Науки естественные технические гуманитарные: Гуманитарные и естественные науки нельзя противопоставлять друг другу
Гуманитарные и естественные науки нельзя противопоставлять друг другу
Гуманитарные и естественные науки нельзя противопоставлять друг другу, потому что в современном мире они тесно переплетены. Именно на стыке нескольких дисциплин делаются самые важные открытия.
Так уж сложилось, что сейчас гуманитарные и естественные науки не только «не живут вместе», но и зачастую рассматриваются как антиподы. По информации базы данных Web of Science (принадлежит Thomson-Reuters и индексирует публикации в рецензируемых журналах), на гуманитарные науки приходится (по самым оптимистичным оценкам) до 8% публикаций в мире и всего 1,6% публикаций российских ученых. Так или иначе, доля их невелика, а в России, как известно, еще с советских времен наблюдается заметный перекос в сторону работ в химии и физике в ущерб, например, клинической медицине (20,5% мировых публикаций, 4,8% российских), поэтому о значительном внимании к гуманитарным наукам речи не идет.
Поскольку в объеме мировой науки доля гуманитарных дисциплин невелика, и этим объясняется тот факт, что она освещается меньше и в ненаучных изданиях.
Однако даже среди ученых и научных журналистов спектр мнений о том, нужно или не нужно писать о новостях гуманитарной науки и если нужно, то как, очень широк. Одни просто не понимают, что нового, современного и интересного может сообщить миру, например, современная философия — философы и социологи сегодня все больше становятся похожи на политических консультантов. Других раздражает вечная неопределенность: скажем,
Научно-популярные СМИ «широкого профиля» чаще всего невольно руководствуются англоязычным понятием термина «наука». А он более узкий: science — это ведь не наука в общем смысле этого слова, и гуманитарные науки относятся к humanities, а не к sciences. Впрочем, гуманитарные новости на самом деле довольно широко освещаются и на уровне sciences. Просто инструменты исследования в социологии, психологии, экономике, археологии так видоизменились, что ни у журналистов, ни у читателей они уже не ассоциируются с классическими гуманитарными дисциплинами, такие новости не выделяются из ряда естественнонаучных.
Гуманитарная наука сильно математизировалась.
Передний край психологии — комплекс когнитивных проблем, объединяющий лингвистику, проблему искусственного интеллекта и нейронауку. Археология, палеобиология, палеоботаника, палеонтология сегодня вряд ли возможна без современного оборудования, не только микроскопов, но и новейших физико-химических методов исследований, применение которых тем не менее позволяет дать ответ на сугубо гуманитарные, исторические вопросы. Один из интересных примеров — Физико-химические исследования проникли даже в искусствоведение — неинвазивные методы позволяют ученым анализировать состав красок картин и порядок их наложения, делая вывод о технике работы художника.
Однако интересные, впечатляющие результаты «на стыке алгебры и гармонии» получают и работающие вместе химики и искусствоведы, физики и археологи, математики и психологи. «Коллективный разум» знает больше любого эрудита и готов к поистине удивительным открытиям.Стратеги развития науки (точнее, естественных наук) отмечают, что самые интересные исследования наших дней, самые важные открытия делаются именно на стыке нескольких дисциплин, на границе наук.
Возможно, рассматривать проблему следует шире: познание мира становится принципиально коллективным, и гуманитарные науки делают значительные шаги именно в сотрудничестве с естественными, пользуясь разработанными ими методами «расшифровки» данных материального мира. А мы видим лишь искаженное отражение этого процесса в сухом числе публикаций и представлениях о том, что гуманитарная и естественная наука — это антиподы.
Система научного знания. Отличия естественных, гуманитарных и технических наук
1. Дисциплинарная организация науки Специфика техникознания
ФГБОУ ВО«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ «МЭИ»
ДИСЦИПЛИНАРНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
НАУКИ
СПЕЦИФИКА ТЕХНИКОЗНАНИЯ
Москва 2017
2.
Наука – это система знаний о явлениях и процессах окружающего мира (природного и социального), их сущности и законах развития, НАУКА – ЭТО СИСТЕМА ЗНАНИЙ ОЯВЛЕНИЯХ И ПРОЦЕССАХ ОКРУЖАЮЩЕГО
СУЩНОСТИ
И
ЗАКОНАХ
РАЗВИТИЯ,
ПОЛУЧЕННАЯ ПРИ ПОМОЩИ СПЕЦИАЛЬНЫХ
МЕТОДОВ ПОЗНАНИЯ.
3. Этапы развития науки.
ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ.1 этап. Античная наука с VI в. до н.э. до XVI в.
2 этап. Классическая наука XVI-XVIII вв.
3 этап. Современная наука ХIХ-ХХI вв.
В настоящее время наука превратилась в весьма сложную,
многоплановую и многоуровневую систему знаний.
Главный способ ее организации — дисциплинарный.
Дисциплина — самостоятельная отрасль какой-либо науки
или часть поля деятельности в науке.
Система научного знания
Технические науки
Естественные науки:
— физика
— химия
— биология
— оптика
Гуманитарные науки
— энергетика
— материаловедение
— металургия
— электротехника
— робототехника
— транспорт и связь
— история
— культурология
— политология
— социология
— филология
— этнография
Основные группы научных дисциплин, различающиеся своим
предметом и методами.
Объект общественных наук – человек и общество, а
также связи и отношения между людьми, то есть часть
бытия, включающая все проявления социальной жизни:
деятельность людей, их мысли, чувства, ценности,
Среди общественных наук выделяют (но это разделение
не строгое и не однозначное):
• социально-научные
• гуманитарные
Если социальные науки изучают и объясняют
общественную жизнь, чтобы научиться ею управлять, то
гуманитарные, чтобы дать возможность человеку понять,
принять жизнь, полюбить.
Социально-научные дисциплины (экономика, социология,
политология, демография, этнография, антропология и др.)
ориентируются на стандарты естественных наук, которые
предпочитают иметь дело с количественными (математически
выразимыми) методами исследования. Активно применяют
формализованные модели, добиваясь однозначной интерпретации
Гуманитарные науки (философия, история, филология,
культурология, правоведение, педагогика и др.) изучают
общественную жизнь, как бы «изнутри», «включаясь»,
«вписываясь» в него через деятельность людей, их мысли,
чувства, ценности, а также социальные организации и
институты и т.д.
В современной науке особое место занимают технические
науки (электротехника, электроника, радиотехника, энергетика,
материаловедение, металлургия, химические технологии и др.).
Предмет их исследований — техника, технология,
Цель этих наук – не познание природных процессах, а
эффективное использование этих процессов в
производственной и иной деятельности человека.
Итак, гуманитарные, естественные и технические науки сильно
отличаются, но они взаимосвязаны и дополняют друг друга и
составляют единое целое (науку).
Междисциплинарные науки
Начиная с конца 19 века их появилось множество, они
возникают на стыке нескольких дисциплин, например,
между:
— естественными и общественными – экономическая
география, экология, биоэтика, социобиология, экономика;
— естественными – биофизика, физическая химия;
— общественными – социолингвистика, социальная
— техническими и общественными – техническая
эстетика;
— естественными и техническими – бионика.
13. Отличия естественных, гуманитарных и технических наук
ОТЛИЧИЯ ЕСТЕСТВЕННЫХ, ГУМАНИТАРНЫХ ИТЕХНИЧЕСКИХ НАУК
№ Критерии отличия
1
Объект
исследования
2
Характер
объекта иссле
дования
Взаимоотношения
субъекта и
объекта
3
Естественные
науки
Гуманитарные науки
Технические науки
Природа (звезды,
планеты,
атомы,…)
Материальный
Относительно
устойчивый
Человек, общество
Техника и технологии,
созданные человеком
Скорее идеальный
Относительно
изменчивый
Материальный
Двойственный
Строго
разделены (если
физику не удался
эксперимент, то
причины:
неверна теория,
не отлажена
методика и т.д.)
Частично совпадают
(если «социальный
эксперимент»
социализм не удался,
это не значит, что
неверна теория, а
может быть народ
еще «не созрел» до
этого
Строго разделены
(если устройство не
работает, то
причины: плохо
выполнена
разработка или
сборка устройства)
14.
Отличия естественных, гуманитарных и технических наук ОТЛИЧИЯ ЕСТЕСТВЕННЫХ, ГУМАНИТАРНЫХ ИТЕХНИЧЕСКИХ НАУК
№
Критерии
отличия
Естественные науки
4 Ведущая
Гуманитарные науки
Технические науки
Объяснение через
доказательство
функция
(истины
доказываются),
отсюда точность,
строгость и
доказательность
5 Методология Обобщающая
(выделение общего в
явлениях: закон
всемирного
тяготения или
механизм передачи
наследственности)
Понимание (истины Создание устройств
истолковываются)
облегчающих
жизнедеятельность
человека
6 Применение
Применение
затруднено
Эксперимент – это
эксперимента основа
Индивидуализирующ
ая (подчеркивание
неповторимости,
уникальности
явления: любой
человек и революции
индивидуальны)
Автономная, но
скоординированная
(наука использует
технику для
получения
собственных
результатов, и
наоборот)
Эксперименты
необходимы на этапе
разработки техники
15.
Отличия естественных, гуманитарных и технических наук ОТЛИЧИЯ ЕСТЕСТВЕННЫХ, ГУМАНИТАРНЫХИ ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК
№
Критерии
отличия
7
Влияние
ценностей
Влияние
идеологии
Количестве
нно-качественные
характеристики
Творчество
8
9
10
Естественные
науки
Малозаметное
Гуманитарные
науки
Сильное
Технические науки
Нет
Есть
Есть, но не
преобладающее
Преобладание
количественных
оценок (величина,
масса, сила и
проч.)
Преобладание
качественных
оценок (прекрасное,
безобразное, добро
и зло)
Преобладание
как
количественных оценок
(масса,
размер,
мощность),
так
и
качественных
(полезное, опасное)
Нет
Есть
(поэзия, Есть (конструирование,
музыка, живопись) изобретение,
проектирование)
Частичное влияние
Специфика технического знания
В последние десятилетия изменилось положение
технического знания в общей системе наук.
Раньше ононазывалось прикладным знанием и составляло часть
механики, физики и химии. И было сферой приложения
(преломления) фундаментальных принципов и законов
физики и химии к решению конкретных задач, имеющих
непосредственное практическое значение.
Нельзя сказать, что до этого не было никаких технических
наук или технических теорий, часть из них сформировались в
XVIII и XIX вв, другая часть в первой половине XX столетия.
Но в целом они действительно были непосредственно
прикладной физикой или химией.
С середины XX в. стали бурно развиваться те отрасли
технического знания, в которых преобладал комбинационнотворческий элемент. Природные и созданные инженером-техником
законы применяются в синтезе, дающем принципиальное новое
знание и новую материальную конструкцию.
Бурный рост техники и использование комбинационносинтезирующего метода способствовали появлению новых теорий:
теория автоматического регулирования, теория идеальных
инженерных устройств, теория технологии, теоретическая
радиолокация и многие другие.
Появление новых теорий в техническом знании привело к
трансформации всего этого знания: наряду с прикладным знанием в
нём оформился и стал активно функционировать теоретический
уровень технического знания; появилось фундаментальное
техническое знание.
Технические науки, как фундаментальные,
так и прикладные нацелены на создание того,
чего нет в природе. Они творят «вторую
природу» – техническую основу цивилизации.
Если для естественных наук характерны
открытия, то для технических –
конструирование, изобретение.
Отличие деятельности естествоиспытателя
от деятельности специалиста в области
инженерного дела хорошо выразил Э. Крик :
«учёный изучает то, что существует, а
инженер создает то, чего ещё никогда не
было».
Эрнст Крик
Техническому знанию внутренне присуща потребность
в интенсивном взаимодействии с общественными,
гуманитарными науками и с философией.
Будучи самостоятельной областью науки, отвечая
всем критериям научного знания, технические науки
теперь всё больше становятся комплексными науками, так
как в них всё явственнее проступают гуманитарный,
психологический, экономический, социальный и
философский (в особенности, нравственно-этический)
аспекты.
20. Спасибо за Внимание!
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!Единство научного знания – закономерность развития науки
Одной из важнейших закономерностей развития науки на ее современном этапе является системное единство всех ее ветвей – естественнонаучной, гуманитарной и технической – наук о природе и технике, наук об обществе и о человеке. Единство научного знания – один из важнейших итогов интеллектуального прогресса человечества.
Его объективная основа состоит в материальном единстве мира, в единстве природы и общества, в общности материалистических основ науки, ее гносеологических целей, они объединяют все отрасли познания единого объекта – мира и его закономерностей. Это «единство многообразия знаний, объединенных одной идеей», – писал И. Кант[1].
Единство научного знания базируется также на единстве гуманистических, морально-этических ценностей всех наук, ибо независимо от их специфики они призваны к тому, чтобы служить интересам человека и человечества, проникнуты гуманистическими идеями общечеловеческой солидарности и взаимопомощи, создания условий для материального и духовного возвышения и благоденствия всех людей, борьбы против использования достижений науки в антигуманных целях.
ИДЕЯ ЕДИНСТВА НАУЧНОГО ЗНАНИЯ В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ
Она формировалась и развивалась с глубокой древности и вплоть до наших дней, пронизывая всю историю научных знаний. И здесь мы обращаемся к античному обществу как колыбели современного научного знания, когда науки еще не были отделены от философии, развивались в ее лоне, как в своей корневой основе. В научном арсенале древнегреческих философов, которые были одновременно и крупными учеными своего времени, мы находим зародыши идеи единства и взаимосвязи наук.
В научном познании античного общества были уже элементы дифференциации на отдельные специальные отрасли, что было обусловлено внутренней логикой самого познавательного процесса и общественно-исторической практикой. Этих отраслей было немного – математика, астрономия, механика, медицина, риторика, логика, история.
Сократ призывал не ограничиваться знанием наук о природе и не отрывать их от наук о человеке, которые он высоко ценил, ибо «они имеют огромное преимущество перед науками о природе», дают ему то, в чем он больше всего нуждается – «познание самого себя и своих дел, определение программы и цели своей деятельности, умений оценивать добро и зло»[2].
Дальнейшее развитие взглядов Сократа мы находим у Платона и особенно у Аристотеля. Исследуя процесс познания мира и отмечая его трудности, он приходит к выводу, что отдельные, изолированные друг от друга науки не могут раскрыть сущность познаваемых объектов, ибо это возможно лишь усилиями многих наук. Сам Аристотель владел всеми тогдашними науками – естественными и гуманитарными, рассматривая философию как науку о сущем в его общей природе в отличие от отдельных наук, изучающих его специальные области. Аристотель определял ее как «господствующую», которой подчиняются все другие науки, каждая из которых выполняет конкретные функции[3].
В период средневековья науки развивались как обособленные друг от друга и не испытывали потребности во взаимосвязи, не могло быть поэтому и интеграции научного знания, а дифференциация пребывала на зачаточном уровне. Все научное знание испытывало гнет религии, ее всеобъемлющей роли.
В эпоху Возрождения начинается процесс высвобождения научного знания из-под религиозной опеки, что способствует быстрому развитию естествознания, дифференцирующегося на ряд научных направлений, закладываются основы экспериментальных исследований, хотя взаимосвязи наук еще не выдвигались в порядок дня как основные методологические проблемы, а наука не имела экспериментальных выходов в практику.
Проблема единства наук получила свое решение лишь в эпоху Нового времени, с развитием разностороннего научного знания и становлением экспериментальной науки. В этом плане следует рассматривать взгляды Ф. Бэкона и Р. Декарта. В их сочинениях идея взаимосвязи выступала как единство эмпирического и теоретического знания, взятых в своей совокупности, Ф. Бэкон при этом ограничился лишь проблемой внутричастного единства знания и еще не ставил проблему единства всех наук, хотя такое единство считалось в то время реально существующим[4]. Те же мысли мы находим в трудах Р. Декарта. Развивая положения Аристотеля о единой науке – «мудрости», он выступал против разграничения одних наук от других и отдельного их изучения вне связи с другими науками.
«Все знания в целом являются ничем иным, как человеческой мудростью, остающейся всегда одинаковой, как бы ни были разнообразны те предметы, к которым она применяется… Все науки настолько связаны между собой, что легче изучать их все сразу, нежели какую-либо одну из них в отдельности от всех прочих.
.. все они находятся во взаимной связи и зависимости одна от другой»[5].
В том же направлении развивались и взгляды Т. Гоббса. Выступая против отгораживания наук друг от друга, он стремился показать то общее, что присуще всем наукам – изучение последствий движения в разных областях материальной и духовной жизни. Он видел связь между общенаучными дисциплинами (математика, астрономия, география, инженерия и другие) с гуманитарными отраслями знания и культуры (этика, поэзия, риторика, логика и др.)[6].
Американские философы-просветители того же времени фиксировали внимание ученых на идее единства областей наук, подчеркивая, что «тот, кто намерен быть весьма полезным в обществе, не должен сосредотачивать свои мысли на какой-либо одной области науки и должен иметь достаточные знания об основах каждой области, которые он может приобрести…»[7].
Новый прогрессивный этап в развитии научного познания берет свое начало в середине XIX века. Благодаря трем великим открытиям в естествознании стали явственно обнаруживаться внутренние связи и взаимопереходы между науками.
Это стало возможным, как отмечал Ф. Энгельс, после того, как различные отрасли познания достигли высокой степени развития. Он отметил новые подходы к взаимосвязи между науками. Если ранее они просто прикладывались друг к другу, то теперь происходит взаимопроникновение их друг в друга и развитие одной из другой, высших из низших[8].
К тому времени в руках ученых накопилась такая необъятная масса эмпирического материала, что стало насущной задачей его упорядочение и систематизация, связав между собой отдельные отрасли знания. Это стало задачей теоретического мышления. Энгельс предвидел, что приращение нового знания произойдет на стыках различных научных дисциплин в результате их взаимодействия. Именно здесь, писал Ф. Энгельс, надо ожидать наибольших результатов[9].
Таким образом, уже со времени формирования естествознания в качестве самостоятельной отрасли знания происходят два противоположных процесса – дифференциация единого знания на его составные части, на более узкие специальные дисциплины и его интеграция в стремлении к их объединению в единую систему знания.
Как отметил Б. М. Кедров, одна из диалектических особенностей современного естествознания состоит в глубоком единстве и взаимообусловленности обеих тенденций[10].
Каждый новый этап в развитии научного знания ведет к дальнейшей дифференциации и интеграции наук, как это имело место на рубеже XIX и XX столетий, в период новейшей революции в естествознании, а в дальнейшем в условиях НТР, в особенности современного компьютерного периода, когда происходит дальнейшее усугубление синтеза разнородных наук. Решаемые в современных условиях крупные народнохозяйственные проблемы, ввиду своего комплексного характера, требуют синтеза наук. Проблемы охраны здоровья решаются взаимными усилиями многих наук – экологии, биологии, медицины, промышленной технологии, экономики, математики и других наук, где плодотворно осуществляется междисциплинарное сотрудничество. На этом фоне явственно выступала ограниченность узкоспециального технического образования в условиях абсолютного разделения наук, препятствующего специалисту овладевать смежными науками, с которыми связана его специальность.
В этой связи Б. Г. Кузнецов говорил, что физик должен быть в какой-то мере экономистом, а экономист – физиком, ибо физики черпают свои идеи из экономики и других гуманитарных наук и с их помощью решают собственные проблемы[11].
«Естественники, – писал академик Раушенбах, – сейчас все глубже начинают понимать многие реалии, казалось бы, чисто гуманитарные, они становятся сейчас более понятными с точки зрения точных наук»[12].
Интеграция наук определяется реальной возможностью заимствования одними науками результатов других наук, использования их методов и открытий. В. П. Зинченко в связи с этим отметил, что истоки теории относительности, принципов дополнительности и неопределенности лежат в психологических исследованиях сознания, в процессах ассимиляции гуманитарных знаний[13]. Физики черпают идеи из гуманитарной сферы и решают с их помощью собственные проблемы. Физические идеи широко используют психологи и физиологи. В еще большей мере осуществляется интеграция в сфере однородных массивов наук.
Так возникла физическая химия, математическая физика и другие новые дисциплины.
Все эти факты свидетельствуют об объективной заинтересованности гуманитарных и негуманитарных дисциплин в развитии науки в целом, об общности интересов всех наук. «Науки только выигрывают, – говорил Пастер, – если используют заимствованные друг от друга методы и факты. Каждое такое соприкосновение наук является шагом вперед»[14]. Между тем узкий специалист не только изолирует себя от других наук, но и неполноценен даже в своей области, ибо не видит их взаимосвязи, становится, как говорил Пирогов, грубым эмпириком[15]. Внутри таких наук, как математика, физика, химия, дифференциация достигла такого уровня, что специалисты одного раздела не разбираются в других разделах, не говоря уже о смежных науках. «Наука, – как образно заметил американский писатель А. Азимов, – подобна огромному саду, в разных углах которого трудятся группы садоводов, каждый из которых знает только свой участок, свой собственный клочок земли и теряет возможность обозреть весь сад, все его участки»[16].
Интегрирующее значение для всех отраслей знания имеет общность их методологии. Наряду со своими специфическими методами, все они используют общую для всех философскую методологию, математические и кибернетические методы научного познания, что находит свое отражение в учебном процессе технических вузов.
В интеграции современных наук огромную роль играет проникновение математики во все области знаний, не только в естественные и технические, но и в гуманитарные, в первую очередь это относится к психологии, языкознанию, педагогике, правоведению и другим.
Математизация науки не только обусловила положительные результаты в разных сферах научного знания, но и обогатила и саму математику – стимулировала в ее недрах такие качественно новые понятия, как «отображение», «бинарное отношение», «множество» и др. Математизация ныне выступает как одна из закономерностей развития всего познания в целом, а математика становится интегрирующим средством объединения всей существующей системы знаний.
В качестве основной причины этого, по общему мнению как математиков, так и философов, является проникновение в математическое знание философии, возникновение математической логики, органически связанной с диалектической логикой.
Математическая логика способствовала образованию теории алгоритмов и рекурсивных функций, воздействует на развитие ряда технических наук – электронику, кибернетику, вычислительную технику, программирование, системотехнику, повышает их познавательные способности.
Интегрирующая сила математики определяется также самим развитием наук, с необходимостью переходящих к математическим методам мышления. Б. М. Кедров отмечал, что математизация способствует открытию новых, еще неизвестных в науке свойств и отношений и даже новых объектов и процессов природы. Так через призму количественных отношений обнаруживаются качественные признаки предсказываемых явлений[17].
Благодаря компьютеризации сближаются стили мышления, присущие естественнонаучному и техническому знанию и, с другой стороны, гуманитарному знанию – формальнологический, аналитический подход и внелогический, интуитивный, синтетический подход к познанию мира и его закономерностей.
Специфическая ограниченность обоих этих стилей, существовавшая всегда, явственно обнаружила себя в процессе развития науки и техники середины XX века, когда, по словам Ю. А. Шрейдера, естествознание начинает осознавать, что оно нуждается в гуманитарном знании, что оно само есть человеческий фактор. Вместе с тем выясняется, что и гуманитарное знание нуждается в сопряжении с естественнонаучным[18].
Благодаря компьютеризации, передающей машине огромную долю интеллектуальной деятельности человека, сближаются ее структуры в обеих сферах научного познания, освобождаются не только технические, но и гуманитарные специалисты от большого изнурительного труда, и намного ускоряются процессы вычислительной деятельности. Так преодолеваются противоречия между двумя культурами в интересах их плодотворного развития, убыстряется гуманизация трудовой деятельности.
РОЛЬ ФИЛОСОФИИ В ИНТЕГРАЦИИ НАУК
В условиях дифференциации и интеграции технических наук, в целом наук о природе чрезвычайно возрастает значение методологических проблем науки, общефилософской методологии в особенности, разработки на ее основе эффективных методов и приемов научного познания.
Процессы развития технических наук, в свою очередь, требуют философского обобщения на базе научной методологии. Материалистическая философия – общепризнанная методологическая основа всех частных, в том числе и технических наук, естественнонаучного и социального познания. Философская методология образует высший уровень методологического анализа. Она включает в себя мировоззренческую интерпретацию результатов науки, анализ общих форм и методов научного мышления, его категориального строя.
Социальная философия как наука об обществе, о наиболее общих законах его развития исследует закономерности возникновения и развития техники и технических наук, их роль как непосредственной производительной силы и формы общественного сознания, вскрывает противоречия в научно-технической сфере и указывает пути их преодоления. Методологическое влияние социальной философии на технические науки проявляется также через частные общественные науки, исследующие технические системы и их применение в обществе.
Все науки имеют материалистическую основу, ибо наука материалистична по своей природе. Объективные законы диалектики действуют в природе и отражаются естественными и техническими науками. Диалектика в техничес- ких науках пронизывает все содержание технического знания, процессы создания новой техники.
Философия и естествознание – стороны одного и того же процесса – «стороны совершенно неизбежные и неотъемлемые»[19], – как считал В. И. Вернадский, глубоко и всесторонне изучавший философию. «Истинная наука философична, прокладывает путь к глубочайшим пластам человеческой мысли», – писал М. Борн[20]. И не случайно то, что многие из философов внесли крупный вклад не только в философию, но и в естествознание (Ломоносов, Бэкон, Декарт, Кант, Герцен, Энгельс, Чернышевский и др.).
Материалистическая философия обеспечивает целостность познавательного процесса, единство философского и частнонаучного знания, проявляющегося в единстве общефилософской и частнонаучной методологии.
«Каждая техническая наука содержит в себе не только анализ конструкций машин и приборов, инженерные расчеты, схемы, формулировки законов и т. п., но и их методологические основы, их философское истолкование, включает в себя и мировоззренческие проблемы», – пишут В. А. Веников и Я. Ф. Шнейберг[21].
К числу методологических вопросов науки следует отнести предмет науки и её место в системе научного знания, основные законы и понятия, другими словами, ядро научной дисциплины.
Философия не подменяет частные науки, не решает за них специфические научные проблемы, но она способна в силу своей синтезирующей методологической функции содействовать решению этих проблем совместно с учеными. Ни одна наука не может обойтись без материалистической философии, её методологической помощи. Без опоры на материалистическую теорию познания и диалектический метод невозможно никакое научно-техническое познание, ибо диалектика дает метод объяснения всех происходящих процессов развития.
«Многим естествоиспытателям, к числу которых я отношу и самого себя, – говорил академик В. А. Амбарцумян, – философия диалектического материализма помогала и помогает в осмыслении ряда трудных проблем, достигать плодотворных результатов»[22].
Философские вопросы все глубже проникают в процесс научного исследования; без их правильного решения становится невозможным не только верное, обобщенное истолкование результатов исследования, но и понимание многих конкретных задач данной науки.
Вместе с тем диалектический материализм никогда не преувеличивал значения философских методов познания, предостерегал ученых от попыток делать естественнонаучные выводы, исходя исключительно из законов диалектики. Энгельс требовал знания специальных законов, которые присущи конкретным материальным объектам, прежде чем рассматривать их в философском плане. Маркс в «Математических рукописях» делал, например, выводы о математическом анализе, о развитии дифференциального исчисления, не исходя из общих положений диалектики, а с их помощью исследовал конкретно-научный материал для получения выводов.
Диалектика, диалектическая логика указывают общий путь научного познания, но отнюдь не дают решения конкретных научных вопросов. Применение диалектики дает возможность, во-первых, осуществлять диалектическое отражение «объективных технических явлений в понятиях и законах технических наук; во-вторых, диалектика позволяет выяснить общую структуру технического знания, его место в системе научных знаний, логико-гносеологические особенности технического знания, методологические принципы овеществления технических знаний[23].
Эта задача сложна и трудна, так как требует большой научной работы по анализу законов и категорий той или иной науки с позиций философии, но это будет способствовать дальнейшему развитию технических наук и окажет большое влияние на методологическую подготовку студентов.
Возрастает и обратное влияние технических наук на развитие философии и ее категориального аппарата. Технические науки выдвигают много новых философских и социологических проблем, требующих своего исследования в сотрудничестве представителей разных наук и обогащающих философию.
«Ибо она, – как отмечал еще Гегель, – получает в науках свою пищу, свой материал, свое богатство»[24].
ВЗАИМОСВЯЗЬ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ И ПРИКЛАДНЫХ ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК
В условиях научно-технической революции, под влиянием возрастающих потребностей техники и производства многие технические науки поднялись на более высокий уровень, выработали особые теоретические принципы, открыли новые научные законы, дополняющие и конкретизирующие законы естествознания. Таковы, например, имеющие силу закона теорема Котельникова, критерий устой- чивости Михайлова и Гурвица (в курсе «Основы теории электрических цепей») и другие.
В преподавании технических наук важно раскрывать соотношение между тремя видами законов – наиболее общими законами диалектики, общими естественнонаучными и специфическими законами данной науки, показывать их объективный характер и взаимосвязь, определяющее значение для понимания специальных и технических процессов.
Показывая соотношение между видами законов в данной науке, следует учитывать: во-первых, методологическую роль законов материалистической диалектики; во-вторых, что законы естествознания материализуются в технических средствах через специфические законы технических наук.
Так, в курсах теоретических основ электротехники расчеты базируются на законах физики – законе Ома, законе Джоуля-Ленца, двух законах Кирхгофа и других; в‑третьих, что техническое знание имеет относительную самостоятельность от естествознания. Непосредственно отражая явления природы, оно открывает при этом новые технические законы.
Определение места данной науки в системе научного знания требует выяснения тех связей, которые имеет данная техническая наука с фундаментальными естественными науками – физикой, биологией, химией и другими, прежде всего с теми науками, которые являются для данной дисциплины базисными и законы которых применяются при создании приборов, при инженерных расчетах. Такую определяющую роль для всех технических наук играет физика как главная теоретическая основа развития всей современной техники. Именно «под физическим знаменем, – говорил С. И. Вавилов, – растет новая техника». Важное методологическое и теоретическое значение для технических и математических наук имеет кибернетика.
Динамика развития технических наук позволяет выделить три блока взаимосвязанных наук: 1) науки фундаментальные или общетехнические, например, системотехника, теоретические основы радиотехники и другие дисциплины; 2) науки прикладные технические (например, материалы электронной техники, технические средства отражения информации, радиоприемные устройства и другие) – это обособившиеся в самостоятельные дисциплины разделы общетехнических наук; 3) науки эмпирические, описательные (например, экспертные системы, архитектура вычислительных систем и др.), в которых еще продолжается процесс обобщения собранных фактов и не выявлены специфические законы. Но и здесь действуют законы фундаментальных наук.
По отношению к другим группам наук фундаментальные общетехнические науки являются теоретической и методологической основой, так как разрабатывают обобщенные технические принципы, применяемые в прикладных науках. «Всякий прогресс в прикладной науке или технике обуславливается исключительно успехами в области основных наук, в области чистого знания», – справедливо отмечал В.
Н. Лебедев[25].
Вместе с тем общетехнические науки являются посредствующим звеном между фундаментальными естественными и частными техническими науками.
Общетехнические науки являются исходным в системе «Наука – техника – производство» – их связь с техникой и производством реализуется через прикладные технические науки, создающие новую технику и помогающие инженерам и рабочим воплощать ее в производственном процессе. Завершающее звено системы – производство – оказывает свое влияние на всю систему.
Связь теории с практикой осуществляется техническими науками, которые реализуют пути и способы использования познанных фундаментальной наукой законов объективного мира для достижения поставленных целей.
В соответствующих фундаментальных науках мы находим коренные положения, потенциально обращенные к прикладным наукам, например, понятие электромагнитного поля изучается в курсе физики, в дисциплинах радиотехнического профиля. В курсе физики фигурирует понятие силы, а в специальных науках оно рассматривается как электродвижущая сила.
Определяющая методологическая роль фундаментальной науки не исключает и обратного воздействия на нее со стороны прикладных наук, так как нередко решение сугубо прикладных задач приводит к теоретическим выводам фундаментального значения. Например, оформление кибернетики было в решающей степени подготовлено работой прикладного характера Н. Винера по управлению зенитным огнем.
Известно, что теоретическим фундаментом электротехники являются физика и математика. От физики в ТОЭ вошло учение об электричестве и магнетизме, а от математики – методы описания и анализа электромагнитных явлений. Наряду с этим развитие электротехники оказало обратное влияние на физическую и математическую науку, привело к ряду новых физических понятий, новых формулировок физических законов, к развитию специальных математических методов, связанных с анализом и описанием типичных явлений, протекающих в электротехнических устройствах.
Таким образом, в процессе интеграции научного знания происходит сближение технических и естественных наук при большой роли единства и взаимосвязи философской и частнонаучной методологии.
Взаимосвязь и взаимопроникновение гуманитарного и негуманитарного знания
Комплексное соединение и взаимодействие гуманитарных и негуманитарных наук опирается на два процесса, в них происходящих – гуманизацию технических наук и фундаментализацию гуманитарных наук. Это не механическое сложение: специальная подготовка плюс гуманитарная, – а их взаимопроникновение в саму ткань дисциплины, в ее содержание.
Было бы ошибочно считать, что гуманитарные аспекты технических дисциплин, равно как и элементы естественнонаучного и технического знания в гуманитарных науках, являются чем-то внешним для них, вносимым извне. В действительности они внутренне, органически присущи тем и другим наукам. Технические и естественнонаучные дисциплины имеют, как уже отмечалось, философские, экономические, исторические, социально-политические, экологические и другие аспекты.
Общность гносеологических и социальных задач естественно-технического и гуманитарного знания вызвала к жизни такие междисциплинарные науки, как социоэкология, инженерная психология, промышленная эстетика и другие дисциплины, создаваемые усилиями представителей различных наук.
Связи между гуманитарными и естественнонаучными знаниями осуществляются как непосредственно, так и через посредство технических наук.
Гуманитарные аспекты в содержании негуманитарных наук состоят прежде всего в раскрытии связи данной науки с обществом. Это общественные потребности, вызвавшие к жизни данную науку, ее место в жизни общества, производства в настоящее время. Необходимо рассмотрение форм взаимодействия данной науки с экономикой и организацией производства, политикой и культурой своего времени, выяснение исторических, социально-экономических, гносеологических предпосылок возникновения науки, внутренней логики ее развития.
При этом учитывается, что техническая потребность, будучи осознанной техническими науками или технической практикой, принимает форму социально-технического противоречия, выраженного в определенной технической проблеме. Например, это противоречие между выявившимися возможностями передачи определенных трудовых функций техническими средствами, с одной стороны, и недостаточным уровнем совершенства имеющихся технических средств, с другой стороны.
Разрешение подобных противоречий являются источником развития техники и технических наук как в прошлом, так и в настоящем.
X. Ортега-и-Гассет справедливо отметил, что специалист науки должен владеть всей совокупностью знаний в своей научной области. Он должен ясно представлять себе внутреннее строение своей науки, знать исторические условия, необходимые для ее дальнейшего развития[26].
История науки раскрывает перед человечеством единство материальной и духовной культуры, творческую лабораторию столпов науки, внесших наибольший вклад в сокровищницу научного знания. Их научные поиски и борьба мнений в науке, их опыт и сегодня сохраняют свое значение.
«Науку и технику, – писал A. M. Горький, – надо изображать не как склад готовых открытий и изобретений, а как арену борьбы, где конкретный живой человек преодолевает сопротивление материалов и традиций»[27].
В курсах технических наук необходимо анализировать исторические этапы развития данной науки как в досоветский, так и в советский и нынешний периоды, что имеет большое научно-познавательное и воспитательное значение, облегчает понимание коренных проблем науки.
Экскурсы в историю, экономию, экологию и другие дисциплины должны стать органической частью ткани лекции, а не быть искусственным привеском к ней, и тогда они будут служить глубокому пониманию темы.
К сожалению, история науки еще не стала предметом изучения в вузах не только в виде особых учебных дисциплин, но даже в виде исторических экскурсов при изучении той или иной дисциплины.
Технические науки имеют выраженный экономический аспект, обусловленный их ролью как элементов производственных сил, а создаваемые технические устройства и их практическое использование определяются потребностями производства и других сфер общественной жизни. Создание и внедрение принципиально новых орудий труда, материалов и технических процессов требует прежде всего экономического обоснования новой техники и технологии с целью обеспечения наивысшей производительности труда и минимальной себестоимости.
Творчески мыслящий педагог не станет ограничиваться описанием физических принципов функционирования технических систем и их надежности, он покажет экономические преимущества новых решений технологических проблем перед прежними.
Любой научно-технический вопрос следует решать с экономической точки зрения. Без такого подхода будущий специалист не сможет обеспечивать научный уровень управления и хозяйствования, анализировать результаты работы с учетом экономической эффективности производства.
Экономический фактор при всем его значении не абсолютизируется. Наряду с ним учитываются эргономические, инженерно-психологические, экологические, эстетические критерии, обеспечивающие гуманное отношение к работникам производства. Комплексный подход при тесной связи технических наук с рядом общественных наук – необходимое условие создания новой прогрессивной техники и технологии производственных процессов.
Гуманитарные науки находятся в тесной связи с техническими науками, в своем содержании отражают специфические стороны их развития – экономические, ее социально-политические, экологические, психологические.
Особенно важные задачи при этом выполняет экономическая теория, которая рассматривает социально-экономические последствия научно-технического прогресса, определяет критерии экономической целесообразности применения новых машин, пути повышения эффективности и интенсификации производства, показывает место техники и технических наук в системе производительных сил и в развитии экономики.
В политологии раскрываются социально-политические условия развития технических наук, политика государства в сфере научно-технического прогресса, политическая деятельность технической интеллигенции.
В философии обосновывается сущность техники и ее взаимодействие с человеком, действие законов диалектики в технической сфере, соотношение технической теории с практикой.
История культуры включает в себя и историю техники как ее составной части.
Все это означает, что наряду с гуманизацией технических наук идет процесс своеобразной «технизации» гуманитарных наук, и оба эти процесса ведут к достижению единой цели – формированию облика инженера‑со- зидателя.
Дифференциация и интеграция научного знания необычно сближает между собой все науки, в известной мере стирая грани между естествознанием, техниковедением и обществоведением. Многие области научного знания, как и философия, утрачивают свой «одноцветный» характер. Теория познания, кибернетика, информатика, математика вполне могут рассматриваться как естественнонаучные, так и гуманитарные знания.
Развитие естественных наук оказывает влияние на процессы управления обществом, а общественные науки все сильнее воздействуют на материальное производство, на развитие технических наук.
Теперь непосредственной производительной силой стали не только естественные и технические, но и такие общественные науки, как прикладная экономика, социология, эргономика, инженерная психология, промышленная эстетика, и некоторые другие отрасли знания.
Таким образом, задачи, стоящие перед техническими науками, могут быть успешно решены лишь в их тесном взаимодействии с представителями не только фундаментальных естественных наук, но и гуманитарных наук. Их единство – важнейшая закономерность развития научного знания, сердцевина его гуманизации.
Эти новые задачи ставит перед высшими учебными заведениями Украины гуманизация и гуманитаризация. Социологические исследования 90-х годов показали, что в этой области вузами проведена определенная работа. Ее можно свести к следующему:
– впервые в истории инженерно-технических вузов во многих из них ведется подготовка специалистов-гуманита- риев, преимущественно экономистов и менеджеров двумя способами: создания специализированных факультетов с 4–5-летним сроком обучения или годичных курсов для лиц, получивших инженерно-техническое образование, с выдачей им второго диплома.
Таким образом, в рамках технического вуза происходит соединение двух модулей высшего образования – технического и гуманитарного, расширяется взаимодействие между ними;
– в большинстве вузов действуют общевузовские органы по координации работы кафедр в связи с гуманизацией и гуманитаризацией – советы по гуманитарному образованию при участии ведущих педагогов разных профилей, проректоры или их помощники по воспитательной работе, заместители деканов по воспитательной работе и другие;
– во многих вузах разработаны или разрабатываются теоретические и методические вопросы гуманизации и гуманитаризации применительно к условиям и специфике данного вуза, преимущественно для преподавания гуманитарных дисциплин;
– созданы по тем же дисциплинам учебно-методические пособия, главным образом по украиноведческому циклу;
– улучшается методика преподавания ряда дисциплин на основе перехода к новым технологиям обучения.
Вместе с тем следует отметить, что реализация новых задач в большинстве вузов пребывает в начальной стадии творческих поисков при отсутствии достаточно полного определения ими своих задач и методов их осуществления.
Поэтому не везде вузы смогли с достаточной полнотой определить объем своих действий и соответственно направить работу кафедр и педагогического персонала.
Но даже там, где правильно намечены основные параметры работы, в главных и решающих вопросах еще нет должного перелома. Это относится прежде всего к обновлению учебно-методической базы учебного процесса (учеб- ных программ, учебников, лекционных курсов) по общенаучным и специальным дисциплинам, где гуманитаризация, за немногими исключениями, еще не начиналась.
А это означает, что идеи единства трех областей научного знания, одобренные теоретически, все еще не получают выхода в практику, что в немалой степени связано с отсутствием систематического междисциплинарного сотруд- ничества кафедр и педагогов. По существу, наблюдается разрыв между гуманизацией как концепцией высшего образования и гуманитаризацией как ее практическим воплощением.
Администрация вузов во многих случаях недооценивает поставленные перед ними министерством задачи, вошедшие в Государственную национальную программу образования, не сумела даже довести ее содержание до сведения своих работников.
Опрос 1996–1998 годов профессорско-преподавательского состава показал, что ясное представление о целях и задачах гуманизации имеют лишь 36,5 % опрошенных, а с Государственной программой образования знакома только половина респондентов. Почти треть не одобряет эти идеи или затрудняется в ответе.
Известно, что идеи лишь тогда могут стать реальной силой, если они овладевают массами и, наоборот, идеи повисают в воздухе, если они не прошли через сознание людей, не стали их собственными взглядами. Попытки проводить гуманитаризацию сугубо административным путем обречены на неудачу, не дадут положительных результатов.
Поэтому необходима широкая разъяснительная, популяризаторская работа в этой области, чтобы добиться изменения психологии многих педагогов, их сознательной целеустремленной переориентировки на личностный гумани- тарный подход к своему предмету и преодоление технократических взглядов.
Только при этом необходимом условии возможно соединить творческие усилия педагогов и ученых всех специальностей в решении стоящих задач и реально осуществить единство научного знания.
[1] Кант И. Сочинения. Т. 3. М., 1964. С. 680.
[2] Ксенофонт. Воспоминания. М. – Л., 1953. С. 16.
[3] Аристотель. Метафизика. М. – Л., 1934. С. 56–57.
[4] Вопросы философии. 1981. № 5. С. 96.
[5] Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. С. 79–82.
[6] Гоббс Т. Избранные произведения М., 1926. Т. 2. С. 114–115.
[7] Американские просветители. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. М., С. 214.
[8] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. С. 607.
[9] Там же.
[10] Кедров Б. М. Предмет и взаимосвязь естественных наук. М., 1967. С. 302.
[11] Кузнецов Б. Г. Современная наука и философия. Пути философских исследований и перспективы философии. М., 1981. С. 112.
[12] Вопросы философии. 1989. № 4. С. 111.
[13] Зинченко В. П. Цит. по: Вестник высшей школы. М., 1986. № 10. С 83.
[14] Валери Радо. Жизнь Пастера. М., 1950. С. 46.
[15] Пирогов Н.
И. Цит. по сб.: Слово о науке. М., 1986. С. 94.
[16] Азимов А. Взгляды с высоты. М., 1965. С. 910.
[17] Кедров Б. М. Предмет и взаимосвязь естественных наук. М., 1967. С 46.
[18] Шрейдер Ю. А. От Колумба к Ньютону. М., 1983.
[19] Вернадский В. И. Письма Вернадской Н. Г. Киев., 1992. С. 43.
[20] Борн М. Моя жизнь и взгляды. М., 1973. С. 63.
[21] Веников В. А., Шнейберг Я. Ф. Мировоззренческие и воспитательные аспекты преподавания технических дисциплин. М., 1979. С. 11.
[22] Амбарцумян В. Цит. по: Преподавание философии и профиль вуза. М., 1976. С. 41.
[23] Маркс К. Математические рукописи. М., 1971. С. 247.
[24] Гегель Г. Работы разных лет. М., 1971. С. 247.
[25] Лебедев B. Н. Цит. по сб.: Слово о науке. М., 1986. С. 250.
[26] X. Ортега-и-Гассет. Цит. по: Вопросы философии. 1989. № 4. С. 121.
[27] Горький A. M. Собрание сочинений: В 30 т. Т 27. М., 1956. С.
108.
Что на самом деле отличает гуманитарные науки от естественных? — Нож
Для начала зададимся вопросом, который на первый взгляд не имеет никакого отношения ни к становлению классической этологии, ни вообще к теме этой книги: чем, собственно, отличаются гуманитарные науки от естественных?
Вокруг этого вопроса сломано множество копий и высказано множество мнений — начиная от классического определения немецкого философа и историка культуры Вильгельма Дильтея (предложившего различать «науки о природе» — естественные и «науки о духе» — гуманитарные) и до высокомерных дразнилок: мол, гуманитарные науки — это те, которыми может успешно заниматься человек, неспособный одолеть школьный курс математики. Отдельным предметом споров служит отнесение тех или иных конкретных дисциплин к естественным или гуманитарным.
Некоторые страстно доказывают, что современная психология — давно уже естественная наука, так как вся основана на эксперименте и применяет такие сложные приборы, как магнитно-резонансный томограф.
Другие категорически отказываются признавать, что лингвистика — гуманитарная наука и раздел филологии: как же так, мол, в ней же столько математики!
Конечно, подобные высказывания отражают лишь распространенные стереотипы (порожденные не только слабым знакомством с предметом, но еще и подспудной тягой к самоутверждению). Однако и более корректные и компетентные суждения часто не могут прояснить ситуацию. Вот, скажем, написано в Википедии, что «гуманитарные науки — дисциплины, изучающие человека в сфере его духовной, умственной, нравственной, культурной и общественной деятельности». Вроде ясно, но представим себе, например, группу медиков и фармацевтов, изучающих реабилитацию людей, перенесших инсульт. Они просят своих пациентов прочитать написанный текст, выполнить арифметические действия, назвать имена близких… Это, несомненно, прямо относится к духовной и умственной сферам — но достаточно ли этого, чтобы признать такое исследование гуманитарным?
Разделение по применяемым методам тоже не добавляет ясности.
Например, методы, с помощью которых молодая наука биоинформатика устанавливает родственные связи видов медведей или штаммов вируса (кто от кого произошел и в какой последовательности), по сути ничем не отличаются от методов, которыми текстологи-медиевисты устанавливают генетические связи между разными списками одного и того же памятника. В том, что биоинформатика (в том числе и молекулярная филогенетика) — наука естественная, вроде бы никто не сомневается, в гуманитарной природе текстологии — тем более.
Не претендуя на исчерпывающее решение этого старого и изрядно запутанного вопроса, попробуем указать на одно различие, которое нередко упоминается, но обычно вскользь, вторым планом, как дополнительное. Так, в той же статье в Википедии, в частности, говорится: «В отличие от естественных наук, где преобладают субъект-объектные отношения, в гуманитарных науках речь идет об отношениях субъект-субъектных». Не слишком внимательный читатель скользнет по этой строчке взглядом и тут же ее забудет.
И зря. Она-то и указывает на самую суть.
Сколь бы сложной и многозвенной ни была та цепочка взаимодействий, по которой ученый-естественник судит о своем объекте, в ней нет субъекта. Единственный субъект естественнонаучного исследования — сам исследователь. А в исследовании, скажем, историческом этих субъектов как минимум двое: современный историк и автор исследуемого источника. Последний является субъектом описания исторической реальности и одновременно объектом современного исследования: ведь даже если о нем ничего не известно, современный ученый волей-неволей видит интересующие его события, процессы и людей только через посредство древнего летописца. И как бы критически он к нему ни относился, как бы ни проверял все, что только можно, независимыми методами (по сообщениям других источников, по данным археологии и т.
д.), такой взгляд радикально отличается от «неопосредованного» взгляда естествоиспытателя.
Из этого следует, в частности, что то, что мы называем «историческим фактом», не является фактом в том смысле, в котором это слово употребляется в естествознании. Вот, допустим, в какой-нибудь Тьмутараканской летописи написано, что в таком-то году князь Всепослав сделал то-то и то-то — например, совершил поход на соседа или крестился. События такого рода обычно и называют «историческим фактом». Но действительно ли это факт? Нет. Фактом тут является только то, что есть такое летописное сообщение. Каждый может при некотором старании увидеть оригинальный документ, а если скептик обладает достаточной квалификацией — то и провести соответствующие анализы (пергамента, чернил, написания букв, особенностей словоупотребления и т. д.) и убедиться, что этот фрагмент написан тогда же, когда и весь остальной текст, а язык документа соответствует эпохе княжения Всепослава. Но действительно ли князь совершил свой поход? Если да, то было ли это именно в том году, а не в другом? Был ли этот поход столь победоносным, как о том повествует летопись?
Априорно считать фактами все, что говорит летопись, нельзя — там же может быть написано, к примеру, что во время этого похода князь по ночам оборачивался серым волком.
Значит, надо соотносить это со всеми доступными другими данными, с законами природы и здравым смыслом. Так обращаются не с фактами, а с теориями, гипотезами, реконструкциями.
Если кто-то полагает, что это преувеличение или попытка дискредитировать достоверность исторического знания, — пусть посмотрит хотя бы на споры современных историков о том, что в летописном рассказе о крещении князя Владимира в Корсуни можно считать изложением реальных событий, а что — литературно-назидательными добавлениями. Или обратится к обстоятельствам гибели царевича Димитрия: имея два богато документированных изложения событий мая 1591 года в Угличе, историки до сих пор не могут сказать ничего определенного о том, как погиб царевич, поскольку обе версии («годуновская» и «антигодуновская») абсолютно неправдоподобны даже на самый доброжелательный взгляд.
Не следует думать, впрочем, что этот эффект присущ только исторической науке. Конечно, в разных науках его величина и формы могут быть очень разными.
В лингвистике, например, он почти незаметен (что и вызывает у многих настойчивое желание исключить ее из числа гуманитарных наук): индивидуальный носитель языка почти ничего не может сделать с ним сознательным усилием. Некоторым людям удавалось ввести в язык новое, ранее не существовавшее слово, но никто еще не сумел по своему произволу наделить язык новым падежом или новой предложной конструкцией. Поэтому лингвистика может обращаться с языком «через голову» второго субъекта, почти как с объектом естествознания (хотя если знать, что искать, то влияние «второго субъекта» можно различить и там). А вот психология обречена оставаться наукой гуманитарной, несмотря ни на мощный арсенал естественнонаучных методов и приборов, ни на устремления выдающихся психологов и целых научных школ. Ей никуда не уйти от второго субъекта, потому что он-то и есть, собственно, предмет ее изучения.
То есть не существует объективно — но они существуют в представлениях людей и в этом качестве вполне могут стать объектом изучения.Одна из областей фольклористики, например, посвящена изучению представлений о разного рода сверхъестественных существах — леших, домовых, водяных, кикиморах и т. п. Специалисты в этой области картируют зону распространения, скажем, уроса (вы слыхали о такой разновидности нечистой силы?) так же определенно, как зоологи — ареал снежного барса или индийского носорога. А литературоведы могут и вовсе изучать заведомый вымысел, о фиктивной природе которого знают не только они, но и сам «второй субъект» — автор изучаемого произведения. И от этого литературоведение не перестает быть настоящей, полноценной наукой.
Несколько лет назад в Британии разразился скандал — стало известно, что в некоторых провинциальных университетах преподается гомеопатия. После резкого протеста научных и медицинских организаций часть этих заведений отказалась от одиозного предмета.
А другие… просто перенесли его из естественного цикла (где этот курс читался вместе с медицинскими дисциплинами) в гуманитарный. В самом деле, существуют гомеопатические эффекты или нет, сама эта специфическая область человеческой деятельности — со своей традицией, историей, правилами, теориями, институтами и т. д. — безусловно существует, а значит, ее можно изучать. Гуманитарными методами.
Какое отношение имеет все это к поведению животных?
Самое прямое. Как уже говорилось во вступительной главе, та или иная последовательность действий животного только тогда может быть названа «поведением», когда она несет в себе некоторый смысл — причем именно для самого животного, то есть субъективный. Иными словами, в науке о поведении, точно так же, как и в гуманитарных науках, всегда присутствует второй субъект — животное, поведение которого мы хотим изучить. Но при этом исследователь поведения животных лишен возможности применить к своему объекту методы гуманитарных наук.
Дело в том, что все эти методы так или иначе связаны с изучением знаков, посредством которых «второй субъект» делает свой внутренний мир хотя бы отчасти доступным для внешнего наблюдателя.
И бесспорно главным типом таких знаков, без которого не могут существовать почти все остальные, является слово, членораздельная речь — звучащая или зафиксированная той или иной системой письменности. Именно в слове выражены и исторический документ, и народная сказка, и классическая поэма, и переживания испытуемого в психологическом опыте.
И даже рождение психоанализа, открывшего, что во внутреннем мире человека есть немало такого, о чем он сам и не ведает, в этом отношении ничего не изменило: оговорки, свободные ассоциации, изложение сновидений, рассказ под гипнозом — весь тот материал, который позволяет психоаналитику заглянуть в область неосознаваемого, воплощен опять-таки в слове.
Но у исследователя поведения животных таких возможностей нет.
Его «второй субъект» принципиально нем и бессловесен. И если те или иные его действия что-то означают (а без этого их нельзя считать поведением) — как узнать, что именно, не имея возможности прибегнуть к посредничеству слова? Следуя за зоопсихологией конца XIX — первой четверти XX века, мы уже не раз подходили к этой проблеме. Вместе с Роменсом мы пытались судить о внутреннем мире животных по аналогии с тем, что стоит за сходным поведением человека, — и убедились, что так ничего не получится. Вместе с Уотсоном мы решились игнорировать этот внутренний мир, изучать закономерности поведения безотносительно к нему — и вынуждены были признать устами Толмена, что это тоже невозможно. Дилемма казалась принципиально неразрешимой, как апория Зенона о брадобрее или получение алкагеста — жидкости, растворяющей абсолютно все вещества.
Общие сведения / КонсультантПлюс
Общие сведения
Год образования организации ________ (01) общественные науки _______ (19)
Ф.
И.О. директора (ученая степень, психологические науки ___ (20)
звание — если имеется) _____________ экономические науки _____ (21)
____________________________________ (02) педагогические науки ____ (22)
Реквизиты организации: социологические науки ___ (23)
Телефон _______________________ (03) юридические науки _______ (24)
Факс __________________________ (04) политические науки ______ (25)
Электронный адрес _____________ (05) социально-географические
Адрес веб-сайта в Интернете ___ (06) науки ___________________ (26)
Область науки (укажите соответствующий науки об информации _____ (27)
код: да — 1, нет — 2): гуманитарные науки _______ (28)
естественные и точные науки ______ (07) исторические науки ______ (29)
математические науки ____________ (08) филологические науки ____ (30)
физические науки ________________ (09) философские науки _______ (31)
компьютерные науки искусствоведение ________ (32)
(кроме разработки аппаратных Число научных,
средств) ________________________ (10) научно-педагогических школ,
химические науки ________________ (11) единиц _______________________ (33)
геолого-минералогические науки __ (12) Перечень научных,
географические науки ____________ (13) научно-педагогических школ:
биологические науки _____________ (14) ___________________________________
технические науки ________________ (15) ______________________________ (34)
медицина и здравоохранение _______ (16) ___________________________________
медицинские науки _______________ (17) ______________________________ (35)
сельскохозяйственные науки _______ (18) ___________________________________
______________________________ (36)
Основные направления исследовательской
деятельности по Государственному
рубрикатору научно-технической информации
(коды ГРНТИ) _________________ (37)
Lenta.
ruГеоргий Косиков. Фото из личного архива
Смерть выдающегося культуролога-структуралиста Клода Леви-Стросса, хотя и не вызвала большого интереса в России, заставила вспомнить фразу ученого: «XXI век будет веком гуманитарных наук – или его не будет вовсе». Однако энтузиазм середины XX века сменился охлаждением, и сейчас в конец гуманитарного знания верится больше, чем в конец света. Что на самом деле будет с историей, филологией и философией в новом веке? Действительно ли «неточные» науки так же нужны человеку, как физика и химия? Почему гуманитарное образование потеряло престиж, и как его вернуть? Как университетские реформы в России и мире повлияют на обучение гуманитарным специальностям? На эти и другие вопросы ответил профессор филфака МГУ, крупнейший специалист по французской интеллектуальной мысли XX века Георгий Константинович Косиков.
Орфография и пунктуация авторов вопросов сохранены.
Павел [10.11 18:35]1. Согласны ли Вы с делением наук «по Ландау» — на «сверхестественные» (физика, математика), «естественные» (биология, химия) и «неестественные» (гуманитарные).
2. Можно ли считать, что во многом распространение гуманитарного образования связано с его кажущейся простотой по сравнению с техническими специальностями.
3. Можно ли считать, что распространение гуманитарного образования выгодно государству по схеме, применяемой, кажется, во Франции («нам выгоднее строить университеты, чем тюрьмы» — прошу прощения, точно указать источник цитаты не могу)
4. Сам я по образованию и по профессии гуманитарий (историк). Еще в период подготовки диссертации остро ощущал неполноценность своей науки, со временем привык. Было ли у Вас что-то подобное?
Евгений [10.11 22:18]Гуманитарные науки с давних пор испытывали к себе отношение со стороны научного сообщества как «второсортные».
1. Почему такое отношение сохраняется сегодня? Почему СМИ, даже такой уважаемый источник как Lenta.ru если и пишет иногда о гуманитарных науках, то разве что об археологии, как будто не существует интересных идей в современной философии?
2.
Нужен ли гуманитарным наукам аналог престижной Нобелевской премии? На мой взгляд, тот факт что гуманитарные науки обходятся Нобелевским комитетом стороной — лишнее свидетельство недооценки гум.наук.
Георгий Константинович!
Познание бывает непосредственным, с помощью ощушений, чувств, прямого наблюдения, и у таких познавателей не случилось сделать никаких сколь нибудь значимых открытий, изобретений, доказанных теорий, таких, чтобы человечество использовало их для своего развития. Созданы лишь системы, в которые можно только верить. Это удел гуманитарных «наук».
И есть познание с помощью создания абстрактных моделей, точность которых обязательно проверяется на опыте. Результаты верифицируются, и всегда могут быть уточнены после появления сомнений или новых данных и аргументов. Более того, эти результаты не могут быть признаны научными , если автор не допускает возможности их полного опровержения ( прицип фальсификации).
Вопрос- почему области знаний неясного происхождения носители этих знаний называют «наукой», несмотря на то что они (области) не удовлетворяют по вышеуказанным принципам ( верификации и фальсификации) определению НАУКА.
Спасибо.
1. Прежде всего, я хотел бы выразить удовлетворение по поводу того, что проблемами гуманитарного знания интересуется столь обширная аудитория. Поскольку многие вопросы варьируют одни те же темы, я посчитал возможным начать эту пресс-конференцию со своего рода преамбулы, которая могла бы послужить предварительным кратким введением в проблематику гуманитарных наук.
В самом деле, остроумный Лев Ландау был прав, проводя границу между «естественными» и «неестественными» (гуманитарными) науками. Следует, однако, помнить, что, во-первых, Ландау – отнюдь не первооткрыватель этой проблемы и что, во-вторых, упомянутая граница глубже и серьезнее, чем ему, быть может, представлялось.
Источник любой науки – «воля к знанию», сосредоточение мысли на чем-то таком, чего мы еще не знаем, но хотели бы познать, и в этом смысле разницы между естественными и гуманитарными науками нет; у них общая цель: и те и другие направлены на познавательное овладение действительностью.
Но у них, прежде всего, разный объект: естественные науки интересуются устройством внешнего по отношению к нашему сознанию мира, а гуманитарные хотят познать человека как разумное и нравственно вменяемое существо. Импульс, приводящий к возникновению гуманитарных наук, это воля человека к САМОПОЗНАНИЮ, интерес к самому себе. Вопрос в том, есть ли у нас этот интерес и эта воля. Об этом писал еще бл. Августин: «Люди идут удивляться высоте гор и огромным морским волнам, и величайшим водопадам, и безбрежности океана, а не обращают внимания на самих себя». И тут уже каждому из нас предстоит решать, интересен ли он самому себе, или его занимают только «горы» и «моря». А Петрарка, тот подчеркивал именно основополагающий характер гуманитарного знания: «Хотя бы ты и знал ширину земли, глубину моря, высоту неба, но если ты себя не знаешь, то будешь похож на человека, воздвигающего здание без фундамента. Тот не мудрец, кто себя не знает». Интерес человека к самому себе существовал, существует и будет существовать, так что за будущее гуманитарного знания волноваться не приходится.
Гораздо важнее, на мой взгляд, вопрос о СПЕЦИФИКЕ этого знания, о его автономии по отношению к знанию естественнонаучному. Во времена расцвета позитивизма (Огюст Конт, Джон Стюарт Милль и другие) возобладало представление о единообразии научных методов, независимо от области их применения (методологический монизм), причем стандартом, или мерилом для определения степени развития всех других наук, включая гуманитарные, были признаны именно естественные науки, прежде всего — математизированная физика. Предполагалось, что социальные и гуманитарные науки должны строиться по модели естественных (не случайно Конт называл социологию «социальной физикой»). Тем самым полностью игнорировалось качественное различие самого их ПРЕДМЕТА и, далее, познавательного МЕТОДА – различие, которое систематически попытался обосновать немецкий философ Вильгельм Дильтей («Введение в науки о духе», 1883 и другое). Дильтей как раз и провел качественную границу между «науками о природе» (Naturwissenschaften) и «науками о духе» (Geisteswissenschaften).
«Науки о природе» имеют дело с безгласными, лишенными внутреннего смысла, не имеющими целей, намерений, мотивов и тому подобного «вещами», подлежащими каузальному (в широком смысле слова) «объяснению» (Erklärung), то есть подведению индивидуальных случаев под общие законы. Напротив, «науки о духе» — это поведенческие науки; их первичным материалом являются «душевная жизнь» — чувства, переживания, системы ценностей, намерения (интенции), мотивы — людей, поступающих тем или иным образом. Поэтому специфический метод гуманитарных наук – это «понимание» (Verständnis), то есть «вчувствование», «вживание» (Einfühlung) в «духовную атмосферу», в которой жили или живут изучаемые люди. Согласно Дильтею, самый метод «наук о духе» требует от гуманитария пережить «внутреннюю жизнь» этих людей в своем сознании. Отсюда – тезис Дильтея: «Природу мы объясняем, а душевную жизнь понимаем».
Но сказанным дело не ограничивается. Другой немецкий философ, Вильгельм Виндельбанд, провел важную границу между «номотетическими» и «идиографическими» науками («История и естествознание», 1894).
Естественные науки, безусловно, относятся к номотетическим (законополагающим): в той мере, в какой эти науки имеют дело с регулярными, повторяющимися и предсказуемыми явлениями, воспроизводимыми в практически бесконечном множестве экспериментов, они как раз и подводят единичные феномены под общие законы, например: «ВСЕ тела имеют ускорение свободного падения 9,8 м/сек2«. Гуманитарные науки по большей части имеют дело с историческим материалом, иными словами, с единичными, однократными, неповторимыми событиями, не поддающимися воспроизведению в эксперименте. Эти науки являются «идиографическими» (описывающими особенное, отдельное). «Одни науки описывают общие законы, другие – отдельные факты; одни из них суть науки о законах, другие — науки о событиях. Первые учат тому, что всегда имеет место, последние – тому, что однажды было». «Закон и событие останутся рядом друг с другом как несоизмеримые величины нашего понимания мира». В любом историческом событии неустраним «человеческий фактор» — свобода выбора, свобода решений и действий участвующих в нем индивидов, а это означает, что возможность подведения таких событий под понятие «общего закона» по меньшей мере затруднено.
В этой связи советую посмотреть работы Карла Густава Гемпеля («Роль общих законов в истории», 1942) и Уильяма Дрея («Законы и объяснение в истории», 1957). В более общем плане вопрос о месте гуманитарного знания в современном обществе поставлен в давней, но актуальной и по сей день статье Чарлза Перси Сноу «Две культуры и научная революция» (есть в интернете).
Уже из сказанного должно быть ясно, что гуманитарные науки это не «ненаучная» («ущербная» «второсортная» и тому подобная), но «инонаучная» (выражение С.С. Аверинцева) форма знания.
2. Гуманитарные науки отнюдь не «проще», а в некотором отношении сложнее естественных.
Во-первых, они требуют сильного аналитического ума, а во-вторых, того особого дара, о котором я говорил выше, — умения вживаться в свой объект. Чтобы описать физические характеристики камня, естественнику нет необходимости вживаться в его «внутренний мир», в целевую и ценностную систему, в его психологию просто потому, что всего этого у камня нет.
Камень – «бессмысленное» явление природного мира. А вот историк, пишущий, скажем, о Реформации, должен уметь отрешиться от собственных ценностных представлений и погрузиться в чужую для него действительность — в душевно-духовный мир Лютера, Цвингли или Кальвина, как бы встать на их место, отождествиться с их целями и мотивами. До тех пор, пока он не сумел этого сделать, все поступки этих людей, вызванные ими исторические события останутся мертвым материалом, вызывающим не интерес, а тоску и скуку. История способна ожить и тем самым сделаться познаваемой только во внутреннем переживании, в непосредственном психологическом опыте историка.
3. Гуманитарное знание будет существовать независимо от того, выгодно ли это данному государству или нет.
4. Неполноценности гуманитарных наук никогда не ощущал, хотя прекрасно осознаю их методологические проблемы и трудности. Наоборот, ущербными мне всегда казались «чистые» естественники: у них как будто ампутирована половинка души.
passenger [11.
11 12:58]А может быть престиж гуманитарного образования упал из-за того, что учат не тому и не так?
Яков Бондарев [10.11 21:07]Здравствуйте Георгий.
У меня к Вам несколько вопросов.
1. В социальных и гуманитарных науках (по крайней мере, у нас в стране) часто исследователь работает в одиночку потому, что эта проблема интересна только ему. Может быть, это признак незрелости этих наук?
2. Должен ли учёный-гуманитарий быть носителем идейности, как было в недавнем прошлом в нашей стране?
3. Может ли современный кризис гуманитарного гнозиса вызван не подкованностью и бездарностью исследователей?
4. Как Вы оцениваете Историю как науку, есть сейчас своеобразный спад в исторических науках?
Вакуленко С А [10.11 13:25]Мне кажется, что гуманитарное образование
вовсе не потеряло престиж, скорее наоборот.
На гуманитарные факультеты вузов среднего уровня поступают больше, чем на технические. Но, к сожалению, возникает мысль, что это происходит не только из-за интереса к гуманитарным наукам.
Впечатление, что абитуриенты думают, что учиться там им будет проще. Что Вы думаете на эту тему?
У меня самого 2 в.о.гуманитарных.Не комплексую, полагаю Высшие шансы для управленца, политикана, бизнесмена, разработчика софта.Не считаете ли Вы Георгий, вопрос не в ущербности (недовостребованности) гуманитарнаго знания, но скорее его какой-то доморощенности, кустарности.И ему еще просто предстоит выйти на мировой уровень?Спасибо
Всеволод [10.11 16:58]Добрый день!
Не кажется ли вам, что основную опасность для гуманитарных наук представляют те, кто должен их защищать?
Сейчас каждый «заслуженный» профессор считает необходимым уйти на пенсию, основав новую науку. Вот и множатся всякие «Исторические онтопсихолингвистики» и «Философии литературоведения».
Такие псевдонауки и уничижают само гуманитарное знание.
И второй вопрос. Сам являюсь гуманитарием. И ощущаю некоторую ущербность в сравнении с технарями.
К примеру, хороший технарь почти всегда может поддержать разговор о литературе, но вот филологу почти невероятно поддержать разговор о марках стали.
То есть технарь всегда оказывается в некотором выигрыше, потому что в политике, футболе и рекламе разбираются все.
Не является ли это некоторым естественным ограничителем развития гуманитарных наук?
Леонид [10.11 23:48]Читаешь современную российскую гуманитарную литературу, и диву даешься, каких только новых слов ненапридумали. Притом за многими из них нет никакого смыслового оттенка, только наукообразие. Такое ощущение, что это пишется только для того, чтобы написать диссертации — «наука ради науки». Одновременно с этим попадаются и интересные, со смыслом работы.
Как Вы считаете, сколько в России примерно в процентах гуманитарных работ, написанных по принципу «наука ради науки», и сколько примерно в процентах действительно стоящих исследований. Как такая картина в России отличается от зарубежных стран.
Проблема уровня преподавания гуманитарных дисциплин существует. В частности, поскольку в гуманитарной литературе используется общедоступный язык, то и судить о предмете берется всякий. Но, прежде всего, это проблема отбора студентов при поступлении в вуз: каких набрали, таких и выучили. Хорошо еще, если подобные выпускники уйдут «замуж» или сменят профессию. Хуже – если пробьются в преподаватели и начнут производить себе подобных.
Есть ли историческая перспектива у гуманитарных наук и для тех людей, кто пришел в них не случайно? Безусловно, есть, даже несмотря на падение интереса к гуманитарным наукам в современном обществе, а зачастую – именно вопреки этому падению. И не беда, если проблема заинтересовала такого исследователя «в одиночку», это означает лишь то, что он уловил в предмете нечто значимое, и, быть может, еще незаметное для остальных. Стадный инстинкт в науке может свидетельствовать просто о «моде». Другое дело, что начинающему гуманитарию пробиваться самостоятельно, без учителей и понимающего сообщества, действительно нелегко.
В последние десятилетия из жизни ушли виднейшие филологи – С.С. Аверинцев, Ал.В. Михайлов, М.Л. Гаспаров. Хотя, к сожалению, они и не создали школ, но определили мыслительный уровень науки. Замены им я пока не вижу. Но хуже даже не это, а то, что сделанное ими сейчас как бы ушло в песок и сами их имена едва ли не забываются. Это, конечно, временное явление, но восполняют ли дефицит всевозможные околонаучные «тусовки»?
linguist [10.11 17:29]Считаете ли Вы, что гуманитарные науки должны быть задействованы в индустрии (например, в производстве программного обеспечения и др.), т. е. иметь практический смысл? Если да, то удовлетворяет ли этому условию состояние современных гуманитарных наук, или они нуждаются в реформировании (например, ввести математику гуманитариям).
marysja [11.11 11:44]Уважаемый Георгий Константинович!
Мне очень нравится фраза Маркса: Идеи, овладев массами, становятся материальной силой.С удовольствием обращаясь к Опытам Монтеня, Лао Цзы, постоянно читая Ошо, не могу даже назвать кого-либо из современных философов (разве что Мартина Хайдеггера), идеи которых побуждали бы к работе мысли, не говорю уже о действии.
Ничего, кроме отторжения зауми не вызывают. Не кажется ли Вам, что гуманитарные науки на сегодняшний день должны быть прикладными прежде всего, утилитарными.НЛП давно стоит на службе полит- и PR-технологий. И второе, обучаясь экономике, мой сын почти 1,5 года за наши деньги «изучал» предметы, далекие от экономики: религиоведение, обществоведение (повторение пройденного), культурологию (сплав истории искусств с двумя предыдущими), ГО и прочие, это что — не дать умереть от голода бесчисленным гуманитариям? Или желание выковать человека-солнце.
Георгий Константинович, здравствуйте. Как Вы считаете, способны ли сегодняшние мыслители предложить решение таких проблем, как эфтаназия, манипуляции с человеческим геномом? Или, как обычно, дело ограничится туманными фразами о том, что это очень сложно, что объективных критериев не существует, что каждый должен решить для себя сам? Ведь очевидно, что рано или поздно эти вопросы найдут свое правовое урегулирование, которое по определению не может отдавать решение проблемы на откуп субъективному восприятию каждого члена общества.
Поэтому находить какую-то объективную основу придется (можно или нельзя, а если можно, то в каких случаях, и так далее). Вы согласны с тем, что залогом выживания гуманитарных наук является именно своевременные ответы на поставленные перед человечеством вопросы?
Как вы считаете, призвана ли современная философия осмыслить рывок биомедицины, молекулярной генетики и космической физики?
Поможет ли развитие философии решить проблему обязательного этического принципа в биомедицинских исследованиях?
ярослав [10.11 23:36]Вам не кажется, что в России изначально неправильно принято отождествлять университетское образование с освоением каго-либо ремесла? Не от того ли слышны регулярные возлияния о невозможности работать » по специальности» и тому подобное?
На Западе большей части работодателей все равно с каким дипломом человек поступает на работу до тех пор пока он справляется с возложенными на него задачами. Никто не ожидает от выпускника абсолютных знаний, на то и существуют различные вводные программы.
Лично мне, гораздо приятнее иметь дело с людьми самостоятельно избравшими предмет лично их интересовавщий, а не посветившими свои лучшие годы изучению всякой чуши, исключительно из расчета на диплом.
Создается впечатление что в России произошло смешение университетов с ПТУ и последние, с присущей им «практичностью» поднимают дискуссии о нужности чего-то там обществу.
Интересно будет ли когда-нибудь высшая школа у нас выпускать смелых и по настоящему образованых людей, а не «историков», «философов» и «сантехников»?
Андрей [11.11 12:40]Уважаемый Георгий Константинович,
крайне удивлен постановкой ряда вопросов. В частности, на чем основано мнение об утрате престижа гуманитарного образования? Специально посмотрел статистику по филисофскому и филологическому факультетам МГУ. Конкурсы просто огромны. То же можно видеть в СПГУ, РГГУ, МПГУ.
Хотелось бы узнать Ваше мнение и по другому вопросу: столь ли важно, в какой области будет трудиться «дипломированный» гуманитарий? Умение мыслить, анализировать, понимать человека и окружающий мир — разве это не то главное, что развивает общество?
Любой науке можно найти практическое применение.
Однако тогда речь пойдет не о науке как таковой, а об использовании ее достижений для насущных задач текущей жизни. К примеру, значительная часть выпускников гуманитарных вузов практически использует эти знания в жизни – занимается преподаванием в школе языков и литературы, истории. Это – полезный эффект гуманитарного образования. «Задействовать гуманитарные науки в индустрии» также вполне возможно, это успешно делается в средствах массовой коммуникации – на телевидении, в интернете. Такая вещь, как грамотно выстроенное рейтинговое голосование, не обойдется без социологов, а все виды поиска в Сети базируются на результатах лингвистической обработки запросов. Как раз по части увеличения утилитарности результатов гуманитарных наук в последнее время сделано очень много. Но это вовсе не означает, что гуманитарные науки становятся прикладными, таковыми становятся их результаты. И если закрепить за такими науками статус «придатков» промышленности, то через некоторое время они попросту исчезнут, поскольку «вымоется» слой разработчиков новых концепций в этих дисциплинах.
Не могу согласиться и с тем, что «залогом выживания гуманитарных наук является именно своевременные ответы на поставленные перед человечеством вопросы». Любой научный «ответ» – это лишь очередной результат, который может быть использован обществом так или иначе (пример: атомная энергия), но не стимул движения науки. Наука живет вопросами, а не ответами. «Предложить решение проблемы» для науки значит предоставить обществу один из инструментов, с помощью которых общество может решить конкретные задачи, однако это уже – задача общества, но не науки как таковой. Ее задача — постоянно искать проблемные области, которые нуждаются в осмыслении, «будировать» мыслительные усилия научного сообщества.
Елена [10.11 16:16]Если и «выживут», то в очень малом проценте. Зачем нам нужно столько историков или «философов»? Они приносят какую-то конкретную пользу обществу? Производят нужный всем или хотя бы многим продукт? Если бы эти «историки» хотя б на раскопки ездили, могли б еще хоть как-то оправдять свою профессию.
Мое мнение — только те специальности, которые приносят пользу. Производственные, аграрные, медицинские, лингвистические (перевод) и совсем чуть-чуть управленческих и юридических.
anazar [10.11 13:08]Здравствуйте… простите, но немного смутил повод для пресс-конференции. Я как историк, и в меру циничный человек не могу уразуметь как это человечество может обойтись без гуманитарных наук??? В смысле, как жить без изучения истории, филологии, социологии, психологии (последнии в конце концов оказали и продолжают оказывать прямое и очень большое влияние на точную «выгодную» и «практичную» экономику, к примеру. Так в чем и где угроза, насколько она реальна? И каковы возможные последствия?
С уважением Андрей Н.
Никита [10.11 16:02]Здравствуйте, Георгий.
У меня много знакомых, окончивших вуз по направлению филологии, истории, философии. Кроме тех пары человек, которые остались преподавать в вузе, ни один не стал работать по специальности.
Разумеется, возникает вопрос в необходимости столь большого количества выускников по данным специальностям. На мой взгляд проблема в том, что образование на подобных факультетах находится очень далеко от прикладной области, в которой придется работать выпускникам. Что Вы думаете о выраженной «теоретизированности» гуманитарного образования?
Вопрос о «выживании» в связи с «полезностью» не безобиден. Скажем, перепроизводство юристов и экономистов в нынешней России свидетельствует не столько о состоянии социальных и гуманитарных наук, сколько о состоянии социума.
То, что гуманитарии часто работают не по специальности, не всегда плохо. Известно, что приобретая иные специальности, они бывают более востребованы, поскольку работа «на стыке» дисциплин весьма продуктивна. И здесь порою важно именно то, что они получили в вузе не узкую специализацию, которая ограничила бы их «применение», а именно то «теоретизированное» образование, которое не помешало, а помогло выработать широкое видение проблем.
Другой вопрос, все ли студенты гуманитарных вузов нуждались в таком образовании, быть может, оно и было нужно для тех двоих, которые остались преподавать? Сейчас эту проблему по-своему пытается решить новая система, предполагающая разделение на бакалавриат и магистратуру. Вопрос, на мой взгляд, заключается не в том, чтобы ориентировать все будущее гуманитарное образование на прикладные задачи, а в том, чтобы изначально сократить приток в вузы тех, кто идет туда случайно, желая лишь получить «корочки». Этот-то процент случайных людей в гуманитарных профессиях (возникающий порой из широко распространенного мнения абитуриентов, что филология «легче» математики) сильно профанирует статус всего гуманитарного образования.
r5gor [10.11 14:03]Вопрос — выживут ли они — подразумевает другой вопрос: насколько они нужны обществу, — верно?
Т.е. готово ли общество оплачивать подготовку специалистов в области гуманитарных наук и субсидировать исследования в этих областях, — я не ошибся?
Если не ошибся, то мне кажется, что история и филология никуда не денутся.
Т.е. они займут свое место в университетских программах и исследованиях — пусть оно и станет совсем незначительным.
Что касается философии — то здесь, как мне кажется, и встает эта проблема: насколько она нужна современному обществу?
Ответ на него хотелось бы услышать в вашем изложении. Заранее спасибо.
Ilya [10.11 23:50]Здравствуйте!
Не кажется ли Вам, что гуманитарные науки сейчас переходят на другой уровень развития?
Не секрет ни для кого, я так понимаю, что гуманитарное знание в большинстве своем не является научным, не соответствует критериям Поппера (сразу оговорюсь, я не считаю их ущербными) и на этой почве добыча какого-либо достоверного знания маловероятно. Это скорее увлечение, ремесло, обмен мнениями, развлечение, в конце концов. Но не наука.
Однако, во многих областях гуманитарного знания сейчас происходит постепенная смена методологии, как например с лингвистике (компьютерная лингвистика), психологии (синтез с нейрофизиологией), социология с ее статистическим аппаратом.
Все науки вышли из философии, но сейчас, как мне кажется, происходит отделение рациональной части знания от чистого мнения, коим является философия.
Прав ли я?
Стабилизатор [11.11 16:04]Здравствуйте!
В прошлом, основной функцией философии считалось формирование мировоззрения общества (понятно, вместе с религией). С прорывами в физике, астрономии, биологии имевшими место в прошлом веке и продолжающимися по сей день о философии как-то не слышно.
1) Согласны ли Вы с тем что мировоззрение современного общества формируется благодаря достижениям в физических и биологических науках (генная инженерия — эволюция человека, физика/астрономия — происхождение и эволюция Вселенной, формирование землеподобных планет у других звзед, эксперименты по устройству вещества, такие как БАК) и т.д.?
2) Согласны ли Вы с тем что успехи именно в этих науках стимулиуют появление «новых веяний» в философии? Т.е. философия перешла в степень производной от этих наук.
Если нет, то не могли бы Вы привести пару контр-примеров повлиявших на современное общество (20-21век).
3) Согласны ли Вы с тем, что понимание нашего места во Вселенной (откуда взялись и куда идем) обусловленно именно НЕгуманитарными науками?
«Смерть» философии, которую сделают ненужной и тем самым вытеснят «позитивные» науки (физика, химия и тому подобные), предсказывал еще О. Конт в начале 19 века. Но он ошибся (посмотрите, сколько выдающихся философов дала постпозитивистская эпоха – от Дильтея до Хайдеггера и Сартра), а вся позитивистская парадигма была подвергнута жестокой и справедливой критике. Почитайте контовский «Курс позитивной философии» и вы сами увидите, насколько убого смотрится сегодня его программа. Если верно, что гуманитарное знание вырастает из нашей потребности в самопознании (философия же является концентрацией такой потребности), то она неистребима в человеке («Познай самого себя» — это девиз семи греческих мудрецов и Сократа), а значит, за будущее философии и гуманитарных наук не стоит беспокоиться.
.. Естественные науки попросту неспособны ставить те вопросы, которые ставит философия. Ни из какой физики вы никогда не узнаете, что такое человеческая свобода, коренным образом выделяющая нас из природы, не узнаете о том неостановимом выборе самого себя, который, сами того не зная, вы ежесекундно совершаете, а, скажем, из «Бытия и ничто» Сартра – узнаете; узнав же, неизбежно задумаетесь о своем месте в мире, и, скорее всего, вопрос об этом месте взволнует вас больше, чем производство автомобилей или колготок. «Обществу потребления» философия и гуманитарные науки действительно не нужны, но ни одно реально существующее общество не является (и не будет являться) обществом потребления в чистом виде.
Здравствуйте коллега. Не считаете ли Вы, что институализация наук, а значит и их существование в обществе определяется теми функциями, которые они выполняют? Согласны ли Вы с тем, что одна из основных функций гуманитарных наук в любом обществе — идеологическая, хотя конечно только к одной идеологии они не сводятся? И наконец, как Вы оцените тезис о том, что уровень развития или упадка наук вообще, и гуманитарных в частности отражает сложность или примитивность идеологии, по которой живёт общество.
В этом смысле определённый упадок гуманитарных наук в современном мире означает то, что в настоящий момент общество руководствуется идеологией примитивного потребительства, которой не нужно сложное научное обеспечение? И самое последнее. Согласны ли Вы с тем, что ответственность за такое положение дел несёт капитализм с его товарно-денежным фундаментализмом, согласно которому право на существование любого явления определяется ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО его потребительской стоймостью?
Заранее благодарен.
Дарья К. [11.11 13:50]Здравствуйте, Георгий Константинович! Я окончила вуз по гуманитарной специальности, о чем нисколько не жалею. Сейчас думаю, стоит ли поступать в аспирантуру. Останавливает то, что гум. наука сейчас очень плохо оплачивается. В связи с этим вопрос: существует много грантов для занятий научной деятельностью, но в основном они распространяются на прикладные эксперименты в технич. науках. Не знаете ли вы, какие есть системы грантов для гуманитариев (меня интересует лингвистика), которые реально получить обычному студенту/аспиранту, а не маститому ученому?
Алексей Иванович Федорищев, молодой журналист [10.
11 20:58]Здравствуйте, Георгий Константинович.
Гуманитарное образование сейчас очень престижно. Об этом написали в первых вопросах. Здесь совсем другие причины (с этим соглашусь). Надеюсь, что Вы это прокомментируете.
1) Люди учатся, но фантазируют и мечтают. Объясню.
Есть такое мнение, что старт на гуманитарной должности чаще всего очень мал по денежной оценке, а в других областях более высок, однако предела у гуманитарной должности нет.
Как Вы можете прокомментировать данное мнение? Почему так происходит?
2) Например, МГУ, СПбГУ давно показывают отличные результаты в пользе гуманитарных наук. Но в большинстве своем, к сожалению, гуманитарный труд не имеет достойного денежного вознаграждения.
Отвлекусь. Чтобы человек работал, ему должны создать необходимые условия во всех сферах, тогда и будут результаты.
Мне кажется, что здесь прямая зависимость между этими компонентами.
Теряются великие поэты, мыслители и т.п. Они либо уезжают, либо занимаются другой деятельностью.
Подчеркну. Они занимаются другой деятельностью, чтобы себя обеспечить, а не потому что это им нравится.
Ответьте, пожалуйста, с чем связана эта данность жизни? Где были допущены ошибки? Или Россия еще не созрела для такой постановки вопроса?
Заранее спасибо за ответы.
Разумеется, нынешняя экономическая ситуация в нашем обществе не способствует процветанию гуманитарных наук, но ситуация эта не будет существовать вечно. Не только «идеология примитивного потребительства», но и вообще дух наживы по самой своей сути враждебны культуре, а уж гуманитарным наукам – в первую очередь. Но я бы не стал делать на этом основании широких обобщений и далеко идущих выводов. Во-первых, товарно-денежные отношения, как вы знаете, не тождественны капитализму (они существовали и в докапиталистических обществах, тогда как капитализм связан с определенным способом эксплуатации наемного труда), во-вторых, в капиталистическом обществе всегда действуют силы, препятствующие торжеству упомянутого вами «фундаментализма».
Во всяком случае, связывать напрямую подъем капитализма и упадок гуманитарных наук я бы не стал. Вспомним, что формирование этих наук в Западной Европе приходится как раз на период между двумя (капиталистическими!) промышленными революциями.
Здравствуйте уважаемый Георгий Константинович.Я- студент технического вуза.Как по личному опыту так и по опыту старших товарищей наибольшего успеха в работе добиваются те у кого первое высшее образование- техническое, а втрое-гуманитарное.Ведь не секрет, что тех. образование дают строгость и логичность суждений, усидчивость, широкий кругозор, практический взгляд на вещи. Я считаю что гуманитарное образование это лишь некое дополнение к основному технич. образ. Прав ли я в своем суждении?
От технического образования вреда, конечно, нет, а есть практическая польза, но глубоко неверно считать гуманитарное знание неким «дополнением» к естественнонаучному. Скорее, наоборот, и причина в том, что, как заметил еще Достоевский (и не он один), «Наука (имеются в виду естественные науки.
– Г.К.) нравственного удовлетворения не дает, на главные вопросы не отвечает». И вся проблема, повторяю, в том, хотим ли мы получить ответы на эти вопросы.
Ежегодно публикуются данные международных рейтингов вузов, в которых МГУ занимает далеко не первые места. Уважаемый Георгий Константинович, как Вы считаете, отражают ли эти рейтинги действительный уровень ученых МГУ в гуманитарной сфере? Есть какая-то область гуманитарных наук, в которой отечественные ученые лидируют?
Аксиния Лопатина [10.11 13:44]Как вы считаете, на какую специальность нужно поступать сегодняшнему абитуриенту, чтобы выйти с востребованным дипломом через 5 лет?
Сейчас, по-моему, такой гуманитарной области нет. После десятилетий культурной изоляции мы вынуждены догонять.
Дмитрий [11.11 13:36]Уважаемый Георгий Константинович,
если можно, ответьте, пожалуйста, на два вопроса.
1. Можно ли сказать, что именно французские (франкоязычные) ученые внесли наиболее заметный вклад в развитие гуманитарных наук второй половины ХХ века? Сартр, Барт, Леви-Стросс, Кристева, Тодоров, Бодрийяр, Деррида, Лакан, Женетт и так далее? Или они просто лучше всего известны в России? И если их высокая репутация все же оправданна, то с чем может быть связана столь высокая концентрация ученых в отдельно взятой стране?
2.
Существуют ли сегодня в мировой науке имена, сопоставимые по значимости, например, с тем же ныне покойным Леви-Строссом? Можно ли ожидать, что нынешнее поколение гуманитариев способно породить столь же мощный вброс новых идей, как это было тридцать-сорок-пятьдесят лет назад?
Прежде всего, перечисленные вами имена далеко не равноценны и в ряде случаев относятся к конфликтовавшим между собою направлениям гуманитарной мысли (например, Сартр и Леви-Стросс). Верно, однако, то, что 50-70-е годы – это «золотой век» французской гуманитарии. В этой связи хочу воспользоваться вашим вопросом, чтобы напомнить: расцвет французского структурализма и постструктурализма в названный период не в последнюю очередь связан с активным усвоением идей, пришедших из России. Так, на «отца» европейского структурализма Кл. Леви-Стросса («Элементарные структуры родства», 1949) прямое влияние оказала фонология Н.С. Трубецкого и Р.О. Якобсона.
Знаменитая нарратологическая модель А.-Ж. Греймаса («Структурная семантика», 1966) едва ли не целиком выросла из переосмысления «Морфологии сказки» (1928) В.
Я. Проппа. В 1965 году Ц. Тодоров выпустил антологию «Теория литературы. Тексты русских формалистов», которая послужила еще одним мощным импульсом для развития французской нарратологии. Что касается постструктурализма, то, хотя у него были западноевропейские корни (в первую очередь Ницше), серьезным подкреплением здесь послужило творчество М.М. Бахтина («Проблемы поэтики Достоевского» и «Творчество Франсуа Рабле…», с которым французское гуманитарное сообщество познакомила Ю. Кристева в конце 60-х годов: статьи «Бахтин, слово, диалог и роман» (1967) и «Разрушение поэтики» (1970).
Что касается «вброса» новых идей, то пока что, мне кажется, его ожидать не следует, так как до конца еще не исчерпали себя предшествующие парадигмы.
Настя [10.11 21:02]Георгий Константинович, здравствуйте!
Как Вам кажется, нужно ли российским гуманитариям стремиться к интеграции в мировую науку? И вообще возможно ли настоящее вненациональное сообщество ученых-гуманитариев в том смысле, в каком оно возможно для физики, химии, биологии, математики и т.
д.? Результаты точных и естественных наук оказываются актуальными для всех членов научного сообщества вне зависимости от того, кто провел исследование или совершил открытие, француз, американец или русский; существует ясная система рейтингов, ряд авторитетных международных изданий, конференций… Гуманитарные же науки кажутся куда более разобщенными, случаев глубоких перекрестных влияний между разными национальными школами не так много.
Плюс к тому встает проблема гуманитарного койне. Русистам, арабистам, специалистам по французскому средневековью абсурдно публиковать свои результаты по-английски; гуманитарии оказываются слишком тесно связаны с конкретным языком и конкретной культурной традицией. И выходит, что каждый национальный кусочек гуманитарного знания живет, по большому счету, своей жизнью.
К интеграции, разумеется, стремиться необходимо, особенно нам. Однако вы правы: гуманитарии очень тесно связаны с традициями своей страны или культурного региона; на мой взгляд, это хорошо, так как позволяет им увидеть то, чего не видно с иных точек зрения.
Плохо, когда возникает стремление к культурной самоизоляции и возведению своего видения мира в абсолютный критерий, заставляющий отталкивать, подавлять или даже уничтожать все «чужое».
Существует распространенное мнение, что гуманитарные науки во всем мире пребывают в кризисном состоянии, постепенно теряя тот импульс развития, который они приобрели в 1950-70-е гг. (структурализм и постструктурализм). Так ли это, по-Вашему? Есть ли какие-то новые фундаментальные идеи/теории, появившиеся за последние 20 лет, которые смогут трансформировать эти области знания?
Да, существует кризисная пауза. «Фундаментальных идей», о которых вы говорите, я пока что не вижу.
Кирилл [10.11 21:05]1. Мне интересно, что вы думаете о сегодняшних студентах на гуманитарных факультетах? Когда начнут появляться гуманитарные деятели уровня Леви Строса, Бурдье, Фуко в России, да и будут ли?
2. Как сильно повлияли сталинские репресии на развитие гуманитарных дисциплин в России? Расстреляли практически всю научную элиту в данных дисциплинах.
Насколько силен был спад?
3. Насколько актуально сегодняшнее творчество представителей гуманитарных дисциплин? Насколько оно интересно в Западной Европе и Америке?
Подчинение гуманитарных наук задачам политической идеологии государства всегда губительно, причем, как показал советский опыт, губителен не только для гуманитарного знания, но и для самого государства, и спад, от последствий которого мы до сих пор не оправились, был действительно силен. Когда он будет преодолен (весь вопрос в том, сколько времени на это уйдет), у нас смогут появиться деятели и более высокого уровня, нежели Фуко или Бурдьё.
Егор М. [10.11 20:11]Почему чисто описательные дисциплины (например, литературоведение) считаются научными? Что это за наука без математического аппарата?
Почему историки, накопив огромное количество данных, не берутся предсказывать развитие общества и управлять им?
Дмитрий [10.11 15:51]Здравствуйте!
Можно ли переформулировать вопрос: какие из гуманитарных наук «выживут», т.
е. останутся неизменными, а какие сольются в более общие направления? Хотя разве что-то может остаться «неизменным»?.. В связи с этим какие Вы можете предсказать изменения в гуманитарных науках в XXI веке? В частности, интересует возможность математизации различных областей гуманитарного знания.
Спасибо
Математизация возможна там, где есть регулярность, повторяемость явлений, например, в некоторых областях социологии или в стиховедении (группа академика Колмогорова): здесь были получены результаты в области метрики, но эти результаты не слишком-то востребованы современными теоретиками стиха.
Ольга [10.11 23:14]Доброго времени суток, профессор!
У меня к вам два вопроса. Скажите, когда по вашему мнению закончится эпоха постмодерна? И не кажется ли вам, что наше время — это период своебразного нового классицизма, когда все жанры в массовой культуре жестко структурированы, а их содержание изначально ориентировано на вкусы потребителей заранее рассчитанных целевых аудиторий?
Если понимать под Постмодерном эпоху, которую имели в виду такие авторы, как Жан-Франсуа Лиотар, то ее конец еще не близок.
А что касается массовой культуры, то ее жанры, действительно, жестко структурированы и четко ориентированы на соответствующих потребителей, как, впрочем, это было и в античности, и в средние века, однако классицизмом я бы называть это явление не стал.
Георгий Константинович, спасибо, что почтили своим присутствием круглый стол «Литературоведение и критика нового тысячелетия», что прошел 10 ноября на филологическом факультете МГУ, в котором я участвовала вместе со Львом Аннинским, Львом Данилкиным, Олегом Клингом и Андреем Василевским. Было бы интересно узнать, что вы думаете о соотношении литературоведения и критики? А также — о сегодняшней литературной критике?
Вопрос о литературоведении и критике заслуживает отдельного разговора, и я думаю, что у нас еще будет возможность его обсудить.
*anonymous* [10.11 18:57]1. Как вы оцениваете перспективы формальных моделей в гуманитарных науках — например формальное (статистическое, к примеру) литературоведение? Лекции по «Введению в литературоведение» на первом курсе филфака повергли меня в уныние.
Неужели вся «научность» — это бессмысленное теоретизирование о природе знака с одной стороны (Якобсон, Моррис), мутная философия и неуклюжий анализ (хотя достойные работы, безусловно есть) — с другой, и рассуждения о «континууме текста» и его непознаваемости — с третьей? (Кстати, спасибо за перевод S/Z).
2. Куда движется литературоведение сейчас? То, что доводилось слышать мне, было написано не ранее 80-х. В современных университетских учебниках авторы склонны цепляться за полуфилософские и далекие от науки труды М.М. Бахтина, Ю.Кристевой, а то и Аристотеля. Возможен ли какой-либо прорыв, который укажет путь к ответу на вопрос «как работает произведение»?
3. Чем больше читаю, тем больше убеждаюсь, что забавный тезис о том, что «литература делает нас лучше» мягко говоря не работает. Ничто так не расшатывает традиционные (и, вообще говоря, очень правильные с точки зрения полезности для общества ценности) как рефлексия над ними, которая стала просто убийственной в 20 веке. Примеров можно собрать массу и не для всех сработает контраргумент, что это «мы приходим к добродетели через отрицание».
А если так, то в чем тогда предназначение филолога? Ведь зачастую говорят, что во многом благодаря им человечество еще себя не погубило.
«Полуфилософские труды Аристотеля» – это, право же, слишком сильно! То же касается и М.М. Бахтина. Его построения дискуссионны, но их ценность по меньшей мере в том, что они заставляют задумываться над такими проблемами, мимо которых без Бахтина мы, пожалуй, прошли бы мимо. В любом случае Бахтин — полноценный философ. Я рассматриваю его как позднего представителя «философии жизни», испытавшего сильное влияние Ф. Ницше и Г. Зиммеля. Что касается «природы знака», то гуманитариям знание о ней способно принести только пользу. Напомню, что именно обращение к семиотике, попытка применить идею «коннотативной семиологии» к разоблачительному анализу идеологии как «ложного сознания» принесли Р. Барту всемирную славу («Мифологии», 1957).
О «предназначении филолога». Если под филологией в классическом смысле слова понимать «скромнейшую службу «при» тексте», почтительный «комментарий» к нему (С.
С. Аверинцев), то стоит осознать, что современные лингвистика и литературоведение хотя и вышли из «филологии», однако ушли от нее очень далеко, поскольку давно уже не «служат» при своем объекте, но активно «взламывают» его, стремятся обнаружить его латентные уровни, вскрывают работающие в нем неосознаваемые механизмы и тому подобное. Для «наивного» сознания, не желающего ничего знать о себе самом, такая рефлексия действительно «убийственна» (как «убийственны» для него марксистский, фрейдистский, структуралистский и тому подобные анализы), но здесь опять-таки каждый из нас делает свой выбор – в каком мире (отрефлектированном или нет) ему жить. Во всяком случае, убрать аналитическую рефлексию из современных гуманитарных наук – значит лишить их основного инструмента. Наконец, я не думаю, что «филология спасет мир». Его способна спасти только любовь. Филология же, как ее ни трактовать, любви не противоречит, а, скорее, способна ее поддержать.
Скажите, пожалуйста, каким научным инструментарием гуманитарная наука способна снабдить сегодняшних студентов-литературоведов? Курсы по теории литературы, на том же филфаке МГУ, — это позапрошлый век.
Структурализм и постстуктурализм — ну тоже не очень современно. Теория интертекстуальности, усвоенная в российских вузах в 90-е годы, почти не приносит плодов — все о ней говорят, но как-то не видно, чтобы кто-нибудь использовал ее методологически, как инструмент исследования. Это современная наука в тупике или российские студенты, как обычно, не в курсе ее последних тенденций?
Да, для Запада структурализм и постструктурализм – это в целом позавчерашний и вчерашний день (о Кл. Леви-Строссе вспоминали не столько как об этнологе, сколько как о первом члене Французской академии за всю ее историю, дожившем до 100 лет). Но все дело в том, что в западном мире марксистские, неомарксистские, психоаналитические (во всех вариантах – от Фрейда до Лакана), структуралистские и тому подобные идеи давно уже вошли в плоть и кровь культуры, тогда как у нас они еще даже не прожеваны, а только поднесены к губам: скажем, кто из аспирантов-литературоведов (о студентах я не говорю) открывал Д. Лукача, К, Мангейма, Т.
Адорно (и других представителей Франкфуртской школы)? Об интертекстуальности я даже не говорю: опыты ее «использования» у нас есть, но они чаще всего выглядят как карикатура.
Георгий Константинович, какой Вы видите роль филологов-зарубежников в современной российской гуманитарной науке и в обществе? В советское время на лекции о зарубежной литературе в Университете ходили студенты всех факультетов,преподаватели буквально транслировали недоступное знание из-за границы, переводили, издавали, комментировали. Сегодня, когда есть видимая доступность иностранной литературы и мысли, что остается безусловной привилегией специалистов?
Роль «зарубежников» (причем не только в литературоведении) должна сохраниться. Вы правы, когда говорите о видимой доступности переводной гуманитарной литературы: во-первых, переводы эти часто оказываются невнятными, откровенно неквалифицированными (а откуда возьмутся специалисты?), а во-вторых, и это главное, огромная масса новой информации, идей, концепций и тому подобного в любом случае нуждается в грамотном растолковании и комментировании.
А это могут сделать прежде всего профессионалы-зарубежники – преподаватели, лекторы. Есть острейшая необходимость в притоке свежих сил – молодых людей, которым гуманитарная проблематика была бы интересна.
Нижегородская сессия молодых ученых — Нижегородский Научно-Информационный центр
Сроки реализации
17.11.2021 — 18.11.2021
Нижегородская Сессия молодых ученых совместно с областной стипендией им. Г.А. Разуваева для аспирантов является одним из элементов областной системы поддержки молодых ученых, призванной увеличить приток молодежи в научно – технический комплекс.
Целью проведения сессии является активизация научной работы аспирантов ведущих научных школ Нижегородской области, обмен научными идеями и достижениями молодых ученых, общение аспирантов с ведущими учеными Нижегородской области, активизация межведомственного научного взаимодействия.
Сессия организуется как открытый конкурс, участники которого выступают с докладами о своей научной работе перед жюри, состоящим из представителей ВУЗов и научных организаций — докторов и кандидатов наук.
По итогам конкурса победителям вручаются призы и дипломы. В рамках Сессии проводятся лекции о достижениях в соответствующих науках, учебные программы и семинары.
В организации Сессии принимают участие все ведущие ВУЗы Нижегородской области, институты Российской академии наук, институты Росатома, промышленные предприятия.
Сессия является одним из инструментов отбора лауреатов областной стипендии им. академика Г.А.Разуваева для аспирантов. По итогам Сессии в обязательном порядке публикуются статьи участников в сборнике трудов конференции, который получает индексацию в РИНЦ.
Нижегородская сессия молодых ученых (технические, естественные, математические науки)Сроки проведения: 25 — 28 мая 2021 года
Секции:
Технические науки
- Машиностроение, материаловедение
- Электроника и радиотехника + Информационные технологии и системы
- Энергетика
- Строительство. Экология. Транспорт
Естественные, математические науки
- Химия
- Медицина, биология
- Физика
- Математика
Сроки проведения: 17-18 ноября 2021 года
Секции:
- Экономика, финансы и менеджмент
- Педагогика и психология
- Филология и искусствоведение
- Юриспруденция
- История, международные отношения и политология
- Философия и социология
Программа сессии молодых ученых (гуманитарные науки) 17-18 ноября 2021 года.
Официальный сайт Нижегородской сессии молодых ученых: sessiann.ru
Представитель оргкомитета: Панкратова Валерия Павловна, главный специалист отдела по работе с научными проектами ГБУ ДПО ННИЦ, тел. 8 (831) 434 00 07, [email protected].
Ознакомиться со сборниками трудов прошедших конференций можно ниже в разделе «Документы».
Сборник с материалами 25 Нижегородской сессии молодых ученых расположен по ссылке: http://sessiann.ru/news/132
Гуманитарные науки и технологии | Encyclopedia.com
Гуманитарная была впервые применена к таким организациям, как Международный Красный Крест/Полумесяц, основанный в 1864 году швейцарским филантропом Жаном-Анри Дюнаном (1828–1910) в ответ на его опыт с ранеными солдатами в битве. Сольферино, Италия, в 1859 году. Таким образом, с самого начала этот термин был связан с этическим видением использования науки и техники (первоначально в форме медицины) на благо людей, которым ранее технологии могли причинить вред (сначала в виде боевого оружия).
Предыстория
Гуманитаризм — это этическое видение, тесно связанное с созданием социальных наук. В девятнадцатом веке современное естествознание начало исследовать социальные явления, отчасти для решения проблем, связанных с новой властью человека над миром природы. Промышленные технологии создали городские центры, которые нуждались в лучшем управлении на благо людей, живущих в них, не как членов какой-то политической, религиозной или этнической группы, а просто как людей, которых также можно было бы изучать с научной точки зрения как таковых.Общественное здравоохранение и общественная инженерия предназначены для всеобщего блага, хотя «все» в первую очередь понимались в национальном контексте.
Гуманитаризм, таким образом, направлен на распространение сострадания за пределы традиционных семейных или деревенских границ, особенно за счет использования науки в широком понимании. Хотя может показаться, что это была просто светская версия христианской миссионерской деятельности, особенно потому, что гуманитарные организации часто привлекали добровольные пожертвования верующих, все большее число представителей среднего класса участвовало в оказании помощи жертвам войны и благоустройстве городских трущоб.
представляет собой исторически уникальное общественное движение (Morehead 1999).
На более широком фоне в начале 1800-х годов науке и технике отводилась главная роль в строительстве, организации и поддержании как национального государства, так и колониальной империи. Сначала в Англии и Франции, а затем в Соединенных Штатах центры добычи сырья и промышленного производства также создали эксплуатируемый рабочий класс. Наблюдая за условиями жизни этих людей, гуманитарные ученые и инженеры часто реагировали на то, чтобы максимально облегчить такие ситуации за счет технических усовершенствований.После 1830 года в Лилле, Франция, врачи-гуманитарии изучили и осудили плачевное положение людей из рабочего класса, чтобы улучшить их здоровье и условия жизни (Gerard, 1999). В 1838 г. натуралист немецкого происхождения Роберт Шомбургк попытался использовать свои знания, чтобы уменьшить насильственное рабство индейцев в Британской Гвиане, установив политическую границу в гармонии с их естественной территорией (Riviere 1998).
Действительно, в 1800-х годах гуманитарная наука, подчеркивая единство всех людей как человеческих существ в глазах науки, внесла значительный вклад в аболиционистские движения во всем мире.
На рубеже девятнадцатого и двадцатого веков международные конфликты и стихийные бедствия, затронувшие большие группы населения, еще больше стимулировали усилия по использованию науки, техники и медицины для улучшения условий жизни раненых и перемещенных лиц. Франко-прусская война (1870–1971 гг.), наводнения рек Огайо и Миссисипи (1884 г.), испано-американская война (1898 г.), землетрясение в Сан-Франциско (1906 г.) и Первая мировая война (1914–1918 гг.) тесты для Международного Красного Креста и связанных с ним гуманитарных организаций.Продолжающееся участие ученых и инженеров в гуманитарной деятельности нашло отражение в учреждении ученым и изобретателем Альфредом Нобелем Нобелевских премий после его смерти в 1896 году; первая премия мира была присуждена Дюнану в 1901 году.
В двадцатом веке произошла дальнейшая институционализация гуманитарной деятельности, связанной с наукой и технологиями, в рабочих движениях, общественном здравоохранении (включая планирование семьи), а также в расселении и образовании иммигрантов (в которых часто подчеркивалось техническое образование).
Наконец, в ответ на ужасное использование науки во время Второй мировой войны (1939–1945), особенно в лагерях смерти нацистской Германии, гуманизм привел к принятию Всеобщей декларации прав человека (1948), которая предусматривает «право свободно… участвовать в научном прогрессе и его преимуществах» (статья 27).
Некоторые утверждают, что вся наука и технология по своей сути гуманитарны по своей базовой ориентации, что было точкой зрения как ученых раннего Нового времени, так и сторонников Просвещения.Однако в течение нового периода не только социалисты стали все больше осознавать, что часто требуются особые усилия для защиты науки и техники от дегуманизирующих искажений, вызванных экономическими или политическими интересами. Усилия по освобождению достижений науки и техники от пагубного влияния предпринимались национальными и международными регулирующими органами, которые во многих случаях можно назвать гуманитарными. Особенно в течение последней половины века гуманитарная наука и технология получили дальнейшее развитие благодаря четырем взаимосвязанным явлениям: потребительскому движению, экологическому движению, движению за альтернативные технологии и науке об общественных интересах.
Инженеры также внесли большой вклад в международные разработки. Например, идея Корпуса мира США возникла в 1960 году у инженера-строителя Мориса Альбертсона, который также принимал непосредственное участие в его создании.
Однако к последней четверти века деятельность по оказанию помощи беженцам и стихийным бедствиям приобрела характеристики, которые превзошли возможности многих традиционных гуманитарных организаций. Окончание холодной войны (1989 г.) и последующий рост геноцида и терроризма как международной угрозы способствовали проведению вооруженными силами гуманитарных миссий, которые в значительной степени полагались на инженерные навыки.Все чаще гуманитарная деятельность включала научно-технические разработки в области психологического консультирования, высокотехнологичного мониторинга (военных перемещений или погоды) и использования специально разработанного оборудования (мобильные электростанции, системы очистки воды и т. д.). Но дальнейшим ответом стало создание новых видов некоммерческих и неправительственных организаций, ориентированных на гуманитарную деятельность в рамках зарождающегося международного гражданского общества.
Неудачи и неадекватность идеологии гуманизма после «холодной войны» также подвергались широкой критике (см., например, Rieff 2002).
Наука и инженерия без границ
Гуманитарная наука и техника могут быть связаны с тем, что Карл Митчем (2003) назвал идеалистическим активизмом среди ученых и инженеров, о чем свидетельствуют такие организации, как International Pugwash (основана в 1957 г.) и Союз Обеспокоенные ученые (основана в 1969 г.). Среди множества связанных организаций, стремящихся навести мосты между гуманизмом и научными технологиями, можно выделить инициативу Responsible Care Американского химического совета и Международную сеть инженеров и ученых за глобальную ответственность (INES).Responsible Care, основанная в 1988 году, представляет собой добровольную программу по улучшению состояния окружающей среды и безопасности в химической и смежных отраслях, особенно в развивающихся странах. INES, основанная на международном конгрессе в Берлине в 1991 году, представляет собой ассоциацию более чем девяноста организаций из пятидесяти стран, содействующих привлечению технических специалистов к гуманитарной деятельности и деятельности по развитию мира.
Однако в 1971 году гуманитарная наука и инженерная деятельность приняли новый оборот с образованием Médecins sans Frontières (MSF или Врачи без границ).MSF, которая стала крупнейшей неправительственной организацией по оказанию помощи в мире, возникла из-за неудовлетворенности неспособностью Красного Креста/Полумесяца реагировать независимо от контроля национального правительства и его тенденцией оставаться в безопасных границах. Врачи-идеалисты MSF первыми открыли новые способы донести медицинскую науку и технологии до людей, находящихся в кризисной ситуации, и выступить против нарушений прав человека. С момента своего основания MSF реагировала на потребности, вызванные землетрясениями, ураганами, войнами и голодом в Центральной Америке, Африке, России, на Балканах и Ближнем Востоке (Tanguy, 1999).
Вдохновленные MSF, другие научные и инженерные организации последовали их примеру. Примеры включают Avaition sans Frontières (1980 г.), обеспечивающую развертывание по воздуху гуманитарных проектов, и офтальмологов ORBIS (1982 г.
), предоставляющих профилактическую и хирургическую офтальмологическую помощь бедным сообществам по всему миру. В начале 1990-х также независимо возникло несколько групп под тем или иным названием «Инженеры без границ»: Ingénieurs Sans Frontières — Ingénieurs Assistance Internationale (Бельгия), Ingeniería sin fronteras (Испания), Ingenièrer unden Graenser (Дания), Ingenjörer och Naturvetare utan Gräser-Sverige (Швеция), Ingegnería Senza Frontiere (Италия) и другие.В 2003 году эти группы организовали «Инженеры без границ — Интернэшнл» как сеть для продвижения «гуманитарной инженерии… для лучшего мира». Этот процесс также привел к образовательным программам в области гуманитарной инженерии, усилиям, которые параллельны другим в области общественного здравоохранения и науки о питании, а также политическим программам, направленным на всестороннее междисциплинарное понимание гуманитарных кризисов.
Несомненно, одним из личных источников вдохновения для инженеров без границ была жизнь и работа инженера-механика Фреда Куни (1944–1995).
После оказания помощи в Биафре (1969 г.) Куни стремился применить свои инженерные навыки во время землетрясений в Центральной Америке (1971 и 1976 гг.), Судане (1985 г.), Ираке (1991 г.), Сомали (1992 г.), Сараево (1993–1994 гг.). ) и Чечня (где он был убит). В книге Куни « Катастрофы и развитие » (1983) описывается то, что стало известно как подход Куни , попытка реагировать на стихийные бедствия не только путем возвращения людей в состояние, предшествующее бедствию, но и как возможность помочь им улучшить свою жизнь сверх того, что могло бы быть иначе. были возможны.
Определение области
Несмотря на продолжающиеся споры, основные аспекты гуманитарной науки и техники можно резюмировать следующим образом. Хотя достижения в области науки и техники принесли пользу многим людям, они также часто увеличивали разрыв между богатыми и бедными, на что пытались реагировать конкретные организации. Среди них многие делают упор на научные и инженерные знания. Гуманитарные научно-технические проекты, обычно осуществляемые на некоммерческой основе, направлены либо на удовлетворение основных потребностей (таких как пища, вода, кров и одежда), когда они отсутствуют или недостаточны в развивающихся странах, либо на более высокий уровень.
потребности недостаточно обслуживаемых сообществ в развитом мире.
В отличие от корпораций, которые нацелены на относительно краткосрочную прибыль, и правительств, которые финансируют в свете избирательных циклов и зависимости учредителей, гуманитарные проекты имеют долгосрочное значение для общества в целом. Гуманитарная наука и инженерия идеально вовлекают местные сообщества в непосредственное участие в определении потребностей и направлений проекта. Кроме того, они ищут стратегии, проекты и технологии, которые способствуют устойчивости природных систем и культурных традиций.
КАРЛ МИТЧЭМ
ХУАН ЛУСЕНА
СЮЗАНН МУН
СМ. ТАКЖЕ Инженерная этика; Глобализм и глобализация; Гуманизация и дегуманизация; Наука, технологии и исследования общества .
БИБЛИОГРАФИЯ
Куни, Фредерик К. (1983). Катастрофы и развитие, изд. Сьюзан Абрамс. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. Очень влиятельный.
Жерар, Ален. (1999).
« Action Humanitaire et Pouvoir Politique: L’Engagement des Medicins Lilliois au XIX Siecle » [Гуманитарная деятельность и политическая власть: участие врачей Лилля в XIX веке]. Revue du Nord 81(332): 817–835.
Митчем, Карл. (2003). «Профессиональный идеализм среди ученых и инженеров: забытая традиция в исследованиях СС». Технологии в обществе 25(2): 249–262.
Морхед, Кэролайн. (1999). Мечта Дюнана: война, Швейцария и история Красного Креста. Нью-Йорк: Кэролл и Граф. Широкое и подробное историческое повествование.
Рифф, Дэвид. (2002). Кровать на ночь: Гуманитарная деятельность в кризисе. Нью-Йорк: Саймон и Шустер. Критическое исследование противоречий в гуманитаризме начала двадцать первого века.
Ривьер, Питер. (1998). «От науки к империализму: гуманитаризм Роберта Шомбургка». Архив естественной истории 25 (1): 1–8.
Танги, Жоэль. (1999). «Опыт Médecins Sans Frontières ». В документе «Основы выживания: здоровье, права человека и гуманитарная помощь в условиях конфликтов и бедствий», исправленное издание , изд.
Кевин М. Кэхилл. Нью-Йорк: Рутледж. Единственная общая история, которая существует.
Роль пищевой науки и технологии в гуманитарном реагировании
1.1. Гуманитарный контекст и ключевые понятия
Многие люди во всем мире страдают от стихийных бедствий, внутренних или трансграничных конфликтов или крупномасштабных экономических потрясений (Reliefweb, 2019). Обеспечение этих людей достаточным количеством безопасных пищевых продуктов, необходимых для здорового и устойчивого питания, в нужное время, в нужном месте и на постоянной основе, является сложной задачей.Кроме того, появление новых пандемий, таких как COVID-19, окажет значительное влияние на местные и глобальные продовольственные системы и продовольственную безопасность, причем больше всего пострадают беднейшие слои населения. Поэтому все заинтересованные стороны должны принять срочные меры для смягчения этого воздействия (CFS-HLPE, 2020).
Руководство по праву на питание (Продовольственная и сельскохозяйственная организация (ФАО, 2005 г.)) резко расширило это понятие, увязав гуманитарную помощь с условиями, при которых чрезвычайные меры учитывают долгосрочные цели восстановления и развития, а также заботы о продовольственной безопасности, безопасность, культура питания, местное производство продуктов питания и потребности получателей.
Доклад о состоянии продовольственной безопасности и питания в мире за 2018 год (FAO et al., 2018) иллюстрирует масштаб проблемы. В докладе показано, что ключевыми причинами серьезного продовольственного кризиса, приведшего к отсутствию продовольственной безопасности, были климатические потрясения и конфликты. Голод и недоедание значительно усугубляются там, где конфликты затяжные, а местные институциональные возможности слабы. Поэтому требуется подход, учитывающий конфликты, который увязывает действия, немедленную гуманитарную помощь, долгосрочное развитие и устойчивый мир.
В регионе Сахель в Африке самый тяжелый гуманитарный кризис со времен Второй мировой войны привел к тому, что в 2017 году более 30 миллионов человек в четырех странах столкнулись с голодом и голодом, из них 3,8 миллиона детей в возрасте до пяти лет страдают от острого недоедания, а 5,6 миллиона страдает от умеренной острой недостаточности питания. Более 2 миллиардов человек во всем мире страдают от дефицита питательных микроэлементов, в основном из-за изменений в рационе питания, связанных с экономическим развитием (например, изменениями в производстве продуктов питания).
Всемирная продовольственная программа (ВПП) ООН очень активно доставляла продовольственную помощь 91,4 миллионам человек в более чем 83 странах в 2017 году, при этом 80% ресурсов ВПП было направлено на конфликтные ситуации; 3 миллиона метрических тонн (Мт) продуктов питания было закуплено в 101 стране; 3,8 млн тонн продовольственных пожертвований в натуральной форме было получено ВПП от стран-доноров, и 3,5 млн тонн продовольствия было доставлено ВПП более чем в 70 стран.
Несмотря на то, что многие международные организации, такие как ВПП и различные неправительственные организации (НПО), хорошо оснащены для поиска и распределения продовольственной помощи среди пострадавших от кризисов, связанных с продовольственной безопасностью, очень часто эти продукты закупаются в разных странах.Таким образом, эта пища может не соответствовать местным органолептическим и культурным предпочтениям или пищевым привычкам и/или потенциально может подорвать местные продовольственные системы. Пищевая наука и технология (FST) могут играть ключевую роль в производстве продуктов питания для пострадавшего населения с использованием местного сырья и надежных технологий, соответствующих контексту, при соблюдении требований к питательным, микробиологическим, сенсорным, культурным, экологическим и качественным требованиям.
Однако важно подчеркнуть, что требуется междисциплинарный подход, чтобы гуманитарная деятельность оставалась ориентированной на человека, а не на технологии (Passino, 2016).Здесь мы предлагаем понимать «гуманитарный» как «заботы и поведение, которые превращаются в деятельность, ориентированную на человека, направленную на смягчение краткосрочных и долгосрочных неблагоприятных последствий потрясений для отдельных лиц и сообществ и содействие их устойчивому восстановлению». Это будет применяться как к чрезвычайным ситуациям, так и к контексту развития, и, следовательно, может также помочь поддержать взаимосвязь профилактика-помощь-реабилитация-развитие-мир. В связи с этим гуманитарную науку и технологию пищевых продуктов (HFST) следует рассматривать как ориентированный на людей подход, направленный на применение FST для подготовки к любым внешним потрясениям, реагирования на них и устойчивого восстановления после них.В этом контексте мы можем определить HFST как «применение пищевой науки и технологий для повышения продовольственной безопасности, здоровья и экономического процветания в глобальных гуманитарных целях».
Тем не менее, роль FST в гуманитарном реагировании до сих пор недостаточно хорошо изучена или изучена (разделы 2.1). Также важно признать, что продовольственные системы в пострадавших районах часто неустойчивы и что FST может способствовать укреплению местной устойчивости (т. е. «способности предотвращать и смягчать последствия стихийных бедствий и кризисов, а также предвидеть, поглощать, приспосабливаться или восстанавливать и адаптировать от них своевременным, эффективным и устойчивым образом.Это включает в себя защиту, восстановление и улучшение систем средств к существованию перед лицом угроз, влияющих на сельское хозяйство, питание, продовольственную безопасность и безопасность пищевых продуктов ‘, ФАО, 2013a), и повышение адаптируемости таких систем путем создания краткосрочных и долгосрочных возможностей в особенно для трудоустройства молодежи и женщин.
Хотя имеются некоторые данные об актуальности послеуборочных мероприятий как источника средств к существованию и оживления местной экономики (Hodges et al., 2011), до сих пор не уделялось систематического внимания выявлению руководящих принципов их принятия, адаптации, тиражирования и/или масштабирования, особенно для агропродовольственной переработки.
Существуют возможности для разработки решений и ответных мер на основе HFST для повышения эффективности текущего гуманитарного реагирования, а также для содействия обеспечению прочной продовольственной безопасности в контексте внутренних конфликтов, изменения климата, других стихийных бедствий, роста бедности, ускоренной урбанизации, повсеместного Миграция и пандемии.Чтобы найти эффективные, новаторские, долгосрочные решения таких случаев шоков, связанных с пищевыми продуктами, во всем мире, важно, чтобы промышленность, неправительственные организации, исследовательское сообщество, потребители, организации по оказанию помощи и доноры работали вместе. Также важно, чтобы лица, занятые в деятельности по HFST, получали адекватную подготовку для развития необходимых навыков. Мы представляем здесь текущий статус роли FST в гуманитарном реагировании, а также текущие пробелы.
1.2. Методология
Литература, специально посвященная роли HFST, очень ограничена.Существует обширная литература по продовольственной устойчивости и продовольственной политике, а также литература по использованию технологий в борьбе со стихийными бедствиями и использованию инноваций в гуманитарном реагировании. Кроме того, в Глобальном докладе о продовольственных кризисах (ФСИН, 2018 г.) рассматриваются последствия нарушения продовольственных систем из-за конфликтов и стихийных бедствий, связанных с климатом, для отсутствия продовольственной безопасности и недоедания. Однако в опубликованных работах редко упоминается использование инноваций или роль FST в гуманитарном реагировании. Большая часть опубликованных работ по продовольственной безопасности посвящена сельскому хозяйству для увеличения производства и производительности на фермах, и меньше внимания уделяется важности постфермерской переработки.Eade and Williams (1995) из Oxfam представили хороший анализ ситуации, связанной с развитием и операциями по оказанию помощи.
Одним из основных препятствий для эффективного использования опыта FST в решении глобальных гуманитарных ситуаций с питанием является отсутствие осведомленности и адекватной информации и обучения персонала из различных заинтересованных сторон, работающих в области гуманитарной готовности и реагирования. Это ограничение, а также ограниченность опубликованной информации о HFST побудили к организации международного симпозиума по HFST в Сиднее, Австралия, в 2017 году, на котором ключевые заинтересованные стороны из семи стран, представляющие агентства ООН, НПО, академические круги, исследовательские институты, частный сектор и правительства участвовали (АИФСТ, 2017).За этим симпозиумом последовал семинар, на котором участники симпозиума и другие эксперты по HFST обсудили текущие проблемы и определили потенциальные возможности, где FST может внести свой вклад в гуманитарное реагирование. После этого семинара была сформирована глобальная группа HFST, представляющая основные заинтересованные стороны, и эта группа (в которую входят авторы) распространяла соответствующую информацию для повышения осведомленности о HFST (AIFST, 2017).
Структура, которую мы использовали для выработки наших рекомендаций, основана на обзоре литературы, результатах международного симпозиума и семинара по HFST, а также на знаниях и опыте глобальной группы HFST ( ).
Методология, использованная при выработке рекомендаций в этом исследовании.
Передняя часть | Инструменты и методы оценки населения, подверженного риску стихийных бедствий и сложных гуманитарных кризисов
КОМИТЕТ НАУК О ЗЕМЛЕ И РЕСУРСОВДЖОРДЖ М. ХОРНБЕРГЕР, Стул,
Университет Вирджинии, Шарлоттсвилл
М. ЛИ АЛЛИСОН,
Геологическая служба Аризоны, Тусон
ГРЕГОРИ Б.БЕХЕР,
Мэрилендский университет, Колледж-Парк
СТИВЕН Р. БОЛЕН,
Объединенные океанографические институты, Вашингтон, округ Колумбия
КИТ К. Кларк,
Калифорнийский университет, Санта-Барбара
ДЭВИД Дж. КОУЭН,
Университет Южной Каролины, Колумбия
РОДЖЕР М. ДАУНС,
Университет штата Пенсильвания, Университетский парк
ДЖЕФФ ДОЗЬЕ,
Калифорнийский университет, Санта-Барбара
КЭТРИН Х.ФРИМЭН,
Университет штата Пенсильвания, Университетский парк
РЕА Л. ГРЭМ,
Пуэбло-де-Сандия, Берналильо, Нью-Мексико
РОБИН ХАННИГАН,
Университет штата Арканзас, Джонсборо
МЮРРЕЙ В. ХИТЦМАН,
Колорадская горная школа, Голден
В. РАМА МУРТИ,
Университет Миннесоты, Миннеаполис
РАЙМОНД А.ЦЕНА,
Королевский университет, Онтарио, Канада
БАРБАРА А. РОМАНОВИЧ,
Калифорнийский университет, Беркли
ХОАКИН РУИС,
Университет Аризоны, Тусон
МАРК ШЕФЕР,
Глобальный фонд окружающей среды и технологий, Арлингтон, Вирджиния
РАССЕЛ СТАНДС-НАД БЫКОМ, BP
Американская производственная компания, Хьюстон, Техас
БИЛЛИ Л.ТЕРНЕР II,
Университет Кларка, Вустер, Массачусетс
ТЕРРИ К. УОЛЛЕС МЛАДШИЙ,
Лос-Аламосская национальная лаборатория, Нью-Мексико
СТИВЕН Г. УЭЛЛС,
Научно-исследовательский институт пустынь, Рино, Невада
ТОМАС Дж. УИЛБЭНКС,
Окриджская национальная лаборатория, Теннесси
Сотрудники Национального исследовательского советаЭНТОНИ Р.ДЕ СОУЗА, директор
ПОЛ М. КАТЛЕР, старший сотрудник программы
ЭЛИЗАБЕТ А. ЭЙДЕ, старший сотрудник программы
ДЭВИД А. ФЕРИ, старший сотрудник программы
ЭНН М. ЛИНН, старший сотрудник программы
ЭНН Г. ФРЕЙЗЕР, руководитель программы
САМАНТА Л. МАГСИНО, сотрудник программы
РОНАЛЬД Ф. АБЛЕР, старший научный сотрудник
В центре внимания студентов: использование технологий в гуманитарных целях
Находясь в Нью-Йорке для своего кооператива, Пратик Шириш Кулкарни смог осмотреть достопримечательности со своими товарищами-стажерами.
Пратик Шириш Кулкарни — студентка второго курса, приехавшая в RIT из Мумбаи, Индия. После получения степени бакалавра компьютерной инженерии в Университете Мумбаи он хотел сделать еще один шаг в своем образовании, получив степень магистра компьютерных наук. Летом Кулкарни завершила 13-недельную совместную работу для UNICEF International по сбору данных. Когда он подал заявку, предполагалось, что кооператив будет удаленной должностью, где он будет работать из RIT.Но, к его удивлению, кооператив изменился на локальный. У него было две недели после финала, чтобы собрать вещи, и Кулкарни начал свой опыт, живя недалеко от Нью-Йорка и работая в международной штаб-квартире ЮНИСЕФ.
Кулкарни пригласили рассказать о своем опыте использования технологий для помощи гуманитарной организации на хакатоне Election Night 2017. Мероприятие с 17:00 до 22:30. во вторник, 7 ноября, в RIT MAGIC Center. Открытое для публики мероприятие направлено на изучение гражданского хакерства и работу над отдельными хакерскими проектами с друзьями за пиццей и закусками в ожидании результатов выборов.
Чтобы подать заявку на участие в мероприятии, перейдите по телефону bit.ly/ElectionHackathon2017 .
Вопрос: Что привело вас в RIT?
Ответ: Когда я подавал документы в колледжи на получение степени магистра, я рассматривал различные предлагаемые ими учебные программы в отношении того, чем я хотел заниматься и какие перспективы на будущее предлагал каждый колледж. RIT был одним из лучших, на которые я смотрел. Несколько моих однокурсников из Индии закончили магистратуру в RIT до меня, поэтому я узнал о школе из их отзывов о курсах и о том, как она помогла им получить работу по интересующей их специальности после выпуска.У них у всех был удивительный опыт, которым они могли поделиться, поэтому я решил приехать в RIT.
Q: Почему вас заинтересовал международный кооператив ЮНИСЕФ?
A: Когда я увидел ЮНИСЕФ в списке вакансий, это действительно привлекло мое внимание, потому что они искали специалистов по информатике. Я хотел посмотреть, над чем они работали, какие приложения у них есть и чем я могу помочь с этим. В прошлом у них была пара стажеров из RIT, которые помогли им разработать внутренний портал вакансий для организации.Я подумал, что это то, над чем я мог бы поработать, но когда я разговаривал с некоторыми людьми из ЮНИСЕФ в своем интервью, они сказали мне, что я в основном сосредоточусь на больших данных и их распространении. Мне сразу стало интересно, потому что я хочу работать в этой области информатики. Кроме того, это был действительно хороший шанс увидеть, как гуманитарные организации используют различное программное обеспечение. Мы все знаем, что такие компании, как Amazon и Google, используют такое программное обеспечение, но ЮНИСЕФ также использует это программное обеспечение, чтобы помогать людям во всем мире.
Вопрос: Что вы делали в UNICEF International для своего кооператива?
Ответ: ЮНИСЕФ создает платформу для получения данных из различных государственных и частных источников. Данные включают в себя численность населения, распространенность комаров, случаи эпидемий, мобильность людей между разными странами и т. д. Эти данные могут использоваться учеными, занимающимися данными, а также другими гуманитарными организациями. Например, если я знаю, что люди из RIT приходят из Генриетты и других мест, я могу предсказать, как люди переедут из RIT, если случится большое наводнение.Отслеживая это, я вижу, как должны распространяться экстренные оповещения. Если в RIT произойдет наводнение, некоторые болезни, передающиеся через воду, могут распространиться из RIT в другие места. Благодаря имеющимся у нас данным мы знаем, в каких областях следует уведомлять о рисках. Нет никаких ограничений на то, как вы можете использовать такие данные, чтобы помочь с распространением информации в такой организации, как ЮНИСЕФ. Эта платформа применима не только к стихийным бедствиям. Они получают всевозможные данные из государственных и частных источников, которые помогают им принимать решения и действовать как гуманитарная организация.Проект, над которым я работаю, сосредоточен конкретно на картографировании школ. Они составляют карту всех школ мира и собирают такие данные, как количество учеников, сколько девочек и мальчиков, какой у них уровень подключения к Интернету и многое другое. Я занимался извлечением и очисткой собранных данных, а также их сохранением в машиночитаемом формате. Я также работал над созданием API для обслуживания этих данных. Я добавил кеширование, отслеживание пользователей и уровень авторизации в API.
Q: Что вам больше всего запомнилось из совместной игры?
Ответ: Столько хороших воспоминаний.Быть частью команды было очень приятно. Как команда, мы выходили каждую пятницу вечером, и это было действительно весело. Команда была очень хорошей. Кроме того, все в команде были из разных стран. Мне приходилось работать со многими разными людьми, например, с людьми из Индии, Судана, Пакистана, Австралии, Аргентины, Испании и многих других. Мы все работали вместе каждый день, обедали и говорили о наших разных культурах. Всегда была хорошая дискуссия. Когда я впервые зарегистрировался, я не был уверен, смогу ли я всем управлять, но все оказалось очень хорошо, и команда помогла упростить задачу.Мне очень повезло, что они изменили эту позицию с удаленной на локальную.
В: Вы рассказываете о своем совместном опыте на хакатоне Election Night 2017. Можете ли вы дать представление о том, что люди могут ожидать от вас?
A: Я планирую сосредоточиться на том, как ЮНИСЕФ использует и получает выгоду от такого рода технологий. Те же методы, которые студенты могут использовать в качестве хакеров, могут быть использованы кем-то, кто работает в гуманитарном секторе. Я попытаюсь объяснить, как наши различные технологии помогают в этой области, и расскажу о том, чему я научился, работая в ЮНИСЕФ.Я покажу им краткую демонстрацию того, что я сделал для ЮНИСЕФ, и объясню, как это работает. Если на хакатоне есть кто-то, кто захочет принять участие в гуманитарной работе, надеюсь, это поможет им, потому что они могут посмотреть и увидеть, как ЮНИСЕФ работает в этой области, и даже использовать данные, которые я помог собрать, для своих собственных проектов. . Все данные и программы, с которыми я работаю, имеют открытый исходный код, так что любой может загрузить их для использования.
Фелиция Шварценберг составляет «В центре внимания студентов» для University News.Свяжитесь с ней по телефону [email protected] с предложениями.
Являются ли гуманитарные стандарты научными? Чему нас может научить социология науки о стандартах Сферы – Alternatives Humanitaires
Дж. Гласман
Joël Glasman • Historien et professeur à l’université de Bayreuth (Allemagne)
Миф о гуманитарной деятельности, подкрепленный данными и научными доказательствами, отжил свой день – во всяком случае, так утверждает здесь автор, опираясь на историю наиболее широко известных стандартов в отрасли.Он не отрицает существенной роли, которую наука может и должна играть в нем, при условии, что она делает это в рамках постоянного диалога с заинтересованными сторонами, а не на основе эксплуатации науки.
Гуманитарные агентства любят имитировать язык науки. Количественные показатели, технический жаргон и проценты с точностью до десятичной точки — все это оживляет отчеты и пресс-релизы. В использовании технического языка нет ничего нового, но недавний рост технологий (мобильные телефоны, спутниковые снимки и машинное обучение) придал ему новое измерение.С тех пор как Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций (ООН) призвал к настоящей «революции данных», позитивистский дискурс «доказательной» гуманитарной деятельности стал официальной линией.
Очевидно, что этот дискурс не всех убеждает. Многие критики подчеркивают противоречия, скрытые за фасадом технических знаний, утверждая, что цветная компьютерная графика на самом деле маскирует неопределенности, приближения и даже манипуляции. Самые резкие критики считают, что гуманитарная статистика больше политична, чем основана на знаниях, а некоторые даже видят в этой тяге к цифрам воплощение неолиберального проекта.
Однако дебаты о ценности гуманитарного знания также обращаются к более глубокому, эпистемологическому вопросу, а именно к отношениям между знанием и властью. Гуманитарное знание исходит из политики или академического знания? На самом деле гуманитарное знание весьма специфическим образом объединяет академическое знание и политику.
Нам нужно внимательно наблюдать за происхождением гуманитарного знания, чтобы понять, как это работает. Мы будем рассматривать «стандарты Сферы», поскольку они, несомненно, являются наиболее известными гуманитарными стандартами, поскольку Сфера используется сотнями гуманитарных организаций, неправительственных организаций (НПО), финансирующих органов, государственных и межправительственных агентств.
Стандарты Sphere направлены на то, чтобы услуги, оказываемые жертвам в кризисных ситуациях (политических кризисах или после стихийного бедствия), достигали минимально приемлемого уровня. Они определяют «минимум для выживания». Например, следует обеспечить, чтобы «все люди имели безопасный и равный доступ к достаточному количеству воды для питья, приготовления пищи и личной и бытовой гигиены». Это включает в себя обеспечение сбора «не менее 15 литров воды на человека в день».Точно так же необходимо обеспечить не менее «2100 ккал на человека», включая «10-12%» белка, «17%» жира и «адекватное потребление микронутриентов». Стандарты «Сферы» устанавливают минимальную жилую площадь в палатке, которая должна быть доступна для каждого человека (3,5-4,5 м² на человека), максимальное количество людей, пользующихся общими туалетами (20), и количество воды, необходимое для мытья рук (от 1 до 2 литра на человека в день).
«Адвокаты «Сферы» подчеркивают идею современной, объективной и рациональной гуманитарной помощи.
Следовательно, наука находится в центре истории, выдвинутой НПО «Сфера». Эта официальная история состоит из двух отдельных этапов: во-первых, НПО собрала воедино максимально глубокие технические знания о потребностях человека. Затем большое количество НПО согласилось с этим знанием, которое считалось объективным и бесспорным. В официальной версии «Сферы» технические знания помогли всем договориться. Знание сделало возможным гуманитарный консенсус.Он кладет конец хаосу и произволу. Сторонники «Сферы» подчеркивают эту идею современной, объективной и рациональной гуманитарной помощи. Это будет открытием радикально новой эры гуманитарной деятельности. Они говорят о «радикальном» изобретении, «эпохальном» водоразделе и «конце эпохи гуманитарной невинности». Используемый язык намеренно заимствован из истории научных открытий: члены «Сферы» говорят о «революции» и реальном «смене парадигмы» в соответствии с «тезисом Куна о парадигме».
Однако эта история не выдерживает критики при прочтении архивов. Как назло, первое руководство по Sphere было написано между 1996 и 2000 годами, когда электронная почта уже использовалась как стандарт, но люди все еще находили время для печати и хранения бумажных копий электронных писем. Это означает, что сегодня мы можем прочитать тысячи сообщений, предшествовавших публикации стандартов Сферы. Затем всплывает история, сильно отличающаяся от официальной истории.
Мы видим, что стандарты Сферы не являются результатом научных исследований.Или, точнее, они не являются его единственным результатом. Технические знания не отсутствовали в дебатах, но никогда технические знания и политика не были строго разделены. Настоящая история «Сферы» — это серия переговоров между гуманитарными работниками и экспертами с множеством предложений, критических замечаний и контрпредложений, которые, по общему признанию, используют академические аргументы, но также и одновременно используют политические, религиозные, культурные аргументы, и т. д. Борьба за власть всегда была частью переговоров.Академические знания никогда не были отрезаны от этой борьбы за власть. Академические и экспертные знания определенно присутствовали, но они не предшествовали неакадемическим аргументам; вместо этого он сопровождал их.
Обращение к техническим знаниям имело место в определенном контексте. В 1996 году, когда Николас Стоктон и Питер Уокер запустили проект «Сфера», основной целью было восстановить легитимность гуманитарной деятельности. Намерение состояло в том, чтобы гарантировать определенный уровень обслуживания как финансирующим органам, так и получателям помощи.В конечном счете, эта гарантия должна позволить отличить хорошие НПО (те, которые соблюдают стандарты) от плохих (тех, которые не придерживаются стандартов или придерживаются их, но не могут их достичь из-за отсутствия профессионализма). ).
В то время гуманитарные организации подвергались резкой критике. Гуманитарная интервенция в Руанде обернулась фиаско. Многие организации кичились средствами массовой информации своей некомпетентностью: незаконное присвоение продовольственных пайков, раздача антибиотиков в неконтролируемых условиях, введение инъекций с недостаточными мерами безопасности, незнание местных языков.В международном отчете сделан вывод о том, что 100 000 смертей можно было бы предотвратить, если бы помощь была более эффективной. Таким образом, основные финансирующие организации значительно сократили свои расходы на гуманитарную деятельность. Кроме того, в то же время обострилась конкуренция за финансирование, поскольку рынок был насыщен созданием новых НПО. Крупные организации быстро осознали опасность и захотели повысить гарантии своего профессионализма, разработав этические кодексы, механизмы надзора, аудита и оценки. По мнению Стоктона (который в то время работал в Oxfam) и Уокера (сотрудника Международной федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца), технические знания должны помочь заинтересованным сторонам в гуманитарном секторе, достойным доверия финансирующих органов. отличить от тех, кто не был.Они мечтали о стандарте качества типа ISO, применимом к гуманитарной деятельности. Любая НПО, не соответствующая стандарту, будет лишена доступа к международному финансированию.
«Академические и экспертные знания определенно присутствовали, но они не предшествовали неакадемическим аргументам; вместо этого он сопровождал их».
Стоктон и Уокер собрали примерно пятнадцать крупных гуманитарных организаций, а затем занялись поиском финансирования, которое быстро было предоставлено примерно десятью крупными финансирующими организациями.Затем они наняли несколько менеджеров для составления руководства. Эти менеджеры консультировались с экспертами и учеными. Большая часть работы выполнялась основной группой из шести или семи менеджеров, близких к Стоктону и Уокеру: эта группа отвечала за составление руководства. Вокруг них первый круг из нескольких десятков НПО и финансирующих органов предоставил им финансирование, информацию и экспертные знания. Наконец, третий большой круг состоял из нескольких сотен экспертов, исследователей и консультантов, к которым обращались, чтобы высказать свое мнение по конкретному вопросу, главе или всему справочнику.Таким образом, женевская команда могла задействовать обширную сеть людей, работающих в самых разных организациях (НПО, университеты, лаборатории, аналитические центры, правительственные учреждения и т. д.), сохраняя при этом контроль над окончательной версией.
Женевская команда внесла предложения, а затем запросила отзывы у экспертов. Отзывы часто были преуменьшенными, иногда восторженными и даже страстными. Часто это было далеко от того холодного и отстраненного тона, который можно себе представить в технических дискуссиях.Команда участвовала в серии переговоров, которые сам Николас Стоктон назвал бы «яростными переговорами».
Например: как определить количество пищи, необходимое для выживания? Эксперт предложил 1900 ккал на человека в день в качестве минимальной потребности в энергии. Другой эксперт предложил 2300, а другой 2070. Международный комитет Красного Креста рекомендовал 2400 ккал, а Всемирная продовольственная программа — 2100. Необходимо было принять решение, и менеджеры «Сферы» установили порог в 2100 ккал, но уточнив, что эта цифра соответствует теоретическому среднему, рассчитанному на основе малоподвижного населения с «нормальной демографией» и «температурой окружающего воздуха выше 20°C».
«Каждое положительное или отрицательное решение по показателю было одновременно решением в пользу данной организации».
Сколько воды нужно для выживания? Эксперт предложил от 2 до 3 литров на человека в день в качестве минимальной потребности в воде. Однако другой сказал 20 литров. Первый эксперт сосредоточился на питьевой воде, а второй – на требованиях к приготовлению пищи и личной гигиене. Была выбрана цифра 15 литров. Эта цифра является компромиссной, достаточно высокой, чтобы требовать усилий, но достаточно низкой, чтобы быть реалистичной.Чтобы предложение победило, оно должно основываться не только на техническом обосновании; это также должно быть защищено учреждением. Каждое положительное или отрицательное решение по показателю было одновременно решением в пользу данной организации. Какова минимальная жилая площадь, необходимая для беженца? Всемирная организация здравоохранения рекомендовала 30 м² жилья на человека, в то время как Агентство ООН по делам беженцев разрешало 150 м² на семью, поэтому выбор показателя означал выбор лагеря.
Гуманитарные организации никогда не могли позволить себе отодвинуть политику в сторону.Стоктон и Уокер предложили, чтобы стандарты «Сферы» стали универсальным правом для жертв кризиса и юридической гарантией получения определенных услуг. Неприемлемо, ответил американский финансирующий орган (в данном случае Управление США по оказанию помощи при стихийных бедствиях, подразделение Агентства США по международному развитию), а американские НПО заявили, что «право» приведет к бесконечным судебным разбирательствам. В ходе дискуссий поднимался и вопрос религии. Специализированные НПО хотели, чтобы в справочник были включены заболевания, передающиеся половым путем, и планирование семьи, но некоторые религиозные НПО были категорически против этого.Тему абортов тщательно избегали. Распространение презервативов было проблемой. Наконец, в справочнике рекомендовалось использовать презервативы, но не без Caritas Internationalis со штаб-квартирой в Ватикане, гарантируя, что была сделана конкретная ссылка на тот факт, что это не был единодушно согласованный стандарт.
Проект практически разваливался на каждом этапе. Стоктон и Уокер хотели сделать стандарты «Сферы» обязательными, добиться их принятия Генеральной Ассамблеей ООН и подвергнуть остракизму любые НПО, отказывающиеся их соблюдать.Однако группа французских НПО выступила против этой позиции. Они объяснили, что эти стандарты не являются универсальными и работают только в некоторых конкретных ситуациях, в лагерях беженцев, но подходят не для всех условий.
Дела нужно было обсуждать и договариваться, и на каждом этапе нужно было достигать компромиссов. Были разосланы многочисленные статьи, факсы и электронные письма, подготовлены документы с изложением позиции и отчеты, а встречи проводились за закрытыми дверями в Женеве, Лондоне и Нью-Йорке.Каждый шаг вперед в одном направлении был шагом назад в другом. Каждая уступка, сделанная НПО, ставила под сомнение поддержку другой НПО. Если бы Стоктон и Уокер сблизились с организацией «Врачи без границ» ( Médecins Sans Frontières ) — Франция, то американцы из InterAction, скорее всего, покинут проект. Если они приблизятся к «Действию против голода», Всемирный лютеранский фонд пригрозил уйти. Другими словами, эксперты никогда по-настоящему не отделяли академическое знание от политики.
Означает ли это, что индикаторы являются чисто произвольными? Нет. Все участники «Сферы» подтверждали свою позицию, ссылаясь на доказательства и ссылки, особенно академические доказательства и ссылки (ведущие ученые, лабораторные исследования, специализированные журналы). Однако аргументы никогда не были исключительно академическими. Эксперты сослались на разум и силу, академические и дипломатические аргументы, мнение исследователей и мнение финансирующих органов.
Метод проверки проекта «Сфера» не похож на научный метод проверки.Наоборот, это похоже на то, что социологи называют принятием решений «на основе очевидного консенсуса». Этот метод принятия решений не предполагает единогласия или голосования (голоса не учитываются). Решение принимается в конце длительного процесса обсуждения, направленного на то, чтобы в определенной степени учесть разногласия, и затем подходит к концу, когда замолкает инакомыслие меньшинства. Решение принимается, когда больше нет явных возражений. Не все согласны с решением, но явной оппозиции предложению нет.В случае со «Сферой» разногласия продолжали высказываться, но проект был успешно завершен (руководство опубликовано) с привлечением большого количества заинтересованных сторон. Для этого команда «Сферы» должна была управлять контекстом дебатов (устанавливать сроки, ставить вопросы, сохранять контроль над окончательной версией и т. д.) и соглашаться уступить по наиболее спорным вопросам (удалить целую главу из руководство, исключив концепцию «права» на помощь, идею стандарта ISO и отказавшись от идеи принятия текста Генеральной Ассамблеей ООН).С другой стороны, эти уступки позволили резко увеличить число участников проекта (641 человек принял участие в первом пособии «Сфера» и более 4000 — во втором издании). Однако ясно видно, что этот очень широкий консенсус не был результатом соглашения по техническим индикаторам. С хронологической точки зрения на самом деле произошло обратное: сначала возник консенсус, а уже потом индикаторы.
«Нелепо ожидать академических знаний и технических ноу-хау для решения конфликтов в гуманитарной сфере.
О качестве стандартов Сферы судят профессионалы-гуманитарии. Намерение здесь не состоит в том, чтобы принять сторону какого-либо конкретного технического инструмента. Вместо этого цель состоит в том, чтобы повторить неотъемлемую разницу между решениями, основанными на технических знаниях, и гуманитарными решениями. Это две разные системы истины, каждая из которых имеет свое собственное обоснование. Ясно, что технические знания могут быть востребованы гуманитарными учреждениями. Однако глупо ожидать академических знаний и технических ноу-хау для решения конфликтов в гуманитарной сфере.Ожидание технического прогресса для решения сложных вопросов гуманитарного сектора сбивает с толку. Это было бы созданием иллюзии непогрешимого и надежного гуманитарного сектора. Кроме того, внимательное наблюдение за процессом принятия решений по гуманитарным вопросам показывает, что в основе процесса лежит обсуждение.
Таким образом, повышение качества принимаемых решений происходит за счет повышения качества дискуссий. Одна из основных проблем, связанных с устранением мифа о гуманитарной деятельности, основанной на больших данных, заключается в обеспечении того, чтобы в этом секторе были здоровые механизмы обсуждения; дискуссию, в которой академики и эксперты, очевидно, имеют место.Действительно, вместо того, чтобы фантазировать о новой форме гуманитарной деятельности, основанной на фактических данных, было бы лучше отстаивать гуманитарную деятельность, основанную на качественном обсуждении.
Перевод с французского Джиллиан Итон
Эта статья является результатом исследования, проведенного в рамках Африканского множественного кластера передового опыта в Университете Байройта, финансируемого Deutsche Forschungsgemeinschaft (DFG, Немецкий исследовательский фонд) в рамках Стратегии передового опыта Германии – EXC 2052/1 – 390713894
| Биография • Жоэль Гласман
Историк и профессор Байройтского университета в Германии.В его последней публикации анализируется история гуманитарной количественной оценки ( Гуманитаризм и количественная оценка человеческих потребностей. Минимальная человечность , Routledge, серия гуманитарных исследований, 2020). |
Чтобы прочитать статью в формате PDF, нажмите здесь.
ISBN статьи (HTML): 978-2-37704-913-4
Более частые, серьезные стихийные бедствия, вызванные изменением климата, усугубляют гуманитарные кризисы
По данным Международная федерация обществ Красного Креста и Красного Полумесяца.
В опубликованном вчера «Докладе о мировых стихийных бедствиях 2020» группы говорится, что более частые и серьезные катастрофы угрожают усугубить гуманитарные кризисы и привести к экономическим трудностям, даже несмотря на то, что число смертей в мире снижается из-за шагов по повышению устойчивости.
Организация по оказанию помощи предупреждает, что крупные стихийные бедствия происходят один за другим, например, полдюжины тайфунов и тропических штормов, обрушившихся на Юго-Восточную Азию с начала октября.
Проанализировав данные о тысячах стихийных бедствий, на которые Федерация отреагировала за последнее десятилетие, МФКК пришла к выводу, что 83% из них были так или иначе связаны с климатом, как правило, сильными наводнениями, сильными штормами и смертоносной жарой.
«Число таких бедствий, вызванных экстремальными погодными и климатическими явлениями, увеличивается с 1960-х годов и выросло почти на 35% с 1990-х годов», — говорится в новом отчете.
«Эти экстремальные стихийные бедствия, связанные с погодой и климатом, за последние десять лет унесли жизни более 410 000 человек, подавляющее большинство из которых проживает в странах с низким уровнем дохода и доходом ниже среднего», — сообщает IFRC. «Волны тепла, а затем штормы были самыми большими убийцами».
Группа заявила, что в 2019 году произошло 308 крупных стихийных бедствий.Из них 237 могут быть каким-то образом связаны с погодой и климатом. Наиболее частыми были крупные наводнения: в прошлом году их было 127. За наводнениями последовали сильные штормы, болезни и землетрясения.
Представитель IFRC Элисон Фриберн заявила, что не каждое событие, подсчитанное группой, может быть окончательно связано с глобальным потеплением, вызванным деятельностью человека. Но она отметила, что исследователи и Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) обнаружили убедительные доказательства того, что парниковые газы делают эти связанные с погодой бедствия более вероятными и более разрушительными, когда они происходят.
Она указала на недавние выводы, согласно которым изменение климата сделало разрушительный сезон лесных пожаров 2019-2020 годов в Австралии на 30% более вероятным.
«То, что мы знаем о воздействии изменения климата, получено из отчетов МГЭИК, которые дают высокую, среднюю или низкую степень уверенности в том, что определенные события стали более вероятными из-за изменения климата. Кроме того, мы также знаем, что изменение климата делает экстремальные климатические и погодные явления более частыми, интенсивными и более изменчивыми», — пояснил Фриберн.
«Статистика показывает, что у нас было именно это; более частые и интенсивные экстремальные климатические и погодные бедствия как в реальных цифрах, так и в процентах от всех бедствий», — добавила она.
Илан Ной, экономист из Веллингтонского университета Виктории в Новой Зеландии, специализируется на исследовании экономических издержек бедствий, связанных с изменением климата. Он сказал, что такие организации, как IFRC и страховые компании, все чаще могут связывать стихийные бедствия с изменением климата, учитывая достижения в области атрибуции.
«Хотя ранее предполагалось, что они связаны с изменением климата, у нас не было убедительных научных доказательств, подтверждающих это», — сказал Ной. «Теперь я думаю, что за последние пять лет наука о климате продвинулась вперед, и на самом деле они делают гораздо более сильные заявления или делают гораздо более сильные научные заявления о связи между погодными явлениями и изменением климата».
ИсследованиеНоя утверждает, что глобальное потепление делает ранее редкие стихийные бедствия более вероятными и частыми.Но он предупреждает, что, хотя такие оценки могут быть сделаны для крупных бедствий в отдельных странах или регионах, это трудно сделать для мира в целом.
«Для этого вам нужно количественно оценить изменяющуюся вероятность всех этих экстремальных событий, происходящих в мире, а наука еще не готова», — сказал он.
В отчете МФКК выражается обеспокоенность по поводу «одновременных и последовательных стихийных бедствий», в результате которых у пострадавшего населения остается «мало времени для восстановления до наступления следующего потрясения.
Например, Организация Объединенных Наций все еще пытается доставить экстренную помощь 675 000 человек в Камбодже, Лаосе, на Филиппинах и во Вьетнаме после тайфуна Гони и тайфуна Вамко. В этом месяце штормы следовали почти по одинаковым траекториям с разницей в две недели: Vamco наносила удары по северному Вьетнаму в воскресенье и понедельник. ООН заявила, что тайфун Гони был «самым мощным тропическим циклоном в мире в этом году».
Freebairn из IFRC сказал, что в мрачных данных есть светлое пятно.
«Хорошая новость заключается в том, что смертность снижается, несмотря на то, что количество и серьезность событий увеличились, а население увеличилось», — сказала она. «И это отличный знак, который, как мы надеемся, означает, что усилия по снижению риска бедствий и адаптации к изменению климата работают».
Но IFRC утверждает, что правительствам необходимо делать гораздо больше для смягчения последствий изменения климата и адаптации, поддерживая призыв Организации Объединенных Наций о том, чтобы средства для восстановления после пандемии COVID-19 были направлены на сокращение выбросов и повышение устойчивости.
В отчете рекомендуется проектировать всю новую инфраструктуру таким образом, чтобы «выдерживать прогнозируемые экстремальные климатические и погодные условия и повышение уровня моря».
Перепечатано с сайта Climatewire с разрешения E&E News. E&E ежедневно освещает важные новости в области энергетики и окружающей среды на www.eenews.net.
Мнение: Научно-гуманитарное технологическое партнерство: несчастливый брак?
Совместная работа кажется хорошей идеей, особенно если вы работаете над достижением благородной цели.В надежде на более эффективное и быстрое достижение своих целей многие гуманитарные организации и организации по развитию (ОГР), в том числе неправительственные организации, такие как Международный комитет Красного Креста (МККК) и «Врачи без границ» (ВБГ), а также международные организации, такие как Международный чрезвычайный детский фонд Организации Объединенных Наций (ЮНИСЕФ) и Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в последние годы часто стремились установить партнерские отношения с академическими кругами. Эти партнерские отношения направлены на использование академических исследований и научных знаний для решения проблем с помощью технологий, с которыми HDO сталкиваются «в полевых условиях» — как правило, в условиях с низким доходом или в условиях кризиса.Можно привести сотни примеров на самые разные темы: от программного обеспечения для цифрового здравоохранения до доставки грузов дронами и разработки нового биомедицинского оборудования (1⇓–3).
Мобильная хирургическая бригада Международного Комитета Красного Креста делает пересадку кожи пациенту с тяжелым ожогом. В бедных, раздираемых войной странах хорошо оборудованные медицинские учреждения часто отсутствуют или повреждены, поэтому хирургические бригады МККК работают в учреждениях первичной медицинской помощи или в пустующих зданиях. Необходимы соответствующие технологии, но медицинское оборудование, как правило, не предназначено для суровых условий.Разработка новых технологий, адаптированных к таким условиям, необходима для спасения большего числа жизней, и сотрудничество с научно-исследовательскими институтами может помочь. Изображение предоставлено: Международный комитет Красного Креста/Джейкоб Зохерман.
Однако до настоящего времени мало что сообщалось об успехе и эффективности (или ее отсутствии) таких партнерств на практике. Существует тенденция сопротивляться критической самооценке такого сотрудничества, в частности, относительно того, когда проект следует считать пустой тратой ограниченных ресурсов (4, 5).Причины легко объяснимы: HDO не хотят показывать своим донорам растрату ресурсов, а академические круги не хотят демонстрировать отсутствие реального воздействия, которое может повлиять на воспринимаемое качество исследований и будущее финансирование ( 6). В результате такие партнерства продолжаются без адекватного понимания того, что сделает их успешными (7).
Наблюдая за тем, как многие из этих совместных проектов дают неудовлетворительные результаты, мы, группа практиков-инноваторов с опытом работы в обоих секторах, критически проанализировали эти партнерства и обнаружили многочисленные подводные камни, которые, если бы они были известны заранее, могли привести к улучшению или избеганию партнерских отношений.Дополняя наш собственный опыт, мы проводили семинары и брали интервью как у ученых, так и у тех, кто работает в HDO. В процессе разработки технологий постоянно возникают три основные категории проблем: ресурсы, стратегии развертывания, а также роли и обязанности (8). В рамках этих трех категорий мы определили, когда и как партнерские отношения, как правило, сталкиваются с трудностями. Чтобы поощрить открытость, мы оставили примеры анонимными.
Наша цель состоит в том, чтобы описать практические трудности, возникающие при реализации партнерства в области развития технологий между академическим и гуманитарным сектором и сектором развития.Мы считаем, что стратегия межсекторального сотрудничества на высоком уровне является положительным моментом. Но он должен работать более эффективно, избегая некоторых типичных ловушек недавних межсекторальных инициатив, многие из которых не могут выйти за рамки проверки концепции или единичного краткосрочного развертывания (9). Несмотря на то, что это важная часть процесса разработки технологий, единичные развертывания редко считаются конечным результатом для HDO, которые хотят увидеть крупномасштабное влияние своих инвестиций времени и ресурсов (10).
Финансирование и человеческие ресурсы
Как и во многих других случаях, необходимым условием успеха является адекватное финансирование.Тем не менее, в случае всех этапов технологического партнерства важность обеспечения достаточных ресурсов на весь срок проекта часто недооценивается. В начале работы обе стороны либо склонны полагать, что другая будет финансировать ее, либо они не планируют стратегию сбора средств. В некоммерческом секторе распространено мнение, что академический мир может получить доступ к финансированию экспериментальных проектов. По-настоящему «экспериментальные» проекты редко соответствуют требованиям полевых работ HDO в удаленных условиях.Например, создание прототипа оборудования, которое может работать в лабораторных условиях, далеко от надежности и прочности, необходимых для длительного развертывания во влажных и пыльных удаленных местах, часто с плохим электроснабжением и плохой связью (11). Неспособность планировать такого рода различия в рабочих условиях часто приводит к проверке концепций, которые, хотя и являются «интересными с научной точки зрения», не достигают бенефициаров HDO, что приводит к небольшому общему положительному эффекту.
Академическое финансирование также, как правило, связано с конкретными проектами и, как следствие, не может быть использовано для ранних исследовательских стадий проектов (12).Чтобы обойти эту проблему, ученые часто пытаются привлечь студентов на этом этапе для первоначального изучения или исследования. Эта практика редко дает действительно надлежащий результат из-за очень специфического характера работы HDO, а также их сложной операционной структуры (13). Тем временем академический сектор часто воспринимает финансовую автономию HDO как возможность расширить финансирование проектов, особенно на начальных этапах исследований. Опять же, это обычно невозможно, учитывая, что выделение средств HDO, обычно предназначенных для конкретных программ, требует участия на высоком уровне и подробной отчетности перед донорами.Обоснование расходов на менее осязаемые исследования может быть трудным по сравнению с прямым, измеримым влиянием, которое оказывают расходы на медицинскую помощь или товары первой необходимости для нуждающихся групп населения.
Чтобы проиллюстрировать эту проблему, гуманитарный сектор был определен компанией Deloitte в 2015 г. как особо неэффективный с расходами на уровне, необходимом для успешных исследований и разработок (НИОКР) (14). Автор обнаружил, что даже самые большие траты среди HDO тратят только до 0,67 процента своего общего бюджета на исследования и разработки.Учитывая, что в отрасли медицинского оборудования в среднем было 3,55%, эти расходы значительно ниже обычного уровня инвестиций в НИОКР.
С 2015 года с разной степенью успеха был запущен ряд механизмов финансирования HDO, чтобы способствовать инновациям в гуманитарном секторе и секторе развития (особенно на ранних этапах) ( 15⇓–17). В качестве примеров можно привести Гуманитарный инновационный фонд, Трансформационный инвестиционный потенциал MSF и Гранд-челлендж в гуманитарной сфере.Но, несмотря на эти важные шаги, обеспечение финансирования остается серьезной проблемой (18).
Неудивительно, что гуманитарный сектор и сектор развития также страдают от нехватки ресурсов знаний, когда речь идет о развитии технологий. В конце концов, для большинства HDO такие проекты выходят за рамки их «основного бизнеса», и поэтому HDO не имеют внутреннего опыта для надлежащей оценки или разработки стратегии для таких проектов. Это означает, что когда у технологии есть потенциал для выхода на более широкий рынок, вопросы владения и ценообразования могут стать серьезной причиной для беспокойства.Это неизбежно может привести к трениям в партнерстве, что, в свою очередь, может серьезно снизить шансы на воздействие и устойчивое расширение (19).
Неспособность привлечь человеческие ресурсы к проектам с обеих сторон межотраслевого сотрудничества также ограничивает шансы на успех. В начале проектов отсутствие приверженности может очень затруднить превращение идеи в работающий проект. Написание планов проекта, заявок на финансирование и подробных брифингов требует много ресурсов, и в отсутствие начального финансирования партнерам (особенно персоналу HDO) трудно выделить для этого подходящее время.
Даже после того, как финансирование будет обеспечено, поддерживать участие персонала HDO может быть сложно. Это связано с целым рядом факторов, но, в частности, с более длительными временными рамками, к которым привыкли ученые. Большинство HDO работают по годовым бюджетным циклам и имеют высокую текучесть кадров. Их циклы отчетности также часто являются годовыми; таким образом, любое использование ресурсов должно давать результаты в течение короткого периода времени и должно согласовываться со стратегическими целями HDO (частью которых редко являются технологические инновации).Для технологических инноваций, направленных на решение сложных проблем, этот график может оказаться трудным (10). Промышленные партнеры склонны быстро работать над созданием прототипов. Академиков нет. По мере того, как срок ввода технологии в эксплуатацию увеличивается, мотивация участия HDO часто снижается.
Развертывание и устойчивость
Технология может считаться действительно успешной для HDO только в том случае, если она развернута — в идеале в широком масштабе, в нескольких проектах и операционных контекстах, охватывая большое количество бенефициаров.Тем не менее, такой результат является редким явлением, особенно для партнерств академического и HDO (20). Одна из причин может заключаться в том, что этим партнерствам по своей сути не хватает мотивации на получение прибыли для достижения успеха. Хотя, возможно, это хорошо с этической точки зрения, технологии требуют обслуживания, усовершенствования и обучения, которыми часто пренебрегают в проектах такого типа. С коммерческой точки зрения эти операционные расходы будут покрываться доходом от продажи технологии или услуги. Однако для технологий, развернутых в условиях с низким уровнем доходов или пострадавших от кризиса для обездоленных групп населения, это не обязательно является данностью.
В некоторых случаях проект приводит к выделению компании. Для компании, чтобы сохранить свои технологии на рынке и расти ( и предоставляют услуги поддержки, обучения и обновления для существующих клиентов), компании необходимо продавать достаточно большое количество товаров или услуг, чтобы получать достаточный доход. Способность сделать это считается «самоустойчивостью» новой технологии. Изучение этой самодостаточности имеет важное значение для планирования HDO при развертывании технологий, поскольку устаревание технологий окажет значительное негативное влияние на деятельность HDO в дальнейшем.При этом часто объемов товаров, необходимых только одному HDO (например, партнеру), недостаточно, и компания часто вынуждена исследовать различных клиентов и сегменты рынка для развертывания новой технологии. Если в стратегию включаются другие сегменты рынка, существует риск «расползания миссии», когда компания начинает адаптировать технологию к наиболее прибыльному «клиенту», которым может быть не HDO.
В реальном примере из опыта авторов: технология, разработанная HDO в партнерстве с исследовательской лабораторией университета для улучшения транспортировки медицинских товаров в жарком климате, была официально передана коммерческому субъекту с добросовестным обязательством принять ее на гуманитарный рынок.Несмотря на значительные финансовые и временные затраты, HDO решил, что его основная роль в проекте — предоставление вариантов использования и опыта пользователей — подошла к логическому завершению. После передачи руководитель коммерческого проекта быстро перешел к внедрению технологии в фармацевтическую промышленность, что обеспечило более прибыльное экономическое обоснование. На сегодняшний день технология не дошла до изначально предполагаемых бенефициаров.
Крайне важно обдумать вопросы стратегии развертывания на раннем этапе, поскольку они играют решающую роль в установлении правильного баланса между финансовой устойчивостью спин-оффа и его способностью предоставлять технологии, необходимые HDO для конкретной целевой группы.Конечно, развертывание через дочернюю компанию — не единственный способ добиться эффекта. Могут быть смешанные подходы, в которых известные компании также играют роль (например, посредством производства или распределения). Эта дополнительная сложность делает ранний стратегический анализ еще более важным.
Незнание мотивов и реалий другой организации часто приводит к разочарованиям и напряженным рабочим отношениям. Некоторые из этих проблем можно решить за счет более эффективного совместного планирования на раннем этапе и более четкого управления ресурсами.
Также на этом этапе могут стать более очевидными расходящиеся цели научного совершенства (в случае научных кругов) и воздействия на местах (для HDO). Академики часто стремятся получить косвенные интересные с научной точки зрения результаты, но за счет более масштабного внедрения технологий воздействия. Хотя расширение научных знаний, несомненно, является положительным результатом, для успешного масштабирования технологии «в полевых условиях» она должна быть доступной, надежной и простой в использовании — цели, которые не обязательно пересекаются с передовыми исследованиями (21). ).Требование о проверенных технологиях в секторе HDO часто упускается из виду на ранних этапах сотрудничества, что еще раз свидетельствует о необходимости критического процесса выбора партнера.
Кроме того, после того, как пилотное исследование дало положительные результаты, которые были опубликованы в академическом журнале, исследователям трудно продолжать участвовать и не переходить к следующему проекту. Это часто эффективно завершает столь необходимую дальнейшую разработку для будущих развертываний. Опять же, с точки зрения HDO по обеспечению долгосрочных решений в больших масштабах, внедрение в рамках одного пилотного исследования вряд ли можно считать ошеломляющим успехом.
Роли, обязанности и ожидания
Ожидания играют огромную роль в определении того, воспринимается ли партнерство как успех. Таким образом, четкое и раннее определение ролей и обязанностей в партнерстве имеет важное значение. Многие партнерские отношения фактически носят оппортунистический характер и основаны на стремлении и контактах человека (22, 23). Это означает, что ученые и HDO часто слишком быстро начинают партнерство, не определяя свои потребности, ожидания и требуемые результаты в течение определенного периода времени.Одним из таких примеров была исследовательская группа, работающая над звуковой диагностикой респираторных заболеваний. После публикации своих результатов ряд крупных HDO быстро приступили к пилотированию технологии. После нескольких месяцев планирования и значительных финансовых затрат параллельная оценка технологии показала, что она не может работать даже в клиниках США из-за звуковых помех. Учитывая шумные клиники открытой планировки в местах реализации проекта HDO, HDO решило, что пилотный проект следует отменить, несмотря на уже потраченные многие тысячи долларов.Этот оппортунизм демонстрирует, как отсутствие должной осмотрительности со стороны HDO может привести к поспешным и неуместным партнерствам. Хотя разумно предположить, что эта технология может сыграть положительную роль в долгосрочной перспективе, достаточные размышления могли бы избежать потерь. Поиск правильного времени для партнерства — это шаг, который часто упускается из виду. Если HDO примут более взвешенный подход, скорее всего, будут приведены веские аргументы в пользу адаптации существующего технологического решения от коммерческого игрока, который уже присутствует на рынке, а не начинать с нуля.
Мы утверждаем, что классический академический подход к разработке технологий и требования HDO редко полностью совпадают. Тем не менее, HDO часто кажутся более охотно сотрудничающими с академическими кругами, чем с коммерческими субъектами. Мы предполагаем, что это связано с исторически сложившимся негативным отношением HDO к частному сектору, который традиционно ограничивал возможности установления более тесных партнерских отношений с ними. Тем не менее, университеты стремятся превратить свои исследования в практические приложения — большинство из них теперь финансируют свои собственные инновационные и бизнес-парки и ведут судебные разбирательства по поводу интеллектуальной собственности.Распространенное мнение HDO о том, что академические круги нейтральны с этой точки зрения, устарело и вносит еще один недостаток в обоснование процесса выбора партнера.
В идеальном проекте весь процесс (от инициации до развертывания, с ролями и обязанностями) должен быть намечен и формализован с самого раннего этапа. Это позволило бы избежать многих проблем с подотчетностью, которые, как правило, возникают позже. Этот подход с четкими результатами для обеих сторон заставляет партнерство размышлять и обсуждать вопрос о собственности и о том, как реализовать эффективное технологическое решение с течением времени, избегая ненужных разочарований.Представление HDO в этих дискуссиях может противоречить основному представлению о том, что прибыльность по своей сути плоха, а не пониманию того, что прибыльность может быть средством для самоподдерживающегося решения (8, 11). HDO должны лучше понимать технологические инновации/разработки и связанные с ними аспекты (интеллектуальная собственность, цепочка создания стоимости, модели распределения и т. д.). Это понимание позволит HDO лучше понять, во что они ввязываются, с кем и как долго.
Таким образом, партнерские отношения между гуманитарным и академическим секторами часто кажутся естественным совпадением, но реальность оказывается более сложной.Недостаток знаний о мотивах и реалиях другой организации часто приводит к разочарованиям и напряженным рабочим отношениям. Некоторые из этих проблем можно решить за счет более эффективного совместного планирования на раннем этапе и более четкого управления ресурсами.
Однако, если HDO хотят разработать инновационные технологические решения, крайне важно, чтобы оба партнера с самого начала разработали согласованную стратегию. Это может обеспечить поддержку на высоком уровне и более эффективные процессы управления. Критический процесс выбора партнера со стороны HDO как «владельца проблемы» также имеет решающее значение для вопроса о том, является ли академический или коммерческий партнер более подходящим для получения результатов, соответствующих желаемым временным рамкам.Это требует грамотности в технологических инновациях/разработке и процессах масштабирования, грамотности, которой часто не хватает в HDO, ориентированных на материальные результаты и влияние, которое они оказывают на целевые группы населения.