Философия лев николаевич толстой – CGI script error

Философия толстого кратко и понятно

V

ВЗГЛЯД НА РЕВОЛЮЦИЮ

Толстой не понимал, что догма, или, точнее, предрассудок непротивления, есть выражение слабости, бессилия, недостаточной политической зрелости русского крестьянства. Предрассудок этот владел мышлением Толстого как аксиома нравственного и социального мировоззрения. Вместе с тем Толстой чувствовал связь своего учения о непротивлении с многовековым образом мыслей и образом действий патриархального русского крестьянства. «Русскому народу, — писал Толстой, — большинству его, крестьянам, нужно продолжать жить, как они всегда жили, — своей земледельческой, мирской, общинной жизнью и без борьбы подчиняться всякому, как правительственному, так неправительственному насилию…» (т. 36, с. 259).

Толстой попросту игнорирует многочисленные факты и явления революционного брожения и революционного действия (восстания, уничтожение и сожжение усадеб помещиков) в истории русской крепостнической деревни. Согласно обобщению Толстого, верному только относительно

патриархального крестьянства, русский народ, в отличие от других народов Запада, будто бы руководится в своей жизни именно христианской этикой непротивления. «… В русском народе, — писал Толстой, — во всем огромном большинстве его, вследствие ли того, что Евангелие стало ему доступно в X столетии, вследствие ли грубости и тупости византийско-русской церкви, неумело и потому неуспешно старавшейся скрыть христианское учение в его истинном смысле, вследствие ли особенных черт характера русского народа и его земледельческой жизни, христианское учение в его приложении к жизни не переставало и до сих пор продолжает быть главным руководителем жизни русского народа в его огромном большинстве» (т. 36, с. 337).

Уповать на насилие как на средство борьбы со злом могут, по Толстому, только люди, которые верят, будто усовершенствование человеческой жизни может быть достигнуто изменением внешних общественных форм. Так как изменение это очевидно возможно и доступно, то считается возможным и усовершенствование жизни посредством насилия.

Взгляд этот Толстой отвергает, как будто бы в корне ошибочный. По Толстому, освобождение человечества от насилия может быть достигнуто только внутренним изменением каждого отдельного человека, «уяснением и утверждением в себе разумного, религиозного сознания и своей соответственной этому сознанию жизнью» (т. 36, с. 205). «Жизнь человеческая, — утверждает Толстой, — изменяется не от изменения внешних форм, а только от внутренней работы каждого человека над самим собой. Всякое же усилие воздействия на внешние формы или на других людей, не изменяя положения других людей, только развращает, умаляет жизнь того, кто <…> отдается этому губительному заблуждению» (т. 36, с. 161).

В этом толстовском запрете всякой политической деятельности под тем предлогом, будто деятельность эта есть изменение одних лишь внешних форм человеческой жизни и не затрагивает внутренней сути человеческих отношений, — сказалась, как и в других вопросах общественного мировоззрения Толстого, глубокая, впервые Лениным раскрытая, связь между мировоззрением Толстого и мировоззрением патриархального крестьянства — с его аполитичностью, незнанием причин общественных бедствий, непониманием условий их преодоления.

Из этого незнания вытекало глубокое сомнение в доступности для человека какого бы то ни было знания о том, какими будут, какими должны быть формы будущей жизни человеческого общества. И действительно, первый довод, посредством которого Толстой обосновал бесплодность всякой деятельности, направленной на изменение внешних общественных форм, состоял именно в утверждении, будто человеку не дано знание, каким должно быть будущее состояние общества.

Толстой отдает себе ясный отчет в том, что среди людей распространен противоположный взгляд. «… Люди, — говорит Толстой, — уверившись в том, что они могут знать, каким должно быть будущее общество, не только отвлеченно решают, но действуют, сражаются, отнимают имущество, запирают в тюрьмы, убивают людей, для того, чтобы установить такое устройство общества, при котором, по их мнению, люди будут счастливы» (т.

36, с. 353). Люди, — продолжает Толстой, — «не зная ничего о том, в чем благо отдельного человека, воображают, что знают, несомненно знают, что нужно для блага всего общества, так несомненно знают, что для достижения этого блага, как понимают его, совершают дела насилия, убийства, казней, которые сами признают дурными» (т. 36, с. 353—354).

Напротив, по Толстому, условия, в которые станут между собой люди, и те формы, в какие сложится общество, зависят «только от внутренних свойств людей, а никак не от предвиденья людьми той или иной формы жизни, в которую им желательно сложиться» (т. 36, с. 353).

Другой довод, при помощи которого Толстой хочет доказать бесплодность всякой деятельности, направленной на изменение общественных форм, состоит в утверждении, что даже в случае, если бы люди действительно знали, каким должно быть наилучшее устройство общества, устройство это будто не могло бы быть достигнуто посредством политической деятельности. Оно не могло бы быть, по Толстому, достигнуто, так как политическая деятельность всегда предполагает насилие одной части общества над другой, а насилие, так утверждает Толстой, не устраняет рабства и зла, но лишь заменяет одну форму рабства и зла другой.

На этом ошибочном доводе Толстой построил столь же ошибочное отрицание благотворности революции, в частности отрицание исторической благотворности первой русской революции.

Толстой ни в малейшей степени не отрицает истинности принципов, которыми воодушевлялись идеологи французской буржуазной революции. «Деятели революции, — писал Толстой, — ясно выставили те идеалы равенства, свободы, братства, во имя которых они намеревались перестроить общество. Из принципов этих, — продолжает Толстой, — вытекали практические меры: уничтожение сословий, уравнение имуществ, упразднение чинов, титулов, уничтожение земельной собственности, распущение постоянной армии, подоходный налог, пенсии рабочим, отделение церкви от государства, даже установление общего всем разумного религиозного учения» (т. 36, с. 194—195). Толстой признает, что все это были «разумные и благодетельные меры, вытекавшие из выставленных революцией несомненных, истинных принципов равенства, свободы, братства» (т. 36, с. 195). Принципы эти, признает Толстой, а также и вытекавшие из них меры, «как были, так и остались и останутся истинными и до тех пор будут стоять как идеалы перед человечеством, пока не будут достигнуты» (т. 36, с. 195). Но достигнуты эти идеалы, утверждает Толстой, «никогда не могли быть насилием» (т. 36, с. 195).

Непонимание этой — несомненной, как кажется Толстому, — истины, было проявлено не только деятелями французской революции XVIII в. По Толстому, это непонимание лежит также в основе теоретических понятий и практической деятельности русских революционеров 1905 г. «То противоречие, — полагает Толстой, — которое так ярко и грубо выразилось в большой французской революции и вместо блага привело к величайшему бедствию, таким же осталось и теперь. И теперь, — утверждает Толстой, — это противоречие проникает все современные попытки улучшения общественного строя. Все общественные улучшения предполагается осуществить посредством правительства, то есть насилия» (т. 36, с.

Реферат на тему “Философия Льва Николаевича Толстого”

195).

Чрезвычайно интересно и знаменательно, что в своих размышлениях о будущем ходе развития русского общества Толстой нисколько не сомневался в том, что в начавшейся в 1905 г. борьбе между революцией и самодержавным правительством победит в конечном итоге не правительство, не самодержавие, а революция. «… Вам, — с такими словами обращался Толстой к правительству, — не устоять против революции с вашим знаменем самодержавия, хотя бы и с конституционными поправками, и извращенного христианства, называемого православием, хотя бы и с патриархатом и всякого рода мистическими толкованиями. Все это отжило и не может быть восстановлено» (т. 36, с. 304).

Не сочувствуя методам революционного преобразования общества, Толстой сочувствовал тому отрицанию существующего социального и политического строя, которым руководились деятели революционного движения. Поэтому не прав известный датский историк русской литературы Стендер-Петерсен, когда он пишет: «В действительности же все

толстовство, как было названо его учение, толстовское отрицание существующего общественного порядка, его требование непротивления злу и его рационализированная религия — не что иное как мощная попытка перетолковать по-своему движение народников, постепенно становившееся все более революционным и террористическим, а также преградить путь новому марксистски-социалистическому учению о борьбе классов»³⁴.

Но, не считая ни правым, ни просто разумным самодержавное правительство в его борьбе с революцией, Толстой все же решительно осуждает деятельность революционеров.

Возражения, выдвинутые им против революционного разрешения назревшего в жизни русского народа кризиса, в высшей степени характерны для патриархально-«крестьянского» способа мышления Толстого. Главное его возражение исходит из мысли, что в отличие от революций, происходивших в странах Запада, русскую революцию будут осуществлять не городские рабочие и не городская интеллигенция, а главным образом многомиллионное крестьянство: «Участники прежних революций — это преимущественно люди высших, освобожденных от физического труда профессий и руководимые этими людьми городские рабочие; участники же предстоящего переворота должны быть и будут преимущественно народные земледельческие массы. Места, в которых начинались и происходили прежние революции, были города; местом теперешней революции должна быть преимущественно деревня. Количество участников прежних революций — 10, 20 процентов всего народа, количество участников теперешней, совершающейся в России революции, должно быть 80, 90 процентов» (т. 36, с. 258).

Толстовское понимание русской революции 1905 г. как крестьянской революции отразило одну, действительно важную, черту этой революции. На это значение толстовского понимания нашей первой революции указал Ленин. «Толстой, — писал Ленин, — велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России. Толстой оригинален, ибо совокупность его взглядов, взятых как целое, выражает как раз особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции»³⁵.

Крестьянский, по представлению Толстого, характер русской революции не только исключает, как думает Толстой, возможность направления русской революции на путь, по которому совершались революции на Западе, но делает в условиях России всякое подражание западным революциям вредным и опасным. «Опасность, — пояснял Толстой, — <…> в том, что русский народ, по своему особенному положению призванный к указанию мирного и верного пути освобождения, вместо этого будет вовлечен людьми, не понимающими всего значения совершающегося переворота, в рабское подражание прежде бывшим революциям» (т. 36, с. 258).

Второе возражение Толстого против деятельности революционеров состоит в утверждении, будто деятельность эта, даже в странах, где революцию совершают городские рабочие и городская интеллигенция, никогда не приводит к достижению поставленной цели. Не приводит же она к ней потому, что революционная деятельность, будучи основана на насилии, непременно ведет, так утверждает Толстой, к установлению новых форм насилия, не менее бедственных для человечества, чем прежние.

Революция может установить новый общественный порядок, только заменив прежнюю форму государства новой. Но так как всякое государство держится на насилии, всякое же насилие, по Толстому, есть только зло и будто бы не может быть источником или условием блага, то отсюда Толстой заключает, что не может быть таким источником и государство, которое будет создано революцией. «Меняются формы, — писал Толстой, — но сущность отношения людей не изменяется, и потому идеалы равенства, свободы, братства ни на шаг не приближаются к осуществлению» (т. 36, с. 198).

В своих взглядах на государство и на политические пути развития общества Толстой верно отразил точку зрения патриархального крестьянства пореформенной поры. Но из того, что он верно отразил ее, отнюдь, разумеется, не следовало, будто сама эта точка зрения была истинна по существу своего содержания. То, что так верно отразил Толстой в своем учении о неосуществимости революции, было именно непониманием роли политической борьбы и, в частности, борьбы революционной. И оттого, что это непонимание было свойственно в начале XX в. еще значительной — патриархальной — части русских крестьян, оно, конечно, не переставало быть тем, чем оно в действительности и было, то есть заблуждением, ошибочным и в своих выводах вредным учением.

В толстовском политическом скептицизме, в недоверии ко всякой власти, ко всякой форме государственного устройства, ко всякому применению насилия в общественной жизни еще раз отразилось отношение патриархального крестьянства к новому, формально «освободившему» его, фактически же еще более разорившему и поработившему общественному порядку пореформенной капиталистической России.

Явная и огромная ошибка Толстого — в том, что опыт прошлого и наблюдения над настоящим он догматически перенес на все будущее. Из того, что все революции, имевшие место до начала XX столетия, не могли устранить неравенство и угнетение трудящихся, Толстой заключил, будто и впредь невозможна никакая форма государственного устройства, которая отвечала бы интересам рабочих и крестьянских масс.

Толстой отрицает возможность создания такой формы государства, так как полагает, будто в соответствии с самой сутью государства добиваться власти, захватывать власть и удерживать власть никогда не могут лучшие (т. е., по понятию Толстого, добрые люди), но всегда лишь худшие (т. е., по Толстому, злые, жестокие, склонные к насилию люди).

Став на эту точку зрения, подробно развитую в книге «Царство божие внутри вас», Толстой последовательно пришел к полному и безусловному отрицанию государства, т. е. к учению анархизма.

По мысли Толстого, бедствия и противоречия, во власти которых находится нынешнее человечество и прежде всего русский крестьянский народ, прекратятся только тогда, когда будет упразднено государство со всем необходимым для него аппаратом насилия, принуждения и устрашения — правительством, администрацией, армией, полицией, судами, чиновниками и т. д.

При этом учение Толстого об упразднении государства отличается важной чертой от многих других анархических учений. Анархизм Толстого не революционен. По мысли Толстого, безгосударственная форма общественного устройства не должна быть установлена посредством насильственного переворота или насильственного разрушения существовавшего государства. Упразднение государства может и должно произойти, думал Толстой, только путем непротивления, т. е. путем мирного и пассивного воздержания или уклонения, отказа каждого члена общества от всех государственных обязанностей — военной, податной, судебной, — от всех видов государственных должностей, от пользования государственными учреждениями и установлениями и от всякого участия в какой бы то ни было — легальной или революционной — политической деятельности.

Это учение Толстого об обществе и о политических формах его развития, как показал Ленин, «безусловно утопично и, по своему содержанию, реакционно в самом точном и в самом глубоком значении этого слова»³⁶. Реакционность доктрины Толстого в том, что критические и даже социалистические элементы, которые, согласно анализу Ленина, безусловно были в учении Толстого, не выражали идеологии класса, «идущего на смену буржуазии», но соответствовали «идеологии классов, которым идет на смену буржуазия»³⁷.

Если поэтому еще в конце 70-х годов прошлого века «критические элементы учения Толстого могли на практике приносить иногда пользу некоторым слоям населения вопреки реакционным и утопическим чертам толстовства»³⁸, то уже в первом десятилетии XX в., как показал Ленин, «всякая попытка идеализации учения Толстого, оправдания или смягчения его „непротивленства“, его апелляций к „Духу“, его призывов к „нравственному самоусовершенствованию“, его доктрины „совести“ и всеобщей „любви“, его проповеди аскетизма и квиетизма и т. п. приносит самый непосредственный и самый глубокий вред»³⁹.

Все это значение толстовства впервые было выяснено в гениальных статьях Ленина о Толстом. Вместе с тем статьи эти пролили новый свет на требования, какие должно предъявлять к исследованиям духовного достояния и духовного мира таких сложных художников и мыслителей, каким был Толстой.

Статьи Ленина о Толстом опровергают основное положение вульгарно-социологического метода в литературной критике, в истории литературы и философии. Статьи эти показали воочию, насколько несостоятельна и примитивна точка зрения историков, которые утверждают, будто идеология большого художника есть непосредственное отражение непосредственных социальных условий его происхождения, окружения, общественного положения и т. д. Решающей для оценки характера идеологии писателя оказалась точка зрения, на которую становится писатель в своем изображении жизни и которая отнюдь не необходимо должна совпадать с точкой зрения, свойственной людям его социального происхождения и положения. «По рождению и воспитанию Толстой, — писал Ленин, — принадлежал к высшей помещичьей знати в России, — он порвал со всеми привычными взглядами этой среды и, в своих последних произведениях, обрушился с страстной критикой на все современные государственные, церковные, общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс, на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, на насилии и лицемерии, которые сверху донизу пропитывают всю современную жизнь»⁴⁰.

Именно это несовпадение точки зрения, с которой Толстой рассматривает, изображает и обсуждает явления и отношения современной ему русской жизни, с точкой зрения, которая, казалось бы, естественно и даже необходимо подсказывалась ему всеми обстоятельствами его происхождения и всеми отношениями его социального круга, позволило Толстому, как показал Ленин, увидеть в явлениях русской жизни то, чего в ней до него не видел никто из писателей, рассматривавших русскую жизнь с другой точки зрения.

Отсюда это поразившее Максима Горького, по существу глубоко верное утверждение Ленина, сказавшего, что «до этого графа подлинного мужика в литературе не было»⁴¹.

Но если решающим для результатов творчества большого художника является не непосредственное социальное положение художника, а точка зрения, с какой этот художник будет рассматривать и изображать явления доступной для людей его круга или для него лично действительности, то подлинно значительным его творчество может стать не при любых условиях. Действительное общественное значение сообщает творчеству не всякая точка зрения, на которую может стать данный художник. Такое значение получает творчество только того писателя или художника, точка зрения которого есть не просто его личный угол зрения, но позиция, выражающая взгляды, настроения, чаяния трудовых классов, представляющих значительную часть народа.

Творчество Толстого приобрело принадлежащее ему значение не просто потому, что Толстой порвал со всеми привычными взглядами своей среды, а потому, что, порвав со своей средой, Толстой стал на точку зрения, представлявшую взгляды и настроения многомиллионного русского крестьянства, т. е. взгляды и настроения хотя «патриархальной», архаической, отсталой, но все же заключавшей в себе и подлинно демократическую часть массы русского крестьянства.

«Противоречия во взглядах Толстого, — писал Ленин, — не противоречия его только личной мысли, а отражение тех в высшей степени сложных, противоречивых условий, социальных влияний, исторических традиций, которые определяли психологию различных классов и различных слоев русского общества в пореформенную, но дореволюционную эпоху»⁴².

Толстой велик не тем, что он выразил в своих художественных и философско-публицистических произведениях учение, которое должно стать руководством к практическому действию и которое само по себе истинно. Верное изображение и выражение идеологии не есть еще тем самым изображение и выражение верной идеологии. Толстой, как показал Ленин, «не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции»⁴³. Толстой велик потому, что в его искусстве и в его учении отразилось «великое народное море, взволновавшееся до самых глубин, со всеми своими слабостями и всеми сильными своими сторонами»⁴⁴. Величие Толстого — именно в рельефности, силе, с какими в художественных произведениях и в учении Толстого запечатлены задолго подготовлявшиеся черты первой русской революции.

Самые ошибки и заблуждения Толстого, породив необходимость их опровержения, дали — в этом опровержении — положительный результат. Ленин разъяснил, что для движения вперед часто оказывается необходимым понять, какие недостатки и слабости препятствовали до сих пор поступательному движению. Но именно эту роль сыграли заблуждения Толстого. «Изучая художественные произведения Льва Толстого, — разъяснял Ленин, — русский рабочий класс узнает лучше своих врагов, а разбираясь в учении Толстого, весь русский народ должен будет понять, в чем заключалась его собственная слабость, не позволившая ему довести до конца дело своего освобождения. Это нужно понять, чтобы идти вперед»⁴⁵.

Вся история России после революции 1905 г. была подтверждением ленинской оценки мировоззрения Льва Толстого.

Примечания

³⁴ A. Stender-Petersen. Geschichte der Russischen Literatur, Bd. II. München, 1957, S. 368.

³⁵ В. И. Ленин. Сочинения, т. 15, стр. 183.

³⁶ В. И. Ленин. Сочинения, т. 17, стр. 32.

³⁷ Там же.

³⁸ Там же.

³⁹ Там же, стр. 33.

⁴⁰ В. И. Ленин. Сочинения, т. 16, стр. 301.

⁴¹ М. Горький. Собрание сочинений, т. 17. М., 1952, стр. 39.

⁴² В. И. Ленин. Сочинения, т. 16, стр. 295.

⁴³ В. И. Ленин. Сочинения, т. 15, стр. 183.

⁴⁴ В. И. Ленин. Сочинения, т. 16, стр. 323.

⁴⁵ Там же, стр. 324.

laservirta.ru

Философия Толстого.

Толстой — это великий мастер художественного слова и великий мыслитель. Вся его жизнь, его сердце и разум были заняты одним жгучим вопросом, который в той или иной степени наложил свой болезненный отпечаток на все его сочинения. Мы чувствуем его омрачающее присутствие в «Истории моего детства», в «Войне и мире», в «Анне Карениной», пока он окончательно не поглотил его в последние годы его жизни, когда были созданы такие работа, как «Моя вера», «В чем моя вера?», «Что же делать?», «О жизни» и «Крейцерова соната». Тот же самый вопрос горит в сердцах многих людей, особенно среди теософов; это поистине вопрос самой жизни. «В чем смысл, цель человеческой жизни? Каков конечный исход неестественной, извращенной и лживой жизни нашей цивилизации, такой, какая навязана каждому из нас в отдельности? Что мы должны делать, чтобы быть счастливыми, постоянно счастливыми? Как избежать нам кошмара неизбежной смерти?» На эти вечно стоящие вопросы Толстой не дал ответа в своих ранних сочинениях, потому что он сам не нашел его. Но он не мог прекратить бороться, как это сделали миллионы других, более слабых или трусливых натур, не дав ответа, который, по крайней мере, удовлетворил бы его собственное сердце и разум; и в пяти вышеназванных работах содержится такой ответ. Это ответ, которым на самом деле не может удовольствоваться теософ в той форме, в какой его дает Толстой, но в его главной, основополагающей, насущной мысли мы можем найти новый свет, свежую надежду и сильное утешение.

Основные идеи и специфика философской системы

С точки зрения русского писателя и мыслителя Л. Н. Толстого драматизм человеческого бытия состоит в противоречии между неотвратимостью смерти и присущей человеку жаждой бессмертия. Воплощением этого противоречия является вопрос о смысле жизни – вопрос, который можно выразить так: “Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?”. Толстой считает, что жизнь человека наполняется смыслом в той мере, в какой он подчиняет ее исполнению воли Бога, а воля Бога дана нам как закон любви, противостоящий закону насилия. Закон любви полней и точней всего развернут в заповедях Христа. Чтобы спасти себя, свою душу, чтобы придать жизни смысл человек должен перестать делать зло, совершать насилие, перестать раз и навсегда и, прежде всего тогда, когда он сам становится объектом зла и насилия. Не отвечать злом на зло, не противиться злу насилием – такова основа жизнеучения Льва Николаевича Толстого.

По мнению Толстого человек находится в разногласии, разладе с самим собой. В нем как бы живут два человека – внутренний и внешний, из которых первый недоволен тем, что делает второй, а второй не делает того, чего хочет первый. Эта противоречивость, саморазорванность обнаруживается в разных людях с разной степенью остроты, но она присуща им всем. Противоречивый в себе, раздираемый взаимно отрицающими стремлениями, человек обречен на то, чтобы страдать, быть недовольным собой. Человек постоянно стремится преодолеть себя, стать другим.

Однако мало сказать, что человеку свойственно страдать и быть недовольным. Человек сверх того еще знает, что он страдает, и недоволен собой, он не приемлет своего страдательного положения. Его недовольство и страдания удваиваются: к самим страданиям и недовольству добавляется сознание того, что это плохо. Человек не просто стремится стать другим, устранить все, что порождает страдания и чувство недовольства; он стремится стать свободным от страданий. Человек не просто живет, он хочет еще, чтобы его жизнь имела смысл.

Осуществление своих желаний люди связывают с цивилизацией, изменением внешних форм жизни, природной и социальной среды. Предполагается, что человек может освободиться от страдательного положения с помощью науки, искусств, роста экономики, развития техники, создания уютного быта и т. д. Такой ход мыслей, по преимуществу свойственный привилегированным и образованным слоям общества, заимствовал Л. Н. Толстой и руководствовался им в течение первой половины своей сознательной жизни. Однако как раз личный опыт и наблюдения над людьми своего круга убедили его в том, что этот путь является ложным. Чем выше поднимается человек в своих мирских занятиях и увлечениях, чем несметней богатства, глубже познания, тем сильнее душевное беспокойство, недовольство и страдания, от которых он в этих своих занятиях хотел освободиться. Можно подумать, что если активность и прогресс умножают страдания, то бездеятельность будет способствовать их уменьшению. Такое предположение неверно. Причиной страданий является не сам по себе прогресс, а ожидания, которые с ним связываются, та совершенно неоправданная надежда, будто увеличением скорости поездов, повышением урожайности полей можно добиться чего-то еще сверх того, что человек будет быстрее передвигаться и лучше питаться. С этой точки зрения нет большой разницы, делается ли акцент на активность и прогресс или бездеятельность. Ошибочной является сама установка придать человеческой жизни смысл путем изменения ее внешних форм. Эта установка исходит из убеждения, что внутренний человек зависит от внешнего, что состояние души и сознания человека является следствием его положения в мире и среди людей. Но если бы это было так, то между ними с самого начала не возникло бы конфликта.

Словом, материальный и культурный прогресс означают то, что они означают: материальный и культурный прогресс. Они не затрагивают страданий души. Безусловное доказательство этого Толстой усматривает в том, что прогресс обессмысливается, если рассматривать его в перспективе смерти человека. К чему деньги, власть и т. п., к чему вообще стараться, чего-то добиваться, если все неизбежно оканчивается смертью и забвением. “Можно жить только, покуда пьян жизнью; а как протрезвишься, то нельзя не видеть, что все это – только обман, и глупый обман!”.

Вывод о бессмысленности жизни, к которому как будто бы подводит опыт и который подтверждается философской мудростью, является с точки зрения Толстого явно противоречивым логически, чтобы можно было с ним согласиться. Как может разум обосновать бессмысленность жизни, если он сам является порождением жизни? У него нет оснований для такого обоснования. Поэтому в самом утверждении, о бессмысленности жизни содержится его собственное опровержение: человек, который пришел к такому выводу, должен был, прежде всего, свести свои собственные счеты с жизнью, и тогда он не мог бы рассуждать о ее бессмысленности, если же он рассуждает о бессмысленности жизни и тем самым продолжает жить жизнью, которая хуже смерти, значит, в действительности она не такая бессмысленная и плохая, как об этом говорится. Далее, вывод о бессмысленности жизни означает, что человек способен ставить цели, которые не может осуществить, и формулировать вопросы, на которые не может ответить. Но разве эти цели и вопросы ставятся не тем же самым человеком? И если у него нет сил реализовать их, то откуда у него взялись силы поставить их? Не менее убедительно возражение Толстого: если жизнь бессмысленна, то как же жили и живут миллионы и миллионы людей, все человечество? И раз они живут, радуются жизни и продолжают жить, значит, они находят в ней какой-то важный смысл? Какой?

Не удовлетворенный отрицательным решением вопроса о смысле жизни, Л. Н. Толстой обратился к духовному опыту простых людей, живущих собственным трудом, опыту народа.

Простые люди хорошо знакомы с вопросом о смысле жизни, в котором для них нет никакой трудности, никакой загадки. Они знают, что надо жить по закону божьему и жить так, чтобы не погубить свою душу.

Они знают о своем материальном ничтожестве, но оно их не пугает, ибо остается душа, связанная с Богом. Малообразованность этих людей, отсутствие у них философских и научных познаний не препятствует пониманию истины жизни, скорее наоборот, помогает. Странным образом оказалось, что невежественные, полные предрассудков крестьяне сознают всю глубину вопроса о смысле жизни, они понимают, что их спрашивают о вечном, неумирающем значении их жизни и о том, не боятся ли они предстоящей смерти.

Вслушиваясь в слова простых людей, вглядываясь в их жизнь, Толстой пришел к заключению, что их устами глаголет истина. Они поняли вопрос о смысле жизни глубже, точнее, чем все величайшие мыслители и философы.

Вопрос о смысле жизни есть вопрос о соотношении конечного и бесконечного в ней, то есть о том, имеет ли конечная жизнь вечное, неуничтожимое значение и если да, то в чем оно состоит? Есть ли в ней что-либо бессмертное? Если бы конечная жизнь человека заключала свой смысл в себе, то не было бы самого этого вопроса. “Для решения этого вопроса одинаково недостаточно приравнивать конечное к конечному и бесконечное к бесконечному”, надо выявить отношение одного к другому. Следовательно, вопрос о смысле жизни шире охвата логического знания, он требует выхода за рамки той области, которая подвластна разуму. “Нельзя было искать в разумном знании ответа на мой вопрос”, – пишет Толстой. Приходилось признать, что “у всего живущего человечества есть еще какое-то другое знание, неразумное – вера, дающая возможность жить”.

Наблюдения над жизненным опытом простых людей, которым свойственно осмысленное отношение к собственной жизни при ясном понимании ее ничтожности, и правильно понятая логика самого вопроса о смысле жизни подводят Толстого к одному и тому же выводу о том, что вопрос о смысле жизни есть вопрос веры, а не знания. В философии Толстого понятие веры имеет особое содержание, не совпадающее с традиционным.

Это – не осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. “Вера есть сознание человеком такого своего положения в мире, которое обязывает его к известным поступкам”. “Вера есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живет. Вера есть сила жизни”. Из этих определений становится понятным, что для Толстого жизнь, имеющая смысл, и жизнь, основанная на вере, есть одно и то же.

Понятие веры в толстовском понимании совершенно не связано с непостижимыми тайнами, неправдоподобно чудесными, превращениями и иными предрассудками. Более того, оно вовсе не означает, будто человеческое познание имеет какой-либо иной инструментарий, помимо разума, основанного на опыте и подчиненного строгим законам логики. Характеризуя особенность знания веры, Толстой пишет: “Я не буду искать объяснения всего. Я знаю, что объяснение всего должно скрываться, как начало всего, в бесконечности. Но я хочу понять так, чтобы быть приведенным к неизбежно-необъяснимому, я хочу, чтобы все то, что необъяснимо, было таково не потому, что требования моего ума неправильны (они правильны, и вне их я ничего понять не могу), но потому, что я вижу пределы своего ума. Я хочу понять так, чтобы всякое необъяснимое положение представлялось мне как необходимость разума же, а не как обязательство поверить”. Толстой не признавал бездоказательного знания. Он не принимал ничего на веру, кроме самой веры. Вера как сила жизни выходит за пределы компетенции разума. В этом смысле понятие веры есть проявление честности разума, который не хочет брать на себя больше того, что может. Из такого понимания веры вытекает, что за вопросом о смысле жизни скрыто сомнение и смятение. Смысл жизни становится вопросом тогда, когда жизнь лишается смысла. “Я понял, – пишет Толстой, – что для того, чтобы понять смысл жизни, надо прежде всего, чтобы жизнь была не бессмысленна и зла, а потом уже – разум для того, чтобы понять ее”. Растерянное вопрошание о том, ради чего жить, – верный признак того, что жизнь является неправильной. Из произведений написанных Толстым вытекает один-единственный вывод: смысл жизни не может заключаться в том, что умирает вместе со смертью человека. Это значит: он не может заключаться в жизни для себя, как и в жизни для других людей, ибо и они умирают, как и в жизни для человечества, ибо и оно не вечно. “Жизнь для себя не может иметь никакого смысла… Чтобы жить разумно, надо жить так, чтобы смерть не могла разрушить жизни”.

studfiles.net

Философия Толстого. Философские идеи в творчестве Л. Н. Толстого.

Философия Толстого. Философские идеи в творчестве Л. Н. Толстого.

Гениальный писатель и глубокий мыслитель Л. Н. толстой занимает важное место в русской философии второй половины XIX в. в центре его религиозно — философских исканий стоят вопросы понимания бога, смысла жизни, соотношения добра и зла, свободы и нравственного совершенствования человека
. Он выступил с критикой официального богословия, церковной догматики, стремился обосновать необходимость общественного переустройства на принципах взаимопонимания и взаимной любви людей и непротивления злу насилием.
К основным религиозно — философским работам толстого можно отнести «Исповедь», «в чем моя Вера? «, «Путь жизни», «царство божие — внутри нас», «критика догматического богословия». Духовный мир толстого характерен этическими исканиями, сложившимися в целую систему «Панморализма». Нравственное начало в оценке всех сторон жизни человеческой пронизывает все творчество толстого. Его религиозно — нравственное учение отражает своеобразное понимание им бога.
Для толстого бог — это не бог евангелия. Он отрицает все те его свойства, какие рассматриваются в православном вероучении. Он стремится освободить христианство от слепой веры и таинства, видя предназначение религии в доставлении человеку земного, а не небесного блаженства. Бог представляется ему не личностью, которая может открываться людям, а туманным, неопределенным нечто, неопределенным началом духа, живущим во всем и в каждом человеке. Это нечто является и хозяином, велящим поступать нравственно, творить добро и уклоняться от зла.
Толстой не верит в божественность Христа, не считает его богом, но искренне верит словам Христа. Он всей душой воспринял учение Христа о путях жизни, рассматривая его как учителя и наставника, проповедника нравственных ценностей, необходимых для достижения земного блаженства. Христос, считает толстой, дал некий нравственный закон, следуя которому человек спасается, т. е. становится счастливым в земной жизни, опираясь только на свои силы.
Толстой сам сознавал неясность и двусмысленность своих рассуждений о боге. В конце жизни он заявлял, что не знает, есть ли бог, но знает, что есть закон его духовного существа, источник которого он называет богом. Поэтому главная задача человека — следовать божественным заповедям, ибо только так можно понять смысл жизни и найти пути ее правильного устройства.
Нравственное совершенствование человека толстой отождествлял с вопросом о сущности жизни. Он оценивает сознательную, культурную и социальную жизнь с ее условностями как жизнь лживую, призрачную и в сущности ненужную людям. И это относится прежде всего к цивилизации. Толстой рассматривает ее как отсутствие у людей потребности сближения, как стремление к личному благосостоянию и игнорирование всего, что прямо не относится к собственной особе, как убеждение в том, что лучшее благо мира — деньги. Цивилизация, считает толстой, калечит людей, разъединяет их, искажает все критерии оценки человека и лишает людей наслаждения общения, наслаждения человеком.
Для толстого подлинной, не замутненной цивилизацией является «Природная» первожизнь, которая включает в себя вечную природу и звездное небо, рождение и смерть, труд, жизнь, какой ее представляет непредвзятый взгляд на мир простого человека из народа. Именно такая жизнь и является единственно нужной. И все жизненные процессы, считает толстой, направляет непогрешимый, всемирный, всепроникающий дух. Он в каждом человеке и во всех людях, взятых вместе, он вкладывает в каждого стремление к тому, что должно, велит людям бессознательно жаться друг к другу, дереву расти к солнцу, цветам увядать к осени. И его блаженный голос заглушает шумное развитие цивилизации. Только такое натуральное начало жизни и ее первозданная гармония могут способствовать земному счастью человека, утверждает толстой.
Жизнь воспринимается толстым как бы в двойственном ракурсе — жизнь в цивилизации и первичная жизнь в самой жизни. Он целиком на стороне первичной жизни, ее «Природы», стихийной силы и правды, которые представляются ему божественными. Правда непосредственной жизни, по его мнению, не имеет ничего общего с сознательными и разумными нормами правды, которые установлены цивилизацией. Поэтому толстой выступает против попыток искусственной и насильственной организации жизни по разуму, сознанию и нормам цивилизации.
В соответствии с пониманием сущности жизни толстой рассматривает проблему человека и смысла его жизни. По его мнению, в каждом человеке раскрывается особое, лишь ему одному присущее отношение к миру. Это и образует индивидуальность человека, его, по выражению толстого, «Животную Личность». Люди привыкли к иллюзии своей особенности, отделенности от мира. Но это осознание своей отдельности вызвано лишь фактом их телесной отдельности. Сама же сфера телесности с ее множественностью и делимостью является бытием временным, призрачным, нереальным проявлением чего-то невременного и непространственного, отмечает толстой в своем дневнике.
Настоящее и действительное я духовной личности проявляет себя в «Разумном Сознании», боге. И сущность жизни человека не в его отдельном существовании, бытии, а в боге, заключенном в нем самом, считает толстой. Смысл, ценность жизни, по мнению толстого, составляет любовь как источник нравственной связи человека с миром и окружающими его людьми. Причем любовь трактуется им как этический принцип, как бережное и благородное отношение человека к своему бытию, которое является даром высшей, божественной любви. И сама жизнь, бытие являются поэтому благом, определяющим суть и глубину человеческого существования. Однако, считает толстой, человек должен осознавать, что дар его личностного бытия дан ему вместе с другими, что благодарная любовь за свое бытие переживается им как любовь и к другим людям, как «Всеединство». Оно доступно только тем, кто не оторван от жизни всех остальных людей, которые своим повседневным трудом и своим постоянным общением оберегают дарованное всем людям благо: бытие человечества, жизнь.
Поэтому и смысл жизни человеку открывается лишь тогда, когда он осознает свою божественную сущность, поймет, что его действительное я есть частица бога. И понимание этого, считает толстой, избавляет человека от тягостного душевного состояния, которое он неизбежно ощущает из-за незнания истины о смысле жизни. Эту истину, подчеркивает толстой, открыл людям Христос, и она едина для всего человечества. Поэтому нужно соединиться всем. Необходимо научить всех людей установить царство божие на земле, торжество всеобщего блаженства, имеющего нравственную основу. Понять суть этого царства может каждый, ибо оно есть внутри каждого. Царство — это есть тот дух, который дает начало всему и открывает возможность всеобщего блаженства. Путь к нему всем доступен. Нужно лишь познать пять основных заповедей Христа, проникнуться ими.
Церковное учение затемняет понимание этой истины, мороча людям головы ненужными догмами и таинствами. Иерархи церкви не поняли учение Христа, живут телесными интересами, для обеспечения которых и устроили то, что называется церковной жизнью, отмечает толстой. Этим обусловлена его непримиримая критика официальной церкви.
Наиболее полно нравственную позицию толстого раскрывает его учение о непротивлении злу насилием. Толстой исходил из предположения, что бог установил в мире закон добра, которому должны следовать люди. Сама по себе человеческая природа естественно благостна, безгрешна. И если человек творит зло, то только по незнанию закона добра. Добро само по себе есть разумное, и лишь оно ведет к жизненному благополучию и счастью. Осознание этого предполагает «Высшую Разумность», которая всегда хранится в человеке. В отсутствии такого выходящего за рамки повседневной жизни понимания разумности и заключается зло. Понимание добра сделает невозможным появление зла, считает толстой. Но для этого важно «Пробудить» в себе высшую разумность путем отрицания обычных представлений о разумности повседневной жизни. А это вызывает душевный дискомфорт переживания людей, ибо всегда страшно отказаться от привычного, видимого ради необычного, невидимого.
Отсюда активное обличение толстым зла и лжи реальной жизни и призыв к немедленному и окончательному осуществлению добра во всем. Важнейшим шагом в достижении этой цели является, по убеждению толстого, непротивление злу насилием. Для толстого заповедь непротивления злу насилием означает безусловное нравственное начало, обязательное для исполнения всеми, закон. Он исходит из того, что непротивление не означает примирение со злом, внутреннюю капитуляцию перед ним. Это особый вид сопротивления, т. е. неприятия, осуждения, отвержения и противодействия. Толстой подчеркивает, что, следуя учению Христа, все деяния которого на земле были противодействием злу в его многообразных проявлениях, необходимо бороться со злом. Но эту борьбу следует полностью перенести во внутренний мир человека и осуществлять ее определенными путями и средствами. Лучшими средствами такой борьбы толстой считает разум и любовь.
О. а. митрошенков. Философия.
Книги.
«Философский Дневник».
Книга «Философский Дневник» Л. Н. толстого высвечивает еще одну грань его гения, связанную с философским осмыслением человеческой жизни. Излюбленный толстым жанр исповеди получает в этих дневниках небывалое по силе искренности воплощение.
«В чем моя Вера? Свой самый знаменитый роман «Война и мир» художник начал писать в 35 лет. Трактат «в чем моя Вера? » Создан 20 лет спустя. Из-за критики церковного учения был сразу же запрещен в России. «Я Хочу Рассказать, как я Нашел тот Ключ к Пониманию Учения Христа, Который мне Открыл Истину с Ясностью и Убедительностью, Исключающими Сомнение». (Л. Н. толстой).
В случае если вы в поисках свежего прочтения писания — свободного от набивших оскомину стереотипов — трактат Льва Николаевича толстого «в чем моя Вера? «, Безусловно, станет для вас переломным моментом в осмыслении учения Христа.
«Путь Жизни».
Книга представляет собой своеобразный итог многолетних размышлений толстого над проблемами «Смысла и Блага» человеческого существования: что озназначает жить «по совести и разуму», каковы пути духовного единения людей друг с другом и с богом, как избавиться от грехов, соблазнов и суеверий.
Книга дает ответ на главный вопрос: «как жить? » Для отдельного человека и для всех людей в целом.
«Об Истине, Жизни и Поведении».
Выдающийся памятник литературно — философской мысли, наиболее значительное философское произведение Л. Н. толстого. Наряду с собственными высказываниями он включил в книгу наиболее яркие и глубокие суждения мыслителей и писателей всего мира, органически связав их в целостное видение мира человека.
«И? Споведь».
Автобиографическое произведение Льва толстого, написанное в конце 1870-х — начале 1880-х годов и впервые опубликованное в 1884 году в Женеве. Основное содержание произведения — попытка подвести итог многолетней внутренней работе писателя, выразить новое понимание смысла и значения жизни, выстраданное в мучительных и страстных поисках.

Экзистенциализм. Что такое экзистенциализм и что значит экзистенциальный взгляд на мир

Философское течение, именуемое экзистенциализмом, начало свое формирование в 30-х годах прошлого столетия. Основоположником считается датский писатель Сёрен Кьеркегор. Во многом его идеи были созвучны кантовским, но расходились в основном: Кьеркегор не считал самодостаточными этические нормы. Человек, по его мнению, должен стремиться к Богу и нести ответственность за каждый свой поступок.

Будучи религиозным философом, С. Кьеркегор не считает принятие веры лишь данью традиции, но свободным осознанным выбором , до которого необходимо дорасти, проходя определенные стадии. Рациональное знание философ считал менее важным, чем отношение личности к своему бытию.

Понятия экзистенциализма

Экзистенциальная философия пристально рассматривает человеческое существо, но не как одного из массы себе подобных. Каждая личность является духовной, наделенной разумом. Попадая в конкретные ситуации, человек должен выходить из них более опытным. Его состояние является ничем иным, как результатом самостоятельных решений .

• Экзистенция — одно из главных понятий экзистенциализма, имеющее довольно много объяснений. Традиционно это слово обозначало существование (не только человека, но всего вокруг, в том числе предметов). Сегодня термин получил новое значение, это конкретное бытие. Не размытое общее понятие, а существование определенного уникального индивида. Экзистенция — это противопоставление вещам, которые просто существуют, человек же постоянно изменяется.
• Свобода — важная составляющая концепции личности в экзистенциальном смысле. Человек является не замкнутой, а открытой системой, перед которой постоянно открываются новые варианты. Именно свобода и делает личность такой, какая она есть. Человек экзистенциальный — это воплощение свободы, но не в смысле вседозволенности. Он несет полную ответственность за принятые решения.
• Страх — главный экзистенциальный стимул. Поскольку само по себе существование определить в рамках этого течения невозможно, страх является тем, что лежит в его основе. В своей глубине — это страх перед завершением жизни. Жан-Поль Сартр считал, что ничтожность человека служит причиной страхов.

Философы экзистенциалисты

А. Камю — нобелевский лауреат , который вовсе не считал свои взгляды экзистенциальными. Однако в его творчестве отчетливо видно влияние Ясперса и других приверженцев этой философии. Правда, Камю был чужд религиозности, хотя не считал себя безбожником. Его только не устраивал побег от реальности в надежде на лучшую жизнь «там». Не пытаясь бороться с абсурдом окружающего мира, он предлагал принять его как данность. Борьбу за лучшее он воплощал в творчестве, и хотя не отрицал бунтов, был против их крайних проявлений.

Н. Аббаньяно — автор «позитивного» экзистенциального взгляда. Полностью принимая свободу, он считал, что всегда можно найти вариант, который будет «здоровым». Типичные упреки в адрес этого течения он превратил в положительные стороны, при помощи которых проще познать рациональный мир. Главные условия человеческого бытия — свобода и неопределенность.

К. Ясперс — создал ясные формулировки для данного философского течения. Познание он воспринимал не как пассивное наблюдение, а непрерывный процесс, центром которого является сама личность. Отвлеченные понятия в его формулировках стали весьма патетичными. Новый взгляд на философию превратил страдания и смерть в ее неделимую часть.

М. Хайдеггер — его человек — герой трагической истории. Настоящая жизнь становится антиподом банальности, попытки уйти от мыслей о конечности бытия. В этом экзистенциальном мире нет места компромиссам, обманам, иллюзиям. Его свобода идет во всем до конца — до самой смерти.

Г. Марсель — первый представитель экзистенциального философского течения родом из Франции. Был очень религиозным католиком, гуманистом. Помимо работы литературным критиком, сочинял музыку. В философии отделял понятия бытия и владения чем-либо. Особую роль отводил человеческому телу, считая его не только предметом обладания, но и неотъемлемой частью бытия. Душу же он видел идеальным видом существования.

Ж. П. Сартр — придерживался атеистических взглядов. Создал собственную концепцию свободы. Видел ее как неотъемлемую часть человеческого бытия. Сартр отрицал бездействие, его Личность постоянно созидает себя. Сам по себе окружающий мир не имеет ценности, только осознанность и выбор делают его «бытием».

Экзистенциализм глазами обывателей

На просторах интернета много как доморощенных, так и дипломированных философов. Интересно ознакомиться с их мнениями:

• Экзистенциализм — философское понятие, простыми словами объяснить его не так просто. Это такое личное ощущение человека, когда он как бы смотрит и оценивает себя со стороны. Понимая временность собственного существования, он все же не жалеет о своем пребывании на этой земле. Ощущения эти могут быть временными, некоторые люди способны испытать их только перед лицом смертельной угрозы либо непосредственно перед смертью.
• Экзистенциальность — это, если простыми словами, когда человек не взваливает ответственность за свои поступки на природу, обстоятельства или другие факторы. Каждый выбор является актом свободной воли, именно свободна и ответственность становились предметом рассмотрения философии.

Основные уроки

Экзистенциализм после своего появления вызывал много критический замечаний , учение казалось бесперспективным. Время показало, что это не совсем так. Люди не потеряли интереса к вопросам свободы, самоопределения. Нахождение человека в «пограничных» ситуациях все еще вызывает интерес философов и обычных людей.

Не являясь какой-то раз и навсегда определенной концепцией, экзистенциализм признает человека творцом собственной судьбы, ставит его в центр собственного мира. Беда только в том, что не каждый может и хочет принять на себя ответственность за подобное положение вещей.

Философия Толстого кратко. Лев Николаевич Толстой

Лев Николаевич Толстой (1821 — 1910) велик и как писатель, и как мыслитель. Он выступает родоначальником концепции ненасилия. Его учение получило название толстовства. Суть этого учения нашла отражение во многих его произведениях. У Толстого имеются и собственные философские сочинения: “Исповедь”, “В чем моя вера?”, “Путь жизни” и др.

Толстой с огромной силой нравственного осуждения подверг критике государственные учреждения, суд, экономику . Однако критика эта была противоречивой. Он отрицал революцию как метод решения социальных вопросов. Историки философии полагают, что “заключая в себе некоторые элементы социализма (стремление создать на месте помещичьего землевладения и полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных крестьян, учение Толстого вместе с тем идеализировало патриархальный строй жизни и рассматривало исторический процесс с точки зрения “вечных”, “изначальных” понятий нравственного и религиозного сознания человечества”.

Толстой считал, что избавление от насилия, на котором держится современный мир, возможно на путях непротивления злу насилием, на основе полного отказа от какой-либо борьбы, а также на основе нравственного самосовершенствования каждого отдельного человека. Он подчеркивал: “Только непротивление злу насилием приводит человечество к замене закона насилия законом любви”.

Считая власть злом , Толстой пришел к отрицанию государства. Но упразднение государства, по его мнению, не должно осуществляться путем насилия, а посредством мирного и пассивного уклонения членов общества от каких бы-то ни было государственных обязанностей и должностей, от участия в политической деятельности. Идеи Толстого имели широкое хождение. Одновременно их критиковали справа и слева. Справа Толстого критиковали за критику в адрес церкви. Слева — за пропаганду терпеливой покорности властям. Критикуя Л. Н. Толстого слева, В. И. Ленин находил в философии писателя “кричащие” противоречия. Так, в работе “Лев Толстой как зеркало русской революции” Ленин отмечает, что у Толстого “С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, — юродивая проповедь “непротивления злу” насилием”.

Философия Достоевского. Основные идеи философии Достоевского

Этические и философские взгляды Достоевского всегда имели одну направленность — человек. Именно в человеке он видел наибольшую ценность и наибольшие возможности. Ни социум, ни сословные общества никогда не выделялись автором так, как идея личности. Его познание мира происходило больше через человека, а не через события.

В 1839 году Федор писал брату Михаилу — “Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком”
Основным направлением философии Достоевского называют Гуманизм — систему идей и взглядов в которой человек является наибольшей ценностью, и которая призвана создать лучшие условия для жизни и духовного развития.
Исследователи Достоевского как философа (В частности Бердяев Н. А.) выделяют несколько важных идей в его творчестве:

• Человек и его судьба. В его романах наблюдается некая исступленность в познании людей, и раскрытия их судьбы. Так, князь Мышкин пытается узнать двух женщин, но старается помочь всем окружающим, что в итоге, и влияет на его судьбу.
• Свобода. Многие цитируют отрывки из дневника писателя, чтобы показать будто он был противником свободы в общественно-политическом смысле. Но сквозь всё его творчество проходит свобода внутренняя, свобода выбора. Так, Родион Раскольников сам выбирает сдачу с повинной.
• Зло и преступление. Не отказывая человеку в свободе, Достоевский не отказывает ему и в праве на ошибку или злой умысел. Достоевский хочет познать зло через своих героев, но в тоже время он считает что свободная личность, должна нести ответственность за свои поступки, и наказание за свои преступления.
• Любовь, страсть. Перо писателя рассказало нам множество историй о любви — это и любовь Мышкина к Настасье и Аглае, и страсть Ставрогина ко многим женщинам. Страсть и трагизм любви занимает особое место в творчестве Достоевского.

Видео Л.Н. Толстой. Кратко

Философия русского космизма.

В философии Соловьева, Бердяева и др. религиозных философов «серебряного века» человек является органичной частью космического всеединства, способной творчески преображать мир. Такое понимание человека как активного участника в реализации замысла Бога относительно мира, построение совершенного богочеловечест- ва, «обожение» природы является основой религиозно — философского течения русского космизма. Проблемы, которые поднимались в космизме, были обусловлены общественной и культурной обстановкой в России XIX в., но остаются актуальными и в настоящее время, поскольку многие предсказания космистов сбылись и продолжают сбываться.

Второе течение в русском космизме: научно-философское , где идеи космизма получают концептуальную разработку. Представителями этого направления были К. Циолковский, В. Вернадский, Н. Холодный, И. Ефремов и др. Это направление характеризуется поиском места человека в Космосе; пониманием человечества как активной космической силы, способной на развитие мира; признанием взаимосвязи космических и земных процессов, соразмерности микрокосма и макрокосма (человека и Вселенной) и всеобщей обусловленности.

У истоков русского космизма стоял Николай Федоров (1828- 1903). Задачей философии он видел превращение знаний в проект о лучшем мире. Философия не должна быть пассивным объяснением мира, а должна стать активным проектом «всеобщего дела». Благодаря такой философии человек может найти настоящий смысл своей жизни и цель существования мира и следовать им. Согласно Федорову, мир есть единое целое, где природа, Бог и человек взаимосвязаны, взаимовлияют и взаимодополняют друг друга, обмениваются энергией, имеют в своей основе единый мировой дух. Самос страшное зло в мире — это ее конечность, смерть. Люди разобщились друг от друга и оказались бессильны перед смертью. Чтобы изменить такое состояние общества, люди должны объединиться и устранить «неправду» смерти. Саму смерть, по Федорову, невозможно искоренить, но по мере развития науки и техники человечество найдет способы воспроизводства жизни, «воскрешения отцов». В будущем люди смогут достигнуть бессмертия, что приведет к всеобщему братству людей в космическом масштабе и к полному торжеству нравственных законов над законами природы.

Философские искания толстого. Религиозно — философские искания Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого

Философское значение художественных творений Ф.М. Достоевского (1821-1881) признавали многие русские мыслители. Уже младший современник и друг писателя философ В.С. Соловьев призывал видеть в Достоевском провидца и пророка, предтечу нового религиозного искусства. В 20 столетии проблема метафизического содержания его сочинений — это особая и очень важная тема русской философской мысли. Подобная традиция прочтения творчества Достоевского отнюдь не превращала его в философа, создателя философских учений, систем и т.п. «В историю русской философии Достоевский входит не потому, что он построил философскую систему, — писал Г.В.Флоровский, — а потому, что он широко раздвинул и углубил самый метафизический опыт… И Достоевский больше показывает, чем доказывает…» Г.В.Флоровский;История русской философии. М., 1991. С. 35 С исключительной силой показана вся глубина религиозной темы и проблематики во всей жизни человека. Метафизические идеи и проблемы наполняют жизнь героев Достоевского, становятся неотъемлемым элементом сюжетной ткани его произведений, сталкиваются в диалоге позиций и мировоззрений. Эта диалектика идей менее всего имела отвлеченный характер. Она, в художественно-символической форме, отразила глубоко личный, духовный, можно сказать, экзистенциальный опыт автора, для которого поиск истинных ответов на последние, метафизические вопросы был смыслом жизни и творчества.

Философские идеи Толстого. Философские идеи

Поиск смысла жизни, пожалуй, самое выразительное и непревзойдённое героическое искание, представленное в страстной борьбе с вековыми традициями. Он противился «духу века сего», что выносит его за рамки исключительно российской философии и ставит его в ряд с другими выдающимися мыслителями и философами эпохи. Толстой – мировое явление, но полностью позиционирующее себя как типично русское, не мыслящее себя вне русской жизни.

В $70$х года Толстой переживает глубокий духовный кризис, который он выразил в своём произведении « Исповедь ».

Исповедь – жанр религиозной литературы. Помощь Бога – акт молитвы. Это размышление перед лицом Бога. Молитва настраивает человека на искренность. Молитва в конце как благодарность.

Смысл исповеди – осознать свои грехи. Исповедующийся – грешник. Но Толстой подразумевал другой смысл исповеди. Он исповедуется перед собой. Через отрицание Бога мы придём к Богу. А если Бог отрицается, следовательно, он не истина. Сомнение во всём. Сомнение в вере. Это приход к бессмыслице. Отрицание смысла, отсутствие смысла жизни.

Поиск смысла жизни. Невозможно жить без смысла жизни. Возникает проблема смерти, которую в этот момент мучительно переживает Толстой, это трагедия неизбежности смерти, которая доводит его до идеи самоубийства. Этот кризис приводит Толстова к разрыву отношений с секулярным миром. Он сближается с «верующими из бедных, простых, неученых людей», как пишет в «Исповеди». Именно в простых людях Толстой находит для себя веру, которая давала им смысл в жизни. С присущей ему страстностью, Толстой жаждет наполниться этой верой, войти в мир веры. В этот момент он полностью осознаёт свой разрыв с церковью, с церковным толкованием Христа, христианства, и встаёт на путь «самунижения и смирения». В упрощенном виде богословский рационализм занимает его мышление. Это приводит к тому, что Толстой формулирует собственную метафизику на отдельных положениях христианства. В его понимание христианства входит отрицание божественности Христа и его Воскресение, видоизмененный текст Евангелия с акцентом на те моменты, которые, по его мнению, возвестил миру Христос.

Краткая биография Толстого

Лев Толстой родился 28 августа 1828 года в Российской империи, Крапивенском уезде Тульской губернии, в наследственном имении матери – Ясной Поляне. Он был четвёртым ребёнком в семье.

Мать умерла в 1830 году от «родовой горячки», как тогда говорили. Это случилось через полгода после рождения дочери, когда Льву не было ещё и 2 лет.

Вследствие этого воспитанием детей, в том числе и маленького Левы, занялся двоюродный брат отца. Спустя 7 лет внезапно умирает и отец будущего писателя – граф Николай Толстой.

В результате этих трагических событий, опекуном детей становится их тетя.

После смерти тети, Лев Николаевич вместе со своими братьями и сестрами переезжает ко второй тете, проживающей в Казани.

Интересен факт, что Лев Толстой с теплотой вспоминал свои детские годы, несмотря на то, что в этот период времени его биография имела много драматических происшествий.

Образование

Свое начальное образование будущий писатель получал дома. Его обучали немецкие и французские учителя. В 1843 г. Толстой поступает на факультет восточных языков в Императорский Казанский университет.

Однако эта сфера образования давалась ему нелегко. Из-за плохих оценок ему пришлось перейти на более легкий юридический факультет.

Дом, где родился Л. Н. Толстой. В 1854 году дом проигран писателем в карты, разобран и вывезен в село Долгое. Сломан в 1913 г.

Тем не мене, судя по официальным данным биографии Толстого, проблемы с учебой у него не закончились, а привели к тому, что он покинул учебное заведение в 1847 г., не получив никакой степени.

После этого Толстой принимает решение вернуться в родительское имение для того, чтобы заняться фермерской деятельностью. Но и на этом поприще у него ничего не получается, так как он постоянно находился в разъездах по городам России .

Но вот в чем он действительно достиг успеха, – так это в ведении личного дневника. Эта привычка вдохновила его на написание своих романов и повестей, а также позволила сформировать большинство жизненных целей и приоритетов.

Интересен факт, что этот нюанс биографии Толстого (ведение дневника), было следствием подражания великому Бенджамину Франклину .

Увлечения и военная служба

Естественно, у Льва Толстого было хобби . Он чрезвычайно сильно любил музыку. Самыми любимыми его композиторами были Бах, Гендель и Шопен.

Из его биографии явственно следует, что иногда он мог по несколько часов кряду играть на рояле произведения Моцарта , Шопена, Мендельсона и Шумана.

Достоверно известно, что старший брат Льва Толстого – Николай, имел на него большое влияние. Он был другом и наставником будущего писателя.

Именно Николай пригласил младшего брата присоединиться к военной службе на Кавказе. В результате Лев Толстой стал юнкером, а в 1854 г. был переведен в Севастополь, где участвовал в Крымской войне до августа 1855 г.

science.ru-land.com

Л. Н. Толстой и его философия

Определение 1

Толстой Лев Николаевич ($1828 – 1910$) русский писатель, мыслитель.

Не раз отмечалась характерность русской философии её тесную связьь с расцветом русской литературы.

Замечание 1

В истории национальной философии особое место занимает Лев Толстой. Помимо своей гениальности как художника, литератора, он был выдающимся философом, хотя и односторонним. Но его сила и выразительность, с которой он развивал собственные идеи и мысли, ни с чем не сравнима. Его слова наполнены простотой, но вместе с тем, они имеют необычайную глубину и огненную силу. Вместе с другими русскими философами Толстой делает акцент на мораль, но с его позиции это настоящий «панморализм», а не « примат практического разума». Его нетерпение к идеям, которые не укладывались в рамки его собственной философии, говорит лишь о том, как его волновала та мысль и правда, которые он высказывал в своих работах.

Философские идеи

Поиск смысла жизни, пожалуй, самое выразительное и непревзойдённое героическое искание, представленное в страстной борьбе с вековыми традициями. Он противился «духу века сего», что выносит его за рамки исключительно российской философии и ставит его в ряд с другими выдающимися мыслителями и философами эпохи. Толстой – мировое явление, но полностью позиционирующее себя как типично русское, не мыслящее себя вне русской жизни.

В $70$х года Толстой переживает глубокий духовный кризис, который он выразил в своём произведении «Исповедь».

Исповедь – жанр религиозной литературы. Помощь Бога – акт молитвы. Это размышление перед лицом Бога. Молитва настраивает человека на искренность. Молитва в конце как благодарность.

Смысл исповеди – осознать свои грехи. Исповедующийся – грешник. Но Толстой подразумевал другой смысл исповеди. Он исповедуется перед собой. Через отрицание Бога мы придём к Богу. А если Бог отрицается, следовательно, он не истина. Сомнение во всём. Сомнение в вере. Это приход к бессмыслице. Отрицание смысла, отсутствие смысла жизни.

Поиск смысла жизни. Невозможно жить без смысла жизни. Возникает проблема смерти, которую в этот момент мучительно переживает Толстой, это трагедия неизбежности смерти, которая доводит его до идеи самоубийства. Этот кризис приводит Толстова к разрыву отношений с секулярным миром. Он сближается с «верующими из бедных, простых, неученых людей», как пишет в «Исповеди». Именно в простых людях Толстой находит для себя веру, которая давала им смысл в жизни. С присущей ему страстностью, Толстой жаждет наполниться этой верой, войти в мир веры. В этот момент он полностью осознаёт свой разрыв с церковью, с церковным толкованием Христа, христианства, и встаёт на путь «самунижения и смирения». В упрощенном виде богословский рационализм занимает его мышление. Это приводит к тому, что Толстой формулирует собственную метафизику на отдельных положениях христианства. В его понимание христианства входит отрицание божественности Христа и его Воскресение, видоизмененный текст Евангелия с акцентом на те моменты, которые, по его мнению, возвестил миру Христос.

Труды Толстова в этот период включают в себя 4 тома

• «Критика догматического богословия»,
• «В чем моя вера»,
• «О Жизни».

Это его самый значительный мыслительно-философский этап.

Мистический имманентизм

Толстой создаёт свою систему мистического имманентизма, который был близок к идеям рационализма нового времени, то есть отрицанию всего трансцендентного. Однако, это – мистическое учение о жизни и человеке, что крайне значительно отделяло его от современной философии. Толстой, таким образом, разрывал свои отношения и с церковью и с миром. Ключевые темы философии Толстова всегда были в фокусе его этических исканий. Это можно охарактеризовать как «панморализм». Это стремление подчинить науку и философию этике.

Толстовство

Религиозные и нравственные идеи Толстого воплотились в движении толстовства.

Толстовство – религиозно-этическое общественное течение, которое возникло благодаря религиозно-философскому учения Толстого.

Ведущие темы:

• непротивление злу насилием,
• всепрощение,
• всеобщая любовь и нравственное самоусовершенствование личности,
• опрощение.

spravochnick.ru

ТОЛСТОЙ Лев Николаевич — Философия.НЭС

ТОЛСТОЙ Лев Николаевич

род. 9 сент. 1828, Ясная Поляна — ум. 20 нояб. 1910, Астапово, Рязан. губ.) — рус. писатель и мыслитель. В автобиографической трилогии «Детство», «Отрочество» и «Юность» (1852 — 1857), исследуя «диалектику души», выразил стремление личности к постижению своей внутренней сущности, к нравственному совершенствованию. Через все творчество Толстого проходит тема мучительных поисков нравственного идеала в приобщении к естественной жизни народа, к природе. Испытал влияние Шопенгауэра и Руссо; проповедовал коммунизм раннего христианства. Вся цивилизация, по его мнению, является злом, принося людям только одни несчастья; поэтому долой все «культурные блага», ортодоксальную церковь, государство с его принуждением, вообще всякое насилие, даже сопротивление ему. Простой крестьянский образ жизни и труд (земля является общей), самоотречение во имя служения Богу и ближнему, установление царства Божьего на земле — таковы его идеалы. Написал (кроме романов, повестей и пьес) «Исповедь» (1880 — 1882) и «В чем моя вера?» (1883).

Оцените определение:

Источник: Философский энциклопедический словарь

ТОЛСТОЙ Лев Николаевич

1828-1910) — рус. писатель, творчество к-рого оказало огромное влияние на мир. лит-ру, отразило противоречия целой эпохи рус. общества (1861-1905). В. И. Ленин назвал его «зеркалом русской революции». Т. — автор романов «Война и мир», «Анна Каренина»; «Воскресение», множества повестей, пьес и рассказов. В то же время он был религ.-утопич. мыслителем, стремившимся преобразовать об-во при помощи морально-религ. самосовершенствования. Т. — автор ряда филос.-религ. и религ.-этич. работ. Религиозно-этическое учение Т. было глубоко противоречиво, отражало как сильные, так и слабые стороны обществ, настроений пореформенного крестьянства. С одной стороны, он дал глубокую критику правосл. церкви как носителя лицемерия, «посредством которого одни люди хотят властвовать над другими», показал пресмыкательство церкви перед царской властью. С др. стороны, он проповедовал всеобщую любаяъ, непротивление злу насилием/ аскетизм. Несмотря на утопизм моралыю-ре-лиг. учения, критика православня и царизма Т. была столь острой, что Л.Н. Подвергался гонениям со стороны властей и церкви. В 1901 Синод принял решение об «отпадении графа Толстого» от правосл. церкви.

Оцените определение:

Источник: Атеистический словарь

Толстой, Лев Николаевич

1828 — 1910) — знаменитый русский писатель и моралист. В своих произведениях, частью написанных еще при крепостном праве, Толстой яркими красками изображал крепостническую Россию. Россия помещика и крестьянина нашла свое полное отражение в литературных произве

terme.ru

26. Лев Толстой и философия непротивления. 50 великих книг о пути к истине

26. Лев Толстой и философия непротивления

Жизнь, по учению христианскому, есть движение к божескому совершенству. Ни одно состояние по этому учению не может быть выше или ниже другого. Всякое состояние, по этому учению, есть только известная, сама по себе безразличная ступень к недостижимому совершенству и потому само по себе не составляет ни большей, ни меньшей степени жизни… И потому-то для этого учения не может быть правил, обязательных для исполнения. Человек, стоящий на низшей ступени, подвигаясь к совершенству, живет нравственнее, лучше, более исполняет учение, чем человек, стоящий на гораздо более высокой ступени нравственности, но не подвигающийся к совершенству.

Л.Н. Толстой. «Царство Божие внутри нас»

Лев Николаевич Толстой известен миру как великий писатель и мыслитель. Его философская концепция непротивления возникла не сразу, а после многих лет жизненных испытаний, заблуждений, колебаний и размышлений. Учение Толстого возникло, разумеется, не на пустом месте, поскольку еще раньше появились квакеры в Англии и духоборы в России с близкими взглядами. Впоследствии Толстой познакомился с опытом европейских вегетарианцев и с основами индийской философии, многое позаимствовав и от них. Все это впоследствии неоднократно переосмысливалось писателем, оформившись в систему непротивления или толстовства.

Л.Н. Толстой родился 28 августа 1828 года в имении Ясная Поляна вблизи Тулы, где и провел большую часть своей жизни. Получив приличное домашнее образование, он поступил в Казанский университет, однако в связи с неуспеваемостью, порожденной в том числе и захватившей его бурной светской жизнью, он запустил учебу и вынужден был уйти из университета, о чем, правда, никогда не жалел. Некоторое время он проводит в своем имении, пытаясь улучшить жизнь крепостных крестьян, но, поняв бесперспективность этой затеи, бросает все и уезжает в Петербург. Рассчитывая сдать экстерном экзамен на кандидата прав, он в то же время снова не мог удержаться от пороков «золотой молодежи» того времени, проводя дни и ночи в кутежах, попойках, игре в карты. По-видимому, у него, как и у его современника и собрата по перу Ф.М. Достоевского, вскоре возникла игровая зависимость, что создавало и серьезные финансовые проблемы.

В семье на него уже махнули рукой и начали считать «самым пустяшным малым». Но, в конце-концов, он собирает волю в кулак и весной 1851 года уезжает на Кавказ в действующую армию, чтобы таким образом оборвать дурные связи и рассчитаться с карточными долгами. Вскоре, сдав экзамен на должность, Толстой становится офицером, участвует в войне с горцами и в Крымской кампании, после чего вновь возвращается в Петербург. Но там снова долго не удерживается и с головой окунается в полубогемную жизнь с той же игрой в карты, кутежами с цыганами и беспорядочными связями с различными женщинами. Однако именно все эти годы, где разгулы чередовались с мучительными размышлениями о смысле жизни, напряженным самобичеванием и попытками борьбы с самим собой, Толстой отражал в своем дневнике, который потом вел в течение всей своей жизни. Добавим, что писатель не раз менял свои взгляды, подчас диаметральным образом.

А однажды он даже заявил, что его идеалом является «сжечь все, чему поклонялся, поклониться всему, что сжигал».

Литературной деятельностью Л.Н. Толстой занялся еще во время службы в армии, написав одну за другой повести «Детство», «Отрочество» и «Юность», а также «Севастопольские рассказы». Крупные литературные произведения – «Война и мир», «Анна Каренина» и «Воскресение» будут написаны гораздо позже. Однако уже по первым сочинительским опытам было видно, что в России появился еще один талантливый писатель…

Следует отметить, что в более поздние годы сам Лев Толстой главным в своем творчестве считал не эти повести и романы, а религиозно-философские очерки – «Исследование догматического богословия», «В чем моя вера?», «Царство Божие внутри нас» и др. Так, например, 6 декабря 1908 года Толстой сделал запись в своем дневнике: «Люди любят меня за те пустяки – “Война и мир” и т. п., которые им кажутся очень важными». А когда летом 1909 года один из почитателей его литературного таланта приехал в Ясную Поляну, чтобы выразить свой восторг и восхищение от «Войны и мира» и «Анны Карениной», то Толстой с пренебрежением ему ответил: «Это все равно, что к Эдисону кто-нибудь пришел и сказал бы: “Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку…” Я приписываю значение совсем другим своим книгам…»

Не случайно некоторые критики последнего этапа писательской деятельности Толстого сетуют на то, что художественная сила этого мэтра русской литературы порядком пострадала от преобладания в нем духоборческих интересов, что творчество только для того стало нужным Толстому, чтобы в популярной форме изложить свои религиозные взгляд.

Одновременно с литературной деятельностью он продолжает искания в духовной области. Чтобы найти ответ на мучавшие его вопросы, Толстой берется за изучение христианского учения, начиная с его истоков. С этой целью он во множестве читает богословские трактаты, ведет длительные беседы со святыми старцами, посещает монастыри. А для того, чтобы постичь учение в «чистом» виде, изучает иврит и древнегреческий языки.

Вместе с тем Толстой живо интересуется деятельностью различных христианских сект и ересей, а также пытается постичь духовную суть ислама, иудаизма, традиционных индийских верований. И все это наряду с интересами к философии и различным наукам.

Постепенно его поиски приводят к выводу о необходимости упрощения и даже вульгаризации внешней жизни, близкой к тому, как живут крестьяне, от зари до зари занимающиеся земледельческим трудом. Раз за разом он отказывается от модной одежды и изысканных блюд, много занимается простыми деревенскими работами, одевается в рубище и становится вегетарианцем. А в конце жизни он передает своей многочисленной семье право на владение всем его состоянием и отказывается от прав литературной собственности. Но и этого ему кажется мало, и Толстой начинает пропагандировать свои воззрения и отрицать все формы государственной, политической и религиозной жизни.

Осенью 1882 года за графом Толстым устанавливается тайный надзор со стороны полиции для определения характера его отношений с духоборами, являющимися врагами государства, поскольку они в полном соответствии с взглядами писателя отказывались служить в армии.

Толстой, как и многие молодые люди его круга поначалу был равнодушен к религии, однако, как известно, в зрелые годы в нем произошел коренной перелом. Он начал интересоваться духовными и нравственными вопросами православия, а при доскональном изучении был во многом не согласен с тем, как они трактуются церковью. В свою очередь, церковные власти считали, что Толстой проповедует искаженную версию самого Христа, в котором он видит не Сына Божия, а только учителя морали, хотя и великого. Но больше всего их задевало то, что в своих выступлениях Толстой противопоставляет христианство церковности, чего они никак не могли допустить.

Сам же Толстой, соглашаясь с тем, что написано в Священном Писании, обвинял священников во лжи и невежестве – дескать, прикрываясь строками из Евангелия и под видом совершения каких-то таинств, они нагло обирают и обманывают народ, которому и так нелегко живется.

Другими словами, здесь Толстой выступает точно так же, как Христос, обличающий фарисеев.

Многих удивляло, что Толстой, будучи от природы очень добрым и отзывчивым человеком, когда речь заходила о православной церкви, внезапно впадал в ярость, совершенно забывая, что верующие и священники тоже люди, и дерзкие слова, сказанные в их адрес, глубоко ранят душу.

В результате в сентябре 1901 года Синод, потратив немало сил на попытки примирения и склонения писателя к отказу от еретических взглядов, официально объявил ему анафему. В своем ответе православным иерархам Толстой написал: «То, что я отрёкся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрёкся я от неё не потому, что я восстал на Господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему». Примечательно, что определение Синода в отношении великого писателя считал правильным и еще один человек, признать которого в каких-либо симпатиях к православию и церкви, совершенно невозможно, – это В.И. Ленин…

Толстой активно выступал против любого государства, как оружия насилия, был убежденным противником национализма и милитаризма, а также выступал и против патриотизма, т. е. был, говоря нашим языком, убежденным космополитом. Он считал, что отторжение принуждения, на котором держится современная цивилизация, возможно только за счет непротивления злу насилием, абсолютного отказа от какой-либо борьбы и улучшением нравственности с воспитанием в народе идей всеобщей любви…

В конце жизни обострились конфликты Толстого и с членами его семьи. Толстой не мог изменить жизнь своих близких сообразно своим убеждениям, а они не хотели жить по его принципам. Особенно негодовала жена Толстого, Софья Андреевна, когда за год до смерти ее муж отказался от гонораров за свои романы, да и вообще от права собственности на их издание. Ее доводы, разумеется, имели свой резон – ведь вместо того, чтобы завещать эти деньги своим многочисленным отпрыскам Толстой отдал их для того, чтобы обогатить издателей. А многочисленные выступления писателя против церкви и правительства его жену просто пугали.

– Ты дождешься, что тебя на веревке поведут в тюрьму! – говорила Софья Андреевна.

– Этого мне только и надо, – спокойно отвечал ей Лев Николаевич.

Сложившаяся ситуация привела к разладу в семье Толстых. Прежней любви и согласия между супругами уже не было, да и физическая любовь с годами тоже ушла. И если Софья Андреевна думала о материальном будущем своих детей, то Толстой стремился раздать все и стать странником. Нескончаемые ссоры тяготили Толстого и лишали душевного равновесия его жену, которая сделала несколько демонстративных попыток самоубийства, а потом носила с собой склянку с опиумом, шантажируя своего мужа тем, что она наложит на себя руки.

Истерические спектакли супруги, а также ее попытки рыться в его бумагах, чтобы отыскать якобы тайное завещание, положили конец терпению Толстого. Восьмидесятидвухлетний старец, собрав минимум вещей, скрытно бежал из дома в неизвестном направлении. Символично, но уход Толстого из семьи вместе с тем стал и уходом из его жизни, поскольку в дороге он простудился и умер на станции Астапово, нынешней Липецкой области.

10 ноября 1910 года Л.Н. Толстой, согласно его завещанию, был похоронен в лесу, на краю оврага возле имения Ясная Поляна, где в детстве вместе со своим старшим братом Николаем они искали зарытую здесь «зеленую палочку», приносящую людям счастье. Как завещал покойный, при похоронах никаких обрядов не производили, а над скромным могильным холмом до сих пор нет ни креста, ни какого другого памятника…

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

esoterics.wikireading.ru

Толстой Лев Николаевич

 XPOHOC ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ ФОРУМ ХРОНОСА НОВОСТИ ХРОНОСА БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА ЭТНОНИМЫ РЕЛИГИИ МИРА СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ КАРТА САЙТА АВТОРЫ ХРОНОСА Родственные проекты: РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПРАВИТЕЛИ МИРА ВОЙНА 1812 ГОДА ПЕРВАЯ МИРОВАЯ СЛАВЯНСТВО ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ АПСУАРА РУССКОЕ ПОЛЕ

Л.Н. Толстой. Фотография. 1876 г. «…Долгие годы нам внушалось прямо или исподволь: русская культура XIX в., которая получила мировое признание (…), была якобы лишена национальной философии как особой области творчества. Мол, Достоевский и Толстой – вот наши «главные философы» в XIX веке. Однако чем основательней я изучал философию, тем ясней понимал условность, даже несерьезность подобных заявлений. Философские труды любого «формата» имеют свое строение, существенно отличное от строения художественных произведений, свои законы развития «философских сюжетов», если угодно, свою характерную словесность». Николай Ильин «Расцвет русской литературы неотделим от взлета национальной философии» (МОЛОКО — русский литературный журнал). Философские взгляды Л. Н. Толстого В истории русской философии Толстой занимает особое место. Гениальный художник, до конца дней не покидавший художественного творчества, Толстой был в то же время глубоким, хотя и односторонним мыслителем. Никто не мог и не может сравняться с Толстым в том, с какой силой и исключительной выразительностью он умел развивать свои идеи. Его слова просты, но исполнены огненной силой, в них всегда есть глубокая, неотвратимая правда. Подобно др. русским мыслителям, Толстой все подчиняет морали, но это уже не «примат практического разума», это — настоящий «панморализм». Толстой жестоко расправляется со всем тем, что не укладывается в прокрустово ложе его основных идей, но самые его преувеличения и острые формулировки свидетельствуют не только о его максимализме, прямолинейном и часто слепом, но и о том, как его самого жгла и терзала та правда, которую он выражал в своих писаниях. Поразительно и в известном смысле непревзойденно и неповторимо страстное искание Толстым «смысла жизни», его героическое противление вековым традициям. Как некий древний богатырь, Толстой вступает в борьбу с «духом века сего», — и в этом смысле он уже принадлежит не одной России и ее проблемам, но всему миру. Толстой был «мировым явлением, хотя он был решительно и во всем типично русским человеком, немыслимым, непонятным вне русской жизни. Группа писателей журнала «Современник»: И.С. Тургенев, В.А. Соллогуб, Л.Н. Толстой, Н.А. Некрасов, Д.В. Григорович, И.И. Панаев. К к. 70-х у Толстого начался тяжелый духовный кризис, с такой исключительной силой описанный им в «Исповеди». В центре его размышлений — проблема смерти. В свете этих размышлений перед Толстым развернулась вся его неудовлетворенность той секулярной культурой, которой он всецело жил до сих пор. В свете смерти жизнь открылась во всей своей непрочности; неотвратимая власть смерти превращала для него жизнь в бессмыслицу. Толстой с такой силой и мучительностью переживал трагедию неизбежности смерти, так глубоко страдал от бессмыслицы жизни, обрывающейся безвозвратно, что едва не кончил самоубийством. Духовный кризис Толстого закончился полным разрывом с секулярным миропониманием, переходом к религиозному отношению к жизни. Сам Толстой говорит о себе (в «Исповеди»), что до этого он был «нигилистом» («в смысле отсутствия всякой веры», — добавляет он). Во всяком случае, Толстой стремился разорвать с тем миром, в котором он жил, и обращается к простым людям («я стал сближаться, — пишет он в «Исповеди», — с верующими из бедных, простых, неученых людей, со странниками, монахами, раскольниками, мужиками»). У простых людей Толстой нашел веру, которая осмысливала для них их жизнь; со всей страстностью и силой, присущей Толстому, он стремится ныне напитаться у верующих людей, войти в мир веры — и прежде всего, вслед за народом, обращается к Церкви. Разрыв с секуляризмом в это время у него полный и решительный; все трудности, которые вставали перед сознанием Толстого на этом пути, он преодолевал с помощью «самоунижения и смирения» («Исповедь»). Но недолго пробыл Толстой в мире с церковным пониманием христианства, — оставаясь, (как он думал) на почве христианства, Толстой разрывает с церковным истолкованием учения Христа. Богословский рационализм, в довольно упрощенной форме, овладевает его сознанием; Толстой создает свою собственную метафизику на основе некоторых положений христианства. Он отрицает Божество Христа, отрицает Его Воскресение; он решается по-своему переделывать текст Евангелия во многих местах, чтобы удержать в Евангелии то основное, что, по его мнению, возвестил миру Христос. Толстой пишет в 4 томах «Критику догматического богословия», пишет большой труд «В чем моя вера», трактат «О жизни», усиленно размышляет на философские темы. Духовный мир Толстого окончательно определился как им самим созданная система мистического имманентизма, — и в последнем пункте (в имманентизме) Толстой был вполне созвучен духу рационализма нового времени (с его отрицанием всего трансцендентного). Но все же это было мистическое учение о жизни, человеке, — и этот момент, приведший Толстого к очень острому и крайнему имманентизму, резко все же отделяет его от современного мира; Толстой разрывал в своем учении и с церковью, и с миром. Основные темы, которыми всегда была занята мысль Толстого, сходятся, как в фокусе, в его этических исканиях. К идеям Толстого уместно отнести характеристику их как системы «панморализма». В диалектике русских исканий XIX в. мы уже много раз отмечали, что у ряда мыслителей этика оставалась постоянно «нерастворимой» в господствующем позитивизме и натурализме. У Толстого, который понимал знание в терминах именно натурализма и позитивизма, этика уже не только не растворяется в учении о бытии, но, наоборот, стремится преобразовать науку и философию, подчинив их этике. Это уже не «примат» этики (как у Канта), а чистая тирания ее. Несмотря на острый и ненавязчивый рационализм, глубоко определивший религиозно-философские построения Толстого, в его «панморализме» есть нечто иррациональное, непреодолимое. Это не простой этический максимализм, а некое самораспятие. Толстой был мучеником своих собственных идей, терзавших его совесть, разрушивших его жизнь, его отношения к семье, к близким людям, ко всей «культуре». Это была тирания одного духовного начала в отношении ко всем иным сферам жизни, — и в этом не только своеобразие мысли и творчества Толстого, в этом же и ключ к пониманию того совершенно исключительного влияния, какое имел Толстой во всем мире. Его проповедь потрясала весь мир, влекла к себе, — конечно, не в силу самих идей (которые редко кем разделялись), не в силу исключительной искренности и редкой выразительности его писаний, — а в силу того обаяния, которое исходило от его морального пафоса, от той жажды подлинного и безусловного добра, которая ни в ком не выступала с такой глубиной, как у Толстого. Толстой, конечно, был религиозным человеком в своих моральных исканиях — он жаждал безусловного, а не условного, абсолютного, а не относительного добра. Будучи «баловнем судьбы», по выражению одного писателя, изведав все, что может дать жизнь человеку, — радости семейного счастья, славы, социальных преимуществ, творчества, — Толстой затосковал о вечном, абсолютном, непреходящем добре. Без такого «вечного добра» жизнь становилась для него лишенной смысла, — потому-то Толстой стал проповедником и пророком возврата к религиозной культуре. В свете исканий «безусловного блага» раскрылась перед Толстым вся зыбкость и потому бессмысленность той безрелигиозной, не связанной с Абсолютом жизни, какой жил и живет мир. Этическая позиция Толстого в этом раскрылась как искание мистической этики. Сам Толстой повсюду оперирует понятием «разумного сознания», хотя это извне придает его этике черты рационализма и даже интеллектуализма, но на самом деле он строит систему именно мистической этики. Основная моральная «заповедь», лежащая в основе конкретной этики у Толстого — о «непротивлении злу», — носит совершенно мистический, иррациональный характер. Хотя Толстой не верит в Божество Христа, по Его словам Толстой поверил так, как могут верить только те, кто видит во Христе Бога. «Разумность» этой заповеди, столь явно противоречащей современной жизни, означала для Толстого лишь то, что сознание этой заповеди предполагает, очевидно, др. понятие, др. измерение разумности, чем то, какое мы имеем в нашей жизни. Толстой сам признает, что «высшая» разумность «отравляет» нам жизнь. Эта высшая разумность «всегда хранится в человеке, как она хранится в зерне», — и когда она пробуждается в человеке, она начинается прежде всего отрицанием обычной жизни. «Страшно и жутко отречься от видимого представления о жизни и отдаться невидимому сознанию ее, как страшно и жутко было бы ребенку рождаться, если бы он мог чувствовать свое рождение, — но делать нечего, когда очевидно, что видимое представление влечет к жизни, но дает жизнь одно невидимое сознание». Ни в чем так не выражается мистическая природа этого «невидимого сознания», этой высшей разумности, как в имперсонализме, к которому пришел Толстой на этом пути. Сам обладая исключительно яркой индивидуальностью, упорно и настойчиво следуя во всем своему личному сознанию, Толстой приходит к категорическому отвержению личности, — и этот имперсонализм становится у Толстого основой всего его учения, его антропологии, его философии, культуры и истории, его эстетики, конкретной этики. Антропология Толстого. «Удивительно, — пишет Толстой, — как мы привыкли к иллюзии своей особенности, отделенности от мира. Но когда поймешь эту иллюзию, то удивляешься, как можно не видеть того, что мы — не часть целого, а лишь временное и пространственное проявление чего-то невременного и непространственного». Сознание нашей отдельности, личное самосознание в точном смысле слова является, по Толстому, связанным лишь с фактом нашей телесной отдельности, — но сама эта сфера телесности с ее множественностью и делимостью является бытием призрачным, нереальным. В феноменалистическом учении о внешнем мире Толстой находится под сильным влиянием Шопенгауэра. Но Толстой различает в личности и ее индивидуальность («животная личность», по выражению Толстого), от личности, живущей «разумным сознанием», — однако, в этом «высшем» понятии личности Толстой не отрицает вполне момента своеобразия. В каждом человеке раскрывается особое, ему одному свойственное «отношение» к миру, — и это и есть то, что проявляется в «животной личности» как подлинный и последний источник индивидуального своеобразия. В учении о «разумном сознании» Толстой двоится между личным и безличным пониманием его. С одной стороны, «разумное сознание» есть функция «настоящего и действительного “я”, как носителя своеобразия духовной личности»; с др. стороны, разум или разумное сознание имеет все признаки у Толстого «общемировой, безличной силы». С одной стороны, в трактате «О жизни» читаем: «не отречься от личности должно человеку, а отречься от блага личности» и даже так: «цель жизни есть бесконечное просветление и единение существ мира», — а единение не есть слияние, оно не допускает исчезновения личного начала. А с др. стороны, Толстой говорит, как мы уже видели, о «всемирном сознании», которое у него мыслится очень близко к понятию «трансцендентального субъекта» немецкой философии. «То, что познает, одно везде и во всем и в самом себе», читаем в Дневнике, это Бог, — и та… частица Бога, которая есть наше действительное “я”». И далее Толстой спрашивает: «Зачем Бог разделился Сам в Себе»? И отвечает: «не знаю». «Если в человеке пробудилось желание блага, то его существо уже не есть отдельное телесное существо, а это самое сознание жизни, желание блага. Желание же блага… есть Бог». «Сущность жизни не есть его отдельное существо, а Бог, заключенный в человеке…, смысл жизни открывается тогда, когда человек признает собою свою божественную сущность». Поэтому у Толстого нет учения об индивидуальном бессмертии (и тем более неприемлемо для него воскресение как восстановление индивидуальности) — он учит о бессмертии духовной жизни, о бессмертии человечества (Толстой говорит, напр., о «вечной жизни в человеке»). Антропология Толстого очень близка к антропологии, напр., Киреевского, к учению последнего о «духовном разуме», о борьбе с «раздробленностью духа», о восстановлении «цельности» в человеке. Но у Киреевского нет и тени отрицания метафизической силы индивидуального человеческого бытия, а его учение о духовной жизни открыто и прямо примыкает к мистике святых отцов. Толстой же упрямо называет свое мистическое учение об «истинной жизни» учением о «разумном сознании» и этим названием освящает и оправдывает свой богословский рационализм. Он совершенно обходит вопрос, почему в человеке его «разумное сознание» затирается и затемняется сознанием мнимой своей обособленности, почему «разумное сознание» раскрывается для нас лишь через страдания, почему то самое разумное сознание, которое есть источник всякого света в душе, хотя и зовет человека к благу, в то же время говорит нам, что это неосуществимо: «единственное благо, которое открывается человеку разумным сознанием, им же и закрывается». Ключ к этим противоречиям и недомолвкам у Толстого лежит в его религиозном сознании: он ступил на путь религиозной мистики, но не хотел признавать мистический характер своих переживаний. Он принял учение Христа, но для него Христос — не Бог, а, между тем, он следовал Христу, именно как Богу, он до глубины души воспринял слова Христа о путях жизни. Это странное сочетание мистической взволнованности с очень плоским и убогим рационализмом, сочетание горячей, страстной и искренней преданности Христу с отрицанием в Нем надземного, Божественного начала вскрывает внутреннюю дисгармонию в Толстом. Справедливо было сказано однажды, что своим учением «Толстой разошелся не только с Церковью, но еще больше разошелся с миром». Расхождение Толстого с Церковью все же было роковым недоразумением, т. к. Толстой был горячим и искренним последователем Христа, а его отрицание догматики, отрицание Божества Христа и Воскресения Христа было связано с рационализмом, внутренне совершенно несогласуемым с его мистическим опытом. Разрыв же с миром, с секулярной культурой был у Толстого подлинным и глубоким, ни на каком недоразумении не основанным. Вся философия культуры, как ее строит Толстой, есть беспощадное, категорическое, не допускающее никаких компромиссов отвержение системы секулярной культуры. Толстой со своим мистическим имманентизмом совершенно не приемлет секулярного имманентизма. Государство, экономический строй, социальные отношения, судебные установления — все это в свете религиозных взглядов Толстого лишено всякого смысла и обоснования. Толстой приходит к мистическому анархизму. Но особенно остро и сурово проводит свои разрушительные идеи Толстой в отношении к воспитанию, к семейной жизни, к сфере эстетики и науки: его этицизм здесь тираничен до крайности. Что касается эволюции педагогических идей Толстого, то от первоначального отрицания права воспитывать детей, от педагогического архаизма Толстой под конец перешел к противоположной программе — не религиозного воспитания «вообще», а навязывания детям того учения, которое он сам проповедовал. Ригористический негативизм Толстого в отношении к семье хорошо известен по его «Крейцеровой сонате» и особенно по ее послесловию. Что же касается отношения Толстого к красоте, то здесь особенно проявилась внутренняя нетерпимость, свойственная его этицизму. Толстой здесь касается действительно острой и трудной проблемы, которая давно занимала русскую мысль. Под влиянием немецкой романтики, но вместе с тем в соответствии с глубокими особенностями русской души, у нас с к. XVIII в. началось, а в XIX в. расцвело, как мы видели, течение эстетического гуманизма, жившее верой во внутреннее единство красоты и добра, единство эстетической и моральной сферы в человеке. Все русское «шиллерианство», столь глубоко и широко вошедшее в русское творчество, было проникнуто этой идеей. Но уже у Гоголя впервые ставится тема о внутренней разнородности эстетической и моральной сферы; их единство здесь оказывается лишь мечтой, ибо действительность чужда эстетическому началу. Толстой решительно и безапелляционно заявляет, что «добро не имеет ничего общего с красотой». Роковая и демоническая сила искусства (в особенности музыки, влиянию которой сам Толстой поддавался чрезвычайно), отрывает его от добра, — искусство превращается поэтому для него в простую «забаву». В Дневнике читаем: «эстетическое наслаждение есть наслаждение низшего порядка». Он считает «кощунством» ставить на один уровень с добром искусство и науку. Ложь современной науки Толстой усматривает в том, что она ставит в центре своих исследований вопрос о путях жизни, о смысле ее. «Наука и философия, — писал он однажды, — трактуют о чем хотите, но только не о том, как человеку самому быть лучше и как ему жить лучше… Современная наука обладает массой знаний, нам не нужных, — о химическом составе звезд, о движении солнца к созвездию Геркулеса, о происхождении видов и человека и т. д., но на вопрос о смысле жизни она не может ничего сказать и даже считает этот вопрос не входящим в ее компетенцию. В этой критике искусства и науки Толстой касается заветных основ секуляризма: руководясь своим «панморализмом», все подчиняя идее добра, Толстой вскрывает основную беду современности, всей культуры — распад ее на ряд независимых одна от др. сфер. Толстой ищет религиозного построения культуры, но сама его религиозная позиция, хотя и опирается на мистическую идею «разумного сознания», односторонне трактуется исключительно в терминах этических. Вот отчего получается тот парадокс, что в своей критике современности Толстой опирается опять же на секулярный момент, на «естественное» моральное (разумное) сознание. Не синтез, не целостное единство духа выдвигается им в противовес современности, а лишь одна из сил духа (моральная сфера). Значение Толстого в истории русской мысли огромно. Самые крайности его мысли, его максимализм и одностороннее подчинение всей жизни отвлеченному моральному началу довели до предела одну из основных и определяющих стихий русской мысли. Построения толстовского «панморализма» образуют некий предел, перейти за который уже невозможно, но вместе с тем то, что внес Толстой в русскую (и не только русскую) мысль, останется в ней навсегда. Этический пересмотр системы секулярной культуры изнутри вдохновляется у него подлинно-христианским переживанием; не веря в Божество Христа, Толстой следует ему, как Богу. Но Толстой силен не только в критике, в отвержении всяческого секуляризма, гораздо существеннее и влиятельнее возврат у него к идее религиозной культуры, имеющей дать синтез исторической стихии и вечной правды, раскрыть в земной жизни Царство Божие. Отсюда принципиальный анти-историзм Толстого, своеобразный поворот к теократии, вскрывающий глубочайшую связь его с Православием, — ибо теократическая идея у Толстого решительно и категорически чужда моменту этатизма (столь типичному в теократических течениях Запада). Толстой отвергал Церковь в ее исторической действительности, но он только Церкви и искал, искал «явленного» Царства Божия, Богочеловеческого единства вечного и временного. Именно здесь лежит разгадка мистицизма Толстого; влиянию и даже давлению мистических переживаний надо приписать его упорный имперсонализм. Дело не в том, как думает Лосский, что в Толстом художественное созерцание бытия и философское настроение его не были равномерны, не в том, что Толстой был «плохой» философ. Философские искания Толстого были подчинены своей особой диалектике, исходный пункт которой был интуитивное (в мысли) восприятие нераздельности, неотделимости временного и вечного, относительного и Абсолютного. То, что могло бы дать Толстому христианское богословие, осталось далеким от него — он вырос в атмосфере секуляризма, жил его тенденциями. Толстой вырвался из клетки секуляризма, разрушил ее, — и в этом победном подвиге его, в призыве к построению культуры на религиозной основе — все огромное философское значение Толстого (не только для России). Прот. В. Зеньковский Вернуться на главную страницу Л.Н. Толстого

www.hrono.ru