Постиндустриальное общество политика: Постиндустриальное общество: характерные черты и признаки

Постиндустриальное общество: характерные черты и признаки

Аграрная, а затем индустриальная эпоха легли в основу зарождения нового технологически развитого времени. Автоматизация производственных процессов, компьютеризация, роль программных продуктов, информации, структура ВВП, высокая значимость сферы услуг определили начало нового периода в развитии человечества. Постиндустриальное общество затронуло все аспекты жизни людей: экономику, социальные вопросы, науку, образование, культуру, искусство. Но глобализация легла также в основу и негативных последствий: загрязнения окружающей среды, техногенных катастроф, вырубки лесов, военных событий и др.

Новые технологии ‒ это повседневность. Никто уже не удивляется появлению гибких экранов телефонов или аппаратуры по исследованию грунта Марса. Люди привыкли к динамичной жизни. Научные прорывы, современные достижения воспринимаются обыденно.

Технологически и социально развитая структура хозяйствования получила название постиндустриальное общество. Эпоха «будущего» уже настала. Человечество вступило в новую эру интеллектуального главенства, инновационного производства, доминирования сферы услуг. Правительства стран уделяют внимание социальным вопросам, образованию, созданию научных баз.

10 фактов о постиндустриальном развитии:

1. Бурный расцвет науки и техники лег в основу становления нового экономического порядка.
2. Ведущие эксперты (Д. Белл, Э. Тоффлер, Дж. Гэлбрейт и другие) сформировали теорию вопроса.
3. Основные признаки ‒ размер и структура ВВП.
4. Характеристики: количество образованных граждан, учебных заведений, научных институтов.
5. Инновационные открытия, технологические разработки, программное обеспечение, прочее привели к созданию новых экономических благ.
6. Приоритетность сферы услуг над другими отраслями усиливается с каждым годом.
7. Важность социальной направленности экономических преобразований.
8. Всеобщая глобализация определяет равенство между народами, прозрачность границ.
9. Экологические угрозы, вырубка лесов, военные действия, мусорный коллапс отражают отрицательную сторону эпохи.
10. Поиск ресурсосберегающих технологий выходит на новый уровень.

Тенденция развития явления определяется показателями нововведений во всех отраслях, а также социальной ответственностью в общегосударственной политике.

Типы общества:

1. Традиционное (аграрное) – материальные блага производятся на уровне сельского хозяйства, остальные отрасли развиты слабо. Данный вид характерен для отсталых стран. К началу 21 века традиционных экономик осталось мало.
2. Индустриальное – возникло в результате промышленной революции с прорывом в области машиностроения, переработки металла, открытия мануфактур, фабрик, заводов. Население стало перемещаться в города, образуя пласт пролетариата (рабочих). Появились образовательные учреждения, подготавливающие необходимые кадры. Активно осваивалось строительство дорог, транспортных узлов, погрузочных станций и др.
3. Постиндустриальное – современное развитие государств по направлению технологических, коммуникационных, электронных инноваций.

Основные черты и признаки

История становления действующего мирового порядка прошла ряд этапов: от первобытного до капиталистического строя. Одни общественные правила сменялись другими. Ход событий определялся инновационными достижениями во всех сферах человеческой жизни: производственной, научной, культурной, образовательной и др.

Постиндустриальная эпоха ‒ это логическое завершение этапа промышленной революции и научно-технического прогресса. Многие ученые добавляют к определению социальное развитие, поскольку только гуманная, направленная на нужды людей политика закладывает базу высокой цивилизованности.

Пояснение. На уровне культуры появилось новое течение ‒ постмодернизм. Основами стали принципы гуманизма, свободы слова и действия в противовес традиционным мировоззрениям. Течение проявилось в таких направлениях, как литература, живопись, философия, архитектура и прочие.

Впервые о зарождении нового порядка заявил в 1919 г. Даниель Белл в научном труде «Грядущее постиндустриальное общество». Он обозначил, что данная эпоха должна настать в 21 веке. Белл ошибся немного, начало технологического прорыва пришлось на конец 20 в. для развитых государств.

Основными признаками ученый назвал размер и структуру ВВП страны. Период характеризуется повсеместным внедрением новейших технологий, как в производстве, так и в сферах финансов, экономики, других.

Справка. Валовой внутренний продукт (ВВП) – показатель стоимости совокупности произведенной продукции и оказанных услуг в определенной стране или на территории.

Характерными чертами постиндустриального общества являются новые подходы ко всем элементам жизни людей.

Например. Домохозяйки середины 20 века не мечтали, что стирать бельё будет машина, готовить еду станет проще, благодаря множеству специальных приспособлений (миксеры, мультиварки, кухонные комбайны и др.). Поздравлять подруг с праздниками можно будет, отправляя тексты и картинки через мессенджеры, соцсети или по электронной почте.

Признаки

Характеристиками эпохи являются:

• развитие науки как базы для технологического прорыва;
• увеличение общего количества образованных людей, научного пласта, учебных заведений, специальностей;
• повышение значимости информационных потоков, появление новых путей передачи сведений;
• популярность сферы услуг, особенно в структуре финансов, экономики;
• построение производств на основе экологической безопасности, ресурсосбережения, потребительской целесообразности;
• равенство между народами, государствами, прозрачность границ, унификация законов;
• формирование среднего класса как основы функционирования хозяйственных отношений;
• плюрализм мнений во всех сферах жизни.

Признаки постиндустриального общества легли в основу изменений в структуре экономики современных развитых государств. Здесь имеет место третичный сектор, то есть высокая потребность в сфере услуг:

• коммуникаций;
• транспорта;
• торговли, обслуживания;
• туризма, развлечений;
• поддержания здоровья и других.

Справка. Стоит отметить, что высвобождение рабочей силы для сферы услуг произошло по причине автоматизации производственных процессов, когда человеческий труд в промышленности утратил свою значимость.

Многие ученые выделяют четвертичный рынок экономики, включающий науку, образование, сферу организации и управления различными процессами.

Философия вопроса

Теория постиндустриального общества часто рассматривается современными учеными. Смена аграрного строя индустриальным считается прорывом в развитии цивилизации. Но технологии не могут стоять на месте. Следствием стало появление инноваций, граничащих с фантастикой: сотовые телефоны, интернет, космические разработки, современные материалы, сырье, автоматизация всех сфер жизни.

По мнению Белла, основной силой надвигающейся волны постиндустриализации должен стать специалист, то есть ученый, эксперт, исследователь, новатор. Интеллектуальная элита будет формироваться исходя из собственных достижений индивидуума.

Информация ‒ наиважнейший ресурс наравне с трудом и капиталом, наступает эпоха войн за необходимые сведения. Управление процессами строится на интеллекте и знаниях.

Д. Белл придавал большое значение теоретическим вопросам, методологии, системному анализу. Основную роль в формировании ресурсов он отвел учебным заведениям как местам, где закладываются основы будущих навыков.

Справка. Беллом впервые была дана характеристика эпохи, с точки зрения изменения поведения человека. Он назвал период постиндустриализма как время игр между людьми.

В конце 20 века была популярной «волновая теория» Э. Тоффлера. Он утверждал, что 90% ученых за всю историю науки являются нашими современниками, и всего несколько поколений пользуются благами электроники. Философ предположил, что человечество уже вступило в эпоху супериндустриализма, когда назад дороги нет.

Одним из представителей теории был также Дж. Гэлбрейт. Ученый утверждал, что при определении индустриализации необходимо учитывать вопросы политики, культуры, социальных сфер, а также наличия крупных корпораций. Транснациональные компании должны доминировать в современной экономике и мироустройстве.

Страны с постиндустриальной моделью развития

Концепция технологической революции охватывает как социально-экономические отношения, так и производство, торговлю, культуру.

Страны, не имеющие инновационной базы, не могут стать постиндустриальными. К «элитным» державам относят:

США в настоящее время нацелены на максимальную прибыль, повышение производительности. Они идут по пути создания технологий и продуктов инновационного характера, но унифицированных, стандартных (например, программное обеспечение, Oracle, Amazon.com и т.д.).

Прочие страны выбирают комплексную стратегию повышения экономического потенциала без отрыва от социального (в Европе главное ‒ это уровень жизни). Во Франции, Испании, Италии, Норвегии, Швейцарии широко развита система услуг, особенно отрасли туризма, финансов, страхования, индустрия развлечений и моды.

Современные реалии предполагают включение в список множества прочих государств мира, которые по всем экономическим, финансовым, экологическим и социальным показателям подходят под определение постиндустриальных.

Пример. Рост ВВП в странах БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР) выше, чем в «старом мире». Развитие производств, инновационных технологий, мощные научные базы и социальные институты заставляют задуматься над вопросом пересмотра списка постиндустриальных государств.

Принят новый подход к определению территорий с тем или иным видом развития. Постиндустриальными считают страны с мощным третичным сектором экономики.

Если в государстве присутствует большое количество представителей творческих масс (максимально активные граждане), то эти индивидуумы способны существенно поднять уровень технологичности.

Например. В США, Японии творческих (креативных) лиц не менее 20% от общего количества работников предприятий. Это ученые, писатели, художники, политологи, активисты, прочие представители, способные вносить предложения, нестандартно подходить к проблемам.

Информационное развитие также необходимо при отнесении государства к постиндустриальному классу. Сведения о состоянии экономики, отдельных субъектов, политических событиях необходимы для принятия решений на всех уровнях хозяйствования. Информация становится ценным товаром, отдельной отраслью.

Современные технологии обмена данными достигли своего исторического максимума. Мессенджеры, социальные сети, электронные способы дали толчок в направлении к технологически сильному времени. Интернет открыл новые возможности для усиления информационных потоков.

Социально-экономические особенности

Переход от производства к услугам, высокая ценность традиционных ресурсов ‒ это основные критерии определения постиндустриального времени.

Экономические характеристики строя:

• полная автоматизация и цифровизация процессов, введение сетевого документооборота;
• использование программных продуктов, развитие микроэлектроники;
• научные познания как первостепенный ресурс;
• применение инновационных товаров во всех отраслях;
• высокий уровень организации, управления и мотивации.

В новые времена возросла роль анализа, планирования и прогнозирования. Эти составляющие необходимы как для небольших хозяйств, так и для крупномасштабных.

Происходит сокращение числа работников слоя «синие воротнички», тогда как «белые» набирают количественный вес. Другими словами, все больше востребованы специалисты высокого класса с совершенным уровнем образования.

Экономическое превосходство, долгое время удерживаемое США и другими развитыми державами, перешло к странам Азиатского региона. Большая часть мирового товара производится в Китае, Малайзии, Индии.

В отличие от предшествующих экономических систем, постиндустриальная нацелена на глобализацию всех процессов, стирание границ, развитие транснациональных корпораций.

Торговый обмен в постиндустриальном мире подчиняется рыночным закономерностям. Как и при капитализме, продавая услуги или технологии по высоким ценам, можно получить наибольшую прибыль при малых затратах. Себестоимость создания инноваций максимальна, но ее распространение, копирование дешевы.

Современная экономика ‒ это микс рыночной и постиндустриальной. Одна руководствуется законами спроса и предложения, вторая ‒ знаниями и интеллектуальными достижениями.

Основной фактор современного производства ‒ наука. Но образование долгий период было закрыто для большего количества населения развитых стран, классовые различия были очевидны. И только в последнее десятилетие у талантливой молодежи разных национальностей и уровневых групп появилась возможность учиться в престижных заведениях.

«…существующие в США классовые различия объясняются главным образом разницей в полученном образовании»

Социолог Ф. Фукуяма, 1992 г.

Социальная структура нового времени строится по принципу демократичности. Специалист добивается успеха не на основе права рождения или капитала, а имея знания, опыт, навыки. Роль умственного труда становится максимально значимой.

Профессионализм формирует отдельные группы работников. Например, можно выделить топ-менеджеров, средний класс и низшее звено. Но, в отличие от прошлых систем, постиндустриальная меняет структуру: даже на «простые места» требуются специалисты с образованием. При этом часто претенденты сами участвуют в составлении трудового договора, своих должностных обязанностей, графика работы.

Негативные последствия

Кроме позитивных тенденций развития цивилизации, есть в новых течениях минусы, способные «перечеркнуть» имеющиеся плюсы.

Например, глобализация, которая становится с каждым годом все более заметной во всех сферах жизни на мировом пространстве. Этому способствует распространение влияния транснациональных корпораций, объединение стран в альянсы, содружества и другие факторы.

Глобализация, с одной стороны, создает предпосылки слияния наций, формируя общие потребительские качества, упраздняя границы, ставя интересы рынка выше частных или государственных. С другой позиции, мира между странами так и не удается добиться, поскольку возникают противоречия: желание одних правительств или компаний обогатиться за счет других. 

На почве глобализации активизировались военные конфликты, экстремистские движения. Повсеместные стройки, промышленные разработки нарушили хрупкое экологическое равновесие. Леса уничтожаются, масштабы пустынь растут, выбросы вредных веществ в атмосферу создают смог, разрушают озоновый слой. Мусор стал самой большой проблемой, как земной поверхности, так и океанов.

Отсюда можно сделать вывод, что негативное воздействие постиндустриализации имеет планетарный характер. Последствия масштабны и необратимы. Именно с ними придется бороться человечеству уже в ближайшее время.

Учения социологов и философов предупреждали о нарастающей опасности от крупномасштабного использования ресурсов, испытания несовершенных технологий, гонки вооружения, повсеместной индустриализации. 

Интересно. Мировая кинематография в течение последних десятилетий также активно включалась в процесс информирования о негативном влиянии инновационного прорыва на развитие мирового сообщества. В разные годы появлялись такие фильмы, как «Матрица», «Машина», «Звездные войны», «Аватар», другие.

К началу 2020 г. загрязнение окружающей среды, битвы за ресурсы, нехватка продуктов питания, развитие искусственного интеллекта и прочие проблемы стали реальностью.

Большинство стран понимают масштаб надвигающейся угрозы. Принимаются законы, нормы, договоры, способные приостановить негативное влияние технического прогресса на планету. На крупных предприятиях вводятся строгие требования к очистным сооружениям, фильтрам. Правительства поддерживают энергосберегающие технологии.

Но нельзя говорить о том, что все проблемы легко решить. Большая их часть требует комплексного подхода.

Постиндустриальное общество должно стать прародителем экономики, направленной на возобновляемые источники энергии, рациональное использование имеющихся ресурсов. Оно способно создать для человечества новые условия интеллектуального и социального развития или безвозвратно его погубить.

признаки и черты информационного общества

Что такое постиндустриальное общество

В современном обществознании человеческие общества принято делить на три типа: традиционные (аграрные), индустриальные (промышленные) и постиндустриальные (информационные). Переход от традиционного общества к индустриальному и информационному происходит в результате процесса модернизации.

Постиндустриальное общество — это стадия общественного развития, следующая за индустриальным обществом. Главной движущей силой экономики являются наука и знания.

Большая часть населения в постиндустриальном обществе занята в сфере услуг. Технологии обеспечивают высокую производительность труда: благодаря автоматизации и инновациям в сельском хозяйстве и промышленности не нужно много рабочих рук.

Главным фактором производства становится информация, поэтому данный тип общества еще называют информационным обществом. Наука и образование играют ведущую роль.

Важнейший фактор интенсивного развития в таком обществе — человеческий капитал, то есть интеллект, знания, способности людей и качество их жизни. Чем выше человеческий капитал, тем производительнее экономика.

Автор теории постиндустриального общества — американский социолог Дэниел Белл, он первым использовал данный термин в 1962 году. Первоначально это слово описывало утопическое будущее, но затем стало использоваться как термин для обозначения современной стадии развития экономики и социума.

Возникновение постиндустриального общества: предпосылки

В странах Запада информационное общество пришло на смену промышленному в результате Научно-технической революции второй половины XX века: автоматизации производства и всеобщей компьютеризации.

К появлению нового общества ведет развитие технологий. Автоматизация позволяет наращивать производительности и уменьшать число людей, непосредственно занятых в производстве товаров. Благосостояние общества повышается, исчезает дефицит продуктов, одежды, товаров длительного пользования.

Одновременно развитие технологий повышает требования к образованию работников. А квалифицированные работники создают повышенный спрос на услуги. Растет запрос на качественное обслуживание, образование, развлечения, возможности для самовыражения.

Признаки и черты постиндустриального общества

Центральную роль в экономике играют знания и информация.

В промышленности доминируют наукоемкие отрасли.

Свыше половины населения заняты в сфере услуг. Производство услуг становится важнее производства товаров.

Растет слой интеллектуальных работников — ученых, технократов, управленцев.

Повышается уровень жизни, растет доступность образования и медицины

Усложнение социальной структуры: переход от классовой системы к профессиональной дифференциации.

Меритократия — социальный статус зависит от способностей и заслуг человека, а не от его происхождения.

Возрастает роль женщин в экономике и обществе — работа не требует физических усилий, так что мужчины теряют ведущую роль в производстве.

Социальная структура постиндустриального общества

Постиндустриальное общество становится более демократичным. Положение человека в нем больше определяет не капитал, а его знания, умения, польза, которую он способен приносить обществу — реализуется принцип меритократии.

В постиндустриальном обществе возрастает роль работников умственного труда. Дэниел Белл предлагал делить их на три класса:

Творческая, научная, управленческая элита.

Средний класс — инженеры, научные сотрудники.

Пролетариат умственного труда — техники, ассистенты, лаборанты

Социальная структура постиндустриального общества усложняется. Классовая система становится менее выраженной — на ее место приходит профессиональная дифференциация. Вместо классов капиталистов и наемных работников появляется множество отдельных профессиональных групп.

Если в индустриальную эпоху фабрикант имел большую власть над рабочим, то в современном обществе наемный специалист вступает в партнерские отношения с работодателем. Например, квалифицированный IT-специалист может сам выдвигать массу требований к работодателю, а если они не выполняются — без труда сменить работу.

Помимо горизонтальных статусных структур формируются вертикальный ситусные структуры, писал Белл. Члены профессиональных статусных групп могут входить в состав различных ситусов. Например, ученые/менеджеры/экономисты могут работать на предприятиях, в госаппарате, в университетах, в сфере услуг или в военной области. Это снижает ощущение корпоративной общности в профессиональных группах.

Постиндустриальные страны: примеры

Обычно постиндустриальными странами называют государстве, где на долю сферы услуг приходится более половины Валового внутреннего продукта. Этому критерию соответствуют развитые страны Запада: США и Канада, Германия и другие члены Евросоюза, Великобритания, Австралия, Южная Корея, Япония.

Относится ли Россия к постиндустриальным странам? На этот счет существуют различные мнения. Одни специалисты указывают, что свыше половины населения (более 60% россиян) занято в сфере услуг. Другие полагают, что эта доля завышена искусственно, а роль знаний и инновационных технологий в России недостаточна, чтобы причислить ее к информационным обществам. В частности, основу промышленности составляют не наукоемкие отрасли, а добывающая индустрия.

Традиционное, индустриальное и постиндустриальное общество: сравнение

Критерии сравнения	Традиционное общество	Индустриальное общество	Постиндустриальное общество
Экономическая сфера	Главный фактор производства — земля Основная сфера — сельское хозяйство Основной продукт — пища Производство основано на ручном труде Господствует натуральное хозяйство	Главный фактор производства — капитал Основная сфера — промышленность. Основной продукт — промышленные изделия Производство основано на механическом труде	Главный фактор производства — знания, информация Основная сфера — сфера услуг. Основной продукт — услуги Производство основано на автоматизации
Социальная сфера	Низкая социальная мобильность. Закрытые социальные структуры — сословия	Социальная мобильность повышается. Подвижные социальные структуры — классы	Максимальная социальная мобильность. Профессиональная дифференциация
Политическая сфера	Отсутствие политических свобод, преобладают монархические формы правления	Провозглашение политических свобод, равенства граждан перед законом, отход от абсолютной монархии	Политический плюрализм, гражданское общество, демократия консенсуса
Духовная сфера	Религиозные ценности, коллективизм	Ценности прогресса, индивидуального успеха	Ценности индивидуализма

Страна Z развивается как постиндустриальное общество. Вопросы из ЕГЭ с правильными ответами

Чтобы успешно сдать ЕГЭ по обществознанию, необходимо разбираться в типологии обществ и уметь опознать информационное общество по ряду признаков. Разберем ряд заданий из тестов ЕГЭ прошлых лет.

Задание 1. Найдите в приведенном списке черты, присущие постиндустриальному обществу. Запишите цифры, под которыми они указаны.
1) развитие сферы услуг
2) рост численности рабочего класса
3) отсутствие социальной стратификации
4) использование информационных технологий
5) новые интеллектуальные технологии
Ответ: 145

Задание 2. В стра­не Z ин­фор­ма­ци­он­ные тех­но­ло­гии яв­ля­ют­ся важ­ней­шим фак­то­ром производства. Какие иные при­зна­ки сви­де­тель­ству­ют о том, что стра­на Z раз­ви­ва­ет­ся как пост­ин­ду­стри­аль­ное общество? За­пи­ши­те цифры, под ко­то­ры­ми они указаны.
1) Об­ще­ствен­ные от­но­ше­ния ре­гу­ли­ру­ют­ся пра­во­вы­ми и мо­раль­ны­ми нормами.
2) Боль­шин­ство на­се­ле­ния за­ня­то в сфере услуг.
3) Пре­об­ла­да­ют экс­тен­сив­ные ме­то­ды ве­де­ния хозяйства.
4) Наи­боль­шее раз­ви­тие по­лу­ча­ют наукоемкие, ре­сур­со­сбе­ре­га­ю­щие технологии.
5) Про­ис­хо­дит ши­ро­кое внед­ре­ние ком­пью­тер­ной тех­ни­ки в раз­лич­ные об­ла­сти жизни.
6) При­род­ные фак­то­ры ока­зы­ва­ют вли­я­ние на раз­ви­тие общества.
Ответ: 245

Задание 3. В стра­не Z про­из­вод­ство ори­ен­ти­ро­ва­но не на объем, а на ка­че­ство про­дук­ции и со­от­вет­ствие ее за­про­сам потребителя. Какие иные при­зна­ки сви­де­тель­ству­ют о том, что стра­на Z раз­ви­ва­ет­ся как пост­ин­ду­стри­аль­ное общество? За­пи­ши­те цифры, под ко­то­ры­ми они указаны.
1) раз­ви­тие мас­со­во­го стан­дар­ти­зи­ро­ван­но­го производства
2) уси­ле­ние роли ма­ло­го и сред­не­го бизнеса
3) пре­об­ла­да­ние доли фи­зи­че­ско­го труда над умственным
4) рост доли ум­ствен­но­го высококвалифицированного, твор­че­ско­го труда
5) ин­ди­вид ори­ен­ти­ро­ван на про­из­вод­ство и потребление
6) раз­ви­тие наукоемких, ресурсосберегающих, ин­фор­ма­ци­он­ных технологи
Ответ: 246

Задание 4. В стра­не Z про­ис­хо­дит ши­ро­кое внед­ре­ние ком­пью­тер­ных тех­но­ло­гий в раз­лич­ные сферы жизни. Какие дру­гие при­зна­ки поз­во­лят сде­лать вывод о том, что стра­на Z раз­ви­ва­ет­ся как пост­ин­ду­стри­аль­ное общество? За­пи­ши­те цифры, под ко­то­ры­ми ука­за­ны эти признаки.
1) При­род­ные фак­то­ры ока­зы­ва­ют вли­я­ние на раз­ви­тие общества.
2) Наи­боль­шее раз­ви­тие по­лу­ча­ют наукоемкие, ре­сур­со­сбе­ре­га­ю­щие технологии.
3) Ин­фор­ма­ци­он­ные тех­но­ло­гии яв­ля­ют­ся важ­ней­шим усло­ви­ем раз­ви­тия производства.
4) На­блю­да­ет­ся низ­кий уро­вень со­ци­аль­ной мобильности.
5) Пре­об­ла­да­ют экс­тен­сив­ные ме­то­ды ве­де­ния хозяйства.
6) По­сте­пен­но скла­ды­ва­ет­ся демократия.
Ответ: 23

Задание 5. Какие из пе­ре­чис­лен­ных си­ту­а­ций сви­де­тель­ству­ют о раз­ви­тии пост­ин­ду­стри­аль­но­го об­ще­ства? Вы­бе­ри­те вер­ные по­ло­же­ния и за­пи­ши­те цифры, под ко­то­ры­ми они ука­за­ны.
1) Жи­те­ли по­сел­ка об­ра­ти­лись к главе ад­ми­ни­стра­ции с прось­бой ор­га­ни­зо­вать центр от­кры­то­го до­сту­па в Ин­тер­нет.
2) В го­ро­де от­крыл­ся тех­ни­че­ский уни­вер­си­тет.
3) Ра­бо­чие за­во­да вы­сту­пи­ли с тре­бо­ва­ни­ем вве­де­ния вось­ми­ча­со­во­го ра­бо­че­го дня.
4) Ра­бот­ни­ца ме­тал­лур­ги­че­ско­го ком­би­на­та по­лу­чи­ла от­пуск по уходу за ре­бен­ком.
5) В рес­пуб­ли­ке про­шли вы­бо­ры де­пу­та­тов рес­пуб­ли­кан­ско­го пар­ла­мен­та.
6) В стра­не раз­ра­ба­ты­ва­ет­ся язык про­грам­ми­ро­ва­ния, спе­ци­аль­но пред­на­зна­чен­ный для уче­ных.
Ответ: 16

Задание 6. Глава го­су­дар­ства М вы­сту­пил перед пар­ла­мен­том стра­ны. В своем вы­ступ­ле­нии он от­ме­тил, что стра­на всту­пи­ла в пост­ин­ду­стри­аль­ный этап раз­ви­тия об­ще­ства. Какие из пред­ло­жен­ных суж­де­ний могут быть ис­поль­зо­ва­ны для под­твер­жде­ния его мне­ния? За­пи­ши­те цифры, под ко­то­ры­ми они ука­за­ны.
1) В струк­ту­ре эко­но­ми­ки стра­ны глав­ным фак­то­ром про­из­вод­ства яв­ля­ет­ся ин­фор­ма­ция.
2) На про­из­вод­ствен­ных пред­при­я­ти­ях ши­ро­ко при­ме­ня­ют­ся наукоемкие тех­но­ло­гии.
3) В го­су­дар­стве за­рож­да­ет­ся мас­со­вая куль­ту­ра.
4) Наи­боль­ший вклад в эко­но­ми­ку вно­сят до­бы­ча и пе­ре­ра­бот­ка при­род­ных ис­ко­па­е­мых, т. е. до­бы­ва­ю­щая про­мыш­лен­ность.
5) Более 60 % на­се­ле­ния стра­ны за­ня­ты в сфере услуг.
6) При­о­ри­тет­ное вли­я­ние на об­ще­ствен­ное раз­ви­тие ока­зы­ва­ют такие со­ци­аль­ные ин­сти­ту­ты, как цер­ковь и армия.
​Ответ: 125

Постиндустриальное общество — Гуманитарный портал

Постиндустриальное общество — социологическая концепция, объясняющая основные закономерности развития человеческого общества (см. Общество) на основе анализа его технологического базиса (см. Технологический детерминизм). Основоположником концепции постиндустриального общества является Д. Белл, который выдвинул в своей книге «Грядущее постиндустриальное общество» (1973) тезис о том, что современное западное общество вступает в новую фазу собственного развития, выходящую за рамки индустриализма — доминирования промышленного сектора в экономике и соответствующей социальной и политической структуры общества. Представители теорий постиндустриального общества исследуют взаимообусловленность научно-технического и социального прогресса, предлагая оригинальную модель исторической периодизации, позволяющую рассматривать перспективы цивилизации как постиндустриальное общество, характеризующееся смещением центра хозяйственной активности от производства материальных благ к созданию услуг и информации, повышающейся ролью теоретического знания, возрастанием значения политического фактора в развитии общества и замещением взаимодействия человека с элементами природной среды интерперсональным общением. На протяжении последних десятилетий эта теория является универсальным методологическим основанием большинства исследований, ведущихся в рамках либерального направления западной социологической науки. Первый вариант теории постиндустриального общества сформировался как результат развития основного течения европейского позитивизма. Периодизация истории на основе развития технологического базиса общества и повышающейся роли теоретического знания во вполне явной форме составляет ядро работы Ж. А. де Кондорсэ «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» (1794) и большинства просветителей и материалистов во всех европейских странах. Явно предпосылки этой теории формируются в первой половине XIX века, когда ряд французских исследователей, в первую очередь А. де Сен-Симон и О. Конт, ввели понятие «промышленного класса» (les industriels), который рассматривался ими в качестве доминирующей силы в обществе будущего. Такой подход позволял определить формирующееся буржуазное общество в качестве эпохи «индустриализма» и противопоставить его всей предшествующей истории. В работах Дж. Ст. Милля впервые индустриальное общество стало рассматриваться как комплексный социальный организм со своими противоречиями и внутренними движущими силами. Конец XIX и первую половину XX века можно считать периодом завершения формирования предпосылок теории постиндустриального общества. С одной стороны, экономисты и социологи, принадлежавшие к так называемой «исторической» школе в политической экономии, и прежде всего Ф. Лист, К. Бюхер, В. Зомбарт и Б. Гильдебранд, предложили целый ряд принципов периодизации истории на основе анализа технологического прогресса. При этом они выделили в развитии общества такие периоды (например, эпохи домашнего, городского и народного хозяйства [К. Бюхер], натурального, денежного и кредитного хозяйства [Б. Гильдебранд], индивидуального, переходного и социального хозяйства [В. Зомбарт]), которые могли использоваться как универсальные инструменты социологической теории. С другой стороны, работы Т. Веблена положили начало институциональному подходу в экономической теории, а развитие предложенных им подходов в трудах К.  Кларка и Ж. Фурастье в полной мере подготовило появление теории постиндустриального общества. Марксизм содержал в себе ряд элементов, которые были использованы в рамках теории постиндустриального общества. Так, один из основоположников теории постиндустриального общества Д. Белл без всякого преувеличения или иронии говорил о самом себе и о некоторых своих коллегах как о «постмарксистах». Термин «постиндустриальное общество» впервые был применён в 1917 в названии одной из книг А. Пенти, теоретика английского либерального социализма; при этом сам А. Пенти признавал приоритет в использовании данного понятия за А. Кумарасвами. Оба использовали этот термин для обозначения такого идеального общества, где возрождены принципы автономного и даже полукустарного производства, каковые, по их мнению, могли составить социалистическую альтернативу индустриализму. В 1958 это понятие появилось в статье американского социолога Д. Рисмена «Отдых и труд в постиндустриальном обществе». Распространение теорий постиндустриального общества было обусловлено и тем, что среди либерально настроенных социологов и экономистов концепция единого индустриального общества получила достаточно широкое признание (Р. Арон. 28 лекций об индустриальном обществе, 1959, Дж. К. Гэлбрейт. Новое индустриальное общество, 1967 и другие). Поэтому эта идея оказалась адекватной для исследования исторических перспектив различных социальных систем. 1960-е годы стали периодом активного развития теорий постиндустриального общества, став методологической парадигмой обществоведческих исследований. В развитие новой концепции внесли свой вклад представители фактически всех идеологических течений — от американского консерватора У. Ростоу и умеренного японского либерала К. Томинага до придерживавшегося явно социалистической ориентации француза А. Турена и чешского марксиста Р. Рихты. Ключевым произведением, в котором освещены все основные элементы этой теории, стала работа Д.  Белла «Грядущее постиндустриальное общество» (1973) и позднее «Культурные противоречия капитализма» (1978). Книга «Грядущее постиндустриальное общество» посвящена теоретическому осмыслению наиболее важных тенденций западного общества двух послевоенных десятилетий. Для Д. Белла индустриальное общество представляет собой теоретическую абстракцию, позволяющую осмыслить наиболее важные тенденции развитых стран (развитие науки и образования, структура рабочей силы, тенденции в сфере управления). В книге «Культурные противоречия капитализма» Белл противопоставляет индустриальное и постиндустриальное общества и анализирует основные изменения, происходящие в процессе перехода от первого ко второму. Индустриальному обществу противопоставляется аграрное в качестве предшественника и постиндустриальное в качестве преемника. Индустриальное общество противопоставляется доиндустриальному по ряду параметров (аграрное хозяйство в качестве основного ресурса использует сырьё, а не извлекает продукты из природных материалов, в производстве интенсивное применение труда, а не капитала). По сути аграрный строй предстаёт как система, которая не обладает ни специфическим способом производства, ни современным производством. В постиндустриальном обществе основным производственным ресурсом становится информация, основным продуктом производства услуги, а место капитала занимают знания. При этом отмечается особая роль науки и образования, значение политических институтов общества и возникновение нового класса, представители которого способны преобразовывать информацию в знания и в силу этого занимают доминирующие позиции в обществе будущего. «Постиндустриальное общество, — пишет Белл, — есть такое общество, в экономике которого приоритет перешёл от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни: в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений… во всё большей степени стало зависеть от достижений теоретического знания… Постиндустриальное общество… предполагает возникновение нового класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве экспертов или технократов» (Bell D.  Notes on the Post-Industrial Society. — The Public Interest, 1967, № 7, p. 102). Исследователи не могли пройти мимо вопроса о том, каким образом и кем будут приниматься управленческие решения в рамках нового общественного устройства. Вместе с тем ряд авторов исследовали возможность нового социального конфликта, который был бы связан с разделением общества по интеллектуальным и профессиональным признакам. Предложенная периодизация исторического развития общества не представляет собой некоей жёсткой схемы, претендующей на вычленение резко отличающихся друг от друга этапов. Ещё Р. Арон отмечал, что «легко дать абстрактное определение каждой формы социума, но трудно обнаружить его конкретные пределы и выяснить, является ли то или иное общество, например, архаическим или индустриальным» (Aron R. The Industrial Society. Three Lectures on Ideology and Development. — NY., Wash., 1967, p. 97). Поэтому отмечается, что «постиндустриальные тенденции не замещают предшествующие общественные формы как «стадии» социальной эволюции. Они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества v-природу социальной структуры» (Bell D. The Third Technological Revolution and Its Possible Socio-Economie Consequences. — Dissent, Vol. XXXVI, № 2, Spring 1989, p. 167). Сравнивая доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное состояния как преимущественно естественную, технологическую и социальную формы человеческих сообществ, сторонники теории постиндустриального общества апеллируют к системам межличностных взаимоотношений (в доиндустриальных обществах к непосредственной имитации действий других людей, в индустриальном — к усвоению знаний, в постиндустриальном — к комплексности интерперсональных взаимодействий). Хронологические рамки нового общества остаются не определёнными. Так, иногда своеобразной критической точкой считается середина 1950-х годов, когда в США количество работников сферы услуг превысило число занятых в материальном производстве. Чаще всего подчёркивается, что реальные изменения, позволяющие говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, относятся к середине и концу 1970-х годов и включают радикальное ускорение технического прогресса, быстрое изменение структуры занятости, становление нового менталитета у значительной части населения, рост роли государства в управлении хозяйственными процессами. Выделение в истории человечества трёх глобальных эпох дополняется анализом переходов между ними и движения к качественно новому состоянию всего общества (см. Kahn H., Brown W., Martell L. The Next 200 Years. A Scenario for America and the World — NY., 1971, p. 22). Будучи сторонниками рассмотрения знания в качестве основного ресурса, обеспечивающего социальный прогресс, Д. Белл и его последователи не являются приверженцами идеи свободного рыночного хозяйства. Они отмечают, что формирующееся общество ставит во главу угла интересы человека как целостного субъекта, нередко подчиняя таковым требования непосредственной экономической целесообразности. Вместе с тем они указывают, что в условиях расширяющегося производства информации затраты на воспроизводство информационных благ, учитываемые в трудовой теории стоимости, становятся неисчислимыми; в то же время устраняется фактор редкости, на чём основаны многие постулаты современного макроэкономического анализа. Создание теории постиндустриального общества вызвало критическую реакцию среди экономистов и социологов. С одной стороны, было отмечено, что само понятие «постиндустриальное общество» не несёт позитивного определения формирующегося социального состояния. В этой связи ряд авторов попытался выявить одну из черт нового общества, которая рассматривалась бы в качестве определяющей. Наиболее известная из этих попыток связана с введением Ф. Махлупом (США) и Т. Умесао (Япония) понятия «информационное общество», положившего начало теории, развитой такими известными авторами, как М. Порат, Й. Масуда, Т. Стоуньер, Р. Катц и другие. Концепция информационного общества рассматривалась многими исследователями как развитие теории постиндустриального общества, о чём свидетельствуют заглавия ряда работ, таких, например, как книга Й. Масуды «Информационное общество как постиндустриальное общество» (1980). Зб. Бжезинский в работе «Меж двух эпох» (1970) предложил концепцию технотронного общества. В 1970–1980-е годы развернулись такие исследования современного общества, как «knowledgeable society», «knowledge society» или «knowledge-value society»), то есть апеллирующие к той роли, которую в новой социальной структуре занимают теоретическое знание и его прикладные формы. Наряду с этим предпринимались и иные попытки определить новое общество, апеллируя к его отдельным чертам. Так, возникли представления о будущем состоянии как «организованном» (С. Крук и другие), «конвенциональном» (Й. Пакульски, М. Уотерс) или «программируемом» (А. Турен) обществе. Эти подходы неадекватны, поскольку их определения носят предельно общий характер; так, говорят об «активном» (А. Этциони) и даже «справедливом» (good) (А. Этциони, Дж. К. Гэлбрейт) обществе. Характерно, что Э. Тоффлер вынужден был отметить, что все ранее предложенные позитивные определения будущего общества, в том числе и данные им самим, не являются удачными. С другой стороны, теории постиндустриального общества были подвергнуты критике постмодернистами за технологический детерминизм. Они обратили внимание на ряд факторов, которые не могли быть отброшены при анализе новой социальной реальности — отчуждённость человека в современном обществе, растущая плюралистичность общества, многовариантность современного прогресса, уход от массового социального действия, изменившиеся мотивы и стимулы человека, его новые ценностные ориентации и нормы поведения и другие. При этом излишнее внимание было уделено процессам демассификации и дестандартизации, преодолению принципов фордизма и отходу от форм индустриального производства. В результате общество будущего противопоставляется традиционному капитализму — либо как «дезорганизованный» (К. Лэш), либо как «поздний» (Ф. Джеймсон) капитализм. На сегодняшний день, по прошествии десятилетий развития этой теории, её фундаментальные основы не претерпели существенной модификации, а её основное обогащение происходит благодаря новому фактическому материалу, предоставляемому экономическим и социальным прогрессом конца XX — начала XXI века.

Содержание, формы, особенности постиндустриального общества Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 5 (186).

Экономика. Вып. 25. С. 30-39.

Т. В. Красавина

содержание, формы, особенности постиндустриального общества

Рассмотрена базовая категория политической экономии — «постиндустриальное общество», дано определение этой категории в аспекте цивилизационного подхода, рассмотрены формы и особенности постиндустриального общества.

Ключевые слова: постиндустриальное общество, индустриализация, цивилизация, постмодернизм.

В современном обществе очевидны значительные изменения на всех уровнях социального бытия. Данные трансформации задают качественно иную ситуацию определения различных социальных феноменов и их места в мире. Меняются ценностные установки и ориентиры, видоизменяются эталоны и стереотипы, что ведёт к новому пониманию основных положений человеческого существования.

В хаосе трансформирующегося общества возникает необходимость определения путей развития цивилизации. В такие периоды истории открываются новые возможности для социального конструирования. Сложность здесь заключается в том, что на стадии генезиса чего-то нового трудно формировать картину миру. Как бы ни характеризовать современность, ясно, что она отмечена чертами кризисности и переходности к чему-то принципиально иному. Слово «кризис» сегодня заменило «прогресс» — центральное в общественно-политическом лексиконе Просвещения. Этот переход не просто смена дат, одного века на другой, но и нечто более глубокое. Отказаться от традиции и направиться по просторам изменившейся реальности нелегко. Вместе с тем приверженность чему-либо имеет определённые недостатки, связанные с границами понимания, диктуемыми избранной научной тенденцией и логикой. При различиях в акцентах и обозначениях современности важным является не только конкуренция концепций, но и способность к накоплению данных о текущих и предстоящих трансформациях.

В связи с этим в последние десятилетия в западном мире нарастало внимание к проблемам футурологии, к постижению сущности современного общества и наиболее вероятных направлений его дальнейшего развития. По мере обострения этого интереса и углубления соответствующих исследований становилась всё более очевидной недостаточность технократических

подходов, открывших ещё в XIX в. путь к футурологическим исканиям, и акценты в построении прогнозов будущей социальной реальности стали смещаться на закономерности развития самого человека, на модификацию его поведения и тех фундаментальных ценностей, которые наполняют смыслом человеческую жизнь. От «технотронного» общества к «постиндустриальному» и «информационной» эпохе — такова траектория развития современной социально-философской теории. И чем дальше идёт это развитие, тем более заметными становятся серьёзная обеспокоенность исследователей открывающимися перспективами. Концепция постиндустриального общества воплощает научную традицию, восходящую к эпохе Просвещения. Именно тогда исследователи впервые стали акцентировать внимание не столько на вопросах политического устройства общества или организации его духовной сферы, сколько на экономических аспектах социальной жизни. Первым следствием нового подхода стало перенесение акцента на проблемы технологического порядка. В работе Ж.-А. де Кондорсе «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» соединились элементы старых и новых воззрений, когда этапы технологического и хозяйственного прогресса цивилизации связываются с периодами эволюции человеческого разума [10].

Эти тенденции стали наиболее ярко проявляться с наступлением индустриальной эпохи, которую её идеологи самым непосредственным образом связывали с реализацией идей века Просвещения. Противопоставление индустриальной цивилизации как нового прогрессивного этапа в развитии человечества его предшествующим периодам доминировало в сознании исследователей в течение всей первой половины

XIX столетия. При этом сторонники идеи индустриализма стремились уже не продемонстрировать преемственность нового общества по от-

ношению к прежнему, а всемерно подчеркнуть его самостоятельный характер и доминирующее значение в наступающую эпох [8].

Идеологи индустриального общества считали, что этот тип социального устройства свободен от тех резких классовых противоречий, которые существовали ранее, прежде всего в силу отсутствия праздного класса, внеэкономическими методами присваивавшего продукт общественного труда. Определяя промышленника как человека, «который трудится для производства или для доставки разным членам общества одного или нескольких материальных средств, удовлетворяющих их потребности или физические склонности», А. де Сен-Симон высказывал два важных положения относительно природы индустриального строя. Во-первых, обосновывался тезис о том, что единственной целью является организация промышленности, понимаемой в самом широком смысле, и охватывающей все виды полезных работ. Предполагалось, что в будущем особое значение приобретут технические и научные знания, а постоянной целью общественной организации станет возможно лучшее применение для удовлетворения потребностей человека знаний, добытых науками, искусствами и ремёслами. Во-вторых, устранение социальных противоречий мыслилось на пути доминирования промышленного класса над обществом. Идея равенства, столь близкая идеологам эпохи Просвещения, реализовывалась через апелляцию к тому, что различное положение, занимаемое людьми в социальной иерархии, будет определяться не наследованными правами и привилегиями, а исключительно различиями в их собственных способностях и талантах.

Сходную точку зрения, обогащённую оценкой отдельных частных моментов, высказывали представители позитивизма в социологии —

О. Конт и Дж. Ст. Милль. У них отмечалось, что индустриальное общество не может в полной мере искоренить неравенства и то, что место самого индустриального строя в истории человечества нуждается в более чётком определении. Именно в рамках позитивистской традиции проводили явное противопоставление между буржуазным обществом и феодализмом. О. Конт отмечал, что уход феодализма с исторической арены был естественным процессом, что «падение этой системы совершалось беспрерывно в продолжение предшествовавших веков вследствие ряда видоизменений, независимых от всякой че-

ловеческой воли, которым способствовали все классы общества, оно явилось, одним словом, необходимым следствием движения цивилизации». В условиях экспансии индустриальных порядков особое внимание стали привлекать элементы, которые акцентировали внимание на исторической преемственности различных социальных систем в большей мере, чем на подчёркивании различий между ними. Таким образом, возникла потребность в периодизации истории на основе анализа роста и развития производительных сил.

Наиболее явно новая тенденция проявилась во второй половине прошлого столетия. Разделяя предложенный А. де Сен-Симоном, О. Контом и Дж. Ст. Миллем подход к буржуазному обществу как к обществу «промышленников», ряд мыслителей акцентировали внимание на вычленении отдельных исторических фаз по признакам технологической организации производства, обмена и распределения создаваемых в обществе благ. Приверженцы «исторической» школы в политической экономии предприняли выделение эпохи дикости, а также пастушеской, земледельческой, земледельческо-мануфактурной и земледельческо-мануфактурно-коммерческой стадий. На основе анализа типов распределения и обмена производимых благ были разграничены, кроме того, периоды естественного натурального, денежного и кредитного, а несколько позже — эпохи индивидуального, переходного и социального хозяйства. В относительно завершённом виде концепция периодизации, основанная на изучении организации производства и обмена благ, увидела свет в работах представителей «новой исторической школы» в начале XX в. [8].

Таким образом, возникла первая фундаментальная составляющая концепции постиндустриального общества, в качестве доминирующего распространился подход, основанный на периодизации истории не по принципу оценки классовой структуры соответствующих обществ, а на основе исследования технологических аспектов организации общественного производства.

Параллельно развивалось и иное научное направление, приверженцы которого с позиций преобладания технологических факторов в общественном развитии разрабатывали проблемы модификации социальной структуры под воздействием этих факторов. Одним из первых

исследований, в котором глубокий анализ промышленной системы был соединён с изучением институциональной структуры общества, стала работа Т. Веблена, положившая начало институциональному направлению в политической экономии. Предложенная теория учитывала многие факторы, в том числе формы организации обмена, характер взаимодействия между социальными группами и классами, формирование индивидуальной мотивации. Такая широта охвата разнообразных социальных проблем придала этой концепции большое прогностическое значение и активизировала работы других авторов в рамках институциональной традиции. Главное значение для становления концепции постиндустриального общества заключалось в том, что ранее абстрактная идея противопоставления стадий технологической эволюции преломилась в новых условиях в структуризацию секторов общественного производства и выявление внутренних закономерностей хозяйственного развития, не зависящих от социальной и политической системы той или иной страны [6].

В конце 1940-х гг. в работах К. Кларка «Экономика в 1960 году» и Ж. Фурастье «Великая надежда XX века» был сформулирован ведущий методологический принцип концепции постиндустриального общества — разделение общественного производства на первичный (сельское хозяйство), вторичный (промышленность) и третичный (сфера услуг) сектора. Выделялось положение о грядущем увеличении доли третичного сектора по сравнению с первичным и вторичным как в совокупной рабочей силе развитых стран, так и в структуре валового национального продукта. Таким образом, сформировалась вторая фундаментальная составляющая концепции постиндустриального общества — принцип доминирования технологических аспектов организации общественного производства над оценкой классовой структуры оказался распространён не только на историческую периодизацию, но и на конкретный анализ экономического развития современных обществ. Эти положения ознаменовали собой относительную завершённость построения системы методологических предпосылок теории постиндустриализма, вполне оформившиеся лишь в работах, созданных в середине XX столетия.

Истоки термина «постиндустриальное общество» не могут быть названы однозначно. Традиционно считается, что оно было введено

в научный оборот американском социологом Д. Рисменом, который в 1958 г. применил его в заглавии одной из своих статей, получившей благодаря этому широкую известность, но носившей относительно частный характер. Между тем ещё в 1917 г. А. Пенти его использовал, вы-неся в заглавие одной из своих книг, а сам отдавал приоритет в применении данного термина

А. Кумарасвами, автору работ по доиндустри-альному развитию азиатских стран. Следует отметить, что те авторы, которые использовали понятие постиндустриализма в начале XX в., вкладывали в него смысл, отличающийся от принятого в настоящее время. Предполагалось, что индустриальный строй обострил многие социальные противоречия, и рисовалось идеальное общество, где возрождены принципы автономного и даже полукустарного производства, посредством чего преодолеваются конфликты, порождённые индустриальной системой [17].

Сложно сейчас сказать, было ли применение понятия «постиндустриальное общество» Д. Рисменом возрождением ранее использовавшегося термина или же оно принадлежало самому американскому социологу [17]. В начале XX в., как и в конце 1950-х гг., социологи пришли к использованию этого понятия как не столько определяющего с позитивной точки зрения новую социальную структуру, сколько противопоставляющего её предшествующим стадиям общественной эволюции. При этом методологические основы такого противопоставления, имевшиеся у А. Кумарасвами и А. Пенти, являются, безусловно, менее основательными, чем предложенные Д. Рисменом и другими современными авторами. Таким образом, автором данного термина можно считать Д. Рисмена, а также других исследователей, применивших его в 1960-е гг.

К этому времени относится и синтез различных подходов к оценке современного состояния социума, давший начало теории постиндустриального общества в её современном понимании. Этот период принёс не только широкое распространение самого понятия постиндустриализма, но и окончательное осмысление того, что любые политические и социальные различия в современных условиях не могут считаться важнее фактора технологического прогресса. Именно тогда Д. Рисмен выносит его в заголовок своей известной статьи, а Д. Белл использует в лекциях, прочитанных им в Зальцбурге. Уже в конце 1950-х гг. Р Арон был убеждён в том, что «Европа

состоит не из двух коренным образом отличных миров советского и западного, а представляет собой единую реальность — индустриальную цивилизацию». К концу 1960-х гг. данная проблематика стала одной из наиболее актуально обсуждавшихся западными социологами, в новой идее уже тогда виделась глобальная методологическая парадигма, способная дать новый импульс обществоведческим исследованиям [1].

Идея постиндустриального общества оставалась популярной, а соответствующий термин широко применяется в философских, социологических и экономических работах. Некоторые исследователи конкретизируют свои подходы, говоря о постиндустриальном капитализме, постиндустриальном социализме, а также экологическом и конвенциональном постиндустриализме и т. д. Между тем основой концепции постиндустриального общества остаётся оценка нового социума как резко отличающегося о общества, господствовавшего на протяжении последних столетий.

С конца 1960-х гг. термин «постиндустриальное общество» наполняется новым содержанием. Учёные выделяют такие его черты, как массовое распространение творческого, интеллектуального труда, качественно возросший объём научного знания и информации, применяемой в производстве, преобладание в структуре экономики сферы услуг, науки, образования, культуры над промышленностью и сельским хозяйством по доле в ВНП и числу занятых, изменение социальной структуры [8].

В традиционном аграрном обществе основная задача состояла в обеспечении населения элементарными средствами к существованию. Поэтому усилия были сосредоточены в сельском хозяйстве, в производстве продовольствия.

В пришедшем на смену индустриальном обществе эта проблема ушла на второй план. В развитых странах 5-6 % населения, занятые в сельском хозяйстве, обеспечивали продовольствием всё общество. На первый план выдвинулась промышленность. В ней была занята основная масса людей. Общество развивалось по пути накопления материальных благ.

Следующий этап связан с переходом от индустриального к сервисному обществу. Для осуществления технологических инноваций решающее значение приобретает теоретическое знание. Объёмы этого знания становятся столь большими, что обеспечивают качественный ска-

чок. Чрезвычайно развитые средства коммуникации обеспечивают свободное распространение знания, что даёт возможность говорить о качественно новом типе общества [2].

В XIX и вплоть до середины XX в. коммуникации существовали в двух различных формах. Первая — это почта, газеты, журналы и книги, т. е. средства, которые печатались на бумаге и распространялись методами физической транспортации или хранились в библиотеках. Вторая — это телеграф, телефон, радио и телевидение; здесь закодированные сообщения или речь передавались средствами радиосигналов или по кабельной связи от человека к человеку. Сейчас технологии, некогда существовавшие в разных областях применения, стирают эти различия, так что потребители информации получают в своё распоряжение множество альтернативных средств, что порождает и ряд сложных проблем с точки зрения законодателей.

В дело с неизбежностью вовлекаются мощные частные интересы. Точно так же, как замена угля нефтью и конкуренция между грузовым автотранспортом, железными дорогами и газопроводами привели к существенным изменениям в распределении корпоративной власти, в структурах занятости, в профсоюзах, географическом расположении предприятий и тому подобном, так и колоссальные изменения, происходящие в коммуникационной технологии, затрагивают отрасли промышленности, связанные с коммуникациями.

В самом общем плане здесь можно выделить пять проблем.

1. Слияние телефонных и компьютерных систем, телекоммуникаций и обработки информации в одну модель. С этим связан вопрос о том, будет ли передача информации осуществляться преимущественно через телефонную связь или возникнет какая-либо иная независимая система передачи данных; какова будет относительная доля микроволновых станций, спутников связи и коаксиального кабеля в качестве каналов передачи.

2. Замена бумаги электронными средствами, включая электронные банковские услуги вместо использования чеков, электронную почту, передачу газетной и журнальной информации факсимильными средствами и дистанционное копирование документов.

3. Расширение телевизионной службы через кабельные системы со множеством каналов

и специализированными услугами, что позволит осуществлять прямую связь с домашними терминалами потребителей. Транспорт будет заменён телекоммуникациями с использованием видеофонов и систем внутреннего телевидения.

4. Реорганизация хранения информации и систем её запроса на базе компьютеров в интерактивную информационную сеть, доступную для исследовательских групп; прямое получение информации из банков данных через библиотечные и домашние терминалы.

5. Расширение системы образования на базе компьютерного обучения, использование спутниковой связи для сельских местностей, особенно в слаборазвитых странах; использование видеодисков как для развлечений, так и для домашнего образования.

Технологически коммуникации и обработка информации сливаются в единую модель, получившую название «компьюникация». По мере того, как компьютеры всё шире используются в коммуникационных сетях в качестве коммутирующих систем, а средства электронной коммуникации становятся неотъемлемыми элементами в компьютерной обработке данных, различия между обработкой информации и коммуникацией исчезают. Основные проблемы здесь — правовые и экономические, и основной вопрос — должна ли эта новая область подлежать государственному регулированию или ей лучше развиваться в условиях свободной конкуренции [2].

Самый же важный вопрос — политический. Информация в постиндустриальную эпоху — это власть. Доступ к информации есть условие свободы. Из этого прямо вытекают проблемы законодательного характера.

Нельзя рассматривать постиндустриальное общество только как новую ступень в технической сфере. Меняется и сам человек. Труд больше не является для него жизненной необходимостью. Постиндустриализация связана с превращением процесса труда, по крайней мере, для заметной части общества, в разновидность творческой деятельности, в средство самореализации и с преодолением некоторых присущих индустриальному обществу форм отчуждения. Вместе с тем постиндустриальное общество — это общество постэкономическое, поскольку в перспективе в нём преодолевается господство экономики (производство материальных благ) над людьми и основной формой жизнедеятельности становится развитие человеческих способностей.

Становление постиндустриального общества представляет собой глубочайшую социальную, экономическую, технологическую и духовную революцию. Её ядром, сердцевиной является, в свою очередь, становление нового социального типа человека и характера общественных отношений. Этот тип можно определит как «богатую индивидуальность», «многомерного человека» [9]. Если ещё 30-50 лет назад жизненный путь человека и круг его общественных связей определялись в первую очередь тем, к какому классу или социальному слою он принадлежит, и лишь во вторую — его личными способностями, то «многомерный человек» реально может выбирать между работой по найму и собственным бизнесом, между различными способами самовыражения и материальным успехом. Это значит, что человек может выбирать и строить по своему усмотрению и те отношения, в которые он вступает с другими людьми. Они всё меньше и меньше господствуют над ним, как это было в эпоху индустриального капитализма. Именно с таким изменением связан наблюдаемый ныне в развитых странах «рыночный ренессанс».

За «рыночным ренессансом» в действительности стоит колоссальное развитие нерыночной сферы — системы социальной защиты, образования, здравоохранения, культуры и, что очень важно, домашнего труда по воспитанию, «производству» человеком самого себя и своих детей, труда непосредственного общения. Характерной чертой складывающегося постиндустриального общества становится двухэтажная, двухсекторная экономика, состоящая из сектора производства материальных благ и услуг, который контролируется рынком, и сектора «производства человека», где осуществляется накопление человеческого капитала и, по существу, не остаётся места рыночным отношениям. Причём развитие сферы «производства человека» всё больше определяет развитие и структуру рынка, динамизм экономики и конкурентоспособность стран в мире. При этом «производство человека» всё меньше является прерогативой государства и всё больше самого гражданского общества: органов местного самоуправления, общественных организаций, наконец, самих граждан [6].

Интеллектуальная собственность «многомерного человека» постиндустриального общества складывается в результате огромных затрат труда по воспитанию детей в семье, расходов госу-

дарства, частных фондов и самих граждан на образование, собственных усилий детей, а потом студентов по освоению знаний и ценностей культуры, общих — государственных, частных и коллективных затрат на поддержание и развитие культуры и искусства, затрат времени людей по освоению достижений культуры. Наконец, в интеллектуальной собственности воплощаются затраты времени и усилия человека по поддержанию своей «спортивной формы» — своего здоровья, работоспособности, не говоря уже о совокупных расходах на охрану и восстановление окружающей среды. Уже в 1985 г. величина «человеческого капитала» Америки в несколько раз превышала сумму всех активов американских корпораций. Такое сопоставление говорит само за себя [3].

Лёгкость накопления и передачи информации в эпоху постиндустриализации порождает свои проблемы. Так, становится всё более очевидной угроза полицейского и политического наблюдения за индивидами с использованием изощрённой информационной техники. Как писал бывший сенатор С. Эрвин в обзоре по использованию компьютерных банков данных федеральными агентствами, «подкомитет обнаружил многочисленные случаи того, как агентства начинали с весьма благих целей, а затем заходили столь далеко за пределы необходимого, что неприкосновенность частной сферы жизни и конституционные права индивидов оказывались под угрозой уже в силу самого существования досье на них… Наиболее важным открытием было установление факта чрезвычайно большого количества правительственных банков данных с громадными досье практически на каждого жителя страны. 54 агентства, предоставивших информацию на этот счёт, доложили о существовании 858 банков данных, содержащих 1,25 миллиарда записей на индивидов».

Всё это подтверждает следующий факт: когда какое-либо агентство, обладающее властью, устанавливает бюрократические нормы и стремится во что бы то ни стало насаждать их, создаётся угроза злоупотреблений. Другой не менее важный момент заключается в том, что контроль над информацией чаще всего выливается в злоупотребления, начиная с сокрытия информации и кончая её незаконным обнародованием. Для предотвращения этих злоупотреблений необходимы институциональные ограничения, прежде всего в сфере информации.

В постиндустриальном обществе для самовыражения и самоутверждения человека велико значение политики, административнообщественного самоуправления — прямой («партисипаторной») демократии, которая расширяет общественные связи человека и тем самым возможности для проявления им творческой инициативы.

Западная общественная мысль в 1980-е гг. пришла к тому же выводу, к которому в своё время пришёл К. Маркс в первом черновом варианте «Капитала»: культура, наука, информация — всеобщее достояние. Как только их «запускают» в производство, т. е. используют как производительную силу, они становятся подлинно всеобщей собственностью. «В классической и марксовой экономической теории капитал мыслился как “воплощённый труд”, но знание нельзя интерпретировать в том же ключе,— писал Д. Белл.— Главное состоит в том, что знание, как систематизированная теория является коллективным достоянием. Ни отдельное лицо, ни отдельная группа работников, ни корпорация не могут монополизировать или защитить патентом теоретическое знание или извлечь из него уникальное производственное преимущество. Оно является общественной собственностью интеллектуального мира». В то же время наука, информация, ценности культуры по существу, не отчуждаются ни от их создателя («производителя»), ни от того, кто ими пользуется. Следовательно, эта общественная собственность является индивидуальной для каждого, кто пользуется ею. Таким образом, для постиндустриального общества характерно предсказанное Марксом единство индивидуальной и общественной (но не государственной!) собственности на основной «продукт» и «производственный ресурс» [5].

Процесс постиндустриализации необратим. Однако пока он охватил далеко не все стороны общественной жизни и далеко не все страны. Создаётся новая карта мира. Это информационная карта, которую можно уподобить климатической в том смысле, что на ней отражены некоторые постоянные условия среды. Эта информационная карта показывает большую плотность информации на территории Северной Америки, несколько меньшую — в Европе, Японии и России; во всех других местах плотность информации ничтожна и даже сходит на нет. Даже в самых развитых странах (США, Япония, ФРГ,

Швеция) общество ещё весьма далеко от того, чтобы в полной мере стать постиндустриальным. До сих пор в них многие миллионы людей заняты простым трудом и подвергаются самой обычной капиталистической эксплуатации. И даже в этих странах, в особенности в США, существуют массы неграмотных, которые, естественно, остаются на обочине дороги в будущее. Разумеется, это препятствует постиндустриализации, консервирует старые отношения и старые технологии, а порой и воссоздаёт их на новой технологической основе. Остаются нерешёнными и глобальные проблемы — экологическая и проблема отсталости большинства стран Земли. Однако решить эти проблемы можно только на постиндустриальной основе. В свою очередь, дальнейшая постиндустриализация немыслима без их решения [7; 11-16].

Термин «информационное общество» был введён в научный оборот в начале 1960-х гг. фактически одновременно в США и Японии Ф. Махлупом и Т. Умесао авторами, получившими широкую известность своими исследованиями динамики развития наукоёмких производств [6].

В 1970-1980-е гг. наибольший вклад в развитие данной концепции внесли М. Порат, Й. Ма-суда, Т. Стоуньер, Р. Катц.

Теория информационного общества существенно обогатила представления о современном этапе общественного прогресса, однако большая часть предложенных в её рамках тезисов носила весьма частный характер. Наибольшим значением обладает проведённый её сторонниками анализ роли информации в хозяйственном развитии западных стран. Результатом его стала трактовка информации как специфического ресурса, не обладающего большинством характеристик, свойственных традиционным факторам производства. Среди прочего было отмечено, что распространение информации тождественно её самовозрастанию, что исключает применение к этому феномену понятия редкости, а её потребление не вызывает её исчерпаемости как производственного ресурса; таким образом, сторонники теории информационного общества приходили к справедливому в целом тезису о том, что «в современной экономике редкость ресурсов заменена на их распространённость». Эта формула получила впоследствии широкое признание и нашла подтверждение в хозяйственной практике 1980-1990-х гг.

Таким образом, сторонники теории информационного общества в отличие от постинду-стриалистов вполне осознанно обратились к исследованию более частных проблем, и поэтому данная концепция вряд ли может претендовать на статус целостной социологической доктрины. Акцентируя внимание на весьма поверхностных чертах современного общества, они полностью отказываются от анализа предшествующих стадий социальной эволюции, фактически противопоставляя информационное общество всем известным формам хозяйственной организации. Если, например, Д. Белл подчёркивал преемственность постиндустриального общества по отношению к индустриальному, отмечая, что «постиндустриальные тенденции не замещают предшествующие общественные формы как “стадии” общественной эволюции; они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры», то в теории информационного общества противостояние этой новой социальной формы всем предшествующим подчёркнуто гораздо резче. Однако в силу отмеченных обстоятельств концепция информационного общества в то же время может и должна рассматриваться как составная часть постиндустриальной теории. В контексте постиндустриальной методологии многие конкретные тезисы, предложенные в ходе исследования информационного общества, способны углубить наши представления о современном мире. В то же время, подчеркнём ещё раз, доктрина информационного общества подтверждает, что и сегодня концепции, пытающиеся определить формирующееся общество на основе одной из его характерных черт, обладают гораздо меньшими прогностическими возможностями, нежели рассматривающие его в комплексном противопоставлении предшествующим историческим этапам.

Определение современного этапа истории в качестве «постмодернити» обычно ассоциируется с идеями постмодернизма — широкого интеллектуального течения, возникшего на волне социальных трансформаций 1960-х гг. В отличие от постиндустриальной теории, сторонники которой опирались прежде всего на взгляды социологов и экономистов конца XIX — начала

XX в., а также на идеи философов-позитивистов, постмодернизм базировался на более широкой, но при этом гораздо менее структурированной основе [6].

И сама идея постмодернизма, и большинство терминов, используемых в рамках данной теории, берут своё начало в культурологии. Её сторонники обращают внимание в первую очередь на то, что складывающиеся сегодня социальные отношения радикально отличны от традиционного массового общества, и в этом они близки теоретикам постиндустриализма. Понятие «постмодернити» возникло в связи со стремлением подчеркнуть отличие нового социального порядка от «современного». Подобный подход породил весьма интересную периодизацию общественного прогресса, хронологически сходную с той, что предложена в рамках постиндустриальной теории, но в отдельных аспектах даже более совершенную.

Определяя в качестве эпохи модернити период, начавшийся в конце XVII в. (а некоторые авторы, например, А. Тойнби, относили данную границу к последней четверти XV столетия), исследователи фактически отождествляли его с эпохой зарождения и развития в западных странах капиталистического производства. Тем больший интерес вызывает их мнение о том, что уже с начала послевоенного периода в развитии индустриальных стран появились тенденции, позволяющие говорить о формировании нового порядка. К середине 1950-х гг. такую точку зрения разделял не только А. Тойнби, но и такие выдающие социологи, как Ч. Р. Миллс и П. Дракер.

Особого внимания заслуживают выводы теоретиков постмодернизма о снижении возможностей прогнозировать развитие, как отдельных личностей, так и социума в целом, о неопреде-лённости направлений общественного прогресса, о разделённости социума и активного субъекта. Вместе с тем постмодернисты считают, что в эпоху постмодернити преодолевается феномен отчуждения, трансформируются мотивы и стимулы деятельности человека, возникают новые ценностные ориентиры и нормы поведения. Таким образом, преодоление ранее сложившихся форм общественного устройства воспринимается ими как само содержание современного этапа социального прогресса. Констатируя возросшую комплексность социального организма и связывая её с резко повысившейся ролью индивидуального сознания и поведения, постмодернисты переносят акцент с понятия «мы», определяющего черты индустриального общества (при всём присущем ему индивидуализме), на понятие «я». Как следствие, теория постмодернизма

убедительно обосновывает расширение рамок общественного производства и неизбежное в будущем устранение границ между производством и потреблением. В рамках этого подхода предлагаются всё более широкие трактовки как производства, в которое включаются все стороны жизни человека, так и потребления. При этом анализируются не столько сами факты потребления материальных благ и услуг, сколько статусные аспекты и культурные формы этого процесса.

Будучи изначально ориентированной не только и не столько на исследование объективных характеристик современного общества, сколько на изучение места и роли человека в нём, а в последнее время — также на изменения отношения личности к институтам и формам этого общества, теория постмодернизма глубже, чем иные направления социологии, проникла в суть явлений, происходящих на социопсихологическом уровне. Постмодернисты ближе всех подошли к проблеме обусловленности современного производства и современной социальной структуры не столько объективными факторами и конкретными действиями человека, сколько субъективными обстоятельствами и системой мотивов и стимулов, определяющих его действия. Тем самым им удалось убедительно заявить глобальный масштаб и подлинную глубину современных социальных преобразований. Вместе с тем теория постмодернити находится сегодня в явном кризисе, обусловленном крайне неудачным решением в её рамках вопроса о терминологическом обозначении современной реальности. Как показала практика, термин «постмодернити» может быть эффективно использован применительно только к тем историческим периодам, которые характеризуются преодолением ранее сложившейся социальной модели, так как он не фиксирует ничего, кроме факта такого преодоления. Однако после того, как новая общественная система приобретает черты стабильного социального состояния, данное понятие утрачивает черты определённости.

Начиная с первой половины 1980-х гг. термин «постмодернити» стал замещаться ещё более аморфным понятием «модернизация». Постмодернити трактовалось уже не как установившееся состояние, а как гипотетический строй, формирование которого будет связано с завершением неопределённого процесса модернизации. Позднее возникли попытки ограничить период модернити отрезком истории с середины

XVII по конец XIX в. и обозначить завершающую треть прошлого и первую половину нынешнего столетия в качестве эпохи модернизма и таким образом противопоставить постмодернити не всему индустриальному обществу, а лишь тем его формам, которые сложились в последние десятилетия [6].

Развитие постмодернистской теории, таким образом, стало полной противоположностью эволюции концепции информационного общества. Если последняя пошла по пути выделения одного из признаков будущего общества и поэтому оказалась недостаточно гибкой для того, чтобы адекватно реагировать на изменяющиеся социальные условия, то доктрина постмодернити столь аморфна, что всякие её претензии на статус серьёзной социологической теории совершенно безосновательны. Несмотря на это, выдвинутые в её рамках оригинальные тезисы вполне могут быть использованы в постиндустриальной теории, так как ни в коей мере ей не противоречат.

К середине 1990-х гг. в зарубежной социологии сложилась весьма сложная и противоречивая ситуация. С одной стороны, постиндустриальная доктрина, подчёркивающая прежде всего центральную роль знания и ускоряющегося сдвига от производства материальных благ к производству информации, получила широкое признание, но при этом осталась скорее методологической основой для развития новых концепций, нежели теорией, пригодной для непосредственного применения к описанию новых реалий. С другой стороны, по меньшей мере две доктрины — теория информационного общества, с её вниманием к технологическим аспектам, и концепция постмодернизма, акцентирующая внимание на становлении новой личности и её месте в современном обществе,— подверглись достаточно резкой критике за присущую им односторонность и утратили ту привлекательность, которой обладали в 1970-1980-е гг.

Постиндустриализм акцентирует внимание на роли технического и научного прогресса в общественном развитии; теоретики постмодернизма выдвигают на первый план новые качества человека, определяющие фундаментальные свойства будущего общества. Однако ни технический прогресс не может осуществиться без радикального развития личности, ни становление самой новой личности невозможно вне экономических успехов, обеспечивающих высокий уро-

вень материального благосостояния общества в целом. Точкой, в которой практически пересекаются выводы двух теорий, является положение о значении науки и знаний, об их роли в развитии современного производства и формировании новых качеств его работника.

В то же время следует стремиться уйти от недостатков всех рассмотренных выше теорий, и главной задачей в связи с этим оказывается построение концепции, в рамках которой все исторические эпохи, выделяемые в ходе развития цивилизации, должны быть противопоставлены на основе единых методологических принципов и связаны воедино сквозной линией развития, некоей тенденцией, последовательно развертывающейся на протяжении всей человеческой истории.

Список литературы

1. Белл, Д. Социальные рамки информационного общества / Д. Белл // Новая технократическая волна на Западе : сборник. М., 1986.

2. Дайзард, У. Наступление информационного века / У. Дайзард // Новая технократическая волна на Западе : сборник. М., 1986.

3. Иноземцев, В. Л. «Класс интеллектуалов» в постиндустриальном обществе / В. Л. Иноземцев // Социолог, исслед. 2000. № 6.

4. Иноземцев, В. Л. Перспективы постиндустриальной теории в меняющемся мире / В. Л. Иноземцев // Новая постиндустриальная волна на Западе : антология / под ред. В. Л. Иноземцева. М. : Academia, 1999. 640 с. [Электронная версия]. URL: http://iir-mp.narod.ru/books/inozem-cev/page_1003.html

5. Иноземцев, В. Л. Понятие творчества в современной экономической теории / В. Л. Иноземцев // ПОЛИС. Полит. исслед. 1992. № 1-2. С. 178187.

6. Иноземцев, В. Л. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции /

В. Л. Иноземцев. М., 1999.

7. Иноземцев, В. Л. Экспансия творчества — вызов экономической эпохе / В. Л. Иноземцев // ПОЛИС. Полит. исслед. 1997. № 5. С. 110-122.

8. Красильщиков, В. Ориентиры грядущего в постиндустриальном обществе / В. Красильщиков // Обществ. науки и современность. 1993. № 2.

9. Лукин, В. М. Модели индустриальной и постиндустриальной цивилизации в западной футурологии / В. М. Лукин // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 6. 1993. Вып. 1 (№ 6).

10. Хацевич, Р. В. Основные модели постиндустриального развития общества: социальнофилософский аспект : дис. … канд. филос. наук / Р. В. Хацевич. Архангельск, 2005. 227 с.

11. Arrighi, G. The Long Twentienth Century. Money, Power and the Origins of Our Times / G. Arrighi. L. ; N.-Y., 1994.

12. Drucker, P. F. The New Realities / P. F. Druck-er. Oxford, 1996;

13. Galbruith, J. K. The Affluent Society / J. K. Galbruith. L. ; N.-Y., 1991.

14. Giddens, A. The Consequences of Modernity / A. Giddens. Cambridge, 1995.

15. Heilbroner, R. L. Behind the Veil of Economics. Essays in Worldly Philosophy / R. L. Heilbroner. N.-Y., 1988.

16. Heilbroner, R. The Making of Economic Society / R. Heilbroner, W. Milberg. 10th ed. Upper Saddle River (N. J.), 1998.

17. Riesman, D. Leisure and work in postindustrial society / D. Riesman // Riesman D. Abundance for What? and Other Essays. N. Y., 1964. P. 162-183.

Постиндустриальное общество и Россия

Во второй половине XX в. возникает и формируется новая цивилизационная концепция современного общества, получившая название теории постиндустриального, или информационного, общества (Э. Тоффлер, Д. Белл, Ж. Фурастье, Р. Хейлбронер, М. Кастельс и другие). В 1996–1998 гг. Кастельс публикует трехтомную монографию «Информационная эпоха. Экономика, общество и культура», первый том которой с добавлением главы и итогового заключения третьего тома опубликован в России (2000 г.). Монография Кастельса содержит ряд существенных уточнений концепции постиндустриализма, созданной его предшественниками.

Книга Д. Белла «Грядущее постиндустриальное общество» (1973), представляющая собой наиболее содержательный анализ постиндустриального общества, в силу известного догматизма руководства КПСС, была опубликована очень узким тиражом (300 экз.) и не получила свободного распространения. Более того, в опубликованных некоторыми обществоведами статьях Белла оценили как «антимарксиста», что вызвало немалое удивление со стороны Белла. В предисловии к русскому изданию книги 1999 г. Белл писал: «Но я вовсе не антимарксист. Как может ученый-социолог быть антимарксистом? Многое в марксистском анализе социальных и производственных структур сохранило свое значение и вошло в современные теории… Я бы скорее назвал себя постмарксистом, в том смысле, что я воспринял достаточно много марксистских представлений о социуме»[1].

Теория постиндустриального общества представляет собой, на наш взгляд, весьма интересную версию современного этапа развития общества, претерпевающего глубокие технологические, экономические и культурные изменения, многие существенные стороны которых схвачены этой теорией. Постиндустриальная теория подметила целый ряд важнейших феноменов современного общества и нуждается в самом серьезном анализе. Мы не разделяем, однако, восторженной оценки постиндустриальной теории В. Л. Иноземцевым, который утверждает, что «теория пост- индустриального общества стала фактически единственной социологической концепцией XX века, в полной мере подтвержденной исторической практикой»[2].

С нашей точки зрения, теория постиндустриального общества представляет собой описание определенного среза современного общества, не затрагивает наиболее фундаментальные тенденции общественного развития и должна быть признана скорее «феноменологией» современного общества, пределы которой – объяснительные и предсказательные – определены границами указанного среза.

Классическая теория постиндустриализма исходит из трех основных положений.

1. Источником производительности и роста нового этапа общественного развития («третьей волны» – по Тоффлеру) являются знания, распространяемые на все области экономической деятельности через обработку информации.

2. Экономическая деятельность смещается от производства товаров к производству услуг. Сфера услуг выделяется как новая крупнейшая сфера экономической деятельности, состоящая в воздействии на человека, а не на природу.

3. В новой экономике все возрастающую роль играют профессии, связанные с высокой насыщенностью знаниями и информацией. Ядро новой социальной структуры составляют профессионалы и техники.

По Тоффлеру, различие между доиндустриальной (аграрной, «первой волны»), индустриальной и постиндустриальной эпохами можно связать со специфическими видами производства: вещества – энергии – информации. В рамках информации Белл и Кастельс особо выделяют знания, науку, прежде всего – фундаментальную науку. В постиндустриальную эпоху наука окончательно превращается в непосредственную производительную силу. Как известно, пре- вращение науки в непосредственную производительную силу впервые открыл К. Маркс, что забывают отметить как авторы теории постиндустриализма, так и их российские горячие поклонники.

Кастельс вносит целый ряд обоснованных, с нашей точки зрения, уточнений в теорию постиндустриализма. Он считает, что отличие постиндустриальной ступени от индустриальной не столь резко, сколь отличие последней от аграрной. По сути дела, с его точки зрения, информация и знания являются главными источниками производственного роста уже в индустриальной экономике. Различие между индустриализмом и постиндустриализмом состоит поэтому в том, что они являются «двумя формами основанного на знании промышленного и сельскохозяйственного производства и производства услуг»[3].

Специфика постиндустриализма связана с революцией в информационных технологиях. Новое общество, которое Кастельс определяет как информациональное, «организует свою производственную систему вокруг принципов максимализации, основанной на знании производительности через развитие и распространение информационных технологий»[4]. Коэн и Зисман считают, отмечает Кастельс, что мы живем в индустриальной экономике другого рода, постиндустриальная экономика – это миф[5]. Постиндустриализм, каковы бы ни были варианты его интерпретации, связан с революцией в информационных технологиях, вызванной достижениями в области электроники, связи, компьютерной техники, генной инженерии.

Классическая теория постиндустриализма, по Беллу, основывается на концепции общества как совокупности трех сфер: технико-экономической системы, политического строя и культуры. Белл не считает себя «технологическим детерминистом». «Разумеется, технико-экономическая система оказывает воздействие на другие сферы общества, но она не определяет их. Политика относительно автономна, а культура – исторична»[6]. Белл не разделяет марксистскую концепцию общества, которая, в его понимании, есть «экономический детерминизм», суть которого Белл не разъясняет. Рассматривая три сферы общества как «осевые линии» анализа, Белл, однако, признает, что влияние технико-экономической сферы «на другие стороны жизни огромно»[7].

Информационная революция привела к изменению труда и поэтому к изменению социально-классовой структуры общества. Резко сократилась численность и уменьшилась роль промышленного пролетариата, на первый план вышли работники интеллектуального труда, организаторы производства, техническая интеллигенция, административные кадры. Предполагалось, что к началу XXI века в США пролетариат «фабричных труб» составит лишь 10 % численности работающих. В предисловии к русскому изданию «Грядущего постиндустриального общества» Белл отмечает, что в развитых странах эти категории работников составляют около 60 % всех занятых в производственной сфере[8].

Постиндустриализм характеризуется далее существенным изменением в экономических и управленческих структурах общества. Особое внимание на это обращает Кастельс. На место сложной иерархической пирамидальной структуры фирм приходит более «плоская» – сетевая структура, происходит сдвиг от «вертикальных бюрократий» к «горизонтальным корпорациям». Преимущество сетевых корпораций перед прежними иерархическими в условиях резкого усиления динамики экономической деятель- ности – вплоть до бизнеса со скоростью электронных средств связи (Кастельс) и даже со скоростью мысли (Б. Гейтс[9]) – заключается в том, что «сетевой рой весь состоит из краев, и поэтому открыт для любого пути, которым вы к нему подходите»[10].

Все сторонники постиндустриальной концепции сходятся в признании современного (постиндустриального) общества как состояния глубоких социальных ломок, неопределенности, противоречий, вызывающих «шок будущего». Иными словами – в признании глубокого кризиса мировой цивилизации. Не вдаваясь дальше в эту проблему, отметим две черты этого кризиса – в истолковании постиндустриалистов – процесс политизации и идеологизации общественных движений, экономической и другой деятельности, и угроза возврата в «темные века». По мнению Тоффлера, постиндустриальное общество стоит перед выбором между дальнейшим развитием демократии или возвратом в средние века. В период индустриального общества наука добилась явного первенства перед религией и церковью, в современном обществе последние стремятся восстановить свое господствующее положение. «К середине индустриальной эры …секулярные силы сумели подавить организованную религию, ослабляя ее влияние на школы, на нравственность и на само государство»[11]. Однако христианские фундаменталисты, а затем и другие религиозные фундаменталистские силы «начали мощную контратаку на секуляризм, которая скоро приняла форму весьма эффективной политической акции»[12].

Весьма важной чертой постиндустриальной эры, как особенно подчеркивает Кастельс, является существенный рост роли государства, его влияния на экономику, роли стратегического планирования. Кастельс показал, что следование «абстрактной рыночной логике» ведет общество к краху, примером чего служат реформы в России. «Рыночная логика» так глубоко опосредована организациями, культурой и институтами, что экономические агенты, осмелившиеся следовать абстрактной рыночной логике, диктуемой неоклассической экономической ортодоксией, потерпят крах»[13].

По широкому признанию, одной из важнейших черт капиталистической экономики XX в. является процесс социализации, получивший первое заметное выражение в политике президента США Рузвельта в период «Великой депрессии» 1929/1932 гг., развернувшийся в ведущих странах мира после второй мировой войны. Общеизвестно, что процесс социализации, создания развитой системы социальных гарантий для трудящихся, был обусловлен интересами развития капитализма, влиянием примера СССР, борьбой трудящихся за свои права.

Процесс социализации в условиях складывающегося постиндустриализма второй половины XX в. дал определенные основания для формирования представления о будущем постиндустриальном обществе как обществе глубоко социализированном, что послужило причиной для его трактовки как «постбуржуазного» или «посткапиталистического» (Drucker, 1995). Такая трактовка сохраняет определенные основания, однако требует более глубокого анализа природы постиндустриализма. В этом плане весьма серьезного внимания требует трактовка природы постиндустриализма, данная Кастельсом.

С точки зрения Кастельса, постиндустриальное общество – современная ступень развития капитализма, результат реструктуризации капитализма, информациональный капитализм. Суть реструктуризации – децентрализация и появление сетевых структур на базе информационных технологий, что позволило резко интенсифицировать экономическую деятельность, в тенденции – до скорости действия оптико-волоконной связи. Это привело к значительному усилению роли капитала по отношению к труду и как следствие – к упадку рабочего движения[14]. Информациональный капитализм оставил в прошлом кейнсианскую экономическую модель, принесшую «беспрецедентное эконо- мическое процветание и социальную стабильность большинству рыночных экономик в период почти трех десятилетий после второй мировой войны»[15]. Следствием реструктуризации явился демонтаж социального контракта между трудом и капиталом. Информациональный капитализм направлен на «углубление капиталистической логики стремления к прибыли»[16], на максимизацию прибыли. Реструктуризация сопровождалась «широко распространенным ухудшением условий жизни и труда работников»[17], «потрясающим прогрессом неравенства доходов в США»[18]. Информациональный капитализм полностью исключает модель «государства всеобщего благоденствия».

Важнейшей чертой новой экономики является ее глобализация. Глобальная экономика, возможно, является основной характеристикой и самой важной чертой информационального капитализма[19]. При этом, вопреки распространен- ному у нас мнению, глобальная экономика – это вовсе не мировая экономика в целом. Это «экономика, способная работать как единая система в режиме реального времени в масштабе всей планеты[20]. Ее важнейшей чертой является механизм исключения из глобальной экономической системы целых регионов, к которым Кастельс относит Африку. Последним рубежом глобальной экономики Кастельс считает Россию и бывшие советские республики. «Интеграция оставшихся экономических руин в глобальную экономику есть последний фронт экспансии капитализма»[21]. Целые страны и даже регионы обречены глобализмом оставаться на периферии безнадежно отставших стран. Что касается России и бывших советских республик, то они, по мнению Кастельса, могут включаться в глобальную экономическую систему путем сегментированной инкорпорации, т. е. в расчлененном виде.

Подведем некоторые итоги. Россия обладает 50 % мировых невозобновимых природных ресурсов, включая 40 % стратегических. Известно, что разведанные ресурсы оцениваются в России в 30 трлн долларов, в то время как в США в 6 трлн, в Китае – в 8,5, в Западной Европе – в 3,5 трлн. Современный мир приближается к экологической катастрофе, связанной прежде всего с ограниченностью природных ресурсов. В условиях жесточайшей конкурентной борьбы, в конечном счете – за место под солнцем, при действии «механизма исключения» из глобальной экономики, при разрушенной некомпетентными экономистами и другими «реформаторскими силами» экономике, продолжении политики разрушения государственной собственности и, следовательно, ослаблении государства, Россию неминуемо ожидает превращение в сырьевой придаток глобальной экономики. Продолжающаяся политика либеральных реформ полностью противоречит всем подмеченным теорией постиндустриального общества экономическим законам.

Представляется, однако, что, принимая во внимание весьма серьезные для судеб России предсказания, следующие из теории постиндустриализма, которая, если поверить В. Л. Иноземцеву, выдержала все испытания практикой второй половины XX в., следует подвергнуть критическому анализу теорию постиндустриального общества, по нашему убеждению, остающуюся в основном феноменологической и, следовательно, нуждающуюся в определенной корректировке. Весьма характерен по сути дела конечный результат исследования Кастельса, выраженный им одной фразой: «Я не знаю, куда идет мир»[22].

Теория постиндустриального (информационного, информационального) общества представляет несомненный теоретический и практический интерес. В анализе феноменов современного общества она действительно превосходит другие версии характера современного общества. Однако, с нашей точки зрения, она лишь частично приоткрыла фундаментальные тенденции современного мира и не может претендовать на роль теории, действительно раскрывающей сущность, закономерности и перспективы развития современного мира. Доскональный анализ постиндустриальной теории – задача многих исследований. Не претендуя на сколько-нибудь исчерпывающую оценку, мы рассмотрим лишь некоторые принципиальные моменты предложенной нами концепции современного мира, «рамочной» философской концепции трудовой теории экономики постиндустриального общества, или неоэкономики.

Как уже отмечено, теория постиндустриального общества дает определенный «срез» современного общества, что определяет, ограничивает ее теоретические и предсказательные возможности. Базовым уровнем, на котором строится постиндустриальная теория, выступает технология и труд, рассматриваемый лишь в его профессиональном плане (работники физического и умственного труда, техники, профессионалы, предприниматели и т. д.). Однако под этим уровнем общественной жизни лежит более фундаментальный, в плане которого различается конкретный и абстрактный труд, требующий, несомненно, более высоких абстракций анализа и таящий под собой мощную философскую базу. Именно на этом уровне обнаруживаются такие фундаментальные для экономики и общественной науки вообще реальности, как стоимость, товар, рабочая сила, производительность труда общественное отношение и т. д., имеющие ключевое значение для понимания экономического фундамента общественного развития. Основатели постиндустриализма, называющие себя «постмарксистами», действительно отошли от Марксовой теории, сохранив, однако, целый ряд ее положений и подходов. Поскольку задача анализа явно выходит за пределы статьи, ограничимся несколькими принципиальным замечаниями.

Теория постиндустриального общества с полной очевидностью подметила предсказанный Марксом процесс вырождения фундаментальнейшего для товарного производства, рыночной экономики феномена товарной стоимости, связанного с выходом современного общества, с его новой технологией, за пределы товарного производства. Точнее – с начавшимся выходом за эти пределы, что не было теоретически подмечено ни Тоффлером, ни Беллом, ни Кастельсом. Ранее нами была предложена «рамочная» философская концепция экономики постиндустриального, точнее – постпостиндустриального общества, связанной с новой, не товарной формой трудовой стоимости[23]. В основу этой версии положена высказанная Марксом идея возникновения новой исторической формы труда, идущей на смену машинному («индустриальному») с его делением на конкретный и абстрактный труд, – «всеобщего», или «научного», труда.

Центральным моментом предложенной нами рамочной концепции является представление о компьютерном труде – наиболее характерной форме труда в постиндустриальном обществе – как о современной форме предсказанного Марксом «всеобщего труда», – материального труда, суть которого состоит в том, что он есть производство абстрактных материальных структур, в то время как индустриальный труд был в особенности прозводством энергии, а доиндустриальный – вещества (если принять условную классификацию Тоффлера). Информация в системах – это не что иное, как абстрактные материальные структуры, которые могут осознаваться и выступать в идеальной форме, но в самих компьютерах и связанных с ними системах остаются ничем иным, как абстрактными материальными структурами. Возникновение производства абстрактных материальных структур, с нашей точки зрения, самое поразительное достижение современного общества, современной «информациональной» технологии.

Представляется, что только на этой основе может быть создана адекватная концепция современного этапа развития цивилизации и найдены пути действительного возрождения России как великой державы.

^*Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант № 02-02-00 164 а/т).

[1] Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. С. ХС1.

[2] Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М., 2000. С. 4.

[3] Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М., 2000. С. 202.

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Белл Д. Указ. соч. С. ХС1Х.

[7] Там же.

[8] Там же. С. ХС11.

[9] Гейтс Б. Бизнес со скоростью мысли. М. 2001.

[10] Кастельс М. Указ. соч. С. 77.

[11] Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М., 2001. С. 77.

[12] Там же. С. 453.

[13] Кастельс М. Указ. соч. С. 175.

[14] Кастельс М. Указ. соч. С. 26.

[15] Там же. С. 40.

[16] Там же. С. 41.

[17] Там же. С. 265.

[18] Там же.

[19] Там же. С. 101.

[20] Там же. С. 105.

[21] Кастельс М. Указ. соч. С. 144.

[22] Кастельс М. Указ. соч. С. 22.

[23] См: Орлов В. В. Проблема будущего человеческой цивилизации // Новые идеи в философии. Пермь, 1999; Он же. Товарное производство и экономика будущего // Экономическая теория на пороге XXI века. № 5. М. 2001; Он же. Глобализм и глобальная тенденция мирового развития // Альтернативы глобализации: человеческий и научно-технический потенциал России. Т. 1. М., 2002.

Постиндустриальное общество и социальный капитал в современной России Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Постиндустриальное общество и социальный капитал в современной России

В.Л. Римский

Постиндустриальное общество и постиндустриальная экономика

В современной социальной науке не существует общепринятого определения постиндустриального общества. В более или менее общепринятом понимании постиндустриальным называется общество, находящееся на следующем по сравнению с индустриальным этапе развития по критериям, во многом определяемым уровнем развития тех или иных видов деятельности в экономике1.

Постиндустриальная теория условно делит всю историю человечества на три большие эпохи, соответствующие обществам доиндустриальному, индустриальному и постиндустриальному. В логике этой теории доиндустриальное общество базируется на взаимодействиях индивидов с природой, индустриальное — на взаимодействиях индивидов с преобразованной ими природой, в частности с техникой, с искусственно созданными ландшафтами, зданиями и сооружениями, а постиндустриальное общество — на взаимодействиях между индивидами.

Переход от доиндустриального общества к индустриальному означает смену ограничителей прогресса цивилизации: природный фактор, определявший на ранних этапах истории степень свободы индивидов, в индустриальном обществе заменяется социальным фактором; при этом оба эти фактора действуют во многом независимо от индивидов, их потребностей и мотивов их действий. При переходе от индустриального общества к постиндустриальному снижается воздействие на индивидов обстоятельств, обусловливаемых социальной средой, и повышается значимость потребностей, мотивов и квалификации индивидов в осуществлении ими тех или иных видов деятельности.

Последователи постиндустриальной теории разделяют экономики доиндустриального, индустриального и постиндустриального этапов ее развития по уровням качественных изменений следующих четырех основных критериев2:

1. По основному производственному ресурсу. В доиндустриальном обществе им являются сырье и первичные условия производства, в индустриальном — энергия, а в постиндустриальном — информация и знания.

1 Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture in Social Forecasting. N.Y., 1973; в русском переводе книга опубликована в 1999 году.

2 Описания этих критериев являются переработанными автором формулировками из книги: Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000.

2. По основному типу производственной деятельности. В доиндустриаль-ном обществе это добыча и изготовление продуктов, в индустриальном — последовательная обработка сырья и продуктов для получения окончательного продукта, в постиндустриальном — к последовательной обработке добавляется высокий уровень автоматизации производства.

3. По характеру основных используемых технологий. В доиндустриальном обществе ими являются трудоемкие технологии, в индустриальном — капиталоемкие, а в постиндустриальном — наукоемкие технологии.

4. По наиболее распространенным типам экономической деятельности. В доиндустриальном обществе это натуральное хозяйство или ручное производство продуктов, в индустриальном обществе — крупное машинное производство, а в постиндустриальном обществе — предоставление разнообразных услуг.

Каждый последующий этап развития экономики в соответствии с постиндустриальной теорией не отменял, а включал предыдущие. Новые экономические уклады всегда формировались внутри предшествующих, т.е. производство благ менее зависимых от природной среды постепенно обретало товарные формы и становилось все более значимым в общем объёме валового внутреннего продукта. Переход к следующему этапу экономического развития происходил, когда доля этого нового экономического уклада начинала доминировать а, следовательно, он становился доминирующим в экономике. Но предшествующие экономические уклады не исчезали полностью из структуры экономики. Поэтому постиндустриальная экономика включает индустриальные отрасли и сельское хозяйство, обеспечивающие материальную основу развития общества и государства. Но в постиндустриальной экономике решающими условиями достижения успеха становятся информация и знания, высокий уровень автоматизации производства, наукоемкие технологии, предоставление услуг, среди которых постоянно появляются и развиваются новые, отсутствовавшие на раних этапах развития общества. Эти сферы экономики являются поэтому более приоритетными для развития постиндустриального общества, чем сферы материального производства. Поскольку сферы доиндустриального и индустриального производства являются необходимыми для обеспечения жизнедеятельности индивидов, но не являются самыми прибыльными, в постиндустриальной экономике их нередко приходится дотировать за счет прибылей постиндустриальных отраслей.

В настоящий период не существует обществ, которые в полной мере могут быть признаны постиндустриальными, т.к. не все признаки в них присутствуют. С большей или меньшей уверенностью можно исследовать и описывать только то, насколько то или иное общество приблизилось по каким-то отдельным признакам или по их совокупности к постиндустриальному.

Разрыв между элитными и неэлитными социальными группами

Развитие постиндустриальной экономики приводит к существенным отличиям доиндустриального и индустриального обществ от постиндустриального. Постиндустриальное общество характеризуется существенно большей, чем для предшествующих обществ, поддержкой и стимулированием индивидуализма. Для обеспечения массовых продаж товаров и услуг принцип индивидуализма

потребностей покупателей был соединен с массовостью, что привело к формированию понятий массовой индивидуальности и массового индивида. В постиндустриальной экономике наибольших успехов достигают те субъекты экономической деятельности, которым удается соединить в своей деятельности такие противоположные характеристики современных индивидов, как массовость их потребностей внутри отдельных категорий товаров и услуг и стремление к индивидуальности выбора этих категорий.

Для такого соединения противоположных характеристик потребителей в частном бизнесе используется маркетинг, включающий исследования рынка, сегментирование его по целевым группам потребителей, позиционирование на нем товаров и услуг, мониторинг эффективности работы на каждом выбранном сегменте рынка и новые исследования с целью повышения уровня адаптации товаров и услуг к потребностям рынка. Нередко выявление потребностей в тех или иных товарах или услугах заменяется формированием таких потребностей, мотивации на их потребление, различной для разных социальных групп. Формирование таких потребностей также входит обычно в цели маркетинговой деятельности. У потребителей формируются своеобразные комплексы мотивов приобретения товаров или получения услуг не по их потребительским свойствам, а по их внешним, очень условным характеристикам, таким как новизна, модность, престижность, особенности дизайна и т.п. Такие характеристики товаров и услуг можно назвать манипулятивными, поскольку они формируются скорее в сознании потребителей, чем в реальности определяют потребительские свойства товаров и услуг. Реальные потребительские качества товаров и услуг нередко становятся менее значимыми, чем такие манипулятивные.

Постиндустриальное общество, в том числе и через экономическую деятельность, стимулирует и развивает стремление индивидов к саморазвитию, к реализации своих способностей и качеств. Поэтому в постиндустриальном обществе существенную значимость приобретает стремление индивидов увеличить долю своего свободного времени, а не только повысить свои доходы3. В этом обществе остается значимым труд как осознанная деятельность, направленная на преобразование внешней природы ради достижения материального результата, но такая деятельность характерна для доиндустриальных и индустриальных сфер деятельности. В силу высокого уровня автоматизации этих видов деятельности занятость в них является невысокой. А в постиндустриальных сферах деятельности наибольшую значимость имеет творчество, не мотивированное утилитарным образом, а направленное прежде всего на максимальное развитие личности самого творческого субъекта. И такая творческая деятельность находит применение в экономике и приносит прибыль частному бизнесу за счет новых идей по реализации принципа массовой индивидуальности товаров и услуг.

При высокой востребованности творчества в постиндустриальном обществе очень высок уровень конкуренции между индивидами за возможности занятий творческими видами деятельности, потому что высокий уровень автоматизации производства снижает требования к квалификации исполнителей, но повышает требования к ним строгого соблюдения инструкций и правил ведения деятель-

3 Иноземцев В.Л. Постиндустриальное хозяйство и «постиндустриальное» общество (К проблеме социальных тенденций XXI века) // Общественные науки и современность. 2001. № 3. С. 145.

ности. Снижается и занятость работников в производственной деятельности, а повышается их занятость в сфере услуг, государственном и муниципальном управлении. Рост числа государственных и муниципальных служащих в развитых и развивающихся странах мира — это способ дать им социальное обеспечение, видимость общественной полезности и социального статуса в постиндустриальном обществе. Но это приводит к низкой эффективности государственного и муниципального управления, к углублению несоответствия организации социума технологической реальности производительным силам общества.

Важнейшей причиной такого несоответствия является изменение характера имущественных отношений. В постиндустриальных отраслях экономики, в отличие от других, производство строится на основе крайне дешевого массового копирования, тиражирования образцов. Именно создание этих образцов требует наиболее существенных творческих усилий и инвестиций. Поэтому образцы товаров и возможных услуг стоят в постиндустриальных отраслях очень дорого, а их производство — дешево, и стоимость производства не сильно возрастает в связи с увеличением объемов тиражирования образцов. Например, в производстве информационных продуктов очень велики затраты на их разработку, но их копирование, особенно через выкладывание образцов в сеть Интернет, стоит очень мало. В результате обладание авторскими правами на образец стало главным капиталом в постиндустриальной экономике, основным властным ресурсом в постиндустриальном обществе, а сам образец — ведущим средством производства.

Развитие постиндустриального общества поэтому во многом определяют не владельцы тех или иных материальных объектов, а сравнительно немногочисленные владельцы информации, знаний и технологий, которые являются одновременно производителями продукции, ее собственниками и собственниками средств ее производства. Эти элитные социальные группы в постиндустриальном обществе очень мало зависят от других, неэлитных социальных групп, как, например, ранее в индустриальном обществе зависели друг от друга рабочие и капиталисты, а в доиндустриальном — крестьяне и феодалы. В силу низкой зависимости элитных социальных групп от неэлитных, а также в силу расширившихся возможностей самореализации индивидов социальные группы постиндустриального социума не имеют развитых межгрупповых коммуникаций, заняты решением разных социальных проблем. Поэтому в постиндустриальном социуме, который в силу высокого уровня социальной фрагментации не всегда даже можно считать единым обществом, низок уровень социальной солидарности и коллективных действий по решению общих проблем.

Современная российская экономика

Современная российская экономика остается во многом сырьевой, наибольшие объемы экспорта в количественном и финансовом выражении составляют нефть, газ, металлы, лес и другие сырьевые товары. И тем не менее в мегаполисах и крупных городах России, а иногда в небольших поселениях развиваются постиндустриальные отрасли экономики, в частности туризм, рекреационный и ресторанный бизнес, бизнес в сфере дизайна и моды, аудит и консалтинг, информационные технологии и связь. Эти отрасли экономики меняют российский социум, создавая в нем постиндустриальные компоненты.

Постиндустриальные компоненты в российском социуме не противостоят, а сосуществуют с другими, усложняя структуру социума, включая в нее новые элементы и связи. Так, например, повышается значимость нематериальных мотивов и потребностей деятельности индивидов, стимулируется индивидуализм и творчество в профессиональной деятельности и в частной жизни, постепенно, но активно разрушаются традиционные и формируются весьма разнообразные новые типы социальных институтов — в сферах морали, нравственности, семейно-брачных отношений и других. Исследователи отмечают, что семейные связи нередко мешают самореализации индивидов, а это способствует разрушению традиционных семейных отношений4.

Проблемой для российской экономики и общества является то, что переход к постиндустриализму происходит при незавершенности индустриального развития. Уровень автоматизации важнейших производств промышленности России существенно ниже тех, которые характерны для развитых стран мира. В частности, уровень автоматизации производства легковых автомобилей на российских заводах «ГАЗ» и «АвтоВАЗ» существенно ниже, чем на заводах, производящих аналогичные по классам автомобили в США, Германии, Франции, Японии и Южной Корее, которые стали лидерами этой отрасли экономики в современном мире. В результате зарубежные производители поставляют автомобили существенно более высокого качества, чем российские, и одновременно имеют возможности существенно чаще разрабатывать новые их модели, используя постиндустриальные способы адаптации продукции к потребностям покупателей. Поэтому российские производители автомобилей постоянно теряют позиции в конкуренции с западными производителями на российском рынке.

В современных условиях существенно снижаются требования к квалификации и дисциплине для рабочих высокоавтоматизированных производств, поскольку высокий уровень производимого продукта обеспечивается автоматами. Высокая квалификация требуется только для разработки новых технологий и внедрения инноваций, но не для обслуживания копирования образцов автоматами. Поэтому в постиндустриальной экономике существенно снижается необходимость в воспроизводстве в больших масштабах ответственной и квалифицированной рабочей силы, а возрастает потребность в воспроизводстве в относительно небольших масштабах элитных социальных групп, обладающих высокими знаниями и владеющих современными технологиями.

Ни частный бизнес, ни органы государственной власти развитых стран мира по этим причинам не стремятся больше к высокому уровню массового образования и профессионального обучения, потому что для постиндустриальных отраслей экономики такие работники нужны в сравнительно небольшом числе. Квалификация работников стран третьего мира, расположенных южнее России, вполне устраивает производителей товаров из развитых стран мира, вкладывать инвестиции в развитие аналогичных производств на территории России им невыгодно вследствие сравнительно высокого уровня экономических издержек.

Развитые страны мира уже довели уровень автоматизации своих ведущих производств до такого, что могут осуществлять производственную деятельность

4 Красильщиков В. Ориентиры грядущего? Постиндустриальное общество и парадоксы истории // Общественные науки и современность. 1993. № 2. С. 171.

в развивающихся странах третьего мира — в Юго-Восточной Азии, Мексике, Турции и других, в которых рабочая сила стоит существенно дешевле, чем в России. Ведь в сравнении с этими странами третьего мира Россия расположена в зоне неблагоприятных природных условий, со сравнительно низкими зимними температурами и необходимостью тратить дополнительную энергию на обеспечение жизнедеятельности работников. Кроме того, в России практически отсутствуют хорошие автомобильные дороги и незамерзающие водные транспортные маршруты, а потому по территории России существенно сложнее, чем по территориям более южных стран, перевозить комплектующие и готовую продукцию. Это еще больше снижает конкурентоспособность российских производств в сравнении с производствами, расположенными в более южных странах третьего мира.

В современной России очень высок уровень региональной дифференциации по развитию экономики и социальной сферы, а также по особенностям государственного и муниципального управления. Логика развития постиндустриальной экономики приводит к тому, что только несколько субъектов Российской Федерации: Москва, Санкт-Петербург, Ленинградская область, а также отдельные мегаполисы: Нижний Новгород, Екатеринбург, Ростов-на-Дону, Краснодар способны становиться производителями конкурентоспособной продукции и услуг, а остальные регионы должны содержаться на дотациях этих передовых. Естественно, такое развитие экономики формирует и постоянно углубляет противоречие между передовыми регионами России и отстающими, снижает конкурентоспособность передовых регионов в силу необходимости направления немалых долей их доходов на поддержание экономики и социальной сферы отстающих регионов. Поэтому постиндустриальное развитие России объективно будет способствовать усилению дифференциации ее регионов, даже если эта дифференциация будет оцениваться как несправедливая в общественном мнении. Эта несправедливость может быть сглажена при условии, что передовые регионы за счет высокого уровня рентабельности своих постиндустриальных производств и услуг смогут получать столь высокие доходы, что их доли, передаваемые в пользу развития отстающих регионов, будут относительно небольшими, но их абсолютные значения будут достаточными для обеспечения весьма высоких стандартов жизнедеятельности граждан.

Значимость социального капитала в постиндустриальном

развитии

В российском социуме, как и в социумах всех развитых стран мира, в период постиндустриального развития повышается значение социального капитала, понимаемого как совокупность социальных связей и отношений. В частности, социальный капитал включает накопленные взаимные обязательства и ожидания, которые наряду с экономическим и финансовым капиталом могут накапливаться и расходоваться, могут инвестироваться в те или иные виды экономической деятельности, принося финансовые прибыли5. Социальный капитал является нематериальным продуктом деятельности индивидов в качестве чле-

5 Впервые термин «социальный капитал» как потенциал взаимного доверия и взаимопомощи ввел Дж. Коулмен в конце 80-х годов XX века. (Coleman, J.S. Social capital in the creation of human capital // American Journal of Sociology, 1988, vol. 94, pp. 95-120.)

нов сетей отношений, в которые они включены. Так понимаемый социальный капитал оказывает определенное влияние на производительность труда, условия экономической деятельности в целом и в итоге на благополучие общества. Например, социальные связи и используемые в деятельности индивидов нормы и правила могут как увеличивать производительность труда, сокращать затраты на ведение бизнеса, облегчать координацию и сотрудничество в экономической деятельности, так и действовать в противоположном направлении.

Для постиндустриального общества характерен высокий уровень развития социального капитала, потому что он определяет важнейшие условия развития экономики: формирование потребностей покупателей и пользователей услуг, обеспечение возможностей самореализации индивидов, поддержание высокого уровня потребления и другие.

Социальный капитал тем не менее не всегда является позитивным ресурсом развития общества, поскольку, используя свои связи и взаимодействия в обществе, некоторые социальные группы и отдельные индивиды могут добиваться реализации не общественно значимых, а корыстных интересов. Если это происходит с использованием такими группами общественных и государственных ресурсов, то их деятельность следует признавать коррупционной, независимо от того, нарушают ли эти группы нормы законодательства или нет.

Рост уровня коррупции в России в последние годы сопровождается ростом объемов накопленного социального капитала, поскольку составляющие его социальные связи и отношения необходимы для осуществления коррупционных действий. Но довольно высокие уровни накопленных в российском обществе социальных капиталов имеют нелегальный или коррупционный характер, а потому качество социального капитала в России можно оценивать как низкое. Оно проявляется в низком уровне взаимного доверия в российском социуме6, понимания и готовности коллективно решать общественные проблемы7, а также в неуважении к праву и закону8. Кроме того, под влиянием коррупции наиболее значимые социальные связи российских граждан, предпринимателей, государственных и муниципальных служащих становятся все более неформальными, а уровень регулирования социальных взаимодействий нормами права и даже морали и нравственности постоянно снижается.

Российские граждане в этой ситуации не пытаются изменить тенденции развития социального капитала, потому что вынуждены постоянно решать собственные бытовые, финансовые и другие проблемы. Чаще всего собственные проблемы они решают в одиночку, не объединяясь с другими. Поэтому большинство граждан с трудом могут (или вообще не могут) решить свои

6 По данным «Левада-Центра» 2008 года, считают, что «людям можно доверять» 26%, а что «с людьми надо быть осторожным» — 70% российских граждан. (Общественное мнение — 2008. М.: Левада-Центр, 2008. С. 87.)

7 По данным исследования 2006 года Института социологии РАН, «почти 70% респондентов признались, что не готовы жертвовать личным благополучием даже ради спасения страны, а около 57% не верят даже в эффективность каких-либо совместных действий в защиту своих интересов и считают, что добиться чего-либо существенного можно, полагаясь исключительно на собственные силы» (Городской средний класс в современной России. Аналитический доклад. Российская академия наук. Институт социологии. М., 2006. С. 91.

8 Алексеев С.С. Теория государства и права. М.: Норма, 2004. С. 163.

проблемы в органах власти легальными, полностью законными способами: им сложно в одиночку противостоять действиям представителей органов власти. Нередко получается, что для реализации своих конституционных прав и свобод граждане вынуждены прибегать к коррупционным действиям: для обеспечения равенства с противоположной стороной в судебном разбирательстве, для получения заграничного паспорта с целью временных выездов за пределы Российской Федерации, за право получения должности на государственной службе, за регистрацию квартир и участков земель в собственность, за получение медицинской помощи в государственных и муниципальных лечебных учреждениях, за поступление на бюджетные места в государственных высших учебных заведениях и т.п. Массовым стало положение, когда россияне только с помощью коррупционных действий, чаще всего с помощью взяток, могут обеспечивать свои права и свободы, решать различные социальные проблемы. Поэтому, несмотря на то, что большинство российских граждан негативно оценивают коррупционные действия, они готовы их использовать в своих взаимодействиях с государственными и муниципальными служащими. Коррупция поэтому выгодна большинству российских граждан, они не верят в эффективность антикоррупционных мероприятий органов власти и не поддерживают их своими повседневными социальными действиями.

Экономическими следствиями низкого качества социального капитала являются постоянно ухудшающиеся условия инвестирования в российскую экономику. Институциональные недостатки инвестирования в российскую экономику — тоже скорее следствие низкого качества социального капитала, в частности недоверия инвесторов к представителям частного бизнеса и органов власти, а их и большинства граждан, в свою очередь, к инвесторам. Процесс инвестирования в российскую экономику затрудняется в силу низкого уровня поддержки государством таких социальных институтов, как нормы права и закона, что определяет высокие риски для потенциальных инвесторов. Но когда органы государственной и муниципальной власти включаются в процессы инвестирования, то проводят его в коррупционных целях, в интересах собственных или частных корпораций, а не для решений стратегических проблем страны, развития общества, экономики и государства и т.п.

Органы российской государственной и муниципальной власти являются активными участниками рынка, как внутреннего, так и внешнего, и не только в сфере инвестиций, но и в сфере определения уровня налогообложения, цен на товары и услуги, содействия или противодействия деятельности тех или иных предприятий и организаций частного бизнеса. При этом интересы различных органов российской власти нередко противоречат друг другу и не совпадают с интересами крупных социальных групп нашего общества. Поэтому в российской экономике не формируются общегосударственные интересы, субъекты экономической деятельности не пытаются их вырабатывать и реализовывать, а действуют почти исключительно в своих собственных интересах. Такое положение существенно усиливает коррупцию в России, что, как следствие, снижает конкурентоспособность страны в мировой экономике, приводит к усилению сырьевой направленности российской экономики и не приводит к ее развитию в направлении постиндустриальной экономики и постиндустриального общества.

Социальный капитал для постиндустриального развития России

Для формирования постиндустриального общества необходим высокий уровень развития социального капитала позитивной направленности. Поэтому важнейшим условием постиндустриального развития России является существенное снижение доли коррупционной составляющей в социальном капитале, а для этого необходимо обеспечить повышение качества и количества социальных взаимодействий в обществе. Решение этих проблем может продвигаться по следующим стратегическим направлениям:

— расширение возможностей постоянной коммуникации между гражданами, предпринимателями, государственными и муниципальными служащими с целью публичных обсуждений общественных проблем и их коллективных решений;

— повышение этим и другими способами значимости общественных проблем и их коллективных решений в сознании граждан, предпринимателей, государственных и муниципальных служащих;

— введение и развитие общественного контроля деятельности органов власти, государственного и муниципального управления;

— повышение качества образования, в частности с помощью развития дистанционного образования, постоянного отбора и содействия талантливой молодежи в получении высококачественного среднего и высшего образования, содействия специалистам в постоянном повышении профессиональной квалификации;

Расширение коммуникации в российском обществе должно повышать в нем значимость формулирования и решения общественных, а не индивидуальных или корпоративных проблем. Общественный контроль деятельности органов власти, государственного и муниципального управления постепенно позволит снизить в них уровень коррупции.

Существенно содействовало бы снижению коррупции и продвижению России к постиндустриальному обществу изменение позиции частного бизнеса в отношении органов государственной власти. В настоящий период российский частный бизнес почти всегда стремится к разнообразным компромиссам с органами власти, что в реальности означает подчинение государственным стратегиям индустриального, а не постиндустриального развития. Близкие отношения частного бизнеса с органами власти ведут к расширению практики коррупции и расширяют коррупционные составляющие социального капитала. При этом рано или поздно все компромиссы частного бизнеса превращаются в доминирование над ним органов власти, что позволяет их руководителям получать незаконную ренту от взаимоотношений с частным бизнесом. В результате сам частный бизнес становится все менее конкурентоспособным, потому что высокие доли его прибылей тратятся на выплату теми или иными способами такой ренты органам власти.

В постиндустриальных областях российской экономики в силу развитости коррупционных отношений настолько высоки выплаты незаконных рент и риски ведения частного бизнеса, что он становится нерациональным и неприбыльным. Недостаточное осознание такого положения российскими бизнесменами является значимой причиной низкой конкурентоспособности их бизнесов в

России. Долговременного успеха российский бизнес может добиться, только если его позиция изменится от поддержки любой стратегии развития страны, которую предлагают органы государственной власти, на поддержку постиндустриального развития экономики, обеспечивающего им намного более высокие прибыли, чем в индустриальном развитии. Такая позиция частного бизнеса должна поддерживать отказ от коррупционных взаимодействий с органами власти и замену таких взаимодействий деятельностью ассоциаций частного бизнеса, которая должна способствовать выработке и реализации коллективных решений общих проблем частного бизнеса в России.

Только в таких условиях можно надеяться на снижение коррупционной составляющей социального капитала. Выработка решений общественных проблем исключительно органами власти и существенные ограничения общественного контроля их деятельности в современных российских условиях приведут к обратному результату — усилению коррупции в органах власти и увеличению коррупционной составляющей социального капитала.

Повышение качества образования постепенно повысит конкурентоспособность российских специалистов в генерировании и реализации идей по обеспечению принципа массовой индивидуальности товаров и услуг в экономической деятельности. Образование и просвещение должны быть направлены и на представителей частного бизнеса — в их сознании должно постепенно сформироваться более глубокое понимание сущности взаимоотношений частного бизнеса и государства. Бизнесмены должны убеждаться и на примере собственной деятельности в том, что независимая и некоррумпированная позиция в отношении органов власти является более эффективной для ведения бизнеса, чем противоположная.

Российскую экономику вряд ли следует направлять на конкуренцию с более южными странами третьего мира за привлечение инвестиций, как это происходит в настоящий период в соответствии с реализуемой на практике стратегией развития России, хотя и не продекларированной в официальных документах и заявлениях должностных лиц органов государственной власти. Причина в том, что в силу низкой стоимости рабочей силы в этих странах такая стратегия развития неизбежно приведет к снижению уровня доходов и благосостояния российских граждан.

Стратегия развития России вряд ли должна быть направлена и на конкуренцию с экономиками других стран в тех отраслях, где они уже заняли лидирующие позиции. Более эффективно за счет стимулирования творчества найти или даже создать новые отрасли, новые товары и услуги и сформировать их значимость для целевых групп потребителей. В такой стратегии производство некоторых товаров или комплектующих для их производства можно будет с целью удешевления себестоимости передавать в другие страны, например в страны Юго-Восточной Азии. Но такие производственные стратегии должны использоваться преимущественно для поддержки сферы квалифицированных услуг, производства программного обеспечения, производства высокоавтоматизированных технологий, продукции массовой культуры, а также финансовой деятельности с применением вторичных и других современных финансовых инструментов. Именно эти сферы деятельности приносят наибольшую сово-

купную долю прибыли в экономике, приближенной к постиндустриальной. Более того, такие постиндустриальные сектора экономики могут постепенно становиться дотирующими для сельского хозяйства, производства продуктов питания, одежды, обуви, многих других товаров массового спроса, добывающих отраслей, производства в других малоприбыльных отраслях экономики.

Реализация такого рода стратегий развития России может стать возможной, когда в сознании элиты бизнеса будет сформировано понимание того, что постиндустриальные отрасли экономики могут создавать более высокие прибыли, чем добывающие, включая добычу и поставки нефти и газа, леса и цветных металлов. В постиндустриальных отраслях экономики доля материальных основных фондов в стоимости бизнеса невелика, как и величина материальных издержек относительно создаваемой стоимости. На конкурентоспособность таких отраслей экономики не будут существенно влиять особенности российского климата, ведущие к удорожанию любого индустриального проекта вследствие повышенных затрат на капитальное строительство, последующее отопление и повышенную оплату рабочей силу в сравнении с развивающимися странами.

Постиндустриальная экономика более существенно определяется уровнем развития социального капитала, неформальных социальных институтов и культуры в широком смысле, чем формальными социальными институтами, определяющими правовые, законодательные и организационные условия и ограничения ведения экономической деятельности. Граждане и предприниматели интерпретируют смыслы, сигналы и нормы, доводимые до них формальными социальными институтами в соответствии со сложившимися у них стереотипами социальных действий, адаптируют их, а не принимают их непосредственно в предлагаемом им виде.

Наиболее значимыми для формирования и обеспечения выполнения норм права и законов формальными социальными институтами являются органы власти, в частности, органы государственной и муниципальной исполнительной власти, правоохранительные органы, суды и органы законодательной власти. Представители органов власти в России, разрабатывая, внедряя и обеспечивая соблюдение норм законов, в большинстве своем уверены в своих возможностях именно с помощью такого рода формальных социальных институтов обеспечить регулирование экономической и социальной деятельности. Но вследствие высокого уровня коррупции в органах власти нормы законов не позволяют гражданам и предпринимателям эффективно решать их реальные проблемы, возникающие в экономической и социальной деятельности. Так происходит потому, что нормы российских законов почти никогда не определяют точные процедуры выполнения тех или иных действий, нередко нормы различных законов не согласованы между собой, не всегда соответствуют нормам морали и нравственности, принятым большинством граждан. В результате при решении экономических и социальных проблем граждане и предприниматели, используя неформальные социальные институты, в частности коррупционные связи и отношения, приводят нормы законов, их смыслы и сигналы, передаваемые им органам власти, в соответствие со сложившимися в российском обществе социальными, культурными и хозяйственными практиками. Поэтому ни скопированные из законодательства других стран, ни разработанные в России оригинальные нормы законов, регулирующих

экономическую и социальную деятельность, не способны обеспечить постиндустриальное развитие страны без существенного изменения неформальных социальных институтов, таких как нормы морали и нравственности, нормы культуры и стереотипы социального поведения.

Опыт постиндустриального развития современных стран показывает, что при близких или даже одних и тех же законодательных нормах уровень развития постиндустриальных секторов экономики может очень существенно различаться. Так, развитие постиндустриальных отраслей экономики должно сопровождаться расширением взаимодействия частного бизнеса с различными социальными группами российского общества, направленного на поддержку их самодеятельности, самореализации их членов, перераспределения в их пользу определенной части прибылей. Представители этих социальных групп постепенно смогут осуществлять контроль деятельности органов власти, противодействовать коррупции в них, обеспечивать защиту прав граждан, включая и самих бизнесменов, выполнять другие социальные функции, несвойственные частному бизнесу, но обеспечивающие его нормальную деятельность. В процессе такого развития в российском обществе постепенно будет формироваться социальный капитал, с высокой долей некоррупционных составляющих, которые, в свою очередь, будут способствовать постиндустриальному развитию страны. Сможет ли элита российского бизнеса сделать такой выбор, покажет ближайшее будущее.

Постиндустриальный бунт — Россия в глобальной политике

В начале августа 2011 г. стихийный бунт охватил целый ряд крупных городов Англии, напугав всю Европу. Беспорядки сопровождались столкновениями с полицией, разгромом зданий, поджогами и мародерством и оказались самыми масштабными за всю современную историю королевства, превзойдя все предыдущие волнения начиная с 1950-х годов. В чем-то сопоставимые с волнениями во Франции осенью 2005 г., эти события, однако, показали, что помимо этно-расовых проблем, связанных с крахом политики мультикультурализма, перед ведущими государствами Европейского союза стоят не менее значимые социальные трудности. Внутри этих стран появились полузакрытые страты с ярко выраженным разрушительным зарядом. Такие «теневые миры» паразитируют на пороках и недостатках основных социумов, выводя из легальной экономической жизни определенную часть трудоспособного населения.

В глобальном контексте британские беспорядки – демонстрация уязвимости постиндустриального общества, опирающегося на финансово-ориентированную экономику. Социум, замкнутый на сверхпотреблении и сфере услуг в условиях ограниченности реального сектора, стимулирует непропорциональное развитие маргинального низшего класса. Последний же, не проявляя стремления к социализации, демонстрирует неуемную тягу к потреблению. При этом основным способом достижения желаемого чаще всего становится насилие. В английских реалиях подобный феномен воплотился в так называемом шопинг-бунте.

Социальный дефицит

Никаких видимых предпосылок к социальному взрыву не было. Протесты, связанные с реализацией программы антикризисного оздоровления, пошли на спад. Их пик пришелся на осень-зиму 2010 г., когда по стране прокатились студенческие волнения. Крупные забастовки госслужащих летом 2011 г. носили подчеркнуто мирный характер. Казалось, британское общество смирилось с необходимостью жестких экономических решений. Массовые беспорядки стали неожиданностью.

При этом бунт нельзя было списать на издержки мультикультурализма по аналогии с французскими событиями, в центре которых находились арабские и негритянские меньшинства. Здесь не было четкого этнического подтекста, связанного с трудностями интеграции в британское общество разнородных групп мигрантов. Картинка из Лондона вроде бы демонстрировала, что в беспорядках участвовали преимущественно выходцы из карибской (вест-индийской) и африканской диаспор. Однако более детальное знакомство с вопросом позволяет утверждать, что наряду с представителями разных этнических сообществ в нем активно участвовали англосаксы и кельты.

Мотивы беспорядков многогранны. Весьма условно их можно разделить на ситуационные и системные. Предпосылки и причины ситуационного свойства связаны с ошибками, которые коалиционное правительство консерваторов и либеральных демократов допустило при реализации внутриполитического курса с лета 2010 года. Системные же мотивы возвращают к сложным моментам социально-экономической политики, проводившейся с 1970-х годов.

Основной ситуационной предпосылкой стала не вполне точная расстановка акцентов в социальной стратегии. Идефикс консерваторов, вынашиваемой со времен избирательной кампании, стала доктрина «Большого общества». Ведущую роль при ее разработке сыграли партийные политтехнологи Стив Хилтон и Оливер Летвин. Доктрина ориентирована на развитие идей деволюции (передача полномочий на нижние этажи власти), расширение участия в политике местных сообществ, стимулирование низовой общественной инициативы, коллективной ответственности и добровольческой активности граждан.

При этом не учитывалось многообразие имеющихся общественных проблем. Ставя во главу угла стимулирование субъектных качеств, самостоятельность британцев, команда Кэмерона выводила «за скобки» потребности уязвимых слоев. Последних политика и индивидуальная реализация интересовали куда меньше, чем обеспечение ежедневных нужд. Но этим нуждам консерваторы не уделяли достаточного внимания, а точку зрения либеральных демократов, традиционно более восприимчивых к общественным запросам, попросту проигнорировали. По условиям двухпартийной сделки, определившей создание коалиционного кабинета, механизмы формирования и осуществления социального курса оказались в руках консерваторов.

Узость правительственного подхода во многом оказалась следствием неблагоприятной финансово-экономической обстановки. Кабинету приходилось учитывать колоссальный дефицит бюджета и объем государственного долга, унаследованные от лейбористов. Как следствие, свой экономический курс они построили вокруг трех императивов – сокращения госрасходов, жесткой бюджетной дисциплины и финансового регулирования. Программа сокращения государственных расходов, разработанная командой канцлера казначейства Джорджа Осборна, оказалась самой масштабной с 1940-х годов. О качественной социально-ориентированной политике, чреватой неизбежными затратами, в таких условиях пришлось забыть. Но для обозначения внимания к запросам населения была использована пропагандистская доктрина «Большого общества». Сосредоточенная исключительно на общественных проблемах, она не требовала серьезных бюджетных затрат.

В рамках политики по сокращению расходов правительство пошло на масштабное урезание социальных обязательств. Этот курс осуществлялся как на общенациональном, так и на муниципальном уровнях. Уменьшились коммунальные льготы для малоимущих. Заметно сократилось количество предоставляемых государством пособий. Началась активная пропаганда сокращения всех «чрезмерных» соцрасходов и государственных льгот. Так, Хилтон предложил отменить декретные отпуска. Подобные шаги вызывали неприятие и раздражение у наименее защищенных социальных слоев.

Жертвами борьбы с бюджетным дефицитом оказались и силы, призванные обеспечивать безопасность королевства от возможных всплесков социального недовольства. Власти пошли на резкое уменьшение финансирования полиции, одновременно сокращая ее численность. Оптимизация личного состава затронула прежде всего крупные города, включая Лондон. Степень серьезности воздействия правительственных инициатив на правоохранительные органы продемонстрировало участие полицейских в общенациональной забастовке в июне 2011 года.

В результате сложилась парадоксальная ситуация. Как справедливо заметил консерватор-тяжеловес Кеннет Кларк, занимающий в кабинете Кэмерона посты лорд-канцлера и министра юстиции, тотальная борьба с бюджетным дефицитом обернулась серьезным разрастанием дефицита социального. Если при лейбористах без должной опеки государства осталась финансовая система, то при тори и либдемах в том же положении оказалось британское общество. В экономике данная ситуация вылилась в кредитно-финансовый кризис, а в социальной сфере привела к вспышке яростного уличного протеста.

Но критического уровня социальный дефицит достиг, конечно, не за один год, который проработало коалиционное правительство. Тенденции нарастали на протяжении трех десятилетий и были прямым следствием социально-экономического курса предшествующих правительств тори и лейбористов. Именно их политика последовательно формировала мотивы бунта августа 2011 года. Ведущим системным фактором стало формирование финансово-потребительской экономики с минимальным производственным сектором. В конце 1970-х гг. кабинет Маргарет Тэтчер пошел на кардинальные реформы. Ради повышения общей рентабельности экономики Уайтхолл санкционировал ликвидацию целых отраслей промышленности, реструктуризацию оставшегося производства и перевод людских ресурсов в сферу услуг. Ставка на финансовое оздоровление заставила сокращать дотации госсектору и проблемным регионам, уменьшать социальные пособия и льготы, а также общие обязательства властей перед населением.

Тэтчеризация привела к сокращению доли государства в экономике, резкому изменению структуры промышленности (выжили только отрасли, которые смогли доказать рентабельность) и значительному уменьшению сектора реального производства. Из индустриальной державы Великобритания к середине 1990-х гг. превратилось в государство, где балом правит сфера диверсифицированных услуг. Последовавшие за кабинетами Тэтчер и Джона Мейджора лейбористские правительства, хотя и вносили коррективы в экономический курс, в целом следовали тому же вектору.

Если в экономике твердая линия консерваторов привела к логичному выстраиванию постиндустриальной модели, в том или ином виде утвердившейся во всех странах Евро-Атлантики, то в социальной сфере ее результаты оказались как минимум спорными. Переформатирование экономики обернулось стремительной люмпенизацией отдельных категорий населения. Заметно выросло число лиц, не вовлеченных в производственные процессы и живущих на пособия. Их положение отягощалось низким образовательным уровнем и отсутствием адекватных лифтов для социализации.

По сути, реформы Тэтчер вывели из активной экономической жизни целый пласт рядовых британцев. Недовольные своим положением, они стали чрезвычайно восприимчивы к формам силового протеста. Впервые эта тенденция дала о себе знать в Брикстоне в апреле 1981 года. Население лондонского района, представляющее диаспоры из Вест-Индии, первым ощутило на себе социальные издержки консервативных реформ. За два года работы кабинета Тэтчер здесь резко возросла безработица, увеличилось число бедных и малоимущих. Реакцией на стремительное снижение социального статуса стали массовые беспорядки, имевшие ко всему прочему и расовый подтекст. В том же году схожие с брикстонским всплески уличного насилия всколыхнули манчестерский район Мосс Сайд, Токстет в Ливерпуле и пригород Лидса Чапелтаун.

Английский бунт проливает свет на наиболее уязвимые точки британского общества. Эти негативные явления обнаруживаются в облике ряда страт, социальных процессах, охвативших наиболее проблемные слои населения, массовой культуре, уличной и организованной преступности.

Новый низший класс

Августовские беспорядки показали, что в стране сложился новый низший класс, основной элемент феномена, который Дэвид Кэмерон, характеризуя современную Великобританию, назвал «разбитым обществом». В стране с довольно прочными границами между отдельными группами общества и отсутствием широких каналов для вертикальной социализации люмпенизированный слой был всегда. Но новая низшая страта качественно отличается от своих исторических предшественников повышенной асоциальностью и ориентированностью на культуру потребления. Большинство представителей низшего класса не смогли или не захотели найти себя в постиндустриальной экономике. Более того, у некоторых выработалось хроническое неприятие трудовой деятельности как таковой. Например, Лондонская служба занятости не испытывает недостатка в новых рабочих местах. Но заполняют их не коренные жители столицы, а преимущественно трудовые мигранты из стран Восточной Европы. В то же время люмпены, наряду с остальными категориями британского социума, живут ценностями культуры потребления. Как справедливо отметил мэр Лондона Борис Джонсон, современными люмпенами движет циничный материализм.

Появление нового низшего класса – прямое следствие британской редакции постиндустриальной экономики. Ликвидация отдельных отраслей промышленности в 1970-е – 1980-е гг. сопровождалась массовыми увольнениями. Счет шел на сотни тысяч. Например, закрытие предприятий угольной промышленности в одном только Южном Йоркшире оставило без работы 70 тысяч человек. Ценой же закрытия всей отрасли стало увольнение 196 тысяч шахтеров. В свою очередь оптимизация судостроительного производства и других отраслей тяжелой промышленности в Глазго стоила работы десяткам тысяч человек.

Для компенсации этих издержек государство проводило политику замещения промышленности, одновременно поддерживая развитие предпринимательства. В бывших индустриальных центрах создавался непроизводственный сектор. Потерявшим рабочие места предлагалось пройти переквалификацию для того, чтобы заняться малым бизнесом или уйти в сферу услуг. Первоначально такой курс давал желаемые результаты, большинство уволенных устроились на новую работу.

Однако затем стало понятно, что далеко не все бывшие рабочие и члены их семей смогли найти себя в постиндустриальных реалиях. На рубеже 1980-х – 1990-х гг. началось стремительное обнищание и маргинализация данной страты – в значительной степени из-за отсутствия качеств, необходимых для предпринимательства (занявшись малым бизнесом, многие очень быстро разорились) или работы в сфере услуг. В результате белые британцы стали пополнять ряды люмпенов, до этого представленных в основном выходцами из Вест-Индии и Экваториальной Африки (государство рассталось с ними в первую очередь, еще на рубеже 1970-х – 1980-х гг., как с наиболее низкоквалифицированной рабочей силой). Так, основную часть населения бедных районов Тоттенхэм, Вуд Грин и Пондерс Энд в северном Лондоне, оказавшихся в эпицентре августовских событий, составляют потомки рабочих, испытавших на себе результаты социально-экономической тэтчеризации.

В реалиях постиндустриального общества они превратились в сепарированный от остального социума низший класс, имеющий собственную систему ценностей и установок и живущий на социальные пособия в муниципальных домах. Так, в Тоттенхэме число безработных составляет порядка 60%. По этому показателю район лидирует в Лондоне и занимает восьмое место по стране в целом.

Неотъемлемым атрибутом нового британского низшего класса является преступность. Она представляет собой хорошо структурированную формацию, состоящую из двух основных элементов – организованной и уличной преступности, которые взаимодействуют, но с четким разделением труда. Организованные преступные группировки (ОПГ) ведут «крупные дела». Например, курируют доставку наркотиков и оружия в Великобританию. А уличные преступные группы (УПГ) занимаются розничной продажей наркотиков.

Наибольшего размаха достигла уличная преступность. УПГ есть практически в каждом крупном городе, но пальма первенства принадлежит Лондону. Здесь количество уличных банд по разным оценкам составляет от 170 до 250. На втором месте Глазго, где орудует порядка 170 групп. Большинство УПГ организовано по этно-расовому признаку. Среди них преобладают банды, состоящие из выходцев с островов Карибского бассейна и бывших британских колоний в Экваториальной Африке. Но встречаются и смешанные объединения, что особенно характерно для Бирмингема и Манчестера. Здесь тоже ощутим этнический фактор. Сугубо британским ОПГ приходится делить место под солнцем с турецкими, курдскими, албанскими, ирландскими, колумбийскими, пакистанскими, тамильскими и бенгальскими криминальными структурами. С середины 2000-х гг. дают о себе знать группировки из Польши и Румынии. Среди британских сообществ наибольшим влиянием обладает Ливерпульская ОПГ, в мире этнических сообществ тон задают турецкие и курдские.

Криминал – стержневой регулятор «черной» экономики, сложившейся в постиндустриальном обществе и обеспечивающей заметную долю дохода для низших слоев. В Великобритании это прежде всего торговля наркотиками и оружием, а также рэкет. Молодежь, попадающая в криминальные группировки, скоро утрачивает мотивацию к нормальной работе. Недельный доход от силового прикрытия продажи наркотиков часто превосходит месячное жалование служащего сферы услуг.

Территориальная концентрация преступности пропорциональна степени деиндустриализации и десоциализации областей страны. Уличный и организованный криминал чувствует себя наиболее уверенно в самых депрессивных районах. Так, в Лондоне одним из центров организованной преступности является Тоттенхэм. Криминальный феномен Глазго (в его агломерации проживает порядка 2,5 млн человек, однако по числу УПГ он лишь ненамного уступает Лондону, население которого насчитывает больше 13 млн) также объясняется спецификой построения постиндустриального общества. В некогда крупнейшем центре судостроения процветает безработица, а 90% городской экономики приходится на сферу услуг.

Преступное сообщество – главная движущая сила конфронтации низшего класса с государством. Причем оно способно не только вступать в открытые столкновения с полицией, но и манипулировать другими группами в своих интересах. Люмпены часто используются ОПГ и УПГ для создания эффекта общественного давления на исполнительную власть и правоохранительные структуры. Именно такие цели преследовал митинг в поддержку «объективного расследования» убийства Марка Даггана (видного члена банды Star Gang, известной также как Broadwater Farm), ставший непосредственным катализатором уличных беспорядков.

В августовском бунте преступность участвовала весьма избирательно. Где-то (прежде всего в Лондоне и Солфорде, входящем в агломерацию Большого Манчестера) УПГ были непосредственно вовлечены в погромы и столкновения с полицией. Где-то (например, в Бирмингеме) волнения использовались бандами как прикрытие для выяснения отношений друг с другом. Но основной разрушительный импульс исходил именно от них. УПГ были самыми организованными субъектами беспорядков, представлявшими наибольшую угрозу для общественной безопасности. Данный факт официально признали Кэмерон и министр внутренних дел Тереза Мэй.

Профиль нового низшего класса указывает на то, что рядом с традиционным британским обществом сложилась обособленная от него контрсоциальная реальность. Придерживаясь общих императивов культуры потребления, она в то же время выработала свои порядки и систему ценностей, часто идущую вразрез с нормами, доминирующими в основном социуме.

Перед нами не закрытая система, а самодостаточная формация, параллельная большому обществу и полностью его воспроизводящая. У нее есть все атрибуты отдельного социума, включая экономические отношения, элиты и социальные связи. Как показывает опыт США и Бразилии, такой «теневой мир» очень устойчив. Тесно взаимодействуя с основным постиндустриальным социумом и используя присущие ему слабости, он способен воспроизводить себя десятилетиями.

Внутренняя Америка

Знаковым моментом в области массовой культуры, который высветил бунт, стало появление в британском обществе особого культурного феномена «внутренней Америки». У значительной части молодежи, представляющей как низший класс, так и другие слои общества, сформировалась прочная ориентация на определенные нормы американской культуры, преимущественно субкультуру американских черных гетто. Она вбирает в себя разнообразные проявления от хип-хопа и связанного с ним направления уличной моды до культуры уличных банд. «Внутренняя Америка» – самодостаточная субкультурная формация, не только поддерживающая обособленность низшего класса от остального общества, но и обеспечивающая популяризацию его ценностей среди остальных социальных групп.

Причиной утверждения американских субкультурных норм на британской почве является, помимо всего прочего, субъектная провинциализация Соединенного Королевства. С 1960-х гг. общий вес Великобритании на мировой арене последовательно уменьшается. Из глобального военно-политического игрока она все больше походит на страну регионального ранга, способную предметно воздействовать на политические процессы лишь в пределах Евро-Атлантики, а также в ряде бывших колоний. Несмотря на реформы Тэтчер, Джона Мейджора и Тони Блэра, сокращается и экономический потенциал королевства. В 2010 г. страна занимала седьмую позицию в списке наиболее развитых экономик мира. Согласно ряду прогнозов, к 2015 г. Британия покинет десятку экономических лидеров, уступив не только растущим мировым центрам силы в лице Китая, Бразилии, России и Индии, но также Франции и Италии.

Утрата великодержавного статуса сделала страну более восприимчивой к иностранному влиянию – как финансово-экономическому, так и социокультурному. Великобритания постепенно перестала производить оригинальные культурные концепты. Из экспортера стандартов элитарной и массовой культуры она превратилась в их импортера. Утверждение провинциализма как перманентного элемента национального профиля пришлось на 1990-е гг. на фоне глобальной культурной экспансии США после победы в холодной войне.

Свою лепту в формирование «внутренней Америки» внесли и пресловутые «особые» отношения. В условиях «сердечного согласия», демонстрируемого британскими и американскими политиками на протяжении большей части 1990-х и 2000-х гг. (особенно в этом преуспел премьер-министр Блэр), ориентация на американские социокультурные образцы воспринималась как само собой разумеющаяся норма. Подчинение королевства политической воле Соединенных Штатов на международной арене во внутрибританской общественной проекции конвертировалось в активное приобщение к американской субкультуре.

Американизация современного британского общества охватывает все сферы жизни заметной части молодежи. Так, уличные банды развиваются в стране с оглядкой на аналогичные формации в Соединенных Штатах. Причем некоторые из них (в основном состоящие из африканцев и вест-индийцев, а также выходцев из стран Латинской Америки) поддерживают прямые контакты со своими американскими «собратьями». А современная уличная культура проблемных районов, включая музыку и сленг, – прямая калька с соответствующих элементов культуры американских гетто. В этом смысле объяснимо решение правительства, принятое после волны погромов, пригласить в качестве консультанта британской полиции легендарного «суперкопа» Билла Брэттона, который прославился в 1990-е гг. успехами в жесткой борьбе с уличной преступностью в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Правда, этот шаг только катализирует описываемый процесс американизации.

Местами равнение на Соединенные Штаты доходит до курьезов. Так, сотрудников Скотланд-Ярда жители депрессивных кварталов Лондона по аналогии с американскими бандами называют «федералами». И это несмотря на то, что никакой федеральной полиции в Великобритании нет.

При этом нельзя сказать, что американизация – удел люмпенов. Заокеанские стандарты оказываются достаточно привлекательными и для вполне благополучных социальных групп. Субкультура черных гетто становится модной (прежде всего у молодежи), ее криминальным поведенческим стереотипам стремятся подражать. Именно этим продиктовано участие в августовском бунте дочери миллионера Лоры Джонсон, посла летней Олимпиады-2012 Челси Айвз, учителей, балерины, музыканта, учениц частных школ.

В контексте августовских беспорядков принципиально важно, что американской культуре на британской почве подспудно присуще агрессивное содержание. Таков внутренний стержень воспринятой Альбионом субкультуры, формировавшейся в жестких реалиях расовых гетто. Для потребителей американских образцов насилие – важный поведенческий элемент, обеспечивающий в том числе утверждение в обществе. Они запрограммированы на конфронтацию с правоохранительными структурами, представители которых воспринимаются как главные враги.

Смерть толерантности

Августовский бунт всколыхнул Соединенное Королевство. Британцы в одночасье столкнулись с острым социальным вызовом, формировавшимся на протяжении трех последних десятилетий. Выработка адекватного ответа только началась и может затянуться на годы. Слишком глубоки проблемы, поднятые массовыми волнениями.

Главным последствием волнений для британской политической системы стала фактическая смерть толерантности как одного из ключевых постулатов публичной политики. Выступая вскоре после окончания беспорядков в графстве Оксфордшир (где расположен его избирательный округ), Кэмерон заявил, что консерваторы не намерены больше придерживаться негласного морального нейтралитета в политике. Они решили открыто говорить обо всех проблемах, по которым ранее старались не высказываться, следуя принципам терпимости, утвердившимся в западном мире. Августовские события превратили толерантность из удобного концепта, позволяющего манипулировать общественными настроениями, в завесу, скрывающую реальное положение вещей и наносящую ущерб государственной политике.

В понимании верхушки тори укоренившаяся в политической практике страны толерантность противоречит британским традициям. Зацикливание на терпимости как догме ведет к искажению сущности прав человека и означает подрыв персональной ответственности гражданина перед обществом. Толерантность позволяет оправдывать пренебрежение общепринятыми этическими нормами и хроническую асоциальность, что особенно характерно для низшего класса.

Демонстративный отказ от толерантности указывает на то, что массовые беспорядки заставили политический истеблишмент обратить внимание на положение наиболее проблемных социальных групп. Не секрет, что у британской элиты выработалась устойчивая брезгливость к люмпенам. В настоящее время в стране проживает порядка 120 тысяч неблагополучных семей. Заняться решением их проблем намеревались еще лейбористы. В 2008 г. об этом заявлял тогдашний премьер Гордон Браун. Но с тех пор вопрос так и остался нерешенным. Запросы низшего класса особого интереса у политиков не вызывали. Особенно это касалось консерваторов, верхушка которых представляет британский нобилитет. Это открыто признал мэр Лондона, аристократ Джонсон (его полная фамилия де Пфеффел Джонсон) – родственник династии Виндзоров и немецких Вюртембергов. Свою статью в газете The Telegraph, посвященную беспорядкам и их последствиям, мэр Лондона и вероятный претендент на пост лидера Консервативной партии озаглавил «Лондонские беспорядки – не время для брезгливости».

В новых условиях Даунинг-стрит постарается проводить политику кнута и пряника. Контуры социальной стратегии были подготовлены коалиционным кабинетом сразу после бунта. С одной стороны, малоимущим предоставят комплексную поддержку. Особое внимание будет уделяться социализации молодежи. С другой стороны, власти расширят полномочия МВД в области защиты общественного порядка и борьбы с уличной и организованной преступностью.

* * *

Развитие постиндустриальной экономики в России пока не достигло такого уровня, как в Великобритании. Несмотря на серьезные издержки при формировании рынка, в Российской Федерации сохранилась значительная часть реального сектора. Тем не менее мы неуклонно движемся к постиндустриальной модели, утвердившейся в странах Евро-Атлантики. Значит, британские уроки могут оказаться кстати.

Прежде всего необходимо избегать непропорциональной деиндустриализации. Постиндустриальная экономика – норма, воспринятая всеми ведущими мировыми державами. Однако ФРГ и Япония смогли найти адекватный баланс между сферой услуг и промышленностью. Наличие производства практически всегда выступает защитой от масштабной люмпенизации населения.

Помимо этого, следует осторожно относиться к британским рецептам при разработке социально-экономической политики. В 2009 г. кабинет Брауна подготовил доклад «Модернизация в России: опыт Великобритании по модернизации и реструктуризации моногородов», который настойчиво предлагался для обсуждения российским партнерам. Однако текущее состояние британских городов показывает, что предложения доклада, мягко говоря, не бесспорны.

Наконец, распространение ценностей общества потребления сопряжено с экспансией норм массовой культуры. В результате наименее устойчивые к внешнему воздействию группы населения утрачивают интерес к привычной социализации, полностью погружаясь в культивирование своих потребительских инстинктов. Что подчеркивает необходимость культурной политики, которая бы их ограничивала.

Материал по теме:

• Джулиан Линдли-Френч. Великая иммиграционная катастрофа.
  Последние статистические данные, обнародованные Управлением национальной статистики Великобритании (УНС), свидетельствуют о том, что в 2010 г. гипериммиграция в Великобританию не сбавляла обороты. Страна уверенно приближается к рубежу в 70 млн жителей…

Насколько это будет безобидно? на JSTOR

Информация о журнале

Comparative Politics — международный журнал, издающий научные статьи, посвященные сравнительному анализу политических институтов и поведение. Он был основан в 1968 году для дальнейшего развития сравнительной политическая теория и применение сравнительно-теоретического анализа к эмпирическое исследование политических проблем. Сравнительная политика передает новые идеи и результаты исследований социологам, ученым и студентам.Незаменим для специалистов в исследовательских организациях, фондах, консульствах и посольствах на всей территории мир. Comparative Politics спонсируется, редактируется и публикуется доктор философии Программа по политологии Городского университета Нью-Йорка. Мнения, выводы или заключения, выраженные в журнале, принадлежат авторов и не обязательно отражают точку зрения редакторов или Городской университет Нью-Йорка. Сравнительная политика издается ежеквартально в январе, апреле. Июль и октябрь.

Информация об издателе

Доктор философии Программа по политологии Городского университета Нью-Йорка, расположен в аспирантуре и университетском центре городского университета Нью-Йорка на Пятой авеню, 365 в Нью-Йорке, состоит из сообщества ученые, посвященные задачам приобретения, расширения и передачи достоверные знания о политических явлениях. Его основная функция — обучать профессиональных политологов, способных к независимым исследованиям и имеет квалификацию для карьеры в академических учреждениях, государственных учреждениях, некоммерческие организации и частный сектор.Хотя доктор философии Программа в политологии отличается разнообразием подходов, все студенты ожидается как специализация, так и понимание дисциплина в целом. Сравнительная политика была основана Программа политических наук Городского университета Нью-Йорка в 1968 г. продвигать свою научную миссию, продвигая исследования в области сравнительной политики и является неотъемлемой частью ее вклада в дисциплина политология.

Перейти к основному содержанию Поиск

Поиск

• Где угодно

Быстрый поиск где угодно

Поиск Поиск

Расширенный поиск

• Войти | регистр

Пропустить основную навигацию Закрыть меню ящика Открыть меню ящика Домой

• Подписка / продление
  • Учреждения
  • Индивидуальные подписки
  • Индивидуальные продления
• Библиотекари
  • Тарифы, заказы и платежи
  • Завершено Пакет для Чикаго
  • Полный цикл и охват содержимого
  • Файлы KBART и RSS-каналы
  • Разрешения и перепечатки
  • Инициатива для развивающихся стран Чикаго
  • Даты отправки и заявки
  • Часто задаваемые вопросы библиотекарей
• Агенты
  • Тарифы, заказы, и платежи
  • Полный пакет Chicago
  • Полный охват и содержание
  • Даты отправки и претензии
  • Часто задаваемые вопросы об агенте
• Партнеры по издательству
  • О нас
  • Публикуйте вместе с нами
  • Недавно приобретенные журналы
  • Издательская номинация tners
• Новости прессы
  • Подпишитесь на уведомления eTOC
  • Пресс-релизы
  • СМИ

• Книги издательства Чикагского университета
• Распределительный центр в Чикаго
• Чикагский университет

• Условия использования
• Заявление об издательской этике
• Уведомление о конфиденциальности
• Доступность Chicago Journals
• Доступность университета

• Следуйте за нами на facebook
• Следуйте за нами в Twitter

• Свяжитесь с нами
• Медиа и рекламные запросы
• Открытый доступ в Чикаго

• Следуйте за нами на facebook
• Следуйте за нами в Twitter

постиндустриальных обществ — обзор

4.3 Фактическое изменение гендерных стереотипов

В постиндустриальных обществах женщины продолжают восприниматься как более общинные, а мужчины — как более активные, несмотря на растущее участие женщин в рабочей силе (Lueptow, Garovich-Szabo, & Lueptow, 2001; Spence & Buckner, 2000) . Теория социальной роли может подразумевать, что повышение уровня занятости женщин приведет к усилению их стереотипной активности. Пока это изменение женского стереотипа было продемонстрировано только в некоторых культурных контекстах (например,g., в Испании, López-Sáez, Morales, & Lisbona, 2008) и о специфическом атрибуте интеллекта, по которому женщины превосходили мужчин в национальных опросах США (Newport, 2001; Pew Research Center, 2008). Более тонкий сдвиг очевиден во влиянии занятости на воспринимаемую свободу действий женщин и мужчин. По крайней мере, в Соединенных Штатах, где женщины все чаще работают полный рабочий день, занятость больше не выражает более высокий уровень свободы воли и более низкий уровень общения, как это было в предыдущие десятилетия, когда такая занятость была менее типичной для женщин (сравните Bosak, Sczesny, & Eagly, 2012, Eagly & Steffen, 1984).Таким образом, занятые женщины и мужчины воспринимаются как мужчины и женщины в целом.

Несмотря на то, что общее содержание стереотипов о женщинах могло не измениться, широта стереотипов могла увеличиться из-за разнообразия женских ролей. Хотя некоторые женщины начали работать на руководящих и профессиональных должностях, где преобладают мужчины, большинство женщин по-прежнему сосредоточено на традиционно женских и требующих общественных работах должностях. Фактически, самые распространенные занятия женщин в Соединенных Штатах — это секретари и административные помощники; дипломированные медсестры; учителя начальной и средней школы; кассиры; розничные продавцы; а также медсестры, психиатры и помощники по уходу на дому (У.С. Министерство труда, 2011). Более того, вступление женщин в менеджмент и профессии не сопровождалось их соразмерным вступлением на руководящие должности более высокого уровня, которые рассматривались как особенно требовательные к более высоким уровням агентских качеств (Eagly & Carli, 2007). Женщины также более разнообразны, чем мужчины, по степени занятости: больше женщин, чем мужчин, работают неполный рабочий день или вообще не работают (Бюро статистики труда США, 2011 г., таблицы 6, 7 и 20). Таким образом, изменение профессиональных и семейных ролей многих женщин, наряду с сохранением других женских ролей, вероятно, способствует расширению стереотипов в отношении женщин.

В подтверждение наличия более широких стереотипов о женщинах, чем о мужчинах, студенты колледжей пришли к выводу, что стереотипные женщины могут более комфортно перемещаться в различных ситуациях, чем стереотипные мужчины (Eckes, 1996). Кроме того, стереотипы о конкретных подтипах женщин (например, домохозяйка; Deaux, Winton, Crowley, & Lewis, 1985) были более разнородными, чем стереотипы о конкретных подтипах мужчин (например, качок). Более того, социальные восприятия приписывали женщинам мужские характеристики в большей степени, чем женские характеристики мужчинам (см. Условия настоящего времени в Diekman & Eagly, 2000), и они одобряли желательные контр стереотипные качества у женщин больше, чем у мужчин (Diekman & Goodfriend , 2006; Prentice & Carranza, 2002).

Итак, как описательные и предписывающие ожидания, гендерные роли применимы ко всем женщинам и мужчинам в обществе (Ridgeway, 2011). Учитывая эти согласованные социальные ожидания, в сочетании с социализацией, которая подготавливает девочек и мальчиков к тому, чтобы иметь атрибуты, соответствующие их взрослым ролям, люди начинают рассматривать разделение труда в их обществе как отражение подлинных качеств мужчин и женщин. Выделяя различные существенные атрибуты женщин и мужчин, люди оправдывают нынешние социальные устройства, исходя из этих различных атрибутов.Такие эссенциалистские убеждения, по-видимому, состоят из множества компонентов, отражающих как природу, так и воспитание. Теории воспитания — то есть социальный эссенциализм — позволяют людям поверить в изменение разделения труда между культурами и временными периодами в ответ на меняющиеся обстоятельства. Теории природы — или биологический эссенциализм — действуют как консервативная сила, предлагая более жесткое разделение труда.

Определение постиндустриального общества

Постиндустриальное общество — это этап в развитии общества, когда экономика переходит от производства и предоставления товаров и продуктов к экономике, которая в основном предлагает услуги.Производственное общество состоит из людей, работающих в строительстве, текстильной промышленности, на заводах и производственных рабочих, тогда как в секторе услуг люди работают учителями, врачами, юристами и работниками розничной торговли. В постиндустриальном обществе технологии, информация и услуги более важны, чем производство реальных товаров.

Постиндустриальное общество: Хронология

Постиндустриальное общество рождается вслед за индустриальным обществом, в течение которого товары массово производились с использованием машин.Постиндустриализация существует в Европе, Японии и США, и США были первой страной, в которой более 50 процентов работников были заняты в сфере услуг. Постиндустриальное общество не только трансформирует экономику; он меняет общество в целом.

Характеристики постиндустриальных обществ

Социолог Дэниел Белл сделал термин «постиндустриальный» популярным в 1973 году после обсуждения этой концепции в своей книге «Пришествие постиндустриального общества: предприятие в области социального прогнозирования».«Он описал следующие сдвиги, связанные с постиндустриальными обществами:

• Производство товаров (например, одежды) снижается, а производство услуг (например, ресторанов) растет.
• Ручной труд и рабочие места рабочих заменены техническими и профессиональными.
• Общество переходит от практических знаний к теоретическим. Последнее предполагает создание новых изобретательских решений.
• Особое внимание уделяется новым технологиям, способам их создания и использования, а также их использования.
• Новые технологии вызывают потребность в новых научных подходах, таких как ИТ и кибербезопасность.
• Обществу нужно больше выпускников колледжей с передовыми знаниями, которые могут помочь в разработке и продвижении технологических изменений.

Постиндустриальные социальные сдвиги в США

1. Около 15 процентов рабочей силы (только 18,8 миллиона американцев из 126 миллионов человек) сейчас работают в обрабатывающей промышленности по сравнению с 26 процентами 25 лет назад.
2. Традиционно люди зарабатывали статус и получали привилегии в своем обществе благодаря наследству, которое могло быть семейной фермой или бизнесом.Сегодня образование является валютой социальной мобильности, особенно с увеличением числа профессиональных и технических рабочих мест. Предпринимательство, которое высоко ценится, обычно требует более высокого образования.
3. До недавнего времени понятие капитала рассматривалось в основном как финансовый капитал, полученный за счет денег или земли. Человеческий капитал в настоящее время является более важным элементом, определяющим силу общества. Сегодня это превратилось в концепцию социального капитала — степени, в которой люди имеют доступ к социальным сетям и последующим возможностям.
4. Интеллектуальные технологии (основанные на математике и лингвистике) находятся на переднем крае, они используют алгоритмы, программное обеспечение, моделирование и модели для запуска новых «высоких технологий».
5. Инфраструктура постиндустриального общества основана на коммуникации, тогда как инфраструктура индустриального общества была транспортной.
6. В индустриальном обществе существует теория труда, основанная на стоимости, и промышленность развивается за счет создания средств сбережения труда, которые заменяют труд капиталом.В постиндустриальном обществе знания являются основой изобретений и инноваций. Это создает добавленную стоимость, увеличивает доходность и экономит капитал.

типов обществ | Введение в социологию

Цели обучения

К концу этого раздела вы сможете:

• Опишите разницу между доиндустриальным, индустриальным и постиндустриальным обществом
• Понимать роль окружающей среды в доиндустриальных обществах
• Понять, как технологии влияют на развитие общества

Как технологии влияют на повседневную деятельность общества? (Фото любезно предоставлено Мо Риза / flickr)

Племена охотников и собирателей, промышленно развитая Япония, американцы — каждое из них является обществом.Но что это значит? Что такое общество? С социологической точки зрения, общество относится к группе людей, которые живут в определенном сообществе и разделяют одну и ту же культуру. В более широком смысле общество состоит из людей и институтов вокруг нас, наших общих убеждений и наших культурных идей. Как правило, более развитые общества также разделяют политическую власть.

Социолог Герхард Ленски (1924–) дал определение обществу с точки зрения его технологической сложности. По мере развития общества растет и использование технологий.Общества с рудиментарными технологиями зависят от колебаний окружающей их среды, в то время как промышленно развитые общества имеют больший контроль над влиянием своего окружения и, таким образом, развивают различные культурные особенности. Это различие настолько важно, что социологи обычно классифицируют общества по спектру уровня их индустриализации — от доиндустриального до индустриального и постиндустриального.

Доиндустриальные общества

До промышленной революции и повсеместного использования машин общества были небольшими, сельскими и в значительной степени зависели от местных ресурсов.Экономическое производство ограничивалось объемом труда, который мог предоставить человек, и было мало специализированных занятий. Самым первым занятием был охотник-собиратель.

Охотник-собиратель

Общества охотников-собирателей демонстрируют самую сильную зависимость от окружающей среды из различных типов доиндустриальных обществ. Как основная структура человеческого общества примерно 10 000–12 000 лет назад, эти группы основывались на родстве или племенах. Охотники-собиратели полагались на свое окружение для выживания — они охотились на диких животных и добывали себе пищу в поисках невозделываемых растений.Когда ресурсов стало не хватать, группа переехала в новый район в поисках пропитания, что означало, что они вели кочевой образ жизни. Эти общества были обычным явлением еще несколько сотен лет назад, но сегодня их осталось всего несколько сотен, например, коренные австралийские племена, которых иногда называют «аборигенами», или бамбути, группа пигмеев-охотников-собирателей, проживающих в Демократической Республике Конго. Группы охотников-собирателей быстро исчезают по мере роста численности населения планеты.

Пастораль

Изменившиеся условия и приспособления заставили некоторые общества полагаться на одомашнивание животных, когда это позволяли обстоятельства.Примерно 7500 лет назад человеческое общество начало осознавать свою способность приручать и разводить животных, а также выращивать и культивировать свои собственные растения. Пастбищные общества , такие как жители деревень масаи, полагаются на одомашнивание животных как на ресурс для выживания. В отличие от прежних охотников-собирателей, которые полностью зависели от имеющихся ресурсов, чтобы выжить, пасторальные группы могли разводить скот для еды, одежды и транспорта, и они создавали излишки товаров. Пастбищные или пастушеские общества оставались кочевыми, потому что были вынуждены следовать за своими животными к свежим пастбищам.Примерно в то время, когда возникли скотоводческие общества, начали развиваться специализированные занятия, и общества начали торговлю с местными группами.

Где встречаются общества — худшие и лучшие

Когда культуры встречаются, технологии могут помогать, мешать и даже разрушать. Разлив нефти Exxon Valdez на Аляске почти полностью разрушил образ жизни местного населения. Разливы нефти в дельте Нигерии вынудили многих представителей племени огони покинуть свои земли, а принудительное выселение означало, что более 100000 огони нашли убежище в стране Бенин (Университет штата Мичиган, n.г). И массивный разлив нефти Deepwater Horizon в 2006 году привлек большое внимание, поскольку он произошел в самой развитой стране — Соединенных Штатах. Экологические катастрофы продолжаются по мере того, как западные технологии и их потребность в энергии распространяется в менее развитые (периферийные) регионы земного шара.

Конечно, не все технологии плохи. Мы воспринимаем электрический свет как должное в США, Европе и других развитых странах. Такой свет продлевает день и позволяет нам работать, читать и путешествовать ночью.Это делает нас более безопасными и продуктивными. Но регионам в Индии, Африке и других странах повезло меньше. Решая эту задачу, одна конкретная организация, Barefoot College, расположенная в округе Аджмер, Раджастхан, Индия, работает с многочисленными менее развитыми странами, предлагая солнечное электричество, водные решения и образование. В центре внимания солнечных проектов — деревенские старейшины. Старейшины соглашаются выбрать двух бабушек, которые будут обучаться на инженеров по солнечной энергии, и выбрать деревенский комитет, состоящий из мужчин и женщин, для помощи в реализации программы по солнечной энергии.

Программа принесла свет более 450 000 человек в 1 015 деревнях. Экологические выгоды включают значительное сокращение использования керосина и выбросов углекислого газа. Тот факт, что сельские жители сами управляют проектами, помогает минимизировать их чувство зависимости.

В остальном скептически настроенные или колеблющиеся сельские жители легче убедятся в ценности солнечного проекта, когда они поймут, что «солнечные инженеры» — их местные бабушки. (Фотография любезно предоставлена ​​Abri le Roux / flickr)

Садоводство

Примерно в то же время, когда развивались скотоводческие общества, возник другой тип общества, основанный на недавно развившейся способности людей выращивать и выращивать растения.Раньше из-за истощения посевов или водоснабжения в регионе скотоводческие общества вынуждены были переезжать в поисках источников пищи для своего скота. Садоводческие общества сформированы в районах, где осадки и другие условия позволяли им выращивать стабильные урожаи. Они были похожи на охотников-собирателей в том, что выживание в значительной степени зависело от окружающей среды, но, поскольку им не приходилось покидать свое местоположение, чтобы следить за ресурсами, они могли основать постоянные поселения. Это создало большую стабильность и больше материальных благ и стало основой первой революции в выживании человечества.

Сельское хозяйство

В то время как скотоводческие и садоводческие общества использовали небольшие временные инструменты, такие как копающие палки или мотыги, сельскохозяйственных обществ полагались на постоянные инструменты для выживания. Около 3000 г. до н. Э. Взрыв новых технологий, известный как аграрная революция, сделал сельское хозяйство возможным и прибыльным. Фермеры научились чередовать виды культур, выращиваемых на своих полях, и повторно использовать отходы, такие как удобрения, что привело к более высоким урожаям и большим излишкам продовольствия.Новые орудия для копания и сбора урожая были сделаны из металла, что сделало их более эффективными и долговечными. Человеческие поселения превратились в поселки и города, а особенно богатые районы стали центрами торговли и коммерции.

Это также период, когда у людей было время и комфорт заниматься более созерцательной и вдумчивой деятельностью, такой как музыка, поэзия и философия. Некоторые называют этот период «рассветом цивилизации» из-за развития досуга и гуманитарных наук.Ремесленники могли обеспечивать себя за счет производства творческих, декоративных или наводящих на размышления эстетических предметов и писем.

По мере того, как ресурсов становилось больше, социальные классы становились более разобщенными. Те, у кого было больше ресурсов, могли позволить себе лучшую жизнь и превратились в дворянский класс. Увеличилась разница в социальном положении между мужчинами и женщинами. По мере расширения городов собственность и сохранение ресурсов стали насущной проблемой.

Феодал

Девятый век дал начало феодальным обществам .Эти общества содержали строгую иерархическую систему власти, основанную на владении и защите земли. Дворянство, известное как лорды, поместило вассалов во владение земельными участками. В обмен на ресурсы, которые предоставляла земля, вассалы обещали сражаться за своих лордов.

Эти отдельные участки земли, известные как вотчины, обрабатывались низшим классом. В обмен на сохранение земли крестьянам было гарантировано место для жизни и защита от внешних врагов. Власть передавалась по семейным линиям, когда крестьянские семьи служили лордам из поколения в поколение.В конечном итоге социальная и экономическая система феодализма потерпела крах и была заменена капитализмом и технологическим прогрессом индустриальной эпохи.

Индустриальное общество

В восемнадцатом веке в Европе произошел резкий рост технологических изобретений, что положило начало эпохе, известной как промышленная революция. Что сделало этот период знаменательным, так это количество новых изобретений, которые повлияли на повседневную жизнь людей. В течение одного поколения задачи, которые до этого момента требовали месяцев труда, стали достижимыми в считанные дни.До промышленной революции работа в основном выполнялась людьми или животными, и для работы мельниц и насосов использовались люди или лошади. В 1782 году Джеймс Ватт и Мэтью Бултон создали паровую машину, которая могла самостоятельно выполнять работу двенадцати лошадей.

Сила пара стала появляться повсюду. Вместо того, чтобы платить ремесленникам за кропотливое прядение шерсти и ткание из нее ткани, люди обратились к текстильным фабрикам, которые производили ткань быстро по более выгодной цене и часто более высокого качества.Вместо того, чтобы сажать и собирать урожай вручную, фермеры смогли приобрести механические сеялки и молотилки, что привело к резкому росту производительности сельского хозяйства. Такие продукты, как бумага и стекло, стали доступными для обычного человека, а качество и доступность образования и здравоохранения резко возросли. Газовые фонари позволили улучшить видимость в темноте, а в городах и поселках развилась ночная жизнь.

Одним из результатов повышения производительности и технологий стал рост городских центров.Рабочие стекались на фабрики в поисках работы, и население городов становилось все более разнообразным. Новое поколение стало меньше заботиться о сохранении семейной земли и традиций и больше сосредоточилось на приобретении богатства и достижении восходящей мобильности для себя и своих семей. Люди хотели, чтобы их дети и дети их детей продолжали подниматься на вершину, и по мере роста капитализма росла и социальная мобильность.

Социология родилась в восемнадцатом и девятнадцатом веках промышленной революции.Жизнь быстро менялась, и давние традиции сельскохозяйственных эпох неприменимы к жизни в больших городах. Массы людей переезжали в новую среду и часто оказывались в ужасных условиях грязи, перенаселенности и бедности. Социологи возникли для изучения взаимоотношений между отдельными членами общества и обществом в целом.

Именно в это время власть перешла из рук аристократии и «старых денег» к опытным в бизнесе новичкам, которые за свою жизнь сколотили состояния.Такие семьи, как Рокфеллеры и Вандербильты, стали новыми влиятельными игроками и использовали свое влияние в бизнесе, чтобы контролировать некоторые аспекты правительства. В конечном итоге опасения по поводу эксплуатации рабочих привели к формированию профсоюзов и принятию законов, устанавливающих обязательные условия для работников. Хотя внедрение новых технологий в конце девятнадцатого века положило конец индустриальной эре, большая часть нашей социальной структуры и социальных идей — таких как семья, детство и стандартизация времени — имеют основу в индустриальном обществе.

Джон Д. Рокфеллер, соучредитель Standard Oil Company, происходил из непримечательной семьи продавцов и чернорабочих. К моменту смерти в возрасте 98 лет его состояние было 1,4 миллиарда долларов. В индустриальных обществах большая часть власти принадлежит владельцам бизнеса, таким как Рокфеллер. (Фото любезно предоставлено Wikimedia Commons)

Постиндустриальное общество

Информационные общества , иногда называемые постиндустриальными или цифровыми обществами, появились недавно. В отличие от индустриальных обществ , которые основаны на производстве материальных благ, информационные общества основаны на производстве информации и услуг.

Цифровые технологии — это паровой двигатель информационных обществ, а компьютерные магнаты, такие как Стив Джобс и Билл Гейтс, — это Джон Д. Рокфеллерс и Корнелиус Вандербильтс. Поскольку в основе экономики информационных обществ лежат знания, а не материальные блага, власть принадлежит тем, кто отвечает за хранение и распространение информации. Члены постиндустриального общества, скорее всего, будут работать в качестве продавцов услуг — например, программистов или бизнес-консультантов — вместо производителей товаров.Социальные классы разделены по доступу к образованию, поскольку без технических навыков люди в информационном обществе не имеют средств для достижения успеха.

Сводка

Общества классифицируются в соответствии с их развитием и использованием технологий. На протяжении большей части истории человечества люди жили в доиндустриальных обществах, характеризовавшихся ограниченными технологиями и низким уровнем производства товаров. После промышленной революции многие общества основывали свою экономику на механизированном труде, что привело к увеличению прибыли и тенденции к большей социальной мобильности.На рубеже нового тысячелетия возник новый тип общества. Постиндустриальное или информационное общество построено на цифровых технологиях и нематериальных товарах.

Краткий ответ

В обществе какого типа или типов кажется, что выгоды перевешивают затраты? Объясните свой ответ и укажите социальные и экономические причины.

Прав ли Герхард Ленски в классификации обществ на основе технологических достижений? Какие еще критерии могут быть подходящими, исходя из того, что вы прочитали?

Глоссарий

сельскохозяйственных обществ

обществ, которые полагаются на сельское хозяйство как на образ жизни

феодальные общества

обществ, которые действуют по строгой иерархической системе власти, основанной на владении и защите земли

садоводческие общества

обществ выращивания растений

общества охотников-собирателей

обществ, которые зависят от охоты на диких животных и сбора некультивируемых растений для выживания

индустриальные общества

обществ, для которых характерна зависимость от механизированного труда для создания материальных благ

информационные общества

обществ, основанных на производстве нематериальных товаров и услуг

пастырские общества

обществ, основанных на приручении животных

общество

Группа людей, живущих в определенном сообществе и разделяющих одну культуру

Дальнейшие исследования

Масаи — современное пастушеское общество, экономика которого в основном построена вокруг стада крупного рогатого скота.Узнайте больше о масаи и посмотрите фотографии их повседневной жизни здесь: http://openstaxcollege.org/l/The-Maasai

Список литературы

Совет по иммиграции и беженцам Канады. 2005. «Израиль: обращение с бедуинами, включая случаи преследования, дискриминации или нападений»; Государственная защита (январь 2003 г. — июль 2005 г.) », Refworld, 29 июля. Дата обращения 10 февраля 2012 г. (http://www.unhcr.org/refworld/docid/440ed71325.html).

Кейлен, Тор. «Бедуины». Looklex.com. Проверено 17 февраля 2012 г. (http: // looklex.com / index.htm).

Мичиганский университет. нет данных «Проклятие нефти в Огониленде». Проверено 2 января 2015 г. (http://www.umich.edu/~snre492/cases_03-04/Ogoni/Ogoni_case_study.htm).

Постиндустриальное общество | SAGE Publications Inc

ТОМ 1

Вступительное эссе: Постиндустриальное общество и информационные технологии

Барри Смарт

Раздел первый: Постиндустриализм: генеалогия до звонка

«Глава о капитале» и «Глава о капитале (продолжение)»

Карл Маркс

Выдержки из постиндустриализма

Артур Пенти

Постиндустриальная утопия Артура Пенти

Дэвид Лион

Постиндустриальная прелюдия к постколониализму: Джон Раскин, Уильям Моррис и гандизм

Патрик Брантлингер

Досуг и работа в постиндустриальном обществе

Дэвид Рисман

Есть ли постиндустриальная революция?

Норман Бирнбаум

Оптимизм разума: представление постиндустриального общества 1960-х и 1970-х годов

Говард Брик

Раздел второй: диссертация о постиндустриальном обществе

Дэниел Белл

Заметки о постиндустриальном обществе (I)

Дэниел Белл

Заметки о постиндустриальном обществе (II)

Дэниел Белл и Кристофер Лэш

Биржа постиндустриального общества

Посмертное исследование постиндустриализма Дэниела Белла

Лоуренс Вейси

Мистер.Косоглазие Вейси

Дэниел Белл

Осевой век технологий Предисловие 1999 г.

Дэниел Белл

Раздел третий: альтернативные взгляды и критика

Программируемое общество и его социология

Ален Турен

К теории постиндустриального общества

Кристофер Лаш

Три автора в поисках пролетариата

Томас Боттомор

Критика технократических теорий

Энтони Гидденс

Экономика услуг и постиндустриальное общество: социологическая критика

Мануэль Кастельс

Концепция постиндустриального общества Дэниела Белла: теория, миф и идеология

Виктор Феркисс

Постиндустриальное общество?

Ральф Дарендорф

Постиндустриальные дискурсы

Эндрю Финберг

Теория, культура и постиндустриальное общество

Маргарет Арчер

ТОМ 2

Раздел четвертый: экономические вопросы

Вторая промышленная революция, 1870-1914 гг.

Джоэл Мокир

Третья промышленная революция: технологии, производительность и неравенство доходов

Джереми Гринвуд

Экономические проблемы постиндустриального общества

Роберт Л. Хайльбронер

Новые производительные силы и противоречия современного капитализма: постиндустриальная перспектива

Фред Блок и Ларри Хиршхорн

Постиндустриальная революция

Андре Горц

Управляющие профессионалы: идеологическая пролетаризация и постиндустриальный труд

Чарльз Дербер

Природа и устройство постиндустриальных организаций

Джордж Хубер

Постиндустриальное развитие и устаревание экономических категорий

Фред Блок

Экономическая культура в постиндустриальном обществе: ориентация на рост, работу и технологии

Ефрем Юхтман-Яар

Постиндустриальное общество и экономическая безопасность

Жан-Батист де Фуко

Что должен править люмпен: вульгарный капитализм в постиндустриальную эпоху

Пол Дж. Бьюкенен

Насыщение навыков: рационализация и постиндустриальная работа

Аниш Аниш

Профессионалы и «экономика знаний»: переосмысление теории постиндустриального общества

Стивен Бринт

От Pong до Planet Quake: постиндустриальный переход от отдыха к работе

Гектор Постиго

Политическая экономия постиндустриального капитализма

Джордж Лиагурас

Интервью о постиндустриализме и будущем государства всеобщего благосостояния

Gosta Esping-Andersen

ТОМ 3

Раздел 5: Политические вопросы

Постиндустриальная политика: насколько она будет благоприятной?

Сэмюэл П.Хантингтон

Власть, политика и личность в «постиндустриальном обществе»

Стэнли Ротман и Роберт С. Лихтер

Опасности постиндустриализма

Ричард Гиллам

Классовые противоречия и социальные расколы в информатизации постиндустриальных обществ: на подъеме новых социальных движений

Тимоти У.Луки

В поисках мира от до- до постиндустриального общества

S.R. Сен

Выборы в Конгресс 1994 г .: Постиндустриальная перестройка продолжается

Эверетт Карл Лэдд

«Постиндустриальное общество» и психология американских ультраправых, 1950-74 гг.

Кендрик Оливер

От постиндустриализма к информационному обществу: новая социальная трансформация

Дэвид Лион

Раздел шестой: Информационное общество и технологии

Социальные основы информационного общества

Дэниел Белл

Теория информационного общества Дэниела Белла

Алистер Дафф

Материалы для исследовательской теории сетевого общества

Руководство Castells

Расшифровка информационных технологий: современные общества как сети

Нико Штер

Эмпирическое исследование информационного общества: сравнительный анализ занятости в странах G7, 1920–2000 гг.

Юко Аояма и Мануэль Кастельс

(Дис) информационное общество?

Жан-Клод Гедон

Телескопирование индустриальной и постиндустриальной деятельности

Пол Вирилио

Мечты о капитализме Ipod

Роб Уилки

Соображения по миниатюризации

Чарльз Гордон

ТОМ 4

Раздел седьмой: Общество знаний, стипендии и университет

Угроза либеральной стипендии

Ноам Хомски

«Поле: знания в компьютеризованном обществе» и «Проблема: легитимация»

Жан-Франсуа Лиотар

«Производительность», будущее университета и «постиндустриальное» общество

Майкл Питерс

Концепция общества знаний

Нико Штер

Перспектива экономики знаний

Хетан Шах и Мартин Макайвор

Раздел восьмой: Военно-промышленный комплекс

Выступление военно-промышленного комплекса

Дуайт Эйзенхауэр

Технологии и военное дело

Барри Смарт

Военно-академический комплекс: кто настоящий чемпион страны?

Николас Терс

Военный бюджет беглецов: анализ

Кристофер Хеллман

Милитаризация высшего образования США после 11 сентября

Анри Жиру

Информационная армия

Томас К. Адамс

Раздел девять: Наблюдение

Новая американская школа: подготовка к постиндустриальной дисциплине

Аарон Купчик и Торин Монахан

Технологии наблюдения

Киёси Абэ

Отчет о наблюдательном обществе

Дэвид Мураками Вуд

Как справиться с беспорядком: социальный контроль в постиндустриальном городе

Кэтрин Беккет и Стив Герберт

Раздел десять: Окружающая среда

Экологический постиндустриализм

Барри Смарт

Европейские города, информационное общество и глобальная экономика

Мануэль Кастельс

Постиндустриальные пространства

Скотт Лэш и Джон Урри

‘Линия обломков’: к постиндустриальной эстетике окружающей среды

Джонатан Маскит

Новый урбанизм как контрпроект постиндустриализму

Эллен Данэм-Джонс

Постиндустриальный дом

Григорий Демчак

Раздел одиннадцатый: Постиндустриальные фьючерсы

Мир и США в 2013 году

Дэниел Белл

Хрупкость будущего

Нико Штер

Разоблачение постиндустриального мифа | IndustryWeek

Мнение / анализ

Сторонники американского производства уже много лет требуют национальной производственной стратегии.Они знают, что если у США нет плана с измеримыми целями, ничего не изменится, и мы не проведем реиндустриализацию Америки.

Первая веская причина для разработки плана заключается в том, что у наших конкурентов есть производственные планы и стратегии, которые позволили им успешно экспортировать в США. Фактически, китайский план «Сделано в Китае 2025» точно определяет, какие отрасли и технологии они хотят использовать. доминировать в будущем. Почему мы не можем разработать план?

Во-вторых, Бюро статистики труда показывает, что в 38 отраслях обрабатывающей промышленности наблюдается сокращение количества заведений и занятости.Нам нужна стратегия, чтобы остановить эрозию нашей производственной базы и указать, какие отрасли являются критически важными и нуждаются в спасении.

В-третьих, нам необходимо предотвратить потерю производственных секторов с высокой добавленной стоимостью, таких как отрасли передовых технологий.

Почему мы не можем разработать план?

Обязательство

Но прежде, чем разработать план с конкретными производственными стратегиями, правительству необходимо публично в письменной форме заявить о спасении американского производства.Президент Джо Байден придал большое значение своему плану «обеспечить, чтобы будущее было сделано в Америке всеми американскими рабочими». Президент хочет создать рабочие места на производстве и развивать производственный сектор. Но для достижения своих целей ему придется найти способы сократить торговый дефицит, прекратив манипуляции с валютой и снизив стоимость доллара.

Отвечая на вопрос о манипуляциях с долларом и валютой, новый министр финансов Байдена Джанет Йеллен сказала, что, по ее мнению, «рынки должны определять стоимость валют, и что мы , а не , будем искать« более слабую валюту, чтобы получить конкурентное преимущество ».

Все предыдущие администрации также начинали с высоких целей в отношении роста производства, но когда пришло время что-то сделать, чтобы уменьшить торговый дефицит и остановить валютные манипуляции, министерство финансов всегда предпочитало поддерживать доллар на высоком уровне. Впоследствии ничего не изменилось.

Правительство должно действовать сообща, говорить единым голосом и точно сказать, как они вернут производство. Пока доллар переоценен, у американских производителей нет причин инвестировать в США.С., и есть все основания для того, чтобы перенести свое производство в дешевое зарубежье.

Президент Байден публично объявил о целях увеличения занятости в обрабатывающей промышленности на 5 миллионов рабочих мест, укрепления профсоюзов, инвестирования в инфраструктуру и защиты

некоторых отраслей. Но чтобы воплотить свои цели в жизнь, ему необходимо разработать план, который, как и бизнес-план, состоит из четырех различных частей: четких целей, конкурентного анализа, измеримых целей и определения важнейших отраслей, которые мы должны сохранить.

Цели

Основные цели должны заключаться в восстановлении конкурентоспособности производства США в мировой экономике, увеличении экспорта и балансе торговли. Национальная производственная стратегия не выберет победителей и проигравших. Нам нужен производственный план с явной целью остановить спад производства с точки зрения заводов и сотрудников в 38 отраслях, и заявить, что мы готовы остановить валютные манипуляции и сократить торговый дефицит, чтобы это произошло.

Анализ конкурентов

Каждый хороший бизнес-план, который я прочитал, хорошо справляется с первым анализом конкурентов, который показывает их сильные и слабые стороны в матрице, как я описал в моей книге «Спасение американского производства». Аргументация проста: как только вы сможете определить преимущества и недостатки конкурентов, вы будете знать, где изменить или принять конкретные стратегии конкуренции. Например, вот краткое сравнение США и Китая:

Это сравнение показывает, что мы пытаемся конкурировать, но у нас мало преимуществ перед китайцами.Чтобы действительно получить представление о том, насколько мы конкурентоспособны (или нет), нам нужно добавить 13 других торговых конкурентов в матрицу, сравнив всех наших конкурентов по этим 11 факторам.

Измеримые цели

Недостаточно просто иметь четкие цели. Чтобы любой план работал, должны быть измеримые цели. Третья часть плана — определить четкие и измеримые цели, чтобы мы знали, как и когда мы добьемся успеха.

Цель 1: 5 миллионов новых рабочих мест в обрабатывающей промышленности. В плане необходимо указать, сколько рабочих мест в год в течение следующих 4 лет.

Цель 2: Валютные манипуляции. В плане должно быть указано, когда будут прекращены валютные манипуляции по странам и годам. Также необходимо описать применяемые штрафы, такие как плата за доступ на рынок.

Цель 3: Стоимость в долларах. Основная причина торгового дефицита — это завышенный курс доллара на 20–30%. В Конгрессе есть законопроект, который вводит плату за доступ к рынку, чтобы начать процесс уравновешивания нашей торговли.Казначейство должно установить измеримую цель относительно того, как и когда они могут снизить стоимость доллара в год.

Цель 4: торговый дефицит . США движутся к дефициту торгового баланса в 1 триллион долларов. В плане необходимо указать сумму сокращения в долларах за год и в каком году они могут рассчитывать сбалансировать торговый счет

Задача 5: Критические отрасли . 38 отраслей, которые сокращаются с точки зрения потерянных компаний и рабочих мест, перечислены в базе данных Бюро труда, поэтому в плане необходимо указать, какую из этих отраслей мы готовы спасти.Следует также сказать, какие отрасли передовых технологий следует защищать.

Цель 6: Рост ВВП. Обрабатывающая промышленность составляла 21% ВВП в 1975 году, но в течение многих лет она медленно разрушалась. Сейчас это 11%. В плане должна быть указана цель, какой должен быть% ВВП через 4 года. Если мы сможем добиться прогресса в большинстве из этих целей, разумной целью будет 16% ВВП.

Цель 7: Экспорт . Увеличение нашего экспорта является решающим фактором в балансировании торговли.

не должно быть такой общей целью, как поставленная Обамой в 2010 году цель удвоить экспорт. Нам нужна измеримая цель, которую можно будет измерять из года в год с точки зрения увеличения экспорта в%.

Цель 8: Импорт. Тесно связанное с экспортом, сокращение импорта также поможет достичь цели по сокращению торгового дефицита и может измеряться из года в год в процентах сокращений.

Critical Industries

В своем плане «Сделано в Китае на 2025 год» лидеры Китая заявляют, что хотят, чтобы их страна доминировала в экологических технологиях, информационных технологиях, биотехнологиях, искусственном интеллекте, железнодорожном оборудовании, альтернативной энергии, новых материалах, электромобилях и т. Д. авиация, телекоммуникации, станки и робототехника.Китай уже доминирует в производстве компьютеров, сотовых телефонов, редкоземельных элементов, автозапчастей, фармацевтики и широкого спектра электронных производств. За последние 20 лет они показали, что будут делать все возможное (законное или незаконное) для достижения своих целей.

Итак, вопрос в том, как США могут помешать Китаю забрать эти отрасли и технологии у США?

Президент Байден публично заявил, что хочет защитить полупроводниковую промышленность, предоставив отрасли краткосрочное финансирование в размере 37 миллиардов долларов.Он также сказал, что будет уделять приоритетное внимание батареям для электромобилей, фармацевтических препаратов, автомобилей и редкоземельных элементов. Но чтобы иметь всеобъемлющий бизнес-план, ему необходимо изучить 38 других отраслей, находящихся в упадке, а также все 50 отраслей с передовыми технологиями, и указать, какие из них являются критически важными, и мы должны экономить.

Выводы

Несмотря на то, что реиндустриализация и сохранение американского производства жизненно важны для будущего страны, я должен также сказать, что многие люди против наличия плана или каких-либо производственных стратегий, потому что они хотят сохранить статус-кво .