Современные концепции государственного регулирования экономики: Концепция государственного регулирования российской экономики Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»
3. Концепции государственного регулирования экономики
Для развитых стран смешанной экономики характерно сочетание естественно сложившегося саморегулирующегося рыночного механизма и государственного регулирования. Лишь для эпохи чистого капитализма было характерно отсутствие прямого государственного вмешательства в экономику, а в социалистических странах существовала полностью огосударств-ленная экономика, рухнувшая в конце 80-х гг.
Сегодня общепризнанны разнообразные формы и методы государственного регулирования экономики. Однако в каждой конкретной стране и в каждое конкретное время могут существовать либо преобладать конкретные формы и методы регулирования в зависимости от специфики страны, ее исторически сложившихся экономических, политических, правовых, национальных, культурных и других особенностей. Это определяет национальную модель государственного регулирования
Так, в японской разновидности рыночной экономики (Япония, Индия, Турция, Тайвань, Гонконг, Сингапур, Южная Корея) имеет место активное государственное регулирование с применением методов прямого вмешательства, хотя в последнее время здесь усиливается роль рыночных регуляторов.
Для американской разновидности (США, Великобритания) характерна неактивная модель государственного регулирования, когда государство гибко используется там и тогда, где и когда рынок дает «осечку». Здесь государственное регулирование осуществляется по остаточному принципу, т.е. регулируются те аспекты, которые не поддаются эффективному воздействию рыночного механизма.
В европейской разновидности рыночной экономики (Германия, Швеция, Франция, Италия) роль государственного регулирования велика, по преимуществу используются методы прямого вмешательства с ориентиром на его социальную направленность.
В
целом соотношение рыночных и государственных
механизмов управления зависит, во-первых, от
силы государства, во-вторых, от
степени зрелости рыночных институтов
и, в-третьих, от
выбранной теоретической концепции
государственного вмешательства в
экономику.
Классическая теория
и ее представители (физиократы, А.
Смит, Д. Рикардо, Ж.-Б. Сэй) и неоклассики
(А. Маршалл, австро-американский экономист
Ф. Хайек (1899-1992) считали, что рыночная
система без вмешательства государства
способна обеспечить эффективное развитие
экономики, что человечество не может
сознательно управлять экономическими
процессами лучше, чем это обеспечивается
свободным функционированием рынка,
конкуренцией. Более того, они полагали,
что любые попытки ограничения
человеческих свобод вредны для общества.
Рыночный механизм автоматически
регулирует равновесие спроса и
предложения, доходов и расходов при
полной занятости и полном объеме
производства. Сам процесс производства,
по их мнению, создает доход, равный
стоимости произведенных продуктов.
Даже сбережения не могут привести к
недостаточности спроса, ибо каждый
сбереженный доллар будет инвестирован
предпринимателями.
Классики
утверждали, что равенство сбережений
и инвестиций устанавливается через
денежный рынок. Денежный рынок через
ставку процента будет следить за
тем, чтобы доллары, выходящие из потока
доходов и расходов, автоматически вновь
появлялись как доллары, затраченные на
инвестиционные товары. Домохозяйства,
предпочитающие потреблять, будут
сберегать, когда в качестве вознаграждения
за бережливость будут получать ставку
процента. Платить же им будут инвесторы,
которые за счет кредитов смогут обновлять
производство. Следовательно, общее
неравновесие невозможно, рынок сам
исправит дисбалансы в масштабе
национальной экономики, и никакое
вмешательство государства не потребуется.
Как писал Ф. Хайек, «никем не спланированный
порядок чаще превосходит сознательно
созданные людьми планы»
Кейнсианская теория
в лице Дж. Кейнса, П. Самуэльсона и
неокейнсианцы считали, что капитализм
не может быть саморегулирующейся
системой, способной к бесконечному
процветанию.
Время от времени равновесие
совокупного спроса и совокупного
предложения нарушается, возникают
инфляция и безработица, ибо синхронности
в принятии решений о сбережении и
инвестициях быть не может, ставка
процента не уравнивает сбережения и
инвестиции, соотношение цен и заработной
платы автоматически не устанавливается.
Анализируя
состояние экономики капиталистических
стран в конце 20-х и начале 30-х гг. XX
в., последствия Великой депрессии в США
и Англии, Кейнс обосновал необходимость
активной роли государства в поощрении
развития экономики и спроса, используя
денежные инструменты. Тем самым,
полагал он, государство сможет
справиться с экономическими кризисами,
ибо деньги – это «бодрящий напиток»,
стимулирующий активность экономической
системы. Государство должно способствовать
умеренному росту цен и доходов, расширяя
границы рынка, наращивая объем
производства и сокращая безработицу.
Кейнс рекомендовал активное вложение
государственных средств в экономику
для стимулирования ее развития через
повышение эффективного спроса, причем
без роста государственного сектора.
Идеи Кейнса получили широкое распространение и активно использовались на практике (например, президентами США Ф. Рузвельтом и Дж. Кеннеди). Даже не во всем подтвердившись, они помогли создать многим развитым странам во второй половине XX в. новые механизмы регулирования национальной экономики, предотвращающие масштабные кризисы.
Сегодня страны развитой рыночной экономики постоянно ищут оптимальное сочетание государственного регулирования и саморегулирующегося рыночного механизма, ибо главная цель этого – не разрушая рыночный механизм, корректировать его с помощью гибкого государственного вмешательства.
|
|||||||
— 153с.
А.Вербин, А.А.Вербин // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна. Сер. 3. Экономические, гуманитарные и общественные науки. — 2016. — N 4. — С. 47-50.
Особенности государственного регулирования переходной экономики // Пробл. теории и практики управления. — 1996. — N 6. — С.19-24.
А. Государственное присутствие в банковской системе: эмпирическое изучение макроэкономических эффектов // Деньги и кредит. — 2010. — N 12. — С.24-31.
пособие / под ред. Т.Г.Морозова. — М., 2001. — 255с.
— 2011. — N 3. — С.247-259.
— 2013. — N 10. — С.3-8.
Федерация сегодня. — 2007. — N 22. — С.23-25.
— 1996. — N 9. — С.74-77.
Приведены некоторые соображения в пользу децентрализации и важности федеративных институтов в деле ускорения экономического роста и повышения его устойчивости.
интересы: приоритеты и безопасность. — 2014. — N 8. — С.28-34.
3-12.
6. Экономика. — 2003. — N 2. — С.3-11.
— 2016. — N 6. — С.22-32.
9, N 2. — С.45-55.
В. Оценка эффектвного осуществления государственного регулирования развития малого бизнеса / К.В.Павлов, И.Г.Андреев // Нац. интересы: приоритеты и безопасность. — 2007. — N 6. — С.26-31.
экон. журнал. — 2009. — N 7-8. — С.35-64.
Целенаправленность как фактор эффективности государственного регулирования // Экономист. — 2010. — N 11. — С.83-90.
— 2006. — N 11-12. — С.57-77.
рос. права. — 2011. — N 11. — С.64-70.
Н.Терещенко, Е.В.Щербенко // Микроэкономика. — 2012. — N 6. — C.169-173.
— 2018. — N 1. — С.151-160.
— 2007. — N 5. — С.100-117.
Пути совершенствования правового обеспечения государственного регулирования экономики // Государство и право. — 2012. — N 4. — C.74-83.
дис. … канд. экон. наук. — М., 2000. — 24с.
А. Планирование в моделях государственного регулирования экономики развитых стран: автореф. дис. … канд. экон. наук. — М., 2001. — 19с.
, 2000. — 152с.
М.Г. Покидченко — История возникновения дирижизма и перспектива его использования в России
***
Вопрос возможности применения дирижизма в России может быть решен только исторически. Любая социально-экономическая и политическая система проявляется наилучшим образом, только оказавшись в нужное время в нужном месте. Поэтому применение иностранного опыта в другой стране без учета историко-национальных особенностей, как правило, либо не дает ожидаемых результатов, либо дает негативные результаты.
Следовательно, надо рассмотреть данную проблему в историческом контексте.
Вначале предлагаем посмотреть — в каких исторических условиях сформировались три основные современные концепции государственного регулирования экономики — неолиберализм, кейнсианство и дирижизм. Всем трем указанным концепциям государственного регулирования капиталистической экономики предшествовала концепция экономического либерализма, предполагающая полное невмешательство государства в экономику. Она сформировалась в Западной Европе, в первую очередь в Англии и Франции (бывшими тогда лидерами в мировой экономике), на рубеже XVIII и XIX вв. и господствовала в экономической науке до середины 1930-х гг. Однако на практике государственное регулирование экономики в той или иной степени присутствовало в Европе и США в течение всего указанного периода. Оно касалось отдельных отраслей или секторов народного хозяйства, например, железнодорожного строительства, внешней торговли. Можно выделить также развитие социально- экономической политики с конца XIX в.
, особенно в Западной Европе.
Первый опыт всестороннего государственного регулирования экономики в новейшей истории был приобретен во время Первой мировой войны. Дело в том, что предшествующие европейские войны продолжались год (максимум два), поэтому у всех участников Первой мировой войны ресурсы были заготовлены на этот срок. По мере исчерпания ресурсов все воюющие страны вынуждены были срочно, не прекращая военных действий, пополнять воинские продовольственные, транспортные ресурсы на фронте и обеспечивать снабжение производства и населения в тылу. Эту срочность не мог обеспечить свободный рынок, и начала формироваться система всестороннего государственного регулирования и регламентирования экономики. Однако после окончания войны эта система прекратила свое существование, так как сочли, что в мирное время необходимости в ней нет.
Второй опыт всестороннего государственного регулирования экономики приобретен во время Великой депрессии 1930-х гг. Великая депрессия не была обычным экономическим кризисом: сам кризис, т.
е. падение производства, продолжался долго, с конца 1929 до начала 1933 г., и был значительно глубже обычных экономических кризисов, выход же из него начался далеко не сразу. В целом это была часть фазы спада «большого экономического цикла» Кондратьева, на которую пришлись три кризиса среднего цикла — 1921, 1929, 1937 гг. Правда, первый кризис 1921 г. был не очень заметен, особенно в США, экономика которых получила мощный импульс развития во время Первой мировой войны, так как США были поставщиком и кредитором воюющих стран. Поэтому экономика США была на подъеме до осени 1929 г. Необычная же продолжительность и глубина кризиса 1929 г. были связаны со значительной монополизацией экономик развитых капиталистических стран. Крупные корпорации обладали более устойчивым положением в деловом мире, у них были большие финансовые и кредитные возможности, поэтому они могли дольше сопротивляться надвигающемуся кризису, но эта отсрочка привела только к большей глубине и продолжительности кризиса.
Наиболее всесторонними и последовательными были во время Великой депрессии антикризисные программы государственного регулирования в США и в Германии.
В обоих случаях в них следует различать собственно антикризисные, временные меры и экономические реформы, действия которых продолжилось после окончания кризиса. Например, в Новом курсе Рузвельта собственно антикризисными мерами были компенсации фермерам за сокращение производства, разрешение раздела рынков временно созданным отраслевым союзам производителей, строительством государством дорог и других объектов инфраструктуры, а изменение биржевых правил, ужесточение антимонопольного законодательства, расширение прав профсоюзов относились уже к экономическим реформам. Экономические кризисы всегда являются стимулом к обновлению капиталистической экономики — технологическому, организационному и институциональному.
Хотя антикризисное государственное регулирование экономики в 1930-х гг. было временным явлением, Великая депрессия произвела такое впечатление на экономистов-теоретиков, что у них возникла идея необходимости постоянного всестороннего государственного регулирования экономики, а не только во время войн и кризисов.
В результате в середине 1930-х гг. в экономической науке появились две основные концепции государственного регулирования капиталистической экономики — кейнсианство и неолиберализм, которые существуют и до настоящего времени.
Кейнсианство предлагает более активную роль государства в экономике, а именно воздействие на предпринимательскую активность с помощью кредитной и налоговой политики, а также самостоятельную предпринимательскую деятельность государства в виде заказов готовой продукции и инвестиций. Это государственная деятельность может финансироваться, по мнению кейнсианцев, за счет дефицита бюджета, а возникающую при этом инфляцию кейнсианцы считают приемлемой платой за оживление в экономике. Сам Кейнс рассматривал только ситуацию спада в экономике, когда спрос отстает от предложения и его надо стимулировать. После Второй мировой войны кейнсианцы уже рассматривали и ситуацию экономического спада, и ситуацию экономического подъема, в равной степени трактуя их как отклонение от экономического равновесия, которое нужно исправлять.
Поэтому на фазе спада они предлагали политику «дешевых денег» (снижение налогов, удешевление кредитов, увеличение государственных заказов и инвестиций), а на фазе подъема («перегрева конъюнктуры») — политику «дорогих денег», т. е. те же мероприятия, но с обратным знаком.
По мнению же неолибералов, государство должно только вернуть утраченный из-за монополизации экономики механизм ее саморегулирования, который заключается в том, что свободные конкурентные цены отражали соотношение спроса и предложения в отдельных отраслях народного хозяйства и стимулировали его выравнивание. Если спрос выше предложения, цены растут и дают сигнал производителям увеличивать производство, если же спрос ниже предложения, действует обратный механизм. В условиях монопольных цен этот механизм саморегулирования не работает, так как цены негибкие и не отражают реального соотношения спроса и предложения, поэтому государство должно вернуть свободную конкуренцию и свободные цены и следить за их сохранностью.
Неолибералы сравнивали роль государства в экономике с судьей на футбольном поле. Другими словами, само государство не является хозяйствующим субъектом, но обеспечивает частному бизнесу комфортные институциональные условия предпринимательской деятельности.
Во время Второй мировой войны в экономике воюющих стран снова была создана система государственного регулирования и регламентирования, еще более мощная, чем во время Первой мировой войны. Однако после окончания войны государственное регулирование экономики сохранилось, хотя некоторые черты «военной экономики» ушли в прошлое. Во всех развитых капиталистических странах, кроме ФРГ, в основе экономической политики после Второй мировой войны была положена концепция кейнсианства, во Франции — концепция дирижизма (о ней речь пойдет ниже), а в западной Германии — концепция неолиберализма. (Последнее было связано с тем, что с 1933 по 1945 г. в Германии было значительное национал-социалистическое регулирование экономики и после войны маятник общественных настроений качнулся в другую сторону.
)
Первые двадцать послевоенных лет (1945—1965) в развитии мировой экономики пришлись на фазу подъема большого экономического цикла. Этот экономический подъем правительства всех развитых капиталистических стран трактовали как результат их «правильной» экономической политики, хотя надо помнить, что в большей части стран в основе этой политики было кейнсианство, а в ФРГ — неолиберализм. Но в следующие двадцать лет (1965—1985) происходила уже стадия большого цикла, во время которой выделялись три кризиса среднего цикла — 1968/69, 1975 и 1981/82 гг. Кроме того, в период первого послевоенного «большого спада» произошли и другие «болезни» капиталистической экономики — валютный кризис второй половины
1960-х гг., в результате которого был навсегда прекращен размен на золото фунта и доллара; энергетический кризис 1973 г.; появление в 1970-е гг. хронической инфляции и т. д. В результате существовавшая до этого времени экономическая политика была раскритикована, и во всех развитых и капиталистических странах прежняя политика была заменена на альтернативную — в тех странах, где было кейнсианство, его сменил неолиберализм, а в ФРГ неолиберализм заменили на кейнсианство (правда, просуществовало оно в Западной Германии всего восемь лет, а затем и здесь, а следовательно, и во всем мире воцарился неолиберализм).
Первые победные фанфары в честь «правильности» именно неолиберальной экономической политики прозвучали в 1980-е гг., т. е. в период перехода от фазы спада к фазе подъема большого цикла в мировой экономике. Примерами успешной, а следовательно, «правильной» экономической политики были объявлены «рейганомика» в США и «тетчеризм» в Англии. Последовавшая за тем фаза подъема большого цикла (1985—2005) послужила еще большим «доказательством» правильности неолиберализма и его торжества в экономической науке всего мира. Кейнсианцы ушли в глухую оборону.
В экономической же теории неолибералов с 1970-х гг. произошли некоторые изменения. Поскольку, как уже говорилось выше, с этого времени в мировой экономике началась хроническая инфляция, существующая до сегодняшнего дня, школа монетаристов во главе с М. Фридманом, ставшая в 1970-е гг. лидером среди неолибералов, выдвинула для государства еще одну задачу — наряду с обеспечением свободной конкуренции оно должно было ликвидировать инфляцию.
Это необходимо потому, говорили монетаристы, что инфляционные цены, так же как и монопольные, не отражают реального соотношения спроса и предложения и делают невозможным механизм саморегулирования экономики. Фридман утверждал, что государство должно бороться за стабилизацию денежной массы в экономике столько лет, сколько потребуется и, когда эта задача будет решена, сам собой начнется подъем в народном хозяйстве. Начавшийся в 1989-е гг. подъем мировой экономики, бывший закономерной фазой большого экономического цикла, «подтвердил» правильность утверждений Фридмана (не напоминают ли идеи Фридмана позицию нашего Центробанка?).
Однако экономический цикл, независимо от желаний теоретиков и политиков, сменяет периоды подъема на периоды спада — наступила очередная фаза спада большого цикла (2005—2025), в который вошли кризисы среднего цикла (2008/09, 2015, 2021/22). Одним из отличий этой фазы спада от предыдущей было то, что с ее началом не произошел резкий поворот в экономической теории и политике, какой наблюдался в 1970-е гг.
Тогда кейнсианство после кризиса 1968/69 гг. сменилось на неолиберализм, теперь, после кризиса 2008/09 гг., кейнсианцы захотели взять реванш. Однако борьба неолибералов и оживившихся кейнсианцев, начавшаяся после кризиса 2008/09 гг., идет до сегодняшнего дня без явного преимущества одной из сторон.
В России в настоящее время ключевые экономические ведомства — Центробанк, Министерство финансов и Министерство экономического развития — по-прежнему возглавляют представители «старой неолиберальной гвардии». «Новую экономическую политику» также разрабатывает неолиберал А. Кудрин. Правда, за последние годы в нашей стране критика неолиберализма со стороны представителей концепции более активной роли государства в экономике усилилась, и кто победит в этой дискуссии — пока не ясно.
Обратимся теперь еще к одной концепции государственного регулирования экономики — дирижизму. Термин «дирижизм» возник во Франции после Второй мировой войны, хотя фактически система государственного регулирования экономики, которую можно назвать дирижизмом, существовала также в Советской России в 1920-е гг.
Дирижизм по сравнению с кейнсианством предполагает еще более активное вмешательство государства в рыночную экономику — в частности, прямое административное воздействие на некоторые экономические процессы, например, на ценообразование; создание значительного государственного сектора в экономике и индикативное планирование.
Уточним, в чем сходство и различие директивного и индикативного планирования. В обоих случаях составляется перспективный план развития народного хозяйства, который отличается от отдельных целевых программ своей сбалансированностью. Создание же отдельных, относительно краткосрочных целевых программ напоминает басню Крылова «Тришкин кафтан», где главный герой зашивает дыры заплатами, вырезанными из других мест кафтана. Различие же директивного и индикативного планирования заключается в способах достижения целей, намеченных в плане. Директива, т. е. прямой приказ государства хозяйствующим субъектам, возможна при государственной собственности на эти предприятия, а директивное планирование — при полной или хотя бы подавляющей части государственной собственности в народном хозяйстве.
Директивное планирование было в Советском Союзе. Правда, не все помнят, что директивное планирование в советской экономике началось только в 1930-х гг., а в 1920-е гг., во время нэпа, планирование в Советской России были индикативным.
Правда, индикативное планирование большевики начали осуществлять не сразу. В первые три года после Революции они стали строить социалистическую экономику, как она представлялась им в теории, т. е. полностью централизованную, с прямым и неэквивалентным распределением материальных и трудовых ресурсов и готовой продукции, получившую название «военный коммунизм». Но военный коммунизм оказался нежизнеспособен, и пришлось вводить нэп. Для осуществления нэпа потребовалось снова разрешить торговлю, как частную, так и государственную; вернуть денежную и кредитную систему; приватизировать мелкую и половину средней промышленности, а предприятия оставшейся государственной промышленности объединить в тресты, которым предоставили относительную хозяйственную самостоятельность в условиях рыночной экономики.
Крестьянам, после уплаты налога, разрешили продавать свою продукцию.
Одновременно с введением нэпа в 1921 г. началось формирование системы планирования. Создание плановой экономики происходило постепенно — в первой половине 1920-х гг. осуществлялись годичные отраслевые планы, во второй половине — годичные народнохозяйственные, а с осени 1929 г. началась первая «пятилетка». Для разработки этих планов в 1920-е гг. в Советской России были созданы первые в мировой экономической науке модели экономического роста и межотраслевого баланса. Поскольку нэповская экономика (за исключением военно-промышленного комплекса) была рыночной, осуществление планов было индикативным, т. е. частных хозяйствующих субъектов стимулировали к определенным действиям с помощью налогов, кредитов и государственных заказов. Даже государственные тресты жили по общим рыночным правилам. Правда, государство иногда влияло на их ценовую политику (особенно в 1922—1923 гг.). Однако с 1926 г. в Советском Союзе началось нарастающее свертывание рыночных отношений, а с начала 1930-х гг.
индикативное планирование было заменено на директивное.
Второй опыт дирижизма начался после Второй мировой войны во Франции. Его введение во многом было связано с тем, что у власти во Франции в это время был левый Народный фронт. Теоретическое обоснование французского дирижизма в значительной степени опиралось на разработки французских институционалистов, в первую очередь Ф. Перру. (Кстати, Новый курс Рузвельта тоже разрабатывали преимущественно институционалисты.) В отличие от классиков и неоклассиков, которые при формировании своих теорий исходят из равенства конкурирующих хозяйствующих субъектов и общего экономического равновесия, Перру исходил из того, что основополагающими принципами экономической жизни являются неравенство и неравновесие. Соответственно среди хозяйствующих субъектов существуют «доминирующие единицы», которые осуществляют в отношении других определенное принуждение. К таким доминирующим хозяйствующим субъектам относится и государство.
Среди отраслей и секторов народного хозяйства тоже, по мнению Перру, существует неравновесие.
Некоторые устаревающие отрасли обладают тормозящим эффектом, и, наоборот, так называемые «отрасли-моторы» увлекают всю экономику вперед. Главной задачей государства и является поощрение этих «точек роста». Таким образом, государственное регулирование экономики, по мнению Перру, не должно иметь целью достижение сбалансированного экономического роста, закрепляющего существующую структуру народного хозяйства. Наоборот, поощряя «точки роста», государство должно изменять, совершенствовать структуру экономики и таким образом стимулировать экономический рост.
Непосредственным же отцом-основателем экономической политики дирижизма во Франции был Ж. Монне. В дополнение к кейнсианским методам регулирования дирижизм, во-первых, активно использует индикативное планирование. Первая французская «пятилетка» пришлась на 1947—1953 гг., а всего во Франции было осуществлено 11 пятилетних и четырехлетних планов. Каждый план имел конкретную «сверхзадачу» — послевоенное восстановление экономики, модернизацию отраслевой структуры, активизацию французского экспорта и т.
п. Во-вторых, французское правительство увеличивало после войны государственный сектор в народном хозяйстве. В-третьих, применяло иногда прямое административное вмешательство в экономику, вводя, например, завышенные или заниженные цены на определенные товары. Правда, последнее осуществлялось на основе договоренностей с частным бизнесом, так называемых «контрактов стабильности».
Экономическую политику Японии и Китая тоже можно назвать дирижизмом. Особенно это касается Китая, где присутствует многоукладность в рыночной экономике, различные варианты ценообразования, индикативное планирование на год, пять и десять-двадцать лет и т. п. Правда, поскольку в Китае, в отличие от России, не любят разрушать старые традиции и начинать каждый раз с чистого листа, современный китайский дирижизм называется «социализмом с китайской спецификой». Специфика Китая действительно велика, и анализ китайской экономики и экономической политики требует отдельного большого исследования. Тем не менее следует уточнить, что я не считаю высокие темпы роста китайской экономики исключительно результатом «правильной» экономической политики.
Выше уже приводились примеры, когда «правильность» кейнсианства или неолиберализма пытались доказывать успешным экономическим развитием отдельных стран в определенные периоды истории, в то время как в действительности это развитие происходило под влиянием объективных причин. И речь здесь идет не только о фазах «большого экономического цикла». История мировой экономики знает примеры, когда некоторые страны делали зачастую не совсем объяснимый экономический рывок. Например, во второй половине 1890-х гг. в России были самые высокие в мире темпы экономического роста, хотя Россия не выделялась в это время какой-то особой экономической политикой. Конечно, можно справедливо вспомнить о положительной роли Витте в этот период российской истории, но в мировом масштабе экономическая политика Витте не была чем-то уникальным.
Обратимся, наконец, к современной России. Как уже отмечалось выше, сейчас у нас экономической блок правительства опирается в основном на неолиберальную концепцию, хотя и подвергается растущей критике государственников. Дискуссия на эти темы в мировой экономической науке не дает пока преимущества ни одной из сторон. Поэтому можно просто порассуждать о проблеме государственного регулирования экономики, опираясь на историю.
Если посмотреть на историю развития капитализма, то мы увидим, что на начальной стадии этого развития (для каждой страны она происходила в разное время — для Англии в XVII в., а для Японии — на рубеже XIX—XX вв.), когда капитализм был еще слаб, помощь и покровительство государства были значительными. Затем, по мере того, как капиталистическая экономика набиралась сил, государство все больше уступало место частной инициативе. Когда же классический капитализм свободной конкуренции в середине XX в. исчерпал себя, снова появилась необходимость в государственно поддержке и стимулировании капиталистической экономики. Государственная поддержка требовалась капиталистической экономике, как об этом говорилось выше, также во время войн и послевоенного восстановления, а также во время кризисов и послекризисных депрессий. Таким образом, первый вывод заключается в том, что более активное государственное вмешательство требуется «слабому» капитализму.
Другой фактор, который необходимо учитывать при сравнительном анализе разных вариантов государственного регулирования экономики, — это политические, о которых говорилось выше, и национальные особенности развития капитализма. Например, если сравнить социально-экономическую политику таких развитых регионов мировой экономики, как США, Западная Европа и Япония, то в США государственная поддержка населения представлена в наименьшей степени, в Японии она осуществляется преимущественно не на уровне государства, а на уровне фирм и корпораций, а в наибольшей степени социально-экономическая политика развита в Западной Европе. Не вдаваясь в подробные объяснения, можно утверждать, что это связано с историческими и национальными традициями.
Что же мы имеем в России? У нас капитализм еще очень молод (для истории 25 лет не срок, а традиции российского капитализма конца XIX — начала XX в. прочно забыты и остались только в книгах), а молодому, несформировавшемуся окончательно организму требуется помощь. Кроме того, в России с конца XV в., когда была создана Московская Русь, и до конца XX в. было централизованное государство, традиции которого во многом сформировали менталитет русского народа — и это тоже надо учитывать при формировании институциональной среды, в том числе в сфере экономики.
Поэтому мы склоняемся к мысли, что на данном историческом этапе развития России ее экономике больше соответствуют значительное государственное регулирование и стимулирование, предположительно на основе концепции дирижизма.
Основные результаты
теоретических исследований и прикладных разработок, определяющие вклад коллектива кафедры в экономическую науку:
- Сформулирован и теоретически обоснован комплексный подход к оценке эффективности форм воспроизводства основных фондов как основе управления процессом развития производственного аппарата промышленных предприятий, новыми моментами которого являются:
- последовательное использование системной методологии, что выразилось в выделении и оценке эффективности простых форм воспроизводства на уровне первичного звена предприятия;
- непосредственное отражение динамики воспроизводственного процесса в расчетах эффективности его форм;
- учет пропорциональности построения производственного аппарата как важнейшей характеристики развития предприятия.
- Эти положения отражены в монографиях «Эффективность капитальных вложений и основных фондов. М., 1984», «Эффективность обновления текстильного производства в условиях ускорения технического прогресса. М., 1989» и докторской диссертации Кайгородова А.Г., защищенной в 1989 году.
- трендов экономического развития стран мира: экологизация, гуманизация и социальная ориентированность экономики;
- тенденции регионализации экономики как следствия развития федеративных отношений и демократизации управления в России;
- системного характера многообразия форм и отношений собственности, сложившегося в регионах в процессе радикального реформирования российской экономики.
- Содержание предложенной концепции опубликовано в трудах: Дорогов Н.И. Экономические и организационные аспекты государственного управления хозяйством региона в условиях преобразования форм собственности (На примере Ивановской области). Иваново,1996; Дорогов Н.И. Управление хозяйством в условиях многообразия форм собственности: региональный аспект. Иваново, 1997; Дорогов Н.И. Региональная собственность: учет, оценка, управление. Иваново, 1998. Дорогов Н.И., Кайгородов А.Г. Теоретические аспекты исследования собственности как основы государственного регулирования экономики региона // Вестник Московского университета. Сер.6. Экономика. 1997. №4 (Дороговым Н.И. защищена докторская диссертация).
Концепции регулирования рыночной экономики — Энциклопедия по экономике
Неоклассическая и кейнсианская концепция регулирования рыночной экономики [c.22]| Рис. 1.1. Концепции регулирования рыночной экономики |
Назовите основные концепции регулирования рыночной экономики и выделите те из них, в которых отвергается целесообразность государственного вмешательства. [c.30]
Под воздействием кризисной обстановки 30-х гг. XX в., породившей массовую безработицу и угрожавшей устоям капиталистического общества, Дж.Кейнс сформулировал принципы государственного регулирования рыночной экономики и разработал программу антикризисной политики государства в области экономики. Центральный пункт этой концепции и политики — создание эффективного спроса, под которым понималась способность правительства обеспечить предпринимателей и население (работников) денежными средствами. Такой подход предусматривал отмену золотого стандарта во внутреннем обращении, национализацию эмиссионного центрального банка с передачей ему всех функций по выпуску новых денежных средств и контролю за денежным обращением, главное — государство получило неограниченные возможности через центральный эмиссионный банк финансировать свои программы. [c.352]
Регулирующий субъект . Роль государства в механизме рыночной экономики — основная проблема современной экономической теории. Дело в том, что исходный пункт становления рыночной экономики — ее освобождение от удушающих пут государства. И долгое время невмешательство государства в сферу частного бизнеса оставалось условием реальности рыночной экономики как системы свободного предпринимательства. Однако с 30-х гг. XX в. (со времени Великой депрессии ) рыночная экономика (из-за монополизма) потребовала активного государственного регулирования как условия ее социальной эффективности. Кейнсианство и стало концепцией государственного регулирования рыночной экономики. Однако кейнсианский инструмент — фискальная (налогово-бюджетная) политика — оказался неадекватным природе рыночной экономики, поэтому с 70-х годов сформировался новый подход — монетаризм, который, не отрицая необходимости государственного регулирования, пытается найти более тонкий экономический механизм государственного регулирования (денежно-кредитная политика). [c.7]
Переход к рыночной экономике вызвал необходимость поэтапной трансформации финансового законодательства. Его предпосылкой стал процесс приватизации, который коренным образом изменяет финансовые отношения. Однако приватизация — первый этап преобразований финансов. Важное значение имеет государственная концепция реформирования финансов на базе многообразия форм собственности и реализации нового типа взаимоотношений между федерацией и субъектами. Процесс реформирования с позиций государственного регулирования касается практически всех сторон государственных и муниципальных финансов, финансов предприятий и финансов домашних хозяйств, поэтому рассмотрим основные его аспекты. [c.37]
Ситуация кардинально изменилась в начале 90-х годов. Был принят новый план счете IB, позволявший вести учет объектов и операций, характерных для рыночной экономики, изменены принципы учета с ориентацией на международную практику и, в конце концов, была принята новая концепция по методологии, регулированию и организации бухгалтерского учета. В 2000 г. план счетов был существенно переработан при этом 2001 г определен как переходный, в течение которого разрешено применение как плана счетов, действовавшего в 90-е годы, так и модифицированного плана. [c.182]
Ранее этот фактор компенсировался установлением и регулированием государством цен на продукцию основных монопольных отраслей, что позволяло удерживать паритет цен между основными секторами экономики и обеспечивать необходимую относительную стабильность экономических связей и всего экономического процесса в целом. Данный подход не противоречил концепции перехода к рыночной экономике, а лишь постепенно вводил его в новое русло. [c.291]
Платежи за природные ресурсы установлены с целью экономического регулирования природопользования, стимулирования рационального и комплексного использования различных видов природных ресурсов и охраны окружающей среды, формирования фондов денежных средств для охраны и воспроизводства природных ресурсов в условиях рыночной экономики. Эти налоги должны оказывать стимулирующее влияние на повышение эффективности использования и охраны земель, лесов, водных объектов и недр, добычи и рационального использования минерально-сырьевых ресурсов и продуктов их переработки. В соответствии с концепцией государственной экологической политики, изложенной в Законе РСФСР [c.210]
Не случайно сам термин социальное рыночное хозяйство появляется в работе именно немецкого экономиста Мюллер-Армака в 1947 г. Работа называлась Регулирование экономики и рыночное хозяйство . В своей концепции социального рыночного хозяйства Мюллер-Армак провозгласил активную социальную политику, подчиненную принципу социальной компенсации. Социальным это рыночное хозяйство становится потому, что вытекающее из процесса производства функциональное распределение доходов и собственности превращается посредством социальной политики в общественно желательное персональное распределение доходов. Кроме бюджетных дотаций малоимущим Мюллер-Армак к другим формам социальной политики причислял создание развитой системы социального страхования и достойной человека социальной инфраструктуры. [c.148]
Концепция социального рыночного хозяйства исходит из того, что частное хозяйство в его чистом виде (без государственного вмешательства) столь же неизбежно чревато неэффективным функционированием экономики, не говоря уже о социальной несправедливости. Основная идея социального рыночного хозяйства заключается в следующем Принцип рыночной свободы должен быть взаимосвязан с поддержанием социальной гармонии Экономическое регулирование и координация деятельности должны происходить в первую очередь через рынки. Однако государство обязано вмешиваться с теми или иными корректирующими мерами, как только возникает опасность, что развитие рыночных процессов приведет к социально нежелательным и несправедливым результатам. Итак, социальное рыночное хозяйство представляет собой, по сути дела, промежуточную концепцию между чисто рыночной и централизованно регулируемой системами экономики. Рыночное хозяйство здесь выступает как несущая опора всего экономического порядка. Однако оно не предоставлено само себе, а сознательно регулируется государством. Так возникает социально управляемый рыночный механизм. [c.51]
Инфляция как постоянное явление в экономике возникла при отмене золотого стандарта и введении в обращение декретированных, узаконенных бумажных денежных средств. Кроме того, концентрация и централизация производства и капитала, усилившиеся и ускорившиеся под воздействием промышленного и позднее научно-технического прогресса (спутника развития человеческого общества), постоянно нарушают сбалансированность народнохозяйственных пропорций, в т.ч. систему ценообразования, основанную на соотношении спроса и предложения, и вызывают необходимость усиления государственного регулирования экономики, проводимого с учетом решения социальных проблем. В совокупности все это стало базой инфляции. Впервые теоретическое обоснование инфляции было разработано английским экономистом Дж.Кейнсом под воздействием «великой депрессии» 1929-1933 гг., предложившим концепцию активизации спроса предпринимателей и населения. Реализация этой концепции выхода из кризиса превратила инфляцию в хроническое явление рыночной экономики. Другими словами, инфляция стала платой за процветание рыночной экономики, платой за решение социальных проблем. [c.134]
В соответствии с монетаристской концепцией современные рыночные отношения представляют собой устойчивую, саморегулирующуюся систему, обеспечивающую политическую свободу и экономическую эффективность. Этот подход признает важность государственного вмешательства в развитие экономики, но не с целью корректировки рыночных механизмов кейнсианскими методами регулирования совокупного спроса, а путем создания условий для активизации конкурентных сил рынка при помощи рациональной денежной политики. В реакции рынка на манипулирование денежной массой М. Фридмен и его последователи рассматривают две модели краткосрочную и долгосрочную. [c.388]
Концепция, которая считает, что стабильность рыночной экономики зависит от регулирования денежной массы, находящейся в обращении. Его суть «Деньги имеют значение » (монетаризм). [c.230]
Суть новой социально-экономической стратегии и стержень концепции реформирования страны — в ее постепенном, поэтапном движении к российскому варианту общества постиндустриального типа с современными характеристиками качества жизни народа и многоукладной, социально ориентированной, динамичной рыночной экономикой при значительной роли государства в ее трансформации и регулировании. [c.14]
Глубочайший кризис, в котором оказалась страна, безуспешность попыток прервать его течение свидетельствуют о неадекватности принятого варианта реформ требованиям времени и условиям страны и настоятельно ставят вопрос о необходимости создания новой концепции реформирования с современными характеристиками качества жизни народа на основе формирования нового технологического способа производства и многоукладной, социально ориентированной, динамичной рыночной экономики при значительной роли государства в регулировании. Особое значение в процессе выработки новой стратегии реформы придается региональной политике. Это обусловлено существованием тенденций экономической и политической дезинтеграции. [c.8]
В целях создания системы денежно-кредитного регулирования, адекватной складывающимся рыночным отношениям, были изменены статус Государственного банка и его роль в народном хозяйстве страны. Банк был выведен из подчинения правительству и получил, таким образом, необходимую экономическую независимость. После обретения Россией суверенитета на базе Госбанка был создан Центральный банк России на основе концепции, принятой в государствах с развитой рыночной экономикой. [c.37]
С переходом от директивно управляемой к рыночной экономике существенным образом изменяется механизм хозяйственного развития. Согласно основополагающим концепциям эволюционной экономики [3] в рыночных условиях хозяйствующие субъекты не имеют каких-либо имманентных целей и мотивов поведения за исключением цели выживания и роста. Они формируются в процессах поиска и «естественного отбора» во взаимодействии с окружающей средой. На передний план выдвигается задача создания новых институтов регулирования общественного производства, соответствующих новым условиям хозяйствования, и приведение системы государственного управления в соответствие с принципами рыночной организации хозяйства. [c.7]
Попытки государственного регулирования. Здесь особо следует сказать о правомерности вмешательства государства (являющегося одновременно и рыночным агентом) в рыночные процессы, о допустимости какого-либо регулирования через государственные органы. В первые годы реформирования народного хозяйства в рыночном ключе при отсутствии собственной четкой концепции перестройки экономики наблюдались определенные деформации в схеме силового внедрения рыночный отношений. [c.279]
Суть концепции основоположников классической политэкономии Л. Смита и Д Рикардо сводилась к невмешательству государства в экономику, сохранению свободной конкуренции, отведению главной роли в регулировании хозяйственной жизни общества рыночным механизмам. Следуя этим принципам, финансовая политика до конца 20-х годов двадцатого столетия направлялась на ограничение государственных расходов и налогов и на обеспечение равновесного (сбалансированного) бюджета государств. В соответствии с этими целями организация финансовых отношений обеспечивала реализацию функций государства через финансирование из бюджета в основном расходов военных, управленческих и расходов по обслуживанию и погашению государственного долга. Доходы бюджета формировались в основном за счет косвенных налогов. [c.33]
Попытки подвести современные стратегии центральных банков разных стран под традиционные концепции денежной политики показали, что ни монетаризм, ни теории государственного регулирования в чистом виде не находят своего выражения в практике воздействия на экономику страны. В перспективе можно рассчитывать на компромиссный вариант выбора стратегии центрального банка. При этом в настоящее время все больше приоритет отдается рыночным механизмам по сравнению с административными методами регулирования. Примером тому служит либерализация банковского законодательства в ряде европейских стран в начале 90-х гг. (Австрии, Италии, Франции и др.) [c.406]
Дж.М.Кейнс сформулировал свою концепцию как общую теорию занятости и связан ее с принципом эффективного спроса, ставшим центральным пунктом системы кейнсианства. Оно исходит из того, что ключевой проблемой воспроизводства являются емкость рынка и возможности его расширения в соответствии с увеличением предложения товаров. Дж.М.Кейнс пришел к заключению, что капитализм утратил механизм автоматического восстановления рыночного равновесия. Необходимо государственное регулирование экономики. На этом пути государство прежде всего должно обеспечить необходимый объем эффективного спроса. Достигается он на основе всемерного увеличения платежеспособного спроса. Недостаток эффективного спроса, согласно учению Дж.М.Кейнса, лежит в основе кризисных явлений, безработицы, недогрузки производственного потенциала, низких темпов роста производства. [c.26]
Концепция развития в переходный период и состав решаемых задач позволяют говорить о двух основных подходах к механизму управления. Первый подход предполагает максимально возможное устранение государства от регулирования экономики и предельную децентрализацию системы управления. Второй подход ориентирован на активное влияние государства на экономические процессы, включая процесс формирования рыночных отношений. Постепенно складывается механизм управления, сочетающий эти два подхода в соответствии с требованиями каждого периода развития. [c.29]
На различных этапах становления и развития рыночной экономики менялось отношение к вмешательству государства в эти процессы. Если в период формирования рыночных отношений (XVII — XVIII вв.) признавалась необходимость государственного регулирования торговли, промышленности, то в конце XVIII в. вмешательство государства расценивалось как помеха, сдерживающая развитие самих рыночных отношений. Это не могло не сказаться на развитии экономической мысли и обусловило появление различных концепций регулирования рыночной экономики (рис. 1.1). [c.13]
Сегодня наиболее разумной концепцией антициклического регулирования признана разработанная американским экономистом П.Самуэлсоном концепция неоклассического синтеза, которая объединяет спрос и предложение как два важнейших компонента регулирования рыночной экономики. [c.20]
Во-первых, это кейнсианское направление, названное в честь его основателя английского экономиста Джона Мей-нарда Кейнса (1883-1946). Кейнсианство и ныне служит теоретическим обоснованием государственного регулирования рыночной экономики путем увеличения или уменьшения спроса через изменение наличной и безналичной денежной массы. Это направление по праву было объявлено «кейнси-анской революцией в политической экономии». Кейнсианство в его современном виде часто именуется неокейнсиан-ством. По степени влияния на социально-экономическое мышление мирового сообщества с кейнсианством может сравниться лишь классическая теория А. Смита и Давида Рикардо (1772-1823) и концепция марксизма. Не случайно П. Самуэльсон в истории экономической науки особо выделяет трех выдающихся мыслителей А. Смита, К. Маркса и Д. М. Кейнса. [c.7]
Институционализм. Концепция И. — это развитие экономики, связанное с изменением правовых, социальных, технических, этических институтов общества государства, профсоюзов, частной собственности, конкуренции, корпораций, технического прогресса, семьи, обычаев, психологии и др. Впервые институты — социальные, политические, правовые — были введены в предмет экономической теории представителями так называемого старого И. — американскими экономистами Т. Вебленом, Д. Коммонсом, У. Митчелом. В первой четверти XX в. они составили радикальное течение экономической мысли, выступили с критикой существующих институтов, концепции автоматического регулирования рыночной экономики. Обращая пристальное внимание на необходимость государственного регулирования экономики, ранние институционалисты явились прямыми предвестниками кейнсианства. В западноевропейских странах И. по- [c.16]
В дальнейшем явление мультипликации стали анализировать с учетом фактора времени, и возникла динамическая модель мультипликатора, которая разработана П. Самуэльсоном и Дж. Робинсон, Ф. Хайе-ком. Динамическая модель мультипликатора строится исходя из повторяемости эффекта первичных инвестиций. Использование теории мультипликатора при анализе динамики сбережений инвестиций показывает конкретные рычаги воздействия на изменение совокупного спроса, объема ВНП и занятости населения. Теория мультипликатора сыграла исключительную роль в обосновании концепции эффективного спроса, необходимости и возможности регулирования рыночной экономики. [c.392]
С сер. 70-х гг. в обстановке углубления кризисных явлений капиталистич. экономики влияние новой фраки, школы начало ослабевать. Кризис 1974 — 75 со всей очевидностью показал бесплодность попыток возродить рыночный механизм (т. п. принципы совершенной конкуренции) в условиях совр. гос.-монопо-листнч. капитализма. Широкой критике подверглись и кейш панские концепции регулирования глобального спроса. Преобладание технико-эконо.мич. подхода к проблемам хоз. развития, при к-ром считалось, что количеств, факторы (в частности, наращивание производи MI. мощностей и темпов экономич. роста) сами но себе способны решать социальные проблемы (уровень и качество жизни, смягчение имуществ. неравенства и др.), иступило в глубокое противоречие со струк- [c.331]
В середине, 70-х кризис настиг уже государственно-регулируемую рыночную экономику, а следовательно, и кейнсианскую модель рыночной экономики. Причина этого кризиса — чрезмерное государственное вмешательство в экономику. В этих условиях консерваторы в Англии и сторонники рейганомики в США сделали ставку на политику деэтатиза-ции. Теперь потребовалась новая концепция, которая, сохраняя регулируемый характер рыночной экономики, помогла бы найти государству экономический механизм своего вмешательства в экономику, а не административный . Именно эту задачу выполнила широко известная сегодня монетаристская концепция, которая, не отрицая необходимости государственного вмешательства в экономику, сводила это вмешательство к косвенному — через регулирование денежной сферы. [c.6]
Мировой экономический кризис 30-х гг., до основания потрясший мйственную систему западных стран, нанес тяжелый удар по неоклас-i 11 ской концепции стихийного рыночного регулирования капиталиста-1 кой экономики, отвергающей вмешательство государства н процесс вое-кипнодства капитала. Этот кризис показал, что в новых условиях, для ш>рых характерно резкое обострение конкурентной борьбы монополистских гигантов, свободное предпринимательство не в состоянии обес- чить нормальный ход экономического развития и неизбежно приведет. точную экономику к краху. [c.59]
Вторым направлением в современной экономической науке является неоклассическое направление. Первый этап этого направления связан с именем А. Маршалла и с попыткой соединить классическую теорию А. Смита с мар-жинализмом. Маржинализм (от фр. marginal — предельный) -учение, основанное на использовании предельных величин (предельная полезность, предельный доход и т. п.). Второй, современный, этап неоклассического направления возник в 70-80-е гг. нашего века. Новый классический экономике представляет собой реакцию на чрезмерное вмешательство государства в экономическую жизнь общества. Это направление ныне представлено теорией монетаризма (от англ, money — деньги), которая роль государства в стабилизации экономики сводит к регулированию денежного механизма, и теорией неолиберализма, которая полагает, что вмешательство государства в экономическую жизнь йадо свести к минимуму и одновременно предоставить максимум свободы предпринимателям и торговцам. На основе теорий неолиберализма и кейнсианства возникла теория социально ориентированного рыночного хозяйства, которая соединила в себе концепции А. Смита и Д. М. Кейнса в нечто принципиально новое. [c.7]
Практич. деятельность Р. в сфере воен.-экономич. регулирования (Р. был и 1941—45 руководителем эконо-мнч. секции англ, нр-ва) и последующее участие в мероприятиях по национализации ряда отраслей англ, пром-сти способствовали его отходу от принципов экономим, либерализма в направлении к ноолиберализму. Р. признал целесообразность определ. воздействия бурж. гос-ва на экономику в целях поддержания рыночного механизма, за к-рым, по его убеждению, должны сохраниться функции оси. регулятора канпталистич. хоз. деятельности. Послевоен. эволюция взглядов привела Р. к выводу о несостоятельности выдвигавшихся им panei1 концепций экономии, циклов и кризисов. Он стал разделять мн. положения кейнсианства. вызвав в свой адрес резкую критику сторонников традиционного либерализма. [c.504]
1.2. Особенности государственного регулирования высшего образования
Совершенствование организационных основ функционирования системы образования предполагает оптимизацию административно-правового механизма, расширение участия общества в управлении, дальнейшее развитие академических свобод и автономии вузов, улучшение положения дел в образовательном менеджменте и т.д. с непременным сохранением государственного воздействия и государственной поддержки в различных формах.
Сегодня, когда система образования представляет собой сложный социально-экономический комплекс, поглощающий значительные финансовые, материальные, человеческие и иные ресурсы, многое зависит не только от инвестирования в нее, от ее «экономизации»,83но и, в не меньшей степени, от уровня управленческого воздействия на структуры этой системы, от качества регулирования. Однако, как правило, до настоящего времени внимание ученых было обращено преимущественно на проблемы государственного регулирования экономики.84Между тем опыт зарубежных стран убедительно демонстрирует разные цели, но равнозначимую важность экономического и социального регулирования. Социально-культурная сфера и изменения, произошедшие в ней за последние 10 – 15 лет в России, тоже заслуживают внимания через призму административного права.
Социально-экономические и политические перемены обусловили изменение содержания управления высшим образованием. Специфические характеристики постсоветского этапа развития общества и государства, новая стратегия правовой организации управления социальными процессами ставят проблемы совершенствования административно-правового механизма организации управления образованием.
Уже признано, что «вопреки либеральным лозунгам и делам государство сохранило свою правоспособность регулятора в экономике».85Не менее актуально это признание для социальной сферы. Только посредством государственного регулирования возможно воздействовать на систему в нужном обществу направлении. При этом основным выразителем роли государства в рыночной социально-экономической ситуации, особенно в обеспечении реализации конституционных прав граждан, является институт административно-правового регулирования.
Административно-правовое регулирование – это реальный и эффективный юридический институт, который вполне сочетается со свободой деятельности. И автономия вузов не должна означать абсолютной свободы. Надлежащее административно-правовое регулирование отношений в системе высшего образования – это гарантии прав субъектов образовательных отношений и организационные условия их деятельности. Следовательно, автономия лишь ограничивает возможности прямого воздействия органов государственной власти на вуз, он должен восприниматься как некая замкнутая единица. В сфере компетенции государства остаются общие условия функционирования вуза (правовое пространство, налогообложение, отношения собственности, стандарты образования), объем государственно-общественного заказа (выделяемые ресурсы и количество обучающихся за счет этих средств), контроль за соблюдением лицензионных условий и требований.86(Чуть позже мы подробнее рассмотрим эти и другие формы государственного воздействия.)
Новые мотивы в идеологии государственного управления, обусловленные переходом к рыночным отношениям, привели к определенным изменениям в традиционной юридической терминологии, к перераспределению содержания понятий. Поэтому представляется необходимым определить современное соотношение понятий «управление» и «регулирование». Еще в 1972 г. Б.М. Лазарев писал, что важным условием совершенствования управления отраслью является сближение терминологии науки управления и административного права на базе выводов общей теории управления; необходимо добиться по возможности однозначности каждого термина в законодательстве.87
Известно, что в условиях рынка государственное воздействие на ту или иную сферу общественных отношений, на деятельность тех или иных субъектов права включает в себя создание и прекращение этих субъектов, планирование, регулирование их деятельности, то есть установление и обеспечение государством общих правил поведения (деятельности) субъектов общественных отношений и корректировка их в зависимости от изменяющихся условий, а также контроль за нею.88Все вместе это охватывается понятием «управление» в широком смысле слова. Ранее выделялись такие функции аппарата государственного управления (это и составляло содержание понятия «управление» в узком смысле), как прогнозирование, организация, координация и контроль, регулирование и распорядительство.89Содержание деятельности государства как универсального управляющего субъекта изменилось с точки зрения терминологии очень незначительно – изменилась степень присутствия, вмешательства: государственноерегулированиестановится преобладающей формой воздействия.90
Существуют и иные точки зрения на соотношение этих же понятий. К примеру, Э.В. Талапина и А.А. Демин считают государственное управление и государственное регулирование основными методами государственного руководства экономикой. При этом государственное управление, по их мнению, заключается в прямом воздействии на управляемые объекты, и компетентные органы государства осуществляют весь комплекс необходимых управленческих функций. Второй способ состоит в нормативно-правовом регулировании порядка создания хозяйственных структур и их деятельности, контроле за исполнением действующего законодательства, осуществляемом большой группой специальных административных органов.91С.А. Маевский с учетом специфики научно-технического творчества, которая сродни специфике отношений в образовательной сфере, выделял руководство научно-техническим прогрессом как часть деятельности государства по осуществлению хозяйственно-организаторской функции, как отдельный блок в комплексе вопросов управления промышленностью. Сущность государственного руководства в этой сфере он видел в активном и всеобъемлющем воздействии на соответствующие общественные отношения.92
В теории менеджмента в основном тяготеют к универсальному применению термина «управление», вкладывая в него самые различные характеристики, в том числе и относящиеся к понятию «регулирование».93
В традиционной административно-правовой науке упор по-прежнему делается на первичность государственного управления.94А государственное регулирование рассматривается как одна из его функций, элемент управленческой деятельности. Сторонники этого подхода также признают известное уменьшение удельного веса государственного управления некоторыми областями жизни с сохранением государством служебной роли основного субъекта управления. Не случайно в последние годы так много диссертационных работ посвящено именно административно-правовомурегулированиюотношений в той или иной сфере хозяйствования.95Не менее актуальны подобные исследования в социальной сфере. Проблема самоустранения государства от решения многих вопросов и, как следствие, необходимость манипуляции сознанием населения в период подготовки и проведения рыночных реформ очень эмоционально освещена С. Г. Кара-Мурзой.96
Есть и противоположные мнения. А.А. Демин подвергает резкой критике В.С. Рыжова, полагающего, что при смене системы организации общественной жизни термин «государственное управление» должен уступить место термину «государственное регулирование».97В то же время он «уходит» от раскрытия их содержания и переводит обсуждение в плоскость государственных функций, хотя это направление деятельности государства, а не характеристика сущности этой деятельности.
Представляется предпочтительным подход Д.Н. Бахраха, который использует очень емкое словосочетание «социальное управление» и так много внимания уделяет вопросам самоуправления и самоорганизации, автономии и самостоятельности управляемых субъектов,98что непременно напрашивается вывод о перевесе в пользу термина «регуляция», когда речь идет об управляющем воздействии государства на социальную систему.
Ю.А. Тихомиров суммировал виды управления следующим образом: «Управление в кибернетическом смысле – взаимодействие субъектов и объектов путем механизма прямых и обратных связей. Управление обществом (социальное управление) – воздействие на все, многие или отдельные сферы общественной жизни, управление общественными процессами. Управление государством, государственными делами — целенаправленное организованное воздействие государства и его институтов на сферы государственной жизни для изменения их в соответствии с целями государственной политики. Государственное управление в широком смысле – сфера организующей и распорядительной деятельности государственных органов. Государственное управление в узком смысле – деятельность органов исполнительной власти, собственно аппарата управления. Администрирование – управленческая деятельность в организациях, учреждениях, предприятиях».99При этом для государственного управления в широком смысле характерно, в частности, «нормативно-распорядительноерегулирование» (выделено нами –С.Б.). Именно о регулировании как составной части управления пишет С.Д. Хазанов.100
Авторы, исследующие современные проблемы управления на стыке наук, также тяготеют к термину «регулирование». А.Б. Агапов называет Особенную часть своего труда по административному праву «Государственное регулирование в отраслях и сферах управления».101Авторы академического курса «Теория государства и права» рассматривают проблемы государственного регулирования (экономики).102Аналогичную позицию занимают авторы учебников по хозяйственному (предпринимательскому) праву.103
А вот какое толкование словам «регулирование» и «управление» дает словарь русского языка В.И. Ожегова: «регулировать»– значит упорядочивать, налаживать; направлять развитие, движение чего-либо с целью привести в порядок, в систему; «управлять», в свою очередь, означает направлять ход движения, руководить действиями (деятельностью).104Различие едва уловимое, но с учетом традиций административно-правовой науки можно предположить, что управление предполагает более тесный контакт с управляемым объектом, а следовательно, большую степень вмешательства и непосредственного воздействия.
Представляется, что в связи со сменой государственной идеологии, изменением роли государства в управлении делами общества правильнее было бы говорить именно о государственномвоздействиина различных субъектов общественных отношений – в экономике или социальной сфере. Вместе с тем такое воздействие носит управляющий характер, так как задает определенное направление развития в интересах государства и общества.
Ю.А. Тихомиров отмечал, что государственное управление в России в 1992–1993 гг. было практически разрушено, однако экономический кризис способствовал переоценке взглядов, и вновь стали признавать роль государственного регулирования – в таких его проявлениях, как упреждающее регулирование, правила экономического регулирования, контроль, экономическая стратегия. Он называет следующие особенности современного этапа управления страной:
переход от прямого воздействия к косвенному; вместо прямого управления объектами – управление процессами; при этом вырастает вес таких функций управления, как стимулирование, приоритеты, прогнозирование, финансово-кредитная поддержка, методическая помощь, кадровое обеспечение, информационное обслуживание;
сужение круга непосредственно управляемых объектов;
замена оперативно-распорядительного метода общенормативным как более эффективным; закон все шире регулирует экономическую деятельность во всех ее проявлениях, удельный вес подзаконных актов должен снижаться;
изменение соотношения централизации и децентрализации в управлении в связи с перераспределением полномочий между федерацией и ее субъектами и далее, на муниципальный уровень управ-ления.105
Содержанием государственного воздействия в новых условиях становятся: прогнозирование и планирование, организационно-регистрирующая функция, регулирование деятельности, то есть установление пределов допустимости и запретов (регулирование может осуществляться также путем прямого воздействия, то есть непосредственного управления, когда речь идет об объектах государственной собственности), и контроль.
Это вполне соответствует тем функциям административной деятельности, на которые указывают классики зарубежной административно-правовой науки:
программирование – выработка конкретных программ действий;
организация – определение структур и кадров для выполнения поставленных задач;
распорядительство – выдача конкретных властных предписаний;
координация – гармонизация всех действий и усилий;
контроль – проверка соответствия результатов поставленным целям.106
Все вышеизложенное применимо к системе высшего образования, к управлению деятельностью вузами, но с существенной оговоркой: степень административно-правового регулирования как разновидности государственного регулирования в социальной и политической сферах должна быть различной. В социальной сфере допустима большая степень децентрализации, должны использоваться «более мягкие средства, скорее набор нормативных средств»,107при условии, что государство ни в коей мере не должно снимать с себя обязательств и ответственности по отношению к социальной сфере.
Нельзя не согласиться с обоснованным суждением, защищенным в форме диссертационного исследования: так как потребление услуг образования сопровождается высоким положительным эффектом как для государства и общества в целом, так и для отдельной личности, образовательные услуги, следовательно, это социально значимые блага, в производстве которых решающую роль играет государство. Рыночный механизм в образовании имеет ограниченную дееспособность.108И организующее воздействие государства на эту сферу должно строиться с учетом этого обстоятельства. Образование должно учитывать механизмы спроса и предложения. Вместе с тем, как показывает опыт всех стран с рыночной экономикой, и в этих условиях государство делает все возможное для приоритетной поддержки образования.109Кроме того, специфика отношений в системе образования, их особый характер обусловливают необходимость известной свободы – академических свобод участников образовательного процесса и автономии вузов. Этого нельзя не учитывать при организации качественно новой системы управления.
Таким образом, современные тенденции и общенаучные подходы, а также известная «демократическо-академическая» специфика высшего образования, определенные нормативно пределы государственного вмешательства, участие общественно-государственных структур позволяют говорить именно о процессе государственногорегулированияобразования. Это косвенно подтверждал и статус Министерства образования РФ, закрепленный в Положении о министерстве.110
Последняя реформа органов исполнительной власти, создание триединой структуры в виде Министерства образования и науки, Федеральной службы по надзору и контролю в сфере образования и науки и Федерального агентства по образованию111и разделение их компетенции дают основание надеяться, что эти структуры еще дальше отходят от непосредственного управления и избыточного вмешательства в дела вузов.
Будущая практика их деятельности, безусловно, привнесет свои новации в административно-правовую науку. Анализ текста регламентирующих положений убедительно свидетельствует о наделении их функциями регулятивного характера. Так, Министерство образования и науки – орган исполнительной власти, осуществляющий функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в подведомственной сфере112(для сравнения – в положении об упраздненном Министерстве образования оно характеризовалось как орган, осуществляющий управление113). Федеральное агентство по образованию управляет процессами оказания государственных услуг в сфере образования, воспитания, молодежной политики и развития общедоступных образовательных ресурсов, а также государственным имуществом.114Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки осуществляет свои функции в точном соответствии с наименованием.115
Термины «руководство» и «управление» сохраняют свое значение только в организации внутривузовского управления. Так, согласно ст. 12 ФЗ о ВППО, общее руководство государственным или муниципальным вузом осуществляет выборный представительный орган – ученый совет. Непосредственное управление осуществляет ректор, также избираемый в порядке, определяемом уставом вуза. Государство только определяет общие параметры распределения компетенции и ответственности органов внутреннего управления в подведомственных вузах. Их реальное наполнение – это тоже дело самого вуза (см. цитируемую ст. 12 ФЗ о ВППО), что отражается в его уставе, который принимается общим собранием (конференцией). Как это ни парадоксально, в системе некоммерческая организация (вуз) и государство связь менее жесткая, чем, к примеру, в отношениях государства с такими коммерческими организациями, как государственные унитарные предприятия.
Образование – многоаспектный сложный объект управления, управляемая система, которая «распадается» на определенное множество самостоятельных, целостных подобъектов управляющего воздействия. Ими выступают образовательные учреждения, образовательные программы, образовательный процесс и его результаты.116Подобъектами управления являются также научная деятельность, процесс воспитания (в вузе он должен осуществляться не только в рамках учебного процесса, это отдельный аккредитационный показатель его деятельности117), прием в вузы и т.д. Специфика предмета воздействия, обусловленная также содержанием образовательных отношений, социальным значением сферы образования, и действующие нормативно-правовые акты в сфере высшего образования определили следующие особенности государственного регулирования высшего образования.
Во-первых,это его общественно-государственный характер. В управлении системой участвуют Всероссийский союз ректоров и советы ректоров вузов в регионах,118ассоциации вузов (по профилю, по статусу, по форме собственности), учебно-методические объединения по направлениям и специальностям, советы попечителей119и др.
Значительная часть государственных функций в сфере образования также выполняется с привлечением вузовской общественности: лицензирование, аттестация и аккредитация, экспертиза работ, представленных на соискание ученой степени, и др. В новом положении о Министерстве образования и науки прямо указано на право министерства привлекать для проработки вопросов его сферы деятельности научные и иные организации, ученых и специалистов (п. 6.3), создавать координационные и совещательные органы (п. 6.4). Например, в работе диссертационных и экспертных советов участвуют известные ученые со всей страны; в состав комиссии по лицензированию или аттестации включаются представители вузовской общественности и т.д. Это предусмотрено законодательством об образовании и иными нормативными актами: Типовым положением о совете ректоров вузов РФ,120положениями о лицензировании и аккредитации,121об УМО,122о Координационном совете по повышению квалификации и переподготовке специалистов123и т. д.
Ярким примером общественно-государственного начала в высшем образовании могут служить процедуры, связанные с разработкой и внедрением государственных образовательных стандартов высшего профессионального образования (далее – ГОС ВПО). В целях совершенствования механизма введения ГОС ВПО разработана и утверждена новая структура управления разработкой ГОС ВПО, предусматривающая функционирование Федерального совета по разработке ГОС ВПО, координационных советов по областям знания, научно-методических советов по дисциплинам гуманитарного и социально-экономического, естественнонаучного и математического, а также общепрофессионального (для инженерных специальностей) циклов и учебно-методических объединений вузов.124В рамках указанной структуры разработано и новое Типовое положение об учебно-методическом объединении высших учебных заведений РФ, в соответствии с которым прошло переутверждение положений всех учебно-методических объединений вузов.
А в Республике Татарстан, к примеру, ассоциация структур дополнительного профессионального образования – Межотраслевой региональный центр профессиональной переподготовки и повышения квалификации руководителей и специалистов (МРЦПК РТ) получил аккредитацию Министерства экономики и промышленности Республики Татарстан как государственно-общественный орган управления реализацией образовательных программ дополнительного профессионального образования в сфере ВПО.125
Работа по реализации Концепции модернизации российского образования также предполагает усиление общественной составляющей через систему соответствующих советов при всех органах управления образованием.
Даже процедура занятия должности ректора государственного или муниципального вуза носит государственно-общественный характер (ст.12 ФЗ о ВППО). Ректора вначале избирают на конференции трудового коллектива (или общим собранием), а затем его утверждает соответствующий орган исполнительной власти. Причем даже если он не утвердит предложенную кандидатуру, а конференция (общее собрание) решением 2/3 присутствующих вновь изберет этого кандидата, его обязаны утвердить на должность ректора. Ни в одной другой отрасли экономики или социальной сферы нет такого порядка занятия должности руководителя.
Во-вторых,это нетипичное разграничение компетенции между федерацией и субъектами РФ. В отличие от других предметов совместного ведения, в образовании управленческие функции между федерацией и ее субъектами объективно разделяются по уровням образования. Правовое регулирование высшего образования относится исключительно к ведению России. И хотя в ведении субъектов РФ и муниципальных образований также могут находиться образовательные учреждения ВПО, правовую регламентацию их деятельности осуществляет федерация.126
В-третьих,это особый метод правового регулирования. Отношения, складывающиеся в процессе жизнедеятельности образовательных учреждений, и горизонтальные, и вертикальные, это одновременно отношения и субординации, и равноправного партнерства, причем зачастую между одними и теми же участниками образовательного процесса. Отсюда своеобразный метод правового регулирования и «собственная» отрасль права, именуемая образовательной.
В-четвертых,основополагающей категорией для обеспечения эволюции системы образования является вузовская автономия. Это означает (при сохранении государственного контроля) такую степень самоуправления, которая необходима вузу для эффективного принятия решений в отношении своей уставной деятельности. Поэтому регулирование внутривузовских отношений, как и в субъектах предпринимательской деятельности, в значительной степени осуществляется локальными актами (ст. 13 закона РФ «Об образовании»). Однако в новом положении о Министерстве образования и науки РФ подчеркивается следующее: «При осуществлении правового регулирования в установленной сфере деятельности Министерство не вправе…устанавливать ограничения… правнегосударственныхкоммерческих и некоммерческих организаций…» (п.7). Не свидетельствует ли подобная формулировка о неограниченности возможных ограничений для подведомственныхгосударственныхнекоммерческих организаций?
В-пятых,это многосубъектный состав органов, оказывающих регулирующее воздействие. Учредитель федеральных вузов – Правительство Российской Федерации (п.2 ст. 10 ФЗ о ВППО). До недавнего времени (март 2004г.) основной объем функций учредителя исполнял соответствующий федеральный орган исполнительной власти, главным образом Минобразования России. Представляло собственника в части управления имуществом Министерство имущественных отношений. Поэтому при регистрации уставов вузов в регионах возникала зачастую проблема их утверждения в соответствующих комитетах по управлению имуществом.127Функции собственника в контексте ст. 120 ГК РФ (субсидиарная ответственность по обязательствам финансируемых собственником учреждений) исполняло Министерство финансов. В настоящее время, как уже было отмечено, произошло увеличение числа органов исполнительной власти, которым подведомственно высшее образование.
Утвержденные положения о новых структурах исполнительной власти в системе высшего образования пока не дают ответа на следующие вопросы:
кто реально будет исполнять функции учредителя? Очевидно, они будут перераспределены между вновь созданными структурами;
кто будет привлекаться в качестве собственника в случае необходимости субсидиарной ответственности?
Кроме того, в системе высшего образования было положено начало практике соучредительства. Так, в соответствии с постановлением Правительства РФ от 16.06.1997 г. № 722,128вторым учредителем Казанского государственного технологического университета стал Кабинет Министров Республики Татарстан. Образуемая таким образом смешанная форма собственности и наличие нескольких соучредителей неизбежно влекут за собой перемены в традиционных формах и методах воздействия на управляемый объект.
В-шестых,еще одним принципиальным отличием конструкции государственного регулирования высшего образования является развитие региональных моделей университетских комплексов, включающих образовательные учреждения различного типа, научно-исследовательские и научно-производственные структуры, предприятия и т.д. В качестве примера также можно привести Республику Татарстан, где в соответствии с решением коллегии Минобразования России от 19.12.2000 г. учреждена Федеральная экспериментальная площадка по реализации моделей университетских комплексов в форме университетского округа, ассоциации образовательных учреждений и единого юридического лица. Получают распространение идеи учебно-научно-производственных и учебно-научно-инновационных комплексов (об этом много и подробно пишет, в частности, В.Е. Шукшунов и ряд других вузовских работников).129
Можно отметить и другие особенности, вытекающие из меняющегося содержания образования, появления новых форм образования, проведения экспериментов в области образования и т.д. Так, апробация дистанционных технологий фактически вывела МЭСИ на несколько лет из правового поля высшего образования, так как его деятельность по становлению дистанционного образования регламентировалась путем индивидуально ориентированных актов Минобразования России. Проведение в Республике Татарстан эксперимента по созданию региональной модели дополнительного профессионального образования также привело к модификациям в управленческих отношениях между участниками эксперимента.130
Таким образом, организация государственного регулирования высшего образования должна обеспечивать баланс публичного и частного интереса в этой сфере и отражать все перечисленные особенности. Необходимо также в целях обеспечения эффективности функционирования системы высшего образования, наряду с обязательной государственной поддержкой, сохранить государственно-общественный характер управления, развивать вузовское и студенческое самоуправление, отразить организационно и нормативно создание региональных образовательных комплексов. Эти задачи и должен решать соответствующий административно-правовой механизм на основе необходимой нормативной базы.
Монетарная концепция государственного регулирования экономики
Альтернативной кейнсианству в США стала «чикагская школа» неолиберализма, монетарные идеи которой зародились еще в 20-е гг. ХХ в. в рамках Чикагского университета.
Самостоятельное значение американский монетаризм приобретает на рубеже 50-60-х г.г. с выходом важнейших работ лидера этой школы Милтона Фридмена (1912 г.), который в 1976 г. стал Нобелевским лауреатом по экономике за публикации в области денежного обращения.
В основе концепции монетаризма лежит идея о том, что рыночная система в состоянии автоматически достигать макроэкономического равновесия. В целом она представляет собой устойчивую саморегулирующуюся систему, которой присуще состояние динамического равновесия при оптимальной занятости ресурсов. Нарушения равновесия – кризисы – не являются неизбежным следствием внутренних законов рыночной экономики, это следствие вмешательства государства в нормальный ход экономической жизни общества. Основной причиной нарушения естественного хозяйственного развития являются сдвиги в денежной сфере, т.к. в долговременном плане существенная нестабильность денег всегда сопровождается нестабильностью экономического роста.
Как утверждает Фридмен, спрос на деньги в обществе всегда стабилен, а предложение нестабильно и зависит от субъективных решений кредитных институтов. Если эти учреждения выпускают денег больше, чем требует хозяйство, следствием будет инфляция, если меньше, чем это нужно для обеспечения реальных нужд общества, следствием будет кризис. В конечном итоге, весь ход экономического процесса определяет монетарный фактор.
Таким образом, суть монетарной политики – в регулировании объема предложения денег для стабилизации национального рынка. Монетаризм считает государственное регулирование вредным для развития предпринимательской деятельности, и изначально бюрократическим. Он призывает к минимизации вмешательства государства в экономику, допуская лишь проведение фискальной политики.
В широко известной книге «Капитализм и свобода» Фридмен утверждает, что современный капитализм – это устойчивая, саморегулирующаяся система, которая обеспечивает политическую свободу и экономическую эффективность и удовлетворительной альтернативы этой системе нет.
Но безраздельное господство рыночной системы тоже недопустимо, т.к. для общества в целом важно, в какой мере, каждый его член имеет доступ к абсолютно необходимым на данном уровне цивилизации благам: медицинское обслуживание, образование. В этом случае, вмешательство государства необходимо, но оно должно происходить под контролем общества, а распределение средств на социальные цели следует осуществлять не через цены, а через налоги и субсидии. Главная задача государства – не корректировать рыночный механизм при помощи кейнсианских методов регулирования «эффективного спроса», а создавать условия для максимально свободного функционирования рыночного механизма, в первую очередь, путем проведения рациональной денежной политики.
В своей работе «Монетарная история США 1860-1960 г.г.», написанной совместно со Шварцем, Фридмен прослеживает существование устойчивой функциональной связи между динамикой денежной массы и динамикой конечного результата общественного производства (национального дохода). Особое внимание он обращает на борьбу с безработицей с помощью увеличения денежной массы. В реакции рынка на эти действия он выделяет краткосрочный и долгосрочный периоды.
В краткосрочном периоде увеличение денежной массы ведет к понижению процентных ставок, расширению спроса и сокращению безработицы. Но если это повторяется определенное число раз, инвестиционный процесс интенсифицируется, растет производство, увеличиваются объем продаж, доходов и спрос на деньги, а это повышает процентную ставку. Долгосрочный эффект такой политики — разрыв связи между движением нормы процента, изменением спроса на деньги и их предложением. Условием долгосрочного равновесия денежного рынка по Фридмену является соблюдение основного денежного закона, который устанавливает связь между долгосрочным темпом роста предложения денег и долгосрочным темпом роста реального продукта (национального дохода):
X=y+Z
где Х – долгосрочный темп роста предложения денег;
у – долгосрочный темп роста реального продукта;
Z – темп ожидаемой инфляции.
Цель долгосрочной денежной политики – стабилизация инфляции, превращение текущей инфляции в полностью ожидаемую. Проанализировав темпы роста национального дохода США (3-4 % в год), Фридмен сделал вывод о том, что этими же темпами должна увеличиваться и денежная масса.
Такая денежная политика, ориентированная на долгосрочные тенденции, а не на краткосрочные повороты хозяйственной конъюнктуры, по его мнению, будет наилучшим образом содействовать поддержанию оптимальных темпов экономического роста.
Монетаристская концепция была опробована республиканским правительством США при президенте Р.Никсоне в 1969-70-х гг., когда Фридмен являлся советником президента. Но наибольшего успеха она достигла в Великобритании при правительстве Маргарет Тэтчер и в США в период так называемой «рейганомики». Милтон Фридмен являлся экономическим консультантом правительств Индонезии, Израиля, Саудовской Аравии, Чили периода режима Пиночета.
В настоящее время новые индустриальные страны Азии – Сянган (Гонконг), Малайзия, Таиланд, Сингапур, Тайвань – наиболее эффективно используют кейнсианский метод государственного регулирования экономики. Среди промышленно-развитых стран активно проводят политику гибкого изменения налоговых ставок и государственных расходов Австрия, Великобритания, США, Япония, Швеция, Швейцария, Новая Зеландия. Россия же, где долгие годы существовала жесткая система централизованного управления и традиционным было широкое вмешательство государства в экономику, по степени эффективности фискальной политики уступает не только большинству промышленно-развитых стран, но и многим развивающимся странам. В середине 90-х г. по этому показателю Россия занимала 43 место в мире. Интересным является то обстоятельство, что из 15 государств, имеющих наиболее высокий рейтинг по степени эффективности фискальной политики, 9 государств (США, Япония, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Малайзия, Сянган (Гонконг), Индонезия, Индия) входят в первую десятку государств мира по такому синтетическому показателю как степень экономической свободы.
Идеологи российской экономической реформы официально провозгласили приверженность принципам монетаризма и ряд его постулатов пытались проводить на практике. Были предприняты, в частности, попытки создания механизмов регулирования объема предложения денег для стабилизации рынка. Государственная монетарная политика проводилась через Центробанк России, который осуществлял эмиссию денег, регулировал платежи и резервы коммерческих банков, начал проводить операции на открытом рынке, определять величину учетной ставки, изменять уровень резервной нормы.
Но в странах с монетаристской ориентацией доля налогов в валовом доходе фирм составляет 25-35 %, в кейнсианской – 35-45 %. В России же при проводимых в начале реформы исключительно монетаристских методах воздействия на экономику, удельный вес налогов достигает такого уровня, при которой значительная часть производств становится нерентабельной. Кроме этого, учитывая, что долларовая наличность в России в пересчете по официальному курсу чуть ли не в 2 раза превышает рублевую наличность, невозможно регулирование экономических процессов исключительно монетаристскими методами. На современном этапе страны с развитой рыночной экономикой успешно используют в экономическом регулировании как принципы кейнсианства, так и монетаризма.
Понимание современного государства | Libertarianism.org
Что же такое современное государство? Современное государство объединило в одно целое социальные, политические и экономические функции, когда-то находившиеся в нескольких отдельных учреждениях; его история, как мы увидим, — это история централизации, концентрации и поглощения. Ничего подобного суверенитету современного государства не предполагали социальные и политические системы, которые ранее преобладали в Европе, в которых три сословия, каждое со своими собственными полномочиями и прерогативами, сдерживали власть князей.Церковь, дворянство и крестьянство обладали определенными, более или менее четко сформулированными традиционными правами, многие из которых представлялись современным глазам как материал государственности. Современные европейские национальные государства возникли и заменили фрагментарный порядок, в котором сосуществовали и конкурировали многочисленные небольшие пересекающиеся юрисдикции и центры власти. Даже говорить о Европе в этот период — значит опускать важные детали, которые подрывают картину континента как в некотором роде единого, последовательного политического или культурного образования.Точно так же многие из тех мест, которые мы теперь рассматриваем как отдельные народы, которые, как считалось, были четко определены общей историей и культурой, на самом деле были весьма разнообразны внутри.
Либертарианцы, возможно, более осторожны, чем другие, чтобы избежать соблазна рассматривать современное национальное государство, которое считается средством политического самоопределения народа, как положительное благо просто потому, что оно заменяет систему, ибо Например, империи, охватывающие множество различных в языковом и культурном отношении наций, и других подобных государств, которые кажутся современным глазам недемократическими .Либертарианцы правы, когда надо быть осторожными. Как пишет Том Мертес в своей статье «Массовый глобализм»: «Современное государство, рожденное как контрреволюционный, абсолютистский ответ гуманизму эпохи Возрождения, усиленное ядовитой идеологией исключительного, гомогенизирующего национализма, всегда было инструмент репрессий, даже если выдает себя за борца за антиколониальное освобождение ». Точно так же современное государство было для Кропоткина группой «варваров», ответственных за замедление развития богатой цивилизации средневековых городов, за лишение человека его свободы и уничтожение «союзов, которые прежде основывались на свободной инициативе и свободном соглашении.”
Концентрируя власть принятия решений, государство лишает граждан и общество свободы воли, самого самоопределения, которое, как считается, представляет национальное государство. Это неравенство в способности принимать решения одновременно создает и поддерживает «более широкие модели неравенства» 3 , что совершенно противоречит идее о том, что современное государство действует как сдерживающий фактор для экономически могущественных. Еще больше подвергая сомнению его репутацию, появление современного государства, казалось бы, сделало бы тоталитарный социализм двадцатого века предрешенным исходом, если мы позволим себе допустить такое заблуждение.Поскольку суверенитет такого абсолютного и концентрированного типа возник из беспорядочного фарраго институтов, ранее борющихся за положение, уничтожение личности кажется неизбежным. Но ни современное государство в целом, ни его самые депрессивные примеры в частности не были предопределены.
Сегодня мир покрыт национальными государствами, которые имитируют отличную европейскую модель, изобретенную сравнительно недавно. 4 В своем Эссе о современном государстве Кристофер В.Моррис обращает наше внимание на историю современного государства — в значительной степени и, к сожалению, которой пренебрегают, как он утверждает, англо-американские политические философы, — и на тот важный факт, что «наша государственная система существовала не всегда». 5 Моррис озабочен тем, чтобы отличить современное государство от других форм правления, как исторических, так и просто возможных. И если тотальный государственный социализм не был на самом деле неизбежным, всегда присутствующим, скрытым в ДНК современной государственности, то и современное государство не было необходимым и неизбежным результатом условий Средневековья.Помимо современного национального государства, политической формы, которая в конечном итоге победила, Чарльз Тилли выделяет не менее пяти результатов, которые, возможно, оставались возможными в 1200-х годах, среди них лишь слабо объединенная империя или политическая федерация; теократическое содружество, связанное католической церковью; сеть торговых партнеров, лишенных централизованной политической власти; или продолжение феодальных режимов правления. 6
Модель современного государства и его современная трансформация на JSTOR
AbstractВ первой части статьи описывается идеальный тип территориально консолидированного суверенного национального государства.Во второй части обсуждается, как допущения «однородности», «единства» и «суверенитета», лежащие в основе этого идеального типа, стали проблематичными за последние несколько десятилетий. Движение к государственной форме, которая институционализирует полицентричность, неоднородность и плюрализм, обсуждается в контексте конфликта между национализмом и мультикультурализмом; интернационализация государства; и геополитические трансформации. Методологически в статье выдвигается аргумент в пользу исторически обоснованного институционального анализа государственных трансформаций./// La première partie de cet article esquisse l’idéal type de l’État-nation souverain Territorialement Consolidé. La deuxième partie envisage comment les hypothèses d’homogénéité, d’unité et de souveraineté, qui sont à la base de l’idéal type de l’État moderne, ont été problématisées ces dernières décennies. Эволюции против формального государства, которые являются институциональной основой полицентризма, гетерогенности и множественного числа, которые предполагают в контексте конфликта национализма и мультикультурализма, интернационализации государства и геополитических преобразований.Méthodologiquement, ce papier développe une démonstration s’appuyant sur une Анализировать институты, историческую информацию, преобразования в государстве.
Информация о журналеМеждународный обзор политической науки (IPSR) — это ежеквартальный журнал Международной ассоциации политических наук (IPSA). Он стремится публиковать материалы, которые вносят значительный вклад в международную политологию. Он направлен на удовлетворение потребностей политологов всего мира, заинтересованных в изучении политических явлений в современном контексте растущей международной взаимозависимости и глобальных изменений.IPSR отражает цели и интеллектуальные традиции своего родительского органа, IPSA: способствовать созданию и распространению строгих политических исследований, свободных от субдисциплинарных или иных ортодоксальных взглядов.
Информация об издателеSAGE Publications — это академическое и профессиональное издательство. Мы издаем книги, журналы и программное обеспечение под SAGE, Corwin. Press, Paul Chapman Publishing, Pine Forge Press, SAGE Reference, SAGE Science и Scolari (веб-сайты США и Европы) отпечатки.
Права и использование Этот предмет является частью коллекции JSTOR.
Условия использования см. В наших Положениях и условиях
Международное политологическое обозрение / Международное обозрение политической науки
Запросить разрешения
Правительство и государство | Безграничная социология
Функции государства
Различные школы считают государство либо нейтральным образованием, отделенным от общества, либо безнравственным партизанским инструментом.
Цели обучения
Классифицируйте различные политические теории, касающиеся функции государства в обществе
Основные выводы
Ключевые моменты
- Либеральные и консервативные теории государства склонны рассматривать государство как нейтральную сущность, отделенную от общества и экономики. Эти теории рассматривают экономическую систему капитализма как данность.
- Марксистские теории рассматривают государство как партизанский инструмент, который в первую очередь служит интересам высшего класса.Эти теории подчеркивают взаимосвязь между политической властью и экономической властью.
- Анархисты считают, что государственный аппарат должен быть полностью демонтирован и создан альтернативный набор социальных отношений. Эти общественные отношения вообще не будут основаны на государственной власти.
- Плюралисты рассматривают государство как нейтральный орган, который просто исполняет волю тех групп, которые доминируют в избирательном процессе.
- Полиархия, концепция, разработанная Робертом Далем, относится к идее о том, что современное демократическое государство действует в ответ на давление, оказываемое на него различными организованными кругами.
Ключевые термины
- полиархия : правительство, состоящее из многих лиц, любого порядка или класса
- плюралист : сторонник плюрализма (во всех смыслах)
- анархист : Тот, кто верит или защищает отсутствие иерархии и власти в большинстве форм (сравните анархизм), особенно тот, кто работает над их реализацией.
Государство
Государство — это организованное политическое сообщество, действующее под властью правительства.Государства могут быть классифицированы как суверенные, если они не зависят или не подчиняются какой-либо другой державе или государству. Считается, что государства подчиняются внешнему суверенитету или гегемонии, если их окончательный суверенитет принадлежит другому государству. Федеративное государство — это территориальное конституционное сообщество, входящее в состав федерации. Такие государства отличаются от суверенных государств тем, что они передали часть своих суверенных полномочий федеральному правительству.
США : Американцы живут в федеральной системе из 50 штатов, которые вместе составляют Соединенные Штаты Америки.
Теории государства
Большинство политических теорий государства можно условно разделить на две категории. Первый, который включает либеральные или консервативные теории, рассматривает капитализм как данность и концентрируется на функции государств в капиталистическом обществе. Теории этого разнообразия рассматривают государство как нейтральную сущность, отличную как от общества, так и от экономики.
Марксистская теория
Марксистская теория, с другой стороны, рассматривает политику как тесно переплетенную с экономическими отношениями и подчеркивает взаимосвязь между экономической властью и политической властью.Марксисты рассматривают государство как партизанский инструмент, который в первую очередь служит интересам высшего класса. Маркс и Энгельс ясно понимали, что целью коммунизма было бесклассовое общество, в котором государство «засохло бы». «Для марксистских теоретиков роль несоциалистического государства определяется его функцией в глобальном капиталистическом порядке. В ранних работах Маркса государство изображалось как «паразитическое», построенное на надстройке экономики и работающее против общественных интересов. Он считал, что государство отражает классовые отношения в обществе, регулирует и подавляет классовую борьбу и является инструментом политической власти и господства правящего класса.
Анархизм
Анархизм — это политическая философия, которая считает государства аморальными и вместо этого продвигает безгосударственное общество, анархию. Анархисты считают, что государство по своей сути является инструментом господства и подавления, независимо от того, кто его контролирует. Анархисты считают, что государственный аппарат должен быть полностью демонтирован и создан альтернативный набор социальных отношений, не связанных с государственной властью.
Анархисты на саммите G20 в Лондоне, 2009 г. : Анархисты выступают против государственного контроля.
Плюрализм
Плюралисты рассматривают общество как совокупность людей и групп, соревнующихся за политическую власть. Затем они рассматривают государство как нейтральный орган, который просто исполняет волю любой группы, доминирующей в избирательном процессе. В рамках плюралистической традиции Роберт Даль разработал теорию государства как нейтральной арены для столкновения интересов. Он также рассматривал правительственные учреждения как просто еще один набор конкурирующих групп интересов. Плюралистический подход предполагает, что современное демократическое государство действует в ответ на давление, которое оказывают различные организованные интересы.Даль называл такое государство полиархией. Плюрализм подвергается сомнению на том основании, что он не подтверждается эмпирическими данными.
Характеристики государства
Государство — это организованное политическое сообщество, действующее под властью правительства. Государства различаются по суверенитету, управлению, географии и интересам.
Цели обучения
Обсудите основные характеристики, определяющие состояние
Основные выводы
Ключевые моменты
- Федеративные штаты отличаются от суверенных государств тем, что они передали часть своих суверенных полномочий федеральному правительству.
- При верховенстве закона никто не может управлять, и даже высшие государственные чиновники связаны законом.
- «Нация» относится к большой географической территории и к людям, живущим в ней, которые считают себя имеющими общую идентичность.
- Национальное государство — это государство, которое определяет свою политическую легитимность в качестве суверенного образования для нации в качестве суверенной территориальной единицы.
- Гражданское общество — это арена вне семьи, государства и рынка, где люди объединяются для продвижения общих интересов.
Ключевые термины
- гражданское общество : Все учреждения, добровольные организации и юридические лица, которые меньше государства, но больше семьи.
- национальное государство : политическое образование (государство), связанное с определенным культурным образованием (нацией)
- Суверенные государства : Суверенное государство — это политическая организация с централизованным правительством, обладающая высшей независимой властью над географической областью.
Государства могут быть классифицированы как суверенные, если они не зависят или не подчиняются какой-либо другой державе или государству. Другие государства подчиняются внешнему суверенитету или гегемонии, когда окончательный суверенитет принадлежит другому государству. Федеративное государство — это территориально-конституционное сообщество, входящее в состав федерации. Такие государства отличаются от суверенных государств тем, что они передали часть своих суверенных полномочий федеральному правительству.
Концепция государства отличается от концепции правительства.Правительство — это особая группа людей, которая контролирует государственный аппарат в данный момент. Другими словами, правительства являются средством использования государственной власти; например, применяя верховенство закона. Верховенство закона — это юридическая максима, согласно которой правительственные решения принимаются с применением известных правовых принципов. Верховенство закона — это власть не одного человека, как при абсолютной монархии, а посредством законов, как в демократической республике; Никто не может править, и даже высшие государственные чиновники подчиняются закону и управляются им.
Концепция государства также отличается от концепции нации, которая относится к большой географической области и людям в ней, которые считают себя имеющими общую идентичность. Государство — политическое и геополитическое образование; нация — это культурное или этническое образование. Национальное государство — это государство, которое определяет свою политическую легитимность в качестве суверенного образования для нации как суверенной территориальной единицы. Термин национальное государство подразумевает, что они географически совпадают.
В классической мысли государство отождествлялось с политическим обществом и гражданским обществом как формой политического сообщества. Напротив, современная мысль отличает национальное государство как политическое общество от гражданского общества как формы экономического общества. Гражданское общество — это арена вне семьи, государства и рынка, где люди объединяются для продвижения общих интересов. Иногда считается, что он включает семью и частную сферу, а затем называют третьим сектором общества, отличным от правительства и бизнеса.
Главы государства : В Соединенных Штатах штатом управляет правительство, возглавляемое избранным президентом. На фото слева направо президенты Джордж Х.В. Буш, Барак Обама, Джордж Буш, Билл Клинтон и Джимми Картер.
Право гражданства
Гражданство несет в себе как права, так и обязанности, поскольку оно описывает человека с законными правами в рамках данного политического строя.
Цели обучения
Обсудить права и обязанности гражданства физических лиц
Основные выводы
Ключевые моменты
- Гражданство — это состояние принадлежности к определенному социальному, политическому, национальному или кадровому сообществу.Термин, описывающий всех граждан в целом, — это граждане.
- Гражданство обычно дает право на участие в политической жизни общества, включая голосование, участие в правительстве и получение государственной защиты.
- Лицо, не имеющее гражданства ни в одном государстве, не имеет гражданства.
- Многие люди считаются гражданами нации, если они родились на физико-географической территории нации. Эта политика называется латинским юридическим термином.jus soli, что означает «право на землю. «Политика jus sanguinis предоставляет гражданство на основании происхождения или этнической принадлежности.
- Национализация — это приобретение гражданства лицом, не являвшимся гражданином этой страны на момент рождения.
- Термин «гражданин мира» применялся к людям, которые меньше связаны с определенной нацией и имеют больше чувства принадлежности к миру в целом.
Ключевые термины
- национализация : Национализация — это процесс передачи отрасли или активов в собственность государства национальному правительству или штату
- jus soli : Право, по которому национальность или гражданство может быть признано за любым лицом, родившимся на территории соответствующего государства.
- jus sanguinis : Jus sanguinis (латынь: право крови) — это социальная политика, согласно которой гражданство определяется не местом рождения, а наличием одного или обоих родителей, которые являются гражданами нации. Это контрастирует с jus soli (латинское «право почвы»).
Юридически гражданство означает связь между человеком и государством. Согласно международному праву, гражданство является синонимом национальности, хотя в национальном законодательстве эти два значения могут иметь разные значения.Лицо, не имеющее гражданства ни в одном государстве, не имеет гражданства.
Обычно считается, что лицо является гражданином нации, если один или оба его родителя также являются гражданином этой нации; это часто называют jus sanguinis (латинский юридический термин), что означает «право крови». «Политика jus sanguinis означает предоставление гражданства на основании происхождения или этнической принадлежности и связана с концепцией национального государства, распространенного в Европе. Многие люди считаются гражданами нации, если они родились на физико-географической территории нации.Эта политика называется jus soli (латинский юридический термин), что означает «право на землю». Эти первые два фактора обычно объединяются под термином «гражданство по праву рождения».
Двойное гражданство : Некоторые люди могут быть гражданами более чем одной страны.
Национализация — это приобретение гражданства лицом, не являвшимся гражданином этой страны на момент рождения. В целом, основные требования для национализации состоят в том, чтобы заявитель имел юридический статус постоянного жителя в течение минимального периода времени и чтобы заявитель обещал подчиняться и соблюдать законы своей страны, которым присяга или клятва верности является иногда добавляли.Гражданство также можно получить, заключив брак с гражданином, что называется jure matrimonii.
Статус гражданства, согласно теории общественного договора, предполагает как права, так и обязанности. В этом смысле гражданство описывалось как «совокупность прав — в первую очередь, политического участия в жизни сообщества, права голоса и права на получение определенной защиты со стороны сообщества, а также обязательств. «Гражданство — это статус в обществе. Обычно он описывает человека с законными правами в рамках данного политического строя.В нем почти всегда присутствует элемент исключения, что означает, что некоторые люди не являются гражданами; это различие иногда может быть очень важным или неважным, в зависимости от конкретного общества.
В более общем смысле, гражданство рассматривается как отношения между человеком и определенной нацией. Однако некоторые организации пересекают национальные границы, такие как торговые организации, неправительственные организации и многонациональные корпорации, и иногда термин «гражданин мира» применяется к людям, которые имеют меньше связей с определенной нацией и больше чувства принадлежности к миру в целом.
Церемония натурализации, Салем, Массачусетс, День гражданства 2007 г. : Новые граждане приветствуются во время церемонии натурализации в Салеме, Массачусетс.
Государственное образование
Теории, объясняющие происхождение и формирование государств, вращаются вокруг способности устойчиво централизовать власть.
Цели обучения
Обсудить образование государств и централизацию власти в современной истории
Основные выводы
Ключевые моменты
- Государства впервые возникли, когда сельское хозяйство и письменность сделали возможной централизованную власть.
- В гидравлических цивилизациях вода и орошение контролировались централизованно, что, следовательно, привело к общей централизации власти в деспотическом государстве.
- Согласно теории принуждения при формировании государства, государства создаются для того, чтобы справиться с бременем борьбы и защиты от войн.
- Государства продолжали становиться более рациональными и бюрократическими, с расширением исполнительной бюрократии, такой как разветвленная система кабинетов в Соединенных Штатах. Таким образом, государства превратились из относительно простых, но мощных центральных органов власти в сложные и высокоорганизованные институты.
Ключевые термины
- Гидравлическая цивилизация : Гидравлическая империя (также известная как гидравлический деспотизм или империя водной монополии) — это социальная или правительственная структура, которая поддерживает власть и контроль посредством исключительного контроля над доступом к воде. Это возникает из-за необходимости борьбы с наводнениями и ирригации, что требует централизованной координации и специализированной бюрократии.
- Централизация власти : Централизация власти происходит в правительствах, в которых власть или законные полномочия осуществляются или координируются де-факто политической исполнительной властью, которой подчиняются федеральные земли, местные органы власти и более мелкие единицы.В национальном контексте централизация происходит при передаче власти типично суверенному национальному государству.
Государственное образование и централизация власти
Сегодня мы считаем само собой разумеющимся, что разные общества управляются разными государствами, но так было не всегда. С конца девятнадцатого века практически вся пригодная для проживания земля в мире была разделена на районы с более или менее определенными границами, на которые претендовали различные государства.Раньше довольно большие участки суши были либо невостребованными, либо необитаемыми, либо заселены кочевыми народами, которые не были организованы как государства. Фактически, на протяжении большей части истории человечества люди жили в обществах без гражданства, характеризующихся отсутствием концентрированной власти и отсутствием значительного неравенства в экономической и политической власти.
Первые известные государства были созданы в Древнем Египте, Месопотамии, Индии, Китае, Америке (например, цивилизация ацтеков, цивилизация инков). Большинство согласны с тем, что самые ранние государства возникли, когда сельское хозяйство и письменность позволили прочно централизовать власть.Сельское хозяйство позволило общинам селиться, а также привело к разделению на классы: некоторые люди посвящали все свое время производству продуктов питания, в то время как другие были освобождены, чтобы специализироваться на других видах деятельности, таких как письмо или правление. Таким образом, государства как институт были социальным изобретением. Политические социологи продолжают дискутировать о происхождении государства и процессах его формирования.
Конкурирующие теории формирования государства
Гидравлическая цивилизация
Согласно одной из ранних теорий формирования государства, централизованное государство было разработано для управления крупными системами общественных работ (таких как ирригационные системы) и регулирования сложной экономики.Эта теория была сформулирована немецко-американским историком Карлом Августом Виттфогелем в его книге 1957 года «Восточные деспотии». Виттфогель утверждал, что большинство самых ранних государств были сформированы в гидравлических цивилизациях, под которыми он имел в виду цивилизации, в которых лидеры управляли людьми, контролируя водоснабжение. Часто эти цивилизации полагались на сложные ирригационные системы, которыми приходилось управлять централизованно. Следовательно, у людей были веские причины передать контроль центральному государству, но, отказавшись от контроля над ирригационной системой, они также отказались от контроля над своими средствами к существованию, и, таким образом, центральное государство получило огромный контроль над людьми в целом.Хотя теория Виттфогеля хорошо известна, ее также критиковали как неточную. Современные археологические и антропологические данные показывают, что многие ранние общества не были такими централизованными, деспотическими или неравноправными, как предполагает гидравлическая теория.
Принуждение, война и государство
Альтернативная теория формирования государства фокусируется на возникновении более современных национальных государств и объясняет их рост тем, что они стали необходимыми для использования ресурсов, необходимых для борьбы и защиты от войн.Социолог Чарльз Тилли — самый известный теоретик в этой традиции. Тилли исследовал политические, социальные и технологические изменения в Европе от средневековья до наших дней и попытался объяснить беспрецедентный успех национального государства как доминирующей формы государства на Земле. Другими словами, вместо того, чтобы спрашивать (как у Виттфогеля), откуда появились самые первые состояния, Тилли спросила, откуда взялись типы состояний, с которыми мы больше всего знакомы, и почему они стали настолько распространенными.
Согласно теории Тилли, военные инновации в досовременной Европе (особенно порох и массовые армии) сделали войну чрезвычайно дорогостоящей.В результате только государства с достаточным капиталом и большим населением могли позволить себе заплатить за свою безопасность и в конечном итоге выжить во враждебной среде. Таким образом, современное государство и его институты (например, налоги) были созданы для ведения войны.
Древние персидские и греческие воины : государства могли быть образованы, чтобы помочь обществам организовать войну.
Рационализация и бюрократия
Еще одна теория формирования государства фокусируется на долгом, медленном процессе рационализации и бюрократизации, который начался с изобретения письменности.Известно, что греки были первыми людьми, явно сформулировавшими политическую философию государства и осуществившими рациональный анализ политических институтов. В средневековой Европе феодализм способствовал рационализации и формализации государства. Феодализм был основан на отношениях между господином и вассалом, которые стали центральными для социальной организации и, по сути, для государственной организации. Средневековое государство было организовано сословиями или парламентами, в которых ключевые социальные группы вели переговоры с королем по юридическим и экономическим вопросам.С тех пор государства продолжали становиться более рациональными и бюрократическими, с расширением исполнительной бюрократии, такой как разветвленная система кабинетов в Соединенных Штатах. Таким образом, государства превратились из относительно простых, но мощных центральных органов власти в сложные и высокоорганизованные институты.
Водораздел Тигр-Евфрат в Месопотамии : В гидравлических цивилизациях контроль над водой концентрировал власть в центральных деспотических государствах.
Глобализация и будущее права суверенного государства | Международный журнал конституционного права
Аннотация
Глобализация трансформирует современную международную систему.Два основных события произошли за счет закона суверенного государства. Во-первых, специализированные режимы международного публичного права распространились на области, ранее монополизированные государством, такие как права человека, экологическое право и торговое право. Во-вторых, все большее значение приобретают правила, установленные межправительственными организациями и транснациональными корпорациями. С этими событиями неизбежно связано подрыв вестфальских конституционных концепций государственного суверенитета.Сочетая подходы международной политической экономии и социально-правовой теории, эта статья вносит свой вклад в юридические дебаты, утверждая, что глобализация — это далеко не простое отрицание суверенитета и государственного права. Глобальные процессы заметно изменили государственное право. В то же время законы штатов очень адаптивны и играют важную роль в изменении транснациональных тенденций. Что еще более важно, нынешнее различие между глобальным и государственным правом на практике становится все более размытым.Результат этих взаимодействий требует переосмысления того, что такое «закон».
1. Введение
С семнадцатого века правовая база суверенного государства служила парадигматической ареной для политического управления и экономического обмена.1 Институт суверенитета был конституционализирован как на национальном, так и на международном уровнях.2 Внутри страны он обычно осуществляется через известная юридическая фикция, национальная конституция, которая дает «формальное уведомление о том, что народ законно и законно самоопределил свою форму самоуправления.»3 Государственное право обычно претендует на« окончательную власть »по вопросам, находящимся в пределах его территориальной юрисдикции4. Точно так же традиционные международные правила в основном касались межгосударственных отношений, а не внутренних вопросов. Формальное требование публичного международного права о равных суверенных правах одновременно составляет и гарантирует независимую конституционную идентичность и автономию государственного права. Однако ряд недавних событий сделал утверждения об абсолютном юридическом суверенитете государственного права все более проблематичными.Негосударственные субъекты, такие как межправительственные организации (МПО), международные неправительственные организации (МНПО) и транснациональные корпорации (ТНК), приобрели большее политическое и экономическое значение в современном мире. Многие из этих негосударственных субъектов глубоко проникли в национальные правовые системы и «постепенно» способствовали транснационализации международного права5.
Интенсификация человеческого взаимодействия и распространение нормативных структур в глобальном масштабе кажутся необратимыми.Существует «широкий консенсус» относительно того, что произошла своего рода «эрозия» суверенитета6. Многие старые представления о Вестфальском устройстве больше не жизнеспособны; штаты больше не являются единоличными законодателями и правоохранительными органами. Два основных события подчеркивают частичный отход международной правовой системы от установившейся государственно-ориентированной ориентации и принятие глобально значимых проблем: распространение специализированных режимов международного права, которые распространяются на основные области внутренней политики, и растущее значение транснациональных режимов регулирования. принят негосударственными субъектами.Рост негосударственного регулирования вопросов, ранее монополизированных государственным правовым контролем, поднимает важные вопросы о будущем государственного права. Будут ли претензии национальных властей на суверенную конституционную автономию все более маргинализироваться по мере усиления глобализации? Уменьшится ли со временем общая значимость закона штата? Будет ли в конечном итоге заменен суверенный государственный правопорядок другими механизмами общественного контроля?
В этой статье утверждается, что реальное влияние глобализации на правовой аппарат государства намного сложнее, чем влияние простого отрицания.Глобальные силы могут изменить закон штата; однако закон штата обладает замечательной способностью адаптироваться к различным условиям и ограничивать действия транснациональных субъектов. Результат этих взаимодействий, вероятно, заставит переработать понятие «закон». В разделах 2 и 3 обсуждается, как растущее влияние негосударственных субъектов и транснационального права7 меняет облик международного права и управления. Раздел 4 начинается с обзора неоднозначных концепций суверенного государства и государственного права.Он демонстрирует, что отношения между внутренними, международными, транснациональными и глобальными институтами сложны и взаимосвязаны. Далее в этом разделе анализируется влияние государственных юридических субъектов на глобальное и транснациональное управление и объясняются последствия для будущего государственного права. Раздел 5 завершается.
2. Глобализация международного права и управления
2.1. Глобализация и суверенитет
Глобализация — это богатое, хотя и неоднозначное понятие, а также одно из самых сложных современных явлений для четкого определения.8 Обсуждение и оценка всех последствий экономической глобализации и ее критики выходит за рамки данного исследования. Тем не менее, в значительной степени бесспорно предположение, что глобализация оказала огромное влияние на суверенное государство. Транснациональное распространение капитала и формирование глобальных рынков влечет за собой замену ранее фрагментированной национальной экономики.9 Суверенные государства испытывают все большие трудности в предоставлении регулирующих и перераспределительных общественных благ, а также в установлении и обеспечении соблюдения прав собственности в условиях относительно открытой торговли и быстрой информации. -технологический прогресс и значительное финансовое дерегулирование.10 Кроме того, как рыночные отношения, так и политическое недовольство экономической политикой практически стали «безграничными». 11
Транснациональные субъекты в виде МПО, МНПО, ТНК, а также транснациональные сети государственных агентств, частных фондов и мигрантов теперь играют существенную роль на мировой арене.12 По всей видимости, утверждения гоббсовского суверенитета в настоящее время бессильны.13 Появление «субъектов, свободных от суверенитета» в международном управлении подразумевает, что нынешняя неадекватная государственно-ориентированная международная система меняется в свете новых транснациональных событий. .14 Теоретики международных отношений расходятся во мнениях относительно влияния негосударственных субъектов на государственный суверенитет15. Реалисты, как правило, безразличны к потенциальному вызову, брошенному негосударственными субъектами власти государства. Для реалистов успех МПО, МНПО и других транснациональных организаций во многом зависит от поддержки могущественных государств. И наоборот, конструктивисты считают, что негосударственные субъекты стали основными проводниками социальных структур, обуславливающих действия государства. Стандартная неолиберальная интерпретация глобализации предполагает снижение территориальности государства.16 Согласно этой точке зрения, государственный суверенитет был «скомпрометирован» конкурирующими интересами негосударственных субъектов, таких как НПО. Действительно, многие национальные правила, запрещающие перемещение рабочей силы, товаров, услуг и капитала, были заменены новыми учреждениями, которые действуют на нескольких территориях. Однако аргументы в пользу того, что негосударственные субъекты являются не более чем агентами центров силы или аренами межгосударственного сотрудничества, второстепенными по отношению к национальным интересам, не учитывают динамические и часто тонкие изменения, которые они внесли в системы убеждений международного сообщества.
Крупные ТНК, которые в значительной степени не ограничены правовыми системами отдельных государств, в настоящее время составляют значительную долю мирового производства.17 Сложные экономические, гуманитарные, медицинские и экологические проблемы больше не учитывают искусственные границы, установленные государствами18. Ожидается, что быстрый рост эффективных политических и экономических институтов помимо национального правительства беспрецедентен19. Интенсифицированные обмены в сфере торговли, миграции, технологий и культуры увеличили взаимозависимость государств.20 Экономика стала больше подчиняться международной власти, чем государственному регулированию.21 Международные проблемы часто слишком сложны, чтобы их могли эффективно решать отдельные национальные правительства22. Государственные и негосударственные субъекты все чаще объединяются в новые договоренности о партнерстве, которые «сжимают национальные интересы с экономическими. интерес »23. Разнообразные организации, от могущественных транснациональных корпораций до ранее маргинализованных рядовых игроков, теперь способны создавать серьезные проблемы для политики государственного контроля.24 Короче говоря, государство «обязано» делить власть с другими группами в рамках сложных многоуровневых сетей политической власти.25
Заманчиво признать, что отношения между глобальным и локальным по своей сути парадоксальны26. не совсем точно. Эти двое — не просто противостоящие силы; они также могут быть взаимно усиливающими партнерами27. Утверждения о том, что транснациональное развитие полностью связано с утратой современного государства контроля над миграцией капитала и людей, во многом ошибочны.Следует напомнить, что возвышение правового государства до его нынешнего юридически высшего положения в международной системе само по себе является транснациональным явлением. Распространение суверенного национального государства как доминирующей формы политической ассоциации из Западной Европы на большую часть мира за последние триста лет является примером «глобальной взаимосвязанности» 28
2.2. Потребность в плюралистических правовых перспективах
Укоренившееся видение закона как «единообразного и монополистического» набора правил, регулирующих данное сообщество, в настоящее время переживает крах.29 Плюралистический подход к правовым явлениям — с учетом множества «глобальных, международных, транснациональных, региональных, межобщинных, муниципальных, государственных и негосударственных местных» точек зрения — улучшает наше понимание глобализации международного управления30. Правовой плюрализм должен признавать важность государственного права, но воздерживаться от предположения, что все ниже него31. Государственное право не следует ни понимать как высшую систему общественного устройства, ни просто рассматривать как параллельное другим правовым порядкам.Взаимосвязь между законом государства и другими нормативными структурами имеет решающее значение для понимания правовых явлений в целом.32
Современные ученые-юристы, такие как HLA Hart, Джон Ролз, Рональд Дворкин, Ханс Келсен и Джозеф Раз, по-прежнему слишком сосредоточены на научных подходах, которые чрезмерно концентрируются на формальных правовых нормах государства33. В частности, Харт и Кельзен в значительной степени против понятий правового плюрализма и негосударственного права34. Многие профессиональные юристы полагаются на примат «закрытых систем» государственного права как «регулятор общественных отношений.35 В основных работах по социальным наукам о глобализации часто пренебрегается ролью закона. Однако правовые академические круги склонны подчеркивать роль юридических сил в ущерб глобализации36. Таким образом, правовой плюрализм, который признает сосуществование нескольких правовых порядков в одном и том же социальном пространстве, стал более важным, чем когда-либо37.
. еще до того, как глобализация оказалась в центре внимания, уже существовали «созвездия правовых плюрализмов »38. Независимые и взаимно признаваемые правовые порядки существовали еще до конституционной основы современного государства.Например, законы Священной Римской империи имели «догосударственную» и «трансграничную организационную форму» 39. Предшественником современного немецкого государства была не «нация», а лоскутное одеяло политически связанных территорий имперских выборщиков и принцы в рамках всеобъемлющей конституционной структуры империи40. Осуществление закона империи было оставлено в руках монархов малых и средних королевств41, которые активно принимали свои собственные законы. К шестнадцатому веку семисотлетняя империя издала свои собственные правовые нормы42, которые действовали одновременно с законодательной деятельностью входящих в нее стран и не стимулировали каких-либо серьезных правовых конфликтов, которые могли бы довести имперскую конституционную систему до критического уровня. .Это не было единичным явлением. Что отличает современный транснациональный правовой плюрализм от этой старой формы правового плюрализма, так это отказ первой от идеи о том, что право всегда должно быть формально отождествлено с деятельностью нации, государства или правительства43.
Марк Хертог определяет. «Три волны» развития негосударственного права: колониализм, внутренний правовой плюрализм и глобализация44. Как он утверждает, без надежных исторических базовых данных для сравнения трудно эмпирически определить, существует ли больше негосударственного права, чем раньше.Тем не менее, несомненно, что с приходом современности люди привыкли принимать государственное право в качестве стандартной парадигмы для юридических явлений. Это может объяснить, почему растущая заметность негосударственного права часто вызывает удивление. Например, система регулирования доменных имен возникла из решений менеджеров и инженеров интернет-компаний, а не государственных органов.
2.3. Глобальная трансформация международного права
До окончания Второй мировой войны, с юридической точки зрения, государства были «суверенными в почти абсолютном смысле, обладая высшей властью.45 Когда в конце девятнадцатого и начале двадцатого века преобладала Вестфальская доктрина абсолютного суверенитета, обычно считалось, что автономные полномочия конституционно независимых суверенных государств по принятию решений не могут и не будут ослаблены их деятельностью в международных учреждениях46. Закон в основном был связан с предупреждением конфликтов и подтверждением независимости муниципальных юрисдикций. Суверенные государства в мире после 1945 года начали использовать взаимное согласие для создания институтов, которые, как это ни парадоксально, ограничивали осуществление суверенитета.Хотя международное публичное право, вероятно, сохранится как нормативная «горизонтальная форма сотрудничества», есть убедительные признаки того, что оно постепенно отходит от ограничений, налагаемых государственно-центрическими принципами47. В частности, его диадический способ организации претерпевает изменения. процесс «сгущения» в триадную архитектуру, в которой сторонние негосударственные субъекты, такие как МПО, арбитражные комиссии и международные суды, играют более важную роль48.
В настоящее время государство не может игнорировать вопросы, связанные с более широкими интересами человечество, даже в пределах его собственных границ.Отдельные лица и группы пользуются большим признанием как субъекты международного права, о чем свидетельствует расширение правовых режимов и принудительных механизмов в области международного права прав человека, международного беженского права и международного уголовного права49. Виктор Пескин отмечает, что безопасность Организации Объединенных Наций Специальные трибуналы Совета по бывшей Югославии и Руанде «продолжали превосходить государственный суверенитет, поскольку государства-мишени и все другие члены ООН были юридически обязаны подчиняться.50 Однако развитие международных уголовных трибуналов предполагает «изменение баланса полномочий трибуналов и государственного суверенитета». Он критикует «следующее поколение» трибуналов по военным преступлениям за поддержку расширения влияния государственных судебных органов, а также за укрепление доктрины суверенитета.
Римский статут Международного уголовного суда (МУС) поддерживает принцип взаимодополняемости и признает, что государства не обязаны сотрудничать с судом, если они не ратифицировали статут.Однако это только часть картины. Создание специальных смешанных судов в Камбодже, Восточном Тиморе, Ливане и Сьерра-Леоне означает, что государства больше не рассматривают только суверенный государственный закон как достаточное средство наказания за серьезные военные преступления. Решения международных судей и прокуроров теперь пронизывают и формируют внутреннее уголовное право этих стран. Уильям Берк-Уайт далее утверждает, что МУС стал «частью системы многоуровневого глобального управления» посредством изменения государственных предпочтений и политики и сдерживания будущих преступлений посредством судебных и прокурорских решений.51
Международное право превратилось в центральную основу «новой системы» глобального управления. Эта система обеспечивает нормативные механизмы для создания межправительственных организаций и содействия международному реагированию на такие разнообразные вопросы, как распространение ядерного оружия, изменение климата, использование океана и функционирование мировой торговой системы.52 Александра Хребтукова проницательно отмечает: «[ n] национальные границы больше не ограничивают различные взгляды, которые отдают приоритет субъектам международного права….различные точки зрения часто в меньшей степени связаны с конкретными государствами, чем с отдельными отраслями права, каждая из которых демонстрирует отдельные функциональные представления о том, что этот закон должен принимать в качестве своей основной цели ». трибуналы и МНПО серьезно подорвали классическое понятие международного права как единственного правового режима, регулирующего взаимодействие государств и народов54. В настоящее время международное публичное право переживает «фрагментацию» своих отраслей.55 Межгосударственные договоры больше не являются единственными влиятельными международно-правовыми инструментами. Деформализация вызвала взрыв несогласованных специализированных правовых инструментов, которые во многом полагаются на экспертов, специалистов и группы56. Прагматичные негосударственные субъекты также внесли значительный вклад в переосмысление, переопределение и разработку международных норм. Это существенно расширило сферу действия в противном случае самодостаточных режимов международного экологического права, международного экономического права, международного гуманитарного права и международного инвестиционного права, и это лишь некоторые из них.
Транснациональные процессы породили новую концепцию «глобального права». 57 По мнению Пьеррика Ле Гоффа, глобализированные правовые нормы, которые имеют дело в основном с политической экономией, отличаются от публичного и международного частного права по объему и цели, и они концептуально являются шире, чем коммерческое транснациональное право58. «Податливый» набор норм, созданный профессионалами, может в конечном итоге привести к созданию более сильного политического порядка во всем мире.59 Понятие глобального права представляет собой «мультикультурное, многонациональное и многодисциплинарное» явление, а не формализованная правовая система.60 Соответственно, сближение международной практики и развитие режимов в глобальном масштабе, таких как международное экологическое или торговое право, можно рассматривать как компоненты концепции глобального права в широком смысле. Правовые нормы, имеющие глобальное значение, основываются не на одном режиме, одной территории или одной отрасли права, а на «невидимых» колледжах, рынках, профессионалах и сетях, выходящих за пределы наций. Его «организационная опора» — это не унитарное мировое правительство, а «анархический массив» фрагментированных транснациональных сетей, соединяющих бюрократии, агентства и организации.61 С этой точки зрения рост глобального права в значительной степени не зависит от национального государства.62
Однако грань между глобальным и локальным не всегда ясна. Вернер Менски правильно отмечает, что закон — созданный государством или нет — по своей сути является «глобальным феноменом», поскольку «основные составляющие этических ценностей, социальных норм и правил государства» с появлением «бесчисленных культурных вариаций» являются фактически расположены во всех уголках мира.63 Повышенное цитирование судебных решений и заимствование правовых доктрин международных и иностранных судов национальными судьями является конкретным признаком развивающейся транснациональной правовой культуры.Продолжающаяся кодификация и гармонизация права в международном плане выгодна юристам, которые работают в трансграничных целях64. Глобальное право не ограничивается какой-либо конкретной областью или областью между государствами или за их пределами.
Транснациональное право можно понимать как своего рода глобальное право с меньшим пространственным охватом.65 Одна из его основных целей — способствовать «сотрудничеству» за пределами политических и географических границ.66 В отличие от закона штатов, транснациональное право не формулируется во внутренних законодательных органах и суды, но на новых аренах вне регулирующего влияния какого-либо отдельного государства.Сегодня установление и толкование транснациональных норм стало «плюрализированным» 67. Многие транснациональные, основанные на правилах виды деятельности связаны с сетями правительственных агентств, торговли, НПО, общественных движений, МПО и юристов. Неформальные системы правления и экономические влияния иногда «вытесняют» определяемое государством международное право в структурировании глобальной политической экономии.68 Сферы растущего значения включают киберправо, закупки и правосудие переходного периода.69
3.Возникновение транснационального права
3.1. Частное транснациональное право
Преобладающая роль закона суверенного государства в регулировании трансграничных экономических операций все больше расходится с процветающей региональной и глобальной экономикой. В ответ на регулятивную фрагментацию мирового рынка международное бизнес-сообщество разработало общий набор правил, направленных на снижение затрат70. lex mercatoria, или торговое право, является одной из наиболее заметных моделей частного транснационального права.Его корни уходят в средневековье. Средневековый lex mercatoria был европейским транснациональным обычаем, который в истории претерпел процесс приручения. Он был включен во внутреннее общее право Англии, а затем перенесен в правовую систему США, где впоследствии был кодифицирован. Наконец, в результате переноса правовых норм из государства в международную сферу, его принципы стали частью права коммерческих договоров.71
Современный lex mercatoria — это самоуправляемый негосударственный правовой порядок, созданный специально для для разрешения транснациональных коммерческих споров.Он сочетает в себе «торговые обычаи, типовые контракты, стандартные положения, общие принципы, международный коммерческий арбитраж с совокупностью экспертных юридических документов» в последовательный и точный свод норм.72 В качестве правовой основы глобального капитализма он предлагает деловым людям из разных стран. культурные традиции — общий язык для стабильных и предсказуемых операций73. В настоящее время транснациональные корпорации используют стандартизированные формы и условия контрактов, которые признаются участниками глобального бизнеса, а не официальными лицами суверенного государства.
Большая часть транснационального права глубоко фрагментирована. Несмотря на значительный успех современного торгового права в построении новой транснациональной правовой культуры, это, по сути, англо-американский и европейский феномен.74 Арбитражные органы, которые широко считаются превосходящими своих национальных коллег в решении трансграничных проблем, продолжают выполнять свои функции. главные учреждения по разрешению транснациональных коммерческих споров во многих частях мира. Более того, транснациональные правовые режимы являются специализированными и несогласованными.Возникающий lex sportive internationalis регулирует конфликты, связанные с Олимпийскими играми, а lex constructionis становится все более влиятельным в транснациональных строительных контрактах75. Совет по управлению лесным хозяйством — еще одно важное негосударственное учреждение, которое систематически обеспечивает соблюдение норм национальных условий окружающей среды76. другая форма транснационального права существует в распространении сильно локализованных религиозных и обычных законов из одной страны в другую из-за миграции, Интернета и влияния СМИ, общественных движений и НПО.77 Ярким примером является признанное государством использование исламского права общинами меньшинств в преимущественно христианских странах.
3.2. Международное институциональное право как публичное транснациональное право
Начало двадцать первого века ознаменовалось распространением международных институтов, которые изменили традиционную политику межгосударственных отношений.78 Всемирная торговая организация (ВТО), например, активно продвигала фундаментальный набор правил и процедур для регулирования глобальная экономика.Обширная разработка ВТО правовых норм посредством процессов разрешения споров постепенно сформировала правовой порядок, независимый от государств-участников.79 В ответ на теракты 11 сентября Совет Безопасности ООН принял ряд резолюций, которые постепенно превратились в корпус правовых норм, а также «глобальная система стандартов, ожиданий, отчетности и оценки», требующая универсальных действий государства против террористических актов. 80
Вертикальный наднациональный характер, еще один признак глобализации международной системы, играет вечную роль. — более явная роль в традиционно горизонтальном режиме международного публичного права.Международное право прав человека является ярким примером закона, претендующего на универсальную власть над всеми государствами и народами. Европейский Союз (ЕС) известен тем, что принимает обязательные наднациональные законы в различных областях, таких как сельское хозяйство, политика в области конкуренции, энергетика, права человека, денежно-кредитные вопросы, общественное здравоохранение, безопасность и торговля.81 Законодательство ЕС утверждает, что власть над рядом суверенных государств составляет в то же время, и национальные правовые органы по всей Европе, в частности, признают его действительность. Юрген Хабермас рассматривает это космополитическое развитие на региональном уровне как позитивное направление народов к «конституционному мировому обществу», хотя он справедливо предупреждает, что национальные государства по-прежнему будут играть важную роль в глобализирующемся мире.82
Расширение полномочий МПО по выработке правил, толкованию договоров и разрешению споров фактически превратило МПО в автономные правовые и политические сообщества.83 Постоянное согласие государства больше невозможно для санкционирования огромного количества законодательных действий МПО . Кроме того, МПО воспользовались возможностью определить содержание основных международных норм и побудить государства действовать в соответствии с их предпочтительными интерпретациями.84 Многие МПО способны распространять новые правила в международном сообществе.85 Таким образом, МПО можно рассматривать как основных сторонников легализации международного управления.86 Возложение на МПО ответственности за правовую реализацию, интерпретацию и урегулирование конфликтов в значительной степени способствует расхождению международных бюрократических интересов с интересами их государственных политических хозяев.
Кроме того, международные трибуналы стали центрами координации политики на глобальном и региональном уровнях, от торговых и денежных вопросов до трудовых норм и загрязнения окружающей среды.87 Фактически, международные суды повышают ценность международного управления, предоставляя важную информацию о том, допустимы ли политика или действие в соответствии с нормами существующей международной политической структуры.88 Это позволяет транснациональным судебным субъектам создавать новые нормы во имя разъяснения права, формировать ожидания других международных акторов и косвенно определять поведение государственных акторов в будущем.
Более того, развитие «сетей межправительственного регулирования» привело к появлению общего, если еще не унифицированного, набора принципов, регулирующих административные функции в таких областях, как безопасность, банковское дело, интеллектуальная собственность и инвестиции.89 Аналогичные общие принципы, похоже, развиваются и в области международного судебного разбирательства.90 Еще одним результатом транснационального взаимного обогащения правовых норм является то, что международные суды ведут себя все более одинаково в своих решениях по ряду вопросов, включая правила доказывания, предварительные меры, судебное толкование и средства правовой защиты.
Однако рост глобального права не обязательно означает, что общий закон человечества находится в процессе становления. Внутренние правовые системы, вероятно, будут иметь сходство, хотя различия в культурных, религиозных и правовых аспектах останутся.Примером может служить семейное право, которое коренится в глубоко местных социальных обычаях и сознании.91 Появление глобального закона о социальном обеспечении или религиозной практике также немыслимо, по крайней мере, в обозримом будущем. Более того, универсальные нормы, которые стремятся охватить всю человеческую расу, проблематичны. Всеобщую декларацию прав человека иногда беспокоят противоречивые концепции местных прав человека, а также конфликтующие правовые нормы свободной торговли.92 Унитарная система глобального права вряд ли возникнет в результате нынешнего всемирного распространения правовых явлений.93 Сомнительно, чтобы международное сообщество согласилось следовать одной системе правил, одному языку, одной культуре или одному закону.94 В этом мире сосуществование и перекрытие различных норм не устраняет местных особенностей.
4. Переформулировка закона суверенного государства
4.1. Суверенное государство
Государства и их правительства не следует воспринимать как должное; они не более чем абстракции социальной жизни.95 Действительно, идеи «государства», «суверенитета», «закона» и «национальных интересов» являются нестабильными и интерсубъективными концепциями. Это ментальные конструкции, которые полностью существуют в человеческом сознании96. Согласно Александру Вендту, суверенитет — это не только «свойство отдельных государств», но также «институт, разделяемый многими государствами» и характеризующийся общим ожиданием, что «государства не будут пытаются отнять друг у друга жизнь и свободу »97. Как указывает Эндрю Харрелл,« суверенитет может иметь смысл только в том случае, если его признают другие.98 Таким образом, традиционное международное публичное право и государство находятся в симбиотических отношениях. Первое определяет второе, а второе составляет первое.
На практике, однако, статус официального членства в ООН скрывает «широкие различия» между государствами.99 Формальное суверенное равенство не стирает огромных различий между государствами с точки зрения экономического богатства, военной мощи, территории, населения и способности оказывать политическое и правовое влияние в международном сообществе.100 Таким образом, «ужасно ошибочно» называть все государства и их номинальных лидеров равными «суверенами». 101 Коррумпированные и жестокие военные режимы мало чем отличаются от организованных групп преступных бандитов102. На протяжении большей части своего существования государственная власть была раздроблена. или неэффективны во многих контролируемых областях и во многих странах. Многие национальные политические режимы даже не контролируют всю территорию, на которую они претендуют. В любом случае, очень сомнительно, что государство когда-либо было настолько могущественным, как полагают многие, включая тех, кто считает, что глобальные силы обязательно ослабляют внутреннюю политическую систему.
Тем не менее, суверенное государство как мощное созвездие организованных политических институтов глубоко укоренилось. Он сохраняется в сознании многих как определяющий элемент политической идентичности. Множество факторов подтверждают аргумент о том, что современное государство, вероятно, сохранит свою роль важной формы политической ассоциации, по крайней мере, в обозримом будущем. Государства являются единственными «эффективными властями» в применении военной мощи.103 Конкуренция за национальные ресурсы продолжает оставаться «решающим фактором», влияющим на «борьбу на других географических и политических уровнях».104 Способность государственной бюрократии осуществлять существенный контроль над своими гражданами посредством практики полицейской деятельности, суждения и управления остается в значительной степени неизменной даже в так называемую эпоху «глобального управления». 105
Кроме того, внутренняя политика в состоянии одновременно использовать экономические выгоды глобализации, сохраняя при этом основные системы убеждений, такие как национализм, для развития социальных отношений.106 Правительства играют решающую роль в построении относительно новых отношений между глобальным рынком и гражданским обществом.107 Идентичности и «человеческое сознание» часто формируются самим существованием государственных границ.108 В этом отношении национальные идеологические конструкции гораздо важнее, чем любая форма глобального осознания, в формировании представлений людей о том, кто они есть.
Формально государства отказываются признавать высшие юридические полномочия. Однако это не мешает государственным чиновникам использовать глобальный дискурс в качестве инструмента для укрепления своего правления. Общественное мнение о том, что суверенитет находится под угрозой, на самом деле дает чиновникам и юристам топливо, чтобы переложить вину на транснациональные силы.109 Иногда национальные политики манипулируют преувеличенными оценками транснационального влияния, чтобы убедить избирателей в том, что они поступают «правильно». 110 Дискурс «ограничения или отсутствия выбора» и «увядание» суверенитета позволяет политикам на национальном уровне добиваться большей власти от имени государства.111
4.2. Государственное право и негосударственный правовой порядок
Государства управляются элитами, которые, конечно же, являются людьми. Когда люди общаются, они неизбежно выражают, приемлемо что-то или нет, 112 в различных форматах и с разной степенью точности.113 Таким образом, государственные политики и бюрократы неизбежно устанавливают правила в ходе выполнения своих обязанностей. Основы современного правового государства зиждутся на предположении, что людьми можно политически управлять с помощью рациональных авторитетных утверждений, которые говорят, аргументируют, командуют и оправдывают на языке закона114. указывает на то, что, вероятно, не существует государства без закона.116 Внутреннее право — это нормативная структура, посредством которой современные государства политически строятся и управляются.
Для Джона Остина, английского правового позитивиста девятнадцатого века, закон штата эквивалентен императиву суверена. Таким образом, это все, что должен изучать юрист.117 Другой ведущий позитивист, HLA Hart, концептуализировал право как комбинацию первичных и вторичных правил, санкционированных «правилом признания» 118. Если мы предположим, что конституционный дизайн и политико-экономический Условия каждого государства в чем-то уникальны, не может быть единой модели государственного права.Закон штата служит множеству целей. Он утверждает, что появление закона невозможно до тех пор, пока государство не добьется законного применения насилия. Кроме того, государству нужен закон, чтобы оправдать борьбу с иностранным вмешательством119. Брайан Таманаха описывает закон штата как «важнейшую форму закона». 120 Из-за особого положения, занимаемого государством в международном политическом пространстве, государственное право обладает «отличительной» способностью выполнять широкий спектр правдоподобных целей и операций.
Закон суверенного государства дает национальным властям политическую легитимность, что делает возможным эффективное применение силы принуждения. Закон и политика придают друг другу форму и содержание.121 Государственное право — это не просто совокупность технических правил, навязанных отдельным лицам теми, кто доминирует в формальном законотворческом процессе. Это также важная интегрирующая сила в современных обществах122. Это перекликается с более ранней точкой зрения Дюркгейма о том, что закон, хотя временами является репрессивным, постоянно действует, чтобы удерживать людей и группы вместе.Вебер также рассматривает право как инструмент управления сложными социально-экономическими взаимодействиями.123 Взгляд Грамши на этот вопрос более скептичен. Он утверждает, что национальное законодательство может многое предложить государству, которое хочет распространять свое официальное мировоззрение и препятствовать другим нежелательным и политически некорректным обычаям и представлениям.124
В ближайшем будущем глобальная политическая власть, вероятно, останется фрагментированной. Верно то, что «институты глобального управления», такие как ВТО, Всемирный банк, Международный валютный фонд (МВФ), ICC и транснациональные сети судей, регулирующих органов и лиц, определяющих экологическую политику, заявляют о своих правах и осуществляют универсальные правила.Однако они не стремятся «выполнять что-либо, приближающееся к [полному] спектру правительственных функций» или «монополизировать законное применение насилия на территории» 125. Эти центральные функции закона суверенного государства пока не подлежат замене. Государства, вероятно, сохранят свою роль в качестве «уникальных векторов создания и правоприменения», которые сосредоточены на сохранении регионального разнообразия, которое не может быть гарантировано в глобальном масштабе.126 Обширный спектр локальных проблем во всем мире предполагает наличие централизованного глобальный регулирующий орган в значительной степени невозможен.
Глобальные правовые нормы и субъекты по понятным причинам менее чутко реагируют на местные социальные проблемы, чем их внутренние коллеги. В этом отношении право суверенного государства по-прежнему играет важную роль даже в условиях глобализации международного правопорядка. Ценности и доктрины национального права обычно имеют прочные исторические связи с управляемыми сообществами, а их практика институционализирована в политике и обществе. В государстве закон обеспечивает легитимность посредством последовательных исторических экспериментов.Будучи относительно молодым режимом, транснациональное право еще не прошло сопоставимого периода развития. Это развитие необходимо, потому что моральная легитимность транснационального права заключается в подвижных сообществах и сетях, а не в консолидированных институтах.127 Следовательно, не имеет значения, верны ли претензии государственного суверенитета на абсолютное превосходство. Скорее, имеет значение прочность закона штата.
Обилие глобально ориентированных принципов прав человека, экстерриториальных механизмов правоприменения и экономических правил парадоксальным образом изменило сферу действия закона штата.128 Глобализация — это не однонаправленная экзогенная сила, действующая по законам суверенных государств. Фактически, государственные юридические субъекты очень важны для разработки глобальных и транснациональных регулирующих правил. Муниципальные суды становятся «глобальными управляющими», поскольку они регулярно выносят решения, имеющие обширные нормативные последствия для транснациональных субъектов.129 Только в США ежегодно в федеральных судах разрешаются тысячи транснациональных споров. Судебные решения такого рода неизбежно «распределяют ресурсы» между транснациональными сторонами в судебном разбирательстве, устанавливая правовую юрисдикцию в различных трансграничных делах.Внутренние судебные разбирательства предоставляют транснациональным субъектам важную и влиятельную информацию, которая определяет их стратегическое поведение.130 Способность государственного закона формировать повседневное «человеческое воображение» сделала населенные пункты «настоящими партнерами» в глобальном порядке.131 Некоторые авторы утверждают, что правовые институты суверенных государств играют «решающую роль» в разработке правил, регулирующих экономическую деятельность, как локальную, так и глобальную.132
Транснациональные процессы исключительно сложны. Негосударственные субъекты не появляются автоматически.Государства, естественно, не идут на компромисс со своим политическим влиянием. Во многих случаях транснациональные коалиции проистекают из внутренней политики. Они могут быть ответвлениями стратегического партнерства между специализированной внутренней бюрократией, бизнес-корпорациями, организациями гражданского общества и другими государственными органами, часто с целью преодоления политической оппозиции внутри национальных правительств и законодательных органов.133 Транснациональное право не является полностью новым изобретением. Он выводит принципы, терминологию и идеи из других нормативных систем, особенно из права суверенного государства.
Большинство международных практикующих юристов и международных судей, которые разрабатывают и соблюдают негосударственные правовые нормы, получили базовую профессиональную подготовку в национальных юридических школах, и большинство из них имеют квалификацию по крайней мере в одной национальной юрисдикции. Не существует официально признанной транснациональной юридической школы в каком-либо значимом смысле. Те же люди предстают перед муниципальными судами, применяющими законы штата. Высокопоставленные национальные судьи регулярно встречаются на международных конференциях и работают вместе с другими членами транснациональных органов.Кроме того, многочисленные транснациональные юридические субъекты — это те же судьи, юристы, законодатели и бюрократы, которые внесли свой вклад в развитие права суверенного государства. Применение закона в глобализированном мире все еще в значительной степени остается на усмотрение этих элит134. Государственные и негосударственные законы находятся в сложных отношениях; они намного больше, чем просто противостоящие силы.
4.3. Адаптивная сила закона штата
Процессы глобализации вынуждают национальные правовые органы серьезно относиться к негосударственным субъектам и транснациональным образованиям.В эпоху, когда все чаще принимаются и уважаются множественные дублирующие правовые порядки, очевидно, что право суверенного государства больше не обязательно является самым мощным правовым режимом при любых обстоятельствах.135 Относительно меньшее значение политически организованного суверенного государства подорвало определенные «Современные ориентиры» теории права136. Если транснациональные силы разрушают традиционные национальные границы, остается спорным, может ли закон суверенного государства поддерживать фикцию абсолютного суверенитета, а также его конституционной автономии.Однако здесь утверждается, что даже если эти претензии могут стать жертвой меняющихся обстоятельств мира, это ни в коем случае не эквивалентно маргинализации государственного права.
В конце концов, государство — это исторический продукт многовековой эволюции. Развитие и преобразование всегда были «повесткой дня» 137. Государственное право обладает замечательной способностью кооптировать и кодифицировать другие нормативные системы, ассимилируя их в свою собственную систему. Например, он способен удовлетворить глобальные тенденции, такие как политическая либерализация и социальное плюрализм, путем признания религиозных и обычных норм и реализации необязательных международных стандартов, таких как Декларация Организации Объединенных Наций о правах коренных народов.138 Государственное право не изолировано от развития общества. Судебные представления и законодательные убеждения коррелируют, хотя и медленно, с нормативными изменениями в обществе. И наоборот, закон штата играет проактивную роль в изменении социальных норм, управляя идеологиями составляющих его населения139. Эти свойства государственного права вряд ли изменятся в каком-либо фундаментальном смысле даже в эпоху глобализации. Опираясь на политическую волю принудительного государственного аппарата, внутренние правовые системы ограничивают выбор транснациональных субъектов.Более того, право суверенного государства формирует эволюцию глобальных правовых норм.140
Пока продолжается институционализация различных видов транснациональных регулирующих механизмов, маловероятно, что предполагаемый высший статус государственного права может быть подтвержден. Даже в этом случае нельзя пренебрегать реакцией государственных юридических лиц на транснациональные эффекты. Правительства явно, хотя и неявно, расширяют свои регулирующие полномочия в рамках своего внутреннего суверенитета, когда сталкиваются с внешним давлением.141 Сети глобального гражданского общества спровоцировали государство усилить свое вторжение в ранее забытые области, такие как окружающая среда, вода и права на землю. Эти новые формы государственной власти часто оправдываются экономическим или техническим прогрессом. Государственные власти не просто игнорируют транснациональный вызов своим властям. Можно утверждать, что глобальные процессы не влияют на государственные институты больше, чем государственнические силы, бросающие вызов глобализации142. После восстановления власти государства данные свидетельствуют о том, что происходит «ренационализация» транснационального права, включая lex mercatoria . .143 Неудивительно, что государственные агентства, которые теперь организованы как часть международных или региональных экономических блоков, подвергают бизнес-субъектов и lex mercatoria большему давлению, чтобы они подчинялись национальной политике. Точно так же транснациональное финансовое право, разработанное сообществами банкиров, часто повторно инкорпорируется в закон суверенного государства144.
. Сохранение закона штата положительно коррелирует с принудительным влиянием государства на повседневную жизнь. Государственное право поддерживается вооруженным аппаратом правления суверена и богатыми ресурсами государства.Во многих случаях право суверенного государства продолжает оставаться наиболее авторитетной и точной нормативной базой. Тем не менее, традиционное разделение между государственным и негосударственным правом исчезает. Традиционные формалистские и государственнические концепции права больше не подходят. Анализ права с использованием государства в качестве исключительного координационного центра международной системы вряд ли будет теоретически строгим145. Связям, сходствам и различиям между государственным правом и многоуровневыми правилами следует уделять больше внимания в академии и в юридической профессии.
5. Выводы
Международная система стала не столько государственно-ориентированным, координирующим механизмом, сколько совокупностью специализированных транснациональных режимов, которые проникают в политическую конституцию внутренних политий. Технологические достижения ускорили миграцию и трансплантацию правовых норм и практик. Негосударственные субъекты, такие как МПО, МНПО, ТНК и трансграничные общественные движения, стали важными участниками международного управления.Они взяли на себя власть создать транснациональный закон, который регулирует многие измерения политической экономии, которая ранее была монополизирована юрисдикцией суверенного государства.
Суверенитет лежит в основе как международного публичного права, так и правовой конституции территориального государства. Существенные изменения в международной системе неизбежно влияют на форму суверенитета и будущее государственного права. Действительно, во многих случаях эффективная монополия государства на все законные принудительные силы на его территории уже не может быть оправдана эмпирически.Способность государственного права эффективно регулировать транснациональную деятельность, такую как киберспоры и трансграничные коммерческие сделки, находится на грани упадка. Тем не менее, взаимодействие между законом и глобализацией страдает от неопределенностей146. Глобальные силы привели как к невыносимому неравенству, так и к новым возможностям для обмена. Концепция глобального права спорна именно потому, что она одновременно глобальна и легальна. Во многих отношениях транснациональные нормы берут на себя регулирующие полномочия за счет муниципальных правовых систем.Отношения между негосударственным и государственным правом еще больше осложняются деформализацией регулирования. Правовые нормы, проистекающие из менее формальных процессов нормотворчества негосударственных международных субъектов (включая МПО и lex mercatoria ), меняют представления о том, что на самом деле означает понятие «закон».
Современное государство и его право трансформируются. Несомненно, транснациональные субъекты глубоко повлияли на содержание и характер муниципальных правовых систем.Однако глобализация международного управления не сводится к маргинализации одного правового порядка другим. В конце концов, гомогенизация права в глобальном масштабе в значительной степени спекулятивна. Единый конституционный строй человечества не создается, по крайней мере, в обозримом будущем. Однако время от времени государство может стратегически выбрать соблюдение международных и транснациональных норм вместо своего собственного традиционного государственного права; адаптивная сила государственного права не следует недооценивать.Он может быть меньше сосредоточен на поддержании суверенных претензий на территориальное превосходство и больше на защите местных обычаев и регионального разнообразия. В конце концов, фундаментальные функции государственного права, связанные с построением институциональной архитектуры государства, направлением широкомасштабной национальной социальной политики и реагированием на локальные потребности и конфликты, незаменимы. Взаимодействие между глобальным и локальным гораздо сложнее, чем простой конфликт. Люди, которые принимают и обеспечивают соблюдение законов штата, часто одновременно формируют негосударственный закон.Важно отметить, что правовые элиты, чьи взгляды являются как местными, так и транснациональными, обладают исключительной властью решать, следует ли придерживаться государственного или негосударственного права в той или иной политике или ситуации.
Представление общественности о глобальном перехвате суверенных прав предоставляет национальным политическим элитам ресурс для усиления их существующих полномочий и распространения регулирующего влияния государства на новые области. Национальные правительства, контролирующие вооруженные силы и важные природные и экономические ресурсы, вряд ли безоговорочно откажутся от своих корыстных интересов.В целом, закон суверенного государства достаточно силен и гибок, чтобы противостоять многим предстоящим вызовам. Несмотря на глобализацию, закон суверенного государства, вероятно, сохранит свое политическое влияние на жизнь подавляющего большинства людей во всем мире.
© Автор, 2010. Издательство Оксфордского университета и Школа права Нью-Йоркского университета. Все права защищены. Для получения разрешений обращайтесь по электронной почте: [email protected].
регулирование | Определения, теоретические подходы и факты
Положение , в правительстве, правило или механизм, который ограничивает, направляет или иным образом контролирует социальное поведение.
Подробнее по этой теме
право собственности: нормативный акт
В 20 веке был разработан обширный свод нормативных правовых актов, касающихся использования собственности, особенно земли. Эффект …
Определение правила
Положение имеет множество значений, которые нельзя свести к одному понятию. В области государственной политики правило относится к обнародованию целевых правил, обычно сопровождаемых некоторым авторитетным механизмом для мониторинга и обеспечения соблюдения.Соответственно, долгое время в Соединенных Штатах, например, изучение регулирования было синонимом исследования независимых агентств, обеспечивающих его соблюдение. В политической экономии это относится к попытке государства управлять экономикой, которая либо в узком смысле определяется как введение экономического контроля над поведением частного бизнеса, либо, в более широком смысле, включает другие правительственные инструменты, такие как налогообложение или требования о раскрытии информации. Эти два значения объединяют попытку государства вмешаться в частную деятельность.
Третье определение правила выходит за рамки интересов государства и фокусируется на всех средствах общественного контроля, как преднамеренных, так и непреднамеренных. Это понимание обычно применяется в антропологии, социально-правовых исследованиях и международных отношениях, поскольку оно включает такие механизмы, как добровольные соглашения или нормы, которые осуществляют социальный контроль за пределами досягаемости суверенного государства и не обязательно в качестве преднамеренного акта управления.
Таким образом, разные направления исследований в области регулирования имеют общее согласие по предмету регулирования (государство), объекту (поведение негосударственных субъектов), инструментам (авторитетный набор правил) или области применения (например,г., экономика). Однако они не обязательно соглашаются со всеми этими элементами. Концепция регулирования указывает на правила, которые структурируют поведение людей в заданном контексте, без постулирования того, откуда берутся правила и как они навязываются.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасРегулирование и взаимодействие на свободном рынке
Разнообразие значений регулирования привело к спорам и недопониманию между учеными, в первую очередь по теме дерегулирования.В экономической традиции под дерегулированием понимается устранение конкретных мер контроля, налагаемых государством на рыночные взаимодействия, в частности, попытки контролировать доступ к рынкам, цены, объем производства или качество продукции. Однако, если рассматривать регулирование в более широком смысле как форму экономического управления, трудно представить себе полное устранение государственного вмешательства. Более того, отношения между регулированием и конкуренцией изменились. Раньше регулирование изображалось как врага свободного рынка.Однако многие ученые пришли к выводу, что одни правила способствуют конкуренции, а другие препятствуют конкуренции. Таким образом, регулирование не обязательно является антонимом свободных рынков или либерализации (ослабления государственного контроля). С этой точки зрения многие исследователи предпочли использовать термины перерегулирование или нормативно-правовая реформа вместо термина дерегулирование . ( См. Также политика в области конкуренции.)
Регулирование как государственная деятельность
Теоретические дебаты вокруг концепции регулирования отражают различные дисциплины и исследовательские программы, и их можно в целом разделить на подходы к регулированию как к действию правительства и взгляды на регулирование как на управление.Регулирование как государственная деятельность широко изучено, в том числе причины регулирования и процесс, с помощью которого оно осуществляется.
Государственные интересы в сравнении с частными
Первоначальным оправданием вмешательства государства в экономические взаимодействия были общественные интересы. Эта точка зрения рассматривает рынок как эффективный механизм распределения социального и экономического благосостояния, а также предостерегает от сбоев рынка. Сбои рынка обычно включают естественные монополии, внешние эффекты, общественные блага, асимметричную информацию, моральный риск или транзакционные издержки.Было сочтено, что регулирование необходимо для преодоления этих трудностей.
Однако представление о регулировании как о средстве преодоления недостатков рынка подвергалось критике по ряду вопросов. Во-первых, с развитием экономической теории некоторые ученые подвергли сомнению понимание сбоев рынка, лежащее в основе объяснения государственного регулирования. Во-вторых, экономисты указали на зачастую значительные транзакционные издержки введения регулирования, что может сделать его неэффективным инструментом политики и наносить ущерб социальному или экономическому благосостоянию.Наконец, подход, основанный на провале рынка, утверждает, что регулирование вводится с целью достижения экономической эффективности. Однако это затрудняет учет других целей, таких как процедурная справедливость или перераспределение в ущерб эффективности.
Чикагская школа экономики, известная своей пропагандой принципа laissez-faire, вместо этого сосредоточила внимание на частных интересах как на источнике регулирования. Основная цель этой точки зрения — понять, как взаимодействуют частные интересы и государственные должностные лица.Основное утверждение теоретиков, следовавших этому подходу, заключалось в том, что результаты политики чаще всего противоречат общественным или общественным интересам, потому что представители отрасли лоббируют в правительстве выгоды, которые они могут получить с помощью протекционизма или других форм экономического контроля. Политики восприимчивы к этим требованиям, потому что они заинтересованы в финансовых взносах, которые могут предложить субъекты бизнеса. Таким образом, группы интересов соревнуются за конкретную политику на политическом рынке государственного регулирования.Пока существуют группы интересов, можно ожидать регулирования, которое препятствует достижению максимального социального и экономического благосостояния.
Теория экономического регулирования подвергалась критике за ее риск тавтологии. Регулирование действует, потому что частные интересы эффективно лоббировали его, и, как следствие, можно узнать, кто его просил, только определив, кому это выгодно. Следовательно, конкретное отраслевое преимущество — это причина и следствие регулирования. Более того, если регулирование определяется в узком смысле как конкретная экономическая политика, направленная на контроль над ценами или выходом на рынок и доступом к нему, уменьшение регулирования некоторых отраслей в Соединенных Штатах в 1970-х и 1980-х годах, по-видимому, опровергает эту теорию.Тем не менее, как модель взаимодействия бизнеса и правительства, теория экономического регулирования прямо или косвенно используется в большом количестве исследований в области политической экономии.
Прагматико-управленческий анализ
Большое количество исследований также столкнулось с эмпирическим фактом регулирования. Такие прагматико-административные взгляды проливают свет на регулирование как на акт формирования политики. Изучение политики регулирования основывается на инструментах анализа государственной политики, социологии организаций и политологии.В 1950-х годах американский экономист Марвер Х. Бернштейн описал ритм регулирования как жизненный цикл регулирующих комиссий с фазами вынашивания, молодости, зрелости и старости. Эта точка зрения облегчила анализ первоначальной активности при формулировании подхода к политике регулирования и конкретных проблем управления, которые возникают в течение ее жизненного цикла. Регулирование было классифицировано как особый тип государственной политики, что указывает на то, что политику следует классифицировать в соответствии со степенью и применением государственного принуждения и что политика регулирования должна быть отделена от разработки политики в области распределения и перераспределения.
Другие исследования регулирования были нацелены на характеристику различных режимов политики или, что более амбициозно, возможностей государства. В преимущественно европейской литературе о регулирующем государстве стремились показать, что действия правительства все больше основываются на использовании полномочий, правил и стандартов, а не на распределительных или перераспределительных задачах, таких как предоставление государственных услуг. При распространении этой дискуссии на европейский уровень утверждалось, что правительственный потенциал Европейского Союза (ЕС) сильно смещен в сторону регулирования.Таким образом, как политическая система ЕС может развиться в регулирующее государство, но не в интервенционистское государство всеобщего благосостояния.
Регламент как управление
В контексте экономической глобализации в регуляторных исследованиях больше внимания уделялось не только независимым агентствам и государственному контролю над экономикой. Ученые признали, что некоторые взаимодействия участников рынка, продуктовые стандарты или процессы больше не регулируются государственным вмешательством. Скорее, они регулировались международными соглашениями или даже договоренностями о саморегулировании между частными субъектами.Поскольку казалось уместным рассмотреть эти новые способы экономического управления, стало обычным рассматривать регулирование в отсутствие прямой государственной власти. Другие исследования указали на шаблоны, которые управляют поведением определенных субъектов без ссылки на единый субъект регулирования.
Положение без гос.
Как и в контексте ЕС, исследователи реформы регулирования также заинтересовались регулированием на международном уровне. В определенных секторах, таких как электронная коммерция или телекоммуникации, международные соглашения стали решающими для контроля рыночного поведения людей.Более того, многие исследования указывают на влияние саморегулирования фирм или различных наборов государственно-частных партнерств на разработку, мониторинг или реализацию целевых правил. Они показали, как различные формы частной власти структурируют экономическое поведение фирм в столь разных секторах, как морской транспорт, рынки полезных ископаемых или финансовые услуги.
Часто бывает трудно точно определить, кто или что приводит к взлету или падению регуляторных реформ. В то время как регулирование и дерегулирование в Соединенных Штатах может быть тесно связано с конкретными политическими лидерами и партиями, все больше литературы исследуют, какие механизмы приводят к распространению регуляторных реформ по странам или политическим контекстам.Эта программа исследований, вдохновленная желанием понять регулятивную эмуляцию, связывает изучение регулирования с продолжающимися дебатами о корнях и последствиях либерализации и глобализации.
Корнелия Волл Редакторы Британской энциклопедииУзнайте больше в этих связанных статьях Britannica:
Как федералистские рамки Конституции проверяются COVID-19
По мере того, как все 50 штатов начинают заново открывать свои экономики, правительственные чиновники сталкиваются с вопросами о том, как они реагируют на пандемию коронавируса.В то время как подавляющее большинство рассуждений сосредоточено на важных последствиях для здоровья, возникающих в результате различий в государственных ограничениях, противоречивые политики по всей стране подчеркивают некоторые ключевые конституционные вопросы, которые остаются нерешенными по мере того, как мы продвигаемся вперед в этом кризисе.
Пандемия COVID-19 привлекла повышенное внимание к нашей федералистской форме правления. Традиционная история федерализма признает, что национальное правительство может определять политику в одних областях, в то время как штаты оставляют за собой право регулировать в других областях.Однако, как показала пандемия, не всегда все так однозначно. Конституционные границы между властями штата и федеральными властями установить все труднее. В результате политических решений выборных должностных лиц как штата, так и федерального правительства, сегодняшнее американское правительство выглядит иначе, чем первоначально предполагалось основателями страны. Вот четыре события в нашей федеральной системе управления, освещенные COVID-19.
Расширены исполнительные полномочия губернаторов
Один из антифедералистов, критикующих Конституцию, заключался в том, что президентство было замаскированной монархией, которая в сотрудничестве с Сенатом будет тиранически править страной.Федералисты возражали, что в сочетании с разделением властей распределение власти между государством и национальными правительствами предотвратит захват исполнительной власти.
Однако со временем исполнительная власть на каждом уровне правительства выросла в размерах и полномочиях. Национальные исполнительные агентства теперь разрабатывают политику, регулирующую экономическую, социальную и политическую деятельность американцев, побуждая главного судью Джона Робертса задуматься о том, что нынешняя исполнительная власть оставит основателей «потирать глаза».«Аналогичное расширение исполнительной власти произошло и на государственном уровне. Цикл реформ в правительстве штата ознаменовал собой последние десятилетия, вызванные согласованными усилиями по укреплению исторически слабых губернаторских полномочий.
Эта передача власти исполнительной власти усиливается во время кризиса. В начале чрезвычайной ситуации граждане обращаются к должностным лицам исполнительной власти, чтобы направить действия правительства. Кроме того, в результате своего совещательного характера законодательная и судебная ветви власти, как правило, играют более реактивную роль.Мы видели это в ответах на COVID-19 как на национальном, так и на государственном уровне. Например, в то время как администрация Трампа предприняла свои первые действия в ответ на пандемию в начале февраля, Конгресс не принял закон CARES до конца марта. На уровне штата только законодательные собрания 29 штатов приняли законы, касающиеся коронавируса, в то время как губернаторы каждого штата приняли меры исполнительной власти.
Национальные политики ждут от губернаторов партизанских побед
Даже с расширенной исполнительной властью у национального правительства просто нет ресурсов, чтобы делать все, что оно хочет.В результате государства все чаще выполняют важные государственные задачи. Такая опора способствует дальнейшему развитию и укреплению субъектов исполнительной власти на государственном уровне. Это особенно верно в отношении здравоохранения, где границы между политикой штата и федеральной политикой довольно размыты.
То, как политики вступают в эти сложные отношения между государством и федеральным правительством, является стратегическим — федерализм стал важным инструментом в политических переговорах. Национальные политические деятели проводят расплывчатую политику, допускающую вариации в реализации государства, приписывая себе заслуги перед действиями по важным вопросам, перекладывая ответственность за выяснение деталей на государства.Эта стратегия не только позволяет некоторым штатам прилагать минимальные усилия для реализации федеральной политики, но и может усилить партийный конфликт. Об этом свидетельствуют действия президента Трампа за последние несколько месяцев. Когда его администрация начала реагировать на кризис, выпуская инструкции и разрешения на использование в чрезвычайных ситуациях, он использовал свои отношения с различными губернаторами для партийной выгоды. В одном из своих наиболее ярких заявлений по этому поводу Трамп написал в Твиттере: «Скажите губернаторам-демократам, что« Мятеж на щедрости »был одним из моих самых любимых фильмов.Время от времени наблюдать за старомодными мятежами — это захватывающая и воодушевляющая вещь, особенно когда мятежникам так нужно от капитана. Такие комментарии предполагают, что политическая конкуренция может больше протекать не через разделение властей или федералистскую систему, а скорее через политические партии.
Выборы проводятся в тысячах юрисдикций
Конечно, выборы дают гражданам возможность высказаться по поводу политики, проводимой политическими партиями.Однако выборы представляют собой классический пример того, как федерализм ставит перед нацией новые задачи. Децентрализованный процесс, предусмотренный статьей о выборах Конституции США, гарантирует, что регулирование и администрирование выборов происходит на уровне штата. Несмотря на то, что эта децентрализация предназначена для расширения географического представительства, она приводит к огромным изменениям в правовых рамках, регулирующих избирательный процесс. Из-за того, как штаты разграничивают ответственность за выборы, американские выборы проводят примерно 8000 различных юрисдикций.Это невероятное количество привело к тому, что многие назвали организацию выборов «гиперфедерализованной».
Такая система не только усложняет управление избирательным процессом, но также имеет серьезные последствия для того, как администраторы будут внедрять эту систему, а граждане испытают ее на себе во время пандемии. Мы уже видели, как это происходило в последние несколько месяцев, когда более 20 штатов отложили выборы из-за коронавируса, а судебные разбирательства на федеральном уровне и уровне штатов возникли в связи с политикой почтового и заочного голосования в нескольких штатах.
Ответственность за реагирование на COVID-19 сложна
Даже если все граждане имеют равные возможности голосовать в соответствии с аналогичными избирательными правилами, можно задаться вопросом, кого граждане должны привлекать к ответственности за политику в отношении COVID-19. Когда штаты и национальное правительство действуют в одном и том же политическом пространстве, избиратели могут не понять, кого винить, когда дела идут плохо, и вознаграждать, когда дела идут хорошо.
Эта проблема подотчетности только усугубляется, когда в смесь добавляются невыбранные администраторы.Например, что, если Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов будет слишком быстро одобрять вакцину против коронавируса, которая имеет вредные побочные эффекты? Президент, несомненно, будет обвинять безликих бюрократов в «глубинном государстве», губернаторы штатов будут обвинять администрацию Трампа (и, вероятно, самого президента) в ускоренном приеме опасных наркотиков, а избиратели будут задаваться вопросом, почему правительство кажется нефункциональным. Поскольку приближаются президентские выборы 2020 года и избиратели начинают оценивать избранных должностных лиц, способность привлекать политиков к ответственности за их действия становится особенно важной.
По иронии судьбы Создатели ожидали, что федерализм повысит ответственность и улучшит общее благосостояние американских граждан. По мере продвижения вперед в ближайшие месяцы, еще предстоит увидеть, способствует ли наш конституционный проект этим целям.
От «большого правительства» к «большому управлению»?
Баркай, Т. 2009. Регулирование и волюнтаризм: пример управления в процессе становления. Регулирование и управление 3: 360–375. Найдите этот ресурс:
(п.16) Бартолини, С. 2011. Новые способы управления: введение. В Новые способы управления в Европе: управление в тени иерархии , изд. А. Эритье и М. Родс. Houndmills: Palgrave Macmillan, 1–18. Найдите этот ресурс:
Bell, S. и Hindmoor, A. 2009. Переосмысление управления: центральное место государства в современном обществе . Порт Мельбурн, Виктория: Издательство Кембриджского университета. Найдите этот ресурс:
Бевир, М. 2011. Управление как теория, практика и дилемма.В The Sage Handbook of Governance , ed. М. Бевир. Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage, 1–16. Найдите этот ресурс:
Börzel, T.A. 2010a. Управление без правительства: ложные обещания или ошибочные предпосылки? Серия рабочих документов по управлению SFB, Берлин: Freie Universität Berlin: SFB 700. Найдите этот ресурс:
Börzel, T.A. 2010b. Европейское управление: переговоры и конкуренция в тени иерархии. Journal of Common Market Studies 48: 191–219. Найдите этот ресурс:
Börzel, T.А. и Риссе Т. 2010. Управление без государства: может ли оно работать? Регулирование и управление 4: 1–22. Найдите этот ресурс:
Брейтуэйт, Дж. 2000. Новое государство регулирования и трансформация криминологии. Британский журнал криминологии 40: 222–238. Найдите этот ресурс:
Брейтуэйт, Дж. 2005. Для общественных социальных наук. Британский журнал социологии 56: 345–353. Найдите этот ресурс:
Брейтуэйт, Дж. 2008. Регулирующий капитализм: как он работает, идеи, как заставить его работать .Cheltenham: Edward Elgar. Найдите этот ресурс:
Braithwaite, J., Coglianese, C., and Levi-Faur, D. 2007. Могут ли регулирование и управление иметь значение? Регулирование и управление 1: 1–7. Найдите этот ресурс:
Бернс, Джон П. 2010. Западные модели и административная реформа в Китае: прагматизм и поиск современности. В Сравнительные административные изменения и реформы: извлеченные уроки , изд. Джон Пьер и Патриция В. Ингрэм. Монреаль: Издательство Университета Макгилла-Куина, 182–206.Найдите этот ресурс:
Дхал Р. Х. и Линдблум Э. К. 1953. Политика Экономика и благосостояние . Нью-Йорк: Harper & Brothers. Найдите этот ресурс:
Deutsch K. W. 1963. Нервы правительства: модели политической коммуникации . Нью-Йорк: Free Press. Найдите этот ресурс:
Дёлер, М. 2011. Регулирование. В The Sage Handbook of Governance , ed. М. Бевир. Лос-Анджелес и Лондон: Sage, 518–534. Найдите этот ресурс:
Hall, P.А. 2007. Дилеммы современной социальной науки. Boundary 2, 34: 121–141. Найдите этот ресурс:
Heclo, H. 1978. Выдающие сети и исполнительные органы. В Новая американская политическая система , изд. А. Кинг. Вашингтон, округ Колумбия: Американский институт предпринимательства, 87–124. Найдите этот ресурс:
Хекло Х. и Вильдавски А. 1974. Частное правительство государственных денег . Лондон: Macmillan. Найдите этот ресурс:
Heinrich, C.J. 2011.Государственное управление. В The Sage Handbook of Governance , ed. М. Бевир. Thousand Oaks, CA: Sage, 252–269. Найдите этот ресурс:
Héritier, A. and Eckert. С. 2008. Новые режимы управления в тени иерархии: Саморегулирование промышленности в Европе. Journal of Public Policy 28: 113–138. Найдите этот ресурс:
Эритье, А. и Лемкуль, Д. (ред.) 2008. Тень иерархии и новые способы управления. Специальный выпуск журнала государственной политики 28.Найдите этот ресурс:
Эритье, А. и Родс, М. (ред.) 2011. Новые способы управления в Европе: управление в тени иерархии . Houndmills: Palgrave Macmillan. Найдите этот ресурс:
Hix, S. 1998. Исследование Европейского Союза II: повестка дня «нового управления» и ее возрождение. Журнал европейской государственной политики 5: 38–65. Найдите этот ресурс:
Хуг, Л. и Маркс, Г. 2001. Многоуровневое управление и европейская интеграция .Лондон: Роуман и Литтлфилд. Найдите этот ресурс:
. (стр.17) Хумрих К. и Зангл Б. 2010. Глобальное управление через законодательство. В Справочник по многоуровневому управлению , изд. Хенерик Эндерляйн, Соня Вэлти и Михаэль Цюрн. Челтенхэм: Эдвард Элгар, 343–357. Найдите этот ресурс:
Джессоп Б. 1994. Постфордизм и государство. В постфордизме: читатель , изд. А. Амин. Oxford: Blackwell, 251–279. Найдите этот ресурс:
Jessop B.2011. Метауправление. В The Sage Handbook of Governance , ed. М. Бевир. Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage, 106–123. Найдите этот ресурс:
Джордана Дж. И Леви-Фор Д. (ред.) 2004 г. Политика регулирования: институты и реформы регулирования в эпоху управления . Cheltenham: Edward Elgar. Найдите этот ресурс:
Kjr, A. M. 2004. Governance . Кембридж: Политика. Найдите этот ресурс:
Кеерсберген, Ван К. и Ван Ваарден, Ф. 2004. Управление как мост между дисциплинами: междисциплинарное вдохновение в отношении изменений в управлении и проблем управляемости, подотчетности и легитимности. Европейский журнал политических исследований 43: 143–171. Найдите этот ресурс:
Клин, Э. Х. и Коппенджан Дж. Ф. М. 2000. Государственное управление и политические сети: основы сетевого подхода к управлению. Государственное управление 2: 135–158. Найдите этот ресурс:
Коойман Дж. 2003. Управление как управление . Лондон: Sage. Найдите этот ресурс:
Lehmkuhl, D. 2008. Режимы управления в эпоху транснационального управления. Закон и политика 30: 336–363.Найдите этот ресурс:
Levi-Faur, D. 1999. Управление конкуренцией: взаимодействие технологий, экономики и политики в режимах электроэнергетики и электросвязи Европейского Союза. Журнал государственной политики 19: 175–207. Найдите этот ресурс:
Леви-Фор, Д. 2005. Глобальное распространение регулирующего капитализма. Анналы Американской академии политических и социальных наук 598: 12–32. Найдите этот ресурс:
Levi-Faur, D. 2011. Регулирующие сети и регулятивная деятельность, Journal of European Public Policy 18: 808–827 .Найдите этот ресурс:
Lynn, L. E. Jr. 2010. Постоянство иерархии. В The Sage Handbook of Governance , ed. М. Бевир. Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage, 218–236. Найдите этот ресурс:
Линн Л. Э. младший, Генрих К. Дж. И Хилл К. Дж. 2001. Улучшение управления: новая логика для эмпирических исследований . Вашингтон, округ Колумбия: издательство Джорджтаунского университета. Найдите этот ресурс:
Марч, Дж. Дж. И Олсен, П. Дж. 1984. Новый институционализм: организационные факторы в политической жизни. Обзор американской политической науки 78: 734–749. Найдите этот ресурс:
Марин Б. и Майнц Р. (ред.) 1991. Политическая сеть: эмпирические данные и теоретические соображения . Франкфурт-на-Майне: Campus Verlag. Найдите этот ресурс:
Майнц, Р. 2003. Новые вызовы теории управления. В Управление как социальная и политическая коммуникация , изд. Х. П. Банг. Манчестер: Manchester University Press, 27–39. Найдите этот ресурс:
Offe, C.2009. Управление: «пустой знак»? Constellations 16: 550–562. Найдите этот ресурс:
Петерс Б.Г. 1994. Управление пустым состоянием. Международный журнал государственного управления 17: 739–756. Найдите этот ресурс:
Пьер Дж. И Петерс Б. Г. 2000. Управление, политика и государство . Basingstoke: Macmillan. Найдите этот ресурс:
Powell, W. W. 1990. Ни рынков, ни иерархии: сетевые формы организации. Исследования в области организационного поведения или 12: 295–336.Найдите этот ресурс:
Родс, Р. А. У. 1990. Политические сети: британская перспектива. Журнал теоретической политики 2: 292–316. Найдите этот ресурс:
Родс, Р. А. У. 1994. Разрушение государства: меняющийся характер государственной службы в Великобритании. Political Quarterly 65: 138–151. Найдите этот ресурс:
Rhodes, R.A.W 1996. Новое управление: управление без правительства. Политические исследования 44: 652–667. Найдите этот ресурс:
(п.18) Родс, Р. А. У. 1997. Понимание управления . Buckingham and Philadelphia: Open University Press. Найдите этот ресурс:
Rhodes, R. A. W. 2007. Понимание управления: десять лет спустя. Исследования организации 28: 1243–1264. Найдите этот ресурс:
Ричардсон Дж. (Ред.) 1982. Политические стили в Западной Европе . Лондон: Аллен и Анвин Найдите этот ресурс:
Розенау Дж. Н. 1995. Управление в двадцать первом веке. Глобальное управление 1: 13–43.Найдите этот ресурс:
Розенау, Дж. Н. 2007. Управление неуправляемыми: проблема глобального разделения властей. Регулирование и управление 1: 88–97. Найдите этот ресурс:
Шарпф, Ф. У. 1997. Игры, в которые играют настоящие актеры: институционализм, ориентированный на актеров, в исследованиях политики . Боулдер, Колорадо: Westview Press. Найдите этот ресурс:
Шмиттер К. П. 1974. Все еще век корпоративизма? The Review of Politics 36: 85–131. Найдите этот ресурс:
Schneider, V., и Хайнер, Д. 2006. Безопасность в киберпространстве: управление транснациональными политическими сетями. В Новые способы управления в глобальной системе: изучение публичности, делегирования и инклюзивности , изд. М. Кениг-Арчибуги и М. Цюрн. Нью-Йорк: Palgrave, 154–176. Найдите этот ресурс:
Schout, A., Jordan, AJ, and Twena, M. 2010. От «старого» к «новому» управлению в Европейском союзе: почему существует такой диагностический дефицит ?, Western European Politics 33: 154–170.Найдите этот ресурс:
Сорсенсен, Э. и Торфинг, Дж. 2005. Демократическое закрепление сетей управления, Скандинавские политические исследования 28: 195–218. Найдите этот ресурс:
Стрик В. и Шмиттер С.П. 1985. Сообщество, рынок, государство — и ассоциации? Предполагаемый вклад управления процентами в социальный порядок.