Психология не наука: Почему психология – это не наука? | Журнал «Лучик»

Содержание

Почему психология – это не наука? | Журнал «Лучик»

В наше время очень многие люди (даже вполне себе взрослые и авторитетные) считают, что психология – это наука, и в спорах часто используют аргументы типа «учёные психологи доказали». Однако здесь кроется серьёзная ошибка: на самом деле психология наукой, в строгом смысле этого слова, не является!

Психология – это одна из областей человеческого знания. Однако далеко не всякое знание в нашем мире является научным. Разновидностей знания много. Например, опытное (субъективное) знание – то есть знание, полученное человеком на личном опыте: «если стукнуться ногой об кирпич, то будет больно». Религиозное (традиционное) знание: «В воскресенье люди отдыхают, потому что так заповедал Бог». Художественное (эстетическое) знание: «Лучшую подругу Гарри Поттера звали Гермиона Грейнджер». Для простоты можно даже построить табличку:

«Я читал об этом в книге, видел фильм, картину или скульптуру» = художественное знание

«Я в это верю, так принято, так все делают» = религиозное знание

«Я испытал это на собственном опыте, я ощутил это сам» = опытное знание

Каковы же признаки, которые отличают именно научное знание? Когда мы можем говорить, что имеем дело именно с наукой, а не чем-то другим? Для этого существует пять признаков:

1.

Строгая терминология

В научном знании недопустимы слова и термины, которые можно толковать «то так, то этак». Все химики всех стран мира знают, что такое молекула, и что она состоит из атомов. Все математики всех стран мира знают, что такое простое число. Все биологи всех стран мира знают, что такое живая клетка и из чего она состоит.

2.

Исчислимость и измеримость

Научное знание неотделимо от измерения. Как описать планету? С помощью измеримых числовых характеристик: массы, плотности, расстояния от Солнца, периода обращения. А как описать ядовитость яда? С помощью летальной дозы на килограмм массы, снова измеримая числовая характеристика. Причём результат измерения у всех исследователей во всех странах мира должен (с учётом погрешности) совпадать – если мы измеряем линейкой длину листа бумаги А4, она будет одинакова у всех, верно? Кстати, о погрешности – в настоящей науке она ни в коем случае не должна принципиально менять характер полученного результата. Грубо говоря, измерение расстояния с погрешностью «плюс-минус сто метров» – это наука, а вот ответ на вопрос «существует ли Бог» с погрешностью «да плюс-минус нет» наукой не является.

3.

Воспроизводимость (проверяемость) и неизменность полученных результатов

Решая одно и то же математическое уравнение, учёные в Австралии и в Китае обязаны получить один и тот же результат. При соединении одного и того же количества хлора и натрия в любой лаборатории мира будет получено одно и то же количество поваренной соли. Повторив физический опыт, который Ньютон делал в 1682 году, в 2019 году мы получим тот же самый результат.

4. Предсказуемость

Настоящая наука может и обязана давать точные предсказания. Например, периодическая таблица элементов Д.И. Менделеева позволила предсказать свойства многих химических элементов ещё до их открытия. Астрономы Леверье и Галле с помощью вычислений предсказали, в какой точке неба нужно искать новую планету – и именно там новая планета (Нептун) и была обнаружена. Если проверенные и перепроверенные математические расчёты показывают, что строящийся корабль опрокинется при малейшем волнении моря – ни один идиот не будет достраивать корабль до конца, спускать на воду и проверять предсказанное «на опыте»: конструкцию корабля начнут переделывать, и немедленно.

5.

Опровержимость

Научное знание всегда может быть оспорено, опровергнуто – если у нас есть точные факты и данные, опровергающие ту или иную теорию, она должна быть или модифицирована, или вообще отброшена, как никуда не годная. Например, один-единственный физический опыт (Майкельсона-Морли) опроверг авторитетную и существующую столетия теорию неподвижного эфира, – и физикам пришлось создавать теорию относительности.

Математика, физика, химия, биология, лингвистика, астрономия все перечисленные выше требования выполняют. Это – полноценное научное знание, «настоящие» науки. А что же с психологией? А давайте возьмём и проверим по пунктам.

Строгая терминология. Вы можете точно сказать, что такое «радость»? Или «грусть»? Или «счастье»? А вы понимаете, что «радость» у каждого своя – то, чему радуется вождь племени на острове Мумбо-Юмбо, может совсем не радовать, скажем, профессора МГУ; то, чему радуется бандит, может совсем не радовать жертву преступления, и так далее.

Измеримость. Вы можете измерить счастье? Или глубину депрессии? Или вообще какую-нибудь там «скрытую агрессивность»? А если измерения будут проводить два разных психолога – как считаете, получат они одинаковые результаты, или скорее всё-таки нет?

Воспроизводимость. А как мы можем что-то воспроизводить, если каждый человек в каждый момент времени уникален? Для того, чтобы делать какие-то выводы, психологи могут только наблюдать за, по сути, неуправляемыми объектами – а этого недостаточно.

Предсказуемость. Психологи с удовольствием объясняют нам, почему тот или иной человек совершил тот или иной поступок, а вот точно предсказывать, какой поступок совершит тот или иной человек в будущем, психологи не умеют. 10 психологов сделают 10 разных предсказаний – может быть, один из 10 случайно и попадёт, но куда прикажете девать остальных?

Опровержимость. У психологических теорий (скажем, теории Фрейда или теории Юнга) нет моментов, которые в состоянии опровергнуть эти теории, «жёстко» проверить их на истинность или ложность. С точки зрения любой из этих теорий можно объяснить всё что угодно – но вот толку от таких объяснений мало.

Как видите, ни под один из критериев «строгой» науки психология не подходит. Это знание довольно близкое к научному, часто очень полезное и нужное, но при этом наукой не являющееся! Психология (кстати, количество психологических школ по всему миру давно перевалило за 30, причём многие школы друг другу противоречат) может что-то рассказывать или объяснять, мы вольны этому верить или не верить; но вот «доказать» психология не может абсолютно ничего и никогда. За доказательствами – к математикам.

К таким же «не вполне убедительным», «нестрогим» наукам, как психология, относятся: социология, футурология, метеорология, экономика, политология и даже история.

Скажем, на основе одних и тех же летописей историк А утверждает, что Иван Грозный был тираном и психопатом, а историк Б утверждает, что тот же самый Иван Грозный пальцем никого не трогал, разве что по крайней необходимости, и вообще был выдающимся государственным деятелем. На одном сайте прогноз погоды обещает «солнечно», на другом (в то же время и в том же месте!) – «дождь». Один политолог «с цифрами на руках» доказывает, что на выборах в следующем году победит партия X, а другой – столь же убедительно доказывает, что победит партия Y. А уж многочисленные экономисты с их «прогнозами развития» – это совсем унылый ужас и чистой воды «гадание на кофейной гуще»… В настоящей «строгой» науке подобное недопустимо!

Читайте также:

Что такое время? Как оно устроено? Как работает?

Ловушка для первоклассника: сколько слогов в слове «сентябрь»?

Квантовая физика для детей

Является ли психология наукой и есть ли сознание у кошки / Хабр

В прошлый вторник у нас выступала Ира Овчинникова — научная сотрудница Лаборатории междисциплинарных исследований развития человека СПбГУ, ассистентка-исследовательца в University of Houston.

Большую часть времени на работе Ира исследует, как опыт раннего детства влияет на языковое развитие и как это отражается в мозговой активности, а также занимается изучением расстройств развития.

Делимся с вами записью и расшифровкой эфира.


Меня зовут Ира Овчинникова, я – научный сотрудник Лаборатории междисциплинарных исследований развития человека в СПБГУ. Еще я пишу диссертацию в университет Хьюстона, поэтому я сейчас в Хьюстоне, на 9 часов назад от Москвы, и у меня сейчас где-то середина дня.

Q: психология – это наука?

Это нормальный вопрос, которым задаются все. И студенты психфака, и люди, которые занимаются психологией.

Ответ простой: все то, что соответствует критериям научности и маркируется как наука – это наука. В 30-х годах прошлого века Карл Поппер ввел критерий фальсифицируемости теорий: то есть, любая теория может считаться научной, если ее можно опровергнуть какими-либо фактами, экспериментами на эмпирическом материале. Проблема психологии здесь очевидна: теория будет связана с общими понятиями, которые являются абстрактными, но материальный мир – он здесь и сейчас.



Для того, чтобы отвечать этому критерию, в психологии есть понятие операционализации. Это когда я беру абстрактное понятие и прихожу к конвенциональному мнению о том, как мы будем это понятие высчитывать. Таким примером будет являться скорость ответа на некие стимулы.

Я вообще – когнитивный психолог (скоро объясню, что это значит). Также это может быть скорость обработки, точность ответа, множество других понятий операционализации. Так теории, мысли, идеи, которые относятся к психологии, могут быть как научными, так и вовсе не научными. К ненаучным теориям относится классический психоанализ, например: его просто нельзя опровергнуть. Потому что, согласно классическому психоанализу, вообще все – возможно. При этом, из психоанализа за 60 лет развития мысли выросли теории, которые являются опровержимыми. Например, теория привязанности Мэри Эйнсворт, где нас интересует то, как ранний младенческий опыт влияет на развитие человека.

Далее, в психологии есть когнитивное направление. Его можно считать золотым стандартом науки, оно полностью соответствует критериям научности. К наиболее развитым относятся теории рабочей памяти Алана Бэддели; можно посмотреть множество различных теорий про то, как видоизменялось представление о рабочей памяти, как эмпирический материал, результаты экспериментов позволяли нам, как научному направлению, улучшать эти знания и делать их более точными. В данный момент теория рабочей памяти состоит из нескольких отдельных частей, которые еще не нашли своего опровержения в экспериментах. То есть, согласно Попперу, ни одна из них не будет истинной, но мы говорим, что у нас просто недостаточно материалов, чтобы ее опровергнуть. И еще проблема любой теории – методология науки в целом. Старую теорию может заменить только новая теория. Нельзя просто сказать, что старая не работает, нужно представить новую парадигму, объяснение для старых феноменов и новых парадоксов.

Я занимаюсь исследованиями нейроимиджинга в расстройствах развития в данный момент, хотя начинала 12 лет назад с исследований формирования понятий.

Мне всегда было интересно, как люди формируют понятия, как учатся новому, и как происходят ошибки в этой истории. Последние 4 года я занимаюсь нейроимиджингом, психофизиологией, также занимаюсь МРТ у людей с расстройствами развития – это аутизм, дислексия, класс других расстройств.

Q: какие существуют методы нейроимиджинга, где они применяются, как вы их используете?

Нейроимиджинговые методы можно классифицировать по двум шкалам. В целом, это все методы, где мы пытаемся понять, как устроен мозг как биологический субстрат, как он функционирует и реагирует на разные стимулы. Все методы можно поставить на график с двумя осями: Х – это временное разрешение (то, как точно во времени мы улавливаем информацию о процессах), а Y – пространственное разрешение (то, насколько маленькие процессы мы можем увидеть).

Например, МРТ, на которую вас могут отправить для определения проблем с любым органом – это обычно структурная МРТ. То есть, рентгенолог или исследователь будет смотреть, как орган выглядит и находится в пространстве.

И, если это анатомическая МРТ, то я не смогу посмотреть на то, как тот же мозг функционирует – только на то, из чего он состоит. Или меня может интересовать, например, diffusion tensor imaging (DTI) – как связаны разные части мозга. И у такого метода очень низкое временное разрешение, почти нулевое – информация берется за один момент, никакой динамики нет. Зато у него высокое пространственное разрешение, я могу видеть не только отдельные структуры, но и ядерный уровень, хотя я не буду видеть отдельные слои.

ЭЭГ – это обратная ситуация. Я накладываю на человека шапку с электродами, обладающими высоким временным разрешением, и получаю информацию с точностью до миллисекунд. Это очень высокое временное разрешение для человеческого мозга. Но пространственное разрешение будет очень низким, потому что я буду угадывать, какие части мозга реагируют. Придется использовать усредненное представление о том, как в черепной коробке расположен мозг и какие его части отвечают на сигналы.

Q: а как понять, как связаны части мозга? Pathways или анатомические структуры, которые соединяют?

Для этого есть специальный метод – это как раз DTI.

Нас в этой ситуации интересует, каким образом вода реагирует на магнит, так как у вас будет происходить изменение направления молекул воды. И по этим направлениям мы выстраиваем пути белого вещества. Здесь надо понимать, что это та часть, где происходит очень большое количество программирования, потому что МРТ – это не фотоаппарат.

Я эту метафору часто использую, когда рассказываю студентам или коллегам о том, как работает МРТ: то есть, у меня нет другой возможности на 100% узнать, что происходит в организме, кроме вскрытия. Но я, конечно, хочу, чтобы испытуемые были живы.

МРТ позволяет с высокой точностью предугадывать, как выглядят наши пути, но это все же – модели. В том числе и тогда, когда вы идете к врачу, и он пытается понять по вашему скану, как у вас связаны разные части мозга. Разные методы обладают разной точностью, и с годами качество методов повышается – это тоже входит в мои задачи. Здесь работают люди с разной экспертизой, и это всегда будет междисциплинарная наука, где люди с образованием в области физики, инженеры, математики, и также, в том числе, люди, занимающиеся когнитивной психологией и психологией развития, будут выстраивать максимально правдоподобную модель.

Q: но у всех людей же одинаково расположены в пространстве сосуды в отделах мозга?

Нет, различия есть. Я не думаю, что сейчас могу точно сказать, но потом покидаю ссылок об этом. В целом, мы всегда надеемся, что все расположено в пространстве схожим образом, крайне близко, но бывают отклонения — и расстройства, и такие, что никак не влияют на качество жизни человека и на восприятие и обработку им информации.

Q: как применяете ЭЭГ в исследованиях?

Надо понимать, что ни одно из исследований, в которых я участвую, не может быть выполнено одним человеком. Это огромный миф: наука уже давно не существует в формате «седовласый человек сидит в белой башне», всегда работают большие команды. Проекты, в которых работаю я, зачастую осуществляются силами 30-40 человек. Всегда большие выборки, большая работа по поиску испытуемых, менеджменту данных.

Например, сейчас в нашей лаборатории в Санкт-Петербурге идет большой проект по исследованию биоповеденческих показателей у людей с опытом институционализации. Под институционализацией мы понимаем людей, которые жили в детских домах или домах ребенка.

Про детские дома все слышали, а дома ребенка — это структуры детского дома для детей до 4 лет (после 4 лет их переводят в детские дома, дома-интернаты). Нам интересно, каким образом такой ранний опыт влияет на развитие – как в детстве, так и в подростковом возрасте и зрелости. Наш основной фокус – это языковое развитие. Есть большая гипотеза о том, что институционализация в раннем возрасте снижает разнообразие и количество языковой информации, обращенной к конкретному ребенку.

Есть большие социальные изменения, которые происходят в этой области: когда людей, которые работают с детьми – воспитателей, нянечек – обучают больше взаимодействовать с детьми, разнообразить их опыт общения. Но всем понятно, что это все равно не «свой» ребенок, и, как бы хорошо эти люди не делали свою работу – а я встречала замечательных воспитателей и нянечек – все равно получается определенная специфика проживания, рабочие условия.

И нас интересует, каким образом влияет на ребенка эта специфика, отсутствие близкого взрослого. Под близким мы понимаем того, на которого ребенок всегда полагается, который почти всегда доступен, с которым он формирует безопасную привязанность и с которым у него самые близкие отношения. Обычно, зачастую, это – мама. Этот взрослый формирует, выдает ребенку языковую информацию, помогает формироваться его когнитивной системе. Это влияние мы рассматриваем с точки зрения психофизиологии; меня интересует, как дети по-разному (или одинаково) обрабатывают языковую информацию, языковые стимулы в экспериментах, и сохраняются ли эти различия в подростковом и взрослом возрасте.

Например, есть такой эксперимент, представленный в парадигме oddball paradigm – я его очень люблю. Компонент, который там представлен, называется «негативность рассогласования» (mismatch negativity). Так, например, для детей, типично развивающихся, характерно следующее: до года жизни (примерно) они могут различать звуки разных языков. Так, например, дети будут различать звуки «та», «га» и звук, который я не могу произнести (горловой звук между «Г» и «Д», часть хинди). С возрастом, к году жизни, языковые статистики накапливаются, и ребенок перестает слышать разницу между звуком хинди и русским языком, он просто перестает быть особенным, различающимся. Проявляется это так: вы предъявляете аудиально ребенку повторяющийся ряд звуков «га» (очень много), это становится линией отсутствия изменений. Дальше, когда ребенок слышит звук «та», который для него различен, на мозговой активности вы видите резкое изменение, скачок. Это и есть негативность рассогласования. До года жизни, вне зависимости от того, предъявите ли вы редким стимулом «та» или горловой звук, вы будете видеть негативность рассогласования. Если же вы проведете это эксперимент на типично развивающихся детях после года жизни (русскоязычных, это важно), то вы не увидите этой негативности рассогласования на звук из хинди, или в принципе на звуки из неродной речи.

Нам было интересно, происходит ли такое же запоминание звуков у детей, проживающих в домах ребенка, или же негативность рассогласования остается и в более старшем возрасте. Мы провели эксперимент. Оказалось, что фонологическое осознание – возможность услышать различие между звуками хинди и родным языком — стирается и у детей из домов ребенка. То есть, они получают достаточное количество языкового инпута для того, чтобы обладать информацией о родном языке и речи – то есть, точно умеют определять родной язык.

При этом, если мы проводим эксперименты, связанные с более высокими структурами обработки информации – например, когда детей просят называть объекты, или когда им показывают картинку мальчика и говорят, что это цветок – информация обрабатывается дольше у детей из домов ребенка. Поэтому мы считаем, что там присутствует некоторое отставание в языковом развитии. Это мы видим и на поведенческих методиках; мы никогда не работаем только с психофизиологией, считаем, что это не очень информативно. Работа также и на поведенческом уровне позволяет сопоставить, то, что видно на уровне поведения и на уровне активности мозга. Есть ли полностью совпадающая интерпретация, или я буду видеть различия, и буду считать в такой ситуации, что на уровне поведения иногда различий нет, а на уровне мозговой активности – есть, и это не до конца сглаженное различие. Хотя оно может сглаживаться с годами, в зависимости от того, когда человек попал в семью, как долго он прожил в доме ребенка или детском доме.

Q: какая из трактовок слова «сознание» актуальна?

Я не занимаюсь проблемами сознания. Я понимаю, что существует большое разнообразие трактовок сознания, но сейчас я использую это понятие на достаточно бытовом уровне – как возможность осознавания.

Q: Вы видели контент Виктории Степановой? Можно считать ее психологом? Она считает, что может по фото определить сексуальную ориентацию.

Нет, это невозможно. Не знаю, кто такая Степанова.

Кстати, могу поговорить про псевдопсихологию и то, почему она нас тоже бесит. Возможно, еще сильнее, чем людей, которые не занимаются психологией. Это большая проблема: когда я прихожу куда-то, я не представляюсь психологом. Потому что иначе все подумают, что я сейчас буду рассказывать про ведических женщин, решать чужие проблемы, говорить, как надо правильно жить и рекомендовать психотерапевта.

Насчет психотерапевтов – я могу порекомендовать сообщества, которым я доверяю, или людей, с которыми я училась (или у которых училась). Но все остальные пункты – это совсем мимо меня, я таких советов не даю.

Псевдопсихология раздражает меня потому, что мне сложнее с ней бороться. Я оказываюсь в ситуации, когда я вижу человека, с которым была в хороших отношениях лет 10 назад, и он вдруг ушел в псевдопсихологию, и я понимаю – ой, похоже, мы не будем больше общаться. Для меня это болезненно. Люди, которые только смотрят на псевдопсихологию со стороны, могут просто сказать: ну, я просто не буду с ним знакомиться. Это во-первых.

Во-вторых, псевдопсихология плохо влияет на научную психологию. Она автоматически ставит под сомнение ее научность; «наука ли это» — нормальный вопрос, который все задают. Кроме того, и рассказывать про исследования, которые произошли в психологии, приходится с самого начала. Приходится начинать с методологии Карла Поппера; после него происходило еще много чего – был Марк Полони, например, и большая группа британских и венгерских методологов. И все это приходится рассказывать очень быстро, чтобы потом рассказать всего лишь об одном исследовании.

Я думаю, что это все точно так же может влиять на большое количество людей, которые отвечают за финансирование разных областей науки, особенно в России, и у которых нет возможностей, времени или желания подробно разбираться в том, как работают те или иные области знаний.

Я хотела рассказать про два других своих любимых проекта, помимо проекта по институционализации. Вторая большая область, которая меня интересует в нашей лаборатории – это проект по превалентности (распространенности) расстройств аутистического спектра на территории Российской Федерации. В значимости от того, как мы будем считать распространенность, и насколько окажется распространено каждое конкретное заболевание, расстройство или другая особенность развития, мы, как государство, должны будем изменять финансирование каждой конкретной области. В данный момент нет точной статистики по России по тому, как часто встречаются РАС.

Лаборатория, в которой я работаю, существует в плотном сотрудничестве с фондом «Выход», помогающим семьям с людьми с расстройствами аутистического спектра. Соответственно, мы начинали проект в Санкт-Петербурге, в Приморском районе, для оценки распространенности РАС. Это заняло у нас три года, мы продолжаем этим заниматься. Это очень большой проект. Он связан с необходимостью, во-первых, наладить понимание демографической статистики в целом в конкретном регионе. Команда большая, мультидисциплинарная, работают люди, занимающиеся популяционными исследованиями. Например, когда вы оцениваете популяционное исследование, вы строите модель, в которой вы пытаетесь понять, каким образом вы можете максимально представить генеральную совокупность (это все люди, на которых вы планируете перенести этот результат; например, когда мы говорим про конкретный район, это дети, проживающие в этом районе). Вам нужно оценить численность и демографическое разнообразие генеральной совокупности, чтобы понять, где вы конкретно можете получить качественную информацию об этих детях.

Такие исследования происходят в два этапа. Первый этап – это скрининговый этап; то есть, мы определенным образом работаем с поликлиниками, опрашиваем как можно большее количество людей по короткому опроснику. В нем они отвечают особенности развития своего ребенка, отвечая на вопросы « да/нет». Есть понятие «красных флажков» — особенностей, которые характерны для детей с РАС или для расстройств развития в принципе. Когда человек набирает определенное количество «красных флажков», мы связываемся с семьей и приглашаем их на второй этап. Кроме того, мы стараемся найти детей с минимумом «флажков» — потенциально нейротипичных, и также приглашаем их в лабораторию. На втором этапе мы занимаемся полной оценкой развития, включая батарею, связанную с оценкой РАС. Таким образом, мы определяем распространенность РАС в конкретном регионе, и это позволит нам создавать дизайн исследования, которое можно будет в полной мере провести в России.

За это я люблю работу в своей лаборатории. Она не только дает мне возможность заниматься разными проектами, но и позволяет чувствовать, что я делаю что-то социально полезное.
Третий проект, о котором я хотела рассказать – это проект о расстройстве языкового развития в изолированной популяции на крайнем севере России. Этот проект для меня интересен потому, что под «изолированной популяцией» мы понимаем популяцию из всего 800 человек. Эта конкретная популяция известна этим расстройством. Мы оцениваем, каким образом расстройство языкового развития передается у них, и смотрим, как это представлено на разных поколенческих уровнях. Мы собираем рассказы у бабушек, у мам, у всех ближайших и дальних родственников для того, чтобы оценить их языковое развитие, проводим полный комплекс оценки языкового развития у детей, смотрим, каким образом происходят связи внутри одной семьи.

Q: с чего начать, чтобы научиться помогать развитию ребенка?

Я не могу отвечать на этот вопрос, это слишком индивидуально. Кроме того, совершенно необязательно делать буст развития. Я верю, что люди, которые посещают хабр, читают, пишут на хабре – очень развитая аудитория; продолжайте просто играть и говорить со своими детьми.

Я не занимаюсь индивидуальным консультированием. Я не клинический психолог, это важно. Я имею право работать с клиническими популяциями, но не имею права проводить консультации (и никогда к этому не стремилась).

Q: какое исследование можно провести на ложные воспоминания?

Почитайте Элизабет Лофтус, это очень классно.

Для всех: ложные воспоминания – это такое событие, которое, как вам кажется, случилось с вами, вы уверены, что помните его, но на самом деле его не было. Элизабет Лофтус – психолог, исследователь памяти, человек, который больше всех вложил в развитие исследования ложных воспоминаний; про нее очень интересно читать, даже если вы не интересуетесь психологией.

История с ложными воспоминаниями выглядит следующим образом: когда вы оказываетесь, например, свидетелем аварии, то от того, как вам зададут вопрос, будет влиять то, какой ответ и каким образом вы дадите. Если разных людей спрашивать, с какой скоростью МЧАЛАСЬ машина и с какой скоростью ЕХАЛА машина до аварии, то, статистически, те люди, кого спрашивали со словом «мчалась», будут давать более высокие оценки скорости, чем вторая группа.
Элизабет Лофтус очень много работала (и работает, как мне кажется) с системой заключенных и людей, находящихся в предварительном заключении и это влияло на изменение протоколов допроса на территории США.

Q: ложные воспоминания – это дежа вю?

Ложные воспоминания – это когда вы считаете, что с вами что-то происходило какое-то время назад, и вы уверены в этом. Например, в том, что вы были в Диснейленде. А ваши родственники говорят – не были мы в Диснейленде в твоем детстве, прости. Может быть какое-то более обширное воспоминание. А дежа вю – это когда вам кажется, что о событии, которое только что произошло, вы знали заранее. Дежа вю и ложные воспоминания, как считается, имеют общие корни, но подробнее про дежа вю я не могу сказать.

Q: может ли служить примером ложных воспоминаний детализация сна?


Ведь, как правило, нам снятся размытые образы, а уже четкость и логичность событий произошедших во сне мы додумываем, пересказывая сон.

Я боюсь соврать, поэтому я скажу, что не знаю. У меня есть собственные додумки, но это не может считаться экспертным знанием.

Я хотела еще поговорить на тему «что делать, если у меня образование физика, математика, CS и я хочу работать в нейронауке или когнитивной науке». Во-первых, это классно, приходите к нам, у нас есть печеньки. Во-вторых, перед этим почитайте литературу. Я очень рада людям, которые приходят в когнитивную нейронауку со знаниями из других областей; мне, например, в команде не хватает человека с инженерным образованием, или со знанием классической математики, теории графов.

У меня есть проект про связность головного мозга у детей с опытом институционализации – это проект, который я делаю в этом семестре. Я пытаюсь взять разные метрики коннективности (связности) и написать скрипт, который позволит мне обработать один и тот же набор данных, используя разные метрики, и получить разные результаты, а дальше – написать к этому каждый раз отдельную интерпретацию и отдельное представление о том, какое заключение можно сделать. И так же сделать с данными взрослых людей с опытом институционализации. Проблема в том, что я пишу на Arc, но плохо пишу на Python и совсем не умею работать с Matlab, а это очень пригодилось бы. Мне хорошо было бы иметь в помощь кого-то, с кем можно обсуждать разные метрики. Я начинаю сейчас теорию графов, использую метрики из теории графов, но остается большое разнообразие оценочных систем, например – динамических систем. Это было бы очень в помощь.

Есть одна проблема, которая происходит с людьми, приходящими из областей, которые считаются более естественно-научными. Это как на той картинке из xkcd, где проранжированы разные научные области в представлениях о их точности, и математик говорит: «Да вас отсюда вообще не видно». Люди, которые приходят в когнитивную науку или нейронауку из более точных областей, считают, что, сейчас они возьмут тот метод, который использовали до этого – например, машинное обучение – и приложат его, а потом расскажут мне, как работает вся область знания. Это не срабатывает. Потому что для того, чтобы вам интерпретировать результаты ML (в том числе), или чтобы сделать более точную модель, надо понимать, что происходит внутри. А для этого нужно получить хотя бы часть того образования, которое люди по 10 лет получают.

Это не наезд. Я действительно призываю вас прийти к нам и попробовать что-нибудь сделать, если вам интересно. Я попрошу оставить мои контакты под видео. Может быть, вы сможете присоединиться к одному из наших проектов и даже попасть к нам на постоянной основе; я надеюсь, что в ближайшем будущем у нас появится позиция инженера. Но такая классическая проблема остается.

У меня есть хороший друг, он пишет диссертацию по использованию ML с данными МРТ. Он сам физик. И примерно раз в месяц он мне говорит: данные какие-то непонятные, что тут происходит? И я ему пересказываю кусок cognitive neuroscience. Конечно, я понимаю, что для того, чтобы иметь достаточно знаний на эту тему, нужно большое количество времени, и у него этого времени просто не было. Поэтому, если вы хотите работать в нейро- или когнитивной науке и хотите прийти в проект – пишите в лаборатории, которые этим занимаются. Обязательно найдете проект, который будет вам подходить, и в котором общаться будет приятно и интересно, и вас будут в состоянии адекватно услышать.

Кстати, есть отличная смешная история на тему того, «что делать, если у меня образование физика, математика, CS и я хочу работать в нейронауке». Илон Маск какое-то время назад анонсировал компанию, связанную с нейро, чтобы построить artificial intelligence. И сделал объявление в твиттере: приходите все, нужны только предварительные знания в области инжиниринга или программирования, и нужно, чтобы не было предварительных знаний в области когнитивной психологии, нейро или чего-то подобного. Все бы ничего, но через какое-то время они делали презентацию этой компании, и на картинке с описанием мозга перепутали левую и правую части (это просто сделать, если вы никогда не смотрели на мозг и не представляете, как он устроен). Такая шутка теперь есть. Хотя я очень уважаю Илона Маска.

Q: есть ли сознание у кошки?

Сейчас я воспользуюсь этим моментом. У меня есть чудесный опыт, где я имею прекрасную возможность обсуждать наличие сознания, поведения и прочего у животных. У моих прекрасных друзей есть проект

bobig.ru

— это научно-просветительский проект, в котором они рассказывают про взаимодействие с собаками, про то, какие аспекты жизни и поведения собак существуют. Они ставят классные ссылки на исследования. Там можно прочитать про сознание у собак – это схожий вопрос, и ответ тоже будет схожий.

Психология – наука или нет?

Психология – наука или нет?

Споры о том, является ли психология наукой или нет, не утихают уже многие десятилетия. Сторонники обеих версий приводят множество доводов и доказательств, но каков же правильный ответ на этот вопрос? Некоторые люди вообще утверждают, что ее место между наукой и паранаукой.

Среди сторонников той версии, что психология является наукой, часто нет согласия в том, к какой именно области наук ее можно отнести. А если добавить к этому расхожее мнение о том, что «психологи несут всякую чушь», то на выходе и получается, что многие люди не считают психологию наукой вообще. Но насколько правдиво такое суждение?

Наука — психология

В качестве основных составляющих, описывающих психологию, как науку можно привести следующие:

  • предметом изучения психологии являются психические процессы, состояния и свойства личности. Этот предмет можно разделить на три составляющие: физиология (процессы нервной системы), поведение (взаимодействие человеческого организма с внешним миром) и феноменология (переживание человеком того, что с ним происходит).

  • методами психологии являются эмпирические (сбор фактов и их интерпретация) и экспериментальные (моделирование ситуаций).

  • к отраслям психологии относятся: возрастная психология, дифференциальная психология, педагогическая психология, психология управления, социальная психология и некоторые другие.

  • сама по себе психология делится академическую (фундаментальную) и практическую (прикладную).

Таким образом, получается, что психология все же является наукой – молодой и динамично развивающейся, но все же именно наукой со своими учеными и академиками, написанными дипломами и диссертациями.

Печальное же мнение о том, что «никакая психология не наука», появляется из-за неудачного контакта с конкретными практикующими психологами, которые, вполне может быть, оказались не лучшими представителями данной науки.

Но ведь это не означает, что все психологи плохи, и что психология – не наука? Надо всего лишь сделать вывод, что к выбору психолога нужно отнестись со всей ответственностью – ведь только грамотный и хорошо обученный психолог или психотерапевт способен оказать реальную помощь в решении возникшей проблемы. Поэтому отправляться на прием к «врачу» по первому попавшемуся на глаза объявлению в газете все таки не следует – лучше выбрать хороший центр с ответственными специалистами.

Психология: псевдонаука или нет? | Блог 4brain

Давайте сразу ответим на вопрос, вынесенный в заголовок, чтобы те, кому не слишком интересна дискуссия, не тратили свое время на чтение всей статьи. А всем остальным потом расскажем, почему регулярно возникает обсуждение на тему «психология – наука или псевдонаука» и что именно тут имеется в виду.

Итак, начнем с ответа на вопрос. Психология, безусловно, является наукой. В нашей стране функционирует Институт психологии Российской академии наук [Институт психологи РАН, 2021]. В целом по России 445 вузов осуществляют подготовку по специальности 37.03.01 «Психология» как по государственному заказу на бюджетной основе, так и по контракту [vuzoteka, 2021].

Для поступления нужно сдать ЕГЭ по таким дисциплинам как биология, математика и русский язык, научность которых вряд ли вызывает у кого-то сомнения:

А после окончания вуза психологов ждут на работу в школы и детские сады, как государственные, так и частные, на «горячие линии» психологической помощи, в медицинские и консультативные центры и даже в воинские части [jobinmoscow, 2021]. Заметим, что подобные вакансии существуют и в столице, и в регионах:

Всего этого уже было бы достаточно, чтобы считать психологию наукой, потому что вряд ли хоть одна государственная структура пригласит на работу шамана или колдуна. А частные компании и подавно умеют считать деньги, поэтому предпочитают брать специалистов, получивших определенный набор систематизированных и научно обоснованных знаний.

Чтобы было понятнее, что к чему, представьте, может ли супермаркет позволить себе кассира, который не ориентируется в десятичной системе счета? Или рискнет ли энергопоставляющая компания взять электрика, путающего клеммы «плюс» и «минус»? Пример, конечно, упрощенный, и вполне возможно, что кассир и электрик в школе не слишком блистали по физике и математике. Но чтобы работать, они должны овладеть основами этих наук на базовом уровне, а не практиковать какое-то свое видение системы счета или закономерностей подключения электрической цепи.

Всегда быть в хорошей интеллектуальной форме вам помогут наши программы «Когнитивистика» и «Лучшие техники самообразования», с которыми вы освоите на базовом уровне любую науку, какую только пожелаете. А мы переходим к дискуссии на тему «Можно ли считать психологию псевдонаукой и, в принципе, почему психология псевдонаука по мнению некоторых экспертов?»

Исторический экскурс

Начнем с небольшого исторического экскурса, потому что в данном случае он поможет нам понять суть всех споров, которые ведутся вокруг психологии. Официально годом рождения психологии как науки принято считать 1879-й, когда была открыта первая в мире лаборатория, которая специализировалась исключительно на исследованиях человеческой психики.

Эту лабораторию основал немецкий врач и ученый-физиолог Вильгельм Максимилиан Вундт (1832-1920). Он же и считается первым в мире профессиональным психологом. В первую очередь он исследовал сознание человека. Для исследований был использован метод интроспекции или самонаблюдения испытуемых за своими внутренними психическими процессами, мыслями, чувствами и переживаниями без использования каких-либо оценочных критериев или эталонной шкалы.

Разумеется, подобные методы психологии пригодны для ограниченного круга исследований, что уже тогда подготовило почву для некоторого скептицизма в отношении психологии в будущем. Кроме того, сам факт, что психология оформилась в науку лишь в конце 19 века, вовсе не означает, будто все предшествующие эпохи никого не интересовали чувства, мысли, эмоции и поведение человека. Интерес к методам воздействия на человеческую психику прослеживается с давних времен, когда племенные шаманы организовывали ритуальные пляски и некое подобие коллективного пения.

В последующие периоды психология человека была прерогативой философов. Они изучали фактически весь спектр поведенческих, этических и прочих прикладных аспектов психологии. Что же касается биологических механизмов возникновения тех или иных реакций, эти вопросы были сферой интересов врачей и ученых-физиологов. Как видим, основа психологии как науки формировалась достаточно долго, ее составляющие собирались по частям из других наук, что неизбежно сказалось на ее развитии.

В зависимости от того, какая наука была «предшественником» того или другого течения в психологии, наблюдался некоторый «перекос» в сторону либо физиологии, либо философских рассуждений. Получивший в свое время медицинское образование основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд (1856-1939) практически всю психологию отношений сводил к физиологическим потребностям и их конфликту с требованиями социума.

Основоположник бихевиоризма Джон Бродес Уотсон (1878-1958) в начале 20 столетия защитил докторскую диссертацию по теме экспериментального исследования физического развития белой крысы, что непосредственно сказалось на формировании его научных взглядов как психолога. Фактически весь бихевиоризм сводится к цепочке «стимул – реакция», что является изрядно упрощенной версией всего происходящего в человеческой психике.

Ученые, стоявшие у истоков гештальтпсихологии, были в большей степени философами, чем естествоиспытателями, что сказалось на формировании основ данного направления. Так, в центре внимания гештальтпсихологии находится психология личности, ее мышление и восприятие окружающего мира и себя в этом мире.

А гуманистическая психология зародилась в 60-е годы 20 века как протест против доминирования бихевиоризма и психоанализа. В центре внимания гуманистической психологии находятся высшие ценности, тема самоактуализации, свободы и ответственности личности, любви и творчества. Наибольший вклад в развитие гуманистических теорий личности внесли философ и психиатр Виктор Франкл (1905-1997), Абрахам Маслоу (1908-1970), Карл Рэнсом Роджерс (1902-1987).

Такое многообразие течений, наличие крайностей и отсутствие некой объединяющей парадигмы в науке тоже спровоцировало некоторую предубежденность против психологии как серьезной науки. Однако это все, что называется, «дела давно минувших дней». Почему же сегодня психологическая наука и различные псевдонауки, практическая психология и консультирование зачастую оказываются в массовом сознании в одном ряду?

Критерии научности применительно к психологии

Прежде чем мы начнем рассуждать на тему, что такое сегодня психология, наука или псевдонаука, нужно разобраться, по какому параметру можно отнести некое знание к научному. На самом деле «Критерии в системе научного знания» давно выведены [Н. Губанов, 2016].

Критерии научности знания:

  • Доказательность или рациональность.
  • Непротиворечивость.
  • Возможность проверки эмпирическим путем.
  • Возможность воспроизвести эмпирический материал.
  • Системность или когерентность.
  • Эссенциальность.
  • Общезначимость или интерсубъективность.
  • Однозначное толкование терминов.
  • Способность к дальнейшему развитию.

Теперь посмотрим, как ко всему этому относится психология.

Доказательность или рациональность

Как и в любой другой науке, в психологии проводятся эксперименты, выдвигаются и проверяются гипотезы, публикуются отчеты и только потом делаются выводы, которые претендуют, если не на «истину в последней инстанции», то на достаточно высокую степень вероятности и широкие возможности практического применения.

Например, эксперименты Аша повторялись множество раз и в различных вариациях, прежде чем был сделан вывод, что примерно 75% людей склонны к конформизму [S. Asсh, 1951]. Поэтому, если какое-либо исследование в области психологии имеет доказательную базу, оно может считаться научным. Если какой-то вывод сделан на основании простого совпадения или его вовсе предлагается принять на веру, к науке это никакого отношения не имеет.

Другими словами, псевдонаукой следует считать те измышления в области психологии, которые не подкреплены никакими доказательствами, исследованиями, статистикой, а не психологию в целом. То обстоятельство, что сегодня некоторые недоучившиеся «знатоки» человеческой души называют себя психологами, никак не умаляет значимости психологии как науки.

Непротиворечивость

Наука может считаться таковой, если не содержит взаимоисключающих суждений. Так, сила тока в участке цепи прямо пропорциональна напряжению на концах участка и обратно пропорциональна сопротивлению, и никак не наоборот. В гуманитарных науках добиться такой однозначности выводов несколько сложнее, но если проанализировать качественно подготовленный и поставленный эксперимент, противоречий мы в нем не найдем.

Возьмем вышеупомянутые эксперименты Аша по исследованию конформности и увидим, что средний результат в 75% сложился из не очень большого «разброса» показателей. Другими словами, это не какое-то среднее арифметическое значение между результатами в 50% и 100%, а совершенно четкая закономерность, подтверждавшаяся каждый раз, когда испытуемым создавали похожие условия. Когда Соломон Аш модернизировал и усложнил эксперименты, последующие результаты подтвердили обнаруженную закономерность [S. Asch, 1955].

Поэтому, если в психологии встречаются взаимоисключающие суждения, всегда следует проверять, на основании чего они сделаны. Псевдонаучными будут те из них, которые не имеют доказательной базы, сделаны интуитивно либо имеют статус предположения.

Возможность проверки эмпирическим путем

Тут имеется в виду любая проверка опытным путем, не только в лабораторных условиях. Чтобы узнать, что вода кипит при температуре 100 градусов по Цельсию, если атмосферное давление составляет 760 миллиметров ртутного столба, не обязательно идти в лабораторию. Можно просто вскипятить кастрюлю воды на плите и воспользоваться градусником из термостойкого материала.

Чтобы удостовериться в правильности выводов Соломона Аша, лаборатория тоже не нужна. Достаточно посидеть на любом производственном совещании с участием начальства и увидеть, как три четверти коллектива согласно кивают головой, даже если доклад начальника полный бред.

Свои сомнения и даже полную уверенность в том, что это бред, они оставят при себе, если не найдется заместителя, который укажет на «слабые места» в докладе начальника. Причем в наших реалиях все подождут, чтобы заместителю за это точно ничего не было. И только тогда какая-то часть сотрудников на следующем совещании быть может позволит себе выступить со своим мнением.

Возможность воспроизвести эмпирический материал

Под возможностью «воспроизвести эмпирический материал» подразумевается, что всякий раз, когда условия эксперимента будут точно соблюдены, полученные результаты будут совпадать. Конечно, в точных науках это немного проще. Мы можем где угодно измерять силу тока в участке цепи или кипятить воду при атмосферном давлении 760 мм ртутного столба, и всегда получим одинаковые результаты.

В гуманитарных науках добиться полной идентичности обычно не удается, однако и больших отклонений качественно сделанный эксперимент не предполагает. Так, в 21 столетии ученые из Японии повторили эксперименты Аша, которые тот поставил в 50-е годы 20 века. Полученные цифры отличались, однако не настолько существенно, чтобы усомниться в главном выводе: большинство людей склонны к конформизму [К. Mori, М. Arai M, 2010].

Дополнительный бонус экспериментов японских ученых заключается в их выводе, что психология женщин и психология мужчин различается, и женщины склонны к конформизму в большей степени, чем мужчины. Собственно, именно этим, в основном, и объясняется разница полученных результатов, потому что японские ученые проводили эксперименты в однополых группах, а Соломон Аш – в смешанных.

Системность или когерентность

Любая теория или концепция представляет собой стройную логически выверенную систему. Доказательная цепочка имеет целостный характер и не имеет противоречий и «притянутых за уши» доказательств. В доказательную базу включены только те компоненты, которые имеют отношение к сути предмета, и исключено все лишнее, что не относится к делу.

Если теория или концепция в психологии или любой другой науке соответствует данному показателю, она может считаться научной. Если же полученные выводы не имеют логики и системного характера, а условия эксперимента варьировались хаотично без возможности фиксации степени влияния изменения на результат, такие концепции не могут считаться научными.

Эссенциальность

Эссенциальность в какой-то степени является продолжением темы системности научного исследования. Исследование должно быть направлено на выявление сути и всех закономерностей процесса, его причинно-следственных связей, а не просто на описание процесса или явления.

Простое описание процесса или констатация какого-либо факта не могут претендовать на статус научного исследования и не являются таковым по сути. При условии, что исследования будут продолжены и будут соответствовать критериям научности, со временем общее описание может трансформироваться в научную концепцию.

Общезначимость или интерсубъективность

Интерсубъективность означает принятие тех или иных идей, выводов концепций научной общественностью независимо от субъективного отношения к исследователю, исследованию, его значимости и актуальности на сегодняшний день. Это некий обобщенный опыт представления предметов в данный момент времени.

Подробно этой темой занимался немецкий философ Эдмунд Густав Альбрехт Гуссерль (1859-1938), а свои выводы он обобщил в философском трактате «Картезианские размышления» [Э. Гуссерль, 2006]. Как мы помним, наука психология многое позаимствовала из философии, так что философские выводы Эдмунда Гуссерля полностью применимы к психологической практике.

Однозначное толкование терминов

Чтобы воплотить в жизнь все предыдущие пункты, однозначное толкование терминов просто необходимо, иначе ученые не будут понимать друг друга, а массовый читатель ничего не поймет из научных трактатов. В психологии термины давно утверждены в своих значениях.

Наиболее полным на сегодняшний день является, пожалуй, «Большой психологический словарь» объемом 632 страницы, изданный в Санкт-Петербурге [Б. Мещеряков, В. Зинченко, 2002]. Помимо расположенных в алфавитном порядке терминов, словарь содержит тематический указатель по различным направлениям. Например, «Социальная психология», «Психология общения», «Возрастная психология и психология развития», а также инженерная, медицинская, педагогическая психология, и многие другие разделы.

Способность к дальнейшему развитию

Тут, как говорится, без комментариев. Не просто так считается, что «чужая душа – потемки», поэтому материал для новых исследований у психологов будет всегда. Да и как отрицать тот факт, что едва ли ни каждый пришедший в науку исследователь стремится создать свою концепцию и практически каждый психолог презентует свою эксклюзивную методику. С этого начинается почти каждое объявление, содержащее рекламу услуг психологов, психоаналитиков, гештальт-терапевтов, консультантов и прочей публики, «подвизающейся» на ниве познания человеческих душ.

Все ли из них имеют право называться психологами? Выше мы уже разобрали критерии научности знания, поэтому определить заинтересовавшее вас объявление и его автора на предмет соответствия заданным параметрам вы сможете сами. Вы, в принципе, много чего сможете сами, если пройдете наши программы «Когнитивистика» и «Лучшие техники самообразования» и научитесь прогрессивным методам мышления. Ну а мы всегда готовы вам помочь в этом!

Что еще можно сказать о критериях научности знания? В этом плане интересны исследования австрийского философа и социолога Карла Поппера (1902-1994). В 1935 году он сформулировал такое понятие как «фальсифицируемость». Суть в том, что любая идея, теория, концепция может считаться содержащей объективную информацию лишь в том случае, если существует принципиальная возможность проверки этой идеи, теории, концепции. И, соответственно, возможность опровергнуть предлагаемую информацию.

Иными словами, по мнению Поппера, не существует такой научной теории, которую нельзя было бы опровергнуть в принципе. Речь может идти лишь о недостатке возможностей науки на данный момент для того, чтобы что-либо опровергнуть. И самое главное: нужно понимать, какую именно информацию несет идея, теория, концепция, и что именно можно было бы опровергнуть. Такой подход и получил название «фальсифицируемость». Он является противоположностью такого понятия как «верифицируемость», которое предполагает поиск подтверждений идеи, теории, концепции, а не ее опровержения.

Свои взгляды Карл Поппер оформил в виде богатого научного наследия. Его книги по психологии переиздаются до сих пор. В контексте нашей темы наиболее интересна книга «Объективное знание. Эволюционный подход» [К. Поппер, 2002]. И, пожалуй, его работа «Предположения и опровержения. Рост научного знания» [К. Поппер, 2008]. К слову, исходя из своих взглядов, Поппер считал психоанализ не научным течением, и это его мнение тиражируют по сей день многие эксперты.

В частности, на исследования Карла Поппера ссылается научный сотрудник Лаборатории междисциплинарных исследований развития человека в СПбГУ Ирина Овчинникова в своем интервью «Является ли психология наукой и есть ли сознание у кошки» [Habr, 2021]. На вопрос о кошках она, правда, не ответила прямо, однако интервью от этого не выглядит менее интересным. Центральная тема интервью – психологическая наука и псевдонаука в экспериментальной психологии.

Отметим, что дискуссии относительно «научности» психологии как таковой регулярно вспыхивают как в русскоязычном медиапространстве, так и в зарубежных изданиях. Так, немало шуму наделало исследование по воспроизведению топ-100 экспериментов, описанных в трех ведущих авторитетных журналах по психологии в 2008 году. Исследователи решили выяснить, дают ли репликации и исходный эксперимент одинаковый результат по нескольким критериям. Конечной целью исследования была «Оценка воспроизводимости психологической науки» [А. Aarts et al., 2015].

Ранее мы говорили о том, что возможность воспроизвести эмпирический материал является одним из критериев научности. Авторы оговорились, что на сегодняшний день не существует единого стандарта для оценки успешности репликации, поэтому будут использованы субъективные оценки групп репликации. Тем не менее в ходе исследования они обнаружили, что в репликации было воспроизведено, в среднем, от одной трети до половины исходных результатов.

Группа исследователей пришла к выводу, что большая часть повторений дала слабые подтверждения исходных результатов, несмотря на использование материалов, предоставленных авторами оригинальных экспериментов, предварительный обзор методологической точности и высокую статистическую мощность для определения исходной величины эффекта. Полностью с результатами исследования можно ознакомиться в отчете Estimating the reproducibility of psychological science [А. Aarts et al., 2015].

Итак, мы заявили с самого начала и подтвердили доказательствами, что психология – это наука. Мы выяснили, что далеко не все психологи имеют право считаться таковыми и не все идеи и выводы в области психологии являются научными. В целом, психология – наука интересная и полезная.

Вникнув в тонкости практической психологии, вы сможете решить очень многие свои задачи в плане построения карьеры и межличностных отношений. Нужна ли лично вам психология – можно обсуждать и далее, но мы на этом, пожалуй, закончим. Мы желаем, чтобы вы успешно решали все возникающие задачи, и просим вас ответить на вопрос по теме сегодняшней статьи:

Современная психология — это шаманство, не наука

То, что делает психология с людьми, если бы мы видели последствия, мы бы психологов обходили очень далеко. Потому, что вреда они наносят больше чем пользы. В основном, психологи занимаются тем, что немного успокаивают человека (когда не дают советов) и помогают прожить ещё один день без страданий.

Психологи корректируют состояние людей — в этом заключается их основной метод лечения, но тоже самое может делать просто умный человек, посидев рядом с другим человеком, настроившись на него, сказав ему что-то нужное в этот момент и т.д.

Реальные проблемы современного человека ни один психолог не решит. Их этому в ВУЗах не учат, они к этому не способны, это не их уровень и в самой психологии такого понимания проблем и знания нет, как и методов решения реальных проблем.

Фото obzor.lt

Т.е. психология отстала очень сильно от уровня развития психики современного человека, от эффектов которые происходят в сознании человека и т.д.

Есть куча техник в современной психологии, которые психологи сейчас тащат в психологию откуда попало, как вороны тащат блестящие предметы. Потому, что психология в глубочайшем кризисе со всеми фрейдовскими заморочками и со всем остальным мусором, который в психологию за 100 лет напихали.

И психологи сейчас пытаются спасти психологию, используя кучу всяких духовных, восточных, переходных техник, энергетики и т.д., т.е. собирают с бора по сосенке и пытаются что-то синтезировать и создать новое внутри психологии.

Так и появляются всякие системно-векторные психологии, шмодально-модальные вектора и прочие глупые теории для простаков. Всё это звучит очень забавно, чтобы пудрить людям мозги, а уровень этих психологов ниже плинтуса.

Почему психология не помогает?

Современная психология — это не наука, а шаманство. Бывает, человек не может достичь чего-то в жизни из-за своих комплексов. Он приходит к психоаналитику, и тот вынимает из его детства кучу страхов и проблем. А что дальше?

Человек бы рад от них избавиться, но как? Пройдена куча тренингов, гипнозов, а воз и ныне там. Что делает психолог? Он корректирует состояние человека.

Психолог успокаивает, заговаривает человека как шаман и человеку действительно становится легче на какое-то время, но проблема-то не решается, она остается.

В психологии есть куча техник, как отодвинуть проблему в сторону, заглушить, скомпенсировать чем-то и т.д., пока она не даст знать о себе с новой силой. Почему?

Да потому, что ни одну проблему нельзя решить на том же уровне, на котором она возникла. Следовательно, нельзя решить никакие проблемы людей вообще в принципе и ни одна проблема не решается никак и никогда.

Проблема решается только через развитие человека до следующего уровня сознания. На том же уровне, на котором человек находится сейчас, проблема является его неотъемлемой частью и пока человек на нем находится, он не может её решить.

Поэтому, настоящий специалист никогда не дает ответов, как избавиться от комплексов. Он помогает человеку понять, как ему развить себя и перейти на другой уровень восприятия себя, когда проблемы перестанут его доставать.

Когда человек развивается и поднимается в развитии на следующий уровень своего развития, то проблема просто растворяется. Она перестает для него существовать.

Даже физические проблемы перестают существовать для того, кто развивается и поднимается над собой. Например, человек потерял руку. У него физическая и психологическая проблемы. Но в тот момент, когда он выходит на другой уровень развития, проблема растворяется. Рука не отрастает, но проблемы — нет.

Т.е. в его сознании нет проблемы, а это главное, потому, что наши страдания находятся только в нашем сознании. Соответственно, работать нужно с сознанием человека — это наш материал для исследования и работы.

А чтобы начать работать, нужно быть готовым к тому, чтобы измениться самому в процессе работы, а люди этого не хотят, это задача непосильная для большинства людей. Люди думают, что их стабильность, которая хороша на кладбище но никак не в жизни, это какое-то преимущество или достоинство.

Человек, который страдает и не хочет меняться — несчастное существо, замкнутый на себе озабоченный эгоист. И чтобы как-то оправдать свое существование, люди придумывают себе какую-то жизненную философию, почему их проблемы не решаются, почему они одиноки, почему их никто не понимает, не любит и т.д.

До конца жизни они останутся неудачниками.

5/5 — (27 голосов)

Нашли ошибку в текстах? Выделите слово с ошибкой мышкой и нажмите Ctrl и Enter.

ПСИХОЛОГИЯ- ЭТО НАУКА В ДЕЙСТВИИ

«Если цивилизации суждено выжить, мы должны развивать науку человеческих отношений», – как- то сказал Франклин Делано Рузвельт, президент США. Психология- это наука о человеческих отношениях.

 В этом году в ТюмГУ наблюдается бум на психологию- подано более 800 заявлений, включая бакалавриат и магистратуру. И это не случайно. В XXI веке психология является  одной из наиболее популярных программ в мировом университетском пространстве  и источником восхищения для миллионов людей.

 Эксперты  ТюмГУ выделяют пять причин, чтобы учиться на психолога:

 • вы научитесь лучше понимать себя
• вы научитесь лучше понимать людей
• вы научитесь помогать людям решать проблемы и делать их жизнь лучше
 • вы научитесь собирать, систематизировать, анализировать и интерпретировать данные
 • вы получите одну из наиболее востребованных   профессий: ведь  психологи работают в таких отраслях, как образование, здравоохранение и спорт, политика, правосудие, индустрия, реклама и бизнес.

Психология- это не просто академический предмет, который существует в аудиториях, исследовательских лабораториях и отделениях психического здоровья.
«Психология- это наука в действии», утверждает Американская психологическая ассоциация. И действительно, психологию мы наблюдаем в повседневных ситуациях. Телевизионные рекламные ролики и печатные объявления, которые вы видите каждый день, полагаются на психологию в разработке маркетинговых решений, которые убеждают людей покупать рекламируемые продукты. Веб-сайты, которые вы посещаете, используют психологию, чтобы понять, как люди читают, используют и интерпретируют информацию в Интернете. 

Институт психологии и педагогики предлагает уникальную, обогащенную среду обучения с широким кругом возможностей, включая   индивидуальные образовательные траектории https://www.utmn.ru/obrazovanie/iot/
 Набор на направление «Психология» на платные места продолжается до 31 августа. А по заочной форме обучения- до конца октября.

Психология — это наука! — Илья Латыпов — LiveJournal

В наши дни, к сожалению, вышли из моды две старые, банальные идеи:
1. Истина существует, и целью науки является ее поиск;
2. В любом обсуждаемом вопросе профессионал в нормальном случае более прав, чем дилетант.
Им сегодня противостоят новые, гораздо более модные положения:
1. Истины нет, есть множество мнений;
2. Ничье мнение не весит больше, чем мнение кого-то иного.
Девочка-пятиклассница имеет мнение, что Дарвин не прав, и хороший тон состоит в том, чтобы подавать этот факт как серьезный вызов биологической науке.
                                                                                                                А.Зализняк.

Когда я в очередной (и уже в который!) услышал произнесенное безапелляционным тоном, что «психология не наука», и что все психологи — шарлатаны и жулики, я поинтересовался (довольно грубо, надо сказать), на каком основании делается данный вывод. Основание оказалось потрясающим: «Да по телевизору смотришь этих психологов — такую чушь несут!».
Дальше я уточнять не стал, хотя можно было бы задать несколько простых вопросов: насколько корректно судить о психологии как науке на основании выслушивания мнений психологов по телевизору; являются ли в принципе «психологи» из ТВ реальными психологами, и если да — то не искажен ли смысл их слов монтажом; каковы критерии определения «чуши» и «не чуши» у автора приведенного мнения.

Однако мнение «психология — лженаука» довольно распространено. Эта статья рассматривается мною как краткое и достаточно популярное объяснение того, почему психология — наука. Я не претендую на исключительную точность формулировок и обобщений, главное для меня — дать ПОНИМАНИЕ, а не абсолютную точность ЗНАНИЯ.


Итак, в самом широком смысле психология — это наука о психике. Что же такое психика?

Психика — системное свойство живой высокоорганизованной материи, заключающееся в активном отражении субъектом окружающего мира, которое возникает в процессе их взаимодействия, а также в саморегуляции (на основе отражения) поведения и деятельности. То есть мы можем сказать о живом организме, что он обладает психикой, если  способен активно, а не пассивно, реагировать на воздействия внешней среды.

Существуют два вида отражения внешнего мира: механический и психический. Пнули камень — он покатился, и катится, пока достаточен импульс, переданный ударом. Своего, внутреннего импульса, у него нет. Это механическое отражение. Но вот если вы занесете ногу, чтобы пнуть камень, а он вдруг увернется от вас и помчится прочь сам, то тут или вы сошли с ума, или камень обрел способность АКТИВНО отреагировать на воздействие внешней среды, причем еще ДО того, как это воздействие состоялось. То есть оказался наделенным психикой. Поэтому мы говорим о том, что растения не обладают психикой (хотя и являются живыми существами), а насекомые — да, обладают.

Основная задача живых существ — максимальная адаптация к окружающей среде, для чего и нужна способность отражать реальный мир, реагировать на его воздействия. А эта способность  зависит от уровня развития нервной системы. Чем более развита нервная система у живого существа, тем разнообразнее его способы адаптации к внешнему миру, тем быстрее и эффективнее оно находит новые и т. п. И эта закономерность очень четкая, указывающая на то, что психика и физиология взаимосвязаны, а если точнее — две стороны одного и того же процесса адаптации живых организмов к внешней среде. Повреждение нервной системы неизбежно приводит к повреждению способности отражать реальный мир (напр., травма головного мозга).

Соответственно, психология как наука может быть разделена, во-первых, на фундаментальную (академическую) и прикладную (практическую). Прикладную оставим пока в стороне. Перед ученым, изучающим психику, встает принципиальный вопрос — что именно изучать и как  изучать (т. е. вопрос методологии). На вопрос «что именно изучать» можно ответить, что психическое отражение имеет по меньшей мере три составляющие:
а) Психофизиологическую составляющую — процессы в нервной системе и все, что с ними связано (а это и восприятие, и память, и мышление, и эмоции…)
б) Поведенческую составляющую — то, как непосредственно организм (человек) взаимодействует с внешним миром.
в) Феноменологическую составляющую — то, как в сознании человека переживается происходящее с ним.

Например, вы влюблены. Физиология — это мощный выброс конкретных гормонов, их сочетания и колебания, реакции организма (сердцебиение, покраснение кожных покровов и т.п.). Поведение — как вы внешне проявляете свою любовь. Феноменология — что вы непосредственно чувствуете, как описываете то, что с вами происходит (говоря сухим языком науки, как физиологические процессы ощущаются нами).

Все три составляющие на самом деле являются единством, деление это условно — для удобства изучения. Изменения в одной из составляющих влекут за собой изменения и в двух остальных.

Теперь следует вопрос: как это изучать, чтобы соблюсти один из базовых принципов науки — объективность? Практически все методы в психологии можно объединить в две группы:

а) Эмпирические (от «опыт») — основаны на сборе и интерпретации фактов. Необходима строгая и точная фиксация фактов. В обязательном порядке здесь используются методы математической статистики, позволяющие работать с большим массивом данных и находить не умозрительные, а объективные закономерности (напр., корреляции).

б) Экспериментальные — основаны на моделировании ситуаций взаимодействия организма и среды, в которых бы проявлялись те или иные закономерные психические реакции. Если в одной и той же моделируемой психологом-экспериментатором ситуации разные люди (различающиеся по полу, возрасту, образованию и т.  п.) выдают одну и ту же реакцию, то мы можем говорить о проявлении некой общей психической закономерности. Если реакции разные, то нужно смотреть, чем обусловлено это различие. Пожалуй, наиболее известны эксперименты в социальной психологии, изучающей поведение человека в обществе — знаменитые исследования С.Милгрэма («электрический ток»), Ф.Зимбардо («тюремный эксперимент») и др. (можно почитать здесь). Главное требование к эксперименту — его воспроизводимость другим исследователем (в идентичных условиях, разумеется).

Наиболее объективными являются данные, полученные при исследовании физиологической составляющей — все фиксируется и измеряется (нейропсихология и другие смежные дисциплины). Достаточно объективно измерение поведения человека (экспериментальная психология и др.). Камнем преткновения является феноменологический уровень. С одной стороны, исследования эффекта плацебо показали влияние представлений и переживаний человека на состояние его организма. С другой — эксперименты в области психологии восприятия показали, что человек практически не способен к объективным описаниям своих психических процессов, всегда в них будет присутствовать изрядная доля или просто субъективности, или вовсе ложная информация. Но это при том, что немалая часть практической психологии и психотерапии идет на феноменологическом уровне. По сути, значительная (но не вся) часть современной психотерапии и практической психологии ближе к философии и искусству, чем к строго объективной научной психологии. Это, кстати, не является доводом против психотерапии. Это означает только то, что результат психотерапии чаще зависит не от теории, на которую опирается психотерапевт или психолог, а от того, как взаимодействует он с клиентом, от его личных качеств.

Ситуация усложняется отсутствием в академической психологии сколь-либо целостной и общепринятой концепции психики. Есть огромный, и с каждым годом все увеличивающийся вал эмпирических и экспериментальных данных, не нашедший пока еще своего Ньютона или Дарвина, который  дал бы их стройную интерпретацию. Поэтому прикладная психология и немедикаментозная психотерапия опираются на частные теории (нередко имеющие тоже только частные подтверждения), и имеют ряд ограничений в эффективности. Еще один аспект, ограничивающий возможности психотерапии — необходимое условие личных усилий клиента/пациента (что в классической медицине желательно, но необязательно — антибиотик справится сам), т. е. активизация все того же субъективного феноменологического уровня.

Таким образом, современная психология — динамично развивающаяся молодая наука, переживающая этап борьбы разных крупных теорий психики. Ряд результатов, полученных учеными-психологами, уже имеет существенное прикладное значение, но пока, в отсутствии единой теории психики и сознания, они имеют частный, а не всеобщий характер. Что не отменяет научного статуса психологии.Не отменяет его и наличие большого числа теоретиков, придумывающих красивые теории, но при этом совершенно не заморачивающихся их эмпирической и экспериментальной проверкой. Кстати, именно такие люди любят говорить про великие открытия.

И не нужно путать психологов-ученых и психологов-практиков, и не нужно смешивать вопрос качества подготовки специалистов и «качества» науки. А о поп-психологии, представленной в тысячах книжек про то, как надо правильно думать, речи вообще не идет.

Что почитать (из популярного, но научного):
1. К.Фрит. Мозг и душа.
2. О.Сакс. Человек, который принял жену за шляпу.
3. О.Сакс. Антрополог на Марсе.
4. Э.Кандель. В поисках памяти.
5. Д.Лерер. Как мы принимаем решения.
6. Д.Смит. Псевдонаука и паранормальные явления.
7. Н.Дойдж. Пластичность мозга.
8. У.Диксон. 20 великих открытий в детской психологии
9. Р.Хок. 40 исследований, которые потрясли психологию
10. Дж.Роллс. Классические случаи в психологии
11. А.Марков. Эволюция человека (в 2-х томах, особенно том 2.)
12. К. Прайор. Не рычите на собаку.
13. В.Аллахвердов. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания.

Почему психология не является наукой — Los Angeles Times

Психолог Тимоти Д. Уилсон, профессор Университета Вирджинии, в четверг в своей статье Times Op-Ed выразил негодование по поводу того факта, что большинство ученых не рассматривают его область настоящая наука. Он называет ученых снисходительными хулиганами:

«Однажды во время встречи в моем университете биолог упомянул, что он был единственным присутствующим преподавателем с научного факультета. Когда я поправил его, заметив, что я с факультета психологии, он пренебрежительно махнул рукой, как будто я член Малой лиги, рассказывающий члену «Нью-Йорк Янкиз», что я тоже играю в бейсбол.

«В науках давно царит снобизм, причем «твердые» (физика, химия, биология) считают себя более законными, чем «мягкие» (психология, социология)».

Пренебрежительное отношение ученых к психологам не коренится в снобизме; это коренится в интеллектуальном разочаровании. Это коренится в неспособности психологов признать, что они не имеют таких же претензий на светскую истину, как точные науки. Она коренится в усталом раздражении, которое испытывают ученые, когда неученые пытаются притвориться учеными.

Верно. Психология — это не наука.

Почему мы можем сказать это однозначно? Потому что психология часто не отвечает пяти основным требованиям, предъявляемым к научной области, которая считается строгой с научной точки зрения: четко определенная терминология, количественная оценка, строго контролируемые экспериментальные условия, воспроизводимость и, наконец, предсказуемость и проверяемость.

Исследования счастья — отличный пример того, почему психология не является наукой. Как именно следует определять «счастье»? Значение этого слова отличается от человека к человеку и особенно между культурами.То, что делает счастливыми американцев, не обязательно делает счастливыми китайцев. Как измерить счастье? Психологи не могут пользоваться линейкой или микроскопом, поэтому изобретают произвольную шкалу. Сегодня лично я чувствую себя примерно на 3,7 из 5. А вы?

Несоответствие первым двум требованиям научной строгости (четкая терминология и количественная оценка) делает практически невозможным соответствие исследований счастья трем остальным. Как эксперимент может быть постоянно воспроизводимым или давать какие-либо полезные предсказания, если основные термины расплывчаты и не поддаются количественной оценке? И когда именно когда-либо было сделано надежное предсказание человеческого поведения? Делать полезные прогнозы — жизненно важная часть научного процесса, но у психологии в этом отношении печальный послужной список. Просто спросите аналитика по внешней политике или разведке.

Справедливости ради следует отметить, что не все исследования в области психологии столь же бессодержательны. Некоторые исследования гораздо более строгие с научной точки зрения. И поле часто дает интересные и важные идеи.

Но утверждать, что это «наука», неверно. На самом деле, это еще хуже. Это попытка переопределить науку. Наука, получившая новое определение, больше не является эмпирическим анализом мира природы; вместо этого это любая тема, в которой есть несколько цифр.Это опасно, потому что под таким расплывчатым определением все что угодно может считаться наукой. И когда что-либо квалифицируется как наука, наука больше не может претендовать на уникальное понимание светской истины.

Вот почему ученые отвергают психологов. Они по праву защищают свою интеллектуальную территорию.

ТАКЖЕ:

Неправильный выбор Вернона

Даум: Похмелье Пэйлин из Республиканской партииБерезов является редактором сайта RealClearScience. com, где изначально появилась эта статья. Имеет степень доктора микробиологии.

Является ли психология «настоящей» наукой? Это действительно имеет значение?

Коллега из журнала Scientific American Мелани Танненбаум взволнована утверждениями о том, что психология не является наукой, и я понимаю, откуда она взялась. В данном случае стимулом послужила статья микробиолога Алекса Березова, который в короткой и провокационной статье времен Лос-Анджелеса доказывал, что психология не является настоящей наукой.Я думаю, что он прав. Я также думаю, что он упускает суть.

Березовское определение науки не совсем точное, но неполное и слишком узкое. Критика недостаточной строгости психологии не нова; люди годами спорят о бессмысленных спекуляциях в таких областях, как эволюционная психология и ограничения фМРТ. Проблема только усугубляется огромным количеством фантастических научно-популярных книг, претендующих на использование эволюционной и других видов «психологии» для объяснения человеческого поведения. И имидж области не поддерживается громкими спорами и небрежными исследованиями, которые невозможно воспроизвести. Но вряд ли справедливо убивать сообщение из-за отсутствия подходящего мессенджера. Та же самая критика была направлена ​​и на другие социальные науки, включая экономику и социологию, и все же дебаты в экономике не кажутся такими злобными, как в психологии. В основе аргумента Березова лежит отсутствие в психологии количественной оценки и нехватка точной терминологии. Он указывает на исследования в таких областях, как счастье, где определения не являются ни жесткими, ни объективными, а данные не поддаются количественной оценке.

Исследования счастья — отличный пример того, почему психология не является наукой. Как именно следует определять «счастье»? Значение этого слова отличается от человека к человеку и особенно между культурами. То, что делает счастливыми американцев, не обязательно делает счастливыми китайцев. Как измерить счастье? Психологи не могут пользоваться линейкой или микроскопом, поэтому изобретают произвольную шкалу. Сегодня лично я чувствую примерно 3,7 из 5. А вы?

Это абсолютно верно.Но знаете, какие еще области страдают от отсутствия точных определений? Мои собственные поля, химия и открытие лекарств. Например, в нашей области ведутся давние споры о том, как определить «подобную наркотику» молекулу, то есть химическое соединение, которое, скорее всего, будет действовать как лекарство. Определений термина «наркотический», появившихся за эти годы, достаточно, чтобы заполнить телефонную книгу. Дискуссия, вероятно, будет продолжаться еще долго. И все же никто не станет отрицать, что работа над лекарственными соединениями — это наука; Дело в том, что химики постоянно пользуются рекомендациями по созданию молекул, подобных лекарствам, и они работают.В самом деле, зачем говорить о соединениях, подобных лекарствам, когда вся химия иногда рассматривается физиками как недостаточно научная и строгая? В химии есть несколько понятий — ароматичность, гидрофобные эффекты, поляризуемость, химическое разнообразие — которые поддаются множественным определениям и не поддаются строгому количественному определению. Однако никто (за исключением, может быть, некоторых физиков) не отрицает, что химия — это наука. Обвинение в том, что «более мягкие» поля менее строги и научны, чем ваше собственное, достаточно распространено, чтобы быть запечатленным в этом мультфильме xkcd, но это скорее обвинение, чем поддающаяся количественной оценке истина.

Химические определения, по общему признанию, все еще более точны и поддаются количественной оценке, чем определения счастья или удовлетворения. Но дело в том, что не все измеримое должно быть измеримо с точностью до шестого десятичного знака, чтобы называться научным. Важно то, сможем ли мы придумать последовательные и, по крайней мере, частично поддающиеся количественной оценке определения, достаточно полезные для того, чтобы делать проверяемые предсказания. Психологические исследования полезны не тогда, когда они поддаются количественной оценке, а тогда, когда они говорят о человеческой природе что-то универсальное и раскрывающее.Несколько дней назад я смотрел новый фильм о жизни психолога и политического мыслителя Ханны Арендт и размышлял над «банальностью зла», которую прославила Арендт. Теперь банальность зла не поддается строгому количественному измерению, как угловой момент фигуриста, однако мало кто будет отрицать, что Арендт внесла чрезвычайно ценный вклад в социальные науки. Вклад сработал, потому что его можно было проверить и воспроизвести (например, в экспериментах в стиле Милгрэма) и он был верным, а не потому, что его можно было точно измерить с помощью фМРТ.Или возьмем основополагающую работу Дэниела Канемана в области поведенческой экономики, которая привела к реальному пониманию процессов принятия решений и предубеждений; очень немногие люди назвали бы то, что он сделал, ненаучным.

На самом деле можно утверждать, что социологи вступают на опасную почву, когда пытаются сделать свою дисциплину слишком точной; Распространение математических моделей финансов, которое привело к катастрофе на Уолл-Стрит, является хорошим свидетельством того, что происходит, когда финансисты начинают тосковать по строгости физики.Как выразился Эмануэль Дерман, физик элементарных частиц, ставший специалистом по финансовому моделированию: «Физики пытаются открыть 3 закона, которые объяснят 99% Вселенной; специалисты по финансовому моделированию должны довольствоваться обнаружением 99 законов, объясняющих 3% Вселенной». Так финансы это наука? Дело в том, что мы по-прежнему слишком мало знаем о биологии и социальных системах, чтобы добиться того количественного предсказания, которое делают такие науки, как физика (с другой стороны, физике — в зависимости от того, с каким физиком вы говорите — не приходится иметь дело с с возникающими явлениями на рутинной основе).Но это не значит, что все, что мы говорим о человеческой природе, совершенно не поддается количественной оценке и бесполезно.

Одним из ценных вкладов Березова является указание критериев, которым область исследования должна удовлетворять, чтобы называться наукой. Я думаю, что эти критерии являются неполными и слишком жесткими, но я думаю, что они дают психологии полезную линейку для изучения своих собственных пробелов и целей.

Почему мы можем однозначно сказать, что (психология не наука)? Потому что психология часто не отвечает пяти основным требованиям, предъявляемым к научной области, которая считается строгой с научной точки зрения: четко определенная терминология, количественная оценка, строго контролируемые экспериментальные условия, воспроизводимость и, наконец, предсказуемость и проверяемость.

Я уже говорил о первых двух критериях и указывал, что отсутствие четкой терминологии и количественной оценки не означает автоматически отнесение области к лженауке. Третий критерий на самом деле интересен и важен и не совсем понятно, как его обойти. Поскольку люди — это не электроны, действительно очень сложно проводить с ними эксперименты и каждый раз получать одни и те же результаты. Но именно поэтому психология в значительной степени полагается на статистику, чтобы точно определить, обусловлена ​​ли изменчивость результатов случайностью или они отражают реальную разницу между выборками.По общему признанию, это ограничение, которое всегда будет у психологии, но опять же, это не означает, что оно не помешает ей когда-либо быть полезной. Это потому, что, как точно отмечает Мелани, даже такие области, как физика элементарных частиц, в наши дни сильно зависят от статистики. Никто не наблюдал бозон Хиггса напрямую, его можно было увидеть только с помощью сложных тестов статистической значимости. И все же физика элементарных частиц всегда считалась «самой чистой» наукой даже другими физиками. Или рассмотрим нелинейную динамику, когда зависимость от начальных условий настолько велика, что такие системы, как погода и биологические популяции, через некоторое время становятся полностью хаотичными.И все же вы можете применить статистику к этим системам, сделать более или менее надежные прогнозы и назвать это наукой. Что подводит нас к двум последним пунктам Березова. Проверяемость и предсказание действительно являются двумя краеугольными камнями науки. Я уже указывал, что тестируемость часто может быть достаточно точной, чтобы быть полезной. Что касается предсказания, то, во-первых, оно может лежать в окне применимости. В моей собственной области мы обычно предсказываем активность или отсутствие активности молекул новых лекарств. Иногда наши прогнозы сбываются на 90%, иногда — на 40%.Даже когда они на 40% успешны, мы можем извлечь из них полезные данные, хотя также ясно, что им еще предстоит пройти определенный путь, прежде чем их можно будет использовать на полностью количественной основе. И все это остается наукой.

Но что более важно, предсказание на самом деле не так важно для науки, как думает Березов. Физик Дэвид Дойч заметил, что после десятикратного наблюдения за фокусником, выполняющим фокус, можно было бы предсказать, что он будет делать дальше, но это вовсе не означает, что вы на самом деле поняли, что делает фокусник.Вопреки распространенному мнению, в науке понимание не менее, а то и более важно, чем предсказание. И психологические исследования определенно дали некоторое представление о том, как люди ведут себя в определенных обстоятельствах. Это помогло нам понять такие вопросы, как: почему умные люди верят в странные вещи? Почему в остальном порядочные люди превращаются в монстров при определенных обстоятельствах (банальность зла)? Что лежит в основе эффекта свидетеля, при котором чуткие люди не выступают, чтобы остановить преступление? Психология дала интригующие подсказки и объяснения во всех этих областях, даже если эти объяснения не воспроизводимы и не поддаются количественной оценке на сто процентов. Это наука? Ну, это не такая наука, как физика, но почему физика должна быть мерилом «научности» различных областей?

В то же время я согласен с Березовым в том, что наука не может быть переопределена до такой степени, чтобы она больше не подчинялась проверенным временем критериям, таким как проверяемость и воспроизводимость; если вы постепенно начнете ослаблять основополагающие требования, такие как проверка гипотез и наблюдение, вы быстро соскользнете по скользкому склону, на дне которого лежат такие существа, как креационизм, пилтдаунский человек и астрология.Но это также имело место на заре современной науки, когда доминировал сбор данных, было мало объяснений и никто не имел ни малейшего представления о том, что означает проверка гипотез. Тем не менее мы называем наукой то, что делал Линней, и то, что делал Браге, мы называем наукой. Для крика вслух, даже часть работы, проделанной алхимиками, классифицируется как наука; в конце концов, они усовершенствовали такие процессы, как дистилляция и сублимация. На мой взгляд, психология находится на том, что мы могли бы назвать линнеевской стадией, собирая и классифицируя данные и пытаясь найти правильную теорию для описания ее сложностей.На мой взгляд, ожесточенные споры об эволюционной и позитивной психологии отражают испытание огнем, через которое проходит каждое поле в первые дни своего существования, чтобы отделить плевелы от пшеницы. Если применить узкое определение науки, то действительно может быть трудно назвать психологию наукой. Но важно, полезно ли это. И мне кажется, что поле определенно имеет свое применение.

Почему психологию не считают наукой

Психология потеряла доверие широкой общественности, других ученых и политиков.В статье, опубликованной в журнале American Psychologist , рассматриваются проблемы в этой области, которые омрачили ее репутацию. Автор предполагает, что эта область нуждается в полном культурном изменении, если она хочет называться наукой.

В статье, написанной Кристофером Фергюсоном из Стетсонского университета, предполагается, что внешние и внутренние проблемы дисциплины подорвали доверие к ней. К ним относятся кризис репликации и защита психологии от него, ее устаревшее, упрощенное и механистическое понимание людей, а также ее предвзятое использование радикальных политизированных заявлений.

Репутация психологии неоднократно подвергалась нападкам: она не может повторить свои выдающиеся открытия, есть обвинения в широко распространенной коррупции, методы лечения, основанные на доказательствах, находятся под пристальным вниманием, а исследования показывают, что материальная помощь может быть важнее психологических услуг.

Политики, широкая общественность и другие ученые часто не считают психологию наукой. Фергюсон пишет, что эти раны репутации области наносятся самими собой и что «психологическая наука, как теоретически, так и методологически, не готова к прайм-тайму.Внутренние проблемы, преследующие психологию, он делит на три группы: методологические вопросы, теоретические вопросы и маркетинг психологии.

Методологические вопросы:

Фергюсон поднимает важный вопрос: несмотря на то, что исследования не повторяются в других науках, сопротивление психологии самой концепции воспроизведения было вопиющим. Повторение, когда разные исследователи проводят одни и те же исследования, чтобы увидеть, получают ли они одинаковые результаты, часто называют основой науки.Психологи были против, а некоторые говорили, что исследования, обнаружившие неудачную репликацию, не должны публиковаться. Психологические журналы также часто отказываются публиковать повторные исследования. Таким образом, это отвращение к воспроизведению является культурной проблемой в психологии.

Психология также продемонстрировала культурное отвращение к публикации нулевых результатов. Нулевые результаты свидетельствуют об отсутствии различий между контрольной и экспериментальной группами (например, один получал плацебо, а другой новое лекарство/терапию).Фергюсон отмечает, что, хотя нулевые результаты являются важной частью науки, известно, что и журналы, и авторы либо подавляют, либо игнорируют эти результаты. Причины для подавления нулевых результатов включают желание авторов опубликоваться или предвзятость в пользу выбранных ими теорий. Следовательно, исследования, показывающие положительные результаты, завышаются, что создает предвзятое представление об эффективности лечения.

Сомнительные исследовательские практики (QRP) были указаны даже в статьях по психологии в авторитетных научных журналах, таких как Science. Примером QRP является прекращение сбора данных, когда исследование начинает давать желаемые результаты, и выбор типа анализа, который дает значимость, и т. д. Другие исследователи указывали на аналогичные проблемы, такие как вращение рефератов. Отсутствие прозрачности является еще одной проблемой, поскольку исследователи не обязаны делиться своими данными для обзора и часто враждебно относятся к необработанным данным.

Фергюссон пишет, что для решения этих проблем психология должна избавиться от отвращения к нулевым результатам, уменьшить свою оборонительную позицию по отношению к фальсифицированным результатам, а журналы должны требовать предоставления наборов данных для проверки редакторами.

Теоретические вопросы:

Фергюссон отмечает, что психология часто делает упрощенные предположения о людях, изображая их механическими. Он приводит пример того, что он называет «гипотезой Хаммера», теории социального научения, согласно которой поведение людей определяется тем, что они наблюдают. Однако люди не делают автоматически то, что видят. Многочисленные факторы влияют на то, кого мы моделируем и как мы моделируем поведение. Психология преувеличивает силу и автоматический характер моделирования, тогда как сами люди гораздо более сложны и агентны.

Еще одной проблемой является теоретическая негибкость, поскольку исследователи пытаются защитить свои любимые теории ценой научной строгости. Их собственная репутация и эго часто привязаны к теоретическим взглядам и могут направлять эксперименты, ведущие к предвзятости подтверждения и «научному инбридингу». Фергюсон отмечает, что это особенно справедливо для теорий с пропагандистскими целями, которые люди могут лелеять перед лицом критики этой теории.

Кроме того, Фергюсон утверждает, что психология часто находится на грани между наукой и пропагандой, которые имеют диаметрально противоположные цели.В то время как наука должна быть объективной, ориентированной на истину и нейтральной, адвокатура по своей природе защищает за что-то и, таким образом, имеет заранее определенную цель, которая не является нейтральной. Поскольку финансирование исследований часто зависит от групп защиты, научная строгость ставится под угрозу, поскольку исследователи склонны находить результаты, которые поддерживают их цели защиты.

Фергюсон предполагает, что для решения этих проблем психология должна стать управляемой данными, а не теорией, и «должны быть предприняты активные усилия по поиску данных, которые могут быть проблематичными для разрабатываемой теории.Кроме того, исследователи должны избегать финансирования, полученного группами защиты интересов, чтобы избежать предвзятости экспериментатора. Любая информация, предоставленная группам по защите интересов или лицам, определяющим политику, должна быть просто представлением данных без интерпретаций.

Фергюсон отмечает, что человеческое поведение сложно и многогранно, и его нелегко оценить в лабораторных условиях. Таким образом, хотя психология должна оставаться близкой к своим данным, она также должна понимать, «что имеющиеся у нас данные не всегда могут полностью отражать состояние человека.

Маркетинг психологии:

Далее Фергюсон пишет, что психологи и организации, такие как APA, сильно увлекаются психологией маркетинга, публикуя политические заявления с моральными или политическими убеждениями, но не основанные на эмпирических данных. Фергюсон пишет, что многочисленные политические заявления, издаваемые оперативными группами APA, часто производятся в эхо-камерах. Если утверждение АПА не подкреплено эмпирическими данными, оно показывает, что заявления психологии о том, что она является наукой, пусты.Публикуя повторяющиеся политические заявления и преследуя пропагандистские цели, психологи часто прибегают к предвзятости цитирования (они выборочно выбирают исследования, подтверждающие их заявления). Например, политические заявления APA в отношении средств массовой информации и видеоигр, вызывающих агрессию, подверглись критике за игнорирование исследований, которые показывают обратное. Он пишет:

«Моя позиция состоит не в том, что эти мнения АПА «неправильные» (на самом деле, я разделяю большинство из них), а в том, что АПА просто слишком часто выражает то, что действительно является мнением…»

Затем Фергюсон упрекает психологию за статистическую ловкость рук, делая вид, что небольшие размеры эффекта (которые преобладают в большинстве психологических исследований) на самом деле означают большие и важные различия.Он также утверждает, что психология имеет тенденцию к «Ювении», склонности обнаруживать, что сегодняшняя молодежь психологически хуже, чем предыдущие поколения. Хотя это хорошо для обеспечения грантового финансирования, это снова основано на предвзятых и ненадежных доказательствах.

Наконец, Фергюсон отмечает, что бесконечные пресс-релизы, объявляющие о новых исследованиях, приводят к тому, что исследователи искажают свои данные. В то время как новое исследование привлекает внимание, когда оно развенчивается, опровержения и критика не получают такого же количества прессы, что гарантирует, что широкая общественность в конечном итоге будет дезинформирована.В других случаях это просто смущает.

Фергюсон заканчивает тем, что отмечает, что для серьезного отношения к психологии как к науке требуется, чтобы она действовала как наука. Это предполагает изменение более широкой культуры дисциплины, начиная с подготовки аспирантов.

 

****

Фергюсон, CJ (2015). «Все знают, что психология — это не настоящая наука»: общественное восприятие психологии и то, как мы можем улучшить наши отношения с политиками, научным сообществом и широкой общественностью. Американский психолог , 70 (6), 527. (Ссылка)

Является ли психология наукой? | Просто психология

  1. Методы исследования
  2. Психология как наука

Д-р Сол Маклеод, обновлено в 2020 г.


Наука использует эмпирический подход. Эмпиризм (основанный Джоном Локком) утверждает, что единственный источник знаний исходит от наших органов чувств. зрение, слух и т. д.

Это противоречило существующему мнению, что знание может быть получено исключительно с помощью силы разума и логического аргумента (известного как рационализм).Таким образом, эмпиризм — это точка зрения, согласно которой все знания основаны на опыте или могут исходить из него.

Эмпирический подход через получение знаний через опыт быстро стал научным подходом и оказал большое влияние на развитие физики и химии в 17-м и 18-м веках.

Идея о том, что знание должно быть получено на основе опыта, т. е. эмпирическим путем, превратилась в метод исследования, в котором используются тщательное наблюдение и эксперименты для сбора фактов и доказательств.

Природа научного исследования может рассматриваться на двух уровнях:

1. что связано с теорией и обоснованием гипотез.

2. и актуальные эмпирические методы исследования (т. е. эксперименты, наблюдения)

Основным эмпирическим методом исследования в науке является эксперимент.

Ключевыми особенностями эксперимента являются контроль над переменными (независимыми, зависимыми и посторонними), тщательное объективное измерение и установление причинно-следственных связей.


Основные черты науки

Эмпирические данные

o Относится к данным, полученным путем прямого наблюдения или эксперимента.

o Эмпирические данные не опираются на аргументы или убеждения.

o Вместо этого эксперименты и наблюдения проводятся тщательно и подробно описываются, чтобы другие исследователи могли повторить и попытаться проверить работу.

Объективность

o Исследователи должны оставаться полностью свободными при обучении; они должны стараться оставаться абсолютно беспристрастными в своих расследованиях. т.е. На исследователей не влияют личные чувства и переживания.

o Объективность означает, что все источники предвзятости сведены к минимуму, а личные или субъективные идеи исключены. Занятия наукой предполагают, что факты будут говорить сами за себя, даже если они окажутся не такими, как надеялся исследователь.

Контроль

o Необходимо контролировать все внешние переменные, чтобы можно было установить причину (IV) и следствие (DV).

Проверка гипотез

o Напр. заявление, сделанное в начале исследования, которое служит предсказанием и вытекает из теории. Существуют различные типы гипотез (нулевые и альтернативные), которые необходимо сформулировать в форме, которую можно проверить (т. е. операционализованной и однозначной).

Повторение

o Это относится к тому, можно ли повторить определенный метод и результаты с разными/одними и теми же людьми и/или в разных случаях, чтобы увидеть, будут ли результаты схожими.

o Если сообщается о впечатляющем открытии, которое не может быть воспроизведено другими учеными, оно не будет принято.

o Если мы снова и снова получаем одни и те же результаты в одних и тех же условиях, мы можем быть уверены в их точности вне всяких разумных сомнений.

o Это дает нам уверенность в том, что результаты надежны и могут быть использованы для построения свода знаний или теории: жизненно важно для создания научной теории.

Предсказуемость

o Мы должны стремиться предсказывать будущее поведение на основе результатов нашего исследования.


Научный процесс

До двадцатого века наука в основном использовала принципы индукции, делая открытия о мире посредством точных наблюдений и формулируя теории на основе наблюдаемых закономерностей.

Законы Ньютона тому пример. Он наблюдал за поведением физических объектов (например, яблок) и выводил законы, объясняющие то, что он наблюдал.

Научный процесс в настоящее время основан на гипотетико-дедуктивной модели, предложенной Карлом Поппером (1935).Поппер предположил, что теории/законы о мире должны стоять на первом месте, и их следует использовать для создания ожиданий/гипотез, которые могут быть опровергнуты наблюдениями и экспериментами.

Фальсификация — единственный способ быть уверенным, как указывал Поппер: «Никакое количество наблюдений за белыми лебедями не позволяет сделать вывод, что все лебеди белые, но наблюдения за одним черным лебедем достаточно, чтобы опровергнуть этот вывод».

Дарвиновская теория эволюции тому пример.Он сформулировал теорию и решил проверить ее положения, наблюдая за животными в природе. Он специально стремился собрать данные, чтобы доказать/опровергнуть свою теорию.

Томас Кун утверждал, что наука не движется к истине постепенно, у науки есть парадигма, которая остается неизменной, прежде чем произойдет сдвиг парадигмы, когда существующие теории не могут объяснить какое-то явление, и кто-то предлагает новую теорию. Наука имеет тенденцию проходить через эти сдвиги, поэтому психология не является наукой, поскольку у нее нет согласованной парадигмы.Существует много противоречивых подходов, а предмет психологии настолько разнообразен, что исследователи в разных областях имеют мало общего.

Психология действительно очень новая наука, большинство достижений которой произошло за последние 150 лет или около того. Однако его можно проследить до Древней Греции, 400 – 500 лет до н.э. Акцент был сделан на философию, когда великие мыслители, такие как Сократ, оказали влияние на Платона, который, в свою очередь, повлиял на Аристотеля.

Платон утверждал, что существует четкое различие между телом и душой, очень твердо верил во влияние индивидуальных различий на поведение и сыграл ключевую роль в разработке понятия «психического здоровья», полагая, что разум нуждается в стимуляции со стороны искусства, чтобы сохранить его живым.Аристотель твердо верил в то, что тело оказывает сильное влияние на разум — можно сказать, что он был ранним биопсихологом.

Психология как наука отошла на второй план, пока Декарт (1596 — 1650) не написал в 17 веке. Он твердо верил в концепцию сознания, утверждая, что именно оно отделяет нас от животных.

Однако он верил, что наши тела могут влиять на наше сознание и что начало этих взаимодействий было в шишковидной железе — теперь мы знаем, что это, вероятно, НЕ так!

Из этой влиятельной работы возникли другие важные философии психологии, в том числе работы Спинозы (1632–1677) и Лейбница (1646–1716).Но единой, научной, единой психологии как отдельной дисциплины еще не было (можно, конечно, возразить, что до сих пор нет!).

На вопрос «Кто родитель психологии?» многие отвечают «Фрейд». Так это или нет, можно обсуждать, но если бы мы спросили, кто является родоначальником экспериментальной психологии, вряд ли кто-то ответил бы точно так же. Так откуда взялась современная экспериментальная психология и почему?

Психологии потребовалось так много времени, чтобы стать научной дисциплиной, потому что ей нужно было время для консолидации. Понять поведение, мысли и чувства нелегко, что может объяснить, почему в период между древнегреческими временами и 16 веком их в значительной степени игнорировали.

Но, устав от многолетних размышлений, теорий и аргументов, и принимая во внимание призыв Аристотеля к научным исследованиям для поддержки теории, психология как научная дисциплина начала появляться в конце 1800-х годов.

Вильгельм Вундт создал первую психологическую лабораторию в 1879 году. Интроспекция использовалась, но систематически (т.е. методологически). Это было действительно то место, с которого можно было начать думать о том, как использовать научные методы для исследования поведения.

Классическим движением в психологии, принявшим эти стратегии, были бихевиористы, которые были известны своей опорой на контролируемый лабораторный эксперимент и отказом от любых невидимых или подсознательных сил как причин поведения. Позже когнитивные психологи также приняли этот строгий (т. е. тщательный), научный, лабораторный подход.


Психологические подходы и наука

Психоанализ обладает большой объяснительной силой и пониманием поведения, но его обвиняют в том, что он объясняет поведение только после события, не предсказывая заранее, что произойдет, и в том, что его невозможно опровергнуть.

Некоторые утверждают, что психоанализ приблизился к статусу больше религии, чем науки, но не только он один обвиняется в нефальсифицируемости (эволюционная теория тоже — почему все так, а не иначе?

Потому что он эволюционировал, что путь!) и как теории, которые трудно опровергнуть – существует вероятность того, что это на самом деле верно.

Клайн (1984) утверждает, что психоаналитическая теория может быть разбита на проверяемые гипотезы и научно проверена. Например, Scodel (1957) постулировал, что орально зависимые мужчины предпочли бы большую грудь (положительная корреляция), но на самом деле обнаружил обратное (отрицательная корреляция).

Хотя теория Фрейда может быть использована для объяснения этого вывода (через формирование реакции — субъект демонстрирует прямо противоположные своим бессознательным импульсам!), Клайн, тем не менее, указал, что теория была бы опровергнута отсутствием значимой корреляции.

Бихевиоризм имеет бережливые (т.е. экономичные/сокращающие расходы) теории обучения, использующие несколько простых принципов (подкрепление, формирование поведения, обобщение и т. д.) для объяснения широкого спектра поведения от овладения языком до нравственного развития.

Он выдвигал смелые, точные и неопровержимые гипотезы (такие как закон эффекта Торндайка) и обладал жестким ядром центральных предположений, таких как детерминизм от окружающей среды (только когда это предположение столкнулось с подавляющей критикой со стороны теоретиков познания и этологии, бихевиористская парадигма/модель была свергнута).

Бихевиористы твердо верили в научные принципы детерминизма и упорядоченности и, таким образом, пришли к довольно последовательным предсказаниям того, когда животное может отреагировать (хотя они признавали, что идеальное предсказание для любого человека невозможно).

Бихевиористы использовали свои прогнозы для управления поведением как животных (голубей, обученных обнаруживать спасательные жилеты), так и людей (поведенческая терапия). Скиннер в своей книге «Уолден Два» (1948) описал общество, управляемое в соответствии с бихевиористскими принципами.

Когнитивная психология – использует научный подход к ненаблюдаемым психическим процессам путем разработки точных моделей и проведения экспериментов над поведением для их подтверждения или опровержения.

Полное понимание, предсказание и контроль в психологии, вероятно, недостижимы из-за огромной сложности внешних, психических и биологических влияний даже на самое простое поведение (т.е. все посторонние переменные не поддаются контролю).

Таким образом, вы увидите, что нет простого ответа на вопрос «является ли психология наукой?».Но многие подходы психологии действительно отвечают принятым требованиям научного метода, тогда как другие кажутся в этом отношении более сомнительными.


Альтернативы научному подходу

Однако некоторые психологи утверждают, что психология не должна быть наукой. Существуют альтернативы эмпиризму, такие как рациональное исследование, аргументация и вера.

Гуманистический подход (другая альтернатива) ценит частный, субъективный сознательный опыт и выступает за отказ от науки.

Гуманистический подход утверждает, что объективная реальность менее важна, чем субъективное восприятие человека и субъективное понимание мира. Из-за этого Карл Роджерс и Маслоу придавали мало значения научной психологии, особенно использованию научной лаборатории для исследования поведения как человека, так и других животных.

Субъективное восприятие мира человеком является важным и влиятельным фактором его поведения. Только взглянув на мир с точки зрения отдельных людей, мы можем действительно понять, почему они ведут себя так, а не иначе.Именно на это направлен гуманистический подход.

Гуманизм — это психологическая перспектива, которая делает упор на изучение человека в целом. Психологи-гуманисты смотрят на человеческое поведение не только глазами наблюдателя, но и глазами того, кто действует. Психологи-гуманисты считают, что поведение человека связано с его внутренними переживаниями и представлением о себе.

гуманистический подход в психологии намеренно отступает от научной точки зрения, отказываясь от детерминизма в пользу свободы воли, стремясь прийти к уникальному и глубокому пониманию.Гуманистический подход не имеет упорядоченного набора теорий (хотя у него есть некоторые основные предположения) и не заинтересован в прогнозировании и контроле поведения людей — это могут и должны делать только сами люди.

Миллер (1969) в «Психологии как средстве повышения благосостояния человека» критикует контролирующий взгляд на психологию, предполагая, что понимание должно быть главной целью субъекта как науки, поскольку он спрашивает, кто будет осуществлять контроль и чьи интересы будет обслуживаться им?

Психологи-гуманисты отвергли строгий научный подход к психологии, поскольку считали его бесчеловечным и неспособным уловить богатство сознательного опыта.

Во многом отказ от научной психологии в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах был реакцией на доминирование бихевиористского подхода в североамериканской психологии.


Представления о поведении, основанные на здравом смысле

В определенном смысле каждый является психологом. Это не означает, что все были формально обучены изучению и обучению психологии. Люди имеют здравый смысл во взглядах на мир, на других людей и на самих себя. Эти взгляды здравого смысла могут исходить из личного опыта, из нашего воспитания в детстве, через культуру и т. д.

Люди имеют здравомыслящие представления о причинах своего и чужого поведения, об особенностях личности, которыми обладают они и другие, о том, что должны делать другие люди, как воспитывать своих детей и многие-многие другие аспекты психологии.

Неформальные психологи приобретают знания здравого смысла довольно субъективным (т.е. ненадежным) и анекдотичным путем. Представления о людях, основанные на здравом смысле, редко основываются на систематических (то есть логических) доказательствах, а иногда основываются на единичном опыте или наблюдении.

Расовые или религиозные предрассудки могут отражать то, что кажется здравым смыслом в группе людей. Однако предвзятые убеждения редко противоречат тому, что на самом деле имеет место.

Здравый смысл — это то, что каждый использует в своей повседневной жизни, направляет решения и влияет на то, как мы взаимодействуем друг с другом.

Но поскольку он не основан на систематических доказательствах или получен на основе научных исследований, он может ввести в заблуждение и привести к несправедливому и дискриминационному отношению одной группы людей к другим.


Ограничения научной психологии

Несмотря на то, что научная методология разработана (мы думаем), есть дополнительные проблемы и аргументы, которые ставят под сомнение то, что психология когда-либо действительно была наукой.

Ограничения могут относиться к предмету (например, открытое поведение в сравнении с субъективным, личным опытом), объективности, общности, проверяемости, экологической достоверности, этическим вопросам и философским дебатам и т. д.

Наука предполагает, что существуют применимые законы человеческого поведения каждому человеку. Поэтому наука использует как детерминистский, так и редукционистский подход.

Наука изучает открытое поведение, потому что открытое поведение объективно наблюдаемо и может быть измерено, что позволяет различным психологам записывать поведение и соглашаться с тем, что наблюдалось. Это означает, что можно собрать доказательства для проверки теории о людях.

Научные законы поддаются обобщению, но психологические объяснения часто ограничены конкретным временем и местом. Поскольку психология изучает (в основном) людей, она изучает (косвенно) влияние социальных и культурных изменений на поведение.

Психология не существует в социальном вакууме. поведение меняется со временем и в разных ситуациях. Эти факторы и индивидуальные различия делают результаты исследований надежными только в течение ограниченного времени.

Пригодны ли традиционные научные методы для изучения человеческого поведения? Когда психологи операционализируют свои IV, весьма вероятно, что это редукционистский, механистический, субъективный или просто неправильный подход.

Операционные переменные относятся к тому, как вы будете определять и измерять конкретную переменную, когда она используется в вашем исследовании.Например, биопсихолог может интерпретировать стресс как увеличение частоты сердечных сокращений, но может оказаться, что при этом мы удаляемся от человеческого опыта того, что мы изучаем. То же самое касается причинно-следственной связи.

Эксперименты стремятся установить, что X вызывает Y, но принятие этой детерминистской точки зрения означает, что мы игнорируем посторонние переменные и тот факт, что в другое время, в другом месте X, вероятно, не повлияет на нас. переменные, влияющие на поведение человека, что их невозможно эффективно контролировать.Вопрос экологической валидности здесь очень хорошо вписывается.

Объективность невозможна. Это огромная проблема в психологии, так как люди изучают людей, и очень трудно беспристрастно изучать поведение людей.

Более того, с точки зрения общей философии науки нам трудно быть объективными, потому что на нас влияет теоретическая точка зрения (хорошим примером этого является Фрейд). Наблюдатель и наблюдаемое принадлежат к одному и тому же виду, что создает проблемы с отражательной способностью.

Бихевиорист никогда не стал бы исследовать фобию и рассматривать ее как причину бессознательного конфликта, точно так же, как Фрейд никогда не стал бы объяснять ее как поведение, приобретенное посредством оперантного обусловливания.

Эта особая точка зрения ученого называется парадигмой (Kuhn, 1970). Кун утверждает, что в большинстве научных дисциплин есть одна преобладающая парадигма, которой придерживается подавляющее большинство ученых.

Все, что имеет несколько парадигм (например, модели-теории), является преднаукой, пока не станет более унифицированной.При наличии множества парадигм в психологии дело не в том, что у нас есть какие-либо универсальные законы человеческого поведения, и Кун определенно утверждал бы, что психология не является наукой.

Проверка (т.е. доказательство) может быть невозможной. Мы никогда не сможем по-настоящему доказать гипотезу, мы можем найти результаты, подтверждающие ее до скончания века, но мы никогда не будем на 100% уверены, что она действительно верна.

Это может быть опровергнуто в любой момент. Главной движущей силой этого особого ворчания является Карл Поппер, известный философ науки и сторонник фальсификационизма.

Возьмем знаменитую гипотезу Поппера: «Все лебеди белые». Откуда мы знаем наверняка, что не увидим в будущем черного, зеленого или ярко-розового лебедя? Таким образом, даже если небелого лебедя никогда не видели, мы все равно не доказали нашу гипотезу.

Поппер утверждает, что лучшие гипотезы — это те, которые мы можем фальсифицировать — опровергнуть. Если мы знаем, что что-то не так, то мы знаем что-то наверняка.

Тестируемость: большая часть предмета психологии ненаблюдаема (например,г. память) и поэтому не может быть точно измерена. Дело в том, что существует так много переменных, влияющих на поведение человека, что невозможно эффективно контролировать переменные.

Итак, приблизились ли мы к пониманию а) что такое наука и б) является ли психология наукой? Навряд ли. Не существует окончательной философии науки и безупречной научной методологии.

Когда люди используют термин «научный», у всех нас есть общая схема того, что они имеют в виду, но когда мы разбиваем ее так, как мы только что сделали, картина становится менее определенной.Что такое наука? Это зависит от вашей философии. Является ли психология наукой? Это зависит от вашего определения. Итак — зачем заморачиваться, и как нам все это заключить?

Слайф и Уильямс (1995) попытались ответить на эти два вопроса:

    1) Нам нужно хотя бы попытаться стремиться к научным методам, потому что нам нужна строгая дисциплина. Если мы откажемся от поиска унифицированных методов, мы потеряем представление о том, что такое психология (если мы знали это с самого начала).

    2) Мы должны продолжать попытки разработать научные методы, подходящие для изучения человеческого поведения — возможно, что методы, принятые в естественных науках, нам не подходят.


Как сослаться на эту статью:

McLeod, SA (2008). Психология как наука . Просто психология. www.simplypsychology.org/science-psychology.html


сообщите об этом объявлении

Психология аргумента «Психология не является наукой»

Время от времени Интернет пестрит мнениями по знакомому вопросу: являются ли «мягкие» науки, такие как психология, наукой? В большинстве случаев аргументы против психологии как науки исходят от людей из так называемых более сложных наук (вы знаете, людей, которые ничего не смыслят в психологии).

Конечно, время от времени мы бросаемся под автобус, заявляя, что для того, чтобы к нашим более мягким наукам относились серьезно, мы должны больше походить на настоящие науки. Вы все еще читаете это, поэтому, скорее всего, вас интересует мое мнение по этой теме. Кивнув тем, кто освещал эту тему здесь, здесь, здесь и здесь, давайте в дальнейшем рассмотрим некоторые аргументы за и против психологии как науки.

I. Психологи занимаются ненаучными вещами

Всякий раз, когда я читаю статью о том, что психология не является настоящей наукой, она обычно сопровождается упоминанием некоторых психологов (здесь я использую этот термин в широком смысле), занимающихся ненаучными вещами.Это включает в себя стопки и стопки псевдонаучных книг по самопомощи, которые утверждают, что раскрывают науку X, само существование знаменитых психологов, таких как доктор Дрю или доктор Фил, и мошеннические исследования ныне опальных психологов, таких как Дирк Смистерс. или Марк Хаузер.

Это правда, что психология имеет свою долю лженауки — я имею в виду, что все руководство по диагностике психических расстройств продолжает сопротивляться интеграции с результатами исследований (см. здесь). Однако здесь, в психологии, происходит настоящая наука, то есть наши научные журналы полны резюме исследований, в которых ученые-психологи использовали научный метод для проверки конкретной гипотезы.

Аргумент, что область не является наукой только потому, что некоторые ее члены не являются учеными, на самом деле не выдерживает критики. Возьмем в качестве примера случай с мошенничеством: вы недавно были на часах опрокидывания? Если вы пойдете туда, вы обнаружите, что научное мошенничество — это не только область мягких наук. Мошенничество затрагивает науки, от твердых до мягких.

II. Психология недостаточно хорошо определяет свою терминологию, чтобы считаться наукой

Некоторые люди (обычно мало знающие о психологии) утверждают, что психологи недостаточно четко определяют свои термины, чтобы их можно было считать наукой.В одном из примеров этого физик по имени Алекс Березов (используя кучу научных терминов, которые мой бедный мозг психолога никак не мог понять) утверждал, что исследование счастья — прекрасный пример неспособности определить термины. Он заявляет, что «значение этого слова различается от человека к человеку и особенно между культурами».

Оставив на секунду вопрос о культурной изменчивости, я на самом деле думаю, что исследования счастья — очень плохой пример плохих определений в психологии.Люди, изучающие субъективное благополучие, потратили десятилетия на то, чтобы прийти к определению конструкта, состоящего из трех частей: субъективных когнитивных оценок жизни как осмысленной, позитивного аффекта и негативного аффекта. Важно отметить, что они не просто пришли к определению, написав случайную статью в LA Times о области, о которой они ничего не знают. Вместо этого исследователи пришли к этому определению на основе десятилетий доказательств, собранных на основе тысяч (возможно, миллионов на данный момент) людей, размышляющих о своем счастье (идите сюда, чтобы узнать об источнике этих усилий).Вряд ли это похоже на дефицит терминологии.

III. Психология слишком сильно полагается на субъективный опыт

Многое из того, что беспокоит людей в психологии, — это чистая субъективность всего этого. То есть то, как мы воспринимаем любое количество социальных явлений, вероятно, сильно различается от человека к человеку. Эта проблема лежит в основе психологических исследований, и многие считают, что, чтобы быть наукой, психологи должны раскрывать универсальные психологические процессы человека.

Проблема с этой логикой заключается в том, что поиск человеческих универсалий, за очень немногими исключениями, скорее всего, будет дурацкой затеей. Изучение человеческого опыта означает спрашивать людей, как они себя чувствуют, и эти чувства, вероятно, различаются от человека к человеку, от ситуации к ситуации и от культуры к культуре. Врожденный беспорядок — это проблема, с которой сталкивается каждый психолог в своем исследовании (и это весело). То, что психологические явления часто культурно или ситуационно связаны, не является свидетельством отсутствия научной строгости, а скорее признанием силы культур и ситуаций влиять на то, как мы воспринимаем нашу социальную среду и реагируем на нее.

Конечно, некоторые психологи считают, что субъективное недостаточно научно, и поэтому они оперируют свои переменные способами, которые гораздо менее связаны со смысловой неразберихой показателей анкеты. Что касается счастья, то, если исследователь недоволен субъективными оценками, он может измерить длину теломер (маркер старения клеток) или уровень глюкокортикоидных гормонов в кровотоке. Психологи тоже этим занимаются, и такая работа гораздо ближе к тому, что даже физик или химик мог бы считать наукой.

Конечно, использование психологами субъективных самоотчетов или биологических показателей (или математических моделей, которые «точно» количественно определяют золотое сечение положительного аффекта) не делает их более учеными. Все биологические меры на самом деле делают психологов более похожими на «строгих» ученых в глазах других «строгих» ученых.

IV. Психология не поддается фальсификации

Эта критика исходит как из нашей области, так и извне: психологи слишком часто публикуют положительные результаты, то есть результаты, которые скорее подтверждают, чем опровергают гипотезы. Публикация преимущественно положительных результатов предполагает, что психологи больше заинтересованы в подтверждении своих убеждений о человеческом опыте, чем в поиске правды об этом опыте. Именно из-за этой тенденции один из моих коллег предположил, что в нашей области больше юристов, чем ученых (здесь).

Эта критика на самом деле справедлива в моей книге — психологи часто склонны закапывать данные, которые не подтверждают их теории о мире (в этом повинны даже такие известные психологи, как Стэнли Милграм).Эта практика кажется мне ненаучной, потому что она затрудняет фальсификацию гипотез. Однако хорошая новость заключается в том, что прилагаются усилия, чтобы уделять больше внимания негативным результатам (см. здесь).

Какая психология стоит за аргументом «Психология — это не наука»?

Я думаю, что есть несколько основных психологических принципов, которые помогают объяснить, почему этот аргумент задевает так много людей за живое. Я склонен думать об этом с точки зрения социального сравнения. Психологи любят взвешивать психологию как научную точку зрения, потому что мы занимаемся восходящим социальным сравнением. Мы хотим занять место за одним столом с представителями точных наук, мы хотим, чтобы нас публиковали в самых престижных научных журналах, и мы хотим получить большую долю грантового финансирования от нашего правительства. Напротив, более сложные науки проводят нисходящее социальное сравнение с психологией. Точные науки стремятся сохранить свое высокое положение в научной иерархии, и иногда они достигают этого, пренебрежительно относясь к более мягким наукам.

В заключение я хотел бы отметить, что психология — очень молодая наука, и поэтому ожидать, что она будет пользоваться таким же престижем и восхищением, как и другие науки, существовавшие веками, несколько надуманно. Точно так же, как человеку требуется время, чтобы завоевать уважение и престиж среди своих коллег, психология должна просуществовать немного дольше, прежде чем она начнет завоевывать уважение и восхищение других наук. Я согласен с этим, и если вы хотите поговорить со мной по этому вопросу, я буду здесь: занимаюсь наукой.

Этот пост появился на Psych-Your-Mind.

Каковы общие аргументы против психологии как науки? Как вы на это реагируете? : AcademicPsychology

Привет народ!

Предыстория

Я дизайнер, недавно закончила аспирантуру по психологии. Я всегда считал, что дизайнеры часто размышляют о пользовательском опыте, часто заканчивая тем, что создают продукт, который больше подходит им, чем пользователям.Я начал работать со студией дизайна продукта, которая отличается строгим подходом к механическим системам и материаловедению, особенно потому, что я хотел бы улучшить свои навыки в этих областях. Тем не менее, меня часто принижают за мою степень в области психологии и мои знания об исследованиях пользовательского опыта. Это заставляет меня поверить, что они думают, что их предположения так же хороши, как и любой литературный обзор, который я мог бы сделать. Я пришел к выводу, что они считают, что «мягкая» наука не так строга, как «жесткая», и что изучение субъективного опыта расточительно.

Обзор литературы

Скептики утверждают, что психология не является наукой, потому что ей не хватает четко определенной терминологии, количественной оценки, строго контролируемых экспериментальных условий, воспроизводимости, предсказуемости и проверяемости (Berezow, 2012). Джогалекар (2013) опроверг этот аргумент, заявив, что необходимы последовательные и полуколичественные определения, которые достаточно полезны для того, чтобы делать проверяемые прогнозы, а не определенная терминология и количественная оценка. Он указывает, что статистика компенсирует отсутствие тщательно контролируемых экспериментальных условий и возможности проверки, которые обычно используются в такой области физики, как физика элементарных частиц.Далее он утверждает, что в науке понимание не менее или даже более важно, чем предсказание.

Джогалекар (2013) отмечает, что мы очень мало знаем о биологии и социальных системах, чтобы делать количественные прогнозы, которые делают такие науки, как физика. Такой ход мыслей поднимает вопрос, должен ли психолог быть в курсе последних исследований в такой области, как неврология.

Вопросы

  1. С какими конкретными аргументами вы столкнулись? Особенно аргументы, которые утверждают:
    — Психология не настоящая наука
    — Психология бесполезна

  2. Есть контраргумент?

  3. Есть ли обоснованные замечания? Если да, то что мы можем с этим поделать?

Справки

Березов А.Б. (2012, 12 июля). Почему психология не наука. Los Angeles Times, (2013, 13 августа). Является ли психология «настоящей» наукой? Это действительно имеет значение? S cientific American, Это мой первый день в Reddit, и это мой первый пост.Извините, если я нарушил некоторые нормы Reddit.

Почему психология и статистика не являются наукой

Несколько лет назад я вызвал значительный плач и скрежет зубов среди психологов из-за статьи, которую я написал, объясняя, почему психология не является наукой. Это было основано на более длинном споре, который я написал в соавторстве с физиком Томом Хартсфилдом, о разнице между наукой и ненаукой. Редактор RCS Росс Померой выступил со своей собственной копилкой, объяснив, почему идеи Зигмунда Фрейда — от зависти к пенису до психоанализа — были не просто безумными, но ненаучными и ошибочными.

Многие психологи возражают против нашей критики, чувствуя неуважение к тому, что психология не является наукой. Возможно, они страдают академическим эквивалентом зависти к пенису? (Я хочу, я хочу.) Если серьезно, презрение, конечно, не входит в наши намерения.

Психология очень важна. Мы используем его идеи в наших повседневных взаимодействиях с другими людьми. Любой, кто посещал курсы по менеджменту или читал шедевр Дейла Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей », ценит силу понимания того, что движет другими людьми.Но, конечно же, психология — не единственная область, в которой мы получаем важные сведения о человеческом поведении; действительно, столько же можно узнать о человеческом поведении, читая Шекспира, изучая религиозные тексты или созерцая искусство. Однако никто не стал бы считать эти академические области формой науки.

Почему это важно? вам может быть интересно. Разве это не драка за еду между учеными? Нет, определенно нет. Это обсуждение важно, потому что эпистемология, изучение знания, имеет значение.Вопрос: «Откуда вы знаете то, что, как утверждаете, знаете?» является одним из важнейших вопросов как в науке, так и в философии. А в Америке 21-го века, где у людей есть свои собственные источники новостей со своим собственным набором (обычно не поддающихся проверке) фактов, нам нужна очень серьезная дискуссия о том, что представляет собой подлинное знание.

Гуманитарные науки, которые традиционно включают в себя такие области, как психология и экономика, предлагают глубокое понимание человеческого поведения. Но он просто не соответствует научному методу, самому мощному пути к светскому знанию, когда-либо изобретенному человечеством.В то время как психология использует научный метод в своих экспериментах, ограничения, присущие области психологии (например, трудности с правильным определением терминов и количественной оценкой данных), могут навсегда помешать ей пополнить ряды точных наук.

Опять же, это не оскорбление. Это предназначено только как напоминание о том, что заявления об истине, сделанные гуманитарными науками, не так сильны, как заявления физики, химии и биологии. Я бы поставил свой дом на открытие бозона Хиггса, точность таблицы Менделеева или эффективность вакцин.Тем не менее, в психологии нет ни одного факта, на который я был бы готов поставить подобную ставку. Даже предположительно проверенная временем концепция, известная как прайминг, может оказаться ошибочной.

Еще одно распространенное заблуждение касается статуса математики и статистики. Математика — это язык науки. Бесспорно, без статистики наука была бы невозможна, поскольку она необходима для того, чтобы отличать значимые результаты от незначительных, а также помогать устанавливать причинно-следственные связи. Но это само по себе не делает статистику наукой.Наука также была бы невозможна без языка, но никто не считает язык формой науки.

Проще говоря, математики и статистики не проводят экспериментов.