Эстетическая критика либеральных западников конспект: Литературный процесс второй половины 19 века

Литературный процесс второй половины 19 века

Многие русские писатели 19 века чувствовали, что Россия поставлена перед бездной и летит в бездну.

Н.А. Бердяев

 С середины 19 века русская литература становится не только искусством номер один, но и властительницей политических идей. В условиях отсутствия политических свобод общественное мнение формируется писателями, а в произведениях преобладает социальная тематика. Социальность и публицистичность — отличительные черты литературы второй половины 19 века. Именно в середине столетия были поставлены два болезненных русских вопроса: «Кто виноват?» (название романа Александра Ивановича Герцена, 1847) и «Что делать?» (название романа Николая Гавриловича Чернышевского, 1863).

Русская литература обращается к анализу общественных явлений, поэтому действие большинства произведений — современное, то есть происходит в то время, когда создаётся произведение.

Жизнь героев изображается в контексте широкой социальной картины. Проще говоря, герои «вписываются» в эпоху, их характеры и поведение мотивируются особенностями социально-исторической атмосферы. Именно поэтому ведущим литературным направлением и методом второй половины 19 века становится критический реализм, а ведущими жанрами — роман и драма. При этом, в отличие от первой половины столетия, в русской литературе возобладала проза, а поэзия отошла на второй план. 

Острота социальной проблематики была связана ещё и с тем, что в русском обществе 1840-1860-х гг. произошла поляризация мнений относительно будущего России, что выразилось в появлении славянофильства и западничества

.

Славянофилы (наиболее известные среди них — Алексей Хомяков, Иван Киреевский, Юрий Самарин, Константин и Иван Аксаковы) считали, что у России свой, особенный путь развития, предначертанный ей православием. Они решительно выступали против западной модели политического развития, дабы избежать обездушивания человека и общества.

Славянофилы требовали отмены крепостного права, желали всеобщего просвещения и освобождения русского народа от государственной власти. В частности, Константин Аксаков утверждал, что русские — негосударственный народ, которому чуждо конституционное начало (см. работу К.С. Аксакова «О внутреннем состоянии России», 1855).

Идеал они видели в допетровской Руси, где первоосновой народного бытия были православие и соборность (термин введён А. Хомяковым как обозначение единства в православной вере). Трибуной славянофилов был литературный журнал «Москвитянин». 

Западники (Пётр Чаадаев, Александр Герцен, Николай Огарёв, Иван Тургенев, Виссарион Белинский, Николай Добролюбов, Василий Боткин, Тимофей Грановский, к ним примыкал и теоретик анархизма Михаил Бакунин) были уверены в том, что Россия должна пройти в своём развитии тот же путь, что и страны Западной Европы. Западничество не было единым направлением и делилось на либеральное и революционно-демократическое течения.

Как и славянофилы, западники выступали за немедленную отмену крепостного права, рассматривая это как основное условие европеизации России, требовали свободы печати и развития промышленности. В области литературы поддерживали реализм, основателем которого считали Н.В. Гоголя. Трибуной западников были журналы «Современник» и «Отечественные записки» в период их редактирования Н.А. Некрасовым. 

Славянофилы и западники не были врагами, они лишь по-разному смотрели на будущее России. По выражению Н.А. Бердяева, первые видели в России мать, вторые — дитя. Предлагаем для наглядности таблицу, где сопоставляются позиции славянофилов и западников.

Критерии сопоставления	Славянофилы	Западники
Отношение к самодержавию	Монархия + совещательное народное представительство	Ограниченная монархия, парламентский строй, демократические свободы
Отношение к крепостному праву	Отрицательное, выступали за отмену крепостного права сверху	Отрицательное, выступали за отмену крепостного права снизу
Отношение к Петру I	Отрицательное. Пётр внедрил западные порядки и обычаи, которые сбили Россию с истинного пути	Возвеличивание Петра, который спас Россию, обновил страну и вывел её на международный уровень
По какому пути должна идти Россия	Россия имеет свой особый путь развития, отличный от Запада. Но можно заимствовать фабрики, железные дороги	Россия с опозданием, но идёт и должна идти по западному пути развития
Как проводить преобразования	Мирный путь, реформы сверху	Либералы выступали за путь постепенных реформ. Революционеры-демократы — за революционный путь.

Преодолеть полярность мнений славянофилов и западников попытались почвенники. Это течение зародилось в 1860-е гг. в кругу интеллигенции, близкому к журналу «Время» / «Эпоха». Идеологами почвенничества были Михаил Достоевский, Фёдор Достоевский, Аполлон Григорьев, Николай Страхов. Почвенники отвергали как самодержавно-крепостнический строй, так и западную буржуазную демократию. Принимая западную цивилизацию, почвенники обвиняли страны Запада в бездуховности. Достоевский считал, что представители «просвещённого общества» должны слиться с «народной почвой», что позволит верхам и низам русского общества взаимно обогатить друг друга. В русском характере почвенники подчёркивали религиозно-нравственное начало. Отрицательно относились к материализму и идее революции. Прогресс, по их мнению, это соединение образованных классов с народом. Олицетворение идеала русского духа почвенники видели в А.С. Пушкине. Многие идеи западников считали утопичными.  

Предметом споров с середины 19 века становится вопрос о природе и назначении художественной литературы. В русской критике складываются три взгляда на этот вопрос. 

Александр Васильевич Дружинин 

Представители «эстетической критики» (Александр Дружинин, Павел Анненков, Василий Боткин) выдвинули теорию «чистого искусства», суть которой в том, что литература должна обращаться только к вечным темам и не зависеть от политических целей, от общественной конъюнктуры.

 

 Аполлон Александрович Григорьев

Аполлон Григорьев сформулировал теорию «органической критики», выступив за создание произведений, которые бы охватывали жизнь во всей её полноте, целостности. При этом акцент в литературе предлагается делать на нравственных ценностях. 

Николай Александрович Добролюбов

Принципы «реальной критики» были провозглашены Николаем Чернышевским и Николаем Добролюбовым. Они рассматривали литературу как силу, способную преобразить мир и способствующую познанию. Литература, по их мнению, должна содействовать распространению прогрессивных политических идей, ставить и решать в первую очередь социальные проблемы. 

По разным, диаметрально противоположным путям развивалась и поэзия. Пафос гражданственности объединил поэтов «некрасовской школы»: Николая Некрасова, Николая Огарёва, Ивана Никитина, Михаила Михайлова, Ивана Гольца-Миллера, Алексея Плещеева. Сторонники «чистого искусства»: Афанасий Фет, Аполлон Майков, Лев Мей, Яков Полонский, Алексей Константинович Толстой — писали стихи преимущественно о любви и природе.

Социально-политические и литературно-эстетические споры существенно повлияли на развитие отечественной журналистики. Огромную роль в формировании общественного мнения сыграли литературные журналы. 

Обложка журнала «Современник», 1847

Название журнала	Годы издания	Издатели	Кто публиковался	Взгляды	Примечания
«Современник»	1836-1866	А.С. Пушкин; П.А.Плетнёв; с 1847 – Н.А. Некрасов, И.И. Панаев	Тургенев, Гончаров, Л.Н.Толстой, А.К.Толстой, Островский, Тютчев, Фет, Чернышевский, Добролюбов	Революционно-демократические	Пик популярности – при Некрасове. Закрыт после покушения на Александра II в 1866 году
«Отечественные записки»	1820-1884	С 1820 – П.П.Свиньин, с 1839 – А.А. Краевский, с 1868 по 1877 – Некрасов, с 1878 по 1884 – Салтыков-Щедрин	Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Герцен, Плещеев, Салтыков-Щедрин, Гаршин, Г.Успенский, Крестовский, Достоевский, Мамин-Сибиряк, Надсон	До 1868 – либеральные, затем – революционно-демократические	Журнал был закрыт при Александре III за «распространение вредных идей»
«Искра»	1859-1873	Поэт В.Курочкин, художник-карикатурист Н.Степанов	Минаев, Богданов, Пальмин, Ломан (все они – поэты «некрасовской школы»), Добролюбов, Г.Успенский	Революционно-демократические	Название журнала – намёк на смелое стихотворение поэта-декабриста А.Одоевского «Из искры возгорится пламя». Журнал был закрыт «за вредное направление»
«Русское слово»	1859-1866	Г.А. Кушелев-Безбородко, Г.Е.Благосветлов	Писемский, Лесков, Тургенев, Достоевский, Крестовский, Л. Н.Толстой, А.К.Толстой, Фет	Революционно-демократические	Несмотря на сходство политических взглядов, журнал вёл полемику с «Современником» по ряду вопросов
«Колокол» (газета)	1857-1867	А.И. Герцен, Н.П. Огарёв	Лермонтов (посмертно), Некрасов, Михайлов	Революционно-демократические	Эмигрантская газета, эпиграфом которой было латинское выражение «Vivos voco!» («Зову живых!»)
«Русский вестник»	1808-1906	В разное время – С.Н.Глинка, Н.И.Греч, М.Н.Катков, Ф.Н.Берг	Тургенев, Писарев, Зайцев, Шелгунов, Минаев, Г.Успенский	Либеральные	Журнал выступал против Белинского и Гоголя, против «Современника» и «Колокола», отстаивал консервативные полит. взгляды
«Время» / «Эпоха»	1861-1865	М.М. и Ф.М. Достоевские	Островский, Лесков, Некрасов, Плещеев, Майков, Крестовский, Страхов, Полонский	Почвеннические	Вёл резкую полемику с «Современником»
«Москвитянин»	1841-1856	М. П. Погодин	Жуковский, Гоголь, Островский, Загоскин, Вяземский, Даль, Павлова, Писемский, Фет, Тютчев, Григорович	Славянофильские	Журнал придерживался теории «официальной народности», боролся с идеями Белинского и писателями «натуральной школы»

Эстетическая критика либеральных западников таблица литература. Западники и славянофилы. Противоречия в западничестве

Выступали за ликвидацию крепостного права и признание необходимости развития России по западно-европейскому пути. Большинство западников по происхождению и положению принадлежали к дворянам-помещикам, были среди них разночинцы и выходцы из среды богатого купечества, ставшие впоследствии преимущественно учёными и литераторами. Как писал Ю. М. Лотман,

«Европеизм» исходил из представления о том, что «русский путь» — это путь, уже пройденный «более передовой» европейской культурой. Правда, в самом начале он включал в себя характерное дополнение: усвоив европейскую цивилизацию и встав на общий европейский путь, Россия, как неоднократно повторяли представители разных оттенков этого направления, пойдет по нему быстрее и дальше, чем Запад. От Петра до русских марксистов настойчиво проводилась мысль о необходимости «догнать и перегнать…». Овладев всеми достижениями западной культуры, Россия, как полагали адепты этих концепций, сохранит глубокое отличие от своего «побежденного учителя», преодолеет взрывом тот путь, который Запад совершил постепенно и, с точки зрения русского максимализма, — непоследовательно

Термины «3ападничество», «западники» (иногда — «европейцы»), так же как и «славянофильство», «славянофилы», родились в идейной полемике 1840-х гг. Уже современники и сами участники этой полемики указывали на условность и неточность этих терминов.

Русский философ второй половины XIX века В. С. Соловьёв (сам придерживавшийся идей западничества) определял западничество как «направление нашей общественной мысли и литературы, признающее духовную солидарность России и Западной Европы как нераздельных частей одного культурно-исторического целого, имеющего включить в себе все человечество… Вопросы об отношении веры и разума, авторитета и свободы, о связи религии с философией и обеих с положительной наукой, вопросы о границах между личным и собирательным началом, а также о взаимоотношении разнородных собирательных целых между собой, вопросы об отношении народа к человечеству, церкви к государству, государства к экономическому обществу — все эти и другие подобные вопросы одинаково значительны и настоятельны как для Запада, так и для Востока».

Идеи западничества выражали и пропагандировали публицисты и литераторы — Пётр Чаадаев , В. С. Печерин, И. А. Гагарин (представители так называемого религиозного западничества), В. С. Соловьёв и Б. Н. Чичерин (либеральные западники), Иван Тургенев , В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарёв, позднее Н. Г. Чернышевский, Василий Боткин , П. В. Анненков (западники-социалисты), М. Н. Катков, Е. Ф. Корш , А. В. Никитенко и др.; профессора истории, права и политической экономии — Т. Н. Грановский , П. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин , Б. Н. Чичерин, П. Г. Редкий, И. К. Бабст, И. В. Вернадский и др. Идеи западников в той или иной степени разделяли писатели, поэты, публицисты — Н. А. Мельгунов , Д. В. Григорович, И. А. Гончаров, А. В. Дружинин, А. П. Заблоцкий-Десятовский, В. Н. Майков, В. А. Милютин, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, А. Ф. Писемский, М. Е. Салтыков-Щедрин, но они часто пытались примирить западников и славянофилов, хотя с годами в их взглядах и творчестве прозападническое направление преобладало.

Предшественники западничества

Своего рода предшественниками западнического мировоззрения в допетровской России были такие политические и государственные фигуры XVII века, как московские бояре — воспитатель и фаворит царя Алексея Михайловича Б. И. Морозов , главы Посольского приказа, фактически возглавлявшие русские правительства, — А. С. Матвеев и В. В. Голицын .

Возникновение западничества

Формированию западничества и славянофильства положило начало обострения идейных споров после напечатания в 1836 «Философического письма» Чаадаева. К 1839 сложились взгляды славянофилов, примерно к 1841 — взгляды западников. Общественно-политические, философские и исторические воззрения западников, имея многочисленные оттенки и особенности у отдельных западников, в целом характеризовались определёнными общими чертами. Западники выступали с критикой крепостного права и составляли проекты его отмены, показывали преимущества наёмного труда. Отмена крепостного права представлялась западникам возможной и желательной только в виде реформы, проводимой правительством совместно с дворянами. Западники критиковали феодально-абсолютистский строй царской России, противопоставляя ему буржуазно-парламентарный, конституционный порядок западно-европейских монархий, прежде всего Англии и Франции. Выступая за модернизацию России по образцу буржуазных стран Западной Европы, западники призывали к быстрому развитию промышленности, торговли и новых средств транспорта, прежде всего железных дорог; выступали за свободное развитие промышленности и торговли. Достижения своих целей они рассчитывали добиться мирным путём, воздействуя общественным мнением на царское правительство, распространяя свои взгляды в обществе через просвещение и науку. Пути революции и идеи социализма многие западники считали неприемлемыми. Сторонники буржуазного прогресса и защитники просвещения и реформ, западники высоко ценили Петра I и его усилия по европеизации России. В Петре I они видели образец смелого монарха-реформатора, открывшего новые пути для исторического развития России как одной из европейских держав.

Спор о судьбе крестьянской общины

В практической плоскости в сфере экономики основное расхождение между западниками и славянофилами заключалось в разных взглядах на судьбу крестьянской общины. Если славянофилы, почвенники и западники-социалисты рассматривали передельную общину как основу самобытного исторического пути России, то западники -не социалисты — видели в общине пережиток прошлого, и полагали что общину (и общинное землевладение) должно ждать исчезновение, подобно тому как это произошло с крестьянскими общинами стран Западной Европы. Соответственно славянофилы, как и западники-социалисты и почвенники, считали необходимым всяческую поддержку крестьянской поземельной общины с ее общинным владением землей и уравнительными переделами, в то время как западники-не социалисты ратовали за переход к подворному землевладению (при которой крестьянин распоряжается имеющейся у него землёй единолично).

В. С. Соловьёв о западничестве и западниках

Три фазиса

Как указывал В. С. Соловьёв, к более полному осознанию принципов «западного» развития российских интеллектуалов привели «великие общеевропейские движения» -1815 годов .

Соловьёв выделяет «три главные фазиса», которые «в общем ходе западноевропейского развития последовательно выступали на первый план, хотя и не упраздняли друг друга»:

1. Теократический, представляемый преимущественно римским католичеством
2. Гуманитарный, определившийся теоретически как рационализм и практически как либерализм
3. Натуралистический, выразившийся в позитивном естественно-научном направлении мысли, с одной стороны, и в преобладании социально-экономических интересов — с другой (этим трём фазисам более или менее аналогично отношение между религией, философией и положительной наукой, а также между церковью, государством и обществом).

Последовательность этих фазисов, имеющих, на взгляд Соловьёва, несомненно общечеловеческое значение, повторилась в миниатюре и при развитии русской общественной мысли в XIX веке .

По его словам, первый, католический аспект отразился во взглядах П. Я. Чаадаева , второй, гуманитарный, — у В. Г. Белинского и так называемых людей 1840-х годов, а третий, позитивно-социальный, — у Н. Г. Чернышевского и людей 1860-х годов. Этот процесс развития русской общественной мысли был настолько стремительным, что некоторые его участники уже в зрелом возрасте приходили к смене взглядов.

Западники и славянофилы

Соловьёв указывал, что Россией удовлетворительного решения сформулированных им общечеловеческих вопросов ещё не дано ни на Западе, ни на Востоке и, следовательно, работать над ними должны вместе и солидарно друг с другом все деятельные силы человечества, без различия стран света; а затем уже в результатах работы, в применении общечеловеческих принципов к частным условиям местной среды сами собой сказались бы все положительные особенности племенных и народных характеров. Такая «западническая» точка зрения не только не исключает национальную самобытность, но, напротив, требует, чтобы эта самобытность как можно полнее проявлялась на деле. От обязанности совместного культурного труда с прочими народами противники «западничества», по его словам, отделывались произвольным утверждением о «гниении Запада» и бессодержательными прорицаниями об исключительно великих судьбах России. По мнению Соловьёва, желать своему народу величия и истинного превосходства (для блага всех) свойственно каждому человеку, и в этом отношении не было различия между славянофилами и западниками. Западники настаивали лишь на том, что великие преимущества даром не даются и что когда дело идёт не о внешнем только, но и о внутреннем, духовном и культурном превосходстве, то оно может быть достигнуто только усиленной культурной работой, при которой невозможно обойти общих, основных условий всякой человеческой культуры, уже выработанных западным развитием.

По словам Соловьёва, после того как идеализированные представления и пророчества изначального славянофильства бесследно испарились, уступив место безыдейному и низменному национализму , взаимное отношение двух главных направлений русской мысли значительно упростилось, вернувшись (на другой ступени сознания и при иной обстановке) к тому же общему противоположению, которым характеризовалась эпоха Петра Великого : к борьбе между дикостью и образованием, между обскурантизмом и просвещением .

Критерий	Славянофилы	Западники
Представители	А. С Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы, Ю.Ф. Самарин	П.Я. Чаадаев, В.П. Боткин, И.С. Тургенев, К.Д Кавелин
Отношение к самодержавию	Монархия+совещательное народное представительство	Ограниченная монархия, парламентский строй, демократ. свобод
Отношение к крепостному праву		Отрицательное, выступали за отмену крепостного права сверху
Отношение к Петру I	Отрицательно. Петр внедрил западные порядки и обычаи, которые сбили Россию с истинного пути	Возвеличивание Петра, который спас Россию, обновил старину и вывел ее на международный уровень
По какому пути должна идти Россия	Россия имеет свой особый путь развития, отличный от Запада. Но можно заимствовать фабрики, железные дороги	Россия с опозданием, но идет и должна идти по западному пути развития
Как проводить преобразования	Мирный путь, реформы сверху	Недопустимость революционных потрясений

Ссылки

• Значение слова «Западники» в Большой советской энциклопедии

Примечания

Русская философия
Западничество	Чаадаев Белинский Грановский
Славянофильство , почвенничество , панславизм	Хомяков И. Киреевский И. Аксаков Страхов Леонтьев Данилевский Самарин
«Революционная демократия»	Чернышевский Добролюбов Писарев
Русская религиозная философия	Достоевский Соловьёв Розанов Шестов Лосский Булгаков Бердяев Вышеславцев Карсавин Флоренский Франк Ильин Федотов Лосев Цертелев
Народничество , анархизм и марксизм	Герцен Бакунин Лавров Ткачев Кропоткин Плеханов Ленин
Теософия	Лодыженский Блаватская
Русский космизм	Фёдоров Циолковский Вернадский Чижевский

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

Смотреть что такое «Западничество» в других словарях:

ЗАПАДНИЧЕСТВО течение русской общественно политической мысли, окончательно оформившееся в 40 х гг. 19 в. в полемике со славянофильством. Выступая за преодоление исторической отсталости России от стран Западной Европы, сторонники западничества … Философская энциклопедия

Одно из основных идейных и общественно политических течений в России XIX в. Существует предположение, что термин западники ввел Н. В. Гоголь, и он быстро распространился в общественной среде. Западничество является частью более широкого явления… … Политология. Словарь.

Критика в русской литературе XIX века Первые высокие образцы русской критики сложились в критической прозе А.С.Пушкина и Н В.Гоголя, оставивших тонкие суждения о назначении литературы, о реализме и сатире, о сущности и задачах критики. В критике В.Г.Белинского, выдвинувшего концепцию критического реализма, оценка произведения строится уже на истолковании его как художественного целого, в единстве его идей и образов, а творчество писателя рассматривается в связи с историей литературы и общества. К началу 1870-х годов формируется понятие «реальной критики». Ее представителями можно назвать Чернышевского, Добролюбова, Писарева. Критика опирается на реальные события и художественные образы произведений, выносит общественные приговоры. Появляется, наряду с новыми течениями, русская критика, представленная тремя крупными течениями: Западники, Славянофилы, Почвенники.

ЗАПАДНИКИ, представители одного из направлений русской общественной мысли х гг. Считали историю России частью общемирового исторического процесса, сторонники развития страны по западноевропейскому пути. Критиковали самодержавие и крепостничество, выдвигали проекты освобождения крестьян с землей, сторонники реформ и конституционного преобразования государственного строя. Главные представители: П.В. Анненков, В.П. Боткин, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, И.С. Тургенев, П.Я. Чаадаев, Б.Н. Чичерин и др. Сотрудничали в журналах «Отечественные записки», «Современник», «Русский вестник». Крайне левое крыло западников — А.И. Герцен, В.Г. Белинский, Н.П. Огарев (до конца 1840-х гг.). После крестьянской реформы 1861 западники сблизились со славянофилами на почве либерализма. Взгляды западников (особенно их конституционные проекты) получили дальнейшее развитие в программах российских либеральных организаций и групп конца 19 — начала 20 вв.

СЛАВЯНОФИЛЫ, представители одного из направлений русской общественной мысли х гг. 19 в. Выступали с обоснованием особого, отличного от западноевропейского пути исторического развития России, усматривая ее самобытность в отсутствии борьбы социальных групп, в крестьянской общине, православии как единственно истинном христианстве; противостояли западникам. Главные представители: братья К.С. и И.С. Аксаковы, И.В. и П.В. Киреевские, А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин, А.С. Хомяков, В.А. Черкасский. К славянофилам идейно близки В.И. Даль, А.А. Григорьев, А.Н. Островский, Ф.И. Тютчев. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 многие славянофилы сблизились с западниками на почве либерализма. Некоторые идеи славянофилов получили развитие в идеологии почвенничества (Н.Н. Страхов), панславизма (Н.Я. Данилевский), а также «охранительных» направлениях русской общественной мысли. ПОЧВЕННИКИ, представители течения русской общественной мысли 1860-х гг., родственного славянофилам (Ф.М. Достоевский, А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов). В журналах «Время», «Эпоха» проповедовали сближение образованного общества с народом («почвой») на религиозно-этической основе.

Николай Николаевич Страхов (), российский философ, публицист, критик. В публицистике развивал идеи почвенничества. Статьи о Л.Н. Толстом (в том числе о романе «Война и мир»). Один из первых оценил огромное литературное значение романа Л. Н. Толстого «Война и мир». В 1870 предсказывал, что «Война и мир» скоро станет «настольною книгою каждого образованного русского, классическим чтением наших детей». Творчество и личность Л. Н. Толстого оказали на Страхова исключительное влияние Первый биограф Ф.М. Достоевского. (одна из его лучших статей о романе Достоевского «Преступление и наказание). В книгах «Мир как целое» (1872), «О вечных истинах» (1887), «Философские очерки» (1895), полагая высшей формой познания религию, критиковал современный материализм, спиритизм. ПОЧВЕННИКИ

Григорьев, Аполлон Александрович (1822 – 1864) русский литературный и театральный критик, поэт Создатель так называемой органической критики: статьи о Н.В. Гоголе, А.Н. Островском, А.С. Пушкине, М. Ю. Лермонтове, И.С. Тургеневе, Н.А. Некрасове, А.А. Фете и др. По мировоззрению почвенник. В лирике Григорьева — раздумья и страдания романтической личности: цикл «Борьба» (полное издание 1857), в том числе стихи-романсы «О, говори хоть ты со мной…» и «Цыганская венгерка», цикл «Импровизации странствующего романтика» (1860). Поэма-исповедь «Вверх по Волге» (1862). Автобиографическая проза. «…органический взгляд признает за свою исходную точку творческие, непосредственные, природные, жизненные силы. Иными словами: не один ум с его логическими требованиями и порождаемыми ими теориями, а ум плюс жизнь и ее органические проявления.» (А.Григорьев) ПОЧВЕННИКИ

АКСАКОВ Иван Сергеевич (), русский публицист, общественный деятель, предприниматель. КИРЕЕВСКИЙ Иван Васильевич () один из основателей славянофильства СЛАВЯНОФИЛЫ

Анненков Павел Васильевич Мемуары являются наиболее прочной и ценной частью литературного наследия; к ним принадлежат также воспоминания об «идеалистах тридцатых годов» — Огареве, Белинском, Кольцове, В. П. Боткине, Грановском, Герцене, Бакунине, Тургеневе (собраны в книге «Литературные воспоминания», СПб., 1909). В середине 1850-х годов выступил на поприще литературного критика и писал о многих современных явлениях литературы о произведениях Тургенева, графа Льва Толстого, графа Алексея Толстого, С.Т. Аксакова, Островского, Писемского, Салтыкова, Кохановской и других. «…род вашего таланта не такой, какой нужен поэту, для рассказчика же у вас гораздо больше таланта, чем сколько нужно» (Белинский П.В.Анненкову) ЗАПАДНИКИ

Грановский Тимофей Николаевич ЗАПАДНИКИ () знаменитый профессор истории ЧААДАЕВ Петр Яковлевич () русский мыслитель, публицист, общественный деятель.

Белинский Виссарион Григорьевич Был противником славянофильской идеализации русской патриархальности, но выступал и против некритического отношения некоторых либералов-западников к европейским буржуазным порядкам. Знал, что капитализм новое рабство для народа, но России не миновать буржуазного пути развития. Человечество, однако, не остановится и на буржуазном этапе, на смену ему придёт социализм. Белинский сделал литературную критику выражением целостного философского миросозерцания. Глубоко постигнув диалектику Гегеля, он разработал объективные, исторические критерии искусства, порвав с вкусовой «романтической» критикой.

Основоположник русской реалистической эстетики и литературной критики, он сочетал философское мышление и литературно-критический талант и пафос революционного публициста. Белинский Виссарион Григорьевич Своё творчество Белинский подчинял задачам борьбы против крепостничества, за развитие общественного сознания и русской реалистической литературы. Традиции его критики продолжены Н. Г. Чернышевским, Н.А.Добролюбовым. Рассматривал Пушкина как первого национального поэта России. Провозгласил Н. В. Гоголя главой современной русской литературы Разъяснял глубоко русский, бунтарский характер поэзии Лермонтова, гуманизм и народность поэта. Обладая отличным художественным вкусом, сумел определить по ранним произведениям Герцена, Некрасова, Тургенева, Гончарова, Достоевского, в чём заключалось неповторимое своеобразие их таланта.

Николай Гаврилович Чернышевский (12.VII (29).X.1889) русский революционный публицист, философ-материалист и социалист-утопист, литературный критик и писатель, Журналистская деятельность Ч. была посвящена задачам борьбы против царизма и крепостничества. «… Он умел влиять на все политические события его эпохи в революционном духе, проводя — через препоны и рогатки цензуры — идею крестьянской революции, идею борьбы масс за свержение всех старых властей» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 20, с. 175) Что делать? Из рассказов о новых людях. Литературная критика 1850 О «Бригадире» Фонвизина. Кандидатская работа Бедность не порок. Комедия А. Островского Сочинения Пушкина Очерки гоголевского периода русской литературы Александр Сергеевич Пушкин. Его жизнь и сочинения Детство и отрочество. Военные рассказы графа Л. Н. Толстого Русский человек на rendez-vous. Размышления по прочтении повести г. Тургенева «Ася» Собрание чудес, повести, заимствованные из мифологии.

Добролюбов Николай Александрович русский литературный критик, публицист. С 1857 постоянный сотрудник журнала «Современник». Развивал эстетические принципы В.Г. Белинского и Н.Г. Чернышевского, видя назначение литературы прежде всего в критике существующего строя, разработал метод «реальной критики» (1836 – 1861) статьи: «Что такое обломовщина?», «Темное царство», «Луч света в темном царстве», «Когда же придет настоящий день?» и др. Создал сатирическое приложение к «Современнику» — «Свисток» (1859). Сатирические стихи, пародии.

Дмитрий Иванович Писарев () русский публицист и литературный критик. С начала 1860-х гг. ведущий сотрудник журнала «Русское слово». В заключен в Петропавловскую крепость за антиправительственный памфлет. В начале 1860-х гг. Дмитрий Писарев выдвинул идею достижения социализма через индустриальное развитие страны («теория реализма»). Пропагандировал развитие естествознания, которое считал средством просвещения и производительной силой. Высоко оценивал роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?», творчество И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского. С нигилистических позиций отрицал значение творчества А.С. Пушкина для современности. Главные труды: «Очерки из истории труда», «Базаров», «Реалисты», «Разрушение эстетики», «Генрих Гейне».

«В историческом развитии литератур европейских наша юная литература представляет собой феномен изумительный; я не преувеличу правды, сказав, что ни одна из литератур Запада не возникала к жизни с такою силою и быстротой, в таком мощном, ослепительном блеске таланта… нигде на протяжении неполных ста лет не появлялось столь яркого созвездия великих имен, как в России… Наша литература наша гордость. В русской литературе нашли себе яркое выражение великие освободительные идеи, созданные человечеством… Значение русской литературы признано миром, изумленным ее красотой и силой». А.М.Горький о литературе 19 века

«Россия в XIX в» — Присоединение Средней Азии к России. Начало 60-х гг. — завершилось присоединение казахских земель – конфликт с Кокадонским ханством – в 1876г. Алеутские острова. 1876г-Восстание в Боснии и Герцеговине против турецкого ига. Помощь освободительному движению народов Балканского полуострова от турецкого ига.

«Быт крестьян 19 века» — Семья старожилов-староверов. Подростки с.Богучанского. Крестьянская семья из д. Ловатской. 21,4 аршина воздуха. Русские крестьяне конца XIX века. Ткацкий стан-кросна в с. Верхне-Усинском. Аксентьев. Группа крестьян д. Ярки. Жилище. Праздничный костюм приискателя. Крестьянская семья из д. Ярки. Зырянов.

«Реформаторская деятельность Сперанского» — Подведение итогов. Перечислите меры, которые были приняты Александром для смягчения крепостного права. За толковое участие в переговорах Наполеон подарил Сперанскому табакерку с бриллиантами. История. План изучения темы. Повторение реформаторской деятельности Александра I. Основные вехи биографии М.М. Сперанского.

«Россия в 19 веке» — Император Александр I. Земская реформа. Причины отмены крепостного права. XIX век в истории России. История России XIX век. Русско-турецкая война. Судебная реформа. Негласный комитет. Берлинский трактат. Император Николай II. Контрреформы. Факты и явления. Подавление польского восстания. Император Николай I.

«Политика Александра 1» — Дать общую характеристику программным документам Южного и Северного обществ. Река Пра в Мещере. Оцените итоги русско-иранской и русско-турецкой войны. Александр I как личность, как правитель, положительные и отрицательные стороны. Реформы м. М. Сперанского. Каковы были цели и планы Англии и Франции в войне?

«Долгоруков» — Европейское обличие. Русско – турецкая война. Андрей Николаевич Долгоруков. Долг. Награды. Современная Москва. Нравственные уроки. Долгоруков. Был награждён знаком отличия. Любил чтение. Дом князя В.А. Долгорукова.

Всего в теме 27 презентаций

Эстетическая критика это одна из концепций критического истолкования литературного произведения, разработанная во второй половине 1850-х А.В.Дружининым, П.В.Анненковым, В.П.Боткиным. Формирование эстетической критики в начале царствования Александра II проходило в условиях либерализации цензуры.

Историко-литературные принципы эстетической критики

Историко-литературные принципы эстетической критики были сформулированы Дружининым в статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (Библиотека для чтения. 1856. No 11-12). Пространная статья Дружинина была ответом на выступление Н.Г.Чернышевского в «Современнике» с циклом «Очерков гоголевского периода русской литературы» (1855-56). Чернышевский настаивал на том, что годы после смерти Белинского были бесплодны для истории критики. По Чернышевскому, литература не может не быть причастной тому или иному идейному направлению, следовательно, в силе остаются все лозунги, выдвинутые Белинским в пору расцвета натуральной школы (1845-47). Так называемое «чистое искусство» (см. ) Чернышевский презрительно именует «эпикурейским», т.е. общественно и нравственно бесполезным и бесплодным, способным удовлетворить лишь эгоистические притязания гурманов от литературы. Полемизируя с Чернышевским, Дружинин утверждал, что человечество, изменяясь непрестанно, не изменяется только в идеях вечной красоты, добра и правды. Объявляя принципы «критики гоголевского периода» навсегда отошедшими в прошлое, Дружинин ставит задачу создать новую, «артистическую» критику, способную в литературном произведении видеть прежде всего «прекрасные и вечные» начала, не подвластные сиюминутной злобе дня. В другой программной статье (А.С.Пушкин и последнее издание его сочинений Библиотека для чтения. 1855. No 3) Дружинин спорит с распространенным среди адептов «Современника» мнением о том, что Пушкин спустя два десятилетия после гибели может рассматриваться лишь как предшественник отрицательного, гоголевского направления в русской литературе.

Наиболее резко подобные воззрения были развиты затем в ряде статей Д.И.Писаревым, объявившим творчество Пушкина бесполезным, не отвечающим запросам современности. Анализ собрания сочинений, подготовленного Анненковым с учетом значительного массива ранее не публиковавшихся пушкинских текстов, по мнению Дружинина, дает возможность сделать совершенно иные выводы. Творческий дар Пушкина носит всеобъемлющий, универсальный характер, следовательно, «пушкинское направление» по-прежнему актуально для судеб русской литературы. Анненков в статье «О значении художественных произведений для общества» (Русский вестник. 1856. No I) проводит мысль о том, что эстетическая критика в русской литературной жизни-не модная новация, но имеет глубокие исторические корни. По мнению критика, понятие о художественности появляется в середине 1830-х и вытесняет прежние эстетические учения о добром, трогательном, возвышенном. При таком подходе натуральная школа предстает не как последнее и главное открытие Белинского, но лишь эпизод литературной борьбы десятилетней давности. Анненков не только прояснил исторические истоки эстетической критики, но сам представил на суд читателей образцы аналитических разборов современных произведений с точки зрения их художественного строения. В статье «О мысли в произведениях изящной словесности (Заметки но поводу последних произведений Тургенева и Л.Н.Толстого)», опубликованной в первом номере «Современника» за 1855, критик заявляет, что сколь угодно верный тезис из области социологии, психологии, экономики, не будучи художественно осмыслен и обработан, не может гарантировать совершенства литературного произведения. Сторонники же «отрицательного направления» ищут в произведении искусства, по преимуществу, не художественную мысль, а мысль философскую или политическую.

Боткин в эстетической критике

Особое место среди создателей эстетической критики принадлежит Боткину. В 1850-е он пишет не только о русской литературе (статья «Стихотворения А.А.Фета» в первом номере «Современника» за 1857), но и о словесности европейских стран, а также о живописи и музыке (программная статья «Об эстетическом значении новой фортепианной школы» Отечественные записки. 1850. No I). На основании сравнительного анализа различных видов искусства Боткин приходит к выводу, что литературное произведение никак не связано с внешней реальностью, не отражает ее непосредственно, не может быть вписано в борьбу партий, идеологий. Наиболее совершенным воплощением фундаментальных особенностей искусства в рамках литературы, по Боткину, является лирическая поэзия. Так, Фет в своих стихотворениях стремится выразить мимолетные, ускользающие движения души и состояния природы, следовательно, аналитические разборы его текстов не могут быть построены согласно строгим законам логики: необходимо непременно учитывать момент безотчетного, интуитивного творчества, лежащий, впрочем, в основании всякого подлинного искусства. Выводы Боткина (как и других основателей эстетической критики) полемически заострены против построений Чернышевского, содержащихся в его магистерской диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности (1855). Опыт «исторического» и «эстетического» подхода к истолкованию и оценке литературного произведения был обобщен A.Григорьевым при создании им концепции «органической критики». По Григорьеву, оба подхода страдают известной ограниченностью, не дают возможности судить о литературе в ее природной целокупности и полноте.

XIX века»

I вариант

Заполните таблицу:

Расскажите об «эстетической критике» западников – либералов (основные принципы и взгляды)

1. Каковы, на ваш взгляд, недостатки «реальной критики»?

   Сравнивают народ с растением, говорят о крепости корней, о глубине почвы. Забывают, что и растение, для того чтобы приносить цветы и плоды, должно не только держаться корнями в почве, но и подниматься над почвой, должно быть открыто для внешних чужих влияний, для росы и дождя, для свободного ветра и солнечных лучей ». Свой ответ обоснуйте.

   Контрольная работа по теме: «Русская критика второй половины XIX века»

   II вариант

   1. Заполните таблицу:

      Расскажите о «реальной критике» Добролюбова (основные принципы и взгляды)

   2. Каковы, на ваш взгляд, достоинства либерально-западнической критики?

      Представителю какого направления принадлежат эти слова: « Сила власти — царю, сила мнения — народу ». Свой ответ обоснуйте.

      Чьи взгляды вам ближе: славянофилов или западников? Почему? Какое направление в лит. критике 2 половины 19 века вам кажется наиболее правильным и объективным?

      Контрольная работа по теме: «Русская критика второй половины XIX века»

      III вариант

      1. Заполните таблицу:

         Расскажите об «органической критике» почвенников (основные принципы и взгляды)

      2. Каковы, на ваш взгляд, недостатки либерально-западнической критики?

         Представителю какого направления принадлежат эти слова: « И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй — ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука» . Свой ответ обоснуйте.

         Согласны ли вы с Д.И. Писаревым, который утверждал, что «порядочный химик в двадцать раз полезнее любого поэта»? Свой ответ обоснуйте.

         Контрольная работа по теме: «Русская критика второй половины XIX века»

         IV вариант

         1. Заполните таблицу:

            Расскажите о лит.- художественных взглядах славянофилов (основные принципы)

         2. Каковы, на ваш взгляд, достоинства «реальной» критики?

            Представителю какого направления принадлежат эти слова: « « России нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. Свой ответ обоснуйте.

            Чьи взгляды вам ближе: славянофилов или западников? Почему? Какое направление в лит. критике 2 половины 19 века вам кажется наиболее правильным и объективным?

            Контрольная работа

Литературная критика 19 века: общая характеристика, славянофилы и западники — Общие статьи

Разбирая литературные произведения, полемизируя и дискутируя, мы часто ссылаемся на мнения литературных критиков, приводим цитаты из их работ. Действительно, русские литературные критики XIX века подняли своё мастерство на небывалую высоту. Они помогали увидеть в литературных произведениях то, что было скрыто от читательских глаз. Порой писатели понимали себя лучше, познакомившись с мнением известного критика. К числу таких критиков, помимо В.Г. Белинского, относились В.Н. Майков (1823-1847), открывший Тютчева-поэта и одним из первых давший блестящий разбор ранних произведений Ф.М. Достоевского, А.В. Дружинин (1824-1864) и П. В. Анненков (1813-1887). Последний не только работал литературным секретарём у самого Гоголя в период создания «Мёртвых душ», но и стал позже подлинным соратником Тургенева и Некрасова, которые считали его исключительно одарённым критиком. Во всяком случае, Тургенев именно ему отдавал на прочтение законченные произведения, перед тем как отправить их в печать. Анненков был также прекрасным биографом. Почитайте его книгу «Пушкин в александровскую эпоху» (1874) и вы буквально проникнетесь жизнью Российской империи той эпохи, взглянете на многие известные вам по учебнику вещи глазами великого поэта и почувствуете атмосферу, в которой он вырос.

После смерти Белинского в 1848 году литературная критика осталась без своего лидера-трибуна, но семена будущей литературной критики уже были посеяны. Последующие критики, особенно те, кого позже отнесут к революционно-демократическому направлению, всё чаще разбирают идеи в отрыве от литературного мастерства, связывают образы непосредственно с жизнью, всё больше говорят о «полезности» того или иного произведения. Такое пренебрежение формой стало нарочитым, дошло до объявления «войны эстетизму» и «борьбы с чистым искусством». Эти убеждения преобладали в обществе. Накануне реформ и в первые пореформенные годы упал сам престиж традиции. Прерывались династии, дети искали иных путей, отличных от тех, которые выбирали их родители. Это касалось и смены литературных вкусов и предпочтений.

В дальнейшем вы увидите, как великие романы вырастали словно из самой жизни, становясь великими произведениями литературы. Критики новой волны видели в них новые интерпретации русской жизни, и это придавало литературным произведениям неожиданный для их авторов смысл!

Славянофилы и западники

Славянофильство и западничество — направления в русской общественной и литературной мысли 40-60-х годов XIX века.

В 1832 году министр народного просвещения С.С. Уваров выдвинул доктрину (теорию) официальной народности. Она заключалась в простой формуле из трёх слов: «Православие, самодержавие, народность». Православие — нравственная основа русской жизни. Самодержавие — это устои, порядок русской жизни, который сложился исторически. Народность — единение народа и батюшки-царя. Всё вместе это и составляет непобедимое единство русского народа. Всё, что этой формуле не соответствует, является угрозой для благоденствия России. Граф Уваров не отвергал просвещения, он лишь доказывал, что правильная его организация является охранительной для самодержавия, а не разрушительной, как это случилось в потрясённой революциями Европе.

Воодушевлённый этой теорией, которая стала обязательной для российских чиновников, начальник Третьего отделения императорской канцелярии А.Х. Бенкендорф заявил: «Прошедшее России было удивительно, её настоящее более чем великолепно, что же касается её будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение».

Всерьёз говорить о настоящем и будущем России в рамках теории официальной народности было невозможно. В России стали появляться разные интеллектуальные кружки, в которых обсуждались возможные пути развития России. Несмотря на различия, порой непримиримые, эти кружки объединяла ненависть к крепостному праву, неприятие николаевского режима, любовь к России и вера в её историческую миссию.

В.Г. Белинский впервые употребил термин «славянофилы» в статье «Русская литература в 1843 году », которая вышла в свет в январском номере «Отечественных записок» за 1844 год. Вот цитата из его статьи: «У нас есть поборники европеизма, есть славянофилы и др. Их называют литературными партиями». Хотя славянофилы считали этот термин неточным и сами себя так не называли, он прижился. Однако ввёл это слово в русский язык не Белинский, оно появилось во время борьбы карамзинистов с шишковистами в стихотворении Батюшкова «Видение на берегах Леты» (1809).

Своих оппонентов славянофилы называли западниками.

Исторические заслуги обеих «литературных партий» были очевидны.

Славянофилы А.С. Хомяков, братья И.В. и П.В. Киреевские, К.С. и И.С. Аксаковы, а также Ю.Ф. Самарин критиковали крепостничество и чиновничество, боролись за свободу мнений, за духовную открытость общества. Хотя они и не отвергали «официальную народность», но их взгляды были более демократичными. Борьба за «русскость» стала их знаменем. Под этим лозунгом они выступали в своих журналах «Москвитянин», «Московские сборники», «Русская беседа», в газетах «Молва», «Парус», «День».

Как идеологическое течение славянофильство оформляется с 1840 но 1847 год. Просуществовало оно до начала эпохи реформ. На рубеже 1850-1860-х годов один за другим умирают теоретики славянофильства, а отмена крепостного права вкупе с последовавшими реформами открыла дорогу капитализму в России. Россия вступила на западный путь развития, который славянофилы искренне ненавидели и считали для России вредным. Славянофилы ратовали за общину, «мир», считая это особенностью русского уклада, русской цивилизации. Они считали, что русским людям свойственна «смиренность», «общинность»; изначальной мятежности, революционности в них нет, никакой отсталости от Европы также нет, просто у России свой особый путь развития.

Художественной школы славянофилы не составили. Их творчество выглядело относительно бледным по сравнению с работами таких западников, как Тургенев, Герцен и Белинский. Однако выдающийся русский философ XX века Н.А. Бердяев считал, что именно «славянофилы, а не западники бились над загадкой, что помыслил творец о России и какой путь уготовил ей».

К западникам относят людей очень разных по складу: П.Я. Чаадаева, Т.Н. Грановского, М.А. Бакунина, С.М. Соловьёва, К.Д. Кавелина, Н.А. Огарева, В.П. Боткина, Н.А. Мельгунова, А.В. Никитенко.

В первой половине 1840-х годов главным печатным органом западников был журнал «Отечественные записки», идейно возглавляемый Белинским. Позже, в 1846 году, Белинский перешёл в «Современник», в котором и работал до конца жизни (1848).

Западники, в противоположность славянофилам, основой личности и общества признавали не веру, а разум. В центр своих размышлений о будущем они ставили человека, подчёркивали самоценность каждого человека как носителя разума, противопоставляя идею свободной личности идее «соборности» славянофилов. Они утверждали, что Россия пусть и с опозданием, но должна идти в том же направлении исторического развития, что и западноевропейские страны, и считали, что Россия нуждается в европеизации. Западники выступали за конституционно-монархическую форму правления с ограничением самодержавия, с гарантиями свободы слова, гласного суда и неприкосновенности личности. Западники отрицательно относились к полицейско-бюрократическим порядкам николаевской России, но, как и славянофилы, ратовали за отмену крепостного права «сверху».

Несмотря на различия во взглядах, у славянофилов и западников было много общего: они принадлежали к самой образованной части дворянской интеллигенции — в их круг входили писатели, публицисты, учёные. И те и другие были противниками николаевской политической системы, и тех и других волновали судьба и пути развития России. «Мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у нас билось одно», — писал Герцен.

Источник: Ланин Б.А. Русский язык и литература. Литература: 10 класс / Б.А. Ланин, Л.Ю. Устинова, В.М. Шамчикова. — М.: Вентана-Граф, 2016

Русская литературная критика второй половины XIX века

Сегодня на уроке мы:

–     Поговорим о том, как развивалась литературная критика.

–     Обсудим ключевые течения в критике второй половины XIX века.

–     Выясним, чем обусловлены особенности русской критики.

Что мы знаем о русской литературной критике?

Пожалуй, то, что XIX век был не только золотым веком русской литературы, но и критики. Бурное развитие критики в начале XIX века можно считать заслугой декабристов. Как мы помним, они подходили к литературе с точки зрения идей Просвещения. То есть, литература должна быть средством агитации и просвещения общества. На страницах журналов декабристов то и дело появлялись критические статьи, а тайные общества маскировались под литературные.

Можно сказать, что и облик русской критики, её характер сформировался тогда же. Русская литературная критика публицистична. В этом её первая и главная особенность. Критик никогда не рассматривает художественное произведение только с эстетической точки зрения. Прежде всего, важна его гражданская идея. Имеет значение и то, как в произведении отражается действительность, какие злободневные вопросы поднимаются.

Итак, мы видим, что критика рассматривает литературу как зеркало общественной жизни. Более того, как инструмент влияния на человеческие умы и сердца. Значит, суждения критика, его толкование произведения становятся таким же инструментом. Отсюда появляется вторая особенность русской критики – авторитетность. Авторитет критиков в России XIX века был огромен. А критические статьи в глазах читателей обладали тем же весом, что и художественные произведения.

Исходя из этого, можно сказать, что литература и литературная критика воспринимались как важнейшее дело общенационального масштаба. Критики и писатели эту масштабность прекрасно осознавали. Известен факт, что прославленный критик Виссарион Григорьевич Белинский просил друзей похоронить его с номером журнала «Отечественные записки» в гробу.

Итак, мы поняли, что литературная критика связана с общественной жизнью. А значит, и с политической борьбой, которая обострилась в середине XIX века. Прогрессивные умы пытались понять, как преодолеть проблемы русского общества. И разумеется, не было одного общего мнения о том, по какому пути должно идти развитие России.  Дискуссии на эту тему были ожесточёнными.

Пожалуй, самым ярким и значительным можно назвать противостояние западников и славянофилов. Эти направления критики сформировались в 30-е годы XIX века.

Кто такие западники? Западниками называли приверженцев идеи о европейском пути развития России. Сформировалось это течение в среде богатых дворян-помещиков, хотя были среди них и купцы, и разночинцы. Первым западником считают Петра Чаадаева.

Да-да, того самого Чаадаева, черты которого в образе Чацкого воплотил Грибоедов, а в образе Онегина – Пушкин. Именно его «Философические письма» открыли борьбу западников и славянофилов. Другими видными представителями этого течения были критики Белинский, Добролюбов, Огарёв и писатель Иван Сергеевич Тургенев. Свои идеи западники продвигали в журналах «Современник» и «Отечественные записки».

По мнению западников, Россия – это часть западноевропейской цивилизации, поэтому должна перенимать её опыт. Соответственно, западники боготворили Петра I, который выдернул страну из тьмы варварства и сделал мощной европейской державой. Любопытно и отношение этой группировки к религии. Некоторые западники были верующими людьми, другие считали себя атеистами. Но абсолютно все они верили, что религия не должна играть в государстве главной роли.

Западники считали, что необходимо отменить крепостное право и изменить государственный строй. Светлого будущего можно достигнуть только при конституционном режиме

Причём единства в лагере западников не было. Многие считали, что в России нужно только заменить самодержавие на конституционную монархию. То есть, ограничить монарха в правах. Но очень скоро выделилось и более радикальное течение. В противовес либералам революционно-демократическое крыло западников требовало свержения монархии и установления республики.

Такая разница во взглядах становилась причиной конфликтов. Например, хорошо известна история ссоры Тургенева с редакцией журнала «Современник», в котором он работал. Причиной ссоры стала критическая статья Добролюбова о романе Тургенева «Накануне». Называлась эта статья «Когда же придет настоящий день?». Добролюбов с восторгом писал о новом типе революционера и о том, что Тургенев предсказывал скорую революцию.

Тургенева такая трактовка потрясла, ведь его идеей было единение всех сил в борьбе за свободу, а не революция и война. Писатель просил не печатать эту статью в журнале. Главным редактором «Современника» в то время был поэт Николай Алексеевич Некрасов. И он принял сторону критика. Статью опубликовали, а Тургенев ушёл из журнала после 15 лет сотрудничества с ним. Надо сказать, что после Тургенева «Современник» покинули и Островский, и Толстой, и Гончаров. Это стало закатом одного из ведущих журналов середины века.

Течение западников раздирали внутренние конфликты либералов и революционеров, а на внешнем уровне они противостояли течению славянофилов.

В отличие от западников, славянофилы верили в особый путь России, её особую миссию и самобытность. Европейскую культуру славянофилы не отрицали. Они считали, что из неё можно осторожно заимствовать элементы, которые не противоречат русским национальным идеям. Пётр I, который перекроил Русь на европейский лад, для славянофилов был антигероем. Допетровскую Русь они считали идеалом, а влияние запада, по их мнению, убивало духовность.

Славянофилы также ратовали за отмену крепостного права. Но считали, что государственным строем России должно оставаться самодержавие. Все перемены возможны только мирным путём. Большое значение славянофилы придавали религии – она должна была стать краеугольным камнем жизни государства. Главными идеологами славянофилов были Алексей Хомяков, Иван Киреевский, Константин и Иван Аксаковы, Юрий Самарин. Главной трибуной славянофилов стал журнал «Москвитянин».

В 60-х годах XIX века появилось ещё одно движение, которое стремилось найти компромисс между идеями западников и славянофилов. Почвенников не устраивало самодержавие, но и революционные взгляды западников были им чужды. Вспомним, что западники делали ставку на интеллигенцию и разночинцев, а славянофилы считали центром крестьянскую общину.

Почвенники выступали за союз интеллигенции и крестьянства, который обогатит все слои общества и не даст интеллигенции оторваться от народной почвы. Идеи почвенничества возникли в редколлегии журналов «Время» и «Эпоха», которые издавали Фёдор Михайлович Достоевский со своим братом Михаилом.

Почвенниками были поэт Аполлон Григорьев и критик Николай Страхов.

В начале урока мы уже говорили о том, что литература и критика были неотделимы от политики, а политические дебаты на страницах журнала были очень жаркими. В связи с этим возник вопрос о предназначении литературы и критики. И снова в этом вопросе общего мнения не оказалось. Выделилось целых три направления: реальная критика, эстетическая критика и органическая критика.

Принципы реальной критики предложили Николай Добролюбов и Николай Чернышевский. Они считали, что литература может и должна преобразовывать мир. Поэтому должна реагировать на злободневные социальные проблемы и стать орудием изменения общества.

Этой идее противоречила эстетическая критика, разработанная Павлом Анненковым, Александром Дружининым и Василием Боткиным. Они пропагандировали теорию чистого искусства, согласно которой литература должна быть независима от политики и общественного мнения. Она обращается только к общечеловеческим, вечным ценностям.

Нетрудно догадаться по названию, что органическая критика была компромиссом. Её создатель Аполлон Григорьев считал, что литература должна охватывать жизнь во всей полноте, но главным при этом должны быть нравственные ценности.

Бурная полемика представителей разных философских и литературных течений продолжалась до 80-х годов XIX века. Почему же в 80-х годах ситуация изменилась? Это снова было связано с политической жизнью страны.

В 1881 году народовольцы убили Александра II, которого за отмену крепостного права прозвали царём-освободителем. Поэтому, с одной стороны, началась политическая реакция. Власти решили, что свободомыслие до добра не доведёт. С другой стороны, среди интеллигенции стало отчётливо прослеживаться разочарование в революционных идеях. Но проблемы в стране никуда не исчезли. Как теперь отвечали на вопрос о будущем России?

В это время популярность обретает философия Льва Толстого и появляется движение «толстовцев».

По мысли Толстого, ключ к преобразованиям государства лежит в нравственном совершенствовании человека, физическом труде и простой жизни на земле. Набирает популярность так называемая религиозно-этическая программа обновления жизни. Ещё одна популярная теория – теория малых дел, которая заключается в поддержке крестьянства, рабочих артелей и кустарного производства. Мысли о революции сменила теория постепенных позитивных перемен.

Идея необходимости самосовершенствования человека иногда достигала космических масштабов. Например, популярность обрело учение Николая Фёдорова, согласно которому человек должен достичь божественного состояния и могущества. Тогда он сможет изменить свою физическую природу и воскресить мёртвых.

Большое влияние на литературу оказала и религиозная философия Владимира Соловьёва. Его поклонниками были Андрей Белый, Александр Блок, Сергей Есенин и многие другие писатели, поэты, критики. Помните «Стихи о Прекрасной Даме» Блока, в которых Прекрасная Дама, София, является воплощением мировой души и божественной мудрости? Это соловьёвская идея. Влияние Соловьёва прослеживается и в «Крейцеровой сонате» Льва Толстого, и в романе «Братья Карамазовы» Достоевского. По мнению философа, искусство должно воплощать «абсолютный идеал», таким образом влияя на действительность.

Вместе с тем в конце XIX века в Россию проникают идеи Ницше и зарождается философия декаданса. В ней вопросы о судьбе страны и народа не поднимаются вообще, потому что во главу угла ставится эгоцентризм в качестве основы современной цивилизации.

Уже в XX веке советская литературная критика снова стала своего рода политической трибуной.

«Критика всегда соответственна тем явлениям, о которых судит: поэтому она есть сознание действительности», – утверждал легенда русской критики Виссарион Григорьевич Белинский.

Русская литературная критика второй половины XIX века

Урок 65. Русская литературная критика второй половины XIX века

Материалы к уроку. Раздел учебника «Русская литературная критика второй половины XIX века». Ресурсы Интернета (по рекомендации учителя)

Планируемые результаты образования

    Личностные: формирование мировоззрения, соответствующего современному уровню развития науки и общественной практики, благодаря освоению результатов современного литературоведения и обращению к лучшим образцам литературной критики.

    Метапредметные: умение самостоятельно определять цели деятельности и составлять планы деятельности; самостоятельно осуществлять, контролировать и корректировать деятельность; использовать все возможные ресурсы для достижения поставленных целей и реализации планов деятельности; выбирать успешные стратегии в различных ситуациях.

Предметные*: формирование представлений об основных направлениях литературной критики.

    Задачи урока:

    • обобщить знания об отдельных литературно-критических статьях, привлекавшихся на уроках;

    • расширить представление учеников о литературной критике второй половины XIX века.

В связи с тем, что работа на этом уроке должна решать задачи повышенного уровня сложности, уместно использовать форму семинара. Заранее подготовиться к нему ученики смогут под контролем и с помощью учителя, выполнив следующие задания в группах:

1-я группа

    • Законспектируйте статью учебника «„Эстетическая критика» либеральных западников».

    • Подготовьте сообщение о представителях этого направления в литературной критике: П. В. Анненкове и А. В. Дружинине.

    • Приведите цитаты из статьи, раскрывающие философские и эстетические основы взглядов критика.

    • Дайте оценку «эстетической критике»: какие положения этой школы вам кажутся наиболее справедливыми, важными для оценки литературных произведений?

2-я группа

    • Законспектируйте статью учебника «„Реальная критика» революционеров-демократов».

    • Подготовьте сообщение о представителях этого направления в литературной критике: Н. Г. Чернышевском, Н. А. Добролюбове.

    • Приведите цитаты из статьи Н. А. Добролюбова «Луч света в тёмном царстве», раскрывающие философские и эстетические основы взглядов критика.

    • Дайте оценку «реальной критике»: какие положения этой школы вам кажутся наиболее справедливыми, важными для оценки литературных произведений?

3-я группа

    • Законспектируйте статью учебника «Общественная и литературно-критическая программа нигилистов».

    • Подготовьте сообщение о представителях этого направления в литературной критике: Д. И. Писареве, М. Антоновиче.

    • Приведите цитаты из статьи Д. И. Писарева «Базаров», раскрывающие философские и эстетические основы взглядов критика.

    • Дайте оценку критическим взглядам нигилистов: какие положения этой школы вам кажутся справедливыми, важными для оценки литературных произведений?

4-я группа

    • Законспектируйте статью учебника «Литературно-критическая программа славянофилов».

    • Подготовьте сообщение о представителях этого направления в литературной критике: А. С. Хомякове, К. С. Аксакове.

    • Приведите цитаты из статьи учебника, раскрывающие философские и эстетические взгляды славянофилов.

• Подготовьте сообщение о славянофильских журналах.

5-я группа

    • Законспектируйте статью учебника «Литературно-критическая деятельность почвенников».

    • Подготовьте сообщение о представителях этого направления в литературной критике: А. А. Григорьеве, Н. Н. Страхове.

    • Приведите цитаты из статьи А. А. Григорьева «После „Грозы“ Островского: письма к И. С. Тургеневу», раскрывающие философские и эстетические основы взглядов критика.

    • Подготовьте тезисный конспект статьи Н. Н. Страхова „Отцы и дети“. Роман И. С. Тургенева».

    • Дайте оценку критике почвенников: какие положения этой школы вам кажутся наиболее справедливыми, важными для оценки литературных произведений?

Во время подготовки учитель прорабатывает материал с каждой группой учащихся, разъясняя сложные для них эстетические понятия и подсказывая, как наиболее точно и доступно сформулировать для сверстников сообщения на заданные темы.

Во время урока каждая группа представляет своё направление литературной критики. Учитель при необходимости дополняет и уточняет информацию.

Завершить семинар можно обобщающей беседой по вопросам:

    • Почему во второй половине XIX века оказалась невозможной «универсальная» литературная критика, представленная в 30 — 40-е годы XIX века лучшими из статей В. Г. Белинского?

    • В чём ценность развития нескольких литературно-критических направлений для становления русской литературы?

    Домашнее задание

1. По итогам семинара сформулируйте собственные принципы анализа и оценки литературного произведения для современной критики и публицистики.

2*. Познакомьтесь с образцами литературно-критических статей в современных литературных журналах. Какие традиции литературной критики XIX века можно в них обнаружить?

Учителю литературы. Видеоурок «Русская литературная критика второй половины XIX века» и интерактивная игра

Легенда русской критики Виссарион Григорьевич Белинский утверждал, что «критика всегда соответственна тем явлениям, о которых судит: поэтому она есть сознание действительности».

В данном видеоуроке мы поговорим о том, как развивалась литературная критика, обсудим ключевые течения в критике второй половины XIX века и выясним, чем обусловлены особенности русской критики.

Что мы знаем о русской литературной критике? Пожалуй, то, что XIX век был не только золотым веком русской литературы, но и критики. Бурное развитие критики в начале XIX века можно считать заслугой декабристов. Как мы помним, они подходили к литературе с точки зрения идей Просвещения. То есть литература должна быть средством агитации и просвещения общества. На страницах журналов декабристов то и дело появлялись критические статьи, а тайные общества маскировались под литературные.

Можно сказать, что и облик русской критики, её характер сформировался тогда же. Русская литературная критика публицистична. В этом её первая и главная особенность. Критик никогда не рассматривает художественное произведение только с эстетической точки зрения. Прежде всего, важна его гражданская идея. Имеет значение и то, как в произведении отражается действительность, какие злободневные вопросы поднимаются.

Итак, мы видим, что критика рассматривает литературу как зеркало общественной жизни. Более того, как инструмент влияния на человеческие умы и сердца. Значит, суждения критика, его толкование произведения становится таким же инструментом. Отсюда появляется вторая особенность русской критики — авторитетность. Авторитет критиков в России XIX века был огромен. А критические статьи в глазах читателей обладали тем же весом, что и художественные произведения.

Прогрессивные умы пытались понять, как преодолеть проблемы русского общества. И, разумеется, не было одного общего мнения о том, по какому пути должно идти развитие России. Дискуссии на эту тему были ожесточёнными.

Пожалуй, самым ярким и значительным можно назвать противостояние западников и славянофилов. Эти направления критики сформировались в 30-е годы XIX века.

Кто такие западники?

Западниками называли приверженцев идеи о европейском пути развития России. Первым западником считают Петра Чаадаева.

Другими видными представителями этого течения были критики Белинский, Добролюбов, Огарёв и писатель Иван Сергеевич Тургенев. Свои идеи западники продвигали в журналах «Современник» и «Отечественные записки».

В отличие от западников, славянофилы верили в особый путь России, её особую миссию и самобытность. Европейскую культуру славянофилы не отрицали. Они считали, что из неё можно осторожно заимствовать элементы, которые не противоречат русским национальным идеям. Пётр I, который перекроил Русь на европейский лад, для славянофилов был антигероем. Допетровскую Русь они считали идеалом, а влияние Запада, по их мнению, убивало духовность.

Славянофилы также ратовали за отмену крепостного права.

Главными идеологами славянофилов были Алексей Хомяков, Иван Киреевский, Константин и Иван Аксаковы, Юрий Самарин. Главной трибуной славянофилов стал журнал «Москвитянин».

В 60-х годах XIX века появилось ещё одно движение, которое стремилось найти компромисс между идеями западников и славянофилов. Почвенников не устраивало самодержавие, но и революционные взгляды западников были им чужды. Почвенники выступали за союз интеллигенции и крестьянства, который обогатит все слои общества и не даст интеллигенции оторваться от народной почвы. Идеи почвенничества возникли в редколлегии журналов «Время» и «Эпоха», которые издавали Фёдор Михайлович Достоевский со своим братом Михаилом. Почвенниками были поэт Аполлон Григорьев и критик Николай Страхов.

Выделилось целых три направления: реальная критика, эстетическая критика и органическая критика.

Принципы реальной критики предложили Николай Добролюбов и Николай Чернышевский. Они считали, что литература может и должна преобразовывать мир. Поэтому должна реагировать на злободневные социальные проблемы и стать орудием изменения общества.

Этой идее противоречила эстетическая критика, разработанная Павлом Анненковым, Александром Дружининым и Василием Боткиным. Они пропагандировали теорию чистого искусства, согласно которой литература должна быть независима от политики и общественного мнения. Она обращается только к общечеловеческим, вечным ценностям.

Нетрудно догадаться по названию, что органическая критика была компромиссом. Её создатель Аполлон Григорьев считал, что литература должна охватывать жизнь во всей полноте, но главным при этом должны быть нравственные ценности.

В конце XIX века в Россию проникают идеи Ницше и зарождается философия декаданса.

В ней вопросы о судьбе страны и народа не поднимаются вообще, потому что во главу угла ставится эгоцентризм в качестве основы современной цивилизации.

Уже в XX веке советская литературная критика снова стала своего рода политической трибуной.

Было интересно? А теперь проверьте, насколько ваши ученики были внимательны! В этом вам поможет интерактивная игра «Русская литературная критика второй половины XIX века».

Краткое содержание статьи в учебнике Ю.В.Лебедева сборник повестей»Миргород» страница 229-240.Пожалуйста помогите. срочно нужно!!!…

Ведущим художественным направлением в литературе Западной Европы начала XIX века является пришедший на смену классицизму и просветительскому реализму романтизм. Русская литература откликается на это явление своеобразно.

От романтизма западноевропейского она многое заимствует, но при этом решает проблемы собственного национального самоопределения. Русский романтизм имеет по сравнению с западноевропейским свою специфику, свои национально-исторические корни. В чем же заключается сходство русского романтизма с западноевропейским и каковы его национальные отличия?

Конец XVIII века в истории христианской Европы был ознаменован глубоким социальным катаклизмом, взорвавшим до основания весь общественный порядок и поставившим под сомнение веру в человеческий разум и мировую гармонию. Кровавые потрясения Великой французской революции 1789—1793 годов, наступившая вслед за ними эпоха Наполеоновских войн, установившийся в результате революции буржуазный строй с его эгоизмом и меркантильностью, с «войною всех против всех» — все это заставило интеллектуальный слой европейского общества усомниться в истине просветительских учений XVIII века, обещавших человечеству торжество свободы, равенства и братства на разумных началах.

Оглавление
От автора 3
Русская литература первой четверти XIX века в преддверии А. С. Пушкина 8
О своеобразии русского романтизма —
Языковая реформа Н. М. Карамзина 12
Спор «карамзинистов» с «шишковистами» 16
«Переводы-перевыражения» и их роль в становлении и развитии русского романтизма 19
Романтический историзм Н. М. Карамзина 24
Батюшков и Жуковский как родоначальники романтической школы «гармонической точности» 28
Поэтические искания декабристов 39
Поэзия Кондратия Федоровича Рылеева 41
Александр Сергеевич Пушкин 48
Художественный мир Пушкина —
Детство 56
Отрочество. Лицей 59
Юность. Петербургский период 66
Молодость. Южный период 76
Элегия «Погасло дневное светило…» 77
Поэма «Кавказский пленник» 79
Поэма «Бахчисарайский фонтан» 81
Лирика южного периода. Пушкин и декабристы —
Элегия «К морю» 85
Поэма «Цыганы» 86
Пушкин в Михайловском. Творческая зрелость 87
Поэтический цикл «Подражания Корану» 88
Трагедия «Борис Годунов» 92
Пушкин о назначении поэта и поэзии 98
Освобождение. Поэт и царь 104
Философские мотивы в лирике Пушкина 107
Любовная лирика Пушкина 109
Болдинская осень 1830 года. Роман «Евгений Онегин» 114
Историзм и энциклопедизм романа 115
Онегинская строфа 117
Реализм романа. Индивидуальное и типическое в характере Евгения Онегина —
Онегин и Ленский 122
Онегин и Татьяна 125
«Маленькие трагедии». «Повести Белкина» 137
Историческая тема в творчестве Пушкина 1830-х годов 140
Поэма «Медный всадник» 142
Историческая повесть «Капитанская дочка» 146
Лирика Пушкина 1830-х годов 149
Дуэль и смерть Пушкина 153
Михаил Юрьевич Лермонтов 161
О своеобразии художественного мироощущения Лермонтова —
Детские годы Лермонтова 164
Годы учения в Московском Благородном пансионе. Юношеская лирика 167
Московский университет 171
Петербургский период жизни и творчества Лермонтова
1830-х годов 173
«Смерть Поэта» и первая ссылка Лермонтова на Кавказ 178
Лирика Лермонтова 1838—1840 годов 180
Дуэль и вторая ссылка на Кавказ 184
Поэмы Лермонтова «Демон» и «Мцыри» 185
Лирика Лермонтова 1840—1841 годов 190
Роман «Герой нашего времени» 191
Лирическое завещание Лермонтова 203
Значение творчества Лермонтова в истории русской литературы 208
Николай Васильевич Гоголь 212
Призвание Гоголя-писателя —
Детство и юность Гоголя 216
Начало творческого пути. «Вечера на хуторе близ Диканьки» 221
Сборник повестей «Миргород» 229
Гоголь-историк 240
Петербургские повести Гоголя 241
Комедия «Ревизор» 246
Творческая история поэмы Гоголя «Мертвые души» 250
Тема дороги и ее символический смысл 253
Манилов и Чичиков 258
Коробочка и Чичиков 259
Ноздрев и Чичиков 261
Собакевич и Чичиков 262
Плюшкин и Чичиков 265
Путь Павла Ивановича Чичикова 267
«Мертвые души» в русской критике 271
Повесть «Шинель» 274
Работа над вторым томом «Мертвых душ» 281
Становление и развитие реализма в русской литературе 1830—1850-х годов 287
Реализм как художественное направление —
«Горе от ума» Грибоедова как первая в русской литературе реалистическая комедия 290
Спор романтизма с классицизмом в русской критике 293
Культурно-эстетическая и историческая почва русского реализма 294
Общенациональное содержание реализма И. А. Крылова 297
Национальное своеобразие русского реализма 299
Эволюция русского реализма 302
Русская критика и литературный процесс второй половины XIX века 308
Расстановка общественных сил в 1860-е годы 310
«Эстетическая критика» либеральных западников 315
«Реальная критика» революционеров-демократов 319
Общественная и литературно-критическая программа нигилистов 320
Литературно-критическая программа славянофилов 321
Литературно-критическая деятельность почвенников 325
Иван Александрович Гончаров 330

Западная цивилизация не существует | Философия

Как и многие англичане, страдавшие туберкулезом в 19 веке, сэр Эдвард Бернетт Тайлор отправился за границу по медицинскому совету в поисках более сухого воздуха в более теплых краях. Тайлор происходил из преуспевающей деловой семьи квакеров, поэтому у него были ресурсы для долгой поездки. В 1855 году, когда ему было немного за 20, он уехал в Новый Свет и, подружившись с археологом-квакером, которого встретил во время своих путешествий, в конце концов проехал верхом по сельской местности Мексики, посетив руины ацтеков и пыльные пуэбло . Тайлор был впечатлен тем, что он назвал «свидетельством огромного древнего населения». И его мексиканское пребывание зажгло в нем энтузиазм по изучению далеких обществ, древних и современных, который продлился до конца его жизни. В 1871 году он опубликовал свой шедевр «Первобытная культура», который может претендовать на звание первой работы современной антропологии.

«Первобытная культура» в некотором отношении была спором с другой книгой, в названии которой было слово «культура»: «Культура и анархия» Мэтью Арнольда, сборником, вышедшим всего двумя годами ранее.Для Арнольда культура была «стремлением к нашему полному совершенству посредством познания во всех вопросах, которые нас больше всего волнуют, лучшего, что было задумано и сказано в мире». Ничто столь узкое, как классовое знание, Арнольда не интересовало: он имел в виду нравственный и эстетический идеал, нашедший выражение в искусстве, литературе, музыке и философии.

Но Тайлор подумал, что это слово может означать совсем другое, и отчасти по институциональным причинам он смог это увидеть. В конце концов Тайлор был назначен руководителем Университетского музея в Оксфорде, а затем, в 1896 году, он был назначен там на первую кафедру антропологии. Именно Тайлору больше, чем кому-либо другому, мы обязаны идеей, что антропология — это изучение чего-то, называемого «культурой», которую он определял как «то сложное целое, которое включает в себя знание, веру, искусство, мораль, закон, обычаи и все остальное». способности и привычки, приобретенные человеком как членом общества». Цивилизация, как ее понимал Арнольд, была лишь одним из многих модусов культуры.

В наши дни, когда люди говорят о культуре, они обычно имеют в виду понятия Тайлора или Арнольда. Два понятия культуры в некоторых отношениях антагонистичны. Идеалом Арнольда был «человек культуры», а «примитивную культуру» он считал бы оксюмороном. Тайлор считал абсурдным предположение, что человеку может не хватать культуры. Тем не менее, эти противоположные представления о культуре объединены в нашей концепции западной культуры, которая, по мнению многих людей, определяет идентичность современных западных людей. Итак, позвольте мне попытаться развеять некоторые наши заблуждения относительно культуры, как тайлорской, так и арнольдской, того, что мы стали называть Западом.

Кто-то спросил Махатму Ганди, что он думает о западной цивилизации, и он ответил: «Я думаю, это была бы очень хорошая идея». Увы, как и многие другие лучшие истории, эта, вероятно, апокрифична; но также, как и многие из лучших историй, она сохранилась, потому что в ней есть привкус правды. Но мой собственный ответ был бы совсем другим: я думаю, вам следует отказаться от самой идеи западной цивилизации.В лучшем случае это источник путаницы, а в худшем — препятствие на пути к решению некоторых серьезных политических проблем нашего времени. Я не решаюсь не согласиться даже с легендарным Ганди, но я считаю, что западная цивилизация — не лучшая идея, а западная культура — не лучше.

Одной из причин путаницы, которую порождает «западная культура», является путаница в отношении запада. Мы использовали выражение «запад» для совсем других целей. Редьярд Киплинг, английский поэт империи, писал: «О, восток есть восток, а запад есть запад, и они никогда не сойдутся», противопоставляя Европу и Азию, но игнорируя все остальное.Во время холодной войны «Запад» был по одну сторону железного занавеса; «восток» его противоположность и враг. Это использование также фактически игнорировалось большей частью мира. Часто в последние годы под западом подразумевают северную Атлантику: Европу и ее бывшие колонии в Северной Америке. Противоположным здесь является незападный мир в Африке, Азии и Латинской Америке, который теперь называют «глобальным югом», хотя многие люди в Латинской Америке также будут претендовать на западное наследство. Этот способ говорить замечает весь мир, но сваливает в одну кучу множество совершенно разных обществ, деликатно разделяя австралийцев, новозеландцев и белых южноафриканцев, так что слово «западный» здесь может выглядеть просто как эвфемизм для белого.

Конечно, сегодня мы часто говорим и о западном мире, противопоставляя его не югу, а мусульманскому миру. И мусульманские мыслители иногда говорят параллельно, различая дар аль-ислам , дом ислама, и дар аль-куфр , дом неверия. Я хотел бы исследовать эту оппозицию подробнее. Потому что европейские и американские дебаты сегодня о том, является ли западная культура фундаментально христианской, унаследовали генеалогию, в которой христианский мир заменяется Европой, а затем идеей Запада.

Корни этой цивилизационной идентичности уходят в прошлое почти на 1300 лет. Но чтобы рассказать всю историю, нам нужно начать еще раньше.

---

Для греческого историка Геродота, писавшего в пятом веке до нашей эры, мир был разделен на три части. На востоке была Азия, на юге был континент, который он назвал Ливией, а остальная часть была Европой. Он знал, что люди, товары и идеи могут легко перемещаться между континентами: он сам путешествовал вверх по Нилу до Асуана и по обеим сторонам Геллеспонт, традиционной границы между Европой и Азией.Геродот признавался, что на самом деле был озадачен тем, «почему земля, которая одна, имеет три имени, все женские». Тем не менее, несмотря на его недоумение, эти континенты были для греков и их римских наследников крупнейшими значимыми географическими подразделениями мира.

Но вот что важно: Геродоту и в голову не пришло думать, что эти три имени соответствуют трем типам людей: европейцам, азиатам и африканцам. Он родился в Галикарнасе — Бодруме в современной Турции.Однако то, что он родился в Малой Азии, не сделало его азиатом; это оставило его греком. А кельты на крайнем западе Европы были для него гораздо чужими, чем персы или египтяне, о которых он знал довольно много. Геродот использует слово «европейец» только как прилагательное, а не как существительное. В течение тысячелетия после него никто больше не говорил о европейцах как о народе.

Затем география, известная Геродоту, была радикально изменена подъемом ислама, который вырвался из Аравии в седьмом веке и распространился с поразительной быстротой на север, восток и запад.После смерти пророка в 632 г. арабам удалось всего за 30 лет разгромить Персидскую империю, простиравшуюся через Среднюю Азию до Индии, и отвоевать провинции у остатков Рима в Византии.

Династия Омейядов, которая началась в 661 году, продвигалась на запад в Северную Африку и на восток в Среднюю Азию. В начале 711 г. он отправил армию через Гибралтарский пролив в Испанию, которую арабы называли Аль-Андалус, где она напала на вестготов, правивших большей частью римской провинции Испания в течение двух столетий.В течение семи лет большая часть Пиренейского полуострова оказалась под властью мусульман; только в 1492 году, почти 800 лет спустя, весь полуостров снова оказался под христианским владычеством.

Мусульманские завоеватели Испании не планировали останавливаться в Пиренеях и в первые годы предпринимали регулярные попытки продвинуться дальше на север. Но недалеко от Тура в 732 г. н. э. Карл Мартель, дед Карла Великого, разбил силы Аль-Андалуса, и эта решающая битва положила конец попыткам арабов завоевать Франкскую Европу.Историк 18-го века Эдвард Гиббон, несколько преувеличивая, заметил, что если бы арабы победили в Туре, они могли бы плыть вверх по Темзе. «Возможно, — добавил он, — толкование Корана теперь будет преподаваться в школах Оксфорда, и ее кафедры смогут продемонстрировать обрезанным людям святость и истину откровения Магомета».

Мир по Геродоту. Фотография: Interfoto/Alamy/Alamy

Для наших целей важно то, что первое зафиксированное использование слова для обозначения европейцев как рода людей, насколько я знаю, происходит из этой истории конфликта.В латинской хронике, написанной в 754 году в Испании, автор называет победителей в битве при Туре « Europenses », европейцев. Так что, проще говоря, само понятие «европеец» впервые использовалось для противопоставления христиан и мусульман. (Даже это, однако, является некоторым упрощением. В середине восьмого века большая часть Европы еще не была христианской.)

Так вот, никто в средневековой Европе не использовал бы слово «западный» для этой работы. Во-первых, побережье Марокко, родины мавров, простирается к западу от Ирландии.Во-вторых, на Пиренейском полуострове — части континента, которую Геродот называл Европой — правители-мусульмане жили почти до XVI века. Естественный контраст был не между исламом и западом, а между христианским миром и дар аль-ислам , каждый из которых считал другого неверным, определяемым их неверием.

Начиная с конца 14 века турки, создавшие Османскую империю, постепенно распространили свое господство на части Европы: Болгарию, Грецию, Балканы и Венгрию.Только в 1529 г., с поражением армии Сулеймана Великолепного под Веной, началось отвоевание Восточной Европы. Это был медленный процесс. Только в 1699 году османы окончательно потеряли свои венгерские владения; Греция стала независимой только в начале 19 века, Болгария еще позже.

Таким образом, мы имеем ясное представление о том, что христианская Европа — христианский мир — определяет себя через оппозицию. И все же переход от «христианского мира» к «западной культуре» не так прост.

Во-первых, образованные классы христианской Европы заимствовали многие идеи из предшествовавших им языческих обществ.В конце XII века Кретьен де Труа, родившийся в паре сотен километров к юго-западу от Парижа, прославлял эти более ранние корни: «Греция когда-то пользовалась величайшей репутацией рыцарства и учености», — писал он. «Затем рыцарство перешло в Рим, а вместе с ним и вся ученость, которая теперь пришла во Францию».

Представление о том, что лучшее из культуры Греции было передано через Рим в Западную Европу, постепенно стало в средние века обычным явлением. На самом деле этот процесс имел название.Он назывался « translatio studii »: передача обучения. И это была удивительно настойчивая идея. Более шести столетий спустя великий немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель сказал ученикам высшей школы, которую он руководил в Нюрнберге: «Основой высшего образования должна быть и оставаться в первую очередь греческая литература, а во вторую — римская. ”

Таким образом, с позднего Средневековья и до наших дней люди думали о лучшем в культуре Греции и Рима как о цивилизационном наследии, передаваемом как драгоценный золотой самородок, выкопанном из земли греками, переданном, когда Римская империя завоевала их, в Рим.Разделенные между фламандским и флорентийским дворами и Венецианской республикой в ​​эпоху Возрождения, его фрагменты прошли через такие города, как Авиньон, Париж, Амстердам, Веймар, Эдинбург и Лондон, и, наконец, воссоединились — собранные воедино, как осколки греческой урны — в академиях Европы и США.

---

Есть много способов приукрасить историю о золотом самородке. Но все они сталкиваются с исторической трудностью; если, то есть, вы хотите сделать золотой самородок ядром цивилизации, противостоящей исламу.Потому что классическое наследие, которое он идентифицирует, было общим с мусульманским образованием. В Багдаде аббасидского халифата девятого века в дворцовой библиотеке были произведения Платона и Аристотеля, Пифагора и Евклида, переведенные на арабский язык. В те века, которые Петрарка назвал Темными веками, когда христианская Европа внесла небольшой вклад в изучение греческой классической философии, а многие тексты были утеряны, эти труды были сохранены мусульманскими учеными. Большая часть нашего современного понимания классической философии древними греками существует только потому, что эти тексты были восстановлены европейскими учеными в эпоху Возрождения у арабов.

В представлении христианского летописца, как мы видели, битва при Туре настроила европейцев против ислама; но мусульмане Аль-Андалуса, какими бы воинственными они ни были, не думали, что борьба за территорию означает, что вы не можете делиться идеями. К концу первого тысячелетия города Кордовского халифата были отмечены совместным проживанием евреев, христиан и мусульман, берберов, вестготов, славян и бесчисленного множества других.

При дворе Карла Великого не было признанных раввинов или мусульманских ученых; в городах аль-Андалуса были епископы и синагоги.Расемондо, католический епископ Эльвиры, был послом Кордовы при дворах Византийской и Священной Римской империй. Хасдай ибн Шапрут, глава еврейской общины Кордовы в середине X века, был не только великим ученым-медиком, но и председателем медицинского совета халифа; и когда император Константин в Византии послал халифу копию De Materia Medica Диоскорида, он принял предложение Ибн Шапрута перевести ее на арабский язык, и Кордова стала одним из великих центров медицинских знаний в Европе.Перевод на латынь сочинений Ибн Рушда, родившегося в Кордове в XII веке, положил начало европейскому переоткрытию Аристотеля. На латыни он был известен как Averroes , или чаще просто как «Комментатор» из-за его комментариев к Аристотелю. Так что классические традиции, призванные отличать западную цивилизацию от наследников халифатов, на самом деле являются с ними точкой родства.

Термин «западная культура» на удивление современен — определенно более поздний, чем фонограф.Он представляет западную культуру как выражение сущности — чего-то, — что передавалось из рук в руки на своем историческом пути. Ловушки такого рода эссенциализма очевидны в широком диапазоне случаев. Обсуждаете ли вы религию, национальность, расу или культуру, люди предполагают, что идентичность, которая выживает во времени и пространстве, должна быть движима какой-то могущественной общей сущностью. Но это просто ошибка. Какой была Англия во времена Чосера, отца английской литературы, умершего более 600 лет назад? Возьмите все, что, по вашему мнению, отличало ее, любое сочетание обычаев, идей и материальных вещей, которые делали Англию характерно английской в ​​то время.Что бы вы сейчас ни выбрали для обозначения английскости, это не будет вместо . Скорее, с течением времени каждое поколение наследует ярлык от предыдущего; и в каждом поколении лейбл имеет наследие. Но по мере того, как наследие теряется или обменивается на другие сокровища, лейбл продолжает развиваться. Итак, когда некоторые из них в одном поколении переезжают с территории, к которой когда-то была привязана английская идентичность, — переезжают, например, в Новую Англию, — ярлык может даже выйти за пределы территории.Идентичности могут быть объединены нарративами, короче говоря, без сущностей. Вас не могут называть «англичанами», потому что есть сущность, которой следует этот ярлык; вы англичанин, потому что наши правила определяют, что вы имеете право на ярлык, поскольку каким-то образом связаны с местом под названием Англия.

Так как же люди Северной Атлантики и некоторые их родственники по всему миру оказались связаны с царством, которое мы называем Западом, и обрели идентичность как участники того, что называется западной культурой?

Карикатура Джеймса Гилрея 1805 года «Пудинг в опасности» изображает премьер-министра Уильяма Питта и Наполеона Бонапарта, разделяющих мир. конечно, чем фонограф.Тайлор никогда не говорил об этом. Да и незачем было, так как он глубоко осознавал внутреннее культурное разнообразие даже своей страны. В 1871 году он сообщил о свидетельствах колдовства в сельской местности Сомерсета. Порыв ветра в пабе выдул из дымохода несколько проткнутых булавками жареного лука. «На одном, — писал Тайлор, — было имя моего брата-судьи, к которому волшебник, который был хозяином пивной, питал особую ненависть… жарит лук, представляющий его.Первобытная культура, действительно.

Таким образом, сама идея «запада» как наследия и объекта изучения на самом деле не возникает до 1890-х годов, в жаркую эпоху империализма, и получает более широкое распространение только в ХХ веке. Когда примерно во время Первой мировой войны Освальд Шпенглер написал влиятельную книгу, переведенную как «Закат Европы» — книгу, познакомившую многих читателей с этой концепцией, — он насмехался над представлением о преемственности между западной культурой и классической культурой. Мир.Во время визита на Балканы в конце 1930-х писатель и журналист Ребекка Уэст рассказала посетителю, что он почувствовал, что «это неприятно недавно, удар, который разрушил бы всю нашу западную культуру». «Последним ударом», о котором идет речь, была осада Вены турками в 1683 году.

Говоря прямо: если бы западная культура была реальной, мы бы не тратили столько времени на ее обсуждение

Если бы понятие христианского мира было артефактом Благодаря длительной военной борьбе против мусульманских сил наше современное представление о западной культуре в значительной степени сформировалось во время холодной войны.В холоде битвы мы создали грандиозное повествование об афинской демократии, Великой хартии вольностей, коперниканской революции и так далее. Платон в НАТО. Западная культура была по своей сути индивидуалистической, демократической, ориентированной на свободу, терпимой, прогрессивной, рациональной и научной. Неважно, что досовременная Европа не была ничем из вышеперечисленного и что до прошлого века демократия была исключением в Европе, о чем немногие приверженцы западной мысли могли сказать что-то хорошее. Мысль о том, что толерантность является составной частью чего-то, называемого западной культурой, удивила бы Эдварда Бернетта Тайлора, которому, как квакеру, запретили посещать великие университеты Англии.Откровенно говоря: если бы западная культура была реальной, мы бы не тратили столько времени на ее обсуждение.

Конечно, как только западная культура стала хвалебным словом, она должна была стать и ругательным. Критики западной культуры, производящие фотонегатив, подчеркивающий рабство, порабощение, расизм, милитаризм и геноцид, были привержены тому же эссенциализму, даже если видят самородок не из золота, а из мышьяка.

Разговоры о «западной культуре» еще более неправдоподобны.В основе идентичности она помещает всевозможные возвышенные интеллектуальные и художественные достижения – философию, литературу, искусство, музыку; вещи, которые ценил Арнольд и изучают гуманисты. Но если западная культура существовала в Труа в конце XII века, когда был жив Кретьен, она имела мало общего с жизнью большинства его сограждан, которые не знали латыни или греческого языка и никогда не слышали о Платоне. Сегодня классическое наследие не играет большей роли в повседневной жизни большинства американцев или британцев.Эти достижения Арнольда объединяют нас? Конечно, нет. Что нас объединяет, так это широкое понимание культуры Тайлора: наши обычаи в одежде и приветствии, привычки поведения, которые формируют отношения между мужчинами и женщинами, родителями и детьми, полицейскими и штатскими, продавцами и потребителями. Интеллектуалы, подобные мне, склонны полагать, что то, что нас волнует, является самым важным. Я не говорю, что они не имеют значения. Но они имеют меньшее значение, чем предполагает история с золотым самородком.

Итак, как мы преодолели эту пропасть? Как нам удалось сказать себе, что мы законные наследники Платона, Фомы Аквинского и Канта, когда суть нашего существования больше связана с Бейонсе и Бургер Кингом? Ну, соединив картину Тайлора и Арнольда, царство повседневного и царство идеального. И ключом к этому было то, что уже присутствовало в творчестве Тайлора. Вспомните его известное определение: все началось с культуры как «этого сложного целого». То, что вы слышите, мы можем назвать органицизмом .Взгляд на культуру не как на беспорядочную сборку разрозненных фрагментов, а как на органическое единство, где каждый компонент, подобно органам в теле, тщательно приспособлен для занятия определенного места, каждая часть необходима для функционирования целого. Песенный конкурс «Евровидение», вырезки Матисса, диалоги Платона — все это части большего целого. Таким образом, каждый из них является хранилищем в вашей культурной библиотеке, так сказать, даже если вы никогда не проверяли его лично. Даже если это не ваше варенье, это все равно ваше наследие и достояние.Организм объяснил, как наше повседневное «я» может быть покрыто золотом.

Британцы когда-то меняли свою рыбу с жареным картофелем на курицу тикка масала, теперь, насколько я понимаю, они все едят дерзкий Nando’s

Теперь в нашей культурной жизни есть органические целостности: музыка, слова, декорации- дизайн, танец оперы подходят и должны сочетаться друг с другом. Это, по слову, изобретенному Вагнером, Gesamtkunstwerk , целое произведение искусства. Но не существует одного большого целого, именуемого культурой, органически объединяющего все эти части.Испания, находившаяся в самом сердце «запада», сопротивлялась либеральной демократии в течение двух поколений после того, как она зародилась в Индии и Японии на «востоке», родине восточного деспотизма. Культурное наследие Джефферсона — афинская свобода, англо-саксонская свобода — не уберегло Соединенные Штаты от создания рабовладельческой республики. В то же время Франц Кафка и Майлз Дэвис могут жить вместе так же легко, а может быть, даже легче, чем Кафка и его соотечественник, австро-венгерец Иоганн Штраус. Вы найдете хип-хоп на улицах Токио.То же самое и с кухней: когда-то британцы обменивали рыбу с жареным картофелем на курицу тикка масала, а теперь, как я понимаю, у них у всех нахальный Нандо.

Как только мы откажемся от органицизма, мы сможем перейти к более космополитической картине, в которой каждый элемент культуры, от философии или кухни до стиля телесных движений, в принципе отделим от всех остальных — вы действительно можете ходить и говорить как Афроамериканец и мыслит вместе с Мэтью Арнольдом и Иммануэлем Кантом, а также с Мартином Лютером Кингом и Майлзом Дэвисом. Никакая мусульманская сущность не мешает жителям Дар аль-Ислам брать что-либо из западной цивилизации, включая христианство или демократию. Никакая западная сущность не может помешать жителю Нью-Йорка любого происхождения принять ислам.

Истории, которые мы рассказываем и которые связывают Платона, Аристотеля, Цицерона или святого Августина с современной культурой североатлантического мира, конечно, имеют в себе долю правды. У нас есть застенчивые традиции учености и аргументации. Заблуждение состоит в том, чтобы думать, что у нас достаточно доступа к этим значениям, как если бы они были треками в плейлисте Spotify, которые мы никогда не слушали.Если эти мыслители являются частью нашей арнольдовской культуры, нет никакой гарантии, что лучшее, что в них есть, будет и впредь иметь какое-то значение для детей тех, кто сейчас оглядывается на них, не больше, чем центральное место Аристотеля в мусульманской мысли на протяжении сотен лет. лет гарантирует ему важное место в современной мусульманской культуре.

Ценности не являются неотъемлемым правом: о них нужно заботиться. Жизнь на западе, как бы вы ее ни определяли, будучи западным человеком, не дает гарантии, что вы будете заботиться о западной цивилизации.Ценности, которые любят отстаивать европейские гуманисты, так же легко принадлежат африканцу или азиату, которые воспринимают их с энтузиазмом, как и европейцу. По самой этой логике они, конечно, не принадлежат европейцу, который не потрудился их понять и усвоить. То же самое, конечно, верно и в другом направлении. История с золотым самородком говорит о том, что мы не можем не заботиться о традициях «запада», потому что они наши: на самом деле все наоборот. Они наши, только если мы заботимся о них.Культура свободы, терпимости и рационального исследования: это было бы хорошей идеей. Но эти ценности представляют выбор, который нужно сделать, а не пути, проложенные западной судьбой.

В год смерти Эдварда Бернетта Тайлора то, что нас учили называть западной цивилизацией, вступило в смертельную схватку с самой собой: союзники и великие центральные державы швыряли тела друг в друга, ведя молодых людей на смерть, чтобы «защищать цивилизацию». Пропитанные кровью поля и отравленные газом траншеи потрясли бы эволюционистские и прогрессивистские надежды Тайлора и подтвердили бы худшие опасения Арнольда относительно того, что на самом деле означает цивилизация.Арнольд и Тайлор согласились бы, по крайней мере, в этом: культура — это не пункт, который нужно отметить в анкете человечества; это процесс, к которому вы присоединяетесь, жизнь, прожитая с другими.

Культура, подобно религии, нации и расе, является источником идентичности современных людей. И, как и все три, это может стать формой заключения, концептуальные ошибки замещают моральные. Однако все они также могут придать контуры нашей свободе. Социальные идентичности связывают малые масштабы, в которых мы живем вместе с нашими родными и близкими, с более крупными движениями, причинами и заботами.Они могут сделать более широкий мир понятным, живым и актуальным. Они могут расширить наши горизонты до сообществ, более крупных, чем те, в которых живем мы лично. Но наша жизнь также должна иметь смысл в самом большом из всех масштабов. Мы живем в эпоху, когда наши действия, как в сфере идеологии, так и в сфере технологий, все чаще имеют глобальные последствия. Когда дело доходит до компаса нашей заботы и сострадания, человечество в целом не является слишком широким горизонтом.

Мы живем с семью миллиардами людей на маленькой, нагревающейся планете.Космополитический импульс, привлекающий нашу общую человечность, больше не является роскошью; это стало необходимостью. И в заключении этого кредо я могу опираться на частое присутствие на курсах по западной цивилизации, потому что я не думаю, что смогу улучшить формулировку драматурга Теренция: бывший раб из римской Африки, латинский переводчик греческих комедий, писатель из классической Европы, называвший себя Теренсом Африканским. Однажды он написал: « Homo sum, humani nihil a me Alienum puto .«Я человек, я не считаю ничего человеческого мне чуждым». Теперь есть личность, за которую стоит держаться.

Это отредактированная версия лекции Кваме Энтони Аппиа BBC Reith «Культура», четвертой части серии Ошибочные личности , которая доступна на веб-сайте Radio 4

. @gdnlongread или подпишитесь на еженедельную рассылку длинного чтения здесь .

Эксцентричная традиция: парадокс «западных ценностей»

Не секрет, что бывший премьер-министр Австралии Тони Эббот является поклонником западных ценностей.Не раз он сетовал на то, что он называет «великим австралийским молчанием» — пренебрежение «западным каноном, литературой, поэзией, музыкой, историей и, прежде всего, верой, без которой наша культура и наша цивилизация не существуют». невообразимо».

Предшественник Эбботта, Джон Ховард, также известен как стойкий защитник западной традиции и ее ценностей, и он тоже обеспокоен тем, что мы теряем связь с ней: «Когда мы думаем о нашей цивилизации, нам не хватает целостного понимания вклад ранних римлян и греков, основа того, что часто называют иудео-христианской этикой.

Еще дальше бывший премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон проповедовал важность христианских ценностей для Британии.

Совсем недавно и, возможно, бесполезно для общего дела, Дональд Трамп вскочил на подножку. В редкий момент согласованности Трамп выступил перед саммитом G20 в Польше в 2017 году, призвав защищать «наши ценности» и «нашу цивилизацию».Эббот и Ховард оба участвуют в недавно объявленном Центре Рамзи для западной цивилизации — результат необычайно щедрого завещания нескольких миллиардов долларов от покойного Пола Рамзи — миссией которого является продвижение изучения западной цивилизации. Это пространство, за которым с большим интересом наблюдают бедные факультеты искусств и вице-канцлеры, заботящиеся о бюджете.

Хотя, безусловно, есть что сказать в пользу гордости за наши ценности и институты, в основе этой защиты лежит фундаментальный парадокс.Словосочетание «западные ценности» вызывает в памяти давнюю нравственную традицию, восходящую к классической античности, — мысль древних греков, традиции римского права, новозаветные нравственные идеалы. Но мысль о том, что существуют такие вещи, как «западные ценности», не может быть найдена ни в одной из этих традиций.

Специфическая концепция «западных ценностей» сама по себе не является частью традиции, к которой она предположительно относится. На самом деле, до середины прошлого века никто и не подозревал о существовании такого понятия, как «западные ценности».

Относительная новизна идеи западных ценностей объясняется двумя факторами. Во-первых, все разговоры о моральных или культурных ценностях оказываются явлением исторически недавним. Выражение «моральные ценности» не использовалось до середины середины девятнадцатого века. Во-вторых, обращаясь к другому компоненту нашего двойственного выражения, идея «Запада» — в том смысле, который вызывает западных ценностей — также исторически недавняя.

По иронии судьбы, на протяжении большей части своей истории Европа стремилась определить свою идентичность, опираясь на культурные нормы и традиции, лежащие за пределами ее собственных географических границ.«Запад» — это не та идея, которую когда-либо имели о себе те, кто сейчас считается его воплощением.

Выражение «западные ценности» появилось в английском языке только в середине двадцатого века. Его вход сигнализирует, по крайней мере отчасти, о важном самоанализе после двух мировых войн, который разрушил всякое самодовольство по поводу морального превосходства Европы и успеха проекта Просвещения.

Его близнецовая концепция, «иудео-христианские» ценности, имеет аналогичную траекторию, хотя ее истоки восходят к немецкой «тюбингенской школе» протестантского богословия девятнадцатого века.Идею еврейско-христианского сочетания впоследствии принял философ девятнадцатого века Фридрих Ницше (1844–1900), который использовал дескриптор « judenchristlich », чтобы очернить то, что он считал нежелательной «еврейско-христианской» формой морали. Отрицательная валентность этой амальгамы должна была измениться после Второй мировой войны с трезвым осознанием того, что злобный и смертоносный антисемитизм взлелеян в недрах якобы цивилизованного Запада.

Подобно идее «западных ценностей», понятие «иудео-христианские ценности» получает все большее распространение и во многом по той же причине, что и более общее выражение.

Возникновение идеи западных или иудео-христианских ценностей, таким образом, само по себе является историческим событием, представляющим особый способ мышления о традиции или, возможно, точнее, способ построения конкретной традиции. Как и все исторические конструкции, мы можем задаться вопросом, хорошо ли они отображают явление, которое призваны представлять.

Это позднее изобретение западных ценностей прекрасно иллюстрирует общий парадокс — концепцию давней традиции, которая, возможно, никогда не была частью самопонимания этой традиции.

Как «ценности» вытеснили «добродетели»

Одна из фундаментальных причин того, что не могло быть традиционного представления о западных ценностях, связана с тем фактом, что центральной нравственной категорией на Западе были добродетели , а не ценности . Мы напрасно ищем в высказываниях древнегреческих философов, в еврейской Библии, Новом Завете, отцах церкви, средневековых схоластах и ​​моральных философах раннего Нового времени четкую терминологию «ценностей».

В английском языке, начиная с четырнадцатого века, слова «value» и «values» обозначали материальное или денежное богатство чего-либо. В шестнадцатом веке это значение было распространено на определенные меры физических величин.

Идея о том, что может быть 90 003 моральных 90 004 ценности, возникла гораздо позже, в XIX веке, зародившись в Соединенных Штатах и ​​неся коннотации измеримой ценности, которые сопровождали более ранние значения «ценности». Ницше был одним из первых, кто использовал «ценности» ( die Werte или Werthe ) в этом новом смысле.

Это замещение добродетелей ценностями не является несущественным, когда разные слова обозначают одно и то же. Постепенная замена одного другим сигнализирует о современной квантификации и товаризации морали. Эта тенденция наиболее ярко выражена в утилитаристской моральной традиции, которая в девятнадцатом веке впервые дала нам идею «гедонистического исчисления» — буквального сложения предполагаемого блага, произведенного каким-либо действием, за вычетом зла, чтобы прийти к результату. чистая стоимость полезности.

В более общем плане утилитаристская идея заключалась в том, что этика не должна заниматься нравственным формированием человека, не должна принимать во внимание понятия долга или благонамеренных намерений, а должна вместо этого сосредотачиваться на достижении конкретных результатов. Последствия, в идеале поддающиеся измерению, ставились выше характера или намерения. Таким образом, акцент сместился с личных моральных качеств индивидуума на фокус на действиях — или, в более изощренных версиях, на правилах .

В конце этого развития мы сталкиваемся с современной манией измерения результатов, наряду с декларациями «корпоративных ценностей».«Ценности в этом режиме представляются служащими конкретным целям организации, часто совершенно независимо от того, могут ли эти цели сами по себе быть хорошими». практики привития добродетелей, но часто противоречат им. В то время как «добродетели» обязательно понимаются как личные качества и не столько определяются и артикулируются, сколько практикуются , «ценности», напротив, могут быть изложены в пропозициональная форма. Таким образом, корпоративные ценности можно перечислить точками в глянцевых изданиях и на домашних страницах. Существуют даже веб-сайты, предназначенные для помощи корпорациям в перечислении рыночного набора ценностей. Один из них услужливо предполагает, что все, что нужно для создания списка основных ценностей, — это 50 стикеров, ручка и «список основных ценностей».

Таким образом, нет требований к Никомаховой этике Аристотеля , Трактату о добродетелях Аквинского или второй Критике Канта .

В отличие от обязанностей , которые в некотором смысле уже связаны, или добродетелей , которые представляют собой воплощение постепенного процесса естественного нравственного формирования, ценности , понимаемые в этом модусе, могут быть выбраны свободно. Есть рынок ценностей. Любопытно тогда, что ценности, принятые индивидуумом по конкретному вопросу, теперь могут быть источником неодобрения со стороны других, потому что ценности рассматриваются как вопрос выбора, а не непреодолимого убеждения.

Эта ситуация, разумеется, противоречит предположениям многих поборников западных ценностей, для которых ценности основаны на определенной традиции. Общий вывод заключается в том, что «ценности» могут быть не лучшей категорией для описания того, что считается глубоко укоренившейся моральной традицией Запада.

Также важно, что именно историческая кончина добродетелей — красноречиво описанная в классической книге Аласдера Макинтайра « После добродетели » — вызвала распад общеевропейского морального языка, породив различные и, возможно, несовместимые способы обоснования морали. .Начиная с семнадцатого века и далее, мы можем идентифицировать не только различные наборы моральных и религиозных обязательств, но и растущие разногласия по поводу того, как должны быть оправданы моральные позиции, и даже то, что считать моральным обязательством.

Полное изложение разговоров о преобладании ценностей потребовало бы более полного изложения истории современной моральной философии, чем это может быть дано здесь. А пока мы можем просто отметить, что сама идея «моральных ценностей » исторически недавняя и несколько расходится с давними западными убеждениями о хорошей жизни и о том, как ее прожить.Ранняя традиция заключалась в культивировании добродетелей, соответствующих определенной концепции добра.

Но одна вещь, из которой ясно следует, состоит в том, что бескорыстная история западной моральной рефлексии вряд ли будет способствовать восстановлению набора основных «ценностей», а скорее покажет, что западные этические проблемы традиционно понимались в совершенно иных терминах.

Короче говоря, если мы заглянем в прошлое, чтобы восстановить некоторые давние и глубокие западные моральные традиции, мы обнаружим добродетели , а не ценности .И как только ценности появляются на сцене, мы не только тщетно ищем согласия о том, какими они должны быть, но и сталкиваемся со все более несоизмеримыми представлениями о том, в чем состоит мораль.

Эксцентричная культура «Запада»

тогда много для значений . Как насчет второго элемента соединения: Western . Здесь опять же, как способ характеристики христианского мира или европейской культуры, этот термин появляется относительно поздно, в девятнадцатом веке.

По общему признанию, существует давнее представление о разностороннем, враждебном или экзотическом «Востоке», которое уходит в далекое прошлое. В персидских войнах V в. до н. э., когда греки добились независимости от Персии, мы уже имеем представление об агонистическом и чуждом «Востоке». Но любопытно, что это очень раннее представление о Востоке, по-видимому, не породило какого-либо сильного чувства аналога «Запада».

Начиная с классической древности, «Восток» понимался по-разному.Для греков Востоком была область к востоку от Средиземноморского бассейна. Разделение Восток-Запад, хотя и не обязательно понимаемое в одних и тех же географических терминах, было дополнительно объединено с административным делением Римской империи в поздней античности при сменявших друг друга императорах, начиная с Диоклетиана (конец третьего века) и далее. За этим разделением последовал Великий раскол (1054 г.) в христианстве, который привел к разделению католиков и православных.

Важно отметить, что в средние века и в начале Нового времени западноевропейская идентичность может быть охарактеризована с точки зрения ее зависимости и воспринимаемой неполноценности по отношению к традициям, лежащим за ее географическими и временными границами.Таким образом, французский историк Реми Браг выдвинул интригующий аргумент в пользу того, что отличительной чертой христианской Европы на протяжении большей части ее истории было то, что она находилась в своего рода вторичном отношении к предшествующим культурам, в частности, культурам древней Палестины. и Греция.

В обоих случаях христианский Запад был обязан чему-то как до , так и вне самого .

Эта специфическая форма долга становится очевидной, когда мы сравниваем Западную Европу с исламскими обществами.Рискуя сделать чрезмерное обобщение, мы можем сказать, что средневековые исламские культуры, будучи открытыми для внешнего влияния, часто полностью поглощали то, что требовалось от предшествующих традиций — греческой, еврейской и христианской, — но отбрасывали остальное. Европа, однако, никогда не стремилась полностью вобрать в себя предшествовавшие ей греческую или еврейскую культуры. Ключевым маркером этого различия является то, как высокоразвитые исламские культуры средневековья переводили греческие и латинские тексты на арабский язык, но затем не проявляли особого интереса к сохранению оригиналов.

Если мы сравним это с христианскими установками, даже восходящими к первому веку, мы увидим прежде всего интерес к сохранению еврейской Библии в неприкосновенности как канонического документа. Таким образом, раннехристианские движения, стремившиеся объявить еврейскую Библию ненужной, считались еретическими. Опять же, для сравнения, ислам включил в Коран элементы двух других «религий книги» — иудаизма и христианства, но не был заинтересован в сохранении Торы или Нового Завета как таковых.Это исключало любую возможность внутри исламских обществ постоянного, хотя и виртуального, диалога с предшествовавшими ему культурами. Возможно, это лишило его источников возрождения и обновления. (Должен пояснить, что я не утверждаю здесь, что ислам нуждается в «реформации». Это запутанное утверждение мотивировано совершенно другим набором соображений.) интеллектуальные революции, опиравшиеся на внешние источники.Таким образом, Европа могла снова и снова возвращаться к каноническим текстам Древней Греции и Палестины, лежащим за историческими границами латинского Запада, чтобы подпитывать собственное внутреннее обновление. Таким образом, европейская интеллектуальная культура отличалась постоянным диалогом с культурами, которые ей предшествовали и которые в течение значительного периода времени считались выше себя. Опять же, важно то, что эти культуры не были поглощены Западом, а сохранились нетронутыми в качестве потенциальных партнеров по общению.

Из этого следует, что до Нового времени Западная Европа представляла собой не закостенелую консервативную традицию, а нечто вроде незавершенной работы. На протяжении большей части своей истории он был обращен вовне и в некотором смысле на интеллектуальном уровне был по сути «мультикультурным». Ни одна культура, по словам Реми Брэга, не была так мало сосредоточена на себе и так интересовалась другими. Европа в этом смысле обладает «эксцентричной» культурой, потому что исторически она находила свой центр вне себя. Это было не хранилище конкретных ценностей, а отношение : решение «быть вместилищем, открытым универсальному».

Конкретные эпизоды, которые отмечают периоды обновления Европы, хорошо известны. Ренессанс двенадцатого века ознаменовался повторным открытием европейцами Аристотеля (при посредничестве арабских источников) и подъемом средневековых университетов. Если мы возьмем одного из ведущих мыслителей Средневековый период, например, Фома Аквинский, мы видим, что его работы включают одиннадцать комментариев к Аристотелю и пять комментариев к книгам еврейской Библии. прошлое, с темами, изложенными в виде открытых вопросов, и различными ответами, предоставленными классическими, библейскими и святоотеческими авторитетами.

Высокое Возрождение четырнадцатого и пятнадцатого веков стало свидетелем гораздо более полного восстановления древних источников, включая новые литературные и исторические источники, часто теперь в греческом оригинале, наряду с возобновлением интереса к классическим формам искусства и архитектуры. За Ренессансом последовала протестантская Реформация шестнадцатого века. Гуманисты эпохи Возрождения разделили с протестантской реформацией девиз ad fontes («назад к истокам»), снова обращаясь к прошлому, чтобы найти ресурсы для обновления.Трудно переоценить важность текстовых и языковых навыков для этих трансформаций. Такие навыки по-прежнему имеют решающее значение для процветания гуманитарных наук, которые, в свою очередь, выступают в роли хранителей ресурсов, представленных прошлым.

Отказ Просвещения от традиции

Верно, что некоторые движения за реформы на Западе использовали риторику отказа от прошлого. Отсюда возникает еще один потенциальный парадокс: западная традиция, основанная на отказе от традиции.

Рене Декарт, чье творчество часто считается началом современной западной философии, утверждал, таким образом, что отрекается от всех традиций, отворачивается от изучения букв и решает черпать знания только из того, «что можно найти в себе самом или в чем-то другом». великая книга мира». Но обращение внутрь себя долгое время было частью традиции, от которой он якобы отрекался, восходя к знаменитому греческому девизу «познай самого себя» с последующими рекомендациями Августина и Петрарки.Знаменитая формула Декарта Cogito ergo sum («Я мыслю, следовательно, существую»), таким образом, перекликается с si fallor, sum Августина («Если я ошибаюсь, то я существую»), а его аргументы в пользу существования Бога обязаны средневековой философии. мыслитель-схоласт Ансельм Кентерберийский. Предполагаемая новая переориентация Декарта на мир природы также сильно опиралась на исторические прецеденты.

Как это ни удивительно, даже научная революция XVII века, которую Декарт помог начать, черпала вдохновение в древних научных теориях, возрождая черты эпикурейской натурфилософии и противопоставляя их давнему аристотелизму.До присвоения античного атомизма такими фигурами, как Декарт и Пьер Гассенди, коперниканство понималось как возрождение «пифагорейства». Философ-платоник Генри Мор нашел космологию Декарта в книге Бытия. Даже Исаак Ньютон предполагал, что законы гравитации были известны и представлены в древних герметических писаниях, и тратил больше времени на изучение древних текстов, чем на свои научные занятия.

Культурная скромность Европы, наряду с ее осознанным долгом перед другими, начала рассеиваться в восемнадцатом и девятнадцатом веках, когда мы начинаем видеть вновь обретенную уверенность в превосходстве и самобытности Запада.Частично за это ответственно Просвещение, его представители восхваляли силу инструментального разума и научного эксперимента и в то же время считали Европу уникальным местом окончательного триумфа разума. Французские философы восемнадцатого века восприняли успех наук как часть своей истории движения разума, хотя этот прогрессивный компонент в лучшем случае зарождался в самопонимании прародителей современной науки.

В нынешних дискуссиях о западных ценностях «Просвещение» обычно упоминается как особый период в нашем прошлом, идеалы которого нам срочно необходимо перенести в настоящее. Но по иронии судьбы, в отношении западных ценностных проектов главные представители Просвещения активно стремились разорвать свои связи с прошлым и скрыть исторический след, показывающий глубокую обязанность того периода более ранним религиозным и философским традициям. Значительная часть современного почтения к Просвещению и преклонения перед его воображаемыми идеалами проистекает не из понимания исторических реалий того периода или какого-либо понимания множественных форм Просвещения, а из наивного принятия грубой пропаганды французских философов . .

«Запад» как конец истории

Растущая уверенность Европы в себе также может быть связана с возникновением нового исторического сознания и появлением социальных наук. Философ Г.В.Ф. Гегель (1770–1831) иллюстрирует прежнюю тенденцию в своей «Философии всемирной истории», где он утверждает, что европейская цивилизация является уникальным конечным продуктом развития истории.

У этой темы было множество вариаций. Зарождающиеся социальные науки девятнадцатого века также закрепили культурное превосходство Европы, предложив прогрессивные стадии социальной эволюции, обычно начинающиеся с примитивных религиозных или магических фаз и неизбежно двигающиеся к научным, рациональным фазам, лучше всего представленным все более секуляризованной Западной Европой.Философ и социолог Огюст Конт (1798-1857), популяризировавший термин «социология», выделил три стадии развития человеческого знания — теологическую, метафизическую и научную. Подобные трехчастные схемы социальной эволюции были предложены первопроходцами-антропологами Джеймсом Фрейзером и Э.Б. Тайлор.

Конт вдвойне важен для нашего рассказа, так как он впервые представил современную идею «Запада». Этот термин, безусловно, использовался до этого времени, но обычно использовался взаимозаменяемо с «Европа».Как недавно показал историк Джорджио Варуксакис, Конт стремился описать новую социально-политическую категорию, которая охватила бы Америку и Австралазию. одинаково нежелательные религиозные коннотации: отсюда новые идеи l’Occident и occidentalite .

То, что Конт пытался сделать со своим новым видением транснационального «Запада», было реорганизацией мирового порядка, которая привела бы к гибели колониальные державы и создание новой «Западной республики».Эта элитарная республика должна была служить образцом для остального мира, помогая менее развитым нациям развиваться в направлении научной или «позитивной» конечной цели, к которой она уже пришла. Идею Запада впоследствии подхватили англоязычные страны.

Одним из наиболее знаменательных последствий рождения «Запада» как категории было создание аналога «мусульманского мира». » — обновленное овеществление и уточнение давнего «Востока.По иронии судьбы, эта распространенность этого понятия была поддержана мусульманскими интеллектуалами, которые вместо того, чтобы опровергнуть неправдоподобную конструкцию единой исламской цивилизации, восприняли эту идею с целью аргументации ее положительного вклада в глобальный прогресс и ее конечной совместимости с современностью. При этом они замалчивали множество обычаев и верований в этом воображаемом мусульманском мире и принижали значение того, что они считали его более отсталыми чертами, в интересах продвижения мусульманской солидарности и сопротивления западным утверждениям о неполноценности мусульман.Как заметил Джемиль Айдын:

цель девятнадцатого века позиционировать ислам как просвещенный и терпимый — и, следовательно, мусульман как расово равных своим западным повелителям — породила абстрактное понятие ислама, обеспечив основную суть мусульманского реформизма и панисламистской мысли в начале двадцатого века. век.

В этом новом контексте слово «иудео-христианин» приобретает еще одно значение. В своем англо-американском использовании в двадцатом веке он должен был включать евреев.Теперь он обычно используется, явно или неявно, для исключения мусульман. Это контрастирует с альтернативными характеристиками «авраамических вер» или «религий книги», которые подчеркивают общие черты трех монотеистических западных традиций.

«Запад», хотя и понимается по-разному, информирует о нынешнем состоянии дел в мире и предлагает способы сохранения и продвижения ценностей, которые он представляет. Более оптимистичные взгляды на будущее предполагают, что по какому-то неумолимому историческому закону другие культуры в конце концов «догонят» Запад посредством естественного движения к конечному состоянию, которого, как считается, достиг Запад.«» Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» и «Последний человек » представляет собой переформулирование этой позиции, которая, по сути, состоит в том, что светская, капиталистическая, либеральная демократия — единственная игра в городе.

В этой модели решение культурного конфликта заключается в ускорении модернизации и секуляризации проблемных культур, отстающих от Запада. Это логика, стоящая за классификацией исламского фундаментализма как «средневековой», или замечание, что ислам должен пройти свою собственную «реформацию».

Более пессимистичные толкования текущего состояния дел представляют различные угрозы целостности Запада. к опасностям, создаваемым внутренними отклонениями от воображаемой традиции или внешними угрозами со стороны конкурирующих культурных комплексов Эти тенденции лучше всего представлены Сэмюэлем Хантингтоном и его известным тезисом Clash of Civilizations .В этой версии событий западная цивилизация подвергается опасности со стороны цивилизаций с другими ценностями либо из-за внешних угроз безопасности, которые они представляют, либо из-за того, что либеральный Запад слишком охотно приветствует иммиграцию населения, которое приносит с собой враждебные ценности. В то время как внешние угрозы были в центре внимания книги Clash of Civilizations , Хантингтон формулирует внутреннюю угрозу в последующей книге Who are We?

Подобные анализы основаны на беспристрастном историческом анализе.Но на самом деле их прогнозы вытекают из некритического использования соблазнительного, но весьма спорного словаря. «Запад» и его аналог «мусульманский мир» не являются нейтральными аналитическими категориями, предлагающими бескорыстное описание существующего положения дел: это выражения, созданные с определенными целями и заранее загруженные политическими программами. Их использование предопределяет наше понимание истории и разграничивает диапазон возможных ответов на настоящие и будущие события.

Все это говорит о том, что основательное изучение истории «западной традиции» должно включать в себя тщательное изучение различных способов, которыми на протяжении столетий конструировалась и понималась западная идентичность.

Богатое и разнообразное прошлое

Европейские поселенцы в Австралии действительно являются наследниками определенной традиции (или родственных традиций). Но это европейское наследие нельзя просто свести к основному набору «западных ценностей». На протяжении большей части своей истории Европа была сосредоточена на добродетелях, а не на ценностях, и характеризовалась открытостью культурам прошлого, которые по сути были неевропейскими.

Учитывая революционный потенциал этой внешней и ретроспективной перспективы, любопытно, что обращение к классическому и христианскому наследию в наши дни считается отличительной чертой морального и политического консерватизма.

Когда мы внимательно смотрим на соответствующую историю, это отождествление кажется неуместным. Гарвардский классик Бернард Нокс совершенно прав, когда говорит нам, как странно видеть классических греков «нападающими как эмблемы реакционного консерватизма, принудительного подчинения.На самом деле, как он указывает, «их роль в истории Запада всегда была новаторской, иногда действительно подрывной, даже революционной». социальные и политические реформы

Я полностью разделяю мнение о том, что нам необходимо лучше познакомиться с нашим собственным культурным, религиозным и интеллектуальным прошлым. сторонники консервативных моральных и политических ценностей, как они могли себе представить.Мы увидим, что нет четкой увязки изучения традиции с традиционным -измом и политическим консерватизмом. Скорее соответствующая история будет свидетельствовать о продолжающемся разговоре и постоянном диалоге с другими культурными традициями. Этот диалог был столь же устойчив в средние века и раннее Новое время, как и в эпоху после Просвещения.

Именно здесь кроется большой потенциал проекта «Западная традиция» — не в фетишизации некоего воображаемого канона фиксированных ценностей, а в сохранении богатого и разнообразного прошлого, которое может продолжать служить постоянным вызовом приоритеты и «ценности» настоящего.

Отсюда следует, что эту роль могут играть не только давно ушедшие культуры, но и те, с которыми мы сталкиваемся в современном мире. Знание наших собственных культурных традиций может быть глубоко обогащено взглядами, почерпнутыми из знаний о других культурах. Как лаконично выразился великий лингвист-компаративист и религиовед Макс Мюллер (в идиоматике своего времени), «тот, кто знает одно, не знает ничего».

Питер Харрисон — лауреат премии Австралии, научный сотрудник и директор Института перспективных гуманитарных исследований Университета Квинсленда.Это отредактированная версия публичной лекции IASH, впервые прочитанной 30 августа 2017 года в Университете Квинсленда.

Клемент Гринберг | Американский критик

Клемент Гринберг (родился 16 января 1909, Бронкс, Нью-Йорк, США — умер 7 мая 1994, Нью-Йорк, Нью-Йорк), американский искусствовед, отстаивавший формалистическую эстетику. Он наиболее известен как ранний поборник абстрактного экспрессионизма.

Гринберг родился у родителей литовского еврейского происхождения. Он учился в средней школе в Бруклине, а в середине 1920-х годов брал уроки рисования в Лиге студентов-художников в Нью-Йорке, а затем поступил в Сиракузский университет, где в 1930 году получил степень бакалавра языков и литературы.Вернувшись в Нью-Йорк в 1938 году, он прослушал лекцию Ганса Хофмана о современном европейском искусстве. Многие считают, что рассказы Хофманна из первых рук об авангардной художественной деятельности в Париже и Германии в начале 20-го века оказали глубокое влияние на решение Гринберга стать искусствоведом. К концу 1930-х годов, работая днем ​​​​в Таможенной службе США, он начал писать художественную критику в ведущие художественные издания.

Подробнее по этой теме

художественная критика: Клемент Гринберг

Однако как новизна кубизма была принята, а затем канонизирована Барром и Музеем современного искусства, так и революционная абстракция…

Гринберг впервые добился известности благодаря публикации эссе под названием «Авангард и китч» в осеннем номере журнала Partisan Review за 1939 год. В этом эссе Гринберг, общепризнанный троцкист-марксист, утверждал, что авангардный модернизм был «единственной живой культурой, которая у нас сейчас есть» и что ему угрожает в первую очередь появление сентиментальных «китчевых» произведений — «униженных и академизированных симулякров настоящая культура». Для Гринберга китч был присущ индустриальным обществам как капитализма, так и социализма, и, по его мнению, долг искусства и литературы — предложить более высокий путь.

В начале 1940-х Гринберг устроился на работу в качестве регулярного искусствоведа в The Nation (1942–49), где он стал первым писателем, отстаивавшим творчество художника-абстрактного экспрессиониста Джексона Поллока. С позиции критика Гринберг часто ругал Нью-Йоркский музей современного искусства за его сдержанность в поддержке новаторской работы Поллока и его американских современников. В этот период Гринберг также работал редактором Partisan Review (1940–42) и Commentary (1945–57), входя в интеллектуальные круги видных деятелей середины века, таких как Сол Беллоу и Лайонел Триллинг, а также публиковал монографии. о творчестве Жоана Миро, Анри Матисса и Хофмана.В своем письме он все больше интересовался чисто формальными вопросами, и у него начала развиваться заметная критическая симпатия к работе, которая создавала чистое, непосредственное визуальное ощущение, часто за счет описательной или изобразительной ссылки.

В 1960 году Гринберг опубликовал наиболее полное изложение своей основы эстетического суждения в эссе под названием «Модернистская живопись». Это эссе возвращается к темам, которые он первоначально затронул в «Авангарде и китче», восхваляя постоянное развитие искусства, которое закрепляется в своих «областях специализации» — т. е.э., который фокусируется на внутренних качествах средств его создания, таких как масло и холст, а не на «содержании». С точки зрения Гринберга, историю западного искусства 20-го века можно рассматривать как почти позитивистский марш — от экспериментов Поля Сезанна с плоскостью и цветом в начале века до жестовых полотен абстрактных экспрессионистов — к абстрактному искусству. Это понимание движения к чистой абстракции не оставляло места влиятельным концептуальным движениям, таким как дадаизм и поп-арт, которые он отвергал.В 1961 году Гринберг опубликовал « Искусство и культура » — сборник своих эссе, систематизировавший то, что стало его убедительной и последовательной критикой искусства 20-го века.

Весной 1964 года развивающаяся эстетика Гринберга стала организующим интеллектом «Пост-живописной абстракции», выставки, которую он организовал для Художественного музея округа Лос-Анджелес. Среди представленных художников были Хелен Франкенталер, Моррис Луи, Кеннет Ноланд и Жюль Олицки, все из которых создавали картины цветового поля — т. е.е., крупномасштабные полотна с минимумом поверхностных деталей, на которых преобладают просторы плоского цвета. Гринберг утверждал, что эта работа представляет собой следующий неизбежный шаг в эволюции современного искусства. На самом деле он предсказал появление таких работ еще в 1947 году, когда призывал к «развитию мягкого, масштабного, сбалансированного аполлонического искусства, в котором страсть не заполняет пробелы, оставленные ошибочным или опущенным применением теории, а начинается там, где останавливается самая продвинутая теория, и в которой интенсивная отстраненность информирует все.Это утверждение, как и многие другие, сделанные им, показывает склонность Гринберга писать предписывающим, а не просто описательным образом; такие твердые мнения нашли отражение в неформальных студийных советах, которые он давал художникам, чьи работы он одобрял.

Гринбергу не привыкать к спорам. Он распространил свой боевой стиль письма на общение с людьми, часто вступая в драки с видными интеллектуалами и художниками. На пике своей карьеры его возмущали за то, что он обладал способностью «создавать» талантливого художника, отдавая предпочтение тем, кто соглашался с его студийным советом.Более того, с 1958 по 1960 год он выступал в качестве оплачиваемого советника галереи French and Co. в Нью-Йорке, что вызвало обвинения в конфликте интересов, учитывая его способность поддерживать этих художников в его опубликованных работах. Вопросы о его честности усилились в 1974 году в результате того, что он управлял поместьем скульптора Дэвида Смита; искусствовед Розалинда Краусс и другие утверждали, что Гринберг зашел слишком далеко в своем «предписывающем» подходе, фактически изменив работы умершего художника, чтобы они соответствовали его собственному эстетическому идеалу.

Во второй половине 20-го века новое поколение постмодернистских критиков бросило вызов теориям Гринберга, хотя никто не мог отрицать, что именно Гринберг заложил основы для вопросов о «высоком» и «низком» искусстве, которые волновали большую часть конца 20-го века. критический дискурс века. Хотя его идеи в значительной степени потеряли популярность к 21 веку, немногие критики с его времен превзошли героическое и страстное качество письма Гринберга в лучшем виде.

Что такое Западная цивилизация? — Определение и обзор — Видео и стенограмма урока

Основные влияния

Самое важное, что нужно понять о западной цивилизации, это то, что она определяется концепцией общего наследия или общих культурных основ.Итак, что же это за основания? Есть два основных влияния, которые составляют основу западной цивилизации:

Греко-римские влияния

Первые основные влияния на то, что впоследствии стало западной цивилизацией, оказали две из первых крупных оседлых цивилизаций Европы: греки и римляне. Греки построили первые крупные городские центры в истории Европы и посвятили свою жизнь философии, искусству и обучению. Римляне построили на этом и помогли кодифицировать его в систему, которая была распространена по всему континенту.

Мы можем видеть влияние греко-римской мысли на всю западную цивилизацию. Западные философии имеют тенденцию сильно сосредотачиваться на личности, и особенно на силе индивидуальной логики и разума. Эти концепции были впервые определены греками, которые считали, что все можно доказать с помощью рациональной логики и эмпирических данных. Это мышление также сформировало в западной цивилизации стремление к доказательствам и склонность доверять вещам, истинность и законность которых можно было бы доказать, от правительства до науки.

Греки и римляне также определили основную эстетику, характеризовавшую искусство европейских культур на протяжении тысячелетий. Греко-римское искусство было рациональным, логичным и симметричным. Даже современные загородные дома содержат архитектурные элементы дизайна римских храмов, а современные абстрактные картины измеряются эстетическими ценностями, закрепленными греками.

Иудео-христианское влияние

Если западные культуры находятся под таким влиянием Греции и Рима, то почему монотеизм является ключевым компонентом западной цивилизации? Ведь греки и римляне были политеистами. Второе важное влияние на западную цивилизацию оказало иудео-христианское наследие , основанное частично на еврейских обычаях, но прежде всего на христианском ответвлении иудаизма.

Христианская мораль и добродетели легли в основу большинства западных школ этики и поведения, влияя на идеи от сексуального поведения до места в обществе. Иудео-христианские учения также вдохновили западные цивилизации на сильное бинарное мировоззрение. Вместо многих богов есть один. Вместо градиентов морали есть только добро и зло.Время можно понимать как прошлое и будущее. Полы мужские и женские.

Итак, западная цивилизация представляет собой сочетание иудео-христианских и греко-римских ценностей. Греки и римляне установили западную художественную эстетику, но подавляющее большинство западной иконографии основано на иудаизме и христианстве. Греки и римляне заложили основу западной философии, но она сохранилась через призму иудео-христианской морали.

Другие влияния

Западная история обычно рассматривается как европейская история, но это проблематично, поскольку игнорируется тот простой факт, что Европа никогда не существовала изолированно. В древние времена греки постоянно взаимодействовали с египтянами, персами, месопотамцами и другими. На римлян в равной степени повлияли жители Северной Африки и Западной Азии (также известной как Ближний Восток), как и Европа на протяжении столетий спустя. Ислам, в частности, будет продолжать играть важную роль в европейской интеллектуальной, художественной и политической истории на протяжении тысячелетий.

Кроме того, на Европу будут влиять страны Восточной Азии через торговлю, культурные контакты и обмен идеями.Такие вещи, как бумажные деньги, концепция печати и все деньги от торговли шелком пришли в Европу из Восточной Азии. Это один из основных критических замечаний концепции западной цивилизации: не игнорирует ли она влияние незападных людей на западную историю?

Географический диапазон

Есть один вопрос, на который мы до сих пор не ответили. Что такое Запад? Как мы уже упоминали, западная история обычно ассоциируется с европейской историей, но после 1492 года это разграничение становится намного сложнее. Сегодня западная цивилизация рассматривается как охватывающая все нации, основанные европейскими иммигрантами или основанные на европейских принципах. Это означает, что Соединенные Штаты и Канада являются западными странами (хотя они и находятся через океан от Европы), как и Австралия (которая находится примерно так далеко на восток, как только можно).

А как насчет народов, которые сохранили более сильное чувство собственного наследия? Являются ли Мексика и Перу западными странами? Оба тесно связаны с европейскими традициями, но также сохранили глубокое чувство гордости за свое местное наследие.А как насчет Гватемалы, Гондураса или Никарагуа, где вы, скорее всего, услышите язык майя, а не испанский?

Вся Америка считается частью западной цивилизации, но здесь у нас есть потенциальный конфликт. Скрывает ли это название местное наследие в пользу империалистического? Концепция западной цивилизации может быть полезна для понимания сходства многих культур, но она не идеальна, о чем мы всегда должны помнить. Мир сложнее, чем просто «Запад против остальных».’

Резюме урока

Европейские культуры часто классифицируются под общим термином Западная цивилизация . Идея состоит в том, что эти культуры, несмотря на их разнообразие, имеют фундаментальные основы из двух основных источников: греко-римской интеллектуальной жизни и иудео-христианской религии. Вместе эти источники определили основы западной философии, морали, политики, социальных структур и искусства. Хотя концепция западной цивилизации может быть в некотором роде полезной, она также проблематична из-за своей склонности игнорировать вклад неевропейских народов.Итак, возможно, в конце концов мы можем сказать, что один из основных постулатов западной цивилизации заключается просто в следующем: вера в то, что западная цивилизация существует.

Философия искусства, политика и персонализм. Дело Эдгара де Брюйне

• 1 Beke (Wouter), «Oorsprong van het personalisme in de CVP», Nieuw Tijdschrift voor Politiek , 1, 19 (. ..)

1Чтобы понять сложную природу бельгийского персонализма двадцатого века, историки сосредоточились главным образом на политическом контексте, в котором развивалась эта эклектичная школа мысли.В частности, они считали персонализм важнейшим компонентом сложного политического процесса, в который католики были вовлечены в межвоенный период. Поскольку персонализм воплощал в себе систему мышления, склонную считать личность высшим объяснительным и даже аксиологическим принципом реальности, персонализм мог дать критическую оценку демократии, особенно в 1930-е годы. Выступая против коммунизма и фашизма, двух других источников широко распространенной в то время критики «либеральной демократии», персонализм помог определить «третий путь».Личная ответственность, а не индивидуализм или коллективизм, защищалась как неизбежная модель политики. Такой подход лег в основу политической формулы, оказавшей наибольшее влияние после Второй мировой войны: современная христианская демократия1.

• 2 Жерар (Эммануэль), «Христианская демократия в Бельгии, Туссен, 1891 и 1945. Де «археология» ван де Хр (…)
• 3 Витте (Эльс), «Влаандерен в пятидесятые годы.Een maatschappelijk-politiek overzicht », Absilis (Kevin) (…)
• 4 Конвей (Мартин), «Построение христианского города: католики и политика в межвоенной франкоязычной Бельгии (…)

2 Те, кто анализировал генезис и влияние персонализма на политическую историю Бельгии, жаловались на неясность состава межвоенного персонализма. Его называли «панацеей»2 или определяли как «довольно расплывчатое» течение3. В то же время бельгийский персонализм часто воспринимался как «импортный продукт», происходящий из персоналистских теорий, разработанных в других странах.И действительно, есть элементы, поддерживающие такое утверждение. «Манифест персоналиста » Мунье (1938) и, конечно же, его парижский журнал Esprit были каноническими пробными камнями бельгийского персонализма ⁴ .

• 5 Об этих переговорах: Эйскенс (Гастон), Гастон Эйскенс: воспоминания , под редакцией Дж. Смитса, Тилта, (…)
• 6 Parlementaire Handelingen Senaat , 20 сентября 1944 г. и 7 ноября 1944 г., стр.25-27.
• 7 Бернар (К.), « Billet à M. Edgard De Bruyne. Профессор философии и министр колоний » (…)

3 Тем не менее, в этой статье я разовью другое понимание бельгийского межвоенного персонализма, раскрывая процесс построения, который не подпитывался исключительно политическим контекстом или иностранными иконами персонализма. Я сосредоточусь на персоналистской теории, разработанной одним из отцов-основателей современной христианской демократии в Бельгии: Эдгаром де Брюйном (1898–1959).Де Брюйне широко известен в двух разных качествах. Во-первых, он известен как философ, специализирующийся на средневековой эстетике. Во-вторых, де Брюйне был политиком. Пока он корректировал три тома своих знаменитых средневековых этюдов (1946), он писал политические речи. Сразу после Освобождения в 1945 г. он участвовал в формировании правительства как представитель только что созданной Христианско-демократической партии (ХДП)5. В сенате, в который он вошел в 1939 г., он участвовал в дебатах по вопросам образования6.Тем не менее, когда в 1946 году он стал министром колоний, некоторые сочли его неподходящим для этой должности. Один журналист был особенно саркастичен: «Мы не считаем, что чернокожие должны жаловаться на вас, потому что вы определенно первый из наших министров колоний, кто понял и полностью оценил их искусство»7.

• 8 Де Брюйне подружился с христианским демократом и политиком Августом Де Шрайвером. Многие центр (…)
• 9 Два примера : Де Брюйне (Эдгар), Verslag over de waardigheid van den arbeider als person . Гент, 1 (…)

4Де Брюйне достоин изучения — не только как стержневое звено между католической политической мыслью в межвоенный и послевоенный период8, но и как интеллектуал, чей персонализм представляет разные философские пласты в два десятилетия, предшествовавших 1946 г. С этого момента, в начале В 1930-е годы, когда он начал реагировать на такие предполагаемые деперсонализирующие силы, как материализм и технологическое развитие9, его мышление состоит из двух пластов.Наряду с объективностью откровения (раскрытие сверхъестественной сущности) де Брюйне пытался раскрыть еще одно измерение, когда он представил человека как основной объект исследования политических и этических вопросов: понимание того, как человек воспринимает мир. В первом слое всплывают рамки объективной философии, характерные для начальной неотомистской философской подготовки де Брюйне. В последнем освещено его внимание к опыту человека без внесения посторонних предположений или умозаключений, столь типичное для феноменологического подхода, который он начал принимать в конце 1920-х гг. Поэтому понимание персонализма де Брюйне требует стратиграфии, изучения двух слоев, неотомизма и феноменологии. Именно анализируя эти два пласта, включая места их взаимопроникновения, можно пересмотреть наше представление о персонализме, часто заключенное в строгих категориях и определениях. Во-первых, это помогает понять, как бельгийский персонализм не был исключительно движим внешними maîtres à penser , но обладал собственной динамикой.Во-вторых, эта статья также прояснит, что бельгийский персонализм межвоенного периода возник не только из поляризованного политического ландшафта. Определенная философская ветвь, эстетика, также могла представлять собой место рождения бельгийского персонализма. Де Брюйне был философом искусства, увлеченным политикой. Тогда вопрос: как такое могло произойти? И, что не менее важно: плавно ли пересекались разные пласты мысли де Брюйне? Или же они воспринимались — другими и не в последнюю очередь самим де Брюйне — как тектонические плиты с высоким потенциалом силового столкновения?

• 10 Об институте: Сталь (Карлос), « Фома Аквинский и обновление философии: некоторые наблюдения по (. ..)
• 11 Ван Бреда (Х.Л.), « Кроник. Verslag van de Studyagen van het ‘Wijsgeerig gezelschap te Leuven’ o (…)

5 Чтобы уловить мотивы, в которых бесчисленное множество использований термина «персонализм» укоренилось в 20 ^-м -м веке, одна из стратегий состоит в том, чтобы изолировать неподвижные сцены от сложной кинематографической композиции развивающейся персоналистической доктрины Де Брюйна. . Одна из таких показательных сцен, раскрывающая важный набор составляющих элементов, может быть обнаружена на собрании Философского общества Лёвена 28 и 29 апреля 1943 года.В Высшем институте философии в Левене, известном как «генерирующая станция» неотомистского или неосхоластического мышления ¹⁰ , пять докладчиков и аудитория в 200 человек стремились обратиться к «вопросу человека». В первый день внимание было уделено экзистенциалистской точке зрения. Поддерживая идеи Карла Ясперса и Габриэля Марселя, молодой профессор Альфонс де Вельхенс подчеркивал, что любое понимание «человека» должно учитывать внутренние переживания человека. Только принимая во внимание фактическое существование человека, его da-sein , его вовлеченность в мир, можно было начать истинное понимание «человека» — потому что с момента появления термина «человек» ‘ стал строгим понятием с фиксированным содержанием, человек сводился бы к сухому набору веществ, отчужденных от реальной жизни ¹¹ .

6В качестве основного докладчика на второй день Эдгар де Брюйне начал с того, что он согласен с необходимостью развития такой точки зрения.Подобно Де Вельенсу, он подчеркивал, что феноменология, изучение сознательного опыта, является необходимым стимулом для любой концепции личности. Человек, который имел мимолетные переживания и существовал на протяжении этих переживаний, должен был стоять в центре. Поэтому явления, появлявшиеся в актах сознания человека, должны были быть тщательно изучены, чтобы разглядеть и выявить тонкие различия между переживаниями сущностной природы. Однако в своем выступлении де Брюйне сосредоточился на другом. Он начал размышлять о различных способах, которыми термин «человек» может обозначать вид реальности. В этом свете де Брюйне увидел, что в центре внимания оказались две мощные, конфликтующие традиции. С одной стороны, это определение Боэция начала VI века «человека» как индивидуальной субстанции разумной природы ( persona est Rationalis naturae Individual Substantia ). Помимо этого довольно прямого гуманистического определения, Фома Аквинский в двенадцатом веке также рассматривал личность, определяя «человека» как существо, созданное по образу Творца ( persona est Differentum Subsistens in aliqua natura in natura Intelli ) – богословское определение.Короче: человек мог рассматриваться как самостоятельное разумное существо (Боэций) или как часть разумно постижимой, но боготворной природы (Фома Аквинский). Как же тогда справиться с этой метафизической дилеммой ?

• 12 То же , с. 413.
• 13 E. De Bruyne, La théorie de la personnalité d’après Saint Thomas d’Aquin (тезис), Лёвен, 1922.
• 14 Янссенс (Э.П.), «Кунстфилософия. Een en ander over den wijsgeerigen grondslag der kunstphilosop (…)

7В конце своей речи де Брюйне провел классический томистический синтез, указав на совместимость Боэция и Аквината. Люди были самосознательными агентами, но трансцендентный Творец сформировал первоисточник всего конечного бытия. Это «решение», как заметил один репортер, очень понравилось профессорам корпуса и студентам института ¹² .Более того, затронув лежащую в основе онтологии «человека», выступление де Брюйне стало актом возвращения домой. Его докторская диссертация 1922 года, защищенная в том же институте, была посвящена теории личности Фомы Аквинского ¹³ . На самом деле, кажется, что де Брюйне явно хотел подчеркнуть эти корни: он хотел прояснить, что он никогда не был еретиком. Ибо именно такой образ рисовали вокруг него некоторые католики, начиная с 1927 года, рецензируя его исследования по эстетике, отмеченные феноменологическим подходом и написанные в Гентском университете, некатолическом государственном учреждении.В книге Де Брюйне « Kunstphilosophie » («Философия искусства») 1929 года феноменология нашла довольно предварительное начало. Но второе, исправленное издание этой работы получило четкий подзаголовок: «Феноменология художественного произведения». В 1941 году, когда была опубликована книга « Het Aesthetisch Beleven » («Эстетический опыт»), феноменология стала вездесущей. Критики де Брюйне заклеймили эти исследования как неструктурированные сборники субъективистских обрывков, полностью противоречащие более ранней работе де Брюйна о Фоме Аквинском ¹⁴ .Превратив идеал объективной онтологии в фокус речи 1943 года, произнесенной в его alma mater , де Брюйне попытался упреждающе отклонить подобную критику.

• 15 Де Брюйне (Эдгард), « Over de grondbegrippen van de philosophie van de kunst. Naar aanleiding eener (…)
• 16 . Де Брюйне (Эдгар), «Thomisten van onze tijd (I)», Hooger Leven , IV/29, 20 июля 1930 г., стр.923-92 (…)
• 17 Брюлез (Раймонд), «Философия во Фландерене. Интервью с профессором Э. Де Брюйном», De Boeken (…)
• 18 De Bruyne (Edgar), Philosophie van het leven en algemeene wijsbegeerte , Антверпен/Брюссель/Гент/Леув (…)

8В конце концов, де Брюйне никогда не намеревался порвать с традиционной теистической онтологией. Как он отвечал комментаторам его феноменологической философии искусства: он действительно продолжал считать творчество Фомы Аквинского твердой основой своего вдохновения15.Даже в начале 1930-х гг., возмущенный тем, что неотомизм слишком часто выступает в виде жесткой системы мысли, он всегда подчеркивал, что это был один специфический — и в его глазах устаревший и негибкий — тип неотомизма, который вызывал его гнев16. Де Брюйне пытался пропагандировать открытый томизм, который отводил должное место множеству разнообразных переживаний, с которыми человеку приходилось сталкиваться в быстро меняющемся современном обществе17. И только феноменология, казалось, открыла путь к этому. В замечательной брошюре 1930 года он утверждал, что схоластическая строгость должна быть заменена спонтанным пониманием бесчисленных способов, которыми реальность разворачивается в жизненном мире: «Идеал познания заключается не в «понимании» жесткой системе абстрактных понятий и всеобщих отношений, но в критической обоснованной интуиции действительности18».

II

9 Таким образом, вера де Брюйне в глубокую актуальность интуитивных и, следовательно, непосредственных эмпирических знаний человека закрепилась в прочном онтологическом фундаменте. Латинская фраза в размышлении 1929 года об эстетических чувствах человека означает, что для Де Брюйне переживания человека всегда подпадали под «аспект вечности»:

• 19 De Bruyne (Edgar), Kunstphilosophie , Antwerpen, Standaard-Boekhandel, 1929, p. 314-315. Мой собственный транс (…)

Искусство больше, чем природа, помогает забыть о практических проблемах повседневной жизни, о наших мелких радостях и огорчениях, о наших неустойчивых суждениях и поступках, даже о наших грехах и пороках, одним словом: о нашем многообразии, дать нам почувствовать , внезапно, ядро ​​нашего бытия ‘sub quaedam specie aeternitatis’ (…) Поскольку искусство создает покой, пока мы очень заняты, и освобождает нас от самих себя, оно помогает открыть себя и гармонизирует нас ¹⁹ .

• 20 Société thomiste, La phénoménologie . Journée d’études de la Société Thomiste à Juvisy , Juvisy, Les (…)

10 Иначе говоря, в более технических терминах: Де Брюйне использовал методы феноменологии для обоснования томистических принципов. Уникальный аспект этого заключается в развитии им индуктивно-ориентированной философии. Начав с временных отрезков действительности (какими они раскрывались в эстетических чувствах), он двинулся к универсально и вечно истинному.Это сильно контрастирует с классическим дедуктивным подходом схоластики, где априорных утверждений давали довольно догматическую исходную основу для размышлений. Во время встречи философов-неотомистов в 1932 году в Жювиси, пригороде Парижа, де Брюйне обсуждал эту тему с Жаком Маритеном. Они вообще не соглашались. В то время как Маритен не доверял феноменологии и считал ее непоследовательным лоскутным одеялом, де Брюйне утверждал, что «томизм может и должен обогащаться не только положительными результатами феноменологии, но и ее постановкой проблемы20».

• 21 Suenens (Лев), « Notae ac Miscellanea . De critische en metaphysische Moraal van Prof. E. De Bruyne (…)
• 22 Gerard (Emmanuel), «Bruyne, Edgar de», De Schryver (Reginald), ea, Nieuwe Encyclopedie van De V (. ..)
• 23 Для получения подробной информации по этой теме: Heynickx (Rajesh), Meetzucht en Mateloosheid. Кунст, отн. (…)

11Важно видеть, что подход, изложенный де Брюйне в его исследованиях по эстетике, напрямую вдохновил его впоследствии на написание монументальной трилогии по этике (1934-1936). В этих книгах, в которых анализировалась широкая панорама переживаний (например, раскаяния или гнева), явно присутствовала феноменология. В обзоре 1937 года Лео Суэненс, тогда еще молодой священник, который позже стал архиепископом и ведущим голосом на Втором Ватиканском соборе, выступавшим за aggiornamento , был более чем восторженным.Третью часть трилогии под названием «Глубокий смысл этики» он назвал «восхождением к Богу». Он утверждал, что феноменологическая перспектива, разработанная де Брюйне, была превосходной, поскольку она начиналась с реальных жизненных переживаний, продвигалась к Богу и делала это, не претендуя ни на догматическую, ни на релятивистскую позицию21. За год до этой восторженной похвалы, в 1936 году, Франс ван Каувеларт, видный католический политик, получивший философское образование, также заметил, что анализ де Брюйне был не только проницательным, но и приводил к великим метафизическим истинам, и что его рассуждения расходились с предпосылки, коренящиеся в очень конкретных аспектах реальности.Последний деятель завербовал де Брюйне в католическую партию, переживавшую в тот момент трудную реорганизацию22. В том же году кардинал ван Рой попросил де Брюйне возглавить секцию искусства и культуры на католическом конгрессе в Мехелене, массовом митинге, организованном церковью в попытке занять в современном мире позицию, отличную от фашистских и коммунистических доктрин23. .

• 24 Я подробно описал конгресс 1936 года в: Heynickx (Rajesh), «Le chantier de la tr (…)

12Во время конференции де Брюйне снова и снова подчеркивал, что только в самосознании людей лежит основа знания, выступающего в качестве ближайшего источника преемственности через изменение. Это означает, что все современное и новое нужно было не опровергать, а приводить в соприкосновение с общечеловеческими ценностями24. С этого момента все выступления де Брюйне содержали один и тот же тип культурной критики. Свобода, как она была представлена ​​в лекциях де Брюйне для университетских профессоров, домохозяек-католиков или коллег-сенаторов, могла рассматриваться только в связи с трансцендентным.Точнее говоря, массовое общество, потрясенное технологическими революциями и политической поляризацией, требовало духовной активности, воли к сохранению фундаментальных ценностей. И был один герой, который мог это сделать: человек, который благодаря своему опыту в сообществе других людей развил волю, чтобы подтвердить свою свободу и действовать, чтобы спасти общество от слепого индивидуализма. Как и в случае с философией искусства, разработанной де Брюйне с середины 1920-х гг., положение в обществе исходило из индивидуальных переживаний, которые всегда нужно было проецировать и понимать на фоне вечных истин. Нова и Ветера.

• 25 Взгляд на различные способы концептуализации персонализма: Бенгтссон (Ян Олоф), (…)

13Обнаружение связи с определенными философскими системами в последующие десятилетия привело к появлению новых терминов: «персоналисты-идеалисты» (те, кто полагает, что реальность конституируется сознанием) и «персоналисты-реалисты» (те, кто утверждает, что естественное порядок создается Богом независимо от человеческого сознания).В зависимости от того, вводились или не вводились богословские предпосылки, «теистический» и «атеистический» персонализм возникали как отдельные типы в один и тот же период. Другие теоретики начали мыслить категориями «строгого» или «широкого» персонализма. Первая представляла философскую систему, основанную на интуиции человека, вторая — доктрину, интегрирующую антропологическое и этическое видение в глобальную философскую перспективу ²⁵ . Применяя все эти разграничения к Де Брюйне, его творчество можно отнести к категории «реалистического и теистического персонализма».Вопрос о том, следует ли называть его персонализм «строгим» или «широким», остается открытым. Надлежащий ответ полностью определяется тем, насколько далеко мы заходим в определении его как томиста, применившего феноменологическую технику для определения своего осознания мира, или как феноменолога, который не может обойтись без теистической метафизики. Стакан наполовину полон или наполовину пуст?

14Важно помнить, что термин «человек» происходит от латинского слова persona , означающего маску и/или актера, обозначающего того, кто говорит через маску, как и саму маску.Применительно к де Брюйне можно сказать, что сочетание томизма и феноменологии, выработанное в его исследованиях эстетики, сформировало ту маску, через которую он говорил. Стремясь занять свое место на сцене современного общества, де Брюйне оттачивал свои идеи в исследованиях философии искусства. Более того, эстетика функционировала как научный пилот его политической деятельности: она установила индуктивный культурный критицизм, укорененный в действительности.

• 26 Проблема, которая занимает центральное место в: Reschke (Renate), «Klio, Chronos und Asthetik.Zur исторический (…)
• 27 Взлом (Ян), «Пять притч», Историческая онтология , Гарвард, издательство Гарвардского университета, 2002, с. (…)

15Эстетизация политики и политизация эстетики, которые можно обнаружить в жизни и творчестве де Брюйне, очень хорошо иллюстрируют трудную задачу, стоящую перед историком. Он или она должны анализировать новые способы эстетического мышления, не упуская из виду восприятие этих концептуальных движений в изменяющемся социокультурном контексте, в котором они стали операционализированными26.В мире де Брюйне, где категории восприятия и познания коренным образом изменились в результате развития новых технологий или политических и социальных потрясений, эстетика сводилась не только к постижению искусства, но также к пониманию и объяснению связующих связей между искусством, обществом, культурой. и философия. Поскольку центральным звеном в этом сложном и изменчивом созвездии может быть «человек», персонализм де Брюйне нельзя расшифровать, применяя «подход к истории философии по переписке».В этом все еще слишком часто прославленном историческом подходе, как утверждал Ян Хакинг, философские тексты из прошлого читаются и интерпретируются как письма «блестящих, но малопривилегированных детей в лагере беженцев, глубоко поучительные, но нуждающиеся в твердом исправлении»27. Эта статья, по крайней мере, стремится сделать прямо противоположное. В ней исследуются мотивы персонализма де Брюйне, а именно неотомизм и феноменология, с тем чтобы коренным образом пересмотреть слишком поверхностную генеалогию бельгийского персонализма, которая проистекает из слишком простого взгляда на формирование идей в прошлом.

Барендсе (А.), «Бюллетень философии. Esthétique», Revue des sciences philosophiques et théologiques , ixx, 1930, стр. 132-136.

Беке (Воутер), «Персонализация персонализма в CVP», Nieuw Tijdschrift voor Politiek , 1, 1998, стр. 5–35.

Бенгтссон (Ян Олоф), Мировоззрение персонализма: происхождение и раннее развитие . Оксфорд, 2006 г.

Бернар (К.), « Заготовка М. Эдгара де Брюйна. Профессор философии и министр колоний», La Nation Belge, 19 февраля 1945 г.

Брюлез (Раймонд), «Философия во Фландерене. Интервью с профессором Э. Де Брюйне, De Boekenkast , I/3, 1 июня 1933 г., стр. 39-41.

Буфорд, (Томас) и Оливер (Гарри Х.) (редакторы), Новый взгляд на персонализм: его сторонники и критики , Амстердам и Нью-Йорк, 2002.

Конвей (Мартин), «Построение христианского города: католики и политика в межвоенной франкоязычной Бельгии», Past and Present , 128, август 1996 г., стр. 117–151.

Де Брюйне (Эдгар), Kunstphilosophie , Антверпен, 1929.

De Bruyne (Edgar), La théorie de la personnalité d’après Saint Thomas d’Aquin , Лёвен, 1922.

De Bruyne (Edgar), Philosophie van het leven en algemeene wijsbegeerte , Антверпен/Брюссель/Гент/Левен, 1930.

De Bruyne (Edgar), «Oriënteringspolitiek», De Gids op Maatschappelijk Gebied , 9 (сентябрь 1946 г.), стр. 657–668.

Де Брюйне (Эдгар), «Марксистская, либеральная и христианская демократия», А. Брийс и Г.К. Rutten (eds.), xxviii ^e Vlaamsche sociale week. 2-3-4 сентября 1946 г. , Кортрейк, стр. 3-24.

Де Брюйне (Эдгар), «Over de bekoorlijkheid van het anti-relativisme», Hooger Leven , V/16, 19 апреля 1931 г., стр.451-452.

Де Брюйне (Эдгар), «Over de grondbegrippen van de philosophie van de kunst. Naar aanleiding eener bespreking van E.P. Janssens», Thomistisch Tijdschrift voor Katholiek Kultuurleven , I, 1930, стр. 557-558.

De Bruyne (Edgar), «Thomisten van onze tijd (I)», Hooger Leven , IV/29, 20 июля 1930 г., стр. 923–925.

Де Петтер (Доминик), «Prof. De Bruyne en de wijsbegeerte», Hooger Leven , V/11, 15 марта 1931 г., стр.411-412.

Delannaye (G.S.I.), «L’ontologie de la мораль д’après M. De Bruyne», Nouvelle revue théologique , LXIV, 1937, p. 661-664.

Эко (Умберто), «L’Ethétique Médiévale d’Edgar De Bruyne», Recherches de théologie et philosophie médiévales , lxxi/2, 2004, стр. 219-232.

Эко (Умберто), «Como se paga una deuda a plazos», El Espectado , 23 ноября 2003 г.

Эйскенс (Гастон), Гастон Эйскенс: воспоминания, под редакцией Дж. Смитса, Тилт, 1993.

Gerard (Emmanuel), «Bruyne, Edgar de», R. De Schryver, et al., Nieuwe Encyclopedie van De Vlaamse Beweging , Tielt, 1998, p. 660.

Жерар (Эммануэль), «Christen-democratie in België tussen 1891 en 1945. De ‘archeologie’ van de Christelijke Volkspartij», Trajecta , ii/2, 1993, стр.154-175.

Взлом (Ян), «Пять Прабелей», удостоверение личности. Историческая онтология . Кембридж (мисс.), Издательство Гарвардского университета, 2002.

Häring (Bernhard), Personalismus in Philosophie und Theologie , Munich, Erich Wewel Verlag, 1968.

Хейниккс (Раджеш), «Le chantier de la history. Les réflexions d’Edgar De Bruyne sur la Culture moderne Pendant l’entre-deux-guerres», Revue d’histoire ecclésiastique , 100, 2005, 1, стр.519-543.

Хейниккс, Раджеш, «Преодоление бездны. Политическое и эстетическое мышление Виктора Баша», Modern Intellectual History , готовится к печати, 2012.

Heynickx (Rajesh), Meetzucht en Mateloosheid. Kunst, Religie en Identiteit in Vlaanderen tijdens het interbellum . Неймеген, Вантилт, 2008 г.

Жадуль (Жан-Луи), «Среда левых католиков в Бельгии (1940–1950-е годы)», Герд-Райнер Хорн (ред.), Левый католицизм, 1943-1955 гг. Католики и общество в Западной Европе. Левен, 2001, стр. 102-117.

Янссенс (Э.П.), « Kunstphilosophie. Een en ander over den wijsgeerigen grondslag der kunstphilosophie. Naar aanleiding van de Kunstphilosophie van Prof. Dr. De Bruyne », Thomistisch Tijdschrift voor Katholiek Kultuurleven , I, 1930, стр. 141-150.

Квантен (Годфрид), Август-Эдмонд Де Шрайвер (1898–1991): политическая биография джентльмена-государственного деятеля , Лёвен, 2001.

Феноменология . Journée d’études de la Société Thomiste à Juvisy , Juvisy, 1932.

MC, «Kunst en Kultuur», Gazet van Antwerpen , 5 марта 1945 г.

Parlementaire Handelingen Senaat , 20 сентября 1944 г. и 7 ноября 1944 г.

Решке (Р.) « Клио, Хронос и Астетик. Zur historischen Dimension ästhetischen Denkens», К.Хирдина и Р. Решке, ред., Ä sthetik. Aufgabe(n) einer Wissenschaftsdisziplin , Freiburg im Breisgau, 2004, стр. 13-30.

Рондас (Жан-Пьер), «Закаленные в школе старого Аквината: Умберто Эко на плечах Эдгара де Брюйна», Ф. Мусарра; Б. Ван Ден Босше, К. Дюпон (ред.), Eco in fabula. Умберто Эко по гуманитарным наукам. Умберто Эко в области гуманитарных наук. Umberto Eco nelle scienze umane . Левен, 2002, стр.303-324.

Стил (Карлос), « Фома Аквинский и обновление философии: некоторые наблюдения над томизмом Дезире Мерсье », Д.А. Буало, Ж.А. Дик, Традиция и обновление. Философские очерки, посвященные столетию Лувенского института философии , Лёвен, 1992, стр. 181–215.

Suenens (Leo), «Aperçus sur la мораль phénoménologique де ME De Bruyne», Collectanea Mechliniensia , xxiv, 1935, стр.525-526.

Suenens (Лев), «Notae ac Miscellanea. De critische en metaphysische Moraal van Prof. E. De Bruyne», Collectanea Mechliniensia , xxvi, 1937, стр. 353–354.

Ван Бреда (Х.Л.), « Кроник. Verslag van de Studyagen van Het ‘Wijsgeerig gezelschap te Leuven’ over ‘Het vraagstuk van den person’ (28 и 29 апреля 1943 г.) », Tijdschrift voor Philosophie , v, 1943, стр. 410–420.

Ван ден Вингаерт (Марк), «De lange weg naar het kerstprogramma (1936–1951)», W.Девахтер (ред.)., Tussen Staat en Maatschappij. 1945/1995. Христианская демократия в Бельгии , Tielt, 1995, стр. 28-42.

Вандерпелен-Диагре (Сесиль), « Кодификация литературы? Маритен и католические писатели франкоязычной Бельгии», Р. Хейниккс и Дж. Де Майер (ред.) Фактор Маритен. Религия в межвоенном модернизме , Лёвен, 2010, стр. 100-111.

Витте (Эльс), «Влаандерен в пятидесятые годы. Een maatschappelijk-politiek overzicht», К.Абсилис и К. Джейкобс (ред.) Ван Гюго Клаус, малыш hoelahoep. Vlaanderen in beweging, 1950-1960 , Antwerpen/Apeldoorn, 2007, стр. 31-42.

Эстетическая критика либералов-западников, краткий пересказ. Издания «западников». Основные идеи и взгляды западников

Славянофилы любили Россию как мать, сыновней любовью, любовью-памятью, западники любили ее как дитя, нуждающееся в заботе и ласке, но и в духовном наставничестве и руководстве.Для западников Россия была младенцем по сравнению с «передовой» Европой, которую надо было догонять и перегонять. Среди западников было два крыла: одно радикальное, революционно-демократическое, другое умеренное, либеральное. Революционные демократы считали, что Россия вырвется вперед, привив свой младенческий организм революционным социалистическим учением, взращенным на Западе.

Либеральные западники, напротив, ратовали за искусство «реформ без революций» и возлагали свои надежды на социальные преобразования «сверху».Историческое развитие страны начали отсчитывать с преобразований Петра, которого Белинский называл «отцом новой России». Они скептически относились к допетровской России, отказывая ей в праве на историческую традицию и традиции. Но из такого отрицания исторического наследия западники вывели парадоксальное представление о нашем большом преимуществе перед Европой. Русский человек, свободный от груза исторических традиций, легенд и авторитетов, может оказаться «прогрессивнее» любого европейца в силу своей «восприимчивости».Земля, не содержащая собственных семян, но плодородная и неистощенная, может быть успешно засеяна заимствованными семенами. Молодой народ, опрометчиво усваивающий самое передовое в науке и практике Западной Европы, в короткий срок осуществит стремительное движение вперед.

В эпоху 1960-х либерально-западническое направление продолжили петербургские журналы «Отечественные записки» А. Краевского, «Библиотека для чтения» А. Дружинина, журнал «Русский вестник» М.Каткова, изданной в Москве.

Литературно-критическая позиция либералов-западников определилась в начале 1960-х годов в спорах с революционерами-демократами о развитии русской литературы. Аргументируя с «Очерками гоголевского периода русской литературы» Н. Г. Чернышевского, опубликованными в журнале «Современник» за 1855-56 гг., П. В. Анненков и А. В. Дружинин отстаивали традиции «чистого искусства», обращенные к «вечным вопросам и истинным к «абсолютным законам артистизма».

Александр Васильевич Дружинин в своей статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наше отношение к ней» сформулировал два теоретических положения об искусстве:

один он назвал «дидактическим», а другой «художественным». Дидактические поэты «хотят воздействовать непосредственно на современную жизнь, современные нравы и современного человека. Они хотят петь, учить и часто добиваются своего, но их песня, выигрывая в поучительном отношении, не может не много проигрывать в отношении к вечному искусству. Среди «дидактических» писателей Дружинин называл Н.В. Гоголя и, в частности, его последователей, писателей так называемой «натуральной школы».

Настоящее искусство не имеет ничего общего с прямым обучением. «Твердо веря, что интересы сиюминутные преходящи, что человечество, изменяясь беспрестанно, не меняется только в представлениях о вечной красоте, добре и истине», поэт-художник «видит свой якорь в бескорыстном служении этим идеям.. Он изображает людей такими, какие они есть, не предписывая им совершенствоваться, он не дает уроков обществу, а если и дает, то дает бессознательно.Он живет посреди своего возвышенного мира и спускается на землю, как когда-то спускались на нее олимпийцы, твердо помня, что у него есть свой дом на высоком Олимпе. Идеалом художника-художника в русской литературе был и остается А. С. Пушкин, по стопам которого должна идти современная литература.

Бесспорной заслугой либерально-западной критики было пристальное внимание к специфике литературы, к отличию ее художественного языка от языка науки, публицистики, критики.Характерен также интерес к непреходящему, вечному в произведениях классической литературы, к тому, что определяет их немеркнущую жизнь во времени. Но в то же время попытки отвлечь писателя от «житейских волнений», приглушить авторскую субъективность, внушить недоверие к произведениям с ярко выраженной социальной направленностью свидетельствуют об известной ограниченности эстетических воззрений этих критиков.

Задание: Прочитайте статью и ответьте на следующие вопросы:

1.Каковы особенности русской критики 2-й половины XIX века?

2. Чем объясняется многообразие направлений русской критики второй половины XIX в.?

3. Чего не приняли славянофилы в русской прозе и поэзии?

4. Какие традиции в литературе и искусстве отстаивали западные либералы?

5. Какое искусство критик Дружинин считал подлинным?

6. Каковы преимущества либеральной западной критики?

7.В чем недостатки либеральной западной критики?

8. Какова задача «настоящей» критики, по Добролюбову?

9. Каковы недостатки «настоящей» критики?

Лебедев Ю.В. — русская литературно-критическая и религиозно-философская мысль второй половины XIX века.

О своеобразии русского литературоведения. «Пока жива и здорова наша поэзия, до тех пор нет оснований сомневаться в глубоком здоровье русского народа», — писал критик Н.Н. Страхов и его сподвижник Аполлон Григорьев считали русскую литературу «единственным средоточием всех наших высших интересов». В. Г. Белинский завещал друзьям положить в его гроб номер журнала «Отечественные записки», а классик русской сатиры М. Е. Салтыков-Щедрин в прощальном письме сыну сказал: «Больше всего на свете люби родную литературу и предпочитаю звание писателя любому другому».

По словам Н. Г. Чернышевского, наша литература была возведена в достоинство национального дела, объединившего наиболее жизнеспособные силы русского общества.В сознании читателя XIX века литература была не только «красивой грамотностью», но и основой духовного существования нации. К своему творчеству русский писатель относился по-особому: это была для него не профессия, а служба. Чернышевский называл литературу «учебником жизни», и Лев Толстой потом удивлялся, что эти слова принадлежали не ему, а его идейному противнику.

Художественное развитие жизни в русской классической литературе никогда не превращалось в чисто эстетическое занятие, оно всегда преследовало живую духовно-практическую цель.«Слово воспринималось не как пустой звук, а как дело — почти такое же «религиозное», как древний карельский певец Вейнемейнен, который «сотворил лодку с пением». мечтая создать такую ​​книгу, которая сама, силой единственной и бесспорно верной мысли, выраженной в ней, преобразит Россию», — отмечает современный литературовед Г. Д. Гачев.

Вера в действенную, изменяющую мир силу художественного слова определила и особенности русского литературоведения.От литературных проблем она всегда поднималась к социальным проблемам, непосредственно связанным с судьбами страны, народа, нации. Русский критик не ограничивался рассуждениями о художественной форме, о мастерстве писателя. Анализируя литературное произведение, он пришел к вопросам, которые жизнь ставила перед писателем и читателем. Ориентация критики на широкий круг читателей сделала ее очень популярной: авторитет критика в России был велик, а его статьи воспринимались как оригинальные произведения, пользующиеся успехом наравне с литературой.

Русская критика второй половины XIX века развивается более драматично. Общественная жизнь страны в это время необычайно усложнилась, возникло множество политических течений, споривших друг с другом. Картина литературного процесса также оказалась пестрой и многослойной. Поэтому критика стала более разноречивой по сравнению с эпохой 30-х и 40-х годов, когда все многообразие критических оценок прикрывалось авторитетным словом Белинского.Подобно Пушкину в литературе, Белинский был своего рода универсалом в критике: он сочетал социологический, эстетический и стилистический подходы в оценке произведения, охватывая единым взглядом литературное течение в целом.

Во второй половине XIX века критический универсализм Белинского оказался своеобразным. Критическая мысль специализировалась на определенных направлениях и школах. Даже Чернышевский и Добролюбов, самые разносторонние критики, обладавшие широким общественным кругозором, уже не могли претендовать не только на освещение литературного течения в целом, но и на целостное осмысление отдельного произведения.В их работах преобладали социологические подходы. Литературное развитие в целом и место в нем отдельного произведения теперь раскрывались совокупностью критических направлений и школ. Аполлон Григорьев, например, споря с Добролюбовскими оценками А. Н. Островского, подмечал в творчестве драматурга такие грани, которые ускользали от Добролюбова. Критическое осмысление творчества Тургенева или Льва Толстого не может сводиться к оценкам Добролюбова или Чернышевского. Работы Н. Н. Страхова об «Отцах и детях» и «Войне и мире» значительно углубляют и уточняют их.Глубина понимания романа И. А. Гончарова «Обломов» не исчерпывается классической статьей Добролюбова «Что такое обломовщина?»: существенные уточнения в понимание характера Обломова вносит А. В. Дружинин.

Основные этапы социальной борьбы 60-х гг. Многообразие литературно-критических оценок во второй половине XIX века было связано с усилением общественной борьбы. С 1855 года две исторические силы — революционная демократия и либерализм — выявляются в общественной жизни и к 1859 году вступают в непримиримую борьбу.Голос «крестьянских демократов», набирающий силу на страницах некрасовского журнала «Современник», начинает определять общественное мнение в стране.

Общественное движение 60-х годов проходит в своем развитии три этапа: с 1855 по 1858 год; с 1859 по 1861 год; с 1862 по 1869 г. На первом этапе происходит размежевание общественных сил, на втором — напряженная борьба между ними, а на третьем — резкий спад движения, завершающийся началом правительственной реакции.

Либеральная западная партия. Российские либералы 1960-х годов проповедовали искусство «реформ без революций» и возлагали надежды на социальные преобразования «сверху». Но в их кругу возникают разногласия между западниками и славянофилами о путях назревающих реформ. Западники начинают отсчет исторического развития с преобразований Петра I, которого Белинский называл «отцом новой России». Они скептически относятся к допетровской истории.Но, отказывая России в праве на «допетровскую» историческую традицию, западники выводят из этого факта парадоксальную мысль о нашем большом преимуществе: русский человек, свободный от бремени исторических традиций, может оказаться «более прогрессивнее», чем любой европеец, благодаря своей «восприимчивости». Землю, не таящую никаких собственных семян, можно смело и глубоко вспахать, а в случае неудачи, по выражению славянофила А. С. Хомякова, «успокоить совесть мыслью, что, что ни делай, будет не хуже, чем раньше.»Чем хуже? — возражали западники. — Молодой народ легко может заимствовать новейшее и самое передовое в науке и практике Западной Европы и, пересаживая это на русскую почву, сделать головокружительный скачок вперед».

Михаил Никифорович Катков на страницах основанного им в 1856 г. в Москве либерального журнала «Русский вестник» пропагандирует английские пути социально-экономических реформ: освобождение крестьян с землей при ее выкупе правительством, пожалование дворянству права местного и государственного управления по примеру английских лордов.

Либеральная славянофильская партия. Славянофилы также отрицали «безотчетное преклонение перед прошлыми формами нашей древности». Но они считали заимствования возможными лишь в том случае, если они привиты к первоначальному историческому корню. Если западники утверждали, что разница между просвещенностью Европы и России существует только в степени, а не в характере, то славянофилы полагали, что Россия уже в первые века своей истории, с принятием христианства, образовалась не менее чем Запада, но «по духу и основным принципам» русское образование существенно отличалось от западноевропейского.

Иван Васильевич Киреевский в статье «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» выделял три существенные черты этих различий: 1) Россия и Запад восприняли разные типы античной культуры, 2 ) Православие имело ярко выраженные отличительные черты, отличавшие его от католицизма, 3) исторические условия, в которых складывалась западноевропейская и российская государственность, были различными.

Западная Европа унаследовала древнеримское образование, которое отличалось от древнегреческого формальной рациональностью, преклонением перед буквой юридического закона и пренебрежением традициями «общего права», которое опиралось не на внешние правовые предписания, а на традиции и обычаи.

Римская культура оставила свой след в западноевропейском христианстве. Запад стремился подчинить веру логическим доводам разума. Господство рациональных начал в христианстве привело католическую церковь сначала к Реформации, а затем к полному торжеству обожествляющего себя разума. Это освобождение разума от веры завершилось в немецкой классической философии и привело к созданию атеистических учений.

Окончательно государственность Западной Европы возникла в результате завоевания германскими племенами коренных жителей бывшей Римской империи.Начав с насилия, европейские государства должны были развиваться путем периодических революционных потрясений.

В России все было иначе. Она получила культурную прививку не формально-рационального, римского, а более гармоничного и цельного греческого воспитания. Отцы Восточной Церкви никогда не впадали в абстрактную рациональность и заботились прежде всего о «правильности внутреннего состояния мыслящего духа». На первом плане у них был не ум, не разум, а высшее единство верующего духа.

Славянофилы считали уникальной и российскую государственность. Поскольку на Руси не было двух враждующих племен — завоевателей и побежденных, общественные отношения в ней основывались не только на законодательных и правовых актах, сковывавших жизнь народа, безразличного к внутреннему содержанию человеческих связей. Наши законы были скорее внутренними, чем внешними. «Святость традиции» предпочиталась юридической формуле, нравственность — внешней пользе.

Никогда Церковь не пыталась узурпировать светскую власть, заменить собой государство, как это не раз случалось в папском Риме.Основой первоначальной русской организации был общинный строй, зерном которого был крестьянский мир: мелкие сельские общины сливались в более широкие областные объединения, из которых возникло согласие всей русской земли во главе с великим князем.

Петровская реформа, подчинившая церковь государству, резко сломала естественный ход русской истории.

В европеизации России славянофилы видели угрозу самому существу русского национального бытия.Поэтому они отрицательно относились к петровским реформам и государственному бюрократизму, были активными противниками крепостного права. Они ратовали за свободу слова, за решение государственных вопросов на Земском соборе, состоявшем из представителей всех классов русского общества. Они возражали против введения в России форм буржуазно-парламентской демократии, считая необходимым сохранить самодержавие, реформированное в духе идеалов русской «соборности». Самодержавие должно стать на путь добровольного сотрудничества с «землей» и в своих решениях опираться на мнение народа, периодически созывая Земские соборы.Государь призван выслушивать точку зрения всех сословий, но окончательное решение принимать единолично, согласно христианскому духу добра и истины. Не демократия с ее голосованием и механической победой большинства над меньшинством, а согласие, ведущее к единодушному, «соборному» подчинению государевой воле, которая должна быть свободна от классовых ограничений и служить высшим христианским ценностям.

Литературно-критическая программа славянофилов была органически связана с их общественными взглядами.Эта программа была провозглашена изданной ими в Москве «Русской беседой»: «Высший предмет и задача народного слова не в том, чтобы говорить, что дурно в том или ином народе, чем он болен и чего в нем нет, а в поэтическом воссоздании того, что дало ему лучшее для его исторической судьбы.

Славянофилы не приняли социально-аналитических начал в русской прозе и поэзии; им был чужд утонченный психологизм, в котором они видели болезнь современной личности, «европеизированной», оторванной от народной почвы, от традиций национальной культуры.Именно такую ​​болезненную манеру с «выставлением напоказ ненужных подробностей» находит К. С. Аксаков в ранних произведениях Л. Н. Толстого с его «диалектикой души», в рассказах И. С. Тургенева о «лишнем человеке».

Литературно-критическая деятельность жителей Запада . В отличие от славянофилов, ратующих за социальное содержание искусства в духе своих «русских взглядов», западные либералы в лице П.В. Анненкова и А.В. день и верен «абсолютным законам артистизма».

Александр Васильевич Дружинин в статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наше отношение к ней» сформулировал два теоретических представления об искусстве: одно он назвал «дидактическим», а другое «художественным». Поэты-дидакты «хотят воздействовать непосредственно на современную жизнь, современную нравы и современного человека. Они хотят петь, поучая, и часто достигают своей цели, но их песня, выигрывая в назидательном смысле, не может не проигрывать многого по отношению к вечному искусству. .»

Настоящее искусство не имеет ничего общего с обучением.«Твердо веря, что интересы сиюминутные преходящи, что человечество, меняясь беспрестанно, не меняется только в представлениях о вечной красоте, добре и истине», поэт-художник «видит свой вечный якорь в бескорыстном служении этим идеям. ..Он изображает людей такими, какими он их видит, не наставляя их совершенствоваться, он не дает уроков обществу, а если и дает, то дает бессознательно. Он живет посреди своего возвышенного мира и спускается на землю, как Когда-то к нему спускались олимпийцы, твердо помня, что у него есть свой дом на высоком Олимпе.»

Бесспорной заслугой либерально-западной критики было пристальное внимание к специфике литературы, к отличию ее художественного языка от языка науки, публицистики, критики. Характерен и интерес к нетленному и вечному в произведениях классической русской литературы, чем определяется их немеркнущее существование во времени. Но в то же время попытки отвлечь писателя от «бытовых волнений» современности, приглушить авторский субъективизм, недоверие к произведениям с ярко выраженной социальной направленностью свидетельствовали о либеральной умеренности и ограниченности общественных взглядов этих критиков.

Общественная программа и литературно-критическая деятельность подвенников . Еще одним общественно-литературным течением середины 60-х годов, снявшим крайности западников и славянофилов, было так называемое «почвенничество». Ее духовным руководителем был Ф. М. Достоевский, издававший в эти годы два журнала — «Время» (1861—1863) и «Эпоха» (1864—1865). Соратниками Достоевского по этим журналам были литературоведы Аполлон Александрович Григорьев и Николай Николаевич Страхов.

Почвенники в какой-то мере унаследовали взгляд на русский национальный характер, высказанный Белинским в 1846 г. Белинский писал: «Россия не имеет ничего общего со старыми государствами Европы, история которых была диаметрально противоположна нашей и издавна дала окраску и плод… Известно, что французы, англичане, немцы настолько национальны каждый по-своему, что не в состоянии понять друг друга, то как русскому одинаково доступна социальность француза, так и практическая деятельность англичанина и смутная философия немца.

Почвенники говорили о «всечеловечестве» как о характерной черте русского народного сознания, наиболее глубоко унаследованной в нашей литературе А. С. Пушкиным. «Мысль эта выражена Пушкиным не только как указание, учение или теория, не как сон или пророчество, но действительно исполнена, заключена навеки в его гениальных творениях и доказана им», — писал Достоевский. «Он человек древнего мира, он и немец, он и англичанин, глубоко сознающий свою гениальность, тоску своего устремления («Пир во время чумы»), он же поэт Востока .Он говорил и заявлял всем этим народам, что русский гений знает их, понимает их, соприкасается с ними как с родным, что он может перевоплотиться в них во всей своей полноте, что только русскому духу дана всеобщность, данное назначение в будущем осмыслить и объединить все многообразие национальностей и устранить все их противоречия.

Подобно славянофилам, почвенники считали, что «русское общество должно соединиться с народной почвой и принять в себя народную стихию.Но, в отличие от славянофилов, они не отрицали положительной роли реформ Петра I и «европеизированной» русской интеллигенции, призванной нести в народ просвещение и культуру, но только на основе народных нравственных идеалов. именно таким русским европейцем был А. С. Пушкин в глазах землян.

По словам А. Григорьева, Пушкин является «первым и полным представителем» «наших социальных и нравственных симпатий». «В Пушкине надолго, если не навсегда, закончился весь наш мыслительный процесс, обрисованный в общих чертах, наш «объем и мера»: все последующее развитие русской литературы есть углубление и художественное осмысление тех элементов, которые затронули Пушкин.А. Н. Островский наиболее органично выразил пушкинские принципы в современной литературе. «Новое слово Островского есть старейшее слово — народность». «Островский так же мало хулитель, как и немного идеализатор. Пусть он будет тем, кто он есть, — великим народным поэтом, первым и единственным выразителем народной сущности в ее разнообразных проявлениях…»

Н. Н. Страхов был единственным в истории отечественной критики второй половины XIX века глубоким интерпретатором «Войны и мира» Льва Толстого.Не случайно он назвал свое произведение «критической поэмой в четырех песнях». Сам Лев Толстой, считавший Страхова своим другом, говорил: «Одно из счастья, за которое я благодарен судьбе, состоит в том, что Н. Н. Страхов существует».

Литературно-критическая деятельность революционных демократов. Социальный, общественно-критический пафос статей покойного Белинского с его социалистическими убеждениями был подхвачен и развит в 60-е годы революционно-демократическими критиками Николаем Гавриловичем Чернышевским и Николаем Александровичем Добролюбовым.

К 1859 г., когда программа правительства и взгляды либеральных партий стали ясны, когда стало очевидно, что реформа «сверху» в любом ее варианте будет половинчатой, революционные демократы отошли от шаткого союза с либерализмом к разрыву отношений и бескомпромиссной борьбе с ним. На этот, второй этап общественного движения 60-х годов приходится литературно-критическая деятельность Н. А. Добролюбова. Обличению либералов он посвящает специальный сатирический раздел журнала «Современник» под названием «Свисток».Здесь Добролюбов выступает не только как критик, но и как поэт-сатирик.

Критика либерализма насторожила тогда А. И. Герцена, который, находясь в ссылке, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал надеяться на реформы «сверху» и переоценивал радикализм либералов вплоть до 1863 г. Однако предостережения Герцена не остановили революционных демократов Современник. Начиная с 1859 г., они стали проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Крестьянскую общину они считали ядром будущего социалистического мироустройства.В отличие от славянофилов Чернышевский и Добролюбов считали, что общинная собственность на землю опирается не на христианские, а на революционно-освободительные, социалистические инстинкты русского крестьянина.

Добролюбов стал основоположником оригинального критического метода. Он видел, что большинство русских писателей не разделяет революционно-демократического мышления, не выносит приговора жизни с таких радикальных позиций. Добролюбов видел задачу своей критики в том, чтобы по-своему завершить начатое писателем произведение и сформулировать это предложение, исходя из реальных событий и художественных образов произведения.Добролюбов называл свой метод постижения творчества писателя «настоящей критикой».

Настоящая критика «анализирует, возможен ли и действительно ли такой человек; найдя, что он верен действительности, переходит к собственным рассуждениям о причинах, породивших его, и т. д. Если эти причины указаны в работе анализируемого автора, критика их использует и благодарит автора; если нет, то не пристает к нему ножом к горлу — как, мол, он посмел нарисовать такое лицо, не объяснив причин его существования? , критик берет инициативу в свои руки: он с революционно-демократических позиций разъясняет причины, породившие то или иное явление, а затем выносит ему приговор.

Добролюбов положительно оценивает, например, роман Гончарова «Обломов», хотя автор «не делает и, видимо, не хочет давать никаких выводов». Достаточно того, что он «представляет вам живой образ и ручается только за его сходство с действительностью». Для Добролюбова такая авторская объективность вполне приемлема и даже желательна, так как объяснение и приговор он берет на себя.

Настоящая критика часто приводила Добролюбова к своего рода переосмыслению художественных образов писателя на революционно-демократический лад.Выяснилось, что анализ произведения, переросший в понимание острых проблем современности, привел Добролюбова к столь радикальным выводам, которые сам автор никак не предполагал. На этой почве, как мы увидим дальше, произошел решительный разрыв между Тургеневым и журналом «Современник», когда в нем увидела свет статья Добролюбова о романе «Накануне».

В статьях Добролюбова оживает молодая, сильная натура талантливого критика, искренне верящего в народ, в котором он видит воплощение всех своих высших нравственных идеалов, с которым связывает единственную надежду на возрождение общества.«Страсть его глубока и упорна, и препятствия не пугают его, когда их нужно преодолеть, чтобы добиться страстно желаемого и глубоко задуманного», — пишет Добролюбов о русском мужике в статье «Черты для характеристики русского простонародья. » Вся деятельность критики была направлена ​​на борьбу за создание «партии народа в литературе». Этой борьбе он посвятил четыре года неусыпного труда, написав за такой короткий срок девять томов сочинений.Добролюбов буквально обжигался на аскетической журнальной работе, что подорвало его здоровье. Он умер в возрасте 25 лет 17 ноября 1861 года. О преждевременной кончине юного друга Некрасов сказал проникновенно:

Но твой час пробил слишком рано

И выпало из его рук пророческое перо.

Какой светильник разума погас!

Какое сердце перестало биться!

Закат общественного движения 60-х гг. Споры между «Современником» и «Русским словом».В конце 1960-х годов в российской общественной жизни и критической мысли произошли кардинальные изменения. Манифест 19 февраля 1861 г. об освобождении крестьян не только не смягчил, но еще более обострил противоречия. В ответ на подъём революционно-демократического движения правительство развернуло открытое наступление на прогрессивные идеи: были арестованы Чернышевский и Д. И. Писарев, на 8 месяцев приостановлено издание журнала «Современник».

Положение усугубляется расколом внутри революционно-демократического движения, главной причиной которого стали разногласия в оценке революционно-социалистических возможностей крестьянства. Активисты «Русского слова» Дмитрий Иванович Писарев и Варфоломей Александрович Зайцев резко критиковали «Современник» за якобы идеализацию крестьянства, за преувеличение представления о революционных инстинктах русского крестьянина.

В отличие от Добролюбова и Чернышевского, Писарев доказывал, что русский крестьянин не готов к сознательной борьбе за свободу, что он большей частью темен и забит.Писарев считал «интеллигентский пролетариат», революционных разночинцев, несущих в народ естественнонаучные знания, революционной силой современности. Это знание не только разрушает основы официальной идеологии (православие, самодержавие, народность), но и открывает глаза людям на естественные потребности человеческой природы, в основе которых лежит инстинкт «общественной солидарности». Поэтому просвещение людей естественными науками может привести общество к социализму не только революционным («механическим»), но и эволюционным («химическим») путем.

Чтобы сделать этот «химический» переход более быстрым и эффективным, Писарев предложил руководствоваться русской демократией «принципом экономии сил». «Интеллектуальный пролетариат» должен сосредоточить всю свою энергию на разрушении духовных основ существующего сегодня общества путем распространения в народе естественных наук. Во имя так понимаемого «духовного освобождения» Писарев, подобно тургеневскому герою Евгению Базарову, предлагал отказаться от искусства. Он действительно считал, что «порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», и признавал искусство лишь постольку, поскольку оно участвует в продвижении естествознания и разрушает основы существующего строя.

В статье «Базаров» он прославил торжествующую нигилистку, а в статье «Мотивы русской драмы» «раздавил» героиню драмы А. Н. Островского «Гроза» Катерину Кабанову, воздвигнутую на пьедестал Добролюбовым. Разрушая идолов «старого» общества, Писарев опубликовал гнусные антипушкинские статьи и труд «Разрушение эстетики». Основные разногласия, возникшие в ходе полемики между «Современником» и «Русским словом», ослабили революционный лагерь и явились симптомом упадка общественного движения.

Общественный подъем в 70-х гг. К началу 1970-х годов в России появились первые признаки нового социального подъема, связанного с деятельностью революционных народников. Второе поколение революционных демократов, предпринявших героическую попытку поднять крестьян на революцию путем «хождения в народ», имело своих идеологов, развивавших идеи Герцена, Чернышевского и Добролюбова в новых исторических условиях. «Вера особым образом, в общинный строй русской жизни; следовательно, вера в возможность крестьянской социалистической революции — вот что воодушевляло их, поднимало на героическую борьбу против правительства десятки и сотни людей», — писал Ленин о народники семидесятых.. Это убеждение в той или иной степени пронизывало все творчество лидеров и наставников нового движения — П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, М. А. Бакунина, П. Н. Ткачева.

Массовое «хождение в народ» закончилось в 1874 г. арестом нескольких тысяч человек и последующими процессами 193-го и 50-го. В 1879 году на съезде в Воронеже народническая организация «Земля и воля» раскололась: «политики», разделявшие идеи Ткачева, организовали собственную партию «Народная воля», провозгласив основной целью движения политический переворот и террористическую деятельность. формы борьбы с властью.Летом 1880 года Народная воля устроила взрыв в Зимнем дворце, и Александр II чудом избежал смерти. Это событие вызывает шок и растерянность в правительстве: оно решается на уступки, назначая либерала Лорис-Меликова полномочным правителем и обращаясь за поддержкой к либеральной общественности страны. В ответ государь получает ноты русских либералов, в которых предлагается немедленно созвать самостоятельное собрание представителей земств для участия в управлении страной «в целях выработки гарантий и прав личности, свободы мысли и слова.Казалось, что Россия стоит на пороге принятия парламентской формы правления. Но 1 марта 1881 года совершается непоправимая ошибка. Народная воля после неоднократных покушений убивает Александра II, а после этого реакция правительства устанавливается в стране

Консервативная идеология 80-х. Эти годы в истории российской общественности характеризуются расцветом консервативной идеологии. Ее отстаивал, в частности, Константин Николаевич Леонтьев в книгах «Восток, Россия и славяне» и «Наши «новые христиане» Ф.М. Достоевский и граф Лев Толстой». Леонтьев считает, что культура каждой цивилизации проходит три стадии развития: 1) первичная простота, 2) цветущая сложность, 3) вторичное смешение упрощения. Леонтьев считает распространение либеральных и социалистических идей с их культ равенства и всеобщего блага был главным признаком упадка и вхождения в третью стадию.Леонтьев противопоставлял либерализму и социализму «византизм» — сильную монархическую власть и строгую церковность.

эстетическая критика — одна из концепций критического осмысления литературного произведения, разработанная во второй половине 1850-х гг. А.В. Дружинин, П.В. Анненков, В.П. Боткина. Становление эстетической критики в начале царствования Александра II происходило в условиях либерализации цензуры.

Историко-литературные основы эстетической критики

Историко-литературные принципы эстетической критики были сформулированы Дружининым в статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наше отношение к ней» (Библиотека для чтения.1856. № 11-12). Обширная статья Дружинина была ответом Н.Г. Выступление Чернышевского в «Современнике» с циклом «Очерков гоголевского периода русской литературы» (1855-56). Чернышевский настаивал на том, что годы после смерти Белинского были бесплодны для истории критики. По Чернышевскому, литература не может не быть вовлечена в то или иное идейное направление, поэтому все лозунги, выдвинутые Белинским в пору расцвета натуральной школы (1845-47), остаются в силе.Так называемое «чистое искусство» (см.) Чернышевский презрительно называет «эпикурейским», т. е. социально и нравственно бесполезным и бесплодным, способным удовлетворить только корыстные притязания литературных гурманов. Полемизируя с Чернышевским, Дружинин утверждал, что человечество, изменяясь беспрестанно, не меняется только в представлениях о вечной красоте, добре и истине. Объявляя принципы «критики гоголевского периода» навсегда ушедшими в прошлое, Дружинин ставит задачу создать новую, «художественную» критику, способную видеть в литературном произведении прежде всего «прекрасное и вечное». начинаний, неподвластных сиюминутной злободневной теме.В другой программной статье (А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений, Библиотека для чтения. 1855. № 3) Дружинин спорит с распространенным среди современников мнением, что Пушкина через два десятилетия после его смерти можно рассматривать только как предшественника негативного, гоголевского направления в русской литературе.

Наиболее резко такие взгляды получили позднее развитие в ряде статей Д.И. Писарева, объявившего творчество Пушкина бесполезным, не отвечающим запросам современности.Анализ подготовленного Анненковым собрания сочинений с учетом значительного массива ранее не публиковавшихся пушкинских текстов, по мнению Дружинина, позволяет сделать совершенно иные выводы. Творческий дар Пушкина всеобъемлющ, универсален, поэтому «пушкинское направление» по-прежнему актуально для судеб русской литературы. Анненков в статье «О значении художественных произведений для общества» («Русский вестник», 1856. № I) высказывает предположение, что эстетическая критика в русской литературной жизни не является модным нововведением, а имеет глубокие исторические корни.По мнению критика, понятие художественности появляется в середине 1830-х годов и вытесняет прежние эстетические учения о добре, трогательном, возвышенном. При таком подходе натуральная школа предстает не последним и главным открытием Белинского, а лишь эпизодом литературной борьбы десятилетней давности. Анненков не только разъяснил исторические истоки эстетической критики, но и сам представил на суд читателя образцы аналитического анализа произведений современности с точки зрения их художественной структуры.В статье «О мысли в произведениях изобразительного искусства (Заметки о последних произведениях Тургенева и Л. Н. Толстого)», опубликованной в первом номере «Современника» за 1855 г., критик заявляет, что произвольно правильный тезис из области социологии, психология, экономика, не будучи художественно осмысленными и обработанными, не могут гарантировать совершенства литературного произведения. Приверженцы «негативного течения» ищут в художественном произведении в большинстве своем не художественную мысль, а мысль философскую или политическую.

Боткина в эстетической критике

Особое место среди творцов эстетической критики принадлежит Боткину. В 1850-е годы он писал не только о русской литературе (статья «Стихи А. А. Фета» в первом номере «Современника» за 1857 г.), но и о литературе европейских стран, а также о живописи и музыке (программная статья «Об эстетическом значении новой фортепианной школы» «Отечественные записки. 1850. № I). На основе сравнительного анализа различных видов искусства Боткин приходит к выводу, что литературное произведение никак не связано с внешней действительностью, не не отражают его непосредственно, не могут быть вписаны в борьбу партий и идеологий.Наиболее совершенным воплощением основных черт искусства в рамках литературы, по Боткину, является лирика. Так, Фет в своих стихах стремится выразить мимолетные, неуловимые движения души и состояние природы, поэтому аналитические анализы его текстов не могут строиться по строгим законам логики: необходимо обязательно учитывать момент бессознательного, интуитивного творчества, которое, однако, лежит в основе всякого подлинного искусства. Выводы Боткина (как и других основоположников эстетической критики) полемически обостряются против построений Чернышевского, содержащихся в его магистерской диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности» (1855).Опыт «исторического» и «эстетического» подхода к интерпретации и оценке литературного произведения обобщил А. Григорьев, создав понятие «органической критики». По мнению Григорьева, оба подхода страдают определенной ограниченностью, они не позволяют судить о литературе в ее естественной целостности и полноте.

Когда караван поворачивает назад, впереди хромой верблюд

Восточная мудрость

Две господствующие философские мысли в России XIX века — западники и славянофилы.Это был важный спор с точки зрения выбора не только будущего России, но и ее устоев и традиций. Это не просто выбор, к какой части цивилизации принадлежит то или иное общество, это выбор пути, определение вектора будущего развития. Еще в XIX веке в российском обществе произошел коренной раскол во взглядах на будущее государства: одни считали примером для наследования государства Западной Европы, другая часть утверждала, что Российская империя должна иметь свою особую модель развития.Эти две идеологии вошли в историю как «западничество» и «славянофильство» соответственно. Однако корни противостояния этих взглядов и самого конфликта не могут ограничиваться только XIX веком. Чтобы понять ситуацию, а также влияние идей на сегодняшнее общество, нужно немного углубиться в историю и расширить временной контекст.

Корни возникновения славянофилов и западников

Принято считать, что царь, а позднее император Петр 1, пытавшиеся модернизировать страну на европейский лад и в результате привнесшие в Россию многие пути и устои, свойственные исключительно западному обществу, внесли в общество раскол над выбор своего пути или удел Европы.Но это был только 1, чрезвычайно яркий пример того, как вопрос выбора решался силой, и это решение навязывалось всему обществу. Однако история спора намного сложнее.

Истоки славянофильства

Для начала следует разобраться с корнями появления славянофилов в российском обществе:

1. Религиозные ценности.
2. Москва — третий Рим.
3. Реформы Петра

религиозные ценности

Историки обнаружили первый спор о выборе пути развития в 15 веке.Это произошло вокруг религиозных ценностей. Дело в том, что в 1453 году Константинополь, центр православия, был захвачен турками. Падал авторитет местного патриарха, все чаще звучали разговоры о том, что священники Византии теряют свой «праведный нравственный облик», и в католической Европе это происходит давно. Следовательно, Московское царство должно оградить себя от церковного влияния этих стран и произвести очищение («исихазм») от ненужного для праведной жизни, в том числе и от «мирской суеты».Открытие патриаршества в Москве в 1587 году стало доказательством того, что Россия имела право иметь «свою» церковь.

Москва — третий Рим

Дальнейшее определение необходимости своего пути связано с 16 веком, когда зародилась мысль о том, что «Москва есть третий Рим», а потому должна диктовать свою модель развития. Эта модель основывалась на «собирании русских земель» для защиты их от пагубного влияния католицизма. Тогда и родилось понятие «Святая Русь».Церковная и политическая идеи слились воедино.

Реформаторская деятельность Петра

Реформы Петра начала XVIII века не были поняты всеми его подданными. Многие были убеждены, что эти меры были для России излишними. В определенных кругах даже ходил слух, что во время визита в Европу царя сменили, потому что «настоящий русский монарх никогда не примет чужие порядки». Петровские реформы раскололи общество на сторонников и противников, что создало предпосылки для формирования «славянофилов» и «западников».

Истоки западничества

Что же касается корней идей западников, то помимо вышеперечисленных реформ Петра следует выделить еще несколько важных фактов:

• Открытие Западной Европы. Как только подданные русских монархов в течение XVI-XVIII веков открыли для себя страны «другой» Европы, они поняли разницу между регионами Западной и Восточной Европы. Стали задавать вопросы о причинах отставания, а также о путях решения этой сложной экономической, социальной и политической проблемы.Петр находился под влиянием Европы, после «заграничного» похода во время войны с Наполеоном многие дворяне и интеллигенция стали создавать тайные организации, целью которых было обсуждение будущих реформ на примере Европы. Наиболее известной такой организацией было Общество декабристов.
• Идеи Просвещения. Это XVIII век, когда мыслители Европы (Руссо, Монтескье, Дидро) высказывали идеи о всеобщем равенстве, распространении образования, а также об ограничении власти монарха.Эти идеи быстро пришли в Россию, особенно после открытия там университетов.

Сущность идеологии и ее значение

Славянофильство и западничество, как система взглядов на прошлое и будущее России, возникли в 1830-1840 гг. Одним из основоположников славянофильства является писатель и философ Алексей Хомяков. В этот период в Москве выходили две газеты, считавшиеся «голосом» славянофилов: «Москвитянин» и «Русская беседа».Все статьи этих газет насыщены консервативными идеями, критикой петровских реформ, а также размышлениями о «своем пути России».

Одним из первых идейных западников является писатель А. Радищев, который высмеивал отсталость России, намекая, что это вовсе не особый путь, а просто неразвитость. В 1830-х годах П. Чаадаев, И. Тургенев, С. Соловьев и другие критиковали русское общество. Так как русскому самодержавию было неприятно слышать критику, то западникам было труднее, чем славянофилам.Именно поэтому некоторые представители этого течения покинули Россию.

Общие и отличительные взгляды западников и славянофилов

Историки и философы, занимающиеся изучением западников и славянофилов, выделяют следующие темы для обсуждения между этими течениями:

• Выбор цивилизации. Для жителей Запада Европа является эталоном развития. Для славянофилов Европа есть пример нравственного упадка, источник пагубных идей. Поэтому последний настаивал на особом пути развития Российского государства, которое должно иметь «славянский и православный характер».
• Роль личности и государства. Для жителей Запада характерны идеи либерализма, то есть свободы личности, ее примата над государством. Для славянофилов главное — государство, а личность должна служить общей идее.
• Личность монарха и его статус. Среди западников существовало два взгляда на монарха в империи: он должен быть либо устранен (республиканская форма правления), либо ограничен (конституционная и парламентская монархия).Славянофилы считали, что абсолютизм — истинно славянская форма правления, конституция и парламент — политические инструменты, чуждые славянам. Ярким примером такого взгляда на монарха является перепись 1897 года, где последний император Российской империи в графе «оккупация» указал «владелец русской земли».
• Крестьянство. Оба течения сходились во мнении, что крепостное право есть пережиток, признак отсталости России. Но славянофилы призывали ликвидировать его «сверху», т. е. с участием властей и дворян, а западники призывали прислушаться к мнению самих крестьян.Кроме того, славянофилы говорили, что крестьянская община является лучшей формой землеустройства и ведения хозяйства. Для западников надо распустить общину и создать единоличника (что и пытался сделать П. Столыпин в 1906-1911 гг.).
• Свобода информации. По мнению славянофилов, цензура — вещь нормальная, если она в интересах государства. Западники выступали за свободу печати, свободный выбор языка и так далее.
• Религия. Это один из основных пунктов славянофилов, так как православие является основой Российского государства, «Святой Руси».Именно православные ценности Россия должна защищать, и поэтому ей не следует перенимать опыт Европы, потому что это нарушит православные каноны. Отражением этих взглядов стала концепция графа Уварова «православие, самодержавие, народность», ставшая основой построения России в XIX веке. Для жителей Запада религия не была чем-то особенным, многие даже говорили о свободе вероисповедания и отделении церкви от государства.

Трансформация идей в ХХ веке

В конце 19 — начале 20 века эти два течения прошли сложную эволюцию и трансформировались в направления и политические течения.Теория славянофилов в понимании некоторой интеллигенции стала трансформироваться в идею «панславизма». В его основе лежит идея объединения всех славян (возможно, только православных) под одним флагом одного государства (России). Или другой пример: из славянофильства возникли шовинистические и монархические организации «Черная сотня». Это пример радикальной организации. Конституционные демократы (кадеты) восприняли некоторые идеи западников. Для эсеров (эсеров) Россия имела свою модель развития.РСДРП (большевики) изменили свои взгляды на будущее России: до революции Ленин утверждал, что Россия должна идти по пути Европы, а после 1917 года провозгласил для страны свой, особый путь. По сути вся история СССР есть реализация идеи своего пути, но в понимании идеологов коммунизма. Влияние Советского Союза в странах Центральной Европы — это попытка реализовать ту же идею панславизма, но в коммунистической форме.

Таким образом, взгляды славянофилов и западников формировались в течение длительного периода времени. Это сложные идеологии, основанные на выборе системы ценностей. Эти идеи претерпели сложную трансформацию в течение XIX-XX вв. и легли в основу многих политических течений в России. Но стоит признать, что славянофилы и западники — явление не уникальное в России. Как показывает история, во всех странах, отставших в развитии, общество разделилось на тех, кто хотел модернизации, и тех, кто пытался оправдаться особой моделью развития.Сегодня эта дискуссия наблюдается и в государствах Восточной Европы.

Особенности общественных движений 30-50-х годов XIX века

Славянофилы и западники — далеко не все общественные течения в России XIX века. Просто они самые распространенные и известные, ведь спорт этих двух направлений актуален и по сей день. До сих пор в России мы наблюдаем непрекращающиеся споры о том, «Как жить дальше» — копировать Европу или остановиться на своем пути, который должен быть уникальным для каждой страны и для каждого народа.Если говорить об общественных движениях 30-50-х годов 19 века в Российской империи, то они формировались при следующих обстоятельствах

Это необходимо учитывать, так как именно обстоятельства и реалии времени формируют взгляды людей и заставляют их совершать те или иные поступки. И именно тогдашние реалии породили западничество и славянофильство.

В широком смысле слова все имманентные методы анализа и интерпретации текста можно назвать эстетическими, исходя из идеи отделения художественного от нехудожественного, специфики характера, целей и средств искусства, его принципиальной «непереводимости» на языки нехудожественного (социологического) ряда.Эстетическая критика применяет к анализу произведений искусства только коды эстетики и рассматривает все языки произведения как поглощенные и нивелированные языком эстетики. Коды социального, исторического, нравственного, психологического характера рассматриваются не как таковые, а как элементы единого «кода красоты», как нечто прекрасное или безобразное.

В узком смысле Эстетической критикой называется направление критики середины XIX века, которое придерживалось описанного методологического курса, склонялось к философским рассуждениям и эссеистическому стилю и противопоставляло себя реальной критике. Именно в этом смысле мы будем говорить далее об эстетической критике.

Индивидуальные подходы критиков эстетического направления иногда сильно различались. А вообще они все П.В. Анненков, А.В. Дружинин, В.П. Боткин, С.С. Дудышкин — разделяли следующие методологические позиции:

1) Искусство по своей природе обращено к вечному и бесконечному, к мировой гармонии, которую может выразить только искусство; а также к вечным и общечеловеческим духовным, нравственным, этическим ценностям.В этом тезисе эстетическая критика опирается на философию Гегеля, Шеллинга и романтиков, находя ближайшие аналогии в суждениях об искусстве А.С. Пушкин и В.Г. Белинский в его «примирительный» период.

2) Искусство рассматривается как «учитель» гармонии, социальная роль искусства видится в гармонизации всех отношений человеческого мира. В том числе, косвенно, социальные.

3) Эти критерии используются для определения границ искусства. Литература, поставившая перед собой социальную задачу, рассматривается как утратившая свою специфику, т. е. выведенная за пределы художественного.

Итак, П.В. Анненков настаивал на том, что любой литературный конфликт должен быть улажен, любая дисгармония должна быть разрешена в рамках текста. Работы, не имевшие такого примирительного исхода, признавались малоценными художественно. Это определило негативную оценку эстетическими критиками «критического» направления в литературе.

4) Критический анализ произведения должен выявить его «чистую художественность». Поэтому первым и главным объектом исследования и обсуждения критиков эстетического направления является художественная техника писателя, его поэтическое мастерство.

Эстетическое направление критики исторически оказалось в невыгодном положении, так как ему досталась необходимая, но всегда трудная роль «сдерживающего» начала, компенсирующего «главный вектор» развития системы. И социологические методы соответствовали основному направлению. Сдерживающая «оппозиция» всегда кажется современникам консервативной, ретроградной и оттесненной прогрессивными умами. В полемике между эстетическим и «настоящим» направлениями критики «нападающие» социологи часто выглядят более эффектно, чем «оборонительные» эстетики.Это не только не отменяет, но нисколько не умаляет роли эстетического метода в развитии литературно-критической мысли.

Эстетическая критика достигла наибольшего успеха, когда она обратилась к текстам писателей, близких к позднему романтизму, гегельянству, «чистой поэзии»: А. Фета, Ф. Тютчева, А. Майкова и других. Их высказывания об А. Пушкине, И. Гончарове, А. Островском, И. Тургеневе, Л. Толстом.

Жанры и формы эстетическая критика была традиционной для своего времени.Естественно, в пространных статьях П. Анненкова или Дружинина не было обычных для социологов экскурсов в общественную жизнь, их место заняли экскурсы в эстетику, в рассуждения об универсальных законах искусства. По свойствам своего метода критики эстетического направления были недалеко от литературы, поэтому неудивительно, что многие из них являются авторами литературных произведений или мемуаров. Характерно, что П. Анненков был одним из первых пушкинистов, автором монографии о Пушкине и редактором одного из первых научно подготовленных изданий его произведений.

Метаязык Эстетическая критика не имеет характера выстроенной целостной системы. В некоторых образцах эта критика довольствуется описательностью, вообще обходясь со специализированным понятийным аппаратом (как в статье В. Боткина «Стихи А. А. Фета»). Однако в своем основном «потоке» эстетическая критика не могла обойтись без метаязыка поэтики, поскольку именно поэтический мир произведения был ее основным предметом анализа. К сожалению, в науке 1860-х годов такого языка еще не было, и П.Анненкову приходилось самому составлять его из подходящих для этого терминов или терминологизировать подходящие слова. В его поздних статьях мы столкнемся со значительным пластом метаязыка поэтики: повествование, образность, ирония, художественные привычки писателя, форма личного рассказа и т.д. К этому примыкает журналистская метафора, характерная для эстетической критики. Аргументируя с реальной критикой, П. Анненков свободно использует ее термины тип, типизация, характер и т. д.

Статья « Стихи А.А. Фета » (1857) можно назвать центральным в литературно-критическом произведении В. Боткина. Боткин обосновывает идею о самоценности художественной литературы значением внутренней, «духовной» жизни человека, противопоставленной к его внешнему, «материальному» существованию. Критик убежден, что мир души человека, его чувства определяют взгляды человека на жизнь, его умственную, сознательную деятельность. И тем ценнее искусство, что только оно способно правдиво и глубоко раскрывающие и выражающие духовные тайны человека.Боткин называет источником художественного творчества «поэтическое чувство», которое «можно было бы назвать шестым и высшим чувством в человеке» и которое основывается на бессознательном вдохновении человека при контакте с окружающим миром. Искусство, являясь высшим проявлением «поэтического чувства», также построено на творчестве нерациональном, интуитивном, бессознательном. При этом Боткин подчеркивает его резко индивидуализированный характер, не исключающий возможности общественного влияния и даже «практической» пользы — но при условии, что сам художник не ставит перед собой такой прагматичной цели.

П. Анненков считается одним из первых, кто отстаивал эстетические идеалы литературно-критического направления. В своей статье «О значении художественных произведений для общества» Анненков стремится доказать, что в литературном произведении все должно быть подчинено единой цели — выражению «художественной мысли», связанной с развитием «психологических сторон человек или много лиц». Художественное повествование «черпает свою жизнь и силу из наблюдения душевных нюансов, тонких характерных различий, игры бесчисленных волнений человеческого нравственного существа в соприкосновении с другими людьми.Всякая «намеренная», абстрактная мысль, философская или «педагогическая», искажает сущность настоящего творчества, наиболее «дорогими» качествами которого являются «свежесть в понимании явлений, невинность во взгляде на предметы, смелость в обращении с ними».

С другой стороны, внутреннее, «художественное» мышление, которое может иметь и «случайный» характер и которое основано на внимании к духовным мотивам поведения человека, к его нравственным переживаниям, как раз и является ключом к индивидуальной выразительности. художественная убедительность литературного произведения.Критик приводит в пример произведения Л. Толстого и И. Тургенева, в которых серьезная и глубокая мысль «почти всегда скрыта в недрах произведения и развивается вместе с ним, как красная нить, вложенная в ткань. ” Художественный смысл таких литературных образцов, как «Горе от ума» или «Е. Онегин», по Анненкову, является залогом и чисто «педагогической» пользой для общества.

Обзор движения ориентализма | TheArtStory

Grande Odalisque (1814)

Художник: Жан-Огюст-Доминик Энгр

На этой работе изображена лежащая обнаженная натура, которая поворачивается, чтобы посмотреть на зрителя, и различные элементы — веер из павлиньих перьев, который она держит, красочный тюрбан, который она носит, трубка с гашишем у ее ног, драпировка и постельное белье — помещают ее в воображаемый гарем, содержащий сплав турецкой и вавилонской иконографии.Поместив женщину в восточную обстановку, Энгр смог изобразить обнаженную европейку с откровенным эротизмом, приемлемым в экзотическом контексте. Обнаженная натура отсылает к классическим произведениям, таким как « Венера Урбино » (1534 г.) Тициана и « Дрезденская Венера » Джорджоне (1510 г.), хотя поза наиболее непосредственно взята из « Портрет мадам Рекамье » (1800 г.) Жака-Луи Давида.

Картина, написанная по заказу королевы Неаполя Каролины Мюрат, отличается анатомическими искажениями, призванными привлечь и возбудить эротический взгляд зрителя.Правая рука женщины длиннее левой, и ее преувеличенное искривление позвоночника было бы точным, только если бы у нее было несколько дополнительных позвонков. Энгр использует изысканную неоклассическую линию и высокую отделку, чтобы создать ощущение объективного наблюдения, как будто просто передавая то, что он видит, и в то же время его искажения формы для эмоционального эффекта привносят романтический элемент. Его подход, сочетающий воображаемую сцену с отточенной техникой и преувеличением экзотических и эротических элементов, лег в основу большей части академической живописи востоковедов XIX века.

Одалиска стала заметным элементом последующего искусства, как видно из « Олимпия » Эдуарда Мане (1863) и фовистских работ Анри Матисса. В то же время этот образ стал точкой воспламенения для современного феминистского и постколониального искусства, поскольку Guerilla Girls, феминистский художественный коллектив, называющий себя «совестью мира искусства», перепрофилировал этот образ в 1989 году, добавив гориллу. маску, чтобы привлечь внимание к неравенству в мире искусства, используя ее, чтобы задать вопрос: «Должна ли женщина быть обнаженной, чтобы попасть в Метрополитен?Музей?». Ряд других современных художников также переосмыслили эту работу, как видно из картины Рене Кокс « Baby Back » (2001), критикующей взгляды мужчин-европейцев на африканских женщин. : Grand Odalisque (2008), заявляя, что через свое переосмысление она стремится «представить себя через несколько линз как художника, марокканца, саудовца, традиционалиста, либерала, мусульманина. Словом, призываю зрителей противостоять стереотипам».