бывшей мусульманской реальности, — говорит она.«Я даже получил специальную награду за эту самую диссертацию. Я чувствовал себя вполне оправданным этим».

Тем не менее, она обнаруживает сильное нежелание университетов противостоять совместным усилиям исламистских группировок, пытающихся претендовать на студентов-мусульман. Мало того, что исламскими обществами часто управляют экстремисты, такие группы, как Исламская академия образования и исследований, стремятся навязать гендерную сегрегацию, но и термины академического дискурса, как правило, поддерживают их марку политики недовольства.

«Идите на обычный курс социологии, — говорит Насрин, — и там очень много говорится о том, чтобы сделать мусульман жертвами исламофобии — терминология, с которой я не согласна. Это антимусульманский фанатизм. Я не люблю ислам — это нормально, это идеология, но я не ненавижу мусульман. Это две разные вещи».

Она считает, что в мусульманских общинах должны быть светские пространства. «Женщины в сообществах меньшинств сильно страдают, потому что их единственный выход — обратиться к какому-то религиозному человеку, будь то за консультацией или по любому другому вопросу.”

Шамс, который для своего юного возраста кажется удивительно самообладающим, соглашается с тем, что разочарованные мусульмане страдают от особых гендерных проблем. С этой целью он пытался установить связь с феминистскими обществами в университетах. «Но в этой стране есть реальная проблема, — говорит он. «Люди не хотят касаться ничего, что связано с выходом из ислама. Особенно в университетах, где политика безумна».

Он прав. В последнее время Национальный союз студентов отказался осудить ИГИЛ на том основании, что это оправдывает исламофобию.Шамс считает, что такого рода жест и решение NUS в прошлом месяце лоббировать вместе с Кейджем, группой давления воинствующих исламских заключенных, подрывают позиции инакомыслящих мусульман. «Что он делает, так это говорит реформистам и секуляристам, что вы на самом деле не мусульмане».

Шамс приступил к борьбе с запугивающей атмосферой для неверующих мусульман в кампусах, проведя несколько встреч Веры с неверующими в университетах по всей стране. Идея состоит в том, чтобы позволить бывшим мусульманам публично рассказать о своем опыте.События, которые можно увидеть на YouTube, были напряженными, поскольку исламисты устроили протесты, но они содержат душераздирающие истории о семейном неприятии и суицидальных мыслях, которые, по крайней мере, вызвали споры.

Шамс родился в Бангладеш, но вырос в Саудовской Аравии. Он говорит, что во многих отношениях он находил резиденцию эмигрантов, в которой он и его семья жили в Саудовской Аравии, более прогрессивной, чем Великобритания. «Именно когда моя мать приехала сюда, она действительно радикализировалась».

Он считает, что мусульмане сталкиваются с кризисом идентичности.

«Мы не знаем, кто мы. У коричневого человека есть чувство незащищенности, часто по уважительной причине. Я ходил в школу в действительно белой школе. Мое прозвище было «Террорист». Дети не знали лучше. Я вырос на этом повествовании. Я был очень религиозен. Я верил, что есть халифат, и мы должны бороться за него. У меня было сильное чувство справедливости. Одна из вещей, которую люди не понимают в радикалах, это то, что они часто руководствуются чувством справедливости».

Он потерял веру, потому что его чувство справедливости не согласовывалось с тем, как его учили верить в то, что другие религии плохи.

«В 20 лет я действительно думал, что я единственный мусульманский атеист в мире. Вы просто не знаете об этом. Я не знал, что ты можешь уйти. Нет понятия об этом. Это трудно объяснить. Это как знать, что мир круглый, но не видеть его».

Полностью осознавая психический стресс, от которого страдают многие инакомыслящие мусульмане, он работает над тем, чтобы получить соответствующую терапию для тех, кто проходит через эмоциональные потрясения, связанные с уходом из ислама.

«Один бывший мусульманин, которого я знаю, пошел на терапию к белой женщине-терапевту, и в конце концов она направила его в сеть поддержки мусульман.

Слишком часто, считает он, немусульмане не могут или не хотят видеть дальше религиозной идентичности мусульман. Они все больше приучаются понимать религиозные потребности, но часто сбиваются с толку теми, кто отвергает эти потребности.

«Если вы светский еврей или атеист, — говорит Шамс, — никто не скажет, что вам не разрешено ничего говорить о своей общине. Конечно же. Но с мусульманами все по-другому — белые думают, что ты не настоящий мусульманин. Это раздражает.”

Конечно, кажется извращенным, что, несмотря на отсутствие табу на обсуждение исламской радикализации, упоминание об исламских отступниках по-прежнему вызывает широко распространенный дискомфорт. Мы можем публично признать, что есть мусульмане, которые настолько оторваны от западного общества, что предпочитают жить как фундаменталисты, но гораздо труднее признать, что есть мусульмане, которые настолько оторваны от своей религии, что предпочитают жить как вольнодумцы.

Насрин, Вали и Шамс согласились, что их положение улучшится только путем привлечения большего внимания к мусульманским отступникам в британском обществе.По их словам, было бы также полезно, если бы они могли рассчитывать на прогрессивную поддержку, которая когда-то была правом вольнодумцев в этой стране.

«Отношение должно измениться», — говорит Котти. «Должна быть большая открытость по всему вопросу. А демонизация отступников как «продажников» и «туземных осведомителей», которую можно услышать как среди либерально-левых, так и среди реакционных мусульман, должна прекратиться. Люди уходят из ислама. У них есть на это причины, хорошие, плохие или какие угодно. Это право человека изменить свое мнение. Смирись с этим.»

• 2 июня 2015 г. в эту статью были внесены изменения: изображение было удалено.
  

Культурная компетентность при уходе за пациентами-мусульманами и их семьями — StatPearls

Введение

Предоставление высококачественной помощи пациентам мусульманского вероисповедания требует понимания различий в культурных и духовных ценностях. Важные различия включают в себя диету, идеи скромности, конфиденциальность, ограничение прикосновений и ограничение употребления алкоголя.[1] В глобальном масштабе мусульмане составляют значительную часть общества, и ислам остается самой быстрорастущей религией в мире. Весьма вероятно, что медицинский работник будет ухаживать за пациентом-мусульманином в течение своей карьеры. Мусульманская вера включает в себя несколько этнических групп с разными взглядами на болезни и здравоохранение. В результате уход за пациентами-мусульманами создает проблемы для многих немусульманских медицинских работников. Исламская вера может влиять на принятие решений, семейную динамику, методы лечения и риски, а также использование медицинских услуг.[2]

Понимание исламских верований поможет медицинским работникам оказывать надлежащую медицинскую помощь с учетом культурных особенностей. Это может быть достигнуто путем понимания религиозного значения, взглядов на семью, здоровье, болезни, диету, влияния традиционной медицины и проблем конфиденциальности. Все медицинские работники должны быть в состоянии оказывать культурно компетентную помощь.[3]

При оказании помощи пациентам-мусульманам важно понимать влияние исламской веры на оказание медицинской помощи.Медицинские работники должны быть осведомлены о проблемах конфиденциальности и прикосновений, диетических практиках и неприемлемых лекарствах.[4]

Когда медицинские работники взаимодействуют с пациентами-мусульманами, они должны по возможности следовать определенным правилам. Это включает в себя минимизацию зрительного и физического контакта между медицинским работником и пациентом противоположного пола, когда это возможно. Кроме того, врачам-мужчинам, возможно, придется общаться через супруга, если пациентка — женщина. Например, если медицинский работник-мужчина разговаривает или задает вопросы пациентке, пока ее партнер находится в палате, но пациент не отвечает, медицинский работник должен спросить пациентку, предпочитает ли она, чтобы он разговаривал с партнером.Это может прояснить любую путаницу и обычно не является оскорбительным. Во время медицинского осмотра желательно, чтобы медицинский работник был того же пола. Очевидно, будут обстоятельства, при которых это будет невозможно. В этих сценариях наличие в комнате третьего человека того же пола, что и пациент, должно утешить пациента. Если медицинский осмотр должен проводить человек противоположного пола, общее эмпирическое правило заключается в том, чтобы сообщить пациенту, что предмет одежды должен быть снят для осмотра, но он будет немедленно возвращен.Это сводит к минимуму воздействие и сообщает пациенту причину снятия любых предметов одежды.

У мужчин борода является религиозным символом, и большинство мужчин избегают бриться, если в этом нет крайней необходимости.

Общеизвестно, что женщины одеваются скромно. Мужчины часто одеты до колен или выше колен. Создается впечатление, что женщины одеваются скромно по сравнению с мужчинами; однако многие мужчины следуют многим из тех же правил скромности. Во время Рамадана, священного месяца ислама, медицинские работники должны проявлять особую культурную чуткость и уважение.Клиницисты, понимающие мусульманские религиозные обычаи, будут лучше подготовлены для обеспечения надлежащего индивидуального ухода за пациентами-мусульманами.

Препятствия для получения медицинской помощи

Мусульманское население во всем мире значительно растет. Культурный и религиозный фон влияет на отношение, поведение и убеждения человека в отношении здоровья, болезни и оказания медицинской помощи, что может создавать препятствия для получения медицинской помощи, которую получает это население. Из-за предполагаемых ограничений в медицинском обслуживании мусульманское население может подвергаться повышенному риску некоторых заболеваний.Эти ограничения могут включать гендерные предпочтения медицинских работников, скромность и неправильное представление о том, что вызывает определенные заболевания. Эти ограничения могут возникнуть в результате исламских культурных верований и обычаев. Другие препятствия могут быть связаны со сложностью системы здравоохранения и отсутствием культурно компетентных медицинских служб и специалистов. Медицинские работники должны быть осведомлены о культурных и религиозных факторах, которые помогают обеспечить культурно компетентное и надлежащее продвижение и обучение медицинских услуг исламскому населению.Медицинские работники должны быть осведомлены об исламских учениях, чтобы должным образом поощрять здоровое поведение и оказывать качественную помощь своим исламским пациентам.

Проблемы, вызывающие озабоченность

Диета

Правила ислама запрещают алкоголь, нехаляльные животные жиры, свинину, субпродукты из свинины и любых животных, убитых во имя другого божества (т. е. кроме Аллаха, Авраамического Бога). Существуют некоторые разногласия по поводу употребления в пищу мяса, не забитого по исламским обычаям.Время исламской молитвы может совпадать с временем приема пищи в медицинском учреждении, и, возможно, потребуется принять особые меры. Некоторые мусульмане могут отказаться от всей больничной еды, и, возможно, потребуется сделать приспособления, чтобы еду можно было приносить из дома. Если это невозможно, предоставьте яйца, фрукты, морепродукты и овощи.

Во время Рамадана мусульмане постятся. Пост означает, что между восходом и заходом солнца нельзя принимать пищу или жидкости, включая воду. Также важно отметить, что мусульманский календарь отличается от традиционного календаря, в результате чего Рамадан приходится на несколько другое время года.Это может привести к серьезным проблемам со здоровьем, особенно у людей с диабетом и в летние месяцы. Мусульман, собирающихся начать пост, следует научить есть до рассвета и после ужина, включая углеводы, которые медленно высвобождают энергию.

Пациенты, которые планируют голодание, должны быть проинформированы о диабете, ориентированном на голодание, чтобы помочь им избежать осложнений. Перед голоданием рекомендуется обследование пациентов с диабетом, чтобы они могли быть осведомлены о рисках и стратегиях, позволяющих избежать проблем.Иногда это может повлечь за собой рекомендацию им воздержаться от полного соблюдения из-за состояния их здоровья (что разрешено религиозными убеждениями) или, по крайней мере, иметь под рукой добавки на случай развития симптомов гипогликемии.

Пациентам-мусульманам следует рекомендовать следить за уровнем сахара в крови, особенно если они принимают такие лекарства, как инсулин или пероральные гипогликемические средства. Пациентов необходимо учить важности прерывания голодания, если уровень глюкозы в крови падает до опасного уровня и существует риск тяжелой гипогликемии.Они должны быть проинструктированы прекратить голодание, если появятся признаки или симптомы гипогликемии. Эти пациенты также подвержены риску развития гипергликемии и кетоацидоза в ответ на голодание.

Во время Рамадана пациенты предпочитают поститься, потому что Рамадан является самым благословенным и духовным месяцем исламского года. Медицинские работники, лечащие любого исламского пациента, воздерживающегося от еды и питья, должны более внимательно следить за ним. Коран учит, что тем, кто слишком болен, беременен, имеет менструацию или кормит грудью, разрешается не поститься и восполнять дни позже в году.Хронически больные или пожилые мусульмане, для которых пост является необоснованным, также освобождаются от этого правила, но они обязаны каждый день во время Рамадана кормить малообеспеченного человека, из-за которого они пропустили пост.

Больницы все больше осознают, что пища, подаваемая мусульманам, должна соответствовать диетическим правилам, особенно без продуктов из свинины. Это включает в себя предложение лекарств, которые не содержат свинину или алкоголь. Внедрение обучения деликатности для лучшего информирования работников о традициях и обычаях помогает поддерживать культурную чуткость при приготовлении пищи.

Семья

Семья, а не отдельный человек, является ядром сообщества, и существует сильная расширенная структура поддержки семьи. На поведение и поступки человека или семьи большое влияние оказывают супруг, дети и родственники. При принятии всех важных решений часто консультируются с членами расширенной семьи. Культурные ценности человека, семьи и родственников влияют на оценку потребностей пациентов, а также на оказание медицинской помощи.

Здоровье против болезни

Для мусульман здоровье – это состояние физического, психологического, духовного и социального благополучия, которое считается величайшим благословением, данным Богом человечеству. Пациенты-мусульмане принимают болезнь терпением, молитвами и медитацией. Даже пациенты-мусульмане, которые активно не исповедуют свою веру, могут потребовать духовного или религиозного вмешательства, когда сталкиваются с серьезными проблемами. Пациенты-мусульмане считают болезнь, страдание, боль и смерть испытанием от Бога и воспринимают болезнь как испытание, которое избавляет от грехов.

Ислам придает большое значение здоровью, поэтому забота о своем здоровье является религиозным долгом. Для некоторых мусульман духовные ценности являются составной частью их веры в здоровье, и поэтому духовные потребности могут иметь приоритет над физическими потребностями. Религиозные убеждения также могут влиять на представление пациента-мусульманина об исцелении.

Лекарства

Лекарства, содержащие желатин или на основе свинины, запрещены. Используйте альтернативы без желатина, такие как жидкости с антибиотиками или халяльные желатиновые таблетки.Стеарат магния запрещен в таблетках, если он получен из животного источника. Если это экстренная ситуация и альтернатива недоступна, можно использовать препарат, но это следует объяснить пациенту. Ислам разрешает употребление любых наркотиков в опасных для жизни ситуациях.

Постящиеся мусульмане могут создавать проблемы для введения лекарств, поскольку они могут отказаться от лечения. Для медицинских работников важно найти время, чтобы объяснить важность лекарства для пациента.Информированный и уважительный подход поможет пациенту принять правильное решение.

Лекарства во время Рамадана

• Глазные капли, ушные капли, средства для ухода за зубами — Да

• Ингаляторы, небулайзеры, назальные спреи — Да

• Прививки/вакцины, инъекции инсулина — Существуют расхождения во мнениях. Лучше спросить у пациента. В общем, инъекции не обязательно прерывают голодание, если только они не являются пищевой добавкой или питьем для питания.Вакцины и инсулин обычно приемлемы.

• Внутривенное введение жидкостей — Нет (обезвоживание требует прерывания поста) , Sub-Q, IV) требует нарушения поста.  

Уединение и одежда

Необходимо уважать частную жизнь и скромность пациентов-мусульман.В идеале лучше, если за ними ухаживают врач и медсестра одного пола. Это очень важно, если пациентке требуется акушерская или гинекологическая помощь. Если помощь с учетом пола невозможна, во время осмотра или даже общения всегда должна присутствовать сотрудница женского пола или родственница пациента. Если пациента осматривает медработник-мужчина, чрезвычайно важно, чтобы медработник объяснил пациентке этапы медицинского осмотра и, если необходимо снять одежду, снять ее как можно быстрее.Во многих случаях женщина-пациент может избегать зрительного контакта или рукопожатия с медицинскими работниками-мужчинами. Это не следует интерпретировать как недоверие или знак отказа. Как и у мусульман, это признак скромности.

Мужчины и женщины-мусульмане обычно неохотно обнажают свое тело для медицинского осмотра. Запрашивайте разрешение, прежде чем обнажать какую-либо часть тела, и выполняйте осмотр последовательно, обнажая как можно меньшую область на каждом этапе.

Прикосновения между представителями противоположного пола настоятельно не приветствуются, за исключением ближайших родственников.Разрешается прикасаться к пациенту противоположного пола по медицинским показаниям, например, для прохождения клинического обследования или процедуры.

При входе в палату пациента-мусульманина получить разрешение перед входом в палату. Пациенты-мусульмане обычно принимают несколько посетителей, поскольку в соответствии с исламскими учениями существует обязанность посещения. Количество посетителей может быть огромным, и они могут не соблюдать официальное время посещения. Персонал должен учитывать потребности пациента в приеме посетителей, не ставя под угрозу клиническую помощь другим пациентам.

Ислам требует скромной одежды для поддержания морального и социального порядка. Мусульманки обязаны носить одежду, которая не прозрачна и не обнажает формы. Руки, ноги и волосы должны быть покрыты, особенно в присутствии мужчин, не входящих в семью женщины. Им может быть крайне неудобно носить больничные халаты. Мусульманская одежда различается по-разному в зависимости от страны происхождения. Некоторые одеваются так же, как их западные коллеги, хотя и более консервативно.Некоторые мусульманки покрывают волосы, руки и ноги. Более ортодоксальные мусульманки могут выбрать длинное широкое черное платье, закрывающее все тело, а некоторые могут носить вуаль.

Несколько простых подходов могут помочь пациенту-мусульманину чувствовать себя более комфортно. К ним относятся объявление о прибытии медицинского работника, позволяющее женщине прикрыться. Если женщина больна и ей нужно искупаться, предложите вместо ванны душ. Мусульманки обычно кормят своих новорожденных детей грудью и предпочитают делать это наедине.

Религия

Ислам является монотеистической религией, и только около 20% мусульман составляют арабы. В Соединенных Штатах примерно 10% мусульман имеют арабское происхождение, тогда как самая большая в мире община мусульман находится в Индонезии. В Соединенных Штатах более половины мусульман — афроамериканцы, принявшие ислам.

При сравнении культур мусульман всего мира обнаруживаются общие черты во всех странах, а различия отражают основные черты мусульманских религиозных постулатов.Однако мусульмане не являются однородной группой, и разные группы могут иметь разные культуры, даже если они разделяют одни и те же религиозные обычаи. Часто поведение формируется культурными обычаями, которые не согласуются с основными религиозными обычаями. Культурным или доисламским обычаям, которым следуют мусульмане, придается исламское измерение, хотя обычно они не являются частью исламских обычаев.

Больницы не могут делать предположения о потребностях пациентов-мусульман и их семей, поэтому лучше всего иметь персонал, говорящий на арабском и урду/хинди.Больницы также должны нанять мусульманских капелланов, чтобы они были доступны для пациентов.

Традиционная мусульманская медицинская практика

Мусульмане в некоторых культурах используют народные средства, основанные на отрывках из Корана, хадисов и сунны пророка Мухаммеда. Народные методы лечения включают использование алоэ, каперсов, цикория, фиников, укропа, пажитника, граната, индиго, сенны, оливок, горчицы и трюфелей. Большинство из них предположительно безвредны, но некоторые могут быть небезопасными. Очень важно, чтобы все медицинские работники расспрашивали пациентов о том, какие травы или добавки они принимают, а также о любых других нетрадиционных методах лечения, которые они пробуют.Практикующие и пациенты, которые следуют исламу, могут чувствовать себя более комфортно, используя эти добавки и средства вместе с современной медициной и в сочетании с западной медицинской помощью. Медицинские работники также должны помнить, что эти средства и травы могут быть противопоказаны или даже опасны при приеме с определенными современными лекарствами.

Примеры традиционных средств правовой защиты

Банки : Некоторые мусульмане используют банки для лечения различных заболеваний, включая головные боли, тошноту, рвоту, боль в животе, растяжения связок, мышечные боли, вывихи, бессонницу и желтуху.

Прижигатель используется во многих культурах, когда традиционное лечение оказалось безуспешным. Он используется для лечения головных болей, проблем с глазами, желтухи, психических заболеваний и рака. Пациентам следует избегать древних методов прижигания и консультироваться с соответствующим медицинским работником.

Мед рекомендуется в Коране и многих исламских медицинских текстах для внутреннего применения или в качестве повязки на рану. Многие мусульманские пациенты с диабетом используют мед как традиционное лечебное средство.

Оливковое масло: Мусульмане используют оливковое масло для профилактики и лечения болезней.Это источник пищевых жиров в средиземноморской диете, которая имеет низкий уровень смертности от сердечно-сосудистых заболеваний по сравнению с другими культурами. Некоторые считали, что регулярное употребление оливкового масла помогает уменьшить воспаление, эндотелиальную дисфункцию, тромбоз, улучшает углеводный обмен.

Nigella Sativa: Некоторые считают, что масло и семена этого растения помогают при различных желудочно-кишечных и респираторных заболеваниях.

Особые соображения

Принятие

Усыновление, как правило, не практикуется в его истинном смысле в мусульманских общинах.Однако Коран предусматривает вознаграждение за воспитание сирот. Мусульмане могут заботиться и воспитывать детей, нуждающихся в помощи, но они сохраняют свои фамилии и знают своих биологических родителей. Приемные дети не считаются своими по исламскому учению и не могут быть наследниками семьи. Однако если мать кормит грудью сироту, ребенок считается связанным с семьей, и у него будет больше прав.

Купание

Когда пациента-мусульманина призывают на молитву, будьте внимательны и предложите помощь в омовении или вуду.» Нужно понимать, что это не обычное купание. Это ритуальное купание, которое начинается с определенной последовательности.

Врожденная инвалидность s

Мусульмане могут воспринимать врожденную инвалидность как испытание своей веры в Бога. Арабы и мусульмане склонны не обсуждать семейные вопросы, что не позволяет им обсуждать инвалидность ребенка.Как и в случае с любой религией, при обращении к семьям пациентов с врожденными инвалидностями лучше не сосредотачиваться на врожденной инвалидности, а решать конкретную проблему.

Обрезание

Вопреки распространенному мнению, калечащие операции на женских половых органах (обрезание) запрещены в исламе. Ислам требует, чтобы мужчины были обрезаны.

Чрезвычайные ситуации

Больницы и клиники должны по возможности стремиться к тому, чтобы женщины-врачи и медицинские работники оказывали помощь пациентам-женщинам, а медицинские работники-мужчины — пациентам-мужчинам. Пациенты-мусульмане часто просят однополых поставщиков. Следовательно, больницы должны быть хорошо подготовлены к удовлетворению этого спроса.Тем не менее, даже большинство ортодоксальных мусульман признают, что в случае неотложной медицинской помощи спасение жизни пациента имеет приоритет над поиском специалиста женского или мужского пола, и что в чрезвычайной ситуации допустимо, чтобы медработник-мужчина лечил пациентку-женщину или медработник-женщина лечила пациента-мужчину. .

Хоспис

Многие пациенты-мусульмане и арабы не ожидают, что медицинские работники расскажут им или напомнят им об их неизлечимой болезни. Хосписная помощь может помочь исламской семье выполнить культурные и религиозные обязательства, если основное внимание уделяется утешению пациента, а не тому, чтобы помочь ему принять неминуемую смерть.Пациенты-мусульмане нередко не теряют надежды, потому что они верят, что Бог обладает силой создавать жизнь, а также вызывать смерть.

Использование вручную

Левая рука в мусульманской культуре считается нечистой. Во избежание оскорблений используйте правую руку для приема лекарств, передачи предметов пациентам и помощи при кормлении.

Психическое заболевание

Психические заболевания иногда плохо понимаются в исламской вере. Некоторые могут полагать, что депрессия невозможна, если следуют исламским принципам, и могут не согласиться с необходимостью приема антидепрессантов, успокаивающих средств или нейролептиков.Это может быть серьезной проблемой для пациентов, страдающих такими распространенными заболеваниями, как тревога, депрессия, послеродовая депрессия или шизофрения. Одним из методов борьбы с этим является описание этих расстройств аналогично физическим недугам, таким как высокое кровяное давление, что может разрушить некоторые барьеры для лечения.

Молитва

Молитва происходит 5 раз в день. Если возможно, помогите больным определить направление на Мекку. Как только начнется молитва, уважительно дайте пациенту уединение и место для молитвы.Избегайте прерывания; обычно это занимает всего несколько минут. Лежачие пациенты могут молиться в постели.

Сексуальность и насилие в семье

Мусульмане склонны избегать обсуждения сексуальных вопросов. Поставщики медицинских услуг должны знать об этих проблемах, чтобы подходить к ним с учетом культурных особенностей, что повышает доверие пациентов к поставщику. Это разговор, который должен вести поставщик того же пола, желательно в одиночку. Некоторые незамужние женщины могут не соглашаться на гинекологические осмотры, тесты Папаниколау или любые инвазивные вагинальные исследования, если это не опасно для жизни.Хотя обследования и тесты репродуктивной системы регулярно проводятся для замужних или ранее состоявших в браке женщин, незамужняя женщина может отказаться или колебаться, поскольку такие обследования могут поставить под угрозу статус девственной женщины. Эти барьеры для репродуктивного здоровья могут сильно затруднить эффективное лечение мусульманских женщин. Лучшее, что может сделать провайдер, это предложить эти услуги, объяснив, что эти услуги не подразумевают никакого стыда или какого-либо определенного типа поведения, а скорее превентивные меры.Поскольку арабы и мусульмане, как правило, держат сексуальные вопросы в секрете, пациенты могут избегать обсуждения проблем, связанных с сексуальными отношениями или сексуальной дисфункцией, что затрудняет для медицинских работников диагностику проблем и предоставление соответствующих консультаций.

Обсуждение риска заболеваний, передающихся половым путем, является очень деликатным, поскольку его можно ошибочно истолковать как отклонение от моногамии. Важно объяснить причины вопросов, чтобы помочь пациенту понять, что это не нападение на нее или на него лично.

Ислам запрещает жестокое обращение с женщинами. Однако женщины могут быть не готовы обсуждать насилие в семье из-за боязни «позорить» семью, которая уходит корнями в культурные традиции некоторых мусульманских стран.