Развитые страны неразвитые страны: ООН назвала 47 наименее развитых стран в мире — Общество

Бедные страны сталкиваются с растущим бременем повышения стоимости импорта продовольствия

10 июля 2018, Рим — Беднейшие страны мира находятся под бременем растущего импорта продовольствия, говорится в новом докладе ФАО.

Стоимость мирового экспорта продовольствия увеличилась в три раза с 2000 года, достигнув в 2017 году 1,43 трлн. долл. США, тогда как в странах, наиболее уязвимых к дефициту продовольствия, она выросла примерно в 5 раз. Эта растущая тенденция может создать множество проблем, особенно беднейшим странам, и затруднить им возможности в удовлетворении потребностей в продовольствии на международных рынках, сказал Адам Пракаш, экономист ФАО и автор исследования «Продовольственный прогноз», опубликованного сегодня.

В этом году глобальная стоимость импорта продовольствия по прогнозам вырастет примерно на 3 процента и составит около 1,47 триллиона долларов. Ежегодный прирост в основном отражает рост товарооборота рыбы — ценного продукта, импортируемого в основном развитыми странами — и зерновых, являющихся основным продуктом для многих стран с продовольственным дефицитом и низким уровнем доходов (LIFDCs).

В этом году ФАО рассмотрела эту тенденцию в более долгосрочной перспективе и обнаружила, что страны действительно могут в будущем «платить больше за меньшее количество продовольствия», хотя глобальные условия производства и торговли в последние годы были весьма благоприятными.

Анализ фокусируется на тенденциях в торговле такими товарами, как животные белки, фрукты и ​​овощи, зерновые, напитки, масличные семена и кофе, чай и специи. Импорт продовольствия увеличивался ежегодно в среднем на 8 процентов с 2000 года, но этот показатель выражался уже двузначными цифрами для подавляющего большинства беднейших стран. Доля зерновых по сравнению с более дорогостоящими продуктами в импортной корзине не уменьшилась в более бедных странах, в то время как она значительно снизилась в более богатых странах.

В общей структуре экспорта 28 процентов всех экспортных поступлений в группе наименее развитых стран (НРС) идет на импорт продовольствия, что почти вдвое больше, чем это было в 2005 году. Развитые страны не только имеют более высокий ВВП на душу населения, но также обычно тратят 10 процентов своих экспортных поступлений на импорт продовольствия.

Экзотические фрукты переходят из нишевых сегментов на основной рынок

Продовольственный прогноз, который публикуется ФАО два раза в год, также посвятил одну главу растущей торговле такими менее распространенными тропическими фруктами, как гуава и личи, опираясь на прошлые исследования, в которых основное внимание уделялось их более известным представителям, таким как манго и папайя.

Стоимостная ценность этих тропических фруктов — 86 процентов из которых производится в Азии — в прошлом году составляла около 20 миллиардов долларов США.

Несмотря на то, что эти плоды в основном потребляются на местном уровне и часто вносят существенный вклад в доходы мелких фермеров и обеспечивают им необходимые питательные микроэлементы, растущее признание их вклада в здоровое питание стимулирует более высокий международный спрос, особенно в условиях наметившихся сильных мировых тенденций урбанизации и следования здоровому образу жизни.

Гуава — самый большой плод в этой категории, куда также входят джекфрут, лонган, личи, дуриан, рамбутан и маракуйя, в основном выращенные в Бразилии, а также мангостан. Всего лишь около 10 процентов продукции в настоящее время продается на международном рынке, в основном в Азии, где Таиланд является крупным экспортером, но твердые оптовые цены на рынках развитых стран свидетельствуют о достаточном коммерческом потенциале для экспортеров в странах с низким уровнем дохода. Для раскрытия этого потенциала необходимы инновации в области транспортировки скоропортящихся грузов, страхования предложения, волатильности цен и для соответствия требованиям фитосанитарной сертификации.

Большая картина

Продовольственный прогноз в первую очередь рассматривает рыночные тенденции по основным продовольственным товарам в мире, включая зерновые, рыбу, мясо, молочные продукты, сахар и растительные масла.

Несмотря на то, что предложение на основных продовольственных рынках является относительно стабильным по большинству товарных категорий, они остаются уязвимыми в свете недавних растущих торговых споров и потенциальных последствий неблагоприятных погодных условий и других потрясений.

Особый интерес представляют сложные тенденции в секторе растительных продуктов, где мировые цены на масличные и зерна растут, даже когда цены на растительные масла падают. Сложные торговые отношения между Соединенными Штатами Америки и Китаем — крупнейшим в мире производителем и покупателем сои, соответственно — привели к значительной неопределенности на рынке, о чем свидетельствует недавнее падение мировых цен на сою и соевые продукты.

Торговля зерновыми в 2018/19 году будет оставаться устойчивой, чему будет способствовать устойчивый спрос на импорт почти всех крупных зерновых. Другие основные моменты включают ожидания «завышенных» и даже рекордных цен на морепродукты во второй половине 2018 года, что будет обусловлено ограниченным предложением; расширение торговли молочными продуктами, особенно сухим молоком; и устойчивый рост производства мяса на фоне замедления роста объемов торговли.

В этом году мировое производство сахара вырастет на 11,1 процента, достигнув рекордного уровня в 187,6 млн. тонн и намного превысив уровень глобального потребления. Несмотря на самое крупное перепроизводство сахара в истории, международная цена на сахар, скорее всего, будет формироваться под давлением роста мировых цен на сырую нефть, поскольку потребуется большее количество сахара для  производства этанола.

Помощь – это ещё не всё

Переломный момент

Жители горной деревни в китайской провинции Гуйчжоу – подобной другим деревням в Африке, Центральной Америке или Индии – собираются на сход, чтобы обсудить свое будущее. Им не нужны подачки, им не нужны политические рецепты, и уж, конечно же, не нужны лекции заезжих высокопоставленных чиновников. Им нужно дать шанс. Они готовы порвать с прошлым. А готовы ли это сделать мы? 

В своё время двое видных ученых, профессоров Гарвардского университета – специалист по государственному управлению Ричард Нойштадт и историк Эрнест Мэй, – объединив усилия, изложили свои взгляды в книге под названием «Современные размышления».

Они утверждали, что так называемые «уроки истории» зачастую используются неверно и ведут к ошибочным решениям. По их мнению, история полезнее как средство помочь людям мыслить в категориях «потока времени» – рассматривать сегодняшние проблемы как часть континуума, охватывающего накопленный опыт и будущие возможности. История не столько даёт ответы, сколько помогает правильно поставить вопросы.

Так над какими же вопросами, какими будущими возможностями следует нам задуматься этой полной неопределённости осенью 2011 года? И каким образом нынешние проблемы соотносятся с минувшим?

Предстоящие Ежегодные совещания Группы организаций Всемирного банка – это далёкие отголоски встречи, на которую представители 44 государств собрались в 1944 году в расположенном в штате Нью-Гэмпшир местечке Бреттон-Вудс.

Тогда, в 1944 году, мир ещё был охвачен пожаром войны, унесшим почти 60 миллионов жизней.

Перед собравшимися стояла сложнейшая задача: понять, почему дипломатию и экономическую систему образца 1919 года постигли фатальные неудачи в 1920-х и 1930-х годах; выстроить новую многостороннюю международную экономическую систему; добиться мира и – во имя будущего – заново отстроить разрушенное.

На той исторической конференции была заложена основа трёх проектов, ставших фундаментом конструкции, которую мы и поныне называем Бреттон-Вудской системой.

Одним из них было создание Международного валютного фонда, призванного выравнивать с помощью своих финансовых ресурсов краткосрочные диспропорции в международных платежах и управлять коррекцией обменных курсов, чтобы не допускать конкурентной борьбы в стиле «разори своего соседа» в валютной сфере и предотвращать отток капитала, способный нанести тяжелый ущерб экономике и обществу.

Второй проект предусматривал учреждение Международного банка реконструкции и развития – нынешнего Всемирного банка – с тем, чтобы предоставлять в распоряжение стран, нуждающихся в инвестициях и содействии, долгосрочный капитал, который помогал бы им развивать свою экономику, торговать друг с другом и дать надежду измученному войной обществу.

Наконец, третий проект был направлен на устранение барьеров на пути развития международной торговли, на ускорение процесса открытия рынков и на предупреждение эскалации обмена протекционистскими санкциями и экономических конфликтов.

Архитекторы Бреттон-Вудской создали систему для тогдашнего мира.

Давайте вспомним, как он выглядел.

Тогда, даже с учетом послевоенной разрухи, на долю экономически развитых стран приходилось почти 80 процентов мирового ВВП, при этом на долю Соединённых Штатов – свыше 40 процентов.

Тогда на долю экономически развитых стран приходилось более двух третей объема торговли.

Тогда большинство нынешних развивающихся стран всё ещё были колониями.

Многосторонняя архитектура образца 1944 года существует уже без малого семьдесят лет. Этой конструкции случалось качаться и скрипеть под напором потрясений на валютных и нефтяных рынках в 1970-х годах, долговых кризисов в развивающихся странах в 1980-х годах, взлетов и падений экономики в 1990-х – но, в целом, система устояла.

Как бы ни критиковали Бреттон-Вудскую систему, но эта конструкция – со всеми её слабыми сторонами и «подпорками» – стала фундаментом для беспримерного экономического роста и для осуществления в кратчайшие сроки самых масштабных и самых успешных экономических преобразований в истории. В некоторых странах ВВП на душу населения удвоился за десять лет, тогда как в XIX столетии нынешним промышленно развитым странам на это понадобилась четверть века.

Однако сама Бреттон-Вудская система не является чем-то нерушимым или незыблемым.

Самый главный урок, который преподали нам основатели Бреттон-Вудской системы, состоит в том, что, если в мире происходит нечто качественно новое, нужно мудро признать этот факт, а затем – решительно и с умом встретить это новое и найти к нему подход, действуя смело, энергично, и в то же время сообща.

Сегодня перед нами вновь зажигаются сигнальные огни истории: красный, желтый, а иногда, конечно, и зеленый. Как же мы встретим вызовы 2011 года? С ностальгией, тоской по прошлому? Засунув голову в песок и отрицая их существование? С чувством вины и горечью, не видя открывающихся возможностей?

Или с робостью?

А может, мы встретим их лицом к лицу, придерживаясь конструктивного подхода и проявляя изобретательность? Будем опираться на накопленный опыт, но обдумывать ситуацию заново – с позиций нашего времени? Признаем, что обстоятельства коренным образом изменились, и отыщем путь прогресса, по которому могли бы бок о бок идти все мужчины – и женщины – во всех странах мира?

II Тектонический сдвиг.

Как и в любую эпоху великих исторических перемен, нам необходимо спросить себя: что же, на самом деле, происходит?

Это – тектонический сдвиг.

В 1990-х годах на долю развивающихся стран приходилось около одной пятой прироста мировой экономики. Сегодня они превратились в основную движущую силу мирового экономического развития.

В 1990-х годах на долю развивающихся стран приходилось немногим более 20 процентов общемирового объёма инвестиций. Сегодня этот показатель достиг уровня 45 процентов.
 
В последние десять лет темпы роста экономики развивающихся стран были почти вчетверо выше, чем у развитых стран, и, как ожидается, эта тенденция сохранится. 

По некоторым прогнозам, к 2025 году более половины прироста мирового производства будут, в совокупности, обеспечивать шесть крупнейших стран с формирующейся рыночной экономикой – Бразилия, Индия, Индонезия, Китай, Республика Корея и Российская Федерация.

Мир, в котором мы сегодня живём, таков, что, если бы 32 провинции Китая были странами – а по численности населения эти провинции превосходят большинство стран мира, – то они входили бы в число 33 стран, где в последние 30 лет наблюдались наивысшие темпы экономического роста.

Сегодня Китай потребляет более половины всего вырабатываемого в мире цемента, почти половину добываемой в мире железной руды, выплавляемой стали, мирового поголовья свиней, треть произведенных в мире яиц. Сегодня Китай является крупнейшим мировым потребителем таких металлов, как медь, алюминий и никель. Сегодня чистый приток ПИИ в Китай достигает почти 180 млрд. долл. США, тогда как всего десять лет тому назад он составлял примерно 40 млрд. долл. США.

По мере завершения строительства фундамента экономического роста в Китае его спрос на сырьё и полезные ископаемые несколько снизится, однако на смену ему придёт ускоряющая темп роста экономика Индии.

В 1944 году мир выглядел совершенно по-иному.

Но не стоит ориентироваться на линейные тренды. Руководителям Китая известно, что успешная модель экономического роста страны на самом деле неустойчива. В Китае признают, что стране необходимо решать проблемы ухудшения состояния окружающей среды, неравенства, использования ресурсов, демографии, роста производительности и чрезмерной зависимости от зарубежных рынков.

Если к 2030 году уровень дохода на душу населения в Китае с сегодняшних 4000 долл. США достигнет 16000 долл. США – что вполне возможно, – то это окажет на мировую экономику такое же воздействие, как если бы в мире появилось ещё 15 Южных Корей. Трудно представить себе, что такой результат окажется устойчивым в рамках модели экономического роста, опирающегося на экспорт и приток инвестиции.

Я скептически отношусь и к прогнозам неизбежного упадка экономики развитых стран. Если в развитых странах – что, безусловно, возможно – будут приняты убедительные – а не просто краткосрочные паллиативные – меры по решению проблем долга и бюджетного дефицита, способные восстановить доверие и ориентированные на структурные и налоговые реформы, которые ускорят рост частного сектора, дадут импульс производительности и позволят создать рабочие места, то эти страны смогут переломить нынешнюю тенденцию и уверенно двинутся вперёд. Жизнь неоднократно доказывала ошибочность прогнозов неизбежного застоя и упадка, на чем бы они ни строились, будь то центральноевропейский пессимизм Освальда Шпенглера или гипотеза застоя, выдвинутая видным экономистом-кейнсианцем из Гарварда Алвином Хансеном.

Не время говорить и о том, что экономически развитые страны больше не могут позволить себе участвовать в решении зарубежных проблем. В 1947 году, в период президентства Гарри Трумэна, средний американец производил менее трети того, что каждый американец производит сегодня. И если поколение 1947 года, чей достаток на душу населения был в три с лишним раза ниже, чем наш теперешний, смело бралось за решение мировых проблем, разве не способны мы сделать то же самое?

США, европейские государства, Япония и другие развитые страны играют крайне важную роль в сферах инноваций, инвестиций, технологий, безопасности и, конечно, развития. Их вклад по-прежнему лежит в основе современной международной системы. Крупнейшим развитым странам необходимо в собственных интересах – и в мировых интересах – вместе с другими заниматься строительством будущего.

Сегодня происходит нечто очень важное, однако опыт учит, что нам необходимо модернизировать принцип многосторонности, а не отказываться от него.

Сегодня происходит нечто очень важное, однако опыт учит, что нам следует демократизировать процесс развития, а не прятаться в границах отдельных стран и не обманывать себя верой в старые истины. 

Опыт учит, что нам необходимо изменять прежние представления и отказываться от устаревших ярлыков, но не от наших многосторонних обязательств.

Давайте на минутку присмотримся к этим клише:

«Первый мир» и «третий мир», «Север» и «Юг», «развитые» и «слаборазвитые», «передовые» и «с формирующейся рыночной экономикой», «донор» и «получатель помощи», «поставщик» и «проситель», «богатый» и «бедный», «они» и «мы».

Язык развития оказывается языком прежней иерархической системы. Старый мир, старый порядок. И в этом есть привкус лицемерия.

Если страны, вырабатывающие почти 50 процентов своей электроэнергии из угля, заявляют более бедным странам, не имеющим альтернатив в сфере энергетики, что те не должны использовать уголь, то что, на самом деле, они заявляют? «Делай, как я говорю, а не как я делаю».

Когда страны с крупным бюджетным дефицитом требуют от бедных стран бюджетной дисциплины, то что, на самом деле, они заявляют? «Делай, как я говорю, а не как я делаю».

Если страны проповедуют свободную торговлю, но ставят препоны на пути развивающихся стран, то что, на самом деле, они заявляют? «Делай, как я говорю, а не как я делаю».

Если страны выступают за экономическую приемлемость долга беднейших стран, а их собственный уровень задолженности остается рекордно высоким, то что, на самом деле, они заявляют? «Делай, как я говорю, а не как я делаю».

Мировую экономику, опирающуюся на принцип «Делай, как я говорю, а не как я делаю», ждёт развал, от которого пострадают все.

Прежние модели можно и должно изменять.

III         Прежние модели уже не годятся

Мы уже видим признаки перемен.

Развивающиеся страны в разных регионах мира уже не стремятся подражать европейской, японской или американской модели.

Мексиканская и бразильская системы обусловленных денежных трансфертов становятся предметом изучения из-за их инновационного подхода к привлечению детей в школы, их роли в снижении детской и материнской смертности и в борьбе с бедностью без ущерба для бюджета.

Реализуемая в Турции в последние десять лет программа реформ является образцом для реформ в странах Северной Африки и Ближнего Востока.

Характерное для Сингапура сочетание открытой экономики, кластера услуг, борьбы с коррупцией и неустанной адаптации к изменяющейся ситуации вызывает восхищение в таких далеких друг от друга странах, как африканские государства, государства Персидского залива и Россия.

Индийскую модель услуг в области информационных технологий воспроизводят Гана, Кения, Мадагаскар, Мозамбик, Нигерия, Сенегал, Руанда и Танзания.

Колумбийская система общественного транспорта признана одним из наиболее эффективных решений в международном масштабе и воспроизводится в разных городах региона – от Мехико до Сантьяго и Лимы.

Взаимоотношения между развивающимися странами меняют привычную нам парадигму развития в мире.

В 1990-е годы развивающиеся страны импортировали из других развивающихся стран 15 процентов товаров. Сегодня этот показатель вырос в три раза.

В 2008 году на долю ПИИ по линии «Юг-Юг» приходилась треть ПИИ, поступавших в развивающиеся страны, а сегодня эта доля растет, приближаясь уже к 40 процентам.

По оценкам ООН, только в секторе инфраструктуры на инвестиции из развивающихся стран пришлось в период с 1996 по 2006 год свыше 39 процентов иностранных инвестиций, направленных в страны Африки, почти 43 процента – в страны Азии и почти 16 процентов – в страны Латинской Америки.

Сегодня развивающиеся страны не только получают помощь – они сами ее оказывают. В 2008 году новые доноры из числа стран с формирующейся рыночной экономикой предоставили от 12 до 15 млрд. долл. США на помощь на цели развития – это, по самым скромным подсчетам, составляет от 10 до 15 процентов помощи, предоставленной традиционными донорами из числа развитых стран.

Конечно, в развивающихся странах по-прежнему сохраняется масса проблем. Примерно 75 процентов бедных, живущих не более чем на 2 долл. США в день, – это жители стран «со средним уровнем дохода». Поэтому понятно, что развивающиеся страны остро реагируют на попытки возложить на них новые обязательства.

Что это означает для будущего?

IV        «Новая норма» — вовсе не норма

«Новая норма» вовсе не будет «нормой».

«Новая норма» будет динамичной, а не застывшей: всё больше стран будут, развиваясь, определять контуры многосторонней системы. Некоторые государства, возможно, не избегнут заминки. Страны с развивающейся экономикой будут присоединяться к новым сетям – стран, международных организаций, гражданского общества и частного сектора – в разных сочетаниях и на изменяющихся условиях. Эти новые сети приходят на смену прежним иерархическим структурам.

В условиях «новой нормы» страны будут постоянно доказывать делом своё право на участие в решении мировых экономических вопросов, а не претендовать на него только в силу своих прежних позиций или официальных полномочий.

«Новая норма» будет подвижной, а иногда и изменчивой – потрясения и кризисы станут более частыми, но при этом у стран появится больше возможностей воспользоваться преимуществами мировой экономики.

«Новая норма» будет способствовать ускорению роста, а не только изменению его направленности – новые рабочие места будут создаваться по мере снижения ценности прежних, будет использоваться потенциал устойчивого и «зеленого» роста, для частного сектора будут создаваться стимулы к внедрению инноваций, разработке новых технологий и удовлетворению изменяющихся потребностей.

«Новая норма» будет означать отношение к рабочим местам не только как к производной экономического роста, а также признание того, что создание рабочих мест может способствовать целому комплексу явлений – повышению уровня жизни, росту производительности, благотворным переменам в обществе и усилению социальной сплоченности.

«Новая норма» будет учитывать потенциал разумного подхода к экономическому развитию: преуспеют те, кто будут готовы изучать идеи и опыт всех стран, независимо от прежних ярлыков. 

«Новая норма» обеспечит право голоса – женщинам в их общинах, гражданам в их странах, государствам – в международной системе. Как мы видели на примере стран Ближнего Востока и Северной Африки, речь пойдет о социальной подотчетности, о прозрачности власти, о гражданском обществе. Речь пойдет о гражданах, которые изменяют наш мир, в то время как мы пытаемся догнать их. Мы обязаны поддержать их.

V        Ответственные заинтересованные стороны
Адаптация к условиям этого нового мира – это вовсе не скромные изменения в распределении прав голоса в совете директоров МВФ или Группы организаций Всемирного банка.
Это не простое исполнение развитыми странами роли наставника, а развивающимися – послушного ученика.

Это не проблема отношений Севера и Юга, политики жалоб и обвинений, ничего в итоге не дающей.

Адаптация к условиям этого нового мира – это признание того, что все мы должны быть сегодня ответственными заинтересованными сторонами.

В условиях взаимозависимой мировой экономики нам, конечно, необходимо, чтобы одной из таких ответственных заинтересованных сторон стал и Китай.

Нам необходимо, чтобы Китай стал ответственным торговым партнером, чтобы он продвинулся к созданию ответственной системы валютных курсов, чтобы он обеспечивал ответственную защиту прав интеллектуальной собственности, чтобы он ответственно осуществлял инвестиции и проводил ответственную экологическую политику.

Но речь идет не только о Китае.

Европа, Япония и Соединенные Штаты также должны стать ответственными заинтересованными сторонами. Они слишком долго медлили с принятием сложных решений, и в результате к сегодняшнему дню выбор возможных решений оказался болезненно узким.

Мировая экономика вошла в новую опасную зону с малым пространством для маневра, поскольку европейские страны не хотят мириться с горькой правдой относительно общей ответственности за общую валюту.

Япония сопротивлялась проведению экономических и социальных реформ, которые могли бы придать новый импульс ее слабеющей экономической модели.

Соединенные Штаты столкнулись с рекордным для мирного времени дефицитом бюджета, а признаков согласованного подхода к ограничению факторов роста долга не наблюдается.

Уроки кризиса 2008 года и предыдущих кризисов состоят в том, что чем позднее вы начинаете действовать, тем больше вам приходится делать, и тем болезненнее этот процесс проходит.

Со стороны стран «еврозоны» безответственно присягать на верность валютному союзу, не будучи при этом готовыми либо создать налогово-бюджетный союз, который обеспечил бы действенность валютного союза, либо согласиться с последствиями этого для неконкурентоспособных, обремененных долгами членов союза. Со стороны Соединенных Штатов безответственно тянуть с решением таких основополагающих проблем, как неустойчивый рост социальных расходов, потребность в содействующей экономическому росту системы налогообложения и пробуксовывающая торговая политика.

Если Европа, Япония и Соединенные Штаты не осознают своей ответственности, они не только сами зайдут в тупик, но и потянут за собой мировую экономику.  

В этом случае речь пойдет не о тектоническом сдвиге, превратившем развивающиеся рынки в новые локомотивы мировой экономики. Речь пойдет о тектоническом сдвиге, вынудившем развитые страны жать на тормоза.

Страны с развивающейся рыночной экономикой не будут стоять на обочине; они не вернутся в безгласный, бесправный, выстроенный по иерархическому принципу мир 1944 года – мир ведущих и ведомых, мир, поделенный на сферы влияния.

Уроки 1944 года заключаются в том, что нам нужны лидеры, нам необходимо осмыслить наш путь в изменившейся многосторонней системе.

Настала пора засучить рукава.

Если мы не будем опережать события, если не приспособимся к изменениям, если не поднимемся над краткосрочными тактическими соображениями и не признаем, что влияние идет рука об руку с ответственностью, то окажемся совсем рядом с опасными течениями. Этому история учит всех нас – и развитые страны, и страны с развивающейся рыночной экономикой. 
 
Но если мы всё сделаем правильно, это откроет огромные возможности.

VI        Чем этот новый мир может стать для развития?

За последние 25 лет доля бедных среди населения развивающихся стран сократилась в два раза.

Всего за 4 года в 18 странах Африки показатели детской смертности снизились на 25 процентов.

За 10 лет, предшествовавших финансовому кризису, экономика стран Африки к югу от Сахары росла, в среднем, на 5-6 процентов в год, и большинство африканских стран уже прошли период восстановления и подняли свою экономику на уровень, превышающий предкризисный. Если эти темпы роста сохранятся, то примерно за 12 лет ВВП Африки удвоится, а в показателях на душу населения вырастет примерно на 50 процентов, что обеспечит государствам доходы, которые они смогут инвестировать в повышение уровня жизни населения, в подъём производительности и в развитие инфраструктуры в доселе невиданных масштабах, – и это, естественно, будет способствовать сокращению бедности.

Эти возможности создаются и силами частного сектора.

О потенциале частного сектора свидетельствует сумма в размере 77 млрд. долл. США, которая была инвестирована в течение последних десяти лет в развитие сетей электросвязи в странах Африки к югу от Сахары, благодаря чему численность абонентов мобильной связи увеличилась с менее чем 10 миллионов до почти 400 миллионов человек.

Примером потенциала экономического роста при ведущей роли частного сектора стал и бурный рост капиталовложений развивающихся стран в обрабатывающую промышленность и инфраструктуру.

Еще один пример – это быстрый рост числа инвестиционных фондов и других инвесторов, заинтересованных в том, чтобы частный капитал работал в развивающихся странах.

Я исхожу из нескольких очевидных соображений: сегодня мы имеем дело с экономической, торговой и финансовой взаимозависимостью, немыслимой в 1944 году.

Сегодня мы имеем дело с инновациями, научными прорывами и средствами связи, непостижимыми в 1944 году.

Мы имеем дело с цепями поставок и системами материально-технического обеспечения, действующими в масштабах целых континентов и пересекающими океаны.

Мы имеем дело с множественными полюсами роста, с новыми экономическими державами и со стимулированием развития по линии «Юг-Юг».

Ни один из этих процессов невозможно было представить себе в 1944 году.

Можем ли мы сегодня сочетать эти изменения с обновленной многосторонностью, чтобы выступить в качестве провозвестников новой мировой экономики? Экономики, не знающей зависимости? Экономики, не допускающей простого деления на доноров и получателей помощи?

Мира, где помощь – это ещё не всё?

VII      Новое мышление: помощь – это ещё не всё

В период, предшествовавший вступлению в действие Бреттон-Вудской системы, иностранная помощь в основном оказывалась в случае гуманитарных кризисов – голода, наводнений, землетрясений или конфликтов, вынуждающих население покидать места своего проживания.

В условиях разрухи после Второй мировой войны и последующего распада колониальных систем представлялось, что помощь может дать быстрый толчок притоку частных инвестиций, которые ограничивались недостаточностью внутренних накоплений, контролем за капиталом или неблагоприятными условиями. Помощь стала и валютой, позволявшей заручиться поддержкой в условиях противостояния двух сторон во времена «холодной войны». 

Этот мир 1944 года изменился – и изменился радикально. Настало время заново рассмотреть проблему помощи.

Изменения не означают, что помощь больше не нужна, или что развитым странам не следует выполнять взятые на себя обязательства по ее оказанию, или что мы не должны с уважением относиться к тому, что дала помощь.

В течение последнего десятилетия Группа организаций Всемирного банка сотрудничала с 79 беднейшими странами мира в рамках нашего Фонда для помощи беднейшим странам – Международной ассоциации развития; это позволило обеспечить более 47 миллионов человек доступом к основным услугам в области здравоохранения, питания или народонаселения, улучшить качество питания 98 миллионов детей, обеспечить свыше 113 миллионов человек доступом к улучшенному водоснабжению и провести иммунизацию 310 миллионов детей.

Для миллионов жителей разных стран мира такая помощь по-прежнему является вопросом жизни или смерти. Она остается важным средством, позволяющим странам подниматься вверх по лестнице роста.

Мы видим это на Африканском Роге, где в неотложной помощи нуждаются свыше 12 миллионов людей: это жертвы не только самой опустошительной за последние шестьдесят лет засухи, но и жестоких боевиков, воюющих, не думая о последствиях.

Мы видим это в Афганистане, где четко выверенные программы помощи внесли реальный вклад в обеспечение доступа к образованию и основным услугам здравоохранения, укрепив источники доходов сельского населения, содействуя росту частного сектора, расширяя права и возможности общин, и вовлекая их в работу на благо развития.

Многое еще предстоит сделать для достижения Целей в области развития, сформулированных в Декларации тысячелетия ООН. Многое предстоит сделать в интересах «беднейшего миллиарда» – сегодня это уже почти 1,5 миллиарда человек, живущих в странах, страдающих от нестабильности, конфликтов и насилия. Ни одной из этих стран не удалось пока достичь ни единой цели в области развития, сформулированной в Декларации тысячелетия ООН.

Но помощь – это не навсегда.

Помощь не должна быть и тем, что развитые страны предоставляют одной рукой, а другой – перекрывают развивающимся странам выход на сельскохозяйственные или другие торговые рынки, или ограничивают им доступ к экологически устойчивым источникам энергии.

В мире, где помощь – это ещё не всё, содействие будет интегрировано – и связано – со стратегиями глобального экономического роста, основополагающими движущими силами которого будут частные инвестиции и частное предпринимательство. Целью будет не благотворительность, а взаимная заинтересованность в создании новых полюсов роста.

В мире, где помощь – это ещё не всё, рациональная экономическая политика «Группы семи» будет так же важна, как и объём помощи в процентах от ВВП.

В мире, где помощь – это ещё не всё, договоренности «Группы двадцати» об устранении дисбалансов, структурных реформах, субсидиях на ископаемое топливо или продовольственной безопасности будут столь же важны, как и объём помощи в процентах от ВВП.

В мире, где помощь – это ещё не всё, страны, рыночная экономика в которых развивается быстрее, будут помогать отстающим, делясь с ними опытом, открывая для них рынки, предоставляя инвестиции и содействие в новых формах.

В мире, где помощь – это ещё не всё, новые инвестиционные механизмы, подобные учрежденной IFC Компании по управлению активами, создадут с помощью частных инвестиций новые каналы для посреднического капитала.

В мире, где помощь – это ещё не всё, новые финансовые инструменты позволят застраховать мелкие крестьянские хозяйства от засухи, а страны – от ураганов, создать рынки облигаций в местной валюте, привлечь новые инвестиции в акционерный капитал и создать новые местные товарные биржи или механизмы хеджирования для развивающихся стран. 

В мире, где помощь – это ещё не всё, поддержка инноваций и научных разработок позволит создать устойчивые к засухе, более питательные и более урожайные сорта сельскохозяйственных растений, использовать эффективные источники энергии, не содержащие углерода, и разработать новые вакцины, спасающие жизни.

Развитым странам необходимо понять собственную выгоду от оказания помощи развивающимся странам в выходе на путь устойчивого экономического роста. Им необходимо выполнять взятые на себя обязательства. Но нам следует также признать, что желание оказывать помощь будет снижаться по мере того, как странам-донорам придется решать проблемы долга.

Налогоплательщики имеют право знать, что Всемирный банк и другие организации, работающие в области развития, также являются ответственными заинтересованными сторонами.

Нам следует активнее демонстрировать эффективность помощи, показывать отдачу от вложенных средств и говорить о результатах. Нам следует эффективнее привлекать внешнюю помощь, используя для этого новые механизмы, а также расширять круг доноров, применяя инновационные подходы к привлечению заинтересованных сторон.

VIII       Мир, где помощь – это ещё не всё: как он может выглядеть на практике?

Мир, где помощь – это ещё не всё: как он может выглядеть на практике?

На уровне стран переход к принципу «помощь – это ещё не всё» означает привлечение и мобилизацию внутренних накоплений и доходов на условиях прозрачности, финансовое обслуживание всего населения и, прежде всего, женщин, путем предоставления им кредитных и сберегательных услуг, а также привлечение финансовых средств на местных рынках капитала и в местной валюте.

Это означает надлежащее управление, открытость и прозрачность, позволяющие привлекать граждан к активному участию в управлении и учитывать их мнение.

Это означает инвестиции в повышение уровня жизни граждан, включая обеспечение доступа к эффективным системам социальной защиты, основным услугам и качественному образованию, помогающему получить профессию и найти работу, – а для этого государственные учреждения и должностные лица должны оказывать услуги, а не только представлять интересы.

Это означает поощрение предпринимателей, малых предприятий, частных инвестиций и инноваций.

Это означает вложение средств в инфраструктуру для создания фундамента будущего роста производительности, в том числе посредством инновационных государственно-частных партнерств.

Это означает вложение средств в обеспечение связи и, в то же время, налаживание сбора данных и обмена информацией. В условиях этой новой мировой экономики качественные данные и информация будут, по меньшей мере, столь же важны, как и финансовая помощь. Инициатива Всемирного банка «Открытость данных, открытость знаний, открытость решений» уже сегодня позволяет увидеть силу информации. Начиная с вопросов гендерного равенства и заканчивая проблемами торговой политики, Всемирный банк может предоставить общественные блага, создавая информацию, распространяя ее, а также оказывая спонсорскую помощь тем, кто содействует нам в процессе демократизации развития.

На региональном уровне переход к принципу «помощь – это ещё не всё» означает интеграцию, призванную помочь расширению рынков, совершенствованию логистики во имя развития торговли, оптимизации таможенных систем, обеспечению энергией и инвестированию в развитие региональной инфраструктуры.

На международном уровне это означает многосторонние инновации в интересах повышения открытости торговли и инвестиций, обеспечения доступа к энергии, упрочения продовольственной безопасности, развития конкуренции в сфере услуг и борьбы с последствиями изменения климата – при этом не всегда необходимо ждать, пока к этой работе подключатся все: можно идти вперед там, где есть возможность создавать коалиции в интересах прогресса.

Это означает использование многосторонней системы, в том числе и «Группы двадцати», для изучения новых возможностей в политической и финансовой сферах, где каждый сможет сыграть свою роль.

Для Группы организаций Всемирного банка переход к принципу «помощь – это ещё не всё» означает дальнейшие внутренние преобразования, цель которых – стать партнером в сфере открытости данных, чтобы, опираясь на данные, опыт и находки разных стран мира, заниматься их изучением, корректировкой и распространением. Группа организаций Всемирного банка могла бы стать инвестором и посредником в деле привлечения инвестиций для создания рынков, учреждений и наращивания потенциала – будь то властей разных уровней, бизнеса или гражданского общества. Она могла бы выступать в качестве катализатора работы в рамках более демократичной модели развития. Она могла бы стать координатором поиска многосторонних решений проблем экономики, развития, бедности и риска. Наконец, Группа организаций Всемирного банка отстаивала бы принцип устойчивого экономического роста в интересах всех слоев населения.

Три года назад я предложил одно такое нововведение – «принцип одного процента», в рамках которого новому источнику глобальных накоплений – суверенным инвестиционным фондам – предлагалось инвестировать один процент их активов в экономический рост Африки. Сегодня эту идею реализует созданная IFC Компания по управлению активами, направляя средства на рынки регионов, испытывающих нехватку инвестиций – Африки, а также Латинской Америки и Карибского бассейна. На сегодняшний день общая сумма зарезервированных средств по линии Компании превышает 4 млрд. долл. США, причем почти 3 млрд. из них – это средства внешних инвесторов, например, суверенных инвестиционных фондов и пенсионных фондов, ранее почти не выходивших на рынки развивающихся стран.

IX        «Принцип пятидесяти процентов»

Сегодня я хотел бы выдвинуть еще одно предложение, которое могло бы приблизить нас к «миру, где помощь – это ещё не всё»: «принцип пятидесяти процентов».

Женщины составляют 50 процентов населения Земли и 40 процентов мировой рабочей силы. В Африке женщины являются главной опорой своих общин. Их – большинство среди крестьян, и они производят 80 процентов продовольствия на континенте.

Вместе с тем, пока женщинам принадлежит всего 1 процент богатств планеты.

У женщин и девочек в развивающихся странах, по сравнению с мужчинами, меньше шансов выжить в младенчестве, в раннем детстве, в репродуктивном возрасте.

У женщин меньше шансов получать оплату за свой труд, выращивать приносящие доход культуры или владеть такими активами, как земля.

У женщин меньше шансов влиять на принимаемые семьей решения или контролировать ресурсы своих домохозяйств.

Вместе с тем, имеется огромное количество данных о человеческом, социальном и экономическом потенциале женщин.

Мы знаем, что гендерное равенство – это разумный подход к экономическому развитию.

Мы знаем, что в странах с более высокой степенью гендерного равенства, как правило, ниже показатели бедности, что ребенок имеет намного больше шансов на выживание в том случае, если доход поступает в распоряжение матери, что только за счет передачи в руки женщин контроля над средствами производства в сельском хозяйстве его производительность в некоторых странах можно повысить не менее чем на 20 процентов.

Но речь идет не только об экономическом потенциале. Я убежден, что гендерное равенство – это не только ресурс, но и право.

Кроме того, гендерное равенство – это проблема не только развивающихся стран. Одна из 10 женщин в мире в течение жизни подвергается сексуальному или физическому насилию со стороны своего партнера или знакомого.

Можно говорить о том, что такие старые ярлыки, как «Север и Юг», «развитые и неразвитые», «первый мир и третий мир» должны уйти в прошлое, но мир по-прежнему разделен по принципу «они и мы».

Мне могут задать вопрос: «Какое отношение это имеет к миру, где помощь – это ещё не всё?»

Попросту говоря, речь идет об изменении политики и о расширении прав и возможностей каждого, будь то мужчина или женщина, а не только о предоставлении пакетов помощи.

Мы можем предоставлять помощь для более эффективной поддержки женщин и девочек, для строительства больниц и школ, для повышения показателей иммунизации и предоставления доступа к услугам по защите репродуктивного здоровья. И мы должны это делать. Но помощь – это ещё не всё.

Нам не удастся в полной мере реализовать потенциал половины населения планеты до тех пор, пока мы не решим проблему равенства в глобальном масштабе, пока страны, общины и домохозяйства по всему миру не будут признавать права женщин и не изменят правила, предопределяющие их неравенство.

Предоставление женщинам права владеть землей, права владеть собственным бизнесом, вести его и управлять им, права на наследование, более широких возможностей зарабатывать, большего контроля над ресурсами в рамках собственных домохозяйств – все это может способствовать улучшению состояния здоровья детей, показателей образования девочек, стать стимулом для подъема предпринимательства и экономической производительности и приблизить нас к миру, где помощь – это ещё не всё.

Это могло бы стать воплощением демократизации развития.

На следующей неделе Всемирный банк опубликует наш Доклад о мировом развитии, посвященный проблеме гендерного равенства и развития. Опираясь на данные этого исследования, мы намерены:

Продолжить работу, в рамках которой за последние пять лет мы направили 65 млрд. долл. США на нужды обучения девочек, охраны здоровья женщин и обеспечения доступа женщин к кредиту, земле, сельскохозяйственным услугам, рабочим местам и инфраструктуре. Проделана немалая работа, но ее недостаточно, и роль этого направления в нашей деятельности недостаточно весома.

Мы предусмотрим проведение гендерного анализа и диагностики в рамках всех наших страновых стратегий, будем разрабатывать более эффективные показатели результативности инвестиций для женщин, а также совместно со странами будем работать над увеличением объема и улучшением качества гендерных данных, например, о владении активами и доступе к кредитам и системам правосудия.

В тех случаях, когда страны не хотят проводить с нами совместную работу по сокращению гендерных разрывов, мы будем изыскивать другие пути решения этих проблем путем диалога, в рамках партнерств и посредством использования примеров других развивающихся стран.

Наконец, мы и далее будем рассматривать обеспечение гендерного паритета в руководстве Группы организаций Всемирного банка в качестве нашей важной задачи. На данный момент представительство женщин среди вице-президентов и управляющих директоров Банка достигло 51 процента.

X      Заключение 

С тех пор, как четыре года назад я стал президентом Группы организаций Всемирного банка, я постоянно говорил о необходимости модернизации принципа многосторонности, которая позволила бы глубже осознавать и отражать экономические изменения, происходящие в современном мире.

Я говорил о необходимости демократизировать процесс развития, чтобы все – Север, Юг, Восток, Запад, богатые и бедные, мужчины и женщины – могли сыграть свою роль в разработке, осуществлении и постоянном совершенствовании принципов развития.

Я говорил о необходимости сделать открытость, прозрачность и подотчетность главными отличительными чертами не только Группы организаций Всемирного банка, но и государственной политики в разных странах мира.

Я говорил также и о необходимости нового социального договора, который обеспечил бы признание того, что инвестиции в право голоса граждан, в гражданское общество и в ответственность перед обществом не менее важны, чем инвестиции в инфраструктуру, компании, предприятия или крестьянские хозяйства.

Сегодня я попытался показать, каким образом многосторонняя система, лучше отражающая реалии сегодняшнего дня, в большей степени исходящая из представления об ответственности заинтересованных сторон, более тесно связанная с частным сектором и сетями гражданского общества, более ориентированная на решение практических проблем и внедрение инноваций, могла бы способствовать становлению мира, где помощь – это ещё не всё, мира, приоритетом которого является процветание, а не полумеры, потенциал, а не покровительство, достоинство, а не зависимость.

Некоторые могут утверждать, что подобный подход слишком радикален, что он может каким-то образом освободить развитые страны от выполнения ими принятых обязательств по оказанию помощи. Вовсе не обязательно.

Некоторые могут утверждать, что подобный подход чреват слишком большим риском, что он открывает поле для деятельности новых финансовых механизмов и рынков, которые могут создать серьезные проблемы для развивающихся стран. Вовсе не обязательно.

Некоторые могут утверждать, что подобный подход преждевременен, что развивающиеся страны не готовы стать ответственными заинтересованными сторонами.

Неужели они готовы к этому в меньшей степени, чем, как представляется, готовы развитые страны?

Уже сегодня финансовые средства, предоставляемые частным сектором, во много раз превышают официальную помощь на цели развития. Уже сегодня взносы некоторых благотворителей во много раз больше двусторонней правительственной помощи. Новые игроки и новые доноры уже сегодня трансформируют знакомую нам систему помощи.

Нам необходимо предаваться «современным размышлениям» – учитывать соображения непреклонных сторонников принципа многосторонности, собравшихся в своё время в Бреттон-Вудсе, задавать вопросы, чтобы разобраться в нынешнем положении дел, и действовать, чтобы готовиться к грядущему. Пора наверстывать упущенное, пора брать на себя ответственность, пора творить во имя будущего, вместо того, чтобы тосковать по прошлому.

Помощь развитию и глобальные потоки капитала

Поскольку этот феномен носит глобальный характер, невозможно прицельно оценить, в какой степени он приносит выгоду собственно Швейцарии. Площадь Парадеплац в Цюрихе, финансовое сердце Швейцарии и мира. Фото: 2010 год. © Keystone / Gaetan Bally

Загадка для экономистов, желающих получить Нобелевскую премию: почему вместо того, чтобы перетекать из развитых демократических западных стран в развивающиеся, потоки глобального капитала в основном двигаются в обратном направлении? Есть данные, что ежегодно из развивающихся стран в богатые страны, включая Швейцарию, перемещаются сотни миллиардов долларов. Отчего и как это происходит? 

Этот контент был опубликован 11 октября 2021 года — 07:00 11 октября 2021 года — 07:00

Полин Тюрюбан

рассказывать об актуальных событиях в Швейцарии и в мире на основе цифр и статистических данных. Эмигрировала в Швейцарию много лет назад, работала как мультимедийный журналист на франкоязычном канале Radio Télévision suisse (RTS) швейцарской национальной телерадиокомпании SRG SSR. Основные темы: международная политика, окружающая среда, общество.

Больше материалов этого / этой автора | Франкоязычная редакция

Доступно на 9 других языках

Перевод на русский и адаптация графиков: Игорь Петров.

Более 160 млрд долларов, что примерно равно валовому внутреннему продукту (ВВП) Венгрии: таков «беспрецедентный по масштабам» объем официальной помощи развитию (ОПР), которую развитые страны выделилиВнешняя ссылка в 2020 году в распоряжение развивающимся странам. Об этом весной 2021 года объявилаВнешняя ссылка Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В условиях пандемии едва ли не половина государств-доноров специально увеличила свои взносы в фонды помощи развитию бедных стран.

Что касается Швейцарии, то она выделила на эти цели 3,5 миллиарда долларов, что почти на 9% больше, чем в предыдущем 2019 году. Объемы ОПР неуклонно росли еще до пандемии, и за период с 2000 года они увеличились более чем в два раза даже несмотря на финансовый кризис 2008 года. Ежегодно в среднем на эти цели по всему миру богатыми странами выделяются 120 миллиардов долларов США, что в совокупности за 20 лет составляет более 2,5 триллионов долларов США, а это почти годовой ВВП Франции.

Казалось бы, чудовищные деньги, на которые можно построить рай на земле. А что если, как советуют многие специалисты, оценить масштабы помощи, предоставляемой странами членами ОЭСР, в несколько иной перспективе? И тогда мы увидим, что, например, многие страны, входящие в этот клуб, включая Швейцарию, не выполняют всех своих международных обязательств в полной мере: например, цель выделать на ОПР до 0,7% своего валового национального дохода почти никем не достигнута, в прошлом 2020 году этот показатель в среднем достиг лишь 0,32%. Но ведь все-таки деньги есть, и деньги текут от стран-доноров к развивающимся странам, так? 

Внешний контент

Не все так просто. Например, Джейсон Хикел (Jason HickelВнешняя ссылка), британский эксперт-специалист в области политической экономии с особым вниманием к факторам, ведущим к глобальному неравенству, писал в левой газете «ГардианВнешняя ссылка» еще в 2017 году: «Нам уже давно рассказывают историю о том, как богатые страны из ОЭСР щедро отдают свои богатства на помощь более бедным странам, с тем чтобы… продвинуть тех вверх по лестнице развития. (…) Эта история настолько широко распространена (…), что мы стали воспринимать ее как должное. А между тем богатые страны получают гораздо больше денег от развивающихся экономик, чем наоборот». И как такое может быть? 

Постоянный дефицит

«Помощь в целях развития вовсе не предназначена для финансовой компенсации всех диспропорций и видов неравенства. По сравнению с имеющими масштабами экономического дисбаланса она совершенно недостаточна», — говорит Рашид Бухия (Rachid BouhiaВнешняя ссылка), экономист расположенной в Женеве Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Рашид Бухия отвечает за экономические вопросы в Отделе стратегий глобализации и развития и является соавтором аналитической записки, опубликованной по данной теме весной 2020 года. На сегодняшний день этот документ (PDFВнешняя ссылка) является одной из самых актуальных и глубоких аналитических работ такого рода.

Внешний контент

В своем аналитическом докладе ЮНКТАД рассчитала чистый объем переведенных бедным странам финансовых ресурсов, т.е. взяв общий приток ресурсов и инвестиций из-за рубежа и вычтя из него отток ресурсов и активов, включая рост резервных фондов и выплаты процентов на иностранные инвестиции. Используемая при этом методология была официально утверждена Организацией Объединенных Наций еще в 1980-х годах. В публикации показано, что общий объем финансовых потоков из развивающихся стран значительно превышает объем финансовых потоков в их адрес из богатых стран (куда входит помощь в целях развития, а также прямые иностранные инвестиции и результаты торгово-экономических отношений купли-продажи).

Феномен, который приносит пользу Швейцарии?

Поскольку этот феномен носит глобальный характер, невозможно прицельно оценить, в какой степени он приносит выгоду собственно Швейцарии. Тем не менее «благодаря своему статусу ведущего мирового экономического центра и благодаря своим активам (имеются в виду положительное сальдо торгового баланса, стабильная валюта и т.д.) Швейцария «имеет все шансы активно притягивать к себе глобальные финансовые потоки, а значит, и стать одной из стран, получающих от этой системы очевидную выгоду», — говорит Рашид Бухия. Поскольку Швейцария и в самом деле является одним из крупнейших мировых центров торговли сырьевыми товарами и штаб-квартирой для целого ряда сырьевых транснациональных корпораций, работающих в том числе и в развивающихся странах, она также постоянно рискует вольно или невольно стать центром привлечения и концентрации преступных финансовых потоков. 

Неправительственные организации (НПО), например такая, как Global Financial IntegrityВнешняя ссылка, регулярно критикуют Швейцарию за якобы «все еще несправедливую банковскую и налоговую систему». Профессор экономики развития в Высшей школе международных исследований и развития (IHEID) в Женеве Жиль Карбонье (Gilles CarbonnierВнешняя ссылка) отмечает, что «на уровне многосторонней международной дипломатии Швейцария уже сделала немало (…), приняв ряд мер, направленных на создание более справедливой системы налогообложения транснациональных сырьевых компаний, но впереди у нас еще долгий путь и непочатый край работы». 

По его мнению, «в интересах Швейцарии было бы взять на себя инициативу предпринять попытку по-настоящему навести порядок в этой сфере». «Тем более что этот феномен явно противоречит неоклассическим экономическим теориям, согласно которым капитал должен естественным образом перетекать из богатых стран в страны с дефицитом капитала, но никак не наоборот», — говорит Рашид Бухия. «Этот факт также указывает на то, что экономические модели поддержки бедных стран, разработанные в последние десятилетия, не только не показали своей эффективности, но и создали много дополнительных проблем».  

Внешний контент

«Бегство капитала их бедных стран является результатом сразу нескольких факторов, важнейшим из которых является фактор финансовой нестабильности, обычно присущей странам с значительной внешней задолженностью», — отмечается в упомянутой публикации ЮНКТАД. «Наращивая внешний долг с целью „развития“, некоторые страны достигли уже очень высокого уровня задолженности, что привело к возникновению негативной спирали процентных платежей по кредитам, превышающих в сумме все доходы этих стран». Статистика британской НПО Jubilee Debt Campaign, которая ведет кампанию в пользу списания долгов стран глобального Юга, показывает, насколько неуклонно растет доля доходов этих стран, потраченных на выплаты по внешним долгам. Например, в Габоне этот показатель составляет почти 60%, в Анголе — 46%, в то время как в большинстве стран Западной Европы эта цифра не превышает 3–4%, а в Швейцарии она вообще находится на уровне в 0,4%.

Рашид Бухия также указывает на существующий во многих развивающихся странах дефицит торгового баланса, то есть эти страны импортируют больше, чем экспортируют, или же они экспортируют сырье, цена которого подвержена порой сильным колебаниям. «Многие бедные страны так и не смогли развить у себя промышленность, способную обеспечивать экспорт в развитые страны, застряв в „ловушке бедности“, — говорит этот экономист. Другим важным фактором является начатая развивающимися странами гонка с целью накопления конвертируемых золотовалютных резервов. „Пытаясь хеджировать таким образом возможные риски, эти страны создают в стране, покупающей валюту, ситуацию оттока национального капитала, и, соответственно, в стране, чья валюта закупается странами развивающегося Юга, мы имеем, наоборот, факт притока капитала».

Внешний контент

Отсюда совокупный бюджетный дефицит развивающихся стран в период с 2000 по 2017 годы составил почти 11 000 миллиардов долларов, и 500 миллиардов долларов только в одном 2017 году, что более чем в три раза превышает общий объем ОПР, выплаченной бедным странам за те же 12 месяцев. А ведь это только официальные цифры, которые не учитывают и незаконные финансовые потоки (НФП), учтенные в расчетах ЮНКТАД. К таким потокам относятся криминальные сделки, отмывание денег, уклонение от уплаты налогов, коррупция местных элит и т. д. Свою роль играет и легальная торговля, которая происходит в режиме „черного нала“, что позволяет „оптимизировать налогообложение“, то есть просто не платить налоги, такие как НДС, например», — объясняет профессор Жиль Карбонье.

С помощью трюков со счетами-фактурами некоторые транснациональные корпорации умудряются заметно занижать свою прибыль, отчитываясь перед налоговыми органами развивающихся стран, декларируя ее все же потом, но в странах с уже куда более выгодным налоговым режимом. Например, в Швейцарии. По самой своей природе НФП не поддаются точной количественной оценке, но, по оценкам неправительственной организации Global Financial Integrity, ежегодный их объем может достигать 20% от общего объема торговли пороговых и развивающихся стран с развитыми странами. Жиль Карбонье уверен, что «данное явление не столь уж и массовое, но все же это реальная проблема, из-за чего на цели развития не будут потрачены дополнительно десятки, если не сотни, миллиардов долларов».

Не все так просто

Экономист Лилиана Рохас-Суарес (Liliana Rojas-Suarez) согласна с такими выводами, но она предостерегает от поспешных выводов. «Существующие методологии не способны отразить ни конкретную ситуацию в тех или иных странах, ни всю структурную сложность их внешней и внутренней торговли», — говорит эта старшая научная сотрудница Центра исследования проблем глобального развития (Center for Global Development CGDev) в Вашингтоне, США. «Все эти цифры не являются окончательным выводом — они просто рассказывают нам некую мгновенную историю, которая только лишь является первым импульсом для того, чтобы начать настоящий анализ ситуации», — подчеркивает она.

Лилиана Рохас-Суарес, специалист по связям и взаимной зависимости финансовых потоков и целей развитием, настаивает, что все эти процессы надо рассматривать с качественной, а не только с количественной точки зрения. Другими словами, не имеет смысла априори делать сам факт оттока капитала из бедных стран (за исключением незаконных потоковВнешняя ссылка) чем-то негативным (PDFВнешняя ссылка). По ее словам, инвестиции, которые играют центральную роль в развитии бедных стран, требуют постоянных ресурсных трансфертов. Что касается внешнего долга, «то для нас действительно важно знать, были ли эти заемные ресурсы направлены на развитие деятельности, создающей экономический рост и стимулирующей занятость».

С другой стороны, добавляет Лилиана Рохас-Суарес, отток капитала может быть и «хорошей новостью, например, если данная страна решит досрочно погасить кредит, что формально также приведет к массовому оттоку финансовых ресурсов. И поскольку один и тот же симптом может привести к порой диаметрально противоположным диагнозам, международные организации и организации помощи развитию должны обсуждать и развивать самые разные стратегии. Для Лилианы Рохас-Суарес приоритетами являются, с одной стороны, борьба с незаконными финансовыми потоками и, с другой стороны, повышение прозрачности международной системы предоставления государственных займов. В качестве негативного примера она приводит китайские кредиты, часто сопровождаемые оговорками о сохранении полной конфиденциальности на предмет условий предоставления таких займов. Именно так Китай поступает, например, в контексте своего мегапроекта «Новый шелковый путь»Внешняя ссылка. 

Со своей стороны ЮНКТАД, помимо собственно увеличения помощи на цели развития, выступает даже за некоторые формы протекционизма, которые могли бы позволить развивающимся странам начать строить собственную промышленность. Эта организация также выступает за более эффективный надзор и контроль в области движения капиталов, «с тем чтобы быть уверенным, что данные инвестиции не приходят и сразу же не уходят, не подталкивая процессы реального развития», — считает Рашид Бухия. Недавно Международный валютный фонд (МВФ) объявил о вливании рекордных 650 млрд долларов в мировую экономику, из которых 275 млрд пойдут в развивающиеся страны. Значит ли это, что пандемия привела к пересмотру ранее существовавших приоритетов?

Статья в этом материале

Ключевые слова:

В соответствии со стандартами JTI

Показать больше: Сертификат по нормам JTI для портала SWI swissinfo. ch

Страны с низким доходом могут столкнуться с дефицитом климатического финансирования в размере до 75 миллиардов долларов на протяжении шести лет: Oxfam

Ожидается, что уязвимые страны могут недополучить 75 миллиардов долларов помощи на адаптацию к последствиям изменения климата и сокращения выбросов из-за нарушенного обещания богатых стран выплачивать каждый год по 100 миллиардов долларов в период с 2020 по 2025 годы — спрогнозировал Oxfam сегодня.

Этот анализ предваряет сегодняшние неофициальные переговоры мировых лидеров по вопросам изменения климата на Генеральной Ассамблее ООН. Это может стать ключевым моментом для возвращения цели в изначальное русло до начала Саммита ООН по климату COP26 в Глазго позднее в ноябре этого года. Ранее в пятницу Организация экономического сотрудничества и развития (OECD) опубликовала новые данные, ясно показывающие, что в 2019 году богатые страны профинансировали лишь 80 миллиардов долларов.

Основываясь на текущих обязательствах и планах, Oxfam подсчитал, что правительства богатых стран будут и дальше не выполнять заявленную цель в 100 миллиардов долларов и достигнут лишь 93–95 миллиардов к 2025 году — спустя пять лет после того, как цель уже должна была быть достигнута. Это означает, что уязвимые к изменению климата страны, скорее всего, недополучат от 68 до 75 миллиардов долларов в сумме за шесть лет целевого периода.   

По оценкам, из-за экстремальных температур ежегодно погибают пять миллионов человек, что составляет более 9% человеческих смертей во всём мире. Ожидается, что это число будет лишь увеличиваться по мере роста смертности из-за высоких температур. Изменение климата может привести к экономическим потерям, вдвое превышающим потери от пандемии, однако оно не рассматривается с той же срочностью. В 2020 году ЕС, Великобритания, США, Канада, Австралия и Япония потратили более 15 триллионов долларов на пакеты мер по восстановлению от COVID-19. Этой суммы было бы достаточно, чтобы покрыть финансирование климатических программ 151 раз. В это же время глобальные военные расходы выросли на 2,6% с 2019 года до чуть менее двух триллионов долларов, что в 20 раз больше цели по климатическому финансированию.

Даже при том, что некоторые страны, включая США, Канаду и Германию, увеличили свои обязательства в течение последних месяцев, их усилий недостаточно. На Саммите G7 в июне лидеры повторили свои обещания сократить разрыв, однако Франция, Австралия и Япония так и не подняли свои взносы выше нынешних уровней. Несколько стран, как Италия, Испания и Нидерланды, не взяли на себя никаких новых обязательств по финансированию климатических программ.

Oxfam также выражает серьёзную обеспокоенность по поводу того, как именно богатые страны распределяют климатическое финансирование:

В то время как Генеральный секретарь ООН, Oxfam и другие призывали направить половину суммы на программы по адаптации, то сейчас, основываясь на существующих обязательствах стран-доноров, мы рассчитываем, что лишь около четверти (26-27 миллиардов долларов) общего климатического финансирования в 2025 году будет направлено на помощь развивающимся странам на программы по повышению устойчивости и адаптации к ухудшающимся климатическим воздействиям.

В 2019 году 70% финансирований общественных климатических программ было выдано в виде кредитов, а не грантов. Судя по всему, такая практика продолжится вплоть до 2025 года, что подтолкнёт развивающиеся страны к увеличению долга.

Финансирование климатических программ — один из столпов Парижского соглашения, а также важнейшая составляющая мировых усилий по борьбе с климатическим кризисом и его последствиями. Прошедший 2020 год стал самым жарким годом по всему миру за всю историю наблюдений, когда 98,4 миллиона человек пострадали от наводнений, ураганов и других стихийных бедствий, связанных с климатом, которые нанесли экономический ущерб в размере не менее 171 миллиарда долларов.

Для развивающихся стран переход на чистую энергетику и адаптация к последствиям климатических изменений — некоторые из которых уже необратимы — невозможны без этой поддержки. Многие страны уже сейчас вынуждены тратить огромные суммы из государственного бюджета на борьбу с изменением климата. Например:

Бедные семьи в сельских районах Бангладеш тратят почти 2 миллиарда долларов в год на предотвращение связанных с климатом стихийных бедствий или на устранение вызванного ими ущерба. Это в два раза превышает финансирование от самого государства, и более чем в 12 раз больше суммы, которую Бангладеш получает по программам многостороннего климатического финансирования. При этом средний житель Бангладеш производит в 24 раза меньше CO2, чем средний житель США.

Из-за высоких температур Мадагаскар переживает сильнейшую засуху за последние 40 лет. Более миллиона человек в южных районах острова оказались в условиях отсутствия продовольственной безопасности. Мадагаскар же внёс лишь 0,01% от всего углекислого газа, произведённого с 1933 по 2019 годы.

Нафкоте Даби, глава программы по глобальным климатическим вопросам Oxfam International, заявила:

«Пандемия показала, что страны могут очень быстро и оперативно мобилизовать триллионы долларов для реагирования на чрезвычайную ситуацию — это лишь вопрос политической воли. Давайте будем честны: мы находимся в чрезвычайной климатической ситуации. Климатический кризис сеет хаос во всём мире и требует такой же решительности и неотложности. Миллионы людей от Сенегала до Гватемалы уже потеряли свои дома, средства к существованию и своих близких из-за бесчисленных ураганов и хронических засух в следствие климатического кризиса. При этом эти люди сыграли наименьшую роль в причине произошедшего. Богатые страны должны выполнить своё обещание, данное 12 лет назад, и показать не на словах, а на деле, что для них действительно важно. Мы должны видеть реальное увеличение финансирования прямо сейчас».

Согласно данным Программы ООН по окружающей среде, в развивающихся странах ежегодные затраты на адаптацию, как ожидается, достигнут от 140 до 300 миллиардов долларов в год к 2030 году и от 280 до 500 миллиардов — к 2050 году.

До переговоров ООН по климату в Глазго осталось чуть более месяца, поэтому Oxfam призывает богатые страны срочно увеличить свои обязательства по финансированию климатических программ, чтобы достичь собственных целей. При этом не менее 50% климатического финансирования должно пойти именно на программы по адаптации.

   

Примечания:

Методология и таблица данных Oxfam о нехватке климатического финансирования доступны по запросу.

В 2009 году развитые страны согласились вносить 100 миллиардов долларов в год в климатическое финансирование в более бедные страны к 2020 году. На Парижском климатическом саммите в 2015 году (COP21) эта цель была продлена до 2025 года. В соответствии с Парижским соглашением 2015 года было решено договориться о ещё бóльшей сумме, которая вступит в силу с 2025 года.

Климатическая неделя в Нью-Йорке пройдёт 20-26 сентября. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш и премьер-министр Великобритании Борис Джонсон проведут закрытую встречу мировых лидеров на Генеральной Ассамблее ООН сегодня (в понедельник).

Исследование, проведенное Университетом Монаша и опубликованное в The Lancet Planetary Health, оценивает, что дополнительно более пяти миллионов смертей в год могут быть связаны с аномально высокими и низкими температурами. Исследование показало, что смертность, связанная с высокими температурами, увеличилась во всех регионах с 2000 по 2019 год, что указывает на то, что глобальное потепление из-за изменения климата ухудшит этот показатель смертности в будущем.

Экономики стран G7 могут увидеть среднюю потерю 8,5% в год к 2050 году, что эквивалентно 4,8 триллионам долларов, если лидеры не предпримут более амбициозных действий по борьбе с изменением климата, согласно анализу Oxfam исследований Swiss Re Institute.

База данных фискального мониторинга МВФ обобщает ключевые фискальные меры, объявленные или принятые правительствами в отдельных странах в ответ на COVID-19.

Страна	Общие расходы на фискальные меры по борьбе с COVID-19 (млрд долларов США)	Эквивалентно достижению цели климатического финансирования в размере 100 млрд долларов США X раз
ЕС (всего)	5,527. 40	55
ЕС (национальные расходы)	4,166.02	42
ЕС (центральные фонды)	1,361.38	14
Австралия	273.89	3
Канада	326.06	3
Япония	2,259.90	23
Великобритания	892. 95	9
США	5,838.30	58
ЕС, Великобритания, США, Канада, Австралия и Япония	15,118.50	151

Стокгольмский международный институт исследования проблем мира (SIPRI) сообщил, что общие военные расходы выросли до 1 981 миллиарда долларов в 2020 году (почти два триллиона долларов или две тысячи миллиардов долларов), увеличившись на 2,6% по сравнению с 2019 годом.

По оценкам, представленных в исследовании Oxfam Climate Finance Shadow Report 2020,  80% (47 миллиардов долларов) всех зарегистрированных государственных климатических финансирований (2017-18 годы) были предоставлены не в форме грантов, а в основном в виде кредитов и других безгрантных инструментов. Около половины этой суммы (24 миллиарда долларов США) были нельготными и предлагались на скупых условиях, требующих более высоких выплат от бедных стран. Oxfam подсчитал, что «эквивалент гранта» — истинная стоимость кредитов после вычета выплат и процентов — составлял менее половины от заявленной суммы.

По данным NASA, 2020 год был самым жарким годом за всю историю наблюдений, фактически обогнав 2016 год, предыдущий рекорд.

Помимо пандемии COVID-19, в 2020 году преобладали стихийные бедствия, связанные с климатом. Они были в значительной степени ответственны за 389 зарегистрированных событий, которые привели к 15 080 смертям, 98,4 миллионам пострадавших людей и экономическим потерям в размере не менее 171,3 миллиарда долларов США.

По оценкам IIED,  сельские семьи в Бангладеш, многие из которых живут в бедности, тратят в среднем почти два миллиарда долларов в год (79 долларов в год на семью) на устранение последствий изменения климата. Средний житель в Бангладеш производит 0,66 тонны углекислого газа в год. В США средний житель производит 15,52 тонны в год.

По данным Всемирной продовольственной программы ООН, 1,14 миллиона человек в южных районах Мадагаскара (Grand Sud region) нуждаются в срочной помощи (фаза 3 IPC или выше). Межправительственная группа экспертов по изменению климата недавно сообщила, что на Мадагаскаре наблюдается рост засушливости и что антропогенное изменение климата является основной движущей силой повышения температуры поверхности в Африке. Мадагаскар производит чуть более 0,01% ежегодных мировых выбросов углекислого газа каждый год, согласно данным Our World in Data.

По оценкам Программы ООН по окружающей среде (UNEP), ежегодные затраты на адаптацию в развивающихся странах, как ожидается, достигнут 140-300 миллиардов долларов в 2030 году и 280-500 миллиардов долларов в 2050 году.

Результаты выполнения Парижских соглашений по климату — Реальное время

Богатые страны должны заплатить за перевод бедных на «зеленые рельсы»

31 октября в Глазго (Шотландия) стартовала 26-я конференция сторон Рамочной конвенции ООН. Это ежегодное мероприятие, проходящее под эгидой ООН. Встреча в Глазго примечательна тем, что на ней будут подведены первые итоги выполнения Парижского соглашения по климату 2015 года. Участники двухнедельного форума должны будут договориться, как ускорить исполнение этого соглашения и перейти на зеленую энергетику. Колумнист «Реального времени» Артур Сафиуллин разбирается, чего ожидать от форума, какие стоят задачи перед участниками. И главный вопрос, на который необходимо найти ответ, — как мотивировать бедные страны на более решительные шаги, будут ли в этом сочетаться финансовые стимулы с жесткой санкционной политикой.

Что в повестке

В первые два дня лидеры стран Большой двадцатки проведут личные встречи: обсудят выполнение основных пунктов Парижского соглашения. Это:

• снижение выбросов парниковых газов;
• наращивание производства возобновляемой энергии;
• удержание роста глобальной температуры на текущем уровне;
• выделение средств бедным странам для борьбы с изменениями климата.

Для того чтобы избежать еще большего потепления, глобальные выбросы углерода необходимо сократить на 45% к 2030 году, но анализ деятельности более 100 стран показывает, что выбросы, наоборот, вырастут на 16% к этому времени. Налицо очень негативная тенденция, которую будет очень сложно переломить.

Надо отметить, что время для проведения саммита не самое удачное — страны сейчас больше озабочены борьбой с коронавирусом и последствиями экономического кризиса, вызванного пандемией. Ироничным добавлением в общую копилку проблем явился и энергетический кризис в Европе и других регионах мира из-за слишком быстрого перехода на возобновляемые источники энергии и отказа от традиционных углеводородных источников.

Для того чтобы избежать еще большего потепления, глобальные выбросы углерода необходимо сократить на 45% к 2030 году. Фото news.un.org

Но изменения в глобальном климате становятся все более заметными — в 2021 году мы наблюдали экстремальные температуры в Северной Америке (под 50 градусов), проливные дожди и затопления в Китае и Европе, на Тайване была сильнейшая засуха за последние 50 лет, у нас в России было небывало жаркое лето. И таких примеров в мире очень много. Это действительно глобальная проблема, и решить ее возможно только общими усилиями.

Но, как всегда, любые планы, которые прекрасно выглядят на бумаге, спотыкаются на этапе выполнения. Экономические резоны всегда берут верх над несколько эфемерной повесткой борьбы с глобальными климатическими изменениями.

Чего ожидать

По замыслу организаторов саммита, основная его цель — завершить принятие правил Парижского клуба, связанных с международным сотрудничеством по проектам и нерыночным взаимодействиям, и согласовать параметры помощи самым бедным и уязвимым странам. Но накануне саммита развивающиеся страны изложили свои требования.

• Более богатые страны должны выделить средства на воплощение заложенных решений — полностью профинансировать все инициативы, а это порядка 100 млрд долларов ежегодно.
• Развитые страны обязаны выплатить компенсацию за тот ущерб, который уже был нанесен экономикам развивающихся государств глобальным потеплением.
• Перевод экономик развивающихся стран на «зеленые рельсы» оплачивается за счет развитых стран.

Перевод экономик развивающихся стран на «зеленые рельсы» оплачивается за счет развитых стран. Фото news.un.org

Требования нешуточные. Но и до ежегодного выделения таких сумм очень далеко — в планах было выделить развивающимся экономикам суммарно 100 млрд долларов к 2020 году на эти цели, но на текущий момент собрано всего 79 млрд долларов. Причем большая часть этих средств не выдается безвозмездно в виде грантов, а оформлены как кредитные обязательства — их придется возвращать! Но как? Например, Киргизия вообще не способна выплачивать кредиты, для этой страны актуальнее гранты на адаптацию водного хозяйства, здравоохранения и сельского хозяйства. По мнению экспертов, финансирование борьбы с изменением климата в развивающихся странах станет самой важной темой обсуждения на саммите.

Вопросы есть ко всем. В том числе и к России

Несомненно, продолжатся обвинения Китая в неготовности вступить в гонку за углеродную нейтральность — эта страна, по мнению многих, постарается не брать на себя реальных обязательств. Новые цели Китая мало чем отличаются от заложенных в Парижских соглашениях, что кажется топтанием на месте. Китай собирается выйти на пик своих выбросов к 2030 году и на нейтральность — до 2060 года. И учитывая размер производственных мощностей в этой стране, требуется все-таки поддержать их усилия, вместо неконструктивной критики.

Индия вообще не собирается брать на себя какие-либо обязательства по выбросам, ссылаясь на статус развивающейся экономики. Наряду со странами Африки самостоятельно она не в силах достичь углеродной нейтральности. Все они зависят от международной помощи. И тут все зависит от того, как оперативно развитые страны будут выделять средства. Они, как локомотивы индустриального развития, обязаны финансировать тот ущерб, который уже нанесли своими производствами в прошлом. Теперь же, перенеся их в развивающиеся страны, многие из них готовы умыть руки и создать свой экологический «рай» в каждой отдельной стране. Так это не работает, ведь атмосфера планеты — это система сообщающихся сосудов, и если где-то убыло, обязательно где-то прибудет.

Претензии есть и к нашей стране — зависимость от ископаемых источников энергии и недооценка вреда выбросов. Со вторым аргументом сложно не согласиться, так как в сознании наших сограждан климатические проблемы не имеют веса, многие относятся к этой проблеме как к некому заговору и псевдонаучному явлению.

Претензии есть и к нашей стране — зависимость от ископаемых источников энергии и недооценка вреда выбросов. Фото: pravdapfo.ru

Что касается первого аргумента, наши огромные запасы природного газа и его использование в генерации электроэнергии позволит нам безболезненно пройти так называемый «переходный период», так как природный газ считается самым чистым ископаемым топливом. Что будет дальше — остается открытым вопросом. В плане выбросов нам на руку играет очень серьезное сокращение промышленного производства после распада СССР. Посудите сами — выбросы парниковых газов сократились до 70% от уровня 1990 года. Проводятся эксперименты по достижению нейтральности в отдельных регионах страны. Нельзя сказать, что ничего не делается, это не так. Но необходима кардинальная смена сознания людей, будущее потомков в наших руках, и нам пора это осознать.

В заключение хотелось бы отметить, что саммит в Глазго может обернуться провалом — велика вероятность того, что участники ни к чему не придут либо обсудят все аспекты ст. 6 Парижских соглашений, где прописаны разные виды учета парниковых выбросов, и разъедутся по домам. Но в идеале должны быть обсуждены торговые квоты на выбросы, «зеленое» финансирование, помощь развивающимся странам, обязательность исполнения так называемых ОНУВов (определяемые на национальном уровне вклады в глобальные меры по снижению выбросов). Хочется надеяться, что участники займутся именно техническими аспектами климатической политики. Было очень много сказано, пора приниматься за практическую реализацию!

Артур Сафиулин

Справка

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции «Реального времени».

ЭкономикаФинансы

Через 20—30 лет 4/5 населения Земли будут жить с очень высоким и примерно равным уровнем потребления — Газета.Ru

Отказ от экономического роста в развитых странах — главный смысл мирового экономического кризиса 2007—2009 (см. статью «Пределы роста-2»). Этим странам следует перестать «стегать мертвую лошадь», пытаясь вновь запустить механизм экономического роста. Этого уже не будет никогда в обозримом будущем.

Но это отнюдь не означает конца человечества. Просто

надо перейти к концепции экономического развития без роста — когда лучшее удовлетворение потребностей человека происходит за счет использования ресурсов в том же или меньшем объеме, на что и будет нацелен в первую очередь технический прогресс — не на рост производства, а на лучшее использование ресурсов.

Как это ни странно, но выдвинутая мной идея остановки экономического роста вызвала у читателей гораздо меньше споров, чем я ожидал. Как и идея, что человеческие потребности в развитых странах в основном уже удовлетворяются на достаточном уровне и сегодня мы почти на максимуме. Такое ощущение, что я просто назвал своими словами то, что все и так чувствовали. Но осталось много вопросов о конкретном содержании этого процесса и о пересмотре своего отношения к некоторым реалиям типа капитализма, безработицы и т. д.

И для начала я решил проверить «алгеброй гармонию», выяснить, подтверждается ли логика экономического перехода (ЭП) статистикой мировой экономики.

Подтверждение основных гипотез

Я буду использовать статистику Мирового банка, который так удобно разделил страны по уровню дохода на три группы — бедные, со средним доходом (или развивающиеся) и богатые. Вот как выглядит картинка современного мира (2007 предкризисный год, последний год эпохи роста).

1. Бедные страны. Это 40 стран со средним годовым доходом на душу населения $1100 (по паритету покупательной способности, ППС). Здесь живет 12% населения мира и производится 1% мирового ВВП (тоже по ППС). Их роль в мировой экономике почти нулевая.

2. Развивающиеся страны. Это около сотни стран с доходом $5700 на человека в год. 71% населения и 40% мирового ВВП.

3. Богатые страны. 69 стран. Это «золотой миллиард» — около 1,1 млрд человек, или 17% населения, с доходом $36,3 тысячи/чел. 60% мирового ВВП.

Из богатых выделим действительно развитые страны — члены Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР, или OECD). Это всего 30 стран практически с теми же характеристиками, так как здесь живет 9/10 населения богатых стран. Оставшиеся 39 богатых стран — это небольшие страны — экспортеры нефти типа Кувейта, Саудовской Аравии или ОАЭ, офшоры типа островов Мэн или Каймановых либо совмещающие функции офшора с туризмом, как Карибские острова или Кипр.

По демографии все эти страны четко выстроились в линию с уменьшением темпов прироста населения (2,2%, 1,1%, 0,7%, 0,7% в год). Так что и

факт демографического перехода, и обратная зависимость демографии от уровня доходов населения вполне подтверждаются. Интересно, что к уровню развития страны это не имеет отношения — были бы деньги, неважно откуда.

Темпы роста ВВП развивающихся стран втрое выше, чем у богатых (8,9% против 2,7% в год). Это подтверждает гипотезу об экономическом переходе.

А что бедные страны? Они во многом в стороне от мировых трендов. Да, они растут сейчас быстрее, чем богатые, но медленнее, чем развивающиеся. Они еще не выстроили модель догоняющего роста. Главная их проблема — качество экономического управления.

Источники роста

В чем секрет быстрого роста развивающихся стран? Есть два очевидных источника.

1. Инвестиции. Доля инвестиций в ВВП развивающихся стран — 29%, а в богатых — 21% (за два года кризиса инвестиции развивающихся стран остались на том же уровне, а вот в богатых странах они упали до 17% ВВП). При этом, напомню, в богатых странах нужно существенно больше инвестиций на поддержание капитала в силу большего размера самого накопленного капитала.

2. Заниженный курс национальной валюты. В качестве оценки «заниженности» я буду использовать сальдо торгового баланса — ведь в конце концов именно для этого курс и занижается. Развивающиеся страны имеют профицит 4,1% к ВВП, а развитые — дефицит в 1,7% к ВВП (именно развитые, так как к просто богатым относятся страны-экспортеры нефти с сильно профицитными балансами, здесь они исключены). Мировой торговый дисбаланс составляет примерно полтриллиона долларов ежегодно. И вектор однозначен: торговая экспансия развивающихся стран на рынки развитых и бедных стран. Расчеты по паритету покупательной способности (ППС или PPP) Мирового банка показывают, что курсы валют развивающихся стран занижены вдвое, а богатых — находятся примерно на уровне доллара.

Фактически дисбаланс мировой торговли означает, что развитые страны отдают свой экономический рост развивающимся ради роста потребления своего населения.

Эти два фактора усиливают друг друга. Инвестиции идут в экспортные отрасли экономики и способствуют профициту торгового баланса. Заниженный курс нацвалюты привлекает капиталы, удешевляя производство в развивающихся странах. Что увеличивает внешние и внутренние инвестиции в стране.

Привлечение инвестиций должно было бы уравновесить торговый баланс и поднять курс, но и тут нашелся выход — отдавать внешние долги и копить внешние резервы страны, не давая укрепиться нацвалюте. Так, если внешние резервы развивающихся стран в момент долгового кризиса конца 1980-х годов составляли 14% их внешних долгов (они имели $1 на $7 своего долга), то в 2006 году эти страны вылезли из долгов и к 2009-му их резервы достигли 140% к долгу. То есть развивающиеся страны теперь еще и кредитуют богатых (доллар, евро, иена, фунт) для покупки своих товаров. Кризис только усилил эту тенденцию. То, что должно было выравнивать торговый баланс, наоборот, теперь способствует увеличению дисбаланса.

Принципиально важно для логики ЭП, что развивающиеся страны растут быстрее не потому, что у них много природных ресурсов, а богатые останавливаются в росте не потому, что уперлись в ресурсные ограничения. Нет, мировая торговля снимает все эти ограничения. Разница в скорости роста зависит только от экономической модели этих стран.

Ну и еще, конечно, от исторических случайностей: каждая страна уникальна, тут нельзя поставить, как в точных науках, повторяющийся эксперимент.

Еще одно замечание. Помощь бедным странам не идет впрок с точки зрения развития, так как завышает курсы их нацвалют и тормозит экономический рост. И, конечно, развитые страны никогда не стали бы рекомендовать развивающимся занижать валютные курсы (сколько США борются с занижением курса китайского юаня!). Их рекомендации всегда прямо противоположны. А росту доли инвестиций в ВВП никогда не придавалось особого значения в рекомендациях МВФ и Мирового банка, их «конек» — макроэкономическая стабильность, которая как бы сама по себе «невидимой рукой рынка» вытащит страну к росту.

Можно сказать даже так: развивающиеся страны растут вопреки рекомендациям развитых, а экономическая помощь беднейшим странам со стороны развитых тормозит их рост.

В очередной раз открываем старые истины: что важнее голодающему — рыбка или удочка. А вот советы не нужны: сытый голодного не разумеет.

Это происходит не по злой воле развитых стран, а, наоборот, из-за их желания помочь. Просто экономические рецепты, работающие в развитых странах, совершенно по-другому работают в развивающихся. И после азиатского кризиса 1997 года (аукнувшегося российским дефолтом 1998-го) это частично признают даже мировые финансовые организации, такие как МВФ.

Антиподы: США и Китай

Все эти закономерности становятся еще очевиднее при рассмотрении конкретных случаев. И вот лидеры развитого и развивающегося мира — США и Китай.

В США прирост населения 1% в год, а ВВП — 2—3%. В Китае рост населения — 0,5%, ВВП — больше 10%. А вот доход на душу населения в Китае ниже в восемь раз (по ППС). Все логично, но демография тут явно перевернута. Почему?

В США высокий демографический рост (на уровне развивающихся стран) связан с большой иммиграцией из Латинской Америки с высокой рождаемостью в этих семьях, а также с «американской мечтой» — свой дом. В доме и на участке земли больше места для детей, чем в городской квартире, возможно, поэтому и выше рождаемость. Демографический переход (ДП) в США еще не завершен. А вот ЭП практически завершен.

В Китае — наоборот. Жесткая госполитика ограничения рождаемости (один ребенок на семью) резко снизила естественный прирост населения, который еще 40 лет назад был 2,5—3% в год. ДП, очевидно, завершен. А вот экономическая модель быстроразвивающейся страны не поменялась — наоборот, она усилилась. Что логично: Китаю еще долго догонять США по доходу на душу населения.

И абсолютно логично выглядят экономические модели этих стран:

1. Инвестиции. США — 19% ВВП. Китай — 41%. Разрыв в два раза. (После двух лет кризиса в США инвестиции упали до 14%, а в Китае выросли до 48%. Разрыв в три раза, и это при падении ВВП в США и росте его в Китае.)

2.Торговый баланс. США — дефицит почти 6% ВВП, Китай — профицит 9%. (После двух лет кризиса импорт в США упал почти на полтриллиона долларов и дефицит торгового баланса сократился до 4%. В Китае уровень экспорта сохранился, но вот резко вырос импорт — тоже на полтриллиона — и сам ВВП, поэтому профицит торгового баланса упал до 5%.)

Как видим, суть экономических моделей ориентации на потребление или на быстрое развитие здесь выражена еще более ярко и четко, чем в агрегированных мировых показателях.

Мировой кризис больно ударил по США за счет сокращения потребления импортных товаров и падения инвестиций и мало отразился на экономике Китая. Наоборот, доля инвестиций и импорта увеличилась. И ухудшение условий мировой торговли почти не повлияло на быстрый экономический рост в Китае.

Кризис 2007—2009 годов — это кризис именно экономической модели богатых стран, модели общества потребления.

1970-е годы: были когда-то и мы рысаками

А что было тогда, когда нынешние развитые страны были по уровню доходов как нынешние развивающиеся? Было это в начале 1970-х, 40 лет назад.

Тогда развитыестраны имели прирост населения около1%. ВВП рос на 4—6% в год (за исключением периодов рецессий). Доля инвестиций в ВВП была 25—26%, и они имели положительный торговый баланс.

Очень напоминает нынешние развивающиеся страны. За тем исключением, что сегодня развивающиеся страны заметно резвее растут за счет того, что показатели инвестиций и торгового баланса у них лучше.

А вот разрыв между развивающимися и бедными странами был в 1970-е годы совсем невелик. По уровню дохода они отличались всего в два раза, и население в них росло одинаково быстро — около 2,5% в год. Однако они уже имели значительную разницу в темпах роста ВВП (5—7% и 2—4%) за счет, в первую очередь, разницы в инвестициях (соответственно 22% и 12%).

Показатель в 12% инвестиций в ВВП для бедных стран просто катастрофичен, он означал, что эти страны вообще не развивались, обеспечивая лишь поддержание весьма скудного капитала (дома, заводы) в своих странах. Это был полный тупик — они были бедны настолько, что средства на развитие тратить не могли, все шло на текущее потребление.

Мировая торговля строилась так: развитые страны захватывали своими товарами остальной мир — они имели положительные торговые балансы, а бедные страны — отрицательные. Развивающиеся страны имели небольшой, но тоже отрицательный торговый баланс. Впрочем, все торговые дисбалансы были невелики по сравнению с сегодняшними из-за привязки валютных курсов к золотому эквиваленту.

Тогда развитые страны стремились захватить рынки развивающихся стран и марксисты/социалисты всех мастей обвиняли их в торговой экспансии, империализме и торможении развития более слабых стран. А сейчас все прямо наоборот: имеет место торговая экспансия и «империализм» развивающихся стран, захватывающих рынки стран развитых при слабом сопротивлении последних.

Забавная метаморфоза, не правда ли?

Развитые страны уже в 1970-е демонстрировали намного более низкие темпы роста населения, но экономически они росли примерно вровень с основной массой развивающихся стран. При этом они имели даже большую долю инвестиций в ВВП (что естественно — для большего капитала нужны и большие поддерживающие инвестиции). Мир тогда выглядел стабильным, и, казалось, ничто не могло его поколебать.

Но, однако, это произошло. Ведь сейчас ситуация совершенно иная. Что изменило мир?

1. Развитые страны вдвое снизили темпы роста за счет снижения инвестиций и ухудшения торговых балансов. Они постепенно переходят к чистому потреблению, осуществляя почти только поддерживающие инвестиции (ремонт/замена существующего капитала).

2. Развивающиеся страны выстроили стратегию догоняющего роста, заметно увеличив инвестиции и добившись резко положительных торговых балансов за счет занижения курса национальных валют.

3. Даже бедные страны существенно изменили свою экономическую политику, почти вдвое увеличив долю инвестиций в ВВП и достигнув роста, отстающего от развивающихся стран, но все же вдвое выше, чем в богатых странах. Они вышли из тупика. Однако их позиция в мировой торговле заметно ухудшилась: дефициты торговых балансов стали резко отрицательными (до 10% ВВП, тогда как в 1970-х годах они не превышали 1—2%). Очевидно, что это влияние помощи со стороны развитых стран (в основном в долг).

Начались эти ключевые экономические изменения в мире как раз в начале 1970-х годов и были связаны с тремя принципиальными экономическими моментами:

1. Мир отказался от привязки валют к золоту (1971 год, ранее валюты привязывались к доллару, а доллар — к золоту) и перешел к системе плавающих валютных курсов. Свобода валютной политики резко повысилась.

2. Развитый мир получил мощный удар по торговым балансам в результате образования ОПЕК и скачка цен на нефть. А число богатых стран сразу выросло.

3. Опыт Японии, Южной Кореи и некоторых других стран Юго-Восточной Азии убедительно продемонстрировал возможности и преимущества новой модели догоняющего развития с ориентацией на инвестиции и экспорт. Вслед за ними устремились Китай и Индия. А

в конце 1970-х — начале 1980-х годов мир увидел на примере Японии, как следование советам США по ревальвации национальной валюты погрузило эту страну в бесконечную череду кризисов и парализовало экономический рост.

То есть теперь стало окончательно понятно, что делать надо, а чего не стоит.

Все эти изменения произошли не по воле, а, скорее, вопреки сознательной воле развитых стран. Силой экономических законов. Ведь что такое вдвое заниженный курс валют развивающихся стран? Это вдвое более низкие цены на потребительские товары для развитых стран. Это весьма выгодно для богатого населения: если бы они производили эти товары внутри страны, они стоили бы вдвое дороже. Так сдерживается инфляция в богатых странах и растет потребление. Чего, собственно, и хочет население богатых стран и демократически избирает именно тех лидеров, которые обеспечивают это желание. Стратегически занижение курсов валют развивающихся стран выгодно населению стран развитых.

Впрочем, сознательно богатые страны предпринимают как раз обратные усилия — по повышению курсов валют развивающихся стран. Но это происходит активно только в последнее время из-за резко обострившейся проблемы с безработицей в богатых странах. Они теперь хотят перезапустить механизм экономического роста, чтобы сократить безработицу, и видят очевидное препятствие в завышенных курсах собственных валют. И поэтому добиваются ревальвации валют развивающихся стран, чтобы выровнять дисбаланс. Впрочем, они бы с удовольствием провели и девальвацию своих валют, да вот это не поможет: если китайский юань привязан к доллару, то он девальвируется вместе с ним и мало что изменится. Однако

развивающиеся страны больше не следуют советам, даже весьма настоятельным, со стороны богатых, как это было в 1970—1980 годы. Особенно после прививки азиатского кризиса 1997 года. Они, уже разобравшись в своей экономической модели, идут своим путем.

И получают свои выгоды от заниженности курсов валют, и прежде всего это ускорение экономического роста и занятость для огромного населения этих стран. По поговорке: а Васька слушает, да ест.

Перспективы

Торможение экономического роста по мере роста богатства — не повод для пессимизма. Как раз наоборот. Ведь это означает выравнивание уровней экономического развития в мире.

Именно это ключевой момент мировой экономической динамики последних 40 лет. Раньше разрыв между тремя группами стран (бедные — развивающиеся — богатые) составлял пропорцию 1:12:25, а теперь — 1:6:36. Как видим, отсталость бедных стран за 40 лет даже увеличилась. Однако в последнее десятилетие темпы роста бедных стран выросли, прежде всего за счет скачка инвестиций (с 18% до 24%). Бедные страны уже бросились вдогонку. А вот развивающиеся страны уже существенно поправили свою позицию, сократив отставание от развитых стран вдвое — с 12 раз до «всего» 6.

Шестикратный разрыв между богатыми и развивающимися странами еще велик. При сохранении существующих темпов роста развивающиеся страны достигнут нынешнего уровня развитых через 20 с небольшим лет (и сократят разрыв с богатыми странами с шести до двух раз). А через 30 с небольшим лет текущий уровень потребления в этих странах сравняется.

Представьте себе, как изменится мир всего через 20—30 лет: еще при нашей жизни. 4/5 населения Земли будут жить с очень высоким и примерно равным уровнем потребления.

Выравнивание уровней развития стран — это очень хорошо, потому что не будет поводов для зависти и потому что люди, которым есть что терять, не хотят воевать за лозунги. Идеологическое противостояние будет остывать, а мировая культурная интеграция — нарастать. Впереди нас ждут не войны, а мир.

Остановка в росте не означает конец человечества, она означает всего лишь переход к развитию с тем же или падающим потреблением природных ресурсов. Причем безо всяких мальтусовских «несчастий» (голод, войны, эпидемии) и морально-нравственных увещеваний (типа самоограничения), просто силой экономических законов. Это не ограничивает, а продлевает срок жизни человечества на Земле. Если, конечно, оно найдет новый драйвер своего развития — иной, кроме нужды.

Как неблагополучные страны стали Третьим миром?

Этого объема средств было явно недостаточно для того, чтобы развернуть на территории Азии, Африки и Латинской Америки промышленные пояса для изготовления товаров первой необходимости. Основная цель авторов американской стимулирующей программы состояла в том, чтобы организовать дешевую ресурсную базу для своих и европейских предприятий. Она уже была построена во времена империализма, но мировые войны частично вывели ее из строя. В результате предназначение американских денег оказалось строго целевым, а для создания цепи предприятий пищевой промышленности страны зарождающегося Третьего мира были вынуждены начать конкурировать за иностранные инвестиции. Иными словами, в конце 1940-х годов США поддерживали усилия Европы по сохранению контроля над колониями, хотя и с прицелом на ресурсы, в особенности нефть Ближнего Востока. И в этих операциях принуждения ей помогала военная мощь.

С укреплением капитализма системное обнищание незападной части мира набирало обороты. Традиционные уклады обществ не стоит идеализировать, но бедность стала глобальным явлением именно тогда, когда распространение принципов рыночной экономики разрушило прежние социальные связи, лишив людей доступа к земле, воде и прочим ресурсам, которые помогали им поддерживать свою жизнь. Как раз тогда преуспевающие государства стали описывать бедственное положение стран южного полушария как социальную проблему, которая требовала новых способов вмешательства в дела общества. Ею оказались заражены две трети народов планеты, они же и были названы Третьим миром.

Бедные страны, пул которых сперва был определен на основании единственного критерия – годового дохода ниже $100 на человека − превратились в объект научного знания и управления. Если проблема заключалась в недостаточном доходе, то решением виделся экономический рост. То, что характерной чертой третьего мира была его нищета, а решением проблемы – рост ВВП и развитие индустриальной платформы, стало самоочевидной и универсальной истиной. Опираясь на эту точку зрения Западные страны начали составлять профильные программы в университетах, проектировать промышленные технологии и изобретать системы экономического планирования. Все это нужно было для того, чтобы уничтожить голод, который стал видеться одновременно причиной и следствием убогого существования 1,5 миллиардов людей, живших в Третьем мире. А местные знания и представления о том, как может быть устроено общество, не считались хоть сколько-нибудь подходящими для этой задачи.

С 1949 года, когда президент США Гарри Трумэн анонсировал программу «Четвертого пункта» (Point Four), офисы международных компаний начали появляться в каждой «отстающей» стране. Увеличивающееся число экспертов по развитию способствовало появлению специальных институтов на уровне правительств и парламентов, городов, областных центров и сельских районов. Взглядам новых экспертов подвергалось все: ветхие жилища сельского населения, обширные сельскохозяйственные поля, города с их инфраструктурой, национальные бюджеты и даже домашние хозяйства. Однако их совсем не волновало то, насколько «развивающимся» странам подходят придуманные ими проекты. Разрабатывая стратегии развития, экономисты и другие специалисты игнорировали реальные потребности людей. С ними не обсуждали то, какие изменения им нужны, и даже толком не объясняли, какие изменения их ждут. Вместо этого эксперты опирались на собственные представления о хорошей жизни. И в них нередко просачивались культурные, расовые, этнические и религиозные предубеждения, которые объяснялись отсталостью народов Третьего мира.

Некоторые проблемы сравнительного анализа на JSTOR

Абстрактный

Der Verfasser diskutiert einige Probleme der vergleichenden Analyze entwickelter und unterentwickelter Lander. Erstens die Tatsache, daß heute, fast 200 Jahre nach Beginn des modernen wirtschaftlichen Wachstums in England, alle entwickelten Lander-mit Japan als einziger Ausnahme-europäischen Ursprungs sind. Zweitens: das Übergewicht der Bevölkerung in unterentwickelten Ländern, vor allem in Asien und dort insbesondere in China und Indien.Dies zeugt von großen sozialen und kulturellen Vorgängen in diesen Ländern in ihrer Vergangenheit, denen die europäischen Vorfahren der heutigen entwickelten Länder nicht unterworfen waren. Diese völlig anderen sozialen und kulturellen Institutionen sind möglicherweise ein Hindernis für ein modernes wirtschaftliches Wachstum in den unterentwickelten Ländern. Das dritte Problem besteht in dem großen Unterschied von per capita-Produktion und -Konsum in entwickelten Ländern einerseits und unterentwickelten Ländern andererseits.Dieser Unterschied hat ein Ausmaß, das auf grundlegende Verschiedenheiten in der Lebensweise und in den sozialen und kulturellen Lebensbedingungen schlieBen läßt. Aus all diesen Überlegungen erhebt sich die Frage, ob aus einer und theoretischen Analyze des wirtschaftlichen Wachstums der heutigen entwickelten Lander Schlußfolgerungen für die Wachstumsprobleme der so andersgearteten, nichtwestlichen unterentwickelten Gesellschaften gezogen werden werden.

Информация об издателе

Издательство Мор Зибек, www.mohr.de, основанный в 1801 году, публикует монографии, серии и журналы в области теологии, иудаики, религиоведения, философии, социологии, истории, права и экономики. Среди авторов этого известного издательства ученые и исследователи, известные во всем мире. Старейшим журналом Мора Зибека является Archiv für die civilistische Praxis, основанный в 1821 году. Помимо преимущественно немецкоязычных журналов, Мор Зибек также издает два англоязычных журнала по экономике: FinanzArchiv/Public Finance Analysis (основан как Finanzarchiv в 1884 г.) и Журнал институциональной и теоретической экономики (основанный как Zeitschrift für die gesamte Staatswissenschaft в 1844 г.).Другой англоязычный журнал — Jewish Studies Quarterly (основан в 1993 г.). Многие другие журналы имеют высокую долю англоязычных статей. Archiv des Völkerrechts (основан в 1948 г.), Early Christianty (основан в 2010 г.) и Rabels Zeitschrift für ausländisches und internationals Privatrecht (основан в 1927 г.).

[Проблемы слаборазвитых стран]

[Статья в Испанский язык]

Элемент в буфере обмена

[Статья в Испанский язык]

H Варгас Сальседо. Профамилия. 1988 апр.

Показать детали Показать варианты

Показать варианты

Формат АннотацияPubMedPMID

Параметры отображения цитирования

Показать варианты

Формат АннотацияPubMedPMID

Абстрактный

Картинка в картинке: Экономический разрыв между богатыми промышленно развитыми странами и слаборазвитыми странами в последние годы увеличивается, даже несмотря на то, что время, необходимое для перемещения между ними, сократилось.Бедные страны мира, за немногими исключениями, остались бедными или стали еще беднее. Бедные страны неоднородны; они различаются по глубине бедности, количеству и типу ресурсов, плотности населения и другим аспектам. Препятствия для прогресса среди них чрезвычайно разнообразны. Промышленное развитие в экономически развитых странах, возможно, ухудшило положение в некоторых из этих стран, но не привело к их бедности. Многие слаборазвитые в настоящее время страны были бедными с самого начала истории.Хотя развивающиеся страны, по-видимому, имеют в своем распоряжении весь аппарат современной техники, большинство экономистов считают, что развитие в них будет гораздо более трудным, чем в странах, развившихся в 19 в. К числу почти непреодолимых препятствий на пути прогресса относятся трудности, с которыми развивающиеся страны сталкиваются при адаптации к западным технологиям, которые, как правило, являются капиталоемкими и требуют небольшой, но технически квалифицированной рабочей силы. В большинстве развивающихся стран рабочей силы много, а капитала и квалифицированной рабочей силы не хватает.Модернизированных технологий, адаптированных к потребностям развивающихся стран, в действительности не существует. Многие бедные страны не готовятся к промышленной революции, а также нуждаются в полной социальной и культурной революции, что указывает на то, что они экономически более бедны, чем страны, которые развивались в 19 веке. Большинство развивающихся стран также имеют другие и более серьезные проблемы с населением, чем те, с которыми столкнулись западные страны в 19 веке. Плотность населения по отношению к земле и ресурсам и быстрый рост населения являются особенно серьезными проблемами в Азии, самом бедном и самом перенаселенном из регионов мира.Скрытая безработица является одной из серьезных проблем, с которыми сталкиваются такие страны в своих усилиях по развитию. Наконец, международный контекст сегодня гораздо менее благоприятен, чем он был для развивающихся стран в прошлом. Частные иностранные инвестиции из богатых стран в бедные — это пустяки по сравнению с реальными потребностями. Большинство американских инвесторов предпочитают использовать свои капиталы в знакомых и безопасных регионах в ущерб развивающимся странам.

Похожие статьи

• Города третьего мира: точки скопления, центры распределения.

  Армстронг В.Р., Макги Т.Г. Армстронг В.Р. и др. Уровень мира. 1985, октябрь-декабрь; 26 (104): 823-40. Уровень мира. 1985. PMID: 12267619 Французский.

• Увеличение бедных пожилых людей в развивающихся странах — последствия теории зависимости и теории модернизации для старения населения мира.

  Осако М. Осако М. Стад Третьего Мира Soc.1982 дек; 22:85-113. Стад Третьего Мира Soc. 1982. PMID: 12266588

• Городское развитие и занятость в Абиджане.

  Джоши Х., Любелл Х., Мули Дж. Джоши Х. и др. Int Labor Rev. 1975 Apr; 111(4):289-306. Международный труд, ред. 1975 г. PMID: 12265634

• Быстрый рост населения и хрупкая окружающая среда: опыт стран Африки к югу от Сахары и Южной Азии.

  Колдуэлл Дж., Колдуэлл П. Колдуэлл Дж. К. и соавт. Энн Н.Ю. Академия наук. 1994 18 февраля; 709: 355-69. doi: 10.1111/j.1749-6632.1994.tb30422.x. Энн Н.Ю. Академия наук. 1994. PMID: 8154727 Обзор.

• 7 миллиардов и подсчет.

  Блум ДЭ. Блум ДЭ. Наука. 2011 29 июля; 333 (6042): 562-9. doi: 10.1126/наука.1209290. Наука. 2011.PMID: 21798935 Обзор.

термины MeSH

• Международное сотрудничество

9 миллиардов населения мира к 2050 году

(июнь 2000 г.) Нынешний период быстрого роста населения продлится, по крайней мере, еще 50 лет, согласно Таблице данных о населении мира за 2000 г. Справочного бюро по вопросам народонаселения.Ожидается, что к 2050 году в мире прибавится еще 3 миллиарда человек, и общее число людей достигнет 9 миллиардов.

«Только в октябре прошлого года население мира превысило отметку в шесть миллиардов», — заявили Карл Хауб и Диана Корнелиус, авторы ежегодного отчета о мировых демографических тенденциях. «И теперь мы на пути к седьмому миллиарду всего за 12 или 13 лет, самый короткий период за всю историю. Но этот сценарий предполагает более широкое использование добровольного планирования семьи в развивающихся странах, даже в тех районах, где оно практически неизвестно.На кону успех усилий по защите окружающей среды, борьбе с растущей бедностью, решению проблем с водой и продовольствием.

На менее развитые страны Африки, Азии и Латинской Америки в настоящее время приходится 80 процентов населения мира, но на них приходится 99 процентов глобального роста. Самые высокие темпы роста наблюдаются в беднейших странах, несмотря на провозглашенную политику сокращения прироста населения и несмотря на высокий уровень распространения ВИЧ/СПИДа, особенно в странах Африки к югу от Сахары.

Население мира в 2000 году составляло 6 067 000 000 человек (6.1 миллиард) из них 1 184 000 000 проживает в более развитых странах (Европа, Северная Америка, Австралия, Канада и Новая Зеландия) и 4 883 000 000 в менее развитых странах Африки, Азии и Латинской Америки.

Во всем мире женщины в настоящее время рожают в среднем около 2,9 детей за свою жизнь. Этот показатель колеблется от всего лишь 1,2 в Восточной Европе до 5,8 в странах Африки к югу от Сахары.

Население менее развитых стран (исключая Китай) сейчас составляет 3 619 000 000 человек. В этих странах сосредоточена основная часть прироста мирового населения (70 млн ежегодно).

В этих странах женщины в среднем рожают 3,7 ребенка на каждую, что намного превышает двух детей, необходимых для того, чтобы популяция только «замещала» себя и достигала состояния нулевого роста.

Другие важные моменты из «Бюллетеня данных о населении мира 2000 года»:

• В этом году Индия стала вторым миллиардером в мире по численности населения и, как ожидается, к середине столетия обгонит Китай.
• По оценкам, во всем мире около 1 процента населения инфицировано ВИЧ/СПИДом.Самая высокая доля приходится на страны Африки к югу от Сахары (7,1 процента), а самая низкая — в Европу (0,2 процента) и Океанию (0,1 процента).
• В странах Африки к югу от Сахары с населением 657 миллионов человек и общим коэффициентом фертильности 5,8 ребенка на одну женщину население, безусловно, растет быстрее всех крупных регионов мира. Несмотря на эпидемию ВИЧ/СПИДа, по прогнозам, к 2050 году в регионе будет проживать 1,5 миллиарда жителей.
• Европа, в отличие от развивающегося мира, продолжает сокращаться.По мере роста населения развивающихся стран и демографического спада в Европе к 2050 году на долю Европы будет приходиться всего 7 процентов населения мира по сравнению с 12 процентами сегодня.
• Согласно прогнозам, к 2050 году население России сократится со 145 миллионов до 127 миллионов человек из-за рекордно низкой рождаемости в этой стране.
• Более 25 процентов населения Ботсваны и Зимбабве инфицированы ВИЧ/СПИДом, что является самым высоким показателем в мире.

Вредит ли рост третьего мира процветанию первого мира?

Совсем недавно наши самые влиятельные деловые обозреватели предупреждали, что самая большая угроза для U.С. процветание было конкуренцией со стороны других развитых стран. Достаточно взглянуть на подзаголовок бестселлера 1992 года Лестера Туроу « «Лицом к лицу: грядущая экономическая битва между Японией, Европой и Америкой» ». Но в последний год или около того наши предполагаемые экономические противники стали казаться куда менее непобедимыми: и японская, и немецкая экономики застряли в неразрешимой рецессии, их экспорт страдает от переоцененных валют, а их хваленые институты рынка труда изнашиваются под давлением влияние экономических невзгод.По сравнению с ней экономика США, хотя и не демонстрирует блестящего процветания, выглядит здоровой.

Но хотя многие писатели-экономисты и руководители корпораций теряют интерес к столь разрекламированной американо-японской битве, они видят на горизонте новую битву — между развитыми экономиками и развивающимися экономиками стран третьего мира. Существует разительный контраст между разочаровывающими результатами развитых стран за последние 20 лет и успехами растущего числа развивающихся стран.Быстрый экономический рост, который впервые начался в нескольких небольших азиатских странах в 1960-х годах, теперь распространился по широкой дуге Восточной Азии — не только на относительно благополучные страны Юго-Восточной Азии, такие как Малайзия и Таиланд, но и на две бедные страны с огромными населения: Индонезия и Китай. Есть признаки такого же быстрого роста в Чили и, возможно, в северной Мексике; центры опережающего развития, подобные программному комплексу «Бангалор», появляются даже в Индии.

Можно было бы ожидать, что все будут приветствовать это изменение глобального ландшафта, расценивать быстрое повышение уровня жизни сотен миллионов людей, многие из которых ранее были отчаянно бедны, как прогресс и как беспрецедентную возможность для бизнеса.Однако вместо того, чтобы получать удовлетворение от глобального экономического развития, все больше и больше влиятельных людей на Западе рассматривают экономический рост в странах третьего мира как угрозу.

Примером этих новых опасений является письмо, распространенное в начале этого года Клаусом Швабом, президентом Всемирного экономического форума, где проходят знаменитые конференции в Давосе. Шваб попросил большое количество людей внести свой вклад в документ, который его попросили подготовить для генерального секретаря ООН Бутроса Бутроса-Гали, озаглавленный «Переосмысление основных предположений человечества.Чтобы указать, что он имел в виду, Шваб предложил образец переопределения. Традиционно, писал он, мир делился на богатые страны с высокой производительностью и высокой заработной платой и бедные страны с низкой производительностью и низкой заработной платой. Но сейчас, отметил он, в некоторых странах высокая производительность труда сочетается с низкой заработной платой. Растущее присутствие этих стран на мировых рынках ведет, по мнению Шваба, к «массовому перераспределению производственных активов», что делает невозможным для развитых стран поддерживать свой уровень жизни.Другими словами, конкуренция со стороны развивающихся экономик Третьего мира стала угрозой, возможно угрозой, для экономик Первого мира.

Взгляды Шваба не уникальны. Кажется, их разделяет не менее внушительная фигура, чем Жак Делор, президент Европейской комиссии. В долгожданной белой книге Европейской комиссии об экономических трудностях Европы «Рост, конкурентоспособность и занятость», опубликованной в декабре 1993 года, перечислены четыре причины длительной тенденции к повышению уровня безработицы в Европе.Согласно отчету, наиболее важным фактором является рост числа стран, которые «конкурируют с нами — даже на наших собственных рынках — по уровням затрат, с которыми мы просто не можем сравниться»: евроговорка для низкооплачиваемой конкуренции со стороны стран третьего мира.

Такие взгляды менее распространены в США. Несмотря на склонность администрации Клинтона определять экономические проблемы в терминах конкуренции, она приберегла огонь для таких передовых стран, как Япония; В Экономическом отчете президента за 1994 г. утверждается, что импорт из стран третьего мира не оказывает серьезного давления на США.рынок труда С., по крайней мере, пока. Тем не менее, такие авторы-экономисты, как Роберт Каттнер из Business Week , и аналитические центры, такие как Институт экономической политики, постоянно предупреждают об угрозе, которую низкооплачиваемый импорт представляет для уровня жизни в США. Журнал CEO/International Strategies, в выпуске за декабрь 1993 г./январь 1994 г., посвященном теме «Переосмысление глобальной экономики», опубликовал не одну, а три статьи об угрозе конкуренции с низкой заработной платой со стороны развивающихся стран.Некоторые неофициальные опросы знакомых мне неэкономистов показывают, что большинство из них, в том числе многие из тех, кто считает себя хорошо информированными об экономических делах, считают установленным фактом, что конкуренция со стороны стран третьего мира является основным источником текущих экономических проблем США.

Правда, однако, в том, что опасения по поводу экономических последствий конкуренции стран третьего мира почти полностью необоснованны. Экономический рост в странах с низкой заработной платой в принципе может повыситься так же, как и снизить доход на душу населения в странах с высокой заработной платой; фактические эффекты были незначительными.Теоретически есть некоторые причины для беспокойства по поводу возможного влияния конкуренции стран третьего мира на распределение (в отличие от уровня ) доходов на Западе, но мало признаков того, что такое беспокойство оправдано на практике. по крайней мере пока.

Как может так много искушенных людей ошибаться? (И как я могу быть так уверен, что они неправы?) Чтобы разобраться в предполагаемой угрозе со стороны третьего мира, необходимо начать с краткого обсуждения мировой экономики.

Думая о мировой экономике

Идея о том, что конкуренция третьего мира угрожает уровню жизни в развитых странах, кажется простой. Предположим, что кто-то научился делать что-то, что раньше было моей исключительной специальностью. Может быть, он или она не так хорош в этом, как я, но готов работать за небольшую часть моей зарплаты. Разве не очевидно, что мне придется либо смириться с более низким уровнем жизни, либо остаться без работы? Таково, по сути, мнение тех, кто опасается, что ставки заработной платы на Западе должны упасть по мере развития третьего мира.

Но эта история полностью вводит в заблуждение. Когда мировая производительность растет (как это происходит, когда страны третьего мира приближаются к производительности первого мира), средний уровень жизни в мире должен повышаться: в конце концов, дополнительная продукция должна куда-то идти. Это само по себе предполагает, что более высокая производительность в третьем мире будет отражаться в более высокой заработной плате в третьем мире, а не в более низком уровне доходов в первом мире. Другой способ взглянуть на это — заметить, что в национальной экономике производители и потребители — одни и те же люди; иностранные конкуренты, снижающие цены, могут снизить мою заработную плату, но они также повышают покупательную способность всего, что я зарабатываю.Нет никаких оснований ожидать, что неблагоприятный эффект будет преобладать.

Мировая экономика — это система, сложная сеть обратных связей, а не простая цепь односторонних эффектов. В этой глобальной экономической системе заработная плата, цены, торговля и инвестиционные потоки являются результатами, а не данностью. Интуитивно правдоподобные сценарии, основанные на повседневном бизнес-опыте, могут вводить в заблуждение относительно того, что происходит с этой системой при изменении основных параметров, будь то параметры государственной политики, такие как тарифы и налоги, или более загадочные факторы, такие как производительность китайского труда.

Мировая экономика — это система, сложная сеть обратных связей, а не простая цепь односторонних эффектов.

Как известно любому, кто изучал сложную систему, будь то глобальная погода, схемы дорожного движения в Лос-Анджелесе или поток материалов в производственном процессе, необходимо построить модель, чтобы понять, как работает система. Обычная процедура состоит в том, чтобы начать с очень упрощенной модели, а затем сделать ее все более реалистичной; в процессе человек приходит к более сложному пониманию реальной системы.

В этой статье я буду следовать этой процедуре, чтобы подумать о влиянии развивающихся экономик на заработную плату и рабочие места в развитых странах. Я начну с чрезмерно упрощенной и нереалистичной картины мировой экономики, а затем постепенно добавлю реалистичные усложнения. На каждом этапе я также буду вводить некоторые данные. В конце, я надеюсь, я ясно дал понять, что кажущееся изощренным мнение о том, что третий мир вызывает проблемы первого мира, сомнительно с концептуальной точки зрения и совершенно неправдоподобно с точки зрения данных.

Модель 1: мир с одним качеством и одним входом

Представьте себе мир без сложностей глобальной экономики. В этом мире производится один универсальный товар — назовем его чипсы — с использованием одного ресурса — труда. Все страны производят чипы, но в одних странах производительность труда выше, чем в других. Воображая такой мир, мы игнорируем два важных факта реальной глобальной экономики: она производит сотни тысяч различных товаров и услуг и делает это с использованием многих ресурсов, включая физический капитал и «человеческий капитал», являющийся результатом образования.

Что будет определять заработную плату и уровень жизни в таком упрощенном мире? В отсутствие капитала или дифференциации между квалифицированным и неквалифицированным трудом рабочие получали бы то, что они производят. То есть годовая реальная заработная плата, выраженная в фишках, в каждой стране будет равна количеству фишек, произведенных каждым работником за год, т. е. его или ее производительности. А поскольку чипсы являются единственным потребляемым товаром, а также единственным производимым товаром, индекс потребительских цен не будет содержать ничего, кроме чипсов.Реальная ставка заработной платы в каждой стране с точки зрения ее ИПЦ также будет равна производительности труда в каждой стране.

Как насчет относительной заработной платы? Возможность арбитража, доставки товаров туда, где они имеют самую высокую цену, позволила бы сохранить цены на чипсы одинаковыми во всех странах. Таким образом, ставка заработной платы рабочих, производящих 10 000 чипсов в год, будет в десять раз выше, чем у рабочих, производящих 1 000 чипсов, даже если эти рабочие находятся в разных странах. Таким образом, отношение ставок заработной платы в любых двух странах будет равно отношению производительности их рабочих.

Что произойдет, если в странах, которые ранее имели низкую производительность и, следовательно, низкую заработную плату, произойдёт значительный рост производительности? В этих странах с развивающейся экономикой ставки заработной платы в пересчете на фишки вырастут — конец истории. Не будет никакого влияния, положительного или отрицательного, на реальную ставку заработной платы в других странах с изначально более высокой заработной платой. В каждой стране реальная ставка заработной платы равна внутренней производительности в пересчете на чипсы; это остается верным, независимо от того, что происходит в другом месте.

Что не так с этой моделью? Это смехотворно упрощено, но каким образом это упрощение может ввести нас в заблуждение? Одна непосредственная проблема с моделью заключается в том, что она не оставляет места для международной торговли: если все производят микросхемы, нет причин их импортировать или экспортировать. (Этот вопрос, похоже, не беспокоит таких теоретиков конкурентоспособности, как Лестер Туроу. Центральное положение Туроу о «Лицом к лицу » состоит в том, что, поскольку развитые страны производят одно и то же, доброкачественная конкуренция в нишах прошлого уступила место победе-проигрышу. очное соревнование.Но если передовые нации производят одно и то же, то почему они так много продают друг другу?)

Хотя тот факт, что страны торгуют друг с другом, означает, что наша упрощенная модель не может быть верной буквально, эта модель поднимает вопрос о том, насколько обширной на самом деле является торговля между развитыми странами и третьим миром. Он оказывается на удивление небольшим, несмотря на то, что в таких документах, как «Белая книга Делора», упор делается на торговлю с третьим миром. В 1990 году развитые промышленно развитые страны потратили всего 1.2% их совокупного ВВП на импорт промышленных товаров из новых индустриальных стран. Модель, в которой развитым странам незачем торговать со странами с низкой заработной платой, заведомо не совсем точна, но все же верна более чем на 98%.

Еще одна проблема модели заключается в том, что без капитала не может быть международных инвестиций. Мы вернемся к этому моменту, когда будем вкладывать капитал в модель. Однако стоит отметить, что в экономике США более 70% национального дохода приходится на труд и менее 30% на капитал; эта пропорция была очень стабильной в течение последних двух десятилетий.Очевидно, что труд является не единственным фактором производства товаров, но утверждение о том, что средняя реальная ставка заработной платы меняется почти один к одному с выпуском на одного рабочего, что то, что хорошо для Соединенных Штатов, хорошо для американских рабочих и наоборот, кажется примерно правильно.

Еще одно утверждение, которое может обеспокоить некоторых читателей, состоит в том, что заработная плата автоматически растет вместе с производительностью. Это реалистично? да. В экономической истории нет примера страны, в которой наблюдался бы долгосрочный рост производительности без примерно равного роста реальной заработной платы.В 1950-х годах, когда производительность в Европе обычно составляла менее половины производительности в США, такой же была и заработная плата в Европе; сегодня средняя компенсация, измеряемая в долларах, примерно такая же. По мере того, как Япония поднималась по лестнице производительности за последние 30 лет, ее заработная плата также росла с 10% до 110% от уровня США. Заработная плата в Южной Корее также резко выросла с течением времени. Действительно, многие корейские экономисты обеспокоены тем, что заработная плата выросла слишком сильно. Корейская рабочая сила сейчас кажется слишком дорогой, чтобы конкурировать в низкотехнологичных товарах с новичками, такими как Китай и Индонезия, и слишком дорогой, чтобы компенсировать низкую производительность и качество продукции в таких отраслях, как автомобилестроение.

Представление о том, что старые правила каким-то образом больше не действуют, что новые участники мировой экономической арены всегда будут платить низкую заработную плату, даже если их производительность поднимется до уровня развитых стран, не имеет под собой оснований на реальном опыте. (Некоторые авторы-экономисты пытаются опровергнуть это утверждение, указывая на отдельные отрасли, в которых относительная заработная плата не соответствует относительной производительности. У.S. Ставка заработной платы. Но, как мы увидим, когда обратимся к модели с несколькими товарами, именно это и предсказывает стандартная экономическая теория.)

Наша модель с одним хорошим и одним входом может показаться глупой, но она заставляет нас обратить внимание на два важных момента. Во-первых, рост производительности труда в третьем мире означает увеличение мирового производства, а увеличение мирового производства должно проявляться как увеличение чьего-либо дохода. И это действительно так: это проявляется в более высокой заработной плате рабочих из стран третьего мира. Во-вторых, какой бы вывод мы ни сделали о влиянии более высокой производительности труда в Третьем мире на экономику Первого мира, он не обязательно будет неблагоприятным.Простейшая модель предполагает, что воздействия нет вообще.

Модель 2: много товаров, один вход

В реальном мире, конечно, страны специализируются на производстве ограниченного набора товаров; международная торговля является как причиной, так и результатом этой специализации. В частности, торговля промышленными товарами между Первым и Третьим мирами в значительной степени представляет собой обмен сложных высокотехнологичных продуктов, таких как самолеты и микропроцессоры, на трудоемкие товары, такие как одежда.В мире, где страны производят разные товары, рост производительности в одной части мира может либо помочь, либо навредить остальному миру.

Повышение производительности в одной части мира может либо помочь, либо навредить остальному миру.

Это отнюдь не новая тема. Между окончанием Второй мировой войны и войной в Корее многие страны испытали ряд трудностей с платежным балансом, что привело к восприятию глобальной «дефицита доллара». В то время многие европейцы считали, что их реальная проблема заключается в подавляющей конкурентоспособности высокопроизводительного американского рынка.С. эконом. Но действительно ли экономика США нанесла ущерб остальному миру? В более общем плане рост производительности в одной стране повышает или снижает реальные доходы в других странах? Обширный массив теоретических и эмпирических работ пришел к выводу, что влияние роста производительности за границей на внутреннее благосостояние может быть как положительным, так и отрицательным, в зависимости от смещения этого роста производительности, то есть в зависимости от секторов, в которых происходит такой рост. ¹

Сэр В.Артур Льюис, получивший в 1979 году Нобелевскую премию по экономике за свою работу по экономическому развитию, предложил умную иллюстрацию того, как влияние роста производительности в развивающихся странах на реальную заработную плату в развитых странах может работать в любом случае. В модели Льюиса мир разделен на две области, назовем их Север и Юг. Эта глобальная экономика производит не один, а три вида товаров: высокотехнологичные, среднетехнологичные и низкотехнологичные. Однако, как и в нашей первой модели, труд остается единственным входом в производство.Северная рабочая сила более производительна, чем южная, по всем трем видам товаров, но это преимущество в производительности огромно в сфере высоких технологий, умеренно в сфере средних технологий и незначительно в сфере низких технологий.

Какой будет модель заработной платы и производства в таком мире? Вероятным исходом будет то, что высокотехнологичные товары будут производиться только на Севере, низкотехнологичные — только на Юге, и оба региона будут производить хотя бы часть среднетехнологичных товаров. (Если мировой спрос на высокотехнологичную продукцию очень высок, Север может производить только эти товары; если высок спрос на низкотехнологичную продукцию, Юг также может специализироваться.Но будет широкий спектр случаев, когда оба региона производят среднетехнологичные товары.)

Конкуренция обеспечит, чтобы соотношение ставок заработной платы на Севере и на Юге было равно соотношению производительности Севера и Юга в секторе, в котором работники двух регионов сталкиваются лицом к лицу: средние технологии . В этом случае северные рабочие не будут конкурентоспособны в низкотехнологичных товарах, несмотря на их более высокую производительность, потому что их ставки заработной платы слишком высоки. И наоборот, низких ставок заработной платы на Юге недостаточно, чтобы компенсировать низкую производительность в сфере высоких технологий.

Здесь может быть полезен численный пример. Предположим, что рабочая сила Севера в десять раз производительнее рабочей силы Юга в сфере высоких технологий, в пять раз производительнее в сфере средних технологий, но лишь в два раза производительнее в сфере низких технологий. Если обе страны производят среднетехнологичные товары, заработная плата на севере должна быть в пять раз выше, чем на юге. При таком соотношении заработной платы затраты на оплату труда на Юге для низкотехнологичных товаров составят лишь две пятых от затрат на оплату труда на Севере для этого сектора, хотя северная рабочая сила более производительна.Напротив, в сфере высокотехнологичных товаров затраты на рабочую силу на Юге будут в два раза выше.

Обратите внимание, что в этом примере южные низкотехнологичные рабочие получают только одну пятую от северной заработной платы, хотя их производительность вдвое меньше, чем у северных рабочих в той же отрасли. Многие люди, в том числе те, кто называет себя экспертами в области международной торговли, считают, что такой разрыв свидетельствует о неприменимости традиционных экономических моделей. На самом деле это именно то, что предсказывает традиционный анализ: если бы в странах с низкой заработной платой удельная стоимость рабочей силы не была ниже, чем в странах с высокой заработной платой в их экспортных отраслях, они не могли бы экспортировать.

Теперь предположим, что производительность Юга увеличилась. Какой эффект это будет иметь? Это зависит от того, в каком секторе наблюдается прирост производительности. Если рост производительности происходит в низкотехнологичном секторе, который не конкурирует с северной рабочей силой, нет оснований ожидать, что соотношение заработной платы северян и южан изменится. Южная рабочая сила будет производить низкотехнологичные товары дешевле, а падение цен на эти товары повысит реальную заработную плату на Севере. Но если производительность Юга повысится в конкурентоспособном секторе средних технологий, относительная заработная плата Юга вырастет.Поскольку в низкотехнологичном производстве производительность не выросла, цены на низкотехнологичное производство вырастут и снизят реальную заработную плату на Севере.

Что произойдет, если производительность труда на Юге будет расти с одинаковой скоростью в сфере низких и средних технологий? Относительная ставка заработной платы повысится, но будет компенсирована ростом производительности. Цены на низкотехнологичные товары в пересчете на северную рабочую силу не изменятся, а значит, не изменится и реальная заработная плата северных рабочих. Другими словами, повсеместное повышение производительности на Юге в этой модели с несколькими товарами оказывает такое же влияние на уровень жизни на севере, как и рост производительности в модели с одним товаром: никакого.

Таким образом, кажется, что влияние роста Третьего мира на Первый мир, которое было незначительным в нашей простейшей модели, становится непредсказуемым, как только мы делаем модель более реалистичной. Однако стоит отметить два момента.

Во-первых, то, как экономический рост в третьем мире может повредить первому миру, сильно отличается от того, как это описано в письме Шваба или Белой книге Делора. Рост в третьем мире вредит первому миру не потому, что заработная плата в третьем мире остается низкой, а потому, что она растет и, следовательно, увеличивает цены на экспорт в развитые страны.То есть Соединенные Штаты могут оказаться под угрозой, когда Южная Корея станет лучше производить автомобили, не потому, что Соединенные Штаты потеряют автомобильный рынок, а потому, что более высокая заработная плата в Южной Корее означает, что потребители в США будут платить больше за пижамы и игрушки, которые они уже покупали. Южная Корея.

Во-вторых, этот потенциальный неблагоприятный эффект должен проявляться в легко измеряемой экономической статистике: условиях торговли, или соотношении экспортных и импортных цен. Например, если У.С. компании вынуждены продавать товары дешевле на мировых рынках из-за иностранной конкуренции или вынуждены платить больше за импорт из-за конкуренции за сырье или девальвации доллара, реальные доходы в США упадут. Поскольку экспорт и импорт составляют около 10% ВНП, каждое 10%-е ухудшение условий торговли США снижает реальный доход США примерно на 1%. Потенциальный ущерб для стран с развитой экономикой от роста в третьем мире зависит от возможности ухудшения условий торговли в развитых странах.Но этого не произошло. В период с 1982 по 1992 год условия торговли в развитых странах с рыночной экономикой фактически улучшились на 12%, в основном в результате падения реальных цен на нефть.

В целом, модель с несколькими товарами предлагает больше возможностей, чем простая модель с одним товаром, с которой мы начали, но она приводит к тому же выводу: рост производительности в странах третьего мира ведет к повышению заработной платы в странах третьего мира.

Модель 3: капитал и международные инвестиции

Давайте приблизимся на шаг к реальности и добавим в нашу модель еще один вход.Что изменится, если мы теперь представим себе мир, в котором производство требует как капитала, так и труда? С глобальной точки зрения между трудом и капиталом существует одно большое различие: степень международной мобильности. Хотя крупномасштабная международная миграция была основной силой в мировой экономике до 1920 года, с тех пор все развитые страны возвели высокие правовые барьеры для иммиграции, мотивированной экономическими причинами. Существует ограниченный поток очень высококвалифицированных кадров с юга на север — пресловутая «утечка мозгов» — и несколько больший поток нелегальной миграции.Но большая часть рабочей силы не перемещается на международном уровне.

Несмотря на ограниченную «утечку мозгов» с Юга на Север, большая часть рабочей силы не перемещается на международном уровне.

Напротив, международные инвестиции оказывают весьма заметное и растущее влияние на мировую экономику. В конце 1970-х годов многие банки в развитых странах ссужали крупные суммы денег странам третьего мира. Этот поток иссяк в 1980-е годы, десятилетие долгового кризиса, но значительные потоки капитала возобновились с бумом развивающихся рынков, начавшимся после 1990 года.

Многие опасения по поводу роста стран третьего мира, по-видимому, связаны с потоками капитала, а не с торговлей. Опасения Шваба по поводу «массового перераспределения производственных активов» предположительно относятся к инвестициям в страны третьего мира. Знаменитая оценка Института экономической политики о том, что НАФТА будет стоить США 500 000 рабочих мест, была основана на совершенно гипотетическом сценарии перенаправления американских инвестиций. Даже министр труда Роберт Райх на саммите по вопросам занятости в Детройте в марте 1994 года объяснил проблемы занятости в западной экономике мобильностью капитала.По сути, он, казалось, утверждал, что капитал Первого мира теперь создает рабочие места только в Третьем мире. Оправданы ли эти опасения?

Короткий ответ: да в принципе, но нет на практике. Согласно стандартной теории из учебников, международные потоки капитала с Севера на Юг могут привести к снижению заработной платы на Севере. Однако фактические потоки, имевшие место с 1990 года, слишком малы, чтобы иметь разрушительные последствия, которые представляют себе многие люди.

Чтобы понять, как международные инвестиционные потоки могут создавать проблемы для рабочей силы в развитых странах, мы должны сначала осознать, что производительность труда частично зависит от того, с каким объемом капитала он должен работать.На эмпирическом уровне доля труда во внутреннем выпуске очень стабильна. Но если в распоряжении трудящихся меньше капитала, производительность и, следовательно, реальная ставка заработной платы упадут.

Предположим, что страны Третьего мира становятся более привлекательными для инвесторов Первого мира, чем страны Первого мира. Это может быть связано с тем, что изменение политических условий делает такие инвестиции более безопасными, или с тем, что передача технологий повышает потенциальную производительность рабочих стран третьего мира (после того, как они будут обеспечены достаточным капиталом).Ущербно ли это работникам Первого мира? Конечно. Капитал, экспортируемый в страны третьего мира, — это капитал, который не инвестируется дома, поэтому такие инвестиции между Севером и Югом означают, что производительность Севера и заработная плата упадут. Северные инвесторы, по-видимому, получают более высокую прибыль от этих инвестиций, чем они могли бы получить дома, но это может мало утешить рабочих.

Однако, прежде чем мы поспешим сделать вывод о том, что развитие третьего мира произошло за счет первого мира, мы должны задаться вопросом не только о том, возникает ли экономический ущерб в принципе, но и насколько он велик на практике.

Сколько капитала было экспортировано из развитых стран в развивающиеся страны? В 1980-е годы практически не было чистых инвестиций Север-Юг — действительно, процентные платежи и погашение долга постоянно превышали новые инвестиции. Таким образом, все действия происходили с 1990 года. В 1993 году, пиковом году инвестиций в развивающиеся рынки, приток капитала из всех развитых стран во все новые индустриальные страны составил около 100 миллиардов долларов.

Это может показаться очень высоким, но по сравнению с экономикой Первого мира это не так.В прошлом году совокупный ВНП Северной Америки, Западной Европы и Японии составил более 18 триллионов долларов. Их совокупные инвестиции составили более 3,5 триллионов долларов; их совокупный капитал составлял около 60 триллионов долларов. Рекордные потоки капитала 1993 г. отвлекли только около 3% инвестиций первого мира от внутреннего использования и сократили рост основного капитала менее чем на 0,2%. Весь инвестиционный бум в странах с формирующимся рынком с 1990 г. привел к сокращению основных фондов развитых стран всего примерно на 0,5% по сравнению с тем, что было бы в противном случае.

Какое давление это оказало на заработную плату в развитых странах? Уменьшение основного капитала на 1% снижает производительность менее чем на 1%, поскольку капитал — это только один из факторов производства; по стандартным оценкам, это число составляет около 0,3%. Таким образом, приблизительный расчет предполагает, что приток капитала в страны третьего мира с 1990 г. (принимая во внимание, что в 1980-е гг. притока капитала практически не было) снизил реальную заработную плату в развитом мире примерно на 0,15%, что вряд ли опустошение, которое предполагают Шваб, Делор или Институт экономической политики.

Есть и другой способ сделать то же самое. Все, что отвлекает капитал от инвестиций в бизнес в развитых странах, ведет к снижению заработной платы в странах Первого мира. Но инвестиции в страны третьего мира стали значительными только в последние несколько лет. Тем временем произошло массовое перенаправление сбережений на чисто внутренние нужды: бюджетный дефицит вырос из-за Соединенных Штатов и других стран. С 1980 года только Соединенные Штаты накопили более 3 триллионов долларов федерального долга, что более чем в десять раз превышает сумму, вложенную в развивающиеся экономики всеми развитыми странами вместе взятыми.Вывоз капитала в страны третьего мира привлекает большое внимание, потому что он экзотичен, но суммы незначительны по сравнению с дефицитом внутреннего бюджета.

Здесь некоторые читатели могут возразить, что нельзя сравнивать два числа. Сбережения, поглощаемые дефицитом федерального бюджета, просто исчезают; сбережения, вложенные за границей, создают фабрики, производящие продукцию, которая потом конкурирует с нашей. Кажется правдоподобным, что иностранные инвестиции наносят больший ущерб, чем бюджетный дефицит. Но эта интуиция ошибочна: инвестиции в страны третьего мира повышают их производительность, и мы видели в первых двух моделях, что более высокая производительность в странах третьего мира сама по себе вряд ли приведет к снижению уровня жизни в странах первого мира.

Среди многих политиков и экспертов общепринято мнение, что мы живем в мире невероятно мобильного капитала и что такая мобильность меняет все. Но капитал не так уж и подвижен, и движения капитала, которые мы видели до сих пор, очень мало меняются, по крайней мере, для развитых стран.

Модель 4: Распределение доходов

Кажется, мы пришли к выводу, что рост в третьем мире почти не оказывает отрицательного воздействия на первый мир. Но остается еще один вопрос, который необходимо решить: влияние роста в третьем мире на распределение доходов между квалифицированной и неквалифицированной рабочей силой в развитом мире.

Для нашей окончательной модели давайте добавим еще одно усложнение. Предположим, что есть два вида труда: квалифицированный и неквалифицированный. Предположим также, что соотношение неквалифицированных и квалифицированных рабочих на Юге гораздо выше, чем на Севере. В такой ситуации можно было бы ожидать, что соотношение заработной платы квалифицированных и неквалифицированных работников будет ниже на Севере, чем на Юге. В результате можно было бы ожидать, что Север будет экспортировать товары и услуги, требующие высокой квалификации, то есть использовать в их производстве высокое соотношение квалифицированного и неквалифицированного труда, в то время как Юг экспортирует товары, производство которых требует интенсивного использования неквалифицированного труда.

Как влияет эта торговля на заработную плату на Севере? Когда две страны обменивают квалифицированные товары на трудоемкие товары, они косвенно обменивают квалифицированный труд на неквалифицированный; товары, которые Север отправляет на Юг, «олицетворяют» более квалифицированный труд, чем товары, которые Север получает взамен. Это как если бы часть квалифицированных рабочих с Севера мигрировала на Юг. Точно так же импорт трудоемкой продукции Севера подобен косвенной форме иммиграции низкоквалифицированной рабочей силы. Торговля с Югом, по сути, делает квалифицированную рабочую силу Севера более дефицитной, повышая заработную плату, которую она может получить, в то время как она делает неквалифицированную рабочую силу более изобилующей, снижая ее заработную плату.

Таким образом, увеличение торговли с третьим миром, хотя и может оказать незначительное влияние на общий уровень заработной платы в первом мире, в принципе должно привести к большему неравенству в этой заработной плате с более высокой надбавкой за квалификацию. В равной степени должна существовать тенденция к «выравниванию цен на факторы производства», когда заработная плата низкоквалифицированных рабочих на Севере снижается до уровня Юга.

Что делает этот вывод тревожным, так это то, что неравенство доходов быстро увеличивается в Соединенных Штатах и ​​в меньшей степени в других развитых странах.Даже если экспорт из стран третьего мира не повлиял на средний уровень заработной платы в странах первого мира, не могут ли они быть ответственны за резкое снижение с 1970-х годов реальной заработной платы неквалифицированных рабочих в Соединенных Штатах и ​​рост уровня безработицы среди европейских рабочих?

На данный момент преобладающее количество свидетельств, по-видимому, состоит в том, что выравнивание цен на факторы производства , а не , было главным элементом растущего неравенства в оплате труда в наши ранние модели. ² В сущности, торговля с третьим миром не так уж и велика. Поскольку торговля со странами с низкой заработной платой составляет немногим более 1% ВВП, чистые потоки рабочей силы, воплощенные в этой торговле, довольно малы по сравнению с общей численностью рабочей силы.

Более тщательное исследование может привести к более высоким оценкам влияния торговли между Севером и Югом на распределение заработной платы, или будущий рост этой торговли может иметь большее влияние, чем мы видели до сих пор. Однако на данный момент имеющиеся данные не подтверждают точку зрения о том, что торговля с третьим миром является важной частью истории неравенства в оплате труда.

Более того, даже в той мере, в какой торговля Север-Юг может частично объяснить растущее неравенство в доходах, она не имеет ничего общего с разочаровывающими показателями средней заработной платы. До 1973 года средняя заработная плата в Соединенных Штатах росла более чем на 2% в год; с тех пор он вырос всего на 0,3%. Этот спад лежит в основе нашего экономического недуга, и экспорт из стран третьего мира не имеет к этому никакого отношения.

Реальная угроза

Мнение о том, что конкуренция со стороны стран третьего мира представляет собой серьезную проблему для развитых стран, теоретически сомнительно и категорически опровергается данными.Почему это важно? Не является ли это просто академической придиркой? Один из ответов заключается в том, что те, кто говорит об опасностях конкуренции с третьим миром, определенно думают, что это имеет значение; Европейская комиссия, по-видимому, не добавила свои комментарии о конкуренции за низкую заработную плату в свой официальный документ просто для того, чтобы заполнить место. Если политики и интеллектуалы считают важным подчеркивать неблагоприятные последствия конкуренции за низкую заработную плату, то экономистам и бизнес-лидерам не менее важно сказать им, что они не правы.

Идеи имеют значение. Согласно недавним газетным сообщениям, США и Франция договорились включить в повестку дня следующих переговоров по ГАТТ требования о международных стандартах заработной платы и условий труда. Официальные лица США, несомненно, заявят, что их сердцем заботятся об интересах рабочих стран третьего мира. Однако развивающиеся страны уже предупреждают, что такие стандарты являются просто попыткой лишить их доступа к мировым рынкам, не позволяя им использовать единственное конкурентное преимущество, которое у них есть: изобилие рабочей силы.Развивающиеся страны правы. Это протекционизм под видом гуманитарной заботы.

Больше всего беспокоит перспектива того, что замаскированный протекционизм в конце концов уступит место более грубым и открытым торговым барьерам. Например, Роберт Каттнер давно утверждал, что вся мировая торговля должна вестись в соответствии с Соглашением по различным волокнам, которое фиксирует доли рынка для текстиля и одежды. По сути, он хочет картелизации всех мировых рынков. Подобные предложения все еще находятся за пределами серьезного политического обсуждения, но когда респектабельные голоса подтверждают совершенно неправдоподобную идею о том, что третий мир несет ответственность за проблемы первого мира, они подготавливают почву для такого рода жесткого вмешательства в мировые дела. торговля.

Мы не говорим об узкоэкономических вопросах. Если Запад воздвигнет барьеры для импорта из ошибочной веры в то, что они защитят западный уровень жизни, результатом может быть разрушение самого многообещающего аспекта сегодняшней мировой экономики: начало широкомасштабного экономического развития, надежд на достойный уровень жизни. для сотен миллионов, даже миллиардов людей. Экономический рост в странах третьего мира — это возможность, а не угроза; именно наш страх перед успехом в третьем мире, а не сам этот успех, является реальной опасностью для мировой экономики.

Версия этой статьи появилась в выпуске Harvard Business Review за июль-август 1994 г.

Окружающая среда и здоровье в развивающихся странах

Приоритетные риски и будущие тенденции

Факторы окружающей среды, от давних до возникающих опасностей, являются основной причиной значительного бремени смертности, болезней и инвалидности, особенно в развивающихся странах. По оценкам, результирующие воздействия вызывают около 25% смертей и заболеваний во всем мире, достигая почти 35% в таких регионах, как страны Африки к югу от Сахары (1).Это включает экологические опасности на работе, дома и в более широком сообществе/жилой среде.

Значительная часть этого общего бремени экологических заболеваний может быть отнесена к относительно небольшому количеству ключевых областей риска. К ним относятся: плохое качество воды, доступность и санитария; трансмиссивные болезни; плохое качество окружающего воздуха и воздуха в помещении; токсические вещества; и глобальное изменение окружающей среды. Во многих случаях существуют простые профилактические меры для снижения бремени болезней, вызванных такими рисками, хотя систематическое включение таких мер в политику было более сложной задачей.Ниже приведены оценки смертности во всем мире от наиболее значимых причин или условий, связанных с окружающей средой, а также от некоторых болезней с сильным экологическим компонентом:

• Небезопасная вода , а также плохие санитарно-гигиенические условия ежегодно убивают около 1,7 миллиона человек, особенно в результате диарейных заболеваний (2).
• Дым внутри помещений – в основном в результате использования твердого топлива для приготовления пищи и обогрева дома – ежегодно убивает примерно 1,6 миллиона человек из-за респираторных заболеваний (2).
• Малярия ежегодно убивает более 1,2 миллиона человек, в основном африканских детей в возрасте до пяти лет (3). Плохо спроектированные ирригационные и водные системы, неадекватное жилье, плохое удаление отходов и хранение воды, вырубка лесов и утрата биоразнообразия — все это может способствовать возникновению наиболее распространенных трансмиссивных заболеваний, включая малярию, лихорадку денге и лейшманиоз.
• Загрязнение воздуха в городах , вызванное транспортными средствами, промышленностью и производством энергии, ежегодно убивает около 800 000 человек (2).
• Дорожно-транспортные происшествия травм ежегодно уносят 1,2 миллиона жизней; на страны с низким и средним уровнем дохода приходится 90% смертей и травм. Деградация застроенной городской и сельской среды, особенно для пешеходов и велосипедистов, была названа ключевым фактором риска (4)(5).
• Воздействие свинца убивает более 230 000 человек в год и влияет на когнитивные функции у одной трети всех детей во всем мире; более 97% пострадавших проживают в развивающихся странах (6).
• Изменение климата Воздействия , включая более экстремальные погодные явления, изменение характера заболеваний и воздействие на сельскохозяйственное производство, по оценкам, ежегодно вызывают более 150 000 смертей (2)(7).
• Непреднамеренные отравления ежегодно убивают 355 000 человек во всем мире (3). В развивающихся странах, где происходит две трети этих смертей, такие отравления в значительной степени связаны с чрезмерным воздействием и ненадлежащим использованием токсичных химических веществ и пестицидов, присутствующих на производстве и/или в домашних условиях (8, 9).

Менее развитые страны в глобальной окружающей среде

е в качество питьевой воды. Эти проблемы со здоровьем дорого обходятся сообщества с точки зрения снижения производительности и личного благополучия. Фабрика, с другой стороны, выигрывает от дешевого и простого система удаления. Без связи между затратами для сообщества и выгоды для завода, экологической проблемы, которая здесь существует, не будет. решено, потому что у завода не будет стимула улучшать качество воды реки.Для принятия ответственных решений по развитию ссылка между окружающей средой и экономикой должны быть сделаны.

Во второй половине этого века большое стало известно о влиянии деятельности человека на окружающая обстановка. Общественное благосостояние было переопределено как потребительский излишек + излишек производителя + чистый доход правительству + качество окружающей среды; (Ван Айрленд, Экко, 1994. стр. 153) отсюда придавая ощутимую ценность здоровью экосистем.Среди прочего, это привело к признанию экологические издержки, такие как снижение качества воды в примере выше. Уровни равновесия были пересчитывается путем включения этих затрат в производственные решения фирм. Если бы фабрика вдоль реки должна была учитывать расходы, связанные с сброс сточных вод, это сведет к минимуму эти затраты (чтобы максимизировать прибыли) за счет ограничения количества сбрасываемых сточных вод или путем их очистки. Все слишком часто стимулы для борьбы с загрязнением окружающей среды и экологическое регулирование неадекватны. условия достижения общественно оптимального равновесного уровня загрязнения, особенно в менее развитых странах, где регулирование или правоприменение отсутствует.Интернализация внешнего воздействия окружающей среды – это то, что имеет важное значение для ответственного развития и становится все более распространенным в эпоху повышенной экологической ответственности, по крайней мере, в некоторых частях мире, где такие соображения доступны.

 

ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА И БЕДНОСТЬ

Существует значительный разрыв между богатыми и бедными в мире. В 1995 году в развитых странах средний доход на душу населения составлял 24 930 долларов США. в то время как цифра для менее развитых стран составляла 430 долларов (все в американских долларов) (Seligson, et al., 1998, стр.3). К сожалению, этот и без того огромный разрыв увеличивается. В 1950 году доход менее развитых стран составлял 4,3% от показателя развитых стран, в то время как в 1980 г. она составила 2,5% (Селигсон и др., 1998, стр.3). С точки зрения экологии проблем, это означает, что в менее развитых мире, чем в развитом мире. В более богатых странах экологические проблемы, как правило, вызваны высоким уровнем производства и потребления, отсутствием стимулов для надлежащего управления окружающей средой и просто отсутствием общественного поддержку (Ван Айрлэнд, Экко, 1994, стр.3). Эти страны могут позволить себе загрязнять окружающую среду. Их граждане имеют доход, чтобы платить за высокий уровень жизни, который требует больше ресурсов и создает большую нагрузку на окружающую среду. В более бедных странах проблемы часто связаны с отсутствием средств для применения надлежащих технологий в производстве и необходимость обеспечения основных потребностей быстро растущего населения (Ван Ирландия, Экко, 1994, стр. 3). Эти страны не могут позволить себе не загрязнять окружающую среду. То люди здесь злоупотребляют и неправильно распоряжаются теми небольшими ресурсами, которые у них есть, только для того, чтобы выживать.Решения экологических проблем должны отражать Различный характер проблем, а также существующее неравенство.

Подавляющее большинство развивающихся стран сталкиваются с сильным экономическим давлением чрезмерно использовать свою ресурсную базу. Это давление может быть внутренним с точки зрения обедневшее население, требующее развития ресурсов для улучшения социальной благополучие. Они также могут быть международными, поскольку слишком часто развиваются страны должны отказаться от инвестиций и чрезмерно использовать текущие ресурсы, чтобы платить кредиторов в финансировании больших долговых нагрузок.Один из самых тяжелых примеров эта проблема — ситуация в большей части Африки. Бедные страны этого континент полагаются на продажу товаров для финансирования долгов, которые они не могут себе позволить, заставляя их чрезмерно использовать свои почвы и, по сути, превратить хорошую землю в пустыню (Всемирная комиссия, 1987 г., стр. 6). Что осталось после того, как земля была лишенным всех своих природных богатств, является твердое вещество, называемое петроплинтитом или пустынный тротуар. Как следует из названия, это твердое, как камень, вещество. бесполезны в сельском хозяйстве и их почти невозможно рекультивировать, не говоря уже о том, чтобы использовать их в качестве корма. растущее население.Очевидно, существует четкая связь между экологическими деградация и нищета.

Пока поиск решений экологических проблем менее развитых стран, важно понимать, что экономический рост здесь должен быть возродился (Всемирная комиссия, 1987, стр. 49). Основные потребности человека в вода, питание, кров, санитария, занятость, здравоохранение и образование не встречающийся для большинства людей в этих местах. Нет смысла пытаться решать экологические проблемы, не затрагивая этих человеческих потребностей и единственный способ, которым можно будет удовлетворить эти основные требования в меньшие развитом мире будет через экономическое развитие.

 

ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

Если разработка необходима для смягчения воздействия как на окружающую среду, так и на человеческие проблемы, важно, чтобы только те проекты и политика, которые учитывают эти следует поощрять учет одних и тех же экологических и человеческих факторов. Это поиск социального оптимума. Нет смысла строить завод, который загрязняет питьевую воду города и снижает производительность его граждан, когда эти граждане будут рабочими на этом заводе.Сделать это было бы неэффективное распределение ресурсов там, где эти ресурсы очень мало. Истинные затраты на производство, включая экологические и человеческие затраты должны быть учтены путем создания связи между фабрикой и городом вниз по течению. Должны быть учтены все выгоды и учтены все затраты чтобы можно было принимать решения, полезные для всего общества.

С точки зрения окружающей среды возникают проблемы с оценкой. Пока это легко измерить преимущества развития с точки зрения занятости или расширения национального дохода, часто бывает трудно оценить в долларовом выражении ущерб, нанесенный окружающая среда.Сколько стоит носорог в долларах США 1999 года? с учетом покупательной способности? Сколько стоит старое дерево для общества? Определим ли мы его с точки зрения стоимости пиломатериалов, как дом для многочисленных организмов, как фильтр для нашей атмосферы или как важный вклад в биоразнообразие? Вопрос экологической оценки непрост. ответа и часто во многом зависит от социальных ценностей. Чтобы сделать вещи более сложно, есть большая вероятность, что экологические ценности кого-то у кого есть дом с гаражом на две машины в Торонто, будет несколько иначе от тех скваттеров, у которых есть картонная коробка в Манагуа.

Хотя очень трудно оценить окружающую среду в денежном выражении, гораздо проще оценить стоимость содержания в чистоте. Фабрика может обычно оценивают стоимость установки новой системы очистки отходов и промышленности обычно могут выяснить, сколько экологических стандартов или налогов повлияет на прибыль их фирм. Из-за этого часто случай, когда окружающая среда недооценена. Это особая проблема в менее развитые страны, где меньше ресурсов для решения экологические проблемы и большая потребность в экономическом росте.Если проект обещает много рабочих мест в очень бедный регион, где их практически нет, экологические соображения обычно отходят на второй план. Этот подход >сначала расти, потом очищать= угрожает устойчивость в том, что последующая очистка часто обходится дороже из-за необратимых повреждения и проблемы со здоровьем (Селигсон и др., 1998, стр. 431). Воздействие такие стратегии можно быстро почувствовать в драматических экологических катастрофах, таких как Чернобыльская ядерная авария в бывшем Советском Союзе или Бхопал химический разлив в Индии, оба из которых привели к тысячам немедленных смертей и сотни тысяч очень больных людей.Эти затраты также могут накапливаются медленно, как это имело место при быстром развитии азиатских тигров. Выбирая игнорировать защита окружающей среды в пользу быстрого экономического роста, эти восточноазиатские страны теперь могут похвастаться девятью из пятнадцати самых загрязненных городов (Селигсон и др., 1998, стр. 430). Хотя в краткосрочной перспективе это может оказаться выгодным, быстрый рост и человеческие развитие за счет окружающей среды — плохая политика в долгосрочной перспективе. бегать.

Понятно, что экономические, социальные и экологические проблемы тесно связаны.Экономический рост и развитие человеческого потенциала в менее развитых страны мира могут быть экологически устойчивыми, если все переменные рассматриваются для принятия социально оптимальных решений. Для этих Для принятия правильных решений необходима доступная информация. Один одним из первых приоритетов должно стать создание систем данных, которые будут потребуется в будущем. В менее развитых странах основная информация, такая как точных карт, данных переписи или почвенных обследований слишком часто не существует.это очень сложно определить тип системы лечения, который подходит при постройке завода на реке если ничего не известно о географии и экологическая природа этой реки или о людях, живущих поблизости.

При наличии этих систем данных важно, чтобы организации и учреждения существуют для того, чтобы использовать эти данные, чтобы сделать экологически ответственные решения в области развития. Соответствующее правительство учреждения, консалтинговые агентства, группы граждан и бизнес-группы должны существуют для того, чтобы развитие могло происходить таким образом, чтобы учитывались все соответствующие вопросы и переменные.Из-за низкого уровня доходов, что приводит к низкой навыков и образования, многие менее развитые страны просто не имеют таких организаций и, следовательно, не имеют необходимого запаса знаний и навыков. манипулировать имеющимися данными и информацией. Заинтересованные стороны в этих общества не представлены в процессе принятия решений, потому что надлежащее неправительственных организаций или других подобных групп не существует. Партнерские отношения программы между развитыми и менее развитыми странами должны быть установлены в чтобы институциональная и организационная структура, необходимая для принимать экологически ответственные решения в области развития могут быть разделены.

Многое можно сделать для создания этих институтов и организаций в менее развитых странах. Консультанты по окружающей среде могут быть занимается обучением людей в менее развитых странах распознавать какие факторы учитывать и какие шаги предпринять, чтобы сделать экологический оценка воздействия или анализ затрат и результатов. Партнерство между правительствами может помочь создать соответствующие ведомства, учреждения и законодательство которые делают экологическую и социальную оценку необходимым аспектом развития в более бедных странах.Неправительственные организации, состоящие из экологические агентства, бизнес-группы и заинтересованные группы граждан должны быть формируется в менее развитых странах для обеспечения того, чтобы люди, имеющие заинтересованы в предлагаемых разработках или затронуты ими имеют право голоса на слушаниях, круглые столы и переговоры по проектам. Все эти вещи необходимы для принятия правильных решений в области развития.

При рассмотрении всех институциональных и организационных требований экологически ответственное развитие, важно отметить, что эти потребности практически бесполезны друг без друга.Например, нет смысла иметь подготовленные консультанты по окружающей среде, готовые оказывать воздействие на окружающую среду оценки, когда нет законодательства или правоприменительного органа, который требует фирмы, чтобы сделать эти оценки. Однако, если все эти компоненты могут быть установится, развитие в более бедных странах приведет к улучшению качество жизни и качество окружающей среды, которые являются взаимозависимый.

Наконец, необходимо, чтобы люди этих наций были обучены понять окружающую среду и воздействие, которое человек может оказать на нее.Ан экологически сознательное общество лучше оснащено для оказания политического давления и принимать правильные решения относительно развития.

 

ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ РЕАЛЬНОСТИ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ К сожалению, институциональные и организационные рамки для создания ответственного экологического решения, касающиеся развития, остро отсутствуют или почти отсутствуют в большинстве менее развитых стран. Реальность такова, что эта структура не может быть установлено все сразу; это длительный и иногда утомительный процесс.Несмотря на этого, а также поощрять создание этой основы, экономической развитие является насущной необходимостью в развивающемся мире.

Движущая сила экономического развития в большинстве менее развитых стран происходит приток иностранного капитала. Девелоперские проекты в этих страны финансируются за счет займов, помощи и прямых иностранных инвестиций. То экологические последствия этого процесса импорта капитала рассматриваются с точки зрения чьи императивы используются, когда речь идет об установлении критериев экологически ответственное развитие.Учитывая, что многие правительства менее развитые страны не имеют соответствующего внутреннего природоохранного законодательства, тот факт, что деньги поступают из-за рубежа, означает, что экологическая политика развивается и за рубежом. Это приводит к большому разнообразию экологических устойчивость развития в зависимости от источника финансирования проект.

Один из самых важных источников средств на развитие в более бедных страны – Всемирный банк. Это учреждение имеет экологическую оценку политика, чтобы экологические факторы учитывались в процессе разработки когда речь идет о средствах Всемирного банка.Для этих оценок широта, глубина и тип анализа зависят от характер, масштаб и потенциальное воздействие на окружающую среду предлагаемого проект. Потенциальная экологическая риски и воздействия в зоне влияния проекта рассматриваются вдоль с вариантами проекта. Средства улучшения выбора проекта, визирования, планирования, проектирования и реализации путем предотвращения, сведения к минимуму, смягчения или компенсация неблагоприятного воздействия на окружающую среду и усиление положительного воздействия осматриваются.Это включает в себя процесс смягчения и управления неблагоприятными воздействия на окружающую среду на протяжении всего периода реализации проекта. профилактический меры предпочтительнее смягчающих или компенсационных мер, когда это возможно (Всемирный банк, 1999 г.).

Несмотря на достоинства наличия системы оценки экологического аспектов развития, в политике оценки Всемирного банка есть некоторые серьезные недостатки. Проекты, финансируемые Банком, имеют рейтинг потенциальное воздействие предлагаемой разработки на окружающую среду с использованием системы буквенных категорий от A (самая серьезная) до D (наименее серьезная).Отчеты об оценке воздействия на окружающую среду для проектов категории А должны быть представлены Банк до оценки; однако такого требования не существует для категории от B до D (Всемирный банк, 1999 г.). Следовательно, оценка может быть проведена до представления оценки. это означает, что к тому времени, когда он будет окончательно представлен, проект может быть так далеко по дороге, что результаты преуменьшаются, чтобы не повернуть назад на любые уже сделанные инвестиции. Другая критика заключается в том, что, хотя вся категория A и B проектов, предложенных для Международного банка реконструкции и развития (Всемирный банк) или Агентство международного развития (связанное с Всемирный банк) требуют, чтобы заемщик консультировался с затронутыми проектом группами и местные неправительственные организации об экологическом аспектов, такого требования не существует для проектов категорий C и D или для проекты, финансируемые Международной финансовой корпорацией (также связанные с Всемирный банк) (Всемирный банк, 1999 г.).Там также вопросы, касающиеся качества оценок в связи с тем, что что ответственность за проведение оценки лежит на заемщике. С отсутствием квалифицированных экологических консультантов и аудиторов, заемщикам часто приходится либо импортировать соответствующие организации с соответствующими навыками и подготовкой провести оценку или попытаться срезать некоторые углы в процессе оценки.

Несмотря на некоторые недостатки, существующие в его политике оценки, Всемирный банк заслуживает похвалы за более строгую экологическую этику.Надеемся, что, требуя экологической оценки предлагаемых проектов, Банк поможет установить стандарт в менее развитом мире и продемонстрировать важность учета экологических факторов в развитии.

Еще одно важное Источником притока капитала являются прямые иностранные инвестиции. Эти средства подлежат только экологическим критериям, установленным правительствами соответствующей стране или корпоративным стандартам инвестора. Из-за отсутствие рабочих мест и экономической активности, правительства, жаждущие любого развития, а не качественного развития, слишком часто обходят экологические оценки и стандарты для привлечения иностранных инвестиций.Нищие могут не выбирать. Компании, которые обычно являются крупными транснациональными корпорациями редко вводят значительные экологические стандарты из-за отсутствия долгосрочных приверженность этому району, а также дорогостоящий характер введения таких мер. Без надлежащих действий со стороны местных органов власти по введению надлежащих экологических практике как на местных, так и на международных фирмах, эта проблема не будет решено.

 

МЕЖДУНАРОДНАЯ ТОРГОВЛЯ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ

Поскольку глобализация эффективно уменьшает нашу планету, торговля между странами постоянно повышается.Торговля также обладает огромным потенциалом для улучшения человеческого как экологическое благополучие, предполагая, что надлежащие международные стандарты существуют. По мере того, как барьеры исчезают, а рынки освобождаются, свободный поток товаров труд и знания означают, что корпорации имеют больше гибкости в выборе местоположения, а также более легкий доступ к зарубежным рынкам.

Это уже имело серьезные последствия для глобальной окружающей среды. В виде конкуренция становится более международной, есть Arace to the down@, где компании ищут страна с самыми низкими экологическими (как и трудовыми) стандартами доступны, но при этом имеют доступ к важным рынкам с более высокими стандартами, благодаря более свободной торговле.Это означает, что более бедные страны часто пытаются стимулировать развитие путем ухаживания корпораций с более низким экологическим требования, что означает снижение издержек фирмы. Это приводит к тому, что отрасли создание в стране с более низкими экологическими стандартами для производства товары по более низким ценам, а затем продать их по более высокой цене в стране с повышенные экологические требования. Хотя многие менее развитые страны предоставляют рынок, на котором истинные издержки производства (включая экологические, социальные расходы) не учитываются в целях поощрения быстрого развития, долгосрочные результаты будут отрицательными, поскольку экологические проблемы всегда возникают вверх, рано или поздно.Есть очень высокие затраты, связанные с победой в гонке ко дну.

Несмотря на недостатки, свободная торговля — отличный способ мир вместе и поощрение экономического развития. Что нужно экологические требования в рамках торговых блоков и даже мировые стандарты для обеспечить, чтобы происходящее развитие было ответственным и устойчивым. Международные стандарты в отношении таких вещей, как методы ведения лесного хозяйства, защита дикой природы и выбросы ископаемого топлива имеют решающее значение, но редко существенную силу в существующих международных соглашениях.Хороший пример такой мера будет глобальным стандартом выбросов углекислого газа, задача, которая только начинается с Киотского соглашения. Стандарт может быть установлен учитывая социально оптимальный уровень выбросов для мира в целом и ограничения, применяемые на глобальной основе. Такие меры, как создание рынок переводных разрешений на выбросы мог бы помочь устранить неравенство за счет позволяя бедным продавать свои разрешения богатым. Это понятие не без недостатков (например, вопрос о том, что более крупные компании являются единственными, кто может позволить себе приобрести права на загрязнение), но это хорошее место для начала.То фундаментальным моментом является то, что так же, как глобальная производственная система делает все выиграют, рассматривая эффективность экономической системы как в целом, глобальные экологические стандарты сделают всех лучше за счет рассмотрение качества окружающей среды в экосфере в целом. Это важно понять, что глобальная экономика требует глобальных экологических инициатив для защиты глобальной окружающей среды.

Торговля играет важную роль в обеспечении качества окружающей среды доступный.По мере роста национального дохода за счет торговли нации (особенно менее развитые страны) смогут позволить себе больше защиты окружающей среды (быть в состоянии платить за стандарты и оценки). Однако недостатком этого будет что большее загрязнение также стало бы доступным (выбросы двуокиси углерода, например, увеличение с доходом). Более свободная торговля также помогла бы уменьшить протекционизм, который существует в таких отраслях, как сельское хозяйство, что приводит к отказаться от химоемких и экологически вредных производств в Европы и Японии в страны, которые имели бы сравнительное преимущество в сельскому хозяйству, что означает меньшую чистую деградацию окружающей среды (Hogendorn, 1996, стр.592).

 

МЕЖДУНАРОДНАЯ ПОЛИТИКА И ГЛОБАЛЬНАЯ ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА Как наш мир готовится к следующему тысячелетию, становится ясно одно относительно экологические проблемы: все вместе. Парниковые газы, водные загрязнители, перелетные птицы, рыба, переносимые по воздуху пестициды и природные бедствия ничего не знают о политических границах. Разработка практика одной страны, несомненно, повлияет на многие другие и то, что происходит в менее развитых странах, должно вызывать большую озабоченность у развитые страны или наоборот.Это глобальные экологические проблемы, которые потребует глобальных решений.

Любая международная деятельность в области окружающей среды всегда связана с большим международной политики. Хотя почти все, похоже, согласны с тем, что резка выбросы парниковых газов являются важным императивом, учитывая угрозу глобальное потепление, есть много споров о том, как это сделать. Китай имеет принял политику, согласно которой любые действия, предпринимаемые для сдерживания глобального потепления, должны не мешать его экономическому развитию (Шреурс, Экономика, 1996, с.31). Тот факт, что подготовка к возможности изменения климата может быть экономически выгодным в долгосрочной перспективе не является обдуманный. Были выдвинуты идеи углеродных кредитов и углеродных налогов. на международной политической арене с большим энтузиазмом, но не отсутствие разногласий по поводу реализации. В то время как Северная Америка настаивает на том, что поглощение углерода сельскохозяйственными почвами считается достойным углеродных кредитов, европейское сообщество считает такую ​​идею отговоркой по сокращению выбросов.Многие более бедные страны также указывали на регрессивный характер выбросов углерода. налоги. В американском исследовании таких налогов было выявлено, что эта политика будет потреблять 2,3% бюджетов расходов самых богатых 10%, потребляя при этом 3,7% бюджетов беднейших 10% (Roodman, 1999, стр. 187). В этом свете также интересно обратите внимание, кто и что способствует глобальному потеплению. Менее развитые страны имеют примерно 80% населения мира, при этом на долю выбросов углекислого газа приходится всего 20% мировых выбросов (Кайзер, 1998, стр.1309). Учитывая эти факты, будет ли регрессивная налоговая схема справедливым решением глобальной изменение климата?

Качество нашего будущего во многом зависит от способностей наших лидеров принимать экологически и социально ответственные решения на международном уровень сегодня. Это хорошо видно при рассмотрении роста населения. Чистые расходы на одного дополнительного человека на планета для современного общества близка к нулю; однако, если считать восемь или около того поколений в будущем, затраты взлетают до 2500 долларов в развивающихся странах. страны и 100 000 долларов в более богатых странах из-за уменьшения отдачи от земли и капитал делятся между потомками. ^[A] Больше людей означает больший стресс для окружающей среды и меньше ресурсов для совместного использования. Для решения экологических проблем которые возникают из-за таких вещей, как рост населения, контроль над рождаемостью и расширение прав и возможностей женщин имеет важное значение, особенно в менее развитых странах где этих вещей не хватает. Такие императивы требуют отстранения религиозные и политические различия, чтобы иметь устойчивое общество для восемь или восемьдесят последующих поколений.

Одно из важнейших требований для улучшения глобального окружающей среды заключается в том, чтобы принять международный подход, который является справедливым и учитывает все переменные, чтобы принимать решения, выгодные для планета в целом.Все внешние эффекты должны быть интернализованы, и для этого политические границы должны быть сведены к минимуму. Экологические проблемы, которые происходят в Папуа-Новой Гвинее и исходят из Канады. решения, которые принимаются в отношении производства и разработки в Канаде. Экономический рост не должен происходить в одном регионе за счет другого региона, или для одного поколения за счет следующего. Новый международный учреждения, занимающиеся экологическими проблемами, должны быть созданы и существующие институты должны укреплять свои экологические императивы.В виде глобализация разрушает культурные, политические и торговые барьеры, поэтому она должна также снижать экологические барьеры.

 

БУДУЩЕЕ ГЛОБАЛЬНОЙ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ И ОБЩЕГО ХОРОШО

При рассмотрении вопросов, которые придется решать в новом тысячелетия становится ясно, что окружающая среда, экономика и человеческое развитие все связаны вместе. В мире, где качество жизни и качество среды взаимосвязаны, необходимо принимать решения, учитывающие затраты и преимущества, связанные со всеми аспектами развития и охраны окружающей среды. барьеры должны быть устранены.Являются ли сточные воды, выбрасываемые заводом, оказывая влияние на качество воды по дороге или за границей, эти воздействия должны учитываться для принятия ответственных решений в отношении общее благо. Глобализация сокращает как планету, так и окружающую среду мы разделяем, и если надлежащие меры не будут предприняты сейчас, будущие затраты могут быть слишком велики. большой до гола.

При поиске решений этих экологических проблем различные обстоятельства, с которыми люди сталкиваются в своем окружении, должны быть учитываться, и неравенство должно быть сведено к минимуму.Это несправедливо по отношению к богатой Европе просто настаивать на том, чтобы обедневшая Бразилия перестала вырубать тропические тропический лес, когда фактическое уничтожение европейского умеренного леса помогли установить высокий уровень развития на этом континенте. Правильный институциональные и организационные рамки должны быть созданы в развитые страны в целях обеспечения экологически ответственного и устойчивое развитие человека. Это необходимо для настоящего и будущего здоровье планеты и всех ее жителей.Действия должны быть предприняты в международном уровне в целях регулирования торговли и поощрения развития, выгодно всем, а не только одной стране, региону или поколению. Учреждения, правительства и люди мир должен работать вместе, чтобы принимать решения для общего блага глобальную окружающую среду и тех, чье выживание зависит от нее.

 

 

POSC311: Политика развивающихся стран
Весна 1999 г.

ТЕОРИЯ ЗАВИСИМОСТИ

Теория зависимости отличается от большинства западных подходов к изучению политической разработка.Одно отличие состоит в том, что этот подход возник в Третьем мира (прежде всего Латинской Америки), а не среди западных академиков. Третий Мыслители мировой зависимости были озабочены объяснением неравенства и несправедливое положение, в котором оказались они и их народы. Третий Страны мира были бедны, в то время как «развитые» страны были богаты. Третий В странах мира было плохое состояние здоровья, в то время как в других странах было хорошее состояние здоровья. Страны третьего мира имели небольшую военную мощь, в то время как другие страны обладали огромными военными ресурсами.Страны третьего мира столкнулись с голодом, в то время как гражданам других стран приходилось беспокоиться о похудения. Экономика третьего мира была монопродуктивной и сельскохозяйственной. основе, в то время как экономики в развитых странах были диверсифицированы и индустриализированы. Практически по любым общепринятым социально-экономическим меркам страны третьего мира находились в нижней части шкалы. У них было меньше образования, меньше богатства, более слабое здоровье, меньшую военную мощь и доминировали в политическом и экономически первым миром.Теоретики зависимости задавались вопросом, почему такое неравенство существовал. Их главной заботой было понять причины неравенства. Они считали такое неравенство несправедливым и пытались объяснить неравенство для того, чтобы изменить их и достичь своей цели повышения равенства между нации и народы. Теория зависимости всегда была довольно противоречивой: он включает в себя некоторые марксистские концепции; он затрагивает деликатный вопрос неравенства, обвиняя в неравенстве развитые страны; и это происходит в третьем мире.Некоторые аспекты теологии освобождения и мировых систем теории связаны с теорией зависимости.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ТЕОРИИ ЗАВИСИМОСТИ

1. Страны третьего мира не существуют изолированно. Они могут только в контексте мировой экономической и политической системы. Политические события в странах третьего мира напрямую связаны с событиями в странах первого мира стран. Однако отношения между Первым и Третьим Страны мира асимметричны.Поток власти и контроля исходит от от первого мира ( центр или ядро ​​) до третьего мира ( периферия ). Политические и экономические события в странах Первого мира оказывают огромное влияние на политика и экономика стран третьего мира, но политические а экономические события обычно мало влияют на первый мир.

2. В мировой политической и экономической системе существует огромное объем взаимодействия между основными странами и народами, а также между ядро и периферия.Очень мало взаимодействия только между периферией страны. Последствия этого велики, приводя к изолированному и слабая периферийная страна, имеющая неравные отношения с объединенным и сильное ядро.

3. Политика и экономика связаны . Их нельзя понять отдельно друг от друга. Экономические связи и отношения между ядром и особенно важны периферийные страны. Это выгодно для ядра и невыгодно для периферии.Торговля между ядром и периферией закономерности приводят к постоянному росту политической и экономической мощи ядро за счет периферии. Экономическая торговля вызывает расширение разрыва между развитыми и развивающимися странами, а не сокращение этого разрыва. Исторически более дешевое сырье обмениваются на более дорогие готовые товары.

4. Из п. 3 следует, что недоразвитость не является естественным состоянием, а скорее состояние, которое вызвано.Дело в том, что развитых стран активно слаборазвитые страны третьего мира в результате системы взаимодействия между ними.

5. Иными словами, слаборазвитость слабых стран третьего мира непосредственно связано и делает возможным «развитие» мощного страны промышленно развитого ядра. И центр, и периферия являются частью мировой политико-экономической системы, и ни один из них не существовал бы без другого.

6. Более того, пока капитализм остается господствующим мировым экономическим системы, нет причин для ситуации развитых и слаборазвитых страны менять. Недостаточное развитие не является временным состоянием, поскольку считалось в прошлом, но это постоянное состояние. На самом деле, если нынешняя мировая система не меняется, мы можем ожидать, что ядро ​​станет в будущем сильнее, а периферия слабее. Вместо того, чтобы «ловить до» до развитых стран, большинство в настоящее время слаборазвитых стран будет отставать дальше. (В ограниченном числе случаев, когда исключительные существуют обстоятельства, слаборазвитая страна может двигаться от периферии к центру).

7. Мировая система отношений дублируется внутри отдельных Страны третьего мира. Есть основная территория (обычно столица), которая господствует и эксплуатирует периферию (внутреннюю часть) страны. нации находятся центры экономической, политической, культурной и военной мощи. в национальном ядре, и власть и богатство ядра растут быстрее чем внутри, в результате контактов и взаимодействий между две области.Городской сектор становится все более мощным, в то время как сельский сектор становится все более слабым. Ресурсы текут с периферии в центр. Ядро получает прибыль за счет периферии в результате движения продуктов и ресурсов. Течение времени не приносят растущее равенство внутри страны, а скорее вызывают увеличивающийся разрыв между жизнью в столице и жизнью в деревне. 8. В каком-то смысле национальные лидеры в столице эксплуатируют народ в своих целях. личной выгоды и власти.Следовательно, эти «национальные» лидеры действительно могут быть концептуализированы как агенты международной системы. Их национальная власть и известность проистекают из их международных контактов. Именно они (военные, государственные служащие, торгово-финансовые лидеров), которые выступают связующим звеном между страной третьего мира и миром политической и экономической системы. Они направляют контакты страны с мир, и они направляют эти контакты таким образом, чтобы мир основных выгод больше, чем собственной стране, хотя сами явно пользу на личном уровне.Эти национальные лидеры могут на самом деле иметь больше общего со своими коллегами в Лондоне или Нью-Йорке, чем с внутренние граждане своей страны. (стиль одежды, еда, литература, жилье, путешествия, экономические интересы и т. д.)

РЕШЕНИЯ

Теоретики зависимости не только представляют концептуальную основу для анализируя политику третьего мира, они также предлагают несколько «решений» для Центральная проблема неравенства.Спектр решений широк, для среди теоретиков зависимости существует большое разнообразие. С одной стороны это те, кого мы могли бы назвать «умеренными», включая таких людей, как Рауль Пребиш. Они утверждают, что страны третьего мира могут предпринять шаги для улучшения своего положения. Одним из предложений может быть создание общих рынков, торговых блоков, или картели. Идея состоит в том, что страны третьего мира имеют много общих экономических и торговые проблемы в их отношениях с промышленно развитым ядром.От объединяясь и представляя общий фронт к ядру, они приобретут использовать рычаги и быть в состоянии обеспечить большие преимущества от их взаимодействия с основными странами мира. Формируя группы или картели, периферийные нации будет иметь больше власти, чем любая отдельная страна третьего мира в своем отношения с ядром. [До сих пор это «картельное» решение оказалось неуловимым, благодаря технологическим инновациям, которые заменяют натуральные продукты, гибкие спрос на ядро, и картель «мошенников».]

Второе предложение по улучшению ситуации — заставить страны третьего мира элиты страны, чтобы противостоять состоянию зависимости своей страны, и предпринять добровольные шаги для его изменения. Таким образом элиты в столице могут быть убеждены использовать часть своего богатства для инвестирования в национальные строительные проекты или программы повышения грамотности, а не импортировать роскошные автомобили или брать дорогой отдых за границей. Цель состоит в том, чтобы элиты приостановили свои эгоистичные привычки демонстративного потребления и использовать свое богатство для национальное развитие.Элиты будут поощряться к инвестированию в свои родных странах, а не за границей. Попытки изменить поведение элиты в целом не очень удачно.

Более радикальные сторонники теории зависимости призывают к революционным решениям. Они утверждают, что нереально ожидать, что те, кто в настоящее время право совершать добровольные действия, которые были бы лично невыгодны. Альтруистические решения хороши абстрактно, но вряд ли будут реализованы в действительности.Единственное реальное решение — это революционные действия по избавлению страну тех вождей, которые ее предали, и провести зачистку революционные изменения, чтобы положить конец неравенству.

В заключение следует отметить, что положение зависимости принципиально против статус-кво. Сторонники теории зависимости утверждают, что существующие национальные и международные экономические и политические системы являются причиной их несправедливого ситуации. Они призывают к системным изменениям для решения проблем.Они хотят резкое, нелинейное, фундаментальное изменение. Вместо того, чтобы одобрять и принимать стабильности, они призывают к радикальным изменениям. Их восприятие, аналитическое подход, и решения сильно отличаются от решений диффузии или теоретики порядкового подхода. Стабильность — это решение для теоретиков порядка; стабильность является проблемой для теоретиков зависимости.

 

Диаграмма 1. Взгляд теории зависимостей на мир
Схема 2.Теория зависимости Взгляд на отношения между
Национальное ядро, остальная часть нации и мировая система .