Последствия признания сделки ничтожной: Последствия недействительности ничтожных и оспоримых сделок

По новым правилам такое требование сможет предъявить только сторона сделки, а иные лица — лишь в случаях, прямо предусмотренных законом.

Это важно, так как в настоящее время закон не ограничивает такую возможность (собственно, он о ней вообще ничего не говорит). В результате нередки случаи, когда суд признает сделку недействительной по заявлению не стороны сделки, а совершенно постороннего лица, которому, к тому же, трудно доказать свой интерес в оспаривании сделки.

Вот как раз этот последний пункт хотелось бы обсудить подробнее.

На ваш взгляд, на предотвращение каких именно ситуаций направлено это изменение?

ВС разъяснил гражданам последствия «липовых» сделок при покупке жилья — Российская газета

Интересное решение принял недавно Верховный суд, когда пересматривал дело о притворной сделке при покупке жилого дома. Разъяснения по такому вопросу касаются очень многих граждан.

Известно, что сейчас практически любые действия с жильем возможны только через акт купли-продажи. При этом нередко в документах на оформление перехода недвижимости из одних рук в другие цена по просьбе одной из сторон может не соответствовать устным договоренностям.

В результате этого часто после такой сделки одна из сторон бежала с жалобой в суд. А там клялась, что написанным в договоре цифрам не надо верить, так как они в реальности были совсем другими. Одни жалобщики при этом говорили про мнимую сделку. Другие — про притворную сделку. Истцы уверены, что это одно и то же. Юристы объясняют — это не просто разные понятия. У таких сделок даже последствия для граждан — разные.

Итак, наша история началась на юге страны в большом городе. Два гражданина обратились в суд с иском к третьему гражданину. Они потребовали признать их право собственности на объект незавершенного строительства — мансарду жилого дома.

Уже в суде истцы объяснили, что несколько лет назад они — трое граждан — договорились купить в складчину недвижимость. Одному из них принадлежал участок земли, где планировалось строительство. Потом все эти годы будущие домовладельцы вкладывали свои деньги и силы в то, чтобы дом построить. В итоге его достроили, но появилась проблема. Жилье заканчивалось мансардным этажом, которого не было в проектной документации на дом. Проще говоря, возведенная мансарда оказалась незаконной самовольной постройкой. Для двоих из них (напомним, у третьего было право собственности на участок) возникли проблемы с оформлением в собственность построенного дома.

В итоге яростных споров ситуация разрешилась так. Каждому из трех строителей досталось по одной трети дома, но в эти квадратные метры не вошла мансарда. Прошло время, и местная власть, точнее ее комиссия, которая занимается самостроем, решила сохранить мансардный этаж. Так чей же он будет?

Сам хозяин земли в суде иск бывших товарищей по стройке не признал вообще. Он подготовил встречный иск, в котором попросил суд признать договор купли-продажи долей дома недействительным. И применить в этом случае последствия недействительности ничтожной сделки. Он стал доказывать, что их договор продажи был именно ничтожной сделкой, так как заключался без намерения «создать правовые последствия».

Итог местных судов таков — хозяину земли пошли навстречу, а двум истцам, требовавшим равноправия в квадратных метрах, в иске отказали. Обиженные и проигравшие граждане дошли до Верховного суда. Там все решения местных судов перечитали и сказали: оба суда — районный и краевой — допустили «существенное нарушение».

Не следует путать мнимую сделку с притворной.  У таких сделок даже последствия для граждан — разные

Вот в чем это выразилось. По Гражданскому кодексу (статья 170) мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.

Это значит, что для признания сделки мнимой необходимо установить, что на момент совершения этой самой сделки стороны не намеревались создавать соответствующие этой сделке правовые последствия, характерные именно для таких сделок. Обязательным условием для признания сделки мнимой является «порочность воли каждой из ее сторон». Мнимая сделка не порождает никаких правовых последствий. Совершая такую сделку, стороны не собираются ее выполнять.

Местные суды исходили из того, что договор купли-продажи оказался, по их мнению, недействителен. Так как является мнимой сделкой, ведь она совершалась только для того, чтобы зарегистрировать за покупателями доли в этом доме. Ведь по договору деньги за трети дома продавцу не передавались.

Верховный суд не нашел в деле никаких обстоятельств, из которых коллеги сделали выводы о том, что договор купли-продажи — мнимый. Высший суд заметил: продажа долей для регистрации прав собственности обычное явление. Истцы не только получили право собственности, но и вселились в свои доли. Факт вселения Верховный суд перевел на юридический язык — жалобщиками «были совершены необходимые действия для создания правовых последствий, связанных с переходом права собственности».

Местные суды сослались на 168 статью Гражданского кодекса. Там сказано, что сделка, не соответствующая требованиям закона, — ничтожна. Но при этом, вероятно, забыли указать, а какие конкретно нормы закона при купле-продаже нарушены.

Районный суд вообще написал, что основанием возникновения права общей долевой собственности на дом и участок стал их договор о совместной стройке, а не купли-продажи. Который, по мнению суда, — мнимый. Из этого сделали вывод: договор купли-продажи был заключен, чтобы прикрыть договор о совместном строительстве. То есть перед нами явно притворная сделка.

По Гражданскому кодексу «притворными» названы сделки, которые совершают, чтобы прикрыть другую сделку. Если сделка притворная, то недействительной будет лишь та сделка, которой закрыли законную.Местные суды, заявил высший суд, не учли, что правовые последствия мнимой сделки отличны от правовых последствий притворной сделки. Поэтому Верховный суд решил, что выводы коллег о недействительности договора купли-продажи по мотиву мнимости не соответствует установленным судом обстоятельствам.

У суда не было оснований признать договор купли-продажи мнимой сделкой только потому, что деньги не передавались. Если денег не платили, то это по закону влечет другие правовые последствия. Но не может назвать сделку ничтожной.

Оспаривание сделок в рамках дела о банкротстве кредитных организаций

Активная регуляторная деятельность Банка России в последние годы приводит к серьезным изменениям в банковском секторе России и обуславливает рост количества процедур банкротства кредитных организаций. При этом для таких процедур характерен не только значительный список кредиторов, но и многочисленные оспаривания сделок по правилам главы III.1 федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве).

Но на самом оспаривании спор между кредитной организацией в лице конкурсного управляющего и стороной сделки, которая была оспорена, как правило, не заканчивается. Нередко конкурсный управляющий кредитной организации трактует последствия недействительности оспоренной сделки иначе, чем контрагент, что и приводит ко второй волне споров.

Общие последствия признания сделки недействительной по правилам главы III.1 Закона о банкротстве закреплены в статье 61.6 закона и сводятся к урегулированию возврата имущества в конкурсную массу и восстановления корреспондирующего требования к должнику. Вместе с тем такая общая норма нуждается в уточнении и подлежит такому уточнению в конкретных делах о банкротстве кредитных организаций.

Ниже мы привели основные тенденции развития судебной практики в части определения последствий недействительности сделки в рамках дела о банкротстве кредитной организации.

Основные последствия признания сделки недействительной в рамках дела о банкротстве кредитной организации

Следует сразу отметить, что кредитные организации в процедурах банкротства могут выступать на стороне как должника (в лице конкурсного управляющего), так и кредитора. От этого зависят и конкретные последствия признания сделки недействительной. Рассмотрим их.

При оспаривании сделки одним из основных вопросов является вопрос начисления процентов на сумму, подлежащую взысканию с контрагента. Пункт 29.1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» устанавливает, что при признании действий по уплате денег недействительной сделкой проценты за пользование чужими денежными средствами на сумму, подлежащую возврату кредитором должнику, подлежат начислению с момента вступления в силу определения суда о признании сделки недействительной.

Исключением является ситуация, при которой кредитор узнал или должен был узнать о том, что у сделки имеются основания недействительности в соответствии со статьями 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве, до признания ее недействительной. В этом случае указанные проценты начисляются с момента, когда он узнал или должен был узнать об этом.

Данное положение применимо к кредитной организации, которая является кредитором (контрагентом по оспариваемой сделке). Направленность такого регулирования очевидна: ограничить негативные последствия для кредитора, который и так будет вынужден заплатить денежные средства, не получив встречного предоставления (его требования подлежат включению в реестр требований кредиторов должника, что означает низкую вероятность их удовлетворения).

Применимость же указанного правила для кредитной организации – банкрота долгое время оставалась предметом дискуссии. Так, например, в случае оспаривания погашения кредитного договора и последующего восстановления кредитной задолженности банк, выдавший кредит, будет претендовать на получение процентов по кредитной ставке, установленной в кредитном договоре. Возникает вопрос, как определить дату, с которой такое начисление будет правомерным.

Примечательно, что до недавнего времени практика складывалась по-разному: часть судов занимала позицию, аналогичную указанной выше, а часть ссылалась на необходимость и правомерность взыскания процентов (и штрафных санкций, соответственно) с даты совершения сделки. Высшая судебная инстанция поставила точку в этом споре: в Определении Верховного Суда РФ от 14.03.2018 по делу № А68-458/2016 было указано, что кредитор (банк) является истцом, а предметом спора является взыскание кредитной задолженности и процентов за пользование кредитом, а следовательно, каких-либо оснований для применения пункта 29.1 Постановления № 63 к правоотношениям банка и заемщика, в которых банк является кредитором по обязательству, а не должником, не имеется.

Следующим спорным аспектом является объем восстановленных прав кредитора в результате оспаривания сделки и порядок такого восстановления. На практике этот вопрос носит достаточно острый характер.

Представляется, что требование о восстановлении задолженности по процентам и неустойкам должно быть заявлено при оспаривании сделки в рамках дела о банкротстве. Восстановление задолженности не является автоматическим действием и не происходит по умолчанию. Следовательно, при предъявлении такого требования в качестве самостоятельного иска после оспаривания сделки (без восстановления в деле о банкротстве) конкурсный управляющий рискует тем, что оно может быть оспорено на основании довода о пропуске срока исковой давности по правилам статьи 207 ГК РФ.

Необходимость заявления такого последствия в рамках дела о банкротстве поддерживается и рядом судебных актов: Определение ВС РФ от 12.03.2018 по делу № А56-8687/2017, Определение ВС РФ от 17.08.2017 по делу № А40-214329/2014. Аналогичный вывод содержится и в письме ФНС России от 29.11.2017 № СА-4-18/24213 «О направлении обзора судебных актов» (пункт 1. 5). К сожалению, на практике конкурсный управляющий обычно не заявляет о применении таких последствий недействительности сделки, а сразу обращается с самостоятельным иском к контрагенту.

Аналогично не происходит автоматического восстановления и прав требований по акцессорным сделкам (залог, поручительство) при восстановлении требований кредитной организации по основной сделке. Судебная практика в этой части является достаточно устойчивой[1].

Следовательно, наиболее правильным с точки зрения правовых последствий и защиты интересов кредиторов и должника будет заявление конкурсным управляющим (или кредитором, оспаривающим сделку) требований, которые будут включать в себя максимально широкий (и в то же время определенный) перечень таких последствий. В противном случае не правоотношения не восстанавливаются в их первоначальном виде, что ограничивает право конкурсного управляющего на судебную защиту таких требований впоследствии.

Способы минимизации правовых рисков для контрагента

Как уже было отмечено выше, все чаще встречается ситуация, при которой конкурсный управляющий кредитной организации сначала оспаривает сделку по правилам Закона о банкротстве, а затем предъявляет к контрагенту самостоятельный иск о взыскании процентов и неустоек, начисленных на сумму сделки.

В этом случае нужно убедиться в том, что суд применил необходимые для такого иска последствия недействительности сделки, в частности восстановление задолженности контрагента по процентам и неустойкам. Если суд этого не сделал, то обоснованным будет заявить возражения о пропуске срока исковой давности.

Устранение последствий исполнения недействительной оспоримой сделки включает в себя разрешение спора как по основному требованию, так и по связанным с ним дополнительным требованиям, возникшим в связи с совершением недействительной сделки. Следовательно, требование о взыскании процентов направлено на устранение последствий исполнения недействительной оспоримой сделки.

Пунктом 2 статьи 181 ГК РФ предусматривается специальный срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности – один год со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Исходя из правовой природы требования об уплате процентов, при его предъявлении подлежит применению годичный срок исковой давности с даты введения конкурсного производства в отношении должника.

Поскольку право требования уплаты процентов по кредиту является прямым следствием признания недействительными операций по погашению кредита и субсидиарно по отношению к такому признанию, конкурсному управляющему следует заявить его одновременно с требованиями о признании банковских операций недействительными.

Иное толкование правил об исчислении исковой давности приводило бы к необоснованному предоставлению правовой защиты лицу, которое знало об основаниях недействительности сделки на протяжении продолжительного времени, но не предпринимало никаких действий по защите своих интересов и истребованию денежных средств.

Второй составляющей обязательного минимума является корректная уплата сумм восстановленной задолженности в пользу кредитной организации. Отметим, что при оплате задолженности после вступления в силу судебного акта о ее восстановлении существует риск произвольного разнесения ее кредитором. Так, например, при оплате долга спустя длительное время после совершения оспариваемой сделки в первую очередь будут погашены издержки кредитора, а не основной долг. В этой ситуации в назначении платежа нужно обязательно указать, что платеж совершается во исполнение судебного акта.

С учетом изложенного следует отметить, что, несмотря на разрешение судебной практикой части вопросов, которые не закреплены в действующем законодательстве, права контрагентов по оспариваемой сделке все равно нуждаются в дополнительной защите в части восстановленной задолженности.

[1] См., например, Постановления Арбитражного суда Московского округа от 22.03.2018 по делу № А40-232020/2015, Арбитражного суда Центрального округа от 16.05.2018 по делу № А62-7344/2013 и пр.

К вопросу о применении последствий недействительности совершенной сделки Текст научной статьи по специальности «Право»

Гражданское право

В целом же общие положения о юридических лицах значительно расширены за счет детальных правил об их создании, государственной регистрации, реорганизации и ликвидации, а также о гарантиях и защите прав их кредиторов.

Подводя итог, следовало бы подчеркнуть, что существующее на сегодняшний день избыточное многообразие видов некоммерческих организаций, несомненно, нуждается в адекватной коррекции путем разработки унифицированных норм с определением оптимальных организационно-правовых форм. Четкость и определённость данных норм, их сосредоточенность в ГК РФ обеспечит эффективность деятельности некоммерческих организаций в реализации социальных, экономических, научных и иных целей.

Список литературы

1. Аиркова, Е. Ю. В ожидании изменений Гражданского кодекса РФ // Налоговая политика и практика. — 2011. — № 4. — С. 24-33.

2. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации» (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г. ).

3. Вербицкая, Ю. О. Некоммерческие корпоративные и унитарные организации в проекте Гражданского кодекса Российской Федерации // Гражданское право. — 2011. — № 1.

4. Терновая, О. «Третий сектор» в России: тенденции развития // ЭЖ-Юрист. — 2010. — № 38. — С. 8-9.

5. Новак, А. В. К упорядочению системы некоммерческих организаций // Вестник гражданского права. — 2007. — № 3. — Т. 7.

6. Сумской, А. А. Некоммерческие организации в теории российского гражданского права // Российская юстиция. — 2009. — № 6 // Справочно-правовая система «Консультант плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант плюс».

7. Райзберг, Б. А.,Лозовский,Л. Ш., Стародубцева, Е. Б. Современный экономический словарь. — М.: ИНФРА-М, 2006 / / Справочно-правовая система «Консультант плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант плюс».

8. Полякова, О. Н. Концепция развития законодательства о юридических лицах // Упрощенная система налогообложения: бухгалтерский учет и налогообложение. — М., 2009 // Справочно-правовая система «Консультант плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант плюс».

9. Витрянский, В. В. Роль институтов гражданского права в минимизации последствий экономического кризиса // Журнал российского права. — 2011. — № 1. — С. 14-20.

10. Серебрякова, А. В. Законодательство о юридических лицах: перспективы развития // Налоговая проверка. — 2009. — № 6. — С. 21-23.

11. Серова, О. А. Конструкция юридического лица в системе эволюционных изменений организационно-правовых форм предпринимательской деятельности //Нотариус. — 2011. — № 2 // Справочно-правовая система «Консультант плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант плюс».

12. Лысенко, В. В. Реформирование законодательства о некоммерческих организациях в России: итоги 2010 г. // Конституционное и муниципальное право. — 2011. — № 1. — С. 12-15.

УДК 347.132 С. С. Желонкин*

К вопросу о применении последствий недействительности совершенной сделки

В статье автором рассматривается возможность признания в судебном порядке совершенной (исполненной) сделки недействительной без применения последствий её недействительности. На основе проведенного исследования делается вывод о том, что иски о признании недействительными совершенных сделок без предъявления требования о применении последствий недействительности сделки не отвечают целям признания сделки недействительной в качестве судебной защиты.

Ключевые слова: недействительная сделка, иск, последствия недействительности, судебное решение, имущественный интерес, судебная защита.

S.S. Zhelonkin*.To a question on the application of the consequences of the invalidity of the transaction. In this paper the author considers the possibility of recognition in the courts of perfect (performance) of the transaction null and void without the consequences of the invalidity. On the basis of the study concluded that the claims for annulment perfect transactions without requiring the application of the consequences of the invalidity of the transaction did not meet the objectives that the transaction null and void as a remedy.

* Желонкин, Сергей Сергеевич, преподаватель кафедры гражданского права Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук. E-mail: [email protected].

* Zhelonkin, Sergei Sergeevich, professor of civil law university of St. Petersburg interior ministry of Russia, candidate of legal sciences. E-mail: [email protected].

© Желонкин С.С., 2012

Желонкин С.С. К вопросу о применении последствий недействительности совершенной сделки

Keywords: invalid transaction, claim, the consequences of nullity, the judgment, the property interest, judicial protection.

Право на иск о признании сделки недействительной и применении последствий недействительности довольно широко толкуется практикой. По мнению К.И. Скловского, «среди многочисленных трудностей правоприменения отдельных норм Гражданского кодекса РФ о недействительности сделок едва ли не на первое место в судебной практике вышли проблемы применения их последствий» [1, с. 38].

Неоднозначный подход правоприменителя в решении данного вопроса подтверждается данными проведенного нами исследования, в ходе которого респондентами выступили 194 судьи гражданско-правовых коллегий федеральных арбитражных судов Дальневосточного, Восточно-Сибирского, Западно-Сибирского, Московского округов, арбитражных судов Алтайского и Хабаровского краёв, Омской области, Пятого (Владивосток), Шестого (Хабаровск), Седьмого (Томск) и Тринадцатого (Санкт-Петербург) арбитражных апелляционных судов [9].

Ответы респондентов на вопрос «Допустимо ли признание исполненной сделки недействительной без применения последствий ее недействительности?» распределились следующим образом:

Варианты ответов Кол-во респондентов Процентное соотношение

да 108 57,4

нет 73 38,9

затрудняюсь ответить 3 1,6

иное 4 2,1

Определяющую роль в разрешении возникших трудностей призвано сыграть совместное постановление пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» [2], в п. 32 которого говорится, что при удовлетворении иска в мотивировочной части решения суда о признании сделки недействительной должно быть указано, что сделка является ничтожной, и в этом случае последствия недействительности ничтожной сделки применяются судом по требованию любого заинтересованного лица либо по собственной инициативе.

Однако в ближайшем будущем предполагаются существенные изменения в правовом регулировании ничтожных сделок. В настоящее время требовать признания ничтожных сделок в судебном порядке может любое лицо. В соответствии с проектом Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» требовать признания сделок ничтожными смогут лишь стороны этой сделки. Иные лица вправе обращаться с подобными заявлениями в суд лишь в определенных законом случаях (п. 3 ст. 166 ГК РФ в редакции Проекта). В частности, такие лица могут обратиться в суд, если они имеют законный интерес в признании такой сделки недействительной.

Не может быть судебного спора только о признании недействительной сделки, как оспоримой, так и ничтожной. Закон говорит о том, что спор не идет лишь о признании сделки недействительной, но также и обязательно — о применении последствий недействительности сделки. Для того чтобы возбудить такой спор, истцу нужно доказать не то, что оспариваемой сделкой было в прошлом нарушено его право или интерес, а то, что применение последствий недействительности сделки составляет его интерес или защищает его право в момент обращения в суд.

Иск о применении последствий недействительности сделки, являясь средством защиты, обращен не в прошлое, а в будущее, потому что только в будущем и может быть предоставлена защита. Суд не «констатирует» нарушение интереса истца, а ищет средства, указанные в ст. 167 ГК РФ, которые помогут ему в будущем. Только в будущем, стало быть, и отыскивается интерес истца, например, восстановлением прежнего положения. Следовательно, если невозможно восстановление этого прежнего положения, то и защита невозможна, отсутствует и право на иск.

Поводом для обращения в суд является только возможность добиться таких последствий, которые будут интересны истцу уже после совершенной (исполненной) недействительной сделки. Один только факт бывшего нарушения права или интереса не является достаточным поводом для частноправовой защиты, осуществляемой гражданским правом. Как известно, задачей гражданского права является не наказание нарушителей, а восстановление прав потерпевшего. Лицо, обратившееся в суд с иском о признании недействительной сделки должно доказать, что такой сделкой нарушены его права и законные интересы, а целью предъявления иска является их восстановление. Если истец не может указать, каким образом его право или интерес должны быть восстановлены судом, то он не имеет, следовательно, и права на иск.

В этой связи показательны следующие примеры из судебной практики.

1. Отказывая в удовлетворении исковых требований ООО «Байкальская торгово-инвестиционная компания» к ООО «ГАРАНТИНВЕСТ» и ООО «Инстройтех» о признании недействительным в силу ничтожности сделки договора участия в долевом строительстве и применении последствий недействительности ничтожной сделки, Арбитражный суд Иркутской области в своем

Гражданское право

решении от 20 июня 2011 г. указал, что «истец в нарушение статьи 2 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не обосновал, какие его права нарушены оспариваемым договором, и каким образом удовлетворение исковых требований приведет к защите и восстановлению его нарушенных прав» [11].

2. Третий арбитражный апелляционный суд, оставляя решение Арбитражного суда Красноярского края от 6 июля 2010 г. по делу № А33-2400/2009 без изменения, а апелляционную жалобу без удовлетворения, указал, что «требование о применении последствий недействительности указанной сделки истцом не заявлялось, истец не указал, каким образом признание недействительным договора приведет к восстановлению его прав и какие его права и законные интересы нарушены оспариваемой сделкой» [12].

Полагаем, судебная практика наглядно иллюстрирует, что при незаявлении истцом требований о применении последствий недействительности сделки и неуказании на то, каким образом признание сделки недействительной приведет к восстановлению его прав, а также какие его права и законные интересы нарушены оспариваемой сделкой, суду невозможно будет установить права истца, подлежащие восстановлению при применении последствий недействительности сделки, даже если они (последствия недействительности сделки) будут применены судом по собственной инициативе. В таком случае следует считать, что истец не имеет права на иск о признании сделки недействительной.

Данный вывод подтвержден Концепцией развития гражданского законодательства, в п. 5.1.2 которой говорится, что предъявление иска о признании недействительной исполненной сделки без предъявления требования о применении последствий недействительности такой сделки, как правило, свидетельствует об отсутствии у лица, предъявившего иск, законного интереса в оспаривании сделки, и может служить основанием для отказа в иске [4].

Однако в абз. 2 п. 3 ст. 166 ГК РФ в проекте Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации», подготовленном в рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, содержится положение, согласно которому «предъявление требования о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности допускается, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной». Это свидетельствует о необходимости выверенных действий законодателя при принятии указанного законопроекта в окончательном виде.

Представляется, что когда речь идет о наличии интереса в применении последствий недействительности сделки, необходимо иметь в виду имущественный интерес, который может состоять во владении имуществом, получении денег или имущественных прав, отпадении обязанностей в процессе применения последствий недействительности сделки. Здесь недопустимо расширительное толкование закона, когда под интересом понимается, например, какая угодно юридическая связь с одной из сторон сделки. Интерес, дающий право на оспаривание сделки и применение последствий ее недействительности, должен иметь совершенно конкретный, имущественный характер [10, с. 57].

Однако на практике частым явлением становится вынесение решения о признании ничтожной сделки недействительной без применения последствий недействительности, когда указание на ничтожность сделки входит в резолютивную часть судебного решения [10, с. 74].

Такой подход не только не восстанавливает нарушенное право истца, но и ведет к правовой неопределенности и влечет дальнейшие споры, что можно подтвердить примерами.

В 2008 г. государственное предприятие, не получив согласия собственника имущества, продало объект недвижимости — нежилое помещение — обществу с ограниченной ответственностью, которое, в свою очередь, в 2009 г. продало его другому лицу. В дальнейшем указанное нежилое помещение в течение нескольких лет продавалось неоднократно. Первоначальный договор по иску собственника имущества был признан недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 168 ГКФ, как не соответствующий закону, т.к., в соответствии с п. 2 ст. 295 ГК РФ, предприятие не вправе продавать принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество без согласия собственника. В дальнейшем было принято несколько судебных решений о признании недействительными всех последующих договоров. Однако это не привело к возвращению проданного помещения государственному предприятию, поскольку последний его покупатель был признан добросовестным приобретателем [5]. В то же время положение этого покупателя с признанием недействительным договора купли-продажи, на основании которого это помещение перешло в его собственность, изменяется: раньше он считался собственником, а теперь получил иной статус. Сможет ли он без проблем зарегистрировать свое право собственности при том, что договор купли-продажи судебным решением признан недействительным? Если право собственности все же зарегистрировано, то все равно возникает вопрос: на основании каких положений закона можно отказать в признании такой регистрации недействительной, коль скоро недействительным является само основание возникновения права собственности? В итоге были рассмотрены более десяти дел, однако проданное помещение государственное предприятие возвратить так и не смогло. Если принять необходимость применения последствия недействительности ничтожной сделки, а не ограничиваться констатацией ее недействительности (ничтожности), то подобных примеров можно избежать, что только повысило бы авторитет судебной власти [10, с. 75].

Желонкин С.С. К вопросу о применении последствий недействительности совершенной сделки

Представляется, что неисполнимое решение суда или то, которое в принципе ничего не решает, а лишь ведет к правовой неопределенности, не имеет права на существование. Если бы недействительность исполненного договора и применение последствий его недействительности рассматривались как неразрывно связанные между собой требования или как по сути одно требование, то уже при оспаривании первого договора суд должен был бы отказать в иске.

Действительно, имущества у покупателя не сохранилось, что в силу п. 2 ст. 167 ГК РФ влечет возмещение его стоимости, но стоимость имущества продавец уже получил при исполнении договора купли-продажи.

О правильности предлагаемой позиции можно судить исходя из практики применения соответствующих норм в советском гражданском законодательстве. Так, например, в Инструктивных указаниях Госарбитража СССР было указано, что, «признавая договоры недействительными, органы арбитража обязаны неуклонно применять последствия, предусмотренные ст. 14 Основ гражданского законодательства Союза ССР» [6, с. 55].

Таким образом, исходя из содержания закона, имея в виду ст. 12 Гражданского кодекса РФ, в которой предусмотрены такие способы защиты гражданского права, как признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, и применение последствий недействительности ничтожной сделки, а также ст. 5 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации», ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса РФ и ст. 2 Гражданского кодекса РФ, в силу которых задачами судопроизводства является защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов, нельзя признать именно исполненную сделку недействительной без применения последствий ее недействительности.

Из этого следует, что иски о признании недействительными совершенных (исполненных) сделок без предъявления требования о применении последствий недействительности сделки не отвечают целям признания сделки недействительной в качестве судебной защиты и, в свою очередь, являются злоупотреблением своим правом, т.е. в данном случае лицо осуществляет свое право в противоречии с его назначением.

Список литературы

1. Скловский, К. И. Защита владения полученного по недействительной сделке // Хозяйство и право. — 2008. — № 12. — С. 34-38.

2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ.коттег8ап11.т/ёос.а8рхВос8ГО=1522327 (дата обращения: 06.11.2010).

6. Инструктивные указания Госарбитража СССР от 27 мая 1963 г. № И-1-18 // Систематизированный сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР. — М.: Юрид. лит., 1983.

7. Федеральный конституционный закон «Об арбитражных судах в Российской Федерации» от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ (ред. от 06.12.11) // СЗ РФ. — 2011. — № 50. — Ст. 7334.

8. Желонкин, С. С. К вопросу о правовой природе двусторонней реституции, как общем последствии недействительности сделок. // Современная наука. — 2010. — № 1. — С. 33-38.

9. Желонкин, С. С. Недействительность сделок: актуальные вопросы применения отдельных норм Гражданского кодекса Российской Федерации // Право и экономика. — 2010. — № 4. — С. 73-75.

10. Желонкин, С. С. Основные направления реформирования института недействительности сделок // Право и экономика. — 2010. — № 1. — С. 55-58.

11. Решение Арбитражного суда Иркутской области от 20 июня 2011 г. по делу № А19-6247/ 2011 [Электронный ресурс]: Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс» (дата обращения: 21.06.2012).

12. Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 23 сентября 2010 г. по делу № А33-2400/2009 [Электронный ресурс]: Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс» (дата обращения: 21.06.2012).

Проблема признания сделки недействительной в российской классической цивилистике

Статья посвящена анализу недействительности сделок в российском праве конце 19 — начале 20 веков. В основного объекта исследования акцент в статье сделан на сравнение теоретических подходов известных российских ученых в указанный период.

Ключевые слова: гражданское право, недействительные сделки, последствия недействительных сделок, волеизъявление сторон, воля сторон.

Конец XIX — начало XX века обусловливается становлением и развитием российского частного права: происходит выработка теоретических основ, категорий, доктрин, поспособствовавших развитию современного российского частного права. Была проведена работа по подготовке проекта Русского Гражданского Уложения 1905, который, сочетал в себе кодификацию как римского классического права, наилучшие образцы западноевропейской цивилистики, так и отечественные доктрины, основанные на практических и теоретических началах. Сложно сказать, каких бы вершин достигла российская цивилистика, если бы не 1917 год и последующие за ним события, ликвидировавшие частную собственность и «буржуазные» имущественные отношения. Благодаря таким светилам российского гражданского права как Ю. С. Гамбаров, Н. Л. Дювернуа, К. И. Малышев, Д. И. Мейер, И. Г. Оршанский, С. В. Пахман, И. А. Покровский, Г. Ф. Шершеневич, К. Н. Анненков сформировалась российская правовая мысль. После 1917 года начала частного права отвергались, строилась совершенно иная правовая система. Но идеи частного права продолжали существовать и отстаивались М. М. Агарковым, С. Н. Братусьем, С. Ф. Кечекьяном, Я. Ф. Миколенко, Б. Б. Черепахиным.

Нельзя сказать, что институту недействительности сделок было уделено отечественными цивилистами мало внимания — был подробно рассмотрен состав сделки, ее происхождение, форма, но четкое, сформулированное определение сделки в научной литературе появилось лишь в 1946 году, и было дано М. М. Агарковым: «Сделка является юридическим фактом или фактическим составом (т. е. некоторой совокупностью юридических фактов), в результате которого устанавливаются, изменяются либо прекращаются гражданские правоотношения» [1,c.41]. К слову, данное определение используется в научной и учебной литературе и является «официальным» и по сей день.

Весьма остро цивилистами ставился вопрос порождения последствий недействительных сделок. Следует обратить внимание на правовую позицию группы российских цивилистов Д. И. Мейера, Ю. С. Гамбарова, Г. Ф. Шершеневича, считавших, что заключение недействительной сделки все-таки порождает правовые последствия. Как указывал в Учебнике Гражданского права Г. Ф. Шершеневич «Недействительная сделка не производит тех юридических последствий, которых предполагалось достигнуть совершением ее. Зато недействительная сделка может привести к другим юридическим последствиям. Так как сделка недействительна, то все должно быть восстановлено в то положение, в котором находилось до совершения сделки. Все, что на основании сделки было передано одним лицом другому, должно быть возвращено по принадлежности. Если недействительная сделка совершена была под влиянием принуждения или обмана, то виновное в том лицо несет на себе имущественную ответственность за весь причиненный ущерб, а нередко также несет и уголовное наказание» [12, c. 215]. Считалось, что отличием недействительной сделки от действительной является правовой итог — он не соответствует воле сторон. Ю. С. Гамбаров утверждал, что «недействительность сделки необходимо отличать от того состояния, когда сделка не дает юридических последствий не вследствие своего несоответствия требованиям объективного права, а вследствие того, что она не окончена и оставлена или не может дать этих последствий в силу своих собственных определений» [3, c. 826]. Д. И. Мейер также замечал, что «ничтожность действия не должно понимать в том смысле, что действие ничтожное не имеет никакого юридического значения: оно не влечет только тех последствий, которые влекло бы за собой в случае действительности; но совершенно отказать ему в значении нельзя» [6, c.54,204].

Г. Ф. Шершеневич, Ю. С. Гамбаров, Д. И. Мейер отмечали, что необходимо разделять состоявшиеся сделки, к которым относились действительные и недействительные сделки и сделки несостоявшиеся: «в случае недостатка какой-либо существенной принадлежности сделки она называется недействительной», но «недействительная сделка не должна быть смешиваема с несостоявшейся, когда стороны не пришли к полному соглашению, необходимому для силы сделки. Так, если никто из явившихся на торги не сделал надбавки против оценки, сделка должна быть признана несостоявшейся; если же по окончании торгов покупателем окажется лицо недееспособное, то сделка, хотя и состоявшаяся, будет признана недействительной» [13, c. 126].

Таким образом, следуя умозаключениям обозначенной нами группы цивилистов, был поднят вопрос, на который ищут ответ и в настоящее время — к какой области права относится недействительная сделка? Если опираться на более позднее определение М. М. Агаркова, то недействительная сделка — юридический факт (совокупность), в результате которого, не достигаются желаемые юридические последствия посредством изменения либо прекращаются гражданских правоотношений. Сам же М. М. Агарков, относящийся к советским цивилистам рассматривал некоторые сделки как противоправные действия: те, которые по законодательству и правосознанию советского времени квалифицировались, как сделки, совершенные с целью, противной закону — сделки, наносящие вред государству. К таким сделкам они относили сделки с землей, продажей недвижимости (жилплощади). Эту мысль развил другой советский цивилист И. Б. Новицкий, считавший данные сделки не сделками, а правонарушениями: «…здесь только облик сделки, а по существу — недозволенное действие…» [7, c. 31].

Однако, цивилист Н. Л. Дювернуа, в отличие от Г. Ф. Шершеневича, Ю. С. Гамбарова, Д. И. Мейера, придерживался несколько другой позиции. Согласно его концепции, следует различать «сделку-акт» и «сделку-эффект»: «сделку-акт называют недействительной не только тогда, когда мы имеем налицо законченный состав волеизъявления, но и в тех случаях, когда перед нами одна только предшествующая, незаконченная, незавершившаяся стадия ее развития, на которой не только не может быть речи о сделке-эффекте, о действительности и недействительности сделки, но где сомнению подвергается прямо существование самой сделки-акта, наличности ее» [4,c.884–885]. Интересно его сравнение понятия недействительной сделки с фальшивой и действительной монетой: если монета является фальшивой, она не порождает платежной силы, как и недействительная сделка не порождает законного эффекта. Но в тоже время монета остается монетой.

В работе «Основные проблемы гражданского права» И. А. Покровский рассматривал природу недействительности сделки. В качестве одной из основных причин недействительности сделки (договора) он один из первых назвал несоответствие воли и волеизъявления. Путем исторического анализа швейцарского, германского, французского, российского права он приходит к выводу, что принцип воли в сделке первичен, а, следовательно, основанием возникновения сделки является именно воля: «только согласная и подлинная воля сторон может послужить основанием для возникновения предполагаемых договором прав и обязанностей…только такую точку зрения можно признать правильной: в нормальной гражданско-правовой жизни не слепая случайность описки, ошибки и т. д., а только сознательная и свободная воля людей может быть поставлена в качестве активного, правотворящего агента» [9,c.146]. Соотношение значимости воли и волеизъявления в составе сделки — отдельный теоретический вопрос, поставленные И. А. Покровским. Значительное внимание ему уделяли советские цивилисты. Одна группа ученых, такие как, В. П. Шахматов, Н. В. Рабинович, придерживаются теории И. А. Покровского, отстаивая точку зрения, что «…во всех случаях, когда воля распознаваема, а ее подлинный смысл может быть в последствии установлен, при возникновении спора, нужно считаться именно с волей» [11, c. 23].

Другая группа ученых, в которую входят И. Б. Новицкий и С. В. Занковская, придерживаются точки зрения, что следует «…руководствоваться выражением воли (волеизъявления)», имея ввиду, что, «…если воля не была надлежащим образом проявлена, нельзя судить о ее содержании» [8, c. 11]. Третья группа авторов, такие как М. М. Агарков, О. А. Красавчиков, О. С. Иоффе — ограничились указанием «…на необходимость соответствия волеизъявления воли» [5, c. 11], и, только и всего, не предлагая решения вопроса. На мой взгляд, представляется более убедительной позиция первой группы авторов. На мой взгляд, основу сделок составляет действительно воля. Именно она создает сделку, и поэтому сделка считается волевым актом.

В наши дни недействительность сделки означает, что действие, совершенное в форме сделки, не обладает качествами юридического факта, способного породить те последствия, наступления которых желали субъекты. Дискуссионными остаются вопросы о значимости воли и волеизъявления, природы недействительной сделки (одни цивилисты видят в низ противоправное действие (господствующее мнение), другие — сделки в собственном смысле (Генкин Д. М.), третьи разделяют сделки на две группы, первую группу относят к правонарушениям, а вторую — к сделкам (Новицкий). Труды классических российских цивилистов остаются актуальными, востребованными современными юристами, к ним обращаются при написании научных работ, нормативных актов, правовых позиций для судебных заседаний. Неслучайно, в конце 19 века Д. И. Мейер призывал не аннулировать сделки без крайней необходимости, поскольку подобная практика никак не способствует стабильности гражданско-правового оборота. Но в конце 20 века на подобную проблему обращает внимание известный цивилист современности В. В. Витрянский, отмечая рост в практике арбитражных судов дел, связанных с признанием сделки недействительной и применением последствий недействительной сделки. Отметим, что с практической точи зрения, большое количество исков подавалось для оспаривания сделок по формальным основаниям недобросовестными контрагентами, либо для ухода от обязанности исполнения договора.

24 апреля 2013г. Государственной Думой РФ во втором чтении принят Закон № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса». Общая тенденция изменений характеризуется принципом добросовестности сторон, направленного на стабилизацию гражданско-правового оборота. Значительные изменения коснулись института недействительности сделок, являющегося в настоящее время наиболее динамичным и широко применяемым во всех областях гражданского права. Одним из самых значимых изменений является замена презумпции ничтожности сделки на презумпцию оспоримости — в силу императивных требований данной статьи 168 ГК РФ ничтожной сделка может быть признана только в том случае, если на это прямо указано в конкретном законе. Данное нововведение позволит существенно снизить количество судебных споров о признании сделок недействительными. Считаем, принятие указанных поправок является действительно широким шагом к возрождению российского частного права, чью социальную роль и значимость сложно переоценить, указанные поправки ориентируют субъекты на равные добросовестные отношения, находящиеся под надежной правовой защитой. Нельзя не отметить, что презумпция оспоримости сделки более соответствует диспозитивным началам гражданского права, нежели ничтожность. Полагаем, что развитие института недействительности сделок должно быть максимально ориентировано на защиту частных начал добросовестных субъектов отношений.

Литература:

1.      Агарков М. М. «Понятие сделки по советскому гражданскому праву» // М, «Советское государство и право» № 3–4 1946;

2.      Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти С. А. Хохлова / Отв. ред. А Л Маковский; Исследовательский центр частного права. — М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1998;

3.      Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть // Под ред. и с предисловием В. А. Томсинова. М., 2003;

4.      Дювернуа Н. Л. Чтения по гражданскому праву. Т. 1.// 4-е изд., 1902;

5.      Завидов Б. Д. «Договорное право России» // — М.: ИПК Лига Разум, 1998;

6.      Мейер Д. И. Русское гражданское право. // М., “Статут», 2000. Ч. 1.

7.      Новицкий И. Б. «Недействительность сделки. Вопросы советского гражданского права» под ред М. М. Агаркова // М., «Госюриздат», 1945;

8.      Новицкий И. Б. «Сделки. Исковая давность». // «Госюриздат», М., 1954;

9.      Покровский И. А. «Основные проблемы гражданского права» // Серия: Классика российской цивилистики М., «Статут» 2004;

10.  Рабинович Н. В. «Недействительность сделки и её последствия» // Л., ЛГУ, 1960;

11.  Тузов Д. О. «Теория недействительности сделок. Опят российского права в контексте европейской правовой традиции». // М. «Статут» 2010;

12.  Шахматов В. П. «Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия» // Томск, 1967;

13.  Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 1.// М.: Статут, 2005;

14.  Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М.: Фирма «Спарк», 1995.

Основные термины (генерируются автоматически): недействительная сделка, сделка, недействительность сделки, последствие, цивилист, юридический факт, гражданско-правовой оборот, группа авторов, мой взгляд, Покровское.

Должно ли объявление о признании сделки недействительным, и в какой суд действовать? — Судебные разбирательства, посредничество и арбитраж

Чтобы распечатать эту статью, все, что вам нужно, — это зарегистрироваться или войти на сайт Mondaq.com.

Верховный суд является высшей судебной инстанцией в стране и его решения обычно имеют обязательную силу для всех других судов. Этот практика, согласно доктрине прецедента, обеспечивает некоторую степень уверенность, на которую люди могут полагаться при ведении своих дела.Если суд низшей инстанции отклоняется от решения вышестоящей инстанции суд, это обычно делается путем различения решения вышестоящий суд как неприменим к делу в суде низшей инстанции. Если суд низшей инстанции делает необдуманный отъезд, их считается, что решение составляет за инкуриам (принято без учета закон).

Апелляционный суд сделал именно это в деле Хаджи Нуман Муби. Акуламуса против Friends Estate Limited (гражданская апелляция № 104 от 2018). Ключевой вопрос перед судом заключался в том, объявление вознаграждения за имущество иска с целью обмана правительство налоговых поступлений составило незаконность и мошенничество с целью аннулировать сделка с землей. Суд заявил, что «гербовый сбор выплата при покупке земли не рассчитывается из суммы покупки цена земельного участка по согласованию сторон; но вместо этого оценивается из стоимости, данной земле государством оценщик».

Суд далее заявил, что «все, что стороны заявят в сделка с землей не имеет значения при определении гербовый сбор, подлежащий уплате, поскольку это обязанность правительства оценщику, чтобы определить такую ​​обязанность и в случае сговора между продавца и государственного оценщика, чтобы не допустить надлежащего платежа, все то, что необходимо, — это довести этот вопрос до сведения земли полномочия по надлежащей оценке имущества иска; на на основании которых правильная начисление и уплата гербового сбора будет сделано ».Таким образом, суд оставил сделку без изменения.

Решение Верховного Суда

При вынесении решения по делу Акуламуса Суд г. Апелляция процитировала собственное решение по делу Бетти Кизито против Дэвида Кизито (Гражданское обращение № 187 от 2012 г.). Однако это решение было подал апелляцию в Верховный суд, и было принято противоположное решение. эффект. Верховный суд постановил, что ложные заявления о том, что земля иска была подарком противоречит Закону о регистрации прав собственности (Шапка.230) (« RTA ») и был нарушение законной обязанности. Суд также постановил, что покупатель не bonafide покупатель, где он вставляет меньшую цифру на форма передачи в качестве компенсации, когда он фактически заплатил больше, чтобы для обмана правительства в доходах и в соответствии с государственной политикой, любые сделка, направленная на то, чтобы лишить правительство доходов незаконный и, следовательно, документ о праве собственности, приобретенный при таких обстоятельствах будет недействительным за мошенничество.

Сверка позиций

Поскольку решение Акуламуса предполагает отступление от решение вышестоящего суда не имеет значения. На наш взгляд, однако он представляет правильную правовую позицию, согласно которой объявление о рассмотрении сделки не отменяет сделку с землей.

Верховный суд сослался на статью 92 RTA, которая требует что там, где вознаграждение за перевод не в деньгах, истинное соображения должны быть изложены кратко.Суд постановил, что ложные заявления о том, что земля иска была подарком, противоречили ДТП и явилось нарушением законного долга.

Кроме того, суд сослался на решение Высокого суда в Кизито Мубиру против Бьенсибы (гражданский иск № 513 от 1983 года) длинный считается locus classicus , где Karokora J (как он затем было) постановлено, что покупатель не является покупателем bonafide где он вставляет меньшую цифру в форму перевода как рассмотрение, когда он на самом деле заплатил больше, чтобы обмануть правительство доходов.Судья также постановил, что общественное политики, любая транзакция, направленная на обман правительства доход является незаконным, и поэтому документ о праве собственности, приобретенный в таком обстоятельства были бы недействительны для мошенничества. Суд пришел к выводу, что при объявлении стоимости земли, а также при рассмотрении в переводной форме представляет собой мошенничество. Суд постановил аннулирование транзакции и восстановление продавца как собственник.

Решение Kizito Mubiru было применено в Deox Тайбейнгана против Эндрю Мирембе Тумвебазе (гражданский иск No.798 из 2019 ). Кроме того, в деле Semwogerere Ibrahim Mbowa v Тумусииме Пол и другие (гражданская апелляция Высокого суда 935 г. 2019), Высокий суд постановил, что в случаях, когда заявление об уплаченном вознаграждении, перевод запятнан недобросовестность и незаконность, недействительна и сама по себе акт мошенничества, ведущий к отмене транзакции. Суд сослался на раздел 77 RTA об аннулировании мошенничества сделки.В этом разделе любое свидетельство о праве собственности, записи, снятие обременения или аннулирование в книге регистров, приобретенные обманным путем, недействительны в отношении всех сторон или частных лиц. к мошенничеству.

Суд также сослался на статью 190 RTA, которая предусматривает что любое свидетельство о праве собственности, записи или стирании или изменении приобретенные обманным путем, недействительны в отношении всех сторон или причастны к мошенничеству.

Аргумент государственной политики

В то время как проблемы государственной политики в Кизито Мубиру хорошо поняты, результаты этого решения и, следовательно, позже Betty Kizito дело не имеет ничего общего с защитой государственных доходов.Сделки были аннулированы, и продавцы недвижимости, уже получившие вознаграждение, получили еще одну неожиданную удачу в возвращении своей собственности. В правительство осталось с пустыми руками.

Существует длинный список дел, в которых забота о политике и обеспечение восстановления доходов правительства. В Йокояда Каггва против Мэри Киванука [1979] HCB 23 , an договор о разделе недвижимого имущества, заключенный в доказательства, когда на нем было недостаточно печати.Считалось, что инструмент, по которому взимается пошлина, не допускается в доказательства, если этот документ не проштампован должным образом и пошлина платный был оплачен. In Bin Awadh Bin Mbarak Bakharesha v Рамадан бин Авад бин Мбарак Бахареша (1956) 22 EACA, 55 , суд постановил, что такая ошибка может быть исправлено до вынесения судебного решения, потребовав от стороны полагаясь на документ, чтобы заплатить требуемый гербовый сбор и штраф, а затем признание документа в качестве доказательства.(Смотрите также Ламуса Магиду против Аламанзани Нсадху, гражданская апелляция Высокого суда № 20 августа 2008 г., Сандерджи Нанджи Лимитед против Мухаммеда Али Кассама [1958] EA 762 ).

По аналогии, в других ситуациях уклонения от уплаты налогов, будь то на импортные товары или, как в этом случае на документах, товары или документы могут быть конфискованы до уплаты надлежащих налогов, часто со штрафом или процентами. Предмет, повлекший за собой уплату налога претензия обычно не уничтожается и не аннулируется.Средство, прописанное Закон гласит, что соответствующие налоги уплачиваются с пени. В правительство получает свои взносы.

Уроки из других юрисдикций

В Индии, где средство перевозки заниженная стоимость, чтобы обманным путем уклоняться от уплаты надлежащего гербового сбора, Регистрирующий сотрудник может зарегистрировать такой инструмент после оплаты 50% предполагаемой увеличенной пошлины и передать их налоговому инспектору для определения надлежащего гербового сбора или разницы, если таковая имеется, суммы, подлежащей уплате лицом, обязанным выплатить. (Правительство Андхра и другие против Смт Лакшми Деви, гражданская апелляция № 8270 0f 2002 , (Верховный суд Индии), V.N. Девадосс против Чиф Сотрудник по контролю за доходами и другие лица, гражданская апелляция № 3411 г. 2009 (Верховный суд Индии) и правительство Тамила Наду и 2 других против Джаяласксми и другие , Письменные апелляции Высокого суда № 2607–2030 от 2005 г. .)

В Кении, суд в Епископ Бенедиктор Макани Бахати и Другие против Бен Мунерия Весонга и другие (Гражданский иск №85 из 2011) сказал об этом по недооценке имущества и оплате меньшего гербового сбора; «… Суд считает, что не все нарушения равносильны мошенничеству, и действительно, если есть занижение стоимости имущества, средство правовой защиты не сводится к соглашение, но приказать сторонам оплатить разница».

Это должен быть правильный подход для суда, если сторона нарушает юридическую обязанность платить налоги, а не отмена сделки за мошенничество.

Заключение

Неуплата надлежащей пошлины не является мошенничеством в значение разделов 77 и 190 RTA, но нарушение законного долг. Подходящим средством было бы довести дело до внимание земельных властей к правильной оценке предъявить иск к собственности и приказать нарушителю выплатить надлежащую гербовый сбор или разница (плюс штрафы?) такая, что правительство, которое суд пытается защитить, получает то, что связано с Это.

Понятно, что подход, использованный в Кизито Мубиру (выше) об аннулировании сделки с землей за уклонение от уплаты пошлины противоречил подходам, принятым в других случаях налоговой уклонение. Результатом решения является оставить правительство, которое суд стремится защитить, высокий и сухой. Лучший подход был бы потребовать от покупателя-нарушителя уплатить надлежащую пошлину и разрешить транзакция, которая должна быть завершена.

Пора отправляться с Кизито Мубиру против Бьенсиба и мы молимся, чтобы у Верховного суда была возможность сделать это.

Данная статья предназначена для ознакомления руководство по предмету. Следует обратиться за консультацией к специалисту. о ваших конкретных обстоятельствах.

Что делает контракт недействительным?

Подписывая контракт, вы соглашаетесь с его условиями и юридически обязаны их выполнять — если контракт действителен. Однако договор может быть признан недействительным после его подписания, что означает, что он никогда не подлежал исполнению. Независимо от того, являетесь ли вы типичным потребителем или человеком, который регулярно заключает договорные соглашения в качестве владельца или менеджера бизнеса, очень важно понимать, что может сделать договор недействительным.

Здесь мы обсуждаем элементы действующего контракта, факторы, которые делают контракт недействительным, и чем он отличается от аннулируемого контракта.

Подпишите уверенно с RocketSign®

Быстрое получение цифровых подписей с дополнительной консультацией юриста.

Что делает контракт действительным?

Как правило, контракт — это соглашение между двумя или более организациями, которое создает юридически обязывающее обещание выполнить что-либо.Элементы действующего контракта включают:

1. Тема. Сюда входят все подробности условий контракта, в первую очередь оферта и акцепт. Например, Brakes Express предлагает заменить тормозные колодки в машине Кими сегодня к 15:00 в обмен на 150 долларов, которые Кими принимает при подписании контракта.
2. Рассмотрение. Это причина контракта или стоимость, которую получает каждая сторона. Например, Джанель предлагает купить плакат с автографом принца Эрика за 500 долларов.В этом случае вознаграждение, предлагаемое за плакат, составляет 500 долларов, а вознаграждение, предлагаемое за 500 долларов, — это плакат.
3. Вместимость. Если у вас есть возможности для заключения контракта, это означает, что вы в здравом уме, достигли совершеннолетия (18 в большинстве штатов) и имеете право заключать данное соглашение.

Что делает договор недействительным?

В договорном праве термин «недействительный» означает, что договор никогда не был действительным.Следовательно, договор не имеет юридической силы. Это отличается от признания контракта недействительным. Контракты могут считаться недействительными по разным причинам, как правило, из-за того, что в них отсутствует один или несколько элементов, описанных выше. Вот некоторые из наиболее распространенных причин:

• Предмет договора незаконен. Например, если вы подписываете контракт на отмывание денег для синдиката организованной преступности, но другая сторона нарушает его условия, у вас нет возможности обратиться в суд, поскольку предмет соглашения был незаконным.
• Условия нечеткие или невыполнимые. Допустим, вы подписали контракт на поставку в ресторан определенного количества свежего морского ушка, но вы не можете выполнить свои обязательства, потому что впоследствии был принят запрет на добычу морского ушка. В этом случае договор может быть признан недействительным, поскольку ваше обязательство стало невыполнимым.
• Отсутствие внимания. У контракта должна быть четкая цель, в которой стороны участвуют в каком-либо обмене.Например, по контракту вы можете не соглашаться сделать что-то, что вы уже сделали (так называемое «прошлое рассмотрение») или что-то, что вы уже обязаны сделать по закону.
• Мошенничество. Контракт может быть признан недействительным, потому что одна сторона заставила другую сторону подписать его, лгая или утаивая важные факты. Например, если Крейг представится водопроводчиком, но на самом деле не имеет опыта работы с водопроводчиком, контракт, который он заключил с Аароном, чтобы лично заменить все старые трубы в доме Аарона, может быть признан недействительным из-за мошенничества.

Чем аннулируемый договор отличается от недействительного договора?

Недействительный контракт считается недействительным по прибытии, потому что он никогда не был действительным. Напротив, оспариваемый договор может считаться действительным, если обе стороны соглашаются продолжить. Например, Джанель предлагает купить плакат с автографом принца Эрика, но при ближайшем рассмотрении и она, и Эрик понимают, что автограф принадлежит не принцу, а Шейле Э. Джанель могла аннулировать контракт из-за ошибочного убеждения Эрика, что Принц подписал плакат, но все равно решает довести сделку до конца, потому что она еще большая поклонница Шейлы Э.Таким образом, даже если контракт является недействительным из-за ошибки, он считается действительным и подлежит исполнению, потому что Джанель согласилась на сделку, несмотря на ошибку.

Некоторые другие причины, по которым контракт может быть признан недействительным:

• Принуждение или неправомерное влияние
• Утаенная или искаженная информация
• Нарушение контракта одной или несколькими сторонами
• Одна или несколько сторон не имеют возможности заключить контракт

Может ли контракт быть признан недействительным по взаимному согласию ?

Если обе стороны хотят выйти из соглашения, это может быть достигнуто путем подписания Соглашения о взаимном расторжении и освобождении.Соглашение о взаимном расторжении и освобождении служит для аннулирования первоначального контракта и возврата сторон на их исходные позиции до того, как они заключили это первое соглашение.

Получите квалифицированную юридическую поддержку по вашим договорным требованиям

Когда вы заключаете соглашение, которое будет подкреплено силой закона, важно проявлять осторожность и обращать внимание на детали. Подписание контракта, который впоследствии становится недействительным, может привести к непредвиденным последствиям и стоить вам времени и денег.Убедитесь, что ваши договорные соглашения отражают ваши намерения, защищают ваши интересы и имеют юридическую силу. Если у вас есть дополнительные вопросы или опасения, обязательно обратитесь к юристу.

Эта статья содержит общую юридическую информацию и не содержит юридических консультаций. Rocket Lawyer не является юридической фирмой и не заменяет адвоката или юридическую фирму. Закон сложен и часто меняется. Для получения юридической консультации, пожалуйста, , обратитесь к юристу .

Канцлерский суд штата Делавэр постановил, что заявление «не имеющее юридической силы» имеет приоритет над общим правом

Канцлерский суд штата Делавэр недавно подчеркнул значение термина «недействителен» в контексте соглашения об ООО.В деле Absalom Absalom Trust f / k / a Anne Deane 2013 Revocable Trust v. Saint Gervais, LLC , член LLC («участник») передал свою долю участия юридическому лицу («получатель»), которое она контролировала. Суд постановил, что формулировка «недействительной» в соглашении об ООО отражает конкретное намерение отменить общее право и делает передачу недействительной, что означает, что фраза может иметь непредвиденные последствия в данном контексте.

История дела

В этом деле рассматривалось вопрос о том, был ли получатель права членом LLC, который имел право требовать от LLC проверки определенных категорий документов.Соглашение LLC ограничивало передачу прав участников, при условии, что любое распоряжение или замена участников, произведенные без предварительного письменного единодушного согласия менеджеров, являются «недействительными». LLC утверждала, что получатель не имел права требовать бухгалтерские книги и записи, потому что соглашение разрешало только членам LLC предъявлять такое требование, а менеджеры LLC не давали согласия на передачу участником ее доли. Канцлерский суд отметил, что действительность передачи и исход постоянного вопроса зависели от языка в соглашении об ООО.

Решение канцлерского суда

Канцелярский суд принял решение о передаче дела CompoSecure, L.L.C. v. CardUX, LLC , в котором Верховный суд штата Делавэр рассмотрел вопрос о том, является ли договор недействительным или недействительным, и постановил, что «простой язык положения делает [договор] недействительным и, следовательно, не может быть ратифицирован». Верховный суд Делавэра определил недействительные акты как «ultra vires», которые «обычно не могут быть ратифицированы».

В Absalom , хотя получатель утверждал, что поведение LLC не позволяло ему оспаривать членский статус получателя, Канцлерский суд заявил, что «справедливая защита может подтверждать оспариваемые действия, но не недействительные действия.В деле CompoSecure Верховный суд штата Делавэр постановил, что, используя слово «недействительно» в соглашении LLC, стороны этого соглашения приняли правило общего права и исключили применение справедливой защиты. Соглашение об ООО в Absalom содержало слова «недействительно» в отношении передачи доли участия без согласия менеджеров.

Канцлерский суд постановил, что по общему праву передача доли участия получателю, скорее всего, будет аннулирована, а не аннулирована.Тем не менее, слово «недействительно» было истолковано как преимущество перед общим правом и сделало переуступку неэффективной и неуязвимой для справедливой защиты. Следовательно, суд постановил, что простой язык «недействителен» отражает конкретное намерение отменить общее право и сделать передачу недействительной.

Takeaways

Слова «недействительны» в соглашении LLC могут иметь непредвиденные последствия и, вероятно, помешают ратификации или последующему исправлению определенных транзакций.Проконсультируйтесь с юристом при составлении и рассмотрении вашего соглашения с LLC, чтобы избежать потенциальных ловушек.

Аннулируемый контракт | UpCounsel 2021

Недействительный контракт — это формальное соглашение, которое является незаконным и, следовательно, не имеет исковой силы с момента его создания. Читать 3 мин.

Обновлено 7 октября 2020 г .:

Недействительный контракт — это официальное соглашение, которое является незаконным и, следовательно, не имеющим исковой силы с момента его создания. Такой договор никогда не вступает в силу, потому что в нем отсутствуют существенные элементы правильно составленного юридического договора или полностью нарушаются договорные законы.

Основные элементы действующего договора

Для того чтобы контракт имел обязательную юридическую силу и имел исковую силу в соответствии с законами штата и федеральными законами, он должен включать следующие элементы:

1. Предложение и принятие : Условия предложения, сделанного одной стороной, должны быть подробно описаны.Другая сторона должна свободно принять эти условия.
2. Юридический объект и правоспособность сторон : Предмет соглашения должен быть законным, и обе стороны должны соглашаться с условиями добровольно, быть старше возраста согласия и быть в здравом уме на момент подписания соглашения.
3. Замечание : Цена или стоимость обмена должны быть четко указаны в контракте и описывать, как обе стороны получают выгоду от соглашения.

Хотя некоторые устные соглашения подлежат исполнению, письменная форма требуется для контрактов, включающих значительное возмещение, долги или недвижимость, а также для контрактов, которые не будут выполняться в течение длительного времени, таких как завещание и завещание.

Разница между «недействительными» и «аннулируемыми» контрактами

Недействительный контракт является незаконным и не имеет исковой силы с самого начала из-за того, как он был составлен. В таком контракте обычно указываются невозможные или незаконные условия, соображения или возражения; вовлекает сторону, которая была не в здравом уме или не достигла возраста согласия при подписании документов; или нарушает права стороны.

Контракт может быть признан недействительным, если он не подлежит исполнению, поскольку он был первоначально написан из-за изменений в законах и постановлениях, которые произошли после подписания контракта, но до его исполнения.Хотя соглашения, заключенные с несовершеннолетним, недействительны, согласие родителя или опекуна имеет законную силу. Выполненный контракт может быть признан недействительным, потому что все обязательства и условия выполнены, и не остается ничего, что можно было бы исполнить.

С другой стороны, оспариваемый договор является действительным и может иметь исковую силу, если обе стороны соглашаются действовать. В таком случае соглашение подлежит иску, но обстоятельства соглашения сомнительны. В то время как одна сторона связана условиями контракта, другая сторона может возражать против заключения контракта по юридическим причинам.Контракт может быть аннулирован в следующих случаях:

• Сторона была принуждена или угрожала подписать контракт.
• Партия находилась под влиянием.
• Партия некомпетентна в умственном отношении.
• Условия договора нарушены.
• Ошибки были допущены обеими сторонами.
• Контракт незаконный.
• Информация и факты были искажены или утаены.

Советы по правильному исполнению контракта

• Не торопитесь, чтобы прочитать весь документ.
• Убедитесь, что условия предложения четко изложены.
• Убедитесь, что вы понимаете все части контракта. Уточните все детали, которые вы не понимаете полностью.
• Составьте свой контракт в письменной форме, чтобы иметь доказательство соглашения на случай любых будущих споров.
• Обратите внимание на детали приема, такие как конкретные даты и крайние сроки.
• Подтвердите личность другой стороны перед заключением соглашения.

Как подписать соглашение об аннулировании договора

Ваши обстоятельства определят, какие документы вам понадобятся для расторжения договора.

• Расторжение по взаимному соглашению — это простой документ о расторжении, который не позволяет сторонам предъявлять иск друг другу, если одна из них позже передумает о расторжении. Чтобы полностью расторгнуть договор и освободить обе стороны от любой накопленной ответственности и обязательств, включите формулировку отказа в соглашение о взаимном расторжении.
• Расторжение для удобства позволяет одной стороне расторгнуть договор по любой причине, написав уведомление о расторжении другой стороне.
• Прекращение действия по причине выполняется в случае серьезных проблем с основным разделом контракта, вызванных другой стороной.

Нужен ли юрист для решения каких-либо договорных вопросов?

Бизнес-юрист может помочь вам составить, составить и отредактировать надлежащий контракт и предотвратить его утрату или аннулирование.В случае нарушения контракта или нарушения контрактного законодательства ваш адвокат будет представлять вас в суде на законных основаниях.

Если вам нужна дополнительная информация о недействительных контрактах, вы можете опубликовать свои юридические потребности на торговой площадке UpCounsel. UpCounsel принимает на свой сайт только 5% лучших юристов. Юристы UpCounsel являются выпускниками юридических школ, таких как Harvard Law и Yale Law, и имеют в среднем 14 лет юридического опыта, включая работу с такими компаниями, как Google, Menlo Ventures и Airbnb, или от их имени.

Разница между «недействительной» и «недействительной» передачей доверительного управления и почему это имеет значение | Паттон Салливан Бродель ТОО

В течение почти трех лет одна из быстро развивающихся областей калифорнийского закона об отчуждении права выкупа была сосредоточена на том, есть ли у заемщика «право» оспаривать неправомерное обращение взыскания на основании дефектных уступок векселя или доверительного акта перед продажей права выкупа.

Недавнее заключение Второго апелляционного округа Калифорнии — Hacker v.Homeward Residential, Inc. — добавляет последний слой к этой дискуссии.

Но сначала резюмируем, как мы достигли сегодняшнего дня:

Недавняя эволюция началась с

В 2016 году Верховный суд Калифорнии опубликовал свое мнение по делу Yvanova v. New Century Mortgage Corporation , в котором суд подтвердил, что заемщик имеет право заявить о неправомерном обращении взыскания на основании недействительной — но не просто оспариваемой — уступки . записки или доверительного акта.Деньги и грязь охватили это основополагающее мнение здесь — см. Верховный суд Калифорнии: заемщики имеют право заявить о неправомерном обращении взыскания на основании недействительной уступки примечания .

Как указано в этом заключении, сделка , аннулированная , не имеет юридической силы и «не существует вообще». Он не может быть ратифицирован или подтвержден даже сторонами сделки.

С другой стороны, оспоримая транзакция — это транзакция, в которой любая из сторон транзакции (но обычно , а не посторонний ) может решить избежать или ратифицировать возникшие правовые отношения.Транзакция может быть объявлена ​​недействительной, но сама по себе она не является недействительной.

В деле Yvanova , изложив структуру выше, Суд отказался решать ключевой вопрос о том, была ли оспариваемая уступка по этому делу (уступка ноты секьюритизированному трасту после даты закрытия траста ) недействительной или оспариваемой. , оставляя этот вопрос на усмотрение нижестоящего суда.

Yvanova вселило в истцов неправомерного обращения взыскания надежду на то, что они смогут выиграть, продемонстрировав, что предыдущая уступка доверительного договора была «недействительной.Но эта надежда вскоре уменьшилась из-за ряда дел, ограничивающих воздействие Иванова .

Ряд дел бросил холодную воду на истцов неправомерного выкупа, надеясь использовать Yvanova в свою пользу. Деньги и грязь охватили это развитие здесь — см. . Yvanova потеряла свой моджо для истцов неправомерного выкупа? .

Эти мнения, как правило, сводились к тому, что согласно законам Нью-Йорка и Калифорнии уступка, которая является дефектной, исходя из времени даты закрытия ипотечного фонда или того факта, что она была «подписана роботом» , скорее всего, всего лишь аннулируемый , и может быть ратифицирован кредитором для удаления любого пятна на обращении взыскания.

Многие дела о неправомерном обращении взыскания, похоже, были основаны на передаче доверительного управления ипотечному доверию после даты его закрытия. В этих случаях уступка была только оспорена, но не недействительна, и истцу по неправомерному обращению взыскания не повезло.

Некоторые задания все еще недействительны

Среди множества дел, сводящих к минимуму влияние Yvanova , утверждая, что уступки могут быть только аннулированы, а не аннулированы, выделяется одно заметное исключение: Sciarratta v.Национальная ассоциация банков США . Деньги и грязь охватили это дело здесь — Апелляционный суд обратился с жалобой на элемент «Предубеждение» в отношении незаконного обращения взыскания на права выкупа .

В Sciarratta кредитор назначил вексель и доверительный акт одному правопреемнику , а затем через несколько месяцев намеревался передать ту же вексель и доверительный акт другому цессионарию . Второй правопреемник лишен права выкупа.

Апелляционный суд постановил, что кредитор уже передал вексель и доверительный акт ранее, и, таким образом, его вторая предполагаемая уступка была не только аннулирована, но и недействительна.

По следам Sciarratta пришло мнение Hacker .

В Hacker шаблон фактов был аналогичен Sciarratta . Заемщик получил ссуду в размере 875 000 долларов от компании Option One Mortgage Corporation. 1 июня 2006 г. компания Option One передала ссуду секьюритизированному ипотечному трасту под названием Option One Mortgage Loan Trust 2006-2.

Два года спустя, в 2008 году, преемник Option One попытался уступить тот же заем Deutsche Bank.Позднее преемники Deutsche Bank лишились права выкупа.

Хакер, который получил собственность Grant Deed до обращения взыскания, подал иск о неправомерном обращении взыскания. Хакер утверждал, что попытка кредитора вторая уступка была недействительной, потому что кредитор больше не владел ссудой из-за своей первой уступки.

Суд первой инстанции отклонил дело Хакера, поддержав возражение без разрешения на внесение поправок. Но Апелляционный суд изменил положение, полагаясь на Sciarratta .

Суд подчеркнул, что иск Hacker был , а не на основании нарушения руководящих документов ипотечного фонда, что привело бы к просто «оспариваемой» уступке, поскольку бенефициар все еще мог ратифицировать несанкционированные действия. Вместо этого, как установил суд, иск Hacker был основан на простой хронологии событий: кредитор уже выдал ссуду в 2006 году, а в 2008 году ему уже нечего было уступить . Суд постановил, что «уступка собственности стороной, никогда не имевшей законного права собственности, недействительна.”

Урок

Основываясь на двух линиях дел, которые возникли после Yvanova , уступка ссуды, которая нарушает технические положения ипотечного фонда (например, перевод после даты закрытия траста), вероятно, может быть только аннулирована. ратифицированный впоследствии бенефициаром, и не будет поддерживать требование истца о неправомерном обращении взыскания.

Но попытка второй уступки ссуды кредитором, которому уже передано ссуды из , вероятно, является недействительной и не может быть ратифицирована.Взыскание права выкупа вторым «правопреемником» в этом сценарии будет уязвимо для неправомерного требования взыскания.

[Просмотреть источник.]

— экономический эквивалент опциона пут или колл — Лаборатория корпоративных финансов

Как закон использует оппортунизм сторон по договору, чтобы сделать санкцию недействительной

В предыдущем посте (на голландском) обсуждалось недавнее дело Верховного суда Бельгии о недействительности продажи акций из-за запрещенной финансовой помощи.Дело, по которому было вынесено постановление Верховного суда Бельгии, показывает, как мера наказания за недействительность продумана так, чтобы использовать стимулы сторон договора для достижения целей законодателя.

1.

Правила финансовой помощи вступают в силу, если компания предоставляет средства, предоставляет ссуды или предоставляет обеспечение с целью приобретения своих акций третьей стороной (статья 25 Второй Директивы). Нарушение правил оказания финансовой помощи может привести к признанию сделки недействительной.Поскольку считается, что финансовая помощь затрагивает « ordre publique », как продавец, так и покупатель (или любая другая заинтересованная сторона в этом отношении) имеют право требовать признания недействительности.

Этот тип симметричного права требовать ничтожности называется в бельгийско-французской традиции «абсолютной ничтожностью». Большинство оснований для признания недействительными приводят только к «относительной недействительности»: только сторона, защищенная правилом, которое было нарушено, может ссылаться на санкцию (или может не делать этого).В случае «относительной ничтожности» статус распределяется асимметрично. Примером «относительной недействительности» является покупатель, ставший жертвой мошенничества со стороны продавца; продажа является недействительной, но, очевидно, только покупатель может претендовать на такую ​​недействительность.

Недействительность — ядерная санкция в договорном праве. Судья попытается перемотать контракт: стороны должны быть поставлены в положение, в котором они были бы в без контракта. В случае недействительного договора купли-продажи покупатель должен вернуть купленные товары, а продавец должен вернуть первоначальную продажную цену.

Две сестры продали покупателю акции двух инвестиционных компаний. Поскольку у покупателя не было достаточно средств для оплаты стоимости акций, оплата покупной цены была частично отложена. Это позволило покупателю со временем заплатить цену за счет доходов инвестиционной компании. Все идет нормально. В качестве дополнительной гарантии для продавцов на инвестиционные компании была возложена солидарная ответственность по отсроченной цене.

К сожалению, наступает финансовый кризис, который сводит на нет стоимость инвестиций двух компаний.Акции инвестиционных компаний падают, и покупатель не может выполнить свое обязательство по уплате оставшейся суммы. Две сестры подали в суд на покупателя, ожидая получить вознаграждение за оставшуюся часть цены. Однако покупатель ссылается на недействительность договора купли-продажи: гарантия двух целевых инвестиционных компаний в отношении отсрочки платежа представляет собой финансовую помощь. По действовавшему в то время законодательству финансовая помощь всегда была запрещена. Иск сестер возвращается к ним неприятным бумерангом: суд низшей инстанции признал договор купли-продажи недействительным.В результате сестры вместо того, чтобы получить оставшуюся часть покупной цены, должны были вернуть все, что они уже получили. Конечно: они сами вернули акции, но за это время они обесценились.

2.

Следует отметить, что суд мог установить нарушение правил о финансовой помощи без обязательного признания договора купли-продажи недействительным. Из-за далеко идущих последствий недействительности последствия обычно ограничиваются отменой незаконных частей сделки.В случае запрещенной финансовой помощи, как в данном случае, гарантия, нарушающая запрет, определенно будет недействительной. Однако суды часто отделяют незаконную сделку от сделки, если имеют возможность сделать это без изменения предмета сделки. В данном случае суд низшей инстанции мог признать обязательство целевых компаний недействительным без пересмотра сделки купли-продажи. В решении Верховного суда Бельгии не говорится, был ли этот аргумент представлен в суды низшей инстанции.

Суд низшей инстанции также мог объявить договор купли-продажи недействительным без постановления о реституции денег, которые уже были уплачены. Принцип «in pari causa turpitudinis cessat repititio» дает судьям свободу действий в определении последствий сделки, которая является недействительной. И снова суд низшей инстанции не использовал этот вариант (и мы не знаем, было ли ему предложено это сделать).

В любом случае, сам договор купли-продажи был объявлен недействительным, и была заказана полная реституция, что дало нам хороший — сестры-продавцы могут иметь другое мнение — пример экономики, лежащей в основе санкции о признании недействительной.

3.

Можно сказать, что бенефициар санкции недействительности имеет эквивалент опциона со страйк-ценой, равной исходной цене. В этом случае у покупателя был «пут-опцион»: право, но не обязательство продать акции продавцу по первоначальной цене. Это снижает риск для покупателя. Если стоимость акции выше первоначальной цены, покупатель не будет размещать акции по «пут-опциону». Если, с другой стороны, стоимость акций упадет, покупателю будет лучше, если он выставит акции продавцу по первоначальной цене.

Ситуация продавца в случае «абсолютной недействительности» является зеркальным отражением. У продавца есть экономический эквивалент «колл-опциона»: право, но не обязанность, выкупить акции у покупателя по первоначальной цене. Продавец будет использовать это право только в том случае, если стоимость акций выросла с момента первоначальной продажи.

Какова бы ни была эволюция стоимости акций, та или иная сторона всегда имеет стимул использовать опцион пут или колл для перемотки сделки.Теоретически сделка всегда будет разматываться, поскольку при любой возможной гипотезе от этого выигрывает та или иная сторона.

Частные юристы часто говорят о недействительности как о мощной санкции. Они редко объясняют причину этой силы. Одеяние судьи не имеет магических сил, если он выносит санкцию недействительности, и его молоток не более опасен. Сила «абсолютной ничтожности» заключается в дизайне, который делает всегда интересным, по крайней мере, для одной стороны использовать средство правовой защиты, которое служит целям законодателя.Стороны знают об этом — по крайней мере, если они знают правовую норму, которая в случае правил о финансовой помощи может быть не всегда так, — и будут воздерживаться от транзакции, приводящей к «абсолютной недействительности». Законодатель дешевым способом делегировал осуществление государственной политики частной стороне (см. Также здесь на голландском языке). В случае запрета на финансовую помощь эта цель политики, возможно, заключается в защите кредиторов компании.

« Частные пороки умелым политическим деятелем могут быть превращены в общественные блага».

Был ли покупатель в деле о финансовой помощи движимым благородным желанием преследовать общественные интересы законодателя, который запретил финансовую помощь? Вряд ли. Но законодатель умело использовал оппортунизм покупателя («акции растут: я не требую; акции падают: я требую») в общественных целях.

Или, как писал англо-голландский протоэкономист Бернар Мандевиль в 18 ^-м веках, в самом конце «Басни о пчелах»: «Частные пороки умелого политика могут быть превращены в общественные блага».

Джоэри Вананрой

Нравится:

Нравится Загрузка …

Раздел II | Аннотированная Конституция США | Закон США

Хотя Верховный суд до назначения в него главного судьи Джона Маршалла постановил, что пункт о верховенстве аннулирует конституционное или законодательное положение штата, несовместимое с договором, подписанным федеральным правительством, его разработка была оставлена ​​Маршаллу. полное значение статьи применительно к актам Конгресса.Своим решительным мнением в делах Маккаллох против Мэриленда и Гиббонс против Огдена Маршалл придал этому принципу жизнеспособность, которая пережила столетие колебаний в рамках доктрины двойного федерализма. В первом случае он в общих чертах утверждал, что «штаты не имеют полномочий, посредством налогообложения или иным образом, задерживать, препятствовать, обременять или каким-либо образом контролировать действие конституционных законов, принятых Конгрессом для выполнения возложенных на них полномочий. в секторе государственного управления.Мы считаем, что это неизбежное следствие превосходства, провозглашенного конституцией ». Из этого он пришел к выводу, что государственная пошлина на банкноты, выпущенные филиалом Банка Соединенных Штатов, была недействительна.

В деле Гиббонс против Огдена Суд постановил, что некоторые законодательные акты Нью-Йорка, предоставляющие исключительное право на использование парового судоходства в водах штата, были недействительными в той мере, в какой они применялись к судам, имеющим лицензию Соединенных Штатов для ведения прибрежного плавания. торговля.Председатель Верховного суда Маршалл писал: «Однако в качестве аргумента утверждалось, что если закон, принятый государством в порядке осуществления его признанного суверенитета, вступает в противоречие с законом, принятым Конгрессом в соответствии с конституцией, они влияют на субъект и друг друга как равные противостоящие силы. Но создатели нашей конституции предвидели такое положение вещей и обеспечивали его, провозглашая верховенство не только самого себя, но и законов, принятых во исполнение этого положения. Недействительность акта, несовместимого с конституцией, определяется заявлением о том, что конституция является высшим законом.Соответствующее применение той части статьи, которая предоставляет такое же верховенство законам и договорам, — это такие акты законодательных собраний штата, которые не выходят за рамки их полномочий, но, хотя и приняты во исполнение признанных полномочий штата, вмешиваются или нарушаются. вопреки законам Конгресса, принятым во исполнение конституции, или некоторым договорам, заключенным под властью Соединенных Штатов. В каждом таком случае высшим является акт съезда или договор; и закон государства, хотя и принимаемый при осуществлении неоспоримых полномочий, должен подчиняться ему.”

При применении клаузулы о верховенстве к темам, которые регулировались Конгрессом, основная задача Суда состоит в том, чтобы установить, совместим ли оспариваемый закон штата с политикой, изложенной в федеральном статуте. Когда Конгресс принимает законы в отношении какого-либо предмета, степень и характер правовых последствий постановления являются федеральными вопросами, ответы на которые должны быть получены с учетом языка и политики штата. Если Конгресс прямо предусматривает исключительное федеральное господство или если он прямо предусматривает параллельную юрисдикцию федерального государства и штата, задача Суда упрощается, хотя, конечно, все еще могут оставаться сомнительные области, в которых толкование будет необходимо.Однако в тех случаях, когда Конгресс молчит, Суд должен сам решить, должно ли федеральное законодательство отменить юрисдикцию штата.

Когда Конгресс принимает законы в соответствии с делегированными ему полномочиями, конфликтующие законы и политика штата должны уступить место. Хотя упреждающий эффект федерального законодательства лучше всего известен в областях, регулируемых Коммерческой оговоркой, такой же эффект, конечно, присутствует всякий раз, когда Конгресс принимает законы в соответствии с одним из его перечисленных полномочий. Оговорка о верховенстве действует независимо от того, являются ли полномочия Конгресса явными или подразумеваемыми, а также полностью или в зависимости от принятия государством.Последнее можно увидеть в ряде случаев, касающихся действительности законодательства штата, принятого для включения штатов в различные программы, санкционированные Конгрессом в соответствии с Законом о социальном обеспечении. Участие штата в программах с технической точки зрения является добровольным, и ни один штат не обязан принимать законы, соответствующие требованиям федерального закона. Однако после участия штата любое его законодательство, противоречащее федеральным требованиям, становится недействительным в соответствии с положением о верховенстве.

В то же время, однако, оговорка о верховенстве не является «источником каких-либо федеральных прав», и она «определенно не создает основания для иска». Таким образом, отдельные стороны в судебном процессе не могут подавать в суд для обеспечения соблюдения федерального закона через пункт о верховенстве, поскольку такое прочтение статьи не позволит Конгрессу ограничить исполнение федеральных законов федеральными субъектами. Вместо этого, без законных оснований для иска, те, кто желает добиться судебного запрета против государственного субъекта, который отказывается соблюдать федеральный закон, должны полагаться на неотъемлемую справедливую власть судов, судебное средство правовой защиты, которое может быть отменено Конгрессом.

Действие федеральных законов об иммунитете, направленных на недопущение использования в судах штатов компрометирующих заявлений и показаний, данных свидетелем перед комитетом Конгресса или федеральным большим жюри, иллюстрирует прямое федеральное преимущественное право, не зависящее от участия штата в федеральной программе. Поскольку Конгресс, в соответствии со своими главными полномочиями по обеспечению национальной обороны, дополненными необходимой и надлежащей оговоркой, правомочен требовать от лиц дачи показаний, необходимых для принятия законодательства, он правомочен получать такие показания вместо самого свидетеля. — иск о предъявлении обвинения путем предоставления ему иммунитета от судебного преследования на основании доказательств, выявленных не только в федеральных судах, но и в судах штатов.

Предвидя его аргумент в деле Маккалок против Мэриленда , главный судья Маршалл в 1805 году поддержал акт 1792 года, утверждающий, что Соединенные Штаты имеют приоритет перед претензиями штатов в отношении банкротного должника. Позже этот принцип был распространен на федеральные законодательные акты, согласно которым налоги, причитающиеся Соединенным Штатам неплатежеспособным лицом, имеют приоритет при уплате над налогами, которые он должен государству. Точно так же федеральное правительство имело право превалировать над гражданином, пользующимся преференцией по закону штата в качестве кредитора вражеского иностранного банка в процессе ликвидации властями штата.Федеральный закон, предусматривающий, что, когда ветеран умирает в федеральной больнице без завещания или наследников, его личное имущество переходит в Соединенные Штаты, поскольку попечитель Общего почтового фонда действует автоматически без предварительного согласования ветерана с Соединенными Штатами на такое распоряжение и иметь преимущественную силу по отношению к иску государства, основанному на его законе о выкупе.

Конституция, законы и договоры Соединенных Штатов являются такой же частью права каждого штата, как и его собственные местные законы и конституция.Их обязанности «являются императивом для государственных судей, в их служебном, а не только в их личном качестве. В силу самого характера их судебных обязанностей они должны будут объявить закон, применимый к делу, в приговоре. Они должны были принимать решения не только в соответствии с законами или Конституцией штата, но и в соответствии с законами и договорами Соединенных Штатов — «высшим законом страны» ». Суды штата обязаны исполнять федеральный закон, когда это применимо и игнорировать законы штата в случае конфликта; Федеральный закон включает, конечно, не только Конституцию, законы и договоры, но и толкование их значений Верховным судом Соединенных Штатов.Хотя штатам, возможно, не придется специально создавать суды, компетентные рассматривать федеральные иски или специально наделить суды полномочиями, это нарушает пункт о верховенстве, когда суд штата отказывает в рассмотрении категории федеральных исков, когда суд рассматривает действия закона штата аналогичного характера. а иногда даже тогда, когда он не принимает во внимание законные действия штата аналогичного характера. Существование нижестоящих федеральных судов, заседающих в штатах и ​​часто осуществляющих параллельную юрисдикцию субъектов, создало проблемы в отношении степени, в которой суды штатов связаны своими постановлениями.Хотя Верховный суд дал указание и поощрил нижестоящие федеральные суды к созданию корпуса федерального общего права, он не говорил о влиянии таких решений нижестоящих судов на суды штатов.

Логика статьи о верховенстве, по-видимому, требует, чтобы полномочия Конгресса определялись путем справедливого прочтения явных и подразумеваемых грантов, содержащихся в самой Конституции, без ссылки на полномочия штатов. Однако в течение столетия после смерти Маршалла Суд исходил из теории о том, что Десятая поправка вынудила исключить различные вопросы внутренней полиции из-под власти, прямо переданной Конгрессу.Эта точка зрения первоначально была выдвинута в деле New York City v. Miln , которое сначала оспаривалось, но не было решено до смерти Маршалла. Милн касался закона Нью-Йорка, который требовал от капитанов судов, заходящих в гавань Нью-Йорка с иностранцами на борту, направлять письменный отчет мэру города, предоставляя определенную предписанную информацию. Его можно было отличить от Gibbons v. Ogden на том основании, что статут, использованный в предыдущем деле, противоречил акту Конгресса, в то время как Суд установил, что в данном деле такого конфликта не было.Но Суд не желал основывать свое решение на этом различии.

Выступая от имени большинства, судья Барбур воспользовался возможностью провозгласить новую доктрину. «Но мы не высказываем свое мнение по этому поводу. Мы предпочитаем сажать себя на то, что считаем неприступным. Они заключаются в следующем: что государство имеет такую ​​же неоспоримую и неограниченную юрисдикцию над всеми людьми и вещами в пределах своих территориальных границ, что и любое иностранное государство, где эта юрисдикция не передается и не ограничивается конституцией Соединенных Штатов.Что, в силу этого, это не только право, но и святая и священная обязанность государства — способствовать безопасности, счастью и процветанию своего народа и обеспечивать его общее благосостояние любым и любым действием. законодательство, которое, по его мнению, может способствовать достижению этих целей; когда власть над конкретным субъектом или способ ее осуществления не передаются или не ограничиваются только что указанным способом. Что все те полномочия, которые относятся только к муниципальному законодательству или, возможно, правильнее называть внутренней полиции , таким образом не передаются или ограничиваются; и что, следовательно, по отношению к ним власть государства является полной, безоговорочной и исключительной.«Джастис Стори» в своем несогласии заявил, что Маршалл слышал предыдущий аргумент и пришел к выводу, что статут Нью-Йорка неконституционен.

Концепция «полной, неквалифицированной и исключительной» полицейской власти, находящейся в штатах и ​​ограничивающей полномочия национального правительства, была одобрена главным судьей Тэни десятью годами позже в делах о лицензии . Поддерживая законы штата, требующие лицензий на продажу алкогольных напитков, в том числе импортируемых из других штатов или из-за рубежа, он учредил Верховный суд в качестве последнего арбитра при проведении границы между взаимоисключающими, взаимно ограничивающими полями власти, занятыми национальные правительства и правительства штатов.

До недавнего времени казалось, что фактически и теоретически Суд отверг эту доктрину, но в деле Национальная лига городов против Усери он частично восстановил ограничение полномочий полиции штата при осуществлении делегированных федеральных полномочий. Тем не менее, решение было принято строго разделенным судом, и последующие толкования тесно связаны с развитием дела, а затем отменили дело.

После упадка «доктрины двойного федерализма» в 1930-х годах Суд поставил вопрос о том, имел ли Конгресс полномочия регулировать поведение и деятельность штата в той же степени, в первую очередь в соответствии с положением о торговле, как он это делал для регулирования частного поведения и деятельность за исключением закона штата.В деле United States v. California , подтверждая законность применения федерального закона о безопасности к государственной железной дороге, эксплуатируемой как некоммерческая организация, Суд, выступая через судью Стоуна, отрицал наличие подразумеваемого ограничения. на полномочные полномочия Конгресса по регулированию торговли, когда были задействованы государственные средства. «Государство не может отказать в власти, если ее осуществление было санкционировано Конгрессом, не больше, чем отдельное лицо». Хотя государство, управляющее железной дорогой, действовало как суверен и в пределах полномочий, предоставленных штатам, Суд заявил, что ее осуществление было «подчинено полномочию по регулированию межгосударственной торговли, которое было предоставлено специально национальному правительству».Суверенная власть штатов обязательно уменьшается в той мере, в какой это предусмотрено Конституцией федеральному правительству ».

Последовала серия дел, в которых Суд отказался создать какой-либо иммунитет штата от регулирования, когда Конгресс действовал в соответствии с делегированными полномочиями. Кульминацией этой серии должно было стать дело Maryland v. Wirtz , в котором Суд подтвердил конституционность применения федерального закона о заработной плате и часах к непрофессиональным служащим государственных школ и больниц.По мнению судьи Харлана, Суд усмотрел четкую связь между условиями труда в этих учреждениях и торговлей между штатами. Условия труда в школах и больницах влияют на торговлю; забастовки и остановки работы с участием таких сотрудников прерывают и обременяют поток товаров, закупаемых государственными органами, через государственные линии, а выплачиваемая заработная плата имеет существенное влияние. Судья написал, что в связи с этим применимым положением о коммерции Конгресс не обязан по конституции «уступать государственному суверенитету при выполнении правительственных функций».Этот аргумент просто неубедителен. В Федеральной конституции нет общей доктрины, согласно которой правительства двух стран, национального и государственного, должны осуществлять свои полномочия таким образом, чтобы не препятствовать свободному и полному осуществлению полномочий друг друга. . . . [Я] ясно, что федеральное правительство, действуя в рамках делегированных полномочий, может преодолевать противоречащие интересы государства, независимо от того, описываются ли они как «правительственные» или «собственные» по своему характеру. . . . [V] все общие правила торговли не перестают быть правилами торговли, потому что в этом участвует государство.Если государство занимается экономической деятельностью, которая на законных основаниях регулируется федеральным правительством, когда ею занимаются частные лица, государство также может быть вынуждено привести свою деятельность в соответствие с федеральным законодательством ».

Wirtz был специально подтвержден в деле Fry v. United States , в котором Суд подтвердил конституционность введенного президентом контроля над заработной платой в соответствии с законом Конгресса для всех государственных служащих штата. Однако в своем несогласии судья Ренквист выдвинул доктрину, которая должна была получить одобрение большинства в League of Cities , в которой он написал для Суда: «[T] здесь атрибуты суверенитета, присущие правительству каждого штата, которые не могут быть нарушены. Конгрессом не потому, что Конгресс может не иметь утвердительных законодательных полномочий для решения этого вопроса, а потому, что Конституция запрещает ему осуществлять полномочия таким образом.Стандарт, по-видимому, при различении допустимого и недопустимого федерального регулирования заключается в том, существует ли федеральное вмешательство в «функции, необходимые для отдельного и независимого существования». В контексте этого дела решения государства в отношении оплаты труда своих сотрудников и продолжительности рабочего времени были важными аспектами их «свободы структурировать интегральные операции в областях традиционных государственных функций». Линия дел, проиллюстрированная United States v.Калифорния была выделена и сохранена на том основании, что регулируемая там деятельность штата была настолько непохожа на традиционную деятельность штата, что Конгресс мог с ней связаться; Дело против Боулза было признано различимым на том основании, что Конгресс действовал в соответствии со своими военными полномочиями, и отказ от власти нанес бы ущерб национальной обороне; Fry выделялся на том основании, что он поддерживал чрезвычайное законодательство, предназначенное для борьбы с серьезной национальной чрезвычайной ситуацией, средства были ограничены по времени и эффекту, замораживание не отменяло дискреционные полномочия штата в структурировании операций или принудительной реструктуризации, а также действия федерального правительства ». действовали для уменьшения давления на государственный бюджет, а не для его увеличения. Wirtz было отменено; он позволял Конгрессу вмешиваться в выполнение неотъемлемых и традиционных функций государственного управления и поэтому не мог оставаться в силе.

Лига городов не оказала большого ограничения на власть Конгресса при принятии последующих решений. Во-первых, считалось, что его принцип не распространяется на государственное регулирование частного поведения, влияющего на торговлю между штатами, даже в отношении таких вопросов, как юрисдикция государства над землями в пределах его границ.Во-вторых, это было сделано для того, чтобы не иммунизировать государственное ведение бизнес-операций, то есть деятельность, связанную с собственностью, в отличие от «традиционной государственной деятельности». В-третьих, это было решено не препятствовать Конгрессу регулировать способ, которым штаты регулируют частную деятельность в пределах штата — даже при том, что такая государственная деятельность, безусловно, является традиционным правительственным действием — исходя из теории, что, поскольку Конгресс может вытеснить или упредить государственное регулирование, он может потребовать государства должны регулировать определенным образом, если они хотят продолжать действовать в этой области.В-четвертых, было принято решение не ограничивать Конгресс, когда он действует в чрезвычайных ситуациях или в соответствии со своими военными полномочиями, чтобы Конгресс действительно мог заниматься даже традиционной правительственной деятельностью. В-пятых, он был признан неприменимым к полномочиям Конгресса по обеспечению соблюдения Тринадцатой, Четырнадцатой и Пятнадцатой поправок. В-шестых, очевидно, что он не имел отношения к использованию покупательной способности Конгресса при определенных условиях. В-седьмых, не из-за того, как Суд сформулировал заявление о своей доктринальной позиции, которое является абсолютистским, а из-за того, как в нем был учтен прецедент и из-за согласия судьи Блэкмуна, он всегда был открыт для интерпретации, что Конгресс имел возможность достичь традиционных правительственных деятельность, не связанная с отношениями работодатель-работник, или позволяет достичь даже этих отношений, если результатом является «уменьшение давления на государственный бюджет, а не его увеличение.В своем согласии судья Блэкман высказал предположение, что он не согласен с «некоторыми возможными последствиями» этого мнения, и переформулировал его как «уравновешивающий подход», который «не ставит федеральную власть вне закона в таких областях, как охрана окружающей среды, где интересы федерального правительства явно нарушаются. больше и там, где соответствие государственных учреждений установленным федеральным стандартам будет иметь важное значение ».

Суд отменил Национальную лигу городов в деле Гарсия против столичного транзитного управления Сан-Антонио и, по-видимому, вернулся к концепции федерального превосходства, воплощенной в Wirtz и Fry .Суд указал, что по большей части штаты должны искать защиты от воздействия федерального регулирования на политические процессы, а не от каких-либо ограничений, налагаемых на коммерческую власть или содержащихся в Десятой поправке. В заключении судьи Блэкмана для Суда по делу Гарсия был сделан вывод о том, что тест Национальной лиги городов на «целостные операции в областях традиционных государственных функций» оказался «непрактичным и бесплодным с точки зрения доктрины». Государственная автономия ограничена и защищена положениями самой Конституции, поэтому — по крайней мере, обычно — осуществление перечисленных полномочий Конгресса не должно ограничиваться « a priori определениями государственного суверенитета».«Государства сохраняют значительный объем суверенной власти« только в той мере, в какой Конституция не лишает их их первоначальных полномочий и не передает эти полномочия федеральному правительству ». Есть прямые ограничения в ст. I, § 10; и «Раздел 8. . . столь же резкое сокращение государственного суверенитета, разрешая Конгрессу осуществлять широкий спектр законодательных полномочий и (в сочетании с положением о верховенстве статьи VI) отменять противоречащее законодательству штата.С другой стороны, основные ограничения на осуществление Конгрессом торговых полномочий следует искать не в Десятой поправке, не в самой торговой статье или не в «установленных в судебном порядке ограничениях на федеральную власть», а в структуре федеральной власти. Правительство и в политических процессах. «[Ф] фундаментальное ограничение, которое конституционная схема налагает на Торговую оговорку для защиты« государств как государств », является ограничением процесса, а не результата». Продолжая признавать, что «полномочия Конгресса в соответствии с Положением о торговле должны отражать позицию [].. . что штаты занимают особое и конкретное положение в нашей конституционной системе », Суд постановил, что применение положений Закона о справедливых трудовых стандартах о минимальной заработной плате и сверхурочной работе к государственной занятости не требует определения этих« позитивных ограничений ». Таким образом, возможно, Суд не полностью отказался от предпосылки Национальной лиги городов о том, что существуют ограничения на то, в какой степени федеральное регулирование может обременять штаты как штаты. Скорее, в нем оговаривается, что любые такие ограничения на осуществление федеральной власти должны быть основаны на неспособности политических процессов защитить интересы государства и «должны быть адаптированы для компенсации [таких] недостатков.. . вместо того, чтобы диктовать «священную область государственной автономии» ».

Дальнейшее указание на то, что должно быть заявлено для установления положительных ограничений регулирования коммерческой власти, было предоставлено в деле South Carolina v. Baker . Суд широко истолковал Гарсиа как означающий, что должно быть заявление о «некоторых чрезвычайных недостатках в национальном политическом процессе», прежде чем Суд вмешается. Утверждения о том, что Конгресс действовал на основе неполной информации, будет недостаточно, поскольку Суд отметил, что Южная Каролина «даже не утверждала, что она была лишена какого-либо права на участие в национальном политическом процессе или что она была выделена таким образом, который оставил его политически. изолированные и бессильные.Таким образом, общее правило состоит в том, что «ограничивает полномочия Конгресса по регулированию государственной деятельности. . . являются структурными, а не существенными — , то есть , которые государства должны найти свою защиту от регулирования Конгресса через национальный политический процесс, а не через определенные в судебном порядке сферы нерегулируемой государственной деятельности ».

Несогласный в Гарсия , судья Ренквист предсказал, что доктрина, предложенная инакомыслящими и этими судьями в Национальной лиге городов «будет.. . со временем снова получить поддержку большинства в Суде ». Когда состав Суда изменился, оказалось, что предсказание подтвердилось. Столкнувшись с возможностью в деле New York v. United States пересмотреть Garcia , Суд вместо этого выделил его, отменив федеральный закон на том основании, что Конгресс не может «наложить на себя» законодательные и административные процедуры штата. правительство обязать администрацию федеральных программ.Однако линия анализа, проведенная Судом, проясняет, каков будет результат, когда будет пересмотрен федеральный закон типа Garcia .

То есть, поскольку спор включал разделение полномочий между федеральным правительством и правительством штата, судья О’Коннор написал для Суда в Нью-Йорке , можно было спросить, действовал ли Конгресс в соответствии с делегированными полномочиями, или можно было спросить, вторгся ли Конгресс в провинция штата, защищенная Десятой поправкой.Но, как пишет судья, «эти два расследования являются зеркальным отображением друг друга. Если полномочия делегированы Конгрессу в Конституции, Десятая поправка прямо отвергает любые оговорки в отношении этих полномочий за штатами; если власть является атрибутом государственного суверенитета, закрепленным за Десятой поправкой, это обязательно право, которое Конституция не предоставляла Конгрессу ».

Полномочия, делегированные нации, поэтому подлежат ограничениям, которые оставляют полномочия за государствами.Это ограничение не содержится в тексте Десятой поправки, которая, как заявил Суд, является «трюизмом», а является прямым ограничением полномочий по статье I в случае нарушения государственного суверенитета. Положение о «получении титула» было таким вторжением. И федеральное правительство, и штаты несут политическую ответственность перед народом. Когда Конгресс побуждает штаты принять программу, предписанную на федеральном уровне, и управлять ею, оба правительства несут ответственность за свои решения. Когда Конгресс заставляет штаты действовать, на должностных лиц штата ложится основная тяжесть ответственности, которая должным образом относится к общенациональному уровню.Положение о «получении титула», поскольку оно давало штатам «неизбежную команду», преобразовывало правительства штатов в «региональные отделения» или «административные агентства» федерального правительства, недопустимо подрывало ответственность людей и было недействительным. Независимо от того, рассматривается ли это как выходящее за рамки перечисленных полномочий Конгресса или как посягательство на суверенитет штата, закрепленный Десятой поправкой, «это положение несовместимо с федеральной структурой нашего правительства, установленной Конституцией.”

Следовательно, федеральные законы общего применения, безусловно, подлежат проверке в соответствии с тестом New York , а не структурным стандартом Garcia .

Расширяя свое правило против командования, Суд в деле Printz v. United States установил «категорически» правило, согласно которому «[t] федеральное правительство не может принуждать штаты к принятию или осуществлению федеральной программы регулирования». В документе Printz речь шла о положении Закона о предотвращении насилия с применением огнестрельного оружия Брэди, согласно которому в ожидании разработки Генеральным прокурором национальной системы, с помощью которой можно было бы проводить проверку криминального прошлого потенциальных покупателей огнестрельного оружия, главные сотрудники правоохранительных органов штата и местным органам власти провести проверку биографических данных, чтобы установить, не имеют ли заявители права на покупку огнестрельного оружия.Столкнувшись с отсутствием какой-либо текстовой основы для «категорического» правила, Суд обратился к истории, которая, по его мнению, продемонстрировала недостаточность усилий Конгресса по наложению на государства позитивных обязанностей. Что еще более важно, Суд опирался на «структурную конституцию», чтобы продемонстрировать, что Конституция 1787 года не лишила государства «остаточного и неприкосновенного суверенитета», что фактически и теоретически она сохранила систему «двойного суверенитета». отражено во многих вещах, но в первую очередь в конституционном наделении «Конгрессом не всех правительственных полномочий, а только дискретных, перечисленных», что было выражено в Десятой поправке.Таким образом, несмотря на то, что ранее он отклонил требование о предоставлении законодательной помощи, теперь Суд ясно дал понять, что административные служащие и ресурсы также были ограждены от федеральной власти.

Сфера действия изложенного таким образом правила была неясной. В частности, судья О’Коннор при этом заметил, что Конгресс сохранил за собой право привлекать штаты на основе договорных соглашений и на добровольной основе. В частности, она заявила, что «Суд надлежащим образом воздерживается от решения, являются ли также недействительными другие чисто министерские требования к отчетности, наложенные Конгрессом на государственные и местные органы власти в соответствии с его полномочиями по коммерческой оговорке.”

Частичный ответ был дан в деле Reno v. Condon , в котором суд оставил в силе Закон о защите личных данных водителей от 1994 года в связи с обвинением в нарушении антикомандирования правил New York и Printz . Закон в целом ограничивает раскрытие и перепродажу без согласия водителя личной информации, содержащейся в записях государственных автотранспортных ведомств, и требует раскрытия этой информации для определенных целей государственного учета.Признавая, что Закон «потребует времени и усилий со стороны государственных служащих», Суд счел такое введение допустимым, поскольку Закон регулирует деятельность государства напрямую, а не требует от государств регулировать частную деятельность.

Федеральные органы и агентства никогда не пользовались такой же степенью иммунитета от регулирования полиции штата, как от налогов штата. Суд изучал характер каждого постановления, чтобы определить, совместимо ли оно с функциями, возложенными Конгрессом на федеральное агентство.Эта проблема чаще всего возникает в связи с применимостью государственных законов к деятельности национальных банков. Принятие решений по этим делам основывалось на двух соответствующих положениях. Первое было заявлено судьей Миллером в деле National Bank v. Commonwealth . «[Национальные банки] подчиняются законам государства, и в своей повседневной деятельности они регулируются в большей степени законами государства, чем нации. Все их контракты регулируются и толкуются законами штата.Их приобретение и передача собственности, их право взыскать долги и их ответственность быть привлеченным к ответственности за долги — все это основано на законодательстве штата. Только тогда, когда закон штата лишает банки возможности выполнять свои обязанности перед правительством, он становится неконституционным ». В деле Davis v. Elmira Savings Bank Суд сформулировал второе утверждение следующим образом: «Национальные банки являются инструментами федерального правительства, созданы для общественных целей и, как таковые, обязательно подчиняются высшей власти Соединенных Штатов.Отсюда следует, что попытка государства определить свои обязанности или контролировать ведение их дел является абсолютно недействительной, если такая попытка осуществления власти явно противоречит законам Соединенных Штатов и либо подрывает цель национального законодательства. или снижает эффективность этих агентств федерального правительства по выполнению функций, для выполнения которых они были созданы ».

Точно так же закон штата, поскольку он запрещает национальным банкам использовать слова «сбережения» или «сбережения» в их бизнесе и рекламе, недействителен, поскольку он противоречит закону о Федеральной резервной системе, разрешающему таким банкам принимать сберегательные вклады.Однако федеральное учреждение железнодорожной компании само по себе не освобождает ее от контроля штата в отношении бизнеса, полностью осуществляемого в пределах штата. Кроме того, постановления Министерства финансов, разработанные для реализации федеральных полномочий по заимствованию (ст. I, § 8, п. 2), сделав сберегательные облигации США привлекательными для инвесторов и предоставив исключительное право собственности на них оставшемуся совладельцу, имеют преимущественную силу перед противоположной собственностью общины штата. законы, согласно которым половина доли в таком имуществе остается частью наследственного имущества совладельца.Аналогичным образом, поскольку Патентное ведомство получило от Конгресса безоговорочное разрешение на лицензирование и регулирование поведения на всей территории Соединенных Штатов юристов в качестве патентных агентов, штат под предлогом запрещения несанкционированной юридической практики лишен права предписывать такую ​​деятельность лицензированный агент, как влечет за собой предоставление юридических заключений относительно патентоспособности или нарушения патентных прав, а также подготовку и рассмотрение заявки на патенты.

Степень, в которой штаты могут регулировать подрядчиков, которые поставляют товары или услуги федеральному правительству, не так четко установлена, как право штатов облагать налогом таких дилеров.В 1943 году разделенный суд поддержал отказ Комиссии по контролю за молоком Пенсильвании продлить лицензию торговцу молоком, который в нарушение закона штата продавал молоко в США для потребления войсками в армейском лагере, расположенном на суше. принадлежащие государству, по ценам ниже минимума, установленного Комиссией. Большинство не смогло найти в законодательстве Конгресса или в Конституции, без его принятия, какой-либо иммунитет от таких правил установления цен.В тот же день другое большинство постановило, что Калифорния не может наказывать торговца молоком за продажу молока военному министерству по цене ниже минимальной, установленной законом штата, когда продажа и доставка осуществлялись на территории, которая была уступлена Федеральное правительство со стороны государства и находилось под исключительной юрисдикцией первого. С другой стороны, в силу конфликта со стандартами, изложенными в Законе о закупках для вооруженных сил, 41 U.S.C. § 152, для определения сдачи контрактов ответственным участникам торгов, согласно закону штата, подрядчики по лицензированию не могут быть применены к подрядчикам, выбранным федеральными властями для работы на базе ВВС.

В последнее время Суд мало что сделал для прояснения доктринальных трудностей. Суд обратился к «функциональному» анализу государственных нормативных актов, очень похожих на правило, касающееся государственного налогообложения. «Постановление штата недействительно только в том случае, если оно напрямую регулирует Соединенные Штаты или дискриминирует федеральное правительство или тех, с кем имеет дело». При определении того, является ли регулирование дискриминационным по отношению к федеральному правительству, «должна быть проанализирована вся регулирующая система.”

Через пять лет после решения по делу McCulloch v. Maryland о том, что штат не может облагать налогом средства федерального правительства, суд попросили пересмотреть весь вопрос в деле Osborn v. Bank of the United States . В этом деле адвокат штата Огайо, попытка которого обложить Банк налогом была оспорена, выдвинула два очень важных аргумента. Во-первых, «утверждалось, что, допуская, что Конгресс обладает властью, это исключение должно быть прямо заявлено в акте инкорпорации; и не будучи выраженным, не должен подразумеваться Судом.На что Маршалл ответил: «Для акта Конгресса нет ничего необычного в том, чтобы подразумевать, но не выражать, именно это освобождение от государственного контроля, которое в данном случае считается столь нежелательным». Во-вторых, истцы полагались «в значительной степени на различие между банком и государственными учреждениями, такими как монетный двор или почтовое отделение. Говорят, что агенты в этих офисах — правительственные чиновники. . . . Но не так с директорами банка. Связь правительства с банком уподобляется связи с подрядчиками.Маршалл согласился с этой аналогией, но не в пользу истцов. Он просто указал, что все подрядчики, которые имели дело с правительством, имеют право на иммунитет от налогообложения при таких сделках. Таким образом, решение по делу McCulloch v. Maryland было не только подтверждено, но и заложена основа для широкого расширения принципа иммунитета, которому предстояло следовать в последующие десятилетия.

Первое значительное расширение доктрины иммунитета федеральных органов власти от налогообложения штата появилось в Weston v.Charleston , где председатель Верховного суда Маршалл также нашел в пункте о верховенстве запрет на государственное налогообложение обязательств Соединенных Штатов. Во время гражданской войны, когда Конгресс санкционировал выпуск банкнот законного платежного средства, он прямо заявил, что такие банкноты, а также облигации США и другие ценные бумаги должны быть освобождены от налогообложения штата. Измененная версия этого раздела остается в статутных книгах и сегодня. Право Конгресса освобождать от налогообложения ноты законного платежного средства в той же степени, что и облигации, было поддержано в деле Bank v.Органы надзора возражают против того, что такие банкноты обращаются как деньги и должны облагаться налогом так же, как монеты. Но государственный налог на чеки, выпущенные казначеем Соединенных Штатов на проценты, начисленные по государственным облигациям, был сохранен, поскольку он никоим образом не повлиял на кредитоспособность национального правительства. Аналогичным образом, оценка налога на имущество ad valorem для открытого счета на деньги, причитающиеся по федеральному контракту, и включение стоимости облигаций Соединенных Штатов, причитающихся с умершего наследника, при измерении налога на наследство, были признаны действительными, поскольку ни один налог не нанесет существенного ущерба способности Соединенных Штатов обеспечивать кредиты.Налог на имущество штата, взимаемый с взаимных сберегательных банков и федеральных ссудо-сберегательных ассоциаций и измеряемый размером их капитала, излишков или резервов и нераспределенной прибыли, но без вычета стоимости их ценных бумаг в Соединенных Штатах, был аннулирован как налог на обязательства федерального правительства. Помимо того факта, что доля владения вкладчиками в таких учреждениях отличается от доли владения корпоративными акционерами, налогом облагаются банки, которые несут единоличную ответственность за его уплату.

Доходы от федеральных ценных бумаг также находятся вне досягаемости налоговых властей штата в нынешних обстоятельствах. Такой налог также не может взиматься косвенно с акционеров в отношении той части корпоративных дивидендов, которая соответствует той части дохода корпорации, которая не оценивается, т.е. , то есть , доход от освобожденных от налогообложения облигаций. Штат может в соответствии с конституцией взимать акцизный налог с корпораций за привилегию ведения бизнеса и измерять налог на собственность чистого дохода корпорации, включая освобожденные от налогообложения ценные бумаги Соединенных Штатов или полученный от них доход.Назначение налога не является контролирующим. Если так называемый «лицензионный налог» со страховых компаний, измеряемый по валовому доходу, включая проценты по государственным облигациям, был, по сути, компенсационным налогом, взимаемым вместо других налогов с личного имущества налогоплательщика, он был по-прежнему считается неконституционным налогом на сами облигации.

В своем заключении по делу Osborn v. Bank of the United States главный судья Маршалл задал вопрос: «Может ли подрядчик по снабжению военного поста провизией быть ограничен в совершении покупок в любом штате или в транспортировке провизии к месту дислокации войск? Или его могут оштрафовать или обложить налогом? Мы еще не слышали утвердительного ответа на эти вопросы.”

Сегодня на вопрос, касающийся налогообложения, дан положительный ответ. Хотя первые дела были направлены на обеспечение иммунитета, в деле Джеймс против Драво Контрактинг Ко. 5 голосами против 4 Суд установил современную доктрину. Поддерживая налог штата на валовую выручку подрядчика, оказывающего услуги федеральному правительству, Суд заявил, что «[нет] необходимости ограничивать [право штата на налогообложение] путем распространения конституционного освобождения от налогообложения на эти субъекты. которые подпадают под общее применение недискриминационных законов, и где не возлагается прямое бремя на правительственные органы, и есть лишь отдаленное влияние, если таковое имеется, на осуществление функций правительства.«Облагаемый государством налог с продаж при покупке товаров частной фирмой, имеющей контракт с федеральным правительством с оплатой затрат, был сохранен, и для действительности налога не критично было то, что он будет передан правительству. Ранее он удерживал налог на валовую выручку, взимаемый вместо налога на имущество с оператора автомобильной перегонной линии, который занимался перевозкой почты в качестве независимого подрядчика, и акцизный налог на бензин, проданный подрядчику с правительством и правительством. Используется для работы техники при строительстве дамбы на реке Миссисипи.Хотя в решениях не установлена ​​непоколебимая линия, Суд придерживается очень жесткой доктрины иммунитета. «Иммунитет [T] ax уместен только в одном случае: когда налог падает на сами Соединенные Штаты или на агентство или инструмент, настолько тесно связанный с правительством, что их нельзя реально рассматривать как отдельные организации, по крайней мере, постольку, поскольку облагаемая налогом деятельность ». Таким образом, Нью-Мексико выдерживало налог штата на валовую выручку и налог на использование, взимаемый с подрядчиков с Федеральным правительством, которые действовали на основе «авансового финансирования», используя федеральные депозиты, так что только федеральные средства использовались подрядчиками для выполнения своих обязательств.Конечно, Конгресс может законодательно предоставить иммунитет от налогообложения федеральным подрядчикам в целом или по отдельным программам.

Из судебного дела Джеймс против Драво Контрактинг Ко. было Грейвс против Нью-Йорка отн. O’Keefe , переданный два года спустя. Отвергая теорию, «что налог на прибыль является юридическим или экономическим налогом на его источник», Суд постановил, что государство может взимать недискриминационный подоходный налог с заработной платы служащего государственной корпорации.По мнению Суда, судья Стоун дал понять, что Конгресс не может на законных основаниях предоставлять такой иммунитет федеральным служащим. «Бремя, если можно сказать, что оно существует или влияет на правительство каким-либо косвенным или случайным образом, — это то, что предполагает Конституция; и, следовательно, его нельзя с полным основанием считать находящимся в рамках подразумеваемого ограничения налоговой власти национального правительства и правительства штата, которое Конституция прямо предоставила одному и подтвердила для другого.Иммунитет не следует из Конституции, потому что, если он будет разрешен, он наложит в недопустимой степени ограничение на налоговые полномочия, которые Конституция закрепила за правительствами штатов ». Главный судья Хьюз согласился с результатом без мнения. Судьи Батлер и Макрейнольдс выразили несогласие, а судья Франкфуртер написал совпадающее мнение, в котором он оставил за собой суждение относительно того, «может ли Конгресс посредством специального законодательства освободить своих должностных лиц от их гражданских обязательств по выплате пособий правительствам штатов, в которых они живут.”

Этот вопрос носит академический характер, поскольку Конгресс согласился облагать налогом компенсацию своих сотрудников при условии, что налогообложение «не дискриминирует». . . сотрудник, из-за источника. . . компенсация. » Этот принцип, как постановил Суд, «имеет одинаковый характер с запретом на дискриминационные налоги, воплощенным в современной конституционной доктрине межправительственного налогового иммунитета».

Имущество, принадлежащее федеральной корпорации, занимающейся частным бизнесом, облагается государственными и местными адвалорными налогами .Это было признано в деле McCulloch v. Maryland и подтверждено полвека спустя в отношении железных дорог, зарегистрированных Конгрессом. Аналогичным образом налог на имущество может взиматься с земель под водой, которые принадлежат лицу, имеющему лицензию в соответствии с Федеральным законом о водной энергии. Однако, когда частная собственность, возведенная арендаторами на освобожденных от налогов землях штата, облагается налогом округом по цене ниже полной, а дома, возведенные подрядчиками на земле, арендованной у федеральной базы ВВС, облагаются налогом по полной стоимости, последний налог, только потому, что он дискриминирует Соединенные Штаты и их арендаторов, недействителен.Аналогичным образом, когда, согласно законам штата, школьный округ не облагает налогом частных арендаторов государственной и муниципальной недвижимости, аренда которых подлежит прекращению по усмотрению арендодателя в случае продажи, но взимает налог, измеряемый всей стоимостью в отношении недвижимости арендаторами собственности Соединенных Штатов, используемой в личных целях и чья аренда может быть прекращена по усмотрению Соединенных Штатов в чрезвычайной ситуации или после продажи, дискриминация аннулировала налог, взимаемый с последних. «Государственный налог не может дискриминировать правительство или тех, с кем он имеет дело» при отсутствии существенных различий, оправдывающих взимание более высоких налогов с арендаторов федеральной собственности.Земля, переданная Соединенными Штатами корпорации для целей сухого дока, облагалась общим налогом на имущество, несмотря на оговорку о передаче права на бесплатное использование сухого дока и положение о конфискации в случае сохранения непригодности сухой док для использования или использования земли для других целей. Кроме того, если равноправный титул перешел к покупателю земли от правительства, штат может облагать справедливого собственника налогом на ее полную стоимость, несмотря на сохранение законного титула; но в случае заявлений о возмещении налог не может взиматься до тех пор, пока не перейдет право собственности.В пионерском деле Ван Броклин против Теннесси государству было отказано в праве продать за налоги земли, которыми Соединенные Штаты владели на момент взимания налогов, но которые в то время утратили свою долю участия продажи. Точно так же государство не может оценивать землю, находящуюся в руках частных владельцев, на предмет выгод от улучшения дороги, завершенной, когда она принадлежала Соединенным Штатам.

В 1944 году, с двумя несогласными, Суд постановил, что, когда правительство покупало движимое оборудование и сдавало его в аренду частному подрядчику, арендатор не мог облагаться налогом на полную стоимость оборудования.Двенадцать лет спустя, и при таком же количестве судей, не согласных с этим, Суд подтвердил следующие налоги, наложенные на федеральных подрядчиков: (1) муниципальный налог, взимаемый в соответствии с законом штата, который предусматривал, что, когда освобожденная от налогов недвижимость используется частной фирмой для получения прибыли последний подлежит налогообложению в той же степени, как если бы он владел недвижимостью, и исходя из стоимости недвижимого имущества, фабрики, принадлежащей Соединенным Штатам и предоставленной по договору аренды, позволяющему корпорации-подрядчику вычитать такие уплаченные им налоги с арендной платы; налог мог взиматься только путем прямого иска подрядчика в отношении причитающейся задолженности и не применялся к федеральной собственности, по которой производятся платежи вместо налогов; (2) муниципальный налог, взимаемый в соответствии с законом того же штата, основанный на стоимости недвижимости, принадлежащей Соединенным Штатам, и взимаемый с подрядчика, работающего по принципу «затраты плюс фиксированная плата», который не платил арендную плату, но не согласился включать любую часть стоимости объектов, предоставленных государством, в цену товаров, поставляемых по контракту; (3) другой муниципальный налог, взимаемый в том же штате с федерального субподрядчика и рассчитываемый на основе стоимости материалов и незавершенного производства, находящихся в его владении, несмотря на то, что право собственности на них перешло к Соединенным Штатам после получения им платежей в рассрочку.

Подтверждая первый налог, Суд постановил, что он был наложен не на правительство или на его собственность, а на частного арендатора, что он был рассчитан на основе ценности использования подрядчиком арендованного на федеральном уровне имущества, и что это было недискриминационным; то есть он был разработан, чтобы уравнять налоговое бремя частного бизнеса, использующего освобожденную от налогообложения собственность, с налоговым бременем аналогичных предприятий, использующих облагаемую налогом собственность. Выделяя округ Аллегейни , Суд утверждал, что в этом более раннем решении аннулированный налог был наложен непосредственно на федеральную собственность и что вопрос о законности привилегии на использование и владение такой собственностью был прямо сохранен.Кроме того, поскольку экономические инциденты, связанные с таким налогом на частное пользование, сокращают чистую ренту, получаемую государством, такое бремя рассматривалось как недостаточное, чтобы обесценить налог.

Считая второй и третий налоги аналогичными первому, Суд поддержал их как налоги на привилегию использования федеральной собственности для ведения частного бизнеса с целью получения прибыли. Что касается второго, Суд подчеркнул, что правительство не оставляло за собой права контроля над подрядчиком и, следовательно, последний не мог рассматриваться как агент правительства, имеющий право на иммунитет, вытекающий из этого статуса.Что касается третьего налога, Суд утверждал, что не было никакой разницы между налогообложением частной стороны за привилегию использовать собственность, которой он владеет, и налогообложением ее за владение имуществом, которым он пользуется; поскольку в обоих случаях использование было частной прибылью. Более того, экономическое бремя, возложенное на правительство, считалось даже более отдаленным, чем при администрировании первых двух налогов.

Собственность, принадлежащая Соединенным Штатам, конечно, полностью освобождена от налогообложения штата.Ни один штат не может регулировать посредством взимания платы за инспекцию любую деятельность, осуществляемую Соединенными Штатами напрямую через своих агентов и сотрудников. В одном из первых случаев, авторитет которого в настоящее время неизвестен, был признан недействительным фиксированный налог на телеграфные сообщения, применяемый к сообщениям, отправленным государственными служащими по служебным делам.

Учрежденные Конгрессом налоговые учреждения, их акции и их собственность облагаются налогом только с согласия Конгресса и только в соответствии с ограничениями, которые он приложил к своему согласию.Сразу после того, как Верховный суд истолковал закон, разрешающий штатам облагать налогом акции национальных банков, как разрешающий налог на привилегированные акции такого банка, принадлежащие Корпорации финансирования реконструкции, Конгресс принял закон, освобождающий такие акции от налогообложения. Суд поддержал эту меру, заявив: «Когда Конгресс разрешил штатам вводить такое налогообложение, он не более чем безвозмездно предоставил им политическую власть, которой им до сих пор не хватало. Его суверенная власть отозвать грант осталась неизменной, предоставление привилегии было лишь декларацией законодательной политики, которую можно изменить по желанию.В деле Pittman v. Home Owners ’Corp. Суд подтвердил полномочия Конгресса на основании необходимого и надлежащего положения о защите деятельности Корпорации от налогообложения штата; и в деле Federal Land Bank против Bismarck Lumber Co. аналогичный результат был достигнут в отношении попытки штата ввести налог с розничных продаж на продажу пиломатериалов и других строительных материалов банку для использования в ремонте и улучшение имущества, приобретенного в результате обращения взыскания или ипотеки.

Главный аргумент государства заключался в следующем: «Конгресс имеет право распространять иммунитет только на правительственные функции федеральных земельных банков; единственными правительственными функциями земельных банков являются те, которые выполняются в качестве депозитариев и финансовых агентов Федерального правительства и обеспечивают рынок для государственных облигаций; все остальные функции земельных банков являются частными; заявитель здесь занимался деятельностью, не связанной с его бизнесом по ссуде денег, по сути своей частной функцией; поэтому § 26 не может применяться для снижения налога с продаж с покупок, совершенных в целях выполнения кредитных функций заявителя.Суд отклонил этот аргумент и признал налог недействительным, написав: «Довод о том, что кредитные функции федеральных земельных банков являются собственностью, а не правительством, неверно отражает природу федерального правительства в отношении каждой функции, которую оно выполняет. Федеральное правительство является одним из делегированных полномочий, и из этого обязательно следует, что любое конституционное осуществление его делегированных полномочий является правительственным. Отсюда также следует, что, когда Конгресс конституционно создает корпорацию, через которую на законных основаниях действует федеральное правительство, деятельность такой корпорации является государственной.”

Аналогичным образом, аренда федеральным земельным банком нефти и газа в недрах земли, которую он зарезервировал на земле, первоначально приобретенной в результате обращения взыскания, а затем переданной третьей стороне, была освобождена от уплаты государственного налога на личное имущество, взимаемого с аренды. и на роялти, начисляемых в связи с этим. Тот факт, что на момент передачи и аренды банк полностью возместил убытки, понесенные в результате обращения взыскания, не способствовал преобразованию минерального имущества и аренды в негосударственную деятельность, больше не имеющую права на освобождение от уплаты налогов.Однако в отсутствие федерального законодательства закон штата, устанавливающий процентную ставку налога на пользователей услуг депозитного депозита, измеряемую комиссией банка, таким образом, был признан действительным применительно к национальным банкам. Суд постановил, что налог, взимаемый с пользователя, не налагает по сути неконституционного бремени на федеральный орган.

В 1928 году Суд дошел до того, что постановил, что штат не может облагать налогом роялти за использование патента, выданного Соединенными Штатами.Это предложение вскоре было отменено в деле Fox Film Corp. v. Doyal , где был оставлен в силе налог на привилегии, основанный на валовом доходе и применимый к роялти от авторских прав. Аналогичным образом государство может обложить корпорации налогом на франшизу, измеряемым чистым доходом из всех источников и применимым к доходу от лицензионных платежей за авторские права.

Еще одна линия аномальных решений, предоставляющих налоговый иммунитет арендаторам ограниченных индийских земель, была отменена в 1949 году. Первое из этих дел, Choctaw & Gulf R.Р. против Харрисона , постановил, что налог на валовую добычу нефти, газа и других полезных ископаемых является профессиональным налогом и, применительно к арендатору ограниченных индийских земель, является неконституционным бременем для такого арендатора, который, как считалось, быть инструментом Соединенных Штатов. Затем суд признал аренду как федеральное средство, не подлежащее налогообложению. Модифицированный налог на валовую продукцию, введенный вместо всех адвалорных налогов, был признан недействительным в двух решениях по за кур. В деле Gillespie v.Oklahoma , налог на чистый доход арендатора, полученный от продажи его доли нефти, добытой на запрещенных землях, также был осужден. Наконец, акцизный налог на нефть на каждый баррель нефти, добытой в штате, был признан неприменимым к нефти, добытой на ограниченных индийских землях. В соответствии с тенденцией к ограничению иммунитета, вытекающей из Конституции, в отношении деятельности самого правительства, Суд отменил все эти решения в деле Oklahoma Tax Comm’n v. Texas Co. и постановил, что арендатор прав на добычу полезных ископаемых на ограниченных индийских землях подлежал недискриминационному валовому производству и акцизным налогам до тех пор, пока Конгресс не предоставил ему неприкосновенность.