Понятия общественного прогресса: Понятие общественного прогресса — ОБЩЕСТВО

Понятие общественного прогресса — ОБЩЕСТВО

Начиная какое-либо новое для себя дело, человек верит, что оно будет успешно завершено. Мы верим в лучшее и надеемся на лучшее. Наши деды и отцы, претерпевая все тяготы жизни, работая не покладая рук, были убеждены в том, что у нас, их детей, будет счастливая жизнь, более легкая, чем та, которую прожили они. И так было всегда.

На протяжении XVI — XVII веков, когда европейцы раздвинули просторы Ойкумены (Земли обитаемой), открыв Новый свет, когда стали возникать новые отрасли науки, появилось слово «прогресс».

В основе этого понятия — латинское слово progressus — «движение вперед».

В современном научном словаре общественный прогресс определяется как совокупность всех поступательных изменений в обществе, его развитие от простого к сложному, переход с более низкого уровня на более высокий.

Однако даже неисправимые оптимисты, уверенные в том, что будущее неизбежно должно быть лучше настоящего, осознавали, что процесс обновления не всегда идет ровно и поступательно.

Иногда за движением вперед следует откат — попятное движение, когда общество может скатиться на более примитивный уровень. Такой процесс был названрегрессом. Регресс противоположен прогрессу.

Также в развитии общества можно выделить периоды, когда нет явного улучшения, поступательной динамики, но нет и движения вспять. Такое состояние стали называть словом «стагнация» или «застой». Стагнация — чрезвычайно опасное явление. Оно означает, что в обществе включились «механизмы торможения», что оно не способно воспринимать новое, передовое. Общество в состоянии стагнации отвергает это новое, стремясь во что бы то ни стало сохранить старые, отжившие структуры, противится обновлению. Еще древние римляне подчеркивали: «Если не двигаешься вперед — двигаешься назад».

И прогресс, и регресс, и стагнация не существуют по отдельности в человеческой истории. Они причудливым образом переплетаются, сменяют друг друга, дополняют картину общественного развития. Часто при изучении исторических событий, например, реформ или революций, вы встречались с таким понятием, как «контрреформы», «реакционный поворот». К примеру, при рассмотрении «великих реформ» Александра II, которые затронули все сферы российского общества, привели к ниспровержению крепостного права, созданию бессословных органов местного самоуправления (земств и городских дум, независимой судебной власти), мы не можем не отметить последовавшую за ними реакцию — «контрреформы» Александра III. Так обычно бывает, когда новации слишком значительны, быстры и общественная система не успевает к ним адаптироваться. Неизбежно наступает коррекция этих перемен, своеобразная «усушка» и «утруска». Известный российский публицист М. Н. Катков, современник «великих реформ», писал, что Россия слишком далеко продвинулась по пути либеральных преобразований, настало время остановиться, оглянуться назад, осмыслить, как эти перемены соотносятся с российской действительностью. И, безусловно, внести поправки. Как вам известно из уроков истории, именно в 1880-е — начале 1890-х годов были ограничены полномочия судов присяжных, установлен более жесткий государственный контроль за деятельностью земств.

Серьезным потрясением для нашей страны стали реформы Петра I, по выражению А. С. Пушкина, «поднявшего Россию на дыбы». И в определенной степени, как метко определил современный российский историк А. Янов, потребовалась «депетровизация» страны после смерти царя Петра.

Впрочем реакцию не стоит рассматривать только в негативном плане. Реакционный период — это всегда свертывание реформ, наступление на права граждан. «Аракчеевщина», «николаевская реакция», «мрачное семилетие» — вот примеры подобного подхода. Но ведь реакция бывает разная. Она может быть откликом как на реформы либерального характера, так и на консервативные преобразования.

Итак, мы отметили, что общественный прогресс — понятие сложное и неоднозначное. В своем развитии общество не всегда идет по пути совершенствования. Прогресс может дополняться регрессивными периодами и стагнацией. Рассмотрим и еще одну сторону общественного прогресса, убеждающую нас в противоречивой сущности этого явления.

Прогресс в одной из областей общественной жизни, например, в науке и технике, совсем не обязательно дополняется прогрессом в других областях.

Более того, даже то, что мы сегодня считаем прогрессивным, завтра или в обозримом будущем может обернуться катастрофой. Приведем пример. Многие великие открытия, как, например, действие рентгеновских лучей или деление ядра урана, дали жизнь новым видам страшного оружия — оружия массового поражения.

Кроме того, прогресс в жизни одной из стран не обязательно влечет за собой прогрессивные изменения в других странах и регионах. История знает много подобных примеров. Среднеазиатский полководец Тамерлан способствовал значительному расцвету своей страны, культурному и экономическому подъему ее городов, но за счет чего? За счет ограбления и разорения других земель. Колонизация европейцами Азии и Африки способствовала росту богатств и уровня жизни народов Европы, но в ряде случаев законсервировала архаические формы общественной жизни в странах Востока. Коснемся и еще одной проблемы, затрагивающей тему прогресса общества. Говоря о «лучшем» или «худшем», «высоком» или «низком», «примитивном» или «сложном», мы всегда имеем в виду субъективные характеристики, присущие людям.

Прогрессивное для одного человека может не быть таковым для другого. Сложно говорить о прогрессе, когда мы имеем в виду явления духовной культуры, творческой деятельности людей.

На общественное развитие будут оказывать влияние как объективные факторы, не зависящие от воли и желания людей (природные явления, катаклизмы), так и субъективные, обусловленные деятельностью людей, их интересами, стремлениями, возможностями. Именно действие субъективного фактора в истории (человека) и делает понятие общественного прогресса столь сложным и противоречивым.

Общественный прогресс и модернизация

Обобщающим понятием, отображающим процесс обновления, развития общества, является модернизация. Это предельно широкий смысл этого понятия.

Однако чаще, говоря о модернизации, мы имеем в виду другое — понимание данного процесса в рамках так называемой

теории модернизации. Это узкий смысл понятия модернизация, т. е. процесс перехода от лишенного динамизма развития общества традиционного типа к обществу индустриальному. Далее мы используем это понятие именно в узком смысле. В таком случае исторически модернизация совпадает с переходом от феодального общества к капиталистическому и органически связана с индустриальной революцией и теми процессами, которые она несет в жизнь.

Мыслители выделяют несколько граней (сторон) модернизации. Под экономической модернизацией понимается промышленная революция, т. е. нередко переход от мануфактурной стадии производства к фабричной, от ручного труда к широкому распространению машинного производства. Этим определяется влияние на другие составные модернизации.

Социальная модернизация характеризуется вытеснением сословий (групп людей, различающихся по политико-правовому признаку) общественными классами (группами людей, различающимися по их месту в разделении труда, по отношению к собственности, общественному богатству).

Политическая сторона модернизации включает в себя становление парламентаризма, многопартийности, демократических институтов взаимодействия общества и власти.

Духовная модернизация предполагает формирование новой картины мира, изменение роли науки в обществе, формирование нового духовного облика человека.

Такое понимание модернизации отличается некоторой односторонностью, т. к. внимание сосредоточено главным образом на экономических процессах — промышленной революции, появлении техники и технологий нового поколения. Остальные же процессы рассматриваются в качестве вторичных, опосредованных.

Современные российские философы А. С. Ахиезер и С. Я. Матвеева предлагают свое толкование модернизации, способное преодолеть данный экономический детерминизм. Они видят в модернизации, прежде всего изменения в ценностных установках, ориентирах развития общества.

С. Я. Матвеева понимает модернизацию как «процесс некатастрофического (то есть не предполагающего разрушения, слома прежних структур и отношений) преобразования общества, восприятие и адаптацию принимающей культурой инноваций и ценностей культуры принимаемой».

Принимающей культурой является общество традиционного типа. Принимаются же ценности общества индустриального. Причем каждая культура, каждый народ осваивает новые (по сути западноевропейские) нормы и ценности по-своему. Единой для всех модели заимствования нет.

Очень важно понимание модернизации как некатастрофического процесса, то есть такого, который не приводит общество к разрушению, гибели, слому его несущих основ. Катастрофой в определенном смысле считается также и разрыв в преемственности развития, потеря связи с собственным прошлым, прерывание исторической преемственности.

Особенно важно такое понимание модернизации в нашей стране — России. Поскольку на протяжении XX столетия нам пришлось пережить по сути две национально-государственные катастрофы, приведшие к краху прежней государственности. Это революция 1917 года, похоронившая Российскую империю, и события 1991-1992 годов, приведшие к распаду Советского Союза и образованию постсоветских государств. Новая российская государственность очень молода, она существует всего полтора десятилетия. По историческим меркам это чрезвычайно малый срок. И анализ уроков прошлого, понимание того, как важно проводить преобразования, реформы, не допуская разрушения всей системы общественных отношений, разрыва связи между поколениями, преемственности исторического развития — необходимый элемент становления современной России.

Многие ученые размышляют над проблемой критериев модернизации, поисками ответа на вопрос, какое общество можно считать модернизирующимся. Обратим внимание на подход, выделяющий критерии модернизации обобщенно, по сферам общественного бытия.

1. В социальной сфере для модернизирующегося общества будет характерно разделение между частной и общественной жизнью, выделение «полюса» отдельной личности, индивидуального «я».

2. К экономическим критериям следует отнести освоение и применение новых технологий, закрепление ведущей роли крупной промышленности, сферы услуг, информационной экономики.

3. Политическими критериями модернизирующегося общества являются: наличие эффективного централизованного государства, системы разделения власти.

4. В сфере духовной жизни и культуры к качественным характеристикам модернизации необходимо отнести многообразие культурных направлений, свободный доступ граждан к информации и обмен ею, возможность для широкого круга людей приобщаться к культурному наследию человечества, развитие науки, образования.

1.16 Понятие общественного прогресса

Видеоурок: 

👉 Подписаться на YouTube канал «Школа обществознания»

Лекция: 

 Понятия прогресс, регресс, стагнация

Отдельному человеку и обществу в целом свойственно стремление к лучшему. Наши отцы и деды трудились, чтобы мы жили лучше их. В свою очередь, мы должны позаботиться о будущем своих детей. Такое стремление людей способствует общественному развитию, но протекать оно может как в прогрессивном, так и в регрессивном направлении. 

  

Общественный прогресс — это направление общественного развития от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному.  

Термин «общественный прогресс» связан с терминами «инновация» и «модернизация». Инновация — это нововведение в какой — либо области, приводящее к его качественному росту. А модернизация — это обновление машин, оборудования, технических процессов для приведения их в соответствие требованиям времени.

Общественный регресс — это обратное прогрессу направление общественного развития от высшего к низшему, менее совершенному. 

К примеру, рост численности населения — прогресс, а противоположное ему сокращение численности населения — регресс. Но в развитии общества может быть и период, когда нет ни сдвигов, ни спадов. Такой период называется стагнацией.  

Стагнация — застойное явление в развитии общества.

 Критерии общественного прогресса

Для того, чтобы оценить наличие общественного прогресса и его эффективность существуют критерии. Наиболее важными из них являются:

• Образованность и грамотность людей.

• Степень их нравственности и толерантности.

• Демократичность общества и качество реализации прав и свобод граждан.

• Уровень научных и технических инноваций.

• Уровень производительности труда и благосостояние народа.

• Уровень продолжительности жизни, состояние здоровья населения.

 Пути общественного прогресса

Какими же путями может осуществляться общественный прогресс? Таких путей три: эволюция, революция, реформа. Слово эволюция в переводе с латинского означает «развертывание», революция – «переворот», а реформа – «преобразование».

• Эволюционный путь держит курс на постепенные, медленные изменения в сферах жизнедеятельности общества. Это в основном мирный ход развития. 

• Революционный путь предполагает быстрые коренные изменения общественных и государственных устоев. Это путь насилия, разрушений и жертв.

• Неотъемлемой частью общественного развития является реформа — законные преобразования в какой — либо сфере жизнедеятельности общества, проводимые по инициативе органов власти без затрагивания существующих основ. Реформы могут носить как эволюционный, так и революционный характер. К примеру, реформы Петра I носили революционный характер (вспомните указ о стрижке бород у бояр). А переход России с 2003 года на болонскую систему образования, например, введение ФГОС в школах, уровней бакалавриата и магистратуры в ВУЗах, является реформой эволюционного характера.  

Противоречивость общественного прогресса

Перечисленные выше направления общественного развития (прогресс, регресс) в истории протекают взаимосвязано. Зачастую прогресс в одной области может сопровождаться регрессом в другой, прогресс в одной стране – регрессом в других. Противоречивость общественного прогресса иллюстрируют следующие примеры:

• Вторая половина XX века знаменательна бурным прогрессом в науке – автоматизация и компьютеризация производства (прогресс). Для развития этой и других отраслей науки требуются огромные затраты электричества, тепловой и атомной энергии. НТР поставила все современное человечество на грань экологической катастрофы (регресс).  

• Изобретение технических устройств безусловно облегчает быт человека (прогресс), но отрицательно влияет на его здоровье (регресс). 

• Могущество Македонии – страны Александра Македонского (прогресс) было основано на разрушениях других стран (регресс). 

---

👉 Образец плана для решения задания 28 ЕГЭ по теме «Общественный прогресс»

---

Интеллект-карта по обществознанию №16

Противоречивость социального прогресса — урок. Обществознание, 8 класс.

Вначале необходимо обратиться к понятию «социальный прогресс».

Социальный прогресс — это всемирно-исторический процесс, для которого свойственно восхождение человечества от примитивности (дикости) к цивилизации, в основе которой лежат достижения научно-технические, политико-правовые, нравственно-этические.

Но при этом мы должны понимать, что данное понятие не может быть применимо ко всем обществам в мире или ко всем областям (направлениям) общественной жизни. Поэтому существует такое понятие, как «относительность социального прогресса».

Относительность общественного прогресса — понятие общественного прогресса неприменимо к некоторым областям общественной жизни.

Пример:

в мире до сих пор, несмотря на то, что общий прогресс направлен на формирование информационного общества, существуют первобытные традиционные африканские племена, не знающие даже письменности.

Кроме того, следует учитывать, что прогресс в одной области, в одном направлении может одновременно привести к регрессу в другом направлении. В этом случае речь идёт о понятии «противоречивость социального прогресса».

Противоречивость социального прогресса заключается в одновременном существовании как позитивных, так и негативных последствий.

Рассмотрим конкретные противоречия социального прогресса:

• прогресс науки и техники имеет различные последствия. С появлением интернета у человечества появилась возможность легко и быстро получать ответы на свои вопросы, однако при этом цифровое пространство породило новые типы преступлений и стало площадкой для них.
• Использование компьютерной техники не только расширило трудовые возможности, но и вызвало новые болезни, связанные с длительной, непрерывной работой у дисплея: ухудшение зрения, психические отклонения, связанные с дополнительными психическими нагрузками.
• Рост крупных городов, усложнение производства, ускорение ритма жизни — всё это явилось причиной увеличения стрессов и сопутствующих заболеваний.
• Рост производства прогрессивно влияет на материальное благополучие людей, но отрицательно воздействует на экологию природы.
• Развитие информационных систем и создание всемирной сети Интернет — это величайшее достижение человечества, открывающее перед ним широкие возможности. Однако одновременно появляется компьютерная зависимость, уход человека в  виртуальный мир, оформилась новая болезнь — «игровая компьютерная зависимость».

Проблема общественного прогресса . Критика теории прогресса

Рассмотрим подробно сциентистскую критику теории прогресса.

🧬 Сциентизм — философское направление, превозносящее величие научного знания и стремящееся превратить философию в строгую науку.

С точки зрения сциентизма, теория прогресса обладает двумя важными недостатками 👇

1️⃣ Она оперирует ценностными понятиями — «высшее состояние», «конечная цель», «лучшее будущее» и т.п..

2️⃣ Она принципиально нефальсифицируема — невозможно даже гипотетически опровергнуть утверждения этой теории при помощи каких-либо экспериментов. Сторонники прогресса всегда могут сказать, что эксперимент ничего не доказывает, что светлое будущее все равно обязательно наступит — надо только подождать.

Рассмотрим мнения нескольких мыслителей, критикующих теорию прогресса с точки зрения сциентизма 👇

⚖️ Огюст Конт, основоположник научной социологии, писал: «следует устранить эти пустые рассуждения и под понятием совершенствования (прогресса) мыслить лишь идею постоянного гармонического развития различных сторон человеческой природы сообразно законам эволюции».

🌿 Питирим Сорокин, который в ранние годы был сторонником сциентизма, критиковал понятие прогресса как «нормативное», предписывающее нам некоторые представления о том, что правильно, а что нет. Он тоже призывал заменить в социологии данное понятие нейтральным термином «эволюция».

🧱 Карл Маркс, будучи сам сторонником теории прогресса, предостерегал от некритического использования этого понятия: «вообще понятие прогресса не следует брать в обычной абстракции».

📈 Владимир Ленин вслед за Марксом утверждал, что «представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, недиалектично, ненаучно, теоретически неверно».

🔬 Карл Поппер считал, что понятие прогресса не позволяет формулировать проверяемые научные гипотезы. Он говорил, что законов развития общества в целом не существует, поэтому предсказывать будущее невозможно. В обществе существуют не законы, а тенденции, то есть статистически выражаемые направления социального изменения.

Проблема общественного прогресса.

Понятие прогресса (от лат. progressus — движение вперед, успех) характеризует определенный тип, направленность развития как переход от старого к новому, от низшего к высшему, от простого к сложному, от менее совершенного к более совершенному.

Применительно к обществу, понятие общественный прогресс традиционно означает признание восходящего, поступательного развития человеческого общества от низших ступеней и форм к высшим. Однако такое толкование общественного прогресса связано с различными подходами к пониманию человеком как самого мира, так и общества, критериев ценности, лежащих в основе того или иного миропонимания и жизнедеятельности человека.

Так, в мифическом миропонимании, господствующем в первобытный период истории человечества, не было понятия общественного прогресса. В нем отсутствовало представление о будущем как о развертывающейся последовательности промежутков времени, смене эпох. Мышление первобытного человека не простиралось вперед, земля и человечество рассматривались как вечные и неизменные, сотворенные сверхъестественными, дочеловеческими предками, к чудодейственной силе которых он приобщался через миф, обряд, ритуал.

В Библейской священной истории, изложенной в форме религиозных символов, образов и сюжетов, идея регресса и прогресса связана с описанием божественного сотворения мира и человека, блаженного состояния первых людей, их грехопадения, выпадения в земную “смертную”, “трудовую” историю (с обещанием будущего избавления). В Новом Завете идея прогресса связывается с рождением, жизнью, деятельностью, смертью, воскресением и вознесением Иисуса Христа, как символического прообраза будущей судьбы человечества — концом земной, смертной жизни и возвращением в жизнь вечную, духовную, “царство небесное”.

В Новое время идея прогресса связана с процессом становления исторического взгляда на развитие общества, нашедшего свое воплощение в трудах философов, историков XVIII в. (Вольтер, Д. Вико, И.Г. Гердер). Однако наиболее глубокое и яркое воплощение идея прогресса в Новое время нашла в трудах немецкого философа конца XVIII — первой трети XIX в. Г.В.Ф. Гегеля, а также в трудах немецких философов XIX в. К. Маркса и Ф. Энгельса.

Идея прогресса связана в философии Гегеля с главным отличием человека от животного — наличием мышления, разума. В силу этого в основе исторического прогресса, с точки зрения Гегеля, лежит развитие разума, его переход из внутреннего мира природы во всемирную историю. При этом главной формой реализации является государство, а конечной целью — осознание свободы. Эти два фактора (государство и свобода), их взаимосвязь, развитие и определяют исторический прогресс, “шествие” всемирной истории от Китая, Индии, Персии, Греции, Рима в Германию, а также уровень развития отдельных стран и народов, сохранение одних (Китай, Индия) и гибель других (Персия, греческий мир). Соотношение государства и свободы — это, по убеждению Гегеля, критерий, стержень прогрессивного развития различных стран и народов. При этом в понимании направленности исторического прогресса Гегель занимает позицию европоцентризма, ибо всемирная история, по его мнению, развивается с Востока на Запад, находя свое завершение в немецкой государственности, философии, поэзии и т. д.

Взгляд на исторический прогресс в марксизме изложен в рамках материалистического, формационного подхода к пониманию истории. История общества рассматривается в нем как естественно-исторический процесс возникновения, развития и смены общественно-экономических формаций, которые представляют собой общество на конкретной исторической ступени развития, с определенным способом производства, базисом и надстройкой. Выделяя пять об-щественно-экономических формаций (первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую), марксизм рассматривал историю общества как восходящий, прогрессивный процесс перехода от одной общественно-экономической формации к другой на основе развития материального производства, производительных сил, способа производства. При этом движущей силой исторического прогресса рассматривалось противоречие в способе производства между постоянно развивающимися производительными силами и производственными отношениями, связанными с формой собственности и остающимися практически неизменными в тех или иных формационных рамках. Проявлением этих противоречий, с точки зрения марксизма, двигателем прогресса является классовая борьба, а их разрешением, а значит “локомотивом” истории, — социальная революция.

Такой формационный, восходящий, классовый, революционный подход к пониманию исторического прогресса имеет свой смысл, т.к. материальное производство, производительные силы, способ производства, классовая борьба, социальные революции играют определенную роль в развитии общества, но далеко не единственную, не всегда решающую. С позиций такого подхода трудно объяснить многочисленные явления и процессы, не укладывающиеся в формационные рамки. Это понимал и сам К. Маркс, вводя понятие “азиатского” способа производства, особенности которого нельзя было подвести под однолинейное, восходящее, формационное понимание общественного прогресса. Кроме того, понятие коммунистической формации как общества без противоречий, общества изобилия приводило к концу истории, что противоречило самой марксистской диалектике как учению о непрекращающемся движении, изменении и развитии.

Итак, к концу XIX — началу XX в. в европейской философии в понимании общественного прогресса господствовал гегелевский рационализм, видевший основу прогресса в развитии разума, государственности, свободы, и марксистский социологизм, связывающий прогресс с переходом от одной общественно-эконогической формации к другой на основе развития производительных сил. Против абсолютизации этих подходов в понимании общественного прогресса выступили такие философы XX в., как О. Шпенглер, А.Тойнби, К. Ясперс, П. Сорокин и др.

Одним из основных ударов по линейному, восходящему пониманию общественного прогресса был нанесен немецким философом конца XIX — первой трети XX в. О. Шпенглером, который в своей знаменитой работе “Закат Европы” изложил не формационное, не восходящее, не трёхзвенное (Древний мир — Средние века — Новое время) понимание общественного прогресса, а культурологическое, цивилизационное. История общества рассматривалась им не как нанизанная на одну линию последовательность культур, а как их одновременное существование.

Каждая культура, цивилизация, подобно живому организму, проходит, с точки зрения О. Шпенглера, определенные стадии развития — рождение, детство, возмужание, старость и смерть. Им выделено восемь таких культур — египетская, индийская, вавилонская, китайская, греко-римская, западноевропейская и культура майи. В основе каждой культуры, по мнению О. Шпенглера, лежит определенный, специфический стержень, прасимвол, идея. Каждая культура представляет собой не что иное, как вариации на тему своего прасимвола. При этом Шпенглер отрицал наличие единого, общекультурного прасимвола человечества. Отсюда мировая история выступает не как некая целостность, а как совокупность отдельных культур, которые, не имея между собой ничего общего, рождаются, мужают и погибают независимо друг от друга, сами по себе.

Таким образом, понятие единой прогрессивной направленности в общественном развитии, с точки зрения культурологического подхода, становится относительным. Каждая культура сама по себе наполнена глубоким смыслом, но вместе взятые они не составляют определенного единого (тем более прогрессивного) смысла, для их единства нет общей основы, фундамента. В этом видится заслуга О. Шпенглера в понимании исторического прогресса. Он неявно показал, к чему может придти мир, устранив общий фундамент, которым для Европы являлось христианство, ибо сама по себе история без осевой ориентации на мораль, нравственность обречена на гибель. И если Европа после второй мировой войны не погибла, спаслась, выжила, выстояла, то только потому, что она пошла путем расширения и утверждения, принятия, а не отрицания религии, демократизма, гуманизма, защиты прав и утверждения обязанностей личности.

Подобно О. Шпенглеру, неформационный подход к пониманию общественного прогресса развивал в XX в. английский философ А. Тойнби, который в работе “Постижение истории” на большом фактическом материале разрабатывает теорию круговорота локальных цивилизаций, каждая из которых проходит стадии возникновения, роста, надлома, разложения. При этом под прогрессом понимается возможность духовного совершенствования, эволюция религий, сближающих и интегрирующих народы.

Осмыслению кризиса европейской цивилизации, пониманию направленности исторического процесса посвящено также одно из основных произведений немецкого философа XX в. К. Ясперса “Смысл и назначение истории”. С его точки зрения, VIII—II вв. до н. э. представляют собой “осевое время”, связанное с возникновением мировых религий, философии и представляющее собой прорыв в мифическом миросозерцании, форму осознания человечеством хрупкости, смертности, конечности границ своего бытия, постановку проблемы спасения, смысла человеческого существования. Это “пробуждение” духа и явилось, по утверждению К. Ясперса, началом общей истории человечества, объединением локальных культур, установлением подлинной, не родовой, не природной, а духовной связи между народами.

Проблема определяющей и объединяющей роли духовности в понимании направленности исторического прогресса в период противостояния двух мировых систем была поставлена одним из крупнейших социологов XX в. П. Сорокиным, который, анализируя особенности и тенденции в развитии двух мировых систем, определяющих судьбы цивилизации, высказал идею о их взаимном сближении, о возможности конвергенции, возникновения смешанного, интегрально-промежуточного социокультурного типа, снимающего негативные моменты и соединяющего позитивные ценности предыдущих.

Фундаментом, основой такой конвергенции, по утверждению П. Сорокина, является близость, одинаковость “культурного качества” любого общества, наличие общечеловеческих ценностей, выделенных еще в античности — стремление к истине, добру, красоте, правде, долгу, свободе, образованию, науке, искусству. Их забвение является признаком кризиса, деградации, регресса культуры, цивилизации, а основными путями очищения, прогресса — альтруистическая любовь и этика солидарности.

Своеобразной “проверкой” этих предсказаний в развитии общественного прогресса явилось современное западное общество, анализ которого дан в работах К. Поппера и других современных зарубежных и отечественных исследователей.

Английский философ и социолог XX в. К. Поппер в работе “Открытое общество и его враги” утверждает, что современное западное общество ничего общего не имеет с “капитализмом”, о котором писал К. Маркс. Для него характерно наличие внутренних механизмов к самореформированию и самосовершенствованию, многообразие форм собственности, прогрессивное налогообложение, широкий спектр социальных программ, что позволяет ему приближаться к реализации общечеловеческих ценностей, так или иначе заявленных в любых теориях и парадигмах, претендующих на понимание и прогнозирование прогрессивного развития общества.

Именно этот критерий (стремление к реализации общечеловеческих ценностей) является главным в анализе современного этапа развития общества и его дальнейших перспектив. Для понимания этого необходим анализ основных типов исторического развития общества, научно-технического прогресса, специфика которых определяется характером соотношения человека со средствами производства.

Понятие общественного прогресса в социальной философии (Реферат)

Понятие общественного прогресса в социальной философии.

Прогресс (от лат. progressus — движение вперед) есть такое направление развития, которое характеризуется переходом от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. Заслуга выдвижения идеи и разработки теории общественного прогресса принадлежит философам второй половины XVIII в., а социально-экономической базой для самого возникновения идеи общественного прогресса послужило становление капитализма и вызревание европейских буржуазных революций. Кстати, оба творца первоначальных концепций общественного прогресса — Тюрго и Кондорсе — были активными общественными деятелями предреволюционной и революционной Франции. И это вполне объяснимо: идея общественного прогресса, признание того факта, что человечество в целом, в главном идет в своем движении вперед, есть выражение исторического оптимизма, свойственного передовым социальным силам.

Три характерных черты отличали первоначальные прогрессистские концепции.

Во-первых, это идеализм, т. е. попытка отыскать причины поступательного развития истории в духовном начале — в бесконечной способности совершенствования человеческого интеллекта (те же Тюрго и Кондорсе) или в спонтанном саморазвитии абсолютного духа (Гегель). Соответственно этому критерий прогресса тоже усматривали в явлениях духовного порядка, в уровне развития той или иной формы общественного сознания: науки, нравственности, права, религии. Между прочим, прогресс был подмечен прежде всего в сфере научного познания (Ф. Бэкон, Р. Декарт), а затем уже соответствующая идея была распространена на социальные отношения в целом.

Во-вторых, существенным недостатком многих ранних концепций социального прогресса являлось недиалектическое рассмотрение общественной жизни. В таких случаях общественный прогресс понимается как плавное эволюционное развитие, без революционных скачков, без попятных движений, как непрерывное восхождение по прямой линии (О. Конт, Г. Спенсер).

В-третьих, восходящее развитие по форме ограничивалось достижением какого-нибудь одного облюбованного общественного строя. Весьма отчетливо этот отказ от идеи неограниченного прогресса сказался в утверждениях Гегеля. Вершиной и завершением мирового прогресса им провозглашался христи-анско-германский мир, утверждающий свободу и равенство в их традиционном истолковании.

Эти недостатки в значительной степени были преодолены в марксистском понимании сущности общественного прогресса, включающем в себя признание его противоречивости и, в частности, того момента, что одно и то же явление и даже ступень исторического развития в целом могут быть одновременно прогрессивными в одном отношении и регрессивными, реакционными в другом. Именно таков, как мы видели, один из возможных вариантов воздействия государства на развитие экономики.

Следовательно, говоря о поступательном развитии человечества, мы имеем в виду главное, магистральное направление исторического процесса в целом, его результирующую применительно к основным ступеням развития. Первобытнообщинный строй, рабовладельческое общество, феодализм, капитализм, эпоха социализированных общественных отношений в формаци-онном срезе истории; первобытная доцивилизационность, земледельческая, индустриальная и информационно-компьютерная волны в ее цивилизационном срезе выступают основными «блоками» исторического прогресса, хотя по каким-то своим конкретным параметрам последующая формация и ступень цивилизации могут уступать предыдущим. Так, в ряде областей духовной культуры феодальное общество уступало рабовладельческому, что послужило основанием для просветителей XVIII в. смотреть на Средние века как на простой «перерыв» в ходе истории, не обращая внимания на большие успехи, сделанные в течение Средних веков: расширение культурной области Европы, образование там в соседстве друг с другом великих жизнеспособных наций, наконец, огромные технические успехи XIV— XV вв. и создание предпосылок для возникновения экспериментального естествознания.

Если попытаться в общем виде определить причивы общественного прогресса, то ими будут потребности человека, являющиеся порождением и выражением его природы как живого и не в меньшей степени как социального существа. Как уже отмечалось в главе второй, эти потребности многообразны по своей природе, характеру, продолжительности действия, но в любом случае они определяют мотивы деятельности человека. В повседневной жизни на протяжении тысячелетий люди вовсе не ставили своей сознательной целью обеспечить общественный прогресс, а сам общественный прогресс отнюдь не является какой-то изначально заложенной в ход истории идеей («программой»), осуществление которой составляет ее сокровенный смысл. В процессе реальной жизни люди движимы потребностями, порождаемыми их биологической и социальной природой; а в ходе реализации своих жизненных потребностей люди изменяют условия своего существования и самих себя, ибо каждая удовлетворенная потребность порождает новую, ее же удовлетворение, в свою очередь, требует новых действий, следствием которых и является развитие общества.

«Пределы роста»

И все-таки и марксизм, и его оппоненты унаследовали от своих предшественников в области теории общественного прогресса нечто такое, что впоследствии негативно сказалось на развитии объективной социальной реальности. Речь идет о вере в беспредельные возможности общественного, и прежде всего экономического, прогресса, вытекающие из безгранич-ных-де резервов, содержащихся в природной среде. Эйфория вокруг само собой разумевшегося «беспредела» сопровождала всю историю капитализма, а затем и так называемого социализма (ибо то, что мы наблюдали в Центральной и Восточной Европе XX в. социализмом, разумеется, не было). Между тем, под прикрытием этой одурчанивающей эйфорической завесы исподволь вызревала та самая кризисная экологическая ситуация, которая уже рассматривалась в главе «Экологическое бытие общества».

Впервые человечество было предупреждено о нависающей над ним в связи с этим смертельной угрозе Римским клубом в книге Денниса Медоуза «Пределы роста» (1972). В нескольких словах выводы книги сводились к следующему: при сохранении нынешних тенденций к росту в условиях конечной по своим масштабам планеты уже следующие поколения человечества достигнут пределов демографической и экономической экспансии, что приведет систему в целом к неконтролируемому кризису и краху. Пока еще можно, отмечалось в книге, избежать катастрофы, приняв меры по ограничению и регулированию роста и переориентации его целей. Однако чем дальше, тем болезненнее будут эти изменения и тем меньше будет оставаться шансов на конечный успех’. Как отмечал руководитель Римского клуба Аурелио Печчеи, основной вывод доклада шел вразрез с превалирующей в мировой культуре ориентацией на рост, ибо успехи революционных преобразований в материальной сфере сделали мировую культуру высокомерной. «Она, — писал Печчеи, — была и остается культурой, отдающей предпочтение количеству перед качеством, — цивилизацией, которая не только не желает считаться с реальными возможностями жизнеобеспечения на планете, но и бездумно расточает ее ресурсы, не обеспечивая при этом полного и разумного использования человеческих возможностей»2.

Тревожное предупреждение о пределах роста имеет в виду не только внешние по отношению к человеку пределы, но и его внутренние пределы, проистекающие из врожденно присущих нашему существу качественных и количественных характеристик. С одной стороны, многие достижения (в кавычках и без оных) цивилизации далеко не всегда вписываются в психофизиологические возможности человека. Отсюда — избыток стрессов и приоритет нервнопсихического травматизма. С другой стороны, для многих регионов земного шара характерна массовая психофизическая недоразвитость, отсутствие у людей той психофизической формы, которую требуют от нас сложности современной жизни.

Проблема пределов человеческого роста и человеческого развития, как подчеркивает Печчеи, является по сути своей проблемой, главным образом, культурной. Это означает, что научно-технические, цивилизационные достижения не осознаны по-настоящему, темпы и формы их внедрения еще далеки от окуль-туривания. Налицо антагонистический разрыв между культурным развитием человечества и его материальными достижениями. Культура при этом понимается в самом широком смысле, включая политическую культуру сосуществования членов мирового сообщества и философские основы существования этого конгломерата.

Так сами реалии последней трети двадцатого века поставили под глубочайшее сомнение традиционную прогрессистскую концепцию. Подчеркнем: речь идет не об отрицании необходимости и возможности общественного прогресса, а о замене теоретической и практической установки на безудержный рост установкой на взвешенный, учитывающий рассмотренные внутренние и внешние пределы, оптимальный вариант согласованного в общепланетарном масштабе развития.

Критерии общественного прогресса

Раздумья мировой общественности о «пределах роста» значительно актуализировали проблему критериев общественного прогресса. Действительно, если в окружающем нас социальном мире не все так просто, как казалось и кажется прогрессистам, то по каким наиболее существенным признакам можно судить о поступательности общественного развития в целом, о прогрессивности, консервативности или реакционности тех или иных явлений?

Отметим сразу, что вопрос «как измерять» общественный прогресс никогда не получал однозначного ответа в философско-социологической литературе. Такая ситуация во многом объясняется сложностью общества как субъекта и объекта прогресса, его многоплановостью и многокачествен-ностью. Отсюда поиски своего, локального критерия для каждой сферы общественной жизни. Но в то же время общество есть целостный организм и как таковому ему должен соответствовать основной критерий социального прогресса. Люди, как замечал Г. В. Плеханов, делают не несколько историй, а одну историю своих собственных отношений. Наше мышление способно и должно отразить эту единую историческую практику в ее целостности.

И все же господствовавшая парадигма беспредельного прогресса с неизбежностью подводила к казалось бы единственно возможному решению вопроса; главным, если не единственным, критерием общественного прогресса может быть только развитие материального производства, которое в конечном счете предопределяет изменение всех других сторон и сфер жизни общества. Среди марксистов на этом выводе не раз настаивал В. ИЛенин, который еще в 1908 г. призывал рассматривать интересы развития производительных сил в качестве высшего критерия прогресса. После Октября Ленин возвращается к этому определению и подчеркивает, что состояние производительных сил — основной критерий всего общественного развития, поскольку каждая последующая общественно-экономическая формация побеждала окончательно предыдущую благодаря именно тому, что открывала больший простор для развития производительных сил, достигала более высокой производительности общественного труда.

Примечательно, что вывод о состоянии и уровне развития производительных сил как генеральном критерии прогресса разделялся и оппонентами марксизма — техницистами, с одной стороны, и сциентистами, с другой. Позиция последних нуждается, очевидно, в некоторых комментариях, ибо возникает законный вопрос: как могли сойтись в одной точке концепция марксизма (т. е. материализма) и сциентизма (т. е. идеализма)? Логика этого схождения такова. Сциентист обнаруживает общественный прогресс прежде всего в развитии научного знания, но ведь научное знание обретает высший смысл только тогда, когда оно реализуется в практике, и прежде всего в материальном производстве.

В процессе еще только уходящего в прошлое идеологического противостояния двух систем техницисты использовали тезис о производительных силах как генеральном критерии общественного прогресса для доказательства превосходства Запада, шедшего и идущего по этому показателю впереди. Тогда их оппонентами была внесена существенная поправка к собственной концепции: этот высший общесоциологический критерий нельзя брать в отрыве от характера господствующих в данном обществе производственных отношений. Ведь важно не только общее количество производимых в стране материальных благ, но и то, насколько равномерно и справедливо распределяются они среди населения, как способствует или тормозит данная общественная организация рациональное использование производительных сил и их дальнейшее развитие. И хотя поправка действительно существенная, но она не выводит критерий, принятый в качестве основного, за пределы одной — экономической — сферы социальной действительности, не делает его поистине инте-гративным, т. е. пропускающим через себя и впитывающим в себя изменения буквально во всех сферах жизни общества.

Таким интегративным, а значит — наиболее важным, критерием прогресса выступает уровень гуманизации общества, т. е. положение в нем личности: степень ее экономического, политического и социального освобождения; уровень удовлетворения ее материальных и духовных потребностей; состояние ее психофизического и социального здоровья. Заметим, кстати, что внутри этого сложного по своей структуре индикатора можно и нужно выделить один, по сути дела объединяющий в себе все остальные. Таковым, на наш взгляд, является средняя продолжительность жизни. И если она в данной стране на 10—12 лет меньше, чем в группе развитых стран, да к тому же обнаруживает тенденцию к дальнейшему уменьшению, соответственно должен решаться вопрос и о степени прогрессивности этой страны. Ибо, как сказал один из известных поэтов, «все прогрессы реакционны, если рушится человек».

Уровень гуманизации общества как интегративный критерий вбирает в себя в снятом виде рассмотренные выше критерии. Каждая последующая формационная и цивилизационная ступень является более прогрессивной и в плане личностном — она расширяет круг прав и свобод личности, влечет за собой развитие его потребностей и совершенствование его способностей. Достаточно сравнить в этом отношении статус раба и крепостного, крепостного и наемного рабочего при капитализме. На первых порах может показаться, что особняком стоит в этом отношении рабовладельческая формация, знаменовавшая собой начало эры эксплуатации человека человеком. Но, как разъяснял Ф. Энгельс, даже для раба, не говоря уже о свободных, рабовладение было прогрессом в плане личностном: если раньше пленного убивали или съедали, то теперь его оставляли жить.

Итак, содержанием общественного прогресса было, есть и будет «очеловечение человека», достигаемое путем противоречивого развития его естественных и общественных сил, т. е. производительных сил и всей гаммы общественных отношений. Этому содержанию должен быть адекватен и избираемый нами основной критерий общественного прогресса.

Понятие общественного прогресса в социальной философии.

Прогресс (от лат. progressus — движение вперед) есть такое направление развития, которое характеризуется переходом от низ- ‘ шего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. Заслуга выдвижения идеи и разработки теории общественного прогресса принадлежит философам второй половины XVIII в., а социально-экономической базой для самого возникновения идеи общественного прогресса послужило становление капитализма и вызревание европейских буржуазных революций. Кстати, оба творца первоначальных концепций общественного прогресса — Тюрго и Кондорсе — были активными общественными деятелями предреволюционной и революционной Франции. И это вполне объяснимо: идея общественного прогресса, признание того факта, что человечество в целом, в главном идет в своем движении вперед, есть выражение исторического оптимизма, свойственного передовым социальным силам.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www. filreferat.ru

Проблема прогресса в социальной философии XX века

В данной статье мы коснемся лишь некоторых концепций прогресса в западной социальной философии.

Идея прогресса, доминировавшая в социальной философии на протяжении многих сотен лет, похоже, в наше время подвергается не только сомнению, но и отрицанию. Вместо проповеди общественного прогресса теперь пишут о глубоком кризисе. Иначе говоря, исторический оптимизм, на котором базировались многие фундаментальные теоретические положения обществознания, сменился историческим пессимизмом. Если, например, в XIX веке почти никто не сомневался в восходящем развитии человечества, то в конце XX века мало кто верит в то, что исторический процесс идет по пути социального прогресса.

Нигилизм, упадочнические настроения, пессимизм во взглядах на социальную действительность и на будущее человеческого общества сегодня стали своего рода руководящим принципом многих обществоведов. Более того, как-то даже всерьез не воспринимают тех, кто еще проявляет какую-то веру в общественный прогресс, в постоянное совершенствование социальных отношений.

Причины столь резких антипрогрессистских настроений коренятся, прежде всего, в реалиях нашего времени. Две мировые войны, унесшие миллионы человеческих жизней, ядерное оружие, угрожающее уничтожением самому существованию цивилизации на Земле, голод и нищета в большинстве стран мира, нерешенность глобальных проблем, загрязнение окружающей природной среды, отчуждение людей друг от друга, неуверенность в завтрашнем дне, экономический и духовный кризис современного общества – вот далеко не полный перечень тех причин, которые породили отрицательное отношение к понятию общественного прогресса. В этой связи нельзя не согласиться с П. Штомпкой в том, что «прогресс – рефлексивное понятие: оно соотносится с объективной социальной реальностью, поэтому интерес к нему усиливается в периоды очевидного прогресса и ослабевает, когда реальный прогресс становится сомнительным»¹.

Исторические реалии Нового времени, связанные с бурным процессом формирования буржуазных общественных отношений, с политическими и культурными достижениями, породили безудержный оптимизм относительно развития человеческого общества. В XVIII веке капиталистический способ производства, являющийся, несомненно, более прогрессивным строем по сравнению с феодализмом, расширяется вширь и вглубь. Успешно развиваются естественные науки, важные изменения происходят в области философии. Рационализм одерживает крупные победы в социально-философском анализе объективной действительности. Лейтмотивом философских и экономических теорий становится вера в бесконечный прогресс человеческого разума, в возможность совершенствования государственного устройства, моральных принципов и норм. Такие мыслители, как Тюрго и Кондорсе, исследуют проблемы прогресса исторически, подчеркивают, как человечество постепенно совершенствовало и улучшало свою жизнь, свои орудия производства и т. д. Вера в социальный прогресс продолжалась и в первой половине XIX века.

Однако уже во второй половине XIX века в социально-философских исследованиях проявляется скептическое отношение к вере в бесконечный прогресс исторического процесса. Проблемы социального прогресса по-прежнему обсуждаются, анализируются, но уже в духе отрицания, а не утверждения. Дело в том, что противоречия буржуазных общественных отношений начинают сильно обостряться. Оказалось, что капиталистический мир вовсе не есть тот мир, который обеспечивает непрерывное развитие человеческого общества по восходящей линии. Экономические кризисы, абсолютное и относительное обнищание людей труда, рост безработицы и другие негативные явления по-новому заставили взглянуть на капиталистический способ производства. Известный французский философ конца прошлого века П. Лафарг писал: «Идеи прогресса и эволюции имели чрезвычайный успех в течение первых лет XIX века, когда буржуазия еще была опьянена своей политической победой и поразительным ростом своих экономических богатств, философы, историки, моралисты, политики, беллетристы и поэты подавали свои писания и речи под соусом прогрессивного развития. .. Но к середине XIX века им пришлось умерить свой безудержный энтузиазм… прогресс потерял в ее (буржуазии. – Б. Дж.) глазах свое былое очарование»².

В социальной философии начинают доминировать нигилистические настроения. Абстрактно-духовная ориентация на бесконечную мощь Разума сменяется антипрогрессистскими концепциями, проповедующими нигилизм и отрицание всякого социального развития. Понятие «прогресс» заменяется понятием «эволюция».

Антипрогрессистские настроения и идеи получили свое дальнейшее продолжение в XX веке. Обществоведы стали писать о смерти прогресса, о разочаровании в прогрессе, о всеобщем кризисе и т. д. и т. п. Американский исследователь О. Тоффлер пишет, что «идея прогресса существовала и до индустриальной эпохи. Только в ней она достигла полного успеха. С середины 50-х годов не многие идеи попали под такой обстрел, как эта бодрая вера в прогресс… Безоговорочный оптимизм сменился столь же безоговорочной безнадежностью»³. Утверждается, что в наше сложное и противоречивое время бессмысленно писать о том, что исторический процесс развивается по восходящей линии. Немецкий политолог и социолог Р. Дарендорф пишет: «Эскалатор прогресса двинулся теперь вспять»⁴.

Критически относится к общественному прогрессу американский ученый В. Пфафф. Он вообще считает само понятие прогресса мертвой идеей. В прошлом, пишет он, люди были убеждены в том, что история человечества идет вперед, что будущее оправдает прошлые жертвы, поскольку жить станет легче и интереснее. «Но сегодня эта прекрасная вера больше не существует. Сегодня существует огромный разрыв между тем, что говорят политики, и тем, чего в действительности ждут народы»⁵. После крушения социализма, продолжает Пфафф, думали, что победит демократия, что права человека будут соблюдаться, что моральные принципы и нормы приобретут свое истинное значение и человечество заживет счастливой жизнью. Но ничего этого не произошло. Социально-экономическая и политическая ситуация в мире после исчезновения социализма не только не улучшилась, а даже ухудшилась.

Пфафф ищет истоки исторического оптимизма и концепций общественного прогресса. Эти истоки он находит на Западе. «Оптимистический взгляд на Историю присущ только Западу. Этот взгляд, например, ничего общего не имеет с воззрениями китайцев. С точки зрения последних, есть только циклы династических империй. Эти империи самодостаточны и интересуются только собою. Происходит циклическая смена династий без какой-либо прогрессивной направленности»⁶. Идеи прогресса в Китай и другие регионы мира, считает американский исследователь, были привнесены из Запада. Без идеи прогресса, уверенно заявляет Пфафф, Запад не смог бы проводить свою современную политику, не смог бы навязывать другим народам свои ценности.

Пфафф останавливается на проблемах прогресса в сфере морали. В этой связи он рассматривает положение человека в обществе. Ничто, пишет он, не показывает, что человек морально стал лучше, что произошли какие-то моральные сдвиги в поведении человека, в его отношениях с другими людьми. «Наши предки-греки моральные действия считали сизифовым трудом, и сегодня, если бы даже XX век хотел это отрицать, ничего не изменилось»⁷. Конечно, продолжает Пфафф, цивилизация сделала большой шаг вперед, улучшив и усовершенствовав нормы международного кодекса поведения (права человека, современное законодательство, международное право). Но это не привело к коренному изменению морального поведения человека.

Современный человек, продолжает Пфафф, стал более компетентным, прекрасно разбирается в сложнейших технических системах, он во время приема пиши использует вилку и нож, а во время боевых действий знает, как лучше обойти противника. Кроме того, «современный западный человек убежден в том, что техника и индустрия будут скакать вперед почти по геометрической прогрессии. Сирены технологии ему указывают на будущее, где сознание человека будет заменено более приспособленной виртуальной реальностью. ..»⁸ Пфафф сомневается в том, что это будет означать прогресс в моральной сфере.

Пфафф не видит прогрессивных изменений и в других сферах общественной жизни. Так, в области межгосударственных отношений по-прежнему доминирует сила. Растут национализм, расизм, обостряются межрелигиозные конфликты. Не лучше обстоят дела и в экономической области. Кризисы, безработица, нищета – все это, по убеждению Пфаффа, свидетельствует о том, что идея прогресса действительно стала мертвой идеей.

Вопросам социального прогресса исключительно важное значение придавал современный крупнейший французский философ, основатель критической философии истории Р. Арон. Он справедливо полагает, что без разрешения этих вопросов невозможно сконструировать теоретическую картину исторического процесса, выяснить смысл и направленность этого процесса.

Прежде всего, Арон анализирует само понятие прогресса. В каком смысле, спрашивает он, данное понятие употребляется? Если оно употребляется в том смысле, что некоторые общественные явления показывают превосходство настоящего над будущим, то можно использовать действительно понятие прогресса. «…Некоторые виды человеческой деятельности, – пишет французский мыслитель, – имеют такой характер, который нельзя не признать превосходством настоящего над прошлым и будущего над настоящим. Это такие виды человеческой деятельности, продукты которых накапливаются или результаты которых имеют количественный характер. История человечества содержит в себе момент сохранения, ибо она не есть только трансформация. История предполагает, что люди имеют различные социальные институты, что они создают материальные и духовные ценности, что эти социальные институты и ценности сохраняются. История существует потому, что сохранение результатов деятельности человека ставит перед различными поколениями вопрос о том, чтобы принять или отказаться от прошлого наследия. В различных областях жизни ритм будущего зависит от характера ответа каждого поколения на отношение к достижениям предшествующих поколений. Сохранение наследия прошлого позволяет говорить о прогрессе лишь в том случае, когда новое поколение не только сохраняет предшествующий опыт, но и прибавляет к нему что-то свое»⁹.

Арон в данном случае под общественным прогрессом понимает чисто количественные накопления и изменения в тех или иных сферах общественной жизни. Такого рода изменения он признает в экономике, политике, в развитии производительных сил, в науке и т. д. Но Арон заявляет, что понятие прогресса неприменимо в целом к обществу, к политическим и социальным институтам, к смене форм собственности, к производственным отношениям и т. д.

В 1968 году во Франции вспыхнули студенческие волнения. Они охватили всю Францию. К студентам присоединились миллионы французских рабочих, десятки тысяч французских интеллигентов, включая и выдающегося французского интеллектуала XX века Ж. П. Сартра. Арон выступил с множеством политических статей против студенческого движения. Затем Арон опубликовал книгу под названием «Разочарование в прогрессе». Разумеется, причины такого разочарования кроются не столько в событиях 1968 года (ведь книга была написана до этих событий), сколько в окружающей социальной действительности. Арон отмечает, что обычно сторонники общественного прогресса приводят различного рода статистические данные, свидетельствующие, с их точки зрения, о движении человечества по пути социального прогресса. Но нельзя сводить всё общество к статистическим данным и экономической калькуляции. Нужно представлять общество как сложный, комплексный и противоречивый механизм.

Исходя из этого постулата, Арон, по собственному выражению, дает анализ диалектики современного общества. Эту диалектику он разбивает на три части: на диалектику равенства, диалектику социализации и диалектику универсализации.

Вначале Арон анализирует диалектику равенства. Он пишет, что многие мыслители (Руссо, Сен-Симон, Маркс и др.) исключительное значение придавали социальному равенству. Руссо проклинал частную собственность, породившую, по его мнению, неравенство людей. Маркс утверждал, что в будущем обществе исчезнут социальные классы, исчезнет и неравенство. Но на самом деле усиливается неравенство в современном индустриальном обществе. «В большинстве стран мира, включая Соединенные Штаты, Великобританию и Францию, дети привилегированных слоев имеют больше шансов учиться в лучших школах и продолжать свое образование в университетах… К этому неравенству добавляется и то, что школьные оценки связываются с социальным происхождением детей, а не с их природными способностями. Провалы и успехи в школе во многом зависят от социального происхождения, от семейного окружения»¹⁰.

Арон пишет, что еще больше неравенства наблюдается в развивающихся странах, не достигших пока индустриального уровня. Местная интеллигенция, получившая образование в западных университетах, высоко ставит западные ценности. Но большинство населения не имеет возможности получить даже начальное образование. Кроме того, эти развивающиеся государства были колониями некоторых европейских держав, которые обращались с ними порою очень жестоко, что не могло не породить между ними противоречий.

Возвращаясь к анализу современного индустриального общества, Арон подчеркивает, что нет равенства и в политической сфере. «В настоящее время и в обозримом будущем, – пишет он, – институциональное проявление демократии в политическом смысле слова осуществляется через состязание, выборы и протесты. Это проявление сохраняет неравенство между индивидами и влиянием руководителей (в профсоюзах, в партиях, в различных учреждениях)»¹¹. Происходит манипуляция общественным мнением. Многие исследователи, продолжает Арон, утверждают, что по мере развития общества повышается интеллектуальный уровень людей, что позволит им самостоятельно, без давления извне принимать решения по тем или иным политическим вопросам. Это якобы приведет к устранению неравенства между избирателями и руководителями. Арон в этом очень сомневается: «Мы отвергаем всякие иллюзии. Даже в странах, где жизненный уровень является самым высоким, где выделяются большие средства на образование молодого поколения, большинство трудящихся плохо себе представляет функционирование своих предприятий, большинство граждан имеет смутное представление о дипломатических или экономических проблемах, которые ставятся перед руководителями. Только небольшое число граждан активно интересуется общественными делами. Различие между активными и пассивными гражданами, между избирателями и неизбирателями не исчезло и навряд ли исчезнет»¹².

Переходя к проблемам расизма и национализма, Арон пишет, что в современную эпоху демократия каждому индивиду предоставляет возможность сохранять свое гражданское и человеческое достоинство, быть равными перед законом. Но демократия этим не ограничивается. Она стремится к устранению социально-экономического неравенства. Вместе с тем современная цивилизация проникнута духом состязательности. А это требует определенной иерархизированности организации, учреждения или предприятия. Одни оказываются на вершине такой иерархии, а другие внизу. Отсюда неравенство между людьми. Причем это неравенство, как и неравенство в области образования, неустранимо.

Такое неравенство существует не только внутри той или иной организации, того или иного учреждения, но и среди различных народов и этносов. «Требование равенства, связанное с социально-профессиональной стратификацией, ставит под сомнение иерархию этносов. Это такая иерархия, которую нижестоящий этнос называет дискриминацией. Она возникает так же стихийно, как и иерархия индивидов или социально-профессиональных слоев»¹³. Со временем этнические требования превращаются в национальные движения, требующие создания собственного государства. Арон выражает беспокойство по поводу того, что в XX веке расистские и националистические течения усиливаются, что может привести к военным конфликтам.

Анализируя вопросы социализации, включающей в себя семью и семейные отношения, равенство полов, организацию труда и т. д., Арон пишет, что в современном индустриальном обществе изменилась роль семьи. Она теперь все меньше и меньше выполняет экономические функции. Но с исчезновением экономических функций семья может лишиться и других функций. Так, например, со временем семья может перестать выполнять свои социальные функции. «Базирующаяся на свободном решении двух лиц, семья имеет очень хрупкий характер, ибо эти решения могут быть аннулированы»¹⁴. Гражданский брак, индивидуализм, защита эгоистических интересов облегчают развод.

Дети, подчеркивает Арон, перестали слушать своих родителей. Они предпочитают вести самостоятельный образ жизни и все меньше и меньше заботятся о своих родителях. Женщины требуют не формального, а реального равенства.

Арон пишет, что «даже этнически гомогенное современное общество остается социально гетерогенным. Из этой гетерогенности вытекает неравенство в образовании… Связанная с семейной социализацией, такая гетерогенность вовсе не имеет временного характера. Одни дети всегда будут оказываться в Лучшем положении, а другие – в худшем»¹⁵. Поэтому, заключает Арон, неравенство в получении соответствующего образования всегда будет существовать. Но неравенство проявляется не только в сфере образования, но и во взаимоотношениях школьников. Одни физически сильнее, другие слабее, и поэтому между ними всегда были и будут конфликты.

В современном индустриальном обществе, подчеркивает Арон, люди все больше и больше отчуждаются друг от друга. «Все проблемы индустриальной социабильности могут быть выражены термином «отчуждение». Социальное отчуждение, выражающееся в подчинении капиталистическому классу. Техническое отчуждение, проявляющееся в подчинении рабочего технике, которая ему не принадлежит и которую он не понимает. Экономическое отчуждение, выражающееся в том, что продукт отделяется от производителя. К этому можно добавить и политическое отчуждение, которое проявляется в той мере, в какой граждане рассматривают политический строй как чуждую им, непонятную и анонимную силу»¹⁶. Всякое технически сложное общество, продолжает Арон, представляет собой овеществленный мир. Люди выполняют анонимные задачи, общаются между собой через посредников (например через телефон). Отделение трудящихся от средств труда, производителей от своих продуктов, заключает Арон, является характерной чертой современной индустриальной цивилизации.

Характерной чертой современного индустриального общества, по утверждению Арона, является также аномия: разочарование, неуверенность в будущем, рост численности самоубийств и т. д.

С точки зрения Арона, диалектика универсальности предполагает анализ политических реалий, взаимоотношений народов и цивилизаций. Современная цивилизация, утверждает Арон, по своему технико-экономическому развитию имеет планетарный характер. С одной стороны, цивилизации, народы и государства все больше и больше сближаются, но с другой – не утихают конфликты, существуют противоречия между разными культурами и цивилизациями. «Более или менее регулируемые традициями, обычаями и законами конфликты между государствами являются составной частью цивилизаций. Они связаны не с природным, а с человеческим фактором»¹⁷.

Конфликты, отмечает Арон, носят не только межгосударственный, но и внутригосударственный характер. Индивиды, группы, слои противостоят друг другу. В их отношениях всегда решающую роль играла и играет сила.

Общий вывод, к которому приходит Арон: «История остается человеческой и в каком-то смысле иррациональной»¹⁸. В ней есть социальные, политические, экономические, технические и другие изменения, но нет прогресса, нет развития по восходящей линии.

Отрицательное отношение к понятию социального прогресса высказывает американский социолог Р. Нисбет. Он утверждает, что в современном обществе нет никаких аргументов, свидетельствующих о каком-либо прогрессе. В духовной сфере, например, превалируют иррационалистические воззрения, мистика, антисциентизм. Кстати сказать, на это обратил внимание и П. Штомпка. Он пишет, что сегодня «мы наблюдаем атаку на науку со стороны эпистемологического релятивизма и атаку на разум, которому противопоставляется роль эмоций, интуиции, подсознательного и бессознательного, и утверждение иррационализма»¹⁹. Потребительская культура захлестнула все слои общества. Люди потеряли веру в будущее, они стали более эгоистичными и отчужденными. Разрушаются старые ценности, новые же не создаются.

Таким образом, в современной западной социальной философии доминирует точка зрения, согласно которой понятие общественного прогресса не применимо к современной эпохе. Более того, идея прогресса, сыгравшая свою позитивную роль в прошлом веке, сегодня представляется мертвой идеей. Можно говорить о количественных изменениях во всех сферах общественной жизни, можно и нужно писать о кризисе современных цивилизаций, но никак нельзя писать о прогрессе, о переходе общества от одного качественного состояния к другому, более высокому и прогрессивному качественному состоянию. Абсурдным считается даже просто упоминание о том, что будущее общество может быть лучше нынешнего.

Действительно, как уже выше отмечалось, мы живем в сложную и противоречивую эпоху. Нерешенность глобальных проблем, включающих в себя вопросы войны и мира, экологии, здравоохранения, демографии и т. д., отсутствие какого-либо прогресса во многих государствах мира, голод и нищета, рост безработицы, неуверенность в будущем, страх, чувство одиночества и многие другие негативные явления вроде бы не дают оснований для оптимистических рассуждений и для прогрессистских идей. Но не будем сгущать краски. Ретроспективный взгляд на историю человечества свидетельствует, что людям приходилось во все времена и в каждую эпоху решать очень сложные и трудные задачи. Возьмем, например, эпоху Возрождения. Разве человеку той эпохи жилось лучше, чем современному человеку? Конечно, нет. Крупнейший французский историк XX века Л. Февр пишет, что в XVI веке жизнь представляла собой «постоянное сражение. Человека с человеком. Со стихиями. С враждебной и почти дикой еще природой. И у того, кто вышел победителем из этого сражения, кто достиг зрелости, не подвергшись слишком большим злоключениям и напастям, – у того твердая кожура, у того толстая кожа, дубленая шкура – в прямом и переносном смысле. Быть может, под грубой внешностью били родники нежных и тонких чувств? Мы этого не знаем. И никогда не узнаем. Наша ретроспективная история чувствований должна ограничиться регистрацией внешних проявлений, не более того. А то внешнее, что мы наблюдаем в XVI веке, часто беспощадно и сурово. В семье умирает ребенок, два ребенка, пять детей в нежном возрасте, унесенные неведомыми болезнями, которые не умеют отличить одну от другой, которые никто не умел тогда ни распознавать, ни лечить. …Сильные заморозки в апреле, уничтожившие надежду на хороший урожай»²⁰.

Современный человек, даже если он материально недостаточно обеспечен, живет в более комфортабельных условиях, чем человек всех прошлых времен. И он ни за что не откажется от этих комфортабельных условий. Он ни за что не захочет вернуться даже в XIX век. Современный транспорт, например, невозможно сравнить с транспортом даже XIX века. Он исключительно удобен и быстр. В считанные часы можно оказаться на другом конце земного шара. Но он и более опасен. Однако никто на этом основании не откажется ни от самолетов, ни от поездов, ни от машин. Нет сомнения в том, что в будущем транспорт станет еще более быстрым и комфортабельным. Возьмем средства массовой информации. Благодаря им сформировалось планетарное мышление. Телевидение дает возможность сразу же увидеть то, что происходит в мире. Телефон обеспечивает быструю связь с собеседником. Нет необходимости говорить о том, что без современных средств массовой информации ни одно общество не сможет существовать. Излишне говорить и о том, насколько компьютерная техника облегчает труд человека.

Противники общественного прогресса видят только негативные стороны современного общества. Но они их абсолютизируют и полностью игнорируют те позитивные черты, благодаря которым человечество достигло огромных успехов. Они не понимают диалектики развития исторического процесса. Без позитива нет негатива, и, наоборот, без негатива нет позитива. Да, мы являемся свидетелями многих негативных моментов нашего общества. Но вместе с тем мы видим, что позитивных моментов гораздо больше, чем негативных. Это дает нам основание утверждать, что современное общество является более прогрессивным по сравнению с предыдущими обществами. Кроме того, противники прогресса не хотят замены существующих общественных отношений, мешающих устранению негативных черт, новыми. Они утверждают, что все плохо, но не предлагают никаких идей для устранения плохого.

Если подходить непредвзято к историческому процессу, то следует признать, что он развивается по восходящей линии. С помощью понятия общественного прогресса исследователи анализируют весь сложный механизм развития этого исторического процесса. Поэтому идея прогресса нисколько не устарела. И нельзя не согласиться с П. Штомпкой, когда он пишет: «Я надеюсь, что идея прогресса слишком важна для человеческого сознания, слишком фундаментальна для смягчения экзистенциальных напряженностей и неуверенности, чтобы от нее отказаться ради чего-то другого. Она переживает временный кризис, но рано или поздно вновь обретет силу и власть над человеческим воображением»²¹.

Социальные изменения, социальная эволюция и социальный прогресс

На ранней стадии социологическое исследование было в основном направлено на интерпретацию быстрых и насильственных изменений, которые произошли в европейских обществах в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Подход был связан с философией истории.

Все ранние социологи были озабочены объяснением или интерпретацией социальных и политических революций своего времени в рамках общей теории истории.

Об этом свидетельствуют труды Сен-Симона, Конта, Маркса и Спенсера. Хотя Макс Вебер не представил теорию универсальной истории, его вдохновлял исторический интерес к происхождению и значению современного западного капитализма, а также к растущей рационализации общественной жизни с годами.

Даже Дюркгейм, отвергший эволюционный подход Комфа, классифицировал общества в терминах эволюционной схемы.

В этих социологических теориях социальные изменения, социальная эволюция, социальное развитие и социальный прогресс часто трактовались как синонимы.Даже когда к ним относились по-разному, они рассматривались как логически связанные термины.

Мы должны проверить, насколько это утверждение верно. То, что общество меняется, — очевидная уверенность. Понятие социальной эволюции, которое было принято для описания социальных изменений, было взято непосредственно из теорий биологической эволюции, которые в девятнадцатом веке сильно усилили влияние философии истории на социологию.

«Термин «эволюция» используется для описания любой формы упорядоченного изменения.В биологии он обозначает особый тип упорядоченного изменения, а именно такой, при котором новые специфические формы возникают в процессе дифференциации от старых. Другими словами, биологическая эволюция относится к «происхождению с модификациями». Это означает диверсификацию видов из общего рода.

Однако в социальной сфере понятие эволюции в смысле разнообразия видов не может быть надлежащим образом применено. Термин «эволюция» мог бы использоваться в социологии в смысле, аналогичном тому, который придается ему в биологии, если бы можно было показать, что новые элементы культуры возникают из старых в процессе диверсификации.

Согласно Моррису Гинзбергу, понятие эволюции в смысле разнообразия видов может быть плодотворно применено, по крайней мере, в двух областях культуры, а именно в области языка и орудий. Языки были классифицированы по семействам или группам, и их сходства и различия были изучены с помощью теории, которую можно надлежащим образом описать как «происхождение с модификациями».

Сравнительная философия занимается установлением связей между языковыми группами, которые ранее считались удаленными друг от друга, чтобы объяснить их происхождение из общего источника.В случае с инструментами аналогичный подход также оказался плодотворным.

Как указал Тайлор:

«Географическое распространение этих вещей и их перемещение из региона в регион необходимо изучать так же, как натуралист изучает географию своих ботанических и зоологических видов».

Маркс сделал то же замечание, когда призывал к истории орудий, которые были бы для социального прогресса тем же, чем дарвинизм был для органов животных видов, и он думал, что такую ​​историю человеческих технологий должно быть легче написать, чем историю естественные технологии».

Идея эволюции в смысле разнообразия видов может оказаться ценной в некоторых элементах культуры. Но во многих случаях идея эволюции вообще неприменима. По словам Гинзберга, это связано с трудностью получения работоспособной социальной морфологии.

От концепции социальной эволюции, согласно которой каждое общество проходит через одни и те же стадии развития, почти полностью отказались. То есть грубое применение к обществу таких концепций биологической эволюции, как естественный отбор, адаптация и выживание наиболее приспособленных, было полностью дискредитировано.

Отвергая концепцию социальной эволюции, В. Гордон Чайлд отмечает:

«…необходимо не упускать из виду существенные различия между историческим прогрессом и органической эволюцией, между человеческой культурой и телесным оснащением животных, между социальным наследием и биологическим наследием. Образный язык, основанный на общепризнанной аналогии, может ввести в заблуждение неосторожных… Снаряжение и защита человека являются внешними по отношению к его телу; он может отложить их и надеть по желанию.Их использование не наследуется, а довольно медленно изучается социальной группой, к которой принадлежит каждый индивидуум. Социальное наследие человека передается не в зародышевых клетках, из которых он произошел, а в традиции, которую он начинает усваивать только после того, как вышел из чрева матери. Изменения в культуре и традициях могут быть инициированы, контролируемы или задержаны сознательным и преднамеренным выбором их авторов и исполнителей-людей. Изобретение — это не случайная мутация зародышевой плазмы, а новый синтез накопленного опыта, наследником которого изобретатель является только по традиции.Хорошо бы как можно яснее определить вид различий, существующих между сравниваемыми здесь процессами».

Ввиду трудностей, связанных с употреблением термина «эволюция», некоторые социологи использовали термин «развитие» для обозначения перехода общества от одной стадии к другой.

Таким образом, Хобхаус придерживался взгляда, что в историческом развитии общества от первобытной стадии к продвинутой постепенно проявляются четыре характерные черты, а именно расширение, повышение эффективности, взаимность и сотрудничество и расширение индивидуальной свободы.

Вопрос: можно ли такое продвижение характеризовать как «развитие»? В применении к социальным явлениям термин «развитие» не более точен, чем термин «эволюция». Развитие есть процесс, посредством которого то, что существует «потенциально», становится актуальным.

В этом смысле мы говорим о развитии ребенка или болезни. Неясно, можем ли мы таким же образом говорить об общественном развитии, относя то или иное социальное явление к его зародышу. В случае органического тела можно говорить не только о его развитии, но и о его распаде.Можем ли мы так же говорить о развитии и упадке всего общества?

Теории общественного развития могут быть выражены в такой форме, что человеческое развитие состоит в раскрытии способностей человека, индивидуальных и коллективных, и использовании этих сил в отношениях с природой и с самим собой.

Боттомор уточняет этот пункт следующим образом:

«Существуют только два (связанных) социальных процесса, к которым кажется возможным применить термин «развитие» с какой-либо точностью, а именно, рост знаний и рост контроля человека над природной средой, о чем свидетельствует технологическая и экономическая эффективность. .Действительно, именно эти два процесса наиболее заметно фигурируют в описаниях развития или эволюции человеческого общества».

Ясно поэтому, что термин «развитие» может применяться к отдельным сторонам или чертам общества, а не к обществу в целом. То есть мы не можем говорить о «развитии» общества. Есть еще одна трудность, когда речь идет о «развитии».

Нагель указывает, что этот термин имеет не только обратную ссылку в предположении, что что-то латентное или скрытое постепенно проявляется, но и перспективную; «Он обладает сильным телеологическим привкусом.

Это видно из того, что развитие ребенка связано с некоторыми известными характеристиками взрослого человека. В случае конкретных социальных явлений мы можем связать развитие знания с условием более обширного и точного знания, а развитие контроля над природой — с такими вещами, как выживание и численность населения.

Но развитие общества как такового вряд ли может быть связано с каким-либо перспективным состоянием общества, кроме как с точки зрения нравственного идеала.В этом случае развитие становится синонимом прогресса. Мы рассмотрели трудности использования терминов «социальная эволюция» или «социальное развитие» по отношению к изменениям, происходящим в обществе. То, что общество меняется с течением времени, является несомненным фактом.

Но есть ли какое-то конкретное направление, в котором движется процесс? Можем ли мы с уверенностью сказать, что все эти изменения привели к социальному прогрессу? Ответ на эти вопросы предполагает определение понятия прогресса.Прогресс есть развитие или эволюция в направлении, удовлетворяющем рациональным критериям ценности.

На протяжении всего девятнадцатого века сохранялась идея о том, что все социальные изменения знаменуют собой последовательные этапы социального прогресса. Несколько цитат будут показательными. Токвиль, для которого прогресс состоял в движении к равенству, настаивал на том, что это провиденциальный факт, обладающий всеми характеристиками божественного указа: «он универсален, он прочен, он ускользает от всякого человеческого вмешательства».С совершенно другой точки зрения.

Спенсер пришел к выводу, что:

«Конечное развитие идеального человека логически достоверно — так же достоверно, как любой вывод, которому мы безоговорочно доверяем».

Популярность идеи прогресса в значительной степени была обязана двум факторам:

(i) Жизнерадостная надежда, вдохновленная триумфами прикладной науки,

(ii) Мощный импульс этой идее придала ее связь с биологической теорией эволюции.

В отношении этих двух событий Маррис Гинзберг отмечает: «Кульминационная точка в истории веры в прогресс была достигнута к концу девятнадцатого века. Его первосвященниками и кадильницами были… все рационалисты. Своим широким распространением она обязана оптимизму, вдохновленному триумфами прикладной науки, выразившимися в поразительных успехах, достигнутых в технических удобствах жизни, а с теоретической стороны — глубоко разветвленному влиянию идей развития и эволюции. по всем отраслям мысли и исследования».

Хотя кульминация этой идеи была достигнута к концу девятнадцатого века, фактически ни один закон прогресса не был научно установлен. Но общая идея прогресса согласовывалась с представлениями о развитии, получившими распространение в этот период в науке и философии.

Это также послужило вдохновляющим оправданием движений за социальные и политические реформы. Несмотря на то, что понятие прогресса было расплывчатым и неточным, оно стало «частью общего ментального мировоззрения и для многих послужило основой для очень ценной действенной веры».

В ХХ веке настроения более осторожные. Концепция однолинейного или автоматического прогресса подвергается тщательной критике. Разруха Первой мировой войны разбила вдребезги уверенный оптимизм в неизбежности прогресса.

«В последнее время вера в прогресс еще более ослабла из-за растущего признания того, что достижения в технических знаниях ни в коем случае не являются достаточными для обеспечения социального и нравственного прогресса, а также опасения, что использование научных знаний в разрушительных целях может опередить и навсегда остановить рост его сил».

Идея прогресса не популярна среди социологов в этом столетии и по другим причинам. Во-первых, не существует всеобщего согласия в отношении стандартов стоимости, и поэтому мы не можем судить по одному лишь факту, что вещь изменилась, прогрессировала она или нет. Эволюция или изменение есть объективное условие.

Прогресс, напротив, означает изменение к лучшему и, следовательно, предполагает оценочное суждение. Во-вторых, поскольку компоненты общества взаимозависимы, изменение в любой момент может ускорить изменения в другом месте. Некоторые из этих изменений могут быть нежелательными. Социальные изменения никогда не воспринимаются как чистое благословение.

По словам Маклвера:

«Каждое достижение имеет свою цену, и люди часто расходятся во мнениях относительно того, перевешивают ли затраты накопленные ценности». В-третьих, ценности меняются со временем. То, что повсеместно приветствуется как прогрессивная мера в один период истории, может быть осуждено с такой же или даже большей силой как ретроградная мера в какой-то другой период времени.

Столкнувшись с трудностями, связанными с приданием четкого значения термину «прогресс», иногда предпринимаются попытки решить вопрос, провозглашая набор социальных ценностей, которые являются достаточно общими, чтобы быть принятыми всеми.

Вот некоторые из этих обобщенных социальных ценностей:

«Не убий, «Не лги»; «Величайшее благо для наибольшего числа людей» и т. д. Верно, что на этом уровне абстракции мнения не будут конфликтовать. Однако они будут конфликтовать, когда дело доходит до спецификации этих значений. Например, может существовать общий консенсус в отношении цели социальной политики, заключающейся в том, что она должна стремиться к обеспечению наибольшего блага наибольшего числа людей. Но возникнут споры о том, какие действия следует предпринять для достижения этих целей.У людей разные представления о том, что для них хорошо. Точно так же заповедь, запрещающая «убийство», принята почти во всех культурах. Но в то время как некоторые люди считают необходимыми и войну, и законное повешение, даже если каждое из них приводит к гибели людей, есть и другие, которые хотят, чтобы обе практики были безоговорочно отменены. Таким образом, очевидно, что, хотя можно сформулировать концепции прогресса или оценки изменений, применимые ко всем временам, утверждения слишком общие, чтобы служить определенным и надежным руководством в конкретных ситуациях в разное время и в разных культурах».

Иногда предпринимаются попытки избежать этих трудностей, добавляя к слову «прогресс» определяющее прилагательное, например, «сельскохозяйственный», «промышленный», «экономический» и т. д. Верно, что прогресс в этих конкретных областях можно измерить. Что, однако, не поддается измерению, так это степень, в которой эти поддающиеся измерению достижения в определенных областях «способствуют достижению нечеткой и неизмеримой цели, которой является сам прогресс»

.

Несмотря на эти ограничения и разносторонние атаки, идея прогресса не утратила своей жизненной силы.Он так глубоко укоренился в современном сознании, что его критики никогда не отвергают его полностью. Можно привести несколько примеров.

Профессор Тойнби, решительно поддерживающий циклическую теорию цивилизаций, заканчивает предположением, что «крах и распад цивилизаций могут быть ступеньками к более высоким вещам в религиозном плане», и даже заходит так далеко, что говорит, что следующая стадия в это продвижение может привести к a. новый вид общества , «воплощенный в едином всемирном и непреходящем представителе в лице Христианской Церкви».

Даже марксисты, отвергающие «буржуазную» концепцию прогресса, сохраняют убеждение ранних рационалистов: «Что человек может сделать сам». Они с уверенностью смотрят в будущее, когда «истинное царство» свободы расцветет из царства необходимости во всесторонне развитом коммунистическом обществе будущего.

Концепция прогресса стара, как человечество. Во все века люди имели представление о том, что им наиболее желательно. Эти концепции могут варьироваться и меняются от возраста к возрасту.Даже когда кажется, что все потеряно, люди с нетерпением ждут лучшего будущего.

Во всем, что мы делаем, есть осознание того, что мы работаем, чтобы открыть светлое и счастливое будущее. Он звучит в речах религиозных проповедников, социальных реформаторов и даже политиков. Вера в прогресс поддерживает нас во всех превратностях и испытаниях и дает нам необходимые силы, чтобы противостоять суровым и жестоким реалиям жизни.

Подчеркивая, что вера в прогресс неистребима из жизни человека, Маклвер замечает:

«Жить — значит действовать, а действовать — значит выбирать, а выбирать — значит оценивать. Следовательно, как человеческие существа, мы не можем избавиться от концепции прогресса, хотя мы, конечно, имеем право отрицать реальность прогресса. Тот факт, что люди неизбежно расходятся в этом отношении, что мы не можем доказать правильность нашей концепции по сравнению с их концепцией, только делает ее несомненно нашей. Если кто-то может это доказать, никто не может это опровергнуть. По крайней мере, это жизненный миф, неискоренимый в творческих стремлениях жизни».

Загрузите и поделитесь своей статьей:

Социальные изменения, эволюция, развитие и прогресс

Введение:

Подразумевается, что термин «социальные изменения» означает такие изменения, которые затрагивают природу и структуру социальных групп и институтов и социальные отношения между индивидуумом, группой и институтами в обществе.

«Развитие», «эволюция» и «прогресс» — это разные способы изменения, и всякий раз, когда мы говорим о социальных изменениях, необходимо оценивать важность каждого из этих способов, поскольку изменения, вызванные каждым из этих процессов, будут иметь различные впечатления от функционирования социальных явлений.

Термин «развитие», как обсуждалось ранее, означает формальные и структурные изменения в организме. Несмотря на то, что общество не является сущностью, подобной живому организму, термин, применяемый к такому организму, может иметь правомерное применение в социальных вопросах.По мере того, как жизнь растет от простой формы к сложной, общество развивается в том смысле, что его «энергия» накапливается коллективно, эта энергия «организуется» для функционирования в определенном направлении, и достигается «гармония» между различными социальными органами для целью осуществления общего развития.

«Социальная эволюция» как термин имеет свои сложности, и, как было замечено ранее, эволюция в организме означает разветвление от одной амебы к различным родам и видам, а затем от вида к различным формам, которые вызываются процессом эволюции. дифференциация.

В случае с обществом, как выразился Гисберт в своих «Основах социологии», эволюционное изменение означает «ответвление линии в различных направлениях, которые снова разветвляются до бесконечности». Состояние простоты сменяется ситуациями сложности, а социальная эволюция свидетельствует о прогрессивном развитии социальных устоев и обычаев, норм и верований, ассоциаций и институтов. «Социальный прогресс» не означает простое развитие или эволюцию, ибо в любом из этих терминов мы наблюдаем переход от простого к сложному.

Хотя разные авторы сомневались в том, можно ли рассматривать изменения в обществе как прогресс, и, когда поддерживается концепция социального прогресса, какие факторы определяют этот прогресс, термин «прогресс» применялся к социальным изменениям в нескольких случаях. Социальный прогресс определенно означает оценку, и такая оценка производится по определенным принципам.

Если принцип, в соответствии с которым должна производиться оценка, может быть объективно установлен, измерение «прогресса» не становится трудным делом; но такой принцип не может всегда оставаться свободным от субъективных оценочных суждений.Когда субъективный анализ смешивает «прогресс» со «счастьем» или материальным комфортом, выводы, как правило, остаются на неправильной стороне бесценностных суждений, и социолог всегда должен остерегаться таких ловушек в рассуждениях.

Различные теории социальной эволюции:

Эволюция, как она понимается в живом организме, обязательно означает процесс, в котором простая материя развивается в сложную, но такое развитие всегда обусловлено врожденными качествами такого организма, а не каким-либо посторонним фактором.

«Происхождение видов» Дарвина, возможно, и кристаллизовало представления о явлении развития живых организмов, но представление о нем в той или иной неадекватной форме было схвачено некоторыми мыслителями и раньше. В частности, когда речь идет о социальной эволюции, эта мысль была актуальна в течение последних столетий или двух; но в отношении природы такой эволюции существовало различие во взглядах между различными исследователями общественных наук.

Герберт Спенсер утверждает, что социальная эволюция есть лишь часть общего процесса эволюционного развития всего живого в мире.Общество развивается из простой формы в сложную, выполняя в различных своих органах функции интеграции и дифференциации, и, следовательно, из одной и той же ячейки общества возникают разные социальные системы. Согласно Спенсеру, в эволюции общества есть три стадии; первая стадия известна как «интеграция», вторая как «дифференциация» и последняя как «детерминация».

На начальных этапах социального развития необходимо интегрировать различные единицы общества и создать «систему».Например, если взять семью за основную социальную единицу, то первой стадией социальной эволюции было объединение этих семей и их интеграция в более крупную ячейку, известную как «общество».

На втором этапе развития выросли такие институты, как разделение труда, и этот процесс сопровождался дифференциацией в том смысле, что появились разные классы, касты и племена. Однако на конечном этапе различные слои общества объединились и создали новую социальную структуру, основанную на гармонии.Это была эволюционная стадия «детерминации», поскольку на этой стадии устанавливался порядок процессов интеграции и дифференциации, так что могла быть достигнута гармония.

Франц Оппенгеймер в своей работе «Государство» утверждал, что государство возникло в процессе применения определенных принципов для удовлетворения потребностей человеческого существа и основных потребностей. По его словам, есть два способа, которыми человек может удовлетворить свои основные потребности. Одно из них — труд, являющийся экономической деятельностью, а другое — грабеж, т. е. эксплуатация как политическая деятельность; и государство возникло, когда были организованы политические средства.

Ранние егеря не имели государства в том смысле, что у них не было эксплуататорской политической организации. Государство возникло вместе с викингами и пастухами, которые научились эксплуатировать, делить общество на классы, держать рабов и устанавливать понятия привилегированного класса и непривилегированного народа.

Оппенгеймеровский анализ развития государства неудовлетворителен; утверждение, что государство только грабит и эксплуатирует, является упрощением его функций, поскольку государство выполняет и другие функции, такие как поддержание правопорядка и наказание тех, кто нарушает закон.Кроме того, условия, достигнутые в государстве, могли существовать еще до того, как возникло известное государство; и в действительности становится трудно вдаваться в вопрос о зарождении или происхождении государства как социальной организации.

Макивер и Пейдж подчеркивали важность процесса дифференциации в вопросах социальной эволюции. Они считают, что социальная эволюция означает внутреннее изменение самой социальной системы, и в результате такого изменения внутри системы могут возникнуть функциональные различия.По их мнению, в первобытных обществах не наблюдалось многих различий, наблюдаемых на основе различных функций, и, кроме различий между племенами, родами, возрастными и половыми группами, не отмечалось значительной дифференциации.

Разделение труда в этих общинах было неразвитой практикой, ассоциаций и организаций в этих обществах не существовало. Сообщество как таковое существовало на основе простой солидарности, и Макивер и Пейдж отмечают, что «недифференцированный характер» первобытного общества видел в нем «преобладание простой формы коммунизма».

Таким образом, община разработала систему разделения охотничьей добычи, и даже в отношении таких вещей, как секс, которые мы рассматриваем как личные и интимные, обычаи и обычаи, преобладавшие в те дни, допускали своего рода разделение общины. Если в таком обществе и существовала какая-либо дифференциация, то она основывалась на естественных различиях пола и возраста, а многочисленные аспекты дифференциации, существующие в современном сложном обществе, были в лучшем случае скрытыми, если не полностью отсутствовали.

Согласно Макайверу и Пейджу, ассоциаций и организаций в современном сложном обществе так много, что они сразу бросаются в глаза контрасту с простым, основанным на институтах первобытным обществом.Исторически говоря, распространение идей с самого начала самых ранних цивилизаций в Месопотамии, Персии, Индии и Китае, возможно, вызвало эволюционное развитие человеческого мышления и, следовательно, человеческого общества.

Но родовые линии эволюционного развития будут лучше поняты, если сосредоточить внимание на следующих чертах такого развития:

(а) Общество превратилось из простых общинных обычаев в различные дифференцированные ассоциации.Кодексы применяются к этим ассоциациям, и каждая ассоциация разрабатывается учреждением, состоящим из специализированных процедур и практики. Таким образом, политические, экономические, религиозные и культурные обычаи в сообществе коллективно перерастают в общественные практики; и с этой стадии различные формы процедуры развиваются как дифференцированные общественные институты. Наконец, эти институционализированные процедуры воплощаются в дифференцированных ассоциациях, таких как государство, экономическая организация, школа, культурная ассоциация и т.п.

(b) Ассоциативная стадия в обществе настолько радикально отличается от уровней, которые были достигнуты в первобытном обществе, что она ввела совершенно иную форму социальных отношений. Существуют добровольные и непроизвольные ассоциации, и каждая крупная ассоциация структурно и функционально отличается от другой.

Например, на втором этапе развития, как показано выше, для всего общества существует только один набор политических институтов или ценится один набор религиозных институтов.Но на третьем, ассоциативном этапе, существуют несколько политических организаций и различные идеи относительно государства, точно так же, как религиозная организация диверсифицируется в различные формы религиозных объединений. Церковь, например, зародилась как религиозное учреждение на второй стадии развития общества; но на заключительном этапе оно развилось в форму различных религиозных объединений.

(c) Когда социальные события изучаются исторически, они представляют собой более ранние типы социальных единиц и более поздние их типы.Дифференциация между этими типами помогает нам классифицировать и характеризовать различные социальные системы по мере их исторического развития, а также понимать причины эволюционных процессов, которые привели к определенным результатам.

Следовательно, в социальной эволюции существует историческая закономерность, и если в эволюционном процессе замечены следствия, то должны быть и причины, объясняющие такую ​​дифференциацию. Этот конкретный взгляд Макайвера и Пейджа не полностью отличается от наблюдений, сделанных М.Гинзберг в своих исследованиях по социологии.

Гинзберг говорит, что эволюция — это процесс изменения, завершающийся производством чего-то нового, но демонстрирующий упорядоченную непрерывность в «переходе». Макивер и Пейдж также допускают, что в эволюционном процессе определенные факторы вызывают изменение, которое является не чем иным, как упорядоченным выражением новой формы, кульминацией которой стала более старая.

Однако Гинзберг не признавал, что социальная эволюция подразумевает переход от простого к сложному, как выразился бы Макайвер.Его идея эволюции состоит в том, что, хотя процесс перехода вносит что-то новое, такая новизна есть не что иное, как преемственность некоего постоянного социального элемента. Эволюция, по правде говоря, означает изменение, происходящее изнутри, но, как указывает Гинзберг, внешние факторы также обуславливают социальную эволюцию, и его точка зрения состоит в том, что эволюционные изменения в обществе лучше всего понимаются, когда во внимание принимаются субъекты общества, то есть индивиды. .

Он утверждает, что «настоящие субъекты, претерпевающие развитие, — это люди общества, которые говорят, думают и религиозны».Если принять только эту точку зрения, это не означало бы, что социальная эволюция означает замену простого организма сложным; скорее это означало бы, что эволюции происходят в мыслях и идеях и во взаимодействии человеческих социальных отношений.

Но тогда человеческие взаимодействия и социальные отношения не могут существовать в полной оторванности от социальных обычаев и институтов. Каждое социальное событие является результатом сложного действия и реакции человеческих отношений, точно так же, как человеческие социальные отношения являются результатом сложного функционирования социальной структуры.Гинзберг говорит, что «если люди создают общество, то в равной степени верно и то, что общество создает людей».

Из этого следует, что простая концентрация на человеческих действиях и реакциях для надлежащей оценки социальных изменений будет неадекватным подходом; следует признать, что социальные изменения как концепция представляют собой эволюцию как личности, так и самого общества.

Социальные изменения и прогресс :

Каждое событие социального изменения не может рассматриваться как прогресс, ибо прогресс должен означать шаг вперед.Если бы в основе эволюции лежали стадии интеграции и дифференциации, то прогресс означал бы развитие в определенном направлении, которое рассматривается как шаг вперед по определенным критериям оценочных суждений.

В то время как эволюция не имеет определенного направления, кроме того, которое присуще и непреодолимо ей самой, прогресс должен стоять за марш в направлении вперед согласно какому-то принятому принципу, который формулируется определенным принципом суждения.

Гинзберг утверждает (Идея прогресса), что прогресс «является развитием или эволюцией в направлении, которое удовлетворяет рациональным критериям ценности». Чтобы измерить прогресс, необходимо применить критерий этического прогресса, достигнутого обществом, что, конечно, является нерелевантным фактором, поскольку речь идет об эволюции.

Такие писатели, как Конт и Спенсер, утверждали бы, что любое эволюционное развитие общества обязательно должно означать, что оно прогрессировало. Гербет Спенсер особенно настаивает на том, что социальная эволюция не может иметь никакого другого значения, кроме прогресса.Но эти взгляды не принимаются сейчас более современными авторами. Макивер утверждает в своем «Обществе», что «эволюция — это научная концепция, а прогресс — этическая концепция».

Даже Хобхауз замечает, что эволюция любой формы не обязательно означает, что она превращается в лучшую форму; и, следовательно, мы не можем заключить, что эволюция обязательно подразумевает, что общество прогрессирует.

По его словам, прогресс возможен только тогда, когда человек в обществе стремится к этическому прогрессу.Следовательно, общественный прогресс не есть явление, отмеченное спонтанностью; это продукт сознательных усилий социальных индивидуумов.

Концепция прогресса основана на представлении об идеальном обществе, в котором каждый человек будет иметь возможность развивать свои врожденные качества, в котором самой основой социальных отношений будут принципы свободы и равенства, а институты будут стремиться к постижению основ коллективного блага. Однако это вопросы оценочных суждений, и концепцию прогресса нельзя понять без применения проверки ценностей.Эволюция как термин не зависит от этих ценностей.

Некоторые современные социологи, однако, считают, что социологическая наука не занимается этикой, и поэтому термин «социальный прогресс», который нельзя понять, если он не связан с этическими ценностями, не будет заботой социолога и следовательно, не будет иметь научной ценности. Они утверждают, что никакие научные наблюдения и рациональные выводы не должны основываться на какой-либо этической ценности.

Если метод, которому следует социолог при изучении общества, является методом позитивной науки и если необходимо объективно исследовать принципы причинности, то будет аномалией, если факты соотносятся с ценностями.Однако социальные факты нельзя рассматривать как изолированные явления; каждое общественное событие имеет практическую сторону и другую, касающуюся ценностей. Макивер и Пейдж отмечают, что социальные факты также можно рассматривать как «факты-ценности», поскольку социальная оценка во многом связана с ними.

Таким образом, авторы утверждают, что наука ценит оценочные суждения, во-первых, для проверки точности фактических данных в поддержку оценочного суждения и, во-вторых, для проверки обоснованности выводов о хорошем или плохом в таком виде. поскольку эти выводы подтверждаются рассуждениями, основанными на утверждениях фактов.

Например, оценки, получаемые в каком-либо социальном институте, могут быть изучены научно, чтобы проверить их достоверность, но социолог не должен применять свое личное суждение к таким оценкам, которые укоренены в самих социальных фактах. Таким образом, можно объективно оценить термин «социальный прогресс», но социальный ученый должен начать свою работу с рассмотрения эволюции как факта, свободного от оценок.

Таким образом, объективно определить степень прогресса того или иного общества можно только после того, как бескорыстно изучат рост его ассоциаций и учреждений и психологические элементы социальных отношений между индивидами в нем.

Объективному изучению социального прогресса может способствовать рассмотрение факторов, препятствующих и препятствующих прогрессу как в материальном, так и в психологическом плане. Любое жесткое отношение к научному развитию материальных условий будет иметь как материальные, так и психологические последствия.

При подозрительном отношении к науке и технике и слепом следовании устаревшим обычаям материальное развитие в обществе не будет достигнуто, а общественное мышление в целом останется нераскрепощенным.

Но если технология применяется к процессам разработки и использования природных ресурсов, то, несомненно, произойдет материальный прогресс; и в то же время у человека будет достаточно возможностей для развития созидательных мыслей о развитии своей семьи. Его общественное и нравственное сознание возрастает, и он учится пропагандировать идею объединения усилий в направлении осуществления общего блага.

Отсюда мы можем заключить, что общество, в котором научное развитие затруднено, не будет прогрессировать, а то, которое поощряет такое развитие, будет иметь шансы на прогресс; и это наблюдение о социальном прогрессе может оставаться научным, поскольку оно основано на социальных фактах, а не только на этических соображениях.

Однако существуют проблемы, связанные с научным подходом к изучению социальных изменений, независимо от того, говорят ли такие изменения об эволюционном развитии или просто о прогрессе. Социальные изменения как явление настолько сложны сами по себе, что анализ ни одного отдельного фактора не может привести нас к определенному выводу.

При попытке научно объяснить любое явление можно совершить любую из следующих ошибок:

(а) Ученый может думать, что любой из многих факторов, связанных с таким явлением, является доминирующим фактором; и

(б) Он может предположить, что социальные силы могут быть количественно измерены.

Например, если принять во внимание, почему средний класс в Индии вырос под британским правлением; может быть ошибочным вывод, что этот класс рос и развивался только потому, что он поставил перед собой задачу продвигать стандарты ориентированных на британцев профессий и занятий; кроме того, могли быть и другие факторы, способствовавшие росту этого класса.

Точно так же, если социальный ученый позволяет себе делать выводы из ряда социальных фактов таким же образом, каким количественные выводы делаются после изучения ряда морских свинок, он не приобретет для себя должного представления о сложном паттерне. социальных фактов.

Правда в том, что в первобытном обществе люди объединяли социальную власть со своими технологиями и культурой, и можно было установить базовую структуру личности каждого человека. Упрощенное изучение первобытного человека может быть тогда возможно, но современное сложное общество ввело так много факторов взаимодействия социальных отношений, что задача ученого не остается простой.

Технический прогресс в новое время разрушил примитивное единство социальной власти, техники и культуры.Культура отделена от других биофизических факторов, и в одном и том же обществе могут сосуществовать различные культуры и субкультуры. В современном общественном строе специализация и разнообразие многочисленных групп и ассоциаций дали обществу такое многообразие фактов, что социолог не может себе позволить ни выделить для изучения один социальный фактор, ни сделать выводы из множества социальных фактов.

Таким образом, он должен понять, что несколько факторов объединяются, чтобы вызвать социальные изменения, и, поскольку эти факторы образуют комбинацию, они взаимодействуют друг с другом в более широкой среде общества.Изучение социальных изменений должно, согласно Макайверу, учитывать установки, которые зависят от определенного культурного фона, и цели, с которыми такие установки связаны, систему средств для достижения таких целей, а также физические и биологические условия, которые побуждают к изменениям. изменяющиеся цели и человеческая природа, которая следует за ними.

Ученый должен сначала изучить взаимосвязь различных факторов, проанализировать логический порядок, в котором они располагаются, и, наконец, построить наблюдение о том, каким образом они составляют случайный процесс, в котором осуществляются социальные изменения.

Загрузите и поделитесь своей статьей:

Что такое социальное развитие? — Корпорация экономической и социальной интеграции

Социальное развитие направлено на улучшение благосостояния каждого человека в обществе, чтобы он мог полностью раскрыть свой потенциал. Успех общества связан с благополучием каждого гражданина.

Социальное развитие означает инвестирование в людей. Это требует устранения барьеров, чтобы все граждане могли идти к своей мечте с уверенностью и достоинством.Речь идет об отказе признать, что люди, живущие в бедности, всегда будут бедными. Речь идет о помощи людям, чтобы они могли двигаться вперед на пути к самодостаточности.

Каждый житель Нью-Брансуика должен иметь возможность расти, развивать свои навыки и вносить значимый вклад в жизнь своих семей и сообществ. Если они здоровы, хорошо образованы и обучены, чтобы войти в состав рабочей силы и могут получать достойную заработную плату, они лучше подготовлены для удовлетворения своих основных потребностей и достижения успеха.Их семьи также преуспеют, и все общество выиграет.

Обучение должно начинаться в раннем возрасте. Инвестируя в инициативы в области раннего обучения, мы можем обеспечить более высокий уровень успеха среди наших граждан. Обеспечение того, чтобы дети хорошо начали свое образование, имеет большое значение для повышения их успеха в дальнейшей жизни.

Для успеха общества также необходима доступная и качественная система ухода за детьми. Когда люди знают, что об их детях хорошо заботятся, они могут работать более продуктивно.Когда у работодателей есть хорошие сотрудники, их бизнес с большей вероятностью будет успешным. Когда бизнес преуспевает, экономическое положение сообщества улучшается. Инвестиции сегодня в хорошие программы по уходу за детьми могут принести много долгосрочных экономических выгод для общества.

Кроме того, безопасное доступное жилье очень важно для достижения самообеспечения людей. Это центр семейной жизни; где семьи могут жить в безопасности, воспитывать своих детей, строить отношения в обществе и заботиться о стареющих родителях.Без достойного жилья трудно функционировать в качестве продуктивного члена общества.

Другие инвестиции в людей, которые способствуют экономическому процветанию общества, включают молодежные программы и услуги, послесреднее образование, создание рабочих мест, содействие здоровому, активному образу жизни и безопасным и защищенным сообществам

Чтобы сократить бедность, нам необходимо предпринять социальные подход к развитию и инвестировать в наших людей. Инвестируя в людей, мы можем сократить бедность. Нам нужно выйти за рамки взглядов на правительство, чтобы найти способы развития наших самых ценных ресурсов, наших людей. Мы должны разделить ответственность с общественными организациями, предприятиями, университетами и муниципалитетами в деле улучшения благосостояния всех жителей Нью-Брансуика и предотвращения и сокращения бедности

Философия, социальный прогресс и анализ

В мелиоративном проекте при оценке объяснительной адекватности нам предлагается рассмотреть нечто большее, чем эти знакомые соображения. При оценке теорий социальных категорий мелиоративный проект предлагает нам рассмотреть, какую роль эти категории должны играть в социальном прогрессе, с фоновым предположением, что понимание и объяснение социальной несправедливости является частью того, что поможет нам справиться с ней…. Когда мы имеем дело с теориями социальных видов и социальных категорий, часть работы, которую должна выполнять такая теория, — это отчетливо социальная работа …

Что интересного, ценного, полезного и т. д. в отношении инвалидности как категории, я согласен, так это то, что это социальная категория, которую люди сочли полезной, организуя себя в борьбе за гражданские права . .. Социальная категория инвалидности интересна с философской точки зрения, то есть из-за движения за права инвалидов. — Элизабет Барнс (2016) Тело меньшинства: теория инвалидности (41-2)

Вчера я мимоходом отметил, что в своем анализе Барнс опирается на понятие прогресса.Но на самом деле в ее аргументах задействовано несколько представлений о прогрессе. Во-первых, то, что описано выше, представляет собой понятие социального прогресса, принятое движением «за права инвалидов», которое понимает себя как «борьбу за гражданские права». (Среди наиболее интересных отрывков в книге — трактовка Барнсом роли «гордости» в этой борьбе, которую можно найти в шестой главе.) Эта борьба касается многих вещей, в дополнение к получению «гражданских прав», включая получение (политических , социальное, юридическое) признание (не термин Барнса, но оно включает право на социальное пространство для «отмечания маргинальной черты» (182)), борьбы с предрассудками и стереотипами (173) и развития — как подчеркивает Барнс — понимания в то, что мы можем знать (183). То есть пояснительный проект Барнса надеется, что внесут вклад в прогресс.

Между прочим, участие в такой борьбе за гражданские права также может порождать то, что я (с намеком на Л.А. Пола) назвал «преобразующим политическим опытом» (TPE [отзыв]). Такая борьба предназначена для изменения идентичности как общества, так и отдельных лиц, которые участвуют в ней множеством преднамеренных, но также (предсказуемых) неожиданных способов. Барнс цитирует многих активистов, выражающих подобные чувства: «Моя жизнь и мое мышление были освобождены….Эти воины-инвалиды научили меня новому образу жизни, который освободил меня от моего прошлого» (184, цитирует Тэмми С. Томпсон).

Во-вторых, Барнс обращается к предыдущим социальным прогрессом в других социальных категориях во время своих аргументов. Ей приходится это делать отчасти потому, что она борется с (оговоримся) предрассудками глубоко укоренившегося здравого смысла, включая практику «социального остракизма» (153), а также с авторитетом многочисленных моральных и метафизических теорий, принимающих на себя внутреннюю плохая инвалидность как должное. Идея примерно такая: если здравый смысл и моральная теория ошибались в прошлом, то они могут ошибаться и снова.

Эта стратегия особенно примечательна в ее трактовке адаптивных предпочтений, где она опирается на, назовем их просветленными установками, которые стали более распространенными и являются следствием преодоления «истории», в которой «женское тело было патологизировано почти так же, как инвалидное тело в настоящее время патологизировано» или «более поздние» распространенные установки, согласно которым «быть геем было типом психологического расстройства» (134).Эта история успешного социального прогресса предполагается как (i) частичный образец прогресса, которому она хочет способствовать, и (ii) как общее понимание между Барнс и ее читателями. И, риторически, Барнс опирается на (ii) на протяжении всей книги. Таким образом, принимая во внимание (ii) Барнса, вы рискуете оттолкнуть тех читателей, которые сдержанно относятся, скажем, к освобождению геев или другим аспектам современности. *

В-третьих, «концепция инвалидности», которую Барнс хочет объяснить, является явно «современной» (44).Это само по себе является следствием частичного успеха «движения за права инвалидов» и присущей ему «социальной солидарности». (44) Я говорю «частичный», потому что, как мы видели, Барнс ясно дает понять, что необходим больший прогресс (см., например, 52).

Несмотря на то, что концепция является современной, Барнс позволяет себе применять ее (анахронично) к предшествующим историческим агентам: «У Ричарда III было такое физическое состояние, что (фактические, нынешние) правила для суждений о солидарности, используемые движением за права инвалидов, классифицировать это состояние как то, ради чего движение за права людей с ограниченными возможностями продвигает справедливость» (50; курсив в оригинале).Я оставляю здесь в стороне интересный вопрос, мешает ли такое суждение или способствует историческому пониманию о Ричарде III (для нас или для его [несколько спорно среди историков, я защищал использование анахронизма [вспомните здесь и здесь ]). Но размышление об этом указывает путь к четвертому понятию прогресса, встроенному в ее лечение.

Барнс интересуется категорией того, что «в настоящее время мы называем инвалидностью». (52) Она никогда полностью не объясняет, кто принадлежит к этому (возможно, тонкому) единству, «мы».Из отрывка, который я только что процитировал (и многих других вещей, которые говорит Барнс), ясно, что это относится к тем, кто, вероятно, примет или подпадет под «правила» применения (термин «инвалид»), разработанные в (развивающееся, а иногда и разрозненное) «движение за права инвалидов», которое помогает Барнсу «ужесточить» содержание понятия «инвалидность». Барнс замечательно ясно дает понять, что ее разновидность (скромного) социального конструктивизма совместима с (i) социальной неопределенностью (49 — неудивительно, потому что Барнс — один из ведущих метафизиков неопределенности [вспомним]) —, (ii) социальной случайностью ( 53), и (iii) что наш интерес к этой категории может меняться и даже исчезать во «временах и мирах». (52)

Но она не говорит, что делать с теми, кто в наше время не может быть частью движения за права людей с инвалидностью, потому что, скажем, либо (а) они не согласны с первыми тремя понятиями прогресса* (потому что они в каком-то смысле реакционеры) я перечислил выше или, что более интересно, в отношении целей Барнса, (б) потому что они живут в культурно далеких странах, где различные движения за гражданские права рассматриваются как угроза образу жизни коренных народов. Давайте оговорим, что движение за права инвалидов также предназначено для них (то есть (b)) и учитывает культурные особенности и инклюзивно; даже в этом случае могут быть культурные и социальные пути расширения прав и возможностей и улучшения их укоренившейся в местном масштабе, «инвалидной» жизни, которые не удовлетворяются категориями и целями «нас».

То есть в проекте Барнса существует непризнанная опасность дать «философское описание инвалидности вообще » (55; ударение добавлено только на «вообще»), что может непреднамеренно затруднить или вытеснить другие улучшающие проекты. Здесь Барнс участвует в (четвертой) 90 292 суммирующих 90 293 прогрессивных тенденциях, характерных для философии со времен Платона (но характерных для мысли Просвещения). Это не было бы проблемой, если бы культурно отдаленные страны были культурно изолированы от нас.Тем не менее, поскольку англоязычная философия и культура (по-прежнему) доминируют и в академическом контексте являются образцом, которому должны подражать университеты и администраторы грантов повсюду, это не праздное предположение. Так случилось, что я невежественна в том, как инвалидность концептуализируется и усиливается/улучшается в разных культурах, поэтому я не могу судить, действительно ли эта опасность реальна или это просто пустые домыслы.

Дело вот в чем: проект Барнса создан, чтобы допустить «контекстную изменчивость» (53) внутри культуры.Тем не менее, как я понимаю ее проект, он (возможно, непреднамеренно) рискует молчаливо установить культурную гегемонию в данное время, даже если он благородно привержен борьбе с иерархией в нашей культуре. Насколько мне известно, проведение анализа социальных концепций, который не подвергается такому риску, до сих пор ускользало от аналитической философии (вспомните также этот и этот посты.)

Декларация социального прогресса и развития

Текст в формате PDF

Декларация социального прогресса и развития

Провозглашена резолюцией 2542 (XXIV) Генеральной Ассамблеи от 11 декабря 1969 года

Генеральная Ассамблея,

Принимая во внимание обещание членов Организации Объединенных Наций согласно Уставу предпринимать совместные и самостоятельные действия в сотрудничестве с Организацией для обеспечения более высокого уровня жизни, полной занятости и условий экономического и социального прогресса и развития,

Подтверждая веру в права и основные свободы человека и в принципы мира, достоинства и ценности человеческой личности и социальной справедливости, провозглашенные в Хартии,

Напоминая о принципах Всеобщей декларации прав человека, Международных пактов о правах человека, Декларации прав ребенка, Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам, Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Декларация Организации Объединенных Наций о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Декларация о пропаганде среди молодежи идеалов мира, взаимного уважения и понимания между народами, Декларация о ликвидации дискриминации в отношении женщин и резолюций Организации Объединенных Наций,

Принимая во внимание стандарты, уже установленные для социального прогресса в конституциях, конвенциях, рекомендациях и резолюциях Международной организации труда, Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций, Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, Всемирной организации здравоохранения , Детский фонд Организации Объединенных Наций и другие заинтересованные организации,

Убежденный, что человек может достичь полного осуществления своих устремлений только в рамках справедливого общественного порядка и что, следовательно, чрезвычайно важно повсеместно ускорить социальный и экономический прогресс, способствуя тем самым международному миру и солидарности,

Убежденные, что международный мир и безопасность, с одной стороны, и социальный прогресс и экономическое развитие, с другой, тесно взаимозависимы и влияют друг на друга,

Убежден, что социальному развитию могут способствовать мирное сосуществование, дружественные отношения и сотрудничество между государствами с различными социальными, экономическими или политическими системами,

Подчеркивая взаимозависимость экономического и социального развития в более широком процессе роста и изменений, а также важность стратегии комплексного развития, в полной мере учитывающей на всех этапах его социальные аспекты,

Сожалея о недостаточном прогрессе, достигнутом в мировой социальной ситуации, несмотря на усилия государств и международного сообщества,

Признавая, что главная ответственность за развитие развивающихся стран лежит на самих этих странах, и признавая настоятельную необходимость сокращения и, в конечном счете, устранения разрыва в уровне жизни между экономически более развитыми и развивающимися странами, и с этой целью Государства обязаны проводить внутреннюю и внешнюю политику, направленную на содействие социальному развитию во всем мире и, в частности, на оказание помощи развивающимся странам в ускорении их экономического роста,

.

Признавая безотлагательность направления на дело мира и социального прогресса ресурсов, расходуемых на вооружения и растрачиваемых на конфликты и разрушения,

Сознавая вклад, который наука и техника могут внести в удовлетворение потребностей, общих для всего человечества,

Полагая, что первостепенной задачей всех государств и международных организаций является устранение из жизни общества всех зол и препятствий на пути социального прогресса, в особенности таких зол, как неравенство, эксплуатация, война, колониализм и расизм,

Желая способствовать прогрессу всего человечества в достижении этих целей и преодолении всех препятствий на пути к их реализации,

Торжественно провозглашает настоящую Декларацию социального прогресса и развития и призывает к национальным и международным действиям для ее использования в качестве общей основы для политики социального развития:

Часть I

ПРИНЦИПЫ

Артикул 1

Все народы и все люди, без различия расы, цвета кожи, пола, языка, религии, национальности, этнического происхождения, семейного или социального положения, политических или иных убеждений, имеют право на достойную и свободную жизнь и на пользуются плодами социального прогресса и должны, со своей стороны, способствовать ему.

Статья 2

Социальный прогресс и развитие должны основываться на уважении достоинства и ценности человеческой личности и обеспечивать продвижение прав человека и социальной справедливости, что требует:

(а) Немедленная и окончательная ликвидация всех форм неравенства, эксплуатации народов и отдельных лиц, колониализма и расизма, включая нацизм и апартеид, и всех других политик и идеологий, противоречащих целям и принципам Организации Объединенных Наций;

b) признание и эффективное осуществление гражданских и политических прав, а также экономических, социальных и культурных прав без какой-либо дискриминации.

Статья 3

Первичными условиями общественного прогресса и развития считаются:

а) Национальная независимость на основе права народов на самоопределение;

b) принцип невмешательства во внутренние дела государств;

с) уважение суверенитета и территориальной целостности государств;

(d) Постоянный суверенитет каждой нации над своими природными богатствами и ресурсами;

(e) Право и обязанность каждого государства и, насколько это касается, каждой нации и народа свободно определять свои собственные цели социального развития, устанавливать свои собственные приоритеты и принимать решения в соответствии с принципами Устава Организации Объединенных Наций средства и методы их достижения без какого-либо вмешательства извне;

(f) Мирное сосуществование, мир, дружественные отношения и сотрудничество между государствами независимо от различий в их социальных, экономических или политических системах.

Статья 4

Семье как основной ячейке общества и естественной среде для роста и благополучия всех ее членов, особенно детей и молодежи, следует оказывать помощь и защищать ее, чтобы она могла в полной мере выполнять свои обязанности в обществе. Родители имеют исключительное право свободно и ответственно определять число своих детей и интервалы между их рождением.

Статья 5

Социальный прогресс и развитие требуют полного использования человеческих ресурсов, включая, в частности:

(а) Поощрение творческой инициативы в условиях просвещенного общественного мнения;

b) распространение национальной и международной информации с целью информирования отдельных лиц об изменениях, происходящих в обществе в целом;

c) активное участие всех элементов общества, индивидуально или через ассоциации, в определении и достижении общих целей развития при полном уважении основных свобод, воплощенных во Всеобщей декларации прав человека;

(d) Обеспечение обездоленным или маргинальным слоям населения равных возможностей для социального и экономического развития в целях построения эффективно интегрированного общества.

Статья 6

Социальное развитие требует обеспечения каждому права на труд и свободный выбор работы.

Социальный прогресс и развитие требуют участия всех членов общества в производительном и общественно полезном труде и установления в соответствии с правами и основными свободами человека, принципами справедливости и социальной функции собственности форм собственности на землю и средств производства, исключающих любую эксплуатацию человека, обеспечивающих равные права собственности для всех и создающих условия, ведущие к подлинному равенству между людьми.

Статья 7

Быстрый рост национального дохода и богатства и их справедливое распределение между всеми членами общества имеют основополагающее значение для любого социального прогресса, и поэтому они должны быть в центре внимания каждого государства и правительства.

Улучшение положения развивающихся стран в международной торговле, являющееся результатом, среди прочего, достижения благоприятных условий торговли и справедливых и выгодных цен, по которым развивающиеся страны продают свою продукцию, необходимо для того, чтобы сделать возможным увеличение национального дохода и в целях ускорения социального развития.

Статья 8

Каждое правительство несет главную роль и главную ответственность за обеспечение социального прогресса и благосостояния своего народа, за планирование мер социального развития в рамках комплексных планов развития, за поощрение и координацию или объединение всех национальных усилий, направленных на достижение этой цели, и внесения необходимых изменений в социальную структуру. При планировании мер социального развития необходимо должным образом учитывать разнообразие потребностей развивающихся и развитых районов, городских и сельских районов в каждой стране.

Статья 9

Социальный прогресс и развитие являются общей заботой международного сообщества, которое должно дополнять согласованными международными действиями национальные усилия по повышению уровня жизни людей.

Социальный прогресс и экономический рост требуют признания общей заинтересованности всех наций в исследовании, сохранении, использовании и эксплуатации исключительно в мирных целях и в интересах всего человечества таких областей окружающей среды, как космическое пространство и море — дно океана и его недра за пределами действия национальной юрисдикции в соответствии с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций.

Часть II

ЦЕЛИ

Социальный прогресс и развитие должны быть направлены на постоянное повышение материального и духовного уровня жизни всех членов общества при соблюдении и соблюдении прав человека и основных свобод посредством достижения следующих основных целей:

Артикул 10

а) обеспечение на всех уровнях права на труд и права каждого на создание профсоюзов и ассоциаций трудящихся и на ведение коллективных переговоров; содействие полной производительной занятости и ликвидация безработицы и неполной занятости; создание для всех справедливых и благоприятных условий труда, в том числе улучшение условий охраны труда и техники безопасности; обеспечение справедливой оплаты труда без какой-либо дискриминации, а также достаточно высокой минимальной заработной платы для обеспечения достойного уровня жизни; защита потребителя;

b) ликвидация голода и недоедания и гарантия права на надлежащее питание;

с) ликвидация нищеты; обеспечение неуклонного повышения уровня жизни и справедливого и равноправного распределения доходов;

(d) достижение наивысших стандартов здоровья и обеспечение охраны здоровья всего населения, по возможности бесплатно;

e) ликвидация неграмотности и обеспечение права на всеобщий доступ к культуре, на бесплатное обязательное начальное образование и на бесплатное образование на всех ступенях; повышение общего уровня непрерывного образования;

(f) Предоставление всем, особенно лицам из групп с низким доходом и многодетным семьям, надлежащего жилья и коммунальных услуг.

Социальный прогресс и развитие должны быть в равной степени направлены на постепенное достижение следующих основных целей:

Статья 11

(a) Предоставление комплексных программ социального обеспечения и услуг социального обеспечения; создание и совершенствование схем социального обеспечения и страхования для всех лиц, которые из-за болезни, инвалидности или старости временно или постоянно не могут зарабатывать на жизнь, с целью обеспечения надлежащего уровня жизни таких лиц и их семьи и иждивенцы;

b) защита прав матери и ребенка; забота о воспитании и здоровье детей; обеспечение мер по охране здоровья и благополучия женщин и особенно работающих матерей в период беременности и рождения их детей, а также матерей, заработок которых является единственным источником существования семьи; предоставление женщинам отпуска по беременности и родам и пособий без потери работы или заработной платы;

c) защита прав и обеспечение благосостояния детей, престарелых и инвалидов; обеспечение защиты лиц с физическими или умственными недостатками;

d) воспитание и пропаганда среди молодежи идеалов справедливости и мира, взаимоуважения и взаимопонимания между народами; содействие всестороннему участию молодежи в процессе национального развития;

e) обеспечение мер социальной защиты и устранение условий, ведущих к преступности и правонарушениям, особенно правонарушениям несовершеннолетних;

f) гарантия того, что все лица, без какой бы то ни было дискриминации, были осведомлены о своих правах и обязанностях и получали необходимую помощь в осуществлении и защите своих прав.

Социальный прогресс и развитие в дальнейшем должны быть направлены на достижение следующих основных целей:

Статья 12

а) создание условий для быстрого и устойчивого социально-экономического развития, особенно в развивающихся странах; изменение международных экономических отношений; новые и эффективные методы международного сотрудничества, при которых равенство возможностей должно быть в такой же степени прерогативой наций, как и отдельных лиц внутри нации;

b) ликвидации всех форм дискриминации и эксплуатации и всех других видов практики и идеологий, противоречащих целям и принципам Устава Организации Объединенных Наций;

(c) Ликвидация всех форм иностранной экономической эксплуатации, особенно тех, которые практикуются международными монополиями, с тем чтобы дать возможность народам каждой страны в полной мере пользоваться плодами своих национальных ресурсов.

Социальный прогресс и развитие в конечном итоге должны быть направлены на достижение следующих основных целей:

Статья 13

(a) Справедливое совместное использование достижений науки и техники между развитыми и развивающимися странами и неуклонное расширение использования науки и техники на благо социального развития общества;

b) установление гармоничного баланса между научно-техническим и материальным прогрессом и интеллектуальным, духовным, культурным и нравственным прогрессом человечества;

(c) Защита и улучшение окружающей человека среды.

Часть III

СРЕДСТВА И МЕТОДЫ

На основе принципов, изложенных в настоящей Декларации, достижение целей социального прогресса и развития требует мобилизации необходимых ресурсов посредством национальных и международных действий с уделением особого внимания таким средствам и методам, как:

Статья 14

(a) Планирование социального прогресса и развития как неотъемлемая часть сбалансированного общего планирования развития;

(b) Создание, при необходимости, национальных систем для разработки и осуществления социальной политики и программ, а также поощрение заинтересованными странами планового регионального развития с учетом различных региональных условий и потребностей, особенно развития регионов, которые менее благоприятны или слаборазвиты по сравнению с остальной частью страны;

(c) Поощрение фундаментальных и прикладных социальных исследований, особенно сравнительных международных исследований, применяемых при планировании и осуществлении программ социального развития.

Артикул 15

а) принятие мер по обеспечению эффективного участия, в соответствующих случаях, всех элементов общества в подготовке и осуществлении национальных планов и программ экономического и социального развития;

(b) Принятие мер по расширению участия населения в экономической, социальной, культурной и политической жизни стран через национальные правительственные органы, неправительственные организации, кооперативы, сельские ассоциации, организации рабочих и работодателей. и женских и молодежных организаций, такими методами, как национальные и региональные планы социально-экономического прогресса и развития общин, с целью создания полностью интегрированного национального общества, ускорения процесса социальной мобильности и укрепления демократической системы;

c) мобилизация общественного мнения как на национальном, так и на международном уровне в поддержку принципов и целей социального прогресса и развития;

(d) Распространение социальной информации на национальном и международном уровнях для информирования людей об изменяющихся обстоятельствах в обществе в целом и для просвещения потребителей.

Статья 16

а) максимальная мобилизация всех национальных ресурсов и их рациональное и эффективное использование; содействие увеличению и ускорению производительных инвестиций в социальную и экономическую сферы и занятости; ориентация общества на процесс развития;

b) постепенное увеличение объема необходимых бюджетных и других ресурсов, необходимых для финансирования социальных аспектов развития;

c) достижение справедливого распределения национального дохода с использованием, в частности, налоговой системы и государственных расходов в качестве инструмента справедливого распределения и перераспределения доходов в целях содействия социальному прогрессу;

(d) принятие мер, направленных на предотвращение такого оттока капитала из развивающихся стран, который нанес бы ущерб их экономическому и социальному развитию.

Статья 17

а) принятие мер по ускорению процесса индустриализации, особенно в развивающихся странах, с учетом ее социальных аспектов, в интересах всего населения; развитие адекватной организационной и правовой базы, способствующей непрерывному и диверсифицированному росту промышленного сектора; меры по преодолению неблагоприятных социальных последствий, которые могут возникнуть в результате развития городов и индустриализации, включая автоматизацию; поддержание надлежащего баланса между сельским и городским развитием и, в частности, меры, направленные на обеспечение более здоровых условий жизни, особенно в крупных промышленных центрах;

b) Комплексное планирование для решения проблем урбанизации и городского развития;

c) комплексные планы развития сельских районов для повышения уровня жизни сельского населения и содействия таким отношениям между городом и деревней и распределению населения, которые будут способствовать сбалансированному национальному развитию и социальному прогрессу;

(d) Меры по надлежащему надзору за использованием земли в интересах общества.

Достижение целей общественного прогресса и развития в равной степени требует реализации следующих средств и методов:

Артикул 18

а) принятие надлежащих законодательных, административных и иных мер, обеспечивающих каждому не только политические и гражданские права, но и полную реализацию экономических, социальных и культурных прав без какой-либо дискриминации;

(b) Содействие демократическим социальным и институциональным реформам и мотивации к изменениям, которые необходимы для ликвидации всех форм дискриминации и эксплуатации и ведут к высоким темпам экономического и социального прогресса, включая земельную реформу, в ходе которой право собственности и пользование земли будут использоваться для того, чтобы наилучшим образом служить целям социальной справедливости и экономического развития;

(c) Принятие мер по стимулированию и диверсификации сельскохозяйственного производства путем, в частности, проведения демократических аграрных реформ, обеспечения достаточного и сбалансированного снабжения продовольствием, его справедливого распределения среди всего населения и улучшения питания стандарты;

d) принятие мер по внедрению с участием правительства программ недорогого жилья как в сельской, так и в городской местности;

e) Развитие и расширение системы транспорта и связи, особенно в развивающихся странах.

Артикул 19

(a) Предоставление бесплатных медицинских услуг всему населению и надлежащих профилактических и лечебных учреждений и социальных медицинских услуг, доступных для всех;

(b) введение в действие и установление законодательных мер и административных правил с целью реализации комплексных программ планов социального обеспечения и услуг социального обеспечения, а также улучшения и координации существующих услуг;

(c) Принятие мер и предоставление услуг социального обеспечения трудящимся-мигрантам и их семьям в соответствии с положениями Конвенции №

.97 Международной организации труда и других международных документов, касающихся трудящихся-мигрантов;

(d) Принятие надлежащих мер по реабилитации умственно или физически неполноценных лиц, особенно детей и молодежи, с тем чтобы они могли в максимально возможной степени быть полезными членами общества, — эти меры должны включать предоставление лечения и техническими средствами, образованием, профессиональной и социальной ориентацией, обучением и отбором и другой необходимой помощью, а также созданием социальных условий, в которых инвалиды не подвергаются дискриминации по причине их инвалидности.

Артикул 20

(a) Предоставление профсоюзам полных демократических свобод; свобода ассоциации для всех работников, включая право на ведение коллективных переговоров и на забастовку; признание права создавать другие организации трудящихся; обеспечение растущего участия профсоюзов в экономическом и социальном развитии; эффективное участие всех членов профсоюзов в решении экономических и социальных вопросов, затрагивающих их интересы;

(b) Улучшение условий здоровья и безопасности работников посредством соответствующих технологических и законодательных мер и обеспечение материальных предпосылок для осуществления этих мер, включая ограничение рабочего времени;

(c) Принятие соответствующих мер для развития гармоничных производственных отношений.

Статья 21

(a) подготовка национального персонала и кадров, включая административный, исполнительный, профессиональный и технический персонал, необходимый для социального развития и для общих планов и политики развития;

b) принятие мер по ускорению расширения и совершенствования общего, профессионально-технического образования, подготовки и переподготовки, которые должны осуществляться бесплатно на всех уровнях;

с) повышение общего уровня образования; развитие и расширение национальных информационных средств, их рациональное и полное использование в целях непрерывного образования всего населения и поощрения его участия в деятельности по социальному развитию; конструктивное использование досуга, особенно досуга детей и подростков;

d) Разработка национальной и международной политики и мер по недопущению «утечки умов» и устранению ее неблагоприятных последствий.

Статья 22

а) разработка и координация политики и мер, направленных на укрепление основных функций семьи как основной ячейки общества;

(b) Разработка и внедрение, по мере необходимости, программ в области народонаселения в рамках национальной демографической политики и в рамках социальных медицинских услуг, включая образование, подготовку персонала и предоставление семьям знаний и средства, необходимые для того, чтобы они могли осуществлять свое право свободно и ответственно определять число своих детей и интервалы между их рождением;

c) Создание соответствующих детских учреждений в интересах детей и работающих родителей.

Достижение целей социального прогресса и развития в конечном итоге требует реализации следующих средств и методов:

Статья 23

а) установление целевых показателей темпов экономического роста для развивающихся стран в рамках политики Организации Объединенных Наций в области развития, достаточно высоких, чтобы привести к существенному ускорению их темпов роста;

b) предоставление большей помощи на лучших условиях; выполнение целевого объема помощи в размере не менее 1 процента валового национального продукта по рыночным ценам экономически развитых стран; общее смягчение условий кредитования развивающихся стран за счет низких процентных ставок по кредитам и длительных льготных периодов для погашения кредитов, а также гарантия того, что выделение таких кредитов будет строго основано на социально-экономических критериях, свободных от какой-либо политической соображения;

(c) Предоставление технической, финансовой и материальной помощи, как двусторонней, так и многосторонней, в максимально полном объеме и на благоприятных условиях, а также улучшение координации международной помощи для достижения социальных целей национальных планов развития;

(d) Предоставление развивающимся странам технической, финансовой и материальной помощи и благоприятных условий для облегчения непосредственной эксплуатации их национальных ресурсов и природных богатств этими странами с целью дать народам этих стран возможность в полной мере воспользоваться их национальные ресурсы;

e) Расширение международной торговли на основе принципов равенства и недискриминации, исправление положения развивающихся стран в международной торговле за счет справедливых условий торговли, общей невзаимной и недискриминационной системы преференций для экспорт развивающихся стран в развитые страны, заключение и осуществление общих и всеобъемлющих товарных соглашений, а также финансирование разумных буферных запасов международными учреждениями.

Артикул 24

(а) Интенсификация международного сотрудничества в целях обеспечения международного обмена информацией, знаниями и опытом, касающимися социального прогресса и развития;

(b) Максимально широкое международное техническое, научное и культурное сотрудничество и взаимное использование опыта стран с различным экономическим и социальным строем и разным уровнем развития на основе взаимной выгоды и строгого соблюдения и уважения национальных суверенитет;

(c) более широкое использование науки и техники для социального и экономического развития; механизмы передачи и обмена технологиями, включая ноу-хау и патенты, с развивающимися странами.

Артикул 25

(a) принятие правовых и административных мер по защите и улучшению окружающей человека среды как на национальном, так и на международном уровне;

(b) Использование и эксплуатация в соответствии с надлежащими международными режимами ресурсов районов окружающей среды, таких как космическое пространство, дно морей и океанов и их недра, за пределами национальной юрисдикции, в чтобы пополнить национальные ресурсы, имеющиеся для достижения экономического и социального прогресса и развития в каждой стране, независимо от ее географического положения, уделяя особое внимание интересам и потребностям развивающихся стран.

Статья 26

Возмещение убытков социального или экономического характера, включая реституцию и репарации, причиненных в результате агрессии и незаконной оккупации территории агрессором.

Статья 27

а) достижение всеобщего и полного разоружения и направление постепенно высвобождающихся ресурсов для использования в целях экономического и социального прогресса на благо людей во всем мире и, в частности, на благо развивающихся стран;

(b) Принятие мер, способствующих разоружению, включая, в частности, полное запрещение испытаний ядерного оружия, запрещение разработки, производства и накопления запасов химического и бактериологического (биологического) оружия и предотвращение загрязнения океанов и внутренних вод ядерными отходами.

Концепция социального прогресса: эпистемологический момент

Авторы

• Ана Базак Бухарестский политехнический университет, Румыния

DOI:

https://doi.org/10.24234/wisdom.v1i6.57

Ключевые слова:

прогресс, общественный прогресс, идеология, эпистемология, критерии общественного прогресса

Аннотация

Исходя из некоторых онтологических предпосылок концепции прогресса, в статье подчеркивается переплетение идеологической парадигмы и эпистемологической парадигмы в понимании социального прогресса .Результатом этого переплетения является реляционная и относительная природа понятия прогресса. Но сомнение в релятивизме ведет к плодотворному, хотя и быстрому анализу критериев измерения прогресса: ведь относительный характер понятия социального прогресса не означает этической эквивалентности различных точек зрения на понятие социального прогресса, и ни в коем случае безразличие к обычным людям или к человеческим ценностям.

Загрузки

Данные для загрузки пока недоступны.

Биография автора

Ана Базак, Бухарестский политехнический университет, Румыния

Профессор Бухарестского политехнического университета, Румыния, доктор наук
(философия)

использованная литература

Аристотель. Политика.
Аристотель. Софистические опровержения.
Базак, А. (2012). «Deus ex machina — философия литературного пути». Analele Universit?ii din Craiova – Seria Filosofie, nr. 29, (1/), стр. 130-147.
Базак, А. (2013). «Обыкновенный человек и общественное развитие». Analele Universit?ii din Craiova, Seria Filosofie, nr. 31, (1/), стр. 47-70.
Базак, А. (2016). «Философия смысла существования: телос Аристотеля и категорический императив Канта», Биокосмология — неоаристотелизм, Vol. 6, № 2, стр. 286-304.
Беркерт, В. (1997). «Влияние и ограничения идеи прогресса в античности». В Арнольд Бердж, Питер Маклафлин, Юрген Миттельштрасс (ред.), Идея прогресса, Берлин, Нью-Йорк: Вальтер де Грюйтер, стр. 19-46.
Бери, Дж. Б. (2010). Идея прогресса: исследование ее происхождения и роста (1920), Echo Library, скачать бесплатно.
Шапутье, Г. (1995). «Эволюция жизни: завершение детерминизма для строительства». Этика, жизнь в вопросе 4, стр. 19-27.
Доддс, ER (2001). Древняя концепция прогресса и другие очерки греческой литературы и веры (1973), Oxford University Press.
Ковач, Л. (2015). Закрытие эволюции человека: жизнь в окончательный век, Гейдельберг: Springer.
Ле Гофф, Дж. (1967). Средневековая цивилизация Запада, Париж: Арто.
Моррис, Д. (1967). Голая обезьяна: исследование человека-животного зоологом , Лондон: Джонатан Кейп.
Нисбет, Р. (2009). История идеи прогресса (1980), с новым введением автора, Нью-Брансуик и Лондон: издательство Transaction Publishers.
Платон, Республика.
Райхенбах, Х. (1938). Опыт и прогноз. Анализ Фонда и
Структура знаний, Чикаго, Иллинойс: University of Chicago Press.
Руссо, Ж.-Ж. (1866 г.). «Discours qui a remporté le prix de l’Académie de Dijon, en l’année 1750; sur cette question, imposée par la même Académie: Si le rétablissement des Sciences et des Arts a contribué a épurer les moeurs», In: Oeuvres complètes, том I, Paris: Firmin Didot freres, libraires, imprimeurs de l’Institut de France.
фон Райт, Г.Х. (1997). «Прогресс: факты и вымысел». В Арнольд Бердж, Питер Маклафлин, Юрген Миттельштрасс (ред.), Идея прогресса, Берлин, Нью-Йорк: Вальтер де Грюйтер, стр. 1-18.

Как цитировать

Базак, А. (2016). Концепция социального прогресса: эпистемологический момент. МУДРОСТЬ , 6 (1), 6-15.https://doi.org/10.24234/wisdom.v1i6.57

Лицензия

Creative Commons Attribution-Non-Commercial (CC BY-NC) . CC BY-NC  разрешает пользователям копировать и распространять статью, если это не делается в коммерческих целях. Пользователи могут адаптировать – микшировать, преобразовывать и основываться на материале, предоставляя соответствующие права и предоставляя ссылку на лицензию.Полная информация о лицензии доступна по адресу https://creativecommons.org/licenses/by-nc/4.0/.

Прогресс | Encyclopedia.com

Идея прогресса уникальна для культурной традиции Западной Европы и с самого начала тесно связана с этическими проблемами, возникающими в связи с новыми знаниями и технологическими инновациями. Хотя есть намеки на него в двенадцатом и тринадцатом веках, понятие впервые появилось в его современном значении при переходе от средневековья к эпохе Возрождения.Эта идея была введена ранними гуманистами в связи с изобретением ими разделения истории на три периода: классическую эпоху, охватывающую культуры Греции и Рима примерно с 600 г. до н.э. до 400 г. н.э.; культурно темное «средневековье» примерно с 400 по 1300 год; и их собственная эпоха, самопровозглашенная как возрождение или возрождение культурного совершенства, начавшееся в четырнадцатом веке. В семнадцатом и восемнадцатом веках прогресс был явно связан с приматом объективного разума в человеческих делах, и обещание технического прогресса стало явной догмой эпохи Просвещения восемнадцатого века.В девятнадцатом и двадцатом веках прогресс стал мантрой промышленного капитализма, провозглашая благословение, которое он даровал обществу, в то время как реальность прогресса подвергалась нападкам сначала со стороны романтиков, затем со стороны философов и интеллектуалов в более широком смысле и, наконец, со стороны социальных и политические активисты.

Определение прогресса

То, что означает слово прогресс , таким образом, значительно изменилось с середины четырнадцатого века. Однако общим для всех определений является утверждение, что нечто лучше, чем было, и обещает стать еще лучше в будущем.Что это что-то есть, так это то, что изменилось с течением времени. Для гуманистов «что-то» было высокой культурой — литературой, поэзией, живописью, скульптурой и архитектурой — и, что, возможно, удивительно для гуманистов, которыми они гордятся, технологиями. Все они, утверждали они, были лучше в пятнадцатом и шестнадцатом веках, чем были, и обещали и дальше улучшаться. В семнадцатом и восемнадцатом веках определение прогресса, хотя оно и рассматривало растущую мощь современной науки как доказательство, расширилось до отождествления прогресса с интеллектуальной и социальной реформой и, таким образом, с утверждением, что субъектом прогресса является человечество. само состояние, которое не только могло быть, но и улучшалось усилиями самих людей.Утверждалось, что благодаря инициативе, мужеству, разуму и изобретательности люди улучшают мир, в котором они оказались, и в процессе делают людей лучше как людей.

В девятнадцатом и двадцатом веках идея прогресса становилась все более сложной и противоречивой. Во-первых, заявление о том, что искусство и литература развиваются, потеряло популярность. Они, конечно, изменились, но многие отвергли любые суждения о том, что импрессионизм лучше, чем живопись эпохи Возрождения, или что Йейтс был лучшим поэтом, чем Мильтон.Культурные формы меняются, но не движутся к окончательному совершенству, и не существует объективных критериев для суждения об этих формах. Тем временем современная наука и техника, по сути, ассимилировали идею прогресса, провозгласив улучшение само собой разумеющимся. И даже по мере того, как идеал человеческого прогресса формировал движения за социальные и политические реформы в девятнадцатом и двадцатом веках — либерализм, социализм и коммунизм, — против утверждений о существенном улучшении условий жизни людей и самих людей возникали все более резкие вызовы.

Ожесточенность критики прогресса в конце двадцатого века была отчасти наследием двух кровопролитных мировых войн, отчасти неспособностью многих движений за социальные и политические реформы добиться устойчивого улучшения качества жизни, когда они пришли к власти. , и отчасти ответ на появление экологических, социальных и личных проблем, связанных с применением все более мощных научных теорий и технологических инноваций. Актуальным также был историзм и релятивизм большей части социальных наук и философии двадцатого века, согласно которым не существовало универсальных, объективных и, следовательно, нейтральных по отношению к ценностям критериев для суждения о том, является ли какое-либо изменение безоговорочным улучшением.В сфере технологий существуют объективные критерии для сравнения и оценки изменений, потому что артефакты — это средства для достижения целей, определенных их создателями. Например, учитывая предназначение камеры, можно сказать, что одна модель лучше или хуже другой. Но поскольку современная наука отказалась от понятия цели или цели по отношению к природе, ни в науке, ни в технике нет основы для суждения о ценности целей, которым должны служить технологии, и, следовательно, нет основы для суждения о том, что изменения в естественных сущностях являются улучшениями.Эта изоляция целей от средств создает этическую пропасть между техническими знаниями и их приложениями, которая была полностью осознана только во второй половине двадцатого века, пропасть, которая еще больше подорвала заявления о прогрессе даже в науке и технике.

Прогресс как угроза и идеал

С момента своего введения гуманистами прогресс был глубоко новой и глубоко светской идеей, а заявление о реальных и обещанных улучшениях было чрезвычайно смелым.Идея прогресса бросила вызов унаследованной от античности глубоко укоренившейся в досовременной западной культуре вере в то, что золотой век человечества остался в прошлом и что старение Земли влечет за собой разложение ее и ее обитателей, аналогичное старение отдельных живых организмов. Кроме того, идея прогресса подразумевает направленность на историю и время, что резко контрастирует с господствовавшими в древности циклическими концепциями времени и истории. Наконец, идея прогресса предполагает активную роль людей в определении своего благополучия и его обеспечении в настоящем и будущем.

Иудаизм и христианство своими соответствующими мессианскими и спасительными учениями уже привнесли в историю и время антиклассическую направленность, но эта направленность была кульминацией божественного замысла и в руках Божьих; она не была открыта для расчетливого, корыстного человеческого вмешательства. Приписывание ценности улучшению культурного или материального положения человека в христианском контексте представляет собой прямой вызов трансцендентным религиозным ценностям, а заявление о том, что люди могут своими собственными усилиями стать лучше, представляло еще большую угрозу.Широкая общественная привлекательность идеологии прогресса, а иногда и сопротивление ей, сначала в Европе, а затем во всем мире, многое говорит об этих обществах и их глубочайших ценностях.

В четырнадцатом веке, задолго до появления первых намеков на современную науку или современную философию, идея прогресса уже возникла в Западной Европе, условно в контексте университетского движения двенадцатого и тринадцатого веков, но явно в трудах поэта Петрарки, наследника Данте и отца гуманизма.Гуманистов ошибочно изображают поклоняющимися греческой и римской литературной культуре и стремящимися воссоздать ее подражательно. Концепция Петрарки о Возрождении не была возрождением античного образа жизни и письма в стиле Вильямсбурга, штат Вирджиния. Это было возрождение стандарта стиля, установленного в древности, после долгого темного века, в течение которого этот стандарт, особенно в литературе, искусстве и нравах, был обесценен. Таким образом, в качестве начала, но только в качестве начала, гуманисты стремились путем подражания сначала восстановить, затем освоить и, в конечном счете, улучшить то, чего достигли древние, — использовать древние тексты как ступеньки к еще большим достижениям.Пчелы, заметил Петрарка, собирают пыльцу с цветов, но превращают ее в мед, который лучше, чем пыльца. Такова гуманистическая концепция прогресса: взять пыльцу стилистического совершенства древнего искусства и превратить ее в мед еще более высокого искусства.

Идея прогресса выражена здесь достаточно ясно, чтобы к концу пятнадцатого века она стала актуальной. С изобретением все более мощного порохового оружия; печатания подвижными металлическими литерами, за которым последовал быстрый рост энергичной международной печатной книжной промышленности; перспективы центральной точки схода и расцвета искусства и скульптуры эпохи Возрождения; новых, более сложных форм музыкальной гармонии и композиции; новых, более мощных видов техники; а с открытиями на восток в Индию и на запад в Америку, кульминацией которых стало кругосветное плавание Магеллана в 1525 году, все это стало возможным благодаря новым методам составления карт и навигации, защитники прогресса утверждали, что древние были далеко превзойдены современными людьми. . За этим последовали, на протяжении шестнадцатого и в семнадцатом веке, стандартные развлечения, популярные при дворах по всей Западной Европе и во многих книгах и эссе, называемые битвой древних и современников, в которых утверждается, что мы превосходим древних предшественников защищали от аргумента, что древние превосходили по качеству, как человеческие существа, несмотря на последующее поверхностное технологическое превосходство.

К 1660-м годам идея прогресса больше не обсуждалась.Модель Plus Ultra (1668) Джозефа Гланвилля была гимном новой экспериментальной философии, позволившей человечеству пойти дальше, превзойти все ограничения, ранее установленные невежеством и суевериями (и религией!) на то, что люди могут знать и достигать. В то время как двигатель прогресса в пятнадцатом и шестнадцатом веках отождествлялся с изобретательностью или творчеством, особенно в искусстве и технике, с подъемом современной науки и философии в семнадцатом веке, двигатель прогресса стал разумом, особенно на примере науки и техники. математика.Это отождествление прогресса с разумом стало центральной догмой модернизма: посредством применения разума люди могут безгранично улучшать жизнь на Земле. Как в современной философии, будь то рационалистическая или эмпирическая, так и в современной науке разум включает в себя изобретательность и смещает фокус прогресса с искусства и технологии на понимание, при этом технологические инновации являются просто плодом или побочным продуктом понимания.

Именно эта версия идеи прогресса лежит в основе Просвещения восемнадцатого века и выражена в книге Томаса Пейна Age of Reason (1795).Это оправдание республиканского эксперимента , который создал Соединенные Штаты и вдохновил Французскую революцию; что без королей, истории или Бога только применение разума может создать лучшие общества, чем когда-либо существовавшие, общества, в которых люди будут счастливее, здоровее, более процветающими, долгоживущими и продуктивными как для себя, так и для других. Явное ожидание того, что действия, основанные на разуме, сделают людей лучше, выражено в «Очерке исторического описания прогресса человеческого разума» маркиза де Кондорсе 1793 года ( L’esprit humaine ), написанном с иронией и трагедией на накануне заключения Кондорсе в тюрьму агентами той самой Революции, идеалы которой он провозглашал.

Прогресс под ударом

Доводы в пользу рационалистической интерпретации прогресса основывались на явном превосходстве современной науки над античной, средневековой наукой и наукой эпохи Возрождения, над современной философией — Рене Декарт, Бенедикт де Спиноза, Готфрид Вильгельм Лейбниц, Джон Локк , и Иммануила Канта — над античной, средневековой и ренессансной философией, а также над постоянно возрастающей мощью техники, особенно после изобретения в конце восемнадцатого века машин массового производства и паровой машины.Но романтические поэты, романисты и драматурги — среди них Сэмюэл Тейлор Кольридж, Уильям Блейк и Уильям Вордсворт в Англии, Новалис и Генрих Вильгельм Клейст в Германии — отвергали гегемонию разума в человеческих делах, способность разума служить двигатель истинно человеческого прогресса и даже возможность счастливого окончания человеческой истории путем создания земной, светской версии Рая. С распространением Промышленной революции и темных сатанинских заводов (как назвал их Блейк), которые были ее детищем, железных дорог с их шумом и загрязнением, с растущим, нищим городским пролетариатом, аргументы в пользу социального прогресса ослабли. .

Прогресс в науке и технике, однако, трудно отрицать. Научные теории явно продолжали улучшаться с точки зрения объяснительной силы, предсказания, контроля и раскрытия неизвестных до сих пор аспектов реальности. Новые изобретения — паровые заводы, корабли и железные дороги; телеграф; синтетические красители; электричество; Телефон; автомобиль; и полет — давали людям беспрецедентные возможности и изливались в, казалось бы, бесконечном изобилии. Но нота, прозвучавшая в шестнадцатом веке в битве древних и современных, прозвучала снова: означает ли что-либо из этого научно-технического прогресса социальный или человеческий прогресс? Делает ли это людей лучше? Действительно ли условия жизни людей лучше, чем раньше, или они просто другие? Опять же, каждое улучшение влечет за собой изменение, но не каждое изменение влечет за собой улучшение!

На каком основании люди могут судить, какие изменения являются улучшениями? Как они могут сказать, какие возможности, предоставляемые технологическими инновациями, стоит использовать? К кому или к чему обращаются люди, чтобы научиться применять знания или внедрять инновации и ставить цели, для чего конкретные технологии могут дать полезные средства? При отсутствии целей средства становятся самоцелью.Ни технология, ни наука не могут помочь определить, какие цели следует преследовать с их помощью: технология, потому что она является чисто средством, а наука, потому что нейтральность ценностей занимает центральное место в методологии современной науки.

Уравнение прогресса с применением нейтрального к ценностям разума становилось все более проблематичным в течение девятнадцатого века. Вторя ранним поэтам-романтикам, философы от Артура Шопенгауэра и Сёрена Кьеркегора до Фридриха Ницше и Анри-Луи Бергсона сформулировали критику разума, которая подорвала его способность служить двигателем человеческого или социального прогресса.К концу Первой мировой войны утверждения о том, что благодаря науке и разуму западные общества и их жители улучшились, казались пустыми. Это чувство было усилено глобальной бойней Второй мировой войны, войны, в которой самые передовые формы нейтральной по отношению к ценностям рациональности, науки и техники были гордо объединены с нагруженной ценностями нерациональностью политики.

Цена прогресса

Таким образом, в течение двадцатого века стало ясно, что цена современной науки и наукоемкой технологии заключается в том, что связи между знанием и действием были разорваны.Несмотря на то, что скорость развития теорий в науке и темпы технологических инноваций ускорились благодаря массовому государственному и корпоративному финансированию и созданию укрепляющих социальных институтов, даже когда наука и технология стали доминирующими проводниками социальных изменений и стали неразрывно переплетенный с личной и общественной жизнью и ценностями, этический разрыв, разделяющий знание и действие, расширился. Казалось, что прогресс можно однозначно определить по отношению к изменениям в научной теории и технологическим инновациям, но заявления о том, что изменения в социальном и личном образе жизни были прогрессивными, были весьма двусмысленными.Внезапно этические последствия науки и технологии стали центральными вопросами для общества, но не существовало концептуальных инструментов, сравнимых по силе с теми, которые были доступны ученым и инженерам для решения этих проблем, и у среднего человека не было политической и экономической власти, чтобы справиться с этими проблемами. бросить вызов учреждениям, которые эксплуатировали науку и технику.

На самом деле даже уверенность в том, что прогресс может быть определен объективно в отношении изменений научной теории и технологических действий, сильно пошатнулась в 1960-х годах.Технологические изменения могут быть оценены объективно, но только в отношении параметров, которые включают произвольные оценочные суждения: высокоскоростное подключение к Интернету лучше, чем более медленное, если значения скорости и наличия подключения к Интернету вообще принимаются как данность. Об этих значениях, конечно, нельзя судить объективно. Аналогичная проблема была поставлена ​​перед наукой, потому что с самого начала современная наука ставила своей главной задачей открытие природы вещей, раскрытие скрытых причин того, почему вещи происходят, и раскрытие реальности.В девятнадцатом веке поднимались вопросы о связи между все более абстрактными математическими физическими моделями природы и тем, что есть на самом деле, но преобладало мнение, что научные теории изменились, потому что более новые теории были более верны реальности, чем старые. Безусловно, квантовая теория поставила более серьезные вопросы об отношениях между физикой и реальностью, чем те, которые задавались в девятнадцатом веке; и Копенгагенская интерпретация квантовой механики, изобретенная Нильсом Бором и Вернером Гейзенбергом, утверждала, что физика не может дать картину реальности, а только эмпирически удовлетворительное описание опыта.

Однако только в 1960-х годах среди интеллектуалов возник широкий консенсус, бросивший вызов прогрессивному и объективному характеру научного знания. У людей не было реального доступа к новым реальностям, с которыми, по утверждениям ученых, они столкнулись, и, следовательно, не было возможности узнать, действительно ли такие достижения представляют собой прогресс. Этот консенсус был спровоцирован дебатами по поводу работы Томаса Куна «Структура научных революций » (1962), которые привели к широкой исторической, философской и социальной научной критике концепции объективности и для многих ученых к отказу от возможности объективности. знание.Это, в свою очередь, вызвало так называемые Научные войны 1980-х и 1990-х годов, в которых объективность научных знаний и прогрессивный характер изменений научной теории защищались учеными-физиками и учеными-биологами. Но даже если признать объективность научного знания, преодоление этической пропасти между ценностно-нейтральным знанием и его приложениями остается проблемой в начале двадцать первого века.

СТИВЕН Л. ГОЛДМАН

СМ. ТАКЖЕ Изменение и развитие; Этика развития; Теодицея; Уэллс, Х.Г.; Витгенштейн, Людвиг .

БИБЛИОГРАФИЯ

Беккер, Карл. (1993). Небесный город философов восемнадцатого века. Нью-Хейвен, Коннектикут: Йельский университет. Важный анализ историков начала двадцатого века целей просветительских социальных и политических реформаторов. Очень хорошо написано.

Бертт, Эдвин А. (2003). Метафизические основы современной науки. Нью-Йорк: Дувр. Классическое исследование идей и ценностей, лежащих в основе научной революции семнадцатого века до 1960-х годов.

Голдман, Стивен Л., изд. (1989). Наука, техника и социальный прогресс. Вифлеем, Пенсильвания: Lehigh University Press. Сборник наводящих на размышления эссе ученых, историков и философов по вопросу о том, улучшили ли современная наука и технологии качество человеческой жизни.

Взлом, Ян. (2000). Социальная конструкция чего? Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. Четко написанный, сбалансированный и проницательный отчет о «научных войнах» конца двадцатого века.

Келли, Дональд Р. (1991). Ренессансный гуманизм. Бостон: Туэйн. Отличное введение в отличительные идеи и ценности ключевых гуманистических мыслителей и почему они важны для понимания подъема современности.

Кичер, Филип. (2001). Наука, правда и демократия. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. Превосходная, наводящая на размышления дискуссия о преодолении разрыва между техническими знаниями и их применением в демократическом обществе.