Роль гражданского общества: Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций
С. Горячева: Роль гражданского общества в развитии страны неуклонно растет
В Совете Федерации обсудили совершенствование законодательного регулирования общественного контроля.
Первый заместитель председателя Комитета Совета
Федерации по Регламенту и организации парламентской деятельности Светлана Горячева
Горячева
Светлана Петровнапредставитель от исполнительного органа государственной власти Приморского края провела «круглый
стол», посвященный законодательному регулированию общественного контроля.
Смотрите также
Как отметила сенатор, роль и участие гражданского общества в развитии страны в последние годы неуклонно возрастает. Основной формат такого участия — это общественный контроль, который повышает прозрачность процесса принятия решений всех уровней власти. Также он служит укреплению обратной связи между властью и гражданами и, как следствие, повышает общественное доверие государству в целом.
Основной формат такого участия — это общественный контроль, который повышает прозрачность процесса принятия решений всех уровней власти
Светлана
Горячева напомнила, что работа
над базовым законом об основах общественного контроля началась еще в прошлом
веке. Он был принят в 2014 году и стал прорывом в обеспечении влияния общества
и его институтов на принимаемые властью решения.
«Закон показал себя важным инструментом для взаимодействия институтов гражданского общества и органов власти». Парламентарий отметила, что за минувший шестилетний период изменения в закон вносились всего три раза.
Сенатор подчеркнула, что при совершенствовании законодательства важно избежать излишней заорганизованности, обеспечить прямой доступ общества к осуществлению контроля.
В ходе состоявшегося обмена мнениями была озвучена информация о деятельности общественных институтов в Российской Федерации, об организации работы по осуществлению общественного контроля на местах, о том, как проводятся общественные проверки, экспертизы, мониторинг. Заслушана оценка результативности общественных обсуждений и публичных слушаний.
Также участники мероприятия озвучили предложения по контрольной деятельности общественных институтов, направленных на их самостоятельность от государственных и муниципальных органов власти.
В «круглом столе» приняли участие секретарь Центральной избирательной комиссии России Майя Гришина, директор Департамента внешних коммуникаций Счетной палаты Павел Демидов, директор Департамента обеспечения качества предоставления государственных услуг населению и выполнения государственных функций Министерства экономического развития Виталий Злобин, Первый заместитель председателя Комитета СФ по конституционному законодательству и государственному строительству
от эскалации до милитаризации — Россия в глобальной политике
Гражданское общество теперь играет ключевую роль в конфликтах, особенно внутригосударственных. Этому способствует трансформация конфликтов, которым все больше присущи такие характеристики как высокая степень напряженности, наличие трансграничных, этно-религиозных противоречий и опосредованного влияния различных международных сил на развитие ситуации. Как правило, при изучении конфликтов основное внимание уделяется роли властей и официальных структур как на национальном, так и международном уровнях. Соответственно, считается, что как за насилием, так и за миром стоят исключительно политические решения органов власти. Хотя это отчасти так, в этой статье я хотел бы посмотреть на обратную сторону медали, а именно, изучить неправительственную составляющую конфликтов. Представители гражданского общества или, как я их называю, организации конфликтного общества (ОКО), играют все большую роль в современных, все более сложных и многомерных конфликтах. Такие конфликты поддаются анализу только при условии изучения общества на макро и микроуровнях. Только микроанализ позволяет выявить поступающие снизу, то есть от гражданского общества, политические сигналы, как плохие, так и хорошие, и проследить, как они доходят до высших эшелонов власти. Особенно это актуально для обществ, которым присуща высокая степень раздробленности при отсутствии устоявшихся органов управления. Именно в таких недееспособных государствах, охваченных этно-политическими конфликтами, «низы» играют ключевую роль в политической жизни. Таким образом, чтобы понять, что становится непосредственным толчком к насилию, необходимо сконцентрироваться на изучении политических процессов на микроуровне.
Общепризнано, что в мирном обществе гражданское общество играет ключевую роль в укреплении демократического образа правления. Однако в ходе конфликтов гражданское общество может оказывать гораздо более существенное влияние на политику. Поскольку во время конфликтов наблюдается рост политизации, тогда как институциональные рамки становятся менее жесткими, в такое время может происходить активизация гражданского общества. В то время как при стабильной политической системе гражданское общество может быть достаточно инертным, во время конфликта степень его мобилизации может увеличиваться. При этом политизация приобретает качественно иной характер, поскольку на кону оказываются вопросы жизни и смерти. В отличие от мирного времени, во время конфликтов в силу экзистенциальной природы политики и сопутствующего стремления снизить риски появляются другие социальные стимулы к мобилизации (
Разворачивающиеся в настоящее время конфликты в Сирии, Ливии и Украине, а также уже ставшие историей конфликты в Руанде, на Кипре, в Мозамбике, в Восточном Тиморе, бывшей Югославии или палестино-израильский конфликт представляют собой наглядные примеры того, сколь значимую роль играют организации гражданского общества в конфликтах.
Конфликтное общество
В работах, посвященных гражданскому обществу и конфликтам, уделяется существенное внимание теме глобального гражданского общества и транснациональных общественных движений, в частности, их роли в предотвращении и прекращении войны (Douma & Klem, 2004; Forster & Mattner, 2006). В то же время, роль гражданского общества в развязывании, предотвращении и урегулировании конфликтов на местном уровне пока недостаточно изучена. В тех же случаях, когда роли местного гражданского общества все-таки уделяется внимание, например, в работах, посвященных национализму, его представители часто играют отрицательные роли, выступая в качестве фундаменталистов или националистов, и не представляют собой силу, потенциально способную инициировать преобразования мирным путем (
Термин «гражданское общество» охватывает широкий круг лиц, среди которых встречаются деятели и организации местного и международного уровня, независимые и полугосударственные структуры. Идентичность и деятельность организаций гражданского общества проявляются в ходе конфликта. Поэтому я уделяю особое вниманию анализу именно таких организаций, которые я называю «организациями конфликтного общества» (ОКО) (
Проблема контекста в деятельности общественных организаций
Для того чтобы понять природу и роль конфликтного общества, нужно, в первую очередь, обратить внимание на контекст. В научной литературе значимость этого аспекта в развитии гражданского общества редко признается и принимается в расчет. Однако очевидно, что при анализе деятельности гражданского общества в конфликтных зонах за пределами Западной Европы необходимо учитывать контекст с точки зрения его влияния на ситуацию. Соответственно, первой переменной в нашем анализе деятельности гражданского общества в ходе конфликта является обстановка, в которой оказываются соответствующие организации. В этой связи возникает сразу несколько важных вопросов. Возможно ли существование гражданского общества в недееспособном государстве, при авторитарном режиме, при проведении курса на этнический национализм, в малоразвитых странах или в условиях чрезмерного международного присутствия? В основе данной статьи лежит идея о том, что существование гражданского общества возможно в таких условиях и является реальностью, при условии использования достаточно широкого толкования самого понятия гражданское общество. При этом облик, роль и функции гражданского общества полностью определяются контекстом. Поскольку гражданское общество выступает в качестве независимого источника перемен, являясь одновременно продуктом существующих структур, велика вероятность существования большого разнообразия организаций гражданского общества, включая как «гражданские», так и «негражданские» силы, занимающиеся различными видами деятельности. К ним относится множество организаций от различных религиозных движений в Ливане во время и после войны до «судов» в Сомали и различных племенных организаций в Ливии. В данной статье представляется необходимым выделить несколько общих видов обстановки, что даст возможность оценить и понять контекст, на фоне которого действуют организации гражданского общества во время конфликтов.
При анализе обстановки необходимо в первую очередь учитывать такую основополагающую характеристику как существование или отсутствие государства, то есть, не находится ли государство, в котором действуют организации гражданского общества, в состоянии распада или является недееспособным. Изначально считалось, что существование гражданского общества тождественно наличию государства или тесно с ним связано (Hobbes, Locke). Однако в дальнейшем утвердилось мнение, что гражданское общество занимает пространство между государством, семьей и рынком, поддерживая двухстороннюю связь между населением и государством, то есть, оказывая на него влияние и, в то же время, находясь под его воздействием. Грань между государством и гражданским обществом очень зыбка, обусловлена множеством факторов и постоянно меняется. Кроме того, во многих исследованиях по НПО утверждается, что организации гражданского общества часто ближе к государству, нежели к обществу. Таким образом, государство неизбежно оказывает определяющее влияние на природу и деятельность гражданского общества.
Это стало особенно справедливо после окончания «холодной войны». Нередко законно признанное государство либо недееспособно, либо находится в состоянии распада, тогда как функционирующие государственные институты не признаны и, таким образом, находятся в юридическом плане в подвешенном состоянии. В условиях отсутствия или слабости государства, его разобщенности или распада, и без того нечеткая грань между государством и гражданским обществом становится еще более размытой. Сравните, хотя бы, современную ситуацию в Ираке и Сирии с ролью организаций гражданского общества при смене режимов в Тунисе и Египте во время так называемой «Арабской весны».
Приведем в качестве примера мобилизацию и поляризацию на Украине при отсутствии государства. Появившиеся после Майдана организации взяли на себя функции обеспечения безопасности и обороны, заменив не справившееся с этими задачами государство. «Гражданское общество фактически занялось обеспечением безопасности. Во-первых, речь шла о непосредственном исполнении функций по обеспечению безопасности. В ходе демонстраций были созданы силы самообороны, а когда начались столкновения на востоке страны, появились батальоны добровольцев. Во-вторых, силами гражданского общества осуществлялось оснащение и снабжение армии и осуществление логистики (медицинская и административная работа) даже на передовой. В-третьих, гражданское общество занималось наблюдением и контролем за безопасностью и руководило военными операциями на Донбассе» (Puglisi, 2015, 3). По данным Министерства внутренних дел, по состоянию на 1 января 2014 г., для обеспечения общественного порядка в стране было создано 3 713 общественных организаций общей численностью 76 000 человек.
В подобных ситуациях гражданское общество берет на себя часть функций, которые обычно выполняет нормально функционирующее государство. Какой бы спорной не казалась эта мысль, но ИГИЛ кардинально заменяет собой государство. Его боевики теперь выполняют функции, которые некогда исполняли правительства Ирака, Сирии и Ливии, например, в том, что касается правосудия и образования. Будучи не связанным законами и правилами общества, гражданское общество создает альтернативные системы взаимопомощи и племенного правосудия. Это неформальные формы управления, которые создаются организациями гражданского и «негражданского» общества, и которые определяют их деятельность. В условиях слабого государства или его распада, природа и роль гражданского общества определяются покровительством, племенной принадлежностью и нередко коррупцией. Дело в том, что гражданское общество призвано заполнять собой пустоту, образовавшуюся после распада государства, предоставляя услуги населению, при этом взаимодействуя в подпольными незаконными каналами «теневого государства». Наконец, в случае существования признанного государства с ущемленным суверенитетом или неполной независимостью, гражданское общество, как правило, лишено влияния и не несет ответственности из-за отсутствия на государственном уровне инстанций, с которыми оно могло бы работать.
Если институты власти в стране все-таки функционируют, вторым условием, определяющим деятельность гражданского общества во время конфликта, является сущность конкретного режима. Поскольку деятельность гражданского общества должна быть санкционирована государством и пользоваться его защитой, его существование, природа и роль определяются степенью демократичности режима, наличием свободы создания ассоциаций, а также соблюдением основополагающих прав и свобод, которые обычно гарантированы в демократическом государстве. При ограничении таких прав и свобод, гражданское общество развивается за рамками правового поля, стремясь не столько сотрудничать с государством, сколько дестабилизировать его. В таком случае становится еще сложнее установить различие между организациями гражданского и «негражданского» общества. К примерам такого феномена относятся революционные движения, боровшиеся против авторитарных режимов Латинской Америки в 1970-е и 1980-е годы, а также советские диссиденты. Даже в рамках формально демократических государств форма гражданского общества определяется особенностью демократии в конкретном государстве. В националистическом государстве выше вероятность существования в рамках гражданского общества «негражданских» элементов, руководствующихся расистскими идеями или занимающихся деятельностью ксенофобского характера. Очевидным примером является подъем нацистских движений в современной Германии, а также сохранение позиций Ку-клукс-клана в США. В демократических странах, где большое внимание уделяется армии и военной культуре, гражданское общество часто ассоциируется с борьбой за демократизацию и цивилизованную политику. Если в основе демократического режима лежит идеология, которую разделяет значительная часть населения (например, сионизм в Израиле, кемализм в Турции), гражданское общество осуществляет функцию надзора и выступает критиком государства в негласных, но четких пределах. При этом в таких странах действует так называемый «социокультурный рефлекс», когда гражданское общество вместе с государством встает на защиту от реальных и мнимых угроз существующему идеологическому порядку.
Недостаточный уровень социально-экономического развития, которому присуще доминирование традиционных форм ассоциации над современными, является третьим аспектом, определяющим среду функционирования организаций гражданского общества. По мнению Эрнеста Геллнера (Gellner, 1995), в то время как гражданскому обществу присуща «модульность», обществу с традиционным укладом присуща «сегментированность». Модульность встречается, преимущественно, в развитых странах, характеризуется принципом добровольности и является залогом функционирования гражданского общества в современном мире. Напротив, в сегментированном обществе, существующем в основном в развивающихся странах, гражданское общество гораздо в большей степени построено на принципе принудительного, нежели добровольного участия (будь то в рамках семьи, племени, этнической группы или религиозного сообщества). Нередко связи, отношения лояльности и солидарности в рамках таких форм ассоциации гораздо сильнее и устойчивей, чем в группах, образованных по добровольному принципу. Так, хотя принудительная ассоциация может подразумевать ограничение прав по гендерному принципу и иных прав в частной жизни, такое общество в большей степени способно выполнять многие «современные» функции, которые в развитых странах берет на себя гражданское общество (например, предоставление религиозными благотворительными организациями медицинских и образовательных услуг). Отказ от изучения деятельности таких групп приведет к утрате значительного пласта информации о гражданском обществе в развивающихся странах. Африка является ярким примером важности племенной принадлежности в политическом и социально-экономическом плане.
Наконец, последним аспектом, определяющим среду, в которой существует гражданское общество, выступает специфика и роль международного сообщества. В настоящее время наблюдается тенденция к снижению роли государства в предоставлении услуг как на национальном, так и международном уровнях, что ведет к приватизации мировой политики. Это открыло перед организациями гражданского общества возможность работать и процветать внутри страны и по всему миру. В рамках этой тенденции многие функции, которые некогда выполняли правительственные организации, перешли к гражданскому обществу в таких областях как развитие и безопасность. С 1980-х годов НПО стали основным каналом предоставления помощи в целях развития (Sogge, 1996). Развитые страны и международные организации передали реализацию программ помощи на откуп местным и международным НПО, найдя в их лице посредников и способ сохранить свободу действий в этой сфере (Fisher, 1997). Деятельность западных стран по продвижению демократии и прав человека в странах третьего мира также в последнее время было в значительной степени завязано на сотрудничестве с организациями гражданского общества (Ottaway & Carothers, 2000). Ученые доказали на многочисленных примерах, что содействуя развитию определенного типа гражданского общества (например такого вида НПО, которые в академической среде называют «ненизовыми организациями»), страны-доноры тем самым добиваются ослабления общественных организаций, которые действительно связаны с обществом и удовлетворяют его социальные потребности. В этом отношении показательны примеры Палестины и Боснии-Герцеговины. Под влиянием стран-доноров создается новый тип гражданского общества, представленного технократическими, специализированными организациями, члены которых придерживаются идеологии неолиберализма, представляют урбанизированный средний класс и работают на пользу не столько их страны, сколько международного сообщества (Challand, 2008). Кроме того, на природу и роль гражданского общества также влияют изменения с точки зрения международной безопасности. С 1990 х годов, по мере роста числа гуманитарных операций, многие миротворческие функции были переданы частному сектору и гражданскому обществу (Brahimi Report, 2000; Goodhand, 2006; Richmond & Carey, 2005). Одновременно росло количество либеральных гуманитарных, спасательных, политических и финансовых организаций, а также организаций, выполняющих военные функции. С началом нового тысячелетия и началом политики «глобальной войны против терроризма» роль (некоторых) общественных организаций снова изменилась за счет более выраженной ориентации на курс государств. Таким образом, хотя на определенных этапах общественные организации представляли «низы» и выступали в качестве противовеса официальной власти, они также выполняли роль функционального придатка в рамках неолиберальной парадигмы. В конфликтных ситуациях, отмеченных насилием, наличие внешней поддержки в том, что касается финансирования и предоставления оружия, может сыграть существенную роль. В качестве примера можно привести финансовую поддержку Майдана/пост-Майдана в Украине (Weiss, 2015)
От эскалации до милитаризации конфликта
Еще одной переменной в нашем исследовании роли гражданского общества в конфликтах является деятельность, в которой задействованы общественные организации. В этом отношении центральное место занимает проблема эскалации конфликта, которая может привести к милитаризации гражданского общества. В ходе конфликтов часто возникают ситуации, в которых образованные по этническому или религиозному принципу группы выступают с взаимоисключающих позиций. Как только эта несовместимость становится очевидной, деление на сторонников той или иной группы распространяется на другие области, организации и виды деятельности, что повышает вероятность проведения в обществе политики, удовлетворяющей интересы только одной из групп. Анализируя частный пример конфликтов на этнической почве, Дональд Хоровитц (Horowitz, 1985, 12) писал:
В разобщенных обществах центральное место в политической жизни занимают конфликты на этнической почве, которые представляют угрозу для единства государства, а иногда даже для мирных отношений между странами. В ходе этнических конфликтов могут нарушаться нормы цивилизованного поведения, что часто становится причиной насилия, сопровождающегося грабежом, гибелью людей, бездомностью и большим количеством беженцев. Разобщенные общества характеризуются наличием сильных, всепроникающих, активных и повсеместных этнических связей.
Распространение различных субъективных и предвзятых позиций может привести к расколу общества. В таком случае принято выделять ранжированные и не ранжированные системы (ibid.: 22). Разница между этими двумя системами заключается в наложении принадлежности к социальной группе, идеологической ориентации, религиозной принадлежности и этническому происхождению. В ранжированной системе этническая принадлежность четко увязана с социальной группой и кастовой структурой. Соответственно, такое общество организовано по иерархическому принципу, а не параллельному, как в случае с не ранжированными системами, что оказывает огромное влияние на то, как развиваются конфликты. Например, в обществах, структурированных по этническому принципу, при доминировании одной этнической группы в определенном институте власти высок риск использования такого института в целях такой этнической группы. В таком случае, жадность сталкивается с недовольством, тогда как вероятность достижения согласия в рамках правового поля снижается, что нередко приводит к мобилизации дискриминируемой группы с выходом из правового и институционального поля. Дискриминируемая группа может перейти на подпольную ненасильственную или насильственную деятельность, в результате чего конфликт переходит из латентной в острую фазу.
На стадии эскалации конфликта также важно учитывать внешние условия. Стремясь захватить власть и обеспечить свою легитимность, местные ОКО могут ссылаться на международные нормы, часто получая при этом поддержку от схожих международных организаций (Keck & Sikkink, 1998). В качестве примера можно привести апеллирование к нормам международного права политиками и представителями гражданского общества в Восточном Тиморе и Южном Судане. Не имея возможности задействовать местную нормативно-правовую базу и политические ресурсы, они обращаются к внешним ресурсам как к единственному средству повлиять на баланс сил в своей стране. В результате, на местном уровне конфликты проявляются ростом напряженности и насилием внутри страны, а на международном уровне оборачиваются апеллированием к законам и правам, что может быть использовано в стратегических целях, а иногда даже приводить к эскалации конфликта. Еще одним пример – ссылки на право самоопределения борцами за независимость Тибета. Требования соблюдения прав человека и борьбы с дискриминацией были умело использованы Африканским национальным конгрессом в Южной Африке во время борьбы против апартеида. Можно также привести и пример итальянского движения сопротивления во времена Второй мировой войны и победы над фашистским режимом. Ссылаясь на признанную международным сообществом необходимость борьбы против авторитарного образа правления, итальянские партизаны смогли в решающий момент получить необходимую поддержку извне.
Местные, иностранные и транснациональные ОКО могут играть ключевую роль на стадии возникновения и эскалации конфликта. Они могут предотвратить перерастание конфликта в острую фазу, повышая осведомленность населения о латентном конфликте путем проведения массовых демонстраций, распространения своих идей в СМИ, проведения народных собраний, а также наблюдая за проявлениями конфликта и изобличая их. В то же время, при переходе конфликта на стадию насилия они могут способствовать росту напряженности, организуя и командуя группами бойцов и ополченцев (например, бойцы на Донбассе или повстанческое движение Сендеро Луминосо в Перу). На международном уровне они могут призывать к оказанию опосредованной поддержки в виде финансирования или предоставления оружия, а также подталкивать международное сообщество к прямому вмешательству в конфликт (например, для оказания посреднических услуг или ведения военных действий). В качестве примера можно привести сирийских «повстанцев», которые не прекращают просить о вмешательстве иностранных сил.
Механизмы политизации
Мобилизация гражданского населения нередко является результатом радикализации политических идентичностей. Конфликт представляет собой столкновение людей с различной этнической идентичностью, которую они определяют самостоятельно, выдвигающих взаимонеприемлемые требования. В отличие от мира конфликт характеризуется несовместимостью позиций. Он может не иметь каких-либо открытых проявлений, как, например, в случае со структурным латентным насилием, или проявляться насильственным или ненасильственным образом (например, в виде политической деятельности). Проблема несовместимости обусловлена определением группы. Принадлежность к сформированной по этническому признаку группе характеризуется первостепенностью по отношению к другим видам идентичности, носит принудительный и исключительный характер и строится на принципе противопоставления «свой-чужой». Действительно, этно-политические конфликты характеризуются наличием разногласий между государством и существенной частью населения или между различными группами населения. Противоречия и разногласия обусловлены этнической принадлежностью, которая основана на мифе об общем происхождении группы людей. Понятия происхождения и родства в этом контексте приобретают центральное значение. Таким образом, этническая идентичность, как правило, основана не на месте рождения, а на этнической принадлежности родителей. Так, Рабочая партия Курдистана в Турции подчеркивала значимость этнического аспекта курдской проблемы. Также необходимо упомянуть конфликты в Северной Ирландии, стране Басков или итальянской провинции Больцано.
В этой связи важно учитывать степень открытости ОКО для новых членов. Грубо говоря, двумя крайностями является открытый и универсалистский подход, с одной стороны, и закрытость группы, с другой стороны. Группа может принимать в свои ряды всех лиц, задействованных в конфликте, или сконцентрироваться на ограниченном сегменте населения по этническому принципу. При открытой позиции подразумевается создание единой культурной идентичности или гражданской, многослойной и гибридной идентичности. Закрытый подход основан на идее существования первостепенных, не меняющихся идентичностей.
Еще одной важной характеристикой ОКО является наличие или отсутствие принципа равенства. Если группа основана на принципе равенства, в нее может входить кто угодно вне зависимости от разделительных линий конфликта, тогда как при отрицании принципа равенства считается, что одна группа имеет превосходство по отношению к другой. Сочетание этих двух характеристик позволяет выявить четыре основных типа ОКО с точки зрения их отношения к конфликту. Очевидно, что речь идет об идеальных типах, тогда как в реальной жизни у большинства ОКО можно обнаружить постоянно меняющиеся характеристики разных типов. Тем не менее, выделение таких типов представляется необходимым для того, чтобы иметь возможность проанализировать идентичность участников конфликтов.
ОКО, которые придерживаются принципов открытости и равенства, присуща гражданская, пост-национальная идентичность. В отличие от других категорий, в рамках этой идентичности особый акцент делается на человеческой личности. Соответственно, речь идет либо о либеральной гражданской, то есть не этнической, идентичности, либо о принятии и поддержке множества идентичностей при условии свободы выбора. К этой группе относятся такие международные НПО, проповедующие либеральные ценности, как Human Rights Watch, «Врачи без границ» и Amnesty International, а также местные группы, охватывающие различные конфликтующие стороны, как, например, «Женщины в черном» в Израиле и Палестине или кипрский центр в Никосии Института исследований проблем мира в Осло. Хотя эти группы обычно занимаются миротворческой деятельностью, они также могут своими действиями способствовать эскалации конфликтов путем обнародования и осуждения замалчиваемых фактов.
Под мультикультурной ОКО понимается группа, в которой все члены равны между собой, признаются и ценятся различные культурные идентичности и не предпринимаются попытки вмешиваться в них. К этому типу относятся межкультурные движения или организации (например, «Фонд трех культур» в Севилье) или межрелигиозные объединения (например, Молитвенный день в Ассизи, межрелигиозный диалог по вопросу ближневосточного урегулирования или Диалог цивилизаций, инициированный бывшим президентом Ирана Хатами). Действуя на международном уровне, межрелигиозные группы могут подчеркивать и осуждать несоблюдение принципа равенства в рамках конкретных групп в ходе конфликтов, что приводит к повышению уровня осведомленности населения об этой проблеме и способствует мобилизации представителей дискриминируемого сообщества. Инициатива о создании таких организаций может исходить от элиты или снизу.
Если ОКО относится к ассимиляционному типу, оно стремится к идеалу создания единого и неделимого общества, но при этом характеризуется нарушением принципа равенства, насаждением единообразия в обществе при господстве одной этнической группы. К этому типу относятся такие группировки как «Серые волки» в Турции, которая выступает с позиции превосходства турецкой идентичности, но при этом не против ассимиляции других групп в турецкую нацию. При условии соблюдения требований, новоиспеченные турки получают равные права с другими гражданами. В качестве других примеров ассимиляции можно привести новообращенных христиан в Соединенных Штатах, исламских фундаменталистов и практику этнического изнасилования во время войны, несмотря на существование между ними различий с точки зрения стратегии и действий.
Наконец, последним типом ОКО является расово-этнический тип, который характеризуется закрытостью и отсутствием равенства, верой в превосходство одной идентичности, не поддающейся ассимиляции. Сторонники такого типа выступают за этнические чистки или систему апартеида, в которой часть населения считаются гражданами второго сорта. В качестве примеров можно привести крайне правые движения Израиля, выступающие за изгнание палестинцев в соседние арабские страны, Ку-клукс-клан в Соединенных Штатах и австралийскую группу «Аделаидский институт», отрицающую Холокост.
Помимо обстановки, в которой ОКО осуществляют свою деятельность, их идентичности и спектра действий, последним аспектом, необходимым для понимания механизмов мобилизации является структура политических возможностей (СПВ), которой обладают такие организации. СПВ является не столько самостоятельным фактором, сколько фильтром, определяющим последствия действий ОКО на различных этапах конфликта. Хотя СПВ связана с фактором контекста, анализ которого приведен ранее, отличие этого показателя заключается в его роли. Речь идет о национальных институтах власти (наличие или отсутствие государства, степень развития демократии и ее тип), национальном развитии (уровень социально-экономического развития) и внешних действующих лицах (международное присутствие). Главной отличительной особенностью СПВ по отношению к контексту является фактор времени. Дело в том, что по ходу развития конфликта влияние ОКО на события меняется по сравнению с первоначальной обстановкой.
Таким образом, первой структурной характеристикой СПВ является фактор времени. На стадии насилия или эскалации конфликта, при поляризации позиций субъектов, действия по разжиганию конфликта ОКО, относящихся к ассимиляционному и расово-этническому типу, наверняка окажутся более эффективными, чем попытки ОКО гражданского или мультикультурного типа повлиять на суть и цели конфликта. Нет никаких подходов или действий, которые были бы по определению более эффективным по сравнению с другими. Все дело в осуществлении нужных действий в нужное время. Залогом эффективности является совершение определенных действий в соответствующий момент времени.
С национальной обстановкой связаны еще две структурные характеристики. Во-первых, речь идет о существовании и природе институтов власти страны в ходе конфликта. К этому относится создание конституционной и правовой среды и органов государственной власти, а также те, кто руководит их деятельностью (например, политические партии). Например, наличие конституционных и правовых гарантий права на свободу объединений и его поддержка властями определяет действия ОКО, а значит влияет и на течение конфликта. Примеры Грузии и России представляют собой оборотные стороны одной медали. В Грузии сразу после «Революции роз» 2004 года была проведена серия реформ, нацеленная на снятие преград для деятельности гражданского общества (в частности, упрощена процедура регистрации и снижена налоговая нагрузка), хотя из-за тесной связи с режимом Саакашвили гражданское общество не получило полной независимости, что снизило его привлекательность в глазах населения. В России, напротив, согласно закону об НПО 2006 года были введены жесткие бюрократические требования для регистрации НПО, что сильно ограничило пространство для маневра международных организаций, относящихся к гражданскому и мультикультурному типу.
Речь также идет об общем уровне экономического, политического, социального и культурного развития. Так, например, влиятельность и консолидирующий эффект ОКО зависит от того, насколько общественное мнение готово принимать участие в политической деятельности и акциях протеста НПО. Можно привести положительный пример: после 1974 года Южный Кипр пережил период стремительного экономического подъема, что способствовало развитию и преобразованию гражданского общества. Есть и отрицательный пример: упадок на оккупированных территориях Палестины до заключения Соглашения в Осло, в особенности после начала второй Интифады, подорвал развитие некогда процветавшего гражданского общества. Этому также способствовал приток средств с запада в неэффективные НПО, что ослабило коренные организации гражданского общества (Le More, 2008).
Последней структурной особенностью СПВ является роль международной системы и ее участников. В ситуации, когда международное сообщество стремится к войне, пацифистски настроенные ОКО оказываются в меньшинстве, тогда как ястребы получают необходимую политическую и материальную поддержку. Ярким тому примером является конфликт в Косово, в ходе которого запад поддерживал Косово, а не Сербию, делая действия националистических организаций легитимными, что, в итоге, привело к признанию независимости Косово в 2008 году. Пацифистские организации могут повысить свою роль за счет сближения с международными силами, которые выступают против войны, репрессий или дискриминации. Например, перед Олимпийскими летними играми 2008 года в Пекине, ряду тибетских организаций удалось привлечь внимание международного сообщества, добиться поддержки своей деятельности и оказать давление на власти Китая. Однако нередко вмешательство международных организаций приводит к обратным последствиям. Сотрудничество с международной организацией может не столько укрепить ОКО, сколько изменить суть его деятельности. Помимо вышеупомянутого примера с гражданским обществом Палестины, можно также сослаться на пример Боснии и Герцеговины, где серьезное присутствие международных сил и ЕС после Дейтонских соглашений оказало сильное влияние на природу, действия и способ функционирования местных организаций гражданского общества, стремившихся получить политическую и финансовую поддержку. Сочетание международных и местных тенденций остается ключевым фактором для понимания проблемы политической мобилизации в деятельности ОКО.
Заключение
Влияние ОКО на конфликты определяется сочетанием особенности обстановки (контекста), их идентичности, рамок, в которых они осуществляют свою деятельность, и структурой политических возможностей. Под влиянием понимаются как непосредственные результаты определенных действий (например, оказание помощи беженцам), так и влияние в более широком плане на конкретное проявление конфликта (например, укрепление международного права в области защиты прав беженцев и их право вернуться на родину). Непосредственное влияние ОКО определяется общим контекстом, в котором разворачивается кризис, идентичностью таких организаций, их действиями в четырех основных областях и структурой политических возможностей, которыми они обладают. Идентичность и действия ОКО обусловлены и в то же время влияют на экономический, политический, социальный, культурный и правовой контекст их деятельности. Таким образом, выстраивается следующая причинно-следственная цепочка. Контекст определяет идентичность ОКО, которая, в свою очередь, определяет цели и рамки деятельности таких организаций. Способность ОКО использовать структуру политических возможностей в ходе конфликта определяет их роль в целом и, в частности, в конкретной обстановке, которая задает первоначальный контекст.
Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба «Валдай». С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/
|
Ю. ПАВЛЕНКО Своими корнями понятие «гражданское общество» уходит к временам античности. В период Нового времени, в последние два века его начали связывать с демократическим порядком в обществе и вслед за А. де Токвилем (1805 — 1859 гг.) стали рассматривать как необходимое условие нормально функционирующей либерально-демократической системы [1]. В нормативном плане гражданское общество призвано описывать желательные отношения между гражданами, с одной стороны, и между обществом и государством — с другой. Для стран, находящихся в условиях системной трансформации, сильное гражданское общество выступает неким идеалом, а независимые от государства общественные организации, многие из которых ранее находились к нему в оппозиции, стали трактоваться в качестве своеобразных школ демократии. Теоретическое осмысление гражданского общества и его практическое применение, особенно среди мыслителей шотландского Просвещения, в полной мере относятся к XVIII в. При этом принципиальное значение имеет категория «цивилизованное общество» (civil society). Оно опирается на стихийное развитие взаимоотношений между индивидами, объединенными для достижения общих целей, а также на принципы и традиции в рамках данного сообщества, предполагающие уважение права, или законопослушание. Гражданское общество в его классическом понимании не воспринималось как отдельная от государства сфера. Так, английский философ Дж. Локк (1632 — 1704) приравнивал его ко всему политическому обществу в отличие от царства природы. В XVIII в. шотландский мыслитель А. Фергюсон (1723 — 1816) определил гражданское общество как состояние цивилизованности (civility) и как следствие прогресса цивилизации [2]. При этом термин «гражданское общество» имел также экономическую подоплеку, поскольку цивилизованность противопоставлялась обществам, в которых не было частной собственности (варварским государствам). В рамках классической республиканской традиции, связанной с именами Ш. Монтескье (1689-1755), А. Смита (1723-1790), И. Канта (1724-1804), Д. С. Милля (1806-1873), А. де Токвиля, гражданское общество наряду с цивилизованностью соотносится также с гражданством или гражданственностью, характеризующей роль индивида в качестве гражданина — члена определенного сообщества, находящегося во взаимоотношениях с государством. Гражданин, как правило, не только пользуется принадлежащими ему правами, но и несет определенные обязательства перед обществом [3]. Разграничение государства и гражданского общества, доминирующее в современной либеральной политической мысли, сложилось во второй половине XVIII в. в ходе развития рыночного капитализма и возникновения государств в Западной Европе. Оно отражает отделение публичного, частного, рыночного от государственного. Данная дихотомия объясняет современную форму гражданского общества в суверенном конституционном государстве и предопределяет необходимость его охраны от деспотизма со стороны государства путем развития самоорганизации общества. В этих условиях государству отводится минимальная роль — обеспечение правовых рамок защиты жизни, свободы и собственности его граждан. Наиболее развернутый анализ понятия и практики гражданского общества, его взаимодействия и соотношения с государством дает Гегель, рассматривающий его как промежуточный институт между семьей и политическими отношениями в рамках государства. В «Философии права» он пишет: «Гражданское общество есть дифференция, которая выступает между семьей и государством, хотя развитие гражданского общества наступает позднее, чем развитие государства; ибо в качестве дифференции оно предполагает государство, которое оно, чтобы пребывать, должно иметь перед собой как нечто самостоятельное. Гражданское общество создано, впрочем, лишь в современном мире, который всем определениям идеи предоставляет их право. Если государство представляют как единство различных лиц, как единство, которое есть лишь общность, то имеют в виду лишь определение гражданского общества. Многие новейшие специалисты по государственному праву не сумели прийти к другому воззрению на государство. В гражданском обществе каждый для себя — цель, все остальное для него ничто. Однако без соотношения с другими он не может достигнуть своих целей во всем их объеме: эти другие суть поэтому средства для цели особенного. Но особенная цель посредством соотношения с другими придает себе форму всеобщего и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем стремление других к благу. Так как особенность связана с условием всеобщности, то целое есть почва опосредования, на которой дают себе свободу все единичности, все способности, все случайности рождения и счастья, из которой проистекают волны всех страстей, управляемые только проникающим в них сиянием разума. Особенность, ограниченная всеобщностью, есть единственная мера, при помощи которой каждая особенность способствует своему благу. Эгоистическая цель, обусловленная таким образом в своем осуществлении всеобщностью, обосновывает систему всесторонней зависимости, так что средства к существованию и благо единичного и его правовое наличное бытие переплетены со средствами существования, благом и правом всех, основаны на этом и только в этой связи действительны и обеспечены. Эту систему можно ближайшим образом рассматривать как внешнее государство, как государство нужды и рассудка» [4]. Гегель выделяет три функции гражданского общества: опосредование потребности и удовлетворение единичного посредством его труда, а также удовлетворение потребностей всех остальных; защиту собственности посредством правосудия; предотвращение в этих системах случайности и внимание к особенному интересу как к общему с помощью полиции и корпораций[5]. Связывая гражданское общество с социальной структурой, он отмечает, что если первым базисом государства является семья, то вторым — сословия. Этот второй базис важен, потому что частные лица, хотя и эгоистичны, вынуждены обращаться к другим. Здесь, следовательно, находится то, что связывает эгоизм с всеобщим, с государством, заботой которого должно быть сохранение этой связи основательной и прочной[6]. Гегелю удается выявить и проследить диалектическую связь между индивидуальной свободой и взаимозависимостью людей и сословий в обществе, указать на важнейшую роль государства в процессе гармонизации интересов в обществе. В конечном счете такой анализ дает возможность преодолеть примитивное противопоставление свободы и необходимости, эгоизма и солидарности. Однако Гегель идет дальше и анализирует неодинаковое положение в обществе трех сословий — сельскохозяйственного, промышленного и лиц свободных профессий, а также различия в их отношении к природе. При этом особое внимание он уделяет принципиальным различиям между двумя первыми сословиями в их отношении к свободе и правопорядку, что чрезвычайно важно для понимания общества, которое осуществляет быстрый и несколько запоздалый по сравнению с передовыми странами переход от аграрного общества к индустриальному, как было в России. Три сословия Гегель характеризует как субстанциальное или непосредственное (земледельческое сословие), как рефлектирующее или формальное (промышленное сословие) и, наконец, как всеобщее (правящее сословие)[7]. Он отмечает, что осознание свободы и порядка возникло главным образом в городах, где индивид промышленного сословия всецело зависит от себя. Это чувство своей значимости тесно связано с требованием правопорядка. Земледельческому сословию, напротив, о многом не приходится думать самому: то, что оно добывает, это дар чуждого, природы; на первом плане у него чувство зависимости, и с этим легко сочетается готовность зависеть от людей, претерпевать все, что бы ни случилось. Поэтому земледельческое сословие склонно к подчинению, промышленное — к свободе[8]. На связь содержания категории «гражданское общество» с производственными отношениями и экономическим развитием указывал К. Маркс. В предисловии «К критике политической экономии» он писал: «Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет «гражданским обществом», и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии»[9]. Толчком к формированию современного гражданского общества стало стремление промышленного сословия, или буржуазии, к свободе. В дальнейшем распространение гражданских и политических прав сначала на буржуазию, а затем на рабочий класс создало условия для интегрирования этих классов в сложившееся общество. Развитие в XX в. таких социально-экономических прав, как право на создание профсоюзов, на ведение коллективных переговоров с работодателями, а также развитие государства всеобщего благосостояния можно считать новым важным этапом в процессе формирования современного гражданского общества, для которого характерен высокий уровень социальной интеграции. Развитие экономики постиндустриального общества требует обновления концепции гражданского общества, чтобы сделать ее более работоспособной с учетом принципиальных изменений в социальной структуре современного общества. Его экономика — это экономика лиц наемного труда, где гражданин не собственник-одиночка, противопоставляющий себя враждебному ему государству, а средний класс не отождествляется с классом собственников. Более того, с «расщеплением собственности», отделением собственности от контроля над нею в условиях, когда фактором экономического развития выступает не материальный, а человеческий капитал, соответственно меняется и структура потребления. В такой экономике отождествление собственности и благосостояния, собственности и власти, приводящее в конечном счете к подавлению демократии рынком, должно все больше восприниматься как анахронизм, который тормозит поступательное развитие экономики и общества. Разумеется, гражданское общество не является единственным субъектом на макроуровне, взаимодействующим с экономикой. Государство как второй субъект вместе с гражданским обществом и экономикой (бизнесом) образуют своеобразный институциональный треугольник, в рамках которого и происходят процессы, определяющие вектор социально-экономического развития. Современные теории гражданского общества В ходе дискуссии по поводу концепции гражданского общества определились сторонники и противники как самой концепции, так и ее практической полезности. Сторонники концепции гражданского общества ссылаются на мыслителей Нового времени (Фергюсона, Гегеля, Маркса, Токвиля и Грамши). Известные современные теоретики гражданского общества Дж. Коэн и Э. Арато связывают его обновленную концепцию с необходимостью дальнейшей демократизации и на Западе, и на Востоке. Гражданское общество они трактуют как сферу социальной интеракции, находящуюся между экономикой и государством (ее составляют семья, общественные организации и объединения, социальные движения), и считают, что данная концепция позволяет анализировать переход от авторитарной системы к демократической [10]. По мнению Дж. Кина, концепция современного гражданского общества оказалась не только действенной в борьбе с деспотизмом, но и может стать инструментом критического анализа современных демократических институтов и самого государства. С этой концепцией он связывает нарождение нового идеала, способного заменить устаревшие, на его взгляд, идеалы XX в., включая государство всеобщего благосостояния, модернизацию, социализм и национализм [11]. Польский социолог Е. Шацкий ценность концепции гражданского общества видит в том, что исторически она связана со многими идеологическими направлениями. Это позволяет вести диалог между представителями тех идеологических направлений, которые ей не противоречат, в частности между представителями либерализма, консерватизма и социализма [12]. Сторонников концепции гражданского общества подвергают критике, во-первых, за трактовку категории гражданского общества как ценности самой по себе и отсутствие теоретической строгости в ее раскрытии; во-вторых, за недостаточное внимание к проблематике государства и взаимозависимостей, характеризующих отношения между государством и гражданским обществом. Представляется справедливым критическое замечание К. Кумара: если мы используем понятие гражданского общества, то должны рассматривать его в контексте той или иной традиции, определяя, таким образом, его конкретное место и значение [13]. В ответ на высказываемые сомнения в целесообразности использования данного понятия надо отметить следующее обстоятельство: оно несет свою смысловую нагрузку и близко по значению такому, например, понятию, как демократия, но не тождественно ему. Заслуживает внимания мысль Дж. Холла, что демократия может быть и не гражданской, хотя мы ценим демократию прежде всего потому, что она подразумевает практику гражданских отношений [14]. Аналогично можно утверждать, что либеральное общество не тождественно гражданскому обществу, поскольку личные свободы и права не обязательно подразумевают гражданскую ответственность, солидарность и самоорганизацию общества. В ходе дискуссии возникли споры между сторонниками различных трактовок концепции о взаимоотношениях:
Современные либеральные концепции гражданского общества восходят к политическим теориям нарождающейся буржуазии, нашедшим отражение, в частности, в работах Локка. Человек рассматривается в них как имеющий естественные права, а государство — как нечто формируемое вследствие соглашения индивидов для охраны их прав. Для определения такого типа общества иногда применяется термин «цивилизованный». Цивилизованное общество как пространство свободной деятельности индивидов, не объединенных общей целью, выступает в качестве сферы, находящейся вне государства или даже вне отношений с государством [15]. В направлении, носящем название «коммунитаризм», выдвигается большая сбалансированность в обществе между правами и обязанностями граждан, а также между автономией личности и общими ценностями. Гражданское общество выступает гарантом обеспечения свободы индивида, а государство призвано ему в этом помочь. За рамками коммунитаризма и либерализма акценты расставляются несколько иначе. Так, по мнению Дж. Кина, реализация принципов равенства и свободы возможна лишь при ограничении функций государства и расширении сферы деятельности гражданского общества [16]. Последнее выступает как динамично развивающееся социальное пространство самоорганизующихся сообществ и объединений, потенциал которых позволяет создать сильную структуру, не зависимую от государства. Государственные институты при этом должны выполнять служебную роль, законодательные функции, обеспечивать правовые рамки для разрешения социальных конфликтов, а также защищать общество от неравенства и тирании [17]. Государство призвано содействовать смягчению социальных конфликтов и напряженности, чтобы гражданское, или цивилизованное, общество не превратилось в нецивилизованное общество (uncivil society). Расширение сферы деятельности гражданского общества не предполагает минимизации роли государства в духе неоконсерваторов, поскольку такой подход ведет к образованию «аполитичного», «атомизированного» гражданского общества [18]. При этом гражданское общество является определяющим фактором создания демократической системы правления в государстве. Важную роль в отношениях между государством и гражданским обществом играет так называемая публичная сфера, которую Ю. Хабермас характеризует как структуру коммуникаций, укорененных в «мире жизни» путем различного рода объединений гражданского общества. Именно в этой структуре коммуникаций проявляются конфликты, разрешаемые с помощью политической системы. Значение данной сферы состоит в артикулировании проблем и передаче их от гражданского общества государству. Благодаря публичной сфере, или публичному пространству, граждане могут выполнять свою роль, вытекающую из принадлежности к определенному политическому сообществу, выражая свое мнение и участвуя в дискуссиях по насущным проблемам[19]. Гражданское общество и демократия. Характеристика связей здесь во многом предопределяется трактовкой демократии. Рассматривать ли ее расширительно, как модель общества, сферу отношений между людьми, формирующих нацию или какое-либо другое сообщество? Или только как формальный механизм управления? [20] Но и в случае, когда демократия ограничивается наличием формальных политических институтов и процедур, например регулярными выборами, предоставляя индивидов самим себе, наличие сильного гражданского общества не исключается, особенно если сюда входит так называемый третий сектор, находящийся между экономикой и государством. Но это уже будет гражданское общество, для которого не характерно активное участие граждан в общественной жизни с так называемой «школой демократии». Представляется, что в качестве нормативной концепции гражданское общество предполагает нечто большее, чем формальную демократию: ей присущи гражданский дух, гражданственность, или то, что в XVIII в. определяли как civility. Таким образом, с одной стороны, успешное развитие гражданского общества зависит от развития демократии, создающей институциональные рамки для его функционирования. Но, с другой стороны, уровень и качество демократии зависят от того, каково само гражданское общество. Без сильного гражданского общества, способного к самоорганизации, к воздействию на процессы принятия решений на основе развитой публичной сферы, демократия, по мнению некоторых авторов, превращается в плебисцит: «…демократия в западном мире настолько редуцирована по форме и содержанию, что представляет собой нечто не многим большее, чем плебисцит»[21]. Гражданское общество и экономика. Третий спорный вопрос касается границ этого общества, а также социального пространства, которое оно включает. Согласно классической традиции, гражданское общество связывалось с экономической сферой вне государства. В либеральной трактовке речь идет о сфере свободного рыночного обмена, опирающегося на частную собственность, то есть о не зависимой от государства деятельности экономического характера свободных индивидуумов. Хозяйственная сфера определяла само существование гражданского общества, являлась его ядром. В современных условиях более приемлемой представляется концепция А. Грамши, который считал, что гражданское общество находится вне экономики и государства, то есть сфер, связанных с формами доминации — властью и капиталом. Такое понимание часто определяют как функционалистское, выделяющее в социальной жизни те или иные сферы в зависимости от их функций. На первый план выдвигаются публичная сфера и функция участия. В рамках нефункционалистской модели историческое развитие гражданского общества рассматривается как перспектива возникновения и развития капитализма, а не демократических институтов. Не зависимые от государства институты и объединения, формирующие гражданское общество, могут располагаться только в сфере экономики, а не политики или религии, и именно данная сфера является пространством плюрализма. Поэтому эрозия гражданского общества наступает всегда там, где осуществляется ликвидация частной собственности. В индустриальном обществе децентрализованная экономика выступает конституирующим условием существования гражданского общества, которое только и может быть плюралистичным, а значит, свободным. По мнению Е. Геллинера, наиболее характерной чертой гражданского общества Нового времени было то, что цели перестали быть священными (sacred) и приобрели светский (profane) характер, естественным образом приводя к утверждению гражданских добродетелей. В современном индустриальном обществе, по словам Геллинера, сосредоточенность индивидов на своих собственных желаниях и стремлениях приводит к общественному благу в большей мере, чем направленные на достижение данной цели совместные действия. При этом общество не обязательно должно быть демократическим. Как утверждал Д. Юм, абсолютно необходимым для функционирования коммерческого общества было правление не демократическое, а стабильное (regular government), то есть правовое государство[22]. Трехчленная концепция, восходящая к Грамши, предполагает более сложную структуру социальной жизни и концентрируется на самом обществе, то есть она не ориентирована ни на государство (Гегель), ни на рыночную экономику (Маркс). Ее сторонники — Дж. Коэн и А. Арато считают базисными институтами гражданского общества социальное коммуницирование и добровольные объединения. В такой трактовке гражданское общество может выступать как нормативная база развития демократии. Экономическая и политическая сферы выполняют функции стабилизации социальной структуры и в то же время служат своеобразными «рецепторами», принимающими от гражданского общества сигналы, направленные в адрес государства и экономики. Публичная сфера и различные объединения могут выступать в качестве институтов, общих для гражданской и политической сфер. Между этими сферами нет четкой границы: они взаимно проникают и влияют друг на друга. Отличие же сферы гражданского общества состоит в том, что демократия в ней может продвигаться значительно дальше, чем в сферах политики и экономики, поскольку приоритет имеют механизмы коммуникационной интеракции (массмедиа, политические клубы и объединения, парламентские слушания и дебаты). В трехчленной концепции предусматривается открытость гражданского общества к воздействию на него сферы политики. Выделение экономической сферы из гражданского общества позволяет руководствоваться этикой дискурса, то есть создает условия для диалога каждому участнику, способному к такому диалогу, а также для действия в его рамках. В отличие от классического либерализма, где основанием для полномочий выступает индивидуалистская онтология, в этике дискурса им служит теория коммуницирования[23]. Представляется конструктивной позиция, развивающая и корректирующая подход Грамши и его последователей, которые отделяли сферу экономики от гражданского общества. Такое отделение, по мнению Дж. Кина, приводит к следующему. Во-первых, гражданское общество остается пассивным в экономическом смысле, поскольку как бы лишается материальных ресурсов, собственности, которые можно использовать для своей защиты и экспансии. Во-вторых, экономические организации, включая профсоюзы, оказываются как бы вне гражданского общества. В-третьих, гражданское общество как сфера свободы противопоставляется сфере экономики, трактуемой сферой необходимости. Однако, как справедливо отмечал Дж. Кин, субъекты экономической сферы, или ее акторы, для достижения своих целей используют и такие внутренние источники «социального капитала», как доверие, ответственность, честность, поскольку сфера экономики находится в более широком контексте гражданского общества. Может быть, несколько категорично то, что он свою аргументацию заключает таким утверждением: «Там, где нет рынка, гражданское общество не может сохраниться, но с другой стороны, где нет гражданского общества, не может существовать и рынок»[24]. Правомерность распространения сферы гражданского общества на сферу экономики объясняется тем, что в экономике, как в одной из сфер деятельности, функционирует индивид. Однако в отличие от либеральной классической концепции в качестве сферы, или социального пространства, гражданское общество, на наш взгляд, указывает индивидам также и на их роли субъектов государственной власти. Связи социальной солидарности и сотрудничества являются источником для социальных ролей граждан, выступающих в качестве активных участников публичной сферы. Таким образом, совокупность ролей и взаимодействий граждан не ограничивается только экономическими отношениями, но может распространяться на политические и социальные отношения. Гражданское общество в «трехчленной» концепции не является альтернативой государству и рынку. Оно создает целое лишь вместе с государством и рынком. И только тогда, когда эти три сферы сосуществуют, выступают вместе, дополняют, контролируют друг друга, можно говорить о порядке свободы как личностной, так и гражданской[25]. Национальные модели Концепция гражданского общества — это теоретическая конструкция, имеющая нормативное значение. Ее содержание определяется социально-политическим контекстом конкретного общества в тот или иной период существования. Современный характер гражданского общества в различных странах обусловлен как общими закономерностями развития цивилизации, ее социально-политических и экономических отношений, так и национальными особенностями конкретных исторических условий развития. Среди общих закономерностей гражданского общества отметим его возрастающую роль в социально-экономическом развитии. По мнению британского социолога Э. Гидденса, оно является фактором одновременного сдерживания рынка и государства, поскольку рыночная экономика и демократическое государство не могут эффективно функционировать без цивилизующего влияния гражданских ассоциаций[26]. В США эта позиция начала формироваться в 1980-е годы. С классической точки зрения под гражданским обществом понималось общество, способное поставить государство под контроль. В отношении же бизнеса признанной считалась формула: «Что хорошо для «Дженерал Моторс», хорошо для Америки». В 1960-е годы Р. Найдер организовал общество защиты прав потребителей и способствовал расширению понятия «гражданское общество». Подобные попытки предпринимались и раньше в антитрестовском законодательстве президента В. Вильсона, в антимонопольной политике, но не были концептуализированы в терминах гражданского общества. Несмотря на то что без государства как органа легитимного насилия общество не может существовать, в гражданском обществе над государством устанавливается контроль. То же самое должно произойти и с корпорациями. В этой новой доктрине, которая действовала (через адвокатскую службу общества потребителей, бюро лучшего сервиса, суды по потребительским делам и пр.) до определенного времени, были учтены не только гражданские свободы и права индивида, но и экономические права, которые в классическом либерализме относятся скорее к благам. Теперь в США многие уверены в том, что «не все, что хорошо для «Дженерал Моторс», хорошо для Америки». Гражданское общество начали трактовать как общество, способное поставить под контроль государство и бизнес. Это — ключевая формула «третьего пути», снимающая, по мнению его сторонников, традиционное «левое» и традиционное «правое» представления о роли государства в экономике, возлагающая на государство арбитражные и цивилизующие функции, а на гражданское общество — контроль за бизнесом и государством[27]. С учетом всего изложенного, на наш взгляд, можно утверждать следующее. Во-первых, современное гражданское общество, установившее партнерские отношения с государством, способно поставить его под свой контроль. В нем возможность его членов реализовать свои права и обязанности дополняется способностью государства обеспечить безопасность общества и отдельных граждан. Во-вторых, это общество, которое контролирует не только государство, но и богатство страны, общество с развитыми партнерскими отношениями между обществом, государством и экономикой. Анализ национальных особенностей в конкретных исторических условиях тех или иных стран и регионов показал, что идея примата гражданского общества над государством — историческая особенность Западной Европы. Обосновывая данное положение, известные культурологи и историки Ш. Эйзенштадт и В. Шлюхтер отмечают: «В конечном счете понятие частных интересов как чего-то отличного от интересов публичных (и особенно идея того, что частные интересы должны служить основанием при формулировании этих публичных интересов) является чисто европейским. Оно связано как со специфической правовой традицией, которая наделяет индивидов личными правами, так и особой экономической традицией, исходящей из рационального эгоистического интереса, а кроме того, еще и институциональной традицией отделения государства от гражданского общества»[28]. Действительно, развитие предпринимательства в Западной Европе представляет собой постепенный естественный процесс. Большую роль в нем сыграли отход крестьян от земли, от традиций деревни и переселение их в город, где формировались новые связи, новая культура, новая система отношений, основанная на разделении труда, формализованных межличностных контактах, следовании закону, а не личной воле и традициям. Внутри городской культуры складывались прочные горизонтальные связи между деловыми кругами, позволявшие сохранять устойчивость и развитие культуры. Это дало возможность городу защищать свои интересы и противостоять, с одной стороны, государству, с другой — феодалу и деревне. Наличие устойчивых деловых отношений и связей позволило предпринимательству с его специфическими интересами обеспечить защиту этих интересов на государственном (законодательном) уровне, что укрепило положение предпринимателей как класса в обществе и создало предпосылки для их дальнейшего успешного развития. В России города не могли играть подобную роль, поскольку зачастую были продолжением села и его традиций, сковывающих развитие новой культуры, и служили проводниками государственной власти. Историческое развитие страны характеризовалось идеей примата государства над гражданским обществом и бизнесом, поскольку предпринимательство оказалось сферой, подконтрольной государству, и развивалось по инициативе последнего. В результате устойчивость положения в предпринимательском сообществе зависела от государства (предпринимателем могли назначить), а конкуренция происходила в сфере отношений предпринимателя с государством, а не в поле деловой активности. В современной России реальное воздействие на экономическое развитие страны оказывают преимущественно власть и бизнес. С трудом формирующееся гражданское общество остается в положении «стороннего наблюдателя». В этом заключается одна из основных проблем, сдерживающих социально-экономическое развитие страны, поскольку именно «сторонний наблюдатель» составляет и представляет большинство ее населения. В свою очередь, отсутствие развитого гражданского общества и его эффективных институтов и соответственно действенных механизмов общественного контроля порождает безответственность как власти, так и бизнеса. Отсутствие надежных институциональных гарантий гражданского общества, включая те социальные права, которые имеют граждане высокоразвитых стран (во многом имели и граждане нашей страны), привело к росту злоупотреблений со стороны властей всех уровней — от низового звена до федерального уровня. Противоречивость процессов формирования гражданского общества в постсоциалистической России связана с противоречиями предшествующей социальной системы, которая несла в себе как прогрессивные, так и регрессивные черты. Среди прогрессивных социальных инноваций следует отметить созданные в нашей стране инфраструктуру и механизмы потребления социально значимых услуг (медицина, образование, культура), опирающиеся на так называемые общественные фонды потребления. Очевидно, они нуждались не столько в демонтаже и замене их рынком, сколько в соответствующем преобразовании, чтобы рынок служил дополнительным элементом функционирования социальной инфраструктуры. Такие механизмы, сочетающие государственные и частно-корпоративные организации, государственные и рыночные элементы финансирования в социальной сфере, успешно работают в наиболее развитых странах мира. При этом повышение качества услуг в данной сфере во многом связано с достижениями высокой корпоративной культуры организаций бизнеса, привыкших действовать в условиях жесткой конкуренции на рынке товаров и услуг. Развитие современного гражданского общества — общемировая тенденция, определяемая важной институциональной ролью, которую тот или иной социальный феномен наряду с государством и бизнесом объективно призван играть в социально-экономическом развитии как отдельных стран, так и глобального сообщества в целом. Цивилизационные и региональные особенности и различия гражданского общества не отменяют потребности и возможности его формирования во всех без исключения странах и регионах мира. Перспективы развития гражданского общества во многом зависят от осознания его полезности и необходимости правящей элитой, а также от преодоления синдрома оппозиционности и нигилизма в сознании широких слоев населения по отношению к государству. В России успешность формирования гражданского общества будет зависеть от способности власти и бизнеса находить и поддерживать оптимальный баланс между двумя крайностями: цивилизационной исключительностью в содержании и формах, с одной стороны, имитаторством и некритическим заимствованием идеологического содержания и институциональных форм, характерных для развитых стран Запада, — с другой. 1 Токвиль А. дс. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992. 2 Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. М.: РОССПЭН, 2000. 3 Ehrcnberg J. Civil Society: the Critical History of an Idea. N. Y.: New York University Press, 1999. 4 Гегель Г. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 228. 5 Гегель Г. Указ. соч. С. 233. 6 Там же. С. 241. 7 Там же. С. 241-242. 8 Там же. С. 243. 9 Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 4. М., 1986. С. 137. 10 Cohen]., AratoA. Civil Society and Political Theory. MIT Press, Cambridge Mass, 1994. P. 26. 11 Keanc J. Civil Society: Old Images, New Visions. Cambridge: Polity Press, 1998. P. 33. 12 Ani ksiqze, ani kupiec: Obyvvatcl. Idcaspofcczeiistwaobywatclskicgo \v mysli wspolczcsncj / Szacki J. (cd.). Warszawa, Krakow: Znak, 1997. S. 62. 13 Kumar K. SpoJcczciistwo obywatclskie: rozvvazania nad uzytccznoscia. historyczncgo terminu // Ani ksiaze, ani kupiec: Obywatel… S. 317. 14 Hall J. Civil Society: Theory, History, Comparison. Cambridge: Polity Press, 1995. P. 26. 15 Buchowski M. The Shifting Meanings of Civil and Civic Society in Poland // Civil Society: Challenging Western Models / J. Hann, C. Dunn (cd.) London, New York, 199G. P. 80-84. « 16 Здесь можно было бы вспомнить известный тезис В. И. Ленина об отмирании государства. 17 Pictrzyk D. Spor о pojecic spoJeczcristwa obywatclskiego. Wspofc/cesna dcbata i jcj zrodhi. Wroclaw: Wydawnictwo Uniwcrsytetu Wroctawskicgo, 2004. S. 221. 18 Ibid. S. 272. 19 Habermas J. Between Facts and Norms: Contributions in Discourse Theory of Law and Democracy. Cambridge, Mass., 1996. P. 359-360. 20 McPherson С. В. The Life and Times of Liberal Democracy. Oxford: Oxford University Press, 1977. P. 6. 21 Hirst P. Democracy and Civil Society // Reinventing Democracy / P. Q. Hirst, S. Khilnani (cds.). Oxford: Blackwcll, 1996. P. 91. 22 Gelliner E. Spotcczcnstwo obywatclskic w pcrspcktywie historyczncj // Ani ksiaze:, ani kupiec: Obywatch.. S. 88. 23 Cohen /., Arato A. Op. cit. P. 95. 24 Keane J. Op. cit. P. 19. 25 Yung I. M. Inclusion and Democracy. Oxford: Oxford University Press, 2002. P. 180 — 181. 26 Giddcns A. The Third Way and its Critics. Cambridge: Polity Press, 2000. P. 64. 27 Федотова В. Г. Европейский «третий путь» и его символическое значение для России и других стран // Социологическое обозрение. 2002. Т. 2, N 1. 28 Эйзенштадт Ш., Шлюхтер В. Пути к различным вариантам ранней современности: сравнительный обзор // Прогпозис. 2007. N 2.
|
Игроки на поле устойчивого развития
Фото: flickr.com/photos/globalfestideas/
Action for Sustainable development – всемирная гражданская платформа, цель которой – объединить граждан и гражданское общество и вдохновить на совершение действий, которые расширят возможности всех людей, особенно тех, кто был в маргинализированном положении, а также затем, чтобы совместными усилиями бороться c неравенством, нарушением прав человека, бедностью, ухудшением экологической ситуации и климатическими изменениями. В число партнеров-учредителей входят GCAP, CIVICUS, Forus и Международная сеть действий в поддержку климата (CAN).
На сегодняшний день насчитывается порядка 2000 членов в 155 странах – от местных активистов и локальных организаций до крупных сообществ гражданского общества, многие из которых возглавляют свои национальные объединения для обеспечения выполнения ЦУР. Action for Sustainable development принимает активное участие во многих мероприятиях при ООН, в течение всего года проводит различные глобальные акции и мероприятия, которые помогают не только распространять информацию о ЦУР, но и сплотить глобальное гражданское общество для их реализации.
– Оли, расскажи, почему ты решил заняться вопросами устойчивого развития.
– Я занимался вопросами устойчивого развития всю свою жизнь. Когда мне было всего два года, я жил в Амазонии, потому что мой отец – антрополог – работал там с коренными племенами. Мои родители уже тогда проводили кампанию по защите лесов Амазонии, и это сформировало мой взгляд на мир. Когда мы вернулись домой, в 10 лет я попал в парламент Великобритании – моя мать была переводчиком для бразильских индейских лидеров, прибывших поговорить с парламентариями о важности защиты тропических лесов. Когда я окончил университет, то снова отправился в Бразилию – чтобы стать волонтером WWF в Амазонии, и с тех пор в течение последних 15 лет я работал с различными НКО по поддержке и активизации гражданского общества и содействию устойчивому развитию. Так что это уже почти часть моей ДНК, я думаю.
И действительно, Повестка-2030 объединила многих неравнодушных по всему миру. При этом гражданское общество играет все более влиятельную роль в разработке и реализации программ развития. Объединения граждан и НКО работают над реализацией и локализацией ЦУР.
– Оли, что, по твоему мнению, стало самым большим достижением гражданского общества в этом направлении?
– Разработка самих ЦУР и согласование языка ЦУР. Я думаю, что гражданское общество сыграло очень большую роль в использовании более «сильного» языка, особенно при описании принципа «Не оставлять никого в стороне» в таких формулировках, как «Необходимость обеспечения того, чтобы голос тех, кого обычно не слышат, был услышан», и это действительно записано в соглашении. Я думаю, что это само по себе было значительным достижением.
С другой стороны, с 2015 года нам становится все сложнее, потому что во многих странах правительства не следуют тому, о чем они договорились, или реализуют договоренности не с такой отдачей, как хотелось бы. Несмотря на то, что в 2015 году нам удалось отстоять эти принципы, мы не замечаем их выполнения на практике. Также одним из недавних достижений стал масштаб мобилизации, численность людей, которые в последние несколько лет выступают на маршах, особенно молодежные активисты в области климата.
Нужно отметить, что Повестка-2030 была воспринята по-разному в разных регионах, и какие-то государства более активно включаются в работу по ее реализации, а какие-то подходят к ней формально, через статистическую отчетность.
– В каком регионе гражданское общество наиболее активно включилось в работу по реализации ЦУР?
Оли Хенман (Oli Henman) Фото: Facebook.com
– На мой взгляд, Повестка-2030 была наиболее хорошо принята на африканском континенте. Многие группы гражданского общества, работающие в африканских странах, были чрезвычайно активными и действительно осознали важность Целей как руководящего принципа для обширной работы. Поэтому, если посмотреть на Кению, Уганду, Танзанию или даже Южную Африку, можно увидеть, что там действительно воспринимают ЦУР как агент трансформационных изменений, который может решить проблемы, возникающие в связи с экономическим или гендерным неравенством.
В Африке люди увидели трансформационный потенциал ЦУР, и гражданские активисты хорошо сработали во многих африканских странах для обеспечения того, чтобы их правительства приняли целостный характер ЦУР. Конечно, правительства в этих странах также более восприимчивы, поскольку они тоже имеют отношения с правительствами-донорами, что позволяет им у себя в Африке использовать ЦУР для обоснования возможных инвестиций, чтобы подтолкнуть экономику к декарбонизации, к большему равенству и так далее. ЦУР больше соответствуют приоритетам развития африканских правительств.
Несмотря на то, что где-то Повестку-2030 и ЦУР восприняли как возможность положительных изменений, реализуемых совместно с гражданским обществом, во многих странах гражданское общество сталкивается с препятствиями в этой работе.
– Каковы основные препятствия в работе гражданского общества на национальном уровне?
– К сожалению, тенденции, которые мы наблюдаем в России, мы видим сейчас и во многих других странах – например, в Индии, Пакистане. В Пакистане государство настаивало на том, чтобы все НКО были перерегистрированы в национальной базе данных, это такой способ бюрократического давления, чтобы выжать те группы гражданского общества, которые могут быть готовы задавать вопросы правительству. Поэтому теперь ожидается, что они пройдут перерегистрацию в министерстве внутренних дел, которое непосредственно связано со службами безопасности и полиции. Это делает работу таких НКО еще более трудной, поскольку считается, что тем, кто задает много вопросов, возможно, будет запрещено работать.
В Индии, например, начали вводить особые ограничения на международные НКО, такие как Greenpeace, потому что Greenpeace бросил вызов правительству Индии. Таким образом, все больше и больше бюрократических барьеров, которые предназначены для ограничения гражданского общества.
Но у вас в России также есть еще прямое преследование гражданского общества. И тогда я снова вспомню о Бразилии, где прямо сейчас в тропических лесах правительство намеренно закрывает глаза на деятельность вооруженных банд, которые получают деньги от землевладельцев за уничтожение местных сообществ, проживающих на традиционных землях, чтобы они могли вырубить тропический лес. И в других странах существуют подобные угрозы. Так что это сложная сфера работы.
В современном глобализированном мире также можно говорить и о международных трудностях, с которыми сталкивается глобальное гражданское общество, особенно в таких ситуациях, как пандемия СОVID-19.
– Подобные ситуации создают проблемы для реализации ЦУР в отдельных регионах?
– Что касается международного давления, то, как мы знаем, многие международные доноры также оказываются в затруднительном положении, поскольку им приходится расставлять приоритеты при возникающих проблемах национального уровня. Например, сейчас в ситуации с COVID, когда граждане думают, что им нужно жертвовать деньги на помощь людям в своей собственной стране.
То есть развитые страны менее охотно жертвуют на международную солидарность. Таким образом, некоторые международные НКО, которые могли предоставить ресурсы, такие как Oxfam или Amnesty International, теперь сами сталкиваются с меньшим финансированием, а они предоставляют много средств на проекты сообществ на Глобальном Юге. Так что это сложный сценарий, поэтому я считаю важным искать новые способы получения ресурсов.
В дополнение к нынешней ситуации в третьем секторе, как и в других общественных секторах, всегда существует конкуренция – как за финансирование, так и за общественное признание результатов деятельности. Очень часто эта конкуренция становится барьером реализации Повестки-2030, поскольку гражданские активисты не хотят объединяться, что сделает результаты их деятельности менее эффективными.
Группам легче договориться об общих принципах, и мы все согласны с тем, что нам необходимо уменьшить зависимость от ископаемого топлива, декарбонизировать экономику. Но когда начинаешь вдаваться в подробности того, как это сделать, предлагаются разные подходы, разные приоритеты для разных групп. Для некоторых групп приоритетом было бы обеспечение того, чтобы гендерное равенство достигалось в первую очередь для других групп, – возможно, доступность для людей с ограниченными возможностями будет на первом месте.
Затем встает вопрос о выделении ресурсов – какие из этих инициатив получат ресурсы для осуществления тех изменений, которые они считают наиболее важными. Именно здесь возникает конфликт, потому что на данный момент ресурсов мало. Различные организации хотят быть лидерами в своей области. Поэтому это всегда вопрос о том, как добраться туда, куда мы все хотим дойти, и как финансировать эти изменения.
Несмотря на понятные проблемы ограниченного финансирования, также необходимо подчеркнуть ограниченность возможностей гражданского общества в официальном процессе по устойчивому развитию при ООН. Общая критика со стороны гражданского общества Политического форума высокого уровня (ПФВУ), который является главным мероприятием по отслеживанию прогресса по Повестке-2030 при ООН и выработке следующих шагов, касается того, что это очень управляемый государствами и ориентированный на государства процесс.
Роль гражданского общества на ПФВУ в настоящее время очень ограничена, несмотря на четкую приверженность Повестки-2030 многостороннему подходу к планированию, реализации и мониторингу. Большинство национальных делегаций на ПФВУ не включают в состав представителей гражданского общества. Независимым представителям гражданского общества предоставляется примерно две минуты для публичного обсуждения добровольных национальных обзоров (ДНО), разработанных правительствами.
В свою очередь растущее число высококачественных гражданских обзоров, выпускаемых параллельно с ДНО, не получают официального статуса при ПФВУ, и только в некоторых случаях такие обзоры могут быть загружены на веб-сайт ООН. Главным итогом ежегодного ПФВУ является публикация официальной Межведомственной декларации, в которой отражены некоторые из текущих проблем и приоритетов, определенных государствами-членами.
К сожалению, гражданское общество не имеет возможности внести свой вклад в данную декларацию и в целом прокомментировать ее содержание. На сегодняшний день такие комментарии не имеют официального статуса.
– А как обстоят дела на самом Политическом форуме высокого уровня?
– Гражданскому обществу также становится все труднее участвовать в мероприятиях ООН по устойчивому развитию. Совершенно очевидно, что большинство основных возможностей для выступлений на форуме предоставляют правительствам, и они часто говорят затянуто, чтобы осталось меньше времени на другие вопросы. Я наблюдал ситуации, когда дружественные правительства задавали много дружеских вопросов друг другу, и тогда это означает, что у граждан очень мало времени для реальных вопросов со стороны гражданского общества или от других заинтересованных сторон.
Мы провели встречи с секретариатом Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН и составили открытое письмо от гражданского общества, чтобы поднять вопрос о неприкосновенности гражданского общества на ПФВУ, у нас также запланировано его обсуждение в ООН.
Интересно, что даже со стороны «Основных групп» мы иногда не находим поддержки. Некоторые из «Основных групп» утверждают, что у них уже есть доступ на ПФВУ, но они не хотят облегчить другим группам этот доступ. Поэтому возникает вопрос, как мы можем обеспечить доступ группам, которые не базируются в Нью-Йорке, ведь они тоже имеют право голоса.
Поскольку ПФВУ является ежегодным процессом, и доступ к нему получают в основном нью-йоркские представители гражданского общества, то важно, чтобы у нас было достаточно возможностей для того, чтобы национальные группы, такие как КУРС [Коалиция за устойчивое развитие страны – коалиция представителей гражданского общества, содействующее достижению Целей устойчивого развития в России и за рубежом к 2030 году – прим. ред.], были услышаны, и мы, безусловно, будем добиваться этого.
Как уже было сказано, гражданские обзоры получают все больший интерес среди широкой общественности.
– Почему ваша платформа занимается продвижением гражданских обзоров?
– Альтернативные гражданские обзоры, по моему мнению, – это неотъемлемая часть отчетности по прогрессу в реализации ЦУР. Хотя в настоящее время такие обзоры не имеют официального статуса, они привлекают все больше внимания общественности. Это независимые обзоры, и во многих странах они дают реальную оценку ситуации с правами человека, состоянием окружающей среды и экономическими проблемами.
Со своей стороны мы также работаем над тем, чтобы эти обзоры стали официальной частью ПФВУ. Мы размещаем на своем сайте все обзоры гражданского общества. И еще мы разработали единую систему оценки прогресса по ЦУР, которую предлагаем гражданским активистам. Лидеры национальных коалиций могут ответить на ключевые вопросы о том, как реализуется климатическое соглашение, нарушаются ли права человека, какие группы населения подвергаются наибольшему давлению и так далее. Эта система оценки позволяет нам оценить состояние гражданского общества и прогресса по ЦУР по всему миру.
Несмотря на то, что русский язык является официальным языком ООН, представленность «русского мира» со стороны гражданского общества в процессе по устойчивому развитию очень ограниченная. Это может быть обусловлено несколькими причинами.
Во-первых, на сегодняшний день не так много представителей гражданского общества осведомлены о существовании Повестки-2030 и ЦУР, хотя она была принята почти пять лет назад. Как и представители гражданского общества, многие грантодатели и местные власти, у которых сосредоточены важные ресурсы для достижения ЦУР, вообще не знают о существовании ЦУР. Это в первую очередь связано с пассивной позицией государства по данному вопросу. Поэтому очень важно, чтобы гражданское общество взяло на себя ответственность по просвещению местных властей, грантодателей, бизнеса и своих коллег о Повестке-2030 и ЦУР, чтобы ресурсы, необходимые для их реализации, стали доступными.
Во-вторых, к работе по данным вопросам на официальном уровне государство в большинстве случаев привлекает подконтрольные прогосударственные НКО, которые не находят поддержки среди международного сообщества, не способны солидаризироваться с глобальной общественностью по важным вопросам, построить долгосрочные планы по достижению глобальной Повестки на национальном уровне, вести активную работу на местах. Чаще такие НКО и проекты нацелены на получение определенных краткосрочных выгод со стороны государства.
Встреча представителей гражданского общества с Генеральным секретарем ООН Антониу Гутерришем. Нью-Йорк, 2019 год
В-третьих, языковой барьер и отсутствие международных связей приводят к изоляции представителей гражданского общества вашей страны. Это также сужает ваше видение возможных решений локальных проблем, ведь иногда можно обнаружить инновационные рациональные решения российских проблем на другом конце света.
Поэтому необходимо, чтобы представители гражданского общества, имеющие возможность предоставлять информацию на местных языках, а также привлекать различных представителей гражданского общества к участию в международных мероприятиях, помнили о важности их роли в распространении информации по устойчивому развитию среди своих коллег и привлечении их к международным переговорным процессам и мониторингу реализации ЦУР.
– Оли, какой тебе видится представленность гражданского общества русскоязычными странами?
– Примечательно, что представителей русскоязычных стран меньше, чем представителей других регионов. Мы мало знаем о ваших странах, о странах Кавказа. Это может быть связано с языком, многие группы латиноамериканцев также сталкиваются с этой проблемой, и мы часто проводим мероприятия на испанском языке, чтобы преодолеть этот барьер. Я думаю, язык является одним из препятствий.
Но другое препятствие – это, возможно, ограничения в самих странах, о которых мы как международные НКО не знаем. Также мы не всегда знаем, с кем мы можем работать в русскоязычных странах. Такие люди, как Нургуль Джанаева из Кыргызстана, становятся отправной точкой для понимания того, с какими гражданскими группами можно работать. Это важно, потому что существует риск, что близкие к правительству представители перетянут одеяло на себя, в то время как для нас важно услышать независимые голоса, которые обычно не слышны.
Беседовала Неля Рахимова, координатор Коалиции за устойчивое развитие страны (КУРС). Статья подготовлена специально для 79 номера издаваемого «Беллоной» журнала «Экология и право»
Круглый стол «О роли государства и институтов гражданского общества в обеспечении прав человека в контексте Всеобщей декларации прав человека»
10 декабря 2014 года в зале заседаний Ученого Совета Оренбургского института (филиала) Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) состоялся круглый стол «О роли государства и институтов гражданского общества в обеспечении прав человека в контексте Всеобщей декларации прав человека». Координатором круглого стола стала Римма Рустамовна Янева — руководитель Студенческой юридической клиники Оренбургского института (филиала) Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса.
С приветственным словом к присутствующим обратился Александр Федорович Колотов — директор Оренбургского института (филиала) Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). Он отметил, что тема круглого стола выбрана не случайно. Мероприятие приурочено ко Дню прав человека и Дню Конституции Российской Федерации.
С докладами на круглом столе выступили:
Татьяна Николаевна Ганина– начальник управления Министерства юстиции Российской Федерации по Оренбургской области. Тема доклада: «Об отдельных аспектах функционирования и развития системы бесплатной юридической помощи в Оренбургской области».
Анна Юрьевна Адаманис– помощник Уполномоченного по правам человека в Оренбургской области. Тема доклада: «Роль и практика деятельности института Уполномоченного по правам человека в защите прав человека».
Римма Рустамовна Янева– руководитель Студенческой юридической клиники Оренбургского института (филиала) Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса.
Тимур Зинатуллоевич Рахматулин – руководитель Оренбургского отделения Комитета против пыток. Тема доклада: «Правозащитная деятельность Межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток».
Александр Алексеевич Егоров– председатель Общественной наблюдательной комиссии Оренбургской области. Тема доклада: «Роль общественных организаций в защите прав лиц, находящихся в местах лишения свободы».
В работе круглого стола также приняли участие Кирилл Николаевич Чуряк – помощник Уполномоченного по правам человека в Оренбургской области, Ян Евгеньевич Борисов – заведующий кафедрой конституционного и международного права Оренбургского института (филиала) Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).
Каждая тема вызывала отклик у собравшихся за круглым столом.
По завершению научно-практического мероприятия участники выразили единодушие в его успехе.
В Германии и России по-разному понимают роль гражданского общества | Анализ событий в политической жизни и обществе Германии | DW
Ежегодная конференция влиятельной неправительственной организации Германо-российский форум, состоявшаяся в Берлине, 19 октября, была посвящена в этот раз проблемам участия горожан в городской жизни и в более широком плане — теме взаимоотношений гражданского общества и государства.
В работе форума приняли участие общественные и политические деятели двух стран, а также представители коммунальных властей из России, ФРГ, Польши и Латвии.
Гражданин — партнер, а не объект заботы государства
Конференция проходила при содействии и в зале министерства иностранных дел ФРГ. На правах хозяйки ее открыла статс-секретарь немецкого внешнеполитического ведомства Эмили Хабер (Emily Haber). Тему она оценила как чрезвычайно актуальную, поскольку и в России, и в Германии города имеют схожие проблемы: растущий разрыв между бедными и богатыми, пробки на дорогах, общественный транспорт, миграция жителей, интеграция иностранцев. Обмен опытом тут явно не излишен.
Однако, отметила Хабер, важно не упускать из вида и принципиальный вопрос о том, какими должны быть отношения между горожанином и его городом, гражданином и государством. Эмили Хабер убеждена, что активное участие граждан не только помогает решать насущные проблемы, но и содействует более сильной идентификации людей с обществом, с их городом и государством. А для этого, продолжала она, государство должно относиться к своим подданным не как к объектам государственной заботы, а как к партнерам по организации общественной жизни.
Социальная матрешка
Андреас Шоккенхоф
Об этом говорил на конференции и координатор германо-российского межобщественного сотрудничества в МИД ФРГ Андреас Шоккенхофф (Andreas Schockenhoff). Он сравнил современное государство, живой город и ангажированного гражданина с матрешкой, составные части которой представляют собой единое взаимозависимое целое.
Шоккенхофф напомнил о высказываниях президента Дмитрия Медведева, который с самого начала ратовал за активную самоорганизацию общественных сил, о заявлениях Владимира Путина, который в свое время также говорил о необходимости содействовать консолидации в России гражданского общества в качестве противовеса государственной власти.
Правда, отметил Шоккенхофф далее, «созданная им затем на фоне цветных революций вертикаль власти затруднила условия деятельности гражданских инициатив». Теперь, по оценке политика, в российских верхах вроде бы снова растет понимание необходимости поддерживать институты гражданского общества, но вместе с тем, в стране до сих пор говорят о негласном пакте невмешательства между государством и обществом.
Выступления участников берлинской конференции стали по сути дела подтверждением такого амбивалентного отношения в России к участию граждан в городских и государственных делах, иллюстрацией разного понимания роли гражданского общества в России и в Германии.
Опыт Кёльна, Новосибирска и Перми
Кёльн — один из старейших городов Германии
Бургомистр Кёльна Юрген Ротерс (Jürgen Roters), например, рассказывал о так называемых «гражданских бюджетах», в которые город выделяет реальные деньги, а решение о том, на какие городские проекты их потратить — построить новый стадион или проложить новый автобусный маршрут — принимают сами горожане, договариваясь о приоритетах через социальные сети. В прошлом году, в частности, решением горожан было выделено из такого бюджета 13,1 миллиона евро на зеленые насаждения и городские зоны отдыха.
А вот мэры Новосибирска и Перми Владимир Городецкий и Игорь Сапко рассказывали в Берлине главным образом о достижениях и успехах своих городов, сыпали цифрами роста. Их подход к проблеме взаимоотношений коммунальных властей с горожанами сводится в лучшем случае к улучшению их информирования о городской жизни (в таком-то микрорайоне скоро отключат горячую воду, такой-то маршрут автобуса отменяется из-за ремонта дороги), а также созданию по инициативе и под патронажем самих властей квази-общественных совещательных советов при мэриях. В Перми в такой совет, похвастался Игорь Сапко, допустили даже представителя оппозиции!
Интеллектуальные гурманы
Михаил Федотов
Подобный эрзац самостоятельных организаций граждан существует и на федеральном уровне в виде, например, Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека или Общественной палаты Российской Федерации, которые были представлены в Берлине председателем совета Михаилом Федотовым и директором института продвижения инноваций палаты Вячеславом Глазычевым.
Выступая на конференции, оба интеллектуальных гурмана, отвечая на вполне будничный вопрос, каким им представляется современный город ХХI века, красноречиво и изысканно рассуждали о достоинствах интернета, доступ к которому назвали одним из новых основополагающих прав человека, о «сетевой» активности российских граждан, о «сетевой» предпринимательской свободе и виртуальной организации гражданского общества.
А вот «площадная, уличная демократия, — считает Федотов, — плохо вяжется с современностью». Глазычев же полагает, что российская традиция противоречит непосредственному участию граждан в решении городских или государственных задач, люди сами не верят, что могут на что-то повлиять, а потому и немецкий опыт, по его словам, для России неприемлем.
Эксперт фонда имени Бертельсманна Корнелиус Охманн (Cornelius Ochmann) в интервью Deutsche Welle заявил, что выступления участников конференции продемонстрировали различное понимание в России и в Германии роли гражданского общества. «Бургомистр Кёльна, — заявил он, — точно объяснил, как его город привлекает горожан к процессу принятия решений. Противоположный пример — выступления двух российских мэров, которые только расхваливали свои достижения, продемонстрировав совершенно иное понимание роли гражданского общества, которое они воспринимают как инструмент коммунальных властей».
Автор: Никита Жолквер, Берлин
Редактор: Геннадий Темненков
Какую роль играет гражданское общество в реформе милиции в Кыргызстане: Активисты, эксперты, производители знаний
Несмотря на многие вызовы в общественной сфере Центральной Азии, здесь происходят и положительные изменения в рамках строительства институтов и структур, а также реформы, которые соответствуют интересам и нуждам жителей в этом регионе. Например, в Кыргызстане произошли некоторые изменения, на которые стоит обратить внимание. Среди них можно выделить решение правительства создать новую патрульную милицию в столичном городе Бишкек, а также первые позитивные результаты от деятельности новой службы. Личный состав новой милиции был отобран через открытый конкурсный отбор, с предоставлением равных условий для гражданских лиц и сотрудников ОВД. Все прошедшие отбор также прошли обучение вежливому обращению с людьми, принятию компетентных решений в сложных ситуациях и другим релевантным предметам. Кроме того, в Кыргызстане ведется обсуждение законопроекта «Об основах профилактики правонарушений», который нацелен на улучшение работы милиции, органов местного самоуправления и гражданского общества в целях предупреждения преступлений.
Эти достижения, среди целого ряда международных и национальных неправительственных организаций, являются и успехом сети НПО Гражданский Союз «За реформы и результат». Моя работа, опубликованная в серии Программы по Центральной Азии (Central Asia Program) Университета Джорджа Вашингтона (Вашингтон, США) посвящена анализу краткой истории, усилий и достижений этой сети.
В научной сфере все чаще изучают вопросы реформирования сектора безопасности и полиции как на глобальном уровне, так и на постсоветском пространстве, в частности. На фоне продолжающихся и усугубляющихся тенденций развития репрессивных и авторитарных аппаратов и подходов к обеспечению общественного порядка, многие ученые выделяют важную, если не критическую роль негосударственных субъектов в появлении более ответственных и подотчетных органов внутренних дел. Как показали Албрехт и Буур, представители гражданского общества могут успешно оспаривать компетентность государственных органов через представление собственных исследований и идей, и таким образом влиять на законотворчество, политику и практику обеспечения правопорядка. С другой стороны, гражданские субъекты сталкиваются с такими ограничениями, как несогласие (сопротивление) правительства и государственных ведомств и недостаточность своего собственного опыта и знаний в сфере правопорядка.
Аналогичные возможности и вызовы наблюдаются и на постсоветском пространстве и, в частности, в Центральной Азии. Например, недавняя книга Эрики Марат показала, как реформа милиции часто осуществляется через соперничество «государственных элит» и «общественных интересов». По мнению автора, системные основы правоохранительных органов, практик и внутриведомственной культуры так и остались относительно незатронутыми усилиями местных реформаторов, международных организаций и двусторонних доноров. Кроме того, Марат указала на сходство с другими регионами мира, например, Центральной Америкой и Африкой, в том, что в основном авторитарные режимы региона получают и адаптируют глобально циркулирующие идеи и концепции общественной безопасности или «community policing» таким образом, чтобы оправдать суровую и зачастую карательную милицейскую практику. В случае Кыргызской Республики, Марат показывает, как субъекты гражданского общества на какое-то время смогли обратить внимание властей и общественности на важность тесных отношений между правоохранительными органами и населением, но после 2015 г. власти отказались от более кардинальных реформ в таком направлении.
Моя работа анализирует процессы реформы милиции в Кыргызстане с 2015 г. по настоящее время с упором на работу одного из главных субъектов в данной области – сети НПО Гражданский Союз «За реформы и результат». Публикация представляет собой краткий анализ, проделанный в рамках более крупного исследовательского проекта в университете Бирмингем (Великобритания). Анализ опирается на серию интервью, неформальные беседы и постоянное общение с активистами, как и участвующее наблюдение на мероприятиях по осуществлению проектов по обеспечению общественного порядка на местном уровне.
Исследование было проведено в рамках договоренности о так называемом «сопровождающем исследовании», благодаря которому исследователь получает мнения, информацию и знания от членов данной организации, а взамен предоставляет свои комментарии, анализ и результаты исследования как «взгляд со стороны», что может способствовать улучшению работы организации-партнера. Благодаря этому подходу и открытости членов Гражданского Союза стало возможным детально описать и понять роли и практики, которые были использованы активистами в попытках влиять на реформу милиции. Поэтому, в отличие от других анализов в данной области, данная работа не следует хронологической или линеарной логики, но основывается на описании и обсуждении ролей и практик, характеризирующих работу Гражданского Союза. Как обсуждается более подробно в статье, можно выделить три роли, в которой Гражданский Союз оказал влияние на реформу милиции: 1) роль активистов, которые мобилизуют общественную поддержку; 2) роль экспертов, которые применяют новые подходы в обеспечении безопасности, основанные на соучастии жителей в данном сообществе; и, наконец, 3) роль производителей знаний, которые предоставляют свидетельства необходимости реформы согласно вышеуказанному подходу. Эти роли и практики далее кратко обсуждаются.
Первая роль – активизм – и соответствующие практики довольно ясны. Активизм Гражданского Союза заключался в проведении 32 общественных слушаний по всему Кыргызстану для обсуждения нужд и требований населения в отношении правоохранительных органов и их возможной реформы. Важным шагом стал сбор 10950 подписей в поддержку петиции об «Альтернативной концепции реформы Министерства внутренних дел», которая представляла нужные изменения нормативно-правовой базы, структуры, кадровой политики, подходов и методов, как и механизмов по мониторингу деятельности правоохранительной системы КР. Представление петиции и подписей парламенту и правительству оказалось эффективным в том плане, что активисты были приглашены на консультации с представителями правительства и Министерства Внутренних Дел (МВД), например, с премьер-министрами Сатыбалдиевым в 2012 году и Оторбаевым в 2014 году, а также в рамках заседаний нового «Совета по реформированию и развитию системы правопорядка в Кыргызской Республике». Однако, несмотря на высокий уровень диалога и ряд постановлений, принятых правительством для адаптации нормативно-правовой базы (см. таблицу 1 в основной работе), добиться настоящих перемен оказалось сложно.
Кроме обычных методов осложнения и бюрократической блокировки нежелательных изменений со стороны властей, это можно объяснить профессиональными, поколенческими и культурными различиями между служащими правительства и аппарата внутренних дел, с одной стороны, и их «оппонентов» из Гражданского союза, с другой. Первые начали свою карьеру и получили образование в советское или раннее постсоветское время и, следовательно, усвоили такие принципы, как иерархия командования, военная дисциплина и лояльность к узлам власти в государственной системе. А вторые относились больше всего к молодому поколению, представители которого приняли идеи о либерально-демократических реформах и подотчетности государственных институтов, которые только укрепились в значении и важности в результате двух революционных событий в 2005 и 2010 гг. Помимо этого, представители властей и отдельных международных организаций, вовлеченных в процесс реформы милиции, стали все больше оправдывать постепенное исключение гражданского общества из обсуждения, ссылаясь на свой статус как «экспертов» с опытом в правоохранительной сфере, которого у гражданских активистов якобы не хватало.
Оказалось, что влияние можно более эффективно оказать через приобретение и подтверждение «экспертизы» в области общественной безопасности и правоохранительной деятельности
На фоне такого разделения и исключения активистов Гражданского Союза как и других НПО, оказалось, что влияние можно более эффективно оказать через приобретение и подтверждение «экспертизы» в области общественной безопасности и правоохранительной деятельности. Помимо включения бывших сотрудников МВД в свои ряды и построения связей с представителями силовых структур, поддерживающими требования реформ, ключевым способом приобретения и подтверждения «экспертизы» стала работа по осуществлению в определенных муниципалитетах пилотных проектов по продвижению сотрудничества между правоохранительными органами, местным самоуправлением, гражданским обществом и населением в определенных муниципалитетах. Именно такой подход, который соответствует глобально прикладной концепции «community policing», Гражданский Союз внедряет под названием «Со-Безопасность». Один из таких проектов сеть осуществлял при поддержке Управления по наркотикам и преступности Организации Объединенных Наций (УНП ООН) под названием «Разработка механизмов социального партнерства по вопросам обеспечения общественной безопасности и предупреждения преступности». Осуществление проекта включало: 1) выявление основных проблем и факторов общественной безопасности, актуальных для того или иного сообщества; 2) создание рабочих групп, включавших представителей правоохранительных органов, местного самоуправления, гражданского общества и населения, которые должны были 3) приоритизация проблемы общественной безопасности, обсуждение возможных мер для их решения и составление «совместных планов по общественной безопасности и профилактике правонарушений»; и, наконец, 4) выполнение этих планов, как и их интеграция в бюджет соответствующих муниципалитетов (городов и айыльных аймаков для выделения нужных средств.
Как иллюстрирует анализ деятельности, осуществленной рабочими группами в двух из 12 пилотных сообществ, уровень заинтересованности участвующих сторон варьировался, и эффективность проектной работы зависела от лидерства и понимания айыл окомту (сельской управы), представители которого должны были лидировать в процессах. Важную роль также играл прежний опыт сотрудничества членов данных рабочих групп в рамках других проектов или деятельности. Таким образом, уровень успеха и эффективности проекта Гражданского Союза был более высоким в таких сообществах, где члены рабочих групп уже сотрудничали в рамках деятельности т.н. Общественно-профилактических центров (ОПЦ) на протяжении нескольких месяцев или даже лет. С другой стороны, в тех сообществах, где такие структуры прежде не функционировали, активисты занималась больше всего мобилизацией членов рабочих групп и вкладывали большие усилия, чтобы продвигать процесс для достижения целей.
Несмотря на относительность и ограничения влияния данного проекта, можно констатировать его значительный вклад в изменение отношений и сотрудничества между правоохранительными органами и другими сторонами, вовлеченными в обеспечение общественного порядка в данных сообществах. Это проявилось в первую очередь в снижении разных показателей преступности и нарушений правопорядка (напр. ДТП, скотокрадство, насильственные правонарушения) и в продолжении работы множества сообществ в рамках новых проектов Гражданского Союза, как в регионах, так и в Свердловском районе столичного города Бишкек, вновь поддержанных УНП ООН. Далее, в результате этой прикладной работы, активисты смогли использовать экспертизу и опыт, собранные в конкретных проектах, в качестве примера для продвижения подхода «Со-Безопасность» к применению в более широком масштабе. Такая логика указана в следующей цитате из интервью с представителем сети: «Ведь помогло это в регионах, где мы работали. Там, действительно, снизились случаи того же скотокрадства, ДТП, семейного насилия и школьного рэкета».
Это указывает на третью роль Гражданского Союза, а именно «производство знаний». Данный термин адаптирован из социологической работы Пьер Бурдьё и включает в себя понимание того, что знание – это не абсолютный и четко определяемый объект, уже не говоря о товаре. Такое понимание слова «знания» представляет собой знание как результат процессов конструкции, интерпретации и переговоров вокруг того, что признается как знание; что является спорным знанием; и какие факты и идеи –маргинальное знание, которое не учитывается в решениях и действиях общественной политики. Ценность такого понимания и соответствующей концепции «производства знаний» была доказана, помимо прочих, в аргументе Трине Вилумзен Берлинг о том, что «субъекты могут мобилизовать продукты науки – например, факты, научные модели и данные – стратегическим способом как ‘оружие’ в политической борьбе, чтобы получить возможность налагать легитимную версию [реальности]». В то же время, согласно Берлинг, реальность показывает, что национальные правительства часто принимают решения и действуют даже, если у них нет свидетельств или экспертных советов, что какое-либо действие ведет к желаемому результату. Иными словами, «суверенные решения могут действительно приниматься на пределе знаний», если не за пределами фактических знаний.
В нашем случае можно сделать вывод о том, что знание и доказательства необходимости более глубинного и систематического подхода к реформе правоохранительных органов, которые активисты сети предоставляли, были чаще всего проигнорированы. В рамках своей деятельности активисты выпустили большое количество аналитических документов, исследований, комментариев и других форматов, которые систематизированы в приложении 2 основной статьи. Кроме комментариев к ходу реформы в общем и вышеупомянутой деятельности в пилотных проектах, главные темы включают в себя анализ и комментарии к реформе патрульной службы милиции; исследование жертв преступлений по методологии International Crime Victims Survey, проведенное в сотрудничестве с голландским профессором криминологии Яном ван Дайком; и исследовательский проект по теме рэкета в школах, осуществляемый при поддержке различных доноров и различных сообществ по всему Кыргызстану. Логическим продолжением данного процесса явилось проведение двух конференций на национальном уровне с участием представителей власти, ЖК и МВД КР (2016-18 гг.). На второй конференции 2018 года принимал участие премьер-министр Сапар Исаков, который дал высокую оценку гражданскому обществу в профилактике правонарушений и объявил о планах создания «современных» полицейских сил и укрепления их «сотрудничества с гражданами и гражданским обществом». Как анализируется в статье, такие маленькие, но значительные шаги на пути к настоящей реформе были отменены в климате растущего авторитаризма и неоднозначного отношения правительства Абылгазиева к реформе милиции.
В результате можно сделать вывод, что, несмотря на имеющиеся сложности и сопротивление со стороны властей и других субъектов, действия Гражданского Союза в рамках их ролей – активизма, экспертизы и производства знаний – привели к определенным изменениям и способствовали формированию благоприятных условий для реформы в постепенном темпе. Данный обзор указывает на необходимость продолжения исследований ролей и практик негосударственных субъектов в реформе правоохранительной системы как в данном контексте, так и на международном уровне. Действия Гражданского Союза во время чрезвычайного положения в Кыргызстане – например, по мониторингу правонарушений со стороны милиции, в оказании юридической помощи в таких случаях, но и включая призывы к эффективной защите сотрудников милиции – еще раз показали насколько серьёзен их подход и насколько он нацелен на благополучие и населения и сотрудников правоохранительных органов.
социальных изменений: какова роль гражданского общества?
Гражданское общество привносит в сообщество преобладающую мудрость
Гражданское общество — это экосистема, которая влияет на социальные изменения вне семьи, рынка или правительства. Гражданское общество, которое часто называют пространством, в котором мы действуем для общего блага, стремится объединить бедных или маргинализованных людей с группами, которые могут мобилизовать поддержку для оказания помощи.
Примеры организаций гражданского общества включают:
- Церкви и другие религиозные организации
- Интернет-группы и сообщества в социальных сетях
- Неправительственные организации (НПО) и другие некоммерческие организации
- Профсоюзы и другие группы, ведущие коллективные переговоры
- Новаторы, предприниматели и активисты
- Кооперативы и коллективы
- Массовые организации
На разных этапах истории гражданское общество взяло на себя роль лидера крупных движений перемен, включая движения за гражданские права, гендерное равенство и другие движения за равенство.Гражданское общество находится в лучшем состоянии, когда люди на всех уровнях общества принимают идею. Со временем это способствует изменениям во властных структурах и наполняет новыми господствующими знаниями семью, общество, суды и бизнес.
Роль гражданского общества
Общества постоянно меняются. Они сформированы мировыми событиями, борьбой, а также творческими, технологическими и экономическими достижениями. Гражданское общество дает возможность продуктивно участвовать в этом процессе — следить за новыми событиями и сотрудничать с другими организациями, работающими на общее благо.
Некоторые из наиболее важных должностей включают:
- Социальная ответственность. Привлечь к ответственности корпорации, религиозные и другие организации за свои действия (или бездействие). Социальная ответственность ценит прозрачность и честность и гарантирует, что все — от государственных чиновников до местных школьников — соблюдают одни и те же правила.
- Расширение прав и возможностей сообществ. Организации гражданского общества дают голос неорганизованным, безмолвным слоям общества.Они повышают осведомленность о социальных проблемах и выступают за изменения, давая возможность местным сообществам разрабатывать новые программы для удовлетворения своих собственных потребностей.
- Обеспечение надлежащего управления. Гражданское общество работает рука об руку с правительством, стремясь разрабатывать политику и внедрять новые стратегии. Помимо этого, гражданское общество создает так называемый социальный капитал, предоставляя участникам возможность строить отношения и устанавливать связи на основе их ценностей, поведения и убеждений.
Участие в гражданском обществе
Организации гражданского общества имеют долгую историю отстаивания социальных изменений.Есть много способов принять участие в социальных изменениях. Подумайте, как вы или ваша организация можете стать экспертом:
- . Изучайте, исследуйте и развивайте глубокие знания в интересующей вас области. Эксперты могут быть отдельными людьми, группами или целыми организациями, и в этом качестве они работают в разных областях, выступая в качестве исследовательских советов, консультантов и членов аналитических центров. Помимо предоставления знаний, они могут обучать, пропагандировать образование, обучать или создавать новые коммуникационные сети в своих областях знаний.
- Посол. Посол — это связующее звено с людьми, выступающее в качестве голоса для недостаточно представленных сообществ. Как и эксперты, послами могут быть как отдельные люди, так и большие группы, связанные общей целью. Они часто берут на себя роль поставщиков услуг и не боятся испачкать руки, работая над огромными социальными проблемами, такими как управление стихийными бедствиями, безопасность или голод.
- Новатор. Новаторы доверяют своему инстинкту. Их вдохновляет идея разработки новых решений трудноразрешимых социальных проблем.Отчасти их роль заключается в том, чтобы служить инкубатором идей общества, сохраняя веру в дела, на устранение которых может потребоваться много времени. Новаторы могут работать над практическими решениями (например, над новым способом работы) или посвятить свою творческую энергию технологиям (например, созданию новой платформы социальных сетей).
Оживление демократии: что такое социальные изменения?
Научно-исследовательский институт социального развития Организации Объединенных Наций: гражданское общество, неправительственные организации и социальное развитие: изменение правил игры, Алан Фаулер
GSDRC: Службы прикладных знаний: роль гражданского общества и социальных движений
Роль некоммерческой организации Шеннон Доземаген, ведущие инновации в государственной политике и социальных изменениях.
Каково гражданское общество, его роль и значение в 2018 году?
Что такое гражданское общество? Как используется этот термин и какова его роль и значение (на международном уровне) в 2018 году?
Гражданское общество широко понимается как пространство за пределами семьи, рынка и государства (WEF, 2013).То, что составляет гражданское общество, развивалось и росло с тех пор, как термин впервые стал популярным в
80-х годах, и теперь он означает широкий спектр организованных и органических групп, включая неправительственные организации (НПО), профсоюзы, общественные движения, массовые организации, онлайн-сети
и сообщества и религиозные группы (VanDyck, 2017; WEF, 2013). Организации гражданского общества (ОГО), группы и сети различаются по размеру, структуре и платформе, начиная от
международных неправительственных организаций (например.грамм. Oxfam) и массовых социальных движений (например, Арабская весна) небольшим местным организациям (например, Коалиция жителей Джакарты, выступающих против приватизации воды
).
Роли гражданского общества включают:
- поставщик услуг (например, управление начальными школами и предоставление базовых услуг здравоохранения по месту жительства)
- защитник / участник кампании (например, лоббирует правительства или бизнес по вопросам, включая права коренных народов или окружающую среду)
- сторожевой пёс (например, мониторинг соблюдения правительством договоров о правах человека)
- формирование активной гражданской позиции (например, мотивация гражданского участия на местном уровне и взаимодействия с местным, региональным и национальным управлением)
- участвуют в процессах глобального управления (например, организации гражданского общества входят в состав консультативного совета Климатических инвестиционных фондов Всемирного банка).
Гражданское общество привело к позитивным социальным изменениям во многих местах по всему миру. Например, WaterAid UK обеспечила более 1,3 миллиона человек безопасной питьевой водой в 2017/18 году, в то время как в Сальвадоре правительство приняло в 2017 году закон, запрещающий экологически и социально вредные методы добычи металлов после действий гражданского общества с 2004 года. ценность, легитимность и подотчетность гражданского общества возрастают. Причины для этого включают:
- Недавние скандалы с НПО, например, с работниками Oxfam на Гаити
- растущий разрыв между традиционными ОГО и их бенефициарами
- жесткий финансовый климат, который побудил некоторые ОГО «следить за деньгами» и отходить от своих основных задач.
- растущая роль новых социальных движений, которые могут установить связь с большим количеством людей и мобилизовать их
Все больше исследователей и практиков уделяют внимание роли и ценности диаспор и их потенциальному вкладу в международное развитие.В 2017 году общины диаспоры перевели более 466 миллиардов долларов США в страны с низким и средним уровнем доходов (Всемирный банк, 2018). Денежные переводы покрывают потребности как членов семьи, так и инвестиции в совместное развитие
проектов и предпринимательство. Потенциальная роль и значение диаспор в развитии широко признаны, например, в Целях устойчивого развития (ЦУР) ООН. Ключевые вопросы в максимальном использовании потенциала диаспоры — это снижение операционных издержек, связанных с денежными переводами, и наращивание потенциала диаспорских групп гражданского общества.
Ученые, исследователи и практики обеспокоены «закрытием пространства» вокруг гражданского общества. Закрытие относится к правительствам, вводящим в действие нормативные, законодательные или практические ограничения для гражданского общества, включая иностранное финансирование ОГО и ограничения прав на свободу ассоциации, собраний и выражения мнений (см., Например, Rutzen, 2015). Ограничения для гражданского общества начались после террористических атак 11 сентября в Америке, со второй волной ограничений после арабской весны (Rutzen, 2015).И развивающиеся, и развитые страны вводят ограничения (Rutzen, 2015). Практики и исследователи активно ищут пути повышения устойчивости и устойчивости гражданского общества (см., Например, Центр стратегических и международных исследований США, который учредил глобальный консорциум для определения конкретных средств правовой защиты). Другие важные тенденции в гражданском обществе включают изменение климата финансирования, роль технологий и роль религиозных групп.
Существует множество литературы, посвященной гражданскому обществу, его ролям, ценностям и тенденциям.Сюда входят как академическая, так и серая литература. Следовательно, в этом отчете представлен краткий обзор отдельных вопросов и небольшое количество примеров. В нем освещаются тенденции закрытия пространств и роль диаспор, но каждое из них может легко составить отдельный отчет.
Потенциальные возможности для будущих исследований включают:
- Повышенное внимание к демонстрации воздействия: северные доноры и международные организации все чаще призывают ОГО продемонстрировать влияние в рамках своих финансовых требований.В будущих исследованиях можно было бы изучить влияние этого на ОГО разного размера и ресурсов, а также на различные модели измерения воздействия (см., Например, WEF, 2013, стр. 16).
- Государственные стратегии закрытия пространства: какие стратегии государства используют для демобилизации гражданского общества и как эти стратегии изменились с течением времени? Крайенкамп (2017) утверждает, что наши эмпирические знания об ограничениях, с которыми сталкиваются ОГО, остаются ограниченными, следовательно, наше понимание того, почему и когда государства стремятся демобилизовать ОГО, также остается ограниченным.
- Растущая роль частного сектора в национальном и международном управлении и ее последствия (CIVICUS, 2018, стр. 14).
- Меняющийся климат финансирования: иностранное финансирование — это обычное оправдание правительством ограничений для ОГО. Это происходит одновременно с тем, что ОГО сталкиваются с более жестким и более конкурентным климатом международного финансирования (см., Например, введение в дебаты о закрытых пространствах в рамках Открытых глобальных прав в 2016 г.).
- Устойчивость гражданского общества: исследователи утверждают, что гражданское общество находится на перепутье и необходимы действия для повышения его устойчивости.USAID, CIVICUS и Институт гражданского общества Западной Африки разработали меры по оценке устойчивости гражданского общества.
- Воздействие на организации и движения гендерных и сексуальных меньшинств: они могут быть конкретной целью закрытия пространств, что может усилить маргинализацию сообществ (см., Например, Mbote, 2016).
- Роль религиозных групп: религиозная принадлежность снижается в Западной Европе и Северной Америке, но возрастает в остальном мире. Социальные, экономические и политические ассоциации и движения на религиозной основе нарушают статус-кво во многих частях мира в стремлении к социальной справедливости.
Что может сделать гражданское общество для развития демократии
Что гражданское общество может сделать для развития демократии
Презентация для лидеров НПО, 10 февраля 2004 г., конференц-центр
, Багдад
Добрый день. Сегодня я хочу кратко поговорить с вами о роли, которую гражданское общество играет в построении и укреплении демократии. Все вы являетесь лидерами гражданского общества, которые по-разному участвуют в этих усилиях, поэтому мне очень приятно поделиться с вами этими идеями.
Под гражданским обществом я подразумеваю весь спектр организованных групп и институтов, которые независимы от государства, добровольны и, по крайней мере, в некоторой степени самогенерируемые и самодостаточные. Это, конечно, включает неправительственные организации, подобные тем, что находятся в этом зале, но также независимые средства массовой информации, аналитические центры, университеты, а также социальные и религиозные группы.
Чтобы быть частью гражданского общества, группы должны соответствовать и другим условиям. В условиях демократии группы гражданского общества уважают закон, права отдельных лиц и права других групп выражать свои интересы и мнения.Часть того, что подразумевает слово «гражданский», — это терпимость и соблюдение плюрализма и разнообразия.
Группы гражданского общества могут устанавливать связи с политическими партиями и государством, но они должны сохранять свою независимость и не стремятся к политической власти для себя.
Часто в переходные периоды возникают группы, которые стремятся монополизировать жизнь и мышление своих членов. Эти группы не терпят права своих членов на несогласие и не уважают другие группы, которые с ними не согласны.Некоторые из этих групп могут быть просто прикрытием для политических партий или движений, стремящихся получить контроль над государством. Эти группы не являются частью гражданского общества и не способствуют построению демократии.
Что же тогда могут сделать независимые, добровольные, законопослушные, толерантные и плюралистические организации гражданского общества для построения и поддержания демократии?
Первая и самая основная роль гражданского общества — ограничивать и контролировать власть государства.Конечно, любая демократия нуждается в хорошо функционирующем и авторитетном государстве. Но когда страна выходит из десятилетий диктатуры, ей также необходимо найти способы сдерживать, контролировать и ограничивать власть политических лидеров и государственных чиновников.
Субъекты гражданского общества должны следить за тем, как государственные чиновники используют свои полномочия. Они должны выражать обеспокоенность общественности по поводу любого злоупотребления властью. Им следует лоббировать доступ к информации, включая законы о свободе информации, а также правила и учреждения по борьбе с коррупцией.
Это составляет вторую важную функцию гражданского общества: разоблачать коррумпированное поведение государственных чиновников и лоббировать реформы надлежащего управления. Даже там, где существуют антикоррупционные законы и органы, они не могут эффективно функционировать без активной поддержки и участия гражданского общества.
Третья функция гражданского общества — способствовать участию в политической жизни. НПО могут делать это, рассказывая людям об их правах и обязанностях как демократических граждан, и побуждая их слушать предвыборные кампании и голосовать на выборах.НПО также могут помочь развить у граждан навыки работы друг с другом для решения общих проблем, обсуждения общественных проблем и выражения своих взглядов.
В-четвертых, организации гражданского общества могут способствовать развитию других ценностей демократической жизни: терпимости, умеренности, компромисса и уважения противоположных точек зрения. Без этой более глубокой культуры приспособления демократия не может быть стабильной. Этим ценностям нельзя просто научить; они также должны быть испытаны на практике.У нас есть выдающиеся примеры неправительственных организаций из других стран, особенно женских групп, которые прививали эти ценности молодежи и взрослым с помощью различных программ, практикующих участие и дискуссии.
В-пятых, гражданское общество также может помочь в разработке программ демократического гражданского образования в школах. После диктатуры необходимы всеобъемлющие реформы, чтобы пересмотреть учебные программы, переписать учебники и переобучить учителей, чтобы рассказывать молодым людям о преступлениях прошлого и обучать их принципам и ценностям демократии.Это слишком важная задача, чтобы оставлять ее только чиновникам в министерстве образования. Гражданское общество должно участвовать в качестве конструктивного партнера и выступать за демократию и обучение правам человека.
В-шестых, гражданское общество является ареной для выражения разнообразных интересов, и одна из функций организаций гражданского общества состоит в лоббировании потребностей и проблем своих членов, таких как женщины, студенты, фермеры, экологи, профсоюзные деятели, юристы, врачи. , и так далее. НПО и заинтересованные группы могут представлять свои взгляды парламенту и провинциальным советам, связываясь с отдельными членами и давая показания перед парламентскими комитетами.Они также могут наладить диалог с соответствующими правительственными министерствами и ведомствами для лоббирования своих интересов и проблем.
И не только находчивые и хорошо организованные люди могут быть услышаны. Со временем группы, которые исторически подвергались угнетению и ограничивались маргинализацией общества, могут объединяться, чтобы отстаивать свои права и защищать свои интересы.
Седьмой способ, которым гражданское общество может укрепить демократию, — это предоставить новые формы интереса и солидарности, которые пересекают старые формы племенных, языковых, религиозных и других связей идентичности.Демократия не может быть стабильной, если люди общаются только с другими, исповедующими ту же религию или идентичность. Когда люди разных религий и этнической принадлежности объединяются на основе общих интересов, таких как женщины, художники, врачи, студенты, рабочие, фермеры, юристы, правозащитники, защитники окружающей среды и т. Д., Гражданская жизнь становится богаче, сложнее, и толерантнее.
В-восьмых, гражданское общество может стать тренировочной площадкой для будущих политических лидеров. Неправительственные организации и другие группы могут помочь выявить и обучить новые типы лидеров, которые занимались важными общественными проблемами и которые могут быть привлечены к участию в политических выборах на всех уровнях и для работы в провинциальных и национальных кабинетах.Опыт других стран показывает, что гражданское общество является особенно важной ареной для набора и обучения будущих женщин-лидеров.
В-девятых, гражданское общество может помочь информировать общественность о важных общественных проблемах. Это роль не только средств массовой информации, но и НПО, которые могут предоставить форумы для обсуждения государственной политики и распространения информации перед парламентом по вопросам, которые затрагивают интересы различных групп или общества в целом.
В-десятых, организации гражданского общества могут играть важную роль в посредничестве и помощи в разрешении конфликтов.В других странах НПО разработали официальные программы и обучение инструкторов для разрешения политических и этнических конфликтов и обучения групп разрешению их споров путем переговоров и примирения.
В-одиннадцатых, организации гражданского общества должны играть жизненно важную роль в мониторинге проведения выборов. Для этого требуется широкая коалиция организаций, не связанных с политическими партиями или кандидатами, которая размещает нейтральных наблюдателей на всех избирательных участках, чтобы гарантировать, что голосование и подсчет голосов будут полностью свободными, справедливыми, мирными и прозрачными.Очень трудно проводить заслуживающие доверия и справедливые выборы в новой демократии, если группы гражданского общества не будут играть эту роль.
Наконец, я хочу подчеркнуть, что гражданское общество не просто находится в напряжении с государством. Независимость гражданского общества от государства не означает, что оно всегда должно критиковать государство и выступать против него. Фактически, делая государство на всех уровнях более подотчетным, отзывчивым, инклюзивным, эффективным и, следовательно, более легитимным, активное гражданское общество укрепляет уважение граждан к государству и способствует их позитивному взаимодействию с ним.
Демократическое государство не может быть стабильным, если оно не является эффективным и легитимным при уважении и поддержке своих граждан. Гражданское общество — это проверка, наблюдатель, но также и жизненно важный партнер в поисках такого рода позитивных отношений между демократическим государством и его гражданами.
Гражданское общество | PeaceWomen
Как гражданское общество участвует в повестке дня «Женщины, мир и безопасность»?
Организации гражданского общества (ОГО) по всему миру работают над построением мира и равенства в сообществах на национальном и международном уровнях.Женские организации гражданского общества и неправительственные организации играют решающую роль в реализации изменений и приверженности делу «Женщины, мир и безопасность» (WPS). Они реализуют решения conflcit; им трудно сделать процесс принятия решений инклюзивным; они документируют; они отвечают; они организуют; и они меняют жизнь тех, кто пострадал от конфликта. Гражданское общество, особенно женские группы, в том числе Международная женская лига за мир и свободу (WILPF), выступало за принятие Резолюции 1325 Совета Безопасности ООН в 2000 году и продолжает играть важную роль в реализации целостных целей Повестки дня WPS.
Жизненно важная роль гражданского общества, особенно женских организаций гражданского общества (ОГО), очень важна, но зачастую ее не признают, маргинализируют и недооценивают. Значительная работа женских ОГО в конфликтных ситуациях тем более необычна, что они часто исключаются из официальных процессов разрешения конфликтов, политического диалога и систем постконфликтного миростроительства, включая механизмы и институты, ответственные за выполнение мирных соглашений и постконфликтный период. процессы планирования конфликтов.
По-прежнему актуальна поддержка женских организаций, правозащитников и защитников прав женщин в различных сферах деятельности, связанных с ЖЖС. Поддержка должна быть политической, технической и финансовой. Он должен включать поддержку и обеспечение участия женского гражданского общества в мирных процессах, во всех аспектах восстановления судебных институтов, институтов безопасности и политических институтов, а также в разработке конституции.
Женские организации в условиях конфликтов и постконфликтных ситуаций часто подвергаются особым угрозам безопасности.Даже участвуя в мирных процессах и в постконфликтном выполнении мирных соглашений, женщины-лидеры и активисты гражданского общества подвергаются запугиванию и преследованию, особенно в обществах, в которых эти женщины играют нетрадиционные роли. Необходимо уделять особое внимание защите женских групп и женщин-правозащитников, с тем чтобы угрозы их безопасности не препятствовали их участию в урегулировании конфликтов и политических процессах, включая переходный период.
Гражданское общество | Организация Объединенных Наций
Работа с системой ООН
Неправительственные организации (НПО) могут участвовать в работе ООН одним из двух способов: либо через консультативный статус при Экономическом и Социальном Совете (ЭКОСОС), либо через ассоциацию с Департамент глобальных коммуникаций ООН (DGC) (ранее DPI).
Консультативный статус при ЭКОСОС
Консультативный статус при Экономическом и Социальном Совете дает НПО доступ не только к ЭКОСОС, но и к его многочисленным вспомогательным органам, к различным правозащитным механизмам Организации Объединенных Наций, специальным процессам на малых оружия, а также специальные мероприятия, организованные Председателем Генеральной Ассамблеи.Существует три типа консультативного статуса ЭКОСОС для НПО. Консультативный статус ЭКОСОС отделен от ассоциации с РСК.
Связь с DGC
Подразделение гражданского общества Департамента глобальных коммуникаций ООН (ранее ДОИ) является связующим звеном между Организацией и примерно 1500 неправительственными организациями (НПО), которые связаны с ООН и поддерживают ее усилия по распространять информацию по приоритетным вопросам своей повестки дня, включая устойчивое развитие, создание более безопасного и безопасного мира, помощь странам с переходной экономикой, расширение прав и возможностей женщин и молодежи, а также борьбу с бедностью, среди прочего.НПО, связанные с DGC, помогают накапливать знания и оказывать поддержку Организации на низовом уровне.
NGLS
С интеграцией бывшей Службы связи с неправительственными организациями (NGLS) в Департамент глобальных коммуникаций Подразделение гражданского общества также предоставляет стратегическую информацию, анализ и поддержку широкому кругу клиентов, используя свои уникальные возможности для созыва и сетевой потенциал для укрепления диалога с участием многих заинтересованных сторон и создания альянсов по таким вопросам, как культура и образование, права человека, мир и безопасность, окружающая среда, экономическое и социальное развитие, здоровье и народонаселение, и все это с точки зрения всей системы ООН.
Фонд демократии ООН
Фонд демократии Организации Объединенных Наций (ФДООН) был создан для поддержки проектов, которые укрепляют голос гражданского общества, продвигают права человека и поощряют участие всех групп в демократических процессах. Подавляющее большинство средств UNDEF направляется местным организациям гражданского общества — как на переходном этапе, так и на этапе консолидации демократизации.
Интегрированная система организаций гражданского общества (iCSO)
Интегрированная система организаций гражданского общества обеспечивает онлайн-регистрацию общих профилей организаций гражданского общества, включая адреса, контакты, мероприятия и участие в собраниях.Он облегчает процедуру подачи заявки на получение консультативного статуса при Экономическом и Социальном Совете (ЭКОСОС) и помогает аккредитованным НПО в представлении четырехгодичных отчетов и назначении представителей при Организации Объединенных Наций.
Академическое влияние
Академическое влияние — это глобальная инициатива, которая объединяет высшие учебные заведения с Организацией Объединенных Наций в активной поддержке десяти общепринятых принципов в области прав человека, грамотности, устойчивости и разрешения конфликтов.
Университет Организации Объединенных Наций
Университет Организации Объединенных Наций (УООН) — это глобальный аналитический центр и организация для обучения аспирантов со штаб-квартирой в Японии. Его миссия состоит в том, чтобы посредством совместных исследований и образования способствовать усилиям по решению насущных глобальных проблем выживания, развития и благосостояния человечества, которые вызывают озабоченность Организации Объединенных Наций, ее народов и государств-членов.
Какую роль играют организации гражданского общества в поддержке образования и знаний в формировании общества, которое мы хотим?
Координационная группа Коллективных консультаций НПО по вопросам образования 2030 (CCNGO) ЮНЕСКО, в которую входят около 300 национальных, региональных и международных НПО, представила независимый отчет в Инициативу «Будущее образования», отражающий текущие и будущие глобальные тенденции, а также роль образования и ОГО внутри него.
Настоящий отчет опережает международный обзор негосударственных субъектов в сфере образования, проведенный в рамках отчета Global Education Monitoring 2021/2. Он отражает то, как ОГО в сфере образования будут развиваться в мире растущего неравенства, подпитывающего напряженность, все большего отчуждения от автоматизации и неопределенности, вызванной множеством кризисов, не в последнюю очередь изменением климата. В отчете делается вывод о том, что гибкость и адаптируемость ОГО становятся все более ценными и необходимыми перед лицом новых проблем. .
Представленный в трех основных главах, «Роль организаций гражданского общества в 2050 году и в последующий период» в первую очередь рассматривает образование как право человека и трансформирующую концепцию перед лицом растущих проблем, тенденций и перспектив на будущее. Во второй главе ОГО описываются как «критически настроенные друзья и партнеры» правительства и других субъектов в сфере образования . В третьей главе рассматривается, как ОГО поддерживают расширение прав и возможностей граждан и среду обучения на уровне сообществ.
Отчет демонстрирует роль ОГО в , выступающих за гуманистическое видение образования в отражении и развитии политики, законодательства и финансирования с перспективой обучения на протяжении всей жизни. Он призывает ОГО максимально использовать ресурсы, опыт и развивать стратегические партнерства, чтобы обеспечить себе место в будущих сферах управления и принятия решений. . В нем также подчеркивается их потребность в поиске более формализованных способов сотрудничества, синергии и совместного построения инновационных, устойчивых и согласованных решений наряду с совместными инициативами по защите интересов на субнациональном, национальном, региональном и международном уровнях .
ОГО несут жизненно важное человеческое прикосновение и человеческую руку, необходимые для совместного строительства инклюзивного образования, знаний и основ политики . В отчете представлены девять рекомендаций , призванных направлять и поддерживать ОГО и их партнеров в построении устойчивого будущего. Читайте отчет здесь
CCNGO — давний механизм ЮНЕСКО для диалога, размышлений и партнерства с НПО, работающими в области образования. CCNGO, основанная в 1984 году, представляет собой сеть организаций гражданского общества (ОГО), приверженных делу обеспечения того, чтобы голос сообщества был усилен и учитывался в различных сферах принятия решений.
|