Недемократический режим: недемократический режим и его признаки.

Содержание

недемократический режим и его признаки.

До юридичної консультації звернулися співробітники пологового будинку м. Миколаєва. Мати одного немовляти, уродженка Індії, особа без громадянства, з … 2001 р. постійно проживає в м. Одесі. Дитина народилася на теплоході, який належить італійському пароплавству, підчас проходження протоки Босфор. Батько дитини — невідомий.

Громадянка Ч., 1978 р. народження, у 1998 р. одружилася з громадянином Філіппін. У 1999 р. вони виїхали в Пакистан, де в них невдовзі народився син. У … період проживання в Пакистані Ч. працювала продавцем у магазині, на облік в українському посольстві не ставала. Чоловік працював на фірмі, а пізніше — перекладачем у поліції Пакистану. Однак у 2001 р. вони були вимушені повернутися до Києва, тому що після військового перевороту в Пакистані їм загрожувала смерть. У 2002 р. в них народився ще один син. Ч. та її чоловіка цікавить, чи отримають їхні діти українське громадянство.

Громадянин Д. народився в 1953 р. в м. Києві. У 1958 р. виїхав з батьками до Казахстану. Після служби в армії працював на Далекому Сході, з 1994 по 20 … 05 р. — за контрактами в країнах Близького Сходу, зберігаючи громадянство Росії. У 2006 р., вийшовши на пенсію, приїхав до Сум, де купив квартиру. Його цікавить, чи може він отримати українське громадянство, адже він не знає української мови, ніколи не працював на території нашої держави. Якщо він має право отримати громадянство, укажіть, що йому необхідно для цього зробити.

1. Працівники поліції зупинили водія мотоцикла, який був без шолома і керував мотоциклом у нетверезому стані. Визначте склад адміністративного правопо … рушення. Які стягнення можуть бути застосовані? 2. Громадянина Василя Орлова та його сина вадима (13 років) було затримано на надувному човні посеред озера рибінспектором, коли вони сіткою витягували рибу. Вказати склад адміністративного правопорушення. Які стягнення можуть бути застосовані? 3.Осипов вкрав на заводі три електромотори, перекинув їх через огорожу.

Після роботи він запропонував своєму товаришеві Авдієнку допомогти йому перенести мотори додому. По дорозі їх затримала поліція. Визначте ознаки злочину та склад злочину.

обставини, які унеможливлюють злочинність діяння​

Задание на скриншоте, 100 баллов

Ситуація: вам потрібно придбати зошити до нового навчального року. Визначте оптимальний період для закупівлі зошитів. Якщо держава змусить виробників … зошитів продавати їх за сталою ціною незалежно від періоду року, чиї інтереси це задовольнятиме?

7. Верны ли следующие суждения человека о правах в демократическом обществе: А. Права человека присущи всем людям от рождения. Б. Права человека могут … дароваться государством своим гражданам. 1) верно только А 2) верны оба суждения 3) верно только Б 4) неверны оба суждения​

Помогите пожалуйста

Помогите пожалуйста

Недемократические политические режимы Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

СОСТОЯНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ: ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ УСТОЙЧИВОСТИ

О.Г. ХАРИТОНОВА

НЕДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ*

Недемократические политические режимы попадали в фокус исследований сравнительной политологии в рамках теорий модернизации, распадов авторитаризма и транзитов к демократии. В конце 1990-х годов политологи стали изучать особенности функционирования политических институтов в недемократических режимах и их влияние на режимные трансформации. Родоначальницей сбора данных по авторитарным режимам стала Барбара Геддес. Исходя из убеждения, что «авторитарные режимы отличаются друг от друга не меньше, чем они отличаются от демократии» [Geddes, 1999, p. 121], она заложила основу для систематического анализа недемократических режимов и их изменений. Начиная с 1980-х годов и по настоящее время в мейнстриме исследований недемократических режимов преобладает волюнтаристский подход (Б.

третьей волны демократизации»)».

чивается определенным политическим эквилибриумом, созданным институтами.

Еще в конце 1990-х годов Махони и Снайдер отметили, что эволюция институтов является пропущенной переменной в исследованиях режимных изменений [Snyder, Mahoney, 1999]. Однако до сих пор подход исторического институционализма, показывающий, как устойчивость режима связана определенными зависимыми траекториями с его истоками и как критические развилки предопределяют дальнейшую эволюцию (Дж. Браунли, Ч. Тилли, Б. Смит), распространен в меньшей степени и используется для качественных казусно-ориентированных исследований.

Данная статья посвящена рассмотрению основных типов недемократических политических режимов и возможностей их изменений с точки зрения действий и рационального выбора основных акторов режима. Статья базируется на типологии Б. Геддес, которая группирует режимы по типу акторов, принимающих ключевые решения: партия — в однопартийных режимах, армия — в военных, лидер единолично — в персоналистских.

Однопартийные режимы

В однопартийных режимах решения принимаются не непосредственно лидером, а высшим органом партии (центральным комитетом, политбюро, партийным съездом), а лидер в этой иерархии занимает высшее, но подотчетное место генерального секретаря партии, президента, выдвинутого партией. Власть сконцентрирована не в руках лидера, а у партийной элиты, и хотя лидер является первым среди равных во властной пирамиде, абсолютной власти у него нет. Это правомерно лишь для чистых типов однопартийных режимов без элементов персонификации власти (султанист-ских или неопатримониальных партийных режимов). Однопартийные режимы, в отличие от персонифицированных однопартийных, не только ограничивают власть лидера, но и легко решают проблемы преемственности власти.

Основными характеристиками однопартийных режимов у Б. Геддес являются несменяемость и получение партией более 2/3 голосов, что обеспечивает нахождение у власти [Geddes, 2004]. Под это расширенное определение попадают не только режимы с

одной партией, но и формально многопартийные режимы, в которых доминирует одна партия или одна коалиция. Несмотря на легальное существование других партий, партия власти всегда выигрывает выборы в течение продолжительного периода и контролирует всю политическую сферу. В однопартийных режимах лидеры всегда ограничены в своих действиях необходимостью согласования всех шагов с партией. Рекрутирование элиты происходит только через партию, которая контролирует доступ к власти. Некоторые авторы разделяют режимы с одной партией и с доминирующей партией [Magaloni, 2008]. В последних все партии, кроме правящей, могут быть представлены в парламенте, однако часто они становятся сателлитами, фракциями или сторонниками правящей партии. Попытки операционализации режима с доминирующей партией сводятся к определению количества лет пребывания партии у власти -минимум 20 лет [Templeman, 2010, p. 11]. До достижения этого срока режим будет однопартийным в расширенном понимании. В однопартийных режимах и режимах с доминирующей партией лидер ответственен перед партией, и там и там схожи логика выживания и модели поведения акторов, поэтому в рамках данной статьи они будут рассмотрены вместе.

Однопартийные режимы и режимы с доминирующей партией появляются в результате следующих режимных изменений: во-первых, «сверху» — из авторитарного режима другого типа, во-вторых, «снизу» — из общества, в-третьих — в результате распада многопартийной демократии. Трансформации режимов с доминирующими партиями в однопартийные режимы были характерны для постколониального развития Суб-Сахарного региона, обратные трансформации стали результатом четвертой волны демократизации [Magaloni, Kricheli, 2010, p.

130-133]. С точки зрения Б. Смита, создание доминирующей партии является ответной реакцией лидера на существование организованной оппозиции, наличие массовых мобилизационных партий или иных сил, способных создать угрозу режиму [Smith, 2005]. С. Хантингтон писал, что «стабильность однопартийных режимов определяется их истоками, а не характером … Чем интенсивнее борьба за власть, тем больше стабильность новой системы» [Huntington, 1968, p. 424].

Более 30% авторитарных режимов с 1950 по 2010 г. были однопартийными [Geddes, 2006; Magaloni, 2008]. Анализ продолжи-

тельности существования недемократических режимов Б. Геддес демонстрирует, что самыми устойчивыми из трех чистых типов являются именно однопартийные режимы (25 лет) либо смешанные -с элементами однопартийности, военного правления и персонализма (23-30 лет) [Geddes, 1999, р. 133]. Исследование А. Хадениуса и Ж. Теорелля подтвердило большую продолжительность существования однопартийных недемократических режимов (18 лет) по сравнению с многопартийными режимами с доминирующей партией (10 лет) при наименьшей стабильности многопартийных режимов без доминирующей партии (шесть лет) [Hadenius, Теоге11, 2007, р. 150]. При проведении подобных исследований следует иметь в виду наличие «долгожителей», таких как СССР (75 лет) и Мексика (72 года), увеличивающих результаты по всей выборке. Тэмплман, разделивший правящие партии на партии — основательницы режима с доминирующей партией и партии, пришедшие к власти в результате многопартийных выборов, пришел к выводу о том, что первые существуют в два раза дольше [Тешр1ешап, 2010, р. 26].

Специфические черты однопартийных режимов позволяют трансформировать их лишь изнутри путем нарушения политического эквилибриума: раскола партии и поражения ее на выборах. С точки зрения Б. Геддес, при наличии каких-либо разногласий или оппозиционных взглядов между фракциями однопартийного режима единственным оптимальным вариантом для них в любом случае будет совместное нахождение у власти, и наихудшим — потеря власти. , 2003].

Б. Геддес, развивая идеи Б. Магалони, считает, что режимы с доминирующими партиями представляют собой сверхбольшие правящие коалиции, так как, «во-первых, им нужно создать имидж целостности партии для предотвращения расколов, и во-вторых, для контроля над процессом конституционных изменений» [Magaloni, 2006, р. 15-19]. Так создается эквилибриум, в котором объединение приносит обоюдный выигрыш, и потенциальные оппоненты вместо свержения режима стремятся к его укреплению. Кроме единства внутри элиты, доминирующей партии необходима массовая поддержка и регулярная демонстрация массовой поддержки на выборах. Такая поддержка обеспечивается репрессивными методами и поощрением лояльности, с одной стороны, и рациональным выбором избирателей, стремящихся максимально увеличить личную выгоду, — с другой. По мнению Магалони, «трагическое великолепие этой системы заключается в том, что, несмотря на коррупцию, неэффективность политики и даже отсутствие экономического роста, население может активно способствовать ее сохранению… Свободный выбор рационального избирателя, ограниченного серией стратегических дилемм, вынуждает его сохранить лояльность режиму» [Magaloni, 2006, р. 19].

Таким образом, однопартийные режимы выживают благодаря единству правящей (партийной) элиты, кооптации оппозиции и мобилизации граждан в поддержку режима. Именно этим объясняется продолжительное существование и нежелание их лидеров предпринимать какие-либо шаги в сторону демократизации.

Военные режимы

В военных режимах все решения принимаются армией — институтом, контролирующим доступ ко всем ключевым властным постам. Военные режимы обычно представляют собой коллективное руководство в форме военной хунты, в которую входит высшее руководство различных родов войск, причем каждый член хунты опирается на поддержку своих войск и обладает определенной автономией и потенциалом к свержению режима. Часто создаются политические партии, однако это не меняет сущности режима, который остается военным: власть распределяется через армию, а не через партию.

Количественные исследования демонстрируют, что военные режимы обычно приходят на смену демократиям, многопартийным авторитарным режимам или анархии [Maga1oni, Kriche1i, 2010, р. 130-131]. Причем армия представляет большую угрозу для гражданских диктатур (28% гражданских диктатур сменились военными). В целом в 67% случаев демократии распались из-за действий военных [Maga1oni, 2010]. Военные режимы отличаются от гражданских мотивами прихода к власти, вариантами институцио-нализации режима, способами выхода из властных структур. Военные, которых, начиная с С. Хантингтона, называют вето-игроками, чаще всего приходят к власти в результате вето-переворота для защиты национальных интересов, спасения государства от гражданских политиков (коррумпированных, идеологически отличных от интересов армии) или другой реальной или потенциальной угрозы (гражданская война, анархия, диктатура, революция и т. п.). Придя к власти, военные используют аппарат армии для консолидации своего режима и, считая себя нейтральными арбитрами, вынужденными заняться политикой, готовы вернуть власть гражданским при разрешении проблем, вызвавших их вмешательство в политику.

Военные режимы благодаря своему нелегитимному получению власти (переворот в большинстве случаев) являются наименее устойчивыми авторитарными режимами со средней продолжительностью 10-11 лет [Geddes, 1999, р. 133; Hadenius, Teore11, 2007, р. 150]. С точки зрения Б. Геддес, «военные режимы несут в себе источник своего разрушения» [Geddes, 1999, р. 131]. Самую большую угрозу для лидера военного режима представляют другие во-

енные лидеры, обладающие возможностями организовать новый переворот. По мнению Б. Геддес, «перевороты в военных режимах — обычные смены лидерства, аналогичные вотумам недоверия» [Geddes, 2003, p. 66], поэтому практически в 50% случаев одни военные лидеры свергаются другими [Gandhi, Przeworski, 2007, p. 1289].

Источником нестабильности военных режимов часто называют групповое сознание военных, которому присущи такие корпоративные ценности, как порядок, дисциплина, иерархия, субординация, единство, сплоченность и эффективность армии. Структура военного режима соответствует военным ценностям и отражает структуру армии, и политический процесс подчинен нормам военного института. Военные режимы имеют жесткую иерархию, лидер выбирается военной хунтой, а решения принимаются коллективно. Власть лидера ограничена военной хунтой, сплоченной в своих интересах и предпочтениях, поэтому лидерам для сохранения своей власти и исключения риска переворота необходимо следовать этим интересам. В теории вето-игроков лидер представляет собой индивидуального вето-игрока, а хунта — коллективного вето-игрока, причем оба актора должны быть едины в предпочтениях и действиях [Frantz, 2003].

Высшей ценностью для военных являются сохранение единства армии и ее эффективность. Любых других целей (обеспечение территориальной целостности, порядка или свержения диктатора) можно достичь только сплоченным, дисциплинированным фронтом. Моделируется поведение военных фракций с помощью игры «свидание», которая демонстрирует, что для военных в первую очередь важно сохранить единство армии, независимо от совместно принятого решения, оставаться ли в казармах (вернуться ли в казармы) или вмешаться в политику. Для достижения единства необходимы координация и объединение усилий всех фракций. Соответственно вмешательство армии в политику (переворот) будет тщательно спланировано и проведено в сотрудничестве со всеми основными фракциями. При отсутствии поддержки со стороны других фракций попытки переворотов, организованные другими силами, будут повторяться [Geddes, 1999]. Суммируя результаты исследований военных режимов, Геддес пишет: «Большинство военных не согласятся на дезинтеграцию армии на соревнующиеся

фракции. .. (они) больше всего ценят сохранение и эффективность армии» [Geddes, 2003, p. 54], а любая фракционность может дестабилизировать военный режим. Таким образом, раскол в армии представляет самую большую проблему для военного режима, поэтому для предотвращения распада армии как института необходимы деполитизация армии и передача власти гражданским.

Персоналистские режимы (личные диктатуры)

Многие политологи вслед за Х. Линцем, выделявшим султани-стские режимы как отдельный тип недемократического режима, также выделяют персоналистские режимы (Huntington, Geddes, Frantz). Другие же рассматривают персонализм как черту авторитарных политических режимов любого типа (Hadenius, Teorell, Magaloni, Gandhi). Действительно, всем авторитарным режимам присуща персонификация власти: в половине военных или однопартийных режимов или их комбинаций проявились персоналистские черты и треть режимов стали полностью персонифицированными [Geddes, 2004]. Выделение персоналистских режимов справедливо при разграничении акторов, принимающих ключевые решения в рамках режима.

В персоналистских режимах несмотря на военную форму лидера и наличие правящей партии принятие решений и рекрутирование в политическую сферу зависит исключительно от воли лидера, обычно харизматического типа, и ни один другой актор не может ограничить его власть. Такие лидеры приходят к власти в условиях существования слабых политических институтов, а также после их распада или свержения. Лидеры начинают с концентрации своей власти и теоретически могут вызвать «институциональное развитие и стать Великими законотворцами или Отцами-основателями» [Huntington, 1968, p. 238]. Однако основывают они обычно режим личной диктатуры. Чтобы сохранить власть, диктатор должен не только подавлять оппонентов, но и осуществлять перераспределение для обеспечения лояльности сторонников.

Персоналистские режимы используют отличные от других режимов механизмы мобилизации поддержки. Если однопартийные режимы получают поддержку в результате распределения общественных благ, военные режимы — в результате репрессий и угрозы репрессий, то персоналистские — через селективное распределение

индивидуальных благ определенным группам [Geddes, Przeworski, Wright]. Они используют политику «разделяй и властвуй», предотвращающую сотрудничество между группами, необходимое для свержения диктатора, и сохраняют эквилибриум, при котором никто не рискует противостоять лидеру [Acemoglu, Robinson]. В таком режиме всегда есть «репрессируемый класс и сверхоплачиваемый класс, все остальные, что печально, могут оказаться в любом из этих» [Wintrobe, 2007, p. 367]. Однако принадлежность к этим группам не является фиксированной, история дает достаточно примеров, когда члены элиты подвергались репрессиям, высылались из страны и возвращались назад по желанию диктатора. Каждому лидеру необходима группа поддержки, но логика существования данного режима способствует соперничеству между членами клики и появлению индивидуальных договоренностей с диктатором. В результате предпочтения всей клики будут соответствовать интересам диктатора, и, учитывая, что у диктатора нет необходимости договариваться с армией или политической партией, он всегда будет обладать преимуществом в переговорах и сможет навязать свое мнение другим акторам.

В персоналистских режимах преобладает логика минимальных выигрышных коалиций, когда доступ к власти получает небольшая клика приближенных к лидеру участников, число которых увеличивается только при угрозе оппозиционного восстания [Gandhi, Przeworski, 2006, p. 9—l0]. Пока режим обладает поддержкой, нет необходимости расширять состав участников коалиции и «делить дивиденды», так как даже отстраненные от власти будут сотрудничать с режимом: в персоналистском режиме лучше быть сторонником, чем противником.

Лидер контролирует свою клику, армию, аппарат безопасно -сти, все назначения и повышения и всегда, даже превентивно, может наказывать за нелояльность режиму. Поэтому в таких режимах редко осуществляются успешные перевороты. Неограниченная концентрация власти ведет к непредсказуемости и неэффективности политики и смене идеологии по желанию лидера, что, однако, не создает угрозу его власти. Неэффективность является следствием некомпетентности как результата негативной кадровой политики обмена лояльности на компетентность. В исследовании Егорова и Сонина такая политика — неотъемлемая черта любой диктатуры.

При этом чем сильнее наказание за предательство, тем меньше шансов у диктатора на получение компетентного советника [Egorov, Sonin, 2005]. Из-за страха быть свергнутым диктатор окружает себя не способными ему противостоять или некомпетентными соратниками, что приводит к ошибкам во внутренней и внешней политике [Ezrow, Franz, 2011, p. 76].

Персоналистские режимы в среднем существуют 10-15 лет, с элементами военного и однопартийного режимов «могут рассчитывать на вечность» (более 30 лет) [Geddes, 1999, p. 133; Frantz, 2007]. Более двух третей диктаторов (205 из 303) стали жертвами переворотов или других действий инсайдеров режима [Svolik, 2009], и в первую очередь это относится к персоналистским режимам. По его данным, чем дольше лидер находился у власти, тем меньше была вероятность переворотов и тем больше была возможность потери власти в результате других факторов (переход к демократии, внешняя интервенция, естественная смерть).

Логика существования и сохранения персоналистских режимов позволяет определить правила игры при таком режиме. Всегда право превентивного и последнего шага, первое и последнее слово во всех решениях остается за лидером. Б. Геддес моделирует игру в форме «дерева» и показывает, что после каждого шага лидера другие акторы могут принять решение поддержать режим или организовать переворот, но при обычных обстоятельствах ни у кого нет причин не поддерживать режим [Geddes, 1999; 2003].

Любые институты, существующие в персоналистских режимах, служат цели сохранения власти лидера. Политика здесь представляет собой игру между двумя вето-игроками: индивидуальный вето-игрок (диктатор) и коллективный вето-игрок (клика), причем второй полностью подчинен первому [Frantz, 2003]. При отсутствии другой властной структуры, способной ограничить лидера, властная клика, состоящая из ближайших сторонников и родственников диктатора, будет подвергаться регулярным «чисткам». Отсутствие каких-либо ограничителей позволяет по желанию избавляться от других членов правящей группы, причем с тенденцией устранения наиболее сильных, что будет рассматриваться как гарантия стабильности правящей коалиции [Acemoglu, Egorov, Sonin, 2009]. Созданную диктатором политическую партию ожидает аналогичный подход.

Институты недемократических режимов

Недемократические режимы часто используют такие демократические институты, как политические партии, выборы и парламенты, однако партии нужны им не для соревнования, выборы -не для передачи власти, а парламенты — не для принятия решений. Внедрение этих институтов имеет целью лишь сохранение недемократического режима и противостояние потенциальным угрозам власти лидера. Институционализация — процесс, в ходе которого институты и процедуры становятся значимыми, устойчивыми и воспроизводимыми [Huntington, 1968, p. 12]. Институционализа-ция в недемократических режимах создает устойчивость авторитарных практик и процедур, так называемую «институционализированную определенность» (термин В. Банс). При отсутствии институтов, ограничивающих власть лидера и обеспечивающих преемственность власти, недемократические режимы могут превратиться в персоналистские, в которых каждое решение принимается лидером.

По мнению А. Пшеворского и Дж. Ганди, выживанию авторитарного лидера способствует именно «правильная» институциона-лизация, обеспечивающая мобилизацию поддержки и какую-либо легитимацию режима. Таким образом, наличие партии власти и проведение несоревновательных выборов служит не только отличительной чертой коммунистических режимов, но и одним из проверенных и до сих пор используемых механизмов сохранения власти недемократического лидера. Автократы, использовавшие механизмы институционализации, в среднем удерживали власть 8,38 года, не использовавшие — 3,30 года. 108 правителей с оптимальным уровнем институционализации продержались у власти в среднем 6,88 года, 166 «перестаравшихся» в плане институционализации — 9,36 года. Авторы заключили, что «сверхинституционализация не приносит значительных выгод правителям, а недоинституционализация представляет собой значительный риск» [Gandhi, Przeworski, 2007].

В теории С. Хантингтона «политические институты исторически появились из взаимодействий и конфликтов между социальными силами и постепенного развития процедур и организационных механизмов для их разрешения. Условиями для появления политических организаций и процедур являются распад малого

гомогенного правящего класса, диверсификация социальных сил и усиление взаимодействия между ними» [Huntington, 1968, p. 11]. Эта логика сохраняется и при формировании институтов в недемократических режимах: появление оппозиционных режиму сил, способных свергнуть существующий режим, их включение в политику и формальное расширение правящего класса. Однако такая институционализация способствует не разрешению конфликта, а его нейтрализации, что соответствует интересам диктатора.

Главными задачами диктатуры являются преодоление открытого сопротивления и максимизация своей «ренты», что возможно только при сохранении власти [Gandhi, Przeworski, 2006]. А. Пше-ворский и Дж. Ганди выделяют три ситуации эквилибриума: во-первых, диктатор «не делится» с оппозицией, которая слаба и не восстает; во-вторых, при сильной оппозиции диктатор идет на компромиссы, делится «рентой» для предотвращения восстания; в-третьих, когда у оппозиции нет шансов свергнуть диктатора, он идет на незначительные уступки, и оппозиция восстает [ibid. ].

Итак, внедрение формальных институтов имеет целью лишь сохранение недемократического режима и противостояние потенциальным угрозам власти лидера. В базе данных Б. Геддес 51% военных и персоналистских лидеров создали партии после прихода к власти и продержались 14 лет, 29% кооптировали существующие ранее партии (11 лет), 20% не использовали партию (семь лет), что подтверждает важность наличия политических партий для сохранения авторитарных режимов [Geddes, 2006, p. 8-9].

С. Хантингтон считал, что политическая партия является единственной современной организацией, которая может стать источником власти. При слабости политических институтов высоко-институционализированная политическая партия является условием стабильности, а режимы без партий или с большим количеством слабых партий — нестабильны [Huntington, 1968, p. 91]. Дальнейшие исследования подтвердили правильность этих суждений: партийные режимы самые устойчивые, средняя продолжительность существования военного режима с партией в три раза выше, чем военного беспартийного [Geddes, 1999, p. 133], а самые неустойчивые режимы — многопартийные без доминирующей партии [Hadenius, Teorell, 2007, p. 150]. Режимы с правящими партиями обеспечивают единство элиты и долгосрочную стабильность режима и власти

лидера, в то время как режимы со слабыми партиями приводят к фракционности элиты и конфликтам. С точки зрения Браунли, в этом случае лидер, опасаясь за свою власть, будет разрушать существующие партийные институты, уменьшать правящую коалицию, что приведет к нестабильности режима [Brownlee, 2007, p. 37].

Создание партии поддержки лидера может стать противовесом для других внутрирежимных фракций, таких как хунта или клика. Официальные партийные названия, платформы и идеологии хотя и претендуют на достижение более широких целей, чем поддержка отдельных лидеров, на самом деле продлевают сроки удержания власти конкретным лидером и способствуют устойчивости существования авторитарного режима. Правящая партия нужна недемократическому режиму в качестве главного инструмента для контроля над обществом, мобилизации поддержки режима, предоставления контролируемых возможностей политического участия и кооптации предполагаемой или существующей оппозиции. Для Дж. Ганди и А. Пшеворского партия не только мобилизует поддержку и контролирует политическое поведение, но и предоставляет возможность сотрудничества с режимом через стабильную систему патронажа [Gandhi, Przeworski, 2006, p. 15].

В теории селектората Буэно де Мескиты политические институты выполняют функцию определения круга акторов, участвующих в селекторате и выигрышной коалиции (части селектора-та, достаточной для обеспечения власти лидера над обществом и селекторатом). Члены выигрышной коалиции в обмен на свою лояльность режиму получают определенные дивиденды, превышающие риски выхода из коалиции, поэтому главной задачей для лидера, желающего сохранить свою власть, является расширение селектората / коалиции [The logic of political survival, 2003].

Объединение элиты и общества вокруг правящей партии не только расширяет селекторат режима, но и ведет к маргинализации антирежимных политических движений, а формальное расширение социальной базы режима неформально обеспечивает его поддержку оппозицией, что значительно уменьшает угрозу распада режима в результате переворотов и революций. В исследовании С. Хантингтона перевороты происходили в многопартийных режимах (85%) и гораздо реже — в однопартийных (25%) и режимах с доминирующей партией (33%) [Huntington, 1968, p. 423].

Авторитарные лидеры, должно быть, читали Хантингтона: до 1990 г. авторитарные режимы имели в среднем по одной эффективной партии (1,3 — однопартийные, 1,1 — военные, 1,3 — персона-листские), после 1990 г. наряду с общей тенденцией к демократизации число эффективных партий возросло до 1,6 в однопартийных режимах и до 1,8 — в военных и персоналистских [Wright, 2010, p. 22]. Однако подобная многопартийность сохраняет доминирование правящих партий, а другие партии нужны только для нейтрализации оппозиции, которая получает «политическую автономию в форме политических партий, что представляет собой идеальное институциональное устройство для диктатуры» [Gandhi, Przeworski, 2006, p. 15]. Многие авторитарные режимы допускают существование одной или нескольких партий, которые могут артикулировать настроения оппозиционных групп, потенциально готовых свергнуть диктатора, тем самым обеспечивая сохранение режима. В исследовании Дж. Ганди только 19% авторитарных режимов были беспартийными, 22 — однопартийными и 59% — многопартийными [Gandhi, 2008, p. 39], но лишь небольшое число партий могло соперничать с партией правящей. Многопартийные режимы с доминирующими партиями такие же устойчивые, как и однопартийные режимы. Исследования демонстрируют наличие сильной связи между количеством мест в парламенте у правящей партии и выживанием авторитарного режима: увеличение доли мест на 1% уменьшает на 2% риск распада правящей коалиции, а увеличение мест с 55 до 75% соответствует уменьшению риска распада авторитарного режима на 30% [Svolik, 2012].

Авторитарные политические партии усиливают стабильность авторитарных режимов через расширение поддержки режима, кооптацию или раскол оппозиции (отделение умеренных от радикалов) и уменьшение возможностей (из-за увеличения затрат) антирежимной мобилизации «снизу». Поэтому единственной наименее затратной и потенциально успешной альтернативой давления на режим становится оппозиция изнутри режима. Подобная оппозиция может в дальнейшем изменить тип авторитарного режима и сделать его способным к демократическим трансформациям. Некоторые исследования [Wright, 2010] подтверждают, что наличие политических партий дает авторитарным лидерам определенные гарантии и позволяет сохранить власть даже при изменении

политического режима и перехода к демократии, так как в демократии политические партии бывшего авторитарного режима могут победить на выборах.

Парламенты в недемократических режимах позволяют артикулировать оппозиционные настроения без открытого сопротивления режиму. Парламенты существуют в 60% военных режимов и 91% гражданских (по сравнению с 54% монархий) [Gandhi, 2008, p. 94]. До 1990 г. парламенты имелись в 90% однопартийных режимов и только в 33% военных и 75% персоналистских. После 1990 г. парламенты стали нормой для однопартийных режимов (99%) и присутствовали в 56% военных и 84% персоналистских режимов [Wright, 2010, p. 22].

Парламенты идеально подходят для достижения следующих целей: обеспечения представительства выбранных диктатором групп, предоставления им возможности предъявлять требования, контроля над процессом переговоров, и демонстрации хотя бы формального желания диктатора подчиняться внутренним правилам [Gandhi, Przeworski, 2006, p. 14]. Авторитарные парламенты так же, как и партии, помогают сохранить авторитарные режимы: во-первых, снижают вероятность замены одного диктатора другим, во-вторых, обеспечивая доступ потенциальной или реальной оппозиции к властным структурам, препятствуют появлению неконтролируемых лидером требований изменения режима. Авторитарные парламенты не являются уступкой режиму оппозиции, так как в первую очередь нужны для нейтрализации угроз режиму. Несмотря на то что парламенты в диктатурах носят фасадный характер и процесс принятия важных решений происходит за пределами парламента, если оппозиция соглашается участвовать в таких парламентах, уменьшаются шансы трансформации режима и его замены другим авторитарным режимом. Поэтому оппозиция может согласиться на такое участие в рамках диктатуры только в случае отсутствия возможностей свержения лидера и надеясь на постепенную трансформацию диктатуры изнутри.

Авторитарные режимы часто вводят институт выборов. Выборы нужны для легитимации режима, для уступок оппозиции, преодоления распада режима и главное — для получения информации о реальной поддержке режима и распределении этой поддержки.

В исследовании Ганди в 75% диктатур существовали парламенты, 92% из которых выбирались [Gandhi, 2008, p. 35].

С точки зрения А. Шедлера, эти лидеры надеются «сорвать плоды электоральной легитимности без риска демократической неопределенности» [Schedler, 2002, p. 37]. И если внутренняя легитимация таких выборов может быть под вопросом, международная легитимность часто дает позитивные результаты. Б. Магалони утверждает, что авторитарные выборы нужны для сохранения режима, так как предотвращают объединение оппозиции, только часть которой может участвовать в выборах, а также демонстрируют силу власти и сохраняют лояльность режиму [Magaloni, 2006, p. 8-10]. Участвуя в выборах, оппозиция обрекает себя на поддержку существующего режима, а не на его насильственное свержение в результате переворота или революции. Хотя всегда «в авторитарных режимах оппозиционные партии проигрывают выборы» [Schedler, 2002, p. 47].

По мнению Дж. Браунли, «выборы — это не смерть диктатуры, а ее жизнь, не ящик Пандоры, открывающий перспективы для политических перемен, а клапан безопасности для регулирования общественного недовольства» [Brownlee, 2007, p. 8]. Действительно, институт выборов значительно продлевает существование режима. В базе Б. Геддес военный режим, проводящий регулярные выборы, продержался 20 лет, военный режим без выборов — шесть лет, а военный режим с нерегулярными выборами — девять лет. Персона-листские режимы с регулярными выборами также продержались в два раза дольше (21 год), чем без выборов (12 лет) [Geddes, 2006]. Но авторитарные лидеры соглашаются на испытание выборами исключительно для уменьшения угрозы неэлекторального свержения и «вследствие небольших затрат управления этими рисками» [Cox, 2007].

Итак, политические партии, парламенты и выборы являются основными элементами, способными сохранить недемократический режим ненасильственными способами. Эти институты не приводят к смене лидерства, не являются инструментом вертикальной ответственности, однако они необходимы для разрешения внутрирежимных конфликтов и предотвращения потенциальной дестабилизации режима. По мнению Б. Геддес, «с точки зрения диктатора, партии поддержки и выборы — ключевые элементы его

персональной стратегии выживания» [Geddes, 2006]. Выборы и парламенты разделяют оппозицию, так как обеспечивают селективную кооптацию лояльных фракций (партий) и предотвращают появление объединенного оппозиционного режиму фронта.

Недемократические режимы и переходы к демократии

Исследование А. Пшеворского и Дж. Ганди показывает, что недемократические режимы склонны к самовоспроизводству: после военных режимов возникают новые военные режимы, а на смену гражданским (в том числе однопартийным) диктатурам приходят новые гражданские диктатуры, а совсем не демократии. Механизм такого развития прост: автократы всегда оказываются перед лицом двух угроз — со стороны правящей элиты и со стороны аутсайдеров из общества. Традиционный способ борьбы с явными или предполагаемыми угрозами с использованием насилия и репрессий является, во-первых, достаточно затратным, во-вторых, не всегда эффективным для предотвращения новых заговоров и попыток переворотов, в-третьих, еще более подрывающим легитимность (в том числе и на международной арене) нелегитимного режима [Gandhi, Przeworski, 2007]. В базе данных Б. Геддес только 34% режимов перешли к другому типу авторитаризма [Geddes, 1999], у Хадениуса — 77% режимных изменений привели к новому типу авторитаризма [Hadenius, 2007]. Однопартийные режимы могут трансформироваться в демократии, многопартийные ограниченные режимы и многопартийные режимы с доминирующей партией, а военные режимы, как правило, переходят в режим ограниченной многопартийности [Hadenius, Teorell, 2007].

Однопартийные режимы редко трансформируются в демократии, только 19% режимов перешли к демократии, остальные либо распались в результате военных переворотов (39%), либо трансформировались в режимы с доминирующими партиями (33%). Режимы с доминирующими партиями демонстрируют лучшие показатели: 29% перешли к демократии [Magaloni, Kricheli, 2010, p. 130-131]. Так как доминирующая стратегия однопартийных режимов направлена на предотвращение протестов и требований перемен, только в случае давления «извне» или «снизу» лидеры однопартийных режимов готовы начать либерализацию и далее

демократизацию, причем только «однопартийные режимы под давлением» обладают потенциалом к переговорному транзиту. Это объясняется тем, что, с одной стороны, попытки удержания власти приводят к уступкам в процессах демократизации, а с другой стороны, переговоры могут обеспечить достойный уход и предотвратить насильственное свержение. Благодаря такой тактике сохранения инициативы в транзите многим бывшим партиям-гегемонам удается удержать свои позиции в новых демократиях и псевдодемократиях (новых соревновательных системах с доминирующей партией).

В военных режимах демократические транзиты могут начинаться после внутренних разногласий и расколов и имеют больше шансов на успех, особенно при повторной демократизации. Армия по природе своей всегда готова «вернуться в казармы», поэтому при условии получения определенных гарантий транзит к демократии, скорее всего, должен быть пактированным, а не насильственным. Именно предпочтения военных объясняют наименьшую среднюю продолжительность существования военных режимов по сравнению с недемократическими режимами другого типа и наиболее вероятный путь транзита [Geddes, 1999]. Военные режимы, в отличие от других недемократических режимов, готовы к реформированию, и любые попытки сохранения военным режимом своей власти обычно исходят из стремления сохранить единство армии и получить амнистию за прошлые преступления.

Военные режимы могут согласиться на передачу власти гражданскому правлению и на демократизацию в случае получения гарантий соблюдения их корпоративных интересов (единство и честь армии) и отсутствия преследования за преступления против человечности. Учитывая, что такие гарантии легче получить, если военный режим сам начинает переход к демократии, оптимальными моделями для транзита являются трансформация и трансрасстановка. Наименее желательная с точки зрения военных лидеров модель замены возможна в случае, когда неэффективный военный режим с расколотой элитой не предпринимает шагов в сторону демократии и противостоит широкой антирежимной мобилизации масс или проигрывает войну. Результаты изменений военных режимов: 33% изменений привели к демократии, 27 — к режимам с

доминирующими партиями, 8% — к однопартийным режимам [Ма§а1ош, КгюЬеН, 2010, р. 130-131].

При персоналистском режиме все решения всегда контроли -руются лидерами, и оппозиционные фракции или личности, в редких случаях появляющиеся в окружении лидера, практически не имеют шансов организовать ни переворот, ни успешный транзит. Оппозиция в режимах личной диктатуры в случае победы и последующего смещения лидера получит больше преимуществ, чем оппозиционные фракции в однопартийных режимах, однако возможные риски неудачи являются сдерживающими факторами, поэтому в нормальных обстоятельствах оппозиция редко выступает против диктатора. Так как присоединение к оппозиции может быть очень рискованным мероприятием, члены клики имеют еще меньше альтернатив, и поэтому присоединяются к ней только при очень хороших шансах на успех. Большинство персоналистских режимов распадается после смерти лидера, поэтому для сохранения преемственности лидеры часто создают партии, сохраняют парламенты и вводят институт выборов, что может привести к трансформации персоналистских режимов в однопартийные или режимы с доминирующей партией. Анализ Геддес демонстрирует, что персонали-стские режимы наименее склонны начинать демократические преобразования и осуществлять пактированный транзит. Распады личных диктатур, таким образом, чаще всего осуществляются только насильственным способом в результате массовых протестов, революций, переворотов, гражданских войн и внешнего вмешательства, и не всегда на смену диктатуре приходит демократия.

Наиболее благоприятен для развития демократии режим ограниченной многопартийности, «соревновательный авторитаризм» С. Левицкого и Л. Уэя или «электоральный авторитаризм» А. Шед-лера. Соревновательные авторитарные режимы представляют собой полудемократии разного типа, от приближающихся к электоральным демократиями по уровню плюрализма, конкурентности и соблюдения гражданских прав, но нарушающих критерии демократических выборов, систем с доминирующей партией, в которых правящая партия широко использует любые средства принуждения, патронажа и контроля для превращения любой оппозиции во второстепенную силу, до персоналистских режимов, а также целый ряд промежуточных вариантов. Главное отличие подобных режи-

мов от автократий — это готовность толерантно относиться к функционированию (но не победе) оппозиционных партий, однако даже это, по мнению Даймонда, создает условия для будущего прорыва к электоральной демократии [Diamond, 2002].

С точки зрения Дж. Браунли, «выборы являются симптомами, а не причинами режимных изменений» [Brownlee, 2007, p. 10]. Действительно, согласие на участие в соревновательных выборах является своеобразным симптомом изменения позиции авторитарных лидеров. Еще С. Хантингтон в «Третьей волне» писал, что для любого диктатора лучше потерять пост при демократии, чем жизнь при авторитаризме. Современные исследования показывают, что все диктаторы выигрывают, если следующим лидером будет демократ: после перехода к демократии 77% гражданских и 84% военных лидеров сохранили свободу и получили шансы на участие в политической жизни [Templeman, 2010, p. 37].

Литература

Acemoglu D., Robinson J.A., Verdier T. Kleptocracy and divide-and-rule: A model of personal rule: Paper presented as the Marshall Lecture at the European economic association’s Annual meetings. — Stockholm. — 24 August 2003. — Mode of access: http://www.international.ucla.edu/cms/files/acemoglue_robinson_verdier.pdf (Дата обращения: 5.6.2012.) — 33 p. Acemoglu D., Egorov G., Sonin K. Political economy under weak institutions: Do juntas lead to personal rule? // American economic review: Papers & proceedings. — Nashville, 2009. — Vol. 99, N 2. — P. 298-303. Brownlee J. Authoritarianism in the age of democratization. — N.Y.: Cambridge univ. press, 2007. — 264 p.

Brownlee J. And yet they persist: Explaining survival and transition in neopatrimonial regimes // Studies in comparative international development. — New Brunswick, NJ, 2002. — Vol. 37, N 3. — P. 35-63. Brownlee J. Portents of pluralism: How hybrid regimes affect democratic transitions //

American journal of political science. — Hoboken, NJ, 2009. — Vol. 53, N 3. — P. 515-532. The logic of political survival / Bueno de Mesquita B., Smith A., Siverson R., Morrow J. — Cambridge: MIT Press, 2003. — 550 p. Cheibub J.A., Gandhi J., Vreeland J.R. Democracy and dictatorship revisited // Public choice. — Dordrecht, Norwell, MA, 2010. — Vol. 143, N 1. — P. 67-101.

CoxG.W. Authoritarian elections and leadership succession, 1975-2000. — November

2007. — Mode of access: http://igs.berkeley.edu/programs/seminars/ppt/papers/cox_ 20071119.pdf (Дата обращения: 05.06.2012.)

Diamond L. Thinking about hybrid regimes // Journal of democracy. — Baltimore, MD, 2002. — Vol. 13, N 2. — P. 21-35.

Egorov G., Sonin K. Dictators and their viziers: Agency problems in dictatorships // William Davidson institute Working paper. — 2005. — N 735. — Mode of access: http://www.wdi.umich.edu/files/Publications/WorkingPapers/wp735.pdf (Дата обращения: 5.6.2012.) — 35 p.

Ezrow N., Frantz E. The politics of dictatorship: Institutions and outcomes in authoritarian regimes. — Boulder: Lynne Rienner, 2011. — 133 p.

Frantz E. Breaking down the residual category: Policy stability among dictatorships from a veto players perspective. — April 2003. — Mode of access: http://ssrn.com/ abstract=904263 — 39 p.

Frantz E. Tying the dictator’s hands: Leadership survival in authoritarian regimes. -March 2007. — Mode of access: http://ssrn.com/abstract=975161 — 31 p.

Gandhi J. Political institutions under dictatorship. — N.Y.: Cambridge univ. press,

2008. — 232 p.

Gandhi J., Przeworski A. Authoritarian institutions and the survival of autocrats // Comparative political studies. — Thousand Oaks, CA, 2007. — Vol. 40, N 11. -P. 1279-1301.

Gandhi J., Przeworski A. Cooperation, cooptation, and rebellion under dictatorship // Economics & politics. — Oxford, 2006. — Vol. 18, N 1. — P. 1-26.

Geddes B. Minimum-winning coalitions and personalization in authoritarian regimes // Annual meetings of the American political science association. — Chicago, 2004. -Mode of access: http://www. sscnet.ucla.edu/polisci/cpworkshop/papers/geddes.pdf (Дата обращения: 5.6.2012.) — 32 p. uploads/authoritarian-elections.doc (Дата обращения: 5.6.2012.) — 30 p.

Greene K.F. The political economy of authoritarian single-party dominance // Comparative political studies. — Beverly Hills, CA, 2010. — Vol. 43, N 7. — P. 807-834.

Huntington S.P. Political order in changing societies. — New Haven; L.: Yale univ. press, 1968. — 488 p.

Hadenius A., Teorell J. Pathways from authoritarianism // Journal of democracy. — Baltimore, MD, 2007. — Vol. 18, N 1. — P. 143-156.

MagaloniB. Voting for autocracy: Hegemonic party survival and its demise in Mexico. — Cambridge: Cambridge univ. press, 2006. — 296 p.

Magaloni B. Credible power-sharing and the longevity of authoritarian rule // Comparative political studies. — Beverly Hills, CA, 2008. — Vol. 41. — P. 715-741.

Magaloni B., Kricheli R. Political order and one-party rule // Annual review of political science. — Palo Alto, CA, 2010. — N 13. — P. 123-43.

Magaloni B. The game of electoral fraud and the ousting of authoritarian rule // American journal of political science. — Hoboken, NJ, 2010. — Vol. 54, N 3. — P. 751-765.

SchedlerA. Elections without democracy: The menu of manipulation // Journal of democracy. — Baltimore, MD, 2002. — Vol. 13, N 2. — P. 36-50.

Smith B. Life of the party: The origins of regime breakdown and persistence under single-party rule // World politics. — Washington, D.C., 2005. — Vol. 57, N 3. — P. 421-451.

Snyder R., Mahoney J. The missing variable: Institutions and the study of regime change // Comparative politics. — Chicago, Ill, 1999. — Vol. 32, N 1. — P. 103-122.

SvolikM.W. Power sharing and leadership dynamics in authoritarian regimes // American journal of political science. — Hoboken, NJ, 2009. — Vol. 53, N 2. — P. 477-494.

Svolik M.W. The politics of authoritarian rule. — Cambridge: Cambridge univ. press, 2012. — В печати.

Templeman K.A. Who’s dominant? Incumbent longevity in multiparty regimes, 19502006: APSA 2010 annual meeting paper. — Mode of access: http://ssrn.com/abstract= 1657512 (Дата обращения: 5.6.2012.) — 69 p.

Wintrobe R. Dictatorship: Analytical approaches // The Oxford handbook of comparative politics / C. Boix, S.C. Stokes (eds.) — N.Y.: Oxford univ. press, 2007. — P. 363394.

Wright J., Escribà-Folch A. Authoritarian institutions and regime survival: Transitions to democracy and subsequent autocracies. — October 2010. — Mode of access: Link: http://www.personal.psu.edu/jgw12/blogs/josephwright/Wright%20Escriba%20BJPS% 20Final.pdf (Дата обращения: 6.6.2012.) — 49 p.

Общая характеристика демократических и недемократических режимов. — Ответы на вопросы — Ответы на экзаменационные билеты

Деление политических систем на демократические и недемократические широко распро-странено в современ¬ной политической науке и политической практике. В ос¬нову такой типо-логии положено использование двух критериев: характера политического режима и уровня развития гражданского общества. Понятие «политический режим» характеризует сред¬ства и методы осуществления политической власти. По¬литические режимы, опирающиеся преимущественно на такой метод осуществления политической власти, как насилие, считаются недемократическими. Демокра¬тический политический режим основывается на выяв¬лении воли большинства путем голосования и в осуще¬ствлении этой воли опирается на закон.
Демократическая политическая система основывается на демократическом политиче-ском режиме и развитом гражданском обществе. Государство ограничено граждан¬ским об-ществом, передавая или деля с его институтами часть своих регулятивных функций в эконо-мической, со¬циальной и духовной сферах общественной жизни. 
Недемократические политические системы часто обо¬значаются термином «автокра-тия» (от rpeч. autokrateia— самовластие, самодержавие). Под автократией понима¬ется неог-раниченная власть одного лица или группы лиц. С древности и вплоть до XX в. автократия была преобладающей формой осуществления политической власти. Тирания Древней Гре-ции, диктатура и цезарист¬ская империя в Древнем Риме, деспотия на Востоке, абсолютная монархия в средние века — вот лишь неко¬торые исторические формы автократии.
В XX в. автократические системы принято делить на авторитарные и тоталитарные. И те и другие основываются на недемократическом политическом режиме. Принци¬пиальное различие между ними состоит в отношении к гражданскому обществу. Авторитарная политическая система (авторитаризм) характеризуется неограниченной властью одного человека (диктатора, монарха) или груп¬пы людей (политическая партия, военная хунта и т. п.), которая запрещает и подавляет всякую деятельность, угрожающую ее позициям. Безжалостная (или весьма жестокая) по отношению к своим противникам, авто¬ритарная система достаточно нейтрально относится к деятельности, не угрожающей ее правлению. Государст¬во, как правило, не вмешивается в частную жизнь че¬ловека; гражданское общество или отдельные его ин¬ституты сохраняют относительную автономию.
В отличие от авторитаризма тоталитарная политиче¬ская система стремится к контро-лю над всеми сферами общественной жизни, вмешивается в частную жизнь чело¬века. Авто-ритаризм требует послушания, тоталитаризм — покорности и поклонения. Характерная черта тотали¬тарной системы — идеологический контроль. Общест¬венный институт, осуществляю-щий идеологический кон¬троль (политическая партия, церковь и т. п.) подчиняет себе государственные структуры, общественные организа¬ции, средства массовой информации. Тоталитаризм — специфический феномен XX в., так как только технологи¬ческие возможности индустриального общества позво¬лили осуществить эффективный политический и идеоло¬гический контроль над всеми сферами жизни общества. Основные критерии демократии.
1. Юридическое признание и институциональное выражение суверенной власти народа.
2. Периодическая выборность основных органов государства. 
3. Равенство прав граждан на участие в управлении государством. Этот принцип требует как минимум равенства избирательных прав. А в современной, сложно организованной политической системе он предполагает также свободу создавать политические партии и дру-гие ассоциации для выражения воли граждан, свободу мнений право на информацию и на участие в конкурентной борьбе за занятие руководящих должностей в государстве.
4. Принятие решений по большинству и подчинение меньшинства большинству при их осуществлении.
Всеобщая и социально ограниченная демократии. Ограничение народа определенными классовыми или демографическими рамками дает основание характеризо¬вать государства, подвергающие политической дискрими¬нации определенные группы населения и, в частно-сти, не предоставляющие им избирательных прав, как социально ограниченные демократии, необходимо отличать их от всеобщих демо¬кратий — государств с равными политическими правами для всего взрослого населения. Вплоть до начала XX века ни одна из ранее существовав¬ших демократий не предоставляла всему взрослому населе¬нию страны равных политических прав. Это были преиму¬щественно классовые и патриархальные (только для мужчин) демократии. Примерно в этот же период в истории политической мысли преобладала трактовка народа как, простого люда, неимущих нижних слоев, черни, составля¬ющих большинство общества. Такое понимание демоса встречается еще у Аристотеля, который считал демокра¬тию неправильной формой государства, трактовал ее как власть демоса, черни, не способной к управлению, взвешен¬ным, рациональным решениям, учитывающим общее благо. В современной политической теории такой тип прав-ления отражает понятие «охлократия», что в переводе с греческого означает «власть черни, толпы».
 Народ как сложная общность людей имеет определенную структуру, состоит из конкрет-ных личностей. В зависимости от того, рассматривается ли он как совокупное самостоятель-ных, свободных индивидов, как взаимодействие вне различных групп, преследующих в политике свои собственные, специфические интересы, или же как единое гомогенное целое, субъект, у которого доминируют общие интересы и воля, концепции и реальные модели де-мократии делятся соответственно на индивидуалистические, плюралистические (группо-вые) и коллективистские.
В первом случае непосредственным источником власти считается личность, во втором — группа, в третьем — весь народ (нация, класс). Расхождения в понимании народо¬властия имеют фундаментальное значение при построении реальных политических систем. Они оп-ределяют, например, глубокие, принципиальные различия между классической либераль-ной, современной западной и социалистической демократиями. В зависимости от того, как народ участвует в управлении, кто и как непосред¬ственно выполняет властные функции, де-мократия делит¬ся на прямую, плебисцитарную и представительную. В прямых формах народовластия граждане сами непосредственно участвуют в подготовке, обсуждении и принятии решений. Важным (вторым) каналом участия граждан в осущест¬влении власти является плебисцитарная демократия. Раз¬личие между ней и прямой демократией проводится не всегда, поскольку обе эти формы участия включают непо¬средственное волеизъявление народа. Однако между ними существует и различие. Суть его состоит в том, что если прямая демократия предполагает участие граждан на всех важнейших стадиях процесса властвования — в подготовке и принятии политических решений и контроле за их осуществлением, то при плебисцитарной демократии воз¬можности политического влияния граждан сравнительно ограничены. Им предоставляется право посредством голо¬сования одобрить или отвергнуть тот или иной проект зако¬на или другого решения, который обычно готовится президентом, правительством, партией или инициативной группой. Возможности участия основной массы населения и подготовке таких проектов очень невелики даже в тех случаях, когда непосредственно самим гражданам предо¬ставляется право подготавливать и выносить их на рассмотрение законодательных органов или на всенародное голосование.
Третьей, ведущей в современных государствах формой политического участия является представительная демократия. Ее суть — в опосредованном участии граждан в принятии решений, в выборе ими своих представителей в органы власти, которые призваны выражать и защищать, их интересы, принимать законы и отдавать распоряжения. Представительная демократия необходима особенно в тех случаях, когда вследствие больших территорий или других причин затруднено регулярное непосредственное участие граждан в голосованиях, а также когда принимаются слож¬ные решения, понимание которых трудно для неспециа-листов.
Политический режим – это методы осуществления политической власти, итоговое полити-ческое состояние в обществе, которое складывается в результате взаимодействия и противо-борства различных политических сил, функционирования всех политических институтов и ха-рактеризуется демократизмом или антидемократизмом. Понятие «политический режим» характеризует сред¬ства и методы осуществления политической власти. 
Демократическая политическая система основывается на демократическом политическом режиме и развитом гражданском обществе. Государство ограничено граждан-ским обществом, передавая или деля с его институтами часть своих регулятивных функций в экономической, со¬циальной и духовной сферах общественной жизни. Демократический режим — это режим, основанный на признании принципа равенства и свободы всех людей, участии народа в управлении государством. Предоставляя своим гражданам широкие права и свободы демократическое государство не ограничивается только их провозглашением, т.е. формальным равенством правовых возможностей. Оно обеспечивает для них социально-экономическую основу и устанавливает конституционные гарантии этих прав и свобод.  
В целом можно говорить о том, что демократический режим обладает следующими чертами: 1. Источником власти в государстве является народ. Он избирает власть и наделяет ее правом решать любой вопрос, опираясь на собственное мнение. Законы страны защищают народ от произвола власти и власть от произвола отдельных людей. 2. Политическая власть носит легитимный характер и осуществляет свои функции в соответствии с принятыми законами. 3. Для демократического режима характерно разделение властей (отделение друг от друга законодательной, исполнительной и судебной власти). Парламент наделен исключительным правом издавать законы. Высшая исполнительная власть (президент, правительство) имеет право законодательной, бюджетной, кадровой инициативы. Высший судебный орган наделен правом определять соответствие издаваемых законов конституции страны. В условиях демократии три ветви власти уравновешивают друг друга. 4. Демократический режим характеризуется правом народа влиять на выработку политических решений (путем одобрения или критики в средствах массовой информации, демонстраций или лоббистской деятельности, участия в предвыборных кампаниях). Политическое участие народа в выработке принимаемых решений гарантируется конституцией страны, а также международными правовыми нормами. 5. Важной характеристикой демократического политического режима является политический плюрализм, предполагающий возможность образования двух- или мно-гопартийной системы, конкуренция политических партий и их влияние на народ, существова-ние на законных основаниях политической оппозиции как в парламенте и вне его. 6. Демо-кратический политический режим характеризуется высокой степенью реализации прав чело-века. К ним относятся нормы, правила и принципы взаимоотношений государства и граждан. 
Либеральный режим — это собственно не режим осуществления власти, а условие суще-ствования самой цивилизации на определенном этапе ее развития, даже финальный итог, которым и заканчивается вся эволюция политической организации общества, наиболее эф-фективная форма такой организации. В теории государства и права либеральными называются также политические методы и способы осуществления власти, которые основаны на системе наиболее демократических и гуманистических принципов. Эти принципы прежде всего характеризуют экономическую сферу взаимоотношений личности и государства. При либеральном режиме в этой сфере человек обладает собственностью, правами и свободами, экономически самостоятелен и на этой основе становится политически самостоятельным. При либерализме государственная власть формируется путем выборов, исход которых зависит не только от мнения народа, но и от финансовых возможностей тех или иных партий, необходимых для проведения избирательных кампаний. Система «сдержек и противовесов” способствует уменьшению возможностей для злоупотребления властью. Население должно обладать достаточно высоким политическим, интеллектуальным и нравственным сознанием, правовой культурой. 
«Авторитаризм (от лат. auctoritas – власть) – система власти, характерная для антиде-мократических политических режимов. Крайняя форма авторитаризма – тоталитаризм”. В це-лом же авторитарной политической системе присущи следующие черты: 1.Автократизм (са-мовластие) или небольшое число носителей власти. 2.Неограниченность власти, её непод-контрольность гражданам. При этом власть может править с помощью законов, но она их принимает по своему усмотрению. Опора (реальная или потенциальная) на силу. Авторитар-ный режим может не прибегать к массовым репрессиям и пользоваться популярностью по-пулярностью среди широких слоёв населения. 3.Монополизация власти и политики, недопу-щение политической оппозиции и конкуренции. Присущее этому режиму определённое по-литико-институциональное однообразие не всегда результат законодательных запретов и противодействия со стороны властей. 4.Отказ от тотального контроля над обществом, не-вмешательство или ограниченное вмешательство во внеполитические сферы и прежде всего в экономику. Власть занимается главным образом вопросами собственной безопасности, об-щественного порядка, обороны, внешней политикой, хотя она может влиять и на стратегию развития, проводить достаточно активную социальную политику, не разрушая при этом ме-ханизмы рыночного саморегулирования. 5.Рекрутирование политической элиты путём кооп-тации, назначения сверху, а не конкурентной электоральной борьбы. 
Учитывая эти признаки авторитаризма, его можно определить как неограниченную власть одного лица или группы лиц, не допускающих политическую оппозицию, но сохра-няющую автономию личности и общества во внеполитических сферах. Авторитаризм вполне совместим с уважением всех других, кроме политических, прав личности. Оппозиция при ав-торитаризме не допускается. Провозглашается полный приоритет интересов государства над личностью, а права личности игнорируются. 
Тоталитарный политический режим (тоталитаризм)– один из видов политичесих ре-жимов, характеризующийся полным (тотальным) контролем государства над всеми сферами жизни общества”. Первоначально понятие «тотальное государство” имело вполне позитив-ное значение. Оно обозначало самоорганизующееся государство, тождественное с нацией, государство, где ликвидируется разрыв между политическим и общественно-политическим факторами. В государственном управлении тоталитарный режим характеризуется крайним централизмом. Практически управление выглядит как исполнение команд сверху, при кото-ром инициатива фактически отнюдь не поощряется, а строго наказывается. Местные органы власти и управления становятся простыми передатчиками команд. Особенности регионов (экономические, национальные, культурные, социально-бытовые, религиозные и др.), как правило, не учитываются. 
Хотя тоталитаризм называют крайней формой авторитаризма, существуют признаки, ко-торые характерны в особенности только тоталитаризму и отличающих все тоталитарные го-сударственные режимы от авторитаризма и демократии. Я считаю наиболее важными сле-дующие признаки: 1.всеобщая государственная идеология, 2.монополия государства на средства массовой информации, 3.монополия государства на все средства вооружения, 4.жестко централизованный контроль над экономикой, 5.одна массовая партия, возглавляе-мая харизматическим лидером, то есть исключительно одаренным и наделенным особым даром, 6. особо организованная система насилия, как специфического средства контроля в обществе. 
«Легитимация власти основывается на прямом насилии, государственной идеологии и личной приверженности граждан вождю, политическому лидеру (харизме). Правда и свобода личности фактически отсутствуют. Весьма важным признаком тоталитаризма является его социальная база и обусловленная ею специфика властвующих элит. Только одна партия имеет пожизненный статус правящей, выступает либо в единственном числе, либо «возглавляет” блок партий или иных политических сил, существование которых разрешено режимом. Такая партия, как правило, создается до возникновения самого режима и играет решающую роль в его установлении – тем, что однажды приходит к власти. Правящая партия объявляется ведущей силой общества, ее установки рассматриваются как священные догмы. Конкурирующие идеи о социальном переустройстве общества объявляются антинародными, направленными на подрыв устоев общества, на разжигание социальной вражды. Жесткий централизованный контроль над экономикой – важная черта тоталитарного режима. Здесь контроль служит двоякой цели. Во-первых, возможность рас-поряжаться производительными силами общества создает необходимую политическому режиму материальную базу и опору, без которой тоталитарный контроль в остальных сферах вряд ли возможен. Во-вторых, централизованная экономика служит в качестве средства по-литического управления. Например, люди насильно могут быть перемещены для работы в те области народного хозяйства, где не хватает рабочей силы. 
Проблемы демократии в современном мире:
1. демократия позволяет привести к власти недемократических правителей (Гитлер)
2. недоверие к демократии самой по себе
3. низкий уровень знаний общества – «большинство» неспособно разобраться в полити-ке – им легко управлять и манипулировать.
4. глобализация – распространение одного образца демократии.

9. Недемократические политические режимы. Философия

9. Недемократические политические режимы

Чтобы обнаружить природу политического режима, бывает достаточно тех представлений, которые имеют о нем далее наименее осведомленные люди: «…республиканское правление — это то, при котором верховная власть находится в руках или всего народа или части его; монархическое — при котором управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; между тем как в деспотическом все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного лица»[515].

Монархия (от греч. monarchia — единовластие) — это такое государственное устройство, при котором управление государством находится в руках одного человека и по наследству остается в одной семье. В наследственной монархии исключены те споры и гражданские войны, которые могут возникнуть при смене престола в выборной монархии, ибо честолюбивые могущественные особы не могут питать никакой надежды на трон. Монарх не в состоянии непосредственно осуществлять всю полноту власти и частично доверяет реализацию отдельных функций государственным чиновникам. Монархическая форма правления сохранилась и поныне, например в Великобритании, Испании, Швеции, но тут власть монархии ограничена конституцией, законодательные функции переданы парламенту, а исполнительные — правительству.

В рабовладельческих и феодальных государствах монархия выступала как неограниченная деспотия. Г. Гегель писал, что извращением монархии является деспотизм, когда правитель осуществляет управление государством по своему произволу. При этом Гегель подчеркивает, что государственное устройство зависит главным образом от характера народа, от его нравов, степени образованности, образа жизни и численности.

Следует упомянуть также такой недемократический режим, как олигархия (от греч. oligarchia — власть немногих) — политическое и экономическое господство, правление небольшой группы рабовладельцев, крепостников, капиталистов, милитаристской верхушки; финансовая олигархия — группа крупнейших капиталистов, владеющих промышленными и банковскими монополиями, фактически господствующих в экономической и политической жизни общества.

К недемократическим режимам относится и авторитарный (от лат. autoritas — власть, влияние), базирующийся на антиправовой концепции и практике властвования. К историческим формам такого режима относятся азиатские деспотии, тиранические режимы древности, абсолютистские режимы средневековья, Нового времени, а также военно-полицейские и фашистские режимы. Такого рода режимы именуются также тоталитарными (от лат. totalitas — цельность, полнота). При тоталитарных режимах власть основывается на однопартийной системе и все пронизывающей, навязанной сверху идеологии. Это относится к культуре, экономике, общественной и личной жизни. Сам термин «тоталитаризм» ввел Б. Муссолини для характеристики руководимого им движения и режима. При этом он использовал идеи включившегося в фашистское движение итальянского философа-неогегельянца Дж. Джантиле (1875–1944) о тоталитарном государстве как воплощении нравственного духа народа, о растворении индивидуальности в тотальных политических структурах. Джантиле вошел в фашистское правительство Муссолини. Он считал, что никаких границ государственного вмешательства в частную жизнь человека не существует. В антиутопиях Е. Замятина «Мы» (1920), О. Хаксли «Прекрасный новый мир» (1932) тоталитарный строй описан как замкнутое рационально-технократическое общество, «расчеловечивающее человека», превращающее его в марионетку на основе психофизической инженерии и уничтожения морали, любви, религии, подлинного искусства и науки. С середины 30-х гг. различные концепции тоталитаризма распространяются в социально-философской и художественной литературе как осмысление практики нацизма и сталинизма. А. Кестлер, О. Мальро, Дж. Оруэлл, Ф. Боркенау и др. дали описание тоталитаризма как общества, качественно отличного от всех иных обществ, существовавших в истории. Тоталитарный режим в их концепциях базировался на таких принципах: всеохватывающая идеология, обращенная не к разуму, а к инстинктам и интуиции; монолитная партия как носитель этой идеологии и одновременно мощная машина власти над всеми сферами жизни общества и личности; наделяемый харизматическими способностями вождь; жесткий аппарат массового террора; абсолютизация национального превосходства и беспощадный антисемитизм и, наконец, военная агрессия, геополитические притязания.

В послевоенное время проводились многочисленные систематические исследования идеологических, политических, экономических и психологических источников и предпосылок тоталитаризма. В работе экономиста Ф. Хайека «Путь к рабству» (1944) генезис тоталитаризма связывался с антилиберальными и социалистическими политическими течениями второй половины XIX в., отрицавшими абсолютную ценность личности и рассматривавшими человека лишь как момент в движении к коллективной цели. В работе X. Арендт «Источники тоталитаризма» (1951) утверждалось, что существует отличие тоталитаризма от других форм государственного насилия — деспотии, тирании, диктатуры; прослеживалось превращение личности в элемент тоталитарной системы, для которого характерно сочетание безотчетной веры с крайним цинизмом. «Тоталитарный человек» есть атомизированный, отчужденный индивид, представитель «массы», сплачиваемый в коллективные социальные единицы с помощью насилия и тотальной идеологической манипуляции. Идеальной моделью тоталитаризма Аренд считала нацистский концлагерь, в котором у человека разрушались разумные мотивы поведения, мораль (исчезала грань между добром и злом), а затем (из-за голода и пыток) нормальные, психические и психо-физиологические реакции. В коллективном исследовании, проведенном под руководством немецкого философа В. Адорно, «Авторитарная личность» (1950) выявлялись общие черты людей, обнаруживающих наибольшую склонность к нацистской пропаганде. Для них характерны деформация традиционных ценностей, неуверенность в устойчивых социальных группах, отсутствие собственного Я. У такого рода людей якобы складывается «тоталитарный синдром» — невозможность самодетерминации и готовность полностью подчиниться тому, кто обещает стабильное существование.

В более широком смысле тоталитаризм нередко связывается с выходом в XX в. на политическую сцену «массового человека» (О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, Н.А. Бердяев), якобы легко попадающего в ситуации экономических и военных потрясений под действие пропаганды национализма, антисемитизма и мифологии «народности». Экономические корни тоталитаризма усматриваются в стремлении в экстремальных условиях решать экономические проблемы путем централизации управления, командно-административного планирования и контроля над народным хозяйством. Считалось, что когда этот процесс разрушает механизмы самоорганизации экономики, начинается роковое движение общества к тоталитаризму. В ряде стран южной и восточной Европы тоталитаризм явился следствием «диктатуры модернизации»: эти общества столкнулись с задачей провести форсированную индустриализацию и совершить экономический рывок в условиях технологического отставания и низкого уровня образования, политической и экономической культуры людей, засилья патриархальных отношений. В такой ситуации была сделана ставка на сильную власть, подавление рыночных отношений, мобилизацию народа с помощью идеологических мифов и насилия на совершение экономического чуда. Реализация этих идей разрушала традиционные социальные институты, вела к бюрократизации и милитаризации общества и в конечном счете заводила в тупик тоталитаризма, нашедшего свое пагубное выражение в России в виде сталинизма, а в Германии в виде фашизма с Гитлером во главе[516].

Тоталитарное государство есть всеобъемлющее государство, исходящее из того, что самодеятельность граждан не только не нужна, но даже вредна, а их свобода опасна, а потому и нетерпима. Ключевой принцип для этого государства — нетерпимость ко всему, что не служит его и только его интересам. Властный центр в лице генсека или фюрера и их окружения) призван все знать, все предвидеть, все планировать, все предписывать, тем самым отнимая у народа его свободную самодеятельность. Если демократическое государство исходит из того, что у каждого человека есть сфера частного интереса и он в ней вполне свободен, то тоталитарное государство признает, что есть только государственный интерес. Демократическое государство исходит из того, что человек думает свободно, верует свободно, свободно строит свои жизненные планы и поступки. Тоталитарное же государство следит не только за действиями, но и за мыслями и даже за настроениями людей. Здесь правдой считается то, что нужно этому режиму, а за истинную правду можно угодить в тюрьму. Средства информации в таком государстве и гуманитарная сфера знания обычно пребывают в состоянии обтекаемой серости и вместо информации преподносится дезинформация, рассчитанная не на информирование населения, а на дрессировку, выработку тоталитарного образа мышления, нужного режиму, положительно воспринимающего официальные призывы агрессивного толка вроде «бей, бей и бей» или «разоблачай, разоблачай и разоблачай». Все это возможно только при проведении самой последовательной диктатуры, основанной на единстве власти и непременно однопартийной системы и беспощадном терроре[517].

Крайней формой тоталитаризма является фашизм (от лат. fascismo, fasio пучок, связка, объединение) — это открыто террористическая диктатура, направленная на подавление всех демократических свобод и прогрессивных общественных движений, осуществление насилия над массами через всеобъемлющую государственно-политическую машину, включающую систему массовых организаций и разветвленный аппарат идеологического воздействия, дополняемый системой массового террора. Идеология фашизма — воинствующий расизм, шовинизм[518], насилие, культ вождя, тотальная власть государства, всеобщий контроль над личностью, милитаризация всех сфер жизни общества. Широко используя демагогические формы пропаганды (апологеты фашизма утверждали, что в государстве не существует больше свободного остояния мысли; имеются лишь мысли правильные и мысли, подлежащие истреблению), разжигая у народа шовинистические и захватнические настроения, фашизм являет собой опасный для человечества режим, идеологию и насквозь агрессивную практику[519].

Во многом близким, а в чем-то даже тождественным ему в способах государственного управления является такой тоталитарный режим, как сталинизм, который называют казарменным социализмом. (Не случайно партия немецких фашистов именовалась национал-социалистской.) Удивительный парадокс: В. Ленин, комментируя идеи К. Маркса и преимущественно Ф. Энгельса о государстве, говоря о значимости создания социалистического государства, заканчивает свой анализ идеей о неминуемом отмирании государства, прямо смыкающейся с принципами анархизма. Утверждая эту идею, Ленин, а потом уже и Сталин создали тоталитарное государство. (И все это у нас было принято характеризовать как гениальное учение Ленина о государстве.) Далее, Ленин вслед за Марксом и Энгельсом боролся за создание диктатуры пролетариата. Но Ленин, а потом уже и Сталин создали по существу не диктатуру пролетариата, а диктатуру номенклатуры во главе с политбюро. И само политбюро, как и вся коммунистическая партия в целом, находились под железной пятой диктатора Сталина, а для диктатора нет закона — он сам для себя закон.

Фашизм отличался от сталинизма прежде всего тем, что при фашизме агрессия и террор были направлены в первую очередь на чужие территории, на эксплуатацию и истребление народов завоеванных территорий. В отличие от сталинизма немецкому фашизму были присущи еще и расизм (чванство своей арийской расой), звериная ненависть к евреям и вытекающая из этого политика уничтожения огромных масс этого народа. Сталинизм же истреблял свой собственный народ. И при сталинизме, и при фашизме власти (в лице вездесущего НКВД-КГБ в СССР или гестапо в гитлеровской Германии) пытались держать под контролем всю жизнь народа, все помыслы и поступки людей. Ф.М. Достоевский, предвидя опасность тоталитаризма, говорил в «Дневнике писателя»: «Главное — равенство. Первым долгом понижается уровень образования, наук и талантов… Цицерону обрезается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями… Рабы должны быть равны… В стаде должно быть равенство… Жажда образования уже есть жажда аристократическая…» Так было на самом деле, но средства «массовой дезинформации» утверждали: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» В таком тумане лжи строился социализм со взором на сияющие высоты коммунизма. При этом достижение этих высот каждый раз переносилось почему-то на двадцать лет.

Характеризуя коммунизм как противоестественный и противообщественный строй, И.А. Ильин говорит, что его построение свелось к попытке создать такой режим, который покоится целиком на началах ненависти, взаимного преследования, всеобщей нищеты, всеобщей зависимости и полного подавления личности. В основе коммунизма, продолжает Ильин, лежит идея классовой ненависти, зависти и мести, идея вечной классовой борьбы пролетариата с непролетариями; на этой идее строятся все образование и воспитание, хозяйство, государство и армия; отсюда взаимное преследование граждан, взаимное доносительство и искоренение. Проводится всеобщее изъятие имущества; добросовестные и покорные теряют все, недобросовестные грабят и втайне наживаются. После всеобщей экспроприации и пролетаризации оказывается, что в стране имеется только один монопольный работодатель диктаторское государство, ведомое монопольной коммунистической партией и управляемое аппаратом коммунистических чиновников[520]. Все потуги «построения» коммунизма осуществлялись и осуществляются (по-другому, видимо, это невозможно) только при помощи системы террора, т. е. насильственно, силой страха и крови. Всемогущество тоталитарного государства во главе с тираном возможно лишь там, где воля народа подавлена силой террора.

1.4.Недемократические режимы

Недемократические режимы делятся на два типа:

1.4.1.Тоталитаризм.

Понятие тоталитаризма происходит от латинских слов “TOTALITAS”- цельность, полнота и “TOTALIS” — весь, полный, целый. Обычно под тоталитаризмом понимают политический режим, основанный на стремлении руководства страны подчинить уклад жизни людей одной, безраздельно господствующей идее и организовать политическую систему власти так, чтобы она помогала реализации этой идеи.

Характерные черты тоталитарного режима:

  1. есть массовая партия (с жесткой, полувоенной структурой, претендующая на полное подчинение своих членов символам веры и их выразителям — вождям, руководству в целом), эта партия срастается с государством и концентрирует в себе реальную власть в обществе;

  2. партия организована не демократическим способом — она строится вокруг лидера. Власть идет вниз — от лидера, а не вверх — от масс.

  3. доминирует роль идеологии. Тоталитарный режим — это идеологический режим, где всегда есть своя “ Библия”. Идеология режима отражается также в том, что политический лидер определяет идеологию. Он в течение суток может изменить свое решение, как это случилось летом 1939 года, когда советские люди неожиданно узнали, что нацистская Германия больше не является врагом социализма. Наоборот, её система объявлялась лучшей, чем ложные демократии буржуазного Запада. Эта неожиданная интерпретация поддерживалась в течение двух лет до вероломного нападения нацистской Германии на СССР.

  4. тоталитаризм строится на монопольном контроле производства и экономики, а также на подобном контроле всех других сфер жизни, включая образование, средства массовой информации и т.д.

  5. при тоталитаризме существует террористический полицейский контроль. Полиция существует при разных режимах, однако, при тоталитаризме полицейский контроль террористичен в том смысле, что никто не станет доказывать вину, чтобы убить человека.

Термин «тоталитаризм» был введен в политический лексикон в 1925 г. лидером итальянских фашистов Б. Муссолини для характеристики созданного им режима. В 1929 г. газета «Таймс» употребила этот термин применительно к режиму, сложившемуся в Советском Союзе. После Второй мировой войны в западной политической науке стало общепринятым обозначать понятием «тоталитаризм» режимы, существовавшие в фашистской Германии, Советском союзе, странах «победившего социализма».1

В зависимости от господствующей идеологии тоталитаризм обычно подразделяют на коммунизм, фашизм и национал-социализм.

И все же тоталитаризм — исторически обреченный строй. Это общество — самоед, не способное к эффективному созиданию, рачительному, инициативному хозяйствованию и существующее главным образом за счет богатых природных ресурсов, эксплуатации, ограничения потребления большинства населения. Тоталитаризм — закрытое общество, не приспособленное к современному качественному обновлению, учету новых требований непрерывно изменяющегося мира.

1.4.2.Авторитаризм.

Одним из наиболее распространенных в истории типов политической системы является авторитаризм. По своим характерным чертам он занимает как бы промежуточное положение между тоталитаризмом и демократией. С тоталитаризмом его роднит обычно автократический, не ограниченный законами характер власти, с демократией — наличие автономных, не регулируемых государством общественных сфер, особенно экономики и частной жизни, сохранение элементов гражданского общества.

Характерные черты авторитарного режима:

  1. Автократизм (самовластие) или небольшое число носителей власти. Ими могут быть один человек (монарх, тиран) или группа лиц (военная хунта, олигархическая группа и т.д.).

  2. Неограниченность власти, её не подконтрольность гражданам, при этом власть может править с помощью законов, но их она принимает по своему усмотрению.

  3. опора (реальная или потенциальная) на силу. Авторитарный режим может не прибегать к массовым репрессиям и пользоваться популярностью среди широких слоев населения. Однако он обладает достаточной силой, чтобы в случае необходимости по своему усмотрению использовать силу и принудить граждан к повиновению.

  4. Монополизация власти и политики, недопущение политической оппозиции и конкуренции. При авторитаризме возможно существование ограниченного числа партий, профсоюзов и других организаций, но лишь при условии их подконтрольности властям.

  5. Отказ от тотального контроля над обществом, невмешательство во вне политические сферы и прежде всего в экономику. Власть занимается главным образом вопросами обеспечения собственной безопасности, общественного порядка, обороны, внешней политикой, хотя она может влиять ни на стратегию экономического развития, проводить достаточно активную социальную политику, не разрушая при этом механизмы рыночного самоуправления.

  6. Рекрутирование политической элиты путем введения в состав выборного органа новых членов без проведения дополнительных выборов, путем назначения сверху, а не конкурентной электоральной борьбы.

Исходя из вышеизложенного, авторитаризм – политический режим, при котором неограниченная власть сконцентрирована в руках одного человека или группы лиц, не допускающих политическую оппозицию, но сохраняющую автономию личности и общества во вне политических сферах. Авторитаризм вполне совместим с уважением всех других, кроме политических, прав личности.

Слабые стороны авторитаризма: полная зависимость политики от позиции главы государства или группы высших руководителей, отсутствие у граждан возможностей предотвращения политических авантюр или произвола, ограниченность политического выражения общественных интересов.

Достоинства авторитарного режима: высокая способность обеспечивать политическую стабильность и общественный порядок, мобилизовывать общественные ресурсы на решение определенных задач, преодолевать сопротивление политических противников.

Авторитарные режимы очень разнообразны. Это монархии, диктаторские режимы, военные хунты, популистские системы правления и др. Монархии — уже исчезающая категория авторитарных режимов. Не все монархии авторитарны. В Европе (Великобритания, Норвегия, Дания, Испания) монархии в принципе являются парламентскими демократиями. Но когда говорят о монархизме, как о подтипе авторитарных государств, то имеют в виду монархии в наименее развитых странах, где монархи являются действительными правителями (Иордания, Марокко, Саудовская Аравия). Военное правление: военные берут власть и правят страной. Политическая деятельность либо вообще запрещена, либо ограничена.

В современных условиях пост социалистических стран «чистый» авторитаризм, не опирающийся на активную массовую поддержку и некоторые демократические институты, едва ли может быть инструментом прогрессивного реформирования общества и способен превратиться в криминальный диктаторский режим личной власти.

Недемократические режимы — Docsity

Государственное бюджетное профессиональное Образовательное учреждение департамента здравоохранения города Москвы «Медицинский колледж № 2» РЕФЕРАТ Истории 34.02.01 Сестринское дело (на базе основного общего образования) Тема: «Недемократические режимы» Выполнила: Студентка 1 курса, группы 972 Кузьмина В.А. Преподаватель: Масягина В.А. Содержание Основная часть: Недемократические режимы 1. Тоталитаризм 2. Авторитаризм 3. Тоталитаризм и авторитаризм в XX веке. Вывод Список источников обществе; глубокого кризиса, охватывающего все стороны жизни; наконец, при необходимости решения стратегической задачи, исключительно важной для страны. В западной политической науке выделяют следующие признаки тоталитаризма: — единственная массовая партия; — монопольно существующая и признанная всеми идеология; — монополия на средства массовой информации; — монополия на средства вооруженной борьбы; — террористический контроль со стороны политической полиции; — централизованная система контроля и управления экономикой. Особенно следует отметить такой признак, как абсолютная концентрация власти в руках вождя, опирающегося на властвующую партию. Принцип вождизма или фюрерства отражает низкий уровень развития демократического сознания, возникает как выражение потребности в символе единства нации в условиях социальной нестабильности. Фюрер в фашистской Германии стоял во главе государства, выражал его волю; сила государства исходила от фюрера. Он имел неограниченную власть над подчиненными. Авторитет вождя не был основан на осознанном доверии, а имел скорее мистический, личностный характер. Тоталитаризм имеет две разновидности: 1) «левый» тоталитаризм, существовавший в форме советского коммунизма в СССР и других странах социализма; 2) «правый» тоталитаризм был представлен итальянским фашизмом, германским национал-социализмом, японским фашизмом, испанским и латиноамериканским фашизмом. Различие между «правым» и «левым» тоталитаризмом связано с их отношением к частной собственности: фашизм сохраняет частную собственность, а «левый» тоталитаризм национализирует ее. 2. Авторитаризм Авторитаризм (от лат. auctoritas — власть, влияние) — Форма власти, при которой носитель власти (например, диктатор, группа людей, руководитель предприятия или член семьи) провозглашает сам себя имеющим право на власть. Обоснованием для существования такой власти является исключительно мнение на этот счёт носителя данной власти. Авторитаризм как форма политической власти часто сочетается с Автократией (Форма отношения к власти) и Диктатурой (Форма осуществления власти), хотя это не обязательно. Например, любая революция, в том числе демократическая, будет проявлением авторитаризма (так как революция происходит тогда, когда существующая правовая система не может справиться с текущей ситуацией, а иной правовой системы пока не существует; революция полностью ломает существующую правовую систему и, находясь таким образом в правовом вакууме, авторитарно объявляет себя носителем власти)4. Авторитаризм обычно рассматривается как тип режима, который занимает промежуточное положение между тоталитаризмом и демократией. Однако подобная характеристика не указывает на сущностные признаки явления в целом, даже если принять во внимание то, какие черты от тоталитаризма, а какие от демократии можно обнаружить в нем. Сущностно значимым при определении авторитаризма является характер отношений государства и личности: они построены больше на принуждении, чем на убеждении. При этом авторитарный режим либерализирует общественную жизнь, не стремится навязывать обществу четко разработанной официальной идеологии, допускает ограниченный и контролируемый плюрализм в политическом мышлении, мнениях и действиях, мирится с существованием оппозиции. Руководство различными сферами жизни общества не столь тотально, нет строго организованного контроля над социальной и экономической инфраструктурами гражданского общества, над производством, профсоюзами, учебными заведениями, массовыми организациями, средствами массовой информации. Автократия (от греч. аutocratia — самодержавие, самовластие, то есть неограниченная часть одного лица) не требует демонстрации преданности со стороны населения, как при тоталитаризме, ей достаточно отсутствия открытого политического противостояния. Однако режим беспощаден к проявлениям реальной политической конкуренции за власть, к фактическому участию населения в принятии решений по важнейшим вопросам жизни общества. Авторитаризм подавляет основные гражданские права. Для того чтобы сохранить неограниченную власть в своих руках, авторитарный режим осуществляет циркуляцию элит не путем конкурентной борьбы кандидатов па выборах, а кооптацией (волевым введением) их в руководящие структуры. В силу того, что процесс передачи власти в подобных режимах осуществляется не посредством установленных законом процедур замены руководителей, а насильственно, эти режимы не являются легитимными. Однако, несмотря на отсутствие поддержки со стороны парода, автократии могут существовать длительное время и достаточно успешно. Они способны эффективно решать стратегические задачи, несмотря на свою нелегитимность. Примером подобных эффективных с точки зрения осуществления экономических и социальных преобразований могут быть авторитарные режимы в Чили, Сингапуре, Южной Корее, Тайване, Аргентине, странах арабского Востока. Указанные черты авторитаризма свидетельствуют об известном сходстве его с тоталитаризмом. Однако самое существенное различие между ними состоит в характере отношений власти с обществом и индивидом. Если при авторитаризме эти отношения дифференцированы и опираются на «ограниченный плюрализм», то тоталитаризм вообще отвергает всякий плюрализм и разнообразие социальных интересов. Причем тоталитаризм стремится ликвидировать не только социальный, но и идеологический плюрализм, инакомыслие. Авторитаризм не оспаривает право ма автономное самовыражение различных групп общества. Одна из современных типологий авторитарных режимов принадлежит немецкому политологу Д. Берг-Шлоссеру. Он выделяет следующие разновидности авторитаризма. Традиционные абсолютистские монархии — режимы, в которых отсутствует разделение властей, политическая конкуренция, власть сконцентрирована в руках узкой группы лиц, господствует идеология аристократического класса. Примером могут служить режимы в странах Персидского залива, а также в Непале, Марокко и т. д. Традиционные авторитарные режимы олигархического типа преобладают в Латинской Америке. Как правило, экономическая и политическая власть при таких режимах сосредоточена в руках нескольких влиятельных семейств. Один лидер сменяет другого при помощи переворота или фальсификации итогов выборов. Элита тесно связана с Церковью и военной верхушкой (например, режим в Гватемале). Гегемон истек ни авторитаризм новой олигархии создавался как режим, выражавший интересы компрадорской буржуазии, то есть той части буржуазии экономически отсталых, зависимых стран, которая осуществляла посредничество между иностранным капиталом и национальным рынком. Такие режимы существовали при президентстве Маркоса на Филиппинах (1972 — 1985), в Тунисе, Камеруне и т. д, Достаточно массовой разновидностью авторитарных режимов являются «военные режимы». Они бывают трех видов: В январе 2006 г. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) в своей резолюции N 1481 потребовала «демонстрировать наследие тоталитарных коммунистических режимов Восточной и Центральной Европы», так как преступления этих режимов они считают вполне сравнимыми с фашистскими. За этими весьма спорными и традиционно популистскими выводами может последовать и конкретный экономический счет к нашей стране. Авторитарный режим может существовать в иных формах. Он может быть основан на праве, моральных началах, но его нельзя отнести к режимам, где население участвует в управлении, а власть осуществляется наиболее эффективным способом. Власть не формируется и не контролируется народом. Представительные органы не играют ведущей роли в жизни общества. Парламент принимает решения, выработанные правящей элитой. В своих классических формах авторитаризм представляет собой жесткий правовой и квазиправовой порядок, при котором существует безусловная и безоговорочная субординация. Реальная жизнь контролируется этой элитой, не ограничивающей себя законом, особенно в части привилегий и льгот. В ее среде формируется узкий круг лиц, осуществляющих политическое руководство. Внутри ее выделяется лидер. Его влияние значительно, но принимать решения единолично он не склонен. Советы, рекомендации, обсуждения вопросов со своей командой ему необходимы. Общественное мнение не обожествляет лидера, но всецело полагается на его сильную личность. В авторитарном государстве управление осуществляется централизованно. Зачастую при таком режиме в относительно мягкой форме осуществляется проведение реформ, укрепление государства, сохранение его целостности и единства. Оппозиция при авторитаризме не допускается. В политической жизни могут участвовать несколько партий, но все они должны ориентироваться на линию, выработанную правящей партией. Оппозиционеры, как организации, так и граждане, жестоко наказываются. Власть может применять как законные, так и незаконные методы расправы. Личность практически теряет свои права и свободы, так как несмотря на формальное их провозглашение не разработан механизм их гарантии и реализации. Во взаимоотношениях с властью личность лишена гарантии своей безопасности, так как власть не стесняет себя в средствах и методах принуждения. Устанавливается полный приоритет интересов государства над интересами личности. Следует согласиться с точкой зрения о том, что наиболее «благодатной почвой» для возникновения авторитарных политических режимов являются кризисные (чрезвычайные) ситуации (их возникновение крайне необходимо, но только на временный период) или наличие неразвитых политических и социальных структур общества (здесь велик искус по «сильной руке»). Е. Вятр вполне обоснованно предложил классифицировать авторитарные режимы на следующие виды: 1. Военное правление — власть захватывают военные (военная хунта). Деятельность демократических институтов приостанавливается или резко ограничивается (режим государственного правления в Чили при Пиночете). 2. Теократический авторитарный режим — сосредоточение всей полноты власти в стране в руках фанатичного религиозного клана (политический режим в Иране после революции 1979 г. и прихода к власти Аятоллы Хомейни). 3. Персонифицированный режим — власть ненадолго принадлежит политическому лидеру, опирающемуся только на силовые структуры при отсутствии или неразвитости иных институтов власти. 4. Монархические авторитарные режимы (Саудовская Аравия, Марокко, Иордания и др.). 5. Неоавторитарные режимы — характеризуются наличием в стране многочисленных политических партий, оппозиции; системой выборов (Мексика). Однако результаты выборов чаще всего фальсифицируются. Вывод Подводя итоги, мы можем сделать следующие выводы: 1. Недемократические политические режимы возникают в связи с закреплением власти конкретного человека, либо одной политической партии, что неизбежно влечет за собой притеснение инакомыслящих слоев населения, не разделяющих политический убеждения правящей элиты. 2. Рано или поздно любой недемократический политический режим сменяется режимом демократическим, и далеко не всегда это происходит мирным путем, а в основном благодаря государственному перевороту. 3. Все государства должны стремится к развитию демократии в мире, так как этот политический режим наиболее благоприятен для населения государства, и наиболее полно охраняет права человека, и не ставит идеологических ограничений для развития искусства, науки и культуры.

«Серьезная задача» для единороссов – Газета Коммерсантъ № 151 (3482) от 17.08.2006

МЕКСИКАНСКИЙ ПУТЬ

Выступая в феврале перед активистами «Единой России», заместитель руководителя администрации президента РФ Владислав Сурков поставил перед ними «серьезную задачу» — обеспечить доминирование партии в политической системе России «в течение минимум 10-15 лет». Похоже, именно «партия власти» может стать основным механизмом, обеспечивающим преемственность российского политического режима. Подобная тенденция отличает Россию от других постсоветских государств, недемократические режимы которых носят сугубо персоналистский характер. Лидеры большинства стран СНГ либо игнорировали партии в качестве инструментов своего господства, либо создавали «партии власти» как одноразовые инструменты.

Сравнительные исследования показывают, что персоналистские авторитарные режимы сохраняются в среднем не более 15-18 лет и редко переживают своих создателей. Напротив, недемократические режимы с доминирующей партией живут в среднем в два раза дольше. Широко известна и практика «нетипичных» демократий, подобных Японии или Швеции, где доминирующие партии сохраняли власть десятилетиями. Однако сопоставление единороссов с японскими либерал-демократами или шведскими социал-демократами оставляет за скобками очевидно несправедливый характер российского электорального процесса. Корректнее сравнение российской «партии власти» с мексиканской PRI — Институционно-революционной партией, сохранявшей доминирующее положение с 1929 по 2000 год.

«Партия власти» по-мексикански

В течение долгого времени для Мексики были характерны режимы личной власти каудильо, и лишь после революции 1910-1917 годов в конституцию была внесена норма, запрещающая переизбрание главы государства по окончании срока его полномочий. На первом этапе это не повлияло на развитие партий: в 1924 году Альваро Обрегона сменил победивший на выборах его соратник Плутарко Кальес, а четыре года спустя при поддержке Кальеса был вновь избран Обрегон. Но на банкете по случаю этой победы Обрегон был застрелен религиозным фанатиком. В этой ситуации Кальес, не имевший законного права снова занять пост президента, добился от парламента назначения своего ставленника в качестве временного президента. Именно тогда для поддержания стабильности и преемственности он создал Национально-революционную партию (предшественницу PRI). В нее вошли некоторые прежние партии, часть профсоюзов, аграрии, военные и местные боссы (касики). «Партия власти» взяла под свой контроль важнейшие правительственные посты и, опираясь на госаппарат, обеспечивала себе подавляющее превосходство на выборах. Мексика единственной в Латинской Америке сохраняла недемократический режим, но при этом избежала государственных переворотов после второй мировой войны.

Отметим некоторые специфические черты мексиканской «партии власти». Во-первых, PRI была не столько правящей, то есть определяющей состав и политику правительства, сколько президентской партией, поддерживавшей статус-кво независимо от персоналий и политического курса руководства страны. Во-вторых, основным ресурсом мексиканской «партии власти» было ее сращение с государственным аппаратом (дополнявшееся массовым патронажем, особенно на местном уровне), но никак не идеология, остававшаяся эклектичной и весьма расплывчатой. В то же время PRI устойчиво занимала место «центра», оттесняя как многочисленные, но очень слабые левые партии, так и правые католические круги. В мексиканской политике присутствовала оппозиция, но она не могла создать серьезные вызовы режиму и потому лишь легитимировала господство PRI. Одним из следствий этого стала относительно низкая степень репрессивности мексиканского режима, до известных пределов терпевшего плюрализм в СМИ или автономию университетов.

Проверка-2007

Ряд черт мексиканского режима эпохи PRI во многом сходны с тенденциями политического развития сегодняшней России. Имеет ли шансы на реализацию в российских условиях мексиканская модель стабильности недемократического режима? При этом важно помнить, что Путин пока не сделал стратегического выбора: опора на «партию власти» для Кремля не выглядит вынужденным решением.

Думские выборы 2007 года станут критическим тестом для «Единой России». Если ей не удастся обеспечить себе безусловное и устойчивое преобладание в Думе, строительство режима с доминирующей партией может оказаться под угрозой, а шансы персоналистской стратегии, напротив, возрастут. Между тем даже при крайне несправедливом проведении выборов сокрушительный успех на них «Единой России» вовсе не гарантирован. Прежде всего российская «партия власти» пока не демонстрирует той способности включать в сферу своего влияния самые широкие слои общества, которая была присуща PRI. Если мексиканская «партия власти» стремилась к кооптации независимых и умеренно оппозиционных сил, то в России, напротив, речь идет о патронаже в отношении лояльных акторов и стигматизации нелояльных.

Другой вызов российской «партии власти» исходит из противоречия между ее стремлением сохранить сложившийся статус-кво и амбициозными планами правящих элит по модернизации страны. Как бы ни относиться к «национальным проектам», они представляют собой долгосрочные инвестиции в человеческий капитал, тогда как «партия власти» нуждается в краткосрочных политических дивидендах. Еще один фактор — высокая концентрация ресурсной ренты и низкая степень зависимости режима от несырьевых секторов экономики, которые снижают потребность элит в «партии власти» как политическом инструменте. Наконец, западный истеблишмент остается референтной группой для российских элит — но если в России укоренится режим с доминирующей партией, то прозрачных параллелей с временами СССР избежать будет трудно.

Третий лишний

Провозглашенная сегодня задача обеспечить доминирование «партии власти» в длительной перспективе наталкивается на серьезные препятствия. Вместе с тем персоналистская альтернатива режиму с доминирующей партией также выглядит малопривлекательной и сулит высокие риски российским элитам. Примечательно, что в многочисленных дискуссиях о будущем российской политики перспектива скорого становления в стране полноценной демократической конкуренции, предполагающей возможность поражения на выборах инкумбента или правящей партии, не то чтобы оценивается как маловероятная, а просто не рассматривается всерьез. Делая стихийный или сознательный выбор между двумя вариантами недемократического режима, российский правящий класс сегодня «по умолчанию» отвергает (или откладывает «на потом») вариант демократизации режима.

Владимир Гельман, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

Полная версия статьи будет опубликована в следующем номере журнала Pro et contra.


. Меняющиеся взгляды россиян: Роуз, Ричард, Мишлер, Уильям, Манро, Нил: 9780521224185: Amazon.com: Книги

«Народная поддержка недемократического режима» — это сложное исследование фундаментального вопроса, стоящего перед аналитиками российской политики, да и других полуавторитарных систем: что происходит, когда правители поддерживают режим, который народ просят поддерживать? Эта книга является важным материалом для всех тех, кто занимается сравнительной политикой и озабочен устойчивостью недемократических режимов.
— Ричард Саква, профессор российской и европейской политики, Кентский университет

«Нигде широко распространенная гражданская поддержка демократии не является более критичной, чем в России. В этой новаторской книге с использованием уникального барометра «Новая Россия» показано, как население поддерживает демократию в России от краха коммунизма до наших дней. Роуз, Мишлер и Манро много рассказывают нам о политических взглядах России в прошлом и об их траекториях в будущем ».
Иэн Макаллистер, профессор политологии Австралийского национального университета

«В течение 18 лет Ричард Роуз и его коллеги опрашивали российских граждан на предмет их политических взглядов.В этом мастерском обзоре они исследуют данные, чтобы объяснить, почему выросла поддержка существующей системы управления. Они показывают, что, вопреки некоторым утверждениям, россияне хотят демократии, признают недостатки своего нынешнего режима, но примирились с ней благодаря драматическим экономическим достижениям последних лет с течением времени. Прозрачно написанная и эрудированная книга вызовет и наполнит будущие дебаты об общественном мнении в посткоммунистическом мире ».
Дэниел Трейсман, профессор политологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и автор книги «Возвращение: путешествие в Россию от Горбачева к Медведеву»

«Эта книга является выдающимся вкладом в современную литературу о политических режимах и не проливает достаточно света. только от их важности, но также от характера и выживания недемократических режимов.Это помогает лучше понять загадку так называемой обратной демократизации, заканчивающейся установлением и укреплением недемократических режимов во всем мире ».
Анастасия Обыденкова, Университет Помпеу Фабра в Барселоне, Обзор политики

«В этом кратком томе авторы представляют интересный анализ российского общества в эпоху Путина … эту богатую данными, хорошо написанную книгу следует обязательно прочитать любой курс политологии высшего уровня по русскому языку или сравнительной политике.»
Томас Э. Ротнем, Южный политехнический государственный университет, Canadian Slavonic Papers

« Авторы представляют хорошо читаемую и широкую панораму динамики российской политики в эпоху Ельцина и Путина ».
Acta Politica

Уникальное исследование того, как может расти поддержка населения, когда губернаторы отвергают демократию и создают недемократический режим.

Об авторе

Ричард Роуз — директор Центра изучения государственной политики и профессор политики шестого века в Абердинском университете.

Уильям Мишлер — профессор государственного управления и государственной политики Университета Аризоны, приглашенный профессор политологии в Университете Абердина и соредактор журнала «Политика».

Нил Манро в настоящее время является приглашенным лектором на факультете азиатских исследований Эдинбургского университета, а ранее был старшим научным сотрудником Центра изучения государственной политики Университета Абердина.

Изменение взглядов россиян — Абердинский университет

TY — КНИГА

T1 — Народная поддержка недемократического режима

T2 — Изменение взглядов россиян

AU — Rose, Richard

AU — Mishler, William

AU — Манро, Нил Мэллори Иннес

PY — 2011

Y1 — 2011

N2 — Чтобы выжить, все формы правления требуют поддержки населения, добровольной или принудительной.После краха советской системы правители России предприняли шаги к демократии, но при Владимире Путине Россия стала все более недемократической. В этой книге используется уникальный источник данных — восемнадцать опросов общественного мнения в России с первого месяца нового режима с 1992 по 2009 год, чтобы отслеживать изменение взглядов россиян. Ясно представленные и сложные цифры и таблицы показывают, насколько возросла политическая поддержка из-за чувства смирения, которое даже сильнее, чем неопределенная экономическая зависимость от экспорта нефти и газа.Россия является не только выдающимся примером роста народной поддержки правительства, которое отвергает демократию, но также представляет удивительное количество режимов по всему миру, которые смогли мобилизовать народную поддержку недемократических режимов.

AB — Чтобы выжить, все формы правления нуждаются в народной поддержке, добровольной или недобровольной. После краха советской системы правители России предприняли шаги к демократии, но при Владимире Путине Россия стала все более недемократической.В этой книге используется уникальный источник данных — восемнадцать опросов общественного мнения в России с первого месяца нового режима с 1992 по 2009 год, чтобы отслеживать изменение взглядов россиян. Ясно представленные и сложные цифры и таблицы показывают, насколько возросла политическая поддержка из-за чувства смирения, которое даже сильнее, чем неопределенная экономическая зависимость от экспорта нефти и газа. Россия является не только выдающимся примером роста народной поддержки правительства, которое отвергает демократию, но также представляет удивительное количество режимов по всему миру, которые смогли мобилизовать народную поддержку недемократических режимов.

M3 — Книга

SN — 9781107009523

SN — 9780521224185

SN — 1107009529

SN — 0521224187

BT — Популярная поддержка недемократического режима

PB — Cambridge University Press

PB — Cambridge University Press

ER —

Африка к югу от Сахары: недемократические режимы подрывают…

Ангола, Нигерия, Ботсвана, Южная Африка и Кения — все важные страны, за которыми стоит следить, учитывая некоторые многообещающие политические события.Настоящая проверка будет заключаться в том, будут ли эти новые администрации выполнять свои обязательства по борьбе с коррупцией в дальнейшем.

Индекс потребительских цен Нигерии, набравший 27 баллов, не изменился с 2017 года. Коррупция была одной из самых серьезных тем в преддверии выборов 2015 года, и ожидается, что она останется в центре внимания, поскольку страна готовится к президентским выборам в этом году. место в феврале.

Нигерийская администрация Бухари предприняла ряд позитивных шагов за последние три года, включая создание президентского консультативного комитета по борьбе с коррупцией, улучшение правовой и политической базы по борьбе с коррупцией в таких областях, как государственные закупки и декларирование активов, а также разработка национальной антикоррупционной стратегии, среди прочего.Однако эти усилия явно не принесли желаемых результатов. По крайней мере, пока.

Набрав 19 баллов, Ангола увеличилась на четыре пункта с 2015 года. С момента вступления в должность в 2017 году президент Жоао Лоуренку выступает за реформы и борется с коррупцией, уволив более 60 государственных чиновников, включая Изабель душ Сантуш, дочь своего предшественника Эдуардо Душ Сантуш. Недавно сыну бывшего президента, Жозе Филомено душ Сантушу, было предъявлено обвинение в совершении мошеннической операции на 500 миллионов долларов США из суверенного фонда благосостояния Анголы.Однако проблема коррупции в Анголе выходит далеко за рамки семьи душ Сантуш. Очень важно, что нынешнее руководство демонстрирует последовательность в борьбе с коррупцией в Анголе.

Индекс потребительских цен Южной Африки (43 балла) не изменился с 2017 года. При президенте Рамафосе администрация предприняла дополнительные шаги по борьбе с коррупцией на национальном уровне, в том числе в рамках работы Межведомственной встречи Комитет. Хотя Национальная антикоррупционная стратегия (NACS) существует уже много лет, нынешнее правительство продолжает развивать эту стратегию, запрашивая мнение общественности.

Кроме того, участие граждан в социальных сетях и различные комиссии по расследованию коррупционных злоупотреблений являются позитивными шагами в Южной Африке. Первая комиссия по расследованию, Комиссия Зондо, занимается захватом государства, а вторая — налоговым администрированием и управлением налоговой службой Южной Африки (SARS). Учитывая, что предыдущие комиссии по расследованию дали мало результатов, все еще не решено, принесет ли новая администрация более позитивные изменения.

Еще одним примером недавних усилий по борьбе с коррупцией в Южной Африке является отчет Специального следственного отдела (SIU) о коррупции в Департаменте здравоохранения Гаутенга.Хотя отчет так и не увидел свет при предыдущей администрации, при президенте Рамафосе он выявил нескольких известных лиц, в том числе членов правящей партии.

И в Кении, и в Южной Африке участие граждан в борьбе с коррупцией имеет решающее значение. Например, социальные сети сыграли большую роль в общественном обсуждении коррупции. Развитие мобильных технологий означает, что обычные граждане во многих странах теперь имеют мгновенный доступ к информации и возможность высказывать свое мнение так, как это не делали предыдущие поколения.

Помимо улучшения доступа к информации, которая имеет решающее значение для борьбы с коррупцией, правительственные чиновники в Кении и Южной Африке также обращаются к социальным сетям для взаимодействия с общественностью. Наблюдение за коррупцией, наше отделение в Южной Африке, отметило рост числа людей, сообщающих о коррупции в Facebook и WhatsApp. Однако еще предстоит увидеть, подтолкнут ли социальные сети и другие новые технологии к действиям власть имущих.

Народная поддержка недемократического режима: меняющиеся взгляды россиян

По словам Сэмюэля Хантингтона, «легитимность — это нечеткое понятие, которого политические аналитики стараются избегать.«Тем не менее, известный ученый признал его существенную важность для понимания современной политики в конце 20-го века. Термин« легитимность »часто используется, но дать определение этой концепции довольно сложно. Даже в этом случае четкое понимание сильных и слабых сторон литература имеет решающее значение для нашей концептуализации различных типов режимов. По мере того, как меняется наше восприятие управления, меняется и понятие легитимности; это хорошо проиллюстрировано в период после окончания холодной войны, когда эксперты и ученые пытались интерпретировать неожиданные траектории бесчисленного множества режимы.Хотя многие предсказывали волну демократизации, результаты доказали обратное. Мир стал свидетелем несколько незнакомого явления — режимов двойного характера, состоящих как из демократических, так и из авторитарных элементов. Несмотря на предшествующее существование таких характеристик, внезапное движение к этой модели привело политических теоретиков в замешательство. Не имея возможности анализировать эти политические системы согласно знакомым диаметральным категориям, эксперты в конечном итоге начали рассматривать эти режимы как уникальные, ни демократические, ни авторитарные.Возникли новые типологические классификации, которые привели к увеличению числа модифицированных типов для описания этого явления; однако общий термин «гибридный режим» часто используется для обозначения того, что Ариэль Армони и Гектор Шамис назвали «бабелем в исследованиях демократизации». Хотя гибридные режимы признаны и в некоторой степени поняты, методы, используемые для концептуализации факторов отношений, таких как легитимность, являются сложными. Существует общее мнение, что гибридные режимы демонстрируют как демократические, так и авторитарные элементы; однако литература охватывает широкий спектр материалов, поскольку разные режимы предполагают и сохраняют легитимность разными способами, стирая любые четкие границы, которые могли существовать до середины двадцатого века.Первоначально неправильно понимаемые гибридные режимы измерялись переходными рамками и рассматривались как отклонения от идеализированного демократического архетипа или отсталой авторитарной парадигмы. Однако в последнее время ученые утверждают, что эта точка зрения игнорирует многомерный и многоуровневый анализ, необходимый для измерения сложной структуры таких режимов. Более того, многие ученые отмечают практически невозможность работы в рамках полностью авторитарных рамок в 21 веке. Таким образом, концепция легитимности сдвигов наряду с меняющимися исследованиями, отходя от традиционной коэрцитивной коннотации, к одному из гораздо более состязательного и запутанного характера.Наконец, все чаще ставятся под сомнение пресловутые аргументы, которые анализируют гибридные режимы в рамках «системы несостоявшегося государства» или, более того, «кризиса легитимности», не уделяя должного внимания паутине организационных сетей и властных отношений внутри. и между гибридными режимами и остальным международным сообществом. В этом обзоре исследуется литература, посвященная взаимосвязи между легитимностью и гибридными режимами. В первом разделе представлен обзор теоретических дебатов, касающихся легитимности, с разделением на известные школы мысли, оказавшие наибольшее влияние на дискурс на протяжении всей эволюции политической теории.Во-вторых, статья охватывает доминирующую литературу о гибридном режиме, отображая его траекторию как быстро развивающуюся и спорную область исследований. Третий раздел опирается на основы, заложенные в первых двух, связывая две концепции вместе с целью различения наиболее часто идентифицируемых источников и факторов, способствующих легитимности гибридных режимов. Кроме того, в этом разделе анализируются инструменты и механизмы, используемые влиятельными участниками как внутри, так и за пределами гибридных режимов.Стремясь охватить различные подгруппы, охватывающие всю литературу, я буду имитировать многочисленных ученых, которые использовали более широкий термин «гибридный режим». Тем не менее, представляя разных ученых, я могу использовать их словарный запас по своему усмотрению, чтобы избежать размытия их работы и создания путаницы.

Купить Народная поддержка недемократического режима: изменение взглядов россиян Забронировать онлайн по низким ценам в Индии | Народная поддержка недемократического режима: изменение взглядов россиян Отзывы и рейтинги

«Народная поддержка недемократического режима» — это сложное исследование фундаментального вопроса, стоящего перед аналитиками российской политики, да и других полуавторитарных систем: что происходит, когда правители поддерживают режим, который народ просят поддерживать? Эта книга является важным материалом для всех тех, кто занимается сравнительной политикой и озабочен устойчивостью недемократических режимов.Ричард Саква, Кентский университет

«Нигде широко распространенная гражданская поддержка демократии не является более критичной, чем в России. В этой новаторской книге с использованием уникального барометра «Новая Россия» показано, как население поддерживает демократию в России от краха коммунизма до наших дней. Роуз, Мишлер и Манро много рассказывают нам о политических взглядах России в прошлом и об их траекториях в будущем ». Ян Макаллистер, Австралийский национальный университет

«В течение 18 лет Ричард Роуз и его коллеги опрашивали российских граждан на предмет их политических взглядов.В этом мастерском обзоре они исследуют данные, чтобы объяснить, почему выросла поддержка существующей системы управления. Они показывают, что, вопреки некоторым утверждениям, россияне хотят демократии, признают недостатки своего нынешнего режима, но примирились с ней благодаря драматическим экономическим достижениям последних лет с течением времени. Прозрачно написанная и эрудированная книга вызовет и наполнит будущие дебаты об общественном мнении в посткоммунистическом мире ». Дэниел Трейсман, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, и автор книги «Возвращение: путешествие по России от Горбачева к Медведеву

». «Опросы, цитируемые в этой увлекательной книге, отмечают разрыв между поддержкой лично Путина и режима…» Эдвин Бэкон, Международный Дело

«Книга является самой сильной и наиболее информативной с точки зрения индексов, построенных на поддержке режима… включает некоторые общие предпосылки недавней политической истории России… такое обсуждение делает книгу более привлекательной для более широкого круга читателей.Работа будет полезна для обсуждения эволюции демократии и текущей политической ситуации в России ». Европейско-азиатские исследования

«Это увлекательное исследование пытается ответить на два ключевых вопроса: почему недемократические режимы сохраняются и почему поддержка режима Путина увеличилась, в то время как сама Россия стала менее демократичной? … То, что сегодняшняя российская система может быть «более типичной для управления народами мира, чем англо-американские демократии, придает этому исследованию более широкое научное значение, чем то, которое просто фокусируется на отдельной стране, какой бы важной она ни была.«Дэвид Уайт, Обзор политических исследований

» Авторы представляют хорошо читаемую и широкую панораму динамики российской политики в эпоху Ельцина и Путина. Acta Politica

Уникальное исследование того, как может расти поддержка населения, когда губернаторы отвергают демократию и создают недемократический режим.

Об авторе

Ричард Роуз — директор Центра изучения государственной политики и профессор политики шестого века в Абердинском университете.

Уильям Мишлер — профессор государственного управления и государственной политики Университета Аризоны, приглашенный профессор политологии в Университете Абердина и соредактор журнала «Политика».

Нил Манро в настоящее время является приглашенным лектором на факультете азиатских исследований Эдинбургского университета, а ранее был старшим научным сотрудником Центра изучения государственной политики Университета Абердина.

Неравенство, демократизация и де-демократизация в JSTOR

Abstract

Обратный переход от демократического режима к недемократическому часто происходил исторически и продолжает происходить часто.Как усиление категориального неравенства среди подчиненного режима, так и снижение изолированности публичной политики от категориального неравенства ведут к дедемократизации режимов. Общий анализ демократизации и дедемократизации порождает ряд предположений относительно процессов, посредством которых изменение категориального неравенства угрожает демократии.

Journal Information

«Социологическая теория» публикует работы во всех областях теории, включая новые существенные теории, историю теории, метатеорию, построение формальной теории и синтетические материалы.«Социологическая теория», рецензируемая и публикуемая ежеквартально, известна лучшими международными исследованиями и стипендиями и является важной книгой для социологов.

Информация об издателе

Заявление о миссии Американской социологической ассоциации: Служить социологам в их работе Развитие социологии как науки и профессии Содействие вкладу социологии в общество и ее использованию Американская социологическая ассоциация (ASA), основанная в 1905 году, является некоммерческой организацией. членская ассоциация, посвященная развитию социологии как научной дисциплины и профессия, служащая общественному благу.ASA насчитывает более 13 200 членов. социологи, преподаватели колледжей и университетов, исследователи, практикующие и студенты. Около 20 процентов членов работают в правительстве, бизнес или некоммерческие организации. Как национальная организация социологов Американская социологическая ассоциация, через свой исполнительный офис, имеет хорошие возможности для предоставления уникального набора услуги для своих членов и способствовать жизнеспособности, заметности и разнообразию дисциплины.Работая на национальном и международном уровнях, Ассоциация стремится сформулировать политику и реализовать программы, которые, вероятно, будут иметь самые широкие возможное влияние на социологию сейчас и в будущем.

Amazon.fr — Народная поддержка недемократического режима: изменение взглядов россиян — Роуз, Ричард, Мишлер, Уильям, Манро, Нил

«Народная поддержка недемократического режима» — это сложное исследование фундаментального вопроса, стоящего перед аналитиками российской политики, да и других полуавторитарных систем: что происходит, когда правители поддерживают режим, который народ просят поддерживать? Эта книга является важным материалом для всех тех, кто занимается сравнительной политикой и озабочен устойчивостью недемократических режимов.Ричард Саква, Кентский университет

«Нигде широко распространенная гражданская поддержка демократии не является более критичной, чем в России. В этой новаторской книге с использованием уникального барометра «Новая Россия» показано, как население поддерживает демократию в России от краха коммунизма до наших дней. Роуз, Мишлер и Манро много рассказывают нам о политических взглядах России в прошлом и об их траекториях в будущем ». Ян Макаллистер, Австралийский национальный университет

«В течение 18 лет Ричард Роуз и его коллеги опрашивали российских граждан на предмет их политических взглядов.В этом мастерском обзоре они исследуют данные, чтобы объяснить, почему выросла поддержка существующей системы управления. Они показывают, что, вопреки некоторым утверждениям, россияне хотят демократии, признают недостатки своего нынешнего режима, но примирились с ней благодаря драматическим экономическим достижениям последних лет с течением времени. Прозрачно написанная и эрудированная книга вызовет и наполнит будущие дебаты об общественном мнении в посткоммунистическом мире ». Дэниел Трейсман, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, и автор книги «Возвращение: путешествие по России от Горбачева к Медведеву

». «Опросы, цитируемые в этой увлекательной книге, отмечают разрыв между поддержкой лично Путина и режима…» Эдвин Бэкон, Международный Дело

«Книга является самой сильной и наиболее информативной с точки зрения индексов, построенных на поддержке режима… включает некоторые общие предпосылки недавней политической истории России… такое обсуждение делает книгу более привлекательной для более широкого круга читателей.Работа будет полезна для обсуждения эволюции демократии и текущей политической ситуации в России ». Европейско-азиатские исследования

«Это увлекательное исследование пытается ответить на два ключевых вопроса: почему недемократические режимы сохраняются и почему поддержка режима Путина увеличилась, в то время как сама Россия стала менее демократичной? … То, что сегодняшняя российская система может быть «более типичной для управления народами мира, чем англо-американские демократии, придает этому исследованию более широкое научное значение, чем то, которое просто фокусируется на отдельной стране, какой бы важной она ни была.«Дэвид Уайт, Обзор политических исследований

» Авторы представляют хорошо читаемую и широкую панораму динамики российской политики в эпоху Ельцина и Путина. Acta Politica

Ричард Роуз — директор Центра изучения государственной политики и профессор политики шестого века в Абердинском университете.