Право слова: Недопустимое название — Викисловарь

Свобода мысли и слова (ст. 29 Конституции России)

Свобода мысли и слова закреплена в статье 29 Конституции Рос­сии и является важнейшим признаком демократического и правово­го государства. Свобода мысли и слова предполагает право индивида беспрепятственно формировать свои убеждения и мнения, придер­живаться их, право на свободный отказ от них, а также право на сво­бодное выражение своих мнений и убеждений, право на общение в устной и письменной форме, включая право воздержаться от обще­ния, право на свободный выбор языка общения. Принуждение к выра­жению своих мнений и убеждений не допускается. Важность свободы мысли и слова предопределена тем, что данная свобода является не­обходимым условием реализации иных конституционных прав лично­сти, прежде всего, в политической сфере.

В условиях современного информационного общества подлин­ная реализация свободы слова возможна только в условиях доступа к средствам массовой информации. В этой связи действенной гарантией свободы слова в Российской Федерации выступает возможность сво­бодного создания средств массовой информации и недопустимость цензуры массовой информации.

Согласно Закону Российской Феде­рации «О средствах массовой информации» любой дееспособный гражданин Российской Федерации, достигший 18 лет и не отбываю­щий наказание в местах лишения свободы по приговору суда, может выступить учредителем средства массовой информации. Кроме того, любой гражданин или организация, в отношении которых в средстве массовой информации распространены сведения, не соответствую­

щие действительности, либо ущемляющие права и законные интересы гражданина, имеют право на ответ (комментарий, реплику) в том же средстве массовой информации.

В то же время свобода слова не носит абсолютного характера. В Российской Федерации не допускается пропаганда или агитация, воз­буждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Также запрещается пропаганда социального, ра­сового, национального, религиозного или языкового превосходства. Нарушение данного запрета влечет привлечение к уголовной ответ­ственности (ст. 282 Уголовного кодекса Российской Федерации). По­мимо этого, в России запрещается злоупотребление свободой массо­вой информации — не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих охраняемую законом тайну, для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осу­ществлению террористической деятельности, публично оправдываю­щих терроризм, других экстремистских материалов, а также материа­лов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости.

Свобода слова тесно связана с функционированием средств мас­совой информации, а также создает необходимую основу для ре­ализации права свободно искать, получать, передавать, произво­дить и распространять информацию любым законным способом.

Информация представляет собой любые сведения независимо от формы их представления. Информация может свободно использо­ваться любым лицом и передаваться одним лицом другому лицу, если федеральными законами не установлены ограничения доступа к ин­формации (статьи 2,5 Федерального закона «Об информации, инфор­мационных технологиях и о защите информации»).

Граждане (физические лица) и организации (юридические лица) вправе осуществлять поиск и получение любой информации в любых формах и из любых источников.

Не может быть ограничен доступ к:

• нормативным правовым актам, затрагивающим права, свободы и обязанности человека и гражданина, а также устанавливающим полномочия государственных органов и органов местного само­управления;
• информации о состоянии окружающей среды;
• информации о деятельности государственных органов и орга­нов местного самоуправления, а также об использовании бюд­жетных средств; информации, накапливаемой в открытых фондах библиотек, музеев и архивов, а также в государственных, муниципальных и иных информационных системах, созданных или предназначен­ных для обеспечения граждан (физических лиц) и организаций такой информацией;
• иной информации, недопустимость ограничения доступа к ко­торой установлена федеральными законами.

Неправомерный отказ в доступе к информации может быть обжа­лован в вышестоящие органы (должностным лицам) либо в суд.

Особо необходимо подчеркнуть принятие в последнее время ряда законодательных актов, направленных на обеспечение доступа к информации о деятельности органов государственной власти и мест­ного самоуправления.

Граждане и организации вправе получать достоверную инфор­мацию о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления. При этом граждане и организации имеют право не обосновывать необходимость получения запрашиваемой информа­ции о деятельности государственных органов и органов местного са­моуправления, доступ к которой не ограничен.

В настоящее время Федеральный закон «Об обеспечении досту­па к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» содержит широкий перечень информа­ции, который обязаны размещать государственные органы и органы местного самоуправления в сети Интернет на своих официальных сай­тах. В числе данной информации — сведения о полномочиях органов, принимаемые ими акты, размещаемые заказы, административные регламенты, информация о порядке поступления на службу в соот­ветствующий орган и имеющиеся вакансии и т.

д. При этом граждане имеют возможность запрашивать интересующую их информацию по­средством направления электронных запросов по адресам электрон­ной почты (статья 10 Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»).

Основные законодательные акты:

• Уголовный кодекс Российской Федерации; 
• Гражданский кодекс Российской Федерации;
• Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации»; 
• Закон Российской Федерации «О государственной тайне»;
• Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»;
• Федеральный закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»;
• Федеральный закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации».

6 СООТНОШЕНИЕ СВОБОДЫ СЛОВА И СВОБОДЫ ИНФОРМАЦИИ

УДК 342. 26

СООТНОШЕНИЕ СВОБОДЫ СЛОВА И СВОБОДЫ ИНФОРМАЦИИ

А.Б. Эктумаев

Ассистент кафедры конституционного и финансового права

Пермский государственный национальный исследовательский университет.

614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Рассматривается вопрос о соотношении права на свободу слова с правом на свободу информации, который является одним из наиболее дискуссионных в науке конституционного права. Исследование соотношения конституционного права на свободу слова с другими конституционными правами дает возможность определить, какое место занимает данное право среди других прав и свобод, отграничить его сферу действия, что, в частности, позволяет точнее установить имманентные границы права на свободу слова, определенные предметом его гарантии.

---

Ключевые слова: основные права человека; свобода слова; свобода информации; свобода печати; коммуникации

 

Вопрос о соотношении права на свободу слова и права на свободу информации является одним из наиболее дискуссионных в науке конституционного права.

Об этом свидетельствует то, что исследователи предлагают прямо противоположные подходы к решению данной проблемы.

Прежде всего понятие свобода информации рассматривается как наиболее общее понятие. Так, Н.И. Бусленко отмечает, что в конституционном праве понятие «свобода информации» получило достаточно определенное выражение. Оно сформулировано как общее и охватывает такие личные права, как свобода слова (свобода выражения мнений), свобода печати, право на получение информации, имеющей общественное значение (в основном из государственных источников и от должностных лиц), а также свобода распространения информации любым законным способом [2, с. 13]. Такого же мнения придерживается другой известный ученый В.Г. Елизаров. Он указывает, что свобода информации является обобщающим понятием и включает право на получение информации, свободу слова и свободу массовой информации (в т.ч. свободу печати). При этом автор считает, что подобный подход соответствует общему мнению ученых [3, с.

17]. С.А. Авакьян еще в конце прошлого века подчеркивал, что свобода информации охватывает свободу слова (свободу выражения мнений), свободу печати и иных СМИ, право на получение информации, имеющей общественное значение, и свободу распространения информации любым законным способом [8, с. 876].

Логика данного подхода ясна. В самом широком смысле распространение мнений, идей, суждений и любых сведений в любой, доступной для восприятия форме можно рассматривать как компоненты универсального понятия «распространение информации».

Вместе с тем ряд авторов придерживается прямо противоположной точки зрения. В частности, Г.Д. Садовников полагает, что свобода информации выступает в качестве права искать, получать, производить и распространять информацию без предварительного разрешения и уведомления государства и его органов любым законным способом, т.е. ее следует рассматривать как элемент свободы мысли и слова [9]. Л.А.Окуньков в комментарии к Конституции РФ понимает свободу информации как свободу сообщений о фактах, убеждениях и идеях, поэтому тоже называет ее элементом свободы мысли и слова [4].

Данный подход аргументируется К. Хессе. Он считает, что формулировка «выражение мнений» как одно из проявлений свободы слова (мнений) подразумевает средства выражения, служащие цели формирования мнений. Следовательно, выражение мнений есть не только выражение собственной позиции, но и распространение фактов, которое хотя и не связано с какой-либо позицией, но определенным образом создает мнение или влияет на его формирование [10, с. 197].

Особого внимания заслуживает позиция С.Н. Шевердяева [11, с. 91–100]. Предлагаемый автором подход к пониманию информационных прав, закрепленных в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, по нашему мнению, является весьма убедительным.

Исследователь подчеркивает, что свобода искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами независимо от государственных границ, закрепленная в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, именуемая как право на свободу информации, была закреплена в декларации с акцентом именно на фразе «независимо от государственных границ».

Данная норма, по мнению С.Н. Ше­вердяева, преследовала цель дать возможность представителям западного блока в международном идеологическом противостоянии опираться на международные документы, с тем чтобы обосновать право граждан на ознакомление с материалами иностранных газет, теле- и радиопередач и, по-видимому, принудить идеологического противника открыть доступ к этим источникам информации для граждан страны. Впоследствии в том же виде норма о свободе информации независимо от государственных границ получила закрепление в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. и в Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.

Однако, как отмечает С.Н. Шевердяев, эта норма не принесла «…ничего принципиально нового по сравнению с традиционным обоснованием свободы слова и свободы печати». На этапе буквального сопоставления, продолжает исследователь, возникает сомнение в том, что это положение имеет в виду именно самостоятельное право на информацию, поскольку все информационные правомочия по Всеобщей декларации включаются в субъективное право на свободу придерживаться своих мнений и выражать их. В качестве аргумента автор делает ссылку на то, что, несмотря на закрепление указанных норм в международных документах, нормы о свободе мысли, слова и печати в национальных законодательствах каких-либо изменений не претерпели.

Автор приходит к выводу о том, что право на информацию в том виде, как оно содержится в международных документах, не является новым субъективным правом человека в области информации, а представляет собой лишь проявление традиционных свобод – мысли и слова в международном информационном обмене.

С этих позиций ученый исследует норму ч. 4 ст. 29 Конституции РФ и приходит к мысли о том, что самостоятельного субъективного права в области информации на основе ч. 4 ст. 29 Конституции РФ не образуется. Данную норму он предлагает рассматривать либо как правовую базу для будущего права на коммуникацию (в смысле права на доступ к средствам коммуникации), либо в качестве дополнительной гарантии свободы мысли и слова, либо в качестве принципа свободы информации, либо как условное обозначение целой группы информационных прав (автор использует понятие «копилка правомочий»).

По мнению С.Н. Шевердяева, единственное действительно новое конституционное право в информационной сфере, которое развивается в национальных правовых системах, – это право на доступ к сведениям, т.е. право получать информацию от правительства. Данное право не имеет ничего общего с негативной свободой, предоставляемой основными правами, поскольку не защищает определенную сферу от вмешательства, а возлагает на государство обязанность совершать действия по предоставлению своим гражданам информации о деятельности государственных органов. Однако это конституционное право на доступ к информации, как указывает исследователь, закреплено не в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, а в ч. 2 ст. 24 Конституции РФ, в соответствии с которой органы государственной власти, органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом.

В соответствии с правовыми позициями Конституционного суда РФ право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию, закрепленное в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, относится к основным правам и свободам человека и гражданина [5]. В последующих постановлениях Конституционный суд РФ приходит к более лаконичной формулировке – «право на свободу информации» [7].

Однако проблема заключается в том, что аргументация и логика рассуждений Конституционного суда РФ в соответствующих постановлениях настолько сложна и противоречива, что уяснить, каким образом с точки зрения Конституционного суда РФ соотносятся основное право на свободу слова и основное право на свободу информации не представляется возможным. В своих постановлениях Конституционный Суд РФ ограничивается простым перечислением данных прав, например: право на свободу слова и свободу информации; право на объективную информацию и свободу выражения мнений; свободу слова и право на распространение информации; право на информацию и свободу выражения мнений; конституционные гарантии свободы слова и информации и пр. [6]. Можно лишь предположить, что Конституционный суд РФ под правом на свободу слова подразумевает свободу выражения мнений, а под правом на свободу информации – свободу распространения любых иных сведений.

Как видим, Конституционный суд РФ не решает вопроса о соотношении права на свободу слова и права на свободу информации. Эти понятия используются им как взаимно корреспондирующие.

Исходя из изложенного, следует подчеркнуть, что права, перечисленные в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, не могут составлять основное право, поскольку суммирующее их «право на свободу информации» не отвечает критериям основных прав. Основные права составляют такие «негативные свободы», которые защищают наиболее важные сферы жизнедеятельности человека от государственного вмешательства. В субъективном восприятии основные права составляют базовые правовые ценности, они закреплены в основополагающих международных актах. Эти права отличают такие качества, как важность, фундаментальность и способность защищать и гарантировать ту минимальную степень свободы, которая необходима для обеспечения полноценного существования и развития любого человеческого существа. Следовательно, поскольку право на свободу информации не является основным правом, оно не может включать то или иное основное право, в том числе право на свободу слова.

Кроме того, и выражение мнений, и распространение (передача) сведений по существу представляют собой один и тот же процесс – процесс передачи сообщений. Это исключает необходимость выделять два разных вида основных прав.

Среди других аргументов изложенной позиции следует рассматривать то, что отказ от толкования права на свободу слова в качестве свободы коммуникации в пользу универсального права на свободу информации приводит к тому, что из сферы основного права на свободу слова исключаются такие его компоненты, как получение сообщений, влияние общего контекста передачи сообщений, специфика влияния формы сообщения на его восприятие, оценка и интерпретация.

Необходимо признать, что в самом широком смысле выражение мнений, распространение идей и прочее можно определить как распространение или передачу информации, поскольку утверждать, что слова, мнения, убеждения, идеи, а также пропаганда и агитация не являются информацией, бессмысленно. Однако можно ли однозначно признать в качестве формы «передачи/распространения информации» кинофильм или выставку картин и использование водителями на дороге условных знаков для общения друг с другом, спектакль, танцевальную постановку, граффити, карикатуры, любительские видеоролики, опубликованные в сети Интернет и т.д.?

Все перечисленные явления, включая деятельность средств массовой информации, предвыборную агитацию, рекламу, публикацию результатов научных исследований, театральные постановки и др., – все это обязательно проявление чьей-то воли, направленной на то, чтобы кому-то что-то сообщить.

Более того, необходимо отметить, что деление информационных прав, принятое в ч. 4 ст. 29 Конституции, в основу которого положены отдельные односторонние информационные действия (поиск, производство, передача, распространение и получение) в глобальном общении утрачивает значение.

Прежде всего, это касается сферы массовых коммуникаций. Причиной являются высокие темпы конвергенции информационных технологий. Как отмечают исследователи массовых коммуникаций, стирается грань между теле- и радиоприемниками и компьютером [1, с. 22]. Пользователи уже сейчас получают текстовую, аудио- и видеоинформацию с помощью одного устройства – персонального компьютера, который в значительной степени модифицируется, вплоть до карманных размеров, как например КПК (карманный персональный компьютер). Кроме того, ту же информацию можно получать в «реальном времени» на сотовый телефон, который совмещает в себе все больше функций.

Такая конвергенция информационных потоков, приходящих к потребителю, является общемировой тенденцией, и с развитием цифровых технологий она будет только усиливаться.

Так, по мнению некоторых авторов, серьезные изменения произойдут при переходе на цифровое телевидение, которое по оценке специалистов к 2015 г. может полностью вытеснить традиционное телевидение [там же]. Революционным является в данном случае увеличение числа каналов связи и их пропускной способности при переходе с традиционного аналогового сигнала на цифровой. Соответственно, для эфирного вещания могут открыться такие возможности, как передача видео-, аудио- и аудиовизуального содержания по запросу потребителя. Это, в свою очередь, означает, что массовые коммуникации станут максимально интерактивными и данные процессы уже нельзя будет рассматривать как простые односторонние действия по распространению и получению информации.

В результате со временем для потребителя информационного продукта может окончательно потерять значение то, по каким каналам и линиям связи была получена информация и с помощью какого устройства – по эфиру со спутника или от наземного передатчика, по кабельной коаксиальной или по волоконно-оптическим линиям связи, с помощью традиционного теле- или радиоприемника или на монитор компьютера.

В свете упомянутых процессов конвергенции, когда будет практически невозможно выделить, при помощи каких механизмов и с использованием каких технологий до потребителя дошла конкретная аудио-, видео- или аудиовизуальная информация, становится очевидно, что производство, поиск, передача, распространение и получение информации, принятое в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, нельзя рассматривать как конечные (базовые) ценности.

Вместо свободы искать, производить, передавать, распространять и получать информацию в современном мире более актуальной становится универсальная свобода вступать в коммуникацию. Свобода коммуникации, в свою очередь, гарантируется конституционным правом на свободу слова.

По нашему мнению, понятия передача и распространение информации применительно к реализации права на свободу слова могут использоваться для обозначения отдельных его правомочий. Такой подход, в частности, прослеживается в практике Европейского суда по правам человека.

В ст. 10 Конвенции в составе права на свободу выражения мнения, по аналогии с Всеобщей декларацией, включены права получать и распространять информацию независимо от государственных границ. Однако в практике Европейского суда по правам человека формулировка «право на получение и распространение информации» активно используется при рассмотрении дел, которые касаются исключительно свободы слова и необязательно затрагивают вопросы международного информационного обмена. Право на распространение информации используется судом в тех случаях, когда необходимо подчеркнуть различие сведений и мнений, т.е. сообщений, поддающихся доказыванию на предмет достоверности, и сообщений, которые такой проверке не подлежат, поскольку содержат мнения.

Таким образом, в практике Европейского суда по правам человека право распространять и получать информацию рассматривается исключительно в качестве отдельных правомочий, входящих в состав права на свободу слова ст. 10 Конвенции.

С этой точки зрения правовые позиции Конституционного суда РФ, в соответствии с которыми права распространять и получать информацию предстают в качестве самостоятельных, не просто конституционных, но и основных прав, следует рассматривать как не вполне аргументированные.

Тот факт, что отдельные отношения, защищаемые правом на свободу слова, могут быть описаны как передача или распространение информации, не является основанием для того, чтобы при рассмотрении дел подменять свободу слова новым основным конституционным правом, которое в результате с трудом поддается разграничению с правом на свободу слова.

Возможностью поставить точку в дискуссии или, по крайней мере, придать ей новое направление обладал законодатель. Права, закрепленные в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, как следует из ст. 1 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27 июля 2006 г., получили в нем конкретизацию. Однако закон вызвал вполне обоснованную критику ученых, поскольку законодатель не добавил ничего нового к тому, что уже содержится в тексте ст. 29 Конституции РФ и что помогло бы иначе взглянуть на проблему соотношения права на свободу слова и прав, перечисленных в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ.

В качестве ответа на поставленный вопрос уместно выделить следующие основные положения.

Первое. В соотношении с правом на свободу слова информационные права, перечисленные в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, следует рассматривать как дополнительные. Это, по сути, отдельные правомочия права на свободу слова, а именно: правомочия искать, производить, передавать, распространять и получать сообщения, содержащие не мнения, а те или иные сведения, поддающиеся верификации. В этом контексте перечисленные правомочия в совокупности следует оценивать как еще одну конституционную гарантию, входящую в состав конституционной нормы о свободе слова.

Второе. Права, перечисленные в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, следует интерпретировать как отдельные правомочия, составляющие в совокупности конституционное право на свободу информации, которое обладает особым юридическим содержанием и выступает в качестве гарантии таких информационных отношений, которые не относятся к коммуникации в принятом нами понимании, т.е. характеризуются отсутствием различения информации и сообщения и, следовательно, не охраняются правом на свободу слова. К таким отношениям можно отнести поиск, производство, передачу, распространение и получение программного обеспечения (программ для ЭВМ), т.к. программное обеспечение представляет собой информацию в виде совокупности данных и команд, не содержащих какого-либо сообщения для человека.

С этой точки зрения различение конституционного права на свободу слова и конституционного права на свободу информации будет иметь юридический смысл, поскольку, например, охрана авторских прав на программы для ЭВМ будет рассматриваться как ограничение конституционного права на свободу информации, а охрана авторских прав на иные произведения – как ограничение права на свободу слова.

Третье. Предлагаемая С.Н. Шевердяевым «копилка правомочий» может быть представлена как толкование на будущее. Права, перечисленные в ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, получат применение в случае появления новых, неизвестных в настоящее время информационно-коммуникационных отношений. С учетом темпов развития информационных и коммуникационных технологий и соответствующего развития общественных отношений существует высокая вероятность того, что в ближайшем времени данные правомочия – пусть даже на первый взгляд «дублирующие» положения ч. 1 ст. 29 – наполнятся важным правовым содержанием.

Заявления о сложности информационно-коммуникационных общественных отношений нельзя назвать преувеличенными. Без прочной и последовательной концептуальной основы невозможно построить полноценные отношения по поводу реализации права на свободу слова и эффективное регулирование СМИ. Для этого необходимо использовать не только данные юридических наук (главным образом, как представляется, актуальными являются сравнительно-правовые исследования реализации и регулирования свободы слова в других странах), но и других наук – теории коммуникации, социологии, психологии.

 

Библиографический список

1. Артищев А. Распространение информации и распространители: правовой аспект // Законодательство и практика массмедиа. 2006. №11. С. 34–38.

2. Бусленко Н.И. Конституционные основы профессиональной деятельности журналиста в Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2000. 244 с.

3. Елизаров В.Г. Свобода массовой информации в Российской Федерации: конституционные основы и правовые ограничения: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. 189 c.

4. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный) / под ред. Л.А. Окунькова. М.: Изд-во БЕК, 1996. 569 с.

5. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 4 марта 1997 г. №4-П «По делу о проверке конституционности ст. 3 Федерального закона от 18 июля 1995 г. «О рекламе» // Собр. законодательства РФ. 1997. №11. Ст. 1372.

6. Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. №15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова» // Там же. 2003. №44. Ст. 4358.

7. Постановления Конституционного Суда РФ от 16 июня 2006 г. №7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 48, 51, 52, 54, 58 и 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом Государственной Думы Астраханской области» // Там же. 2006. №27. Ст. 2970.

8. Российская юридическая энциклопедия. М., 1999. 1110 с.

9. Садовникова Г.Д. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М.: Юрайт-Издат, 2006. 188 с.

10. Хессе К. Основы конституционного права ФРГ / пер. с нем. Е.А. Сидоровой. М.: Юрид. лит., 1981. 368 с.

11. Шевердяев С.Н. Право на информацию: к вопросу о конституционно-правовой сущности // Право и политика. 2001. №10. С. 91–100.

 

Что означает для американцев свобода слова: три дела из практики Верховного суда США

Свобода слова очень важна для американцев. Как показывают опросы, подавляющее большинство людей считает, что государство не должно ограничивать возможность граждан высказывать свое мнение, в том числе в общественных местах, прессе и интернете.

Эти люди верят, что право выражать свои взгляды защищается Первой поправкой к Конституции США. Как однажды заметил член Верховного суда Оливер Уэнделл Холмс, “защита свободы слова – это не только свобода мысли для тех, чьи взгляды совпадают с нашими, но и еще и защита свободы мысли тех, чьи взгляды мы ненавидим”.

Судья Оливер Уэнделл Холмс был членом Верховного суда США с 1902 по 1932 год (Library of Congress)

По нашей просьбе эксперт в области свободы слова профессор Калифорнийского университета Юджин Волох подобрал три архивных дела из практики Верховного суда, которые показывают, как защищается в США свобода слова и какие высказывания не могут быть защищены Конституцией.

Даже содержащая оскорбления речь защищена законом: дело “Бранденбург против штата Огайо” (1969 год)

В 1964 году один из лидеров расистской организации “Ку-клукс-клан” был арестован за пропаганду насилия. Его выступление на митинге было заснято на кинопленку. Он говорил о мести (англ. – revengeance”, несуществующее сочетание слов “vengeance” и “revenge”) афроамериканцам и евреям. Верховный суд постановил, что возможность подсудимого произнести эту речь защищена Конституцией.

Решение было мотивировано тем, что существует различие между речью, которая в общем оправдывает уголовные действия, и речью, которая непосредственно подстрекает к совершению преступления. “Так что, если кто-то произносит речь перед толпой, собравшейся у конкретного здания, и призывает сжечь это здание, – объясняет Волох, – это может быть наказуемо”.

“Значительная часть критики существующих правил, существующих законов и существующих социальных институтов включает в себя высказывания, которые могут восприниматься как поощрение незаконных действий, – говорит эксперт. – Люди должны иметь возможность свободно выражать эти взгляды”.

Журналисты должны быть защищены: “New York Times Co. против Салливана” (1964 год)

В 1960 году газета New York Times опубликовала объявление в поддержку движения за гражданские права, в котором осуждались действия полиции города Монтгомери (штат Алабама). Некоторые из содержащихся в объявлении утверждений явно не соответствовали действительности, и начальник управления общественной безопасности Монтгомери подал на газету иск о клевете (публикации ложных заявлений).

Газета New York Times (National Archives)

Верховный суд постановил: несмотря на допущенные ложные утверждения, газета конституционно защищена, так как опубликовала неверную информацию неумышленно.

Волох отмечает: “Принятое в результате рассмотрения этого дела решение стало важным прецедентом. ‘Добросовестные’, то есть неумышленные ошибки, в сообщениях о должностных лицах должны быть конституционно защищены, даже если являются ложными, иначе у граждан не будет возможности критиковать правительственных чиновников”.

Свобода выбирать слова: “Коэн против штата Калифорния” (1971 год)

Девятнадцатилетний Пол Коэн был арестован за то, что в знак протеста против воинской повинности пришел в здание суда в штате Калифорния в куртке с нецензурной надписью. Суд низшей инстанции постановил, что Коэн имел право выступить против воинской повинности, однако не был вправе демонстрировать нецензурные надписи в общественном месте.

“Это постановление было обжаловано в Верховном суде, и Верховный суд разъяснил, что люди могут свободно выбирать слова, – говорит Волох. – Даже если это гневные слова, даже если это слова, которые считаются оскорбительными. Это само по себе может быть важной частью сообщения”.

Означает ли это, что вы можете всегда говорить всё, что угодно?

Эксперт обращает внимание на то, что каждый из этих случаев также демонстрирует конкретные и точно определенные рамки применения закона о свободе слова.

В случае с “Ку-клукс-кланом” лидер призывал к действиям, которые в случае их осуществления были бы преступными. В решении Верховного суда ясно указано: если бы его речь призывала слушателей немедленно совершить преступление, например, немедленно начать грабежи, беспорядки или поджоги, эта речь не была бы защищена Первой поправкой.

В случае с газетой, которая опубликовала недостоверную информацию, ее статья не была бы защищена Первой поправкой, если бы газета опубликовала такую информацию умышленно.

А использование нецензурной брани в общественном месте наказуемо, как уверяет Волох, если направлено против конкретного человека или же провоцирует насилие.

Трамп заявил, что свобода слова находится под угрозой

https://ria.ru/20210112/tramp-1592795471.html

Трамп заявил, что свобода слова находится под угрозой

Трамп заявил, что свобода слова находится под угрозой

Президент США Дональд Трамп заявил, что право американцев на свободу слова находится под угрозой. РИА Новости, 14.01.2021

2021-01-12T23:33

2021-01-12T23:33

2021-01-14T01:45

второй импичмент дональду трампу

майк пенс

капитолий

дональд трамп

джо байден

вашингтон (город)

сша

техас

в мире

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdn21.img.ria.ru/images/07e5/01/0c/1592759374_0:226:3019:1925_1920x0_80_0_0_f080c96d4663206b59701df3a1da7cb7.jpg

ВАШИНГТОН, 12 янв — РИА Новости. Президент США Дональд Трамп заявил, что право американцев на свободу слова находится под угрозой.»Свобода слова подвергается нападению, как никогда раньше», — сказал Трамп, выступая в Техасе.Соцсети заблокировали аккаунты Трампа и десятков тысяч его сторонников после беспорядков в Вашингтоне.Шестого января Трамп на митинге близ Белого дома призвал сторонников идти к Капитолию, чтобы «помочь слабым республиканцам» оспорить итоги выборов. Толпа сторонников Трампа осадила Капитолий США, ворвалась в здание и прервала совместную сессию конгресса, где утверждали победу Джо Байдена на выборах президента. Членов конгресса эвакуировали в безопасное место, где они пробыли в тесноте несколько часов.В результате беспорядков погибли пять человек. Демократы в конгрессе намерены призвать вице-президента Майка Пенса отрешить Трампа от должности, а если тот откажется — вынести Трампу импичмент в палате представителей по обвинению в подстрекательстве к насилию и беспорядкам.

https://ria.ru/20210112/tramp-1592791239.html

вашингтон (город)

сша

техас

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2021

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

https://cdn23.img.ria.ru/images/07e5/01/0c/1592759374_288:0:3019:2048_1920x0_80_0_0_0088f5c4a74ce21aca2056c726353f1e.jpg

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

второй импичмент дональду трампу, майк пенс, капитолий, дональд трамп, джо байден, вашингтон (город), сша, техас, в мире

Границы свободы – Газета.uz

Всем известна мысль о том, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. При этом необходимо помнить, что Конституция Узбекистана гарантирует свободу слова. Однако имеются ли у данного права границы, и где берёт начало ответственность за действия или бездействия, которые наносят вред другому человеку?

В последнее время в сети интернет, и узбекистанский сегмент социальных сетей не является исключением, участились случаи интернет-буллинга, или травли тех, кто высказал своё мнение по тому или иному вопросу.

Зачастую под удар тех, кто публикует собственные высказывания на почве ненависти, попадают люди, продвигающие идеи, отличающиеся от общепринятых в нашем обществе. Травля наносит личности моральный и физический вред, обретая масштаб в случае, когда такое действие совершается пользователем с многотысячной интернет-аудиторией.

Ситуация усугубляется, когда сторонники жертвы травли также подвергаются онлайн-атакам, что может вести к страху и нежеланию выражать ту или иную точку зрения, в перспективе — к социальному безразличию.

Какие существуют международные стандарты в области права на свободу слова? Как защищает законодательство нашей страны в случае онлайн-травли? Как можно усилить ответственность авторов таких ненавистнических риторик?

Давайте рассмотрим эти вопросы по порядку. Прежде чем перейти к определению правовых рамок, необходимо чётко понимать, что ненавистническая риторика в корне отличается от распространения ложной информации, которое зачастую становится рычагом давления на свободу слова.

Международное право о свободе слова и противодействии пропаганде ненависти

Чёткого определения ненавистнической риторики в международном праве не существует, однако есть международные стандарты и правовые рамки, которые определяют, где пролегают границы свободы слова и нераспространения/пропаганды ненависти. При этом «ограничения [свободы слова] должны носить исключительный̆ характер и налагаться при соблюдении жёстких условий и при наличии строгого надзора» (см. пункт 6 Отчёта Специального докладчика ООН по поощрению и защиты права на свободу мнений и их свободное выражение от 9 октября 2019 года, A/74/486).

Так, статья 19 Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП), ратифицированного Узбекистаном в 1995 году, гласит, что

«1. Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений.

2. Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору».

Данное право гарантируется и отражается и в законодательстве нашей страны. Но бывает и так, что оскорбительные комментарии касаются не только высказанной мысли, но и переходят в личные оскорбления, пропагандируют насилие, дискриминацию и угрозу расправой. Более того, вероятно, что некоторые последователи ненавистнической риторики могут и в реальности угрожать жизни и здоровью как жертвы травли, так и общества в целом, провоцируя общественное безразличие и/или предрассудки.

Однозначно, что совершивший преступление будет нести ответственность за содеянное согласно законодательству Республики Узбекистан. Однако должен ли автор ненавистнической риторики нести также ответственность за распространение такой риторики другими пользователями социальной сети?

Пример: травля по гендерному признаку и правовая защита

Порой мы можем наблюдать случаи высказывания в социальных сетях негативного и предвзятого отношения к некоторым реформам в гендерной политике. Однако апелляция при выражении негативного мнения о гендерном равенстве к праву на свободу слова, а по сути, отсутствие понимания его границ, способствует укоренению безответственности тех, кто распространяет hate speech, беспрепятственно пропагандируя насилие, притеснение и дискриминацию по половому или другим признакам, создавая и взращивая интернет-буллинг.

Более того, такого рода нападки могут вести к расовой, национальной, религиозной или гендерной розни/борьбе, что является прямой угрозой национальной безопасности Узбекистана.

Беря на себя международные обязательства по обеспечению международных стандартов и прав человека, наша страна обязана предпринять шаги по предотвращению всякого рода пропаганды насилия и ненависти, как в сети интернет, так и в других каналах масс-медиа. Так, статья 20 МПГПП гласит:

«1. Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.

2. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».

По данному вопросу Комитет ООН по правам человека разъясняет, что законные ограничения статьи 20 МПГПП не противоречат свободе слова. Так, Комитет ООН по правам человека говорит:

«…пункт 2 направлен против всякого выступления в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющего собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, независимо от того, носит ли такая пропаганда или такое выступление внутренний или внешний характер в отношении соответствующего государства«.

По пункту 1 статьи 20 МПГПП уже существует уголовная ответственность в Уголовном кодексе Узбекистана, в частности, статья 150 УК запрещает пропаганду войны, и статья 156 УК запрещает возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды.

Однако пункт 2 статьи 20 МПГПП всё ещё никак не отражён в нашем законодательстве, а именно в части травли по гендерным признакам. К сожалению, наше законодательство не защищает жертв травли, пострадавших в киберпространстве, и тех, кто защищает этих жертв, что ставит положение как граждан, так и организаций и должностных лиц в уязвимое положение. Более того, такого рода нападки ухудшают положение женщин в Узбекистане и тормозят гендерную политику.

Статья 40 Кодекса об административной ответственности определяет оскорбление как «умышленное унижение чести и достоинства личности». Однако когда двусмысленные посылы блогера (часть 8 статьи 3 закона «Об информатизации» определяет блогера как физическое лицо, размещающее на своих веб-сайте и (или) странице веб-сайта во всемирной информационной сети интернет общедоступную информацию общественно-политического, социально-экономического и иного характера, в том числе для её обсуждения пользователями информации) с многотысячной аудиторией и без прямого оскорбления направлены на пропаганду дискриминации и насилия, законодательство не встаёт на защиту жертвы онлайн-буллинга и его или её сторонников.

Часть 9 статьи 2 закона «О защите женщин от притеснения и насилия» определяет, что «жертва притеснения и насилия — лицо женского пола, находящееся под угрозой совершения притеснения и насилия в отношении нее или пострадавшая в результате притеснения и насилия». Однако ни данный закон, ни кодексы не защищают лиц от насилия и притеснений, совершённых пользователем сети интернет — автором поста и комментаторами.

Усиление ответственности за пропаганду насилия и дискриминации не противоречит статье 19 МПГПП, так как часть 3 данной статьи гласит:

«Пользование предусмотренными в пункте 2 настоящей статьи правами налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:

a) для уважения прав и репутации других лиц;

b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

Так, Комитет ООН по правам человека, разъясняя данный пункт, отметил: «Пользование правом на свободное выражение своего мнения налагает особые обязанности и особую ответственность, и поэтому разрешаются некоторые ограничения в отношении этого права, которые могут быть применимы как к отдельным лицам, так и к обществу в целом. Однако, когда государство-участник накладывает некоторые ограничения на осуществление права на свободное выражение своего мнения, эти ограничения не должны ставить под угрозу сам принцип этого права».

Условия ограничения свободы слова

Важно отметить, что любые ограничения свободы слова согласно МПГПП должны отвечать трём условиям: (1) законность, (2) легитимность и (3) необходимость и соразмерность.

Исходя из этого, БДИПЧ ОБСЕ определяет, что «преступления на почве ненависти (hate crime) являются уголовно наказуемыми деяниями, совершаемыми на основе предубеждений или предрассудков в отношении конкретной группы лиц. Для того чтобы преступление считалось преступлением на почве ненависти, правонарушение должно соответствовать двум критериям:

— во-первых, действие должно представлять собой преступление в соответствии с положениями уголовного права;

— во-вторых, действие должно быть вызвано предубеждением. Люди с инвалидностью могут также являться жертвами преступлений на почве ненависти».

Более того, «мотив предубеждения можно определить как предвзятое негативное суждение, нетерпимость или ненависть, направленные против определенной группы лиц. Эту группу должен объединять общий признак, например, расовая или этническая принадлежность, язык, религия, национальность, сексуальная ориентация, гендерная идентичность или любая другая основополагающая характеристика».

Говоря о разграничении между свободой слова и ненавистнической риторикой необходимо отметить, что не всякого рода противоречия могут быть классифицированы как ненавистническая риторика. К примеру, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в деле «Хэндисайд против Соединённого Королевства» утверждает, что противоречивые и небезразличные высказывания, которые могут шокировать государство или некоторые части общества не должны преследоваться уголовной или иной ответственностью. Так как «таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых не было бы демократического общества».

Ричард Хэндисайд был владельцем издательства Stage 1. Он приобрел британские права на «Маленькую красную школьную книгу», написанную Сёреном Хансеном и Джеспером Йенсеном, которая была впервые опубликована в 1969 году в Дании, а позже переводы были опубликованы в ряде европейских стран. Одна из глав содержала раздел о половом воспитании, что вызвало шквал негативных комментариев прессы Великобритании и послужило открытием уголовного дела по нарушению Закона о непристойных публикациях. Решение ЕСПЧ по данному делу было вынесено 7 декабря 1976 года и было одним из первых и основополагающих претендентов по свободе выражения. Подробнее…

Однако в деле «Сюрек против Турции» ЕСПЧ утверждает, что поддержка и восхвалённая риторика насилия и дискриминации не может защищаться законом и противоречит самому праву на свободу слова.

Камил Текин Сюрек и Юсель Оздемир, основной акционер и главный редактор турецкого еженедельного обзора Haberde Yorumda Gerçek, опубликовали интервью с заместителем главы Рабочей партии Курдистана вместе с совместным заявлением четырёх курдских организаций. На тот момент РПК и четыре организации были определены правительством Турции как террористические группы. В интервью прозвучали мнения о позициях США в отношении статуса курдского народа и взглядах РПК на быстро меняющуюся политическую обстановку в Турции. Интервьюер назвал территорию Турции, на которой проживает большинство курдов, Курдистаном. ЕСПЧ выявил ряд нарушений со стороны властей Турции в проведении расследования и судопроизводства в данном деле по нарушению законов Турции по борьбе с терроризмом, однако утвердил в своём решении от 8 июля 1999 года, что данное интервью было нарушением свободы выражения, пропагандой насилия и восхвалением террора. Подробнее…

Исходя из происходящего в интернет-пространстве и отсутствия правовых норм защиты жертв от травли на почве ненависти и пропаганды дискриминации, насилия или притеснения в Узбекистане, а также использование инакомыслия как одного из инструментов для разжигания такого рода принуждения и пропаганды, крайне необходимо рассмотреть возможность усиления ответственности за данного рода действия и бездействия.

Необходимо также ужесточить ответственность за данные действия в интернете, поскольку безнаказанность ведёт к увеличению распространения ненависти, дискриминации и буллинга в многократном размере в отношении жертв и его или её защитников.

На мой взгляд, введение в национальное законодательство таких понятий, как ненавистническая риторика и преступления на почте ненависти даст возможность защитить жертвы буллинга, а также продемонстрировать международному сообществу серьёзные намерения Республики Узбекистан в улучшении индекса верховенства права и правосудия в стране.

Тем не менее, внедрение вышеуказанных понятий и терминов, а также ответственности за них в законодательство Узбекистана должно произойти исключительно после широких обсуждений в научных, экспертных и профессиональных кругах. Кроме того, профессиональное сообщество журналистов/блогеров, специалистов права и практиков должны определить род и меру ответственности за ненавистническую риторику, а также идентифицировать её влияние на общественное настроение и личную безопасность человека.

Я верю, что чем больше общество, профессиональные и академические круги будут обсуждать такого рода проблемы, тем чётче будет вырисовываться общая картина и меры повышения ответственности за свои действия/бездействия.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

право американцев на свободу слова – под угрозой

Президент США Дональд Трамп заявил, что право американцев на свободу слова находится под угрозой. При этом он назвал угрозы провести импичмент против него продолжением охоты на ведьм.

«25-я поправка представляет для меня нулевой риск. Это еще аукнется Джо Байдену и его администрации. Как говорится, бойтесь своих желаний. Афера с импичментом – это продолжение величайшей и злейшей охоты на ведьм в истории нашей страны. Она вызывает огромный гнев, и разделение, и боль. Это гораздо серьезнее, чем большинство людей могут понять. Это очень опасно для США, особенно в нынешний уязвимый момент», – сказал президент.

6 января Трамп на митинге близ Белого дома призвал сторонников идти к Капитолию, чтобы «помочь слабым республиканцам» оспорить итоги выборов. Толпа сторонников Трампа осадила Капитолий США, ворвалась в здание и прервала сессию конгресса, где утверждали победу Джо Байдена на выборах президента.

В результате беспорядков погибли пять человек. Демократы в конгрессе намерены призвать вице-президента Майка Пенса отрешить Трампа от должности, а если тот откажется – вынести Трампу импичмент в Палате представителей по обвинению в подстрекательстве к насилию. После беспорядков соцсети заблокировали аккаунты Трампа и десятков тысяч его сторонников.

Расследование штурма Капитолия продолжается. Арестованы более 90 человек, в том числе благодаря доносам в ФБР – их поступило более 50 тысяч. По некоторым обвинениям наказанием может стать 20 лет тюрьмы, об этом заявил на пресс-конференции исполняющий обязанности федерального прокурора США Майкл Шервин. Разбирательства ведутся и в отношении полицейских, которые могли помогать или просто быть на стороне протестующих. Американская ассоциация гольфа отказалась проводить чемпионат в принадлежащем Трампу гольф-клубе. Немецкий банк, крупнейший кредитор Трампа, готов простить ему долг в 300 миллионов долларов, чтобы разорвать все отношения. Американские банки заявили, что пока приостанавливают пожертвования политическим партиям.

Право на свободу слова онлайн. Как решение Марка Цукерберга запретить отрицание Холокоста в мгновенье ока изменило права миллиардов людей

13 октября Facebook объявила о планах запретить отрицание Холокоста на всех сайтах компании, таким образом в корне изменив свою позицию, заявленную двумя годами раньше. Своим решением компания шагнула за рамки действующего законодательства Великобритании, согласно которому отрицание Холокоста не запрещается за исключением случаев, описанных в положении о разжигании ненависти. Политика Великобритании основывается на предпосылке, что наложение полного запрета на отрицание Холокоста негативно отразится на фундаментальном праве на свободу слова и выражения мнения.

Двумя годами ранее Марк Цукерберг руководствовался подобными же измышлениями. Однако будучи озабоченным возрастающим числом жестоких антисемитских атак, Цукерберг изменил свою позицию и принял решение запретить подобные высказывания на своей платформе. Это решение бьет в самое яблочко более широкой дискуссии о фундаментальных правах – что важнее: право на свободу от дискриминации или право на свободу выражения мнения? В то же самое время, очевидно, что несправедливое преследование этнических меньшинств подлежит осуждению вне зависимости от формы дискриминации.

Ожидается, что данное заявление будет встречено в положительном ключе, так как активное отрицание Холокоста не должно поощряться ни при каких обстоятельствах. Это решение также будет иметь последствия и при обсуждении вопроса, означает ли это, что теперь частные компании, а именно генеральные директора этих компаний, фактически имеют больше влияния на законы, регламентирующие свободу слова, чем официальные правительственные структуры. Данный вопрос особенно актуален в свете того, что число активных пользователей Facebook по всему миру превышает совокупное население стран Северной Америки, Европы и Африки. 

Такое неограниченное влияние на дискурс крупных технологических корпораций было не раз продемонстрировано за последнюю неделю. Так, 14 октября Twitter подвергся жесткой критике за запрет на публикацию статьи из New York Post, в которой подробно рассматривалась связь между Джо Байденом, Хантером Байденом и председателем Правления украинской энергетической компании «Бурисма». Ссылка на сайт была заблокирована для всех пользователей Twitter, желающих разместить ее на своей странице, и генеральный директор компании Джек Дорси был вынужден принести свои извинения, указав, что решение данного вопроса было «неидеальным» и «неприемлемым». История Хантера Байдена была опубликована на первых полосах газет по всему миру, поэтому данный случай цензуры в социальных сетях получил мировую огласку. Тем не менее, якобы объективной и политически неаффилированной социальной платформе удалось бросить тень сомнения на достоверность этой истории. Более того, вызывает озабоченность и то, какие еще статьи, не получившие широкой огласки, были запрещены в социальных сетях без ведома общественности.

Напрашивается вопрос, какие именно полномочия позволяют Facebook и Twitter оказывать столь сильное влияние на права такого огромного числа людей? Подобные вопросы несомненно подольют еще масла в огонь споров о том, какие высказывания следует считать приемлемыми с точки зрения закона. Такие решения, принимаемые единолично главой компании, могут вскоре стать нормой, учитывая, что контроль операторов социальных сетей над нашими правами на своих платформах продолжает расти. Модели цензуры, основанные на недемократических принципах, подрывают важный процесс, обуславливающий возможность для многих людей пользоваться своими правами в будущем. Как сказал Сенатор Тед Круз в адрес Джека Дорси во время заседания в среду: «А тебя, черт возьми, кто выбрал?». В настоящий момент представители власти, руководствуясь различными мнениями по вопросам сексизма, расизма, национализма, капитализма, социализма и т.д., образуют сбалансированную систему разнообразных точек зрения, отражая таким образом взгляды на мир большого процента населения. В этой связи глава компании, единолично диктующий права миллионов, несомненно, представляет собой реальную, существующую и растущую угрозу. 

Исходя из вышесказанного, видится важным донести до структур власти, призванных служить представителями народами, необходимость предпринять срочные меры до того, как контроль над нашими фундаментальными правами окажется полностью захваченным пугающе немногочисленной группой людей. 

Информация в данном блоге предлагается только в целях общего ознакомления, она не является исчерпывающей и не содержит в себе юридической консультации. В то время как сделано все возможное, чтобы убедиться, что данные сведения и законодательство соответствуют действующим на момент публикации правовым нормам, следует помнить, что с учетом течения времени такие сведения могут перестать отражать текущие правовые положения. Фирма Gherson не несет ответственности за ущерб, в случае возникновения такового, вследствие доступа к содержащейся в этом блоге информации или ее использования. Для получения официальной консультации по действующему законодательству, пожалуйста, свяжитесь с фирмой Gherson. Юридические консультации предоставляются только на основании письменного соглашения в установленной форме, подписанного клиентом, с одной стороны, и от имени или по поручению фирмы Gherson, с другой стороны.

©Gherson 2020

Первая поправка | Wex | Закон США

Первая поправка: обзор

Первая поправка к Конституции Соединенных Штатов защищает право на свободу религии и свободу выражения мнения от государственного вмешательства. Он запрещает любые законы, устанавливающие национальную религию, препятствующие свободному отправлению религиозных обрядов, ограничивающие свободу слова, ущемляющие свободу печати, вмешивающиеся в право на мирные собрания или запрещающие гражданам подавать прошения о рассмотрении жалоб со стороны правительства. .Он был включен в Билль о правах в 1791 году. Верховный суд толкует степень защиты, предоставляемой этим правам. Первая поправка была истолкована Судом как применимая ко всему федеральному правительству, хотя она прямо применима только к Конгрессу. Кроме того, Суд истолковал пункт о надлежащей правовой процедуре Четырнадцатой поправки как защиту прав в Первой поправке от вмешательства со стороны правительств штатов.

Свобода вероисповедания

Два пункта Первой поправки гарантируют свободу вероисповедания.Положение о создании запрещает правительству принимать закон об установлении официальной религии или отдавать предпочтение одной религии над другой. Он навязывает «отделение церкви от государства». Однако некоторые действия правительства, связанные с религией, были признаны Верховным судом конституционными. Например, не запрещены автобусные перевозки для учащихся приходских школ и соблюдение «синих законов». Положение о бесплатных упражнениях запрещает правительству в большинстве случаев вмешиваться в исповедание человеком своей религии.

Свобода слова / свобода прессы

Самым основным компонентом свободы выражения мнения является право на свободу слова. Свобода слова может осуществляться прямым (слова) или символическим (действия) способом. Свобода слова признана правом человека в соответствии со статьей 19 Всеобщей декларации прав человека. Право на свободу слова позволяет людям выражать свое мнение без государственного вмешательства или регулирования. Верховный суд требует, чтобы правительство представило существенное оправдание вмешательства в право на свободу слова, когда оно пытается регулировать содержание выступления.Как правило, лицо не может быть привлечено к уголовной или гражданской ответственности за что-либо, написанное или сказанное о человеке или теме, если оно является правдивым или основано на честном мнении и таких заявлениях.

Менее строгие критерии применяются к законодательству, нейтральному к содержанию. Верховный суд также признал, что правительство может запретить некоторые высказывания, которые могут вызвать нарушение общественного порядка или вызвать насилие. Для получения дополнительной информации о незащищенных и менее защищенных категориях речи см. Пропаганду незаконных действий, боевые слова, коммерческую речь и непристойность.Право на свободу слова включает другие средства выражения, которые передают сообщение. Уровень защиты речи также зависит от форума, на котором она происходит.

Несмотря на распространенное заблуждение, право на свободу печати, гарантированное Первой поправкой, не сильно отличается от права на свободу слова. Это позволяет человеку выражать себя посредством публикации и распространения. Это часть конституционной защиты свободы выражения мнения.Он не дает представителям средств массовой информации каких-либо особых прав или привилегий, не предоставляемых гражданам в целом.

Право на собрание / право на петицию

Право на собрания позволяет людям собираться в мирных и законных целях. Это право подразумевает право на ассоциации и убеждения. Верховный суд прямо признал, что право на свободу ассоциации и убеждений подразумевается в Первой, Пятой и Четырнадцатой поправках. Свобода собраний признана правом человека в соответствии со статьей 20 Всеобщей декларации прав человека в соответствии со статьей 20.Это неявное право ограничивается правом на объединение в целях Первой поправки. Оно не включает право на объединение в общество. Правительство может запретить людям сознательно объединяться в группы, которые занимаются и продвигают незаконную деятельность. Право на объединение также запрещает правительству требовать от группы регистрации или раскрытия информации о ее членах или отказывать в государственных льготах на основании текущего или прошлого членства человека в определенной группе. Из этого правила есть исключения, когда Суд считает, что интересы правительства в раскрытии информации / регистрации перевешивают вмешательство в права Первой поправки.Правительство также, как правило, не может принуждать людей выражать себя, придерживаться определенных убеждений или принадлежать к определенным ассоциациям или группам.

Право подавать петицию в правительство о возмещении жалоб гарантирует людям право обращаться к правительству с просьбой о возмещении вреда посредством судебного разбирательства или других правительственных действий. Он работает с правом на собрания, позволяя людям объединяться и добиваться перемен от правительства.

Последнее обновление в марте 2020 г., Эльвин Эгеменоглу.

Свобода слова | Американский союз гражданских свобод

«Свобода выражения мнения — это матрица, непременное условие почти любой другой формы свободы».

—U.S. Судья Верховного суда Бенджамин Н. Кардозо в деле Палко против Коннектикута

Свобода слова, печати, ассоциаций, собраний и петиций: этот набор гарантий, защищенных Первой поправкой, включает то, что мы называем свободой выражения мнений. . Это основа динамичной демократии, и без нее другие основные права, такие как право голоса, исчезли бы.

Борьба за свободу слова была краеугольным камнем миссии ACLU с момента основания организации в 1920 году, движимой необходимостью защищать конституционные права лиц, отказывающихся от военной службы по убеждениям и антивоенных протестующих. Работа организации быстро распространилась на борьбу с цензурой, обеспечение права на собрания и продвижение свободы слова в школах.

Спустя почти столетие эти битвы приняли новые формы, но они продолжаются. Проект ACLU «Речь, конфиденциальность и технологии» продолжает отстаивать свободу слова в ее бесчисленных формах — будь то протесты, средства массовой информации, онлайн-выступления или искусство — перед лицом новых угроз.Например, новые возможности для цензуры возникли наряду с множеством возможностей высказывания, которые предоставляет Интернет. Угроза массовой слежки со стороны правительства сдерживает свободу слова простых граждан, законодатели регулярно пытаются ввести новые ограничения на онлайн-активность, а журналистика криминализирована во имя национальной безопасности. ACLU всегда следит за тем, чтобы защита Первой поправкой оставалась надежной — во время войны или мира, для блоггеров или институциональной прессы, онлайн или вне ее.

На протяжении многих лет ACLU представляла или защищала лиц, произносивших действительно оскорбительные речи. Мы защищаем право голоса коммунистов, нацистов, членов Ку-клукс-клана, обвиняемых террористов, порнографов, активистов, выступающих против ЛГБТ, и поджигателей флагов. Это потому, что защита свободы слова наиболее необходима, когда большинство людей находит сообщение отталкивающим. Конституционные права должны распространяться даже на самые непопулярные группы, если мы хотим сохранить их для всех.

Вот некоторые примеры нашей работы за свободу слова за последние годы:

• В 2019 году мы подали прошение о сертификации от имени ДеРэя Маккессона, известного борца за гражданские права и организатора движения Black Lives Matter, с призывом отменить Верховный суд постановление суда низшей инстанции, которое, если оставить его в силе, разрушило бы защиту речи эпохи гражданских прав, гарантирующую право протеста в соответствии с Первой поправкой.
  
• В 2019 году мы успешно оспорили серию государственных антипротестных законов, направленных против коренных жителей и активистов по борьбе с изменением климата, выступающих против строительства трубопровода.
  
• Мы призвали крупные компании, работающие в социальных сетях, противостоять призывам к цензуре.
  
• Мы представляем интересы пяти бывших сотрудников спецслужб и военнослужащих в судебном процессе, оспаривающем правительственную систему проверки перед публикацией, которая запрещает миллионам бывших сотрудников спецслужб и военнослужащим писать или говорить на темы, связанные с их государственной службой, без первое получение одобрения правительства.
  
• В 2018 году мы подали справку для коллег в суде, утверждая, что необходимо разрешить рассмотрение иска NRA о том, что штат Нью-Йорк нарушил свои права по Первой поправке.
  
• В 2016 году мы защищали права Первой поправки активистов за экологическое и расовое правосудие в Юнионтауне, штат Алабама, которым предъявили иск за клевету после того, как они организовали городскую свалку опасной угольной золы.
  
• В 2014 году ACLU штата Мичиган подал заявление amicus, в котором утверждалось, что полиция нарушила Первую поправку, изгнав антимусульманскую группу под названием «Верующие в Библию» с уличного фестиваля на основании жестокой реакции других на их выступление.

7 вещей, которые вам нужно знать о Первой поправке

«Конгресс не должен принимать никаких законов, касающихся установления религии или запрещающих свободное исповедание религии; или ограничение свободы слова или печати; или право народа на мирные собрания и ходатайство перед правительством о возмещении жалоб.»- Первая поправка к Конституции США

1. Пять свобод, которые он защищает: слова, религии, печати, собраний и право подавать петиции правительству. Вместе эти пять гарантированных свобод делают людей в Соединенных Штатах Америки самыми свободными в мире.
2. Прежде чем согласиться принять Конституцию, основатели нашей демократической республики потребовали, чтобы эти свободы были защищены поправкой к первоначальному документу — Первой поправкой.
3. Не существует «возраста совершеннолетия», которого вы должны достичь, чтобы пользоваться своими свободами согласно Первой поправке. Они гарантированы вам в день вашего рождения. Также нет требования о гражданстве для защиты Первой поправки. Если вы находитесь в США, у вас есть свобода слова, религии, печати, собраний и петиций.
4. Первая поправка не является ни «левой», ни «правой». Его можно использовать, чтобы подтолкнуть к социальным и политическим изменениям или противостоять изменениям. Первая поправка для всех.
5. Первая поправка защищает нас от государственных ограничений на нашу свободу выражения мнения, но не мешает частному работодателю устанавливать свои собственные правила.
6. Первая поправка запрещает правительству требовать от вас говорить то, чего вы не хотите, или мешать вам слышать или читать слова других (даже если вы никогда не говорите сами, вы имеете право получать информацию).
7. Учащиеся имеют право молиться в государственных школах Америки при условии, что в их работе нет сбоев и в них не участвуют государственные служащие (учителя, тренеры).

Ищете общий обзор? Вот она, из Энциклопедии Первой поправки.

ССЫЛКИ

Выступление

Что говорится в Первой поправке о свободе слова? Можно ли ограничить речь, и если да, то когда? В этом обзоре исследователь Первой поправки объясняет, какие виды слова защищены, где свобода выражения может быть ограничена, и почему «свобода слова является основным американским верованием, почти своего рода светским религиозным принципом, статьей конституционного права. Вера.”

Пресс

Как появилась свобода прессы? Есть ли ограничения свободы прессы? Способы, которыми эта основная свобода закрепилась в законе, объясняются в этом обзоре исследователем Первой поправки. В цитатах из одного судебного постановления: «[F] свобода выражения мнения по публичным вопросам обеспечивается Первой поправкой», так что «дебаты по общественным вопросам должны быть свободными, энергичными и широко открытыми».

Религия

Первая поправка представила миру смелые новые идеи: это правительство не должно навязывать государственную религию населению или налагать неоправданные ограничения на религиозную практику, но должно признавать право людей верить и поклоняться или нет, как их совесть диктует.Обзор этого исследователя Первой поправки проясняет многие аспекты нашей религиозной свободы, говоря: «Этот смелый конституционный эксперимент по предоставлению религиозной свободы всем остается в силе и продолжается в Соединенных Штатах».

Сборка

Наше право собираться для мирных общественных протестов — маршей, митингов и других собраний — это еще одна основная свобода, гарантированная Первой поправкой. Как говорит в своем обзоре исследователь Первой поправки: «Свобода Первой поправки звучит бессмысленно, если правительственные чиновники могут подавлять выражения, которые, как они опасаются, вызовут беспокойство или оскорбят.Если нет реальной опасности неминуемого вреда, необходимо уважать права на собрания ».

Петиция

Эта наименее известная свобода Первой поправки, тем не менее, имеет решающее значение для формы правления нашей демократической республики. «Петиция — это право просить правительство на любом уровне исправить ошибку или исправить проблему», — пишет в этом обзоре исследователь Первой поправки, подробно описывая, как право на подачу петиции работает в нашем правительстве и какие формы оно принимает.

Энциклопедия Первой поправки

Комплексное исследование, охватывающее все аспекты Закона о Первой поправке.

Архив Центра Первой поправки

Архивный сайт Центра Первой поправки Института Ньюсеум, содержащий новости и комментарии по вопросам Первой поправки до 2012 года.

График Первой поправки

Важные исторические события, судебные дела и идеи, которые сформировали нашу нынешнюю систему юриспруденции по Первой поправке к Конституции, составлено Центром Первой поправки Института Ньюсеум.

Свобода слова: Общие — Институт Билля о правах

Свобода слова: Генерал

Как толкует свободу слова Верховный суд? Изучите эти знаменательные дела, чтобы лучше понять это важное конституционное право.

Шенк против США (1919)

Свобода слова может быть ограничена в военное время. Правительство может ограничить выражения, которые могут создать явную и реальную опасность того, что они приведут к существенному злу, которое Конгресс имеет право предотвращать.â € Подробнее.

Абрамс против США (1919)

Первая поправка не защищала печать листовок, призывающих сопротивляться военным усилиям, призывающих к всеобщей забастовке и пропагандирующих насильственную революцию. Читать далее.

Дебс против США (1919)

Первая поправка не защищала антивоенные выступления, направленные на воспрепятствование вербовке. Читать далее.

Гитлоу против Нью-Йорка (1925)

Верховный суд применил защиту свободы слова к штатам в соответствии с положением о надлежащей правовой процедуре Четырнадцатой поправки.Читать далее.

Чаплински против Нью-Гэмпшира (1942)

Первая поправка не защищала «боевые слова», которые своим произнесением причиняют вред или вызывают немедленное нарушение общественного порядка. Узнать больше.

Западная Вирджиния против Барнетта (1943)

Политика Совета Западной Вирджинии, требующая от студентов и преподавателей произносить Клятву верности, является неконституционной. Рассматривая дело Минерсвилля против Гобитаса (1940), суд постановил, что правительство не может «заставить граждан исповедоваться словом или действовать в соответствии с их верой» в вопросах, связанных с мнением.Читать далее.

США против О’Брайена (1968)

Первая поправка не защищала сожжение призывных карточек в знак протеста против войны во Вьетнаме как формы символической речи. Узнать больше.

Тинкер против Де-Мойна (1969)

Суд постановил, что студенты, носящие черные нарукавные повязки в знак протеста против войны во Вьетнаме, были «чистой речью» или символической речью, защищенной Первой поправкой. Читать далее.

Бранденбург с.Огайо (1969)

Верховный суд постановил, что Первая и Четырнадцатая поправки защищают выступления в защиту насилия на митинге в Ку-клукс-клане, потому что речь не призывает к «немедленному беззаконию». Подробнее.

Коэн против Калифорнии (1971)

Закон Калифорнии, запрещающий показ оскорбительных сообщений, нарушает свободу слова. Узнать больше.

Миллер против Калифорнии (1973)

Это дело устанавливает правила преследования за непристойное поведение, но также дает штатам и местностям гибкость в определении того, что является непристойным.Узнать больше.

Школьный округ Island Trees против Пико (1982)

Верховный суд постановил, что чиновники не могут вывозить книги из школьных библиотек, потому что они не согласны с содержанием сообщений в книгах. Читать далее.

Школьный округ Вефиль против Фрейзера (1986)

Школа может отстранить ученика от школы за выступление с речью о выдвижении кандидатуры от школьного правительства, полную «сложных, графических и явных сексуальных метафор».â € Подробнее.

Техас против Джонсона (1989)

Сжигание флага как политический протест — это форма символической речи, защищенная Первой поправкой. Читать далее.

R.A.V. против Святого Павла (1992)

Уголовное постановление, запрещающее демонстрацию символов, которые «вызывают гнев, тревогу или негодование у других по признаку расы, цвета кожи, вероисповедания, религии или пола», было неконституционным. Закон нарушил Первую поправку, поскольку он наказывал за высказывания, основанные на выраженных идеях.Узнать больше.

Рино против ACLU (1997)

Закон о приличии в общении 1996 года был признан неконституционным, поскольку он был слишком широким и расплывчатым в регулировании высказываний в Интернете, и поскольку он пытался регулировать непристойные высказывания, что защищает Первая поправка. Узнать больше.

Общество Сторожевой башни, Библий и трактатов против Стрэттона (2002)

Городские законы, требующие разрешения политическим защитникам ходить от двери к двери, были неконституционными, потому что такой мандат имел бы «охлаждающий эффект» для политической коммуникации.Узнать больше.

США против Американской библиотечной ассоциации (2003)

Федеральное правительство может потребовать от публичных библиотек использовать программное обеспечение для фильтрации в Интернете, чтобы предотвратить просмотр порнографии несовершеннолетними. Бремя, возложенное на взрослых посетителей, которые должны были требовать отключения фильтров, было минимальным. Читать далее.

Вирджиния против Хикса (2003)

Ричмонд может запретить нерезидентам посещать государственные жилые комплексы, если у нерезидентов не было «законной деловой или социальной цели» для пребывания там.Политика посягательства не была чрезмерной и не нарушала права Первой поправки. Читать далее.

Вирджиния против Блэка (2003)

Общий запрет на перекрестное сжигание был неконституционным ограничением свободы слова, основанным на содержании. Государства могли запретить сжигание креста с намерением запугать, но одного акта сжигания креста недостаточно для вывода о намерении. Узнать больше.

Эшкрофт против ACLU (2004)

Закон о защите детей в Интернете нарушил Первую поправку, поскольку он был слишком широким, он привел к ограничению речи на основе содержания, а также были доступны менее ограничительные варианты защиты детей от вредоносных материалов.Читать далее.

Морс против Фредерика (2007)

Первая поправка не защищает право учащегося государственной школы вывешивать баннер с надписью «Bong Hits 4 Jesus». Хотя учащиеся имеют право выступать с политической речью, это право перевешивает миссия школы — препятствовать употреблению наркотиков. Читать далее.

Свобода слова: Общие — Институт Билля о правах

Schenck v. United States (1919) Свобода слова может быть ограничена во время войны.Правительство может ограничить выражения, которые «могут создать явную и реальную опасность того, что они приведут к существенному злу, которое Конгресс имеет право предотвращать». Читать далее. Абрамс против Соединенных Штатов (1919) Первая поправка не защищала печать листовок, призывающих сопротивляться военным усилиям, призывающих к всеобщей забастовке и пропагандирующих насильственную революцию. Читать далее. D ebs против США (1919) Первая поправка не защищала антивоенные выступления, направленные на воспрепятствование вербовке.Читать далее. Гитлоу против Нью-Йорка (1925) Верховный суд применил защиту свободы слова к штатам в соответствии с положением о надлежащей правовой процедуре Четырнадцатой поправки. Читать далее. Чаплински против Нью-Гэмпшира (1942) Первая поправка не защищала «боевые слова», которые своим произнесением причиняют вред или вызывают немедленное нарушение порядка. Читать далее. Западная Вирджиния против Барнетта (1943) Политика Совета Западной Вирджинии, требующая от учащихся и учителей произносить клятву верности, была неконституционной.Рассматривая дело Минерсвилля против Гобитаса (1940), суд постановил, что правительство не может «заставлять граждан исповедоваться словом или действовать в соответствии с их верой» в вопросах, связанных с мнением. Читать далее. США против О’Брайена (1968) Первая поправка не защищала сожжение призывных листов в знак протеста против войны во Вьетнаме как формы символической речи. Читать далее. Тинкер против Де-Мойна (1969) Суд постановил, что студенты, носящие черные нарукавные повязки в знак протеста против войны во Вьетнаме, были «чистой речью» или символической речью, защищенной Первой поправкой.Читать далее. Бранденбург против Огайо (1969) Верховный суд постановил, что Первая и Четырнадцатая поправки защищают высказывания, пропагандирующие насилие на митинге в Ку-клукс-клане, потому что речь не призывает к «неминуемым беззаконным действиям». Читать далее. Коэн против Калифорнии (1971) Закон Калифорнии, запрещающий показ оскорбительных сообщений, нарушает свободу выражения мнений. Читать далее. Miller v. California (1973) В этом деле изложены правила судебного преследования за непристойность, но оно также дало штатам и местностям гибкость в определении того, что является непристойным.Читать далее. Школьный округ Island Trees против Пико (1982) Верховный суд постановил, что должностные лица не могут вывозить книги из школьных библиотек, поскольку они не согласны с содержанием сообщений в книгах. Читать далее. Школьный округ Вефиля против Фрейзера (1986) Школа может отстранить ученика от занятий за то, что он выступил с речью о выдвижении кандидатуры от правительства, полной «сложных, графических и явных сексуальных метафор». Читать далее. Техас против Джонсона (1989) Сжигание флага как политический протест является формой символической речи, защищенной Первой поправкой.Читать далее. R.A.V. против Св. Павла (1992) Уголовное постановление, запрещающее демонстрацию символов, которые «вызывают гнев, тревогу или негодование у других по признаку расы, цвета кожи, вероисповедания, религии или пола», было неконституционным. Закон нарушил Первую поправку, поскольку он наказывал за высказывания, основанные на выраженных идеях. Читать далее. Reno v. ACLU (1997) Закон о приличии в коммуникациях 1996 года был признан неконституционным, поскольку он был слишком широким и расплывчатым в регулировании высказываний в Интернете, и поскольку он пытался регулировать непристойные высказывания, что защищает Первая поправка.Читать далее. Общество Сторожевой Башни, Библии и трактатов против Стрэттона (2002) Городские законы, требующие разрешения политическим защитникам ходить от двери к двери, были неконституционными, потому что такой мандат имел бы «сдерживающий эффект» на политическое общение. Читать далее. США против Американской библиотечной ассоциации (2003) Федеральное правительство может потребовать от публичных библиотек использовать программное обеспечение для фильтрации в Интернете, чтобы предотвратить просмотр порнографии несовершеннолетними. Бремя, возложенное на взрослых посетителей, которые должны были требовать отключения фильтров, было минимальным.Читать далее. Вирджиния против Хикса (2003) Ричмонд мог запретить нерезидентам посещать государственные жилые комплексы, если у нерезидентов не было «законной деловой или социальной цели» для пребывания там. Политика посягательства не была чрезмерной и не нарушала права Первой поправки. Читать далее. Вирджиния против Блэка (2003) Общий запрет на перекрестное сжигание был неконституционным ограничением свободы слова на основе содержания. Государства могли запретить сжигание креста с намерением запугать, но одного акта сжигания креста недостаточно для вывода о намерении.Читать далее. Эшкрофт против ACLU (2004) Закон о защите детей в Интернете нарушил Первую поправку, потому что он был слишком широким, он привел к ограничению речи на основе содержания, а также были доступны менее ограничительные варианты защиты детей от вредоносных программ. материалы. Читать далее. Морс против Фредерика (2007) Первая поправка не защищала право учащегося государственной школы вывешивать баннер с надписью «Бонг поражает 4 Иисуса». Хотя учащиеся имеют право выступать с политической речью, это право перевешивает миссия школы — препятствовать употреблению наркотиков.Читать далее.

Разоблачение путаницы в отношении свободы слова

Джо Фэлон, обозреватель Опубликовано 15:11 ET 23 января 2018 г.

Человек не может указать на свое право на свободу слова, если кто-то удалит пост в Facebook. (Фото: фото из файла) в любое другое время за последние 228 лет. Однако необходимо прояснить кое-что об этой свободе.

Многие люди, кажется, верят, что существует закон под названием «Свобода слова», который позволяет вам говорить что угодно. Например, кто-то заходит на страницу Facebook и что-то говорит, а модератор этой страницы удаляет комментарии этого человека.

«Это нарушение моей свободы слова», — может заявить этот человек. Ну нет. Это не.

Свобода слова, как известно большинству из нас, ученых-конституционалистов, закреплена в Первой поправке к Конституции Соединенных Штатов.Это связано с другими важными вопросами, такими как свобода религии, печати и право на свободу собраний.

Фактически, Первая поправка не обещает вам права говорить все, что вы хотите. Он просто заявляет, что правительство не может предпринимать никаких действий, нарушающих эти права.

«Конгресс не должен принимать никаких законов, касающихся установления религии или запрещающих ее свободное исповедание; или ограничение свободы слова или прессы ».

Существуют ограничения, например, концепция, согласно которой нельзя кричать «огонь» в переполненном кинотеатре, если нет огня.

И хотя я никогда не слышал, чтобы кто-то напрасно кричал «огонь» в таких обстоятельствах, я слышал и слышал что-то наоборот. Меня послали скрывать пожар в деловом районе Помптон-Лейкс. К счастью, никто не пострадал, но это был крупномасштабный пожар, к месту происшествия прибыли пожарные машины из многих общин.

Офицера пожарной охраны, пытающегося координировать действия, спросили, куда должны ехать реагирующие грузовики. Он направил оборудование на сцену в Колониальном театре через улицу.Связь была затруднена из-за всех зевак, поэтому чиновник выключил радио и просто закричал: «В театре. Театр.»

Да, я был там, чтобы услышать, как кто-то кричит «театр» у многолюдного костра. Правдивая история.

Это не требовало защиты со стороны Конституции, потому что все соответствовало истине. Но я отвлекся.

Люди говорят, что чье-то право на свободу слова нарушается, когда другой человек прерывает их или иным образом сдерживает их слова.Многие люди в СМИ потеряли работу, влияние и другие льготы, когда их уволили из-за того, что они сказали или сделали.

«У них есть свобода слова». Да, это так. Угрожало ли им правительство? Нет. Может, приставая к ним из-за налоговых деклараций? Нет. Их уволили из-за деловых решений. Так работает капитализм.

Кто-то говорит, что их уволили из-за комментариев в Facebook или Twitter. Что ж, очень плохо. Первая поправка запрещает правительству принимать меры против ваших слов, но не защищает вас от пьяных ночных разглагольствований против вашего босса.

Теперь люди не любят, когда их редактируют в социальных сетях. Что ж, если вы говорите что-то на странице, что создателю этой страницы не нравится, извините, у вас нет прав или компенсации. Если хотите, вы можете создать свою страницу.

Но тот, кто ведет модерируемую страницу, имеет такое же право регулировать то, что говорится на этой странице, как если бы это была их гостиная. Это правительство держится подальше от вас!

Прочтите или поделитесь этой историей: https://www.northjersey.com/story/life/columnists/2018/01/23/clearing-up-confusion-freedom-speech/1054711001/

Почему свобода слова — это Важно правильно? Когда, если когда-либо, его можно будет ограничить?

Хотя текст и принцип Первой поправки остались прежними, толкование суда действительно со временем изменилось.Судьи, законодатели и ученые продолжают бороться за то, чтобы найти баланс между сильной защитой речи и необходимостью поддержания мирного общества.

Как вы думаете? Почему свобода слова так важна? Почему может быть важно защитить даже непопулярные или оскорбительные высказывания? И все же, когда правительство может ввести разумные ограничения на слова и почему?

_________

Перед тем, как ответить на этот вопрос, прочтите полный текст поправки. Что там говорится о речи?

Конгресс не должен принимать никаких законов, касающихся установления религии или запрещающих свободное исповедание религии; или ограничение свободы слова или печати; или право народа на мирные собрания и ходатайство перед правительством о возмещении жалоб.

Затем прочтите эти отрывки из трех недавних статей о случаях свободы слова, которые могут повлиять на вашу жизнь:

В сентябрьской статье 2017 года «Средние школы угрожают наказать студентов, которые преклоняют колени во время исполнения гимна», пишет Кристин Хаузер:

Споры по поводу преклонения колен в знак протеста против расовой несправедливости вышли за рамки профессионального спорта на этой неделе, когда в ряде школ заявили ученикам, что они должны встать во время исполнения государственного гимна.

На Лонг-Айленде, Роквилл-центр, епархия, которая управляет системой частных католических школ, заявила, что учащиеся трех ее средних школ могут столкнуться с «серьезными дисциплинарными взысканиями», если они преклонят колени во время исполнения гимна перед спортивными соревнованиями.

В июньской статье 2018 года «Колледжи пытаются понять, где и следует ли проводить черту свободы слова», Алина Тугенд пишет:

Это произошло по всей стране, в небольших частных колледжах и крупных государственных университетах: приглашенного гостя оскорбляют, кричат ​​или не приглашают из-за противоположных политических взглядов.

За этим инцидентом последовал хор обвинений о праве на свободу слова и о необходимости чувствовать себя в безопасности и приветствовать.

Это то, с чем представители высшего образования боролись десятилетиями. Но после президентских выборов 2016 года и усиливающейся поляризации страны этот вопрос приобрел новый резонанс.

В другой статье от июня 2018 года «Верховный суд отменяет закон, запрещающий использование политической одежды на избирательных участках», Адам Липтак пишет:

В четверг Верховный суд отменил закон Миннесоты, запрещающий избирателям носить футболки и головные уборы. и кнопки, выражающие политические взгляды на избирательных участках.

Осторожным решением 7 против 2 суд признал ценность приличия и торжественного обсуждения, когда избиратели готовятся к голосованию. Но председатель Верховного суда Джон Дж. Робертс-младший написал, что закон Миннесоты «не подлежит обоснованному применению».

Студенты, прочтите хотя бы одну из вышеперечисленных статей полностью, а затем сообщите нам:

— Почему свобода слова является важным правом? Как вы думаете, почему его стоит защищать?

— В чем ценность защиты непопулярных высказываний?

— Верховный суд определил, что определенные типы высказываний, такие как язвительные слова, агрессивные угрозы и вводящая в заблуждение реклама, имеют лишь «низкую» ценность Первой поправки, поскольку они не способствуют публичному обсуждению идей и, следовательно, являются не защищен.Несмотря на то, что в тексте Первой поправки не делается различий между «низко» и «высокоценными» высказываниями, считаете ли вы, что суд прав, постановив, что некоторые категории высказываний не заслуживают защиты? Какие типы речи вы считаете «низкими»? Какие типы речи, по вашему мнению, являются «высокой» ценностью?

— Что вы думаете о проблемах свободы слова, поднятых в трех статьях выше? Например:

• Можно ли разрешить учащимся вставать на колени во время исполнения государственного гимна? Почему?
• Следует ли разрешить колледжам запрещать неоднозначным или «оскорбительным» гостям выступать на территории кампуса? Почему?
• Должны ли люди иметь возможность надевать футболки или шляпы, явно выражающие политическую окраску, в кабину для голосования? Почему?

— Когда правительство может ввести разумные ограничения на свободу слова и почему?

— Теперь мы хотим задать вам важный конституционный вопрос: Когда Первая поправка позволяет правительству ограничивать свободу слова? Мы хотим слышать, что вы думаете.Но чтобы уточнить, мы не спрашиваем ваше мнение о политике. Другими словами, мы не спрашиваем, следует ли защищать или запрещать определенный тип речи, например, сжигание флага или язык вражды. Вместо этого мы просим вас дать толкование Конституции: защищает ли первая поправка эту речь?

Постарайтесь основывать свое толкование на самом тексте поправки и на своих знаниях того, как ее можно понять. Вы можете ознакомиться с этим эссе в интерактивной конституции Национального конституционного центра, чтобы узнать больше о том, как ученые и судьи интерпретировали Первую поправку, но будьте уверены, вам не нужно быть судьей Верховного суда, чтобы иметь мнение по этому поводу. , и даже сами судьи часто не согласны.

— Когда вы толкуете Первую поправку, что, по вашему мнению, в ней говорится о проблемах свободы слова, поднятых в трех статьях. Например:

• Защищает ли Первая поправка право учащихся государственных школ (государственных школ) на протест? А как насчет учащихся частных школ?
• Позволяет ли Первая поправка частным колледжам запрещать использование некоторых спорных ораторов? А как насчет государственных колледжей (государственных колледжей)?
• Наконец, защищает ли Первая поправка право избирателей носить все, что они хотят, в кабине для голосования?

Отличаются ли какие-либо из ваших ответов от ваших ответов выше, когда вы ответили на три вопроса «следует»?

— Когда ученые, судьи и законодатели пытаются сбалансировать сильную защиту речи с целью поддержания мирного общества, какие идеи или принципы, по вашему мнению, им важнее всего помнить? Объяснять.