Социальная сфера общества это примеры: Социальная сфера общества — урок. Обществознание, 8 класс.

Социальная сфера общества — урок. Обществознание, 8 класс.

Каждый человек в течение своей жизни принадлежит к множеству различных групп, среди которых — семья, дружеский коллектив, студенческая группа, нация и т. д. Созданию групп способствуют сходные интересы и цели людей, а также осознание того факта, что при объединении действий можно достичь существенно большего результата, чем при индивидуальном действии. При этом социальная деятельность каждого человека во многом определяется деятельностью тех групп, в которые он включён, а также взаимодействием внутри групп и между группами.

 

Обрати внимание!

Можно утверждать, что только в группе человек становится личностью и способен найти полное самовыражение.

Социальная сфера жизни общества представляет собой совокупность индивидов, их общностей и взаимоотношений между ними, социальную структуру.

Ключевым понятием социальной сферы общества является социальная структура.

 

Существует широкое и узкое понимание социальной структуры общества.

  

Социальная структура в широком смысле слова включает в себя различные виды структур и представляет собой объективное деление общества по различным жизненно важным признакам.

 

Социальная структура в узком смысле слова — это социально-классовая структура, совокупность классов, социальных слоёв и групп, которые находятся в единстве и взаимодействии.

 

Социальная структура общества носит конкретно-исторический характер. Каждой общественно-экономической эпохе свойственна своя социальная структура как в широком, так и в узком смысле слова, в каждой из них те или иные социальные общности играют определяющую роль.

 

В социальную структуру общества входят:

• социальные группы;

• социальные классы;

• социальные слои;

• социальные страты.

Группа — совокупность взаимодействующих людей, ощущающих свою взаимосвязь, воспринимаемая другими как некое сообщество.

 

Классы — большие социальные группы, различающиеся по их роли во всех сферах жизнедеятельности общества, которые формируются и функционируют на основе коренных социальных интересов.

Классы имеют общие социально-экономические и психологические характеристики, ценностные ориентации, свой «кодекс» поведения.

Социальные слои — это промежуточные или переходные общественные группы, не имеющие ярко выраженного специфического отношения к средствам производства, следовательно, не обладающие всеми признаками класса.

Страта — социальная группа, отличающаяся (ограниченная) по своему статусу в социальной иерархии общества по какому-либо параметру — тип профессии, уровень дохода и т. п.

Социальную сферу общества можно представить ещё в двух смыслах:

  

В широком смысле социальная сфера — это совокупность организаций, учреждений, отвечающих за благосостояние населения. В этом случае сюда включаются магазины, пассажирский транспорт, коммунальное и бытовое обслуживание, общественное питание, здравоохранение, связь. В этом значении охватываются все слои общества.

  

В узком смысле социальная сфера подразумевает только социально незащищённые слои населения и учреждения, обслуживающие их: пенсионеров, инвалидов, безработных, малообеспеченных, многодетных, органы социальной защиты и социального обеспечения. В этом значении к социальной сфере относятся, как правило, беднейшие слои общества.

теоретические основания выделения – тема научной статьи по социологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

Филимонов О.В.

СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА ОБЩЕСТВА И ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ВЫДЕЛЕНИЯ

Глобальные проблемы современности, стоящие перед человечеством, отличаются быстрым темпом общественных изменений. Природные катаклизмы и техногенные катастрофы, социальные конфликты разных уровней напряженности, включая вооруженные столкновения, существенно подрывают адаптационные и реабилитационные возможности индивидуальных и коллективных социальных субъектов. В этой связи уместно провести исторический пример отношения к природным ресурсам. В 1913 г. в Берне, выступая на конференции по международной охране природы, делегат от России профессор Г.А. Кожевников отмечал: «В России не существует специального закона для охраны природы. Причиной этому является то, что до последнего времени Россия обладала и обладает таким количеством диких животных, что сама мысль об охране природы была чужда как народу, так и правительству» [1, с. 4]. То есть при избытке каких-либо возобновляемых ресурсов мысль об их сохранении казалась абсурдной. То же самое происходило (и происходит) по отношению к социовитальным возможностями людей. Их способность восстанавливать утраченные силы уменьшаются с каждым годом. И внимание к социальной сфере как области воспроизводства, восстановления этих сил в последнее время постоянно возрастает.

Академик В. А. Коптюг отмечал антигуманность и разорванность социального пространства, в котором пребывает ныне население планеты. Динамика жизни требует от людей все большего напряжения физических, психических и духовных сил, и возможностей их восстановления с каждым годом становится все меньше.

На сегодняшний день все индивидуальные и коллективные социальные субъекты вынуждены приспосабливаться к постоянно изменяющейся социальной реальности. В процессе этой адаптации люди не могут использовать типичные и привычные для них стереотипы поведения, а в условиях глубоких политических, экономических, культурных и духовных изменений социальной жизни многие не успевают адаптироваться к новым условиям. Люди становятся конформными, в изменившихся условиях теряют потенции к самоидентификации и самоактуализации. Самое негативное, что происходит постепенная люмпениза-

ция и маргинализация населения. Традиционное маргинальное меньшинство, идеологически или безвольно конфликтуя с общепринятыми нормами и ценностями, внезапно превратилось в большинство, захватив в свои ряды людей, которые по своим социально-статусным характеристикам никак не должны быть отнесены к маргинально-люмпенизированным группам. Классическими примерами маргинальных групп являются временные рабочие иммигранты (так называемые «гастарбайтеры»), безработные, деклассированные элементы разного рода и т.д., но в последнее время маргинальное существование влачат социальные группы, по всем признакам не должные в них находится — работники бюджетной сферы, сельские жители, вынужденные работать неполные рабочие дни и недели и т.п. Маргинальным личностям присущи «обостренное чувство одиночества, утрата социальных связей, пассивность или, наоборот, агрессивность, подчас — аморальность» [2, с. 41].

Значительное количество работ анализируют структурную маргинальность, которая характеризует бесправное политическое и/или экономическое положение людей и социальных групп с ограничением (и/или лишением) гражданских прав и свобод, что ставит их в позицию ущемленности, обойденности по сравнению с другими индивидами и другими социальными группами и общностями [3, 135].

Неокрепшая политическая сфера, не позволяющая стать вертикальным социальным «лифтом», постоянно меняющаяся экономическая сфера (гиперинфляция, дефолт и т.п. явления), упадок ценностей духовной жизни — все это снижает адаптивный потенциал людей, заставляет скатываться в пропасть социальных девиаций (алкоголизм, самоубийства, преступность и пр.). Все это вызывает повышенный интерес к области социальной жизни, которая является «последним рубежом» к потере социальных качеств, — к социальной сфере.

Термин «сфера» происходит от греческого sphaira, т.е. шар. Этим понятием обозначают и замкнутую поверхность, и область действия, пределы распространения чего-либо, и обстановку, среду, общественное окружение [4, с. 286]. Под сферой обычно понимается не вся жизнедеятельность людей, а лишь ее «целенаправленно организованные, структурированные формы, опирающиеся преимущественно на специализированные институты, осознанную и регулируемую функционально-ролевую деятельность людей» [5].

Когда в социологии речь заходит о таких широких понятиях как «социальная сфера», это всегда вызывает определенный скепсис. Как говорил Козьма Прутков, «нельзя объять необъятное». Иными словами, нельзя с помощью

имеющихся научных методов исследовать такую обширную область. Но есть и другое мнение — объять необъятное можно, только по частям. И этими частями в социальной сфере являются те отрасли знания, которые социологи традиционно к этой сфере относят. Это — социология здравоохранения и здоровья, социология здорового образа жизни, социология досуга, социология спорта, социология образования и т.д.

Ряд социологов традиционно относят социальную сферу к числу понятий, раскрывающих смысл социума. Они раскрывают социологически смысл социальной сферы через категории «общество», «социальная общность», «социальная система», «социальная группа» [6, с.

7], т.е. через призму традиционных социологических подходов. Некоторые прямо указывали, что социология — это «наука о способах самоорганизации и воспроизводства форм социальности или человеческого общежития» [7, 15-18].

Исследованию сущности и содержания социальной сферы посвящены многие теоретические и прикладные исследования различных областей наук — политологии, экономики, социологии и др. Но первые труды, посвященные отдельным аспектам социальной сферы, естественно, возникли в ранних философских школах. Важной составляющей социальной сферы в трудах еще философов древности стоял вопрос социальной справедливости. Сократ утверждал, что Человек есть мера всех вещей. Древнегреческий философ Гесиод развивал идею о справедливой жизни, обличая при этом несправедливость. В свое время он столкнулся с продажностью судей, вынесших в отношении Гесиода несправедливое решение, и это наложило отпечаток на его дальнейшие взгляды. Социальный идеал, по мнению Гесиода, исключает насилие в отношениях между людьми, бездеятельность и предполагает соблюдение традиционных (данных «свыше») норм поведения, обязательный личный труд и соревновательность в труде [8, с.

18]. Данный идеал можно достичь сознательным воздействием на него со стороны человеческого (полисного) сообщества. Гесиод отрицал стихийное управление общественной жизнью [9, с. 26-27], то есть один из первых высказал идеи о социальном управлении, в том числе такой специфической областью общественных отношений, как социальная сфера.

В ХХ в. представления о «человеческой» стороне социологии (через изучение социальных проблем) стали формироваться в начале ХХ в. в американской социологии. Одним из первых социологов, поднявших проблему управления в социальной сфере, была М. Ричмонд. Ее работы «Дружеский визит к беднякам:

руководство для работающих в благотворительных организациях» (1899) и «Социальные диагнозы» (1917) заложили основы теории управления социальной сферой. В ее трудах впервые были сформулированы необходимые управления социальной сферой.

Взгляды на социальную сферу как специфический объект управления развил Э. Мейо, ставший основателем школы «человеческих отношений». Согласно его концепции политика управления (на предприятии — О.Ф.) должна предусматривать улучшение условий труда и отдыха, способствовать демократизации отношений между руководителями и подчиненными [10, с. 21]. Его неоспоримая заслуга состоит в том, что в отличие от многих исследователей того времени (да и сегодняшних) он подтвердил свои теоретические выводы серией социальных экспериментов на Хотторнском заводе фирмы «Вестерн Электрик Ко» в г. Чикаго (США), оставивших след в истории под названием «хотторнские эксперименты».

Необходимо отметить, что вопросы социальной сферы и управления ее в этот период занимали внимание не только ученых, но и практиков — крупных промышленников. Например, одним из первых предпринимателей, кто ввел в свой штат социологическую службу численностью 60 человек, был Г. Форд. Основными задачами этой службы были изучение социальных условий труда и быта рабочих в целях выявления факторов, негативно влияющих на производительность труда, и внесение предложений по их устранению.

Современные ученые к исследованию такой специфической области социальной реальности, как социальная сфера, обратились сравнительно недавно, в 80-х гг. XX в. Одним из первых упомянул о социальной сфере как очерченном объекте исследования С. Шавель, который выделил социальную сферу общества как важную составную часть целостной общественной системы, которая возникает, существует и развивается на основе экономики, оказывая вместе с тем на нее непосредственное воздействие [11, с. 3]. Социальная сфера, по его мнению, -это пространство воспроизводства повседневной жизни, развития и самоосуще-ствления человека как личности [12]. Он одним из первых заявил, что социальную сферу нельзя сводить только к непроизводственной структуре или же отождествлять его с социально-классовой структурой общества. Наиболее полно и развернуто вопросы социальной сферы общества были рассмотрены Г. Осадчей. Социальная сфера у ней — «… целостная, непрерывно изменяющаяся подсистема общества, порожденная объективной потребностью общества в непрерывном воспроизводстве субъектов социального процесса» [13, с. 318]. Близкие по со-

держанию к социальной сфере области изучения рассматривают Ж. Тощенко и В. Фетисов [14, 15]. Последний, в частности в дискуссии о предмете социологии, предлагает определить «. предметом социологии . социальную жизнь общества» [15, с. 30].

В последние годы в обществе отмечается рост понимания того, что государственная служба в своей деятельности должна «иметь социальную направленность, обеспечивать управление социальными процессами, социальное воспроизводство населения» [16, с. 10]. Все это в полной мере касается и военной службы. Военнослужащим предоставлены гарантии государства на правовую и социальную защиту, осуществление охраны их жизни и здоровья, а также иные меры, направленные на создание условий жизни и деятельности, соответствующих характеру военной службы и ее роли в обществе.

Военная служба, являясь видом государственной службы, накладывает на военнослужащих ряд существенных ограничений. Например, право на свободу передвижения реализуется военнослужащими с учетом необходимости поддержания ими боевой готовности воинских частей и обеспечения своевременности прибытия к месту военной службы. То есть в свободное от службы время право его использовать по своему усмотрению реализуется с ограничениями — нельзя выехать за пределы границ гарнизона, на территории которого они проходят военную службу, без разрешения командира. Но военная служба налагает на военнослужащего и ряд повышенных обязательств. Они заключаются и в особом характере деятельности, связанной с жесткой регламентацией деятельности, и в ограничении конституционных прав, данных военнослужащему как гражданину Российской Федерации. Более того, общие принципы социального устройства общества предполагают разделение общественного труда. На практике это означает, что часть общества добровольно соглашается защищать это общество, отдать здоровье или даже жизнь за него. Взамен общество гарантирует этой своей части достаточное и справедливое возмещение затраченных ими усилий.

Военная служба в отличие от гражданской традиционно выделялась как «подвижническая», отдающая больше, чем за это получающая. Невозможно оценить готовность физически пострадать за государство, и часто — безвозвратно. Но в последнее время военная служба в Российской Федерации все больше приобретает общемировые черты, т.е. становится просто специальным видом государственной службы, выполняемой взамен адекватной компенсации. Военнослужащие справедливо требуют создание условий, обеспечивающих достойную

жизнь и свободное развитие человека, которые зафиксированы в праве на достаточный уровень жизни, сохранение и поддержание психического и физического здоровья. Согласно ст. 11 «Пакта об экономических, социальных и культурных правах» любому человеку должны быть обеспечены «достаточное питание, одежда и жилище, условия его жизни должны быть непрерывно улучшаться» [17, с.167]. И в последнее время эти условия (по крайне мере, формально) начали создаваться. Но позитивные сдвиги столкнулись с глубоким социальным кризисом, связанным с невыполнением со стороны государства многих социальных обязательств. В сложившейся ситуации и государство, и органы военного управления внутренних войск не в состоянии в полном объеме обеспечить конституционные права и гарантии военнослужащих. Допущено значительное снижение уровня жизни населения, сокращение социальной сферы внутренних войск и падение статуса военной службы и профессии.

Последние годы ХХ столетия и первые годы следующего стали нелегким испытанием для военнослужащих и членов их семей. Военнослужащие за сравнительно короткий промежуток времени (менее 15 лет) из высокостатусной и престижной социальной группы населения превратились в группу, балансирующую на грани бедности. Те социальные обязательства государства, которые исторически считались объективными льготами, вмиг исчезли — ряд — безвозвратно (налоговые льготы, освобождение от части обязательных выплат и т. д.), часть переведена в процессе «монетизации» в прямые денежные выплаты (к сожалению, подверженные инфляции в отличие от немонетарных льгот). И, естественно, социальная сфера, как справедливо отметили В. Серебрянников и Ю. Дерюгин, оказалась самой уязвимой стороной воинской действительности [18, с. 34]. Кризис социальной сферы в России и ее военной организации, пренебрежение государства своими социальными обязательствами в большой мере отражают устаревшее понимание роли социальной сферы в военной организации.

В силу этих объективных обстоятельств в современных условиях военнослужащие относятся к наименее защищенным социальным группам населения, подпадая под нормативные ограничения в жизнедеятельности, определяющиеся возложенными на них служебными обязанностями. Причем военнослужащий не ограниченно трудоспособен, он ограничен в своих возможностях (выделено авт.) вести дополнительную трудовую деятельность для повышения своего благосостояния.

В объектно-предметной области военной социологии человек занимает особое место. В этой связи уместно привести высказывание видного отечественного военного социолога конца Х1Х в. Г. Леера: «…единственной правильной отправной точкой для решения военных вопросов служит живая сила, человек, потому что он в сложном военном деле является главным фактором, по отношению к которому все остальное … является лишь вспомогательными средствами» [19, с. 2].

Государственная политика социального патернализма, проводившаяся до этого многие десятилетия, снимала с военнослужащих заботу о решении собственных социальных проблем. Произошло своеобразное привыкание к главенствующей длительное время социальной парадигме — социальному обеспечению. На современном этапе эту парадигму сменила другая — социальная работа, трансформировав принцип «государственных гарантий» для всех в «гарантии для нуждающихся» (причем статус нуждающихся необходимо доказать). Но в военной организации, закрытой от рыночных отношений, политике государственного патернализма нет замены — военнослужащим как государственным людям законодательно запрещено (за редкими, как уже было отмечено выше, исключениями) изыскивать дополнительные источники доходов. Поэтому социально-экономическое благосостояние военнослужащих полностью зависит от уровня гарантирования и полноты реализации социальных преференций. Длительное же неповышение и неполнота выполнения социальных гарантий существенно снижают военно-социальную активность. Например, количество желающих поступить на факультет внутренних войск Военного университета неуклонно снижалось на протяжении всех 90-х гг. прошлого столетия. А за десятилетие до этого поступление считалось пределом мечтаний, и служило залогом успешной и продолжительной карьеры.

Как отмечает Н. Казанцев, «. гражданин, исполняющий государственную должность, в том числе государственную должность государственной службы, не может не быть ограничен, например, в отношении таких прав и свобод человека и гражданина, как право предпринимательства, представительства, свободы публичного выражения мнения, тайны переписки, дабы его должностной статус не повлек равноправие иных граждан в гражданско-правовых отношениях, в первых двух случаях, либо ущерба государству вследствие неумышленных, не взвешенных публичных выступлений и частных высказываний в последних двух» [20, с. 112]. Все это вызывает закономерный интерес к исследованию со-

циальной сферы военной организации, поиску эффективных механизмов управления ею. Но невысокий уровень денежного довольствия, неудовлетворительное решение социальных проблем военнослужащих, как заметил русский ученый Б. Чичерин, приводят к естественной закономерности: «. когда служащий не в состоянии содержать себя жалованьем, он вольно или невольно обращается к другим путям, часто незаконным …» [21, с. 186]. Военнослужащие постепенно становятся в обществе маргинальной группой.

Когда объектом отраслевой социологии становится взаимодействие двух и более сфер общественной жизни, любая конкретная отраслевая теория получает статус «пограничной», «стыковой», «междисциплинарной» [22, с. 22]. Социология спецификацией своих отраслей «перекрывает» все сферы общественной жизни — политическую сферу изучает социология политики, экономическую -социология экономики, духовную — социология духовной жизни. И только социальная сфера оставалась в стороне от основных направлений социологии. Нельзя, конечно, сказать, что о социальной сфере общества ничего не говорилось. Но анализ исследований в этой области позволяет сделать вывод, что проблемы, рассматриваемые в социальной сфере, изучались как частные вопросы. Возможно, это является отголоском равнодушия к социовитальным потребностям людей. Куда более важными представляются вопросы политики и экономики, позволяющие исследователям безболезненно разрабатывать предметное поле. По критериям удовлетворения соответствующих потребностей сравнительно «легко дифференцируется политическая, экономическая и духовная сферы» [23, с. 2425]. Социальная же сфера представлялась настолько необъятной, что немногие ученые решались поднимать эти вопросы.

Но в военной организации дело обстоит несколько иначе. Политическая сфера не присутствует в явном виде, так как в военной организации нет политических институтов, а есть созданные политической властью органы управления. Например, во внутренних войсках эта сфера проявляется через выполнение ими политических функций, так как они являются субъектом внутренней политики государства, реализуя его обязанности по обеспечению безопасности личности, общества и государства, защиты прав и свобод человека и гражданина от преступных и иных противоправных посягательств. Являясь одним из наиболее эффективных инструментов внутренней политики государства, внутренние войска закономерно являются элементом этой политики; действуя от имени государства, самостоятельно, в пределах своих полномочий, защищают конституционный

строй, участвуют в пресечении деятельности и ликвидации незаконных вооруженных формирований и преступных сообществ.

Экономическая сфера ограничена производством нематериальной, но необходимой услуги: охране общественного порядка и обеспечении общественной безопасности. Внутренние войска косвенно также участвуют в производстве материальных ценностей, обеспечивая безопасность различных производств: энергии (атомные электростанции), материалы для нужд обороны и экономики (производство средств ядерного, химического и бактериологического нападения, взрывчатых веществ) и др. Охрана общественного порядка в населенных пунктах снижает уровень уличной преступности, что, в свою очередь, снижает издержки на расследование преступлений и административных правонарушений, затраты на содержание задержанных и прочее.

Сфера культуры и духовной жизни присутствует в военной организации только в «потребляемом» качестве. Военнослужащие не производят духовную жизнь, они являются ее потребителями. Но и потреблять надо умело: изысканный продукт можно «переесть» до отвращения. Поэтому одной из главных задач управления потреблением духовных продуктов должны служить правила постепенности, дозированности, перехода от простого к сложному и т.п., с другой стороны, нельзя требовать от потребителей духовных благ скорости, качества и объема потребления. Нет какого-либо общего мерила степени «насыщенности» духовной жизнью. Особенно это касается такой тонкой области, как религия (законодательство определяет, что военнослужащие в свободное от военной службы время вправе участвовать в богослужениях и религиозных церемониях как частные лица. Религиозная символика, религиозная литература и предметы культа используются военнослужащими индивидуально).

Роль культуры в жизни военнослужащих отмечается еще и тем, что при достаточно строгих ограничениях на занятие другой оплачиваемой деятельностью разрешены занятия педагогической, научной и иной творческой деятельности, если она не препятствует исполнению обязанностей военной службы (даже если она будет оплачена). Этим подчеркивается бескорыстность (то есть главной целью не является получение прибыли) участия в различных формах культуры.

Таким образом, можно утверждать, что в военной организации существуют две ярко выраженные сферы — военная и социальная. Вопросы реформирования и управления военной сферой рассмотрены достаточно подробно [См.: 24 — 27]. Но военная сфера не является самодовлеющим образованием. Она имеет «инте-

гративный характер, ибо связана со всеми сторонами всех областей государственной и общественной жизни и опирается на экономические, политические, научно-технические, информационные, духовные и т. д. возможности общества, преломляет и аккумулирует их в себе» [28, с. 6].

Военная сфера характеризуется главной функцией, той, для которой она создается — вооруженная защита. Для выполнения этой функции военная организация обладает вооружением и боевой техникой, средствами технического и тылового снабжения, инфраструктурой для боевой подготовки. Для реализации функций военной сферы созданы управленческие структуры (штабы, органы мобилизационной и боевой подготовки, технического и тылового обеспечения). В военной сфере внутренних войск реализуется их главная функция — охрана общественного порядка и обеспечение общественной безопасности. Она направлена как бы вовне границ внутренних войск как социальной организации. В ней, как уже было сказано выше, реализуются функции политической и экономической сфер жизни общества.

Но эта функция не выполняется бездушными автоматами, запрограммированными на выполнение механических операций. Любая военная организация состоит в первую очередь из людей — субъектов социальных отношений. Эффективность служебно-боевой деятельности субъектов реализации главной (военной) функции во многом зависит от того, насколько эффективно восстанавливаются (воспроизводятся) израсходованные ресурсы, насколько эффективен процесс этого воспроизводства. Недостаточное внимание к социальной сфере может превратить военную организацию общества в институт повышенного социального риска, что неизменно отразится на общем социальном самочувствии военнослужащих. Исходя из этого, функция социальной сферы по социальному воспроизводству военнослужащих, членов их семей все более выдвигается сегодня на первый план в деятельности органов военного управления. Прежде чем требовать от людей добросовестного выполнения своих обязанностей, надо обеспечить их всем необходимым для жизни и службы, оградить от произвола и беззакония. Социальная сфера, как отметил Ф. Мугулов, является «одним из важных направлений угроз национальной безопасности на уровне интересов социальных субъектов всех уровней организации» [29, с. 172-173]. А социальная безопасность, по определению Н. Белякова, представляет собой «такое состояние общественных отношений (экономических, политических, правовых и т.д.), при котором личность надежно защищена от всяких опасностей и находится в состоянии

психологического комфорта, которое можно определить как положительное социальное самочувствие» [30, с. 19]. Военные социологи В. Серебрянников и А. Хлопьев под социальной безопасностью понимают «… совокупность мер по защите интересов страны и народа в социальной сфере, развитие социальной структуры и отношений в обществе, системы жизнеобеспечения и социализации людей, образа жизни в соответствии с потребностями прогресса» [31, с. 24-25].

Отдельные аспекты социальной сферы военные ученые рассматривали еще в конце ХХ в. [См., например: 32]. Одним из первых проблему взаимоотношений между военной и социальной сферами в социологической науке поднял А. Беляев. Он провел анализ содержания военной сферы, понимая под ней исторически сложившуюся, целостную подсистему общества, удовлетворяющую его объективную потребность в военной безопасности и осуществляющую в этих целях посредством различных форм военной организации интеграцию социальной активности людей (социальных групп) и норм института военной службы [22, с. 32-33]. По его мнению, в результате взаимодействия военной и социальной сфер образуется «сложный многоконтурный исторически сложившийся динамический объект, в котором «военное» и «социальное» органично взаимосвязано и переплетено» [22, с. 35].

Таким образом, социальная сфера как область общественных отношений и социальный феномен является важным теоретическим и практическим объектом изучения. Углубляющаяся дифференциация социальной структуры, не позволяющая приблизить военнослужащих к прежним статусным позициям, заставляет более пристально взглянуть на компенсаторные возможности социальной сферы, выделив ее главную функцию — удовлетворение человеческих потребностей в процессе социального воспроизводства. Питирим Сорокин, характеризуя сущность воинского труда (особенно в сложные периоды развития государства — О.Ф.), связанные с вооруженной защитой национальных интересов, писал: «… социальный курс их (воинов — О.Ф.) общественной роли быстро растет — растут по этому их привилегии. Лозунг «каждому по его заслугам» получает форму «каждому по мере его участия в обороне страны от врага, по мере его ратной службы.». И далее: «… каждому по степени его личного социально полезного труда» [33, с. 259]. Необходимость углубления представлений о социальной сфере обусловливают рассмотрение ее в рамках специальной социологической теории — социологии социальной сферы.

1. Зеленый мир. 1997. № 6.

2. Алексеев П.В. Социальная философия: Учеб. пособие. М.: ООО «ТК Велби», 2003.

3. ТощенкоЖ.Т. Парадоксальный человек: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008.

4. Большая советская энциклопедия. Т. 25.

5. УледовА.К. Духовная жизнь общества. М., 1980.

6. Социология социальной сферы : Учеб. пособие / Под ред. М.М. Акулич, В.Н. Кузнецова. М.: Гардарики, 2007.

7. Дискин И. Хозяйственная система России: проблемы институционального генезиса // Общественные науки и современность. 1998. № 4.

8. Федоров И.А. Становление идеи социального преобразования: античность и христианство: Автореф. дис… д-ра филос. наук. СПб., 2007.

9. Гусейнов А.А. Античная этика. М.: Гардарики, 2003.

10. Харченко К.В. Социология управления: от теории к технологии: Учеб. пособие. Белгород, 2008.

11. Шавель С.А. Социальная сфера общества и личность. Минск: Наука и техника, 1988.

12. Шавель С.А. Социальная сфера и мотивация творческой активности: Автореф. дис… д-ра социол. наук. Минск, 1990.

13. Осадчая Г.И. Социология социальной сферы: Учеб. пособие для высшей школы. М.: Академический проект, 2003.

14. Тощенко Ж.Т. Социология жизни как концепция исследования социально реальности // Социологические исследования. 2000. № 2.

15. Фетисов В.Я. Социальная жизнь как предмет исследования социологии // Социологические исследования. 2007. № 6.

16. Кириллов В.В. Государственная служба Российской Федерации как социальный институт: Автореф. дис… д-ра социол. наук. СПб., 2007.

17. Права человека: учебник для вузов. М.: Издательство НОРМА, 2001.

18. Серебрянников В.В., Дерюгин Ю.И. Армия России: состояние и перспективы выхода из кризиса (социально-политический срез современного военного социума): Аналитический доклад. М. : РИЦ ИСПИ РАН, 1998.

19. Леер Г.А. Метод военных наук // Стратегия, тактика и военная история. СПб., 1894.

20. Казанцев М.Н. Публично-правовое регулирование государственной службы: институционально-функциональный анализ. М., 1999.

21. Российский военный сборник. М., 1992. Вып. 1.

22. БеляевА.М. Генезис метода военной социологии на рубеже Х1Х-ХХ веков. М.: Воен. унт, 2002.

23. Адибекян О.А. Социология в теории и практике управления. Пятигорск: Технологический университет, 2003.

24. Золотарев В.А. Проблема государственного управления военной сферой. М.: Едиторал УРСС, 2004.

25. Самойлов В.И. Реформирование военного института российского общества (теоретикометодологический анализ): Автореф. дис… д-ра социол. наук. М., 2008.

26. Стратегическое управление в военной сфере: хрестоматия / Сост. и авт. предисл. А.А. Кокошин. М.: МАКС Пресс, 2005;

27. КузыкБ.Н. Экономика военной сферы: Учебник. М.: МГФ «Знание», 2006.

28. БоровковМ.В. Философия военной сферы: Монография. СПб.: Береста, 2007.

29. Мугулов Ф.К. Теоретико-методологические и прикладные аспекты социологического анализа безопасности личности в современной России: Монография. Сочи: Изд-во СГТУиКД, 2003.

30. БеляковН. Социальная безопасность воина // Армия. 1994. № 11, 12.

31. Серебрянников В., Хлопьев А. Социальная безопасность России. М., 1996.

32. Богатырев Е.В. Утверждение социальной справедливости как условие перестройки жизнедеятельности Советских Вооруженных Сил. М.: ВПА, 1989.

33. Сорокин П. Проблема социального равенства // Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992.

как привлечь бизнес в социальную сферу и не ошибиться :: Мнение :: РБК

Конкуренция за оказание социальных услуг нужна, но критерий низкой цены не может быть основным при допуске частных компаний в эту сферу

​Общая черта многих социальных реформ в России — они готовятся в закрытом режиме. И эта кулуарность неизменно отражается на качестве. Нашумевшая пенсионная реформа не единственная новация в социальной сфере, которую власти подготовили, толком не обсудив ни с обществом, ни с экспертами.

Этим летом правительство внесло в Госдуму законопроект о социальном заказе. На днях Совет Думы включил его в примерную программу осенней сессии, и в случае одобрения он вступит в силу с 2020 года. Сейчас услуги отраслей социальной сферы (образования, здравоохранения и других, оказывающих людям бесплатные и льготные услуги) предоставляются в основном бюджетными учреждениями. Им устанавливаются задания, предписывающие количественные и качественные характеристики услуг, которые они должны предоставить потребителям.

В случае принятия законопроекта ситуация кардинально изменится. На смену директивному заданию придет конкурентный заказ, размещаемый либо путем проведения конкурса, либо на основе выдаваемых гражданам сертификатов, по которым они могут получить определенный объем услуг. Участниками конкурса или претендентами на сертификаты могут быть как бюджетные учреждения, так и частные организации.

Замысел хороший: в результате, как предполагается, вырастет конкуренция в социальной сфере и на этой основе повысится качество услуг. Но принятие законопроекта в его сегодняшнем виде может привести к прямо противоположному эффекту.

Возможный ущерб

Все последние годы особой заботой государства, прямо им декларируемой, является повышение качества социальных услуг. Здесь и показатели качества в заданиях учреждениям, и нормативное финансирование бюджетной сферы, и формирование независимой системы оценки качества услуг. Тем более странно выглядит законопроект, в котором предлагается совершить радикальный поворот от качества услуг к экономии средств на их оказание.

В законопроекте разрешается использовать ценовой критерий при отборе поставщиков социальных услуг (университетов, техникумов, школ, больниц, учреждений социального обслуживания), которые будут работать за бюджетные деньги. Иными словами, какие учреждения и организации меньше запросят за свою работу, те и получат заказы. Но при таком подходе качество образования, здоровье людей, условия жизни инвалидов и пожилых граждан оказываются на втором плане.

Читайте на РБК Pro

Также в ущерб качеству может сработать предусмотренный в законопроекте «компенсационный» порядок финансирования услуг «утром стулья, вечером деньги». Он чреват хроническим недостатком средств у организаций, что может отразиться на эффективности их работы.

Кроме того, законопроект носит чрезмерно рамочный характер, он не регулирует многие важнейшие вопросы формирования и исполнения социального заказа, а оставляет их решение на волю чиновников. Последствия очевидны: у общества будет меньше возможностей обсуждать и контролировать действия государства в социальной сфере.

Неудобства для бизнеса

Цель этих законодательных новаций — развитие конкуренции путем привлечения к оказанию государственных услуг частных организаций. Казалось бы, для этого законопроектом должны быть созданы все правовые условия. Но это не так. Приведу примеры.

Центральный для частных компаний вопрос — оплата оказанных услуг. Здесь встречаемся с откровенной странностью: объем финансового обеспечения социального заказа определяется в порядке, аналогичном порядку, установленному для государственного задания. Причем он одинаковый для государственных учреждений и частников. Но частные организации в отличие от бюджетных учреждений не могут получать деньги на содержание закрепленных за ними больниц, библиотек и театров. Для них понятие «закрепленное имущество» лишено смысла.

Частников ждет перспектива финансового контроля их работы по исполнению социального заказа со стороны казначейства, где они будут обязаны открывать счета. Но при этом менять условия договора о выполнении социального заказа государство сможет произвольно, что вряд ли понравится частной компании. В законопроекте сказано: «В случае внесения изменений уполномоченным органом в показатели, характеризующие объем, условия (формы) оказания государственной (муниципальной) услуги в социальной сфере, включенные в соглашение, заключаемое по результатам отбора исполнителей услуг, заключается дополнительное соглашение к такому соглашению» (ч. 1 ст. 23).

В каких именно случаях и какого рода изменения вправе вносить уполномоченный орган, не определено. Представим, что, выиграв конкурс, организация закупила новое оборудование, расширила штат сотрудников в расчете на определенный объем услуг и соответствующие финансовые поступления. А затем заказчик по каким-то причинам уменьшил и то и другое. Это может для исполнителя закончиться банкротством.

В зоне риска окажутся и работники бюджетных учреждений: при обострении конкуренции многие из них могут лишиться работы. А тут еще увеличение возраста выхода на пенсию. Я не за сохранение плохо работающих учреждений, но нужны механизмы помощи попавшим в трудную ситуацию людям.

Как поправить в общем-то полезный документ? В каждой из отраслей социальной сферы уже создана правовая база, позволяющая привлекать частные организации к оказанию государственных услуг. Но имеются серьезные недостатки в регулировании собственно процедуры отбора поставщиков в части обеспечения ее объективности и прозрачности. Поэтому нужно максимально конкретизировать эти процедуры, которые пока оказались сброшенными на уровень подзаконных актов. И главное — необходимо «разминировать» законопроект, прямо запретив в нем использование ценовых критериев при конкурсном отборе поставщиков услуг.

 

Модернизация социальной сферы региона (на примере Республики Ингушетия)

Введение

Формирование социальной политики на региональном уровне сравнительно новое явление, так как до начала конституционной реформы регион (республика Ингушетия) не был достаточно самостоятельным в формировании социально-политических отношений и практически не реализовал себя как субъект региональной политики. Хотя проблемы социального развития были острыми всегда, а на уровне региона осуществлялась реализация социальной политики по сформированным федеральным центром правилам.

Но в условиях реформирования и демократизации российского общества региональные органы государственной власти и управления становятся главным субъектом социальной политики в регионе. Государственная региональная политика должна являться неотъемлемой составной частью политики государства, направленной на организацию территории страны в соответствии с принятой государственной стратегией развития.

 

Социальная сфера региона: функционирование и развитие

Эффективная региональная политика осуществляется на основе следующих принципов:

• последовательное осуществление всеми органами власти государственной региональной политики;
• учет в решениях центральных органов управления интересов и особенностей регионов, которых эти решения касаются;
• повышение самостоятельности регионов в решении собственных проблем, т.е. формирование эффективного самоуправления.

Для достижения позитивных результатов в осуществлении государственной политики в любой сфере в большей или меньшей мере должен приниматься в расчет региональный фактор.

Предпосылками региональной политики выступают структурная разнородность пространства страны в природно-географическом, ресурсном, социальном, экономическом, этническом и политическом аспектах. Подобная разнородность вынуждает любое мероприятие принимать с учетом интересов и особенностей регионов.

Провозглашаемый курс на модернизацию страны с необходимостью предполагает модернизацию экономики и социальной сферы регионов. Но универсальная схема такой модернизации в условиях России объективно невозможна, с учетом неравномерности развития и качественной неоднородности регионов, различий в располагаемых ими экономических и социальных ресурсах. Поэтому одним из важных условий осуществления изменений является анализ состояния ресурсного потенциала региона, определяющий возможности инновационного развития.

Инновационное развитие как страны в целом, так и регионов невозможно осуществить только через использование пусть даже самых передовых экономических моделей и производственных технологий. Успешность модернизации в первую очередь зависит от состояния человеческих и социальных ресурсов, возможностей эффективного использования человеческого капитала. В этих условиях особую значимость приобретают состояние социальной сферы региона.

Социальная сфера включает в себя отрасли, деятельность организаций которых обеспечивает решение социальных проблем населения. Основой реализации государственной социальной политики является территориальное образование (субъект Федерации), так как особенности его развития должны учитываться при разработке и принятии управленческих решений в социальной сфере.

Цель функционирования социальной сферы – социальное развитие региона, направленное на изменение благосостояния, структуры потребностей и форм жизнедеятельности населения в меняющейся социальной и экономической среде. Объектом социального развития является население региона.

Представление социальной сферы региона в виде системы позволяет представить ее в виде системы взаимосвязей основных отраслей социальной сферы (здравоохранение, образование, ЖКХ), деятельность которых направлена на развитие человеческого потенциала и улучшение качества жизни населения региона.

Основным субъектом управления социальной сферы региона выступает государство в лице региональных органов власти. Кроме того, субъектами управления социальной сферы являются хозяйствующие субъекты (бизнес -структуры), выполняющие социальные функции, и общественные организации, играющие роль сторонних наблюдателей и контролеров.

На функционирование социальной сферы региона как системы влияют различные факторы. Такими внешними факторами являются [6]:

• уровень экономического развития региона;
• социально-политические процессы региона, страны;
• демографические процессы;
• природная среда;
• культурное и национальное наследие региона.

Составляющие системы развития социальной сферы региона невзаимозаменяемые, но равнозначны, и в целом определяют две стороны развития. С одной стороны, это компоненты, определяющие потребление (доход) и человеческий капитал (образование, здоровье), а с другой стороны, условия, характеризующие уровень базовых благ и услуг и доступ к ним. Определение приоритетности этих компонентов во многом зависит от концепции социального развития региона и от уровня экономического развития.

 

Развитие социальной сферы в Республике Ингушетия

Попытаемся рассмотреть действие некоторых факторов на примере Республики Ингушетия. Постановлением Правительства от 16 февраля 2009 г. утверждена Стратегия социально-экономического развития Республики Ингушетия на 2009-2020 годы и на период до 2030 года.

Определив направление движения, и сформулировав образ будущего Ингушетии как неотъемлемой части России, равноправного и самобытного региона, многонациональной, дружелюбной, гостеприимной, инвестиционно привлекательной, политически стабильной, экономически и культурно развитой, благополучной и самодостаточной Республики органы государственной власти, тем самым, обозначили состояние, которого необходимо достичь к 2030 году.

Сформулированные стратегические цели, по достижению желаемого образа будущего, декомпозируются на уровень задач, проектов и инвестиционных предложений по каждому стратегическому направлению социально-экономического развития Ингушетии до 2030 года [1]:

1. Мегапроект «Индустрия уюта» жителям Республики Ингушетия.
2. Позитивная репутация бизнес сообщества Республики.
3. Содействие Российской Федерации в установлении мира и добрососедства на Северном Кавказе.
4. Энергия нашей земли Вашему здоровью.

Таким образом, формируются тактические программные мероприятия. Реализация этих мероприятий позволит достичь генеральной цели: «Обеспечение роста благосостояния населения в независимости от принадлежности к той или иной национальности, конфессии, а также месту проживания».

 

Решение стратегической задачи создания комфортного социального пространства в Республике Ингушетия

Рассмотрим первое стратегическое приоритетное направление: «Мегапроект «Индустрия уюта» жителям Республики Ингушетия».

Цель — создание к 2030 году условий для комфортного проживания и ведения экономической деятельности хозяйствующих субъектов на всей территории Республики Ингушетия.

Основные задачи:

1. Создать комфортную социальную сферу в целом по Республике и в каждом ее районе в частности (развитие социального пространства).
2. Создать комфортное экономическое пространство, обеспечивающее устойчивый экономический рост и возможность эффективной занятости населения на всей территории Ингушетии.
3. Создать эффективно действующую инфраструктуру (транспортную, финансовую, информационную) позволяющую связать социально-экономическую деятельность на всей территории Ингушетии в единый комплекс.

Задача № 1. «Создание комфортного социального пространства».

Формирование комфортного социального пространства отражает самое важное стратегическое направление — социальную стратегию, которая в качестве наполнения включает развитие всех социальных услуг (образования, здравоохранения, культуры, молодежной — политики и т.д.) на всей территории Ингушетии.

Решением этой задачи достигается следующая цель — создать к 2030 году в Ингушетии комфортное социальное пространство.

Эта задача решается путем реализации следующих четырех проектов:

1. Здоровье гражданина — здоровье нации
2. Образование — основа развития, залог успеха
3. Историко-культурный потенциал — основа самобытности ингушского народа
4. Ингушетия — регион благоприятной социальной среды.

В рамках данной статьи более подробно рассмотрим первый проект «Здоровье гражданина — здоровье нации». Для этого необходимо охарактеризовать текущее состояние здравоохранения Республики Ингушетия.

За прошедшие годы республике удалось кардинально изменить ситуацию в сфере медицины, а именно в части обеспеченности объектами здравоохранения. Еще несколько лет назад большинство медицинских учреждений республики располагались в приспособленных, не соответствующих требованиям помещениях, что сказывалось на качестве оказываемых населению медицинских услуг, еще хуже было с оборудованием.

За счет поддержки, которая оказывалась республике в рамках государственных программ Российской Федерации и за счет собственных средств построено 19 объектов в сфере здравоохранения [2]. Все эти учреждения оснащены современным медицинским оборудованием.

Только в 2016 году завершено строительство таких крупных медицинских объектов как противотуберкулезный диспансер, республиканская детская больница, республиканский эндокринологический диспансер, Малгобекское отделение противотуберкулезного диспансера; проведено оснащение оборудованием онкологического диспансера.

Знаковым событием для системы здравоохранения республики, безусловно, станет ввод в эксплуатацию перинатального центра на 130 коек, строительство которого уже завершено.

Качественное улучшение материально-технической базы системы здравоохранения позволило республике обеспечить низкую общую смертностью и рост продолжительности жизни. Так, за январь–ноябрь 2016 года рождаемость составила 17,2 на 1000 населения, что выше средних показателей по Российской Федерации и СКФО (РФ – 13,3, СКФО – 16,0), смертность — 3,2 на 1000 населения, что в 4 раза ниже среднего показателя по Российской Федерации и в 2 раза по СКФО (РФ – 12,9, СКФО – 7,7).

Произошло снижение младенческой смертности, которая составила за 11 месяцев 2016 года 10,6 случаев на 1000 родившихся живыми (в 2015 году –11,4). Однако данный показатель остается еще высоким: для сравнения, в среднем по РФ он составил 5,9 случаев на 1000 родившихся живыми [3].

Особое внимание уделяется развитию доступности медицинской помощи сельскому населению, сохранены все ФАПы и врачебные амбулатории. В полном объеме проведена диспансеризация населения.

На базе Ингушской республиканской клинической больницы и республиканского противотуберкулезного диспансера второй год оказывается высокотехнологичная медицинская помощь (нейрохирургия, травматология, ортопедия, торакальная и сердечно-сосудистая хирургия). За 2016 год проведено более 300 высокотехнологичных оперативных вмешательств, а в 2015 году – их число составляло 221. В 2016 году получено 13 автомобилей скорой медицинской помощи, в том числе 1 реанимобиль. Организована работа кабинетов неотложной медицинской помощи. Улучшение доступности неотложной медицинской помощи позволило сократить в 98% случаев время доезда до 20 минут.

Показатель обеспеченности населения врачами в республике составил 38,1 на 10 тыс. человек населения, хотя это пока ниже аналогичного показателя по Российской Федерации. По результатам окончания интернатуры и ординатуры 18 выпускников медицинских ВУЗов России трудоустроено в медицинские организации республики, 155 человек направлено в ведущие медицинские ВУЗы страны в рамках выделения целевых мест по программам специалитета, более 100 человек направлено на обучение в интернатуру и ординатуру. Ряд проведенных мероприятий позволил снизить дефицит врачебных кадров, а по отдельным профилям медицинской помощи достигнута 100% укомплектованность врачами.

В 2017 году в целях укомплектования участковыми врачами-терапевтами и педиатрами Минздраву республики необходимо наращивать число врачей, которые находятся в системе непрерывного медицинского образования. Параллельно необходимо развивать новые системы допуска к профессиональной деятельности. В рамках осуществления задачи по информатизации здравоохранения сформирована региональная медицинская информационная система, в медицинских организациях установлены программные модули: электронная медицинская карта, электронная регистратура, автоматизированное рабочее место врача, самостоятельная запись на прием и т.д. Создана региональная корпоративная сеть на основе волоконно-оптической линии связи с центром в Минздраве Ингушетии.

Реализация данного проекта даст возможность сократить время, расходуемое врачом на заполнение документации, и высвободить не менее 30% его рабочего времени на непосредственную работу с больным. Врач получит неограниченный доступ ко всем информационным базам, к электронной медицинской библиотеке, к системам помощи в принятии решений, а кроме того, к возможности телемедицинских консультаций с федеральными и региональными организациями необходимого профиля.

В 2017 году Министерству здравоохранения республики необходимо продолжить работу по следующим направлениям [4]:

• финансовое обеспечение граждан, страдающих редкими органными заболеваниями;
• продолжить работу по развитию информатизации в медицинских организациях;
• организовать мероприятия по сокращению дефицита медицинских кадров;
• продолжить работу по созданию трехуровневой системы оказания медицинской помощи женщинам и детям.

Для системного развития здравоохранения Республики Ингушетия необходимо комплексное решение проблем. Все мероприятия локального характера не смогут исправить существующую ситуацию.

Исходя из выше изложенного, предложена следующая модель развития здравоохранения Республики Ингушетия до 2030 года: в области здравоохранения к 2030 году планируется обеспечить условия для повышения качества оказания медицинских услуг, их равнодоступности для всего населения. При этом основной упор будет сделан на переход от лечения заболеваний к их профилактике и лечению.

Основное внимание здравоохранения должно быть направлено на:

• устранение причин возникновения болезней;
• обеспечение современных стандартов в работе системы здравоохранения;
• формирование здорового образа жизни.

Цель Проекта — укрепить здоровье и создать условия для динамичного развития демографической ситуации, снижения смертности и увеличения продолжительности жизни населения на всей территории Ингушетии.

Задачи Проекта:

1) Улучшить демографическую ситуацию;

2) Повысить качество и равнодоступность услуг здравоохранения.

К 2020 году в Республике планируется развивать программные мероприятия, связанные с развитием медицинской науки и инноваций в сфере здравоохранения. В период с 2020 по 2030 гг. планируется развить медицинские центры по предупреждению сердечно-сосудистых заболеваний, центра онкологии, а также сети санаторных, оздоровительных учреждений в горной Ингушетии.

Центры будут созданы с учетом обеспечения развития сети образовательных медицинских учреждений, обеспечивающих развитие науки, образования и медицинской практики в комплексе. Это будет способствовать развитию новых и внедрению передовых технологий в сфере здравоохранения.

 

Заключение

Все перечисленные мероприятия, планируемые к осуществлению до 2030 года, направлены на создание комфортных условий для обеспечения населения высококвалифицированной, специализированной медицинской помощью и реабилитацией. Это позволит, к 2030 году сформировав систему здравоохранения, обеспечить развитие комфортного социального пространства на всей территории Ингушетии.

 

Литература:

1. Постановлением Правительства Республики Ингушетия от 16 февраля 2009 г. «Об утверждении стратегии социально-экономического развития Республики Ингушетия на 2009-2020 годы и на период до 2030 года».
2. Государственная программа Российской Федерации «Развитие Северо-Кавказского федерального округа» на период до 2025 года, (утверждённая распоряжением Правительства Российской Федерации от 17 декабря 2012 г. № 2408-р).
3. Информация Министерства Российской Федерации по делам Северного Кавказа о реализации Государственной программы Российской Федерации «Развитие Северо-Кавказского федерального округа» на период до 2025 года за 2016 г.
4. Послание Главы Республики Ингушетия Ю-Б.Б. Евкурова Народному Собранию Республики Ингушетия на 2017 год.
5. Отчет Министерства экономического развития Республики Ингушетия о социально–экономическом развитии Республики Ингушетия за 2016 год.
6. Скворцов И.П. Социальная политика региона: теория и практика. М.: Кнорус, 2010.

 

Literature:

1. Decree of the Government of the Republic of Ingushetia of 16 February 2009 «On the approval of the socio-economic development strategy of the Republic of Ingushetia for 2009-2020 and for the period until 2030 [Ob utverzhdenii strategii social’no-jekonomicheskogo razvitija Respubliki Ingushetija na 2009-2020 gody i na period do 2030 goda]».
2. The State Program of the Russian Federation «Development of the North Caucasus Federal District» for the period until 2025 [Razvitie Severo-Kavkazskogo federal’nogo okruga» na period do 2025 goda], (approved by the decree of the Government of the Russian Federation of December 17, 2012 No. 2408-r).
3. Information of the Ministry of the Russian Federation on the affairs of the North Caucasus on the implementation of the State Program of the Russian Federation «Development of the North Caucasus Federal District» for the period until 2025 [Razvitie Severo-Kavkazskogo federal’nogo okruga» na period do 2025 goda] for 2016.
4. Message from the Head of the Republic of Ingushetia Ju-B.B. Evkurov to the People’s Assembly of the Republic of Ingushetia for 2017.
5. Report of the Ministry of Economic Development of the Republic of Ingushetia on the socio-economic development of the Republic of Ingushetia for 2016.
6. Skvorcov I.P. Social policy of the region: theory and practice [Social’naja politika regiona: teorija i praktika]. Moscow: Knorus, 2010.

в Волжске определены важные вопросы и пути их решения

Сегодня Глава Марий Эл во время рабочей поездки посетил обновленную лыжную базу, открыл физкультурно-оздоровительный комплекс, а также принял участие в заседании Общественного совета по стратегическому развитию города Волжска.

На одном из спортивных объектов в эти дни проводятся соревнования — Первенство по лыжным гонкам среди учащихся школ.

Александр Евстифеев поздравил тренеров, спортсменов и всех жителей с завершением работ по благоустройству лыжной базы.   

«Сегодня хороший день: погода, настроение, у жителей города, неравнодушных к физкультуре и спорту, настоящий праздник. Это и праздник республики, потому что Волжск —  второй по величине город. Необходимо подчеркнуть, что благодаря совместным усилиям власти и бизнеса, лыжная база за последний год существенно преобразилась, изменилась ее трасса, устроено освещение, что позволяет не ограничивать время тренировок спортсменов и катание любителей активного отдыха только коротким зимним световым днем, но заниматься в другое время суток. Закуплено спортивное и иное оборудование, решается вопрос о медицинском обеспечении, и, не сомневаюсь, он будет решен», — отметил Александр Евстифеев.

На лыжной базе проведена работа по расширению и благоустройству трассы: сделан разводящей перекресток с помощью тоннеля, выполнены работы по освещению протяженностью 2 км, приобретена снегоуплотнительная машина на гусеничном ходу в целях более качественной подготовки трассы для проведения соревнований и катания жителей.

Глава Марий Эл напомнил, что Президент России поставил цель – к 2024 году довести число граждан, регулярно занимающихся спортом, до уровня не ниже 55 %. По словам Владимира Путина, в планах стоят не столько количественные, сколько качественные показатели, и измеряются они самым главным – здоровьем и активным долголетием.

«В Волжске уже сегодня 54 процента, поэтому не сомневаюсь, что республика существенно перевыполнит этот показатель», — подчеркнул Александр Евстифеев.

Глава Марий Эл отметил, что этому непременно будут способствовать имеющиеся спортивные объекты и те, которые появятся в Волжском районе в ближайшее время.

«Спортивная сфера Волжска активно развивается: в 2018 году проведен капитальный ремонт Дворца спорта и реконструкция городского стадиона. В прошлом году силами МЦБК построено и введено в эксплуатацию футбольное поле «Марбум Арена». 2020 год начинается с открытия ФОКа и, конечно, лыжной трассы. Недалеко от города, в поселке Приволжский, будет достроен ФОК с современными плавательными бассейнами», — рассказал Александр Евстифеев о проводимых изменениях.

Не менее торжественно прошло открытие физкультурно-оздоровительного комплекса. ФОК расположен на территории Марийского целлюлозно-бумажного  комбината и включает в себя стандартный игровой зал для занятий мини-футболом, волейболом, баскетболом, 2 раздевалки, оборудованные душевыми и санузлами, медицинский кабинет, тренерскую. Предусмотрены места для зрителей.

«Я искренне приветствую патриотичное желание комбината организовать для жителей места для занятий спортом и поощрять стремление молодежи и взрослого населения вести здоровый образ жизни. Уверен, футболисты, начинающие, и те, которые уже занимаются профессионально, будут подавать достойный пример окружающим», — поприветствовал собравшихся Глава республики.

Александр Евстифеев поблагодарил строителей за качественную работу и отметил, что новый спортивный комплекс будет способствовать развитию спорта в Волжске.

«Великолепный спортивный комплекс. Он предполагает занятия разными видами спорт, особенно, в зимнее время, и будет очень востребован. Мы видим, какое сегодня занимается количество спортсменов. Желающих разных возрастов будет еще больше. Статистика говорит о неравнодушии к спорту и здоровому образу жизни, о развитии не только интеллектуальном, но и физическом, увеличении продолжительности жизни. Это все темы, которые существуют у каждого нормального человека: дети, забота о подрастающем поколении, наши победы, а республике они нужны. Вы знаете, мы в том году провели крупные всероссийские соревнования. Участие Марий Эл в спортивной жизни страны должно быть заметнее и заметнее. Нам нужны команды столичные и из второго по величине города. Уверен, такие объекты формируют команду», — сказал Александр Евстифеев.

Глава Марий Эл в интервью представителям СМИ выразил уверенность, что за новыми объектами последуют новые спортивные достижения.

«Уже есть тренер, ведется запись. Мне было приятно сфотографироваться с ребятами, сказал им, что потом буду гордиться этим фото», — поделился впечатлениями Глава региона.

Итогом рабочей поездки стало участие Александра Евстифеева в заседании Общественного совета по стратегическому развитию города Волжска. В разговоре приняли участие члены Правительства республики и представители общественности.

Глава Марий Эл отметил, что активная насыщенная программа сегодняшнего дня говорит о движении и  развитии города.

«Я высоко оцениваю саму идею создания Общественного совета по стратегическому развитию города Волжска. В ваших рядах люди разных возрастов, профессий, разного жизненного опыта. Вы готовы обсуждать и частные вопросы, но все-таки стратегический совет предполагает принятие кардинальных решений, которые должны изменить качество жизни. Всех вас объединяет любовь к родному городу, обеспокоенность его судьбой, желание видеть Волжск современным, комфортным, динамично развивающимся, поэтому крайне необходима консолидация, слаженная работа бизнеса, власти, общественных организаций, депутатов», - обратился Александр Евстифеев к участникам заседания.

Глава региона рассказал о позитивных изменениях в жизни города, которые стали возможными, в том числе, благодаря реализации национальных проектов. Так, впервые, начиная с 1991 года, открыт новый детский сад на 320 мест, строится вторая очередь школы, завершены ремонтные работы бывшего здания горкома партии, в котором сейчас располагается Волжский краеведческий музей. Александр Евстифеев подчеркнул, что таких достижений станет больше при объединении усилий.

«Волжск находится в центре внимания Правительства региона. Для нас очень важно, чтобы реализация национальных проектов, инициатив, озвученных в Послании Президента, в городе проходила слаженно, с высокой эффективностью и отдачей для каждого жителя. Ваша задача  — определить формат, график и перечень вопросов, которые нужно проработать в этом, следующем году и на более отдаленную перспективу», — обозначил Глава республики.

Глава Марий Эл предложил составить график встреч с руководителями министерств республики для обсуждения актуальных вопросов и принятия управленческих решений.

Александр Евстифеев также поручил членам Совета совместно с администрацией города и депутатами, настроенными на конструктивное взаимодействие, поработать над проектами развития города.

Участники заседания обсудили темы, касающиеся экономики, городского хозяйства, социальной сферы, гражданского общества. Докладчики рассказали об успехах города по каждому направлению и озвучили свои предложения. Жители города поднимали важные вопросы, касающиеся ремонта дорог и тротуаров, развития медицинской сферы, социальной поддержки населения, подготовки ко Дню Победы и многие другие.

Подводя итоги заседания, Александр Евстифеев поблагодарил за продуктивный разговор и отметил, что такие встречи – способ проанализировать  общественное мнение, скорректировать планы, принять управленческие решения, соответствующие потребностям жителей, и призвал членов Совета в своей работе тесно взаимодействовать с отраслевыми министрами для решения вопросов. ​​​​​

Социальные институты | LAMPA — платформа для публикации учебных материалов

Теперь рассмотрим другой элемент внутренней структуры общества – социальные институты, которые являются частью сфер общественной жизни.

Социальный институт – это исторически сложившаяся устойчивая форма организации совместной деятельности людей.

Иногда социальные институты называют институтами общества.

Главная цель социальных институтов – удовлетворить общественные потребности.

Каждая сфера общественной жизни имеет свои социальные институты.

Сфера	Характеристика сферы	Социальные институты
экономическая сфера	связана с производством, распределением, обменом и потреблением материальных благ	деньги, капитал, собственность, производство
социальная сфера	включает отношения между различными социальными группами	семья, брак, наследование
политическая сфера	включает управление и руководство в обществе	власть, парламентаризм, разделение властей, суд, государство, армия
духовная сфера	охватывает отношения, складывающиеся в процессе создания, распространения и сохранения духовных ценностей	церковь, школа, театр, образование, религия, СМИ

Выделяют 4 ключевых, то есть самых важных для организации общества и самых древних, социальных института: собственность, семья, наследование, власть.

Социальные институты выполняют следующие задачи:

1. Организация человеческой деятельности через создание системы ролей и статусов.

Социальный институт – семья, социальные роли в семье – супруги, родители, дети.

Отношения между людьми с различными социальными ролями регулируются социальными нормами – традициями, обычаями, моралью, правом.

2. Создание системы санкций за поведение, не соответствующее общественным нормам.

Рассмотрим институт собственности. Связанная с ним общественная норма – нельзя присваивать чужое. За нарушение этой нормы (упрощенно – за воровство) предусмотрен целый ряд санкций: от общественного порицания до тюремного заключения.

3. Обеспечение контролируемого поведения людей в социально типичных ситуациях

Поведение избирателя.

В целом, функции социальных институтов можно разделить на две группы: явные и скрытые.

• Явные функции – это те, ради которых и создавался конкретный социальный институт. Например, функция образования – передача знаний.
• А скрытые функции – это тот смысл, который мы вкладываем в данный социальный институт. Например, для кого-то образование – это престиж, способ подняться по карьерной лестнице и т.д.

Сферы общества, духовная, политическая, социальная, экономическая, основные учреждения, особенности и характеристика, примеры взаимосвязи сфер общества

Общественная жизнь и сферы общества изучаются в рамках школьного курса «Обществознание».

Сферы общества выступают подсистемами общества.

Понятие сферы общества и ее состав

Сферы общества – это система связей между отдельными субъектами и объектами общества. Их соотношение определяет уровень благосостояния, выступает показателем стабильности государства.

Составляют эту совокупность четыре сферы:

• духовная,
• политическая,
• социальная,
• экономическая.

Между этими компонентами имеет место тесная взаимосвязь.

Основные сферы общественной жизни

Краткая характеристика сфер их особенности представлены ниже.

Духовная

Это сфера жизни, представленная нематериальными феноменами и явлениями: этика, культура, образование, эстетика, религия, наука, мораль, философия, искусство. Также сюда входит право.

Базовые процессы данной сферы: производство, аккумулирование и трансляция ценностей. Духовная сфера ориентирована на личностное духовное и нравственное развитие.

Важными категориями данной сферы являются:

1. Духовные потребности, формирование которых происходит в ходе социализации индивида.
2. Духовное производство представляет собой процесс духовного развития, результат которого – теории, идеи.
3. Духовное потребление. Данное понятие выражает процесс удовлетворения духовных желаний, потребностей, потребления продуктов соответствующих областей. Человек посещает выставки, театральные постановки, научные лекции, что приносит ему удовлетворение, обогащает его новыми знаниями, помогает решить некоторые философские, морально-этические вопросы.

Политическая

Это сфера жизни, которая характеризует процесс управление социумом, специфику отношений между государством и человеком.

Политическая сфера может иметь внутренний и внешний аспект. Данная область определяет качество, уровень жизни каждого человека.

Так, политические изменения в России в 90-е гг. ХХ века, связанные с изменением государственного строя, режима, идеологии, повлекли радикальные изменения во всех областях жизнедеятельности.

В частности, вырос уровень преступности, ухудшилась демографическая ситуация, произошла резкая дифференциация общества.

Социальная

Это сфера жизни, образованная взаимодействием отдельных общностей. Характер социальной сферы определяет также качество жизни отдельного гражданина.

Пример: плохое качество медицинского обслуживания (отсутствие необходимого оборудования, неквалифицированные специалисты) в отдельных регионах или в сельской местности лишает человека возможности улучшить свое здоровье, продлить жизнь.

Позиция человека характеризуется ролью и статусом.

Экономическая

Это сфера общественной жизни, которая заключается в производстве, потреблении материальных благ (услуг, товаров), а также включает их обмен и перераспределение.

Компоненты данной области: процессы и силы (производительные).

Социальные институты в сферах общества

Каждая сфера общества представлена социальными институтами. Учреждения бывают разной направленности.

Следующая таблица содержит базовые элементы:

Сфера	Социальный институт
Духовная	Театры, архивы, библиотеки, школа, вузы и пр.
Политическая	Государство, правительство, политические партии
Социальная	Здравоохранение, ЖКХ и пр.
Экономическая	Банки, биржи, заводы, гостиницы и пр.

Институт родства (семья, брак) также относится некоторыми учеными к духовной сфере. Государство во многих странах проводит активную политику по укреплению данного института.

Связь всех 4 сфер жизни общества

Все сферы находятся во взаимосвязи. Человек интегрирован одновременно в каждую из сфер. То есть он оказывается на пересечении четырех областей. Соответственно, проблема или напряженность в одной затрагивает другие.

Политическая – экономическая. Санкции изменили специфику наполнения рынка товарами. Появилась стратегия импортозамещения.

Политическая – социальная. Военные действия в Сирии привели к появлению большого количества беженцев. Система здравоохранения практически отсутствует.

Политическая – духовная. Включение в состав России Крыма инициировало обращение к фольклору, литературе края. Пример: был, в частности, начат выпуск книг по истории и археологии Крыма «Крым в истории, культуре и экономике России».

Экономическая – социальная. Дефолт, обвал рубля приводит к ухудшению системы здравоохранения и других областей.

Экономическая – духовная. Развитие промышленности требует подготовки высококвалифицированных специалистов, которые могут подготовить вузы. Соответственно, открываются новые направления, увеличивается набор.

Экономическая – политическая. Сильная экономика определяет позицию страны на международной арене.

Духовная – политическая. Научные разработки для оборонной промышленности обеспечивают безопасность страны.

Духовная – экономическая. Популяризация музеев увеличивает поток туристов, что приносит доход региону, стране.

Духовная – социальная. Подготовка врачей в вузах способствует развитию здравоохранения.

Социальная – политическая. Наличие крепкой системы здравоохранения определяет благоприятную ситуацию во внутренней политике.

Социальная – духовная. Сословная принадлежность до революции 1917 г. препятствовала обучению в университетах несостоятельных граждан.

Социальная – экономическая. Наличие системы дошкольного образования позволяет родителям детей работать, что положительно влияет на экономику.

(PDF) Социальные сети как новая форма общественной сферы

Заключение

Если мы сравним бесчисленное количество пользователей социальных сетей по всему миру со значительным

сокращением тиража газет или традиционной медиа-аудиторией В общем, очевидно, что сейчас мы живем в новой эре информации и коммуникации. Социальные сети и в целом виртуальная сфера привлекают все больше и больше

человек, что, с другой стороны, напрямую влияет на их поведение в не виртуальной реальности.Передача политических сообщений

теперь осуществляется в основном через виртуальную среду. Эта новая тенденция на данный момент кажется удовлетворительной для обеих сторон: той, кто производит эту информацию, и, с другой стороны, потребителя этой информации

(ее пользователя). Благодаря социальным сетям границы между поставщиком информации и потребителем этой информации

полностью невидимы. Между тем, с другой стороны, это новое явление сделало коммуникацию

более демократичной, расширив возможности простых людей, которые в прошлом были очень пассивными.Реальность Албании показывает, что

политический и общественный дискурс происходит в виртуальной среде. Но важно подчеркнуть, что более поздние исследования

должны быть сосредоточены на изучении возможных негативных эффектов этой трансформации.

Библиография

[1] Бойд Д. (2011). Сайты социальных сетей как общедоступные сети; Возможности, динамика и последствия. В Z.

Papacharissi, Сетевое Я, идентичность, сообщество и культура на сайтах социальных сетей (стр.49-63). Новый

Йорк: Рутледж.

[2] Эллисон, Н. Б., Лампе, К., Стейнфилд, К., и Витак, Дж. (2011). Как сайты социальных сетей влияют на социальный капитал

Процессы. У З. Папачарисси «Сетевое Я». Идентичность, сообщество и культура на сайтах социальных сетей (стр.

,

, 124–145). Нью-Йорк: Тейлор и Фрэнсис.

[3] Fuchs, C. (2014). Социальные сети, критическое введение. Лондон: Sage Publication.

[4] Фуга, А. (2008). СМИ, политика, общество (1990-2000) Бегство от комплекса Розафа.Тирана: Dudaj

Edition.

[5] Habermas, J. (1991). Структурная трансформация общественной сферы. Кембридж, Массачусетс: MIT

Press.

[6] Йоханнесен, М. Р. (2013). Социальные сети как публичная сфера. Кристиансанн: Типография, Университет Агдера

Кристиансанн.

[7] Джонсон, Т. Дж., Чжан, В., Бичард, С. Л., и Зельцер, Т. (2011). Вместе мы стоим? Сайты социальных сетей в Интернете

и гражданское участие.У З. Папачарисси «Сетевое Я». Идентичность, сообщество и культура в социальной сети

сайтов (стр. 185-207). Нью-Йорк: Тейлор и Фрэнсис.

[8] Кабо П. (2006). Авторитаризм в переходный период. Албанская антропология через глобализацию. Тирана: Plejad

Edition.

[9] Mecnair, B. (2009). Введение в политическое общение. Тирана: Уэт-Пресс.

[10] Папачарисси, З. (2002). Виртуальная сфера: Интернет как публичная сфера.новые медиа и общество, Том 4 (1), 9-

27.

[11] Перейра Г. К., Роча М. К. и Попли А. (2012). Электронное участие: социальные сети и общественное пространство. 12-я Международная конференция

по вычислительной науке и ее приложениям (ICCSA 2012) (стр. 491-501). Сальвадор

де Баия, Бразилия: Институт инженеров по электротехнике и радиоэлектронике.

[12] Ширки, К. (2011, январь). Политическая власть в социальных сетях. Иностранные дела, стр.1-9.

[13] Штутцман, Ф., Витак, Дж., Эллисон, Н. Б., Грей, Р., и Лампе, К. (2012). Конфиденциальность при взаимодействии: изучение раскрытия информации

и социального капитала в Facebook. Шестая международная конференция AAAI по блогам и социальным сетям (стр. 330-

337). Дублин: AAAI Press.

[14] Tarifa, F. (2014). Социологическое воображение и наш социальный мир. Тирана: издание Онуфри.

Общественная сфера | Encyclopedia.com

Термин публичная сфера — это английский перевод немецкого термина Öffentlichkeit. Значение этого термина в конце двадцатого и начале двадцать первого века связано с его использованием в книге Юргена Хабермаса Strukturwandel der Öffentlichkeit (Структурная трансформация публичной сферы) в 1962 году. Несмотря на иностранное происхождение, термин public сфера фактически представляла собой попытку более адекватно сформулировать те аспекты англо-американской либеральной культуры, которые связаны с формированием общественного мнения и народного суверенитета. Термин Öffentlichkeit, , который буквально переводится как «публичность», может использоваться для обозначения двух взаимосвязанных наборов значений, один набор включает понятие «публики» как фактическое физическое лицо, а второй набор включает понятие «гласности» или «открытости».(Этот двойной аспект также присутствует в российской гласности . ) Следовательно, этот термин предназначен для обозначения не только интеллектуального обмена, присутствующего в понятии «рынок идей», но также и воплощенного процесса формирования частных людей в публику через различные средства коммуникации. Тем не менее, этот термин означает не просто физически существующую публику, а скорее радикально демократическую открытость, подразумеваемую в публичном дискурсе. Двусмысленность, присущая термину публичная сфера , позволяет ему охватить как рациональность, подразумеваемую открытым дискурсом и суверенитет, связанный с реальной публикой.

Публичная сфера — это не просто общественность и не просто условия равенства и всеобщего доступа, которые позволяют свободный обмен идеями; он также включает в себя реальный процесс, посредством которого частные лица объединяются для формирования общественного мнения. Понятие, что люди являются «частными», предназначено для обозначения того, что ранг или статус не должны иметь никакого значения при формировании общественного мнения. То, что делает мнение «публичным», — это не только случайность его популярности, но также его доступность и способность выдерживать общественный контроль.Процесс, посредством которого частные лица объединяются как общественность в формировании общественного мнения, включает достижение критического расстояния от ранга, статуса или простой популярности в оценке мнения — на практике часто достигается за счет частного потребления товаров (брошюр, книг , или программы), выпущенные для публичного рынка.

Споры

Формулировка Хабермасом концепции публичной сферы с самого начала была задумана как противоречивая.Эта концепция была задумана как упрек позитивистской социальной науке и, в частности, представлению о том, что научные опросы представляют собой последнее слово в исследовании общественного мнения. Хабермас стремился посредством своей концептуализации публичной сферы вновь ввести понятия разума и рационального дискурса в обсуждение общественного мнения, в отличие от практики сбора неотраженных ответов, проводимой социологами. Такой подход стал общепринятой критикой опросов общественного мнения, хотя он существенно не уменьшил зависимость экспертов по маркетингу от опросов.Такое отсутствие влияния можно отчасти объяснить разницей в целях между специалистами по проведению опросов, которые просто ищут текущую картину общественного мнения, и социальными теоретиками, которые стремятся объяснить различия между более или менее законными примерами общественного мнения.

Важной особенностью анализа Хабермаса было его утверждение, что публичная сфера не представляет собой вневременной аспект общества. Скорее, у буржуазной публичной сферы была история: она возникла в начале восемнадцатого века и подверглась «рефеодализации» или трансформации, начавшейся в середине девятнадцатого века.«Либеральную модель» публичной сферы следует резко отличать от древней публики греческих полисов, обществ, в которых частная сфера была делом по необходимости, а общественность характеризовалась риторическим соревнованием за славу, что мало чем отличается от устных «Олимпийских игр» ( Арендт). Феодальная «представительная публичность», предшествовавшая либеральной модели, была охарактеризована Хабермасом как форма публичности, с которой можно столкнуться при средневековом дворе, — публичность как форма демонстрации, а не как предмет спора.«Медиализированная публика», последовавшая за упадком либеральной модели, может также пониматься как форма опосредованного показа, когда публика как аудитория читает, слушает, наблюдает — но, по сути, потребляет — выступления средств массовой информации, будь то в в форме печати, радио или телевидения.

Идеалы равенства, инклюзивности и рациональности, лежавшие в основе либеральной модели, основывались на культивировании критической субъективности, которая имела место в интимной сфере ( Intimphäre ) буржуазной супружеской семьи.Буржуазная семья, которая пропагандировала идеологию семьи как добровольного, любящего сообщества, поддерживающего индивидуальное развитие, «подняла буржуазную идеологию над самой идеологией» (Habermas, 1989, p. 48), внушая своим членам опыт гуманности или » чисто человеческие «отношения». Перенос установок, сформировавшихся в частной сфере, на темы, вызывающие общественный интерес — сначала литературные, а затем политические, — привел к возникновению критической общественной сферы. Последующий коллапс, начавшийся во второй половине девятнадцатого века, различия между публичным и частным — «структурная трансформация» названия Хабермаса — обнажил фиктивное единство человеческого опыта, занимающего центральное место в буржуазной идеологии, тем самым подорвав критическую функцию публичной сферы.

Понятие «коллапс» означает вмешательство государства в то, что в рамках либеральной модели общества ранее считалось «частным», например, в отношении экономического регулирования и социальных программ, а также принятие квазигосударственных полномочий — через консолидацию рыночной власти — могущественными трестами и корпорациями. Представления о публичном и частном не исчезли, но изменились. Они больше не обозначали полностью независимые сферы: одну — общественную — принуждения, а другую — частную — взаимного обмена.Под «крахом» подразумевается не полное растворение концепций публичного и частного, а скорее стирание прежних границ в отношении соответствующих сфер деятельности, что проявляется в использовании публичной власти частными интересами и озабоченностью по поводу того, что было ранее рассматривались частные экономические обстоятельства со стороны государства. Например, неприкосновенность частной жизни в семье стала предметом регулирования службами защиты детей, а корпорации стали использовать рыночную власть как средство определения государственной политики.

Немецкий суффикс lich сродни суффиксу «ly» в английском языке, поскольку он изменяет корневое слово, превращая его в прилагательное (например, brüderlich Brotherly). Аналогичным образом немецкий суффикс keit , следующий за lich , можно рассматривать как аналог слова «ness» в английском языке, превращая прилагательное в существительное, которое означает качество, проявленное в прилагательном. Brüderlichkeit переводится как «братство» или «братские чувства или чувства».Другой пример — триада Ehre, ehrlich, и Ehrlichkeit, , которые переводятся как «честь», «честный» («честно» — довольно неудобно) и «честность». Это соответствует изменениям, обнаруженным в offen, öffentlich, и Öffentlichkeit («открытый», «публичный» — хотя можно обсуждать вещи «открыто», английское прилагательное обычно переводится как «публичный» — и «публичность» / «общественность»). В предыдущих случаях немецкий суффикс keit преобразовал форму прилагательного в существительное, но существительное со значением, отличным от первоначального корневого термина (братство vs.брат, честность vs. честь, «публичность» vs. открытость). К сожалению, английский термин publicity — который на первый взгляд может показаться лучшей формой существительного для перевода «качества открытости или публичности» — обременен негативными коннотациями из-за ассоциации с рекламной индустрией. Термин публичная сфера избегает как негативности термина публичность , так и узкой конкретности, подразумеваемой «аудиторией» (что в любом случае соответствует Publikum ).Охватывая как качество «публичности» («публичность» в положительном смысле), так и «публичность», термин публичная сфера также акцентирует внимание на природе и необходимости взаимосвязи между частным потреблением ( аудитория) и публичный рынок производства или исполнения (реклама). Наличие таких отношений необходимо для развития критически важной общественной сферы.

зависимости этой модели публичной сферы при развитии буржуазного гражданского общества и, в частности, в буржуазной семье была спорным.Хотя Хабермас был хорошо осведомлен об идеологической природе риторики относительно буржуазной семьи, его объяснение того, как ложный синтез абстрактных прав citoyen (гражданина) и экономических потребностей homme (человек, или экономическая индивид) «превзошел» временные обстоятельства буржуазного общества с помощью концепции человечности, что многих не убедило. Оскар Негт и Александр Клюге сделали сомнительные идеализации природы буржуазной публичной сферы — особенно в отношении класса — основой своего важного вклада в концепцию публичной сферы в своей книге 1972 года Öffentlichkeit und Erfahrung (Public area and опыт).Хотя Негт и Клюге по существу приняли многие из предпосылок буржуазной публичной сферы (например, в отношении происхождения, истории и пола), они действительно подвергли сомнению идеализацию буржуазной публичной сферы как единственной публичной сферы. Термин counter public ( Gegenöffentlichkeit ) иллюстрирует их утверждение о том, что публичная сфера в соответствии с буржуазной моделью всегда существовала в состоянии напряжения с теми, кто исключен из нее. Согласно Негту и Клюге, эти исключения были идеологически невидимы из-за очень абстрактных принципов универсальности, которые ранее были идеализированный.Следовательно, рост исключения из публичных дебатов, который Хабермас описал в «рефеодализации» буржуазной публичной сферы, означает не отход от основополагающих принципов, а, скорее, расширение их применения. Вместо единой единой публичной сферы всегда существовало множество (противоположных) публичных сфер, каждая из которых была основана на опыте, который в целом составляет «контекст жизни» ( Lebenszusammenhang ) различных людей.

Ученые-феминистки также сочли сомнительной зависимость буржуазной модели от жесткого разделения на общественное и частное.Они считали, что буржуазная модель некритически воспроизводит тот же самый акцент на «интимную сферу как школу», который был придан ей в восемнадцатом веке теми, кто стремился распространить идеал женственности, ограничивавший деятельность женщин воспитанием граждан мужского пола. , тем самым делая общественное «мужским», а частное — «женским». Согласно этому прочтению, предубеждения, демонстрируемые тенденцией заселения литературной сферы женщинами и политической сферой — мужчинами, не были просто случайным аспектом буржуазной общественной сферы — такие предубеждения были фундаментальными элементами в ее построении и поддержании.Центральная роль гендерных предубеждений в поддержании буржуазной «маскулинной» публичной сферы была дополнительно подтверждена связью между ее крахом и крахом разделения государственного и частного — обстоятельство, которое Хабермас позже назвал «колонизацией жизни». Мир.» Подобные наблюдения о центральной роли, которую играют исключения в построении буржуазной публичной сферы, привели к тому, что ученые-феминистки, такие как Нэнси Фрейзер, отвергли другие аспекты буржуазной публичной сферы: представление о том, что экономические различия когда-либо могут быть успешно заключены в скобки; предположение, что существование множества публичных сфер регрессивно; ограничение, согласно которому публичные обсуждения исключают выражение «частных» интересов; и вера в то, что демократическая публичная сфера требует строгого разграничения между гражданским обществом (слабая общественность) и общественными аспектами государства (сильная общественность).

Хабермас не остался глухим к критике и творчески включил большую ее часть в свои более поздние формулировки, касающиеся публичной сферы. Его работа по универсальной прагматике и этике дискурса в конце 1960-х и 1970-х годах подготовила почву для менее узкой модели публичной сферы. Хотя это никогда не отрицалось явно, довольно узкие основы буржуазной приватности были вытеснены обширным, квазитрансцендентальным философским основанием всегда предполагавшейся идеальной речевой ситуации, проявляющейся в повседневных разговорах, составляющих жизненный мир ( Lebenswelt ).Эта «разговорная модель» публичных сфер, хотя и подвергалась кооптации, не исчезла с уходом ее буржуазного воплощения, а, скорее, продолжала жить в коммуникативных пустотах современного гражданского общества. Эта модель разговора была дополнительно модифицирована путем попытки интегрировать электронные СМИ в концепцию публичной сферы менее негативным, более продуктивным образом. Если раньше СМИ считались просто «псевдо-общественностью», то в более поздних работах было признано, что понятие публичной сферы включает в себя «абстрактные публики», состоящие из индивидов, объединенных только посредством средств массовой информации.Однако, стремясь спроектировать более современное с социологической точки зрения изображение публичной сферы, которое полностью включает электронные средства массовой информации, Хабермас оставил себя открытым для обвинений в попеременном обесценивании нормативных предписаний, ранее связанных с концепцией публичной сферы — по сути, пальминг. их передают гражданскому обществу — или, подтверждая нормативные импульсы, лежащие в основе первоначальной формулировки публичной сферы, делая бессвязным описание средств массовой информации как части публичной сферы.

Эти концептуальные трудности проистекают из того факта, что публичная сфера изначально задумывалась как продукт буржуазного гражданского общества. Предполагалось, что нормы, связанные с буржуазной публичной сферой или разговорной публичной сферой, являются результатом разговоров, проводимых внутри гражданского общества. Нормативный статус таких разговоров вытекает либо из идеала гуманности в случае буржуазной публичной сферы, либо из идеальной речевой ситуации в случае разговорной публичной сферы.Однако в обоих случаях предполагалось, что средства массовой информации подрывают нормативное влияние таких идеалов, обходя посредник разговоров в гражданском обществе, через которые, как предполагается, внедряются такие нормы. До тех пор, пока разговорная среда гражданского общества считается ключевым фактором в укреплении норм публичной сферы, попытка дать социологически точное описание публичной сферы, которое включает в себя средства массовой информации, рискует несогласованностью. Необходимо либо изобразить публичную сферу как лишенную нормативных ресурсов, что противоречит тридцатилетнему исследованию предмета, либо исключить средства массовой информации из публичной сферы по определению.Можно утверждать, что примеры того и другого есть в книге Хабермаса Между фактами и нормами (1996).

Тесная связь, которая, как часто предполагается, существует между публичной сферой и гражданским обществом, лежит в основе последнего противоречия, которое предстоит изучить. Многие социологи и историки сочли концепцию публичной сферы полезной и попытались адаптировать ее к выбранной ими области исследования. Тем не менее Хабермас утверждал, что публичная сфера имеет конкретное историческое происхождение и, следовательно, не может быть применена к более ранним эпохам без насилия над самой концепцией публичной сферы.Аргументация этой позиции довольно проста: если публичная сфера представляет собой диалоговую матрицу (по крайней мере, изначально) буржуазного гражданского общества, как публичная сфера могла существовать раньше гражданского общества? Публичная сфера, предшествовавшая гражданскому обществу, по необходимости будет концептуально отличаться либо от буржуазной, либо от разговорной модели, обе из которых зависят от разговоров гражданского общества, чтобы привить надлежащую коммуникативную этику. Тем не менее, именно эту позицию придерживаются некоторые: публичную сферу необходимо переосмыслить отдельно от гражданского общества, отчасти для того, чтобы адекватно учесть предшествующие изменения в коммуникациях и рост рынка текстовых товаров.«Опосредованная» концепция публичной сферы подчеркнет, как опосредованная коммуникация способна ниспровергнуть иерархию, тем самым способствуя автономии суждений и свободе совести, и подчеркнет историческую важность грамотности, коммерческой деятельности, связанной с текстовыми товарами, технологических инноваций и роста текстовых (или воображаемых) сообществ.

Влияние

Концепция публичной сферы оказала важное и продолжительное влияние практически во всех областях социальных наук, если кратко проанализировать участие различных авторов в работе Крейга Калхуна «Хабермас и публичная сфера » (1992). демонстрирует.Однако, учитывая центральную роль общественного мнения и процесса его формирования для легитимности современных демократических форм правления, эта концепция имеет наибольшее влияние на дебаты, связанные с пересечением современных коммуникаций, формирования общественного мнения и демократии. Такие дебаты охватывают самые разные темы. В некоторых областях преобладает диалоговая модель; они включают теоретические исследования концепции гражданского общества (Коэн и Арато) и аргументы относительно ценности и осуществимости совещательных форм демократии (Бохман и Рег).Другие области исследования, такие как исторические исследования современных истоков демократического этоса (Зарет), больше подходят для опосредованной концепции. Некоторые пытались применить концепцию публичной сферы к разным обществам и социальным условиям — например, при анализе публичной сферы в истории Китая — тогда как другие пытались использовать эту концепцию в качестве вспомогательного средства для оценки будущего воздействия Интернета. . Каждое применение концепции публичной сферы включает противоречие между социологическим описанием и нормативным предписанием.Это продуктивное напряжение — которое охватывает разрыв между фактическим и потенциальным — и сделало эту концепцию такой плодотворной и полезной и обещает, что эта концепция будет и дальше вызывать интерес и понимание в течение многих лет.

См. Также Гражданское общество ; Равенство ; Медиа, история ; Конфиденциальность .

библиография

Arendt, Hannah. Состояние человека. Чикаго: University of Chicago Press, 1958.

Бохман, Джеймс и Уильям Рег, ред. совещательная демократия: очерки разума и политики. Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1997.

Calhoun, Craig, ed. Хабермас и общественная сфера. Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1992.

Коэн, Джин Л. и Эндрю Арато. Гражданское общество и политическая теория. Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1992.

Eisenstein, Elizabeth L. Печатный станок как агент перемен: коммуникации и культурные преобразования в Европе раннего Нового времени. Кембридж, Великобритания: Cambridge University Press, 1979.

Habermas, Jürgen. Между фактами и нормами. Перевод Уильяма Рега. Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1996.

——. «Общественная сфера: статья в энциклопедии». Перевод Сары Леннокс и Фрэнка Леннокса. New German Critique 1, no. 3 (осень 1974 г.): 49–55.

——. Структурная трансформация общественной сферы: исследование категории буржуазного общества. Перевод Томаса Бургера. Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1989.

——. Теория коммуникативного действия: жизненный мир и система. Перевод Томаса Маккарти. 2 тт. Бостон: Маяк, 1987.

Халаш, Александра. Рынок печати: брошюры и общественная сфера в Англии раннего Нового времени. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета, 1997.

Ландес, Джоан Б. Женщины и общественная сфера в эпоху Французской революции. Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 1988.

Негт, Оскар и Александр Клюге. Общественная сфера и опыт: к анализу буржуазной и пролетарской общественной сфер. Миннеаполис: Университет Миннесоты, 1993.

Зарет, Дэвид. Истоки демократической культуры: печать, петиции и общественная сфера в Англии раннего Нового времени. Princeton, N.J .: Princeton University Press, 2000.

Thomas F. Мерфи III

Религия и общественная сфера — социология

Нет учебников, посвященных исключительно религии и общественной сфере. Вместо этого в большинстве учебников по социологии религии уделяется некоторое внимание RPS. Многие используют тематические исследования, связанные с RPS, в отношении конкретных социально-исторических формаций, особенно современных национальных государств. Робертс и Яман 2016 и Джонстон 2016 обсуждают конкретные случаи в Соединенных Штатах, когда религия входит в общественную сферу.Davie 2013 подчеркивает возрождение — в постсекулярных европейских обществах — религии в общественной жизни как выражения идентичности и прав религиозных меньшинств. Такое обсуждение иллюстрирует напряжение, возникающее, когда религия входит в публичную сферу, не в последнюю очередь потому, что оно опровергает предположения о том, что секуляризм неизбежно следует за модернизацией. Фурсет и Репстад 2006 напоминают читателям, что приватизация религии и ее отделение от общественной жизни и политической сферы распространяется только на современные промышленно развитые страны Запада — особенность, подчеркиваемая тем фактом, что до относительно недавнего времени дискуссии о RPS были сформулированы в терминах «церковно-государственных» отношений, различия, в значительной степени неизвестного за пределами христианского мира.RPS принимает различные формы. Furseth and Repstad 2006 используют следующую номенклатуру в качестве организационного принципа: (1) общества, в которых существует официальная религия государства ; (2) общества, в которых, как утверждается, существует «гражданская религия», такие как Соединенные Штаты, где все члены общества, независимо от их веры, объединены общим набором ценностей и убеждений; (3) «общественная религия», посредством которой низовые религиозные движения пытаются внести свой вклад в общественные дебаты по целому ряду социальных, политических, экономических и моральных вопросов; (4) случаи, когда религия явно выступает в качестве средства узаконивания политической власти ; и (5) «политическая религия» или «религиозный национализм», с помощью которых нация сакрализуется как объект популярной мифологии, примером чего являются тоталитарные режимы, такие как СССР и нацистская Германия.Олдридж 2007 дает подробное обсуждение последнего наряду с применением концепции «гражданской религии». Кристиано и др. 2015 обсуждают RPS как выражение фундаментализма после 11 сентября, а также исторические попытки квакерских женщин оказать религиозное влияние в их оппозиции рабству и кампаниям за воздержание, тюремную реформу и женское избирательное право.

Олдридж, Алан. 2007. Религия в современном мире: социологическое введение .2-е изд. Кембридж, Великобритания: Polity.

RPS рассматривается в главе 7, обеспечивая полезное и живое введение в успешное и неудачное применение «гражданской религии» в Соединенных Штатах, Канаде и Северной Ирландии; и к «политической религии» в случае бывшего СССР и нацистской Германии. Третье издание, опубликованное в 2013 году, включает обсуждение глубоко оспариваемой природы Европейского Союза как «незавершенного проекта» панъевропейской культурной идентичности.

Кристиано, Кевин Дж., Уильям Х. Сватос-младший и Питер Кивисто. 2015. Социология религии: современное развитие . 3-е изд. Лэнхэм, Мэриленд: Роуман и Литтлфилд.

RPS кратко обсуждается (в главе 7) в отношении исключения женщин из общественной жизни и руководящих ролей в организованной религии; но также и с точки зрения их влияния на общественную сферу посредством, например, министерской деятельности квакерских женщин и их участия в движениях за социальные реформы. Содержит проницательное обсуждение (в главе 9) смешения религии и политики правыми христианами в Соединенных Штатах после 11 сентября.

Дэви, Грейс. 2013. Социология религии: критическая повестка дня . 2-е изд. Лос-Анджелес: МУДРЕЦ.

RPS обсуждается — как часть «критической повестки дня» книги — как центральное место в дебатах о секуляризации, модернизации, фундаментализме и идентичности. Обсуждается, что долгосрочные процессы секуляризации происходят одновременно с возрождением RPS. Предлагает полезное обсуждение того, как религиозно-культурная идентичность начала проникать в общественную сферу, не в последнюю очередь во Франции, где утверждение религиозной идентичности меньшинств послужило подрывом принципа laïcité .

Фурсет, Ингер и Пал Репстад. 2006. Введение в социологию религии: классические и современные перспективы . Олдершот, Великобритания: Ashgate.

Содержит главу о RPS (глава 6), которая помогает обеспечить панорамный обзор поля. Знакомит читателей с различными выражениями RPS с использованием таксономии (см. Выше), чтобы проиллюстрировать его конкретные формы. Полезно для новичков в этой области, особенно при составлении карты местности, проведении теоретических и эмпирических исследований и предоставлении предложений для дальнейших исследований.

Джонстон, Рональд Л. 2016. Религия в обществе: социология религии . 8-е изд. Абингдон, Великобритания: Рутледж.

Охватывает взаимосвязь между религией и избирательным поведением в Соединенных Штатах и ​​влияние религии — как попытку законодательно закрепить мораль — на формирование государственной политики, в которой аборты, молитва в государственных школах и запреты являются предметом изучения конкретных случаев. . Смешение религии и политики обсуждается в главе о фундаментализме (глава 8), а влияние религии на экономику обсуждается в главе 9.

Робертс, Кейт А. и Дэвид Яман. 2016. Религия в социологической перспективе . 6-е изд. Таузенд-Оукс, Калифорния: SAGE.

Охват RPS обсуждается в связи с секуляризацией (глава 13). Включает раздел, посвященный понятию Беллаха «гражданская религия», примерам из Соединенных Штатов, когда религия вошла в публичную сферу, и иллюстрации того, когда частные убеждения пересекаются с более широкой государственной политикой. Текст сопровождается онлайн-ресурсами для инструкторов и вопросами «критического мышления», чтобы стимулировать участие студентов.

Изменили ли социальные сети общественную сферу? | автор: Альп Дженк Арслан

Афинская школа Facebook (переработанная по версии Рафаэля)

Социальные сети — это феномен, в котором все мы участвуем в их сверхэкспансионистской сетевой емкости. После интернет-революции, в то время как интеллектуалы думали, что не будет революции, которая повлияет на мировое общество, такое как интернет, социальные сети перешли на другую фазу развития. Со всего мира, из всех слоев общества, люди начали участвовать в социальных сетях, и это создало новый тип сетевого общества.

Несмотря на влияние социальных сетей на нашу повседневную жизнь, в наших представлениях о надлежащем месте социальных сетей во всем контексте все еще существует большой пробел. Требуется поместить его в контекстную основу, которая включает такие понятия, как публичная сфера и средства массовой информации . Поскольку наша основная тема — «способность социальных сетей решать проблемы публичной сферы и средств массовой информации», мы должны сосредоточиться на контекстном позиционировании и ограничить наш анализ этой точкой.

Кофейня как публичная сфера

Требуется определить концепции социальных сетей, СМИ и публичной сферы, чтобы понять ключевые слова, которые мы обсуждаем. Средства массовой информации — это обозначение сектора средств массовой информации, способного охватить большое количество людей (New World Encyclopedia, 2017). Очевидно, что традиционные средства массовой информации, такие как телевидение и радио, являются частью средств массовой информации. Но некоторые источники, такие как New World Encyclopedia, рассматривают Интернет и новые коммуникационные технологии как часть средств массовой информации.С другой стороны, социальные сети можно определить как компьютерные технологии, которые способствуют созданию и обмену информацией и идеями (Obar & Steven, 2015). Когда дело доходит до концепции публичной сферы, необходимо подчеркнуть, что эта концепция долгое время находилась в центре коммуникативных исследований и политических дискуссий. Широкое определение публичной сферы можно найти в литературе Хабермаса, поскольку она определяется как сфера социальной жизни, в которой может формироваться общественное мнение (Habermas et al., 1964). Он также описывается как область повседневной жизни, в которой люди собираются вместе и обсуждают повседневные проблемы.

После этой краткой концептуальной карты обсуждение преобразующей силы современных социальных сетей было бы более содержательным. Решили ли социальные сети проблемы и ограничения СМИ и общественной сферы? Это может быть одним из основных вопросов в коммуникативных исследованиях.

Как подчеркивает Фукс в своей статье, Интернет, социальные сети и общественная сфера обычно сочетаются с преобразующей силой новых технологий.Ученые, изучающие эту область, всегда склонны обсуждать проблему в соответствии с культурными, политическими и социальными аспектами, но игнорируют политико-экономический аспект. В своей статье Фукс задает резонный вопрос: кому принадлежат интернет-платформы? Кому принадлежат социальные сети? Если мы думаем о роли социальных сетей в современном мире, мы не можем игнорировать политико-экономическую часть истории (Fuchs, 2014).

Очевидно, что, когда платформы социальных сетей появились в самом начале, был огромный позитивный прогноз относительно будущего публичной сферы.Эффект социальных сетей рассматривался как ключевое решение проблем СМИ при авторитарных правительствах и крупных корпорациях. Это могло быть так, потому что платформы социальных сетей были в основном стартапами, которые
принадлежали обычным молодым людям, которые хотели изменить мир. С тех пор развитие не пошло так, как предполагалось. Платформы резко выросли, и они также резко коммерциализировали себя. Эта коммерциализация включала их подписчиков, которые были обычными людьми со всего мира.
При подходе к платформам социальных сетей сегодня кажется, что существует большой рекламный мир, который поглощает всех нас как свои основные части.

Средства массовой информации и классическое понимание публичной сферы были сильно ограничены. Органы СМИ находились под контролем политических и экономических субъектов, и собираемая информация систематически фильтровалась. Публичная сфера, в которой формировалось общественное мнение, постигла та же участь. Механизм контроля СМИ и обмена информацией создавал ограниченную публичную сферу.

После революции социальных сетей в Интернете эта реальность полностью изменилась. Люди стали отдельными источниками информации, и они стали частью безграничного сообщества обмена. Это разорвало цепи «древнего информационного порядка». Анализируя эту реальность, появляется четкая идея, что социальные сети изменили понимание средств массовой информации, что можно назвать предыдущим порядком. Однако после нескольких разработок в Интернете и платформах социальных сетей новый порядок также трансформировался в новую структуру, которая имеет новые алгоритмы.Это означало новый стиль фильтрации. У него может не быть ограничений, которые такие СМИ применяют к своей аудитории, однако это можно рассматривать как еще один способ создания ограничений. Подводя итог, можно сказать, что политико-экономические отношения, лежащие в основе платформ социальных сетей, не полностью отличаются от классических отношений в СМИ. Когда мы снова вернемся к Fuchs, мы увидим, что концепции надстройки, которые продвигаются в социальных сетях, имеют сильные экономические движущие силы и действующих лиц.

Экспансионистский зомбифицирующий эффект социальных сетей

Другой аспект обсуждения — проблема эффективности роли социальных сетей в политических ситуациях.Многие утверждают, что социальные сети настолько мощны, чтобы вызвать изменения в политической сфере? Статья Ширки, опубликованная в журнале Foreign Affairs, показывает нам, что влияние социальных сетей нельзя обобщать (Shirky, 2011). В случае Филиппин и Молдовы социальные сети оказали большое влияние и привели к серьезным политическим изменениям. Однако есть дела в Иране, Белоруссии и Тайланде, которые имели серьезные последствия для диссидентов, которые использовали социальные сети и организовывали свои протесты с их помощью.Социальные сети могут внести изменения по сравнению со средствами массовой информации, но они по-прежнему являются частью традиционной системы, в то время как технологический и научный контроль государств и корпораций остается у власти.

В заключение, социальные сети кардинально изменили отношения между знаниями и властью и сломали старый стиль СМИ. Это включает в себя большое количество участников процесса, и общественная сфера должна быть проанализирована с учетом этой реальности. Однако политико-экономические субъекты и отношения адаптировались к новой эпохе, и такие проблемы, как и проблемы средств массовой информации, все еще возникают, даже если они трансформируются.

ЦИТАТЫ

1. «СМИ». СМИ — Энциклопедия Нового Света, www.newworldencyclopedia.org/entry/Mass_media. По состоянию на 26 марта 2017 г.
2. Fuchs, Christian. «Социальные сети и общественная сфера». tripleC: Коммуникация, капитализм и критика. Журнал открытого доступа для глобального устойчивого информационного общества 12.1 (2014): 57–101.
3. Хабермас, Юрген, Сара Леннокс и Фрэнк Леннокс. «Публичная сфера: статья в энциклопедии (1964)». Новая немецкая критика 3 (1974): 49–55.
4. Обар, Джонатан А. и Стивен С. Уайлдман. «Определение социальных сетей и проблема управления: введение в специальный выпуск». (2015): 745–750.
5. Ширки, Глина. «Политическая сила социальных сетей: технологии, общественная сфера и политические изменения». Международные отношения (2011): 28–41.

Местная общественная сфера: обсуждение и участие сообщества

Местная общественная сфера: обсуждение и участие сообщества

Линда Флауэр и Эленор Лонг

Местная общественная сфера: обсуждение и участие сообщества

Линда Флауэр, Университет Карнеги-Меллона
Эленор Лонг, Университет штата Аризона

Возрождение интереса к публичным сферам дало нам конкурирующие теоретические нормативные модели того, как публичный дискурс должен работать.Следует ли в таком дискурсе стремиться к критической рациональности совещательной демократии Хабермаса или к созданию сообщества при решении проблем дискуссий Дьюи о последствиях? Или следует отдать приоритет проблемам власти и различия, как в коммуникативной демократии Янга , или процессу взаимодействия и реакции, как рекомендует риторическая демократия Хаузера?

Более того, эта текущая озабоченность по поводу конкурирующих моделей общественной жизни порождает еще более насущный вопрос: являются ли эти теоретические нормы адекватными ориентирами для «реально существующих демократий» (Фрейзер) и практики обсуждения в «обычной демократии» городских собраний. (Мэнсбридж; Трейси), на форумах, организованных НПО (Фишкин), или в бессвязном разнообразии местных и контрпубликаций, созданных с помощью групп на низовом уровне, посредством дискурса, через партнерские отношения между сообществом и университетом (Уорнер; Лонг)?

Начиная с этой дискуссии в теории и на практике , семинар исследует риторические / совещательные практики местного населения в широком смысле — а также обещания, противоречия и проблемы, которые они создают.Например:

1. Какую реальную роль могут играть обычные люди в разработке политики и / или накоплении знаний о сложных проблемах? ( Широкая совещательная демократия против экспертного вопроса )
2. Есть ли вещи, которые «местная общественность» может делать лучше всего, например, ставить или переосмысливать проблемы, призывать контрпублику к существованию для распространения новых идей и идентичностей, создавать школы гражданственности? . .? Если да, то как определить такие результаты и влияние? ( Вопрос социальной значимости )
3. Каковы некоторые из проблем, возникающих при обсуждении местной общественностью: e.г., является ли этот общественным совещательным (по чьему определению)? Какую форму принимает дискурс обсуждения: аргументированный аргумент, свидетельство, повествование, представление, консенсус или поиск конфликта? Означает ли диалог лицом к лицу (или онлайн) равное участие? ( Вопрос о характере и качестве дискурса )
4. Как совещательная публика должна относиться к разногласиям? Как они должны управлять / поддерживать / подавлять конфликт? ( Справедливость и риторический вызов )
5. Наконец, какую роль могут играть ученые в поддержке активной местной общественной сферы? ( Решение о взаимодействии с общественностью )

Руководители семинаров представят обзор и библиографию вопросов и аргументов в этой развивающейся области, а также примеры исследований из исследований риторики и грамотности.Участников попросят представить исследовательский вопрос с изложением мотивирующей проблемы или конфликта и планом расследования, связанным с наброском (или данными!) Дискурса реально существующей местной общественности. Мы будем использовать эти примеры, чтобы проверить альтернативные ответы на поставленные выше вопросы, а также поделиться и разработать планы исследований.

Вопросы? Свяжитесь с Линдой Флауэр, [email protected]

Общественная и частная сфера в эпоху социальных сетей | Heinrich Böll Stiftung | Белград

Граница между частной сферой и публичной сферой имеет определяющее значение для либерально-демократических обществ: когда все публично, нет свободы — нет места, в котором мы, как отдельные лица или группы, просто принадлежим для самих себя, в жизни и смерти, и где нам позволено быть своевольными и не нужно оправдываться.А когда все является частным, нет политической свободы там, где мы, как граждане гетерогенного общества, ведем переговоры о том, что касается всех, за пределами нашего непосредственного окружения, и что должно быть решено и соблюдено всеми, напрямую или посредством представительства, с большинством. . В какой степени частная сфера должна ограничивать общественную и наоборот — это было предметом споров с самого начала современного гражданского общества в 18, ^-м, веках, и в историческом плане они давали очень разные ответы.В ходе этого процесса были установлены две основные традиции: либерально-индивидуалистическая, представленная в Германии Иммануилом Кантом и Вильгельмом фон Гумбольдтом и в Англии Джоном Стюартом Миллем, а также общинная школа мысли, решительно сформированная немецким «государством». философ «Георг Фридрих Вильгельм Гегель. Либерально-индивидуалистическая традиция представляет собой приоритет личной свободы человека перед сообществом (государством, нацией, этнической принадлежностью или семьей) как право на защиту свободных и равных от неоправданного правления и контроля через коллектив.Вот почему либерально-индивидуалистическая традиция стремится определить границы государства и общественной сферы и превзойти их. Этой традиции противостоит гегельянско-общинная традиция, которая подчеркивает связи и обязательства человека внутри сообщества. Здесь тоже существует право на неприкосновенность частной жизни. Однако это право должно служить широкой картине — государству и обществу. Конфиденциальность должна оправдывать себя до того, как будет вынесено политическое суждение о том, является ли восприятие индивидуальной свободы социально ответственным и соответствует ли оно требованиям солидарности и достижения границ частной сферы, а также права на информацию, раскрытие информации и вмешательство в частную жизнь. сфера оправдана и необходима в общественных интересах.Классические области, в которых имеет место спор о границах частной и общественной сферы, — это гендерные отношения, родительские права, а также такие права, как информационное самоопределение. Таким образом, границы частной сферы в супружеских отношениях и семьях сегодня устанавливаются там, где государство диагностирует своего рода «личную неудачу» (например, когда родители пренебрегают своими детьми, неоднократно отправляя их попрошайничать вместо того, чтобы отправлять их в школу) и утверждает для себя — опираясь на демократически согласованные законы — право и обязанность вмешиваться.В вопросах гендерных отношений право не оправдывать собственное поведение в личных делах критикуется как сила де-тематизации несправедливых властных отношений между полами. В Германии, например, государство делает вопрос о том, принимают ли мужчины участие в воспитании своих детей, как общественное дело. Стимулы предоставляются для того, чтобы не принуждать, а побуждать отцов воспитывать детей, поэтому предлагаются льготы, такие как школьное питание, книги, спортивные сооружения, чтобы повлиять на воспитательное поведение родителей, которые считаются некомпетентными, чтобы воспитывать своих детей в качестве здоровые, осознающие себя и независимые члены общества.Аналогичное отношение существует и к праву на конфиденциальность информации, которое понимается в странах с либеральными конституциями как право личности на свободу в отличие от официального наблюдения за местом жительства, почтовым отделением и электронной связью, и как таковое должно неоднократно защищаться. Конституционный суд Германии в своем постановлении 1983 года о государственной переписи населения ограничил информационные потребности государства посредством информационного самоопределения человека. Однако в то же время он определил — в гегельянско-коммунитарной традиции — человека как человека, нуждающегося в общении.Согласно этому постановлению, поскольку информационная свобода может быть воспринята только в коммуникативном сообществе с другими, сохранение этого сообщества ограничивает индивидуальную свободу.

Информационная свобода может и должна восприниматься только в коммуникативном сообществе с другими, считает Конституционный суд, следуя гегельянско-коммунитарной традиции. Эта свобода информационного самоопределения является не только правом защиты перед государством, но и социальным институтом, таким как свобода мысли, свобода собраний, свобода религии или свобода родителей.Эти гражданские свободы не только реализуются в обществе с другими людьми, они также представляют собой задачу для законодателя, а также отдельных лиц, а именно: выражение мыслей, коммуникативное самоопределение или своенравный стиль воспитания должны быть осуществляется в интересах развития общества свободных и равных, т. е. в общественных интересах.

Это сильное требование, которое явно отличается от пугающего либерализма, отступающего исключительно к верховенству закона и свободе личности.Либерально-индивидуалистическая традиция должна (в рамках конституции и общей морали) принимать каждую форму выражения мысли или раскрытия информации в Интернете как оправданное выражение индивидуальных предпочтений. Гегельянско-коммунитарная традиция не имеет такого обязательства. Он различает вопросы, представляющие ценность для дискуссии, путем внесения аргументов, убеждения и убеждения в развитие общества свободных и равных, и вопросы, которые бессмысленны из-за их отсутствия, а также вопросы, которые вредны для они призывают к дискриминации, ненависти и войне, оправдывая тем самым государственное вмешательство.То есть, в данном случае, не цензура как подавление «непатриотического искусства», а обеспечение общества свободных и равных и либеральной публики как предпосылка свободы индивидуального мнения и свободы искусства и литературы.

В случае семей, которые не отдают должного своей социальной ответственности за воспитание, это сильное требование может быть приемлемым. Но приемлемо ли это и в случае поведения интернет-пользователей? А именно, как для молодых, так и для пожилых пользователей Интернета, забота о защите данных как часть защиты частной сферы перед государством по-прежнему играет важную роль.Однако, помимо этого, сегодняшняя тенденция движется в сторону публичной сферы. Пост-конфиденциальность стоит на повестке дня сегодняшнего дня по отношению к другим членам общества. В большинстве выступлений в дебаты сегодня это более или менее сознательно подтверждается использованием аргументов либерально-индивидуалистической традиции. Технические возможности, связанные с индивидуальными предпочтениями пользователей, интерпретируются как непреодолимая социальная тенденция, с которой общество обязано иметь дело и адаптироваться.Либеральная-индивидуалистический одобряет аргументацию и поддерживает эту тенденцию продвижения, помимо защиты данных, равный доступ и свободы цензуры — безусловно, важными цели. Но может ли тенденция к публичной сфере в форме цифровой гласности также интерпретироваться как прогресс в развитии общества свободных и равных? Несколько наблюдений и оценок по этому поводу:

Отступление в общественную сферу

Что можно думать о том факте, что все большее число людей используют Интернет — веб-сайты и блоги — для публикации своих моделей потребления, сексуальных предпочтений, интерьера и экстерьера своих квартир и своего мнения по политическим вопросам? И как следует оценивать тот факт, что людей, которые не хотят, чтобы их дома рекламировались через Google Street, анонимные активисты разоблачают и разоблачают как отрицателей и укрывателей? То, что здесь обозначено как публичная сфера, на самом деле является публичной приватностью.Разжижение границ между частной и общественной сферами, которое с 1960-х годов представляло собой потребность в обществе свободных и равных, представляет собой «отступление в публичную сферу», которое превращает мир в интимное пространство частной жизни. выражения. Проникновение частной сферы в публичную было уже описано английским социологом Ричардом Сеннеттом в его книге «Падение публичного человека» (1977). Там он прокладывает путь к интимному обществу, в котором частная сфера все больше вытесняет публичную.Сеннетт не только описывает, он также критикует эту «тиранию интимности» с точки зрения публичной сферы как политического пространства, которое следует укреплять путем переориентации на оптимизацию роли публичного выступления и риторики речи. Как возникла эта тенденция раскрытия частной сферы? Сеннет и другие критики видят в этом результат индивидуализации, которая является синонимом потери интеграции человека в политически сознательный класс, в котором люди ориентируются в соответствии с изобилием выборов, которые необходимо делать ежедневно.На какое-то время классовая ориентация смогла быть заменена небольшими радио- и телевизионными программами, которые из-за нехватки каналов вещания заняли позицию ориентирующих ключевых СМИ. Но с тех пор, как увеличилось количество каналов и Интернета, радио и телевидение потеряли это положение. Сегодня «друзья», приобретенные через социальные сети, похоже, частично справляются со своей задачей, используя такие фразы, как «Ты мне нравишься» и «Ты в порядке», чтобы интерсубъективно засвидетельствовать успех одинокой индивидуальной жизни — или также в форме анонимного распространения слухов и возмещения убытков.

Политическая общественная сфера

Социальные сети формируют публичные сферы. Но что они делают для политической публичной сферы, как они вносят свой вклад в переговоры по вопросам, которые касаются всех, которые были согласованы большинством и должны соблюдаться всеми? Несомненно, они вносят значительный вклад в борьбу с государственной цензурой, секретной политикой, отсутствием прозрачности и репрессиями.Революции в Магрибе и Египте убедительно показали это, независимо от того, следует ли их оценивать как Интернет-революции или революции, поддерживаемые Интернетом. Социальные сети сильны в вопросах поляризации и краткосрочных действий. Мобилизация против врага, диктатора или противника, политического противника должна происходить беспрецедентным образом. Скептицизм и критика желательны в том, что касается конструктивной части, включая обмен информацией и мнениями в процессе обсуждения, который должен достичь результата, который является справедливым и полезным для общего блага.Ведь социальные сети, блоги, Twitter и т. Д. Следуют логике интеллекта роя: они координируют и объединяют децентрализованные разрозненные знания и делают их полезными в качестве коллективного разума. Однако проблема остается, как заявил Касс Санстейн в своей книге «Republic.com 2.0» (2007), тот факт, что в этом коллективном знании общее знание слишком часто преобладает над разнородным знанием других. который вытесняется или даже не замечается.Санстейн утверждает, что политический дискурс в социальных сетях не выходит далеко за рамки свободы выбора потребителей. Далее автор сообщает, что более 90 процентов из 1400 изученных блогов ссылаются только на аналогичную информацию, доступную в Интернете, и, таким образом, создают самоусиливающиеся эхо-камеры фрагментированной публичной сферы. С другой стороны, политическая публичная сфера общества свободных и равных исходит из разнородной популяции взаимно чуждых индивидуумов, которые не преуспевают в том, чтобы иметь предпочтения в качестве потребителей, но сталкиваются с проблемой как граждане в нежелательной и незапланированной встрече с аргументы и опыт других граждан, чтобы разработать предпочтения и прийти к общему большинству.Как должна быть организована цифровая публичная сфера, чтобы удовлетворить такие потребности? Может и должен ли он представлять собой общественный институт саморазвития свободных и равных, отделенный посредством самоорганизованных форм использования от бесконечного мира потребления частных выборов? Здесь начинается большая и захватывающая дискуссия о цифровом достоянии, все еще не завершенной идее демократического самоорганизованного пространства для цифрового самоопределения свободных и равных.

Фонд Генриха Бёлля в течение многих лет возглавлял эти дебаты, последняя из которых была опубликована в книге «Богатство общин.Мир за пределами рынка и государства »(ред. Дэвид Боллиер, Силке Хелфрич), опубликованный в 2012 г. (см. Также: http://www.boell.de/en/topics/commons).

Модель гендерного неравенства с отдельными сферами

Образец цитирования: Миллер А.Л., Боргида Э. (2016) Модель гендерного неравенства с отдельными сферами. PLoS ONE 11 (1): e0147315. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0147315

Редактор: Дельфин С. Курвуазье, Женевский университет, ШВЕЙЦАРИЯ

Поступила: 29 апреля 2015 г .; Одобрена: 30 декабря 2015 г .; Опубликовано: 22 января 2016 г.

Авторские права: © Миллер, Боргида, 2016.Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution License, которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии указания автора и источника.

Доступность данных: Все представленные здесь данные доступны по адресу http://dx.doi.org/10.6084/m9.figshare.1598239.

Финансирование: Это исследование проводилось при поддержке Андреа Миллер при поддержке Graduate School Fellowship и Eva O.Стипендия Миллера в Университете Миннесоты. Исследование также было поддержано грантом Общества психологических исследований социальных проблем (www.spssi.org) (ALM), грантом Центра изучения политической психологии Университета Миннесоты ( www.polisci.umn.edu/politicalpsych/center.html) (ALM), Премия Колледжа гуманитарных исследований и путешествий (ALM), а также средства Департамента психологии Университета Миннесоты (Psych.umn.edu) (ALM ). Финансирующие организации не играли никакой роли в дизайне исследования, сборе и анализе данных, принятии решения о публикации или подготовке рукописи.

Конкурирующие интересы: Авторы заявили, что конкурирующих интересов не существует.

Введение

Более десяти лет доминирующим социально-психологическим подходом к изучению гендерного неравенства и дискриминации на рабочем месте было исследование роли описательных и предписывающих гендерных стереотипов (например, [1]). Социальные психологи установили, что когда женщины кажутся слишком женственными, материнскими, общительными или теплыми, они считаются недостаточно компетентными или недостаточно преданными своему рабочему месту [2].Это может привести к негативной реакции в виде меньшего количества рекомендаций по продвижению по службе, более низких показателей найма и меньшего желания обучать матерей по сравнению с другими сотрудниками [3–6]. И наоборот, когда женщины кажутся слишком мужественными, активными или компетентными, их наказывают за нарушение гендерных норм женственности [1, 4, 6–10]. Мужчины также сталкиваются с негативной реакцией на рабочем месте, когда они нарушают гендерные нормы мужественности и преданности своему делу, пытаясь заниматься уходом и другими формами домашнего труда [10–14].

Общей темой в изучении гендера является идея о том, что мужчины и женщины принадлежат к разным сферам общества, причем мужчины особенно подходят для работы, а женщины особенно подходят для домашнего хозяйства. Как описано выше, исследования теории соответствия ролей и описательных и предписывающих стереотипов на рабочем месте показали, что, когда мужчины и женщины нарушают гендерные стереотипы, пересекая сферы деятельности, когда женщины стремятся к успеху в карьере, а мужчины вносят свой вклад в домашний труд, они сталкиваются с негативной реакцией и экономическими штрафами.Однако меньше известно о типах людей, которые с наибольшей вероятностью будут участвовать в этих формах обратной реакции и дискриминации, и о типах ситуаций, в которых это наиболее вероятно. Хотя идея разделенных, но равных сфер для мужчин и женщин существовала в нашей культуре долгое время [15–16], социальные психологи не исследовали систематически эту систему убеждений как психологический процесс. Мы предполагаем, что психологические исследования гендерного поведения и результатов в обществе выиграют от дополнения существующих исследовательских подходов моделью, которая помещает локус причинно-следственной связи в отношения и поведение актора, осуществляющего различение.Такой подход позволяет психологам изучать индивидуальные различия в поддержке SSI, поскольку они взаимодействуют с ситуативными и контекстными силами. В этом наборе исследований мы характеризуем SSI как психологический конструкт, отмеченный индивидуальными различиями и тенденциями мотивированного системного обоснования, операционализируем SSI с новой мерой шкалы и моделируем SSI как предиктор нескольких важных форм гендерного неравенства в обществе. Таким образом, в данной статье представлен новый теоретический подход, дополняющий существующие подходы к изучению гендера в социальной психологии, а также новый инструмент измерения.

Соответственно, мы представляем модель отдельных сфер, которая обеспечивает психологическую конструкцию системы убеждений, известную как идеология отдельных сфер, и предсказывает конкретные отношения между одобрением людьми этой идеологии и другими когнитивными, установочными и поведенческими процессами. В частности, модель отдельных сфер предполагает, что индивидуальная поддержка идеологии отдельных сфер взаимодействует с множеством контекстуальных и ситуационных факторов, приводящих к гендерным результатам в обществе.В качестве первого шага к разработке модели отдельных сфер и изучению контуров идеологии отдельных сфер мы разрабатываем меру одобрения отдельными людьми этой системы убеждений и демонстрируем надежность, конвергентную валидность и возрастающую прогностическую валидность этой меры по отношению к другие современные меры гендерного отношения. Мы также поддерживаем новую гипотезу о том, что идеология отдельных сфер предсказывает отношение к гибкости рабочего места, сообщаемое распределение доходов внутри семей между мужчинами и женщинами, сообщаемое распределение труда между работой и семьей и сообщаемое поведение на рабочем месте.Наконец, мы обеспечиваем экспериментальную поддержку новой гипотезы о том, что идеология отдельных сфер представляет собой мотивированную систему убеждений, принимающую форму идеологии, оправдывающей систему.

Идеология отдельных сфер как новый теоретический психологический конструкт

Общее представление об отдельных сферах для мужчин и женщин глубоко укоренилось в нашей культуре. Журналисты, правоведы и социологи наблюдали широкий спектр гендерных феноменов, которые, по-видимому, являются проявлением настойчивого общественного мнения о том, что мужчины и женщины занимают разные сферы.Напротив, мы предполагаем, что идеология отдельных сфер — это измеримая психологическая конструкция с индивидуальной и ситуативной вариативностью. Мы утверждаем, что, исследуя одобрение индивидами идеологии отдельных сфер как индивидуального различия и моделируя идеологию отдельных сфер как источник поведенческих результатов, социальные психологи и другие социологи могут обнаружить ранее неизученные источники индивидуальных и ситуативных вариаций в склонности к участвовать в гендерной дискриминации и негативной реакции на других, а также поддерживать политику, усугубляющую гендерное неравенство в обществе.

Поскольку психологи систематически не изучали идеологию отдельных сфер, мы заимствуем литературу в других областях, чтобы разработать рабочее определение системы убеждений. Мы определяем идеологию отдельных сфер (SSI) как систему убеждений, которая утверждает, что: 1) гендерные различия в обществе являются врожденными, а не созданы культурно или ситуативно; 2) эти врожденные различия побуждают мужчин и женщин свободно участвовать в разных сферах жизни общества; и 3) гендерные различия в участии в общественной и частной сферах естественны, неизбежны и желательны.Мы воспринимаем идеологию отдельных сфер как единую конструкцию, состоящую из этих взаимосвязанных принципов. Более того, в отличие от гендерной идеологии, которая обычно определяется с точки зрения личной идентичности в отношении супружеских и семейных ролей [17–20], SSI, как мы ее определяем, представляет собой набор представлений о надлежащих ролях мужчин. и женщины в обществе. Мы обрисовываем более подробно несколько важных аспектов этой системы убеждений, как мы ее концептуализировали, и проиллюстрировали эти аспекты на примерах различных социальных явлений, наблюдаемых другими учеными.

SSI утверждает, что гендерные различия являются врожденными.

Согласно этой системе убеждений, гендерные различия, которые мы наблюдаем в обществе, являются естественными и врожденными. Например, социальные психологи продемонстрировали у некоторых людей склонность к эссенциализации различий между мужчинами и женщинами, рассматривая гендерные категории как неизменно различные [21–23]. Теория социальной роли утверждает, что убеждения людей о различиях между мужчинами и женщинами происходят из наблюдения за мужчинами и женщинами в разных социальных ролях, и что эти убеждения затем способствуют реальным различиям в поведении между мужчинами и женщинами [24].Независимо от того, откуда берутся эссенциализирующие гендерные тенденции, эти тенденции составляют один из компонентов поддержки SSI.

SSI игнорирует ситуативные ограничения на поведение мужчин и женщин.

Эта система убеждений не только подчеркивает врожденность гендерных различий в родительских ролях и карьерных амбициях, но также приуменьшает степень, в которой социальные институты воспроизводят гендерные различия и неравенство. Например, несколько исследователей в области социологии продемонстрировали, что юноши и девушки в США.У S. есть удивительно похожие цели с точки зрения создания гендерно-эгалитарных семей, в которых партнеры мужского и женского пола вносят равный вклад дома; однако структурные формы гендерного неравенства не позволяют людям создавать гендерно-эгалитарные семейные отношения [25–26]. Другие исследователи обнаружили, что, когда отцы пытаются внести свой вклад в выполнение обязанностей по уходу дома, их иногда наказывают за то, что они используют для этого пособия по гибкости на работе [11, 13]. SSI принижает значение этих институциональных сил, которые способствуют сохранению гендерных различий, в пользу веры в то, что эти гендерные различия являются естественными и врожденными.

SSI утверждает, что гендерные различия в участии являются вопросом личного выбора.

Эта система убеждений предполагает, что причина того, что женщины недопредставлены и недооценены на рабочем месте, заключается в том, что женщины свободно предпочитают отдавать предпочтение семье над работой (выбор, который коренится в врожденных потребностях женщин в уходе, как описано выше). Печатные СМИ увековечивают идею о том, что матери свободно отказываются от работы, игнорируя при этом свидетельства того, что их систематически выталкивают с рабочего места [27–28].В отличие от представленного в СМИ образа белых женщин из среднего и высшего класса, которые массово бросают свою карьеру, исследования показывают, что женщины, покидающие рабочее место, когда у них есть дети, встречаются реже, чем принято считать [29–30]. Это также часто женщины с низкими доходами, которые не могут позволить себе оплачивать уход за детьми из-за своей низкой заработной платы [29–30]. Наконец, женщин часто хвалят за то, что они полностью отказываются от работы, чтобы заботиться о своих детях, но часто наказывают, если они остаются на работе и используют политику гибкости [31].Таким образом, несмотря на наличие значительных ситуационных и институциональных факторов, влияющих на феномен «отказа», SSI характеризует этот поступок как вопрос личного выбора каждой отдельной женщины.

SSI уподобляет отдельные гендерные сферы равенству.

Эта система убеждений основана на логике разделения, но равноправия, которая считает, что домашняя роль женщины столь же важна и эффективна, как и рабочая роль мужчин, даже при том, что эти сферы должны быть разделены по половому признаку. Другими словами, это не идеология, которая прямо утверждает, что женщины уступают мужчинам (хотя в действительности работа по уходу в нашем обществе не вознаграждается экономически так же, как работа в общественной сфере).Ученые заметили, что люди все меньше склонны сообщать о том, что они считают женщин хуже мужчин, и вместо этого с большей вероятностью будут сообщать о негодовании по отношению к женщинам, которые отказываются от традиционных ролей [32].

SSI тогда и сейчас.

Как показывают эти примеры, идеология отдельных сфер — это концепция с несколькими взаимосвязанными положениями. Похоже, что SSI вредит как мужчинам, так и женщинам (хотя и не обязательно прямо сопоставимыми способами), ограничивая возможности женщин вносить полноценный вклад в жизнь общества и ограничивая возможности мужчин в полной мере участвовать в своей семейной жизни.SSI также наносит вред людям, которые идентифицируют себя как геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы, и лицам, не придерживающимся гендерной бинарности, не признавая законного существования альтернативных гендерных идентичностей, ролей и пар. Мы отмечаем, что наше обсуждение не предназначено для проведения резких различий между так называемыми старыми и новыми формами сексизма и не для того, чтобы предположить, что идеология отдельных сфер является новой как культурная идея. Мы утверждаем, что SSI продолжает оставаться актуальным в обществе сегодня, а также воспроизводит старомодные модели неравенства в сфере занятости, политики, права и дома.

Несмотря на существование идеологии отдельных сфер как культурной идеи в обществе в течение стольких лет, понятие отдельных сфер как идеологической системы верований не исследовалось в психологии. Мы довольно много знаем о типах восприятия и поведения, которые могут привести к тому, что человек столкнется с гендерной дискриминацией и негативной реакцией, особенно на рабочем месте, но мы мало знаем об индивидуальных и ситуативных вариациях в склонности к гендерной дискриминации и негативной реакции на других. .В этом наборе исследований мы характеризуем SSI как психологический конструкт, отмеченный индивидуальными различиями и тенденциями мотивированного системного обоснования, операционализируем SSI с новой мерой шкалы и моделируем SSI как предиктор нескольких важных форм гендерного неравенства в обществе. Таким образом, в данной статье представлен новый теоретический подход, дополняющий существующие подходы к изучению гендера в социальной психологии, а также новый инструмент измерения. Первым шагом на пути к разработке модели отдельных сфер является определение степени одобрения SSI отдельными лицами.Теперь мы исследуем, чем измерение SSI отличается от предыдущих работ по социальной психологии.

SSI не используется в социальной психологии

Хотя в социальной психологии нет мер идеологии отдельных сфер, существует несколько показателей индивидуальных различий, которые охватывают другие аспекты гендерных установок и убеждений. Эти меры полезны для различных целей измерения, и шкала идеологии отдельных сфер, представленная здесь, не предназначена для их замены.Мы кратко рассмотрим здесь некоторые из наиболее часто используемых показателей гендерного отношения, которые использовались в эмпирических исследованиях социальной психологии в течение последних нескольких десятилетий.

Во-первых, опросник амбивалентного сексизма [33] измеряет убеждения людей о правильных отношениях между мужчинами и женщинами. Подшкала «Доброжелательный сексизм» измеряет веру в то, что мужчины должны относиться к женщинам с защитой и патернализмом (например, «Каждый мужчина должен иметь женщину, которую он обожает»). Подшкала «Враждебный сексизм» измеряет веру в то, что женщины должны подчиняться мужчинам, а также общее негодование и враждебность по отношению к женщинам, которые не могут быть покорными («Женщины стремятся получить власть, получив контроль над мужчинами.»). Эти шкалы также отражают положительные и отрицательные стереотипы о женщинах («Женщины, по сравнению с мужчинами, как правило, обладают более высокой моральной чувствительностью»). Инвентаризация амбивалентного сексизма сыграла важную роль в теоретических достижениях в изучении сексизма. Например, идея о том, что некоторые формы сексизма приобретают позитивный оттенок, была ключевой для понимания психологами того, почему некоторые женщины поддерживают сексистские убеждения, которые ставят их в невыгодное положение [34–35]. Хотя женщины регулярно отвергают враждебный сексизм, они часто поддерживают доброжелательный сексизм, который ставит женщин на пьедестал и скрывает вредное гендерное неравенство, с которым они сталкиваются.

Основное различие между инвентаризацией амбивалентного сексизма и шкалой идеологии отдельных сфер заключается в том, что первая не оценивает (и не предназначена для) оценки степени, в которой люди одобряют разделение мужчин и женщин на разные сферы общества. Кроме того, опросник амбивалентного сексизма в первую очередь фиксирует положительное и отрицательное отношение к женщинам, а не к мужчинам. Напротив, шкала идеологии отдельных сфер отражает представления о надлежащих социальных ролях как для мужчин, так и для женщин, и мы утверждаем, что эта идеология служит для принуждения мужчин и женщин к их традиционным ролям.Шкала идеологии отдельных сфер черпает вдохновение в исследованиях амбивалентного сексизма, поскольку признает, что сексизм часто имеет нюансы и имеет позитивный тон. Например, прославляя природные способности женщин в роли заботы, люди могут одновременно верить в то, что мужчины принадлежат работе, а женщины — дома, и верить, что мужчины и женщины, живущие в рамках этой разделенной системы, «равны».

Шкала современного сексизма [32] измеряет степень, в которой люди отрицают существование продолжающейся дискриминации в отношении женщин (например,g., «Общество достигло точки, когда женщины и мужчины имеют равные возможности для достижения»). Точно так же шкала обоснования гендерной системы [35] измеряет уверенность людей в том, что в целом гендерные отношения в современном обществе являются справедливыми и справедливыми (например, «большая часть политики, касающейся гендера и разделения труда по половому признаку, служит большему благу»). . Лица, получившие высокие оценки по обоснованности гендерной системы, считают, что гендерный статус-кво такой, каким он должен быть. Это убеждение может происходить либо из убеждения, что гендерное неравенство было искоренено (что похоже на веру, лежащую в основе современного сексизма), либо из веры в то, что существующие гендерные различия сами по себе справедливы (что больше похоже на третий принцип SSI, поскольку мы концептуализировали это).Как и в случае с опросником амбивалентного сексизма, эти шкалы полезны для измерения того, для чего они были разработаны, и сыграли важную роль в психологическом исследовании гендерного неравенства. Однако ни одна из шкал не учитывает одобрение отдельными людьми разделения мужчин и женщин на разные сферы общества. Подход SSI черпает вдохновение из этих шкал, поскольку он признает роль менталитета «раздельного, но равного» по отношению к полу в оправдании и сохранении неравенства. Мы предлагаем, чтобы люди, которые считают, что женщины имеют врожденную склонность к уходу, которой не хватает мужчинам, лучше могли оправдать ограничение женщин домашней сферой и отстранение мужчин от нее.Они также, вероятно, сочтут это разделение справедливым и справедливым.

Старомодная шкала сексизма [32] и шкала отношения к женщинам [36] измеряют более широкие формы сексизма, которые затрагивают некоторые концепции, связанные с идеологией отдельных сфер, а также другие формы сексизма. Например, шкала старомодного сексизма включает в себя пункт, касающийся участия мужчин и женщин в домашней сфере («Когда оба родителя работают, а их ребенок болеет в школе, школа должна звонить матери, а не отцу.»), А также некоторые вопросы, касающиеся общей неполноценности женщин по сравнению с мужчинами (например,« Женщины, как правило, не так умны, как мужчины »). Точно так же шкала «Отношение к женщинам» включает некоторые элементы, относящиеся к гендерным социальным сферам («Женщины должны быть озабочены своими обязанностями по деторождению и ведению домашнего хозяйства, а не стремлением к профессиональной или деловой карьере»), а также многие элементы, которые охватывают другие виды сексизма (например, «Интоксикация среди женщин хуже, чем интоксикация среди мужчин». «Женщин следует поощрять к тому, чтобы они не вступали в сексуальные отношения с кем-либо до брака, даже со своими женихами.»). Таким образом, хотя шкала старомодного сексизма и шкала отношения к женщинам содержат несколько пунктов, связанных с концепцией отдельных сфер, они содержат много пунктов, которые в совокупности задействуют разные конструкции, в частности, более устаревшие формы сексизма. В частности, мы провели опрос в рамках подготовки к этому исследованию (N = 303) и обнаружили, что только 5,3% выборки одобрили сексистские отношения с использованием шкалы Old-Fashioned Sexism Scale, и только 6,9% выборки одобрили сексистские отношения с использованием шкалы Attitude В сторону женских масштабов.Таким образом, кажется, что многие из представлений, представленных на этих шкалах, достаточно устарели, чтобы участники не одобрили их в опросе (см. Также [37]). По этой причине эти шкалы не включены в анализ, описанный в этой статье. Шкала SSI черпает вдохновение в этих шкалах, поскольку они отражают представления о социальных ролях женщин, но шкала SSI концептуально расходится с этими шкалами, поскольку она также не измеряет другие формы сексизма.

Таким образом, существующие индивидуально-разностные измерения гендерных установок в социальной психологии вдохновили нас на исследование идеологии отдельных сфер.Каждая из этих мер касается концепций, которые в некоторой степени связаны с SSI или последующими последствиями, но ни один из них не отражает интересующую здесь конструкцию — в частности, представление о том, что мужчины и женщины естественным образом вписываются в разные области общества и должны ограничиваться этими областями. . В исследованиях с 1 по 3 мы показываем, что поддержка SSI людьми в значительной степени коррелирует, но отличается от оценок по доброжелательному и враждебному сексизму, обоснованию гендерной системы и современному сексизму.Мы также показываем, что одобрение SSI предсказывает важные результаты, выходящие за рамки этих мер.

Шкала SSI отличается от существующих показателей гендерных отношений в социологии и политологии

В отличие от социальной психологии, в социологии и политологии существуют меры, которые призваны уловить хотя бы некоторые аспекты одобрения отдельными людьми отдельных сфер для мужчин и женщин. Однако из-за того, как эти меры разработаны, их полезность для социальных психологов ограничена.Дэвис и Гринштейн [38] провели полезный обзор показателей отдельных сфер, используемых в социологии. Они выделили 34 отдельных пункта, которые в разной степени использовались в различных социологических исследованиях (например, «Женщины намного счастливее, если они остаются дома и заботятся о своих детях»). Эти задания используются парами или группами по несколько заданий за раз, и часто комбинации заданий различаются от одного исследования к другому. Они обычно используются в крупномасштабных общенациональных репрезентативных обследованиях, которые измеряют широкий спектр атрибутов (например,г., Общее социальное обследование). 34 пункта несколько различаются по степени одобрения отдельных сфер, но все они, по крайней мере, слабо связаны с этой концепцией. Хотя Дэвис и Гринштейн [38] заявляют, что каждый из этих пунктов опроса является надежным и действительным, они не были утверждены как шкалы. Похожая ситуация и в политической науке, где первичной мерой поддержки отдельных сфер является единичная мера, используемая в Американском национальном исследовании выборов (ANES).

Отдельные элементы обследования полезны для той цели, для которой они предназначены; при проведении большого опроса в репрезентативной на национальном уровне выборке часто не хватает места или времени для включения полных шкал для каждой интересующей конструкции. Однако для социальных психологов, заинтересованных в изучении психологических процессов, эти меры бесполезны. Во-первых, поскольку идеология отдельных сфер, в частности, очень многогранна, психологи должны использовать многопозиционную шкалу, чтобы гарантировать достоверность концепции.Во-вторых, объединяя множество элементов в одну утвержденную шкалу, исследователи повышают надежность своих измерений [39], что особенно важно при изучении тонких, трудно обнаруживаемых психологических явлений [40]. Наконец, психологи часто не сталкиваются с теми логистическими ограничениями в отношении продолжительности опроса, с которыми сталкиваются социологи и политологи. При проведении экспериментов с конкретными целевыми гипотезами (в отличие от большого опроса, предназначенного для получения данных для множества различных исследований) легче попросить участников заполнить всю шкалу.

По всем этим причинам элементы социологического и политологического опроса, измеряющие гендерную идеологию, полезны для некоторых целей, но они бесполезны для психологов, надеющихся изучить психологические предпосылки, процессы и последствия SSI. В исследованиях 1–3 мы показываем, что поддержка индивидами SSI в значительной степени коррелирует с показателями гендерной идеологии, используемыми в социологии и политологии, но отличается от них. Мы также показываем, что поддержка SSI превосходит эти меры в прогнозировании важных результатов.

Другие атрибуты, относящиеся к идеологии отдельных сфер

Одним из атрибутов участника, который должен быть связан с одобрением SSI отдельными лицами, является пол. Как обсуждалось выше, и мужчины, и женщины могут придерживаться сексистских взглядов, особенно сексистских, более тонких и позитивных по тону, таких как доброжелательный сексизм [34]. По этой причине мы не ожидаем, что гендерные различия в оценках SSI превзойдут сходство между мужчинами и женщинами. Однако, поскольку женщины находятся в невыгодном экономическом положении из-за их ограниченного доступа к сфере труда, женщины могут демонстрировать несколько более низкую среднюю поддержку SSI, чем мужчины.

Политический консерватизм также должен соответствовать одобрению SSI. Исследователи выявили связи между политическим консерватизмом и потребностями в порядке и структуре, поддержкой традиций и оправданием неравенства [41]. Эти тенденции и ценности согласуются с желанием четко структурировать общество по гендерным признакам и укрепить традиционные представления о соответствующих ролях мужчин и женщин.

В исследованиях с 1 по 3 мы показываем, что поддержка SSI людьми в значительной степени коррелирует с политической идеологией и полом, но отличается от них.Мы также показываем, что поддержка SSI предсказывает важные результаты, выходящие за рамки политической идеологии и пола.

Гипотеза 1 (конвергентная валидность): оценки по шкале идеологии отдельных сфер будут в значительной степени коррелированы с оценками по доброжелательному и враждебному сексизму, обоснованию гендерной системы, современному сексизму, предметам гендерной идеологии из социологии и политологии, гендерному и политическому консерватизму.

SSI предсказывает важные гендерные результаты в обществе

В дополнение к введению в действие SSI с помощью новой шкалы, модель отдельных сфер моделирует SSI как предиктор важных гендерных результатов в обществе.Одним из возможных результатов поддержки отдельных сфер является противодействие гибкости, которую предлагают некоторые американские рабочие места. Многие рабочие места построены по расписанию, предполагающему, что каждый работник полностью доступен для компании и не имеет внешних жизненных конфликтов [10]. Политики на рабочем месте, которые обеспечивают гибкость адаптации (например, отпуск по уходу за ребенком, удаленные поездки, гибкое время начала и окончания), позволяют сотрудникам адаптировать свои графики, чтобы они могли заниматься как своей карьерой, так и личной и семейной жизнью по мере необходимости.По сути, они стирают границы между работой и домом, и некоторые из этих приспособлений помогают уменьшить экономическое неравенство для женщин, у которых есть как карьера, так и семьи, о которых нужно заботиться. Лица, поддерживающие отдельные сферы для мужчин и женщин, могут выступать против этой политики, потому что она имеет эффект как поощрения мужчин к участию в уходе за семьей, так и поощрения женщин к инвестированию в свою карьеру. С другой стороны, возможно, что, особенно в американском контексте, воплощенном в идеалах индивидуализма и меритократии, некоторые люди признают гендерное неравенство на рабочем месте, но все же не думают, что рабочие места должны нести бремя принятия политики гибкости.

Гипотеза 2 (политики гибкости): a) Баллы по шкале идеологии отдельных сфер предсказывают сопротивление политике гибкости на рабочем месте. б) Этот эффект будет происходить помимо эффектов доброжелательного и враждебного сексизма, оправдания гендерной системы, современного сексизма, гендера и политического консерватизма.

Второе возможное последствие SSI — это способ структурирования семей. Во многих семьях работа женщины считается «второй работой»; часто она уезжает первой, если семья переезжает или решает жить на один доход [42].Возможно, что люди, поддерживающие отдельные сферы для мужчин и женщин, с большей вероятностью будут иметь структуру семейного дохода, в которой доход мужчины выше, чем доход женщины (при условии цисгендерного и гетеросексуального партнерства).

Гипотеза 3 (разделение семейного дохода): a) Баллы по шкале SSI позволяют прогнозировать традиционную структуру семейного дохода. б) Этот эффект будет происходить помимо эффектов доброжелательного и враждебного сексизма, оправдания гендерной системы, современного сексизма, гендера и политического консерватизма.

Третий потенциальный результат индивидуального одобрения SSI — это степень участия индивидов в трудовой и домашней сферах. Как описано выше, общество часто требует от женщин более высоких стандартов, когда дело касается домашних обязанностей [16], а общество требует от мужчин более высоких стандартов, когда речь идет о преданности делу [11, 13]. Возможно, что люди, поддерживающие SSI, структурируют свое время по гендерному принципу, так что мужчины проводят больше времени на работе, а женщины — на обязанностях по уходу.

Гипотеза 4 (Участие в каждой сфере): Показатели SSI у мужчин позволяют предположить, что они будут работать больше часов в неделю. Показатели SSI для женщин позволяют предположить, что они будут тратить больше времени на выполнение обязанностей по уходу.

Наконец, четвертый потенциальный результат индивидуального одобрения SSI — это поведение руководителей по отношению к своим сотрудникам на рабочем месте. Психологи и ученые-правоведы задокументировали значительные случаи стигмы гибкости и дискриминации на рабочем месте из-за обязанностей сотрудников по уходу и семейных обязанностей [10, 43].Руководители, поддерживающие SSI, могут с большей вероятностью проявить дискриминационное поведение в отношении сотрудников, выполняющих обязанности по уходу, поскольку эти сотрудники стирают границы между домом и сферой работы.

Гипотеза 5 (дискриминационное поведение на рабочем месте): баллы SSI руководителей позволяют прогнозировать степень дискриминационных действий, предпринимаемых в отношении сотрудников с семейными обязанностями, по их собственным сообщениям.

SSI — это мотивированная, оправдывающая систему идеология

Отличительной чертой SSI является лежащая в его основе логика разделения, но равного.Это не система убеждений, которая доказывает неполноценность женщин; скорее, в нем утверждается, что мужчины и женщины отличаются друг от друга в том, что оба заслуживают уважения — женщины за их врожденные способности к уходу, а мужчины за их стремление к успеху. Соответственно, Модель отдельных сфер утверждает, что SSI выполняет мотивированную, оправдывающую систему роль для людей, которые ее поддерживают; люди, поддерживающие SSI, полагаются на эту систему убеждений для защиты, оправдания и сохранения гендерного неравенства в обществе.

Обоснование системы — это процесс рационализации и защиты статус-кво или системы, в которой человек живет [44].Теория обоснования системы утверждает, что люди испытывают сильную мотивацию верить в справедливость системы, в которой они живут. Система может быть государством, работодателем, юридическим учреждением или любой другой структурной средой, в которой работает человек. Исследования показали, что люди идут на все, чтобы оправдать или объяснить несправедливость, которую они видят в обществе, чтобы они могли сохранить свою веру в справедливость мира.

Согласно теории системного обоснования, люди различаются по степени хронической мотивации для обоснования системы [44].Сила этой мотивации также варьируется от ситуации к ситуации. Когда люди сталкиваются с системной угрозой, мотивация оправдать систему становится сильнее [45–46]. Системные угрозы могут проявляться в самых разных формах. Например, системная угроза в национальном контексте может возникнуть после прочтения статьи о том, как США переживают экономический и социальный спад. Все, что сигнализирует об угрозе статус-кво, может вызвать тенденции системного обоснования. Более того, предмет системной угрозы не обязательно должен совпадать с предметом конкретной системы, которую защищает индивид [46]; системная угроза в одной сфере жизни человека может привести к усилению обоснованности системы в другой сфере.

Множество различных идеологий и верований могут служить оправданием системы. Точно так же, как человек может одобрить шкалу обоснования гендерной системы, выражая широкое убеждение в справедливости гендерных отношений в обществе, можно также полагаться на свою политическую ориентацию [41], дополнительные стереотипы о мужчинах и женщинах [35] или эссенциалистские объяснения причин. гендерные различия [47] для оправдания гендерного статус-кво. Точно так же Модель отдельных сфер предлагает, чтобы SSI выполняла эту функцию обоснования системы для тех, кто ее поддерживает.Исследование гипотезы несоответствия статуса предполагает, что активные женщины и скромные мужчины подвергаются наказанию на рабочем месте, потому что эти наказания служат защите гендерной иерархии [48–49]. Модель отдельных сфер, напротив, утверждает, что как мужчины, так и женщины, пересекающие сферы, подвергаются наказанию на рабочем месте за нарушение гендерных социальных ролей, и эти наказания служат для защиты традиции отдельных, гендерных сфер.

Потенциальная оправдывающая система функция SSI имеет важные последствия для гендерного неравенства в обществе.Исследования показали, что системное оправдание побуждает людей не только мириться с несправедливостью в обществе, но и активно сопротивляться переменам [50–51]. Чтобы социологи могли разработать эффективные меры вмешательства, которые могут снизить неравенство, мы должны сначала понять, в какой степени сопротивление людей потенциальным вмешательствам коренится в их психологической мотивации отстаивать статус-кво. Например, в контексте экологической политики люди, которые испытывали более сильные потребности в обосновании системы, с большей вероятностью отрицали изменение климата и выступали против проэкологической политики [52].Однако, когда эта проэкологическая политика была оформлена как патриотическая и согласованная с защитой статус-кво, а не изменением статус-кво, последствия системного оправдания были устранены. Таким образом, степень, в которой SSI принимает функциональную форму оправдывающей систему идеологии, не является просто предметом научных дискуссий. Эта функциональная форма имеет важное значение для степени возможного продвижения к гендерному равенству, а также для конкретных стратегий, которые могут быть успешными в этом стремлении.В исследовании 3 мы показываем, что люди усиливают свою поддержку SSI в ответ на системную угрозу, предполагая, что SSI является мотивированной, оправдывающей систему идеологией, которую люди активно используют для защиты и сохранения гендерного неравенства в обществе. Мы также показываем, что эффект манипуляции системной угрозой исчезает после того, как люди выражают свои убеждения в отдельных сферах, предполагая, что SSI выполняет паллиативную функцию, удовлетворяя повышенную потребность человека в оправдании системы.

Гипотеза 6 (Обоснование системы): Участники, подверженные системным угрозам, будут иметь более высокие баллы SSI, чем участники, не подверженные системным угрозам. Системная угроза не повлияет на последующие меры политического отношения после того, как участники заполнят шкалу SSI.

В трех исследованиях, включающих семь выборок и 1138 участников, мы сначала проверяем шкалу для измерения одобрения отдельными людьми идеологии отдельных сфер. В исследованиях с 1 по 3 мы показываем, что отношения и поведение, характеризующие гендерное неравенство, систематически предсказываются индивидуальными различиями в одобрении SSI (представленных гипотезами 1-5).В исследовании 3 мы также показываем, что индивидуальная поддержка SSI варьируется в зависимости от ситуации систематическим образом, а именно, действуя как мотивированная, оправдывающая систему идеология (представленная гипотезой 6).

Общее обсуждение

Мы представили идеологию отдельных сфер как психологический конструкт, характеризующийся индивидуальными различиями и мотивированной функцией обоснования системы, применили SSI к новой шкале измерения и смоделировали SSI как предиктор важных результатов, связанных с полом. дискриминация и неравенство в обществе.

Во-первых, мы разработали шкалу идеологии отдельных сфер, которая является надежным и действенным средством измерения поддержки SSI отдельными лицами. Шкала SSI показала высокую надежность и согласованные психометрические свойства во всех семи выборках. Это было немалым подвигом, учитывая, что исследование включало две выборки студентов, три выборки разных взрослых американцев, одну выборку взрослых, имеющих работу, и одну выборку взрослых с руководящими обязанностями на своей работе. Надежность шкалы и последовательность результатов подтверждают предложение модели отдельных сфер, согласно которому одобрение SSI следует характеризовать как индивидуальное различие.

Во-вторых, шкала SSI показала сходящуюся достоверность и инкрементную предсказательную достоверность. Показатели SSI коррелировали в прогнозируемом направлении с широким спектром современных, концептуально связанных показателей. Шкала SSI также предсказывала важные отношения и поведение, выходящие за рамки воздействия существующих психологических показателей. И SSI как психологическая конструкция, и шкала SSI как мера, кажется, способствуют нашему пониманию гендерного неравенства способами, которые не достигаются нынешними теоретическими и измерительными подходами к изучению гендерных отношений.

В-третьих, мы поддержали утверждение модели отдельных сфер о том, что SSI имеет важное значение для гендерного неравенства в обществе. Мы обнаружили, что поддержка SSI людьми была связана с более сильным противодействием политике, которая могла бы облегчить давление ухода, с которым сталкиваются многие женщины, позволить мужчинам извлекать больше пользы из семейной жизни и уменьшить экономическое неравенство, которое ставит женщин в невыгодное положение (Гипотеза 2). Поддержка SSI была также связана с дискриминационными действиями руководителей в отношении сотрудников, выполняющих обязанности по уходу (гипотеза 5).Эти результаты представляют два типа результатов на рабочем месте с гендерной привязкой, для которых подход индивидуального различия модели отдельных сфер находится в уникальном положении, поскольку существующий доминирующий подход к гендерным результатам на рабочем месте фокусируется на негативной реакции на гендерное поведение отдельных целей. Оценки SSI также предсказывали гендерное распределение доходов в семьях (гипотеза 3), и они предсказывали собственное участие людей в работе и домашних сферах в их повседневной жизни (гипотеза 4).Это важные реальные результаты, которые выходят за рамки простого прогнозирования масштабных мер с помощью других масштабных мер. Все эти результаты демонстрируют существенную (и методологическую) полезность модели отдельных сфер.

В-четвертых, мы предоставили экспериментальную поддержку новой гипотезе о том, что идеология отдельных сфер принимает функциональную форму идеологии, оправдывающей систему. Системная угроза в двух различных формах заставила участников усилить свою поддержку SSI. Выражение их убеждений в отдельных сферах также, казалось, служило паллиативной функции для участников, помогая им разрешить их повышенную потребность в системном обосновании.Результаты этих исследований показывают, что SSI — это не просто пассивный набор установок, которые люди придерживаются в отношении надлежащих гендерных ролей, но мотивирован и активно используется участниками для защиты и оправдания гендерного статус-кво. Более того, эти результаты заслуживают особого внимания, потому что рассматриваемые угрозы никоим образом не были нацелены на гендерные роли. В угрожающей газетной статье в Исследовании 3а обсуждался социальный, экономический и политический упадок Соединенных Штатов, а в угрожающей статье в Исследовании 3b обсуждался провал американской мечты.Несмотря на то, что ни одна из этих манипуляций не угрожала традиционным гендерным ролям, участники ответили на эти угрозы, усилив свою опору на идеологию, которая оправдывает и продвигает гендерную сегрегацию в обществе. Этот вывод свидетельствует о том, что в повседневной среде существует множество возможностей вызвать системные угрозы и усилить поддержку SSI.

В-пятых, результаты этих исследований, подтверждающих новые гипотезы модели отдельных сфер, характеризовались экологической обоснованностью как с точки зрения выборки, так и с точки зрения результатов.В пяти из семи выборок участвовали взрослые, которые ежедневно принимают решения о работе и семье. Исследование 2d, в частности, включало людей, которые имеют право принимать решения о приеме на работу в отношении других работников, включая разрешение на отпуск и другие возможности гибкости. Кроме того, влияние SSI не ограничивалось лабораторными измерениями, которые не могут быть распространены на поведение в реальном мире. Подтверждение SSI предсказывало гендерное участие мужчин и женщин в работе и домашних сферах в их повседневной жизни, сообщаемое распределение доходов в семьях участников и самоотчетное дискриминационное поведение руководителей на рабочем месте.Эти результаты подтверждают предположение модели отдельных сфер о том, что SSI имеет важное отношение к гендерному неравенству, и предполагают, что эта взаимосвязь является устойчивой.

Наконец, результаты согласуются с результатами предыдущих исследований, которые продемонстрировали, что женщины часто поддерживают традиционные гендерные отношения наравне с мужчинами. В частности, с формами сексизма, которые имеют нюансы и более позитивны по тону (например, доброжелательный сексизм и идеология отдельных сфер), женщины могут и придерживаются сексистских убеждений почти так же часто, как и мужчины.По семи выборкам в этом проекте мы обнаружили, что, хотя средний балл мужчин несколько выше, чем у женщин, распределение баллов мужчин и женщин довольно сильно перекрывается. Возможно, это помогает объяснить стойкость этой системы убеждений с течением времени.

Мы предложили, чтобы идеология отдельных сфер рассматривала домашнюю и общественную сферы как равноценные, даже при том, что де-факто настаивает на их разделении по половому признаку. Однако также верно и то, что общественная сфера в нашем обществе более высоко ценится с финансовой точки зрения, при этом большая часть домашнего труда не оплачивается.Пока не ясно, считают ли люди, поддерживающие SSI, эти две сферы одинаково ценными для общества, или же общественную сферу по своей сути более ценную, но используют ли они риторику «раздельно, но равноправно» как способ поддержать гендерные институты. Для изучения этих возможностей необходимы дальнейшие исследования.

В целом, результаты этих исследований показывают, что модель отдельных сфер предлагает концептуальные и методологические преимущества в дополнение к существующим подходам к психологическому исследованию гендерного неравенства.Подход, основанный на предписывающих стереотипах и негативной реакции, оказался чрезвычайно плодотворным и во многом послужил источником вдохновения для этой работы. Однако измерение гендерной идеологии как индивидуального различия и моделирование ее в качестве предиктора гендерных результатов позволяет психологам исследовать гендерные результаты по-новому и повышает ценность существующих эмпирических подходов. Результаты этих исследований демонстрируют, что индивидуальные и ситуативные вариации в одобрении SSI систематически предсказывают результаты, которые имеют значение для гендерного неравенства.Такой подход позволит социальным психологам исследовать антецеденты и психологические процессы, лежащие в основе идеологии отдельных сфер, и разрабатывать новые меры для смягчения ее пагубных последствий. Эти вмешательства могут включать в себя такие стратегии, как тренинг по устранению предубеждений, используемый для ослабления эффектов неявных ассоциаций (см., Например, [58]), организационные факторы, ограничивающие степень проявления убеждений SSI при принятии решений на рабочем месте (см., Например, [59]), стратегии формирования сообщений, которые уменьшают угрозу для системы (см., E.g., [52]), или правовые реформы, направленные на сокращение дискриминации [60–61].

До сих пор социальные психологи не использовали SSI как меру индивидуальных различий. Возможности использования шкалы SSI многочисленны. Например, будущие исследования могут изучить роль SSI на рабочих местах, включая степень, в которой индивидуальное одобрение SSI взаимодействует со структурными аспектами рабочего места и ведет к большей дискриминации и неравенству внутри организаций.Модель отдельных сфер предсказывает, что при определенных условиях на рабочем месте одобрение руководителями SSI играет роль в стигме гибкости и дискриминации в отношении семейных обязанностей. Исследователи могут также исследовать одобрение SSI на протяжении всей жизни; Знакомство с гендерными сообщениями в средствах массовой информации и других местах в раннем детстве может повлиять на развитие этого мировоззрения. Исследователи могли изучить роль SSI в политических институтах; средняя поддержка SSI в округе может снизить выдвижение женщин в качестве политических кандидатов.