Философия удовольствия: Гедонизм как способ улучшить жизнь

Гедонизм как способ улучшить жизнь

Гедонизм – философское учение, которое видит смысл жизни человека в достижении удовольствия. О том, когда возник гедонизм, на чём он основан и какие практические выводы можно сделать на его основе, вы узнаете из нашей статьи.

Гедонизм как учение

Гедонизм учит, что смысл жизни и высшее благо человека – в удовольствии. Все остальные человеческие ценности – это лишь инструменты, которые помогают ему этого удовольствия достичь. Гедонизм не даёт конкретных практических инструкций: удовольствие – главная цель, пути его достижения – результат индивидуального выбора. То есть каждый человек сам решает, как ему достигать удовольствия; гедонизм на этот счёт никаких предписаний не имеет.

История гедонизма

Древнегреческий философ Аристипп – современник Сократа и основоположник гедонизма – выделял два состояния человеческой души: удовольствие и боль. Цель человеческого существования он видел в увеличении первого и сокращении второго.

Другой философ – Эпикур так и говорил своим ученикам: «Удовольствие – это отсутствие страдания». Кстати, эпикуреизм – это родственная гедонизму философия, но между ними есть различия.

В эпикуреизме имело место деление удовольствия на виды, а Аристипп избегал какой-либо классификации. Для него удовольствие от еды было таким же удовольствием, что и от чтения или прогулки. Также Аристипп считал, что в гедонизме допустим эгоизм – личное удовольствие важнее всего.

Этический гедонизм

Но не все философы разделили мнение Аристиппа. Цель человека в эгоистическом удовольствии или общественном?

Например, утилитаризм считает, что во втором. Мы должны стремиться именно к всеобщему удовлетворению, а не личному. А как считаете вы? Человек должен добиваться удовольствия исключительно для себя или для всего общества?

Также выделяют психологический гедонизм. Под ним понимают гипотезу о природном стремлении человека к удовольствию. То есть мы все гедонисты от природы, но не все это понимают.

Практические аспекты

Каждый человек должен понять, что приносит ему удовольствие и что приносит ему страдание.

Например, вы можете взять последнюю неделю и разобрать её: что принесло вам чувство удовлетворения, а что принесло чувство недовольства? Составьте два списка. И в дальнейшем возьмите себе в привычку отслеживать свою реакцию на происходящее, развивайте осознанность.

После этого подумайте, как вы можете максимизировать удовольствие и минимизировать страдания? Что вам нужно делать чаще, а что реже? Как должен измениться ваш уклад жизни? Возможно, вам стоит попробовать себя в чём-то новом, отказаться от чего-то (или кого-то)?

Также составьте список того, что может вам начать приносить удовольствие в дальнейшем. Не имеет значения, эгоистичный или утилитаристский подход вы выбрали. От чего вы можете испытать наслаждение? Как это устроить?

Думайте наперёд: если вы не будете делать отчёт, вы, конечно, избежите страдания, испытываемого от работы с бумагами, но в дальнейшем вы получите ещё большее страдание, когда вас лишат премии или уволят.

Часто мы встаём перед выбором: сиюминутное страдание и удовольствие в дальнейшем или сиюминутное удовольствие и страдание в дальнейшем. Если совсем избежать страдания не получается, старайтесь выбрать тот вариант, при котором вы испытаете меньшее недовольство.

Если резюмировать сказанное, мы получим три шага для улучшения жизни на основе гедонизма:

1. Нужно чётко понять, что приносит вам удовольствие, а что – страдание.
2. Нужно определить для себя, что из того, чем вы ещё не занимаетесь, сможет принести вам удовольствие в дальнейшем.
3. Нужно составить программу действий по максимизации удовольствия, а главное – минимизации страдания.

Совсем не обязательно делать гедонизм жизненным кредо, но с его помощью можно приукрасить свою жизнь и сделать ее немного лучше. Попробуйте сами, а если ничего не выйдет, всегда можно вернуться к привычной повседневности. Желаем удачи!

в чем философия предлагает поискать смысл жизни — Нож

Хотя смысл жизни — традиционный вопрос философии, исследовать его специально ученые стали только около полувека назад: тогда философия смысла жизни стала отдельным направлением.

До этого философы пытались понять, что же такое счастье, нравственная жизнь, добро, справедливость и ответственность, искали определение понятиям «человек» и «бытие» и как бы между прочим отвечали на вопрос о смысле жизни. Почему этот вопрос всё время возникает снова и снова?

Люди — пока что единственные живые существа, способные на рефлексию и взгляд на самих себя со стороны. В отличие от котиков и хомячков мы в любой момент можем отвлечься от своих занятий и спросить себя, почему из множества дел мы выбрали именно это.

Такая способность не только может уберечь нас от выполнения ненужных дел, но и заставляет задумываться о глобальных вещах: почему мы вообще что-либо делаем, зачем живем? Рефлексия также помогает нам осознавать собственную смертность: понимание конечности жизни делает вопрос о ее смысле насущным. Особенно остро мы это чувствуем в кризисные моменты или, как сказали бы философы-экзистенциалисты, в «пограничных ситуациях»: например, когда переживаем смерть близких, узнаем про неизлечимую болезнь, попадаем в катастрофу или разводимся.

Как это обычно и бывает в философии, одного-единственного правильного ответа не существует, и разные философские школы предлагают свои варианты.

Учиться мудрости: жить как Сократ

Для древнегреческого философа Сократа (по крайней мере, если верить его ученику Платону) смыслом жизни является мудрость, познание и самопознание. Только они и способны сделать нас по-настоящему счастливыми, потому что учат нас не радоваться материальным вещам, а тому, как мы ими распоряжаемся. Какой смысл в деньгах, если они используются для войн и делают других несчастными? Какой смысл в золоте, если оно не приносит пользы ни нам, ни окружающим?

Сократ заметил, что даже самые хорошие вещи в руках глупого человека только сделают его более несчастным, ведь он не будет знать, как ими правильно распоряжаться.

Деньги он потеряет, здоровье разрушит, потому что не будет следить за собой, любовь упустит из-за придирок или завышенных ожиданий. Глупый человек обречен на несчастья, сколько бы он ни имел — так считал Сократ, а потому учил, что только в обретении мудрости и заключается наивысшая цель нашей жизни. Ведь умный, даже не имея ничего, найдет способы, как обернуть ситуацию в свою пользу.

«Поскольку мы все стремимся к счастью и, как оказалось, мы счастливы тогда, когда пользуемся вещами, причем пользуемся правильно, а правильность эту и благополучие дает нам знание, должно, по-видимому, всякому человеку изо всех сил стремиться стать как можно более мудрым».

— Сократ в диалоге Платона, «Евтидем»

Наслаждаться: жить моментом, как киренаики

С Сократом не соглашались его ученики, известные как школа киренаиков. Они считали, что познание субъективно — то есть истина у каждого своя, а потому мудрости учиться не надо, а лучше объявить различные радости (включая и простые телесные удовольствия вроде еды и секса) смыслом жизни.

Киренаики рассуждали так: раз будущее неизвестно, а одно и то же может разным людям (или одному человеку в разные времена) приносить и удовольствие, и страдание, нужно жить настоящим и пытаться каждый миг своей жизни сделать максимально счастливым: радоваться вкусной еде и вину, хорошей погоде и встречам с друзьями.

Неизвестно, каким окажется будущее, а жизнь происходит уже сейчас и складывается из вот таких вот отдельных моментов.

В этом и заключается смысл по-киренайски — наслаждаться жизнью и самому решать, что для тебя такое «наслаждение»: пиры и вино или интеллектуальные беседы и философия. Киренаики одобряли всё.

«Не нужно ни жалеть о прошлом, ни бояться будущего; но нужно довольствоваться только настоящим, да и то только каждым его моментом в отдельности.

Отдельное наслаждение само по себе достойно выбора. Но счастье возникает не само через себя, а через отдельные наслаждения».

— цитаты киренаиков по Лосеву, «Киренаики»

Духовно наслаждаться: жить по-эпикурейски

Взгляды киренаиков — это то, что обычно имеют ввиду, когда говорят о гедонизме: удовольствия и вседозволенность. Но не все философы готовы признать, что в простых наслаждениях и заключается смысл нашей жизни. Однако и от удовольствий отказываться они не всегда готовы.

Как это совместить?

Древнегреческий философ Эпикур делил все удовольствия на «временные» и «постоянные». Первые — это те, что приходят и уходят, и после них обязательно следует страдание: например, мы были голодны, вкусно поели и получили наслаждение от еды, но спустя пару часов снова хотим есть, а значит, страдаем и опять находимся в поисках удовольствия. И так по кругу. Позже английский философ-утилитарист Джон Стюарт Милль назовет эти удовольствия «низшими» и подчеркнет, что эпикурейцы советовали воздерживаться от них.

Вместо этого Эпикур предлагал сделать смыслом своей жизни получение «постоянных» (или «высших») удовольствий — душевного покоя, благоразумия и умеренности.

Если мы достигаем душевного равновесия, оно никуда не уходит и поддерживает нас в сложные минуты, помогает видеть в жизни главное. Чтобы достичь такого состояния духа, Эпикур советовал заниматься самопознанием, изучать всё новое, не бояться богов и смерти, а также сосредоточиться на том, что в наших силах.

«Когда мы гово­рим, что наслаж­де­ние есть конеч­ная цель, то мы разу­ме­ем отнюдь не наслаж­де­ния распутства или чув­ст­вен­но­сти, как пола­га­ют те, кто не зна­ют, не разде­ля­ют или пло­хо пони­ма­ют наше учение, — нет, мы разу­ме­ем сво­бо­ду от стра­да­ний тела и от смя­те­ний души. Ибо не бес­ко­неч­ные попой­ки и празд­ни­ки, не наслаж­де­ние маль­чи­ка­ми и жен­щи­на­ми или рыб­ным сто­лом и про­чи­ми радо­стя­ми рос­кош­но­го пира дела­ют нашу жизнь слад­кою, а толь­ко трез­вое рас­суж­де­ние, иссле­ду­ю­щее при­чи­ны вся­ко­го наше­го пред­по­чте­ния и избе­га­ния и изго­ня­ю­щее мне­ния, посе­ля­ю­щие вели­кую тре­во­гу в душе».

— Эпикур, «Письмо к Менекею»

Преодолеть страдания: жить как стоики и Будда

Учение Эпикура во многом перекликается с тем, что советуют стоики и буддисты. И те и другие ищут смысл жизни в душевном покое — только он достигается не за счет поиска постоянных удовольствий, как думают эпикурейцы, а благодаря свободе от страданий. Итак, как же перестать страдать? Тут есть несколько рецептов.

Стоики считали, что мы способны преодолеть страдания, только достигнув особого состояния — апатии. И это не полное равнодушие и даже упадок сил, как принято сейчас думать, а специфическое состояние ума, которое достигается благодаря правильным суждениям и самоконтролю.

Когда мы поймем, что всё в мире делится на то, что мы можем контролировать, и на то, что не можем, а также начнем беспокоиться только о первых и не переживать о вторых, — тогда мы начнем жить стоически. Причем единственное, что мы полностью можем контролировать — это наше отношение к ситуации. Только мы сами вправе решать, переживать нам из-за плохой погоды, или вместо этого одеться теплее и сосредоточиться на своем душевном равновесии. И перестать страдать.

«Если ты огорчаешься по поводу чего-либо внешнего, то угнетает тебя не сама эта вещь, а твое суждение о ней. Но устранить последнее — в твоей власти. Если же тебя огорчает что-либо в твоем собственном настроении, то кто мешает тебе исправить свой образ мыслей? Точно так же, если ты огорчаешься по поводу того, что не делаешь чего-либо, представляющегося тебе правильным, то не лучше сделать это, нежели огорчаться?».

— Марк Аврелий, «Наедине с собою»

Философия буддизма тоже ставит свободу от страданий превыше всего. Чтобы добиться такой свободы, стоит помнить, что источник страданий — наши желания. Мы постоянно чего-то хотим и страдаем, когда этого у нас нет. Получив же, страдаем, потому что легко можем этого лишиться, а также потому, что начинаем хотеть большего (или чего-то другого). Только отказавшись от всех желаний, мы способны избавиться от страданий и достичь особого состояния — нирваны.

Впрочем, словосочетание «смысл жизни» в привычном нам значении не очень-то к буддизму применимо. Буддизм — это широкое направление философии. В нем столько разных школ и течений и такая сложная терминология, что некоторые западные философы напоминают нам: всё, что западному пониманию доступно, — это «адаптация» буддизма для нашей культуры. Конечно, это не означает, что его нужно бросить и вообще не исследовать, просто стоит всегда помнить об ограниченности нашего понимания.

Построить идеальное общество: жить по-конфуциански

Еще один любопытный вариант смысла жизни, доставшийся нам в наследие из восточной философии, — это стремление построить совершенное общество, в котором будет достигнута гармония между человеком и Небом.

Древнекитайский философ Конфуций учит, что идеальное общество можно построить, только если каждый человек будет хорошо исполнять свои обязанности и следовать своей судьбе.

Он рассматривал каждого человека как винтик в большом механизме, для слаженной работы которого важно, чтобы каждый старательно исполнял свои обязанности. Только работая сообща, исполняя свою предписанную роль и уважительно относясь друг к другу, люди способны жить в лучшем обществе. А потому и смыслом жизни Конфуций объявлял самосовершенствование и наилучшее исполнение той работы, которая тебе дана. Каждый человек, кем бы он ни был, способен учиться и совершенствовать то, что он делает: неважно, будто то уборка и готовка или управление страной.

Кроме того, Конфуций напоминает, что люди никогда не должны забывать и о других. Много внимание в конфуцианстве уделено отношениям: как быть хорошим сыном и родителем, как любить всех людей и как исполнять свой долг перед другими.

«Когда человек совершенствует то, что ему дано от природы, и использует это во благо других, он недалек от Истинного Пути. Не делайте то, что вам не нравится, по отношению к другим людям».

— Confucius, The Doctrine of the Mean

Исполнять свой долг: жить как Кант

Если идеи долга вам близки, но строить идеальный мир как-то не хочется, то спросите, в чем смысл жизни у немецкого философа XVIII века Иммануила Канта. Он посоветует добровольно следовать категорическому императиву или, проще говоря, моральному закону, который звучит так:

«Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства».

— Иммануил Кант, «Критика практического разума»

Кант предлагает еще несколько вариаций категорического императива, но его суть такова: наш долг в том, чтобы жить и относиться к другим людям так же, как мы хотели бы, чтобы жили другие и относились к нам самим.

Проще говоря, если унижаешь других, не жалуйся, когда унижают тебя. А если хочешь, чтобы тебя любили, в первую очередь люби и уважай других.

Впрочем, Кант не поощряет эгоизм и учит, что к другим ни в коем случае нельзя относиться как к средству для достижения собственных целей: например, любить других только для того, чтобы любили тебя. Наоборот, нужно ценить каждого человека и видеть в нем личность или, как сказал бы Кант, «конечную цель». Только жизнь в согласии с моралью и может быть осмысленной.

Делать счастливыми других и быть самому счастливым: жить как утилитаристы

Однако не все философы согласны, что мораль заключается только лишь в исполнении нравственного долга. Утилитаризм учит, что действие может быть названо моральным, только когда оно приносит как можно больше счастья и пользы всем вокруг. А значит, и смысл жизни состоит в том, чтобы это счастье максимизировать и быть, таким образом, полезным обществу.

Но как этого добиться? Можно, например, мысленно подсчитывать, как много счастья принесет то или иное действие, а затем делать то, что наиболее полезно обществу.

Иногда даже во вред себе: выбирая между счастьем одного или десятерых, утилитарист предпочтет количество. А потому жизнь, наполненная смыслом, будет та, в которой человек приносит наибольшую пользу обществу и делает как можно больше людей счастливыми.

Утилитаристов за это любят покритиковать: не всё в жизни можно так легко подсчитать и сравнить, да и люди вряд ли согласятся жертвовать собой в угоду остальным.

Английский философ XIX столетия Джон Стюарт Милль возражает на это: «Счастье остальных делает счастливым и меня самого», — потому мы и совершаем добрые альтруистические поступки. Чаще всего именно они и наполняет нашу жизнь смыслом: делая счастливыми других и видя на их лицах улыбки, мы и сами становимся чуточку счастливее.

Смысла нет: жить нигилистически

Впрочем, часть философов вообще сомневается в том, что в жизни есть какой-либо смысл. Например, немецкий философ XIX столетия Фридрих Ницше напоминает, что нет никакой объективной истины, всё зависит только от нас самих, точнее, от того, с какой стороны мы смотрим на вещи. У мира нет никакого смысла, как нет одной объективной истины, и нам нужно прекратить поиски.

С ним соглашается французский философ XX столетия Альбер Камю, который тоже говорит, что жизнь абсурдна и не имеет никакого смысла, как бы мы отчаянно ни пытались его найти. Все наши попытки — всего лишь разные точки зрения, ни одна из которых не может быть окончательной.

Он сравнивает вечные попытки человека найти всему объяснение с Сизифовым трудом: мы катим камень в гору, надеясь, что в этот раз удастся закатить его на вершину, смысл найдется и всё станет ясно, — вот только камень всегда скатывается вниз, мы остаемся ни с чем и начинаем всё по новой.

Жизнь бессмысленна, но это не значит, что следует сдаться и отказываться жить. Скорее, стоит прекратить попытки искать смысл и заявить, что отсутствие смысла дает человеку огромную свободу. Можно делать всё, что хочется, и не переживать за то, что твои действия бессмысленны.

Можно, наконец, честно сказать себе: «Жизнь — это абсурд, но я буду ею наслаждаться». Не жалеть о прошлом, не переживать за будущее, просто жить.

«Всё завершается признанием глубочайшей бесполезности индивидуальной жизни. Но именно это признание придает легкость, с какой они осуществляют свое творчество, поскольку принятие абсурдности жизни позволяет полностью в нее погрузиться».

— Альбер Камю, «Миф о Сизифе»

Искать собственный смысл жизни: жить, как учат современные философы

Одной статьи не хватит, чтобы описать все возможные варианты ответов на вопрос о смысле жизни. Да и жизни тоже не хватит, чтобы прочитать всех мыслителей и узнать, в чем они находили смысл.

А потому некоторые современные философы поступили хитрее: они считают, что каждый человек должен сам найти для себя свой смысл жизни.

Не стоит ждать, пока кто-то из мудрых ответит на этот самый главный вопрос, пора брать жизнь в свои руки и искать то, что вдохновляет и наполняет серые дни смыслом.

«Мне не кажется, что жизнь в общем имеет какую-либо цель. Она просто происходит. Но у каждого конкретного человека есть своя цель».

— Бертран Рассел, «Кто такой агностик?»

И вот эту самую свою цель и нужно найти, а затем жить так, чтобы ее достичь. Впрочем, философы предупреждают: зацикливаться на будущем так же опасно, как и надеяться на то, что ответ на вопрос о смысле жизни можно узнать, прочитав один лишь учебник.

«Привычка надеяться на будущее и думать, что оно придает смысл тому, что происходит сейчас, очень опасна. Не будет никакого смысла в целом, если нет смысла в его частях. Не нужно думать, что жизнь — это мелодрама, в которой главный герой или героиня мучаются и страдают, а потом обретают счастье. Я живу сейчас, и это мой день, потом у моего сына будет свой день, а затем его сын придет на его место».

— Бертран Рассел, The Conquest of Happiness

В конце концов, это правда: научиться жизни можно, только начав непосредственно жить. Это страшно. Непонятно, как это всё делается, но у нас нет другого пути. К жизни не прилагается никакой готовой и проверенной инструкции. А если бы она была, то жить было бы слишком скучно.

Зато можно придумать инструкцию по сбору своего смысла жизни — что мы и сделали.

Счастье — не в гедонизме. Почему ученые советуют перестать гнаться за удовольствиями 

Новый дивный мир

Когда у большинства появилась свобода выбора и какое-никакое материальное благополучие, они перестали сосредотачиваться на выживании и начали думать о том, как распорядиться свободным временем. Среднестатистическому человеку стали доступны удовольствия, которые еще сто лет назад были прерогативой крошечной элиты. Гедонизм, пылившийся в закромах истории со времен Эпикура, наконец дождался своего часа и очень быстро вышел в топ ценностей постмодернистского общества.

С подачи нейробиологов, отыскавших в середине прошлого века в человеческом мозге «центр удовольствий», у философии гедонизма появилось научное обоснование.

В 1972 году профессор психологии Майкл Фордис провел первое эмпирическое исследование в области счастья и выяснил, что стремление к поиску удовольствий — это единственное, что отличает счастливых людей от несчастных.

В конце 1970-х социолог Дэниел Белл констатировал, что на смену пуританской этике в западном обществе пришла гедонистическая мораль, в которой счастье — высшая ценность, а все, что помогает его достичь (потребление, развлечения и удовольствия), — благо.

Линус Торвальдс, отец Linux, сформулировал теорию о том, что развитие общества и каждого отдельного явления и индивида проходит три стадии: сначала служит выживанию, потом социализации и, наконец, удовольствию. Оглянувшись по сторонам, он обнаружил, что большинство современных явлений и вещей достигло последней стадии и существует ради нашего удовольствия. Секс, еда, жилье, работа, отношения, образование, одежда и вещи в целом стали нужны человеку не для выживания, а для фана. Культ оргазма, мода на фотографию, реклама, телевидение, путешествия, маркетинг, легализация абортов и декриминализация гомосексуализма, мода на чайлдфри и антидепрессанты, эвтаназия и паллиативная медицина, сумочка Louis Vuitton и ваш декоративный канадский сфинкс — все это и многое другое Белл и Бодрийяр считают продуктами гедонистического общества потребления.

Так гедонизм изменил не только систему личных ценностей отдельных людей, но и общество в целом. Даже христианство — одна из самых консервативных религий — на этой волне согласилось слегка трансформироваться и в лице некоторых деноминаций начало проповедовать евангелие процветания и христианский гедонизм, как бы говоря, что Бог, конечно же, есть, но лишь для того, чтобы сделать человека счастливым.

Накуем вам счастья

Привести человечество к этой цели помогает армия мотивирующих спикеров, заряжающих на счастье коучей и мыслящих позитивно писателей (по запросу «happiness» Амазон выдает 100 тысяч книг). Конференции, тренинги, воркшопы, мастер-классы и целые институты обучают желающих личному счастью и общественному.

Не в меньшей мере счастьем и позитивными эмоциями землян озабочен бизнес.

Ученые выяснили, что счастливые сотрудники работают на 12 % продуктивнее несчастных. Поэтому в штате таких компаний, как Google, Zappos и McDonalds появилась должность «генеральный управляющий счастьем» (chief happiness officer — CHO) — HR 2. 0, который диагностирует эмоциональное состояние сотрудников и управляет им.

Арно Коллери, первый в мире СНО (генеральный управляющий счастьем)

Но счастливые клиенты — еще одна головная боль бизнеса, потому что в условиях перенасыщенного рынка продать просто хороший товар и даже отличный сервис становится все труднее. Клиентам нужно предложить что-то большее — сильную эмоцию. С этой задачей компаниям помогают справиться нейромаркетологи, которые делают примерно то же самое, что в свое время нейробиолог Джеймс Олдс: исследуют реакции нашего мозга и воздействуют на тот участок, который отвечает за предвкушение удовольствия. То есть стимулируют у потребителя выделение нейромедиатора дофамина, который заставляет его совершать нужное действие — покупку.

Кроме нейромаркетологов с эмоциями (и нейромедиаторами) клиентов работают «менеджеры впечатлений» (customer experience manager — CEM). Они анализируют опыт, получаемый клиентом в процессе взаимодействия с компанией, и моделируют его таким образом, чтобы клиент испытывал сильные положительные эмоции.

Вы точно знаете, что такое хорошая работа CEМ, если хоть раз бывали в моллах IKEA (особенно европейских). Боитесь заблудиться? Просто следуйте по маркированному маршруту. Сомневаетесь? Присядьте, полежите, попробуйте включить и выключить. Ваши дети устали? Отведите их в игровое пространство, где они будут под присмотром и смогут выплеснуть свою энергию. Проголодались? Добро пожаловать в ресторан. Что-то купили? Придите домой, соберите свой стол и почувствуйте себя причастным к бренду IKEA.

Технологии — незаменимый инструмент в индустрии счастья. Например, технология распознавания лиц, которую американская сеть Walmart использует в видеокамерах магазинов, чтобы сканировать эмоции своих покупателей и с помощью полученных данных ими управлять. Или «коврики счастья» со встроенными нейросенсорами, придуманные авиакомпанией British Airways. Сенсоры сканируют реакции мозга спящих пассажиров и измеряют степень их удовлетворенности. В момент, когда пассажир чувствуют себя максимально расслабленно и комфортно, коврик меняет цвет с красного на синий.

Вам не терпится узнать точный уровень своего счастья и научиться им управлять? Просто установите нужное приложение на свой смартфон. Например, Happify. Сначала оно задаст вам несколько личных вопросов, а потом предложит индивидуальную программу прокачки счастья. Разработчики уверяют, что их упражнения основаны на научных исследованиях, и, выполняя их, вы снизите уровень стресса, улучшите здоровье или найдете свое призвание. Приложение MyMoodTracker будет собирать информацию о вашем настроении и внешних факторах, которые могут на него влиять: сон, физические нагрузки, лекарства, менструальный цикл, стресс, боль. С его помощью вы отследите свои триггеры, узнаете, что делает вас радостным, и сможете управлять настроением. Никакого волшебства — только hard working.

Ученые Массачусетского технологического института пошли еще дальше и придумали систему для измерения счастья, в которой задействованы умные часы Pebble и смартфон с приложением Happimeter. Часы собирают физические данные (температура тела, сердечный ритм, уровень физической активности, эмоциональное состояние). Приложение спрашивает, насколько счастливым и активным вы себя ощущаете. Затем оно синхронизирует полученные данные (а также информацию о погоде, вашем местоположении и дне недели), показывает одно из девяти эмоциональных состояний, в котором, по его мнению, вы сейчас находитесь, или прогнозирует, какие эмоции вам может принести грядущий день.

Счастье в законе

Хайп вокруг темы счастья вырастил его актуальность до уровня государственных интересов. Экономисты (Лайд Ричард, профессор Лондонской школы экономики), социологи (Рут Винховен) и психологи (Мартин Селигман) заговорили о том, что счастье граждан — измеримый показатель, который так же важен для оценки эффективности государственной политики, как уровень их здоровья и благосостояния.

В высших эшелонах власти все чаще звучит мысль, что подход, на основе которого успешность государственной политики измеряется уровнем ВВП, устарел, а в основу нового должно быть положено счастье людей.

Мерять успешность государственной политики уровнем счастья граждан впервые (1972 год) начал Бутан — крошечная буддистская монархия, зажатая между Индией и Китаем. Его король Джигме Сингье Вангчуку придумал заменить понятие ВВП на ВНС — валовое национальное счастье. Получилось хорошо. В пересчете на счастье и на фоне соседей благополучие Бутана выглядит прилично, несмотря на то, что с 1971 года он возглавляет список наименее развитых стран.

Пример Бутана вдохновил экономически благополучные страны поработать с уровнем счастья своих граждан. Это произошло как раз после мирового экономического кризиса 2008-го. В 2009-м президент Франции Николя Саркози заявил, что если в формулу ВВП добавить «индекс счастья», это поможет справиться с кризисом. В конце 2010 года правительство Великобритании выделило два миллиона фунтов стерлингов на измерение индекса счастья британцев. А в 2015-м там появилась организация What Works Center for Wellbeing, которая помогает руководству королевства делать своих подданных счастливее.

В 2011 году Генеральная Ассамблея ООН по инициативе Бутана и в согласии с 50 государствами, среди которых Франция, Великобритания и Япония, приняла резолюцию «Счастье: целостный подход к развитию», в которой рекомендовала использовать счастье как показатель развития страны. Быстрее всех на эту инициативу отреагировал Китай и в том же году ввел собственный индекс счастья. В 2013 году Южная Корея основала программу «Счастливое обучение для всех». А в сингапурскую программу «Изучение личности и гражданской сознательности» была включена оценка общественно-эмоционального состояния. В 2014-м в Давос на Мировой экономический форум впервые пригласили Матье Рикара, биохимика, ставшего буддийским монахом, и включили в программу 25 семинаров на тему душевного и физического здоровья.

В контексте госпрограмм счастье понимается как удовлетворенность граждан жизнью, и оно вполне осязаемо.

Например, в докладе World Happiness Report, который с 2012-го ежегодно публикуется подразделениями ООН, уровень счастья страны оценивается по таким показателям, как ВВП на душу населения, социальная поддержка, ожидаемая продолжительность жизни, свобода граждан самостоятельно принимать жизненно важные решения, щедрость и отношение к коррупции. Даже Бутан повышал градус счастья своих подданных не только с помощью медитаций и выращивания цветов на улицах, но и через организацию в стране мобильной связи и строительство автодорог.

Счастье — не в удовольствиях. Это как?

Итак, гедонизм делает людей счастливее, счастье можно измерить, им можно управлять, и все идет к тому, что именно оно станет главным мерилом нашей жизни. Тут вступают критики. Они посмеиваются над категоричностью когнитивных психологов и нейробиологов, которые убеждены, что действительно вот-вот найдут «кнопку счастья». И что эта кнопка напрямую связана с удовольствиями. Что тут смешного?

В условиях рыночной экономики удовольствия — это товар. Чем больше у человека денег — тем больше удовольствий ему доступно. Тем счастливее человек. Логично? Спросим ученых. Например, Ричарда Истерлина, американского экономиста и демографа, который еще в 1970-х годах заметил, что богатство, конечно же, влияет на субъективное переживание счастья человеком, но постольку-поскольку.

Проведенный им эксперимент показал, что удовлетворенность жизнью растет пропорционально количеству денег только у граждан с низким доходом. Человека со средним доходом по стране сделать счастливым уже труднее.

То есть богатые американцы, конечно, счастливее бедных. Но если увеличить доход одних и других пропорционально, то бедные почувствуют себя счастливее, остальные — нет. Другие ученые пытались с Истерлином поспорить, но в 2010-м он положил их на лопатки, когда опубликовал новое исследование по 37 странам и подтвердил, что замеченный им парадокс присутствует не только в Америке. Открытием Истерлина тема парадоксов не исчерпывается.

В 1981 году социологи запустили проект «Всемирный обзор ценностей» (World Values Survey), чтобы собрать данные о мировоззрении и ценностях всех живущих на земле. Исследование охватило страны, в которых живет 90 % населения Земли. Его результаты показали, что субъективное переживание благополучия людьми сильнее всего коррелирует со свободным выбором. А где есть свобода выбора, там и удовольствия, правда? Не совсем.

В 1971 году футуролог Элвин Тоффлер ввел в оборот понятие «сверхвыбор» и сказал: «Приходит время, когда выбор превращается в сверхвыбор, а свобода в несвободу». Лет 30 спустя «предсказание» Тоффлера сбылось, а его идею подхватили и развили другие ученые. Самый известный из них, пожалуй, психолог Барри Шварц.

Шварц убежден, что сверхвыбор, в котором живет западное общество, на самом деле не дает свободу, а забирает ее и лишает человека удовольствий. Потому что, во-первых, процесс выбора отнимает много сил. А во-вторых, когда человек наконец определился, он тут же начинает жалеть и изводить себя мыслями о том, что, вероятно, другой вариант был лучше. Знакомо?

Выходит, что чисто гипотетически идея свободного выбора людям нравится. И даже делает их счастливыми. Но на эмпирическом уровне все наоборот. Или не совсем наоборот, а как с доходами: выбор связан со счастьем, но есть предел.

Кроме всяких парадоксов, у современных критиков гедонизма есть еще один важный козырь. Дело в том, что до недавнего времени усилия большинства социологов, психологов и нейробиологов были сосредоточены только на изучении гедонистического вида счастья. Но смотреть на счастье нужно шире.

На минутку вернемся вглубь веков и вспомним Аристотеля, который, подобно современным ученым, парировал своим оппонентам и разработал концепцию эвдемонического счастья. Человек испытывает его, когда концентрируется не на своих эмоциях, а на внешнем мире и имеет какую-то цель в жизни, когда осознает свою причастность к чему-то большему, чем он сам. Удовольствие от вкусного ужина, захватывающего фильма или победы любимой футбольной команды — классические гедонистические радости жизни — дают мгновенный эффект (счастье), который быстро исчезает. Нейробиологи вам объяснят, почему. Воспитание детей или волонтерская работа не всегда связаны с удовольствием, но дают ощущение, что в жизни есть смысл, и она проходит не зря. Особенно хорошо это работает в длительной перспективе. И с этим нейробиологи согласятся тоже.

За последние пять лет было проведено несколько исследований в области эвдемонического счастья. В 2013 году психологи Стив Коул и Барбара Фредриксон изучили, как организм на генетическом уровне реагирует на чувство счастья и наличие у человека смысла.

Оказалось, что на неприятности и гедонистические удовольствия организм человека реагирует одинаково — стрессом. А вот у людей, в жизни которых есть смысл, ученые не заметили такой реакции. При этом испытуемые — гедонисты — чаще всего отмечали, что они счастливые люди, а те, у кого есть смысл в жизни, — нет.

Эмили Эсфахани Смит, главный редактор аналитического центра при Стэндфордском университете, на протяжении пяти лет изучала исследования психологов, философов и неврологов, а также интервьюировала людей, чтобы выяснить, что делает их счастливыми. Результат своих исследований она представила в книге, опубликованной в начале 2017-го, «Сила смысла» (The Power of Meaning: Crafting a Life That Matters) и во время выступления на TEDx. Эмили Эсфахани пришла к выводу, что гонка за счастьем делает людей несчастными, в то время как поиск смысла ведет к большему удовлетворению. Люди обретают смысл в жизни, когда ощущают свою сопричастность и полезность для кого-то, помимо себя, и когда развивают свои лучшие качества.

В этом же году нейроэкономисты Цюрихского университета Филипп Тоблер и Эрнст Фер провели эксперимент, во время которого просканировали мозг испытуемых и обнаружили, что люди, которые хотят осчастливить других, а не себя, ощущают больше счастья. А нейробиологи Ричард Дэвидсон и Брианна Шуйлер выяснили, что эвдемоническое счастье полезно для здоровья: люди с целью в жизни быстрее восстанавливаются после стресса, чем те, у кого ее нет.

Конечно, перечисленные исследования не перечеркивают все сказанное сторонниками гедонизма. И не ставят точку в изучении счастья. Но, судя по результатам новых исследований и их интенсивности, meaningful life имеет все шансы стать новым мейнстримом. А китайцы с их большой коммунистической мечтой — образцовыми счастливчиками.

Гедонистические представления о смысле жизни

Гедонизм (от греч. hedone — наслаждение) — это учение, первоначально развитое древнегреческой философской школой киренаиков и считающее стремление к чувственным удовольствиям и наслаждениям смыслом жизни человека. Её основатель, философ Аристипп, утверждал, что только толпа стремится к вещам и благам, мудрый же — к удовольствиям, которые он получает от вещей и благ. Гедонизм опирался в своих построениях на сократовскую идею внутренней свободы личности и её независимости от обстоятельств внешнего мира. Киренаики учили, что непосредственное физическое наслаждение, является единственным и подлинным благом в жизни человека. Жизнь есть совокупность моментов настоящего, каждый из которых должен быть наполнен как можно более сильным и острым удовольствием. Для умножения и интенсификации удовольствий хороши все средства и пути. Ничто иное, как удовольствие, является критерием добра и зла. Богатство, власть, слава — все подчинено наслаждению, его достижению и продлению. Наслаждение, удовольствие — главный мотив всех человеческих поступков и деяний.
Эпикур, также считавший наслаждение единственным благом, к которому стоит стремиться, определял его негативно, как состояние отсутствия страдания. Он говорил, что предел величины удовольствия есть устранение всякого страдания, а где есть удовольствие, там, пока оно есть, нет страдания и печали. В письме к Менекею он, в частности, писал: «Мы имеем надобность в удовольствии тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни… Так как удовольствие есть первое и прирожденное нам благо, то поэтому мы выбираем не всякое удовольствие, но иногда мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страдания лучше удовольствия, когда приходит для нас большее удовольствие, после того как мы вытерпим страдания в течение долгого времени. Таким образом, всякое удовольствие по естественному родству с нами есть благо», но не всякое удовольствие следует выбирать, равно как и страдание всякое есть зло, но не всякого страдания следует избегать».46 Высшей формой счастья, идеалом жизни, по Эпикуру, является атараксия — блаженное состояние свободы от телесных страданий и душевных тревог, от болезней тела и страхов души.
И киренаики, и Эпикур пытались провести грань между бездумным, животным стремлением к чувственным наслаждениям, и человеческими попытками сделать чувственные удовольствия смыслом жизни. Они настаивали на том, что люди способны разумно относиться к наслаждениям, ибо отдают себе отчет в последствиях, которые они за собой влекут. В XIX веке попытку рационализировать гедонистическое мировоззрение предпринял утилитаризм — течение в этике, которое заменило принцип удовольствия и наслаждения принципами «пользы» и «счастья», понимаемыми не как единичные и мимолетные переживания, а как длительные состояния.
Утилитаризм призывал отдаваться не любому влечению и удовольствию, а делать выбор между ними с расчетом их последствий, взвешивать все выгоды и невыгоды. Иеремия Бентам — один из классиков утилитаризма — построил даже целую «моральную арифметику», представляющую собой целую систему мер расценки удовольствий с точки зрения их силы, длительности, прочности и т.д., систему, которая должна бы была помочь дать правильный расчет наибольшей пользы в жизни. Несостоятельность этой «бухгалтерии» удовольствий и страданий очевидна. Человеческие переживания исключительно субъективны и не могут быть подведены под универсальные арифметические расчеты. Оно и то же явление в различной обстановке, при различных настроениях у одного и того же человека вызывает разное отношение, разные переживания. Так же различно переживаются удовольствия и страдания у разных людей.
Джон Стюарт Милль и Н.Г.Чернышевский, также придерживающиеся утилитаристской концепции, пытались оценивать удовольствие не с количественной, а с качественной точки зрения. Они предложили различать удовольствия «высшего» и «низшего» порядка, «достойные» и «недостойные» человека, и «истинное» счастье и пользу видеть только в «разумных удовольствиях», в «разумной» пользе. Например, удовольствия интеллектуальные выше удовольствий чувственных, альтруистические выше эгоистических. Счастье и довольство недостаточны для человека. «Лучше быть недовольным Сократом, чем довольным дураком», говорил Дж. Ст.Милль. А русский писатель Н.Г.Чернышевский, в романе «Что делать?» выводит из эгоизма всю общественную мораль вплоть до необходимости жертвовать жизнью ради другого.
Оценивая гедонистические представления о смысле жизни, нужно иметь в виду, что суть дела заключается не с том, какие конкретно удовольствия объявляются высшим благом. Они могут быть самыми разными. Удовольствие от чревоугодия и удовольствие, получаемое от занятий наукой или от миссионерского служения, оцениваются по-разному. Но между ними не будет принципиального различия, если рассматривать следование им без связи с какой-либо объективной целью и ценностью, выходящей за пределы индивидуального бытия. Занятие наукой имеет подлинный смысл не потому, что оно приносит наслаждение ученому, а потому что оно ценно с точки зрения общечеловеческой.

Темная сторона удовольствий: самоотречение для лучшей жизни

В XXI веке античный стоицизм переживает новое рождение, и в своей новой книге Уильям Ирвин, профессор философии в государственном университете братьев Райт, рассуждает о красоте стоической философии, ее теории и о том, как применять ее в современных реалиях.

Он показывает, что радость достижима — все дело в практике и правильном мышлении, — а мы публикуем отрывок, посвященный таким практикам стоиков, как добровольный дискомфорт и воздержание от удовольствий.

Уильям Ирвин

Издательство Манн, Иванов и Фербер, 2020

Практиковать негативную визуализацию — значит представлять неприятности, которые могут произойти. Сенека рекомендует модифицировать эту технику: не просто представлять неприятности, но порой жить так, как если бы они уже произошли. Вместо того чтобы воображать, каково было бы лишиться своих вещей, нужно «практиковать бедность»: довольствоваться «скудной и дешевой пищей, грубым и суровым платьем».

Как пишет Сенека, бедность практиковал даже Эпикур, философский противник стоиков. Однако их цели по-видимому, разнились. Сенека хотел оценить свои вещи по достоинству, Эпикур же — понять, без каких вещей, казавшихся ему необходимыми, на самом деле можно обойтись. Он понял: часто мы трудимся в поте лица ради определенных вещей лишь постольку, поскольку убедили себя, что в ином случае будем несчастны. Проблема в том, что без некоторых мы могли бы спокойно обойтись, но не узнаем, без каких именно, пока не попробуем пожить без них.

Музоний продвинул эту технику на следующий уровень: нужно не только жить, как если бы мы попали в сложную ситуацию, но и вызывать ее самостоятельно

В частности, заставлять себя испытывать дискомфорт, которого можно было бы легко избежать. Скажем, одеваться в прохладную погоду недостаточно тепло или выходить на улицу без обуви. Можно периодически доводить себя до жажды и голода, хотя вода и еда под рукой, а также спать на чем-то жестком, хотя есть мягкая постель.

Многие современные читатели, услышав это, решат, что в стоицизме есть что-то от мазохизма. Однако следует понимать: чем-чем, а самобичеванием стоики не занимались. Собственно, неудобства, которые они себе создавали, были незначительны. К тому же они делали так вовсе не ради того, чтобы наказать себя, а, напротив, чтобы сильнее насладиться жизнью. Наконец, неправильно говорить, что стоики причиняли себе дискомфорт. Это создает образ человека, находящегося в конфликте с самим собой и вынужденного делать то, чего не хочет. Стоики, напротив, приветствовали некоторую степень дискомфорта в своей жизни. Таким образом, то, к чему они призывают, было бы правильнее называть программой добровольного, а не умышленно причиненного дискомфорта.

Однако даже такое прояснение может оставить читателей в недоумении: «Зачем приветствовать даже незначительный дискомфорт, если можно наслаждаться полным комфортом?» В ответ на этот вопрос Музоний назвал бы три преимущества добровольного дискомфорта.

Во-первых, погружая себя в добровольный дискомфорт — например, выбирая холод и голод тогда, когда можно быть сытым и в тепле, — мы закаляем себя против будущих бедствий. Если человеку знаком один лишь комфорт, его могут травмировать боль или дискомфорт, которые рано или поздно придется испытать. Другими словами, добровольный дискомфорт можно рассматривать как своего рода вакцину: подвергая себя небольшому воздействию ослабленного вируса сейчас, мы вырабатываем иммунитет, который защитит нас от изнурительной болезни в будущем. Или, если угодно, как страховой взнос, который, будучи выплаченным, обеспечивает льготы: если мы позже станем жертвой несчастья, то испытаем значительно меньший дискомфорт, чем в случае его неуплаты.

Второе преимущество приходит не в будущем, а незамедлительно. Человек, регулярно переносящий небольшие неудобства, будет увереннее и в том, что перенесет бóльшие, поэтому перспектива испытать их в будущем не окажется для него источником беспокойства в настоящем. Переживая небольшие неудобства, говорит Музоний, он тренируется быть мужественным. Того же, кому, напротив, чужд дискомфорт, кому мерзнуть и голодать не доводилось, перспектива замерзнуть и проголодаться испугает. Даже если сейчас ему физически комфортно, он, скорее всего, будет испытывать душевный дискомфорт, а именно беспокойство по поводу того, что сулит будущее.

Третье преимущество добровольного дискомфорта: оно учит дорожить тем, что у нас уже есть. Нарочно подвергая себя дискомфорту, мы будем больше ценить все, что приносит нам комфорт. Само собой, приятно сидеть в тепле, когда за окном ветер и стужа, но, чтобы по-настоящему насладиться уютом и крышей над головой, выйдите ненадолго наружу, а затем вернитесь обратно. Точно так же мы в состоянии (как заметил Диоген) значительно повысить удовольствие от любой еды, дождавшись, пока не проголодаемся.

Поучительно противопоставить совет подвергать себя добровольному дискомфорту позиции непросвещенного гедониста. Такой человек мог бы предположить, что лучший способ максимизировать испытываемый комфорт — избегать дискомфорта любой ценой. Музоний, напротив, утверждал, что избегающий всякого неудобства менее склонен чувствовать себя комфортно, чем тот, кто периодически его испытывает. Последний, вероятно, будет иметь гораздо более обширную «зону комфорта», а потому чувствовать себя комфортно в таких обстоятельствах, которые для первого оказались бы источником серьезных страданий. Одно дело, если можно было бы гарантировать, что мы никогда не испытаем дискомфорта, но, поскольку это невозможно, стратегия избегания любой ценой контрпродуктивна.

Помимо добровольного дискомфорта, говорят стоики, иногда мы должны воздерживаться от удовольствий. Ведь у них есть и темная сторона. Погоня за удовольствием, предупреждает Сенека, подобна охоте на дикого зверя: загнанное, оно может наброситься на человека и разорвать на куски. Развивая метафору, он пишет, что сильные наслаждения овладевают нами, поэтому чем больше у нас наслаждений, тем большему числу господ мы должны служить.

Стоическое недоверие к удовольствию имеет кинические корни. Так, киник Диоген предостерегал, что самая важная битва, предстоящая любому человеку, — это битва с наслаждением. Ее особенно трудно выиграть, так как наслаждение «не открыто использует свою мощь, а обманывает и чарует страшными зельями, как, по словам Гомера, опаивала Кирка спутников Одиссея».

Наслаждение «прибегает не к одной какой-нибудь коварной уловке, а к самым различным, оно пытается соблазнять нас и через зрение, и через слух, через обоняние, вкус, осязание, через пищу, питье и любовные приманки, во время бодрствования и во время сна». Оно «легонько ударяет человека своим жезлом» и хладнокровно «загоняет жертву в свиной хлев, и с этой поры он уже не человек, а свинья или волк».

Некоторые удовольствия, полагали стоики, мы должны исключить полностью. Главным образом те, которые могут одержать над нами верх при первом же столкновении. К ним относится удовольствие от определенных наркотиков: если бы в Античности существовал метамфетамин, стоики, несомненно, велели бы держаться от него подальше.

Примечательно, что недоверие стоиков к удовольствию этим❓ Имеется в виду недоверие к удовольствиям, несущим угрозу здоровью, а также к более безобидным наслаждениям. И тех и других стоики рекомендовали избегать, но в разной степени. не исчерпывается. Они советуют иногда воздерживаться и от других, относительно безобидных удовольствий. Например, от бокала вина — не из боязни стать алкоголиком, а чтобы научиться самоконтролю. Для стоика (да и вообще любого, кто пытается практиковать философию жизни) самоконтроль будет одной из важнейших черт, которые требуется приобрести.

В конце концов, при нехватке самоконтроля мы наверняка будем отвлекаться на разные наслаждения, которые предлагает жизнь, и в таком рассеянном состоянии едва ли достигнем цели своей философии

Если мы не сможем сопротивляться удовольствиям, говорит Марк Аврелий, то уподобимся рабу, которым «помыкают противоборствующие стремления», проведя всю жизнь в жалобах «на свой настоящий удел и приходя в ужас пред будущим». Чтобы избежать этой участи, необходимо позаботиться о том, чтобы страдания и удовольствия не подавляли наше разумное начало. Нужно, как выражается Марк Аврелий, учиться «неподатливости перед телесными переживаниями».

Итак, в повседневной жизни стоик время от времени не только делает что-то неприятное для себя (например, одевается не по погоде), но и не делает чего-то приятного (например, не покупает мороженого). Кажется, будто стоицизм против удовольствий, но это не так. Стоики не видят ничего плохого в том, чтобы получать удовольствие от дружбы, семейной жизни, еды или даже богатства, но советуют быть бдительными в наслаждении этими вещами. В конце концов, между наслаждением едой и обжорством довольно тонкая грань. Также существует опасность привязаться к тому, что приносит удовольствие, поэтому, даже наслаждаясь приятными вещами, мы должны следовать совету Эпиктета и быть начеку. Сенека так описывает разницу в отношении стоического мудреца и обычного человека к удовольствиям: первый стремится их испытать, второй обуздать; первый считает высшим благом, второй не считает благом вообще; обычный человек сделает ради удовольствия все, мудрец же ничего.

В рубрике «Открытое чтение» мы публикуем отрывки из книг в том виде, в котором их предоставляют издатели. Незначительные сокращения обозначены многоточием в квадратных скобках.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Постыдные удовольствия Александра Павлова — The Vyshka

The Вышка взяла интервью у преподавателя Высшей школы экономики Александра Павлова — философа, культуролога, киноведа и кинокритика, автора книги «Постыдное удовольствие»

Выбор профессии

Я учился на философском факультете МГУ, но на отделении политологии, которое тогда еще было в структуре философии и не стало отдельным факультетом. Отсюда мой интерес к политической философии. Осваивая и философию, и политологию, я осознал, что мне гораздо больше нравится история социально-политической мысли, которой я занимался все время своего обучения, и, собственно, философия. Поэтому, закончив университет, я стал работать в Институте философии РАН. В 2007 году мне представилась возможность защитить диссертацию на тему «Учение о государстве и праве А.И. Герцена», наследие которого изучал на протяжении всех лет учебы. После чего я стал присматриваться к иным темам. В 2010 году вышел перевод книги Мартина Малиа «Александр Герцен и происхождение русского социализма» с моим предисловием, таким образом я закрыл эту тему и перешел к новым исследованиям.

Посвятить свою жизнь исследованию философии и тем более пытаться сказать в философии свое слово – очень ответственный шаг. Впрочем, так можно сказать про любую профессию

Однако случай с философией особенный, так как в каком-то смысле то, чем вы будете заниматься, неизбежно получает отражение в вашем образе жизни, а иногда – становится образом жизни. В том случае, если вы действительно философ. Если кто-то ориентируется на «успех», особенно в традиционном понимании это слова, то философия точно не для него. Это не означает, что в философии нельзя быть «успешным», просто это, если он все-таки есть, успех совсем другого рода. А если говорить только о научной карьере, то здесь, как и в любой другой отрасли гуманитарной науки, как правило, к успеху можно прийти довольно поздно.

Другое дело, что не обязательно работать «философом», получив философское образование. Но здесь все зависит от человека. Бывает так, что философам не всегда просто найти себе работу по специальности, но они обладают даже не столько обширной базой знаний, сколько навыками аналитического и теоретического мышления, на что уже можно надстраивать какие-то умения, которые можно получить в практической сфере. Далеко не все те, кто выбрал заниматься философией в том или ином виде, ведут роскошную жизнь, представление о которой обычно навязывается давно укоренившейся в обществе установкой «быть успешным». Однако могу заметить, что я встречал не так много людей, которые могли бы сказать про себя, что они действительно счастливы. Но те немногие, кого я знаю и кто не только выглядит счастливым, но и чувствует себя таковым, — сплошь философы. Так что делайте выводы.

Массовая культура и социально-политическая философия

Массовая культура всегда была мне близка. Я полюбил ее задолго до того, как занялся гуманитарной наукой. Но заниматься массовой культурой вообще – дело сложное. Именно поэтому процессы, которые происходят сегодня в обществе и культуре, я стараюсь объяснять через кинематограф. Для меня кино – наиболее важная часть культуры, и, полагаю, оно прекрасно показывает, как развивается культура и какие в ней намечаются тренды.

Что касается политической философии, то с ее помощью можно работать с массовой культурой. Например, то, что зовется Cultural Studies, заимствует свои методы и теоретическую основу из социальной и политической философии

Достаточно взглянуть на классический выдержавший не одно издание учебник «Cultural Studies» Криса Баркера.

Одно дело – заниматься исследованиями в сфере политической философии как таковой, философствовать на политические темы. В этом случае вы должны уметь последовательно мыслить, быть хорошо знакомым с понятийным аппаратом науки, уметь мыслить аналитически и рассуждать теоретически. Ваши рассуждения должны быть подкреплены достоверными источниками и аргументами. Вместе с тем исследовательская работа в политической философии – это также изучение ее истории, погружение в материал и тщательное знакомство с темой, биографией автора, различными источниками и так далее. Это уже скорее работа историка и логика, нежели философа. В рамках исследований политической философии существуют разные подходы. Если говорить грубо, то я отчасти занимаюсь, если угодно, приложением политической философией к сфере современной культуры.

СМИ

Хотя я иногда появляюсь в таких СМИ как Афиша, Теории и практики или Look at me, на самом деле публикации в некоторых других изданиях я ценю столь же сильно. Приятно, что есть ресурсы, где автору позволяют иронию во всевозможных ее видах. Например, на сайте Метрополь или Чуббака, где я могу экспериментировать со стилями и формой.

На самом деле, чем более престижная площадка, тем больше ограничений в формате высказывания, а, следовательно, тем меньше возможности говорить в той форме, в которой удобно, а иногда – необходимо. Это, правда, скорее касается ТВ и в чуть меньшей степени радио, в бумаге и сети все значительно проще, хотя и не всегда.

Однажды я участвовал в программе «ЖЗЛ», которая была посвящена Элвису Пресли. Вместо того чтобы говорить о том, что я думаю о нем как о феномене популярной культуры, мне пришлось пытаться спорить с тем, что «возможно, Элвис еще жив и живет на своем острове». Таков был формат передачи. Таким образом, ты не можешь высказать мысль просто потому, что она будет непонятна аудитории: на самом деле ей нужны не мысли; ей надо знать, жив ли Элвис и сколько женщин у него было. Более того, каждая телепередача преследует собственную цель, в которую порою сложно вписать те идеи, которыми ты хочешь поделиться с городом и миром.

«ПостНаука»

Одним из основателей ПостНауки является Ивар Максутов. Мы учились с ним на одном факультете, только на разных отделениях. Когда проект «ПостНаука» только запускался, Ивар попросил меня сделать материал на тему «5 книг о массовой культуре». Материал, кстати, до сих пор активно читается. С тех и до сих пор мы сотрудничаем. Притом с удовольствием.

«Логос»

На мой взгляд, «Логос» является лучшим гуманитарным журналом в России – и я рад состоять в его редакционной коллегии. Лучший же он потому, что сегодня легитимизирует в публичном пространстве темы, которые у нас в силу определенных причин могут считаться разве что маргинальным или же быть просто незамеченными. Главный редактор журнала Валерий Анашвили всегда тонко чувствует то, что можно назвать «духом времени», и старается идти в ногу с пока еще не артикулированными запросами – общества, науки, философии. Издание ориентируется больше на современную философию и исследования культуры, хотя не забывает и о любимых классических для себя темах (например, феноменология, Платон).

В 90-е годы в журнале действительно было много философии (все-таки это философский журнал). Сегодня она из него никуда не исчезла.

Просто в некотором смысле философия стала прикладным инструментом в работе с теми темами, которые требуют осмысления в России: в конце концов, о таких вещах, как порнография, «Южный парк», «плохое кино», видеоигры, сериалы, тексты пишут те же самые философы. Потому что кто еще может осмыслить все эти феномены?

«Постыдное удовольствие»

Работать над своей книгой я начал еще в 2005 году, хотя тогда и не думал, что из темы, которой в итоге стал заниматься так глубоко, может получиться большой текст. В 2005 я впервые написал статью о тогда еще хоть сколько-нибудь популярном мультсериале «Симпсоны». На него не только обратили внимание СМИ, но также после того, как я его научно облагородил, опубликовали в ведущем научном журнале по политическим наукам «Полис». В итоге моих серьезных публикаций по теме становилось все больше, и к 2013 я понял, что из этого материала складывается книга.

Издательский дом Высшей школы экономики опубликовал и уже переопубликовал книгу, выпустив второе издание, к слову уже почти распроданное. «Постыдное удовольствие» стало одной из 10 лучших non-fiction книг 2014 года по версии «Новой газеты». Правда, это, скорее, версия моего друга Кирилла Мартынова, чем самой газеты, но ведь мы же не можем заподозрить его в необъективности? Недавно «Постыдное удовольствие» вошло в список премии «Национальный бестселлер». Это хорошие новости. Плохие новости, однако, в том, что я не получил почти никакого фидбека. Впрочем, на него на самом деле редко кто может надеяться.

«Плохое кино»

Как правило, кинокритики говорят про актуальное кино, то, что сегодня на слуху. То есть про фильмы, которые идут в прокате – широком или ограниченном. Исключения составляют, скажем, признанные публичной сферой классика и артхаус. Мне же скорее интересны те фильмы, которые почему-то не получают должного освещения в публичной сфере, хотя на самом деле крайне интересны аудитории, и которые чаще обсуждаются в приватном пространстве. Это так называемые культовые фильмы, в понятие которых входит и «плохое кино», и «эксплуатационное кино», и много чего еще. Тем, кто хочет узнать об этом подробнее, я бы порекомендовал обратиться даже не к моей книге, а к двум последним номерам «Логоса», посвященным Cinema Studies.

Не так давно в кафе я услышал, как молодые люди обсуждали «плохое кино», и первое, о чем они вспомнили, были фильмы «Свадебная ваза» и «Человеческая многоножка». Хотя я не убежден, что они смотрели эти фильмы, тем не менее в приватном порядке обсуждалось именно это кино. Очень важно, что разговор был не о любимых лентах и не о том, что ребята только что посмотрели, а о самых плохих фильмах, что они видели. Конечно, этот разговор не показатель тотального интереса к предмету. Однако я убежден, что это общая тема для бесед среди многих молодых людей. О чем это говорит? Среди молодого поколения существует запрос на обсуждение и понимание природы кинематографа, в том числе «невероятно странного кинематографа».

Такие ленты как «Человеческая многоножка» являются предметом бурного обсуждения. Но, к сожалению, люди им интересуются потому, что это по каким-то причинам стало «предметом разговора». Особенно это касается, скажем, «Зеленого слоника». Конечно, интересна сама репутация фильма – почему его все смотрят и постоянно норовят его упомянуть к месту или же нет.

Многие ведь скорее наслышаны о «Зеленом слонике» и «Человеческой многоножке», но не смотрели эти картины на самом деле

Подобного рода кино – любопытный феномен. В социальном вакууме именно они обретают статус «плохих фильмов», в то время как «волшебный мир кино» таит в себе еще много любопытных картин, которые могут вызывать не менее, а возможно, и более острые эмоции.

Я исследую «плохое кино» по следующей причине: есть ряд неизвестных картин, которые вызывают противоречивые эмоции у аудитории (бывает, что и положительные). Моя задача обратить внимание на пока еще не очевидные феномены мира кино и связанные с ними проблемы восприятия и суждения вкуса. Необходимо показать фильмы, которые на данный момент не являются общеизвестными. Если я ничего не напишу про это, то вероятность того, что та или иная проблема, связанная с альтернативным кинематографом, его восприятием и его социокультурным статусом, станет известна широкой общественности, становится меньше. А ведь она и без того крайне мала.

Конец сериалов

Философ, если он работает в публичном пространстве, чтобы приобрести репутацию философа, должен первым увидеть признаки разложения феномена и в срочном порядке объявить его конец – истории, идеологии, искусства, больших нарративов и далее по списку. Так как я в качестве философа работаю с феноменами массовой культуры, то смерть чего-либо я обнаружил в ее пределах. Знаете, весной 2014 года вдруг понял, что сериалы, которые еще недавно казались самой востребованной формой культуры, «умерли».

Например, из всех сериалов, за которыми я слежу в последнее время, я мог бы назвать только два-три, которые досмотрел до конца. К сожалению, не могу сказать, что они мне так уж понравились. Обратите внимание на то, что даже такие востребованные сериалы как «Игра престолов» становятся все менее обсуждаемыми. Что, например, произошло с «Карточным домиком»? Третий сезон многие решили даже не смотреть, а просто обругать. А многие ли сегодня смотрят «Симпсонов» или «Южный парк»?

На мой взгляд, сериалы начинают терять свою самобытность. Конечно, люди будут продолжать смотреть сериалы, но, мне кажется, лишь по инерции

Лично я выбрал для себя фильмы и получаю от их просмотра удовольствия в разы больше, чем от просмотра сериалов. Сериалы зрители выбирают потому, что это проще, а кроме того, за последнее время появилось не так много культовых фильмов. Вернее, они есть и их достаточно, просто их не замечают, ведь найти хорошее кино тяжелее, чем жить с фантомной «сериальной зависимостью».

Разумеется, новые сериалы «выстреливают», а через год их уже никто не помнит. Поэтому я бы предложил поклонникам данного феномена пересмотреть проверенную временем классику, например, комедийный телесериал «Sledge Hammer», который у нас пользовался популярность в 1990-е годы. К этой же категории можно отнести «Байки из склепа» и «Twin Peaks». Уверяю вас, про «Карточный домик» и «Игры престолов» будут вспоминать лишь самые преданные фанаты.

Своя школа

Что касается преподавания, то чем старше ты становишься, тем сложнее находить общий язык с молодым поколением. По моему глубокому убеждению, лучшее, что может случиться с преподавателем и ученым, это когда у него появляются ученики. Я имею в виду не только тех, кто пишет курсовые и дипломные работы у конкретного преподавателя. Скорее, это люди, которые готовы перенять знания, опыт, а самое главное, те, кто разделяет твое видение метода и предмета, отчасти научные интересы, и, возможно даже, мировоззрение в целом. Но тема последователей касается не только исследований популярной культуры.

Я и ряд коллег уже несколько месяцев активно занимаемся исследованиями в научно-учебной группе «Метанойя», которой я руковожу вместе с упоминаемым мною выше Кириллом Мартыновым и в которой мы пытаемся разобраться, как соотносятся сегодня современная политическая философия и современная политическая теология. А ведь «научно-учебная группа» — проект, который также называется «учитель – ученики». Думаю, можно считать, что Александр Зырянов, Даниил Маштаков, Юлия Апанасенко, Роман Филин, Виктор Куклинов, Евгений Дегтярев и Николай Афанасов, которые входят в группу наравне с другими ребятами, участвующими неофициально, по крайней мере входят в «мою школу». Надеюсь, что хотя бы некоторые из них с этим согласятся

Текст и фото: Полина Клёнова-Ленская

Предыдущий пост

Смена обстановки: о межвузовской академической мобильности

Следующий пост

Семёновский полк

---

учимся мечтать правильно – КАК ПОТРАТИТЬ

Спросите сегодня, кто такие гедонисты, и вы каждый раз будете слышать новое мнение. Почему, с чем это связано? Попробуем в этом разобраться, не погружаясь глубоко в философские размышления и свойственную философам осторожность и рассудочность.

Итак, если в жизни все сложилось и удалось, можно ли тратить меньше, а удовольствие получать от простых вещей? Эпикур, например, находил особый толк в простой жизни, дружбе и философских дискуссиях, дистанцируясь от источников стресса – погони за мирскими атрибутами. Карьера, политика, материальное благополучие, напротив, приносят много дискомфорта и страха. Но такой образ жизни, который свободен от болезней тела и беспокойства в уме, вряд ли бы приняли обладатели айфонов как свой идеал счастья.

Что же все-таки хорошо в жизни? В философии именно гедонизм на протяжении столетий был одним из ответов на этот вопрос.

Ученые разных стран мира пытаются собрать научную базу для последующего анализа гедонизма. Пока ясно лишь одно: так же, как и самоконтроль, гедонизм способствует счастливой жизни. Исследовательские команды Цюрихского университета и Университета Неймегена в Нидерландах убедительно рекомендуют более высокую оценку гедонизма в современной психологии.

Возможность подремать на диване или вкусный обед не приводят к достижению долгосрочных целей, но способствуют по меньшей мере такой же счастливой жизни, как и самоконтроль. Речь идет о способности испытывать удовольствие или наслаждение от нахождения в текущем моменте, не отвлекаясь на посторонние мысли. По эффективности вклада в наполненную и удовлетворенную жизнь это сравнимо с успешным самоконтролем, уверены исследователи.

Воображение. Пару десятилетий культовым символом современного гедонизма был фестиваль Burning Man. Для некоторых людей эта территория стала первым пунктом назначения в большом путешествии: они стремились избежать ловушки выстраивания своей жизни вокруг работы и благосостояния.

Гедонистам известно, что можно определить и создать собственную норму, делать много вещей, связанных со своей свободой. Что-то усложнять, что-то отдавать, а что-то принимать. Погружаясь в жизнелюбие, они находят время для размышлений, воодушевляющего сотрудничества и дружбы с коллегами, поиска удовольствия в работе и за ее пределами.

Гедонистическое сафари. Что бы ты ни делал, помни о не последнем в этом деле слове «кайф». «Смак» – слово с неограниченной чувственной интенсивностью. Это ДНК наслаждения.

«У тебя был хороший день? Тебе понравилось происходившее сегодня? Что тебя приятно удивило?» День может быть рутинным, с привычным набором событий. Но что это может означать для гедониста? Наблюдая и чувствуя бомбардировку ощущений, он открывает возможности. Обеспечивает музыку, цвет и движение.

Если посмотреть на тренды в креативных индустриях в этом году, то можно обнаружить, что каждая тема отражает эмоцию, вызванную локдауном и пандемией, будь то тоска по простору и природе, жажда удовольствия или желание найти мир и утешение. Эти тренды создают тонированную зеленую линзу – новую оптику для коллективного индивидуального гедонистов, как называл габитус Пьер Бурдьё. Эта линза для них своего рода символический капитал, позволяющий, не противопоставляя себя обществу, бережно примирить на одном поле славу, богатство, шумную ночную жизнь, гламур, драму, экстравагантность и даже экономность.

Гедонизм – это искусство баланса. Усилия, затраченные с удовольствием, означают предвкушение от грядущего наслаждения результатом.

Знакомый биолог, иногда преподающий pro bono для фермеров в одной из стран Латинской Америки, рассказывает про бабушек, приходящих на его уроки. Они даже не задумываются про пару дней пути по горному маршруту, чтобы попасть на занятия. Он задается вопросом: «Если бы кто-то с искренним воодушевлением шел несколько дней к вам в класс, вы бы учили так же, как сейчас?»

– Найти время, чтобы быть гедонистом. – Уверенными маленькими шагами двигаться к большим целям. – Справляться с неудачами и управлять своим беспокойством. – Осознавать себя и обретать силу, пребывая в настоящем моменте. – Неспешно получать удовольствие от простых вещей. – Эмоционально вдохновлять себя и уважать право другого человека на его жизнелюбие.

Гедонисты не скрывают свое любопытство. Оно нужно не только для размышлений о бытии, бесконечности мироздания и собственном величии.

Во время пандемии они научились фильтровать информацию, выросло стремление узнавать больше, появился новый вкус к знаниям. То, что планировалось годами, стало возможно в течение нескольких месяцев. В каждой комнате появляются стопки прочитанных книг. Вопрос «как обрести и окружить себя единомышленниками» вышел за пределы поиска людей, которые чувствуют себя щедрыми и богатыми. Соприкасаясь с другими людьми в формате видеоконференций и во время ограниченных контактов вне дома, гедонисты обмениваются добротой, общаются, находят новые точки соприкосновения. Жизнелюбие означает увидеть россыпи звезд, когда поднимаешь голову вверх, и землю, когда опускаешь свой взгляд.

Жизнелюбие означает увидеть россыпи звезд, когда поднимаешь голову вверх, и землю, когда опускаешь свой взгляд

Одиночество. Этот год для многих стал удивительным открытием и новым способом познакомиться с собой поближе, во время вынужденного уединения.

Для еще большего числа людей пандемия и локдаун стали стрессом и одиночеством. Хотя одиночество началось гораздо раньше. На улицах городов, в ресторанах, офисах, торговых центрах, метро, даже театрах и кино можно было встретить множество людей, увлеченно рассматривающих экраны своих телефонов и живущих в этих алгоритмичных пузырях. Гедонисты видят в уединении возможности постигнуть что-то новое, чему-то научиться.

Список желаний гедониста, однажды появившись на страницах блокнота, нашел свое отражение в цифровой вселенной. Парадокс в том, что, хотя идеальная покупка может никогда не свершиться, регулярно возникают новые идеи и мысли по поводу желаемых товаров. Одновременно с этим траты становятся все импульсивнее. Наиболее динамичные стартапы в области логистики уже обещают доставку любых товаров в течение пары часов.

Ускоренное проникновение алгоритма в жизнь человека заставляет посмотреть по-другому на мир роскоши. Во время пандемии исчезли траты на покупки во время путешествий и выросли обороты e-commerce. Период локдауна ограничил привычный шопинг, но вывел на первые позиции продукты, основанные на сенсорных ощущениях, – премиальные алкогольные напитки, парфюмерию, косметику класса люкс.

Переосмысление роскоши. Стремление потребителей определить свой статус с помощью luxury-товаров во многих странах уступает место желанию приобрести продукт, осознавая его ценность.

Ценность определяется отношением бренда к окружающей среде, поддержкой своих сотрудников и местных сообществ, происхождением сырья. Во время пандемии не только был сформирован отложенный спрос, но и усилился интерес к эмоциональным ценностям, персонализированному опыту, инклюзивности и присутствию бренда в интернете.

«У тебя был хороший день? Тебе понравилось происходившее сегодня? Что тебя приятно удивило?» День может быть рутинным, с привычным набором событий. Но что это может означать для гедониста? Наблюдая и чувствуя бомбардировку ощущений, он открывает возможности. Обеспечивает музыку, цвет и движение.

Люксовые марки, которые постарались учесть это в своей стратегии, соблазнили и вдохновили гедонистов, старательно сглаживая итоги первого полугодия. Производители люкса используют для диалога с гедонистами стриминговые сервисы, например Burberry показала осенью свою новую коллекцию на геймерской платформе Twitch. Хорошая стратегия, если учесть, что платформа насчитывает около 140 млн ежемесячных пользователей, в том числе представителей очень востребованного демографического поколения Z.

Роскошь вновь становится привилегией.

Исследования Ipsos показывают растущий оптимизм и материализм в китайской когорте, устойчивость и новый гедонизм среди американских потребителей люкса, а также осторожность и укрытие от тревоги в Европе.

Чтобы стать увереннее, гедонисты в Китае все чаще стремятся приобрести товары класса люкс. Американские потребители покупают люкс в поисках исключительных эмоциональных переживаний. Большинство искушенных гедонистов в Европе видят в роскоши безопасные долгосрочные инвестиции.

Гедонизм становится устойчивым (от англ. слова Sustainable). На годы создается связь и словарь, на котором люксовые конгломераты начинают разговаривать со своей аудиторией, раскрывая темы экологичности и ответственности, усложняется культурный код продуктов.

Гедонизм 4.0. Четвертая промышленная революция использует алгоритм везде, где нужно создать какие-то реальные вещи или предпринять какие-то реальные действия.

Виртуальность становится новой реальностью. Цифровые валюты, общение, офис, продукты и услуги, целые общественные институты занимают свое место в виртуальном пространстве. Изменяется упаковка товара, способы его производства и доставки. Ответ на вопрос «Почему при прочих равных условиях я должен выбрать этот продукт?» уже не выглядит таким простым, как пару десятилетий назад.

В ближайшие годы состоится самая большая передача благосостояния между поколениями. Это окажет влияние на гедонистический ландшафт. По разным подсчетам, цифра приближается к $30 трлн. Тектонические сдвиги ощутит финансовая система, изменится глобальная демографическая ситуация.

Беби-бумеры передадут свои капиталы молодому поколению, миллениалам и поколению Z. Сценарий этого процесса будет зависеть от множества факторов, например как будет устроена налоговая система или особенности владения недвижимостью. Устойчивые инвестиционные привычки могут смениться новыми предпочтениями.

Стратегия гедонизма 4.0 изменяет роль удовольствия на моральных рынках.

Отвечая на озабоченность стресс-моделей общества потребления, гедонизм становится сдержанным, этически осмысленным, бережливым и даже экономным. Гедонисты способны получать удовольствие и осознавать себя в рамках существующих нравственных ограничений. Им удается управлять триадой – умеренность, постоянство и выравнивание. Например, это перестраивает с глубокими результатами моральный порядок потребления в этическом туризме.

tourber.com

Во время пандемии усилился интерес к эмоциональным ценностям

Траектория денежных желаний. Гедонизм приносит элемент воображения в анализ современного общества.

Миллениалы проявляют растущую нетерпимость к риску. Если говорить про инвестиции, аналитики Bankrate открыли, возможно, даже некоторую экономическую пугливость, возникшую в результате финансовых кризисов. 30% миллениалов предпочитают наличные деньги, и это оказывает влияние на инвестиционные стратегии, которые используют комбинацию акций и облигаций для долгосрочных портфелей.

«Кэш становится королем» в эпоху перемен и постепенно создает разнообразные возможности. Гедонисты обращают внимание на то, как формируется денежный поток и что с ним происходит в дальнейшем. Так, если обстоятельно разобраться, на чем можно сэкономить, не лишая при этом себя привычной радости и жизнелюбия, и, например, отказаться от вложений, которые не приносят желаемой отдачи, или использовать налоговое планирование. По мере адаптации к последствиям пандемии необходимы ресурсы не только для поддержания привычного образа жизни, но и для инвестиций в бизнес, находящийся в состоянии стресса.

От статуса к жизнелюбию. От этического гедонизма к осознанному гедонизму.

Гедонизм — по ветвям / доктрине

Введение | История гедонизма

Гедонизм — это философия, согласно которой удовольствие — это самое важное стремление человечества, и единственное, что хорошо для человека. Следовательно, гедонисты стремятся к максимизировать своего общего удовольствия ( чистых любого удовольствия за вычетом любой боли или страдания). Они верят, что удовольствие — это единственное добро в жизни, а боль — — единственное зло , и цель нашей жизни должна состоять в том, чтобы максимизировать удовольствие и минимизировать боль .

Психологический гедонизм — это точка зрения, согласно которой люди психологически сконструированы таким образом, что мы исключительно желаем удовольствия . Этический гедонизм , с другой стороны, представляет собой точку зрения, согласно которой наше фундаментальное моральное обязательство — максимизировать удовольствие или счастье. Норматив утверждает, что мы должны всегда действовать так, чтобы производить для собственного удовольствия .

Гедонизм обычно предполагает индивидуалистическую позицию и связан с эгоизмом (утверждение, что люди всегда должны искать во всем свое собственное благо ).Эпикуреизм — более умеренный подход (который по-прежнему стремится к максимальному счастью, но определяет счастье больше как состояние спокойствия , чем удовольствие). Аналогичный, но более альтруистический подход приводит к утилитаризму, позиции, согласно которой моральная ценность любого действия определяется его вкладом в общей полезности в максимизации счастья или удовольствия, суммированной для всех людей .

Парадокс гедонизма (также называемый Парадоксом удовольствия ) указывает, что удовольствие и счастье — это странные явления , которые не подчиняются нормальным принципам , в том смысле, что они не могут быть приобретены напрямую, только косвенно и мы часто неспособны достичь удовольствий, если мы сознательно стремимся к ним.

Термин «гедонизм» происходит от греческого «гедон», означающего просто «удовольствие». На общем языке гедонизм стал означать преданность удовольствиям как образу жизни , особенно чувственным удовольствиям , и является синонимом чувственности, либертинизма, распутства и распущенности.

Возможно, самым ранним примером гедонизма (и одним из самых крайних ) была философия Киренаики , ранней сократической школы, основанной Аристиппом из Кирены , в 4 веке до нашей эры.К. (хотя, возможно, Демокрит выдвинул очень похожую философию еще раньше). Киренаики подчеркивали только одну сторону учения Сократа о том, что счастье — это одна из целей нравственного действия (эвдемонизм), отрицая при этом, что добродетель имеет какую-либо внутреннюю ценность. Они утверждали, что удовольствие было высшим благом , особенно физическим удовольствием , которое Аристипп считал более интенсивным и предпочтительным, чем умственные или интеллектуальные удовольствия, и особенно немедленным удовлетворением , которое, как он утверждал, не следует отрицать ради долгого времени. -терм усиление.

Некоторые считают эпикуреизм формой древнего гедонизма. Его основатель, Эпикур, согласился с тем, что удовольствие — величайшее благо, но он определил удовольствие с успокоением , а не с телесным удовлетворением, и подчеркнул уменьшение на желания по сравнению с непосредственным приобретением удовольствия . Таким образом, для Эпикура высшее удовольствие состоит из простой, умеренной жизни , проведенной с друзьями, и философских дискуссий .Эпикур также был осторожен, чтобы не предлагать эгоистичной жизни, которая мешает другим получать собственное удовольствие.

В средние века христианских философов в основном осудили гедонизм, который, по их мнению, был несовместимым с христианским упором на избегание греха, исполнение воли Бога и развитие христианских добродетелей веры, надежды и милосердия. Тем не менее, философов эпохи Возрождения , таких как Эразм и сэр Томас Мор, в некоторой степени возродили гедонизм, защищая его на религиозных основаниях. , что удовольствие на самом деле было совместимым с Божьим желанием для людей быть счастливыми.

Либертинизм — это философия, связанная с гедонизмом, которая нашла приверженцев в 17, 18 и 19 веках, особенно во Франции и Великобритании, включая 2-го графа Рочестера (1647 — 1680), маркиза де Сада ( 1740-1814) и оккультист Алистер Кроули (1875-1947). Либертинизм игнорирует или даже сознательно отвергает религиозных норм , принятых моральных норм и форм поведения, санкционированных широким обществом, и поощряет удовлетворения любого рода , особенно сексуального.

Этическая теория утилитаризма 19 века , предложенная британскими философами Джоном Стюартом Миллем и Джереми Бентам, развила и усовершенствовала гедонизм, заключив, что мы должны выполнять то действие, которое лучше для всех («величайшее благо для всех». наибольшее число »). Бентам полагал, что значение удовольствия может быть количественно понятным , тогда как Милль предпочитал качественный подход , зависящий от сочетания удовольствий более высокого качества и простых удовольствий более низкого качества.

Айн Рэнд (1905-1982), один из самых больших современных сторонников эгоизма, отверг Гедонизм как всеобъемлющую этическую систему на том основании, что, хотя удовольствие может быть целью этики , оно не может быть стандарт или руководство к действию , так как это приведет к интеллектуальному и философскому отречению от престола .

Contemporary Гедонисты, представленные организацией, известной как Hedonist International , стремятся в первую очередь к удовольствию, как и их предшественники, но с дополнительным акцентом на личной свободе и равенстве . Христианский гедонизм — это недавняя спорная христианская доктрина, распространенная примерно в евангелических кругах , которая утверждает, что люди были созданы Богом с приоритетной целью щедро наслаждаться Богом через познание, поклонение и служение Ему.

Эпикур и его взгляд на счастье

Эпикур считается важной фигурой в истории науки и философии. Он утверждал, что мы должны только соразмерять веру эмпирическим свидетельствам и логике, и выдвинул научную точку зрения атомизма , согласно которой все факты в макроскопическом мире обусловлены конфигурацией атомов или неделимых элементов в микроскопическом мире.В этике он известен тем, что продвигал теорию гедонизма , которая утверждает, что удовольствие является единственной внутренней ценностью. Однако, как мы увидим, его взгляд на удовольствие далек от стереотипов. Для Эпикура самая приятная жизнь — это та жизнь, в которой мы воздерживаемся от ненужных желаний и достигаем внутреннего спокойствия ( ataraxia ), довольствуясь простыми вещами и выбирая удовольствие от философской беседы с друзьями вместо погони за физическими удовольствиями, такими как еда. , выпивка и секс

Эпикур — Немного предыстории

Представьте себе пышный сад, полный свежих фруктов и овощей.Фигуры в одеждах ходят по дорожкам туда-сюда, время от времени останавливаясь, чтобы вовлечь друг друга в приятную беседу о науке, философии и искусстве. В одном углу менестрель играет на своей лире гармоничные аккорды. В другом — обсуждение свободы воли: учитель объясняет, что нет причин бояться богов и что люди имеют полную свободу выбирать свой собственный жизненный путь и обрести счастье здесь и сейчас. Дует прохладный ветер, как будто вы вдыхаете воздух Средиземного океана среди красоты природы и общения друзей и семьи.Если вы вообразили все это, вы вообразили «Сад удовольствий» Эпикура, место, где он и его ученики будут собираться в поисках самой приятной из возможных жизней в этом мире.

Эпикур провел большую часть своей ранней жизни на острове Самос, афинском поселении недалеко от Эгейского полуострова. Он учился в Афинах и, усвоив философию Платона, Аристотеля и Демокрита, в конце концов вернулся туда, чтобы основать собственную школу «Сад», которая привлекла множество приверженцев.Эпикур считается важной фигурой в истории науки и философии. Он утверждал, что мы должны только соразмерять веру эмпирическим свидетельствам и логике, и выдвинул научную точку зрения атомизма , согласно которой все факты в макроскопическом мире обусловлены конфигурацией атомов или неделимых элементов в микроскопическом мире. В этике он известен тем, что продвигал теорию гедонизма , которая утверждает, что удовольствие является единственной внутренней ценностью.Однако, как мы увидим, его взгляд на удовольствие далек от стереотипов. Для Эпикура самая приятная жизнь — это та жизнь, в которой мы воздерживаемся от ненужных желаний и достигаем внутреннего спокойствия ( ataraxia ), довольствуясь простыми вещами и выбирая удовольствие от философской беседы с друзьями вместо погони за физическими удовольствиями, такими как еда. , выпивка и секс.

Верный своей философии, Эпикур утверждал, что последние несколько дней жизни провел в удовольствии, несмотря на всю физическую боль, которую он испытывал.Как он пишет в своем письме к Идоменею:

Я написал это письмо вам в счастливый для меня день, который также является последним днем ​​моей жизни. На меня напали болезненная неспособность к мочеиспусканию, а также дизентерия, настолько сильная, что ничто не могло быть добавлено к жестокости моих страданий. Но жизнерадостность моего ума, происходящая от воспоминаний обо всех моих философских размышлениях, уравновешивает все эти невзгоды. И я прошу вас позаботиться о детях Метродора в манере, достойной преданности, проявленной этим молодым человеком мне и философии.

Здесь мы видим одну из техник Эпикура для достижения счастья даже в самой несчастной ситуации: вместо того, чтобы зацикливаться на боли, вспомните один из тех моментов в прошлом, когда вы были наиболее счастливы. Благодаря достаточной тренировке ума вы сможете достичь такой яркости воображения, что сможете заново пережить эти переживания и это счастье. Эту идею хорошо иллюстрирует Виктор Франкль, венский психиатр, который четыре года провел в различных концлагерях, включая Освенцим.Франкл пишет, что одной из немногих вещей, которые могли дать ему чувство счастья, было создание в воображении образа любимой жены и участие в воображаемом разговоре с ней. Как он пишет: «Я цеплялся за образ жены, представляя его со сверхъестественной остротой. Я слышал, как она мне отвечает, видел ее улыбку, ее откровенный и ободряющий взгляд. Реальный это или нет, но ее взгляд тогда был ярче, чем солнце, которое начинало восходить «. (Франкл, 1984, с. 57).

Эпикур. Счастье — это удовольствие

Хотя мы потеряли большинство трактатов Эпикура по этике и счастью, его основные идеи очень четко изложены в его справедливо известном письме к Меноцею .Он начинает с утверждения, известного еще у Платона и Аристотеля: все мы желаем счастья как самоцели, а все остальное желательно как средство для достижения счастья. Но что есть счастье? Эпикур дает прямое определение под влиянием Аристиппа, ученика Сократа и основателя философской школы Киренаизма:

«Удовольствие — это наше первое и родственное благо. Это отправная точка любого выбора и всякого отвращения, и к нему мы всегда возвращаемся, поскольку мы делаем чувство правилом, по которому можно судить обо всем хорошем.

Затем Эпикур утверждает, что есть два добровольных убеждения, которые больше всего делают нашу жизнь несчастной или полной боли. Во-первых, это вера в то, что боги накажут нас за наши плохие поступки, а во-вторых, смерть — это то, чего следует опасаться. Оба эти убеждения вызывают страх и тревогу, и в них нет никакой необходимости, поскольку они основаны на выдумках. Хотя боги действительно существуют, будучи совершенными и вечными, они не имеют прямого отношения к человеческим делам.Таким образом, нам не нужно бояться какого-либо наказания с их стороны, и нам не нужно тратить время на утомительные дела благочестивого поклонения. Что касается смерти, он указывает, что, когда разумный опыт подходит к концу, не будет ощущения боли. Таким образом, страх смерти совершенно беспочвенен. В самом деле, он странно звучит как мастер дзэн, когда пишет: «Смерть бессмысленна для живых, потому что они живы, и бессмысленна для мертвых… потому что они мертвы».

Эпикур проводит важное различие между необходимыми и ненужными желаниями.Необходимые желания — это те, которые необходимы для достижения счастья, например, желание избавиться от телесной боли или состояние внутреннего спокойствия. Он пишет, что «цель всех наших действий — быть свободными от боли и страха, и как только это достигается, буря души утихает». Только когда мы испытываем боль, мы чувствуем потребность искать удовольствия, потребность, которая неизбежно вызывает только большую боль. Чтобы избавиться от этого цикла «боль-удовольствие-боль», нам нужно развивать мышление, в котором нет боли.Таким образом, целью является не позитивное стремление к удовольствиям, как это было для Аристиппа. Скорее, цель состоит в достижении нейтрального состояния, которое лучше всего можно описать как «покой ума» или даже «пустоту», если использовать буддийское выражение. Греческое слово, которое Эпикур использует для обозначения этого состояния, — ataraxia , что буквально означает «свобода от беспокойства».

Эпикур далее отмечает, что нам нужна мудрость, чтобы увидеть, какие удовольствия действительно доставляют удовольствие, а какие боли необходимы для получения удовольствия. Некоторые удовольствия приводят к еще большей боли, например, употребление большого количества алкоголя, поэтому мудрый человек будет их избегать. С другой стороны, определенные боли, такие как печаль, могут привести к признанию жизни или состраданию, что является очень приятным состоянием. Поэтому нам следует избавляться не от всех негативных эмоций, а только от тех, которые вызывают ненужную боль. Это, кстати, также один из основных выводов, которые делает позитивный психолог Эд Динер в своем последнем исследовании эмпирической основы счастья.

Эпикур — отвернувшись от внешнего мира

Еще один из основных выводов недавнего исследования счастья касается ограниченной роли, которую внешние условия играют в том, чтобы сделать человека счастливым.Было обнаружено, что доход, брак, красивая внешность и даже выигрыш в лотерею лишь незначительно влияют на длительное счастье. Эпикур предвосхищает это, заявляя, что величайший секрет счастья — быть как можно более независимым от внешних факторов. Если вы довольны простыми вещами, вы никогда не разочаруетесь. Если вы вкладываете свой запас в ненужные удовольствия, такие как дорогостоящие предметы роскоши и еда, вы будете 1) расстроены, когда потеряете эти вещи, 2) захотите их получить и 3) постоянно будете стремиться к большей роскоши и, следовательно, к большему беспокойству и разочарованию.

В соответствии с этим мнением Эпикур осуждает «грубый гедонизм», который подчеркивает физическое удовольствие, и вместо этого утверждает, что философское стремление к мудрости с близкими друзьями является величайшим из удовольствий;

«Итак, когда мы говорим, что удовольствие — это конец и цель, мы не имеем в виду удовольствия блудного сына или удовольствия чувственности, как мы понимаем, что мы делаем из-за невежества, предубеждений или преднамеренного искажения. Под удовольствием мы понимаем отсутствие боли в теле и неприятностей в душе.Это не непрерывная череда запоев и веселья, не сексуальная страсть, не наслаждение рыбой и другими деликатесами за роскошным столом, которые создают приятную жизнь. Это довольно трезвое рассуждение, поиск оснований для выбора и избегания и изгнание тех убеждений, которые приводят к смятению души ».

Основываясь на этой концепции счастья, именно философ является самым счастливым из всех людей, поскольку он предпочитает стабильные удовольствия знания временным и изменчивым удовольствиям тела. Эпикур завершает свое письмо, говоря, что если кто-то практикует эти заповеди, он станет «богом среди людей», поскольку он достигнет бессмертного состояния, даже находясь в смертном теле. Как он пишет:

«Упражняйтесь в этих заповедях днем ​​и ночью как в одиночку, так и с тем, кто единомышленников; тогда вы никогда, ни наяву, ни во сне не потревожитесь, но будете жить как бог среди людей. Ибо человек теряет всякую видимость смертности, живя среди бессмертных благословений.

Обратите внимание на то, что Эпикур уделяет особое внимание соблюдению заповедей «с единомышленниками». В согласии с Аристотелем Эпикур рассматривает незаменимую ценность дружбы как решающий фактор, побуждающий к достижению истинного счастья. Проблема в том, что чаще всего другие люди наносят ущерб нашему счастью, создавая ложную конкуренцию за ненужные удовольствия. Решение этой проблемы — удалить себя из обычного общества и создать особую коммуну, в которой вы взаимодействуете только с единомышленниками, ищущими мудрости. Создавая это видение, Эпикур, несомненно, повлиял на многих утопических мыслителей от Мора до Маркса, которые возлагают свои надежды на счастье на полное изменение социальных отношений, которые формируют ткань того, кем мы являемся как люди.

Заключение

Эпикур делает следующие утверждения о человеческом счастье:

• Счастье — это удовольствие; все нужно делать ради связанных с ними приятных ощущений
• Ложные убеждения вызывают ненужную боль; среди них, что боги накажут нас и что смерти следует опасаться
• Есть необходимые и ненужные желания.Необходимые желания, такие как желание быть свободным от телесной боли, помогают обрести счастье, тогда как ненужные желания, такие как желание большей машины или более роскошной еды, обычно вызывают несчастье
• Целью является не позитивное стремление к удовольствиям, а скорее отсутствие боли, нейтральное состояние, которое он называет «атараксия», то есть свобода от всех беспокойств, часто переводимая просто как «внутреннее спокойствие».
• Это состояние атараксии может быть достигнуто посредством философских размышлений, а не путем погони за грубыми физическими удовольствиями
• Счастье — это не личное дело: его легче достичь в обществе, где единомышленники объединяются, чтобы вдохновлять друг друга. в поисках счастья

Библиография

«Письмо Менцею», http: // epicurus.net / en / menoeceus.html

«Письмо Идоменею», http://epicurus.net/en/idomeneus.html

«Письмо Геродоту», http://epicurus.net/en/herodotus.html

гедонизма | Философия и определение

гедонизм , в этике, общий термин для всех теорий поведения, в которых критерием является удовольствие того или иного рода. Слово происходит от греческого hedone («удовольствие»), от hedys («сладкий» или «приятный»).

Гедонистические теории поведения существовали с древнейших времен.Их критики регулярно искажали их из-за простого заблуждения, а именно из-за предположения, что удовольствие, поддерживаемое гедонистом, обязательно имеет чисто физическое происхождение. Это предположение в большинстве случаев является полным искажением истины. Практически все гедонисты признают существование удовольствий, происходящих от славы и репутации, от дружбы и симпатии, от знаний и искусства. Многие утверждали, что физические удовольствия не только эфемерны сами по себе, но также включают в себя, либо как предшествующие условия, либо как последствия, такие боли, которые игнорируют любую большую интенсивность, которую они могут иметь, пока они длятся.

Тициан: Андрианы

Андрианы , холст, масло Тициана, ок. 1523–26; в Прадо, Мадрид.

Предоставлено Archivo Mas, Барселона

Самая ранняя и самая крайняя форма гедонизма — это гедонизм киренаиков, как утверждал Аристипп, который утверждал, что целью хорошей жизни должно быть чувственное удовольствие в данный момент. Поскольку, как утверждал Протагор, знание — это исключительно сиюминутные ощущения, бесполезно пытаться вычислить будущие удовольствия и уравновесить их страдания. Истинное искусство жизни — вкладывать как можно больше удовольствия в каждое мгновение.

Ни одна школа не подвержена вышеупомянутому заблуждению больше, чем эпикурейская. Эпикуреизм полностью отличается от киренаизма. Для Эпикура удовольствие действительно было высшим благом, но на его интерпретацию этой максимы глубоко повлияли сократовская доктрина благоразумия и концепция лучшей жизни Аристотеля. Истинный гедонист будет стремиться к жизни, полной удовольствий, но этого можно будет достичь только под руководством разума.Самоконтроль в выборе и ограничении удовольствий с целью сведения боли к минимуму был необходим. Эта точка зрения сообщала эпикурейскому изречению: «Начало и величайшее благо всего этого — благоразумие». Эта негативная сторона эпикуреизма достигла такой степени, что некоторые члены школы нашли идеальную жизнь скорее в безразличии к боли, чем в позитивном наслаждении.

Эпикур

Эпикур, бронзовый бюст с греческого оригинала, ок. 280–270 гг. До н. Э .; в Национальном археологическом музее Неаполя.

Предоставлено Soprintendenza alle Antichita della Campania, Неаполь

В конце 18 века Джереми Бентам возродил гедонизм как психологическую и моральную теорию под эгидой утилитаризма. У индивидов нет иной цели, кроме величайшего удовольствия, поэтому каждый человек должен стремиться к величайшему удовольствию. Из этого следует, что каждый человек неизбежно всегда делает то, что он или она должны. Бентам искал решение этого парадокса в разных случаях в двух несовместимых направлениях.Иногда он говорит, что действие, которое человек совершает, — это действие, которое, по мнению , доставит наибольшее удовольствие, тогда как действие, которое следует совершить, — это действие, которое действительно доставит наибольшее удовольствие. Короче говоря, расчет — это спасение, а грех — недальновидность. В качестве альтернативы он предполагает, что действие, которое человек совершает, доставит ему наибольшее удовольствие, тогда как действие, которое следует совершить, доставит всем тем, на кого он повлиял, наибольшее удовольствие.

Психологическая доктрина о том, что единственная цель человека — удовольствие, была эффективно подвергнута критике Джозефом Батлером. Он указал, что у каждого желания есть свой особый объект, и что удовольствие приходит как долгожданное дополнение или бонус, когда желание достигает своей цели. Отсюда парадокс: лучший способ получить удовольствие — это забыть о нем и всем сердцем стремиться к другим целям. Батлер, однако, зашел слишком далеко, утверждая, что удовольствие нельзя преследовать как цель. Обычно, когда человек голоден, любопытен или одинок, у него возникает желание поесть, узнать что-нибудь или составить компанию.Это не желание удовольствий. Можно также есть сладкое, когда не голоден, ради удовольствия, которое они доставляют.

Джозеф Батлер

Джозеф Батлер, фрагмент гравюры Т.А. Дин, 1848 год, с портрета Джона Вандербанка.

BBC Hulton Picture Library

Моральный гедонизм подвергался нападкам со времен Сократа, хотя моралисты иногда доходили до крайности, считая, что люди никогда не обязаны доставлять удовольствие. Может показаться странным сказать, что человеческий долг — стремиться к удовольствиям, но удовольствия других, безусловно, считаются одними из факторов, важных для принятия морального решения.К критике, которую обычно призывают против гедонистов, можно добавить одну особую критику, заключающуюся в том, что, хотя они утверждают, что упрощают этические проблемы путем введения единого стандарта, а именно удовольствия, на самом деле у них есть двойные стандарты. Как сказал Бентам: «Природа поставила человечество во власть двух суверенных хозяев — боли и удовольствия». Гедонисты склонны относиться к удовольствию и боли так, как если бы они, подобно теплу и холоду, были градусами по единой шкале, хотя они действительно различаются по своему характеру.

Как думать об удовольствии

Удовольствие повсюду, но трудно понять, что это такое

Огромное разнообразие способов, которыми люди доставляют удовольствие, тревожит, а также является свидетельством пластичности нашего вида. Различия могут быть небольшими — я не могу понять, почему людям нравится смотреть гольф, — и различия могут быть большими, особенно между культурными и временными пропастями — удовольствие, которое люди когда-то получали от посещения послеобеденной казни, кажется мне немного странным .

Подумайте об удовольствиях в собственной жизни. Что общего у всего, что доставляет вам удовольствие? Связь между теплыми шарфами и благотворительностью и звонком бабушке; между прохладной стороной подушки, грустным счастьем ностальгии, хлопком открывающейся бутылки шампанского — что может быть иначе, чем то, что все это, по-своему, приятно? Итак, возникает вопрос: если удовольствие можно найти всеми этими разными способами, тогда что такое , ? И наиболее частый ответ — легкомысленный: приятные ощущения.То, что тебе нравится. Опыт, который заставляет вас сказать: «Ага! Вот и . ’

Многие философы приняли это или его версию и считают, что это означает, что больше нечего сказать о природе удовольствия (морализировать о том, как другие думают о получении удовольствия, конечно, есть отдельная история). Удовольствие — вот что это такое. Сама его неоднородность, его немыслимое разнообразие привели многих к выводу, что это элементарный компонент нашего существования или абсолютно простой опыт.Эдмунд Берк сказал, что это настолько просто, что «не поддается определению». Джон Локк считал, что удовольствие «невозможно описать… способ познания [удовольствия]… только на собственном опыте».

Этот взгляд на удовольствие как на не поддающееся анализу, как мне кажется, делает природу удовольствия еще более странной, учитывая его повсеместное распространение в нашей жизни. Неужели действительно, как утверждал Уильям Джеймс, «удовольствия обычно связаны с полезными… переживаниями»? Действительно ли из этого определения исчерпывает удовольствие? Может быть.Когда значительное число философов, обычно болтливая группа людей, разводит руками и заявляет, что удовольствие слишком просто описать, вы понимаете, что это странная идея. Как однажды написала Элизабет Анскомб, идея удовольствия даже «свела Аристотеля к чистому лепету», и, насколько я могу судить, она была права.

Возможно, проблема, как это часто бывает, кроется в языке. Удовольствие занимает главное место в очень многолюдном созвездии. Рядом вы найдете радость, восторг, счастье, удовлетворение и, возможно, чуть дальше, экстаз, эйфорию, восторг, блаженство.Удовольствие может быть слишком растянутым, действуя как своего рода уловитель всех тонких градаций положительного опыта. (Платон так думал.) Но если бы меня спросили, , что такое , что делает переживания положительными, мне было бы трудно не отступить и не сказать: ну, это переживания, которые доставляют мне удовольствие.

Удовольствия ума хороши; радостей тела, не то что

В настоящее время многие философы пользуются тонкой концептуальной резьбой, в которой определения даются настолько точно, что невозможно найти никаких контрпримеров.Идеи делятся и подразделяются, и измов расцветают и воюют друг с другом. Но традиционно удовольствие было довольно четко разделено на два вида удовольствий, о которых я упоминал ранее: телесные удовольствия и удовольствия ума. Разделение удовольствия отражало разделение человека: тело было отделено от разума, интеллекта или души, или как бы вы ни называли то, что делает вас вами (но не является вашим телом). Телесные удовольствия включают расслабление в теплой ванне, аризонский чай со льдом и энергичную мастурбацию; в то время как среди удовольствий ума воображение возмездия вашим врагам (и, возможно, ваших друзей), чувство единства с природой, размышления о высших истинах и, естественно, для философов, философия — что часто называют высшим удовольствием.

Почему телесные удовольствия приобрели такую ​​плохую репутацию? Платон, как обычно, первым, очень громко, сказал по этому поводу. Его взгляды меняются в ходе диалогов, но выделяются некоторые общие темы. Он говорит, что телесное удовольствие часто связано с болью, и, поскольку боль — это плохо, то же самое и телесное удовольствие.

Отношения между удовольствием и болью поистине интимны и стремительны. Платон говорил, что иногда удовольствие испытываешь именно тогда, когда избавляешься от боли. Перед казнью Сократа он заметил, что узы, в которых он был заключен, причиняли ему боль, но после того, как он был освобожден, «удовольствие, казалось, преследовало его». Телесные удовольствия также могут напрямую привести к боли в случае повторения или чрезмерного увлечения. Если у меня есть один домовой, я чувствую себя неплохо, но если у меня 50, я нахожусь в темном месте, пересматривая свои жизненные решения. Наконец, удовольствие также обычно приходит от исполнения какого-либо желания. Но Платон считал сами желания болезненными, потому что они определяют то, чего в нашей жизни не хватает.Как выразилась Эмили Флетчер в своем превосходном анализе: «Мы всегда испытываем удовольствие на фоне боли».

Телесные удовольствия также несут основную тяжесть вины за то, что сбивают людей с пути, и это еще одна критика Платона (которая будет с энтузиазмом воспринята более поздними христианскими моралистами, стремящимися формировать действия других). Это идея о том, что телесные удовольствия и стремление к телесным удовольствиям порождают ложные убеждения, потому что из-за телесных удовольствий тело кажется более важным, чем душа (ложное убеждение по преимуществу для Платона). Еще одним предзнаменованием христианских взглядов Платон в Phaedo писал, что ваше тело — это «тюрьма» вашей души. Между ними есть быстрое и существенное различие, а также между ними борьба. Всякий раз, когда вы предаетесь плотским удовольствиям, вы становитесь «сообщником в [своем] собственном заточении», потому что это создает у вас ошибочное впечатление, что эта плотская, погребающая душу тюрьма — это как-то хорошо. «[E] очень удовольствие и боль приносят, — продолжал Платон, — еще один гвоздь, чтобы приковать душу к телу и спаять их вместе.Он делает душу телесной, так что она обязательно верит, что истина — это то, о чем говорит тело ». Душа — это путь к истине, и поэтому тело и его удовольствия — отвлекающие факторы, ведущие к лжи и замешательству.

Удовольствия ума, однако, свободны от большинства, если не всех, недостатков, которые делают телесные удовольствия недостойными философов. Удовольствия ума «чисты». Обычно они никаким внутренним образом не связаны с болью и имеют отношение к душе, которая влияет на ваше неизбежное путешествие в загробную жизнь. Платон считал, что величайшее удовольствие ума — это удовольствие учиться, особенно добродетелям. Избегая плотских удовольствий и вместо этого познавая добродетель и мудрость, ваша душа обретет «свои собственные украшения, а именно умеренность, праведность, храбрость, свободу и истину, и в этом состоянии [ждите своего] путешествия в подземный мир. ‘

Но что именно доставляет удовольствие в удовольствиях ума? Мыслители давно установили связь между удовольствиями ума и невидимыми великими вещами, обычно с Богом.Более интересно, конечно, то, как они описываются в светском контексте. Уильям Джеймс называл интеллектуальные удовольствия «более тонкими эмоциями»: «Согласование звуков, цветов, линий, логических последовательностей, телеологических соответствий, — писал он, — воздействует на нас с удовольствием, которое, кажется, укоренилось в самой форме репрезентации. Это «познавательные действия», но в конечном итоге они не так уж сильно отличаются от телесных удовольствий, и он отмечает, что, когда мы увлечены большим удовольствием ума, оно, как правило, приводит к удовольствиям тела. Как и в случае с большинством других различий, нам следует опасаться слишком толстой линии.

Удовольствие можно найти там, где нет боли

Рядом с христианами стоики были — а, возможно, — это , учитывая недавний всплеск интереса — великими клеветниками телесных удовольствий. Не все из них, но это подозрение обычно вторгается в их возвышенный взгляд на Вселенную. Добродетель для стоиков имела первостепенное значение, summum bonum жизни — по крайней мере, если вы были мудры, — и ко всему, что мешало стремлению к добродетели, относились в лучшем случае осторожно. Pathē (страстей) следовало избегать, и удовольствие вносило значительный вклад, поскольку оно сбивает с толку ясное мышление и порождает нежелательные желания. Удовольствия плоти высокомерно ненавидели, и христиане с энтузиазмом восприняли это мнение.

Их соперниками в древнем мире были эпикурейцы. Удовольствие было центром мысли Эпикура. Это не было удовольствием в хорошем смысле слова и не приправой к мясу самой жизни. Удовольствие как отсутствие .

Цицерон, излагая идеи Эпикура, сформулировал это понятие следующим образом:

Удовольствие, которое мы преследуем, — это не только тот вид удовольствия, который непосредственно влияет на наше существо с удовольствием и воспринимается чувствами приятным образом. Скорее, мы считаем, что величайшее удовольствие — это то, что испытывается в результате полного устранения боли.

Или, как позже выразился Адам Смит: «Что можно добавить к счастью человека, который здоров, не имеет долгов и имеет чистую совесть?»

Эта точка зрения применима как к телесным удовольствиям, так и к удовольствиям ума.Эпикур думал, что плотские удовольствия заключаются, например, в , а не в жажде. Что является аналогом удовольствий ума? Он определил, что главной тяжестью в наших душах был страх смерти, от которого он пытался избавить нас с помощью изящной маленькой формулы: когда вы живы, смерть — ничто, а когда вы мертвы, жизнь — ничто. Как только это будет правильно понято, тогда тяжелый, утомительный страх смерти будет облегчен, а его отсутствие доставляет огромное удовольствие.

Хотя это умеренный и отрицательный взгляд на телесные удовольствия, он представляет собой довольно надежную защиту. Это подход к жизни, который стремится культивировать материальность нашей жизни, позволяя нам радоваться физической человечности как человека. Можно провести линию от Эпикура к Валле, Эразму, Монтеню, Вольтеру, Юму, Миллю и Расселу: жизнеутверждающая, мировая традиция, которая побуждает нас не бояться плотских удовольствий (конечно, в умеренных количествах). Как писал Монтень: «Я, работающий только на земле, ненавижу ту нечеловеческую мудрость, которая делает нас презрительными врагами культивирования тела.’

Природа доставляет удовольствия: и возвышенные, и просто уединение все это

В другой апрельский день, на этот раз в 1336 году, Петрарка решил отправиться в поход на Мон-Ванту в Провансе. Это непростая задача — примерно 18 часов туда и обратно до лысой и очень ветреной вершины (отсюда и название горы). Это восхождение с тех пор приобрело аспект мифа, момент, который, казалось, ознаменовал приход гуманизма, потому что это был якобы первый раз, когда кто-то поднялся на гору просто ради удовольствия.«Моим единственным мотивом, — писал Петрарка, — было желание увидеть, что может предложить такое великое возвышение».

Его рассказ наполнен аллегориями и неуклюжими намёками на собственный опыт обращения святого Августина тысячелетием ранее. Но это все еще трогательное свидетельство человека на горе, поглощенного красотой необычного пейзажа. Он смотрит на юг, в сторону Италии, и его впечатляют воспоминания о древних римлянах. Он смотрит на запад в сторону Пиренеев и на север в сторону Лиона, и, хотя он на самом деле не может видеть эти места, он знает, что они там, и что он стоит высоко над ними, а вся Европа у его ног.Естественно, он «стоял, как ошеломленный».

Удовольствие, которое Петрарка находил в природе, было безмерным. Он терялся в ее просторах, подавленный природой и своим маленьким местом в ней, едва ли не больше, чем пылинка на ветру. Но он также возвышался над континентом: «Я видел облака под нашими ногами», — сказал он. Он одновременно незначителен и всемогущ: тревожное напряжение, в котором иногда можно найти тонкие удовольствия возвышенного. Уильям Вордсворт был одним из первых, кто осветил это своеобразное ощущение, которое он сделал наиболее известным в своей поэме «Аббатство Тинтерн» (1798 г.):

— И я ощутил
Присутствие, тревожащее меня радостью
Возвышенных мыслей; чувство возвышенное
Что-то гораздо более переплетенное,
Чье жилище — свет заходящих солнц,
Круглый океан и живой воздух,
И голубое небо, и в разуме человека:
Движение и дух , который побуждает
Все мыслящие вещи, все объекты всех мыслей,
И проходит через все вещи.

Но в природе можно найти и совсем другое удовольствие, почти полностью отличное от возвышенного. Это удовольствие от изоляции, одиночества, освобождения на какое-то время от тягот «общества» и его бесчисленных проклятых «людей». Оказавшись в одиночестве на природе, вы можете немного поиграть отшельником, что, я думаю, поможет вам восстановить чувство собственной уникальности. Как писал Байрон: «Удовольствие в бездорожье / На пустынном берегу — восторг.Хотя он и продолжал признавать свою любовь ко всей природе, его интерес привлекла непроходимость леса: приятный факт, что здесь никто не ступал раньше. Таким образом, возможно, природа поможет напомнить вам о неизгладимом удовольствии быть самим собой.

Получать удовольствие от других

Schadenfreude , конечно, бездонный резервуар. Пьете ли вы из него со смущением или гордостью, все равно приятно видеть, как ваши враги терпят поражение — а у большинства людей достаточно врагов, которые делают достаточно непростительных вещей, так что этот источник удовольствия никогда не иссякнет. Но как насчет его менее провокационной противоположности: получать удовольствие от удовольствия других?

Замечено, что когда ребенок делает подарок другому ребенку, он сам становится счастливее. И буддийская идея muditā фиксирует это явление: это радость, которую мы испытываем, когда другим хорошо. Мы, по сути, социальный вид, и многие философы считали, что человеческая природа не может быть полностью реализована без других людей: быть вместе с — это в первую очередь неотъемлемая часть человеческого существования.Если это так, то вполне логично, что мы «естественным образом» находим счастье других приятными нам. Конечно — , конечно, — огромное количество аттракционов, о которых мы здесь говорим. Да, конечно, приятно подарить другу первоклассную люфу. Но если вы искренне довольны, скажем, увидев мальчишеское волнение Ким Чен Ына от посещения баскетбольного матча, тогда нам нужно серьезно поговорить о мире.

Если оставить в стороне диктаторов и придурков, почему приятно доставлять удовольствие другим? У философов, особенно в XVIII веке, был поразительно простой ответ: потому что это хорошо. Или, точнее, потому что , что — это то, что есть само добро — увеличение удовольствия в мире.

Моральные призывы во всем мире часто сводятся к чему-то вроде общего знаменателя: не причиняйте неудобства тем, с кем вы проходите эту жизнь, и, если можете, будьте позитивной силой, позволяющей людям жить дальше. Например, возьмите эти строки из вавилонской книги советов, которой уже 4000 лет, забавные своей фамильярностью:

Будьте приятны врагу.
Не клевещите; хорошо говорить о людях;
Не говори гадостей; благосклонно говорить.

Вопрос: , почему человека должны действовать хорошо. Ответ давно был найден в божественном и потустороннем: потому что Бог судит вас и у него очень острая память; потому что, если ты негодяй, тебя ждут адские сюрпризы; потому что так говорит моя интерпретация Библии. Итак, что радикально в философах, которые отождествляли удовольствие с добром, так это то, что они принесли мораль в реальный мир, чтобы ее можно было увидеть и проверить, даже измерить.

Энтони Эшли Купер, третий граф Шефтсбери, был одним из первых, кто связал идею о доброте удовольствия с социальной природой людей. В «Характеристики людей, манеры, мнения», «Времена » (1711) он сделал «общественное благо» само по себе достоинством, необходимым для всех тех, кто стремится к достоинству и джентльменству. И хотя он утверждал, что морально пытаться увеличить удовольствие других — в первую очередь за счет материальной щедрости, — он также сказал, что давать — это хорошо.В самом деле, он считал, что радость возрастающего удовольствия сама по себе является высшим удовольствием. «Самые внешние черты, знаки и знаки, которые сопровождают этот вид радости [отдачи], выражают более интенсивное, ясное и безмятежное удовольствие, чем те, которые связаны с утолением жажды, голода и других пылких аппетитов». Я думаю, что это удовольствие ума, но это удовольствие необычайно гуманного вида — удовольствие видеть свою человечность в человечности других.

Философия удовольствия и счастья: рецепт нашего времени

Текущий финансовый кризис в Греции, который угрожает еще одним экономическим спадом в Европе и во всем мире, должен заставить нас задуматься о том, как мы живем. Финансовый кризис в Греции — это не только деньги. Это также касается повседневной жизни миллионов людей, чья жизнь сильно пострадала. Кризис такого масштаба — хорошее время, чтобы остановиться и подумать, есть ли лучший способ жить. Как размышляет греческий поэт Сеферис в своем стихотворении «Отрицание», «мы прожили свою жизнь, это ошибка! Так мы изменили нашу жизнь ». Это время трансформации.

Преобразование нашей жизни — вот в чем заключалась философия Древней Греции. Греческая философия, включая Платона, Аристотеля и эллинистических философов 3-го века до нашей эры, включая эпикурейцев, стоиков, циников и скептиков, рассматривала философию как терапию для души.

Их философия была в высшей степени практичной, призванной помочь ее практикующим жить наилучшей возможной жизнью. Они определили конечную цель жизни как достижение эвдемонии или счастья, а философию, особенно этику, с поиском и взращиванием мудрости. Соглашаясь с Платоном, Аристотелем и стоиками в том, что этический образ жизни необходим для счастья, Эпикур, в отличие от них, отождествлял счастье не с добродетелью, а с удовольствием. Эпикурейское счастье направлено на облегчение или освобождение от беспокойства через наслаждение удовольствиями и избегание боли.

Эпикур, как и Аристотель, считал счастье высшим благом, ценимым ради самого себя, а не ради чего-либо другого. Однако, в отличие от Аристотеля, он отождествлял счастье с удовольствием, поскольку удовольствие согласно Эпикуру — это высшее благо, к которому каждый стремится ради самого себя, а не ради чего-либо другого. Он пришел к такому выводу благодаря наблюдению, что наш общий опыт показывает, что с момента рождения мы ищем удовольствия и избегаем боли. Поэтому естественно, что мы должны считать удовольствие высшим добром, а боль — величайшим злом.Для Эпикура свобода от боли и тревог определяет относительные достоинства различных видов деятельности.

Лучшие занятия — это те, которые приносят величайшие удовольствия, а величайшие удовольствия — те, которые снимают наибольшую боль и беспокойство, те удовольствия, которые больше всего способствуют душевному спокойствию или атараксии. Мы должны предпочесть эти удовольствия, если будем мудры. Свобода от боли и беспокойства, которые приводят к атараксии или умиротворению, — это рецепт эпикурейского счастья.

Эпикур проповедует простую жизнь, которая, скорее всего, приведет к свободе от беспокойства и боли.Те, кто ищут удовольствия в роскоши и живут не по средствам, вероятно, будут без нужды страдать от боли либо в результате неблагоприятных событий роскошного образа жизни, либо из-за неспособности и, следовательно, разочарования всегда удовлетворять свои желания роскошной жизни. Самодостаточность, основанная на простом образе жизни, который легко поддерживать, является для Эпикура нашим естественным благословением. Ибо естественные жизненные потребности легко получить, а те, которые трудно получить, либо естественны, но ненужны, либо неестественны и излишни.По его словам, «хлеб и вода приносят наивысшее удовольствие, когда тот, кто в них нуждается, приносит их самим себе». Добавьте к этому несколько оливок, сыра и немного вина, и у вас будет пир.

В соответствии со своей верой в то, что желаемое не всегда желательно, Эпикур также советует культивировать такие добродетели, как благоразумие, отвага, справедливость и умеренность. Потому что они предоставляют лучшие средства, позволяющие нам преследовать правильные удовольствия и избегать тех, которые могут причинить нам боль и несчастье.Желания, которые приводят к большим неприятностям, боли и несчастью, чем вызываемое ими удовольствие, нежелательны именно по этой причине.

Эпикурейское счастье как стремление к простым и естественным удовольствиям и их удовлетворение, которые легко выполнить и для которых не требуется слишком много усилий или потребления, является для нас сегодня хорошей практической философией. Во время обострения финансовых кризисов, таких как кризис в Греции, дефицита ресурсов и деградации окружающей среды из-за безудержного потребительства, эпикурейское счастье в высшей степени зеленое и устойчивое.Это резко контрастирует с погоней за гедонистическими удовольствиями, которые являются аморальными, эгоистичными, ориентированными на потребление и экологически, социально и экономически неустойчивыми. Эпикур — настоящий шеф-повар нашего времени. Вкратце рецепт его философии — «не волнуйся, будь счастлив». И самый надежный способ добиться этого — вести простой и естественный образ жизни, который питает и тело, и разум.

Д-р Эдвард Спенс — старший научный сотрудник Центра прикладной философии и общественной этики (CAPPE) Университета Чарльза Стерта.

Опасности погони за удовольствием

Счастливая жизнь — это жизнь, которая хороша или ценится для вас. Философы давно предполагают, что то, как вы думаете о счастье, может сделать вас несчастным: слишком высоко ценить удовольствие — ошибка. В последние годы некоторые психологи пришли к такому же выводу.

Источник: Гарольд Ллойд и Уэсли Стаут, Американская комедия / Public Domain / Wikimedia Commons

Гедонизм — это точка зрения, согласно которой удовольствие (и отсутствие боли) — это все, что нужно для счастливой жизни.На другом конце спектра стоицизм считает, что счастливая жизнь — это жизнь, свободная от эмоций. Между этими крайностями есть акра пространства. Сбалансированная философия счастья (в том числе эта, к которой я неравнодушен) признает, что удовольствия от еды, секса, достижений, товарищества (и многого другого) могут способствовать счастливой жизни. Но то же самое можно сказать и о других вещах, таких как позитивное отношение (например, надежда и оптимизм), позитивные качества (например, сознательность и экстраверсия), значимая деятельность или здоровые отношения.

Вот три способа, которыми необычное стремление к удовольствиям может навлечь на вас неприятности.

1. Вы будете «хорошей погодой» во всем : Если вы думаете, что удовольствие — это все, что нужно для счастья, тогда люди и проекты в вашей жизни способствуют вашему счастью только постольку, поскольку они доставляют вам удовольствие. И это кажется неправильным. Философы диагностируют проблему следующим образом: чтобы быть счастливым, вы должны глубоко и осмысленно посвятить себя людям и проектам. Но если вы гедонист, вы не сможете этого сделать (Sidgwick 1874/1981).Вы всегда будете готовы сбежать, как только что-нибудь станет более приятным. В то время как ряд исследований показывает, что мыслить как гедонист вредны для вас, ни одно из них (насколько мне известно) не указывает на «ясную погоду» как на источник проблемы. Так что это беспокойство на данный момент является просто философской спекуляцией.

2. Вы будете несчастны, если ваши нереалистичные ожидания относительно счастья не оправдаются. : Предположим, что в вашей жизни в последнее время не произошло ничего важного. Кто-то спрашивает, как вы себя чувствуете, и вы отвечаете: «Хорошо.«Назовите это своим стандартным повседневным уровнем удовольствия. Не отлично, не плохо. Хорошо. (Это поможет, если вы скажете «Хорошо» с утомленным тоном подростка.)

Гедоническая адаптация относится к тому факту, что наши эмоциональные системы имеют сильную тенденцию оставаться Хорошими (Fredrick & Loewenstein 1999; Wilson, Gilbert & Centerbar 2002). Происходит что-то потрясающее, и на какое-то время вы чувствуете себя Великолепно! Но вас быстро утаскивает обратно в Good. Хорошее — это суровый жизненный факт. Однако, если вы думаете как гедонист, хорошего недостаточно: для длительного счастья требуется постоянно увеличивающийся уровень удовольствия.А когда этого не происходит, когда вы продолжаете возвращаться к Good, вы будете чувствовать разочарование, разочарование и несчастье.

В широко освещаемом исследовании Маусс и его коллеги (2011) обнаружили, что мышление гедониста (т. Е. Придание большого значения удовольствию) связано с более низким уровнем благополучия. Но эти отношения сохранялись только в условиях низкого стресса. Предположительно, это потому, что в ситуации с низким уровнем стресса вы можете рассчитывать на счастье. Если у вас нереалистичные ожидания относительно того, какой будет ваша жизнь, когда вы будете счастливы, вы будете разочарованы и несчастны, когда эти ожидания не оправдаются.В стрессовой ситуации вы не ожидаете счастья, поэтому никакие ожидания (нереалистичные или нет) не оправдаются. ¹

3. Гедонист рекомендует жизнь, которую вы на самом деле не хотите. : Предположим, вы можете установить для своей эмоциональной системы «Максимальное удовольствие» на всю оставшуюся часть вашей естественной жизни. Независимо от того, с какими проблемами вы сталкиваетесь, ваш обычный повседневный уровень удовольствия не будет хорошим. Было бы в восторге! Для гедониста это было бы здорово. Ваша жизнь была бы максимально счастливой.Но подумайте немного, и вы увидите, что гедонист ошибается. Вы бы чувствовали себя счастливыми. Но вы бы не были счастливы .

Наши эмоции играют важную роль. Они помогают нам справляться с проблемами и возможностями, которые ставит жизнь на нашем пути (Frijda 1986, Levenson 1994, Fredrickson 1998). Но если ваши эмоции застряли на максимальном удовольствии, они не будут восприимчивы к этим вызовам и возможностям. Если вы не можете контролировать свои эмоции, они не могут выполнять свою работу. В «Максимальном удовольствии» страх не справляется со своей задачей, когда вы в опасности.Вы бы посмеялись в лицо атакующему быку. Отвращение не действует, когда поблизости находятся потенциальные источники болезней. Вы бы улыбнулись, глядя на сочащийся на тротуаре комок. Гнев не вспыхнет, когда кто-то не уважает вас.

Исследования показывают, что высокий уровень удовольствия также ставит под угрозу вашу способность логически мыслить (Forgas 2007) и принимать правильные решения (Cyders & Smith 2008; Martin et al. 2002).

Возможно, хуже всего то, что вы напугаете людей. Перед лицом трагедии вы испытаете удовольствие.(«Ребенку моего дорогого друга осталось жить две недели? Я так счастлив!») Ваша неудержимая радость будет оскорбительной в любой ситуации, требующей торжества — поминальных служб, музея Холокоста, священных религиозных обрядов. Жить мечтой гедониста было бы кошмаром. ^2,3

Удовольствие — часть многих счастливых жизней. Но только часть. Преувеличивайте его важность для вашего счастья на свой страх и риск.

Следуй за мной в твиттере.

Банкноты

1. The Mauss et al.(2011) результаты иногда сообщаются как парадокс: «Если хочешь быть счастливым, перестань пытаться быть счастливым!» Но я не думаю, что это правильно. В статье «счастье» определяется как «позитивное гедонистическое состояние человека» (301). Это предположение совершенно разумно, учитывая цели исследования — выяснить, являются ли некоторые способы мышления о счастье саморазрушающимися. Но есть и другие способы думать о счастье, в том числе и не обреченные на провал. Мое чтение Mauss et al. Результаты заключаются в том, что они предполагают, что чрезмерная оценка и мониторинг удовольствия (того, как человек себя чувствует) приводит к снижению гедонического баланса, снижению удовлетворенности жизнью и усилению депрессивных симптомов.(Здесь есть нечто похожее.)

2. Вы могли бы возразить: «Что, если бы я мог настроить свою эмоциональную систему на максимальное удовольствие, кроме случаев, когда это было бы неуместно?» Это было бы хорошо, за исключением того, что, обменивая удовольствие на что-то еще, вы признаете, что счастливая жизнь — это не просто жизнь, основанная на удовольствиях. Вы отвергаете гедонизм в пользу уравновешенного взгляда на счастье.

3. Многие гедонисты согласны с тем, что мышление гедониста сделает вас несчастным. Но у них есть решение: Будьте гедонистом, но не думайте, что гедонист, .Безоговорочно цените людей, которых любите. (Шепот в сторону: но поймите, что единственная безусловная ценность — это удовольствие и отсутствие боли.) С энтузиазмом посвятите себя проектам, которые вы считаете ценными. (Повторите шепот в сторону.) Это неубедительно. Если вы хотите быть счастливым, недостаточно знать, что гедонизм — неправильный способ думать о счастье. Вам нужно понять, как правильно думать о счастье. Но если у вас есть правильный способ думать о счастье, зачем вам вообще возвращаться к гедонизму? Зачем возвращаться к философии, которую ее сторонники признают, с практической точки зрения, обреченной на провал?

Список литературы

Сайдерс, М.А. и Г. Т. Смит. 2008. «Эмоциональная предрасположенность к необдуманным действиям: положительная и отрицательная срочность» в Психологическом бюллетене 134: 807–828.

Форгас, Дж. П. 2007. «Когда грусть лучше, чем счастье: негативное влияние может улучшить качество и эффективность убедительных сообщений и стратегий социального воздействия» в журнале Journal of Experimental Social Psychology , 43: 513–528.

Фредрик, Шейн и Джордж Левенштейн. 1999. «Гедоническая адаптация» у Д. Канемана, Э.Динер и Н. Шварц, ред., Благополучие: основы гедонической психологии , 302–329. Нью-Йорк: Рассел Сейдж.

Фредриксон, Барбара. 1998. «Что хорошего в положительных эмоциях?» в Обзор общей психологии 2: 300–319.

Фрида, Нико Х. 1986. Эмоции . Издательство Кембриджского университета.

Mauss, I.B., M. Tamir, C.L. Андерсон и Н.С. Савино. 2011. «Может ли поиск счастья делать людей счастливыми?» Парадоксальные эффекты оценки счастья »в Emotion 11, 4: 807-815.

Сиджвик, Генри. 1874/1981. Методы этики . Хакетт.

Уилсон, Тимоти, Дэниел Т. Гилберт и Дэвид Б. Центербар. 2002. «Осмысление: Причины эмоционального подъема» в И. Брокас и Дж. Каррильо, ред., Психология экономических решений. Vol. 1: Рациональность и благополучие , 209–233. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Значение гедонизма сейчас иное, чем в Древней Греции — Quartz

Гедонизм получил плохую репутацию в нашем обществе, стремящемся к удовольствиям.И все же, несмотря на все его коннотации с легкомыслием и опасностью, это слово просто описывает философское убеждение, что удовольствие — стоящее занятие.

Древнегреческая концепция гедонизма воплощает в себе гораздо более упрощенный, приятный подход к жизни, чем потребительство и обжорство, связанные с современным использованием этого слова. Этот древний философский подход к гедонизму, который наиболее известен философом Эпикуром, подчеркивает, что в сегодняшней культуре, ориентированной на успех и продуктивность, не хватает удовольствия и почему оно так ценно.

In Как быть эпикурейцем: Древнее искусство жить хорошо, Профессор философии Центра выпускников CUNY Кэтрин Уилсон показывает, насколько удовольствие является основополагающим для хорошей жизни. Эпикур считал важным и настоящее, и будущее удовольствие. Большинство из нас знакомы с предупреждениями о чрезмерном увлечении настоящим, ведущим к будущим страданиям, и Эпикур соглашается: тратить все свои деньги на один отпуск в долгосрочной перспективе, когда вы не можете позволить себе арендную плату, навредит вашему удовольствию.Но есть и опасность навсегда откладывать удовольствие на будущее.

«В то же время, может быть слишком ориентирован на будущее », — пишет Уилсон; например, хорошая ночь стоит того похмелья, которое наступит на следующий день. Если вы вечно пытаетесь накопить богатство на неопределенное время в будущем, жизнь пройдет мимо вас, как вы сгорбитесь за компьютером.

Отличный вечер стоит того похмелья, которое наступит на следующий день.

В книге Уилсон, которая будет опубликована в конце этого месяца, она также критикует эти представления гедонизма как сильно гендерные.Женский гедонизм «связан с уходом в безопасное место дома в постели с малобюджетным уходом за собой и уходом за собой; мужской гедонизм ассоциируется с далекими приключениями и высокобюджетной демонстрацией », — пишет она. Потворство женским желаниям часто демонстрируется как уклонение от работы, тогда как мужчины изображаются как обладающие достаточной властью, чтобы путешествовать по миру по своей прихоти. Удовольствие определяется по-разному в зависимости от пола и с упором на консьюмеризм.

Для Epicurus удовольствие — это не только пена для ванн и роскошные часы. Напротив, Уилсон пишет, что он праздновал гораздо более простые удовольствия, включая вид на море или небо, цветочные ароматы или прослушивание музыки. По-настоящему гедонистическая жизнь, в терминах древней философии, была бы посвящена не только сиюминутным, преходящим удовольствиям, но и тщательно оценивала бы, создадут ли личные решения, такие как карьера, которую вы выбираете, или ваше окружение, приятную жизнь.

Хотя подход Эпикура может показаться эгоистичным с индивидуальной точки зрения, эти принципы в целом являются основой марксистских теорий социальной справедливости.Уилсон указывает, что Маркс написал докторскую диссертацию по Эпикуру, в то время как Энгельс считал, что «оправдание наслаждения» Эпикура было одним из его ценных вкладов в просвещение.

В конечном итоге Маркс хотел изменить общество, чтобы создать культуру, в которой удовольствие распределяется более равномерно, а это означает меньше работы, больше гедонизма. Этот прогноз по-прежнему актуален сегодня. Маркс подчеркивал, что образ жизни несчастных рабочих, занятых однообразной работой массового производства, вряд ли способствует счастью.«Удовольствие откладывается до вечера и выходных, — пишет Уилсон. «К вечеру, однако, большинство рабочих устали, слишком устали, чтобы покупать цветы по дороге домой, слишком устали, чтобы приготовить вкусный ужин, слишком устали, чтобы предаваться вкусу к науке или философии, и склонны оглушить себя алкоголем или наркотики.