Понятие и виды конституционно правовых норм: 3. Конституционно-правовые нормы: понятие, их особенности, виды
Понятие и виды норм конституционного права . Конституционное право России: Вопросы и ответы
Нормы конституционного права имеют разную форму изложения своих требований, разную степень обобщенности этих требований, что непосредственным образом сказывается на структуре конституционно-правовых норм. В них не всегда точно и ясно проявляется классическая триада структуры правовой нормы -гипотеза, диспозиция и санкция.
В любой конституционно-правовой норме можно выделить диспозицию, т.е. содержание самого правила или принципа, остальные структурные части не всегда на виду, хотя и они присущи нормам этой отрасли права. Так, главным условием – гипотезой – действия всех конституционно-правовых норм является принадлежность власти народу. В некоторых нормах, наряду с этой общей гипотезой, предусматриваются более конкретные условия, которые в виде гипотезы и включаются в соответствующую норму. Так, например, норма, содержащаяся в п. 2 ст. 6 Конституции, закрепляет положение о том, что все граждане на территории Российской Федерации обладают равными правами и свободами и несут равные обязанности «при условии», что они предусмотрены Конституцией.
Санкция крайне редко содержится непосредственно в конституционно-правовой норме, хотя это не означает безнаказанности невыполнения ее требований. Закрепляя обязательность выполнения конституционно-правовых норм, государство оставляет за собой право взыскания в различных формах с нарушителей правил конституционного права, иногда четко обозначая эти последствия в нормах других отраслей права (например, в нормах уголовного права, предусматривающих ответственность за преступление против государства).
Исходя из специфики структуры конституционно-правовых норм, наравне с конкретными, выделяют нормы-цели, нормы-принципы.
Нормы-цели выражают стремление государства способствовать возникновению отношений, которых еще нет, но они должны возникнуть в ходе целенаправленной деятельности всех субъектов конституционного права. Таких норм, носящих программный характер, единицы, ибо любой правовой акт государства, в том числе и Конституция, – не программа. Например, ст. 2 Конституции: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью» – на данном периоде развития нашего государства является нормой-целью.
Нормы-принципы регулируют уже действующие отношения, но выражают свои требования в общем виде закрепления правовых принципов, которыми обязаны руководствоваться все.
Для непосредственного применения таких норм требуется их детализация, конкретизация в нормах текущего законодательства. Таких норм в Конституции большинство, причем довольно часто в самой конституционной норме дается ссылка на обязательность принятия закона, в котором должны быть конкретизированы положения, закрепленные нормой-принципом (см., например, п. 1 ст. 6; п. 3 ст. 36; п. 4 ст. 37; п. 3 ст. 40; п. 4 ст. 81 и многие другие нормы Конституции РФ 1993 г.).
Нормы конкретного (непосредственного) действия содержат конкретно сформулированные правила, устанавливают четко определенные права и обязанности участников правоотношений. Такие нормы, как правило, характерны для законов, указов, носящих конституционно-правовой характер. Что касается Конституции, таких норм в ней меньшинство, хотя они есть (см. ст. 97 Конституции, все нормы которой носят именно характер конкретного действия).
Конституционно-правовые нормы можно классифицировать по следующим основаниям:
1.
2. По источникам, т.е. по видам нормативных актов, в которых содержится та или иная конституционно-правовая норма.
3. По территории действия конституционно-правовые нормы делятся на три группы: общефедеральные, действующие на территории отдельных субъектов федерации, и нормы, действующие на территории функционирования соответствующего законодательного органа местного самоуправления.
Общефедеральные конституционно-правовые нормы действуют на территории всей федерации и принимаются только федеральными органами; на территории субъекта федерации действуют нормы, принятые как федеральными органами государственной власти, так и органами отдельных субъектов, при этом важным требованием является соблюдение принципа разграничения полномочий федерации и ее субъектов. То же требование относится и к нормам, содержащимся в актах, принимаемых органами местного самоуправления.
4. Повремени действия конституционно-правовые нормы могут быть постоянными и временными. Постоянные конституционно-правовые нормы не имеют установленного срока действия, тогда как временные содержат такой срок (например, временный характер носила норма, содержащаяся в п. 7 раздела второго Конституции Российской Федерации 1993 г.).
5. Но степени определенности предписаний, содержащихся в конституционно-правовых нормах, последние делятся на две группы: императивные и диспозитивные.
Императивные нормы, их большинство содержат строгое предписание, допускают только одно возможное поведение. К числу императивных относятся нормы категоричные, не допускающие отступлений от предписанного ими правила. Например, такая норма содержится в ст. 6 Конституции РФ, в ч. 3 которой указывается, что гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его. Императивные нормы характерны для тех норм конституционного права, где стороны отношения находятся в неравном положении (отношения «власти и подчинения»).
Диспозитивные нормы могут давать потенциальным участникам отношений право выбора: вступать или нет в эти отношения, действовать или воздержаться от действий. Сюда относятся почти все нормы, устанавливающие права и свободы граждан, и небольшое количество норм, имеющих другое содержание. Например, п. 2 ст. 117 Конституции содержит норму, дающую Президенту Российской Федерации право принять решение об отставке Федерального Правительства (следовательно, и право не принимать такого решения).
6. Конституционно-правовые нормы можно классифицировать по характеру содержащихся в них предписании. По этому признаку выделяют три группы:
правоустанавливающие (или закрепляющие) определенные общественные отношения. Таких норм в конституционном праве большинство. В частности, ч. 5 ст. 32 Конституции РФ, устанавливает право граждан участвовать в отправлении правосудия. К числу управомочивающих относятся нормы, закрепляющие полномочия Российской Федерации и ее субъектов (ст.
обязывающие , в которых участникам правоотношений четко предписывается необходимость осуществлять определенные действия. Согласно ст. 106 Конституции РФ, обязательному рассмотрению в Совете Федерации «подлежат принятые Государственной Думой федеральные законы по вопросам: а) федерального бюджета; б) федеральных налогов и сборов; в) финансового, валютного, кредитного, таможенного регулирования, денежной эмиссии; г) ратификации и денонсации международных договоров Российской Федерации; д) статуса и защиты Государственной границы Российской Федерации; е) войны и мира»;
запрещающие , так, в ч. 4 ст. 3 Конституции РФ указывается, что никто «не может присваивать власть в Российской Федерации»; в ч. 3 ст. 6 «говорится о том, что гражданин Российской Федерации «не может быть лишен своего гражданства или права изменить его».
Следует иметь в виду, что часто в одной и той же статье нормативного акта, в том числе и Конституции, могут содержаться две или более норм, различных по характеру предписаний. Так, в ст. 57 Конституции Российской Федерации первая норма носит обязывающий характер, а вторая -запрещающий. Это тоже важно учитывать в практической работе юриста.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРесКонституционно-правовые нормы \ Акты, образцы, формы, договоры \ Консультант Плюс
Подборка наиболее важных документов по запросу Конституционно-правовые нормы (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика: Конституционно-правовые нормы Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:Подборка судебных решений за 2020 год: Статья 118 Конституции РФ»При поступлении такого заявления гражданина суды общей юрисдикции независимо от того, в какой стадии процесса находится конкретное дело, с момента вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации, содержащего конституционно-правовое истолкование нормы (примененной в данном деле), опровергающее прежнее ее истолкование, не вправе не исполнять постановление Конституционного Суда Российской Федерации.
Иное означало бы нарушение требований Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации». По смыслу Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 8 ноября 2012 года N 25-П указание в судебном акте на недопустимость применения в деле заявителя правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации либо применение в конкретном деле нормы права в истолковании, расходящемся с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, означает — в нарушение положений Конституции Российской Федерации о статусе Конституционного Суда Российской Федерации, о юридической силе его решений и о природе принимаемых по конкретным делам судами общей юрисдикции и арбитражными судами судебных актов (статья 118, часть 2; статья 125, части 4 и 6; статья 126) — неисполнение решения Конституционного Суда Российской Федерации, что объективно создает препятствия для обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации, в том числе ее положений, составляющих основы конституционного строя Российской Федерации, на всей территории Российской Федерации.
В результате нарушаются не только конституционные прерогативы Конституционного Суда Российской Федерации, но и, в конечном счете, гарантированное Конституцией Российской Федерации право каждого на судебную защиту, которое по своему содержанию, как следует из закрепляющей его статьи 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с предписаниями ее статей 118 (часть 2), 125 (части 4 и 6) и 126, предполагает, что юридическая сила решения Конституционного Суда Российской Федерации, вынесенного по жалобе гражданина или объединения граждан, в случае, когда их конституционные права и свободы нарушаются законом, примененным в конкретном деле судом, не может быть преодолена ни одним другим судом.» Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:Подборка судебных решений за 2020 год: Статья 43 «Страховые гарантии сотруднику полиции и выплаты в целях возмещения вреда, причиненного в связи с выполнением служебных обязанностей» Федерального закона «О полиции»»При этом конституционно-правовой смысл указанной нормы во взаимосвязи с особенностями прохождения службы определен в Постановлении Конституционного Суда РФ от 01.
03.2017 N 3-П, которым постановлено признать положение части 5 статьи 43 Федерального закона «О полиции» не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку оно — по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования, в том числе во взаимосвязи с пунктом 8 части 2 статьи 82 Федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», — не препятствует выплате предусмотренного ею единовременного пособия сотруднику органов внутренних дел, получившему увечье или иное повреждение здоровья в связи с выполнением служебных обязанностей и уволенному со службы по состоянию здоровья на основании заключения военно-врачебной комиссии об ограниченной годности к службе в органах внутренних дел и о невозможности выполнять служебные обязанности в соответствии с замещаемой должностью при отсутствии возможности перемещения по службе, за исключением случаев, когда увольнению предшествовал отказ сотрудника от перевода на другую должность в органах внутренних дел, подходящую ему по состоянию здоровья.
»Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Конституционно-правовые нормыНормативные акты: Конституционно-правовые нормы Решение Конституционного Суда РФ от 07.02.2013«Об утверждении Обзора практики Конституционного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2012 года»В своем решении Конституционный Суд воспроизвел правовую позицию, содержащуюся в Постановлении от 8 ноября 2012 года N 25-П относительно необходимости, с момента вступления в силу Постановления Конституционного Суда от 21 января 2010 года N 1-П (т.е. с момента его провозглашения), истолкования и применения арбитражными судами положений статей 311 и 312 АПК Российской Федерации только в выявленном Конституционным Судом Российской Федерации конституционно-правовом смысле, независимо от времени принятия Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации или Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации постановлений, содержащих правовые позиции, выступающие основаниями пересмотра судебных актов.
Суды общей юрисдикции и арбитражные суды, независимо от того, в какой процессуальной стадии находится на рассмотрении конкретное дело, с момента вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации, содержащего конституционно-правовое истолкование нормы (примененной или подлежащей применению в данном деле), опровергающее прежнее ее истолкование, в том числе приданное ей разъяснениями высших судебных инстанций, не вправе не исполнять постановление Конституционного Суда.
Решение Конституционного Суда РФ от 28.01.2016«Об утверждении Обзора практики Конституционного Суда Российской Федерации за третий и четвертый кварталы 2015 года»В случае формирования в каком-либо муниципальном образовании органов местного самоуправления вопреки выявленному в настоящем Постановлении конституционно-правовому смыслу оспоренных норм эти органы местного самоуправления продолжают функционировать до конца срока, на который они были избраны (сформированы).
Входящие в состав представительного органа муниципального района главы поселений, избранные представительными органами из числа кандидатов, представленных конкурсной комиссией по результатам конкурса, подлежат замене представителями из числа депутатов представительных органов поселений. Если в устав сельского поселения на момент вступления настоящего Постановления в силу не внесены изменения, предусматривающие в соответствии с законом субъекта Российской Федерации способ замещения должности главы сельского поселения, соответствующие сельские поселения вправе сохранить прежнюю модель структуры органов местного самоуправления, применявшуюся ими до принятия соответствующего закона субъекта Российской Федерации.Конституционное право России. Понятие и виды конституционно-правовых норм
Волгоградская академия МВД Россиикафедра конституционного и административного
права
Мультимедийная презентация
по теме № 2 «Источники конституционного права»
по дисциплине
«Конституционное право России»
Подготовил:
Ст.
преподаватель Г.А.Никитина
2017
2. Содержание
1. Понятие и виды конституционно-правовых норм2. Реализация норм конституционного права
3. Понятие, виды и система источников конституционного права
России
4. Особенности принятия, краткая характеристика, роль и место в
системе законодательства отдельных источников российского
конституционного права
5. Общезначимые принципы и нормы международного права,
международные договоры Российской Федерации как источники
отечественного конституционного права
Библиографический список
Дополнительные сведения о презентации
3. 1. Понятие и виды конституционно-правовых норм
1. Понятие и виды конституционноправовых нормНормы конституционного права — устанавливаемые или
санкционированные государством обязательные правила
поведения, целью которых является регулирование
общественных отношений, составляющих предмет
конституционного права.
4.
Особенности конституционно-правовых норм Нормы конституционного праварегулируют особый вид общественных отношений,
наиболее важные, фундаментальные общественные
отношения;
имеют наиболее общий характер и адресованы
практически неограниченному кругу лиц;
носят учредительный, т.е. первичный характер
(государствообразующий) и правообразующий характер;
имеют особую структуру;
имеют особый механизм реализации;
отличаются по юридической силе;
отличаются высокой стабильностью.
5. Виды конституционно-правовых норм
Классификация конституционно-правовых нормПо степени
определенност
и
общерегуляти
вные
нормыпринципы
нормыдефиниции
нормы-цели
конкретнорегулятивные
сформулирова
но правило
поведения для
конкретных
субъектов
По предмету
правового
регулирования
Нормы,
регулирующие
основы
конституционн
ого строя РФ
Нормы,
закрепляющие
правовой
статус
личности
Нормы о
федеративном
устройстве
России
Нормы,
закрепляющие
конституционные
основы об
организации и
функционировании
органов
государственной
власти и местного
самоуправления
По
территории
действия
По способу
правового
регулирования
общефедера
льные
управомочи
вающие
Действующие
на территории
отдельного
субъекта РФ
предписыва
ющие
(обязывающ
ие)
запрещающ
ие
По назначению в
механизме
правового
регулирования
материальные
процессуальн
ые
По
юридическо
й силе
содержащие
ся в
Конституции
РФ
содержащиеся
в федеральных
конституционн
ых законах
По времени
действия
постоян
ные
временн
ые
содержащиеся
в федеральных
законах
содержащиеся в
законах
субъектов РФ,
содержащиеся
в
подзаконных
нормативных
актах
федерального
и
регионального уровня.
6. 2. Реализация норм конституционного права
Формы реализацииконституционно-правовых норм
Использование
Исполнение
Соблюдение
Применение
Особенности реализации
конституционно-правовых
норм
Сложный механизм
реализации норм
конституционного права,
включающий
конституционный и
отраслевой уровни (напр.,
право на образование,
свобода труда и т.д.)
Регулирование
отношений общего
характер — правового
состояния(состояние
в гражданстве,
состояние субъектов
в составе РФ)
Общерегулятивное
воздействие
(через нормыпринципы,
нормы-декларации,
нормы-дефениции)
К ПЛАНУ ЛЕКЦИИ
8. 3. Понятие и виды источников конституционного права
Источники конституционного права(в юридическом смысле) — юридические
формы установления и выражения
действующих конституционноправовых норм.
Нормативные
правовые акты
Судебные
решения
(прецеденты)
Нормативные
договоры
Собрания
религиозных норм
Правовые
обычаи
Доктринальные
источники
9.
4. Система источников конституционного права ДекларацииРешения Конституционного
суда
Конституция Российской
Федерации
Федеральные конституционные законы
Общепризнанные принципы
и нормы международного
права, международные
договоры Российской
Федерации
Внутригосударственные договоры о разграчении предметов ведения и полномочий
Федеральные законы
Подзаконные нормативно-правовые акты
федерального уровня
Указы Президента РФ нормативного
характера
Постановления
Правительства РФ
нормативного характера
Акты федеральных
органов исполнительной
власти.
Постановления палат
Федерального Собрания РФ
нормативного характера
Постановления Центральной
избирательной комиссии
нормативного характера
Конституции и Уставы субъектов
Российской Федерации
Законы субъектов Российской
Федерации
Подзаконные нормативно-правовые
акты регионального уровня
Постановления представительных
органов субъектов РФ
нормативного характера
Нормативно-правовые акты
исполнительных органов субъектов
РФ
К ПЛАНУ ЛЕКЦИИ
10.
Библиографический список Авдеенкова М.П., Дмитриев Ю.А. Конституционное право Российской Федерации:
Курс лекций. Часть 1. Основы теории конституционного права. М., 2002.
Ген Н.Л. Специфика конституционных норм и особенности их реализации //
Журнал российского права. 2001. № 11.
Конституционное право России: Учебник / Отв. ред. А.Н. Кокотов, М.И.
Кукушкин. М., 2003.
Конституционное право России: Учебник для студентов вузов / Колл. авторов. /
Ред. А.С. Прудникова, В.И. Авсеенко. М., 2006.
Конституция Российской Федерации.
Конюхова И.А. Конституционное право Российской Федерации. Вводная часть:
Курс лекций. М., 2003.
Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М., 2001.
Кутафин О.Е. Источники конституционного права Российской Федерации. М.,
2002.
Лучин В.О. Конституционные нормы и отношения М., 1997.
Лучин В.О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М., 2002.
12. В презентации использована информация со следующих веб-страниц в Интернете:
http://infocompany.
biz/rus/news/637/0/483http://www.applphys.org.ua/ru/datas/show/7
13. Дополнительные сведения о презентации
Разработка является составной частью учебно-методическогокомплекса кафедры конституционного и административного права
Волгоградской академии МВД России по дисциплине
«Конституционное право России».
Мультимедийная презентация подготовлена с помощью программы
«Microsoft PowerPoint».
К ПЛАНУ ЛЕКЦИИ
IV. Основные понятия конституционного права.
1. Понятие конституционно-правовых норм.
Конституционно-правовая норма — это общеобязательное, формально определенное правило поведения, санкционированное и обеспеченное государством, которое регулирует конституционно-правовые отношений.
2. Особенности конституционно-правовых норм.
Конституционно-правовые нормы имеют свои характерные особенности:
— Имеют свои, характерные источники.
— Имеют исключительный механизм реализации.
— Большая часть содержится в Конституции РФ и в конституциях и уставах субъектов РФ.
— Закрепляют эталоны основополагающих общественных отношений.
— Имеют свою характерную структуру.
2. Виды конституционно-правовых норм.
Виды конституционно-правовых норм:
В зависимости от целей правового регулирования:
— Охранительные нормы.
— Регулятивные нормы (специальные, обязывающие, запрещающие, управомочивающие).
В зависимости от юридической силы:
— Нормы, закрепленные в Конституции РФ.
— Нормы, закрепленные в законах.
— Нормы, закрепленные в подзаконных актах.
В зависимости от территории действия:
— Нормы, действующие на федеральном уровне.
— Нормы, действующие на уровне субъекта РФ.
— Местные нормы.
В зависимости от действия во времени:
— Постоянные нормы.
— Временные нормы.
— Исключительные нормы.
Также, конституционно-правовые нормы классифицируются по содержанию, т.
е. предмету регулирования.
3. Понятие конституционно-правовых институтов.
4. Виды конституционно-правовых институтов.
5. Понятие конституционно-правовых отношений.
Конституционно-правовые отношения — это общественные отношения, вытекающие из сферы регулирования и на основе конституционно-правовых норм.
Конституционно-правовые отношения возникаю и действую на основе юридических фактов, событий, действий, юридических составах и т.д. (ссылка)
6. Особенности конституционно-правовых отношений.
Конституционно-правовые отношения имеют свои особенности:
— Имеют специфические субъекты отношений.
— Имеют специфические объекты отношений.
— Имеют специфическое содержание.
— Для них характерна повышенная устойчивость и стабильность, а также, наиболее высокая защищенность.
7. Структура конституционно-правовых отношений.
Структура конституционно-правовых отношений:
— Субъект конституционно-правовых отношений (физические или юридические лица).
— Объект конституционно-правовых отношений (материальные и нематериальные блага).
— Содержание конституционно правовых отношений (субъективные права и юридические обязанности).
8. Виды конституционно-правовых отношений.
Виды конституционно-правовых отношений:
В соответствие с целевым назначением:
— правоустановительные.
— правоохранительные.
— правовые состояния.
В соответствие с целями:
— регулятивные.
— охранительные.
В соответствие со временем действия:
— постоянные.
— временные.
Следующие статьи:
правовых принципов, правовых ценностей и правовых норм: одно и то же или разные?
Титул:Правовые принципы, правовые ценности и правовые нормы: одно и то же или разные?
Автор(ы):
Джордан Дачи
jordan.
[email protected]
Реферат:
Правовые принципы, правовые ценности и правовые нормы по сути являются частью одного и того же понятия.Нередко в юридической литературе под правовыми принципами понимаются правовые нормы, общеправовые нормы, правовые ценности и т. п. Фактически правовые принципы — это просто правовые нормы, в отличие от последних — правовые нормы общего применения, игнорирующие конкретные юридические факты. Их можно рассматривать как базовые нормы, представляющие собой общий консенсус в отношении базовых представлений общества. Как таковые, они также являются своего рода правилами поведения по умолчанию. С этой точки зрения правовые принципы – это правила человеческого поведения, которые считались справедливыми до того, как начали писать законы.Таким образом, правовые ценности следует рассматривать как более общие правовые нормы по сравнению с правовыми принципами и правовыми нормами. Тем не менее, сосуществование этих трех понятий показывает сложность их соотношения и дает нам начальное представление о том, через что мы пройдем, пытаясь провести сравнительный анализ между ними.
Ключевые слова:
правовые принципы, правовые ценности, правовые нормы, компаративизм, познавательная сложность
Полный текст:
Открыть PDF в браузере: Academicus-MMX-2-109-115.пдф
Каталожные номера:
Посмотреть полный список ссылок, нажмите здесь
Цифровой идентификатор объекта
DOI: https://dx.medra.org/10.7336/academicus.2010.02.11
Международный научный журнал Academicus является журналом открытого доступа. Это означает, что все содержимое свободно
предоставляется бесплатно пользователю или его/ее учреждению.
Пользователям разрешено читать, загружать, распечатывать, искать,
или ссылки на полные тексты статей в этом журнале без предварительного разрешения издателя или
автор. Это соответствует определению открытого доступа BOAI. Пользователям не разрешается делать какие-либо
изменение исходных текстов.Пользователи обязаны указывать источник (Academicus International Scientific
Journal) и автора, согласно международным стандартам цитирования.
Международный научный журнал
Шеши и Фламурит, Рруга Музе
Al-9401 Влёра, Албания
Тел.: +355 68 60 60 555
info@академик.edu.al
www.academicus.edu.al
Судья Ричард А. Познер на
Оригинализм и прагматизм Выдержки из книги «Преодоление» Закон (1995) («Что я? Растение в горшке?» и «Борк и Бетховен») Переиздано с разрешения из Автор. Из книги «Кто я? Растение в горшке?» ***** В политическом плане я чувствую себя более управляемым чем самоуправление, и это одна из причин, почему я более тепло отношусь к ограниченному правительству чем народного правительства.При рассмотрении вопроса о том, следует ли сжимать то, что сейчас понял быть конституционными гарантиями незначительных размеров, подразумеваемых буквальный интерпретации Конституции, мы должны быть осторожны, чтобы иметь реалистичный, не идеализированная картина законодательной и исполнительной власти правительство, которое было бы еще более могущественным, чем сегодня, если бы те гарантии были сокращены. Создатели конституции, которые хотят
делать
это хартия свобод, а не просто набор учредительных правил лица
трудный выбор. Многие положения Конституции,
тем не мение,
составлены в общих чертах. Это создает гибкость в
лицо
непредвиденных изменений, но создает возможность альтернативного
интерпретации,
и эта возможность является затруднением для теории судебной
легитимность
что лишает судей права действовать по своему усмотрению.Выбор
среди
семантически правдоподобные интерпретации текста, в обстоятельствах
дистанционный пульт
от тех, которые предполагались его составителями, требует осуществления
осмотрительность
и взвешивание последствий. Чтение — это не форма дедукции;
понимание
требует рассмотрения последствий. Если я скажу: «Я съем свою шляпу»,
одна из причин, по которой мои слушатели будут «расшифровывать» смысл этого утверждения
в небуквальной форме заключается в том, что я не смог бы съесть шляпу, даже если бы попытался. Даже решение прочитать Конституция узко, и тем самым «сдерживать» судебное толкование, не является решением тот можно прочитать прямо из текста. В Конституции не сказано, «Читать меня широко», или «Читайте меня узко.«Решение сделать то или иное разное должно быть сделано в рамках политической теории и будет зависеть от такого вещи как взгляд на источники судебной легитимности и относительную компетентность судов и законодательных органов в решении конкретных вопросов. Шестая поправка предусматривает, что «в
все уголовные
судебного преследования, обвиняемый пользуется правом. . . иметь
Помощь
адвоката для его защиты.»Читайте внимательнее, это просто означает, что
ответчик
нельзя запретить нанимать адвоката. ***** Либеральные судебные активисты могут
быть неосторожным
и заблудшие в своих попытках реализовать либеральную политическую повестку дня
в
конституционное право. Но бесполезно притворяться, что они
делает
не интерпретация, а «деконструкция», не право, а политика, просто
потому что это предполагает проявление осмотрительности и заботу о
последствия
и потому, что он достигает результатов, непредвиденных двести лет назад. Это
мая
быть плохим законом, потому что ему не хватает твердой опоры в конституционном тексте, или
структура,
или история, или консенсус, или другие законные источники конституционных
закона, или потому, что он небрежно относится к последствиям, или потому, что он
чрезмерно упрощает
сложные морально-политические вопросы. Из «Борк и Бетховен» Искушение Америки [судья
Роберт
Борк] отстаивает позицию, что «все, что имеет значение» для судьи
интерпретация
Конституция «это то, как слова, используемые в Конституции, имели бы
было понято во время [принятия]». Но вместо
производить
убедительные причины, по которым общество должно хотеть, чтобы его судьи приняли
оригинальность
в качестве их методологии толкования в конституционных делах, Борк кажется
почти
хотеть поставить вопрос за пределы рациональных дебатов.Как
чем еще объяснить широко распространенные религиозные образы? Это начинается с
заглавие
книги. Любое сомнение в том, что речь идет об искушении,
рассеянный
по ходу первой главы — «Сотворение и грехопадение», — которая начинается со слов «The
Едва Конституция вступила в силу, когда один судья Верховного суда
бросали жадные взгляды на яблоко, что в конечном итоге привело к
осень. *****Призыв на священную войну не является аргумент за оригинальность.Воинственность и догматизм Борка подстегнет его последователи и подметать некоторых сомневающихся, но не убедит нейтральных. Один особенно хочет лучшего основания, чем благочестие, для преклонения колен перед оригинальностью так как Борк правильно, если некстати, напоминает нам об опасности «абсолютизмов» и «абстрактные принципы», критикует опору конституционного права на «история и традиция», и подразумевает в своем интересном обсуждении оригинальность исторические корни, что неоригиналистская ересь может быть частью оригинальный «Понимание Конституции. Борк считает, что в
приказать
ограничение судебного усмотрения и ограничение этого усмотрения, необходимого в
приказ
удержать горстку неизбранных федеральных судей от захвата бразды правления
власти от народных представителей. Но если демократия
конец,
оригинальность — неуклюжее средство. Борк отмечает, что после Нового
По рукам
Верховный суд зачитал из Конституции ограничения, которые
положение о торговле статьи I, по-видимому, возлагает на регулирующие полномочия
федерального правительства. И демократия еще не конец, по крайней мере не незамутненный конец. Демократический (на самом деле Борк имеет в виду популистский) принцип растворяется в нашей системе правления. Политики составляются агентами народом, а не самими людьми — именно для того, чтобы сырое популярный желание будет буферизовано, цивилизовано, направлено, опосредовано профессионалами и эксперты, проинформированные путем обсуждения.Даже представители не иметь пустой чек. Их сковывает сама Конституция представляющий, конечно, народные предпочтения, но предпочтения крошечного Население два века назад. Как сказал бы Дворкин, вопрос, поставленный оригинал против активиста или прагматика судебной системы нет, один из народовластия или не демократии, а той демократии, которую мы хотим. ***** Во всяком случае, нет никаких доказательств того, что
Суды
авторитет зависит от приверженности к оригинальности. Борк утверждает, что если единственный критерий
для оценки
решений Верховного суда является их политическая обоснованность, любой, кто
считает, что Суд политически неправ, «имеет моральное право уклоняться от
его постановления всякий раз, когда он может, и свергая его, если это возможно, чтобы
заменить его телом, которое даст результаты, которые ему нравятся. На самом деле ответов много,
и один
заключается в том, что Борк излагает ложную дихотомию: суд привержен
оригинальность
против суда, что «голый орган власти»; слепое подчинение против
восстание.Эти дихотомии неправдоподобно подразумевают, что единственный метод
оправдание
доступный для суда, единственный способ направить судебное усмотрение
и таким образом отличить судей от законодателей, является оригиналистом.
Никакой другой метод — тот, который подчеркивает естественную справедливость, здравую справедливость,
Социальное
благосостояния, или нейтральные (но не обязательно оригинальные) принципы — так
много
как существует. ***** Идея Конституции как
связывание
контракт — это неполная теория политической легитимности, а не
ошибочный
один. Контракт вызывает доверие, которое может сильно претендовать на
защита;
это также освобождает людей от необходимости постоянно пересматривать и пересматривать
в
условия отношений. Эти значения не зависят от того,
первоначальные договаривающиеся стороны все еще живы. Но долгосрочный контракт
со временем потребует, если не формальной модификации (которая в
в
случае Конституции может быть осуществлено только через
поправка,
процесса), затем гибкую интерпретацию, чтобы эффективно справляться с
измененный,
обстоятельства. ***** Давно мертвые рамщики — это
удобная группа
кому переложить ответственность. Но хотя судьи не застрахованы от
все
слишком человеческая склонность отрицать ответственность за действия, причиняющие боль,
другое дело значение этого факта.Это значительный
парадокс
предположить, что эти причины, которые неискренние судьи приводят в
действия
являются единственным законным основанием для судебного иска. Если
ориентированный на результат
или судья-активист недоволен правоустанавливающими документами своих решений,
оригинал
есть (по свидетельству Искушение Америки , во всяком случае)
тошнотворный
о последствиях оригинальных решений. И это правильно. *****Оригиналист смотрит назад, но
ворует
частые косые взгляды на последствия. Прагматик ставит
последствия
его решений на первом плане.Судья-прагматик не отрицает
что его роль в толковании Конституции носит интерпретативный характер. Он
нет
беззаконный судья. Он не для того, чтобы вершить недальновидное правосудие
между
стороны, нарушают Конституцию и свою присягу, ибо он помнит
из
системные последствия судебного беспредела. В представительной демократии факт
так много
(не обязательно большинству) людей не нравятся вероятные последствия
судебная философия судьи предусматривает допустимое и в любом случае
неизбежный,
основания для отказа народных представителей в даче согласия на его
деловое свидание, встреча,
даже если народная антипатия к судье не основана на
хорошо продуманный
теория судопроизводства.Народ имеет право спросить, что
преимущества
им бы оригинальности, а ответов в они не найдут
Искушение Америки . |
Они могут написать конкретные положения и
тем самым
обрекают свою работу на быстрое устаревание, либо могут писать общие
положения,
таким образом предоставляя существенную свободу действий властям
переводчики,
кто в нашей системе судьи. Конституция США представляет собой смесь
специальные и общие положения. Многие специальные положения
стоял
испытание временем или были изменены без особой суеты. Это
особенно
относится к правилам, устанавливающим структуру и процедуры
Конгресс.Однако большинство конкретных положений, создающих права,
плохо.
Некоторые из них оказались досадно анахроничными — например, право
присвоенный
Седьмой поправкой к суду присяжных в федеральном суде по всем судебным делам
если ставки превышают $20. Другие стали опасно анахроничными,
Например, право на ношение оружия. Некоторые перевернулись с ног на голову, например,
в
положения о предъявлении обвинения большим жюри. Большое жюри стало
инструмент
прокурорского расследования, а не защита
подозреваемый в совершении преступления, которого ожидали создатели Билля о правах
быть.
Если бы Билль о правах целиком состоял из
конкретный
положений, это уже не будет существенным ограничением для
поведение
государственных чиновников.
То
шире
принцип, который применим как к Конституции, так и к устному
высказывание,
состоит в том, что если одна возможная интерпретация двусмысленного утверждения
влекут за собой абсурдные или ужасные результаты, что является веским основанием для его отказа.
Если он не может позволить себе адвоката или
компетентный
совет, ему не повезло. Читайте в широком смысле, это гарантирует даже
неимущий
действенная помощь адвоката. Это становится не просто негативом
правильно
иметь право нанять адвоката, но позитивное право требовать помощи
правительства в финансировании своей обороны, если он не может этого сделать
себя.
Любое прочтение совместимо с семантикой положения, но
в
первый лучше отражает конкретное намерение создателей.Когда
шестой
Была написана поправка, английское законодательство запрещало обвиняемому иметь
помощь адвоката, если только его дело не представляет трудных вопросов
закона. Создатели хотели отменить этот запрет. Но больше
в целом, они хотели дать уголовным ответчикам защиту от
существование
железная дорога. Когда они писали, правительство не могло себе позволить или, по крайней мере,
сделал
не думаю, что может позволить себе нанять адвокатов для неимущих уголовных
подсудимые.Кроме того, уголовные процессы были короткими и простыми, поэтому
полностью
смешно ожидать, что мирянин сможет защитить себя
грамотно
от уголовного обвинения без адвоката, если он не может позволить себе нанять
один.
Сегодня ситуация иная. Общество может позволить себе не только
поставка
адвокатов бедным людям, обвиняемым в преступлениях, но современное уголовное право и
процедуры настолько сложны, что непредставленный ответчик обычно
в большой минус.
Но это не плохой закон, или нет
закон,
только потому, что это нарушает принципы строгого построения.
»
По критерию оригинальности Суд ошибся.
Но ошибкой оно передало власть народным представителям.
Борк знает это,
за
— говорит он (в большом напряжении своим замечанием о разрушаемости
учреждение), что «Суд практически неуязвим»; это «может сделать
чего оно хочет, и остановить его почти невозможно, при условии, что его
результат
имеет значительную политическую поддержку». Это разумный
наблюдение.
Выживание и процветание Суда зависят от политической
приемлемость
своих результатов, а не на своей приверженности эзотерической философии
из
интерпретация.Суд никогда не был последовательным оригиналистом, однако
выжил. Может быть, судьи знают о выживании больше, чем их
критики
делать; мы, экономисты, считаем, что люди обычно знают больше о
как
для защиты своих интересов, чем это делает кибитцер.
» Он добавляет
зловеще:
«Человек, предпочитающий результаты процессам, не имеет оснований утверждать, что
Суд более легитимен, чем любое другое учреждение, способное
сила. Если суд не согласится с ним, почему бы не оспорить его дело в
какая-то другая группа, скажем, Объединенный комитет начальников штабов, орган с довольно
лучше
средства для исполнения его решений? Ответа не существует.» 
«Судья, который смотрит за пределы исторической Конституции
всегда
смотрит внутрь себя и больше никуда.» И можно усомниться
ли
отказ Объединенного комитета начальников штабов от попытки захвата
в
правительство Соединенных Штатов в малой степени зависит от
приверженность Верховного суда оригинальности. Если можно судить по
свидетельство
что Борк собирает, Суд с самого начала неоднократно отклонялся
от оригинального пути, но Объединенный комитет начальников штабов (или их предшественники)
никогда не пытались захватить власть. И вряд ли они
пытаться.
Модификация и интерпретация взаимны; чем больше
сложно формально модифицировать инструмент,
гибкая интерпретация. Борк осознает практические препятствия для
внесение поправок в Конституцию, но не желает делать вывод, что
гибкий
интерпретация поэтому необходима для предотвращения конституционного
устаревание.
Теория
Конституционное толкование, игнорирующее последствия, больше не
удовлетворительный
чем тот, который игнорирует политическую важность строительства моста
между
заключение современного судьи и какой-то авторитетный документ
из прошлого.Американцам трудно возразить, что при оценке
политической теории они должны игнорировать ее практические последствия. Борк
не готов выступить с таким аргументом. Он постоянно успокаивает
читателю, что оригинальность не приводит к ужасным результатам, в то время как
такой же
пора осуждать судей, которые «ориентированы на результат».
Как у Сэмюэля Липмана
идеальный дирижер, однако судья-прагматик считает, что
конституционный
интерпретация включает в себя эмпатическую проекцию ума судьи и
талант в творческие души создателей, а не рабское
поклон
к каждой маркировке метронома создателей.Во вместительном,
дальновидный
интерпретации, которую я называю прагматической, социальной
последствия
альтернативные интерпретации часто являются решающими; к последовательному
оригинал,
будь такой человек, они всегда были бы неуместны.
Если, повторяя снова Сэмюэля Липмана,
оргинализм
делать плохую музыку вопреки или, может быть, из-за ее скрупулезного
историчность,
почему народ должен это слушать?Об оригинальности в толковании Конституции
Оригинализм – это теория толкования юридических текстов, в том числе текста Конституции.Оригиналисты считают, что тексту конституции следует придать первоначальный публичный смысл, который он имел бы в то время, когда он стал законом. Первоначальный смысл конституционных текстов можно узнать из словарей, учебников по грамматике и других юридических документов, из которых текст может быть заимствован. Об этом также можно судить по фоновым юридическим событиям и публичным дебатам, которые привели к появлению конституционного положения. Первоначальное значение конституционного текста — это объективная юридическая конструкция, подобная стандарту разумного человека в деликтном праве, который оценивает действия человека на основе того, считает ли их обычный человек разумными в данной ситуации.
Он существует независимо от субъективных «намерений» тех, кто написал текст, или от «первоначальных ожидаемых приложений», которые создатели конституционного текста предполагали, что он будет иметь.
Оригинализму обычно противопоставляют живой конституционализм как теорию толкования конституции. Живущие конституционалисты считают, что смысл конституционного текста меняется со временем, по мере изменения социальных установок, даже без принятия формальной конституционной поправки в соответствии со статьей V Конституции.Живущие конституционалисты считают, что расовая сегрегация была конституционной с 1877 по 1954 год, потому что общественное мнение поддерживало ее, и что она стала неконституционной только в результате решения Верховного суда по делу Браун против Совета по образованию (1954) — делу, в котором они думают, что Верховный суд изменил и улучшил Конституцию. Напротив, оригиналисты считают, что Четырнадцатая поправка всегда запрещала расовую сегрегацию — с момента ее принятия в 1868 году до ошибочного решения Верховного суда о сохранении сегрегации в деле Plessy v.
Ferguson (1896 г.), до решения Brown в 1954 г., вплоть до наших дней. Живущие конституционалисты считают, что расовый апартеид может снова стать конституционным, если изменится отношение общества к расе. Оригиналисты не согласны и считают, что расовая дискриминация всегда будет неконституционной, если Четырнадцатая поправка не будет отменена.
Оригинализм основан на двухвековом движении к конституционализму и стоит за самой Конституцией США. Рассмотрим следующие десять целей, лежащих в основе U.С. Конституция. Критически важно, что все они говорят в пользу оригинального, а не живого конституционалистского толкования текста Конституции, что подорвало бы достижение этих целей на каждом шагу.
1. Создание или создание институтов национального правительства — Первой целью, которая явно лежит в основе Конституции США как исторического факта, было создание или создание институтов национального правительства. До 1789 года не было ни президента, ни Сената, ни Палаты представителей, ни верховных, ни нижестоящих федеральных судов.
Создав ex nihilo эти институты, основатели действительно запустили конституционную политику, как признают ныне живущие конституционалисты, но они также сделали гораздо больше, чтобы ограничить и направить конституционную политику, которую они начали. Создатели в 1787 году создали могущественных институциональных акторов, которые должны были стать толкователями конституции, и установили правила, когда и как эти акторы могут быть выбраны. Решение основателей в 1787 году установить шестилетний избирательный цикл с выборами в Палату представителей каждые два года, президентскими выборами каждые четыре года и выборами в Сенат каждые шесть лет, при этом одна треть Сената сменяется каждые два года, полностью формирует наша общественная жизнь до наших дней.Это базовое рамочное правило избирательной системы гарантирует, что у нас не будет одних выборов в США, где победитель получает все примерно каждые пять лет, как это происходит в Великобритании. Он гарантирует, что для того, чтобы политическое движение одержало победу на национальном уровне, оно должно победить более чем на одних выборах.
Чтобы заменить большинство в Верховном суде, политическим движениям в США, возможно, придется выиграть от трех до шести выборов за период от шести до двенадцати лет. В Великобритании или Канаде, напротив, изменение конституции может произойти после победы всего на одних выборах.Даже когда политическое движение получает большинство в Верховном суде, как это сделали сторонники расовой дискриминации Джима Кроу в период с 1877 по 1954 год, истинное первоначальное значение Конституции не меняется. Вместо этого Верховный суд какое-то время выносит решения по делам, что само по себе является неконституционным.
Выбор избирательных правил, выбранный создателями, задает ритм нашей политике и продвигает постепенность и изменения Берка, а не изменения французского революционного стиля. В этом отношении мы считаем, что лучшей метафорой Конституции, чем скелет, является морской якорь.Морской якорь — это большой парашют, наполненный водой, который тянется за лодкой и чрезвычайно замедляет ее движение в любом направлении, даже если якорь никогда не касается дна.
Следовательно, его можно использовать посреди океана, где вода слишком глубока для обычного якоря. Первая цель Конституции США состоит в том, чтобы настроить избирательный цикл так, чтобы изменения замедлялись, как это делает морской якорь посреди океана.
Шестилетний избирательный цикл, установленный Конституцией, служит и другим целям, а также замедлению перемен.Это гарантирует, что волеизъявление народа в США определяется не на одних выборах каждые пять или около того лет, а на множественных выборах, проводимых каждые два года в течение шестилетнего цикла. Американский метод выборки народного волеизъявления превосходит британский метод точно так же, как ежедневный отслеживающий опрос лучше одноразового опроса. Множественные выборки обеспечивают большую точность. Тот факт, что выборки избирателей в США будут происходить в географически разных избирательных округах — штатах (для Сената) и нации (для президента) — повышает точность нашей системы.
2. Разделяй и распределяй власть — Второй очевидной целью Конституции является разделение и распределение власти четырьмя различными способами.
Во-первых, Конституция разделяет и распределяет власть между Мы, народом, который является суверенным, и правительством, которому даны лишь ограниченные и перечисленные полномочия. Во-вторых, Конституция разделяет власть по горизонтали между Конгрессом, Президентом и федеральными судами. В-третьих, Конституция разделяет власть по вертикали между национальным правительством и штатами.И, наконец, Конституция защищает некоторые перечисленные и неперечисленные права личности от вмешательства государства на всех уровнях.
Эта функция разделения и распределения власти столь многими различными способами снова выходит за рамки простого создания каркаса или запуска политики. Конституция Основателей привела в движение целую ньютоновскую систему планет, вращающихся вокруг солнца суверенного народа, каждая из которых оказывает гравитационное воздействие друг на друга. Мэдисоновская система сдержек и противовесов — это, как описал ее Майкл Каммен, «машина, которая работает сама по себе.Безусловно, есть надстройки в структурном конституционном праве.
На периферии президентская власть, власть Конгресса и федеральная судебная власть конкретизировались практикой. Нельзя понять власть президента в иностранных делах, или доктрину политического вопроса, или ограничение дела и разногласий, не ссылаясь на практику. Но опять же, основные разделения и распределение власти, сделанные в период между 1787 и 1791 годами, по-прежнему действуют с жизненно важными дополнениями Конституционных поправок эпохи Реконструкции и Прогрессивной эпохи, принятых в процессе внесения поправок, изложенном в исходном документе.
3. Служить правилом о шутках — Третья цель, которой служит Конституция, состоит в том, что она действует как правило о шутках: она исключает определенные темы из обсуждения в обычной политике. Создатели Конституции намеревались сделать это на национальном уровне, когда они запретили национальную установленную церковь, защитили свободное исповедание религии и запретили религиозные тесты для пребывания в должности. Эти три запрета должны были предотвратить повторение английских гражданских войн семнадцатого века, взяв предмет религии и полностью исключив его из обычной политики.
Усилия создателей увенчались полным успехом. Религиозная рознь значительно уменьшилась. Авторы Реконструкционных поправок, возможно, вдохновленные успехом основателей, попытались снять с обсуждения тему расовой дискриминации, запретив законы, в которых граждане различаются по расе.
4. Сдерживать сиюминутные страсти — Четвертой целью Конституции исторически было то, что она предназначалась для сдерживания сиюминутных страстей. Привязывание себя к конституционному тексту было похоже на то, как Улисс привязывает себя к мачте своего корабля, чтобы слушать, но не внимать манящим и смертоносным песням сирен.Создатели преднамеренно разработали мэдисонскую систему сдержек и противовесов, чтобы не допустить немедленного превращения временных страстей, которые могли бы охватить политический организм, в закон. Это гарантировало, что изменения будут медленными и постепенными. Конституция США в этом отношении оказалась очень успешной. Это одна из причин, по которой у нас так много экономического роста и свободы по сравнению с другими демократиями по всему миру.
5. Основа для частного порядка — Пятая цель, которой служит Конституция, заключается в том, что она служит основой для продвижения частного порядка, поскольку она делает любые изменения медленными и постепенными.Это происходит не только из-за мэдисонской системы сдержек и противовесов и упомянутого выше разделения и распределения власти, но и потому, что статья V очень затрудняет внесение поправок в Конституцию, в то время как сенатский флибустьер (наращивание) делает трудно принять даже обычные законы. Конечным результатом является то, что в Соединенных Штатах существует очень устоявшаяся правовая система: не только трудно внести поправки в Конституцию; также очень трудно принять обычный закон. Таким образом, правовая система США очень укоренилась, и это оставляет людям много возможностей для собственного выбора с точки зрения экономики и личных свобод.Одна из целей конституции — достоверно гарантировать, что если вы напишете книгу сегодня, вас не будут преследовать за то, что вы в ней сказали, через двадцать лет.
Точно так же, если вы начнете бизнес или построите фабрику сегодня, ее не отнимут у вас без выплаты справедливой компенсации через двадцать лет. Конституция США достигает этих целей по содействию частному заказу, потому что очень трудно принимать законы и еще труднее вносить поправки в Конституцию. Вот почему Соединенные Штаты — самая свободная и процветающая нация на земле.Создатели не говорили так много слов, что они хотели продвигать частный порядок, но они ясно дали понять, что хотят защитить жизнь, свободу и собственность. Очевидно, они превзошли самые смелые ожидания.
6. Система межпоколенческого законотворчества — Шестая цель Конституции — та, на которую разработчики могли только надеяться, а не ожидать: успешное создание реально работающей системы межпоколенческого законотворчества. Закон может создать в людях свободу или власть, которых не было бы, если бы их не было.Это понимание лежит в основе договорного права. Отказываясь от «свободы» нарушать свои контракты, граждане получают возможность принимать более определенные меры в будущем, что способствует свободе и процветанию.
По иронии судьбы, возможно, согласие на обязательность контракта расширяет возможности.
Такая же форма межпоколенческого правотворчества встречается и в конституционном праве. Есть проблемы, которые настолько велики, что ни одно поколение не может и не должно решать их в одиночку. Так, например, У.Правительство С. заняло много денег у будущих поколений, чтобы выиграть Вторую мировую войну и холодную войну. Поколения, выигравшие эти войны, не могли бы выиграть их без заимствований из будущего. И имело смысл брать взаймы у будущих поколений, потому что эти самые будущие граждане сами выиграют от победы в рассматриваемых войнах. Точно так же Конституция позволяет нам, в обмен на отказ от свободы отказаться от нее, быть связанными некоторыми довольно разумными правилами, которые сохранялись более двухсот лет.Соглашаясь соблюдать Четырнадцатую поправку наших прапрадедов и прапрадедов, мы также получаем право связать наших праправнуков с какой-то новой поправкой. Конституционный оригинализм, таким образом, признает, что настоящее имеет обязательства как перед прошлым, так и перед будущим, и что так же, как каждый человек не является островом сам по себе, каждое поколение не является островом само по себе.
Мы чтим наших родителей, когда придаем их законам презумпцию действительности, оставляя за собой средства для их изменения на основе консенсуса.
7. Содействовать верховенству закона — Седьмая цель Конституции состоит в содействии верховенству закона, а не отдельных мужчин или женщин. Как говорится в начале «Правил порядка» Роберта, «там, где нет закона и где каждый человек поступает так, как считает правильным, там меньше всего настоящей свободы». Первоначальная Конституция является гениальной попыткой обеспечить верховенство закона, потому что, как объяснил Джеймс Мэдисон в The Federalist No. амбиции созданы для противодействия амбициям.В конечном счете, Мы, Суверенный Народ, применяем Конституцию в течение шестилетнего избирательного цикла.
8. Продвижение демократии — Восьмой целью Конституции является продвижение демократии. Как бы сильно они ни верили и говорили о системе сдержек и противовесов, создатели были полны решимости установить демократическую систему правления, а не монархию или аристократию в английском стиле.
Конституция предусматривает всенародную ратификацию и всеобщие выборы представителей, сенаторов и, косвенно, президентов.Судьи, чей выбор исключен из народа, избираются президентом и сенатом и, таким образом, косвенно народом. Даже шестилетний избирательный цикл, описанный выше как серия отслеживающих опросов, проводимых два раза в год, является попыткой определить, чего на самом деле хотят люди, а не того, за что они могли бы импульсивно проголосовать на одних выборах.
9. Уверенность в письменном виде — Девятая цель Конституции — упростить поиск закона путем его письменного изложения.Создатели выросли на британской неписаной конституции, и они, очевидно, считали очень важным зафиксировать конституционные ограничения в письменной форме, чтобы устранить неопределенность в отношении закона и, по словам Джефферсона, сковать правительственных чиновников цепями Конституции. Создатели скептически относились к способности людей соглашаться с неписаными конституционными предписаниями, и этот скептицизм кажется вполне оправданным.
Письменность Конституции отражает стремление создателей конкретизировать смысл нашего основного закона.
10. Привести к хорошим последствиям — Десятая и последняя цель Конституции — амбициозная и последовательная. Сама Конституция описывает свои цели желательно и последовательно в Преамбуле. Создатели говорят, что цели Конституции включают формирование более совершенного Союза, установление справедливости, обеспечение внутреннего спокойствия, обеспечение общей защиты и обеспечение Благословений Свободы для нас и нашего потомства. Конституция стремится продвигать эти цели, чтобы иметь хорошие последствия, и в Преамбуле продвижение этих целей описывается как цель документа.
Политический конституционализм против политической конституционной теории: право, власть и политика | Международный журнал конституционного права
Аннотация
В этом эссе политический конституционализм сопоставляется с политической конституционной теорией, которая в основном основана на работах Карла Шмитта.
Он утверждает, что первый понимает политику как консенсусное правительство и, соответственно, конституцию как набор принципов и институтов, позволяющий управлять возникающими конфликтами.Политическая конституционная теория, с другой стороны, признает постоянную возможность конфликтов как неотъемлемую часть политической природы конституции. Потенциальные конфликты иногда актуализируются как исключительные конституционные нарушения, которые в то же время подтверждают суверенную учредительную власть, которая составляет радикально-демократическую основу всех установленных политических и правовых институтов. Позиция случайных нарушений конституции как выражения конституционной власти дополнительно проиллюстрирована в отношении разделения властей как актуализированных конфликтов между судебной и выборной ветвями власти.Исключительные конституционные нарушения, выходящие за установленные пределы соответствующих ветвей власти, являются указанием на политический характер конституции, включая разделение властей, а не как аномалия, которую не может объяснить конституционная теория.
1. Введение
Вот уже более десяти лет конституционные дебаты постоянно вращаются вокруг предпосылок, которые в той или иной форме сосредоточены на роли закона в демократии.Срезая углы и упрощая вопросы, дебаты, пожалуй, лучше всего можно описать как вызов политического конституционализма якобы более традиционному юридическому конституционализму. Хотя истоки политического конституционализма можно проследить до более ранних времен, 1 страстное предисловие Ричарда Беллами к его более или менее недавней книге хорошо описывает этот последний вызов: , попутно ставя под угрозу законность и эффективность закона и судов.Ибо чисто правовой конституционализм, считающий себя выше демократии и независимым от нее, опирается на сомнительные нормативные и эмпирические предположения — как о себе, так и о демократических процессах, которые он стремится создать и частично заменить. Он упускает из виду истинную основу конституционного правления в демократическом политическом конституционализме, который он очерняет и невольно подрывает.
2
Но что такого особенного и исключительно «политического» в политическом конституционализме, представленном Беллами и другими? Решающим критерием вряд ли может быть приверженность демократии, потому что защитники правового конституционализма часто заявляют о поддержке тех же самых демократических принципов. 3 В этом эссе, по сути, будет доказываться, что именно более или менее универсальная приверженность либеральной демократии не позволяет политическому конституционализму, как и его юридическому аналогу, стать политическим в любом строгом смысле этого слова. Нормативный универсализм, лежащий в основе работы большинства политических конституционалистов, устанавливает ядро демократических принципов и институтов вне досягаемости для принятия политических решений. Действительность этих принципов и институтов утверждается как нормативная, а политический конституционализм еще больше укрепляет их нормативную значимость благодаря своей собственной приверженности ценностям либеральной демократии.
Как следствие, конституционализм — опять же политический или юридический — рискует быть сведенным к управлению политическими разногласиями, а не обеспечивать форумы, посредством которых разногласия становятся возможными и претворяются в жизнь как политическое действие.
В этом эссе будет предпринята попытка изложить политическую конституционную теорию с конкретной ссылкой на работу Карла Шмитта, в которой политика понимается как нормативно неограниченная возможность несогласия и инакомыслия.Хотя Шмитт никогда явно не создавал такой теории, его общая позиция по отношению к праву, власти и политике ясно указывает в этом направлении. Но политическая конституционная теория, как она понимается здесь, не участвует и не может участвовать в ортодоксии Шмитта, возникшей в результате преобладающего акцента на исторических перспективах. Шмитта необходимо «вырвать с корнем» из его веймарского происхождения и приспособить к современному миру. Политическая конституционная теория также не цинично отрицает ценность демократических принципов и институтов, которые, возможно, закреплены в либеральных конституциях, как могут утверждать критики Шмитта.
Но она понимает их действительность как фактическую и, соответственно, зависящую от политического самоопределения, которое осуществляет нация. Другими словами, они всегда могут быть иными, и теория также должна быть в состоянии объяснить исключительные меры, принимаемые тем или иным институтом, если и когда существующие конституционные принципы и институты находятся под угрозой.
В качестве введения в разделе 2 показано, как Шмитт был воспринят — или нет, в зависимости от обстоятельств — в правовой и политической теории в целом и в политическом конституционализме в частности.Идеологические и гносеологические препятствия к рецепции выявляются и, надо надеяться, преодолеваются. Раздел 3 посвящен конституирующему элементу теории конституции Шмитта, а именно власти, дающей конституцию, которая несет ответственность как за конституцию как первоначальное суверенное выражение политического самоопределения, так и за совершенные в отношении нее исключительные нарушения и нарушения. В отличие от политического конституционализма, политическая конституционная теория рассматривает случайные конституционные нарушения не как аномалии, а, скорее, как исключительные фактические ответы на угрозы, которые потенциально угрожают политическому существованию, которое политическое единство сформировало посредством своих политических и правовых институтов.
Понимание конституционных нарушений через понятия шмиттовской конституционной власти и суверенной исключительности также предполагает особое понятие политического, которое рассматривается в разделе 4. Используя проведенное Шмиттом различие между другом и врагом, раздел 4 развивает понятие конституции как политической хартии или, другими словами, политической конституции. Как результат власти, дающей конституцию, и политического самоопределения учредителей, установленные институты подразумевают волю и потребность в преемственности и стабильности перед лицом потенциальных угроз. 4 Даже во времена стабильности официальные институты всегда предполагают сценарии, которые могут поставить под угрозу выбранное политическое существование. Если политический конституционализм использует эпитет «политический» прежде всего для обозначения своей нормативной приверженности либеральной демократии и ее институтам, то политическая конституционная теория утверждает, что конституция является политической не из-за приверженности какому-либо конкретному выбору политики, а, скорее, потому, что приверженность сама по себе предполагает всегда присутствующее и необходимое напряжение между тем, что было конституировано (т.
например, либеральная демократия) и «враги» (например, недемократические силы), которые потенциально ей угрожают.
После изложения политической конституционной теории Шмитта в Разделе 5 созданная структура будет применяться для контекстуализации двух взаимосвязанных конституционных феноменов, оба из которых связаны с разделением властей, которые преобладали в недавних дебатах: напряженность между судебной властью и выборными ветвями власти, и сильная позиция исполнительной власти по отношению к законодательной.В качестве иллюстративных примеров можно привести как усиление политического влияния судов, так и упадок парламентской власти в пользу сильной исполнительной власти, которые, я бы сказал, теоретически могут быть объяснены с помощью политической конституционной теории. И достоинства теории следует измерять ее объяснительным потенциалом, а не политическими антипатиями, которые, несомненно, создает личность Шмитта.
2.
Шмитт снова посетил Разговоры о Шмитте спустя почти три десятилетия после его смерти до сих пор многими вызывают споры.Чаще всего критические взгляды основываются на политических эскападах Шмитта в качестве «Коронного юриста Третьего рейха» 5 , как, например, во влиятельных трудах Дэвида Дайзенхауса, 6 , и демонизация еще больше подпитывается общественностью. воображение поздних интеллектуальных связей Шмитта с «советским шпионом» Александром Кожевом, 7 неоконсервативным интеллектуальным лидером Лео Штраусом, 8 и другими. 9 На другом конце политического спектра возродился интерес к работам Шмитта, вдохновленный левыми континентальными политическими философами, такими как Джорджио Агамбен, 10 , Массимо Каччари, 11 , и Шанталь Муфф, 12 , часто изображаемые критиками Шмитта как «апологетами.А в промежутках между этими укоренившимися лагерями политические философы, такие как Джордж Д.
Шваб и ряд других ученых, работающих в небольшом издательстве Telos Press и связанном с ним журнале 13 , занимались тем, что можно было бы назвать истинной стипендией Шмитта. Что, однако, объединяет различные позиции, так это то, что все они сосредоточены на теоретических дебатах о политическом либерализме. 14
Укоренившиеся позиции, однако, также затруднили взаимодействие с работой Шмитта таким образом, что это позволило бы более беспристрастно проанализировать то, что его работа может предложить правовой и политической теории в целом и конституционной теории в частности.В этом эссе будет предпринята попытка поместить аргументы из некоторых более известных, но более коротких текстов Шмитта (в первую очередь Политическая теология 15 и Концепция политического 16 ) в общие рамки его Конституционной теории , 17 и оценить значение зарождающейся политической конституционной теории для современных британских дебатов о политическом конституционализме.
18 Из-за относительно недавней публикации переводов того, что можно с полным основанием считать основными монографическими работами Шмитта — английский перевод Конституционная теория был опубликован только в 2008 году, а Номос Земли 19 a несколькими годами ранее — англоязычные анализы, несмотря на работы ученых-полиглотов, таких как Дайзенхаус, Шваб или Муфф, слишком часто сосредотачивались на более коротких брошюрах, переведенных ранее, не помещая аргументы в более широкие рамки конституционной теории Шмитта. 20 То, что достигается творческим отходом от более или менее изолированных аргументов, возможно, теряется в возможности создания более последовательной теории, которой можно было бы противопоставить конкурирующие теории.
Одной из причин, по которой работу Шмитта нелегко интегрировать в британские дебаты о конституционализме, является трудность трансплантации его континентальной традиции в местные теоретические парадигмы.
На первый взгляд, можно было бы, пожалуй, предположить, что его конституционная теория является политической в том же смысле, что и работа современных политических конституционалистов в Великобритании и других странах, но что она только продвигает нереспубликанские и антилиберальные принципы.Однако Шмитт не является «конституционалистом», если под конституционализмом мы понимаем приверженность регулированию потенциально произвольной государственной власти с помощью таких принципов, как верховенство закона. Эквивалентом конституционализма, понимаемого таким образом, для Шмитта был бы принцип Rechtsstaat , то есть суверенное государство, полномочия которого ограничены добровольной позитивной конституцией, то, что Остин назвал «плоским противоречием в терминах ». 21
У Шмитта не было бы теоретических оснований возражать против принципа верховенства права самого по себе, если бы такой принцип действительно был установлен посредством политического самоопределения нации.
Шмитт вполне может быть критиком парламентаризма, но он также радикальный демократ. 22 Шмитт выступает против универсализирующей тенденции политического либерализма, как правого, так и левого, к удалению таких принципов, как верховенство закона, из сферы действия суверенной власти и политического самоопределения. 23 Для Шмитта нация является конечным фактическим источником учредительной власти, которая не может быть логически ограничена тем, что она могла составить. Таким образом, нация — это не электорат, ограниченный конституцией своей ролью в представительной демократии, или политическое сообщество, ограниченное условиями своего договора.Но это также и не конституционный источник грубой народной власти. Нация — это демократический институт, которому требуется не что иное, как политическое сознание и воля к осуществлению фактической власти в соответствии с этим сознанием, чтобы, если она того пожелает, восстановить себя иначе. 24 Не обращая внимания на его личную политику, именно это направление радикальной демократии теоретически объединяет Шмитта как с политическими левыми, так и с политическими правыми, но затрудняет его интеграцию в традицию левоцентристского либерализма, которую представляет политический конституционализм.
Вторая проблема возникает, если политический конституционализм рассматривается как ответ или альтернатива юридическому конституционализму. Грубо говоря, ради аргументации и игнорируя все нюансы дебатов, как политические, так и правовые конституционалисты в целом согласны в отношении взаимосвязи основных принципов. В чем они расходятся во мнениях, так это в том, как лучше всего реализовать эти принципы, а политические конституционалисты часто утверждают, что правовые механизмы, такие как судебный надзор, в лучшем случае недостаточны. 25 Но когда Шмитт противопоставляет свою политическую конституционную теорию тому, что он называет нормативистскими теориями, он не говорит о том, направлена ли конституция на привлечение к ответственности политических акторов через политические процессы или правовые институты. 26 Его главная забота — последовательность самой теории в объяснении конституции. Немезидой Шмитта, возможно, во многих отношениях является Кельзен, которого, по крайней мере, в его ранних неокантианских работах, можно считать архетипическим нормативистом.
27 Для Кельзена конституция в ее материальном и положительном смысле представляет собой совокупность норм, регулирующих создание общеправовых норм. Конституция может быть писаной и, следовательно, формальной, но она также может полностью или частично состоять из неписаных норм, основанных на обычаях. В своей функции регулирования создания правовых норм конституция является высшим уровнем иерархии позитивных правовых норм в Stufenbau . 28 Шмитт с этим не поспорит.Конституция может как регулировать формальные процессы, посредством которых создаются нормы, так и включать политические принципы, которым нормы должны соответствовать, чтобы считаться действительными.
Строго говоря, Кельзен мало что может сказать о том, чем «является» конституция, потому что его внимание сосредоточено на эпистемологии. Целью чистой теории Кельзена является обеспечение научного статуса юридического знания, поэтому вместо того, чтобы говорить нам, что такое конституция, он должен действовать наоборот: как мы должны концептуализировать конституцию, чтобы чистая теория, описывающая ее, могла быть считать научным? Затем Кельзен отвечает, что теория может быть научной только в том случае, если конституция концептуализируется как позитивные правовые нормы, и именно поэтому чистая теория является нормативной наукой.
Теория требует, чтобы даже существенные политические принципы, которые может включать конституция, должны рассматриваться как позитивные правовые нормы, и как только они были включены в конституцию посредством законодательного акта или установившегося обычая, нет никаких причин, по которым это нельзя было бы сделать. Кельзеновский нормативизм носит описательный, а не предписывающий характер. Внутри самой теории политические принципы, переосмысленные сейчас как позитивные конституционные нормы, не могут иметь никакой предписывающей ценности.Кельзеновский Кант — это Кант первой «Критики», а не второй «Критики», и его неокантианский подтекст означает, что чистая теория объясняет конституцию по отношению к теоретическому, а не практическому разуму. 29
Центральное разногласие Шмитта с конституционными нормативистами, такими как Кельзен и Пауль Лабанд 30 , возникает на следующем уровне рассуждений. Чтобы остаться последовательным со своим «дескриптивным нормативизмом», Кельзен должен обосновать конституцию «трансцендентально-логической» основной нормой, которую неокантианцы вслед за Бентамом, Файхингером и другими сочли бы фикцией.
31 Фиктивная основная норма трансцендентальна, поскольку она является внешней по отношению к конституции, понимаемой как позитивное право, и она логична, поскольку является необходимой предпосылкой нормативности конституции, которой эпистемологически требует сама чистая теория. Но Шмитт так же критически относится к эпистемологическим фикциям, как Бентам — к юридическим фикциям. Он называет фикции, которые нормативистские конституционные теории должны создавать, чтобы оставаться эпистемологически непротиворечивыми, «апокрифическими» 32 , потому что их цель состоит в том, чтобы исключить фактические явления, которые не могут быть объяснены нормативистским объяснением.Фиктивная основа конституции постулируется только для того, чтобы сама нормативистская теория осталась нетронутой. Для Шмитта единственным основанием, которое может теоретически объяснить существование конституции, является фактическое выражение политической воли, т. е. решение. Конституция представляет собой политическую хартию, которая вполне может включать правовые нормы и подвергаться соответствующему анализу.
Но для того, чтобы объяснить основы конституции или, как мы увидим, любые ее нарушения, необходимо преодолеть разрыв между нормативным и фактическим.Именно на этом уровне политическая конституционная теория Шмитта отходит от нормативистской традиции, хотя его комментарии как конституционного юриста к самим конституционным нормам часто напоминают комментарии его нормативистских и позитивистских коллег.
Другими словами, политическая конституционная теория Шмитта не поддается легкому обсуждению того, что англоязычная традиция понимает под политическим конституционализмом. Сама теория не может претендовать на продвижение каких-либо существенных политических принципов, будь то республиканские или антилиберальные, даже если личная политика Шмитта предполагает обратное.Он может объяснить существование конституции как политической хартии только путем разрыва с замкнутой нормативистской решеткой позитивизма и универсализирующих тенденций политического либерализма, обосновав конституцию фактическим решением.
И поэтому маловероятно, что точка зрения Шмитта сможет внести значительный вклад в дебаты о политическом конституционализме, если эти дебаты будут вестись на его условиях.
3. Конституционная власть
Основной вклад Шмитта в конституционную теорию, его Verfassungslehre , был впервые опубликован в 1928 году, через шесть лет после публикации «Политическая теология », гораздо более известной в англоязычном мире, в основном из-за печально известного вступительного предложения, отождествляющего суверенитет с решением о чрезвычайное положение. 33 Во введении к первому Шмитт критикует «фиктивные» конструкции Rechtsstaat в традиционной конституционной теории и отмечает, что попытка объяснить суверенитет посредством «апокрифических актов» искажает то, как понимается государственная власть. государь. 34 Таким образом, в известном смысле конституционная теория Шмитта стоит или рушится в зависимости от того, насколько убедительна или убедительна его трактовка суверенитета.
В Политическая теология Шмитт поясняет, что его определение исключения следует понимать как «пограничное понятие», которое применимо только к «самой внешней сфере», исключая то, что можно было бы считать нормальными случаями.Таким образом, чрезвычайное положение не следует понимать в обычном смысле, как, например, чрезвычайные полномочия, которые регулируются Законом о гражданских непредвиденных обстоятельствах 2004 года. не могут быть определены в рамках определений чрезвычайного положения, предусмотренных, например, в §§ 1 и 19 Закона или соответствующих чрезвычайных полномочиях. Но он настаивает на том, что чрезвычайное положение, понимаемое столь радикальным образом, тем не менее является систематическим и логичным элементом юридического определения суверенитета, поскольку оно относится к решению.Норма не может устанавливать абсолютное исключение или обосновывать решение, которого требует истинное исключение. 35
Таким образом, хотя истолкованное таким образом исключение может выходить за рамки общих правовых рамок, оно включает в себя особый формальный и юридический элемент, а именно решение в чистом виде.
36 В своей абсолютной форме исключение может возникнуть только в отношении упорядоченной нормальности, которая одновременно предполагается и регулируется нормами. Нормальность — это «гомогенная среда» нормы и центральное требование ее действительности.Но только суверенное решение может эффективно определить, существует ли на самом деле нормальность и упорядоченное положение дел, регулируемое нормами. Суверенная власть одновременно создает и гарантирует ситуацию в ее совокупности и осуществляет монополию на окончательное решение. Другими словами, суверенная власть принимает решение не только об исключении, но и о неисключительной нормальности, решая воздержаться от чрезвычайных полномочий, находящихся в ее распоряжении. Таким образом, решение о чрезвычайном положении раскрывает авторитет государства самым ясным образом.Решение отличается от правовой нормы, а фактический авторитет, которым наделено решение, демонстрирует, что оно не требует права или конституционной компетенции для создания правового положения дел.
37
Но если чрезвычайное положение является, как утверждает Шмитт, «пограничной концепцией», как мы можем поместить суверенную власть, которую оно якобы влечет за собой, в конституционную теорию? Точно так же, как конституционные рамки формируют представление Шмитта о суверенитете, суверенитет также определяет его понимание конституции.Каковы отношения между ними?
Источники вдохновения Шмитта сильно отличаются от его немецких современников, и одним из них является французский революционный теоретик Эммануэль-Жозеф Сийес. В своей знаменитой брошюре 1789 года о третьем сословии Сийес проводит хорошо известное различие между установленной и учредительной властью. Сийес утверждает, что все конституционные законы государства имеют общий источник. Они считаются фундаментальными, поскольку политические и правовые институты, которые существуют и действуют через них, не в состоянии сами изменить эти законы.Для Сийеса «ни один тип делегированной власти не может изменить условия своего собственного делегирования».
38 Другими словами, даже конституционная компетенция законодательной власти является делегированной властью. Но конституции не статичны, и полномочия различных институтов могут меняться со временем. Таким образом, Сийес должен предполагать существование учредительной власти, которая, в отличие от политических и правовых институтов, которые не могут ни создавать себя, ни самостоятельно изменять свои собственные конституционные проекты, не связана законами, правилами и формами.Учредительная власть не обусловлена никакими изложенными выше нормативными рамками и, следовательно, способна на все. И именно нация должна осуществлять эту важнейшую из полномочий, заключает Сийес. Таким образом, учредительная власть является радикальным выражением народного суверенитета.
Учредительная власть является политической предпосылкой конституционных законов государства, и как таковая она также является суверенным основанием государства как установленного политического единства. Учредительная власть всемогуща, поскольку она не может быть подчинена формальным ограничениям или правилам, и нация, являющаяся носителем этой власти, всегда свободна вносить изменения и исключения в то, что она установила.
Будучи никоим образом не созданным до акта конституции, нация является высшим источником власти. Воля нации свободна и независима от всех гражданских форм и требует лишь фактических характеристик, типичных для воли, как если бы она была в естественном состоянии: «Всякая форма хороша, и ее воля всегда есть высший закон». 39
Конституционная теория Шмитта построена вокруг концепции конституционной власти, которая явно сродни учредительной власти Сийеса.Шмитт понимает конституционную власть как политическую волю, обладающую властью или полномочиями принимать общее решение, определяющее способ и форму ее собственного политического существования. Иными словами, конституционная власть определяет существование политического единства в целом. Как и Сийес, Шмитт далее утверждает, что конституция, понимаемая как результат суверенного акта конституционной власти, не может подвергаться нормативным ограничениям, которые могли бы определять или управлять ее действительностью или легитимностью.
Действительность конституции основывается не на высшей норме или принципе, а просто на решении, посредством которого нация определяет тип и норму своего собственного политического существования. Единственным критерием конституционной действительности для Шмитта может быть фактическая воля к определенному существованию. 40
Таким образом, действительность конституции не измеряется нормативным стандартом, таким как высшая этическая норма или политический принцип. Решение о политическом существовании или, возможно, точнее, решение о политическом существовании, определяющее тип и форму конституции, имеет силу тогда и только тогда, когда субъект конституционно-творческой власти, то есть нация в конституционных демократиях, фактическая способность принять требуемое решение.Конкретные способы политического существования, которые конституция устанавливает и устанавливает, не нуждаются и не могут быть оправданы каким-либо иным образом. Соответственно, конституция как решение о политическом существовании никогда не может зависеть от предшествующих установленных ограничений.
41
Отдельные конституционные нормы не могут исчерпать, поглотить или подчинить конституционно-творческую силу, которой они обязаны своим существованием. Поскольку конститутивная власть является учредительной, она не устраняет себя после того, как однажды сформировала определенный институциональный замысел.Конституция является результатом политического решения, которое не может действовать задним числом и растворяться в том, что оно могло бы составить. Таким образом, каждый конституционный кризис или конфликт, который угрожает принципам общего политического решения, и все возникающие неопределенности и поправки решаются одной и той же конституционной властью. Конституционная власть едина и неделима. Это не дополнительная власть, координирующая действия других отдельных властей, а всеобъемлющий принцип, стоящий за всеми другими силами и их возможным разделением. 42
По мнению Шмитта, преемственность политического единства, установленного конституцией, не подвергается опасности случайными конституционными нарушениями до тех пор, пока не скомпрометирован всеобъемлющий принцип конституционной власти.
Единственным исключением, которое признает Шмитт, является революция, когда субъект конституционной власти меняется, например, с монарха на нацию или наоборот. Такое изменение, по выражению Шмитта, полностью уничтожило бы существующую конституцию. 43 На первый взгляд это может показаться не более чем параллельной формулировкой кельзеновского тезиса о разрывах. 44 Но, в отличие от Кельзена, Шмитта не интересует эпистемическое требование объяснения всего с помощью чистой нормативистской теории. Нормативистская теория конституции должна будет оставить в стороне революционный феномен, потому что он не может быть объяснен как позитивные нормы. Для Шмитта, напротив, революционное уничтожение конституции просто подтверждает превосходство фактического над нормативным и, таким образом, подтверждает его политическую конституционную теорию в целом.
Но случайное нарушение конституции будет лишь отдельным исключением, оставляющим нетронутой общую действительность конституции.
В качестве примера случайного нарушения конституции Шмитт упоминает решение главы государства распустить политически разделенный и неэффективный парламент и назначить новые выборы, даже если конституция не признает такие полномочия или обстоятельства, при которых эти полномочия был использован. 45 Отдельные конституционные нарушения не являются правовыми нормами в общем смысле этого слова и не могут в последующем рассматриваться как конституционные нормы.Они возникают в интересах существования политического единства, и для Шмитта они снова являются указанием на превосходство фактического над нормативным. Конституционное нарушение, понимаемое таким образом, является фактическим политическим решением и исключением и всегда является признаком суверенитета. Традиционные теории Rechtsstaat не могут объяснить фактичность суверенного исключения, поскольку оно выходит за рамки конституционных полномочий государственных учреждений.И тем не менее, это логически и юридически необходимый элемент любой конституционной теории.
46
Таким образом, для Шмитта фактические конституционные нарушения как исключения не являются симптомами аномалии. Они являются показателем превосходства фактического над нормативным и залогом жизнеспособности политического существования. Обсуждая превосходство фактического, Шмитт часто использует прилагательное «экзистенциальный» ( экзистенциальный ). Но Шмитт не экзистенциалист, по крайней мере, не в сартровском или ясперсовском смысле этого слова. 47 Этим прилагательным Шмитт может подчеркнуть онтический характер своей теории, то есть теорию фактической политической жизни внутри конституции. 48
4. Политическая конституция
Таким образом, для Шмитта суверенная учредительная власть выражается двояко. С одной стороны, это решение, которым нация составляет основы своего политического существования. Посредством учредительной власти, которую она фактически осуществляет, нация определяет пути, которыми она утвердит себя как политическое единство посредством выбранных ею политических и правовых институтов.
Таким образом, эта суверенная учредительная власть является конституциотворческой властью:
Конституция в положительном смысле происходит от акта конституционотворческой власти. Акт установления конституции как таковой включает в себя не отдельные наборы норм. Наоборот, он определяет полноту политического единства в отношении его своеобразной формы существования посредством единственного экземпляра решения. Акт конституирует форму и тип политического единства, существование которого предполагается. 49
Но суверенная учредительная власть выражается и как превосходство фактического над нормативным, как фактическая способность нарушать нормативные рамки, конституированные политическими и правовыми институтами, и делать из них исключения, когда политическому существованию угрожает без уничтожения конституции революционным актом. Утверждение Шмитта о суверенитете и чрезвычайном положении относится в более общем плане к этому второму выражению суверенной учредительной власти.
Конституционное нарушение, которое в виде исключения еще сохраняет целостность и преемственность закрепленного в конституции политического существования, является радикальным выражением фактического политического самоопределения. Так же, как и учредительная власть Сийеса, она, по логике вещей, должна оставаться свободной от установленных политических и правовых институтов. Если конституционную теорию Rechtsstaat можно рассматривать как логическое противоречие в том смысле, что государство может осуществлять свои суверенные полномочия только в нормативных рамках своей собственной конституции и компетенций, для Шмитта конститутивная природа конституционно-творческой власти несет ответственность как за конституцию как первоначальное выражение политического самоопределения, так и за исключения, необходимые, когда существование политических и правовых институтов, созданных таким образом, находится под угрозой.Таким образом, суверенную учредительную власть можно рассматривать как необходимое предварительное условие политической конституционной теории, а не как мрачный антилиберальный дух «Коронного юриста».
В другом месте Шмитт называет этот составляющий элемент диктаторским, и выбор терминологии, конечно, еще больше разожжет споры о личной политике Шмитта. 50 Тем не менее, это согласуется с его общей теорией. Комиссарская диктатура предполагает исключение из конституции, когда ей угрожают, а использование диктаторских полномочий в такой ситуации предполагает временное приостановление действия самой конституции.Действительность правовых норм предполагает состояние нормальности. В исключительных случаях, когда эта нормальность оказывается под угрозой, правовые нормы также рискуют утратить свою силу. Диктаторские действия направлены на исключительные обстоятельства, которые угрожают этой законности, с целью «создания государства, в котором закон может стать реальностью». Это позволяет Шмитту заключить, что, хотя комиссарская диктатура является, опять же, фактическим, а не нормативным явлением, она все же имеет юридическую значимость: «Конституция может быть приостановлена, не становясь недействительной, только в том случае, если приостановление понимается как конкретное исключение.
51
Другими словами, комиссарская диктатура и фактическое приостановление действия конституции не отменяет конституцию. Это относится как к историческим обстоятельствам Веймарской республики, на которые конкретно ссылается Шмитт, так и к более современной ситуации, в которой политические и правовые институты осуществляют неконституционные полномочия и власть. Комиссарская диктатура действует на конституированном каркасе, не встраиваясь в него сам, и, следовательно, не может быть опровергнута конституцией.Именно это Шмитт понимает под учредительной властью. 52
Но что делает конституционную теорию Шмитта «политической» в отличие от политического конституционализма? Что такое «политическая форма существования государства» 53 , наполняющая его конституционную теорию? Короче говоря, что «политического» в политической конституционной теории?
В другом контексте Шмитт называл различие между другом и врагом критерием позитивного понятия политического.
54 Мартин Лафлин, единственное реальное исключение среди политических конституционалистов, которое специально опирается на Шмитта, берет различие как одну из своих отправных точек. Лафлин отмечает, что это различение не изображает практику политики или, как позже назовет это Лафлин, второй порядок политического, а обеспечивает теоретический критерий самой концепции политического. Будучи первым порядком политического, всегда присутствующая возможность конфликта и антагонизма, подразумеваемая этим различием, является «неизбежным аспектом человеческого существования», и Лафлин продолжает, что у Шмитта была «нездоровая тенденция возводить неизбежность конфликта в основополагающий принцип. 55
Хотя сам Лафлин, кажется, понимает конфликт скорее как актуальную борьбу, 56 он прекрасно понимает, что воинственная концептуализация Шмитта не относится к действительности. Шмитт подчеркивает, что:
Война не является ни целью, ни назначением, ни даже самим содержанием политики.
Но как всегда присутствующая возможность она является ведущей предпосылкой, которая характерным образом определяет человеческое действие и мышление и тем самым создает специфически политическое поведение. 57
Но как всегда присутствующая возможность она является ведущей предпосылкой, которая характерным образом определяет человеческое действие и мышление и тем самым создает специфически политическое поведение. 57 Акцент Лафлина на конституционном саморегулировании и практическом разуме в урегулировании конфликтов хорошо увязывает его видение публичного права в целом и конституционной теории в частности с параметрами политического либерализма и либеральной трактовки права. С точки зрения, принятой здесь, результирующая конституционная теория является политической только в ограниченном смысле. 58 Однако это не обязательно так, и возможность конфликта не обязательно должна быть «неправильной» отправной точкой, как утверждает Лафлин.Если постоянная возможность конфликта признается существенной характеристикой политической природы конституции, то повседневное управление также является политическим даже в промежуточные периоды, когда конфликты не актуализируются.
Это аналогично тому, как суверенное решение подтверждает нормальное положение дел, воздерживаясь от исключения. Это был, конечно, один из центральных аргументов Шмитта. Тот, кто принимает решение об исключении, решает и ситуацию в целом, определяя, где заканчивается нормальное положение дел и начинается исключение.Суверенная учредительная власть вполне может проявляться только тогда, когда делаются фактические исключения, но она не менее учредительна или суверенна в спящем состоянии потенциальности, которое позволяет юридически регулируемому правительству заниматься своими обычными делами. Другими словами, даже правительство является политическим, если в основу конституционной теории заложена вездесущая потенциальная возможность конфликта.
Конституция является политической в том смысле, что политическое единство устанавливается в акте конституирования и одновременно провозглашает враждебность, которая характеризует его как внутри, так и снаружи.Устанавливая набор ценностей, принципов и институтов в качестве основы своего политического существования в государстве, нация осуществляет свое политическое самоопределение посредством учредительного решения, которое включает в себя акт конституирования.
59 Конституция устанавливает институты и объявляет их достойными защиты. Поступая таким образом, конституция также определяет своего «экзистенциального другого», то есть внешние угрозы, которые могут потенциально угрожать политическому существованию, которое она призвана защищать.Угрозами могут быть экстремистские позиции, воспринимаемые как недемократические, индивидуалистическая философия, препятствующая развитию плановой экономики, религиозное мировоззрение, ставящее под угрозу фундаментально мирское представление об общественной сфере, или даже травмы прошлого, от которых нация полна решимости не переживать. . 60 Внутренне конституция также объявляет о нежелательных сценариях, в которых, например, чрезмерное использование фактических полномочий той или иной ветвью власти может поставить под угрозу идеальное равновесие, которое представляют установленные политические и правовые институты и их отношения, требующие конституционного контрмеры другой ветвью, которые зачастую реализуются как исключительные конституционные нарушения.
61
Политическая жизнь — это существование под постоянной угрозой. 62 Первоначальное решение создать политическое существование всегда мотивировано угрозами, которые воспринимаются как потенциально опасные для него и которые провозглашаются публичной враждебностью. Но он никогда не сможет полностью искоренить эти угрозы. Другими словами, конституционная власть учредителей не исчерпывается созданными ею политическими и правовыми институтами. Он вновь утверждается и укрепляется в конституционных нарушениях, которые могут быть вызваны актуализированной экзистенциальной угрозой.Взаимодействие фактических и исключительных нарушений со стороны той или иной ветви власти, которые иногда актуализируются, объясняет то, что конституция постоянно носит политический характер, не позволяя ей превратиться в простой инструмент управления. В своей приверженности демократии и политическому самоопределению политическая конституционная теория не может больше занимать общепринятую нормативную позицию в отношении приемлемости фактических нарушений, как в отношении решения нации устроить свое политическое существование определенным образом, будь то посредством сильная исполнительная власть боливарианской конституции, теократические элементы исламской конституции или представительный законодательный орган вестминстерской демократии.
Он может оценивать только отдельные нарушения в отношении политического существования, которое одновременно конституировано и открыто для исключений учредительной власти. 63
5. Разделение и разделение полномочий
Так что же означает политическая конституционная теория, понятая таким образом, для конституционалистских дебатов? Какие возможные новые идеи он может дать для современных проблем? Далее следует попытка проиллюстрировать, как эта теория позволяет переосмыслить фактически относительно бесспорные и взаимосвязанные конституционные изменения в Соединенном Королевстве, то есть возможные изменения в конституционной независимости судебной власти, особенно после принятия Закона о конституционной реформе 2005 г. и Закона о правах человека. Закон 1998 г. и более общее усиление политического правительства, возглавляемого исполнительной властью, в либеральных демократиях.Иллюстрация призвана показать, как кажущиеся «исключительными» события могут быть поняты как нормальные явления, относящиеся к политической природе конституционной практики.
Конституционная основа данного государства часто представляется как схема разделения власти между ветвями власти или как теоретическое описание разделения властей. 64 Трехстороннее понятие разделения властей не соответствует Конституции Великобритании и двухпартийной политической системе, которая стирает границу между законодательной и исполнительной ветвями власти.Роль премьер-министра заключается не в том, чтобы буквально выполнять или претворять в жизнь решения парламента, а, скорее, в качестве главы исполнительной власти политической партии, находящейся у власти, в том, чтобы руководить и стратегически координировать политическую повестку дня партии большинства, пока она находится у власти. 65 Это слияние законодательной и исполнительной власти, которое Бэджхот, как известно, назвал «действующей тайной английской конституции» 66 , не является уникальным — Конституция Германии, например, дает канцлеру такие же сильные исполнительные полномочия — но случай Великобритания, пожалуй, своеобразна.
Если континентальная парадигма предполагает, что даже сильная исполнительная власть должна тем не менее пользоваться доверием законодательной власти, авторитет которой опирается на народный мандат, то британский парламент или, точнее, его правящая партия во многом фактически почтительны по отношению к руководством премьер-министра. 67 Сочетание избранного парламента и объема исполнительных полномочий премьер-министра как лидера парламентской партии является отличительной чертой британского понятия выборных ветвей власти. 68
Отправной точкой британской парадигмы разделения властей является дайсианское понятие парламентского суверенитета или законодательного всемогущества; и поскольку разделение между законодательной и исполнительной ветвями власти институционально относительно слабое, дискуссия в основном была сосредоточена на отношениях между выборными ветвями власти и судебной властью. 69 То, что Дайси назвал «негативной стороной» доктрины, то есть то, что никакой другой институт, такой как судебная власть, не может отменить или отступить от законодательного акта, принятого парламентом, сосредоточено на монополии парламента на «законодательную власть».
” 70 Другими словами, отношения между выборными ветвями власти и судебной властью в первую очередь рассматриваются с точки зрения неспособности судов издавать законы или отменять действующие законы.
Конституционный надзор и судебный надзор в более широком смысле, таким образом, по-видимому, бросают вызов понятию парламентского суверенитета, понимаемому таким образом. Когда судебный надзор вызывает явные разногласия по поводу совместимости существующего закона с конституционными принципами, можно сказать, что суды фактически подрывают суверенную власть избранных ветвей власти.Другими словами, судебный надзор можно понимать как механизм, с помощью которого неизбираемые суды вмешиваются в основные принципы парламентской демократии. 71 Если судебный надзор понимается достаточно широко, то есть как любой механизм, с помощью которого суды оспаривают суверенную власть выборных ветвей власти, мы можем, для целей политической конституционной теории, различить ряд способов, посредством которых вмешательство происходит.
72
Очевидной отправной точкой могут быть договоренности, которые рассматриваются как примеры судебного надзора в учебниках, где компетенция судебной власти более или менее четко определена.Например, компетенция Федерального конституционного суда Германии, «независимого от всех других конституционных органов», 73 , по осуществлению судебного надзора за совместимостью федерального и земельного законодательства установлена в самом Основном законе. 74 Последующее законодательство устанавливает, что решения суда о совместимости будут иметь силу закона. 75 Другими словами, решениям Суда явно придается законодательный статус.Помимо рассмотрения индивидуальных конституционных жалоб и конкретной и абстрактной проверки конституционности федерального и земельного законодательства, Суд также разрешает споры между конституционными органами об их соответствующей компетенции. 76
Вторую форму судебного вмешательства можно назвать коммуникативной.
В этом случае вмешательство судебной власти не основано на ее явно выраженной конституционной компетенции, как в собственно судебном надзоре. Хотя компетенция судов по пересмотру законодательства может быть четко не определена, конституция обеспечит институциональные механизмы для взаимодействия судов с законодательной властью.Если есть разногласия по поводу совместимости, конституция может прямо или косвенно требовать, чтобы несогласные ветви вступали в диалог в попытке разрешить разногласие. Взаимодействие может быть институционально задумано как предварительное судебное рассмотрение законопроекта, как в случае с Конституцией Швеции 1974 г., которая требует, чтобы Юридический совет ( Lagrådet ), состоящий из судей Верховного суда и Верховного административного суда, тщательно изучал совместимость законодательных предложений, уже представленных ранее. принятие. 77 Поскольку мнение Совета необходимо запрашивать на этапе составления проекта, ожидается, что в случае возникновения разногласий Риксдаг отреагирует, рассмотрев необходимые поправки, даже если мнение Совета не является обязательным.
Предварительное судебное рассмотрение можно рассматривать как меру пресечения использования собственно судебного надзора, что также предусмотрено Конституцией. 78 Как форма ограниченного парламентаризма, коммуникативная модель сродни тому, что Тушнет называет слабым судебным контролем. 79
Ключевой особенностью двух описанных выше моделей судебного вмешательства является то, что либо компетенция судебной власти, либо механизмы, с помощью которых судебная власть или отдельный представительный орган, как в случае Шведского юридического совета, законодательные органы определены в самой конституции. Но судебная власть также осуществляет свою власть за пределами четко установленных институциональных рамок. Нынешняя ситуация в Великобритании, по-видимому, представляет собой третью квазиконституированную модель судебного вмешательства, которую можно назвать консенсусной.Эйлин Кавана описывает конституционный ландшафт после HRA в теоретическом контексте своего недавнего анализа.
80 Кавана принимает идею, часто приписываемую Ричарду Нойштадту, о «разделенных учреждениях, разделяющих полномочия» 81 , и, следовательно, избегает противопоставления выборных ветвей судебной власти в жесткой интерпретации разделения властей. Однако аргументы идут по диагонали. В то время как Нойштадт начинает с ветви власти, компетенция которой, казалось бы, четко определена — американского президента, — но переходит к анализу ограничений, которые требуют фактического сотрудничества и компромисса, отправной точкой Каваны является судебная власть с явно более слабой конституционной компетенцией, но фактически разделяющая полномочия. таким образом, который предполагал бы также более заметную роль в институциональной структуре.Поскольку полномочия разделены, а не разделены, выборные ветви власти и судебная система образуют демократический союз, партнерство, основанное на сотрудничестве, которое по-прежнему признает разделение труда. При таком разделении труда суды, обязанные отстаивать конвенционные права, выполняют функции, связанные с собственно конституционным надзором.
Таким образом, нормативные рамки компетенции судов двояки. Хотя HRA не закреплена юридически таким образом, который придал бы ей признанный конституционный статус, она наделяет суды аналогичными полномочиями по проверке совместимости основного законодательства. 82 Но, кроме того, партнерство и разделение труда подразумевают совместную и общую задачу в конституционной практике: отстаивание и укрепление демократических принципов и ценностей, включая сами конвенционные права, по которым существует если не консенсус, то, по крайней мере, широкое соглашение. Консенсуальные демократические принципы и ценности обеспечивают вторую нормативную основу, в рамках которой суды осуществляют свою власть. Таким образом, теоретический контекст Каваны по существу является теорией демократии. 83
Во всех трех случаях, изложенных выше, вмешательство судов является прямо или косвенно установленным. Однако с точки зрения политической конституционной теории эти договоренности являются политическими лишь в ограниченном смысле, поскольку судебная власть по-прежнему осуществляет свою власть в установленных пределах.
Хотя значение установленных договоренностей, регулирующих распределение и даже сдерживание власти, неоспоримо, политическая конституционная теория будет настаивать на том, чтобы выйти за рамки чисто нормативного понимания конституции, присоединив фактическую политическую власть ветвей к самой теории, даже когда нормативная база официально не признает такую компетенцию.Что касается судебной власти, политическая конституционная теория признает фактическое судебное вмешательство конституционным, даже если оно, строго говоря, может быть неконституционным выражением судебной активности. Вмешательства могут варьироваться от спорных постановлений, открыто бросающих вызов волеизъявлению избранных ветвей без конституционной поддержки, или более молчаливых форм вызывающей риторики, оттесненной на поля dicta , до мобилизации народной поддержки вызывающей повестки дня посредством публичных выступлений вне судебного процесса. . 84
Таким образом, фактическая власть, которую осуществляют суды, не рассматривается как нежелательная политическая аномалия, которая не может быть объяснена или должна быть объяснена отдельно за рамками самой конституции.
Напротив, это необходимый составной элемент конституции, подтверждающий ее политический характер. Отдельные неконституционные судебные вмешательства исключительны в том смысле, что они нарушают нормативные рамки и на мгновение размывают установленные механизмы, регулирующие отношения между ветвями власти и их соответствующие полномочия.Но как судебная интервенция, понимаемая таким образом, противоречит законодательной власти и дайсианскому представлению о парламентском суверенитете? В рамках уникальной британской конституционной системы политические конфликты судов с выборными ветвями власти, возможно, имеют меньше общего с прямым вызовом демократическим принципам, как можно было бы предположить на первый взгляд. Если мы рассматриваем выборные ветви как бейджотианскую исполнительную власть, где премьер-министр управляет политикой парламента, можно переосмыслить судебное вмешательство как попытку бросить вызов власти, которая по своей природе является скорее исполнительной, чем законодательной.
С точки зрения традиционного трехстороннего описания разделения властей, акцент исполнительной власти на выборных ветвях, таким образом, предполагает, что судебное вмешательство является политическими отношениями, которые сопоставляют судебную власть с исполнительной властью, а не с демократически избранным парламентом.
В политической конституционной теории избранные ветви, понимаемые таким образом, также пользуются исключительными учредительными полномочиями. Исключительные полномочия бэджготовской исполнительной власти, возможно, можно изобразить через то, что Джорджио Агамбен вслед за Шмиттом несколько гиперболически назвал постоянным чрезвычайным положением. 85 Исходная точка Агамбена историческая. А именно, он утверждает, что в течение девятнадцатого и двадцатого веков использование чрезвычайных исполнительных полномочий стало более регулярной чертой правительства, чем можно было бы предположить на основании исключительности таких полномочий. Эти полномочия могут варьироваться от временных ограничений прав собственности в борьбе с гиперинфляцией 86 и ограничений свободы передвижения при ликвидации последствий стихийных бедствий 87 до более радикальной приостановки гражданских свобод и основных свобод во время гражданских беспорядков или внешних конфликтов.
88 Регулярность, с которой правительства прибегали к чрезвычайным исполнительным полномочиям, объясняет постоянство этого явления. 89
Агамбен утверждает, что фактическое повторение исключительных состояний и потенциал, который подразумевает регулярное повторение, изменили конституционную парадигму либеральных демократий. Rechtsstaat или état de droit были соединены с, казалось бы, нерегулируемым локусом чрезвычайного положения и исключения, нерегулируемым, потому что конкретная цель локуса состоит в том, чтобы приостановить, часто на неопределенный срок, юридически определенные права и свободы, традиционно гарантируемые конституцией.Поскольку оно не регулируется, чрезвычайное положение официально не прилагается к конституции, и это дает Агамбену основания утверждать, что его нельзя объяснить временной диктатурой, как это делает Шмитт. Институт iustitium в римском праве, который Агамбен считает архетипом современного чрезвычайного положения, обеспечивает нерегулируемое пространство, в котором государственные магистраты или даже отдельные граждане были уполномочены декретом Сената принимать любые меры, необходимые для защиты.
государство, если оно считается находящимся в опасности из-за внутреннего конфликта или войны. 90 Диктатор, с другой стороны, был особым типом чрезвычайного магистрата, избираемого консулами Республики, чьи исполнительные полномочия, какими бы широкими они ни были, всегда определялись и регулировались lex curiata который даровал полномочия империума . 91
Другими словами, чрезвычайное положение нельзя объяснить с помощью диктаторской метафоры, потому что последняя по-прежнему относится к установленной области. Исключение не включает юридически предоставленные чрезвычайные полномочия, но это пространство аномии, область локковской «королевской прерогативы», возникающая в результате приостановления действия закона.Тот, кто действует согласно iustitium , не применяет закон и не нарушает его. Его действия происходят в неконституированном пространстве фактической власти, которая не может быть ограничена законом. 92 Постоянство пространства аномии, которое устанавливает чрезвычайное положение или, как метафорически называет его Агамбен, «лагерь», бросает вызов любой попытке объяснить государственную власть с помощью конвенциональных нормативных теорий.
Агамбен не предлагает переопределять исключения в пределах, которые позволили бы подтвердить права, закрепленные в конституции.Возврата к Rechtsstaat нет, потому что «теперь речь идет о самих понятиях «государство» и «право». 93
Агамбеновская шмиттовская этиология либеральных демократий также освещает конституционные эпизоды, имевшие место в Соединенном Королевстве. Центральное наблюдение будет касаться роли исполнительной власти Бэджгота и особенно отношений между исполнительной и законодательной властью. 94 Проблема «штампа» парламента, уважительно относящегося к руководству премьер-министра, возникла в ответ, например, на отступление от ноября 2001 г. в отношении Закона о борьбе с террористической преступностью и безопасности 2001 г. 95 По его мнению, Комиссар Совета Европы по правам человека подчеркнул важность парламентского контроля и того, как последовательность, принятая в данном случае, могла его скомпрометировать. Назначенный министром внутренних дел приказ об отступлении был одобрен парламентом до того, как последний имел возможность должным образом обсудить и оценить меры предложенного законопроекта, к которым применялось отступление.
Комиссар, возможно, обеспокоенный опасностями эффективности Бэджхо, предлагает более центральную демократическую роль законодательной власти. 96
6. Возможность и актуальность
В этом эссе утверждается, что, несмотря на самопровозглашенное номинальное различие по отношению к юридическому конституционализму, политический конституционализм является политическим лишь в ограниченном смысле. Нормативно связывая себя с институтами, принципами и ценностями либеральной демократии, она ставит их вне досягаемости учредительной власти, которой конституция обязана своим существованием. Политическая конституционная теория, с другой стороны, признает, что конституция является фактическим выражением безудержного политического самоопределения и всегда может быть иной.Мало того, что субъект власти, дающей конституцию, может принять решение об установлении различных, нелиберальных институтов, принципов и ценностей (например, исламского государства), но и все установленные договоренности, включая либеральные, потребуют исключительных нарушений, если политическое существование они предназначены для защиты находится под угрозой.
Конституция политична не потому, что она обеспечивает преемственность определенного типа политического существования, а потому, что она позволяет политическому существованию начаться.Политическое существование всегда связано с напряжением между тем, что было конституировано, и его «врагами», между институтами, принципами и ценностями, которые были конституированы через политическое самоопределение, и опасностями и угрозами, которые были мотивом для их конституирования в первые годы. место.
Для Жака Рансьера политика — это «dissensus» или разногласие, исключительное и неконституционное вмешательство, например, политического или правового института, внезапно обнаруживающего себя, нарушающего повседневную рутину правительства:
[Политика не может быть отождествляется с моделью коммуникативного действия.Эта модель предполагает уже предконституированных как таковых партнеров и дискурсивные формы, влекущие за собой речевое сообщество, принуждение которого всегда поддается объяснению.
Итак, специфика политического диссенсуса состоит в том, что его партнеры не более конституированы, чем сам объект или стадия обсуждения. Те, кто делают видимым тот факт, что они принадлежат к общему миру, которого другие не видят и не могут использовать в своих интересах, — это имплицитная логика любой прагматики общения. 97 С этой точки зрения любой установленный обмен между ветвями власти был бы практикой правительства или, как назвал бы это Рансьер, «полицией», а не собственно политикой.Когда, например, судебная власть осуществляет свою конституционную компетенцию, чтобы бросить вызов власти избранных ветвей власти, она привлекает «полицию» независимо от того, насколько «сильной» или «слабой» может быть конституционная основа для ее вмешательства. В стабильных либеральных демократиях правительство по соглашению обычно приводит к консенсуальным результатам, даже если это означает принятие интерпретаций, с которыми та или другая ветвь изначально не соглашалась.
98 Но с помощью различия между потенциальностью и действительностью мы можем избежать излишне жесткого характера рансьеровского представления о политике как исключительно области открытого инакомыслия.Для Шмитта политическое означает возможность конфликта, и даже когда эта возможность не материализуется в реальное инакомыслие, установленное правительство остается типично политическим.
Потенциальность конфликта становится актуальной только тогда, когда связь и правительство терпят неудачу. Политический конституционализм усмотрел бы в этом недостаток политического диалога, явной или неявной целью которого является согласованное правительство и конституционная стабильность, и, следовательно, исключил бы это явление из своего теоретического понимания конституционной практики.Исключительное инакомыслие, выходящее за рамки установленных полномочий и договоренностей, будет рассматриваться как неконституционное и, следовательно, не являющееся частью самой конституции. Но если рассматривать конфликты между ветвями власти как существенно необходимую характеристику политической природы конституции, а разделение властей рассматривать далее как собственно политическое отношение, то актуализировался потенциальный конфликт между судебной и выборной ветвями власти.
как конституционное нарушение предстает в ином свете.Разделение властей — это не доктрина и не фиксированная договоренность, а план линий фронта, разделяющих политические и правовые институты, осуществляющие фактическую власть, конституционный замысел потенциально антагонистических политических отношений, которые становятся реальностью только тогда, когда выбор консенсусной власти — совместное управление больше невозможно. Только в этот момент общие полномочия правительства становятся разделенными.
Другими словами, разграничивающая функция разделения властей, ядро его «сдержек и противовесов», проявляется только тогда, когда консенсусное правительство, то есть совместное осуществление разделенных полномочий институционально идентифицируемыми ветвями власти, становится фактически антагонистическим.В рамках разделения судебная система осуществляет свою политическую власть, фактически вмешиваясь в деятельность правительства конституционным образом, даже если она не учреждена. 99 И наоборот, потенциально политическое управление выборными ветвями власти становится фактически политическим только тогда, когда установленная компетенция судов, например, в отношении защиты прав, предусмотренных Конвенцией, открыто оспаривается несогласием.
В другом месте я использовал выражение «бейджотианская демократия», чтобы предположить, что, по крайней мере, в современном конституционном ландшафте Соединенного Королевства рост актуализированного политического инакомыслия, поскольку исключительные нарушения могут быть приписаны примату исполнительной власти при соответственно слабом парламенте. и последовавший за ним фукидидовский застой . 100 Более подробное обоснование этого широкого утверждения выходит за рамки данного эссе.
С точки зрения политической конституционной теории не имеет большого значения, вызваны ли конфронтации политикой правительства, угрожающей конституционно гарантированным правам и свободам, или чрезмерной судебной активностью, якобы ставящей под угрозу демократические принципы. Политическая жизнь буквально полемична. Конституция государства есть выражение существования политического единства в напряженности, основанной на постоянной возможности открытого конфликта.Он знаменует собой решение существовать политически, решительно войти в область полемоса .
101
© The Author 2013. Издательство Оксфордского университета и Юридическая школа Нью-Йоркского университета. Все права защищены. Для разрешений, пожалуйста, по электронной почте: [email protected]
Конституционная пропорциональность в постнеклассической научной парадигме и современной практике
Ее РАН. 2021; 91(3): 386–392.
Пашенцев Д.А.
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия
Отвечающий автор.Поступила в редакцию 5 марта 2021 г .; Пересмотрено 12 марта 2021 г .; Принято к публикации 12 апреля 2021 г.
Copyright © Pleiades Publishing, Ltd. 2021, ISSN 1019-3316, Вестник РАН, 2021, Том 1.91, № 3, стр. 386–392. © Pleiades Publishing, Ltd.
, 2021. Русский текст © Автор(ы), 2021, опубликовано в Вестник Российской академии наук, 2021, Том 1. 91, № 6, стр. 593–600.Эта статья доступна через подмножество открытого доступа PMC для неограниченного повторного использования в исследованиях и вторичного анализа в любой форме и любыми средствами со ссылкой на первоисточник. Эти разрешения выдаются на время объявления Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) COVID-19 глобальной пандемией.
Abstract
В статье раскрывается понятие соразмерности в конституционном праве на основе методологии современной постнеклассической юриспруденции. Конституционная соразмерность рассматривается в совокупности с конституционным тождеством и справедливостью и трактуется как основа правовой коэволюции. Отмечается, что соразмерность, проникнутая нравственным содержанием, предполагает нахождение баланса между общечеловеческими принципами и национальными ценностями, коллективными и индивидуальными правами, едиными конституционными нормами и государственным суверенитетом.
Применительно к конституционному праву содержанием принципа соразмерности являются конституционные ценности в их практической реализации. В то же время пропорциональность предполагает нахождение баланса между национальными и общечеловеческими ценностями как условие гармоничного развития правовой системы. Общечеловеческие ценности и иностранные нормы могут получить право на существование в российской правовой системе, если они успешно пройдут конституционный фильтр и будут признаны не противоречащими Конституции РФ и ее основным положениям.Поэтому необходимо разработать эффективную систему оценки иностранных норм, решений и подходов, которая будет основываться на необходимости сохранения национальной идентичности.
Ключевые слова: конституционная соразмерность, конституция, справедливость, конституционная идентичность, конституционные ценности, правовая традиция
ПРОПОРЦИОНАЛЬНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННЫХ ГЛОБАЛЬНЫХ ВЫЗОВОВ
Масштабные изменения, происходящие в общественных отношениях, не только меняют модели правового регулирования, но и неизбежно побуждают к анализу и пересмотру уже сложившихся концепций и теоретико-правовых построений.
Ситуация фазового перехода, связанная со сменой технологического уклада и порождаемой им модели общественных отношений, может не только изменить ряд основных параметров действующего права, но и повлиять на саму роль права в обществе. В этих условиях ученых-правоведов все больше интересуют основные, стержневые понятия и принципы, составляющие основу правового регулирования и определяющие природу права как уникального явления.
Понятие соразмерности не получило должного внимания со стороны отечественных правоведов.Как правило, он применяется в гражданском праве, когда речь идет об ответственности за неисполнение обязательств, неустойках, размере возмещения [1]. Однако сегодня пропорциональность может стать одним из принципов, лежащих в основе развития публичного права, в том числе конституционного права.
Как считал один из величайших юристов ХХ века Ганс Кельзен, именно конституция выступает главным правилом, лежащим в основе всей правовой системы, из которой логически выводятся остальные нормы, образующие отрасли права [2].
Поэтому этот принцип, основанный на конституционной соразмерности, может успешно реализовываться и в других отраслях права, выступая в качестве основы современного правопорядка.
Вызовы современного мира лежат в русле диалектического противоречия набирающих силу противоположных тенденций — глобализации и регионализации, модернизации и традиционализма, универсализма и сохранения национальных ценностей.
Борьба противоположностей характерна и для развития права, в котором обостряются противоречия между публично-правовым и частноправовым регулированием, императивными и диспозитивными методами, общими принципами и частными нормами, законодательством и практикой его правоприменения.В рамках этих противоречий глобального характера возникает множество более узких и частных вопросов, зачастую имеющих принципиальное значение для развития отечественной правовой системы. Одним из них является вопрос о соотношении конституционной идентичности и общечеловеческих ценностей, который сегодня приобретает не только правовой, но и политический характер.
Решение ее осложняется отсутствием единого доктринального понимания сущности и природы конституционных ценностей, а также различными подходами к формулированию этого понятия, от чисто юридических принципов до включения в их состав общечеловеческих нравственных установок [3, с.404].
Вопрос о соотношении национального и общечеловеческого в культуре и ценностях современного общества выходит далеко за рамки конституционного права и правовой сферы в целом. Ее решение определяется геополитической и социально-экономической ситуацией, происходящими в мире процессами и современными глобальными вызовами. Именно от этого вопроса во многом зависит государственный суверенитет России, его понимание и практическая реализация как внутри страны, так и на международной арене.Осознание этой истины привело к тому, что среди поправок к Конституции РФ, принятых в 2020 г., одно из центральных мест занимает изменение, связанное с приоритетом норм Основного закона РФ над постановлениями международные органы.
Включение в Конституцию нормы о том, что решения международных органов, принятые на основании положений международных договоров, подписанных Российской Федерацией, в их толковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в нашей стране, направлена на сохранение и защиту конституционной идентичности.Эта норма устанавливает, что Конституция России как суверенного государства является основой национального правопорядка, и даже международный договор не может изменить положения Основного Закона, выступающего правовой формой самостоятельного исторического развития Российской Федерации. народов России. С учетом аксиологического содержания обновленной Конституции и ее соответствия исторически сложившимся ценностным нормам в нашей стране защита конституционных норм становится фактором сохранения национальной идентичности.
Представляется логичным рассматривать конституционную идентичность как согласованность принципов и норм действующей Конституции в их практической реализации с национальными правовыми традициями и национальными правовыми ценностями.
Именно такого подхода придерживается Председатель Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькиным в трактовке конституционной идентичности, когда он отмечает, что проблема национальной идентичности возникла в связи с процессом глобализации. По его мнению, «конституционная идентичность кристаллизуется каждым государством из его уникального индивидуального опыта… [и] представляет собой совокупность верований и представлений из исторического прошлого каждой страны, которые в каждую новую эпоху переосмысливаются заново» [4, с. .12].
Конституционная идентичность неразрывно связана со стабильностью Основного закона, что означает сохранение основных конституционных принципов и ценностей [5]. Особое значение он приобретает в условиях современного общества, когда под влиянием цифровых технологий происходящие в мире изменения ставят под угрозу даже личность отдельного человека [6].
Вызовы цифровизации вынуждают государства реагировать принятием новых правовых норм, ужесточением контроля и укреплением правоохранительной системы.
Задача преодоления нарастающей межобщинной, межэтнической и межрелигиозной конфронтации, ставшей следствием глобальной турбулентности и неоднородности общественного развития, стимулирует большую, чем прежде, регламентацию жизни людей, а новые технологии дают для этого необходимые средства. Этот процесс, направленный на формирование толерантного и бесконфликтного общества, приводит к замене национальных культур единой цивилизацией, «существование индивидов заменяется правосубъектностью граждан, что означает фактический конец духовного, собственно межкультурные отношения» [7, с.77]. Усредненное увеличение прав и свобод абстрактного гражданина означает одновременное уменьшение прав и свобод отдельного конкретного человека, горизонт возможностей которого существенно ограничен.
Вопрос о соотношении конституционной идентичности и общечеловеческих ценностей находится в центре внимания конституционного права, но основания для его решения лежат за обозначенными рамками. Причем эти основания имеют три основных компонента — философско-аксиологический, мировоззренческий и теоретико-правовой.Анализ составляющих в их практическом аспекте предполагает содержательный ответ на вопрос, как сегодня понимается принцип соразмерности и его место в системе принципов права, которые, в свою очередь, трансформируются под влиянием новой реальности. соответствующий постмодернистскому обществу и постнеклассической научной рациональности. Важно определить, с каких позиций интерпретируются смысл и соотношение общечеловеческих и национальных ценностей, их динамика в условиях глобальной турбулентности, столкновения либеральных и консервативных тенденций.
Вопрос определения критериев, на основании которых устанавливаются пределы вмешательства наднациональных структур в развитие национальной политико-правовой системы, непосредственно связан с современной политико-правовой практикой. Представляется разумным согласиться с тем, что стремление к выполнению международных обязательств государства не должно противоречить суверенной воле народа, выраженной в нормах конституции [8].
Вопрос соблюдения конституционной соразмерности неразрывно связан с рядом противоречий, порожденных многовекторными процессами, происходящими в современном мире, — глобализацией и регионализацией, общечеловеческими и традиционными национальными ценностями, международным и внутригосударственным правом.
Среди перечисленных противоречий только третье находится непосредственно в правовой плоскости и может быть разрешено правовыми средствами. При этом направления и варианты ее решения во многом определяются факторами, находящимися вне сферы права. Теория права, как справедливо заметил Р. Познер, имеет свои границы, но вопросы, относящиеся к теории права, можно и нужно решать, выходя за эти границы и привлекая средства и достижения других сфер научного познания и жизненной рациональности [9]. .Противоречие между национальным и международным правом должно разрешаться с учетом многообразия как правовых, так и политических факторов, действующих в этой сфере. Необходимость учета политической составляющей в вопросе о соотношении международного и национального права определяется тем, что любой ответ на него влечет не только юридические, но и политические последствия, причем весьма серьезные. При этом одним из критериев ее разрешения может быть конституционная соразмерность, понимаемая в контексте истории и сущности конституционализма.
КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ ПРАВОВОЙ НАУКИ
Научный поиск ответов на вызовы современной действительности лежит в плоскости постнеклассической научной методологии, острое рассмотрение которой можно найти в работах академика В.С. Степин [10]. Научная методология постнеклассического этапа развития базируется на новых методологических принципах познания, более адекватных сложным процессам, происходящим в мире и успешно дополняющих принципы классической науки.
Постнеклассическая юриспруденция вносит в познание права субъективные и иррациональные принципы и элементы неопределенности и контекстуальности [11]. Современная юридическая наука говорит о конструируемом характере правовой действительности: ученые считают, что правовая среда создается повседневными действиями субъекта права, воплощающими правовые нормы [12, с. 105]. При таком подходе знание права неотделимо от знания субъекта права, его менталитета, воздействующих на него социальных и иных факторов.
Большую роль в конструировании правовой реальности играют такие факторы, как установленная и поддерживаемая государством и обществом система основных правовых ценностей, сложившаяся национальная правовая традиция с ее специфическими правовыми механизмами, национальный менталитет, национальный правовая совесть. Эти явления составляют основу конституциональной идентичности. Следует вспомнить неразрывную связь системы национальных ценностей с правовой традицией, описанную еще Г. Дж. Берманом.По его мнению, именно процесс сознательной передачи правовых ценностей и институтов от одного поколения к другому формирует правовую традицию [13, с. 19]. Соответственно, национальная конституционная традиция формируется на основе конституционных ценностей, которые должны быть созвучны национальному менталитету.
Можно создать правовую реальность на основе альтернативных принципов и общечеловеческих ценностей. Но в этом случае неизбежно возникает противоречие между общечеловеческими и традиционными характеристиками права и общечеловеческими и национальными ценностями.Это противоречие можно отнести к разряду диалектических, выступающих фактором развития правовой системы. Общечеловеческие и национальные ценности находятся в состоянии постоянного взаимодействия и взаимообогащения. В то же время следует учитывать, что ценности, выдаваемые за общечеловеческие в современном мире, часто таковыми не являются и зачастую отражают именно морально-правовые императивы западной цивилизации. Их реализация в глобальном масштабе иногда связана с последовательным отказом от национальных и местных интересов, норм и традиций, что не всегда положительно сказывается на общественном развитии.
Возникновение российского конституционализма явилось результатом сложного синтеза зарубежных конституционных идей с национальными традициями демократии. Принцип народовластия, сопровождавший «Российское государство с первых же шагов его самостоятельного существования, исторически был приоритетным, поскольку опирался на своеобразный механизм государственного строительства — с территориально-земельным управлением, соборным, а не основанным на индивидуальной вассалитетности, как это было раньше. дело в феодальных государствах Западной Европы» [14, с.111]. Сочетаясь с национальными традициями соборности и земского (местного территориального управления, основанного на выборных местных собраниях) устройства государства, идеи конституционализма получили положительный вектор развития. Кстати, на Западе идеология конституционализма изначально имела деструктивную направленность. Его создание преследовало ярко выраженную практическую цель — свержение абсолютной монархии в Западной Европе и ликвидацию британского колониального господства в Северной Америке.Сегодня общечеловеческие ценности конституционализма в его либеральной версии в ряде случаев могут сохранять свою деструктивную роль, инициируя трансформацию правовых систем в сторону единых стандартов, не всегда соответствующих национальным правовым традициям и национальному правосознанию. В то же время российский конституционализм, сохранив ценности и институты, присущие западной конституционно-правовой мысли, придал им новые импульсы, направленные на развитие накопленных в рамках мировой культуры достижений демократии и прав человека, ставших важным достоянием. этого.
Изменения, внесенные в текст Основного закона в 2020 году, отражали современный опыт применения Конституции и были направлены, в том числе, на дальнейшее развитие ее ценностного потенциала, эволюцию России как социально-государственной -правовое государство. В обновленной Конституции четко закрепились такие аксиологические приоритеты, как поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, защита института брака как союза мужчины и женщины, защита достоинства граждан, уважение к трудящемуся человеку.Были предусмотрены конкретные конституционные гарантии реализации принципа государства всеобщего благосостояния, которое без этого не могло полностью раскрыть свой социально-формирующий потенциал. Таким образом, в результате конституционной реформы 2020 г. ценностный каталог Конституции значительно расширен, она более полно отражает духовные традиции и идеалы российского общества [3, с. 408].
Ценности, закрепленные в тексте Конституции Российской Федерации 1993 года и конкретизированные поправками 2020 года, во многом соответствуют национальному менталитету народов России и их представлению о справедливости, способствуя при этом укреплению взаимосвязи конституционных законодательства и духовной культуры общества.Это важный фактор повышения доверия к власти как основы ее легитимности. Легитимация в обществе «формируется естественным путем, путем принятия населением той инновации, которая вырабатывается правящей элитой и референтной группой» [15, с. 9]. Включение в текст Конституции конкретных гарантий реализации норм, соответствующих ценностям, разделяемым большинством общества, способствует повышению легитимности власти как важного фактора государственной стабильности, а также ориентировано на достижение более высокого уровня конституционная пропорциональность.
Проблема доверия, всегда так или иначе существующая во взаимоотношениях государства и общества, успешно решается за счет аксиологических новаций в конституционном праве. Доверие в обществе передается через символические системы и институты, среди которых видное место занимает законодательство, представляющее собой «символическую систему, порождающую доверие» [16, с. 281]. Однако выполнять эту функцию он может только при одном условии — правовые нормы должны в существенной степени соответствовать разделяемому населением страны представлению о справедливости, нравственности и гуманизме; они должны быть созвучны системе ценностей, присущих данному обществу.
Система ценностей, закрепленная в Конституции РФ, выступает прочным фундаментом развития правовой системы страны и может рассматриваться как один из фильтров, через который должны проходить все новые заимствования иностранного права. Постепенно становится аксиомой, что никакой иностранный правовой институт, противоречащий нормам или духу Конституции РФ, не может быть имплементирован в отечественную правовую систему.
Массовое заимствование зарубежного юридического опыта всегда было характерно для российской правовой традиции.Например, в Российской империи вексельное законодательство было полностью и буквально заимствовано (Вексельный устав, 1729 г.). Ранее заимствования активно использовались при создании Соборного уложения 1649 г. Есть и другие, весьма многочисленные примеры [17]. Однако, даже признавая важность, а в ряде случаев и полезность принятия и реализации отдельных институтов зарубежного права, а также норм международного права, необходимо учитывать возможные противоречия между их аксиологическим содержанием и внутригосударственными правовыми ценностями. .
Не следует забывать, что многие ценности, преподносимые сегодня как общечеловеческие, изначально таковыми не воспринимались. Как всякий социально-правовой конструкт, они возникли в результате первоначального произвола, который затем, в результате социальной амнезии, был принят за следствие естественного развития [18]. Большинство ценностей в праве, которые сегодня называют универсальными, изначально имели такой же частный характер, как и традиционные ценности, которые сторонники универсализма объявляют устаревшими и неадекватными современному этапу мирового развития.В конечном счете, все ценности противоречивы; они неизбежно порождают конфликт интерпретаций [19, с. 17].
Еще недавно казалось, что развитие современного мира всецело определяется процессом глобализации, породившим тенденцию к универсализации права на основе универсализма ценностей. Сегодня наметилась и обратная тенденция: наряду с глобализацией усиливается процесс регионализации, связанный с продвижением и отстаиванием традиционных ценностей, определяющих своеобразие каждой национальной правовой системы.В условиях пандемии коронавируса мир продемонстрировал стремление к эгоцентризму, географической изоляции и отказу от ряда, казалось бы, незыблемых либеральных свобод. Это обостряет вопрос поиска соразмерности в конституционном праве, которое развивается, с одной стороны, на основе сложившейся конституционно-правовой традиции, а с другой — под давлением общечеловеческих ценностей, непосредственно влияющих на постановления международные суды.
При решении вопроса о конституционной соразмерности следует иметь в виду, что в условиях цифровизации наблюдается тенденция эволюции структурно-содержательных характеристик конституции.Деятельность субъектов по реализации правовых норм протекает в многомерном социальном пространстве, которое устроено «по принципам дифференциации и распределения, образуемым совокупностью действенных свойств в рассматриваемом социальном универсуме» [20, с. 15]. Многомерность социального пространства в цифровом обществе умножается на его многослойность и экспоненциально возрастающую многозадачность социальных взаимодействий. Четвертая промышленная революция «приводит к слиянию технологий и стиранию границ между физической, цифровой и биологической сферами» [8, с.66]. Такие процессы, происходящие в формирующемся цифровом обществе, требуют от Основного закона большей гибкости, способности своевременно и адекватно реагировать на быстро меняющуюся и усложняющуюся структуру общественных отношений. Имеются прогнозы, предсказывающие появление в цифровой среде актуальной версии конституции, построенной по принципу базы знаний с сохранением базового ядра в виде прямого конституционного текста как нормативно-правовой базы. связей с общественностью.Такая редакция, кроме самого текста Основного закона, может включать толкования Конституционного Суда, содержащиеся в его решениях и определениях, доктринальные позиции ученых, общепризнанные принципы и нормы международного права, юридические толкования. международных органов и организаций [21]. Все это расширяет поле действия принципа конституционной пропорциональности и повышает его значимость.
Совершенствование правовых гарантий реализации конституционных норм в условиях цифровизации представляется важным шагом на пути коэволюции, позволяющей сохранить национальную правовую идентичность, несмотря на существующий риск конвергентного слияния наций и правовых систем в единое цифровое техно.Коэволюция означает несводимость многих национальных правовых традиций к одному общему знаменателю, унификацию в многообразии. Идея коэволюции предполагает совместное развитие систем при сохранении их качественного своеобразия [7, с. 31], что относится и к правовым системам.
Цифровизация, как один из доминирующих с точки зрения влияния на развитие общества процессов, имеет еще одну грань, важную для рассматриваемого вопроса. Развитие цифрового общества может повлечь за собой появление групп общественных отношений, которые невозможно эффективно регулировать только в рамках национального законодательства.Следовательно, неизбежно возрастает роль международно-правовых регуляторов, что противоречит ряду тенденций мирового развития. Этот факт еще больше усугубляет необходимость поиска соразмерности между национальным и международным правом.
КОНТЕКСТУАЛЬНОСТЬ ПРОПОРЦИОНАЛЬНОСТИ
Соразмерность неразрывно связана со справедливостью и является ее проявлением в праве. Связь соразмерности и справедливости выражается через тождество, которое играет важную роль в установлении легитимности правовых норм и институтов.
Справедливость как правовое явление в его классическом понимании фактически представляет собой соответствие между действием и возмездием, трудом и вознаграждением, виной и ответственностью [22, с. 68]. При таком подходе такое соответствие, лежащее в основе справедливости, выступает в качестве основы для соразмерности.
Как и правосудие, пропорциональность зависит от контекста, а ее критерии и границы могут быть гибкими. На самом деле в сфере права постоянно решаются проблемы, связанные с установлением соразмерности в конкретных случаях.Суд выступает значимым институтом, позволяющим решать эти проблемы и добиваться соразмерности как необходимого баланса в каждом конкретном случае. В условиях усложнения общественных отношений и невиданной ранее многовекторности их развития роль судебной власти закономерно возрастает. В ряде случаев именно в судебном решении содержится баланс должного и существующего, что и составляет правовое содержание соразмерности.
Соразмерность является общеправовым принципом и в этом качестве проявляется во всех отраслях права. Например, это имеет большое значение при назначении наказания за уголовные преступления, где наказание должно быть соразмерно совершенному деянию. В истории это ярко отразилось в законах вавилонского царя Хаммурапи, в которых наказание устанавливалось по принципу возмездия (lex talionis) — око за око и зуб за зуб. В гражданском праве важна соразмерность, например, при определении размера неустойки.В международном праве соразмерность учитывается при рассмотрении репрессалий и реторсий. Фактически во всех этих случаях возникает вопрос о соразмерности тех или иных санкций. В конституционном праве это понятие часто используется в связи с проблемой ограничения конституционных прав граждан, например, избирательных.
В целом можно сказать, что пропорциональность играет различную роль в публичном и частном праве. Если в частном праве задачей принципа соразмерности является обеспечение баланса интересов в социальном пространстве и реализация субъективных прав, то в публичном праве главная цель достижения соразмерности гораздо более возвышенна и состоит в защите основ конституционный строй и государственный суверенитет, сохраняя конституционную идентичность.
В западном правопорядке уже выработан определенный алгоритм, позволяющий судам, прежде всего конституционным, применять принцип соразмерности при вынесении судебных решений. Но анализ этого алгоритма показывает, что его использование фактически заменяет пропорциональность ратабельностью, а это далеко не одно и то же. Соотносимость в основном связана с количественными характеристиками, которые вполне применимы для исчисления, скажем, необходимой компенсации в случае причинения вреда.Соразмерность, в отличие от соизмеримости, включает в себя и аксиологическую составляющую; следовательно, его применение в праве зависит от системы ценностей, на которую опирается правоприменитель.
КОНСТИТУЦИЯ КАК КРИТЕРИЙ ПРОПОРЦИИ В ПРАВЕ
Представляется, что ключом к ответу на поставленные выше вопросы, связанные с определением соотношения общечеловеческих ценностей и национальной правосубъектности, является понимание принципа соразмерности, который, в свою очередь, восходит к философской категории «меры .
Категория «мера» была одной из основных у древнегреческих философов, начиная с Аристотеля. Аристотель писал, что «во всех случаях мера и начало есть нечто единое и неделимое» [23, с. 254]. Эта идея была развита Гегелем, который считал, что мера есть качественно определенная величина [24]. Представляется, что по отношению к закону качественной составляющей меры ее содержательным критерием являются юридические значения, которые в разных случаях и разных правовых традициях могут существенно различаться.
Мера есть единство количества и качества, то есть исходное начало, где количественные и качественные характеристики сливаются в единое целое. Применительно к российской правовой системе таким исходным принципом выступает Конституция, объединяющая количественные и качественные характеристики права. Именно Конституцию можно рассматривать как критерий, по которому можно определить и реализовать принцип соразмерности.
Соразмерность в конституционном праве предполагает нахождение баланса между общечеловеческими принципами и национальными ценностями, между коллективными правами и правами личности, между едиными конституционными нормами и государственным суверенитетом.Он наполняется моральным содержанием, поскольку человек неотделим от моральных принципов. Применительно к конституционному праву содержанием принципа соразмерности являются конституционные ценности в их практической реализации. Реализация принципов и норм конституции осуществляется субъектами права, которые привносят в этот процесс особенности национального правосознания.
В свое время Ф. Лассаль говорил, что есть правовая конституция — совокупность формально принятых норм — и фактическая конституция — основы существующего в реальной жизни конституционного строя [25].Представляется, что национальная конституционная идентичность может проявляться не только в правовой, но и в фактической конституции, включающей в себя, наряду с писаными нормами, практику их применения, ряд обычаев, а также официальное толкование, данное им. эти нормы Конституционным Судом. Когда мы говорим о конституционной идентичности, необходимо учитывать как юридическую, так и фактическую конституцию. Анализ каждого из них поможет сформулировать и обосновать понятие соразмерности применительно к конкретной правовой ситуации.
Представленное понимание конституционной соразмерности предполагает, что заимствование зарубежного правового опыта и признание наднациональных судебных решений должны осуществляться с учетом ценностей национальной Конституции. Иностранные нормы могут получить право на существование в российской правовой системе, если они успешно пройдут конституционный фильтр и будут признаны не противоречащими Конституции РФ и базовым демократическим ценностям и фундаментальным правам человека, лежащим в ее основе.Поэтому необходимо разработать эффективную систему оценки зарубежных норм, решений и принципов, которая будет исходить из необходимости сохранения национальной идентичности, в том числе правовой, с учетом принципа справедливости и ценностей, присущих отечественной культуре. традиция. Важную роль в такой системе должен играть Конституционный суд, который может способствовать сохранению конституционной идентичности, выявлению и реализации принципа конституционной соразмерности в каждом конкретном случае.
Если толкования Конституционного Суда будут опираться на отечественную конституционно-правовую доктрину, то они станут важным фактором последующей практической реализации норм Конституции РФ и послужат основой для сохранения отечественной правовой традиции и конституционная идентичность как ее основа. При этом ни один российский судебный орган не должен принимать решения исключительно на основе количественных показателей, не используя в своей деятельности ценностных ориентиров.Необходимые условия для использования таких ориентиров, имеющих как юридическое, так и нравственное содержание, существуют и сегодня.
После конституционной реформы 2020 года все решения международных судов и положения всех международных договоров, подписанных Российской Федерацией, должны пройти тест на соразмерность. В общих чертах она предполагает ответы на ряд вопросов фундаментального характера. Необходимо определить, в какой мере предлагаемые нововведения действительно носят универсальный характер, в какой степени они соответствуют национальным правовым традициям и устоявшимся российским ценностям, духу и содержанию Конституции Российской Федерации.
Ответ на эти сложные вопросы невозможен без опоры на юридическую доктрину. Именно ученые, используя современную научную методологию, могут выявить критерии всеобщего в праве, выявить ценностное содержание национальной правовой традиции и его связь с духом Конституции, сформулировать критерии конституционной соразмерности.
Таким образом, вопрос о содержании конституционной соразмерности и поиске ее оптимальных форм приобретает особое значение в условиях, когда человечество стоит на пороге новой эры.Переходный период влечет за собой обострение существующих и возникновение новых противоречий как онтологического, так и аксиологического характера. Тенденции развития глобализирующегося мира ведут к унификации мировосприятия и формированию стандартных, безличных идеалов и соответствующих моделей поведения. В то же время навязывание новых, исторически и ментально чуждых моделей поведения запускает деструктивные процессы в национальной культуре и вступает в противоречие с существующей правовой традицией.Негативное воздействие, которое испытывает человек как центральный, ключевой элемент правовой системы, негативно влияет на всю систему и, как следствие, на государство. Защитный механизм, позволяющий сохранить ценностное ядро национальной правовой традиции и политико-правовой культуры, обеспечивает актуализацию принципа конституционной соразмерности в его современном понимании. Конституционная соразмерность предполагает использование принципа справедливости, что, в свою очередь, невозможно без опоры на систему ценностей, генетически присущих многонациональному народу России.Только в этом случае конституционная соразмерность станет основой правовой коэволюции как сложного взаимодействия и функционального единства всех структурных частей правовой системы перед лицом современных глобальных вызовов.
Сноски
Пашенцев Дмитрий Алексеевич, д.т.н. Кандидат юридических наук, профессор, заведующий отделом теории права и междисциплинарных исследований законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.
Перевод И. Перцовской
ЛИТЕРАТУРА
1. Дегтярев С.Л. Применение принципов справедливости и соразмерности ответственности при возмещении убытков. Арбитраж. Граждан. Проц. 2018;12:56–57. [Google Академия]3. Хабриева Т.Я. Конституционная реформа в России: в поисках национальной идентичности. Вестник Руси. акад. науч. 2020;90:273–282. doi: 10.1134/S1019331620030028. [CrossRef][Google Scholar]4. Зорькин В.Д. Цивилизация права: современный контекст // Журн.Конституты. Правосуд., № 5, 12 (2014).
5. Хабриева Т.Я. Конституционная реформа в современном мире . Москва: Наука РАН; 2016. [Google Академия]6. Емелин В. А. Идентичность в информационном обществе . Москва: Канон; 2017. [Google Академия]7. Кутырев В. А., Слюсарев В. В., Хусяинов Т. М. Человечество и технос: философия коэволюции . СПб: Алетейя; 2020. [Google Академия]8. Грачева С. А. Развитие концепции конституционной идентичности в связи с поиском подходов к разрешению конвенционально-конституционных коллизий и конфликтов // Журн.Росс. Права, № 2018; 9. С. 52–64. [Google Академия]9. Познер Р. А. Границы правовой теории . Кембридж, Массачусетс: Гарвардский университет. Нажмите; 2001. [Google Scholar]10. Степин В. С. Теоретические знания . Москва: Прогресс-Традиция; 2003. [Google Scholar] 11. Честнов И. Л., изд. Постклассическая онтология права . СПб: Алетейя; 2016. [Google Академия]12. Честнов И. Л. Постклассическая теория права . СПб: Алеф-Пресс; 2012. [Google Академия]13.Берман Х. Дж. Закон и революция: формирование западной правовой традиции . Кембридж, Массачусетс: Гарвардский университет. Нажмите; 1983. [Google Scholar]14. Синюков В.Н. Правовая система России: введение в общую теорию 2-е изд. (Норма, М., 2010).
15. Честнов И.Л. Проблема доверия как принцип гражданского общества и права // Граждан. общ. Росс. За Рубеж., № 1, 7–10 (2011).
16. Хоскинг Г. Траст: история .Оксфорд: Оксфордский ун-т. Нажмите; 2014. [Google Академия]17. Пашенцев Д. А. Российская законодательная традиция: онтология процесса // Журн. Росс. Права, № 2018; 8:5–13. [Google Академия] 18. Бурдье П. Социо-логос постмодернизма: Альманах Российско-французского центра социологических исследований . Москва: Изд. Инст. Эксп. Социол; 1996. [Google Академия]19. Ветютнев Ю. Ю. Аксиология правовой формы . Москва: Юрлитинформ; 2013. [Google Академия]20. Бурдье П. Социология социального пространства, Тр.от о. и. СПб: Алетейя; 2017. [Google Scholar]21. Т.Я. Хабриаева, Толкование Конституции Российской Федерации: теория и практика . М.: Юрист, 1998.
22. Зорькин В. Д. Справедливость — императив цивилизации права // Теор. Гос. Права, № 2018; 2. С. 67–80. [Google Scholar]23. Аристотель, Метафизика: Сочинения, в 4 т., (Мысль, М., 1975), Т. 1, с. 1 [на русском языке].
24. Гегель Г. Логика .СПб: Наука; 1997. [Google Scholar]25. F. Lassalle, О сущности конституции: Речь, произнесенная в Berlin Verein, Tr. с немецкого К. Чекеруль-Куши (Буревестник, Одесса, 1905).
Конституция Канады — О системе правосудия Канады
Конституция устанавливает основные правила и принципы, регулирующие деятельность страны. Он создает многие институты и ветви власти и определяет их полномочия.
Знаете ли вы?
Канада была создана актом парламента Соединенного Королевства под названием Закон о Британской Северной Америке, 1867 (теперь известный как Закон о Конституции , 1867 ), объединяющий британские колонии Объединенной провинции Канады, Новая Шотландия. и Нью-Брансуик.
Конституция Канады включает Закон о Конституции , 1867, и Закон о Конституции , 1982 . Это высший закон Канады.Он подтверждает двойную правовую систему Канады, а также включает права аборигенов и договорные права.
Что говорит наша Конституция?
Конституция устанавливает основные принципы демократического правления в Канаде, когда определяет полномочия трех ветвей власти:
- исполнительный
- законодательный
- судебная власть
Знаете ли вы?
Конституция была «патриотирована» в Соединенном Королевстве в 1982 году.
Когда Канада была создана, она была самоуправляющейся британской колонией. Закон о Британской Северной Америке 1867, кодифицировал многие конституционные правила Канады, но серьезные изменения в Конституцию мог внести только парламент Соединенного Королевства. В 1982 году Хартия была принята как часть Конституции Канады вместе с набором процедур, позволяющих вносить поправки в Конституцию Канады.
Королева обладает исполнительной властью в Канаде, но в нашем демократическом обществе полномочия королевы осуществляются конституционным собранием по совету министров, пользующихся доверием Палаты общин.Вместе премьер-министр и другие министры образуют кабинет, который несет ответственность перед парламентом за государственные дела. Министры также несут ответственность за правительственные ведомства, такие как Министерство финансов и Министерство юстиции. Когда мы говорим «правительство», мы обычно имеем в виду исполнительную власть.
Парламент является законодательной ветвью федерального правительства. Парламент состоит из королевы (которую обычно представляет генерал-губернатор), Сената и Палаты общин.Законопроекты обсуждаются и принимаются Сенатом и Палатой общин. Генерал-губернатор также должен дать королевское согласие на законопроект, чтобы он стал законом. По конституционному соглашению королевское согласие всегда дается на законопроекты, принятые Сенатом и Палатой общин.
Министерство юстиции
Министр юстиции отвечает за Министерство юстиции, которое предоставляет юридические услуги, такие как разработка законов и предоставление юридических консультаций правительству и его ведомствам.Департамент также разрабатывает уголовное право и публичное право, а также политику и программы для жертв, семей, детей и уголовного правосудия молодежи. Министр юстиции также является генеральным прокурором или главным юристом Канады
.Наша Конституция также включает положения, касающиеся судебной ветви власти, состоящей из судей. Судебная власть должна толковать и применять закон и Конституцию, а также выносить беспристрастные решения во всех случаях, независимо от того, связаны ли они с публичным правом, таким как уголовное дело, или с частным правом, таким как спор по контракту.
Конституция предусматривает только назначение судей на федеральном уровне. Провинциальные судьи назначаются в соответствии с провинциальными законами.
Что такое федеральная система?
Парламент Канады, а также законодательные органы провинций и территорий обладают полномочиями или юрисдикцией для принятия законов. Парламент может издавать законы для всей Канады, но только по вопросам, отнесенным к его компетенции Конституцией. Законодательный орган провинции или территории может принимать законы только по вопросам, относящимся к границам провинции.
Знаете ли вы?
Закон о Конституции 1867 года уполномочил парламент учредить общий апелляционный суд Канады, а также любые дополнительные суды для более эффективного применения законов Канады. Именно под этой властью были созданы Федеральные суды, Налоговый суд и Верховный суд Канады.
Федеральный парламент занимается в основном вопросами, которые касаются Канады в целом: торговля между провинциями, национальная оборона, уголовное право, деньги, патенты и почтовая служба.Он также отвечает за три территории: Юкон, Северо-Западные территории и Нунавут. Федеральный закон позволяет территориям избирать советы с такими же полномочиями, как и у законодательных собраний провинций.
Провинции имеют право издавать законы об образовании, собственности, гражданских правах, отправлении правосудия, больницах, муниципалитетах и других местных или частных вопросах в провинциях.
Другие федеральные системы
Австралия и США также имеют федеральные системы, в которых юрисдикция разделена между федеральным правительством и различными штатами.Напротив, в Соединенном Королевстве существует унитарная система, в которой существует только один уровень правительства.
Существуют также местные или муниципальные органы власти. Они создаются в соответствии с законами провинции и могут издавать подзаконные акты, регулирующие различные местные вопросы: зонирование, курение, использование пестицидов, парковку, правила ведения бизнеса и разрешения на строительство.
Коренные народы Канады имеют разные формы правления. Например, коренные народы могут иметь ряд государственных полномочий в отношении резервных земель в соответствии с федеральным законом об индейцах .Другие правительства аборигенов, такие как органы самоуправления, осуществляют эти полномочия в результате соглашений, заключенных ими с федеральным и провинциальным или территориальным правительством.
Только с Канадской хартией прав и свобод права человека в Канаде были защищены в писаной Конституции.
Конституционный закон включает защиту прав коренных народов (индейцев, инуитов и метисов) Канады.Раздел 35 Закона о Конституции признает и подтверждает права аборигенов, которые представляют собой права, связанные с историческим владением и использованием земли аборигенами. Это должно помочь аборигенам сохранить свои обычаи и традиции для будущих поколений в качестве продолжающихся культурных обычаев. В разделе 35 также признаются и подтверждаются договорные права, которые конкретно изложены в соглашениях между Короной и определенными группами аборигенов.
Биюризм
Канада является двухправовой страной, что означает, что в ней есть системы как общего, так и гражданского права.Вопросы частного права в Квебеке регулируются гражданским правом, тогда как в других провинциях применяется общее право. Федеральные законопроекты и постановления должны учитывать оба типа систем, а правовые концепции в рамках этих законов должны быть выражены как на английском, так и на французском языках.
Законы Конституции и некоторые примеры
Конституционные законы — это законы и права, вытекающие из Конституции Соединенных Штатов, действующей с 1789 года. проживать в нем.
Конституционные законы регулируют федеральное, государственное и местное правительство в Соединенных Штатах. Эти законы устанавливают юридические параметры того, что может и что не может делать правительство, и определяют основные права своих граждан.
Каждый штат в Соединенных Штатах также имеет свою собственную конституцию, которая регулирует его граждан. Конституционное право чаще всего ассоциируется с некоторыми основными правами, такими как:
- Одинаковая защита;
- Право на ношение оружия;
- Свобода вероисповедания; и
- Право на свободу слова.
Верховный суд Соединенных Штатов является органом по всем вопросам конституционного права. Единственное, что может отменить решение Верховного суда, — это поправка к конституции, одобренная тремя четвертями штатов.
Конституционный юрист — это юрист, который помогает своим клиентам, защищая Конституцию Соединенных Штатов, а также права и свободы, гарантированные гражданам Соединенных Штатов. Конституционные юристы играют важную роль в защите свобод внутри страны, а также прав и свобод, обещанных Конституцией.
Конституционные законы являются высшими законами страны в Соединенных Штатах. Любые другие законы или правила, созданные Конгрессом или штатом, не могут нарушать Конституцию. Конституционные юристы могут поддержать истца в судебном процессе, когда истец считает, что его конституционные права были нарушены.
Какие примеры конституционного права?
Конституция США установила три ветви власти, в том числе:
- Судебная власть;
- Исполнительная власть; и
- Законодательная власть.
С годами в Конституцию были внесены Билль о правах, а также дополнительные поправки. Билль о правах и конституционные поправки перечисляют права отдельных лиц.
Некоторые примеры конституционных законов включают:
- Помощь адвоката, которая представляет собой право, которое распространяется на лиц, обвиняемых в совершении преступления, и предусматривает, что обвиняемому будет назначен адвокат, если он не может позволить себе нанять собственного адвоката;
- Система сдержек и противовесов, которая представляет собой систему управления, предназначенную для предотвращения чрезмерного проявления какой-либо ветвью власти своей власти и обеспечения надлежащего выполнения другими ветвями своих обязанностей;
- Равная защита, предписывающая, чтобы отдельные лица и группы лиц, находящиеся в схожих обстоятельствах, пользовались одинаковым обращением в соответствии с законом;
- Надлежащая правовая процедура, означающая справедливое обращение с лицами, в отношении которых действует судебная система, и соблюдение их прав в соответствии с законом;
- Свобода слова, которая является одной из гражданских свобод, гарантирующих право человека на свободу слова;
- Свобода религии, которая является гражданской свободой, предусматривающей право в рамках закона исповедовать свои религиозные убеждения;
- Судебный пересмотр, который представляет собой право на то, чтобы суды пересмотрели законодательство, чтобы определить, является ли оно действительным; и
- Разделение властей, которое касается разделения судебной, исполнительной и законодательной ветвей власти и их ответственности за свои действия, в то же время избегая абсолютного правителя.
Существует множество прав, гарантированных Конституцией, но конкретно не упомянутых в документе. Наоборот, они по своей сути являются частью понятия свободы и, следовательно, конституционного права. Эти права включают, но не ограничиваются:
- Право на пересечение границ штатов;
- Право на брак;
- Право на воспитание детей; и
- Права на конфиденциальность.
Каждому штату разрешено расширять основные правила, положения и права, содержащиеся в Конституции.Однако штату не разрешается заменять или отвергать права, предоставленные Конституцией.
Что такое конституционные права?
Есть несколько основных прав конституционного права. К ним относятся:
- Свобода слова;
- Свобода вероисповедания;
- Право на ношение оружия;
- Свобода от необоснованного обыска и выемки;
- Защита от самообвинения;
- Надлежащая правовая процедура и право на суд присяжных по уголовным обвинениям; и
- Равная защита.
Основным правом, которое гарантируется Первой поправкой, является право на свободу слова и свободу печати. Как федеральному правительству, так и правительствам штатов, как правило, запрещается ограничивать право человека на выражение мнений, за некоторыми исключениями. В настоящее время государственная цензура является спорной темой в области конституционного права.
Еще одно право, защищенное Первой поправкой, — это право на свободу вероисповедания. Первая поправка конкретно запрещает создание государственной религии, включая государственную церковь.В настоящее время молитва, спонсируемая школой, является спорной темой в отношении пункта о свободе вероисповедания.
Вторая поправка предоставляет людям право хранить и носить оружие. Это конкретное право часто горячо обсуждается, особенно в отношении законов о контроле над оружием и того, насколько обширными они могут быть.
Четвертая поправка защищает людей от посягательств государства без ордера, выданного судом. Эта защита также распространяется на дома и бумаги. Спорные темы в конституционном праве сегодня включают обыски транспортных средств и компьютеров правоохранительными органами, а также прослушивание телефонных разговоров правительством.
Пятая поправка защищает людей от актов самообвинения и двойной опасности. Чтобы избежать самообвинения, человек может сослаться на пятое, которое касается осуществления своего конституционного права не отвечать на вопрос под присягой.
Конкретный пример правоохранительных процедур, которые требуются в соответствии с Пятой поправкой, включает чтение прав человека на Миранду после его ареста. Эта поправка также защищает от притеснений человека, запрещая последовательное судебное преследование за одно и то же уголовное преступление.
Пятая, Шестая и Четырнадцатая поправки гарантируют право человека на публичное и быстрое судебное разбирательство беспристрастным жюри до того, как он будет лишен жизни, свободы или имущества. Обвиняемый или подсудимый имеет право на адвоката в ходе судебного разбирательства, даже если он не может себе этого позволить.
Четырнадцатая поправка предусматривает, что ни один штат не может отказать любому лицу в пределах его юрисдикции в равной защите закона. Правительствам штатов и их агентствам запрещается дискриминировать любого человека на основе определенных классификаций, в том числе:
Как толкуется Конституция?
Верховный суд Соединенных Штатов принимает окончательное решение в отношении спора о том, является ли тот или иной вопрос конституционным.Не каждое дело доходит до Верховного суда. На самом деле таких очень мало.
Каждый год Верховный суд получает на рассмотрение более 7000 дел. Суд рассмотрит чуть более сотни таких дел. Существуют и другие федеральные суды или суды штатов, которые могут рассматривать конституционные дела, включающие вопросы, связанные с конституционностью штата.
Конституция Соединенных Штатов является уникальным документом, поскольку многие считают ее живым документом, который развивается и растет вместе с изменениями в обществе.Суд рассмотрит поставленный перед ним вопрос, то, как Конституция применяется к этому вопросу, и прошлые аналогичные дела, которые могут пролить свет на потенциальное разрешение текущего дела.
Если речь идет об основных конституционных правах, суд рассмотрит их под строгим контролем. Это означает, что если какое-либо основное право ограничено, то должна быть веская причина со стороны правительства для такого ограничения, которое должно осуществляться как можно менее интрузивным или ограничительным образом.Удовлетворить этому высокому стандарту сложно, и государственные органы обычно не берут верх над этими вопросами.
Важно отметить, что в штатах могут быть разные процессы, когда речь идет о том, как решаются вопросы конституционного права. По этой причине важно проконсультироваться с адвокатом по конституции, который будет знаком с тем, как конституционные законы применяются на местном уровне.
Должен ли я обратиться к адвокату за помощью по вопросам конституционного права?
Да, помощь государственного юриста необходима для решения любых вопросов конституционного права, с которыми вы можете столкнуться.