Сущность междисциплинарного подхода в институциональной экономике: Преимущества междисциплинарных исследований в экономике Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Преимущества междисциплинарных исследований в экономике Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

УДК 330.4

Е. И. Карасева

ПРЕИМУЩЕСТВА МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ЭКОНОМИКЕ

Аннотация.

Актуальность и цели. Теоретическая экономика находится в кризисе. Междисциплинарные исследования, проводимые на стыках разных наук, считаются сейчас наиболее перспективными. Они позволяют сформулировать новые методы анализа, увидеть состояние конкретной науки с точки зрения другой сферы знаний. Цель работы — проанализировать влияние различных наук и методов на возможности использования в экономике и получение выгоды от них.

Материалы и методы. В рамках данной статьи рассматриваются следующие методы из различных наук: математики, военного дела, технических наук, физики, информационных технологий, биологии, психологии, политики.

Результаты. Быстрое развитие технологий и меняющиеся экономические условия бросают вызов специалистам. Хороший экономист должен в совершенстве владеть аппаратом математического анализа, математической логики, уметь пользоваться статистическими методами, разбираться в информационных технологиях.

Выводы. Современную экономику развитых стран характеризуют как экономику знаний. Возможность использования знаний и новых технологий могут стать одним из конкурентных преимуществ страны. Сложные проблемы экономики целесообразно решать не только эмпирическими методами, но также применять методы и знания других наук, т.е. использовать весь багаж знаний, накопленных человечеством. Особенно это важно для России. Такой подход позволит создать новые технологии управления и скорее перейти к экономике знаний.

Ключевые слова: экономика, междисциплинарные исследования, метод, экономика знаний, логистика, эконометрика, логико-вероятностное исчисление, эконофизика, информационные технологии.

E. I. Karaseva

ADVANTAGES OF INTERDISCIPLINARY RESEARCH IN ECONOMICS

Abstract.

Background. Theoretical Economics is in crisis. Interdisciplinary research now is considered to be the most promising way. They allow us to formulate new methods of analysis, observe the status of economics as a particular science from the viewpoint of another spheres of knowledge. The purpose of this paper is to analyze the impact of various scientific methods of natural sciences and other sciences on evolution of the economic science.

Materials and methods. The article considers the methods from mathematics, military science, technical sciences, physics, information technology, biology, psychology, political science.

Results. Modern economics in the developed countries is the knowledge economics. The article demonstrates that economists should use suitable knowledge from all areas of sciences to solve modern economic problems. Economists have to

know and apply mathematical analysis, logics, statistical methods and information technologies.

Conclusions. The ability to use knowledge and new technologies can become one of the competitive advantages of the country. It is advisable to solve complex problems of the economy not only by empirical methods, but also to apply methods and knowledge of other sciences, i.e. use the entire store of knowledge accumulated by mankind. It is especially important for Russia. This approach allows to develop new management technologies and transfer the traditional economics to the knowledge economics faster.

Key words: economics, interdisciplinary research, method, knowledge, logistics, econometrics, econophysics, information technology, logical and probabilistic methods.

Введение

Теоретическая экономика рассматривает особенности процесса обмена, распределения, выбора способа использования ограниченных ресурсов и пр. Но она не является точной наукой. Экономические законы носят эмпирический характер, а экономические процессы в целом опираются на законы отношений: межличностных, межорганизационных, интернациональных. Последние десятилетия в экономической теории применяются количественные подходы, математические методы и информационные технологии для решения частных задач. Междисциплинарные исследования, проводимые на стыке разных наук, считаются сейчас наиболее перспективными. Они позволяют сформулировать новые методы анализа, увидеть состояние конкретной науки с точки зрения другой сферы знаний. Применение заимствованных знаний из других наук для математического моделирования процессов развития и эволюции экономических систем может привести в будущем к построению экономических знаний как системы точных наук.

В настоящее время все большее количество ученых постепенно склоняется к тому, что теоретическая экономика находится в кризисе [1-5]. События последних лет ярко демонстрируют этот кризис. Например, методы современной экономической науки не смогли предсказать и объяснить кризис рынков. Современная экономическая теория оказалась неспособной не только решить, но даже и предвидеть проблемы переходных экономик. Преобразования в постсоветской России во многом осуществлялись в соответствии с рекомендациями признанных на Западе экспертов-профессионалов, хотя их точка зрения расходилась со взглядами создателей современной теоретической экономики [6-7]. В результате прогноз инфляции в России был занижен в тысячи раз; совершенно неожиданными оказались кризисы неплатежей, глубочайший спад производства и криминализация общества; практически во всех теоретических работах по приватизации предполагалось, что она ведет к быстрому увеличению эффективности, что оказалось неверным; не оправдалась гипотеза о спонтанном развитии рыночного поведения и рыночных институтов (наиболее яркий пример — сельское хозяйство России).

Развитие теоретической экономики характеризуется тремя необычными для естественной науки чертами, которые и обусловливают кризис [1]. Во-первых, слишком многие наиболее общие результаты теории в определенном смысле отрицательны и свидетельствуют о неполноте исходных моделей. Во-вторых, большинство конкретных результатов неустойчивы отно-

сительно правдоподобных вариаций исходных гипотез. Иными словами, результат зависит от неучтенной (латентной) информации. Третья черта состоит в том, что обнаруженные эмпирические закономерности не накапливаются, а напротив, опровергаются последующими исследованиями. Экономическая действительность слишком многовариантна, и скорость ее изменения опережает темп изучения. Непрочность фундамента влечет зыбкость теоретических конструкций.

В естественных науках один из основных признаков прогресса состоит в том, что старые теории включаются в новые как частные случаи.

В экономике это если и происходит, то лишь на уровне абстрактных моделей, соотношение которых с реалиями остается неясным.

Изменчивость экономических реалий отчасти коренится в обратном влиянии экономических теорий на экономическое поведение. Выводы из экономических теорий довольно быстро становятся достоянием массы экономических агентов и влияют на формирование их ожиданий. Здесь имеется (возможно, поверхностная) аналогия с принципом неопределенности Гейзенберга: процесс познания оказывает влияние на познаваемый объект [8-9].

Многие задачи экономики сейчас невозможно решить классическими экономическими методами [10-11]. Для их решения привлекают знания и методы других наук. Теоретическая экономика становится одной из первых междисциплинарных наук. Многих значительных достижений в теоретической экономике удалось добиться благодаря применению знаний и методов точных наук для решения актуальных экономических задач.

Научная разработка методов теоретической экономики восходит к трудам древнегреческого ученого Аристотеля (384-322 до н.э.). Он впервые сформулировал основные принципы познания экономической и других форм общественной жизни с помощью логики — науки о законах и формах мышления [12]. Разработанные Аристотелем приемы познания, такие как анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия и др., широко используются до сих пор при анализе экономических явлений и процессов. Конечно же, в ходе развития и усложнения теоретической экономики совершенствовались ее приемы и методы познания, способы проверки истинности результатов, получаемых в ходе научного анализа. С момента своего официального становления (XVIII в.) теоретическая экономика была немыслима без математики. Методы математического моделирования экономических явлений и процессов широко применяются с XIX в., когда возникло новое направление — математическая экономика [13], а затем, в середине 1930-х гг.

ХХ в., появилась эконометрика, расцвет которой пришелся на вторую половину ХХ столетия.

С помощью математического анализа можно было решать сложные экономические задачи, научиться эффективно управлять ограниченными ресурсами для удовлетворения потребностей. В качестве ядра, организующего множество моделей математической экономики, могут рассматриваться уравнения математической экономики, которые сегодня не определены. Отличительным признаком уравнений математической экономики является то, что они формируются на основе фундаментальных законов экономических систем. Поэтому в области математической экономики имеет место актуальная проблема создания и исследований уравнений математической экономики, построенных на формальной теоретической базе. На основе уравне-

ний математической экономики возможно решение ряда задач: упорядочение множества моделей; формирование метода экономико-физических аналогий; моделирование кризисных ситуаций и др. Уравнения математической экономики дают возможность определить общность и различия с уравнениями других предметных областей, например с уравнениями математической физики.

Усилия многих ученых позволили создать новые методы, которые могли быть реализованы с помощью вычислительных машин, т.е. положили начало развитию информационных технологий (ИТ) в экономике. Зачастую решение отдельных задач приводило к фундаментальным открытиям, международному признанию и Нобелевским премиям. Приведем несколько показательных примеров проникновения точных наук в экономику, которые в свое время были инновационными [14]:

1. Теория анализа «затраты — выпуск» В. Леонтьева и методы построения на основе технико-экономических данных таблиц «затраты — выпуск», ставших самым мощным и широко используемым инструментом структурноэкономического анализа [15]. В 1940-1950-е гг. эта теория сыграла важную роль в уточнении концепции общего экономического равновесия.

2. Технология выбора оптимального портфеля ценных бумаг с помощью аналитического аппарата теории вероятностей Г. Марковица (1952) [16]. Для каждой ценной бумаги в портфеле учитывались доходность как математическое ожидание, риск как среднеквадратичное отклонение и мера неопределенности доходности. Вводились новые понятия диверсификации, кривых безразличия, достижимое и эффективное множество портфеля. Далее теория была развита как теория VaR в трудах Д. Тюбина, Д. Маршалла, У. Шарпа, С. Росса.

3. Теория оптимального распределения ресурсов Л. В. Канторовича (1975) [17], которая устанавливает взаимозависимость оптимальных цен и оптимальных производственных и управленческих решений. Согласно Канторовичу, каждое оптимальное решение взаимосвязано с оптимальной системой цен. Канторович выдвигал тезис взаимопроникновения математики и экономики и стремился к синтезу гуманитарных и точных технологий знания.

4. Дж. Ф. Нэш развил работы Дж. фон Неймана и О. Моргенштейна в области теории игр [18] и ввел в рассмотрение игры с ненулевой суммой, в которых сумма выигрыша выигравших участников не равна сумме проигрыша проигравших участников. Конкуренция, как гласит народная мудрость, -двигатель прогресса. Нэш сумел разглядеть новое лицо конкуренции, смоделировав ситуацию, впоследствии получившую название «равновесие по Нэшу» или «некооперативное равновесие», при которой обе стороны используют идеальную стратегию, что и приводит к созданию устойчивого равновесия. Игрокам выгодно сохранять это равновесие, так как любое изменение только ухудшит их положение. Дж. Ф. Нэш удостоен в 1994 г. Нобелевской премии по экономике за анализ равновесия в теории некооперативных игр.

5. Дж. Хекман (1990-е гг.) обосновал использование аналитического аппарата математической статистики для анализа социально-экономических процессов, разработал теорию и методы для анализа селективных выборок [19].

6. Методы анализа временных рядов в экономике на основе математической модели с авторегрессионной условной гетероскедастичностью (из-

вестный эконометристам и риск-менеджерам метод ARCH) ввел Р. Ф. Ингл -лауреат Нобелевской премии по экономике за 2003 г.

Несмотря на ряд выдающихся для своего времени достижений, попытка использовать аппарат математической экономики позволил решить часть задач, но в целом не дал ощутимых результатов (примером может служить применение аппарата копулы [20] для оценки дефолтов кредитных деривативов, предназначенных для портфельного инвестирования [21]). Важным индикатором недостаточного развития математической экономики является отсутствие аналогий между экономическими и физическими моделями [22]. Такое состояние в области экономического моделирования можно объяснить тем, что модели математической экономики получены эвристическим путем в условиях неопределенности теоретических основ экономики.

Сегодня множество моделей и методов теоретической экономики характеризуется большим разнообразием и разнородностью. Хотя количество моделей постоянно растет, качество моделей не удовлетворяет требованиям адекватности, универсальности и полноты. Состояние множества моделей напоминает ситуацию, которую называют «кризисом изобилия», когда неупорядоченное множество насчитывает большое количество моделей, причем не ясно, как можно оценить их качество. Существенным и актуальным недостатком теоретической экономики является то, что она не смогла обеспечить моделирование и прогнозирование таких явлений, как глобальный экономический кризис.

Другие науки также совершили вклад в развитие экономической науки, в частности военное дело (опционы, теория игр, логистика, исследование операций), физика (эконофизика), биология (нейронные сети), информатика (ИТ).

Рассмотрим подробнее, какие новые методы пришли в экономику из других наук.

Военная наука

Многие методы в теоретическую экономику пришли из военной науки, например метод опционного ценообразования (OPM), который является одним из методов управления стоимостью компании, — VBM-менеджмент (VBM — Value Based Management). Он основывается на «жестко» зафиксированных стохастических уравнениях, описывающих случайное блуждание частицы (цены актива), принцип риск-нейтральности и граничные условия, определяемые функцией выплаты. Подобные стохастические уравнения и алгоритмы на их основе успешно применяются при проектировании и эксплуатации военной техники, функционирующей в условиях сильной неопределенности. Неудивительно, что в современных финансовых приложениях заново «открывают» давно известные методы обработки сигналов [23].

Теория игр. Данный метод служит для моделирования оценки воздействия принятого решения на конкурентов. Изначально она была разработана военными с тем, чтобы в стратегии учесть возможные действия противника. В бизнесе игровые модели используются для прогнозирования реакции конкурентов на изменение цен, модификацию и освоение новой продукции, предложения дополнительного обслуживания и т.д. Теория игр полезна для определения наиболее важных и требующих учета факторов при принятии решений в условиях конкурентной борьбы. Благодаря применению данной

теории организация может прогнозировать действия конкурентов, что является преимуществом и увеличивает конкурентоспособность [18, 24].

Логистика. Основоположником военного направления логистики считается византийский император Лев VI Мудрый (866-912 гг. н.э.). С течением времени логистический инструментарий стал применяться не только в математике и военном деле, но и в экономике, позаимствовавшей у них ряд ключевых принципов управления: согласованность, рациональность и точный расчет. Благодаря использованию логистики в сфере товародвижения были найдены резервы, компенсирующие расходы по удовлетворению постоянно растущих запросов потребителей. Первоначально логистика в экономике воспринималась как новый вид теории о рациональном управлении движением товарно-материальных ресурсов в сфере обращения, а затем и в сфере производства. В дальнейшем возникшие в период экономического кризиса 1930-х гг. идеи интеграции снабженческо-производственно-распределитель-ных систем, в которых увязывались функции снабжения сырьем и материалами, производства продукции, ее хранения и распределения, трансформировались в самостоятельное направление научных исследований и форму хозяйственной практики — логистику [25].

Технические науки

Из технических наук в теоретическую экономику прежде всего пришли методы теории управления. Примером могут послужить информационное управление В. М. Глушкова [26] и ситуационное управление Д. А. Поспелова [27].

Информационное управление В. М. Глушкова, В. И. Скурихина появилось в начале 1970-х гг. Автоматизированные системы управления имели хорошо структурированную базу данных, информационную технологию с удобным интерфейсом, программные средства для решения оптимизационных задач, экспертные системы для принятия решений. Они позволяли оперативно выдавать информацию в виде справок, выделять область оптимально допустимых значений, выбирать наиболее эффективные решения.

Ситуационное управление Д. А. Поспелова (1970-е гг.) использует логико-лингвистические модели. Ученый показал, что управление сложными системами невозможно без привлечения качественной смысловой семантической информации, которая не может быть выражена количественно. Предложены различные способы описания ситуаций, различные методы построения моделей знаний, позволяющие отражать качественные соотношения и закономерности. Были решены задачи диспетчерского управления микроэкономическими системами: морскими портами, аэропортами и др. Позже направление было развито в теорию алгоритмических сетей.

Также примером успешного заимствования знаний из технических наук может послужить применение методов логико-вероятностного исчисления (ЛВИ) для оценки и анализа риска и эффективности в сложных социальноэкономических системах [28]. Разработанные известным петербургским ученым И. А. Рябининым методы ЛВИ первоначально с успехом применялись для оценки надежности и безопасности сложных технических систем [29]. В последнее десятилетие благодаря работам профессора Е. Д. Соложенцева методы ЛВИ были применены для решения задач оценки и анализа риска

в экономике [30]. Были разработаны модели кредитного риска в банках [31], операционного риска [32], решена задача управления риском портфеля ценных бумаг, построены логико-вероятностные модели управления риском и эффективностью ресторана и магазина, и даже построены модели оценки риска взяток и коррупции в социально-экономических системах [33]. При этом подход продемонстрировал высокую точность в решении поставленных задач. Так, модели оценки кредитных рисков проходили апробацию на статистических данных четырех российских и одного европейского банка и показали вдвое большую точность в классификации клиентов банка на «хороших» и «плохих» (т.е. вернут кредит или не вернут) и в семь раз большую робастность (стабильность) при классификации, нежели применявшиеся до этого методы на основе линейного и дискриминантного анализа, рейтингов и экспертных оценок [34]. Если бы автор не был специалистом по технике, то этот столь эффективный подход не был бы внедрен в экономику в обозримом будущем, так как экономистам ЛВИ практически не известно.

Автор подхода даже ввел в оборот новый термин «интеллектуальные инновационные информационные технологии» (ИИИТ, или И3-технологии [30]), что очень точно характеризует не только его метод, но и всю современную тенденцию развития ИТ. Предлагаемая технология является информационной, так как используются базы данных (БД) и автоматизированная обработка статистических данных; инновационной, так как используются логиковероятностные модели риска, что обеспечивает целый ряд преимуществ по точности, робастности и прозрачности оценки и анализа риска состояний системы; интеллектуальной, так как используются базы знаний (БЗ) в виде системы логических уравнений, что позволяет получать новые знания для целей анализа и управления системой по критериям риска и эффективности.

Физика

Применение методов физики для изучения экономических явлений по принципу аналогии привело к рождению новой науки — эконофизики [35]. На данный момент эконофизика пытается определить место законов физики в процессе исследования экономической деятельности, выявить специфику экономики и понять, являются ли низкие прогнозные качества экономических исследований следствием недостаточной изученности объектов или предопределяются спецификой анализируемой среды. Основными направлениями развития эконофизики выступают: исследование динамики доходности ценных бумаг, а также распределения богатства и доходов в обществе с помощью методов статистической физики; применение моделей квантовой механики для изучения взаимодействия экономических агентов (по аналогии с взаимодействием элементарных частиц). При исследовании экономических систем используются не только понятия статистической физики, но и классической механики, в частности понятие импульса [36].

Термин «эконофизика» (econophysics) стал широко употребляться примерно с 1995 г., а сегодня это направление объединяет сотни исследователей и практиков, работающих большей частью на финансовых рынках. Но истоки эконофизики возникли еще раньше. Бенуа Мандельброт в 1965 г. обнаружил, что динамика финансовых рядов (колебаний цен на бирже) совершенно одинакова на малых и больших масштабах времени: по графику такого ряда

практически невозможно определить, изображает он колебания цен в течение часа, суток или месяца [37]. Это свойство Мандельброт назвал самоподобием, а обладающие им объекты — фракталами. Исследования процессов с такими свойствами ведутся в физике весьма энергично, и разработанные там методы анализа часто (но, увы, не всегда) помогают заметить аномалии в поведении финансовых рядов, которые являются предвестниками резких обвалов или взлетов цен. Французский математик Луи Башелье еще в самом начале ХХ в. в своей «Теории спекуляций» пытался описать динамику финансовых рядов по аналогии с броуновским движением — хаотическим движением молекул в жидкости или газе. Современные модели, обобщающие такой подход, порождают фрактальные процессы, очень похожие по статистическим параметрам на реальные финансовые ряды. Многие из этих моделей опираются на созданную в 1970-1990-е гг. теорию хаотических динамических систем -уравнений, порождающих сложную динамику, иногда почти неотличимую от случайного процесса [38]. Современная эконофизика использует и другие мощные средства теоретической физики, например континуальный интеграл, важнейший инструмент квантовой механики и квантовой теории поля [39].

Интересно, что формула оценки варрантов1, разрабатываемая Ф. Бле-ком, которая в последующем переросла в модель Блэка — Шоулса — Мертона для оценки опционов, отмеченная Нобелевской премией, очень напоминает хорошо известное уравнение теплообмена.

Также заслуживают внимания методы моделирования, основанные на энтропийном подходе. Энтропия используется для моделирования процессов на финансовых рынках, процессов распределения ресурсов и в методах принятия решений [40].

Информационные технологии

Информационные технологии (ИТ) играют в современной экономике колоссальную роль. Текущий этап экономического развития можно назвать информационным. В трудах ученых, в средствах массовой информации, в речах ведущих экономистов и политиков его так и называют — постиндустриальная экономика, информационная экономика. Суть этого этапа заключается во все более возрастающем влиянии информационных технологий на функционирование экономических систем. Предмет теоретической экономики не может не учитывать этого.

Появление интеллектуальных информационных технологий (ИИТ) связано с решением более сложных задач управления экономической системой, системного анализа и поддержки принятия решений в условиях неопределенности. Как таковые ИИТ представляют собой программные средства, реализующие интеллектуальные наукоемкие решения с использованием базы знаний, алгоритмических методов, функций самообучения и адаптации к изменяющимся экономическим условиям (возможность обучения своих моделей по статистическим данным и экспертной информации), но использующие те же технические средства, что и информационные технологии [41].

Целенаправленная деятельность любой социально-экономической системы зависит от реализации важнейшей функции — управления. Управление

1 Ценная бумага.

связано с обменом информацией между компонентами системы, а также между компонентами и внешней средой. Процесс управления — получение сведений о состоянии системы в каждый момент времени, о достижении (или недостижении) заданной цели для того, чтобы воздействовать на систему и обеспечить выполнение управленческих решений. Управление экономическими системами сопряжено с исследованием сложных процессов, многоуровневых финансовых потоков, анализом, прогнозированием, регулированием финансовых ситуаций.

Для решения этих задач привлекаются ИТ, вобравшие в себя самые последние достижения вычислительной математики, электроники, теории сложных систем, информатики и коммуникационных технологий.

Примером может послужить упомянутое выше ЛВИ, которое не использует аналитический подход и громоздкие дифференциальные уравнения, а является, по сути, комбинаторным методом. Здесь используются простые, надежные, проверенные веками математические аппараты теории вероятностей и математической логики. Сам метод прост и прозрачен, легко реализуется на компьютерах и, как показано выше, демонстрирует отличные результаты [30].

Эту тенденцию можно связать с появлением высокопроизводительных компьютеров. Если 10-20 лет назад алгоритм решения любой сложной задачи приходилось адаптировать под возможности компьютеров с ограниченной оперативной памятью и низкой производительностью, то сейчас это уже не стало проблемой. Как только высокопроизводительные компьютеры стали доступны по цене, появилась возможность многие сложные задачи решать «в лоб», без адаптации алгоритмов и с использованием старых классических методов.

Некоторые микроэкономические системы существуют несколько десятилетий или даже столетий, например Bank of New York, основанный в 1784 г. Этот банк прошел гражданскую войну, мировые войны, кризисы и депрессию и выстоял. За время функционирования накоплена статистика огромного объема (сюда входит отдельно статистика по финансовым показателям банка, по результатам кредитования и др.). Статистика содержит уникальную информацию о состоянии системы (банка) в разные периоды времени при различных экономических условиях. Для того чтобы построить модель функционирования этого банка, эту статистику необходимо обработать. Сейчас это не составляет труда: компьютеры с мощными процессорами, объемом памяти на жестком диске в несколько террабайт и с оперативной памятью в несколько гигабайт вполне справляются с этой проблемой.

Биология

О прямом влиянии биологии на экономические методы говорить нельзя, но она оказывает косвенное влияние. Некоторые модели и знания из области биологии используются в ИТ. Самым лучшим примером служит математический аппарат нейронных сетей [42, 43], который используют ИТ для решения экономических задач прогнозирования и выработки рекомендаций (принятия решений).

Биологическая нейронная сеть состоит из группы или групп химически или функционально связанных нейронов. Один нейрон может быть связан со

многими другими нейронами, а общее количество нейронов и связей в сети может быть достаточно большим. Место контакта нейронов называется синапсом, типичный синапс — аксодендритический химический. Передача импульсов осуществляется химическим путем с помощью медиаторов или электрическим путем посредством прохождения ионов из одной клетки в другую.

Исследования в сфере искусственного интеллекта и когнитивного моделирования пытаются имитировать некоторые свойства биологических нейронных сетей. В сфере искусственного интеллекта искусственные нейронные сети были успешно применены для распознавания речи, анализа изображений и адаптивного управления в целях разработки программных агентов (например, в компьютерных и видеоиграх) или автономных роботов. Большинство искусственных нейронных сетей, используемых в настоящее время в сфере искусственного интеллекта, разработаны на основе статистических методов, теории оптимизации и теории управления.

Нейронные сети широко используются банками и некоторыми другими субъектами экономики.

Помимо нейронных сетей, очень популярное направление исследований на сегодняшний день — эволюционные игры [44], напрямую имитирующие деятельность многочисленных инвесторов, следующих тем или иным предпочтениям и принципам.

Учитывая перспективы развития биологии, а также возросшее число попыток заимствовать решения у природы (биологических систем), можно утверждать, что влияние биологии на экономику будет возрастать.

От точных наук перейдем к гуманитарным и покажем их влияние на теоретическую экономику или влияние последней на них.

Психология

Психолог Даниэль Канеман разработал психологическую экономическую теорию, в которой объединил экономику и когнитивистику для объяснения иррациональности отношения человека к риску в принятии решений и в управлении своим поведением. В 2002 г. он был удостоен Нобелевской премии по экономике за применение психологической методики в экономической науке, в особенности — при исследовании формирования суждений и принятия решений в условиях неопределенности [45].

Первая совместная работа Канемана и Тверски была посвящена закону малых чисел. Дальнейшее сотрудничество привело ученых к фундаментальному прогрессу в понимании эвристики. В своих работах они рассматривали эвристические черты вероятностного мышления. В основном их внимание было сосредоточено на доступности, репрезентативности, закреплении (установка «якоря»)и корректировке.

Доступность — это склонность людей переоценивать вероятность события, если примеры подобного рода легко приходят в голову. Репрезентативность — это склонность оценивать вероятность события исходя из того, в какой степени это событие соотносится с подходящей психической моделью (например, с профессией). Закрепление и корректировка — это процесс вынесения суждения, при котором изначальный ответ действует, как якорь, а дополнительная информация используется лишь для того, чтобы корректировать этот ответ.

Анализ когнитивных и ситуационных факторов, проведенный Канема-ном и Тверски, помог понять психологические процессы, управляющие человеческими суждениями и принятием решений.

Работы Д. Канемана еще очень важны и потому, что многие экономические аспекты поведения человека не поддаются математической формализации.

Политология

Хотя политология не является точной наукой, однако упомянуть ее взаимосвязь с экономикой необходимо. Междисциплинарные связи между экономической и политической теориями были налажены уже давно: вплоть до конца XIX в. экономика считалась политической дисциплиной. При этом методологическую основу разработали экономисты. Экономика не заимствовала методы, а наоборот, происходила экспансия методов экономической теории в политологию. В частности, политологией был заимствован аналитический подход [46].

Дальнейшие перспективы

Современную экономику развитых стран характеризуют как экономику знаний. Этот термин был впервые использован в 1962 г. американским исследователем Ф. Махлупом [47]. Экономика знаний — экономика, где основными факторами развития являются знания и человеческий капитал. Важность оценки производства новых знаний заключается в том, что дефицита идей, в отличие от материальных ресурсов, не существует. Экономика знаний растет в геометрической прогрессии вследствие принятия решений, основанных на знаниях, в том числе и из других областей. Процесс развития такой экономики заключен в повышении качества человеческого капитала, в повышении качества жизни, в производстве знаний высоких технологий, инноваций и высококачественных услуг. На экономическое благосостояние влияет качество образования. Показателем является рост затрат на образование и научные исследования. Отношение затрат на образование и науку в экономически развитых странах к ВВП составляет около 6,5 %. В России этот показатель -3,7 % [48]. При этом показатель производительности труда в России в разы ниже, чем на Западе. По данным рейтингового агентства «Эксперт РА», даже в крупнейших компаниях страны производительность труда втрое меньше, чем в японских, европейских или американских [49]. Повышение производительности труда позволило бы увеличить ВВП России, что привело бы к увеличению расходов на образование.

В 2004 г. группой Всемирного банка (The World Bank) в рамках специальной программы «Знания для развития» (Knowledge for Development -K4D) разработан индекс экономики знаний для оценки способности стран создавать, принимать и распространять знания. Индекс является комплексным показателем, характеризующим уровень развития экономики, основанной на знаниях, в странах и регионах мира.

Индекс экономики знаний есть среднее значение четырех индексов: индекса экономического и институционального режима, индекса образования, индекса инноваций и индекса информационных технологий и коммуникаций. Первая тройка стран по данному показателю — Швеция, Финляндия, Дания.

Россия находится лишь на 55-м месте, вслед за ней идут Украина (56-е место) и Беларусь (59-е место).

Возможность использования знаний и новых технологий могут стать одним из конкурентных преимуществ страны. Ведущий в Европе Институт менеджмента определяет индекс конкурентоспособности страны. Под конкурентоспособностью страны Институт менеджмента понимает способность национальной экономики создавать и поддерживать среду, в которой возникает конкурентоспособный бизнес. Россия в 2013 г. заняла 42-е место из 60 возможных. Основные критерии базируются на трех блоках факторов. Первый включают в себя инфраструктуру, макроэкономическую среду, институты, состояние здоровья населения и его базовое образование. Это основа, на которой строится экономическая жизнь. Второй блок характеризует факторы роста эффективности, в том числе высшее образование и переподготовку кадров, эффективность товарных рынков и рынка труда, финансовый рынок, технологии и т.д. Третий включает в себя факторы инноваций, опыта и навыков ведения бизнеса.

Быстрое развитие технологий и меняющиеся экономические условия бросают вызов специалистам. Хороший экономист должен в совершенстве владеть аппаратом математического анализа, математической логики, уметь пользоваться статистическими методами, разбираться в информационных технологиях. Сложные проблемы экономики целесообразно решать не только эмпирическими методами, но также применять методы и знания других наук, т.е. использовать весь багаж знаний, накопленных человечеством. Особенно это важно для России. Такой подход позволит создать новые технологии управления и скорее перейти к экономике знаний.

Однако необходимо учитывать, что помимо слепых сил природы, которые влияют на экономические системы как внешние факторы, в экономике действует и человек — сознательный субъект. А его поведение сложно формализовать. Так, например, разнообразие и непредсказуемость, неизбежно возникающие, когда сложные и разумные человеческие существа, конкурируя, взаимодействуют друг с другом, делают бесполезными попытки точного моделирования рыночного обмена. Возможно, наличие сознательных элементов в социально-экономических системах является главной причиной того, что до сих пор не создано универсальных и эффективных моделей и методов в экономической науке. Для решения этой задачи теоретической экономике придется брать на вооружение результаты новейших исследований из социологии и психологии, а также смежных с ними наук: бихевиоризма, социальной логики.

Конечно, в рамках этой статьи невозможно охватить все примеры междисциплинарного взаимодействия между теоретической экономикой и другими науками. Главной целью автора было определить основные моменты междисциплинарного взаимодействия экономической науки и показать дальнейшие перспективы такого взаимодействия. Междисциплинарность не всегда является эффективным средством, но ее считают одним из способов разрешения проблем XXI в. [50].

Список литературы

1. Полтерович, В. М. Кризис экономической теории : докл. на науч. семинаре Отделения экономики и Центр. эконом.-математ. ин-та Рос. академии наук «Неизвестная экономика» / В. М. Полтерович. — иКЬ: http://www.r-reforms.ru/vmp.htm (дата обращения: 06.12.2013).

2. Блауг, М. Методология экономической науки, или Как экономисты объясняют / М. Блауг. — М. : НП «Журнал Вопросы экономики», 2004.

3. Блауг, М. Экономическая мысль в ретроспективе / М. Блауг. — М. : Дело ЛТД, 1994.

4. Blaug, M. The Cambridge Revolution: Success or Failure? / M. Blaug. — London : The Institute of Economic Affairs, 1975.

5. Сапир, Ж. Империализм экономической науки. Размышления о современном состоянии экономической мысли и ее взаимоотношениях с общественными науками / Ж. Сапир. — URL: http://www.r-reforms.ru/sapir3.htm (дата обращения: 06.12.2013).

6. Эрроу, К. Применение теории управления к экономическому росту / К. Эрроу // Математическая экономия. — М. : Мир, 1974. — С. 7-45.

7. Реформы глазами американских и российских ученых / под ред. O. Т. Богомолова. — М. : Российский экономический журнал, 1996.

8. Friedman, M. The Methodology of Positive Economics / M. Friedman // Essay in Positive Economics. — Chicago : The University of Chicago Press, 1953.

9. Lucas, R. E. Econometric Policy Evaluation: A Critique / R. E. Lucas // The Phillips Curve and Labor Markets, v. 1 of Carnegie — Rochester Conference Series on Public Policy / eds.: K. Brunner, A. H. Meltzer. — Amsterdam : North-Holland, 1976. -P. 19-46.

10. Lawson, T. A Realist Perspective on Contemporary «Economic Theory» / T. Lawson // Journal of Economic Issues. — 1995. — Vol. 29, № 1.

11. Malinvaud, E. Why Economists do not make Discoveries : Lecture on XIth World Congress of the International Economic Association (December 18-22, Tunis — Tunisia) / E. Malinvaud. — Tunis, 1995.

12. Аристотель. Сочинения : в 4 т. / Аристотель. — М., 1975-1984.

13. Dow, Sheila C. «The Use of Mathematics in Economics». ESRC Public Understanding of Mathematics Seminar / C. Sheila Dow. — Birmingham : Economic and Social Research Council, 1999.

14. О чем думают экономисты: Беседы с нобелевскими лауреатами : [пер. с англ.] / под ред. П. Самуэльсона, У. Барнетта. — М. : Московская школа управления «Сколково» ; Альпина Бизнес Букс, 2009. — 490 с.

15. Леонтьев, В. Экономическое эссе. Теории, исследования, факты и политика /

В. Леонтьев. — М. : Политиздат, 1990.

16. Markowits, Harry M. Portfolio Selection / Harry M. Markowits // Journal of Finance. — 1952. — Vol. 7, № 1. — P. 71-91.

17. Полтерович, В. М. Теория оптимального распределения ресурсов Л. В. Канторовича в истории экономической мысли / В. М. Полтерович // Журнал Новой экономической ассоциации. — 2012. — № 1 (13). — С. 176-180.

18. Нейман, Дж. фон. Теория игр и экономическое поведение / Дж. фон Нейман,

О. Моргенштерн. — М. : Наука, 1970. — 983 с.

19. Heckman, J. J. Handbook of Econometrics / J. J. Heckman, E. Learner. — 2002. -Vol. 5.

20. Nelsen, Roger B. An Introduction to Copulas / Roger B. Nelsen. — Berlin : Springer, 1999. — 236 p.

21. Рогов, М. Риск-менеджмент: уроки нулевых и перспективы десятых / М. Рогов // Риск-менеджмент в кредитной организации. — 2011. — № 2. — С. 8-11.

22. Тимонин, Ю. А. Моделирование экономического кризиса по методу аналогий / Ю. А. Тимонин, А. Ю. Тимонин // Моделирование и анализ безопасности и риска в сложных системах : тр. Междунар. науч. школы МАБР-2010 (г. Санкт-Петербург, 6-10 июля 2010 г.). — СПб. : ГУАП, 2010. — С. 340-345.

23. Рассказов, С. В. Стоимостные методы оценки эффективности менеджмента компании / С. В. Рассказов, А. Н. Рассказова // Финансовый менеджмент. — 2002. -№ 3-4.

24. Сигал, А. В. Квадратичное программирование и теория игр / А. В. Сигал // Моделирование и анализ безопасности и риска в сложных системах : тр. Между-нар. науч. школы МА БР-2005 (г. Санкт-Петербург, 28 июня — 1 июля, 2005 г.). -СПб. : Гос. ун-т аэрокосмического приборостроения, 2005. — С. 259-265.

25. Щербаков, В. В. Основы логистики : учеб. для ВУЗов / В. В. Щербаков. -СПб. : Питер, 2009. — С. 432.

26. Глушков, В. М. Макроэкономические модели и принципы построения ОГАС /

B. М. Глушков. — М. : Статистика, 1975. — 160 с.

27. Поспелов, Д. А. Ситуационное управление: Теория и практика / Д. А. Поспелов. — М. : Наука. Гл. ред. физ.-мат. лит., 1986. — 288 с.

28. Соложенцев, Е. Д. Технологии управления риском в структурно-сложных системах : учеб. пособие / Е. Д. Соложенцев. — СПб. : ГУАП, 2013. — 435 с.

29. Рябинин, И. А. Надежность и безопасность структурно-сложных систем / И. А. Рябинин. — 2-е изд. — СПб. : Изд-во СПбГУ, 2007. — 276 с.

30. Соложенцев, Е. Д. И3-технологии для экономики / Е. Д. Соложенцев. — СПб. : Наука, 2011. — 387 с.

31. Карасев, В. В. Логико-вероятностная модель оценки кредитного риска физических лиц / В. В. Карасев // Риск-менеджмент в кредитной организации. — 2013. -№ 2 (10). — С. 97-108.

32. Карасева, Е. И. Логико-вероятностная модель для оценки операционного риска банка и резервирования капитала / Е. И. Карасева // Проблемы анализа риска. — 2012. — Т. 9, № 2. — С. 24-34.

33. Соложенцев, Е. Д. И3-технология для противодействия взяткам и коррупции / Е. Д. Соложенцев, В. В. Карасев // Проблемы анализа риска. — 2010. — Т. 7, № 2. —

C. 54-65.

34. Соложенцев, Е. Д. Идентификация логико-вероятностных моделей риска структурно-сложных систем с группами несовместных событий / Е. Д. Соложен-цев, В. В. Карасев // Автоматика и телемеханика. — 2002. — № 3. — С. 97-113.

35. Романовский, М. Ю. Введение в эконофизику / М. Ю. Романовский, Ю. М. Романовский // Статистические и динамические модели. — М. : Науч.-издат. центр «Регулярная и хаотическая динамика», 2012.

36. Витлинский, В. В. Применение эконофизики к снижению степени риска прогнозирования инвестиционных потоков / В. В. Витлинский, Л. Л. Маханец // Моделирование и анализ безопасности и риска в сложных системах : тр. Между-нар. науч. школы МАБР-2010 (г. Санкт-Петербург, 6-10 июля 2010 г.). — СПб. : Гос. ун-т аэрокосмического приборостроения, 2010. — С. 346-349.

37. Мандельброт, Б. Б. (Не)послушные рынки: фрактальная революция в финансах / Б. Б. Мандельброт, Р. Л. Хадсон. — М. : Вильямс, 2006. — 400 с.

38. Колле, П. Основные концепции хаотической динамики: краткий курс / П. Колле, Ж.-П. Экманн. — М. ; Ижевск : Ин-т компьютерных исследований, 2012. -296 с. — (Математика и механика).

39. Зинн- Жюстен, Ж. Континуальный интеграл в квантовой механике / Ж. Зинн-Жюстен. — М. : Физматлит, 2010. — 360 с.

40. Королев, О. Л. Применение энтропии при моделировании процессов принятия решений в экономике / О. Л. Королев, М. Ю. Куссый, А. В. Сигал ; под ред.

А. В. Сигала. — Симферополь : ОДЖАКЪ, 2013. — 148 с.

41. Вершинская, О. Н. Информационно-коммуникационные технологии и общество / О. Н. Вершинская ; Ин-т социально-экономических проблем народонаселения РАН. — М. : Наука, 2007. — 203 с.

42. Хайкин, С. Нейронные сети: полный курс / С. Хайкин. — 2-е изд. — М. : Вильямс, 2008. — 1104 с.

43. Рутковская, Д. Нейронные сети, генетические алгоритмы и нечеткие системы / Д. Рутковская, М. Пилиньский, Л. Рутковский. — 2-е изд. — М. : Горячая линия-Телеком, 2008. — С. 452.

44. Емельянов, В. В. Теория и практика эволюционного моделирования /

В. В. Емельянов, В. В. Курейчик, В. М. Курейчик. — М. : Физматлит, 2003. — С. 432.

45. Канеман, Д. Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения / Д. Канеман, П. Словик, А. Тверски. — Харьков : Гуманитарный центр,

2005. — 632 с.

46. Бьюкенен, Джеймс М. Сочинения : [пер. с англ.] / Джеймс М. Бьюкенен ; Фонд экономической инициативы ; гл. ред. кол.: Р. М. Нуреев и др. — М. : Таурус Альфа, 1997. — Т. 1. — (Нобелевские лауреаты по экономике).

47. Махлуп, Ф. Производство и распространение знаний в США / Ф. Махлуп. -М. : Прогресс, 1966. — 462 с.

48. Современная экономика — экономика знаний. Понятие инновации. — URL: http://chaliev.ru/innovations/ponyatie-innovatsii.php (дата обращения: 08.01.14).

49. Петербуржцев хотят заставить работать. — URL: http://top.rbc.ru/spb_sz/14/11/2013/ 888635.shtml (дата обращения: 08.01.14).

50. UNESCO on the World Conference on Higher Education (1998). Higher Education in the Twenty-First Century: Vision and Action. — URL: http://unesdoc.unesco.org/ images/0014/001419/141952e.pdf (дата обращения: 08.01.14).

References

1. Polterovich V. M. Krizis ekonomicheskoy teorii: dokl. na nauch. seminare Otdeleniya ekonomiki i Tsentr. ekonom.-matemat. in-ta Ros. akademii nauk «Neizvestnaya ekono-mika» [Economic theory crisis: report at the scientific seminar of the sector of economics and the Central economic-mathematical institute of the Russian Academy of Sciences “The unknown economics”]. Available at: http://www.r-reforms.ru/vmp.htm (accessed 6 December 2013).

2. Blaug M. Metodologiya ekonomicheskoy nauki, ili Kak ekonomisty ob»yasnyayut [Methodology of the economic science, or how economists explain]. Moscow: NP «Zhurnal Voprosy ekonomiki», 2004.

3. Blaug M. Ekonomicheskaya mysl’ v retrospektive [Economic thought in retrospection]. Moscow: Delo LTD, 1994.

4. Blaug M. The Cambridge Revolution: Success or Failure? London: The Institute of Economic Affairs, 1975.

5. Sapir Zh. Imperializm ekonomicheskoy nauki. Razmyshleniya o sovremennom sostoya-nii ekonomicheskoy mysli i ee vzaimootnosheniyakh s obshchestvennymi naukami [Imperialism of the economic science. Thoughts on modern state of the economic thought and its interrelations with social sciences]. Available at: http://www.r-reforms.ru/sapir3.htm (accessed 6 December 2013).

6. Errou K. Matematicheskaya ekonomiya [Mathematical economy]. Moscow: Mir, 1974, pp. 7-45.

7. Reformy glazami amerikanskikh i rossiyskikh uchenykh. [Reforms in the opinions of foreign and Russian scientists]. Ed. by O. T. Bogomolov. Moscow: Rossiyskiy ekono-micheskiy zhurnal, 1996.

8. Friedman M. Essay in Positive Economics. Chicago: The University of Chicago Press, 1953.

9. Lucas R. E. The Phillips Curve and Labor Markets, v. 1 of Carnegie — Rochester Conference Series on Public Policy. Amsterdam: North-Holland, 1976, pp. 19-46.

10. Lawson T. A Journal of Economic Issues. 1995, vol. 29, no. 1.

11. Malinvaud E. Why Economists do not make Discoveries: Lecture on Xlth World Congress of the International Economic Association (December 18-22, Tunis — Tunisia). Tunis, 1995.

12. Aristotel’. Sochineniya: v 4 t. [Works: in 4 volumes]. Moscow, 1975-1984.

13. Dow Sheila C. «The Use of Mathematics in Economics». ESRC Public Understanding of Mathematics Seminar. Birmingham: Economic and Social Research Council, 1999.

14. O chem dumayut ekonomisty: Besedy s nobelevskimi laureatami: per. s angl. [What do economists think about: dialogues with Nobel prize winners: translation from English]. Eds. P. Samuel’son, U. Barnett. Moscow: Moskovskaya shkola upravleniya «Skolkovo»; Al’pina Biznes Buks, 2009, 490 p.

15. Leont’ev V. Ekonomicheskoe esse. Teorii, issledovaniya, fakty i politika [Economic essay. Theory, research, facts and policy]. Moscow: Politizdat, 1990.

16. Markowits Harry M. Journal of Finance. 1952, vol. 7, no. 1, pp. 71-91.

17. Polterovich V. M. Zhurnal Novoy ekonomicheskoy assotsiatsii [Journal of new economic association]. 2012, no. 1 (13), pp. 176-180.

18. Neyman Dzh. fon., Morgenshtern O. Teoriya igr i ekonomicheskoe povedenie [Theory of games and economic behavior]. Moscow: Nauka, 1970, 983 p.

19. Heckman J. J., Learner E. Handbook of Econometrics. 2002, vol. 5.

20. Nelsen Roger B. An Introduction to Copulas. Berlin: Springer, 1999, 236 p.

21. Rogov M. Risk-menedzhment v kreditnoy organizatsii [Risk management in credit organizations]. 2011, no. 2, pp. 8-11.

22. Timonin Yu. A., Timonin A. Yu. Modelirovanie i analiz bezopasnosti i riska v slozh-nykh sistemakh: tr. Mezhdunar. nauch. shkoly MABR-2010 (g. Sankt-Peterburg, 6-10 iyulya 2010 g.) [Simulation and analysis of safety and risks in complex systems: proceedings of the International scientific school MABR — 2010 (Saint-Petersburg, 6-10 July 2010)]. Saint Petersburg: GUAP, 2010, pp. 340-345.

23. Rasskazov S. V., Rasskazova A. N. Finansovyy menedzhment [Finance management]. 2002, no. 3-4.

24. Sigal A. V. Modelirovanie i analiz bezopasnosti i riska v slozhnykh sistemakh: tr. Mezhdunar. nauch. shkoly MA BR-2005 (g. Sankt-Peterburg, 28 iyunya — 1 iyulya, 2005 g.) [Simulation and analysis of safety and risks in complex systems: proceedings of the International scientific school MABR — 2005 (Saint-Petersburg, 28 June — 1 July 2005)]. Saint Petersburg: Gos. un-t aerokosmicheskogo priborostroeniya, 2005, pp. 259-265.

25. Shcherbakov V. V. Osnovy logistiki: ucheb. dlya VUZov [Fundamentals of logistics: textbook for universities]. Saint Petersburg: Piter, 2009, p. 432.

26. Glushkov V. M. Makroekonomicheskie modeli i printsipy postroeniya OGAS [Macroeconomic models and building principles of OGAS]. Moscow: Statistika, 1975, 160 p.

27. Pospelov D. A. Situatsionnoe upravlenie: Teoriya i praktika [Situational management: theory and practice]. Moscow: Nauka. Gl. red. fiz.-mat. lit., 1986, 288 p.

28. Solozhentsev E. D. Tekhnologii upravleniya riskom v strukturno-slozhnykh sistemakh: ucheb. posobie [Risk management technologies in complex structure systems: tutorial]. Saint Petersburg: GUAP, 2013, 435 p.

29. Ryabinin I. A. Nadezhnost’ i bezopasnost’ strukturno-slozhnykh sistem [Reliability and safety of complex structure systems]. Saint Petersburg: Izd-vo SPbGU, 2007, 276 p.

30. Solozhentsev E. D. I3-tekhnologii dlya ekonomiki [I3-technologies for economics]. Saint Petersburg: Nauka, 2011, 387 p.

31. Karasev V. V. Risk-menedzhment v kreditnoy organizatsii [Risk management in credit organizations]. 2013, no. 2 (10), pp. 97-108.

32. Karaseva E. I. Problemy analiza riska [Problems of risk analysis]. 2012, vol. 9, no. 2, pp. 24-34.

33. Solozhentsev E. D., Karasev V. V. Problemy analiza riska [Problems of risk analysis]. 2010, vol. 7, no. 2, pp. 54-65.

34. Solozhentsev E. D., Karasev V. V. Avtomatika i telemekhanika [Automation and remote control]. 2002, no. 3, pp. 97-113.

35. Romanovskiy M. Yu., Romanovskiy Yu. M. Statisticheskie i dinamicheskie modeli [Statistical and dynamic models]. Moscow: Nauch.-izdat. tsentr «Regulyarnaya i khao-ticheskaya dinamika», 2012.

36. Vitlinskiy V. V., Makhanets L. L. Modelirovanie i analiz bezopasnosti i riska v slozh-nykh sistemakh: tr. Mezhdunar. nauch. shkoly MABR-2010 (g. Sankt-Peterburg, 6-10 iyulya 2010 g.) [Simulation and analysis of safety and risks in complex systems:

proceedings of the International scientific school MABR — 2010 (Saint-Petersburg, 6-10 July 2010)]. Saint Petersburg: Gos. un-t aerokosmicheskogo priborostroeniya, 2010, pp. 346-349.

37. Mandel’brot B. B., Khadson R. L. (Ne)poslushnye rynki: fraktal’naya revolyutsiya v fi-nansakh [(Dis)obedient markets: fractal revolution in finance]. Moscow: Vil’yams,

2006, 400 p.

38. Kolle P., Ekmann Zh.-P. Osnovnye kontseptsii khaoticheskoy dinamiki: kratkiy kurs [Fundamentals of chaotic dynamics conception: brief course]. Moscow; Izhevsk: In-t komp’yuternykh issledovaniy, 2012, 296 p. (Mathematics and mechanics).

39. Zinn-Zhyusten Zh. Kontinual’nyy integral v kvantovoy mekhanike [Continual integral in quantum mechanics]. Moscow: Fizmatlit, 2010, 360 p.

40. Korolev O. L., Kussyy M. Yu., Sigal A. V. Primenenie entropii pri modelirovanii pro-tsessov prinyatiya resheniy v ekonomike [Application of entropy in simulation of decision making processes in economics]. Simferopol: ODZhAK»», 2013, 148 p.

41. Vershinskaya O. N. Informatsionno-kommunikatsionnye tekhnologii i obshchestvo [Information-communication technologies and society]. In-t sotsial’no-ekonomicheskikh problem narodonaseleniya RAN. Moscow: Nauka, 2007, 203 p.

42. Khaykin S. Neyronnye seti: polnyy kurs [Neural networks: complete course]. Moscow: Vil’yams. 2008, 1104 p.

43. Rutkovskaya D., Pilin’skiy M., Rutkovskiy L. Neyronnye seti, geneticheskie algoritmy i nechetkie sistemy [Neural networks, genetic algorithms and fuzzy systems]. Moscow: Goryachaya liniya-Telekom, 2008, p. 452.

44. Emel’yanov V. V., Kureychik V. V., Kureychik V. M. Teoriya i praktika evolyutsion-nogo modelirovaniya [Theory and practice of evolutionary modeling]. Moscow: Fizmatlit, 2003, p. 432.

45. Kaneman D., Slovik P., Tverski A. Prinyatie resheniy v neopredelennosti: Pravila

i predubezhdeniya [Decision making in uncertainty: rules and prejudices]. Kharkov: Gumanitarnyy tsentr, 2005, 632 p.

46. B’yukenen Dzheyms M. Sochineniya: per. s angl. [Works: translation from English]. Fond ekonomicheskoy initsiativy. Moscow: Taurus Al’fa, 1997, vol. 1. (Nobel prise winners in economics).

47. Makhlup F. Proizvodstvo i rasprostranenie znaniy v SShA [Production and dissemination of knowledge in USA]. Moscow: Progress, 1966, 462 p.

48. Sovremennaya ekonomika — ekonomika znaniy. Ponyatie innovatsii [Modern econo-micy — knowledge economy]. Available at: http://chaliev.ru/innovations/ponyatie-innovatsii.php (accessed 8 January 2014).

49. Peterburzhtsev khotyat zastavit’ rabotat’ [St. Petersburg’s residents will be forced to work]. Available at: http://top.rbc.ru/spb_sz/14/11/2013/888635.shtml (accessed 8 January 2014).

50. UNESCO on the World Conference on Higher Education (1998). Higher Education in the Twenty-First Century: Vision and Action. Available at: http://unesdoc.unesco.org/ images/0014/001419/141952e.pdf (accessed 8 January 2014).

Карасева Екатерина Ивановна

кандидат экономических наук, ассистент,

кафедра бизнес-информатики,

Санкт-Петербургский государственный

университет аэрокосмического

приборостроения

(Россия, г. Санкт-Петербург,

ул. Большая Морская, 67)

E-mail: [email protected]

Karaseva Ekaterina Ivanovna Candidate of economic sciences, assistant, sub-department of business-informatics, Saint-Petersburg State University of Aerospace Instrumentation (67 Bolshaya Morskaya street, Saint-Petersburg, Russia)

УДК 330.4 Карасева, Е. И.

Преимущества междисциплинарных исследований в экономике /

Е. И. Карасева // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. — 2014. — № 1 (29). — С. 210-227.

Economics and law: interrelation in modern world | Sinitsyn

Поиск точек пересечения и выявление основ конструктивного взаимодействия институтов права и экономики – актуальная задача юридических и экономических исследований. На этот счёт сложилось несколько взаимодополняющих и обогащающих картину мира представлений. В целом верно отмечено, что участники общественного производства выступают не только как носители производственных отношений, но и как субъекты права [1, с. 6]. При этом следует отметить, что между правом и экономикой существует неразрывная связь: во многом правовые институты – продукт экономического быта, а нормы права устанавливают для участников экономической деятельности правила и требования, что в конечном счёте определяет устройство и течение экономической жизни, сегменты и масштаб развития теневой экономики [2, с. 210]. Однако из приведённых тезисов следует только разность целей и задач права и экономики, но никак не их искомая взаимосвязь.

Обособленное развитие экономической и юридической наук оказалось малоэффективным для социальных структур, в связи с чем нет оснований соглашаться с утверждением зарубежных авторов, что проблемы правового регулирования должны разрешаться только средствами юридического анализа и прогнозирования, масштаб которых достаточен для определения последствий правового регулирования [3, S. 739]. Само по себе правовое государство не является гарантией благосостояния народа, и даже лучшее из возможных частное право никогда не решит ни один социальный вопрос [4, S. 435, 436, 441]. Кроме того, при оценке роли экономического мировоззрения как доминирующего при анализе права необходимо учитывать, что экономическая наука бессильна в прогнозировании финансовых коллапсов и кризисов на товарных, валютных и финансовых рынках. Она не может объяснить колебания курсов национальных валют и способна только описывать текущее состояние, но не прогнозировать развитие и конкурентоспособность национальных экономик. Верно и то, что аналитическая статистика экономических показателей и расчётов является важной математической функцией, с помощью которой можно объяснять закономерности общественного развития. Она выполняет только вспомогательную роль в анализе текущего состояния и прогнозе развития. Учёными-юристами давно обращалось внимание на то, что субсидиарное применение методов математики и кибернетики в изучении, моделировании и прогнозировании развития правового регулирования способствовало комплексному исследованию сферы социальной регуляции и управления [5, с. 3], а использование статистических методов анализа правовых отношений оказалось полезно для определения приоритетных направлений развития законодательства [6, с. 5 – 15], при том что преемственность методов дискретной математики в гуманитарных науках способствовала расширению представлений о математическом анализе [7, с. 6 – 9]. Однако речь идёт не о произвольной замене методов различных наук и их поглощении математическим алгоритмом и анализом, иначе следовало бы принять за истину суждение, что всё многообразие мира возможно представить в объектах математики. Целесообразность и эффективность использования междисциплинарного подхода требует обоснования в каждом конкретном случае, поскольку любая гиперуниверсальность в суждении оборачивается бедностью и искажением конкретики, размыванием предмета научногознания. Неслучайно академик Д.С. Лихачев скептически оценивал перспективы распространения междисциплинарных подходов в гуманитарных науках.

Видные представители экономической науки К. Маркс и Ф. Энгельс заключили, что «право не может быть понято из самого себя». Последующие поколения юристов и экономистов были заняты расшифровкой смысла и значения данного утверждения в приложении к вопросам социальной, политической и экономической основы права. Очевидно, что обозначенному тезису можно дать как расширительное, так и ограничительное толкование. В фундаментальных курсах частного права, отражающего установленные правопорядком основы взаимодействия субъектов права в товарных отношениях, в отличие от публичного, где данный аспект практически не исследовался, указывалось, что «так как право «не может быть понято из самого себя», сущность права следует искать в явлениях неправовых, прежде всего в определённых экономических отношениях; при этом для юриста особую ценность представляет «обратный путь» – путь от экономических категорий к категориям юридическим… Само по себе правовое регулирование не в состоянии создать новые виды (группы) правоотношений» [8, с. 16, 17, 52]. Такой подход вызывает вопросы, поскольку обратное движение от экономических категорий к юридическим связано не столько со сложностью уяснить, какова суть глобальных объективных экономических законов и как они действуют, сколько с трудностями неискажённого переложения картины многообразных экономических отношений, складывающихся в различных сегментах экономической системы, на язык правовых понятий. Наконец, именно право, сохраняя баланс частных и публичных интересов, создаёт новые принципы и основы регулирования развивающихся социально-экономических отношений, облекая их в форму правоотношений. В итоге исследование пошло по пути раздельного анализа юридических и экономических отношений при сохранении значимости правоотношения как центральной и самостоятельной категории права, что в действительности осложнило междисциплинарные исследования. При этом нельзя не учитывать, что надстроечные категории в отличие от базиса по большей части сохраняют следы политизации при интерпретации правового регулирования конкретной эпохи, которое строится на основе соблюдения баланса частных и публичных интересов. К методологическим ошибкам следует отнести универсализацию приведённого тезиса в отрыве от контекста, данного К. Марксом: он показал необходимость рассмотрения права в социально-экономическом развитии общества, а это не должно рассматриваться как альтернатива праву, тем более здесь изначально предполагалось обратное влияние надстройки на базис.

В любом случае научный подход предполагает обобщение результатов исследования права и экономики с различных сторон в отдельности и во взаимодействии с другими явлениями, что само по себе исключает абсолютизацию отрицания или восхваления роли экономики в развитии права. Научный прогресс возможен только в случае, если наука перестанет уподобляться, по Марксу, тому самому языческому идолу, желающему пить нектар только из черепов убиенных неверных. Задачи экономической и юридической наук часто бывают различны, но это не исключает использование экономических алгоритмов в оценке правового воздействия, динамике и прогнозировании правового регулирования, а скорее, предполагает выявление и исследование права как регулятора социальных отношений во взаимодействии и взаимосвязи с иными социально-экономическими институтами. Отсюда, в частности, следует необходимость поиска самостоятельной методологии исследования правовых явлений в сочетании с методами, разработанными в экономических науках. Примечательно, что при изучении экономических процессов экономическая наука непосредственно не использует критерии эффективности и рациональности поведения хозяйствующего субъекта, что свойственно именно подходам экономического анализа права как формы сложившегося мировоззрения юристов. Будучи наиболее приближённой к математике и кибернетике, она опирается на близкие этим наукам инструментарии: статистические (использование средних и относительных величин, индексный метод, корреляционный и регрессионный анализ) и математические (матричный метод, теория производных функций, межотраслевого баланса, методы исследования операций и принятия решения, теория игр и вероятности). Значение математических методов в экономике является определяющим, поскольку математическое моделирование сегодня становится языком современной экономической теории, одинаково понятной учёным всех стран [9 – 11]. Его использование позволяет оптимизировать алгоритмы государственного управления в фазах планирования, прогнозирования и контроля, на математическом моделировании основаны прогнозы и стратегии социально-экономического развития государства и регионов. Экономический анализ как таковой изначально основан на точных научных методах наблюдения, анализа, оценки, моделирования, прогнозирования и востребован преимущественно прикладными задачами, не предполагая возможности применения обобщённых выводов, пригодных в законотворческом процессе. Тем самым основы экономического анализа кардинально отличаются от подходов, применяемых в экономическом анализе права.

Специалисты неоднократно указывали на узость только юридического мировоззрения: «Право формирует нормативный эквивалент экономических отношений и является универсальным инструментом управления… В настоящее время поиск решения осуществляется на основе экономического анализа общественных отношений… Следует признать, что экономико-правовой анализ пока ещё не имеет разработанной методологической базы, а отраслевая дифференциация знаний не позволяет достичь эффективности управления общественными процессами. Основания применения диспозитивного метода и метода прямого административного предписания могут определяться на базе экономического анализа и экономико-правового исследования конкретной ситуации» [12, с. 5, 6]. Здесь обоснованно предлагается использовать в правовом анализе метод экономико-математического моделирования, с помощью которого можно формировать комплексную модель состояния и прогнозирования развития экономико-правовых процессов (разработка законов о бюджете и повышении минимального уровня заработной платы, оценка правоприменительной практики).

При этом нельзя забывать, что экономическая наука должна пополнять свой инструментарий методом нормативного анализа для изучения права как целостной органической системы. Формирование единых методологических подходов в экономико-правовых исследованиях не может осуществляться лишь умозрительным путём, а сам процесс выработки методов и их композиции – идти в ускоренном темпе. Верно, что методология «права и экономики» должна полагаться на поиск единых когнитивных подходов, но не на рассмотрение законов экономики как альтернативы законодательству, что предполагает только проникновение экономических концепций и идей в сознание правоприменителя на познавательно-мировоззренческом уровне и особенно востребовано при разрешении сложных дел и конфликтов [13, с. 10 – 12, 172, 173]. Вместе с тем очевидно, что внедрение такого дифференцированного подхода потребует законодательного закрепления. Важно обратить внимание и на выводы, с которыми, на мой взгляд, невозможно согласиться на том основании, что они игнорируют значение и функции правового регулирования. Задачи правопорядка состоят в регламентации (установлении форм реа лизации и защиты экономической инициативы) для новых и меняющихся отношений, а отнюдь не в усилении существующих и закреплении очередных ограничений свобод в экономической сфере [14, с. 146].

Смешение специальных методов правовой и экономической науки при определении строго правовых категорий приводит к негативным последствиям, выраженным в размытости получаемого результата, который при этом позиционируется как научный вывод и предложение по актуальным вопросам развития человечества и общественно-экономического развития. Науке «ещё только предстоит создать теорию частных отношений и сформулировать критерии их разграничения с общественными отношениями», где в качестве определяющего предложено руководствоваться тем, что в частное отношение нельзя вступить без согласия его членов, а общественным (публичным) является такое отношение, «в которое не может быть ограничен доступ никому из граждан данного государства» [15, с. 39].

Весьма сомнительна универсализация подхода к познанию права через экономику: изначально не выполняются условия о корректности сравнения, поскольку экономическая наука призвана изучать экономические процессы, объективно протекающие в ходе общественного развития, а юридическая наука концентрируется на исследовании функций права и содержании правовых институтов, воздействующих на общественную жизнь. Тем более очевидно, что взаимодействие права и экономики может изучаться не только в концептах экономического анализа права, который как направление имеет строго заданные рамки и назначение. Ясно, что превалирование в законотворческом процессе исходных постулатов и задач роста экономической эффективности права сделает принципиально невозможным становление гражданского общества, правового и социального государства, как и проведение социальной и природоохранительной политики государства, притом что перманентное стремление к максимизации и концентрации прибыли является определяющим в разжигании социальных конфликтов и войн за передел собственности.

Напомним, что широкое распространение экономического анализа права в российской и зарубежной доктрине началось с последней четверти ХХ в. Это диктует необходимость осмысления содержательных основ методологии и принципов её воздействия на регулируемые правом отношения. К сущностным чертам экономического анализа права в современном восприятии относится система оценки права и его институтов через категории эффективности, рациональности и целесообразности [16, p. 10 – 34, 70 – 73]. При этом в современной науке экономический анализ права имеет два разных значения: с одной стороны, он определяется как метод исследования и оценки правовой действительности, с другой – как средство нормативного преобразования. В целом экономический анализ права направлен на модификацию юридического мировоззрения, отступление от буквы закона и чаще всего позиционируется его сторонниками как «ключ к лучшему праву» во всех правовых системах.

Но давайте прежде определимся с местом экономического анализа права – как его интерпретируют современные экономическая и юридическая науки. Для этого важно понять, может ли экономический анализ права рассматриваться как теория познания, или же это только идеология (я намеренно разделил данные понятия как различные уровни общественного сознания). Идеология видится не как логически обособленная и систематизированная совокупность идей, а как иллюзорный способ мышления отдельных социальных групп, который в отличие от науки не опирается на логику, доказательства и методологию исследования, транслируя субъективное восприятие действительности в заданном фокусе внимания. Наконец, как доказано академиком В. С. Стёпиным, науке как специфической форме познания свойственна оценка закономерностей взаимосвязи и преображения объектов при их превращении в продукт [17, с. 30 – 115], что никак не характерно для идеологии как оценочно-восприимчивой формы общественного сознания. В связи с этим нет оснований относить экономический анализ права к теории познания. Его ассоциация с научной методологией грозит обернуться утверждением очередного насаждения вариации «мичуринской биологии» уже в юриспруденции.

Следует отметить, что среди сторонников данного направления нет единства в понимании и изложении его ключевых и основополагающих категорий, а это – одна из черт, отличающих науку от идеологии. Кроме того, требует определения и дисциплинарная принадлежность экономического анализа права. Здесь возможны несколько подходов: отнести экономический анализ права к методам правового регулирования и юридических исследований, приписать его к методам экономической науки или же воспринимать как идеологическое средство, используемое для изменения действующего законодательства. Причислению экономического анализа к средствам методологии юридической и экономической наук препятствует его ярко выраженная направленность на утилитарную модификацию правосознания и правового регулирования, которая не опирается на традиционно используемые экономикой методы математики, кибернетики и методологию юридической науки. С учётом изложенных обстоятельств экономический анализ права можно отнести к одному из междисциплинарных подходов, применяемых для оценки качества правового регулирования с целью его приближения к заданному экономическому стандарту, к которому стремятся, удовлетворяя интересы лоббистов, участники законотворческого процесса, что не связано непосредственно с алгоритмами, задачами и методологией юридической и экономической наук.

Явным перегибом идеологии экономического анализа права следует считать воззрения, относящие правовые институты к «экономическому утилю» или к техническим инструментам, эффективность и полезность которых должна определяться экономическими потребностями: последние, отражая интересы конкретных социальных групп и классов, априори не могут быть универсальны. Из негативных последствий главное состоит в том, что право утрачивает смысл регуляции общественных отношений, оказываясь вырванным из социального контекста, при этом нивелируется значимость правоотношения как центральной категории права. А потому нет оснований считать экономический анализ права альтернативой апробированной столетиями методологии правового регулирования или определяющим вектором законотворческого процесса, хотя наработки экономического анализа права могут субсидиарно использоваться для оценки регулирующего воздействия законодательства. Функции права как важнейшего регулятора общественных отношений исключают возведение рациональности поведения хозяйствующих субъектов в ранг правовых принципов. Едва ли методы и средства экономического анализа права потенциально способны гарантировать и реализовать мечту всех без исключений наций, государств и гражданских обществ о безбедном существовании и экономическом взлёте. Наконец, приверженность идеологии экономического анализа затрудняет дифференциацию норм права на императивные и диспозитивные как на стадии законотворческого процесса, так и на этапе правоприменения.

При обсуждении вопросов эффективности правовой системы экономисты считают определяющей парето-оптимальность¹ распределения ресурсов, в связи с чем результаты обмена между людьми могут считаться продуктивными, когда «увеличение чистого выигрыша одного лица невозможно без снижения выигрыша другого» [18, с. 59]. С точки зрения права, данная постановка вопроса обескураживает (в противном случае можно, к примеру, утверждать, что право эффективно, лишь когда создаются условия и инструмент присвоения прибавочной стоимости независимо от оценки законности такового). Нельзя согласиться и с тем, что экономический анализ права формирует критерии сдерживания свободы субъектов права (установление размера санкций, исходя из принципа неотвратимости ответственности и выгод в случае ненаказания правонарушителя), поскольку при таком понимании не представляется возможным применить данный метод для регулирования правоотношений в ненарушенной стадии. При этом следует иметь в виду, что неотвратимость применения санкций за совершённое правонарушение обеспечивает не экономическую мотивацию, а общеправовую превенцию как меру обеспечения правомерного поведения всех членов общества.

Критике экономического анализа права значительное внимание уделено и в современной зарубежной доктрине. В частности, отмечаются недостатки экономического анализа права, поскольку просчитать рыночную ситуацию без погрешностей невозможно, в связи с чем поведение любого участника оборота должно рассматриваться по критериям иррациональности, а не рациональности – субъекту всегда будет доступен лишь ограниченный объём информации, который ко всему прочему при недобросовестной конкуренции и поведении участников оборота искажается. Это тем более надо иметь в виду, поскольку не существует абсолютного определения понятий «эффективность» и «мак роэкономическая выгодность», из чего следует, что экономический анализ права не может обойтись без собственных оценочных суждений [19, S. 29, 30]. Взамен экономического анализа права в сравнительном правоведении предлагается концепция институциональной экономики, разработчики которой приходят к выводу, что критика экономического анализа не препятствует приёмам сравнительной институциональной экономики (korporativen institutionenökonomik) как межотраслевого средства, использующего критерии транзакционных издержек в качестве оценки экономической обусловленности норм права. В поддержку такого подхода указывается, что в отличие от экономического анализа права институциональная экономика не требует абсолютного определения экономической эффективности правового института, прибегая к сравнительной оценке преимуществ одного института над другим. Новизна сравнительной институциональной экономики усматривается исключительно в последовательном применении экономического и социологических методов в праве, где уровень законодательного регулирования изучают с учётом его влияния на поведение социальных групп, а национальная экономическая модель используется как альтернатива в определении приоритетных направлений развития законодательного регулирования.

В обоснование приемлемости такой методологии её сторонники приводят выдержки из работ Р. Иеринга, видевшего цели права именно в улучшении бытовых условий жизни населения, и делают заключение, что именно на «экономических подходах основывается возникновение европейского права» [19, S. 19]. Кроме того, трудно согласиться с утверждением, что сравнительная институциональная экономика существенно и принципиально отличается, но не продолжает идеи экономического анализа права, поскольку, по замыслу идеологов, её применение способно снизить «транзакционные издержки различных институтов права» и «может дать основания для того, чтобы конкретные правовые институты действовали дешевле других» [19, S. 21]. Следовательно, по целям и назначению использование инструментария институциональной экономики только модернизирует экономические подходы к праву, дополняя их социологической оценкой и прогнозами, но при этом не предлагается кардинально новых решений и методов в исследовании правовых явлений.

Недостатки и ограниченность применения идеологии экономического анализа в конкретных сферах правового регулирования можно показать на следующих примерах. В вещном праве (субъективное гражданское право, объектом которого является вещь) применение идеологии экономического анализа нарушает принципы взаимосвязи права собственности и ограниченных вещных прав, допуская фактически неограниченную возможность модернизации последних соглашением сторон, что противоречит принципу публичности. При анализе договорных правоотношений на предмет использования для их регуляции методов экономического анализа права необходимо учитывать, что сами по себе критерии рациональности и эффективности существенно разнятся в любых отношениях с участием нескольких взаимозаинтересованных в экономическом эффекте лиц (акт товарообмена по-разному оценивается потребителем и крупным сетевым продавцом), в то время как принятая стороной договора обязанность несения дополнительных издержек относится именно к юридическим гарантиям. Слабость абсолютизации такого подхода состоит в восприятии права только как привилегии, свободной от обременений (издержек) при отсутствии постановки и обсуждения вопроса о достаточности для понимания договорного права экономических критериев. По этим причинам новейшие подходы избегают объяснений и форм толкования договорного права по социальным и экономическим критериям, отдавая пальму первенства договорным условиям и интересам сторон [20, S. 36 – 38].

В современном российском наследственном праве объяснение введения в законодательство новых правовых конструкций (наследственные договоры, совместные завещания, наследственные фонды) опирается на умозрительные представления о росте экономической эффективности и привлекательности российского законодательства в глазах иностранных инвесторов, но никак не на реальные потребности оборота и нужды участников наследственных правоотношений – основного населения страны, что создаёт риск разового действия соответствующих норм права в будущем. Не свободен от влияния идей экономической целесообразности и общий раздел Гражданского кодекса РФ об объектах гражданских прав, который законопроектом № 419059-7 «О цифровых финансовых активах» предложено дополнить особой разновидностью имущества – криптовалютой и цифровыми активами, при этом установленный перечень объектов гражданских прав и без того открыт и содержит специальное указание на иное имущество.

Широко обсуждаемые и сделанные в ходе текущей судебной реформы предложения о повышении размера государственных пошлин за обращения в суд или об упрощении подготовки судебных актов без обязательной мотивированной части основаны именно на концептах экономического анализа права без связи с принципами законности и доступности правосудия. Их принятие едва ли будет способствовать повышению правовой защищённости населения и укреплению авторитета судебной власти, как и снижению напряженности и конфликтов в обществе. Правовые гарантии беспрепятственного доступа и эффективности правосудия предполагают обязанность рассмотрения компетентным судом любого поступившего обращения заинтересованного в судебной защите лица по существу, что само по себе исключает обоснованность нормативного ограничения способов защиты и потенциальных составов правонарушений в законе.

Несколько иное значение принципы экономического анализа права (рациональность поведения, снижение издержек) приобретают в публичных правоотношениях. В публичном праве учёт экономических последствий от избранной законодателем модели регулирования деятельности государственного аппарата имеет существенное значение, а критерии эффективности и рациональности, поставленные во главу угла идеологией экономического анализа права, приобретают по сравнению с частным правом однозначный смысл, что объясняется общей целью минимизации затрат на государственное администрирование. В частности, современная теория административного права исследует функции государственного управления и работу органов исполнительной власти с помощью методов и инструментов экономической науки, а также наработок экономического анализа, что позволяет оценить обоснованность затрат на обеспечение деятельности государственного аппарата [21, S. 24]. Именно с учётом этого важного обстоятельства следует оценивать предложения Правительства РФ об упрощении требований к уставам российских юридических лиц, исключающим дублирование императивных норм законодательства с возможностью отражения в корпоративных актах только специфики корпоративного управления конкретного лица, если это допускается диспозитивными нормами закона. Их принятие не только упростит организацию и деятельность юридических лиц в условиях цифровой экономики, но и существенно сократит затраты на архивирование и юридическую экспертизу документов, представляемых при создании юридических лиц и внесении в учредительные документы изменений.

Предложенный подход, отрицающий верховенство идеологии экономического анализа в праве, требует формулировки понятия «правоотношение», которое не предполагает экономического интереса в качестве элемента собственной структуры. Традиционно под правоотношением следует понимать связь субъективного права и юридической обязанности в отношениях субъектов по поводу объекта права. Однако многообразие правовых явлений требует уточнения этого определения. В действительности структура и объём правоотношения включают не только субъективные права и корреспондирующие им обязанности, но и являются юридической формой существования любых санкционированных правом дозволений, обязываний, запретов и ограничений во взаимодействии субъектов права, а это нетождественно конкретным формам проявления правоотношения – субъективному праву и юридической обязанности. В аспекте выявления связи экономики и права следует уточнить, что экономические мотивы и цели деятельности субъектов права формируют интерес и являются только побудительным мотивом деятельности субъектов права, но не критерием оценки законности и допустимости их действий. Из этого следует, что цели права могут не совпадать с целями его субъектов.

Важно отметить и другое: взаимосвязь права и экономики не исчерпывается только сфе рой частного права, опосредующего отношения участников рынка. В частном праве свобода и инициатива субъекта права, реализуемая в субъективном праве, ограничивается именно правоотношением, в рамках которого субъективному праву частного лица корреспондируют установленные нормами права ограничения, запреты и общеобязательные требования соблюдения процедур, которые реализуются в том числе и в целях публичного регулирования общественных отношений. А это само по себе ставит под сомнение возможность рассмотрения частного и публичного права как автономных и независимых частей юрисдикции государства, одновременно показывая недопустимость рассмотрения субъективного права вне правоотношения. С этих позиций правоотношение может рассматриваться как форма и средство признания законом конкретных экономических интересов.

Острое проявление дисбаланса инструментов права и экономики обнаруживается и в современных международных отношениях. По существу, активно развивающаяся практика применения экономических санкций в отношении отдельных государств и предпринимателей, подпадающих под их юрисдикцию, преследует не цели защиты прав человека и противодействия росту терроризма как глобальной угрозы человечеству, а выражает интересы экономически господствующих государств с агрессивной внешней политикой, посягая на передел собственности, манипуляцию рынками и суверенитет независимых государств, что полностью противоречит уставу ООН. Не вызывает сомнений, что действие экономических санкций для их интересантов всегда мотивировано и действенно, но с точки зрения правового регулирования поощрение такого порядка является контрпродуктивным, в связи с чем требуется не только разработка национальных режимов противодействия им, но и введение международной ответственности для государств, их разжигающих.

Примечание:

¹ Парето-оптимальность – критерий оптимальности, названный в честь итальянского экономиста Вильфредо Парето (1848–1923), который используется для того, чтобы проверить, повышает ли предложенное изменение в экономике общий уровень благосостояния.

Проектное управление в сфере инноваций: междисциплинарный подход | Минасян

1. Байбаева М. Х., Маркаева Д., Исмаилова Х. Понятие об инновациях в образовании, их классификация // Молодой ученый. 2016. №4. С. 744-746. URL https://moluch.ru/archive/108/25653.

2. Губайдуллина Г.Г. К вопросу о ведущем мотиве инновационной деятельности // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2014. № 3 (35). С. 57–64.

3. Губайдуллина Г.Г., Неверов А.Н. Уровень организованности психологической структуры личности инноватора // Экономическая психология: современные проблемы и перспективы развития Пятнадцатая международная научно-практическая юбилейная конференция: материалы конференции. 2015. С. 51-54.

4. Минасян Г.Г. Эмпирическая модель психологической структуры инновационной деятельности бизнесмена // Экономическая психология: прошлое, настоящее, будущее. 2016. № 3-1. С. 157-165.

5. Оксфордский толковый словарь. URL: http://www.oed.com.

6. Шмаков А.Г., Колесник Е.А., Костарева Л.В. Метод мозгового штурма // Теория и опыт применения интерактивных методов обучения в вузе сборник научных трудов. Челябинский государственный университет. Челябинск, 2015. С. 185-198.

7. Javed B., Naqvi S., Khan A., Arjoon S. Impact of inclusive leadership on innovative work behavior: The role of psychological safety // Journal of Management & Organization. 2017. URL: https://doi.org/10.1017/jmo.2017.3

8. De Jong, Jeroen P.J. Entrepreneurial Behavior by Employees in Organizations. 2016. URL: SSRN: https://ssrn.com/abstract=2721615or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2721615

9. ?ledzik K. Schumpeter’s View on Innovation and Entrepreneurship // Management Trends in Theory and Practice, (ed.) Stefan Hittmar, Faculty of Management Science and Informatics, University of Zilina & Institute of Management by University of Zilina, 2013.

10. Tur-Sinai O.M. Technological Progress and Well-Being Loy. U. Chi L.J. 2016. № 145.

11. Yesil, S., Sozbilir, F. An empirical investigation into the impact of personality on individual innovation behaviour in the workplace. Procedia // Social & Behavioral Sciences. 2013. № 81. С. 540-551.

Социальные инновации: содержание, субъектные формы и классификация

Heiscala, R. (2007) Social innovations: structural and power perspectives. Social Innovations, Institutional Change and Economic Performance. 52-79.

Khaustova, Y., Breus, S., Nevmerzhytska, S.,Tsalko, T. & Kharchenko, T. (2019) Features of social entrepreneurship as a factor in the development of social innovation. Journal of Entrepreneurship Education. 22 (1).

Koroleva, V. A. (2017) Socio-psychological features of the innovation process in the social sphere.

Contemporary Problems of Social Work. 3 (2), 146-152. DOI: 10.17922/2412-5466-2017-3-2-146-152

Phils, J. (2009) Rediscovering Social Innovations. Stanford, Stanford Graduate School of Business.

Pol, E. & Ville, S. (2009) Social innovation: Buzz word or enduring term? The Journal of Socio-Economics. 38, 878-885.

Yun, J. J., Zhao, X., Park, K. B., Im, C. J. & Shin, C. H. (2017) Dynamics of social enterprises-shift from social innovation to open innovation. Science, Technology and Society. 22 (3), 425-439. DOI:10.1177/0971721817723375.

Basharina, A. V. (2009) [Social innovations in education: essence and classification]. Bulletin of the Samara Scientific Center of the Russian Academy of Sciences. 11 (4-5), 1101-1108. (In Russ).

Bukhalova, N. A. & Bukhalov, M. A. (2014) [Innovative inertia of the organization: reasons and factors of development of anti-innovative behavior of personnel]. Science Vector of Togliatti State University. Series: Pedagogy, Psychology. 2 (17), 48-50. (In Russ).

Veretennikova, A. Y. & Omonov, Zh. K. (2018) [Development and implementation of social innovations in civil society]. Journal of Economic Theory.15, 86.(In Russ). DOI: 10.23683 / 2073-6606-2018-16-3-359.

Gadzhiev, Y. A. (2016) [Theoretical approaches to defining the essence of innovation]. Sciences of Europe, 6-1 (6), 25-29. (In Russ).

Goncharov, G. A. (2014) [A look at the term “social innovation” through the prism of the concept of social capital]. Proceedings of Voronezh State University. Series: Economics and Management. 2, 130- 133. (In Russ).

Kisova, A. E. (2019) [The structure of the mechanism for the formation and implementation of social innovations]. Economics and Entrepreneurship. 11 (112), 74-80. (In Russ).

Koroleva, V. A. (2017) [Research of innovations in the social sphere in the framework of psychological sciences]. In [Science and innovation in the XXI century: topical issues, discoveries and achievements: a collection of articles of the VII International scientific and practical conference]. 234- 237. (In Russ).

Kurdyumov, S. (1983) [Synergetics – the theory of self-organization, ideas, methods, prospects]. Moscow, Knowledge. (In Russ).

Negorozhina, A. V. & Lazareva, N. V. (2016) [Management of social innovations]. In [Humanitarian foundations of social progress: Russia and the present: a collection of articles of the International Scientific and Practical Conference]. 291-295. (In Russ).

Omonov, Zh. K. & Veretennikova, A. Yu. (2019) [Institutional essence of social innovation]. Journal of economic theory. 4, 862-868. (In Russ).

Panteleeva, T. S. (2003) [Features of innovations in the field of social work]. Domestic journal of social work. 2, 24-29. (In Russ).

Popov, E. V., Omonov, Zh. K., Naumov, I. V, & Veretennikova, A. Yu. (2018) [Trends in the development of social innovations]. Terra economicus. 16 (3),35-59. (In Russ). DOI: 10.23683/2073-6606-2018-16-3-35-59

Romashchenko, T. D. & Kisova, A. E. (2017) [Conceptual Foundations of Social Entrepreneurship]. Economy and Entrepreneurship. 11 (88), 1140-1143. (In Russ).

Shirokova, E. O. (2018) [Forms of implementation of social and innovative activity]. In [Science and education: preserving the past, creating the future: a collection of articles of the XV International scientific and practical conference]. 221-223. (In Russ).

Бабаев Дмитрий Брониславович | Интернет-портал

Должность: доцент кафедры финансов и кредита

Базовое образование: г. Иваново, Ивановский государственный университет им. Первого в России Иваново-Вознесенского общегородского Совета рабочих депутатов, 1983 год, специальность «Экономика труда», квалификация «Экономист», диплом с отличием Г-I № 402344.

Ученая степень: Кандидат экономических наук. Ученая степень присвоена решением специализированного Совета К 064.12.02 в Ярославском государственном университете 1 декабря 1989 г. (протокол № 46), диплом кандидата экономических наук серия КД № 016073, специальность 08.00.01 – «Политическая экономия».

Ученое звание: Доцент. Доцент по кафедре экономической теории (аттестат доцента серия ДЦ № 013696 от 26 июля 1995 года).

Дополнительное профессиональное образование и повышение квалификации:

Неоднократно проходил повышение квалификации, в т.ч. в гг. Иваново, Москва, Санкт-Петербург и т.п., в т.ч.:

В Институте повышения квалификации Санкт-Петербургского государственного университета.

В Финансовом управлении Администрации Ивановской области. Квалификационный аттестат II степени Финансового управления Администрации Ивановской области от 29 октября 1992 г.

В Государственном Комитете Российской Федерации по управлению государственным имуществом (г.Москва). Квалификационный аттестат Госкомитета РФ по управлению госимуществом № 3670 от 29 октября 1994 г.

Неоднократно проходил повышение квалификации в РЭУ им.Плеханова, в РГГУ, в рамках Фонда Сороса, Фонда «Культурная инициатива», в Академии менеджмента и рынка, в рамках Морозовского проекта, в Институте малого бизнеса (все – г.Москва).

Проходил повышение квалификации в гг. Сочи, Новороссийск и др.

Неоднократно проходил повышение квалификации в ИвГУ.

Неоднократно проходил повышение квалификации в ИГХТУ. В т.ч. в 2003-2004 гг. проходил краткосрочное повышение квалификации в ИГХТУ по курсу «Компьютерные технологии в образовании». Удостоверение № 981 от 27 апреля 2004 г.

Научно-педагогический стаж: с 1984 года.

Профессиональные интересы:

1. Электронные деньги: сущность, функции и движение.

2. Организация и функционирование электронных платежных систем.

3. «Виртуализация» экономической деятельности и финансовых процессов.

4. Ценные бумаги и их оборот.

5. Экономические и хозяйственные системы.

6. Оплата и стимулирование труда.

7. Проблемы взаимодействия институциональной экономики и политической экономии.

8. Междисциплинарные подходы к описанию хозяйственных процессов и явлений.

9. Новые информационные технологии в экономических исследованиях.

Грамоты, награды, достижения:

Участвовал в нескольких десятках научных конференций в РФ и за рубежом (в гг. Москва, Санкт-Петербург, Алматы, Костанай, Донецк, Уральск, Ярославль, Кострома, Владимир, Пенза, Пермь, Саратов, Белгород, Иркутск, Кемерово, Сыктывкар, Архангельск, Барнаул, Новосибирск, Уфа, Ульяновск, Самара, Краснодар, Новороссийск, Сочи, Коломна, Шуя, Заволжск, Иваново и др.). Участвовал в ряде грантов, в отечественных и зарубежных научных проектах (совместно с США, ФРГ и др.).

Принимал участие в ряде научных семинаров в РГГУ, МГУ, СПбГУ, ВЛГУ, ЯрГУ, КГПУ и пр.

Неоднократно выступал оппонентам по кандидатским диссертациям, а также экспертом и рецензентом по докторским и кандидатским диссертациям, авторефератам, монографиям в Диссертационных Советах гг. Иваново, Кострома, Ярославль, Владимир.

Награжден 2 Почетными грамотами Минвуза, в т.ч. Почетной грамотой от 6 октября 2006 г. по приказу №1331/кн.

Награда Всероссийского конкурса в г.Сочи за научную монографию.

Награжден Почетной грамотой Главы города Иванова в 2011 г.

Имеет Благодарность Совета ректоров вузов Ивановской области.

Награжден Почетной грамотой за активную и плодотворную работу в составе члена Диссертационного Совета К 212.063.02 в ИГХТУ.

Имеется несколько благодарностей Ректора ИГХТУ, в т.ч. от 26.04.2011 по Приказу 
№ 483-02.

Является Дипломантом Всесоюзных и Всероссийских конкурсов научных работ (I, II, III премии).

Победитель конкурса «Любимый преподаватель ИГХТУ» 2002 г., 2006 г., 2011 г.

Почетная грамота за большой вклад в деятельность Вольного экономического общества России, направленную на укрепление экономического могущества и процветания Российской Федерации, Москва, 2015.

Неоднократно награждался на Всероссийских и Международных научных конференциях за лучшие доклады и статьи. Имеются и иные поощрения.

Преподавание:

1. Экономическая теория (направление 38.03.02 «Менеджмент», бакалавриат).

2. Экономическая теория (ОЗО, направление 38.03.02 «Менеджмент», бакалавриат).

3. Микроэкономика (направление 38.03.01 «Экономика», бакалавриат).

4. Макроэкономика (направление 38.03.01 «Экономика», бакалавриат).

5. Микроэкономика (ОЗО, направление 38.03.01 «Экономика», бакалавриат).

6. Макроэкономика (ОЗО, направление 38.03.01 «Экономика», бакалавриат).

7. Институциональная экономика (направление 38.03.02 «Менеджмент», бакалавриат).

8. Институциональная экономика (ОЗО, направление 38.03.02 «Менеджмент», бакалавриат).

9. Финансовые рынки и институты (ОЗО, направление 38.04.01 «Экономика», бакалавриат).

10. Рынок ценных бумаг (ОЗО, направление 38.03.01 «Экономика», бакалавриат).

11. Экономика (ОЗО, направление «Культурология»).

Имеется 210 научных и научно-методических публикаций.

Наряду с отечественными имеются зарубежные публикации (в т.ч. на английском и итальянском языках). Является автором и соавтором нескольких учебников и учебных пособий, в т.ч. 2-х с грифом Министерства (издавались в Иванове, Твери, Москве).

Некоторые значимые с точки зрения проблематики работы:

1. Бабаев Д. Оплата труда в противозатратном механизме (уровень предприятия) // Эффективность труда: пути повышения: Межвуз. сб. научн. тр.- Иваново: ИвГУ, 1987.

2. Бабаев Д. Опережающий рост производительности труда по сравнению с ростом заработной платы (опыт аналитического расчета) // Актуальные проблемы эффективности использования трудового потенциала промышленных предприятий: Межвуз. сб. науч. тр. — Иваново: ИвГУ,1989.

3. Бабаев Д. Экономическая система России и цивилизационный процесс // Россия в Европейском цивилизационном процессе. — СПб: Санкт-Петербургский гос. технический университет, 1994.

4. Бабаев Д. Ценные бумаги. Учебное пособие. – Иваново: ИГХТА, 1997. 5 п.л.

5. Бабаев Д., Бабаев Б. Экономическая цивилизация как понятие экономической теории // Экономическая теория на пороге XXI века.Ч.3/ Под ред. Ю.М.Осипова, Е.С.Зотовой.- М.: Юристъ, 2000.

6. Бабаев Д. О пределах государственного вмешательства в экономику // Проблемы экономики, финансов и управления производством. Сборник научн. труд. вузов России. Седьмой вып.- Иваново: ИГХТУ, 2001. С. 278-282.

7. Экономика (экономическая теория): Учебное пособие для вузов. Рекомендовано Минвузом / Под рук. и редакцией Б.Д.Бабаева. — 4-е изд.-Иваново-Москва-Тверь: Ивановский гос. университет, Московский гос. Университет экономики, статистики и информатики, Тверской филиал, 2002. (Бабаев Д.Б. в соавт. в доле 7,5 п.л.).

8. Бабаев Д. Методологические моменты описания хозяйственных систем // Проблемы новой политической экономии. Междунар. научно-метод. журнал. — Кострома. — №2. – 2004. C.77-83.

9. Ильченко А.Н., Бабаев Д.Б. Новая экономика: реальность информационного общества. Монография. Иваново-М.: Межд. фонд Н.Д.Кондратьева, ИГХТУ, 2004. 11 п.л.

10. Бабаев Д. О термине «новая экономика» // Региональное приложение к журналу «Современные наукоемкие технологии». — №1-2. — 2005. С.69-76.

11. Бабаев Д. Теоретико-методологические подходы к обоснованию природы электронных денег // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А.Некрасова. Научно-методич. журнал. Серия экономические науки «Проблемы новой политической экономии». Спецвыпуск. Том 12. 2006. С.49-60.

12. Бабаев Д. Макроэкономика. Учебное пособие. Ч.I-II. – Иваново: ИГХТУ, 2007. 12,25 п.л.

13. Бабаев Д. Изменения в свойствах и функциях электронных денег в условиях глобального финансово-экономического кризиса // Современные наукоемкие технологии. Региональное приложение к журналу. — №1. — 2009. С.12-17.

14. Бабаев Д. Об особенностях трактовки содержания термина «виртуальная экономика» // Современные наукоемкие технологии. Региональное приложение к журналу. — №4. — 2009. С.12-17.

15. Зайцев В.А., Бабаев Д.Б., Николаев И.В. Глава 5. Малое предпринимательство: роль и место в экономике страны и отдельного региона // Современные экономические исследования: управление, финансы, математические методы/ Под ред. В.А.Зайцева.- Иваново: ГОУ ВПО «ИГХТУ», 2010. С.80-98.

16. Бабаев Д.Б., Борисов В.В. Эволюция денег от полноценных до электронных и возможности оценки современных тенденций интеграции финансового и инфокоммуникационного рынков (постановка проблемы) // Экономика образования. Научно-методич. журнал. — №5. — 2011. С.130-135.

17. Бабаев Д. О политэкономическом подходе к исследованию «виртуализации» экономики и исследованию электронных денег // Вестник Ивановского государственного университета. Серия «Экономика». Научный журнал. Вып.1. 2013. С.55-61.

Дополнительные сведения:

Член Редакционного Совета журнала из списка ВАК «Современные наукоемкие технологии. Региональное приложение к журналу».

Ответственный за научную работу на кафедре Финансов и кредита.

В чем суть институциональной экономики?

19. Yüzyılın ikinci yarısında toplumsal ve ekonomik yaşamı организовать eden iki iktisadi akım vardı: Klasik İktisat ve Marksist İktisat. Анчак özellikle Amerikan ekonomisinde yaşanan bölüşüm sorunları, «Bırakınız yapsınlar» liberalizminin en iyi sonucu vereceği tezine, iktisatçılar arasında kuşku duyulmasına sebep olmuştur. Бу iktisatçılar, ekonomik yapıyı kurumsal reglar ve kurumsal yapılar eliyle onarabileceklerini düşünüyorlardı.Бёйле бир ортамда Курумсал İktisat, yaşanan toplumsal problemlere çözüm olacak, özellikle de Klasik ve Marksist İktisadın görüşlerine alternatif fikirler üretmek üzere yoğunlaşmış бир iktisadi akım olarak ortaya çıkmıştır. İlk olarak 1918’de ortaya atılan ve 1940’lara kadar Amerika Birleşik Девлетлеринде эгемен олан Курумсал Иктисат; ekonomik sistemin bir parçasının, bütünü ile nasıl bir ilişki içerisinde olduğu konusu ile ilgilenmiştir. Bu açıdan baktığımızda Kurumsal İktisadın, ekonomik бир теориден чок бир политика önerisi olduğunu söyleyebiliriz.Курумсал İktisat İktisat ile birlikte kurumsal yapı ve kurumların evrimi iktisadın temel belirleyicileri olarak ana çalışma konusu haline gelmiştir. Курум: Toplumun çounluğu tarafından kabul görmüş yaygın düşünce alışkanlıklarıdır. Kurumlar her türlü ekonomik, сосял ve toplumsal ilişkiyi düzenleyen aile, sendika, firma, dil, trafik kuralları, görgü kuralları, yasal mevzuatlar, örfler, gelenekler, yazılı ве yazılı olmayan ее türlü kurallardır. 2 KURUMSAL DEĞİŞİM VE İSTİHDAM En önemli toplu eylem mülkiyetin el değiştirmesidir.Mülkiyetin el değiştirmesi için yapılan işlemlerin maliyetleri vardır. Юкарыда Sayılan kurumsal yapılar bu işlem maliyetlerini azaltacak unsurlar içerir. Mülkiyet hakları ve işlem maliyetlerinin inceleme konusu yapılması ile birlikte Yeni Kurumsal İktisat terimi gündeme gelmiştir. Ени Курумсал İktisadın hedefi: İşlem maliyetlerini azaltacak kurumların hangileri olduğunu, nasıl ortaya çıkıp nasıl çalıştıklarını ve nasıl değişip geliştiklerini açıklamaktır. Ее türlü ekonomik aktiviteyi şekillendiren kurumlar, bu çalışmanın konusu olan istihdam ve işsizlik üzerinde de önemli etkiye sahiptir.Bu etki ekonomik olmanın yanı sıra sosyal maliyetler açısından da geçerlidir. Sanayi devrimi ile birlikte hemen bütün ülkelerde görülen işsizlik olgusu, gelişmiş ve gelişmekte olan bütün ülkelerin en önemli sosyal problemlerinden birini oluşturmaktadır. Bu ülkelerde teknolojide yaşanan gelişmeler ve hızlı nüfus artışıyla birlikte sürekli artan işgücüne yeterli istihdam olanakları sağlamak, ülkelerin ciddi problemlerinin başında gelmektedir. Politikacıların, üniversite eğitimleri sırasında yaşadıkları deneyimleri, duygusal yapıları, ideolojileri, inançları, ее türlü ekonomik aktivitede olduğu gibi, istihdam yaratma ya da işsizliği azaltmada kullanılan kurumların işleyişlerini de etkilemektedir.Sosyo ekonomik gelişme, üç kaynağın etkin olarak kullanılması ile ortaya çıkmaktadır. Бунлар: Парасал кайнаклар, физиксел кайнаклар ве insan kaynağıdır. İnsan kaynağının istihdamı ya da üretim ilişkilerinde girdi olarak kullanılması sanayileşme, teknolojik değişim ve 3 küreselleşme süreçleri ile birlikte ее geçen gün zorlaşmaktadır. İnsan kaynağının eksik istihdamı ya da bir diğer deyişle işsizlik sadece ulusal düzeyde yaşanan bir ekonomik sorun değildir. İşsizliin bölgesel, yerel ve uluslar arası boyutları da vardır.Бу бойютлар incelenirken bireylere istihdam sağlamanın yanı sıra istihdamı sürekli kılmak, adil bir çalışma ortamını sağlamak, işçilerin sosyal yaşam standartlarını yükseltmek gibi unsurlar da göz önünde bulundurulmalıdır. Kurumsal iktisadın, Neoklasik ve Keynesyen İktisatta olduğu gibi istihdamla ilgili belirli bir teorisi bulunmamaktadır. Экономик активитенин diğer alanlarında olduğu gibi iş ilişkilerinin de kurumsal yapılarla ве kurumsal işleyiş ile düzenleneceğini ileri sürer. Бу kurumlar yeni istihdam alanları oluşturmanın yanında, işçilerin vasıflandırılması, yönlendirilme gibi konuları da içerir.Literatürde yapılan çalışmaların çoğunda, 1929 год yılında yaşanan büyük buhranın ardından İşgücü piyasalarındaki önemli sorunların yaşanmaya başladığı söylenebilir. Arkasından yaşanan Dünya savaşı, 1970’li yıllardaki resesyon, 1980’lerdeki liberalleşme politikaları ile işsizliğin Pek çok ülkede kronik bir sorun haline geldiğini görüyoruz. Bu gelişmelere koşut olarak yaşanan teknolojik gelişme ile işgücü Talebi her geçen gün azalırken insan ömrünün uzaması ve nüfus artışı gibi sebeplerle işgücü arzı artmış ve işgücü arzı иле талеби арасиндаки makas sürekli açılmıştır.Yeni Kurumsal İktisadın istihdam politikaları da tam bu noktada ortaya çıkmıştır. Йени Курумсал İktisatçılar, işgücü arzı иле талеби 4 KURUMSAL DEĞİŞİM VE İSTİHDAM arasındaki makasın kapatılmasını sağlayacak kurumların oluşturulması ve bu kurumların amaca yönelik olarak işletilmesi konusunda çalışmalar yapmışlardır. Kurumsal İktisata göre: İşgücü piyasalarında, monopson sendikaların varlığı sebebiyle eksik rekabet vardır ve bu piyasalar heterojen bir yapıya sahiptir. Йине Курумсал İktisat, işçileri de: Sınırlı rasyonelliğe сахип, baımlı tercihleri ​​olan, emek arz etmeye istekli, sosyal ve psikolojik varlıklar olarak tanımlamıştır.Бойл бир япия сахип олан piyasaların etkin bir şekilde işlemesi için etkin bir kurumsal yapı şarttır. Özellikle 1980’lerden sonra piyasalarda oluşan mali bası ve entellektüel tartışmalar, hükümetleri kurumsal yapılanmaya ve kurumsal yapının etkin işlemesini sağlayacak düzenlemeler yapmaya zorlamıştır. Bu yeniden yapılanma sürecinde hükümetlerin takındığı farklı tutumlar, ülkeler arasındaki işsizlik farklarının da en önemli açıklayıcısı olmuştur. İşsizlik problemi, yarattığı sosyal sorunlar sebebiyle en fazla gelişmiş ve gelişmekte olan ülkelerde hissedilen bir sorun olarak karşımıza çıkar.Bu sorunlarla baş edebilmek için 1970-1980’ler boyunca ekonomik aktivitede yaşanan değişiklikler, pek çok OECD ülkesinde önemli yapısal değişikliklere gidilmesine sebep olmuştur. Bu yapısal değişiklikler, yukarıda da belirtildiği gibi her ülke için ayrı uygulama alanı bulduğundan, ülkelerin istihdam performanceansları da farklı olmuştur. Bölgesel olarak değerlendirildiğinde benzer ekonomik кошуллара сахип олан Америка Бирлешик Девлетлери ве Аврупа Бирлигинде 5 farklı kurumsal uygulamalar sebebiyle, farklı işsizlik rakamları ortaya çıkmıştır.Avrupa tarihine baktığımızda 1970’li yıllara kadar genellikle düşük işsizlik rakamları söz konusu olmuştur. 1970’lerden sonra yukarıda sayılan gelişmelerle birlikte Avrupa’da işsizlik rakamları artış trendine girmiş ve 1990’larda% 11 ’ler seviyesine kadar çıkmış ve 2000’li yıllarda sabit enflasyonla beraber yüksek işsizlik oranları söz konusu olmuştur. Yaşanan bu yüksek işsizliğin en önemli sebepleri olarak olumsuz makroekonomik politikalar, işgücü piyasası katılıkları ve işgücü piyasası kurumlarının, istihdamı sağlayacak şekilde eşgüdüm içerisinde çalışmamaları gösterilmiştir.Örnein, istihdam sağlayacak бир курумсал дюзенлеме оларак ясал япыда деğишиклик япылдыгында, bu değişikliği uygulayacak kurumların, yasanın amacı dorultusunda verimli çalışmaması, kurumsal eşgüdümün olmaması anlamına gelecek ve istihdamın artması yönünde beklenen olumlu katkı sağlanamayacaktır. Ekonomik entegrasyonlar; iç ve dış ölçek ekonomileri, hızlı teknolojik ilerleme, rekabetin geliştirilmesi, belirsizliklerin azaltılması, финансал piyasalarda düşük sermaye maliyetleri yoluyla ekonomik aktivite için elverişli ortamlar sağlayabilir.Bu açıdan baktığımızda, Avrupa Birlii entegrasyonu, Avrupa’da mal, para ve işgücü piyasalarındaki ekonomik aktivitelerin düzenlenmesi için önemlidir. Бунунла берабер entegrasyon ile birlikte ülke ekonomileri açık hale geldiğinden şoklardan daha kolay etkilenme potansiyeli taşırlar. Экономик entegrasyonun en önemli kanallarından biri istihdam üzerindeki 6 KURUMSAL DEĞİŞİM VE İSTİHDAM эткисидир. Bu etki kısa dönemli dalgalanmalardan çok, uzun dönem istihdam üzerinde anlamlı olacaktır. Avrupa’da yaşanan işsizlik problemine çözüm getirmek amacıyla, Avrupa Birliği Entegrasyonu tarafından 1989 yılında bir deklarasyon yayınlanmıştır.Avrupa’da çalışan işçilerin, iş sağlığı, iş güvenliği, istihdamı koruma, çalışma saatlerinin düzenlenmesi, cinsiyet eşitliği ве işçilerin katılımı gibi konuların düzenlendiği deklarasyonda, çalışma çaında olan nüfusa istihdam sağlama ve bu nüfusun sosyal korumasının sağlanması için eylem planı oluşturularak üye devletlere yükümlülükler getirilmiştir. Avrupa’da yaşanan işsizlik ve yapısal sorunlar karşısında üye devletlerin yaptığı toplantı ve anlaşmalarla 1994 yılında kabul edilen Essen Stratejisi ile «İstihdam ve Emek» Piyasası Komitesi »(Комитет по занятости и рынку труда) oluşturularak istihdam konusunda siyasi taahhütler ilan edilmiştir.1999’da yürürlüğe giren Amsterdam antlaşması ile de Avrupa İstihdam Stratejisi oluşturulmuştur. Bu Strateji kapsamında ulaşılması gereken dört politika hedefi tespit edilerek yürürlüğe konmuştur. Бу политикалар: 1-İstihdam edilebilirliğin arttırılması, 2-Girişimciliğin özendirilmesi, 3-İstihdam kapasitesinin arttırılması ve 4-Bireylere eşit şartlar sağlanmasıdır. Avrupa İstihdam Stratejisi ile Avrupa ölçeğinde yenilikçi ve niteliksel bir istihdam Stratejisi önerilmiştir. Bu kapsamda çalışma süreleri yeniden düzenlenmiş ve istihdam çeşitliliğinin arttırılması için emek piyasaları büyütülüp, istihdam yoğunluğunun arttırılması gerektiği belirtilmiştir.7 Avrupa Birliinde uygulanan istihdam politikaları iki temel politika önerisi şeklinde sınıflandırılabilir. Bunlar: Aktif İstihdam Politikaları ве Pasif İstihdam Politikalarıdır. Табло halinde gösterecek olursak: Табло 1 Avrupa Birliğinde Uygulanan İstihdam Politikaları Aktif İstihdam Politikaları Pasif İstihdam Politikaları • Kamunun işe yerleştirme hizmetleri, • İşsizlere yönelik rehberlik хизметлери • İşsizler için yapılan mesleki ve iyileştirici eğitim harcamaları, • Çalışan yetişkinlere yönelik yapılan eğitimler, • Okuldan ayrılanlara yönelik çıraklık eğitimleri, • İşsizleri teşvik etmek için işverenlere ödenen sübvansiyonlar, • Kendi işini kurmak isteyen işsizlere йёнелик ярдымлар, • Kamu ve kar amacı gütmeyen sektörlere doğrudan iş yaratma için yapılan harcamalar, • Энгеллилерин меслекки реабилитасёну, istihdamı ve iş programları için yapılan harcamalar.• İşsiz kalan bireylere belirli süreler için yapılan ödemelerden oluşan işsizlikardımları, • Emeklilik ödemeleri. Aktif politikalar: İşçilerin bireysel yeteneklerini geliştirecek ve işverenleri de işe almak için istekli olmasını sağlayacak politikaları içerirken, pasif politikalar: Emeklilik ödemeleri ile işsizlikardımı gibi karşılıksız bir ödeme içerir. 8 KURUMSAL DEĞİŞİM VE İSTİHDAM Küreselleşme süreci ile beraber dünya ekonomilerinde yaşanan gelişmeler Türkiye’yi de etkilemiştir. Küreselleşmenin yanında hızlı nüfus artışı ve şehirleşme hareketleriyle beraber işsizlik sorunu 1950’lerden beri Türkiye’nin gündeminde yer almıştır.Экономик ве sosyal yapıdaki değişimin başlangıcı sayılan 1980 sonrası Türkiye, «Итхал икамечи санайилешме политикаларины» терк эдерек «ихраката дайали» büyüme Stratejisini »benimsemiş ve bu tarihten sonra işsizlik hissedilen en temel problemlerin başında gelmiştir. Tarımsal istihdamın orantısız büyüklüğü, işgücü arzı fazlalığı, işgücünün çoğunluğunun genç ve niteliksiz oluşu, işgücü piyasalarının kurumsallaşamaması, toplam istihdam içinde ücretlilerin sayısının az oluşu, Türk İşgücü piyasalarının en belirgin özellikleridir.Узун йыллар boyunca istihdam yaratmayan bir büyüme yaşayan Türkiye’de diğer alanlarda olduğu gibi piyasaların Avrupa Birlii ile uyumlaştırılması çalışmaları devam etmektedir. Türkiye’de, uzun yıllar boyunca bilinçli ve yaygın bir işsizlikle mücadele programı uygulanamamıştır. İstihdam politikaları ilk olarak kalkınma programları içerisinde yer almış ancak uygulama alanı Bulamamış ве план Metinlerinde yer almaktan öteye gidememiştir. Сын yıllarda AB’ye üyelik sürecinin de etkisiyle Türkiye’nin aktif istihdam politikalarına daha yoğun biçimde yöneldiği görülmektedir.Ülkemizde planlı dönemden bugüne kadar kapsamlı bir ulusal istihdam politikasının belirlenemediği ve hayata geçirilemediği сойленбилир. Avrupa Birliği katılım süreci ile birlikte Türkiye’deki kurumsal yapıda güçlü değişiklikler beklenmektedir. 10-11 Аралык 9 1999 Хельсинки zirvesinde belirlenen siyasi ve ekonomik hedefler kapsamında kabul edilen topluluk müktesebatının, Türkiye’de işgücü piyasasında firmalar ve işçiler için radikal değişikliklere yol açması мухтемельдир. Bu kapsamda İSKUR, Türkiye’nin en önemli sosyal ve ekonomik sorunlarından birisi olan issizlik sorununu çözmek için ülkenin toplumsal dokusuna ve istihdam yapısına uygun ulusal istihdam programının uygulamaya sokulmasında büyük önem taşımaktadır.İşsizlik Türkiye ve Avrupa’da kurumsal yapıdaki farklılıklar sebebiyle ülkeler arasında heterojen yapıdadır. Ее бир ülkede yaşanan ekonomik şok ve bunun sonucu oluşan işsizliğe müdahale etmek için farklı kurumlar geliştirilmiştir. Bu kurumsal farklılık, işsizlik oranlarının da farklı gelişmesine sebep olmuştur. Yaptığımız literatür taramasında, makro ekonomik değişkenlerin yanında işsizliği etkileyen pek çok kurumsal faktörlerin de olduğu görülmüştür. Alışmada, hem Türkiye’de hem de Avrupa Birlii’nde istihdam politikalarını etkileyecek öneme sahip değişkenlerin işsizliğe etkilerinin ölçülmesi amaçlanmıştır.

Институционалистическая экономика | Изучение экономики

Изучить перспективы Сравнить перспективы

Этот текст представляет перспективу плюралистической экономики. В разделе ориентации вы можете узнать и сравнить десять различных точек зрения плюралистической экономики.

Авторы: Андреас Диммельмайер и Фредерик Хойсснер | 18 декабря 2016 г. (Обновлено: 30.07.2018)

Покровитель и академический обзор: проф.Д-р Вольфрам Эльснер

Спасибо доктору Себастьяну Тиме, Франсиско Эбелингу Барросу и Гвидо Бальди за их полезные комментарии и дополнения.

1. Основные элементы

Институциональная экономика обозначает множество экономических традиций, которые связаны с социальными институтами, связанными с производством, распределением и потреблением товаров (Hodgson 2001, 345–346), а также с соответствующими социальными отношениями. Таким образом, он имеет очень широкий круг исследований и имеет тесные связи с другими дисциплинами, такими как экономическая социология и экономическая история, а также с психологией, политологией, антропологией, бизнесом и менеджментом, а также биологией, физикой, а в настоящее время также и когнитивной наукой. , нейро и мозговые науки.Поскольку институциональная экономика — это очень разнообразная церковь, четкая классификация «перспективы» институциональной экономики невозможна. Поэтому в дальнейшем мы сосредоточимся в основном на наборе теорий и анализов, разработанных Немецкой исторической школой и Первоначальной институциональной экономикой (OIE), которая также известна как американский институционализм, радикальный Институционализм, старый институционализм, институциональная политическая экономия или эволюционно-институциональная экономика.Как будет показано позже (раздел 1 ниже и раздел 8), это определение институционализма сильно отличается от Новой институциональной экономики и ее акцента на личности. Следовательно, когда мы будем говорить ниже об институциональной экономике или институционализме, мы имеем в виду (в основном) точку зрения МЭБ. Также важно отметить, что другие направления институционализма возникли за пределами области экономики, такие как исторический институционализм и дискурсивный институционализм.Они будут рассмотрены в Разделе 7.

Большинство институциональных экономистов понимают экономику как систему (формальной и неформальной) социальной организации, связанной с производством, распределением и потреблением товаров, или, в традиционной институциональной формулировке: обеспечение средствами социально-экономической жизни и ее размножение. Вместо того, чтобы предполагать определенные универсальные черты, коренящиеся в человеческой природе, решающее значение имеет то, что конкретные характеристики обществ и форм экономической организации значительно различаются в пространстве и времени.Следуя этому взгляду на экономику, институциональные экономисты пытаются понять конкретные социально-исторические факторы, определяющие функционирование экономики. Одной из ключевых характеристик для понимания социальной и исторической природы экономической организации является определение социальных институтов . В самом широком смысле институты можно определить как «регулярное, шаблонное поведение людей в обществе и (…) идеи и ценности, связанные с этими закономерностями» (Neale 1994, 402).

Расплывчатое определение институтов позволяет анализировать такие разнообразные факторы, как поведенческие модели потребления и производства, с одной стороны, и системы убеждений, с другой. К последним относятся, например, религиозные верования или другие «благоприятствующие мифы», под которыми Веблен понимает набор убеждений, таких как расизм, сексизм или социальный дарвинизм, которые позволяют сохраняться определенным (нормативно плохим) формам экономической организации. Кроме того, исследуются модели государственного регулирования или применения технологий, а также сложное расположение таких факторов в социально-экономической сфере.При такой открытости всевозможные экономические явления могут служить объектами исследования, что позволяет институциональным экономистам ставить широкий круг различных вопросов. Знание меняющейся природы институтов предполагает также, что многие ученые развивают критическое отношение к необходимому существованию статус-кво, поскольку это может легко измениться. Институциональные ученые пытаются понять, как определенные экономические явления возникают и развиваются с течением времени (систематизацию вопросов институционального исследования см. В e.грамм. Elsner 1987; 1986). Примерами могут служить трансформация капитализма с производства фордистского на постфордистского производства с течением времени или относительная стабильность определенных поведенческих закономерностей (например, в потреблении, досуге или мобильности) или государственном устройстве. Ученые-сравнители намеревались понять различия или сходства между организациями и их институциональными механизмами (Elsner 1987), например, разницу в ВВП между (так называемыми) развитыми и развивающимися странами или организационную конвергенцию между компаниями, расположенными в разных местах, и различные мульти- размерности экономического развития в целом.

Институциональные экономисты, таким образом, также отвергают использование дедуктивных предположений и моделей и вместо этого часто создают очень подробные контекстуализированные отчеты , которые пытаются учесть специфику ситуации.

Различные направления институциональной экономики были одними из ведущих экономических традиций с конца 19 века до Второй мировой войны, при этом Германия и Соединенные Штаты были оплотами институционального теоретизирования.Впоследствии институционалистский анализ отошел на второй план, поскольку в экономической теории стали преобладать более формалистические и абстрактные «универсальные» теории (Milonakis and Fine 2009, 297–300; Hodgson 2001, 57–59). В 1970-х и 1980-х годах возобновление интереса к экономическим институтам было вызвано вкладом основной (маржиналистской) теории Новой институциональной экономики (NIE) и ее сравнением с OIE (Elsner 1986). Исследователи в области NIE уделяют особое внимание таким темам, как транзакционные издержки и теоретико-игровые взаимодействия между людьми и организациями в постоянной или сравнительно-статической (а не эволюционной) институциональной среде.Однако более макроориентированные институциональные темы, такие как возникновение и развитие капитализма, также были предметом исследования NIE (например, North 1990). Хотя NIE и OIE, а также Немецкая историческая школа, рассматриваемые здесь, разделяют некоторые элементы и исследовательские интересы, NIE в первую очередь основывается на неоклассической концепции рационального (краткосрочного максимизации) экономического поведения (критическую оценку NIE см. Samuels 1995, 578 и Groenewegen et al.2010). Как следствие, вклад NIE будет рассмотрен в ближайшее время в разделе 8 ниже, но акцент на этом сайте будет сделан на работах МЭБ, Немецкой исторической школы и, в меньшей степени, на социально-экономической традиции , т.е. связан с Максом Вебером среди других.Можно считать, что немецкая историческая школа началась в 1843 году с публикации Вильгельма Рошера Grundriss , и ее присутствие в академических кругах закончилось смертью Вернера Зомбарта в 1941 году, хотя идеи историцистов были заново открыты и расширены. с (Hodgson 2001, 59). Создание МЭБ часто связано с вкладом Торстейна Веблена (1857–1929) и процветало в США с конца 19 века до середины 20 века.

2.Термины, анализ и понятие экономики

Как следует из названия «институциональная экономика», термин институт занимает центральное место в этой исследовательской традиции. Выйдя немного за рамки представления об институтах как о шаблонном поведении, мы могли бы определить их как социальных правил , которые структурируют социальное взаимодействие (Hodgson 2001, 294). Эти правила позволяют осмысленное социальное действие, давая людям образец того, как разобраться в поведении других людей в определенных условиях, таким образом, наделяя человека полномочиями предпринимать решения проблем и разумных инноваций .Только совместное понимание усвоенных социальных правил позволяет, например, торговцам акциями (или лошадьми) заключать контракты ручными знаками, и только общие социальные правила позволяют обучению в классе работать, когда учитель и ученики действуют в соответствии со своими ролями. . Как следствие, институты не только разрешают социальные действия, но и ограничивают определенные формы поведения. Во вставке 1 также представлены различные способы концептуализации институтов.

Можно выделить различные типы учреждений.С одной стороны, существует официальных учреждений , которые определены, кодифицированы и за нарушение которых часто прямо вменяются санкции. Примерами таких официальных институтов являются контракты, уставы организаций или правовые нормы. Формальные институты дополняются и часто подкрепляются и подкрепляются неформальными учреждениями , которые являются более возникающими и разрозненными. Несмотря на то, что неформальные институты можно наблюдать, они часто принимаются как должное и поэтому не признаются участниками, которые могут даже считать их естественными или заданными.Примерами таких «естественных» неформальных институтов могут быть определенные категории, которые разграничивают группы с точки зрения, например, пол или этническая принадлежность, но также рутинные («культурные») практики, такие как отказ от работы по выходным. Другой способ разделения формальных и неформальных институтов — рассматривать первые как обязательные, а вторые как необязательные (Khalil 1994, 255).

Для неформальных институтов становится важным другое различие, а именно, между верованиями и обычными практиками .Убеждения можно далее разделить на нормативных, убеждений (то есть правила становятся нормами в историческом процессе) и когнитивные убеждения. Первые можно рассматривать, например, как ответы на вопросы: Что правильно? Что делать? , тогда как последние состоят из ответов на фактические вопросы, такие как: Как обстоят дела в мире? Почему все происходит? , а также таких утверждений, как: рынки существуют и проявляют себя тем или иным образом.Свободные деньги вызывают инфляцию. Следовательно, система убеждений укрепляет институт, когда она рассматривается в обществе как норма или «истина».

Убеждения можно отличить от обычных практик, таких как привычки, обычаи или распорядки. Привычки — это тенденции или психологические предрасположенности (предрасположенности) к участию в ранее принятой или приобретенной форме действия (Camic 1986, 1004, цитируется по Hodgson 1994, 302). Привычки в отличие от институтов относятся к личности. Это недобросовестные установки на повторяющиеся действия, совершаемые отдельными лицами.Тем не менее, привычки можно приобретать сознательно, как в случае изучения определенной техники работы, которая опирается на конкретную практику и ноу-хау. По словам Торстейна Веблена, общие привычки и процесс увеличения привыкания приведут к созданию институтов на общественном уровне. Процедуры, напротив, относятся к группе (например, к фирме, как у Нельсона и Винтера 1982), а не к отдельному человеку. Примером распорядка может быть распорядок того, как группа рабочих организует работу машины и достигает перемирия между конфликтующими интересами (например,грамм. обмен индивидуальными знаниями для облегчения инновационного процесса). Они будут размещать входы производственного процесса определенным пространственным образом и распределять задачи между рабочими, а также последовательность, когда выполнять какую задачу. Ночная смена может устроить эти вещи иначе, чем дневная. Следовательно, они участвуют в разных процедурах.

И практики, и убеждения отличаются от инстинктов , таких как известные ссылки Торстейна Веблена на инстинкты мастерства , родительский наклон и праздное любопытство .Эти положительные инстинкты контрастируют с инстинктами хищников, которые побуждают меньшинство эксплуатировать труд других и посвящать себя войне, религии и расточительному потреблению. Для Веблена оба класса инстинктов имеют некоторую трансисторическую ценность, хотя они проявляются по-разному в зависимости от исторического контекста [1]. .

Экономисты-институционалисты применяют эти и другие концепции к экономическим явлениям. Это означает, что они исследуют экономические институты и целые сложные наборы институтов, которые определяют и встраивают механизмы или организации, такие как «рынки» или фирмы.Кроме того, они анализируют институты, которые обеспечивают социальные условия для функционирования «экономики». Примерами последних являются как правовые кодексы, так и культурные нормы. Наконец, влияние «экономики» на неэкономические части общества, как влияние капиталистических отношений собственности на политические системы, — это еще одна область, которую можно проанализировать. Опять же, примечательно то, что подчеркивается историческая специфика этих институтов. Следовательно, не существует такого понятия, как «рынок», но существует множество рынков, в широком смысле определяемых структурой институтов, которые включают децентрализованный обмен.Например, торговая ярмарка в средневековой Европе с аналитической точки зрения сильно отличается от сегодняшней Чикагской товарной биржи (крупной фондовой биржи, на которой, например, торгуются опционы и фьючерсы), хотя обе они подпадают под широкий круг — но без дополнительных уточнений довольно малоинформативны. — категория «рынка» (ср. Hodgson 2001, 250–257).

Это также означает, что граница между экономическими и неэкономическими явлениями на практике часто нарушается. Фактически, институциональные счета должны анализировать свой предмет как сложную совокупность экономических, политических и культурных факторов.Наконец, институты можно рассматривать как позитивные («инструментальные», решающие проблемы) вещи, которые освобождают людей и улучшают их жизнь, а также как негативные («церемониальные») вещи, которые используются для подавления и сохранения власти, статуса и богатство в руках уже могущественных. Институционалисты, такие как Торстейн Веблен, а затем Кларенс Э. Эйрес, Дж. Фэгг Фостер и П.Д. Буш (1987) назвал эту двойную роль институтов дихотомией между инструментальными и церемониальными институтами (Elsner 2012; Reuter 1996, 264–268).См. Также церемониальную инкапсуляцию в разделе 7 ниже.

Три определения « учреждение »

концепция, основанная на правилах: институты — это усвоенные социальные правила поведения, которые направляют, позволяют и ограничивают поведение в социальном взаимодействии.

концепция, основанная на равновесии: институтов являются равновесиями стратегических игр (а именно социальных дилемм / дилемм заключенных).

Концепция конститутивных правил: институты задуманы как системы конститутивных правил, которые присваивают статусы и функции физическим лицам — например, бумажки, которые будут использоваться в качестве денег.

Вставка 1: Три определения « учреждение » (См. Hindriks and Guala [2015, 2], чтобы узнать, как эти концепции соотносятся и могут быть сформулированы в терминах друг друга, см. Весь документ)

Еще так много предстоит открыть!

В разделе Discover мы собрали сотни видео, текстов и подкастов на экономические темы. Вы также можете сами подсказать материал!

Откройте для себя материал Предложите материал

3.Онтология

Институционалисты придерживаются социальной онтологии, которая понимает людей как социальных существ, которые получают предпочтения и ценностные ориентации из социального контекста, в который они встроены, а также из прямого взаимодействия с другими людьми. Эти взаимодействия не подпадают под категорию рыночных ценовых взаимодействий между поставщиками и потребителями. Таким образом, вместо того, чтобы рассматривать индивидуальные и определенные универсальные предрасположенности в качестве окончательной отправной точки объяснений, акцент делается на системном измерении.Исторически сложилось так, что институциональные ученые ссылались на популяционную (филогенетическую) эволюционную онтологию и (методологический) холизм, в то время как более поздние исследования развивают более тонкие отношения между отдельными акторами и структурой, в которой они находятся [2]. Эта позиция также была названа интеракционизмом (Nooteboom 2007).

С этой точки зрения институты понимаются как социальные образования и, таким образом, понимаются как возникающая социальная структура.Это, однако, не означает, что они являются результатом целенаправленных или стратегических действий или даже сводятся к отдельным человеческим акторам в целом. Учреждения рассматриваются не просто как инструмент, используемый людьми для достижения своих целей. Скорее, институты понимаются как существующие (по крайней мере, потенциально) независимо от отдельных людей, которые их создали. Поэтому они сами по себе являются решающими факторами, формирующими экономику, и находятся в центре внимания (Reuter 1996, 137).Как следствие, исследования в основном сосредоточены на возникающих мезо- и макроуровневых явлениях , а не на индивидуальных действиях (Elsner 2007, 2009). Это не означает, что институты и субъекты считаются независимыми друг от друга. Скорее субъекты и институты понимаются как «взаимно конституирующие» или совместно развивающиеся. Следовательно, институты формируют контекст, в котором действуют субъекты, но в то же время субъекты воспроизводят и изменяют — намеренно или нет — институциональный контекст, в котором они живут (Samuels 1995, 573).Также в этом контексте О’Нил (2007, стр. 67) утверждает, что в этой версии институционализма предпочтения индивидов объясняются ссылкой на институциональный контекст, в котором они действуют. Следовательно, становится нормативным вопросом, какие институты следует создать или ликвидировать, чтобы люди могли развивать свои желаемые предпочтения.

Это означает, что вместо того, чтобы проводить статический анализ (конкретной) институциональной среды, большинство институциональных экономистов понимают экономические явления как процессы, происходящие во времени и пространстве, и придают большое значение вопросам стабильности, изменений и дифференциальной репликации в популяциях (т.е. эволюция). В соответствии с акцентом на историческую специфику институциональные изменения не направлены на достижение какого-либо конечного или телеологического идеала или состояния равновесия. Вместо этого он зависит от случайных взаимозависимостей и эволюционных процессов, которые происходят в определенное время и в определенном пространстве. Хотя институты по самой своей природе считаются относительно прочными и, следовательно, относительно стабильными во времени, понимание изменений и процессов, посредством которых они происходят, является центральной заботой институционалистов (Samuels 1995, 580).Их теория институциональных изменений (Elsner 2012; Bush 1987) внимательно рассматривает эту взаимозависимую динамику между инструментальными и церемониальными институтами и их оправдания. На этом фоне институциональный анализ обеспечивает не упрощенный монолитный взгляд на человеческую природу, а скорее историзированное понимание человеческой природы. Таким образом, он отвергает редукционистское понимание человеческих акторов и подчеркивает роль контекста в формировании человеческих действий. Тем не менее это не означает, что нет никакого взгляда на человеческую природу.Скорее, люди воспринимаются как культурные существа, которые живут, работают и потребляют в сообществах, что придает им чувство цели и смысла.

Это историческое понимание как людей, так и институтов делает, как уже было сказано, развитие с течением времени как с точки зрения стабильности, так и с точки зрения изменения одной из центральных тем институциональной экономики. Тем не менее, институциональные ученые также часто сосредотачиваются на власти и господстве, связанных с вырождением и (или) использованием институтов, чтобы формализовать дисбаланс и неравенство сил (Reuter 1996, 178).Действительно, власть была основным направлением работы известного институционалиста Джона Коммонса, что нашло отражение в его анализе распределения конкретных прав и обязанностей в сделках. Еще один признак, намекающий на важность власти для институционального анализа, заключается в том, что «власть» была в центре внимания двух статей в Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics , факт, который оправдывается его центральной ролью в институциональной мысли (1994, с. XV). Также дефицит (например, в некоторых работах Макса Вебера, ср.Hodgson 2001, 122) и неопределенность (например, в работе Cliffe Leslie, cf. Hodgson 2001, 70–71) фигурируют в анализах ученых, связанных с институциональной перспективой. Однако ученые-институционалисты, такие как Кларенс Эйрес и Джон Коммонс, яростно отрицали дефицит как онтологическую данность и рассматривали ресурсы и, следовательно, дефицит как функцию культуры и технологий. (Reuter 1996, 275; Peach 1994, 167–168).

4. Эпистемология

Институциональная экономика — это исследовательская программа, ориентированная на объект (в отличие от теории или метода), которая пытается понять социальные институты и их значение в той мере, в какой они связаны с экономикой (Hodgson 2015, 2).Следовательно, работа экономистов-институционалистов пытается понять сложности, связанные с конкретными пространственно-временными явлениями. Таким образом, здесь меньше озабоченности теорией, а вместо этого поиск закономерностей. Тем не менее, это не означает, что институциональные экономисты не являются теоретиками. Скорее, они стремятся к средней степени обобщения в форме так называемых теорий среднего уровня. Затем они оцениваются не в связи с открытием некой «вечной истины» (например, e.грамм. закон всемирного тяготения; ср. Hodgson 2001, 14–16, об ограниченной полезности общих теорий в экономике), но в соответствии с их практической ценностью для понимания явлений реального мира и влияния на них посредством институционального дизайна, регулирования и политического вмешательства.

Сосредоточение внимания на конкретных явлениях и зачастую индуктивная исследовательская стратегия также означает, что неисторическая, метафизическая истина по большей части отвергается. Следовательно, историческое понимание научного знания является основой институционального теоретизирования.Несмотря на то, что существует некоторая традиция позитивистских исследований, которая в основном проистекает из эмпиризма некоторых ранних институционалистов и их скептицизма по отношению к общим теориям, уходящего корнями в историю немецкой исторической школы, в институциональной экономике можно утверждать, что этой перспективе в целом можно приписать признание эпистемологической проблемы доступа к реальному миру. Темам социального конструирования и интерпретации уделяется особое внимание в более культурных произведениях социально-экономических традиций (см.вклад в Heise and Deumelandt 2015; Hedtke (Ed.) 2015 для примеров). Это не означает, что институционалисты являются радикальными конструктивистами или полноценными культурными релятивистами, однако степень привилегированного доступа к знаниям, предоставляемого исследователям, считается ограниченной. Как следствие, они преследуют философски-прагматическое понимание знания (после Чарльза С. Пирса и Джона Дьюи), которое проблематизирует социальную природу познания и знания и придерживается концепции участия в науке (Reuter 1996, 75–76).Это означает, что институционалисты часто занимаются той формой научной практики, которая пытается погрузиться — по крайней мере до определенной степени — в предмет, который они стремятся понять, путем реконструкции представлений и опыта участников посредством архивных исследований или интервьюирования или даже участия. сами себя. Таким образом, расследование, исследование, познание и знание считаются процессами участия, представляющими социальный интерес, которые необходимо оценивать в соответствии с их воздействием и полезностью для общества.

Учитывая такое ситуативное понимание научной практики, понятно, что многие институционалисты утверждали, что отделение ценностей от описательной науки неосуществимо и не обязательно желательно. Действительно, оценка научной практики с точки зрения ее практической ценности уже указывает на то, что институционалисты рассматривают свою работу по отношению к обществу в более широком смысле. В то время как Макс Вебер, которого иногда называют институционалистом, поддерживал, по крайней мере, стремление к бесполезной социальной науке (Rieter 2002, 152–153), большинство других институционалистов отвергали четкое разделение научных и нормативных соображений (Милонакис и Файн). 2009, 94, 198; Reuter 1996, 134). Это означает, что институционалисты не уклоняются от участия в политике или практике социального дизайна и изменений.Об этом свидетельствует прямое участие в политике, характерное для многих ученых, связанных с американским институционализмом. Институционалист Джон Коммонс, например, участвовал во многих промышленных комиссиях по расследованию, а также в разработке проекта Нового курса и законодательства США о труде и социальном обеспечении как на федеральном уровне, так и на уровне штатов (Elsner 2006). Уэсли Митчелл, другой важный институционалист, основал Национальное бюро экономической статистики США (NBER), а его ученик Артур Ф.Позже Бернс стал членом Совета экономических советников Эйзенхауэра и занимал пост председателя Федеральной резервной системы при администрации Никсона (Reuter 1996, 300–310). Институционалисты Гардинер К. Минс и Адольф А. Берл были известными экономистами Сената США, которые разрабатывали теорию промышленных корпораций, надбавок и инфляции в своих знаменитых докладах Сената в конце 1920-х и 1930-х годах (Elsner 2011).

Этот крах абсолютной границы между научной и другими формами практики работает и наоборот: многие институционалисты следуют демократическому идеалу науки, который поощряет широкое участие в научной практике (Reuter 1996, 80–84).Марк Тул, например, выступал за «инструментальный принцип ценности», который должен информировать общественность в их оценочных суждениях, чтобы способствовать плавному воспроизведению процесса социальной жизни (Tool 1977). Кроме того, наука должна стремиться к повышению человеческого достоинства и воспроизводить (а не радикально изменять) непрерывность человеческих сообществ с постепенными улучшениями (Reuter 1996, 322–326) в соответствии с принципом минимального нарушения (Джон Ф. Фостер). Примерами таких достижений могут быть создание мер, смягчающих нестабильность экономического процесса, а также усиление социального и экономического выравнивания, поощрение рациональности или повышение уровня жизни, включая питание, здоровье и жилье, а также стимулирование роста производительности (см.Капп 1976).

Станьте частью сообщества!

Exploring Economics — это общественный проект. Как редактор вы можете стать частью редакционной группы. Вы также можете присоединиться к одной из многих групп международного движения за изменение учебной программы.

Стать редактором Присоединяйтесь к движению

5. Методология

С методологической точки зрения институционалисты в большинстве своем отвергают дедуктивно-номологическую перспективу. Институционалисты-экономисты пытаются понять сложности, связанные с конкретными пространственно-временными явлениями.

Если использовать дедуктивно-индуктивную дихотомию — не как адекватное описание того, как делается наука, а как эвристика, обеспечивающая сопоставимость, — институциональный подход из-за его относительного акцента на эмпирической работе можно рассматривать как более близкий к индуктивному. лагерь. Тем не менее, есть также много примеров институциональной науки, которую более уместно отнести к средней категории между дедукцией и индукцией. Примером может служить абдуктивный подход , предложенный философом-прагматиком Чарльзом С.Пирс и немецкий историк Артур Шпитхофф относительно разработки новых типов на основе эмпирических данных (Thieme 2015, 147 в Heise ed. 2015). Тем не менее, можно сказать, что институционалисты отвергают грандиозные дедуктивные теории и длинные цепочки рассуждений. Вместо этого они нацелены, как уже говорилось, на теорию среднего уровня, где качественные границы определены в отношении того, какие действия считаются возможными внутри учреждения или структуры (Dugger 1979, 905).

На практике это означает, что институционалисты начинают свой анализ с определения одного или небольшой группы институтов, которые они считают особенно важными для события, которое они хотят объяснить, и на основе этого строят свое объяснительное здание.Некоторые называют этот метод «уступчивым холизмом» (см. O´Hara, 2000). Вопреки общепринятому институционализму, который всегда ставит рационально-эгоистичного человека, максимизацию поведения и защиту прав собственности в центр объяснения, оригинальный институциональный экономист может утверждать, что государство развития, закон, организация или другой важный институт являются наиболее актуальный, с которого можно начать объяснение.

Что касается выбора конкретных методов, ученые часто полагаются на тематические исследования и анкеты ( Dugger 1979, 906–907).Можно сказать, что эти методы используются в определенных формах эмпирических исследований, целью которых является анализ конкретного явления с высокой степенью детализации. Тем не менее, объект исследования не ограничивает методы жестким набором, связанным с перспективой, а определяет методы и стратегии, на которые опираются ученые, и может включать как качественные, так и количественные методы исследования. Качественные интервью, полевые наблюдения, совместные исследования и архивные исследования существуют наряду с эконометрикой, теоретико-игровым моделированием и квазиэкспериментальными методами (см. Также Hodgson 2015, 2).Кроме того, хотя ученые работают с множеством различных методов, они также в значительной степени опираются на вторичную литературу, которая объединена с результатами первичных исследований. Это не значит, что все идет. Такие методы, как лабораторные эксперименты и весьма абстрактное формально-дедуктивное моделирование, как правило, необычны. Тем не менее, институциональные ученые, работающие близко к науке о сложности, включили математические и теоретико-игровые модели, анализ социальных сетей, агент-ориентированное моделирование и компьютерное моделирование (см.Эльснер и др., 2015).

Другим важным методом институционального теоретизирования является определение типов, на основании которых институциональные механизмы (государство или фирма), периоды (например, классическая античность или феодализм) или географически специфические формы организации (например, немецкий или японский капитализм) могут быть разделены на категории. таким образом, чтобы передать смысл и информацию (Hodgson 2015, 2). Примерами таких типов являются стадии развития государств (например, индустриальная экономика, развивающаяся экономика, новая индустриальная экономика, наименее развитая страна) и положение экономики в континууме государство-рынок от плановой и регулируемой экономики до «неолиберальной» де- регулируемая (свободная) рыночная экономика.

В этом контексте важно отметить, что категории всегда будут нечистыми и нечеткими. Например, характеристики форм феодального рабского труда все еще присутствуют в современном капитализме, и некие «черные рынки» сосуществуют в плановой и регулируемой экономике стран государственного социализма (Hodgson 2001, 333–334). Более того, хотя категории или типы представляют собой попытки вычленить некоторые существенные свойства анализируемых явлений, они делают это на эпистемологическом уровне, который сталкивается с проблемой ошибочности.Кроме того, изменения на онтологическом уровне могут сделать старые типологии устаревшими (ср. Sayer 1994, 162–165). С другой стороны, постоянное развитие теорий этих различных типов позволяет участвовать в построении теории относительно возможных переходов от одного доминирующего типа к другому в исторически и пространственно ограниченном контексте.

Что касается проверки теорий и концепций на их достоверность, уникальный эпистемологически обоснованный научный метод отвергается в пользу прагматического подхода, который обычно спрашивает, какие идеи предоставляются для конкретного политического ответа на социально значимую проблему.Отныне, как уже отмечалось в предыдущем разделе, выбирается некая методология, которая работает лучше всего, которая связывает науку с практикой.

6. Идеология и политические цели

Хотя, как отмечалось выше, институционалисты требуют, чтобы знания, которые они производят, были социально полезными, трудно определить конкретную политическую повестку дня. Это не означает, что они не являются политическими: исторически говоря, ученые, связанные с институционалистскими школами, были явно нормативными и ориентированными на политику.В то время как некоторые американские институционалисты были очень активны в период Нового курса (Elsner et al 2015, 351; Elsner 2011), некоторые члены Немецкой исторической школы разработали тщательно продуманные планы национального развития Германии. Некоторые немецкие истористы, такие как Фридрих Лист и Бруно Хильдебранд, которые помимо своей научной работы занимали политические посты (Rieter 2002, 143–144). Конкретные политические позиции широко различались, но можно выделить некоторые общие черты: большинство ученых скептически относятся к развитию капиталистической экономики и выступают за социальное и политическое вмешательство в экономику (Milonakis and Fine 2009, 75–78, 114, 186; Elsner 2001).Вмешательства часто пропагандировались со ссылкой на национальное государство (Милонакис и Файн 2009, 75), хотя подходы, защищающие мобилизацию социальных групп или классов, также существуют. Тем не менее, несмотря на эту более или менее антикапиталистическую точку зрения, политическая программа институционалистов ориентирована на реформы, а не на революцию. Рассматривая социальные и институциональные изменения как медленные и часто также зависящие от пути, то есть начальные условия, которые часто могут быть случайными, будут определять траектории, которые необратимы, а также экономическую систему как фундаментально воплощенную в более широких социальных структурах, маловероятный и рискованный вариант.Сосредоточение внимания на конкретных временных и пространственных явлениях предполагает озабоченность конкретными улучшениями, а не системными вопросами, в то время как «демократический идеал» предполагает приверженность диалогическим, а не радикальным позициям. Несмотря на эти общие черты, конкретные политические предложения сильно различаются: в то время как некоторые стремятся развивать «общество», «общее благо» или «нацию» путем создания институтов, которые могут использовать потенциал капитализма, более радикальных институционалистов или марксистско-вебленовцев, такие как W.Даггер, Х. Шерман или П. А. О’Хара занимают более конфронтационную позицию и выступают за то, чтобы классы, государство или гражданское общество господствовали в экономических процессах. Помимо этих общих ориентаций, более конкретные предложения разнятся еще больше, учитывая, что институционалисты пытаются формулировать политику в соответствии с конкретной ситуацией и контекстом, а не на основе абстрактных принципов.

Учитесь онлайн!

В области обучения мы собираем большое количество курсов, на которые вы можете зарегистрироваться онлайн, чтобы получить кредиты или сертификаты об образовании.

Исследование

7. Текущие дебаты и анализ

Может быть, в результате отвращения институциональной науки к разработке одной великой «универсальной» теории или к решению трансисторической экономической проблемы, существует огромное разнообразие тем и анализов, которые присутствовали на протяжении всей истории этой перспективы. Далее представлены некоторые образцовые темы исследований, касающиеся как исторических антецедентов, так и более поздних исследований.Другие темы исследований, которые не могут быть рассмотрены здесь из-за ограниченного пространства, включают доминирование церемониальных институтов и связанную с этим экономическую и социальную нестабильность; неравномерное распределение; кризисы и несправедливость по признаку расы, этнической принадлежности и пола; теория фирмы; инновации и технологические изменения; или экономическая демократия.

Встроенность

Одна из исследовательских тем, тесно связанных с работами Карла Поланьи, — это вопрос укорененности. Согласно этой концепции, экономическая деятельность и рынок встроены в более широкий набор социальных механизмов и институтов, таких как культура, обычаи, право или государство.Однако, если политики решат применить рыночную логику денежной выгоды и коммодификации к обществу в целом, это будет иметь катастрофические последствия (Polanyi 1944). Варианты этого аргумента уже можно найти в книге Адама Смита «Теория моральных чувств » (Watson 2005; Elsner 1989) и его «Богатство народов» . Совсем недавно концепция встроенности была подхвачена экономическим социологом Марком Грановеттером (1985), который подчеркивал важность социальных сетей для принятия экономических решений.Как следствие, некоторые исследования отвернулись от «рынка» как абстрактного понятия в пользу эмпирических исследований конкретных «рынков», обществ, а также действующих лиц и институтов, которые их создают и формируют (например, Garcia-Parpet 1986). В книге «Современный капитализм» под редакцией Дж. Роджерса Холлингсворта и Роберта Бойера (Hollingsworth and Boyer, 1997) подробно рассматривается критика рынка как экономического института по умолчанию, утверждая, что не существует единого наилучшего институционального механизма для организации современных обществ. и что рынки не следует рассматривать как идеальное и универсальное устройство для координации экономической деятельности.Авторы этой книги считают, что успешный капиталистический опыт — это опыт, в котором рынки были встроены в социальные институты, такие как сети.

Исторически отношения между правом (формальные институты) и экономикой получали в этом контексте особый акцент (например, в работе Коммонса, см. Выше). Сегодня работа над правами собственности в целом и правами интеллектуальной собственности в частности продолжает этот ход мысли (Elsner et al 2015, 468; Hodgson 2001, 311–313; Elsner 1986).Совсем недавно Ходжсон представил основы «правового институционализма» (Hodgson, 2015).

Экология

Ученые, связанные с перспективой МЭБ, также связаны с экологической экономикой и интегрировали работу над учреждениями, занимающимися проблемами, связанными с деградацией окружающей среды; работы Николя Георгеску-Рогена и Карла В. Каппа являются примерами такой интеграции. Их анализ указал на экстернализацию энтропии, создаваемой бизнес-предприятием и капиталистической «рыночной» системой в целом, которая переносит ее отходы на другие подсистемы, такие как общество и окружающая среда.Капп (1950) сосредоточился на проблеме ограниченной ответственности корпораций, которая позволила бы им получать прибыль от своих предприятий, перекладывая затраты на другие системы. В этом контексте используются прямые физические и биологические аналогии с человеческим обществом и «рыночной» системой, особенно с анализом человека и экономики как открытых метаболических систем (Elsner et al 2015, 347–350; Berger and Elsner 2007). Важный вклад в эту тему также внесли О’Хара (2000) и Ватн (2015).В то время как первая формулирует проблему разрушения окружающей среды в «Принципах институционально-эволюционной политической экономии», вторая представляет собой полноценную теорию экологического управления в духе институциональной политической экономии.

Типологии различных форм экономической организации

В то время как ученых Немецкой исторической школы интересовали разные стадии экономики, которые часто исторически развивались от менее продвинутых к более сложным схемам, более поздняя литература сосредоточилась на различных экономических конфигурациях с более описательной и менее телеологической точки зрения.Литература о разновидностях капитализма (Hall and Soskice 2001) служит примером этого, поскольку разделяет экономики на «либеральные рыночные экономики» (например, США, Великобритания) и «скоординированные рыночные экономики» (например, Япония, Германия). Каждый из этих идеальных типов характеризуется определенной институциональной структурой, например, в отношении трудового законодательства, образования и профессиональной подготовки, а также отношений между правительством, профсоюзами и промышленностью. Подход Холла и Соскице, берущий свое начало в ветви политической науки под названием «исторический институционализм», является прекрасным примером огромного потенциала, который существует в сочетании экономики с другими отраслями знания.В то время как Файн и Милонакис (2009) утверждали, что институциональная экономика была «экономически империалистической», вводя такие концепции, как рационально-максимизирующий индивид, в другие школы мысли, такие как политология, оригинальная институциональная экономика признает, что взгляд в другую сторону может принести соответствующие знания в области экономики. В частности, школа «Разновидности капитализма» подчеркнула важность «институциональной взаимодополняемости» для успеха национальной экономики; иными словами, релевантности укорененности экономической деятельности.Подход Холла и Соскице был обогащен работой Вивьен Шмидт (2007) о «Дискурсивном институционализме». Шмидт представил третью разновидность типологии капитализма, рыночную экономику под влиянием государства (МСП), парадигматическим примером которой является французская разновидность капитализма. Популярность институционализма в социальных науках привела к появлению «институционального поворота» (см. Jessop, 2001; Skocpol et al, 1985), опыт, который основные представители экономической профессии также претерпели с популяризацией нового институционализма.

Французская школа регулирования, разновидность институционализма, восходящая к марксизму, всегда углублялась в такие различные институциональные созвездия, составляющие разновидности капитализма. Другая классификация, имеющая аналогичную аналитическую направленность, которая также подчеркивает культурные аспекты, — это дальнейшая дифференциация на англосаксонскую, континентальную и азиатскую экономики (Kesting and Nielsen 2008; Groenewegen et al 2007, 88–91). В этой области новаторский вклад внес Мишель Аглиетта, который представил историческую теорию всего развития капитализма США через призму теории регулирования (Aglietta, 2000).Также стоит упомянуть работу Бойера (2001 г.) и перспективу Амабла (2004 г.) «Социальные системы инноваций и производства ».

Корпоративный сектор

Еще одна важная тема МЭБ — роль крупных корпораций. Обеспокоенность гигантскими корпорациями возникла из реальности, в которой институционалисты оказались в позолоченный век. Институциональный анализ фирмы начался с известной теории Веблена Theory of the Business Enterprise (1904). Первые десятилетия 20-го века в США характеризовались такими корпорациями, как US Steel, JP Morgan и Standard Oil, которые доминировали в огромных частях экономики.Институционалисты Гардинер К. Минс и Адольф А. Берл были ведущими фигурами эмпирического анализа новых корпоративных реалий и их микро- и макропоследствий с 1920-х по 1940-е годы. Исследования, касающиеся природы и роли крупных, часто транснациональных корпораций (ТНК или ТНК), затем снова стали процветать в 1950-х и 1960-х годах и получили дальнейшее развитие на темы картелизации, регулируемого ценообразования (вместо «рыночного» ценообразования), разделения труда. рынки на корпоративные рабочие места и рабочие места, опосредованные рынком, а также на бизнес-сети с точки зрения владения, контроля и личных связей руководителей крупных корпораций.Ведущей фигурой в анализе такого планового капитализма был Джон К. Гэлбрейт с его книгами, в том числе «Новое индустриальное государство ». Грегори Хайден.

В последующие десятилетия значимость крупных корпораций, казалось, исчезла по мере того, как малые предприятия приобрели значение, а гибкие и предпринимательские фирмы получили признание, в то время как гигантские бюрократические корпорации считались устаревшими (Amin 1994, 85–90).Однако эта оценка оказалась преждевременной. В сентябре 2016 года журнал The Economist опубликовал специальный отчет о гигантских корпорациях, отметив, что «доля ВВП, генерируемого 100 крупнейшими компаниями Америки, выросла с примерно 33% в 1994 году до 46% в 2013 году. На пять крупнейших банков приходится 45% банковского сектора. активов, по сравнению с 25% в 2000 году. [4] »Сетевое исследование собственности также показывает, что важность и взаимосвязи крупных предприятий снова находятся на очень высоком уровне: 737 организаций владеют 80% стоимости всех транснациональных корпораций. (см. важный недавний анализ корпоративной сети Витали и др., 2011 г.).

Следствием этого является теория корпоративной гегемонии, разработанная Уильямом Даггером. Эта теория утверждает, что мощный корпоративный сектор будет препятствовать плюрализму убеждений и множеству социальных институтов, таких как школа, семья или религиозные ассоциации. Если убеждения, практики и потребности корпоративного сектора подражают другим институтам и, следовательно, вытесняют конкурирующие убеждения и практики, это приводит к гегемонистской социальной структуре (Dugger 1994, 91–95).

Инкапсуляция

Инкапсуляция, как уже упоминалось, относится к процессу, посредством которого учреждение, изначально созданное для помощи в решении проблемы (например, уменьшение неопределенности или преодоление проблемы коллективных действий), становится «захваченным» агентами, стремящимися к «оскорбительному различению». . » Это означает, что такие агенты стремятся поддержать организацию, которая больше не способна реагировать на изменившиеся обстоятельства, чтобы сохранить свои собственные выгоды, которые могут, например, состоять из высоких материальных доходов или статуса и признания.Elsner et al. (2015) демонстрируют эффекты инкапсуляции с теоретико-игровой точки зрения на примере иерархических корпоративных процедур, которые изначально служили для снижения транзакционных издержек, но чья мотивация может заключаться в стремлении старших сотрудников сохранить свой статус, что может привести к неадекватной реакции. при изменении внешних обстоятельств (2015, 403–411; далее: Elsner 2012; Bush 1987). Кроме того, Даггер и Шерман (2002) также подчеркивают, как «церемониальная инкапсуляция» препятствует экономическому росту, отвлекая инновационную деятельность от наиболее социально оправданных целей.В этом контексте важно отметить различие между оправданием института «инструментальной практикой», когда институт считается оправданным, потому что он решает проблему, и церемониальным оправданием института, апеллирующим к традиционным ценностям или мифам.

Промышленная политика и государство развития

Важной темой, которой занимались исследователи первоначальной институциональной экономики, является важность промышленной политики и государства развития как мощных институтов для поддержки экономических изменений.Глядя на экономическую историю развитых стран, Ха-Джун Чанг утверждает, что эти страны в целом придерживались подхода, ориентированного на развитие / всеобъемлющую промышленную политику, почти с самого начала своей траектории (Chang, 2004). В том же направлении можно сделать еще один важный вывод: вопреки распространенному мнению, который считает этот успешный опыт незаменимым из-за корыстных интересов местных политических элит, институты, способствующие росту, могут быть сформированы, если в определенный критический момент они политические элиты демонстрируют для этого необходимую политическую волю (Chang and Evans, 2000).Когда такая воля существует — например, как в случае с Южной Кореей, — можно создать большое разнообразие возможных комбинаций институтов развития. В этом ключе Эванс (2003) приводит доводы в пользу выхода за рамки «институционального монокультурного выращивания», который так доминирует в основных рассуждениях.

8. Разграничение: начальные школы, другие экономические теории и другие дисциплины

Прежде всего, необходимо изучить связь институционального подхода (МЭБ), описанного здесь, с New Institutional Economics .Видными представителями NIE являются Рональд Коуз, Дуглас Норт и Оливер Уильямсон (Hodgson 2015, 5). Основное разделение этого подхода — онтологическое, поскольку оно исходит из предположения, что индивиды со своими предопределенными наборами предпочтений создают институты, чтобы снизить транзакционные издержки или проблемы с обязательствами (ср. North 1990, 27–35). Это не обязательно должно приводить к созданию социально эффективных институтов, поскольку у определенных лиц, занимающих видные должности, например у правителей, могут быть стимулы для создания неэффективных (формально доминируемых) институтов, от которых они получают дополнительную ренту.Кроме того, эффект блокировки и неуверенность в выгодах от институциональных изменений могут препятствовать эффективным институциональным изменениям, поскольку представления участников о возможностях и выгодах моделируются на основе существующих институтов (North 1990, 4–8). Таким образом, хотя иногда вносятся изменения в направлении большего влияния культуры или убеждений, выбирая исходное положение и абстрагироваться от индивида, НИЭТ можно более уместно сгруппировать в рамках неоклассической экономики, поскольку одним из центральных принципов неоклассической экономики является методологический индивидуализм и статическое маржиналистское исчисление (ср.Арнспергер и Варуфакис 2006, 7).

Еще одна родственная, но отдельная область — экономика культуры; это находится в непосредственной близости от культурных исследований и гуманитарных наук. Вместо того, чтобы понимать институты в целом, экономика культуры фокусируется на культурных феноменах, при этом — по крайней мере относительно — игнорируя независимые эффекты (или даже существование) материальных факторов. Ученые, работающие в этой традиции, либо сосредотачиваются на (лингвистических), либо на других формах репрезентации (например, различные формы дискурсов, формирующих экономические структуры), либо сосредотачиваются на более телесных и эстетических формах практики, таких как роль эмоций, опыта или творчества в социальных действиях. .В то время как эмпирически сохраняется много совпадений с институциональными экономистами, более значительные различия сохраняются в отношении эпистемологии и методологии. Экономисты-культурологи более радикально подвергают сомнению и исследуют связь участника-наблюдателя, склонны к сильным представлениям о конструктивизме и подчеркивают роль интерпретации и субъективности в эмпирических исследованиях. Это означает, что они методологически более четко укоренились в интерпретационных или герменевтических рамках.

Социальная экономика или социоэкономика (Sozialökonomie) обозначает еще одну очень широкую область, которая тесно связана или даже включает виды институционального анализа, обсуждаемые здесь.Райнхольд Хедтке определяет эту область как определяемую акцентом на встроенности экономики в другие системы, существовании историчности или исторической специфики, многомерных мотивах экономических субъектов (т.е. максимизации полезности, а также социальных и моральных соображениях) и, наконец, явно трансдисциплинарной ориентации (Hedtke 2015, 15; об отношении институционализма и социальной экономики см. Elsner 2017).

Что касается междисциплинарности, то внимание к властным отношениям, которое также очень часто теоретизируется в институциональной экономике, дополнительно расширяется и сосредоточено исключительно на политической науке (и международных исследованиях, таких как международные отношения / международная политическая экономия, ср.Cox 1981, например). В то время как некоторые институционалисты подчеркивали роль конфликта и доминирования в экономической сфере, где создаются такие институты, как законы, ценности и традиции, чтобы формализовать дисбаланс и иерархию сил (Reuter 1996, 178), ученые-политологи считают это своим основным принципом. или единственная точка входа для запроса. Отношение к институтам и культуре, конечно, также является проблемой социологии, и часто бывает трудно провести четкую дисциплинарную границу между институциональной экономикой и экономической социологией (см.Kapp 1976, 213, который отрицает, что разделение между экономическим и социальным возможно даже, поскольку экономика является прототипом открытой метаболической (суб) системы, усложняющейся за счет социальных и естественных субсистем -системы). Изучение распорядка дня и привычек также тесно связано с психологией. При оценке формальных институтов, таких как права собственности, сделки и нормативные акты, конечно, существует непосредственная близость к юридическим исследованиям (в традиции Дж. Р. Коммонса, как уже упоминалось).

Наконец, следует подчеркнуть, что институциональная экономика в целом имеет общую историю и много концепций с эволюционной экономикой. Как уже упоминалось, американский институционализм имел отправную точку как раз в самой эволюционной идее (Veblen 1898). Современная эволюционная экономика делает больший упор на биологические и сложные физические (немеханические) метафоры, системы и популяции. Этому подлежит другой перспективный сайт (ссылка). Кроме того, более поздние работы по экономике сложности (сайт с перспективой ссылок) часто основываются на анализе институционалистов и добавляют новые концепции и методы к более ранним исследованиям (например,грамм. Elsner et al. 2015).

Оставайтесь с нами!

Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы узнавать о новых дебатах, конференциях и семинарах по письму.

Подписаться!

9. Отделение от мейнстрима

Как уже отмечалось в обсуждениях онтологии и различий институционализма (МЭБ) и НИС, одним из ключевых отличий МЭБ является акцент на институтах как на вещах, которые онтологически существуют независимо от индивидов и, следовательно, могут рассматриваться как акторы. своими силами.Как таковые, они взаимозависимо формируют способы организации экономической деятельности. Это резко противоречит методологическому индивидуализму большей части основной экономической теории. Еще одно отличие, которое находится на уровне онтологии, — это акцент на динамике, эволюции, истории, социальной и экологической сферах, каждая из которых имеет важное значение для институционального анализа. Опять же, атомистический и статический анализ, которые часто присутствуют в мейнстриме, можно четко отделить от такого понимания.

Что касается эпистемологического и методологического уровней, Уильям Даггер подробно остановился на некоторых различиях. Он сосредоточился на различиях между шаблонными моделями, созданными МЭБ, и прогностическими моделями неоклассической экономики. По его мнению:

«Паттерн-модель объясняет человеческое поведение, тщательно помещая его в институциональный и культурный контекст. Прогностическая модель объясняет человеческое поведение, тщательно формулируя предположения и выводя из них следствия (прогнозы).(…) Прогностическая модель проверяется эмпирически путем сравнения выводов (количественных прогнозов) с наблюдениями. Паттерн-модель проверяется эмпирически путем сравнения гипотетических институциональных структур (качественных паттернов) с наблюдениями. (…) Таким образом, в режиме прогнозирования теория — это набор прогнозов, выведенных или выведенных из принципов или предположений более высокого уровня; в режиме шаблонов теория — это набор шаблонов, которые сочетаются друг с другом. С одной стороны, индивидуальное поведение выводится из предположений полезности и дохода; с другой стороны, индивидуальное поведение вписывается в институциональную структуру, а институциональная структура вписывается в культурный контекст (…) Короче говоря, понимание институциональной структуры, в которую встроен Джонс [что означает «кто-то» здесь], действительно дает институционалисту некоторую власть делать общие, качественные прогнозы, но не конкретные, количественные »(Dugger 1979, 900–190). 901, 905).

Наконец, интересно отметить, что основная версия и неортодоксальное направление институционализма действительно разделяют некоторые аналитические выводы. Одним из ярких примеров является работа Аджемоглу и Робинсона (2008) и Аджемоглу (2010).Например, Аджемоглу утверждает, что «экономические институты, которые защищают права только богатой элиты или привилегированных, не достигнут такого равенства возможностей и часто будут создавать другие искажения, потенциально замедляющие экономический рост». (Аджемоглу, 2010, с. 120). Кроме того, по мнению автора, экономическая или политическая элита будет инвестировать в общественные блага, такие как образование, только в том случае, если они рассчитывают получить выгоду в будущем. В этом контексте, поскольку существуют противоречивые предпочтения в отношении институтов и политики, распределение политической власти в обществе играет важную роль в определении того, какие институты и политика будут выбраны, что также объясняет, почему некоторые институты, не способствующие росту, не могут быть реформированы (Acemoglu, 2010). , п.822). Это рассуждение, которое легко может быть поддержано более неортодоксальной ветвью институционализма, обсуждаемой здесь. Однако есть разница в предлагаемых политических рекомендациях. В то время как Аджемоглу и его коллеги продолжают предлагать, в целом, предпочтение следует отдавать либерализирующим реформам, вдохновленным мейнстримом профессии, институционалисты неортодоксальной традиции будут отстаивать более индивидуальный подход.

10. Дополнительная информация

Журналы

Журнал экономических вопросов (JEI)

Журнал институциональной экономики (JoIE)

Журнал институциональной и теоретической экономики (JITE)

Обзор эволюционной и институциональной экономики

Юридический и экономический журнал

Социально-экономический журнал

Экономика и общество

Социально-экономический обзор

Обзор социальной экономики (RoSE)

Форум социальной экономики (FSE)

Кембриджский журнал экономики (CJE)

Исторические представители

Немецкие исторические школы

Немецкий историзм: Список Фридриха,

Немецкая историческая школа: Карл фон Шютц, Бруно Хильдебранд, Карл Книс, Альберт Шеффле, Пауль фон Лилиенфельд, Адольф Вагнер, Густав фон Шмоллер, Георг Кнапп, Луйо Брентано, Карл Бюхер,

Нео-историзм : Вернер Зомбарт, Артур Шпитхофф, Альфред Мюллер-Армак

Британская (и ирландская) историческая школа: T.Э. Клифф Лесли, Роберт Ф. Хокси, Уильям Каннингем, Джон К. Инграм, Герберт Фоксвелл, Арнольд Тойнби, Уильям Дж. Эшли,

Американский оригинальный институционализм : Торстейн Веблен, Джон Р. Коммонс, Уэсли Митчелл, Артур Ф. Бернс, Кларенс Э. Эйрес, Ричард Т. Эли, Алан Г. Гручи, Джон К. Гэлбрейт, Гуннар Мюрдал.

Новая институциональная экономика : Дуглас Норт, Оливер Уильямсон, Рональд Коуз, Армен Алчиан, Гарольд Демсец.

Еще не отсортированные ассоциированные ученые: Карл Поланьи, Джозеф А.Шумпетер, Альберт О. Хиршман, Саймон Кузнец; Роберт Хейлбронер, Элинор Остром, Макс Вебер

Список ученых Стипендиаты, получившие премию Веблена-Коммонса

http://afee.net/?page=institutional_economics&side=veblencommons_award&sub=past_veblencommons_award_recipients

Список бывших президентов AFEE

http://afee.net/?page=governance&side=trustees_and_past_presidents

Итак, о чем вы мечтаете?

Наше видение — плюралистическая и критическая экономическая наука, которая находит ответ на климатический кризис и другие серьезные проблемы.

Наше видение

Список литературы

Amin 1994, 85–90, в Elgar Companion [автор: добавить полную ссылку]

Аджемоглу, Дарон. Введение в современный экономический рост. Princeton: Princeton University Press, 2008.

.

Acemoglu, D., & Robinson, J . Роль институтов в росте и развитии. Всемирный банк, Вашингтон, округ Колумбия, 2008 г.

Aglietta, M. Теория капиталистического регулирования: опыт США (Vol.28). Verso, 2000.

Amable, Бруно. Разнообразие современного капитализма. Оксфорд: Oxford University Press, 2004.

.

Арнспергеры, Кристиан и Янис Варуфакис . «Что такое неоклассическая экономика? Три аксиомы, ответственные за его теоретическое творчество, практическую несоответствие и, следовательно, дискурсивную силу ». Panoeconomicus , нет. 1 (2006): 5–18.

Бергер, Себастьян и Вольфрам Эльснер . «Европейский вклад в эволюционную институциональную экономику: случаи« кумулятивной круговой причинности »(CCC) и« подхода открытых систем »(OSA)», Journal of Economic Issues , 41 (2), 2007, 529–537.

Бойер, Роберт. Теория регулирования: современное состояние. Лондон: Рутледж, 2001.

.

Буш, Пол Д. «Теория институциональных изменений». Journal of Economic Issues 21 (3) (1987): 1075–1116.

Чанг, Ха-Джун. Отталкиваясь от лестницы: стратегия развития в исторической перспективе: политика и институты экономического развития в исторической перспективе. Лондон: Anthem Press, 2004.

.

Чанг, Ха-Джун и Эванс, Питер , «Роль институтов в экономических изменениях», документ, подготовленный для встречи группы «Другой канон», Венеция, Италия (13–14 января 2000 г.), стр.1-67, на http://www.econ.cam.ac.uk/faculty/chang/c&e-pdf.pdf

Кокс, Р. У. «Социальные силы, государства и мировые порядки: за пределами теории международных отношений». Миллениум — Журнал международных исследований 10, вып. 2 (1 июня 1981 г.): 126–55.

Dugger 1994, 91–95, в Elgar Companion [автор: добавить ссылку]

Даггер, Уильям Ф. «Методологические различия между неоклассической и институциональной экономикой». Журнал экономических проблем, Vol.13, вып. 4 (декабрь 1979 г.): 899–909.

Эльснер, Вольфрам . Ökonomische Institutionenanalyse. Paradigmatische Entwicklung der ökonomischen Theorie und der Sinn eines Rückgriffs auf die ökonomische Klassik am Beispiel der Institutionenanalyse («Права собственности») , Берлин: Duncker & Humblot, 1986.

Elsner, Wolfram , «Institutionen und ökonomische Institutionentheorie. Begriffe, Fragestellungen, theoriegeschichtliche Ansätze “, Wirtschaftswissenschaftliches Studium (WiSt), 16 (1) (1987), 5–14.

Эльснер, Вольфрам . «Модель происхождения и возникновения институтов Адама Смита: современные открытия классического подхода», журнал Journal of Economic Issues, , 23 (1), 1989, 189–213.

Эльснер, Вольфрам , «Интерактивная экономическая политика: на пути к подходу к совместной политике для согласованной экономики», Journal of Economic Issues , 35 (1), 2001, 61–83.

Эльснер, Вольфрам , арт. «Коммонс, Джон Р., Институциональная экономика (1934)», в: Lexikon ökonomischer Werke , ed.пользователя D. Herz u. В. Вайнбергер, Штутгарт, Дюссельдорф: Schäffer-Poeschel, 2006, 95–96.

Эльснер, Вольфрам , «Почему Мезо? Об «агрегировании» и «возникновении» и почему и как мезоуровень важен в социальной экономике », Forum for Social Economics , 36 (1), 2007, 1–16.

Эльснер, Вольфрам , «Простая теория« мезо ». О совместной эволюции институтов и размере платформы — применительно к разновидностям капитализма и «средним» странам », Journal of Socio-Economics , 38, 2009, 843–858 (с Торстеном Генрихом)

Эльснер, Вольфрам , «Эволюционный институционализм.Источники, история и актуальность Ассоциации эволюционной экономики — AFEE », Intervention. Европейский журнал экономики и экономической политики , 8 (1), 2011, 29–41.

Элснер, Вольфрам , «Возвращение к теории институциональных изменений. Институциональная дихотомия, ее динамика и ее последствия для политики в более формальном анализе », Journal of Economic Issues , 46 (1), 2012, 1–43.

Эльснер, Вольфрам , «Социальная экономика и эволюционный институционализм сегодня».Теоретические компоненты и «гетеродоксальная конвергенция в социально-экономической перспективе», Forum for Social Economics , предстоящий 2017 год; http://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/07360932.2014.964744.

Эльснер, Вольфрам, Торстен Генрих и Хеннинг Швардт . Микроэкономика сложной экономики: эволюционные, институциональные, неоклассические и сложные перспективы . Амстердам; Сан-Диего, Оксфорд: Elsevier / Academic Press, 2015.

Эванс, П .(2003). Помимо «Институционального монокультурного хозяйства»: институты, возможности и сознательное развитие. Sociologias , (9), 20-63.

Хорошо, Бен; Милонакис, Д. От экономического империализма к Freakonomic. Лондон: Рутледж, 2009.

.

Гарсия-Парпет Мари Франция . «Социальная конструкция идеального рынка». в MacKenzie, Donald A., Fabian Muniesa, and Lucia Siu eds. Экономисты создают рынки ?: Перформативность экономики .Princeton: Princeton University Press, 2007.

.

Грановеттер, Марк. Экономическая деятельность и социальная структура. Проблема укорененности. В: Американский журнал социологии 91 (1985), S. 481–510.

Гроеневеген, Джон, А. Х. М. Спитховен и Аннетт ван ден Берг . Институциональная экономика: Введение . Бейзингстоук [Англия]; Нью-Йорк: Palgrave Macmillan, 2010.

.

Hall, Peter and David Soskice (Eds.). Разновидности капитализма . Оксфорд: Oxford University Press, 2001.

.

Hedtke, Reinhold (ред.). Was ist und wozu Sozioökonomie? Висбаден: Springer VS, 2015.

Heise, Arne and Kathrin Deumelandt , and Metropolis-Verlag, eds. Sozialökonomie — ein Zukunftsprojekt . Ökonomie und Gesellschaft 27. Марбург: Метрополис, 2015.

Хиндрикс, Франк и Франческо Гуала . «Институты, правила и равновесия: единая теория. Журнал институциональной экономики 11, вып. 3 (сентябрь 2015 г.): 459–80.

Ходжсон, Джеффри М. Институциональная экономика . RE Reader, 2015.

.

Ходжсон, Джеффри М. Как экономика забыла историю: проблема исторической специфики в социальных науках. Лондон: Рутледж, 2001.

Ходжсон, Джеффри М. «Восстановление привычки к институциональной экономике». Журнал экономической психологии , 25 (2004): 651–660.

Ходжсон, Джеффри. Концептуализация капитализма: институты, эволюция, будущее. Чикаго: University of Chicago Press, 2015.

Ходжсон, Джеффри М., Уоррен Дж. Сэмюэлс и Марк Р. Инструмент , ред. Элгар Компаньон по институциональной и эволюционной экономике . Олдершот, Хантс, Англия; Брукфилд, штат Вашингтон, США: Элгар Э., 1994.

Холлингсворт, Джон; Бойер, Роберт. Современный капитализм: встроенность институтов.Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1997.

Issing, Ottmar ed. Geschichte der Nationalökonomie. München: Verlag Franz Vahlen, 2002.

Джессоп Б. (2001). Институциональные преобразования и стратегически-реляционный подход. Окружающая среда и планирование A, 33 (7), 1213-1235.

Капп, К. У. «Природа и значение институциональной экономики». Kyklos , 29 (1976): 209–232.

Капп, Карл В. Социальные издержки частного предпринимательства , Нью-Йорк: Schocken, 1950.

Кестинг, Стефан и Клаус Нильсен. «Разновидности капитализма и новые институциональные сделки: регулирование, благосостояние и новая экономика», в: У. Элснер, Х. Ханаппи (ред.), Разновидности капитализма и новые институциональные сделки: регулирование, благосостояние и новая экономика, Cheltenham, UK, Northampton; Массачусетс, США: Элгар, 2008, 23–51.

Халил, Элиас Л. «Энтропия и экономика», в The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics.Эдвард Элгар Паблишинг, Челтенхэм, Великобритания. (1994): 186-193.

Милонакис, Димитрис и Бен Файн . От политической экономии к экономике: метод, социальное и историческое в развитии экономической теории. Лондон; Нью-Йорк: Рутледж, 2009.

Neale 1994, 402 в Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics [автор: добавить ссылку]

Нельсон, Ричард Р. и Сидней Г. Винтер . Эволюционная теория экономических изменений .Кембридж, Массачусетс: The Belknap Press of Harvard University Press, 1982.

Ноутебум, Барт. «Социальный капитал, институты и доверие». Обзор социальной экономики 65, вып. 1, 2007: 29–53.

North, Douglass C. Учреждения, институциональная структура и экономическая эффективность . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1990.

North, Douglass C. (1968) «Источники изменения производительности в морском судоходстве, 1600–1850», Journal of Polit Economy , 76 (5), стр.953–970.

О’Нил, Джон. Рынки, обсуждение и окружающая среда. Лондон: Рутледж, 2007.

.

О’Хара, П. А. (2009). Политическая экономия изменения климата, экологического разрушения и неравномерного развития. Экологическая экономика, 69 (2), 223-234.

Поланьи, Карл . Великая трансформация , Нью-Йорк: Octagon Books, 1975.

Рейтер, Норберт. Der Institutionalismus: Geschichte und Theorie der evolutionären Ökonomik, 2.Auflage, Marburg: Metropolis Verlag, 1996.

.

Резерфорд, Малкольм (1994) . Экономические институты, Cambridge Books, Cambridge University Press ..

Резерфорд, Малкольм (2013). «Институционалистское движение в американской экономике», 1918-1947, Cambridge Books, Cambridge University Press.

Сэмюэлс, Уоррен Дж. «Современное состояние институциональной экономики». Кембриджский журнал экономики 19, вып.4 (1995): 569–590.

Сэйер, Эндрю. Метод в социальных науках: реалистический подход, 2-е издание , Лондон: Рутледж, 1994.

Schmidt, V. (2007). Возвращение государства к разновидностям капитализма и возвращение дискурса к объяснению изменений. Центр европейских исследований, Программа изучения Германии и Европы, серия рабочих документов, 7.

Skocpol, T., Evans, P. B., & Rueschemeyer, D. Возвращение государства.Нью-Йорк: Кембридж, 1985.

.

Смелзер, Нил Дж. И Ричард Сведберг ред. Справочник по экономической социологии, 2-е издание, Princeton: Princeton University Press, 2005.

The Economist : «Восстание корпоративных столпов» http://www.economist.com/news/leaders/21707210-rise-corporate-colossus-threatens-both-competition-and-legitimacy-business, по состоянию на 25 сентября, 2016.

Тиме, Себастьян. «Интегративы Wirtschaftsstildenken.Über den sozialökonomischen Charakter und das intetgrative Potenzial des Wirtschaftsstilkonzepts von Arthur Spietthof. «In Heise, Arne and Kathrin Deumelandt , and Metropolis-Verlag, eds.

Инструмент, Marc R . «Теория социальных ценностей в неоинституциональной экономике». Журнал экономических проблем , Vol. 11, No. 4 (декабрь 1977 г.), стр. 823–846.

Ватн, Арилд. Экологическое управление: институты, политика и действия. Челтенхэм: Эдвард Элгар, 2016.

Витали, Стефания, Джеймс Б. Глаттфельдер и Стефано Баттистон. «Сеть глобального корпоративного контроля». Отредактировал Алехандро Рауль Эрнандес Монтойя. PLoS ONE 6, № 10 (26 октября 2011 г.): 1–5.

Уотсон, Мэтью. «Что делает рыночную экономику? Шумпетер, Смит и Вальрас о проблеме координации ». Новая политическая экономия 10, вып.2 (июнь 2005 г.): 143–61.

Йонай, Юваль П. «Когда сталкиваются черные ящики: конкурирующие идеи о том, что такое наука в экономике, 1924–1939». Общественные науки , Vol. 24, No. 1 (февраль 1994 г.): 39–80.

Дополнительная литература

Ассо П. Ф. и Фиорито Л. (2004) Природа человека и экономические институты: инстинктивная психология, бихевиоризм и развитие американского институционализма, Журнал истории экономической мысли, 26: 445-477.

Гэлбрейт, Дж.К. (1967) Новое индустриальное государство, Пингвин: Лондон.

Харви, Дж. Т. (1994) Круговая причинность и вебленская дихотомия в общей теории: введение в институциональный метод, Журнал посткейнсианской экономики, (17).

Ходжсон, Г. М. (1998) Подход институциональной экономики, Журнал экономической литературы, 36: 166-192.

Ходжсон, Г. М. 2000. В чем суть институциональной экономики? Журнал экономических вопросов, 34: 317-329.

Ходжсон, Г.М. (2004) Эволюция институциональной экономики: агентство, структурный дарвинизм в американском институционализме, Рутледж: Лондон.

Ходжсон, Г. М. (2009) Институциональная экономика в двадцать первом веке », Studi e Note di Economia, 24: 3-26

Лацис, Дж. (2010) Веблен о машинном процессе и технологических изменениях, Кембриджский журнал экономики, 34: 601-615.

Klump, R. [Hrsg.] (1996): Wirtschaftskultur, Wirtschaftsstil und Wirtschaftsordnung. Марбург: Метрополис.

Резерфорд, М. (2001) Институциональная экономика: тогда и сейчас, журнал экономических перспектив, 15: 173-194.

Сэмюэлс, В. Дж. (1995) Современное состояние институциональной экономики, Кембриджский журнал экономики, (19).

Стэнфилд, Дж. Р. и Кэрролл, М. (1997) Школа монополистического капитала и первоначальная институциональная экономика, Журнал экономических проблем, 31: 481-489.

Туми, П. (1998) Возрождение вебленской экономической психологии, Кембриджский журнал экономики, 22: 433-448.

Веблен Т. Б. (1898) Почему экономика не является эволюционной наукой? Ежеквартальный экономический журнал , 12: 373-397

---

^[1] Обсуждение привычек см. Также в Hodgson (2004).

^[2] Ходжсон (2001, 62) развивает онтогенетические (органические) и филогенетические (популяционные) аналогии, взятые из биологии.

^[3] О мыслях Гэлбрейта см. Телесериал «Эпоха неопределенности», https: // www.youtube.com/watch?v=KGSID_Uyw7w

Институциональный — что это? В чем суть институциональной экономики?

«Институциональный» — это слово, которое часто можно услышать в отношении экономики. Однако не все знают, что это значит. Но в то же время следует понимать, что это слово, как и связанные с ним выражения и утверждения, играют очень важную роль в современной жизни, а также имели большое значение в прошлом, в процессе совершенствования производства и потребления. связи.Понятие «институциональная» — это то, с чего началось развитие современной экономики в том виде, в котором ее можно наблюдать сегодня. Так что это значит?

Значение слова

Итак, прежде всего, вам необходимо понять значение этого термина. Институциональный — это прилагательное, которое описывает то, что напрямую связано с социальными институтами и напрямую связано с ними. Это основное значение этого слова, лежащее в основе известного движения экономики, более известного как институционализм.Однако об этом мы поговорим чуть позже, а теперь стоит рассмотреть второе значение этого слова.

Институциональный — это тот, который официально учрежден и закреплен в своем социальном статусе. То есть институциональные отношения — это те, которые закреплены фактически, возможно, даже на правовом уровне.

Как видите, есть два основных значения упомянутого слова, но все же первое используется гораздо чаще и получило значительную огласку благодаря тому, что было написано выше.Институционализм — это направление в экономике, о котором пойдет речь далее.

Институционализм

Что такое институциональная экономика? Это обширная теоретическая школа, которая фокусируется на изучении влияния социальных институтов, таких как государство, закон, мораль и т. Д., На экономическую деятельность общества в целом и на принятие конкретных экономических решений в частности.

Она возникла в начале двадцатого века, а термин «институциональная экономика» был введен в 1919 году.До сих пор названная школа пользуется серьезным влиянием и является одной из самых узнаваемых в мире.

Институциональный подход

Институциональный подход — это то, что лежит в основе институционализма. Строго говоря, он рассматривает два аспекта — институты и институты. Первая концепция относится к нормам и обычаям человеческого поведения в современном обществе, а вторая концепция примерно такая же, но закреплена только на законодательном уровне, то есть законами, официальными правами, а также организациями и учреждениями.

Подводя итог, можно сказать, что разница между институциональным подходом и другими экономическими подходами заключается в том, что его сторонники предлагают учитывать не только экономические категории и процессы, но также влияющие на них социальные неэкономические факторы, такие как институты и институты.

Направление мысли

Социально-институциональное направление мысли имеет ряд отличительных черт. Например, сторонники этого подхода критикуют абстрактный и формальный характер неоклассического экономического анализа, который был характерен для этой науки до появления институционализма.

Также одной из главных отличительных черт этого направления мысли был междисциплинарный подход. Как вы могли понять, институционалисты выступали за то, чтобы экономику рассматривать не как таковую, а интегрировать ее с гуманитарными науками. В то же время они стремились к эмпирическим и фактологическим исследованиям, к анализу актуальных актуальных проблем, а не к универсальным вопросам.

Институциональные изменения

Институциональные изменения, которые также имеют другое название — институциональное развитие — это процесс преобразований, имеющих количественную и качественную форму.Эти процессы осуществляются в сотрудничестве с самыми разными институтами — политическими, экономическими, социальными и так далее. И институциональная среда — это то место, где проходят эти метаморфозы, но они проявляются не в изменениях правил и законов, а на уровне различных институтов.

Строение

Ну, последнее, о чем стоит рассказать, — это институциональная структура. Что это? Как говорит школа институциональной экономики, это упорядоченный набор институтов, влияющих на экономическое поведение людей, сообществ, групп, предприятий и так далее.При этом формируются определенные экономические матрицы, которые создают ограничения для деятельности хозяйствующего субъекта. Естественно, что все это происходит в рамках определенной системы экономической координации. Проще говоря, это та самая институциональная среда, в которой происходят изменения, описанные в предыдущем абзаце.

Естественно, это далеко не все, из чего состоит школа институционализма. Есть еще огромное количество понятий, приемов, подходов, движений и так далее.Однако именно перечисленные основные термины помогут вам получить общее представление об названном типе экономики как таковом, а также непосредственно о самом слове «институциональная», которое было одним из самых фундаментальных в мире. область экономической теории на протяжении почти столетия.

Этот термин очень важен для каждого человека, который хочет хорошо разбираться во всей совокупности отношений в системе производства, потребления, распределения и обмена, поскольку с ним связаны многие современные движения и концепции в этой сфере.

Произошла ошибка при настройке вашего пользовательского файла cookie

Произошла ошибка при настройке вашего пользовательского файла cookie

Этот сайт использует файлы cookie для повышения производительности. Если ваш браузер не принимает файлы cookie, вы не можете просматривать этот сайт.

Настройка вашего браузера для приема файлов cookie

Существует множество причин, по которым cookie не может быть установлен правильно. Ниже приведены наиболее частые причины:

• В вашем браузере отключены файлы cookie.Вам необходимо сбросить настройки вашего браузера, чтобы он принимал файлы cookie, или чтобы спросить вас, хотите ли вы принимать файлы cookie.
• Ваш браузер спрашивает вас, хотите ли вы принимать файлы cookie, и вы отказались. Чтобы принять файлы cookie с этого сайта, используйте кнопку «Назад» и примите файлы cookie.
• Ваш браузер не поддерживает файлы cookie. Если вы подозреваете это, попробуйте другой браузер.
• Дата на вашем компьютере в прошлом. Если часы вашего компьютера показывают дату до 1 января 1970 г., браузер автоматически забудет файл cookie.Чтобы исправить это, установите правильное время и дату на своем компьютере.
• Вы установили приложение, которое отслеживает или блокирует установку файлов cookie. Вы должны отключить приложение при входе в систему или проконсультироваться с системным администратором.

Почему этому сайту требуются файлы cookie?

Этот сайт использует файлы cookie для повышения производительности, запоминая, что вы вошли в систему, когда переходите со страницы на страницу.Чтобы предоставить доступ без файлов cookie потребует, чтобы сайт создавал новый сеанс для каждой посещаемой страницы, что замедляет работу системы до неприемлемого уровня.

Что сохраняется в файле cookie?

Этот сайт не хранит ничего, кроме автоматически сгенерированного идентификатора сеанса в cookie; никакая другая информация не фиксируется.

Как правило, в файлах cookie может храниться только информация, которую вы предоставляете, или выбор, который вы делаете при посещении веб-сайта.Например, сайт не может определить ваше имя электронной почты, пока вы не введете его. Разрешение веб-сайту создавать файлы cookie не дает этому или любому другому сайту доступа к остальной части вашего компьютера, и только сайт, который создал файл cookie, может его прочитать.

Использование междисциплинарного обучения в экономике

Видение, академическое лидерство и междисциплинарное обучение

Удивительно, что многие вопросы, интересующие экономистов, изучаются и другими дисциплинами.Например, политологов интересует влияние торговли между странами, а ученые в области образования исследуют, что определяет уровень завершения обучения людей. Экологи и эпидемиологи исследуют влияние ухудшения состояния окружающей среды на здоровье, хотя они не могут относиться к этому развитию как к отрицательному внешнему эффекту .

Когда Нил Руденштейн был президентом Гарварда, он попросил преподавателей представить университет, организованный вокруг вопросов, а не факультетов.Он представил себе различные здания на территории кампуса, в которых будут размещаться преподаватели, независимо от их нынешней ведомственной принадлежности, с общими интересами, такими как благополучие детей, мир, технологии и жизнь или вода. Он инициировал этот разговор, чтобы подчеркнуть свою веру в то, что изучение вопросов с разных точек зрения и интеграция идей из разных дисциплин & acirc; & # 128; & # 147; междисциплинарное мышление & acirc; & # 128; & # 147; приведет к более глубокому пониманию проблем, которые вызывают у нас недоумение.В этом духе экономические исследования и обучение становятся все более междисциплинарными.

Зачем использовать междисциплинарное обучение в экономике?

Экономическая дисциплина — это наука о поведении, которая в первую очередь занимается производством товаров и услуг и распределением ограниченных ресурсов для содействия социальному благосостоянию. Экономисты обычно изучают вопросы, которые также исследуются в других дисциплинах, но с другими аналитическими рамками и методологиями.Таким образом, междисциплинарный подход, который объединяет знания и идеи из других дисциплин с экономической структурой анализа, чтобы сформировать более всеобъемлющие средства изучения вопросов, будет способствовать более богатому и продуктивному дискурсу.

Некоторые примеры, в которых междисциплинарный подход может быть полезен при изучении вопросов, представляющих интерес для экономистов, включают попытки понять причины и последствия; безработица, загрязнение окружающей среды, уровень образования и здравоохранение. Все эти вопросы имеют психологическое, социологическое, моральное и политическое измерения, для которых рыночная структура может оказаться недостаточным средством исследования.

Многие студенты выбирают экономику в качестве области обучения, потому что они надеются улучшить свои навыки принятия решений или решения проблем. Поскольку исследователи обнаруживают, что междисциплинарное обучение приводит к таким познавательным достижениям, обучение, предполагающее проведение экономического анализа на междисциплинарной основе, является идеальным способом приобретения этого важного навыка. Более того, проблема, с которой сталкиваются учащиеся как учащиеся, заключается в том, что они приходят в класс с предвзятыми мнениями. Сочетание идей из экономики и других дисциплин — идеальный способ сформулировать глубокое понимание сложных проблем и интерпретировать доказательства и тем самым преодолеть барьер предвзятого отношения к обучению.

Мыслить как экономист становится более междисциплинарным

Преподавание экономики стало более междисциплинарным

Коландер и МакГолдрик (2010) подготовили для Фонда Тигла книгу о статусе экономической специальности и ее вкладе в гуманитарное образование студентов & acirc; & # 128; & # 147; накопление обширных знаний, передаваемых навыков и страсть к обучению. Они утверждают, что курсы экономики должны помочь студентам развить их способность критически мыслить, интегрировать идеи из всего диапазона пройденных ими курсов в учебную программу, исследовать вопросы, требующие «большого мышления», и учитывать моральные и этические аспекты проблем & acirc; & # 128; & # 147; фундаментальные особенности междисциплинарного обучения.

Однако большинство профессоров экономики учат студентов « как думать как экономист, », что, по их мнению, стало узким и высокотехнологичным за последние несколько десятилетий. Они считают, что это так, потому что профессора материальной экономики преподают и манера, в которой они преподают, в значительной степени зависит от характера их исследования, которое стало как внутренним (т.е. специфичным для дисциплины), так и основанным на высокоуровневой математике и статистике. К счастью, экономические исследования, которые учитывают идеи из других дисциплин, сохраняя при этом свой технический статус, заметно увеличились в последние годы, особенно среди молодых ученых-преподавателей.Это событие существенно расширило возможности студентов-экономистов научиться подходить к проблемам на междисциплинарной основе. По их мнению, по мере того, как экономическая наука, основанная на идеях из смежных дисциплин, становится обычным явлением, все больше преподавателей экономики будут преподавать на междисциплинарной основе.

Экономические исследования стали более междисциплинарными Ряд экономических исследований в настоящее время опирается на идеи из других дисциплин, чтобы помочь им понять широкий круг вопросов.Такое развитие событий предполагает, что в области исследований экономисты считают, что выгода от междисциплинарной оценки превышает затраты. Ряд примеров послужат для освещения широты междисциплинарных исследований, которыми занимаются экономисты, и послужат сигналом о том, что преподавание экономики выигрывает от интеграции идей из других дисциплин, и выгоды, вероятно, превосходят затраты.

• Биология, социология и экономика
• Бедхард и Дьюи (2006) используют в своей работе выводы из биологии и социологии, спрашивая, в каком возрасте ребенку следует пойти в детский сад
• Их работу можно обсудить в курсе экономики труда, когда обсуждается связь между семейным богатством и образованием, или в курсах по бедности, распределению доходов или социальным проблемам при обсуждении факторов, ведущих к увеличению неравенства доходов с течением времени.

  
  Работа Бедхарда и Дхуэя (2006) о связи между успеваемостью в школе и возрастом, в котором ребенок пойдет в детский сад, мотивирована резким увеличением числа « красная рубашка, » — практики удержания ребенка на спине, чтобы он мог пойти в школу через год. они обычно так бы и сделали. Они отмечают, что существует континуум возрастов при поступлении в школу из-за использования единой даты окончания школы, что делает «старших» детей примерно на 20 процентов старше, чем «самых маленьких». Опираясь на идеи биологии и когнитивных наук, они ожидают, что старшие дети будут лучше своих одноклассников благодаря более высокой зрелости и навыкам обучения.Они обнаружили, что самые молодые члены каждой когорты набирают на 4 & acirc; & # 128; & # 147; 12 процентилей ниже, чем самые старшие участники в четвертом классе и 2 & acirc; & # 128; & # 147; 9 процентилей ниже в восьмом классе.

• Психология и экономика
• Акерлоф (1982) опирается на идеи психологии и социологии в исследовании, в котором спрашивается, как фирма может мотивировать сотрудников к упорному труду и отказываться от уклонения.
  
• Эта статья будет полезной как часть раздела в классе экономики труда, посвященного пониманию способов уменьшения увольнения работников.

  
  Акерлоф отмечает, что работникам может нравиться уклонение от рабочих обязанностей больше, чем от работы, особенно если трудно определить, не прилагают ли они хороших усилий. Это заставляет работодателей нанимать дорогостоящих менеджеров для надзора за рабочими. Используя выводы из психологии и социологии, он утверждает, что если сотрудники получают «подарок» от своего работодателя, & acirc; & # 128; & # 147; более высокую заработную плату, чем они ожидали получить с учетом их качеств (т. е. эффективной заработной платы) & acirc; & # 128; & # 147; они будут чувствовать себя вынужденными предложить «подарок взамен», решительное усилие.В этой статье исследуются условия, при которых для максимизации прибыли предлагать сотрудникам эффективную заработную плату.

  
  
• Неврология и экономика
• Berns, Laibson, and Loewenstein (2007) используют стипендию нейробиологии, чтобы изучить, как люди принимают решения о результатах сегодня, таких как брак, поступление в школу, сбережения, и об альтернативных результатах в будущем.
• Фундаментальная тема курсов по финансам касается того, почему одни люди сберегут, а другие настолько близоруки.Изучение этой работы предложит некоторые идеи и, вероятно, вызовет интересную дискуссию.

  
  Berns, Laibson, and Loewenstein (2007) отмечают, что люди предпочитают вознаграждения сегодня, а не в будущем. Таким образом, они недооценивают будущие награды или меньше их цените. Новое исследование в области нейробиологии показывает, что альтернативные области мозга рассматривают, что делать, когда им предлагаются варианты, которые имеют временное измерение — такие вещи, как инвестиции, когда затраты находятся в настоящем, а прибыль — в будущем.Две области мозга, одна из которых старше, участвуют в принятии решения о том, что делать. При столкновении с проблемой, которую необходимо решить, более старый регион ума отдает предпочтение эмоциональным факторам, в то время как новый регион руководствуется логикой. Однако более старый регион имеет тенденцию доминировать над более молодым регионом, что объясняет такие изменения, как низкие нормы сбережений домохозяйств. Они приходят к выводу, что в результате того, как работает ум, необходимы четкие стимулы, чтобы поощрять отсрочку в действиях, которые разум считает приятными, таких как сбережения и обучение.

• Религия, социология и экономика
• Крюгер и Малецкова (2003) опираются на идеи из дисциплин религии и социологии, чтобы установить факторы, которые заставляют человека становиться террористом и участвовать в теракте смертника.
• На курсах экономики и политики, посвященных современным социальным вопросам, а также на курсах по международной торговле и развитию неизбежно обсуждаются факторы, препятствующие торговле и экономическому благополучию.Обсуждение этого документа будет способствовать такому диалогу.

  Крюгер и Малецкова (2003) отмечают, что в течение десятилетия 1990-х годов на Ближнем Востоке резко возросло количество взрывов террористов-смертников. Чтобы понять это развитие, они объединяют идеи из экономики с идеями из дисциплин религии, политики и социологии. Они считают, что решение участвовать в преступлениях на почве ненависти против Израиля во многом не зависит от образования.Бедность, сила убеждений в несправедливом обращении, важность религии и политическая автономия, по-видимому, являются основными детерминантами совершения фатального террористического акта.

• Демография, социология и экономика
• Читеджи и Гамильтон (2002) используют идеи демографов и социологов, чтобы объяснить, почему существует расовый разрыв в богатстве, и опровергнуть давнее убеждение, что афроамериканские семьи менее бережливы, чем сопоставимые белые домохозяйства.
• Курсы по экономике расы и неравенству доходов охватывают причины и последствия разрыва в расовом богатстве. Этот документ предлагает игнорируемое или игнорируемое объяснение — внутрисемейные финансовые отношения и то, как они могут различаться в разных расовых группах, — которое обогатит обсуждение в классе.

  Читеджи и Гамильтон (2002) отмечают, что нормы сбережений для черных семей ниже, чем для белых семей, и что это играет роль в создании расового разрыва в владениях богатством.Основываясь на выводах демографов, они указывают на то, что экономическая помощь разных поколений, особенно от детей их родителям, более распространена среди афроамериканцев, чем среди белых в США. Более того, они демонстрируют, что эта форма кредитования составляет большую часть расового разрыва. в сбережениях. Кроме того, они свидетельствуют о том, что при равных заработках нет разницы в нормах сбережений или стилях сбережений между белыми и черными семьями.

Эти примеры дают представление о типах вопросов, которые экономисты исследуют в междисциплинарной манере, и показывают, что концепции, интегрированные из других дисциплин, приводят к новым открытиям, которые остались бы неоткрытыми, если бы был принят подход, специфичный для конкретной дисциплины.

Понимание роли ценностей в институциональных изменениях: пример энергетического перехода | Энергия, устойчивость и общество

Учет основных ценностей и их роли в институциональных изменениях требует расширения динамической структуры IAD. Мы используем концептуализацию ценностей в различных дисциплинах, описанную выше, чтобы проиллюстрировать роль ценностей в элементах структуры. В следующих параграфах описывается, какую роль значения играют для отдельных элементов динамической структуры IAD, и описывается, как они связаны с различными концептуальными представлениями ценностей.Наш аналитический подход состоит из трех шагов (рис. 3). Во-первых, мы определяем составляющие элементы динамической структуры IAD. Во-вторых, мы подчеркиваем соответствующую концептуализацию ценностей, применимых к конкретному элементу, и, в-третьих, мы объединяем первые два шага в примерах из энергетического перехода. Результаты нашего анализа представлены на рис.4.

Рис. 3

Трехэтапный аналитический подход

Рис. 4

Структура IAD расширена за счет социального обучения, подчеркивая роль ценностей.Источник: адаптировано авторами на основе Ostrom [3]

Участники

Поскольку любой переходный процесс включает в себя действия людей, наш анализ начинается с элементов участников. Участники могут действовать как отдельные лица или группы, представляющие юридическое лицо. Остром определяет участников как учеников, склонных к ошибкам, которые не только могут, но и на самом деле совершают ошибки и имеют возможность учиться на этих ошибках. Таким образом, если и как субъект учится, это зависит от стимулов и возможностей, предоставляемых институциональной средой.Вообще говоря, на выбор действий всегда влияют экзогенные переменные [13].

Если предположить, что человеческое поведение определяется личными или профессиональными характеристиками и атрибутами — в зависимости от роли, в которой играет участник, — психологическое определение ценностей может иметь важные последствия для поведения в отношении энергетических систем. Ценности работают как принципы, влияющие на человеческое поведение или управляющие им, и, таким образом, являются специфическими характеристиками личности [40].

Чтобы проиллюстрировать это влияние, мы опираемся на исследование Ван дер Верффа и Стега [62], которые исследовали влияние биосферных ценностей (например,g., ценить единство с природой и защиту окружающей среды), эгоистические ценности (например, ценить богатство и социальную власть), альтруистические ценности (например, ценить социальную справедливость и полезность) и гедонистические ценности (например, ценить комфорт и удовольствие) по интересам и участие в умных энергетических системах. Они обнаружили, что люди с сильными биосферными ценностями были больше заинтересованы в интеллектуальных энергетических системах и с большей вероятностью участвовали в предлагаемом пилотном проекте, потому что они были более осведомлены об экологических проблемах ископаемого топлива, были сильнее уверены, что они могут внести свой вклад в решение этих проблем, участвуя в умных энергетических системах, и чувствовал более сильное моральное обязательство решать эти проблемы.На интерес в большей степени повлияли биосферные ценности, чем фактическое участие. На участие также повлияли эгоистические и гедонистические ценности, предполагающие, что опасения по поводу усилий и денег отрицательно повлияли на вероятность участия людей в умных энергетических системах. Что касается структуры IAD и институциональных изменений, это означает, что, в зависимости от участников, вовлеченных в ситуацию действия, индивидуальные ценности, относящиеся к социальной психологии, могут влиять на то, какие технологии предпочитают участники и как эти технологии обсуждаются в ситуации действия.

Критерии оценки результатов и модели взаимодействия

Концептуализация ценностей в этике технологий и IE позволяет нам очертить роль ценностей как критериев оценки результатов и моделей взаимодействий. Поскольку Остром не предлагает объяснения того, как могут выглядеть результаты, мы применяем более широкое определение Pahl-Wostl et al. [23], которые определили три типа возможных результатов ситуаций действий: институты, знания и операционные результаты.Последний, например, также охватывает инновации новых технологий, что имеет особое значение для энергетических систем.

В контексте новых технологий определение ценностей, основанное на этике технологий, имеет важные последствия. Ценности можно использовать для определения и разработки основных характеристик технологий. Это основано на понимании того, что технологии нельзя рассматривать как нейтральные объекты, но они имеют ценность [50, 63]. Таким же образом ценности могут служить принципами построения и характеристиками институтов.Этот вывод, однако, в основном проистекает из IE: ценности влияют на институциональные изменения и внедряются в институты через оценочные суждения [64].

Для оценки производительности системы результаты, а также модели взаимодействия оцениваются по определенным оценочным критериям. Остром называет различные типы этих критериев, например, экономическая эффективность, подотчетность или финансовая эквивалентность. В случае энергетического перехода решающее значение имеют устойчивость или справедливость распределения [13].Приводя эти примеры в качестве оценочных критериев, Остром [3] не называет их явно «ценностями», но на самом деле эти примеры представляют собой ценности, как они определены в моральной философии: целевые критерии оценки и нормативные принципы, к которым стоит стремиться и что институциональные разработки должны соответствовать [65].

Два примера показывают, как ценности могут служить оценочными критериями для результатов и моделей взаимодействия. Во-первых, если в центре внимания ситуации действия является стимулирование инвестиций в технологии возобновляемых источников энергии, результат (т.е., фактические инвестиции в возобновляемые источники энергии) могут быть оценены с использованием значений в качестве оценочных критериев. Гипотетический регион A с высокой степенью маломасштабной солнечной энергетики можно сравнить с регионом B с акцентом на гидроэнергетику. В регионе A, вероятно, будут в большей степени включены ценности «расширение прав и возможностей потребителей» и «участие» в производстве энергии, хотя это может происходить за счет надежности системы из-за более высокой степени прерывистого энергоснабжения. Регион B, вероятно, будет сосредоточен на ценностях безэмиссионного, крупномасштабного и относительно безопасного энергоснабжения, хотя это может происходить за счет местных экосистем вблизи плотин гидроэлектростанций.

Во-вторых, что касается моделей взаимодействия, степень интеграции различных групп заинтересованных сторон в процессы принятия решений о размещении ветропарков (т. Е. Степень процессуальной справедливости) может повлиять на принятие ветропарка. местными сообществами [66]. Это означает, что в зависимости от того, где находится ситуация действия, выбор участников будет иметь влияние на результат. Однако это также повлияет на оценку того, в какой степени были учтены основные ценности и, в конце концов, будут ли приняты определенные технологические или институциональные изменения или нет.

Биофизические / материальные условия

Биофизические / материальные условия в структуре IAD описывают физическую среду, в которой находится ситуация действия [3]. Он включает физические и человеческие ресурсы, необходимые для производства и предоставления товаров и услуг, такие как капитал, рабочая сила, технологии, источники финансирования и каналы распределения [4]. Биофизические / материальные условия включают в себя изобретенные людьми технологии для генерации, распределения и потребления энергии.

Исследования в области этики технологий позволяют определить, как ценности связаны с атрибутами биофизического мира.Ценности заложены в технологиях производства, распределения и потребления энергии посредством разработки и использования этих технологий. Поскольку ценности рассматриваются как цели проектирования, инженеры создают технологии с целью включения определенных ценностей, таких как здоровье и безопасность или надежность поставок [52]. Специалисты по этике анализируют моральные последствия использования определенных технологий, поскольку технологии не только выполняют определенную функцию, для которой они предназначены, но могут иметь непредвиденные побочные эффекты [67].

Чтобы проиллюстрировать взаимосвязь между ценностями и технологиями, мы рассмотрим значение стоимости плотин гидроэлектростанций: большие плотины гидроэлектростанций считаются низкоуглеродным источником энергии, который может обеспечить доступ к энергии для миллионов людей и, таким образом, рассматривается как доступная возобновляемая энергия.Таким образом, поставленные задачи по снижению выбросов углерода и увеличению доступа к энергии привели к возрождению крупных гидроэнергетических разработок, особенно в Африке и Азии [68]. Несмотря на их важность для доступа к энергии, важные моральные последствия включают защиту речной экосистемы и справедливое распределение, особенно в отношении воздействия на водоснабжение в нижнем течении и справедливое распределение воды по всему речному бассейну. Изучая три большие плотины гидроэлектростанций в Камбодже, Малайзии и Гане, компании Siciliano и Urban [69] исследуют влияние плотин на местные сообщества с точки зрения процедурной и распределительной справедливости при распределении природных ресурсов между конкурирующими пользователями и землепользователями.С точки зрения распределения, их выводы показывают, что бенефициарами плотины являются строители плотин, получатели электроэнергии в городских районах и национальные правительства из-за улучшения статистики доступа к энергии на национальном уровне. Однако средства к существованию местных сообществ оказались под угрозой из-за неблагоприятного воздействия на лесные ресурсы, рыболовство и водоснабжение. С процедурной точки зрения, ограниченные консультации с местными сообществами строителями плотин и национальными правительственными агентствами иллюстрируют неравные властные отношения между этими группами.Этот пример подчеркивает, что энергетические технологии могут подразумевать ряд ценностей, которые следует учитывать при их разработке и реализации.

Атрибуты сообщества

Атрибуты сообщества описаны для того, чтобы уловить характеристики участников ситуации фокусного действия [4, 70]. Атрибуты, которые важны для воздействия на ситуации действия, включают ценности или поведение, общепринятые в сообществе, уровень общего понимания структуры типов ситуаций действия, степень гомо- / неоднородности предпочтений, размер и состав сообщества, и степень неравенства в распределении основных активов среди пострадавших.

Хотя ценности упоминаются в литературе по структуре IAD как часть атрибутов сообщества, определение и объяснение отсутствуют. Понимание моральной философии помогает объяснить их более подробно: ценности — это общие нормативные принципы о том, что является хорошим и правильным развитием в данном сообществе или обществе [46, 47]. Степень, в которой различные ценности считаются важными в сообществе, будет влиять на потенциальные результаты в ситуации действия и фактический результат, который решают участники.

Пример таких общих нормативных принципов энергетической политики, которые необходимо учитывать в институциональном анализе, можно увидеть в трех основных целях энергетической стратегии и политики Европейского Союза: безопасность энергоснабжения, доступность энергии для потребителей и экологическая устойчивость [71]. Он стремится «обеспечить надежное энергоснабжение в любое время и в любом месте, где это необходимо», обеспечить «доступные цены для домов, предприятий и промышленных предприятий» и добиться «устойчивого энергопотребления за счет снижения выбросов парниковых газов». выбросы, загрязнение и зависимость от ископаемого топлива »[71].Так было не всегда: примерно до середины первого десятилетия двадцать первого века в европейской энергетической политике доминировала цель создать эффективных энергетических рынков за счет усиления конкуренции. Однако по мере того, как политики все больше осознавали угрозы, связанные с антропогенным изменением климата и необходимость декарбонизации энергетической системы, сокращение выбросов углерода за счет отказа от использования ископаемого топлива стало важной целью европейской политики [10].Это показывает, как изменение нормативных ценностей может повлиять и расширить цели политики, рассматриваемые в ситуации действия.

Правила

Наиболее принятое и распространенное определение институтов фокусируется на институтах как «правилах игры» и системах правил, которые позволяют и ограничивают поведение субъектов [3, 72] (см. Раздел «Динамическая основа для институциональных изменений» ). Правила в структуре IAD — это предписания, которые определяют, требуются ли действия, запрещаются или разрешаются.Важно отметить, что акцент делается на действующих правилах, которые являются правилами, которые известны участникам в ситуации действия и, таким образом, способны влиять на их поведение. Они отличаются от правил-форм, которые неизвестны участникам в ситуации действия [13]. В открытом и демократическом обществе происхождение правил может быть очень разнообразным: от группы людей, которые решают свои собственные правила для конкретной ситуации, семьи и рабочего места, до фирм, местных и региональных органов власти, национальных правительств и других стран. -национальные организации [13].Короче говоря, правила в структуре IAD обозначают экзогенную институциональную среду ситуации действия.

Ценности влияют на институциональные изменения и рассматриваются как сущности, встроенные в институты [10]. Из-за этого экзогенные правила использования, формирующие ситуацию действия, будут включать ценности, для которых они были разработаны ранее. Точно так же, как ценности рассматриваются как встроенные в технологии, правила обременены ценностями. По сути, институциональные экономисты рассматривают изменение правил как изменение оценочного суждения сообщества, участвующего в создании правил (т.е., изменение степени, в которой различные ценности считаются важными и должны использоваться в качестве руководящих принципов для разработки правила) [58].

Пример европейской энергетической политики, упомянутый в разделе «Атрибуты сообщества», может быть расширен, чтобы проиллюстрировать, как ценности включаются в правила. Благодаря общему пониманию важности безопасности энергоснабжения, доступности энергии для потребителей и экологической устойчивости, эти три ценности стали наиболее важными целями, на которые направлена ​​европейская энергетическая политика.Например, поскольку значение экологической устойчивости было реализовано европейскими политиками в области энергетики с точки зрения сокращения выбросов углекислого газа, оно было включено в разработку ряда политик, таких как Европейская схема торговли выбросами, национальные схемы поддержки для выработка энергии ветра и солнца, или правила энергоэффективности зданий [10, 12].

Социальное обучение через ценностные противоречия

Концепция социального обучения объясняет, как происходят институциональные изменения (см. Раздел «Структура IAD в сочетании с социальным обучением»).Социальное обучение никогда не бывает свободным от ценностей [26] и может быть вызвано ценностными противоречиями [73]. Ценности могут стать очевидными в разногласиях относительно формального политического процесса, поскольку институциональные изменения могут иметь разное влияние на разные группы людей и, следовательно, поднимать вопросы о перераспределении ответственности и рисков. Защитники статус-кво могут ссылаться на другие ценности, чем защитники сторонников перемен. Говоря языком динамической структуры IAD, разные оценочные критерии, используемые разными участниками, могут запускать процессы социального обучения.

Споры о ценностях могут выражаться в форме социального взаимодействия в рамках правительственных или неправительственных сетей субъектов, таких как публичные дебаты [9]. Они тесно связаны с двойным и тройным циклом обучения, поскольку обычно происходят вне формального процесса разработки политики: ценностные разногласия выражаются в публичных дебатах, которые могут оказать давление на существующие формальные правила и, таким образом, вызвать структурные изменения. Типы обучения, в которых участвуют неправительственные организации, e.g., участие НПО, ассоциаций и профсоюзов называется двойным и тройным обучением [8]. Неправительственные участники играют жизненно важную роль, особенно в случаях крупных процессов трансформации общества, таких как энергетический переход. Они могут предоставить правительственным участникам дополнительные знания, полезные для оценки проблем и создания инновационных решений. На рисунке 4 показаны все расширения исходной структуры IAD, включая концепцию противоречий в отношении ценностей.

Pesch et al. [9] приводят примеры ценностных противоречий, ведущих к двойному и тройному обучению в голландской энергетической системе. В случае запланированной добычи сланцевого газа в Бокстеле уже выданное разрешение было отозвано после того, как местные жители и компании мобилизовали национальные НПО и группы защиты интересов. Возникшее в результате национальное движение против сланцевого газа привело не только к отзыву фактического разрешения на разведку, но и к запрету новых разрешений на разведку в ожидании дальнейших исследований, которые явно включают местные проблемы.Другой пример относится к планируемому объекту улавливания и хранения углерода в муниципалитете Барендрехт, где сопротивление местных жителей и повышенное внимание средств массовой информации, за которыми последовала смена правительства, привели к отказу от проекта. В обоих случаях разногласия по поводу ценностей были основаны на соображениях безопасности, недоверии между местным населением и политическими и экономическими субъектами, а также на неадекватном участии местного населения в официальных процессах выдачи разрешений. Эти два случая в сочетании с растущим числом землетрясений вблизи главного газового месторождения страны в Гронингене в конечном итоге привели к изменениям в преобладающих национальных институциональных условиях, а именно к Закону о горнодобывающей промышленности Нидерландов.Эти разногласия привели к снижению общественного доверия к политическим и экономическим субъектам и к сомнению в адекватности преобладающих правил, предусмотренных Голландским Законом о горнодобывающей промышленности, особенно правил, касающихся участия граждан. Эти оговорки были признаны и сформулированы различными государственными структурами и, в конце концов, привели к глубокому изменению Закона о горнодобывающей промышленности в отношении вопросов безопасности и участия местных властей [9]. Примеры демонстрируют, как процессы социального обучения происходят постепенно и могут усиливать друг друга, достигая высшей точки в изменениях экзогенных переменных, которые можно определить как трехконтурное обучение.

Один шаг вперед, N шагов назад?

• * По материалам пленарного выступления на учредительной конференции Португальской ассоциации политических экологов (…)

1Целью данной статьи является оценка перспектив политической экономии, особенно в контексте междисциплинарности. Необходимой отправной точкой для такой оценки является текущее состояние основной экономики.В первую очередь я подхожу к этому косвенно и анекдотично. Меня недавно пригласили прочитать лекцию в Институте немецких исторических исследований в Лондоне в рамках цикла, посвященного 200, ^{годовщине} годовщины со дня рождения Карла Маркса, 5 мая ^{-го года} , 1818 года, и я попытался затронуть эту тему. о продолжающемся влиянии Маркса на современную общественную науку. Другие лекции в этой серии включали политику, социологию, антропологию и историю. Я объяснил, что статья по экономике обязательно будет чрезвычайно короткой, поскольку сегодня Маркс преимущественно был исключен из мейнстрима, поскольку мейнстрим полностью доминирует в дисциплине, оставляя мало места для альтернатив, не говоря уже о терпимости к ним.Это так, происходит ли от Маркса, других классических авторов, или от политической экономии, или от других, более широко. В результате я предложил прочитать лекцию, объясняющую, почему это так, было ли это признаком здоровья этой мрачной науки и что отличает экономику как социальную науку от такой пренебрежительного отношения к Марксу (и другим). , темы, к которым я вернусь ниже.

• 1 Описание «превосходства» (если не высокомерия) экономистов см. В Fourcade et al .(201 (…)

2 Однако сначала позвольте мне вспомнить предыдущую лекцию, которую я прочитал несколько лет назад для Ассоциации социальных экономик, в которой я предположил, что мейнстрим непригоден для цели, сосредоточившись только на одном из многих аспектов, для которых это так , то есть его собственное тяжелое этическое содержание, которое оно пытается отрицать как присутствующее ввиду его предполагаемого научного / позитивного содержания в отличие от нормативного содержания (Fine, 2013). Готовя лекцию, я провел простой тест на самооценку дисциплины, сравнив ее с социологией.После глобального финансового кризиса 2007/2008 (GFC) я искал научную литературу, используя термины «кризис социологии» и «кризис экономики». Социология имеет постоянный поток (если не поток) статей, исчисляемых тысячами, сохраняющихся с течением времени и предполагающих похвальную степень самокритичности. Экономическая наука, напротив, едва насчитывала 100, большинство из них относятся к дебатам 1930-х годов о Шумпетере. Особенно после GFC, нужно задаться вопросом, является ли это отсутствие критического самоанализа признаком успеха мейнстрима или его неудачи. ¹

• 2 Подробно обсуждается в Fine (2013).
• 3 Основное внимание в нижеследующем можно найти в Милонакисе и Файне (2009) и Файне и Милонакисе (…)

3 Это свидетельствует об одной из многих других черт мейнстрима: 1) его абсолютная уверенность в себе; 2) отсутствие или неправильное использование (если не злоупотребление) историей экономической мысли; 3) отсутствие взаимодействия с альтернативами; 4) бедность методологии; 5) отсутствие реализма; и 6) отрицание и отсутствие внимания к нормативному содержанию и вопросам. ² В результате отсутствие Маркса в мейнстриме не является целенаправленным исключением, как и все основные фигуры в истории экономической мысли, и, кроме оппортунистических, большинство крупных фигур в социальной науке. также. Означает ли это, что нет междисциплинарности в отношении основной экономической теории и внутри нее? Я бы не предлагал вовсе ничего удивительного, поскольку я критически продвигал идею экономического империализма, колонизацию предмета других социальных наук экономической наукой в ​​течение двадцати или более лет.Позвольте мне изучить это подробно, чтобы уточнить природу современной основной экономической теории, ее подход к междисциплинарности и потенциал альтернатив. ³

4 Термин экономический империализм появился в 1930-х годах, но в действительности он набирает обороты только после Второй мировой войны (Второй мировой войны). Оттуда он прошел три фазы, которые я назвал «старым», «новым» и «новым».Первая фаза отражает период после Второй мировой войны, вторая частично соответствует реакции на монетаристскую контрреволюцию, построенную на первой фазе (хотя эта вторая фаза имела свою собственную динамику и логику), а текущая фаза почти предшествовала но усилен GFC.

• 4 Принципы Маршалла был основным учебником по микроэкономике до конца 1930-х годов, в котором (…)

5 С аналитической точки зрения, логические истоки экономического империализма лежат в том, что я назвал его исторической логикой, для уточнения которой потребуется небольшой рассказ в истории экономической мысли.С маржиналистской революцией 1870-х годов, особенно через Маршалла, а не Джевонса, Менгера и Вальраса, ⁴ , мы получаем ключевые концепции того, что я называю Техническим аппаратом, TA1, который остается неизменным в рамках основной экономической теории по сей день. Это аппарат, связанный с функциями полезности и производства и их приложением к спросу и предложению через рынок. В том, что должно было быть названо микроэкономикой с 1930-х годов, и будучи младшим партнером макроэкономики, которая отличилась и стала ведущей ветвью, учитывая насущные проблемы безработицы, TA1 поставила перед собой две основные проблемы.Первый относится к свойствам функций спроса и предложения, поскольку они проистекают из оптимизации отдельных лиц, а второй относится к тому, что я называю Технической архитектурой, обозначенной TA2, которая породила проблему формирования совокупной экономики из этих лиц. координируется через рынок, иначе известное как общее равновесие, и является ли оно уникальным, стабильным и эффективным по Парето. Объединяя эти две проблемы, TA1 и TA2 вместе, мы получаем то, что можно было бы обозначить как TA ² .

• 5 Сделано явным Фридманом (1953) в отказе от необходимости реализма в предположениях, хотя s (…)

6 Первая из этих проблем была решена в конце 1930-х, а вторая — в 1950-х с помощью того, что известно, соответственно, как условия Хикса-Слуцкого-Самуэльсона и Эрроу и Дебре для общего равновесия. Я меньше озабочен решениями, чем процессом и контекстом , в рамках которого они возникли.Я называю этот процесс взрывом — поскольку он включал в себя любые предположения, необходимые для получения значимых результатов, такие предположения, как фиксированные индивиды, предпочтения, одаренность, технологии, единственная мотивация, фиксированные блага и т. Д., Даже технические предположения в рамках свой собственный каркас, такой как отсутствие внешних эффектов, возрастающая отдача, вогнутости и несовершенная конкуренция. Таковы истоки отклонения мейнстрима от того, что мы подразумеваем под реализмом, поскольку, независимо от степени использования эмпирической информации в эконометрике или иным образом, она теоретически встроена в предположения, которые соответствуют теории, а не свидетельствам. ⁵ Теоретически мы делаем все необходимое, чтобы получить желаемое. На самом деле, это фактически устанавливает стандартный метод внутри дисциплины: делать любые допущения (и исключения), которые нам нужны для наших целей, и реальность должна соответствовать, порождая всевозможные проблемы, даже на ее собственных условиях, в результате чего известны как проблемы агрегирования, теория второго лучшего, кембриджская критика теории капитала и так далее. Это указывает на миф, который распространяет мейнстрим, что он в первую очередь привержен математической строгости.Это может быть так при получении самих математических результатов, хотя бы на основании только математических рассуждений. Но такая строгость, проистекающая из математики, далеко не переносится при наблюдении за последствиями математических рассуждений, которые утверждают, что большинство стандартных предположений и результатов неправдоподобны (например, в отношении существования, уникальности, эффективности и стабильности общего равновесия).

7 Так много о процессе, в результате которого были получены эти результаты, с соответствующими последствиями для содержания экономической теории, которая должна была стать стандартизированной, естественной для экономистов, хотя и совершенно неестественной по отношению к реализму.Контекст межвоенного периода, в котором такая микроэкономика TA ² возникла и начала процветать, был таким, в котором она развивалась вместе с все более заметной и более важной макроэкономикой и тем, что мы сейчас называем старой или, в последнее время, исходной институциональной экономикой. , чтобы отличить его от нового и указать, что он остается актуальным, соответственно. Последняя охватывала и все чаще охватывала широкий спектр того, что стало более широко именоваться прикладной экономикой, отражая индуктивные, практические области со смешанными методами, подходящими для рассматриваемого предмета (государственная экономика, экономика труда, деловые циклы, технические изменения и скоро).Это было очень сильным в то время в Соединенных Штатах и, наряду с экономической историей, включало основные компоненты обучения и исследований, связанные с неизбежно современными разработками для тех, кто хотел их увидеть, не в последнюю очередь с ростом крупных корпораций, рабочих движений. , технические изменения, консьюмеризм и краткосрочные и долгосрочные циклы деловой активности. Эти традиции сохранились до послевоенного периода, но подверглись эрозии и даже маргинализации как таковые, если не сразу, а только постепенно.

• 6 Обсуждение математизации экономики см. В Milonakis (2017).

8Когда я начал изучать экономику в конце 1960-х, такие предметы все еще были основной частью учебной программы, но уже начали подвергаться ускоренному захвату в свете и в качестве сырья для внутренней колонизации дисциплины микроэкономикой. и его более ограниченные методы (см. ниже). Кроме того, так называемая формалистическая революция 1950-х гг., Положившая начало тяжелой математизации дисциплины, ⁶ приняв методы недавно созданной микроэкономики, в значительной степени укрепила разделение между экономикой и другими социальными науками (с его более широким диапазоном методов и концептуализаций, в том числе экономики).

• 7 Это ясно показывает Роббинс (1935 [1932]), определяющий экономику с антиисторической и асоциальной точки зрения как (…)

9 Итак, с двумя основными микроэкономическими проблемами, поставленными и решенными на их собственных условиях, микроэкономика и ее основной TA ² были созданы в основе по крайней мере одной основной области в рамках дисциплины. Теперь я могу уточнить историческую логику экономического империализма, поскольку исторически , TA ² был выведен из рассмотрения проблемы последствий для спроса и предложения в контексте полностью идеализированной и изолированной рыночной системы.Каковы (формально полученные) последствия для кривых спроса и предложения, возникающие из-за одной части индивидуального экономического поведения в контексте разрозненного рынка? Но, что примечательно и логично, основные использованные концепции (личный интерес, входы и выходы, эффективность, равновесие и оптимизация) зависели исключительно от универсальных, общих, асоциальных, антиисторических (используйте любые термины, какие пожелаете) концепций, не имеющих никакого отношения к рынок как таковой — в частности, полезные и производственные функции и связанные с ними математические формулировки.Следовательно, это привело к напряжению исторической ограниченности рынка, с одной стороны, отражая происхождение TA ² и логики универсальных, не ограниченных рынком концептуализаций и потенциального применения, с другой стороны. ⁷ В результате имелся потенциал для движения в направлении большей сферы применения TA ² , чтобы применить спрос и предложение, поскольку они выходили за рамки рынка, в зависимости от того, что приходило в голову экономистам и в какой степени он будет принят коллегами-экономистами или даже специалистами из других дисциплин.Вопреки историческому происхождению TA ² логика подталкивала к использованию его методов и инструментов для расширения его применения. Имплозия, направленная на установление TA ² , и его последующие последствия должны были быть повернуты вспять, сначала медленно и уверенно, но, как будет видно, все более и более взрывоопасно по мере того, как она набирала силу.

10 Таким образом, возникла первая фаза экономического империализма, отражение этой исторической логики, наиболее заметным представителем которой был Гэри Беккер.Что характеризует эту первую фазу, старый экономический империализм, так это то, что он стремится применить TA ² не только к исходной проблеме последствий индивидуального оптимизирующего поведения в рыночном контексте (спрос и предложение), но и к другим экономическим и социальным проблемам. , в принципе без ограничений. Речь идет о нерыночном, социальном отношении, как если бы рынок присутствовал, как если бы члены семьи торгуют друг с другом, например, или преступная деятельность — это просто вопрос потенциального вознаграждения, установленного против потенциального наказания.Первоначально наиболее заметные приложения должны были быть найдены в теории человеческого капитала (относиться к навыкам и обучению и их применению как к основным средствам), новой экономической истории (или клиометрике, которая рассматривает прошлое как модели спроса и предложения) и теория общественного выбора (политика как рынки). Но в контексте послевоенного бума и интеллектуального триумфа кейнсианства микроэкономика оставалась подчиненной макроэкономике (в форме IS / LM), и сохранялась определенная сила прикладной экономики, а также уважение к, возможно, интеллектуальной запугивание, дисциплинарные ограничения.

11Но стагфляция 1970-х привела к монетаристской контрреволюции, наиболее тесно связанной с Милтоном Фридманом. Тем не менее, в конечном итоге, и в равной степени и в интеллектуальном плане гораздо более важное или широкомасштабное, набирало силу кое-что еще, что, возможно, с меньшей вероятностью будет признано из-за драматической кончины ранее гегемонистского кейнсианства как области макроэкономических исследований и как обоснование для гораздо более широкий интервенционизм.Как правило, монетаристская контрреволюция также знаменовала собой водораздел для обращения вспять макроэкономической / микроэкономической иерархии внутри дисциплины. В свою очередь, это было связано с двумя важными для нашего повествования эффектами. Во-первых, прикладные области стали предметом «теории», то есть микроэкономики, и были вытеснены как альтернативы, в первую очередь в получившей соответствующее название новой экономике развития и Вашингтонском консенсусе, примерах первой фазы экономического империализма (относитесь ко всему так, как если бы, и быть превращенными в идеально работающие рынки) по преимуществу.Это означало степень, в которой экономический империализм был внутренне колонизатором экономической дисциплины, не в последнюю очередь самой макроэкономикой, с ее сведением к микроэкономике. С появлением новой классической экономики (НКЭ) и появлением рациональных ожиданий, репрезентативных индивидов и т. Д. Макроэкономика все чаще доводилась до крайностей микроэкономики и допущений, которые соответствовали теории, а не предмету изучения.

• 8 Под этим мы подразумеваем здесь и в других местах гегемонистскую структуру IS / LM кейнсианского периода, как op (…)
• 9 Для Бланшара (2008: 1; курсив добавлен), бывшего главного экономиста Международного валютного фонда (…)
• 10 Таким образом, в отличие от стохастического риска, «в случаях неопределенности экономическое обоснование будет бесполезным (…)

12 Во-вторых, и впоследствии, наступило восстановление (гидравлического) кейнсианства ⁸ через асимметричную информацию, экономику рыночного несовершенства, консолидацию (а не разрушение) опоры на микроэкономику и многие из крайних допущений, связанных с NCE. такие как рациональные ожидания, репрезентативные личности и сокращение финансирования предложения денег и спроса на них.Со временем появилась Макроэкономика нового консенсуса, которая достигла гегемонии, пока не была грубо разрушена GFC, показав даже ее сторонникам, насколько обеднела макроэкономика по содержанию и масштабам. ⁹ С реальными бизнес-циклами и техническими изменениями, рассматриваемыми как случайные потрясения, NCE рассматривали как макроэкономику, и не только доводили ее до крайностей, но и в крайних случаях. Лукас (2003) классно заявляет, что микроэкономика может сделать макроэкономику излишней, возможно, определяя как экономику только то, что может сделать микроэкономика. ¹⁰

• 11 Таким образом, для неоклассического кейнсианца, Солоу, крайнее отвращение к NCE выражено и широко (…)

13 Неизбежно возникла (ортодоксальная) кейнсианская реакция против таких крайностей, хотя они поразительны из-за включения, а не отказа от многих инициатив, связанных с NCE (особенно с точки зрения постоянной зависимости от микроэкономики и рациональных ожиданий, если не идеально работающих рынков и полностью неэффективное государственное вмешательство). ¹¹ Таковы были рыночные несовершенства основы для того, что должно было дать начало второй фазе, новой, экономической империализме. В отличие от империализма старой экономики, который относился к нерыночному как к рынку (выбор между яблоками и грушами точно такой же, как между войной и миром, по мнению лауреата Нобелевской премии Джеймса Бьюкенена), империализм новой экономики рассматривает нерыночные отношения рынок, как если бы это был ответ на несовершенство рынка. Так, например, семью, государство, институты, обычаи и культуру следует объяснять как реакцию на неспособность рынка работать безупречно.В результате возникают нерыночные отношения, хотя бы на основе оптимизирующего поведения. Они могут либо улучшить результаты равновесия, либо даже ухудшить их (как утверждают те, кто верит в рыночное совершенство, когда вмешательства, направленные на улучшение рынка, просто ухудшают его работу).

• 12 Также было найдено место для теории игр и ее приложения к поведенческой экономике (разработка стратегии для (…)

14Это открывало перспективу более широкого распространения и приемлемого экономического империализма с точки зрения других социальных наук, в свете того, что не все сводится к рыночному, что дает начало целому ряду «новых» или обновленных областей для мейнстрим, такой как новая экономическая социология, новая экономика благосостояния, новая институциональная экономика, возрождение новой экономической истории (во главе с Дугласом Норт с поразительным заявлением о том, что институты имеют значение), новая теория роста и переход от новое для «новой» экономики развития (и от Вашингтона до пост-Вашингтонского консенсуса). ¹² Все это отражается в том, что можно назвать «возвращением», или синдромом BBI. Это парадоксально и даже неверно, поскольку, учитывая, что TA ² можно было установить только путем исключения множества соображений, чтобы иметь возможность установить основные результаты, этот аппарат теперь должен был применяться более широко, именно для решения этих проблем. соображения, от которых зависела его легитимность, их отсутствие.

15 Как известно, ярким примером новой экономики несовершенства рынка является рынок Акерлофа подержанных автомобилей, считающихся лимонами.Асимметричная информация между покупателями и продавцами означает, что рынок неэффективен. Те, кто хочет собраться вместе, чтобы обменять автомобиль более высокого качества по более высокой (более низкой) цене, не могут этого сделать, поскольку такие автомобили неотличимы друг от друга и поэтому должны продаваться по той же цене. Автомобили более высокого качества могут быть исключены с рынка по слишком низкой цене, а автомобили более низкого качества вытесняются по цене выше стоимости. Это неэффективно как таковое, но также возможно, что будет избыточное предложение (спрос), если цены установятся высокими (низкими), или полное отсутствие рынков, если никто в достаточной степени не доверяет качеству.Но это не имеет никакого отношения к подержанным машинам в частности. То же самое могло произойти на любом рынке. Заинтересованные дилеры могут сгруппироваться и предложить схему гарантии, нерыночное коллективное решение. Точно так же это эмбриональная форма государства, культуры, привычек, институтов и т. Д. Микроэкономические несовершенства рынка позволяют объяснить нерыночный рынок как реакцию на эти недостатки.

16 Итак, микроэкономика и несовершенство рынка позволяют более или менее учитывать любые экономические и социальные переменные на основе оптимизации отдельных лиц.Это потенциальное включение переменных в ответ на несовершенство рынка является ключом к нынешней, новой фазе экономического империализма, возникшей до, но ускоренной GFC. Эта фаза характеризуется по сравнению с фазой несовершенства рынка тем, что я называю «приостановкой». BBI может стать все более значимым только после того, как TA ² будет настолько сильно и беспрекословно развернут, что это может быть сделано без угрозы конфронтации, даже комбинации, с непоследовательными предположениями или концептуализацией того, что было упущено.Наиболее примечательными, например, являются ограниченная рациональность и поведенческая экономика в целом, а также теория игр (рассматриваемая с подозрением, поскольку TA ² консолидировалась из-за ее поведенческой взаимозависимости). Но BBI, связанный с новой фазой экономического империализма, сродни первородному греху, мотивируя включение любой переменной как подлежащей оптимизации. Но, к тому же, как только эти переменные были введены на этой основе, это простой шаг — продолжать использовать их на любой выбранной основе, не обязательно полностью и исключительно полагаясь только на оптимизацию поведения.

• 13 Есть также претензии не только к пониманию мира как происходящего от рынков, работающего безупречно (…)

17 В результате исключительная забота об оптимизации может быть приостановлена, но не отброшена. Это может сочетаться с другими мотивами и ограничениями, помимо рынка. Даже там, где от оптимизации (особенно как от максимизации полезности) полностью отказываются, есть тенденция к тому, чтобы она сохранялась в форме того, что люди сделали бы, если бы они или мир, в котором они живут, были совершенны.Такая приостановка обогащает масштаб и сферу применения BBI, позволяя смешанным теориям формулировать самые свободные модели — добавлять переменные и оценивать, увязываясь с растущим присутствием эконометрики, которая позволяет соответствующий сдвиг в значении модели от теории к уравнению или шесть. Мир становится функцией Кобба-Дугласа или CES (постоянной эластичностью замещения), если вы можете управлять ею, особенно в эмпирических приложениях новой, эндогенной теории роста. И после отстранения ведущий экономист может больше не утверждать, что он неоклассицизм, что он стал более реалистичным и даже междисциплинарным и гетеродоксальным, отходя от того, что было раньше, — хотя в действительности методы, теории и концептуализации Последняя фаза экономического империализма остается пренебрежительным и враждебным по отношению к другим дисциплинам и инакомыслию, особенно в отношении анализа системности, власти, конфликта, класса и так далее, которые слишком далеки от основной зависимости от TA ² . ¹³

18 Короче говоря, экономический и экономический империализм в своей последней фазе приостановки настолько силен и уверен в своем ядре, TA ² , что он может нарушить его по своему желанию, распространяясь на все новые области применения. В некотором смысле это фейковые новости в академической сфере. Он также проектирует себя из чрезвычайно мощной позиции институциональной, американизированной силы, чрезмерной подготовки докторов наук, контроля над журналами, получения Нобелевских премий и так далее.

19 Но, в равной степени, в соответствии с подавляющим и даже растущим институциональным влиянием мейнстрима над дисциплиной, есть поразительные и все более очевидные интеллектуальные слабости. Первый и наиболее очевидный — это неспособность по отношению к GFC: неспособность объяснить, даже после события, как это могло произойти. Во-вторых, это отсутствие последовательного мировоззрения — будь то рикардианское, кейнсианское или даже монетаристское — которое пользуется всеобщей поддержкой, несмотря на единодушие в отношении неоспоримых методов, сосредоточенных на TA ² , даже если отстранено от них.В-третьих, неспособность экономической теории объяснить экономику, необходимость использовать для этого другие социальные науки и переменные, неявное признание того, что экономика как таковая непригодна для экономики без дополнений со стороны неэкономических и других социальных наук. В-четвертых, как только мейнстрим вторгается в другие дисциплины, помимо своих крайних методов, концептуализаций и допущений, он подвергается критическим альтернативам, взятым из других социальных наук. В-пятых, системные и интерпретационные аспекты других социальных и гуманитарных наук в наименьшей степени поддаются экономическому империализму, хотя слабые атаки могут быть сделаны и могут быть сделаны; мейнстримная экономическая теория крайне неудобна с неиндивидуалистическим или тем, что из него может быть выведено, не в последнюю очередь в отношении вопросов власти и конфликта, и в равной степени неловко с критическим исследованием значения и реконструкцией концепций и их нормативного содержания.

• 14 См. Dymski (2015), хотя неудивительно, что началось размытое понимание финансиализации (…)

20 Самым свежим и очевидным примером большинства из этих недостатков является концепция финансиализации. Это резко выросло в социальных науках за последнее десятилетие, но до сих пор не присутствовало вообще в мейнстриме, ¹⁴ с предположением, что все, что произошло в промежуточный период, может быть в достаточной степени решено с помощью ранее предложенных приостановок. в частности, на передний план выходят более широкие поведенческие предположения.Но, хотя по понятным причинам это заметно как недостаток мейнстрима, выявленный GFC, это всего лишь верхушка айсберга легиона недостатков, вызванных даже приостановленным методологическим индивидуализмом: как мы справляемся с инновациями, распределением, монополизацией, глобализация, неолиберализация, проявление власти, конфликты, их значения, контекстуализация и детерминанты.

21 Это позволяет сделать более позитивный поворот в нашей оценке, особенно в том, что касается междисциплинарности, и через которую мейнстримная экономика разоблачается мейнстримом, не говоря уже о радикальной социальной науке.Ведь именно с его узкой и ограниченной концептуализацией экономики слабости основной экономической теории находят свое отражение в других социальных науках. И это не просто вопрос логики и различий в междисциплинарных границах и внутреннем содержании. После периода постмодернизма, никогда полностью не отказываясь от его плодотворных преемников (разновидностей пост-этого и этого -измов) за последние двадцать лет, социальные науки приняли более материальный или реалистический характер, что отражено в трактовке неолиберализма и глобализация и, как уже говорилось, финансиализация.Внимание было обращено на то, как эти события в отношении неолиберализма, глобализации и, во все большей степени, финансиализации, повлияли на все, от системного функционирования до нашей повседневной жизни отдельных людей, в отличие от тех, которые определяются экзогенно заданными функциями полезности.

22 Результатом стал расцвет политической экономии в социальных науках и своего рода холодная война между нею и основной экономической теорией, в которой имеют место ограниченные серьезные действия, кроме невыполненных требований студентов к переосмыслению экономики и ее более плюралистическому подходу. обучение.Вот почему формирование ассоциаций политической экономии так важно для объединения критики мейнстрима, его предполагаемой междисциплинарности и нетерпимости к альтернативам. Это поддерживало мою собственную интеллектуальную мотивацию отчасти в течение ряда десятилетий, не в последнюю очередь в том, как поддерживать и воспроизводить традиции и знания об альтернативах, с критическим знанием (и обращением против) все более нетерпимой монополии мейнстрима.

23 Говоря риторически, где же тогда политическая экономия и междисциплинарность в стратегическом плане, учитывая огромный простор для аналитической критики? Таким образом, нельзя недооценивать, особенно посредством «приостановки», того, насколько мейнстрим способен нанести ответный удар, сделав минимальные уступки через сам экономический империализм, как если бы такое развитие событий было способно отрицать всю критику с плюралистической точки зрения.Таким образом, необходимо продолжать разоблачать и критиковать мейнстрим, даже если это сложно и неблагодарно в определенных отношениях. Кроме того, как это отражено в движении за плюралистическую экономику, следует помнить о том, что существует значительный потенциал как для единства, так и для разделения, несмотря на то, что в противном случае могло бы казаться общей целью. Практически по всем критериям мейнстримная экономика методологически, концептуально, теоретически, даже по своим стандартным допущениям, находится на далеких крайностях от стандартных точек зрения других социальных наук, не говоря уже о политической экономии.Соответственно, есть так много поводов для критики с разных точек зрения, что часто единственное, что должно быть общим для критики, — это множество (и не обязательно разделяемых) способов несогласия с основным направлением, будь то минимальное или прямое неприятие. С последней фазой экономического империализма в качестве приостановки, мы все теперь плюралисты — хотя обычным явлением является обнаружение, что основные экономисты принимают плюрализм в принципе (или как стратегический ответ на то, что воспринимается как неосведомленное ворчание), в то время как практика заключается в отказе альтернативы как ненаучные по некоторым неуказанным критериям (как правило, отсутствие математического моделирования около TA ² , приостановлено или иным образом).

24 Короче говоря, с отстранением мы все теперь плюралисты, хотя некоторые гораздо более плюралисты, чем другие. В некоторой степени эта ситуация играет на руку последней фазе экономического империализма во многих отношениях. Во-первых, он может выборочно грабить неортодоксальную экономику маргинальным способом, так же, как раньше он грабил социальные науки, чтобы переменные включались в его (приостановленное) развертывание TA ² . Во-вторых, это позволяет использовать то, что можно было бы назвать мейнстримным инакомыслием, как защиту дисциплины — считайте, что мы отвечаем на критику, мы становимся более реалистичными, мы взаимодействуем с другими социальными науками.В-третьих, это дает повод утверждать, что экономика, далекая от империализма экономики, становится более округлой и даже подверженной обратному империализму (как если бы принятие индийской кухни в Соединенном Королевстве, в частности, на вынос, за счет рыба с жареным картофелем, является свидетельством исторического разворота британского империализма).

• 15 Для моей собственной критики и более общих дебатов по поводу позиции Лоусона см. Fine (2016b) и Morgan (201 (…)

25 В этом свете, активные дебаты о том, имеет ли нынешний характер основного направления и его отношения с другими социальными науками жизненно важное значение для определения и продвижения альтернатив. И есть такая дискуссия, по которой возникли серьезные разногласия. Примером этого является то, как Тони Лоусон, ведущий представитель критического реализма в экономике (CRE), утверждал, что неоклассической экономической теории не существует или, по крайней мере, это вводящий в заблуждение термин, поскольку у него нет общих теоретических и концептуальных понятий. core и, конечно же, не продолжает традиции и не обновляет классическую (политическую) экономию.Однако я бы предположил, что посещение любого количества аудиторий, учебников или журналов, не говоря уже об экономических факультетах, указывало бы на иное, по крайней мере, в том, что касается основного аналитического содержания. ¹⁵ Для Лоусона основная экономическая теория определяется ее детерминированной дедуктивной методологией в отличие от субстантивной теории, и это отражается в ее растущей зависимости от математического моделирования. Другую, если в какой-то степени последовательную интерпретацию предлагает Коландер (2010), в котором он видит неоклассическую экономику как распадающуюся извне, когда задействуются новые методы и факторы, заимствованные, например, из других социальных наук (т.е. обратный империализм и многое другое). Очевидно, я не согласен с обеими этими интерпретациями и могу объяснить, почему их можно назвать настоящей иллюзией. В случае математики (и эконометрики) дисциплина опирается на ложное предположение, что она подражает некоторому придуманному понятию методов естественных наук. Но, как я пытался подчеркнуть, наряду с растущей математизацией, остается основное аналитическое содержание около TA ² , даже если оно приостановлено на последней фазе экономического империализма.Идея о том, что это представляет собой распад мейнстрима извне, противоречит простому наблюдению: по мере того, как мейнстрим расширил свои рамки и методы, он стал еще более (а не менее) терпимым к альтернативам, выходящим за очень узкие границы. . Действительно, поставьте вопрос о распаде мейнстрима перед любым неортодоксальным экономистом, ищущим работу, или студентом, ищущим курс политической экономии или истории экономической мысли, экономической методологии и т. Д.Вместо этого, как я утверждал, в основе экономической теории мэйнстрима лежит TA ² , хотя сейчас она находится в подвешенном состоянии, не создавая видимости таких вещей, как неоклассическая экономика (Лоусон) и распад извне (Дуршлаг).

• 16 Интересно, что Ходжсон (2018) решительно поддерживает идею о том, что TA ² остается первостепенным, по крайней мере, через (…)
• 17 За энергичную критику Дуршлага, и особенно за то, что инакомыслие нечего оскорблять (…)

26Такие разные взгляды на природу мейнстрима и его междисциплинарность имеют большое значение для определения оппозиции и альтернатив. Для Лоусона основная линия атаки — через социальную онтологию, где мейнстрим, по общему признанию, слаб, но не ослабляет. Что характерно, мейнстрим в первую очередь и старательно игнорировал и даже игнорировал методологические вопросы на протяжении десятилетий. Какими бы ни были интеллектуальные достоинства подхода Лоусона — а они значительны — должны быть сомнения относительно его влияния на то, чтобы убедить представителей мейнстрима отказаться от него, и может ли их лучше привлечь к этому, поставив под сомнение многие его крайние характеристики, помимо тех вытекает из его бедной и непродуманной методологии.Короче говоря, CRE — это лишь один из множества способов критической оценки мейнстрима и создания альтернатив. ¹⁶ И наоборот, идея о том, что мейнстрим будет распадаться извне через согласованный, но уступчивый вклад иноверцев, является надуманной. ¹⁷

• 18 Рассмотрим, например, сколько факультетов экономики присоединились бы к плюралистической ассоциации EC (…)

27 Тем не менее, я однозначно склоняюсь к тому, чтобы быть терпимым ко всем формам инакомыслия, в то же время участвуя в энергичных и критических дебатах об альтернативах, памятуя о том, в какой степени монополия экономической науки со стороны мейнстрима оказывает хоть какое-то влияние. противодействие чрезвычайно трудное, хрупкое, и его следует приветствовать и лелеять. Тем не менее, есть что сказать как об интеллектуальной честности — говоря, что она противоречит тому, что приемлемо для мейнстрима, — и никогда не забывая, что плюрализм — это позиция равного голоса в очень неравных обстоятельствах, учитывая доминирование мэйнстрима. ¹⁸ Но в области науки, по крайней мере в принципе, должна преобладать сила идей и аргументов, и у нас есть превосходное оружие с точки зрения методологии, реализма и междисциплинарности, особенно когда мейнстрим раскрывает свои слабости через экономический империализм. Итак, хотя мы должны осознавать опасность интеллектуального оппортунизма, выставляющего себя как стратегический компромисс, в сфере идей интеллектуальная целостность должна занимать почетное место, наряду с терпимостью к ее расцвету везде и как только может.

28 В результате те, кто занимается неортодоксальной, плюралистической и / или междисциплинарной политической экономией, не должны недооценивать проблемы, с которыми они сталкиваются со стороны враждебного и доминирующего мейнстрима. Но возможности будут открываться и закрываться, возможно, в самой экономике (например, в ответ на запросы студентов), а также в других дисциплинах. В Соединенном Королевстве, например, политическая экономия сильна в школах бизнеса и менеджмента по особым причинам: что она является междисциплинарной и успешной (студенты думают, что она дает им работу), что она соответствует финансовой и, следовательно, интеллектуальной независимости и имеет некоторую привязанность к реальный мир (деловой или иной), или то, что он представляет собой институциональную силу инакомыслия (критические исследования менеджмента), а также историю реструктуризации многих дисциплин под единым зонтиком, временами под руководством радикальных ученых 1960-х годов, когда они достичь институционального стажа.В более общем плане и, что более важно, поворот против постмодернизма (где его не изобретают заново) и к реальному в свете лишений неолиберализма, а также суровой реальности GFC и его последствий означал, что политическая экономия была централизованной. находится во многих дисциплинах и темах социальных наук.

29 В разных странах будут разные дисциплинарные траектории и контексты, хотя общая тенденция повсюду была направлена ​​на сокращение и маргинализацию политической экономии, даже там, где раньше она могла быть одновременно сильной и динамичной.На индивидуальном уровне, поскольку возможности одинаково открыты и закрыты, необходимы компромиссы в отношении публикаций и обучения, и к ним следует относиться терпимо, отстаивая прогресс в направлении альтернатив мейнстриму. Такие разработки тем сильнее и безопаснее, чем больше они связаны и поддерживаются ассоциациями политической экономии, которые, в свою очередь, привержены не только критике мейнстрима, но и междисциплинарности. Играя роль в основании Международной инициативы по содействию политической экономии — IIPPE (http: // iippe.org /) десять лет назад, а сейчас являясь его председателем, я был рад, что он смог сотрудничать с аналогичными организациями, в частности с Французской политической ассоциацией экономики — AFEP (http://assoeconomiepolitique.org/ ), Турецкая ассоциация социальных наук — TSSA (http://tsbd.org.tr/) и бразильская ассоциация Sociedade Brasileira de Economia Política — SEP (http://sep.org.br). IIPPE провел совместные конференции с AFEP (еще одна в 2019 году) и TSSA и имеет давние отношения с SEP.То же самое относится и к недавно созданной организации «Переосмысление экономики для Африки» — REFA (http://www.rethinkeconomics.org/ re-group / rethinking -conomics-africa-wits /), которая только что провела свою учредительную конференцию. IIPPE провела свою конференцию 2016 года в Лиссабоне, и будущая совместная конференция, несомненно, представляет собой многообещающий шаг для продвижения политической экономии как внутри, так и за пределами национальных и дисциплинарных границ.