Идеология левая: Левая идеология как фактор влияния на социальные практики студенчества Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Левая идеология как фактор влияния на социальные практики студенчества Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Соииология мололёжи и города

YAK 316.34 ББК 60.543.172

С.А. ВАТОРОПИН

S.A. VATOROPIN

ЛЕВАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК ФАКТОР ВЛИЯНИЯ НА СОУИАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ СТУДЕНЧЕСТВА

LEFT IDEOLOGY AS A FACTOR OF INFLUENCE ON STUDENTS’ SOCIAL PRACTICES

В статье анализируется влияние левой идеологии на социальные практики российского студенчества на основе результатов опроса экспертов и студентов. Рассмотрены основные разновидности социально-политических практик студенчества, выявлена роль левой идеологии при их осуществлении. Определено отношение учащихся к основным левым идеям, организациям и лидерам.

The article concerns the influence of left-wing ideology on the students’ social practices based on the results of the survey of experts and students. The main types of social practices of students are considered. The role of ideological motivations to the practices’ implementation is identified. The students’ attitude to the main left ideas, organizations and leaders are defined.

Ключевые слова: левая идеология, студенчество, социальные практики, левые партии, политические лидеры, протест.

Key words: left ideology, students, social practices, left parties, political leaders, protest.

Сложное социальное положение студенчества является значимой проблемой для современной России. Попытки изменить сложившуюся ситуацию к лучшему со стороны действующей власти пока не смогли принести желаемого результата. Это может привести к росту социальной напряжённости в студенческой среде.

Исторический опыт России и многих других стран показывает, что именно студенчество, «вооружённое» левой идеологией, способно самостоятельно внести значительный вклад как в изменение собственного социального положения, так и в дело масштабных преобразований (в том числе революционных) в рамках целой страны. Поэтому исследование вопроса влияния левой идеологии на социальные практики современного российского студенчества представляет интерес.

Отметим, что крупных работ по данной тематике в последние годы опубликовано не было. В связи с этим нами было проведено пробное социологическое исследование, в ходе которого было опрошено 2 эксперта, представляющих левые политические организации, и 56 студентов II и IV курсов Уральского института-филиала РАНХиГС. Данная статья посвящена анализу результатов проведённого исследования.

Но сначала определим основные понятия. Под левой идеологией, следуя Р.Т. Мухаеву, мы будем понимать все «идеологии, которые видят социальный прогресс в постоянном преобразовании общества в направлении достижения равенства, социальной справедливости» [2, с. 189].К основным разновидностям левой идеологии относятся социал-демократия, коммунизм и анархизм. Под социальными практиками мы подразумеваем совокупность индивидуальных и коллективных повседневных действий и неповседневных

поступков (в трактовке В.В.Волкова [1]), воспроизводящих и видоизменяющих социальные структуры и институты на основе прочных приобретённых предрасположенностей индивидов, в определённой социальной сфере (политике, экономике, культуре и т.д.) и с использованием наличных объёма и структуры капиталов. Основными разновидностями социальных практик студенчества, рассматриваемыми в нашей работе, являются электоральные практики, деятельность учащихся вузов в рамках членства в политических и неполитических организациях (в том числе в социальных сетях), практики политического и социального протеста, а также радикальные практики нарушения общественного порядка и возможных революционных выступлений.

Проанализируем влияние левой идеологии на электоральные практики студентов. Из 35 учащихся УИФ РАНХиГС, участвовавших в голосовании на выборах Президента РФ в 2012 году, лишь 2 человека поддержали лидеров крупнейших левых партий КПРФ и «Справедливой России» Г.А. Зюганова и С.М. Миронова (каждый из них получил по одному голосу). Отметим, что в основе данного выбора лежали идеологические мотивы (студенты отметили, что им «нравятся политические, экономические, социальные идеи, которые данный кандидат олицетворяет»). Однако в сравнении с количеством голосов, отданных за других кандидатов, данные показатели представляются низкими. Значительно большую поддержку получили действующий Президент РФ В.В.Путин и бизнесмен М.Д.Прохоров (13 и 19 голосов, из них по идеологическим мотивам — 3 и 6 соответственно). Разумеется, здесь речь не идёт о репрезентативном исследовании, но результаты достаточно показательны.

Голосование на выборах в Государственную Думу в 2011 году выявило несколько иные тенденции. Из 21 студента УИФ РАНХиГС, поддержавшего ту или иную партию (ещё 2 человека испортили бюллетени), треть отдали свои голоса за левые партии; были среди этих студентов и те, кто голосовал по идеологическим мотивам.

На основе приведённых данных можно сделать следующие предположения. Во-первых, идеологический фактор, в сравнении с другими (например, отношением к личным качествам политиков), оказывает значительное влияние на электоральный выбор студентов в пользу левых кандидатов и партий. Во-вторых, фактор негативного личного отношения к представителям левых партий (так, например, ни один из 56 опрошенных не отметил позитивные качества Г.А. Зюганова как личности, политического деятеля и лидера КПРФ) предопределяет их низкие результаты среди студенческого электората на выборах Президента РФ.

Справедливость второго предположения частично доказывается и тем обстоятельством, что деятельность современных российских левых лидеров оценивается студентами значительно ниже, чем деятельность как современных политиков другой идеологической ориентации, так и исторических лидеров левого движения.

Так, средние значения оценок Г.А. Зюганова (4,32), С.М.Миронова (3,35), С.С. Удальцова (3,33) и Э.В.Лимонова (3) по 10-балльной шкале довольно низкие. Они уступают как показателям В.В.Путина (7,23) и М.Д.Прохорова (5), так и показателям В.И.Ленина (6,90), И.В.Сталина (6,92), Л.Д. Троцкого (5,44), М.А. Бакунина (5) и Э. Че Гевары (7,58). При этом степень «узнаваемости» наиболее влиятельных левых деятелей Г.А. Зюганова (50 респондентов из 56 знакомы с его деятельностью), С.М.Миронова (45) незначительно ниже аналогичной у В.И.Ленина (53), И.В.Сталина (54), В.В.Путина (55) и М.Д.Прохорова (53). На основе данных оценок можно предположить, что если современные левые организации возглавят новые харизматические лидеры, электоральная база левых среди студентов в России значительно расширится. Приведённые гипотезы нуждаются в проверке в ходе дальнейшего исследования.

Проанализируем влияние левой идеологии на другие разновидности практик студентов.

Практика участия в деятельности политических организаций не распространена в студенческой среде. Лишь 1 респондент заявил,

что является членом правящей партии «Единая Россия». Мотивом к вступлению в данную организацию послужило «знакомство с интересными людьми и заведение полезных связей». Эксперт А.С.Хабаров, второй секретарь Свердловского областного комитета Комсомола, также подтверждает данные о незначительном количестве студентов — членов левых организаций. Так, например, из 2 тысяч человек в области, состоящих в КПРФ, учащимися вузов являются всего 50-60 человек (около 2,5%). Основными мотивами, побуждающими студентов вступать в партию, эксперт считает «сложную жизнь и недовольство властью». В связи с вышесказанным, говорить о значительном влиянии левой идеологии на данную разновидность социальных практик студенчества по результатам проведённого исследования не приходится.

Лишь 4 учащихся вуза состоят в политических группах в социальных сетях. Из них 2 человека практикуют участие в обсуждениях на форумах группы, ещё 2 являются членами групп, но в их деятельности активного участия не принимают. Только 1 респондент отметил, что «обсуждает на форумах проблему социальной справедливости и социального неравенства, защиты интересов трудящихся». Тем не менее, эксперт Д.А. Ионин, депутат Законодательного Собрания Свердловской области от «Справедливой России», называет именно работу в Интернете одной из основных практик студентов — членов партии. Другой эксперт А.С.Хабаров приводит данные о 3 тысячах членов политической группы «ВКонтакте», администраторами которой являются его соратники по областной организации, однако количество студентов среди них не называет. В целом можно говорить об определённом влиянии левой идеологии на данные практики учащихся вузов, однако степень этого влияния будет точнее выявлена в ходе дальнейшего исследования.

Рассмотрим влияние левой идеологии на участие студентов в деятельности неполитических организаций. Отметим, что 7 человек из 56 состоят в организациях «Волонтёры Урала», «Добровольческое движение «Дорогами добра», «Культурно-массовая комиссия УрАГС», Молодёжная избирательная комиссия Свердловской области и профсоюз студентов УИФ РАНХиГС. Однако идеологический фактор в данном случае существенной роли не играет: 4 человека заявили, что их мотивом является «желание самореализоваться как личность», 3 — «получение дополнительного заработка», 3 — «возможность завести полезные связи».

Протестная активность студентов также находится на достаточно низком уровне. Лишь 3 респондента отметили, что принимали участие в акциях протеста в защиту прав человека и против итогов выборов в органы власти, а также против жестокого обращения с животными. При этом для 2 из них данные мероприятия не носили «серьёзный» характер («участие во флэш-мобах, хэппенингах и инсталляциях — способ проведения досуга»). Влияния идеологического фактора в данном случае выявлено не было. Эксперты отмечают, что студенты, состоящие в левых организациях, достаточно активно участвуют в протестных акциях по идейным соображениям, однако в ходе нашего предварительного исследования таких примеров выявлено не было.

В целом можно констатировать, что современные студенты в большинстве своём не проявляют массовой активности в общественно-политической сфере, спектр их социальных практик весьма ограничен. Отметим, что левая идеология оказывает на данные практики (в первую очередь, электоральные) определённое влияние, однако говорить о тотальной детерминации социально-политической деятельности учащихся вузов левоидеологическим фактором не приходится.

На наш взгляд, ограничиться лишь анализом социальных практик, осуществляемых сегодня, и влияния на них левой идеологии будет недостаточно. Социально-экономические и политические проблемы в современной России в контексте турбулентного общественного развития обуславливают актуальность прогноза развития ситуации по данному вопросу. Представля-

ется необходимым выявить «потенциальные» социальные практики студентов, детерминируемые левой идеологией, условия, при которых учащиеся вузов будут готовы их производить, а также возможные левые форс-идеи.

В первую очередь, приведём данные о том, какое количество студентов знают основные положения левой идеологии и причисляет себя к её сторонникам. Около половины студентов УИФ РАНХиГС «скорее знакомы» с основными положениями левой идеологии. Так, из 56 респондентов отнесли к фундаментальным левым идеям социальную справедливость — 38, материальное равенство — 32, перераспределение доходов — 25, классовую борьбу -12. Вместе с тем, ни один из учащихся не смог дать исчерпывающий ответ на поставленный вопрос.

В качестве сторонников того или иного левого идеологического течения идентифицирует себя небольшая доля респондентов — 9 из 56. Среди них 8 студентов поддерживают социал-демократические политические силы, 1 — анархистские; самоидентификации «коммунист» зафиксировано не было. Отметим, что наибольшее количество учащихся (17) затруднились с ответом, 15 отнесли себя к либералам, 11 — к сторонникам правящей политической элиты (по сути, к центристам) и 4 — к националистам.

Заслуживает внимания тот факт, что студенты, которые относят себя к сторонникам правящей политической элиты и либералов, знают положения левой идеологии значительно лучше, чем сторонники социал-демократов и анархистов. Так, например, единственный респондент, считающий себя анархистом, затруднился перечислить основные положения левой идеологии. На наш взгляд, подобная неосведомленность тех, кто поддерживает левых, по сравнению с осведомлённостью их оппонентов, может быть связана с общей активизацией политической деятельности последних — выборами и протестными акциями 2011-12 гг.

Эксперты, в свою очередь, отмечают достаточно низкий уровень знаний положений идеологии даже среди студентов, состоящих в левых организациях. На вопрос о том, есть ли среди учащихся вузов те, кто хорошо знают марксизм, Д.А. Ионин ответил, что «такие случаи единичны». А.С.Хабаров подчеркнул: «Все по-разному, некоторые читали».

Здесь следует отметить ещё один важный, на наш взгляд, факт. Практически у всех студентов нет жёсткой корреляции между идеологическими предпочтениями и поддержкой соответствующих политических сил на выборах. При этом у левых, по результатам проведённого исследования, она полностью отсутствует. Так, участники голосования на выборах в Государственную Думу из сторонников социал-демократии и анархизма отдали свои голоса за партии «Яблоко и «Правое дело», участники выборов Президента РФ — за В.В.Путина и М.Д.Прохорова. Электоральной же базой КПРФ, «Справедливой России» и их лидеров в студенческой среде стали сторонники либералов и националистов, а также затруднившиеся с собственной идеологической идентификацией. Все это может свидетельствовать о неэффективной идеологической работе политических партий, прежде всего, левых, среди потенциальных сторонников-студентов, что, в свою очередь, является существенным фактором, определяющим отсутствие среди учащихся РАН-ХиГС самоидентификации «коммунист» и незнание сторонниками социал-демократии основных положений левой идеологии.

Лишь идею классовой борьбы большинство сторонников социал-демократии (5 из 8) относят к левым (по сравнению с 2 из 15 либералов и 3 из 11 сторонников действующей власти). Можно предположить, что именно идеи борьбы, активных практик протеста и революционных выступлений являются форс-идеями для учащихся вуза, поддерживающих данное направление левой идеологии. В определённой степени это подтверждается статистикой ответов на вопрос о возможных действиях студентов при внезапном изменении социально-экономической ситуации в стране и резком ухудшении их материального положения. В подобной ситуации почти половина сторон-

ников социал-демократии выразили готовность участвовать в радикальных акциях протеста (в нарушении общественного порядка, столкновении с полицией и т. п.). Также эти студенты «готовы принять участие в революционных действиях, направленных на свержение существующей власти». Предположение о том, что именно идея борьбы (не идеи социального равенства, социальной справедливости и т. д.) является форс-идеей для сторонников социал-демократии и левой идеологии в целом, требует подтверждения в ходе дальнейшего исследования.

Тем не менее, революционные изменения в России в ближайшем будущем не рассматриваются студентами, поддерживающими левых, как вероятные. В подобную возможность «верит» и «скорее верит» не более трети из них. В преддверии 100-летней годовщины Октябрьской Революции 1917 года в возможность новой социалистической революции в России также верит лишь треть «левых» студентов. Студенчество в качестве потенциальной «движущей силы» революции видит каждый третий сторонник социал-демократии и анархизма (интересно, что также считает больше половины либералов).Эксперты настроены несколько иначе: при ответе на этот вопрос они подчеркнули, что на сегодняшний день студенчество не в состоянии стать ядром революционного движения (А. С.Хабаров: «Сейчас студенчество — это аморфная масса». Д.А. Ионин: «К самоорганизации современное студенчество не готово»).

Как мы отмечали ранее, лишь 9 студентов из 56 относят себя к сторонникам левых политических сил. Однако, если абстрагироваться от идеологической самоидентификации учащихся и рассмотреть уровень поддержки ими конкретных идей, доля потенциальных сторонников левых существенно увеличивается. Так, например, левая идея относительного материального равенства превалирует над традиционно правой идеей свободы человека: 30 респондентов отметили, что «права и свободы человека можно ограничить, если это обеспечит относительное материальное равенство людей». 22 студента «готовы» и «скорее готовы» поддержать политика и политическую партию, которые выдвигают принцип «в капиталистическом обществе интересы трудящихся, низших слоёв населения должны быть надёжно защищены, даже если это ограничит свободу предпринимательства».

Помимо социал-демократических идей, определённый уровень поддержки получили также отдельные коммунистические и анархистские идеи. Если идентифицировать себя как «прямого» сторонника коммунизма не стал ни один из студентов, то с идеей государственной власти в форме Советов (отрицающей принцип разделения властей) согласен каждый пятый опрошенный. 5 респондентов положительно отнеслись к анархистской идее «государство — это враг индивидуальной и коллективной свободы, поэтому нужно его упразднить». При этом 2 из 5 «потенциальных» анархистов готовы принимать участие в разрешённых протестных мероприятиях и столько же -в нарушениях общественного порядка и революционных выступлениях. С другой радикальной левой идеей ликвидации частной собственности в возможных условиях технологической безработицы и «пострыночного» общества [3] (прожективный вопрос) согласилось 11 респондентов.

Подведём итог нашего анализа. В целом левая идеология именно как система идей не оказывает решающего влияния на социальные практики студентов. Это может быть связано как с общей политической пассивностью учащихся, так и с существенными недостатками в идеологической работе со студентами со стороны левых политических организаций. На наш взгляд, можно констатировать эклектичность политико-идеологических установок современного российского студенчества. Однако определённые левые идеи могут стать форс-идеями и послужить для учащихся «руководством к действию». Ещё раз подчеркнём, что сделанные выводы не являются окончательными и требуют проверки в ходе дальнейшего исследования.

Литература

1. Волков, В.В. Слова и поступки [Текст] / В.В. Волков // Социологическое обозрение. — 2009. — Т. 8. — № 1.

2. Мухаев, Р.Т. Политология : учебник для вузов [Текст] / Р.Т. Мухаев. — М. : Изд-во ПРИОР, 2001. — 400 c.

3. Rifkin, J. The end of work: The Decline of the Global Labor Force and the Dawn of the Post-Market Era / J. Rifkin. — N. Y. : G.P. Putnam’s Sons, 1996. — 350 p.

Левые или правые.

Вы понимаете разницу между ними? А сами вы кто? #ВластьЭтоМы — новости Украины, Политика

Большинство украинцев тяготеют к идеям левых партий из-за социальной несправедливости и бедности, однако сами себя к левым не приписывают

Они левые, правые, центристы, у них вообще есть идеология? Такой вопрос часто возникает при чтении программ украинских партий и политиков.

Короткий ответ — нет, классические идеологические крупные партии в Украине так и не возникли. «Украинские партии отдают предпочтение прагматичному подходу: они принимают тактические решение, какую позицию и с кем отстаивать в каждой конкретной ситуации», — писал автор VoxUkraine в исследовании идеологии украинских политиков. Проще говоря, у политиков та идеология, которая в  настоящий момент нравится большинству избирателей. Неудивительно, что все основные кандидаты в президенты 2019 оказались социал-демократами разной степени социальности и демократичности. (Когда делалось исследование Зеленский еще не заявил о планах баллотироваться).  

Почему так происходит? Ответ в нас с вами. По данным другого исследования VoxUkraine и Киевской школы экономики почти половина украинцев (47%) не имеет идеологии (не может ее назвать, например,  я — социал-демократ или я — либертарианец). При этом, большинству близок и симпатичен довольно противоречивый набор политических идей, которые сложно уместить в традиционные идеологии. 

Согласно этому  исследованию 73%-м наших соотечественников близки левые взгляды в экономике и они не возражают против довольно авторитарных отношений граждан и государства (влияния государства на экономику и личные свободы). Получаются такие себе — авторитарные левые. 

Левых демократов в Украине около 17%, еще 6,5% сторонников левого лагеря оказались ровно посередине между авторитарным контролем и демократическим невмешательством, правых — чуть меньше 3%. LIGA.net попыталась разобраться, почему так произошло в Украине. 

Проверить свою склонность к той или иной идеологии можно с помощью специального теста — политический компас.

Условная разница

Если верить исследованию, то украинцы считают, что государство может и должно влиять на экономику и в случае необходимости может ограничивать личные свободы граждан. Это отражается и на политиках. По данным  исследования VoxUkraine, все программы украинских топ-политиков – это сочетание левой экономической политики и сильного влияния государства. Но при этом, например, риторика мэра Львова Андрея Садового гораздо более демократична и либеральна, чем у лидера «Радикальной партии» Олега Ляшко. А нардеп Юрий Бойко выглядит сторонником существенно более левой экономической политики, чем пятый президент Петр Порошенко.

По словам соавтора исследования, аналитика VoxUkraine Алексея Крименюка,результаты показывают, что большинство украинцев поддерживают госвмешательство в экономику и общественную жизнь. Однако, по его мнению, это не связано с политическими предпочтениями украинцев или отношением к какой-либо идеологии. «Совершенно разные украинцы на разных полюсах политического спектра поддерживают такие идеи», – подчеркнул аналитик.

Крименюк добавил, что целью анализа не было узнать причины поддержки украинцами левых идей. «Но если обратиться к другим исследованиям и имеющейся литературе по теме, то можно предположить, что это связано с тем, что «рыночные реформы», которые проходили в 90-х и вначале 2000-х не улучшили жизнь населения, но усилили неравенство», – считает аналитик. В то же время он добавил, что проблемой были не сами реформы, а то, как они проводились. Кременюк привел пример приватизации, когда многие предприятия были проданы за копейки олигархам. «Люди хотят восстановления справедливости. Государство, какое бы низкое доверие не имело, в глазах людей выступает неким гарантом этой справедливости», – пояснил он.

Эксперт политико-правовых программ Центра Разумкова Алексей Розумный в комментарии LIGA.net сказал, что в Украине разграничение между левыми и правыми достаточно условное и в значительной степени обосновывается исторически сформированными стереотипами. «У нас есть такое разграничение наиболее ярко выраженное – социально-культурное. Его можно описать как разграничение между Западом и Востоком, между пророссийской и прозападной позицией, которая в то же время является националистической. То есть тут в основании лежат не социально-экономические вопросы, а культурные», – отметил он.

Центр Разумкова в июле проводил опрос в социально-экономическом разрезе среди электората партий. В ходе такого исследования удалось узнать, что более «правые» избиратели у партий «Европейская солидарность» и «Голос», а левые — у «Оппозиционной платформы – За жизнь». По словам Розумного, электорат «Слуги народа» тоже тяготеет к левым взглядам, но «это из-за массовости проголосовавших за партию». По словам эксперта к неожиданным результатам можно отнести то, что избиратели партии «Батькивщина» находятся на условной середине политического спектра.

Как отличить левого от правого

В Украине отличить публичного сторонника левых и правых идей сложно. Идеологию рассматривают в двух плоскостях — экономической, которая об отношениях государство-бизнес: регулирование, присутствие государства-госкомпаний в экономике и т.д. И вторая плоскость — об отношениях государства и гражданина, насколько государство вмешивается в жизнь людей: тут о цензуре, полномочиях силовиков, отношениях к меньшинствам и т.д.  В Украине часто правые политические идеи (национализм, ущемление прав ЛБГТ) перемешиваются с левыми экономическими — государство должно обеспечить всем высокий уровень жизни, владеть компаниями, регулировать цены и т.д.  Поэтому, часто возникает путаница. 

В экономической плоскости все более-менее понятно, например, в случае повышения цен на картофель, как это случилось сейчас в Украине, правый должен сказать, что такова рыночная экономика — вмешиваться не нужно. В то же время левый должен был настаивать на регулировании цен.

В политической плоскости наоборот —  либералов, которые отстаивают свободы, часто называют «леваками», а радикальных националистов, которые ставят цели государства и/или нации выше интересов человека, называют правыми.

«Понятие левых и правых можно использовать как в публицистике, так и в научных исследованиях, но всегда необходимо уточнять, что именно имеется в виду под этими понятиями, — говорит Розумный. — Хотелось бы обратить на это внимание также и журналистов, потому что сейчас в одних публикациях термин правые используют как синоним националисты, в других – идентифицируют правых как сторонников увеличения экономической свободы и усиление рыночных механизмов… И это при том, что практически половина граждан вообще не понимает, о чем идет речь».

В свою очередь политолог Владимир Фесенко считает, что в Украине сейчас нет классических левых, а поддержка их идей украинцами связана с несправедливостью в обществе олигархата. По его мнению, исследование VoxUkraine — либеральный взгляд на проблему. «В Украине сейчас нет классических левых партий, их нишу заняли популисты, которые и доминируют. Сейчас распространено либо в умеренных формах, либо в более радикальных, социальный популизм. Поэтому у нас социальные популисты практически уничтожили на корню классические левые партии», – считает политолог.

Живые носители идей

LIGA.net поговорила со сторонниками правой и левой идеологий в экономических вопросах и работе государства. Велика ли между ними разница?

Журналист Максим считает себя сторонником правых идей: рыночная экономика, невмешательство государства. В вопросе рынка земли он утверждает, что земля — это такой же товар, как любой другой, а значит, может свободно продаваться и покупаться. Также Максим считает, что игральный бизнес должен быть не легализован, но декриминализирован, потому что это такой же метод заработка, как и любой другой.

«Смежные с ним (игральным бизнесом) проблемы связаны с неспособностью или нежеланием чиновников обеспечивать безопасность граждан. То же можно сказать о тарифах. На данный момент это не бизнес, а монополизированная государством или около государственными структурами бюджетная кормушка, непрозрачная и существующая не по законам рынка. Роль государства в этой схеме должна быть нивелирована», – добавил он.

Государство также не должно регулировать тарифы на коммунальные услуги, считает Максим. Он думает, что отказ от регулирования цен государством в этой сфере вернет в нее естественные рыночные законы, которые в свою очередь поспособствуют росту качества и падению цен.

В свою очередь Богдан Тыцкий, сторонник левой идеологии, считает, что государство должно создать открытую и простую систему налогообложения для выведения части экономики из тени. Также, по его мнению, необходимо отменить налог на добавленную стоимость (НДС). «Это фактически налог на бедность, поскольку государство возвращает большинство уплаченного НДС большим олигархическим компаниям, а простые граждане и мелкое предпринимательство платит этот налог постоянно, даже покупая любой товар», – аргументирует он.

Вместо него, говорит он, необходимо ввести 5% налог с продаж. «Введение такого налога будет способствовать детенизации экономики, в перспективе даст больше денег в бюджет. А олигархи, которые сидят на возврате НДС, лишатся господдержки. Также это будет способствовать уменьшению цен на товары и услуги», – считает Тыцкий.

В то же время он считает, что открывать либеральный рынок земли при таком высоком уровне бедности населения — опасно. «В результате может получиться идентичная ситуация, как с приватизацией 90-х годов, когда за бесценок несколько человек скупили все крупные предприятия, а некоторые потом просто уничтожили целыми отраслями», – говорит он. Поэтому, говорит Тыцкий, ситуацию надо менять, но не в пользу крупных агрохолдингов, а в пользу развития мелкого фермерства. Например, государство может основать земельный банк, которому можно продать свой участок земли. «Земельный банк выставляет на аукцион земельные участки для долгосрочной аренды, а арендатор может передать право пользования по наследству», – рассказывает собеседник.

Также Тыцкий считает, что игральный бизнес необходимо легализовать, но чтобы избежать «компьютерных клубов», которые есть сейчас. В вопросе стоимости коммуналки собеседник считает, что в случае отмены НДС он решится. По его мнению, нынешние тарифы неприемлемы и неэффективны, потому что просто не уплачиваются. «Поэтому мы имеем огромные задолженности. И вообще, когда руководство Нафтогаза получает многомиллионные премии и зарплаты, а вместе с тем мы имеем минимальную пенсию в 1500 грн – мы понимаем, что это неэффективная тарифная политика», – считает он.

СССР ушел, а патернализм остался

После развала СССР, который насаждал авторитарный социализм (крайне левая идеология), в украинском обществе остался патернализм — большинство считает, что государство им должно. Например, летний опрос Киевского международного института показал, что 42,8% украинцев ожидают от президента снижения тарифов. Несмотря на то, что президент формально никак на это влиять не должен. Также у украинцев есть запрос на бесплатную медицину, которая уже давно по факту не бесплатная, и образование. Большинство за регулирование цен и против рынка земли и приватизации. 

При всем этом, опрос Центра Разумкова, напоминает Алексей Розумный, только 4% украинцев указали, что их взгляды ближе к левым политическим силам, 8% – к правым, 9% – к центристским. В то же время 25% респондентов не считали себя близкими к каким-либо политическим силам, 30% ответили, что не имеют политических взглядов, еще 24% затруднились ответить. «Только каждый пятый гражданин Украины находит хотя бы какое-то политическое самоопределение в лево-правом разграничении», – подытожил Розумный.

Он также добавил, что лишь 5% опрошенных сообщили, что понимают разницу между правыми и левыми. 38% опрошенных признались, что ничего не знают о разнице между правыми и левыми. Еще 13% — затруднились ответить.

В общем, масштаб работ для политического просветительства огромный. И вряд ли стоит ожидать помощи в «идеологическом просвещении» от безидеологичных политиков. 

Создание этого материала стало возможным благодаря поддержке американского народа в рамках программы USAID «Медийная программа в Украине», которая выполняется международной организацией Internews. Содержание материалов является исключительной ответственностью LIGA.net и необязательно отражает точку зрения USAID, правительства США и Internews.

Если Вы заметили орфографическую ошибку, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter.

Идеологический конфликт в США: теперь все ясно

Многие эксперты отмечают, что современный политический язык в России, будучи во многом заимствованным, не всегда корректно описывает те или иные реалии. Все это закономерно ставит перед экспертным сообществом вопрос: насколько в действительности политический язык адекватен действительности, которую он призван описывать, и что стало причиной наблюдающихся расхождений между реальной практикой и лингвистическими конструкциями, которые должны ее отображать?

Политический язык всегда условен

Надо признать, что политический язык в принципе не может достоверно отображать политическую реальность, хотя бы потому что его обновление отстает от изменения политической реальности. Наглядным примером здесь служат сами названия политико-идеологических направлений, которые отличает высокая доля условности и широта охвата описываемого предмета. Вспомним о том, что, в частности, разделение на левых и правых, началось еще во времена Великой Французской революции, т.е. в период, когда социально-политическая реальность кардинально отличалась от современности.

Перенос наименований и политических представлений прошедших эпох  на реалии позднейших периодов всякий раз привносил в эти определения нечто новое. Почему мы часто не можем понять прошлое? Потому что мы переносим наше, современное представление о тех или иных политических реалиях, на исторические события. Мы пытаемся реконструировать другую эпоху на основе современной картины мира. 
Когда-то Энгельс сказал, что все политические партии рано или поздно превращаются в свою противоположность. Он, правда, выразил уверенность в том, что социал-демократию не постигнет эта участь, поскольку она  вооружена марксистским учением. Но выяснилось, что социал-демократия тоже менялась со временем, и эти трансформации носили радикальный характер. 

Правая-левая, где сторона

Много лет назад мне с группой других российских политических активистов, приглашенных в США посмотреть, как там протекают выборы президента – тогда борьба шла между Клинтоном и Бушем-старшим, довелось присутствовать на своеобразной лекции-дискуссии. К нам пришли видные политологи – представители республиканской и демократической партии. В отличие от сегодняшней ситуации, когда отношения между демократами и республиканцами обострились до ненависти, эти два держались очень дружественно, но, конечно, пикировались. 

Один из них — демократ — в ходе дискуссии пошутил, что мол с республиканцев взять, ведь эту партию создали марксисты. Конечно, это преувеличение, но марксисты действительно принимали активное участие в создании этой партии: двоюродный дедушка нашего великого разведчика Рихарда Зорге — Фридрих Зорге, друг Маркса и один из основателей I Интернационала, эмигрировал в Америку и стал там одним из основателей Республиканской партии. На момент своего создания она считалась очень прогрессивной. Именно она стала опорой Линкольна в его борьбе за отмену рабства. Кроме того, республиканцы выступают сейчас и выступали тогда за сокращение роли государства в экономике. И вообще против «большого» государства и за усиление роли местного самоуправления.

Тогда это была именно левая идея. В. И. Даль определял социализм как «ученье, основывающее гражданский и семейный быт на товариществе или артельном учреждении». Коммунисты шли дальше в своих требованиях, но в основе их представлений о будущем обществе вплоть до нашей революции все равно лежала идея государства, опирающегося на низовые объединения граждан. Сама идея Советов и Советской власти отражала именно такое представление о государственной власти.

Лектор республиканец отреагировал на этот «выпад» демократа, заявив, что, а теперь все марксисты состоят именно в Демократической партии. И хотя это тоже преувеличение, но сейчас заявления о том, что американские демократы превратились в социалистов, стали расхожим мнением. И это тоже не случайно, потому что современные социалисты во всем мире, а тем более коммунисты, выступают за активное участие государства в экономике и особенно в социальной сфере, за которое в США выступают демократы. Этот взгляд возобладал в левых партиях в трактовках разной степени радикальности: от условно левых американских демократов, социал-демократов, социалистов, до коммунистов. Особенно после нашей революции, когда в СССР коммунизм стал синонимом Госплана.

И, кстати сказать, после краха советского коммунизма в левой среде началось размежевание, сделавшее еще более затруднительным определение того, что такое «левый» и «правый». Это особенно хорошо видно на примере Италии, где коммунистическая партия после краха Советского Союзе распалась на партию традиционных коммунистов и на Демократическую партию левых сил, которая после нескольких преобразования стала Демократической партией Италии, занявшую в вопросах экономики последовательно либеральную позицию, даже неолиберальную, противостоящую популизму правых последователей Берлускони и «Лиги Севера», а теперь и «Движения 5 звезд» политическую ориентацию которого в традиционных терминах вообще невозможно определить.  

Тем не менее, несмотря на все перипетии изменений политического языка, все-таки есть шкала, по которой правые отличаются от левых до сих пор и это разделение сохраняется, по крайней мере, за пределами России: на левом фланге, при всех произошедших изменениях, находятся радикальные интернационалисты, на правом – радикальные националисты. Так было и во времена Маркса, так и сейчас. Неслучайно, что слово «интернационал» стало названием объединений именно социалистов и коммунистов, а Манифест коммунистической партии, если вчитаться, это, фактически, манифест глобализации. За это его ценят даже многие либералы. Все остальные партии размещаются на этой шкале. И на этой шкале те же американские демократы, как сторонники глобализации и защитники мигрантов, конечно, оказываются слева. И в этом смысле даже партия Меркель – ХДС, которая всегда себя позиционировала, как правая партия, неожиданно оказалась слева. 

Источник: Коллаж, Тамара Ларина

Хотя у некоторых политиков бывают самые неожиданные представления об их идеологической позиции. Так, президент США Джеральд Форд как-то сказал, отвечая на вопрос о своей политической позиции, что он консерватор-интернационалист. Может и Меркель позиционирует себя также? 

Хотя при всех проблемах политического позиционирования это не значит, что на том же Западе нет партий, в том числе и недавно возникших, которые продолжают позиционировать себя в традиционных терминах – «правые» — «левые». Так относительно недавно созданные испанская партия «Подемос» (исп. Podemos – «Мы можем») и французское движение «Непокорённая Франция» уверенно позиционируют себя как левые партии, ориентирующиеся на традиционно левые ценности и апеллирующие к именам великих левых вождей прошлого. 

У России собственная политическая карта

Если говорить о России, то еще в период «перестройки» сторонники решительных реформ, направленных на перестройку экономики и общественной жизни на капиталистический лад, назвали себя правыми. Почему? Потому что считалось, что левые, естественно, – это коммунисты, а реформаторы хотели себя им противопоставить. В итоге это название – правые — закрепилось за нашими либералами. Не случайно, что уже в новой России они назвали свою партию Союзом правых сил. Хотя один известный американский политолог и специалист по России, который в 90-е годы долго жил здесь, послушав выступление одного нашего видного либерала, изумился, что тот назвал себя правым: «Вообще то, правый политик – это политик, выступающий за традиционные ценности» – заметил он. – «В Америке таких людей, как этот человек, правыми не считают». И это действительно так.

Если накладывать на нашу политическую систему западную систему координат в плане политических взглядов, то наши либералы, а они, безусловно, интернационалисты, глобалисты, сторонники новых взглядов на мораль и последовательные антиклерикалы – это умеренно левые. Правда, они совершенно глухи к социальным проблемам, которые продолжают оставаться в центре внимания левых на Западе. Возможно, поэтому наши либералы и решили, что они правые. Но тут они показали, что они плохо понимают механизм функционирования современной демократии (впрочем, как и многое другое): внимание к социальным проблемам и апелляция к социальным низам в условиях демократии – это условие выживаемости любой политической партии и любого политического деятеля.

В условиях демократии все политические партии позиционируют себя, как защитники интересов народа. Лидер английских консерваторов Тереза Мэй, выступая во время избирательной кампании, как-то заявила: «Консерваторы – это партия рабочего класса, и мы боремся за интересы рабочих». Т.е. даже такая партия, которая традиционно позиционирует себя, как правая, как английские консерваторы, борясь за голоса избирателей, готова примерить на себя роль «защитников пролетариата». Кстати, не чурался такой лексики еще даже Черчилль, когда на пятки ему наступали лейбористы.

А вот наши коммунисты, согласно европейской градации, не имеют никакого отношения к левым. То, что они себя позиционируют себя как защитники угнетенных, социальных низов, уже не говорит о том, что они – левые. Потому что они не попадают в левые на той единственной шкале – национализм-интернационализм, о которой я сказал выше, и которая сохраняет политологическую значимость и в наше время. 

Я бы назвал их хустисиалистами. Это аргентинское направление общественно-политической мысли последователей диктатора Перрона. Хустисиалисты, которые бывают и правые и левые – это поклонники умершего вождя-диктатора, выступающие в защиту социальных низов. Про покойного вождя все ясно. На мой взгляд, наши коммунисты – это такой российский вариант хустисиалистов. Их политические взгляды чрезвычайно далеки от идеалов, которые проповедовали коммунисты 20-х годов. Думается, что вождь мирового пролетариата перевернулся бы в своем хрустальном гробу, если бы услышал выступления некоторых вождей современного российского коммунизма. Назвать наших коммунистов сейчас радикальными или даже просто интернационалистами язык не повернется. Для них скорее характерно наличие широкого спектра националистических настроений: от русской до советской великодержавности. К традиционным представлениям классических большевиков об интернационализме это отношения не имеет.

Кстати, китайские коммунисты в этом смысле демонстрируют некий микст идей: они одновременно выступают и как державники, и как глобалисты. Хотя для них глобализм – это скорее форма распространения своего влияния.

Так что политический язык в любой стране мира (и в России это, может быть, проявляется особенно ярко) всегда требует пояснений, что подразумевается под тем или иным политическим термином в конкретной стране и в конкретных обстоятельствах.

При участии Николая Пономарева

Красно-коричневая Америка — Ведомости

Дональд Трамп активно использует идеологические клише, усвоенные его поколением американских консерваторов. Это горячий антикоммунизм, бывший осью американской правой мысли на протяжении ХХ столетия. Отсюда его постоянные эскапады против «радикальных левых», коммунистов и социалистов. Американская идеология в интерпретации президента сводится к формуле «свобода = капитализм». В учебной программе по истории, разработанной близкой к Трампу группой «1776 Unites», даже в теме рабства делается акцент на успехах чернокожих предпринимателей. Их примеры призваны показать, «что наша свобода делает возможным даже в самых трудных обстоятельствах». Успех – заслуга предприимчивости, а разговор о социальных обязательствах – лишь «культ жертвенности».

Однако на правых избирателей идеологические усилия Трампа не всегда производят впечатление. Президент утвердил свое лидерство в республиканской партии, но многие умеренные республиканцы из среднего класса перешли в стан демократов. Победа Джо Байдена над Берни Сандерсом во время праймериз во многом была обеспечена именно их голосами. Более консервативных противников Трампа пытается организовать Lincoln Project, который ведет борьбу против президента, отталкиваясь от тех же ценностей, что и он сам.

По словам Трампа, угрозу Америке несет «левая» идеология политики идентичности, которая в центр внимания ставит вопросы расы и гендера. Либеральный истеблишмент продвигает взгляд на американскую историю как на историю рабства, а не свободы. Такой подход был сформулирован в The New York Times авторами «Проекта 1619», посвященного четырехсотлетию рабства.

Но и «левые» из трамповской риторики не имеют отношения к реальным левым. The New York Times утверждает, что BLM стало революцией, но совершенно не той, к которой призывал лидер левых демократов Берни Сандерс. Либеральный «Проект 1619» вызвал критику от американских социалистов, которые называют его «расистской фальсификацией американской истории». Идеологическая атака либералов вызывает протест не только у религиозных консерваторов – католиков-традиционалистов, евангелистов, евреев-ортодоксов, – но и у многих атеистов левых взглядов. Это создает потенциал для новой общественной коалиции, по ту сторону привычного противостояния левых и правых. Их культурные разногласия отступают перед близостью социальных интересов и угрозой со стороны либерального идеологического диктата. Своей старомодной, но агрессивной правой риторикой Трамп лишь мешает состояться этой коалиции.

Самое интересное будет, когда Трамп уйдет. Вместе с ним исчезнет и одно из последних препятствий на пути формирования «красно-коричневой Америки», как наверняка назовут ее оппоненты.

Левая альтернатива:возможности для новых идеологических решений

Левая альтернатива:

возможности для новых идеологических решений #hideimg {
visibility: hidden;
display: none;
}
}]]>

В конце июля в «Платформе» при поддержке РАСО прошла дискуссия о левом движении в России. К открытой полемике приглашались все, кто готов представить и отстаивать свою позицию по вопросам:

• источники и смысл запроса на левые силы
• адекватный ответ: лидеры, структуры, коммуникации
• чем заблокирована левая альтернатива
• цели, идейная платформа, практики

Участники:

Алексей Ананченко, историк, МГПУ, Институт истории и политики

Михаил Виноградов, политолог, регионовед, Фонд «Петербургская политика»

Елена Жукова, политолог, РГГУ

Михаил Ковалев, политический эксперт

Антон Наумук, издатель общественной литературы, Праксис, Скименъ

Виталий Седнев, политтехнолог, социолог

Дмитрий Серегин, логик, Платформа

Алексей Фирсов, философ, социолог, Платформа

Мария Червонцева, социолог, ВЦИОМ,

Алексей Шутов, директор организации Промфронт

Предлагаемое резюме дискуссии воспроизводит ее ключевые проблемные блоки. Сохранена логика движения через столкновение позиций к контурам левой платформы. Отказ от авторизации реплик служит компактной передаче смыслов.

РАМОЧНЫЙ КОНСЕНСУС

(включает тезисы, не встретившие принципиальных возражений в ходе дискуссии)

• Коренной мотив левой позиции – защита человека, подавляемого доминирующими социальными силами.
• Идеологический нерв — социальный «переворот»: система для человека, а не человек для системы. Левый мотив обостряется с расширением зоны социального страдания.
• Нет диалога между низовым социальным запросом – и «левой» интеллектуальной платформой. Разрыв усугубляется модой на «левизну» и эстетикой хэппенинга.
• Системные партии на ухудшение жизни населения чаще отвечают социальной риторикой, организованные политические акции эпизодичны, инерционны (следуют за повесткой, а не формируют ее) и выполняют роль социального «градусника».
• Политическое руководство на развилке: разгрузка государства от социальных обязательств или системная социальная политика.
• Легитимизация стратегического выбора требует публичной конкуренции правой/левой альтернатив за поддержку общества, а значит – ясного целеполагания, понятных платформ, коммуникации с обществом и яркого лидерства.
• Запрос на левую силу объективен: «снизу» его вызывает массовое падение уровня жизни, «сверху» — потребность обосновать стратегический выбор волей общества. Проблематичнее всего вопрос об эффективном лидерстве.
• Ситуация на правом фланге тоже сложная. Правые имеют свои институциональные твердыни, финансовый ресурс. Но их поддержка в обществе минимальна

РАБОТАЕТ ЛИ АЛЬТЕРНАТИВА ЛЕВОЕ/ПРАВОЕ?

Идеология сошла на ноль. Говоря о левых, мы обращаемся к классическим понятиям и пытаемся оттолкнуться от существующих политиков и политических сил, чтобы найти «настоящих» левых. Экспертам такая система координат удобнее. Но идеологии почти не существует. Люди не видят потребности надолго объединяться вокруг идей, выходящих за рамки их прикладного осмысления рутинной жизни. Люди готовы только на тактические акты солидарности. Левое движение сегодня – это скорее трансформер, собираемый по частям и повесткам.

Действовать по ситуации. Деление на левое и правое — давно уже просто шоры, мешающие действовать под задачу. Реальная задача всегда точечна, удачный пример – борьба с точечной застройкой. С правых позиций она ведется или с левых – это абстрактные, запутанные вопросы. Волнующая людей проблема – конкретна, воткнут им во двор еще один дом или они отобьются.

Оседлать гражданский протест. Гражданская активность растет, когда гражданам есть что терять. Она сегодня больше свойственна беднеющему среднему классу. Его протест кажется «левым» — он против наступления на права населения. Но двигает он ситауцию «вправо» — к либеральным свободам. Идейный синкретизм включает в свою орбиту гражданский протест как таковой. Поэтому он работает лучше, чем просто прицел на «левый электорат».

«Микс» сдвигает фокус вправо. Попытка покрыть любой гражданский протест действительно ведет к правому сдвигу. Это же легко видеть, в фокусе оказываются интересы комфортности жизни. А уходит из фокуса — жизненная боль полузабытых, но реальных людей.

Политически поляризация неизбежна. Политика — это искусство создавать виртуальные полюса: «свой», притяжения — и «чужой», отталкивания. Если между ядерными идеями («полюсами») начинается распределение людей, значит, они работают. Этих идейных полюсов не было, пока их никто не формулировал.

«Правое/левое» — удачная маркировка. «Право» и «лево» — одна из простейших оппозиций. У нее свои свойства. Она горизонтальна, то есть избегает отношений подчинения («верх/низ»). И она симметрична, отклоняя разделение на ведущего и ведомого («спереди/сзади»). Тут два сапога пара. Если полемика, то равных сторон. Модель «право/лево» сигнализирует, что мы находимся в контуре демократии (в широком смысле слова). Это важнее тонких дефиниций «правого» и «левого».

ГДЕ ЛЕВЫЙ ОБРАЗ БУДУЩЕГО?

Левая идея привлекательна лучшим будущим. Сила марксизма была в обосновании неизбежного прихода лучшего общества. Оно принципиально человечнее настоящего, в нем забьется «сердце бессердечного мира».

Сегодня левые ведут в прошлое. В России левое требование – восстановить социальную сферу руками государства, повторив советский проект. Объединяющий лозунг для левого спектра – отстоять остатки социальных завоеваний от полного уничтожения.

Идет искусственная невротизация будущего. Рефлексии о будущем препятствует внутреннее табу, стимулирующее интерес к прошлому. Это искусственные блоки в интересах манипуляции. Интерес навязывается сериалами, теле-шоу и т.д. На самом деле народ интересуется будущим своих детей. Но идеал будущего не транслируется, остается искать его в прошлом.

Нет, эти блоки поставлены историческим опытом. Пропаганда сверху идет, но она не противоречит низовым ощущением. Никого не надо загонять в прошлое. Советские эксцессы, а также память о 1991, 1993, майдане –закрепили блок на идею «переворота», страх в крови.

Не только левые. У всех партий образ будущего – это разные версии прошлого. Они показывают народу историческое кино, не выполняя своих прямых функций – объединение общества под актуальные задачи.

ИДЕОЛОГИЯ. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ. МОЛОДЕЖЬ

Разрыв «высокой» теории и низового движения. Левые интеллектуалы ищут мысли, а не власти. Их теории характеризуются через «пост-пост-марксизм», все дальше отодвигая от народных движений на земле. Народ ищет решения своих проблем, а не высоты мысли. Нет площадки диалога, где они могли бы выработать общий политический язык и сблизить позиции.

Нет адекватного языка левого действия. Современный интеллектуальный базис не освоен большинством политиков, причисляющих себя к левому спектру. Левые говорят языком и символами прошлого. У этого языка узкий рынок сбыта, и он не растет. Как только Грудинин коснулся темы Сталина на президентских выборах, значимая часть аудитории от него отшатнулась, озвучив свою позицию публично. Причем тему Сталина брать было совершенно необязательно, но вроде как это традиция у коммунистов.

Стилизация вместо политического действия. Левая фронда всегда модна у золотой молодежи, но взросление оденет их в «думские» пиджаки. Стиль «новых левых» эстетизируется и вписывается в модные практики: сокращение личного потребления, «пользуйся, а не владей». Причем демонстративная левизна ни к чему не обязывает, например, не требует перераспределения контроля над активами. Это может быть очень богатый человек.

Так сделаем эстетические выводы. Если эстетика победила этику, сила должна быть внешне привлекательной. А визуальная упаковка левых непривлекательна. Она затрудняет привлечение новых аудиторий и давно начала смущать приверженцев. Упаковка должна быть современной, опираться на современные тренды, условный «левый» мейнстрим.

«Антипотребительский» мейнстрим – подкуп обедневшего среднего класса. Феномены типа каршеринга стремительно распространяются. Их часто считают левым «протестом» против общества потребления. Но это заблуждение. Создавая иллюзию доступа к благам, определявшим лицо среднего класса, они лишают его энергии. На деле это отражает инфантилизм – очередную версию социального патернализма.

Молодежный инфантилизм – не политичен. В молодежных выступлениях нет запроса на вход во власть. У молодежи есть запрос на уличный бунт в формах хэппенинга. Точно так же «левая» мысль для многих молодых людей – это только игра в бесконечное продление детства.

Позиция молодежи сложнее. Часть образованной молодежи склоняется к либертарианству, которого народ не воспримет, даже если услышит. Но основная часть студентов с левыми симпатиями ближе к социал-демократии. Это видно из того, как они описывают предпочтительную политическую программу или идеального лидера.

Дефицит осмысления неудач. Для апгрейда левой идеологии не хватает рефлексии над неудачами. Фундаментальное поражение левого проекта в 20 веке (СССР, Коминтерн) имело и внутренние причины. Левым необходимы «глаза» — для понимания нашего места в истории. Тогда может появиться и «образ» будущего.

ЛЕВЫЙ БАЗИС. НИЗОВАЯ СОЛИДАРНОСТЬ

Запрос на левое действие – в глубинке. Это зона социального бедствия, где исчерпаны ресурсы адаптации, экономия на еде и детях — это предел. Получение пенсии для многих домохозяйств — единственный стабильный источник дохода. Отсюда шок, вызванный законопроектом о пенсиях.

Там патерналисты, от них нельзя ждать действия. Эмпирически, чем глубже социальное бедствие, тем ниже политическая активность масс. В провинции не хотят новую политическую силу и переворот, а хотят переориентировать существующую власть и систему на патернализм.

Их действия невидимы. У народа нет иллюзий относительно патерналистских устремлений власти. Как мы узнаем об акциях (пример — перекрытие Транссиба в Чулыме), если их нет в соцсетях, а без сетей они невидимы. Социальное несуществование живых людей и их страданий – современно звучащий левый мотив.

Основа — низовая солидарность. Разве только баррикады – левый протест? В мегаполисах гораздо более серьезно гражданское неповиновение. А на земле востребована низовая солидарность и взаимопомощь. Кто станет строить низовые сети взаимопомощи, соберет низовую энергию возрожденного коллективизма. Для власти это будет сначала безопасно и даже полезно, а через какое-то время станет поздно.

Организаторы действия — региональные отделения. Они лучше вписаны в реальную повестку, активисты инициативно работают в массах. «Пенсионный» шок заставил нищающую провинцию задуматься, вызвал колоссальные страхи и резко изменил низовую повестку. Но пока не привел к политическим выводам. Вопрос – в моменте, когда это произойдет. Это момент для перехвата политической инициативы с резким расширением электоральной базы. Идеи будут распространяться каскадно.

Раскол оздоровит системные партии. В России есть здоровая традиция партийного раскола. Возможно формирование новых структур на базе региональных отделений. Они уже сами вырабатывают позицию и методы в статусе полуавтономных протопартий. Опасность для системы в случае их блокирования – рост экстремизма.

Нужно накопить практический опыт. Начать с местных органов власти, а с этим опытом двигаться выше. Идеология должна войти в контакт с реальным запросом, сосредоточиться на практиках. Нужна идти взаимная коррекция между идеями и практикой. Но основная цель – улучшение положения народа — должна сохраняться.

ПОТЕНЦИАЛ ДАВЛЕНИЯ СЛЕВА

Выиграть выборы. В обществе есть запрос на левые идеи и силы, способные их реализовать. Поэтому у них есть электоральные перспективы. Электоральная база в России – левая (с 2003 в ГД ни одной правой партии).

Это еще не власть. Процесс формирование власти не равен электоральному процессу. Встает вопрос о потенциале реального влияния на ситуацию.

Оказывать давление слева. Скорее, функция и задача левого движения сегодня – прессинг, полезный уже тем, что мешает однозначно правому выбору, который ухудшит положение народа. Имея большинство в парламенте, можно заблокировать антинародные законы. Имея 1 млн чел на улицах Москвы, можно оказывать давление на принятие решений.

Давления мало, нужна программа. Одержав электоральные победы, на какой экономической платформе, с какими политическими последствиями и в чьих интересах левые распорядятся властью?

ЛЕВЫЕ И ИСТЕБЛИШМЕНТ

Дефицит качественного госменеджмента – пружина роста левых настроений. Накопление проблем в социально-экономической сфере (с 2014 падает уровень жизни, Росстат: падение – 11%, население недополучило 5 трлн руб), но так и нет решений. Здесь пружина давления на власть слева. Давление на власть – инструмент коррекции, доступный обществу. По большому счету, он выгоден власти: теряя опору вовне, она нуждается во внутренней опоре с устранением моментов, мешающих ее обрести.

А с другой стороны — дефицит политического продюссирования ослабляет давление. Левым не хватает профессионализации политической деятельности. Успешный левый проект — не фанатик, не энтузиаст и не пассионарный гений-герой. Побеждает продюсерская машина, которая делает из политика с хаотическим набором логик — боевой аватар маркетинга, руководимый строгой иерархией задач и рисков. На рынке нет политических продюсеров. И никто профессионально не учится ораторскому мастерству. Самый недорогой ресурс — харизма яркого трибуна — не используется. Риторический опыт набирается каждым самостоятельно и разбивается однажды о сильного соперника. Нет спикера, которого заслушаешься. И главное, которого хочется услышать. Нет ни предложения, ни спроса на рынке.

Вопрос об интеграции во власть. Внедрить левых во властные структуры? Считать это решением мешает адаптивность (оппортунизм) человека с «перерождением» в новой социальной среде.

Массовый протест или элитный проект? Левое движение в глазах истеблишмента имеет перспективы, если истеблишмент увидит в нем серьезный проект. Тогда он вложит ресурсы для его инструментализации. Риск в отсечении задач, волнующих низовых участников движения.

ПОРТРЕТ ЛЕВОГО ЛИДЕРА

Роль лидерства. Напрасно ожидать появления энергичной вождистской фигуры «ленинского» типа. Эти ожидания – ностальгический реликт. Полностью изменилась структура коммуникаций. Активизм «онлайн» не выглядит абсурдным в глазах «сетевых» поколений, вертикальное подчинение встречает все меньше понимания, жесткая идеология рассыпется в сети на афоризмы и мемы. Новые левые лидеры – сегодня это скорее условные риторические «убийцы» — блогеры, и уж никак не депутаты-политики из системных партий.

Сетевой лидер. Чтобы направлять сетевые группы к общим целям, поставлять популярные идеи и побуждать к действию, нужен новый тип лидера. Его личная харизма поддержана популярной стилистикой и авангардными технологиями коммуникаций (более удобными, быстрыми и глубже защищенными).

Всё наоборот: все – в офлайн. Элементарная отслеживаемость сетевых коммуникаций держит всю группу под колпаком и облегчает нейтрализацию лидерских фигур. Поэтому возможности офлайн коммуникации нельзя сбрасывать со счетов. Скорее наоборот, антисистемное действие – вне интернета в основной своей части. Сети можно доверить только оповещение, при условии запрета на реакцию (даже лайки). Стоит учесть и потенциал цифровых технологий — возможность создания сетевых роботов-двойников. Программирование двойника способно сделать избыточной перевербовку лидера. А люди должны знать, что их ведет человек, а не подсадной робот.

«Вывести людей»? Подсчеты числа людей, выведенных на митинг, проходят мимо измерения более важного эффекта — числа людей, которые оказались в курсе дела, отнеслись к нему с сочувственно, станут обращать внимание на развитие событий и общественной полемики, но в конкретный день и час не смогли выйти на площадь. Группы пассивной поддержки количественно растут и могут на порядок превосходить число вышедших на улицы. Потенциал действия может накапливаться во внешне пассивных группах, чтобы лавинообразно активироваться в малопредсказуемый момент, парализуя реакцию «ниоткуда» возникшим массовым движением.

Общая задача. Конвертировать потенциал привлекательных идей, политического акционизма и низовой солидарности — в пакет позитивных трансформаций для воздействия на правящие группы. Для этого лидер должен иметь связи с истеблишментом, но не выглядеть управляемым «сверху».

Каков он? Молод (идет смена поколений), из регионов (связь с интересами масс), способен выстраивать сети многосторонних коммуникаций с обратной связью, достаточно образован для самостоятельной интеллектуальной работы (востребован идейный прорыв на левом поле).

«Образно». До начала 1950-х годов физики воспринимались как чудики в очках. Но начался ядерный проект, и пришли молодые, стриженные, собранные и опасные, т. к. они имели отношение к ядерному оружию. Инструменты изменения будущего – такое же «ядерное оружие», они взрывоопасны и требуют уверенного владения.

Ключевая фигура – коммуникатор. Нужен взаимный перевод между тремя локациями – парламентской, уличной и сетевой. Из среды лидеров коммуникаций вырастет политическая фигура, которая возглавит движение. Возможно, равнозначный управляющий уровень образует своего рода «внутренняя сеть» полуанонимных харизматиков (с функциями мобилизации сообществ, генерации идей и моторизации практик).

СОЮЗЫ

Этическая природа протеста в России. У нас повод для волнений – резкое разделение на «добро» и «зло». «Зло» явило свое лицо – и активировало полюс «добра». Несмотря на риск, люди иррационально обнаруживают себя на площади. Начинать нужно с вопроса «Что есть добро?».

Левые и либералы. Если добро – защита страдающего человека, возможна взаимная поддержка групп, отстаивающих человечность, каждая в своей локации: за интересы трудящихся, за доступ к науке, образованию и культуре, за независимое правосудие без репрессий и пыток.

Левая идеология: культ, религия или наука?

Более ста лет назад известный марксист Антонио Грамши писал: «Социализм – это как раз та религия, которая должна сокрушить христианство. [Социализм – это] религия в том смысле, что он также является верой со своей мистикой и ритуалами; религия, потому что он заменил сознание вдохновляющего Бога католиков, веру в человека и его великие силы как уникальной духовной реальности»[1]. Уравнивание идеологии с религией было в то время довольно новым и необычным. Однако Грамши говорил о религии не так, как ее обычно понимают, то есть о взаимоотношении Бога и Человека, а как о совокупности религиозных атрибутов и ритуалов. По его мнению, социализм был безбожной религией, культом мессианского Маркса.

В то же время Грамши понимал, что социализм (и левые в целом), как и любая другая догма, невосприимчив к эмпирическим, рациональным идеям потому, что, по определению, его постулаты непроверяемы. Непроверяемы не потому, что невозможно провести такую проверку, а потому, что последователи левой идеологии отвергают любую попытку такого теста в принципе. (Кстати, это у левых общее с мусульманами.) Социалисты, в основном, искренне верующие люди; они настойчиво отвергают любые попытки проверить основы своих догматических убеждений.

В целом, аргументы левых нелогичны до такой степени, что их можно назвать ненаучными. Их иррациональность основана на иллюзорных знаниях, то есть знаниях, приобретенных с помощью системы идей, выраженных известными авторитетами (Маркс, Энгельс, Ленин, Бернштейн, Муссолини, Сталин, Гитлер, Троцкий, Мао и многие другие). Левые приобретали свои ложные, утопические убеждения на протяжении всей истории человеческой цивилизации. Их слепая вера в умножение богатства путем его разделения (то есть путем его насильственного перераспределения) была основой многочисленных неудавшихся социальных экспериментов.

Чтобы избежать путаницы, давайте попытаемся определить понятия социализма (продвигаемого левой идеологией) и его оппонента, капитализма (продвигаемого правой идеологией свободного рынка, или консервативной идеологией).

Социализм – это состояние общества, в котором большинство богатств де-юре или де-факто принадлежит государству.

Капитализм – это состояние общества, в котором большинство богатств де-юре и де-факто принадлежит его гражданам.

Коммунизм – это утопическое состояние общества, в котором все богатства де-юре и де-факто принадлежат государству.

Приверженцы как левой, так и правой философий обладают знаниями; однако левые получили свои знания из системы верований, а правые – из практики, из проб и ошибок развития человеческой цивилизации. Левые идеологи всегда будут сопровождать человеческое общество, потому что псевдонаука всегда идет параллельно науке. Точно так же, так псевдонаука питается реальной наукой, так и левые находят постоянную подпитку у цивилизации, построенной в основном правыми.

Вместе с тем, существует простой тест для того, чтобы отличить научное знание от псевдонаучного. Тест основан на том факте, что реакция человека на новую информацию, которая противоречит первичным знаниям, всецело зависит от способа получения этих первичных знаний.

В реальном мире, если новая информация противоречит первоначальным знаниям, это приводит к переоценке таких знаний. Например, когда Коперник оспорил интуитивное, общепринятое, и ошибочное мнение о том, что Солнце вращается вокруг Земли, это привело к болезненной переоценке исходной идеи и принятию новой, революционной идеи того, что в действительности это Земля вращается вокруг Солнца.

Однако если первоначальные знания приобретаются с помощью религиозных или других догматических убеждений, то новая информация к подобной переоценке не приводит. Наоборот, в большинстве случаев это приводит к укреплению изначальной веры.

Например, даже если будет доказано, что летающих лошадей на планете Земля никогда не было, мусульмане будут продолжать верить в то, что их пророк Мухаммед действительно летал в космос на лошади по имени Бурак, где он встретил Аллаха. Более того, любая попытка доказать любому мусульманину, что такое путешествие на лошади невозможно, не только укрепит его убеждения, но и превратит некоторых из них из пассивных, индифферентных последователей в агрессивных религиозных фанатиков. Реакция их была бы аналогична реакции рядового американского демократа, если бы кто-нибудь напомнил ему, что Антифа, как и предшествовавший ей Ку-Клукс-Клан, была основана как боевое, милитаристское крыло Демократической партии.

Когда президент Трамп публикует что-то на Твиттере или говорит что-то «спорное», многие его политические противники сразу и весьма болезненно реагируют. Такая реакция является прекрасной иллюстрацией того, как укрепление изначальной веры проявляется в реальной жизни.

Давайте вспомним реакцию людей, которые в течение многих месяцев подвергались бомбардировкам средств массовой дезинформации с сообщениями о том, что Хиллари Клинтон имеет 97% шансов выиграть президентство в 2016 году. Реальность противоречила их догме, и после того, как она проиграла, их страдания (иногда даже физические) были вполне реальными. Или большое разочарование и страдания среди приверженцев догмы «Трамп – марионетка Путина», когда расследование Мюллера доказало обратное. Попытки изобразить завершенное расследование Мюллера как «запутанное», «неубедительное» и «не имеющее достаточно властных полномочий» и обещание, что «ветераны шпионских войн … понимают, что уйдут даже десятилетия, а не годы, чтобы докопаться до истины», – это всего лишь вариации одного и того же явления – различные (и отчаянные) попытки укрепить изначальную догматическую веру.

Если бы знания людей в приведенных выше примерах были основаны не на догмах, то их (рациональная) реакция могла бы быть совершенно иной. Например, политические оппоненты Трампа могли бы просто сказать: «Ладно, лучший кандидат победил. Это хорошо для Америки – иметь лучшего президента. Мы попробуем выиграть в следующий раз». Это было бы правильной реакцией нормальных людей с непромытыми мозгами, которые проголосовали за другого кандидата. В случае же с фальшивым «русским делом» правильной реакцией могло бы быть: «Это здорово, что наш президент – не марионетка Путина. Это позволит Белому Дому сосредоточиться на реальных проблемах нашей страны».

Часто говорят, что левые и правые в Америке не понимают друг друга, потому что «живут в параллельных мирах», или одна сторона обвиняет другую в том, что она живет в так называемой «альтернативной реальности». Поскольку основа левой идеологии иррациональна, правые не удивляются, когда приверженцы левых укрепляют свою решимость, сталкиваясь с социальной и экономической правдой.

Другими словами, вместо принятия обоснованного аргумента, который противоречит господствующей догме, самая первая реакция приверженцев догмы – защитить ее любой ценой.

Он сравнил свою партию с гермафродитом

В рамках подготовки к думским выборам руководство ЛДПР провело вчера совещание с координаторами региональных отделений и кураторами идеологических направлений. Лидер партии Владимир Жириновский, с одной стороны, определил идеологию ЛДПР как центристскую, с другой — предложил более мягкую интерпретацию «русского вопроса», который в партии по-прежнему называют ключевым. А члены высшего совета партии поделились с регионалами методами предвыборной борьбы.

Владимир Жириновский сразу заявил, что «главное в работе партии — это идеологические установки». Приехавшим из регионов партийцам он повторил, что идеология ЛДПР сочетает в себе по чуть-чуть мировоззрений консерваторов, либералов и левых. С консерваторами ЛДПР солидарна по вопросам территориальных границ РФ. Либеральную идею господин Жириновский интерпретировал довольно экстравагантно. По его словам, когда партия поднимает «русский вопрос», она не имеет в виду, что русские должны иметь больше прав, чем мигранты, все должны быть равны. И это, отметил господин Жириновский, ЛДПР берет от либерализма. Впрочем, позже идеологию партии он назвал центристской. При этом лидера ЛДПР беспокоило, что это слово не все избиратели поймут, и он разъяснил: «Мы не левые и не правые. А какие? Это сложно. Когда не мужчина и не женщина. Что это? Это гермафродит. Интересно, но не практично. Так и здесь». А на «провокационный вопрос», на какие слои общества будет опираться ЛДПР, Владимир Жириновский рекомендовал партийцам отвечать — на рабочих, крестьян и бизнесменов «мелкого пошиба».

При этом в конце выступления он вернулся к «русскому вопросу», который партия по-прежнему «держит». Он напомнил бывший партийный лозунг «Мы за русских, мы за бедных», предложив при этом более мягкую его трактовку: «Мы за русских, но не против других. Мы за бедных, но не против богатых». В итоге Владимир Жириновский предложил защищать «всех, но не забывать про русских». Курирующий в партии идеологию Михаил Дегтярев заявил «Ъ», что «русский вопрос остается ключевым для ЛДПР».

Политолог Валерий Соловей считает, что ЛДПР будет дрейфовать от радикального национализма к умеренному и наоборот. Слова господина Жириновского могут быть обусловлены «конъюнктурой момента», считает эксперт. По его мнению, ЛДПР не может отказаться от националистической риторики, так как в нынешней партийной системе ЛДПР занимает именно националистическую нишу, а умеренное поле уже занято «Единой Россией».

Входящие в высший совет партии депутаты Госдумы поделились с партийцами более практичными знаниями. Ярослав Нилов рассказал о взаимодействии со СМИ. Он рекомендовал региональным партийцам выстраивать личные контакты с журналистами, грамотно отрабатывать и создавать информповоды. В качестве одного из таких инструментов господин Нилов назвал депутатский запрос или телеграмму от Владимира Жириновского: «Представьте отдаленный район, и там учитель получил звание учитель года. Поздравьте его телеграммой от имени фракции ЛДПР в Госдуме за подписью Владимира Жириновского, и вы получите живого агитатора. А если это парикмахер года, то все клиенты будут знать (о телеграмме.— «Ъ»). А если повар года, то — каждый посетитель столовой». Господин Нилов предложил использовать для выгодной подачи позиции партии конфликты между губернаторами и мэрами, главами районов и поселений. Экс-кандидат в губернаторы Амурской области, занявший на выборах второе место, Иван Абрамов рекомендовал координаторам региональных отделений и кандидатам от партии работать на свою узнаваемость. Для этого он предложил им участвовать даже в заведомо проигрышных выборах. «В противном случае вы будете просто мужиком из телевизора, хоть будете и правильные вещи говорить»,— отметил господин Абрамов. Он также посоветовал регионалам заниматься собственным продвижением в соцсетях.

Софья Самохина, Андрей Перцев

Левое крыло и правое крыло — разница и сравнение

Истоки во Франции

Политические термины левое крыло и правое крыло возникли в 18 веке во время Французской революции. Они основаны на расположении мест в Национальном собрании Франции — те, кто сидели слева от кресла парламентского президента, поддерживали революцию и светскую республику и выступали против монархии старого режима. Левые были сторонниками радикальных перемен, социализма и республиканизма i.е. сильная французская республика вместо монархии.

Те, кто сидели справа, поддерживали институты монархического старого режима или Ancien Régime. Чем сильнее вы противодействовали радикальным изменениям и желанию сохранить традиционное общество, тем более вы были правы. Традиции, институциональная религия и приватизация экономики считались основными ценностями правых.

Социальная политика

Разнообразные социальные проблемы в США разделяют левых и правых.К ним относятся аборты, смертная казнь, наркополитика, права геев, права женщин, отделение церкви от государства, права на оружие и политика в области здравоохранения. В целом, левая философия верит в принцип «один за всех и все за одного», рассчитывая на то, что правительство поддержит тех, кто не может содержать себя. Правое крыло, с другой стороны, считает, что поддержка нуждающихся людей — не самый эффективный способ оптимизации государственных ресурсов, и в этом полагается на частный сектор и благотворительные организации.

Аборт

Левое крыло в целом поддерживает право на аборт, но внешне и не обязательно считает, что аборт — это хорошо. Те, кто справа, в основном из-за религиозных убеждений, хотели бы, чтобы дело Роу против Уэйда было отменено, чтобы сделать аборты незаконными. Некоторые штаты с правым большинством недавно приняли законы, которые усложнили бы женщинам аборты, не запрещая их полностью.

Правые считают, что плод — это живой человек и, следовательно, аборт — это убийство.Некоторые люди делают исключение для случаев изнасилования и инцеста, но некоторые этого не делают.

Левые считают, что женщины должны контролировать свое тело и что запрещение абортов нарушает репродуктивные права женщин. Некоторые также заявляют, что запрещение абортов только заставит их уйти в подполье, что приведет к тому, что необученные врачи, не являющиеся врачами, будут делать неудачные аборты и рисковать жизнью женщин. Здесь описаны некоторые другие аргументы фракций, выступающих за жизнь и за выбор.

Связанные вопросы

Некоторые вопросы тесно связаны с правами на аборт, в том числе:

• Исследование эмбриональных стволовых клеток : Люди слева поддерживают исследования эмбриональных стволовых клеток, которые включают создание, использование и разрушение человеческих эмбрионов, полагая, что это исследование может спасти и улучшить жизнь, а также вылечить многие болезни.Люди справа в ужасе от того, что, по их мнению, является лишением жизни человека.
• Религиозные права фармацевтов : Правое крыло считает, что таблетки экстренной контрацепции — обычно называемые «таблетками после завтрака» — похожи на аборт. Таким образом, фармацевтам, выступающим против абортов по религиозным или моральным соображениям, следует разрешить , а не , выдавать такие таблетки. Левое крыло считает, что фармацевты — это медицинские работники, которые должны по закону выдавать любые лекарства, которые выписаны пациенту.
• Обязательство по контрацепции в медицинском страховании : Одно из положений Закона о доступном медицинском обслуживании (также известного как Obamacare) заключалось в том, что все планы медицинского страхования должны покрывать средства контрацепции. При сильном противодействии со стороны правого крыла, особенно католической церкви, были сделаны некоторые исключения для религиозных учреждений.

Смертная казнь

Многие левые считают, что смертная казнь варварская и не предотвращает преступность. Между тем, правые в целом считают, что некоторые преступления заслуживают смерти в качестве наказания, что-то вроде доктрины «око за око».Возникли дебаты о справедливости системы уголовного правосудия, при этом левые утверждают, что многие приговоренные к смертной казни могут быть невиновными.

Противники смертной казни приводят следующие доводы в пользу своей позиции:

• Несколько человек, приговоренных к смертной казни, были невиновны и реабилитированы. Система правосудия несовершенна, и убивать невиновного было бы неправильно.
• Бесчеловечно лишать жизни даже убийцу.
• Представители меньшинств и бедняки приговариваются к смертной казни в непропорционально большем количестве, поэтому преступники со средствами могут избежать камеры смертников.Дело не столько в том, насколько ужасно преступление, сколько в том, сколько подсудимый может позволить себе потратить на адвокатов.

Сторонники считают, что:

• Смертная казнь — эффективное средство сдерживания преступлений, особенно тяжких преступлений.
• Смертная казнь — соответствующее наказание виновных в тяжких преступлениях. Альтернатива — жизнь в тюрьме — означала бы только трату долларов налогоплательщиков на содержание, питание и оказание им медицинских услуг.
• Жертвы и их семьи заслуживают правосудия; часто они могут быть закрыты только тогда, когда преступник будет казнен.

Права геев

Почти все без исключения левые поддерживают однополые браки и другие вопросы прав геев, такие как право усыновления и недискриминация на работе или в бизнесе.

Большинство правых считают, что брак — это строго институт, основанный на союзе мужчины и женщины, и рассматривают союзы геев как отклонение от нормы.Люди справа также выступают за право работодателей (особенно религиозных учреждений, включая католические больницы) не принимать на работу геев.

Еще одна проблема расхождения в правах геев — это то, что компании выбирают своих клиентов. Например, флорист в штате Вашингтон отказался оформить цветочную композицию на гей-свадьбу. Ей предъявили иск за дискриминацию. В такой ситуации люди справа обычно поддерживают владельца бизнеса, а люди слева — клиентов.

Религия

Некоторые люди правого толка считают, что религиозная доктрина, такая как 10 заповедей, должна играть роль в правительстве. Некоторые справа добивались, чтобы такие христианские документы хранились рядом с правительственными зданиями, поскольку, по их мнению, правительство должно соблюдать Библию, когда речь идет о социальных вопросах, таких как аборты и однополые браки.

Значительная часть левых считает себя атеистом или агностиком. Независимо от их религиозных убеждений, люди левого толка твердо верят в светское правительство и отделение церкви от государства.

Права на оружие

В то время как некоторые правые переходят от решительной и полной поддержки Второй поправки к принятию запрета на штурмовое оружие, многие по-прежнему твердо поддерживают право на ношение оружия. Их аргумент состоит в том, что оружие не убивает людей; люди убивают людей, и каждый гражданин должен сохранять право защищаться. Право на ношение оружия закреплено в конституции США, и любая попытка регулировать продажу оружия нарушает это право.

Левые выступают за полное ограничение владения оружием или, по крайней мере, за запрет автоматического или штурмового оружия.Это видео с черным юмором — левый взгляд на проблему контроля над огнестрельным оружием.

Нравственность

Профессор психологии Университета Вирджинии Джонатан Хайдт изучал моральные ценности людей из разных частей политического спектра. Вот видео, на котором профессор Хайдт объясняет свои открытия в выступлении на TED:

Медиа

Раньше у правого крыла было очень сильное присутствие на разговорном радио, в то время как у левого было сильное присутствие в печатных СМИ.В последние годы средства массовой информации сформировались, чтобы успокоить либо левое, либо правое крыло. Правые СМИ включают Fox News, Wall Street Journal и Раша Лимбо. К левым СМИ относятся MSNBC, New York Times, Washington Post, Эд Шульц и комики, такие как Стивен Колберт и Джон Стюарт.

Политики

Хотя многие левые будут голосовать исключительно за демократов, а правые будут голосовать за республиканцев, многие делают это только потому, что у них нет другого выбора.Многие крайне правые или крайне левые предпочли бы политиков, которые представляют самую крайнюю политическую философию, то есть полную легализацию наркотиков или запрет всех налогов.

Некоторые известные крайне левые фигуры включают Ральфа Нейдера и сенатора от Массачусетса Элизабет Уоррен, а справа — бывшего сенатора Пенсильвании Рика Санторума и бывшего губернатора Аляски Сары Пэйлин.

Самоидентификация

В целом, правое крыло в США численно превосходит левое Согласно недавним опросам, только 23 процента американцев считают себя левыми, а 38 процентов идентифицируют себя как «консерваторы» или члены правого крыла.Тем не менее, 23 процента — это самое большое число, идентифицирующее себя как левые, когда-либо с 1992 года.

Демография

Те, кто обычно считает, что они правые, как правило, живут в сельской местности и пригородах, особенно на юге, Среднем Западе и крайнем сельском западе. Между тем, те, кто слева, обычно населяют средние и большие города и живут либо на восточном, либо на западном побережье.

Те, кто слева, также, как правило, молоды, и многие из них, как правило, принадлежат к меньшинствам, включая женщин.Те, кто идентифицирует себя как правые, как правило, старше, чаще всего европеоидной расы, и в основном это мужчины.

Список литературы

Что такое левая идеология? Насколько это актуально в текущем политическом сценарии?

В течение нескольких лет вы, возможно, часто слышали эти слова — «правый», «левый», «левый», «либеральный» и т. Д. Хотя многие сейчас используют его в своей повседневной жизни, давайте попробуем чтобы понять, что такое левая правая идеология.

Введение в политику слов «левый» и «правый»

Использование этих слов восходит к 1789 году.Во время Французской революции 1789 года Национальное собрание было разделено на две группы: те, кто поддерживал этот вид, сидели справа от президента, а те, кто поддерживал революцию, сидели слева от него. Верные религии и королю сидели справа, а противники — слева.

Предоставлено: History

Что представляет собой левая идеология?

Основная вера, лежащая в основе левой идеологии, основана на идее общества, в котором существует социальное равенство, лишенное различий в статусе, власти и богатстве.Левые политики считают, что религия не попадает в правительство, выступает против смертной казни, поддерживает однополые браки и открыта для иммиграции и тем самым поддерживает глобализацию.
Конечно, это всего лишь социальная сторона дела.

В экономическом плане левые полагают, что для сохранения экономического равенства необходимо ввести более высокий налог на богатых. Большая часть экономики контролируется государством. Однако это ограничивает предпринимательство и противостоит капитализму.

Левые исторически связаны с такими движениями, как республиканизм, социализм, коммунизм, движения за гражданские права, феминистские движения, антивоенные движения и даже движения за защиту окружающей среды.

Актуальна ли левая идеология в нынешнем политическом сценарии?

Это вопрос, который часто всплывает, и когда он задается левым, очевидным ответом будет «да», это актуально. Актуальность со временем меняется. Вот как я на это смотрю.
Левые, которые олицетворяют основную идею движений, реформ и революций, никогда не потеряют свою актуальность. Даже в самом идеалистическом обществе существует необходимость в реформировании, и движение против него автоматически станет частью левой идеологии.

Давайте поговорим о левых партиях в контексте индийской политической системы. Социалистические и коммунистические партии Индии в основном представляют левые. Пока мы говорим, эти партии борются за свою значимость как в парламенте, так и на местах. Это бой, который не даст им уснуть на несколько ночей в будущем.

Не говоря уже об идеологии, партии, которые их представляют, виновны в искажении идеологии, идеолога и верующих.

Если не будет реформы внутри самих себя, левые партии будут в опасности утратить значительную значимость, которой они обладают сегодня. Однако идеология будет продолжать преобладать и делать добро и зло для человеческого дела.

У идеологии всегда две стороны; тех, кто соблюдает его, и тех, кто доводит его до крайности. Экстремизм в любой идеологии — это вред человеческому обществу. Левая и правая — не исключение.

Разница между либералами и левыми

Живя так, как они живут в биполярном политическом мире, где политика состоит из демократов и республиканцев и никакая другая идеология не существует, медиа-корпорации в Соединенных Штатах используют термины «левый», «либерал» и «демократ» как синонимы.Это явно неверно и явно неверно: демократы — это партия, левизна и либерализм — идеологии, а демократическая политика часто не левая и не либеральная, а крайне правая, но, как заметил Оруэлл, после того, как вы услышите ложь, повторяемую достаточно много раз, вы начинаете ставить под сомнение то, что вы знаете, как истину, а не ложь.

Иногда в эту постмодернистскую эпоху полезно напоминать себе, что слова все еще имеют значение, что различия имеют значение.

Давайте теперь очертим разницу между либералами и левыми.

Подпишитесь: Бесплатная ежедневная рассылка новостей

Берни Сандерс голосует за Демократическую партию, проводит независимую кампанию и идентифицирует себя как «демократический социалист» — идеология без партии в США, но ее можно сравнить со Скандинавией. Его позиция по этим вопросам левосторонняя, но американская политика сместилась так далеко вправо, что он действительно палеодемократ. Между Сандерсом 2020 и Макговерном 1972 нет дневного света.Неудивительно, что избиратели запутались!

Либералы и левые хотят одного и того же: уменьшения неравенства доходов, лучших условий труда, более доступного жилья и здравоохранения. Есть различия в степенях. Либерал хочет, чтобы разрыв между богатыми и бедными сократился; коммунист вообще не хочет никаких классовых различий. Они очень разные, когда дело доходит до внешней политики: либералы поддерживают некоторые войны по выбору, тогда как левые обращаются к военным только для самообороны.

Заманчиво прийти к выводу, как я делал раньше и многие люди до сих пор делают, что между ними достаточно совпадения, чтобы оправдать или даже потребовать сотрудничества.И либералы, и левые хотят спасти планету и человечество от изменения климата. Почему бы не объединить усилия для борьбы с загрязнителями и их союзниками, отрицателями?

Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц — абсолютный либерал: профессор Колумбийского университета, бывший председатель Совета экономических консультантов и бывший главный экономист Всемирного банка. Статья, которую он недавно опубликовал в The New York Times, дает прекрасную иллюстрацию того, почему длительные рабочие отношения между либералами и левыми всегда будут несбыточной мечтой.

Как это часто бывает со стяжками умных либералов, в «Прогрессивном капитализме — не оксюморон» есть что понравиться. (Давайте уберем очевидное: да, это так.)

Стиглиц правильно определяет проблему: «Несмотря на самый низкий уровень безработицы с конца 1960-х годов, американская экономика терпит неудачу для своих граждан. Около 90 процентов столкнулись с застоем или падением своих доходов за последние 30 лет. Это неудивительно, учитывая, что В США самый высокий уровень неравенства среди развитых стран и один из самых низких уровней возможностей.«

Он правильно распределяет вину на «захват богатства (или, как называют это экономисты, получение ренты)», такие предприятия, как управление хедж-фондами, которые не создают ничего, кроме прибыли и наследства Рейганизма: «Так же, как силы глобализации и технологические изменения способствовали росту неравенства, мы приняли политику, которая усугубила социальное неравенство », — пишет Стиглиц. «Мы больше полагались на рынки и сократили меры социальной защиты».

Затем: «Мы могли и должны были предоставить больше помощи пострадавшим работникам (точно так же, как мы должны оказывать помощь работникам, которые потеряли работу в результате технологических изменений), но корпоративные интересы выступили против этого.Более слабый рынок труда означал более низкие затраты на рабочую силу в стране в дополнение к дешевым предприятиям, работающим за границей. Сейчас мы находимся в порочном круге: усиление экономического неравенства в нашей политической системе, основанной на деньгах, ведет к еще большему политическому неравенству, а более слабые правила и дерегулирование вызывают еще большее экономическое неравенство «. Бум! Это.

Либералы вроде Стиглица и левые вроде меня расходятся, когда дискуссия переходит к решению. Как спросил Ленин: что делать?

Стиглиц отвечает: «Все начинается с признания той жизненно важной роли, которую государство играет в том, чтобы заставить рынки служить обществу.Нам нужны нормативные акты, которые обеспечат жесткую конкуренцию без неправомерной эксплуатации, перестроят отношения между корпорациями и нанимаемыми ими работниками и клиентами, которых они должны обслуживать. …

«Требуются меры правительства», — говорит он.

Нам нужен «новый общественный договор между избирателями и выборными должностными лицами, между рабочими и корпорациями, между богатыми и бедными, а также между теми, кто имеет работу, и теми, кто не работает или частично занят», — говорит он.

Стиглиц знает, что делать.В основном он прав. То, что он хочет, может быть недостаточно. Но пользы от этого больше, чем вреда.

Но он не знает, , как реализовать свои предложения. Как и политика всех либералов, это беззубые размышления, бессмысленная фантазия.

Он сам сказал: «В нашей политической системе, основанной на деньгах, усиление экономического неравенства ведет к еще большему политическому неравенству, а более слабые правила и дерегулирование вызывают еще большее экономическое неравенство». Эта смертельная спираль позднего капитализма не вылечит сама себя.Нет мира, в котором корпорации, их любимые политики и коррумпированные пропагандисты СМИ «признают жизненно важную роль государства». Они не будут регулировать себя. Они не будут создавать «новый общественный договор».

Они богаты и сильны. Богатые не просыпаются однажды и не говорят себе: «Пора перестать быть эгоистичным задом. Я собираюсь перераспределить свои доходы». Сильному наплевать, что слабый несчастен.

Деньги у богатых отнимают одним способом: насильно.Таким же образом лишаются привилегий сильных мира сего: когда у них нет выбора.

Либералы и левые идентифицируют многие из одинаковых проблем. Только левые понимают, что реальные решения требуют серьезного давления на правящие элиты. Реальная угроза применения силы — например, мирный протест, который может перерасти в насилие, — может быть достаточным для принудительного проведения реформ. Но реформы всегда откатываются после того, как левые перестают следить. В конце концов, правителей придется сместить с помощью революции, а этот процесс требует насилия.

Либералы не требуют перемен; они мило спрашивают. Поскольку они выступают против насилия и реальных угроз насилия, они молчаливо выступают против фундаментальных изменений в существующей структуре политики и общества. В отличие от левых, они не желают рисковать своими ничтожными привилегиями, чтобы добиться реформ, которых, как они утверждают, жаждут. Итак, когда дело доходит до крайности, либералы в конечном итоге продадут своих радикальных союзников сильным мира сего. И они сбегут при первых признаках государственного гнета.

Если вы не можете доверять своему союзнику, он вам вовсе не союзник.

Тед Ралл, политический карикатурист, обозреватель и писатель-график, является автором книги «Франциск: народный папа». Он в Твиттере @TedRall. Вы можете поддержать острые политические карикатуры и колонки Теда и сначала увидеть его работы, спонсируя его работу на Patreon.

АВТОРСКИЕ ПРАВА 2019 CREATORS.COM

См. Другие политические комментарии.

См. Другие комментарии Теда Ралла.

Мнения, выраженные в этом столбце, принадлежат автору, а не отчетам Расмуссена. Комментарии к этому контенту следует направлять автору или синдикату.

Почему «левые» и «правые» означают либералов и консерваторов?

В годы выборов слова слева и справа чаще напоминают о политическом спектре, чем о направлениях в пространстве.

Но как вообще либеральная политика стала ассоциироваться со словом , оставив ? И почему консерваторы помечены как , правые ?

Вы знаете, как мы всегда предупреждаем вас скептически относиться к историям о происхождении, которые звучат слишком хорошо, чтобы быть правдой? Что ж, история левых и правых в политике оказывается увлекательным исключением.

Что значит слева ?

В политике левых относятся к людям и группам, придерживающимся либеральных взглядов. Обычно это означает, что они поддерживают прогрессивные реформы, особенно те, которые стремятся к большему социальному и экономическому равенству.

дальний левый часто используется для более радикальных, революционных взглядов, таких как коммунизм и социализм. В совокупности люди и группы, а также занимаемые ими должности обозначаются как , , , левое крыло, , или , левое крыло, .

Что означает справа ?

Слово справа , напротив, относится к людям или группам, придерживающимся консервативных взглядов. Обычно это означает, что они настроены на сохранение существующих условий и институтов. Или они хотят восстановить традиционные и ограничить изменения.

Крайне правый номер часто используется для выражения более крайних националистических точек зрения, включая фашизм и некоторые деспотические идеологии. Люди и группы, а также их позиции вместе именуются правыми или правыми .

СМОТРЕТЬ: Как возникла республиканская партия?

Предыдущий Следующий

Происхождение левых и правых в политике

Происхождение политических левых и правых действительно связано с физическими направлениями, влево и вправо. Время для урока истории.

Слева и справа первоначально обозначали места для сидения в Национальном собрании Франции 1789 года, парламенте, сформированном во Франции после Французской революции.

Относительно точки зрения спикера (председателя) этого собрания, справа сидела знать и более высокопоставленные религиозные лидеры. Слева сидели простолюдины и менее влиятельные священнослужители. Правая сторона (по-французски le côté droit ) стала ассоциироваться с более реакционными взглядами (больше про-аристократии), а левая сторона ( le côté gauche ) с более радикальными взглядами (больше про-средний класс). ).

Left и right , как политические прилагательные, записаны на английском языке в 1790-х годах.

Что значит быть в центре

?

Места для сидения, начиная с Национального собрания Франции 1789 года ближе к центру , также стали ассоциироваться с менее радикальными взглядами.

Центр политика отдает предпочтение умеренным позициям. Людей, придерживающихся этих взглядов, часто называют умеренными . Политические независимых часто попадают в центр политического спектра. Левоцентристский относится к людям, группам или взглядам, которые находятся слева от политического центра в стране. В центре справа означает, что он немного правее по центру .

В США люди часто используют слева как сокращение для Демократической партии и справа как сокращение для Республиканской партии. Но имейте в виду, что политика всегда намного сложнее, чем ярлыки, которые мы даем ей — и друг другу. Лучше не позволять всему … перевернуться, не так ли?

Вы знаете, почему демократы и республиканцы ослы и слоны ? После того, как вы это прочтете, вы будете!

Разница между «левым» и «либеральным» — и зачем избирателям это знать

Примечание редактора: эта статья была написана и опубликована в 2019 году, когда Джо Байден баллотировался от Демократической партии.

Согласно сообщениям прессы, все кандидаты от Демократической партии, вышедшие на сцену на этой неделе, принадлежат к спектру более или менее «либеральных».”

Нет.

В то время как большинство из них являются либералами, двое или трое — левые, а не либералы. Важно, чтобы избиратели начали различать эти термины, потому что первичные выборы ставят перед ними резкий выбор между ними.

Левачество и либерализм — разные политические категории с разной историей. Чтобы понять проблему их слияния, необходимо совершить краткий экскурс в историю Великобритании примерно с 1845 по 1980 год с несколькими остановками по пути в США в 2019 году.

Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер призвали вернуться к либерализму Уильяма Гладстона и Адама Смита. 346969Globe Photos / MediaPunch / IPX

Либерализм

Я учу своих британских студентов-историков, что либерализм как партийная платформа восходит к 1840-м годам в Англии, когда группа политиков выдвинула ряд идей, очень отличных от их тори и вигов.

Тори были партией короны и деревни, в то время как виги имели тенденцию отдавать предпочтение торговым интересам, а не аристократическим землевладельцам.Ни одна из сторон не соответствует нашим представлениям о «левой» или «правой».

По мнению новых либеральных мыслителей, к 1840-м годам ни одна из них не соответствовала потребностям индустриализации Британии. Население Англии быстро росло, люди уходили с фермы на фабрику и в ужасно плохие условия жизни в городах. Может ли промышленный капитализм работать для всех, спрашивали либералы, а не только для промышленников?

Эти либеральные новички, такие как Ричард Кобден и Уильям Гладстон, в поисках ответов ухватились за идеи, подобные тем, что изложены в книге шотландского экономиста Адама Смита «Богатство народов».

Например, они приняли идею Смита о том, что промышленное богатство может обеспечить процветание не только капиталистическим владельцам. Они полагали, что, когда открываются новые фабрики, капиталисты покупают виджеты и нанимают рабочих для их использования. Согласно теории, рабочие будут тратить деньги и потребовать новые товары. В ответ другой капиталист построил бы фабрику, чтобы производить эти потребительские товары и фабричные элементы в благоприятном цикле.

Идея заключалась в том, что если цикл идет достаточно быстро за счет правил свободной торговли и низких налогов — в те дни, которые обычно поднимались во время войны, поэтому войн нужно было избегать, — стоимость рабочего вырастет, в то время как цены на товары будут расти. опускаться.

Таким образом, главная роль правительства для новой Либеральной партии Великобритании заключалась в том, чтобы держать колеса торговли смазанными и не мешать.

Новые либералы в конечном итоге пришли на смену вигам и возглавляли британское правительство в течение следующих 70 лет, вплоть до Первой мировой войны. Что еще более важно, их теории о маленьком правительстве часто преобладали по партийным линиям.

Это изменилось где-то на рубеже 20-го века, когда возникла новая партия, Лейбористская партия, утверждающая, что либералы не желают делать то, что необходимо, чтобы помочь борющимся.

В течение нескольких поколений сторонний либерализм позволял бедности сохраняться, говорят такие люди, как шотландский М.П. Кир Харди. «Невидимая рука» Адама Смита, как правило, давала промышленникам большие выплаты, в то время как рабочим едва хватало, чтобы удерживать их в вертикальном положении в производственном цехе. Это оставило «бедных», — сказал Харди, — «бороться за существование без помощи государства».

Новая Лейбористская партия сменила Либеральную партию примерно с середины 1920-х годов, проводя политику, которую американцы сегодня сочли бы «левой».”

Лейбористская партия Великобритании неуклонно увеличивала подоходный налог с конца 1940-х годов, создавала страхование по инвалидности и пенсии по старости, а после Второй мировой войны наблюдала за созданием Национальной службы здравоохранения, обеспечивающей бесплатное медицинское обслуживание для всех.

Президент Франклин Д. Рузвельт подписывает Закон о социальном обеспечении 14 августа 1935 года. Библиотека Конгресса

Левая

Тенденция экономического интервенционизма быстро завоевала популярность в Соединенных Штатах.В 1932 году кандидат в президенты от Демократической партии Франклин Рузвельт победил более либерального республиканца Герберта Гувера, пообещав массивный правительственный пакет стимулов, который устранит обломки Великой депрессии: Новый курс.

Вообще говоря, это расширение государственных программ социального обеспечения, отличительная черта левых, продолжалось в течение Второй мировой войны и следующих 40 лет или около того. Даже республиканцы начали видеть большую роль правительства. Дуайт Эйзенхауэр придерживался некоторых политик Нового курса, расширяя социальное обеспечение и поддерживая жилье для малоимущих, в то время как Ричард Никсон пытался расширить федеральную поддержку защиты детей.

Реакция против левых произошла в конце 1970-х годов. Сторонниками возврата к экономическому либерализму были экономисты Чикагского университета Фридрих Хайек и Милтон Фридман.

К 1980 году президент Рональд Рейган выступал за неограниченный капитализм. Он хотел раскрыть «магию рынка». В этом Рейган следовал вере Адама Смита в невидимую руку, в якобы естественную силу рыночных требований, позволяющих разобраться в экономике и, косвенно, в обществе.

Рейган, как и его британский коллега премьер-министр Маргарет Тэтчер, снизил налоги для богатых, боролся с профсоюзами, сократил систему социальной защиты и приватизировал национальные коммунальные предприятия и промышленность.

Это возвращение к либеральным идеям, обычно называемым «неолиберализмом», пересекло партийные линии в конце 20-го века, когда «новые демократы» президента США Билла Клинтона и «новые лейбористы» премьер-министра Великобритании Тони Блэра приняли их, начиная с середины 1990-х годов.

Чувствуя, что избиратели одобряют либеральную политику Рейгана, Клинтон, демократ, провела кампанию по снижению благосостояния и завершила Джорджа Х.У. Североамериканское соглашение о свободной торговле Буша.

Британский Тони Блэр тем временем подтолкнул бывшую левую Лейбористскую партию к либеральной, проводившей кампанию «модернизации», по его словам, U.Система социального обеспечения К.

«Я считаю, что акцент Маргарет Тэтчер на предпринимательстве был правильным, — сказал он в 1996 году. — Люди не хотят властного государства».

Джо Байден и Камала Харрис дебаты во время первых президентских дебатов от Демократической партии 2020 года. Reuters / Майк Сегар

Либералы и левые сейчас

Кандидат в президенты от демократов Джо Байден откровенно либерален в режиме Клинтонов. Он был сторонником НАФТА и отстаивал рыночный Закон о доступном медицинском обслуживании, а не всеобщее здравоохранение.

Остальные основные претенденты остаются загадкой относительно того, где они находятся на лево-либеральном расколе. Некоторые наблюдатели думали, что Камала Харрис избегала ломать шляпу в своей недавней биографии; в то время как Пита Буттигига тоже сложно определить.

Берни Сандерс и Элизабет Уоррен левые. Они оба выступают за национальное медицинское страхование и призывают положить конец частному медицинскому страхованию, чтобы система заработала. Оба они выступают за налоговые изменения, которые позволят получить больший доход от богатых, чтобы поддержать социальное обеспечение и другие виды благосостояния.Они выступают как за ужесточение регулирования банковской и кредитной индустрии, так и за создание почтовых банковских услуг.

Избирателям необходимо понимать фундаментальные различия между либерализмом и левизной. Это разница между кандидатом, который считает, что капитализм, даже если немного судить, в конечном итоге обеспечит то, что нужно трудящимся, и кандидатом, который считает, что серьезное вмешательство в капиталистическую экономику необходимо.

[ Глубокие знания, ежедневно. Подпишитесь на рассылку новостей The Conversation. ]

Может ли консерватор встретиться с левым? // Наблюдатель

Недавно я наткнулся на это видео Бена Шапиро под названием «Может ли консерватор встречаться с левым?»

Как вы думаете, Н.Д.? Может ли консерватор встретиться с левым?

Спойлер: Шапиро говорит нет.

Ну, эй, у тебя все получилось. Скажите ей, что это не она, это политически обусловленные и приобретенные рефлексией ценностные обязательства, которым она (трагически) обязана.

На самом деле, я умоляю вас подождать, прежде чем расстаться, если вы встречаетесь по другую сторону политического прохода. Если этот пост не спасет Америку, я надеюсь, он по крайней мере спасет ваши отношения.

Аргумент Бена

Аргумент Шапиро в видео основан на убеждении, которого большинство из нас уже придерживается: здоровые отношения должны основываться на доверии, исходящем из общих ценностей. Различия в позициях двух людей в лево-правом политическом спектре отражают такую ​​глубокую разницу в ценностях, что такое доверие невозможно достичь.Когда два человека имеют такое неизменное несоответствие в основных ценностях, они не могут формировать прочные, долгосрочные романтические отношения друг с другом.

Аргумент Бена основан на двух широко распространенных убеждениях, которые я оспариваю:

• Политическая принадлежность, по сути, резюмируется левым и правым спектром

и

• Наше место в так называемом «политическом спектре» отражает наши основные и неизменные ценности.

Мой комментарий

Большая часть моих доказательств будет основана на этой обязательной к прочтению статье профессора BYU Хайрама Льюиса, чей комментарий к мифу о лево-правом политическом спектре показывает, что Шапиро ошибается в обоих пунктах.

Льюис предлагает две противоположные теории формирования идеологии. Первая — это эссенциалистская теория, которая гласит, что, хотя может показаться, что политика состоит из множества отдельных вопросов, «на самом деле есть только одна большая проблема …, которая связывает их все вместе (например, изменение против сохранения, равенство против свободы, порядок против свободы, реализма против идеализма и т. д.) ». Льюис продолжает: «Если политика одномерна (по одному существенному вопросу), то для представления политики достаточно одномерного политического спектра.«С этой точки зрения, то, что связывает наши позиции по очевидно разрозненным вопросам, — это взаимосвязь между этими проблемами и одной большой, действительно важной проблемой. Итак, когда мы занимаем политическую позицию, мы действительно пытаемся занять свое место на поле битвы политической идеологии. Противостояние по «одному большому вопросу» приводит к гораздо большему расхождению между идеологами, чем если бы они считали себя противоположными по набору более мелких, разрозненных индивидуальных вопросов.

Вторая теория, по утверждению Льюиса, более точно отражает то, как мы взаимодействуем с идеологией: социальная теория идеологии.Эта теория состоит в том, что различные позиции по политическим вопросам связаны друг с другом только , потому что они связаны с символической объединяющей племенной идентичностью («левая» или «правая»). Льюис говорит: «Если правая команда в настоящее время выступает за снижение налогов и выступает против абортов, то те, кто идентифицирует себя с этой командой, примут эту позицию из соображений социального соответствия, а не потому, что обе они являются выражением какого-то основного принципа. ” Он подкрепляет это утверждение доказательствами того, что люди с большей вероятностью изменят свои политические взгляды, чтобы они соответствовали заявленным взглядам своей политической партии, чем другие факторы.

По сути, наши политические взгляды обычно отражают нашу социализацию внутри «племени» больше, чем они отражают одну последовательно применяемую глубокую ценность, как утверждает эссенциалистская теория. Внутри партий и внутри различий «левые» и «правые» существуют огромные разногласия и идеологические противоречия. Криспин Сартвелл из The Atlantic пишет здесь: «Ужасно странно, что Рэнд Пол и Джон Маккейн… обычно считаются находящимися на одном конце политического спектра. Я бы сказал, что каждый из них не согласен более глубоко и существенно с другим, чем, например, один из них не согласен с Бараком Обамой.”

Чтобы проиллюстрировать, как некоторые смотрят за пределы одномерного политического спектра в поисках общих моральных принципов, я представляю это видео, на котором Джон Маккейн взаимодействует со своими сторонниками на митинге 2008 года. На видео женщина берет микрофон и говорит: «Я не могу доверять Обаме … Я читала о нем, а он не … он … он араб» (Мои искренние извинения любому из моих собратьев-арабов за проблемные здесь подразумевается.)

Джон Маккейн качает головой, забирает микрофон и убежденно говорит: «Нет, мэм, он порядочный семьянин, гражданин, с которым у меня просто возникли разногласия по фундаментальным вопросам, и именно этому и посвящена эта кампания.”

Таким образом, хотя отдельные проблемы могут вызывать трения между вами и вашим партнером, теоретически быть человеком, который идентифицирует себя «слева», не означает, что вы морально и по существу не в ладах с каждым человеком, который идентифицирует себя справа, или даже вы не могли успешно жениться, встречаться или дружить с ними.

Но мы уже вроде как знали это, не так ли? Многие семьи возглавляются парой родителей, которые не согласны политически, но согласны в таких вещах, как религия, культура и воспитание.Друзья ладят и видят друг в друге, что они хотят одного и того же в жизни, несмотря на политические разногласия по поводу наилучших способов достижения этих целей.

В заключение, я думаю, что ошибку Бена Шапиро совершили все мы, если мы когда-либо верили в эссенциалистскую теорию. Возможно, мы купились на то, что Льюис называет, «иллюзией, что убеждения нашей партии имеют основную (и праведную) философскую согласованность». Когда мы ошибочно полагаем, что люди отвергают наши глубоко укоренившиеся ценности из-за того, «где они находятся в политическом спектре», мы, вероятно, приписываем это недостатку в их моральных качествах.Подобно женщине на митинге Маккейна, мы можем чувствовать себя неспособными доверять кому-то на другой стороне, потому что сомневаемся, что у них когда-либо были добрые намерения по отношению к нам. Возможно, мы определили настоящую причину политической поляризации и эскалации политической вражды в современной Америке: нам трудно доверять людям, которые, как мы думаем, полностью отвергают наши глубоко укоренившиеся ценности. Последствия чрезмерного упрощения людей в отношении их политической принадлежности опасны и, конечно, не стоят ущерба, нанесенного последующей неверной характеристикой их моральной ценности.

Рене Ясин — младший специалист по международной экономике и арабскому языку. В настоящее время у нее перерыв в семестре, и она занимается множеством творческих и некреативных вещей. С ней можно связаться через чат в Google Doc в 3 часа ночи, в Twitter @ReneeYaseen или по электронной почте [адрес электронной почты защищен]

Взгляды, выраженные в этой колонке, принадлежат автору, а не обязательно The Observer.

Теги: американская политика, Бен Шапиро, Знакомства, Джон Маккейн, политический дискурс, политология

Подотчетность и идеология: когда налево смотрит направо, а направо смотрит налево

Основные моменты

•

Руководители должны выбирать системы подотчетности.

•

Идеология упрощает процесс выбора.

•

Консерваторы предпочитают подотчетность по результатам, когда важнейшим значением является эффективность.

•

Либералы предпочитают ответственность за результат, когда равенство является важнейшей ценностью.

•

Идеология влияет на выбор только тогда, когда надежность сотрудников неоднозначна.

Реферат

Менеджеры сталкиваются с трудным выбором между системами отчетности процессов и результатов при оценке сотрудников, но мало что известно о том, как менеджеры их решают.Основываясь на предпосылке, что политические идеологии служат эвристикой, снижающей неопределенность, два исследования работающих менеджеров показывают, что: (1) консерваторы предпочитают подотчетность по результатам, а либералы предпочитают подотчетность за процесс в неопределенной области политики; (2) этот раскол становится более выраженным в спорной области (государственные школы), в которой приоритетной ценностью является эффективность образования, но меняет направление в противоречивой области (позитивные действия), в которой ценностью переднего плана является демографическое равенство; (3) менеджеры, обнаружившие, что сотрудники нарушили предпочитаемую ими систему, предпочитают возиться с переходом на альтернативную систему; (4) но двухпартийный консенсус возникает, когда менеджеры имеют четкие доказательства надежности сотрудников и тесноты причинно-следственных связей между усилиями сотрудников и успехами.