Философия ф бэкона – Философия ф.Бэкона

Содержание

Философия ф.Бэкона

Семинарское занятие №4

Экспериментальная наука Нового времени, отношение ее к античной науке и средневековой схоластике.
Учение об «идолах» и их преодолении.
Теория научного метода. Истинная индукция

Литература

1. Бэкон Ф.. Великое восстановление наук. Новый Органон

2. Фишер К. История новой философии: введение в историю новой философии.

Доклады:

Недостатки метода Ф.Бэкона
«Новая Атлантида» Ф.Бэкона или новый тип научного сообщества.

1. Экспериментальная наука Нового времени, отношение ее к античной науке и средневековой схоластике.

Ни один из европейских культурных народов не проводил так энергично и не выразил так ясно в своей истории и своих учреждениях принципа национальной самобытности и индивидуальной независимости, как англичане; и в эпоху Возрождения взор истории ни на одном государстве не может остановиться с большим удовлетворением как на состоянии Англии в века Елизаветы. Достигшая после долгой борьбы внутреннего покоя и устойчивости, нация внезапно развивает удивительную энергию духовной жизни. При том же дворе, при котором величайший поэт Англии ставил свои мировые драмы, поднимался со ступени на ступень гениальный муж, основавший английскую философию.

Фрэнсис Бэкон, родившийся в 1561 г., получил свое научное образование в Кэмбридже, а свое государственное развитие во время двухлетнего пребывания при французском дворе. Бэкон принадлежит времени мощного культурного движения, и его государственная деятельность создает у него возвышенный и широкий взгляд на это движение. Повсюду, как на политическом, так и на религиозном и умственном поприщах борются новые силы против господства старых, и повсюду в своей борьбе пользуются они средствами возвысившегося разума. Англия, ставшая вследствие правления Елизаветы передовой протестантской и германской державой, — является в XVI и XVII в.в. главнейшей ареной этой борьбы и самым энергичным образом продолжает движение современной культуры, уже утихающее в Италии. Лорд Бэкон с гениальной проницательностью схватывает отличительные черты этой борьбы и дает им самое полное выражение в своей жизни и своем мышлении. Он понимает, что решающей силой является здесь разум и знание. Он знает, что если желает чего-либо достигнуть, то может опираться лишь на приобретенную им высшую умственную силу. И выражением его личного жизненного правила являются те гордые слова, которые он ставит во главе своего учение: знание – сила.

Такова исходная точка зрения, с которой следует одинаковым образом рассматривать и его учение, и его жизнь, чтобы не оценить ни то, ни другую ни слишком низко, ни слишком высоко: вот тот пункт, который связывал его личное честолюбие с его научным гением. Прежде всего из этого вытекает, что для Бэкона знание никогда не являлось целью в себе. У него и помине нет чистого и вдохновенного стремления к высшей истине, которое воодушевляло Бруно. Он не знает благоговейного погружения в тайны природы или души. Знание является для него лишь сильнейшим и вернейшим средством для завоевания могущества. Сколько тот знает, столько тот может; ибо только тогда можно господствовать над вещами, когда мы их понимаем. Отсюда вытекают противоречия и родственные черты Бэконовской философии по отношению к другим системам. Великий мыслитель древности, с которым боролись представители Нового времени, Аристотель искал высший идеал человека в чистом умозрении, в научном познании божественной сущности; точно также «созерцательное монашество» христианской эпохи выше всего ценило это умозрение ради него самого. Отсюда уже ясно то противоречие, в котором Бэкон находится по отношению к Аристотелю и ко всем зависящим от него философским теориям: отсюда же его неприязнь ко всем мистическим системам, которые, конечно, в еще большей степени склоняются к созерцанию. Недостаток прежней науки, говорит он, заключается в ее бесплодности; она ничего не понимает в жизни, так как развивалась в келье монаха, где, естественно, можно заниматься лишь благочестивым созерцанием. До сих пор наука была заперта как в монастыре и бесплодна как посвященные Богу монахини. Равным образом восстает он против книжной и кабинетной учености, которая орудует только словами и ничего не знает в действительности и является тем опаснее, что думает и делает вид, будто бы знает все. Наука должна вступить в самую жизнь; ее задача – могучая деятельность, и потому философ должен также находиться среди жизни и по возможности стоять на высоте.

Однако не следует отсюда заключать, что утилитаризм Бэкона был мелочным. Он не был настолько близорук, чтобы требовать практической пользы непосредственно от каждого отдельного научного открытия и признавать только такие знания, которые могут быть тотчас же применены где-либо. Такой мелочности нельзя предполагать у человека, который по многим направлениям указал пути современной науки. Бэкон рассматривал с практической стороны только всю совокупность знания и конечную задачу всякого исследования; скорее он понимал пользу знания с действительно величественной точки зрения, именно с точки зрения культуры. Его философия должна дать знание, как силу, не в руки одних людей против других, но всему человеческому роду для великой вели подчинения природы и господства над ней. Благодаря этой мысли он более, чем кто-либо является непосредственно сыном своего века. Мощным силам природы человек может противопоставить только одну: свое знание. Повелевать природой можно только повинуясь ей; мы можем принудить ее к какому-нибудь следствию, лишь восстановив для него все условия, при которых наступает явление, и законы деятельности природы. Что до сих пор действительно достигнуто на пути к подчинению природы, этим мы обязаны не нелепостям магии, а изобретениям; и Бэкон беспрестанно указывает на то, как стало преобразовываться состояние общества под влиянием изобретений пороха, компаса, книгопечатания. Но все эти изобретения были до сих пор более или менее случайными, без плана и взаимной связи; нам не хватает, говорит Бэкон, метода изобретения, твердо научно обоснованного пути к постоянно возрастанию способности человека повелевать природой. Всякое наблюдение природы должно быть употреблено на то, чтобы улучшать, украшать, удлинять человеческую жизнь.

Таким образом, все стремления Бэконовской философии концентрируются на ars inveniendi (искусство изобретать). Довольно комично то обстоятельство, что Бэкон употребляет здесь то же выражение, которым сама схоластика отметила в последние свои дни всю свою бесплодность бессилие. Попытки устроить механический прибор для изобретения новых мыслей, которым Бруно посвятил свое ученое внимание, назывались также ars inveniendi; разница здесь была лишь в том, что схоласты считали нужным изобретать мысли, Бэкон же надеялся изобрести из творческой полноты методического размышления орудия для господства над природой. Изобретение – дело гения и счастья; ему нельзя ни научить, ни научиться; и что Бэкон сам не был изобретателем, это больше всего явствует из того, что он считал возможной теорию изобретения. Значение его философии лежит скорее в обработке им той части, на которую он смотрел, как на необходимую подготовку к искусству изобретения, в толковании природы. Ибо так как вообще природы можем быть подчинена лишь при помощи нашей науки об ней, то и всякое изобретение в конце концов основывается на знании законов, управляющих природой. Поэтому действительное значение Бэконовской философии ограничивается очерком нового метода познания природы, и здесь Бэкон выступает против старой науки таким коренным образом, так совершенно ново и самостоятельно, что нигде, можно сказать, разрыв с схоластикой, с которого начинается современное мышление, не был выполнен с такой полнотой и глубиной, как в его философии. Единственное средство к успешному изобретению — это опыт. Как человек может господствовать над природой, лишь повинуясь ей, точно также он может правильно познавать ее лишь путем такого же повиновения, отбрасывая все предвзятые мнения и умозрения и следуя исключительно ее указаниям. Но этот безусловно необходимый для истинного познания природы опыт не есть случайное, непредвиденное подмечание единичных случаев, а скорее методически производимое исследования; в выяснении этого и заключается величие научного труда Бэкона, каковы бы ни были его недостатки и пробелы.

Все дело обновления науки, которое Бэкон поставил своей задачей, называет он Instauratio magna (Великое восстановление). Оно распадается главным образом на три части: во-первых, обзор всех наук для установления специальной задачи философии, затем развитие нового метода естествознания и, наконец, его применение к единичному исследованию.

В.Виндельбанд. История новой философии

Аристотелевская система наук на многие столетия определила ход научного развития; содержавшееся в ней разделение наук продолжил господство аристотелевской философии на очень долгое время. Логика и метафизика, физика и психология, этика и политика, остаются вплоть до XVIII столетия обычными дисциплинами, изучение которых в университетском преподавании предшествовало изучению специальных наук. Для разделения же самой философии в тесном смысле слова на отдельные области система Аристотеля во многих отношениях сохранила свое руководящее значение даже вплоть до наших дней. Если физика и называется в настоящее время более общим именем «философии природы», то изучение философии, литературное знакомство с нею и поныне ограничивается теми областями, которые отвели ей великие греческие философы.

Напротив того, уже с начала нового времени зарождается убеждение в недостаточности этой системы для удовлетворения требований специальных областей знания, именно быстро развивающихся естественных наук. Является вполне невозможным различные проблемы, возникшие в XVI— XVII столетиях в механике, оптике, астрономии, географии и вскоре также в химии, физиологии, науке о растениях и животных, соединить в одном понятии физики. Однако, и в других областях знания система Аристотеля оказалась совершенно недостаточной: в ней нет места ни для истории, ни для языкознания и т. д. Таким образом возникает, как выражение этой ощущаемой специальными науками потребности в более широком и полном расчленении понятий, новая великая классификация, которую установил Фрэнсис Бэкон первоначально в 1605 году. Эта классификация приобрела такое же каноническое значение для науки нового времени, какое имела аристотелевская для науки средних веков. Не только расчленение Бэконом всех главных областей знания, правда, частью под другими именами, и определение их по их задачам имеют значение в существенных чертах для настоящей системы наук, но также и логическая основа его классификации в целом осталась нетронутой вплоть до начала XIX века. Эта основа состоит опять в значительной степени, конечно, в модифицированном применении платоно-аристотелевского принципа расчленения областей знания сообразно различию духовных способностей.

Все науки в совокупности образуют, по мнению Бэкона, «globus intellectualis» — интеллектуальный мир; каждая наука имеет свою теоретическую задачу. Только по разрешении этой задачи можно перейти к практическим применениям научных знаний. Очень высоко ценя такие применения и пользу, которую наука через них доставляет для жизни, Бэкон, с одной стороны, сузил аристотелевское понятие практических наук, предположив для каждой практической или технической дисциплины теоретическую в качестве ее основы, а, с другой стороны, расширил, допустив в принципе для каждой теоретической, по крайней мере, для тех из них, которые относятся к объяснительным, называемым им «философскими», дисциплинам, соответствующую возможную практическую науку.

Так, теоретической физике соответствует техническая; теоретической химии — техническая химия; анатомии и физиологии — практическая медицина; теоретическому учению о человеческом обществе — практическая политика.

Эта мысль о всепроникающем отношении теоретической науки к подчиненной ей, применяющей ее к жизни, дисциплине представляет собою одну их самых плодотворных мыслей бэконовской системы. С гениальною прозорливостью Бэкон придал противоположности теоретического и практического, установленной Аристотелем, новый смысл, приобретший в вопросе о взаимоотношении науки и жизни основное значение для новейшего научного знания. Вследствие этого, классификация наук является для Бэкона чисто теоретической задачей, ибо у него практические области прямо присоединяются к соответствующим теоретическим, основания же подразделения составляют теоретические проблемы. Бэкон, в качестве таких оснований для классификации, выбрал те духовные способности, которыми мы пользуемся при разработке научных вопросов; естественно, они могли быть только теоретическими способностями, интеллектуальными деятельностями различных родов. Следовательно, вопрос о классификации наук переносится в психологию.

Психология знает три главных формы интеллектуальных деятельностей: память, фантазию и рассудок, которые, хотя сами по себе и являются всегда неразлучно все вместе, однако, могут действовать при этом в различной степени. Поэтому у Бэкона мы и находим трехчленное деление наук. Памяти соответствует история, фантазии — поэзия, в которой Бэкон исключительно видит изображение познанного в созерцательных и символических формах; рассудку — совокупность объяснительных наук, называемых им одним именем «философия», в применении какового термина еще сказывается перешедшее из древности и до начала нового времени сохранившееся тождество философии и науки.

Таким образом, классификация Бэкона в несколько измененной форме сохранилась вплоть до начала XIX столетия. Однако, двойной недостаток, непосредственно присущий ее основному принципу, не мог долго оставаться скрытым. Первый недостаток состоял в том, что взятое из древней философии разделение наук сообразно духовным способностям в том субъективном смысле, какой придал ему Бэкон, заключает в себе одностороннюю оценку различных научных деятельностей. Это же необходимо порождает и дальнейшую ошибку — разделение друг от друга неразрывно связанного и соединение разнородного в одну область. Так, историю, во всяком случае, недостаточно определить как «науку памяти», между тем как история природы стоит в тесной связи с прочими естественными науками, а политическая, церковная история и история литературы — с другими науками о духе, как то: теологией, этикой и политикой; обе части так называемой истории в системе Бэкона едва ли имеют какое-либо иное отношение друг к другу помимо общего понятия, выраженного в слове «исторический процесс», т. е. последовательность известных событий. Помимо этого ошибка, вкравшаяся у Бэкона в главный принцип деления наук, вызвала еще и дальнейшие неправильности: при переходе к более частным подразделениям системы принцип деления изменяется, переходя частью в принцип деления по объектам, частью — по целям научного исследования.

Вундт В. Введение в философию

Нельзя упускать то, что во все века естественная философия встречала докучливого и тягостного противника, а именно суеверие и слепое, неумеренное религиозное рвение. Так, мы видим у греков, что те, которые впервые предложили непривычному еще человеческому слуху естественные причины молнии и бурь, были на этом основании обвинены в неуважении к богам. И немногим лучше отнеслись некоторые древние отцы христианской религии к тем, кто при помощи вернейших доказательств (против которых ныне никто в здравом уме не станет возражать) установил, что Земля кругла и как следствие этого утверждал существование антиподов.

Более того, по теперешнему положению дел условия для разговоров о природе стали более жестокими и опасными по причине учений и методов схоластов. Ибо схоласты не только в меру своих сил привели теологию в порядок и придали ей форму науки, но и вдобавок еще добились того, что строптивая и колючая философия Аристотеля смешалась, более чем следовало, с религией.

Сюда же (хотя и иным образом) относятся и рассуждения тех, кто не постеснялся выводить и подкреплять истинность христианской религии из авторитетов философов. Они с большой пышностью и торжественностью прославляют этот как бы законный союз веры и рассудка и стараются привлечь души людей приятным разнообразием вещей, тогда как недостойным образом смешивают божественное и человеческое. Но в подобном смешении теологии и философии охватывается только то, что принято ныне в философии, а новое, хотя бы и измененное к лучшему, чуть ли не изгоняется и искореняется.

Наконец, мы видим, что по причине невежества некоторых теологов закрыт доступ к какой бы то ни было философии, хотя бы и самой лучшей. Одни просто боятся, как бы более глубокое исследование природы не перешло за дозволенные пределы благочестия; при этом то, что было сказано в священных писаниях о божественных тайнах и против тех, кто пытается проникнуть в тайны божества, превратно применяют к скрытому в природе, которое не ограждено никаким запрещением. Другие более находчиво заключают, что если обычные причины не известны, то все можно легче приписать божественной длани и жезлу; и это они считают в высшей степени важным для религии. Все это есть не что иное, как «желание угождать Богу ложью». Иные опасаются, как бы движения и изменения философии не стали примером для религии и не положили бы ей конец. Другие, наконец, очевидно, озабочены тем, как бы не было открыто в исследовании природы чего-нибудь, что опрокинет или по крайней мере поколеблет религию (особенно у невежественных людей). Опасения этих двух последних родов кажутся нам отдающими мудростью животных, словно эти люди в отдаленных и тайных помышлениях своего разума не верят и сомневаются в прочности религии и в главенстве веры над рассудком и поэтому боятся, что искание истины в природе навлечет на них опасность. Однако если здраво обдумать дело, то после слова Бога естественная философия есть вернейшее лекарство против суеверия и тем самым достойнейшая пища для веры. Поэтому ее справедливо считают вернейшей служанкой религии: если одна являет волю Бога, то другая — его могущество. Ибо не ошибся тот. кто сказал: «Вы блуждаете, не зная Писания и могущества Бога», соединив и сочетав, таким образом, нерушимой связью осведомление о воле и размышление о могуществе. Поэтому неудивительно, что естественная философия была задержана в росте, так как религия, которая имеет величайшую власть над душами людей, вследствие невежества и неосмотрительного рвения некоторых была уведена от естественной философии и перешла на противоположную сторону.

Однако величайшим препятствием на пути движения наук и работы над новыми задачами и в новых областях, бесспорно, оказывается отчаяние людей и предположение невозможного. Даже разумные и твердые мужи совершенно отчаиваются, когда они размышляют о непонятности природы, о краткости жизни, об обмане чувств, о слабости суждения, о трудностях опытов и о тому подобном. Поэтому-то они считают, что в мировом круговращении времен и веков у наук бывают некие приливы и отливы, ибо в одни времена науки росли и процветали, а в другие времена приходили в упадок и оставались в небрежении; так что, достигнув известного уровня и состояния, науки не способны пойти еще дальше.

А если кто-нибудь верит или обещает большее, то это считается проявлением бессилия и незрелости духа, так как это стремление, радостное вначале, становится тягостным в дальнейшем и заканчивается замешательством.

Но поскольку такого рода мысли легко завладевают достойными и выдающимися умами, то должно позаботиться о том, чтобы мы не уменьшили и не ослабили строгость суждения, увлеченные любовью к великому и прекрасному. Должно зорко наблюдать за тем, что светится надеждой и с какой стороны этот свет. И, отбросив более легкие дуновения надежды, должно со всех сторон обсудить и взвесить те, которые кажутся более верными. Нужно даже призвать к совету и привлечь на помощь гражданское благоразумие, которое, согласно своим правилам, предписывает недоверие и в делах человеческих предполагает худшее.

Поэтому-то мы теперь и должны сказать о надежде, тем более что мы не рассыпаем обещаний, и не готовим сети, и не замышляем козней против суждений людей, а ведем людей за руку по их доброй воле. Итак, хотя могущественнейшим средством для внушения надежды будет приведение людей к частностям, особенно к тем, кои приведены в систему , ибо это не только одна надежда, но и как бы само дело; однако, чтобы все стало легче, должно продолжить сообразно с нашим намерением приуготовление человеческих умов, а в этом приуготовлении немалое место занимает обретение надежды. Ведь, помимо надежды, все остальное больше содействует тому, чтобы опечалить людей (т. е. чтобы создать у них худшее и более низкое мнение о том, что уже принято, и понимание бедственности своего положения), а не тому, чтобы сообщить им некую бодрость или поощрить в них стремление к опыту. Итак, следует открыть и преподать те наши соображения, которые делают надежду в этом деле оправданной. Мы поступаем так, как делал перед удивительным своим плаванием в Атлантическое море Колумб, который привел соображения в пользу своей надежды открыть новые земли и континенты помимо тех, что уже были ранее известны. Эти соображения, хотя и были сперва отвергнуты, в дальнейшем, однако, подтвердились опытом и стали причинами и началом величайших вещей.

Начало же должно быть взято от Бога, ибо все совершающееся вследствие обнаруживающейся природы самого добра явно происходит от Бога, который является творцом добра и отцом света. А в делах божественных даже ничтожные начала с неизбежностью влекут за собой результат. И то, что сказано о духовном: «Царство Божие не приходит заметно»[38], происходит во всех больших делах божественного провидения. Все движется постепенно, без шума и звона, и дело совершается раньше, чем люди подумают о том, что оно совершается, или заметят это. Не следует упускать из виду пророчество Даниила о последних временах мира: «Многие пройдут, и многообразно будет знание»[39], явно указывающее, что судьбой, т. е. провидением,

определено, чтобы совпали в одно и то же время прохождение через мир (который уже пополнен столькими дальними плаваниями или пополняется) и рост наук.

За этим следует наиболее значительное основание для внушения надежды, оно вытекает из заблуждений прошедшего времени и ошибочности испытанных уже путей. Ибо очень хорошо сказал некто, выражая порицание по поводу неблагоразумного управления государством: «То, что в прошлом было наихудшим, должно быть признано превосходным для будущего: если бы вы исполнили все, что требуют ваши обязанности, и все же ваши дела не были бы в лучшем состоянии, то не оставалось бы даже никакой надежды привести их к лучшему.

Но так как состояние ваших дел стало плохим не в силу самих дел, а по причине ваших заблуждений, то следует надеяться, что, устранив или исправив эти заблуждения, можно достигнуть большого улучшения. Подобным же образом если бы люди на протяжении стольких лет владели истинным путем открытия и развития знаний и все же не смогли продвинуться дальше, то, без сомнения, дерзко и безрассудно было бы рассчитывать, что можно подвинуть дело дальше. Тогда как если ошибка заключалась в выборе самого пути и труды людей растрачены совсем не на то, на что надо было, то из этого следует, что не в самих вещах, которые вне нашей власти, возникает трудность, но в человеческом разуме, в его применении и приложении, а это допускает лекарство и лечение. Поэтому самое лучшее будет представить эти самые заблуждения. Все те ошибки, что были помехой в прошедшее время, суть лишь доводы в пользу надежды на будущее. И хотя они уже затронуты в том, что было сказано выше, я хочу их и здесь коротко представить в простых и неприкрашенных словах.

Те, кто занимался науками, были или эмпириками или догматиками. Эмпирики, подобно муравью, только собирают и довольствуются собранным. Рационалисты, подобно паукам, производят ткань из самих себя. Пчела же избирает средний способ: она извлекает материал из садовых и полевых цветов, но располагает и изменяет его по своему умению. Не отличается от этого и подлинное дело философии. Ибо она не основывается только или преимущественно на силах ума и не откладывает в сознание нетронутым материал, извлекаемый из естественной истории и из механических опытов, но изменяет его и перерабатывает в разуме. Итак, следует возложить добрую надежду на более тесный и нерушимый (чего до сих пор не было) союз этих способностей – опыта и рассудка.

До сих пор естественная философия еще не была чистой, а лишь запятнанной и испорченной: в школе Аристотеля — логикой, в школе Платона — естественной теологией, во второй школе Платона, Прокла и других — математикой, которая должна завершать естественную философию, а не рождать и производить ее. От чистой же и несмешанной естественной философии следует ожидать лучшего.

Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Новый Органон

studfiles.net

18. Ф. Бэкон и его философское учение.

Бэкон родился в Лондоне, его отец занимал одну из высших должностей королевства, был лордом-хранителем Большой печати. Окончив Кембридж, будущий философ некоторое время работал в английском посольстве в Париже. Вернувшись вскоре в Англию, в возрасте всего 23 лет он становится членом парламента и советником графа Эссекса, первого министра королевы Елизаветы.

После вступления на престол Якова II Бэкон получил должность своего отца – хранителя Большой печати, а вскоре был назначен и лордом-канцлером. Он находился на этом посту всего лишь два года, после чего был обвинен в том, что, решая судебные тяжбы, брал взятки. Бэкон согласился с обвинением, философски заметив только, что взятки никогда не влияли на его решение, поскольку он брал их только у тех, кого считал правыми. Его приговорили к заключению в Тауэр и гигантскому штрафу. Однако уже через четыре дня он вышел на свободу, штраф же так и не заплатил.

Вынужденный отказаться от общественной деятельности, Бэкон провел остаток своих дней за письменным столом, занимаясь философией и сочиняя книги. Через пять лет после осуждения он умер от простуды, полученной во время опытов по консервированию кур (при помощи замораживания их в снегу).

Два главных сочинения Фрэнсиса Бэкона называются: «О достоинстве и приумножении наук» и «Новый Органон, или Истинные указания для истолкования природы» (не закончено).

1. Цель философии.

Философия Бэкона преследовала практическую цель: дать человеку возможность средствами научных открытий и изобретений овладеть силами природы. Это можно сделать, писал Бэкон, лишь подчинив свой разум природе, поняв ее законы и причины. Ему принадлежит знаменитое изречение: «Знание – сила» 2. Индуктивный метод мышления

Индукцию, то есть обобщение опытных данных, Бэкон ценил гораздо выше, чем дедуктивный метод – умозаключение из общих соображений, аксиом, какие приняты, например, в геометрии.

3. Учение об «идолах мышления»

«Идолами» Бэкон называет плохие привычки ума, которые ведут его к заблуждениям, препятствуя объективному познанию мира. Всего он указывает четыре разновидности таких привычек:

— идолы рода связаны с тем, что человеческий ум и органы чувств от природы несовершенны, они подобны искривленному зеркалу, в котором преломляется свет истины; от этих идолов невозможно избавиться;

— идолы пещеры – это личные суеверия и предрассудки, присущие тому или иному человеку;

— идолы рынка связаны с неадекватным употреблением слов; они мешают людям понять мысль, выраженную в словесной форме;

— идолы театра возникают из-за слепой приверженности авторитетам или общепринятым правилам мышления.

4. Значение трудов Бэкона

Его труды предвосхитили наступивший вскоре расцвет эмпирического естествознания, опирающегося на чувственный опыт. Бэкон первый исследовал структуру теоретической деятельности ученого и предложил метод, посредством которого могут совершаться научные открытия.

19. Философское учение р. Декарта.

1. Дедуктивный метод Декарта

Декарт, будучи сам гениальным ученым – математиком и физиком, психологом и физиологом, – понимал, что дедуктивный метод, опирающийся на всеобщие понятия, в конечном счете лучше отвечает природе теоретического мышления и является более эффективным и надежным, нежели метод индукции.

три правила, которые сам Декарт считал главными:

– принимать за истинное лишь то, в чём невозможно усомниться

– каждую задачу делить на простейшие составляющие, а затем располагать мысли, начиная с самых простых предметов и восходя, как по ступеням, к познанию наиболее сложных;

– делать повсюду перечни и полные обзоры движения мысли, чтобы в цепи рассуждений не оказалось ни одного слабого или скрытого от нашего ума звена.

2. Цель декартовской философии

Декарт мечтал связать все науки в одно целое, в систему знаний о мире, вырастающую из одного-единственного принципа, аксиомы. Тогда наука превратилась бы из коллекции разрозненных фактов и сплошь и рядом противоречащих друг другу теорий – в логически связную и цельную картину мира.

«Вся философия, – писал Декарт, – подобна дереву, корни которого – метафизика, ствол – физика, а ветви, исходящие от этого ствола, – все прочие науки, сводящиеся к трём главным – медицине, механике и этике».

3. Психофизическая проблема

Что же такое это Я, существование которого постулируется Декартом? Я – мыслящий дух, обладающий воображением и рассудком, волей и эмоциями. Вместе с тем в моем духе имеются идеи вещей, совершенно отличных по своей природе от духа. Это идеи тел. Тело – материально, оно существует в трехмерном пространстве и движется, имеет величину и фигуру. Однако ведь самому духу не присуще ни одно из этих свойств тела, замечает Декарт. Дух и тело не имеют между собой ничего общего, иначе говоря, они принадлежат к двум разным субстанциям: дух – к мыслящей, а тело – к протяженной (материальной) субстанции.

4. Значение философских открытий Декарта

Декарт с предельной ясностью и остротой сформулировал и поставил перед философией две великих задачи: [1] как построить единую систему научных знаний о мире, в которой все понятия выводились бы в конечном счете из единой аксиоматики, и [2] каково взаимоотношение материи и мышления, человеческого духа и тела, сознания и внешнего мира?

studfiles.net

Философия Ф.Бэкона

Содержание

Введение с.3

1. Факты из биографии Френсиса Бэкона. Основные сочинения. с.4

2. Критика традиционной философии. с.9

3. Теория «идолов». с.14

4. Основные положения философской концепции Бэкона. с.19

Заключение с.26

Список литературы с.27

Введение

Семнадцатый век открывает следующую после эпохи Возрождения страницу в истории развития философской мысли, которая получила название «философия Нового времени». Такое название дано не случайно. В Европе началась полоса смены феодального общественного строя — буржуазным. В 1609 г. совершилась первая буржуазная революция в Европе. Нидерландская буржуазия свергла феодализм в своей стране и подала пример буржуазии других стран Европы. Ему последовала Англия, наиболее развитая в промышленном отношении страна.

Новое мировоззрение «Нового времени» с особой остротой поставило проблему выбора исторического пути развития европейской цивилизации: духовный или научно-технический прогресс? Западная Европа выбирает второй путь и начало новой европейской философии связано с колоритной фигурой Фрэнсиса Бэкона, мысли которого отмечены великой культурой Ренессанса и устремлены в будущее. В определенном смысле Бэкона можно назвать последним мыслителем эпохи Возрождения и первооткрывателем философии Нового времени.

В данной работе мы рассмотрим жизненный путь Френсиса Бекона, охарактеризуем его основные сочинения, выявим основные положения его философской концепции и научного метода.

1. Факты из биографии Френсиса Бэкона. Основные сочинения.

В своей наиболее известной работе «Новый Органон» Фрэнсис Бэкон пишет о трех открытиях, неведомых античности: искусство книгопечатания, порох, компас. Эти три изобретения полностью изменили порядок: первое — в литературе, второе — в военном деле, третье — в навигации; они дали толчок многочисленным изменениям; пожалуй, ни одна империя, ни одна секта, ни одна звезда не произвели большего влияния на человечество. Галилей теоретически обосновал научный метод; Декарт предложил метафизику, оказывающую исключительное влияние на науку; Бэкон же был философом промышленной эры, поскольку «никто другой в его время, да и в последующие триста лет, не занимался с такой дотошностью проблемой влияния научных открытий на человеческую жизнь» (12, с. 89). Приблизительно между 1575 и 1620 гг. Англия опережает все остальные страны в добыче угля и темпах развития промышленности. Но «история Фрэнсиса Бэкона… история жизни, целиком посвященной великой идее. В наши дни эта идея отчасти превратилась в реальность, отчасти утратила свою актуальность, а во многих аспектах искажена. Но во времена Бэкона была новаторской вера в то, что знание должно приносить свои плоды в практике, что наука должна служить промышленности, что святая обязанность людей — объединиться с целью измененить к лучшему условий жизни. В свете этой новой идеи Бэкон пересмотрел всю историю культуры и обнаружил очень слабое ее влияние на повседневную жизнь; он поставил задачу найти путь к исправлению такого положения дел» (12, с. 91). «Наука должна и может изменить условия человеческой жизни; она не является реальностью, чуждой этическим ценностям; это — инструмент, сконструированный человеком в целях достижения всеобщего братства и прогресса: там, где имеет место сотрудничество, преклонение перед природой, желание ясности благодаря науке эти ценности должны укрепляться… власть человека над природой не дело одиночки исследователя, хранящего в секрете свои достижения, но обязательно — плод деятельности организованного содружества ученых; в каждую эпоху знание имеет четкую функцию, любая реформа в области культуры — это всегда также реформа культурных институтов, университетов, а не только образа мысли людей, занятых интеллектуальной деятельностью» (8, с. 165).

Фрэнсис Бэкон родился в Лондоне 22 января 1561 г. Его отец, сэр Николае Бэкон, служил лордом-хранителем печати при королеве Елизавете, и потому Фрэнсис еще мальчиком был представлен ко двору. В возрасте 12 лет он поступил в Кембриджский университет; посещал занятия в колледже св. Троицы (Тринити-колледж) до 1575 г. Вильям Раули, личный секретарь Бэкона, написавший о нем широко известную биографию, сообщает: «Учась в университете, в возрасте 16 лет, он впервые испытал разочарование в философии Аристотеля; и не из-за никчемности автора, к которому он всегда относился с величайшим уважением, а из-за бесполезности метода; аристотелевская философия хороша только для научных диспутов, но она бесплодна в том, что касается конкретной пользы для жизни людей, и это мнение он сохранил до конца жизни».

Поскольку для политической карьеры были необходимы юридические знания, в июне 1575 г. Бэкон поступает в лондонскую «Грейс-Инн» — школу юриспруденции, готовившую юрисконсультов и адвокатов. Однако вскоре после этого он отправляется во Францию вслед за английским послом сэром Амиасом Паулетом. Франция не произвела на него впечатления (король — разбросанный человек; страна коррумпирована, плохо управляема, бедна). В 1579 г. он возвращается в Лондон из-за смерти отца. Несмотря на кипучую деятельность, в период правления Елизаветы продвинуться в политической карьере не удалось. В 1584 г. он избран в палату общин, где оставался в течение почти двадцати лет. На период между 1592 и 1601 гг. приходится дружба с Робером Девере, вторым графом Эссекса, покровителем Бэкона. Дружбу ждал трагический финал: граф Эссекс был обвинен в измене, и Бэкон, в качестве юрисконсульта королевского двора, поддержал обвинение. Граф, бывший фаворит королевы, приговорен к смерти и казнен.

Тем временем в 1603 г. на трон взошел Яков I — филантроп и интеллектуал. При Якове I Бэкон стал быстро подниматься по политической лестнице: генеральный адвокат в 1607 г., главный прокурор Королевского двора в 1613 г., лорд-хранитель печати в 1617 г., лорд-канцлер в 1618 г. В том же году Бэкон получает от короля титул барона Веруламского, а три года спустя — виконта Сент-Албанского. Несмотря на плотную занятость и активную политическую деятельность, Бэкон не оставлял и занятий наукой: в 1620 г. он опубликовал свой наиболее известный труд «Новый Органон», который, по замыслу автора, должен был заменить «Органон» Аристотеля. Работа рассматривалась как вторая часть обширного энциклопедического проекта «великого восстановления наук». В 1620 г. опубликованы также помимо «Нового Органона» введение и общий план этого проекта.

Однако в 1621 г. карьера Бэкона неожиданно прервалась, а репутация безнадежно скомпрометирована: весной этого года Бэкон обвинен в коррупции палатой лордов. Одна из конфликтующих сторон подкупила его перед вынесением решения. «Высокий Суд постановил: 1) лорд-виконт Сент-Албанский, лорд-канцлер Англии, должен уплатить в качестве наказания штраф в размере 40 тысяч стерлингов; 2) он должен быть заключен в Тауэр на срок, угодный королю; 3) ему навсегда запрещено заниматься любой государственной деятельностью; 4) он навсегда лишается места в Парламенте, и ему запрещено приближаться ко Двору». Несмотря на строгость решения, тюремное заключение в Тауэре продлилось всего несколько дней, штраф также прощен королем. Бэкон смог продолжить свои занятия наукой, но с карьерой было навсегда покончено. Он умер 9 апреля 1626 г., в день святой Пасхи (3).

Первым сочинением Бэкона стали «Опыты «. Впервые опубликованные в 1597 г., они представляют собой анализ политической и общественной жизни. Сочинение стало классикой английской литературы. Оно переведено на латинский язык под названием «Истинные беседы, или Суть вещей». В 1603 г. появляется работа «Введение к истолкованию природы». 1603 г. — это год восшествия на престол Якова I, и Бэкон в сочинении дает наблюдения автобиографического характера: «Касаемо меня, я понял, что более всего пригоден для изучения истины, поскольку мой ум достаточно деятелен, чтобы обнаружить сходства в вещах (что очень важно) и достаточно крепок, чтобы обнаружить мельчайшие расхождения между ними. Поскольку мной овладело желание доискаться до истины, я обладаю терпением в случае сомнений, испытываю страсть к размышлениям, благоразумен в выводах, способен изменить мнение, страстен при упорядочении наблюдений. Я не являюсь ярым приверженцем новшеств или обожателем старины и ненавижу обман в любой форме. По этим причинам я счел, что мои природные данные близки и созвучны правде». И далее. «Все, что направлено на установление интеллектуального общения и на раскрепощение умов, должно распространиться в массах, переходя из уст в уста. Свободный от любой формы обмана, я ясно вижу, что формула истолкования будет успешнее и надежнее, если этим станут заниматься специально отобранные люди. Ведь я привожу в движение ту реальность, которую другие будут проверять опытным путем. Мне достаточно сознания хорошо выполненной работы, на которую не могла бы повлиять и сама судьба» (13, с. 78).

«Введение к истолкованию природы» относится к 1603 г. Годом раньше Бэкон написал «Temporis Partus Masculus» («Мужественное дитя времени») — полемическое сочинение, направленное против философов; античных (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона), средневековых (Фомы Аквинского, Скота) и философов Возрождения (Кардано, Парацельса). По мнению Бэкона, все они несут моральную вину за недостаток почтения к природе — творению Создателя — и отсутствие необходимой осторожности и терпения. Философия прошлого бесплодна и многословна. Критика традиционной культуры неоднократно повторится в последующих трудах Бэкона, среди которых «Valerius Terminus» (1603), «Обдуманное и увиденное» (1607 — 1609), «Опровержение философий» (1608), «Описание интеллектуального мира» (1612). В 1605 г. в сочинении «Успехи и развитие знания божественного и человеческого» Бэкон анализирует причины упадка наук; план научной энциклопедии, в которой науки соотносятся с тремя способностями человеческого разума: история базируется на памяти, поэзия — на воображении, наука — на рассуждении. В 1607 г. появляется «Обдуманное и увиденное»; в 1609 г. Бэкон отдает в печать «О мудрости древних», где, интерпретируя некоторые мифы античности, представляет ученой публике доктрину новой философии.

По-видимому, в 1608 г. Бэкон начинает работу над «Новым Органоном» (опубликован в 1620 г.). «Великое восстановление наук», так и не реализованный проект, состоял из этапов: 1). Разделение наук; 2). Новый Органон, или Указания для толкования природы; 3). Явления мира, или Естественная и экспериментальная история для основания философии; 4). Лестница разума; 5). Предвестия второй философии; 6). Вторая философия, или Действенная наука. Бэкон рассматривал «Новый Органон» как вторую часть этого труда, а «О достоинстве и приумножении наук» (1623) — как первую. «Novum Organum» — расширенная латинская версия английского варианта под тем же названием. Третья часть «Восстановления» представлена работой «Естественная и экспериментальная история для основания философии, или Явления Вселенной», опубликованной в 1622 и 1623 гг.: «История ветров» и «История жизни и смерти «. В 1624 г. Бэкон пересматривает текст «Новой Атлантиды»; он «мечтает о таком устройстве общества, при котором безграничное расположение и щедрая заинтересованность в сочетании с новыми методами научного исследования и экспериментирования во всех отраслях науки приведут к такому процветанию и благосостоянию, что любая болезнь станет излечимой, любое человеческое желание будет удовлетворено» (13, с. 82).

2. Критика традиционной философии.

Бэкон — человек своего времени: именно традицией навеяна мысль о том, что знание хотя и связано с опытом, тем не менее является знанием форм, т. е. сущностей, а не функций количественных законов. Из философии Возрождения он впитал идеи, что все тела способны к восприятию; что между всем сущим есть универсальная связь, которая проявляется как сила притяжения и отталкивания; что силой воображения, например, можно остановить процесс ферментации пива. Таким образом, витализм Возрождения присутствует в философии Бэкона, равно как и элементы алхимии. Так, например, в «Новом Органоне» и в «Истории жизни и смерти» можно прочесть, что в телах присутствует некий дух, или corpus pneurnaticum, который препятствует дегенеративному процессу.

С магической традицией, как она сложилась в эпоху Возрождения, связаны главные идеи бэконовской концепции: 1) идеал науки как силы, призванной изменить природу и человека; 2) характеристика человека как слуги и интерпретатора природы вместо определения человека как разумного животного. В контексте философской мысли Бэкона эти два тезиса (знание как сила и наука как служанка природы) приобретают новое значение. Механические искусства — по Бэкону — прогрессируют, будучи результатом труда поколений ученых, работающих в тесном сотрудничестве. Истина — «дочь времени», а не «дочь авторитета». » Методы и действия механических искусств, их прогрессивный и коллективный характер питают новую модель культуры» (Паоло Росси). Сотрудничество ученых требует новых общественных институтов (университеты, лаборатории, научные общества и т. д.), созданию которых должна активно содействовать политическая власть, если она заинтересована в благосостоянии граждан и смотрит в будущее. Магия ищет тайные причины, но истинное знание природных явлений доступно изучению опытным путем. Магия — удел посвященных, истинное знание открыто всеобщему контролю и сотрудничеству. Магия в руках отдельной личности — инструмент господства над другими людьми; истинное знание приносит пользу людям; знание магов и алхимиков его обладатели держат в секрете; истинное знание, наоборот, носит общественный характер и должно быть изложено ясным языком; магия разрушает опыт, истинное знание — результат точных экспериментов (12, с. 56).

В свете всего сказанного становятся понятными нападки Бэкона на магов и алхимиков. Так, например, в работе «Temporis Partus Masculus» Бэкон осуждает Парацельса за то, что тот порождает не столько ложь, сколько чудовищ: «О каком сходстве между производными твоих элементов, о каких соответствиях, каких параллелизмах ты мечтаешь, о фанатичный копиист призраков?. Вот перечень твоих самых тяжких проступков ты, смешивая дела божественные и природные, священное и мирское, ересь и сказки, осквернил, о нечестивый обманщик, как человеческие, так и божественные истины. Ты не только, как софисты, затемнил свет природы (чье святое имя твой нечистый рот произносит многократно), но ты совсем задул его. Они пренебрегали опытом, ты его предал». Но почему Парацельс предал опыт? Потому, отвечает Бэкон, что Парацельс подогнал явления под заранее сформулированное объяснение: «Вместо изучения движений ты искал изменений сущностей и, таким образом, пытался замутить истоки знания и оголить ум людей. К трудностям и неясностям опытов, перед которыми спасовали софисты и эмпирики, ты добавил новые странные препятствия. И потому неверно, что ты руководствовался опытом! Ты увеличил ненасытность магов». Об алхимиках Бэкон пишет: «Они находят общий язык между собой во взаимном обмане и хвастовстве, и если случайно они оказываются на пути опыта и, таким образом, находят что-нибудь полезное, это происходит по чистой случайности, а не благодаря методике, которой они следуют». Конечно, не все алхимики одинаковы, среди них «есть полезные люди, не углубляясь слишком в теории, они попытались расширить область открытий посредством тонкостей механики; к таким относится Роджер Бэкон» Одно лишь зло исходит от «проклятого типа людей, которые требуют отовсюду одобрения их теориям и рыскают, выклянчивая поддержку, раздавая ложные обещания». Таково, по мнению Бэкона, большинство из алхимиков.

Ради общественно контролируемого знания, развиваемого на базе опыта и сотрудничества ученых, имея в перспективе изменение мира для всеобщего благосостояния, Бэкон решительно порывает с магией. Истинное знание, в отличие от магического, не принадлежит частным лицам, у него нет покрова тайны; будучи общественным по характеру, оно излагается ясным общедоступным языком. Пора заменить «философию слов» ‘философией дела», отдавая себе отчет в том, что функция знания иная, нежели та, которую ему приписывает традиция; следовательно, речь идет не о защите одного философа от другого, а о том, чтобы отказаться от ветхой традиции в целом, покончить с «философствующими недоучками, набитыми сказками… разрушителями духа и фальсификаторами… продажной толпой профессоров». То, в чем Бэкон обвиняет философов античности (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона, Сенеку, Плутарха), средневековья и Возрождения (Фому Аквинского, Дунса Скота, Рамо, Кардано, Парацельса, Телезио), — не серия ошибок теоретического характера. Все эти философские теории могут быть в определенном смысле сопоставлены, все они одинаково заслуживают обвинения и с необходимостью должны разделить одинаковую судьбу. Вина их заключается в том, что «уважительному отношению к реальности, пониманию пределов возможного… философская традиция противопоставила «хитрость ума и неясность слов», или «фальсифицированную религию» или «народные наблюдения и теоретическую ложь, основанную на пресловутых экспериментах». Все эти перерождения происходят от греха гордыни разума, сделавшего философию абсолютно бесплодной в смысле дел и превратившего в инструмент превосходства на диспутах» (13, с. 89).

Почти вся традиционная культура вращается вокруг немногих имен — Аристотеля, Платона, Гиппократа, Галена, Евклида и Птолемея. «Итак, вы видите, — пишет Бэкон в работе «Опровержение философий», — что ваши богатства принадлежат немногим и что надежды и удачи всех людей скрыты, может быть, в шести умах. Бог дал вам крепкие и прочные чувства не для того, чтобы вы изучали сочинения немногих, но для постижения неба и земли — творений Бога». Аристотель, «обративший в рабство столько умов и свободных душ, никогда ничем не был полезен человечеству». Государственные мужи и теологи наполняют свои сочинения и речи идеями, которые они почерпнули из того же источника. Но это еще не все: слова, идеи, предписания этой философии оказались такими всеохватывающими, что в тот самый момент, как вы обретаете способность говорить, оказываетесь неизбежно захлестнутыми волной, которую я бы назвал кабалой ошибок. И эти ошибки стали общеупотребительными не по соглашению немногих, но прямо-таки освящены академическими учреждениями, коллегиями, различными (монашескими) орденами и даже правительствами». Для Бэкона философия древних греков — детская философия: «Греки были вечными детьми не только в том, что касается истории или знания о прошлом, но особенно в изучении природы. Разве не отдает детством философия, которая может только болтать и ссориться, но не умеет производить? Время, когда она родилась, было временем сказаний, с бедной историей, скудные сведения для которой черпались в основном из описаний путешественников… ей недоставало достоинства и благородства». Что же касается конкретно Аристотеля, Бэкон спрашивает: «Не слышится ли вам в его физике и метафизике чаще голос диалектики, нежели голос природы? Чего можно ожидать от человека, который сконструировал мир, так сказать, из категорий? Который рассуждал о материи и пустоте, о разреженности и сгущении на базе различения потенции и акта? Его ум был слишком нетерпелив и нетерпим, не способен остановиться, чтобы поразмыслить над идеями других, а иногда и над собственными мыслями… довольно темными. Многие другие его качества более типичны для школьного учителя, нежели для искателя истины». О Платоне мнение Бэкона таково: Платон прежде всего политик, и «все, что он написал о природе, лишено основания, своей теологической доктриной он разрушал природную реальность ничуть не меньше, чем Аристотель своей диалектикой» (1, с. 43).

Осуждение Бэконом традиции содержится в его работах «Мужественное дитя времени» (1601), «Валерий Термин» (1603), «О достоинстве и приумножении наук» (1605), «Обдуманное и увиденное» (1607), «Опровержение философий» (1608), из которого процитированы вышеприведенные отрывки. Интересно отметить, что Бэкон не опубликовал этих работ, считая, что их полемическое содержание может каким-то образом помешать их распространению. Полемику с традицией мы найдем также во «Введении» к «Великому восстановлению наук», а в первой части «Нового Органона» (1620) Бэкон, среди прочего, атакует аристотелевско-схоластическую логику.

Наука, по мнению Бэкона, не способна к новым открытиям. Но и «традиционная логика, — читаем мы в «Новом Органоне», — бесполезна для научного исследования». И не только бесполезна, но даже вредна, поскольку служит только для умножения ошибок традиции. Ведь силлогизм не делает ничего иного, кроме как выводит следствия из посылок. Но не логика фиксирует и утверждает предпосылки: силлогизм «не способен проникнуть в глубину природных явлений, он ориентирован на нашу реакцию, а не на реальность». Силлогизм состоит из предложений: предложения из слов; а слова выражают понятия. В понятиях, используемых в силлогизмах традиционной философии, и особенно схоластики, утверждает Бэкон, «нет ничего четкого — ни логически, ни физически. Субстанция, качество, действие, пассивность и даже бытие не являются точными понятиями, еще менее таковы тяжелое — легкое, густое — редкое, влажное — сухое, порождение — разрушение, притяжение — отталкивание, элемент, материя — форма и т. д.; это все выдуманные и плохо определяемые понятия», «ибо не были выведены и абстрагированы методически из объектов». Аксиомы традиционной философии несправедливо выводятся путем произвольного перехода от немногих частных случаев к общим выводам. Это ложная индукция, которой Бэкон противопоставляет истинную: продвижение к основным принципам через промежуточные аксиомы с осторожностью и терпением, постоянно контролируя себя посредством опыта. «Есть только две возможные дороги поисков и обнаружения истины. Одна от чувства и частных случаев переносит сразу к аксиомам самого общего характера, и затем дает дорогу суждениям на основании этих принципов, уже закрепленных в их незыблемости, с тем, чтобы вывести на их основании промежуточные аксиомы; это наиболее распространенный путь. Другая — от чувства и частного приводит к аксиомам, постепенно и непрерывно поднимаясь по ступеням лестницы обобщения до тех пор, пока не подведет к аксиомам самого общего характера; это самая верная дорога, хотя она еще и не пройдена людьми». Но она должна быть пройдена, если мы хотим заменить культуру историко-литературного типа научно-технической цивилизацией. «Цель нашей науки, — пишет Бэкон, — в «Великом восстановлении наук», — в том, чтобы открывать не аргументы, а искусства, не следствия, вытекающие из сформулированных принципов, но и сами принципы». А чтобы открыть принципы, богатые полезными аппликациями, необходим новый метод, отличающийся от аристотелевско-схоластического: «Согласно нашему методу… аксиомы должны быть выводимы постепенно и постоянно с тем, чтобы только в конце прийти к понятиям самого общего характера»; эти последние должны быть «таковы, чтобы сама природа признала их, чтобы они проникали в суть вещей» (13, с. 95).

3. Теория «идолов».

«Идолы и ложные понятия, сковавшие человеческий разум, пустив в нем глубокие корни, не только препятствуют в поиске истины, но (даже если доступ к ней открыт) они продолжали бы вредить в процессе обновления наук, если бы люди, предупрежденные об этом, не боролись, насколько возможно». Различать идолы необходимо для освобождения от них. Но каковы же они? «Есть четыре вида идолов, осаждающих человеческий ум. В дидактических целях назовем их: идолы рода, идолы пещеры, идолы площади, идолы театра. Конечно, наиболее надежный способ их удаления из человеческого ума заключался бы в наполнении последнего аксиомами и концептами, выработанными с помощью правильного метода, истинной индукции. Однако даже индивидуализация идолов — уже большой прогресс».

1). Идолы рода (idola tribus) «вскормлены самой человеческой природой, человеческой семьей, или родом. Человеческий ум все равно что кривое зеркало, отражающее лучи от предметов; он смешивает собственную природу вещей, которую деформирует и искажает». Так, например, человеческий ум по собственной структуре придает вещи «больший порядок», нежели действительно существующий; ум придумывает соответствия и отношения, которых в действительности нет. Так появилась идея о том, что «в небе любое движение должно всегда происходить по окружности и никогда — по спиралям или серпантинам». И еще: «Человеческий ум, когда он находит какое-либо удобное или кажущееся верным или убедительным и приятным понятие, подгоняет все остальное так, чтобы подтвердить его и сделать тождественным с ним. И даже если мощь и число противоположных понятий больше, он или не признает этого — из пренебрежения, или путает их с различиями и отбрасывает — из тяжкого и вредного предрассудка, лишь бы сохранить в целостности свои первые утверждения». Короче, порок человеческого ума заключается в том, что сегодня мы бы назвали ошибочной тенденцией самоутверждения, противоположной правильности критического отношения, согласно которому следует быть готовым в целях прогресса в науке отвергнуть гипотезу или догадку, или теорию, если обнаруживаются противоречащие ей факты. Но к числу опасных тенденций человеческого ума относятся не только те, что допускают порядок и отношения, которых нет в сложном мире, или не принимают в расчет противоположные случаи. Ум склонен с легкостью переносить качества одной вещи на другие предметы, которые этих свойств не имеют. В общем, «человеческий ум — не только ителлек-туальный свет, но и критическое преодоление воли и чувств. Человек считает верным предпочтительное и отвергает из-за нетерпеливости трудное — подлинно простую природу. Он не замечает высшие истины природы — из-за суеверия; свет опыта — из-за высокомерия и тщеславия … парадоксы — чтобы не расходиться с общепринятым мнением; и еще самыми разными способами, часто недоступными пониманию, чувство проникает в разум и разрушает его». Часто «созерцание ограничивается… видимым аспектом вещей, сводя к минимуму наблюдения за тем, что в них есть невидимого…». Кроме того, «человеческий ум по своей природе стремится к абстракции и воображает стабильным то, что на самом деле склонно к изменению». Таковы идолы рода.

2). Идолы пещ

magref.ru

2. Философия ф.Бэкона.

В целом великое достоинство науки Бэкон считал почти самоочевидным и выразил это в своём знаменитом афоризме «Знание — сила» (лат. Scientia potentia est).

Однако на науку делалось много нападок. Проанализировав их, Бэкон пришёл к выводу о том, что Бог не запрещал познание природы. Наоборот, Он дал человеку ум, который жаждет познания Вселенной. Люди только должны понять, что существуют два рода познания: 1) познание добра и зла, 2) познание сотворенных Богом вещей.

Познание добра и зла людям запрещено. Его им дает Бог через Библию. А познавать сотворенные вещи человек, наоборот, должен с помощью своего ума. Значит, наука должна занимать достойное место в «царстве человека». Предназначение науки в том, чтобы умножать силу и могущество людей, обеспечивать им богатую и достойную жизнь.

Бэкон умер, простудившись во время одного из физических опытов. Ученый был уверен в том, что наука должна дать человеку власть над природой и тем улучшить его жизнь.

Метод познания

Указывая на плачевное состояние науки, Бэкон говорил, что до сих пор открытия делались случайно, не методически. Их было бы гораздо больше, если бы исследователи были вооружены правильным методом. Метод — это путь, главное средство исследования. Даже хромой, идущий по дороге, обгонит здорового человека, бегущего по бездорожью.

Исследовательский метод, разработанный Фрэнсисом Бэконом — ранний предшественник научного метода. Метод был предложен в сочинении Бэкона «Novum Organum» («Новый Органон») и был предназначен для замены методов, которые были предложены в сочинении «Organum» («Органон») Аристотеля почти 2 тысячелетия назад.

В основе научного познания, согласно Бэкону, должны лежать индукция и эксперимент.

Индукция может быть полной (совершенной) и неполной. Полная индукция означает регулярную повторяемость и исчерпаемость какого-либо свойства предмета в рассматриваемом опыте. Индуктивные обобщения исходят из предположения, что именно так будет обстоять дело во всех сходных случаях. В этом саду вся сирень белая — вывод из ежегодных наблюдений в период её цветения.

Неполная индукция включает обобщения, сделанные на основе исследования не всех случаев, а только некоторых (заключение по аналогии), потому что, как правило, число всех случаев практически необозримо, а теоретически доказать их бесконечное число невозможно: все лебеди белы для нас достоверно, пока не увидим чёрную особь. Это заключение всегда носит вероятностный характер.

Пытаясь создать «истинную индукцию», Бэкон искал не только факты, подтверждающие определенный вывод, но и факты, опровергающие его. Он, таким образом, вооружил естествознание двумя средствами исследования: перечислением и исключением. Причем главное значение имеют именно исключения. С помощью своего метода он, например, установил, что «формой» теплоты является движение мельчайших частиц тела.

Итак, в своей теории познания Бэкон неукоснительно проводил мысль о том, что истинное знание вытекает из чувственного опыта. Такая философская позиция называется эмпиризмом. Бэкон и был не только его основоположником, но и самым последовательным эмпириком.

Препятствия на пути познания[править]

Фрэнсис Бэкон разделил источники человеческих ошибок, стоящих на пути познания, на четыре группы, которые он назвал «призраками» («идолами», лат. idola)[1]. Это «призраки рода», «призраки пещеры», «призраки площади» и «призраки театра»[2].

«Призраки рода» проистекают из самой человеческой природы, они не зависят ни от культуры, ни от индивидуальности человека. «Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривлённом и обезображенном виде».

«Призраки пещеры» — это индивидуальные ошибки восприятия, как врожденные, так и приобретённые. «Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет природы».

«Призраки площади (рынка)» — следствие общественной природы человека, — общения и использования в общении языка. «Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум».

«Призраки театра» — это усваиваемые человеком от других людей ложные представления об устройстве действительности. «При этом мы разумеем здесь не только общие философские учения, но и многочисленные начала и аксиомы наук, которые получили силу вследствие предания, веры и беззаботности».

Родоначальник эмпиризма вместе с тем ни в коей мере не был склонен недооценивать значение разума. Сила разума как раз и проявляет себя в способности такой организации наблюдения и эксперимента, которая и позволяет услышать голос самой природы и истолковать сказанное ею правильным образом.

Билет 14

studfiles.net

Философские взгляды ф. Бэкона.

Бэкона (эмпирист) интересовало вообще предназначение науки, ее место в «царстве человека», условия для успешного выполнения своего предназначения. В целом великое достоинство науки Бэкон считал почти самоочевидным и выразил это в своем знаменитом афоризме «Знание — сила».

Но только знание, которое истинно. Бэкон сформулировал понятия материи как природы или бесконечной совместимости вещей. Материя обладает движением — внутренней активной силой (напряжение материи). Он выделил 19 видов движения. Движение и покой — равноправные свойства материи.

На науку делалось много нападок. Проанализировав их, Бэкон пришел к выводу о том, что Бог не запрещал познание природы, как, например, утверждают теологи. Наоборот, Он дал человеку ум, который жаждет познания Вселенной, как глаз жаждет света. Бог сам научил человека познавать сущность вещей и давать им соответствующие имена. Люди только должны понять, что существуют два рода познания: 1) познание добра и зла, 2) познание сотворенных Богом вещей.

Познание добра и зла людям запрещено. Его им дает Бог через Библию. А познавать сотворенные вещи человек, наоборот, должен с помощью своего ума. Сама история подтверждает, что, познавая тайны природы, люди изобрели лук, огонь, плуг и др. и этим способствовали улучшению своей жизни. Значит, наука должна занимать достойное место в «царстве человека». Ее предназначение в том, чтобы умножать силу и могущество людей, обеспечивать им богатую и достойную жизнь.

Сам процесс познания, считал Бэкон, имеет два этапа:

1) чувства осведомляют о вещах и

2) разум судит об их причинах.

Однако и чувства, и ум постоянно привносят в познание ошибки и заблуждения. Бэкон называл их «идолами» (ложными образами) или «призраками». Он различал четыре вида «идолов», препятствий на пути познания, с которыми человечеству следует бороться: 1) «идолы» рода, 2) «идолы» пещеры, 3) «идолы» рынка или площади и 4) «идолы» театра.

«ИДОЛЫ» РОДА обусловлены природой людей. Это ложные представления о мире, связанные с ограниченностью ума и органов чувств. Наиболее ярко это проявляется в наделении природных явлений человеческими характеристиками (антропоморфизм — от греч. антропос — человек и морфе — форма, вид, подразумевается уподобление человеку).

«ИДОЛАМИ» ПЕЩЕРЫ Бэкон называл искаженные представления о действительности, вызванные субъективным восприятием окружающего мира. У каждого человека, считал он, есть своя пещера, свой субъективный внутренний мир, что накладывает отпечаток на все его суждения о вещах и процессах действительности. Неспособность человека выйти за границы собственной пещеры и есть причина данного вида заблуждений.

К «ИДОЛАМ» РЫНКА ИЛИ ПЛОЩАДИ Бэкон относил ложные представления людей, порожденные неправильным употреблением слов. Люди в одни и те же слова часто вкладывают различный смысл. Это ведет к пустым, бесплодным спорам из-за слов, увлечению словопрениями, что, в конечном счете, отвлекает их от изучения явлений природы и правильного их понимания. «Идолами» рынка или площади он называл их потому, что в средневековых городах и во времена Бэкона схоластические словопрения по поводу таких объектов, как, например, сколько чертей может разместиться на конце иглы, происходили в местах скопления людей — рынках или площадях.

В категорию «ИДОЛОВ» ТЕАТРА Бэкон включал ложные представления о мире, некритически заимствованные людьми из различных философских систем (подчинение ума ошибочным воззрениям, авторитетам).

В своих исследованиях он вступил на путь опыта и обратил внимание на исключительную значимость и необходимость наблюдений и опытов для обнаружения истины. Естествознание — истинная наука, а физика, опирающаяся на чувственный опыт — важнейшая часть естествознания. Чувства непогрешимы и есть источник всякого знания. Наука есть опытная наука, и состоит в применении рационалистического метода к чувственным данным. Индукция, анализ, сравнение, наблюдение, эксперимент – главные условия рационалистического метода. Бекон различает 2 вида опытов:

1. «плодоносные» — цель — принесение непосредственной пользы человеку;

2. «светоносные» — цель не непосредственная польза, а познание законов и свойств вещей.

До сих пор открытия делались случайно. Их было бы больше, если бы исследователи были вооружены правильным методом. Метод — это путь, главное средство исследования. Науку расширяет не пассивное созерцание, а эксперимент, т. е активное испытание природы.

Высшей целью науки он считал господство человека над природой, а господствовать над природой можно только подчиняясь ее законам. Знание – сила. Ученый должен, по Бекону, идти в своих исследованиях от наблюдения единичных фактов к широким обобщениям, те применять индуктивный метод познания. Могуществен тот, кто может, а может тот, кто знает. Главное условие прогресса знания — совершенствование способности умозаключения, важнейшей формой которого является правильная индукция.

Он выделяет полную индукцию. По мнению Бэкона неполная индукция фактически выявляет не только известное, но и в качестве суждений Бэкон пытается создать истинную индукцию, которая направлена на то, чтобы не только искать факты, подтверждающие вывод, но и опровергающие его. Такая индукция, положенная в основу метода позволила считать Бэкона основоположником индуктивного метода познания.

studfiles.net

20.Философское учение ф. Бэкона

Как и большинство мыслителей своей эпохи, родоначальник эмпиризма Фрэнсис Бэкон (1561-1626), считая задачей философии создание нового метода научного познания, переосмысливает предмет и задачи науки, как ее понимали в средние века. Цель научного знания — в принесении пользы человеческому роду. Бэкон подчеркивает, что наука служит жизни и практике и только в этом находит свое оправдание. Бэкон отрицает понимание науки как самоцели и как пути к более углубленному и просветленному разумом созерцанию природы. Наука — средство; ее миссия в том, чтобы познать причинную связь природных явлений ради использования этих явлений для блага людей. Разрабатывая свой метод, Бэкон прежде всего останавливается на основных ошибках и препятствиях, стоящих на пути человека, находящегося в научном поиске. Он называет эти препятствия идолами и выделяет четыре вида идолов:

Идол рода — главное препятствие на пути к познанию. Возникает из-за несовершенства человеческого разума. Голова — как кривое зеркало. Человек судит по своей природе, что и приводит к ошибкам. Человеку свойственно искать факты, совпадающие с его мнением, и отбрасывать отрицательные инстанции. Для устранения 1-го идола Бэкон рекомендует сверять показания чувств с реальными объектами.
Идол пещеры. Возникает за счет субъективной оценки идей. Каждый человек имеет свою нишу (пещеру) интеллектуального развития. Человек проецирует свой духовный уровень на других. Решение: самокритичная оценка своих способностей.
Идол площади. Связан с неправильным употреблением терминов, слов, языка науки, что ведет к ложным идеям и результатам. Решение: критическая оценка соответствия терминов определяемых ими вещей.
Идол театра — ссылка на ложные авторитеты. Решение: неприятие никаких выводов без доказательства кем бы они не были сформулированы. В средние века и в античности используется главным образом дедуктивный метод (мысль движется от аксиом к частным выводам). По Бэкону же всякое познание и изобретение должно опираться на опыт, т. е. должны двигаться от изучения единичных фактов к общим положениям (индуктивный метод). Можно выделить два случая индукции: полная (когда перечисляются все предметы данного класса и обнаруживается присущее им свойство) и неполная индукция (когда на основе наблюдения конечного числа фактов делается общий вывод относительно всего класса явлений). В науке главным образом приходится прибегать к неполной индукции. Заключение, сделанное на ее основе, носит лишь вероятностный характер и не обладает строгой необходимостью. Пытаясь сделать метод неполной индукции по возможности более строгим, Бэкон считает необходимым искать не только факты, подтверждающие определенный вывод, но и факты опровергающие его. Таким образом индуктивный метод Бэкона — это обобщение эмпирических фактов и выводов. Причем, Бэкон считает, что базис научного знания составляют те положения, которые возникли на основании обобщения опытных фактов и доказаны экспериментально. Это вовсе не означает, что он отрицает теорию и дедуктивный метод. Он рассматривает два типа опытов:

Опыты «плодоносные». Они приносят сиюминутную пользу.
Опыты «светоносные». Их истинность объясняется на основе теории.

И без ее применения они не могут дать истины. Выделение отрицательных субстанций

(т.е. поиск фактов опровергающих определенный вывод) требует усложнение опыта. Ставится новый опыт с новыми условиями, что невозможно без наличия теории. Таким образом основным принципом метода Бэкона является единство теории и практики. Можно выделить основное отличие философии Бэкона от античной философии. В античной философии происходит идеализирование общего (мир идей Платона). Аристотель критикует Платона, но придерживается взгляда, что истина — от общего к частному, и что о единичном не может быть знания. Бэкон же говорит, что процесс познания может происходить путем обобщения опытных данных и таким образом может быть получено знание об общем.

studfiles.net

Философское учение Ф. Бэкона

1. Идол рода — главное препятствие на пути к познанию. Возникает из-за несовершенства человеческого разума. Голова — как кривое зеркало. Человек судит по своей природе, что и приводит к ошибкам. Человеку свойственно искать факты, совпадающие с его мнением, и отбрасывать отрицательные инстанции. Для устранения 1-го идола Бэкон рекомендует сверять показания чувств с реальными объектами.

2. Идол пещеры. Возникает за счет субъективной оценки идей. Каждый человек имеет свою нишу (пещеру) интеллектуального развития. Человек проецирует свой духовный уровень на других. Решение: самокритичная оценка своих способностей.

3. Идол площади. Связан с неправильным употреблением терминов, слов, языка науки, что ведет к ложным идеям и результатам. Решение: критическая оценка соответствия терминов определяемых ими вещей.

4. Идол театра — ссылка на ложные авторитеты. Решение: неприятие никаких выводов без доказательства кем бы они не были сформулированы. В средние века и в античности используется главным образом дедуктивный метод (мысль движется от аксиом к частным выводам). По Бэкону же всякое познание и изобретение должно опираться на опыт, т. е. должны двигаться от изучения единичных фактов к общим положениям (индуктивный метод). Можно выделить два случая индукции: полная (когда перечисляются все предметы данного класса и обнаруживается присущее им свойство) и неполная индукция (когда на основе наблюдения конечного числа фактов делается общий вывод относительно всего класса явлений). В науке главным образом приходится прибегать к неполной индукции. Заключение, сделанное на ее основе, носит лишь вероятностный характер и не обладает строгой необходимостью. Пытаясь сделать метод неполной индукции по возможности более строгим, Бэкон считает необходимым искать не только факты, подтверждающие определенный вывод, но и факты опровергающие его. Таким образом индуктивный метод Бэкона — это обобщение эмпирических фактов и выводов. Причем, Бэкон считает, что базис научного знания составляют те положения, которые возникли на основании обобщения опытных фактов и доказаны экспериментально. Это вовсе не означает, что он отрицает теорию и дедуктивный метод. Он рассматривает два типа опытов:

1. Опыты «плодоносные». Они приносят сиюминутную пользу.

2. Опыты «светоносные». Их истинность объясняется на основе теории.

И без ее применения они не могут дать истины. Выделение отрицательных субстанций (т.е. поиск фактов опровергающих определенный вывод) требует усложнение опыта. Ставится новый опыт с новыми условиями, что невозможно без наличия теории. Таким образом основным принципом метода Бэкона является единство теории и практики. Можно выделить основное отличие философии Бэкона от античной философии. В античной философии происходит идеализирование общего (мир идей Платона). Аристотель критикует Платона, но придерживается взгляда, что истина — от общего к частному, и что о единичном не может быть знания. Бэкон же говорит, что процесс познания может происходить путем обобщения опытных данных и таким образом может быть получено знание об общем.

23.Философия Т. Гоббса. Договорная теория государства

Материализм — одно из главных философских направлений; признает объективность, первичность, несотворимость и неуничтожимость материи, существующий вне и независимо от сознания и выступающей первоосновой действительности.

Сенсуализм — направление в теории познания, согласно которому чувственность является главной формой достоверного познания. Сенсуализм стремится вывести все содержание познания из деятельности органов чувств. Материалистический сенсуализм усматривает в чувственной деятельности человека связь его сознания с внешним миром, а в показаниях его органов чувств — отражение этого мира.

Видными представителями материалистического сенсуализма в 17 в являлись Гоббс и Локк.

Основные положения Гоббса (Гоббс систематизировал Бэконовский материализм):

1) Гоббс конкретизировал понятие материи. Он больше оперировал с понятием формы, чем с понятием материи. Движение — атрибут существования материи.

2) Он первым дал критику средневековому провиденциализм (все исходит от бога). Остальные философы не могли дать такую критику. Этот провиденциализм есть продукт фантастического отражения тех реальностей, которые есть в мире. Бог есть вымысел. Он есть продукт фантастического представления времени. Природа движется и развивается само. (Идея самоуважения).

3) Жизнь возникла в результате общественного договора. Естественно состояние — эпоха войны со всеми, поэтому люди должны были жить на основе договора.

Монархия — высшая форма государственности.

Учение о государстве:

а) государство необходимо человеку для реализации своих потребностей. Нужда научила людей различным ремеслам и наукам;

б) Развитие общества осуществляется без вмешательства бога и носит естественный характер.

4) Гоббс признает перемены, катаклизмы, вызванные неправильным управлением обществом. Изменения возникают под влиянием человеческих потребностей.

Философия Р. Декарта

Декартовское сомнение призвано снести здание прежней традиционной культуры и отменить прежний тип сознания, чтобы тем самым расчистить почву для постройки нового здания — культуры рациональной в самом своем существе. Антитрадиционализм — вот альфа и омега философии Декарта. Когда мы говорим о научной революции XVII века, то именно Декарт являет собой тип революционеров, усилиями которых и была создана наука нового времени, но и не только она: речь шла о создании нового тина общества и нового типа человека, что вскоре и обнаружилось в сфере социально-экономической, с одной стороны, и в идеологии Просвещения, с другой. Вот принцип новой культуры, как его с предельной четкостью выразил сам Декарт: “…никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью… включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать их сомнению”.

Принцип очевидности тесно связан с антитрадиционализмом Декарта. Истинное знание мы должны получить для того, чтобы руководствоваться им также и в практической жизни, в своем жизнестроительстве. То, что прежде происходило стихийно, должно отныне стать предметом сознательной и целенаправленной воли, руководствующейся принципами разума. Человек должен контролировать историю во всех ее формах, начиная от строительства городов, государственных учреждений и правовых норм и кончая наукой. Прежняя наука выглядит, по Декарту, так, как древний город с его внеплановыми постройками, среди которых, впрочем, встречаются и здания удивительной красоты, но в котором неизменно кривые и узкие улочки; новая наука должна создаваться по единому плану и с помощью единого метода. Вот этот метод и создает Декарт, убежденный в том, что применение последнего сулит человечеству неведомые прежде возможности, что он сделает людей “хозяевами и господами природы”.

Однако неверно думать, что, критикуя традицию, сам Декарт начинает с нуля. Его собственное мышление тоже укоренено в традиции: отбрасывая одни аспекты последней, Декарт опирается па другие. Философское творчество никогда не начинается на пустом месте.

Декартова связь с предшествующей философией обнаруживается уже в самом его исходном пункте. Декарт убежден, что создание нового метода мышления требует прочного и незыблемого основания. Такое основание должно быть найдено в самом разуме, точнее, в его внутреннем первоисточнике — в самосознании. “Мыслю, следовательно, существую” — вот самое достоверное из всех суждений. Но, выдвигая это суждение как самое очевидное, Декарт, в сущности, идет за Августином, в полемике с античным скептицизмом указавшим на невозможность усомниться по крайней мере в существовании самого сомневающегося. И это не просто случайное совпадение: тут сказывается общность в понимании онтологической значимости “внутреннего человека”. которое получает свое выражение в самосознании. Не случайно категория самосознания, играющая центральную роль, в новой философии, в сущности, была незнакома античности: значимость сознания — продукт христианской цивилизации. И действительно. чтобы суждение “мыслю, следовательно, существую” приобрело значение исходного положения философии, необходимы. но крайней мере, два допущения. Во-первых. восходящее к античности (прежде всего к платонизму) убеждение в онтологическом превосходстве умопостигаемого мира над чувственным, ибо сомнению у Декарта подвергается прежде всего мир чувственный. включая небо, землю и даже собственное тело. Во-вторых, чуждое в такой мере античности и рожденное христианством сознание высокой ценности “внутреннего человека”, человеческой личности, отлившееся позднее в категорию “Я”. В основу философии нового времени, таким образом, Декарт положил не просто принцип мышления как объективного процесса, каким был античный Логос, а именно субъективно переживаемый и сознаваемый процесс мышления, такой, от которого невозможно отделить, мыслящего. “…Нелепо,- пишет Декарт, полагать несуществующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит…”

Однако есть и серьезное различие между картезианской и августинианской трактовками самосознания. Декарт исходит из самосознания как некоторой чисто субъективной достоверности, рассматривая при этом субъект гносеологически, то есть как то, что противостоит объекту. Расщепление всей действительности на субъект и объект — вот то принципиально новое, чего в таком аспекте не знала ни античная, ни средневековая философия. Противопоставление субъекта объекту характерно не только для рационализма, но и для эмпиризма XVII века. Благодаря этому противопоставлению гносеология, то есть учение о знании, выдвигается на первый план в XVII веке, хотя, как мы отмечали, связь со старой онтологией не была полностью утрачена.

С противопоставлением субъекта объекту связаны у Декарта поиски достоверности знания в самом субъекте, в его самосознании. И тут мы видим еще один пункт, отличающий Декарта от Августина. Французский мыслитель считает самосознание (“мыслю, следовательно, существую”) той точкой, отправляясь от которой и основываясь на которой можно воздвигнуть все остальное знание. “Я мыслю”, таким образом, есть как бы та абсолютно достоверная аксиома, из которой должно вырасти все здание науки. подобно тому как из небольшого числа аксиом и постулатов выводятся все положения евклидовой геометрии.

Аналогия с геометрией здесь вовсе не случайна. Для рационализма XVII века, включая Декарта, Мальбрашна, Спинозу, Лейбница, математика является образцом строгого и точного знания, которому должна подражать и философия, если она хочет быть наукой. А что философия должна быть наукой, и притом самой достоверной из наук, в этом у большинства философов той эпохи не было сомнения. Что касается Декарта, то он сам был выдающимся математиком, создателем аналитической геометрии. И не случайно именно Декарту принадлежит идея создания единого научного метода, который у него носит название “универсальной математики” и с помощью которого Декарт считает возможным построить систему науки, могущей обеспечить человеку господство над природой. А что именно господство над природой является конечной целью научного познания, в этом Декарт вполне согласен с Бэконом.

Метод, как его понимает Декарт, должен превратить познание в организованную деятельность, освободив его от случайности, от таких субъективных факторов, как наблюдательность или острый ум, с одной стороны, удача и счастливое стечение обстоятельств, с другой. Образно говоря, метод превращает научное познание из кустарного промысла в промышленность, из спорадического и случайного обнаружения истин — в систематическое и планомерное их производство. Метод позволяет науке ориентироваться не на отдельные открытия, а идти, так сказать. “сплошным фронтом”, не оставляя лакун или пропущенных звеньев. Научное знание, как его предвидит Декарт, это не отдельные открытия, соединяемые постепенно в некоторую общую картину природы, а создание всеобщей понятийной сетки, в которой уже не представляет никакого труда заполнить отдельные ячейки. то есть обнаружить отдельные истины. Процесс познания превращается в своего рода поточную линию, а в последней, как известно, главное — непрерывность. Вот почему непрерывность — один из важнейших принципов метода Декарта.

Согласно Декарту, математика должна стать главным средством познания природы, ибо само понятие природы Декарт существенно преобразовал, оставив в нем только те свойства, которые составляют предмет математики: протяжение (величину), фигуру и движение. Чтобы понять, каким образом Декарт дал новую трактовку природы- рассмотрим особенности картезианской метафизики.

Центральным понятием рационалистической метафизики является понятие субстанции, корни которого лежат в античной онтологии.

Декарт определяет субстанцию как вещь (под “вещью” в этот период понимали не эмпирически данный предмет, не физическую вещь, а всякое сущее вообще) , которая не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя. Если строго исходить из этого определения, то субстанцией, но Декарту, является только Бог, а к сотворенному миру это понятие можно применить лишь условно, с целью отличить среди сотворенных вещей те, которые для своего существования нуждаются “лишь в обычном содействии Бога”, от тех, которые для этого нуждаются в содействии других творений, а потому носят название качеств и атрибутов, а не субстанций.

Сотворенный мир Декарт делит на два рода субстанций — духовные и материальные. Главное определение духовной субстанции — ее неделимость, важнейший признак материальной — делимость до бесконечности. Здесь Декарт, как нетрудно увидеть, воспроизводит античное понимание духовного и материального начал, понимание, которое в основном унаследовало и средневековье. Таким образом, основные атрибуты субстанций — это мышление и протяжение, остальные их атрибуты производны от этих первых: воображение, чувство, желание — модусы мышления: фигура, положение, движение — модусы протяжения.

Нематериальная субстанция имеет в себе, согласно Декарту, идеи, которые присущи ей изначально, а не приобретены в опыте, а потому в XVII веке их называли врожденными. В учении о врожденных идеях по-новому было развито платоновское положение об истинном знании как припоминании того, что запечатлелось в душе, когда она пребывала в мире идей. К врожденным Декарт относил идею Бога как существа всесовершенного, затем — идеи чисел и фигур, а также некоторые общие понятия, как, например, известную аксиому: “если к равным величинам прибавить равные, то получаемые при этом итоги будут равны между собой”, или положение “из ничего ничего не происходит”. Эти идеи и истины рассматриваются Декартом как воплощение естественного света разума.

С XVII века начинается длительная полемика вокруг вопроса о способе существования, о характере и источниках этих самых врожденных идей. Врожденные идеи рассматривались рационалистами XVII века в качестве условия возможности всеобщего и необходимого знания, то есть науки и научной философии.

Что же касается материальной субстанции, главным атрибутом которой является протяжение, то ее Декарт отождествляет с природой, а потому с полным основанием заявляет, что все в природе подчиняется чисто механическим законам, которые могут быть открыты с помощью математической науки — механики. Из природы Декарт, так же как и Галилей, полностью изгоняет понятие цели, на котором основывалась аристотелевская физика, а также космология и соответственно понятия души и жизни. центральные в натурфилософии эпохи Возрождения. Именно в XVII веке формируется та механистическая картина мира. которая составляла основу естествознания и философии вплоть до начала XIX века.

Дуализм субстанций позволяет, таким образом. Декарту создать материалистическую физику как учение о протяженной субстанции и нереалистическую психологию как учение о субстанции мыслящей. Связующим звеном между ними оказывается у Декарта Бог, который вносит в природу движение и обеспечивает инвариантность всех ее законов.

Декарт оказался одним из творцов классической механики. Отождествив природу с протяжением, он создал теоретический фундамент для тех идеализаций, которыми пользовался Галилей, не сумевший еще объяснить, на каком основании мы можем применять математику для изучения природных явлений. До Декарта никто не отважился отождествить природу с протяжением, то есть с чистым количеством. Не случайно именно Декартом в наиболее чистом виде было создано представление о природе как о гигантской механической системе, приводимой в движение божественным “толчком”. Таким образом, метод Декарта оказался органически связанным с его метафизикой.

25.Французский материализм XVIII века: Ламетри, Дидро, Гельвеций, Гольбах.

Во второй половине 18 века своих вершин достигает материалистические тенденции в развитии предреволюционной буржуазной философии вообще. Их философский материализм тесно связан с радикальными социально-политическими воззрениями.

Существуют два направления французского материализма: одно ведет происхождение от Декарта, другое от Локка. Первый механистический материализм, вливается во французское естествознание в собственном смысле слова. Последние направление — французский образовательный элемент и ведет прямо к социализму.

Философские воззрения Дидро перекликаются с воззрениями механистических материалистов своего времени. Он считает мир объективным и материальным. Материя и движение, согласно ему, являются единственной существующей реальностью. Присутствует идея о материальном единстве и бесконечности мира. Важнейший элемент — концепция постоянного развития. Как и другие материалисты он отвергает любые вмешательства “извне” в развитие материального мира. В единый процесс развития мира он помещает и человека.

Дидро четко различает чувственное восприятие и мышление. Мышление согласно его взглядам, не является свойством всей материи. Впервые вся материя наделена лишь общим свойством “чувствовать” способностью к ощущениям.

Дидро занимался и методологическими вопросами и проблематикой систематизации наук. И хотя он исходным источником познания считает чувства, но признает значение работы ума, т.е. мышления, и подчеркивает их взаимосвязь. Мышление, которое отрывается от фактов, легко впадает в пустые спекуляции, также как и накопление фактов без их рациональной обработки ведет скорее к хаосу, чем к углублению познания. Дидро выступает с критикой теологии и фатализма. Впервые выдвинул идею материального трансформизма. Как философ он достигает глубины в то время как Гольбах систематичности.

Д’Аламбер подчеркивает главную роль чувственного познания. Как непосредственные знания, так и знания, приобретенные размышлением, информируют нас о двух вещах: о существовании нас самих и о существовании вещей внешнего объективного мира.

Ламетри исходит из сенсуализма Локка и однозначно признает объективную основу наших ощущений- внешний мир. Одновременно он подчеркивает что, материя находится в постоянном движении, движение от нее неотделимо. Источник движения находится в самой материи. Высказывал идеи о невозможности познания сущности движения и материи. Впервые теория происхождения жизни на земле (идея материального транформизма). Диалектический характер происхождения человека. Создание философии воспитания. Человек самовоспроизводящаяся машина.

С понятием универсальности движения связано и Гольбахово понимание детерминизма. В отличие от Юма Гольбах доказывает, что необходимыми могут быть лишь причины и следствия. Посредством их можно объяснить любой процесс и человеческое поведение. Различие между отдельными явлениями закономерно, и всякое движение, которое возникает, подчиняется и управляется также константными законами. Движение протекает закономерно и является универсальным, природа или мир как целое подчинены универсальным закономерностям, которые проявляются через причинные отклонения с однозначной необходимостью.

Рекомендуемые страницы:

lektsia.com

РубрикаРазное

Философия ф бэкона – Философия ф.Бэкона

Философия ф.Бэкона

1. Экспериментальная наука Нового времени, отношение ее к античной науке и средневековой схоластике.

18. Ф. Бэкон и его философское учение.

19. Философское учение р. Декарта.

Философия Ф.Бэкона

2. Философия ф.Бэкона.

Философские взгляды ф. Бэкона.

20.Философское учение ф. Бэкона

Философское учение Ф. Бэкона

Добавить комментарий Отменить ответ