Фома философ: Фома Аквинский | Политика и общество: анализ событий в Европе, России, мире | DW

Содержание

Фома Аквинский | Политика и общество: анализ событий в Европе, России, мире | DW

28 января католическая церковь чтит память Фомы Аквинского, величайшего из средневековых схоластов и одного из виднейших философов и богословов западной традиции. Именно Фома Аквинский приспособил к нуждам церкви учение Аристотеля, получившее широкое распространение в Западной Европе в 13 веке. Он «очистил» аристотелизм от материалистических элементов, придав ему христианский характер.

Фома Аквинский родился в конце 1225 или начале 1226 года в Неаполитанском королевстве в замке Роккасекка неподалёку от города Аквино (поэтому Фому и называют Аквинским или Аквинатом). Его отец, граф Ландольф состоял в родстве с Гогенштауфенами. В возрасте 5 лет Фома был отдан в бенедиктинский монастырь в Монте Кассино, где он провёл 9 лет. Затем он был направлен в Неапольский университет, где изучал грамматику, риторику, логику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Здесь же, по всей видимости, Фома и познакомился впервые с сочинениями Аристотеля, поскольку натуральную философию Фома изучал у Петра Ирландского, который был убеждённым приверженцем учения Аристотеля.

В 1244 году Фома, отказавшись от предложенной ему должности аббата Монте Кассино, вступает в орден доминиканцев, чем вызывает крайнее неудовольствие семьи. Генерал ордена Иоанн Тевтонский увозит Фому в Болонью. Оттуда молодой доминиканец должен был направиться в Парижский университет, бывший в то время центром католической мысли. Однако в дело решительно вмешалась семья. Братья Фомы, служившие в императорской армии Ломбардии, похитили строптивца и возвратили в отцовский замок. Там он был помещён в башню, в которой провёл больше года. Однако Фома остался непреклонен, и матери пришлось смириться со своей судьбой. Получив свободу, Фома тут же отправился в Париж.

В Парижском университете Фома провёл 3 года, находясь под опекой выдающегося доминиканского учёного Альберта Великого. В 1248 году Фома вместе Альбертом Великим отправляется в Кёльн с целью создания центра по изучению теологии. Здесь он в течение 4 лет работал в качестве лектора, читавшего основной курс библейских наук (cursor biblicus). В 1252 году Фома возвращается в Париж, где он продолжает заниматься наукой и преподавать. В Парижском университете он получил должность «baccalaurus Sententiarum», то есть лектора, читавшего основной теологический курс по «Сентенциям» Петра Ломбардского. Завершение этого курса позволило Фоме получить университетскую лицензию преподавания вместе со степенью магистра. До 1259 года Фома возглавлял в Париже доминиканскую кафедру богословия.

В 1259 году папа Римский Урбан Четвёртый отозвал Фому в Рим, где он в течение 9 лет преподавал богословие при папском дворе. Затем он вновь был направлен в Париж, очевидно, для того, чтобы помочь доминиканцам добиться права на проповедь и преподавание в университете. Здесь Аквинат оказался вовлечённым в спор о допустимости изучения философии Аристотеля в христианском университете. В ходе этого спора Фома выработал собственный подход к Аристотелю и вступил в полемику с так называемыми «латинскими аверроистами», которые, опираясь на комментарии арабского мыслителя Аверроэса (Ибн-Рушда), защищали радикальный аристотелизм, нередко вступавший в противоречие с принятым христианским богословием.

В 1272 году Фома возвращается в Италию, где он занимается преподавательской деятельностью в основанном им доминиканском учебном заведении в Неаполе. В 1274 году Папа Римский Григорий Десятый отправил Аквината на собор в Лион, где он вместе с Бонавентурой должен был разъяснить западное, латинское богословие представителям греческой православной церкви из Византии. По дороге в Лион Фома тяжело заболел и попросил сделать остановку в цистерцианском монастыре Фоссануова, где он и скончался 7 марта 1274 года. После смерти Аквинату был присвоен титул «ангельский доктор» (doctor angelicus). В 1323 году Папа Римский Иоанн XXII причислил Фому Аквинского к лику святых. В 1368 году мощи Аквината были перенесены в Тулузу, где они хранятся и по сей день.

Философское и богословское наследие Фомы Аквинского весьма обширно. Все его сочинения написаны исключительно на латыни (несмотря на многолетнее пребывание в Париже и Кёльне, Фома так и не выучил ни французского, ни немецкого!). Стиль его произведений ясный, сжатый и насыщенный, но совершенно безразличный и, по сравнению с трудами Августина, довольно монотонный.

Основными сочинениями Фомы Аквинского являются его «Сумма против язычников» („Summa contra gentiles„), известная также под названием «Об истине католической веры», и «Сумма теологии» („Summa theologiae„).

«Сумма против язычников» представляет собой пространное изложение философской и богословской системы, написанное в виде рациональной апологетики. По всей видимости, этот труд предназначался доминиканцам как пособие в споре с мусульманскими (христиане называли их «языческими») богословами о правильном толковании учения Аристотеля. В этой работе Аквинат рассматривает взаимоотношение между разумом и верой, между философией и богословием. Фома считает, что не следует преувеличивать познавательные возможности философии; её следует интегрировать в область сакрального. И философия, и теология говорят о Боге, человеке, мире. Однако, по мнению Фомы, философия даёт лишь несовершенное знание того, о чём теология способна говорить более внятно, ведя при этом к вечному спасению. Вера, полагает Фома, совершенствует разум, а теология – философию.

В своём труде «Сумма теологии» Фома приводит 5 рациональных доказательств бытия Бога. Фома полагает, что существование Творца можно доказать через причину и через следствие, то есть либо априорным способом, идя от причины к следствию, либо апостериорным способом, идя от следствия к причине. Именно ко второму способу и прибегает Фома. По его мнению, поскольку следствия существуют и зависят от причины, то и существование этой причины не подлежит сомнению. Из этого Фома делает вывод, что существование Бога не просто очевидно, но и может быть доказано.

Первое доказательство Фома называет доказательством от движения. Все вещи находятся в движении, рассуждает Фома, а всё движущееся приводится в движение чем-то другим, то есть вещь может быть приведена в движение лишь тем, кто уже активен. Движение, согласно Аристотелю, это переход от возможного к действительному существованию, причём возможное не может самостоятельно стать действительным. Для этого необходим внешний двигатель.

Каждая вещь, находящаяся в движении, была приведена в движение другой вещью, которая, в свою очередь, также была приведена в движение другой вещью. Поскольку цепь таких «двигателей» не может быть бесконечной, Фома делает вывод, что должен существовать некий первый «двигатель», который сам ничем не движим, но способный приводить в движение другие вещи. Этим первым «двигателем» может быть, по мнению Фомы, только Бог.

Второе доказательство Фома называет доказательством от действующей причины. Фома указывает, что в материальном мире существует определённый причинный порядок. Вещь не может быть причиной самой себя, рассуждает Фома, поскольку в этом случае вещь должна была бы предшествовать самой себе, а это абсурдно. Цепь причин не может быть бесконечной, поэтому должна существовать некая первопричина, которой может быть только Бог.

Третье доказательство Фома называет доказательством от необходимости и случайности. Фома указывает, что вещи в природе могут существовать либо не существовать, а, следовательно, носят случайный характер.

Иными словами, эти вещи не являются чем-то необходимым. Следовательно, для их возникновения, уверен Фома, должно быть что-то необходимое, поскольку всё сущее возникло лишь потому, что это было необходимо другой вещи, которая, в свою очередь, тоже носит случайный характер и возникла потому, что это было необходимо другой вещи. И опять-таки эта цепь необходимостей не может быть бесконечной. Следовательно, приходится предположить наличие кого-то, кто существует не потому, что это необходимо кому-то или чему-то другому, а потому, что сам по себе является необходимостью. Это и есть Бог.

Четвёртое доказательство Фома называет доказательством от степени совершенства. Поскольку в мире, рассуждает Фома, мы определяем вещи по степени совершенства (вещи и люди могут быть более или менее красивыми, добрыми, благородными), то подразумевается наличие чего-то или кого-то, обладающего абсолютным максимумом тех или иных качеств. Таковым, по мнению Аквината, может быть только Бог.

И, наконец, пятое доказательство Фома называет доказательством от божественного руководства миром. Указывая на существующую упорядоченность мира, на целесообразность деятельности и поведения как разумных, так и неразумных существ, Фома приходит к выводу, что какая-то сила целенаправленно руководит миром. И этой всеведущей силой, направляющей природные существа к цели, может быть только Бог.

Учение Фомы Аквинского получило широкое признание. В 1309 году оно было объявлено официальной доктриной ордена доминиканцев. В 1567 году Аквинат был признан пятым Учителем Церкви. В 1879 году Папа Римский Лев Третий в своей энциклике „Aeterni Patris„ провозгласил учение Фомы Аквинского обязательным для всей католической церкви.

Фома Аквинский выступал апологетом централизованного папства. Его богословие было направлено на прославление папской власти. Фома был, по сути, придворным теологом. Аквинату удалось встроить новую политико-юридическую концепцию абсолютистского папизма в догматическую систему теологии. Если для Августина основой Церкви является Христос и вера в него, то для Фомы – личность и служение Петра. Августин считал высшим авторитетом Вселенский собор, Фома же – папу. Вступая в противоречие с учением древней церкви и даже Августина, Фома создаёт образ церкви, производной от папства, оправдывая тем самым церковные и светские притязания папского престола.

Тем не менее, ясность и глубина подхода Фомы Аквинского практически ко всем традиционным проблемам философского теизма обеспечили ему славу важнейшего представителя средневековой схоластики, творца самого убедительного синтеза христианства с классической философией и создателя фундаментальной и непреходящей картины мироздания.

Философия Фомы Аквинского – кратко

Фома Аквинский (см. его биографию), происходивший из знати Неаполитанского королевства, предпочитал мирные радости науки авантюрной жизни феодального барона и, несмотря на сопротивление со стороны отца, поступил в монашеский орден доминиканцев. Похищенный братьями во время отъезда из Италии в Париж, Фома содержался узником в замке своих отцов. По прошествии двух лет ему всё же удалось убежать и поселиться в Кельне слушателем прославленного философа-схоластика Альберта Великого (см. Альберт Великий – биография, Философия Альберта Великого – кратко). Он стал его восторженным учеником и страстно предался изучению Аристотеля. С этих пор все помыслы Фомы Аквинского сосредоточились на том, чтобы познакомить христианский Запад с аристотелевской философией по греческому тексту и особенно с Физикой и Метафизикой, которые существовали до сих пор только в латинском переводе, сделанном с арабского языка. Возвратившись впоследствии на родину, Фома умер в 1274 году, едва имея 50 лет, после жизни, целиком посвященной науке и размышлению.

Фома Аквинский. Художник Карло Кривелли, XV век

Философия обязана Фоме Аквинскому целым рядом трактатов, относящихся к Метафизике Аристотеля (Opuscula de materiae naturа, de ente et essentia, de principiis naturae, de principio individuationis, de universalibus etc), а его «Сумма теологии» (Summa theologiae), мало-помалу вытеснившая «Сентенции» Петра Ломбарда, стала основой преподавания догмата в католической Церкви.

Сам Фома Аквинский не считал свою философию оригинальной и утверждал, что стремится лишь к точному воспроизведению основных идей Аристотеля. Однако он облёк аристотелевские мысли в новую, средневековую форму, чья своеобразность поднимала её до ранга самостоятельного учения. Идеи и категории Фомы Аквинского отчасти заложили основу философского языка Нового времени.

Согласно Фоме, философия в собственном смысле («первая философия») имеет своим предметом бытие как таковое (ens in quantum ens). Есть два вида бытия (entia): материальные предметы, существующие объективно, реально (esse in re), и субстанции, идеальные сущности (essentiae, substantiae). Большинство последних, подобно первым, состоят, как учил и Аристотель, из формы и материи. Есть всего лишь одна простая сущность или чистая форма без примеси материи: Бог.

Как материя, так и форма представляют собою бытие (entia). Отличаются они друг от друга тем, что форма существует in actu (в действительности), а материя – только in potentia (в возможности, реализуемой посредством формы). Вообще материя и есть все то, что может быть, все то, что существует в возможности.

Смотря по тому, представляет ли собою возможная вещь субстанцию (первооснову) или акциденцию (одно из многих возможных проявлений первоосновы), философия Фомы Аквинского проводит различие между materia ex qua aliquid fit («материей из которой что-либо возникает», субстанцией в возможности [1]) – и materia in qua aliquid fit («материей, в которой что-либо возникает», акциденцией в возможности [2]). Materia ex qua не существует сама по себе, materia in qua существует, как существо относительно самостоятельное (subjectum). Форма и есть то, что придает бытие вещам. Смотря по тому, представляет ли собою вещь субстанцию, или акциденцию, мы имеем дело или с субстанциальной формой, или с акциденциальной формой. Соединение материи с формой Фома Аквинский называет происхождением (generatio – γίνεσζαι), которое в свою очередь является субстанциальным и акциденциальным. Все формы соединяются с материей, индивидуализируются в ней и образуют отдельные предметы и понятия – роды, виды,индивидуумы.

По философии Фомы Аквинского, только одна форма из форм, т. е. Бог, не соединяется ни с какой материей; в ней нет ни происхождения, ни порчи. Чем несовершеннее форма, тем более она стремится увеличить число индивидуумов (отдельных проявлений), реализующих ее; чем форма совершеннее, тем меньше у неё индивидуаций. Форма из форм, Бог, уже не образует вида, который можно было бы разложить на отдельные индивидуумы, а представляет собою цельное существо, в котором различия лиц беспрерывно сливаются в единстве сущности. Так как один только Бог является чистой формой (actus purus), без материи, а, следовательно, и без несовершенства (ибо материя – это, в сущности, нереализованная возможность, то, чего еще нет, отсутствие, недостаток бытия), то один Бог и есть совершенный и полный разум, смысл всех вещей. В нем заключается абсолютная истина, ибо он сам есть истина.

Истина, развивает далее мысль Фома Аквинский, есть согласие между мыслью и её предметом. В человеке согласие это существует в большей или меньшей степени, но никогда в совершенной полноте. Никогда у человека оно не достигает абсолютного тождества; никогда в его уме мысль не сливается с предметом мысли. Между познанием и его предметом всегда существует более или менее значительный промежуток. В Боге же идеи не только точно воспроизводят вещи, но даже идеи Бога и суть сами вещи. С точки зрения человека сначала существуют вещи, а потом он уже о них мыслит. С точки зрения Бога мысль предшествует вещам, которые существуют только потому, что Бог их мыслит и которые существуют такими, какими он их мыслит. Итак, заключает Фома, в Боге нет разницы между мыслью и её объектом; в нем мысль и бытие тождественны. И так как это тождество и есть истина, то Бог и есть сама истина. Из того, что Бог – истина, вытекает, что Бог существует. Ибо невозможно отрицать существования истины, и даже те, которые это отрицают, думают, что они правы, а, следовательно, тем самым утверждают, что истина существует.

Доказательство существования Бога является, согласно Фоме Аквинскому, первой и главной задачей философии; но она никогда не была бы в состоянии её исполнить, никогда бы не была в состоянии даже возвыситься до идеи о Боге, без первоначального Откровения людям от самого Творца и без Откровения от Иисуса Христа. Для того, чтобы человеческий ум был в состоянии устремить свои усилия к своей истинной цели, необходимо было, чтобы с самого начала Бог указал ему на эту цель, чтобы Он сам открыл себя человечеству. Философия хороша и законна только при условии, если она берет Откровение за свою исходную точку и приходит к нему, как к конечной своей цели. Только тогда она – на истинной дороге, когда она ancilla Ecclesiae (служанка церкви, служанка богословия). Фома Аквинский, впрочем, полагал, что истинная философия является и ancilla Aristotelis (служанкой Аристотеля), поскольку Аристотель, по его мнению, есть предвестник Христа в области науки. Церковь Божия, согласно Фоме, есть цель, к которой стремятся все земные вещи.

Природа представляет собой иерархию, где всякий разряд есть (по тому же аристотелевскому принципу) форма низшего разряда и материя высшего. Иерархия тел завершается природной жизнью человека, которая, в свою очередь, становится основанием и «материей» для высшей, духовной жизни, которая развивается под сенью Церкви, питается её словом и таинствами, как природная жизнь питается хлебом земли. Царство природы так же относится к царству благодати, человек вообще – к христианину, философия – к теологии, материя – к таинству, Государство – к Церкви и император – к папе, как средство относится к цели, зародыш – к законченному существу, возможность – к осуществлению.

Вселенная, состоящая из царств природы и благодати, есть лучший из возможных миров, ибо Бог, полагает Фома, замыслив в своей бесконечной мудрости лучший из миров, не мог сотворить менее совершенный мир, не противореча при этом своей мудрости. Думать, что Бог мог замыслить совершенство, но реализовать несовершенный мир, значит, предполагать противоречие в Боге: противоречие между его знанием и волей, между идеальным и реальным началами вещей – что так же противно для философии, как и для веры. Божественная воля не есть, следовательно, воля безразличия, и свобода Бога, далеко не являющаяся синонимом произвола и ничем не мотивированной воли, тождественна с необходимостью.

Несмотря на кажущуюся противоположность, то же относится и к человеческой воле. Подобно тому, как ум обладает принципом (разум), от которого он не может уклониться без того, чтобы не перестать быть самим собою, и воля имеет принцип, уклониться от которого она неможет без того, чтобы не перестать быть свободною волей: благо. Воля необходимо стремится к благу, но чувственность стремится ко злу и этим парализует усилия воли. Отсюда грех, имеющий своим источником не свободу безразличия или выбора, а чувственность.

Детерминистическая философия Фомы Аквинского напоминает взгляды святого Августина. Но, распространяя свой принцип до самого высшего Существа, чью волю он подчиняет разуму, Фома тем самым освобождает доктрину Августина от всего, что в ней есть оскорбительного для разума и совести. Он в одно и то же время указывает и на апогей развития католической метафизики и на начало её упадка. До святого Фомы Аквинского схоластическая философия уже показывала признаки истощения. При нем и в его лице она поправляется и сияет таким блеском, что перед ним бледнеют самые знаменитые имена. По своей преданности Церкви и её интересам, по философскому дарованию, которое он отдает в распоряжение католицизма, по своей вере в полное согласие догмы с системой перипатетиков, Фома является после святого Ансельма Кентерберийского самым совершенным типом ученого Церкви. Но его вера в гармонию догмата и разума, несмотря на всю её силу, не имеет той юношеской свежести, какая присуща убеждениям святого Ансельма. Это, скорее, вера, создаваемая волей – постоянное усилие энергичной воли в борьбе с той тысячью затруднений, какие выставляет ей размышление. Начиная с эпохи святого Фомы Аквинского разум и католическая вера, официальная теология и философия представляют две разных вещи и доходят до более или менее ясного сознания своих начал и своих специальных интересов. Метафизика еще долго будет вассалом теологии; но, несмотря на это положение, она отныне ведет уже отдельную жизнь, у неё появляется собственная сфера деятельности.

Это появление философии в собственном значении слова получает свою так сказать официальную санкцию в факте учреждения философского факультета в Париже, учреждения, состоявшегося (1270) за четыре года до смерти святого Фомы Аквинского. С этого времени начинается упадок схоластики. Сами теологи, а во главе их Иоанн Дунс Скот (см. Иоанн Дунс Скот – краткая биография, Философия Дунса Скота) способствовали ускорению этого упадка.

[1] Например, человеческая спeрма представляет собою materia ex qua homo fit, человека в возможности.

[2] Пример: человек представляет собой «материю, в которой возникает интеллект».

Средневековая философия. Фома Аквинский: переосмысление идей Аристотеля

💁🏻‍♂️ Фома Аквинский или Фома Аквинат (1225–1274) родился в замке Роккасекка близ Неаполя и был седьмым сыном графа Аквинского. Его семья была очень знатной. В частности, Фома приходился троюродным братом императору Фридриху II Штауфену.

🤓 Пятилетнего Фому отдали в бенедиктинскую обитель, где он пробыл 9 лет. Затем он изучал философию Аристотеля и семь свободных искусств: логику, риторику, арифметику, геометрию, грамматику, музыку, астрономию в Неаполитанском университете.

📕 В 19 лет Фома вступил в члены доминиканского ордена, разгневав тем самым свою семью, которая ожидала, что он станет бенедиктинским монахом. Доминиканский орден с самого своего основания был нищенствующим. К тому же доминиканцы всегда отличались своей непримиримостью к еретикам, вплоть до того, что сами иногда расшифровывали свое название как Domini Canes — Псы Господни. В неспокойном мире позднего Средневековья было опасно примыкать к крайним партиям, считали родители и братья Фомы. Поэтому два года они удерживали его взаперти, но потом все же он исполнил свое желание и стал доминиканцем.

👨🏻‍🏫 В 1252 году Фома поехал в Парижский университет, где стал учеником Альберта Великого. В возрасте 30 лет он и сам занял там пост профессора. В 1259 году вернулся в Италию и преподавал в различных школах. В 1269 году снова приехал в Париж,но спустя четыре года отказался от преподавания из-за ухудшения здоровья.

⚰️ Фома Аквинский умер 7 марта 1274 года в Цистерцианском монастыре, не оправившись от сердечного приступа, который у него случился по пути в Лион.

👨🏻‍⚕️ Фому Аквинского звали «ангельским доктором» за глубокий ум, широкую эрудицию и умение разобраться во всех деталях самых сложных богословских споров.

😇 18 июля 1323 года Фома Аквинский был канонизирован католической церковью как святой.

💒 В 1879 году томизм — учение Фомы Аквинского — было признано официальной философской доктриной католической церкви.

Философия Фомы Аквинского

Фома Аквинский – крупнейший представитель поздней схоластики. Родился в Неаполитанском королевстве близ городка Акуино. Вступил в орден доминиканцев, преподавал в Парижском университете. Философское учение Фомы Аквинского охватывает весь спектр средневековой схоластики – это проблемы взаимоотношения философии и богословия, онтологического доказательства бытия Бога, двойственности истины, проблема универсалий, проблема теодицеи (истолкования природы зла, допускаемого Богом в мире).

Наиболее значимые работы Фомы Аквинского

«Сумма теологии» и «Сумма против язычников»

Фома Аквинский о специфике философии и богословия

Фома Аквинский считал, что как богословие, так и философия изучают Бога и его творения. Но в то время как философия восходит от божественных творений к их создателю, богословие, напротив, исходит из признания творца и нисходит к его творениям: «в философском учении, которое рассматривает творения в них самих и от них восходит к богопознанию, в самом начале рассматриваются творения и лишь в конце Бог; напротив, в вероучении, которое рассматривает творения лишь в их соотнесенности с Богом, вначале рассматривается Бог и затем творения. И такая последовательность более совершенна, ибо обнаруживает больше сходства с процессом познания самого Бога: ведь Бог, познавая самого себя, через это созерцает и остальное».

По Фоме Аквинскому философия должна служить богословию

Философия, настаивал Фома Аквинский, должна находиться в подчинении у богословия. Ее предназначение в том, чтобы разъяснять догмы богословия, делать их более доходчивыми для верующих: «Эта наука (теология) может взять нечто от философских дисциплин, но не потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей доходчивости преподаваемых ею положений. Ведь основоположения свои она заимствует не от других наук, но непосредственно от Бога через откровение. Притом же она не следует другим наукам, как высшим по отношению к ней, но прибегает к ним, как к подчиненным ей служанкам, подобно тому как теория архитектуры прибегает к служебным дисциплинам или теория государства прибегает к науке военного дела. И само то обстоятельство, что она все-таки прибегает к ним, проистекает не от ее недостаточности или неполноты, но лишь от недостаточности нашей способности понимания: последнее легче вести от тех предметов, которые открыты посредственному разуму, источнику прочих наук, к тем предметам, которые превыше разума и о которых трактует наша наука». Фоме Аквинскому принадлежит знаменитое выражение: «философия является служанкой богословия», определившее положение философии в христианской Европе на несколько веков вперед.

Фома Аквинский о природе универсалий

В спорах номиналистов и реалистов о природе универсалий Фома Аквинский стоял на позициях умеренного (аристотелевского) реализма. Согласно ему, универсалии существуют трояко: до вещей, в сознании Бога, как идеи будущих вещей, как идеальные вечные прообразы сущего; в вещах – как общие, совпадающие признаки многих вещей, и после вещей – в мышлении человека как результат абстракции, как понятия о них. Если отбросить упоминание разума Бога, то со второй и третьей формами существования универсалий может согласиться любой современный философ-атеист.

Проблема истины в философии Фомы Аквинского

Фома Аквинский различал два источника познания истины: «из природы» и через божественное откровение: «Познание истины двояко: это либо познание через природу, либо познание через благодать. И то познание, которое происходит через благодать, в свою очередь двояко: первый вид познания исключительно умозрителен, как то, когда некоторому лицу открываются некоторые божественные тайны; другой же род познания связан с чувством и производит любовь к Богу. И последнее есть особое свойство дара мудрости». Следуя идеям Аристотеля, в «Сумме теологии» Фома Аквинский определял истину как «соответствие интеллекта и вещи».

Фома Аквинский о доказательствах бытия Бога

Фома Аквинский не соглашался с «онтологическим» доказательством существования Бога, ранее предложенным Ансельмом Кентерберийским. В противовес ему он выдвинул пять аргументов в пользу существования Бога, из которых наибольшую известность получил так называемый «космологический» аргумент. Суть его заключается в истолковании существования Бога как «первопричины» всех вещей. Как первопричина, Бог создает многочисленные роды и виды вещей, наделенных различной степенью совершенства. Особое место в творении занимает человек, являющийся единством материального тела и души как формы тела.

Проблема зла в философии Фомы Аквинского

Для всех схоластов, и не только для них, была актуальной проблема обоснования существования в мире зла. Коль христианский Бог всемогущий и добрый, почему он допустил существование в сотворенном им мире зла? Фома Аквинский рассматривал зло как менее совершенное благо – оно допускается Богом ради того, чтобы во Вселенной осуществились все ступени совершенства, «не потерпело ущерба совершенство всеобщего блага». Если устранить все случаи зла, то в мире недоставало бы многих благ. Так, без убийства животных была бы невозможна жизнь львов, а без жестокости тиранов – стойкость мучеников (Там же). В то же время благо выше зла, оно господствует над злом: «Нет единого первичного начала зла в том смысле, в котором есть единое начало блага…все сущее в той мере, в какой оно есть сущее, есть благо… зло существует лишь во благе, как своем субстрате». Таким образом, зло может возникать лишь «акцидентально» (случайно) в следствиях единого первичного блага, которым является Бог.

Историческое значение философского учения Фомы Аквинского.

Достаточно всеохватывающее философско- богословское учение Фомы Аквинского явилось одним из высших достижений в развитии схоластики. За заслуги перед католической церковью, выразившиеся в адаптации аристотелевской философии к христианскому богословию, он был в 1323 г. на очередном Вселенском соборе причислен к лику святых. Его учение и в наше время выступает как ведущее направление католической теологии, поскольку официальной теологией Ватикана является неотомизм – модернизированная версия взглядов Ф.Аквинского. Что же касается его сугубо философских взглядов, то они представляют лишь историческую ценность, как и вся схоластика в целом.

< Назад
Вперёд >

Святой Фома Аквинский и его 5 доказательств существования Бога | Справка | Вопрос-Ответ

28 января Католическая церковь отмечает день памяти святого Фомы Аквинского (иначе Фомы Аквината, Томаса Аквината). Он признан наиболее авторитетным католическим религиозным философом, соединившим христианское вероучение с идеями Аристотеля.

Основной принцип философии Фомы Аквинского — гармония веры и разума. Он попытался рационально доказать существование Бога и отклонить возражения против истин веры.

Учение Фомы Аквинского было признано «единственно истинной философией католицизма». Оно оказало значительное влияние на духовную жизнь современного западного общества.

Фома Аквинский — покровитель римско-католических школ, колледжей, университетов, академий, апологетов, философов, богословов и продавцов книг.

Католики молятся святому Фоме о сохранении целомудрия, достижении успеха в учёбе, а также с просьбой сохранить во время шторма и молнии.

Триумф святого Фомы Аквинского. Франсиско де Сурбарана. 1631. Фото: Commons.wikimedia.org

Советник Людовика IX

Святой Фома Аквинский родился 25 января 1225 года. Начальное образование получил в монастырской школе, по окончании которой поступил в Неапольский университет. В 19 лет Фома вступил в орден доминиканцев. Затем его послали в Рим, чтобы отправить дальше учиться в Кёльн и Париж.

В 1252 святой Фома впервые стал преподавать в доминиканском монастыре Сент-Жак. Вернувшись в Париж в 1269 году, философ стал советником самого короля Людовика IX.

Фома Аквинский должен был принять участие во Всеобщем лионском Соборе, созванном для объединения греческой и римской церквей, но заболел по пути в Лион. Он умер в Цистерсианском аббатстве, недалеко от Рима. Мощи святого находятся в доминиканском монастыре в Тулузе.

Идеи и взгляды Фомы Аквинского

Святой Фома Аквинский известен своими философскими трудами, которые вошли в основу католического учения.

Одними из основных его произведений являются два обширных трактата в жанре суммы, охватывающих широкий спектр тем, — «Сумма теологии» и «Сумма против язычников».

Он строил все свои сочинения в виде вопросов и ответов, которые всегда представляют мнения возражающих, и старался показать то, что верно в каждом подходе.

Фоме Аквинскому удалось соединить идеи Блаженного Августина и философию Аристотеля.

Не прибегая к учению Церкви, философ на основании доводов разума и логики вывел доказательства бытия Бога.

Искушение святого Фомы Аквинского, Диего Веласкес. Ориуэла, Епархиальный музей. 1632. Фото: Commons.wikimedia.org

Пояс Фомы Аквинского

Существует легенда, что однажды во время трапезы в монастыре Фома Аквинский услышал голос, сказавший ему: «Здесь, в монастыре, все насыщены, но в Италии паства Моя голодает». Фома решил, что ему пора уехать из монастыря.

Семья Фомы противилась его решению быть доминиканцем. Его братья даже пошли на подлость, чтобы лишить Фому целомудрия. Святой стал молиться, и ему было видение. Ангел препоясал его поясом как символом вечного целомудрия, которое Бог ему даровал. Пояс и по сей день хранится в женском монастыре Шьери в Пьемонте.

Согласно легенде, Господь спросил святого Фому в конце его жизни, какую награду он хотел бы получить за свои труды. Фома ответил: «Только Тебя, Господи!».

5 доказательств существования Бога Фомы Аквинского

1. Доказательство через движение означает, что всё движущееся когда-либо было приведено в действие чем-то другим, которое в свою очередь было приведено в движение третьим. Именно Бог и оказывается первопричиной всего движения.

2. Доказательство через производящую причину — это доказательство схоже с первым. Так как ничто не может произвести самого себя, то существует нечто, что является первопричиной всего — это Бог.

3. Доказательство через необходимость — каждая вещь имеет возможность как своего потенциального, так и реального бытия. Если мы предположим, что все вещи находятся в потенции, то тогда бы ничего не возникло. Должно быть нечто, что способствовало переводу вещи из потенциального в актуальное состояние. Это нечто — Бог.

4. Доказательство от степеней бытия — люди говорят о различной степени совершенства предмета только через сравнения с самым совершенным. Это значит, что существует самое красивое, самое благородное, самое лучшее — этим является Бог.

5. Доказательство через целевую причину. В мире разумных и неразумных существ наблюдается целесообразность деятельности, а значит, существует разумное существо, которое полагает цель для всего, что есть в мире, — это существо мы именуем Богом.

Рака с мощами Фомы Аквинского в тулузском монастыре якобитов. Фото: Commons.wikimedia.org / Felipeh

Как говорил Фома Аквинский

Любить кого-либо — то же самое, что желать этому человеку добра.

Мы должны искренне любить других ради их собственного блага, а не ради нашего.

Знание — настолько ценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника.

То, что ты не хочешь иметь завтра, отбрось сегодня, а то, что хочешь иметь завтра, — приобретай сегодня.

Наш долг — ненавидеть в грешнике его грех, но любить самого грешника за то, что он — человек, способный на благо.

Человеку не следует считать свои богатства своей собственностью, но он должен относиться к ним, как к общему имуществу, чтобы без колебаний распределять их между теми, кто нуждается в помощи.

Счастливому человеку нужны друзья и не для того, чтобы извлекать из них пользу, ибо он и сам преуспевает, и не для того, чтобы восторгаться ими, ибо он владеет совершенными восторгами добродетельной жизни, но, собственно для того, чтобы творить добрые дела для этих друзей.

Смотрите также:

Святой Фома Аквинский, духовный богослов

Сегодня широко распространено мнение, что святой Фома Аквинский (1225-1274) был схоластическим богословом, приверженцем аристотелевской философии, «вышедшей из моды» после Второго Ватиканского собора. Адриенн фон Шпейр также говорила о нём, что недюжинный ум помешал ему иметь какой-либо опыт общения с Богом (ср. Adrianne von Speyr, Das Allerheiligenbuch, 1966).

На самом же деле святой Фома до сих пор остается для нас незнакомцем. В связи этим нужно отметить, что, хотя язык святого Фомы философский, его содержание всегда остается богословским, поскольку он использовал Аристотеля (как и других философов), чтобы предложить систему мышления, совместимую с католической верой. Это позволило ему стать великим теологом, будучи великим христианским философом. Его учительство всё ещё актуально, о чём напоминал Второй Ватиканский собор (см. Декрет Optatam totius, № 16; Декларация о христианском воспитании Gravissimum educationis, № 10). Конкретно говоря, «святой Фома установил восхитительный диалог между философией и богословием Аристотеля, и основой этого диалога стала его вера в распятого Христа» (S. Pinkaers, op. «La voie spirituelle du bonheur selon Saint Thomas»: Ordo sapientiae et amoris. Hommage au prof. J.P. Torrel, op. Fribourg 1993, p. 284). Цитируя Дионисия, святой Фома демонстрирует свой образ мышления: «Если человек не воспринимает Священные Писания, то он, разумеется, бесконечно далёк и от нашей философии» (Summa theologiae, I, 32, 1c).

Фома Аквинский

Есть разумное существо, полагающее цель для всего,
что происходит в природе, и его мы именуем Богом.

Фома Аквинский

Фома Аквинский, святой (1224/1225—1274 гг.). Выходец из благородной ломбардской семьи, этот доминиканец учился у Альберта Великого. Став преподавателем богословия, Фома Аквинский работал в Париже, Риме и Неаполе. Применяя и неукоснительно соблюдая схоластические методы исследования, он объединил христианскую веру с учением Аристотеля, духовное наследие которого состояло не только из его произведений, но и из трудов его комментаторов. Его «Сумма теологии» пользовалась громадным авторитетом в католической церкви, хотя и подвергалась критическим нападкам, которые вскоре удалось заглушить благодаря непогрешимой репутации Фомы Аквинского. Он опубликовал «Сумму против язычников», в которой опровергал арабских философов, а также вопросы и темы, обсуждаемые на университетских диспутах, и множество комментариев к различным авторам от Боэция до Петра Ломбардского. Фома Аквинский был канонизирован в 1323 г.

Поло де Бонье, М.-А. Средневековая Франция / Мари-Анри Поло де Болье. – М., 2014, с. 232.

+ + +

Фома Аквинский (около 1225 — 1274) — философ и теолог, основатель томизма. Основные труды: «Сумма теологии», «Сумма против язычников» и др. Упоминается [Львом] Гумилёвым как представитель зрелой схоластики, искавший источник идей в предметах. Схоласты стремились дать рациональное истолкование догматов христианства с учетом современной им науки. Заслуга университетской схоластики, как считает Гумилёв, состоит в том, что она ввела систему сносок, которой мы пользуемся до сих пор.

Цитируется по изд.: Лев Гумилев. Энциклопедия. / Гл. ред. Е.Б. Садыков, сост. Т.К. Шанбай, — М., 2013, с. 615.

Другие биографические материалы:

Фролов И.Т. С марксисткой точки зрения (Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991).

Подопригора С. Я., Подопригора А. С. Дал пять доказательств существования Бога (Философский словарь / авт.-сост. С. Я. Подопригора, А. С. Подопригора. — Изд. 2-е, стер. — Ростов н/Д : Феникс, 2013).

Бергош Ю. «doctor angelicus» (Ю. Бергош. Фома Аквинский. М, 1966).

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Центральная фигура периода схоластики (Кириленко Г. Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010).

Семенов Н.С. Средневековый теолог и философ (Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998).

Бандуровский К.В. Монах-доминиканец (Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010).

Валентей C. Д. Один из крупнейших идеологов класса феодалов (Демографический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Главный редактор Д.И. Валентей. 1985).

Баландин Р.К. Из всех форм правления Фома отдавал предпочтение монархии (Баландин Р.К. Сто великих гениев / Р.К. Баландин. — М.: Вече, 2012).

Аверинцев С.С. Философско-теологическая система Фомы Аквинского — знамя доминиканских схоластов (Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983).

Учитель церкви (Энциклопедия «Мир вокруг нас»).

Далее читайте (произведения Фомы Аквинского, литература, справочные материалы).

Из трактата Фомы Аквинского 1266 года

«О правлении государей»:

«Царю, сведущему в законе Божием, прежде всего следует заняться тем, чтобы подчиненное ему множество жило благой жизнью, а эта забота состоит из 3 частей: во-первых, чтобы он установил в подчиненном множестве благую жизнь; во-вторых, чтобы установленное сохранял; в-третьих, чтобы его улучшал.

В связи с упомянутой триадой царю предстоит тройная задача. Во-первых, заботиться о преемственности людей и назначении тех, кто возглавляет различные службы. Во-вторых, чтобы своими законами и предписаниями, наказаниями и наградами он удерживал подчиненных себе людей от греха и побуждал к доблестным делам, восприняв пример Бога, давшего людям закон; воздающего тем, кто его соблюдает, вознаграждение, а тем, кто преступает — наказание. Третья задача, стоящая перед царем, чтобы все подчиненное ему множество могло отразить врагов. Ведь ничто не поможет избежать внутренних опасностей, если нельзя оборониться от опасностей внешних».

Г.Ч. Ли. История инквизиции в средние века. СПб, 1911

Святой Фома Аквинский > Отдельный философ > Философия

Введение | Жизнь | Работа | Книги

Св. Фома Аквинский
(Фрагмент картины Фра Анджелико, 15 век)

Святой Фома Аквинский (он же Фома Аквинский или Аквинский ) (ок. 1225–1274) был итальянским философом и теологом средневекового периода.Он был выдающимся сторонником классической естественной теологии на пике схоластики в Европе и основателем томистской школы философии и теологии.

Философия Аквината оказала огромное влияние на последующее христианское богословие, особенно Римско-католической церкви , а также на западную философию в целом. Его наиболее важными и продолжительными работами являются «Summa Theologica» , в которых он излагает свое систематическое богословие «quinquae viae» (пять доказательств существования Бога ) и » Сумма против язычников» .

Аквинский был родившимся около 1225 года в знатной семье в маленьком городке Роккасекка , недалеко от Акино, Италия, на территории тогдашнего Сицилийского королевства. Его отцом был граф Ландульф , а матерью Теодора, графиня Театра . Его дядя, Синибальд , был настоятелем первоначального бенедиктинского монастыря в Монте-Кассино , и ожидалось, что Аквинский последует за своим дядей и займет эту должность. В возрасте 5 лет Аквинат начал свое раннее образование в монастыре, а в 16 лет продолжил обучение в Неаполитанском университете .

В Неаполе Аквинский вскоре начал склоняться в сторону Доминиканского Ордена , к большому огорчению его семьи (которая в какой-то момент схватила и держала его в плену в попытке заставить его подчиниться семье линия). Однако после вмешательства Папы Иннокентия IV стал доминиканским монахом в 1242 году.

В 1244 году многообещающий молодой Аквинат был отправлен учиться у Альберта Великого в Кельн , а затем в Париж , где он отличился в спорах против прославленного чемпиона Университета Гийома де Сент-Амура (ок.1200 — 1272). Окончив степень бакалавра богословия в 1248 году, он вернулся в Кёльн в качестве второго лектора и magister studentium и начал свою литературную деятельность и общественную жизнь .

В 1256 Аквинат начал многолетнее путешествие и читая лекции по богословию по всей Франции и Италии, вместе со своим другом Святым Бонавентурой из Баньореджио (1221 — 1274). В этот период его часто призывали консультировать правящего понтифика и французского короля Людовика VIII по государственным делам, а также представлять Доминиканский орден на встречах и дискуссиях.Несмотря на ежедневную проповедь, он находил время для написания проповедей, диспутов и лекций и продолжал усердно работать над своим великим литературным произведением «Summa Theologica» .

Аквинский характеризовался как смиренный , простой, миролюбивый человек, склонный к созерцанию , и любитель поэзии . Он всегда сохранял самообладание и побеждал своих противников благодаря своей личности и отличному обучению .Были различные отчеты монахов и монахов о малых чудесах , касающихся Аквината (от левитации до голосов с Небес). Он отказался участвовать в умерщвлении плоти , которое он как монах-доминиканец должен был соблюдать. Он также отказался от таких престижных должностей, как Архиепископ Неаполитанский и Аббат Монте-Кассино (хотя его уговорили вернуться в Неаполитанский университет в 1272).

В 1270 году епископ Парижа издал эдикт , осуждающий ряд учений, полученных от Аристотеля или арабских философов, таких как Аверрос, которые тогда были распространены в университете, и учения Аквината были среди тех , на которые нацелены .Доминиканский орден предусмотрительно переместил его в Италию , пока расследование продолжалось в Париже. В 1274 году, направляясь на Второй Лионский собор года года, чтобы попытаться урегулировать разногласия между греческой и латинской церквями, Аквинский заболел и в конце концов умер в соседнем цистерцианском монастыре года Фосса-Нуова года.

В 1277 году, через три года после смерти Аквината, епископ Парижский и епископ Оксфордский издали другой, более подробный эдикт, который осудил серию тезисов Фомы как еретических , на основании ортодоксального августинского богословия, которое считал человеческий разум неадекватным для понимания воли Божией.В результате этого осуждения Аквинат был отлучен от церкви посмертно ( веха в истории средневековой философии и богословия), и потребовалось много лет, чтобы его репутация оправилась от этого порицания.

В 1324 году, через пятьдесят лет после смерти Фомы Аквинского, Папа Иоанн XXII в Авиньоне провозгласил его святым католической церкви, и его богословие начало приобретать престиж. В 1568 году он был назван Доктором Церкви .В 1879 году Папа Лев XIII заявил, что богословие Фомы Аквинского является окончательным изложением католической доктрины, и поручил духовенству принять учение Аквинского как основу своих богословских позиций. Сегодня многие католики считают его величайшим теологом и философом католической церкви .

Фома Аквинский был христианским богословом , но он также был аристотелистом и эмпириком, и он существенно повлиял на эти два направления западной мысли.Он считал, что истина становится известной как через естественное откровение (определенные истины доступны всем людям через их человеческую природу и через правильное человеческое мышление ), так и через сверхъестественное откровение (знание, основанное на вере, раскрываемое через писание ). , и он тщательно разделил эти два элемента, которые он считал взаимодополняющими , а не противоречащими друг другу по своей природе. Таким образом, хотя можно вывести существование Бога и Его атрибутов через причину , некоторые особенности (такие как Троица и Воплощение) могут быть известны только через специальное откровение и не могут быть выведены иначе.

Две его великие работы: «Summa Contra Gentiles» (часто публикуется на английском языке под названием «Об истине католической веры» ), написанная между 1258 и 1264 годами, и » Summa Theologica» ( «Сборник теологии» ), написанный между 1265 и 1274 годами. последняя адресована в основном христианам и является скорее трудом христианского богословия .

Фома Аквинский рассматривал исходные данные богословия как письменные писания и традиции католической церкви, которые были произведены самооткровением Бога людям на протяжении всей истории. Вера и причина являются двумя основными инструментами, которые оба необходимы вместе для обработки этих данных, чтобы получить истинное знание о Боге. Он считал, что Бог раскрывает себя через природу , так что рациональное мышление и изучение природы есть также изучение Бога ( смесь аристотелевской греческой философии с христианской доктриной).

Из своего рассмотрения того, что такое Бог , а не , Аквинский предложил пять положительных утверждений о божественных качествах или природе Бога:

Бог прост , без состава частей, таких как тело и душа, или материя и форма.
Бог совершенен , в нем нет недостатка.
Бог бесконечен и не ограничен в том смысле, в каком ограничены сотворенные существа физически, интеллектуально и эмоционально.
Бог неизменен , неспособен к изменению в отношении сущности и характера.
Бог един , так что сущность Бога такая же, как существование Бога.

Фома Аквинский считал, что существование Бога не является ни самоочевидным , ни недоказуемым . В «Summa Theologica» он детализирует пять рациональных доказательств существования Бога, «quinquae viae» (или «Пять Путей»), некоторые из которых на самом деле являются переформулированием каждого из них. другое:

Аргумент неподвижного двигателя (ex motu): все, что движимо, движимо двигателем, следовательно, есть неподвижный двигатель , от которого исходит всякое движение , который есть Бог.
Аргумент первопричины (ex causa): все, что вызвано, вызвано чем-то другим, поэтому должна быть беспричинная причина всех причинных вещей , то есть Бог.
Аргумент из случайности (ex contingentia): во вселенной есть случайные существа, которые могут либо существовать, либо не существовать, и, поскольку невозможно, чтобы все во вселенной было случайным (поскольку что-то не может произойти из ничего), поэтому должно быть необходимое существо , существование которого не зависит ни от какого другого существа , которое есть Бог.
Аргумент от степени (ex gradu): существуют различные степени совершенства, которые можно найти во всей вселенной, поэтому должна быть вершина совершенства , из которой происходят меньшие степени совершенства, то есть Бог.
телеологический аргумент или аргумент из замысла (ex fine): все естественные тела в мире (которые сами по себе неразумны) действуют для достижения целей (что характерно для разума), поэтому должно быть разумное существо, которое направляет все природные тела к их целям , что есть Бог.

Фома Аквинский верил, что Иисус Христос был истинно божественным а не просто человеком или Богом, просто населявшим тело Христа. Однако он считал, что Христос имел также и истинно разумную человеческую душу , порождающую двойственность природ, которая сохранялась даже после Воплощения, и что эти две природы существовали одновременно , но различимы в одном реальном человеческом теле.

Фома Аквинский определил четыре кардинальные добродетели как благоразумие , умеренность , справедливость и стойкость , которые он считал естественными (проявленными в природе) и обязательными для всех.Кроме того, есть три богословских добродетели , описанные как вера , надежда и милосердие , которые являются сверхъестественными и отличаются от других добродетелей тем, что их объектом является Бог. Кроме того, он различал четыре вида закона : вечный закон (указ Божий, управляющий всем творением), естественный закон (человеческое «участие» в вечном законе, открываемое разумом), человеческий закон (естественный закон, применяемый правительствами к обществам) и божественный закон (закон, специально явленный в Священных Писаниях).

Для св. Фомы Аквинского целью человеческого существования является союз и вечное общение с Богом. Тем, кто пережил спасение и искупление через Христа при жизни на земле, после смерти будет даровано блаженное видение , в котором человек испытывает совершенное, бесконечное счастье через постижение самой сущности Бога. В течение жизни воля человека должна быть направлена на правильные вещи (такие как милосердие, мир и святость), что требует нравственности в повседневном человеческом выборе , своего рода Этики Добродетели.Аквинский был первым, кто определил Принцип двойного эффекта в этических решениях, когда в противном случае законное действие (например, самооборона) также может вызвать последствия, которых обычно следует избегать (например, смерть другого человека). ).

См. дополнительные источники и список рекомендуемой литературы ниже или проверьте полный список на странице книг по философии. Всякий раз, когда это было возможно, я связывал книги с моим партнерским кодом Amazon, и как партнер Amazon я зарабатываю на соответствующих покупках. Покупка по этим ссылкам помогает поддерживать работу веб-сайта, и я благодарен за вашу поддержку!

Opera Omnia (латинское издание)
Горация (создатель), Вильгельм 1810-1882 Дилленбургер Эд (создатель)
Фома Аквинский: избранные сочинения (Penguin Classics)
Фомы Аквинского (автор), Ральфа Макинерни (редактор)
Краткая Summa Аквинского: собственная краткая версия святого Фомы его Summa Theologica
святого Фомы Аквинского (автор)
Избранные философские сочинения (Oxford World’s Classics)
Фомы Аквинского (автор), Тимоти Макдермотта (переводчик)
Summa Theologiae: A Concise Translation
Фомы Аквинского (автор), Тимоти Макдермотта (редактор)
Читатель Аквинского: отрывки из сочинений Фомы Аквинского
Мэри Т.Кларк (автор)
Фомы Аквинского (автор), Уильяма П. Баумгарта (редактор), Ричарда Дж. Ригана (переводчик)
О праве, морали и политике, 2-е издание (Hackett Classics) 2-е издание
Философия святого Фомы Аквинского
Этьена Гилсона (Автор)
The Cambridge Companion to Aquinas (Cambridge Companions to Philosophy), 1-е издание
, Норман Крецманн (редактор), Элеонора Стамп (редактор)
Святой Фома Аквинский
автора Ральф Макинерни (Автор)
Христианская философия святого Фомы Аквинского
Этьен Гилсон (автор), Л. К. Шук (переводчик)
Истина Аквинского (Радикальное православие Рутледжа) 1-е издание
Джон Милбэнк (автор), Кэтрин Пиксток (автор)
Томистский реализм и лингвистический поворот: к более совершенной форме существования 1-е издание
Джона П. О’Каллагана (Автор)
Фома Аквинский о человеческой природе: философское исследование Summa Theologiae, 1a 75-89
Роберта Паснау (Автор)
Ethica Thomistica: моральная философия Фомы Аквинского
Ральфа Макинерни (Автор)

Фома Аквинский — Энциклопедия всемирной истории

Святой Фома Аквинский (л.1225-1274, также известный как «Сицилийский Бык» и «Ангельский Доктор») был доминиканским монахом, мистиком, теологом и философом одновременно. Хотя он прожил относительно короткую жизнь и умер в возрасте 49 лет, Томас занимал колоссальное присутствие в 13 веке. Известно, что физически Томас был очень крупным мужчиной. В ментальном плане его ум показался великим и обширным благодаря его писаниям и речам. Томас много писал и читал лекции, путешествуя по Западной Европе по личной просьбе Папы, а также в известных университетах.

Несмотря на то, что у Томаса были хорошие связи с богатыми и влиятельными людьми, в возрасте 18 лет он выбрал простую жизнь нищего монаха. жизнь. В своих философских трудах Аристотель занимал центральное место. В конечном итоге Фома стремился примирить веру и разум в эпоху, когда другие утверждали, что это невозможно. Древнегреческая философия Аристотеля послужила Фоме в этом стремлении.Тем не менее, философское мировоззрение, созданное Фомой, вышло за рамки Аристотеля, включив в себя Иисуса Христа и католическую точку зрения. К тому времени, когда Томас умер в 1274 году, он оставил философское и религиозное наследие в своих трудах и действиях, которое сохраняется и по сей день.

Ранняя жизнь

Фома Аквинский родился в сицилийском замке Роккасекка (современный Лацио) в 1225 году. Несмотря на то, что Фома сделал себе имя в академическом и религиозном мире, он родился в семье, которая уже имела благородную историю. Семья Акино отличилась военной службой. Отец Томаса, Ландульф, был рыцарем, верно служившим императору Священной Римской империи Фридриху II. Более того, у семьи Акино были планы, чтобы Томас сохранил свои политические связи с высокими ставками, став аббатом, следуя по стопам дяди Томаса Синибальда.

Жизнь, в которую вступил Томас, радикально отличалась и, возможно, смущала богатые и могущественные ожидания семьи Акино.

Семья Томаса была поражена его решением присоединиться к нищенствующему ордену и отчаянно пыталась заставить его передумать. Семья Акино не только привлекла Папу, но и устроила похищение Томаса во время путешествия со своими братьями-доминиканцами. Затем они заперли Томаса в замке Монте-Сан-Джованни-Кампано, надеясь, что он уступит их желанию. На протяжении всего этого Томас отказывался стать аббатом или отказаться от своей преданности доминиканскому ордену.События обострились еще больше, когда братья Томаса (которые также были ответственны за его похищение) устроили проститутку, чтобы соблазнить Томаса на грех. Томас решительно отказался, выгнав проститутку из своей комнаты.

Монахи-доминиканцы и францисканцы были новыми группами в средневековой церкви, и их образ жизни сильно отличался от образа жизни традиционных монахов. Монахи жили в бедности, заменяя традиционные шелковые одежды более грубой и дешевой одеждой крестьян. Они также отказались от высококлассной политической жизни ради повседневного опыта среди рабочих и бездомных.Таким образом, жизнь, в которую Томас вступил в подростковом возрасте, радикально отличалась и, возможно, в некотором смысле смущала, чем ожидания богатой и могущественной семьи Акино.

Школьная жизнь

Томас ходил в школу в юном возрасте и преуспел в учебе. Согласно одному рассказу о своей жизни, Томас шокировал своих наставников, когда внезапно и прямо спросил: «Что такое Бог?» во время урока в монастыре Монте-Кассино (Честертон, 27). Ясно, что глубокие размышления Томаса зародились в юном возрасте.Однако это не было очевидно для многих его сокурсников. Также в школе Томас получил прозвище «Тупой Бык». Студенты называли его «Тупой Бык», потому что Томас был невероятно молчалив во время уроков и, конечно же, был высоким и громоздким. Однако оказалось, что его сверстники ошиблись в оценке интеллектуальных способностей Томаса.

История любви?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

Монте-Кассино в 15 веке

Schedel1 (общественное достояние)

После успешной борьбы Томаса за то, чтобы стать доминиканским монахом, он стал учеником Альберта Великого (также известного как Альберт Великий).Под руководством Альберта Томас процветал. Томас путешествовал с Альбертом в Кельн, Париж и обратно в Италию, где они учились, читали лекции и писали для академий и церкви. В какой-то момент Альберт подумал, что «мы назвали его Немой Бык, но он будет реветь так громко, что звук его голоса будет слышен во всем мире» («Hourly History», 18). большое влияние на мир в течение его жизни и в будущем, поскольку он имел дело с противоречиями и загадками Средневековья.

Фома впервые столкнулся с произведениями Аристотеля в Неаполе. В то время он был еще подростком и только что покинул аббатство Монте-Кассино после того, как Фридрих II (1194–1250 гг.) Захватил территорию с солдатами. Школьное образование Томаса в Неаполе не находилось под контролем католической церкви, и именно здесь его гуманитарное образование было значительно расширено. Томас изучал области астрономии, геометрии, арифметики, риторики и музыки. Тот факт, что Томас учился в аббатстве Монте-Кассино, а затем в Неаполе в юности, был важен, потому что между этими местами обучения он погрузился в идеи Библии, а также в философские концепции гуманитарных наук.Это сочетание религиозного и светского образования оказалось судьбоносным, когда Томас достиг своего академического расцвета.

Противоречия времени

Споры во времена Томаса вращались вокруг власти и знаний. Папы 13-го века столкнулись с тем, что их авторитету все больше бросала вызов сила Священной Римской империи, в то время как католическая религиозная вера боролась с новыми и сложными идеями о науке и разуме. Папы Григорий IX и Папа Иннокентий IV сражались против императора Фридриха II, и семья Томаса лично пережила эту многолетнюю борьбу.Например, отец Томаса напрямую служил Фридриху II, в то время как один из братьев Томаса, Ринальдо, был замучен Фридрихом за свою верность церкви. Когда Томас посвятил себя Доминиканскому ордену, он ясно дал понять, что он предан Папе, а не императору Священной Римской империи.

В то время существовал не только общий конфликт между религией и философией, но и между двумя философиями, а именно, Платоном и Аристотелем.
Были также академические и религиозные споры, от которых Томас не уклонялся в своих устных дебатах и письмах.Когда Томас достиг своего расцвета как ученый, Аристотеля только что представили западному миру. Сочинения Аристотеля сохранились на арабском языке с Востока, и вскоре появились латинские переводы Аристотеля. Католическая церковь изначально выступила против работы Аристотеля, запретив ее преподавание в религиозных учреждениях. Более того, в католической церкви были группы людей, придерживавшихся августовских философских взглядов, связывающих большую часть своих идей с Платоном. Таким образом, в то время существовал общий конфликт не только между религией и философией, но и между двумя философиями, а именно, платоновской и аристотелевской.В конечном счете, Фома поместил Аристотеля под эгиду католического мышления, что сделало греческого мыслителя не только принятым в религиозных школах, но и прославленным и страстно изученным.
Тем не менее, Томас поставил перед собой непростую задачу. Аристотель не вызывал споров без причины в католической церкви. Некоторые средневековые ученые утверждали, что философия Аристотеля противоречила христианской религии. В целом эти ученые видели конфликт между верой и разумом. В то время как вера побуждала христианина верить в Бога, разум побуждал кого-то сомневаться в Боге или отрицать его.Например, Сигер Брабантский (ок. 1240–1284) следовал философии Аверроэса (1126–1198), утверждая, что существуют две противоречивые точки зрения. Если бы кто-то следовал их рассуждениям, он бы стал смотреть на мир особым образом, противоречащим верованиям, поддерживаемым Церковью. Фома страстно выступал против этой точки зрения, утверждая, что вера и разум работают вместе, чтобы поддержать единую истину Бога.
Аббатство Монте-Кассино
Дамиан Энтвистл (CC BY-NC)
Фома обрисовал иерархию знаний, все из которых подпадали под конечное Божество.Например, если бы кто-то решил пойти и изучить растения научными и светскими методами, Томас одобрил бы это. С другой стороны, Томас не согласился бы с тем, что этот научный и светский способ изучения вещей может раскрыть всю совокупность знаний. Таким образом, все знания о растениях представляли для Томаса лишь маленькую часть головоломки, и хотя разум мог научить кого-то многому, он не мог научить кого-то всему. Чтобы заниматься высшим изучением, которым, согласно Фоме, было богословие, нужно было выйти за рамки использования науки и разума, чтобы также рассмотреть веру и откровение.
Работы
К концу жизни Томас написал миллионы слов и тысячи статей. Он активно дискутировал с другими в университетах и писал работы, непосредственно посвященные противоречиям его времени. Его книга Summa Theologica до сих пор считается высшим академическим достижением Томаса. Его изучают не только католические ученые, но он также остается неотъемлемой частью классической учебной программы, и как религиозные, так и нерелигиозные ученые внимательно изучают его по сей день. Summa разделен на три части, а вторая часть разделена на два подраздела. Его части возрастают от первого рассмотрения уровней жизни и управления до окончательного обсуждения воплощения Христа. В целом, Summa направлена на то, чтобы научить своих читателей тому, как быть учениками Бога, охватывая философские и теологические сферы реальности.
В рамках своих философских исследований Томас обсуждает этику, физику, политику и метафизику. Помимо строго философской работы, Томас писал библейские комментарии, молитвы, стихи и многое другое. На протяжении большей части своих произведений Томас известен своим логичным и непредубежденным стилем. Он часто начинал с вопроса или еретической идеи, честно выслушивая противоположную точку зрения, прежде чем полностью ее разобрать.
Известный пример этого можно прочитать в Summa Theologica . В этих нескольких томах Фома однажды спрашивает, каким должно быть собственное имя Бога. Ссылаясь на библейскую историю о Моисее и горящем кусте, некоторые утверждают, что лучшее имя для Бога — «Тот, Кто Есть» (на латыни: Qui Est; Summa Theologica I, Q.13, статья 11.). Перед тем, как Томас защищает имя Qui Est , он доказывает, что на самом деле это не лучшее имя для Бога. Одни говорят, что Бога нельзя назвать по имени, другие говорят, что «добрый» — лучшее имя для Бога. После того, как Томас исследует эти противоположные взгляды, он утверждает, что Qui Est — лучшее имя для Бога, поскольку оно не только ссылается на библейский авторитет, но и апеллирует к философскому разуму. Поскольку сущность Бога есть само существование, он один заслуживает предиката бытия или существования.Этот синтез веры и разума отчасти делает размышления Фомы такими замечательными.
Фома Аквинский как «Ангельский доктор»
DarwIn (Public Domain)
Философская работа Фомы дополнительно расширила теорию Аристотеля о первопричине или первопричине. Концепция первопроходца утверждает, что, поскольку в настоящем все вокруг нас находится в движении, мы можем сделать вывод, что в прошлом должно было быть что-то первое, что привело в движение все остальные вещи.Фома показал, что это мышление применимо к Богу. Бог был не только первым неподвижным двигателем, но и первой причиной, ведущей ко всем остальным следствиям. Томас утверждал, что, поскольку все вещи вокруг нас случайны или зависят от других вещей в своем существовании, должен быть какой-то неслучайный источник, который изначально привел к их реальности. Еще одним более сложным аргументом является обращение Фомы к степеням или уровням существования. Поскольку качество вещей различно, поскольку одни вещи хуже или лучше других, должна быть какая-то совершенная или лучшая вещь, которая обеспечивает универсальный стандарт для всех качеств существования.
Мистические переживания
Томас был не только философом, теологом и монахом, но и мистиком. Сообщается, что как мистик он испытывал видения и сверхъестественные посещения. Например, после того, как Фома выгнал проститутку из своей комнаты, его посетили два ангела, которые обвили его веревкой целомудрия. Хотя Томас всю свою жизнь вел себя очень тихо, своим ближайшим друзьям он рассказывал о других мистических переживаниях, подобных этому.
Видение св. Фомы Аквинского
Саилко (CC BY)
Другая история повествует о том, что Фома присутствовал на мессе в декабре 1273 года, когда увидел нечто, коренным образом изменившее ход его жизни. Что бы ни увидел Томас, он сказал: «Все, что я написал, кажется мне соломинкой по сравнению с тем, что я видел» (Керр, 19). Фома не только сдержал свое слово и отказался писать дальше, но и умер несколько месяцев спустя, в 1274 году. Фома собирался отправиться в Лион по приказу папы Григория X, когда Фосановский монастырь.В этом монастыре Фома дал свою последнюю исповедь и скончался.
Наследие
Фома Аквинский был причислен к лику святых католической церковью в 1323 году, а в 1567 году ему было присвоено звание «Ангельского доктора». . Сразу после смерти Томаса богословский факультет Парижа отказался от ряда философских утверждений, которые включали в себя большую часть размышлений Томаса.Известным противником томизма был кентерберийский архиепископ Роберт Килвордби (1215-1279), считавший некоторые основные взгляды Фомы на природу и божество чуть ли не еретическими. Примерно через десять лет после смерти Фомы Орден францисканцев запретил Summa Theologica тем, кто не был обучен анализировать его идеи.
Однако, несмотря на эти антагонизмы, философские и богословские труды Фомы в конце концов были приняты церковью и прославлялись наряду с Священными Писаниями. Папы Иннокентий VI, Урбан V, Пий V, Иннокентий XII, Климент XII и Бенедикт XIV хорошо отзывались о Фоме и его трудах в разное время. Спустя столетия после смерти Фомы, в 1879 году, Папа Лев XIII написал энциклику Aeterni Patris , в которой томистическая мысль была названа «золотой мудростью» ( Aeterni Patris , раздел 31). Папа Лев XIII (служил в 1878–1903 гг.) — Просветительское мышление и философия Фомы были его главным оружием в этой борьбе. Помимо слов и действий пап, Томас также вдохновил теорию прав человека, выдвинутую в 15 и 16 веках испанскими доминиканцами, такими как Франсиско де Витория и Бартоломе де лас Касас.Этих католических монахов беспокоили жестокие условия испанских американских колоний, поэтому они стремились использовать томистскую мысль как оправдание прав человека для защиты коренных народов.
Принимая во внимание все эти различные воздействия, мысли Томаса остаются актуальными и обсуждаются сегодня. Колледжи продолжают основываться и во имя Томаса, поскольку людей постоянно вдохновляет академический дух Томаса. Примечательно, что в 1970-х годах архиепископ Фултон Шин помог основать Колледж Фомы Аквинского.Как оказалось, заявление Альберта Великого о том, что этот «Бык» будет «мычать» на весь мир, было поистине пророческим.
Перед публикацией эта статья прошла проверку на точность, надежность и соответствие академическим стандартам.
Святой Фома Аквинский | Колледж Аквинского
Фома Аквинский (1225–1274; Акино, Италия) был итальянским философом и теологом, известным как Ангельский Доктор. Родившийся в богатой семье в Рокка-Секка, недалеко от Неаполя, в Италии, он разочаровал свою семью, присоединившись к бедному ордену проповедников (1244 г.), которые следовали правилу Доминика и поэтому были известны как доминиканцы.В 1245 году он начал учиться в Париже, Франция, у Альберта Великого, любимым учеником которого он стал.
В 1248 году он сопровождал Альберта в Кёльн, Германия. Оттуда Фома вернулся в Париж (1252 г.), где прославился как великий учитель и богослов. Он провел некоторое время в Риме в качестве папского советника, вернулся в Париж, чтобы какое-то время преподавать, а затем вернулся в Неаполь, чтобы основать учебный дом (1272 г.). В 1274 году по пути на церковный собор в Лионе, Франция, он заболел и умер в возрасте 49 лет.
Его работы показывают, что он был блестящим лектором, ясным мыслителем и аристотелевцем. В эпоху, когда представление о том, что вселенную можно познать без откровения, было неудобным, он первым применил греческую философию, в которой использовалась сила разума, чтобы продемонстрировать, что Бога и его вселенную можно понять с помощью разума, руководимого верой. Его большой обхват и медленный, нарочитый стиль принесли ему прозвище «Тупой Бык!»
Он был автором нескольких памятных религиозных гимнов — O Salutaris Hostia и Pange Lingua , наиболее знакомых современным верующим.Его обширные труды исследовали взаимосвязь между разумом человека и разумом Бога, а его синтез знаний, касающихся этого соединения интеллекта и религиозной веры, под названием The Summa Theologica (1267-1273) принесли ему прочную репутацию. среди ученых и верующих. Более ранняя работа, Summa Contra Gentiles (1258–1260), написана в стиле, который пытается установить истинность христианской религиозной веры в аргументах, адресованных интеллигентному, но нехристианскому читателю.
Его доказательства существования Бога, помимо веры и откровения, с использованием силы разума, считаются ошибочными некоторыми историками философии 20-го века (например, Бертраном Расселом), потому что, как он утверждает, Фома доказал то, во что он уже верил. истинный. Поэтому, по мнению Рассела, его работу следует рассматривать как искусный, лаконичный аргумент, а не решающее доказательство.
Несмотря на эту оговорку, Рассел признает вклад Томаса в интеллектуальное движение под названием схоластика, которому удалось освободить науку от провинциальных оков, которые часто создавала для нее неосведомленная религиозная цензура.Фома также продолжал в духе Альберта Великого закладывать фундамент легитимности христианского изучения природных явлений, что позволило христианской Европе перейти к начальным этапам научной революции. Папа Лев XIII объявил схоластику в 1879 году в энциклике Aeterni Patris официальной римско-католической философией.
Пять доказательств существования Бога Аквинского можно резюмировать следующим образом:
Неподвижный Движитель: Все, что движется, движется чем-то, и поскольку бесконечный регресс невозможен, требуется Перводвигатель.
Первопричина: У каждого результата есть причина, и поскольку бесконечный регресс невозможен, должна быть Первопричина.
Абсолютная Необходимость: По существу повторение Разума (2.), должен быть источник всех последующих последствий.
Совершенный Источник: Все совершенство в мире требует в качестве своего источника Абсолютного Совершенства.
Цель: Даже неживые вещи имеют цель, которая должна определяться чем-то вне их самих, поскольку только живые существа могут иметь внутреннюю цель.
КРЕДО!
Статуя святого Фомы Аквинского стоит перед входом на первый этаж учебного корпуса. (См. фото слева). Он был создан старшим Филлисом Мрозински, OP, и был посвящен 16 сентября 1990 года. Он заменяет статую Томаса, освященную весной 1956 года, которая была повреждена в результате пожара, когда она хранилась в то, что сейчас является Пастырским центром или Часовней Буковски.

Угольный портрет Томаса висит на задней стороне ниши статуи.(См. фото справа) Ларри Бловитс, в то время член факультета художественного факультета, закончил его осенью 1980 года.
В витрине под портретом находится фрагмент фундамента замка, где родился Томас, в Рокка-Секка, недалеко от Неаполя, Италия. Он был подарен колледжу жителями Рокка-Секка весной 1993 года и доставлен в кампус тогдашним послом США в Италии Питером Секкиа.
Фр. Том Джонсон принес еще один мраморный фрагмент из гробницы Томаса в Тулузе, Франция, в базилику Св.Сернина в Колледж Аквинского в 1990 году. Том случайно посетил это место, когда гробница ремонтировалась, и ему дали поврежденный фрагмент первоначального мраморного покрытия.
Также в витрине представлен трехтомный сборник Summa Theologica.
Учитель Томаса в Парижском университете, Альберт Великий, Альберт Великий, человек, в честь которого назван научный корпус Аквинского. Известно, что Альберт практиковал экспериментальную науку — его попытки проверить обоснованность утверждений, связанных с использованием лекарственных трав и народных средств от болезней, были необычными для его времени.Такой скептицизм со стороны Альберта был воспринят его учеником Томасом и привел обоих мужчин к мысли, что можно быть искренним христианином и объективным наблюдателем природных явлений.
Время покажет: интервью с Томасом Найлом
Томас Нейл — адъюнкт-профессор философии Денверского университета. Он автор семи книг; его последняя версия — Theory of the Image (Oxford University Press, 2019).
Поздравляем вас с таким впечатляющим набором научных знаний, а также с вашей приверженностью философии и не только в вашей карьере и преподавании. Другими словами, за время, необходимое для исследования, письма, рассуждений и творческого потока, не говоря уже о тяжелой работе, которую вы выполняете. Я прочитал несколько ваших эссе и в настоящее время работаю над Теорией образа , которая имеет огромное значение для нескольких областей обучения, как и ваша работа Бытие и движение , где вы утверждают, что мы нуждаемся в новой теории онтологии, специфичной для движения, что движением пренебрегают как онтологическим, и я согласен.Вы пишете, что движение есть во всех делах . Но ваша работа над Лукрецией также выделяется. У вас есть несколько других впечатляющих книг и статей. На задней обложке Лукреция I написано: «Самая оригинальная и шокирующая интерпретация Лукреция за последние сорок лет».
Спасибо, что нашли время прочитать мою работу и поговорить со мной о ней.
Какое-то время я буду со всем этим разбираться. Я часто думаю об идеях и системах Спинозы, Бергсона и Делёза, и я успешно читал курсы философии в США.Южная Мексика граничит с долиной Рио-Гранде, местом, где, к счастью, процветают прагматизм и многие великие художники и революционеры, а также мексикано-американские философы, а мексиканский экзистенциализм вырисовывается.
Мне кажется, вы правы, что сопряжение насилия и границы нормализовалось в обществе, в повседневных взаимодействиях, таких как проблемы капитализма и несправедливых структур власти. Мы все сейчас в движении, как вы пишете, разными способами. Как белого американца европейского происхождения, мои опасения относительно любого, кого называют иностранцем, должны вызывать подозрения, но не определение терроризма.Как философ расы я понимаю белый терроризм. Вы открыто выступаете за гражданские права человека и свободу мысли, а также, как вы пишете, «трансформация современных границ требует смены стратегий сопротивления: от голой жизни и конфронтации с суверенитетом, как утверждает Агамбен, к концепции радикально всеобъемлющей солидарности за пределами наций, государств и корпораций».
Какую роль вы отводите публичной философии в этом отношении, что, как вы надеетесь, она может помочь сделать сейчас и в будущем? Я начинаю здесь, потому что это очень важная область, чтобы предложить свое понимание, и вы работали над этими темами очень глубоко, например, в своей работе Теория границы или о движении мигрантов.Где мы находимся сегодня?
В моем случае вся моя работа над движением началась с годичного проекта работы с группой правосудия по мигрантам «Никто не является нелегалом» в Торонто. Это был преобразующий опыт для меня как практически, так и теоретически. Это гораздо более радикальное и вдохновленное анархизмом движение, чем большинство из того, что происходит в США, и выходит за рамки либеральной философии гражданства и прав.
Меня интересует правосудие в отношении мигрантов как важная политическая (и, возможно, даже революционная) борьба за права человека, а также как теоретический проект, в котором мы обнаруживаем, что историческое изгнание мигрантов является одним из примеров в более широкой теоретической традиции объяснения движения посредством что-то другое. Таким образом, найти в феномене миграции новую отправную точку для политической теории.
Я надеюсь, что моя литература, преподавание и активная деятельность могут сыграть небольшую роль в смещении нынешнего образа мыслей о миграции от представления о том, что это своего рода политическое исключение, решение о котором должны принимать западные страны. Если вместо этого понимать миграцию как главную конститутивную социальную силу на протяжении всей истории, я надеюсь, это означает, что голоса и деятельность мигрантов будут включены в социальные процессы, которые они сами помогают создавать и воспроизводить.Те, кто вносит социальный вклад и подвергается социальному влиянию, должны иметь право определять, какое социальное воздействие они оказывают на них. В настоящее время мы живем в условиях глобального апартеида, в котором с миллионами мигрантов, составляющими костяк многих социальных и экономических систем, обращаются так, как будто они ничто или «нелегалы».
Занятия по миграции, которые я провожу, — это постоянный контроль над всеми мифами, с которыми приходят студенты, и той чепухой, которую Трамп продолжает говорить каждую неделю. В будущем я планирую взять студентов для активной работы на границе США и Мексики.
Где мы находимся сегодня? В ужасном месте. Любой серьезный шаг вперед должен начинаться с предпосылки равенства, солидарности и включения всех людей, независимо от их статуса. Движение вперед означает, что каждый получает право голоса, а не только граждане, предлагающие решения для «иммиграционной реформы».
Это ужасно. Я также много занимаюсь вопросами контроля над расой и полом, классом, границами, теоретическими и другими вопросами на своих университетских занятиях.Новой отправной точкой и перспективой для политической теории как изучения движения станет новая волна философии. Тот, который был бы поддерживающим и утвердительным, я надеюсь. Я очень ценю то, как вы применяете теорию на практике. Здесь мне вспоминаются заметки Альберта Мемми о «культурной летаргии», «солидарности побежденных» и «новом мире» в Деколонизация и деколонизация .
В своей работе о Лукреции вы пишете: «Точно так же, как тела создают пространство и время посредством движения, так они также создают вес своим движением» (190)? Не могли бы вы немного рассказать об этом? Что такое время для Лукреция в вашем чтении и почему мы по праву возвращаемся к чтению его теорий? Вы также пишете: «Время для Лукреция есть не что иное, как относительное движение, покой и ощущение вещей…» (111) Эта страница вашего сочинения напоминает мне «Этику» Спинозы .Я понимаю связь с некоторыми вашими работами по Бытию и Движению , и мне еще предстоит распаковать их, я читаю медленно, но они имеют серьезные совпадения с динамической эпистемологией Спинозы и онтологией движения . Кажется, они друзья.
Одна из вещей, которые так интересны мне в Лукреции, это то, что он один из немногих в западной традиции, кто готов сказать: «Материя движется», не нуждаясь в каком-либо более высоком объяснении ее движения. В его работах нет и следа трансцендентности. Для Лукреция неопределенное движение материи не происходит 90 530 в 90 531 пространстве и времени (что предшествовало бы движению), а производит само пространство и время. Таким образом, движение — это не движение из точки А в точку В (точки в пространстве, пройденные во времени) — это процесс, который в первую очередь создает линию и точки АВ. Если это звучит по-бергсоновски, то это потому, что Лукреций был первой интеллектуальной любовью Бергсона. Первая книга Бергсона представляла собой построчный греческий и латинский комментарий к великой поэме Лукреция De Rerum Natura ( Природа вещей ).Если Лукреций и звучит немного как Спиноза, то это потому, что Спиноза получил свой материализм от De Rerum Natura . Первые разделы второй книги Спинозы «Этика » — это, по сути, просто краткое изложение Лукреция.
Разница, однако, в том, что Бергсон и Спиноза — виталисты: у Бергсона élan vital , а у Спинозы — conatus — , ни один из которых не имеет эквивалента у Лукреция. Для Лукреция материя движется без какой-либо внешней причины или имманентной жизненной силы, энергии или силы.У Бергсона и Спинозы есть виталистический материализм, который переходит в Делёза и в современный виталистический новый материализм. Однако у Лукреция вы найдете отчетливый кинетический материализм, где природа есть просто материя в движении, вот и все. Так что да, в некотором смысле они все друзья, но с одним важным отличием.
Неовиталисты могли бы сказать по этому поводу: «Да, но сила и жизненная сила не выходят за пределы материи, как в раннесовременном витализме. Они имманентны материи. Движение — это просто другое слово для обозначения жизненной энергии.Я бы ответил: «Если жизненная энергия строго идентична движению, то зачем Спинозе, Бергсону, Ницше, Делёзу и другим вообще нужно было добавлять виталистические термины?» Какую работу выполняет «жизненность» для нашего материализма, чего не было уже в невиталистическом материализме Лукреция? По крайней мере виталистический язык ничего не добавляет к имманентному материализму, на мой взгляд. В лучшем случае, однако, он берет метафизически обремененный и политически проблематичный термин, такой как «жизнь», который является такой крошечной частицей вселенной и использовался для оправдания такого насилия над не-жизнью, а затем использует его, чтобы вернуть материю. свою свободу действий, как если бы материя нуждалась в «жизни», чтобы иметь свободу действий.Вселенная не просто жизненна и созидательна; он также деструктивен и неживой (на самом деле это в основном так). Но тогда, если вам нужна концепция жизненной силы, не привязывающая ее к жизни (и всем ее проблемам) и без какого-либо намека на то, что она онтологически отлична от материи, тогда зачем вообще использовать этот термин? Большая часть критики нового материализма была направлена против этой виталистической его версии. Это очень плохо. Надеюсь, нам не придется выплескивать ребенка вместе с водой из ванны. Витализм не нужен и даже потенциально опасен для нового материализма, поэтому я на стороне Карен Барад и Мела Чена, которые прямо (хотя обычно в сносках) отвергли любую форму витализма в своих версиях нового материализма.
Время, как и сила, для меня — еще один исторический пример попыток философов и ученых объяснить, почему движется материя. Сила была популярна в период раннего Нового времени, а время было популярно в 19 и 20 веках. Большинство онтологий и теорий времени рассматривают время как высшую априори природы (или человеческого существования). Исторически это было поддержано общей теорией относительности Эйнштейна в 20-м веке, хотя все еще существовали исключительные «сингулярности» (например, в черных дырах), оставшиеся необъясненными этой теорией.Материя в общей теории относительности движется по уже существующему искривленному пространству-времени. Однако, если квантовая теория верна, должна существовать квантовая теория гравитации (пространства и времени), в которой пространство-время возникает из законов квантовой механики. В частности, как энергетические вибрации ниже уровня пространства и времени производят пространство и время, подобные ряби на поверхности пруда.
Это нынешнее предположение большинства современных теоретиков-физиков, даже если формализмы «квантовой гравитации» еще предстоит проверить экспериментально. Гонка продолжается, чтобы доказать это. Лукреций был предшественником этой идеи уже две тысячи лет назад: материя производит пространство и время своим неопределенным движением. Другими словами, я думаю, что мы, наконец, вернулись к Лукрецию. Философы должны быть в курсе того, что происходит в науках (а ученые должны не отставать от поэзии, как Лукреций). Моя мысль, конечно же, состоит в том, что квантовая гравитация, возможно, указывает на то, что пора сместить фокус с онтологий времени на онтологии движения.Пришло время рассмотреть новую перспективу. Это не потому, что я думаю, что «бытие есть движение» навсегда и во все времена, а потому, что исторически это наш нынешний предел мысли. Я не догматик и не метафизик. Если мы обнаружим во Вселенной что-то совершенно статичное, я могу ошибаться. Вот что я имею в виду под «исторической онтологией». По мере того как вещи меняются, мы перерабатываем наши онтологии настоящего изнутри настоящего. Онтология — это перформативная практика — это ключевой тезис «Бытия и движения».
Оп, я должен немного не согласиться с тем, что у Спинозы нет «эквивалента у Лукреция», особенно если обе системы являются движением, а затем еще раз движением, как писал Вим Клевер, но мы можем представить это как позднее обсуждение, возможно, на конференции SPEP.
Я согласен с вами, что нам необходимо перейти к онтологиям движения и принять соответствующие новые перспективы. Как вы прочтете в других интервью этой серии, дискуссия о времени остается актуальной, поскольку она сопровождает меняющийся мир квантовой физики, механики энергии и многого другого.
Вам нужно задать множество вопросов, от истории эстетики, которую вы освещаете в Теории изображения , до более утвердительных, продуктивных способов создания аффектов, особенно аффектов, связанных с постоянным пониманием, движением. , общие сообщества. Забавно отметить, что Майк Уитмор был профессором Лукреция по истории материи в CMU и Университете Дюкен вместе с Дэном Селсером десять лет назад. Уитмор хранит шекспировский архив в D.C. Они совместно учили своих выпускников некоторым из этих связей, которые вы также поддерживаете в своей весьма оригинальной работе. Я не против упомянуть эти имена в данном контексте. Они заставили всех своих выпускников таскать с собой эту маленькую красную книжку каждый день. Отличные, творческие педагоги. Нам повезло…
В частности, в дополнение к тому, что вы сказали выше, сколько времени для вас? Несколько авторитетных ученых сказали, что ваша работа по онтологии движения находится на уровне и масштабе хайдеггеровского Бытия и времени .Здесь уместны дополнительные похвалы, поэтому я сделаю паузу только для того, чтобы спросить, насколько, по вашему мнению, ваша онтология движения отличается или уникальна, и что вы лично думаете о времени?
Время для меня — кинетическое рассеяние материи. Я не буду называть энтропию, потому что энтропия обычно предполагает случайное движение (с чем я не согласен по причинам, описанным в Бытие и движение ). Материя имеет тенденцию перемещаться из более плотных областей в менее плотные, и это обеспечивает стрелу времени, которую мы ощущаем как региональные существа.Однако время не является онтологически хронологическим, потому что если время полностью материально, то оно не уходит «прочь» за пределы вселенной в какое-то несуществующее «прошлое». Нет никаких доказательств того, что такое существует за пределами Вселенной. Итак, прошлое все еще с нами в имманентном материале, которым мы являемся, и во Вселенной в более широком смысле. Будущее тоже здесь, в материи, которой мы (и природа) являемся. Итак, время, как сказал Бергсон в своих заключительных лекциях, Le pensée et le mouvant, не что иное, как движение : трансформация или перераспределение открытого целого.В каждый момент вся вселенная кинетически преобразует все свое распределение пространства и времени. Просто не существует статической природы, которую настоящее можно было бы назвать «природой прошлого». Все это постоянно отличается от самого себя, но имеет региональную тенденцию к энергетическому рассеянию.
В моем прочтении Лукреций был прав в отношении примата движения, а не времени. Делёз, однако, подходит очень близко, но в итоге отдает предпочтение виталистской традиции, которую я только что описал. Это удерживает его от кинетической теории времени.Например, в «Различие и повторение » он явно подчиняет движение времени: «[Третий] синтез обязательно статичен, так как время уже не подчинено движению; время — самая радикальная форма изменения, но форма изменения не меняется» (ДР, 89). В «Логике смысла» подчинение движения и материи времени явно выражено в его теории «пустой формы времени, независимой от всякой материи» (LS, 62). Делёз явно ставит время выше материи и движения, а я нет.
Что уникально в Бытие и движение , так это то, что это первая история философии движения и первая систематическая онтология движения. Я многим обязан Лукрецию, Марксу, Бергсону, Вирджинии Вульф, Полю Валери, Делёзу и другим, но в конце концов моя философия имеет свой собственный метод, концепции и выводы. Здесь слишком сложно обобщать, но вместо того, чтобы читать первые несколько глав Бытие и движение , я думаю, что могу сказать, что это первая онтология движения, которая взяла материальную практику самой онтологии в качестве предмета исторического исследования.
Да, кронос. В настоящее время ведется новая работа над Делёзом в области философии и киноведения. Еще одна отличная дискуссия на какое-то время в будущем.
Своей работой в качестве первой истории философии движения вы внесли значительный вклад в историю философии. Да, Бергсон пишет, что время есть движение и должно пониматься и как продолжительность, и как одновременность. Другие в этой серии согласятся с вами, что время не онтологически хронологически, но не обязательно, что нет «вне» Вселенной.Логически я понимаю, что мы не можем постулировать «внешнюю» вселенную, но мы вынуждены рассматривать аномалии независимо от их соответствия нашей логике того времени, когда мы сталкиваемся с растущим количеством свидетельств.
Значит, отклонение у Лукреция вы не интерпретируете как случайное движение? Без шансов?
Я открыт для выслушивания свидетельств существования вне Вселенной, но понятия не имею, как это будет выглядеть. Отчасти потому, что Вселенная — это не целое, а расширяющийся и открытый процесс, как это описал Лукреций в De Rerum Natura .Я считаю, что во Вселенной существует подлинная новизна, но нам не нужно постулировать случайность, чтобы получить эту новизну. Лукреций говорит, что материя всегда имеет привычку [ solent ] отклоняться. Есть по крайней мере две типичные идеи случайности, ни одну из которых точка зрения Лукреция не может поддержать. Первый — это радикальная случайность, или то, что Квентин Мейясу называет «гиперхаосом», то есть полное творение ex nihilo из ничего. Лукреит прямо указывает, что « nil posse creari de nihilo » [ничто не может быть создано из ничего].Второй вид случайности — это случайность с ограниченным определением, когда существует замкнутая область объектов, и материя перемещается внутри нее случайным образом. Опять же, Лукреций недвусмысленно заявляет, что природа не является конечной замкнутой системой, и поэтому случайности в этом смысле тоже быть не может. Что-то всегда происходит из чего-то относительно, но творчески и недетерминистически.
В произведении Лукреция вы описываете «ощущение временности…» Я понимаю, что ощущение временности как опыта, особенно в этом прогрессирующем технологическом и вместе с тем иррациональном мире, отличается от движения ощущений как процесса и/или как понятия , и как все эти категории могут быть прочитаны по-разному, с различной логикой, включая логику ощущений некоторые могут сказать… материальные условия, в которые мы встроены, такие как ваше кинетическое понимание биополитики и мигранта в движении? Остро понимая, что мы конечны, но веря, что мы также бесконечны, скажете ли вы, что наше время ограничено?
В каком-то смысле наши жизни в том виде, в каком мы их переживаем, абсолютно конечны и в более общем смысле следуют рассеянию вселенной. В другом смысле материя, которая течет и рассеивается через нас, в конце концов будет разрушена черными дырами в конце Вселенной. Однако ни один из них не будет уничтожен. Не бесконечный в каком-либо метафизическом смысле, но, по крайней мере, неопределенный. Лукреций понял первые два закона термодинамики задолго до их современной формализации Больцманом.
Материя может рассеиваться быстрее или медленнее; мы можем попытаться ускорить или замедлить его в нашем маленьком регионе. Лукреций II посвящен этике плыть по течению, а не пытаться замедлить его, чтобы избежать смерти и накопить.
Я немного работал над вторым законом термодинамики в своей магистерской диссертации. Вы правы в том, что Лукреций предшествовал Больцману, а Бергсон также предшествовал некоторым Эйнштейнам. Еще один захватывающий элемент в Бергсоне, в начале его Творческий разум , это то, где он пишет, что есть две формы возможности того, что возможно. Одно возможно на основе элементов и идей, материалов и движений между уже существующими, а другое невозможно предсказать, потому что, по его словам, мы не знаем, какие вопросы и интересы будут иметь или желать будущие поколения. .
Да, именно! Отличная связь. Относительная возможность без вероятности или возникновения ex nihilo. Все дело в отклонении Лукреция.
Иметь континентальное образование, но интересоваться всеми философскими и междисциплинарными методологиями и большинством, если не всеми философами, так же, как было бы фантастично расспросить вас о ваших более ранних работах, которые были описаны как научные исследования, которые будут изучаться десятилетиями. : «Тщательно аргументированный, хорошо информированный, чрезвычайно амбициозный и аналитически точный, он станет стандартным справочником на долгие годы.«Как новые студенты могут подойти к вашей работе над движением, если оно связано с некоторыми формами времени, если не со всеми, или даже если это отношение представляет собой поток, посредством которого затем развертываются во времени различные агрегаты и встречи?
Я бы посоветовал людям, интересующимся моей работой, начать с интересующей их области и двигаться дальше. Если вас интересует онтология, прочтите хотя бы Книгу I Бытия и Движения ; если искусство и эстетика, то начать с Теория образа ; если политика то Фигура мигранта и Теория границы ; если наука то Теория Объекта ; если естественная история, изменение климата и антропоцен, чем Теория Земли ; если Лукреций , Маркс или Вульф, то начните с этих книг.Когда все эти книги будут выпущены, я хотел бы в какой-то момент написать более общее «Введение в философию движения».
Две бесплатные копии Theory of the Image появились у меня дома в 2018 году на Preservation Way в прошлом году из неизвестного источника! На данный момент, поскольку я также действительно открываю БМ с помощью аудиокниги во время движения, мне нравится обдумывать греческую идею о том, что конкретное происходит из абстрактного, например, ваши комментарии о кинетической инверсии , модели, и плесень. Работа также прагматически невероятно полезна для курсов бакалавриата.
Большую часть своей профессиональной карьеры вы пишете о миграции, границах, меняющихся определениях сообщества и, совсем недавно, в конце 2019 года, о новом материализме. Таким образом вы поддерживаете этику, выдвигая новые определения или подчеркивая те, которые уже были, но не создали более объединяющей теории о природе в движении. Не могли бы вы уточнить, как эссе о новом материализме, появившееся недавно в Angeliki , поскольку вы и ваши соавторы пишете, что «не существует единого определения нового материализма», и как эта теория работает в сочетании с вашим понимание времени и движения выше?
В Орегонском университете я изучала политическую философию, экологическую философию, феминистскую философию, феноменологию, постструктурализм и была политической активисткой.Я написал диссертацию на тему политической революции у Делёза и Гваттари и восстания сапатистов в Чьяпасе, Мексика. Это исследование легло в основу моей первой книги « Возвращение к революции: Делёз, Гваттари и сапатизм », опубликованной в 2012 году.
После аспирантуры я работал над тем, что я считал политически важным в тот момент: борьбой мигрантов при неолиберальном капитализме — отчасти вдохновленной активизмом Алена Бадью и некоторыми очень воодушевляющими статьями Джорджио Агамбена, Ханны Арендт, Этьена Балибара и Жака Рансьера о политическое значение без бумаги .Начав с этого, но углубившись в историю миграции, я убедился, что мигранты на самом деле всегда были центральными фигурами. Это привело меня к тому, что я увидел более широкие связи между историческими структурами или паттернами движения и их отношением к структурам онтологии, искусства, науки и природы того времени. Но так как об этой истории движения или миграции от моих любимых французских философов было написано немного, мне пришлось создать свой собственный метод и взять инструменты оттуда, где я мог (Маркс, Ницше, Фуко и т. д.).Для меня это было время творчества.
Пока я писал эти политические книги, как раз выходили первые тексты о новом материализме. Стейси Алаймо и Сьюзен Хекман опубликовали первый сборник эссе о феминистском новом материализме в 2010 году, и в течение следующих пяти лет, примерно в то время, когда я закончила писать политические книги (около 2015 года), все больше людей говорили о «новом материализме» и отслеживали его происхождение от Спинозы и Делёза (двух центральных фигур моего высшего образования).Меня всегда вдохновлял феминизм Донны Харауэй и Рози Брайдотти, и они вместе с Мануэлем Деландой начали писать о новом материализме. Казалось, что все делёзианцы вдруг заговорили о материализме, но все равно было крайне неясно, о чем идет речь и не является ли это просто новым названием того, чем уже занимался Делез.
Примерно в это же время я начал совершать длительные прогулки по ночному парку каждые две недели с моими друзьями и коллегами Джошем Хананом и Крисом Гэмблом. Джош пришел к новому материализму от Фуко, Крис от Деррида, а я от Делёза. Крис познакомил меня с творчеством Карен Барад. За пару лет мы прочитали всю выходящую литературу, поговорили об этом и пришли к выводу, что выяснить все сходства и различия между виталистским новым материализмом, объектно-ориентированной онтологией, спекулятивным реализмом, старыми материализмами, было довольно сложно. и перформативный новый материализм. Большинство статей объединяют эти действительно разные подходы.Поэтому в течение двух лет мы изо всех сил старались во всем этом разобраться в надежде продвинуть разговор вперед — особенно в пользу того, что мы определяем как перформативный новый материализм. Мы прочитали несколько лекций в Денверском университете и в конце концов опубликовали наше эссе с Angelaki под названием «Что такое новый материализм?».
В эти годы я также начал понимать, что мои предыдущие исследования закономерностей движения фактически совместимы с той версией нового материализма, к которой мы движемся. Он был неантропоцентричен (из-за влияния Делёза), но в то же время довольно историчен и материалистичен (из-за влияния Маркса и Фуко). Итак, хотя я не использую термин «новый материалист» в Фигура мигранта (2015) и Теория границы (2016), я думаю, что они полностью соответствуют моему кинетическому новому материализму, который Я подробно описываю в Бытие и движение (2018) и Лукреций I: онтология движения (2018).Все, что я опубликовал после 2016 года, явно идентифицируется с термином «новый материалист» и согласуется с моей критикой витализма (упомянутой выше).
Термин «новый материализм» по-прежнему оспаривается множеством определений, каждое из которых сопряжено с рядом трудностей, которые мы обсуждаем в статье, но я думаю, что все же стоит остановиться на них, хотя бы предварительно. Философия движения и кинетическая теория времени, разработанная в Бытии и Движении (и обсуждавшаяся чуть выше), являются прямым результатом попытки разработать форму нового материализма без витализма или темпоральных редукций.
Это восхитительная история. Джон Кааг и другие в последние несколько лет много философствовали о прогулках, неторопливых прогулках и природе, что, как мне кажется, вовсе не является эгоцентричным. Мне нравятся работы Балибара, его влияния на Спинозу и особенно Рансьера, а также работы Харауэя и Рози Брайдотти. ДеЛанда был личным фаворитом с первых лет обучения в аспирантуре. Я могу понять, почему и как вы могли бы установить эти связи и включить их в свою жизнь.В первые годы я работал над объектно-ориентированной онтологией и партизанской метафизикой Грэма Хармана. Однажды в воскресенье я отправился на окраину Англии, чтобы потусить с Рэем Брассье в пабе. Мы разговаривали более четырех часов. Я думаю, мы оба можем согласиться с тем, что эти движения за последние два десятилетия создали новые полезные области изучения философии. То же самое можно сказать и о философии расы, различных феминизмах и феминизмах, а также о бурном росте таких областей, как философия кино. Вместе эти области во многом влияют на то, как мы все «занимаемся» философией и как мы преподаем.
В начале рассказа Герберта Уэллса Машина времени путешественник во времени раскрывает в философской дискуссии, что время просто «реально только для тех, кто находится в трехмерном пространстве…», что необходимо человеческому сознанию. время течь так, как мы воспринимаем или думаем, что это необходимо. Какую роль вы отводите человеческому сознанию , трудной проблеме как говорится, по мере ее (мы) эволюции присоединяйтесь, если хотите, к будущему? Возможно, читателям поможет один или два комментария о вашей работе Бытие и движение как об «исторической и региональной онтологии.
Я не думаю, что время — это просто эффект сознания. Я реалист. Я думаю, что время реально. Я также думаю, что время (вслед за Лукрецием и Карло Ровелли) является продуктом или следствием движения материи, в частности рассеяния движения, определяющего Вселенную. Время — это всего лишь название кинетического преобразования всей вселенной как открытого процесса.
Мне нравится это определение. Помимо биологической необходимости, наш ежедневный опыт пространства и времени, на который мы должны обращать внимание для выживания, который также основан на гравитации и прямохождении, среди прочих законов, не новых вопросов о времени с открытие и доказательство теории симуляции (больше, чем просто 0 и 1), предсказания о продвинутом ИИ (здесь, чтобы остаться и будет более разумным, чем люди) и связанные с ними новые способы, которыми мы можем перемещаться в пространстве и времени?
Например, вы пишете, что в мире прогрессирующей оцифровки и изображений все изображения являются частью электрических потоков.Что, если электричество или эти электрические потоки каким-то энергетическим способом превысят скорость света? Тогда что нам делать с нашей более линейной логикой? Здесь приходят на ум Гегель, Деланда, Бланшо и другие, пишущие о различных видах логики.
Интересное направление мысли, но гипотеза о том, что Вселенная является компьютерной симуляцией, является научной фантастикой и не поддается проверке. Прогнозы относительно ИИ также спекулятивны. Электричество состоит из фотонов и электронов.Фотоны движутся со скоростью света, а электроны движутся немного медленнее через транзисторные затворы, создавая цифровые изображения. В настоящее время нет никаких доказательств того, что что-либо во Вселенной может двигаться быстрее скорости света или что что-либо когда-либо будет двигаться. Это ключевой принцип общей теории относительности, постоянной Планка и стандартной модели квантовой механики. Любая форма логики, которая априори предполагает принцип непротиворечия, нуждается в пересмотре в свете квантовой неопределенности.Теория категорий, например, не предполагает такой логики и, таким образом, в некотором смысле лучше подходит для квантовой реальности, чем другие формы логики и математики.
Ну, я не могу сказать «нет доказательств», но я понимаю парадигму, в которой мы находимся в настоящее время, и что вы правы. Фотоны также несут информацию, и в настоящее время ведется интересная работа с нейтрино. Квантовые вычисления и продвинутый ИИ создают собственные команды. Амир Хусейн — один из ведущих исследователей ИИ.
Спасибо за поддержку вывода: «Любая форма логики, которая априори предполагает принцип непротиворечия, должна быть пересмотрена в свете квантовой неопределенности». Есть прочтение Спинозы, с которым я не согласен, над которым я работал для докторской диссертации, и которое, по крайней мере частично, подтверждает этот вывод. Это вызывает некоторые логические сложности для теорий репрезентации и Спинозы.
Поскольку философы движения всегда интересовались философией физики, некоторые физики теперь называют темную материю «другим типом материи», и их новейшие открытия демонстрируют, что мы знаем о Вселенной меньше, чем думали.В этом контексте, что такое «идея» о материи , если материя может изменять некоторые из своих естественных свойств? Например, физики-лауреаты Нобелевской премии 2011 года пришли к выводу, что наша Вселенная «рассеивается», энергия отталкивания движется против силы гравитации и т. д., а затем наши материальные законы природы притягивают вещи обратно под действием собственных сил… оба происходят, мы не только расширяемся. По логике вещей, не являются ли складки в природе, как и ее эластичность, временами скорее инволюциями, чем расширениями? Мы знаем, что 5% — это атомы, 23% — темная материя, 72% — темная энергия и так далее…
Производим ли мы, находясь в движении во всех отношениях, взаимодействие только с 5% Вселенной, например, или есть лучшие способы подумать об этом? Можем ли мы по-настоящему думать о темной материи, если в реальном смысле она находится вне времени в своей все более далеко идущей метафизике? Разве это не единственный способ представить определенные встречи с человеческими идеями как в каком-то смысле вечные, бесконечное в конечном, если хотите? Вы пишете, что наши новые открытия в области квантовой гравитации и космологии нуждаются в более точной парадигме, в «новой исторической онтологии для двадцать первого века. Кажется, вы ясно заявляете, что «люди — это, в конце концов, материя со способностью создавать новые онтологические описания и записи». (65-66)
Да, я думаю, что философы-материалисты должны серьезно относиться к физике и ко всем наукам. Это не означает, что мы должны просто принимать (или просто отвергать) интерпретации и концепции, исходящие от работающих ученых. Мы должны следить за работой как можно ближе и вносить свои интерпретации наряду с их интерпретациями и участвовать в развитии знаний.Ничего не знать о современной науке и технике не должно быть знаком гуманистической чести.
Темная энергия, в моем понимании литературы, не является новым «типом» материи, а представляет собой просто неопределенную флуктуацию квантовых полей (из которых состоит вся материя), действующих и оказывающих гравитационное притяжение в очень больших масштабах во Вселенной [ так называемая космологическая постоянная]. Он отвечает за вытягивание Вселенной во всех направлениях (хотя очевидно, что, как вы говорите, действует и множество других гравитационных движений). Что остается загадочным, так это то, что его должно быть намного больше, учитывая скорость космического расширения. В любом случае темная материя и энергия не вне времени, а время есть имманентный результат материальных квантовых флуктуаций (по крайней мере, согласно теории квантовой гравитации).
Вы абсолютно правы в том, что темная энергия (то есть квантовые флуктуации) бросает вызов представлениям о материи как о пассивной или механической. Карен Барад прекрасно написала об этом. У нас с Крисом Гэмблом в журнале Rhizomes выходит статья под названием «Материализм черной дыры», в которой показано, где именно квантовая гравитация и «неопределенность черной дыры» могут поддержать новую теорию неопределенного материализма.
Я не уверен, что вы подразумеваете под вечными человеческими идеями; Я остаюсь агностиком в таких метафизических вопросах, как вечность. Я думаю, мы должны сохранить наши онтологии исторические и позиционные — и не позволить им превратиться в великие теории бытия во веки веков.
Я не уверен, знал ли я работы Барада или нет, но определенно ценю все эти ссылки и рад знать. Это тоже забавные новости. Жду этого эссе с нетерпением. Когда я думаю о бесконечности, я иногда также думаю о вечности и различных формулировках того, что на самом деле может делать темная материя или энергия, но я не думаю о концепциях вечности как о «навсегда», хотя я понимаю, что существует универсальная концепция вроде это в большинстве религий, к лучшему и к худшему.Не все теории вечности ужасны, особенно если когда-нибудь у нас будет больше свидетельств того, что бесконечное вталкивает в себя, делает его бесконечным, если хотите, и т. д. Это нормально, по крайней мере для меня, уделять рациональное внимание возможности ( и вероятность), что есть и историческое, и позиционное, или более метафизическое, если хотите. Они связаны, связаны или связаны друг с другом, по крайней мере, для меня. Если что-то может быть доказано вневременным, то концепция телеологии неуместна логически, как один из примеров.
Что, если путешествия во времени все-таки возможны с научной точки зрения, как считал Эйнштейн математически доказанным? Для такого типа машин вам понадобится серьезно проверенная математика, но у нас будут ресурсы квантовых вычислений и интерес. Ты в деле? Вы бы подписались на поездку туда и обратно? Ну, не совсем круглый, но можно было бы пойти и вернуться при желании. Вы пишете, что мы упускаем самый важный и фундаментальный элемент нашей эпохи, если не обращаем более пристального внимания на движение, а не на пространство и время.Я считаю, что ваша логика для теории движения революционна, но я действительно хочу знать, попадете ли вы в эту машину времени?
По-настоящему мы уже в машине времени. Мы состоим из выгоревших миллиарды лет назад звезд. Прошлое полностью активно и имманентно внутри нас. Конец Вселенной будет состоять из частиц и квантовых полей, которые когда-то составляли наши тела. Будущее тоже уже здесь в другом расположении. Мы — это прошлое и будущее.
Да, да! Как сказал бы Ницше. Мы все звездная пыль, звездная пыль и энергия. Мне нравится, что есть логические способы представить себя уже находящимися в машине времени. Бергсон также часто говорит об этом по-своему, но то, что вы добавляете, является динамичным, прагматически значимым, реальным инструментом, который мы все можем использовать, чтобы думать и делать.
Можете ли вы сегодня рассказать о революции помимо вашей работы по онтологии, искусству, философии и науке? Я понимаю, что это большая тема, но я бы также сказал, что она актуальна… Так же, как великое искусство или философия требуют реального времени, в качестве другого примера, и поскольку нам нужны лучшие теории о том, как сингулярности организуются и создают более мощные воздействующие на , как вы уже заметили, каковы ваши впечатления о направлениях, которые мы выиграем, кроме вариантов только войны или диалога?
Прежде чем мы сможем что-либо сказать о революции, мы действительно должны убедиться, что все затронутые ею лица сегодня приглашены к участию в значении этого термина. Прежде чем мы сможем говорить о «пользе» для тех, кого мы должны выслушать и помочь создать целостное «мы». Это само по себе является огромной задачей — сохраняющиеся имманентные предпосылки инклюзивной революции. Это особенно сложно сегодня в контексте правых ксенофобии и антииммигрантских настроений во многих западных странах и на недавних климатических саммитах, где игнорируются голоса коренных народов. Форма, которую принимают революционные движения, зависит от того, кто в них участвует. Это одна из причин, почему так важна борьба за мигрантское и коренное политическое агентство.Это группы, находящиеся на переднем крае глобального первобытного накопления и изменения климата. Их голоса должны быть услышаны и поддержаны. Теория не может диктовать или предсказывать появление новых исторических форм в искусстве, политике, науке или онтологии. Теоретики, я думаю, должны быть там, чтобы помогать по-своему, наряду со всеми остальными, не имеющими особого доступа к тому, что такое революция или чем она будет. Моя политическая работа не столько как неизменная теория бытия революции, сколько как историческое описание того, как она выглядела в определенных местах и как она начинает выглядеть сегодня как смесь этих прежних исторических формаций.Мы можем многому научиться у сапатизма и, в частности, у долгой истории борьбы с мигрантами. Но нам все равно придется «идти по дороге», или, как говорят сапатисты, « caminar preguntando » [Идя, мы задаемся вопросом].
Крис Роулз
Крис Роулз преподает философию на постоянной основе в Университете Роджера Уильямса.Крис получила докторскую степень. получил степень бакалавра философии в 2015 году в Университете Дюкен, работая над динамической эпистемологией Спинозы . Недавно Крис вместе с Дайаной Ниевой и Стивеном Гувейей совместно редактировал междисциплинарную антологию «Философия и кино: преодоление разногласий » с серией «Исследования эстетики» Routledge Press (эксперимент на века!) Крис также изучает / преподает в рамках Критической философии исследований расы и белизны с 2006 года и участвовал в создании архива Общества женщин в философии (SWIP) в Центре феминистской теории Пембрука Университета Брауна.
Доктор Томас Уильямс, профессор философии, Университет Южной Флориды
Наведите указатель мыши на заголовок, чтобы перейти к ссылке на статью.
История философии вообще «Некоторые размышления о методе в истории философии» (пересмотрено и дополнено в 2008 г. : только в Интернете)
Платон «Два аспекта платонических воспоминаний» (2002 г.)
Средневековая философия в целом
«Воля и интеллект» (2018)
«Искупление» (2017)
Обзор Томаса М.Осборн-младший, Человеческое действие у Фомы Аквинского, Джона Дунса Скота и Уильяма Оккама (2014)
«Описание Бога» (2010)
«Передача и перевод» (2003)
Обзор AS McGrade et al., Кембридж Переводы средневековых философских текстов: Том 2, Этика и политическая философия (2003)
Августин
«Чему Дороти Сэйерс научила меня переводить исповедей Августина » (2015: только в Интернете)
«Герменевтика и чтение Писания» (2014)
Обзор Брайана Добелла, Интеллектуальное обращение Августина (2011)
Обзор Джеймса Дж. .О’Доннелл, Августин: новая биография (2007)
«Августин и платоники» (2003: только в Интернете)
«Августин против Плотина: уникальность видения в Остии» (2002)
«Библейское толкование» (2001)
«Последние работы о святом Августине» (2000)
Ансельм
«Ансельм о зле» (2018)
«Ансельм о свободном выборе и формировании характера» (2017)
«Тихий радикализм Ансельма» (2016)
«Несвоевременный обзор» Ансельма Proslogion (2016)
« Credo ut mirer : Ансельм о священной красоте» (2012)
Обзор Кэтрин Роджерс, Anselm о свободе 2009)
«Бог, сеющий семя и дающий рост: Ансельм о Святом Духе» (2007)
«Непокорные воли и привязанности: Ансельм как теоретик нравственности и советник по нравственности» (2006: видео)
«Ансельм об истине» ( 2004)
Введение в Три философских диалога (2002)
«Отчет Ансельма о свободе» (2001)
«Святой Ансельм» (2000)
Введение в Monologion and Proslogion (1996) 22
Философия XI века Обзорное эссе о Тойво Дж. Холопайнен, Диалектика и теология в одиннадцатом веке (1997)
Абеляр «Грех, благодать и искупление в Абеляре» (2004)
Фома Аквинский «Фома Аквинский об источниках правонарушений: темы из МакКласки» (2019)
«Свобода человека и свобода воли» (2011)
Обзорное эссе на книгу Элеоноры Стамп Аквинский (2005)
«Фома Аквинский и этика добродетели» (2005)
Джон Дунс Скот «Сложность без композиции: Дунс Скот о божественной простоте» (2019)
Обзор Джона Ллевелина, Джерард Мэнли Хопкинс и заклинание Джона Дунса Скота (2016)
«Проблема с Ватиканским изданием Ordinatio III.26-40» (2014: только в Интернете)
«Францисканцы» (2013)
«Скот в действии» (2010)
«Божественная природа и либертарианство Скота: ответ Мэри Бет Ингхэм» (2009: только в Интернете) )
«Радикальное православие, однозначность и новый апофатизм» (2006 г. : только в Интернете)
«Доктрина однозначности истинна и полезна» (2005 г.)
«Примечания к критическому изданию вопросов Скота в librum Porphyrii Isagoge» (2004: только в Интернете)
Обзор Джорджио Пини, Категории и логика у Дунса Скота (2003)
«От метаэтики к теории действия» (2003)
«Жизнь и творчество Джона Дунса Шотландца» (2003) )
«Джон Дунс Скот» (2001)
«Самый методичный любовник? О произвольном создателе Скота» (2000)
Обзор Аллана Б.Вольтер и Дэниел А. Франк, Дунс Скот: метафизик (1998)
«Непоколебимый Скот» (1998)
«Либертарианские основы моральной философии Скота» (1998)
«Разум, мораль и волюнтаризм у Дунса Скота: Растворенная псевдопроблема» (1997)
«Как Скот отделяет нравственность от счастья» (1995)
Этика «Некоторые из моих лучших друзей преподают в колледже Кальвина: религиозная идентичность и дискриминация по признаку сексуальной ориентации» (2009 г. )
«Моральный порок, когнитивная добродетель: Джейн Остин о ревности и зависти» (2003 г.)
Review of John Hare, God’s Call (2002)
«Ложь, обман и добродетель правдивости: ответ Гарсии» (2000)
«Ответ на коллоквиум Рэмси» (1997)
Философия религии Обзор Ральфа Макинерни, персонажей в поисках своего автора (2002)
BBC — История — Томас Гоббс
Томас Гоббс © Гоббс был английским философом, чья политическая философия доминировала в 17 веке и продолжает оказывать большое влияние сегодня.
Томас Гоббс родился в Малмсбери, графство Уилтшир, 5 апреля 1588 года в семье священника. Его отец ушел из семьи в 1604 году и больше не вернулся, поэтому богатый дядя спонсировал образование Гоббса в Оксфордском университете.
В 1608 году Гоббс стал наставником Уильяма Кавендиша, впоследствии графа Девоншира. Семья Кавендиш должна была покровительствовать Гоббсу на протяжении всей его жизни. В 1610 году Кавендиш и Гоббс вместе путешествовали по Европе, посетив Германию, Францию и Италию.После смерти Кавендиша Гоббс получил другую должность, но позже стал наставником сына Кавендиша. За эти годы он еще дважды путешествовал по Европе, встречаясь с ведущими мыслителями, включая астронома Галилео Галилея и философа Рене Декарта.
В 1640 году, когда Англия оказалась на грани гражданской войны, роялист Гоббс бежал в Париж, опасаясь реакции Долгого парламента на его сочинения. Он оставался в ссылке 11 лет. Между 1646 и 1648 годами Гоббс был наставником по математике Чарльза, принца Уэльского (будущего Карла II), который также находился в изгнании.
В 1651 г. был опубликован самый известный труд Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть церковного и гражданского государства». Для Гоббса единственный способ для человека вырваться из своего естественного состояния страха и насилия состоял в том, чтобы отказаться от своей свободы и заключить общественный договор с другими, чтобы принять центральную власть. Гоббс считал, что монархия обеспечивает наилучшую власть. Он также утверждал, что, поскольку суверенная власть абсолютна, суверен также должен быть главой национальной религии.В результате он был враждебен Римско-католической церкви.
Это сделало его непопулярным у французских властей, и в 1651 году он вернулся в Англию. Он продолжал писать, создавая работы по математике и физике, а также по философии, участвуя в академических спорах. В 1660 году его бывший ученик вернулся в Англию как Карл II и назначил Гоббсу пенсию.
В 1666 году парламент приказал провести расследование в отношении «Левиафана» на предмет атеистических наклонностей. Гоббс боялся, что его назовут еретиком, и сжег многие из своих бумаг.Карл II заступился за него, но при условии, что Гоббс больше ничего не публиковал на откровенно политические темы.
В 1672 г. Гоббс опубликовал автобиографию в латинских стихах и переводы «Илиады» и «Одиссеи» в 1675–1676 гг. Он умер 4 декабря 1679 года в Хардвик-холле в Дербишире, одном из домов семьи Кавендиш.
Рид, Томас (1710–1796), естествоиспытатель и философ-моралист
1796
фотография с любезного разрешения Национального фонда Шотландии. –1762) и его первая жена Маргарет, 90 530, урожденная 90 531 Грегори (1673–1732). Проучившись два года в приходской школе в Кинкардине-О’Ниле, Рид перешел в гимназию Абердина в апреле 1722 года, а в октябре следующего года поступил в класс профессора греческого языка Томаса Блэквелла-младшего в Маришальский колледж.Затем регент Джордж Тернбулл провел его по учебной программе по философии, который познакомил его с идеями Локка, Шефтсбери, английских деистов и теоретиков естественного права, таких как Сэмюэл Пуфендорф. Похоже, Тернбулл вдохновил Рида на эмпирический подход к науке о разуме, поскольку Тернбулл был одним из первых сторонников применения метода, усовершенствованного Бэконом и Ньютоном, к изучению метафизики и морали. Будучи студентом, Рид, возможно, также посещал лекции ведущего шотландского ньютонианца Колина Маклорена, который был профессором математики Лидделла в Маришале с 1717 по 1726 год.
Ранняя карьера
В 1726 году Рейд получил степень магистра и сразу же начал изучать богословие у Томаса Блэквелла старшего, а после смерти Блэквелла — у Джеймса Чалмерса. Он получил лицензию на проповедь от пресвитерии Кинкардин О’Нил 22 сентября 1731 года и служил клерком в пресвитерии, а иногда и проповедником со 2 августа 1732 года по апрель 1733 года. Рид вернулся в Абердин в качестве библиотекаря Маришальского колледжа в июле. 1733 г., но ушел в отставку в 1736 г. из-за спора о его зарплате (которая финансировалась за счет завещания его предка Томаса Рида, секретаря Якова I).Ближе к концу своего пребывания в должности библиотекаря Рид участвовал в Философском клубе, базирующемся в колледже, и в его записях с его собраний записано, что члены обсуждали мораль, метафизику и анатомию разума и обращались к широкому кругу авторов, включая Джозеф Батлер, Сэмюэл Кларк, Фрэнсис Хатчесон, Уильям Кинг и Г. В. Лейбниц.
Весной 1736 года Рейд в сопровождении своего близкого друга по студенческим годам, профессора математики Маришаля Джона Стюарта, посетил Англию. В Лондоне они посетили собрание Королевского общества и установили контакт с дядей Рида, Джорджем Ридом, его коллегой-врачом Александром Стюартом и Мартином Фолксом. Они также побывали в Оксфорде, где у Рида была семейная связь с Дэвидом Грегори в Крайст-Черч, и в Кембридже, где они познакомились с легендарным лукасовским профессором математики Николасом Сондерсоном, а также с главным архитектором ньютоновского господства в университете, классик Ричард Бентли. Вернувшись в Абердин, Рид снова вступил в Философский клуб и провел время, пока в феврале 1737 года Королевский колледж не представил ему жизнь в Ньюмачаре, Абердиншир, благодаря влиянию своего родственника Джеймса Грегори, профессора медицины в Королевском колледже. .Но его назначение не приветствовалось в приходе, и жители Ньюмачара встретили его враждебно, чей вызов праву колледжа выбирать своего служителя был поддержан местным евангелистом, преподобным Джоном Биссеттом. К тому времени, когда он покинул Ньюмачар, Рид, по-видимому, примирился со своими прихожанами, хотя трудно оценить его успех в качестве служителя. Он добросовестно исполнял свои пастырские обязанности и, по-видимому, относился к своей пастве с добротой и милосердием.Он также был известен своей благотворительностью и был покровителем Абердинского лазарета, открытого в 1742 году. Тем не менее, они, должно быть, сочли его проповеди трудными для восприятия, потому что он был сухим оратором с кафедры и, следуя общепринятой практике того времени, , он настоял на том, чтобы читать им проповеди, опубликованные другими богословами, в том числе Кларком, сторонником широты Джоном Тиллотсоном и английским пресвитерианцем Джоном Эвансом.
Пребывание Рида в Ньюмачаре ознаменовалось значительными изменениями как в его личной, так и в интеллектуальной жизни.Он снова отправился в Лондон и 12 августа 1740 года женился на своей кузине Элизабет (1724–1792), дочери Джорджа Рида. Поселившись в особняке, они создали семью и в конечном итоге родили девять детей, из которых пережила только их дочь Марта (1744–1805). Переезд в Ньюмачар также привел его к контакту с известным улучшателем сэром Арчибальдом Грантом из Монимуска, а также со священниками Джорджем Кэмпбеллом и Александром Джерардом, которые разделяли его философские интересы и умеренные религиозные взгляды. Интеллектуально Рид теперь был в контакте с медицинскими и научными кругами Лондона, и, находясь в столице в 1740 году, он воспользовался возможностью посетить собрание Королевского общества. Внимательно изучив Principia mathematica Ньютона вместе с Джоном Стюартом в конце 1720-х годов, Рид был в курсе последних достижений в области математической и физической астрономии и вместе со Стюартом стал частью сети шотландских астрономов-наблюдателей, связанных с Королевским обществом.Рид также исследовал множество математических предметов и, вероятно, хотя бы косвенно участвовал в подготовке издания Стюарта книги Ньютона «Два трактата о квадратуре кривых », опубликованной в 1745 году. интерес к полемике о vis viva в его первой публикации «Эссе о количестве», которая появилась в Philosophical Transactions за 1748 год. «Эссе» также показывает, что Рид продолжал думать о работах моралиста из Глазго. Фрэнсиса Хатчесона, но критический тон его замечаний указывает на то, что у него были серьезные сомнения по поводу аспектов философии Хатчесона. Рукописи Рида того периода показывают, что он был очень увлечен Батлером «Аналогия религии» , и среди его сохранившихся бумаг есть свидетельства того, что он начал реагировать на скептические выводы Дэвида Юма «Трактат о человеческой природе» .
Регент Королевского колледжа
Политические и семейные связи Рида привели к его единогласному избранию 25 октября 1751 года регентом Королевского колледжа вместо недавно умершего Александра Райта, который дополнительно занимал должность номинального профессора математики.Явные способности Рида в математике и его компетентность в естественных и моральных науках сделали его достойным преемником Райта, но он колебался, прежде чем официально принять эту должность 22 ноября 1751 года. В то время как Эдинбург, Глазго и Сент-Эндрюс выбрали фиксированные профессорские должности, King’s по-прежнему использовал традиционную систему регентства, а это означало, что Рид должен был преподавать весь трехлетний курс философии. Очевидно, вскоре он был недоволен учебным планом и другими аспектами жизни колледжа, поскольку стал одним из главных архитекторов крупных реформ, проведенных в Кингсе в 1753 году.Следуя примеру своих соперников в Маришальском колледже (и отчасти вдохновленных образовательными идеалами Джорджа Тернбулла), преподаватели Кингс ликвидировали последние остатки школьной программы и ввели курс философии, который охватывал математику и естествознание в в первый год, натурфилософию и высшую математику во второй и различные разделы моральной философии в последний год. Тем не менее, в отличие от Маришала, Кинг сохранил систему регентов, потому что Рид и его союзники были убеждены, что регенты могут регулировать моральное развитие своих подопечных более эффективно, чем профессора.Несмотря на некоторые проблемные последствия реформ, педагогическое видение Рида действительно помогло ненадолго возродить угасающую академическую удачу колледжа, привив вежливое и более утилитарное отношение к обучению.
Рейд также сыграл важную роль в поощрении более тесных контактов между Кингом и Маришалем, и, хотя планы их союза были оставлены в 1755 году, он был одним из основателей Абердинского философского общества (1758–1773), которое объединило мужчин из двух стран. колледжи в целях веселья и интеллектуального обмена.На собраниях общества Рид рассуждал и обсуждал широкий круг тем, включая науку о разуме, философские основы евклидовой геометрии, наблюдательную астрономию, физиологию растений, моральную теорию, политэкономию и образование молодежи. Другие члены, такие как его друзья, бывший профессор философии в Абердине Джон Грегори и врач и натуралист Дэвид Скин, разделяли его увлечение этими предметами. Другой группой, в которую был вовлечен Рид, был Фермерский клуб Гордонс-Милл (1758–64?), Который служил форумом для обсуждения вопросов, связанных с улучшением сельского хозяйства, местными учеными, торговцами и землевладельцами.Присуждение почетного DD его alma mater 18 января 1762 года зафиксировало его тесные личные отношения с видными преподавателями Маришаля и, несомненно, было задумано как признание усилий Рида по улучшению отношений между двумя колледжами, а также его вклад в общественную жизнь.
Венцом достижений Рейда за годы обучения в Королевском колледже стало его Исследование человеческого разума о принципах здравого смысла , опубликованное в феврале 1764 года. Основываясь на его лекциях, выпускных речах и серии речей, которые он произносил перед Философским обществом с 1758 по 1763 год, исследование представляло собой последовательную атаку на теорию идей, пропагандируемую Декартом, Локком и Мальбраншем. Согласно Риду, историческая эволюция этой теории показала, что она несовместима с требованиями здравого смысла, поскольку породила парадоксы Джорджа Беркли и более ниспровергающие доктрины Дэвида Юма, чей разрушительный скептицизм угрожал разрушить любую теорию. основания для веры в существование внешнего мира, себя и Бога.Полагая, что необходимо примирить философию и здравый смысл, чтобы спасти религию и мораль, Рейд подверг теорию идей всестороннему анализу и, к своему удовлетворению, показал, что она немногим лучше необоснованной гипотезы, несовместимой с известными анатомическими, физиологическими, и опытные факты. В значительной степени опираясь на концепции, содержащиеся в «Эссе о новой теории зрения» Беркли , Рид утверждал, что деятельность наших пяти внешних органов чувств демонстрирует, что разум устроен таким образом, что наши ощущения внушают нам веру в существование объектов, которые вызывают их и что наши ощущения и идеи функционируют как знаки на языке, который информирует нас о вещах, которые они обозначают. Следовательно, он настаивал на том, что скептические сомнения относительно нашего знания внешнего мира и самих себя, поднятые Беркли и особенно Юмом, беспочвенны, и представил свой альтернативный подход к восприятию как полностью соответствующий здравому смыслу. Опровержение Ридом теории идей в исследовании Inquiry считается одним из самых строгих приложений ньютоновского метода к науке о сознании, появившихся в восемнадцатом веке, и его обсуждение «геометрии видимых объектов» ярко иллюстрирует его творчества как мыслителя, а также его блеф остроумие.Когда в 1762 году их общий друг Хью Блэр дал Дэвиду Хьюму часть рукописи Inquiry для чтения, его не позабавили некоторые насмешки Рида, и, возможно, он устал от критических замечаний, написанных членами Абердинского философского общества. поскольку он уже был целью работ Роберта Трейла, Джерарда и Кэмпбелла. Но Хьюм впоследствии признал остроту Рида как критика, и расследование прочно утвердило репутацию Рида как самого одаренного антагониста Хьюма в европейской республике литературы.
Профессор в Глазго
Благодаря покровительству лорда Дескфорда и Генри Хоума, лорда Кеймса, Рид был избран преемником Адама Смита на факультете Университета Глазго 22 мая 1764 года. Он был официально принят в качестве профессора моральной философии. 11 июня и после того, как он и его семья поселились по своему фешенебельному адресу в Дригейт, 26 сентября он стал горожанином и братом по гильдии города. Поначалу Риду было трудно приспособиться к новому окружению.Он находил сомнительным личное поведение некоторых своих новых коллег, и его беспокоил религиозный климат в Глазго, который был более глубоко окрашен евангелизмом, чем на его родном северо-востоке. Его собственное избрание было очень спорным, и, хотя он не был чужд академическим спорам, он не был готов к капризной профессорской политике в Глазго. Вскоре он был вовлечен в затяжной спор между партией директора Уильяма Личмана и его противниками, который разделил колледж с 1761 года до смерти Личмана в 1785 году, и он оказался втянутым в ряд других стычек из-за своей дружбы с колючим профессором естествознания. , Джон Андерсон.Однако участие Рида в этих спорах дало ему подробные знания о делах колледжа, а это означало, что он был обременен рядом высших административных должностей, включая работу в качестве представителя университета на генеральной ассамблее Шотландской церкви в 1767 году и 1772 г., и в качестве проректора, в то время как Эдмунд Берк был ректором в 1784 и 1785 гг. Рид в конце концов нашел более выгодное применение своим знаниям в 1794 г., когда он написал статью об университете, которая появилась в Статистическом отчете сэра Джона Синклера о Шотландии в 1799.
Будучи профессором из Глазго, Рид также был обязан следовать расписанию занятий, которое заметно отличалось от того, к которому он привык в Кингсе. Он читал лекции в течение одного часа своему «общественному» классу каждое утро недели во время сессии, начиная с 7:30 утра, а затем еще час в 11:00, кроме субботы, осматривал своих учеников. В то время как Хатчесон и Смит разделили свои публичные лекции на естественную религию, мораль, юриспруденцию и правительство, Рейд разделил свои лекции на пневматологию, этику и политику. Отражая свое желание опровергнуть скептические доктрины Юма, Рид посвятил большую часть своего курса пневматологии и начал с анатомии интеллектуальных и активных способностей разума, прежде чем перейти к рассмотрению нематериальности и бессмертия души и сущность и атрибуты Бога. На своих занятиях по этике он занимался вопросом свободы воли человека, исследовал историю нравственной мысли с древности до наших дней и перечислял права и обязанности отдельных лиц и государств, как они определены в традиции естественной юриспруденции.Наконец, в своих политических лекциях он классифицировал основные формы правления, восхвалял достоинства британской конституции и под рубрикой «полиция» обсуждал политику, которую должна проводить нация для продвижения религии, добродетели, образования. , и экономика.
Рейд также вел часовые «частные» занятия, начинавшиеся в полдень три дня в неделю в течение части занятия, и здесь он сосредоточился на том, что (вслед за Бэконом) он назвал «культурой разума», которая включала практическое применение его эпистемологических принципов к изучению логики, риторики и изящных искусств. Поскольку лекции Рида в Глазго затрагивали многие из тех же тем, которые он обсуждал в Абердине (хотя и в переработанной и расширенной форме), их следует рассматривать как решающий шаг в более широкой институционализации, которая произошла в Шотландии во второй половине восемнадцатого века до н. философия здравого смысла, первоначально разработанная Ридом и его абердонским кружком в 1740-х и 1750-х годах. Более того, акцент Рида на важности анатомии человеческой природы в его лекциях ознаменовал разрыв с интересами его предшественников из Глазго, и он культивировал педагогический стиль, противоположный стилю, связанному с Фрэнсисом Хатчесоном.В то время как Хатчесон был известен как моральный проповедник, проповедовавший живо и импровизировано, Рейд был известен точностью и ясностью своих проповедей. Но будущих студентов не отпугивала его сухая манера поведения в классе; вместо этого он преуспел как педагог и в 1766 году хвастался перед другом из Абердина, что его занятия (и, следовательно, его плата за занятия) были намного больше, чем у Адама Смита.
Во время учебы в университете Рейд был активным членом Литературного общества Глазго, которое собиралось в колледже и состояло в основном из преподавателей.Это означало, что политические разногласия между профессорами иногда мешали работе, а встречи иногда прерывались острыми интеллектуальными разногласиями, такими как те, которые произошли между Ридом и профессором права Джоном Милларом по поводу достоинств системы Юма. Еще читая лекции, Рид рассуждал на различные темы, связанные с его анализом активных и интеллектуальных способностей разума, и обсуждал вопросы морали и политической экономии. Но как только он ушел из класса в 1780 году и передал преподавание своему помощнику Арчибальду Артуру, его внимание переключилось на метафизические сочинения Джозефа Пристли, который постепенно заменил Юма в качестве основной философской цели Рида в 1770-х годах.Ранее Рид анонимно ответил на осуждение Пристли философии здравого смысла в Ежемесячном обзоре за 1775 и 1776 годы, а теперь он подверг эксесситаризм и материализм Пристли тщательной критике в серии выступлений, прочитанных перед обществом в 1780-е годы.
Некоторые из этих материалов вошли в две основные работы, опубликованные после его выхода на пенсию: «Очерки интеллектуальных сил человека» (1785 г.) и «Очерки активных способностей человека» (1788 г.).Постоянно работая с 1783 по 1787 год, Рид собрал тексты обоих томов из своих лекций и различных статей, представленных в Абердинском философском обществе и Литературном обществе Глазго. В первом из эссе он подробно изложил свой вызов теории идей в контексте широкого обзора наших способностей восприятия, памяти, концепции, абстракции, суждения, рассуждения и вкуса, а во втором он объединил защиту концепции свободы воли человека с нападками на аспекты теории морали Юма.Вместе два эссе сформировали преподавание моральной философии в Британии и Америке вплоть до девятнадцатого века, отчасти благодаря влиянию его ученика Дугальда Стюарта, но также и потому, что они послужили основой для систематического описания способностей разум, который хорошо подходил для практической педагогики и соответствовал большинству вариантов протестантского богословия.
Более поздние годы
Основываясь на некоторых своих выступлениях в Литературном обществе Глазго, Рейд также написал подробный критический анализ Джозефа Пристли в 1780-х годах под названием «Некоторые наблюдения о современной системе материализма», который остался в рукописи, хотя, по всей видимости, предназначался для публикации.На собраниях общества в 1790-х годах Рид обсуждал проблемный постулат параллелей Евклида, мускульное движение и политику. Вместе со своими коллегами Андерсоном, Милларом и Артуром он сначала приветствовал Французскую революцию. Он присоединился к организации «Друзья свободы» в Глазго и в 1792 году внес деньги на поддержку французского национального собрания, к большому ужасу своего бывшего коллеги Джеймса Битти. Но, будучи умеренным вигом, Рид разочаровался в терроре и в своей речи «Некоторые мысли об утопической системе правления», произнесенной в ноябре 1794 г., осудил революционную политику.В напряженной политической атмосфере Глазго некоторые явно приветствовали его поддержку постепенной конституционной реформы, поскольку его замечания о различных последствиях революции и реформы были напечатаны (с его разрешения) в Glasgow Courier за 18 декабря 1794 года.
Рид был глубоко занят другими делами своего дня. В пределах научной республики к нему обратился парижский проектор Пахен-Шамплен де ла Бланшери с просьбой вести переписку с Академией наук в 1778 году, а в 1783 году он был избран членом Королевского общества Эдинбурга.Он участвовал в управлении различными благотворительными предприятиями, в том числе Королевским лазаретом Глазго, которому он пожертвовал более 100 фунтов стерлингов. В 1790 году он был одним из основателей и первым президентом Общества сыновей служителей Шотландской церкви в Глазго и симпатизировал движению против рабства.
После смерти жены в 1792 году Рид все больше полагался на поддержку своей дочери Марты и своего круга в Эдинбурге и Глазго, в который входили Дугалд Стюарт, Джеймс Грегори, Джон Робисон, Джордж Джардин и Роберт Клегхорн.Начиная с 1770-х годов Рид страдал от растущей глухоты, но в остальном был относительно хорошим здоровьем, пока не умер в Глазго 7 октября 1796 года после непродолжительной, но тяжелой болезни.