Теория цивилизационного развития: Цивилизационная теория в России – прошлое, настоящее и будущее Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Цивилизационная теория в России – прошлое, настоящее и будущее Текст научной статьи по специальности «История и археология»

337

ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ТЕОРИЯ В РОССИИ -ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ

Владимир Николаевич АЛАЛЫКИН-ИЗВЕКОВ1

CIVILIZATIONAL THEORY IN RUSSIA -PAST, PRESENT, AND FUTURE

Vlad ALALYKIN-IZVEKOV

РЕЗЮМЕ. Россия может по праву гордиться славной, хотя и нелёгкой историей достижений в

цивилизационной теории. Имена Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, Н.А. Бердяева, Л. И. Мечникова, Н.Д. Кондратьева, Л.Н. Гумилёва, Б.С. Ерасова, Н.Н. Моисеева, Ю.В. Яковца и многих других российских и рождённых в России учёных хорошо известны теоретикам цивилизационной мысли во всём мире. Данная публикация освещает вклад в цивилизационную теорию российских учёных, начиная с XVIII и заканчивая XXI веком. КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: цивилизация,

научная цивилизационная теория, цивилизационика, философия цивилизации

ABSTRACT. Russia may be justifiably proud of an illustrious, albeit uneasy, history of achievements in civilizational theory and thought. The names of Nikolai Danilevsky, Konstantin Leontiev, Pitirim Sorokin, Nikolai Berdyaev, Lev Mechnikov, Nikolai Kondratiev, Lev Gumilev, Boris Yerasov, Nikita Moiseev, Yuri Yakovets, and many others are well known to civilizational scholars throughout the world. This paper highlights contributions to civilizational thought of Russian and Russian-born scholars from the 18 to the 21 century.

KEYWORDS: civilization, scientific

civilizationаl theory, civilizatio^l sdence, philosophy of civilization

Содержание

Введение

1. Российские социокультурные концепции в XVIII веке

2. Российская цивилизационная мысль в XIX столетии

3. Российские цивилизационные теории в XX веке

4. Современная «цивилизационная революция» в России

Выводы

i

International Society for the Comparative Study of Civilizations (ISCSC).

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

338

«Страны граничат друг с другом, Россия же граничит с небом».

Райнер Мария Рильке

Вступление

Россия может по праву гордиться славной, хотя и нелёгкой историей достижений в цивилизационной теории. Имена Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, Н.А. Бердяева, Л. И. Мечникова, Н.Д. Кондратьева, Л.Н. Гумилёва, Б.С. Ерасова, Н.Н. Моисеева, Ю.В. Яковца и многих других российских и рождённых в России учёных хорошо известны теоретикам цивилизационной мысли во всём мире.

Данная публикация освещает вклад в цивилизационную теорию российских учёных, начиная с XVIII и заканчивая XXI веком.

1. Российские социокультурные концепции в XVIII веке

Российская школа цивилизационной мысли уходит своими корнями в XVIII столетие. Уже А.Д. Кантемир (1708-1744 г.г.), В.Н. Татищев (1686-1750 г.г.), и А.Н. Радищев (1749-1802 г.г.) критически оценивали современные им социальные условия, выражали различные представления о философии истории и предлагали собственные концепции социокультурной эволюции.

В своём очерке «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790 г. ) А.Н. Радищев называет самодержавие «противным человеческой природе», поскольку данная форма правительства предрасположена к созданию несправедливого и угнетённого общества. Этот труд, иногда называемый на Западе российским аналогом «Хижины дяди Тома» американской писательницы Г. Бичер-Стоу, является полемическим исследованием социальных и экономических проблем России XVIII века. Автор бесстрашно обличает крепостное право, налагаемые самодержавием ограничения на личную свободу, подавляющую власть аристократии, а также серьёзные проблемы в управлении и социальной структуре общества.

Книга немедленно запрещается, а А.Н. Радищев осуждается, вначале на смертную казнь, и, только после того, как писатель ходатайствует о пощаде перед самой императрицей Екатериной Великой, на ссылку в Сибирь.

2. Российская цивилизационная мысль в XIX столетии

В первой половине XIX столетия, следом за наполеоновскими войнами и более широким ознакомлением российского общества с европейской научной мыслью, интерес в стране к философии истории и поиску своего места в мире находится на подъёме. Как следствие, множественные идеи о сравнении исторических путей России и Европы выражаются и публикуются, например, М.П. Погодиным (1800-1875), П.Я. Чаадаевым (1794-1856), А.С. Хомяковым (1804-1860), И.В. Киреевским (1806-1856), К.С. Аксаковым (1817-1860) и Ю.В. Самариным (1819-1876).

Одним из интеллектуальных титанов того времени является П.Я. Чаадаев, задумчивый, гамлетовского типа мыслитель, провозглашённый самодержавным

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

339

правительством за прогрессивное вольнодумство «безумцем» и даже ставший прототипом героев нескольких классических российских литературных произведений. В своих «Философических письмах» П.Я. Чаадаев остро критикует затхлую, инертную атмосферу самодержавной России XIX века:

«Одна из печальных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том факте, что мы всё ещё открываем истины, ставшие избитыми в других странах и даже у народов, в некоторых отношениях более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку и не имеем традиций ни того ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось» [31, с. 638].

Самая первая в имперской России работа, непосредственно посвящённая цивилизационной теории, публикуется в городе Харькове (в настоящее время, в Украине) уже в 1839 году. Это — книга А.Л. Метлинского (1814-1870) «О сущности цивилизации и значении её элементов» [22]. Некоторые исследователи считают данную работу самым первым специализированным трудом по цивилизационной теории в мире [17, с. 500]. В любом случае, появление этого компактного, 122-страничного томика представляет собой убедительное свидетельство тому, что исследования в области цивилизационной теории начались в России примерно в то же время, что и на Западе.

Книга представляет собой впечатляющий, хотя и краткий, труд по философии истории.

Философ определяет цивилизацию как процесс физического и морального развития людей, включающий их персональные, социальные и гуманистические качества в «коммунальных условиях». Из этого определения он выводит «троицу элементов» цивилизации, которые включают: 1) людей как «субъектов» развития; 2) общество как форму и условие развития и улучшения человека; 3) физическое и моральное развитие человека как продукт «цивилизирующего процесса» [22, с. 15-16]. Как мы видим, мышление автора развивается в русле характерного для XVIII века понимания “цивилизации”( в единственном числе) как антитезиса «варварству».

Из всех форм правления А.Л. Метлинский рассматривает монархию в качестве «идеала для социальной организации» [22, с. 64]. Наряду с государственностью, учёный отмечает значимость религии (христианства в качестве наиболее «благотворного») как главного «критерия цивилизации», а также подчёркивает важность преемственности языков, искусств и традиций наряду с развитием наук и индустрий. Автор подкрепляет свои взгляды и заключения многочисленными цитатами из работ таких классиков философии истории, как Д. Вико, Н. Маккиавелли, Монтескье, Р. Бэкона, Тюрго, Н. Кондорсе, Ф. Гизо, И. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, А. Конта, И. Канта и др.

Предвосхищая гораздо более поздние воззрения П.А. Сорокина, чрезвычайно важным автору видится гармоничное развитие трёх главных «сил» человеческой личности (физической, психической и моральной) [22, с. 110-

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

340

111]. Согласно некоторым авторам, А. Тойнби (1889-1975) находился под влиянием некоторых идей украинско-российского учёного, когда он разрабатывал свою собственную теорию цивилизаций [4, с.25].

К сожалению, не получив широкого признания от соотечественников и будучи подвержен депрессии, А.Л. Метлинский кончает жизнь самоубийством в 1870 году.

Позднее, в течение второй половины XIX столетия, появляются труды по философии истории Н.Г. Чернышевского (1828-1889), В.Г. Белинского (18111848), А.И. Герцена (1812-1870), Н.А. Добролюбова (1836-1861), Д.И. Писарева (1840-1868) и П.Л. Лаврова (1823-1900). Неудивительно, что взгляды российских мыслителей на исторический путь России широко разнятся, а потому они формируют такие различные школы мысли, как, например, западники, славянофилы и евразийцы.

В 60-е годы слово «цивилизация» постепенно получает признание среди широкой публики и включается в словари. Например, в первом издании «Толкового словаря живого великорусского языка», составленного известным лексикографом В.И. Далем (1801-1872), оно получает следующие определения: «Цивилизация — коммуна, цивильное сознание, осознание прав и обязанностей личности и гражданина» [13, с. 18].

Возможно, одним из наиболее значительных вкладов в цивилизационную теорию в течение XIX века был сделан Н.Я. Данилевским (1822-1885), который опубликовал свой классический труд «Россия и Европа», первоначально как серию журнальных статей, в 1869 году [12]. Поскольку исчерпывающий анализ теории Н.Я. Данилевского был дан П.А. Сорокиным [27, 28], мы лишь вкратце упомянем основные положения подхода мыслителя.

Данилевский выдвигает идею, что история не представляет собой линейную последовательность событий и идей, а также делит человечество на три основные группы: 1) «позитивные агенты истории», то есть создатели великих цивилизаций либо «историко-культурных типов»; 2) «негативные агенты истории», то есть группы людей, которые не создали великих цивилизаций, но как «бичи Божьи», осуществили coup de grace угасающим цивилизациям; и 3) «этнографический материал», то есть люди и племена, чей творческий потенциал в силу каких-либо причин был заторможён на раннем стадии их развития.

Н. Я. Данилевский подчёркивает, что лишь относительно небольшое число людей или племён оказались способными создать великие цивилизации, В список его «культурно-исторических типов» входят египетский, ассиро-вавилоно-финикийско-халдейский или древнесемитский, китайский, индийский, иранский, иврит, греческий, римский, новосемитский или арабский, а также германо-романский или европейский типы.

Учёный формулирует следующие «законы» их эволюции: 1) общество должно обладать общим языком либо группой близкородственных языков; 2) общество должно быть политически независимым; 3) хотя основные принципы цивилизации одного историко-культурного типа не переносимы на представителей другого историко-культурного типа, некоторые элементы

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

одной цивилизации переносимы в другую; 4) этнографическое многообразие полезно для процветания цивилизации; 5) жизненная карьера цивилизации сходна с жизненным циклом многолетних растений, чей период роста длится неопределённо долгое время, однако период цветения и плодоношения является относительно коротким и истощает их раз и навсегда.

Путями распространения цивилизации являются: 1) «колонизация»; 2) «прививка»; 3) «фертилизация». Легко заметить, что профессия Н. Я. Данилевского, который был биологом, оказывает явно ощутимое влияние на его социокультурные теории.

Мыслитель также прозорливо предугадывает другие важные положения цивилизационной теории, например, детализированную в более поздних трудах О. Шпенглера, А. Тойнби и других мыслителей концепцию «индейского лета» в цикле существования цивилизации, теорию «лидирования и отставания» различных культурных сфер в процессе развития общества и другие [12].

Хотя П.А. Сорокин признаёт теории данной «тоталитарной» парадигмы как важные достижения социокультурной мысли, он также небезызвестно отмечает в них некоторые существенные противоречия. Например, согласно учёному, данные «социо-исторические типы» либо цивилизации не являются ни «закрытыми системами», ни вообще системами, а соответственно, они не могут рождаться, умирать либо иметь единый, предопределённый жизненный цикл [27, с. 203-243]. Более того, как отмечает П.А. Сорокин, большинство анализируемых «цивилизаций», скорее всего, принадлежит к совершенно разным типам социальных групп [28, с. 214-240].

Почти одновременно с теориями Н.Я. Данилевского появляются работы К.Н. Леонтьева (1831-1891), который создаёт оригинальную теорию цивилизаций, основанную на принципах цикличности и многолинейного развития. После сравнительного анализа жизненных циклов различных биологических и социокультурных феноменов, мыслитель предлагает «закон цикличности исторического развития», согласно которому каждая человеческое сообщество проходит через три стадии: 1) «первоначальной простоты»; 3) «цветущей сложности»; 3) «вторичной простоты». Средняя продолжительность существования «государств», согласно учёному, длится 1000-1200 лет.

Мыслитель отмечает, что «культуры» и «цивилизации» в общем случае переживают «государства» с которыми они ассоциируются, «на долгое время» [20, с. 84], а также предваряет О. Шпенглера в определении цивилизации как сложной, однако косной, «мёртвой» стадии развития культуры [20, с. 95].

К.Н. Леонтьев выражает опасения в отношении научного и технического прогресса, который способен уничтожить окружающую среду, а также послужить причиной других катастроф и бедствий. Мыслитель мрачно предрекает по поводу катастрофически опасных последствий скороспелого социокультурного экспериментирования: «На розовой воде и сахаре такие фундаментальные перевороты не приготовляются; они всегда предлагаются человечеству путём железа, огня, крови и рыданий» [20, с. 111]. Как ясно

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

342

показал исторический опыт XX века, эти опасения были далеки от необоснованных.

Несмотря на то, что консервативная монархистская теория К.Н. Леонтьева содержит значительную долю противоречий и парадоксов, она представляет собой важную веху в эволюции цивилизационной теории в России.

Говоря о других исполинах российской цивилизационной мысли XIX столетия, мы не можем не упомянуть имя Л.И. Мечникова (1838-1888), который предлагает оригинальную версию «географического» подхода. Вечный бунтарь против всех форм социального и культурного угнетения, Л. И. Мечников живёт жизнью полной революционных приключений (одно время он даже воюет под предводительством Д. Гарибальди). После продолжительных странствий по миру мыслитель обосновывается в Швейцарии, где он создаёт (на французском языке) свой классический труд «Цивилизация и великие исторические реки» [21].

В ней учёный обращается к вопросу происхождения и эволюции человеческих цивилизаций. Согласно мыслителю, они «рождаются» в специфических географических условиях, синтез которых представляет собою река, особенно «великая историческая река», например, Нил, Тигр, Евфрат, Инд, Г анг, Янцзы и Хуанхэ. Эти реки «обращают орошаемые ими области то в плодородные житницы, питающие миллионы людей за труд нескольких дней, то в заразные болота, усеянные трупами бесчисленных жертв… Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга» [21, с. 26].

Возникнув, «обработав» реку и совершив другие изменения в натуральной географической среде, «цивилизация» неминуемо движется сначала в направлении внутренних морей (например, Средиземного моря), а затем к океанам [21, с.337-339]. Одновременно с этим географическим перемещением цивилизаций растёт степень свободы, от основанных на принуждении и устрашении «деспотических союзов», через основанные на социальной дифференциации и разделении специализированного труда «подчинённые союзы», к основанным на взаимном согласии «добровольным союзам» [21, с. 258].

Таким образом, согласно учёному, цивилизация развивается в среде, которая является благоприятной для развития солидарности и кооперации, вначале из-за страха и принуждения в «речных цивилизациях», затем на основе прибыли в «морских цивилизациях» и, в конечном итоге, на основе свободного выбора в глобальной «океанской цивилизации», а, следовательно, согласно идеям мыслителя, эволюция «цивилизации» и среды происходит одновременно. Соответственно, Л.И. Мечников выделяет три периода в истории цивилизаций: речной (Египет, Месопотамия, Индия и Китай), морской (Карфаген, Греция и Рим) и океанский (например, Великобритания).

Книга полна блестящих идей и сведущих наблюдений, почерпнутых из обширных цивилизационных исследований и опыта путешествий автора. В

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

самом конце своего труда Л.И. Мечников делает следующее проницательное заключение: «Смерть либо солидарность, других путей у человечества нет. Если оно не хочет погибнуть, то люди неизбежно должны прибегать к солидарности и к общему коллективному труду для борьбы с окружающими неблагоприятными условиями физико-географической среды. В этом заключается великий закон прогресса и залог успешного развития человеческой цивилизации» [21, с. 443].

Мы также имеем возможность наблюдать становление терминологии теории цивилизаций, например, мыслитель говорит о «вызове» великих исторических рек, требующих «ответа» в виде кооперации в работе, появления государственности и так далее.

Хотя может показаться, что Л.И. Мечников разрабатывает свою «географическую теорию прогресса и социального развития» игнорируя влияние иных факторов, и, соответственно, исповедуя детерминистические воззрения на социокультурную эволюцию, учёный настаивает, что он не является защитником «географического фатализма», а лишь стремится установить историческую ценность географических условий, а также изменений, которые они оказывают на различные этапы развития «цивилизации» [21, с. 323].

Будет также справедливо отметить, что книга должна была являться первым томом гораздо более объёмного труда по социальной философии. В следующем томе, озаглавленном «Цель жизни», автор намеревается адресовать будущее человечества, которое должно быть построено на принципах справедливости, солидарности, взаимного уважения и «научной моральности». К сожалению, работа над этим замечательным проектом была прервана безвременной смертью учёного от туберкулёза спустя всего несколько дней после его пятидесятилетия.

3. Российские цивилизационные теории в XX веке

Тщательный анализ российских научных источников демонстрирует яростную интеллектуальную борьбу между «линейно-формационной» и «цивилизационной» теоретическими парадигмами в течение и по завершении российской революции 1917 года.

Так, появление классического цивилизационного труда О. Шпенглера «Закат Запада» произвёло волну интеллектуальных дебатов в России, отражением которых, в частности, явилась опубликованная в 1922 году и посвящённая книге О. Шпенглера антология научных статей [5]. Российский переводчик издания монографии О. Шпенглера 2010 года свидетельствует: «Ленина привёл в ярость выход сборника «Освальд Шпенглер и закат Европы» (М., 1922), в который вошли статьи Ф.А. Степуна, С.Л. Франка, Н.А. Бердяева и Я.М. Букшпана. Последовала расправа, которую принято связывать как раз с этим сборником: ок. 200 заподозренных в нелояльности к советской власти учёных с семьями были загружены на пароход и отправлены в эмиграцию» [32, с.975].

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

344

Многие другие источники свидетельствуют об этом известном эпизоде с так называемыми «кораблями философов», когда около 160 учёных и интеллектуалов вместе с их семьями были погружены на пароходы и принуждены эмигрировать. Среди изгнанников, например, нашли себя Н.А. Бердяев, Н. О. Лосский, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, С.Л. Франк, Ф.А. Степун, Ю.И. Айхенвальд, Л.П. Карсавин, М.А. Осоргин и А.А. Кизеветтер. Остальные были транспортированы в 1923 году поездом в Ригу (Латвия) либо кораблём из Одессы в Истамбул. Среди изгнанников того же периода был российскоамериканский социолог, историк, философ и первый президент Международного общества сравнительного изучения цивилизаций (ISCSC) П.А. Сорокин (1889-1968), который позже посвятил значительное количество своего времени и усилий цивилизационной теории. Анализируя большинство значительных трудов учёного [2, 3], мы можем вкратце суммировать его вклад в цивилизационную мысль следующим образом:

1) разработав теорию сенсуальных, интегральных и идеациональных культурных суперсистем, П.А. Сорокин совершил выдающийся вклад в исследования макроуровневых социокультурных феноменов и долговременных социокультурных процессов; 2) тщательно проанализировав современные ему теории цивилизаций и других макроуровневых культурных единиц и систем, поместив их в границы культурологии и разработав системную классификацию культурологических теорий, П. А. Сорокин не только решительно перенёс цивилизационные теорию и исследования на научную основу, но и придал ей подлинно научную структуру; 3) на протяжении почти 30 лет воззрения П.А. Сорокина на феномен цивилизации претерпели значительную эволюцию, в результате которой они были «возведены» со статуса «культурных и социальных скоплений» на уровень «обширных культурных образований» и «культурных суперсистем», а также безвозвратно перенеся эзотерические «философии истории» в системную, даже если и «культурологически-предубеждённую» научную парадигму; 4) хотя учёный всегда рассматривал цивилизации в качестве обширных культурных объединений и не предполагал, что данный многогогранный феномен может изучаться в контексте новой интердисциплинарной научной области, сформировав научную парадигму цивилизационных исследований, П.А. Сорокин внёс значительный вклад в процесс формирования основ «цивилизационики» [1].

Другим выдающимся российским мыслителем в русле цивилизационной теории был Н. А. Бердяев (1874-1948). После депортации на одном из «философских кораблей», рождённый в Киеве российский философ обосновался во Франции. Хотя мыслитель не предложил собственной последовательной теории эволюции цивилизации, он высказал ряд

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

прозорливых наблюдений по данной проблематике [5, 8], в частности, в отношении русской и западной культур.

Мыслитель, например, пишет: «Россия находится в центре между Востоком и Западом, как бы соединяя два мира, две различных организации, две формы религиозного вероисповедания. Судьба мировой истории зависит от объединения Востока и Запада, однако для этого Восток и Запад должны отказаться от своей ограниченности, они должны учиться друг у друга. Каждая из частей мира должна реализовать свою судьбу в целом. Только тогда Россия будет великой, когда она исполнит своё призвание как посредник между Востоком и Западом» [7, c.130, 132].

Согласно Н.А. Бердяеву, цивилизация, в основном, имеет отношение к физическому выживанию, в то время как культура имеет своей целью интеллектуальное и духовное развитие. Мыслитель отмечает, что «в определённом смысле цивилизация старше и примитивнее, чем культура, которая появляется на сцене позже. Изобретение технического оборудования, даже самых элементарных орудий примитивным человеком есть цивилизация, так же как цивилизацию представляет собой весь цивилизационный процесс» [6, с.122].

Поскольку П.А. Сорокин(1889-1968) предложил превосходный анализ цивилизационного наследия Н.А. Бердяева [27, 28], мы приведём лишь основные положения «философии истории» мыслителя:

1) только лишь описание сингулярных исторических событий, личностей и объектов имеет своим результатом «исторический труп»; 2) мыслитель отрицает все формы линейной интерпретации исторического процесса и все линейные теории прогресса; 3) все великие культуры являются одновременно смертными и бессмертными, т. е. они содержат временные, так же как и вневременные принципы; 4) независимо от и, возможно, даже ранее О. Шпенглера, Н.А. Бердяев рассматривает западную культуру как прошедшую свою варварскую, средневековую, христианскую и современную гуманистическую светскую фазы, и находящуюся в переходном периоде от умирающей гуманистической фазы к наступающей фазе «Нового Средневековья»; 5) культура эволюционирует в цивилизацию — как окостеневшую, мёртвую раковину, лишённую творческого потенциала. Качество замещается количеством, такова диалектика дегенерации креативной культуры в не-креативную цивилизацию; 6) выход из упадка есть духовная трансфигурация (предоставленная, например, «умирающей» римской цивилизации христианством).

Если судьбы учёных и мыслителей, которые были высланы различными способами и путями из советской России в 20-е годы были зачастую нелёгкими, несравнимо более тяжкой могла быть участь тех, кто остался. Например, Н.Д. Кондратьев (1892-1938), выдающийся учёный и организатор науки в бурные

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

346

годы российской революции, был расстрелян во время сталинских репрессий в возрасте 46 лет.

Н.Д. Кондратьев теоретически обосновал «новую экономическую политику» в СССР. Одним из многочисленных вкладов учёного в лучшее понимание социоэкономических процессов является также идея долговременных (от 50 до 60 лет) циклов бума, за которым следует депрессия. Эти бизнес-циклы ныне известны как «кондратьевские волны.»

Идеи российского учёного повлияли на взгляды многих известных теоретиков цивилизации, например, выдающегося французского учёного Ф. Броделя (1902-1985), который включил «кондратьевские волны» в своё описание взаимосвязей исторических циклов развития. Ф. Бродель отмечает: «Если мы соединим … вековую тенденцию с кондратьевским циклом, мы получим «музыку» долговременной коньюнктуры, которая звучит на два голоса. Накладывая свою динамику на подъём либо спад вековой тенденции, кондратьевские циклы её увеличивали либо уменьшали» [18, с.57].

Н.Д. Кондратьев далее замечает, что социальные волнения, войны и революции зачастую происходят на волне социальных проблем, прежде всего и чаще всего ухудшающихся экономических условий. Они обычно случаются в периоды интенсивного давления со стороны новых экономических сил и сопровождаются повышенным темпом и напряжением конъюктур экономической жизни, а также обострением экономической конкуренции за рынки и ресурсы [15].

Среди наиболее выдающихся российских теоретиков цивилизации XX столетия мы несомненно должны назвать Л.Н. Гумилёва (1912-1992), которому довелось провести большую часть своей юности, с 1938 по 1956 год, в сталинской тюремной системе ГУЛаг.

В русле цивилизационной теории Л.Н. Гумилёв считается отцом «теории пассионаризма». Учёный предлагает комплекс методов изучения этногенеза, который состоит из параллельных исследований исторических данных о климате, геологии и географии того или иного ландшафта вместе с относящимися к нему археологическими и культурными источниками. В основе авторской концепции лежит оригинальная теория этногенеза, которая согласно автору, объясняет «законы исторического процесса».

Учёный объясняет волны кочевой миграции, которые наводняли великие степи Евразии в течение столетий такими географическими факторами, как ежегодные колебания солнечной радиации, которые предопределяли ареал скотоводческих пастбищ. Согласно учёному, когда степные ареалы резко сократились, кочевники Средней Азии начали двигаться в направлении плодородных пастбищ Европы и Китая.

Для того, чтобы представить свои идеи о генезисе и эволюции этносов, Л.Н. Гумилев вводит концепцию «пассионарности», которая может быть определена как уровень жизненной энергии характерной для той или иной этнической группы. Основываясь на исследованиях жизненных циклов 40 различных этносов, он разрабатывает общую «этногенетическую кривую»,

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

347

которая продолжается около 1500 лет и включает следующие «фазы этногенеза»:

«Фаза подъёма», которая включает: а) «пассионарный толчок»; б) «инкубационный период» фазы пассионарного подъёма, создание нового этноса; в) «явный период» фазы «пассионарного подъёма», начало перехода к «акматической фазе»; 2) «акматическая фаза», образование «супер-этноса» и распространение его в пределах своего ландшафтного ареала; 3) «фаза надлома», резкое снижение пассионарности супер-этноса; 4) «инерционная фаза», плавное снижение пассионарности супер-этноса; 5) «фаза обскурации», резкое снижение пассионарности, разрушение системных связей; 6) «мемориальная фаза», которая ведёт либо к «регенерации», либо к утрате единства этнической принадлежности, трансформации культурной традиции, а также полному уничтожению этнических реликтов [10, 11].

Фазы различаются согласно числу так называемых «пассионариев» -активных, самоотверженных индивидуумов, самоё существование которых связано с «конгломератами космической энергии». Именно во время «акматических» фаз, когда национальная «пассионарность» достигает своего максимального уровня, осуществляются, например, великие завоевания. Например, современное ему состояние Европы мыслитель описывает как глубокую инерцию или «вступление в обскурацию». С другой стороны, «пассионарность» арабского мира, согласно учёному, продолжает оставаться высокой.

Поскольку силы исторического процесса, согласно теории Л.Н. Гумилёва, существуют практически вне зависимости от влияния людей, она может показаться несколько детерминистической. Кроме того, несмотря на критику мыслителем «цивилизационных» теорий [10, с.28, с. 147-150], его циклическая схема «эволюции этносов» напоминает теории А. Тойнби, К. Куигли и других представителей цивилизационной парадигмы.

Кроме того, в наших работах мы продемонстрировали, что данные типы жёстких циклических схем приложимы лишь к ограниченному числу случаев, а также предложили значительно более гибкую, многовариантную модель, включающую широкую конфигурацию сценариев социокультурной эволюции общества [1].

4. Современная «цивилизационная революция» в России

В России, где после 1991 года общество отвергает «линейноформационную» схему (примитивный коммунизм-рабовладельческое общество-капитализм-коммунизм), происходит гигантский взрыв интереса к «цивилизационной» парадигме. Публикуются сотни книг и защищаются десятки диссертаций по цивилизационной теории, создаются центры академических исследований, а также созываются многочисленные научные конференции.

Одним из наиболее заметных признаков этих экспоненциальных изменений представляет собой несомненный интерес российских учёных и

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

348

общества в целом к работам классиков цивилизационной теории, например, Д. Вико, Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, Н.А. Бердяева, O. Шпенглера, A. Тойнби, Ф. Ницше, А. Крёбера, A. Швейцера, З. Фрейда, К. Юнга, Ф. Броделя, П.А. Сорокина, Л.И. Мечникова, Б. Рассела, И. Валлерстайна, Л.Н. Гумилёва, Х. Ортега-и-Гассет, A. Тоффлера, Ю.В. Яковца, С. Хантингтона, Н.И. Моисеева, Б.С. Ерасова и многих других. Нельзя не упомянуть о том, что публикации Международного общества сравнительного изучения цивилизаций (ISCSC) ныне обильно цитируются в диссертациях, научных публикациях и электронных источниках.

Научные цивилизационные исследования также стремительно становятся частью академического дискурса в России. Такие научные учреждения, как например, Международный интситут П.А. Сорокина — Н.Д. Кондратьева под руководством Ю.В. Яковца, Институт экономических стратегий под руководством Б.Н. Кузыка и Исследовательский центр П.А. Сорокина под руководством П.П. Кротова в Сыктывкарском государственном университете активно проводят цивилизационные исследования.

Одним из наиболее существенных нововведений в современных социальных науках являются курсы новой научной дисциплины -культурологии, которые были введены в каждой российской школе, институте и университете. Следует отметить, что новая дисциплина использует в качестве основной единицы научного анализа понятие цивилизации, а её курсы базируются на классических произведениях цивилизационной теории.

Теоретики цивилизационной теории в России активно изучают богатство российской и мировой цивилизационной мысли. Антология «Сравнительное изучение цивилизаций», например, содержит значительное количество классических произведений цивилизационной теории, включая труды членов Международного общества сравнительного изучения цивилизаций [13]. В дополнение к распространению достижений цивилизационной мысли, составитель антологии Б.С. Ерасов (1932-2001) опубликовал влиятельную монографию о структуре и динамике эволюции цивилизаций [14].

Наблюдается явная тенденция к научному изучению феномена цивилизации. В книге озаглавленной «Цивилиография — наука о цивилизации» Е.Б. Черняк альтернативно определяет цивилизацию либо как саморазвивающуюся систему основных отношений между значительными коллективами людей, либо как определённое число социоэтнических групп, объединённых в саморазвивающийся объект или систему. Автор дифференцирует понятия «локальной» и «мировой» цивилизаций, определяя «мировую» цивилизацию как конгломерат «локальных» цивилизаций, а также анализируя их взавимоотношения и эволюцию [30].

Область «цивилиографии» также активно развивается школой «российского циклизма» под руководством Ю.В. Яковца [16, 17, 18, 19, 33, 34, 35]. Согласно учёным, разрабатывающим это направление, «цивилиография» является частью «макросоциологии», определяемой как сумма социальных дисциплин, которая синтезирует достижения «цивилиографии», футурологии,

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

349

истории, экономики, политологии, культурологии и других социальных наук [19, с.413].

«Цивилизационика» представляет собой фундаментальную, полипарадигмальную, многодисциплинарную область, которая включает в себя все обоснованные цивилизационные подходы и изучает все обоснованные определения и манифестации феномена цивилизации [1]. Поскольку «макросоциология» является одной из «макронаук» «цивилизационики», логично было бы предположить, что «цивилиография» также представляет собой один из компонентов «цивилизационики».

Подход, который разрабатывает Ю.В. Яковец и его цивилизационная школа, скорее всего, представляет собой синтез нескольких существующих цивилизационных парадигм. Соответственно, исследователями предлагается социо-техно-ноосферная парадигма и предпринимается попытка рассмотреть структуру и динамику феномена цивилизации с нескольких различных перспектив. Учёные одновременно используют три основных определения цивилизации: 1) «локальная цивилизация»; 2) «мировая цивилизация» и 3) «глобальная цивилизация».

«Локальные» цивилизации, по всей видимости, являются эквивалентными тем, что изучаются в рамках «тоталитарной» парадигмы Данилевского-Тойнби-Шпенглера-Куигли. Если А. Тойнби и другие представители данной парадигмы исследовали три поколения «локальных цивилизаций», российские учёные предлагают увеличить их число до пяти [19, с.500]. Ими, например, рассматривается динамика эволюции двенадцати «локальных цивилизаций» «пятого поколения», их взаимодействие в условиях глобализации и т. д. Российские учёные не думают, что в ближайшем будущем «локальные цивилизации» потеряют своё разнообразие либо «растворятся», а также сомневаются в неизбежности их «столкновения» [35].

«Глобальная цивилизация» по всей видимости, является конгломератом «локальных»” цивилизаций, в то время как «мировая цивилизация» представляет собой примерный эквивалент «волны прогресса» А. Тоффлера [29]. Основываясь на данных концепциях, история человечества представлена как «ритмическая» смена «цивилизационных циклов». Школа предлагает представляющуюся достаточно жёсткой комбинацию таковых, от тысячелетних до 30-40 годовых и до всё более кратких циклов, что приводит на память прозорливое предупреждение П.А. Сорокина:

«Вздымающиеся и опадающие приливы любого из основных направлений случались в течение весьма различных периодов времени… Настаивать на повторении любой единообразной механической периодичности в этих крещендо и диминуэндо означает приписывать действительности единообразие, которым она не обладает. История повторяется, однако её темы воспроизводятся во всё новых вариациях — с изменениями не только в содержании, но также и в ритме и темпе. Подобно великому музыканту, история создаёт креативные, а не монотонно-механические вариации» [26, с. 201-202].

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

350

Возможно, в качестве одного из путей «смягчения» жёсткости своей парадигмы, российские учёные формулируют «закон компрессии исторического времени», согласно которому протяжение «цивилизационных циклов» неумолимо сокращается [19, с.373]. Освещается также динамика возникновения «пост-индустриальной» цивилизации. Представлены альтернативные сценарии переходного периода от индустриальной к «гуманистической и ноосферной пост-индустриальной цивилизации», а также множественные инструменты для измерения степени «цивилизационного развития» [17].

Авторы затем предлагают основанную на «новой парадигме» радикальную трансформацию общества и его экономики в первой половине XXI столетия, а также намечают пути решения определённого числа глобальных проблем на основе «высокой волны эпохальных и базисных инноваций» с целью достижения «постиндустриальной гуманистически-ноосферной цивилизации» [34, с. 11]. Рекомендуется новая «глобальная стратегия» устойчивого развития на основе «партнёрства цивилизаций» [19, с.375].

Глобальные экономические проблемы предлагается решить в процессе создания «интегральной гуманистически-ноосферной экономической системы» [34, с.211]. В качестве условия достижения данной цели, учёные рекомендуют «радикальное инновационное возрождение мировой экономической системы» [34, с.274].

Что же касается развития России на период до 2050 года, мыслители предвидят два возможных сценария: 1) «инновационный» и 2) «инерционный». Технологический прорыв возможен путём повышения ответственности государства и делового сообщества по отношению к технологическому уровню и соревновательной способности экономики, выбора ограниченного числа стратегических приоритетов и концентрации ресурсов на их реализации. Представлены сценарии как «инновационного», так и «инерционного» развития [34, с.276].

В трудах Н.Н. Моисеева (1917-2000) представлен обширный анализ теории, истории и будущего «цивилизации». Учёный размышляет о менталитетах различных цивилизаций, анализирует современные ему глобальные проблемы в образовании, экономике, окружающей среде, этике, экологии, а также выдвигает идею устойчивого развития. Он также формулирует «натуральную» роль России как геополитического и цивилизационного «моста» между Востоком и Западом.

Мыслитель также прозорливо предупреждает о неизбежных опасностях безостановочного технологического и информационного прогресса, а также грядущего экологического кризиса. Разрабатывая далее теории российского учёного В.И. Вернадского (1863-1945), французских учёных Э. Леруа (18701954), П. Шардена (1881-1955) и других мыслителей, Н.Н. Моисеев постулирует «экологический императив» в качестве способа поддержания гомеостаза биосферы Земли и выживания человечества.

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

ВВП

Обращая внимание на деликатный баланс между экспоненциальным развитием технологии и нуждой в природном эквилибриуме, Н.Н. Моисеев, например, прозорливо замечает: «Цивилизации … должны будут пройти по лезвию бритвы — используя достижения научного и технологического прогресса (и) разрабатывая технологию для того чтобы уберечь человечество от их опасных последствий, которые нарушают логику природы» [16, с.320].

C целью осуществления стоящих перед человечеством колоссальных задач мыслитель выдвигает идею «восхождения разума», одновременно подчёркивая решающую роль духовного мира в формировании и динамике цивилизаций, однако расходясь во мнениях с А. Тойнби относительно первостепенной роли религии. Основным путём решения стоящих перед человечеством проблем учёный считает изменение «цивилизационной парадигмы» и создание «ноосферной цивилизации», вследствие чего биосфера и общество будут эволюционировать как единый организм [23, 24].

Различные концепции феномена цивилизации выдвигаются и рассматриваются в трудах таких авторов как А.С. Ахиезер, Б. В. Аксюмов, И.В. Бестужев-Лада, С.А. Данин, С.И. Филиппов, В.П. Фофанов, В.А. Фриауф, Е.Т. Гайдар, И.А. Гобозов, В.Л. Иноземцев, И.Н. Ионов, С.Г. Кара-Мурза, О.Ю. Коник, Д.С. Лихачёв, М.К. Мамардашвили, М.М. Мчедлова, Н.В. Мотрошилова, И.Б. Орлова, Н.Е. Осипов, А.С. Панарин, Ю.В. Попков, Г.П. Прокофьева, Н.С. Розов, Л.В. Саврасов, Л.И. Семенникова, О.С. Сергеева, В.Ф. Шаповалов, В.С. Стёпин, С.Н. Сухонос, В. Е. Удовик, А.А. Зиновьев и многих других, включая, например, книгу о «новой цивилизации» М.С. Горбачёва [9].

Принимая участие в инициативе ЮНЕСКО “Диалог цивилизаций,” страны-члены Содружества Независимых Г осударств (СНГ), в течение ряда лет организовали ряд соответствующих международных конференций.

Невозможно также не упомянуть об активной роли украинских исследователей в работе по изучению феномена цивилизации. Так, в дополнение к трудам, посвящённым наследию А.Л. Метлинского, недавно были опубликованы книга Ю.В. Павленко «История мировой цивилизации: социокультурная эволюция человечества» [25], монография под редакцией Ю.М. Пахомова «Цивилизация на распутье» [4, с.25] и другие работы.

Выводы1

1. Российская (как и в целом, славянская) цивилизационная теория имеет богатую и уникальную, даже если временами и нелегкую историю. Некоторые

1 Редакционное примечание. Существенно, что безусловное большинство из обозначенных в статье авторов (русских ученых, специалистов в области цивилизационных исследований) -их всех объединяет (этиологически и методологически) обращенность к изучению внутренних причин мирового цивилизационного процесса. Этот существенный момент в полной мере подчеркивает важность и актуальность Органицистских исследований (как раз в духе Аристотелевского научного Органицизма). Тем более, что особое значение для современного мира, на самом деле, имеет идея создания «интегральной гуманистически-ноосферной экономической системы».

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

352

из самых фундаментальных идей современной цивилизационной теории были предложены российскими и рожденными в России учёными и мыслителями. Явившееся свидетелем обещающих начинаний XVIII столетие сменилось замечательным расцветом цивилизационной мысли в России XIX века. Следующее, XX столетие оказалось очень сложным для многих российских теоретиков цивилизационной мысли. Тем не менее, на протяжении ряда лет, российскими учёными были разработаны продвинутые теории социокультурной эволюции. Это процесс завершился настоящим «взрывом» цивилизационной мысли в последние годы второго и начальные годы третьего тысячелетий.

2. В последние годы цивилизационные иследования в России и близлежащих странах разрослись в обширную междисциплинарную социокультурную область, демонстрируя и проецируя на будущее следующие очевидные характеристики и тенденции: 1) активное накопление и

распространение опыта, а также дальнейшая разработку российских и мировых цивилизационных исследований; 2) очевидную тенденцию в направлении научного изучения феномена цивилизации; 3) появление значительного числа новых парадигм, подходов и школ цивилизационной мысли, например, «цивилизационики» («civilizational science»), «культурологии» и «цивилиографии», из которых первая представляется наиболее фундаментальной; 4) цивилизационная парадигма не только стремительно укореняется на всех уровнях академических и научных структур России в форме научных теорий и концепций, учебных дисциплин и курсов, научных трудов и академических конференций, но и, превращаясь в преобладающий метод социокультурного мышления, стремительно замещает собой «линейноформационную» парадигму.

Литература

1. Alalykin-Izvekov, V. (2011). Civilizational Science: The Evolution of a New Field. Comparative Civilizations Review, 64, Spring, 33-51.

2. Alalykin-Izvekov, V. (2011). Evolution of Pitirim A. Sorokin Views on the Phenomenon of Civilization. — 2011 ISCSC New Orleans Conference Proceedings, International Society for the Comparative Study of Civilizations, ISCSC Press.

3. Alalykin-Izvekov, V. (2009). From Sorokin to Huntington and Beyond -Civilizations in Times of Change, Transition and Crisis. — 2009 ISCSC Kalamazoo Conference Proceedings, International Society for the Comparative Study of Civilizations, ISCSC Press.

4. Антоненко, Л.А. Выдающийся учёный А.Л. Метлинский — основатель исследований цивилизации. Социальная экономика, 2009, № 2, с. 25-34,

5. Бердяев, Н.А. и др. Освальд Шпенглер и закат Запада. М., Берег, 1922.

6. Berdyaev, N.A. (1939) Slavery and Freedom. New York: Scribner’s.

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

353

7. Бердяев, Н.А. Духовный кризис интеллигенции. М., 1998.

8. Бердяев, Н.А. Смысл истории. Новое средневековье. М., Канон, 2002.

9. Gorbachev, M.S. (1995). The Search for a New Beginning: Developing a New Civilization. San Francisco: Harper San Francisco.

10. Гумилев, Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М., Издательство Ленинградского университета, 1989.

11. Гумилев, Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории. М., Рольф, 2001.

12. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа. М., Терра, 2008.

13. Ерасов, Б.С. Изд. Сравнительное изучение цивилизаций. М., Аспект Пресс, 1998.

14. Ерасов Б.С Цивилизации: Универсалии и оригинальность. М., Наука, 2002.

15. Кондратьев, Н.Д. Большие циклы конъюнктуры и теория предсказания: Избранные работы. М., Экономика, 2002.

16. Кузык, Б.Н., Яковец, Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Том 1. М., Институт экономических стратегий, 2006.

17. Кузык, Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Том 2. М., Институт экономических стратегий, 2006.

18. Кузык, Б.Н., Яковец, Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Том 5. М., Институт экономических стратегий, 2008.

19. Кузык, Б.Н., Яковец, Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Том 6. М., Институт экономических стратегий, 2009.

20. Леонтьев, К.Н. Избранные работы. М., Рарог, 1993.

21. Мечников, Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М., Прогресс, 1995.

22. Метлинский, А.Л. О сущности цивилизации и значении её элементов. Издательство Харьковского университета, 1839.

23. Моисеев, Н.Н. Судьба цивилизации: Путь разума. М., МНЕПУ, 1998.

24. Моисеев, Н.Н. Расставание с простотой. М., Аграф, 1998.

25. Павленко, Ю.В. Iсторiя свiтовоi цившзацш сощокультурний розвиток людства. К., Либщь, 2001.

26. Sorokin, P. (1937). Social and Cultural Dynamics. Volume 2. American Book Company.

27. Sorokin, P. (1963). Modern Historical and Social Philosophies. New York: Dover Publications.

28. Sorokin, P. (1966). Sociological Theories of Today. New York and London: Harper & Row, Publishers.

29. Toffler, A. (1980). The Third Wave (1980). Bantam Books.

30. Черняк, Е.Б. Цивилиография: Наука о цивилизации. М., Международные отношения, 1996.

31. Шитоева, Л. «Россия и Европа» Николая Данилевского в контексте становления и развития взглядов на закономерности исторического

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

354

процесса (линейный и циклический подходы) // Данилевский, Н.Я. Россия и Европа. M., ТЕРРА, 2008.

32. Шпенглер, O. Закат Западного мира: Очерки морфологии мировой истории. М., АЛЬФА-КНИГА, 2010.

33. Яковец, Ю.В. История цивилизаций. М., ВЛАДОС, 1997.

34. Яковец, Ю.В. Глобальные экономические трансформации XXI века. М., Экономика, 2011.

35. Яковец, Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М., Экономика, 2003.

BIOCOSMOLOGY — NEO-ARISTOTELISM

Vol. 4, No. 3, Summer 2014

Теория. «Зарождение и технологическое развитие цивилизации и цивилизационный регресс»

Основные положения теории

1. Цивилизационный уровень общества целиком определяется уровнем развития его технологий.
2. Технологическое и цивилизационное развитие возможны только в больших по численности социальных группах.
3. Локализация в одном районе различных многочисленных социальных групп способствует ускорению их технологического и цивилизационного развития.
4. Каждому технологическому уровню общества соответствует свой, определенный, объем знаний. Развитие новых технологий дает новые знания, новые знания подтягивают технологии на свой уровень.
5. Выпадение или деградация одного из двух звеньев этой цивилизационной цепи (технологии – цивилизационные знания) автоматически приведет к деградации и второго.

1.1. Цивилизационный уровень общества целиком определяется уровнем развития его технологий.

Цивилизационный прогресс – это процесс развития технологий и накопления знаний обществом.

«Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» – К. Маркс («К критике политической экономии». Предисловие).

А само бытие полностью зависит от уровня технологического развития общества. Именно технологии и создают ту среду обитания, в которой происходит наша жизнь и формирование нашего мировоззрения. Человек уже рождается в определенной технологической среде. Технологическая среда оказывает влияние на формирование мировоззрения человека еще до того как он научится говорить, познавать мир, писать законы и трансформировать технологии.

Этим и обусловлена первичность технологий по отношению ко всем остальным признакам цивилизации.

Все остальные признаки, определяющие само понятие цивилизация, такие как религия, искусство, законодательство и прочее являются вторичными по отношению к уровню технологического развития общества.

Каждому технологическому уровню соответствует и свой тип производственных отношений. А тип производственных отношений, в свою очередь, определяет социальные отношения в обществе и развитие его законодательной базы.

Так многие цивилизационные достижения современного общества просто не могли появиться в другой технологический момент.

Например, проблемы гендерного равенства.

На ранних этапах технологического развития общества, плохое развитие медицины, гигиены, постоянные войны и низкая производительность труда создавали необходимость иметь большие семьи для выживания семейного клана и повышения его благосостояния. В больших семьях женщина была полностью занята обеспечением семьи и выполнением домашней работы. 

При слабом технологическом развитии общества, общественно полезный труд требовал большой физической силы и просто не мог выполняться женщиной. Для женщин было мало профессий в производственной сфере вне семьи. Таким образом, мужчина обеспечивал благосостояние семьи, а женщина находилась в зависимом положении от него и вопрос гендерного равенства на ранних этапах развития человечества даже не возникал.

С развитием технологий, в производственном процессе стали активно применяться различные машины, значительно уменьшающие требования к физической силе работника. Появилось множество профессий, не требующих больших физических нагрузок для их выполнения. Все это значительно расширило круг доступных для женщины профессий. Сокращение семей и применение в быту технологических машин и приборов значительно сократило время на содержание семьи и привело к большему участию женщин в производственном процессе, а вместе с тем поставило вопрос о гендерном равенстве и потребовало его законодательного решения.

Можно найти и другие примеры зависимости цивилизационного уровня общества от уровня развития его технологий.

1.2. Технологическое и цивилизационное развитие возможно только в больших по численности социальных группах.

На начальных этапах развития общества скорость технологического прогресса напрямую зависит от количественного состава данного общества.

Целенаправленная научная деятельность полностью отсутствует в этот период, поэтому накопление новых знаний и развитие технологий происходит случайным образом.

Человек замечает и копирует некоторые явления природы, методом случайного перебора находит горящие камни, плавит металл, находит новые продукты питания, технологии их приготовления и прочее.

Поскольку приобретение новых знаний идет случайным образом и методом перебора, то количественный состав общества играет здесь ключевую роль.

Чем больше общество, тем большее количество переборов и случайных событий в единицу времени в таком обществе происходит. Соответственно быстрее идет накопление новых знаний и развитие новых технологий.

Большая социальная группа способна сформировать и социальный запрос на развитие в большем количестве различных областей производства, что тоже способствует ускорению технологического развития общества.

Именно по этой причине начальное цивилизационное и технологическое развитие в малых социальных группах практически невозможно или же идет очень медленно.

Поэтому можно говорить о существовании некоторой критической количественной величины общества, после преодоления которой, у данного общества появляется возможность к технологическому, а следовательно, и к цивилизационному прогрессу.

Эта критическая количественная величина развития общества – величина непостоянная и для каждой социальной группы может меняться в больших пределах в зависимости от окружающих условий.

Так любая социальная группа должна решать ряд задач для своего выживания:

1. Продовольственное обеспечение
2. Обеспечение жильем
3. Обеспечение одеждой
4. Защита и безопасность

В малой социальной группе борьба за выживание поглотит все доступные трудовые ресурсы и просто не останется свободных ресурсов для ее технологического развития.

Развитие многих видов технологической деятельности в таких группах вообще не происходит, потому что в этом нет необходимости, нет социального запроса на это.

Малым племенам не нужно массовое строительство жилья, пошив одежды в больших количествах, им не нужна письменность, деньги и много чего еще.

Все это мы можем наблюдать сегодня на примере малых народов Африки и Амазонки, аборигенов Австралии. Эти народы и сегодня находятся на уровне первобытнообщинного строя. Даже несколько сотен лет проживания бок о бок с нашей, технологически высокоразвитой цивилизацией, мало повлияло на их технологический уровень и образ жизни.

1.3. Локализация в одном районе различных многочисленных социальных групп способствует ускорению их технологического и цивилизационного развития.

Но как показывает нам история, одного только количественного состава общества недостаточно для его быстрого технологического и научного прогресса.

Даже большие по численности моноэтнические народы, разобщенные между собой большими расстояниями, теряют динамику технологического и цивилизационного развития в силу:

1. Установившихся привычек в обществе, консерватизм в образе действий и производстве.
2. Отсутствия конкуренции и обмена достижениями с другими народами.
3. Социальных и государственных запретов на отдельные виды деятельности или научные исследования.
4. Религиозных предрассудков и привычек (религиозные запреты на отдельные виды научной деятельности и исследований, сложные религиозные обряды, занимающие много времени и отвлекающие членов общества от научной и общественно-полезной деятельности).

Это можно проследить на примере древних цивилизаций Египта, Рима, Китая, Индии, Персии, Византии, проигравших цивилизационную гонку варварским народам Европы.

К моменту прихода варваров в Европу эти цивилизации уже насчитывали по нескольку сотен лет своего цивилизационного развития. Отсутствие конкуренции между этими цивилизациями из-за  больших расстояний, отделяющих их друг от друга, замедлило обмен технологическими знаниями и привело к потере динамики их технологического, а следовательно, и цивилизационного развития.

Поэтому кроме количественного состава общества большое значение на ускорение технологического цивилизационного прогресса играет локализация в одном месте различных многочисленных народов. Каждый из таких народов развивается по своему, но сосредоточение на одной территории многих народов упрощает связь между ними, обмен знаниями и технологиями, усиливает конкуренцию, и способствует ускорению их технологического развития.

1.3.1. Глобальные катаклизмы, экологические и социальные стрессы являются катализаторами цивилизационного развития народов.

К экологическим стрессам можно отнести такие природные явления, как:

1. Климатические изменения, приводящие к оледенению и засухам
2. Катастрофические события земного происхождения, такие как цунами, извержения вулканов, ураганы и прочее
3. Эпидемии тоже можно отнести к экологическим стрессам
4. Падение на Землю крупных небесных тел, которые в свою очередь могут приводить к климатическим изменениям, цунами и ураганам

К социальным стрессам относятся:

1. Войны
2. Революции

Глобальные катаклизмы, экологические и социальные стрессы приводят к сокращению территорий пригодных для комфортного проживания людей. Сокращение ресурсной базы приводит к миграции племен и повышает плотность населения на пригодных для жизни территориях.

Так в 3-7 веках нашей эры, неблагоприятные погодные условия [5], привели к Великому переселению племен [6] из Азии и северо-восточной Европы в центральную ее часть.

Дикие племена, на несколько тысяч лет отставшие в своем развитии от передовых цивилизаций того времени, после прихода в Европу значительно увеличили плотность населения континента и конкуренцию между народами. Все это ускорило технологическое и цивилизационное развитие народов Европы и позволило им значительно опередить в своем развитии все, существующие на тот момент, древние цивилизации планеты.

Рис.

Всего за 1000 лет своего развития,  после переселения, варварские племена Европы сумели создать новую цивилизацию и достичь технологического превосходства над всеми древним государствами Африки и Евразии, и начали колонизацию мира.

М.В. Григер и Э.М. Дусаева в своей работе подчёркивают: «Хотя политическое разнообразие и нестабильность Западной Европы приводили к хроническим войнам, это не препятствовало быстрому культурному и экономическому росту. Напротив, именно данные факторы и определяли это развитие. Бесконечное соперничество между различными политическими устройствами питали социальную среду и вдохновляли нововведения, обещая особые выгоды любому новому способу приложения сил. И действительно, если бы средневековая Европа была приведена к политическому миру и согласию либо сильным и успешным правящим императором, либо победившим папством, трудно представить, чтобы импульсивный характер развития европейской цивилизации не стал бы чахнуть и не иссяк в любой из этих институциональных конфигураций. Хронические войны, являвшиеся результатом не прекращавшегося политического многообразия, долго были весьма болезненной, но мощной и притом основной движущей силой жизнеспособности Запада» [7, с.22].

Как бы это прискорбно не звучало, но даже в современном, высоко цивилизованном обществе, войны или подготовка к ним являются мощнейшими драйверами научно-технологического развития.

Научные разработки, направленные на создание орудий убийства и способов защиты от них, получают приоритетное государственное финансирование во всех странах мира, независимо от формы их общественно-политического устройства.

Практически все научные и технологические достижения находят свое материальное воплощение сначала в оборонно-промышленном производстве, а уже затем внедряются в гражданских отраслях.

Сытая, спокойная жизнь приводит к формированию оптимальных привычек в образе действий и способах производства в обществе. Социальный запрос на перемены в таком обществе отсутствует. Все это приводит к потере динамики в его технологическом развитии и застою.

Только стрессы заставляют общество консолидироваться в борьбе с общей бедой и стимулируют его научно технологический прогресс.

Человек, к сожалению, не является исключением в процессе эволюции, поскольку цивилизация не отменяет законы сформулированные Чарльзом Дарвином относительно 3-х типов борьбы за существование:

1. Внутривидовая борьба.
2. Межвидовая борьба.
3. Борьба с неблагоприятными условиями окружающей среды.

Очень знакомо, не правда ли?

1. Борьба за власть внутри государства
2. Борьба государств между собой за доминирование и ресурсы на планете.
3. Борьба с экологическими стрессами и эпидемиями.

1.4. Каждому технологическому уровню общества соответствует свой, определенный, объем знаний. Развитие новых технологий дает новые знания, новые знания подтягивают технологии на свой уровень.

Научный прогресс и технологический прогресс не могут существовать один без другого.

На начальных этапах цивилизационного развития научная деятельность как отдельный технологический процесс вообще не существует.

Человек просто копирует те явления и технологические процессы, которые наблюдает в дикой природе и таким образом получает новые знания.

Поэтому, в этот период цивилизационного развития, технологии первичны, и они дают человеку новые знания. Человек познает природу вещей и явлений.

По мере своего развития и накопления знаний человек начинает экспериментировать,  видоизменять и усложнять технологические процессы.

Постепенно научная и экспериментальная деятельность начинают выделяться в отдельный технологический процесс. Люди, занимающиеся научной и исследовательской деятельностью, начинают выделяться в отдельную социальную группу ученых.

В процессе дальнейшего развития происходит симбиоз науки и технологий, когда получение новых знаний становится невозможным без соответствующего развития технологий, а развитие новых технологий становится невозможным без получения новых знаний. Развитие технологий дает новые знания, а новые знания приводят к развитию технологий. Одно без другого становится невозможно.

Времена, когда упав в ванную можно было открыть закон Архимеда или, заснув под деревом, получить удар яблоком в голову и открыть закон всемирного тяготения Ньютона, давно прошли. При соответствующем уровне технологического развития.

Сегодня для получения более совершенных знаний требуются и более совершенные инструменты, а для их изготовления нужны и более совершенные технологии.

Современная наука для своего дальнейшего развития требует лазеры, электронные микроскопы, радиотелескопы, космические телескопы, адронные коллайдеры, а для всего этого нужен соответствующий уровень технологий.

Теоретические расчеты и теории не требуют новых технологий, но это еще и не знания. Это только предположения. Для того чтоб эти предположения превратились в научные знания они должны быть подтверждены на практике экспериментально, а для этого нужны новые инструменты и соответственно новые технологии для их изготовления.

1.5. Выпадение или деградация одного из двух звеньев этой цивилизационной цепи (технологии – цивилизационные знания) автоматически приведет к деградации и второго.

И если потеря цивилизационных знаний большим обществом вопрос больше теоретический, то уничтожение промышленной базы цивилизации и ее инфраструктуры в результате войны или глобального катаклизма вполне реально.

1.5.1. Результат тотального разрушения технологической базы цивилизации.

Тотальное разрушение технологической базы отбросит любую цивилизацию в каменный век, где есть только человек, его руки и окружающая его природа.

Высокотехнологичную промышленную инфраструктуру нельзя взять и сразу восстановить из ничего. И в этом процессе не помогут никакие предыдущие научные знания.

Создание высокотехнологичного производства это процесс эволюционный, идущий по пути постепенного совершенствования орудий производства и усложнения технологических процессов.

Восстановление производства надо будет начинать с возрождения железной металлургии и освоения кузнечного дела, а затем молотом ковать всю производственную базу.

Переход на более высокий технологический уровень требует использования более совершенных орудий производства и технологических процессов, созданных на предыдущем технологическом этапе.

Это как строительство многоэтажного здания, где каждый последующий этаж, технологический уровень, требует для своего возведения использовать орудия производства, созданные на предыдущем технологическом уровне, и опирается на ВСЕ этажи построенные ранее. При полном уничтожении производственной базы цивилизации, ее технологической возрождение невозможно будет начать с самого верхнего этажа, последнего технологического уровня достигнутого обществом. Для этого у общества просто не окажется требуемых высокотехнологичных инструментов. В этом случае придется строить все здание технологического развития с самого начала. И постепенно, этаж за этажом, усовершенствовать орудия производства и возрождать свои технологии.

Утрата производственной базы со временем обнуляет почти все научные знания общества.

На первый план в такой ситуации выходят только те знания, которые могут быть применены на практике для выживания общества и при этом не требуют применения высокотехнологичных орудий производства. Это знания в области сельского хозяйства, обработке земли, животноводстве.

1.5.2. Утрата источников цивилизационных знаний.

Накопленные научные знания в ядерной физике, химии, электротехнике, генетике и т.д. окажутся невостребованными в данном обществе. Они превратятся в чистую теорию, которая не может быть практически подтверждена и тем более использована в изменившихся условиях. Всего через пару поколений эти знания будут полностью забыты обществом, а еще через какое-то время истлеют книги и другие носители информации, и великие знания будут утрачены навсегда.

Общество начнет путь своего цивилизационного развития заново с каменного века и далеко не факт, что этот путь окажется столь же успешным, как предыдущий.

Что касается книг и других источников знаний и носителей информации, то здесь ситуация вообще печальная.

По мере своего развития, цивилизация становится более зависимой от своих технологий. Развиваются новые способы хранения и представления информации. Электронные носители позволяют легко и быстро копировать огромные массивы данных и осуществлять поиск требуемой информации в них. Со временем вся научная и технологическая информация перемещаются в виртуальную среду и на высокотехнологичные носители.

Книги утрачивают свое значение как хранилища знаний цивилизации.

Однако высокотехнологичные источники знаний очень уязвимы, и утрата источников энергии мгновенно приводит к безвозвратной потере всех накопленных цивилизацией знаний. Это тоже ускоряет цивилизационный регресс в подобной ситуации.

Получается парадоксальная ситуация. Чем выше уровень технологического развития цивилизации, тем она менее устойчива к выживанию и своему возрождению в случае глобальных катаклизмов подобных Всемирному потопу.

1.5.3. Теория цивилизационного регресса в рассказах Египетских жрецов.

Подтверждением теории цивилизационного регресса, как следствия глобальных катастроф, может служить и рассказ Египетских жрецов, записанный Греческим философом Платоном в его произведении ТИМЕЙ 360 год до н.э.

Просто наша современная цивилизация была не в состоянии это понять и увидеть.

Диалоги «Тимей» в переводе С. С. Аверинцева. Тексты сверены И. И. Маханьковым.

«Все вы юны умом, – ответил тот, – ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и еще будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные – из-за огня и воды, а другие, менее значительные, – из-за тысяч других бедствий.

… в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара.

…

Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов оказываются унесены потоками в море,…

… между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и все прочее, что необходимо для городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неученых. И вы снова начинаете все сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих.

…Так, вы храните память только об одном потопе, а ведь их было много до этого; более того, вы даже не знаете, что прекраснейший и благороднейший род людей жил некогда в вашей стране. Ты сам и весь твой город происходите от тех немногих, кто остался из этого рода, но вы ничего о нем не ведаете, ибо их потомки на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей и потому как бы немотствуя. Между тем, Солон, перед самым большим и разрушительным наводнением государство, ныне известное под именем Афин, было и в делах военной доблести первым, и по совершенству своих законов стояло превыше сравнения; предание приписывает ему такие деяния и установления, которые прекраснее всего, что нам известно под небом» [2].

По сути это Теория цивилизационного регресса в изложении Египетских жрецов еще 2600 лет назад.

1.5.4. Возможности ускоренного возрождения производственной базы цивилизации.

Возможно ли ускоренное восстановление цивилизации до ее былого технологического и цивилизационного уровня при тотальном разрушении производственной инфраструктуры в результате глобального катаклизма?

Безусловно, возможно.

Для успешного восстановления цивилизации, после утраты всей производственной базы в результате глобального катаклизма, необходимо:

1. Обязательное условие, чтоб количество выживших членов общества было достаточно большим, выше критической точки цивилизационного развития. В изменившихся условиях обществу придется решать такие проблемы жизнеобеспечения, как:

• Продовольственное обеспечение
• Обеспечение жильем
• Обеспечение одеждой
• Защита и безопасность
• Восстановление разрушенной производственной базы

В малой социальной группе борьба за выживание поглотит все доступные трудовые ресурсы и у общества просто не останется свободных ресурсов для восстановления промышленности.

2. Создание единого центра власти и консолидация общества вокруг такого центра.

3. Оценка ущерба от стихии. Сбор, грамотное распределение и использование уцелевших ресурсов. Сохранение носителей информации, содержащих накопленные цивилизацией научные и технологические знания.

4. Правильное определение критически важных направлений для технологического восстановления и сосредоточение всех свободных людских ресурсов на этих направлениях.

В первую очередь необходимо возрождать металлургию.

Именно металлургия, и в особенности железная металлургия, является ключом к технологическому прогрессу и возрождению цивилизации. Сталь позволяет создавать более совершенные орудия труда и оружие.

Без освоения стальной металлургии технологический и цивилизационный прогресс невозможен вообще.

Но, в любом случае, цивилизации предстоит пройти весь цикл технологического восстановления заново, начиная с каменного века.

Как уже было сказано выше, высокотехнологическая промышленность не может быть построена на пустом месте. Никакие большие предыдущие знания в этом не помогут.

Восстановление придется начинать с простых производственных процессов и постепенно, шаг за шагом, идти по пути усложнения технологических процессов.

Накопленные, и пока еще не утерянные знания, могут помочь обществу пройти путь технологического восстановления в ускоренном режиме. Однако и в этом случае этот процесс растянется на несколько столетий.

Первичность технологий в определении цивилизационного уровня общества, приводит к тому, что деградация технологического уровня, автоматически приведет и к деградации всех цивилизационных знаний данного общества. В процессе деградации знаний общества, по отношению к его технологическому уровню, существует определенный временной лаг. Поэтому в случае утраты промышленной инфраструктуры в результате глобального катаклизма так важно не упустить время и начать процесс технологической реставрации.

Для начала процесса реставрации, у общества есть очень ограниченное время. Если процесс реставрации не начнется в течение 30-40 лет после катаклизма, то со сменой поколения произойдет и большая утрата сохранившихся цивилизационных знаний. Упустив время для начала реставрационного процесса, общество не только лишается возможности на ускоренное восстановления, но и теряет все предыдущие знания навсегда.

1.5.5. Препятствия на пути цивилизационного возрождения.

Однако есть масса причин, которые могут помешать быстрому возрождению цивилизации и тогда общество застрянет в каменном веке надолго.

К таким причинам относятся:

1. Катастрофически малая численность выживших представителей цивилизации.

2. Неспособность выживших представителей разрушенной цивилизации создать единый центр власти и консолидироваться вокруг него.

Как показывает наша история – разрушение легитимного центра власти вместо консолидации общества приводит к  обострению борьбы за власть и перераспределению собственности между выжившими представителями различных кланов. Все это ведет к еще большему расслоению общества.

3. Потеря времени для запуска процесса реставрации цивилизации. Понимание всего трагизма ситуации и необходимости консолидации обычно приходит тогда, когда уже невозможно ничего исправить.

4. Распределение уцелевших артефактов погибшей цивилизации между выжившими ее представителями это еще одна неразрешимая задача. Обладание последними уцелевшими машинами, топливом, продовольствием, оружием, боеприпасами это вопрос элементарного выживания в подобной ситуации. Добровольно никто это сам не отдаст. Возникновение вооруженного конфликта, между различными группами выживших представителей цивилизации, в такой ситуации неизбежно.

5. Еще одна невероятно сложная проблема это правильно определить ключевые отрасли промышленности для реставрации цивилизации, грамотное планирование и консолидация общества на выполнение поставленных задач.

6. Давление со стороны организованных банд представителей цивилизации и выживших представителей соседних диких племен. Сокращение продовольственной базы резко обостряет борьбу за продовольствие и уцелевшие артефакты цивилизации. Такая борьба отвлекает людские ресурсы от процесса возрождения цивилизации и приводит к еще большей гибели людей.

А дальше все по К. Марксу. Бытие определяет сознание.

г. Теория цивилизаций — Цивилизациум

Цивилиография.

Совокупность исследований человеческих цивилизаций, выявление закономерностей их развития. В задачи культурологии цивилизаций входит понимание общих характеристик цивилизационных технологий, анализ их развития.

Эта дисциплина является самостоятельным научным разделом в комплексе социальных наук. Феномен цивилизационных культур в Западных исследованиях понимается преимущественно в социально-этнографическом смысле, поэтому основной наукой считается культурная антропология.

Теория цивилизаций — молодая наука, находящаяся в стадии становления. Главной её проблемой, как и всех молодых наук, является отсутствие понимания предмета се исследования.

---

Интеграция.

В настоящее время необходим интеграционный подход к интерпретации мировой истории. Он учитывает поступательно-стадиальный прогрессивный характер развития человеческой истории, ее развитие во времени, хронологию, всю многомерность, сложность, уникальность отдельных культур и цивилизаций, развитие человеческого общества в пространстве. Только в рамках такого подхода исторический процесс может быть рассмотрен во всем многообразии его характеристик, вариативности исторического развития, в направленности на плюралистический диалог культур и обосновании перспектив цивилизационного развития. Перед лицом глобальных проблем современности человечество все более и более осознает свое единство и единство мировой истории.

Интеграционный подход к пониманию истории человеческого общества некоторые исследователи называют всемирно-историческим, имея в виду, что только на определенном этапе взаимодействия локальных цивилизаций возникает феномен всемирной истории и начинается процесс становления экуменической единой цивилизации. Реальность мировой истории, по мнению немецкого ученого и философа К. Ясперса, обусловлена прежде всего духовным единством человечества. Начало всемирной истории он называет «осевым временем» (с 800 по 200 гг. до н.э.), когда в великих культурах древности, в сфере их влияния, начинает формироваться универсальная духовная основа всего человечества. Независимо друг от друга в разных местах − в Индии, Китае, Персии, Палестине и Древней Греции − возникают духовные движения, способствующие формированию того типа человека, который существует и поныне. В «осевую эпоху» рождаются и мировые религии, пришедшие на смену язычеству, и философии, сменившие мифологическое сознание. Это было пробуждением духа, началом общей истории человечества, которое до того распадалось на локальные, не связанные между собой культуры. Ясперс выделяет и осевые народы (китайцы, индийцы, иранцы, иудеи, греки), которые, создавая свою историю, заложили основу единой духовной сущности человека и его подлинной истории. В рамках данного подхода понятию «цивилизация», как мы видим, дается всемирно-историческая интерпретация.

В конце XIX и особенно в XX в. достаточно четко проявились интеграционные тенденции в развитии мировой истории, обозначились «точки соприкосновения» и взаимовлияния отдельных цивилизаций. Ясперс, отмечая идею единства мировой истории, заметил, что теперь проблемой и задачей стал мир в целом. Тем самым происходит полное преобразование истории, земной шар стал единым, обнаружились новые опасности и возможности, все существующие проблемы стали мировыми.

---

Методология анализа.

Процесс развития цивилизаций нельзя свести к природе человека.

Управленческим структурам нужен экспертный анализ цивилизационных процессов, позволяющий ставить прогнозы развития человечества общего и конкретного характера.

Гуманитарные дисциплины на это не способны, а прямой среднесрочный и долгосрочный прогноз цивилизационных процессов большинством футурологов считается невозможным.

Прямое прогнозирование с заранее известной погрешностью возможно лишь в естественных науках. Но цивилизация зависит не только от климата, экологии и атмосферы, она также состоит из людей, обладающих психикой.

В сравнительной психологии, психологии коллектива широко используются математический аппарат и численные модели.

Методологических ограничений для предположения о том, что у технологической цивилизации существуют базовые закономерности развития не связанные с биологией господствующего вида, не существует. А, следовательно, их можно изучать научным путём.

При рассмотрении комплексных долгосрочных процессов цивилизационного развития, перестав сводить развитие цивилизации к деятельности  отдельных людей мы получаем сравнительно простую и понятную Модель развития любой технологической цивилизации, находящейся на любом уровне научно-технологического развития и в любых внешних условиях.

В настоящий момент нет понимания самых простых цивилизационных закономерностей, необходим анализ данных наблюдения за очень большой промежуток времени, причем в разных странах с разным уровнем научно-технологического развития и в разных внешних условиях. Массовая, т.е. статистически проверяемая летописная традиция, дошедшая до нас в оригинальных источниках сравнительно молода – ей не больше 1000 лет. Традиция сводов документальных источников моложе. А ведь цивилизационные процессы могут длиться много веков! Поэтому время фиксации  наблюдаемых цивилизационных процессов очень небольшое по отношению к длительности наиболее протяжённых из них.

Нужно учитывать погрешности массива исторической информации, как не умышленные, так и умышленные.

Цивилизационный анализ, как естественно научный метод не может развиваться быстро. Вся естественно-научная методология построена на цикле наблюдение – объяснение — предсказание. Не может такой метод развиваться быстро, если, к примеру, прямой проверкой является прогноз события, которое предположительно произойдёт через триста лет!

Государства, заказывающие анализ на уровне цивилизации, по разным причинам не заинтересованы в объективном анализе.

Примерами цивилизационного анализа являются китайская традиция нелинейного цикличного времени, Гумилёв Л., Артамонов М, Тойнби. Хантингтон.

Несмотря на сравнительную молодость цивилизационный анализ уже может показать проверяемые результаты. Так основе Модели развития технологической цивилизации были опубликованы прогнозы кризиса до его начала. Причем не простого циклического кризиса капитализма, а кризиса цивилизационного как по причинам, так и по масштабам и продолжительности. С начала кризиса опубликованы детализирующие прогнозы как по отраслевому признаку (геополитика, экономика, военная, социальная, технологическая и другие составляющие), а так по его временным рамкам. Полностью или частично  прогнозы, выполненные по естественно-научной методологии можно оценить уже сейчас, сравнив их комплексность и погрешность в сравнение с прогнозами экспертов, также прогнозировавших кризис.

Существует несколько методик выделения цивилизационных общностей и их регламентаций.

Логический метод. Исследователь создаёт общий взгляд на данную культуру общности, сравнивает с другими.

Исторический метод. Направлен на изучение того, как данная культурно-историческая общность возникла, какие этапы в развитии проходила и чем она стала в своём зрелом виде.

---

Наука

Важным моментом на этом пути является осмысление взаимосвязи Теории цивилизаций с другими областями научного знания. Все существующие сегодня науки делятся на две группы — науки о природе, законы которой не подвластны человеку, и науки о культурологии, законы которой частично подвластны человеку. Законы, по которым развиваются цивилизации, относятся как к естествознанию, так и к культурологии. Однако основным трендом в современном осмыслении цивилизационных процессов является склонение в сторону культурологии. Ранее считалось, что личность и общество имеют мало влияния на развитие цивилизации. Сейчас эта точка зрения пересматривается в сторону увеличения влияния культурологии.

При использовании достижений гуманитарных и социальных наук в сфере культурологии цивилизаций специалисты выделяют следующие задачи:

формы социальной организации и регуляции личности в обществе — юридические, политические, военные, экономические;

формы социальной коммуникации и опыта — филологические, педагогические, искусствоведческие науки и религиоведение;

виды материально преобразующей деятельности человека — технические и сельскохозяйственные;

общие аспекты человеческой деятельности, динамика человеческой деятельности — исторические науки;

закономерности психической деятельности, индивидуального и группового поведения — психологические науки;

формы и способы объединения и взаимодействия людей в их совместной жизнедеятельности — социологические науки;

нормы, ценности, знаки и символы как условия образования и функционирования цивилизационных культу р, показывающие сущность человека — культурологические науки.

Главное поле действия и использования теории цивилизаций — общественные науки, поскольку она входит в состав ядра постиндустриальной парадигмы обществоведения. Однако данная теория отнюдь не претендует на исключительное место в системе общественных наук, предполагая наличие других течений и направлений (синергетики и др.). Являясь ключевым элементом в таких науках, как история (прежде всего философия истории) и археология, теория цивилизаций используется также в системе экономических, политологических, культурологических и иных общественных наук.

Ведущие позиции занимает теория цивилизаций в фундаментальных и частично в прикладных исследованиях в области гуманитарных наук — лингвистике, искусствоведении, этнографии и др. То, как будут развиваться объекты этих наук, невозможно понять, не разобравшись в сущности смены цивилизаций, содержании и взаимосвязи их элементов (духовной сферы, демографического и социально-политического факторов).

Знание теории цивилизаций необходимо и для развития экологических наук, понимания роли природно-экологического фактора и становления ноосферы.

Технические науки также имеют смежное поле с теорией цивилизаций, особенно в вопросах изучения и использования технологического фактора в развитии общества, закономерностей, предпосылок и последствий смены технологических способов производства, технологических укладов и поколений техники.

Знание теории цивилизаций важно и для представителей естественных наук, изучающих циклично-генетические закономерности развития науки, изменения научных парадигм, особенности распространения новых знаний и становления общества, основанного на знаниях, в разных локальных цивилизациях.

Предмет теории цивилизаций возник на пересечении истории, философии, социологии, этнологии, антропологии, социальной психологии, искусствознания. Междисциплинарный характер науки о цивилизациях соответствует обшей современной тенденции к интеграции, синтезу. взаимовлиянию и взаимопроникновению различных областей деятельности личности. При этом каждая из наук, с которой контактирует культурология цивилизаций, углубляет представление о цивилизациях. Наиболее тесно с наукой о цивилизациях связаны экологические науки, культурология, философия, социология, культурная антропология.

Философия.

Стремится выработать системное и целостное представление о мире, пытается ответить на вопрос, познаваем ли мир, каковы возможности и границы познания, его цели, уровни, формы и методы, должна показать, какое место занимает культура цивилизаций в этой обшей картине бытия, стремится определить своеобразие и методологию познания цивилизационных явлений. Философия определяет общие познавательные ориентиры культурологических исследований в науке о цивилизациях, ставит проблемы, значимые для жизни человека, об условиях существования личности в определённой цивилизации, о причинах цивилизационных изменений.

Использовании методов философического осмысления мира, культурология цивилизаций позволяет создать единую картину мира.

История.

Изучает человеческое общество в его конкретных формах и условиях существования, которые не остаются едиными и универсальными для всего человечества. Формы человеческого общения постоянно изменяются, что и является предметом исторического исследования. Из направлений исторических исследований, близких по смыслу к исследованиям об истории цивилизаций, можно выделить историю культур.

Человеческая  цивилизация не является застывшим и неизменным образованием, это динамичная система локальных цивилизаций, находящихся в развитии и сменяющих друг друга. Исторический процесс развития цивилизаций является совокупностью конкретных цивилизационных типов и форм. Каждая из сменяющих друг друга цивилизаций является культурно-историческим феноменом, единством, который определяется этническими, религиозными и историческим факторами. Каждая цивилизация имеет свою перриодику, собственную историю, определяемую условиями се существования. Значимость этих условий меняется от цивилизации к цивилизации, от одной школы к другой.

Культурология цивилизаций.

Изучает общие законы цивилизационных процессов, выявляет их особенности, разрабатывает систему оценок. Данные исторической науки помогают построить теорию и законы возникновения цивилизаций. Для этого культурология цивилизаций изучает историческое многообразие исторических фактов и явлений, по большей части культуры прошлого, настоящего и будущего. И это позволяет науке о цивилизациях объяснить смысл современных культурно-исторических процессов, предсказать из трансформацию в будущем.

Социология.

Интересует исследователей цивилизационных процессов для понимания того, как функционирует та или иная цивилизационная парадигма в обществе, в духовном развитии личности; тенденции цивилизационного развития, проявляющиеся в сознании, поведении и образе жизни социальных групп. В социальной структуре общества выделяются группы разного уровня — макрогруппы, слои, сословия, нации, этносы, каждая из которых отличается своими культурными особенностями, ценностными предпочтениями, вкусами, стилем и образом жизни, и множество микрогрупп, образующие различные субкультуры. Такие группы формируются по разным основаниям — половозрастным, профессиональным, религиозным и т.д. Множественность групповых культур создает «мозаичную» картину существования цивилизации.

Антропология.

Область научного познания, в рамках которой изучаются фундаментальные проблемы существования человека в природной и искусственной среде. В этой области сегодня выделяется несколько направлений: физическая антропология, основной предмет которой составляет человек как биологический вид, а также современные и ископаемые человекообразные приматы; социальная и культурная антропология, основным предметом которых является сравнительное изучение человеческих обществ; философская и религиозная антропологии, представляющие собой не эмпирические науки, а совокупность соответственно философских и теологических учений о природе человека.

Антропология занимается изучением человека как субъекта культуры, даст описание жизни различных обществ, находящихся на разных ступенях развития, их быта, нравов, обычаев и т.д., изучает конкретные культурные ценности, формы культурных взаимосвязей, механизмы трансляции культурных навыков от человека к человеку. Это важно для культурологии, поскольку позволяет понять, что стоит за фактами культуры, какие потребности выражают ее конкретные исторические, социальные или личностные формы.

Культурная антропология занимается исследованием этнических культур, описывая их культурные феномены, систематизируя их и сравнивая. Она исследует человека в аспекте выражения его внутреннего мира в фактах культурной деятельности.

В рамках культурной антропологии исследуется исторический процесс взаимоотношений человека и культуры, адаптации человека к окружающей культу рной среде, становления духовного мира личности, воплощения творческих потенциалов в деятельности и ее результатах.

Культурная антропология выявляет «узловые» моменты социализации, аккультурации и инкультурации человека, специфику каждого этапа жизненного пути, изучает влияние культурной среды, систем образования и воспитания и адаптацию к ним; роль семьи, сверстников, поколения, особое внимание уделяя психологическому обоснованию таких универсальных явлений, как жизнь, душа, смерть, любовь, дружба, вера, смысл, духовный мир мужчины и женщины.

Образование. Теория и история цивилизаций должна занять одно из ведущих мест в системе образования — как общего и профессионального, так и непрерывного и дистанционного. Необходимо не только разрабатывать специализированные учебники по теории, истории и будущему цивилизаций (на разных языках и с различной структурой для разных стран и цивилизаций), но и включать соответствующие разделы в учебники по другим специальностям.

---

Периодизация истории человечества.

Стадиальный способ периодизации. Предпочтение отдается делению истории на стадиально общие для всего человечества этапы.

Цивилизационный способ периодизации. Исходит из того, что в человеческой истории выделяется несколько самостоятельных образований, цивилизаций, каждая из которых имеет свою собственную, совершенно самостоятельную, историю. Вся история человечества есть бесконечное творение множества одних и тех же процессов. На первый план выдвигается несходство эволюции у разных народов и целых регионов. В отечественной исторической науке долгое время господствовал стадиально-поступательный подход в его марксистском, формационном варианте. Сущность цивилизационного подхода заключается в том, что история человечества подразделяется на несколько совершенно самостоятельных образований − локальных цивилизаций, каждая из которых имеет свою собственную самостоятельную историю, отличается неповторимостью исторических явлений, уникальностью культурно-исторических событий.

Формационный подход. В марксистской концепции периодизация исторического процесса дается через смену общественно-экономических формаций: первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической. Именно ее имеют в виду, когда говорят о формационном подходе к истории. Понятие «формация» характеризует определенный тип общества, представляющий собой особую ступень в его развитии. С помощью данного понятия в рамках марксистского подхода была обоснована периодизация исторического процесса, в соответствии с чем выделялось пять названных основных общественно-экономических формаций.

Концепция постиндустриального общества. Современную концепцию социальной периодизации истории принято называть концепцией постиндустриального общества (Белл, Тоффлер, Бжезинский и др.). В истории человечества постиндустриалисты выделяют три стадии:  традиционного (аграрного) общества;  индустриального (промышленного) общества;  постиндустриального (сверхиндустриального, информационного, технотронного и т. п.) общества.

---

Периодизация цивилизационных процессов.

Цивилизационный процесс можно представить в виде спирали цивилизационного прогресса, витки которой расширяются в пространстве и изменяются во времени.

1. Первый виток спирали охватывает жизненный цикл неолитической цивилизации. По продолжительности он самый большой — включает (в эпицентре) более четырех с половиной тысячелетий — почти половину всего исторического времени. В этот период формировался генотип цивилизации, постепенно вырисовывались контуры «пирамиды» цивилизаций, заселялись ее «этажи» и «квартиры».

2. Второй виток начался со второй половины IV тыс. до н. э., когда сложилось 1-е поколение локальных цивилизаций, возникли классы, государство, право, частная собственность, рынок. Все «этажи» и «квартиры» были уже заняты, создана система цивилизаций — мировых, локальных, глобальной (хотя охватывали они небольшую часть ойкумены — около 15—20%).

3. Третий виток включает время преобладания античной мировой цивилизации и 2″го поколения локальных цивилизаций, когда их ареал расширился до 35% ойкумены, возникли первые мировые империи. Это пик развития первого исторического суперцикла.

4. Переход к четвертому витку спирали — средневековой мировой цивилизации и третьему поколению локальных цивилизаций — оказался тяжелым и длительным, поскольку он совпал со сменой исторических суперциклов. Центр цивилизационного прогресса переместился на Восток (в Индию, Китай), начала формироваться западноевропейская цивилизация, которая почти непрерывно находилась в состоянии военного конфликта с вновь возникшей мусульманской и иными цивилизациями. Те, в свою очередь, также были весьма агрессивны (покорение монголами почти всей Евразии). Возобладал идеациональный социокультурный строй, укрепилось господство мировых религий в духовной и политической сферах.

5. Старт пятого витка цивилизационной спирали ознаменовался переходом человечества к раннеиндустриальной мировой цивилизации, мануфактурному, технологическому способу производства, началом развития промышленного капитала, классов капиталистов и наемных рабочих, первыми буржуазными революциями (нидерландской и английской) и формированием буржуазной демократии как политического строя — после периода абсолютизма в авангардных странах.

6. Вершина второго исторического суперцикла была достигнута на шестом витке цивилизационной спирали, в период индустриальной мировой цивилизации, расцвета, а затем и заката 4-го поколения локальных цивилизаций, торжества чувственного социокультурного строя. Промышленная революция преобразила технологическое и экономическое пространства, многократно ускорила темпы экономического роста, что стало одним из факторов стремительного роста населения. Война за независимость в Северной Америке и Великая французская революция открыли путь радикальным трансформациям социально-политического строя и утверждению буржуазной демократии. Все эти события сопровождались чередой войн и революций, происшедших в конце XVIII — начале XIX в. и в ХХ в. Закат индустриальной цивилизации ознаменовался становлением тоталитарных государств, глубоким кризисом культуры. В XIX в. возникла колониальная система империализма, в которую были вовлечены многие древние цивилизации. ХХ столетие отметилось серией национально-освободительных революций, распадом системы империализма, а к концу века — и мировой системы социализма, уничтожением биполярного мироустройства. Планету захлестнул глубокий цивилизационный кризис, связанный с завершением второго исторического суперцикла.

7. На рубеже XXI в. начинается седьмой виток цивилизационной спирали, который, вероятно, охватит пространство двух столетий и приведет к радикальному преобразованию глобальной цивилизации в начале третьего исторического суперцикла. Формируются гуманистически-ноосферная постиндустриальная цивилизация и 5-е поколение локальных цивилизаций. Есть признаки, что преобладавший на Западе чувственный социокультурный строй заменяется гармоничным интегральным в его западной, восточной и российской модификациях.

8. В начале седьмого витка глобальная цивилизация столкнулась с тремя эпохальными вызовами. Первый из них — демографический: во все большем числе стран наблюдается депопуляция, старение населения. Второй — экологический: важнейшие энергетические и другие природные ресурсы почти исчерпаны, возникла угроза глобальной экологической катастрофы. Третий вызов бросает человечеству глобализация, ее неолиберальная модель, когда пропасть между богатыми и бедными народами и цивилизациями становится уже непреодолимой. Разворачивающаяся в наши дни научно»технологическая революция и формирование интегрального социокультурного строя создают предпосылки для разрешения указанных противоречий, для достойного ответа на вопросы века. От того, в какой мере будут использованы эти предпосылки, от своевременности и сути ответа зависит, вступит ли глобальная цивилизация в XXIII столетии в очередной, восьмой, виток цивилизационной спирали.

---

Периодизация циклов цивилизаций.

На современном этапе учёные выделяют следующие циклы цивилизационного развития: зарождение, развитие, расцвет, кризис и угасание, реликт.

Циклы некоторых цивилизаций может прерываться в силу природных катастроф (минойская) либо столкновений с другими культурами (майя и ацтеки, скифы).

На этапе зарождения возникает социальная позиция новой цивилизации, которая появляется в период завершения предцивилизационной стадии, что может совпасть кризисом предыдущей цивилизации. К её составляющим можно отнести поведенческие стереотипы, формы экономической активности, критерии социальной стратификации, методы и цели политической борьбы.

Многие общества так и не смогли преодолеть цивилизационный порог и войти в цикл развития.

Рождение цивилизации, преодоление цивилизационного порога является ответом вызовы природные вызовы. Общества, оказавшиеся в нестабильных природных условиях, старались приспособиться к ним, они вынуждены были нестабильности противопоставить динамичный преобразовательный процесс.

На этапе развития складывается и развивается целостный социальный порядок, отражающий базисные ориентиры цивилизационной системы. Цивилизация формируется как определённая модель социального поведения индивида и соответствующей структуры общественных институтов.

Расцвет цивилизационной системы связан с качественной завершённостью в её развитии, окончательным складыванием основных системных институтов. Расцвет сопровождается унификацией цивилизационного пространства и активизацией имперской политики, что соответственно символизирует остановку качественного саморазвития общественной системы в результате относительно полной реализации базовых принципов и перехода от динамичного к статичному, охранительному.

В цикле угасания цивилизация вступает в стадию кризисного развития, крайнего обострения социальных, экономических, политических конфликтов, духовного разлома. Ослабление внутренних институтов делает общество уязвимым для внешней агрессии. В итоге цивилизация погибает или в ходе внутренней смуты, или в результате завоевания.

Каждая цивилизация имеет свой жизненный цикл. Он состоит из нескольких стадий: зарождение, становление, зрелость, кризис и упадок, реликтовое состояние.

Жизненные циклы свойственны и локальным, и мировым, и глобальной цивилизациям. Не все локальные цивилизации проходят все стадии жизненного цикла, в полном масштабе разворачиваясь во времени. Цикл некоторых из них прерывается в силу природных катастроф (минойская, Атлантида) либо столкновений с другими культурами (майя-ацтеки, скифы-сарматы).

Следует отметить еще одно изменение глобальной цивилизации во времени — смену исторических суперциклов, объединяющих триаду родственных мировых цивилизаций и одно»два поколения локальных цивилизаций. Суперциклы — самый большой из элементов временной динамики цивилизаций. Первый исторический суперцикл (конец IV тыс. до н.э. — середина I тыс. н. э.) объединил неолитическую, раннеклассовую и античную мировые цивилизации и соответственно 1-е и 2-е поколения локальных. Второй исторический суперцикл (его хронологические рамки — VI—XX вв.) включил в себя средневековую, раннеиндустриальную и индустриальную мировые цивилизации, 3-е и 4-е поколения локальных. Третий суперцикл начинается в XXI в., пока известны лишь его первые ступени — постиндустриальная мировая цивилизация и пятое поколение локальных цивилизаций.

На рубеже тысячелетий развертывается цивилизационная революция, итогом которой будет смена отжившей свой исторический срок двухсотлетней индустриальной мировой цивилизации гуманистически-ноосферной интегральной цивилизацией, пятисотлетнего четвертого поколения локальных цивилизаций более дифференцированным пятым поколением, переход от полуторатысячелетнего второго исторического суперцикла в динамике глобальной цивилизации к третьему историческому суперциклу.

---

Практическая культурология цивилизаций. Изучает отдельные части цивилизациума — экологическую, экономическую, политическую, религиозную, сельскохозяйственную, художественную — с целью прогнозирования, проектирования и регулирования цивилизационных процессов.

---

Предмет теории цивилизаций.

Исследование феномена человеческих цивилизаций.

---

Пространство Цивилизации.

Территория Земли, глобальное цивилизационное пространство в каждый конкретный период времени представляет собой разноцветное «лоскутное одеяло», в котором прочно «сшиты» между собой цивилизации, находящиеся на различных стадиях развития. Цвет этого «одеяла» время от времени меняется: то одни, то другие цивилизации выходят вперед, становятся лидерами цивилизационного прогресса, а другие отходят во второй, третий эшелон.

Цивилизации могут совпадать с границами государства, но происходит это далеко не всегда. Главное в цивилизации — определенная система ценностей, выработанная и подкрепленная длительным историческим опытом, общими или близкими условиями существования и развития.

Цивилизации, в свою очередь, мы рассматриваем в трехмерном пространственно-временном разрезе:

глобальная цивилизация — часть (или все) человечество, достигшая уровня цивилизационного развития и проходящая определенные ступени, фазы жизненного цикла;

локальные цивилизации как важнейшие составные части глобального сообщества, различающиеся по системецивилизационных ценностей, условиям обитания и деятельности, историческому опыту. Они также проходят через определенные этапы исторического пути — смену поколений локальных цивилизаций и фаз жизненного цикла каждой цивилизации и каждого их поколения;

мировые цивилизации как крупные этапы развития глобальной цивилизации и циклы поколений локальных цивилизаций, эпохи в развитии человечества как единой мегасистемы.

Каждый из перечисленных видов цивилизаций выполняет свою функцию в процессе формирования и динамики цивилизаций. В начальной стадии (после неолитической революции) возникает узкое поле глобальной цивилизации. Оно постепенно расширяется, происходит его дифференциация на локальные цивилизации. С течением времени их число возрастает, а состав в общем историческом потоке динамики глобальной цивилизации меняется. Система цивилизаций непрерывно эволюционизирует, периодически происходят качественные скачки в ее развитии, находящие выражение в смене мировых цивилизаций и поколений локальных цивилизаций.

---

Психология развития человеческой цивилизации.

Человек не является завершенным существом; природа, развив его до определенной точки, оставляет его затем либо для дальнейшего развития собственными его усилиями и средствами, либо для жизни и смерти таким, каким он родился, либо для вырождения и утраты всякой способности к развитию.

Эволюция человека  означает развитие определенных внутренних качеств и черт, каковые обычно остаются неразвитыми и не в состоянии развиться сами по себе.

Человеком изобретено множество машин, он знает, что сложная машина требует иногда долгих лет тщательной учебы перед тем, как кому-нибудь будет доверено ее использование или управление. Но этого знания он не применяет к себе самому, хотя сам он является куда более сложной машиной, чем все им изобретенные.

Человек не совершает независимых движений ни внутри, ни вовне себя самого. Он есть машина, приводимая в движение внешними явлениями и внешними толчками. Все его движения, действия, слова, идеи, эмоции, настроения и мысли производятся внешними воздействиями. Сам по себе он является просто автоматом с определенным запасом воспоминаний о прошлом опыте и каким-то запасом энергии.

Человек не способен двигаться, думать или говорить сам по себе. Он представляет собой марионетку, которую приводят в движение невидимые нити. Если он понимает это, то может научиться большему о самом себе, а тогда возможны и определенные изменения. Но если он не может осознать свою абсолютную механичность, либо если он не желает принимать ее как факт, то он уже ничему не выучится и ничто тогда не изменится.

Прежде всего ему требуется знать, что он не единое, а многое в едином. Он всегда различен. В один момент он один, в другой — другой, в третий — третий и так далее почти до бесконечности.

Перед тем, как приобрести новые силы и способности, человек должен развить в себе те качества, которыми он думает, что владеет и относительно которых у него имеются величайшие иллюзии.

Развитие не может начаться на основе лжи самому себе или самообмана. Человек должен знать, что у него есть, чего нет. Это значит, что ему нужно признаться в отсутствии приписываемых им себе качеств, способности делать, индивидуальности, единства, постоянного Эго, Сознания и Воли.

---

Смысл теории цивилизаций. Нужно приобщить человека к участию в создании цивилизационных технологий.

---

Структура цивилизаций.

духовная сфера. Она, формирует и передаёт от поколения к поколению систему цивилизационных ценностей — главное, что отличает одну цивилизацию от другой. Это наука, культура, образование, этика, религия.

социальная сфера. Это формы эконмического объединения и дифференциации людей группам, этносам, политике, принадлежности к государству. Этот строй регулярно изменяется в результате войн и революций.

экономическая сфера. Это формы собственности, способы распределения, формы обмена, структура экономики, формы управления экономикой.

технологии. Это средства труда, источники энергии, технологии, разделение труда, формы организации производства.

Народ. Фундаментом цивилизационной структуры является народонаселение, природа и экология, территория цивилизации, климат, плотность населения, ресурсы.

---

Теоретическая  культурология цивилизаций изучает культурно-исторические общности с целью фундаментального его понимания как природно-социального феномена, с целью разработки цивилизационной типологии, методологии исследования цивилизационных структур и явлений.

---

Функции теории цивилизаций. Их можно объединить в несколько основных групп по реализуемым задачам:

познавательная функция — изучение и понимание сущности и роли цивилизационных культур в жизни общества, их структуры, функции,  типы, виды и формы, творческого смысла цивилизационных культур;

описательная функция — разработка теоретических систем, понятий и категорий, позволяющих составить целостную картину цивилизаций мира, их рождения и развития,  формулирование правил описания, отражающих особенности развертывания социокультурных процессов;

оценочная функция — оценка влияния феномена человеческих цивилизаций на формирование социальных, духовных, экономических, политических качеств личности, государства, этноса, общества;

объясняющая функция — объяснение цивилизационных признаков, механизмов функционирования структур цивилизационных культур на социализацию личности, государства, общества;

мировоззренческая функция — реализация идеалов человечества в разработке технологий влияния на развитие цивилизационных культур, регуляция влияния цивилизационных кодов на личность и общество;

образовательная функция — распространение знаний в области культурологии цивилизаций для понимания особенностей этого культурно-исторического феномена, с целью увлечения роли личности в развитии общества.

---

Цель теории цивилизаций. Изучение культуры, на основе которой формируется ее понимание. Для этого анализируются факты цивилизационных культур, являющихся в совокупности системой феноменов человеческих цивилизаций; связи между элементами цивилизационных культур; динамику систем; способы производства и усвоения цивилизационных феноменов; типы цивилизационных культур и лежащие в их основе нормы, ценности, символы, культурные коды и коммуникации между ними.

---

Школы

Общественно-историческая школа

Общественно-историческая школа имеет наиболее давние, «классические» традиции и восходит к Канту, Гегелю и Гумбольдту, группируя вокруг себя преимущественно историков и философов, в том числе и религиозных. Её представителями являются Шпенглер, Тойнби, Данилевский. Главными особенностями общественно-исторической школы являются периодизация и типологизация  цивилизационных культур.

Расово-антропологическая школа

Основная идея этой школы — показать решающее влияние расового фактора на культуроно-историческое развитие цивилизаций. Поведение людей определяется их биологическим происхождением, цивилизации развиваются по расовым признакам, смешения рас в пределах одной цивилизации является признаком её упадка и гибели. Основные представители: Жозеф Гобино, Людвиг Вольтман, Жорж Лапуж.

Социологическая школа

Главным объектом внимания представителей Социологической школы находится само общество, его структура и социальные институты. Определяющей идеей является утверждение, что культура есть продукт общественный. Основные представители: Томас Элиот, П.А.Сорокин, Альфред Вебер. Их идеи в большей степени относятся к теории культур.

Символическая школа

Все цивилизационные процессы, происходящие в её культурах, следует рассматривать как коммуникационные. Культура, являясь важнейшим компонентом цивилизации, понимается как система знаков, восходящих к цивилизационному коду, созданная человеком в силу присущей только ему способности к символизации, а через неё — и к взаимной информации. Основные представители: Фердинанд де Соссюр, Эрнст Кассирер, Клод Леви-Стросс.

Экологическая школа

В конце двадцатого века в сферу исследовательского интереса культурологии цивилизаций стали проникать идеи существования цивилизационных культур в определённых экологических нишах. Изменения температуры, влажности, географии этих ниш приводят к изменению цивилизационных культур. При этом некоторые цивилизационные признаки погибшей цивилизации принимала следующая общественная культура. Такой процесс можно назвать цивилизациумом, имея в виду преемственность цивилизаций, возникающих одна за другой на одной территории, в одной идеологической или экологической нише. Русская цивилизация является одним из элементов в продолжительном цивилизациуме, длящемся со времени возникновения белого человечества после последнего оледенения.

Культурологическая школа

Последователи этой школы сближают понятия культуры и цивилизации, но не соединяют их. Основная идея этой школы в том, что культура является главным признаком цивилизации. Экология, генотипы, религии формируют культуру поведения личности в цивилизации, что, в свою очередь, влияет на феноменизацию культуры, становящейся лицом цивилизации.

Интегрализм.

Основывается на том, что цивилизационный этап в развитии человечества (начало его истории) начался с неолитической революции; что ритм исторического процесса находит выражение в периодической смене исторических суперциклов, мировых цивилизаций, поколений локальных цивилизаций, социокультурного строя; что в основе этой цикличной ритмики лежат закономерности социогенетики — наследственности, изменчивости и отбора.

Сторонники интегрализма уверены, что циклы и кризисы, периодическая смена исторических суперциклов, мировых цивилизаций и поколений локальных цивилизаций сохранятся столько, сколько будет существовать человеческое общество. Точно так же будут возникать и новые вызовы времени, и необходимость давать на них адекватные ответы, сохранится цивилизационное разнообразие. Успокоиться человечеству не суждено и в будущем: риски модифицируются, но не исчезнут, и людям придется напрягать все силы, чтобы их минимизировать.

Цивилизационный подход к истории и будущему человечества как главная составная часть интегрализма идет на смену либеральному и марксистскому формационным подходам, которые преобладали в период расцвета и заката индустриальной цивилизации (XIX—XX вв.) и при всем кажущемся антагонизме имели общие корни и черты как составные части индустриальной научной парадигмы.

Либерализм и марксизм

Либерализм выделяет предысторию, дорыночную стадию развития; собственно историю, когда происходило становление и распространение капиталистической рыночной экономики и буржуазной демократии; конец истории, когда эти системы восторжествовали во всем мире. Дальше двигаться некуда и незачем.

Либерализм, и марксизм берет за основу линейно-прогрессивную траекторию развития общества, прямое восхождение его от ступени к ступени. Несмотря на то, что все научные школы либерализма и марксизма уделяют внимание изучению циклов и кризисов, делают они это лишь для того, чтобы доказать, что отступления от прямого развития являются исключениями. Теория цивилизаций, напротив, делает упор на признании циклично-генетических закономерностей динамики общества ее фундаментальными основами, неизбежно присущими ему в прошлом, настоящем и будущем. Эти закономерности считаются не отклонениями от нормы, а самой нормой. Поэтому исследование циклов и кризисов во всех сферах общества и на всех стадиях его динамики является краеугольным камнем теории цивилизаций.

Либерализм, и марксизм исходят из примата экономики в структуре и динамике общества — собственности и рынка, Нomo economicus (либерализм), производительных сил, производственных отношений как базиса (марксизм). Цивилизационный подход утверждает первенство духовной сферы — науки, культуры, образования, этики, религии, приоритет системы цивилизационных ценностей, которые определяют мотивацию человеческой деятельности во всех ее ипостасях. Именно на этом принципе строятся «пирамида» цивилизации, логика взаимодействия и динамики всех ее «этажей» и «квартир».

Либерализм, и марксизм представляют будущее как полную реализацию и окончательное торжество исповедуемых ими идеалов — либо капиталистической рыночной экономики и буржуазной демократии, либо унифицированного, преодолевшего все социальные различия, однообразного коммунистического общества, в котором «богатства польются полным потоком», будет реализован принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям» и каждая кухарка будет управлять обществом.

Марксистский исторический материализм основан на теории сменяющих друг друга общественно-экономических формаций: первобытно-общинной, длившейся миллионы лет; рабовладельческой; феодальной; капиталистической; коммунистической, которая начинается с социализма и утвердится навсегда. Это тоже конец истории, только под иным, чем у либерализма, соусом.

Центр цивилизационных и региональных исследований

Заведующий Центром СЛЕДЗЕВСКИЙ ИГОРЬ ВАСИЛЬЕВИЧ, д.и.н. Заместитель председателя диссертационного совета по историческим наукам; Заместитель председателя Научного совета РАН по проблемам Африки; Член редколлегии журнала Восток / Ориенс. • Цивилизационный подход: проблемы методологии и эпистемологии • Цивилизационный подход и глобалистика

Направления научных исследований Центра

• Цивилизационная динамика и цивилизационные векторы современного мира. Концепции диалога и конфликта цивилизаций и их роль в формировании нового мирового порядка. Место Африки в проектах диалога цивилизаций.
• Противоречия и альтернативы цивилизационного развития Африки в постколониальный период в условиях складывания полицентрического многополярного мира и острых общественных кризисов регионального и глобального уровня.
• Традиционные ценности африканских культур и «африканская теология». Изменения в конфессиональном пространстве Тропической Африки в ХХ – XXI вв., позиции и роль в цивилизационном развитии этого региона христианских и исламских движений и общностей.
• Мониторинг и моделирование рисков и угроз нарастания социально-политической нестабильности в сопредельных регионах Северной Африки и Ближнего Востока в качестве основы комплексного исследования факторов и тенденций развития этих регионов.
• Эволюция и перспективы радикального ислама (исламизма) — радикализация/дерадикализация исламистских движений в контексте снижения или увеличения рисков социально-политической дестабилизации в Африке и на Ближнем Востоке и интересов национальной безопасности России.
• Позиции сформировавшихся исламистских проектов в борьбе за лидерство в геополитическом пространстве Ближнего Востока и Северной Африки в контексте общего противостояния политического ислама арабскому национализму. Новые центры интеграционных процессов в арабском мире.

Центр образован в 1998 г. по согласованию с Президиумом РАН на основании постановления Бюро Отделения международных отношений РАН в связи с необходимостью разработки новых направлений научных исследований в области международных отношений, регионального развития стран СНГ и Африки. С 2008 г. является научным подразделением Федерального государственного бюджетного учреждение науки Институт Африки Российской академии наук. В Центре работают 16 научных сотрудников (4 доктора и 12 кандидатов наук). В составе Центра действуют специализированные научные подразделения: секторы цивилизационного анализа и сравнительной регионалистики.

Структура Центра:

• Сектор цивилизационного анализа (рук. И.В. Следзевский)
• Сектор сравнительной регионалистики (рук. Э.Ф. Кисриев)
• Группа сравнительного религиоведения (рук. Л.А. Андреева)
• Группа мониторинга рисков глобального и регионального развития (рук. Д.А. Халтурина)
• Группа «Север-Юг» (рук. А.И. Неклесса)

Основные направления научной деятельности центра:
Цивилизационные и культурно-религиозные векторы глобального и регионального развития. Цивилизационная парадигма современных международных отношений. Концепции диалога и конфликта цивилизаций и их роль в формировании нового мирового порядка, место Африки в проектах диалога цивилизаций. Цивилизационные альтернативы Африки в условиях складывания полицентрического многополярного мира. Роль в глобальном и международном развитии цивилизационных макрорегионов. Новая информационная среда развития и ее влияние на динамику общественных трансформаций, цивилизационные альтернативы развития. Афроисламская цивилизация, ее исторические основы, социокультурные особенности и перспективы. Культурная глобализация и локализация в африканских условиях. Культурно-цивилизационные условия и проблемы распространения грамотности, школьного обучения рахвития образования в регионе южнее Сахары. Стратегическая культура африканских политических, интеллектуальных, деловых и религиозных элит – роль в геополитическом и цивилизационном выборе Африки. «Африканский ренессанс» — политическая утопия или перспективный цивилизационный проект, возможный ответ на вызовы глобализации?
Феномен религиозного возрождения как новый стратегический фактор глобального и регионального развития. Процессы секуляризации культуры и общественного сознания, рехристианизации и реисламизации – новая роль в формировании мирового порядка, расстановке мировых политических сил, конкуренции глобальных проектов переустройства мира. Религиозный традиционализм, модернизм и фундаментализм в новых условиях мирового развития. Религиозные переживания и исторические переходы, цивилизационные трансформации и кризисы. Значение для современных африканских трансформаций религиозного опыта народов Африки – традиционного и нового. Динамика религиозных конфликтов и перспективы сохранения и развития в африканских странах поликонфессиональных сообществ (Западная и Восточная Африка). Феномен возрождения ислама, его предпосылки, факторы, динамика и региональные особенности. Исламистский проект в Африке южнее Сахары. Суфийский и салафитский ислам – проблемы взаимоотношений. Место африканских стран в стратегии радикальных исламских группировок. Исламские образовательные центры в Африке, их культурно-политическая, идеологическая и международная роль. Исламо-христианское пограничье – фактор межцивилизационного и межконфессионального диалога или потенциальный источник новых локальных и региональных конфликтов?
Динамика, риски и угрозы современного глобального и регионального развития. Риски и угрозы дестабилизации развития регионов Северной и суб-сахарской Африки, Ближнего и Среднего Востока. Соотношение глобализации и регионализации мира в условиях нарастания противоречий мирового развития, обострения борьбы за ресурсы, дестабилизации мирового порядка и кризиса системы международных отношений. Тенденции политико-демографической динамики и перспективы сохранения политической стабильности в странах Северной и суб-сахарской Африки, Ближнего и Среднего Востока. Образование «Дуги нестабильности» (Африка, Большой Ближний Восток, Кавказ, Южная Азия) как одна из главных опасностей, негативная тенденция формирования многополярного мира («конфликтная многополярность»). Стратегические риски и угрозы этого процесса: разрушение государственности под влиянием этнических и религиозных конфликтов, демодернизация общества, развитие неконтролируемых трансграничных социальных сетей (в том числе террористических и криминальных), вступающих в борьбу с основами цивилизованного миропорядка, его нормами и институтами и.т.д. Формирование международных сетей контр-культурных, протестных движений, их роль в самоорганизации африканских обществ. Кризис исламской цивилизации как одна из главных составляющих дестабилизации мирового порядка и развития конфликтной многополярности. Непосредственная угроза кризиса периферии интересам национальной безопасности и сохранения целостности РФ. Международный терроризм: структура масштабы, динамика, тенденции развития. Перспективы, риски и угрозы распространения сетей радикального ислама; радикальный ислам на политической карте современного мира. Разработка рекомендаций по нейтрализации региональных рисков и оптимизации сценариев глобального и регионального развития.
Теории и методы цивилизационных и региональных исследований. анализа и прогнозирования динамики и рисков регионального развития. Кризис концепций развития Африки и перспективы его преодоления. Методология цивилизационного анализа, цивилизационные модели социальной эволюции, социально-политических трансформаций и политогенеза. Взаимодействие цивилизационного, мир-системного и регионального подходов. Состояние и тенденции развития теории цивилизаций и концепций модернизации. Теоретико-методологические проблемы африканского развития. Роль цивилизационного сознания в условиях незавершенной модернизации, затянувшихся социокультурных переходов и кризиса государственности. Формирование основ мониторинга, моделирования и прогнозирования рисков глобального и регионального развития: разработка системно-синергетического подхода к исследованию ключевых глобальных и региональных тенденций – учет взаимовлияния факторов развития на глобальном и макрорегиональном уровнях; изучение отдельных категорий рисков развития; методологический обзор систем мониторинга политических кризисов и конфликтов; участие в создании математических моделей динамики и рисков развития мира и основных цивилизационных регионов). Анализ современного террористического дискурса и его роли в современной мировой политике, усилении ее конфликтного потенциала. Сотрудники Центра:

вед.н.с. – д.филос.н. АНДРЕЕВА ЛАРИСА АНАТОЛЬЕВНА вед.н.с. — к.филос.н. МОСЕЙКО АИДА НИКОЛАЕВНА с.н.с. – к.и.н. КАТАГОЩИНА ИРИНА ТИМОФЕЕВНА с.н.с. – к.психол.н. ХАРИТОНОВА ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА с.н.с. – к.и.н. БОБОХОНОВ РАХИМБЕК САРХАДБЕКОВИЧ с.н.с. – к.и.н. НЕФЛЯШЕВА НАИМА АМИНОВНА c.н.с. – к.и.н. ПОНОМАРЕВ ИЛЬЯ ВЯЧЕСЛАВОВИЧ с.н.с. НЕКЛЕССА АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ н.с. – к.и.н. КАРПАЧЕВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА с.н.с. УЛАНОВА НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА вед.н.с.– д.и.н. КОРОТАЕВ АНДРЕЙ ВИТАЛЬЕВИЧ (совм.) н.с. — к.полит.н. ИСАЕВ ЛЕОНИД МАРКОВИЧ (совм.) м.н.с. — к.полит.н. ШИШКИНА АЛИСА РОМАНОВНА (совм.)

Сотрудничество с другими институтами и организациями:
Центр сотрудничает на постоянной основе с ведущими научно-исследовательскими и образовательными центрами Москвы и Санкт-Петербурга: Институтом мировой экономики и международных отношений РАН, Институтом востоковедения РАН, Институтом всеобщей истории РАН, Институтом Латинской Америки РАН, Институтом Европы РАН, Музеем антропологии и этнографии РАН (Кунсткамера, Санкт-Петербург)), Институтом прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН, Московским государственным университетом им. М.В. Ломоносова, Санкт-Петербургским государственным университетом, Российским университетом дружбы народов, Научно-исследовательским университетом «Высшая школа экономики».
Центр участвует в программе фундаментальных исследований Президиума РАН «Экономика и социология знания» — в подпрограмме «Комплексный системный анализ и моделирование мировой динамики» вместе с Институтом прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН (ведущая организация) и Институтом математических исследований сложных систем им. И.Р. Пригожина МГУ им. М.В. Ломоносова. (Руководитель подпрограммы ректор МГУ, академик РАН В.А. Садовничий, координаторы: академик РАН А.А. Акаев, зам. директора Института прикладной математики им. М.В. Келдыша Г.Г. Малинецкий и зав. кафедрой современного Востока Российского государственного гуманитарного университета, совместитель центра А.В. Коротаев).В 2006 – 2008 гг. реализован при поддержке РГНФ инициированный центром исследовательский проект «Идеи и идеалы российской цивилизации как фактор создания образа России» (руководитель И.В. Следзевский). В работах по проекту приняли участие сотрудники Института всеобщей истории РАН, Института Латинской Америки РАН, МГУ им. М.В. Ломоносова.
В декабре 2010 г. центр провел научную конференцию на тему: «Современный регионализм в цивилизационном измерении. Региональное развитие и трансформация мирового цивилизационного пространства». В конференции приняли участие сотрудники ИМЭМО РАН, Института всеобщей истории РАН, Института востоковедения РАН, Института Латинской Америки РАН, Института географии РАН, РГГУ, РУДН, Санкт-Петербургского госуниверситета.
В качестве экспертов и консультантов сотрудники центра сотрудничают с Госдумой РФ, Советом Федерации РФ, Общественной палатой РФ, структурами Правительства г. Москвы.

Центр издал более 45 коллективных и индивидуальных монографий.

Наиболее крупные публикации центра

Исламские движения на политической карте современного мира: Северный и Южный Кавказ / Отв. ред. Саватеев А.Д., Нефляшева Н.А., Кисриев Э.Ф. Вып. II. – М.: Институт Африки РАН – РУДН, 2017. – 608 с. (28 а.л.) ISBN 978-5-7164-0719-0

Арабский кризис: Угрозы большой войны / Отв. ред. Васильев А.М., Саватеев А.Д., Шишкина А.Р. – М.: ЛЕНАНД, 2016. – 344 с. (18,5 а.л.) ISBN 978-5-9710-3330-1.6

Исламские радикальные движения на политической карте современного мира: Страны Северной и Северо-Восточной Африки / Отв. ред. А.Д. Саватеев, Э.Ф. Кисриев. – М.: ЛЕНАНД, 2015. – 424 с. (18 а.л.) ISBN 978-5-9710-2138-4

Арабский кризис и его международные последствия / Под общ. ред. А.М. Васильева. Отв. ред. А.Д. Саватеев, Л.М. Исаев. Изд. 2-е. – М.: ЛЕНАНД, 2015.– 256 с. (11.а.л.) ISBN 978-5-9710-1260-3

Протестные движения в арабских странах Монография колл., Отв.ред. И.В. Следзевский, А.Д. Саватеев, М., 2012, 130 с.
В сборнике опубликованы наиболее интересные и проблемные выступления участников конференции, проведенной в Институте Африки РАН, о событиях 2011 г. в арабском мире. В широком контексте анализируются и обсуждаются природа народных восстаний («политический переворот», «смута», революция регионального и даже мирового значения, пролог подобной революции?), возможности распространения «революции через сети» на сопредельные страны Тропической Африки, перспективы демократического процесса в мусульманском мире, позиции и перспективы «нового ислама». В этом контексте учитывается и анализируется опыт современного политического развития Ирана и Турции, регионально-цивилизационные особенности политического процесса в Северной и Тропической Африке. Большое внимание уделено динамике социально-демографического развития региона как одному из главных факторов нарастания политической нестабильности в регионе.

Религиозный опыт народов Тропической Африки: психологический и социокультурный аспекты / Отв. ред. д.ф.н. Л.А. Андреева, д.и.н. А.Д. Саватеев. – М.: Институт Африки РАН. 2012. — 268 с.
В монографии впервые в российской науке анализируется религиозный опыт народов Тропической Африки в психологическом и социокультурном аспектах. Религиозный опыт в социокультурных аспектах способен оказывать воздействие на характер философских, правовых, политических учений, культурный облик общества в течение исторических эпох – сотен и тысяч лет, он освящает характер, особенности религиозных и социальных институтов, может не только поколебать, но в определенной степени нивелировать результаты предшествующего религиозного опыта, связанные с ним институты и ценности прежнего общества. Изучение психологического аспекта религиозного опыта как измененной формы сознания важно с той точки зрения, что религиозный опыт является универсальным явлением, его глубина вовсе не зависит от уровня развития цивилизации, а детерминирована биологическим единством Homo sapiens, при этом его социокультурные формы целиком зависят от культурного, этнического контекста. Познание феномена религиозного опыта дает возможность за частным (социокультурным) распознать общее универсальное, обусловленное единством биологической природы человека, и понять формы проявления универсального в частных, социокультурных аспектах, что способствует более полному и комплексному пониманию социокультурной и религиозно-политической ситуации в африканских странах.

«Арабская весна» – 2011. Предпосылки, особенности, перспективы. (Материалы конференции «круглого стола» 30 мая 2011 года). /Отв. ред. И.В. Следзевский, А.Д. Саватеев. – М.: Институт Африки РАН, 2011– 128 с.
В сборнике опубликованы наиболее интересные и проблемные выступления участников конференции, проведенной в Институте Африки РАН 30 мая 2011 г. о событиях 2011 г. в арабском мире. В широком контексте анализируются и обсуждаются природа народных восстаний («политический переворот», «смута», революция регионального и даже мирового значения, пролог подобной революции?), возможности распространения «революции через сети» на сопредельные страны Тропической Африки, перспективы демократического процесса в мусульманском мире, позиции и перспективы «нового ислама». В этом контексте учитывается и анализируется опыт современного политического развития Ирана и Турции, регионально-цивилизационные особенности политического процесса в Северной и Тропической Африке. Большое внимание уделено динамике социально-демографического развития региона как одному из главных факторов нарастания политической нестабильности в регионе.

Харитонова Е.В. О некоторых критериях международных сопоставлений (на примере региона Африки к Югу от Сахары): опыт эмпирического исследования. (ЦЦРИ. ИАфр РАН)
К поиску методологии и оценке компаративистских подходов в международных сопоставлениях.

Харитонова Е.В. Российский бизнес в Африке: факты, проблемы, перспективы.

Саватеев А.Д. Исламская цивилизация в Тропической Африке. М.: Институт Африки РАН, 2006 (19 п.л.).
Книга посвящена истории становления и современному состоянию исламской цивилизации в странах южнее Сахары. Автор анализирует общие принципы и особенности исламской культуры как особой цивилизационной системы, факторы и механизмы, способствовавшие укоренению в регионе религии и культуры ислама. Вскрывается содержание связанных с этим процессом разнонаправленных тенденций цивилизационно-региональной динамики: преемственности и вариативности социокультурных изменений, единства и многообразия культурной жизни, интеграции и раскола общества. Особое внимание уделено роли современного исламского фундаментализма, в том числе течения политического ислама, исследованы реальные и фантомные опасности и угрозы его распространения.

Этничность, толерантность и СМИ. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, 2006 (14 п.л.).
Рассматривается проблема взаимодействия структур гражданского общества, государства и журналистского сообщества в контексте регулирования уровня толерантности/интолерантности общественных отношений, влияния СМИ на процессы этнической самоидентификации, снижения рисков возбуждения и разжигания национальной розни. Первостепенное место в книге занимают проблемы конфликтного потенциала современных российских СМИ и формирования этнических стереотипов в масс-медиа, анализ участия СМИ в формировании идентичностей отдельных этнокультурных общностей. Анализируется опыт освещения российскими СМИ теракта в Беслане в 2004 г.. Изучаются методы противодействия распространению ксенофобии в СМИ, включая юридические аспекты этой проблемы.

Коротаев А.В., Клименко В.В., Прусаков Д.Б. Возникновение ислама: социально-экологический и политико-антропологический контекст. М.: ОГИ, 2007 (10 п.л.).
В книге рассматривается вопрос о причинах и условиях возникновения исламской религии. Реконструируется цепочка событий, приведших к формированию ислама и облегчивших его распространение, — начиная с глобальных климатических изменений и кончая распадом аравийских государств в VI в. На основании данных разных дисциплин — от географии до лингвистики — авторы предпринимают попытку реконструкции этнического и религиозного самосознания первых мусульман.

Социокультурное пограничье как феномен мировых и российских трансформаций. Междисциплинарное исследование. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»,2008 (31.,5п.л.).
Книга освещает различные аспекты и проблемы социокультурного пограничья – пороговых, нестационарных состояний культуры, общества и человека в ситуациях быстрых социокультурных изменений и исторических переходов, кризиса и разрушения устойчивых систем социокультурной регуляции. Исследован феномен неопределенности современных мировых процессов и его отражение в знании и глобальной культуре. Особое внимание уделено цивилизационным аспектам социкультурного пограничья. Рассматриваются концепция пограничного типа цивилизаций, место исламского цивилизационного проекта в современном мировом цивилизационном пограничье, специфика цивилизационного развития России. Представлен также широкий спектр подходов к проблеме личности в ситуациях пограничья.

Андреева Л.А. Феномен секуляризации в истории России: цивилизационно-историческое измерение. М.: Институт Африки РАН, 2009 (12,5 п.л.).
Исследованы тенденции секуляризации в культурно-цивилизационном развитии России с начала XVIII и до конца ХХ в. Показано, какое место в развитии этих тенденций занимали переломные события ХХ в.: революция 1905 — 1907 гг., февральская и октябрьская революция 1917 г., складывание коммунистического квази-религиозного режима, события 1991 г. и процесс рехристианизации духовной культуры в современной российской культуре.

Коротаев А.В., Халтурина Д.А. Современные тенденции мирового развития. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009 (15 п.л.).
В монографии анализируются с позиций мир-системного подхода разнообразные тенденции современного мирового развития в его глобальном и региональном аспектах. Особое место отведено закономерностям социально-демографической эволюции Мир-Системы. Анализируются как риски перенаселения в отдельных зонах мировой периферии, так и проблемы, связанные с падением рождаемости, встающие перед развитыми странами. Пристальному анализу подвергнуты проблемы бедности, социального неравенства и коррупции, особенно в странах Африки. Сформулированы некоторые рекомендации по предотвращению социально-демографических катастроф.

Системный мониторинг: Глобальное и региональное развитие. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009 (18,5 п.л.).
Первый выпуск бюллетеня группы мониторинга рисков глобального и регионального развития ЦЦРИ. Обосновываются цели, методы и перспективы дальнейшей разработки системного мониторинга глобального и регионального развития, излагаются исследовательские и научно-практические задачи проекта. Проводится ретроспективный анализ главных тенденций мирового развития, а также развития цивилизационных макрорегионов и наиболее крупных стран мира в течение последних десятилетий. Рассматриваются лидеры и аутсайдеры мирового развития с точки зрения значений ВВП на душу населения и темпов экономического роста до начала мирового финансово-экономического кризиса. Особое внимание уделено структуре ВВП и изменениям вклада промышленности, сферы услуг и сельского хозяйства в ВВП в странах и регионах мира. Отдельно рассматриваются некоторые факторы и индикаторы мирового финансово-экономического кризиса, начавшегося в 2008 г. Подробно анализируются уровень бедности в основных регионах мира в соответствии с различными критериями бедности и сравнительные данные об уровне неравенства и коррупции в различных странах мира, рассматриваются факторы социального неравенства и возможные пути его снижения.

Обычай. Символ. Власть. К 75-летию со дня рождения д.ю.н. Ирины Евгеньевны Синицыной. М.: Институт Африки РАН, 2010. (23,8 п.л.).
Сборник научных статей посвящен памяти Ирины Евгеньевны Синицыной — крупного российского африканиста, специалиста в области обычного права, этнографии и культуры народов Африки, ведущего сотрудника Центра цивилизационных и региональных исследований. В сборник включены статьи этнографов, историков, правоведов, культурологов, разрабатывающих проблемы обычного права и культурно-правовых традиций в обществах Африки, Центральной Азии, Кавказа, Йемена, Центральной Америки, в истории России, в жизни народов Севера. Следуя междисциплинарному подходу, убежденным сторонником которого была И.Е. Синицына, авторы статей раскрывают сложный и многообразный мир функционирования обычая и обычного права в традиционных обществах, связь обычно-правовых норм с символическими аспектами культуры, институтами сакральной власти. Большое внимание уделено ключевым особенностям африканской традиционной культуры: образно-мифологическому восприятию мира, устным системам хранения и передачи социокультурной информации, властно-правовому символизму, а также семантическому пространству африканского искусства. Важное место отведено роли обычая и обычного права в современных обществах и культурах, в том числе в российской политической культуре.

Диалог в полицентричном мире: философско-культурные, исторические, политические и коммуникативные проблемы. М.: Институт Африки РАН,2010. (15 п.л.).
Книга посвящена проблемам теории и практики межцивилизационного диалога в контексте истории России и истории ее культурно-политических отношений с Европой, цивилизационного подхода к мировой политике и трансформации современного миропорядка, геополитических и коммуникативных трудностей в налаживании международного диалога в полицентричном мире. Подробно рассматриваются своеобразие межцивилизационного диалога, роль проектов диалога/альянса цивилизаций в процессах региональной интеграции и в формировании этической парадигмы глобальных отношений (этической глобализации). Анализируются проблемы адаптации российского образования к модели поликультурного образования, а также перспективы участия российского ислама в современном межцивилизационном диалоге.

Гарев В.А. Информационные угрозы современного международного терроризма. М.: Институт Африки РАН, 2010 (11,9 п.л.).
Книга посвящена исследованию потенциала международных террористических организаций, формам противодействия террористическим угрозам в глобальном информационном пространстве. Продемонстрирован новый подход в рассмотрении проблемы информационной составляющей современного международного терроризма: террористическая деятельность представляется как процесс коммуникации между политическими акторами. Обстоятельно проанализированы формы, содержание и методы террористической коммуникации, выявлены приемы, которые используют террористы в воздействии на массовое сознание общества, а также смоделированы возможные ответы антитеррористических сил на существующие вызовы и угрозы.

Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. М.: Издательство ЛКИ, 2010 (26 п.л.).
Второй выпуск бюллетеня группы мониторинга рисков глобального и регионального развития ЦЦРИ содержит анализ динамики распространения международного терроризма. На основе мониторинга выявленных террористических организаций разной политической направленности и количества совершенных ими терактов с начала 1968 г. и по конец 2007 г. раскрываются нарастание террористической угрозы на глобальном и региональном уровнях, идейно-политическое распределение террористических организаций, прогнозируются перспективы динамики террористических рисков. Проанализированы информационные угрозы нарастания современного международного терроризма. Рассматривается влияние террористических тенденций на стабильность региона Ближнего и Среднего Востока. На базе комплексных мониторинговых исследований выявляются динамика и риски развития, а также перспективы сохранения стабильности в странах Ближнего и Среднего Востока (Египет, Саудовская Аравия, Алжир) и Восточной Африки (Танзания, Кения). Отдельно рассмотрены тенденции, механизмы и стратегические риски социально-экономического развития Эфиопии. Особое внимание уделено рискам обострения межконфессиональных конфликтов ряда стран мира, в частности рискам и перспективам интеграции в египетское общество коптской христианской общины.

Цивилизационный анализ и советский модерн

 

Руслан Геннадьевич Браславский (р. 1973) − социолог, старший научный сотрудник Социологического института РАН (Санкт-Петербург).

Михаил Валентинович Масловский (р. 1967) − социолог, ведущий научный сотрудник Социологического института РАН (Санкт-Петербург).

 

В социологических объяснениях динамики современных обществ широко представлены два подхода. В одном из них акцент делается на тенденции увеличения масштабов, интенсивности, плотности и разнообразия социальных взаимодействий, сопровождающейся возникновением и последующим глобальным распространением институтов и ценностей «модерного» типа общества. Это направление представлено теориями модернизации, конвергенции, мир-систем, глобализации. В некоторых разновидностях теории глобализации последствием беспрецедентного в последние десятилетия XX века роста и интенсификации транссоциетальных сетей, контактов и потоков считается ослабление и кризис национального государства как главной формы социополитической организации современных обществ.

В другом подходе подчеркиваются устойчивость и преемственность исторически сложившихся институциональных матриц или цивилизационных общностей, каждая из которых обладает особой культурной идентичностью, образом жизни, системой ценностей, набором социальных институтов и практик. Это направление объединяет различные версии теории культурной и/или институциональной зависимости от траектории предшествующего развития. В данных теориях подчеркивается различие европейского (западного) и неевропейских путей социальной эволюции. В то же время выбор теоретических перспектив не исчерпывается названными подходами. В частности, альтернативу им обоим составляет теория множественности модерна, возникшая в русле цивилизационного поворота в социологии в конце XX века.

Цивилизационные исследования считаются уделом главным образом историков и антропологов, а не социологов, сосредоточенных на изучении современных индустриальных и постиндустриальных обществ. Более того, среди социологов распространено отношение к «цивилизационному подходу» как чуждой по концептуальным и ценностным основаниям парадигме. Для многих социологов «цивилизации» могут выступать объектами научного исследования лишь в качестве дискурсивно-идеологических феноменов, «артефактов», конструируемых ангажированными интеллектуалами, но не в качестве «реальных», обладающих самостоятельным существованием социоисторических структур или процессов, обозначаемых данными терминами.

Те социологи, которые все-таки пытаются рассматривать динамику современных обществ в более широком контексте цивилизационных структур и процессов, зачастую приспосабливают теории, разработанные представителями других дисциплин − историками, востоковедами, культурными антропологами. В то же время для некоторых исследователей с понятием «цивилизации» связана особая аналитическая перспектива в социологии, альтернативная 1) традиционному для социологии «структурно-институциональному» подходу, 2) «культурологическому» подходу, представленному теориями «локальных» цивилизаций и «высоких» культур[1].

Произошедший в 1970-е годы в социологии так называемый цивилизационный поворот представлял собой ответ на проблемы теоретического и эмпирического характера, которые не могли быть преодолены в рамках исключительно структурно-институционального макроанализа. Концептуальные истоки цивилизационного анализа в социологии восходят к классическому наследию Макса Вебера, Эмиля Дюркгейма и Марселя Мосса, многие стороны которого были заново открыты, пересмотрены и использованы в трудах Бенджамина Нельсона, Шмуэля Эйзенштадта, Эдварда Тирикьяна, Йохана Арнасона и других. Наиболее масштабная реконструкция социологической традиции цивилизационного анализа была предпринята Йоханом Арнасоном[2].

Движение «возрождения» цивилизационного анализа в социологии происходило в контексте культурного поворота в социальных науках и подъема исторической социологии. Цивилизационный поворот в социологии актуализировал культурно-историческое измерение. Обращение к понятию цивилизации имело прежде всего аналитический смысл и было связано с поиском и обоснованием новой теоретической перспективы в социологическом анализе современных обществ. Базисными принципами цивилизационной перспективы в социологии стали автономия культуры и историческая контингентность.

Цивилизационный поворот в социологии конца XX века связан со сменой основополагающих предпосылок социологического анализа, концептуальным сдвигом, который может быть определен как переход от принципа «автономии социальной структуры» (Алвин Гоулднер[3]) к принципу «автономии культуры». По словам Эйзенштадта, теоретические интенции цивилизационного поворота лучше всего понимать как стремление к обоснованию относительной автономии культуры в противовес любым версиям функционализма, а также структуралистским подходам с характерным для них культурным детерминизмом и редукционизмом[4]. Саму проблему соотношения социальной структуры и культуры он помещал в контекст более общей проблематики человеческой креативности и ее ограничений в социальной и культурной сферах[5].

Цивилизационный анализ исходит из представления о фундаментальной неопределенности человеческого существования и, как следствие, о непрерывном конструировании социального и культурного порядков[6]. В соответствии с цивилизационной перспективой в социологическом анализе социальные изменения не могут рассматриваться ни как реализация присущих отдельным цивилизациям неизменных культурных программ или институциональных матриц, ни как выражение универсальной логики структурно-институциональной эволюции. Современная социологическая парадигма цивилизационного анализа порывает с более распространенными традиционными представлениями о цивилизациях как замкнутых, самодостаточных, гомогенных социокультурных целостностях.

Формирование цивилизационных паттернов в мировой истории Эйзенштадт относил к так называемой «осевой эпохе» (термин Карла Ясперса) − времени приблизительно между 800-ми и 200-ми годами до нашей эры, когда в нескольких регионах мира возникли онтологические представления о существовании фундаментальной напряженности между трансцендентальным и мирским порядками. Отношения между этими двумя уровнями реальности были подвержены конфликтующим интерпретациям, создателями и носителями которых выступали культурные элиты, образовывавшие коалиции с политическими и экономическими элитами. Институционализация правящими элитами совместно разделяемых ими культурных ориентаций и мировоззрений в качестве базовых предпосылок социального порядка порождали тенденции к протесту, конфликту и изменению, во главе которых становились «вторичные», доминируемые элиты, мобилизующие поддержку широких социальных слоев.

В числе важнейших особенностей «осевых» цивилизаций Эйзенштадт отмечал 1) стремление к реконструкции мира в соответствии с представлениями о выбранном пути преодоления фундаментальной напряженности между трансцендентальным и земным порядками; 2) тенденцию к экспансии, в которой миссионерские идеологические и религиозные мотивы соединялись с политическими и экономическими импульсами; 3) развитие внутренней способности к трансформации, которая иногда достигала кульминации во вторичных «осевых прорывах». Наиболее глубокая трансформация подобного рода произошла в рамках западноевропейской христианской цивилизации, приведя к возникновению модерна − «новой цивилизации» с особыми культурными и институциональными программами, которая затем распространилась на другие части мира, вызвав появление множественных форм модерна (multiple modernities)[7].

В ходе дискуссии о современном значении идей Эйзенштадта всестороннюю оценку его вклада в социологическую теорию представил немецкий социолог Виллфрид Шпон. Как отмечает этот исследователь, критики концепции Эйзенштадта, выступавшие с позиций неомарксизма, постмодернизма и постколониализма, видели в ней лишь один из вариантов теории модернизации, но они явно недооценивали новаторский подход израильского социолога. В отличие от ранних версий теории модернизации концепция Эйзенштадта подчеркивает противоречивый, и даже антиномичный, характер этого процесса. Эйзенштадт рассматривал цивилизации не как замкнутые целостности, но как «цивилизационные комплексы со своими центром и периферией, доминирующими и подчиненными уровнями, напряжением и противоречиями, межцивилизационными и трансцивилизационными взаимосвязями и взаимодействиями»[8].

Теория множественности модерна исходит из того, что понятия модернизации как перехода от традиционности к модерну не достаточно для понимания социальной и культурной динамики современных обществ. Во-первых, традиционность и модерн не взаимоисключают друг друга, как это предполагается дихотомией «традиционное общество − модерное общество». Традиции являются фактором модернизации любого общества. В то же время, с точки зрения данной теории, разнообразие культурных и институциональных форм современных обществ не может быть отнесено исключительно на счет влияния исторически сложившихся культурных традиций или институциональных матриц, то есть объяснено исключительно культурной и/или институциональной зависимостью обществ от траектории их развития (так называемым «эффектом колеи»).

Традиции, с одной стороны, предоставляют культурные ресурсы, которые оказывают влияние на выработку и реализацию культурных и институциональных проектов в условиях модерна. С другой стороны, традиции сами изменяются и конструируются в процессе поисков ответов на эпистемическую, экономическую и политическую проблематику модерна[9]. Таким образом, модерн изменяется вследствие рефлексии внутренних напряжений и противоречий, а также интерпретации нового опыта, привносимого непреднамеренными последствиями в разной степени реализуемых проектов модерна. Результатом этого развития является неизбежное разнообразие культурных и институциональных форм модерна.

В отличие от теории локальных цивилизаций в социологическом цивилизационном анализе подчеркивается гетерогенность, амбивалентность и антиномичность культурных предпосылок цивилизационных формаций. Культурные ориентации цивилизаций и модерна как новой цивилизации не программируют институциональное устройство обществ, а скорее формируют общую культурную проблематику, предполагающую множественность оспаривающих друг друга интерпретаций. В классической теории локальных цивилизаций акцент делался на континуальности и закрытости цивилизаций, что скорее может рассматриваться не как базовая модель, а как описание некоего предельного случая цивилизационной динамики. Отличительными характеристиками социологической цивилизационной парадигмы является акцент на цивилизационных трансформациях, «прорывах», инновациях и роли межцивилизационных взаимодействий.

В последнее время теоретическая традиция и концептуальные основания цивилизационного анализа в исторической социологии наиболее систематическим и плодотворным образом разрабатываются и применяются в конкретных исследованиях Йоханом Арнасоном. Как отмечает немецкий социолог Вольфганг Кнебль, работы Арнасона по проблемам цивилизационного анализа могут быть интерпретированы как непрерывный диалог с Эйзенштадтом, причем в ходе этого диалога сам Эйзенштадт был вынужден изменить свою точку зрения по ряду вопросов[10]. В целом Арнасон соглашается с Эйзенштадтом в том, что цивилизации следует определять на основе религиозных и политических критериев. Он не возражает и против выделения «осевого времени» в качестве ключевого момента в формировании ряда цивилизаций. Вместе с тем Арнасон не считает, что дальнейшая эволюция цивилизаций полностью определялась в эпоху «осевого времени». Он понимает культуру не как «застывшую целостность», но как «констелляцию», в рамках которой креативность социального действия и влияние случайных событий могут существенно изменить траекторию цивилизационной динамики.

По сравнению с Эйзенштадтом Арнасон в большей степени подчеркивает значение межцивилизационных взаимодействий (intercivilizational encounters). О такого рода взаимодействиях писал уже Арнольд Тойнби. Британский историк различал взаимодействия, протекавшие в пространстве и во времени (ренессансы). При этом он особо выделял те процессы взаимодействия, которые привели к возникновению мировых религий. В дальнейшем были выдвинуты два варианта концепции межцивилизационного взаимодействия. Уильям Макнилл сводил эти процессы прежде всего к передаче навыков и технологий от одной цивилизации к другой. В отличие от этого Бенджамин Нельсон делал акцент на взаимодействии «структур сознания»[11]; Арнасон, характеризуя его подход, пишет:

 

«Некоторые взаимодействия ведут к односторонней ассимиляции, другие способствуют инновациям, которые могут воздействовать на центральные структуры сознания, но сравнительные исследования должны учитывать также и взаимодействия, указывающие на удаленность и диссонанс между расходящимися культурными мирами»[12].

 

В то же время Нельсон сосредоточил внимание на межцивилизационных взаимодействиях домодерновых эпох и периода раннего модерна. Так, он подробно рассматривал взаимоотношения средневекового Запада с Византией и исламским миром, а затем взаимодействие Запада и Китая. Арнасон развивает этот подход в своей статье «Понимание межцивилизационного взаимодействия» и других работах.

По мнению Арнасона, понятие межцивилизационного взаимодействия вполне применимо и для изучения социальных процессов периода модерна. Этот социолог характеризует взаимоотношения Запада с другими цивилизациями как «взаимодействие местных традиций (часто с их собственными предвосхищениями модерна), западных традиций (со свойственной им проблематикой), динамики и различных видений трансформации модерна, а также форм контрмодерна (в том числе тоталитарных), которые выросли из западных субкультур»[13]. Согласно Арнасону, на эволюцию российского общества повлияло сочетание всех перечисленных факторов. Он отмечает, что особенности российской традиции, которая «сочетала периферийное положение в западном мире с некоторыми чертами особой цивилизации», способствовали формированию установки, соединявшей «отрицание западного модерна с претензиями на то, чтобы превзойти его»[14].

Анализ советской версии модерна представлен прежде всего в книге Арнасона «Несбывшееся будущее. Происхождение и судьбы советской модели». Однако данная работа была написана в тот период, когда цивилизационный подход социолога еще находился в процессе формирования. Кроме того, промежуток времени, отделявший выход этой книги от крушения советской модели, был слишком невелик, чтобы позволить осуществить ее всесторонний анализ. Но в дальнейшем Арнасон неоднократно возвращался к проблематике коммунистического модерна. В частности, глубокий теоретический анализ феномена коммунизма содержит его статья «Коммунизм и модерн»[15].

Арнасон обсуждает вопрос о том, можно ли говорить об особом коммунистическом проекте модерна. Такой проект может считаться берущим начало в марксистской традиции в целом либо в ее большевистской версии. Во втором случае подчеркивается связь данного проекта с российской традицией:

 

«[Марксистско-ленинская идеология] опиралась на революционную и утопическую традицию, импортированную с Запада, но адаптированную к местным условиям таким образом, чтобы она позволила синтезировать противоречившие друг другу элементы российской традиции»[16].

 

Арнасон расценивает марксизм-ленинизм как разновидность «политической религии» и указывает на «частичную функциональную эквивалентность» между этой идеологией и традиционными теологическими системами[17]. Опубликованный в 1938 году «Краткий курс истории ВКП(б)» выступил тем «каноническим» текстом, в котором были изложены догматы этой политической религии.

В своем исследовании советской модели Арнасон обращает внимание на ее цивилизационные аспекты. Советская система определяла себя как альтернативу западному модерну − в экономической, политической и культурной сферах. Капиталистическая экономика заменялась плановой, несмотря на сохранение некоторых элементов рыночного обмена. На смену западной модели демократии должна была прийти социалистическая, или народная, демократия. В сфере культуры коммунистическая идеология претендовала на роль подлинно научной доктрины, преодолевшей ограниченность буржуазных идей. Как подчеркивает социолог, претензии на создание новой цивилизации, превосходящей западный модерн, играли ключевую роль в советском «идеологическом арсенале»[18]. Тем не менее коммунистическая модель модерна обладала лишь некоторыми цивилизационными характеристиками.

В западной советологии вопрос о коммунистической системе как особом типе общества модерна долгое время практически не обсуждался. Вместе с тем с середины 1990-х годов в работах ряда американских историков получил развитие новый подход к анализу советской системы, противостоявший как теории тоталитаризма, так и «ревизионистской» социальной истории. Последователи этого нового направления рассматривают советскую систему как особый тип общества модерна и особую цивилизацию. Так, Стивен Коткин стремится показать, как в годы первых пятилеток происходило формирование новой социалистической цивилизации. С одной стороны, Коткин выделяет влияние на большевистскую идеологию утопических элементов марксизма, восходящих к эпохе Просвещения[19]. С другой стороны, американский историк характеризует сталинский режим как «теократию»[20] и рассматривает коммунистическую идеологию как форму религии, а партийные чистки − как разновидность инквизиции. С точки зрения теорий модернизации функционалистского толка и более традиционных советологических подходов такое сочетание выглядит явно парадоксальным.

Коткин сопоставляет советскую систему периода 1920−1930-х годов с либеральными обществами модерна, представленными США, Великобританией и Францией, а также с другими формами «антилиберального» модерна (нацистская Германия, фашистская Италия, императорская Япония)[21]. Но следует отметить, что Коткин практически не использует современные социологические теории модерна. Упоминая теорию модернизации, он ссылается прежде всего на ранние ее варианты, восходящие к функционализму Парсонса. Вместе с тем обращение к концепции множественности модерна, по-видимому, позволяет преодолеть те теоретические проблемы, с которыми сталкивается функционалистский анализ советской системы[22].

Американский историк Майкл Дэвид-Фокс развил намеченное Шейлой Фицпатрик сопоставление «модернистского» и «неотрадиционалистского» подходов к анализу советской истории в новейшей американской литературе. Если на модернистский подход в значительной мере повлияли работы Коткина, то исследования советской «сословности» и «повседневного сталинизма» Фицпатрик[23] способствовали формированию группы историков, стоявших на позициях «неотрадиционалистского» объяснения советской системы. Как показывает Дэвид-Фокс, внутри каждого из указанных направлений представлены весьма разнообразные позиции, так что проблематично говорить, например, о какой-то единой группе «модернистов». Но в целом «тенденция модернистов делать акцент на проектах и программах дала возможность “неотрадиционалистам” обратиться к результатам, а не к намерениям и подчеркивать непредвиденные последствия»[24].

С точки зрения Дэвид-Фокса, модернистское направление в исследованиях советской истории «имплицитно» следует за социологическим анализом множественности модерна, хотя работы Эйзенштадта по данной проблематике оказались вне поля зрения представителей этого направления. Сам Дэвид-Фокс ссылается на труды Эйзенштадта, но лишь однажды мимоходом цитирует одну из статей Йохана Арнасона, не обсуждая его концепцию. Между тем, анализ советской модели, осуществленный Арнасоном, является, как нам кажется, наиболее релевантным для исторических исследований. Дэвид-Фокс подчеркивает также необходимость сосредоточить внимание на «транснациональных» взаимодействиях в рамках «международной системы модерна» и упоминает понятие «переплетенных модернов» (entangled modernities)[25]. Однако в исторической социологии Арнасона представлен подробный анализ такого рода «переплетения» на примере советской и китайской форм коммунистического модерна[26].

Арнасон разделяет точку зрения тех исследователей советского общества, кто рассматривал начавшуюся в конце 1920-х сталинскую «революцию сверху» как решающий момент в формировании советской модели. Однако в отличие от американских историков, определявших сталинизм как цивилизацию, Арнасон делает акцент на цивилизационных аспектах, проявившихся в брежневский период советской истории. Обращаясь к периоду с середины 1960-х по середину 1980-х годов, Арнасон характеризует «ретрадиционализацию» как одну из основных тенденций эволюции советской версии модерна. В данном случае он выделяет попытки представить «советский образ жизни» в качестве особой традиции. Но, как подчеркивает социолог, в последние десятилетия существования советской системы так и не произошло формирования устойчивой цивилизационной модели. В конечном счете советские «цивилизационные ресурсы» оказались слишком ограниченными[27]. С середины 1960-х годов в советской системе преобладало стремление к воспроизводству существующих политических структур. При этом в сфере идеологии наметился консервативный поворот в направлении защиты «реального социализма».

Другой тенденцией, проявившейся в рассматриваемый период, выступает «глобализация» советской модели. Эта тенденция нашла выражение в расширении системы социализма и росте влияния международного коммунистического движения. В то же время Арнасон выделяет элементы межцивилизационного взаимодействия, характеризуя конфликты внутри социалистического лагеря, в особенности советско-китайский раскол. Ситуацию, когда советская гегемония была поставлена под сомнение, он описывает следующим образом:

 

«Самый серьезный вызов был брошен единственной страной, которая могла стремиться стать альтернативным идеологическим и геополитическим центром. Маоистская ересь угрожала превратиться в соперничающую ортодоксию другой сверхдержавы, и, хотя она не достигла этой цели, ее подрывного влияния на саму идею коммунизма как объединительного процесса не следует недооценивать»[28].

 

Как утверждает Арнасон, можно говорить о цивилизационном аспекте советско-китайского раскола, а также кризиса 1968 года в Чехословакии. В обоих случаях вовлеченные в конфликт силы «не только преследовали различные стратегические цели, но и были разделены культурными барьерами коммуникации»[29].

Представляет интерес также идея «чередующихся типов модерна» (alternating modernities), которую Арнасон использовал при анализе истории Чехословакии. При этом он развил некоторые положения концепции «организованного модерна», разработанной Питером Вагнером применительно к западным обществам. В случае Чехословакии речь идет о переходе от либерального модерна к коммунистической модели организованного модерна, попытке ее реформирования и, наконец, распаде коммунистической версии модерна. С точки зрения Арнасона, синтез концепций множественности модерна и «чередующихся типов модерна» откроет новые перспективы теоретического анализа и исторических исследований[30]. По-видимому, такого рода синтез был бы особенно релевантным для исследований социальных трансформаций в российском обществе.

Итак, Арнасон характеризует советскую модель модерна как обладавшую лишь некоторыми цивилизационными чертами, не получившими полного развития. В то же время он выделяет цивилизационные аспекты во взаимоотношениях СССР со странами Запада и государствами социалистического лагеря. Отмечалось, что Арнасон предложил «оригинальный цивилизационный подход к изучению коммунистических режимов в России и других регионах мира, который заслуживает дальнейшего теоретического развития и проведения сравнительных исследований»[31]. Анализ динамики советской модели в работах Арнасона представляет значительный интерес и для российской социальной науки. Во всяком случае обсуждение перспектив дальнейшего развития российского общества требует всестороннего изучения советской версии модерна с позиций современных направлений исторической социологии.

 

---

[1] Arnason J. Civilizational Analysis, History of // Encyclopedia of the Social and Behavioral Sciences. London: Elsevier, 2001. P. 1909−1915; Eisenstadt S. The Civilizational Dimension in Sociological Analysis // Thesis Eleven. 2000. Vol. 62. P. 1−21.

[2] Arnason J. Civilizations in Dispute: Historical Questions and Theoretical Traditions. Leiden; Boston: Brill, 2003.

[3] Гоулднер А. Наступающий кризис западной социологии. СПб.: Наука, 2003. С. 78−82.

[4] Eisenstadt S. Macrosociology and Sociological Theory: Some New Directions // Contemporary Sociology. 1987. Vol. 16. № 5. P. 602−609.

[5] Idem. Comparative Studies and Sociological Theory: Autobiographical Notes // The American Sociologist. 1998. Spring. P. 39.

[6] Idem. The Civilizational Dimension... P. 18−20.

[7] Idem. Multiple Modernities // Daedalus. 2000. Vol. 129. № 1. P. 1−29.

[8] Spohn W. An Appraisal of Shmuel Noah Eisenstadt’s Global Historical Sociology // Journal of Classical Sociology. 2011. Vol. 11. № 3. P. 286.

[9] Wagner P. Modernity as Experience and Interpretation. A New Sociology of Modernity. Cambridge: Polity, 2008; Idem. Multiple Trajectories of Modernity: Why Social Theory Needs Historical Sociology // Thesis Eleven. 2010. Vol. 100. P. 53−60.

[10] Knoebl W. Contingency and Modernity in the Thought of J.P. Arnason // European Journal of Social Theory. 2011. Vol. 14. № 1. P. 15.

[11] McNeill W. World History and the Rise and Fall of the West // Journal of World History. 1998. Vol. 9. № 2. P. 215−236; Nelson B. On the Roads to Modernity: Conscience, Science and Civilizations. Totowa, NJ: Rowman and Littlefield, 1981.

[12] Arnason J. Understanding Intercivilizational Encounters // Thesis Eleven. 2006. Vol. 86. P. 46.

[14] Idem. The Future that Failed: Origins and Destinies of the Soviet Model. London: Routledge, 1993. P. 18.

[15] См.: Арнасон Й. Коммунизм и модерн // Социологический журнал. 2011. № 1. С. 10−31.

[16] Arnason J. The Future that Failed... P. 101.

[18] Арнасон Й. Советская модель как форма глобализации // Неприкосновенный запас. 2013. № 4(90). С. 66.

[19] Kotkin S. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization. Berkeley: University of California Press, 1995. P. 6−8.

[21] См.: Коткин С. Новые времена: Советский Союз в межвоенном цивилизационном контексте // Мишель Фуко и Россия. Сборник статей / Под ред. О. Хархордина. СПб.: Летний сад, 2001. С. 239−315.

[22] Maslovskiy M. The Weberian Tradition in Historical Sociology and the Field of Soviet Studies // Oittinen V. (Ed.). Max Weber and Russia. Helsinki: Aleksanteri Series, 2010. P. 17−18; Maslovskiy M. Social and Cultural Obstacles to Russian Modernisation // Europe-Asia Studies. 2013. Vol. 65. № 10. P. 2020−2021.

[23] См.: Фицпатрик Ш. «Приписывание к классу» как система социальной идентификации // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Советский период: Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс. Самара: Издательство Самарского университета, 2001. С. 174−207; Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город. М.: РОССПЭН, 2001.

[24] David-Fox M. Multiple Modernities versus Neo-Traditionalism // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2006. Vol. 55. № 4. S. 539.

[26] См.: Arnason J. Entangled Communisms: Imperial Revolutions in Russia and China // European Journal of Social Theory. 2003. Vol. 6. № 3. P. 307−325.

[27] Арнасон Й. Советская модель как форма глобализации. С. 70.

[28] Он же. Коммунизм и модерн. С. 29.

[29] Он же. Советская модель как форма глобализации. С. 70.

[30] Arnason J. Alternating Modernities: The Case of Czechoslovakia // European Journal of Social Theory. 2005. Vol. 8. № 4. P. 436.

[31] Spohn W. World History, Civilizational Analysis and Historical Sociology: Interpretations of Non-Western Civilizations in the Work of Johann Arnason // European Journal of Social Theory. 2011. Vol. 14. № 1. P. 30.

Теория мировых цивилизаций реферат 2013 по философии

Введение XVIII столетие, которое известно в истории Европы под названием “века Просвещения”, было столетием французских философов, развивавших цельную и достаточно стройную философскую концепцию — концепцию Просвещения, в которой содержался целый ряд идей и положений, которые в своей совокупности определяли особенности воззрений просветителей на общество и общественное развитие. Просветители первыми ввели в широкий научный оборот понятие цивилизации, которая представляла собой, по их мнению, с одной стороны, определенный этап в развитии человеческого общества, следующий за дикостью и варварством, с другой, — всю совокупность достижений человеческого разума и их воплощений в общественной жизни различных народов. Употребляя термин Цивилизация в первом его значении, они подчеркивали, что цивилизацию от ранних ступеней развития человечества отличают: возникновение пашенного земледелия, появление государства и писанного права, городов, письменности. Говоря о цивилизации как о совокупности достижений человеческого разума, они имели в виду признание естественных прав человека, уважение его прав и свобод, осознание верховной властью ответственности перед обществом, открытия науки и философии. В частности, просветители называли цивилизацией идеальное общество, основанное на разуме и справедливости. С тех пор немало ученых работало в этой области, поэтому приступая к рассмотрению такого вопроса, как понятие цивилизация следует определить, какой смысл сегодня вкладывается в это понятие. 1 1.Теория мировых цивилизаций. К числу наиболее представительных теорий цивилизаций относится, прежде всего, теория А. Тойнби (1889—1975), который продолжает линию Н.Я. Данилевского и О. Шпенглера. Его теория может считаться кульминационным пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций». Монументальное исследование А. Тойнби «Постижение истории» многие ученые признают шедевром исторической и макросоциологической науки. Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями». Таких развившихся «локальных цивилизаций» Тойнби насчитывает более двадцати. Это — западная, две православных (русская и византийская), иранская, арабская, индийская, две дальневосточных, античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, минойская, шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская, майя, египетская и др. Он указывает также на четыре остановившиеся в своем развитии цивилизации — эскимосскую, момадическую, оттоманскую и спартанскую и пять «мертворожденных». Однако сразу возникает вопрос: почему некоторые общества, подобно многим примитивным группам, становятся неподвижными на ранней стадии своего существования и не складываются в цивилизации, тогда как другие достигают этого уровня? Ответ Тойнби таков: генезис цивилизации нельзя объяснить ни расовым фактором, ни географической средой, ни специфической комбинацией таких двух условий, как наличие в данном обществе творческого меньшинства и среда, которая не слишком неблагоприятна и не слишком благоприятна. Группы, в которых на лицо эти условия, складываются в цивилизации. Группы, не обладающие ими, остаются на доцивилизованном уровне. Механизм рождения цивилизаций в этих условиях сформулирован как взаимодействие вызова и ответа. Среда умеренно неблагоприятная непрерывно бросает вызов обществу, а общество через свое творческое меньшинство отвечает на вызов и решает проблемы. Такое общество не знает покоя, оно все время в движении, благодаря движению оно рано или поздно достигает уровня цивилизации. 2 Это, вообще говоря, одно из многочисленных противоречий в системе Тойнби. Когда «универсальное государство» господствующего меньшинства рушится, «универсальная церковь» внутреннего пролетариата (например, христианство) служит мостом и основанием для новой цивилизации, отчужденной и в то же время дочерней по отношению к прежней. А как поступает в такой ситуации внешний пролетариат? Стремится врасти в старую цивилизацию? Отнюдь, нет. Он организуется и начинает штурмовать падающую цивилизацию. Таким образом, раскол входит в тело и душу цивилизации. Он приводит к росту распрей и братоубийственным войнам… Раскол в душе обнаруживает себя в глубоком изменении настроенности и поведения членов разлагающегося общества. Он ведет к возникновению четырех типов личностей и «спасителей»: архаистов, футуристов (спасителей с мечом), отреченных и безразличных стоиков и, наконец, преображенного религиозного спасителя, нашедшего опору в сверхчувственном мире Бога. В такие времена чувство затерянности в потоке, чувство греха все возрастают. Половая распущенность и смещение принципов (синкретизм) становятся господствующими. Вульгаризация и «пролетаризация» захватывают искусства и науки, философию и язык, религию и этику, нравы и установления. За исключением преображения, никакие усилия и спасители не могут остановить разложения. В лучшем случае, как отмечалось, цивилизация «окаменевает» и может века и даже тысячелетия существовать в этой форме «жизни и смерти». Но рано или поздно она обычно исчезает. Единственный плодотворный путь — это путь преображения, перенос цели и ценностей в сверхчувственное царство Божие. Оно не может остановить разложение данной цивилизации, но может послужить посевом, из которого вырастает новая дочерняя цивилизация. Таким образом, это шаг вперед в вечном процессе возвышения от человека к сверхчеловеку, от «града человеческого к граду Божьему», как предельному итогу человека и цивилизации. Эти свои рассуждения Тойнби заканчивает почти на апокалиптической ноте: «Цель преображения — дать свет тем, кто погряз во тьме… Она достигается в поисках царства Божьего, чтобы привести его жизнь в действие… Таким образом, цель преображения — царство Божие…» Следовательно, вся человеческая история или весь процесс цивилизации превращается в творческую традицию. Через отдельные цивилизации и их ритмы, совпадающие в единстве, но конкретно различные, реальность 5 разворачивает свое богатство и ведет от «подчеловека» и «подцивилизации» к человеку и цивилизации, а в итоге к сверхчеловеку и преображенной сублимированной (эфирной) сверхцивилизации царствия Божьего. Деятельность духа, струящегося по земле и влекущего свои нити по ткацкому станку времени, — это история человека, как он себя проявляет в генезисе и росте, в разложении человеческих обществ. Во всем этом колыхании жизни мы можем слышать биение основного ритма вызова и ответа, отступления и, возвращения, расстройства и соединения, отчуждения и усыновления, раскола и возрождения. Вечные повороты колеса — не пустое повторение, если с каждым поворотом они влекут колесницу все ближе к цели, и если «возрождение» означает рождение чего-то нового, то колесо существования — не просто дьявольская выдумка, не простое средство подвергнуть вечной муке осужденного Иксиона. Творение не было бы творческим, если бы оно не поглощало в себе все существующее на небе и на земле. 2.Теория общественно-экономических формаций. Теория общественно-экономических формаций является краеугольным камнем материалистического понимания истории. В качестве вторичных базовых отношений в этой теории использованы отношения материальные, а внутри них, прежде всего, экономические и производственные. Все 6 многообразие обществ, несмотря на очевидные различия между ними, относятся к одной и той же ступени исторического развития, если в качестве экономической основы имеют один и тот же тип производственных отношений. В результате всё многообразие и множество социальных систем в истории было сведено к нескольким основным типам, эти типы получили название — «общественно-экономические формации». Маркс в «Капитале» проанализировал законы становления, развития капиталистической формации, показал её исторически приходящий характер, неизбежность новой формации — коммунистической. Термин «формация» был взят из геологии, в геологии «формация» обозначает — напластование геологических отложений определённого периода. У Маркса термины «формация», «общественно-экономическая формация», «экономическая формация», «общественная формация» употребляются в идентичном смысле. Ленин же характеризовал формацию как единый, цельный социальный организм. Формация это не агрегат индивидов, не механическая совокупность разрозненных общественных явлений, это целостная социальная система, каждый компонент которой должен рассматриваться не изолированно, а в связи с другими социальными явлениями, со всем обществом в целом. В фундаменте каждой формации лежат определённые производительные силы (т.е. предметы труда, средства производства и рабочая сила), их характер и уровень. Что касается базиса формации, то таковым является производственные отношения это отношения которые складываются между людьми в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. В условиях классового общества сущностью и ядром производственных отношений становятся экономические отношения между классами. В этом базисе и вырастает всё здание формации. Можно выделить следующие элементы формации как целостного живого организма: Производственные отношения определяют возвышающуюся над ними надстройку. Надстройка это совокупность политических, правовых, моральных, художественных, философских, религиозных взглядов общества и соответствующих им отношений и учреждений. По отношению к надстройке производственные отношения выступают как экономический базис, основным законом формационного развития является закон взаимодействия базиса и надстройки. Этот закон определяет роль всей системы экономических отношений, главное влияние собственности на 7 предыстория человеческого общества». Маркс К. К критике политической экономии // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 13. С.8. Маркс установил объективную взаимозависимость между уровнем развития и состоянием общества, сменой типов его экономической аргументации, он показал всемирную историю как диалектическую сменяемость общественных структур, он как бы упорядочил ход мировой истории. Это было открытием в истории человеческой цивилизации. Переход от одной формации к другой совершался у него через революцию, недостатком марксисткой схемы является представление об однотипности исторических судеб капитализма и докапиталистических формаций. И Маркс, и Энгельс, прекрасно осознавая и многократно обнаруживая глубочайшие качественная отличия капитализма от феодализма с удивительным постоянством подчеркивают однотипность, однопорядковость капиталистической и феодальной формации, подчинённость их одному и тому же общеисторическому закону. Они указывали на одинаковые по типу противоречия между производительными силами и производственными отношениями, там и тут фиксировали неспособность с ними справиться, там и тут фиксировали гибель как форму перехода общества на другую, более высокую ступень развития. Марксова смена формаций напоминает смену человеческих поколений, не одному поколению не дано прожить два жизненных срока, так и формации приходят, расцветают, умирают. Эта диалектика не касается коммунизма, он принадлежит другой исторической эре. Маркс и Энгельс не допускали мысли, что капитализм может открыть принципиально новые способы разрешения своих противоречий, может выбрать совершенно новую форму исторического движения. Ни один из названных основных теоретических пунктов, положенных в основу теории формаций, не является сейчас бесспорным. Теория общественно-экономических формаций не только основана на теоретических выводах середины XIX в., но в силу этого не может объяснить многие возникшие противоречия: существование наряду с зонами прогрессивного (восходящего) развития зон отсталости, стагнации и тупиков; превращение государства в той или иной форме в важный фактор общественных производственных отношений; видоизменение и модификацию классов; возникновение новой иерархии ценностей с приоритетом общечеловеческих ценностей над классовыми. В заключение анализа теории общественно-экономических формаций необходимо отметить: Маркс не претендовал на то, чтобы его теорию сделали глобальной, которой подчиняется все развитие общества на всей планете. 10 «Глобализация» его взглядов произошла позднее, благодаря интерпретаторам марксизма. Выявленные в формационном подходе недостатки учитывает в некоторой степени цивилизационный подход. Он был разработан в трудах Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, позднее А. Тойнби. Они выдвинули идею о цивилизационной структуре общественной жизни. По их представлениям, основу общественной жизни составляют более или менее изолированные друг от друга «культурно-исторические типы» (Данилевский) или «цивилизации» (Шпенглер, Тойнби), проходящие в своем развитии ряд последовательных стадий: зарождение, расцвет, старение, упадок. Для всех этих концепций характерны такие особенности, как: отказ от европоцентристской, однолинейной схемы прогресса общества; вывод о существовании множества культур и цивилизаций, для которых характерны локальность и разнокачественность; утверждение об одинаковом значении всех культур в историческом процессе. Цивилизационный подход помогает увидеть в истории поливариативность, не отбрасывая некие варианты, как не отвечающие критериям какой-то одной культуры. Но и цивилизационный подход к пониманию исторического процесса не лишен некоторых недостатков. В частности, в нем не учитывается связь между различными цивилизациями, не объясняется феномен повторяемости. 3. Проблемы и перспективы современной цивилизации. Сегодня уже вызрело представление о том, что мы находимся на переломном этапе, ближних подступах к вступлению в новое историческое измерение. С напряженным вниманием всматриваются христианские богословы в 2000 г. от Рождества Христова. Умножаются грозные пророчества. Апокалиптическне умонастроения выражаются на страницах печати. “Философия конца”, пронизывающая весь текст Откровения Святого Иоанна Богослова, завершающей главы Библии, сейчас актуализируется. Об этом говорят в проповедях и пишут в религиозных изданиях, предвещается появление АнтихрИста и затем второе пришествие Христово. «Глаголь вещие» уже звучат-эта нота становится все более громкой. Трагические предсказания звучат не только в христианских храмах. И в мусульманских мечетях все чаще раздаются тирады типа: “О, рабы Аллаха, я боюсь для вас ужасного наказания”. Появляются “персонажи”, объявляющие 11 себя пророками и грозящие бедствиями. Что уже говорить о многочисленных сектах. Все их устремления замешаны на идее грядущей катастрофы. Один за другим ставятся зловещие диагнозы, что мир находится на одной из последних ступеней духовной нищеты и деградации, что вот-вот обрушатся на головы людей невиданные ранее жестокие войны, губительные для земли, ураганы, землетрясения, что не менее 90% землян будет испепелено, уничтожено и т. д., и т.п Грустно смотрит на происходящее и наша российская интеллигенция. Один из наиболее ярких и честных прозаиков последних десятилетий Юрий Нагибин в начале 80-х гг. писал в своем дневнике, опубликованном в 1995 г. «Похоже, сейчас могучий органический и неорганический мир постигло полное разочарование,- институт, именуемый “человечество”, будет закрыт навсегда. А Земля, отмывшись в воздушном океане, поплывет дальше в своей изначальной чистоте». Люди рационального мышления, ученые и социологи полагают, что грядущий век несет в себе противоречивые возможности как взлета, так и упадка. Они настаивают на том, что мы вступаем в многомерный мир и возникает новая неведомая еще модель мировой цивилизации. Теоретики «по-стпрнгожинской» формации толкуют 9 вхождении человечества в зону точек бифуркации, обозначившегося разлома, поворота истории в непредсказуемом направлении. Ввиду этого представляется правомерным вновь применить введенное К. Ясиерсом понятие «осевого времени», но уже не к прошлому (между 800 н 200 г. до н.э.), а к нынешним событиям, актуальным свершениям современников. Действительно, привычный мир XX в., насыщенный бурными событиями, на наших глазах стремительно трансформируется, преображается коренным образом. Мы смотрим в лицо новому историческому времени. Сейчас уже ясно, что без “раздумий” в масштабе человечества” нельзя продуктивно проанализировать ни одной локальной задачи на ином уровне: континента, страны, региона, города и т. д. Любые кризисы в экономике и политике, в преуспевающих или отстающих странах, глубинные или поверхностные по сути дела, есть проявление общего кризиса, сотрясающего человеческую цивилизацию. Политики н экономисты разных направлений все чаще приходят к выводу, что наступает кризис современной мировой цивилизации, охвативший природу, мировую экономику, политические отношения, культуру, и особенно самого человека. 12 вещь не шутейная. Мы с ним приходим в этот мир и оставляем наши бренные телесные остатки, покидая его. Тело доставляет огромные радости II жестоко терзает нас хворями и недугами. Телесное здоровье всегда на одном из первых мест в системе человеческих ценностей. И тем тревожнее слышать нарастающие предупреждения биологов, генетиков, медиков о том, что мы стоим перед опасностью разрушения человечества как вида, деформации его телесных основ. Расшатывание генофонда, лихие шаги генной инженерии, открывающей не только новые горизонты, но и зловещие возможности: порождение «призрака Франкенштейиа», выход из-под контроля «мутанных генов», могущих исказить эволюционные приспособления человека, массовое порождение искусственных ублюдков-мутантов. Не исключена возможность ломки основного генетического кода в результате непродуманных вмешательств в его структуру. Нарастает генетическая отягощенность человеческих популяций. Повсеместно фиксируется резкое ослабление иммунного аппарата человека, под воздействием ксенобнотиков и многочисленных социальных и личных стрессов. Есть зримые последствия этого явления. Леденящее слово «СПИД» все чаще вторгается в человеческую жизнь. Такая беда, постигшая человечество, есть первая в истории глобальная пандемия, сеющая смерть. Ряд исследователей полагает, что это не просто болезнь,’ а некоторый этап в биологическом существовании рода людей, который связан с необузданным массовым вторжением людей в природные основы их собственного бытия. СПИД сегодня уже не медицинская, а подлинно общечеловеческая проблема. Наконец, четвертая, не менее страшная угроза — кризис человеческой духовности. Практически все светские и религиозные, глобальные и региональные, древние и новые идеологии не могут сегодня даже сколько- нибудь доказательно ответить ни на актуальные проблемы эпохи, ни на вечные запросы духа. Таковы угрозы. Они реальны. Их нельзя не видеть. Однако не стоит опускать руки, впадать в беспросветный пессимизм, отчаиваться и драматизировать все и вся. Есть угрозы, но есть и надежды. Пусть робкие, но все же надежды. Конечно, оптимизм не должен быть блаженным и беспочвенным. Нельзя уподобляться тем “оптимистам”, которые во время крупного землетрясения утешают: “Граждане, не волнуйтесь, все утрясется”. 15 Нобелевский лауреат, француз Альберт Камю стал известен как автор, писавший об абсурде и ужасе бытия, о том, что все’ мы подобны невольникам на галере, пропахшей селедкой, где слишком много надсмотрщиков и, возможно, мы гребем не в ту сторону. И все же не следует бросать весла. Главное не отчаиваться. Не стоит прислушиваться К тем, кто кричит о конце света. Да, конечно, мы живем в трагическую эпоху. Но слишком многие путают трагическое с безнадежным. Предпосылки преодоления глобальных проблем Можно уверенно указать на определенные надежды, предпосылки преодоления глобальных кризисных коллизий, блокирования и отведения вселенской угрозы от человечества. Первая предпосылка- развертывание информационной (компьютерной), биотехнологической революции как технико-технической основы возможного выхода из ситуации «выживания», преодоление преград к объединению человечества. Создание на ее основе некой Новой цивилизации пока еще только выявляется и контуры такой цивилизации еще плохо различимы. Но налицо реальные тенденции к развертыванию более гуманизированного и благополучного мирового сообщества в обозримом будущем. Вторая предпосылка — утверждение как доминирующего типа мирового хозяйства смешанной рыночной и социально защищенной экономики с элементами конвергентного типа. Эта форма экономических отношений будет способствовать увязке интересов разных хозяйственных субъектов, гармонизации связей, нахождению баланса между экономической эффективностью и социальной справедливостью Третья предпосылка — становление принципа ненасилия и демократического согласия во внешней и внутренней политике, в групповых и межличностных отношениях. Как это ни прискорбно, но агрессия, насилие были вечными спутниками истории. Войны, перевороты, кровь сопровождают все значимые события. Ф. Ницше, высокомерно именуя человека «супершимпанзе», полагал, что насилие — это органичный для людей способ взаимного общения. Зигмунд Фрейд считал агрессивность неустранимым моментом человеческого поведения. Лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц прямо утверждал, что есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития 16 Четвертая предпосылка — объединительные (ойкуменические) процессы духовной жизни как в религиозном, так н в светском варианте. С немалыми издержками идет поиск того, что может сближать либеральную и социалистическую мысль, установки Ватикана и Православия, западный менталитет и восточный этикет. Попытки поддержать эти процессы не редки. Ватикан уже предложил иерархам Православия найти пути для преодоления церковного раскола, идущего от 1054 г. Социал-демократические лидеры стремятся к нахождению точек соприкосновения с коммунистами и консерваторами. Пятая предпосылка — это идущая неуклонно межэтническая и межкультурная интеграция при сохранении автономности и уникальности каждого этноса и каждой культуры. Все шире развертывается универсализация культурной жнзни на фоне сохранения самобытности всех участников данного процесса. Резко расширяются международные экономические и культурные контакты. Давно рухнул тезис о «непроницаемости» и полной замкнутости самодостаточных народов и их образа жизни. Ускоряется интенсивный обмен ценностями. Синтез и взаимовлияние давлеют над заскорузлой замкнутостью. Шестая предпосылка (последнее по счету, но не по значимости) — намечающиеся прорывы в области интеллектуального поиска. Иногда говорят даже, что мы в преддверии интеллектуальной революции. Крупнейшие ученые современности говорят о том, что мы находимся перед лицом Новой Вселенной, новой Природы и сейчас человеческий интеллект как бы вновь переходит от состояния умственной удовлетворенности к состоянию озадаченности, удивлению. 17

13.1.2. Циклические и волновые теории жизни общества. Социология [Краткий курс]

13.1.2. Циклические и волновые теории жизни общества

Рассматривая циклические (т. е. подразумевающие движение по кругу) теории социальной жизни, о развитии говорить уже не корректно. Скорее следует вести речь о жизни общества, которая имеет периоды подъема и спада и обязательно приходит к своему концу. Циклические теории рассматривают жизнь отдельных обществ (цивилизаций, культур, наций), которые не ощущают непосредственную связь со всем человечеством, которые отличаются друг от друга (отличия всеми исследователями намеренно подчеркиваются), но вместе с тем имеют общие закономерности существования. Такой подход в отличие от формационного получил название цивилизационного подхода. Следует отметить, что современные сторонники цивилизационного подхода не отрицают и формационного. «…Мировая цивилизация проходит в своем развитии следующие этапы: локальные цивилизации (шумерская, индийская, эгейская и др.), всемирная, охватывающая все человечество, – она формируется в настоящее время как процесс перехода от предыстории к подлинно человеческой истории и безусловно связана с решением глобальных проблем современности».[22]

Цивилизация состоит из специфической технологической и культурной структуры. Она характеризуется определенными ценностями, нормами, образцами социального поведения. Социологи часто отождествляют понятия «цивилизация» и «культура». «Цивилизация есть неизбежная судьба культуры», – отмечал О. Шпенглер.[23] Он считал цивилизацию высшей точкой в развитии определенной культуры.

Одну из наиболее цельных, законченных циклических теорий жизни общества создал российский социолог Н. Я. Данилевский (1822–1885). Применив исторический и цивилизационный подходы к анализу общественной жизни в своем труде «Россия и Европа» (1869), он выделил 13 культурно-исторических типов общества: египетский, китайский, индийский, греческий, римский, мусульманский, европейский, славянский и др. Каждый культурно-исторический тип, по его мнению, проходит четыре стадии общественной жизни: зарождение, возмужание, дряхление, гибель. Все цивилизации проходят такой цикл и все приходят к своей гибели. Современные культурно-исторические типы (т. е. цивилизации XIX в. – Б. И.) находятся на разных этапах своего существования. И если европейская цивилизация вошла в стадию дряхления, то славянская проходит период возмужания. Следовательно, делает вывод Данилевский, именно славянский культурно-исторический тип наиболее полно способен привнести смысл в будущую историю человеческого общества.

Примерно в этом же ключе рассуждал немецкий социолог 0. Шпенглер (1880–1936), издавший книгу «Закат Европы». «Вместо монотонной картины линейно-образной истории… я вижу феномен множества мощных культур… и у каждой — своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь… собственная смерть»,[24] — отмечал он.

Он выделил в человеческой истории восемь специфических культур: египетская, индийская, вавилонская, китайская, греко-римская, арабская, западноевропейская, майя и зарождающаяся русско-сибирская. Цикл жизни каждой культуры, по Шпенглеру, состоит из следующих фаз: рождение и детство, молодость и зрелость, старость и закат (смерть). Эти фазы образуют два этапа жизни любого общества:

Восхождение культуры. Это и есть собственно культура. Для культуры характерна органическая и развивающаяся политическая, социальная, художественная, религиозная жизнь.

Нисхождение культуры. Это и есть ее итог — цивилизация. Она характеризуется окостенением культуры и ее распадом. Данный этап длится значительно меньше, чем первый, а закат цивилизации представляет собой быстрый спад и крушение. Признаком «нисхождения культуры» является «господство принципа пространства над принципом времени», т. е. расширение империи, стремление к мировому господству, которое ведет к бесконечной гряде мировых войн и гибели культуры.

Книга О. Шленглера, изданная в 1918 г., произвела фурор среди читающей публики Европы и Америки. Это было время окончания Первой мировой войны, распада Германской, Австро-Венгерской, Российской, Османской империй. Европа лежала в руинах, а Шпенглер предвещал новые мировые войны и закат европейской цивилизации…

О. Шпенглер определил примерное время жизни культуры в тысячу лет. Некоторые его идеи были использованы нацистскими «культурологами», которые их интерпретировали в том смысле, что умрет цивилизация «старой», романской Европы, а молодая германская культура установит на континенте «новый порядок», «тысячелетний рейх» и достигнет мирового господства.

Английский философ и историк Арнольд Тойнби (1889–1975) в своем труде «Постижение истории» также применил цивилизационный подход. В отличие от Шпенглера с его «лоскутным одеялом отдельных культур» Тойнби признает объединяющую роль мировых религий (буддизм, христианство, ислам), которые как бы связывают в единый процесс развитие отдельных цивилизаций. Тем не менее у Тойнби каждая цивилизация проходит периоды возникновения, роста, «надлома», упадка и разложения. А. Тойнби утверждал, что не существует связи между прогрессом техники и развитием цивилизации. Ее развитие определяется законом «вызова и ответа», т. е. умением управляющей элиты найти адекватное решение жизненно важных общественных проблем (исторических вызовов). Неспособность элиты решать вызовы истории приводит к надлому, упадку и разложению цивилизации.

Как видим, А. Тойнби был противником технического детерминизма, зависимости развития общества от развития науки, техники и технологий. Он видел развитие общества в прогрессе культуры, которую понимал идеалистически. Мы уже упоминали в начале главы, что некоторые социологи критерием развития общества считают рост духовности, нравственное развитие личности и всего общества в целом. Так, Н. А. Бердяев (1884–1948) в работе «Новое средневековье» (1923) утверждал, что после исторического этапа Нового времени, пришедшего на смену Средним векам и закончивщегося жестоко-материалистической и атеистической коммунистической революцией, придет Новое средневековье. Этот этап будет характеризоваться возрождением религии. Главным критерием развития общества, по Бердяеву, является нравственность, духовность человека. В Новое средневековье человечество ожидает религиозное возрождение. Это не значит, что технический прогресс остановится. Это означает, что человек будет жить более духовно, ближе к Богу, вечности, как это было в Средние века.

Среди противников технического детерминизма можно назвать также немецкого философа и историка Карла Ясперса (1883–1969). Он хоть и не отрицает роли технического прогресса, но главный критерий развития общества, как и Бердяев, видит в духовности человека. Как полагает Ясперс, развитие общества идет по двум параллельным путям, или осям, – технической и исторической. Последняя состоит из доистории (длилась все время до возникновения первых человеческих обществ), истории (то, что и мы называем историей и изучаем с помощью археологических памятников и исторических документов) и всемирной истории (т. е. развития единой человеческой цивилизации, которая в наше время только формируется). Причем направление развития общества определяет так называемое «осевое время» — период в 500–600 лет, когда закладываются фундаментальные основы цивилизации. Например, осевым временем, общим для современных культур Запада, России и исламского мира, К. Ясперс считает время между 800 и 200 гг. до н. э. «Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, который сохранился и по сей день».[25] Другие культуры, такие как индийская, китайская, негритянская, развиваются на собственной основе, вне «осевого времени». И только в наше время происходит объединение культур «осевого времени» и культур «внеосевого времени» в единую человеческую цивилизацию.

К. Ясперс в своей теории развития общества совмещает формаци-онный и цивилизационный подход, принципы технического и духовного детерминизма. Однако предпочтение отдает цивилизационному взгляду на мир, развивающийся в направлении роста духовности человека.

Между циклическими и волновыми теориями развития общества трудно провести четкую разграничительную черту. Действительно, и для циклического, и для волнового движения характерны колебательные процессы. Колебания, по мнению некоторых социологов,[26] — универсальное свойство движения и развития общества, ибо они лучше всего отражают двойственную природу всяких изменений: соотношение поступательного и циклического движения. Именно колебание и является первичным звеном волнового процесса. Волновые колебательные процессы присущи и природе, и обществу. Любые биосоциальные изменения имеют определенный ритм, будь то биение сердца, работа мозга, ежесуточная смена труда и отдыха, недельные, месячные, годовые ритмы, пяти-, десяти-, двадцатилетние планы, смена поколений, культурные и цивилизационные циклы.

Особое место в волновых теориях общества занимает теория «длинных волн» Н. Д. Кондратьева. Российский экономист Н. Д. Кондратьев доказал, что в экономической коньюктуре кроме колебательных процессов с периодом 7-11 лет (так называемые средние экономические циклы) существуют «длинные волны», т. е. периодические изменения (то повышение, то понижение) коньюктуры с периодом 48–55 лет. По расчетам Кондратьева, с XVII в. были три «длинные волны» в экономической жизни развитых стран. Очередное падение экономической коньюктуры он предсказал к концу 1930-х гг. Именно тогда и разразилась Великая депрессия. С точки зрения экономического детерминизма экономические процессы определяют социальные сдвиги. Действительно, пока экономика набирает темпы развития (повышательная волна), возникает много рабочих мест, резко возрастает социальная мобильность населения, начинает разрастаться средний класс и сокращаться число людей, принадлежащих к нижним слоям. Такой социальной динамике общества, как правило, соответствует активная социальная политика: происходит повышение налогов (в первую очередь они распределяются на представителей высшего и среднего класса) и перераспределение их в пользу наименее обеспеченных. Люди интересуется политикой, ибо через политическую сферу можно увеличить свое влияние, в обществе наблюдают оптимистические настроения, ценится индивидуальность личности, растет национальная и расовая терпимость.

При понижательной волне экономики сокращается число рабочих мест, растет количество безработных, бездомных, нищих, преступников. Численно сокращается средний класс за счет возрастания нижних слоев общества. Количество тех, кто требует социальных пособий, увеличивается настолько, что бюджет не в силах их обеспечить. В обществе нарастают настроения типа: «Хватит бесплатно кормить бездельников!» и требования снизить налоги, чтобы «дать дышать» бизнесу.

Авторы «чисто» социальных волновых теорий, не связанных с экономикой, описывают колебательные процессы в двух критериально-временных осях. Например, у Н. Яковлева процесс развития советского общества выглядит как несколько длинных волн, которые колеблются между осями «порядок» (централизм) и «хаос» (плюрализм). Причем здесь незримо присутствует и ось абсцисс, характеризующая степень централизма и плюрализма, ибо отклонения от осей в ту или иную сторону (пики) имеют определенный масштаб и глубокий социальный смысл (рис. 14).

Рис. 14. Процесс развития советского общества (по Н. Яковлеву)

Другой сторонник волновой теории общественного развития российский социолог А. Янов выдвинул концепцию «догоняющего развития» России. У него «волна» российской истории колеблется между двумя осями: реформы и контрреформы. Он отмечает, что Россия, догоняя развитые страны, систематически делала реформы, но, не доводя их до конца, бросалась в контрреформы. После каждой реформы, которая давала импульс догоняющему развитию, движение приостанавливалось. Затем новый государь (премьер-министр, генсек) пытался осуществить антизападную реформу (контрреформу). Опять возникал импульс (толчок), и послереформенное развитие по пути, отличному от западного, и т. д. В результате получилась неправильная, асимметричная волна общественного развития России.

Своеобразную волновую теорию создал американский историк и политолог Артур Шлезингер-старший. В своей книге «Приливы и отливы в национальной политике» он выявил 11 колебаний (волн) в американской политике между консерватизмом и либерализмом со средним периодом 16,5 лет. Длина всей волны (цикла) была определена в 30–32 года. Опираясь на свою теорию, А. Шлезингер верно предсказал смену политических курсов в США.

Современные американские социологи Н. Макклоски и Д. Залер за критерий (или за оси) колебаний берут капиталистические ценности (частная собственность, борьба за максимальный доход, свободный рынок, конкуренция) и демократические ценности (равенство, свобода, социальная ответственность, общее благо).

Русско-американский социолог Питирим Сорокин (1889–1968) предложил концепцию смены социокультурных суперсистем. Она также основана на волновом колебании в развитии общества, но волна в этом случае супердлинная.

Под суперсистемой П. Сорокин понимает сумму обществ, наций, государств (в его концепции речь идет о Западной Европе, в античное время частично входившей в Римскую империю, затем в Империю Карла Великого, в Средние века существовавшую как конгломерат королевств, княжеств, герцогств, республик и др., а с Нового времени представлявшую собой отдельные национальные государства). Смена социокультурных суперсистем происходит по схеме: «чувственная» цивилизация — › кризис — › интеграция — › идеалистическая цивилизация. «Чувственные формы искусства, эмпирическая система философии, чувственная истина, научные открытия и технологические изобретения двигаются параллельно, поднимаясь и падая в строгом соответствии со взлетами и падениями чувственной сверхсистемы культуры (волна. – Б. И.). Точно так же двигаются в одном направлении… идеалистическое искусство и неэмпирические философские теории, основанные на… идеалистических истинах».[27] По мнению П. Сорокина, западноевропейская суперсистема в V в. до н. э. – V в. н. э. (Древний Рим) представляла собой «чувственную» цивилизацию, затем, испытав кризис (V в. н. э.) и интеграцию, преобразовалась в идеалистическую — V–XII вв. (Средние века). В XII–XIV вв. эта цивилизация испытала кризис, затем последовала интеграция XIV–XV вв. (эпоха Возрождения), которая положила начало новой чувственной цивилизации XV–XX вв. П. Сорокин считал, что кризисы в искусстве, религии, кризис этики и права являются предвестниками социокультурного кризиса, который приведет в XXI в. к новой идеалистической цивилизации.

Современный американский социолог Р. Ингельхарт объясняет возрождение политической активности, радикализма, других кризисных явлений в 80-90-х гг. XX в. тем, что идет «тихая» революция ценностных приоритетов, осуществляющая переход от ценностей материализма, стремящегося к физической безопасности («чувственная» цивилизация), к ценностям постматериализма, которому свойственны самовыражение и стремление к качеству жизни (идеалистическая цивилизация). Смена ценностей, считает ученый, окажет такое же воздействие на социальную структуру общества, как и переход от индустриальных к постиндустриальным культурным ценностям.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

«Модель цивилизации океана», теория устойчивой истории и глобальное культурное понимание

Многие интерпретации международного конфликта разделяют общие предположения относительно оппозиционной природы государств или культур по умолчанию. Согласно реализму, преобладающей теории международных отношений, конфликт возникает неизбежно и является естественным результатом высококонкурентной международной среды. Это также отражение и продолжение соревновательной, эгоистичной и властной природы человека.В более широком смысле «человек» может относиться как к отдельным людям, так и к более крупным сообществам (или племенам в древние времена), к которым человек принадлежит и по отношению к которым он чувствует себя защищенным — в силу общей внутригрупповой идентичности.

Для некоторых мыслителей, в том числе некоторых реалистов, истоки этого вечного конфликтного режима можно проследить до непримиримых культурных различий. Хорошо известная теория «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона , хотя и примечательна тем, что более глубоко вовлекает культуру в геополитические отношения власти, тем не менее, по сути, сохраняет приверженность традиционному реализму.Государства продолжают оставаться главными действующими лицами в анархической системе с ограниченными ресурсами и где для выживания требуется самопомощь, но культурных линий разлома , возникающих из-за цивилизационных различий, а не идеологические или экономические проблемы, позиционируются как доминирующим источником конфликт в глобальной политике. Хантингтон, кроме того, утверждает, что культурные различия более постоянны и, следовательно, их труднее скомпрометировать и разрешить, чем политические и экономические.

В своем стратегическом мышлении и политике безопасности страны находятся под влиянием исторических повествований об их соответствующих национальных «культурах» / Изображение: Flickr, Бен Стивенсон

Дебаты о стратегической культуре в международных отношениях подчеркнули сходные разногласия.Трудно спорить с тем фактом, что на стратегическое мышление и политику безопасности стран влияют исторические нарративы их соответствующих национальных «культур» , которые имеют исторические источники, общее чувство самобытности, фольклора и культурного наследия. Например, ошибочно утверждать, что Китай, США, Израиль или Япония думают и действуют в своей политике безопасности исключительно на основе «рациональных» расчетов. На стратегическую культуру Китая глубоко влияют его история и культура, а также, среди прочего, наследие его «века унижения», стойкости, учения Сунь-цзы и конфуцианства.У США также есть отчетливое понимание своей роли в мире, чувство исключительности и приверженность ценностям демократии и свободы. На политику Израиля глубоко влияет эмоциональный и небезопасный взгляд на его историю. Примеры можно продолжать. Культура пронизывает национальную стратегию, но проблема остается в том, что само понятие того, что составляет «культуру», часто принимается как само собой разумеющееся , как фактическое предположение, что это нечто внутреннее развитие.

Этот вид враждебной характеристики отношений между государствами, оформленных в национальных или цивилизационных терминах, неверно истолковывает культуры и цивилизации как изолированные, изолированные, монолитные образования, недооценивает историческое культурное разделение и чрезмерно подчеркивает конфликтный характер международной системы. Как писал Эдвард Саид после терактов 11 сентября в своем предисловии 2003 года к своей основополагающей работе Ориентализм , «ужасные конфликты, которые согнали людей под ложно объединяющими рубриками, такими как« Америка »,« Запад »или« Ислам »И изобретают коллективные идентичности для большого числа людей, которые на самом деле весьма разнообразны , не могут оставаться столь же могущественными, как они есть, и им нужно противостоять.«Транскультурное понимание, культурное взаимообогащение и исторически обоснованная культурная общность имеют долгую и богатую историю, которая была забыта или преуменьшена западной коллективной памятью, о чем свидетельствует риторика, подобная той, которая была поддержана в рамках глобальной войны. о терроре. Восстановление этой общей истории помогает нам выйти за рамки культурных и цивилизационных стереотипов и признать конфликт как случайный, а не неизбежный.

Цивилизация (и): много или одна?

Важно отметить, что способы формирования «цивилизаций» включают различные теоретические парадигмы.Суть эссенциалистов, как и у Хантингтона и Освальда Шпенглера, основывается на предположении относительно фиксированных свойств , принадлежащих четко очерченным группам. Такие свойства обычно включают языка, религии и образа жизни. Однако такие подходы игнорируют не только сходство во внешних чертах различных культур, но и более фундаментальную черту истории. Поскольку культуры не возникают ex nihilo , , все культуры находятся под влиянием и окрашиваются теми, которые им предшествовали, и другими современными культурами, с которыми они вступают в контакт .Хотя исторически необоснованное признание существования различных цивилизаций неизбежно вызывает проблематичную тенденцию иерархического понимания культур. Дифференциация «цивилизованных» и «нецивилизованных» народов продолжает портить — явно или неявно — дискуссии о цивилизации. В результате дискуссии о множестве цивилизаций усиливают несоответствия в статусе, устанавливая иерархию, которая прямо или косвенно допускает предвзятые мнения, отчуждение, унижение, дегуманизацию и критически поощряет склонность к оправданию гегемонии, злоупотреблений, отказа в правосудии и избирательности в применении. международные нормы и права человека.

Ранее я предлагал противовес этому повествованию, вызывающему множество разногласий . Модель цивилизации океана основана на более разумном учете исторического и культурного наследия: человеческая цивилизация подобна океану, в который впадают многие реки и добавляют глубину, которые, в свою очередь, берут начало от притоков. Другими словами, — это одна коллективная человеческая цивилизация, которая представляет собой совокупность вкладов ряда отдельных, но взаимосвязанных геокультурных областей , которые сами находятся под влиянием разных субкультур.Таким образом, модель океана рассматривает человеческую цивилизацию как совокупность, признавая, что все культурные взаимодействия влияют на коллективную культуру. Эта концепция учитывает культурные влияния разной степени в форме более крупных рек, представляющих доминирующие культурные силы дня, но также и более выраженное культурное смешение, которое происходит сегодня в результате расширения доступа к мгновенной всемирной коммуникации и мгновенного распространения информации. Информация. Важно отметить, что Модель океана придает ценность всем культурам, поскольку все они составляют одну человеческую цивилизацию, воплощающую в себе общую человеческую историю .Тем самым он обеспечивает теоретическую основу для понимания международных отношений в менее жестких терминах состязательности.

Геополитические последствия океанской модели цивилизации

Представление истории как описания конфликта между несколькими цивилизациями одновременно исторически неверно и политически проблематично, предлагая инструменты манипуляции и Другого в публичном дискурсе. Этот дискурс позволил легко разделить «Восток» и «Запад» и легко сыграл на руку тем, кто придерживался исключительных националистических или изоляционистских взглядов.В наиболее яркой форме такое мышление использовалось для оправдания насилия. Параллелизм между заявлениями ИГИЛ о том, что оно действует «от имени всех мусульман», и заявлениями таких христианских фундаменталистов, как Андерс Брейвик, о том, что они «спасают Европу от мусульманского захвата», явно поучителен. Каждая из них опирается на концепцию цивилизации, независимую от общего влияния и общности, и, таким образом, постоянно находится под угрозой заражения, захвата или захвата.

Но точно так же, как арабо-исламский мир построен на фундаменте более ранних достижений и заимствован из других геокультурных областей, точно так же и Европа / Imagen: Pixabay

Как я подробно доказывал в своей книге на тему культурных заимствований между Востоком и Западом , западная цивилизация находилась под глубоким влиянием арабо-исламской интеллектуальной традиции, и более точное изображение так называемых исторических отношений Востока и Запада приносит глубоко взаимное отношение к свету.Преобладающий рассказ о подъеме Запада, который фокусируется на важности возрождения древнегреческих знаний после Средневековья в прокладывании пути для Возрождения, Научной революции и Просвещения, имеет тенденцию изображать подъем Европы в самообладании. содержали евроцентричные условия, часто не признавая долги из-за рубежа. Но точно так же, как арабо-исламский мир строился на фундаменте более ранних достижений и заимствовал из других геокультурных областей, точно так же сделала и Европа. Это коллективное культурное и интеллектуальное наследие охватывает множество областей, от искусства и религии до математики, астрономии, медицины, науки, архитектуры и философии. Его оживление могло бы стать первым шагом к ослаблению и ограничению напряженности и конфликтов, основанных на предположениях о фундаментальных и непримиримых различиях , путем отказа от изображения арабо-исламского мира как периферийного, подчиненного или даже антагонистического по отношению к Западу , и вместо этого предоставив основа, на которой Запад и мусульманский мир могут более позитивно взаимодействовать друг с другом.

Тем не менее, хотя образовательные усилия, направленные на то, чтобы выйти за рамки националистических и религиозных ортодоксальных взглядов, могут способствовать большему признанию бесчисленного множества различных культурных вкладов в человеческую цивилизацию, одних таких шагов вряд ли будет достаточно для достижения более широких геополитических целей. Концепция межкультурной безопасности, одного из пяти измерений глобальной безопасности, которые я определил ранее, часто игнорируется традиционными исследованиями безопасности и политикой безопасности. Он фокусируется на важности коллективной идентичности в секторе общественной безопасности , как это определено Копенгагенской школой, и помогает нюансировать парадигму безопасности, ориентированную на государство.Особое значение имеет решение как транснациональных вызовов безопасности с ярко выраженными культурными аспектами, особенно мобильности людей, так и воспитание терпимости и гармонии в современных обществах, которые становятся все более многоэтническими, многоконфессиональными и плюралистическими. Акцент на нашей общей истории и культуре является неотъемлемым элементом укрепления межкультурной безопасности и, следовательно, инструментом мирного прогресса. Модель цивилизации «Океан» поощряет такого рода понимание, тем самым создавая условия, необходимые для дальнейшего транскультурного осознания и обмена.

Подчеркивание нашей общей истории и культуры является неотъемлемым элементом укрепления межкультурной безопасности и, таким образом, способствует мирному прогрессу. / Imagen: Pixabay

Это также требует теоретической парадигмы, актуальной для столетия ^и , в которой различные интересы национальной безопасности и конкурентные позиции могут соответствовать мультикультурным обменам и продолжающемуся маршу глобализации . Все чаще становится очевидным, что реализм в его классической форме больше не может предлагать дорожную карту для государств в современной международной системе, потому что он не может предложить разумных решений в долгосрочной перспективе.Хотя расчеты с нулевой суммой долгое время казались очевидным выбором политики, теперь они просто неразумны. Более подходящей теоретической основой является Симбиотический реализм , который отвечает реалиям взаимозависимого — но все еще анархического мира — где власть распределена между государствами, негосударственными субъектами, отдельными лицами и международными организациями. Подобно симбиозу в природе, который предполагает длительные ассоциации, государства и культурные области процветают благодаря взаимным интересам и взаимозависимости.

До культуры

Модель цивилизации океана согласуется с человеческой природой в более глобальном смысле. Понимания нейробиологии последних десятилетий пролили свет на некоторые загадки и неправильные представления о человеческой природе, которые ранее невозможно было наблюдать. На протяжении тысячелетий человеческая природа была в значительной степени полем споров и предположений — и, действительно, многое еще предстоит открыть. Тем не менее, инструменты нейробиологии и нейровизуализации выявили важные факты и пролили свет на фундаментальные элементы общности, которые у всех нас есть с точки зрения основных нейрохимических предрасположенностей.

Я сослался на широкую категоризацию человеческой природы с точки зрения эмоционального аморального эгоизма. Наше эволюционное наследование дает нам предрасположенных tabula rasa , лишенных врожденных идей, но наделенных определенной степенью фундаментальной жесткости в виде , набора инстинктов, направленных исключительно на выживание, передаваемых через наше генетическое наследие. Помимо этой фундаментальной утилизации, ориентированной на выживание, у нас отсутствуют какие-либо внутренне установленные моральные ценности, означает, что мы рождаемся ни моральными, ни аморальными, а скорее аморальными. Таким образом, наш моральный компас податлив, ориентирован на протяжении всего нашего существования и во многом определяется внешними обстоятельствами. Из этой характеристики вытекают два важных следствия. Во-первых, существует фундаментальная общность людей в том, что нашу природу можно понять и описать в нейробиологических и нейрохимических терминах. Таким образом, сложным образом наши культурные общности суперпредставляют собой наши биологические общности , даже если первые получают различное выражение в мире.Во-вторых, «незавершенный» характер нашей природы делает ее восприимчивой к внешним обстоятельствам. Эмоциональность здесь тоже играет важную роль; Как показывает множество нейробиологических данных, эмоции играют ключевую роль в нашей жизни, от познания до идентичности и принятия решений, что приводит к выводу, что мы гораздо менее «рациональны», чем нам хотелось бы верить. Признание со стороны других людей занимает центральное место среди наших потребностей в достоинстве, и включение или исключение из различных форм человеческих отношений имеет значительные последствия для нашего благополучия.Такое признание и связанное с ним чувство достоинства , которое оно воспитывает, подрываются, когда присутствуют концепции низших и высших людей, культур или цивилизаций.

Цивилизация, понятие беженца и будущее IR

На основании своего опыта, Ханна Арендт пришла к выводу, что права человека, понимаемые как права, полученные независимо от гражданства, были благородной идеей, но в действительности их было мало. Не обладая защитой, связанной с тем, чтобы быть гражданином определенного государства, люди слишком часто оказывались во власти тех, кто наделен властью. Недавний кризис беженцев в Европе и вызванная им реакция в сочетании с ростом популистских, националистических и националистических сил на Западе и сопутствующими антиисламскими настроениями, которые они разжигают, иллюстрируют эти моменты и различие между признанием различных культур и разные цивилизации. В первом случае люди могут стать «чужаками» в результате не зависящих от них политических обстоятельств, но оставаться членами единой человеческой цивилизации.В последнем случае таких «чужаков» могут дополнительно рассматриваться как представители другой (и часто низшей) цивилизации. В данном случае длительный кризис беженцев вызывает именно тот вид цивилизационного столкновения, который предвидел Хантингтон: земли, ресурсы и лояльность людей, скорее всего, станут предметом ожесточенной борьбы за то, что одна группа, похоже, окажется под угрозой. В худшем случае одна группа может отрицать всю человечность другой и сделать мрачный вывод о неприменимости прав человека.Многие примеры пережитого культурного различия будут менее драматичными, чем этот, но такие встречи часто будут иметь значительные политические и геополитические последствия. Более того, даже до начала текущего кризиса с беженцами тенденция рассматривать или навешивать ярлыки на иммигрантов с точки зрения этнической или религиозной принадлежности привела к «культурной культуре» социальных проблем , не говоря уже о том, что чувство дискриминации и отчуждения может подтолкнуть беженцев и европейских мусульман во втором и третьем поколении к самому пути радикализации, с которым западные общества пытаются бороться.Что еще более опасно, это привело к тому, что мы могли бы назвать «секьюритизацией культурных различий», тем самым подготовив почву для рефлексивного отчуждения, недоверия, обвинений и инкриминирований, что, в свою очередь, приведет к неуверенности, беспокойству, отсутствию сотрудничества и контрпродуктивной осаде. защитные позы в этих сообществах.

Тенденция рассматривать или навешивать ярлыки на иммигрантов с этнической или религиозной точки зрения привела к «культуризации» социальных проблем / Image: pixabay

В будущем, которое будет все больше характеризоваться массовой миграцией и изменением политических границ, Океанская модель цивилизации может служить конструктивной парадигмой для большей глобальной безопасности, особенно ее транскультурного измерения, путем поощрения лучшего и более достойного обращения с людьми, терпимости к разнообразию и уважения к различиям.Эта идея коренится не в идеализме, а в прагматизме и служит национальным интересам. Сообщества, принадлежащие к разным культурам, не должны выбирать между их культурными и религиозными рамками и их лояльностью к принимающему государству и верховенству закона. Две парадигмы не исключают друг друга и могут гармонично сосуществовать вместе. В прошлом США делали это очень эффективно, хотя после 11 сентября этот великий баланс отступил, как и во время Второй мировой войны для различных культурных групп.

Прежде всего, понимание человеческой цивилизации как океана, в который впадают многие реки и вносят свой вклад, защищает от концептуальную возможность герметичных цивилизаций , которым суждено вступить в конфликт друг с другом.

Вперед:

Еще один способ конструктивного мышления о будущем — это еще раз взглянуть на нейробиологию и то, что она говорит нам о человеческих потребностях. Человеческая природа сама по себе не добродетельна, добра и «моральна». Но как раз наоборот, это , а не : люди по своей природе не злобно жадны и злонамеренны.Как упоминалось выше, наши основные определяющие черты — это комбинация унаследованных предрасположенностей и ценностей, созданных и сформированных нашей соответствующей средой. Нейробиологические исследования указывают на три ключевые характеристики человеческой натуры: эмоциональность (мы гораздо более эмоциональны, чем мы думаем, и эмоциональность играет центральную роль в принятии решений), аморальность (мы рождены аморальными и наш моральный компас развит. в процессе нашего существования) и эгоизм (мы стремимся к выживанию, что является основной формой эгоизма, т.е. сохранение себя).

Однако более острого понимания фундаментальных черт нашей природы недостаточно, чтобы найти правильный путь вперед. Что необходимо, так это модель управления, которая активно обеспечивает наличие правильных институциональных рамок , чтобы не допустить отклонения нашего морального компаса в неверном направлении. Возможным рецептом для индивидуального и коллективного продвижения вперед является принятие того, что я назвал парадигмой устойчивой истории, которая основана на идее управления, основанного на достоинстве.В частности, он требует уравновешивания эмоциональности, аморальности и эгоизма с набором потребностей в достоинстве.

Достоинство — самая важная и важная из всех человеческих потребностей , даже более важная, чем потребность в свободе. Как показывают многочисленные примеры, даже в зрелых демократиях простое признание гражданских свобод не защищает от различных форм социальной маргинализации и культурного отчуждения. Таким образом, потребности в достоинстве имеют далеко идущие последствия. Под достоинством я подразумеваю не просто отсутствие унижения, а более полный набор из девяти потребностей, которые соответствуют (и успокаивают) эмоциональную, аморальную и эгоистическую природу человека.Это: разум , безопасность и права человека, подотчетность, прозрачность, справедливость, возможности, инновации и инклюзивность.

Глобальное культурное понимание и уважение человеческого достоинства для всех, в любое время и при любых обстоятельствах — это не только благородная моральная цель, но и необходимая предпосылка для более устойчивого отстаивания национальных интересов. Это критически важно для социальной гармонии и сотрудничества и, в конечном итоге, для глобальной безопасности. Действительно, в глобализирующемся и одновременно анархическом мире мы можем добиться успеха только вместе как человеческая цивилизация или потерпеть неудачу в целом.

Проф. Найеф Аль-Родхан

Нейробиолог, философ и геостратег

теорий цивилизации. Нам нужно вернуть обществу… | Стюарт Миллс | The Startup

Я не согласен с Фридрихом фон Хайеком. Хотя я ценю его логику и буду защищать глубокий интеллект, лежащий в основе его идей, я считаю, что он часто делает неверные предположения об обществе. Например, он, кажется, ставит во главу угла скорость, с которой общество может развиваться, а не цель, желание или равенство продвижения.Климатический кризис — ключевой пример этого, когда стремление к экономическому росту вытесняет законные вопросы о том, как мы потребляем и почему…

Вид. Для Хайека свобода дает обществу наилучшие шансы на продвижение, но сама по себе не гарантирует продвижения . Таким образом, климатический кризис в неолиберальном смысле — это бастардизация концепции свободы Хайека, только глупая. Неолиберальная экономическая политика еще не осознала, что произвольный рост не может сдержать океан.

Эта статья не о Хайеке и не о глобальном потеплении.Речь идет об обществе и цивилизации или их отсутствии в рамках нашего нынешнего дискурса. Мой тезис прост: когда Тэтчер сказала, что общества не существует, мир ей поверил, хотя она ошибалась. Со смертью общества экономика и политический истеблишмент, вступившие в брак с ним, не могут представить себе выхода из кризиса. Об этом свидетельствует мировой финансовый кризис 2008 года; сейчас это подтверждается надвигающимися кризисами старения, климата и автоматизации.

Нам нужно вернуть общество в экономику.

Копаем ямы

В прекрасной книге Джеффа Манна « В долгосрочной перспективе мы все мертвы» он исследует кейнсианство через гегелевский синтез, прослеживая корни мысли Кейнса до идеи Французской революции. Кейнс — ключевая фигура в истории экономики и общества; часто отмечают, что Кейнс не пытался спасти капитализм, когда он опубликовал «Общую теорию» в 1936 году — он пытался спасти саму цивилизацию.

Возвращаясь к истории Французской революции, Манн дает прекрасное обсуждение Робеспьера, Канта и так называемого железного закона необходимости. В рамках идеи, которую сегодня можно было бы считать замечательной (и социалистической), Робеспьер утверждал, что единственный закон цивилизации касается тех вещей, которые необходимы людям для выживания. Он утверждал, что для голодающего француза причиной революции была способность обеспечить всех тем, в чем они нуждались (то есть едой), но аристократия предпочла этого не делать.Французское общество рухнуло во время революции из-за силы единственного, имеющего значение закона, необходимости, и Франция могла быть восстановлена ​​только тогда, когда необходимость была удовлетворена.

Манн утверждает, что это эквивалент экономической политики Кейнса 20 века в 18 веке. По мнению Кейнса, это была способность экономики достичь равновесия при сохранении невольной безработицы, которая подвергала цивилизацию опасности. Например, утверждается, что Кейнс однажды пошутил: «Правительство должно платить людям, чтобы они копали ямы в земле, а затем засыпали их», если это требовалось для обеспечения полной занятости.

То, что не убивает, убивает всех

Кейнс и Хайек, как известно, расходятся во мнениях. Но они оба сохранили отправную точку, из которой возникли их экономика и политика: общество не уверено, ему не суждено развиваться и оно может рухнуть, если с ним обращаться неправильно (конечно, оба объединяли цивилизацию с капитализмом, и, следовательно, социализм или коммунизм не были по определению — цивилизованный, но это во многом не к делу!).

Мы забыли этот бесценный урок. Искренне ли Тэтчер верила в то, что общества не существует, или это было написано в качестве саундбита, мы, возможно, никогда не узнаем.В лучшем случае ее слова сбивали с толку мысль Хайека, объединяя утверждение «общество не обязательно продвигается вперед» с утверждением «следовательно, общество — это конструкция». В худшем случае она не задумывалась об этом глубоко и рассматривала ликвидацию общества как средство распространения концепции личности в духе времени.

Но, как однажды заметил Фрейд (большим поклонником которого был Кейнс), «никто не верит в [свою] собственную смерть». Если нет общества, а есть только люди, мы теряем связь с реальностью нашего собственного уничтожения.Это почти то же самое, что услышать в новостях о трагедии и сказать: «Со мной этого никогда не случится». Но то, что что-то не происходит с самим собой, не означает, что этого не может произойти. Это утверждение возникает только в мире, где есть общество, где люди могут быть связаны на экономическом / социальном / человеческом уровне.

Глобальное потепление — отличный пример этого явления. Мы живем в мире, где глобальное потепление происходит, но его можно предотвратить, даже если это будет огромной «ценой» для нашего экономического роста.Очень мало имеет значения, верит человек в глобальное потепление или нет. Скептик может заметить: «Почему нужно менять I ?» в то время как верующий может ответить: «Я больше перерабатываю и меньше езжу». Оба утверждения индивидуальны, и оба упускают из виду суть. Индивидуальные действия не предотвратят глобального потепления. Только уровень общества уйдет от безрассудного потребления, и углеродная энергия сможет этого добиться. Но в мире, где общества не существует, и даже если бы оно существовало, в мире, где мы отказались от возможности нашего собственного регресса, эти сдвиги произойти не могут.

Забудьте о том, насколько хрупка экосистема — мы поняли, насколько хрупким является все, что .

Игра окончена?

Нам нужно вернуть общество в экономику. У нас новые теории цивилизации. Многое из этого будет закреплено в конкретной политике — подход, который я большой поклонник, но который нелегко поддается краткости, — но общее изменение отношения к экономике также может быть полезным. Например, в краткосрочной перспективе мы должны остановить игровой экономический рост.Снижение налогов для экономического роста … Инвестиции для экономического роста … Ни ответа на социальные вопросы, зачем инвестировать, ни зачем снижать налоги?

Экономическая политика должна перейти к тому, чтобы рассматривать экономический рост как желанный, но вторичный побочный продукт разумной, социально ответственной политики. Для Кейнса рост был вторичным по отношению к проблеме безработицы. Рытье и засыпка ям решили проблему безработицы — рост наступил позже.

В долгосрочной перспективе мы должны полностью отказаться от концепции экономического роста.Дело не только в том, что тенденция роста к бесконечности глупа, или что она действует как панацея, оставляющая казначейства по всему миру вне поля зрения, или что экономический рост, основанный на добыче ресурсов, убьет планету. Дело в том, что экономический рост не обязательно предотвращает и может даже вызывать хрупкость нашего общества.

Следует приветствовать недавнее решение правительства Новой Зеландии отказаться от экономического роста как цели в пользу благополучия. В будущем мы должны подумать о том, что еще мы могли бы измерить, что включает общество в наши приоритеты.Например, показатель экономического участия может отражать, какой процент населения может участвовать в жизни общества с учетом различных экономических амбиций.

Но что бы мы ни делали, нам отчаянно нужно помнить, что мы — часть общества, а общество хрупко.

Адам Смит и стадиальная теория

Адам Смит, наряду с другими деятелями шотландского Просвещения, такими как Дэвид Хьюм и Адам Фергюсон, часто обращались к истории, чтобы построить и проиллюстрировать принципы.Чтобы понять историю, Смит разработал полезную теорию развития цивилизации, основанную на его понимании человечества. [1] Эта стадиальная теория цивилизации не только была полезна для понимания истории и прошлого, она также позволила Смиту разобраться в политических, экономических и социальных преобразованиях Шотландии в XVIII веке. Хотя эссе Адама Фергюсона по истории гражданского общества может оставаться более примечательным в этом отношении, использование Адамом Смитом истории и его стадиальной теории существенно отличается от работы Фергюсона и помогает понять идеи Смита.

Смит четко разделил развитие цивилизации в человеческом обществе в Лекциях по юриспруденции :

Человечество проходит через четыре различных состояния: — 1-е, Эпоха Охотников; Во-вторых, Эпоха пастырей; В-третьих, эпоха земледелия; и, в-четвертых, эпоха коммерции »(14).

Он описал каждую стадию в контексте людей, поселившихся на необитаемом острове, и как они будут продвигаться через каждую стадию. Он охарактеризовал «Эпоху охотников» вокруг воображаемых усилий островитян по «охоте на диких зверей или ловле рыбы» (LJ: 14).«Эпоха пастухов» состояла из потребности островитян «приручить некоторых из тех диких животных, которых они поймали», и продолжать приручать их для пропитания и работы, поскольку их численность требовала выхода за рамки охоты и собирательства (ЖЖ: 15). Затем Смит продолжил развитие «эпохи сельского хозяйства», когда «стада и стада» больше не поддерживали это вымышленное островное общество, что потребовало «возделывания земли (LJ: 15)». Смит закончил «эпоху коммерции», когда жители острова начали специализироваться и «разделять» свою работу на благо «его благосостояния» (LJ: 15).Он отметил, что эти люди «будут обмениваться друг с другом тем, что они производят… и получать за них товары», в которых они нуждаются, но не выращивают и не создают (ЖЖ: 15).

Смит использовал эту стадиальную теорию цивилизаций для исследования таких тем, как происхождение прав собственности, для объяснения военной истории и организации, а также для объяснения и создания максим, касающихся развития государственного управления и систем государственных доходов. Изучая, как права собственности возникают из владения, он подчеркнул, что приручение животных, как в «Веке пастухов», является расширением прав собственности посредством владения, «до тех пор, пока их можно отличить (LJ: 18-20).”

Что касается военного строительства, он подчеркнул разницу между вооруженными силами охотников и пастухов в Wealth of Nations :

Армия охотников редко может превышать две или три сотни человек. Неустойчивое существование, которое дает chace, редко позволяет большему количеству людей оставаться вместе в течение какого-либо значительного времени. Напротив, армия пастухов может иногда достигать двух или трехсот тысяч (WN: 691).

Он продолжил и утверждал, что «нация охотников никогда не может быть грозной для цивилизованных наций по соседству.Народ пастырей может (WN: 691) ».

Изучая развитие систем государственных доходов, Смит использовал свою Стадиальную теорию, чтобы продемонстрировать, как пастушеское общество получает доход, и отметил, что «Доход татарского или арабского вождя состоит из прибыли… от молока и увеличения собственного дохода. стада и отары (WN: 817) ». Он также заявил, что «… в этом самом раннем и грубейшем состоянии гражданского правления только прибыль когда-либо составляла основную часть государственных доходов монархического государства.(WN: 817) ». Смит описал, что в наиболее цивилизованном обществе огромные расходы государства должны «покрываться за счет налогов того или иного рода; люди, вносящие часть своего личного дохода в государственный доход государству или государству (WN: 824) ». Другими словами, налоги на частные доходы физических лиц в «эпоху коммерции» должны составлять большую часть государственных доходов.

Разделение и описание прогресса цивилизации Смитом содержит ключевые характеристики, такие как линейная траектория и различные причины прогресса его вымышленного островного общества.Первый этап и второй этап перехода для поддержания растущего населения. Однако третья стадия развивается из-за роста специализации труда, поскольку люди стремятся реализовать свое собственное «благосостояние». Таким образом, прогресс цивилизации начался с того, что индивид вносил свой вклад в сообщество в одиночку, и закончился тем, что индивид вносил свой вклад в сообщество, работая ради собственного благополучия. Смит отметил, что свобода и безопасность, поддерживаемые государством, позволяют людям искать собственные средства к процветанию (WN: 65-66, 345, 412, 687).

Источники:

Берри, Кристофер Дж. S Официальная теория шотландского Просвещения . Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета, 1997.

Чен, Дженг-Го С. «Провидение и прогресс: религиозное измерение в дискуссии Фергюсона о гражданском обществе». В году Адам Фергюсон; История, прогресс и природа человека , изд. Юджин Хит и Винченцо Меролле, 171–186. Лондон: Пикеринг и Чатто, 2008.

[1] См. «Социальная теория шотландского просвещения » Кристофера Дж. Берри (Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета, 1997), 68–70.

Долгосрочные перспективы отношений между народами

Введение

Будет трюизмом утверждать, что дисциплина международных отношений (IR) в первую очередь касается отношений между государствами. Это не означает, что IR занимается только государствами, но по определению отношения между государствами — это то, о чем в основном и идет дисциплина.Одна из критических замечаний в адрес IR как дисциплины, и часто со стороны историков, заключается в том, что ей не хватает достаточной исторической перспективы. Это обобщение, которое явно не относится ко всем участникам данной дисциплины. Тем не менее, критику нельзя отклонить сразу. В то время как множество учебников IR скажут вам, что Фукидид (ок. 460–400 до н. Э.) Является отцом-основателем реализма, это больше об изучении историков и их значении для дисциплины, чем об изучении истории [1]. Такие мыслители, как Макиавелли (1469–1527) и Иммануил Кант (1724–1804), часто подвергаются подобной дисциплине.Возможно, одна из причин этого недостатка состоит в том, что система международных государств возникла только после Вестфальского мира 1648 года, следовательно, у IR есть свои исторические пределы.

Критики

IR утверждали, что доминирующие способы мышления дисциплины отдают предпочтение «антиисторической структурной теории и абстрактным, экономическим моделям рациональности над исторической интерпретацией и социально укоренившимися концепциями человеческой деятельности» (Reus-Smit 2002: 120). Задача внутри дисциплины, вдохновленная исторической социологией, была направлена ​​на то, чтобы заново открыть историю и воскресить концепцию государства, которая создала бы «исторически обоснованное» соответствие между обществами, государствами и геополитикой »(Reus-Smit 2002: 120).Тем не менее, даже призывая к большему признанию исторических процессов, IR по-прежнему накладывает на себя определенные ограничения, настаивая на том, что государства и их создание остаются центральными элементами дисциплины. Ясно, что государства являются очень важными игроками в мировых делах, и после окончания колониализма государства покрывают и составляют большую часть населения Земли. Но государства — не единственные коллективы, к которым принадлежит большинство из нас.

Как отмечает Дональд Пучала (1997: 5), размышляя над книгой Адды Бозман «Политика и культура в международной истории», «напыщенность и беспокойство государств и их героев в ходе бесчисленных конфликтов на протяжении нескольких тысячелетий достигли немногим большего, чем периодическая реконструкция политической географии. осквернять значительную часть художественного и архитектурного наследия человечества, растрачивать богатство и уносить сотни миллионов жизней ».Идя еще дальше, Пучала (1997: 5) добавляет, что «история отношений между государствами — будь то городские, имперские, средневековые, вестфальские, современные, супер- или национальные государства — была довольно избыточной, как правило, неприятные и зачастую лишенные большого значения в ходе культурной эволюции человечества ». Он настаивает на том, что, в отличие от отношений между государствами, «история отношений между народами имела гораздо более широкие человеческие последствия» (Puchala 1997: 5; курсив в оригинале).

Как ранее пытался объяснить Бозман (2010: xv), «взаимодействие…. политики и культуры усилились во всем мире », и это происходило« в плоскости международных отношений, а также в плане внутригосударственного социального существования и управления ». Она пришла к выводу, что территориально ограниченное, правовое государство западного типа больше не является [если оно когда-либо было в этом прочтении] центральным принципом в реальном ведении международных отношений, и поэтому его не следует рассматривать как ведущую норму в академическая вселенная »(Bozeman 2010: xl). Типы отношений, о которых говорили и Бозман, и Пучала, — это отношения между тем, что обычно называют цивилизациями.Бозман (2010: 5-6; курсив в оригинале) «рано пришел к выводу, что политические системы основаны на культурах, и поэтому современные международные отношения по определению являются межкультурными отношениями». Это, в свою очередь, побудило ее утверждать, что «ученые-аналитики и политики … были бы более успешными в своем призвании, если бы они исследовали культурную инфраструктуру наций и политические системы, с которыми они имеют дело».

Таким образом, большинство из нас не только граждане государств, но и принадлежат к разным коллективам, которые являются неотъемлемой частью нашей идентичности; семьи, клубы, сообщества, нации: список можно продолжить.Хотя многие из этих коллективов относительно малы и близки, большинство из нас также считается принадлежащими к гораздо более крупным коллективам, обычно называемым цивилизациями (Arlt and Daviau 2009; Holton and Nasson 2009). Тем не менее, на протяжении большей части цивилизованной истории человечества маловероятно, чтобы многие люди действительно мыслили категориями цивилизационной идентичности, цивилизационной лояльности или цивилизационной принадлежности; наши повседневные обстоятельства просто не способствуют такому мышлению, мы склонны двигаться в гораздо меньших кругах и действовать на гораздо более низком уровне принадлежности.Более того, это были бы относительно редкие обстоятельства, при которых люди думали о своей личной безопасности и благополучии в связи с безопасностью и благополучием цивилизации (или цивилизаций), к которой они могли бы принадлежать, или как от них напрямую зависеть от них. Но это не означает, что такие обстоятельства не возникают время от времени (Fagan 2004, 2008; Ahmed 2010; Bowden 2011).

Если ИР должен больше заниматься изучением долгосрочных процессов, то возрастающая озабоченность изучением цивилизаций или цивилизационных процессов и природы отношений между тем, что Пухала называл народами, может быть подходящим способом решения этой задачи.Знаменитый историк Арнольд Тойнби, появившийся на обложке журнала Time 17 марта 1947 года, настаивал на том, что « понятной единицей исторического исследования является не национальное государство или (на другом конце шкалы) человечество в целом, а определенная группировка человечества, которую мы назвали обществом или цивилизацией (Toynbee 1946: 11). Глубоко рассматривая историю и ее влияние на современный мир, Тойнби утверждал, что изучение наций, государств или даже эпох или периодов времени склонно приводить к необдуманным или неполным выводам (Toynbee, 1934-1961). .До середины двадцатого века именно историки и антропологи лидировали в проведении подробных исследований цивилизаций, соответствующих цивилизационных процессов и характера отношений между цивилизациями.

Социология также подхватила это дело, когда Питрим Сорокин бросил вызов: «хочет социология этого или нет, если она стремится развиваться как наука, она должна войти в интенсивное изучение обширных, эмпирических, социокультурных« континентов », называемых« цивилизациями ». », Обширные культурные и социальные системы и суперсистемы.Их интенсивное исследование уже стоит на повестке дня истории сегодня, и социология, как и любая другая наука, оснащена для такого исследования »(Сорокин 1966: 492). Социология и Сорокин (1957) взялись за эту задачу. Как и другой видный социолог, проявляющий непреходящий интерес к долгосрочным процессам, Норберт Элиас, который в «Цивилизирующем процессе» ([1939] 2000) представил подробный социологический отчет о развитии цивилизации и процессе формирования государства в Европе. IR немного более неохотно принимал вызов с большим энтузиазмом, чем нечастое баловство, которое обычно имело место до настоящего времени.Тем не менее, он также хорошо оборудован для исследования, и он был бы взаимовыгодным как для дисциплины IR, так и для существующих исследований цивилизаций и цивилизационных процессов, в том числе на глобальном уровне, если бы он делал это с большим удовольствием (например, Linklater 2010 ).

Что такое цивилизация?

Концепция цивилизации — довольно сложная идея и идеал, который я подробно исследовал в других работах (Bowden 2004; 2009a; 2009b), особенно нормативные требования цивилизации. Хотя их нелегко разделить или различить, нормативный идеал цивилизации сопровождается тем, что описывается как этнографическое или антропологическое описание цивилизации; иногда называют цивилизацию «фактом».В более общем смысле, цивилизация относится как к процессу цивилизации, так и к месту назначения. Он описывает процесс становления социального коллектива цивилизованным или перехода от естественного состояния, дикости или варварства к состоянию цивилизации. Цивилизация используется для описания состояния человеческого общества, отмеченного значительной урбанизацией, социальным и профессиональным расслоением, роскошью свободного времени и соответствующими достижениями в области искусства и науки. Способность к достаточно сложной социально-политической организации и самоуправлению в соответствии с преобладающими стандартами долгое время считалась центральным требованием цивилизации; то есть эталон цивилизации (см. Gong 1984).

Как отмечает Раймонд Уильямс (1983: 59; курсив в оригинале), «наступил критический момент, когда термин« цивилизация »использовался во множественном числе». Это произошло позже с термином «цивилизация», чем с культурами; его первое явное употребление было во французском языке ([Pierre-Simon] Ballanche [1776–1847]) в 1819 году. В английском языке ему предшествуют неявные употребления для обозначения более ранней цивилизации, но это не было распространено нигде до 1860-х годов. Французский историк Фернан Бродель (1993: 6-7; курсив в оригинале) аналогичным образом отметил, что «примерно в 1819 году слово« цивилизация », до сих пор единственное, стало использоваться во множественном числе».После этого «он» имел тенденцию принимать новое и совершенно иное значение: то есть характеристики, общие для коллективной жизни определенного периода или группы ». Таким образом, можно говорить о цивилизации Афин пятого века или французской цивилизации века Людовика XIV.

Другой французский историк Люсьен Февр, обращаясь к множественному использованию этого термина, отмечает, что «цивилизация просто относится ко всем чертам, которые можно наблюдать в коллективной жизни одной группы людей, включая их материальные, интеллектуальные, моральные и политические аспекты». жизнь и, к сожалению, нет другого слова для этого, их социальная жизнь.Было высказано предположение, — добавляет он, — что это следует называть «этнографической» концепцией цивилизации … Это прежде всего концепция, относящаяся к группе »(Febvre 1973: 220). Французские социологи Эмиль Дюркгейм и Марсель Мосс (1971: 811) аналогичным образом отмечают, что «цивилизация представляет собой своего рода моральную среду, охватывающую определенное количество наций, причем каждая национальная культура является лишь отдельной формой целого». Для Броделя (1993: 6) можно сказать, что «цивилизация (или культура) — это совокупность ее культурных ценностей, что ее географическая область — это ее культурная область, ее история — это история культуры, и что то, что она собой представляет. цивилизация передает другому культурное наследие или культурное заимствование, материальное или интеллектуальное ».

Бродель продолжает утверждать, что изучение цивилизаций включает в себя все социальные науки, которые для него включают историю, географию, социологию, экономику и коллективную психологию. Он пишет о цивилизациях как о географических областях, отмечая, что «цивилизации, огромные или нет, всегда могут быть расположены на карте». Он добавляет, что «существенная часть их характера зависит от ограничений или преимуществ их географического положения» (Braudel 1993: 9). Ссылаясь на цивилизации как на общества, Бродель утверждает, что «не может быть цивилизаций без обществ, которые их поддерживают и вдохновляют их напряженность и их прогресс» (Braudel 1993: 15).Однако он отмечает, что «мы не должны просто путать общества с цивилизациями … с точки зрения шкалы времени, цивилизация подразумевает и охватывает гораздо более длительные периоды, чем любое данное социальное явление» (Braudel 1993: 18). Что касается цивилизаций как экономик, Бродель отмечает, что «каждое общество, каждая цивилизация зависит от экономических, технологических, биологических и демографических обстоятельств». Как отмечали другие в отношении различных коллективов, «материальные и биологические условия всегда помогают определять судьбу цивилизаций» (Braudel 1993: 18).

Наконец, Бродель называет цивилизации способами мышления, отмечая, что «в каждый период определенный взгляд на мир, коллективный менталитет доминируют над всей массой общества. Диктовать отношение общества, направлять его выбор, подтверждать его предрассудки и направлять его действия — это в значительной степени факт цивилизации ». Более того, «гораздо больше, чем случайности или исторические и социальные обстоятельства того или иного периода, он проистекает из далекого прошлого, из древних верований, страхов и тревог, которые почти бессознательны — огромного загрязнения, микробы которого теряются в памяти, но передаются от поколения к поколению »(Braudel 1993: 22).Короче говоря, Бродель утверждает, что коллективное бессознательное является важной характеристикой любой цивилизации.

Пучала (1997: 8) резюмирует эту общую линию мышления, отмечая, что «большинство аналитиков согласны … городское жилье осуществимо и устойчиво, и (2) освободит элиту от императивов обеспечения повседневного существования и тем самым создаст контекст для интеллектуальной и творческой творческой деятельности ».Более того, «цивилизации существуют в космосе, поскольку они процветали в идентифицируемых местах и ​​обычно имели географические центры и примерно прослеживаемые культурные границы». Они «тоже существуют во времени, хотя обычно в очень продолжительном времени». Примечательно, что Пучала (1997: 12-13) настаивает на том, что «цивилизации не являются политическими образованиями»; скорее «внутри них есть политические организации, которые служат как для защиты их культур от проникновения инопланетян, так и для проецирования их вовне, когда сходятся мотивация и возможности».Совсем недавно Питер Катценштейн (2010b) аналогичным образом протестовал против того, что цивилизации не являются едиными и унитарными политическими субъектами (Katzenstein 2010b).

Мэтью Мелко (1969: 1) некоторое время назад заметил, что схемы Шпенглера, Тойнби и Сорокина были предметом серьезных сомнений: «Действительно ли эти цивилизации, простирающиеся на тысячи миль и лет, имеют значимые внутренние отношения? Следует ли пытаться охарактеризовать их, как если бы они были историческими личностями? »Он пишет, что ответы на эти вопросы были« в подавляющем большинстве отрицательными », во многом потому, что« цивилизации Шпенглера и Тойнби вели себя так прекрасно, потому что они были вымышленными созданиями »( Мелко, 1969: 1-2).Несмотря на отказ от «строителей систем» и их «догматической периодизации», он утверждает, что «основные концепции остались в силе. Цивилизации действительно имеют значимые внутренние отношения, их можно охарактеризовать, их можно отличить друг от друга »(Melko 1969: 2).

Не все аналитики цивилизации согласны с взглядами, более или менее разделяемыми Тойнби, Шпенглером, Броделем и другими, как указано выше. Отчасти вдохновленный альтернативным прочтением Тойнби, Дэвид Уилкинсон (2003: 82-83) называет «цивилизации как сети отношений».Более конкретно, «цивилизация — это разновидность общества, сеть отношений особой природы и модели; и сеть внешних отношений, связывающих сосуществующие друг с другом цивилизации, значительно более разрежена, чем сеть внутренних отношений между участниками любой из них ». По сути, «цивилизации, задуманные таким образом, представляют собой богатые, множественные, многоуровневые встроенные сети» (Wilkinson 2003: 83).

Элиас — еще один, который привносит совершенно другой подход к теме, больше касаясь цивилизационных процессов между отдельными народами в течение значительных периодов времени, а не цивилизаций, описанных выше.По сути, «Цивилизационный процесс» — это очень подробный отчет о моделях и процессах индивидуального совершенствования, социального прогресса и политического развития в Европе от позднего средневековья до двадцатого века. Первый том, «История нравов», в первую очередь посвящен изменению социальных нравов, начиная от подавления насилия и заканчивая сексуальным поведением и манерами за столом, при этом ведущая роль принадлежит придворной элите. Второй том, «Государственное образование и цивилизация», фокусируется на процессах формирования государства в Европе, в том числе на той роли, которую они сыграли в вышеупомянутом развитии типично современных граждан развивающихся государств Европы.Программа Элиаса по изучению цивилизационных процессов вместо цивилизаций была распространена на Соединенные Штаты Стивеном Меннеллом (2007), в то время как те же общие принципы были применены и на глобальном уровне (Linklater 2010; 2011). Хотя эта работа может не касаться непосредственно цивилизаций, как и другие упомянутые здесь исследования, она также связана с изучением долгосрочных исторических процессов в попытке лучше понять как прошлое, так и настоящее.

Изучение цивилизаций

Пучала (1997: 8) отмечает, что большая часть значительных работ, явно посвященных сравнительному изучению цивилизаций, относится к 1950-м и 60-м годам, что делает их «довольно старыми».Еще старше Джамбаттиста Вико «La Scienza Nuova» (или «Новая наука») 1725 года, описанная как ранняя «классика в этой области», в которой Вико описывает цивилизацию как развивающуюся в течение трех различных эпох или стадий в повторяющейся циклической манере. Другой классический пример — «Исследование истории» Тойнби, в котором он прослеживает происхождение, взлет и падение того, что он считает основными мировыми цивилизациями. Тойнби (1946: 11) определил «пять таких обществ, существующих сегодня, вместе с различными окаменелыми свидетельствами обществ мертвых и исчезнувших».Пять цивилизаций, которые считаются живыми и здоровыми, — это западный христианский мир, православная, исламская, индуистская и дальневосточная. Всего он первоначально выделил девятнадцать различных обществ или цивилизаций: «а именно: западное, православное, иранское, арабское (последние два теперь объединены в исламское), индуистское, дальневосточное, эллинское, сирийское, арабское. Индийский, китайский, минойский, шумерский, хеттский, вавилонский, египетский, андский, мексиканский, юкатекский и майянский »(Toynbee 1946: 34).Однако Тойнби добавляет, что «вероятно, желательно разделить православное христианское общество на православно-византийское и православное русское общество, а Дальневосточное — на китайское и корейско-японское общества», увеличив общее количество цивилизаций до двадцати. -one (Тойнби 1946: 34).

Как и предполагалось, одна из ключевых критических замечаний в отношении схемы истории Тойнби заключалась в том, что он проводил границы между цивилизациями, как географически, так и временно; Идея использования цивилизаций в качестве ключевой единицы анализа не вызывала особых возражений.Например, как отмечает Дэвид Уилкинсон (2010a: 168), Кэрролл Куигли (1961) аналогичным образом идентифицировал шестнадцать различных цивилизаций, только две из которых продолжают выжить: западная, православная и, возможно, японская. Филип Бэгби (1959) проводит различие между отдельными и вторичными, зависимыми и периферийными цивилизациями, чтобы составить обширный список, из которого выживают только западная цивилизация и три периферийные цивилизации: восточная, китайская и индийская. Раштон Кулборн (1959) также отметил устойчивость пяти живых цивилизаций: китайской, индийской, исламской, византийской и западной.Сэмюэл Хантингтон (1996: 45-46) позже выделил семь или восемь живых цивилизаций: китайскую, японскую, индуистскую, исламскую, православную, западную, латиноамериканскую и, возможно, африканскую.

Тойнби выделил два возможных возражения против его схемы: 1) у рассматриваемых цивилизаций так мало общего, что они во многом несопоставимы; и 2) что существует не двадцать одна отдельная цивилизация, а только одна — западная цивилизация. В ответ на первую возможную критику Тойнби утверждает, что как «понятные области исследования» двадцать одна цивилизация представляют собой один вид внутри рода и «имеют одну общую особенность в том, что они одни находятся в процессе развития. цивилизация »(Тойнби 1946: 35).Далее он указывает, что «само собой разумеется, что некоторые цивилизации восходят к« заре истории », потому что то, что мы называем историей, есть история человека в« цивилизованном »обществе, но если под историей мы имели в виду весь период существования человечества в целом. жизни на Земле, мы должны обнаружить, что период создания цивилизаций, далеко не ровесник человеческой истории, охватывает только два процента ее, одну пятидесятую часть жизни человечества ». В таком случае, «тогда нашим цивилизациям может быть предоставлено право быть достаточно современными друг другу для наших целей» сравнительного исследования (Toynbee 1946: 42).

Вторая возможная критика касается «единства цивилизации» и основана на представлении о том, что «западная цивилизация бросила сети своей экономической системы по всему миру», и что это «экономическое объединение» сопровождается «политическим объединением». на той же основе, которая зашла почти так же далеко », поэтому мы можем сделать вывод,« что все государства современного мира составляют часть единой политической системы западного происхождения »(Toynbee 1946: 36). Это проблема, о которой ученые-исследователи IR хотели кое-что сказать и обсудить (например,грамм. Булл и Ватсон 1984; Watson 1992; Suzuki 2009; Заракол 2011). Хотя государственная система может иметь европейское или западное происхождение, из этого не обязательно следует, что ее составные части являются единообразными, особенно культурно единообразными. Иными словами, множество государств, составляющих международную систему государств, не являются однородными в экономическом, политическом или культурном отношении; у некоторых действительно есть экономические и политические системы, которые берут начало на Западе, у многих нет.

Тойнби (1946: 37) настаивал на том, что тезис о единстве цивилизации был заблуждением, основанным на «предположении, что существует только одна река цивилизации, наша собственная [западная], и что все остальные реки либо ее притоки, либо потеряны в ней». пески пустыни ».Это заблуждение, в свою очередь, основано на трех иллюзиях: «эгоцентрической иллюзии, иллюзии« неизменного Востока »и иллюзии прогресса как движения, идущего по прямой линии» (Toynbee 1946: 37). Эгоцентрическая иллюзия — это грех, в котором виноваты многие люди, а не только жители Запада. Иллюзия неизменного Востока «настолько очевидно является популярной иллюзией, не имеющей оснований для серьезного изучения, что поиск ее причин не имеет большого интереса или значения». Наконец, иллюзия прогресса как линейного является примером человеческой тенденции чрезмерно упрощать все виды вещей, включая периодизацию истории «в одной серии от начала до конца, как секции бамбука» (Toynbee 1946: 37 -38).Это критика (и аналогия), которую многие мыслители использовали в дискуссиях о Просвещении и его интеллектуальных потомках на Западе. Например, Джон Грей (2007: 187-88) утверждает, что «основной проект Просвещения рациональной и универсальной цивилизации, в которой культурные различия были политически маргинализированы, во всех смыслах лежит в основе философии Просвещения в истории». Более того, «самобытные культурные самобытности вместе с их основной историей были подобны ручьям, судьбой которых было непреодолимое течение в великий океан универсального человечества».

Более недавняя озабоченность по поводу использования цивилизаций в качестве единицы анализа состоит в возражении, что они не являются объединенными и унитарными субъектами, как некоторые люди считают их; Скорее, более полезно думать о большинстве цивилизаций как о внутреннем плюрализме с некоторым разнообразием (Katzenstein 2010a). Тем не менее, несмотря на свое внутреннее разнообразие, цивилизации, как определено выше, аккуратно поддались сравнительному процессу, поскольку сама идея цивилизации широко принята как относящаяся к большому и сложному социально-политическому коллективу с общей культурной идентичностью, общей культурной идентичностью. история и согласованная система ценностей и убеждений (Durkheim, Mauss 1971; Toynbee 1972; Febvre 1973; Eckhardt 1992).Как подчеркивали в своей собственной работе многие ученые, связанные с зарождением Международного общества сравнительного изучения цивилизаций, тот факт, что любая данная цивилизация признана цивилизацией из-за общих ценностей и общих идентифицируемых черт, означает, что это возможно. в общих чертах обрисовать эту цивилизацию (например, Melko 1969; Nelson 2012).

Тот факт, что Бродель не упоминает политические науки, когда он утверждает, что изучение цивилизаций включает в себя все социальные науки, вероятно, является чем-то вроде упущения.Как подчеркивает Пучала (1997: 10), «у полностью развитых цивилизаций есть литературные языки, письменности и литература, стили искусства и архитектуры, системы философии, кодексы морали и высшие религии, подтвержденные в священных текстах и ​​разработанные в формальной теологии. У них также есть писатели, художники, архитекторы, философы, юристы и богословы. У них есть академики, университеты, амфитеатры, театры, галереи, музеи и библиотеки. У цивилизаций есть истории, написанные их собственными историками.Это некоторые из важных инструментов, с которыми приходится работать социологам и политологам. Дисциплина международных отношений кажется особенно подходящей для того, чтобы внести ценный вклад в анализ и обсуждение природы отношений между цивилизациями или несовпадающих друг с другом цивилизационных процессов. Как уже отмечалось, IR — это больше, чем просто государства; он также занимается регионами, негосударственными субъектами, международными и межправительственными организациями и т. д. Но эти опасения по-прежнему в значительной степени связаны с их отношениями к государствам или ролью государств в них.Тем не менее, время от времени IR также интересовался цивилизациями и цивилизационными процессами (например, Bozeman [1960] 2010; Puchala 1997; Mozaffari 2002; Hall and Jackson 2007; Katzenstein 2010; Linklater 2011).

На сегодняшний день наиболее значительным вмешательством политической науки или IR в изучение цивилизаций является провокационный и влиятельный тезис Самуэля Хантингтона (1993a; 1998) о «столкновении цивилизаций», в котором он утверждает, что фундаментальный источник конфликта в пост-холодный период. Мир войны будет культурным.По его словам, «линии разлома между цивилизациями станут линией фронта в будущем». Более того, он утверждает, что «столкновение цивилизаций будет доминировать в глобальной политике» (Huntington 1993a: 22). В качестве доказательства в поддержку тезиса о столкновении был предложен насильственный конфликт в бывшей Югославии между 1991 и 2001 годами, как и конфликт в бывшем Советском Союзе, как внутри России, так и между Россией и ее бывшими государствами-сателлитами. Даже голосование, присудившее Сиднею Олимпийские игры 2000 года, а не Пекину, было охарактеризовано как выигранное благодаря голосованию по цивилизационным принципам (Huntington 1993b).

Террористические атаки 11 сентября 2001 г. и последующая глобальная война с терроризмом, включая возглавляемые Соединенными Штатами войны против повстанцев в Ираке и Афганистане, как говорят, придают дополнительную легитимность тезису о столкновении (Goldstone 2002; Scruton 2002). Это особенно верно, когда речь идет о характере отношений между западным и исламским миром, когда некоторые наблюдатели видят в их истории отношений повторяющуюся или продолжающуюся серию конфронтаций и столкновений; от крестовых походов XI века (1095-1291) до текущих событий, происходящих на Ближнем Востоке и в Афганистане (Lewis 1993; 2003; ср.Сайкал 2003; Повар 2008). Это, в свою очередь, привело к утверждениям и спорам о том, как и почему одна или другая сторона может в конечном итоге победить в потенциально смертельной конкуренции между цивилизациями (Roberts 1985; Keegan 2001; Hanson 2002; ср. Morris 2010).

В основе тезиса о столкновении цивилизаций лежит предположение, что разные цивилизации или культурные группы имеют существенно разные образы жизни, основанные на том, что считается в значительной степени несовместимыми ценностями и системами верований.Публикация тезиса Хантингтона о коллизиях вызвала большой интерес, споры и критику с самых разных точек зрения и точек зрения (см. Huntington et al. 2010). Оно было отклонено по ряду причин, в том числе из-за того, что оно основано на анекдотических свидетельствах и, в частности, искажает реальное состояние мировых дел (О’Хаган, 1995; Грей, 1998; Коннолли, 1999; Шапиро, 1999; Саид, 2001; Сен, 2006). . Утверждалось, что настоящее столкновение происходит внутри цивилизаций (Senghaas 2002). Некоторые пытались доказать это, классифицируя и количественно оценивая как прошлые войны, так и конфликты после холодной войны, делая вывод, что столкновения внутри цивилизаций столь же обычны, если не больше, чем столкновения между цивилизациями (Fox 2002; Tusicisny 2004; Henderson 2005). .Хотя эти исследования важны тем, что они говорят нам, имели ли место столкновения и конфликты, они не обязательно говорят нам что-либо о том, почему они могли столкнуться. Из-за фундаментальных различий и несовместимых образов жизни или из-за множества других причин, по которым люди, общества, государства и цивилизации иногда сталкиваются?

До того, как Хантингтон поддержал тезис о столкновении цивилизаций после окончания холодной войны, Лестер Б.Пирсон, канадский ученый, дипломат и политический лидер, ранее предупреждал: «Мы вступаем в эпоху, когда разные цивилизации должны будут научиться жить бок о бок в мирном обмене, учиться друг у друга, изучать историю и идеалы друг друга. искусство и культура, взаимно обогащающие жизни друг друга. Альтернатива в этом тесном маленьком мире — недопонимание, напряжение, столкновение и катастрофа »(Pearson 1955: 83-4). С окончанием холодной войны, приведшей к горькому распаду Советского Союза и еще более насильственной фрагментации бывшей Югославии, в описании Хантингтона будущего мировой политики яростно стремились предположить, что столкновения и катастрофы, а не мирные обмены и взаимное обогащение вероятно будет в порядке дня.

Цивилизационные отношения

Спекуляции на тему столкновения цивилизаций являются прямой причиной того, что Организация Объединенных Наций провозгласила 2001 год Годом диалога между цивилизациями, что в 2005 году превратилось в действующую инициативу Организации Объединенных Наций «Альянс цивилизаций» (United Nations 2006). В том же духе, как первый президент объединенной Германии, Роман Герцог (1999) воспринял тезис и его влияние достаточно серьезно, чтобы четко разработать стратегию того, как это можно предотвратить, как и раввин Джонатан Сакс (2003).Независимо от того, согласен ли кто-либо с тезисом о столкновении цивилизаций или даже с достоинствами цивилизаций как единицей анализа, Хантингтон не единственный, кто сосредоточивает внимание на значимости ценностей. Бэгби (1959: 191) ранее отмечал, что «идеи и ценности» являются «наиболее инклюзивными из культурных явлений … они охватывают аспекты наибольшего числа индивидуальных культурных черт и … эти же самые идеи и ценности» служат для интеграции и дифференциации наших цивилизаций ». Точно так же Бозман (2010: 6) писал, что «поскольку можно предположить, что мысль предшествует действию во всех человеческих обществах, я пришел к выводу, что исследование и анализ должны быть сосредоточены на ментальных и моральных убеждениях, будь то религиозные, философские или идеологические; об основных ценностях и нормах в каждом обществе и о трансцендентных во времени представлениях о внешнем мире ».Пучала (1997: 10) также придерживается мнения, что «различия в культурном содержании являются наиболее важными различиями между цивилизациями. Когда цивилизации объединяются, в дело вступают артефакты, институты, идеи, символы, мифы и ритуалы соответствующих культур, а также их значения ».

Несмотря на влияние и привлекательность тезиса о столкновении цивилизаций в то, что часто называют смутным временем, при более долгосрочном взгляде на историю Бродель (1993: 8) подчеркивает, что «история цивилизаций на самом деле, — это история постоянных взаимных заимствований на протяжении многих веков, несмотря на то, что каждая цивилизация сохранила свой оригинальный характер ».Пучала (1997: 26), похоже, соглашается, отмечая, что «наиболее частым результатом межцивилизационных встреч является межкультурное заимствование, которое приводит либо к культурному обогащению цивилизации заемщика, либо к гибридизации». Он утверждает, что основная причина такого исхода состоит в том, что наиболее частые «встречи, как правило, происходят между цивилизациями на разных уровнях зрелости» (Puchala 1997: 26). Для тех, кому менее комфортно использовать цивилизации в качестве единиц анализа, эти встречи эквивалентны тому, что Элиас описал бы как встречи между народами или обществами на разных этапах процесса цивилизации.Пучала (1997: 27) продолжает утверждать, что «исторически наиболее важные межцивилизационные столкновения были результатом имперского поведения». Он также утверждает, что роль ассоциированных империй «во многом связана с судьбами цивилизаций». Он утверждает, что это «не просто еще один способ« вернуть государство »в межцивилизационные отношения». Скорее, это «предполагает, что только определенные государства, а очень немногие из них, оказали влияние на человеческую культурную историю», защищая или расширяя «цивилизации, с которыми они были связаны, или потерпели неудачу в этом» (Puchala 1997: 28). .

Эта аргументация не обязательно исключает насильственный конфликт между цивилизациями или большими культурными коллективами, поскольку войны, особенно захватнические войны, являются одним из способов распространения идей и технологий от группы к группе. Историк Уильям Х. Макнил показал другие способы, которыми происходят такие обмены; в «Возвышении Запада» (1992) он «вслед за Тойнби и его предшественниками рассматривал отдельные цивилизации как главные действующие лица мировой истории» и стремился подчеркнуть «спорадические изменения в транспорте и коммуникации, которые распространяют урожай, идеи, методы и болезни. с места на место в рамках данной цивилизации, а также через цивилизационные границы »(McNeill 2011: 44).Другие аналогичным образом стремились продемонстрировать, как передача «портфелей ресурсов» (идей, институтов и технологий) с Востока, особенно из Китая и исламского мира, была важными факторами в подъеме Европы после так называемых «темных веков» ( Хобсон 2007; Нельсон 2012).

Позже Макнил и его сын Роберт пошли дальше в «Человеческой паутине» (2003), чтобы продемонстрировать, «что люди с самого раннего детства опутаны сетью общения, которая управляет нашим сознанием и координирует групповое поведение на всех уровнях».Более того, они утверждали, что «поскольку общение может быть достигнуто посредством жестов, а также посредством языка, и поскольку каждая человеческая группа имеет соседей и встречается с ними, по крайней мере, время от времени, сеть человеческого общения всегда охватывала все человечество, даже если географические барьеры». может запрещать все, кроме пустяковых контактов через океанские преграды на века и даже тысячелетия ». Они также указывают на тот факт, что «в отличие от дарвиновских галапагосских зябликов, люди оставались единым видом даже после того, как их расселение по всему миру доказывает, что контакты и смешение генов никогда не прерывались надолго» (McNeill 2011: 47).В своем исследовании МакНилы идентифицируют «множество сетей, существующих на разных уровнях — в местной деревне или охотничьем отряде, в отдельных городах, охватывающих дифференцированные профессиональные подгруппы, каждая из которых имеет свой собственный вариант сети; и более тонкие сети на дальних расстояниях, объединяющие кластеры городов в цивилизации, а цивилизации — в евразийский и американский космополис, пока они не сливаются в единую и сильно затянутую всемирную космополитическую сеть после 1500 года (McNeill 2011: 47).

Эта теория сетевых взаимоотношений имеет много общего с описанием Элиаса цивилизации домашних обществ, когда он пишет о расширяющейся паутине «человеческих отношений» и последующем влиянии «удлинения цепей социального действия и взаимозависимости».Это «цивилизованное» изменение поведения »(Elias 2000: 370). Позже в его жизни та же линия исследования, расширяющаяся и усложняющаяся область человеческих связей и взаимозависимостей была центральной в попытках Элиаса понять очень долгосрочные модели и процессы человеческого развития, охватывающие весь вид (Elias 1991; 2007 ; Mennel 1990)

Несмотря на мирные обмены и взаимовыгодную торговлю, как показывает история, большие группы, отмеченные культурными различиями, время от времени сталкивались, но вопрос о том, происходит ли это из-за фундаментальных культурных различий и несовместимых ценностей и образа жизни, остается менее ясным.Как ясно продемонстрировал IR, существует множество причин, по которым конкурирующие группы объединяются в ожесточенном конфликте: конкуренция за ресурсы, страх перед растущим могущественным соседом и многие другие. Политология и IR кажутся особенно хорошо подготовленными с точки зрения методологий и теоретических основ для более глубокого изучения природы отношений между цивилизационными процессами и цивилизациями или крупными социокультурными коллективами.

Хотя нельзя игнорировать напряженность и столкновения, особенно их коренные причины, существует опасность того, что озабоченность столкновениями и конфронтациями затмевает то, что есть общего у многих цивилизаций или социокультурных групп, а также отодвигает на второй план столетия миграции и смешения, мирного сотрудничества, культурного сотрудничества. заимствование и обмен идеями (см. Reichwein 1925; Maverick 1946; Cobb 1963; Pullapilly and Van Kley 1986; Black 2008; Michael and Petito 2009).Многообещающе, хотя большая часть недавних работ в IR или мировой политике была сосредоточена на столкновениях и конфликтах и ​​дебатах о том, что отличает разные народы нашего мира друг от друга, некоторые ученые начали уделять больше внимания истории сотрудничества и обмена между цивилизациями и что у них общего (Euben 1999; Hobson 2007; Bowden 2007; Black 2008; Shogimen and Nederman 2008).

Заключение

Среди горячих спекуляций о том, находимся ли мы в эпицентре «столкновения цивилизаций», особенно между западным и исламским мирами, существует широко распространенное и растущее общее любопытство по поводу природы цивилизаций и состояния отношений между ними.Например, факультет азиатских и ближневосточных исследований Кембриджского университета недавно учредил исследовательский проект «Цивилизации в контакте» при финансовой поддержке фонда Golden Web Foundation. В Университете Западного Мичигана в США существует Международное общество сравнительного исследования цивилизаций, которое проводит ежегодную конференцию, посвященную этой области, и дважды в год издает журнал Comparative Civilizations Review. Пока что IR, похоже, не имеет большого присутствия ни в том, ни в другом, но это принесло бы пользу как IR, так и областям истории и региональным исследованиям, которые имеют тенденцию доминировать в изучении цивилизаций, если бы было больше перекрестных и взаимных исследований. междисциплинарный диалог и сотрудничество.

Beyond academe BBC недавно запустила интерактивный веб-инструмент Civilizations, который она описывает как «многомерную картину истории человечества», которая позволяет пользователям исследовать «взлет и падение великих империй и идей на протяжении 5000 лет. этого не может сделать ни одна книга ». Компьютерная игра, Sid Meier’s Civilization V — пошаговая стратегическая игра, включающая завоевание, сосуществование и сотрудничество, которая была запущена в год распада Советского Союза — стала одной из самых популярных и влиятельных игр всех времен и, таким образом, стала одной из самых популярных и влиятельных игр всех времен. сделал многое для расширения общего уровня интереса к истории и взаимодействиям различных цивилизаций нашего мира (см. Fogu 2009).

Дисциплина международных отношений не застрахована от этого всплеска интереса; С окончанием холодной войны и с ней биполярный мировой порядок, в котором доминируют сверхдержавы, отчасти в ответ на провокационную работу Хантингтона, исследование цивилизаций и / или цивилизационных процессов и их растущая роль в мировых делах набрало значительный импульс и приобрело новые формы. значение (например, Iriye 1997; Cox 2000; 2001; Jones 2002; Mozaffari 2002; United Nations 2006; Hall and Jackson 2007; Bowden 2009a, особенно.тт. 2 и 4; Katzenstein 2010a; Linklater 2011). Если Арнольд Тойнби прав в том, что цивилизации являются наиболее подходящей единицей анализа для попыток осмыслить историю и политику в долгосрочной перспективе, то это может быть только положительным моментом для продолжающейся эволюции IR как дисциплины. Как проницательно заметил Квентин Скиннер, история и понимание истории важны не столько «потому что из них можно извлечь грубые« уроки », но потому что сама история дает урок самопознания» (Skinner 1969: 53) .

Ценность этого самопознания и исторического понимания стала слишком очевидной для Ричарда Мейна, когда он работал над переводом и «адаптацией» «Истории цивилизаций» Броделя через тридцать лет после ее первой публикации. Он подчеркивает, что его постоянно поражало, «как мало на самом деле нужно обновлять». Пока он работал над «главой о Советском Союзе и его центробежных тенденциях», события в Москве стремительно разворачивались в реальном времени, заставляя его чувствовать «так, будто Бродель наблюдает за ними».Не для того, чтобы сказать: «Я же вам сказал», а для того, чтобы напомнить читателю, что «в эти опасные моменты, как la longue durée в руках мастера может помочь объяснить самые драматические судороги в прошлом, настоящем, и будущее »(Mayne 1993: xxix). Несомненно, более глубокое понимание истории, а вместе с ним и более глубокое самопонимание, также может быть весьма ценным активом для тех из нас, кто не достигает статуса учителя.

Список литературы

• Ахмед Н. М. (2010) Руководство пользователя по кризису цивилизации: и как его спасти.Лондон: Pluto Press.
• Арльт, Х. и Давиау, Д. Г. (редакторы) (2009) Культура, цивилизация и человеческое общество. 2 тт. Париж: ЮНЕСКО.
• Бэгби, П. (1959) Культура и история: Пролегомены к сравнительному изучению цивилизаций. Беркли: Калифорнийский университет Press.
• Блэк, А. (2008) Запад и ислам: религия и политическая мысль в мировой истории. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
• Баучер, Д. (1998) Политические теории международных отношений: от Фукидида до наших дней.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
• Боуден, Б. (2007) «Река межцивилизационных отношений: приливы и отливы народов, идей и инноваций», Third World Quarterly 28, no. 7: 1359-1374.
• Боуден, Б. (ред.) (2009a) Цивилизация: критические концепции в политической науке. 4 тома. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Боуден, Б. (2009b) Империя цивилизаций: эволюция имперской идеи. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
• Боуден, Б.(2010) «Цивилизационная безопасность», в Справочнике Рутледж по новым исследованиям в области безопасности, под ред. Дж. П. Берджесс, стр. 7–16. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Бозман, А. Б. (2010) Политика и культура в международной истории, второе издание. Нью-Брансуик, Нью-Джерси: Издатели транзакций.
• Бродель Ф. (1993) История цивилизаций, пер. Р. Мэйн. Нью-Йорк: Аллен Лейн / Пингвин.
• Булл, Х. и Уотсон, А. (редакторы) (1984) Расширение международного общества. Оксфорд: Clarendon Press.
• Кларк, Дж. Дж. (1997) Восточное Просвещение: Встреча азиатской и западной мысли. Лондон: Рутледж.
• Кобб, С. (1963) Исламский вклад в цивилизацию. Вашингтон, округ Колумбия: Avalon Press.
• Коннолли, У. Э. (1999) «Новый культ цивилизационного превосходства», Теория и событие 2, вып. 4.
• Кук, Дж. (2008) Израиль и столкновение цивилизаций: Ирак, Иран и план переделать Ближний Восток. Лондон: Pluto Press.
• Коулборн, Р.(1959) Происхождение цивилизованных обществ. Принстон: Издательство Принстонского университета.
• Кокс, Р. В. (2000) «Размышляя о цивилизациях», Обзор международных исследований 26, вып. 5: 217-234.
• Кокс, Р. В. (2001) «Цивилизации и двадцать первый век: некоторые теоретические соображения», Международные отношения в Азиатско-Тихоокеанском регионе 1, вып. 1: 105-130.
• Dunne, T. and Schmidt, B.C. (2008), «Реализм», в «Глобализации мировой политики», четвертое издание, ред. Дж. Бейлисс, С.Смит и П. Оуэнс, стр. 90-106. Оксфорд и Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
• Дюркгейм. Э. и Маусс М. (1971) «Заметка о понятии цивилизации», Социальные исследования 38, вып. 4: 808-813.
• Экхардт. W. (1992) Цивилизации, империи и войны. Джефферсон, Северная Каролина и Лондон: McFarland & Company.
• Элиас, Н. (1991) Теория символа. Лондон: Мудрец.
• Элиас, Н. (2000) Процесс цивилизации, исправленное издание. Оксфорд: издательство Blackwell Publishing.
• Элиас, Н.(2007) Эссе о времени. Дублин: University College Dublin Press.
• Euben, R. L. (1999) Враг в зеркале: исламский фундаментализм и пределы современного рационализма: работа сравнительной политической теории. Принстон: Издательство Принстонского университета.
• Фаган Б. (2004) Долгое лето: как климат изменил цивилизацию. Лондон: Гранта.
• Фэган Б. (2008) Великое потепление: изменение климата, а также подъем и падение цивилизаций. Нью-Йорк: Блумсбери.
• Febvre.Л. (1973) «Цивилизация: эволюция слова и группы идей», в книге «Новый вид истории»: из трудов Февра, изд. П. Берк, пер. К. Фолька, стр. 219-257. Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
• Фогу К. (2009) «Оцифровка исторического сознания», История и теория 47, вып. 2: 103-121.
• Фокс, Дж. (2002) «Этнические меньшинства и столкновение цивилизаций: количественный анализ тезиса Хантингтона», Британский журнал политических наук 32, вып. 3: 415-434.
• Голдстоун, Дж.A. (2002) «Государства, террористы и столкновение цивилизаций», in Understanding 11 сентября, ред. К. Калхун, П. Прайс и А. Тиммер, стр. 139–158. Нью-Йорк: Новая пресса.
• Gong, G. W. (1984) Стандарт «цивилизации» в международном обществе. Оксфорд: Clarendon Press.
• Грей, Дж. (1995) Пробуждение Просвещения: Политика и культура в конце современной эпохи. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Холл М. и Джексон П. Т. (ред.) (2007) Производство и воспроизведение «цивилизаций» в международных отношениях.Лондон и Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан.
• Хэнсон, В. Д. (2002) Почему победил Запад: бойня и культура от Саламина до Вьетнама. Лондон: Фабер и Фабер.
• Хендерсон Э. (2005) «Не позволять свидетельствам мешать предположениям: проверка тезиса о столкновении цивилизаций с помощью более свежих данных», Международная политика 42, вып. 4: 458-469.
• Херцог Р. (1999) Предотвращение столкновения цивилизаций: мирная стратегия для XXI века. Бейзингсток: Пэлгрейв и Нью-Йорк: Св.Мартинс Пресс.
• Хобсон, Дж. М. (2004) Восточные истоки западной цивилизации. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Хобсон, Дж. М. (2007) «Реконструкция международных отношений через всемирную историю: восточная глобализация и глобально-диалогическая концепция межцивилизационных отношений», Международная политика 44, вып. 4: 414-430.
• Холтон Р. и Нассон В. Р. (редакторы) (2009) Мировые цивилизации и история человеческого развития. Париж: ЮНЕСКО.
• Хантингтон, С.П. (1993a) «Столкновение цивилизаций?», Foreign Affairs 72, no. 3: 22-49.
• Хантингтон, С. П. (1993b). «Если не цивилизации, то что? Сэмюэл Хантингтон отвечает своим критикам », Foreign Affairs 72, no. 5: 186-194.
• Хантингтон, С. П. (1998) Столкновение цивилизаций и переделка мирового порядка. Лондон: книги Touchstone.
• Huntington, S.P., et al. (2010) Столкновение цивилизаций? Дебаты, второе издание. Нью-Йорк: Иностранные дела.
• Ирие, А.(1997) «Второе столкновение: Хантингтон, Махан и цивилизации», Harvard International Review 19, вып. 2: 44-45, 70.
• Джонс, С.С. (2002) «Если не Столкновение, то что? Хантингтон, Нисида Китаро и политика цивилизаций, Международные отношения Азиатско-Тихоокеанского региона 2, вып. 2: 223-243.
• Каценштейн, П. Дж. (Ред.) (2010a) Цивилизации в мировой политике. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Каценштейн, П. Дж. (2010b). «Мир множественных и плюралистических цивилизаций», в «Цивилизациях в мировой политике», под ред.П. Дж. Каценштейн, стр. 1-40. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Киган, Дж. (2001) «Почему Запад победит», The Age, 9 октября 2001 г .: 19.
• Льюис Б. (1993) Ислам и Запад. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
• Льюис, Б. (2003) Что пошло не так ?: Столкновение между исламом и современностью на Ближнем Востоке. Нью-Йорк: Harper Perennial.
• Линклейтер, А. (2010) «Глобальные цивилизационные процессы и неоднозначность человеческой взаимосвязи», Европейский журнал международных отношений 16, вып.2: 155-178.
• Линклейтер, А. (2011) Проблема вреда в мировой политике: теоретические исследования. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Маверик, Л. А. (1946) Китай: модель для Европы. Сан-Антонио: Paul Anderson Co.,
• Мейн, Р. (1993) «Введение переводчика», в Ф. Бродель, История цивилизаций. Нью-Йорк: Аллен Лейн / Пингвин.
• Макнил, У. Х. (2011) «Оставляя западную цивилизацию позади», Liberal Education (Summer / Fall): 40-47.
• McNeill, W.Х. (1992) Возвышение Запада: История человеческого сообщества. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
• Макнил, Дж. Р. и Макнил, У. Х. (2003) Человеческая сеть: взгляд на мировую историю с высоты птичьего полета. Нью-Йорк: W. W. Norton & Company.
• Мелко, М. (1969) Природа цивилизаций. Бостон: Портер Сарджент.
• Меннелл, С. (1990) «Глобализация человеческого общества как очень долгосрочный социальный процесс: теория Элиаса», Теория, культура и общество 7, вып. 2: 359-371.
• Меннелл, С. (2007) Американский цивилизационный процесс. Кембридж: Великобритания: Polity.
• Майкл, М. С. и Петито, Ф. (ред.) (2009) Цивилизационный диалог и мировой порядок: другая политика культур, религий и цивилизаций в международных отношениях. Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан.
• Моррис И. (2010) Почему правила Запада — на данный момент: модели истории и что они говорят о будущем. Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру.
• Mozaffari, M. (ed.) (2002) Глобализация и цивилизации.Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Нельсон Б. (2012) На дорогах к современности: совесть, наука и цивилизации, под ред. Т. Э. Хафф. Лэнхэм, Мэриленд: Lexington Books.
• О’Хаган Дж. (1995) «Цивилизационный конфликт? В поисках культурных врагов », Third World Quarterly 16, no. 1: 19-38.
• Пирсон, Л. Б. (1955) Демократия в мировой политике. Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
• Пучала, Д. Дж. (1997) «Международные встречи другого рода», Global Society 11, no.1: 5-29.
• Пуллапилли, К. К. и Ван Клей, Э. Дж. (Редакторы) (1986) Азия и Запад: встречи и обмены из эпохи исследований. Нотр-Дам, штат Индиана: межкультурные публикации.
• Куигли, К. (1961) Эволюция цивилизаций: введение в исторический анализ. Нью-Йорк: Компания Macmillan.
• Райхвайн, А. (1925) Китай и Европа: интеллектуальные и художественные контакты в восемнадцатом веке. Лондон: Кеган Пол, Тренч, Трубнер и Ко.
• Реус-Смит, К.(2002) «Идея истории и история с идеями», в Исторической социологии международных отношений, ред. С. Хобден и Дж. М. Хобсон, стр. 120–140. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Робертс, Дж. М. (1985) Триумф Запада. Лондон: Британская радиовещательная корпорация.
• Сакс, Дж. (2003) Достоинство различия: как избежать столкновения цивилизаций. Лондон и Нью-Йорк: Континуум.
• Саид Э. (2001) «Столкновение невежества», The Nation 273, no. 12 (22 октября): 11-14.
• Сайкал А. (2003) Ислам и Запад: конфликт или сотрудничество? Бейзингстоук: Пэлгрейв Макмиллан.
• Шапиро, М. Дж. (1999) «Моральная география Сэмюэля Хантингтона», Теория и событие 2, вып. 4.
• Скратон, Р. (2002) Запад и остальные: глобализация и террористическая угроза. Лондон и Нью-Йорк: Континуум.
• Сен, А. (2006) Личность и насилие: иллюзия судьбы. Нью-Йорк: У. В. Нортон.
• Senghaas. Д. (2002) Столкновение цивилизаций: примирение с культурными конфликтами.Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Шогимен Т. и Недерман К. (редакторы) (2008) Западная политическая мысль в диалоге с Азией. Лэнхэм, Мэриленд: Lexington Books.
• Скиннер, К. (1969) «Смысл и понимание в истории идей», History and Theory 8, no. 1: 3-53.
• Сорокин П. А. (1957) Социальная и культурная динамика. Бостон: Портер Сарджент. [Впервые опубликовано в 4-х томах, 1937-1941 гг.]
• Сорокин П. А. (1966) «Комментарии к статьям Мура и Бирстедта», Американский журнал социологии 71, вып.5: 491-492.
• Сузуки, С. (2009) Цивилизация и Империя: Встреча Китая и Японии с Европейским международным сообществом. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж.
• Тойнби, А. Дж. (1934-1961) Исследование истории, 12 томов. Лондон: Издательство Оксфордского университета.
• Тойнби, А. Дж. (1946) Исследование истории, в сокращении Д. К. Сомервелл. Лондон: Издательство Оксфордского университета.
• Tusicisny, A. (2004) «Цивилизационные конфликты: более частые, продолжительные и кровавые?», Journal of Peace Research 41, no.4: 485-498.
• Организация Объединенных Наций (2006 г.) «Альянс цивилизаций: доклад Группы высокого уровня», 13 ноября.
• Уотсон, А. (1992) Эволюция международного общества: сравнительно-исторический анализ. Нью-Йорк и Лондон: Рутледж.
• Уилкинсон. Д. (2003) «Цивилизации как сети: торговля, война, дипломатия и командование-контроль», Сложность 8, вып. 1: 82-86.
• Уилкинсон, Д. (2010a) «Глобальная цивилизация — вчера, сегодня и завтра», в «Мировые цивилизации и история человеческого развития», ред.Холтон и У. Р. Нассон, стр. 166–190. Париж: ЮНЕСКО.
• Уилкинсон, Д. (2010b) «Сравнительные цивилизации», в Энциклопедии международных исследований, 12 томов, изд. Р. А. Денемарк, т. 1. С. 363-385. Молден, Массачусетс: Wiley-Blackwell.
• Заракол, А. (2011) После поражения: Как Восток научился жить с Западом. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Благодарности

Я особенно благодарен Эндрю Линклейтеру и анонимному рецензенту за их вдумчивые комментарии к более ранним черновикам этой статьи.

Биография

Бретт Боуден — адъюнкт-профессор истории и политической мысли Университета Западного Сиднея. Он также посещает Австралийский национальный университет и Университет Нового Южного Уэльса при Академии сил обороны Австралии. Среди его недавних крупных публикаций — «Империя цивилизации: эволюция имперской идеи» (University of Chicago Press, 2009), которая была удостоена премии Норберта Элиаса 2011 г., и сборник, отредактированный в 4-х томах, «Цивилизация: критические концепции» (Routledge, 2009 г.).Он является соредактором публикаций «Террор: от тираноубийства к терроризму» (UQP, 2008), «Роль международного права в восстановлении общества после конфликта» (Cambridge UP, 2009), «Глобальные стандарты рыночной цивилизации» (Routledge, 2006). Заместитель редактора второго издания 6-томной энциклопедии мировой истории Berkshire (2010 г.) под редакцией Уильяма Х. Макнила. Полный список публикаций можно найти на сайте www.brett-bowden.net

.

Банкноты

1. См., Например, главу о реализме Данна и Шмидта (2008) в одном из самых популярных учебников по данной дисциплине или Бушера (1998).

Предшественники цивилизации | Безграничная всемирная история

Эволюция человека

Эволюция человека — это непрерывный и сложный процесс, который начался семь миллионов лет назад.

Цели обучения

Чтобы понять процесс и график эволюции человека

Основные выводы

Ключевые моменты

• Люди начали развиваться около семи миллионов лет назад и прошли четыре стадии эволюции.Исследования показывают, что первые современные люди появились 200 000 лет назад.
• Неандертальцы были отдельным видом от человека. Хотя у них был больший объем мозга и они скрещивались с людьми, в конце концов они вымерли.
• Ряд теорий исследуют взаимосвязь между условиями окружающей среды и эволюцией человека.
• Основные человеческие адаптации включали двуногость, больший размер мозга и уменьшенный половой диморфизм.

Ключевые термины

• половой диморфизм : Различия в размере или внешнем виде между полами одного вида животных.
• энцефализация : эволюционное увеличение сложности и / или размера мозга.
• Гипотеза Красной Королевы : Теория, согласно которой виды должны постоянно развиваться, чтобы конкурировать с совместно развивающимися животными вокруг них.
• Гипотеза пульса оборота : Теория о том, что вымирание из-за условий окружающей среды причиняет больше вреда специализированным видам, чем универсальным, что ведет к большей эволюции среди специалистов.
• гипотеза саванны : теория о том, что гоминины были вытеснены с деревьев, на которых они жили, и перебрались в расширяющуюся саванну; при этом они начали ходить прямо на двух ногах.
• Теория катастрофы Тоба : Теория о том, что около 70 000 лет назад у древних людей произошло почти полное исчезновение.
• Гипотеза социального мозга : Теория, согласно которой улучшение когнитивных способностей позволит гомининам влиять на местные группы и контролировать ресурсы.
• гипотеза засушливости : Теория о том, что саванна расширялась из-за все более засушливых условий, что затем привело к адаптации гомининов.
• гоминиды : примат из семейства Hominidae, в который входят люди и их ископаемые предки.
• двуногий : Описание животного, которое использует только две ноги для ходьбы.

Эволюция человека началась с приматов. Развитие приматов отличалось от развития других млекопитающих около 85 миллионов лет назад. В этот период произошли различные расхождения между обезьянами, гиббонами, орангутанами: около 8 миллионов лет назад Homini (включая первых людей и шимпанзе) отделились от Gorillini (гориллы). Около 7,5 миллионов лет назад люди и шимпанзе отделились.

Строение скелета человека и других приматов. : Сравнение структур скелета гиббонов, людей, шимпанзе, горилл и орангутанов.

Обычно считается, что гоминиды сначала эволюционировали в Африке, а затем мигрировали в другие районы. Было четыре основных этапа эволюции человека. Первый, от четырех до семи миллионов лет назад, состоял из протогомининов Sahelanthropus , Orrorin и Ardipithecus. Эти люди могли быть двуногими, то есть передвигались прямо на двух ногах. Второй этап, около четырех миллионов лет назад, ознаменовался появлением австралопитеков, и третий, около 2,7 миллиона лет назад, представил парантропов.

Четвертая стадия представляет собой род Homo, , существовавший между 1,8 и 2,5 миллионами лет назад. Homo habilis , который использовал каменные орудия труда и имел мозг размером с шимпанзе, был одним из первых гомининов того периода.Координация тонких движений рук, необходимых для использования инструмента, могла привести к увеличению емкости мозга. За ним последовали Homo erectus и Homo ergaster , у которых был вдвое больший размер мозга, и, возможно, они были первыми, кто контролировал огонь и использовал более сложные инструменты. Homo heidelbergensis появился около 800 000 лет назад, а современные люди, Homo sapiens , около 200 000 лет назад. Люди приобрели символическую культуру и язык около 50 000 лет назад.

Сравнение черт черепа у древних людей.: Сравнение характеристик черепа Homo habilis, Homo erectus, Homo floresiensis и Homo naledi .

Неандертальцы

Отдельный вид, Homo neanderthalensi s, имел общего предка с людьми около 660 000 лет назад и участвовал в скрещивании с Homo sapiens примерно от 45 000 до 80 000 лет назад. Хотя их мозг был больше, у неандертальцев было меньше социальных и технологических инноваций, чем у людей, и в конце концов они вымерли.

Теории ранней эволюции человека

Гипотеза саванны утверждает, что гоминины были вытеснены с деревьев, на которых они жили, и перебрались в расширяющуюся саванну; при этом они начали ходить прямо на двух ногах. Эта идея была расширена в гипотезе засушливости, которая постулировала, что саванна расширяется из-за все более засушливых условий, приводящих к адаптации гомининов. Таким образом, в периоды интенсивной аридификации гоминины также были вынуждены эволюционировать и адаптироваться.

Гипотеза пульса обновления утверждает, что вымирание из-за условий окружающей среды наносит больше вреда специализированным видам, чем универсальным.В то время как универсальные виды распространяются при изменении условий окружающей среды, специализированные виды становятся более специализированными и имеют более высокую скорость эволюции. Гипотеза Красной Королевы гласит, что виды должны постоянно развиваться, чтобы конкурировать с совместно развивающимися животными вокруг них. Гипотеза социального мозга гласит, что улучшение когнитивных способностей позволит гомининам влиять на местные группы и контролировать ресурсы. Теория катастрофы Тоба утверждает, что около 70 000 лет назад у древних людей произошло почти полное исчезновение.

Адаптации человека

Двуногие или прямая ходьба — одно из основных эволюционных приспособлений человека. Преимущества, которые можно найти в двуногом мышлении, включают свободу рук для работы и менее физически утомительное передвижение. Вертикальная ходьба лучше подходит для дальних путешествий и охоты, для более широкого поля зрения, уменьшения количества кожи, подвергающейся воздействию солнца, и в целом хорошо себя чувствует в среде саванны. Двуногие привели к изменениям скелета ног, коленных и голеностопных суставов, позвонков, пальцев ног и рук.Наиболее важно то, что таз стал короче и закруглен, с меньшим размером родовых путей, что сделало рождение более трудным для человека, чем для других приматов. В свою очередь, это привело к более короткой беременности (поскольку младенцы должны родиться до того, как их голова станет слишком большой), и к большему количеству беспомощных младенцев, которые не полностью развиты до рождения.

Увеличение размера мозга, также называемое энцефализацией, началось у ранних людей с Homo habilis и продолжилось по линии неандертальцев (емкость 1200–1900 см3).Способность человеческого мозга продолжать расти после рождения означала, что социальное обучение и язык были возможны. Возможно, сосредоточение внимания на поедании мяса и приготовлении пищи способствовало развитию мозга. Объем мозга современного человека составляет 1250 см3.

У людей снижен половой диморфизм или различия между мужчинами и женщинами, а также скрытая течка, что означает, что самка плодовита круглый год и не показывает особых признаков фертильности. Между человеческими полами все еще есть некоторые различия: мужчины немного крупнее и имеют больше волос на теле и меньше жира.Эти изменения могут быть связаны с объединением пар для длительного выращивания потомства.

Другие адаптации включают уменьшение волос на теле, подбородок, опущенную гортань и акцент на зрение вместо обоняния.

Эволюция человека : видео, показывающее эволюцию от ранних животных до современного человека.

Неолитическая революция

Неолитическая революция и изобретение сельского хозяйства позволили людям селиться группами, специализироваться и развивать цивилизации.

Цели обучения

Объясните значение неолитической революции

Основные выводы

Ключевые моменты

• В эпоху палеолита люди объединялись в небольшие сообщества и существовали за счет сбора растений, а также рыбной ловли, охоты или сбора диких животных.
• Неолитическая революция ссылается на переход от преимущественно кочевого образа жизни охотников-собирателей к более оседлому, основанному на аграрном хозяйстве, с началом одомашнивания различных видов растений и животных — в зависимости от видов, доступных на местном уровне и, вероятно, также под влиянием Местная культура.
• Существует несколько конкурирующих (но не исключающих друг друга) теорий относительно факторов, побудивших население заняться сельским хозяйством, в том числе гипотеза холмистых склонов, модель пиршества, демографические теории, теория эволюции / интенциональности и в значительной степени дискредитированная теория оазиса. .
• Переход к производству сельскохозяйственных продуктов питания поддержал более плотное население, что, в свою очередь, поддержало более крупные оседлые сообщества, накопление товаров и инструментов и специализацию в различных формах новой рабочей силы.
• Стандарты питания населения эпохи неолита в целом были ниже, чем у охотников-собирателей, они работали дольше и имели более короткую продолжительность жизни.
• Сегодняшняя жизнь, включая наши правительства, специализированный труд и торговлю, напрямую связана с достижениями неолитической революции.

Ключевые термины

• Гипотеза холмистых склонов : Теория о том, что сельское хозяйство зародилось на холмистых склонах гор Таурус и Загрос, где климат не был более сухим, а плодородные земли поддерживали разнообразие растений и животных, поддающихся приручению.
• Теория эволюции / намерения : Теория, согласно которой одомашнивание было частью эволюционного процесса между людьми и растениями.
• Неолитическая революция : первое в мире исторически подтвержденное достижение в сельском хозяйстве. Это произошло около 12 000 лет назад.
• Охотник-собиратель : кочевой образ жизни, при котором пища добывается из диких растений и животных; в отличие от сельскохозяйственного образа жизни, в котором преобладают одомашненные виды.
• Эра палеолита : Период истории, охватывающий от 2,5 миллионов до 20 тысяч лет назад, в течение которого люди эволюционировали, использовали каменные орудия и жили как охотники-собиратели.
• Теория оазиса : Теория, согласно которой люди были вынуждены тесно общаться с животными из-за изменений климата.
• Модель пиршества : Теория, согласно которой сила пиршества проявляется в развитии сельскохозяйственных технологий.
• специализация : Процесс, при котором рабочие сосредоточены на одной области специализации, а не на создании всех необходимых предметов.
• Демографические теории : Теории о том, как малоподвижное население могло привести к изменениям в сельском хозяйстве.

До возникновения цивилизации: эпоха палеолита

Первые люди появились в Африке в эпоху палеолита, или каменного века, который охватывает период истории от 2,5 миллионов до примерно 10 000 лет до нашей эры. В то время люди жили небольшими группами как охотники-собиратели с четким гендерным разделением труда. Мужчины охотились на животных, а женщины собирали еду, такую ​​как фрукты, орехи и ягоды, в окрестностях.Простые инструменты из камня, дерева и кости (такие как ручные топоры, кремни и наконечники копий) использовались на протяжении всего периода. Огонь контролировали, что создавало тепло и свет, а также позволяло готовить.

Человечество постепенно эволюционировало из ранних представителей рода Homo, —
, таких как Homo habilis,
, которые использовали простые каменные орудия, в полностью поведенческих и анатомически современных людей ( Homo sapiens) в эпоху палеолита. В конце палеолита, особенно в среднем и / или верхнем палеолите, люди начали создавать самые ранние произведения искусства и участвовать в религиозных и духовных действиях, таких как погребения и ритуалы.Люди палеолита были кочевниками, которые часто перемещали свои поселения из-за нехватки еды. В конечном итоге это привело к расселению людей из Африки (примерно 60 000 лет назад) в Евразию, Юго-Восточную Азию и Австралию. Примерно 40 000 лет назад они вошли в Европу, а примерно 15 000 лет назад они достигли Северной Америки, а затем Южной Америки.

Каменный шар из набора палеолитических бола : Палеолиты (артефакты палеолита), такие как этот каменный шар, демонстрируют некоторые каменные технологии, которые древние люди использовали в качестве инструментов и оружия.

Примерно за 10 000 лет до нашей эры в образе жизни людей произошли серьезные изменения; это окажет каскадный эффект на все части человеческого общества и культуры. Этим изменением стала неолитическая революция.

Неолитическая революция: от охотника-собирателя до земледельца

Начало неолитической революции в различных регионах датируется примерно 8000 г. до н.э. на раннем сельскохозяйственном участке Кук в Меланезии Кук до 2500 г. до н. самое важное.Этот переход повсеместно связан с переходом от преимущественно кочевого образа жизни охотников-собирателей к более оседлому, основанному на аграрном хозяйстве, в связи с началом одомашнивания различных видов растений и животных — в зависимости от видов, доступных на местном уровне, и вероятно, также под влиянием местной культуры.

Неизвестно, почему люди решили заняться выращиванием растений и приручением животных. Хотя это более трудоемко, люди, должно быть, видели взаимосвязь между выращиванием зерновых и увеличением населения.Одомашнивание животных дало новый источник белка — мясо и молоко, а также шкуры и шерсть, что позволило производить одежду и другие предметы.

Существует несколько конкурирующих (но не исключающих друг друга) теорий о факторах, побудивших население заняться сельским хозяйством. Наиболее известные из них:

• Теория оазиса, первоначально предложенная Рафаэлем Пампелли в 1908 году и популяризированная В. Гордоном Чайлдом в 1928 году, предполагает, что по мере того, как климат стал суше из-за смещения атлантических низменностей к северу, сообщества превратились в оазисы, где они были вынуждены тесно сотрудничать с животные.Затем этих животных приручили вместе с посевом семян. Однако сегодня эта теория не пользуется большой поддержкой среди археологов, потому что последующие климатические данные показывают, что регион становился скорее влажнее, чем суше.
• Гипотеза холмистых склонов, предложенная Робертом Брейдвудом в 1948 году, предполагает, что сельское хозяйство зародилось на холмистых склонах гор Таурус и Загрос, где климат не был более сухим, как полагал Чайльд, и что плодородная земля поддерживала множество растений и растений. животные, поддающиеся одомашниванию.
• Модель пиршества Брайана Хейдена предполагает, что сельское хозяйство стимулировалось показной демонстрацией силы, такой как организация пира, чтобы добиться господства. Эта система требовала сборки большого количества продуктов питания, и этот спрос стимулировал сельскохозяйственную технологию.
• Демографические теории, предложенные Карлом Зауэром и адаптированные Льюисом Бинфордом и Кентом Фланнери, утверждают, что все более оседлое население переросло ресурсы местной окружающей среды и потребовало больше еды, чем можно было собрать.Различные социальные и экономические факторы способствовали увеличению потребности в пище.
• Теория эволюции / интенциональности, разработанная Дэвидом Риндосом и другими, рассматривает сельское хозяйство как эволюционную адаптацию растений и человека. Начиная с одомашнивания путем защиты диких растений, это привело к специализации местонахождения, а затем и к полноценному одомашниванию.

Влияние неолитической революции на общество

Традиционная точка зрения состоит в том, что переход к производству сельскохозяйственных продуктов питания поддержал более плотное население, что, в свою очередь, поддержало более крупные оседлые сообщества, накопление товаров и инструментов и специализацию в различных формах новой рабочей силы.В целом численность населения может увеличиваться быстрее, когда ресурсы становятся более доступными. Возникшие в результате более крупные общества привели к развитию различных средств принятия решений и правительственной организации. Излишки продовольствия сделали возможным развитие социальной элиты, освобожденной от труда, которая доминировала в своих общинах и монополизировала принятие решений. Существовали глубокие социальные разногласия и неравенство между полами, при этом статус женщин падал по мере того, как мужчины брали на себя все большую роль лидеров и воинов.Социальный класс определялся родом занятий: крестьяне и ремесленники находились на нижнем уровне, а священники и воины — на более высоком.

Влияние неолитической революции на здоровье

Население эпохи неолита, как правило, имело более бедное питание, более короткую продолжительность жизни и более трудоемкий образ жизни, чем у охотников-собирателей. Болезни перешли от животных к людям, а земледельцы стали больше страдать от анемии, авитаминоза, деформаций позвоночника и стоматологических патологий.

Общее влияние неолитической революции на современную жизнь

То, как мы живем сегодня, напрямую связано с достижениями неолитической революции.От правительства, при котором мы живем, до специализированных рабочих и торговли товарами и продуктами питания — люди безвозвратно изменились в результате перехода к оседлому земледелию и приручению животных. Сегодня человеческое население увеличилось с пяти миллионов до семи миллиардов.

Мы на пути к краху цивилизации?

Если судьба предыдущих цивилизаций может быть дорожной картой нашего будущего, о чем она говорит? Один из методов — изучить тенденции, предшествовавшие историческим коллапсам, и посмотреть, как они развиваются сегодня.

Хотя не существует единой общепринятой теории, объясняющей, почему происходят коллапсы, историки, антропологи и другие предложили различные объяснения, в том числе:

КЛИМАТИЧЕСКОЕ ИЗМЕНЕНИЕ: Когда меняется климатическая стабильность, результаты могут быть катастрофическими, что приводит к неурожаю, голоду и опустынивание. Крах анасази, цивилизации Тиуанако, аккадцев, майя, Римской империи и многих других совпал с резкими климатическими изменениями, обычно с засухами.

ДЕГРАДАЦИЯ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ: Коллапс может произойти, когда общества превышают допустимую нагрузку на окружающую среду. Эта теория экологического коллапса, которая была предметом бестселлеров, указывает на чрезмерную вырубку лесов, загрязнение воды, деградацию почвы и утрату биоразнообразия как на основные причины.

НЕРАВЕНСТВО И ОЛИГАРХИЯ : Богатство и политическое неравенство могут быть центральными движущими силами социальной дезинтеграции, как и олигархия и централизация власти среди лидеров.Это не только вызывает социальные бедствия, но и ограничивает способность общества реагировать на экологические, социальные и экономические проблемы.

Область клиодинамики моделирует взаимосвязь таких факторов, как равенство и демография, с политическим насилием. Статистический анализ предыдущих обществ показывает, что это происходит циклически. По мере роста населения предложение рабочей силы опережает спрос, рабочие дешевеют, а общество становится тяжелым. Это неравенство подрывает коллективную солидарность, и за этим следует политическая нестабильность.

СЛОЖНОСТЬ: Эксперт по коллапсу и историк Джозеф Тейнтер предположил, что общества в конечном итоге рушатся под тяжестью их собственной накопленной сложности и бюрократии. Общества — это коллективы, решающие проблемы, которые становятся все сложнее, чтобы преодолевать новые проблемы. Однако отдача от сложности в конечном итоге достигает точки убывающей отдачи. После этого в конечном итоге наступит коллапс.

Другой показатель возрастающей сложности называется окупаемостью инвестиций (EROI).Это относится к соотношению количества энергии, производимой ресурсом, к энергии, необходимой для его получения. Как и сложность, EROI, похоже, имеет точку уменьшения отдачи. В своей книге «Перевернутая вниз» политолог Томас Гомер-Диксон заметил, что ухудшение состояния окружающей среды по всей Римской империи привело к падению EROI из их основного источника энергии: посевов пшеницы и люцерны. Империя пала вместе с их EROI. Тейнтер также винит его как главного виновника краха, в том числе для майя.

ВНЕШНИЕ УДАРЫ: Другими словами, «четыре всадника»: война, стихийные бедствия, голод и эпидемии. Например, империя ацтеков была уничтожена испанскими захватчиками. Большинство ранних аграрных государств были скоротечными из-за смертельных эпидемий. Концентрация людей и крупного рогатого скота в обнесенных стеной поселениях с плохой гигиеной делала вспышки болезней неизбежными и катастрофическими. Иногда бедствия сочетались, как в случае с испанцами, занесшими сальмонеллу в Америку.

СЛУЧАЙНОСТЬ / ПЛОХАЯ УДАЧА: Статистический анализ империй показывает, что крах является случайным и не зависит от возраста. Эволюционный биолог и специалист по анализу данных Индре Злиобайте и ее коллеги наблюдали аналогичную закономерность в эволюционной записи видов. Распространенным объяснением этой очевидной случайности является «эффект красной королевы»: если виды постоянно борются за выживание в изменяющейся среде с многочисленными конкурентами, вымирание является постоянной возможностью.

—

Несмотря на обилие книг и статей, у нас нет окончательного объяснения того, почему цивилизации рушатся. Что мы действительно знаем, так это то, что все перечисленные выше факторы могут вносить свой вклад. Коллапс — это переломный момент, когда сложные факторы стресса превышают способность общества справляться с ситуацией.

Мы можем изучить эти индикаторы опасности, чтобы увидеть, падает ли наш шанс краха или растет. Вот четыре из этих возможных показателей, измеренных за последние несколько десятилетий:

Уход западной цивилизации

Futures.2020 сен; 122: 102582.

Университет Вилланова, экономический факультет, Вилланова, Пенсильвания 19085, США

Поступило 8 июля 2019 г .; Пересмотрено 21 апреля 2020 г .; Принято 2020 16 мая.

Copyright © 2020 Elsevier Ltd. Все права защищены.

С января 2020 года компания Elsevier создала ресурсный центр COVID-19 с бесплатной информацией на английском и китайском языках о новом коронавирусе COVID-19. Ресурсный центр COVID-19 размещен на сайте публичных новостей и информации компании Elsevier Connect.Elsevier настоящим разрешает сделать все свои исследования, связанные с COVID-19, которые доступны в ресурсном центре COVID-19, включая этот исследовательский контент, немедленно доступными в PubMed Central и других финансируемых государством репозиториях, таких как база данных COVID ВОЗ с правами на неограниченное исследование, повторное использование и анализ в любой форме и любыми средствами с указанием первоисточника. Эти разрешения предоставляются Elsevier бесплатно до тех пор, пока ресурсный центр COVID-19 остается активным.

Abstract

Современная западная цивилизация достигла пика во второй половине 20-го ^-го века, потратив более 200 лет на развитие и распространение по всему миру. Прочный общественный договор, технический прогресс и повсеместный экономический успех в контексте демократии и капитализма продвинули проект. К сожалению, два основных столпа прошлого успеха привели к усилению негативных последствий, ускоряющих социально-экономический спад: ненасытные коллективные потребности и глобальный рост населения.Возникновение и упадок цивилизаций в истории хорошо задокументировано, но, как ни странно, игнорируется в сегодняшнем диалоге. Предполагается, что современная цивилизация неуязвима для сил, сформировавших циклы прошлых цивилизаций, — что наш век в некотором роде является исключением. Впервые в истории человечества планетные системы, которые до недавнего времени казались невидимыми, посылают нам сигнал о том, что наша цивилизация не исключительна, что существуют конечные пределы движения нынешней траектории человечества. Жизнеспособные решения, ограничивающие последствия разрушения среды обитания, уменьшения биоразнообразия и изменения климата, наряду с растущим неравенством, задолженностью, конфликтами и потоками беженцев, известны, но их невозможно реализовать.В настоящем эссе исследуются первопричины социально-экономического ухудшения и захвата, предлагая запустить комплексное предприятие коллективного разума для подготовки к глобальному переходу, с которым сталкивается человечество.

Ключевые слова: Западная цивилизация, Либеральная традиция, Человеческая природа, Население, Неравенство, Долг, Антропоцен

Мы живем во времена уникальных противоречий, неразберих и неопределенностей. Материальное качество жизни среднего человека в развитом мире выше, чем у доиндустриальной аристократии, но неравенство растет с начала 1980-х годов, в результате чего многие чувствуют себя обделенными.Для социально-экономических групп ниже верхних 20% традиционные способы личного продвижения не работают, в результате чего укоренившийся низший класс оказывается в гетто как в городских, так и в сельских районах ( ^{Taylor, 2017} ). Сокращение бедности в развивающихся странах оказалось более успешным, чем первоначально думали сомневающиеся, но общий прогресс в достижении целей ООН в области развития тысячелетия замедляется, в то время как в странах Африки к югу от Сахары общее число живущих в бедности увеличивается. Кроме того, почти половина мира живет менее чем на 5 долларов.50 в день ( ^{Всемирный банк, 2018} ). Согласно определению Всемирным банком крайней нищеты как прожиточного минимума на 1,90 доллара в день, в 2015 году каждый десятый житель Земли продолжал жить в ужасных условиях. Если потребительские цены будут расти в год немного быстрее, чем доходы в менее развитом мире, товары первой необходимости станут все более недоступными для большей части человечества, которое тратит свой небольшой доход на еду и жилье.

Демократия охватила мировую политику после распада Советского Союза, давая надежду на постоянное увеличение свободы, братства и возможностей.Это резюмируется в тезисе «Конец истории», сформулированном ^{Фукуяма (1992)} . Несмотря на почти всемирное создание демократических институтов с осуществлением национальных программ предоставления избирательных прав и примирения, растущий процент граждан рассматривает эти усилия как фикцию, полагая, что демократия подводит людей ( ^{Pew Research Center, 2019 ; The Washington Post , 2018} ). Несмотря на прогресс, достигнутый в достижении целей ООН в области развития тысячелетия, беспрецедентное количество беженцев пытается перебраться в развитый мир, спасаясь от войн, бедности и межрелигиозных конфликтов.Наконец, недавние опросы в Америке и Европе показывают, что нынешнее поколение взрослых считает, что их дети не будут жить так же хорошо, как они сами ( ^{Pew Research Center, 2017} ). Понятие социально-экономического «прогресса» было в основе западного общественного договора более 200 лет. Когда заветный общественный договор начинает разрушаться для большинства, социальная ткань начинает распадаться, что, в свою очередь, приводит к социально-политическим последствиям. В совокупности эти факты свидетельствуют о переходе западной цивилизации от колонизации к финальной климатической стадии развития.Этот тезис будет развиваться в текущем эссе, и предполагается, что он будет и представлен в качестве базового всеобъемлющего сценария, который повлияет на наиболее мыслимые варианты будущего.

Цикл цивилизации случался раньше и будет повторяться снова, и, как гласит старая пословица: «История не повторяется, но часто рифмуется». На этот раз уникально то, что западная цивилизация носит глобальный характер, охватывая все уголки мира, создавая серьезную нагрузку на планетарные границы Земли.Один из сделанных здесь выводов состоит в том, что в конце концов человечество переживет этот переход, но только в меньшем количестве с ограниченным взглядом на человеческое общество, ограниченным постоянным экосистемным ущербом планетным системам Земли. Победит те, кому посчастливилось родиться в нужном месте, обладать превосходным интеллектом, иметь правильных родителей, стать богатым или знаменитым и / или просто удачливым. Этих людей могут исчисляться миллионы, но не миллиарды, и грядущая борьба между имущими и неимущими будет сложной и ожесточенной.Будут люди, обладающие богатством и властью, которые будут отчаянно бороться за сохранение своего социально-экономического положения, несмотря на растущие силы, противостоящие статус-кво. Тем не менее, некоторые представители высших социально-экономических групп объединятся, преодолевая национальные границы, с альтернативным видением завтрашнего дня. Существующая международная сеть богатой элиты отражает тот факт, что у них больше общего друг с другом, чем с остальным человечеством. Подобно выжившим на тонущем корабле, они вместе заберутся в спасательную шлюпку и будут звать друг друга во время предстоящей борьбы за поиск порта, в то время как их братья по статусу-кво сражаются за истощающиеся отходы, оставшиеся на борту.Эта глобальная группировка будет основана не на национальности, расе или вероисповедании, а на общем желании выжить, создавая при этом устойчивый мир для себя и своих детей. Со временем эта основная группа заложит фундамент для новой цивилизации, которая, в свою очередь, станет основой будущего человечества. Порт, в котором они выходят на берег, можно вообразить, но не знать, но все вместе отплывут и гребут к неопределенному горизонту. В этой статье основное внимание уделяется причинам упадка цивилизации и начинается обсуждение формы этой спасательной шлюпки и того, что важно принимать во внимание, когда она направляется к неизвестному порту высадки.

Западная цивилизация — понятие расплывчатое, поэтому перед тем, как идти дальше, требуется некоторое пояснение. Он воплощает в себе множество взаимосвязанных измерений, и лишь некоторые из них непосредственно затрагивают в этом эссе. Однако все измерения взаимосвязаны, поэтому на каждое из них повлияет ослабление того, что поддерживает все здание. Западная цивилизация уходит своими корнями в Англию 18-го и 19-го веков, когда множество разрозненных событий сошлись, чтобы разжечь Промышленную революцию. Это произошло в контексте эпохи Просвещения с его многочисленными трансформирующими идеями, способствовавшими развитию научного метода, капитализма и демократии.Эта трилогия сформировала столпы первой светской идеологии (то есть либеральной традиции или гуманизма), которая стала социальной философией западных обществ и динамизмом, лежащим в основе ее успеха в распространении по всему миру. Демократическое представительство с закрепленными личными свободами, объективное верховенство закона с сильными правами собственности и общественный договор с его основным Этисом прогресса пробудили дремлющее человечество. Впервые в истории цивилизация соединила резервуар человеческого потенциала с социальными целями в благоприятной социально-экономической среде.Права интеллектуальной собственности были сосредоточены на научном проекте, что привело к неуклонному развитию технологических чудес. Короче говоря, установление демократии и капитализма одновременно высвободило человеческий потенциал в форме промышленности и предпринимательства; направляя большинство в скоординированном экономическом ритме, принося устойчивый рост и материальное процветание. Именно эта материально-интенсивная, а также обширная деятельность человека вызывает серьезную озабоченность. Он неустойчив, но необходим для финансового обеспечения социальных, политических, экономических и культурных аспектов всех стран, принявших системную модель, рожденную в результате промышленной революции.Несмотря на свою нелиберальную политическую структуру, китайская система после Дэн Сяопина является примером «западной» социально-экономической динамики, которой не избежать. Его история будет другой, но результат будет во многом таким же, как и для демократий.

Что-то неладно и непонятно. Рост ложных истин запутывает и отвлекает, усугубляя социальную путаницу. В дальнейшем будет проведено различие между «племенной истиной» и «объективной истиной», обе из которых многомерны и здесь не полностью конкретизированы.Племенная правда находит отклик в человеческой психике, которая была необходима на протяжении тысячелетий, проведенных в африканской саванне. В книге The Enigma of Reason ( ²⁰¹⁷ ) Спербер и Мерсье утверждают, что эволюция мышления преследовала две цели. Один заключался в том, чтобы позволить нашим предкам-охотникам-собирателям успешно сотрудничать. Чтобы сотрудничать, необходимо построить и подтвердить групповую идентичность, поэтому это рассуждение сосредоточено на оценке и обосновании общих убеждений, аргументов и действий, связанных с социальной сплоченностью.Недавние исследования показывают, что этот аспект рассуждений встроен в наш мозг ( ^{Kaplan et al., 2016,} ). Другая эволюционная цель рассуждения — признать «объективную истину». Огромное значение для выживания имеет восприятие и реакция на рычание волка за ближайшими кустами или на то, как ваш автомобиль выходит из-под контроля на обледенелой дороге. Рассуждения здесь также жестко запрограммированы в нашем мозгу, включая рефлексивные действия, требующие небольшого внимания. Большинству людей труднее понять более сложные вопросы объективной истины, например, существует ли Бог или реальность изменения климата.В более сложных темах в игру вступают когнитивные ограничения, такие как ограниченная рациональность, асимметричная информация, эвристика и предубеждения. Именно здесь те, кто обладает доминирующей властью, часто используют инструменты племенной истины, чтобы убеждать, внушать и поддерживать статус-кво. Конечным результатом является социально-экономическое энтропийное состояние, стадия старения, когда цивилизация характеризуется как все более прогрессирующая от порядка к беспорядку.

В то время как мы наблюдаем, как это разыгрывается в популистской политике сегодня, существует более глубокая проблема: сохранение формы западной цивилизации после Второй мировой войны.Основа восприятия для недопонимания по этой теме проистекает из того факта, что то, что хорошо для человека, не всегда хорошо для человечества, хотя обратное по-прежнему сохраняется в социальных убеждениях, практике и политике. Возьмем, к примеру, хорошо задокументированный феномен «трагедия общества» ( ^{Hardin, 1968,} ). Это происходит всякий раз, когда есть неограниченный доступ к ресурсу, полезному для людей, и когда ему назначается искусственно заниженная или нулевая цена. В настоящее время у нас есть два основных достояния, которые разделяет все живое: атмосфера и океаны — в значительной степени невидимые, но важные столпы, поддерживающие существование цивилизации.Причина, по которой общественное достояние ассоциируется с трагедией, заключается в том, что люди, преследуя свои собственные интересы, эксплуатируя совместно используемый ресурс с нулевой ценой, истощают или ухудшают его без возможности выкупа для будущих поколений. Во всех случаях незначительное воздействие, связанное с индивидуальной эксплуатацией, становится пагубным для человечества, когда эксплуатируется многими. «Трагедия» в этом нарастала с течением времени, но в настоящее время затрагивает лишь незначительное количество людей. Это проявляется в проблемах разрушения среды обитания, уменьшения биоразнообразия, изменения климата, нарушения океанической термохалинной циркуляции и повышения уровня моря.По мере распространения «трагедии» растут и ее последствия, ускоряя цикл отрицательной обратной связи в движении цивилизации к кризису и краху.

До промышленной революции было время, когда экологические системы Земли были здоровыми и регенеративными, с кажущимися неисчерпаемыми поглотителями жизненных отходов. Те дни давно прошли, и у нас было более полувека, чтобы отреагировать улучшающими политическими действиями — и мы потерпели неудачу. Статья Гаррета Хардина «Трагедия общин» была опубликована в ¹⁹⁶⁸ , а статья Рэйчел ^{Карсон « Silent Spring » ранее в 1962 году} .Изменения, которые нам необходимо предпринять, были отклонены или даны знаковые кивки. Пока общество возится с переработкой, возобновляемыми источниками энергии и энергосбережением, единственные жизнеспособные решения — крайние и неприятные. Они включают сокращение нашей численности и реструктуризацию экономических систем сверху вниз для обеспечения социально-экологической устойчивости. Книги и статьи, в которых делается вывод об этих потребностях, являются монументальными — они находят отклик как истина, но игнорируются в структурах политической власти. Почему это произошло? Те, кто обладает социально-экономическим авторитетом, сопротивляются любым попыткам осуществить необходимые изменения, поскольку им есть что терять: богатство, доход, влияние и статус — и они имеют право успешно противостоять потенциальной потере привилегий.Впервые в истории они оседлали мир с общей целью, используя инструменты племенной истины, чтобы запутать общественное восприятие и диалог и манипулировать им. Чтобы понять это, необходимо рассмотреть две основные причины нынешнего перехода цивилизации к ее климатической стадии: человеческая природа и перенаселенность.

1. Человеческая природа

Наш человеческий геном развился в африканской саванне в доисторические времена, адаптированный для увеличения вероятности получения немедленных выгод для ограниченной группы за относительно короткий промежуток времени ( ^{Wilson, 2012,} ).Люди относятся к племенному виду, и наша точка зрения упорно остается племенной. В конце концов, судьба человечества зависит от возможностей человеческого разума. Люди уникальны своим проницательным интеллектом, характеризующимся глубоким рефлексивным самосознанием. Рефлексивное сознание, наряду со склонностью к расширенному вниманию, обеспечивает базовую архитектуру человеческого разума, позволяя творчески и решать проблемы. Наши предки из африканских саванн и люди сегодня разделяют систему мотивации, изложенную Авраамом ^{Маслоу (1968)} .После удовлетворения «основных потребностей», таких как еда, жилье и одежда, люди переходят к попыткам удовлетворить «высшие потребности», которые включают обеспечение стабильной жизненной среды, достижение социального признания и самореализацию. Чтобы помочь удовлетворить эти более высокие потребности, люди ищут психологический капитал — в форме одобрения и сотрудничества со стороны семьи и сверстников — чтобы укрепить свои основные сильные стороны, позволяя им реализовать больший потенциал. Преследование и достижение этих целей создают психически здоровых, продуктивных и счастливых людей.Счастье в греческом смысле eudaimonia — это желаемый результат, достигаемый удовлетворением многогранных потребностей. Стремление к счастью было бы простым процессом, если бы только рациональность постоянно доминировала — но это не так ( ^{Kahneman, 2011,} ). Сила рационального мышления ограничена и варьируется от человека к человеку. Он также колеблется у данного человека с течением времени и, по-видимому, имеет генетическую основу, ограничивающую его экспрессию ( ^{Pinker, 2002,} ). Увеличение индивидуальной власти с помощью технологий приводит к усугублению последствий недостатков рациональности.Эти последние три столетия истории демонстрируют, насколько легко и инстинктивно люди используют технологии, чтобы повысить личный интерес и интересы своих племенных сетей. Более того, в тот же период мы оставили следы самоотверженности загрязнения, смерти и разрушения — свидетельство более темной стороны человеческой натуры.

Психологи Амос Тверски и Дэниел Канеман установили когнитивную основу для общих ошибок, совершаемых людьми ( ¹⁹⁸¹ ). Экономист Ричард Талер позже сотрудничал с Канеманом, чтобы исследовать ряд загадочных моделей экономического поведения ( ^{1982 , 2000} ).Их коллективная работа породила «теорию перспектив» и раздел поведенческой экономики, подтвердив понимание Герберта Саймона 1950-х годов о том, что человеческое мышление имеет определенные искаженные склонности и ограничения (т. Е. Ограниченную рациональность; ¹⁹⁵⁷ ). Психологи отмечают, что люди демонстрируют психические механизмы, которые не только снижают влияние логики, но также, как это ни парадоксально, могут поставить под угрозу индивидуальную и коллективную безопасность. Эти механизмы часто помогали тем людям, которые жили в простых палеолитических племенах, когда быстрые решения, основанные на эмоциональной реакции, часто означали разницу между жизнью и смертью ( ^{Livingstone-Smith, 2011,} ).К ним относятся:

• 1

  Отказ: люди часто отказываются принимать неожиданные плохие результаты.

• 2

  Дегуманизация: рассмотрение постороннего человека или группы как недочеловека облегчает проецирование злого умысла, отрицая наши врожденные стандарты справедливости и чувства вины, делая остракизм или насилие над ними оправданными.

• 3

  Предубеждения: люди часто используют упрощенные ментальные критерии и фильтры (т.е. эвристики), что приводит к отклонению новых доказательств независимо от их достоинств. Предвзятость подтверждения увековечивает недопонимание.

• 4

  Допущения: люди разрабатывают теории поведения оппонента, которые, в свою очередь, влияют на поведенческую позу, увеличивая напряжение и неверные толкования.

Еще одна актуальная проблема, с которой мы сталкиваемся, — это контексты, в которых люди естественным образом проявляют альтруистическое поведение. Палеолитическое проявление у человека семейного или несемейного альтруизма длится всего пару поколений, а забота о будущих поколениях впоследствии ухудшается ( ^{Dawkins, 1989,} ).Дело в том, что раньше не было насущной потребности в долгосрочном беспокойстве. Однако такое ограничение интересов разных поколений ведет к более краткосрочному горизонту политики, чем тот, который необходим для решения сегодняшних глобальных проблем. Например, за последние полвека граждане Запада одобряли рост государственной задолженности. Таким образом, граждане пользуются большим потреблением, чем можно было бы обеспечить за счет текущего дохода. Это усиливает позитивные гедонические ощущения (больше товаров и услуг, потребляемых сегодня), одновременно уменьшая негативные гедонистические ощущения (более низкие налоги, уплачиваемые сегодня), и подкрепляется базовой человеческой предрасположенностью к немедленному удовлетворению.Однако в какой-то момент любой долг, даже государственный, должен быть погашен: государственный долг — это отложенное налогообложение. В этом будущем мы столкнемся с множеством загадок; ибо как только мы должны отплатить, мы неизбежно испытаем значительное усиление негативных гедонистических ощущений. Учитывая, что нам не нравятся убытки более чем в два раза больше, чем нам нравится равная прибыль, мы сопротивляемся, что просто закрепляет неустойчивые тенденции, которые в конечном итоге приводят к кризису ( ^{Tversky & Kahneman, 1991,} ). Это понимание также помогает объяснить отсутствие общей озабоченности по поводу ущерба биосфере или непоколебимую веру человечества в решение «технофикс» — легче отмахнуться от возникающих проблем, если вы уверены, что необходимое решение обязательно будет найдено, когда оно понадобится в будущем. поколение, о котором вы в первую очередь не слишком заботитесь.

Наконец, исследования показывают, что люди часто ведут себя иначе в групповом контексте, чем если бы они действовали в одиночку (например, психология толпы). Внутри группы люди часто принимают идентичность группы, игнорируя свою совесть, откладывая суждения и ответственность. В результате отдельные лица в группах участвуют в действиях, которые они никогда не совершили бы по отдельности. Социальные психологи говорят, что участник входит в более низкое состояние самосознания, которое называется «деиндивидуализация».В результате анонимность может иметь ужасающие разрушительные последствия для жизни и имущества невинных людей, о чем свидетельствуют беспорядки, геноцид и войны ( ^{Cantril, 2002,} ). Расширяя эти идеи, анонимность, связанная с групповым поведением в сочетании с ограниченной заботой о будущем, помогает нам понять, почему люди в развитых странах могут быть нечувствительными к бедности, эмиграции, разрушению окружающей среды, нехватке воды и чрезмерному долгу на глобальном уровне. Если добавить человеческие недостатки на планету, которая становится все более и более населенной, эффекты усиливаются — более 7 миллиардов из нас ведут себя примерно одинаково.

2. Население

Рост населения за последние 200 лет оказал положительное влияние на глобальный экономический рост и уровень жизни. Без сомнения, мощные, всеобъемлющие и положительные эффекты, вызванные мышлением Просвещения и промышленной революцией, продвинули цивилизацию к более высоким состояниям богатства и благосостояния. Достижения в области общественного здравоохранения, медицины и продуктивности сельского хозяйства привели к экспоненциальному росту населения, способствуя экономическому прогрессу в рамках ряда циклов положительной обратной связи.Исторические события представляют собой преобразующее цунами, когда все измерения цивилизации и Земли изменились навсегда. В начале XIX века Земля все еще была нетронутой для людей с их новаторскими идеями. Было больше неизвестных мест, которые можно было исследовать и эксплуатировать, в то время как человеческое население было низким, по оценкам, примерно в один миллиард в мире в 1800 году. Обильные ресурсы были доступны для поддержки индустриализации и повышения уровня жизни. Новые технологии, возникшие в результате научных исследований, инноваций и коммерциализации, двигали вперед все предприятие.Экономисты сказали бы, что тогда потенциал как экстенсивного, так и интенсивного экономического роста на мировой арене был максимальным. Капиталистические отрасли и рынки были более свободными — в рамках грозной имперской власти — распространяться по планете, привнося все больше и больше мест, людей и ресурсов в западную экономическую парадигму.

Организация Объединенных Наций прогнозирует дальнейший рост населения на 45%, прогноз, который вполне может иметь серьезные последствия. В частности, ООН прогнозирует, что население мира вырастет с 7.7 миллиардов сегодня до примерно 11,2 миллиарда к 2100 году с 95% уверенностью ( ²⁰¹⁷ ). Как только человеческое население достигнет пика, рождаемость может начать постепенное падение, что приведет к переходу модели роста населения от нынешней экспоненциальной траектории к логистической. Эта закономерность уже появилась в развитых странах, и демографы прогнозируют ее появление со временем во всем менее развитом мире. Численность населения, по оценкам, выровняется между 11–12 миллиардами, и есть все основания полагать, что сокращение численности населения начнется в 22 годах, когда мировые коэффициенты рождаемости упадут ниже уровня воспроизводства.Прежде чем мы вздохнем с коллективным облегчением, необходимо рассмотреть три важные детали. Во-первых, наибольший дополнительный прирост населения произойдет в менее развитых частях мира, которые уже пытаются выбраться из нищеты. Во-вторых, прежде чем человечество начнет сокращаться, мы и наша планета должны пережить следующие 80 лет — или около 150 лет, прежде чем наша численность вернется даже к сегодняшнему уровню. В-третьих, прогнозируемый рост численности мирового населения на 3-4 миллиарда человек, по прогнозам, станет самым большим приростом абсолютного числа за все 80 лет в истории.В то время как среднегодовые темпы прироста населения снижаются, общее число рожденных людей увеличивается, потому что с каждым годом база увеличивается, поэтому снижение темпов роста все же может привести к рождению большего числа людей. Между этими соображениями лежит множество рисков, и все они имеют обратную сторону. Уже беспрецедентное количество иммигрантов пытается переехать в более богатые, более политически стабильные части мира, в то время как сектантские (то есть племенные) раздоры в более бедных странах становятся все более обычным явлением, а технологически развитые боевики и автократы усиливают свою власть.

Земля может прокормить, одеть и предоставить жилье 7,7 миллиардам человек, которые в настоящее время находятся здесь, хотя несколько миллиардов незначительно. По мере приближения следующих 3–4 миллиардов человек вопрос о том, представляет ли это неустойчивое перенаселение, становится важным. Перенаселение обычно определяется как ситуация, когда численность организма превышает пропускную способность среды его обитания. Проблема в том, что 21 век станет свидетелем, а некоторые сказали бы, что он уже является свидетелем, времени, когда Земля — ​​явно замкнутая среда — испытает набор врожденных и / или навязанных человеком ограничений.По мере достижения пределов более бедные страны окажутся в состоянии «демографической ловушки» — состоянии, когда у страны есть население, превышающее ее вместимость, без возможности миграции, и у нее слишком мало экспортных доходов, чтобы платить за критически важный импорт. Конечным результатом могут быть локализованные мальтузианские кризисы с характеристиками массового голода и социально-политической нестабильности. Уже упоминалось, что изменение климата делает эту тенденцию более вероятной в странах Африки к югу от Сахары. Другими словами, низко висящие плоды, обеспечивающие рост населения и процветание за последние 200 лет, были сорваны — или загнаны — теми, кому посчастливилось раньше развиваться и процветать.Упадок глобальной, вестернизированной цивилизации, какой мы ее знаем, вполне может быть предвестником раскола более бедных стран до того, как кризис распространится на остальную часть нашей глобальной деревни ( ^{Homer-Dixon, 2006,} ).

Последний аспект заключается в том, что мы являемся не только биологической силой, но и геологической силой. Предполагается, что наша численность сейчас настолько велика, наша промышленность настолько обширна, что началась новая геологическая эпоха: антропоцен ( ^{Waters et al., 2016,} ). Это предположение коренится не только в нашей численности, но и в нашей природе: нас семь.7 миллиардов людей с ненасытными коллективными потребностями на нашем пути к увеличению численности до 11–13 миллиардов, трансформируя бесчисленные измерения гидросферы, атмосферы, литосферы и биосферы Земли. Одна группа ученых определила пределы, за которые мы не должны выходить на нашу планету ( ^{Stockholm Resilience Center, 2015} ). Это исследование предполагает, что мы приближаемся к переломным моментам в радикально разных планетных государствах с неизвестными экосистемными особенностями. Земные системы удручающе сложны, поэтому результаты предварительные, но тревожные.Суть в том, что планетарные границы существуют и будут ограничивать текущую траекторию развития цивилизации. Учитывая прогноз ООН по росту населения, мы можем вскоре начать выходить за некоторые из этих нечетких планетарных границ. Баньяи утверждает, что экологическое регулирование не удалось, поскольку человеческое поведение «психопатологично» ( ²⁰¹⁹ ). Ее анализ подтверждает сделанный здесь вывод о неизбежности упадка цивилизации. Даже если прохождение переломных моментов переместит Землю в по-прежнему гостеприимную среду для людей, связанные с этим переходы усилят напряженность, связанную с климатической стадией цивилизации.Все это является симптомом человеческого поведения и численности, представляя отличительные черты во время этой фазы кульминации цивилизации.

3. Падение империй

Ранние цивилизации следовали аналогичной схеме развития, характеризуемой тем, что Теодор Моммзен давным-давно определил как возникновение, рост, старение, коллапс и распад ( ^1854-1856 ). Начиная с обширной работы Эдварда Гиббона « Упадок и падение Римской империи », ученые проявили активный интерес к тому, что вызывает в конечном итоге упадок всех империй ( ^1776-1788 ).В случае с Римом Гиббон ​​предположил, что упадок элиты был вызван «естественным и неизбежным эффектом неумеренного величия». Арнольд Тойнби уточнил идеи Гиббона, добавив, что политическая элита становится все более паразитической, что ведет к все более маргинализированному большинству, которое разными способами подрывает целостность империи ( ¹⁹³⁹ ). Другие макроисторики, такие как Освальд Шпенглер, отстаивают мировоззрение, основанное на циклическом подъеме и упадке цивилизаций, предполагая, что мы начали многовековой процесс упадка, отражающий процесс античности ( ¹⁹²⁶ ).Исследование Рима Джозефом Тейнтером выявило возросшую социально-политическую сложность, вызывающую жесткость и хрупкость при оттягивании ограниченных ресурсов, как главную причину его упадка, и многие предполагают, что его идеи актуальны сегодня ( ¹⁹⁸⁸ ). Для многих древних, хотя и меньших, цивилизаций, Джаред Даймонд предполагает, что к упадку привели квинтет внешних факторов: деградация окружающей среды, изменение климата, зависимость от внешней торговли, усиление уровней внутреннего и внешнего насилия и, наконец, реакция общества — или отсутствие реакции — ко всем этим факторам ( ²⁰⁰⁵ ).Для современной цивилизации — и это, вероятно, было верно и для многих древних — Манкур Олсон утверждал, что группы с особыми интересами накапливаются вокруг центральной структуры власти, отвлекая ресурсы, препятствуя способности центральных властей надлежащим образом реагировать на растущие угрозы целостности империи ( ¹⁹⁸² ). Один заключительный момент, обнаруженный во всех этих исследованиях, заключается в том, что лидеры, по сути, не смогли справиться с развивающимися макропроблемами, как внутренними, так и внешними, прежде чем они достигли порога кризиса и надвигающегося краха.

Амбициозная книга Галтунга и Инаятуллаха « Макроистория и макроисторики: теоретические основы » исследует вклад двадцати макроисториков в понимание множества аспектов циклов цивилизации ( ¹⁹⁹⁷ ). Следующей целью этой работы было создание сравнительной и комплексной истории паттернов и причин изменений во времени. Они начинаются глубоко в прошлом с досовременных прозрений Су-Ма Цянь, Августина и Ибн Халдуна; продвижение к XIX веку таких диалектических мыслителей, как Фридрих Гегель и Карл Маркс; заканчивая более поздним мышлением Питирима Сорокина, Прабхата Саркара и авторов гипотезы Гайи.Этот обширный набор трансисторических и межкультурных перспектив социальных изменений затем рассматривается сравнительно, что приводит к определению двенадцати различных «наук», касающихся изменений в условиях человеческого существования. Эти «науки» отражают различные педагогические взгляды на изучение цивилизационных изменений, каждая из которых фокусируется на различных силах, моделях и единицах анализа (то есть векторах изменений). Отражая то, что было отмечено ранее, Галтунг и Инаятулла определяют «этапы и закономерности» циклического развития цивилизаций как общую тему среди рассмотренных макроисториков.Включение незападных мыслителей наполняет работу богатым набором исторического опыта и точек зрения, предоставляя нам аналитические инструменты, помогающие понять на нескольких уровнях, что происходит сегодня в западной цивилизации.

Есть и другие работы, предполагающие, что нынешний курс человечества переориентировал процесс упадка западной цивилизации на особые факторы (то есть планетарные). От неомальтузианской работы Пола Эрлиха, продолжавшейся всю жизнь с тех пор, как он опубликовал The Population Bomb в ¹⁹⁶⁸ , до ^{Meadows et al.(1972)} текущих работ с момента введения гипотезы «Пределы роста» в 1972 году к концепции HIPPO Эдварда О. Уилсона 2002 года (разрушение среды обитания, инвазивные виды, загрязнение, перенаселенность человека и чрезмерный сбор урожая), многие интеллектуалы предупреждали, что тенденции, связанные с человеческой экспансией, неустойчивы, толкая сегодняшнюю цивилизацию к ее климатической стадии. Совсем недавно Эрлихи написали статью под названием «Можно ли избежать краха глобальной цивилизации?» ( ^{Ehrlich & Ehrlich, 2013} ).Они начинают с утверждения, что «глобальный коллапс кажется вероятным» из-за перенаселения и чрезмерного потребления с драматическими культурными изменениями, необходимыми для предотвращения катастрофы. Лаура Спинни опубликовала резюме дополнительных подтверждающих исследований, которые все указывают на социально-экономическую дезинтеграцию, сделав вывод о том, что «почти никто не считает, что перспективы для Запада хорошие» ( ^{New Scientist, 2018} ). Наконец, Люк Кемп из Центра изучения экзистенциального риска при Кембриджском университете опубликовал отчет BBC, в котором отмечалось, что «коллапс может быть нормальным явлением для цивилизаций, независимо от их размера и технологической стадии», и что «наши тесные связи -связанная глобализированная экономическая система, во всяком случае, с большей вероятностью приведет к распространению кризиса »( ^{Kemp, 2019} ).

4. Вопросы, которые следует задать перед тем, как подняться в спасательную шлюпку

Какова грузоподъемность Земли для человечества? Это 11 миллиардов или какое-то большее или меньшее число? Кроме того, что нужно сделать, чтобы уравновесить человеческое стремление к личным возможностям, физическому комфорту и свободе с устойчивой, пригодной для жизни планетой? Кроме того, что мы узнали и что нам дорого в нашей нынешней цивилизации, которую мы хотим сохранить для будущего? Наконец, как мы перенесем наших казначеев в следующую цивилизацию? Это непростые вопросы, но на них необходимо ответить в ближайшие несколько десятилетий.

Первый вопрос требует, чтобы мы определили, что повлечет за собой «устойчивая» численность населения. Для многих это требует поддерживаемого уровня физических компонентов, обеспечивающего здоровый уровень жизни для всех, совместимый с жизнеспособным экосистемным балансом. Такой уровень жизни потребует свободного доступа к основам питания, одежде и жилью. Кроме того, это потребует равного доступа к высшим слоям иерархии Маслоу посредством обеспечения стабильной окружающей среды, базового медицинского обслуживания и образования, а также минимальных социально-экономических барьеров для продвижения в рамках сильной правовой системы.Предоставление таковых гарантировало бы всем равные возможности для достижения стремлений, совместимых с врожденными или приобретенными способностями и драйвом. Другими словами, устойчивый размер популяции требует чего-то большего, чем простое выживание нашего вида, поскольку здоровая цивилизация требует активного участия и возможностей для ее членов. Если исследователи из Стокгольмского центра устойчивости правы, утверждая, что Земля в ближайшие десятилетия перейдет в глубоко измененное состояние, то несущая способность Земли для человечества в любое время в будущем сегодня не определима.Это не мешает прогнозистам делать оценки на основе текущего состояния экосистемы нашей планеты. Пол Эрих оценивает оптимальную численность населения планеты от 1,5 до 2 миллиардов человек ( ^{The Guardian, 2012,} ). К сожалению, большинство исследований по этому вопросу настолько различаются, что в настоящее время бесполезны. Причина таких несопоставимых выводов сводится к основным предположениям, сделанным теми, кто проводит исследования, — и это тоже может стать жертвой пристрастной, племенной правды. Есть те, кто считает, что человеческая способность к адаптации и изобретательность не накладывают ограничений на размер человеческой популяции, в то время как другие получают число меньше, чем предложено Эрлихом.Необходимы дальнейшие исследования, и, в конце концов, определение устойчивого ареала населения требует уравновешивания несущей способности Земли с помощью анализа экологического следа с некоторым минимальным масштабом, необходимым для поддержания разнообразия человечества в преобразованном, ярком цивилизационном замысле.

Многие укажут на истекшую политику Китая в отношении одного ребенка и скажут, что это провал, поскольку он был нелиберальным и привел к перевернутой демографической пирамиде. Первая часть верна, а что касается второй части, есть последствия, проистекающие из этой многолетней политики, которая негативно повлияет на будущий экономический рост Китая, что истолковывается как плохой результат.Этот последний вывод вытекает из сомнительного предположения, что совокупный экономический рост — это то, к чему мы всегда должны стремиться. Что действительно важно, так это уровень «человеческого развития» нации с течением времени. Дело в том, что неплохо испытать застойный или отрицательный рост ВВП, если реальное человеческое развитие на душу населения, определяемое Индексом человеческого развития Организации Объединенных Наций, остается положительным ( ^{United Nations, 2019} ). Это уловка, которую нужно изучить, а затем реализовать государственным политикам.Уменьшение численности населения в контексте устойчивого роста производительности, обусловленного технологией, является одним из путей достижения этой цели ( ^{Frey, 2019} ). Бюхс и Кох исследовали процесс уменьшения роста, обнаружив, что благополучие не обязательно страдает ( ²⁰¹⁹ ). Однако они отмечают, что психологический переход в ожиданиях будет непростым. Вторя этой озабоченности, Фергнани подчеркивает сложность разграничения психологического удовольствия, которое люди получают как участники капитализма ( ²⁰¹⁹ ).Скоординированная последовательность человеческих усилий, порожденная промышленной революцией, создала психосоциальную динамику, которая окажется глубоко устойчивой к парадигматическим изменениям. Это тоже требует тщательного исследования, но неизбежный вывод состоит в том, что очень важно изменить наши внушенные убеждения относительно экономического роста.

Что мы хотим привнести в наше будущее из нашей нынешней социокультурной ткани, помимо изобразительного искусства, литературы и накопленных знаний STEM? Томас Джефферсон сказал в первых строках Декларации независимости: «Мы считаем эти истины самоочевидными, что все люди созданы равными, что они наделены своим Создателем некоторыми неотъемлемыми правами, среди которых есть Жизнь, свобода и стремление к счастью ».Защита вашей личности и вашей семьи, свобода жить без чрезмерных социальных препятствий и право стремиться к счастью — все это соответствует основной природе человека. Джеймс К. Уилсон, среди прочих, утверждал, что мораль имеет сильную генетическую составляющую, поэтому эти новые концепции, воплощенные в тогдашней новой демократии, были сильно апеллированы к сложному, развитому чувству справедливости и справедливости человечества. Хотя с объективной точки зрения эти «права» были чем угодно, но только не «самоочевидными», заявление об этом включило их в общественный договор, создав мощный мотив среди граждан защищать и сохранять молодую нацию.Инновация середины 20-го ^{-го —} -го веков, связавшая человека с социальными правами, закрепленная в системе, основанной на верховенстве закона, стала мощной объединяющей силой и во многих отношениях окончательным социально-экономическим достижением либеральной традиции. конец стадии колонизации западной цивилизации. Здесь многое стоит сохранить, поскольку он способствует развитию сетей коллективного разума, сохраняя при этом социальную сплоченность. Эти моменты необходимо обдумать и расширить путем дальнейшего исследования.

Будут ли эти проблемы и вопросы решаться в упреждающем или ответном порядке? С реактивным подходом, по которому мы идем, мы рискуем, что продолжающийся упадок, коллапс и последующее воскрешение будут захвачены теми, кто использует племенную истину для создания чего-то пристрастного и потенциально деволюционного. Хотя мы можем представить себе правительства, которые конструктивно поднимутся и преодолеют трудности, связанные с гибелью цивилизации, такое мышление оказалось неуместным и бесплодным. Эрлихи, как и многие другие, предполагают, что «необходимы широкомасштабные культурные изменения», что также маловероятно ( ^{Ehrlich & Ehrlich, 2013,} ).Даже там, где мы видим, что осознание таких проблем, как изменение климата, воплощается в активной социальной политике, рука защиты человеческих предубеждений и особых интересов остается в тени. Кроме того, если проблема коренится в нашей численности и поведении, такие меры политики составляют лишь пластырь — они служат для отсрочки неизбежного. Если исключить некоторые чудеса, связанные с техникой, которые возможны, но маловероятны, мы должны сделать вывод, что реакция человечества будет и далее оставаться реактивной до тех пор, пока не наступит кризис и крах: мы в плену циклов истории.

В какой-то момент перед коллапсом, по мере роста осведомленности, возможна запоздалая, но обнадеживающая реакция, требующая целенаправленных усилий коллективного разума, занимающихся этими проблемами и вопросами. Ради другого названия назовем это «Проект человеческого фонда» ( ^{Taylor, 2012} ). Параллельно с этим проектом многие из высших социально-экономических групп будут строить свои стены, подпитывая свои частные ополчения и укрепляя их, чтобы пережить крах. Их долгосрочная цель будет заключаться в создании грядущей цивилизации, сформированной по их образу, — той, которая сейчас оказывается неустойчивой.Это тупиковая перспектива жизнеспособного будущего, поэтому мы должны искать спасения человечества в другом месте.

По иронии судьбы, как сказано в начале этого эссе, именно богатые и влиятельные люди со всего мира позаботятся о том, чтобы они первыми забрались в спасательные шлюпки. Большинство из этих людей эгоистичны, но приобрели свой статус благодаря тому, что были умными, трудолюбивыми и адаптивными. Среди них есть несколько озабоченных провидцев, таких как Билл Гейтс, известных своей щедростью и щедростью своей жены через Фонд Билла и Мелинды Гейтс, поддерживающий инициативы в области общественного здравоохранения и образования во всем мире.Можно упомянуть множество других — многих хорошо известных предпринимателей, актеров и финансистов, — но дело в том, что не все богатые корыстолюбивы: многие вкладывают свое богатство в благородные дела. Дж. Пирпонта Моргана часто называют единолично спасшим Соединенные Штаты от финансового краха во время паники 1907 года ( ^{Chernow, 2010,} ). Это случалось раньше и может повториться. Если мы не хотим, чтобы корыстные богатые и могущественные со своими частными ополченцами, вышедшими из своих закрытых поселений, превратившимися в личные бункеры, вернули сюжетную линию завтрашней цивилизации, нам нужно составить план на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы подготовить почву для чего-то лучшего. инкапсулируя философски и социально благородные черты, которые возникли из Просвещения и развились Либеральная традиция.Как только будет получено финансирование, начнется работа Human Foundation.

Human Foundation разработает план новой цивилизации, которая должна появиться в подходящее время и в наиболее плодородной среде для развития. Возникновение в конечном итоге будет происходить поэтапно с конечной целью — доминировать в сюжетной линии восстановления цивилизации. Его устав и миссия будут основаны на следующих основных принципах и целях:

• 1

  Сохранение: Сохранение накопленных знаний, связанных с областями STEAM.

• 2

  Обозначьте: Определите, что стоит использовать из прошлого при проектировании нашей следующей цивилизации. Это включает изучение культурных, политических, юридических, экономических и социальных практик.

• 3

  Создание: спроектируйте новую, крепкую цивилизацию, основанную на цели установления мирового порядка, который способствует продолжающейся эволюции человечества и жизни на Земле.

• 4

  Устойчивость: подчеркивайте устойчивость во всех аспектах институционального дизайна.

• 5

  Информационно-пропагандистская деятельность: доведение результатов до максимально широкой аудитории.

• 6

  Сообщество: Создайте сеть людей и организаций, поддерживающих цели проекта Human Foundation.

• 7

  Выдержать и защитить: создать физические и социально-экономические механизмы для поддержания Человеческого фонда через крах западной цивилизации. Это включает обеспечение и защиту тех, кто связан с фондом.

• 8

  Этапы: изложите необходимые шаги во время и после инициации, чтобы проект стал реальностью.

• 9

  Мониторинг и оценка: наблюдайте и пересчитывайте перспективы и ограничения, представленные в новом дизайне, по мере того, как прогрессирует крах западной цивилизации.

• 10

  Время: будьте готовы решительно действовать, когда и где представится возможность.

Вскоре после своего создания Human Foundation проведет серию симпозиумов, на которых соберутся провидцы и специалисты из самых разных областей человеческого знания.Каждый симпозиум будет посвящен важнейшим темам, таким как «Устойчивые социокультурные практики, наилучшим образом отвечающие человеческим потребностям», или «Начальные институты, правила и законы», или «Уравновешивание планетарных и человеческих систем» и т. Д. На раннем этапе потребуется постоянный персонал, чтобы сосредоточить внимание коллективный разум о целях проекта. Наряду со сбором и хранением того, что должно быть сохранено, с применением дальновидного интеллекта для создания зарождающейся цивилизации, жизненно важной задачей будет поиск средств, позволяющих пережить крах цивилизации, чтобы сформулированные планы оставались осуществимыми.

Некоторые комментарии требуются по пунктам с №8 по №10 в изложении принципов и целей миссии. Ожидаемая эскалация вооруженного конфликта разрушит функционирование национальных социально-политических институтов во многих регионах мира. Помимо массовой эмиграции вынужденных переселенцев, трудно предсказать другие геополитические последствия. Повышение уровня моря, более суровые погодные явления и повышение температуры могут вытеснить жителей густонаселенных прибрежных районов вглубь суши, усиливая конкуренцию за ресурсы, социальную напряженность и, в некоторых случаях, вероятность голода.Некоторые страны исчезнут (например, Мальдивы), в то время как другие могут остаться относительно нетронутыми (например, Новая Зеландия). Глобальные цепочки поставок могут быть легко нарушены, а торговля затруднена, поскольку чрезмерная задолженность и дефолты могут вызвать сбой на финансовых рынках, а глобальный ВВП стагнирует или станет отрицательным. Инициативы государственной политики будут сдерживаться прошлыми эксцессами. Неудовлетворенные ожидания граждан в развитом мире, вероятно, усилят идиосинкразию социальной и политической нестабильности. Что, если государства или террористические группы обратятся к использованию оружия массового уничтожения для достижения своих целей? Возможно, найдутся нации, приветствующие Человеческий фонд на раннем этапе его краха, готовые изменить свои институты, государственную политику и правовые структуры, чтобы приспособиться к видению фонда.Все эти возможности должны отслеживаться и учитываться в планах Человеческого Фонда относительно того, когда, где и как начать первые этапы своего плана по созданию следующей цивилизации. Исследователи из Human Foundation должны будут заниматься непрерывным анализом сценариев и планированием. Точная природа краха западной цивилизации неизвестна, в то время как природа и масштабы продолжающегося экологического ущерба, с его влиянием на обитаемость в регионах, остаются неизвестными. Ключевым моментом будет разработка надежного, адаптируемого плана в рамках широкого диапазона гипотетических сценариев, поскольку изменяющееся состояние мира выявляется во время заключительных фаз коллапса и распада.

5. Следующие шаги на пути гуманитарных наук

Все до сих пор основывалось на предположении, что западная цивилизация находится в упадке. Для многих это определенно не похоже на то, что происходит: «… люди продолжают как обычно, делают покупки к следующему празднику или позируют в социальных сетях» ( ^{Spinny, 2018} ). Действуют два относительно недавних события, каждое из которых сыграло роль во временном противодействии дегенерации, поддерживая стадию старения. Во-первых, в начале 1970-х годов мировая финансовая система перешла с дебетовой на кредитную основу.Это позволило исторически увеличить задолженность по отношению к активам. По сути, долг представляет собой заимствование под будущий доход, временно стимулируя рост и потребление в текущем регионе времени. В какой-то момент прошлые векселя должны быть погашены, что приведет к ускорению спада в более короткие сроки, чем это могло бы произойти в противном случае.

Эпидемия Covid-19 быстро выявила хрупкость этого цикла кредитной экспансии. К середине апреля 2020 года двадцать пять центральных банков объявили об инициативах по количественному смягчению, чтобы уменьшить экономический ущерб, нанесенный политикой подавления вирусов.Кроме того, правительства по всему миру объявили о дополнительных бюджетных расходах в размере 8 триллионов долларов, чтобы смягчить удар. Эти усилия влекут за собой перекачку ликвидности на рынки за счет покупки центральным банком различных частных и государственных финансовых инструментов. В результате все увеличивающееся долговое бремя переносится с частного на государственный сектор. Наряду с этим, некоторые предсказывают, что Соединенные Штаты могут иметь годовой дефицит бюджета как в 2020, так и в 2021 году в размере более 3 триллионов долларов со скоростью, которая может приближаться к 18% ВВП.Возникает вопрос об ограниченности такого подхода к экономической стабилизации. BCA Research, организация, которая ввела термин «долговой суперцикл» еще в 1970-х для описания этого явления, заявила, что конец суперцикла начался в 2014 году и в настоящее время ускоряется, открывая опасный период коварных событий. это коренным образом изменит мировую экономику и цивилизацию в том виде, в каком мы ее знаем ( ^{MarketWatch, 2020} ).

Другой фактор, компенсирующий вырождение, случаен: одновременно с изменением глобальной финансовой системы начался новый технологический цикл, основанный на компьютерных микросхемах.Это питало процесс созидательного разрушения, подпитывая экономический динамизм и рост. Все технологические циклы следуют одинаковой кривой логистического роста, в конечном итоге уступая тому, что теоретики экономического роста называют «эффектом вылова». Наиболее прибыльные приложения разрабатываются на ранней стадии, оставляя все меньше связанных или вложенных инноваций и изобретений для последующего коммерческого использования. Хотя сначала цикл вызывает ускорение производительности, этот эффект уменьшается до тех пор, пока скорость инноваций не упадет до некоторого базового уровня ( ^{Gordon, 2016} ).Нет сомнений в том, что мы находимся в конце цикла компьютерных микросхем, о чем свидетельствует средний прирост производительности на 1,1% после окончания Великой рецессии в 2009 году ( ^{Bureau of Labor Statistics, 2017} ). Несомненно, будет какой-то новый технологический цикл, но время непредсказуемо, и природа следующего цикла не обязательно будет такой же, как в прошлом. Например, новый цикл, основанный на биоинженерии, может улучшить качество жизни людей, но не может повлечь за собой столь мощные «ураганы созидательного разрушения» в экономике, как раньше.Кроме того, вначале привилегированные люди извлекут выгоду из такого цикла — поскольку они могут позволить себе улучшающие методы лечения — способствуя неравенству, увеличивая шансы того, что эти улучшенные люди попадут в спасательные шлюпки, когда корабль цивилизации затонет. Все это еще предстоит написать, но мы находимся на нисходящем пути; уже в стадии старения с временно отложенным распадом и распадом.

Когда наша численность была небольшой, преимущества человеческих сильных сторон перевешивали наши слабости, в то время как изобилие и избыточность планетарных ресурсов и природных систем маскировали наши излишества.Подобно воздуху, которым мы дышим, эндогенные земные системы работают невидимыми руками, которые мы не можем видеть или оценивать. Устойчивость Homo sapiens требует, чтобы мы избегали двух контролируемых причин исчезновения видов в прошлом: деградации среды обитания и хищной конкуренции. Человеческие ниши теперь охватывают всю планету; поэтому здоровье глобальных экологических систем становится предметом серьезной озабоченности. Деградация среды обитания, основная причина исчезновения видов в прошлом, может быть вызвана естественными или, в случае человечества, вызванными сдвигами в атмосфере и биосфере.Вредные эффекты проявляются в разрушении окружающей среды и / или сокращении доступных ресурсов для представителей нашего вида, а также других форм жизни. Карейва и Карранса отмечают, что системы Земли в настоящее время повышают экзистенциальный риск экосистемного коллапса ( ²⁰¹⁸ ). Хищная конкуренция, еще одна причина вымирания, исторически происходила из межвидовой конкуренции в рамках дарвиновской динамики. Учитывая уникальность человеческой формы жизни, сегодня она принимает форму внутривидового соревнования в геополитическом контексте и динамике власти (например,грамм. свидетелем Сирии в последнее десятилетие). Наиболее серьезное заблуждение этого столетия состоит в том, что действия, которые когда-то имели смысл для человека, если умножить их на нашу растущую численность, порождают огромные силы, способствующие упадку западной цивилизации. Как деградация среды обитания, так и конкуренция между видами в раннем антропоцене вызваны нашей численностью и поведением. Это говорит о том, что нам нужно уменьшить первое и сдержать второе. Хотя это необходимые условия, человечество не в состоянии сделать это в рамках существующей парадигмы цивилизации.

В конечном счете, судьба людей связана как с нашими палеолитическими ментальными ограничениями, так и с нашим уникальным воображением, рожденным рефлексивным сознанием, и на последнее возлагается большая надежда. Самым значительным артефактом человечества является знание, обладающее уникальным свойством: однажды созданное знание не может быть уничтожено, и одно его использование не умаляет того, что доступно другим на постоянной основе. Есть просто орды академиков, ученых и других работников информации, которые ползают по поверхности постоянно расширяющейся совокупности знаний, всматриваются в свои методологические микроскопы, неустанно вносят новые факты, идеи и теории.Нам есть на что опираться в поисках ответов на вопросы, поставленные в этой статье, тем не менее, существует растущая и острая потребность в новом направленном фокусе. Хотя многим из нас было сказано, что кроткие унаследуют Землю, это, вероятно, было всего лишь подписью, призванной привести бедных и бессильных в объятия раннехристианской церкви. С тех пор, как на Ближнем Востоке возникла первая цивилизация, именно самые могущественные из нас всегда формировали историю. Скоро для некоторых из них настанет время сделать это снова, но на этот раз таким образом, чтобы это служило не только им и их детям, но и коллективному будущему человечества.

Референции

• Баньяи О. Основание и будущая цивилизация, способная достичь своего воплощения в экологических пределах земли: вечный порядок. Мировые фьючерсы. 2019; 0: 1–26. DOI: 10.1080 / 02604027.2019.1591812. [CrossRef] [Google Scholar]
• Бюкс М., Кох М. Проблемы перехода к замедлению роста: дебаты о благополучии. Фьючерсы. 2019; 105: 155–165. DOI: 10.1016 / j.futures.2018.09.002. [CrossRef] [Google Scholar]
• Бюро статистики труда.2017. Тенденция ниже: снижение производительности труда в США после Великой рецессии. Https://www.bls.gov/opub/btn/volume-6/below-trend-the-us-productivity-slowdown-since-the-great- recession.htm [Google Scholar]
• Cantril H. Transaction Publishers; Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси: 2002. Психология социальных движений. [Google Scholar]
• Карсон Р. Хоутон Миффлин; Нью-Йорк: 1962. Тихая весна. [Google Scholar]
• Chernow R. Grove Press; Нью-Йорк: 2010. Дом Морганов: американская банковская династия и расцвет современных финансов.[Google Scholar]
• Докинз Р. Издательство Оксфордского университета; Нью-Йорк: 1989. Эгоистичный ген. [Google Scholar]
• Даймонд Дж. Викинг; Нью-Йорк: 2005. Коллапс: как общества выбирают неудачу или успех. [Google Scholar]
• Эрлих П. Р. Макмиллан; Нью-Йорк: 1968. Демографическая бомба. [Google Scholar]
• Эрлих П.Р., Эрлих А.Х. Можно ли избежать краха глобальной цивилизации? Труды Королевского общества. 2013; 280 (1754) DOI: 10.1098 / rspb.2012.2845. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Fergnani A.Сценарные архетипы будущего капитализма: конфликт между психологической привязанностью к капитализму и перспективой его распада. Фьючерсы. 2019; 105: 1–16. DOI: 10.1016 / j.futures.2018.06.006. [CrossRef] [Google Scholar]
• Карейва П., Карранса В. Экзистенциальный риск из-за коллапса экосистемы: Природа наносит ответный удар. Фьючерсы. 2018; 102: 39–50. DOI: 10.1016 / j.futures.2018.01.001. Сентябрь 2018 г. [CrossRef] [Google Scholar]
• Frey C. Princeton University Press; 2019.Технологическая ловушка: капитал, рабочая сила и власть в эпоху автоматизации. [Google Scholar]
• Фукуяма Ф. Эйвон Букс; Нью-Йорк: 1992. Конец истории и последний человек. [Google Scholar]
• Гиббон ​​Э. (1776-1788). Упадок и падение Римской империи . Том 1-6. Лондон: В. Страхан и Т. Каделл.
• Gordon R. Princeton University Press; Принстон, Нью-Джерси: 2016. Взлет и падение американского роста: уровень жизни в США после гражданской войны. [Google Scholar]
• Галтунг Дж.Инаятулла С. Прегер; Лондон: 1997. Макроистория и макроисторики: перспективы индивидуальных, социальных и цивилизационных изменений. [Google Scholar]
• Хардин Г. Трагедия общества. Наука. 1968. 162 (3859): 1243–1248. DOI: 10.1126 / science.162.3859.1243. PMID 5699198. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Гомер-Диксон Т. 1-е издание. Island Press; Вашингтон Д. C: 2006. Перевернутое изображение: катастрофа, творчество и обновление цивилизации. [Google Scholar]
• Канеман Д., Слович П., Тверски А. Издательство Кембриджского университета; Кембридж, Массачусетс: 1982. Суждение в условиях неопределенности: эвристика и предубеждения. [Google Scholar]
• Канеман Д., Тверски А. Издательство Кембриджского университета; Кембридж, Массачусетс: 2000. Выбор, ценности и рамки. [Google Scholar]
• Канеман Д. Фаррар, Штраус и Жиру; Нью-Йорк: 2011. Мыслить быстро, думать медленно. [Google Scholar]
• Каплан Дж., Гимбел С., Харрис С. Нейронные корреляты сохранения политических убеждений перед лицом контрдоказательств.Научные отчеты. 2016; 6 https://www.nature.com/articles/srep39589 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Кемп Л. 2019. Мы на пути к краху цивилизации? Https: // www. bbc.com/future/article/201

  -are-we-on-the-road-to-civilisation-collapse [Google Scholar]

• Ливингстон-Смит Д. Издательство Св. Мартина; Нью-Йорк: 2011. Меньше, чем человек: почему мы унижаем, порабощаем и истребляем других. [Google Scholar]
• MarketWatch. 2020. Эта рецессия, наконец, положит конец «долгому суперциклу» частного сектора, — заявляет фирма, придумавшая этот термин.https://www.marketwatch.com/story/this-recession-will-finally-end-the-private-sector-debt-supercycle-says-firm-that-invented-the-term-2020-04-03 апреля 4. [Google Scholar]
• Maslow AH John Wiley & Son; Нью-Йорк: 1968. К психологии бытия. [Google Scholar]
• Meadows D.H. Signet; Нью-Йорк: 1972. Пределы роста. [Google Scholar]
• Mommsen, T. (1854–1856). Römische Geschichte . Тт. 1-3, Лейпциг: Reimer & Hirsel.
• Олсон М.Издательство Йельского университета; Нью-Хейвен, Коннектикут: 1982. Взлет и упадок наций: экономический рост, стагфляция и социальная жесткость. [Google Scholar]
• Исследовательский центр Пью. 2017. Мировое отношение и тенденции: Общественность разделилась по поводу перспектив следующего поколения. Https://www.pewresearch.org/global/2017/06/05/2-public-divided-on-prospects-for-the-next- поколение / [Google Scholar]
• Исследовательский центр Пью. 2019. Мировые отношения и тенденции. Многие люди во всем мире недовольны тем, как работает демократия.https://www.pewresearch.org/global/2019/04/29/many-across-the-globe-are-dissatisfied-with-how-democracy-is-working/ [Google Scholar]
• Пинкер С. Пингвин Книги; Нью-Йорк: 2002. Чистый лист: современное отрицание человеческой природы. [Google Scholar]
• Саймон Х. Вили; Нью-Йорк: 1957. Модели человека: социальное и рациональное. [Google Scholar]
• Спербер Д., Мерсье Х. Издательство Гарвардского университета; Кембридж, Массачусетс: 2017. Загадка разума: новая теория человеческого понимания. [Google Scholar]
• Spengler O.Тт. I и II. Издание старинных книг; Нью-Йорк: 1926, 2006. (Закат Запада). [Google Scholar]
• Спинни Л. 2018. Конец дней: находится ли западная цивилизация на грани краха? New Scientist. Https://www.newscientist.com/article/mg23731610-300-end-of-days-is-western-civilisation-on-the-brink-of-collapse/ [Google Scholar]
• Stockholm Resilience Center . 2015. Девять планетарных границ. Https://www.stockholmresilience.org/research/planetary-boundaries/planetary-boundaries/about-the-research/the-nine-planetary-boundaries.html [Google Scholar]
• Тейнтер Дж. Издательство Кембриджского университета; Кембридж, Великобритания: 1988. Крах сложных обществ. [Google Scholar]
• Тейлор К. Том. 46, №6. Мировое общество будущего; 2012. В поисках «лучших ангелов» нашего будущего; С. 23–28. (Футурист). [Google Scholar]
• Тейлор К. Закат для американской мечты. Международный журнал социальной экономики. 2017; 44 (12): 1639–1653. DOI: 10.1108 / IJSE-02-2016-0059. [CrossRef] [Google Scholar]
• 2012 г.The Guardian. Https://www.theguardian.com/environment/2012/apr/26/world-population-resources-paul-ehrlich (четверг, 26 апреля 2012 г., 06.19 EDT; впервые опубликовано в четверг, 26 апреля 2012 г., 06.19 EDT) [Google Ученый]
• 2018. The Washington Post. Https://www.washingtonpost.com/news/monkey-cage/wp/2018/07/05/yes-support-for-democracy-is-declining-worldwide-but- not-in-the-us-or-other-western-democracies /? noredirect = on & utm_term = .677ac7fbccb3 5 июля. [Google Scholar]
• Toynbee A. Vols. 4–6. Издательство Оксфордского университета; Лондон: 1939 год.(Изучение истории). [Google Scholar]
• Тверски А., Канеман Д. Формы решения и психология выбора. Наука. 1981; 211 (4481): 453–458. [PubMed] [Google Scholar]
• Тверски А., Канеман Д. Неприятие потерь при безрисковом выборе: модель, зависимая от ссылок.