Каков главный критерий истины с позиций рационалистов: Истина и ее критерии презентация. Презентация по обществознанию «истина и ее критерии»

Содержание

РАЦИОНАЛИЗМ — это… Что такое РАЦИОНАЛИЗМ?

(от лат. ratio – разум) – филос. учение, согласно к-рому разум является основой бытия (онтологич. Р.), познания (гносеологич. Р.), морали (этич. Р.). Р. противостоит иррационализму и сенсуализму.

Термин «Р.» – сравнительно позднего происхождения. Ф. Бэкон различал методы «эмпириков» и «рационалистов» (см. Works, v. 3, L., 1870, р. 616). Однако вплоть до 19 в. термин «Р.» применялся гл. обр. в теологии. В сер. 17 в. лорд Кларендон (см. State-Papers, v. 2, suppl., p. 40), говоря о новых сектах «пресбитерианицев» и «независимых», называл их «рационалистами» (the rationalists). О «теологах-рационалистах» упоминал Лейбниц (см. «Théodicée», Lpz., 1879, § 14). О н т о л о г и ч. Р. – направление в онтологии, согласно к-рому бытие разумно, т.е. в его основе лежит некое разумное начало. В этом смысле к Р. в антич. философии может быть причислено учение Платона (первопричина вещей – постигаемые умом «идеи», или «виды» – эйдосы), а в философии нового времени – учения Лейбница (принцип разумной монады), Фихте (принцип самодеятельности «Я», как разумного начала) и особенно Гегеля, согласно к-рому «что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно» (Соч.

, т. 7, 1934, М.–Л., с. 15). В совр. бурж. философии распространена тенденция весьма широкого и потому расплывчатого понимания онтологич. Р.: рационализмом называется любое учение, согласно к-рому всякая реальность имеет в себе самой или в начале, от к-рого она происходит, достаточное основание для своего бытия (см., напр., ст. «Рационализм», в кн.: «Enciclopedia filosofica», v. 3, Venezia – Roma, [1957], p. 1870–83). Такое истолкование термина Р. преследует цель стереть противоположность между материалистич. и идеалистич. учениями. Особенно настойчиво эта характеристика приписывается антич. философии. Онтологич. «рационалистами» оказываются не только Парменид и Гераклит, но также атомистич. материалисты Левкипп и Демокрит. С др. стороны, нек-рые материалистич. учения, напр. Эпикура и его школы, при таком понимании неправомерно зачисляются в иррацио-налистические. Диалектич. материализм отвергает все формы онтологич. Р., как формы идеализма, гипостазирующего разум. Гносеологич. Р. – направление в гносеологии, согласно к-рому разум является гл.

формой познания. Зародившись еще в др.-греч. философии (Сократ, Платон, Аристотель), гносеологич. Р. стал значит. тенденцией философии в 17 в. Противопоставляемый ортодокс. теологич. мировоззрению с его приматом веры и унижением разума, гносеологич. Р. 17 в. был связан с успехами математич. и естеств. наук. Схоластич. теория познания и логика, опиравшиеся на учение о доказательстве (аподейктику) Аристотеля, не располагали средствами, при помощи к-рых можно было бы выяснить, каким образом из единичных и частных опытов могут выводиться истины по своему значению строго всеобщие, а по модальности – безусловно необходимые. В то же время успехи математич. наук делали ясным, что такие истины все же существуют и имеют первостепенное значение для знания. При таком положении оставалось искать другой, кроме опыта, источник, из к-рого могут получаться истины с логич. св-вами всеобщности и необходимости. Р. утверждал, что таким источником этих истин может быть только сам разум. Так возникло метафизич.

противопоставление разума и опыта, характеризующее гносеологич. Р. Таковы в 17 в. воззрения Декарта, Спинозы, Мальбранша, Лейбница. Высоко ценя значение опыта, они не могли понять, каким образом из опыта могли и могут быть получены хорошо известные им по их науч. творчеству и по их логич. сознанию логич. свойства безусловно достоверного знания – в математике и в теоретич. естествознании. Т.о., гносеологич. Р. – одно из решений вопроса о происхождении безусловно достоверного знания, а именно: решение, обусловленное метафизич. односторонностью мышления, противо-поставлением как будто исключающих друг друга и невыводимых друг из друга свойств относительной и безусловной всеобщности, относительной и безусловной необходимости. В этом метафизич. противопоставлении сходятся идеалисты Декарт и Лейбниц с материалистами Спинозой и Гоббсом. При этом Р. у них приобретал различные оттенки, в зависимости от того, как каждый из них решал вопрос о происхождении независимых от опыта идей, или понятий разума («врожденные идеи» у Декарта; наличие в душе – разумной монаде – известных предрасположений или задатков мышления у Лейбница; признание мышления атрибутом и способности мышления отражать структуру природы непосредственно у Спинозы).

Гносеологич. Р. получил широкое развитие и в 18 в. в Германии в школе X. Вольфа. Теоретич. основу этого Р. составляло учение Лейбница, подвергшееся, однако, у рационалистов школы Вольфа схематизирующему упрощению и даже вульгаризации. Характерная для Лейбница и Декарта диалектич. постановка вопросов об отношении анализа к синтезу, логического к эмпирическому, умозрения к опыту, интуиции к дедукции подменяется у вольфианцев догматизмом, место разума и разумного мышления заступает плоская метафизич. рассудочность. Впоследствии, имея в виду вольфианский вариант Р., в Р. стали видеть синонимы сухой и безжизненной рассудочности, претендующей быть критерием как в теории, так и на практике. В философии Канта гносеологич. Р. ослабляется сравнительно с лейбницианским. Хотя мысль Канта, согласно к-рой достоверное знание есть синтез операций рассудка и чувственности, а также тезис о том, что процесс познания начинается с ощущений, были плодотворными, Кант остался метафизич. рационалистом в утверждении, что и чувственные, и рассудочные знания опираются на априорные формы (см.

Априори). Рационалистич. элементы теории познания Канта были усилены Фихте и особенно Гегелем. У обоих гносеологич. Р. сочетался с диалектич. пониманием познания. И Фихте (в «Основах общего наукоучения»), и Гегель (в «Феноменологии духа», а также в «Философии духа») пытались раскрыть диалектику сознания, начиная с ощущения и кончая высшими формами деятельности разума. Однако диалектика эта остается идеалистической по содержанию и рационалистической по форме. Для обоих разум остается не столько завершающей высшей формой познающего мышления, сколько общей стихией или субстанцией познания, в т.ч. и чувственного. Гносеологич. рационализм Гегеля оказывается тесно связанным с его онтологич. Р. Разумность самой действительности и разумность науч. познания действительности Гегель понимал как взаимно обусловливающие друг друга: «кто разумно смотрит на мир, на т о г о и мир смотрит разумно; то и другое взаимно обусловливают друг друга» (Соч., т. 8, М.–Л., 1935, с. 12). Гегелевский гносеологический Р.

– выражение веры в могущество разума, в способность человека постигнуть объективные законы действительности. Эта вера была утрачена бурж. философией 2-й пол. 19–20 вв. (гносеологич. Р. позитивизма, неопозитивизма и др.). Преодоление не только метафизического, но и идеалистич. понимания разума и разумного познания было впервые достигнуто в диалектическом материализме, в его теории познания. Учение это впервые реализовало тот «рациональный эмпиризм», о к-ром мечтал Герцен. Введение критерия практики, внедрение материалистич. диалектики внесло в самую теорию познания точку зрения развития, к-рая связала воедино все моменты процесса познания, начиная с опыта, ощущений и кончая высшими формами абстрагирующей разумной деятельности. Э т и ч . Р. – направление в этике, согласно к-рому разум лежит в основе этич. действия. Родоначальником и гл. представителем этич. Р. был Сократ, по учению к-рого знание о том, как следует поступать, есть вполне достаточное условие для того, чтобы человек поступал в полном соответствии с этим знанием.

Согласно этому воззрению, возможность поступков, расходящихся с принципами и нормами нравственности, обусловлена исключительно отсутствием или несовершенством знания этих принципов. Уже стоики (см. Стоицизм) подвергли критике этот этич. Р. и указали, что в ряде случаев человек знает и одобряет лучшее, однако следует худшему, что, впрочем, не помешало им самим проповедовать Р. в этике (жизнь, сообразная с природой, т.е. с логосом, разумом). В новое время этич. Р. развивали особенно Спиноза и Кант, к-рый подверг этич. Р. ограничению: хотя, по Канту, «…практическое правило всегда продукт разума, ибо оно предписывает поступок, как средство к действию, т.е. цели» («Критика практич. разума», СПБ, 1908, с. 20), однако для существа, каков человек, у к-рого разум «…не есть единственная основа определения воли…» (там же), правило действования отмечается признаком долженствования, выражает «…объективное побуждение к поступку…» (там же) и указывает, что «…если разум вполне определил волю, поступок по этому правилу должен неизбежно совершиться» (там же).

Определения и разъяснения Канта вносили в этику нечто соответствующее агностицизму теории познания Канта – понятие о долженствовании, к-рое может быть сформулировано как безусловное предписание практич. разума, но к-рое никогда не может быть полностью выполнено в практике этич. действия. Все же у Канта предпосылкой его этики было безусловное уважение к нравств. закону и такое же безусловное уважение к достоинству каждой отдельной личности. Напротив, в бурж. философии 19 в. критика этич. Р. выражала в ряде случаев тенденцию этич. аморализма. Особенно ярко эта тенденция выступает у Ницше, для к-рого этика Сократа была примером страстно отвергаемого этич. Р.

Лит.: Stäudlin К. Fr., Geschichte des Rationalismus und Supernaturalismus, Gött., 1826; Tholuck F. Α., Geschichte des Rationalismus, Tl 1, В., 1865; Ηeussler Н., Der Rationalismus des siebzehnten Jahrhunderts in seinen Beziehungen zur Entwicklungslehre, Breslau, 1885; Grube C., Über den Nominalismus in der neueren englischen und französischen Philosophie, Halle, 1889; Ollé-Laprune L.

, La raison et le rationalisme, P., 1906; Εnriques F., Scienza e razionalismo, Bologna, 1912; Robertson J. M., Rationalism, Edin., 1912; Girgensohn К., Der Rationalismus des Abendlandes, Greifswald, 1921; Enriques F., Santillana G. de, Le problème de la connaissance. Empirisme et rationalisme grecs, P., 1937; Santillana G. de, Zilsel E., The development of rationalism and empiricism, Chi., 1941; Maréchal J., Le point de départ de la métaphysique, t. 2 – Le conflit du rationalisme et de l’empirisme dans la philosophie moderne avant Kant, 2 éd., Brux.–P., 1942; Juvalta V. E., I limiti del rationalismo etico. A cura di L. Geymonat, Torino, 1945; Constantin C., Rationalisme, в кн.: Dictionnaire de théologie catholique, v. 13, P., 1937; Bachelard G., Le rationalisme appliqué, P., 1949; Vernieré P., Spinoza et la pensée française avant la Révolution, t. 1–2, P., 1954.

В. Асмус. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

Гносеология — Гуманитарный портал

Понятие гносеологии

Гносеология, или учение о познании — это раздел философии (см. Философия), изучающий возможности познания мира человеком (см. Познание), структуру познавательной деятельности, формы знания в его отношении к действительности, критерии истинности и достоверности знания, его природу и границы (см. Знание). Наряду с термином «гносеология» широко используется также термин «эпистемология», который образован от греческого слова: επιστήμη — знание (см. Эпистемология), однако ряд авторов относит к эпистемологии только изучение научного познания (см. Наука). В русскоязычной философии, наряду с указанными, закрепился термин «теория познания».

Будучи философской дисциплиной, гносеология исследует сущность познавательного отношения человека к миру, его исходные и всеобщие основания, рассматривая их в контексте человеческого бытия. В развитии философии гносеология играла ведущую роль, поскольку обосновывала и оценивала различные характеристики бытия, определения природы, общества и человека, нормы и критерии научного познания. В связи с тем, что познание традиционно считалось наиболее важным компонентом деятельности человека (см. Деятельность), а познавательная деятельность высоко оценивалась в культуре (см. Культура), гносеология выступала отправным пунктом для объяснения структур и связей человеческого бытия, задавая ценностные ориентации для других разделов философии, а затем и для отделяющихся от философии наук. Современная гносеология опирается на данные специальных [когнитивных] наук о знании и познании, взаимодействует с ними, стимулируется рассматриваемой в них проблематикой, не теряя в то же время своей специфики философской дисциплины, вписывающей феномен познания и знания в общий контекст бытия человека в мире.

Поскольку специфика философии как формы мировоззренческого сознания заключается в рационально-рефлексивном подходе к своему предмету, анализ способности человека адекватно познавать мир и ориентироваться в нём, осознавать своё место и назначение в этом мире выступает как необходимая предпосылка достаточно развитой философской мысли. Осмысление онтологической, антропологической, этической и другой проблематики в философии по необходимости предполагает рефлексию над способами и возможностями такого осмысления, то есть движение мысли в предметном мировоззренческом содержании философии включает рефлексивное «измерение», анализ способов и возможностей постановки, рассмотрения и решения соответствующих философских проблем. Таким образом, теоретико-познавательная проблематика объективно присутствует в любом философском мышлении. Рефлексивное выделение этой проблематики в «чистом виде» (что такое знание и познание, каковы его формы, насколько оно адекватно по отношению к своему предмету и так далее) из предметного содержания философии и конституирует теорию познания как специальную философскую дисциплину, что происходит уже на весьма высоком уровне дифференциации философского знания. В этом смысле было бы некорректно рассматривать формирование гносеологии как результат некой экстраполяции философской мысли на сферу познания по аналогии с её распространением на природу, общество и вообще любые области действительности.

Содержание учения о познании имманентно философско-мировоззренческому сознанию, концентрирующемуся на универсальных, «предельных» вопросах отношения человека и мира. Оно возникает внутри этой проблематики, в чём и заключается его специфика сравнительно со специально-научными когнитивными дисциплинами. Эта органическая связь проблематики гносеологии с исходной мировоззренческой проблематикой философии обрекала на неудачу попытки в условиях наступления науки на предметное содержание философии «спасти» последнюю за счёт её сведения к исследованию знания и познания, то есть к собственно гносеологии. Такие попытки очевидно несостоятельны, поскольку, будучи вырванной из философско-мировоззренческого контекста, гносеология теряет свой предмет и замещается специально-научными когнитивными дисциплинами.

Развитие гносеологии

С самого начала возникновения философии как особого вида духовной деятельности в древних цивилизациях Индии, Китая, Греции остро возникает вопрос о возможностях познания действительности в подлинности её глубинного существования в противопоставлении поверхностным умозрительным представлениям (таким как например, понятия «Авидья» и «Видья» в древнеиндийской философии веданты, «Тёмное» и «Светлое» познание, «Знание» и «Мнение» в античной философии). Поначалу собственно теоретико-познавательная проблематика типологизации познавательной ориентации в мире ещё не выделялась на фоне онтологического различения подлинной и неподлинной действительности, на которую направлены соответствующие познавательные усилия. На более поздних этапах развития философии формулируется проблематика гносеологии в её чистом виде (в античной философии — у Сократа, Платона, Аристотеля), хотя и в подчинении онтологической тематике (см. Онтология). В это время предлагаются достаточно разработанные типологии форм знания и видов познавательной деятельности, подробно анализируются проблемы обоснования и доказательности знания, разрабатывается органически связанная с теорией познания логико-методологическая проблематика, первым классиком которой стал Аристотель, активно обсуждаются вопросы, связанные с возможностями адекватного познания реальности, сомнения в которых или даже их отрицание приводят к формированию скептицизма как особого направления в гносеологии. В теоретико-познавательных учениях античной философии были заложены основы традиции гносеологии, из которых так или иначе исходило её последующее развитие в европейской философской мысли.

В Средние века, когда в Европе и мусульманских странах доминирующей формой мировоззрения стала религия, тематика учения о познании оказалась связанной, прежде всего, с вопросами соотношения знания и веры, божественных истин откровения и духовных возможностей человеческого разума. Однако в рамках общеобязательного признания вторичности последнего по отношению к сакральным источникам знания имели место различные взгляды на его роль и значение в мироориентации человека на основе религиозного сознания. Поэтому, несмотря на последующий безусловно революционный сдвиг в мировоззрении Нового времени, именно в средневековой схоластике проблематика гносеологии получает дифференцированное развитие, оформляются многие компоненты категориального аппарата классической гносеологии, формируются навыки точной формально-логической аргументации, а попытки обосновать возможность совмещения учения Аристотеля с христианской догматикой приводят к оформлению концепции двойственной истины, фактически эксплицитно формирующей идею о парадигмальности познавательных процедур и возможной множественности парадигм. Наряду с этим, такие направления схоластики как реализм, номинализм и концептуализм задают различные модели познавательного процесса.

Значительные изменения в понимание самого познания, а также места и роли проблематики гносеологии в системе философии привносит с собой Новое время. Именно в этот период теоретико-познавательная проблематика выдвигается на передний край философского исследования, формируются фундаментальные гносеологические концепции эмпиризма, рационализма, априоризма, устанавливается органическая связь гносеологии с логико-методологическими концепциями научного познания; рефлексия над последним становится непременной предпосылкой теоретико-познавательного исследования. Таким образом, гносеология оказывается в центре всей проблематики западной философии Нового времени: решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Складывается классический тип гносеологии. Правда, сам термин «гносеология» появляется довольно поздно — только в 1832 году; до этого проблематика изучалась под другими названиями: анализ ума, исследование познания, критика разума и другими.

Исходной мировоззренческой предпосылкой понимания познания в Новое время является изменение представлений о месте и роли человека в мире. Человек осознается как самодостаточная, «автономная» сила, способная к адекватной ориентации в мире на основе собственной свободной ответственной активности вне зависимости от какого-либо высшего авторитета, ограничивающего эту свободную активность. В теоретико-познавательном плане это означает, что человек может своими силами, не опираясь на внешний авторитет или традицию, осуществить достоверное познание реальности в подлинности её бытия. Однако реализация этой возможности предполагает активные усилия к прямому контакту с реальностью, связанные с преодолением разного рода внешних помех, прежде всего ложных традиций и авторитетов, препятствующих такому прямому контакту. Отсюда критико-рефлексивная установка по отношению к наличному знанию становится необходимой предпосылкой достижения истины («метод сомнения» Р. Декарта, «устранение идолов» Ф. Бэкона). Адекватное познание ничего не может воспринимать на веру, перекладывать свою ответственность на традиции и авторитет, критерием истинности должна выступать достоверность некоторого положения дел для самосознания познающего субъекта. В этом и заключается исходная предпосылка идеи автономности человеческого познания, выступающей в качестве исходной для философской гносеологической мысли Нового времени и Просвещения. Очевидно, что связанное с этой идеей подчёркивание роли рефлексии, ответственного самоконтроля над познавательными действиями и установками субъекта существенно увеличивает значимость теоретико-познавательного анализа в системе философского исследования, делает этот анализ его необходимой предпосылкой.

Идея автономности человеческого познания, органически связанная с представлением о прозрачности для самосознания, познающего субъекта некоторых исходных истин, составляющих основание всего корпуса адекватного знания, лежит в основе гносеологических «антиподов» Нового времени — эмпиризма и рационализма. По существу, они выступали как два симметричных варианта осуществления указанной выше идеи. Оба они исходили из того, что в основе адекватного знания лежат непосредственно очевидные, самодостоверные для субъекта истины. Только для эмпиризма это были эмпирически устанавливаемые «истины факта», а для рационализма в зависимости от интуитивистского (Р. Декарт) или логицистского (Г. В. Лейбниц) его вариантов в качестве таковых выступали истины интеллектуальной интуиции или аналитические «истины разума». При этом философско-гносеологическая идея о самодостоверности исходных истин для познающего субъекта, вытекающая из общемировоззренческих установок Нового времени, оказывается связанной с определённой интерпретацией научного знания, ибо «моделью» для этих самодостоверных истин оказываются фактофиксирующие суждения в эмпирических науках и представляющиеся несомненными теоретические истины математики. Такая ориентация на научное знание (при соответствующей его интерпретации) как на идеал познавательной строгости и достоверности является характерной особенностью философского анализа познания Нового времени, отличающей его от философии Античности и Средневековья.

Гносеологические доктрины эмпиризма и рационализма оказываются связанными соответственно с логико-методологическими концепциями индуктивизма и дедуктивизма, где индукция и дедукция (см. Индукция и Дедукция) выступают как методы выведения всего состава достоверного знания из «базиса непосредственной истинности» — исходных истин факта или разума, — что позволяет говорить о формировании в Новое время эмпиристско-индуктивистской и рационалистско-дедуктивистской исследовательских программ. Роль гносеологии в ещё большей степени увеличивается в «критической философии» И. Канта, развивающей и укрепляющей принципиальные рефлексивные установки философии Нового времени. Именно в кантианстве получает своё развёрнутое выражение гносеологизм, то есть представление о гносеологии как основной исходной части философии, предваряющей всякое философское рассуждение и устанавливающей границы его возможностей. Этот гносеологизм непосредственно вытекает из базисной предпосылки кантианства — его так называемого критицизма, соответственно с которым всякое претендующее на теоретическую строгость философское исследование должно начинаться с рефлексивного анализа установок и предпосылок, лежащих в его основании. Выявление в процессе рефлексии этих предпосылок и оснований и составляет суть так называемого трансцендентального метода Канта, который направлен на то, чтобы представить любой продукт познания как результат определённого рода деятельности априорных структур «трансцендентального сознания». Этот критико-рефлексивный трансцендентальный анализ, направленный на осознание исходных структур познавательной деятельности («теоретического разума», по терминологии Канта), призван определить место и роль последнего в системе человеческой ориентации в мире, по отношению к иным её формам, его конструктивные возможности в выработке точного знания о мире и его пределы. При этом идеалом точности знания для Канта выступают всеобщие и необходимые, как он считает, истины математики и естествознания, сложившиеся в рамках механистической галилеевско-ньютонианской парадигмы. С этой точки зрения традиционная метафизика не соответствует критериям точности и поэтому не может претендовать на роль науки в строгом смысле слова. Анализируя проблему соотношения точного знания и метафизики, Кант усматривает причину несостоятельности последней в претензии на познание «вещей в себе» — мира в целом, Бога, свободы и так далее, — выходящих за пределы «конечного» человеческого познания. Именно в этом ограничении реальных возможностей человеческого познания миром явлений, в утверждении невозможности познания рационально-теоретическими средствами абсолюта, универсума в целом, то есть, по существу, его моделирования в некоем артикулированном идеальном объекте, как это делается в точном естествознании, и заключался так называемый агностицизм Канта, который отнюдь не отрицал возможности перманентного расширения и углубления познания в сфере «конечных» объектов. Стремясь чётко показать пределы конструктивных возможностей «конечного» человеческого познания, Кант основывает анализ этих возможностей на опыте научного познания. Его учение о познании оказывается тем самым органически связанной с логико-методологической проблематикой науки в определённой гносеологической интерпретации. Учение Канта о синтетических априорных формах познания выходит за рамки противостояния узкоаналитического рационализма и эмпиризма Нового времени и задаёт новое измерение анализа продуктивной деятельности познания. Современная методология науки (см. Методология науки), преодолевая абсолютизацию кантовского априоризма познавательных предпосылок определённого типа, в то же время исходит из признания обусловленности конкретного опыта познания некоторыми исходными когнитивными структурами, выполняющими роль функциональных априорных предпосылок.

Весьма существенную и своеобразную эволюцию проблематика учения о познании претерпевает у Г. В. Ф. Гегеля. В своей «феноменологии духа» он пытается дать историческую схему развития форм сознания и познания в человеческой культуре. Именно «феноменология духа» выражает в системе Гегеля роль гносеологии как схематизации и обобщения исторического опыта познания, который в конечном счёте приводит к позиции тождества бытия и мышления. С этой позиции дух рассматривает в философии (в логике) диалектику развития своих форм.

В философской мысли XIX века разработка учения о познании как наиболее важной философской дисциплины связана прежде всего со школами неокантианства. Эмпиристски-феноменалистические ориентации в гносеологии, восходящие к английскому сенсуализму и эмпиризму Нового времени, свойственны англо-саксонской философии (прагматизм, неореализм и другие), махизму и эмпириокритицизму в континентальной Европе. Характерной тенденцией теоретико-познавательной мысли, особенно с конца XIX века и в XX веке, является тесная её связь с логико-методологическим анализом науки (неокантианство, феноменология Э. Гуссерля, махизм, конвенционализм П. Дюгема и А. Пуанкаре, логический позитивизм). Последний выдвинул достаточно претенциозную и радикальную программу сведения философии (в том числе и теорию познания) к формально-логическому анализу языка науки. Но попытки реализации такой программы показали невозможность устранения специфически философской проблематики гносеологии из анализа научного знания на достаточно глубоком его уровне.

Своеобразной формой философии XX века, которая сохраняла определённую смысловую связь с классической проблематикой гносеологии и, вместе с тем, претендовала на её радикальное переосмысление, выступила аналитическая философия (см. Аналитическая философия). Продолжая и углубляя по существу рефлексивные установки, свойственные классической гносеологии, её сторонники подчёркивают направленность этой рефлексии на сферу значений языковых выражений, видов их употребления и так далее. Наиболее важной проблемой современной гносеологии как самостоятельной философской дисциплины становится возможность её конструктивного взаимодействия с интенсивно развивающимися специальными науками, в том или ином ракурсе изучающими знание и познание, — с логикой, методологией и историей науки, семиотикой, информатикой, когнитивной психологией и другими. Такое взаимодействие является полем комплексного междисциплинарного исследования, где возникают синтетические дисциплины типа, например, генетической эпистемологии. Если говорить об удельном весе гносеологии в современом философском знании, то распространение гносеологизма в XIX веке сменяется в XX веке поворотом в сторону онтологизма. Это связано с процессом перехода от классической к постклассической философии, при котором чётко осознается производность познания — как определённого мироотношения от бытия человека в мире. Но это отнюдь не предполагает возвращения к «наивной» нерефлексивной онтологии докантовского типа, а связано с рассмотрением познавательного отношения человека к миру в общей перспективе его мироотношения, взятого, так сказать, в широте и глубине, что и позволяет рассматривать то бытие (см. Бытие), которое выступает предметом онтологии в современном её понимании.

Страница не найдена |

404. Страница не найдена

Архив за месяц

ПнВтСрЧтПтСбВс

3031

15161718192021

25262728293031

123

45678910

17181920212223

2728293031

1234

567891011

891011121314

11121314151617

28293031

1234

12345

6789101112

567891011

12131415161718

19202122232425

3456789

17181920212223

24252627282930

12345

13141516171819

20212223242526

2728293031

15161718192021

22232425262728

2930

Архивы

Метки

Настройки
для слабовидящих

Истина как процесс и проблема ее критериев

Содержание:

Введение

Истина: характеристика содержания знаний, соответствующая объективной реальности. Объективная правда — это объективное содержание знания. Объективная истина состоит из абсолютной и относительной истин как принцип конкретности истины. Абсолютная истина — это объективная истина, содержащая в себе полное и исчерпывающее знание сущности предметов и явлений материального мира. Относительная истина — это объективная истина, содержащая неполное, относительное знание сущности предметов и явлений материального мира.

Философский категориальный аппарат включает два понятия: истина — как объективное содержание знания, т. е. Знание, соответствующее действительности, и заблуждение — как абсолютизация относительной истины.

Использование таких понятий естественного языка, как вымысел, ложь, ошибка, правда, истина и др. При рассмотрении истины в процессе познания неоправданно и не проясняет сущность эта проблема. Однако в других областях научного знания использование перечисленных понятий естественного языка вполне правомерно и целесообразно. Например, в логике по отношению к суждению (утверждению) используются понятия истина и ложь, а к умозаключению (рассуждению) — правильно. Познание и истина — это процесс, а истина как процесс имеет два момента: абсолютный момент (абсолютная истина) и относительный момент (относительная истина).

Абсолютная истина — никогда не может быть опровергнута, поскольку доказана наукой и подтверждена практикой; выпадает из процесса познания, потому что содержит полное знание. Относительная истина — это неполная, неубедительная правда; включен в процесс познания, так как он не завершен и требует научных исследований, доказательств и подтверждения практикой.

Основные аспекты критерия истины

Под критерием истины понимается разрешающая процедура, позволяющая оценивать знания как истинные или ложные. Если попытаться найти такую процедуру исключительно в самом знании, то возникает парадокс, зафиксированный в свое время Секстом Эмпириком: чтобы найти такой критерий, в свою очередь, нужен критерий, и так до бесконечности.

Практика как критерий истины. Несомненная заслуга марксизма в том, что он в ясной и недвусмысленной форме пытался найти критерий истины не внутри системы познания, а вне ее — в социальной и исторической практике человека. На практике, — писал К. Маркс, — человек должен доказать истину, то есть действительность и силу, односторонность своего мышления.

Наиболее эффективная проверка объективной укорененности наших идей и теоретических моделей в структурах мирового существования возможна, если что-то практически (телесное), созданное на их идеальной основе, проверяется на функциональную пригодность в рамках этого мирового целого.

Успешная объективация (или, грубо говоря, материализация) наших знаний в технических устройствах, экономической и социальной деятельности — серьезное свидетельство в пользу того, что мы ничего не изобрели субъективно, а познали нечто объективно существующее и значимое.

Эмпирические критерии истины. Формой научного проявления критерия практики является эксперимент, то есть строго описанная и предпочтительно техническая воспроизводимая процедура проверки экспериментальных (эмпирических) следствий, вытекающих из любой теории.

Одним из таких эмпирических критериев (разрешительных процедур) является проверяемость теории, то есть вывод о ее истинности на основе практического подтверждения экспериментальных последствий, которые из нее возникли. Процедура верификации была методологически детально интерпретирована в неопозитивистской традиции и даже квалифицирована как универсальный критерий научности знания. Однако со времен Д. Юма было известно, что любой индуктивный вывод является вероятностным (за исключением случаев полной индукции), и поэтому никакая проверяемость не может считаться надежной. Единственный отрицательный результат эксперимента поставит под сомнение истинность всей теории.

Это дало К. Попперу основание сформулировать противоположный эмпирический критерий фальсифицируемости, направленный не на подтверждение, а, напротив, на опровержение теоретической модели путем опровержения (фальсификации) выводимых из нее эмпирических следствий. Обе эти процедуры успешно используются в науке.

Однако критерий практики как в ее социально-историческом, так и в научно-экспериментальном проявлении нельзя считать достаточным. В науках, особенно дедуктивных, существует множество теоретических идей и гипотез, которые невозможно проверить не только в какой-либо практической деятельности, но даже в эксперименте. Более того, абсолютизация критерия практики может быть смертельной для существования науки. В истории уже были случаи, когда требование немедленных практических и экспериментальных результатов служило оправданием идеологического давления на науку. Итак, под лозунгом отсутствия реальных практических приложений в 40-50-е гг. В ХХ веке у нас отравили генетику, а позже — кибернетику. Все это заставляет искать критерии истины не вовне, а внутри самой науки, что позволяет ей существовать как относительно автономная и по сути ценная сфера духовного творчества человека.

Логические критерии. Самым важным из них является логическая последовательность, то есть запрет на одновременное присутствие суждений А, а не А в рамках научной гипотезы или теории. Формальная и логическая непоследовательность означает, что теория абсолютно не информативна, потому что из противоречия следует все — бесконечная вселенная суждений.

Другим важным логическим критерием истинности является критерий независимости аксиом, т. е. Невозможности вывода одних из изначально принятых допущений (аксиом, постулатов) теории от других. Обнаружение факта нарушения этого принципа является серьезным свидетельством в пользу ошибочности этой теории.

Кроме того, существует еще и критерий полноты теории. Семантическая полнота означает, что все суждения в рамках данной теоретической модели подтверждаются, а не вводятся произвольно. Критерий синтаксической полноты утверждает, что теория верна (или, точнее, верна), если добавление к ней произвольного суждения (формулы) делает ее непоследовательной. Логические критерии истинности, во-первых, носят довольно формальный и отрицательный характер (т. е. Свидетельствуют не столько об истинности, сколько об ошибочности каких-либо теоретических идей) и, во-вторых, за исключением универсального критерия согласованности, они имеют актуальное значение главным образом для аксиоматически построенных теорий в логике и математике.

Уточнены теоретические критерии. В естественных и социальных науках, а отчасти и в гуманитарных науках используется целый спектр теоретических критериев истины.

Один из них — критерий внутренней и внешней согласованности знаний, т.е. требование системной упорядоченности и взаимной согласованности положений внутри самой теории (гипотезы), а также желательность ее согласования с фундаментальными и беспроблематизированными знаниями в науке.. Итак, если какая-то теоретическая гипотеза в физике противоречит закону сохранения энергии, то это хороший повод заявить о ее ложности.

Еще один важный теоретический критерий истины — принцип простоты теории. Это означает, в частности, что из двух конкурирующих гипотез в науке, вероятнее всего, будет выбрана та, которая решает проблему наиболее экономичным и рациональным способом: использует меньше исходных аксиом с тем же объяснительным и предсказательным потенциалом; опирается на более простой математический аппарат; не требует сложной терминологии и т. д.

Красота как критерий истины. Наконец, наука также использует этот критерий, возможно, наименее прозрачный и рациональный, но часто решающий в ситуации выбора.

Этот критерий, несмотря на его кажущуюся отдаленность от науки и рационального познания в целом, фактически присущ любому виду человеческой деятельности и носит фундаментальный характер. Это понимали еще в древности. Древняя культура не только в искусстве, но также в науке и философии была ориентирована на бескорыстное эстетическое наслаждение. Эстетическое удовольствие — это особая чувствительность к красоте, красоте, изначально присущая каждому человеку. Эта чувствительность, согласно древнегреческому, распространяется на все формы человеческого существования и творчества. Для древних греков красота — универсальная характеристика отношений между человеком и миром. Человек не только ищет свое место в структуре бытия, чем и занимается онтология. Он не только познает мир, чем занимается эпистемология. Он умеет искренне восхищаться и наслаждаться этим миром и полученными о нем знаниями. Бытие и знание изначально эстетичны, поэтому и истина, и сам поиск ее должны быть прекрасны. Платон уже ясно говорил об этом. Закон, открытый математикой или философией, является одним из проявлений мировой гармонии, и поэтому знание этих законов является эстетическим действием. Для человека древней культуры нет ничего особенного в таких выражениях, как эта теория прекрасна или мне нравились его аргументы.

Отсюда несколько иное представление об искусстве, а точнее, об искусстве как части общего предмета эстетики. Это не просто определенный набор знаний об искусстве и его типах, но искусство как деятельность, как таковая. скорее ремесло, умение. Речь идет о способности использовать наши знания таким образом, чтобы ими можно было наслаждаться и восхищаться. Это навык, доведенный до высшей степени совершенства. Отсюда диалектика как искусство спора и геометрия как искусство измерения земли, а эристика как искусство спора. Следовательно, истинное искусство для Платона — это сама жизнь, но жизнь методично устроена и научно организована.

Это, восходящее к античности, органическое слияние искусства и научного творчества никогда не умирает в последующей культуре. Многие выдающиеся ученые в первую очередь ориентируются и руководствуются именно эстетическим критерием красоты теории.

Эстетический критерий гармонии, изящества, полноты научных построений оказывается особенно популярным среди логиков, математиков и представителей естествознания, хотя и не чужд ученым из других областей знания. Все это свидетельствует, с одной стороны, о недопустимости жесткого противопоставления друг другу различных форм рационального осмысления жизни, а с другой — о глубокой связи между рациональным и нерациональным типами опыта.

В целом можно констатировать, что современная эпоха системного кризиса техногенно-потребительской ментальности и формирования нового, антропокосмического мировоззрения, связанного с особым интересом к конструктивным возможностям человеческого сознания и с развитием диалог между различными формами постижения бытия заставляет по-новому взглянуть на проблему критериев истины…

Проблема универсальных критериев истины

Есть все основания предполагать, что вступление в эпоху диалога и синтеза различных форм духовного опыта рано или поздно приведет к принятию единых критериев истины, независимо от того, является ли эта истина научной, религиозной или философской. Фактически, эти критерии уже начинают заметно проявляться и формулироваться в различных областях как научного, так и вненаучного знания. В каком-то смысле происходит постоянный возврат к платоновской идее о внутреннем неразрывном единстве истины, добра и красоты.

Не исключено, что утверждение в общественном сознании таких универсальных критериев истины и принятие их научными и религиозными сообществами в качестве значимого регулятора творческой деятельности — все это будет лучшим противоядием от различных форм иррационализма и вместе с тем время, прочный фундамент для гармоничного сосуществования и продуктивного диалога между рациональным и нерациональным. знания.

Синтез: современный этап развития цивилизации настоятельно требует синтеза знаний. Следовательно, не плюрализм и не унификационизм, а органическое сочетание в едином кристалле теории или духовного учения различных, в том числе и противоположных, сторон будет свидетельствовать об их истинности. Такая синтетика означает устранение, на языке Гегеля, до сих пор односторонних и разрозненных перспектив видения объекта в рамках более высокого и многомерного понимания. По сути, все самые глубокие философские и религиозные системы, а также научные программы в истории человечества отличались своей синтетичностью и способностью гармонично объединять и диалектически опосредовать предшествовавшие им непримиримые идеологические альтернативы.

Любое знание, которое претендует на истинность, не должно наносить вред природе сегодня или оправдывать такой ущерб, ссылаясь на обстоятельства или существование более высоких целей и ценностей человеческой деятельности, чем сохранение естественного организма. Этот критерий в первую очередь касается научных и технических знаний, но он имеет отношение к религии, гуманитарным наукам, даже искусству и философии. Итак, сегодня мы сталкиваемся с целым рядом порочных философских аргументов, которые оправдывают технократический менталитет и разрушение окружающей среды.

Любые полученные знания должны предполагать возможность их дальнейшего развития и синтетического обогащения. Любые претензии на абсолютность и полноту, даже если они касаются интерпретации религиозных истин, в принципе несостоятельны. Меняется мир, меняется человек, а значит, неизбежно меняются способы его интерпретации себя и мира. Вечные божественные или философские истины являются вечными истинами, чтобы превзойти по своей бездонной и мудрой глубине любое конкретное и временное человеческое толкование.

Личность: объективность истины вовсе не исключает личностный принцип, а прямо подразумевает его. Чем более нравственно и ответственно живет человек и чем более альтруистично он творит, тем более глубокие, объективные и синтетические знания открываются ему и — как бы это ни парадоксально это ни звучало — тем более объективная правда окрашивается его уникальной индивидуальностью и таким образом запечатлелся в истории.

Но не исключено, что наиболее полезными и глубокими окажутся, в конце концов, самые древние и ясные, но в то же время самые трудные для практического воплощения в жизнь распорядительные истины человеческого существования: жить ответственно и нравственно, избавляясь от личные недостатки и покорение мира в себе; и тогда истина вашей судьбы и истины всей вселенной постепенно откроются перед вами по мере вашего духовного восхождения; стремитесь к будущему и к высшему, и тогда вы станете хозяином сегодняшнего дня и покорите в себе низшее; забудьте о своем эгоистическом я, работайте на общее благо, ибо только в этом случае вы сможете приобрести лучшие человеческие качества и оставить свое имя в истории человечества; в вашем микрокосме отражается вся Вселенная, и нет более верного ключа, чтобы открыть эту дверь в бесконечное и вечное, чем человеческое сердце.

Есть много причин полагать, что именно Корона сердца синтетически увенчает построение человеческого знания и всей духовной культуры в 21 веке.

Основная цель познания — достижение научной истины.

Применительно к философии истина — это не только цель познания, но и предмет исследования. Можно сказать, что понятие истины выражает сущность науки. Философы уже давно пытаются разработать теорию познания, которая позволила бы рассматривать ее как процесс получения научных истин. Основные противоречия на этом пути возникли в ходе противопоставления деятельности субъекта и возможности его развития знаний, соответствующих объективному реальному миру. Но у истины много аспектов, ее можно рассматривать с разных точек зрения: логической, социологической, эпистемологической и, наконец, теологической. Что есть правда? Истоки так называемой классической философской концепции истины восходят к эпохе античности. Долгое время классическая концепция истины доминировала в теории познания. В основном она исходила из позиции: то, что утверждается мыслью, действительно имеет место. И в этом смысле понятие соответствия мыслей действительности совпадает с понятием адекватность. Иными словами, истина — это свойство субъекта, заключающееся в согласовании мышления с самим собой, с его априорными (предопытными) формами.

Впоследствии истина стала означать свойство самих идеальных объектов, независимо от человеческого знания, и особый тип духовных ценностей. Августин разработал учение о врожденной природе истинных идей. Не только философы, но и представители специальных наук сталкиваются с вопросом, что понимать под действительностью, как воспринимать действительность или реальный мир? Материалисты и идеалисты отождествляют понятие реальности, реальности с понятием объективного мира, т.е. с тем, что существует вне и независимо от человека и человечества. Однако сам человек — часть объективного мира. Поэтому без учёта этого обстоятельства прояснить вопрос истины просто невозможно. С учетом тенденций в философии, с учетом своеобразия отдельных утверждений, выражающих субъективное мнение конкретного ученого, истину можно определить как адекватное отражение объективной реальности познающим субъектом, при котором познаваемый объект воспроизводится как бы существует вне и независимо от сознания. Следовательно, истина входит в объективное содержание человеческого знания. Но как только они убеждаются, что процесс познания не прерывается, возникает вопрос о природе истины.

Ведь если человек осмысленно воспринимает объективный мир и формирует о нем представления в процессе индивидуального познания и своей мыслительной деятельности, то возникает естественный вопрос — как он может сделать так, чтобы его утверждения соответствовали самому объективному миру? ? Таким образом, речь идет о критерии истины, выявление которого является одной из основных задач философии. И в этом вопросе среди философов нет единого мнения. Крайняя точка зрения сводится к полному отрицанию критерия истины, потому что, по мнению ее сторонников, истина либо отсутствует вовсе, либо присуща, короче говоря, всем и каждому. Идеалисты — сторонники рационализма — считали само мышление критерием истины, поскольку оно обладает способностью ясно и отчетливо представить объект. Такие философы, как Декарт и Лейбниц, исходили из концепции самоочевидности изначальных истин, постигнутых с помощью интеллектуальной интуиции. Их аргументы основывались на способности математики объективно и беспристрастно отражать в своих формулах разнообразие реального мира. Правда, в данном случае возник другой вопрос: как в свою очередь убедиться в достоверности их четкости и отчетливости? Здесь должна была прийти на помощь логика с ее строгостью доказательства и неопровержимостью. Итак, И. Кант допустил лишь формально-логический критерий истины, согласно которому знание должно соответствовать универсальным формальным законам разума и разума. Но опора на логику не устраняла трудностей в поиске критерия истины. Преодолеть внутреннюю непротиворечивость самого мышления оказалось не так-то просто, оказалось, что порой невозможно добиться формально-логической согласованности выработанных наукой суждений с исходными или вновь вводимыми утверждениями (конвенционализм).

Даже быстрое развитие логики, ее математизация и разделение на множество частных направлений, а также попытки семантического (семантического) и семиотического (знакового) объяснения природы истины не устранили противоречия в ее критериях. Субъективные идеалисты — сторонники сенсуализма — видели критерий истины в непосредственном свидетельстве самих ощущений, в согласованности научных представлений с чувственными данными. Впоследствии был введен принцип проверяемости, получивший свое название от концепции проверки утверждения (проверки его истинности). В соответствии с этим принципом любое утверждение (научное утверждение) имеет смысл или имеет смысл только тогда, когда оно может быть проверено. Основной упор делается именно на логическую возможность уточнения, а не на фактическую. Например, из-за неразвитости науки и техники мы не можем наблюдать физические процессы, происходящие в центре Земли. Но с помощью предположений, основанных на законах логики, вы можете выдвинуть соответствующую гипотезу. И если его положения окажутся логически непротиворечивыми, то его следует признать истинным. Нельзя не принимать во внимание и другие попытки выявить критерий истины с помощью логики, характерные, в частности, для философского направления, называемого логическим позитивизмом.

Сторонники ведущей роли человеческой деятельности в познании пытались преодолеть ограничения логических методов в установлении критерия истины. Обоснована прагматическая концепция истины, согласно которой сущность истины следует рассматривать не в соответствии с ее реальностью, а в соответствии с так называемым окончательным критерием. Его цель — установить полезность истины для практических дел и действий человека. Важно отметить, что с точки зрения прагматизма полезность сама по себе не является критерием истины, понимаемой как соответствие знания действительности. Другими словами, реальность внешнего мира недоступна человеку, так как человек напрямую имеет дело именно с результатами своей деятельности. Поэтому единственное, что он может установить, — это не соответствие знаний действительности, а эффективность и практическое использование знаний. Именно последнее, выступая в качестве основной ценности человеческого знания, заслуживает того, чтобы называться истиной. И все же философия, преодолевая крайности и избегая абсолютизации, подошла к более или менее правильному пониманию критерия истины. Иначе и быть не могло: если бы человечество столкнулось с необходимостью подвергнуть сомнению не только последствия сиюминутной деятельности того или иного человека (в некоторых, а зачастую и весьма далеких от истины случаях), но и отрицать свои собственные столетия -старая история, жизнь невозможно было бы воспринимать иначе, как абсурдно. Только концепция объективной истины, основанная на концепции объективной реальности, может успешно развить философскую концепцию истины. Еще раз подчеркнем, что объективный или реальный мир существует не просто сам по себе, а только тогда, когда дело касается его познания.

Ограниченные практические возможности человека — одна из причин и ограниченность его познаний, т.е. речь идет об относительности истины. Относительная истина — это знание, которое приблизительно, неполно воспроизводит объективный мир. Следовательно, признаки или признаки относительной истины — это приближение и неполнота, которые взаимосвязаны. Действительно, мир — это система взаимосвязанных элементов, любые неполные знания о нем в целом всегда будут неточными, приблизительными, фрагментарными. В то же время понятие абсолютной истины используется и в философии. С его помощью охарактеризована важная сторона развития познавательного процесса. Отметим, что понятие абсолютной истины в философии недостаточно развито (за исключением его метафизической, идеалистической ветви, где абсолютная истина, как правило, соотносится с представлением о Боге как изначальной созидательной и созидательной силе). Понятие абсолютной истины используется для характеристики того или иного конкретного аспекта любого истинного знания, и в этом смысле оно аналогично понятиям объективная истина и относительная истина. Понятие абсолютная истина следует рассматривать в неразрывной связи с самим процессом познания. Этот же процесс — это как бы движение по ступеням, означающее переход от менее совершенных научных представлений к более совершенным, однако старые знания не отбрасываются, а хотя бы частично включаются в систему новых знаний. Это включение, отражающее непрерывность (в историческом смысле), внутреннюю и внешнюю целостность знания и представляющее истину как процесс, составляет содержание концепции абсолютной истины. Напомним еще раз, что в первую очередь материальная деятельность человека оказывает влияние на материальный мир. Но когда речь идет о научном познании, это означает, что из всего многообразия свойств, присущих объективному миру, выделяются только те, которые составляют исторически обусловленный предмет познания. Поэтому практика, вобравшая знания, есть форма их непосредственной связи с предметными предметами и вещами. Это функция практики как критерия истины.

Критерий истины в учении философов

Истина — универсальное культуры, субъект — объектной серии, содержание которой является оценочной характеристикой знания в контексте его взаимоотношений с предметной сферой, с одной стороны, и сферой процессуального мышления, с другой. Другой. История философии: энциклопедия. — Минск: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2007. — С.410.. Фундаментальными проблемами в этой области были проблема критерия истины в классической философии, интерпретация которой соответствовала принятому определению истины.

Критерий истины не в мышлении в себе и не в реальности, взятой вне субъекта, а в практике.

Процесс достижения истины, особенно в социально-гуманитарном знании, предполагает сопоставление и соревнование идей, научные дискуссии: критику и преодоление реалистических форм сознания и социальных иллюзий, анализ соотношения идеологических и научно-теоретических форм отражения социальная реальность, прояснение социальных, практических и мировоззренческих предпосылок теоретических построений.

Относительная истина — это истина, которая отражает объект не полностью, а в исторически определенных пределах. Каждая относительная истина содержит элементы абсолютного знания.

Конкретная правда — это правда, раскрывающая существенные моменты объекта с учетом конкретных условий его развития. Нет абстрактной истины; правда всегда конкретна.

Со времен Г. Галилея и Ф. Бэкона научное мышление во многом противостояло мифологическому мышлению, унаследовав, однако, одну из имманентных черт — веру в то, что существует полное и абсолютное познание внешнего по отношению к человеку мира. Изменились источники и методы поиска истины, сама она (по-латыни истина и вера одного корня) осталась священной коровой, которой клялись священники, философы и самые крутые натуралисты. Из двух взглядов на этот предмет по крайней мере одно считалось заведомо ложным.

После И. Канта вошло в обиход различать абсолютные и относительные истины, заговорили о том, что знание конкретно, а мир находится в вечном движении. Однако ядро мифологического мышления, опять же, осталось нетронутым, поскольку субъект с намеренно ограниченным опытом наделяет способностью устанавливать окончательную границу между абсолютным и относительно истинным знанием, отделяя в нем то, что действительно истинно, от того, что еще можно определить.

Кант утверждал, что нумены постигаются непосредственно умом; теперь он считает их трансцендентными, недоступными никакому пониманию. Как бы мы ни проникали в глубины явлений, наши знания все равно будут отличаться от вещей, какими они являются на самом деле, и как бы ни увеличивалось наши знания, их границы не исчезнут. Правильно сформулированный вопрос об истине, по Канту, должен звучать так: как найти универсальный критерий истины, всего знания? Ответ Канта: универсальный признак истины нельзя дать.

Философ отказался от общего критерия только в отношении содержания знания. Что касается их формы, то он знает такой критерий: последовательность рассуждений. Он понимает, что запрет противоречия — это лишь отрицательный критерий истины, но, руководствуясь им, тем не менее можно строить прочные научные конструкции.

Что есть правда? Для философа это неизбежный вопрос. Кант не оставил его, хотя и не решился ответить. Умение задавать разумные вопросы, — рассуждает он несколько раздраженно, — необходимый признак ума. Если сам вопрос лишен смысла, то помимо стыда для вопрошающего, у него есть еще и недостаток, который подсказывает абсурдный ответ и создает забавное зрелище.

Теперь они уже знают, что в науке тоже есть положительный критерий истины, это практика. Практика подтвердила истинность неевклидовой геометрии, другая практика устанавливает истинность аксиом Евклида. Истина — это процесс все более глубокого понимания мира, движение от невежества к знанию, от неполного знания к более полному, движение, которое не может остановиться, ибо мир неисчерпаем. Однако Гегель, который первым сформулировал эту идею, противоречил самому себе, полагая, что возможно полное совпадение предмета и мысли — абсолютное знание. Кант был более осмотрительным: трансцендентальная вещь сама по себе служит напоминанием о том, что у знания нет предела и быть не может.

Отстаивая свои взгляды на истинность мышления, Кант ставит следующие вопросы:

Существует ли универсальный материальный критерий истины?

Существует ли универсальный формальный критерий истины?

Кант дает отрицательный ответ на первый вопрос и положительный ответ на второй. С его точки зрения, не может быть универсального материального критерия, так как он считает само существование такого критерия противоречивым. Обосновывая это утверждение, Кант пишет в Критике чистого разума: Если истина состоит в соглашении знания с объектом, то с его помощью этот объект должен отличаться от других объектов; на самом деле, знание содержит ложь, если он не согласуется с предметом, которому он принадлежит, даже если он содержит что-то, что может иметь значение для других объектов. В то же время универсальный критерий истины может быть только таким критерием, который был бы важен для всего знания, без различие Но поскольку в этом случае мы отвлекаемся от любого содержания знания (его отношения к объекту), между тем истина заключается именно в этом содержании, из этого ясно, что совершенно невозможно и абсурдно требовать признака Истинность этого содержания знания и этого достаточного и в то же время универсального критерия истины дать нельзя. Содержание знания называлось материей, поэтому эту мысль можно выразить так: требовать универсальный критерий истины. Это знание со стороны своего дела невозможно, так как эти требования противоречат друг другу.

Отвергая универсальный материальный критерий истины, Кант считал возможным существование частичного материального критерия.

Отвергая объективную истину, Кант пытается обосновать формальную истину. В этой связи Кант указывает в своей Критике чистого разума: Что касается познания со стороны только его формы (не считая любого содержания), то ясно, что логика, поскольку она устанавливает универсальные необходимые правила разум, дает критерий истины именно в этом. Что им противоречит, это ложь, поскольку разум противоречит общим правилам мышления, то есть самому себе. Однако эти критерии относятся только к форме истины, то есть мышлению в целом, и недостаточны, хотя вполне верны.

Кант идет вслед за Аристотелем. В его учении достаточно убедительно показана субъективная природа истины. Следовательно, универсальный критерий истины невозможен. Познание мира осуществляется человеческим разумом на основе априорных форм разума. Процесс постижения истины должен идти по пути исследования законов разума.

В историко-философском плане разные авторы наблюдали преемственность, углубление и расширение взглядов на проблему истины. Аристотель, И. Кант и Вл. Соловьев занимал ключевые позиции в развитии философского знания по проблеме истины. Им приписывают определение и применение критериев истины, которые носят общий и частичный характер.

Изучение Аристотелем формальных, объективных законов мышления привело к созданию науки логики, неизменной по сей день. Внимание И. Канта к закону и формам мышления, постигающего истину, привело к мысли о непознаваемости вещей в себе, о невозможности дать универсальный критерий истины. Философ Владимир Соловьев сделал попытку взглянуть на проблему истины с моральной точки зрения. Его принцип тотального единства устраняет кантовскую непознаваемость вещей в себе и, связывая человека со всей Вселенной, открывает ему безграничные пространства познания.

Истина — это знание

И в прошлом, и в современных условиях три великие ценности остаются высоким стандартом поступков и самой жизни человека — его служением истине, добру и красоте.

Первый олицетворяет ценность знаний, второй — нравственные основы жизни и третий — служение ценностям искусства. В то же время правда, если хотите, является средоточием совмещения добра и красоты.

Истина — это цель, на которую направлено познание, ибо, как правильно писал Ф. Бэкон, знание есть сила, но только при непременном условии, что это действительно есть.

Истина — это знание. Но все ли знания правда? По ряду причин знание о мире и даже о его отдельных фрагментах может включать заблуждения, а иногда и сознательное искажение истины, хотя ядро знания, как отмечалось выше, является адекватным отражением реальности в человеческом сознании в форма идей, концепций, суждений, теорий.

Но что такое правда, истинное знание? На протяжении всего развития философии предлагалось несколько ответов на этот важнейший вопрос теории познания. Еще Аристотель предложил свое решение, основанное на принципе соответствия: истина — это соответствие знания объекту, реальности.

Р. Декарт предложил свое решение: важнейший признак истинного знания — ясность. Для Платона и Гегеля истина действует как согласие разума с самим собой, поскольку знание, с их точки зрения, есть раскрытие духовного, рационального фундаментального принципа мира.

Д. Беркли, а затем Мах и Авенариус считали истину результатом совпадения представлений большинства.

Традиционная концепция истины считает истинное знание (или его логические основания) результатом соглашения, соглашения.

Некоторые гносеологи, правда, считают знание, укладывающееся в определенную систему знаний. Другими словами, эта концепция основана на принципе согласованности, то есть сводимости положений либо к определенным логическим установкам, либо к данным опыта.

Позиция прагматизма сводится к тому, что истина заключается в полезности знаний, их эффективности.

Диапазон мнений довольно велик, однако наибольший авторитет и самое широкое распространение было и используется классической концепцией истины, которая берет свое начало от Аристотеля и сводится к соответствию, соответствию знания объекту.

Что касается других позиций, то, если в них есть определенные положительные стороны, они содержат фундаментальные слабости, которые позволяют им не соглашаться с ними и, в лучшем случае, признавать их применимость только в ограниченном масштабе. Что касается этих слабых мест, то их влияние — задача, которую предлагается решать самим студентам.

Классическая концепция истины хорошо согласуется с исходным эпистемологическим тезисом философии диалектического материализма о том, что познание является отражением действительности в сознании человека. Истина с этих позиций есть адекватное отражение объекта познающим субъектом, его воспроизведение в том виде, в каком он существует сам по себе, вне и независимо от человека, его сознания.

Есть несколько форм истины: повседневная или повседневная, научная правда, художественная правда и моральная правда. В общем, форм истины почти столько же, сколько видов занятий. Особое место среди них занимает научная истина, которая характеризуется рядом специфических черт. Прежде всего, это ориентация на раскрытие сути, в отличие от повседневной правды. Кроме того, научная истина отличается последовательностью, упорядоченностью знаний в ее рамках и достоверностью, свидетельством знания. Наконец, научная истина отличается повторением и общезначимостью, интерсубъективностью.

Ключевая характеристика истины, ее главная черта — ее объективность. Объективная правда — это содержание наших знаний, не зависящее ни от человека, ни от человечества.

Если наши знания — это субъективный образ объективного мира, то объективное в этом образе — объективная правда.

Признание объективности истины и познаваемости мира эквивалентны. Но, как отмечает В. И. Ленин, после решения вопроса об объективной истине следует второй вопрос:… Могут ли человеческие идеи, выражающие объективную истину, выразить ее немедленно, целиком, безоговорочно, абсолютно или только приблизительно, относительно? Этот второй вопрос К вопросу о соотношении истины абсолютного и относительного.

Понимание истины не может быть достигнуто за один акт познания, это процесс. Этот процесс идет через относительные истины, относительно истинные отражения объекта, независимые от человека, к абсолютной истине, точному и полному, всеобъемлющему отражению того же объекта.

Истина одна — она объективна, поскольку содержит знания, не зависящие ни от человека, ни от человечества, но в то же время относительна, потому что не дает исчерпывающих знаний об объекте. Более того, будучи объективной истиной, она также содержит частицы, семена абсолютной истины и является ступенью на пути к ней.

И в то же время истина конкретна, поскольку сохраняет свое значение только для определенных условий времени и места и при их изменении может превратиться в свою противоположность. Истина конкретна, утверждение о конкретности истины, с одной стороны, направлено против догматизма, игнорирующего происходящие в жизни изменения, а с другой стороны, против релятивизма, отрицающего объективную истину, ведущего к агностицизму. Познание постоянно развивается в противоречиях и противоречиях между истиной и заблуждением.

Заблуждение — это такое содержание сознания, которое не соответствует действительности, но принимается за истину. Заблуждение — это результат одностороннего отражения мира, ограниченности знаний в определенный момент времени, а также сложности решаемых проблем,

Ложь — это умышленное искажение реального положения дел с целью кого-то обмануть. Ложь часто принимает форму дезинформации — подмены истинной ложью истинной ложью из корыстных целей. В то же время сам факт возможности для знания ошибиться в процессе поиска истины требует нахождения примера, который мог бы помочь определить, является ли определенный результат знания истинным или ложным. Другими словами, каков критерий истины?

Поиск столь надежного критерия ведется в философии давно. Таким критерием рационалисты Декарт и Спиноза считали ясность.

Ясность подходит как критерий истины в простых случаях, но этот критерий субъективен и, следовательно, ненадежен — заблуждение также может казаться ясным, особенно потому, что это мое заблуждение.

Другой критерий — то, что верно большинством. Такой подход кажется привлекательным. Разве мы не пытаемся решить многие вопросы большинством голосов голосованием?

И, тем не менее, этот критерий абсолютно ненадежен, потому что отправная точка, а в данном случае — субъект. В науке в целом проблемы истины не могут быть решены большинством голосов.

Другой, прагматичный подход: то, что полезно, правда. В принципе, правда всегда полезна, даже когда она неприятна. Но вывод обратный: полезное всегда правда несостоятельно. При таком подходе любую ложь, если она полезна субъекту, так сказать, для его спасения, можно считать правдой. Недостаток критерия истины, предлагаемого прагматизмом, также заключается в его субъективной основе. Ведь в центре — благо предмета.

Так каков действительный критерий истины? Ответ на этот вопрос дал К. Маркс в своих Тезисах о Фейербахе:… Обладает ли человеческое мышление объективной истиной — это вовсе не вопрос теории, а вопрос практический. Спор о реальности или недействительности. о мышлении, изолированном от практики, является чисто схоластическим вопросом.

Но почему практика может выступать критерием истины?

Дело в том, что в практической деятельности мы измеряем, сравниваем знания с объектом, объективируем его и тем самым устанавливаем, насколько оно соответствует объекту. Практика выше теории, так как она имеет достоинство не только универсальности, но и непосредственной реальности, поскольку знания воплощаются в практике, и в то же время они объективны.

Конечно, далеко не все положения науки нуждаются в практическом подтверждении. Если эти положения выводятся из надежных исходных положений согласно законам логики, то они также надежны, поскольку законы и правила логики тысячи раз проверялись на практике.

Практика как критерий истины абсолютна и относительна. Абсолютно, поскольку другого критерия в нашем распоряжении нет. Но этот критерий также относителен из-за ограниченной практики в каждый исторический период. Итак, практика веками не могла опровергнуть тезис о неделимости атома. Но с развитием практики и знаний этот тезис был опровергнут. Противоречивость практики как критерия истины — своего рода противоядие от догматизма и окостенения мысли.

Заключение

Истина — это исторически обусловленный процесс. Знание — это развитие истины. Истина — это процесс бесконечного накопления знаний. В процессе познания истина переплетается с ошибкой. Заблуждение — это абсолютизация относительного момента истины. Правда всегда связана с определенными условиями.

Познание предполагает два понятия: истинное знание и научное знание. Они не идентичны, поскольку наука не сводится к системе истин и может содержать знания, неадекватные реальной ситуации. Даже то знание, которое соответствует реальной ситуации, не всегда носит научный характер, поскольку некоторые истинные знания относятся к сфере повседневного сознания.

Разделение знаний на обычные и научные — предпосылка для рассмотрения научной истины.

Научная истина — это знание, соответствующее реальной ситуации и удовлетворяющее критериям научности.

Переориентация современной философии с классической воли к истине на заботу об истине означает радикальный отказ от презумпции истины и подчеркнутое намерение увидеть плюрализм игр истины в процессуальности, конкретной когнитивной явление. Можно сказать — неспособность видеть правду — это способность быть правдой.

В соответствии с парадигмой постмодерна он является предметом такой заботы, как истинный предмет культурной критики и размышлений об основах культуры.

Список литературы

Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: учебник / П.В. Алексеев, А.В. Панин. — М.: ООО ТК Велби, 2000
Грядовой Д.И. Основы философского познания: учебник / Д.И. Грядовой. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2011
История философии: энциклопедия. — Минск: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2010
Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Полный сборник соч. Т. 18 / В.И. Ленин — М.: Политиздат, 1986
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.3 / К. Маркс, Ф. Энгельс. — М.: Политиздат, 1982
Мир философии: книга для чтения. В 2-х частях, Часть 1.- М.: Политиздат, 1990
Поппер К. Р. Открытое общество и его враги. Т.1 / К.Р. Поппер.- М.: Феникс, Международный фонд Культурная инициатива, 1990
Современная западная философия: Словарь. — М.: ТОН-Остожие, 1992
Современная философия: Словарь и читатель. — Ростов н / д: Феникс, 1993
Спиркин А.Г. Философия: учебник / под ред. А.Ф. Зотов. — М.: Академический проект, 2000

История философии

Глава 10. ЧЕЛОВЕК МЕЖДУ СОМНЕНИЕМ И ВЕРОЙ

Декарт — методическое сомнение и доверие разуму

Жизнь. Француз Рене Декарт (Rene Descartes, 1596-1650) изучал схоластическую философию в иезуитской коллегии Ла-Флеш. Он рано начал сомневаться в ценности книжной учености, так как, по его мнению, у многих наук отсутствует надежное основание. Оставив книги, он начал путешествовать. Хотя Декарт был католиком, но одно время он участвовал на стороне протестантов в Тридцатилетней войне. В круг его интересов входила верховая езда, музыка, фехтование и танцы. В возрасте 23 лет во время пребывания на зимних квартирах в Германии он сформулировал основные идеи своего метода. Десять лет спустя он перебрался в Голландию, чтобы в мире и покое заниматься исследованиями. В 1649 г. отправился в Стокгольм к королеве Кристине. Шведская зима оказалась для него слишком суровой, он заболел и умер в феврале 1650 г.

Труды. Его основные произведения включают Рассуждение о методе (Discours de la methode, 1637) и Метафизические размышления (Meditations metaphysiques, 1647). Среди других упомянем Начала философии (Principesde la philosophie) и Правила для руководства ума (Regies pour la direction de I’esprit). Рассуждение о методе было одним из первых философских произведений на французском языке. Декарт писал как на латыни, так и на французском.

Декарт одновременно является представителем и новой, и старой эпох. С одной стороны, он стремится основать философию на новом надежном фундаменте. С другой, он сильно привязан к схоластической традиции, что, в частности, доказывает его аргументация в пользу существования Бога.

Согласно Декарту, разногласия в философии существуют по любому вопросу. Единственным действительно надежным методом является математическая дедукция. Поэтому Декарт в качестве научного идеала рассматривает дедуктивную систему [см. Гл. 7]. Этот идеал стал определяющим фактором декартовой философии.

Если философия должна быть дедуктивной системой типа Евклидовой геометрии, то тогда необходимо найти полностью определенные и истинные предпосылки (аксиомы). Если предпосылки являются не очевидными и сомнительными, то выводы (теоремы) дедуктивной системы имеют мало ценности.

Этот научный идеал, заимствованный Декартом из математики и выражающий некоторые особенности научного метода, подводит его к вопросу о том, как можно найти абсолютно очевидные и определенные предпосылки для дедуктивной философской системы. Ответить на этот вопрос позволяет методическое сомнение. Оно является средством исключения всех положений, в которых мы можем логически сомневаться, и средством поиска положений, которые логически несомненны. Именно такие бесспорные положения мы можем использовать в качестве предпосылок нашей дедуктивной системы.

Методическое сомнение, таким образом, нацелено на нахождение не того, в чем обоснованно или необоснованно можно сомневаться, а того, в чем логически возможно сомневаться. Методическое сомнение является способом (методом) исключения всех утверждений, которые не могут быть предпосылками дедуктивной философской системы.

Для Декарта само сомнение связано с определенными предпосылками. Именно сам индивид, отдельный мыслящий субъект, а не, например, группа исследователей, задает вопросы, то есть сомневается. Поэтому не удивительно, что положение, в определенности которого Декарт не сомневается, заключается в уверенности индивида в том, что он является мыслящим созданием. Этот вывод, в котором нельзя сомневаться, встроен в используемый Декартом способ постановки вопросов.

Для большей части как рационалистической, так и эмпирицистской философии Нового времени мыслящий индивид является исходным эпистемологическим пунктом [см. Гл. 7]. Лишь в дальнейшем, как это имеет место для Гегеля, ориентированного на историю, или для Пирса, в центре внимания которого сообщество исследователей и прогресс научного познания, на первое место выдвигается идея интерсубъективности познания. В то же самое время все большее значение (от Гегеля и Маркса через Пирса к Витгенштейну) приобретает представление о том, что познание может быть связано с действиями, с тем, что мы делаем.

В Новейшее время, начиная с Ницше и кончая так называемыми постмодернистами, возникает критика веры в разум и прогресс безотносительно к тому, связывается ли эта вера с автономными субъектами или же с открытым сообществом исследователей [см. Гл. 30].

С помощью методического сомнения Декарт подвергает испытанию различные виды знания.

Вначале он рассматривает философскую традицию. Можно ли в принципе сомневаться в том, что говорят философы? Да, отвечает Декарт. Это возможно потому, что философы действительно были и остаются несогласными по многим вопросам.
Как обстоят дела с нашими чувственными восприятиями? Возможно ли логически сомневаться в них? Да, говорит Декарт и приводит следующий аргумент. Фактом является то, что иногда мы подвержены иллюзиям и галлюцинациям. Например, башня может казаться круглой, хотя впоследствии обнаруживается, что она квадратная. Следовательно, мы обладаем двумя противоречащими друг другу чувственными впечатлениями об одной и той же вещи. На практике мы доверяем одним ощущениям больше, чем другим. Мы убеждаемся в том, что, например, башня на самом деле оказывается квадратной, потому что она выглядит квадратной, когда мы подойдем к ней ближе, хотя и выглядит круглой издалека. Более того, практически мы можем попросить других людей проверить, правильно ли мы думаем, что мы видим. Следовательно, на практике мы не имеем, как правило, проблем с определением того, является ли в действительности башня круглой или квадратной.
Но этот пример показывает, что наши чувства могут ошибаться и что мы не обладаем иными средствами проверки нашего чувственного впечатления, кроме как с помощью другого чувственного впечатления. Однако если может ошибаться одно чувственное впечатление, то тогда в принципе может ошибаться и другое впечатление, которое мы используем для проверки первого. И если мы пожелаем проверить это другое, «контрольное», впечатление, то мы должны снова использовать третье чувственное впечатление, которое также может быть в принципе ошибочным. Это может повторяться до бесконечности. Следовательно, логически возможно сомневаться во всех чувственных впечатлениях.
Итак, наши чувства не могут обеспечить нас абсолютно очевидными предпосылками для дедуктивной философской системы.
В качестве особого аргумента Декарт указывает, что он не имеет критерия для определения того, находится ли он в полном сознании или в состоянии сна. Эти состояния определенно являются чувственными восприятиями. По этой причине он может в принципе сомневаться в том, в каком состоянии он находится.

Аргумент, содержащий ссылку на состояние сна, относится к тому же типу, что и аргумент о регрессе в бесконечность при проверке чувственных впечатлений. В обоих случаях Декарт ищет абсолютно очевидный критерий и приходит к выводу, что не может найти его. Критерием для определения некоторого чувственного впечатления в качестве правильного является другое чувственное впечатление. Но если может быть неверным одно чувственное впечатление, то и критерий, то есть другое чувственное впечатление, также может быть неверным. Казалось бы, критерий для определения того, находимся ли мы в полном сознании, состоит в том, что мы думаем, что мы в полном сознании, но мы также можем видеть сон, что мы думаем, что мы в полном сознании.

Можно добавить, что во времена Декарта сомнение в критериях очевидности знания было хорошо известным [1]. Помимо прочего, конфликт между католиками и протестантами был связан с вопросом о критерии христианской истины. Протестанты не считали критерием церковную традицию. Другими словами, они не думали, что можно решить вопрос об истинности христианской доктрины путем обращения к традиции. В общем и целом, протестанты не сомневались в истинности того, что говорили католики, если принять традицию в качестве критерия (или как последнюю инстанцию). Протестанты сомневались в самом критерии! Откуда нам известно, что традиция является верным критерием христианской истины? Протестанты предложили другой критерий: Одна Библия, Sola Scriptura, в то время как католики располагали двумя критериями — Библией и традицией. Но христиане не обнаруживают согласия в отношении того, что на самом деле говорит Библия. Поэтому протестантское понимание Библии часто формулируют следующим образом: Библия — это то, как Библейское учение (Послание) представляется моей совести. Критерием становится совесть отдельного индивида. Католики в ответ возражали, что это еще более произвольный критерий, чем традиция. Откуда нам известно, что совесть каждого индивида является верным критерием христианской истины? Как мы знаем, Лютер и Кальвин (Calvin, 1509-1564) выдвинули разные учения. Если критерием должна быть совесть отдельного индивида, то не расщепится ли христианское учение на бесконечное множество личных мнений и не распадется ли церковь на множество малых сект?

Этот конфликт протестантизма и католицизма связан с одной из основных философских проблем: вопросом об обоснованности критериев истины [2]. Каким образом возможно обосновать основные принципы?

В результате этого спора многие французские католики времен Декарта стали скептиками. Достаточно упомянуть Мишеля Монтеня (Montaigne, 1533- 1592) с его вопросом: что я знаю? (que sais-je?) Они считали невозможным обоснование первых принципов, то есть критериев, используемых для обоснования других утверждений. Иначе говоря, они думали, что невозможно разрешить спор католиков и протестантов о критериях христианской истины. Но из этого следует, что невозможно опровергнуть веру, которой уже обладает индивид. Поэтому многие французские скептики оставались католиками.

1 См. R.Popkin. The History of Scepticism from Erasmus to Descartes. — Assen, 1960.
2 См. A.Nxss. Which World is the Real One?, а также позицию Аристотеля в отношении обоснования первых принципов в Метафизике 1005Ь5- 1006а28.

4) Наконец Декарт рассматривает логику, где он снова применяет методическое сомнение к используемому в ней критерию. У нас нет других способов проверки рассуждения, как прибегнуть к другим рассуждениям. И если может быть ошибочным первое рассуждение, то тогда могут быть ошибочными и другие рассуждения. Таким образом, мы, в принципе, можем сомневаться в логических аргументах.

Ясно, что сомнение в логическом выводе отличается от сомнения в чувственных впечатлениях, так как именно посредством логического вывода Декарт приходит к пониманию, что логические выводы, в принципе, подвержены ошибкам.

Здесь нет необходимости в более детальном анализе аргументации Декарта. Достаточно отметить, что Декарт пытается найти не то, в чем обоснованно сомневаться, а то, в чем, в принципе, логически возможно сомневаться. Мы видели, что, применяя методическое сомнение, Декарт опровергает претензии философии, чувственного восприятия и логики на обоснованное знание. Ни один из этих видов знания не является абсолютно определенным для использования в качестве предпосылки в дедуктивной философской системе, которую он хочет создать. Можно добавить, что Декарт предлагает следующий умственный эксперимент для того, чтобы усилить сомнение (в отношении всего, что мы думаем, что знаем). Представим, что существует могущественный злонамеренный демон (ип malin genie), который обманывает нас так, что мы ошибаемся, не осознавая этого. Другими словами, существует «злой дух», который незаметно внушает нам ошибочные мнения. В таком случае мы не были бы способны обладать уверенностью в том, что мы думаем, что знаем. Ставится вопрос: как мы можем знать, что дело не обстоит именно таким образом? Откуда мы можем знать, что нас не обманывает этот демон?

Существует ли что-нибудь, в чем мы не можем сомневаться? Да, отвечает Декарт. В принципе мы не можем сомневаться в том, что обладаем сознанием, и в том, что существуем. Даже если мы сомневаемся во всем, то не можем сомневаться в том, что мы сомневаемся, то есть в том, что обладаем сознанием и существуем. Мы, следовательно, имеем «кандидата», который выдержал испытание. В декартовой формулировке этот кандидат имеет форму утверждения: «Я мыслю, следовательно, я существую» (cogito ergo sum).

Человек, формулирующий утверждение cogito ergo sum, выражает знание, в котором он не может сомневаться. Оно является рефлексивным знанием и не может быть опровергнуто. Тот, кто сомневается, не может в качестве сомневающегося сомневаться (или отрицать), что он сомневается и, следовательно, что он существует. Это не логический вывод (от предпосылок к заключению), а понимание, которое сомневающийся не в состоянии опровергнуть [1]. Даже если нас вводит в заблуждение «злой дух», мы не можем сомневаться в нашем сомнении.

1 Знание, выражаемое cogito ergo sum, не должно рассматриваться как вывод из данных предпосылок. Оно не является таким выводом, в котором «ergo» указывает на логическое следование «sum» (как заключения) из «cogito» (как предпосылки). Оно является пониманием, которое не может быть опровергнуто, знанием, которое влечет за собой, что Я (в качестве сомневающегося) одновременно думаю («cogito») и существую («sum»).

Конечно, этого утверждения мало для построения целой дедуктивной системы. Дополнительные утверждения Декарта связаны с его доказательством существования Бога. Из представления о совершенном он делает заключение о существовании совершенного существа, Бога.

Декарт исходит из того, что он имеет представление о Совершенном Существе, Боге, хотя сознает, что сам он не является совершенным. В противном случае он не был бы переполнен сомнением и неопределенностью. (Совершенному существу не были бы известны сомнение и неопределенность, которые присущи Декарту). Далее он предполагает, что следствие не может содержать больше, чем содержится в причине. (Когда нечто причиняет другое, то в этом другом не может содержаться больше того, что есть в причине. В противном случае определенная часть того, что является следствием, возникла бы из ничего. Но ничто не может быть причиной чего бы то ни было). Он интерпретирует это так, что представление о Совершенном Существе не может быть порождено чем-то несовершенным (так как он рассматривает представление о совершенстве как совершенное представление). В силу того, что он сам является несовершенным, он не может быть причиной этого представления. Этой причиной может быть только Совершенное Существо. Поскольку Декарт действительно обладает представлением о Совершенном Существе, то это представление должно быть, следовательно, причинено Совершенным Существом, то есть Богом. Следовательно, Бог существует.

Совершенный Бог не обманывает людей. Это дает нам уверенность в методе: Все, что представляется нам столь же самоочевидным, как утверждение cogito ergo sum, должно быть знанием столь же достоверным. В этом мы видим источник декартовой рационалистической эпистемологии: критерием общезначимого познания является не эмпирическое обоснование (как в эмпирицизме), а идеи, которые предстают ясными и отчетливыми перед нашим разумом.

Декарт утверждает, что для него столь же самоочевидным, как собственное существование и наличие сознания, является существование мыслящего бытия (души) и протяженного бытия (материи). Декарт вводит учение о вещи мыслящей (res cogitans, душе) и вещи протяженной (res extensa, материи) как единственно существующих (помимо Бога) двух фундаментально различных феноменах. Душа является только мыслящей, но не протяженной. Материя является только протяженной, но не мыслящей. Материя понимается с помощью одной лишь механики (механико-материалистическая картина мира), в то время как душа свободна и рациональна. Мы уже указывали на логические проблемы, возникающие в связи с этим дуализмом [Гл. 7].

Если существует Бог, который не обманывает нас, то представление о «злом демоне» утрачивает свое значение. Но если существует такой, не вводящий нас в заблуждение, Бог, то почему мы так часто ошибаемся? Согласно Декарту, мы делаем ошибки в силу того, что не относимся систематически и критически к содержанию наших мыслей и восприятий. Поэтому мы должны последовательно придерживаться того, что является ясным и отчетливым так же, как и утверждение cogito ergo sum. Более того, мы должны использовать наш разум для различения подлинного знания и того, что им не является. Применяя этот критерий к «кандидатам» на знание, испытываемым с помощью методического сомнения, мы, согласно Декарту, приходим к выводу, что можем обладать некоторым доверием к нашим рассуждениям и чувственным впечатлениям при условии, что критически и методически относимся к ним как к источникам знания. Имея это в виду, Декарт возвращается к тем видам знания, которые он ранее отверг как ошибочные в принципе, и говорит, что на практике они могут быть полезными. (По Декарту, эта «реабилитация» не относится к предшествующей философии).

Можно следующим образом представить ход мыслей Декарта

Первым звеном в аргументации Декарта оказывается постановка вопроса о том, является ли логически возможным сомнение в философских положениях, чувственном восприятии, сновидениях и логических рассуждениях (методическое сомнение). Он приходит к рефлексивному знанию о том, что по крайней мере невозможно сомневаться в собственном сомнении (cogito ergo sum). Все утверждения, являющиеся столь же убедительно определенными, должны приниматься в качестве истинных. В этом Декарт усматривает критерий истины. Далее, используя представление о Совершенстве, которое он, будучи несовершенным, не в состоянии породить сам, Декарт проводит так называемое доказательство существования Бога. Источником представления о совершенстве должен быть Бог. Бог существует и как Совершенный, следовательно, не может вводить нас в заблуждение. Поэтому то, что с помощью критического рассмотрения мы осознаем в качестве ясного и отчетливого, должно быть тем, в отношении чего мы можем быть уверенными. Итак, Декарт «реабилитирует» наши теоретические рассуждения (в которых он ранее сомневался) и полагает, что мы после соответствующей проверки с помощью разума должны быть способны доверять показаниям наших чувств. Таким образом Декарт вначале движется к надежному фундаменту (cogito, Бог), а затем основывает на нем новое и критическое доверие нашему теоретическому и чувственному знанию.

Декартов критерий истины является рационалистическим. В качестве истинного может быть принято то, что разум (ratio) в результате проведения систематического и последовательного рассуждения рассматривает в качестве ясного и отчетливого. (Чувственные восприятия должны контролироваться разумом. Они вызывают к себе меньше доверия, чем разум) [1].

Мышление Декарта направлено прежде всего на поиски приемлемых предпосылок. Он никогда не разрабатывал строгую дедуктивную систему. В этом плане почти полную противоположность Декарту представляет его последователь Спиноза, который главный акцент ставил именно на дедуктивной системе.

Принято считать, что Декарт не развил никакой политической теории. Но в Рассуждении о методе (вторая часть), касаясь проблем архитектуры, он говорит, что город должен быть спланирован одним лицом, по единому замыслу. Это даст лучшие результаты, чем в случае строительства домов в соответствии со вкусами отдельных строителей и без координирующей воли. Выражаемая здесь точка зрения, по-видимому, находится в явной оппозиции мнению Эдмунда Берка о наличии глубокой мудрости в традиции, опирающейся на жизненный опыт многих поколений. Берк проклинает тех, кто росчерком пера уничтожает все старое и устанавливает новое соответственно своему разумению. Реализация декартового понимания архитектуры и планировки городов требует наличия компетентного лица, обладающего властью для получения земли, материалов, оборудования и рабочих. Тем самым это понимание предполагает определенный вид просвещенного абсолютизма — концентрацию власти в руках одного лица наряду с бесправием и покорностью народа. Возможно, мы придали одностороннее значение тому, что Декарт сказал об архитектуре и государственном управлении. Он в то же время говорит, что сказанное им не означает поддержки тех, кто, не будучи призван ни по рождению, ни по уму к управлению общественными делами, неутомимо тщится измыслить какие-нибудь новые преобразования. По-видимому, эта оговорка скорее предназначалась для успокоения современных ему властей, чем опровергала то, что Декарт сказал ранее об архитектуре и политике.

Для нас важно понять эпистемологическую позицию рационалистов (Декарта, Лейбница и Спинозы и др.). Грубо говоря, она заключается в том, что мы обладаем двумя видами знания. В дополнение к опыту отдельных явлений внешнего и внутреннего мира мы можем получать рациональное знание о сущности вещей в виде общезначимых истин.

Спор рационализма и эмпирицизма в основном ведется вокруг второго вида знания. Рационалисты [2] утверждают, что с помощью рациональной интуиции мы получаем знание всеобщих истин (например, познаем Бога, человеческую природу и мораль).

1 См. эмпирицистскую концепцию опыта, например, у Юма, который понимает опыт как восприятие, которое снова интерпретируется с помощью простых чувственных впечатлений (импрессий). Для эмпирицистов это является основой знания. См. также гегелевскую концепцию опыта как жизненного опыта.
2 Ratio = разум, отсюда рационализм.

Эмпирицисты [1] отрицают рациональную интуицию, которая дает нам такое знание. Согласно их эпистемологии, мы получаем знание с помощью опыта, который они в конечном счете сводят к чувственному опыту. Исключение составляет знание, получаемое с помощью анализа понятий и дедукции, как это имеет место в логике и математике. Однако эти два вида знания, согласно эмпи-рицистам, не говорят нам ничего о существенных чертах бытия.

Можно сказать, что рационалисты думают, что мы в состоянии познать реальность (нечто реальное) с помощью только одних понятий, тогда как эмпирицисты выводят все знание о реальности из опыта [2]. Согласно рационалистам, проясняя различные понятия типа свободы, взаимодействия, добродетели, добра и Бога, мы приобретаем знание о чем-то реальном.

1 Empiri = опыт, отсюда эмпирицизм.
2 Сократ был рационалистом в этом смысле. См. Гл. 2.

Ситуация осложняется тем, что эмпирицисты и рационалисты по-разному понимают упомянутые формы познания. Мы только укажем на некоторые моменты предлагаемых ими интерпретаций. Опыт может быть интерпретирован в качестве пассивного процесса восприятия, в котором субъект снабжается простыми впечатлениями внешних вещей. Затем субъект комбинирует эти впечатления согласно их появлению вместе или по отдельности, согласно их сходству и различию и т.д., что приводит к возникновению знания об этих воспринимаемых вещах (эмпирицисты). Опыт также может пониматься как всегда структурированный либо присущими человеку способностями (Кант), либо человеческими интересами и действиями (феноменология).

Логические и математические знания также понимаются по-разному. Для концептуального реалиста Платона математическое познание соответствует (в высшей степени) существующему порядку — математическим идеям. Но математика также может пониматься как придуманная человеком игра, в которой отношения между понятиями устанавливаются на основе придуманных правил и абстрактных предпосылок. При этом не предусматривается, что математика отображает нечто, что объективно существует (номиналистическая интерпретация).

Мы перечислили только несколько возможных способов понимания опыта и математического знания. Этого достаточно, чтобы показать, что эмпирицисты и рационалисты имеют различные точки зрения не только по поводу рациональной интуиции. Существенно то, что согласившись стой или иной точкой зрения, мы придем к разным выводам. Например, рациональная интуиция позволяет познание нормативных вопросов. Когда рационалист говорит о «врожденных идеях», например в области религии или морали, то он исходит именно из такого вида интуиции. Но чисто эмпирическая точка зрения отрицает, что существует знание по нормативным вопросам.

Другими словами, и рационалисты и эмпирицисты согласны, что мы можем обладать знанием нормативного в том смысле, что мы можем знать, что те или иные люди считают правильными те или иные нормы. Но они расходятся относительно нашей возможности знать, что те или иные нормы являются правильными.

Не каждый ученый, занимающийся эмпирическими исследованиями, является эмпирицистом. Эмпирицистом является тот, кто придерживается эмпирицизма как философской (эпистемологической) позиции. Ученый, который использует эмпирические методы, может быть как эмпирицистом, так и рационалистом (в указанном значении этих терминов) [1].

Итак, мы видели, как с зарождением естествознания возникла проблема источника знания и были предложены ее рационалистическое и эмпирицистское решения, которые ведут к разным следствиям. Остановимся теперь на аргументах за и против этих решений.

Эмпирицизм можно рассматривать как реакцию на рационализм. Кратко, эмпирицистские [2] аргументы заключаются в том, что рациональная интуиция не ведет к одним и тем же результатам, когда она используется разными рационалистами (Декартом, Спинозой, Лейбницем и др.). Иными словами, эмпирицисты констатируют, что рационалисты расходятся во мнениях относительно того, что является интуитивно рациональным. В таком случае, к чему необходимо апеллировать? К новой рациональной интуиции? Но тогда мы придем к тому, с чего начали, так как рационалисты спорят как раз по поводу того, что является интуитивно рациональным. Следовательно, говорят критики рационализма, с помощью рациональной интуиции невозможно получить истинное знание.

1 Здесь мы определили эмпирицизм и рационализм как главные эпистемологические позиции в проблематике естественных прав. Мы не определяли эмпирицизм как философскую позицию, которая обосновывает гипотетико-дедуктивное исследование, а рационализм — как эпистемологическую позицию, которая противопоставляет дедуктивный метод гипотетико-дедуктивному методу. Вопрос заключается в том, на что делается ударение. Выделяя проблематику естественных прав, мы используем термин «радикальный эмпирицизм», а выделяя положительное эпистемологическое отношение к гипотетико-дедуктивному методу (как у Локка и Поппера), мы будем использовать термин «эмпирицистская установка» [см. Гл. 12, а также Гл. 29].
2 Термин «эмпирицистский» будет использоваться как связанный с эмпирицизмом как философской позицией, а термин «эмпирический» — как связанный с опытным исследованием (В.К.).

Это очень сильный аргумент. Но рационалисты могут ответить следующим образом: эмпирицистский тезис не является аналитической истиной типа «холостяк — это неженатый мужчина», которая (при номиналистической интерпретации) не утверждает что-либо о существующем. Но является ли тогда истиной опыта сам эмпирицистский тезис о происхождении всего знания из опыта? [1] На каком виде опыта может быть основан этот тезис? Кажется очевидным, что сам эмпирицистский тезис не относится и к числу истин опыта. Он является утверждением о всех истинах опыта и о различии между осмысленными и неосмысленными (в эмпи-рицистском понимании) предложениями. Поэтому сам эмпирицистский тезис не может принадлежать к любому из двух видов знания, которые признает эмпирицизм. Это означает, что эмпирицистский тезис неявно провозглашает себя невозможным. Иначе говоря, он может быть только тогда истинным знанием, когда существует рациональная интуиция, которая говорит, что эмпирицизм прав. Но такую интуицию как раз и опровергает эмпирицизм [2].

1 См. A.Nxss. Reflections about Total Views. Philosophy and Phenomenological Research, 1964, 25: 16-29.
2 Новейший эмпирицизм (логический эмпирицизм периода между первой и второй мировыми войнами) опровергает проблему самореференции. Некоторые полагают, что эту проблему возможно устранить (см. теорию типов Рассела). Вопрос в том, будет ли надежной точка зрения, утверждающая, что язык не является самореференциальным.

Если эмпирицисты обвиняют рационалистов в догматизме и приверженности сомнительному основанию («рационалисты расходятся в понимании того, что является интуитивно рациональным»), то рационалисты отвечают, что эмпирицисты разрушают основание, на котором они стоят («эмпирицистский тезис делает эмпирицизм невозможным»).

Существуют и другие разногласия между рационализмом и эм-пирицизмом. Оба эти направления стремятся к ясности, но по-разному понимают то, в чем она заключается.

Рационалисты стремятся к «ясности» в смысле «самоочевидности». Именно здесь появляется рациональная интуиция. Когда нечто кажется абсолютно ясным, самоочевидным для этой интуиции, тогда то, что она говорит нам, является истинным. Верно, что Декарт использовал следующий метод анализа сложных проблем. Мы расчленяем проблемы на более простые представления, которые затем проверяем с точки зрения их самоочевидности или дедуктивного следования из представлений, которые мы раньше нашли самоочевидными. В таком анализе для Декарта важна прежде всего проверка самой истины. Является ли идея ясной и различимой? Если да, то, согласно Декарту, она является самоочевидной и истинной.

Эмпирицисты ищут «ясности» в смысле «наблюдаемости», «эмпирической проверяемости» и «соответствия нормальному языковому употреблению» [1]. Они скептически относятся к тому, что считается «ясным» в смысле «самоочевидности». Задачей эмпирицистов является прояснение языка, помимо прочего, для представления понятий в виде, в каком они могут быть проверены опытом.

1 Требование соответствия с «нормальным языковым употреблением» характеризует прежде всего современную англо-американскую философию в лице так называемой оксфордской философии (философия естественного языка).

Рационалисты и особенно эмпирицисты внесли свой вклад в уточнение смысла ясности, что оказалось очень важным для философов эпохи Просвещения (XVIII в.).

Паскаль — доводы разума и доводы сердца

Уже в возрасте 16 лет Блез Паскаль (Blaise Pascal, 1623-1662) написал работу по геометрии, которая сделала его знаменитым. Однако после драматических личных событий он рано посвятил себя вопросам христианской веры и теологии. Паскаль принадлежит линии развития, идущей от Августина к современной христианской экзистенциальной философии. Во французской культуре Паскаль и Декарт являются двумя противоположными полюсами, каждый из которых по-своему представляет ее традиции.

Паскаль в Мыслях (Pensees) защищает доводы сердца. В то же время он утверждает, что мы не можем найти ни доказательств, ни опровержений религиозных истин. Поэтому обратившись к Богу, мы можем все выиграть и ничего не потерять. Экзистенциальное познание и выбор (здесь — выбор библейского Бога) — вот главные темы, которые объединяют Паскаля с экзистенциалистами наших дней [1].

Можно сказать, что Паскаль принадлежит к рационалистам, так как его экзистенциальное отчаяние по поводу неопределенности нашего познания является своего рода «перевернутым» рационализмом. Другими словами, у Паскаля и рационалистов один и тот же горизонт. Они придерживаются одних и тех же познавательных идеалов, требующих определенности в отношении фундаментальных метафизических и религиозных вопросов. Однако Паскаль не верит, что эти идеалы реализуемы. Поэтому он занимает позицию экзистенциальной безысходности, которая является своего рода полной противоположностью рационалистической уверенности в наши познавательные способности. [Ср. с аналогичной позицией Альбера Камю (Albert Camus, 1913-1960), который считал, что представление об абсурде осмысленно только на фоне требования разрешения фундаментальных вопросов. См. его работы Бунтующий человек и Миф о Сизифе [2]].

1 Б.Паскаль. Мысли. Перевод О. Хомы. — М., 1994.
«Человек самая ничтожная былинка в природе, но былинка мыслящая. Не нужно вооружаться всей вселенной, чтобы раздавить ее. Для ее умерщвления достаточно небольшого испарения, одной капли воды. Но пусть вселенная раздавит его, человек станет еще выше и благороднее своего убийцы, потому что он сознает свою смерть; вселенная же не ведает своего превосходства над человеком» [Фрагмент 347, с. 78].
«Перестанем же искать уверенности и прочности. Наш разум вечно обманывается непостоянством кажущегося; ничто не может утвердить конечного между двумя бесконечностями… » [Фрагмент 72, с. 68].
«Сердце имеет свои основания, которых ум не знает (le coeur a ses raisons, que la raison ne connait point)» [Фрагмент 277, с. 232].
«Вера есть дар Божий. Не думайте, что мы считаем ее даром рассудка» [Фрагмент 279, с. 267].
«Как далеко от познания Бога до любви к Нему» [Фрагмент 280, с. 332].
«Сердце чувствует Бога, не разум» [Фрагмент 278, с. 232].
2 Это показывает, что отдельно взятые аргументы сами по себе могут выглядеть означающими одно и то же для двух разных философов. Однако когда эти аргументы рассматриваются в контексте их взаимной связи, то оказывается, что они означают разные вещи, так как принадлежат различным контекстам. Два философа (например, Паскаль и Юм), могут разделять «один и тот же» скептицизм в отношении наших познавательных способностей. Однако в силу различия их философских позиций скептицизм для каждого из них обладает особым смыслом. Для Паскаля с его рационалистическими упованиями на познание скептицизм был болезненным приобретением. Для Юма, исходившего из эмпирициз-ма и «здравого смысла», скептицизм не означал ничего драматического.

Вико — история как модель

Новое историческое сознание, окончательно победившее в XDC в., во многом обязано итальянскому философу истории Джамбаттиста Вико (Giambattista Vico, 1668-1744). Его главный труд Основания новой науки об общей природе наций (Principi di scienza nuova, 1725) труден для понимания и был мало известен при его жизни. Однако основная идея этого труда проста. Согласно Вико, мы можем обладать ясным и надежным знанием только о том, что мы сами создали [1]. Вико имел в виду прежде всего общество и историю, а также все институты и законы (ordinances), которые конституируют общество. Создаваемое человеком резко отличается от созданного Богом, то есть от природы. Так как природа создана не людьми, а Богом, то только Бог в состоянии полностью и до конца понять ее. Мы можем описывать природные процессы и выяснять, как ведут себя физические явления в экспериментальных ситуациях, но никогда не получим знание о том, почему природа ведет себя именно так, а не иначе. Люди могут познавать природу только «со стороны», с «позиции наблюдателя». Мы никогда не поймем природу «изнутри», как это делает Бог.

1 В некотором смысле основная идея Вико уже была сформулирована Гоб-бсом. (См. его Six Lessons to the Professors of the Mathematics. T.Hobbs. English Works. Ed. By W.Molesworth. Vol. 7. — P. 183 ff). «Некоторые из искусств являются доказательными (demonstrable), другие — нет. Доказательными являются те, где конструирование их предмета находится во власти творца, который при доказательстве не делает ничего сверх вывода следствий из его собственных действий. Причина этого в том, что наука о любом предмете выводится из предвидения его причин, порождения и конструирования. Следовательно, доказательство имеется там, где известны причины, а не там, где они ищутся. Поэтому геометрия является доказательной, поскольку линии и фигуры, о которых мы рассуждаем, начертаны и описаны нами самими. Доказательна и юриспруденция (civil philosophy), так как мы сами создаем государство (the commonwealth). Но поскольку природные тела известны нам не как наши конструкции, а по их следствиям, то здесь имеются не доказательства того, чем являются искомые нами причины, а того, чем они могут быть». Гоббс не связывает следствия этого принципа с исторической наукой. Имея в виду естествоиспытателей, Кант также пишет, что «разум видит только то, что сам создает по собственному плану» (И.Кант. Критика чистого разума. Предисловие ко второму изданию. Перевод НЛосского. Сверен и отредактирован Ц.Арзаканяном и М.Иткиным. — М., 1994. — С. 14). Впервые только у Гердера (Johann Gottfried von Herder, 1744-1803), Дройзена (Johann Gustav Droysen, 1808-1884) и Дильтея (Wilhelm Dilthey, 1833-1911) мы находим систематизацию истории и наук о духе, которая соответствует попытке Вико создать новые гуманитарные науки.

Для нас полностью понятными и интеллигибельными являются только те вещи, которые мы понимаем «изнутри», при условии, что их творцом является человек [1]. Таким образом, для Вико различие между тем, что сотворено человеком, и тем, что дано природою, имеет важные эпистемологические следствия.

Основная идея Вико имеет несколько следствий. Во-первых, Основания новой науки вносят коррективы в картезианство. Декарт утверждал, что гуманитарные исследования не могут дать нам надежное знание. Имея в виду исследование общественной жизни Рима, Декарт иронически спрашивал, можем ли мы когда-нибудь узнать больше того, что было известно служанке Цицерона? Вико, как мы видим, придерживается противоположного мнения. Мы можем обладать надежным знанием только в науках, объекты исследования которых в определенном смысле созданы человеком. Это относится к арифметике, геометрии (в них мы «создаем» определения, аксиомы и правила вывода) и истории. В естествознании мы никогда не достигнем похожей степени надежности.

Во-вторых, Вико предугадал современные споры в философии науки по поводу взаимосвязи гуманитарных и естественных наук. Различие между ними, говорит Вико, связано не только с их методами, но и с присущими им типами отношений между субъектом познания и объектом познания. Для Вико, общество, культура и история являются продуктами человеческого духа [2]. Итак, в «новой науке» исследователь пытается понять общество и культуру как выражение человеческих намерений, желаний и мотивов. В гуманитарных науках мы не имеем дело с картезианским различением субъекта и объекта. В них объект познания сам является субъектом (люди и созданное ими общество). В гуманитарных науках исследователь в определенном смысле лично «участвует» в жизни и деятельности других людей. Напротив, по отношению к природе он всегда находится в позиции «наблюдателя». Это обстоятельство обусловливает различие методов гуманитарных и естественных наук.

1 См. Джамбаттиста Вико. Основания новой науки об общей природе наций. Перевод А. Губера. — М.-К., 1994.
«Но в этой густой ночной тьме, покрывающей первую, наиболее удаленную от нас Древность, появляется вечный, незаходящий свет, свет той Истины, которую нельзя подвергнуть какому бы то ни бьио сомнению, а именно, что первый Мир Гражданственности был, несомненно, сделан людьми. Поэтому соответствующие Основания могут быть найдены (так как они должны быть найдены) в модификациях нашего собственного человеческого ума. Всякого, кто об этом подумает, должно удивить, как все Философы совершенно серьезно пытались изучать Науку о Мире Природы, который был сделан Богом и который поэтому Он один может познать, и пренебрегали размышлением о Мире Наций, т.е. о Мире Гражданственности, который был сделан людьми, и Наука о котором поэтому может быть доступна людям» [с.108].
2 Этот тезис Вико занимает центральное место в интерпретации Дильтеем философии гуманитарных наук. См. W.Dilthey. Der Aufbau der geschichtlichen Welt in den Geisteswissenschaften. — Frankfurt am Main, 1970. — S.180.

Эпистемологические размышления Вико затрагивают также один из основных вопросов гуманитарных наук: каким образом современный человек может понять то, что создано предшествующими историческими эпохами и другими культурами? Вико считает, что когда историки и философы высказываются о прошлом, то они обнаруживают отсутствие исторического сознания. Они приписывают прошедшим временам понимание, которым они обладают сами. Но человеческие ментальные и интеллектуальные взгляды меняются от эпохи к эпохе. Знание, сформулированное и использованное в одно историческое время, трудно выразить и использовать в другое историческое время. Примером анахронизма, подчеркивает Вико, является предположение о том, что естественное право XVIII века существовало на ранней истории человечества. Выразители концепции естественного права (Гоббс, Гроций и др.) забывают, что понадобилось две тысячи лет, прежде чем философы развили современную теорию естественного права [1]. Более того, мы должны предостеречь себя от веры в то, что люди прошлого имели язык, искусство поэзии и рациональный разум, которые соответствуют тому, что мы находим в наше время.

1 См. Вико. Основания. — С. 104, 107.

Если мы хотим понять людей прошлого, мы должны заняться их языком (Вико также называет «новую науку» филологией). Мы должны погрузиться в их жизненные ситуации и смотреть на вещи с их точки зрения. Подобный подход является очевидным сейчас, в XX веке, но он не был таковым во времена Вико. Мы получили в свое распоряжение «историческое сознание», за которое Вико боролся в начале XVIII в.

Однако как можно «погрузить» себя в другие культуры и эпохи? Вико критически относится к радикальной точке зрения Просвещения, согласно которой Библия состоит из мифов и легенд, то есть поддерживаемых церковью «суеверий» и «выдумок». Для Вико мифы являются доказательством того, что ранние эпохи организовывали свой опыт в иных концептуальных схемах, чем более поздние эпохи. Ранние эпохи смотрели на мир через мифологические очки. Этот мир может быть реконструирован только с помощью «фантазии» (или, как выразится пятьдесят лет спустя Гердер, погружения — Einfuhlung). С помощью фантазии мы можем, так сказать, прочувствовать жизненные ситуации других людей, участвовать в их жизни и понимать их мир «изнутри». Фантазия является способностью вообразить другие способы категоризации мира. Относясь к мифам как к «суевериям», мы лишаемся возможности понять, как думали люди прошедших эпох, как они, исходя из мифологического понимания реальности, действовали и тем самым изменяли себя и свой мир. Вико говорит, что мы можем научиться методически использовать нашу фантазию, если вспомним, что такое быть ребенком. Мы часто удивляемся странным сочетаниям слов и ассоциаций у детей, их «поэзии», «иррационализму», неумению делать логические выводы. Именно такой и должна была быть примитивная и дологическая ментальность первых людей [1]. Аналогично процессу превращения ребенка во взрослого, рационального и морального индивида, мы должны вообразить постепенное развитие у разных народов способности к рациональному мышлению. Для Вико существует аналогия между развитием народа и развитием индивида. Филогенез (развитие вида) напоминает онтогенез (развитие индивида), микрокосм отражает макрокосм. Все народы переживают детство, юность, зрелость, старость, упадок и смерть. Этот цикл повторяется бесконечно.

1 В современной форме этот тезис развивал французский социолог Люсьен Леви-Брюль (Lucien Levy-Bruhl, 1857-1939) (см. La mentality primitive. — Paris, 1922).

Для Вико понимание, которое приобретается с помощью нашей фантазии, не является познанием, основанном на обычных фактах, не является оно и познанием, покоящимся на отношениях между понятиями. Оно более напоминает «интуитивное постижение», которое, как мы полагаем, мы имеем относительно характера и поведения нашего близкого друга. Вико утверждает, что в силу нашей общей человеческой природы мы можем понять других людей как бы изнутри. Иначе говоря, мы можем интерпретировать их действия как выражение намерений, желаний и резонов. Мы приближаемся к такому постижению, когда пытаемся понять, что означало быть человеком в Афинах Платона или в Риме Цицерона. Мы можем приобрести такое постижение, согласно Вико, только с помощью эмпатии или фантазии (ср., как в зависимости от позиции «участника» или «наблюдателя» по-разному понимается конфликт между «изнутри» и «извне»). Этим Вико стремится охарактеризовать постижение, или познание, которое не является ни дедуктивным, ни индуктивным, ни гипотетико-дедуктивным. Он стремится тем самым предложить гуманитарным исследованиям новую исследовательскую программу и новые методические принципы.

В то же время Основания новой науки Вико представляют собой синтез филологии, социологии и историографии. Новая наука описывает три главные исторические эпохи: 1) время богов; 2) время героев и 3) время человечества. Для Вико — это «идеальная вечная история», через которую проходят все народы. Конечно, он не считает, что все нации развиваются одинаковым образом. Они в большей или меньшей степени приближаются к этой «модели» «идеальной вечной истории», или, используя терминологию Вебера, к идеальному типу исторического движения. Нация возникает, достигает зрелости и умирает. Новые нации повторяют тот же самый цикл. Вико осознает, что «идеальная вечная история» не может быть полностью объяснена на основе намерений отдельных индивидов. Он обращает внимание на то, что человеческие действия часто имеют непредсказуемые последствия. В этой связи Вико говорит о непостижимых путях Божественного провидения в истории. Его позиция отличается как от стоицистского понимания рока, так и от спинозовской точки зрения на необходимость. Бог, или Божественное провидение, прямо не вмешивается в историю, но посредством человеческих действий реализует то, о чем никто не мог и подумать [1].

В свете этой «идеально-типовой» модели мы можем приблизиться к содержанию картины истории, развиваемой Вико. Сталкиваясь с силами природы, первые люди испытывали страх и ужас. Природе приписывались намерения и цели. В определенном смысле все существующее казалось священным. Эти люди не обладали всеобщими понятиями и развитым языком, возникшими в более позднее время.

1 В той мере, в какой человеческие создания сотворены Богом, они никогда не будут способны полностью понять свою роль в божественных планах, то есть то, как Божественное провидение использует человеческую природу для реализации Своей цели в отношении людей. С несколько иной точки зрения можно сказать, что науки о людях как «природных» и как «духовных» созданиях радикально отличаются друг от друга (ср. с разделением Вико естественных и гуманитарных наук).

Их картина мира основывалась на аналогиях и ассоциативном мышлении [1]. Они воображали, что традиции, привычки и общественные учреждения установлены богами. То, что является правильным и справедливым, им сообщал оракул. Первое «естественное право» понималось как «богоданное». Форма правления была в буквальном смысле слова теократической. Как мы видим, это был образ жизни, в котором все было взаимосвязанным и зависящим от примитивной «природы» или ментальности человека. Согласно Вико, это было «время богов». В течение этого периода люди создали религию, искусство и поэзию, которые соответствовали их образу жизни и эмоциональному мироощущению.

На следующем этапе, во «времена героев», могущественные патриархи (patres) стали предводителями семей и племен. Слабые искали защиты и становились плебеями. Эта эпоха описана в Илиаде Гомера [2]. На этой фазе истории также существует внутренняя взаимосвязь между картиной мира, поэзией и образом жизни. Героическое сознание является «поэтическим», а не дискурсивным. Метафоры превалируют над понятиями. Мудрость эпохи является «поэтической», а не философской. Гомеровские герои поют, они не говорят прозой.

Общественная дифференциация порождает внутреннюю динамику «героического общества». Жизнь плебеев и то, что они производят, находятся в руках хозяев [3]. Постепенно плебеи (famuli) начинают осознавать свою силу и, соответственно, меньше нуждаться в защите. Они «гуманизируются», учатся аргументировать и требуют своих прав. Требования со стороны рабов ведут к объединению сил хозяев с целью подавления сопротивления угнетенных. Этот конфликт является источником возникновения аристократии и монархии. Согласно Вико, Солон (630-560 до Р.Х.) стал первым выразителем новой эгалитарной ментальности.

Солон побудил угнетенных задуматься и признать, что «их человеческая природа одинакова с благородными: и что, следовательно, они должны быть уравнены с ними в гражданском праве (civil diritto)» [4]. Тем самым Вико как бы предвидел гегелевскую диалектику господина и раба [см. Гл. 20]. Когда те, которыми правят, понимаются как равные с теми, кто управляет, то, по мнению Вико, изменение формы правления становится неизбежным. В результате форма государственного правления из аристократической становится демократической. Во время этого перехода язык также изменяет свой характер. Мы оказываемся в «прозаической» эпохе. Люди учатся использовать абстракции и всеобщие понятия. Философская мудрость заменяет поэтическую. Мы приходим к «модернистскому» различию между священным и мирским, между храмом и харчевней.

1 Согласно Вико, мы можем найти следы этой картины мира в нашем языке. Мы более не верим, что река имеет «рот», но продолжаем говорить об «устье» реки. Для нас смерч не имеет «глаза», но мы продолжаем говорить о «глазе смерча».
2 Вико подчеркивает, что Илиаду и Одиссею создали разные авторы. Он считает, что эти поэмы разделяет 600 лет. Илиада также не является произведением одного человека, а результатом народного творчества (народной поэзии). Тем самым Вико начинает обсуждение так называемого «гомеровского вопроса».
3 Вико. Основания. — С. 250.
4 Там же. -С. 151.

В этой третьей исторической эпохе, называемой Вико «временем человека», впервые появляется индивид и с ним индивидуализм. Индивидуализм и эгоизм порождают разъединение и тенденцию к распаду. В Античности последними «модернистами» были киники, эпикурейцы и стоики. Упадок завершился варварством, а Средневековье начало новый цикл [1]. Согласно Вико, все народы проходят подобный цикл (corsi е ricorsi). Однако неясно, интерпретирует ли он этот исторический процесс как «вечное повторение одного и того же» (Ницше) или как более диалектическое, спиралевидное развитие (Гегель и Маркс). Движущей силой этого процесса являются сами люди. В битвах и конфликтах они создают новые формы жизни и институты, которые опять выражают их видение существующего. Здесь Вико снова оказывается предшественником гегелевского и марксова диалектического понимания истории. Поэтому недалека от истины характеристика Вико как «одаренного богатым воображением исторического материалиста» (Исайя Берлин, Isaiah Berlin, 1909-1997).

1 Анализ Вико упадка Римской империи имеет много общего с анализом Э.Гиббона (Edward Gibbon, 1737-1794), проведенном в работе История упадка и разрушения Римской империи. Т. 1-6. Перевод В.Неведомской. М., 1883-1886.

В определенном смысле мы можем также сказать, что Вико ввел так называемый историцистский принцип индивидуальности, который утверждает, что каждая культура и эпоха являются уникальными и неповторимыми [см. Гл. 19]. Новые формы жизни не хуже и не лучше старых, они только отличаются друг от друга. В соответствии с этим принципом индивидуальности Вико отрицает существование абсолютных эстетических стандартов. Каждая эпоха обладает своей собственной формой выражения. Гомеровский эпос является выражением образа жизни жестокого правящего класса. Только соответствующие условия могли породить образ жизни и людей, которых мы находим в Илиаде и Одиссее. Последующие эпохи, подчеркивает Вико, не смогли бы создать подобный эпос, поскольку во времена Гомера люди в буквальном смысле видели вещи так, как мы уже не видим. Аналогичным образом, героические и демократические персонажи (например, Моисей и Сократ) должны рассматриваться как специфические и характерные выражения двух различных эпох человеческой ментальности и способа мышления. Утонченное распутство Нерона (37-68 после Р.Х.) также является выражением эпохи упадка и распада.

Исходя из принципа индивидуальности, Вико утверждает, что присущая эпохе форма правления обусловлена характером естественного права этого периода времени. В свою очередь, содержание естественного права укоренено в морали и обычае, которые в конечном счете выражают присущее эпохе понимание образа жизни и реальности. Следовательно, мы можем обнаружить определенное единство разных институтов данного общества. Это единство является выражением способностей человека и его способов мышления. Итак, Вико разрабатывает историцистский принцип индивидуальности, с которым мы встретимся позднее при рассмотрении идей Гердера, Гегеля и германской науки о духе (Geisteswissenschaft).

Моя философия науки

Моя философия науки Деятельность

Прочтите информацию ниже, а затем нанесите свое местоположение на сетка. Встретьтесь со своей группой и сравните позиции. Объяснить вашей группе, почему вы поставили себя на выбранную вами позицию.

Рационализм (Источник: http: // en.wikipedia.org/wiki/Rationalism)
В философии и в самом широком смысле, рационализм «любая точка зрения апеллирует к разуму как источник знания или обоснования »(Лейси, 286). с технической точки зрения это метод или теория », в которой критерий истина не сенсорная, а интеллектуальная и дедуктивная » (Бурк, 263). Различная степень акцента на этом методе или теории. привести к ряду рационалистических точек зрения, начиная с умеренной позиции «эта причина имеет приоритет перед другими способами приобретения знания», чтобы радикальная позиция, что разум — это «единственный путь к познанию» (Ауди, 771).
В разных контекстах обращение к разуму противопоставляется откровению, как в религии, или с эмоциями и чувство, как в этике. В философии же разум чаще противопоставляется чувствам, включая самоанализ, но не интуицию (Лейси, 286).
В рамках западной философской традиции, «рационализм начинается с элеатов, Пифагорейцы и Платон, чья теория самодостаточности разума стала лейтмотивом неоплатонизма и идеализма » (Руны, 263).Со времен Просвещения рационализм обычно связано с введением математических методов в философия, как у Декарта, Лейбница, и Спиноза (Бурк, 263). Обычно это называют континентальным рационализмом , потому что он преобладал в континентальных школах Европы, тогда как в Британии преобладал эмпиризм.
Рационализм часто противопоставляется этой точке зрения, известной как эмпиризм . Взятые очень широко, эти взгляды не исключают друг друга, поскольку философ может быть как рационалистом, так и эмпириком (Лейси, 286–287).Доводя до крайности, эмпирики считают, что все идеи приходят к нам. через опыт, либо через пять внешних чувств, либо через такие внутренние ощущения, как боль и удовольствие, и, таким образом, это знание по существу основанные на опыте или полученные из него. Речь идет о фундаментальный источник человеческих знаний и надлежащие методы для проверка того, что мы думаем, что знаем (см. Эпистемология).
Сторонники некоторых разновидностей рационализма утверждают, что, начиная с основополагающих принципов, таких как аксиомы геометрии, можно было дедуктивно вывести все остальное возможное знание.Философы, наиболее ясно придерживавшиеся этой точки зрения, были Барух Спиноза и Готфрид Лейбниц, чьи попытки бороться с эпистемологическими и метафизическими проблемы, поставленные Декартом, привели к развитию фундаментальных подход рационализма. И Спиноза, и Лейбниц утверждали, что г. принцип , все знания, в том числе научные, можно получить через использование одного только разума, хотя они оба заметили, что это не возможно на практике для людей, за исключением определенных областей например математика.С другой стороны, Лейбниц признал, что «мы все просто эмпирики в трех четвертях наших действий »( Monadology 28, цитируется в Audi, 772).

Реализм (Источник: http://en.wikipedia.org/wiki/Realism)

Научный реализм и инструментализм
Научный реализм это точка зрения, согласно которой вселенная на самом деле объясняется научными заявления. Реалисты считают, что такие вещи, как электроны и магнитные поля действительно существуют. В отличие от реализма инструментализм считает, что наши представления, научные идеи и теории не обязательно точно отражают реальный мир, но полезны инструменты для объяснения, предсказания и контроля нашего опыта.Чтобы инструменталист, электроны и магнитные поля — удобные идеи которые могут существовать, а могут и не существовать. Для инструменталистов эмпирический метод используется только для того, чтобы показать, что теории непротиворечивы с наблюдениями. Инструментализм во многом основан на Джоне Философия Дьюи и, в более общем плане, прагматизм, на которую оказали влияние такие философы, как Уильям Джеймс и Чарльз Сандерс Пирсы
Натурализм (Источник: http://en.wikipedia.org/wiki/Naturalism_%28philosophy%29. )

Натурализм — это любая из нескольких философских позиций, как правило, те, кто произошел от материализма и прагматизм, которые не различают сверхъестественного с натуры.Натурализм не обязательно утверждает, что явления или гипотезы обычно называемые сверхъестественными, не существуют или ошибочны, но настаивает на том, что что все явления и гипотезы можно изучать одними и теми же методами и поэтому все, что считается сверхъестественным, либо не существует, непознаваемым, или неотличным от природных явлений, или гипотезы.
Любой метод дознания или расследования или любая процедура для получение знаний, которые ограничиваются естественным, физические и материальные подходы и объяснения можно описать как натуралистический.
Многие современные философы науки ^[1] ^[2] используют термины методологический натурализм или научный натурализм для обозначения давних конвенция в науке о научном методе, которая делает методологически наблюдаемые явления в природе объясняются только естественными причинами, не предполагая существования или несуществование сверхъестественного, и поэтому считает сверхъестественным объяснения таких событий лежат за пределами науки.Они противопоставляют это с подходом, известным как онтологический натурализм или метафизический натурализм , который относится к метафизической вере что мир природы (включая вселенную) — это все, что существует, и следовательно, ничего сверхъестественного не существует.
Это различие подходов к философии натурализм создан философами, поддерживающими науку и эволюцию в споре о сотворении и эволюции чтобы противостоять тенденции некоторых сторонников креационизма или интеллектуальный дизайн для ссылки на методологический натурализм как научный материализм или как методологический материализм и объединить его с метафизическим натурализмом , чтобы поддерживают их утверждение, что современная наука атеистична.Они противопоставляют это своему предпочтительному подходу возрожденной натурфилософии, которая приветствует сверхъестественные объяснения природных явлений и поддерживает «теистические наука »или лженаука.
предположение, что
«Горизонтальная ось представляет континуум позиций о природе процессов теории разработка. Рационалисты (слева) утверждают, что причина в сочетании с «фактами» — это необходимо в науке. Между тем натуралисты тоже признают такие влияет как человеческая психология, социология, гендер и т. д.по наращиванию знаний. На вертикальная ось, реалисты утверждают, что продукты (например, законы и теории) построения знаний представляют реальность, в то время как Антиреалисты утверждают, что знание — удобная социальная конструкция. Комбинируя две оси, мы можем представить людей занимать разные позиции в сетке; такие как рациональные реалисты, например — кто бы утверждал что методы науки в высшей степени логичны и систематичны и ведут к утверждения, которые соответствуют действительности. Противоположная точка зрения была бы точкой зрения натуралистов-антиреалистов, кто бы настаивал на том, что научные методы высоко идиосинкразические и расположенные (в том числе под влиянием культурных, экономические и психологические факторы, например) и приводят к претензиям это не обязательно соответствуют действительности, но принимаются большинством ученых.» (Источник: http://leo.oise.utoronto.ca/~lbencze/NoSTEd.html )

рационализм

Декартовский подход к рассуждению, приверженность рассуждению из первых принципов, стал называться рационализмом. (Малик, 2000, стр 39)

Рационализм — это учение о том, что только разум является источником знания и не зависит от опыта. Рационалисты признают разум высшим авторитетом в вопросах мнений, убеждений или поведения. Кантовский дуализм двух причинностей рассматривает людей как независимых агентов, имеющих рациональный выбор, в то время как природа управляется формирующей причинностью.Увидеть причинно-следственную связь. Рационалисты противопоставляются эмпирикам.

В эпистемологии и в самом широком смысле рационализм — это «любой взгляд, апеллирующий к разуму как источнику знания или оправдания» (Лейси, 286). В более технических терминах это метод или теория, «в которой критерий истины не сенсорный, а интеллектуальный и дедуктивный» »(Bourke, 263). Различная степень акцента на этом методе или теории приводит к целому ряду рационалистических точек зрения, от умеренной позиции «что разум имеет приоритет над другими способами приобретения знания» «до радикальной позиции, что разум является« уникальным путем к знанию ». «(Audi, 771).

В различных контекстах обращение к разуму противопоставляется откровению, как в религии, или эмоциям и чувствам, как в этике. В философии, однако, разум чаще противопоставляется чувствам, включая интроспекцию, но не интуицию (Lacey, 286).

Начиная с эпохи Просвещения, рационализм обычно ассоциируется с введением математических методов в философию, как у Декарта, Лейбница и Спинозы (Бурк, 263).

Рационализм часто противопоставляется этой точке зрения, известной как эмпиризм.Взятые очень широко, эти взгляды не исключают друг друга, поскольку философ может быть как рационалистом, так и эмпириком (Lacey, 286-287). Доводя до крайности, эмпирический взгляд считает, что все идеи приходят к нам через опыт, либо через пять внешних чувств, либо через такие внутренние ощущения, как боль и удовольствие, и, таким образом, это знание по существу основано на опыте или выводится из него. Речь идет об фундаментальном источнике человеческого знания и надлежащих методах проверки того, что, как мы думаем, мы знаем (см. Эпистемологию).

Сторонники некоторых разновидностей рационализма утверждают, что, начиная с основополагающих основных принципов, таких как аксиомы геометрии, можно было бы дедуктивно вывести все остальные возможные знания. Наиболее четко эту точку зрения разделяли Барух Спиноза и Готфрид Лейбниц, чьи попытки решить эпистемологические и метафизические проблемы, поставленные Декартом, привели к развитию фундаментального подхода рационализма. И Спиноза, и Лейбниц утверждали, что в принципе все знания, включая научные, можно получить только с помощью разума, хотя оба они отметили, что на практике это невозможно для людей, за исключением определенных областей, таких как математика.С другой стороны, Лейбниц признал, что «мы все являемся просто эмпириками в трех четвертях наших действий» ( Monadology § 28, цит. По Audi, 772).

авторов Википедии, «Рационализм», Википедия, Свободная энциклопедия, 31 января 2007 г., 16:28 UTC, [доступ 31 января 2007 г.]

О философском происхождении редукционизма см. Историю причинности.

Континентальный рационализм (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Введение: рационализм и субстанция

В семнадцатом и начале восемнадцатого веков был период расцвета метафизическое построение системы, но выражение «Континентальный рационализм» в первую очередь означает набор из гносеологических просмотров.В отличие от британского эмпиризма, которая связывает все знания с чувственным опытом, эти взгляды подчеркнуть опору на разум ( соотношение на латыни, следовательно, рационализм), ресурсы которых считаются достаточными в некоторый смысл в том, что мы знаем. Таким образом, фирменная доктрина рационализма это учение о врожденных идеях, согласно которым разум построил в нее не только структура знания, но даже ее содержание. Тем не менее, среди философов, составляющих расширение выражения, метафизические вопросы, особенно онтология вещества, занимают центральное место.Безусловно, это верно в отношении Лейбница и Спинозы, но также и Мальбранша и других картезианцев, и даже Декарта о некоторых правдоподобных его пониманиях.

Чтобы понять взаимосвязь между рационализмом метафизические и эпистемологические обязательства, полезно вспомнить Линия разделения Платона, проводящая параллель между известные объекты и средства, с помощью которых они известны. Фактически, порядок объектов, ordo essendi в порядке убывания важности от Добра к другим формам, к отдельным вещам и изображениям, и порядок знания, ordoognoscendi , начиная с интуиция различного рода, вплоть до чувственного опыта, сама должна быть встречается в различных версиях у более поздних рационалистов.Важный Во всяком случае, дело в том, что континентальные рационалисты, как и Платона, эпистемологические различия основаны на онтологической различия. Или, выражаясь словами, отражающими рационалистическое мышление по ряду вопросов существует лишь различие причин между два заказа. Порядок бытия и знания на самом деле не отчетливый; они различаются только тем, как мы о них думаем.

Есть хорошее объяснение тесной связи, увиденной рационалисты между эпистемологическим и онтологическим порядками, один это также объясняет их заметную зависимость от разума.Это происходит из их ответа на то, что Лейбниц назвал великим метафизическим вопрос: почему есть что-то, а не вообще ничего? Там есть что-то, потому что должно быть что-то; не может быть ничего (и такая формулировка показывает высший долг рационалистов перед традиция, восходящая к Пармениду). Реальность или хоть какая-то часть этого, имеет необходимое существование, и эта необходимость является чем-то вроде логическая необходимость. С этим ответом открывается целый философский взгляд на вещи. встает на место.Прежде всего, какую-либо значительную роль сенсорной опыт отпадает, так как то, что существует, можно знать a priori одной лишь логикой. Причинно-следственные связи обычно рассматриваются как логические соединения; выпадает принцип достаточной причины, который имеет тенденцию следует читать с точки зрения логической дедукции. Одним из результатов является то, что есть импульс к монизму: если первопричина должна существовать, то это для чего также должна существовать достаточная причина, и как различить два становится проблематичным (опять же, парменидов антецедент ясен).

Это мировоззрение не было сформулировано как таковое ни одним рационалистом, за исключением: возможно, Спиноза — действительно, большинство стремилось избежать такого последствия их взглядов. Но перспективы отражают интуиции, лежащей в основе разработанных ими метафизических систем. И это безусловно, проводит контраст между ними и эмпириками, которые склонен к тихизму , взгляду, что мир в значительной степени, или даже полностью, результат случайности. По мнению эмпириков, Вселенная состоит из множества независимых индивидуумов, которые, если они связаны, так что только случайно, сводя причинно-следственную связь к нулю больше, чем вопрос постоянного соединения.(Это физическое, метафизический, а логический атомизм — в традиции Демокрита, Эпикур и Лукреций). мир может предоставить знания об этом.

Ранний современный период философии, в том числе континентальный. рационализма, как правило, предполагается, что его движущей силой послужили новые науки к радикальному отходу от аристотелизма позднего непосредственно предшествующий ему период средневековья или ренессанса. (Но см. Проблематизация Голдстоуном в 1998 г. самой идеи раннего современности, и точки зрения, что период был запущен Новым Наука.) Механизация и математизация мира потребовали инерциальной физикой движущейся Земли привело к революционному философию лучше описать, по крайней мере в ее рационалистической версии, как Платонический или даже пифагорейский. Даже в этом случае аристотелевские концепции и терминология сохранилась. Оба были присвоены и задействованы для решения с новыми проблемами. Основная аристотелевская концепция взята на вооружение рационалистами было понятие субстанции.

Термин Аристотеля ousia обычно переводится как «Вещество».Что именно Аристотель имел в виду под этим термином, так это острый вопрос, много обсуждаемый в литературе. Его отчет о вещество в категории содержит отдельные вещи, которые он термины «надлежащие вещества», чтобы быть образцом субстанция. Поэтому сущность лучше всего понять по аналогии. с грамматическим подлежащим — требует сказуемого, а не предсказуемо чего-либо еще. Таким образом, в то время как животное предсказуемо конь и конь Буцефала, Буцефал стоит отдельно, невозможно и, следовательно, численно отличное от чего-либо еще.Большая часть рассказов Аристотеля в Метафизика — написанная годами позже — кажется, согласиться с этим. Однако Метафизика (1017b10–26) усложняет рассказ. Аристотель описывает четыре использования срок. В заключение он сводит их к двум широким смыслам: (1) вещество как гипокимен , конечный субстрат, который ни о чем не говорит; и (2) вещество как форма — то, что делает каждую вещь такой, какая она есть. Показания внутри текста предполагают, что к тому времени, когда он давал лекции, собранные в Метафизика , Аристотель рассматривал не отдельные вещи, а материю, из которой эти отдельные вещи сформированы как окончательное предмет предиката.В этой концепции есть смысл в что Буцефал сам предсказуем из материи. Таким образом, пока содержание Категории служит принципом индивидуации, суть метафизики больше сложный, служащий как для индивидуализации Буцефала и Сухаря, так и для чтобы зафиксировать связь или сходство между ними.

Это вещество следует призвать к объяснению обоих различий. и сходство в мире указывает на внутреннее напряжение в концепция.Конечно, два смысла этого слова «Сущность» находилась в напряжении в течение семнадцатого век. Импульс рационалистических аргументов заключался в разрешении напряжение, складывая первое чувство во второе: нет настоящего дифференциация в мире, только появление разница. Рационалисты семнадцатого века приписывают субстанции три роли связи. Вещество было взято (1) для соединения атрибуты как атрибуты одного и того же объекта за один раз (данный форма и заданный размер как форма и размер одного и того же объекта), (2) соединить их с течением времени (более поздняя форма и размер, возможно, отличается от предыдущего, поскольку, тем не менее, форма и размер то же самое) и (3) связать их как так или иначе связанные с вещь как определенный вид (для картезианцев форма и размер указали бы, что вещь должна быть типа «расширенная»).Однако только Спиноза среди континентальных рационалистов полностью принял концепцию субстанции как фундаментальную связь между вещами. Остальные участники движения изо всех сил пытались удержать понятие субстанции как индивидуатора, но с разной степенью успеха.

2. Декарт и его критики

Рационализм самых известных рационалистов проблематичен. по двум пунктам. Во-первых, Декарт известен как отец современного философии именно потому, что он положил начало так называемой гносеологический поворот, который до сих пор с нами.Начиная с Декарта, философия особенно интересовалась теорией познания, как само по себе, так и влияя на другие области философии. Этика, например, часто беспокоился о том, как товар может быть известен а не с тем, что может быть хорошим. С его фундаментальным стремясь достичь уверенности в своих убеждениях, Декарт, таким образом, несет основную ответственность за неполную характеристику рационализм как не только этимологически, но и существенно связанный с претензии разума.Хотя Декарт определенно стремился оправдать претензий разума и опирался на них, даже для него есть соответствующие онтологические взгляды, которые не менее важны для его система.

Второй проблемный аспект рационализма Декарта больше трудно решить. Декарт был радикальным волюнтаристом, который мыслил что вся правда, включая то, что мы считаем необходимой истиной, зависит по воле Бога. Следует проявлять осторожность в том, как это представление выражены, поскольку Декарт не просто придерживался того, что мы принимаем за необходимо на самом деле условно.Он считал, что действительно необходимая правда зависит от безудержной воли Бога, так что даже предложения логически противоречивые, возможно, были одновременно истинный. Таким образом, сам разум кажется более ненадежным, и опыт казалось бы, единственный способ определить, какой из миров хотя бы за пределами логики создал такой могущественный и неограниченный Бог. Нет многие рационалисты, даже среди картезианцев, следовали Декарт в этом радикальном волюнтаризме, а в последнее время некоторые считал эту точку зрения совершенно бессвязной.Даже в этом случае Декарт, кажется, взяли эту точку зрения как основу, по крайней мере, своей физики, и, возможно, всей его системы. Действительно, по некоторым сведениям, именно эта доктрина создал истину, которая позволила Декарту обосновать самые радикальные сомнения до сих пор, когда в Медитациях он развлекал возможность того, что он всегда был обманут лживым божеством, даже если принять во внимание то, что ему казалось наиболее очевидной правдой, остроумие, существование «простейших вещей», которые предметы арифметики и геометрии.(Против этой точки зрения Маргарет Уилсон (1982, 105–114) отмечает, что в Медитации 1 Богу нужны иметь власть только обмануть меня насчет вечных истин, а не создать их.) Хотя сомнения (и доктрина) этот радикал может привести один, чтобы отчаяться когда-либо достичь надежного знания, для Декарта это было катализатор для его открытия cogito , а вместе с ним, его первая несомненная правда — правда его собственного существования.

На каждом этапе аргументации Декарта в Медитации , есть онтологические последствия: независимость разума от чувственных восприятий (восприятий, чьи надежность в конечном итоге нарушается возможностью того, что он сновидения), буквально невообразимые вещи, которые физический предмет, такой как кусок воска, должен быть, наличие правдивого Бог, дающий гарантию достоверности разума, и наконец, существование физического мира, состоящего из расширенных вещи.Арно немедленно предположил Декарту, что его аргумент содержал круг: мы можем полагаться на разум, только если знаем, что Бог существует, но мы знаем, что Бог существует, только полагаясь на разум. Таким образом, Декарт установил уверенность только в своем собственном существовании, но ничего кроме этого. Декарт думал, что у него есть ответ на это критику, но сделал ли он это и насколько это убедительно в качестве опровержения, являются постоянными вопросами дебатов среди ученых Декарта. Один способ понять процедуру Декарта состоит в том, что, пока он не претендует на доказательство даже того, что он существует, он утверждает, что доказывает, что это неразумно думать иначе.То есть он показывает, что аргумент скептика терпит неудачу, потому что последовательное применение разум приводит к мнению не о том, что причина ненадежна, а именно противоположный. Скептик может быть прав, но он неразумен. А Здесь можно привести параллельный случай из области морали. Над обмен мнениями с Месландом о природе свободы человека, Декарт отмечает, что мы, безусловно, можем действовать против наш разум и суждение. Однако с моральной точки зрения мы не можем (CSM III 245 / АТ 4: 173).Объясняя, что он имел в виду под этим, Декарт предполагает, что мы можем действовать только вопреки нашему здравому смыслу и разуму в том случае, когда мы считаем, что демонстрация нашей свобода поступая так. Это то, что Кенни назвал «свободой. извращенности »(Кенни, 1998). Другими словами, только с отношение извращения, можем ли мы действовать против того, что считаем лучшим. Так, как в эпистемологической сфере, так и в моральной сфере: это неразумно или даже извращенно отрицать результаты последовательного использование разума.Таким образом, Декарт выступает, по крайней мере, как средство загрузки рационалист — использующий врожденный разум и нежелание извращенность, чтобы утверждать истину своего собственного существования, что, в свою очередь, служит основой для более обширного поиска после правда — таким образом, который отражает неабсолютный статус его необходимые истины. Рационалистическая связь между порядками таким образом сохраняется бытие и знание.

Но какой смысл можно понять в учении о сотворенной истине? По какому вид причинности создал ли Бог вечные (необходимые) истины? В ответ на этот самый вопрос Декарт ответил, что Бог сделал это в точно так же, как Он создал все остальное, что Он является полным и действенная причина не только существования созданных вещей, но и их сущности.Вечные истины и есть суть созданного вещи. Как и прежде, Декарт не стал вдаваться в подробности своего ответа, но однажды опять же, он предоставил нам достаточно для этого. Ясно, что для Декарта, как и для многих других богословских ортодоксальных мыслителей, существование вещей является результатом безудержного использования Божьего всемогущая воля к созданию ex nihilo . Кем мог бы быть Декарт говоря, значит, что вечная истина или сущность — это тоже что-то который создан ex nihilo .Таким образом, вечные истины могут быть примеры того, что Декарт называл субстанцией.

В Принципах Декарт определил «субстанцию». как вещь, существующая так, что ее существование не зависит от каких-либо Другая вещь. Он сразу добавил, что, собственно говоря, термин применимо только к Богу, который, будучи несотворенным, не зависит ни от чего другого. существовать. Однако он допустил, что в расширенном смысле это относится к вещи, которые зависят только от творения Бога и продолжаются сохранение.Эти созданные вещества действительно отличаются от других вещества, поскольку они мыслимы отдельно друг от друга. Они не требуют предмета наследования и, следовательно, являются онтологическими, если не причинно, независимо. Эти созданные вещества выделяются от других вещей, таких как качества, которые зависят не только от Бога причинно, но онтологически зависит и от других вещей, в конечном итоге от сотворенные субстанции как субъекты наследственности. В этом смысле созданный субстанция для Декарта подобна гипокимену Аристотель, играя обе свои роли, как индивидуатор и носитель качества.Однако, с его определением реального различия, он встроен в непреднамеренную тенденцию к монизму — тенденцию, которая Спиноза эксплуатировал. Для Декарта одно действительно отличается от другой, на всякий случай, его можно представить отдельно от этого другого. Но, если этот тест независимости применяется к причинно-следственным связям, он приводит к тому, что существует только одна субстанция — Бог.

Какие вещи считались созданными субстанциями для Декарта? Ясно, что он считает индивидуальный разум сотворенной субстанцией.Если ум не имел этого статуса, то аргумент Декарта в пользу его бессмертие, что его можно помыслить отдельно от всего остального, кроме Бога, и a fortiori от тела, разрушится. За пределами умов, однако возникает двусмысленность. Хотя есть тексты, в которых Декарт говорит об отдельных вещах, как о куске воска, как веществ, есть и другие — наиболее известный, Синопсис к Медитации — это указывает на то, что существует лишь единая протяженная субстанция, индивидуальные вещи которой являются режимы.Как минимум, в его взглядах есть асимметрия. и материальные вещи, возможно, отражая напряжение между a hypokeimenon , с учетом разницы, и другие смысл ousia , с учетом сходства. Сказать, что Питер и Пол суть субстанции, значит сказать, что их умы численно отчетливый; но сказать, что кусок воска и кусок дерева субстанции можно было бы сказать, что они оба являются расширенными вещами.

Как бы много ни было экземпляров каждого вида, есть дуализм двух видов субстанции, согласно Декарту: мышление вещи, или умы, и протяженные вещи, или тела.Этот дуализм создал две хорошо известные проблемы, которые Декарт разрешил только частичный успех. Один из его самых резких критиков, Элизабет Богемия хотела знать, как в добровольном действии воля, которая является свойство нерасширенного разума, может повлиять на тело, учитывая, что, согласно механистической физике Декарта, материал на вещь может повлиять только то, что с ней соприкасается. Декарт ответил довольно загадочным рассказом о том, как разум и тело образовал уникальный вид композита.В течение писем их переписка, посвященная этому вопросу, Элизабет нажимает Декарту за объяснение того, как взаимодействуют разум и тело. Ответы Декарта не удовлетворяют Элизабет, и это правильно. Ведь таинственная композиция, которую он предлагает, включает в себя концепцию примитивное понятие (Шапиро, 65 / AT 3: 665), понятие, которое не присутствует ни в одном другом из его произведений. Декарт утверждает, что у нас есть примитивные представления о теле, «протяженность», о разуме, «Мысль», а для совокупности ум / тело «Союз.Он объясняет, что каждое из этих понятий лучше понимается с помощью способности, которая особенно хорошо подходит для понимания Это. Он утверждает, что примитивное представление о разуме лучше всего понимается только понимание; примитивное представление о теле лучше всего понимается пониманием, опирающимся на воображение; и примитивное представление о композиции лучше всего понимается органами чувств (Шапиро, 69 / АТ 3: 691). Вооруженные отличием в методологии зная каждое из этих понятий, Декарт диагностирует у Элизабет трудности в понимании его объяснения следующим образом: Она слишком старается понять союз ее разума и тела ею только понимание.По его мнению, решение этой проблемы — принцессе перестать размышлять о проблеме и вместо этого сосредоточиться на «Жизнь и обычные разговоры», чтобы представить себе союз (Шапиро, 70 / АТ 3: 692). Но, конечно, эта рекомендация не ответить адекватно на вопрос Элизабет. Во время фокусировки о «жизни» и «обычных разговорах» вполне могут помочь понять , что разум и тело взаимодействуют, точка, которая Элизабет не ставит под сомнение, это ничего не дает ответ на вопрос , как происходит такое взаимодействие .В обсуждение этой темы заканчивается тем, что Элизабет предположение, что она лучше понимает , как взаимодействие, думая, что часть души расширена (Шапиро, 72 / В 4: 1). На этой модели необходимое условие движения, контакта, возможно.

Попытка Декарта разрешить вторую трудность более многообещающая, а также иллюстрирует рационалистический характер его мысли. В проблема состоит в том, чтобы показать, как разум может знать что-то вроде материала вещь, которая по своему характеру отличается от нее, учитывая давний принцип что только подобное может знать подобное.Он отверг это, по сути, аристотелевское принцип, но все же пришлось дать отчет о таких знаниях. От схоластических источников, Декарт смог построить теорию идей согласно которому знать что-либо означает иметь представление об этом, идея будучи самой известной вещью, насколько это известно. Он видел термин «Идея» неоднозначна: в материальном плане она имеет формальную реальность как способ ума; взятый в другом смысле, он объективная реальность, как представляемая вещь. Но нет настоящего различие между этими реальностями, только рациональное различие.Они на самом деле одно и то же считается по-разному. Добро пожаловать эпистемологический вывод этого рационалистического гамбита состоит в том, что Декарт никаких скептических проблем, порожденных идеями, стоящими как tertium фунт между знающим и тем, что известно.

На этот результат указывает использование Декартом термина, подобранного и подчеркнуто Мальбраншем, согласно которому нет ложных идей; каждая идея в этом смысле материально верна в что у него есть объект, и это тот объект, которым он кажется.Этот концепция идеи — основа для Декарта того, что было называется прозрачностью ума: я не могу ошибиться, что я думаю о том, о чем я думаю. Мальбранш (весь философия была окрашена его борьбой с теорией Декарта идей), по сути, позже воздвиг такую неисправимую интенциональность в основной принцип его эпистемологии. Тем временем, По мнению Декарта, материальная или формальная реальность и объективная реальность различны только рационально, может означать, что умы по своей сути намеренно.Ум — это такая вещь, государства о другом. Арно расширил этот тезис, который суммирует более поздних мыслителей, таких как Брентано, чтобы включить в них все умственные явления, даже ощущения.

Еще одна линия дискуссии, которая касается проблемы дуализма и природа идей выдвинута в 1734 году ганским философом Антоном. Амо. Сам по себе необычайно интересный мыслитель, Амо. продвигает критику утверждения Декарта о том, что разум может чувство, то есть нематериальный разум может пассивно воспринимать сенсорные Информация.В своей диссертации Об апатеях человека Разум , или Отсутствие ощущения и способность смысла в Человеческий разум и их присутствие в нашем органическом и живом теле , Амо утверждает, что человеческий разум — это дух, а этот дух — это то, что вещество, которое является чисто активным. Следуя повествованию о приверженность метафизической реальности субстанции как общей черта рационалистов этого периода, Амо твердо занимает рационалистический лагерь. Но именно на основе этого определения субстанции, которую Амо отличает свой взгляд от Декарта.Согласно Декарту, разум может чувствовать. За Амо, ощущение, которое является чисто пассивным, не может быть духовная, чисто активная субстанция разума. Есть две нити Критика Амо. Во-первых, он заботится о том, чтобы поддерживать душу в высокое положение, которого он заслуживает, учитывая его статус чисто активного. Его критика Декарта по этому поводу пересекается с возражениями поднятые Элизабет: разум, будучи нематериальным, не может взаимодействовать с материальные вещи. Таким образом, в уме не может быть ощущения материального объекты (Амо, 75).Во-вторых, Амо хочет подчеркнуть существенные природа тела для человека. По его мнению, «жить и иметь ощущение »- неразделимые предикаты. Все живые существа Чувствовать; все чувства живые. Но, по его мнению, «жить» должно быть воплощено. Это позволяет Amo поставить под сомнение Утверждение Декарта в Meditations II, что он ничего, кроме мыслящей вещи. Для Amo это невозможно для «Мыслящая вещь», чтобы жить без тела. Амо, таким образом, дуалист, как Декарт, но с той важной разницей, что убирает ощущение от разума и размещение его в теле.Этот ход одновременно сохраняет чистую активность ума и усиливает важность тела в человеке.

Но дуализм Амо сталкивается с той же проблемой, что и дуализм Декарта: если мы примем тот факт, что тело чувствует, а ум — нет, тогда Амо должен объяснить, как взаимодействуют разум и тело. В частности, он должен объяснить, как тело может почувствовать, например, боль, и передать это ощущение чисто активный ум.Хотя положение Амо может показаться не лучше, чем Декарт, предлагая такое объяснение, поддерживает интересный определение «идеи», которое может послужить отправной точкой для такое объяснение. Амо утверждает, что когда мы думаем о манере в которые выполняет человеческое существо, должны быть выполнены четыре элемента. разделены: ум, деятельность разума, идея и непосредственное ощущение. Он говорит, что и разум, и его действия нематериальны: а непосредственное ощущение — это свойство тела. Однако на Amo’s точки зрения, «идею» следует понимать как «составной организация; ибо есть идея, когда разум представляет себе ощущение, уже существующее в теле, и тем самым приносит чувство перед умом »(Амо, 74).Если по «составному», Амо означает смесь материала и нематериальной субстанции, тогда это предложение имеет некоторое сходство с утверждением Элизабет, приведенным выше, что она думает, что может быть материальная часть души, которая может объяснить его способность взаимодействовать с телом. Конечно, объясняя, как разум создает ощущение, и таким образом приносит чувство перед собой, определит успех любого такое объяснение.

3. Мальбранш и Кавендиш

Битва между картезианцами и их противниками в последнем половина семнадцатого века была одной из величайших битв в история философии, но это была та, в которой линии не были четко нарисовано.Ибо, хотя те, кто принадлежал к картезианскому лагерю, претендовали на знамя Декарта, между ними было столько же различий, сколько между ними и их противниками. Пожалуй, самый важный разница между ними зависела от того, приняли они или нет Учение Декарта о тварной истине. Дегабец и его ученик Режи были самыми важными из немногих, кто принял учение. Однако вместе с принятием доктрины зарождающиеся тенденции к эмпиризму. С другой стороны, Мальбранш, самый известный среди картезианцев, отвергавших доктрину создал истину, разработал философскую систему с более чистым рационалистический характер, чем у самого Декарта.Декарт имел советовал своим последователям следовать не за ним, а за своими причина. Мальбранш, как и другие неортодоксальные картезианцы, оправдывал свое отличия от Декарта в результате следования этому судебный запрет. По его мнению, его отказ от доктрины сотворенного истина вытекала из его приверженности другим, более глубоким взглядам в Декарт. Таким образом, он представлял себя более картезианцем, чем Сам Декарт.

Философия Мальбранша иногда изображается как синтез Декарт и Августин, но более точная формулировка этой связи Мальбранш использовал Августина для исправления недостатков, которые он воспринят в философии Декарта.Главным среди них был Теория идей Декарта, которая, по мнению Мальбранша, не только не отражает правильную зависимость людей от Бога но также неизбежно ведет к скептицизму. Первоначально Мальбранш думал, что он согласен с теорией Декарта, но в споры о природе идей, которые он имел с Арно, который версии теории Декарта, Мальбранш пришел к выводу, что для другой учетной записи.

Не исключено, что Арно воспринял утверждение Декарта о двусмысленность термина «идея» в значении того, что «Идея» или «восприятие» относится к одному и тому же одно и то же, вещь, которая находится в двух разных отношениях.Постольку поскольку это связано с тем, что известно, это называется идеей; насколько это связано с умом, это называется восприятием. Это (акт) восприятие он считал связанным с умом как его модус. Это в Здесь Мальбранш обнаружил угрозу скептицизма. Что мы знать, действительно то, что мы знаем в наиболее важных случаях знание универсально, необходимо и бесконечно, как в случае определенные математические знания. Но ничего, что является режимом частный, случайный и конечный разум может быть универсальным, необходимым или бесконечно.Если бы идеи были способами мышления, у нас не было бы таких знание; но поскольку у нас есть такие знания, идеи должны быть что-то другое. Мальбранш утверждал, что единственное существо, в котором идеи могут существовать — это Бог. Вслед за Августином он считал идеи образцы в разуме Бога, после чего Он создает мир. Этот Конструктив имел дополнительное преимущество для Мальбранша — охранять против скептицизма, потому что, хотя идея и объект больше не идентичны, они, тем не менее, обязательно связаны как образцы и пример.Даже в этом случае для Мальбранша оставалось верным, что, если посмотреть на в материальной вещи, то, что мы на самом деле видим, это не та вещь, а ее идея. В этом суть его взгляда на «видение всего сущего в Бог », которую он приветствовал как указание на людей» зависимость от божества. Непосредственное средство передвижения, благодаря которому у нас есть такие знание — это особый, случайный и конечный способ ума; но универсальный, необходимый и бесконечный объект этого режима может существуют только в каком-то другом виде существа. Откуда эти идеи известны в уме, если они не в нем, по крайней мере, не в его моду? Несмотря на то что идеи не являются врожденными для ума, потому что это сделало бы их способами это, тем не менее, они всегда присутствуют в нем.Стремясь узнать, осознаем мы это или нет, мы консультируемся с Reason, который Мальбранш отождествляет себя со вторым лицом Троицы, логотипы неоплатонического богословия. Наше усилие знать — это «Естественная молитва», на которую всегда отвечает Разум.

Что касается отдельных веществ, Мальбранш явно считал, что каждое материальная вещь и каждый разум — это субстанция в смысле гипокимен . Но когда в конце его жизни настаивали на том, чтобы показать, как этот статус для них соответствует остальной части его системы, как они может быть чем угодно, но только не видами единой субстанции, короче говоря, как он избежал скатывания к спинозистскому монизму, на самом деле он нажал.В Search After Truth Мальбранш явно придерживался мнения, что все является либо субстанцией, либо режим. Кроме того, он принял критерий Декарта для субстанция, которая мыслима отдельно от всего остального. Тем не мение, он утверждал, что любая данная часть расширения мыслима отдельно от остальной части расширения и, таким образом, является субстанцией. (Декарт не подумайте так, иначе для него было бы возможно пустое пространство.) расширение концептуально делится на бесконечность, Мальбранш посвящен бесконечному количеству расширенных веществ.Отдельно от всего расширения, более того, каждая субстанция содержит бесконечное количество веществ, из (каждого из которых) находится режим. Это также часть бесконечного числа веществ, являющихся его формами. В объяснительная ценность концепции субстанции, казалось бы, была проиграл с такими результатами. Похоже, что мнение Мальбранша выродившаяся версия текстов Декарта по этому поводу, удивительно, но связно, что есть только один материал субстанция, res extensa , чьими модами являются особые материалы вещи.В результате получается обратная аристотелевская логика. субстанция. Говоря о \ (x \), конкретной вещи, она расширяется \ (E \) не означает, что вещество \ (x \) обладает свойством \ (E \), но что \ (x \) — это режим разрешение расширений .

Эти трудности в учете содержания на Мальбранше часть, кажется, происходит от его платонизма. Как платоник он был интересует меньше вещества как гипокимен , который составляет разницу, чем в другом смысле ousia , что объясняет сходство.Таким образом, занос Мальбранша в Спинозизм смазывается даже тогда, когда он говорит об уме, сущности что есть мысль — не та или иная мысль, но существенная мысль, мысль, способная к всевозможным модификациям или мысли». Поскольку одни и те же существенные мысли имеют все обладающий разумом, взгляд Мальбранша попахивает даже единая интеллектуальная душа для всех людей латыни Аверроисты. Таким образом, и в этом смысле его неортодоксальность как картезианца неотъемлемая часть его глубокой приверженности рационализму, а в особенно с его рационалистическим сокращением феноменальной разницы к реальному сходству.

Последний рационалистический аспект мысли Мальбранша о том, что Здесь заслуживает внимания его теория причинности. Для Мальбранша причина — это то, между чем и чьим следствием существует необходимая связь. По его мнению, причинно-следственная связь, характеризующаяся такого рода необходимость находится между волей Бога и ее последствиями. Таким образом, для Мальбранша только Бог имеет причинную силу. Что мы считаем реальные причины — например, движение бильярдного шара, которое сталкивается с другим, который затем начинает двигаться — на самом деле только случайные причины, поводы для срабатывания единственно реальных причина.

Здесь стоит отметить двоюродного брата окказионализма Мальбранша. Маргарет Кавендиш соглашается с Мэйлбраншем в том, что тела не вызывают меняются друг в друге, но она не согласна с ним по поводу того, действительно ли природа самодвижущийся. Где Мальбранш берет созданные вещи, чтобы не владеть причинная сила вообще, Кавендиш полагает, что они обладают силой самодвижение. По ее мнению, когда тела взаимодействуют, передачи нет. движения. Приверженность Кавендиша этой точке зрения основана на ее убеждение, что собственность не может быть передана между тела.Она утверждает, что движение — это свойство, поэтому движение невозможно. передается между телами. Следуя этой логике рассуждений, когда тела соприкасаются, они действуют как случайные причины, то есть причины, которые просто вызывают изменение. Во взаимодействии одно тело будет служить случайной причиной, а второе тело будет служить «Основная» причина, которая сама по себе вызывает соответствующий эффект (см. Detlefsen 2006 и статью о Кавендиш). Оба мыслителя также придерживаются повсеместной в тот период точки зрения, что движение попадает в сотворенный мир по воле Бога.Кавендиш осторожно отмечает, что этот выпуск не является результатом «Немедленное действие Бога», а скорее «Всемогущее командование» (Кавендиш, 209). Она отвергает первый вариант на том основании, что такие постоянные, немедленные действия непригоден для «неподвижной и неизменной сущности» (Кавендиш, 209). На данный момент она и Мальбранш находятся в соглашение.

Разница в том, как они воспринимают случайную причинность в том, как они понимают содержание «всемогущего команда », которая вводит движение в систему.На По мнению Мальбранша, истинная причина — это та, в которой мы можем воспринимать необходимая связь между ним и его эффектом. Единственный кандидат на такая связь существует между бесконечной волей как причиной и ее последствия. Более того, он, кажется, также поддерживает утверждение о том, что по уважительной причине чтобы проявить свое действие, он должен знать, как это о. В случае отношений между ограниченным разумом и тело, к которому он присоединен, наше незнание того, как разум «Заставляет» тело двигаться, достаточно, чтобы отрицать наличие причинно-следственная связь.Короче говоря, только Бог обладает необходимыми знаниями, чтобы влияют на такого рода изменения. Эти аргументы подкрепляют центральную Приверженность Мальбранша: полная зависимость всех созданных вещей на Бога. Таким образом, в его системе имеет смысл отрицать причинно-следственные связи. эффективность для чего-либо, кроме Бога. Такое отрицание причинной эффективности закрепляет зависимость созданных вещей от их создателя.

Кавендиш рассказывает здесь другую историю. Она отмечает, что те кто выражает дискомфорт в связи с представлением о том, что Бог, через Свою команду, дали силу самодвижения всем созданным вещам, затуманены их «амбиции» (Кавендиш, 209).Амбиции приводят к определенным мыслители вообразить, что нематериальная субстанция их душ единственная сотворенная вещь, обладающая самодвижением. На этом понимая причинно-следственную связь, они чувствуют себя ближе к Богу, который радикально самодвижущиеся и превосходящие материальные вещи, которые не обладают способность двигаться самостоятельно. Однако, как отмечает Кавендиш, указ от Бога который привносит движение в созданный мир, так же легко передается материальным вещам как нематериальным вещам. Таким образом, есть нет причин предполагать, что Он не дал силу самодвижения материальные вещи.

Критика Кавендишем тех, чьи амбиции затуманивают дорогу Однако они думают, что самодвижение не относится к Мальбраншу. Ибо, по его мнению, ни одна сотворенная вещь, включая человеческие души, не обладает способность двигаться самостоятельно. Учитывая объединение Мальбранша рационалистических и богословских обязательств, ничего из этого не удивительно. Удивление или, по крайней мере, ирония случается, когда Аргументы Мальбранша о том, что естественные причины — даже и особенно человеческие воли — не могут быть настоящими причинами, пересекающими канал и развернуты Юмом.Радикальный эмпирический взгляд на причинность, которую дал Юм в терминах постоянного соединения, просто Рационалистический окказионализм Мальбранша без роли назначен Богу. По мнению Юма, случайными причинами Мальбранша являются единственные причины.

4. Спиноза

Для континентальных рационалистов центральное место в содержании занимает что еще раз подтверждается важностью этой концепции для Спинозы, особенно в его Этике . Спиноза посвятил всю первая часть этой работы до рассмотрения существа, или, как он также назвал его « Deus sive Natura » («Бог в другими словами, Природа »).Остальные части прослеживают последствия его концепции субстанции для эпистемологии, психология, физика и этика. В то время как рассказ Спинозы о субстанция вполне справедливо рассматривается как разработка и отработка метафизики Декарта, есть также (как и у Декарта и Мальбранш) значительные и важные различия между два. Однако для наших настоящих целей важно то, что (поскольку с Мальбраншем) Отъезд Спинозы от Декарта почти всегда проявление формы рационализма чище, чем Собственно Декарта.Наиболее радикально Спиноза заменил Субстанциальный плюрализм Декарта с моделированием монистического подхода на декартовой протяженной субстанции. Так же, как в некоторых местах Декарт рассматривает тела как простые формы единой протяженной субстанции, поэтому для Спиноза, все индивидуумы — и тела, и умы — суть модусы. одного вещества.

Спиноза пришел к этой позиции посредством решительно некартезианской мысли. учет атрибутов. В то время как Декарт считал, что две субстанции один и тот же тип может иметь один и тот же главный атрибут, Спиноза отверг это.Любые две субстанции, утверждал Спиноза, необходимо различать. по их атрибутам (Спиноза отказался от модификатора «Основные») или по их режимам. Но, поскольку режимы сами онтологически и причинно зависимы от субстанций из которых они являются привязанностями, они не могут быть индивидуализирующими принцип для них. Таким образом, сами атрибуты должны индивидуализировать вещества (а не только типов веществ, поскольку Декарт утверждал). Точно так же, в то время как Декарт считал, что каждая субстанция характеризуется одним и только одним главным признаком — Спиноза. использовал принцип полноты, чтобы показать, что субстанция должна иметь бесконечные атрибуты.Основываясь на вариации онтологического аргумента, он утверждал, что субстанция — это чистое, совершенно безграничное существо. Это должно следовательно, утверждал он, обладают бесконечными атрибутами в двойном смысле обладать неограниченными атрибутами и обладать всеми атрибуты. Поскольку субстанция характеризуется бесконечными атрибутами, и поскольку никакие две субстанции не могут иметь один и тот же атрибут, не может быть только одно вещество. Этот радикальный монизм был противен многим, кто подобно английскому философу Энн Конвей, увидела, что он устраняет любые и все различия между Создателем, Богом и Его творением.

Одна субстанция Спинозы максимально удалена от Собственные субстанции Аристотеля. Тогда как для Аристотеля отдельные вещи, такие как Буцефал, являются парадигматическими субстанциями, Спиноза отрицает их обоснованность. Но значит ли это, что в отличие от Собственные аристотелевские субстанции, которые ничего не предсказуемы иначе, конечные модусы Спинозы предсказуемы по существу? Ученые разделились по этому поводу. Керли утверждал, что Спиноза сохраняет концепцию различия между режимами и субстанциями как различие между независимым и зависимым существом, но отвергает точка зрения, что различие между субстанциями и модами коррелирует с различием между субъектом сказуемого и его сказуемым.Беннетт, однако, утверждает, что Спиноза действительно считает конечные модусы предсказуемыми субстанции, или, как он выразился, как «прилагательное на Мир». Беннетт характеризует рассказ Спинозы о субстанция как «полевая метафизика», в которой индивид вещи — это просто совокупности качеств в областях пространства. Просто поскольку румянец — это просто слияние свойств на части лица, так что лицо — действительно, человек, чье лицо — это совмещение свойств «на участке» вещества.

Независимо от того, отрицал ли Спиноза предсказуемость конечных мод, он ясно, что он не рассматривал их как причинно-следственные концептуально независимым в том смысле, в каком это требуется для содержания.Для Спинозы субстанция есть «сама по себе и постигается через сам по себе », в то время как режим находится« в чем-то еще и задумано через что-то другое ». «Сам по себе / в что-то еще »в этих двух определениях охватывает Концепция причинной независимости Декарта, в то время как Аспект «задуманный через себя / через что-то еще» ссылается на критерий представимости Декарта для онтологическая независимость. Следует напомнить, что Декарт считал божественная субстанция как причинно и онтологически независимая, но созданные субстанции как онтологически, но не причинно, независимые, поскольку они зависят от творческой (и консервативной) силы Бога для их существование.Именно в этом смысле для Декарта термин «Субстанция» используется для обозначения Бога двусмысленно и сотворена вещества. Спиноза, однако, отрицал, что «субстанция» двусмысленный термин. Тем самым он устранил две асимметрии в Метафизика Декарта — между божественным и тварным субстанция и асимметрия между расширенной и мыслящей субстанцией что Декарт выражает в Синопсисе к Медитации . Для Спинозы ограниченные умы не являются собой субстанции, а скорее способы мышления субстанции.То есть для Спиноза, на самом фундаментальном уровне, все умы сводятся к мыслящая субстанция, чувствами которой они являются.

Рассказ Спинозы о вечных истинах знаменует собой подобное рационалистический шаг вперед над метафизикой Декарта. Для Спинозы, Бог — просто сущностный симпликатор. Ему не хватает воли и личности; его единственные характеристики — чистое бытие, бесконечность, необходимость и Мероприятия. В то время как Спиноза соглашался с Декартом, что Бог является причиной всего, он не рассматривал его как трансцендентную причину, создавая Вселенная «извне» посредством акта воли, но как имманентная причина, из которой вселенная разворачивается из его собственной необходимость.Поэтому для Спинозы за всем следует логическое (и не просто причинная) необходимость из вечного и бесконечного Бога природа. В этом смысле не только математические истины, но и такие очевидно случайные факты, поскольку Цезарь пересек Рубикон — это необходимые истины для Спинозы. Разница между ними не необходимость самих истин, а скорее путь что мы принимаем, чтобы прийти к ним. Хотя математические истины, для например, выводимы только на основе разума, Спиноза признал, что конечность человеческого понимания препятствует или, по крайней мере, препятствует нашему аналогичным образом выводят эмпирические факты о мире.По сравнению с некоторые эмпирики, считающие причину и следствие простой константой соединение, для Спинозы связь между причиной и следствием имеет силу логического следствия; эмпирические факты сами по себе необходимые истины. Таким образом, Вселенная, в принципе, по крайней мере, совершенно понятный разуму.

Для Спинозы, как и для Декарта, метафизическая приверженность субстанция лежала в основе рационалистической эпистемологии, которая предпочитает разум и интуицию ощущениям и воображению.В отличительный характер эпистемологического рационализма Спинозы основан на его принципе, что «порядок и связь идеи — это порядок и связь вещей ». Для Декарта разум и тело, хотя и тесно связаны, радикально неоднородный. Как так получилось, что разум узнает кое-что о поэтому физический мир остается, несмотря на все его усилия, в некоторой степени темный бизнес. Отвергая субстанциальность обоих умов и тела, и рассматривая их как формы единой субстанции, Спиноза преодолел эту трудность.Для Спинозы разум и тело это одно и то же, задуманное двумя разными способами. Настойчивый скопления качеств в пространстве — это тела. Идеи — или в Терминология Декарта, объективная реальность — этих тела есть умы. Подобно тому, как у одного тела есть соответствующая цель реальность, поэтому совокупности тел характеризуются различными отношениями также имеют соответствующую объективную реальность с изоморфными частями и связи. Поскольку нет разрыва между разумом и телом, существует следовательно, нет принципиальных трудностей в восприятии физического Мир.По мнению Спинозы, мы воспринимаем физический мир в двумя способами — (1) воспринимая действия нашего собственного тела, и (2) ощущая влияние других тел на наши. Таким образом, когда тело бежит, соответствующие идеи находятся в уме. Точно так же, когда кто-то наступает на палец ноги, физическое воздействие на пальце ноги также имеют свои аналоги в уме идеи.

Несмотря на необходимую связь ума с телом, утверждал Спиноза, ощущение и воображение по своей природе ограничены.Идея субстанция как субстанция должна быть совершенным единством. Однако идея который составляет человеческий разум, сложен — не единство, а множественность идей. Поэтому эта идея скорее запутанная, чем ясная. и отчетливый. Ясное и отчетливое понимание Спинозы счет, должен разделять единство идеи субстанции, а не фрагментарность представления о человеческом теле и его влияет. Это когнитивное единство достигается двумя способами — через разум (который Спиноза назвал «знанием второго добрый ») и через интуицию (« знание третьего своего рода»).Когда мы познаем через ощущения и воображение («Знание первого рода»), мы стараемся уловить многие идеи сразу и тем самым создают путаницу. Разум и интуиция напротив, предоставьте нам доступ только к одной идее — существенное единство, лежащее в основе нашего тела и нашего разума. Причина делает это из «того факта, что у нас общие представления и адекватные представления о свойства вещей », а интуиция исходит« из адекватное представление о формальной сущности некоторых атрибутов Бог». Чтобы понять субстанциальное единство, необходимо причина нашего тела и нашего разума состоит в том, чтобы понять их sub specie aeternitatis .

Этот эпистемологический идеал составляет ядро рационалистической мысли Спинозы. этики — и, следовательно, по одному правдоподобному мнению, суть его Этика . Монизм Спинозы предполагает, что своего рода индивиды, которых Аристотель считал первичными субстанциями, отличающиеся не своим субстанциальным единством, а своим conatus — их стремление к упорству. Таким образом, самосохранение не просто одна из возможных целей этических агентов; это как раз то что делает этих агентов личностями.Наша сущность и наши этические задача, таким образом, должна быть активной, тогда как, напротив, быть пассивной угрожает нашей настойчивости. Ум сохраняется через деятельность и угрожает пассивность. Поэтому в наших личных интересах преследовать адекватные идеи через знание второго и третьего виды. Чем больше мы объединяем наши умы с Богом через адекватные знания вещей в форме вечности, тем меньше мы подвержены влиянию внешними вещами и, следовательно, нашими собственными страстями, которые являются не чем иным, как наша пассивность перед лицом внешних по отношению к нам сил.Адекватные знания Бога дает нам невозмутимость и спокойствие и буквально обеспечивает нашу упорство. Таким образом, этическая добродетель в своей основе гносеологическая. За Спиноза, самый рационалист из обсуждаемых здесь фигур, хорошая жизнь это совершенно рациональная жизнь.

5. Лейбниц и Конвей

Как мы видели, рационалистическая эпистемология основана на метафизическая приверженность содержанию. Понятие субстанции разрешено рационалистов сводят всю сложность и множественность к лежащей в основе простоты и единства, в отличие от эмпириков, которые в своих скептицизм по поводу субстанции, были склонны рассматривать реальность как принципиально множественное и сложное.Метафизика Спинозы отметила кульминация этого рационалистического импульса. В Лейбнице последний великий континентальный рационалист, мы видим его последнее движение. Лейбниц, как и другие рационалисты до него, считал банальные вещи явления, которые в конечном итоге сводятся к совершенно простым вещества. Однако для Лейбница существует бесконечное количество этих простые вещества, каждая из которых изолирована причинно и перцептивно от всех остальных. Лейбниц рассуждал, что это лучший из всех возможных миров, потому что он уравновешивает максимально возможную сложность с максимально возможным порядком.Таким образом, не отдавая предпочтение ни единству, ни множественность, ни простота, ни сложность, и в поразительной баланс, который он делал на чисто рациональных принципах, Лейбниц продемонстрировал более сложный, всеобъемлющий и, в конечном итоге, более зрелый рационализм, чем у его предшественников.

Для Лейбница на самом фундаментальном уровне реальность характеризуется простыми субстанциями или «монадами» — термин, который Лейбниц получено от Фрэнсиса Меркьюри ван Гельмона и Анны Конвей в 1696 году. (Торговец, 1979).Лейбниц утверждал, что поскольку существуют композиты, должны быть простыми веществами, которые вместе составляют эти композиты. Будучи простыми, монады не имеют ни частей, ни расширения, ни формы, ни делимости. Лейбниц видел в них «настоящие атомы». природы». Таким образом, Лейбниц сохранял твердую приверженность сущности, он сопротивлялся синехистическому импульсу рационализма, который отдавал предпочтение метафизической и методологической позиции непрерывность вселенной, восстанавливая субстанцию Аристотелевская роль как индивидуатора.Однако, в то время как для Аристотеля, Буцефал — собственное вещество, Лейбниц рассматривал Буцефала не как сущность, но как он сам представляет собой набор простых вещества. Лейбниц согласился с характеристикой Аристотеля субстанция как грамматический субъект сказуемого, а не сама предсказуемо чего-либо еще. Однако он жаловался, что этот аккаунт не идет достаточно далеко. Для Лейбница сущность субстанции заключается не в в том, что это предмет предикации, но на самом деле что каждый возможный предикат может быть утвержден или отвергнут.В этом Кстати, каждая отдельная субстанция имеет законченную концепцию, концепцию настолько полными (то есть настолько детерминированными), что каждый факт, касающийся вещество, и о его положении во Вселенной — прошлом, настоящем или будущее — следует из него аналитически.

Утверждение Лейбница о том, что каждая отдельная субстанция имеет целостная концепция влекла за собой то, что, в отличие от Спинозы, он считал картезианским мыслящая субстанция, а не декартово расширенная субстанция как парадигма субстанции. Расширенная субстанция Декарта (например, Спинозистская субстанция), по мнению Лейбница, не субстанция вообще, поскольку он не допускает принципа индивидуации.Лейбниц утверждал, что, в то время как реальная субстанция имеет законченное понятие, Декартово понятие расширенной субстанции — это абстракция, к которой пришло через неполное понятие. Материи самой по себе недостаточно, чтобы форма или составить субстанцию. Для Лейбница тело никогда не могло быть кандидат в вещества, так как тела подвержены изменениям и безгранично делимы. Таким образом, мы никогда не сможем достичь совокупности о чем можно сказать: «Вот действительно сущность». Более того, в то время как декартово расширенное вещество полностью инертно, Лейбниц настаивал на том, что активность — это отличительная черта вещества.Что-либо что действует — это субстанция; каждое вещество постоянно и действует бесперебойно. Для Лейбница эта позиция следует из Божье совершенство. Бог задумал вселенную так Совершенно верно, что только он должен был привести его в движение. Истинный вещества (то есть entia per se ) активны и самоуправство. По мнению Лейбница, Богу не хватало бы достоинства был ли он единственной причиной во Вселенной — то есть, если окказионализм или интервенционизм были необходимы. Совершенное планирование Бога избегает необходимости (постоянной или непрерывной) чрезвычайной сборище.Таким образом, совершенство Бога влечет за собой, что все вещества активны; пассивное расширение — это только материя, а не субстанция.

Активность, или аппетит , которую Лейбниц считает характеристика монад тесно связана с его Принципом Достаточная причина. Для Лейбница монада заключает в себе всю ее историю. потому что каждое монадическое состояние (кроме этих состояний — творение парадигматический из них — это результат божественной причинности) имеет свою достаточную причину в предыдущем состоянии.В свою очередь, настоящее состояние — достаточная причина всех последующих состояний. Несмотря на это акцент на врожденной активности субстанции, Лейбниц, как и Спиноза, отвергает возможность трансцендентной причинной связи между веществами. Монады «лишены окон», они не допускают и не испускают причинно-следственные связи. оказать влияние. Более того, будучи лишенными окон, монады больше не могут получать восприятий из мира, чем они могут любой другой внешней причинности. Скорее, восприятие монады встроено в создание. От предустановленная гармония, эти восприятия идеально совпадают с бесконечные монадические состояния вселенной.Это влечет за собой то, что пока на монадическом уровне нет подлинной трансевтной причинности, своего рода псевдокаузаций является результатом гармоничного восприятия монад друг друга, поскольку их аппетиты передают их через последовательные изменения. Таким образом, для Лейбница причинно-следственные связи сводятся к логические отношения в том, что каждое изменение в веществе следует из его концепция.

Хотя мнение Лейбница о том, что каждое вещество имеет законченную концепцию усиливает центральную роль разума в своей эпистемологии, тем самым кажется, что оно подрывает человеческую и даже божественную волю и тем самым скользить к спинозизму.Если все факты о Юлии Цезаре, да и вообще, любой другой факт о Вселенной рационально выводится из Полная концепция римского диктатора, то может показаться, что только возможен один курс для вселенной. Однако это не шаг что Лейбниц был готов принять. Если бы не было различия между случайных и необходимых истин, утверждал Лейбниц, фатализм был бы правда, и человеческая свобода воли была бы невозможна. Лейбниц стремился предотвратить этот результат, проведя различие между гипотетическим и абсолютная необходимость.Он утверждал, что абсолютная необходимость регулируется принцип противоречия. Что-то абсолютно необходимо, если его отрицание логически невозможно. С другой стороны, гипотетическая необходимость. рукой, описывает положение дел, что необходимо отл. hypothesi — то есть на всякий случай конкретный антецедент держится, но не является логически необходимым. По мнению Лейбница, тот факт, что Цезарь перешел Рубикон, только гипотетически необходимый; это обязательно следует из существования индивидуального субстанция, которая есть Цезарь, но ее отрицание не логично невозможно.Согласно Лейбницу, Бог при сотворении задумал бесконечное множество возможных миров. Множество случайных фактов каждого из этих миров необходимы только гипотетически. То есть они бы будет необходимо только в том случае, если Бог создал этот мир. Поскольку настоящий мир — это тот мир, который Бог решил создать, все случайные факты этого мира несомненны. Однако они тем не менее, случайный, поскольку их отрицание не подразумевает абсурда. Тот нет никакой логической невозможности помешать Цезарю решить не переходить Рубикон.В этом смысле его воля — и, действительно, человеческая воля вообще — бесплатна. Аргумент Лейбница в пользу гипотетическая необходимость имеет очевидный антецедент у Декарта. учение о тварной истине. Однако, в отличие от Декарта, Лейбниц ограничивал охват доктрины случайными истинами. Тем не менее он надеялся чтобы избежать спинозистской необходимости. Удалось ли ему это является предметом дискуссий в литературе.

Поскольку он характеризует вселенную как состоящую из множества индивидуальных существований, ни одно из которых не имеет реальной причинной эффективность по сравнению с любыми другими, позиция Лейбница показывает значительную сходство с эмпиризмом Юма.Однако, в то время как Хьюм сделал вывод исходя из важности опыта, Лейбниц вместо этого взял онтология, чтобы исключить случайное знание. Таким образом он остался на метафизических основаниях привержен доктрине врожденных идей. В его отказ от трансцендентной причинности между веществами, Лейбниц отвергли представление о том, что мы можем узнать новое о мире в чувство обретения новых идей, которых еще нет в нашем души. По мнению Лейбница, временное совпадение определенное явление с «изучением» явление было предопределено при творении точно так же, как все монадические государства были.Лейбниц признал, что это идиоматически Приемлемо говорить о приобретении знания через органы чувств. Тем не мение, он считал все сенсорные отчеты сводимыми и объяснимыми как: описания логических отношений. Теория познания Лейбница таким образом низводит аристотелевскую идею о человеке как чистый лист. кто учится через вводный курс к простому фасаду Парлер . Напротив, он решительно поддерживал доктрину Платона. воспоминания в той мере, в какой оно помещает все знания в идеи уже проживающий в душе.Обмен Сократа с Мальчик-раб Мено, утверждал Лейбниц, показывает, что душа уже обладает идеями, от которых зависят истины о вселенной, и нужно только напомнить о них.

По мнению Лейбница, в них встроены вещества. восприятие всей вселенной. Он утверждал, что каждое вещество — это зеркало всей вселенной в той степени, в которой все, что имеет когда-либо происходило или существовало, или когда-либо случится или будет, включены в его полная концепция. Восприятие всех субстанций, он сохранены, таким образом напоминают бесконечное восприятие Бога в их неограниченный объем.Именно в отношении ясности и четкости восприятие сотворенной субстанции не соответствует Божьему. За Лейбниц, лучший из возможных миров — это тот мир, который уравновешивает максимально возможная сложность при максимально возможном порядке. В существующий мир удовлетворяет это за счет бесконечного разнообразия точки зрения монад. По принципу порядка каждый монада отражает тот же мир, что и другие монады. Однако по принцип сложности, монады отражают мир из бесконечное количество уникальных перспектив.Это бесконечное разнообразие в перспективы влечет за собой то, что каждая монада отражает все другие с помощью разной степени четкости и отчетливости. Таким образом, вселенная изобилует бесконечным количеством различных представлений Божьи дела. Среди них только восприятие Бога универсально ясный и отчетливый. В то время как требование сложности для лучший из всех возможных миров в принципе исключает возможность людей достичь знания Вселенная sub specie aeternitatis , Лейбниц сделал специальный исключение для человеческих душ.По мнению Лейбница, все монады имеют восприятие низкого уровня, которое мы испытываем, когда находимся в ступор. Однако души живых существ, помимо этого, имеют чувства и воспоминания. Человеческие души помимо этого через божественное выборы, сила разума. Это причина, которая позволяет нам понять Вселенную как систему, используя модели и идеализации, и тем самым постичь вечные истины. Этим способом, утверждал Лейбниц, человеческие умы — это не только зеркала вселенной сотворил вещи, но на самом деле отражает самого Бога.

Лейбниц придерживается мнения, что, учитывая совершенство Бога, все, что создает Бог, также должно быть совершенным — вот почему сотворенный мир — лучший мир из возможных. Это означает, что большая часть его сочинений теодикийские по духу. Лейбниц разделяет этот дух со своей близкой современницей Энн Конвей. Система Конвея мотивировано ее желанием отвергнуть картезианский дуализм, спинозизм и Гоббсовский материализм. По ее мнению, любое стремление к существованию материальная субстанция — это приверженность существованию «мертвых» масса ».Любая такая точка зрения глубоко ошибочна. Ибо она считает, что природа пронизана «жизненным принципом движение », в котором есть жизнь и восприятие, качества, подходящие любому творение Бога (глава IX, раздел 2). Таким образом, Конвей отвергает Дуализм Декарта, тем не менее, отмечая, что, поскольку он принимает нематериальность Бога, он, по крайней мере, лучше Гоббса, кто считает, что Бог материален. Наконец, она замечает, что ее несогласие со Спинозой связано с его монизмом, который стирает всякую различие между Богом и творениями (Глава IX, раздел 3).

Чтобы избежать проблемы, которую она отождествляет с Декартом и Гоббсом, Конвей утверждает монизм: все существа состоят из одного вида субстанция — духовная. Чтобы избежать проблемы, с которой она ассоциируется Спиноза, Конвей утверждает, что пока только одна (духовная) субстанция существует, Вселенная разделена на три «вида», которые различаются по своей сущности: твари, Христос и Бог. Этот трехсторонний разделение основано на изменчивости член (ы) вида: существенная особенность существ состоит в том, что они могут меняться к лучшему и к худшему, главное Особенность Христа в том, что он может измениться только к лучшему, и Суть Бога в том, что Он неизменен (глава VI, раздел 4).Постулируя эти три «вида» одного сущности, Конвей способен утверждать отделение Бога от творения, а также метафизически и морально посредническую роль для Христос. Эта посредническая роль Христа имеет центральное значение для Теодицея Конвея. По ее мнению, принимая эту трехстороннюю разделение видов «внесет большой вклад в размножение истинной веры и христианской религии среди евреев и турок и другие неверные нации »(глава VI, раздел 5). Это потому что как только мы оценим доводы в пользу посредника между существа и Бог, и мы принимаем это рассуждение, мы верим во Христа называем мы посредника этим именем или нет.Таким образом, Конвей может ответить на особенно трудный вызов любому христианину мыслитель: как христианство может быть универсальной религией, в которой спасение зависит от познания Христа, когда так много земных население не знает Христа? В своей системе она может утверждать, что многие люди могут знать Христа как посредника, не зная Его по имени или даже ролью в христианской религии.

В то время как рост британского эмпиризма и критики Канта философия положила конец континентальному рационализму как движению, элегантные видения Лейбница и Конвея — достойная хвалебная песнь движения и, действительно, к силе человеческого разума.

6. За пределами континентального рационализма: другие голоса

С начала ХХ века «континентальный рационализм »был выгодно сопоставлен с« британским эмпиризм». Сопоставление включает представление о том, что рационалистические взгляды, популярные на «континенте» были современниками эмпирических взглядов, господствовавших в философские беседы в Британии.

Хотя разграничение рационализма и эмпиризма может быть полезно как толковательный и педагогический инструмент, следует иметь в виду что это конструкция в ретроспективе.Различие между Empirici и Dogmatici восходит к древним От римской медицины до философии Бэкона (как Роджера, так и Фрэнсиса) наука. В то время как Кант и его ранние комментаторы импортировали различие в философии, терминология «Рационализм» и «эмпиризм», а ассоциации этих терминов, соответственно, с континентом и Великобритания возникла в конце девятнадцатого века (Аарон Уилсон, 16–20).

В последние годы ученые проблематизируют как общие рационалистическое / эмпирическое различие и «континентальный рационализм »/« британский эмпиризм ».Как Нортон показал, что «британец» в «британском» Эмпиризм »можно поставить под сомнение, если мы обратим внимание на важную роль, которую сыграл французский философ Пьер Гассенди в распространение эмпирического мышления в тот период (Norton 1981). Действительно, британские философы в соответствующий исторический период были гораздо меньше оторваны от континента, чем они сегодня. Философские пересечения из Британии были частыми и плодотворно. В частности, Локк, Беркли и Хьюм пересекли границу. Канал.Кроме того, Леб (1981) с некоторой вероятностью утверждает, что Разделение рационалистов и эмпириков игнорирует сильные рационалистические течения в Мысли Локка и Беркли. Все чаще ученые период раннего Нового времени (опять же, вспомним критику Голдстоуна раннего модерна как периодизация) смотрят за гранью различия между рационалистами и эмпириками, чтобы более точно запечатлеть пересечения и расхождения, присутствующие в созвездии идей в период.

Действительно, проблематизация различия между континентальным рационализмом и британский эмпиризм предлагает преимущества, выходящие за рамки возможности больший толковательный нюанс и точность.В предыдущих разделах этой записи мы обеспокоили ассоциацию рационализма с Континент, учитывая британских философов Маргарет Кавендиш и Энн Конвей вместе с Мальбраншем и Лейбницем, а также Гана философ Антон Амо рядом с Декартом. Акцент на семнадцатый и рационалисты восемнадцатого века в широком понимании, в отличие от континентальный рационалистов в частности, делает возможным включение в разговор других фигур, особенно женщин и неевропейцы, которые не жили на континенте, но отмечают узлы влияния и значения в рационалистической мысли.Таким образом, дополнительная сильная мотивация поставить под сомнение различие: в попытке включить другие голоса в этот период.

Прежде чем мы рассмотрим двух последних женщин-философов-рационалистов из Британия, уместно сделать небольшое отступление о том, в какой степени рационализм допускал философское участие женщин (и меньшая степень расизма других).

Это уже знакомый стереотип, что рационализм исключает женщин. Женевьев Ллойд известна своим утверждением, что у Декарта переосмысление разума как достижения и достижения достигается чистым умом, не подверженным чувственности и обществу, непреднамеренно (но значительно) исключает женщин, чьи домашние роли неизбежно включали чувственное и социальное (Ллойд 1984/1993, 40–51).Сьюзан Бордо характеризует картезианцев «Объективизм и механизм» как « рейс » из женского космоса и «женской» ориентации на мир »(Bordo 1987, 100, курсив в оригинале). Ли или не рационализм принципиально исключает женщин, ясно, что некоторые отдельные рационалисты поступают так. См., Например, Хасана Аргумент Шарпа о том, что Спиноза видит лучшее, но делает хуже в своем утверждении в Политический трактат , что женщины по своей природе неравны с мужчинами (Sharp 2012).

Против характеристики рационализма как исключающего женщин, Маргарет Атертон обращается к Мэри Эстелл и Дамарис леди Мэшем, чтобы утверждают, что на самом деле рационализм предлагал рамки, в которых женщины (и, как предполагается, представители неевропейских культур) могли бы философия. Прописывая метод рассуждений, не зависящий от определенное образование или социальное положение, утверждает Атертон (после Астелл) рационализм переосмысливает разум как принципиально возможный для всех людей — мужчины и женщины, пахаря и доктора (Атертон, 32).Эрика Харт прослеживает историю шестнадцатого и семнадцатого века. века французских «салонных женщин» и предлагает доказательства того, что Ясный французский язык Декарта без жаргона и его стремление быть понятные мирянам сделали картезианство привлекательным для женщин которые регулярно участвовали в философских салонах. Далее, Харт реконструирует мысли известных салонных женщин, чтобы показать, что они расширяют картезианство новыми способами (Harth 1991). Однако она отмечает, что большая часть того, что доходит до нас от французского картезианства День зародился в мужской академии, а не в салонах.

Каким бы ни было оставшееся наследие картезианских женщин во Франции, Астелл остается важным толкователем и сторонником теории Декарта эпистемологический метод, метод, который она явно одобряет как основу для поддержки образования и философского исследования женщин. В ее двух частях 1694 и 1697 Серьезное предложение дамам: Где предлагается метод улучшения их Minds , Астелл утверждает, что медитация (в смысле Декарта этого термина) распространяется на всех, кто обращается к нему с преданность.Она признает, что те (например, женщины или рабочие) чьи обстоятельства не позволяют им размышлять об истине, может сначала нахожу такое созерцание бесплодным. Однако она предлагает чтение, беседа и серьезная медитация как лекарства от этого ситуация. Астелл отвергает мнение, что некоторые люди воплощение делают их больше подходящими для практических, чем интеллектуальных преследования, она признает, что духи животных некоторых рассуждающих может склонить их к непостоянству мыслей; поэтому она советует рассуждающих, чтобы отвлечься от своих тел и материальных Мир.Алиса Совал выделяет в Астелле трех центральных рационалистов. темы: «сосредоточение разума над телом; теория врожденные идеи как источник знания; и методология, которая ведет новичок от заблуждения к ясности »(Sowaal). Болстеры Astell ее картезианским методом с теологическим аргументом, что Бог не создавать естественно дефектных разумных существ, и, следовательно, все человеческие существа способны к рациональному мышлению. Если женщины сначала не могут хорошо рассуждать, это результат их обстоятельств, а не их природа, — утверждает она.Таким образом, Астель опирается на Декарта и предвкушает Уоллстонкрафт.

Ослабление критериев включения в «рационалист» лагерь также предлагает нам правильно определить рационализм Шотландский философ Мэри Шеперд. Шепард был резким критиком Одобрение Юмом причинной системы, которую мы могли бы назвать «Мальбранш без Бога». Шеперд высказала возражения теории Юма на основе ее приверженности превосходство разума над знанием и, в частности, знание истины причинно-следственной связи.Здесь мы видим, что у нее есть хотя бы один характерная для тех, кого обычно приписывают рационалистам, возвышение разума над чувствами в приобретении знаний. В Эссе о связи причины и следствия (1824 г.), Шепард пытается разрушить каузальную теорию константы Юма. соединение, утверждая, что мы действительно можем иметь интуитивное знание что все, что существует, требует причины. Более того, по ее мнению, это разум, а не «обычай» или «привычка», то есть наш главный ориентир в понимании нашей повседневной жизни (27–28).Критика Шепердом Юма важна сама по себе как ценный вклад в философский разговор ее возраста. Это также, однако, отражает то, как рационалист перспектива была озвучена в первой четверти 19 век. Таким образом, он знаменует собой момент в истории рационализма. Вводя Шеперд в разговор со своими товарищами-рационалистами через время служит только для того, чтобы углубить и расширить наше понимание этой линии мышления.

Таким образом, в то время как понятие континентального рационализма может быть полезная эвристика, особенно для преподавания и обучения, она не должна быть строгим критерием.Менее ограничительная концепция рационализма не только поддерживает более исторически точное и детальное понимание философских движений того периода; он также оказывает рационалистический канон более разнообразен. Как историки философии все больше работают над развитием более инклюзивных канонов, таких переосмысление — все к лучшему.

Фил 251 вопрос по эпистемологии

Фил 251 вопрос по эпистемологии ФИЛ 251: Введение. to Philosophy (Daniel) Контрольные вопросы:
Эпистемология (Теория познания)

Ответы даны в конце.

Верно / Ложно (Верно = A; Ложно = B)

1. Эпистемология — это исследование происхождения, структуры и степени реальность.

2. Эмпиризм — это исследование природы, степени, происхождения и обоснования знаний.

3. Эмпиризм не является законным «эпистемологическим» подходом, потому что на самом деле это не касается изучения природы, источников и пределов знаний.

4. Когда я говорю, что знаю что-то, мне не всегда нужно верить в то, что Я утверждаю, что знаю.

5. Хотя могут быть известны только истинные суждения, можно верить утверждению, которое ложно.

6. Согласно Платону, вечные Формы или Идеи являются универсальными. характеристики, по которым вещи являются тем, чем они являются, и известны как то, что они есть.

7. Согласно Платону, наши знания о вещах в чувственном мир основан не на чувственном опыте, а на нашем априорном восприятии Форм.

8. В «Аллегории пещеры» Платона фигуры, отбрасывающие тени на задней стене пещеры следует понимать Формы с точки зрения того, что можно понять за пределами Пещеры.

9. Согласно Платону, форма блага является первопричиной или обоснование каждой значимой или понятной вещи.

10. Поскольку рационализм не полагается на чувственный опыт для знания, неуместно говорить о «рационалистической гносеологии».

11. Поскольку рационализм не полагается на чувственный опыт, он не может объясните, как мы что-то знаем.

12. Для Платона все знания (в отличие от мнений) являются врожденными, поскольку поскольку он основан на рассуждениях, которые не могли быть получены с помощью смысла опыт.

13. Согласно Платону, понять вещь означает иметь возможность зачать вещь с точки зрения концепции или логотипов, с помощью которых она понятна.

14. Согласно Декарту, мы не можем сказать, что знаем что-то о мир, основанный на чувственном опыте, потому что наши чувства могут обмануть нас или может просто мечтать.

15. Априорное утверждение — это утверждение, истинность / ложность которого известна. без обращения к опыту.

16. Смысл обращения Декарта к «злому гению» состоит в том, чтобы сомневается в его знании апостериорных предложений.

17. Смысл обращения Декарта к «злому гению» состоит в том, чтобы сомнения в знании априорных утверждений.

18. Декарт использует методическое сомнение, чтобы показать, что по крайней мере одно, что можно знать с абсолютной уверенностью, а именно то, что он существует.

19. Посредством своего «методического сомнения» Декарт может показать, что есть одна вещь, которую мы можем знать с абсолютной уверенностью, а именно, что мы не может ничего знать с уверенностью.

20.Дуалисты (например, Декарт) утверждают, что люди состоят из нематериальных тел и материальных душ или умов.

21. Для существования «я», утверждает Декарт, должно быть бесконечное существо (Бог) как фон, который делает возможным cogito познание себя как конечного существования.

22. Чтобы узнать, что он существует, Декарт сначала должен доказать, что его телесным чувствам можно доверять, когда они открывают ему, что он ведет себя мысленно.

23.Методическое сомнение, с помощью которого Декарт надеется достичь определенности и основание для притязаний на знание для него является как реальным, так и разумным сомнения в существовании вещей.

24. «Методическое сомнение» Декарта призвано вызвать сомнения относительно иллюзий, сны, а иногда и чувственные переживания — но не об убеждениях, касающихся «я», «Бог» или собственное тело.

25. Согласно Декарту, поскольку чувственный опыт иногда обманчив, он не может быть окончательной и несомненной (несомненной) основой знания.

26. Декарт на своем восковом примере хочет показать, как наши идеи субстанции и идентичности не основаны на чувственном опыте.

27. Философский скептицизм утверждает, что ничего не существует.

28. Эпистемология не считает скептицизм законной теорией. потому что скептицизм утверждает, что мы никогда не сможем полностью оправдаться в наши убеждения.

29. Солипсист — это тот, кто сомневается в существовании чего-либо другого, кроме чем его или ее собственный разум.

30.Согласно Декарту, ни один благочестивый Бог никогда не позволит нам ошибаться в том, что мы заявляем о том, что знаем о мире, используя наши органы чувств.

31. Согласно Декарту критерии или принципы определения истинность утверждения — ясность и ясность.

32. Предполагая, что познание возможно только с помощью рассуждений, рационалисты пришли к выводу, что единственное, что мы знаем о существовании, — это наш разум и их идеи.

33. Априорное утверждение — это утверждение, истинность / ложность которого известна без нужно обращаться к опыту.

34. Апостериорное утверждение — это утверждение, истинность / ложность которого известна без нужно обращаться к опыту.

35. Хотя апостериорные утверждения иногда могут быть универсальными, они никогда не нужны (т. е. всегда случайны).

36. Вместо психологических критериев Декарта для определения истины. и уверенности, Лейбниц заменяет логические критерии (например, люди верят, что утверждение истинно).

37. Потому что сторонники экстрасенсов претензии не ограничивают. знания к данным, предоставляемым пятью чувствами, они считаются рационалистами, полагаясь только на разум для получения знаний.

38. Сказать, что Локк является репрезентативным реалистом, означает, что он верит что по крайней мере некоторые из наших идей на самом деле представляют вещи за пределами разум.

39. В репрезентативной теории восприятия Локка внешние объекты в мире заставляют нас иметь идеи, из которых мы делаем вывод о существовании вещи.

40. Согласно Локку, идеи ощущения и отражения являются врожденными. потому что они основаны на первичных, а не вторичных качествах.

41.Ссылаясь на ум как на tabula rasa, Локк подчеркивает эмпирическая позиция, согласно которой до переживания ум пуст или пуст.

42. В каузальной теории восприятия Локка внешние объекты в мир заставляет нас иметь идеи, из которых мы делаем вывод о существовании вещей.

43. Согласно Локку, мы знаем об абстрактных общих идеях, таких как человечество. или голубизна, потому что в мире есть такие общие вещи, которые такие идеи соответствуют.

44. Первичные качества для Локка — это характеристики вещей (например,г., быть твердым, занимать пространство, находиться в движении или в состоянии покоя), которые напоминают наши представления об этих характеристиках.

45. Чтобы различать первичные и вторичные качества, Локк предполагает что мы можем сравнивать те характеристики вещей, которые существуют в объектах сами с характеристиками, которые существуют только в нашем сознании.

46. Согласно Беркли, потому что мы никогда не узнаем ничего за пределами нашего собственного разума, мы должны сделать вывод, что не существует такой вещи, как настоящая Мир.

47. Согласно Беркли, потому что мы никогда не узнаем ничего за пределами Мы считаем, что единственная оправданная философская позиция — это солипсизм.

48. Для Беркли «Быть - значит восприниматься или воспринимать» означает, что единственные вещи, которые реальны, — это идеи и умы, у которых есть эти идеи.

49. Беркли признает, что его заявление «быть — значит быть воспринято». он должен добавить «или воспринимать», чтобы допустить существование умов (которые не воспринимаются).

50. Согласно Беркли, поскольку только разум может воспринимать идеи, а идеи не являются реальными вещами, тогда на самом деле существуют только умы.

51. Согласно Юму, поскольку наши идеи являются копиями чувственных впечатлений, мы не можем формировать идеи ни о чем (даже о воображаемых существах) без рисования в конечном итоге на чувственном опыте.

52. «Все люди ясно мыслят» — это пример тавтологии.

53. Для Юма причинно-следственные связи должным образом описываются с помощью апостериорного заявления.

54. Дэвид Хьюм утверждает, что, поскольку вещи не более чем кластеры идей, нет смысла говорить о внешнем мир, который вызывает наши идеи.

55. Математические утверждения (например, 7 + 5 = 12) известны априори, потому что их правда или ложь можно узнать, не обращаясь к чувственному опыту.

56. Согласно Канту, все синтетические априорные суждения ложны.

57. Можно верить во что-то ложное и при этом продолжать рационально (т.е., по уважительным причинам).

58. Согласно типично мужскому мышлению, правильный образ философствовать — значит защищать свои убеждения от убеждений других, показывая насколько другие верования ошибочны или противоречивы.

59. Поскольку феминистская философия соперничает, противостоит и критикует мужские формы рассуждений, он утверждает, что это правильный способ мышления, не просто стратегия оценки альтернативных способов мышления.

60. Утверждение верно, согласно теории когерентности правда, если это согласуется с фактами в мире, которые независимы наших убеждений.

61. Поскольку они различаются по поводу того, что означает утверждение, правда, теоретик когерентности и прагматик также расходятся во мнениях о том, утверждения верны, а которые ложны.

62. Согласно прагматизму Джеймса, утверждение истинно, если, когда претворяется в жизнь, он оправдывает наши ожидания.

63. По словам Фрэнсиса Бэкона, задача науки — открыть скрытые причины или «формы» явлений, чтобы иметь возможность манипулировать вещи для удовлетворения человеческих потребностей.

64. Говоря, что научные наблюдения должны соответствовать собственные законы, Кант указывает, как эксперименты действительно управляются испытаниями и не случайные или равнодушные наблюдения.

65. Согласно критерию опровержимости науки Поппера теории доказанная ложность, в первую очередь, не должна была быть научной.

66. По мнению Куна, научный прогресс возможен только потому, что существует растущая база теоретически нейтральных данных.

67.По мнению Куна, правильность научной теории в конечном итоге определяется тем, описывает ли он природу, независимо от того, принято научным сообществом.

Множественный выбор

68. Какой из следующих НЕ ЯВЛЯЕТСЯ необходимой характеристикой? за то, что сказал, что Мэри знает, что сегодня понедельник?
(а) На самом деле, должно быть так, что сегодня понедельник.
(b) Мэри должна быть в состоянии объяснить причину или оправдание думая, что сегодня понедельник.
(c) Мэри не могла обмануть мысль, что сегодня любой день кроме понедельника.
(d) Мария должна верить, что сегодня понедельник.

69. Сказать, что вы знаете, что на других планетах есть жизнь, обязательно. подразумевает, что вы верите, что на других планетах есть жизнь, что у вас есть причины, чтобы поддержать вашу веру, и что:
(a) жизнь на других планетах, возможно, сильно отличается от того, что Мы привыкли к.
(b) вы можете доверять своим чувствам, когда видите внеземное формы жизни.
(c) вы лично испытали жизнь на других планетах.
(d) действительно есть жизнь на других планетах.

70. Чтобы я знал, что птицы летают, должно быть верно, что птицы летают, потому что:
(а) если бы птицы не летали, я бы знал то, что неправда; короче, я бы ничего не знал: я не знал бы.
(b) всякий раз, когда я утверждаю, что знаю что-то, я должен полагаться на то, что Меня учили.
(c) если правда, что птицы летают (как это, собственно, и есть), то Я не могу ошибаться, думая иначе.
(d) если я не видел летающих птиц, я не поверю другим, когда мне говорят, что птицы действительно летают.

71. Согласно Декарту, иллюзии и сны часто кажутся реальными. как обычный чувственный опыт, но они, очевидно, не могут дать нам любая уверенность в мире. Потому что чувственный опыт тоже часто ошибочно, он тоже не может обеспечить надежную основу для знания. В такой ситуации, заключает он, самое ответственное, что Истинный искатель истины может систематически сомневаться, т. е. сомнения по поводу:
(а) те вещи, в которых у нас есть серьезные основания сомневаться.
(b) только те вещи, в которых у нас нет оснований сомневаться.
(c) условные, но не обязательные истины.
(d) все, даже если такое сомнение кажется необоснованным.

72. Обращение Декарта к приему злого гения, чтобы удостовериться что мы не принимаем некритически априорные предложения без предварительного учитывая небольшую вероятность того, что мы можем ошибаться насчет них. Почему?
(a) В отличие от апостериорных предложений, истинность которых зависит от или ложность на опыте, априорные утверждения известны как истинные или ложные до опыта.
(b) Априорные предложения необходимы и универсальны, тогда как апостериорные предложения — нет.
(c) Если есть хоть малейшая вероятность, что мы можем оказаться в ошибка об основании наших знаний, то все, что основано на этом фундамент под вопросом.
(d) Злой гений — это способ Декарта гарантировать, что он не забывайте, что весь его проект методического сомнения сам по себе предшествует любому переживания (а значит, априори).

73. Как результат его методических сомнений, предложение «Я думаю, следовательно, я «дает Декарту именно то, что он как рационалист необходимо разработать эпистемологию, а именно:
(a) критерий или правило, с помощью которого можно отличить a priori от апостериорные предложения.
(b) бесспорный, определенный принцип, на котором заземляются все другие претензии на знание.
(c) способ отличить эмпирические принципы от рационалистических. принципы познания.
(d) основание для апостериорного доказательства существования Бог.

74. Декарт утверждает, что cogito является необходимой основой для все последующие знания в этом отношении:
(а) обеспечивает неоспоримый принцип, на основании которого все другие утверждения знания могут быть основаны.
(b) — это первый шаг в методе сомнения Декарта.
(c) на самом деле не известно, что это правда, но скорее то, что все верят.
(d) можно сомневаться так же сильно, как и все, что мы можем утверждать знать.

75. Согласно «эпистемологическому повороту», воплощенному Декартом. В философии эпистемология превалирует над метафизикой. В других словами, в философии Декарта:
(а) то, что реально, важнее того, что воображается.
(b) прежде чем мы сможем узнать, что существует, мы должны знать, что мы можем знать и что означает знание.
(c) знание того, что что-то является правдой, приходит после веры во что-то быть правдой.
(d) ничто не существует без того, чтобы оно было сначала известно людям существовать.

76. Чтобы точно знать что-нибудь о мире или о есть ли у него вообще тело, Декарт сначала должен доказать, что Бог существует, так как:
(а) как самое главное в мире, Бог — первый вещь, существование которой должно быть доказано.
(б) если существование Бога сомнительно, то сомнительно и существование Декарта; поэтому он должен доказать, что Бог существует.
(c) если существует всемогущий и всемогущий Бог, Он не допустит мы ошибаемся, когда у нас есть ясные и отчетливые представления о мире.
(d) без Бога нет разумной надежды на загробную жизнь а значит, нет причин действовать морально.

77. Пример Декарта с воском показывает, как мы можем узнать, что именно (например, воск) это:
(a) в чисто математических терминах, не полагаясь на то, что наши чувства говорят нам об этом.
(b) только после того, как он превратился во что-то, что изначально не является.
(c) в терминах, о которых не мог знать даже злой гений обманули нас.
(d) без необходимости соотносить научную истину с религиозными убеждениями.

78. Пример Декарта с воском призван показать, что воск такой же вещество до и после его плавления, и это наблюдение указывает как:
(a) наши чувства отображают физические характеристики воска в чисто бессмысленными способами.
(b) наши знания о чувственных объектах основаны на какой причине (не смысл) идентифицируется как воск.
(c) без чувственного опыта, мы бы не узнали, воск до и после плавления одинаковый.
(d) знание того, что что-то из воска, — то же самое, что и разумное испытываешь что-то вроде воска.

79. Декарт сказал бы, что эмпирики путают критерии истины. с источниками знания, когда они утверждают, что чувственный опыт должен быть средством для определения того, является ли утверждение истинным или ложным. Декарт отвергает такой образ мышления, потому что (как он отмечает):
(a) любое чувственное переживание само по себе может быть ошибочным, поэтому ощущение нельзя использовать для суждения об истине.
(b) критерии для определения истинности утверждения: основанный на чувственном опыте.
(c) то, что мы знаем (то есть, о чем мы знаем), дается нам по разуму; чувственный опыт дает нам оправдание утверждая, что мы знаем.
(d) хотя нельзя доверять ощущениям как источнику знаний, это все, что нам нужно знать.

80. Платона и Декарта часто называют рационалистами. потому что они обычно согласны с рядом убеждений, которые их различают от эмпириков.Кто из перечисленного НЕ ЯВЛЯЕТСЯ типичным рационалистом? требовать?
(a) Нельзя доверять чувственному опыту как источнику знаний.
(b) В основе изменений лежит постоянный и понятный порядок. в мире, который мы переживаем.
(c) Знание основано, в конечном счете, на врожденных идеях и априори. принципы.
(d) Хотя чувственный опыт иногда обманчив, он необходим. для истинного знания.

81. Лейбниц утверждает, что некоторые утверждения (то, что он называет «истиной причина «) может быть известно как истинное или ложное без обращения к здравому смыслу опыт.Знания о них основаны на двух законах или принципах:
(а) закон божественного объяснения и принцип достаточного причина.
(b) принцип достаточной причины и принцип гармония.
(c) принцип сомнения и закон методического сомнения.
(d) закон противоречия и закон исключенного третьего.

82. Что из следующего является условным предложением?
(a) Что-то не может существовать и не существовать одновременно в такое же уважение.
(b) Целое всегда больше, чем любая из его частей.
(c) Если A = B и B = C, то A = C.
(d) Все культуры принципиально согласны с тем, что правда, а что ложь.

83. Что из следующего является априорным утверждением?
(a) Все материальные объекты расширяются (т. Е. Занимают космос).
(b) Некоторые материальные объекты тяжелее других.
(c) Все физические объекты время от времени видят некоторые человек.
(d) Некоторые материальные объекты являются живыми существами.

84. По мнению критиков фундаменталистской эпистемологии (например, Ричарда Рорти), свидетельства чьей-либо веры могут быть убедительными, но не обязательно убедительные или основанные на каком-то несомненном (несомненном) принципе, таком как Cogito Декарта. То есть иногда правомерно сказать, что мы что-то «знаем» даже тогда, когда:
(а) мы этому не верим.
(b) то, что мы знаем, не основано на каких-либо доказательствах.
(c) все свидетельства противоречат нашему мнению.
(d) мы все еще можем ошибаться.

85. Эмпирики утверждают, что если притязания на знание ограничиваются вещами мы знаем с логической уверенностью, мы никогда ничего не узнаем о существующих в мире вещах, потому что:
(a) фактическое существование вещей в мире известно только через опыт, а не разум.
(b) просто размышляя или рассуждая, мы можем знать конкретно какие вещи существуют и как.
(c) нельзя знать о существовании вещей в мире, если они существовали ранее в каком-то уме.
(d) существование вещей зависит от того, были ли они созданы по какой-то предшествующей причине, Бог.

86. По мнению эмпириков, хотя вид предоставленной информации по аналитическим априорным предложениям несомненен, не очень полезен в расширении наших знаний о мире, потому что:
(a) мир — это не что иное, как то, что мы переживаем. быть.
(b) такие предложения относятся к миру, каков он есть само по себе, а не с тем, как мы воспринимаем мир.
(c) любая информация, предоставленная такими предложениями, в конечном итоге на основе чьего-то личного опыта.
(d) такие утверждения верны (или ложны) по определению и не описывать никаких фактов о мире.

87. Рационалисты (например, Декарт) и эмпирики (например, Локк и Беркли) расходятся во мнениях относительно того, что они видят в качестве основной темы, с которой эпистемология должна озабочены тем, что рационалисты:
(a) сомневаюсь, что есть что-то, что можно узнать с уверенностью; в то время как эмпирики сомневаются, что мы когда-либо можем ошибаться, когда апеллируем к чувства.
(b) подчеркивают происхождение и степень знания, а эмпирики подчеркнуть его характер и обоснованность.
(c) подчеркивает природу и обоснованность знания; эмпирики подчеркнуть его происхождение и масштабы.
(d) говорят, что рассуждение основано на чувственном опыте; эмпирики говорят, что чувственный опыт основан на рассуждении.

88. В своем нападении на врожденные идеи Локк отмечает, что некоторые мыслители утверждают, что что, возможно, у всех людей (включая детей) есть такие врожденные идеи, но просто не осознают, что знают такие истины. Именно к этому моменту Локк отвечает:
(а) нет смысла говорить, что мы знаем то, что делаем не знаю.
(b) даже дети знают то, что знают, только на собственном опыте.
(c) даже если бы все люди соглашались относительно веры, это не обязательно сделайте это врожденным.
(d) поскольку мы должны ограничить свое согласие доказательствами, мы должны верят в врожденные идеи только постольку, поскольку у нас есть доказательства в их пользу.

89. Называя ум «tabula rasa», Локк хочет подчеркнуть, что все знания, даже знание математических истин, основаны исключительно на на:
(а) врожденные идеи. (б) опыт.
(c) формальное обучение или образование. (г) язык.

90. «Конкретный объем, количество, фигура и движение частей в них действительно есть огонь или снег, воспринимают ли их чьи-то чувства или нет; и поэтому их можно назвать настоящими качествами, потому что они действительно существуют в этих телах. Но свет, тепло, белизна или холод — это на самом деле в них не больше, чем болезнь или боль в манне [хлебе] ». В этом отрывке Локк проводит различие между первичным и вторичным. качества в различии между:
(а) части тел, которые мы не чувствуем, и части, которые мы можем почувствовать.
(b) качества тел, существующие независимо от ощущений и качества, основанные на ощущениях.
(c) способность воспринимать вещи в нашем собственном теле и способность воспринимать вещи в других телах.
(d) те качества, которые никто никогда не замечает, и те качества что мы всегда воспринимаем.

91. Сущность, по утверждению Локка, заключается в том, что «я не знаю что», в котором первичные качества вещи присущи ей. Не предполагая существования сущности и первичных качеств, Локк не смог бы заключить что его знания в любом случае:
(а) то же, что и знание, которое Бог имеет при координации событий во вселенной.
(б) то же, что и знание, которое Бог имеет в упорядочивании наших чувств. данные в конкретные вещи.
(c) так же, как и у других людей, когда у них есть его переживания.
(d) основано или основано на реальности помимо опыта.

92. В своей критике Локка Беркли отмечает, что основные качества нельзя законно отличить от второстепенных качеств, потому что:
(а) первичные качества существуют в разуме Бога, тогда как вторичные качества качества существуют только в человеческих умах.
(b) ни первичные, ни вторичные качества не могут быть известны, кроме постольку, поскольку они существуют вне или за пределами всех умов (конечных или бесконечных).
(c) первичные качества в той же мере зависят от точки зрения ума как и второстепенные качества.
(d) первичные качества вещей (такие как прочность, протяженность, движение / отдых) отличаются от второстепенных качеств (таких как цвета, запахи, звуки).

93. Беркли предполагает, что его теория не позволяет скептику отрицать существование Бога, потому что в философии Беркли существование Богу необходимо показать, почему:
(а) мы чувствуем, что что-то внешнее по отношению к нам заставляет нас особые восприятия.
(б) скептическое отношение к знаниям подрывает доктрина вторичных качеств, но не доктрина первичных качеств.
(c) законы природы — это человеческие обобщения нашего опыта.
(d) наш интерес к восприятию имеет религиозный характер. или богословский характер.

94. Согласно Беркли, даже если у нас с вами разные психологические когда мы думаем «красный», мы все еще можем договориться о том, какой красный это потому что:
(а) в качестве вторичного качества красный цвет — это то, что чисто частное и индивидуальное.
(b) мы учимся связывать наш опыт со словами, которые мы согласны интерсубъективно.
(c) на самом деле у нас действительно одинаковый умственный опыт, даже если мы не знаю.
(d) красный — простая идея, а покраснение — абстрактная идея.

95. Вместо того, чтобы сказать, что мы часто воспринимаем то, что действительно существует, Беркли утверждает, что:
(а) реально существует то, что мы или другие умы воспринимаем.
(б) то, что действительно воспринимает, — это все, что действительно существует.
(c) воспринимаемое — это то, что делает воспринимающее.
(d) мы редко воспринимаем то, что существует на самом деле; когда мы делаем, мы делаем не признавать это как таковое.

96. Беркли расширяет свое определение значения реальных вещей до включать воспринимающих, а также воспринимаемые вещи, потому что:
(а) мы можем воспринимать наши собственные умы, но не умы других.
(б) Бог воспринимает то, чего не замечают другие умы.
(c) мы можем воспринимать мысли друг друга, но не свои собственные.
(d) ничто не может быть воспринято без того, чтобы это воспринималось некоторыми ум (ы).

97. Объективный идеализм Платона отличается от субъективного идеализма Беркли. в этом:
(а) для Платона идеи или Формы реальны; для Беркли, идеи являются фикцией и поэтому нереальны.
(b) для Платона идеи или Формы существуют вне разума; для Беркли, идеи существуют только в умах.
(c) для Платона идеи или Формы являются нематериальными сущностями; для Беркли, идеи — это материальные сущности.
(d) для Платона идеи или Формы являются концептуальными обобщениями; для Беркли идеи — это духовные или нематериальные копии духовных реальностей.

98. Если все, что я знаю, это то, что я существую и у меня есть идеи, но не могу быть уверен в том, относятся ли эти идеи к чему-либо, кроме меня, тогда Я в ловушке собственного сознания. Такая позиция называется как:
(а) концептуализм. (б) феноменализм.
(в) солипсизм. (г) репрезентативный реализм.

99. «Нет важного вопроса, решение которого не включено. в науке о человеке; и нет ничего, что можно было бы решить с помощью любого определенность, прежде чем мы познакомимся с этой наукой.»Здесь Юм отмечает, что, поскольку все известно благодаря нашим идеям и рассуждениям, то:
(a) эпистемология эмпирика лучше рационалиста эпистемология постольку, поскольку эмпиризм дает нам знание о мире и рационализм дает нам знание самих себя.
(b) признавая недостижимость уверенности, мы показываем бесплодность попыток развить философию человеческой натуры.
(c) знать что-либо о человеческой природе с какой-либо уверенностью, мы сначала должны знать о мире отдельно от наших идей и процессов рассуждений.
(d) понимая человеческую природу (включая то, как наши идеи вещей заказаны) мы можем понять все, что познаваемо.

100. Юм указывает, что, если все наши идеи основаны на опыте, тогда наша идея о том, что каждое событие имеет причину, также должна быть основана на опыте каждого мероприятия. Но у нас не было опыта будущие события, и у нас не было опыта даже всех прошлых событий. Итак, как мы можем быть уверены, что все (даже будущие) события имеют причины? Ответ Юма:
(a) поскольку прошлые события будут похожи на события будущего, мы Можете быть уверены, что у всех есть причины.
(b) мы не можем быть уверены: все, что мы делаем, это «воображаем», что события будут иметь причин, мы развиваем эту привычку.
(c) не существует такого понятия, как будущее событие или (если на то пошло) прошлое событие, только настоящие события.
(г) Невозможно даже представить событие, не вообразив у него была причина.

101. Согласно Юму, я не могу знать (или предсказать с какой-либо уверенностью) или высокая вероятность), что в будущем что-то произойдет, в частности способами, потому что:
(а) Я знаю, что будущее не будет напоминать прошлое: это это то, что отличает будущее от прошлого.
(b) чтобы иметь представление о будущем, мне нужно иметь представление моего будущего «я» (что невозможно).
(c) знание будущего потребует безграничного интеллекта; для Юма будущее знает только Бог.
(d) У меня нет опыта, на основании которого можно было бы утверждать, что будущее будет напоминать прошлое.

102. Анализ причин и следствий Юма опровергает любые утверждения о знании что наши идеи вызваны вещами в мире, потому что (согласно Юм):
(a) даже если мы не можем знать, что наши идеи вызваны вещи в мире, мы можем по крайней мере поверить, что вещи в мире вызывают наши идеи.
(b) само понятие причины непонятно, потому что оно не основанный ни на каком чувственном опыте.
(c) у нас нет опыта какой-либо необходимой связи между идеи и вещи за пределами наших идей, которые якобы их вызывают.
(d) даже если я могу точно знать, что я испытываю в определенный момент это не означает, что то, что я испытываю на самом деле существует в мире как причина этого опыта или идеи.

103. Согласно Канту, способ ответа на критику причинности Юмом показать, что уверенность в утверждениях типа «каждое событие имеет причину» возможно в силу того, что:
(а) само наше восприятие событий вызвано чем-то отдельным из всего опыта.
(b) «закон» причинности (каждое событие имеет причину) просто индуктивное обобщение.
(c) даже если у каждого «следствия» есть причина, а не у каждого «события» есть причина.
(d) разум (разум) структурирует весь (даже будущий) опыт определенными, неизменными способами.

104. Чтобы избежать вывода Юма о том, что мы не можем знать, что вещи в будущем всегда будет иметь причины, Кант утверждает, что мы знаем, что все события в будущем будут иметь причины, потому что:
(a) наша вера в то, что у будущих событий будут причины, настолько сильна что одного этого достаточно, чтобы гарантировать, что будущие события действительно есть причины.
(b) все умы организованы таким образом, чтобы события (в том числе будущие), чтобы вообще пережить, они всегда должны восприниматься как имеющая причину.
(c) причинно-следственная связь — это закон природы, независимый от человека. опыт; независимо от того, испытываем ли мы их или другие умы, события в будущем будут иметь причины.
(d) будущие события сами по себе вызваны прошлым и настоящим Мероприятия; поэтому мы знаем, что если будущие события вообще произойдут, они будут вызвано чем-то.

105. По мнению логических позитивистов, только те утверждения, которые могут быть проверены опытом или верны по определению значимы. Максимум, что можно сказать об этических или религиозных претензиях было бы:
(а) они сообщают о том, как мы к чему-то относимся, но не выражать любую правду.
(b) такие утверждения могут быть верными или ложными; просто мы не можем знать, оправданы ли наши убеждения.
(c) это чисто логические истины, то есть истины разума. (или по определению), а не по факту.
(d) они имеют значение постольку, поскольку обеспечивают гипотетическое или теоретические основы мысли.

106. Согласно феноменализму, значение предложения состоит из в том, что это либо тавтология, либо понятная с точки зрения прошлого или предсказания чувственные переживания. Другими словами, предложение (например, «Бог существует») имеет смысл, только если:
(а) для лица, произносящего это предложение, имеет значение, независимо от того, о том, что думают другие.
(b) он представляет правду, даже если мы не знаем, какой опыт верить.
(c) это истинно по определению или может быть проверено путем обращения к здравому смыслу опыт.
(d) выражает вера, которая является врожденной, известной всем рациональным существа.

107. Феноменалисты утверждают, что физические вещи — это просто конструкции. чувственных данных, о которых мы говорим иначе, чем те вещи, которые мы идентифицируем себя как ментальные или духовные вещи. В частности, чтобы сказать, что вещь физический объект означает, что:
(а) о предмете уместно говорить в терминах размерности, размер и форма.
(б) основные качества вещи (протяженность, форма и прочность) не зависят от ума.
(c) появление вещи даже в галлюцинациях или снах, должны быть приняты как настоящие.
(d) утверждения об этом в конечном итоге можно понять как тавтологию.

108. Согласно психологическому атомизму, заложенному в феноменализме, наше знание мира строится на дискретных чувственных впечатлениях. Однако, как указывают теоретики гештальта, восприятие непостижимо. просто как изолированные данные, а их понятность зависит от:
(a) другие столь же изолированные чувственные данные, которые сами по себе понятны как врожденные идеи.
(b) вызваны ли идеи веществами в мире или Бог напрямую.
(c) логические конструкции нейтрального (ни ментального, ни физического) чувственные переживания.
(d) языковой фон или социальное поле ожиданий по которому они идентифицируются.

109. Критика феноменализма Рорти основана на его отрицании предположение о том, что знание требует основы либо врожденного идеи или чувственные данные. Вместо того, чтобы думать о знании как об отношении между верой и фактом о мире, мы должны думать о знании (он утверждает) как отношение между:
(a) то, что мы думаем, что знаем, и что мы знаем на самом деле.
(b) убеждение и социальные, исторические аргументы, данные в поддержку Это.
(c) наши чувственные восприятия и наши врожденные идеи.
(d) способ, которым разум организует переживания в соответствии с поверхностная грамматика языка и способ, которым сам язык структурирован по глубокой грамматике неврологии.

110. В заочной теории истины утверждение «Есть является ли письменный стол в этой комнате «верно только в том случае, если:
(а) Думаю, в этой комнате есть письменный стол.
(б) разумно предположить, что в этой комнате есть письменный стол.
(c) в этой комнате есть письменный стол.
(d) если я попытаюсь сесть на то, что я думаю, это стол, он поддержит меня.

111. Некоторые критики утверждают, что, поскольку теория соответствия истины предполагает, что факты просто «извне» и не интерпретированы, соответствие теория делает невозможным узнать, истинно ли предложение или ложь, потому что:
(а) независимо от того, во что мы можем верить, есть что-то внешнее для нас служит критерием того, истинны наши убеждения или ложны.
(b) даже если мы не можем знать неинтерпретированные факты, мы должны верят, что они существуют, потому что они являются средством, с помощью которого мы производим истолкованные факты.
(c) до тех пор, пока то, что мы знаем о мире, ограничено нашим убеждений, то мы не можем сравнивать эти убеждения с каким-либо стандартом за пределами из нас.
(d) никакое утверждение о мире не может быть одновременно истинным и ложным. не нарушая правил логики, которые справедливы не только для того, во что мы верим но также и для устройства мира.

112.Критики утверждают, что теория истины не может объяснять ложь, потому что если истина определяется как согласованность предложения или убеждения с другими предложениями или убеждениями, то не все согласованы системы веры? То есть, если убеждение истинно, потому что оно в соответствии с другими убеждениями в системе, тогда:
(а) как узнать, несовместимо ли предложение с другие верования в ту же систему?
(b) не может какое-либо убеждение быть ложным, и все же вся система, с которой это последовательно все еще верно?
(c) почему нельзя делать суждения, согласующиеся со многими другими убеждения по-прежнему ложны в рамках той же системы убеждений?
(d) не может ли весь набор последовательных убеждений быть ложным?

113.Кьеркегор отмечает, что правда об «объективных неопределенностях» человеческого существования не познаваем так же, как другие факты о мире, потому что эти «факты» не касаются вещей, о которых нам действительно не все равно. Однако верность веры заключается не только в том, что мы заботимся об этом, но также и о том, что:
(а) они основаны на объективных, безличных отношениях между вера и мир.
(b) даже после принятия убеждения, мы признаем, что мы все еще может быть ошибка.
(c) после принятия убеждения, что мы больше не беспокоимся о том, что можем ошибаться.
(d) вера в Бога позволяет нам верить во все, что мы хотим, и что сделает это правдой.

114. Феминистская эпистемология отрицает, что так называемые объективные «факты» (например, об атомах, генетических характеристиках болезней или даже логических способах рассуждений) не зависят от личных и социально-политических интересов, так как:
(а) единственные «факты» о мире и нас самих, которые действительно объективными являются те, которые обнаружены и подтверждены законными власти и эксперты.
(b) никто не может идентифицировать что-либо как «факт» не зная заранее, какие личные или социально-политические интересы затрагивают его или ее наблюдения и рассуждения.
(c) исследуя вещи определенным образом, мы пользуемся интуицией, эмоции и общие ожидания, чтобы сосредоточить наше внимание, направить наши мысли, и повлиять на наши наблюдения о «фактах».
(d) в отличие от «фактов», относящихся к физическому миру (например, атомы, болезнь), вопросы, касающиеся психологических, социальных и политических отношений на самом деле вовсе не факты.

115. Мужские и женские модели мышления различаются по важности. интуиции человека. В мужской модели знания абстрактное и универсальное: индивидуальная интуиция — это либо просто пример общих знаний или угрозы для него. Но в женской модели индивидуальная интуиция необходима, потому что знания — это:
(а) был получен только после критического изучения фактов и отказ от не относящихся к делу личных показаний.
(b) по своей природе и неизбежно является продуктом озарений и чувств общие люди друг с другом.
(c) на основе того, что человек узнает от властей, традиций, или его или ее общество.
(d) все, что человек лично считает правильным, независимо от того, того, что другие могут сказать или почувствовать.

116. Развитие женских стадий познания, описанное Марией. Поле Беленький и другие отчасти отмечены движением от субъективного опыт и интуиция через этап совместного опыта и сочувствия. Хотя эта последняя стадия включает в себя интуицию, она считается столь же объективной. как стратегии мужского доказательства, поскольку:
(a) он полагается на общение с другими, чтобы определить, свои личные чувства оправданы.
(b) оно, как и мужские стратегии мышления, начинается с принятие показаний экспертов за истину.
(c) он, как и мужская модель, признает, что рациональность и знания в конечном итоге субъективны.
(d) подчеркивает объективную логику и рассуждения вместо эмоций, чувство или личный опыт.

117. Хотя они утверждают, что рассуждают рационально, сторонники и противники креационистской науки расходятся во мнениях относительно границ того, какая наука можно сказать о происхождении Вселенной и жизни.Эта разница можно резюмировать так:
(a) Ученые-креационисты объясняют происхождение Вселенной и жизни, явно ссылаясь на Библию, в то время как их оппоненты заявляют эта наука отвергает учение Библии.
(b) в отличие от ученых, креационисты на самом деле не предлагают их положение как научной теории, но только как религиозное отношение которые можно принять в дополнение к научным убеждениям.
(c) Ученые-креационисты утверждают, что, поскольку наука ограничена к экспериментам и испытаниям никакую теорию о сотворении нельзя назвать должным образом научный.
(d) креационисты рассматривают создание вселенной и жизни. как сверхъестественные события, объясняющие мир природы; лимит противников наука к утверждениям о природных явлениях.

Краткое эссе : Как сочетаются рационализм и эмпиризм — и эпистемология в общем — согласитесь с утверждением Сократа о том, что разборчивость чего-либо требует, чтобы он был основан на окончательной основе (или логотипах)?

Рационализм и эмпиризм предполагают, что без основания для мышления (как мы рассуждаем, так и на основе чувственного опыта), мы могли бы не оправдывать заявления о знаниях — так как оправдание должно включать апелляцию к какому-то основанию, а не просто к паутине убеждений.

Ответы:

1. B
2. B
3. B
4. B
5. А
6. А
7. А
8. B
9. А
10. B
11. B
12. А
13. А
14. А
15. А
16. B
17. А

18. А
19. B
20. B
21. А
22. B
23. B
24. B
25. А
26. А
27. B
28. B
29. А
30. B
31. А
32.А
33. А
34. В

35. А
36. B
37. B
38. А
39. А
40. Б
41. А
42. А
43. B
44. А
45. А
46. B
47. B
48. А
49. А
50. B
51. А

52. B
53. А
54. А
55. А
56. B
57. А
58. А
59. B
60. B
61. B
62. А
63. А
64. А
65. B
66. B
67.B
68. С

69. D
70. А
71. D
72. С
73. B
74. А
75. B
76. С
77. А
78. B
79. А
80. D
81. D
82. D
83. А
84. D
85. А

86. D
87. С
88. А
89. B
90. B
91. D
92. С
93. А
94. B
95. А
96. D
97. B
98. С
99. D
100. B
101.D
102. С

103. D
104. B
105. А
106. С
107. А
108. D
109. B
110. С
111. С
112. D
113. B
114. С
115. B
116. А
117. D

Рационализм, эмпиризм и кантовский синтез — Введение в философию: эпистемология

К. С. Сангита

По завершении этой главы читатели смогут:

Определите основные теории источников знания, включая рационализм, эмпиризм и кантовский синтез.
Используйте каждой теории, чтобы восстановить происхождение данного экземпляра знания.
Различайте категории знаний, которые возникают из a priori / a posteriori , необходимых / случайных и аналитических / синтетических различий.
Оцените достоинств каждой теории.

Введение

У всех нас в голове происходит много вещей, таких как убеждения, желания, надежды, мечты, воображаемые фигуры, знания, любовь и ненависть — и это лишь некоторые из них.Вы когда-нибудь задумывались об их источнике? Как они стали частью мыслительного процесса? Как они превращаются в идей в нашем сознании? Некоторые философы приписывают источник наших идей чувствам, включая внутренние чувства (например, эмоции) и пять внешних чувств (зрение, обоняние, слух, вкус и осязание). Мы можем ощущать мир прямо или косвенно через мысли других. Некоторые философы даже утверждают, что все наши идеи должны исходить из наших чувств. Это утверждение гласит, что каждый из нас рождается с умом, который подобен tabula rasa (латинское слово «чистый лист» или «пустая табличка»), на котором ничего не написано и к которому мы добавляем содержание через опыт как мы открыты миру.Знание, зависящее от опыта или возникающее после опыта, называется a posteriori (латинское «от последнего»). Поскольку апостериорное знание — это эмпирическое (основанное на наблюдении или опыте), эта точка зрения называется эмпиризмом .

Эмпиризму противостоит рационализм , точка зрения, что разум является первичным источником знания. Рационалисты продвигают математические или логические знания как примеры парадигм.Они утверждают, что такое знание можно постичь только с помощью одного разума, без прямого участия органов чувств. Они утверждают, что знание, доступное через рассуждение, вечно (то есть существует неизменным на протяжении всего прошлого, настоящего и будущего). Например, два плюс три остается пять. Рационалисты впечатлены уверенностью и ясностью знания, которое дает рассуждение, и утверждают, что этот метод следует применять и для познания мира. Свидетельство чувств должно соответствовать истинам разума, но не является предпосылкой для обретения этих истин.

Знание, не зависящее от (или предшествующее) наблюдению и опыту, называется априори (латинское «от первого»). Рационалисты утверждают, что разум лежит в основе априорных знаний . Но где мы в конечном итоге черпаем идеи, на которых основан разум, если не на основании наблюдений или опыта? Рационалисты склонны отдавать предпочтение иннатизму , убеждению, что мы рождены с определенными идеями, уже находящимися в нашем сознании. То есть они нам «врожденные».Возможные примеры включают математические или логические принципы, моральное чувство и концепцию Бога. Хотя иннатисты утверждают, что такие идеи присутствуют в нас с рождения, это не гарантирует нам немедленного осознания их присутствия. Разум — это способность, которая позволяет нам осознать их или получить к ним доступ. В дальнейшем врожденные идеи, таким образом, служат основой модели рационализма.

Упор рационализма на

Априори Знание Портрет Рене Декарта работы Франса Хальса через Wikimedia Commons.Эта работа находится в открытом доступе.

Два важных мыслителя-рационалиста, французский философ Рене Декарт (1596–1650) и немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716), поддерживают существование врожденных идей и их реализацию через разум. Они утверждают, что истины, раскрываемые такими идеями, вечны, необходимы и универсальны.

По мнению Декарта, мы получаем знания разными способами: одни идеи являются врожденными, другие исходят из внешних источников, а другие конструируются нами.Декарт приводит в пример идею Бога как врожденного в нас, а также идею собственного существования ([1641] 1985, Третья медитация). Согласно Декарту, врожденные идеи, такие как истины геометрии и законы логики, познаются через разум независимо от опыта, потому что опыт дает нам только частные примеры, из которых разум открывает содержащиеся в них универсальные идеи. Следовательно, их априори . Врожденные идеи Декарта сравнивают с информацией, хранящейся в книге.Идеи находятся внутри нас, хотя и не всегда присутствуют в уме. Как только мы начинаем читать книгу, содержание открывается нам, так же как рассуждения открывают нам наши врожденные идеи. Другими словами, только через внимательное «чтение» (мышление) мы приходим к пониманию того, какие идеи являются врожденными, а какие приходят к нам откуда-то еще.

Портрет Готфрида Лейбница работы Кристофа Бернхарда Франке через Wikimedia Commons. Эта работа находится в открытом доступе.

Лейбниц называет врожденные идеи «принципами».Как и Декарт, Лейбниц утверждает, что к принципам приходит разум. Например, универсальная природа математических истин не раскрывается чувствами. Это способность разума, которая извлекает универсальные истины из отдельных примеров. Лейбниц утверждает, что набор примеров, основанных на чувствах, не может привести нас к необходимым истинам. В то же время также ясно, что мы можем постичь многие необходимые истины, такие как математика. Следовательно, ум является источником, а это значит, что эти истины существуют от природы.Однако врожденные идеи не являются полноценными мыслями для Лейбница: он считает, что наш разум устроен так, что определенные идеи или принципы придут нам в голову, как только будут побуждены чувствами, хотя они не получены из чувства. Идеи и истины изначально присущи нам как предрасположенностей или склонностей , а не как реальные сознательные мысли ([1705] 2017, предисловие).

Противодействие

Априорное знание Знание, отвергая врожденные идеи

Утверждение эмпириков о том, что все наши знания основаны на опыте, резко контрастирует с концепцией врожденных идей.Для эмпириков все знания — это апостериори , то есть приобретенные в результате или после опыта. Джон Локк (1632–1704), британский философ-эмпирик, использует два подхода, чтобы поставить под сомнение врожденные идеи как основу a priori знания. Во-первых, он показывает, что врожденные идеи основаны на сомнительных утверждениях; во-вторых, вместе с шотландским эмпириком Дэвидом Юмом (1711–1776) Локк показывает, как эмпиризм может предложить лучшую теорию познания через a posteriori .

Портрет Джона Локка Годфри Кнеллера через Wikimedia Commons. Эта работа находится в открытом доступе.

Локк начинает с вопроса об «универсальной природе» врожденных идей. Он возражает против утверждения о том, что врожденные идеи присутствуют в каждом из нас, отмечая, что достаточно маленькие дети и взрослые без необходимого образования не имеют представления о Боге или знания логических или математических принципов. Поэтому утверждать, что врожденные идеи универсальны, безосновательно. Такие идеи мы приобретаем благодаря опыту и наблюдениям.То есть они равны апостериори ([1690] 2017, Книга I).

Здесь Лейбниц защищает иннатистский взгляд от возражений Локка, показывая, как дети и те, у кого нет необходимого образования, способны применять логические и математические принципы в своей повседневной жизни, не понимая, что они собой представляют, или не имея возможности сформулировать их словами ([1705] 2017 , Книга I). Ребенок, если использовать мой собственный пример, без всякого замешательства знает, что он не может сидеть на коленях у обоих родителей одновременно.Точно так же те, кто не имеет формального математического образования, все еще могут знать, что два смежных треугольных поля, разделенных забором на их самой длинной стороне, могут образовать квадратное кукурузное поле, если убрать забор, разделяющий их. Очевидно, как утверждает Лейбниц, общие принципы логики и математики являются врожденными. Но это не означает, что все врожденные идеи универсальны. Возможно, что у всех нас есть врожденные идеи, но некоторые из нас не осознают их.

Локк, однако, утверждает, что не может быть ничего, о чем он не подозревает ([1690] 2017, Книга II).Иметь врожденные идеи, не осознавая их, — это не жизнеспособная позиция для Локка. Идею сначала нужно пережить или обдумать. Как еще это могло быть «в» уме? В этом вопросе Лейбниц не согласен с Локком: можно иметь в уме множество идей, не осознавая их ([1705] 2017, предисловие). Например, предположим, что вы усваиваете «мелодию», сыгранную на рынке, не осознавая этого. Мелодия труднодоступна или прозрачна для вашего ума, потому что вы не можете ее вспомнить; однако его можно будет узнать после повторного прослушивания.Значит, в каком-то смысле это должно быть где-то «внутри» вас. Точно так же врожденная идея может быть у вас в голове, а вы еще не осознаете ее. Мы рождены со способностью реализовывать врожденные идеи, когда в более позднем возрасте появляются благоприятные условия, такие как идеи красоты, справедливости и математических истин.

Локк отвечает, что реализация идей или способностей в нужных обстоятельствах применима к всем идеям, а не только к тем, которые предположительно являются врожденными ([1690] 2017, Книга I).Он призывает иннатистов выработать критерий, позволяющий отличать врожденные идеи от неврожденных. Лейбниц отвечает таким критерием: врожденные идеи необходимы (они должны быть истинными, не могут быть ложными), тогда как неврожденные идеи просто случайны (возможно, истинные, возможно, ложные). Мы можем отличать истины, которые необходимы (и, следовательно, вечны, с точки зрения Лейбница), от случайных истин, зависящих от различных фактов ([1705] 2017, предисловие).

Акцент эмпиризма на

A Posteriori Знание

Локк утверждает, что показывает, как разум, который при рождении подобен tabula rasa , приобретает знания. Для эмпириков только опыт дает нашему разуму простых идей , которые являются основными элементами знания. После того, как будет показано, что все идеи могут исходить из опыта, было бы излишним дополнительно постулировать врожденные идеи. Итак, приводит ли апостериорное знание к отказу от априорного знания ? Давайте узнаем.

По мнению Локка, знания, основанные на опыте, легко понять. Он просит нас предположить, что у нас есть врожденные представления о цветах и что мы также можем видеть цвета своими глазами. В этом случае, поскольку нам не нужно полагаться на то и другое, мы руководствуемся нашими чувствами, потому что легче и проще понять знание, полученное из чувственного опыта, чем из знания, полученного из какого-то источника, о котором мы не знаем ([1690] 2017, Книга I, Глава II, Параграф 1). Здесь Локк применяет принцип бритвы Оккама , который предполагает, что, насколько это возможно, мы должны принимать простые объяснения, а не сложные.Простые объяснения имеют то преимущество, что они менее подвержены ошибкам и более удобны для тестирования, чем сложные объяснения, которые не добавляют пояснительной ценности.

Следующий вопрос заключается в том, дает ли одно только знание a posteriori адекватное знание мира. Давайте возьмем пример переживания и познания цветка, такого как роза. Когда мы воспринимаем розу, ее особый цвет, текстура и аромат — вот идеи, благодаря которым мы узнаем об объекте. Но когда мы не переживаем и не чувствуем розу, мы все еще можем думать о ней.Мы также можем распознать его в следующий раз, когда увидим цветок, и сохраним веру в то, что он сладко пахнет, красив на вид и мягкий на ощупь. Это показывает, что, помимо ощущения, способность формировать концепций об объектах, с которыми мы сталкиваемся, имеет решающее значение для познания мира. Опыт также позволяет нам представить себе то, что мы не испытывали напрямую, например, русалку ([1690] 2017, Книга III, Глава III, Параграф 19). Такие представления стали возможными, потому что мы непосредственно пережили разные части этого воображаемого объекта по отдельности.Упорядоченное соединение этих переживаний в уме дает воображаемый объект ([1690] 2017, Книга II, Глава III, Параграф 5). Если бы мы не испытали и не сформировали ранее представления о рыбе и женщине по отдельности, мы не смогли бы представить себе русалку в настоящее время.

Эти соображения побуждают Локка разделить весь наш чувственный опыт на простые и сложные идеи. Простые идеи являются основными и неделимыми, например, идея красного цвета. Сложные идеи формируются умом либо из более чем одной простой идеи, либо из сложных впечатлений ([1690] 2017, Книга II, главы ii и xii).Сложные идеи делимы, потому что они состоят из частей. Примеры включают золотые улицы, армию и вселенную. Моя идея или представление об объекте, простом или сложном, в конечном итоге можно проследить до его соответствующих чувственных впечатлений.

Портрет Дэвида Хьюма работы Аллана Рамзи через Wikimedia Commons. Эта работа находится в открытом доступе.

Юм, другой важный философ-эмпирик, пишет об идеях как о «копиях» «впечатлений». Впечатления «живые» и «живые» получаются непосредственно из чувственного опыта.Юм также допускает внутренние впечатления, включая ревность, негодование и так далее. Идеи — это мысленные копии внутренних или внешних впечатлений, делающие их «слабыми» или «слабыми» (попробуйте сравнить перцептивный опыт с воспоминанием о нем) ([1748] 2017, разделы 1 и 2). Юм утверждает, что там, где нет впечатлений, не может быть идей. Согласно Юму, слепой не может иметь представления о цвете. Невозможно родиться с идеями, не вытекающими из каких-либо впечатлений. Итак, у Юма нет врожденных идей.Однако он согласен с тем, что наши склонности избегать боли или искать многие из наших страстей и желаний являются врожденными. Здесь я бы сказал, что даже эти тенденции основаны на наших чувственных впечатлениях и соответствующих идеях, которые мы формируем из этих впечатлений. Склонность ума постоянно искать удовольствия или избегать боли приходит к нам только после первого контакта с любым из ощущений.

В отличие от Декарта, даже идея Бога подпадает под a posteriori для Юма.Поскольку никто из нас не испытал Бога напрямую, утверждает Юм, у нас нет доступного впечатления о Боге, из которого можно было бы сформировать соответствующую идею. По мнению Юма, наше воображение формирует эту идею, щедро расширяя наш опыт хороших качеств, которыми обладают окружающие нас люди ([1748] 2017, разделы 1 и 11). Учитывая, что даже идея Бога может быть получена из чувственных впечатлений, это дополнительно подтверждает утверждение эмпириков о том, что все наши идеи a posteriori . Следовательно, согласно Юму, утверждения рационалистов о существовании врожденных идей и a priori знания ошибочны.

Несоответствие

Tabula Rasa Теория

Слабость теории эмпирика tabula rasa может быть выявлена, если мы сможем показать, что не все наши идеи основаны на соответствующих впечатлениях. Однако это не означало бы, что мы должны вернуться к рационалистической теории врожденных идей, как мы увидим. План состоит в том, чтобы изучить третью альтернативу.

Наличие общих концепций в нашем сознании показывает, что не всегда существует взаимно однозначная связь между идеями и соответствующими чувственными впечатлениями.Например, мы видим различные варианты синего цвета вокруг себя, и на основе этих примеров мы формируем общее понятие синего цвета. Эта общая концепция не копируется ни на одном определенном впечатлении от синего, ни даже на конкретном оттенке синего. У нас также есть абстрактные концепции (такие как справедливость, доброта и храбрость), которые не связаны с соответствующими чувственными впечатлениями. В таких случаях мы сталкиваемся с разными поступками или случаями справедливости, доброты и храбрости. Но если эти абстрактные концепции скопированы из их конкретных впечатлений, тогда только эти примеры — а не сами концепции — будут в нашем сознании.Отсюда следует, что концепции сформированы или поняты , а не скопированы . Точно так же реляционные концепции (такие как «включенное», промежуточное, одинаковое и тому подобное) реализуются не путем копирования задействованных впечатлений. Фактически, существует никаких впечатлений, соответствующих этим реляционным концепциям, . Вместо этого мы получаем впечатление об отдельных деталях таких отношений: кошка сидит на циновке, пролив Ла-Манш, протекающий между Соединенным Королевством и Европой, один минус один равен нулю и т. Д.

Таким образом, формирование в нашем сознании общих, абстрактных и относительных понятий показывает, что непрерывный поток впечатлений не может составлять все идеи, которые у нас есть. Вместо этого требуется, чтобы разум с самого рождения был хотя бы частично снабжен структурой или архитектурой, которая позволяет ему понимать необработанные впечатления, которые он получает, и формировать концепции, в которых нет однозначного соответствия между впечатлениями и идеями. Это ставит под сомнение подлинность таблицы tabula rasa .Это подводит нас к этапу, когда нам нужно выяснить необходимую третью альтернативу, которая может способствовать более полному познанию мира. Это требует кроссовера между a priori и a posteriori или их согласования.

Комбинация представлений и концепций

Непосредственность и непосредственный характер ощущений, впечатлений и восприятий делают их несомненными. Вкратце раскроем эту идею. Подумайте, можем ли мы когда-нибудь ошибаться в своих ощущениях.Принято считать, что, хотя мы можем ошибаться в том, на что похож мир, мы не можем ошибаться в том, что у нас есть определенные ощущения. Даже если вы видите сон в эту самую секунду, и перед вашими глазами нет настоящей книги, вы не можете отрицать, что испытываете определенные ощущения, напоминающие белую страницу и черный шрифт в форме слов. Следовательно, наши ощущения достоверны, и мы не можем сомневаться в их существовании. Однако возможно, что иногда мы не уверены, как охарактеризовать то или иное ощущение.Например, вы можете увидеть яркий автомобиль и не знать, какой он цвет — зеленый или серый металлик. Итак, вы можете запутаться в описании своего ощущения, но это не влияет на достоверность и несомненность самого ощущения, того, что для вас здесь и сейчас.

Немецкий философ Иммануил Кант (1724–1804) утверждает, что для того, чтобы наши восприятия имели для нас смысл, они должны быть преобразованы в концепции, существующие в нашем сознании. Эти структуры понимания позволяют нашему уму обрабатывать впечатления, которые мы переживаем.Если многочисленные сырые ощущения, которые мы получаем из опыта, не разделены на разные категории понимания, мы не сможем их осмыслить.

Иммануил Кант Иоганна Готлиба Беккера через Wikimedia Commons. Эта работа находится в открытом доступе.

Например, разум должен уметь распознавать, похожи ли два ощущения, мягко говоря, разные. Без этой способности мы не сможем осмыслить опыт. Или представьте, что мы также воспринимаем объекты в пространстве и времени, находятся в причинно-следственных отношениях и принадлежат к категориям единство-множественность, утверждение-отрицание, частное-универсальное и тому подобное.Здесь мы снова неспособны понять любой опыт, который не обрабатывается через эти категории. Кант, таким образом, утверждает, что пространство, время, причинность, количество, качество и тому подобное представлены нам в врожденных структурах или концепциях, которым наш разум приспособлен до опыта.

Согласно Канту, эти категории трансцендентны в том смысле, что они ликвидируют разрыв между разумом и миром. Это скрытые структуры, мосты или концепции, которые занимают чистый лист и формируют наш образ мышления и восприятия мира.Конечно, эти концепции также требуют входных данных, или восприятий, (непосредственные объекты осознания, доставленные непосредственно нам в процессе восприятия через органы чувств). Как известно мнение Канта, «Восприятие без концепций слепо, а концепции без восприятий пусты» ([1781] 1998, 209).

До сих пор мы видели на разных этапах несовершенные рационализм и эмпиризм. Кантовский трансцендентальный идеализм (как называется его взгляд) устанавливает баланс, примиряя эти две версии.Он объединяет сенсорные данные и врожденные концепции в единый отчет о том, как мы понимаем мир. Прежде чем мы завершим главу последним шагом в подходе Канта, давайте еще раз вернемся к Декарту и Юму, двум философам, оказавшим наибольшее влияние на Канта.

Синтетика

A Priori Knowledge

Декарт думает, что только разум может обеспечить достоверность всего человеческого знания. Интуиция и дедукция — это инструменты, с помощью которых действует способность разума. Интуиция — это способность смотреть внутрь себя и понимать интеллектуальные объекты и основные истины.Как геометрический, Декарт считает, что вывод (тип рассуждения, при котором истинность заключения гарантируется истинностью посылок) следует использовать для познания мира, начиная с ввода «ясного и ясного». отличные »идеи. Поскольку интуиция отделена от свидетельств чувств, истины, которые она раскрывает, могут быть известны a priori . В результате можно получить существенные знания о мире a priori ([1701] 1985).

Согласно Юму, есть два пути, которыми рассуждение направлено на познание мира: через «отношения идей» и через «факты» ([1748] 2017, раздел 4). Юм считает, что метод дедукции устанавливает отношения между идеями, которые мы уже приобрели на опыте (например, что мать — это женщина-родитель). Эти отношений идей представляют собой те истины, которые мы находим в логике и математике (например, утверждение о том, что круг является круглым).Они верны по определению. Таких истин необходимо или определенных (их отрицание ведет к противоречию). Их также называют априори , поскольку они не полагаются на то, как устроен мир. По этой причине отношения идей и дедукции не дают существенного нового знания о мире; передаваемое ими знание уже понято нами (как показывают приведенные выше примеры), даже если наше понимание просто неявно внутри посылок дедуктивного аргумента, вывод которого делает его явным.

Факты для Юма основаны на наблюдениях и опыте. Некоторые из них являются обобщениями, полученными путем индукции на конкретных примерах. Индуктивные истины сомнительны. Их в лучшем случае вероятных , поскольку они зависят от того, как устроен мир. Например, мы до сих пор ощущали тепло от огня; но мы не можем быть уверены, что так будет и завтра (возможно, мы неожиданно почувствуем какое-то другое ощущение, например, холод от огня).Мы ожидаем , что будущее будет напоминать прошлое, но мы не можем быть в этом уверены. Факты предоставляют нам апостериорных, истин, которые являются условно, истинными (их отрицания можно представить без противоречий). Поскольку факты не соответствуют действительности по определению, они добавляют существенную новую информацию к нашим существующим знаниям, в отличие от отношений идей ([1748] 2017, Раздел 4).

Первоначально Кант был рационалистом, и на него повлияло разделение знаний, проведенное Юмом.Согласно Канту, только сочетание разума и опыта может дать нам адекватное знание. Он начинает с описания отношений идей, которые он называет аналитическими истинами . В предложениях, которые выражают аналитические истины, предикатный термин уже «содержится» в подлежащем термине или является его значением. Например, в предложении «круг круглый» предикат «круглый» содержится в подлежащем «круг». Возьмем другой стандартный пример: в слове «холостяк — это неженатый мужчина» предикат «неженатый мужчина» является значением подлежащего термина «холостяк».«Мы не можем отрицать такие истины без противоречия. Они обязательно верны, а это значит, что они верны независимо от того, каков мир. Поскольку нам не нужно исследовать мир, чтобы определить, истинны ли они, аналитические истины познаваемы a priori ([1781] 1998, 146, 157).

Кант определяет факты синтетические истины : предикатный термин не содержится в субъектном термине и не входит в его значение. Синтетические истины не верны по определению. Само собой разумеется, что они основаны на наблюдении и, следовательно, должны быть a posteriori (хотя, как мы вскоре увидим, Кант утверждает, что это не относится ко всем синтетическим истинам).Например, рассмотрим утверждение: «Холостяк Джордж — писатель». Здесь у нас есть новая информация об определенном человеке по имени «Джордж», который является холостяком и писателем, и для этого требуется опыт. Поскольку противоположности синтетических истин не противоречат друг другу, они случайны ([1781] 1998, 147, 157).

Кант утверждает, что только синтетические истины способны дать существенную новую информацию о мире. Тем не менее, наши чувственные переживания не входят в наш разум пассивно, но соответствуют нашим врожденным ментальным структурам для облегчения познания.Поскольку эти структуры работают независимо от опыта, их априори . Эти врожденные a priori структур нашего разума — наши концепции — активно участвуют в осмыслении нашего опыта ([1781] 1998). Они делают это, различая и систематизируя информацию, полученную на опыте. Но опять же, способность выполнять эту деятельность предполагает, что мир, который предоставляет как информацию, так и наши концепции, сам по себе структурирован таким образом, чтобы обеспечить понятность.Конкретные способы, которыми должен быть структурирован мир — например, его пространственно-временные и причинно-следственные связи — дают существенные истины о реальности. Эти истины верны не только из-за значений слов или логических форм предложений. Они синтетические. И поскольку мы пришли к этому результату путем рефлексии a priori , Кант утверждает, что мы обладаем «синтетическим a priori » знанием мира — ранее не признанной категорией знания, которую теперь нужно добавить к стандартным категориям синтетических знаний. апостериори и аналитическое априори знания.(См. Таблицу 1 ниже для обзора этих категорий.)

Таблица 1 — Категории знания
Объединение эпистемологического различия ( *априори* против *апостериори* ) с семантическим / модальным различием (аналитическое / необходимое против синтетического / случайного) дает четыре возможные категории.
Эпистемологическое различие: A Priori по сравнению с A Posteriori	Аналитическое / необходимое (отношения идей)	Синтетические / условные (по фактам)
A Posteriori (эмпирический)	Категория знания: аналитическое a posteriori Значение: привлекает минимальное внимание (потому что это не основной источник разногласий в философских дебатах). Примеры: математические истины (например, что отношение длины окружности круга к его диаметру> 3), полученные с помощью физических измерений, калькулятора или свидетельства из надежного источника. (Хотя такие истины обычно считаются аналитическими, Кант не соглашался, классифицируя их вместо этого как синтетические.)	Категория знаний: синтетические a posteriori Значение: подчеркнуто эмпириками. Примеры: Истины о внешнем мире, известные непосредственно через органы чувств или научные исследования.
A Priori (Rational)	Категория знания: аналитическое априори Значение: подчеркнуто рационалистами. Примеры: освобождение чистой логики; утверждения, истинные по определению (известные по их значению).	Категория знания: синтетическое a priori Значение: спорная категория, постулируемая кантовским синтезом. Хотя истины в этой категории случайны в строгом логическом смысле (их отрицание не является логически противоречивым), Кант утверждал для них своего рода метафизическую необходимость (в том смысле, что они универсальны и вечны). Кандидаты Канта: аксиомы геометрии Евклида, основные характеристики пространства / времени, метафизические истины и моральные истины.

Остается вопрос , как наши концепции различают и организуют информацию, полученную от органов чувств. Эти цели достигаются путем синтеза. Под «синтезом» Кант подразумевает «акт соединения различных представлений [элементов познания] и схватывания того, что в них многообразно в одном познании» ([1781] 1998, 77).

Кант объясняет три типа синтеза: процесс начинается с «синтеза восприятия в восприятии», проходит через «синтез воспроизведения в воображении» и заканчивается «синтезом узнавания в понятии» ([1781] 1998, 228–34 ). Для Канта предчувствие восприятия включает в себя определение местоположения объекта в пространстве и времени. Синтез воспроизведения в воображении состоит в соединении различных элементов в нашем сознании, чтобы сформировать образ. А синтез узнавания в концепции требует памяти о прошлом опыте, а также признания его связи с настоящим опытом.Признавая, что прошлый и настоящий опыт относятся к одному и тому же объекту, мы формируем его понятие. Признать что-то как единый объект в рамках концепции — значит придать значение восприятиям. Эта привязанность к значению — это то, что Кант называет апперцепцией (Guyer 1987).

Апперцепция — это точка, где встречаются личность и мир. Для Канта возможность апперцепции требует двух видов единства. Во-первых, различные данные, полученные в результате опыта, должны сами по себе представлять общий предмет, позволяющий объединять и хранить данные вместе.Во-вторых, данные должны объединяться и удерживаться единым «я» или тем, что Кант называет «единством сознания» или «единством апперцепции». Кант заключает, что благодаря такому единству все мы в равной степени способны понимать один и тот же общественный объект единообразным образом, основываясь на нашем индивидуальном, частном опыте. То есть мы находимся в негласном соглашении относительно независимого от разума мира, в котором мы живем, которому способствуют наши субъективные переживания, но регулируются врожденными ментальными структурами, данными нам этим миром.Короче говоря, теория Канта делает возможным совместное синтетическое знание объективной реальности. В заключение, рассмотрев споры между рационалистами и эмпириками, кульминацией которых стал синтез Канта, эта глава пролила свет на вопрос о том, как мы достигаем предметного знания.

Астроном Коперник, или Беседы с Богом, живопись ок. 1872, Ян Матейко через Wikimedia Commons. Эта работа находится в открытом доступе.

В своем Критике чистого разума Кант резюмирует свою эпистемологию, проводя аналогию с Коперниканской революцией (переход в астрономии от геоцентрической к гелиоцентрической модели Вселенной, названной в честь Николая Коперника (1473–1543), польский математик и астроном шестнадцатого века):

До сих пор предполагалось, что все наше познание должно соответствовать объектам; но все попытки узнать о них что-то априори через концепции, которые расширили бы наше познание, в силу этого предположения ни к чему не привели.Поэтому давайте однажды попробуем, не продвинемся ли мы дальше с проблемами метафизики, предположив, что объекты должны соответствовать нашему познанию, что лучше согласуется с запрашиваемой возможностью априорного познания их, то есть для установления чего-то об объектах. прежде, чем они будут даны нам. Это было бы точно так же, как первые мысли Коперника, который, когда он не добился больших успехов в объяснении движений небесных тел, если предполагал, что все небесное воинство вращается вокруг наблюдателя, попытался увидеть, не может ли он добиться большего успеха. если он заставит наблюдателя вращаться и оставит звезды в покое.Теперь, в метафизике, мы можем попробовать то же самое в отношении интуиции объектов. Если интуиция должна соответствовать строению объектов, тогда я не понимаю, как мы можем знать что-либо о них априори; но если объект (как объект чувств) соответствует конституции нашей способности интуиции, тогда я могу очень хорошо представить себе эту возможность. Тем не менее, поскольку я не могу остановиться на этих интуициях, если они должны стать познаниями, но должен относить их как представления к чему-то как своему объекту и определять этот объект через них, я могу предположить, что концепции, посредством которых я вызываю это определение, также соответствуют к объектам, и тогда я снова испытываю ту же трудность в отношении того, как я мог знать что-либо о них априори, или же я предполагаю, что объекты, или, что то же самое, опыт, в котором только они могут быть познаны ( как данные объекты) соответствует этим концепциям, и в этом случае я сразу вижу более легкий выход из затруднения, поскольку сам опыт — это своего рода познание, требующее понимания, правило которого я должен предполагать в себе, прежде чем мне будет дан какой-либо объект. , следовательно, a priori, это правило выражается в понятиях a priori, которым, следовательно, обязательно должны соответствовать все объекты опыта и с которыми они должны соглашаться. ([1781] 1998, B xvi – B xviii)

Учитывая предположение, что утверждения, приведенные ниже, известны как истинные, обозначьте каждое из них как (i) аналитическое или синтетическое, (ii) необходимое или случайное, и (iii) a priori или a posteriori . Если какие-то спорны, выскажите свое мнение и объясните причины.

1. У всех треугольников три стороны.
2. На доске изображен треугольник.
3. Если фигура, нарисованная на доске, представляет собой треугольник, у фигуры три стороны.
4. Это не тот случай, когда [латекс] 1 + 2 = 5 [/ латекс].
5. Некоторые птицы умеют летать.
6. Все летающие птицы умеют летать.
7. Завтра взойдет солнце.
8. Наносить вред невиновным людям ради личной выгоды — это морально неправильно.
9. Среднее яблоко больше среднего винограда.
10. «Марк Твен» и «Сэмюэл Клеменс» — разные имена для одного и того же человека.
11. Марк Твен — Сэмюэл Клеменс.
12. Вода H ₂ 0.
13. Воды на Земле больше, чем на других планетах нашей солнечной системы.
14. Бог либо существует, либо не существует.

Выберите свой собственный пример апостериорных знаний . Затем напишите мини-эссе, в котором подробно и правдоподобно прослеживается его происхождение. Используйте как можно больше терминов в приведенном ниже банке слов (но не стесняйтесь также использовать другие термины, представленные в этой главе, особенно те, которые выделены жирным шрифтом). Определения можно найти в глоссарии.

Оттиск	Простая / сложная идея	Восприятие	Концепт
Связь идей	Факты	Tabula rasa	Врожденный
Априори	Апостериори	Удержание	Индукция

Объясните своими словами основные аргументы за и против иннатизма.

Объясните своими словами основные аргументы за и против теории tabula rasa .

Как можно избежать и иннатизма, и tabula rasa ? Какая третья альтернатива?
Многие философы смотрят на синтетическое a priori знание в скептическом свете. Почему эта категория может быть сложной для понимания? Как Кант объяснял и защищал это? Обобщите его точку зрения своими словами.
Рассмотрим утверждение, что «Не существует синтетического априорного знания.«Если бы это утверждение было правдой, могло бы оно быть аналитическим? Если бы это было правдой, могло бы быть известно a posteriori ? Если утверждение верно, но не может быть аналитическим или a posteriori , должно ли оно быть синтетическим a priori ? Если да, возможно ли это утверждение последовательно?
Что вы считаете наиболее правдоподобным — рационализм, эмпиризм или кантовский синтез? Обобщите свои основные причины, по которым вы так думаете.

Дополнительная литература

Блэкберн, Саймон.1999. Истина : Убедительное введение в философию . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Кричли, Саймон. 2001. Континентальная философия: очень краткое введение . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Эллис, Эддисон. 2014a. «Идеализм Pt. 1. Субъективный идеализм Беркли ». В Философия 1000 слов: вводная антология . https://1000wordphilosophy.com/2014/07/07/berkeley/.

———. 2014b. «Идеализм Pt.2. Трансцендентальный идеализм Канта ». В Философия 1000 слов: вводная антология . https://1000wordphilosophy.com/2014/08/11/idealism-pt-2-kants-transcendental-idealism.

Платон. (ок. 380 г. до н.э.) 2009. Meno . Перевод Бенджамина Джоветта. Архив интернет-классики. http://classics.mit.edu/Plato/meno.html.

Рассел, Бертран. (1912) 2013. Проблемы философии . Проект Гутенберг. https://www.gutenberg.org/files/5827/5827-h/5827-h.htm.

Вернон, Кеннет Блейк. 2014. «Проблема индукции». Философия 1000 слов: вводная антология . https://1000wordphilosophy.com/2014/05/26/the-problem-of-induction/.

Список литературы

Хомский, Ноам. 1975. Размышления о языке . Нью-Йорк: Рэндом Хаус.

Декарт, Рене. (1641) 1985.«Размышления о первой философии». В Философские сочинения Декарта , переведенные Джоном Коттингемом, Робертом Штутхоффом и Дугальдом Мердоком, 1–62. Том 2. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

———. (1701) 1985. «Правила направления ума». В Философские сочинения Декарта , переведенные Джоном Коттингемом, Робертом Штутхоффом и Дугальдом Мердоком, 7–77. Том 1. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Эллис, Эддисон. 2014a.«Идеализм Pt. 1. Субъективный идеализм Беркли ». В Философия 1000 слов: вводная антология . https://1000wordphilosophy.com/2014/07/07/berkeley/.

———. 2014b. «Идеализм Pt. 2. Трансцендентальный идеализм Канта ». В Философия 1000 слов: вводная антология . https://1000wordphilosophy.com/2014/08/11/idealism-pt-2-kants-transcendental-idealism.

Гайер, Пол. 1987. Кант и требования знания . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Хьюм, Дэвид. (1748) 2017. Запрос о человеческом понимании. Отредактировал Джонатан Беннетт. https://www.earlymoderntexts.com/assets/pdfs/hume1748.pdf.

Кант, Иммануил. (1781) 1998. Критика чистого разума . Перевод Пола Гайера и Аллена Вуда. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Лейбниц, Г. В. (1705) 2017. Новые эссе о человеческом понимании. Отредактировал Джонатан Беннетт. http://earlymoderntexts.com/authors/leibniz .

Локк, Джон. (1690) 2017. Эссе о человеческом понимании . Отредактировал Джонатан Беннетт. https://www.earlymoderntexts.com/authors/locke.

Платон. (ок. 380 г. до н.э.) 2009. Meno . Перевод Бенджамина Джоветта. Архив интернет-классики. http://classics.mit.edu/Plato/meno.html.

Куайн, В. В. 1951. «Основные тенденции современной философии: две догмы эмпиризма». Philosophical Review 60 (1): 20–43.

Вернон, Кеннет Блейк.2014. «Проблема индукции». В Философия 1000 слов: вводная антология . https://1000wordphilosophy.com/2014/05/26/the-problem-of-induction/.

Рационализм — Wikiquote

В философии рационализм — это эпистемологическая точка зрения, которая «рассматривает разум как главный источник и критерий знания» или «любую точку зрения, апеллирующую к разуму как источнику знания или обоснования». Более формально рационализм определяется как методология или теория, «в которой критерий истины не сенсорный, а интеллектуальный и дедуктивный».

В нашем современном мире мы стали свидетелями начала правления тупого буржуазного рационализма, который находит неадекватные основания для всего на небе и на земле и делает бога непогрешимым.
- Джон Бьюкен, Ложа в пустыне (1906), Глава III, стр. 69.

Таким образом, предпосылкой для плодотворного изучения рационалиста является готовность быть непредубежденным и готовность отказаться от некоторых карикатур, от которых «рационализм» пострадал в наше время.Многие из искажений возникают из-за склонности рассматривать рационализм как своего рода непонятную паутину, так что любой философ, чья мысль содержит рационалистические элементы, рассматривается как приверженец самых диких крайностей спекулятивной метафизики. К настоящему времени должно начать проявляться то, что «рационализм» означает не монолитную философскую доктрину, а скорее совокупность пересекающихся взглядов и идей.

Рационализм … это секуляризованная форма веры в силу слова Божьего.

Не случайно картезианский рационализм был полностью слеп к силам исторической эволюции. И то, что он относился к прошлому, он провозглашал программой на будущее: этот человек, полностью осознающий то, что он делает, должен сознательно создать такую цивилизацию и социальный порядок, которые процесс его разума позволил ему спроектировать. Рационализм в этом смысле — это доктрина, которая предполагает, что все институты, приносящие пользу человечеству, имели в прошлом и должны быть изобретены в будущем с ясным пониманием желаемых результатов, которые они производят; что их следует одобрять и уважать только в той мере, в какой мы можем показать, что конкретные эффекты, которые они произведут в любой данной ситуации, предпочтительнее эффектов, которые могла бы произвести другая договоренность; что в наших силах сформировать наши институты так, чтобы из всех возможных наборов результатов было реализовано то, что мы предпочитаем всем другим; и что наш разум никогда не должен прибегать к автоматическим или механическим устройствам, когда сознательное рассмотрение всех факторов сделало бы предпочтительным исход, отличный от спонтанного процесса.Именно из такого социального рационализма или конструктивизма происходит весь современный социализм, планирование и тоталитаризм.
- Фридрих Хайек, «Виды рационализма», The Economic Studies Quarterly (1965)

Разум совершенно правильно отвергает противоречие, но рационализм не терпит тайн, которые каждая ересь пытается разрешить по-своему.

Революционная буржуазия, установившая свою власть против феодализма, могла развить только философию истории и общества, в которой, с одной стороны, она выступала за прогресс всего общества, а с другой — за себя как лидеров. общества.Эту философию можно описать одним словом: рационализм.

Рационализм — это философия буржуазной политической экономии. Он материалистичен, а не идеалистичен, поскольку борется с суевериями, стремится расширить производительные силы и увеличить общую сумму благ. Но бесклассового материализма не бывает. Рационализм рассматривает это расширение как разделение труда между пассивными массами и активной элитой. Тем самым он восстанавливает идеализм. Поскольку он не может и не может сомневаться в том, что гармоничный прогресс неизбежен на этом пути, сущность рационализма состоит в некритическом или вульгарном материализме и некритическом или вульгарном идеализме.В весенний период капитализма это рационалистическое разделение труда было основой общей попытки отдельных людей, объединившихся в естественной среде , добиться контроля над природой . Сегодня это разделение труда является контролем в общественном производстве административной элиты над массами . Рационализм достиг своего конца в полном разводе и абсолютной дисгармонии между физическим и интеллектуальным трудом, между социализированным пролетариатом и чудовищем централизованного капитала.Специфической политической идеологией, разработанной рационализмом, была демократия — равенство возможностей для всех людей подняться на вершину и, следовательно, равенство во всех сферах вне производства, перед законом, на избирательных участках и на рынке.

Сегодня от края до края мира люди знают, что демократия несостоятельна. Что занять его место, они не знают. Альтернативой кажется плановая экономика и однопартийное государство. Это философский вопрос . Но философия плановой экономики и однопартийного государства отличается от философии буржуазии только своим более полным рационализмом.Рабочая бюрократия, находящаяся у власти или вне ее, видит решение кризиса производства в научном прогрессе, увеличении производства. Он сознательно стремится спланировать и организовать разделение труда как средство дальнейшего накопления капитала. В идеологии он готов экспроприировать тех представителей частной собственности, которые стоят на пути этой полной рационализации. Но разве эта бюрократия не выросла из рабочего класса? Это произошло, и это могло произойти только из рабочего класса.Это продукт современного массового движения, созданного централизацией капитала, и удерживает свои позиции только благодаря этому движению. В то же время он не может представить себе необходимость отмены разделения труда в производстве, единственного решения кризиса в производстве. Таким образом, по безжалостной логике репрезентация пролетариата превращается в свою противоположность — управление пролетариатом. Конец буржуазного рационализма — это кризис революции и контрреволюции в производстве.

Единственными довольными рационалистами сегодня являются зашоренные ученые и марксисты.
- Ирис Мердок, Сартр: романтический рационалист (1953), гл. 7. Хармондсворт: Пингвин, 1989, с. 113.

Рационализм в политике, как я его истолковал, включает в себя идентифицируемую ошибку, неправильное представление о природе человеческого знания, что равносильно искажению разума. И, следовательно, он не в силах исправить свои собственные недостатки; не имеет гомеопатических свойств; вы не можете избежать его ошибок, становясь более искренним или более глубоко рационалистическим.
«Рационализм» — историческое понятие, содержащее в себе мир противоречий.
- Макс Вебер, Протестантская этика и дух капитализма (1905; 1920), гл. 2: «Дух» капитализма

Христианство, глупость креста, иррациональная вера в то, что Христос воскрес из мертвых, чтобы воскресить нас из мертвых, были спасены рационалистической эллинской культурой, и это в свою очередь было спасено христианством.Без христианства Возрождение было бы невозможно. Без Евангелия, без апостола Павла народы, перешедшие средние века, не поняли бы ни Платона, ни Аристотеля. Чисто рационалистическая традиция так же невозможна, как и чисто религиозная традиция.
- Мигель де Унамуно, Трагическое чувство жизни 1921 Глава VI В глубинах бездны

Любые чисто личные отношения человека с человеком, любого рода и даже включая полное порабощение, могут быть подвергнуты этическому требований и этически регулируется.Это верно, потому что структура этих отношений зависит от индивидуальной воли участников, оставляя место в таких отношениях для проявлений добродетели милосердия. Но это не ситуация в сфере экономически рационализированных отношений, где личный контроль осуществляется обратно пропорционально степени рациональной дифференциации экономической структуры.

Внешние ссылки [редактировать]

Философия науки — INFOVOICE.SE

Författad av Ronny Gunnarsson och publicerad första gången 10 ноября 1998 г.
Senast reviderad 27 декабря 2020 г. Du måste hänvisa till denna webbsida om du använder informationen någon annanstans.
Hur detta skall se ut beror på var du återanvänder informationen. Детальный пример использования:
Ronny Gunnarsson. «Философия науки» [на INFOVOICE.SE]. Tillgänglig på: https://infovoice.se/vetenskapsteori/. Informationen hämtad 28 декабря 2021 г.

Рекомендуемое предварительное чтение	Что добавляет эта веб-страница
Никто	Эта веб-страница описывает важнейшие краеугольные камни западной философии науки.Он не завершен и при необходимости будет дополнен и переработан. Философия науки основана на тех частях философии, которые задают вопросы о природе научного знания. Как мы узнаем, что такое научное знание и чем оно отличается от любого вида знания? Какие пути приемлемы и заслуживают доверия при создании новых научных знаний? Эта веб-страница начинается с описания развития научного мышления до постпозитивизма, после чего дается очень краткий обзор философии.Веб-страница продолжается кратким описанием того, как развивалась гуманитарная наука. Упоминается много имен людей (и, возможно, следует упомянуть больше имен), но нет необходимости выучивать все имена наизусть. Ближе к концу дается предложение о том, что, возможно, стоит запомнить.

Рекомендуемое предварительное чтение

Что добавляет эта веб-страница

Никто

Философия науки в древнем мире

Различные культуры накопили обширные знания в области астрономии, математики и медицины на протяжении тысячелетий.Эти знания описывают практические шаги того, как чего-то достичь. Обычно целью этого знания было решение практических или религиозных проблем. Теорий вокруг производства нового знания было не так уж много. В древние времена (около 700 г. до н.э. — 400 г. до н.э.) в Средиземном море начали происходить события.

Оставив суеверное мышление

Сократ (470–399 до н.э.) — Портрет Сократа из мрамора, римское произведение искусства (1 век), возможно, копия утраченной бронзовой статуи, сделанная греческим скульптором Лисиппом.Сфотографирован Эриком Габа в 2009 году в художественном музее Луврен в Париже.

Считается, что философия науки в западной части мира началась с различных натурфилософов в Греции в 600 году до нашей эры. Они начали постепенно дистанцироваться от магического религиозного и суеверного мышления. Первым известным западным философом до Сократа был Фалес (625-545 ф. Кр.). Он жил в городе Милет на западном побережье Малой Азии, который считается одним из первых мыслителей философии науки.Другими известными мыслителями до Сократа были Парменид Элейский и Гераклит. Они выдвигали теории и подвергали их критическому анализу и обсуждению. Это было тогда, когда началась наука в том виде, в каком мы ее знаем.

С середины 500 г. до н.э. до середины 400 г. до н.э. на юге Италии появилась пифагорейская школа. Переехав в город Кротон на юге Италии, Пифагор (570-497 гг. До н.э.) основал это философское движение. Это была научная (а отчасти и религиозная) школа с математикой в центре внимания.Они представили теоретическое доказательство, то есть из некоторых исходных предположений и рассуждений, придя к новым выводам.

Сократ (470–399 до н. Э.) Выступил в качестве участника дебатов в Афинах около 400 г. до н. Э. В то время было обычным делом, что учителя передавали студентам практические знания таким образом, чтобы ученики пассивно получали информацию, которую передавал учитель. У Сократа был другой стиль. Он задавал вопросы таким образом, чтобы слушатели в процессе ответов на вопросы учились делать новые открытия.Сократ широко обсуждал множество различных тем, включая философию получения новых знаний. Он так успешно поставил под сомнение общепринятые манеры, условия и верования, что в 399 г. до н.э. был казнен. Его ученики были рассеяны после смерти Сократа.

Рациональность против эмпиризма

Одним из учеников Сократа был Платон (427–347 гг. До н.э.), который находился рядом с Сократом примерно за семь лет до казни.После смерти Сократа Платон совершил экскурсию в пифагорейскую школу на юге Италии. Их мысли о теоретических доказательствах произвели большое впечатление на Платона, который затем подчеркивает рационализм, подход, который считает логическое теоретическое мышление выше опыта для достижения истинного знания. Платон утверждал, что рационализм — единственный способ достичь истинного знания. Вернувшись из южной Италии, Платон создает математико-философскую школу под названием Academia недалеко от Афин.

Аристотель (384-322 до н.э.) — мраморный бюст Аристотеля, римская копия с греческого бронзового оригинала 330 г. до н.э .; алебастровая мантия — это современное дополнение, сфотографированное Ястровым в 2006 году в Национальном музее Рима.

Аристотель (384–322 гг. До н.э.) был студентом, а затем более 20 лет членом Платоновской Академии. После смерти Платона в 347 г. до н.э. Аристотель покинул Афины и частично работал наставником у сына короля Филиппа II Александра (позже известного как Александр Великий). Аристотель, в отличие от Платона, считал, что наука — это прежде всего изучение реальности.Хотя Аристотель не полностью отвергал рационализм, он предпочитал эмпиризм, то есть идею о том, что все истинное знание основано на наблюдениях за явлениями, которые мы можем наблюдать. Аристотель считал эмпиризм более важным, чем рационализм. Он заявил, что трудно получить знания о явлении, если мы не можем его наблюдать.

Атомизм против холизма

Есть еще один тип разнообразия, помимо раскола между рационализмом и эмпиризмом. Все ли можно понять, если адекватно описать мельчайшие составляющие? Или…… интересное явление является чем-то еще, чем просто суммой его частей?

Гиппократ (460-370 гг. До н.э.)

Некоторые философы, которых часто называют атомистами, утверждали, что все, что мы видим, — это всего лишь следствия событий среди мельчайших частиц, атомов.Одним из первых известных атомщиков был Демокрит (460–370 гг. До н. Э.). Он утверждал, что единственное, что существует, — это атомы и пустота. Все происходящее можно проследить до событий среди мельчайших частиц, атомов. Это называется редукционизмом или атомистическим подходом. Атомистический подход характеризовал Книдианскую медицинскую школу в Древней Греции, которая фокусировалась на четко определенных отдельных диагнозах, каждый из которых лечился по-своему. Позитивизм — это философия, которая позже эволюционирует из атомистического подхода (см. Ниже).Рудольф Вирхов (1821–1902 гг.) Обычно упоминается как ключевая фигура современной медицины, на которую сильно повлияли атомизм и позитивизм. Вместо атомов Демокрита он все объяснил с помощью клеточной патологии. Все болезни можно было бы объяснить, если бы понимать происходящее на клеточном уровне.

Гиппократ (460–370 гг. До н.э.), насколько нам известно, был первым врачом, который отверг суеверные объяснения или божественное наказание как объяснение болезни. Школа Гиппократа была сосредоточена на лечении и прогнозе, а не на постановке точного диагноза.Лечение было более пассивным и сосредоточено на способности к самовосстановлению. Поскольку в то время никто почти ничего не знал о том, как на самом деле работает тело (и, следовательно, имел ограниченные возможности для оказания медицинской помощи), подход Гиппократа был более успешным, чем школа Книдиана. В медицинской школе Гиппократа значение было больше на общей картине. Они лечили больных, а не болезни. При явном целостном подходе (холизм = неделимость, целостность) такое явление, как болезнь, нельзя понять, достаточно тщательно описывая отдельные мелкие части.Целостный подход является основой для появившейся позже гуманитарной науки (см. Ниже).

Наука веками колебалась между преобладанием атомистического или холистического подхода. Двадцатый век с традиционной медициной находится под сильным влиянием атомизма, позитивизма и Книдианской медицинской школы.

Эпистемологическая карта мира — разные парадигмы

Четыре континента на карте мира философии науки (нажмите, чтобы увеличить)

Может быть полезно быстро взглянуть на принципиально разные способы создания новых знаний, прежде чем мы продолжим рассмотрение временной шкалы.Эпистемология — это важный раздел философии, который, помимо прочего, посвящен тому, как мы развиваем новые знания. Как упоминалось выше, мы приходим к следующим двум противоположностям:

эмпиризм ↔ рационализм
атомизм ↔ холизм

Эмпиризм говорит, что мы можем достичь новых знаний, только наблюдая реальность и делая выводы из этих наблюдений. Это называется индукцией. Рационализм утверждает, что мы лучше всего достигаем новых знаний, начиная с известных логических предположений или истин и с помощью логических рассуждений открываем новые истины, что называется дедукцией.Рационалист делает заявления о том, как устроен мир, не изучая реальности.

Атомист говорит, что мы можем получить всю правду, просто изучая небольшие четко определенные части реальности. Утверждается, что более общие истины могут быть получены путем суммирования истин из различных определенных частей реальности. Атомист считает, что все явление можно хорошо описать, просто суммируя то, что мы знаем о частях. В холизме утверждается, что феномен — это больше, чем сумма его частей, и большинство новых истин приобретается путем изучения небольших четко определенных частей реальности.

Мы можем говорить о парадигмах как в эпистемологии (поясняется ниже), так и в конкретном предмете, теме или дисциплине. Парадигмы — это очки, через которые вы смотрите на мир. Он говорит вам, что правильно, а что неправильно. Атомизм-холизм и рационализм-эмпиризм — две противоположности, создающие четыре разных квадранта эпистемологической карты мира (см. Рисунок). Эти четыре квадранта представляют собой четыре различных эпистемологических парадигмы, устанавливающих правильную процедуру создания нового знания. Когда научное мышление продолжает развиваться на протяжении веков, часто возникают противоречия и борьба между этими четырьмя различными парадигмами.Эти квадранты также можно рассматривать как четыре разных континента с научного мировоззрения. Климат на этих континентах совсем другой. То, что считается высоким научным качеством на одном континенте, может считаться несовершенным на другом.

Научный прогресс в средние века

Круги планет с землей в центре. Между 1055 и 1074 годами нашей эры. (Бодлеанские библиотеки, Оксфорд)

Ученые редко проводили какие-либо эксперименты для подтверждения или опровержения своих гипотез в средние века (от падения Римской империи около 500 г. до н. Э. До около 1500 г. до н. Э.).Вместо этого они спросили, как великие древние мыслители могли бы решить эту проблему. Учения Аристотеля и Платона были сохранены и то, как их идеи могли быть применены в настоящее время. Объяснение Аристотеля того, как мир состоит из четырех элементов: земли, воды, воздуха и огня, а также пятого неизменного небесного элемента, составляющего небесные тела. Небесные тела плавали в различных сферах вокруг Земли, как предполагал Аристотель круглыми. Возникла проблема с сопоставлением наблюдаемых движений планет с теоретическими сферами вокруг Земли.Поэтому теории были расширены множеством сфер по сложной схеме, чтобы попытаться привести теории в соответствие с наблюдениями.

Католическая церковь приняла учение Аристотеля и энергично защищала его. Наука выживала в различных монастырях, где идея о том, что у древних ученых есть ответы, привела к большому авторитаризму, который тормозил дальнейшее развитие научного мышления.

В течение XII века университеты по всей Европе выросли из монастырских учебных центров.В средние века университеты были в основном ориентированы на подготовку администраторов, духовенства и юристов для правительств и церквей. Сегодняшняя четкая связь между университетами и научным развитием не существовала в средние века и была добавлена намного позже.

Научная революция

Наука предполагает систематическое и методическое развитие знаний. В древнем мире и в средние века современные ученые редко проводили эксперименты для проверки или опровержения своих гипотез.Следовательно, в действительности философия была единственной существующей отраслью науки в древнем мире и в средние века. В средние века не произошло серьезных революций в научном мышлении. Научная революция — это период, который, по мнению большинства историков, начался с Галилея и закончился Ньютоном. В это время стало более обычным сравнивать теории с результатами экспериментов и наблюдений за действительностью. Это называется научной революцией. С научной революцией такие науки, как математика и астрономия, становятся все более заметными.Как следствие, происходят фундаментальные изменения в восприятии астрономии, физики и биологии, и в корне меняется все мировоззрение. Университеты и другие учреждения, поддерживающие исследования, меняют свой подход к исследованиям.

Астрономия, новая физика и меняющееся мировоззрение

Страница 9 в «De Revolutionibus orbium coelestium» Николая Коперника, показывающая солнце в центре и планеты вокруг

Первоначально тривиальная проблема позже стала поворотным моментом для научного застоя, господствовавшего в средние века.Юлианский календарь, который Юлий Цезарь ввел из Египта, привел к постепенному изменению времен года. Равноденствие, первоначально отмечавшееся 21 марта, в 1541 году переместилось на 11 марта. Это произошло потому, что год по юлианскому календарю был на 11 минут и 14 секунд больше, чем время, необходимое Земле, чтобы совершить один оборот вокруг Солнца. Ученый польского происхождения Николай Коперник (1473-1543) много лет изучал астрономию, математику и медицину. В 1505 году он начал изучать геоцентрическую модель, согласно которой Солнце, планеты и звезды, как полагают, вращаются вокруг Земли.Коперник установил, что планеты, включая Землю, вращаются вокруг Солнца. Хотя Коперник не был первым, кто описал геликоцентрическую модель, он сделал это систематически, представив все научные наблюдения, подтверждающие гипотезу о том, что планеты вращаются вокруг Солнца.

Николай Коперник (1473-1543)

В 1541 году папа Сикст IV попросил Коперника выяснить причину неисправности юлианского календаря. Коперник получил достоверную информацию из своих наблюдений за планетами и знал, что решение состоит в том, чтобы изменить мировоззрение на геликоцентрическую модель, в которой Земля вращается вокруг Солнца.Коперник понял, что ответ может быть опасным, поскольку он противоречил мнению католической церкви того времени. Поэтому он отклонил задание. Коперник, вероятно, планировал отправить свои открытия в могилу вместе с ним. Благодаря уговорам профессора математики из Виттенберга Иоахима Ретикуса, Коперник наконец написал книгу De Revolutionibus orbium caelestium Libri VI , в которой он дает подробное описание своих открытий и выводов. Книга была опубликована после смерти Коперника в 1543 году и поначалу не имела широкого распространения, вероятно, из-за противодействия католической церкви, того факта, что книгу было трудно читать и что автор был уже мертв.Однако через некоторое время важность открытий Коперника постепенно стала признаваться. Некоторые историки считают 1543 год датой начала научной революции.

Иоганн Кеплер (1571-1630)

Иоганн Кеплер (1571-1630), родился в Германии, уже в детстве интересовался астрономией и астрологией. Изучая астрономию, он был в 1590-х годах убежден, что геликоцентрическое мировоззрение Коперника было правильным и что геоцентрическое мировоззрение, построенное Аристотелем и Птолемеем, было ошибочным.Кеплер опубликовал свою первую астрономическую работу Kosmos Mysteries (Mystery cosmographicum) в 1596 году, в которой он публично защищал геликоцентрическое мировоззрение, а также обсуждает орбиты планет вокруг Солнца. В 1604 году он издает книгу по оптическим принципам. Позднее книга стала основой современной оптики. Кеплер работал с Тихо Браге и с помощью своих точных наблюдений за планетой Марс смог построить два закона движения планет. Во-первых, планеты движутся по эллиптической орбите с Солнцем в одном фокусе эллипса.Второй закон гласит, что планетарная скорость на своем пути обратно пропорциональна расстоянию до Солнца. Кеплер опубликовал эти открытия 1609 года в книге Новая астрономия (Astronomia nova) . В 1621 году он публикует расширенное второе издание книги «Тайны космоса», в которой он более подробно объясняет свои открытия, а также исправляет некоторые предыдущие неточности.

Галилео Галилей (1564-1642)

Галилео Галилей (1564–1642) разделял сомнения Коперника и Кеплера в отношении преобладающего геоцентрического мировоззрения, созданного Аристотелем и Птолемеем.Галилей узнал о работах Коперника примерно в то же время, что и Кеплер, примерно в 1590 году. В 1609 году голландский оптик обнаружил, что выпуклые и вогнутые стекла можно объединить в телескоп. Первоначально его использовали для слежки за передвижениями вражеских войск, но Галилей направил недавно изобретенный телескоп в небо. Галилей смог еще больше увеличить увеличение после некоторых экспериментов. Он увидел, что звезд гораздо больше, чем можно увидеть невооруженным глазом, а также увидел кольца Сатурна и обнаружил четыре луны вокруг Юпитера.Галилей убедился в правильности геликоцентрического мировоззрения Коперника. Галилей обсудил свои открытия с Кеплером, который заверил его, что он на правильном пути. Когда Кеплер впервые услышал об открытиях Галилея, он начал больше экспериментировать в оптике и обнаружил, что две выпуклые линзы могут создавать телескопы с большим увеличением, чем Галилей со своим телескопом. Кеплер опубликовал в 1611 году описание своего телескопа в книге Dioptrice . Галилей опубликовал в 1632 году книгу Диалог о двух мировых системах , где четко объяснил, что геоцентрическое мировоззрение ошибочно.В результате на следующий год Галилей предстал перед инквизицией и был вынужден отказаться от своих открытий. Галилей был приговорен к пожизненному заключению под домашним арестом. Тем не менее, он продолжил свою научную работу, находясь под домашним арестом, и убедился, что эксперименты по изучению нескольких возможных теорий могут дать ключ к разгадке того, какая теория является лучшей. Он также утверждал, что если одна теория кажется совместимой с наблюдениями, следствием должно быть то, что несовместимые противоречащие теории ошибочны.Галилей представил эти идеи в 1638 году в книге Discorsi e dimostrazioni matematiche, intorno a due Nuove Scienze (Обсуждения и математические демонстрации двух новых наук) . Позднее эту книгу хвалили Исаак Ньютон и Эйнштейн, а Галилея часто называют отцом современной физики.

Рене Декарт (1596-1650) — Картина находится в Лувренском музее искусств в Париже.

Рене Декарт (1596-1650) из Франции начал изучать право, но через некоторое время отказался от этой темы, потому что хотел открыть великие истины мира.Он переехал в Нидерланды, где познакомился с немецким философом Исааком Бекманном. Бекманн заинтересовал Декарта как математикой, так и физикой. Декарт много думал о том, как можно совместить математику и физику. Он пришел к выводу, что Вселенная подчиняется законам математики. Следовательно, математика должна быть путем к пониманию Вселенной. Он написал рукопись к книге под названием World (Le Monde) , поддерживающей геликоцентрическое мировоззрение Коперника.Декарт планировал опубликовать его в 1633 году, но отложил это, когда услышал об отношении католической церкви к Галилею. Он был частично опубликован в 1664 году, а вся книга — в 1677 году. В этой книге Дскарт представляет три закона движения: 1) объект продолжает двигаться в том же направлении, если с ним что-то не сталкивается. 2) Если движущийся объект толкает другой объект, первый объект будет уменьшать его движение в той же степени, что и другой объект в движении. 3) Когда объект движется, каждая маленькая его часть пытается двигаться по прямой линии.Основываясь на этих законах движения, Декарт размышляет о том, как вселенная в хаосе спонтанно должна собирать материю в круговых движениях, заставляя планеты двигаться по круговой траектории вокруг Солнца. Другим и, возможно, самым важным вкладом Декарта была книга Discourse de la method , опубликованная в 1637 году. В этой книге он формулирует четыре основных правила для здравой науки:

Принимайте за истину только то, что вы сами понимаете как истину. Предрассудкам нет места.
Если возможно, разделите проблему, которую вы хотите изучить, на как можно больше мелких подзадач.
Сначала начните изучать и находить ответ на самую маленькую и простую подзадачу. Возьмите самую сложную подзадачу в последнюю очередь.
Скомпилируйте результаты подробно, не упуская никаких деталей.

В книге также описан первый набросок системы координат, которая закладывает основы аналитической геометрии. Многие считают, что наиболее важным вкладом Декарта были первые четыре фундаментальных правила хорошей науки.Эти правила с фундаментальным скептицизмом по отношению к предрассудкам оказали колоссальное влияние на научные исследования.

Исаак Ньютон (1642-1727) — Картина Годфри Кнеллера

Исаак Ньютон (1642-1727) интересовался математикой, оптикой и астрономией. Он был очень впечатлен работами Галилея. В 1687 году Ньютон опубликовал « Philosophiae Naturalis Principia Mathematica» (математические принципы естествознания) , часто сокращенно Principia . В книге представлены идеи о составе света, законах гравитации, о том, как вычислить массу планеты и как объяснить приливы.Эта книга стала кульминацией научной революции и быстро сделала Ньютона одним из самых известных ученых своего времени. Хотя Галилей уже занимался проверкой теорий на основе наблюдений, Ньютон сделал еще один шаг вперед. Он систематизировал использование экспериментов для подтверждения теорий. Более того, он более четко связал математику и физику. Идея решать новые проблемы, изучая древних философов, теперь определенно мертва, и идеи Ньютона стали характеризовать современную физику более чем через 200 лет.

Новая биология

Древнее представление о том, что болезнь вызвана дисбалансом между четырьмя жидкостями — кровью, мокротой, черной желчью и желтой желчью, — все еще преобладало в современной медицине 1600-х годов. Считалось, что кровь вырабатывается, распределяется по кровеносным сосудам и расходуется в организме. Неизвестно, циркулировала ли кровь. Следовательно, считалось, что неиспользованная кровь может застаиваться в руках и ногах, вызывая болезни. Следовательно, венесение для слива «неиспользованной» крови было обычным и популярным методом лечения.

Уильям Харви (1578-1657)

Рене Декарт описал в 1640 году некоторые ранее неопубликованные идеи о том, как устроено тело. Одна из этих идей заключалась в том, что кровеносные сосуды — это трубки, по которым кровь. Уильям Харви (1578–1657), английский врач, после тщательных наблюдений в 1616 году смог показать, что кровь циркулирует в организме. У него не было технического оборудования для обнаружения капилляров, поэтому он мог только предполагать, как кровь передается из артерий в вены. Несмотря на открытия Харви, кровопускание оставалось обычным лечением на протяжении веков.Однако открытия Харви вдохновили других исследователей подвергнуть сомнению современные представления.

Антони ван Левенгук (1632-1723)

Захариас Янссен (1580-1638), немецкий производитель очков, построил первый микроскоп около 1590 года. Антони ван Левенгук (1632-1723), немецкий купец, в 1648 году впервые увидел простой микроскоп с трехкратным увеличением. Он очень заинтересовался и купил один для себя. Со временем он усовершенствовал технологию микроскопов, и считается, что лучшие из его микроскопов могли увеличивать до 500 раз.Он был первым, кто обнаружил одноклеточные микроорганизмы. Он провел микроскопические исследования мышечных клеток, бактерий и кровеносных капилляров. Энтони ван Левенгук вообще не имел академического образования. Хотя он был ученым-любителем, его наблюдения и выводы были высокого качества, и он считается основоположником микробиологии. С микробиологией открывается новый мир возможностей.

Борьба между эмпиризмом и рационализмом в 1600-х и 1700-х годах

Рационализм имел сильных представителей на европейском континенте в лице Декарта, Спинозы и Лейбница, в то время как в Англии в то же время были сильные представители эмпиризма в лице Фрэнсиса Бэкона, Джона Локка, Джорджа Беркли и Дэвида Юма.

Представители рационализма

Рене Декарт (1596-1650) — Пайтинг, расположенный в Лувренском музее искусств в Париже.

Рене Декарт (1596-1650) внес вклад в развитие математической и теоретической физики (см. Выше). Он представил основы хорошей науки (см. Выше). В своей книге « Discurse de la méthode », опубликованной в 1637 году, он обсуждает, есть ли какие-либо знания, истинные ли они. Он приходит к выводу о единственном принципе — существовании мыслей.Он говорит, что он мыслящее существо, и сформулировал это в известной фразе; Я думаю, значит, я. Декарт спрашивает, есть ли еще что-нибудь, в чем вы можете быть уверены. Он приводит в пример фигуру из воска. Его чувства дают ему представление о его форме, цвете и текстуре. Однако он быстро изменит форму, цвет и текстуру, если попадет рядом с каким-либо источником тепла. Впоследствии все сенсорные впечатления от фигуры изменятся, несмотря на то, что ее природа, кусок воска, останется прежним. Декарт заключает, что наш разум ненадежен, и чтобы понять истинную природу вещей, мы не можем полагаться на свои чувства, а только на свой ум.Декарт отвергает наблюдение реальности как метод достижения нового знания и утверждает, что единственный способ — это философски исследовать новые идеи и, таким образом, изобретать новые истины (так называемая дедукция).

Барух де Спиноза (1632–1677) молодым человеком работал в семейной торговой компании. Позже он покинул компанию и полностью посвятил себя философии. Большая часть его размышлений сосредоточена на праве мыслить свободно. Однако время для этих взглядов было не готово, и впоследствии он подвергся гонениям.Из-за своих религиозных взглядов он был исключен из еврейской общины в Амстердаме, и вскоре после этого на него было совершено покушение. С философской точки зрения он рассматривал математику как идеальную форму науки. Он был чистым рационалистом, считающим, что любые наблюдения или сенсорные данные не имеют ценности в процессе производства новых истин.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) вырос в Лейпциге, Германия. Его отец, профессор философии, умер, когда ему было шесть лет.Готфрид начал читать книги своего отца и в возрасте 12 лет выучил латынь и частично греческий только сам. В 14 лет он начал учиться в Лейпцигском университете. В 20 лет он получил степень в области права и философии. В том же году он опубликовал свою первую книгу, диссертацию по философии. Лейбниц занимался многими научными проблемами и изобрел дифференциальное исчисление примерно в то же время, что и Ньютон. Затем между ними началась битва за то, кто был первым. Лейбниц считал, что многие различные науки и даже человеческие конфликты можно свести к математическим или строго логическим задачам.

Представители эмпиризма

Фрэнсис Бэкон (1561-1626) — Картина Пола ван Сомера

Фрэнсис Бэкон (1561-1626) подчеркнул важность устранения субъективности в исследованиях с помощью методического и систематического подхода. В этом отношении можно сказать, что он был одним из первых философов науки. Бэкон выступал за беспристрастное изучение действительности и, делая выводы и формулируя новые теории на основе этих наблюдений (так называемая индукция). Бэкон считал, что, используя правильный эмпирический метод, любой сможет проводить исследования, и предсказал, что это быстро приведет к серьезным изменениям в обществе.История показала, что все оказалось не так просто, как думал Бэкон. Хотя индуктивный эмпирический метод Бэкона сегодня не применяется так, как его использовал сам Бэкон, его размышления о методологических подходах остаются в силе, и он считается одним из отцов позитивизма (позитивизм объясняется ниже). Джон Локк и Джордж Беркли продолжали продвигать идею Бэкона о том, что знание может исходить только из сенсорных впечатлений (наблюдений). Бэкон, Локк и Беркли заявили, что изучение реальности — лучший путь к обретению истинного знания об объективной реальности.

Дэвид Хьюм (1711-1776)

Дэвид Юм (1711–1776) был по сути эмпириком и отвергал рационализм как логику, не связанную с реальностью. Отправной точкой для любого определенного знания, согласно Юму, может быть только наблюдение реальности. Юма обычно считают эмпириком, но через некоторое время он понял, что даже эмпиризм не лишен проблем. Юм отметил, что эмпиризм использовал наблюдения для индукции общих теорий. Юм также смог показать, что идея о том, что индукционные наблюдения могут привести к новым теориям, не всегда может быть верной.

Пример парадокса Юма

Это называется парадоксом Юма и может быть проиллюстрировано следующим. Предположим, я наблюдаю 100 лебедей, и все они белые. Я совсем не вижу черных лебедей. Эмпиризм приводит меня к выводу, что есть только белые лебеди. Основа для этого эмпирического вывода основана на идее эмпиризма, и индукция работала в прошлом, и поэтому я предполагаю, что она будет работать даже сейчас и в будущем. Юм смог показать, что это неизбежно приведет к круговой аргументации; Индукция работает сейчас и в будущем, как индукция работала в прошлом.Что делать, если 101-й лебедь черный? Следствием мышления Юма было то, что, хотя эмпиризм кажется лучшим выбором, он также опирается на несколько рыхлую основу.

Дилемма частично решена

Иммануил Кант (1724-1804)

Иммануил Кант (1724–1804) вырос в Кенигсберге (ныне Калининград). В 16 лет он начал учиться в университете. Он изучал философию, в том числе Лейбница и других рационалистов. Он также получил большое впечатление от мыслей Юма и понял, что проблема, которую поставил Юм, была серьезной.В 1781 году, после одиннадцати лет напряженных размышлений, он опубликовал книгу Kritik der reinen Vernunft (Критика чистого разума) . Книга, которая сейчас считается одним из самых важных философских произведений, состояла из 800 страниц, написана на немецком языке и очень трудна для чтения. В своей книге Кант попытался объединить лучшее из рационализма и эмпиризма и дал науке прочную основу через модель философии науки, в которой одной из главных идей было то, что реальность, как мы ее воспринимаем, частично является продуктом нас самих.Может быть, есть объективная реальность, но мы мало что знаем об этом. То, что мы переживаем, — это переработанный продукт. Отсюда следует, что то, что мы изучаем в нашей науке, — это воспринимаемая реальность, а не гипотетическая объективная реальность, существующая независимо от любого наблюдателя. Мы можем испытать феномен, но не вещи сами по себе. Идеи Канта — это первый зародыш того, что позже превратилось в гуманитарные науки (см. Ниже).

Возникновение позитивизма

Огюст Конт (1798-1857)

Термин «позитивизм» был введен Анри де Сен-Симоном (1760-1825), французом, который не только заложил основы французского социализма, но и подчеркнул превосходство эмпиризма.Вера в способность эмпиризма создать идеальное утопическое общество превратилась почти в религию. Считалось, что человечество может создать рай на земле с помощью науки.

Преподаватель французского университета Огюст Конт (1798–1857) в Париже пришел к выводу, что в основе всех наук лежит математика. Он заявил, что человек может получить истинные знания и построить рай на земле, используя науку с упором на математику. Конт принял мысли Сэна Саймона о позитивизме и был первым, кто последовательно и систематически применял эти принципы ко всему.

Позитивизм в версии Конта имел некоторые религиозные черты. У них были публичные собрания, на которых проповедовал позитивизм, и у них был свой сборник гимнов. Позитивная вера в науку превратилась в идеал для всей науки, в позитивизм, утверждая, что истинная наука… (из Mårtensson & Nilstun 1988)

полностью основан на необработанных данных в виде наблюдений.
дают знания о причине и следствии.
объективен и предполагает свободу от предубеждений.
— это полная противоположность непроверенным предположениям.
предпочитает количественные методы и особенно математику качественным методам.
имеет свою ценность в технических и социальных приложениях.

Людвиг Витгенштейн (1889-1951)

Эрнст Мах (1838-1916) был известным австрийским позитивистом. Его идеи о позитивизме считались важными для многих, включая Альберта Эйнштейна (1879-1955) и Морица Шлика (1882-1936). Мориц Шлик родился в Берлине.Он изучал физику в университетах Гейдельберга, Лозанны и Берлина. Одним из его наставников был Макс Планк. Мориц получил докторскую степень в 1904 году, защитив диссертацию о преломлении света. Вскоре он начал задумываться над вопросами о природе знания и опубликовал несколько книг по этой теме. После непродолжительной службы в Ростоке и Киле он стал профессором физики в Вене в 1922 году. Раньше в Вене регулярно проводились дискуссии о науке и философии между 1907-1912 годами. Когда Шлик приехал в Вену в 1922 году, он возобновил эти встречи с регулярными обсуждениями философии науки.Группа в Вене произвела большое впечатление на книгу Людвига Витгенштейна Tractatus Logico-Philosophicus , опубликованную в 1918 году. В 1928 году они основали Общество Эрнста Маха и в 1929 году опубликовали первые результаты его обсуждений; Научная концепция мира. Венский круг . Тогда их прозвали Венским кружком. По сути, их рассуждения заключались в том, что единственное, о чем мы можем что-то знать, — это то, что мы можем наблюдать. Их философская направленность получила название логического эмпиризма или логического позитивизма.Их основные требования для признания знания научным состояли в том, чтобы его можно было проверить. Следовательно, хорошее научное качество в соответствии с логическим позитивизмом характеризовалось (Martensson & Nilstun 1988):

Изучается только та реальность, которую можно наблюдать.
Теории, которые невозможно проверить, считаются бессмысленными. (Это называется принципом проверки).
Метафизика не может быть проверена и поэтому бессмысленна.
Научная теория — это система универсальных законов.
У теории есть язык теории и язык наблюдения.
Теория может быть подтверждена исполнением прогнозов.
Если существует несколько конкурирующих теорий, следует выбрать наиболее вероятную.
Научное знание со временем растет.

Венский кружок был распущен, когда к власти пришли нацисты, и многие из его членов эмигрировали в США. Мориц Шлик был убит в 1936 году сторонником нацистов.

Многие логические позитивисты видели своей задачей реформировать «менее развитые» науки, чтобы они работали по принципам позитивизма.Логический позитивизм хотел подтолкнуть базовые идеи позитивизма к объединяющему фактору во всех формах эмпирической науки. Следовательно, с их точки зрения, позитивизм был единственным истинно научным методом, применимым ко всем ситуациям. Научные достижения за последние 100-200 лет настолько велики, что мало кто сомневается в ценности позитивистского подхода в эмпирической физике, биомедицине и подобных науках, изучающих явления, руководствуясь известными законами природы.

Однако логические позитивисты также воспринимали позитивизм как единственный научный метод также и в социологических исследованиях, то есть в областях, не относящихся к естественным наукам, где простых законов природы недостаточно для объяснения происходящего.Эта идея является противоречивой и вызывает резкую критику позитивизма. Эпистемологическая критика позитивизма неприменима, когда позитивизм применяется к эмпирической науке, изучающей явления, руководствуясь известными законами природы. Критика сосредоточена на ситуации, когда позитивизм применяется для изучения мнений, восприятий, опыта и т.д. изучены с помощью глубоких интервью и проанализированы качественными методами (подробнее об этом ниже).

Пост позитивизм

Реакция против ортодоксальных позитивистов, утверждающих, что они изобрели научный подход, пригодный для решения всех проблем, началась с того, что Чарльз Сандерс Пирс (1839-1914) описал более прагматичный подход, называемый прагматизмом. Уильям Джеймс (1842-1910) пошел дальше и предположил, что реальность — это сложная мозаика переживаний, которую можно понять только с помощью нескольких подходов. Был описан термин радикальный эмпиризм, означающий, что любая попытка описать реальность только на физическом уровне, опуская такие аспекты, как ценность и значение, не даст истинного описания.

Джон Дьюи (1859–1952) рассуждает о том же, что и Сондерс Пирс и Джеймс, но вместо этого использует термин непосредственный эмпиризм. Постпозитивизм постепенно исходит из этих идей. Постпозитивизм отличается от позитивизма двумя аргументами; во-первых, нельзя полностью разделить наблюдателя и наблюдаемого. В результате, во-вторых, они утверждают, что не существует общей разделяемой реальности. Хотя представители постпозитивизма не совсем представляли себе то, что мы сегодня называем современными гуманитарными науками (гуманитарные науки, описанные ниже), можно увидеть, что некоторые идеи постпозитивизма напоминают концепцию гуманитарной науки о перспективе жизненного мира (см. феноменология и постпозитивизм странные соратники?).Важными представителями постпозитивизма являются Карл Поппер (см. Ниже), Николас Решер (1928-) и Томас Кун (1922-1966).

Карл Поппер и критический рационализм

Карл Поппер (1902-1994)

Философ Карл Поппер (1902–1994), родился в Австрии от родителей еврейского происхождения. Сначала он работал учителем в Германии, где он также получил докторскую степень по психологии в 1928 году. Имея еврейских родителей, угроза аннексии Австрии нацистской Германией заставила его в 1937 году переехать в Новую Зеландию, где он стал преподавателем философии.В 1946 году переехал в Великобританию. Он оставался активным философом за несколько недель до своей смерти.

Согласно позитивизму наблюдения должны приводить к выводам в форме теорий о том, что является правдой. Этот процесс называется индукцией. Позитивисты утверждают, что каждое новое наблюдение, соответствующее гипотезе, подтверждает (подтверждает) ее. Однако Поппер очень критически относился к этому и утверждал, что, хотя наблюдений никогда не было так много, мы никогда не можем быть уверены, что гипотеза верна на 100%.

Поппер заявил, что вместо этого мы должны попытаться показать, что существующие теории или гипотезы ложны. Он сказал, что наше исследование должно быть сосредоточено на попытках опровергнуть наши собственные гипотезы. Мы можем сказать, что наша гипотеза является условной истиной, если нам не удастся доказать ее ложность. Предварительная означает, что гипотеза может быть опровергнута и, следовательно, отвергнута в будущем. Поппер утверждает, что то, что отличает научные теории от ненаучных (метафизических) теорий, — это возможность их опровергнуть.Это означает, что вы должны уметь сформулировать, чего не должно происходить, если теория / гипотеза верна. Этот подход часто называют «эмпирической фальсификацией», когда вы сначала выдвигаете гипотезу / теорию, которую затем пытаетесь опровергнуть. Затем работа будет продолжена, чтобы увидеть, сможете ли вы наблюдать событие, которого не должно было бы произойти, если бы теория была верной. Поппер впервые опубликовал свои идеи в 1934 году в книге Logik der Forschung (Логика научных открытий) . В современной статистике мы часто вычисляем p-значение.Значение p указывает вероятность получения наблюдаемых данных при условии, что нулевая гипотеза верна. Эта часть статистики пытается опровергнуть нулевую гипотезу, и эта идея исходит от философа Карла Поппера.

Как упоминалось выше, английский философ Дэвид Юм заявил, что индукция (метод, который используют эмпирики) не совсем надежен. Хьюм заявил, что, хотя солнце каждое утро поднимается над горизонтом, сколько кто-либо помнит, это не может считаться доказательством того, что солнце гарантированно взойдет и на следующее утро.Поппер отвечает на критику эмпиризма Юмом признанием того, что мы не знаем наверняка. Хотя мы не можем знать наверняка, что солнце встает каждое утро, мы можем делать предположения (гипотезы). Предположение о том, что солнце встает каждое утро, является гипотезой. Когда оно действительно появляется на следующее утро, мы заключаем, что нам еще не удалось опровергнуть гипотезу о том, что солнце встает каждое утро. Эта гипотеза о восходе солнца остается временной, но еще не опровергнутой гипотезой.Это максимально близко к истине. Таким образом, Поппер связывает свой ответ на критику эмпиризма Юмом с его рассуждениями о фальсификации.

Игнац Земмельвейс (1818-1865)

Цыпленок или курица, что первично? По традиции эмпирики утверждали, что мы объективно делаем наблюдения и на их основе видим истину и формулируем научную теорию. Однако Поппер утверждает, что все наоборот, и все начинается с гипотезы / теории. Эти гипотезы / теории можно проверить, попытавшись их опровергнуть.Поэтому Поппер отвергает эмпиризм и считает, что научные теории развиваются посредством мышления (дедукция, используемая рационалистами). Поппер ввел термин критический рационализм как название подхода эмпирической фальсификации. Карл Поппер считается одним из величайших философов науки двадцатого века, за свою жизнь он получил множество наград и наград.

Есть примеры людей, которые применяли критический рационализм еще до того, как Поппер описал основную философию.Игнац Земмельвейс (1818-1865) родился в Венгрии. Его родители планировали, что он станет юристом. Однако сам он заинтересовался медициной и начал свое обучение в Будапеште. Он переехал в Вену, где получил степень доктора медицины в 1844 году. Он интересовался акушерством и хирургией. В июле 1846 года он стал директором первой клиники родильного дома при университетской больнице в Вене. В этой клинике смертность от послеродовой лихорадки составляла 12-13%, что значительно выше, чем в клинике 2 родильного дома, где смертность составляла около 2%.В первой клинике даже смертность была выше, чем у женщин, которые решили рожать детей на улице. Расследование в больнице выдвинуло несколько теорий (гипотез) о возможных причинах:

Плохой воздух стал причиной болезни и смерти. Воздух, доходивший до клиник 1 и 2, казался похожим, поэтому эта причина была отклонена.
Высокая плотность пациентов привела к ухудшению условий жизни, вызывающим болезни и смерть. Однако существенной разницы в плотности пациентов между клиниками не наблюдалось.Если бы в клинике 2 было больше людей, чем в клинике 1, то эту теорию можно было бы опровергнуть.
В поликлинике 1 обучались студенты-медики, а в поликлинике 2 — акушерки. Возможно, кандидаты в медицинские учреждения были неопытными и травмировали женщин в большей степени, чем акушерки. В разных клиниках не наблюдалось разницы в количестве физических ран, поэтому эта теория была отклонена.
Смертность среди женщин была психосоматической, вызванной тем, что священник ходил навестить недавно умерших людей, и вид его напугал женщин.Земмельвейс уговорил священника пойти другим путем, минуя клинику 1, но это не повлияло на смертность.

Якоб Коллечка (1803 — 1847) — трагически погиб после вскрытия трупа.

Причина высокой смертности оставалась загадкой, но в 1847 году произошел неожиданный прорыв. Его коллега Якоб Коллечка заболел после того, как случайно поранился ножом во время вскрытия. Якоб умер, и Земмельвейс отметил, что его симптомы и прогрессирование болезни были похожи на болезнь, поражающую женщин в родильном доме.Земмельвейс выдвинул гипотезу о том, что трупы содержат вещество, которое может передаваться пациентам и вызывать у них заболевание. В то время никто ничего не знал о бактериях или вирусах, поэтому мысли Земмельвейса в первую очередь были своего рода ядом. Земмельвейс приказал всем врачам и студентам-медикам, подвергшимся вскрытию, мыть руки в растворе хлорированной извести перед тем, как отправиться в родильное отделение. После запуска этой простой рутинной практики смертность среди женщин в клинике 1 сразу упала примерно до того же уровня, что и в клинике 2.Земмельвейс даже пыталась вымыть все инструменты, которые использовались в родильном доме, перед тем, как использовать их снова. Благодаря этому он почти смог избавиться от послеродовой лихорадки.

Директор Земмельвейса, профессор Йохан Кляйн, отсутствовал во время экспериментов Земмельвейса. Он не был доволен развитием, когда вернулся и отказался от привычки мыть руки. Йохан Кляйн был тем, кто организовал для студентов-медиков вскрытие и одновременное изучение акушерства в клинике 1. Признание правоты Земмельвейса означало бы признание того, что схема обучения студентов-медиков, созданная Йоханом Кляйном, уносила жизни одного человека. много женщин.Земмельвейс был уволен в 1848 году и вынужден, вероятно, по экономическим причинам, вернуться в Будапешт. Смертность от послеродовой лихорадки снова увеличилась в родильном доме 1 в Вене и в 1860 году составляла примерно 35%.

Земмельвейс представил свои процедуры для мытья рук и мытья инструментов в Будапеште и снизил смертность от послеродовой лихорадки до 0,85%. Идеи Земмельвейса стали популярными в Венгрии, но остальная часть Европы не приняла его идеи. Одной из слабостей Земмельвейса, которая, вероятно, ограничила распространение его идей, была его неинтересность или неспособность с научной точки зрения описать свои открытия и опубликовать их.Наконец, в 1861 году он опубликовал книгу Die Ätiologie, der Begriff und die Prophylaxis des Kindbettfiebers (Этиология, концепция и профилактика детской лихорадки) . Книга подверглась резкой критике, что расстроило Земмельвейса, и в результате он написал несколько открытых писем разным профессорам. В то время связь между микробами и болезнями не была обнаружена, поэтому идеи Земмельвейса были отвергнуты в большинстве медицинских кругов. В качестве любопытства можно упомянуть, что термин «рефлекс Земмельвейса» означает автоматическое отклонение «неподходящей» новой информации без более тщательного изучения.Хотя Земмельвейс не добавил никаких новых теоретических концепций в философию науки, его работа считается хорошим примером критического рационализма.

После нескольких лет ухудшения психического здоровья у Земмельвейса в июле 1865 года случился нервный срыв. Возможно, у него была болезнь Альцгеймера (форма раннего старческого слабоумия). Его доставили в психиатрическую больницу, где он скончался через 14 дней. Согласно традиции, он умер от раневой инфекции, но согласно недавней информации считается, что его смерть была вызвана физическим насилием со стороны персонала учреждения, возможно, вызвавшим рану.Земмельвейс умер в возрасте 47 лет.

Обзор философии

Термины, общие в философии, были упомянуты выше, и прежде чем мы продолжим, возможно, будет уместно дать краткое описание некоторых из них. Слово «философия» могло быть введено Пифагором (570–497 гг. До н.э.) и происходит от греческого Φιλοσοφία (Философия). Слово состоит из корней философ = любовь и софия = мудрость и может быть переведено как любовь к мудрости. Начнем с описания наиболее важных разделов западной философии.Конечно, есть несколько разных способов дать краткий обзор философии, и приведенный ниже не единственный.

Теоретическая философия

Теоретическая философия имеет дело с всеобъемлющими принципами. Наиболее распространенные подгруппы:

Метафизика ≈ Натурфилософия
Эпистемология
Логика
Философия языка
Философия сознания
Философия математики
Философия науки
История философии, как правило, считается метафизикой
, метафизикой

основные разделы теоретической философии.Другие разделы теоретической философии состоят из идей, взятых из этих основных ветвей.

Метафизика ≈ Натурфилософия

Метафизика — это отрасль философии, которая занимается вопросами о фундаментальной природе реальности и стремится сделать рациональные утверждения о фундаментальных предположениях о существовании (Онтос), нашем мировоззрении. Метафизика также может обсуждать вещи, которые мы не можем воспринять нашими чувствами, которые находятся за пределами физического мира. Рассматриваются следующие вопросы: как устроена природа?, Является ли Бог ?, Какое место занимает человек во вселенной? и концепции существования, пространства, времени и причинности.

Один из основных разделов метафизики — онтология. Это изучение концепций или категорий, которые вам необходимо принять, чтобы дать описание и объяснение (некоторой части) реальности. Проще говоря, онтология описывает разные мировоззрения. Примеры полярных противоположностей (различных мировоззрений):

Реализм / материализм ↔ идеализм:

Реализм / материализм утверждает, что внешняя, материальная реальность существует независимо от человеческого сознания.

Идеализм, однако, считает, что единственное, что может существовать независимо от всего остального, — это духовные или нравственные явления. Материальный физический мир либо в самом глубоком смысле также духовен, либо, альтернативно, может существовать только как объекты сознания.

Эпистемологический конструкт этой двойственности — атомизм против холизма (описанный ранее).

Экзистенциализм ↔ диалектика:

Экзистенциалисты заявляют, что существование опыта никогда не может быть объектом объективного знания.«Субъективность — это правда»: только в реальном существовании, посредством образа жизни и действия, а не посредством чистого созерцания, человек может достичь истины, которая достаточно хороша, чтобы жить и умирать. Мы выбираем — намеренно или ненамеренно — свой образ жизни. Наша свобода предполагает абсолютную ответственность и неизбежно ведет к тревоге.

Напротив, диалектика утверждает, что мы можем достичь высших знаний с помощью логических рассуждений. Платон считал диалектику высшей наукой.В диалектике вы полностью освободились от чувств и следовали чисто логическим рассуждениям.

Эпистемологический конструкт этого противоречия — дуализм эмпиризма и рационализма (описанный ранее).

Эпистемология

Эпистемология задает такие вопросы, как: Что такое знания? О чем мы можем знать, об объективном внешнем мире или только о нашем собственном опыте? Что является окончательной основой нашего знания, чувствами или разумом? Как производятся новые знания? Кто-нибудь (священники, женщины, ученые) превалирует над другими в поисках новых знаний?

Важными понятиями в эпистемологии являются структурализм (отдельные элементы не могут быть проанализированы изолированно, поиск инвариантности за отклонениями), конструктивизм (знание и восприятие реальности не существуют объективно, а являются структурами, состоящими из субъектов) и релятивизм (нет абсолютных истин) .Что касается способов создания новых знаний, вы попадаете в две противоположности:

атомизм ↔ холизм
эмпиризм ↔ рациональность
(Эти противоположности описаны ранее)

Логика

Происхождение логики считается первой систематизацией Аристотелем правильных и неправильных выводов. Современная логика — это абстрактная наука, которая находится на границе между философией и математикой, которая также связана с информатикой, лингвистикой и когнитивной наукой.

Другие разделы теоретической философии

Философия языка
Философия языка задает вопросы о природе языка: что означает, что слово имеет значение? Как язык соотносится с нашим сознанием и реальностью? Хотя философы говорили о языке еще со времен Платона, философия языка не была отдельной ветвью философии до 1800-х годов.
Философия сознания
Один из главных вопросов философии касается взаимоотношений между разумом и мозгом.Согласно монизму, сознание напрямую связано со сложными электрическими и биохимическими процессами мозга и является их функцией. Противоположная точка зрения, дуализм, утверждает, что сознание находится за пределами физического мира и не зависит от него.
Философия математики
Философия математики задает такие основные вопросы, как: что такое математика и как ее следует использовать.
Философия науки
Философия науки занимается научным знанием и возникла в основном в областях философской метафизики и эпистемологии.Когда философия науки переходит на более практический уровень и формирует теории о том, как ученые используют свои теории (наука о науке), мы называем это теорией науки. Под концепцией теории науки мы подразумеваем знания и исследования в области исследований. Эта веб-страница посвящена философии науки и теории науки.
История философии
История философии объясняет, как ранее возникали различные проблемы и вопросы в философии, и как на них решалась история.История философии описывает этот процесс и может дать предложения для решения будущих философских проблем.

Прикладная философия = Практическая философия ≈ Философия ценностей

Прикладная философия влияет на нашу повседневную жизнь более непосредственно, чем теоретическая философия. Важнейшие отрасли прикладной философии:

Этика
Этика изучает моральные концепции добра и справедливости, и являются ли эти концепции универсальными или зависят от различных факторов.Ключевые вопросы: «что хорошо», «что правильно», «как следует себя вести».
Эстетика
Эстетические вопросы, особенно поэзия, активно обсуждались в Древней Греции. Эстетика как самостоятельная философская наука была представлена в 1735 году Баумгартеном в диссертации по поэзии.
Философия религии
Философия религии состоит из классических философских областей метафизики, эпистемологии и этики. Примеры рассматриваемых вопросов: существует ли Бог, и если да, то какова природа Бога? Можете ли вы доказать или опровергнуть существование Бога? Какие выводы мы можем сделать из религиозности людей, какой бы она ни была? Вы должны обосновать свои религиозные убеждения? Как наука соотносится с религией? Какая связь между религией и моралью? Совместима ли доброта Бога с очевидным злом в мире?
Философия права
Основные вопросы философии права: «Что такое закон?», «Является ли сила тем же, что и наличие правого дела?» и «в чем разница между законом и моралью?»
Философия политики
Философия политики фокусируется на явлениях в обществе, различных идеологиях и теориях структуры и функционирования общества.

Возникновение гуманитарных наук

Позитивизм был научным идеалом с начала 1800-х годов и имел очень сильную позицию. У позитивизма был четкий метод развития новых знаний. Он стремился стать универсальным научным подходом, применимым ко всем формам исследований. Некоторые философы утверждали, что идея универсального научного подхода, применимого ко всему, является логической ошибкой. Другой противоположный научный идеал, который начал проявляться с конца 1800-х годов и позже, — это гуманитарные науки.

Систематическая герменевтика

Фридрих Шлейермахер (1768-1834)

Фридрих Шлейермахер (1768-1834) считал трудным использовать позитивизм в толковании литературы. Вместо этого он взял основные идеи толкования Библии и других классических текстов и создал структурированный научный метод толкования любого устного или письменного заявления. Разработанный им структурированный метод получил название систематической герменевтики. Шлейермахер считал, что:

Любой, кто интерпретирует утверждение, должен знать автора и контекст автора.
Цель — донести оригинальную мысль автора.
Непонимание — естественное состояние. Истина (= первоначальная идея автора, побудившая его написать текст) может быть получена с помощью структурированного подхода к интерпретации.

Согласно Шлейермахеру, возможно понять исходную идею автора, изучив утверждение вместе с автором и контекстом / культурой, в которой автор жил. Хороший исследователь может найти единственно верную интерпретацию, и разные исследователи, согласно Шлейермахеру, должны прийти к одному и тому же результату.Следовательно, у Шлейермахера есть позитивистская черта, заключающаяся в том, что он верит, что можно найти истинное значение утверждения / текста. Это не настоящий позитивизм, но его можно рассматривать как элемент позитивистского мышления. Современные литературоведы сегодня иногда используют метод Шлейермахера.

Позитивизм против гуманитарных наук

Вильгельм Дильтей (1833-1911)

Иммануил Кант был одновременно эмпириком и рационалистом. Он также представил основы гуманитарных наук, представив идею о том, что объективная реальность (если она существует) не доступна для нас напрямую.У нас есть доступ только к реальности, отфильтрованной нашими чувствами. Вильгельм Дильтей (1833-1911), профессор философии в Берлине, находился под влиянием Иммануила Канта, а также идей Шлейермахера об интерпретации текстов. Дильтей увидел, как некоторая интерпретация наблюдений может быть открытием для понимания вещей, которые трудно понять с использованием чисто позитивистского подхода. Он высказал мысль о том, что исследования культурной и социальной жизни людей работают по другим принципам и недоступны при использовании позитивистского подхода.Идея универсального научного подхода, применимого ко всем формам исследования, кажется ошибочной. Дильтей выдвигает утверждение: «Мы объясняем природу, но понимаем духовную жизнь». Дильтей придал легитимность современной науке о человеке.

Перспектива жизненного мира

Эдмунд Гуссерль (1859-1938)

Эдмунд Гуссерль (1859-1938) был немецким математиком. Он получил докторскую степень в 1882 году за диссертацию по вариационному исчислению. Его первым интересом была математика и философские основы математики.Однако постепенно он изменил свои взгляды, оставил математику и сосредоточился на философии. Примерно в начале 1900 года он начал критиковать современных ученых за то, что они отошли от того, что он называл миром жизни. Он заявил, как и ранее Иммануил Кант, что мы не можем уловить истинного описания реального явления, а только его человеческий опыт. Человеческий опыт превращает реальное явление в субъективное. Люди действуют на основании того, что они видят и понимают, а не того, как это есть.Мы не можем описать явление объективно, а можем описать только человеческое переживание этого явления в форме явления.

Теория жизненного мира, выдвинутая Гуссерлем, пронизывает не только феноменологию, но и герменевтику жизненного мира и более или менее все качественные исследования. Теория подразумевает, что мы не можем уловить описание действительно «объективного» явления, а только субъективный человеческий опыт его. Жизненный мир — это мир, как мы его воспринимаем. Жизненный мир состоит из воспоминаний, нашего повседневного мира (= опыт повседневной жизни без каких-либо размышлений), а также ожиданий на будущее.Гуссерль был твердо убежден в том, что научные исследования восприятия людей должны основываться на концепции «жизненного мира», потому что это мир, в котором мы, как мы воспринимаем, живем.

Феноменология

Гуссерль и Хайдеггер (1922)

Гуссерль ввел феноменологию, которая быстро стала известна под лозунгом «к самим вещам». Феноменология — это изучение явлений на собственном опыте. Феноменология — это теория подсознания. Главный вклад Гуссерля в философское познание заключался в том, что он утверждал, что человек познает мир через переживание явления.Чтобы что-то узнать, мы должны обратиться к феномену (феномену = тому, что нас интересует, как выясняется).

Гуссерль считал, что исследователь может и должен отложить собственное существование (= предубеждения = предрассудки) в сторону, чтобы найти истинную сущность явления. Следовательно, эмпирические исследования с феноменологическим подходом стараются избегать интерпретаций. Важным элементом избежания субъективных интерпретаций является то, что исследователи сдерживают свое собственное понимание, чтобы могло появиться истинное явление.Одна из основных критических замечаний по поводу феноменологии состоит в том, что, возможно, не в силах человека полностью отказаться от собственных предубеждений. Следствием этой критики является невозможность полностью избежать интерпретации.

Морис Мерло Понти
(1908-1961)

Морис Мерло-Понти (1908-1961) говорит, что для того, чтобы уловить это явление, мы должны выйти за рамки предрассудков объективного мира и вместо этого рассмотреть субъективный живой мир, в котором тело играет центральную роль.Он подчеркивает неделимость человека, то есть у нас нет тела, но мы являемся нашим телом. Тело нельзя рассматривать как отдельный объект. Пример исследования, основанного на теориях Мерло-Понти, был проведен медсестрой средней школы, столкнувшейся с высоким уровнем курения среди учеников:

Вы хотите отрезать себе пальцы?

Эта веб-страница описывает важнейшие краеугольные камни западной философии науки. Он не завершен и при необходимости будет дополнен и переработан. Философия науки основана на тех частях философии, которые задают вопросы о природе научного знания.Как мы узнаем, что такое научное знание и чем оно отличается от любого вида знания? Какие пути приемлемы и заслуживают доверия при создании новых научных знаний? Эта веб-страница начинается с описания развития научного мышления до постпозитивизма, после чего дается очень краткий обзор философии. Веб-страница продолжается кратким описанием того, как развивалась гуманитарная наука. Упоминается много имен людей (и, возможно, следует упомянуть больше имен), но нет необходимости выучивать все имена наизусть.Ближе к концу дается предложение о том, что, возможно, стоит запомнить. фон Ботмер, Маргарета. Рудебек, Карл-Эдвард. Понимание значения поведения, связанного с курением, через философию Мерло-Понти. Теория: журнал теории сестринского дела, ISSN 1400-8033, Vol. 12, no 2, 5-12 p
Abstract [en]: Целью исследования было изучить значение поведения, связанного с курением, с применением философии Мерло-Понти. Поведение — это результат реакции тела-разума на свой мир, и оно всегда преднамеренно.Обсуждается значение поведения, связанного с курением, применительно к телу и пространству, формированию образа тела и идентичности, а также усвоению привычки. Привычка укоренилась на телесном уровне, и чтобы изменить эту привычку, человек должен заново идентифицировать себя на телесном уровне, а также на когнитивном и эмоциональном уровнях. Предполагается, что философию Мерло-Понти можно использовать на практике и в исследованиях для улучшения стратегий предотвращения и прекращения курения.
Это исследование является хорошим примером рационально-целостного исследования (нижний правый квадрант на эпистемологической карте мира).

Гуссерль был философом, который практически не уходил из-за стола. Следовательно, мы можем обозначить Гуссерля как рационалистически-холистических исследователей (находящихся в правом нижнем квадранте эпистемологической карты мира). Амадео Джорджи, американский психолог, был одним из первых, кто начал эмпирически применять феноменологию путем сбора и анализа собранных данных. Поскольку Джорджи превратил феноменологию из единственной рационалистической целостной научной философии в эмпирически-холистический научный подход.В 1970 году Георгий опубликовал книгу Психология как наука о человеке . В книге он утверждает, что психология — это больше о науке о человеке, чем о науке, использующей позитивистский подход. Во время сбора и анализа данных очень важно следовать очень строгой методологии феноменологической модели Джорджи, чтобы иметь возможность описать истинную сущность явления. Идея о том, что истинную «объективную» сущность можно определить, если следовать строгому методу, некоторые считали чертой позитивистского мышления.Несмотря на это, подход Джорджи определенно будет помещен в эмпирически-холистическую парадигму (верхний правый квадрант).

Герменевтика жизненного мира

Мартин Хайдеггер (1889–1976) опубликовал в 1927 году книгу «Sein und Zeit» («Бытие и время»), которую многие считают одной из самых важных философских работ того века. Он задает вопрос, что это значит быть. Хайдеггера называют философом «присутствия». Хайдеггер принимает представление Гуссерля о жизненном мире (мы не можем описать феномен объективно, а только человеческий опыт этого феномена).В отличие от Гуссерля, Хайдеггер не думает, что мы можем заключить в скобки наше предыдущее понимание явления. Для Хайдеггера ясно, что мы всегда стоим на основе наших предубеждений, когда интерпретируем наблюдения. Интерпретация находится в центре внимания подхода Хайдеггера.

Герменевтический подход Шлейермахера был направлен на то, чтобы понять автора. Однако герменевтический подход Хайдеггера частично направлен на понимание предвзятого мнения читателя о тексте. Для Хайдеггера одним из основных предубеждений для людей является знание собственной смертности.

Ханс-Георг Гадамер (1902-2002)

Ханс-Георг Гадамер (1900-2002) был в 1920-х годах одним из учеников Хайдеггера и находился под сильным его влиянием. Гадамер развивает мысль Хайдеггера о том, что предвзятые мнения нельзя заключать в скобки. Гадамер провел много лет своей жизни, выясняя, как сформулировать свои мысли, и, наконец, в 1960 году он издает книгу Wahrheit und Methode. Grundzüge einer Философская герменевтика (Истина и метод) . Он объединяет взгляд Гуссерля на жизненный мир и философию существования Хайдеггера с философией основных условий человеческого понимания, которые составляют основу его герменевтического подхода.

В книге Гадамер утверждает, что отношения между истиной и методом сложны. Он критикует методологический герменевтический подход Шлейермахера, направленный на достижение объективной истины. Он утверждает, что мы вряд ли можем утверждать, что знаем объективную реальность, но мы можем интерпретировать ее, используя наши собственные предубеждения. Однако его герменевтический подход открыт для других интерпретаций, ставящих под сомнение собственные предубеждения.

Гадамер заявляет, что мое понимание кого-то другого всегда основывается на моих собственных предубеждениях.Он также считает, что строгая научная методология мешает пониманию. Надо не овладевать текстом, а пытаться стать его слугой, затеряться в тексте или спектакле. Если исследователи ничем не удивлены в собственном результате, это, вероятно, указывает на то, что собственное предубеждение исследователя, вероятно, имело чрезмерное влияние на анализ. Гадамер приходит к выводу, что мы должны попытаться заставить нас осознать наши собственные предубеждения, а идеального научного метода не существует, просто постарайтесь быть открытыми.Перспектива жизненного мира требует открытости.

Согласно Гадамеру, новое переживание — это событие, а также встреча. Новый опыт заключается в том, чтобы обнаружить, как что-то есть, но также и как что-то не так, то есть увидеть, что что-то не так, как предполагалось. Когда вы видите что-то в новом свете, этот опыт меняет вас и заставляет расти. Развитие и изменение ваших предубеждений иногда может быть болезненным, но необходимым процессом для тех, кто действительно хочет получить новые знания.

Предвзятое мнение и интерпретация взаимосвязаны, и понимание не может быть достигнуто без предвзятого мнения. Итак, откуда взялось наше предубеждение? Гадамер отвечает: из традиции, в которой мы живем! Традиции влияют на наше восприятие как настоящего, так и традиции. Предвзятое мнение может стать препятствием для открытости. Это может быть «предубеждение», «предубеждение» или что-то еще, что не следует воспринимать как должное, но это то, что можно изменить.

Поль Рикур (1913-2005)

Поль Рикёр (1913-2005) начал изучать философию в Сорбонне во Франции в 1934 году.Он был призван во французскую армию в 1939 году, а в 1940 году он был заключен в тюрьму немецким марионеточным режимом во Франции. Остаток войны он провел в немецком лагере для военнопленных, где встретился с несколькими другими интеллектуалами, которые, вероятно, повлияли на него. После войны он стал профессором в Страсбурге 1948–1956. 1956-1965 гг. — профессор Сорбонского университета. 1965-1970 гг. Он работал в новом университете (Нантер) в пригороде Парижа, где экспериментировали с новыми новыми методами обучения. После волнений в университете в 1970 году он переехал в Чикаго, где работал профессором.В 1985 году он вернулся в Париж и в то время был относительно неизвестен в Европе.

Ricour считает текст, а не автора, в качестве основного. В тексте скрывается больше, чем задумал автор. Основное внимание уделяется тому, что вы получаете из текста, а не намерениям автора в отношении текста. Следовательно, в центре внимания акта интерпретации не намерение автора в отношении текста, а то, что вы видите в тексте. Рикур также вводит разъяснения в герменевтику. Действия человека можно рассматривать как аналоги текстов.

Современный герменевтический подход утверждает, что интерпретация и понимание являются краеугольными камнями того, что мы называем человечеством (Dahlberg, Drew & Nyström 2001). Однако герменевтика не совсем едина, существуют разные версии. Таким образом, герменевтика ответит на вопрос: «Что становится видимым и что это означает?». Самый важный вклад философов в герменевтику жизненного мира можно резюмировать следующим образом:

Философ	«Вклад»
Дильтей (1833-1911)	Мы можем объяснить природу, но мы не можем объяснить человеческую природу, нужно только понять ее.Дильтей также закладывает основу для перспективы жизненного мира.
Гуссерль (1959-1938)	Он утверждает, что люди действуют в соответствии с тем, что они понимают, а не так, как это есть на самом деле. Гуссерль определяет перспективу жизненного мира. Он утверждает, что истинная сущность феномена жизненного мира может быть обнаружена, и это более важно, чем результаты, полученные в рамках позитивистской науки.
Хайдеггер (1889-1976)	Он принимает точку зрения Гуссерля на жизненный мир, но добавляет, что люди всегда интерпретируют.Следствием этого является то, что мы никогда не можем утверждать, что нашли истину, а просто истину. Нет единого верного описания жизненного мира.
Гадамер (1900-2002)	Влияние позитивизма слишком сильно повлияло на гуманитарные науки. Истина никогда не постигается конкретным методом исследования. Искренняя открытость может приблизить нас к истине, но не до конца. Истинного толкования нет, есть альтернативные, более или менее плодотворные толкования. Гадамер не дает нам подробного научного метода, он предпочитает говорить о научных подходах.Гадамера часто считают важнейшим философом современной герменевтики.
Рикур (1913-2005)	Герменевтика как научный подход — это не просто понимание, она также включает важные компоненты рефлексии и интерпретации. Рикур подчеркивает важность интерпретации в исследовании жизненного мира.

Предубеждения (= предрассудки)

Считается, что наши предубеждения имеют большое значение в эмпирически-холистических (качественных) подходах, таких как феноменология и герменевтика жизненного мира.Предвзятые мнения могут иметь разное значение в разных эмпирически-холистических подходах. В феноменологии предвзятые мнения должны быть осознаны, а затем отвергнуты, чтобы они не испортили интерпретацию данных. Иное дело в герменевтике жизненного мира, где предубеждения нужно осознать, понять и затем использовать в качестве важного инструмента для интерпретации собранных данных.
Каковы предубеждения? Ханс-Георг Гадамер утверждает, что три явления влияют на наше понимание нашего жизненного мира; наш горизонт понимания, историчность нашей культуры, а также наша собственная личная история.Эти три явления составляют наши предубеждения или предрассудки, и это становится препятствием для открытости. И Гуссерль, и Гадамер заявляют, что важно попытаться прояснить сознательную часть наших собственных предубеждений. К сожалению, бессознательная часть для нас скрыта. Гадамер подчеркивает важность расширения вашего собственного горизонта понимания, прояснения историчности нашей культуры и осознания возможного влияния вашей личной истории.

Наш горизонт понимания

Гадамер говорит, что трудно понять феномен, находящийся за пределами вашей собственной культуры.Предел того, что мы можем понять, называется горизонтом понимания или горизонтом смысла. В некоторых областях существуют табу, и горизонт понимания совсем близко. В других областях горизонт понимания может простираться намного дальше.

Влияние нашего историко-культурного контекста

Основная причина культурных границ состоит в том, что люди более или менее привязаны к своему историческому прошлому. Например, современная западная культура основана на четырех исторических столпах (у других культур могут быть разные исторические столпы, составляющие их историко-культурный контекст):

Исторический столп	Географическая отправная точка
Еврейско-христианско-мусульманская традиция	Иерусалим
Демократические идеалы и ценности	Древняя Греция
Индустриализация
Цифровая революция и информационная эпоха	США (быстро распространяется по всему миру)

Наша личная история

На нас влияет не только наш историко-культурный контекст, но и генетическая предрасположенность, лежащая в основе нашей личности и нашего собственного детства с ранними переживаниями и воспоминаниями.Хотя мы часто восстаем в течение определенного периода своей жизни, многие из нас со временем становятся похожими на своих родителей.

Последствия предрассудков

Важный вопрос в феноменологии состоит в том, успешно ли исследователь отбросил свои собственные предубеждения, чтобы позволить проявиться истинной сути наблюдений. Любой читатель окончательных результатов хотел бы, чтобы исследователь сообщил о своих предубеждениях, чтобы любой, кто изучает результаты исследования, мог оценить, удалось ли исследователю разумно отбросить свои предубеждения.Стремление к этой «объективности» важно в феноменологии.

В отличие от феноменологии, герменевтический подход к жизненному миру рассматривает исследователя и предубеждения исследователей как неотъемлемую часть исследования, как часть инструмента исследования. Насколько надежен метод, учитывающий предвзятые мнения исследователей? Единственный способ обеспечить это — обеспечить полную прозрачность всех этапов проекта, включая предвзятые мнения исследователей и то, как им было позволено повлиять на интерпретацию наблюдений.Согласно Гадамеру, ни один ученый не может быть полностью объективным. Если исследователь поймет это и осознает свои собственные предубеждения, это позволит ему быть более открытым и прозрачным. Тот факт, что у исследователя есть предвзятые мнения, требует от исследователя значительной доли самокритики. Гадамер далее указывает, что еще одно последствие наличия предубеждений, которое мы не можем отвергнуть, состоит в том, что не существует «правильной» интерпретации, есть только альтернативные, более или менее плодотворные интерпретации.Следовательно, в герменевтике жизненного мира более разумно говорить о временном текущем понимании. Будущее углубленное понимание медленно растет по круговому движению между предубеждениями человека и новыми наблюдениями и идеями, приводя к новому пониманию, которое, в свою очередь, станет новым предубеждением в будущей интерпретации наблюдений. С каждым поворотом исследователь достигает более высокого уровня понимания того, что называется герменевтической спиралью.

Обоснованная теория

В начале 1960-х социологические исследования характеризовались как построение гипотез и теорий без какой-либо эмпирической основы.Барни Глейзер, статистик из Колумбийского университета, был критически настроен и назвал эту теорию «беспочвенной теорией». В середине 1960-х Глейзер работал с Ансельмом Штраусом, исследователем качественных методов из Чикагского университета. Вместе они сделали проект по проблемам смерти и опубликовали свои результаты 1967 года в книге Осведомленность о смерти . В ходе этого проекта они разработали новый метод анализа своих наблюдений и опубликовали его в 1967 году в книге The Discovery of Gounded Theory .Их основная идея заключалась в том, что любая новая теория должна основываться на собранных данных, а не на какой-либо заранее определенной теории.

Обоснованная теория возникла в социологии и, следовательно, сосредоточена на том, что происходит в отношениях между людьми. Обоснованная теория — это эмпирически-целостный подход, который шаг за шагом описывает, как создавать новые гипотезы на основе наблюдений. Обоснованная теория в основном использует индукцию в качестве метода (см. Определение индукции ниже).

Обоснованная теория приобрела важное значение в таких областях, как исследования в области общественного здравоохранения и сестринского дела в 1980-х и 1990-х годах.Обоснованная теория не развивала новые концепции в рамках философии науки, как это делали философы в рамках концепции жизненного мира. Обоснованная теория — это скорее практическая методология, менее привязанная к философии, чем феноменология или герменевтика жизненного мира.

В 1987 году Штраус опубликовал Качественный анализ для социологов , и стало очевидно, что Глейзер и Штраус разработали разные интерпретации того, как применять обоснованную теорию. Это расхождение все еще существует.Позже была разработана обоснованная конструктивистская теория с некоторым сходством с герменевтикой жизненного мира в том смысле, что она утверждает, что обоснованная теория не развивает «объективные теории», а скорее, что развитые теории являются конструкцией предубеждений исследователей во взаимодействии с информантами.

Общие понятия

Индукция и вычет

Рационалисты начинают с ряда предполагаемых условий. На основе этих условий они строят новую гипотезу или теорию (без какого-либо наблюдения реальности).Это называется дедукцией. Новая теория может быть предсказанием того, как часть реальности будет вести себя при определенных обстоятельствах. Проблемы возникают, если кажется, что реальность ведет себя не так, как ожидалось. Ярко выраженный рационалист может тогда возразить, что это потому, что мы ошиблись в измерениях или что у нас еще нет методов для проверки гипотезы. Хорошим примером этого являются теории Эйнштейна, где потребовалось несколько десятилетий, прежде чем его теории могли быть подтверждены экспериментами. В той же ситуации эмпирик отверг бы эту новую гипотезу и впоследствии создал бы пересмотренную гипотезу.Затем эта пересмотренная гипотеза будет проверена на соответствие действительности.

Многие эмпирики чередовали теоретические выводы и изучение реальности. Ранее мы упоминали, что этот подход называется критическим рационализмом или эмпирической фальсификацией. Этот подход очень распространен, если вы используете эмпирически-атомистический подход (верхний левый квадрант). Другие эмпирики не стали бы проверять гипотезы на соответствие действительности. Они предпочли бы беспристрастно подходить к реальности, чтобы увидеть, какие теории возникают из наблюдений за реальностью.Последний подход называется индукцией. Герменевтика, феноменология и обоснованная теория — это эмпирически-целостные исследовательские подходы, которые являются эмпирическими и используют индукцию для генерации нового знания.

Подведем итог: эмпирически-атомистические (позитивистские) исследователи обычно используют подход эмпирической фальсификации (критического рационализма), чтобы опровергнуть нулевую гипотезу. Эмпирически-холистический (качественный) исследователь обычно использует индуктивный подход. Крайний рационалист не заботится о том, что мы можем узнать из своего опыта, а крайний эмпирик не принимает во внимание ценность теоретических рассуждений.

«Насколько законы математики относятся к реальности, они не точны, и насколько они достоверны, они не относятся к реальности». (Альберт Эйнштейн)

Чисто дедуктивный вывод всегда действителен, если он логичен. Однако вывод не обязательно верен только потому, что он логичен. Индуктивно сформулированный вывод — это один из верных способов описания реальности. Однако не обязательно единственный способ описать реальность.

Спираль открытий и доказательств

Приближение к реальности без предвзятого мнения (индукция) также известно как путь открытия, правая часть рисунка.Взять новую теорию (гипотезу) и проверить ее на практике (эмпирическая фальсификация) — это путь к доказательству теории. Эти два пути часто описываются как два полукруга, которые передают процесс друг другу, и вместе они образуют круг. Идея состоит в том, чтобы начать с эмпирически-целостного подхода, дающего картину того, как явление воспринимается или описывается. Это основа для построения одной или нескольких теорий, которые затем проверяются с помощью эмпирической фальсификации.На этапе проверки обычно возникают новые вопросы, требующие еще одного раунда качественного исследования, за которым следует количественная проверка и так далее, круг за кругом. Следовательно, эта версия исследования смешанных методов превращается в спираль, ведущую к более высокому пониманию на каждом этапе.

Модель Галилея в сравнении с моделью Аристотеля

Как упоминалось выше, в рамках эмпиризма существуют два основных научных подхода:

Эмпирически-атомистический (позитивистский) подход, который объясняет реальность, используя индукцию или эмпирическую фальсификацию для разработки новых универсальных теорий.Такой взгляд на реальность часто называют «моделью Галилея». Главный инструмент модели Галилео — статистика.
Второй подход — это эмпирически-холистический (гуманитарные науки) подход, использующий индукцию для понимания того, что вы наблюдаете. Эту вторую модель часто называют «моделью Аристотеля». Примером методов, использующих этот подход, являются герменевтика и феноменология.

Критерии истины

Аристотель (384-322 до н. не то чтобы это не так, это правда.«Это раннее определение истины. К сожалению, это определение не очень помогает. Что на самом деле правда? Ответить на это непросто. Есть несколько различных независимых критериев истины. В философии науки чаще всего упоминаются три:

Критерий соответствия : Реальность подтверждает теорию. Теория или объяснение считаются верными, если они соответствуют (соответствуют) тому, что можно наблюдать в действительности, последнее считается фактами.Этот критерий используется во всех эмпирически-атомистических исследованиях и в некоторой степени также в эмпирически-холистических исследованиях. Сложность с этим критерием истины состоит в том, что мы часто не согласны с тем, что является фактом и как следует интерпретировать и понимать факты.
Критерий согласованности : Согласованность заключается в сравнении различных утверждений или теорий, чтобы увидеть, какая из них объясняет большинство доступных наблюдений. Критерий согласованности заключается в нахождении набора связанных интегрированных теорий, которые вместе обеспечивают лучшее объяснение всего.Следовательно, каждая отдельная теория или утверждение становятся истинными, если они соединяются в систему теорий, которые в совокупности объясняют больше из того, что мы можем видеть, чем другие теории. Этот критерий используется в эмпирически-атомистических и эмпирически-холистических исследованиях.
Прагматический критерий : Суть, когда дело доходит до прагматического критерия, заключается в том, что теория работает. В упрощенном виде можно сказать, что предложение истинно, если так полезно думать. Истиной считается теория, которая дает наиболее разумные и наиболее полезные следствия.

Эмпирически-атомистическое (классический медицинский позитивист) исследование с использованием статистики в первую очередь связано с критерием соответствия. Однако эмпирически-атомистические исследования также в некоторой степени связаны с другими критериями истины. Эмпирически-холистическая традиция (качественные гуманитарные науки) больше ориентирована на понимание, чем на объяснение, и, следовательно, по существу придерживается критерия согласованности. Однако, когда представлены результаты эмпирически-целостного исследования, в нем выделяются отдельные цитаты информантов, соответствующие более высоким уровням абстракции (категории сформированы).Следовательно, эмпирически-целостное исследование также связано с критерием соответствия. Рационалистические исследования, атомистические или холистические, в основном связаны с критерием соответствия.

Отграничение науки от ненаучных

До научной революции не существовало четкой границы между научным знанием и другим знанием. Начиная с 1500-х годов и позже стало очевидным ощущение противоречия между научным знанием и религиозным знанием. Это противоречие стало очевидным во второй половине 1800-х годов, особенно после дебатов вокруг книги Чарльза Дарвина Происхождение видов , опубликованной в 1859 году.

Венский кружок, зародыш логического позитивизма, был одним из первых, кто попытался дать определение научному знанию. В течение 1920-х годов они определили, что различие между наукой и ненаучностью заключается в том, могут ли наблюдения (эмпирические) подтвердить теорию. Это называется принципом проверки . Теории, которые нельзя подтвердить наблюдениями, не считаются научными теориями. Чем больше наблюдений, подтверждающих теорию, тем больше она заслуживает доверия.

Карл Поппер критически относился к логическим позитивистам. Он сказал, что, хотя наблюдений никогда не было так много, мы никогда не можем быть уверены в том, что гипотеза верна на сто процентов. Поппер впервые публикует свои мысли в 1934 году в книге Logik der Forschung . В этой книге он заявляет, что мы не можем доказать теорию, однако мы можем попытаться показать, что она ложна. Он сказал, что в науке мы должны стремиться опровергнуть наши собственные гипотезы. Если нам это не удастся, мы можем сказать, что наша гипотеза — временная истина.Предварительные, так что гипотеза может быть отвергнута в будущем. Поппер считает, что различие между научными теориями и ненаучными теориями проводится в том случае, если они поддаются фальсификации, то есть если вы можете сформулировать, чего не должно происходить, если теория / гипотеза верна. Это называется эмпирической фальсификацией . Примером этого является выводная статистика, когда мы пытаемся отвергнуть нулевую гипотезу, идею прямо от Карла Поппера. Принцип эмпирической фальсификации рассматривает эмпирически-холистические (качественные) методы как ненаучные, и это мнение по-прежнему поддерживается некоторыми статистиками.

Философ Томас Кун считал, что принцип фальсификации Поппера недостаточен для отделения научных теорий от других теорий. Кун издает в 1962 году книгу Структура научных революций , в которой утверждает, что теория является научной, если она основана на текущей теории, которая является наилучшим возможным объяснением интересующего вас явления. Теоретическая основа (парадигма), лежащая в основе Таким образом, это отличительная черта научных теорий и научных знаний.Мы можем говорить о научных парадигмах в эпистемологии и научных парадигмах в конкретном предмете, теме или дисциплине. Кун описывает, как научная парадигма в конкретном предмете, теме или дисциплине меняется, часто скачкообразно. Некоторые современные научные теории, часто обозначаемые как «объективная истина», с меньшей вероятностью будут подвергнуты сомнению в будущем, в то время как другие могут быть более вероятными. Наука много раз была уверена в истине, которая позже оказывалась, по крайней мере, частично неверной. Следовательно, у вас никогда не бывает «объективной правды», а скорее временной правды.Идеи Куна также позволяют вам определять эмпирически-целостное исследование (с использованием качественных методов) как науку, что невозможно, если вы должны придерживаться принципа эмпирической фальсификации. Следовательно, теория парадигмы Кунса используется на этом веб-сайте для описания разницы между исследовательскими проектами и другими проектами.

Принцип проверки, эмпирическая фальсификация и теория парадигмы Куна все более или менее используются сегодня. Ни один из них не дает идеального ответа на вопрос, где должна быть проведена грань между научными и ненаучными теориями и знаниями.Важно сохранять перспективу и осознавать, что принцип проверки, эмпирическая фальсификация и теория парадигмы Куна существуют в течение ограниченного времени. Как мы будем смотреть на границу между наукой и ненаукой через сто лет? В свете этого непрерывного развития философ Пол Фейерабенд (1924–1994) утверждал, что не может быть четкой разницы между научным знанием и другим общим знанием. Подробнее об этом читайте на странице Википедии о проблеме демаркации.

Так куда мы идем?

Научный подход может применяться на нескольких уровнях. Самый высокий уровень — это онтологический уровень. Это основные предположения о природе вещей и о том, как вы воспринимаете новое научное знание, которое может быть произведено (эпистемология). Эпистемологическая карта мира, описанная ранее, с ее четырьмя квадрантами схематично показывает четыре различных эпистемологических подхода (эпистемологические парадигмы) того, как относиться к развитию нового научного знания.

Мы упоминали, что большая часть научных дискуссий на протяжении веков была интеллектуальной войной между этими различными парадигмами. «Какая парадигма наиболее верна?» Некоторые исследователи заявляют, что на онтологическом (и, следовательно, эпистемологическом) уровне можно использовать только один подход (Dalberg et al 2001). Согласно им, вы должны решить, является ли человек чем-то большим, чем сумма его частей (целостный взгляд) или просто суммой частей (атомистический взгляд), вы не можете принять оба (Dalberg et al 2001).Следовательно, представители эмпирически-атомистической и эмпирически-холистической парадигм временами ожесточенно спорили о том, кто прав, а кто нет. Эта война существенно снизилась за последние десятилетия, когда обе стороны начали понимать, что это не одна из двух парадигм, но обе парадигмы легитимны и дополняют друг друга различными видами информации. Прагматический подход предполагает, что у вас может быть всеобъемлющая парадигма, содержащая несколько подпарадигм, соответствующих вышеупомянутой фигуре (эпистемологической карте мира).Затем исследователь может перемещаться между квадрантами в соответствии с потребностями (или включать их одновременно). Это называется смешанными методами исследования. Джонсон и Онвуэгбузи в 2004 г. написали следующее (Джонсон и Онвуэгбузи, 2004 г.):

«Исследование смешанных методов формально определяется здесь как класс исследований, в которых исследователь смешивает или комбинирует количественные и качественные методы исследования, методы, подходы, концепции или язык в одном исследовании. С философской точки зрения это «третья волна» или третье исследовательское движение, движение, которое преодолевает войны парадигм, предлагая логическую и практическую альтернативу.С философской точки зрения смешанное исследование использует прагматический метод и систему философии ».

Война парадигм, похоже, еще больше замедлится и, скорее всего, скоро станет историей. Сейчас довольно часто кандидаты на исследования с более высокой степенью включают части, основанные на разных парадигмах, что было трудно представить 30 лет назад. По-прежнему трудно опубликовать единую рукопись, сочетающую эмпирическо-атомистическую и эмпирическо-холистическую парадигмы. Поскольку разные типы собранных данных должны анализироваться на отдельном уровне, может оказаться проблематичным смешивать парадигмы в одной рукописи / публикации.Обычно более успешно разделить компоненты разных рукописей, представляемых для публикации, а затем связать их вместе в диссертации за публикацией.

Мы можем узнать из истории, что наш взгляд на философию науки и, следовательно, на то, что составляет хорошую науку, постоянно менялся и, вероятно, будет и дальше меняться. Будущее покажет, куда мы движемся в философии науки.

Стоит запомнить

То, что стоит запомнить на этой странице, определяется вашими собственными (или вашими) амбициями.Ниже приведены три предлагаемых уровня амбиций:

Минимальный уровень

Продвинутый уровень

Все перечисленное выше ниже рекомендуемого уровня.
Понимать и уметь цитировать философию науки в древнем мире.
Поймите и уметь рассказывать о достижениях науки в средние века.
Понимать и уметь пересказывать битву между эмпиризмом и рационализмом в течение 1600-х и 1700-х годов. Особенно зная о проблеме Юма и предложении Иммануила Канта по ее разрешению.
Понимать и уметь цитировать Венский круг и их логический позитивизм (второй набор точек под заголовком «Возникновение позитивизма»).
Поймите и уметь изложить основные идеи постпозитивизма.
Понимать и уметь изложить основные идеи предубеждений (= предрассудков) и их значимость для исследования.
Поймите мысли под заголовком Итак, куда мы направляемся.

РубрикаРазное