Принцип целесообразности в уголовном праве: Feasibility and objectives in the Russian criminal law — Kruglikov

Содержание

Проблемные аспекты обеспечения логики законодательного закрепления некоторых принципов уголовного права.

избежание ошибок законодательной техники принцип справедливости

должен находить свое отражение в дифференцированном подходе

законодателя к построению уголовно-правовых норм.

Нарушение принципа справедливости может повлечь и чрезмерное

стремление законодателя к усилению уголовной ответственности за ряд

тяжких преступлений, в частности, за преступления против половой свободы

и половой неприкосновенности личности. Согласно примечанию к ст. 131 УК

РФ беспомощное состояние в силу возраста считается неопровержимой

презумпцией. В связи с этим развратные действия (ст. 135 УК РФ),

исключающие физический контакт с потерпевшим, не достигшим

двенадцатилетнего возраста, должны рассматриваться как насильственные

действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ) в отношении лица, не

достигшего четырнадцатилетнего возраста. По мнению автора, в данном

случае наказание не соответствует степени общественной опасности

преступления. Так же можно заметить, что возраст дважды учитывается при

квалификации преступления: в первый раз, когда речь идет об определении

беспомощного состояния и второй раз при применении особо

квалифицирующего признака, что противоречит принципу: «никто не может

нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление»11.

Согласно ч. 1 ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным в совершении

преступления, назначается справедливое наказание в пределах,

предусмотренных соответствующей статьей Особенной части УК РФ, и с

учетом положений Общей части УК РФ. Реализация данного нормативного

положения выявляет логические противоречия в построении некоторых

уголовно-правовых норм. Например, анализ статей, предусматривающих

11 Нелогичным выглядит и сам текст примечания к ст. 131 УК РФ, поскольку законодатель к преступлениям,

предусмотренным пунктом «б» части четвертой ст. 131 УК РФ, а также пунктом «б» части четвертой ст. 132

УК РФ, относит также деяния, подпадающие под признаки преступлений, предусмотренных, в частности, ч.

3 ст. 134 и ч. 2 статьи 135 УК РФ, совершенные в отношении лица, не достигшего двенадцатилетнего

возраста. Но ч. 3 ст. 134 УК РФ и ч. 2 ст. 135 УК РФ содержат такой квалифицирующий признак, как

«совершенные с лицом, достигшим двенадцатилетнего возраста, но не достигшим четырнадцатилетнего

возраста». Чтобы устранить существующее противоречие, законодателю из текста примечания к ст. 131 УК

РФ необходимо вообще исключить указания на части ст. ст. 134 и 135 УК РФ.

Microsoft Word — Мифтахов_n.doc

%PDF-1.4 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj >> endobj 2 0 obj > stream Acrobat Distiller 7. 0 (Windows)PScript5.dll Version 5.2.22009-11-21T15:12:37+03:002009-11-21T15:12:37+03:00application/pdf

Microsoft Word — Мифтахов_n.doc

guzel

uuid:d83f89cc-0c2c-4bdf-8e82-2689c8323eceuuid:257988d5-2c9d-4af9-87a9-f6ad657c85fe endstream endobj 3 0 obj > endobj 4 0 obj > endobj 6 0 obj > endobj 7 0 obj > endobj 8 0 obj > endobj 9 0 obj > endobj 10 0 obj > endobj 11 0 obj > endobj 12 0 obj > endobj 13 0 obj > endobj 14 0 obj > stream HWM6W V% !!k|[rrIJl0m^ի’͗P˺Q}PRH=J#vHiA|’&SR;=;9 />\kR`’L#^7,{4|BW(ޢ

Бойков А.

Д. Третья власть в России. Продолжение реформ. Законность и целесообразность в уголовном судопроизводстве

Бойков А.Д.

Третья власть в России. Книга вторая. Продолжение реформ. М., 2002.

1. Эволюция принципа законности

Уголовное судопроизводство в его широком понимании объединяет такие явления правовой действительности, как уголовно-процессуальное право, регулирующее порядок производства по уголовным делам, и саму деятельность суда, органов прокуратуры, предварительного следствия, дознания и других участников процесса.

Законность является одним из принципов производства по уголовному делу, означающий, что суд, судья, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель обязаны точно исполнять требования Конституции РФ, Уголовно-процессуального кодекса и других законов. Нарушение принципа законности влечет наступление предусмотренной для таких случаев ответственности, признание недействительными незаконных актов и их отмену.

Такой подход к принципу законности для отечественной правовой системы и практики правоприменения являлся традиционным, начиная с утверждения т. н. социалистической законности. Проблема целесообразности закона, в частности, уголовно-процессуального, и практики его применения или не возникала, или воспринималась как опасная и разрушительная и для законности, и для правопорядка. Предполагалось, что законы есть воплощение мудрости, справедливости и целесообразности, их критика правоприменителем недопустима, а исполнение должно быть безоговорочным и неукоснительным.

На этих постулатах основывалась идея принципа социалистической законности, являвшегося инструментом защиты интересов государства, «революционных завоеваний», способом обеспечения дисциплины и чиновника, и рядового труженика.

Переоценка ценностей, вызванная изменениями политического режима и целей общественного развития (коммунизм, равенство и социальная справедливость на базе централизованной государственной экономики или капитализм с господством частного предпринимательства, с моралью рыночных отношений, войной всех против всех), накладывала неизбежный отпечаток на правовую идеологию. На первое место в поле правовой защиты выдвигалась личность, индивидуум, свободный творец собственной судьбы, не обремененный ни совестью, ни заботой о ближнем, тем более об интересах государства и общества.

Первый удар законности был нанесен официально объявленным в начале 90-х годов с трибун Съезда народных депутатов лозунгом «Разрешено все, что прямо не запрещено законом». Этот лозунг дискредитировал право как социальную ценность, сводя его к обременительным запретам, ставил под сомнение роль морали, как регулятора общественных отношений, развязывая руки рождающемуся классу новых собственников, маскируя криминальную сущность используемых ими способов стяжательства. Было у этого лозунга и позитивное зерно, — он учил критическому отношению к праву, законам, заставляя вспомнить простую истину о том, что хорош лишь тот закон, который отвечает духу времени, назревшим общественным интересам, т. е.

социально обусловлен, целесообразен.

Духу времени соответствовала идея правового государства, защиты прав человека. Отсюда в теории права (пока еще только в теории!) стала культивироваться мысль о приоритете права, о равенстве личности и государства и их взаимной ответственности, о подчинении государства обществу и безусловном подчинении государственной власти правовым принципам, о связанности законом всех органов государства и его должностных лиц ¹.

Однако творческая мысль в условиях свободы и плюрализма развивалась и в других направлениях, явно подрывавших стремление к абсолютизации законности и закона. В уголовно-процессуальной теории это тоже нашло отражение.

Так, сторонники суда присяжных настойчиво проводили идею, что справедливость нередко следует искать за пределами формальных предписаний закона, а следовательно и принцип законности вполне можно принести в жертву ради неких высоких моральных соображений ². В более серьезных теоретических исследованиях принцип законности размывался путем противопоставления закона праву, чаще всего желаемому праву, основанному на абстрактных правовых поступках, якобы вытекающих из «общепризнанных», «общечеловеческих» институтов и норм и даже из судебных прецедентов, что давало простор для правотворчества тех, кто, применяя закон, должен бы следовать его букве, а не трансцендентальным, априорным умозаключениям, маскируемым ссылками на «дух» закона.

Конституция РФ 1993 года содержала дополнительный импульс, разрушающий идею единой законности, объявив прямое действие ее положений, даже не оснащенных необходимым юридическим механизмом, и приоритетное перед национальным законодательством значение общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров.

Здесь пока еще не просматривается проблема оценки закона правоприменителем с позиций целесообразности, но приближение к ней несомненно: сдерживающее начало в виде жесткого принципа единой для всех законности размывалось.

Это позволило авторам проекта общей части УПК РФ от ГПУ Президента записать в качестве общей процессуальной нормы:

«Дознаватель, следователь, прокурор, суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору Российской Федерации, Конституции или уставу субъекта Российской Федерации, другому закону, принимают решение в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу» ³.

Здесь содержится для правоприменителя ряд неизвестных и решать их ему придется, разумеется, не путем штудирования многочисленных правовых актов и договоров, чаще всего ему недоступных, а с позиций здравого смысла и целесообразности. Открывается ли при этом путь к правовой анархии или нет прогнозировать не так уж сложно.

Рассматривая проблемы законности в свете новой Конституции РФ, профессор Скуратов Ю. И. писал: «Формально провозглашенный принцип прямого действия Конституции на всей территории страны не подкреплен в процессуальном отношении ни в самой Конституции, ни в текущем законодательстве. Нет ответа на вопрос, в каком порядке тот или иной орган вправе принимать решение о непосредственном применении Конституции.

Все это приводит к определенной конкуренции правовых актов в деятельности судебных органов. Так, суды общей компетенции, непосредственно применяя Конституцию в ходе разрешения подведомственных им дел, по сути принимают решения о несоответствии ей федеральных законов и законов субъектов федерации, в то время как это, согласно ст. 125 Основного закона относится лишь к ведению Конституционного Суда» ⁴.

Касаясь проблемы приоритета действия «общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров, тот же автор отмечает, что в странах, имеющих писаную Конституцию, в основе правовой системы лежит именно Конституция, что для правоприменителя в России возникают сложности из-за отсутствия четких критериев для определения «общепризнанности», что возникает опасность создания «двух центров правовой системы» в нашей стране — Конституция с одной стороны, и общепризнанные нормы международного права — с другой

Этот разбалансированный подход в развитии теории конституционной законности не замедлил сказаться и на отраслевом законодательстве — в частности — уголовно-процессуальном. Иллюстрацию из проекта УПК ГПУ, приведенную выше, можно бы было игнорировать, ибо этот проект был отвергнут и научной общественностью и законодателем

6. Однако отступления от принципа законности в той или иной мере можно обнаружить и в других проектах УПК, и в текущем уголовно-процессуальном законодательстве.

Это касается прежде всего суда присяжных, вердикт которых не подчиняется требованиям закона, а оправдательный приговор при отсутствии грубых процессуальных нарушений не может быть отменен кассационной инстанцией (ст. 385 ч. 2 УПК РФ).

Эти явно обозначенные тенденции ухода от единой законности в праве и правоприменении, а равно и в правовой науке, заслуживают пристального внимания и обсуждения. Уместен ли при современном уровне правовой и нравственной культуры нашего обществ отказ от законности, как важнейшего критерия оценки актов правоприменения? Не будет ли это способствовать дальнейшему нарастанию правового нигилизма и правовой анархии, отнюдь не способствующих ни продвижению к правовому государству, ни защите прав человека?

2. Законность и целесообразность в процессуальном праве и его применении

Утверждение о том, что законность не может быть нецелесообразной, как и целесообразность незаконной ⁷ едва ли является бесспорным. С одной стороны, абсолютизируя законность, мы невольно приближаемся к более чем сомнительному лозунгу древних юристов — пусть гибнет мир, но торжествует юстиция.

С другой — не всякая «целесообразная» идея может быть положена в основу закона и законности.

Словари туманно утверждают, что целесообразность есть «соответствие явления или процесса определенному состоянию, материальная или идеальная модель которого выступает в качестве цели» ⁸.

Поскольку право призвано служить формированию, закреплению и совершенствованию отношений, удовлетворяющих осознанным потребностям экономического и духовного развития общества, целесообразность права, как и его эффективность, должна оцениваться степенью положительного воздействия на эти процессы. Или иначе — целесообразность права заключена в его способности обеспечить решение задач, вытекающих из потребностей (целей) общественного развития.

Однако даже при правильном определении целей и промежуточных (поэтапных) задач их достижения с помощью правового регулирования, возможны варианты последнего, выбор которых зависит от множества факторов. К ним, несомненно, относятся уровень правовой культуры общества, его способность и готовность подчиниться определенному правовому регламенту; состояние государственных органов правоприменения и правоохранительной системы, возможности экономического обеспечения того или иного закона.

Таким образом, целесообразность в праве можно рассматривать как принцип правотворчества (выбора альтернативных законодательных решений, определение способов и пределов правового регулирования) и как условие правоприменения.

С точки зрения законности мы должны отдать приоритет принципу целесообразности на этапе правотворчества. Именно при создании правового акта он оценивается с позиций целесообразности. Принятый закон подлежит исполнению, а целесообразность правоприменения возникает при выборе варианта решения, если закон допускает варианты.

Судебно-правовая реформа 90-х годов изначально ставила целью формирование правового государства. Для судопроизводства это означало всемерное расширение процессуальных гарантий, обеспечивающих как права личности, так и интересы гражданского общества (правовая защита от нарушений и преступности, криминализации отношений, коррупции государственного аппарата, включая чиновников правоохранительных ведомств).

С этих позиций мы вправе оценить многие акты реформы. Так, право, допустившее преступную приватизацию общенародного достояния, не было целесообразно, ибо оно не приближало экономические отношения к цивилизованному рынку.

Длительное время оставались нереализуемыми законы о льготах ветеранам, ибо они не соответствовал и уровню экономического развития общества. То же можно сказать о конституционных принципах пенсионного обеспечения и справедливой оплаты труда и т. д. Позорной страницей нашего законодательства и практики правоприменения оказалась норма закона «О собственности» (ст. 30 ч. 3), обещавшая возмещение ущерба пострадавшим от преступления за счет государства при полном отсутствии к тому возможностей (эта норма стыдливо опущена при реформировании гражданского права).

В сфере судопроизводства и судоустройства наряду с положительными правовыми решениями (создание системы конституционного контроля, декларированное расширение судебной защиты прав граждан, гарантий прав подозреваемого и обвиняемого в уголовном процессе и пр. ) также было принято множество решений, не отвечающих требованию целесообразности. К ним можно отнести попытку создания суда присяжных. Суд присяжных не отвечает принципу целесообразности с точки зрения повышения качества, эффективности и быстроты судопроизводства. Он не отвечал и принципу законности, ибо в нем до минимума сведена ответственность за результаты правосудия, а снижение профессионального начала не способствует квалифицированной оценке усложненной доказательственной информации.

Железная экономическая зависимость исполнимости того или иного закона привела к постыдным зигзагам в распространении на всю территорию России суда присяжных: сначала он действовал в 5, а затем в 10 субъектах Федерации, чем нарушен принцип равенства граждан перед законом и судом. В гражданском судопроизводстве суд присяжных пока отсутствует (вопреки закону РФ от 16.07.93), а в уголовном его подсудность резко сокращена в сравнении с первоначальным вариантом (см. ст. ст. 421 и 15 УПК РСФСР, ст. 30 ч. 2 п. 2 УПК РФ).

Если введение суда присяжных вопреки экономической возможности и процессуальной целесообразности можно объяснить политическими мотивами («расширение демократии»), то отказ в ходе судебной реформы от коллегиальности правосудия (другая крайность), приведшая к единоличному рассмотрению большинства уголовных и почти всех гражданских дел, не продиктован никакими принципиальными соображениями. Здесь разрушение правосудия подчинено чисто экономическим причинам. Не умеем хозяйствовать — экономим на спичках (и судьбах людей, бросив их в объятия всевластного, бесконтрольного и неприкасаемого чиновника).

Со страниц печати не сходит проблема коррупции государственного аппарата. Достается и следственным органам и прокуратуре за их неумение справиться с обострившейся ситуацией. При этом не всегда отмечается, что питательную среду для расцвета коррупции создают высшие органы исполнительной и законодательной власти.

Первый Президент России, игнорируя разоблачительные выступления СМИ о его приближенных, не раз повторял публично: «Мы своих не сдаем» (характерный штрих в свете Конституции РФ, объявившей Россию правовым государством).

А обильная информация о коррупции депутатского и судейского корпуса разбивается о непреступный щит иммунитета.

Целесообразность таких законов, выводящих целые социальные слои из-под юрисдикции правоохранительных органов в условиях углубляющегося правового нигилизма и падения нравственности весьма сомнительна. Проблема дошла до Конституционного Суда РФ. 20 февраля 1996 г. в заседании КС обсуждался вопрос о конституционности ст. 16 ч. 3 Закона о статусе судей в РФ, предусмотревшей, что «Уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только Генеральным прокурором РФ или лицом, исполняющим его обязанности, при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей».

Приводилось множество разумных доводов против этой нормы, опирающихся на практику беззаконний со стороны огражденных иммунитетом. Указывалось и на то, что норма ст. 16 расширительно использует соответствующие конституционные положения. КС отверг их, записав в своем решении: «Установленный пунктом 3 ст. 16 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» усложненный порядок возбуждения уголовного дела в отношении судьи выступает лишь в качестве процессуального механизма и способа обеспечения независимости судей (подчеркнуто мной — А. Б.) и не означает освобождения их от уголовной ответственности».

Процессуальная ситуация, одобренная Конституционным судом, такова: доказательства вины судьи нельзя собрать, не возбудив дело, а возбудить дело нельзя, не получив согласие органа судейского сообщества, а согласие его нельзя получить, не представив убедительных доказательств. Хитроумно созданный правовой круг замкнулся и разрубить его нет практически почти никакой возможности. Не менее хитроумным было решение Конституционного суда по спору о чрезмерности депутатского иммунитета, установленного законом 8 мая 1994 г. (решение КС от февраля 1996 г.).

С позиции соотношения законности и целесообразности могут быть рассмотрены и многие другие акты судебно-правовой реформы.

Так, конституционная норма о недопустимости доказательств, полученных с нарушением закона, в силу прямого действия Конституции перенесена в процессуальное законодательство и судебную практику. Поскольку не уточнено, о каких нарушениях закона идет речь, практика пошла по пути расширительного истолкования нормы. Теперь любой промах следователя (неточно оформил постановление об объекте обыска, забыл заставить понятого расписаться на протоколе или предупредить свидетеля об ответственности за дачу ложных показаний и т. п.), который в прошлом легко проверялся и даже устранялся в ходе судебного разбирательства, не проверяется и не устраняется, а служит к развалу доказательств, устранению их как недопустимых, вынесению оправдательного приговора.

Восторгу приверженцев новых «демократических порядков в правосудии» нет предела: «повышены стандарты доказывания». А тот факт, что явно виновный уходит при этом от заслуженной ответственности, нарастает волна латентной преступности, лишаются правовой защиты жертвы преступлений (те самые граждане, которым Конституция расширила «доступ к правосудию»), — это остается в тени. Новый УПК РФ эту ситуацию не изменил — см. ст. 75.

Сторонники безразмерного гуманизма в уголовном судопроизводстве явно забывают простую мысль: гуманизм в правосудии, как и щедрость в экономике возможны не иначе как за чей-то счет. Чтобы дать одному, надо отнять у другого. Здесь принцип целесообразности явно требует внимания к себе со стороны законодателя.

Судебно-правовая реформа обнаружила явную склонность к однобокому (только в пользу обвиняемого) развитию процессуальных гарантий, ослаблению возможностей эффективной борьбы с преступностью и даже к упрощению процессуальной формы.

Процессуальная форма является гарантией законности в сфере борьбы с преступностью, обеспечивает защиту прав и свобод участников процессуальных правоотношений, есть показатель зрелости и правовой системы в целом, и уровня развития демократии. Игнорирование процессуальной формы путем противопоставления политики праву всегда вело к произволу властей, к беззакониям и беззащитности личности.

Уголовно-процессуальная политика государства, как составная часть правовых основ политики борьбы с преступностью, есть обеспечение присущими ему властными средствами развитие такого уголовно-процессуального законодательства, которое обеспечивало бы эффективную деятельность соответствующих правоохранительных органов и, разумеется, органов правосудия, по борьбе с преступностью, гарантируя, вместе с тем, защиту личности, ее прав и свобод, интересов общества и государства.

Между тем навязывается односторонний подход к задачам судопроизводства, к субъектам процессуальной защиты, создаются, как отмечено выше, предпосылки искусственного усложнения доказательственного права, снижения процессуального контроля за законностью принимаемых решений, устранению прокурорского надзора в сфере судопроизводства и т. п.

Достаточно болезненный вопрос, заслуживающий обсуждения и взвешенных решений — это вопрос об источниках уголовно-процессуального права.

Как показала наша правовая действительность, законов, претендующих на параллельное действие с УПК, оказалось немало, причем отнюдь не безобидных. Они или ограничивают права участников процесса, или создают «процессуальные льготы» для определенных социальных слоев — явление, рожденное нашей демократией.

Так, Закон РФ «О государственной тайне» (21 сентября 1993 г.), будучи актом административного права, ограничивал участие в уголовном судопроизводстве судей, прокуроров, следователей, адвокатов и др. условием оформления так называемого «допуска», в интересах сохранения государственной тайны. Это приводило к ограничению участия населения в отправлении правосудия, права выбора обвиняемым защитника по своему усмотрению, порождало определенные последствия и для других участников уголовного судопроизводства.

Ряд федеральных законов (О статусе судей РФ, О статусе депутата Совета Федерации и Государственной Думы Федерального собрания, О выборах депутатов Государственной Думы и др.) установил особый, усложненный порядок возбуждения уголовного преследования против соответствующих лиц, что по сути выводит их из под юрисдикции правоохранительных органов. Хотя в УПК РСФСР и даже в проектах УПК не было и намека на особый порядок возбуждения уголовного дела, предъявления обвинения и применения мер процессуального принуждения в отношении данных категорий граждан, он соблюдается неукоснительно, являясь надежным прикрытием от ответственности за злоупотребления. Таким образом, как бы создавался параллельный УПК для избранных, что никак не вписывается ни в представление о демократии и правовом государстве, ни в нормальное понимание принципа единой для всех законности, ни в конституционное положение о равенстве всех перед Законом и Судом.

Теперь в УПК РФ включен раздел об особенностях производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц. Появилась возможность отметить унификацию источников процессуального права. Но едва ли это вызовет положительные эмоции правоприменителя: то, что казалось явлением временным закреплено прочно и надолго. А правовые льготы для сословий — это все-таки пережиток феодального права.

В УПК РФ четко прослеживается тенденция освобождения суда от участия в обеспечении правопорядка, от обязанности реагирования на факты новых эпизодов преступления и новых виновных лиц, выявленные в ходе судебного разбирательства; суд пытаются освободить не только от обязанности, но и от права обращения дела к доследованию при пробелах в доказательствах. Оправдательный приговор — вот единственная его реакция на такую ситуацию. Ныне под гипнозом идеи защиты прав человека многие готовы забыть о прямом назначении уголовной юстиции — сдерживания преступности, обретающей все более изощренные и разрушительные формы.

Нельзя не заметить того, что в ходе судебно-правовой реформы развитие процессуальных гарантий преимущественно ориентировано на их традиционное понимание как, прежде всего, гарантий прав личности, причем не любой личности, а, главным образом, обвиняемого. Это ведет к искаженному, однобокому развитию процессуальной формы.

Процессуальные гарантии должны быть классифицированы применительно к задачам судопроизводства. В общем плане речь может идти о двух типах гарантий — гарантиях публичного интереса и гарантиях субъективных прав личности. Они в какой-то, иногда значительной, части могут совпадать, но их отождествление недопустимо.

К числу гарантий правосудия относится принцип состязательности, который одновременно служит и инструментом защиты личности. Однако, некоторые авторы проектов УПК склонны переоценивать значение состязательности, считая ее главным гарантом «подлинного правосудия», т. е. и истины, и справедливости.

Между тем, состязательность лишь инструмент судебного познания, обеспечивающий далеко не однозначный результат. Все зависит от того, в чьих руках инструмент, т. е. от судей, их воли, инициативы, активности.

Стремление довести идею состязательности в ее разрушительном виде до крайних пределов проявилось в предложении авторов одного из проектов УПК РФ о введении параллельного расследования со стороны защиты и частного обвинения ⁹.

Отказ от установления истины как цели судопроизводства, отказ от активной роли суда в обеспечении принципа объективности и всесторонности исследования обстоятельств дела, преувеличение роли состязательности, переложение ответственности за судьбу дела на представителей сторон не может способствовать укреплению законности и обеспечению справедливости судебных решений.

К числу позитивных идей, обсуждаемых в ходе реформ судопроизводства, следует отнести идеи расширения диспозитивности в уголовном процессе, апелляционных начал в кассации.

Целесообразность таких законодательных решений обусловлена причинами, выходящими за пределы условий переходного периода.

Рост преступности не может сопровождаться синхронным и адекватным ростом кадровых и материальных возможностей органов уголовной юстиции. Растет нагрузка, которая выходит за пределы возможностей следственного аппарата и судов. Такова общая закономерность, характерная для современных государств.

Государства Совета Европы, дабы уравновесить служебную нагрузку и возможности юстиции, ищут выход в поисках альтернативных правосудию форм разрешения конфликтов, — в частности, создают при муниципалитетах примирительные комиссии, которые по делам о малозначительных преступлениях и преступлениях несовершеннолетних принимают меры к примирению потерпевшего и обвиняемого на основе возмещения последним причиненного преступлением морального и материального вреда. Протокол о примирении утверждался судом и подлежит обязательному исполнению. Дело как бы изымается из сферы уголовной юстиции. Снижается нагрузка судов, количество судимых, уменьшается конфликтность в обществе и, как утверждают зарубежные источники, — обеспечивается воспитательное воздействие на обвиняемого.

Примирительная форма процессуального производства в отечественной практике использовалась по делам частного обвинения. Федеральным законом от 21 декабря 1996 г. она существенно расширена и ныне может применяться судом, прокурором, а также следователем и органом дознания с согласия прокурора по заявлению потерпевшего в отношении лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред (ст. 25 УПК РФ).

При работе над проектом УК РФ проблема диспозитивности широко обсуждалась и поиск шел не только по пути использования примирительных производств путем освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, но и путем наделения потерпевшей стороны — коммерческой организации — если вред причинен только ее интересам — решать вопрос о целесообразности привлечения обвиняемого к уголовной ответственности (ст. 201 примеч. 2 УК РФ). Этот вопрос нашел положительное решение и в УПК РФ (ст. 23).

Изучение судебной статистики последних лет обратило внимание специалистов на такое феноменальное явление: при значительном росте преступности применение судами мер наказания в виде лишения свободы или оставалось на прежнем уровне, или даже снижалось. Обвинение судов в либерализме парировалось известными соображениями о переполненности мест лишения свободы и следственных изоляторов, бесчеловечными условиями содержания подследственных и осужденных.

Но проблема эта имеет и более широкое социальное значение. Количество тюрем и лагерей можно увеличить, но целесообразно ли наращивать число сограждан, пропускаемых через эту школу криминализации и нравственного разложения личности.

Во многих странах идет поиск альтернативных лишению свободы способов воздействия на преступника. Начат этот поиск и у нас, о чем свидетельствует не только судебная практика, но и характер санкций нового УК РФ (широкое использование штрафа в виде меры наказания, обязательных работ, ограничение свободы без изоляции от общества, краткосрочного ареста), а также расширение судебного усмотрения при выборе меры наказания путем увеличения разрыва между минимумом и максимумом санкций статьи особенной части УК РФ.

Предусматривается и возможность освобождения от уголовной ответственности соучастника преступления, способствовавшего его раскрытию или пресечению (напр. ст. 228 примечание, УК РФ). Как видим, в этом случае целесообразность правоприменения в пределах разрешенного законом усмотрения правоприменителя, находит поддержку и развитие в законодательстве.

Судопроизводство США и по их примеру ряда других стран, как известно широко использует форму компромисса, именуемую сделками о признании: обвиняемый склоняется к признанию вины в меньшем преступлении, чтобы избежать ответственности за более тяжкое. Эта практика признана законодателем. Главный довод в ее пользу — ускорение и удешевление судопроизводства. В противном случае, как утверждает известный судья Уоррен, в Америке (где регистрируется 14 млн. преступлений в год) пришлось бы во много раз увеличивать число судей, адвокатов, обвинителей.

Наша доктрина законности не допускает подобных компромиссов в правосудии, хотя, как отмечено, знает институт деятельного раскаяния и как обстоятельство смягчающее ответственность, и как условие освобождения от ответственности за сотрудничество с правоохранительными органами.

Пока еще сделки о признании мы оцениваем с позиции законности и относим к явлениям недостойным. Но как знать, к чему приведет дальнейший рост преступности. Прагматизм и целесообразность — понятия родственные. И новый УПК РФ допустил особый (читай — упрощенный) порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Решение спорное, но оно есть.

Жизнь поставила под сомнение многие привычные для отечественных процессуалистов постулаты. Если с ограничением коллегиальности, появлением единоличного правосудия и упрощением стадии предания суду нам еще предстоит смириться, то с идеей реформирования кассации путем отказа от ревизионного начала и ограничения принципа недопустимости поворота к худшему многие уже смирились. Действительно, целесообразно ли загружать кассационную коллегию проверкой приговора в целом, если он обжалуется (или опротестовывается) лишь в части; целесообразно ли возвращать из кассации дело на новое судебное рассмотрение, если при определенных условиях можно непосредственно проверить спорные доказательства и усилить ответственность осужденного по жалобе потерпевшего или протесту прокурора.

Эти вопросы в литературе поднимались и ранее, они активно обсуждались при подготовке проектов УПК РФ и в принятом УПК нашли положительное решение.

В теории уголовного процесса и права есть принципы, которые нельзя преступать, и есть догмы, которые отвергаются самими условиями человеческого существования. Смириться с этим бывает трудно, но есть такие понятия, как здравый смысл, целесообразность и игнорирование их чревато вполне предсказуемыми последствиями. Сложность состоит в том, как отличить догмы от принципов, а здравый смысл от произвола.

Мы начинали свой анализ последних актов судебной реформы с критики концептуальных позиций нового УПК, игнорирующего задачу обеспечения неотвратимости ответственности, ослабляющего функцию уголовного преследования, не обеспечивающего должным образом защиту публичных интересов. Жизнь покажет, были ли критикуемые новации процессуального права целесообразными.

Примечания

См. В. Н. Кудрявцев, Е. А. Лукашева «Социалистическое правовое государством в книге с тем же названием. М., 1989. С. 5–24.
Суд присяжных. Пособие для судей. М., 1994. С. 4.
Проект общей части УПК РФ. М, 1994 г. С. 15. (ст. 14 п. 5).
Ю. И. Скуратов «Состояние конституционной законности» в кн. «Состояние законности в Российской Федерации». М., 1995, С. 23.
Ю. И. Скуратов. Там же. С. 25–26.
Государственная Дума взяла за основу проект УПК, подготовленный МЮ РФ и НИИ Генеральной прокуратуры РФ.
См. Клочков «Методология изучения состояния законности» в кн. Состояние законности в Российской Федерации (1993–1995 гг.).
См.: С. И. Ожегов. Словарь русского языка, М., 1953 г.
Эта идея из проекта УПК ГПУ перешла и в проект Закона об адвокатуре, представленного Государственной Думе в 1996 г. от имени Президента РФ.

ВАК издания. Издательский дом Москвы

Манова Нина Сергеевна, доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой уголовного процесса Саратовской государственной юридической академии
410056, г. Саратов, ул. Чернышевского, д. 104

Система принципов российского уголовного судопроизводства: достоинства и проблемы законодательного закрепления
В статье анализируется закрепленная в гл. 2 УПК РФ система принципов уголовного судопроизводства. Исходя из правовой сущности принципов, как законодательно закрепленных наиболее значимых положений системообразующего характера, определяющих построение всех институтов уголовного судопроизводства и обеспечивающих достижение целей, стоящих перед данным видом государственной деятельности, автор приходит к выводу о том, что система принципов уголовного процесса – это пронизанный единством целей комплекс самостоятельных по содержанию, но взаимосвязанных и взаимодействующих положений, отражающих оптимальный порядок осуществления и качественное единство такого вида государственной деятельности, как уголовное судопроизводство. В этой связи обосновывается идея о недопустимости оспаривания правовой равноценности процессуальных начал, установления среди них внутрисистемной иерархии.
Ключевые слова: принципы российского уголовного процесса; система принципов уголовного процесса; сущностные свойства принципов процесса; требования к системе принципов уголовного судопроизводства.

Manova Nina Sergeevna, Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Criminal Procedure of the Saratov State Law Academy

The System of Principles of the Russian Criminal Justice: the Dignity and Problems of Legislative Consolidation
The article analyzes the system of principles of criminal proceedings enshrined in Chapter 2 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. Based on the legal nature of the principles, as the most important statutory provisions of a legislative nature, determining the construction of all criminal justice institutions and ensuring the achievement of the goals of this type of state activity, the author comes to the conclusion that the system of principles of the criminal process is permeated by unity of goals complex independent in content, but interrelated and interacting provisions, reflecting the optimal order of implementation qualitative unity of this kind of state activity as criminal proceedings. In this regard, the idea of the inadmissibility of challenging the legal equivalence of procedural principles, the establishment of an intrasystem hierarchy among them is substantiated.
Keywords: principles of the Russian criminal process; the system of principles of the criminal process; the essential properties of the principles of the process; requirements for the system of principles of criminal justice.

Библиографический список

Азаренок Н.В., Давлетов А.А. Программа уголовного судопроизводства: цель, задачи и условия деятельности // Правоведение. 2007. № 2.
Александров А.С. Принципы уголовного процесса // Уголовный процесс России: учебник / науч. ред. В.Т. Томин. М.: Юрайт-Издат, 2003.
Александрова Л.А. Публичность как основание уголовно-процессуального права. М., 2007.
Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1980.
Ахмадуллин А.С. Всесторонность, полнота и объективность предварительного расследования как принцип уголовного процесса // Законность. 2005. № 8.
Аширбекова М.Т., Кудин Ф.М. Принцип публичности в российском досудебном производстве по уголовном делам (содержание и формы реализации). Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007.
Аширбекова М.Т. Принцип публичности уголовного судопроизводства: понятие, содержание и пределы действия: автореф. дис. … докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2009.
Аширбекова М.Т. Соблюдение разумного срока как качественная характеристика производства по уголовному делу // Российская юстиция. 2010. № 12.
Аширова Л.М. Проблемы реализации принципа справедливости в уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук, Уфа, 2006.
Багаутдинов Ф.Н. Публичные и личные интересы в российском уголовном судопроизводстве и гарантии их обеспечения на предварительном следствии: автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 2004.
Бандурин С.Г. Публичность как принцип уголовного судопроизводства и его действие в стадии возбуждения уголовного дела: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2004.
Безруков С.С. Принципы уголовного процесса: автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 2016.
Бозров В.М. О проблеме справедливости в уголовном судопроизводстве // Российский судья. 2005. № 4.
Быков В.М. Новый закон о разумном сроке уголовного судопроизводства // Законность. 2010. № 11.
Быков В.М. Новый учебник по уголовному процессу // Уголовный процесс России: Общая часть / под ред. В.З. Лукашевича // Правоведение. 2004. № 3.
Быков В.М. Принципы уголовного процесса по Конституции РФ 1993 года // Российская юстиция. 1994. № 8.
Васильев О.Л. Справедливость на досудебных стадиях уголовного процесса России. М.: Юрлитинформ, 2017.
Васильев О.Л. Справедливость как принцип уголовного процесса // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 4.
Вилкова Т.Ю. Принципы уголовного судопроизводства России: правовые основы, содержание, гарантии. М.: Юрлитинформ, 2015.
Володина Л.М. Назначение и принципы уголовного судопроизводства – основа нравственных начал уголовно-процессуальной деятельности // Вестник университета
им. О.Е. Кутафина. 2018. № 2(42).
Гриненко А.В. Система принципов и цель производства по уголовному делу // Правоведение. 2000. № 6.
Гриненко А.В. Система принципов уголовного процесса и ее реализация на досудебных стадиях: дис. … докт. юрид. наук. Воронеж, 2001.
Гриненко А.В. Система принципов уголовного судопроизводства // Вестник МГОУ. Серия: Юриспруденция. 2007. № 2.
Громов Н.А., Францифоров Ю.В. Правоприменительная деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры и судов. Основные начала. М.: ПРИОР, 2000.
Громов Н.А., Николайченко В.В., Францифоров Ю.В. Принципы уголовного процесса: учебное пособие. Саратов: Изд-во Саратовской государственной академии права, 1997.
Деришев Ю.В., Олефиренко Т.Г. Всесторонность, полнота и объективность исследования обстоятельств дела как принцип современного уголовного судопроизводства // Вестник Омской юридической академии. 2016. № 1 (30).
Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса (вопросы теории и практики). М.: Юридическая литература, 1971.
Корнуков В.М., Куликов В.А., Манова Н.С. Принцип личной неприкосновенности и его реализация в российском досудебном производстве. Саратов: Изд-во Саратовской государственной академии права, 2001.
Корнуков В.М. Достоинства и проблемные аспекты нового УПК России // Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной принятию нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2002.
Кругликов А.П., Дикарев И.С., Бирюков И.А. Принципы уголовного процесса Российской Федерации. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007.
Ларин A. M., Мельникова Э. Б., Савицкий В. М. Уголовный процесс России: лекции-очерки. М.: БЕК, 1997.
Михайловская И.Б. Цели, функции и принципы уголовного судопроизводства. М., 2003.
Нажимов В.П. Дискуссионные вопросы учения о принципах советского уголовного процесса // Вопросы организации суда и осуществления правосудия в СССР. Вып. 5. Калининград: Изд-во Калининградского гос. университета, 1977.
Нажимов В.П. Развитие системы демократических принципов советского уголовного процесса в свете новой Конституции СССР // Вопросы осуществления правосудия в СССР. Калининград: Изд-во Калининградского гос. университета, 1979.
Манова Н.С., Францифоров Ю.В. Уголовный процесс: учебник и практикум для прикладного бакалавриата. 3-е изд., допол. и перераб. М.: Юрайт, 2018.
Общая теория государства и права. Академический курс / под ред. М.Н. Марченко. Т. 1. М., 1998.
Пикалов И.А. Состязательность в системе принципов уголовного процесса и ее реализация стороной защиты на досудебных стадиях: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006.
Пикалов И.А. Принципы отечественного уголовного процесса. М.: Юрлитинформ, 2012.
Принципы современного российского уголовного судопроизводства / науч. ред. И.В. Смолькова; отв. ред. Р.В. Мазюк. М.: Юрлитинформ, 2015.
Рябцева Е.В. Понятие и критерии разумности в уголовном судопроизводстве // Уголовный процесс. 2010. № 12.
Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник / под общ. ред. А.В. Смирнова. М.: КНОРУС, 2008.
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М.: Изд-во «Наука», 1970. Т. 2.
Тарасов А.А. Новый Уголовно-процессуальный кодекс России и конституционные принципы правосудия // Конституция Российской Федерации и современное законодательство: проблемы реализации и тенденции развития (к 10-летию Конституции России): Международная научно-практическая конференция (1–3 октября 2003г. ): в 3 ч. Саратов: Изд-во Саратовской государственной академии права, 2004. Ч. 2.
Тарасов А.А. Развитие системы принципов уголовного процесса в новом УПК России // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: год правоприменения и преподавания. М., 2004. С. 67
Томин Т.В. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009.
Тыричев И.В., Лупинская П.А. Принципы уголовного процесса // Уголовный процесс: учебник. М., 1995.
Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / под ред. П. А. Лупинской. М.: Норма, 1997.
Уголовный процесс: учебник для бакалавров / отв. ред. А.П. Кругликов. М.: Норма, 2015.
Уголовный процесс. Проблемные лекции / под ред. В.Т. Томина, И.А. Зинченко. М.: Юрайт, 2013.
Уголовный процесс: учебник / коллектив авторов / под ред. Н.С. Мановой, Ю.В. Францифорова. М.: Юстиция, 2016.
Ульянова Л. Т. Принципы уголовного процесса // Уголовный процесс: учебник / под ред. К.Ф. Гуценко. М.: Зерцало, 1996.
Урбан В.В. Реализация принципа разумного срока уголовного судопроизводства: автореф. дис…. канд. юрид. наук. М., 2013.
Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности. М.: Экзамен, 2003.
Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л.: Изд-во ЛГУ, 1963.
Якимович Ю.К., Пан Т.Д. Досудебное производство по УПК РФ. СПб., 2003.
Якуб М.Л. Демократические основы советского уголовно-процессуального права. М.: Юридическая литература, 1960.
Якуб М.Л. О принципах советского уголовного процесса // Социалистическая законность. 1951. № 8.
Якупов Р.Х. Принципы уголовного процесса. М.: Юридическая литература, 1997.

Безруков Сергей Сергеевич, доктор юридических наук, доцент, начальник отдела Научно-исследовательского центра по исследованию проблем расследования преступлений Всероссийского научно-исследовательского института Министерства внутренних дел Российской Федерации
121069, г. Москва, ул. Поварская, д. 25, стр. 1

Система принципов отечественного уголовного процесса: актуальные проблемы и подходы к построению
Проблема построения системы принципов уголовного процесса, на протяжении нескольких десятилетий привлекающая самое пристальное внимание специалистов, вплоть до настоящего времени остается предельно актуальной. Несмотря на то, что научная и даже учебная литература содержат массу самых разнообразных подходов к ее решению, дискуссия относительно компонентов данной системы далека от завершения. Обозначая недостатки отдельных доктринальных систем принципов уголовного процесса, автор статьи предлагает собственный вариант данной системы.
Ключевые слова: уголовный процесс; принципы уголовного процесса; система принципов уголовного процесса.

Bezrukov Sergey Sergeevich, Doctor of Law, Associate Professor, Head of the section Russia Ministry of Interior National Research Institute

System Of Principles Of The Domestic Criminal Process: Current Issues And Approaches To Building
The problem of building a system of principles of criminal procedure, for several decades, attracting the attention of experts, up to the present time remains extremely relevant. Despite the fact that the scientific and even educational literature contains a lot of different approaches to its solution, the discussion about the components of this system is far from complete. Denoting the shortcomings of certain doctrinal systems of the principles of criminal procedure, the author proposes his own version of this system.
Keywords: criminal process; principles of criminal process; system of principles of criminal process.

Библиографический список

Барабаш А.С. Место и роль принципа в российском публичном уголовном процессе // Российский юридический журнал. 2018. № 2 (119).
Барабаш А.С. О способе закрепления содержания принципа уголовного процесса, сфере его применения и его адресатах // Российский юридический журнал. 2018. № 3 (120).
Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России: учебное пособие. 6-е изд., перераб. и доп. М., 2010.
Белкин А.Р. УПК РФ: нужны ли перемены?: монография. М., 2013.
Божьев В.П. Конституционные принципы уголовного процесса // Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. Б.Б. Булатова, А.М. Баранова. М., 2012.
Вилкова Т.Ю. Принципы уголовного судопроизводства России: правовые основы, содержание, гарантии: монография. М., 2015.
Гельдибаев М.Х. Уголовный процесс: учебник для студентов вузов, обучающихся по юридическим специальностям / М.Х. Гельдибаев, В.В. Вандышев. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2012.
Гриненко А.В. Уголовный процесс: учебник для бакалавров. М., 2012.
Давлетов А.А. Принципы уголовно-процессуальной деятельности // Правоведение. 2008. № 2.
Качалова О.В. Теоретические основы ускоренного производства в российском уголовном процессе: монография. М., 2015.
Коробейникова Е.С. Принципы уголовного процесса: понятие, назначение // Российский следователь. 2018. № 6.
Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. 2-е изд., испр. М., 2017.
Михайлов В.А. Конституционно-правовые основы уголовного судопроизводства. М., 2010.
Пикалов И.А. Принципы отечественного уголовного процесса: монография / под ред. докт. юрид. наук, профессора В.Т. Томина. М., 2012.
Пикалов И.А. Состязательность в системе принципов уголовного процесса и ее реализация стороной защиты на досудебных стадиях: дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006.
Поляков М.П., Смолин А.Ю. Принцип процессуальной экономии в уголовном судопроизводстве. Н. Новгород, 2011.
Принципы современного российского уголовного судопроизводства: монография / науч. ред. И.В. Смолькова; отв. ред. Р.В. Мазюк. М., 2015.
Проценко В.П. Принципы уголовного процесса и критерии их систематизации. Краснодар, 2005.
Роганов С.А. Принципы уголовного судопроизводства // Уголовный процесс: курс лекций. СПб., 2011.
Тертышник В., Щерба С. Концептуальная модель системы принципов уголовного процесса России и Украины в свете сравнительного правоведения // Уголовное право. 2001. № 4.
Томин В.Т. Принципы отечественного уголовного процесса // Уголовный процесс. Проблемные лекции / под ред. В.Т. Томина, И.А. Зинченко. М., 2013.
Томин В.Т. Принципы отечественного уголовного процесса как отрасли государственной деятельности: понятие, значение и система; доктринальные подходы и законодательство: лекция-монография. Н. Новгород, 2007.
Тыричев И.В. Принципы советского уголовного процесса: учебное пособие. М., 1983.
Уголовно-процессуальноеправо Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская, Л.А. Воскобитова. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2018.
Уголовный процесс России. Общая часть: учебник для студентов юридических вузов и факультетов / А.И. Александров, С.А. Величкин, Н.П. Кириллова и др.; под ред. В.З. Лукашевича. СПб., 2004.
Уголовный процесс Российской Федерации: учебник / отв. ред. А.П. Кругликов. М., 2010.
Уголовный процесс: учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / под ред. И.И. Сыдорука, А.В. Ендольцевой. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2011.
Уголовный процесс: учебник для бакалавров / под ред. А.И. Бастрыкина, А.А. Усачева. М., 2013.
Якимович Ю.К. Понятие, назначение, дифференциация уголовного процесса. Принципы уголовного судопроизводства. Томск, 2015.

Вилкова Татьяна Юрьевна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА)
123995, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9

Принципы уголовного судопроизводства в законодательстве государств с пандектной и институционной системой права
В статье показано влияние общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров конкретного государства на национальные принципы уголовного судопроизводства и их регулирование на конституционном уровне. Сделан вывод о том, что способ закрепления принципов в отраслевом уголовно-процессуальном законодательстве решающим образом зависит от принадлежности государства к пандектной или институционной системе права.
Ключевые слова: принцип; уголовное судопроизводство; защита прав личности; конституция; уголовно-процессуальное законодательство; пандектная система; институционная система.

Vilkova Tatyana Yurievna, Phd (Law), Associate Professor, Associate Professor of Criminal Procedure Law Department of Kutafin Moscow State Law University (MSAL)

Principles of Criminal Proceedings in the Legislation of the States with Classification of Law Based on the Pandects of Justinian and the ‘Institutional System’ of Law
The article shows the impact on the system of national principles of criminal proceedings generally accepted principles and norms of international law and international treaties of a particular state. It was concluded that the method of consolidating the principles in the sectoral criminal procedural legislation crucially depends on the state’s belonging to the classification of law based on the pandects of justinian or the ‘institutional system’ of law.
Keywords: principle; criminal justice; protection of individual rights; constitution; criminal procedure law; pandect system; institutional system.

Библиографический список

Головко Л.В. Презумпция невиновности и англо-американский уголовный процесс: проблемы совместимости // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 4.
Кондрат И.Н. Международные корни уголовно-процессуального принципа «разумный срок уголовного судопроизводства» // Российская юстиция. 2012. № 12.
Коновалов А.В. Принципы права в доктринах и законодательстве стран континентальной правовой семьи // Журнал российского права. 2018. № 8.
Трефилов А.А. Уголовный процесс зарубежных стран. М.: НИПКЦ Восход-А, 2016. Т. 1 (15).

Макарова Зинаида Валентиновна, доктор юридических наук, профессор, ведущий эксперт кафедры управления и права Южно-Уральского государственного университета (Национального исследовательского университета), Заслуженный юрист Российской Федерации
454080, г. Челябинск, проспект Ленина, д. 76

Презумпция невиновности как гарантия прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве
В настоящей статье в очередной раз рассматриваются вопросы презумпции невиновности – одного из принципов уголовного судопроизводства, который автор считает одной из важнейших гарантий защиты прав и свобод личности, подвергнутой уголовному преследованию.
Оценивая динамику развития современного уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики, автор приходит к выводу о весьма негативных тенденциях в реализации принципа презумпции невиновности.
Ключевые слова: защита от уголовного преследования; особый порядок постановления приговора; права и свободы личности; презумпция невиновности; уголовное преследование.

Makarova Zinaida Valentinovna, Doctor of Law, Professor, Chief Expert of the Management and Law dept. at South-Ural State University (National Research University), Honored lawyer of the Russian Federation

Presumption of Innocence as a Guarantee of the Rights and Freedoms of the Individual in Criminal Proceedings
The author of this article once again considers the presumption of innocence – one of the principles of the criminal process. The author considers this principle to be an important guarantee for the protection of individual rights and freedoms, who has been prosecuted.
The author assesses the dynamics of development of criminal procedure legislation and law enforcement practice. And he concludes that there are bad tendencies in the implementation of the principle of the presumption of innocence in accordance with its true high purpose.
Keywords: protection from criminal prosecution; special order of sentencing; individual rights and freedoms; presumption of innocence; criminal prosecution.

Библиографический список

Безруков С.С. Теоретико-правовые проблемы системы и содержания принципов уголовного процесса. М.: Юрлитинформ, 2016.
Кругликов А.П., Дикарев И.С., Бирюкова И.А. Принципы уголовного процесса Российской Федерации / под ред. А.П. Кругликова. Волгоград: Волгоградский госуниверситет, 2007.
Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1989.
Панькина И.Ю. Презумпция невиновности: теория и практика реализации в российском уголовном процессе. М.: Юрлитинформ, 2008.

Смирнова Ирина Георгиевна, доктор юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовного права, криминологии и уголовного процесса Института государства и права Байкальского государственного университета,
Казарина Марина Игоревна, преподаватель кафедры уголовного права, криминологии и уголовного процесса Института государства и права Байкальского государственного университета
664003, г. Иркутск, ул. Ленина, д. 11, к. 6

Независимость судей как принцип уголовного судопроизводства через призму защиты прав личности
Статья посвящена теоретико-методологическому анализу принципа независимости судей в вопросе определения места данного принципа в системе принципов в уголовном судопроизводстве. Авторами обнаруживается проблема недоверия граждан к суду, обосновывается необходимость более подробного исследования принципа независимости в уголовном судопроизводстве. В статье раскрываются взгляды ученых-процессуалистов на систему принципов уголовного судопроизводства, затрагивается сущность принципа независимости судей, его правозащитная и правореализационная природа. Также авторами рассматриваются связь и взаимодействие принципа независимости судей с некоторыми принципами, перечисленными в уголовно-процессуальном законодательстве.
Ключевые слова: принципы уголовного судопроизводства; независимость судей; система принципов уголовного судопроизводства; виды принципов уголовного судопроизводства; место принципа.

Smirnova Irina Georgievna, Doctor of Law, Associate Professor, Head of the Department of Criminal Law, Criminology and Criminal Procedure of the Institute of State and Law of the Baikal State University,
Kazarina Marina Igorevna, Lecturer of the Department of Criminal Law, Criminology and Criminal Procedure of the Institute of State and Law of the Baikal State University

Independence Of Judges As A Principle Of Criminal Proceedings Through The Prism Of Protection Of Individual Rights
The article is devoted to the theoretical and methodological analysis of the principle of independence of judges in determining the place of this principle in the system of principles of criminal proceedings. The authors reveal the problem of distrust of citizens to the court, substantiates the need for a more detailed study of the principle of independence in criminal proceedings. The article reveals the views of procedural scientists on the system of principles of criminal proceedings, touches upon the essence of the principle of independence of judges, its human rights and law-realization nature. The authors also consider the relationship and interaction of the principle of independence of judges with some of the principles listed in the criminal procedure legislation.
Keywords: principles of criminal procedure; independence of judges; system of principles of criminal proceedings; types of principles of criminal procedure; place of principle.

Библиографический список

Буфетова М.Ш., Катрухина Т.Н. Проблемы защиты прав и законных интересов потерпевшего в уголовном процессе // Уголовно-процессуальные и криминалистические средства обеспечения эффективности уголовного судопроизводства: материалы Международной научно-практической конференции. Иркутск, 2014.
Вандышев В.В. Некоторые суждения о назначении, целях и задачах отечественного уголовного судопроизводства // Вестник Санкт-Петербургской юридической академии. 2012. № 4 (17).
Володина Л.М. Назначение и принципы уголовного судопроизводства – основа нравственных начал уголовно-процессуальной деятельности // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. 2018. № 2.
Дунаева М.С. Неприкосновенность частной жизни как принцип уголовного судопроизводства Российской Федерации: сущность, содержание, основные гарантии // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2013. № 1.
Литвинцева Н.Ю. Законность при производстве по уголовному делу // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2016. № 6 (14).
Печников Г.А. Проблемы истины на предварительном следствии. Волгоград: Волгоградская академия МВД России, 2001.
Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты: монография / под ред. Н.И. Матузова,
А.В. Малько. Саратов, 2010.
Принципы современного российского уголовного судопроизводства: монография / науч. ред. И.В. Смолькова; отв. ред. Р.В. Мазюк. М.: Юрлитинформ, 2015.
Смирнова И.Г. Социальная ценность уголовного судопроизводства: монография. М.: Юрлитинформ, 2011.
Смолькова И.В. Тайна совещания судей как гарантия законности, обоснованности и справедливости приговора // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2017. № 2 (16).
Смолькова И.В., Вилкова Т.Ю., Мазюк Р.В., Насонов С.А., Ничипоренко А.А. Перспективы совершенствования механизма судебной защиты в российском уголовном судопроизводстве: проблемы теории и практики // Всероссийский криминологический журнал. 2018. Т. 12. № 3.
Степаненко Д.А. К вопросу о векторе развития российского уголовного судопроизводства // Всероссийский криминологический журнал. 2017. Т. 11. № 2.
Тузов Н.А. О понятии, видах и значении принципов в праве // Принципы права: проблемы теории и практики: материалы XI Международной научно-практической конференции. М. , 2017. Ч. 1.
Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская. М., 2009. 2-е изд.
Филиппов А.Г. Реализация принципа процессуальной независимости должностных лиц – участников уголовного процесса: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004.
Яловенко Т.В. Правоприменительная деятельность в правозащитной системе современного государства (вопросы теории): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2015.

Россинский Сергей Борисович, доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА)
123995, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9

Принцип неприкосновенности личности в уголовном процессе: откуда появился 48-часовой срок задержания и как с ним быть?
В настоящей статье предпринимается попытка исследования причин и условий, предопределивших появление в Конституции РФ и Уголовно-процессуальном кодексе РФ нормы о 48-часовом лимите внесудебного ограничения права человека на свободу и личную неприкосновенность.
Результаты исследования позволили автору утверждать о необходимости формирования в современных условиях унифицированного, межотраслевого механизма, имплементирующего конституционный базис о свободе и неприкосновенности личности в полномочия различных правоохранительных органов.
Ключевые слова: внесудебное ограничение свободы; задержание подозреваемого; неприкосновенность личности; право на свободу и личную неприкосновенность; срок задержания.

Rossinskiy Sergey Borisovich, Doctor of Law, Associate Professor, Professor of the Criminal Procedure Dept. of Kutafin Moscow State Law University (MSAL)

The Inviolability Person Principle In Criminal Proceedings: Who Set The 48 Hours Of The Suspect’s Detention And What To Do With This Time?
The author of this article attempts to investigate the causes and conditions, which influenced the appearance in the Russian Constitution and the Russian Criminal Procedure Code legal norms about 48-hour limit of extrajudicial restriction of the human right to liberty and security of person.
The results of the study allowed the author to argue about the need to form in modern conditions a unified, multi-sectoral legal mechanism, which would implement the constitutional basis of the right to liberty and security of person in the powers of various law enforcement agencies.
Keywords: extrajudicial restriction of liberty; detention of the suspect; inviolability of the person; the right to liberty and inviolability of person; the period of detention.

Библиографический список

Вершинина С.И. К вопросу о легализации фактического (полицейского) задержания лиц, застигнутых на месте совершения преступления // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2015. Т. 9. № 4.
Грибунов С.П., Степанова В.Г. К вопросу о производстве фактического задержания органами полиции лиц по подозрению в совершении преступления // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2016. Вып. 3. Ч. II.
Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого. М.: ЮрИнфор, 1999.
Из истории создания Конституции Российской Федерации. Конституционная комиссия: стенограммы, материалы, документы (1990–1993 гг.) / под общ. ред. О.Г. Румянцева. Т. 2. М.: Волтерс Клувер, 2008.
Из истории создания Конституции Российской Федерации. Конституционная комиссия: стенограммы, материалы, документы (1990–1993 гг.) / под общ. ред. О.Г. Румянцева. Т. 3. М.: Волтерс Клувер, 2008.
Из истории создания Конституции Российской Федерации. Конституционная комиссия: стенограммы, материалы, документы (1990–1993 гг.) / под общ. ред. О.Г. Румянцева. Т. 4. Ч. 2. М.: Волтерс Клувер, 2008.
Из истории создания Конституции Российской Федерации. Конституционная комиссия: стенограммы, материалы, документы (1990–1993 гг.) / под общ. ред. О.Г. Румянцева. Т. 4. Ч. 3. М.: Волтерс Клувер, 2008.
Калюжная В.В. Актуальные проблемы задержания // Устойчивое развитие науки и образования. 2017. № 4.
Конституционное совещание. Стенограммы. Материалы. Документы / под общ. ред. С.А. Филатова, В.С. Черномырдина, С.М. Шахрая, Ю.Ф. Ярова, А.А. Собчака, В.Ф. Шумейко. Т. 1. М.: Юрид. лит., 1995.
Конституционное совещание. Стенограммы. Материалы. Документы / под общ. ред. С.А. Филатова, В.С. Черномырдина, С.М. Шахрая, Ю.Ф. Ярова, А.А. Собчака, В.Ф. Шумейко. Т. Справочный. М.: Юрид. лит., 1996.
Кротов Д.Н. Правовые аспекты фактического задержания // Вестник Брянского государственного университета. 2015. № 3.
Кругликов А.П., Дикарев И.С., Бирюкова И.А. Принципы уголовного процесса Российской Федерации / под ред. А.П. Кругликова. Волгоград: Волгоградский госуниверситет, 2007.
Курс уголовного процесса / под ред. Л.В. Головко. М.: Статут, 2016.
Челохсаев О.З. Принцип охраны прав и свобод человека и гражданина и его реализация в уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. М.: Университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), 2017.
Якимович Ю.К. Понятие, назначение, дифференциация уголовного процесса. Принципы уголовного процесса. Томск: Томский госуниверситет, 2015.

Качалова Оксана Валентиновна, доктор юридических наук, доцент, заведующий отделом проблем уголовного судопроизводства Российского государственного университета правосудия
117418, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69

Действие принципа неприкосновенности личности при применении заключения под стражу, домашнего ареста и запрета определенных действий в уголовном судопроизводстве
В статье рассматриваются проблемы ограничения права на свободу и личную неприкосновенность при применении наиболее строгих мер пресечения – заключения под стражу, домашнего ареста и запрета определенных действий. Делается вывод о необходимости совокупной оценки судом оснований (риск бегства, воспрепятствования расследованию, продолжения преступной деятельности) и условий (обоснованность подозрения, правильность квалификации, состояние здоровья) их применения. Определяются основные правила продления ранее избранных мер пресечения.
Ключевые слова: неприкосновенность личности; ограничение свободы; суд; заключение под стражу; домашний арест; запрет определенных действий; обоснованность подозрения.

Kachalova Oksana Valentinovna, Doctor of Law, Associate Professor, Head of the Department of Criminal Justice Problems of the Russian State University of Justice

The Principle of the Inviolability of the Person in the Application of Detention, House Arrest and the Prohibition of Certain Actions in Criminal Proceedings
The article deals with the problems of restriction of the right to freedom and personal integrity in the application of the most stringent preventive measures – detention, house arrest and prohibition of certain actions. The conclusion about the necessity of the total assessment by the court of grounds (risk of escape, obstruct the investigation, continue criminal activity) and the conditions (validity of the suspicions, the correctness of the qualifications, state of health) of their application. The basic rules for the extension of previously chosen preventive measures are determined.
Keywords: personal integrity; restriction of freedom; court; detention; house arrest; prohibition of certain actions; validity of suspicion.

Библиографический список

Зайцева Л.Л. Применение меры пресечения в виде заключения под стражу // Уголовный процесс как средство обеспечения прав человека в правовом государстве: материалы Международной научно-практической конференции (г. Минск, 9–12 ноября 2017 г.). Минск, 2017.
Шадрин В.С. Принцип презумпции невиновности и проблема его реализации в деятельности судьи в уголовном судопроизводстве // Принципы уголовного судопроизводства и их реализация при производстве по уголовным делам. Материалы IV Международной научно-практической конференции (г. Москва, 5–6 апреля 2016). М., 2016.

Дикарев Илья Степанович, доктор юридических наук, доцент, директор Института права Волгоградского государственного университета
400062, г. Волгоград, пр. Университетский, д. 100

Правовая определенность в контексте досудебного производства по уголовным делам
Автор статьи обращается к проблемам реализации принципа правовой определенности в досудебном производстве по уголовным делам. В частности, исследуется проблематика обеспечения стабильности правоприменительных решений на примере постановлений о прекращении уголовного дела и уголовного преследования. Анализируются новеллы уголовно-процессуального законодательства, предусматривающие усложненный (судебный) порядок отмены таких постановлений по истечении одного года после их вынесения.
Ключевые слова: правовая определенность; прекращение уголовного дела; прекращение уголовного преследования; судебный контроль; досудебное производство; прокурорский надзор.

Dikarev Ilia Stepanovich, Doctor of Law, Associate Professor, Director of the Institute of Law of the Volgograd State University

Legal Certainity In The Context Of Pre-Trial Proceedings In Criminal Cases
The article touches upon the approach of legal certainty in pre-trial criminal proceedings in criminal cases. In particular, the author investigates the problem of ensuring the stability of law-enforcement decisions on the example of decisions to terminate a criminal proceedings and criminal prosecution. Consequently, the author analyzes the criminal procedure legislation amendments providing a complicated (legal) procedure for repealing such decisions past the one year mark.

Keywords: legal certainty; termination of a criminal case; termination of criminal prosecution; judicial control; pre-trial proceedings; procuracy supervision.

Библиографический список

Бондарь Н.С. Судебный конституционализм в России в свете конституционного правосудия. М.: Норма; ИНФРА-М, 2011.
Гаджиев Г.А. Принцип правовой определенности и роль судов в его обеспечении. Качество законов с российской точки зрения // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. № 4.
Дикарев И.С. Система сдержек и противовесов в досудебном производстве по уголовным делам // Журнал российского права. 2018. № 3.

Лавдаренко Людмила Ивановна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры организации и методики уголовного преследования Иркутского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации
664035, г. Иркутск, ул. Шевцова, д. 1

Права и свободы как принципы уголовного судопроизводства
Статья посвящена исследованию вопросов сущности и значения прав человека, их реализации в российском уголовном судопроизводстве.
В результате исследования автор приходит к заключению, что права человека – самостоятельная понятийная и правоприменительная категория норм международного права; права человека обладают повышенной социальной ценностью, восприняты Конституцией Российской Федерации, являются определяющими в отечественной правовой системе, в сфере уголовного судопроизводства выступают в качестве принципов.
Ключевые слова: права человека; общецивилизационная ценность; международное право; общепризнанный принцип; уголовное судопроизводство.

Lavdarenko Luydmila Ivanovna, PhD in Law, Associate Professor, Associate Professor Department of Organization and Methodology of Criminal Prosecution Irkutsk Low Institute (branch) of the University of the Prosecution of the Russian Federation

Rights and Freedoms as Principles of Criminal Justice
The article deals with the issues of the human right essence and significance analysis, their implementation in the Russian criminal proceedings.
As a result of the study, the author came to the conclusion that human rights were an independent conceptual and law-enforcement category of international law rules; human rights had an increased social value, recognized by the Constitution of the Russian Federation, were decisive in the domestic legal system, in the field of criminal proceedings act as principles.
Keywords: human rights; general civilization value; international law; generally recognized principle; criminal proceedings.

Библиографический список

Алиев Т.Т., Громов Н.А. Основные начала уголовного судопроизводства. М.: Книга Сервис, 2003.
Безруков С.С. Непринципиальные положения главы второй Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Российский следователь. 2014. № 9.
Ганчев П. Глобальный кризис: необходимость новых принципов, институтов, ценностей // Век глобализации. 2012.
№ 2 (10).
Давлетов А. А. Принципы уголовно-процессуальной деятельности // Известия вузов. Правоведение. 2008. № 2.
Ерашов С.С. Система принципов современного отечественного уголовного процесса: теоретико-прикладные аспекты и практика применения: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001.
Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. I. М.: Ками, 1993.
Карташкин В.А. Права человека: теория, история, практика: монография. М.: Изд-во ИГиП РАН, 2011.
Ковалев А. А. Международная защита прав человека: учебное пособие. М.: Статут, 2013.
Ковалев С.А. Сны политического идеалиста, или Как нам обустроить Европу и мир // Новое время. 2000. № 10.
Кузнецова О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. М.: Статут, 2006.
Куницын А.С. Формирование и развитие естественно-правового направления в русской науке права // Ученые записки юридического факультета. 2015. № 36 (46).
Мальцев В.В. Равенство и гуманизм как принципы уголовного законодательства // Правоведение. 1995. № 2.
Моисеев Н.Н. Судьба цивилизации. Путь разума. М.: Изд-во МНЭПУ, 1998.
Мюллерсон Р. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М.: Юридическая литература, 1991.
Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: Азбуковик, 1999.
Поляков М.П., Смолин А.Ю. Принцип процессуальной экономии в уголовном судопроизводстве. Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2011.
Проценко В.П. Принципы уголовного процесса и критерии их систематизации. Краснодар: Изд-во Куб. гос. аграр. ун-та, 2006.
Рассказов Л.П., Упоров И.В. Естественные права человека: учебное пособие. Краснодар: Краснодарский юридический институт МВД России, 2000.
Сальников В.П., Романовская В.Б., Сальников М.В., Горбунов М.Д. Абсолютное в науке права // Ученые записки юридического факультета. 2015. № 36 (46).
Семенов В.М. Конституционные принципы гражданского судопроизводства. М.: Издательство Юрид. лит., 1982.
Томин В.Т. Уголовный процесс: Актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009.
Ударцев С.Ф. Метаправо и правопонимание (о трансформации правопонимания на новом уровне развития) // Научные труды «Адилет». 2000. № 1 (7).
Честнов И.Л. Универсальное/контекстуальное в нормировании правом свободы // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. 2016. № 2.
Шаклеин Н.И. К вопросу о конституционных ограничениях прав и свобод человека (конституционный подход) // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2006. № 1.
Ячменев Ю.В. Права человека как ценностные ориентиры правового государства // Научные труды Северо-Западного института управления. 2015. Т. 6. № 3 (20).

Савельев Константин Анатольевич, кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики Самарского национального исследовательского университета им. академика С.П. Королева,
Иванов Вячеслав Васильевич, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Самарского национального исследовательского университета им. академика С.П. Королева
443086, г. Самара, Московское шоссе, д. 34

Принцип целесообразности в российском уголовном процессе: «за» и «против»
Статья посвящена обоснованию дополнения системы принципов уголовного процесса принципом целесообразности. Появление сокращенного производства в современном уголовно-процессуальном законодательстве, упрощение доказательств, трансформация института уголовно-процессуальной преюдиции противоречат принципу презумпции невиновности. Поскольку эти уголовно-процессуальные институты основаны на целесообразности процессуальной экономии, предлагается ввести новый принцип целесообразности в гл. 2 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Рассматриваются аргументы «за» и «против» этого. Указывается на неразрывное единство целесообразности и законности в уголовном судопроизводстве России.
Ключевые слова: принципы уголовного процесса; законность; целесообразность; особый порядок; прекращение уголовного дела; преюдиция.

Savelyev Konstantin Anatolievich, PhD in Law, Associate Professor, Chief of the Department of Criminal Procedure and Criminalistics of Korolev Samara National Research University,
Ivanov Vyacheslav Vasilievich, PhD in Law, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Criminal Procedure and Criminalistic of Samara National Research University

The Principle of Expediency in the Russian Criminal Process: “for” and “against”
The article is devoted to the substantiation of supplementing the system of principles of criminal procedure with the principle of expediency. The emergence of reduced proceedings in modern criminal procedure legislation, simplification of evidence, development of criminal procedure prejudice contradicts the principle of presumption of innocence. Since these institutions of criminal procedure are based on the expediency and necessity of procedural economy, it is proposed to introduce a new principle of expediency in Chapter 2 of the Сode of Сriminal Procedure of the Russian Federation. Arguments for and against this novel of the legislation are considered. Indissoluble unity of the appropriateness and legality in the criminal proceedings of Russia is pointed at.
Keywords: principles of criminal proceedings; legality; expediency; special trial procedure; termination of a criminal case; prejudice.

Библиографический список

Апостолова Н.Н. Целесообразность (дискреционность) в российском уголовном судопроизводстве: дис. … докт. юрид. наук. М., 2010.
Аширбекова М. Т., Кудин Ф.М. Принцип публичности в российском досудебном производстве по уголовным делам (содержание и формы реализации). Волгоград, 2007.
Викторский С.И. Русский уголовный процесс. М., 1997.
Гродзинский М.М. Начало целесообразности в обвинении // Вестник советской юстиции. Харьков, 1925. № 6 (15 марта).
Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. М.: Юридическая литература, 1971.
Качалова О.В. Ускоренное производство в российском уголовном процессе: дис. … докт. юрид. наук. М., 2016.
Курс уголовного процесса / под ред. Л.В. Головко. 2 изд., испр. М.: Статут, 2017.
Михайловская И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства: Уголовно-процессуальная форма. М.: Проспект, 2003.
Россинский С.Б. Особый порядок судебного разбирательства как форма доказывания обстоятельств уголовного дела: возражения оппонентам // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 4.
Строгович М.С. Искоренить буржуазные извращения в советской науке уголовного процесса // Сов. государство и право. 1949. № 5.
Савицкий М.Я. К вопросу о системе принципов советского уголовного процесса // Сов. государство и право. 1950. № 5.
Трубникова Т.В. Особый порядок принятия судебного решения: возможна ли успешная жалоба в ЕСПЧ? // Уголовный процесс. 2016. № 2.
Чельцов М.А. Система основных принципов советского уголовного процесса // Ученые записки ВИЮН. Вып. VI. М.: Юриздат, 1947.
Шредер Ф.К. Уголовно-процессуальное право Германии. 5-е изд. М.: Инфотропик Медиа, 2016.

Кауфман Михаил Александрович, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Российского государственного университета правосудия
117418, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69

Уклонение от выполнения обязанностей, возложенных судом на осужденного при условном осуждении и условно-досрочном освобождении от наказания: понятие, признаки, правовые последствия
В статье на основе анализа норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, а также судебной практики рассмотрены теоретические и практические вопросы, связанные с реализацией ответственности за уклонение лиц, условно осужденных и условно-досрочно освобожденных от отбывания наказания от исполнения возложенных на них обязанностей. Рассматриваются критерии признания уклонения простым, систематическим и злостным. Автор полагает, что специализированным государственным органом, наделенным необходимыми полномочиями по контролю за поведением лиц, освобожденных от дальнейшего отбывания наказания условно-досрочно, следует признать полицию.
Ключевые слова: условное осуждение; условно-досрочное освобождение; исполнение возложенных обязанностей; уклонение, систематическое неисполнение; злостное уклонение.

Kaufman Mikhail Alexandrovich, Doctor of Law, Professor, Professor in the Department of Criminal Law at the Russian State University of Justice

Evasion of the Сommitments Imposed by the Court on the Convicted Person under Suspended Sentence and Probation: Idea, Characteristics, Legal Consequences
The article, based on the analysis of the norms of criminal and criminal-executive legislation, as well as judicial practice, examines theoretical and practical issues related to the realization of responsibility for evasion of discharging their duties by probationers and parolees. Criteria of evasion are considered as simple, systematic and wilful. The author believes, that the police needs to be recognized as a specialized state body with the authority to control the behavior of parolees.
Keywords: suspended sentence; probation; discharge duties; evasion; systematically non-execution; wilful evasion.

Библиографический список

Гончаров М.А. Исполнение обязанностей, возложенных на осужденных при их условно-досрочном освобождении // Законность. 2013. № 6.
Жевлаков Э. Условная свобода // Уголовное право. 2002. № 3. С. 18.
Комментарий к Уголовно-исполнительному кодексу Российской Федерации (постатейный) / науч. ред. А.С. Михлин. М., 2008.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный): в 2 т. / под ред. А.В. Бриллиантова. Т. 1. М., 2015.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: в 4 т. Общая часть (постатейный) (том 1) / отв. ред.
В.М. Лебедев. М., 2017.
Мотрович И.Д., Дубчак В.А. Индивидуальная профилактическая работа участкового уполномоченного полиции с лицами, склонными к совершению правонарушений: проблемы и пути совершенствования // Административное право и процесс. 2017. № 2.
Ткачевский Ю.М. Условно-досрочное освобождение от отбывания наказания // Вестник МГУ. Сер.: Право. 1997. № 2.
Уголовное право. Общая часть / отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. М., 1997.
Энциклопедия уголовного права. Т. 9. Назначение наказания. СПб, 2008.
Энциклопедия уголовного права. Т. 10. Освобождение от уголовной ответственности и наказания. СПб., 2008.
Яковлева Л.В. Институт освобождения от наказания в российском праве. М., 2002.

Шадрин Виктор Сергеевич, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации
191104, г. Санкт-Петербург, Литейный пр., д. 44

Законодательное регулирование, практика и возможности совершенствования института досудебного соглашения о сотрудничестве
В статье рассматриваются уголовно-процессуальная регламентация заключения и проблемы практической реализации досудебного соглашения о сотрудничестве с обвиняемым, подозреваемым по уголовным делам, анализируются причины невысокой эффективности применения института досудебного соглашения, возможные направления и пределы его совершенствования, обусловленные типологией российского уголовного процесса.
Ключевые слова: уголовный процесс; заключение и осуществление досудебного соглашения о сотрудничестве; практика применения гл. 401 УПК РФ.

Shadrin Victor Sergeevich, Doctor Of Law, Professor, Professor Of The Department Of Criminal Procedure And Criminalistics Of The St. Petersburg Law Institute (Branch) Of The University Of The Prosecutor’s Office Of The Russian Federation

Legislative Regulation, Practice And Opportunities For Improvement Of The Institute Pre-Trial Agreement On Cooperation
The article deals with the criminal procedural regulation of the conclusion and the problems of practical implementation of the pre-trial agreement on cooperation with the accused, the suspect in criminal cases, analyzes the reasons for the low efficiency of the Institute of pre-trial agreement, the possible directions and limits of its improvement, due to the typology of the Russian criminal process.
Keywords: criminal procedure; conclusion and implementation of pre-trial agreement on cooperation; practice of application of Chapter 40.1 of the code of criminal procedure.

Библиографический список

Абрамова Н.Г., Чугаева В.В. Институт досудебного соглашения о сотрудничестве как эффективное средство борьбы с организованной преступностью // Российская юстиция. 2016. № 7.
Багаутдинов К.Ф. Досудебное соглашение о сотрудничестве: вопросы выделения и соединения уголовных дел // Российская юстиция. 2018. № 5.
Калугин А.Г. Доказывание при осуществлении производства по уголовному делу в сокращенных формах: оптимизация или упрощение? // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 12.
Курс уголовного процесса / под ред. Л.В. Головко. М.: Статут, 2016.
Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве: пособие
[Г. Д. Белова, Е.М. Варпаховская, Ж.К. Конярова и др.]; Акад. Ген. прокуратуры Рос. Федерации. М., 2011.
Пиюк А. В. Теоретические основы упрощения форм разрешения уголовных дел судом в Российской Федерации: типологический аспект: дис. … докт. юрид. наук: автореф. дис. … докт. юрид. наук. Томск, 2017.
Тисен О.Н. Теоретические и практические проблемы института досудебного соглашения о сотрудничестве в российском уголовном судопроизводстве: дис. … докт. юрид. наук. Оренбург, 2017.
Шадрин В.С. Участие прокурора в судебном разбирательстве уголовного дела с досудебным соглашением о сотрудничестве // Законность. 2018. № 1.

Баракина Елена Юрьевна, преподаватель Департамент правового регулирования экономической деятельности Финансового университета при Правительстве Российской Федерации
E-mail: [email protected]

Пути гармонизации российского законодательства: анализ проблемных вопросов (по пункту «в» статьи 72 Конституции России)
В статье рассмотрен предмет совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов по вопросам владения, пользования и распоряжения недрами. Проанализировано состояние федерального регионального законодательства в указанной сфере.
Ключевые слова: недра; совместное ведение; полномочия субъектов Федерации; законодательные практики; разграничение полномочий; надзор.

Barakina Elena Yurievna, Lector The Department Of Legal Regulation Economic Activities Financial University Under The Government Of The Russian Federation

The Ways Of Harmonization Of The Russian Legislation: Analysis Of Problematic Issues (For Paragraph “C” Of Article 72 Of The Constitution Of Russia)
The article deals with the subject of joint jurisdiction of the Russian Federation and its subjects on the issues of ownership, use and disposal of subsoil. The state of the Federal regional legislation in this sphere is analyzed.
Keywords: subsoil; joint management; powers of subjects of the Federation; legislative practices; separation of powers; oversight.

Библиографический список

Шахрай С.М. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Конституционный Суд Российской Федерации; под ред. проф. В.Д. Зорькина. 2-e изд., пересмотр. М.: Норма; ИНФРА-М, 2011.
Налетов К.И. Актуальные проблемы законодательства Российской Федерации о недрах // Современное право. 2007. № 10.

Стабровская Екатерина Анатольевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Новосибирского государственного университета экономики и управления
630028, г. Новосибирск, ул. Высокогорная, д. 62/4,
Крачков Павел Сергеевич, студент-магистрант кафедры гражданского и предпринимательского права Новосибирского государственного университета экономики и управления
630077, г. Новосибирск, ул. Блока, д. 26

Затягивание сроков как злоупотребление правом потерпевшего при возмещении ущерба по договору автогражданской ответственности
В статье рассматривается проблема злоупотребления правом, имеющего выражение в затягивании сроков на обращение за судебной защитой нарушенного права со стороны потерпевшего, на примере взаимоотношений, вытекающих из положений Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств».
Ключевые слова: ОСАГО; урегулирование страховых случаев; автоюристы; восстановительный ремонт; страховое мошенничество; натуральное возмещение.

Stabrovskaya Ekaterina Anatolyevna, Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Civil and Business Law of Novosibirsk State University economics and Management,
Krachkov Pavel Sergeevich, Master’s student of the Department of Civil and Business Law of Novosibirsk State University of Economics and Management

Delaying The Timing As An Abuse Of The Right Of The Victim With Damages Under The Contract Of Third Party Liability
The article deals with the problem of abuse of the right, expressed in delaying the time for applying for judicial protection of the violated right by the victim, by the example of relationships arising from the provisions of the Federal Law “On Compulsory Insurance of Civil Liability of Vehicle Owners”.
Keywords: settlement of insured events; insurance fraud;  natural reimbursement; auto insurance; restorative repair.

Библиографический список

Арутюнян М.С. К вопросу о месте срока исковой давности в системе гражданско-правовых сроков // Евразийская адвокатура. 2016. № 4(23).
Волкова В.В., Омельяненко А.В. Страхование автомобилей: проблемы и перспективы развития // Научно-практический электронный журнал «Аллея Науки». 2018. № 1.
Гаппоев С.Р. Проблемы практики применения сроков исковой давности // Научно-практический электронный журнал «Аллея Науки». 2017. № 10.

Джапаков Павел Анатольевич, аспирант кафедры гражданского права, международного частного права и гражданского процесса ФГБОУ ВПО «Российский университет транспорта (МИИТ)»
107078, г. Москва. ул. Каланчевская, д. 15а

Ограничение принципа свободы договора в области водоснабжения и водоотведения
В статье рассмотрены вопросы ограничения принципа свободы договора при заключении договоров холодного водоснабжения и водоотведения. Целью написания данной статьи является рассмотрение обоснованности и правомерности ограничения принципа свободы договора в области водоснабжения и водоотведения с использованием метода сравнительно-правового анализа норм гражданского законодательства Российской Федерации и гипотетико-дедуктивного метода. Приведены примеры из судебной практики, высказана точка зрения по поводу пределов ограничения принципа свободы договора. Сделан вывод о чрезмерной степени законодательного регулирования условий договора водоснабжения и водоотведения.
Ключевые слова: ограничение принципа свободы договора; договор холодного водоснабжения и водоотведения; существенные условия договора; баланс интересов.

Djapakov Pavel Anatolievich, Post-graduate Student of the Department of Civil Law, International Private Law and Civil Procedure of Russian University of Transport (MIIT)

The Limitation Principle Of Freedom Of Contract In Water Supply And Drainage Sphere
The article considers issues of limitation principle of freedom of contract in concluding water supply and drainage contract. The purpose of this article is review of the justification and lawfulness of limitation principle of freedom of contract in water supply and drainage sphere
using the method of comparative legal analysis rules of civil law of Russian Federation and hypothetical deductive method. Provide examples of judicial practice, raised an angle on fact a margin of limitation principle of freedom of contract. It was agreed about overdependence of legislative regulation the water supply and drainage contract,s settings.
Keywords: limitation principle of freedom of contract; water supply and drainage contract; essential terms of the contract; balance of interests.

Библиографический список

Росляков А.В. Реализация принципа свободы договора в условиях естественной монополии // Закон. 2017. № 4.
Козлова М.Ю. Действие принципа свободы договора в отношении субъектов естественной монополии // СПС «КонсультантПлюс».
Степанов Д.И. Диспозитивность норм договорного права // Вестник ВАС РФ. 2013. № 5.

Груздев Владислав Викторович, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Новосибирского государственного университета экономики и управления «НИНХ»
630009, г. Новосибирск, ул. Каменская, д. 56

Понятие и признаки обязательства
Статья посвящена осмыслению специфических признаков обязательственно-правовой связи как гражданского относительного правоотношения. Сделан вывод о том, что главным качеством обязательства является направленность последнего на имущественное предоставление между участниками оборота. Определено понятие имущественного предоставления.
Ключевые слова: относительное правоотношение; обязательство; признаки обязательства; имущественное предоставление.

Gruzdev Vladislav Victorovich, Candidate of Laws, Associate Professor of Civil and Business Law at the Novosibirsk State University of Economic and Management «NINH»

The Concept and Features of Obligations
The article is devoted to the understanding of the specific features of the legal connection as a civil relative legal relationship. It is concluded that the main quality of the obligation is the focus of the latter on the property provision between the participants of the turnover. The concept of property provision is defined.
Keywords: relative relationship; the commitment signs of commitment; provision of property.

Библиографический список

Кулаков В.В. Сложные обязательства в гражданском праве: дис. … докт. юрид. наук. М., 2011.
Райхер В.К. Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав). В особенности применительно к советскому праву // Вестник гражданского права. 2017. № 2.

Дегтерев Андрей Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Астраханского государственного университета
410056, г. Астрахань, ул. Татищева, д. 20а

Новые тенденции в современном законодательстве России по совершенствованию уголовно-правовых норм электоральных составов преступлений
В статье обоснован новый подход к определению социальной направленности преступлений, предусмотренных ст. ст. 141, 1411, 142, 1421, 1422 УК РФ, что позволило решить два принципиальных вопроса: во-первых, по-новому определить видовой и непосредственный объекты указанных деяний; во-вторых, их место в системе Особенной части УК РФ.
Ключевые слова: выборы; референдум; избирательные права; право на участие в референдуме; воспрепятствование; тайна голосования; член комиссии.

Degtyarev Andrey Alexandrovich, PhD in Law, Associate Professor of the Department of Criminal Law of Astrakhan State University

New Trends in Modern Russian Legislation to Improve the Criminal Law Norms of Electoral Crimes
In article, the new approach to definition of a social orientation of the crimes provided by Art. 141, 141.1, 142, 142.1, 142.2 of the criminal code of the Russian Federation is proved that allowed to solve two fundamental questions: first, in a new way to define specific and direct objects of the specified acts; secondly, their place in system of Special part of the criminal code.
Keywords: elections, referendum; electoral rights; the right to participate in the referendum; obstruction; secret ballot; member of the commission.

Библиографический список

Алехичева Л.Г., Постников А.Е. Признание недействительными итогов голосования и результатов выборов // Журнал российского права. 2001. № 6.
Антонов О.Ю., Багмет А.М., Бычкова Е.И. Противодействие преступлениям против избирательных прав граждан: уголовно-правовые, криминологические и криминалистические аспекты. М., 2014.
Бычкова Е.И. Анализ объективных признаков нарушения тайны голосования // Юридический мир.2014. № 5.
Веденеев Ю.А., Князев С.Д. Избирательные правоотношения // Государство и право. 1999. № 5.
Винокуров В.Н. Непосредственный объект преступления и его место в системе объектов преступления // Российский юридический журнал. 2017. № 1.
Горяный С.В. К вопросу о понимании содержания понятия «избирательные права» // Государственная власть и местное самоуправление. 2013. № 5.
Гринько С.Д. Уголовно-правовые и криминологические проблемы противодействия посягательствам на основы конституционного строя и безопасность государства. Псков, 2010.
Завидов Б.Д. Новеллы избирательного правав УК РФ // СПС «КонсультантПлюс», 2003.
Завидов Б.Д. Уголовно-правовой анализ преступлений против конституционных прав и свобод человека и гражданина // СПС «КонсультантПлюс», 2004.
Климова Ю. Уголовная ответственность за фальсификацию избирательных документов, документов референдума и конкуренция ст. ст. 142 и 1421 УК РФ // Уголовное право. 2010. № 3.
Князев С.Д. Уголовная ответственность за нарушение избирательных прав и права на участие в референдуме // Журнал российского права. 2001. № 2.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под общ. ред. Н.Г. Кадникова. М., 2006.
Конституционное право Российской Федерации. М., 2006.
Кутафин О. Е. Предмет конституционного права. М., 2011.
Особенная часть Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий, судебная практика, статистика / под общ. ред. В.М. Лебедева; отв. ред. А.В. Галахова. М., 2009.
Политология: курс лекций / под ред. М.Н. Марченко. М., 2003.
Приходько Н.Ю. Правовые вопросы ответственности членов избирательных комиссий муниципальных образований // Муниципальная служба: правовые вопросы. 2016. № 3.
Российское уголовное право. Особенная часть / под ред. В.П. Коняхина, М.Л. Прохоровой. М., 2015.
Солодовникова С.В. Проблемные аспекты квалификации преступления, предусмотренного ст. 141 УК РФ «Воспрепятствование осуществлениюизбирательныхправ или работе избирательных комиссий» // Ленинградский юридический журнал. 2015. № 4.
Турищева Н.Ю. Преступления против избирательных прав и права на участие в референдуме. М., 2010.
Уголовное право России. Части Общая и Особенная / отв. ред. А.И. Рарог. М., 2017.
Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / под ред. А.С. Михлина. М., 2005.
Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселов. М., 1998.
Уголовное право. Особенная часть / под общ. ред. Л.Д. Гаухмана, С.В. Максимова. М., 2005.
Черепанов В.А. Конституционное право России. М., 2016.
Шевченко Г.Н. Уголовно-правовая охрана избирательных прав граждан: дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2006.

Шацкая Марина Геннадьевна, руководитель юридического отдела Саморегулируемой организации Ассоциации строительных организаций Новосибирской области
630007, г. Новосибирск, ул. Октябрьская магистраль, д. 2

Соотношение оснований изъятия земельных участков для государственных и муниципальных нужд с предметами ведения Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований
В статье рассматриваются основания изъятия земельных участков для государственных и муниципальных нужд. Анализируется понятие «государственные и муниципальные нужды» и делается вывод о необходимости законодательно закрепить признаки, определяющие государственные и муниципальные нужды, которые могут повлечь изъятие земельных участков.
Ключевые слова: государственные и муниципальные нужды; изъятие; земельные участки; предмет ведения Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований; Земельный кодекс Российской Федерации; Конституция Российской Федерации.

Shatskaya Marina Genadievna, Head Of The Legal Department Of The Self-Regulatory Organization Of The Association Of Construction Organizations Of The Novosibirsk Region

The Ratio Of The Grounds For The Seizure Of Land For State And Municipal Needs With The Subjects Of The Russian Federation, Subjects Of The Russian Federation, Municipalities
The article considers the grounds for the seizure of land for state and municipal needs. The article analyzes the concept of «state and municipal needs» and concludes that it is necessary to legislate the features that determine the state and municipal needs that may entail the seizure of land.
Keywords: state and municipal needs; withdrawal; land plots; subject of jurisdiction of the Russian Federation, subjects of the Russian Federation and municipalities; Land code of the Russian Federation; Constitution of the Russian Federation.

Библиографический список

Крассов О.И. Земельное право: учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, 2016.
Нарышева Н.Г. Государственная политика и правовое регулирование земельных отношений // Экологическое право. 2016. № 3.
Поветкина Е.Л. Изъятие имущества для публичных нужд: цивилистические устои и современные тенденции // Закон. 2014. № 2.

Белик Валерий Николаевич, кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института проблем эффективного государства и гражданского общества Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, Почетный адвокат России
125993, г. Москва, Ленинградский пр-т, д. 49

Развитие государственно-частного партнерства: взаимодействие государства и отдельных институтов гражданского общества в пенитенциарной сфере
В статье рассматриваются вопросы участия общественности и представителей бизнеса в пенитенциарной сфере. Исследование государственно-частного партнерства затрагивает опыт России и отдельных зарубежных стран. Делаются выводы о положительных и отрицательных аспектах этого взаимодействия.
Ключевые слова: государственно-частное партнерство; пенитенциарная система; гражданское общество; религиозные организации; общественные советы; общественные наблюдательные комиссии; частные тюрьмы; исправительные учреждения; ресоциализация; заключенные; осужденные.

Belik Valeriy Nikolaevich, Candidate of Laws, Associate Professor, Leading Scientific Officer of the Effective State Problems and Civil Society Institute of Financial University under the Government of the Russian Federation, Honored Attorney of the Russian Federation

The Development Of Public-Private Partnerships: Interaction Between State And Private Institutions Of Civil Society In The Penitentiary Sphere
Authors describe the participation of public and business representatives in the penitentiary sphere. The research of public-private partnership connects with russian and some foreign countries experience. We made conclusions about positive and negative aspects of this interaction.
Keywords: public-private partnership; penitentiary system; civil society; religious organizations; public councils; public monitoring commissions; private prisons; correctional institutions; resocialization; prisoners; convicts.

Библиографический список

Андреева И.А. Взаимодействие общественных организаций с пенитенциарными учреждениями в реализации социальной политики государства (положительный опыт Красноярского края) // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2017. № 2.
Белик В.Н. Государственно-частное партнерство в пенитенциарной сфере: отдельные аспекты исполнения уголовных наказаний // Вестник Томского государственного университета. 2017. № 423.
Взаимодействие УФСИН России по Орловской области с ОНК в 2017 году // http://www. 57.fsin.su/obshchestvennye_obedineniya/onk.php?month=3&year=2016/.
Ежевский Д.О. Изменение роли и функций органов местного самоуправления в Великобритании в ходе муниципальных реформ конца XX в. пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление» (к 20-летию вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации): сб. тез. выступ. и докл. участников (г. Рязань, 21–23 нояб. 2017 г.): в 8 т. Рязань: Академия ФСИН России, 2017.
Т. 2: материалы Международной научно-практической конференции «Совершенствование норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства». 2017.
http://fsin.su/OS/svedeniya/.
http://fsin.su/OS/svedeniya – начала XXI в. // Право и политика. 2005. № 5.
Кристи Н. Борьба с преступностью – доходная индустрия // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2011. № 5.
Лелюх В.Ф. Взаимодействие уголовно-исполнительной системы с негосударственными социальными институтами и организациями // Вестник КузГТУ. 2005. № 5.
Лелюх В.Ф., Позднякова А.Э. Взаимодействие пенитенциарных учреждений России с негосударственными социальными институтами и организациями // Вестник КемГУ. 2012. № 2.
Нодар Лахути. Частные тюрьмы: как это работает. 24 октября 2013 г. // https://pravo.ru/review/view/89878/.
Слепцов И.В. Пенитенциарная система Франции (краткий обзор) // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2009. № 2.
Тимофеева Е.А. Частные тюрьмы: возможности интеграции зарубежного опыта в деятельность уголовно-исполнительной системы // III Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление» (к 20-летию вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации): сб. тез. выступ. и докл. участников (г. Рязань, 21–23 нояб. 2017 г.): в 8 т. Рязань: Академия ФСИН России, 2017. Т. 2: Материалы Международной научно-практической конференции «Совершенствование норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства». 2017.
http://fsin.su/OS/svedeniya/.
http://fsin.su/OS/svedeniya/otchet-o-deyatelnosti/.

Мхитарян Юрий Иванович, доктор экономических наук, Председатель Правления Межрегиональной общественной организации «Федерация содействия развитию саморегулирования и обеспечению безопасности и качества работ в сфере инженерных изысканий, архитектурно-строительного проектирования и строительства», академик Международной академии информатизации
123103, г. Москва, проспект Маршала Жукова, д. 78, корп. 2, НИИ экономики связи и информатики «Интерэкомс»

Концепция приоритетного развития саморегулируемых организаций в экономике
В статье рассматриваются теоретические положения, определяющие возможности обеспечения приоритетного развития в экономике саморегулируемых организаций, институт которых в Российской Федерации был введен в 1995 г.
Институт саморегулируемых организаций как современное правовое средство должен стать мультипликатором, оказать существенное влияние на регулирование предпринимательских отношений, эффективность экономики. Недостижение установленных стратегических целей свидетельствует, что действующие нормы права, сущностные черты сложившейся концепции не обеспечивают и ограничивают развитие саморегулируемых организаций в экономике.
Автор предлагает нормы права, правовые положения, позволяющие на качественно новом уровне регулировать развитие саморегулируемых организаций в экономике.
Ключевые слова: гражданские права саморегулируемых организаций; институт саморегулируемых организаций; регулирование деятельности субъектов права; дополнительная имущественная ответственность; критерии саморегулируемых организаций; нормы права; задачи саморегулируемых организаций; руководящая идея, цели, задачи органов власти.

Mkhitaryan Yury Ivanovich, Doctor of Economics, Academician of the International Academy of Informatization

Concept Of Priority Development Of Self-Regulatory Organizations In Economy
In article the theoretical provisions defining the possibilities of ensuring priority development in economy of self-regulatory organizations which institute in the Russian Federation was entered in 1995 are considered.
The institute of self-regulatory organizations as modern legal means has to have significant effect on regulation of the enterprise relations, efficiency of economy. Not achievement of the established strategic objectives demonstrates that existing rules of the right, intrinsic lines of the developed concept do not provide and limit development of self-regulatory organizations in economy.
The author offers rules of law, legal statuses allowing to regulate at qualitatively new level development of self-regulatory organizations in economy.
Keywords: civil rights of self-regulatory organizations; institute of self-regulatory organizations; regulation of activity of legal entities; additional property responsibility; criteria of self-regulatory organizations; rules of law; tasks of self-regulatory organizations; leading idea, purposes, tasks of public authorities and local government.

Библиографический список

Административная реформа и саморегулирование бизнеса: интернет-конференция, г. Москва, 30 сентября 2003 г. // https://www.finam.ru/analysis/conf00003000AF/default.asp/.
Марченко М.Н. Сравнительное правоведение: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2015.
Мхитарян Ю.И. Правовые аспекты саморегулирования и повышение эффективности экономики Российской Федерации в XXI веке. М.: Издательский центр «Интерэкомс», 2017.
Печуренко Л. Биология и социальный прогресс. Идрица: Изд-во Пск. обл. ин-та усовершенствования учителей, 1997.

2. Легальность и целесообразность уголовного преследования
Раскрывая понятие должностного уголовного преследования и его содержание, определяя субъектов уголовного преследования и их полномочия, нельзя не отметить, что в науке уголовного процесса фактически сформированы два теоретических подхода, два начала, на которых может быть построено должностное уголовное преследование: начала легальности (законности) и целесообразности. Особенности регулирования уголовно-процессуальных отношений в рамках того или иного национального законодательства во многом зависят именно от того, какое из этих начал положено в основу полномочий государства по осуществлению уголовного преследования.
Начало (или принцип) легальности, который в отечественной литературе иногда именуется принципом законности123, предполагает, что компетентное должностное лицо обязано возбуждать уголовное преследование в каждом случае совершения преступления вне зависимости от каких бы то ни было иных соображений. Данное теоретическое положение находит свое отражение в российском законодательстве, в частности в ч. 2 ст. 21 УПК РФ, согласно которой в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные законом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

В свою очередь в соответствии с принципом целесообразности лицо, уполномоченное возбуждать уголовное преследование, имеет право в каждом отдельном случае по своему усмотрению оценить целесообразность и необходимость осуществления уголовного преследования. Иначе говоря, у должностного лица есть возможность отказаться от возбуждения преследования по «причинам, не являющимся юридическими и не связанным с недостаточностью доказательств»124. В самом общем виде можно сказать, что у органа уголовного преследования при таком подходе появляется право оценивать в каждом конкретном случае, в чем заключается публичный интерес (интерес общества): в уголовном преследовании или отказе от него.
В российской правовой доктрине господствующим является принцип легальности. Закон не позволяет следователю или дознавателю по своему усмотрению принять решение об отказе в возбуждении уголовного дела, если наличествуют повод и основания к тому. Прокурор также не вправе определять, целесообразно поддержание обвинения в суде или нет. Все полномочия, предоставленные законом указанным лицам, осуществляются ими по долгу службы и не зависят от их усмотрения. Безусловно, сказанное не означает, что данные лица несамостоятельны при принятии процессуальных решений. Однако закон предполагает, что при наличии соответствующих условий и оснований, т.е. при наличии юридических предпосылок для принятия решений, должностные лица обязаны принимать соответствующие решения и осуществлять соответствующие процессуальные действия. Кроме того, следует учитывать, что в соответствии с российской традицией, сформировавшейся в 1920-е годы, проблема целесообразности имеет не столько процессуальный, сколько материально-правовой характер. Иначе говоря, отказ от уголовного преследования в соответствующих случаях обусловлен не тем, что уголовное преследование процессуально нецелесообразно, а тем, что деяние вовсе не признается преступлением в силу малозначительности (ч. 2 ст. 14 УК РФ). Это позволяет формально оставаться в русле принципа легальности (нет преступления – нет уголовного преследования).
Во многих зарубежных государствах, в отличие от отечественной правовой системы, основополагающим является именно процессуальный принцип целесообразности (даже малозначительное нарушение уголовного закона остается преступлением, но его уголовное преследование признается нецелесообразным). В первую очередь к ним относятся страны англо-американской правовой системы, а также ряд государств континентальной Европы (например, Франция, Бельгия). Так, на примере Англии весьма наглядно можно проиллюстрировать действие принципа целесообразности.
Как известно, в Англии отсутствует формальная процедура возбуждения уголовного преследования в силу того, что нет четкой границы между уголовным процессом и допроцессуальной деятельностью. Полиция при получении сведений о признаках преступления вправе производить различные действия с целью собирания доказательств и впоследствии принимать по своему усмотрению решение о направлении материалов в следующую инстанцию или о прекращении производства. При этом с 1985 г., с момента принятия Закона об уголовном преследовании преступлений (Prosecution of Offences Act) и создания Королевской службы уголовного преследования (Crown Prosecution Service), полиция, завершив расследование, направляет материалы в указанную Службу, которая в свою очередь также решает вопрос о возможности и целесообразности уголовного преследования.
Решение о необходимости уголовного преследования принимается на основании оценки материалов и обстоятельств дела с точки зрения двух основных критериев: критерия достаточности доказательств и критерия публичного интереса. Должностные лица Службы в первую очередь обязаны проверить полученные из полиции материалы на предмет того, содержат ли они достаточные доказательства, дающие делу реальные перспективы в суде (т.е. можно ли говорить о том, что обвинение обоснованно и будет подтверждено в суде с учетом в том числе и предполагаемой тактики стороны защиты). Если дело не проходит данный «тест», то дальнейшее преследование не является целесообразным. Если же материалы дела выдерживают проверку по первому критерию, то Служба принимает меры к проверке наличия второго критерия, который представляет наибольший интерес в свете рассматриваемого нами вопроса. Одно лишь формальное наличие доказательств совершения преступления не является достаточным основанием для выдвижения и поддержания обвинения в отношении лица, если отсутствует публичный интерес в таком обвинении. Сам публичный интерес обусловлен разными факторами, в число которых входит тяжесть и опасность преступления, степень виновности лица (степень его вовлеченности в преступное деяние, детальное планирование преступления, предыдущая судимость и пр. ), степень вреда, причиненного потерпевшему, возраст обвиняемого, степень влияния преступления на общество (в том числе и на местную общину), соразмерность уголовного преследования и его возможного результата деянию и т.д. Таким образом, сформулированные обстоятельства, которые носят оценочный характер, могут привести к прекращению уголовного преследования, а разрешение самого уголовно-правового конфликта перейдет в плоскость внесудебных мер и способов урегулирования.
Следует отметить, что в последние годы обнаруживается некоторое движение в сторону расширения начала целесообразности в уголовном процессе даже в тех государствах, которые традиционно руководствуются принципом легальности (например, Германия). Такая тенденция связана с развитием альтернатив уголовному преследованию, применение которых требует от уголовно-процессуального законодательства большей гибкости и дискреционности в полномочиях лиц, ведущих производство по делу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Целесообразность, легитимность и верховенство закона: системный взгляд на гибриды гражданского и уголовного судопроизводства
Было выдвинуто множество объяснений внедрения гибридных процессов для борьбы с преступным поведением (обсуждение ASBO см. В Ashworth and Zedner 2014: 78ff). Во-первых, было высказано предположение, что одного уголовного закона недостаточно для борьбы с определенными формами вреда. Второе, связанное с этим объяснение состоит в том, что обращение к гражданскому процессу может иметь доказательные преимущества, например, отказ от строгого применения правила о слухах в уголовном судопроизводстве.^{Footnote 22} Эшворт и Зеднер (2014: 80) обращают внимание на третью, более политическую, точку зрения: они отмечают, что многие страны «увидели напряженность уголовного популизма в правительственных заявлениях и законодательных инициативах, которые часто представляются как меры сдерживания». общественная защита »(см. Дзур 2012: 116). Четвертое объяснение касается передачи политики: гражданско-правовые меры использовались как в других юрисдикциях, так и в других областях внутреннего права (Ashworth and Zedner 2014: 81–82). Однако все эти рассуждения объединяет чувство целесообразности — процедурные гибриды, которые становятся все более распространенными как в Великобритании, так и за ее пределами, сначала вводятся, а затем используются с очевидной инструментальностью.В этом документе не только ставится под сомнение общая законность таких мер, но и используется тематическое исследование гражданского восстановления, чтобы проиллюстрировать их вызов тем стандартам верховенства закона, которые уже обсуждались. ^{Footnote 23}
Спорные полномочия по гражданскому взысканию в соответствии с частью 5 ЗПДП проистекают из опасений, что лица, занимающиеся организованной преступной деятельностью (так называемые «мистеры Бигс»), находятся вне досягаемости уголовного закона; считалось, что традиционный подход к расследованию, преследованию, осуждению и наказанию не работает. «Решением» был этот гражданский подход к изъятию «преступной» собственности без необходимости осуждения по уголовному делу и на гражданском стандарте доказывания — балансе вероятностей. Существует множество аргументов в пользу использования неосновательного подхода для ареста активов, включая (1) получение прибыли от преступления; (2) изымать имущество, приобретенное преступным путем; (3) действовать как сдерживающий фактор; (4) лишить правонарушителей финансовых ресурсов для будущей преступной деятельности, тем самым действуя в качестве меры предупреждения; (5) срыв преступных организаций; (6) обеспечить возвращение собственности жертвам преступлений; (7) для защиты общества и демонстрации того, что правоохранительные органы прилагают усилия для борьбы с преступностью; и (8) поощрять сотрудничество между различными правоохранительными органами (в первую очередь посредством «равноправного распределения» или «стимулирования») (см. Cassella 2013: 99).Сторонники гражданского взыскания утверждают, что это гражданский процесс и, как таковой, не требует уголовно-процессуальной защиты, что гражданское взыскание действует in rem (против собственности), а не in personam (против физического лица). Сторонники также утверждают, что гражданское восстановление представляет собой необходимый, соразмерный ответ на рост организованной преступности. Часто утверждается, что гражданское взыскание соответствует всем нормам прав человека и, кроме того, что существуют встроенные гарантии, обеспечивающие защиту от злоупотреблений (см., Например, Cassella 2013, 2008; Cassidy 2009; Simser 2009; Kennedy 2005).^{Footnote 24} Как мы будем утверждать, суды слишком снисходительно соглашаются принять такие иски.
Внедрение гражданского взыскания в Великобритании пошло по стопам других юрисдикций, которые уже обладали аналогичными полномочиями (см. Kennedy 2006), но обращение к инструментам гражданского права для борьбы с преступной деятельностью не было новым явлением в Великобритании, как указано в В начале этой статьи, правительство Великобритании имеет долгую историю использования гражданских инструментов таким образом. Зеднер (2009: 81) обсуждает гражданские превентивные меры, которые «обходят защиту уголовного процесса, действуя в параллельных системах сомнительного правосудия: в соответствии с менее строгими требованиями гражданского процесса или осуществляются через гибридные системы, в результате которых нарушаются гражданские постановления. в уголовных санкциях ».Хотя ее обсуждение касалось гражданских приказов, таких как ASBO, контрольные приказы и приказы о предупреждении серьезных преступлений, ^{Footnote 25} аналогичная жалоба может быть подана в отношении гражданского взыскания в соответствии с POCA. Хотя угрозы тюремного заключения нет, постановления о гражданском взыскании допускают лишение собственности в рамках гражданского судопроизводства на том основании, что это имущество представляет собой доходы от преступления — еще один пример «параллельной системы […] сомнительного правосудия» для обхода уголовно-процессуальной защиты.
Civil Recovery и POCA 2002
POCA 2002 был введен специально для исправления предполагаемых сбоев существующих процессов уголовного правосудия в борьбе с серьезной и организованной преступностью. Наиболее проблематичной в этом отношении является якобы иерархическая структура ^{Footnote 26} такой преступной деятельности, где:
[M] Ни один крупный криминальный деятель стал неприкасаемым уголовным преследованием. Они организуют или финансируют преступную деятельность других лиц и извлекают выгоду из результатов, но остаются в стороне от совершения конкретных преступлений.Это часто лишает правоохранительные органы возможности возбудить против них дело. (Закон о доходах от преступной деятельности, ХК Деб, 30 октября 2001 г., том 373, c. 760, на министра Денхэма)
Именно эта удаленность от «забоя» вызывает наибольшие трудности для обычных правоохранительных органов. Там, где синдикаты организованной преступности действуют иерархически, основные бенефициары (то есть «организаторы») их деятельности, как утверждается, защищены от успешного полицейского расследования, судебного преследования и осуждения.Здесь подчеркивается очевидная неадекватность традиционных инструментов уголовного правосудия в борьбе с иерархически организованной преступной деятельностью, а также масштаб проблем, с которыми предположительно ^{Footnote 27} столкнулись правоохранительные органы. Действительно, если учесть, что основная функция правовой системы состоит в том, чтобы «устанавливать и стабилизировать ожидания общества посредством преодоления разочарования» (Philippopoulos-Mihalopoulos 2010: 71; Luhmann 1985, 2004) и, таким образом, обеспечивать постоянство в обществе, это предполагаемый «провал» уголовного закона имеет тот же эффект, что и реальный провал.Что же тогда делать правовой системе в такой ситуации? Доступные варианты становятся более ясными за счет дальнейшего рассмотрения идеи правовых и системных ожиданий.
Правовая система полагается на ожидания как средство контроля нормативности, уменьшения сложности и устранения непредвиденных обстоятельств. Ожидания порождаются на основе норм, которые, даже в случае их разочарования, остаются неизменными — таким образом существующие нормативные ожидания стабилизируются на контрфактической основе.Это особенно знакомая ситуация в области уголовного права, где, например, преступное поведение должно подлежать судебным санкциям, правонарушители должны быть наказаны, преступление не должно платить и так далее. Несмотря на их неоднократное разочарование, эти нормативные ожидания остаются стабильными, и незаконное поведение остается именно таким. Хотя это необходимо с точки зрения снижения сложности путем ограничения количества возможных вариантов выбора, порожденных условиями неопределенности, эффект этого системного нормативного закрытия заключается в том, что разочарования не приводят к тому, что правовая система извлекает уроки из своих предыдущих операций.Для осуществления системного обучения правовая система вместо этого полагается на свои когнитивные ожидания, то есть на свою открытость к изменяющимся фактическим условиям в обществе. Именно благодаря этой когнитивной открытости закон может адаптироваться — программирование правовой системы приспосабливается как к изменениям в ее среде, так и к более успешной реализации своей основной функции. Такое программирование является руководством по работе с двоичным кодированием системы; он устанавливает условия, при которых может применяться кодирование «законное / незаконное», и является средством, с помощью которого правовая система модифицируется, чтобы признать, что, например, то, что было законным, теперь является незаконным, или наоборот.
В этом отношении введение этих гибридных полномочий по гражданскому восстановлению можно понимать как попытку стабилизировать нормативные ожидания того, что правовая система будет противодействовать и «наказывать» ^{Footnote 28} преступную и, следовательно, незаконную деятельность в обществе. В то же время, однако, с помощью введенных новых процедур, законодательство регулирует внутреннее программирование системы, которое направляет различие между законным и незаконным. Эта ситуация является прямым следствием того, что уголовное законодательство воспринимается как неадекватное для решения конкретных проблем, связанных с серьезной организованной преступностью: важность этого истощения с точки зрения саморегулирования закона невозможно переоценить.Этот предполагаемый провал закона, это, очевидно, продолжающееся разочарование его нормативных ожиданий с течением времени, было тем, что привело к этим массовым процедурным изменениям . Приняв такой гибридный подход, мы видим, что предполагаемая несостоятельность закона конкретизируется с помощью процедуры (Hendry and King 2015).
В следующем разделе исследуется юриспруденция гражданского взыскания и анализируется влияние этих мер in rem . На данном этапе, однако, стоит подчеркнуть следующее: как стратегия уголовного правосудия, гражданское взыскание является явно нормативным в том смысле, что преступная деятельность не должна приносить прибыль, инструментально участвует в подрыве стимула к получению прибыли от организованного преступного поведения и — посредством использование гражданских, а не уголовных процедур — намеренно ставит этот мотив выше над соблюдением процессуальных гарантий, присущих уголовному процессу в Великобритании.
Гражданское взыскание в суде
В качестве основного законодательства, предусматривающего возвращение активов, POCA предусматривает как конфискацию активов после вынесения обвинительного приговора (POCA, части 2–4), так и конфискацию доходов от незаконных действий без вынесения обвинительного приговора, под названием «гражданское восстановление» (Часть 5). ^{Footnote 29} Несмотря на то, что мы сосредоточили свое внимание на последнем, различение двух форм имеет жизненно важное значение: хотя иски в порядке гражданского взыскания (POCA, Часть 5) не требуют осуждения по уголовному делу, только после осуждения, что постановление о конфискации (POCA, части 2–4) могут быть изготовлены.С таким постановлением о конфискации после вынесения обвинительного приговора в уголовном процессе применяются все усиленные процессуальные меры защиты уголовного процесса, включая презумпцию невиновности, стандарт доказывания, не вызывающего разумных сомнений, и правила исключения доказательств, например правило против слухов. Только после вынесения обвинительного приговора на слушании о конфискации используется стандарт доказывания — гражданский — баланс вероятностей — и там правила доказывания аналогичны правилам на слушании по вынесению приговора (Alldridge 2014a: 173–174) .В отличие от этого, судебный приказ о взыскании может быть выдан даже при отсутствии обвинительного приговора и «независимо от того, было ли возбуждено какое-либо дело о правонарушении, связанном с имуществом» (POCA, s. 240 (2)), включая случаи если обвиняемые были оправданы в ходе уголовного разбирательства ( Taher 2006) ^{Footnote 30} или даже если обвинительный приговор был отменен ( Olden 2010). Применяются гражданские правила представления доказательств, что означает, что могут быть допущены как характерные доказательства, так и доказательства, основанные на слухах, а также доказательства, полученные ненадлежащим образом ( Olden 2010), а стандарт доказывания основан на балансе вероятностей (POCA, s.241 (3)). Наконец, приказ о конфискации действует в отношении in personam , в то время как гражданский приказ о взыскании действует в отношении in rem .
Часть 5 POCA позволяет «правоохранительным органам» взыскивать в рамках гражданского судопроизводства собственность, которая является или представляет собственность, полученную в результате незаконного поведения (POCA, s. 240). ^{Footnote 31} Учитывая предполагаемую неадекватность существующих уголовно-правовых процессов и сопутствующие трудности в обеспечении осуждения по уголовному делу, конфискация после вынесения приговора часто была невозможной — результатом этого было то, что преимущества подходов, не основанных на вынесении обвинительного приговора, в этом чисто инструментальном отношении все чаще провозглашались. Тем не менее, и хотя эти процессы добились больших успехов с точки зрения эффективности, трудно не пожалеть о том, что они были введены как преимущество инструмента над соображениями надлежащей правовой процедуры, не в последнюю очередь потому, что существуют явные причины для усиления процессуальных гарантий, присущих уголовному процессу. . Как Робертс и Цукерман (2010: 247) формулируют в отношении повышенного стандарта доказывания, «[t] его асимметричный стандарт не является естественным или неизбежным случаем распределения бремени доказывания; это, скорее, дополнительных обязательств, помимо требования, чтобы обвинение доказало свою вину, презумпции невиновности и ее вдохновляющей либеральной философии уважения к людям ».Требуя этого повышенного стандарта доказанности, уголовный процесс по своей природе не склонен к риску, ^{Footnote 32}, при этом неправомерный приговор воспринимается гораздо хуже, чем неправомерный оправдательный приговор. ^{Footnote 33} Таким образом, «асимметричный стандарт» уголовного законодательства можно рассматривать как профилактическую меру против ошибочного исхода судебного разбирательства (т. Е. Ложного осуждения) или, говоря языком теории систем, как «оплот» против системных эксцессов. ^{Сноска 34} Мы рассматриваем это, во-первых, в отношении «гражданского» характера разбирательства в соответствии с Частью 5 ЗПДП и, во-вторых, в отношении тех проблем надлежащей правовой процедуры, которые возникают в результате такого рода гибридной процедуры.
«Гражданские» и «уголовные» процессы традиционно различаются на основе множества факторов, включая , среди прочего, : субъективная / объективная виновность, вред, роль органов прокуратуры, объем следственных полномочий, которыми располагает Государство, правила доказывания, наказание и стигма (см. Hall 1943; Ashworth 2000). Это далеко не просто семантическое различие, но на практике это означает, что, хотя «гражданские» процессы работают с меньшим бременем, процессы, обозначенные как «уголовные», привлекают обвиняемых к усилению процессуальной защиты в качестве дополнительных обязательств.Гражданское взыскание, как следует из названия, подразумевает процесс гражданского процесса и, что важно, , а не , имел уголовный характер ^{Footnote 35}, несмотря на его «потенциал для использования в качестве непростой и неудовлетворительной замены. для уголовного процесса »(Рис и др., 2011: п. 6.13). Действительно, суды придерживаются этой позиции. Возможно, ведущим делом по этому вопросу является Walsh , где при рассмотрении вопроса о том, является ли такое разбирательство уголовным для целей статьи 6 ЕКПЧ, ^{Footnote 36} и Coghlin J ( Re, директор Агентства по возврату активов , 2004 г. ) и Апелляционный суд ( Walsh 2005) пришел к выводу, что гражданское взыскание согласно Части 5 ЗПДК следует классифицировать как гражданское разбирательство.^{Footnote 37} Три критерия, установленные Страсбургским судом в деле Engel (1979–80), включали: внутреннюю классификацию рассматриваемого разбирательства, характер рассматриваемого правонарушения, а также характер и суровость наказания, которое может быть навязанным. Применяя эти критерии, было установлено, что:
[Все имеющиеся индикаторы убедительно указывают на то, что это дело классифицируется в национальном законодательстве как форма гражданского судопроизводства. Заявителю не предъявлено обвинение в совершении преступления.Хотя должно быть доказано, что он был виновен в противоправном поведении в том смысле, что он действовал вопреки уголовному законодательству, это не для того, чтобы заставить его подчиняться, как если бы он был осужден за преступление. Он не подлежит тюремному заключению или штрафу, если взыскание прошло успешно. Нет ни обвинительного заключения, ни приговора. Основная цель закона — реституция, а не уголовная ответственность. ( Walsh 2005: параграф 27 (согласно Kerr LCJ, выносящему решение суда))
Аналогичные соображения были применены в отношении второго критерия Энгеля , с указанием Kerr LCJ:
Обвинение, выдвинутое против истца, не вменяет вину вину в конкретном правонарушении; судебное разбирательство не направлено на наложение штрафа, кроме взыскания активов, приобретенных преступным путем; и они инициируются директором агентства, которое, хотя и является государственным органом, не имеет прокурорских функций или полномочий.( там же : пункт 29)
Последний критерий также рассматривался довольно снисходительно, гражданское взыскание было описано как превентивная мера: «В конце концов, лицо, которое должно отдать активы, не более чем возвращает то, что он получил незаконно» ( там же, ). : пункт 38). Kerr LCJ также отклонил аргумент о том, что в совокупности критерии Engel должны приводить к гражданскому взысканию как уголовному по своему характеру:
Суть статьи 6 в ее уголовном аспекте заключается в привлечении лица к уголовной ответственности с целью обеспечения осуждения с целью привлечения этого лица к уголовной ответственности.Эти процедуры явно и существенно отличаются от заявлений такого типа. Они не направлены на него в том смысле, что стремятся наложить наказание, помимо возвращения активов, которые ему не принадлежат на законных основаниях. Таким образом, хотя они, очевидно, будут иметь влияние на истца, это в основном судебное разбирательство in rem . Они предназначены для взыскания доходов от преступлений, а не для установления в контексте уголовного судопроизводства вины за совершение конкретных преступлений.Совокупный эффект применения тестов в Engel состоит в том, чтобы четко идентифицировать их как гражданское судопроизводство. ( там же : пункт 41)
Устойчивость этой судебной позиции, однако, сбивает с толку, не в последнюю очередь потому, что, несмотря на принятие гражданского процесса взыскания, он, очевидно, по-прежнему обеспокоен утверждениями о уголовных правонарушениях. ^{Footnote 38} Мы говорим «очевидно», потому что, пересматривая основную политику, заявленная цель введения гражданского взыскания заключалась в том, чтобы оно было более эффективным инструментом в борьбе с «преступным мистером Бигсом» (Закон о доходах от преступлений, HC Deb, 30 Октябрь 2001 г., т.373, г. 803, согласно г-ну МакКейбу). То, что в основе этой драконовской силы лежала четкая карательная цель, просто неоспоримо. ^{Footnote 39} При применении критериев Engel к гражданскому взысканию в соответствии с частью 5 Закона о гражданском праве суды Великобритании, по-видимому, не признали, что такое гражданское взыскание на самом деле, то есть полностью инструментальный подход, задуманный для использования процессов гражданского права. в достижении целей уголовного права и в обход тех процессуальных гарантий, которые предусмотрены в уголовном судопроизводстве.Это крайне неудовлетворительно по двум причинам. Во-первых, суды чрезмерно полагаются на первую часть теста Engel , которая сама по себе не является решающей — как бы ни было законодательное намерение было разработать гражданскую процедуру, одного этого недостаточно ( Özturk 1984; также Trechsel 2005: 18). Вместо этого мы должны рассмотреть то, что было создано на самом деле: намерение не диктует сущность (King 2012: 347). В своей чрезмерно почтительной позиции в отношении законодательного ярлыка «гражданский» суды явно не смогли обеспечить адекватную защиту прав личности.Во-вторых, суды обязаны проверять поведение парламента и предотвращать чрезмерное использование политической власти. Мы утверждаем, что применение гражданского ярлыка к уголовному процессу и связанная с этим эрозия прав и стандартов надлежащей правовой процедуры, которые применялись бы в случае, если « гражданское » взыскание должным образом рассматривалось как уголовная процедура, представляет собой такое чрезмерное действие. власти. Более того, это можно сформулировать конкретно в терминах верховенства закона: как заявил лорд Вулф (1995: 68), «в конечном итоге существуют пределы верховенства парламента, определение и поддержание которых является неотъемлемой обязанностью судов».Гарантия соблюдения процессуальных прав от систематического превышения, их поддержание и применение являются задачей судов; эта критика подробно рассматривается в заключительном разделе.
Второй и третий критерии Engel предоставляют дополнительные возможности для критики. Керр LCJ прав, говоря о втором критерии, что гражданское взыскание «не вменяет вину вины в конкретном правонарушении» ( Walsh 2005: para. 29). Однако они позволяют государству выдвигать общие обвинения в преступлении, ^{Footnote 40}, отсутствие конкретики, которой просто не хватит в уголовном судопроизводстве.Что касается третьего и последнего этапа, то, несмотря на упор на «доходы от преступления», гражданское взыскание представляется как возмещение неправомерной выгоды, по сути, оно действует как санкция за преступные деяния. Сосредоточение внимания только на возвращении незаконных доходов без признания всех последствий гражданского судебного приказа о взыскании является банальным: лицо, подпадающее под действие такого постановления, будет не только лишено его / ее активов, но и будет страдать от ярлыка и клейма «преступника», если не по закону, то по крайней мере в глазах сограждан.^{Footnote 41} Предположить, что при таких обстоятельствах данное лицо не подлежит наказанию, что нет вменения уголовной ответственности и что in rem гражданские процедуры взыскания концентрируются исключительно на имуществе, означает полностью лукавить в отношении того, что влечет за собой гражданское взыскание. . ^{Footnote 42}
Полезность системно-теоретической точки зрения
Хотя определение гибридной процедуры гражданского восстановления как уголовной или гражданской, как мы утверждали, проблематично для судов Великобритании, теория систем не сталкивается с такими проблемами. проблемы; напротив, он с легкостью приспосабливает к этому различию.Это может быть связано с тем, как бинарный код правовой системы определяет релевантность или неточность социальных коммуникаций и различает их внутри системы. Дихотомия гражданского / уголовного права охватывается системным кодексом законный / незаконный и, таким образом, включается в единство правовой системы — только после того, как сообщение будет признано имеющим отношение к правовой системе, необходимы дальнейшие системные программы для различения между этими значениями. Как объясняет Луманн: «Поскольку значения законный и незаконный сами по себе не являются критериями для выбора между законным и незаконным, должны быть дополнительные точки зрения, указывающие, должны ли и как должны быть распределены значения кода, справедливо. или ошибочно ‘(Luhmann 2004: 192).Программы как внутренние семантические элементы системы являются «проводниками связи между кодом и миром в целом» (Philippopoulos-Mihalopoulos 2010: 74) и действуют, связывая самореференцию с внешней ссылкой.
Именно в рамках таких программ правила процедуры находятся в правовой системе. Их задача в этом отношении — рекурсивное применение норм к применению норм (Luhmann 2004: 158), при этом все эти операции предпринимаются для реализации основной функции правовой системы, то есть стабилизации нормативных ожиданий с течением времени.Это можно сформулировать в терминах нашего тематического исследования: когда существующие стратегии уголовного правоприменения были признаны непригодными для решения сложных проблем организованной преступности, введение гражданского взыскания через POCA 2002 было прямой реакцией на разочарование нормативных требований. ожидание того, что преступление не окупится. Это не означает, что автопоэтическая правовая система в какой-то момент занимается вопросами морального содержания закона или политических мотивов для законодательных изменений — например, не учитывается идеология борьбы с преступностью, лежащая в основе «последующего действия». -деньги или явный политический и нормативный инструмент восстановления гражданского общества, действительно, не могло быть.Нет, там, где гражданское восстановление привело к реструктуризации системного правового программирования и, в свою очередь, к переориентации ее правил уголовного и гражданского судопроизводства, сама система осознает это только как внутренние реакции системы на неоднократное разочарование ее нормативных требований. ожидания. Более того, в силу включения в единство правовой системы, гражданское взыскание соответствует системному значению eigen — действительности.
Однако речь идет не о юридической действительности практики, которая рассматривает гражданский стандарт доказывания, применяемый в рамках уголовного механизма, к которому у нас есть оговорки.Скорее, мы запрашиваем легитимность гражданского взыскания с конкретной ссылкой на те процессуальные стандарты, содержащиеся в верховенстве закона, которые, как мы утверждаем, подрываются катастрофической комбинацией законодательных эксцессов при реализации POCA и последующей судебной неспособностью защитить личность права на надлежащую правовую процедуру в судах.
Системный взгляд на гибриды гражданского и уголовного судопроизводства Джен Хендри, Колин Кинг :: SSRN
Уголовное право и философия, DOI: 10.1007 / с11572-016-9405-6
25 стр. Размещено: 31 мая 2017 года
Дата написания: 2 сентября 2016 г.
Абстрактные
В последние годы в британском законодательстве все больше и больше вводятся смешанные или «гибридные» процедуры, которые стирают ранее четкую границу между гражданскими и уголовными правовыми процессами, как правило, на основании нормативно мотивированной политической целесообразности.В этом документе дается критический взгляд на случаи процессуальной гибридизации, чтобы проиллюстрировать, что, во-первых, использование мер гражданского права для исправления нарушений уголовного законодательства может вызвать проблемы с правами человека, а, во-вторых, что такие инструментальные стратегии уголовного правосудия намеренно обходят усиленные процессуальные нормы. защиты уголовного закона. Путем концептуализации верховенства закона как структурной связи между политической и правовой системами, а также прав на надлежащую правовую процедуру как необходимых и добровольных ограничений на системные операции, в этой статье используется системно-теоретический подход для критики этого баланса между целесообразностью и принципом. и ставит под сомнение обстоятельства, при которых можно сказать, что законодательство, противоречащее верховенству закона, не имеет законной силы.
Ключевые слова: Теория систем, аутопоэзис, целесообразность, легитимность, верховенство закона, надлежащая правовая процедура, гражданский и уголовный процесс, процессуальные гибриды, доходы от преступления, гражданское взыскание
Классификация JEL: K00; K10; K14; К2; K40; K42
Предлагаемое цитирование: Предлагаемая ссылка
Хендри, Дженнифер и Кинг, Колин, «Целесообразность, легитимность и верховенство закона: системный взгляд на гибриды гражданского и уголовного судопроизводства» (2 сентября 2016 г.).Криминальное право и философия, DOI: 10.1007 / s11572-016-9405-6 , Доступно в SSRN: https://ssrn.com/abstract=2976311 Область сомнения — закон, мораль и целесообразность
Бенджамин Франклин. Flickr / Bob Lindsell
Всегда должно быть место для сомнений в человеческих делах. Любая вера, любая политика, любое действие в политическом мире должны подвергаться тщательной проверке. Критическое осознание последствий, особенно непредвиденные последствия, это необходимость.Если суть прогресса прыжок веры, суть демократии — сомнение. Гражданская добродетель — требовать чего-то лучшего. Ставить под сомнение мудрость перемен — это гражданская добродетель. Это также гражданская добродетель — ставить под сомнение разумность нынешних обстоятельств и преобладающие убеждения. Сомневаться — не обязательно быть осторожным. Есть моменты когда сомнение является толчком к страстным порывам, требующим оправдания от авторитет выше, чем легитимность руководящих принципов.
Должны ли мы всегда верить в верховенство закона? Было время, когда профсоюзы были противозаконными.Защитники избирательного права женщин были готовы нарушить закон. Таких много Примеры. Столько всего, что мы воспринимаем сейчас как неотъемлемую часть цивилизованной жизни, было незаконно когда-то. Во времена Кромвеля театр был вне закона. Учитывать все запрещенные книги, которые сейчас являются классикой. Права геев нужно было преодолеть не только предрассудки, но суровые наказания. Так много, что мы теперь считаем неприемлемым, было законным в тот или иной момент: избиение жен, детей, пытки заключенных, сожжение ведьм и еретиков, повешение воров, рабство крепостное право и рабство.
Мы идем вперед, выйдя наружу границы. Мы движемся вперед как цивилизация, узаконивая сомнения в мудрость нынешних рамок политического признания. Когда климат мнение, чтобы сомнение преобладало над мудростью руководящей идеи, тогда демократия реализована.
Верить в закон как в абсолют — это предать мудрость общего богатства человечества. Абсолюты всегда представляют проблему. Абсолют не принимает во внимание исключения. An absolute не принимает во внимание изменяющиеся обстоятельства.Абсолют предполагает, что мир не может измениться. Правила зафиксированы. Кодексы поведения ясны. «В правилах довольно ясно сказано…» Все разумные моральные аргументы ошеломленный и сведенный на нет манерами и обычаями мелкого чиновника, бюрократ Джобсворт, который отказывается обсуждать, потому что не сомневается в его / ее мнение, что вопрос простой. «Я не устанавливаю правила. Я подчиняюсь им. »
Послушание становится высшим добродетель. Если позиция или мнение правильные, значит, это правильно.Здесь нет моральное разногласие по этому поводу. Нет необходимости рассматривать вопрос дальше. Фактически [как если бы это был факт], чтобы поставить под сомнение мудрость правильно — это восстание против здравого смысла. Это нечестиво. Это безумие. Идея то, что в таких вещах можно сомневаться, просто абсурдно. Вот и все.
Демократия сомнения говорит в противном случае. Демократия сомнения апеллирует к более высокой добродетели, чем простодушие. послушание. Демократия сомнения апеллирует к более высокому закону, чем произвольные правила временного суверенитета.Демократия обращается к общему богатству просвещенных чувство, которое поднимается в человечестве в его самом милостивом, самом творческом, его самый энергичный, самый щедрый. Жизнь движется вперед. Цивилизация зависит от динамика изменений. Мы делаем шаг вперед, движимые законными сомнениями, и не сдерживаемый страхом за собственное положение. Цивилизация не прогрессирует оглядываясь через плечо, но поднимая революционный вопрос о что действительно является общественным благом.
Есть те, кто верит в перемены, пока поскольку это не влияет на плавный ритм комфортной жизни.Есть те которые верят в дебаты, если они не вызывают трудных вопросов. Есть те, кто верит в право других выражать несогласие, пока они остаются тихий и принимающий. Есть те, чьи верования не веры. Все они Имейте — это серия неисследованных абсолютов, очевидных и рациональных, и хорошо. Нет никаких оснований сомневаться в этом. Говорить о сомнениях — значит сеять семена раздора. Говорить об изменении — значит говорить об измене неизменный нравственный закон.
Теперь рассмотрим Бенджамина Франклина о силе Резолюции.Он написал: «Разрешите выполнять то, что вы должны; непременно выполняйте то, что решаете ».
Произошла революция, в которой Франклин сыграл ключевую роль участник. Если бы это было восстание, события 1776 года должны были бы произойти за пределами закон. Но это была революция, момент, когда история поворачивается так, что один закон превращается в другое. Декларация независимости от предполагаемой тирании. Революционеры утверждали, что закон рухнул. Их моральный долг — восстановить новый свод законов, новую форму правительства, чтобы удовлетворить моральный императив.
«Жизнь, свобода и стремление к счастье »должны были стать девизом моральной основы этого нового закона. Джефферсон сначала написал слово «собственность». Это было изменено другой рукой на «счастье». [Рука, которая внесла это изменение, была, конечно, Франклина?] Новый закон нового государства должен был иметь моральную основу. Потому что люди были «Наделенные своим Создателем» этой моральной совестью, божественный закон вытеснил человеческий закон во власти. Америка поскольку нация была основана, это утверждалось как в законе, так и в соответствии с моральными совесть.Их совесть говорила, что тирания — это не закон, в то время как их моральные обязанность восстать против тирании была законной. Революционерам закона 1776 г. и моральное сознание были взаимозависимыми. Возникает вопрос: а они?
«Когда царь — добрый человек», Наполеон заметил: «Его правление считается неудачным». Это основание для тирания, самооправдывающий указ, который предполагает власть как принцип эффективное управление. И поскольку управление основано на законе, наполеоновские Считается, что закон — это вопрос не морали, а власти.Закон при таком мышлении не о том, что правильно, а о том, что работает. Общество рассматривается как машина, скорее чем сеть переживаний, умеренных ценностями. Детали машины не действуют по совести: действуют согласно своим функциям
Территория внутри нас, где-то между разумом и душой инстинктивно восстает против этого взгляда на вещи. Общество как машина — это общество без людей. Чаплин в Modern Times , буквально становясь частью механизма, который он пытается работать — это типичный образ мира, в котором эффективная функция это конец (в обоих смыслах.)
Человеческий инстинкт может восстать против бесчеловечность власти, но общество должно функционировать в соответствии с правилами, которые предписано для удовлетворения потребностей общества, а не желаний его граждан. Это морально приемлемо только тогда, когда общие желания граждан соответствуют потребности общества. Теоретически так должно быть всегда в гражданском [и цивилизованное] общество. На практике есть область сомнений.
Рассмотрим случай, знаменитый, но часто неправильно понимают Джеймса Сомерсетта, раба, который был Скамья в 1771 году и был освобожден лордом Мэнсфилдом, который объявил рабство «Отвратительный.’Часто предполагается, что лорд Мэнсфилд объявил рабство незаконным, и что он сделал это потому, что посчитал это морально отталкивающим. Фактически постановление заключалось в том, что раба не могли заставить против его воли покинуть Англию. [Сомерсетт направлялся на Ямайку его хозяином.] На этом единственном узком формальность Джеймс Сомерсетт был освобожден из кабалы. По другим причинам Лорд Мэнсфилду не следовало другого выбора, кроме как управлять этим рабством Сомерсетта. Продолжать. Хотя морально против рабство, этот судья не мог делать иначе, как править согласно закону.
Было признано, что закон общество и моральный авторитет в обществе находились в конфликте. Конфликт возраст. Поиск решения — один из главных импульсов политическая жизнь. Желание управлять — это желание примирить то, что правильно к тому, что возможно. Любое другое желание — это просто побуждение проявить силу для само по себе.
Примирение между тем, что есть правильно, а то, что возможно, обязательно влечет за собой компромисс. Избранные правительства с полномочиями, вероятно, обнаружит препятствия для исполнительной власти.Лидеры с лучшими намерениями предают надежды своих граждан. Это ожидание — одно из приспособлений демократии. Начинается эпитафия Одена о тиране «В некотором роде совершенство было тем, чего он добивался». Демократия не начинается с какого-либо совершенства. Таким образом наименее разочаровывающая система правления, но не обязательно самая вдохновляющий или творческий. Это обязательно скомпрометировано.
Но моральный компромисс — это не мораль инерция. Что могут делать законы без морали в политике? Они могут подорвать конституцию им доверено защищаться.Крайние меры против угрозы террора сами по себе формы террора, худшие из-за того, что закреплены в законе. В повседневной террористический акт жизнь возвращается в нормальное русло один раз
пыль рассасывается и жертвы оплакивал. У государственного террора нет определенного конца, потому что террор является частью порядок вещей. Язык, используемый для защиты неоправданного и неоправданного. аморальный может быть моралистическим, не сталкиваясь со своей собственной моральной пустотой. Ты можешь сказать раб он свободен, но если вы не разблокируете его наручники, он свободен только гнев против лицемерия и несправедливости своего хозяина.
Что могут законы без безопасного моральная база делать? Все, что им нравится. И это обязательно будет политически оправдано. в любых условиях, которые выберет политик. Агрессивная война превращается в крестовый поход. Незаконная война становится смелым поступком во имя всеобщего блага. Мы не судим наши правительства — неудачники, когда их называют добрыми. Мы судим доброту к быть необходимым качеством. Даже трудные решения вызывают восхищение как немедленное жестокость, порождающая в конечном итоге доброту.
Очевидно, что правительство может действовать вопреки общепринятым моральным взглядам, оставаясь в рамках закона.Как закон интерпретация — это всегда вопрос. Интерпретация может быть гибким. Чем бессовестнее действие, тем гибче интерпретация. И оправдание не то чтобы действие было моральным или законным: это было необходимо. Финал обращение к искренности: «Я сделал то, что считал правильным». Это как если бы искренность была высшей добродетелью, а не наименьшим, на что мы можем рассчитывать люди.
Общество ожидает от своих лидеров действий не только по совести, но и по тому, что обычно считается быть законным.Легитимность — это не то же самое, что законность. Он может подать апелляцию, как это сделали Франклин и Джефферсон, неписаному, но общепризнанному закону. Это призыв к нравственному закону, к тому, что повсеместно считается справедливым. Если мир осуждает действие, ни один политик не может оспаривать его законность даже если это технически законно (хотя это будет сомнительно). Если мы действуем сознательно против общего мнения, мы может быть доказано историей, но на данный момент мы стоим осужден. Если в буквальном и узком в толковании закона нет ничего неправильного, политические действия в конце концов идут никуда без этической основы.Краткосрочная выгода возможна, тогда как желаемое «наследие» (которое принесет политическое действие в сноску в истории) исчезает. «Я сделал то, что считал правильным» может означать «Как законодатель я могу решать, что законно ». Это не то, что мы понимаем под силой в политический мир.
А вот здесь в порядке В заключение, мы должны говорить о справедливости. Под справедливостью мы понимаем баланс между закон и этическое действие. Мы говорим о «справедливой войне». Это широко употребляемая фраза — не война , законная , а война , а просто война .Не может быть никаких юридических препятствий для участия в конкретный конфликт. Однако общее чувство беспокойства может быть обоснованным. как по совести, так и по закону, выходящие за рамки устава и судебных постановлений. Без правительство справедливости становится не политически правильным, а тем, что политически целесообразно. Вопрос не в том, что может сойти с рук правительство. Вопрос в том, что наши лидеры могут делать и спать спокойно, если они могут спать все.
ПРИНЦИП ЭКСПЛУАТАЦИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
В статье исследован принцип целесообразности толкования закона.Отмечается, что термин «целесообразность» близок по значению к терминам «оптимальность», «рациональность», «эффективность». В связи с этим принцип целесообразности в целом рассматривается как принцип, требующий от испытуемого достижения полезного положительного результата с применением оптимального набора методов. Установлено, что принцип целесообразности реализуется в разных отраслях и институтах права. В частности, в гражданском процессуальном праве на этом принципе основаны такие судебные процедуры, как исследование, хранение и предоставление доказательств, назначение и проведение экспертизы, объединение и разделение требований.Также отмечается, что в наказании человека важен принцип целесообразности, то есть это основа юридической ответственности. В этой сфере он заключается в индивидуализации мер наказания или наказания в зависимости от тяжести правонарушения с учетом личности правонарушителя, его благополучия и обстоятельств совершения действия. Принцип целесообразности также означает, что выбранная мера соответствует целям ответственности. Отмечается, что принцип целесообразности предъявляет требования к ведению различных видов юридической деятельности — правотворческой, правоохранительной и, следовательно, является одним из основных принципов толковательной деятельности в сфере права.Подчеркивается, что основная идея этого принципа заключается в том, что акт не следует толковать в том смысле, который делает его бесцельным, поэтому акт не может интерпретироваться за пределами цели, для которой он был принят. В статье также аргументируется, что частным способом постановки цели правовой нормы является телеологическое (целенаправленное) средство толкования. Требования принципа целесообразности включают стремление к соблюдению общественных интересов и обязательство применять проверку толковательных выводов.Принцип целесообразности толкования права определяется как толковательный принцип, суть которого заключается в стремлении субъекта толкования к достижению цели, к получению полезного, положительного результата от своей деятельности, используя для этого оптимальный набор методов. цель.
мужская реа | Определение и факты
mens rea , согласно англо-американскому праву, преступный умысел или злой разум. В целом определение уголовного преступления включает не только действие или бездействие и его последствия, но и сопутствующее психическое состояние исполнителя.Все уголовные системы требуют наличия умысла для совершения большинства преступлений. Однако только англо-американские системы используют термин mens rea . Такие страны, как Франция и Япония, просто указывают, что должно быть преступное намерение, если иное не предусмотрено конкретным законом.
Несмотря на очевидную важность правильного определения ментального элемента, в уголовных законах часто ничего не говорится о том, какой тип mens rea, если таковой имеется, должен быть показан. В других случаях используется широкий спектр терминов без какого-либо четкого указания на то, как их следует интерпретировать.Предварительный проект Типового уголовного кодекса Американского института права сокращает количество терминов mens rea до четырех: преступники должны действовать «намеренно», что означает, что у них должно быть действительное, сознательно сформированное намерение добиться уголовных последствий; «Сознательно», что означает осознанное осознание того, что их поведение приведет к последствиям; «Безрассудно», что означает сознательное игнорирование того факта, что их поведение создает необоснованную опасность; и «по неосторожности», что означает невнимание к опасности, которая была бы очевидна для разумного человека.
В наше время во всех странах введено значительное количество уголовных преступлений, в которых нет необходимости показывать умысел или иное психическое состояние. Отсутствие mens rea всегда характеризовало несколько правонарушений, таких как предусмотренное законом изнасилование, когда знание о том, что жертва не достиг совершеннолетия, не является обязательным для ответственности, и двоеженство, которое часто может иметь место, даже если стороны верят в полную добросовестность что они могут жениться. Mens rea не обязательно отражать в ряде законодательных актов, регулирующих экономическую или иную деятельность, обычно называемую правонарушениями в области общественного благосостояния, предусматривающими незначительные штрафы.
В таких случаях исключение доказательства наличия преступного умысла обычно оправдывается соображениями целесообразности. Утверждается, что требование доказательства умысла или даже безрассудства сделало бы некоторые из этих нормативных актов в значительной степени неэффективными или не имеющими исковой силы. Законы, регулирующие табак, алкоголь, опасные наркотики, автомобильное движение и огнестрельное оружие, были бы бесполезны, если бы любой, кто их нарушал, мог сослаться на незнание закона. Однако Австралия теперь позволяет обвиняемым опровергнуть предъявленное им обвинение, продемонстрировав, что они не проявили халатности в несоблюдении закона.Сторонники этой позиции утверждают, что ради эффективности мало что приносится в жертву.
Еще одним соображением при отказе от требований mens rea является незнание или ошибка. Обычно говорят, что незнание фактов освобождает от ответственности, а незнание закона — нет. Хотя эта простая формула верна во многих областях уголовного права, есть важные исключения, особенно в области правонарушений с абсолютной ответственностью. В таких случаях юридическая ошибка все чаще используется в качестве защиты, особенно в соответствии с законодательными актами, предусматривающими суровые наказания.
Наконец, все системы уголовного правосудия предусматривают определенные виды ограниченной ответственности, такие как опьянение, младенчество или безумие. Все страны указывают конкретный возраст, в котором молодые люди могут нести ответственность за последствия своих действий. Обычно считается, что интоксикация не является защитой от преступления, за исключением случаев, когда она отрицает наличие определенного психического состояния. Таким образом, согласно англо-американскому законодательству, люди, совершающие убийство в состоянии алкогольного опьянения, осуждаются за непредумышленное убийство, а не за убийство, если обнаруживается, что они были неспособны проявить «преднамеренный злой умысел», необходимый для установления факта убийства. См. Также уменьшенная ответственность.
Политика Нидерландов в отношении наркотиков
The Нидерланды Лекарственная политика
Бумага будет представлен на слушании в Специальном комитете по незаконным наркотикам, Оттава, 19 ноября 2001-09-28
Боб Кейзер [1]
Советник по наркополитике,
Министерство здравоохранения, благосостояния и спорта Нидерландов
1.Введение
В этой статье я кратко описать предысторию политики Нидерландов в отношении наркотиков, основные элементы этой политики, достигнутые результаты и вопросы, которые были подняты для обсуждения. Для получения более подробной информации я обращаюсь к другим документам, которые будут представлен сегодня. Те, кому требуется больше фактов, могут обратиться к множеству отличных источники информации, доступные по этому вопросу: информационные бюллетени Институт Тримбос и подробности, которые Институт Тримбос также публикует в рамках Национального мониторинга наркотиков ( www.trimbos.nl) , и артикул «Прагматизм против идеологии: продолжение политики Нидерландов», автор: Марсель де Корт и Тон Крамер (Journal of Drug Issues 1999, том 29, нет. 3). Для получения информации о политике Нидерландов с точки зрения Европы см. Годовые отчеты Европейского центра мониторинга наркотиков и наркомании (EMCDDA) ( www.emcdda.org ).
Для того, чтобы понять политику Нидерландов в отношении наркотиков, сначала нужно кое-что узнать о Сама Нидерланды.В конце концов, наркополитика должна соответствовать характеристики и культура страны, которая его производит. Нидерланды одна из самых густонаселенных стран мира. Население около 16 миллионов человек живут на площади в четверть острова Ванкувер. Торговля и транспорт традиционно был ключевой отраслью в нашей стране, а Нидерланды повсеместно считаются «воротами в Европу». В Голландцы твердо верят в индивидуальную свободу и разделение между «церковь» (иными словами, мораль) и государство.Мы верим в прагматизм. В то же время Нидерланды отличаются сильным чувством ответственности за коллективное благосостояние. Имеет чрезвычайно обширную систему социальных объектов и систем здравоохранения и образования, доступных для все. Нидерланды издавна были страной большого политического разнообразия, и его нынешнее правительство состоит из либералов, социальных либералов и социальных демократы. Наша административная система децентрализована местным властям. в значительной степени (особенно в отношении наркополитики).
2. Основные принципы политики Нидерландов в отношении наркотиков
Эти характеристики нашей страны отражены в наших Настоящая наркополитика, которая была сформулирована в середине семидесятых годов. Широкий ассортимент имеются учреждения по уходу за наркоманами. Голландская политика не морализирует, но основанный на предположении, что употребление наркотиков является фактом и должно рассматриваться как насколько возможно практично. Самая важная цель нашей наркополитики — поэтому для предотвращения или ограничения рисков и вреда, связанных с наркотиками как для самого пользователя, так и для его окружения.Отчасти из-за этого Министерство здравоохранения отвечает за координацию наркополитики. В краеугольным камнем этой политики является закон (Закон об опиуме), который основан на двух ключевых принципы. Во-первых, это различает разные типы наркотиков на основе их вредности (продукты из конопли, с одной стороны, и препараты, «неприемлемый» риск с другой). Во-вторых, закон различает основание характера преступления, такое как различие между хранение небольшого количества лекарств, предназначенных для личного пользования, и владение, предназначенное для торговых целей.Хранение до 30 г каннабис является мелким правонарушением. Хранение более 30 граммов — преступление. преступление. Употребление наркотиков не является правонарушением. Такой подход дает нам возможность добиваться сбалансированная политика благодаря применению нами уголовного права.
Торговля малыми количество каннабиса через торговые точки, известные как кафе, допускается при строгих условиях. Такая толерантность — типичный инструмент голландской политики. который основан на праве прокуратуры воздерживаться от судебного преследования правонарушения.Этот принцип сформулирован в законе и называется «Принцип целесообразности». Мелкомасштабная торговля кофе Таким образом, с юридической точки зрения магазины являются правонарушением, но при определенных условиях не преследуется. Эти условия: никакой рекламы, никакой продажи сильнодействующих наркотиков, не должно быть причинения неудобств, запрещен допуск и продажа несовершеннолетних (несовершеннолетних из 18), и никакие продажи каннабиса не превышают 5 граммов за транзакцию. Запас Кофешоп не должен превышать 500 граммов каннабиса.
Идея политики Нидерландов в отношении кофе магазины — это ограничение вреда. Это основано на аргументе, что если мы не преследовать в судебном порядке мелкую торговлю и употребление каннабиса при определенных условиях, пользователи, которые в основном молодые люди, экспериментирующие с наркотиками, не криминализованы (у них нет судимости) и их не заставляют переезжать в криминальных кругах, где есть риск, что их заставят попробовать еще опасных наркотиков, таких как героин, намного больше.
Многие думают что лекарства легально доступны в Нидерландах, и что мы не прилагаем никаких усилий для борьбы с предложением на рынке наркотиков. Ничего не может быть дальше от правда. Между лицами, оказывающими помощь наркоманам, существует постоянное интенсивное сотрудничество. система, судебные органы и государственные администраторы. С за исключением мелких торговцев каннабисом в кофейнях, борьба со всеми другими формы сбыта и производства наркотиков имеют высокий приоритет.Полиция и таможня чиновники регулярно изымают крупные партии наркотиков и тесно сотрудничают с другие страны в борьбе с организованной преступностью. В прошлом году около 40.000 кг. каннабиса и около 660 000 растений марихуаны было изъято; 1372 питомник разобраны сады; Изъято 5,5 млн таблеток XTC. я обратитесь к отдельному информационному бюллетеню по юстиции, который будет представлен сегодня. Наказуемость за правонарушения, связанные с наркотиками, сопоставима со многими другими страны, и степень, в которой мы обеспечиваем соблюдение наших законов о наркотиках, также строго сравнимо с таковым в наших соседних странах.Нидерланды имеют одну из самые большие тюремные помещения в Европе, а 17% камер заняты нарушители наших законов о наркотиках. Было подсчитано, что от 25 до 44% Заключенное население состоит из наркоманов или наркоманов.
3: Результаты
Мы преследовали это политика уже более 25 лет. Каких результатов она достигла, измеряемая с точки зрения его самая главная цель: ограничение вреда? Источники, на которые я ссылался ранее статистические данные об употреблении каннабиса можно найти, особенно в статье Mr.Корф, который сегодня представят.
— Каннабис использование: Как и во всех других странах, количество постоянных курильщиков конопли в Нидерланды за последние годы увеличились, и возраст, с которого начинаются пользователи, постепенно уменьшалась. Люди, у которых есть проблемы с употреблением каннабиса, также делают растущие требования к системе помощи наркоманам за последние несколько лет, хотя по оценкам, они составляют лишь 1% постоянных потребителей каннабиса. Это также признаки того, что употребление каннабиса стабилизируется и даже сокращается.Однако это Поразительно, что международные сравнительные исследования показывают, что как тенденция к увеличенное использование и нынешний масштаб использования сопоставимы с таковыми в страны, окружающие Нидерланды, такие как Германия, Франция и Бельгия, и конечно ниже, чем в Великобритании и США [2]. Эти статистические данные предполагают что почти нет связи между увеличением употребления каннабиса и политика, проводимая в отношении пользователей.
— Потребители сильных наркотиков (героин и кокаин): Благодаря высоким стандартам ухода и профилактики, в том числе широкомасштабная раздача метадона и чистых подкожных средств, ситуация изменилась. разработан в Нидерландах, что сопоставимо только с некоторыми другие страны. Стабилизировалось количество наркоманов, употребляющих тяжелые наркотики (героин / кокаин). примерно десять лет назад на уровне 2,5 на 1000 жителей. Это означает, что Нидерланды входят в тройку страны с наименьшим количеством проблемных наркоманов в Европейском Союзе (после Финляндии и Германии) [3].
— Хотя у нас есть наблюдается рост употребления каннабиса за десять лет, количество проблемных наркоманов увеличилось. был стабильным за тот же период. Отсюда можно сделать вывод, что Теория «ступеньки» в нашей стране не подтвердилась.
— Население потребители тяжелых наркотиков в Нидерландах состоят из более или менее одинаковой группы человек, о чем свидетельствует тот факт, что с каждым годом их средний возраст увеличивается на Почти год.Сейчас ему около 40 лет. Не многие молодые люди принимают до героина или крэка. Ущерб здоровью от употребления сильнодействующих наркотиков сохранился. ограниченное. Количество смертей от наркотиков [4] а количество наркоманов, инфицированных ВИЧ, невелико [5]. Еще одним следствием нашей политики является то, что относительно большой процент потребители наркотиков в нашей стране достаточно хорошо интегрированы в общество.
— Как и в соседних странах, мы заметили рост использования XTC в последние годы.Уровень использования в настоящее время среди молодежи составляет около 1,4%. Здесь, однако есть признаки того, что в последнее время уровень использования снижается.

4. Последние события и вопросы для обсуждения
Из всего этого будет ясно, что, принимая во внимание нашу цель ограничения вреда, наша политика разумно успешный. Значит ли это, что наркополитика Нидерландов идеальна? политика? Нет, это далеко не так.Мы постоянно сталкиваемся с множеством проблем, а это означает, что нам также постоянно приходится изменять нашу политику. Вот это краткое изложение наиболее значительных политических событий и политических тем для споров, возникших в последние несколько лет:
а. Кофе магазины
Это стало ясно в в начале девяностых годов вокруг кофе возник ряд проблем. магазины.К ним относятся такие проблемы, как (мелкие) преступные действия, совершенные собственниками. и клиенты, клиенты висят вокруг и приближения и ухода автомобилей клиентов, которые иногда вызывали неудобства для людей, живущих по соседству. Последний был особенно правда в приграничных регионах, где все больше и больше иностранцев приезжали в кофейни, чтобы купить коноплю. В ответ на это соблюдение соблюдение условий стало более строгим, а также количество кофеен. снижена в ряде муниципальных образований.В 1997 году количество кофеен было оценивается в 1179 человек; в 2000 году осталось всего 813 человек. Чтобы уменьшить наркотуризм, голландцы власти также решили сократить количество продаваемой каннабиса. от 30 граммов до 5 граммов за транзакцию.
Я должен подчеркнуть, что причина для этого не была что мы больше не верим в феномен кофейни, но власти хотели получить больший контроль над ним.
Политика кофейни это основная ответственность местной администрации.Многие проблемы окружающие кофейни, можно проследить до того факта, что местные администраторы и полицейские власти на самом деле не знали, как политика должна преследоваться. Это неудивительно, ведь кофейни по-прежнему действует на нейтральной административной территории. Продажа каннабиса »на входная дверь «незаконны, но допускаются, и покупки» в черный ход «не подпадают под эту политику терпимости. На практике это означает, что владелец кофейни вынужден покупать каннабис на нелегальный рынок.Это остается неудобной с административной точки зрения ситуацией. зрения. Это означает, что то, что запрещено, тем не менее терпимо. Тем не менее, мэры, начальники полиции и политики Нидерланды по-прежнему поддерживают эту концепцию. Их аргумент в пользу этого в том, что лучше контролировать половину проблемы, чем вообще ничего. Это отражается в том факте, что мэры крупных городов редко используют свои право закрыть все кофейни в своем муниципалитете.Причина этого состоит в том, что и администрация, и полиция считают, что преимущества кофеен перевешивают их недостатки. Закрытие кофе магазины, безусловно, приведут к увеличению торговли на улицах, в частных дома и на школьных игровых площадках, что, несомненно, будет сопровождаться жесткими продажи лекарств, при этом уровень их употребления среди населения не будет снижаться, в виду цифры для использования в других странах.
Эта дилемма (прагматизм против административной логики) характеризует текущую ситуацию в Политика Нидерландов в отношении каннабиса.Парламент Нидерландов недавно обсудил эту тему на длина. В ответ на инициативу 60 голландских мэров, парламент предложил провести эксперимент по «регулируемой» поставке каннабис должен быть запущен: то есть система для выращивания и распространения каннабис, который можно было поставлять только в ограниченное количество кафе. В Таким образом, круг может быть замкнут, и организованная преступность не попадет в Это.
Правительство отклонил это предложение.Основная причина этого заключалась в том, что эксперимент такого рода могут противоречить международным договорам, а также вступать в за резкую критику со стороны наших соседних стран; кроме того, эксперимент такого рода потребует большого количества дополнительных мер контроля и поэтому будет очень дорого. Тем не менее, дебаты все же привели к обещанию со стороны правительству активно исследовать степень, в которой другие страны также борьба с подобными проблемами и дилеммами.Для этого «Город Конференция »запланирована на декабрь 2001 г. в Нидерландах, где состоится крупный ряд европейских городов смогут обменяться опытом друг с другом.

г. Торговля и производство наркотиков
За последние несколько лет он стал становится все более очевидным, что некоторые международные продажи и производство наркотиков деятельность осуществляется из или через Нидерланды.Это в основном применяется к производству и транзиту XTC и каннабиса.
Мы решаем В последние годы деятельность и производство XTC стали более интенсивными за счет улучшения наших контроль над торговлей прекурсорами и создание специального полицейского подразделения, Отдел синтетических наркотиков (долл. США). Парламент Нидерландов недавно утвердил всеобъемлющий план по дальнейшему усилению борьбы с производством XTC.
Что касается каннабиса производства и торговли, мы доработали наше законодательство и активизировали наши усилия по обнаружению.Выращивание каннабиса для личного пользования де-факто допустимы (до 6 растений), но мы прилагаем все усилия для обнаружения выращивание в больших масштабах. В результате этой политики количество изъятий каннабиса (особенно каннабиса, выращенного в Нидерландах) увеличилось существенно. Пропорционально говоря, Нидерланды изымают гораздо больше каннабиса. чем в большинстве других европейских стран.
В этом контексте я следует также объяснить, что каннабис, выращиваемый в Нидерландах, характеризуется за счет увеличения среднего содержания THC.В 1999 году каннабис выращивали в Нидерландах. среднее содержание THC в приложении. 9% по сравнению со средним показателем 5% для каннабиса, выращенного за границей (хотя каннабис с высоким содержанием ТГК, так же хорошо выращивается в других странах). Однако недавнее исследование (2000 г.) показало, что эта цифра была приблизительно. 11% для каннабиса, выращенного в Нидерланды. Мы не знаем, временная ли это тенденция или представляет собой структурное изменение. У нас также нет научной информации о последствия употребления каннабиса для здоровья.Мы намерены осуществить дальнейшие исследования по этому вопросу, и мы продолжим отслеживать развития рынка внимательно.
Как я уже сказал, ошибочно думать, что мы проводим толерантную политику в отношении крупномасштабная торговля и производство наркотиков. Тем не менее, главный вопрос: и остается, это: крупномасштабная торговля и производство наркотиков, происходящие в Нидерланды из-за нашей политики терпимости по отношению к пользователям и нашей кофейне политика, или она независима от них?
Есть некоторые доказательства, подтверждающие эту первую точку зрения, когда мы смотрим на восьмидесятые годы, время, когда мы — как и многие другие страны — недостаточно осознавали роль организованная наркопреступность.Однако это не относится к девяностым годам, о чем свидетельствует в соответствии с моими предыдущими замечаниями об усилиях голландской полиции, таможенников и судебные органы. Из проведенного (небольшого) исследования на вопрос о том, привлекает ли нидерландская наркополитика преступников, кажется более вероятным, что организованная преступность просто использует инфраструктура, наличие качественной химической промышленности, отсутствие пограничный контроль и огромные потоки законных товаров для проведения собственных торговля.Ежегодно Роттердам переваливает более 6 миллионов (!) Контейнеров. Ты не нужно быть математическим гением, чтобы признать, что даже при самых строгих методы обнаружения, есть большая вероятность, что значительная часть торговля проверяться не будет.

г. Изменение тенденций в употреблении наркотиков; Изменения в проблеме зависимости
Заметны изменения в модели использования в последние годы.Я уже говорил об увеличении употребление каннабиса и использование XTC и других синтетических наркотиков (хотя последние обзоры указывают на стабилизацию). Это привело к более гибкой политике. За Например, в последние несколько лет мы вложили гораздо больше средств в развитие инновационные профилактические программы. Обучение молодежи, в основном в школе, с упор на констатацию фактов везде, где это возможно, все же можно рассматривать как наш самый важный инструмент политики.
Образование играет ключевую роль в нашем подходе к использованию XTC, и мы также начали крупномасштабное исследование вредоносность XTC и модели поведения пользователей, потому что на самом деле мы мало знали о XTC.Мы также создали ранний система предупреждения, позволяющая нам быстро узнавать о новых таблетках на рынке. Тестирование на таблетки — важный элемент этой системы. Именно благодаря этой политике что в Нидерландах у нас относительно мало смертей от XTC.
Еще одна тенденция заключается в том, что служба по уходу за наркозависимыми справиться с растущим числом наркоманов с психическими проблемами и группами наркоманы в плохой физической форме. Опыт показал, что лечение, Цель состоит в том, чтобы способствовать воздержанию, от этой группы мало пользы.Забота мы должны будут радикально измениться как по своему характеру, так и по организация. Поэтому повышение эффективности и качества имеет высокий приоритет. Одним из примеров этого является строго научный эксперимент с героином. по медицинским показаниям. Цель этого — улучшить состояние наркоманов. медико-социальное состояние. Этот эксперимент, в котором 600 наркоманов принимают часть, будет оценена в начале следующего года. Если результат положительный, здоровье Министр предложит преобразовать программу раздачи в обычная форма лечения.Другие примеры инновации в уходе — это быстрая детоксикация под наркозом и прием метадона в высоких дозах
Некоторые комментарии о важности исследований и мониторинг в области наркополитики на данный момент в порядке. В важность разработки и финансирования этих инструментов часто недооценивается политики и политики. Однако без них невозможно сохранить отслеживать события на рынке лекарств и анализировать, принимаются ли меры использованные на самом деле оказали влияние.К счастью, министр здравоохранения Нидерландов признали важность этого и позволили нам выполнить структурная политика мониторинга и исследования.
г. Беспокойство, причиняемое наркоманами
В начале девяностых годов прошлого века поведение сильно зависимые потребители наркотиков начали привлекать все больше и больше критики со стороны представители общественности. Был небольшая категория наркоманов, которые были постоянным источником значительных социальных и судебное вмешательство.Это приняло форму мелкого преступления, хулиганства и заставляя общественность чувствовать себя небезопасно. В эту группу входит примерно 20% наркоманов. Население. Правительство быстро отреагировало, разработав обширную программа и предоставление относительно большого бюджета для ее финансирования. Политики осознали, что наркополитика работает только в том случае, если она поддерживается обществом, и эта поддержка могла быть потеряна.
Участвующих проектов улучшение жилищных условий для проблемных наркоманов и более строгие меры подход к неудобствам, которые они вызвали.Муниципальные власти и наркоман организации по уходу несли основную ответственность за это. Множество новых появились объекты, такие как экспериментальные пользовательские комнаты (где употребление наркотиков терпимо), социальных общежитий и новых форм наркологических клиник, в частности разработан для этой группы проблемных наркоманов. Нидерланды также начали экспериментируя с насильственным лечением и перевоспитанием жесткого ядра наркоманы, вызывающие раздражение. Это 350 мест для людей, которые часто бывали виновен в мелком преступлении.Недавние исследования показывают, что неудобства уменьшаются.
5. Нидерланды и остальной мир
Голландская наркополитика оказалась выгодной критики со стороны других стран в последние годы. Нидерланды, сильно зависела от торговли с другими странами, а также всегда играла активная роль в международном сообществе, серьезно отнеслась к этой критике с самого начала.
Критика была сосредоточена на двух основных областях.Были обоснованные жалобы — на трансграничную торговлю наркотиками, на пример — но также и жалобы на основную философию Политика Нидерландов. Некоторые страны посчитали, что у нас неправильное отношение, и что мы подавали неправильный пример миру.
В начале девяностых годов большая часть критика пришла из Германии. Итак, мы вступили в интенсивный диалог с Немцы. Из этого мы быстро обнаружили, что широко распространено невежество. о голландской ситуации, и что критики на на местном, региональном уровне в Германии, чем хотели нас национальные политики. полагать.Это важно, потому что наркополитика в Германии — это прежде всего ответственность Bundesländer ( федеральные земли). Выяснилось, что проблемы во многих крупных городах, таких как поскольку Гамбург, Бремен и Франкфурт имеют гораздо больше общего с проблемами в Голландские города, чем официально признали немецкие федеральные политики. Хозяин Впоследствии между наркоманами возникли голландско-немецкие союзы. организаций, полиции и государственных администраторов.Это, в свою очередь, вызвало Германия займет гораздо более умеренную позицию на политическом уровне. Прошлое четыре года характеризовались практически отсутствием критики Политика Нидерландов. Выдача метадона широко распространена в Германии, Германия ставит эксперименты с выдачей героина, и политика федеральных земель в отношении каннабиса теперь сопоставима с политикой Нидерландов (хотя в Германии нет кофешопов).
Мы прошли через аналогичный процесс с Францией.Большой Многие люди приезжали из Лилля, чтобы купить наркотики в Роттердаме. Это не только вызвали немало неудобств в обоих городах, но и вызвали критику на высоком политическом уровне. В какой-то момент, когда президент Ширак подвергся нападению из-за французских атомных испытаний в Тихом океане, он отметил, что ущерб от ядерных испытаний было ничтожно мало по сравнению с катастрофическим последствия наркополитики Нидерландов. Мы поехали в Лилль, где обсудили подробно обсудите эти вопросы с местными администраторами.Из этих обсуждений мы узнал, что, как и в Германии, расхождения между нашими взглядами были намного меньше чем хотели, чтобы мы поверили национальным политикам. Различные совместные затем были начаты проекты, в том числе ежегодная голландско-французская учебная неделя, в ходе которой исследователи, социальные работники и местные политики сравнивают свои переживания и проблемы. Многие улучшения были также достигнуты в области сотрудничество между голландскими, бельгийскими и французскими полицейскими силами.В общем, это Можно сказать, что франко-голландские отношения снова в прекрасном состоянии.
Швеция была следующей страной, которая внезапно начать жесткую критику политики Нидерландов в отношении наркотиков. В этом В этом случае критика носила в основном моральный характер. Швеция имеет давнюю традицию строго запрещающая алкогольная политика, и такое отношение также распространяется на ее наркополитика. Шведская наркополитика стала исключительно ограничительной с тех пор, как Восьмидесятые.Мы тоже пытались развивать диалог со шведами, но это надо признать, что зачастую этого было очень трудно добиться, если бы только потому что самим шведам было сложно вести рациональную дискуссию по наркополитике в своей стране. Я ограничусь здесь заявлением что Швеция смягчила свою позицию, отчасти потому, что европейское сравнение результаты (например, количество наркоманов и смертей, связанных с наркотиками) выяснилось, что шведская политика не была более эффективной, отчасти потому, что она стало очевидно, что Нидерланды не изолированы в своей политике.
После Швеции США перешли в наступление. Вскоре после назначения генерала МакКэффри начальником Царь США по наркотикам, журналист приехал в Амстердам, где поговорил с количество людей под предлогом того, что он пишет роман о наркотиках преступление. Затем журналист включил собранную им информацию в статья, опубликованная во влиятельном журнале «Форин Делс», под заголовком: «Непродуманный голландский эксперимент с наркотиками».Статья была буквально напичкан ошибками, ложными цитатами и злонамеренными предложениями. За Например, он заявил, что потребление наркотиков в Нидерландах резко увеличилось на 250% за очень короткий период, когда «резко выросло» количество убийств и других видов преступлений, что в в Нидерландах содержание ТГК составляло 35%, и Нидерланды были раем для преступников, что количество наркоманов было вдвое больше, чем в Великобритании, и т. д.
Запросы голландцев об исправлении посол в США никак не повлиял.Вместо этого генерал Маккафри оставил о цитировании статьи в Foreign Affairs в своих выступлениях и документах к продемонстрировать, что политика Нидерландов была, по его словам, » полная катастрофа », и что Нидерланды оккупировали полностью изолированную положение в мире.
Вышеупомянутая статистика из зарубежных Дела или Маккаффри теперь снова появляются в Канаде. Канадская полиция Ассоциация обратилась к тому же источнику, чтобы доказать свою точку зрения, очевидно, без того, чтобы эти полицейские детективы предприняли хоть малейшие попытки проверьте, было ли что-то из этого на самом деле правдой.
Нидерланды были далеко не довольны эти нападки на нашу наркополитику. Мы сделали все, что могли, чтобы ответить на критика. Но эффект этой иностранной критики не заключался в том, чтобы убедить нас отказаться от основополагающих принципов нашей наркополитики. Почему нет?
Это было не потому, что у нас была священная вера. во всяком случае, в нашей собственной политике. Мы хорошо осведомлены о нашей политике в отношении наркотиков недостатки и неудачи. Но основная причина, по которой мы не изменили тактику, — это мы считаем, что во многих отношениях результаты нашей политики не хуже — и в некоторых отношениях они лучше, чем результаты, достигнутые в сопоставимых страны.Основываясь на фактах и цифрах, мы считаем, что такая политика, как отстаиваемая США — нежелательная альтернатива. Более того, в последнее время лет большое количество стран начали проводить политику, которая более или менее сопоставим с голландским подходом. Если разделить международный дебатов из политической риторики, ясно, что Нидерланды не иметь особенно эксцентричную политику. Например, в настоящее время система обсуждаемый в Швейцарии, во многом сравним с кофе магазинов, и она также более прогрессивна, чем голландская система во многих других уважает.Я уже упоминал немецкие федеральные земли, и отмеченные изменение французской позиции. Такие страны, как Португалия, Бельгия и Люксембург. также неуклонно модерируют свои позиции. Люксембург уже и Бельгия готовит различие в своем законе между каннабисом и сильнодействующими наркотиками.
Также в Великобритании, у которой самый высокий данные о распространенности каннабиса в ЕС, дебаты о каннабисе декриминализация происходит в последние годы, и ее сторонники даже от полиции и консервативной партии.
6. Выводы
— Наша политика в отношении каннабиса не привело к значительному увеличению употребления каннабиса по сравнению с другими страны. Тот факт, что уровень употребления каннабиса сопоставим с другие страны показывают, что влияние политики на количество пользователей наверное, меньше, чем мы думаем. Предположительно другие факторы, такие как тенденции в молодежная культура, социальное неравенство и другие социальные факторы играют гораздо больше важная роль, чем думают политики.
— На наш взгляд, однако это не означает, что не имеет значения, проводит либеральную или ограничительную политику в отношении наркотиков. Инвестирование в политику, направленную на защита здоровья окупается с точки зрения смертности, заболеваемости и наличие маргинализации. Подобная ситуация и в ряде других страны, где в основном молодые пользователи рискуют вступить в контакт с судебной системой считается крайне нежелательным в Нидерландах.В вред, причиненный судимостью, больше, чем вред, причиненный (как правило) несколько лет экспериментального употребления наркотиков.
— Нет признаки того, что наша политика в отношении каннабиса привела к увеличению числа наркоманы. Широкий спектр услуг по уходу и профилактике обеспечил что употребление тяжелых наркотиков остается ограниченным, и что состояние здоровья потребителей может быть охарактеризовано как разумное.
— Причинно-следственная связь не может быть установленным между политикой, направленной на ограничение вреда, и фактом что часть международной торговли и производства наркотиков имеет место из или через Нидерланды.
— Хорошая наркополитика должен состоять из взаимодействия практики, науки и политики. Эти три неразрывно связаны между собой, но каждая играет свою роль. Таким образом, мониторинг является абсолютно важным элементом политики. Без мониторинг, влияние политики невозможно измерить, качество работы не может быть улучшена, и никогда не может быть проведена значимая дискуссия.
— Политический дискуссии о наркотиках — как на национальном, так и на международном уровне. уровень — часто проводится на основе неверных или ошибочных аргументов.Факты и моральные мнения перемешаны. Однако международная мнения на научном и практическом уровнях на самом деле расходятся гораздо меньше чем некоторые политики хотят, чтобы люди думали. На практике быстрый процесс гармонизация наркополитики снизу вверх в настоящее время происходит в ряде Европейские страны.
— Наконец, на на практическом и политическом уровнях растет осознание того, что существующие коллекция инструментов, в которой в значительной степени преобладают международные договоров о наркотиках, неадекватны для того, чтобы решить проблему наркотиков управляемый.Этот факт крайне сложно признать на политической арене. уровне не только по политическим причинам, но и потому, что нет пригодных для использования альтернативы. Отсюда вывод: практический и научный уровней, нам нужно приложить больше усилий для разработки подходящих альтернатив, желательно через международные связи с коллегами из других стран.
BK 9/9/01
[1] Parnassusplein 5, P.O.Box 20350, 2500 EJ The Hague, тел. +31 70340 6937, +31 23 5341691, E-mail: [email protected] [2] Например: в прошлом месяце распространенность среди школьников 15-16 лет (1999 г.): Нидерланды 14%, Ирландия 15%, Великобритания 16%, Франция 22%, США 19%; Население в целом, распространенность в прошлом году (1994-1998 гг.): Нидерланды 5%, Великобритания 9%, Франция 5%, США 9%. [3] Нидерланды 2,5, Швеция 3, Великобритания 5,6, Франция 3,9, Италия 7,2 (на 1000 жителей). [4] Смертность, связанная с наркотиками, на 1000 жителей: Нидерланды 0,5, Германия 1,3, Великобритания 2,7, Швеция 1.9 [5] Доля потребителей инъекционных наркотиков от всех случаев СПИДа (1998 г.): Нидерланды 11, Великобритания 6, Ирландия 26, Германия 12, Франция 18, Португалия 61.
Сдерживание в уголовном кодексе
Патрик Хили [1]
При обсуждении раннего американского права профессор Грант Гилмор отметил маловероятность того, что «борьба за национальное освобождение когда-либо создаст климат, благоприятный для развития стабильной правовой системы». Тем не менее, он так объяснил настроение времен в Америке конца восемнадцатого века:
С успешным завершением революции и созданием централизованного федерального правительства (…) была подготовлена почва для нового старта — нового старта в построении политических институтов, в выборе роли, которую должно было играть правительство. развитие нашего общества в обеспечении правовой системы федеративной республики и входящих в нее государств.Совершенно очевидно, что люди, которые руководили нашими делами с 1770-х или 1780-х годов до 1820-х или 1830-х годов, понимали свое уникальное и привилегированное историческое положение: на долю каждого поколения выпадает не делать такого нового старта в энергичном, грамотном и сложное общество, уже находящееся в полном потоке экономического и социального развития, осознающее свой огромный потенциал для постоянно растущей власти и богатства. [2]
Примерно то же самое можно сказать о тех обществах на европейском континенте, которые с 1989 года начали длительный процесс преобразования себя в новые государства.В этих обществах мужчины и женщины признают, что история дала им возможность начать все заново. Решения, принятые в первые годы этого восстановления, будут иметь долгосрочные последствия, и именно по этой причине лучшая часть мудрости — действовать сдержанно, особенно в сфере администрирования и создания уголовного права.
Достоинство сдержанности
Сдержанность обычно считается личной добродетелью. Это связано с другими ценностями, включая терпимость, терпение, терпение, самодисциплину и жертву.Его противоположность находится среди ошибок или пороков, включая опрометчивость, ярость, нетерпимость, искушение, своекорыстие, доминирование и неоправданное насилие. Не существует единого способа определения личной добродетели сдерживания, но любое описание его практики в гражданском обществе должно включать уважение к честности других и уважение к их благополучию. Это подразумевает способность сдерживать свои порывы и подчинять себе личную волю, чтобы приспособиться к другим.
Еще труднее любая попытка определить сдержанность как общественную добродетель, то есть как ценность, которая поддерживает институты гражданского общества и пронизывает поведение правительства в целом и отправление правосудия в частности.Следует сразу признать, что сдержанность в этом смысле, как и в частной морали, является ценностью относительной важности для разных обществ и внутри любого общества. Не существует объективной меры, с помощью которой можно было бы измерить степень, в которой институты и правительство общества отражают, среди прочего, уважение к целостности его подданных или терпимость к различиям и разногласиям, которые существуют между ними. В то же время, однако, не может быть никаких сомнений в том, что разумный наблюдатель мог бы отметить как факт, что сдержанность в этой форме более или менее присутствует в институтах общества и в действиях тех, кто участвует в его управлении. .
По большей части, подобно здравому суждению или вежливым манерам, сдержанность — это добродетель, которую нельзя кодифицировать, даже если ее аспекты могут быть выражены в правилах, принципах или других условных обозначениях поведения. В значительной степени наиболее важные черты сдержанности должны всегда оставаться невысказанными, в молчании, поскольку там, где есть необходимость выразить достоинства сдержанности в правилах или других положительных предписаниях, это отчасти объясняется несоблюдением сдержанности. Конечно, не все положительные предписания выражают потребность в сдержанности; Распространение законов, правил, положений и других общественных приказов в определенных условиях не может служить примером ничего, кроме безудержной воли командира к доминированию, без учета законного использования социальной власти и целостности тех, кто ей подчиняется.Профессор Гилмор выразил похожую идею следующим образом:
Закон отражает, но никоим образом не определяет моральную ценность общества. Ценности разумно справедливого общества отразятся в разумно справедливом законе. Чем лучше общество, тем меньше будет закона. На Небесах не будет закона, и лев ляжет с ягненком. Ценности несправедливого общества отразятся в несправедливом законе. Чем хуже будет общество, тем больше будет закона.В аду не будет ничего, кроме закона, и надлежащая правовая процедура будет строго соблюдаться. [3]
На более низком уровне того же ада не соблюдались бы даже надлежащие процессуальные нормы. Но центральный момент этого отрывка остается неизменным: моральная ценность общества отчасти будет отражена в ограниченном использовании закона.
Почему? Во-первых, неукоснительное использование закона может только уменьшить свободу и неприкосновенность личности, что само по себе может считаться пагубным или злым.Во-вторых, чрезмерные законы могут только усилить неуважение к закону в целом, к тем, кто его применяет, и к институтам, через которые они действуют. В-третьих, ошибочно полагать, что большее количество законов обязательно приведет к чистой прибыли в продвижении к улучшению общества, даже если закон принят для самых благородных целей. Короче говоря, хотя закон сам по себе не способствует улучшению общества, сдержанное выражение суждений может.
Сила сдержанности при отправлении и установлении уголовного права можно рассматривать двояко, и они подробно обсуждаются ниже.Первый включает выражения сдержанности в позитивном праве юрисдикции. Другой — более туманный и более важный — заключается в сдержанности при создании уголовного права.
Сдержанность в применении уголовного закона
Наиболее распространенным и самым расплывчатым выражением юридической силы сдерживания является верховенство закона. Хотя нет точного определения этого понятия в правовых системах или внутри правовой системы, оно включает в себя набор принципов, которые ограничивают полномочия всех органов государства ссылкой на закон.Законы государства лишь частично указывают на его приверженность верховенству закона, потому что, как очевидно, идеальные законы могут игнорироваться или нарушаться органами злого государства или, в других случаях, злыми агентами другого государства. хорошее состояние. Еще одним показателем степени процветания верховенства закона в конкретном государстве является степень, в которой его агенты соблюдают законные нормы, уважающие свободу, неприкосновенность частной жизни и другие важные интересы. Верховенство закона не может процветать там, где закон и его инструменты используются, без учета доверия или достоинства людей, для обеспечения соблюдения взглядов или пристрастий лиц, которые — на данный момент — обладают политической властью.
В рамках позитивных норм государства приверженность верховенству закона можно увидеть в взятых им международных обязательствах, например в соглашении государства соблюдать стандарты, установленные в договорах, конвенциях и т.п. Однако более непосредственно верховенство закона воплощается в конституции государства, в которой основополагающие принципы, регулирующие государственные институты и отношения между государством и его подданными, декларируются с большей или меньшей точностью.Дальнейшее усиление конституционных принципов можно найти в статутах и других источниках права, если эти источники согласуются с принципами, провозглашенными в конституции, или — в той степени, в которой конституция может молчать — они в остальном согласуются с принципами, относящимися к правилу. закона.
Конституция Украины включает статьи, которые признают и гарантируют основные концепции, связанные с верховенством закона в отношении отправления уголовного правосудия.Главным из них, и никоим образом не ограничивается уголовными делами, является отделение судебной власти от всех других институтов государства. Совершенно очевидно, что не может быть никакого значимого уважения к верховенству закона, если судебная власть на всех уровнях не является полностью независимой от контроля или влияния другого органа власти.
Также в различных местах Конституции Украины включены аспекты того, что во многих правовых системах известно как принцип законности.Этот термин может показаться синонимом верховенства закона, но он более конкретно относится к трем связанным идеям. Эти идеи объединены принципом, согласно которому право государства ссылаться на уголовное право может быть легитимным только в том случае, если оно выражено в законах, которые имеют предполагаемое действие, выражены с достаточной точностью, чтобы информировать гражданина об их содержании и не наделяют необоснованными дискреционными полномочиями. те, кто отвечает за их администрирование и исполнение. Таким образом, принцип законности касается некоторых элементарных предписаний, которые регулируют применение всего уголовного права: отсутствие обратной силы, предварительное уведомление и требование адекватной точности, чтобы избежать неопределенности или чрезмерной широты.
Можно считать самоочевидным, что применение уголовного законодательства без обратной силы является базовой защитой от злоупотребления государственной властью в том смысле, что применение обратной силы будет означать, что для государства законно применять силу для обеспечения соблюдения законов. что на момент предполагаемого поведения не существовало. Однако принцип отсутствия обратной силы — это не просто академический, теоретический принцип, он может иметь практическое значение при обычном толковании уголовного законодательства.Достаточно одного примера. Предположим, что уголовное право государства определяет нападение как преднамеренное применение силы одним лицом к другому без согласия лица, к которому применяется сила. Предположим также инцидент, в котором два человека соглашаются на драку на кулаках, и при заключении этого соглашения понимается, что не только телесные повреждения могут быть нанесены одному или обоим участникам, но также и то, что нанесение телесных повреждений является их собственностью. ясное намерение. Однако ни один из них не собирается убивать другого.Предположим далее, и наконец, что в ходе боя один из участников (A) ударяет другого (B) по голове, и что B теряет сознание, а затем умирает в результате травмы своего мозга. A обвиняется в виновном убийстве B, то есть в непредумышленном убийстве B посредством противоправного действия (нападения).
Когда дело доходит до судебного разбирательства, обвиняемый (через своего адвоката) заявляет суду, что он должен быть оправдан, поскольку он не совершил незаконного нападения на Б. ввиду согласия, которое они оба дали на кулачный бой.Суд отклоняет этот аргумент на том основании, что кулачный бой по обоюдному согласию в обычном порядке является законным действием, но что с точки зрения общественного порядка согласие на такое поведение является недействительным в обстоятельствах, когда существует риск тяжкие телесные повреждения. В данном случае такой риск был, поэтому согласие было недействительным. Таким образом, обвиняемый A совершил нападение, повлекшее смерть B, и должен быть признан виновным в непредумышленном убийстве.
Ответ, предоставленный судом, можно рассматривать просто как упражнение в законодательном толковании значения и пределов согласия при нападении.С этой точки зрения можно утверждать, что принцип отсутствия обратной силы полностью удовлетворяется предшествующим существованием определенного правонарушения, которое надлежащим образом уведомляет всех о масштабах уголовной ответственности. Таким образом, конкретный результат, достигнутый судом, является не чем иным, как выводом о применении действующего закона, который содержит элемент двусмысленности.
Но есть и другая точка зрения на результат этого примера. Если в самом деле закон штата прямо определяет нападение как несогласованное и преднамеренное применение силы, то результатом заключения суда является исключение наличия согласия из рассмотрения и, таким образом, создание на основании судебного распоряжения нового определения правонарушения, имеющего обратную силу. заявление, если обвиняемый А. признан виновным.То есть, несмотря на простой текст закона, который позволяет дать согласие на недопущение нападения, суд указал, что есть случаи, когда по причинам государственной политики и общественного порядка свободное согласие недействительно.
Нет необходимости в дальнейшем рассматривать этот пример, а также нет необходимости пытаться сформулировать общий принцип, который обеспечил бы решение этой и подобных проблем. Для настоящих целей достаточно отметить, что, хотя принцип отсутствия обратной силы в значительной степени не вызывает споров, существует множество обычных примеров законодательного толкования, в которых он может иметь большое практическое значение.Если законодательный орган выполнил конституцию, создавая видимость создания только правонарушений, имеющих перспективное применение, это было бы несовместимым с принципом законности, если бы суды толковали эти правонарушения таким образом, чтобы налагать гораздо более широкую сеть ответственности. определяется законодательным органом. Хотя от судов обычно требуется толковать двусмысленные формулировки, сформулированные в законе, их законные полномочия на это не включают повторное определение преступлений с обратной силой.
Принцип законности также включает требование предварительного уведомления, что означает, что ни одно лицо не может быть привлечено к ответственности за преступление, которое, как он не мог знать, запрещено законом. Хотя эта идея в некоторой степени пересекается с принципом отсутствия обратной силы, она также включает отдельный элемент, заслуживающий комментариев. Любая система, которая признает предписание о том, что незнание закона не является оправданием ( ignorantia iuris neminem excusat ), не может законно применять закон, если какое-либо лицо, подпадающее под его действие, не может проинформировать себя о его существовании и содержании.В любом современном государстве, конечно, было бы нелепо предполагать, что субъект может действительно иметь практическое знание закона во всех его многочисленных аспектах и сложности. Обилие законов и постановлений просто слишком велико для того, чтобы требование о предварительном уведомлении могло применяться полностью и всесторонне. Тем не менее этот аспект принципа законности остается жизненно важным. Его суть состоит в том, чтобы требовать не только того, чтобы уголовные законы имели только перспективное применение, но и чтобы такие законы были опубликованы таким образом, чтобы демонстрировать их принятие в соответствии с надлежащими формами законодательных действий.В этом смысле предварительное уведомление исключает произвольное создание секретных законов и в некоторой степени оправдывает применение государством уголовных санкций, поскольку субъект получил уведомление о предварительном запрете определенных форм поведения.
Помимо отсутствия обратной силы и предварительного уведомления, принцип законности требует, чтобы уголовные законы формулировались и толковались в терминах, которые не должны быть слишком расплывчатыми или чрезмерно широкими. Эта концепция в равной степени применима к законодательной функции при принятии законов и к судебной функции при толковании законов.Однако расплывчатость и широта не являются синонимами, поскольку закон может быть одновременно неприемлемо широким и довольно точным. Чрезмерная широта касается проблемы сферы действия уголовного закона, намного превышающей любую законную цель законодательного органа (например, «Рождение ребенка с голубыми глазами или светлыми волосами является правонарушением», ). Нечеткость связана с несогласованностью терминов, используемых для определения уголовной ответственности. Даже если уголовные законы не имеют обратной силы и удовлетворяют требованию предварительного уведомления, они не могут соответствовать принципу законности, если их условия не поддаются пониманию.Короче говоря, принцип законности подразумевает, что уголовный закон может быть объектом возражений на том основании, что он является расплывчатым и чрезмерно широким или что он является неопределенным или чрезмерно широким.
Во многих правовых системах принцип законности подкрепляется доктриной статутного толкования, широко известной как доктрина строгого толкования. В Конституции Украины этот принцип находит отражение во многих статьях. Суть этой идеи заключается в том, что уголовным законам не следует придавать больше возможностей, чем предполагал законодательный орган, и, что более важно, любая двусмысленность в толковании уголовных законов должна толковаться в пользу обвиняемого.
Принцип законности, пожалуй, наиболее яркое выражение верховенства закона в отношении уголовных дел в государстве. Есть бесчисленное множество других. То, как конституция и другие формы права стремятся контролировать полномочия полиции и защищать свободу и частную жизнь от вторжения со стороны государства, в целом можно рассматривать как проявления верховенства закона. Верховенство права также проявляется в прилагательном праве, относящемся к вопросам процедуры и доказывания, иногда аморфно описываемом как закон надлежащей правовой процедуры, и в материальном уголовном праве.
Как указывалось ранее, приверженность государства (через его закон) верховенству закона не влечет за собой, что верховенство закона обязательно должно иметь одинаковое значение в каждом штате. Это также не означает, что верховенство закона в государствах, которые признают и применяют одни и те же принципы, будут пониматься одинаково. Очевидно, что верховенство закона в любом государстве может быть, к лучшему или к худшему, только отражением ценностей этого государства и его людей. Для настоящих целей невозможно или нежелательно пытаться перечислить правила, принципы и доктрины, которые, рассматриваемые по отдельности или в их совокупности, обеспечивают признаки приверженности верховенству закона.Тема этого текста — сдержанность в уголовном праве, и поэтому желательно высказать некоторые общие соображения по этой широкой теме, поскольку она связана с применением уголовного права.
Рискуя чрезмерной абстракцией и риском тавтологии, можно сказать, что силу сдержанности можно увидеть в позитивном праве государства, если оно в целом соответствует критерию соразмерности . Каким бы ни было определение, эта концепция в высшей степени относительна и политически нестабильна, поскольку, очевидно, не существует объективной меры пропорциональности в каком-либо политическом или моральном контексте.Если в абстрактных терминах соразмерность предназначена для описания отношений между составными частями правовой системы и ее целым, а также между составными частями по отдельности и между всей одной правовой системой и всей другой, это только начало концепции, имеющей объяснительную ценность. Ибо ничто в этой концепции не может исключить возможность того, что применение крайних мер (например, военного положения) в конкретных условиях или обстоятельствах общества может быть рассмотрено как соразмерная, даже сдержанная реакция на настоятельную необходимость.Таким образом, использование соразмерности в качестве критерия сдержанности и ценности в значительной степени трудноразрешимо, поскольку концепция соразмерности одного человека может быть концепцией произвола или тирании другого человека.
Несмотря на эту трудность, идея о том, что сдержанность включает в себя принцип соразмерности, по-прежнему имеет большое значение. Поскольку уголовный закон является выражением использования государством власти, даже насильственной силы, ограниченное использование власти будет означать, что закон разрешит использование только той силы, которая соразмерна законной цели правительства.Если позитивный закон государства, будь он прилагательным или материальным, отражает некоторую форму вопиющей непропорциональности, он не вызовет общественного доверия. Таким образом, например, государство, которое санкционирует неограниченные полномочия исполнительной ветви власти на обыск и выемку в любое время дня и ночи, без какого-либо предварительного обоснования (такого как требование вероятной причины), будет считаться предоставившим несоразмерные полномочия. если это государство также обязано своей конституцией или другими мерами по защите частной жизни и личной свободы.То же можно сказать и о бесчисленном множестве других полномочий или процедур. Кроме того, если материальное уголовное право допускает вынесение приговоров, которые в значительной степени несоразмерны серьезности правонарушения или виновности правонарушителя, элемент несоразмерности будет означать отсутствие сдержанности.
Таким образом, в широком смысле, если общество обязано своей конституцией соблюдать ценность сдерживания в уголовном праве, из этого следует не только то, что законодательные органы должны принимать законы, отражающие критерий соразмерности, но также и то, что независимая судебная власть должна быть независимой. имеет право применять тот же критерий в своих решениях, даже в тех, которые декларируют несоблюдение законодательными органами принципа соразмерности.
Строгое соблюдение ограничений или соразмерности в уголовном праве обязательно подразумевает, что закон не может обеспечить немедленную реакцию на каждое реальное или предполагаемое нарушение общественного порядка. Например, если в уголовном законодательстве данного штата ничего не говорится о том, является ли знание передачи ВИЧ правонарушением, принцип сдержанности приведет к выводу, что лицо, сознательно передающее ВИЧ, не может быть привлечено к ответственности за это, если и до тех пор, пока уголовное право было изменено, чтобы такое поведение было признано правонарушением.Точно так же в вопросах процедуры подлинная приверженность принципу сдержанности и соразмерности вынуждает общество признать, что формальные нормы права, выражающие этот принцип, не могут быть отменены в виде исключения в отдельном случае, потому что это существенно подорвет целостность закона во всех остальных случаях.
Признание сдержанности и соразмерности относительными понятиями позволяет незаинтересованному наблюдателю заметить, что некоторые общества придают им мало значения.Эти общества включают те, которые не ограничивают принудительную власть государства из уважения к личной свободе и частной жизни, и те, которые не подчиняют власть государственных действий верховенству закона и суждениям независимой судебной власти. Тот же незаинтересованный наблюдатель может также обратить внимание на общества, в которых закон по-разному выражает приверженность к сдержанности и соразмерности, но практика ответственных должностных лиц доказывает лишь искажение этой приверженности в повседневной жизни сообщества.Это частое наблюдение бывшего Советского Союза, в котором конституция, которая, казалось, была благотворной в вопросах уголовного правосудия, была предана тоталитарным злоупотреблением властью государства.
Наконец, незаинтересованный наблюдатель может также обратить внимание на общества, в которых формальное выражение приверженности к сдержанности и соразмерности более или менее соблюдается в практике законодательной власти и судов, когда эти органы действуют в своих соответствующих областях компетенции.Наблюдатель заметил бы, что формальная приверженность общества таким идеалам сама по себе не более чем декларация обещания, и что реализация или фактическое исполнение этого обещания — совершенно другой вопрос. Приверженность сдержанности и соразмерности — это не приверженность абсолютным принципам, а умеренное использование власти. На практике законодательные органы и суды вынуждены решать вопрос, устанавливают ли ценности сдержанности и соразмерности, выраженные в законах общества, слишком высокие стандарты для соблюдения.Они могут ответить, что необходимость требует исключения или что формальные правила должны быть изменены, чтобы отразить иную концепцию сдержанности и соразмерности. Однако в любом обществе не может быть никаких сомнений в том, что самоотверженное стремление к сдержанности и соразмерности посредством закона всегда является борьбой за обеспечение верховенства принципа над целесообразностью.
Сдержанность в создании уголовного закона
Уголовное наказание может быть оправдано ссылкой на более чем одно обоснование, включая, конечно, понятия морали и полезности, но любое обоснование будет отражать большую или меньшую озабоченность по поводу сдержанности.Уголовное право — это всегда ссылка на право государства использовать силу принуждения и насилия для обеспечения защиты своих подданных и собственной безопасности. Таким образом, насилие со стороны государства, которое присуще применению уголовного закона, требует ссылки на некий стандарт легитимности. Суть предыдущего обсуждения состоит в том, что, если общество требует ограничения в уголовном праве, его формальные и позитивные законы должны проявлять соразмерность в его правилах и принципах. Это требование очевидно во всех аспектах права, но особенно очевидно в вопросах уголовного права.Однако недостаточно сказать, что стремление к сдерживанию должно проявляться в позитивном уголовном праве государства. Есть более строгий критерий ценности сдержанности.
Главный вопрос, касающийся сферы действия уголовного закона, заключается в том, является ли это надлежащим ответом на выявленные социальные проблемы. Таким образом, необходимо задать один вопрос: есть ли место уголовному праву в решении социальных проблем. Говоря абстрактно, государство, которое привержено соблюдению принципа сдерживания, будет неохотно применять принудительные меры уголовного права до тех пор, пока не станет очевидным, что никакая другая реакция не является подходящей или адекватной.Очевидно, что существуют формы поведения, которые не оставляют места для сомнений или разногласий по этому поводу, в том числе насилие против личности, материальный ущерб и серьезные преступления против государства. Поджог, государственная измена, грабеж, кража и виновное убийство — это формы поведения, которые, несомненно, оправдывают применение уголовных санкций.
В то же время, однако, необходимо признать, что уголовное право находится в области противоречащих друг другу ценностей и, действительно, что уголовное право само по себе является полем конфликтующих ценностей.Таким образом, приверженность сдержанности заставляет задуматься о том, необходимы ли уголовные санкции для решения той формы социального поведения, которую предполагают ответственные лица, принимающие решения. Если ценность сдерживания имеет какое-то руководящее значение при формулировании публичных законов, это предполагает, что уголовное право следует применять только в крайнем случае, когда другие меры будут неадекватными. Конечно, это непростой вопрос, поскольку вопрос о пороге преступности — это вопрос, по которому разумные люди могут категорически не соглашаться.Например, хотя большинство может согласиться с тем, что подстилка является неправомерным поведением, которое может требовать уголовного регулирования, немногие будут утверждать, что это должно быть уголовным преступлением. Тем не менее, большинство людей также согласится с тем, что серьезные случаи ухудшения состояния окружающей среды, особенно те, которые демонстрируют элемент вины или виновность в поведении, действительно заслуживают уголовного наказания. Между этими двумя полюсами есть широкие возможности для споров о собственно сфере действия уголовного права.
Таким образом, принцип сдержанности требует, чтобы уголовное право применялось, когда идентифицируемые формы поведения наносят серьезный ущерб структуре общества, и, наоборот, его не следует применять, когда другие меры реагирования доступны и могут быть эффективными.Это, безусловно, подразумевает, что уголовное право не должно использоваться для сравнительно незначительных неудобств.
Эта точка имеет как перспективный, так и ретроспективный аспекты. Это имеет очевидное значение для будущего создания уголовных законов в любом государстве. Но он также имеет ретроспективное применение в том смысле, что старые и установленные законы государства могут теперь не соответствовать приверженности общества сдержанности, соразмерности и верховенству закона. Исходя из этого, можно сказать, что новые руководящие принципы требуют, чтобы старые законы были пересмотрены с намерением отменить или реформировать любые из них, которые не могут быть согласованы с новой конституцией государства, чтобы обеспечить соответствие действующим стандартам.
Таким образом, основным критерием сдерживания является то, следует ли вообще ссылаться на уголовное право. Если на него ссылаются, уместность сдерживания остается сильной, потому что она будет определять способ применения уголовного закона. Применение ограничения здесь особенно уместно в двух отношениях.
Первый — это степень вины, которая должна быть включена в определение преступного поведения. Например, в случае предполагаемой кражи было бы несовместимо с каким-либо понятием сдерживания возлагать ответственность только на основании доказательства того, что обвиняемый был обнаружен во владении товарами, которые ему не принадлежали.Точно так же в делах, связанных с телесными повреждениями или смертью, требуется доказательство элемента вины, соразмерного предполагаемой тяжести правонарушения.
Другой аспект, в котором сдержанность остается принципиально важным принципом, касается наказания. Чрезмерное наказание не может быть оправдано какой-либо общей теорией принципов вынесения приговора. Никакие моральные претензии и никакие претензии на полезность не могут быть значительно продвинуты, если к лицам, признанным виновными в совершении уголовных преступлений, применяются наказания, несоразмерные тяжести преступления или виновности правонарушителя.Таким образом, на принцип сдержанности можно ссылаться в поддержку мнения о том, что наказание, санкционированное законом, а также наказание, налагаемое на практике, не должно превышать того, что необходимо для удовлетворения и продвижения действительных уголовных целей государства. Соответственно, можно было бы сказать, что преступнику не следует назначать срок тюремного заключения, если другие, менее назойливые формы наказания удовлетворяют действительным уголовным целям.
Соблюдение меры пресечения при создании уголовного закона непросто; это также не бесспорно, потому что, как уже отмечалось, значение и ценность сдержанности в любом конкретном контексте часто является предметом разумных политических разногласий.Однако, если отбросить этот элемент противоречия, два важных фактора влияют на степень, в которой сдержанность может соблюдаться в любом данном состоянии. Во-первых, так же, как сдержанность часто нелегко дается незащищенному человеку, сдержанность в применении уголовного права не может легко даться обществу, которое не является коллективно защищенным в своих государственных учреждениях и неприкосновенности своих должностных лиц. Другая и связанная с этим проблема заключается в том, что сдержанность в создании уголовного закона вряд ли возобладает ни среди людей, которые верят, что позитивный закон может действительно достичь или вызвать результат, для которого он был создан, или, в более общем плане, среди людей, которые верят в этот закон. действительно может разрешить глубокие политические или социальные разногласия.Сдержанность предполагает некоторое понимание того, что закон, особенно уголовный, имеет лишь ограниченную ценность как эффективный агент общественного порядка.
Заключение
Два отрывка из лекций профессора Гилмора по теме The Ages of American Law заслуживают внимательного пересмотра.