Цивилизационный подход гумилева: Развитие цивилизационного подхода к типологии государств в трудах Л. Н. Гумилева Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Развитие цивилизационного подхода к типологии государств в трудах Л. Н. Гумилева Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

носители определенных общественных функций — организационных, судебных, священных (функциональный характер) [5, с. 61]. Но это их право рождалось из «иммунитета» самих богов, которые «руководили» жизнью племени посредством вождей (старейшин), представлявших высшую волю на земле (представительный характер).

Неприкосновенность богов объективно проистекала из них действительности «недосягаемости». Дополнительным аргументом в пользу их иммунитета может послужить непрочность мира в представлении первобытного человека, для существования в котором требовалось руководство свыше. Позднее страх перед неизвестным, перед переменами мог повлиять на формирование обычая неприкосновенности членов семьи, выполняющих в ней наиболее ответственные обязанности, принимающих наиболее важные решения, от которых зависело само существование семьи: «Религия, несомненно, играла огромную роль в жизни первобытных народов, но социальные учреждения и нормы социальной жизни вызывались и создавались не религией, а реальными потребностями жизни, религия давала им только свою санкцию» [6, с.

26].

Таким образом, мы приходим к выводу, что с позиции современного человека, иммунитет выполнял функцию сохранения жизни всего племени, обеспечения его жизнедеятельности, а в понимании первобытного человека иммунитет проистекал из уверенности людей в сакральном авторитете вождя, в его современном происхождении. Об особом статусе старейшины свидетельствуют хотя бы то, что слово и решение вождя считались непосредственным выражением воли, которую уже нельзя было оспорить.

Безусловно, это было лишь на ранних этапах, поскольку позднее между племенами все же установились более сложные отношения: родства, обмена, возникла необходимость в «дипломатах», на которых и возлагалась обязанность весть переговоры по урегулированию таких отношений, ибо традиции и обычаи у различных общин были неодинаковы. Эти функции также были возложены на «мудрых людей и вождей «старейшин», так как именно члены таких племен были наиболее авторитетны. Список использованной литературы:

1. Протасов В.Н. Теория права и государства. Проблемы теории права и государства. — М., 2001. Сырых В.М. Теория государства и права. — М., 1998.

2. Советский энциклопедический словарь. — М., 1989.

3. Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М., 1995.

4. Левина Д.Б. Дипломатический иммунитет. — М. 1949.

5. Норбер Рулан. Юридическая антропология. — М., 1999.

6. Грабарь В.Э. Первоначальные значение римского термина jus gentium. Тарту, 1964.

© Курумбаев Р.К., 2016.

УДК 342

Лановой Вадим Геннадьевич

адьюнкт Белгородского Белгородского юридического института МВД РФ, г. Белгород

E-mail: [email protected]

РАЗВИТИЕ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПОДХОДА К ТИПОЛОГИИ ГОСУДАРСТВ В ТРУДАХ Л. Н. ГУМИЛЕВА

Аннотация

Статья посвящена развитию цивилизационного подхода к типологии государств в теории этногенеза Гумилева Л.Н. Раскрывается сущность пассионарности как явления.

Ключевые слова

Этногенез; пассионарность; этнос; субэтнос; пассионарный толчок; цивилизация; систематизация.

_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №3/2016 ISSN 2410-700Х_

Русский историк Л. Н. Гумилев (1912-1992) в каком- либо представлении не нуждается.

В своих научных трудах он сделал большой вклад в развитие геополитики и теории цивилизаций. По своему мировоззрению и воспитанию ученый являлся евразийцем, считая, что в своем развитии российское общество должно интегрироваться в большей части на основе евразийской концепции. В советскую эпоху господствовавшая марксистко-ленинская философия отрицала геополитику, которая позиционировалась как буржуазная лженаука. Народы и цивилизации не признавались единицами политико-правового, исторического анализа. В основе классификации государств лежала формационная теория диалектического материализма.

В мировой общественной науке проблематика периодизации процесса исторического развития государств и их систематизация занимали важное место. С появлением во второй половине XIX века антиэволюционистской модели обществ в форме теории культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского, формируется цивилизационный подход к типологии государств. Данная концепция продолжает свое развитие в трудах родоначальника евразийства Н.

С. Трубецкого в первой половине XX века. И уже в советский период Л.Н. Гумилев публикует свое основополагающее произведение «Этногенез и биосфера Земли», в котором автор целостно излагает теорию этногенеза, где ключевым звеном формирования цивилизации является пассионарность. История человечества многогранна. Ее можно рассматривать через призму эволюции социально-экономических формаций, как военную историю, историю науки, историю государства и права. Л.Н. Гумилев рассматривает глобальный исторический процесс как динамическое развитие контактирующих между собой этносов. Ведь каждый исторический факт является достоянием конкретного народа. Он пишет: «Этносы, существующие в пространстве и времени, и есть действующие лица в театре истории». [1, с.11] Оригинальность происхождения и классификации государств с позиции теории этногенеза заключается в том, что Л.Н. Гумилев рассматривает данный вопрос с позиции культурно-исторического подхода с учетом проблематики зависимости человека от незаметных процессов происходящих в природе, но оказывающих на развитие общества большое влияние. Для единства народа, людям необязательны общность языка и национального происхождения. Политический и экономический уклад играет второстепенную роль. Конфессиональные, идеологические и культурные границы расплывчаты и не всегда совпадают. Следовательно, на основе одних традиционных социальных, политико-правовых, экономических, культурных теорий объяснить процесс этногенеза в целом не возможно. Необходим качественно новый, системный, междисциплинарный подход в изучении проблемы. Л.Н. Гумилев, выступая одновременно историком, географом, этнографом, психологом, использует космологическую концепцию Вернандского В.И. о ноосфере, и создает теорию этногенеза. Воззрения автора на процессы развития этноса, общества, государства представляют собой сложную систему, где взаимодействуют не локальные упомянутые объекты исследования, а Космос и биосфера Земли в целом. По мнению автора, этническая принадлежность человека обнаруживается в общественном сознании и имеет онтологическую основу. Сам этнос не может быть продуктом разумной деятельности. Нельзя по договоренности сменить этническую принадлежность как гражданство. Думается, что принадлежность к этносу частично отражает ментальную сторону природы человека. По мнению автора «в антропогенных процессах различаются проявления общественной и комплекса природных (механическая, физическая, химическая и биологическая) форм движения материи». [2, с.7] Следовательно, можно сделать вывод, что этнос представляет собой «явление, лежащее на границе биосферы и социосферы и имеющее весьма специальное назначение в строении биосферы Земли». [2, с.8] Упомянутое философское определение этноса полностью охватывает сущность понятия «цивилизация» как многомерного культурно-исторического явления. Поскольку этнос универсальное явление, то можно сказать, что само понятие «цивилизация» представляет собой физическую, биологическую, социальную реальность, являющуюся искомой величиной. Интерпретировать эту величину можно путем анализа возникновения, развития, исчезновения этносов, обществ, государств и их типологизации.

Однако Гумилев Л.Н. отказывается от традиционной классификации обществ по отдельно взятому признаку (язык, рас, религия, роду занятий и т.д.), так как считает, что данное деление будет неполным, условным. Он предлагает систематику, которая «отражает именно то, что заложено в природе вещей, позволяет исследовать человечество с техникой и доместикатами». [2, с. 62]. Типологизация по Гумилеву в иерархическом порядке выглядит следующим образом: суперэтнос, представляющий собой группу «этносов, возникшую одновременно в одном регионе и проявляющая себя в истории как мозаичная

целостность» [2, с. 83]; этнос, как «устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, противопоставляющих себя всем прочим аналогичным коллективам и отличающийся своеобразным стереотипом поведения, который закономерно меняется в историческом времени» [2, с. 83]. Этносы подразделяются на субэтносы, к которым относятся «элементы структуры этноса, взаимодействующие с прочими» [2, с. 83]. Субэтносы существуют только в единстве с самим этносом. Суперэтнос характеризуется степенью межэтнической близости входящих в него этносов, хотя сами этносы связаны между собой экономическим, идеологическим, политическим общением, географическим положением. Этническое единство общности становится ключевым фактором формирования социального стереотипа поведения человека. Этнос как общественная система является продуктом различных культурно-исторических, социально-политических обстоятельств. Субэтнос продукт конвиксии, которая в свою очередь вырастает из консорции, являющейся «группой людей, объединенных одной исторической судьбой» [2, с. 83]. Проживающая несколько поколения консорция становится конвиксией, т. е. «группой людей с однохарактерным бытом и семейными связями» [2, с. 83] На порядок ниже находится индивид, связанный со своим близким окружением общностью морально-этических установок. Предложенная Гумилевым систематика этносов полностью включает в себя социально-политические образования как структурную часть общества. Следовательно, совпадение этноса и государства необязательно, хотя может и показаться естественным. Напрашивается логический обобщающий вывод, что через призму развития этноса можно дать качественную характеристику действий политико-правовых институтов, результатов социально-экономических преобразований в обществе, провести классификацию государств.

На протяжении всей истории человечества этносы образуются в пространстве и времени достаточно редко. Исходя из предпосылки, что «все живое вещество планеты является источником свободной энергии, может производить работу» [3, с.608], Гумилев Л.Н. делает вывод об энергетической сущности этногенеза. Передача от солнца к планете вниз по иерархической лестнице больше энергии, чем это необходимо для биосферного равновесия, вызывает у человека взрыв этногенеза. Движущей силой этногенеза является пассионарный толчок, под которым автор понимает микромутацию, которая вызывает «появление пассионарного признака в популяции, и приводящая к появлению новых этнических систем в тех или иных регионах» [2, с. 395]. Как признак, «пассионарность» Гумилевым Л.Н. характеризуется в двух аспектах. В первом случае, пассионарность понимается как характеристика поведения, представляющая собой «избыток биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность ради иллюзорной цели» [2, с. 395]. Во втором — пассионарность понимается как избыточная биохимическая энергия «живого вещества, обратная вектору инстинкта и определяющий способность к сверхнапряжению» [2, с. 395]. Соответственно, пассионарием является человек, энергетический импульс поведения которого «превышает величину импульса инстинкта самосохранения» [2, с. 395]. Этногенез начинается с внезапного появления в обществе определенного числа пассионариев (пассионарный толчок), которое быстро увеличивается, и со временем появляется возможность навязать свою волю большинству населения. В этот момент начинается изменение структуры самого этноса, в результате чего из нескольких старых этносов и их составляющих, появляются новые. Пассионарность это обязательный и незаменимый элемент этногенеза, без которого он представляет собой характеристику локальных черт развития отдельных государств, народов, обществ. Этногенез обладает инерционностью, которая гаснет по мере утраты пассионарности самой системы. Гумилев Л.Н. различает следующие фазы этногенеза: в фазе подъема проходит инкубационный период этноса, как правило не оставляющий заметных следов в истории; акматическая фаза характеризуется достижением максимума количества пассионариев в обществе; в фазе надлома начинается рассеивание пассионарной энергии; в инерционной фазе происходит накопление материальных и культурных ценностей, становление этноса; при обскурации завершается динамическое развитие этноса; далее идут мемориальная фаза, в которой этнос «стареет»,и его смерть.

Данная концепция понимания хода исторического процесса Гумилевым Л.Н. вызвала острую критику, как при жизни автора, так и после его смерти. Ведь объективность существования пассионарного толчка в настоящее время недоступна проверке эмпирическим путем. Гипотетичность естественной причинности таких явлений как этногенез, общество, государство на протяжении существования науки всегда оставалась предметом познания. Соответственно не уместно называть теорию этногенеза «плодом предвзятых идей и авторской фантазии» [4, с.176]. Явление пассионарности следует считать научной гипотезой, которая

_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №3/2016 ISSN 2410-700Х_

указывает на субъективно-сознательные предпосылки возникновения, развития, становления и гибели цивилизаций. Ведь у источников культуры всегда имеется энергетическая составляющая. Этногенезом движет пассионарность, и она же растрачивается на создание культурных ценностей, на социально-политическую деятельность, на управление государством и т.д. Любые действия, направленные на обеспечение нормального существования общества, требуют сверх усилий. Значит без пассионарности и ее носителей, прогрессивное развитие было бы затруднено. С позиции учения о пассионарности в жизни общества одну из ролей играет организация сознательной деятельности личностей и коллективов. Результаты данной деятельности в виде каких-либо научных, культурных и иных цивилизационных достижений могут вывести процесс этногенеза на новое качество, не связанного с гибелью цивилизации. Следует отметить, что нельзя представлять пассионарность как единственный решающий фактор этногенеза. Не менее важную роль в данном процессе играют географическая среда, результаты общественных преобразований в культурно-духовной, политической, правовой сфере. Но указные факторы задают общее направление исторического развития, в котором теряется индивидуальность восприятия событий, явлений. Именно здесь учение о пассионарности заполняет пустоту, образующуюся при линейном изучении таких общественных феноменов как цивилизация и государство. Энергетическая составляющая этногенеза позволяет взглянуть на глобальный исторический процесс развития как на взаимосвязанную часть эволюции биосферы. В целом критика теории этногенеза сводится исключительно либо к философским мировоззренческим вопросам, либо рассмотрению ее частных моментов. Но ни кем не сделано попыток опровергнуть теорию в целом. «Исследовать — это видеть то, что видят все, и думать так, как не думал никто» [5, с. 291].

На современном этапе исторического развития России научное наследие Л.Н. Гумилева представляет собой культурную и научную ценность. Ведь учение о пассионарности исходит из естественнонаучных предпосылок. При введении ряда общих понятий, стало возможным применение учения о пассионарности к гуманитарным областям научного знания. В том числе, и для юридических дисциплин, занимающихся изучением феномена государства в социально-правовом аспекте. Список использованной литературы:

1. Гумилев Л.Н. От Руси к России. — М.: Экопрос, 1992.

2. Гумилев Л.Н. «Этногенез и биосфера Земли»: Эксмо; Москва; 2007.

3. Дубнищева Т. Я. Концепции современного естествознания: учеб. пособие для студ. вузов : Издательский центр «Академия», 2006.

4. Лурье Я.С., Древняя Русь в сочинениях Л.Н. Гумилева, журнал Звезда, 1994 г.№ 10.

5. Юлов В.Ф. История и философия науки, Киров, 2007.

© Лановой В.Г., 2016

УДК 34

Лесовик Ирина Васильевна, доцент кафедры

административной деятельности ОВД, к.пед.н., доцент Ищенко Елена Валерьевна, старший преподаватель кафедры

административной деятельности ОВД Четверикова Александра Ивановна, преподаватель кафедры

административной деятельности ОВД, ВИ МВД России, г.Воронеж, Российская Федерация

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ. 207 УК РФ

Заведомо ложное сообщение о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных

3.1 Теория л. Н, Гумилева

Вопрос о классификации государств (создаваемых народом различных политических образований в т. ч. и государств) был глубоко исследован Л. Н. Гумилевым. Он разработал оригинальную теорию по которой каждый народ (этнос) в своем развитие проходит определенные стадии, в каждой из которых имеет свои особенности культуры и, если так можно выразится, особенности народного характера. «Моя работа лежит между монографией и философией. Она – эмпирическое обобщение четырех статей и тридцати трактатов, а еще четырех монографий, выражающих суть диалектики природных процессов антропосферы». Так писал Л. Н. Гумилев в своей книге «Конец и вновь начало», в которой он обобщил содержание нескольких своих научных работ по проблемам зависимости человека от процессов происходящих в природе, незаметных нам, но имеющих на нас большое влияние. Л. Н. Гумилев исследовал обширный исторический материал, делая оригинальная, всегда логичные и непротиворечивые выводы. Сама по себе исследуемая автором проблема требует изучения исторического материала, т. к. процессы истории неуловимы в короткие отрезки времени, однако их невозможно не принимать во внимание. Ведь настоящее является совокупностью истории. «И ведь мало кому приходит в голову, что в свое время прошлое тоже было современностью. Значит, видимое постоянство современности — обман, и сама она ни чем не отличается от истории. Все хваленое настоящее – лишь момент, тут же становящийся прошлым, а вернуть сегодняшнее утро ни чуть не легче чем эпоху Пунических или Наполеоновских войн». Так написал Гумилев в предисловии к своей книги «От Руси до России». Трудно не согласиться.

В чем же суть теории?

Многим заметны процессы, которые данная теория описывает, но не все могут придать им верное значение и сделать правильные выводы. Люди объединяются по принципу комплиментарности. Комплиментарность- это неосознанная симпатия к одним людям и антипатия к другим, т. е. положительная и отрицательная комплиментарность. Когда создается первоначальный этнос, то инициаторы этого возникающего движения выбирают себе выбирают себе подходящих людей именно по этому комплиментарному признаку — выбирают тех, кто им просто симпатичен. Такие простые и все понятные вещи как симпатия и антипатия в исторических процессах играют очень большие роли в формировании этнических групп и создаваемых ими государств.

Этнос у человека – это то же, что прайды у львов, стаи у волков, стада у копытных животных и т. д. Это форма существования вида Homo sapiens и его особей, которая отличается как от социальных образований, так и от чисто биологических характеристик, какими являются расы. ¹ По теории предложенной Гумилевым этносы в своем развитии проходят определенные ступени, на каждой из которых свои особенности культуры, науки, общественного уклада, социальных и правовых институтов данного этноса.

Прохождение и само наличие этих ступеней развития связано с открытым Гумилевым явлением пассионарности, уровень которой и определяет фазу (ступень) развития этноса.

Пассионарность – это необоримое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (Часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и соплеменников.¹

Другими словами Пассионарность – это наличие энергии в каждом человеке, составляющим какую-либо группу, способную выстроить государство в любой форме (римлянин, швед, викинг и т. п.) Количество этой энергии постепенно уменьшается, а когда ее уровень достигает нуля, этнос исчезает совсем. Но перед тем как исчезнуть этнос должен пройти определенные ступени развития, характеризующие связи, действующие внутри него как социальную, культурную, государственную и правовую систему. Гумилев выделяет шесть таких ступеней:

— Вспышка пассионарности и период подъема. Характеризуется тем, что общество (все равно из кого состоящее: будь то арабы, монголы, древние евреи, византийцы, франки) говорит человеку одно: «Будь тем, кем ты должен быть. Если ты король – будь королем, если ты слуга – будь слугой»¹. Во время вспышки пассионарности происходит большое количество войн, конфликтов. Это всегда страшное и неспокойное время. Достаточно вспомнить историю становления ислама или Римского государства.

— Акматическая фаза. Люди теперь уже не хотят занимать свое место. Они перестают работать на общее дело и начинают бороться каждый сам за себя. Поэтому императив меняет свое значение. Он звучит: «Будь самим собой». В таких случаях может возникнуть анархия за счет сильно пассионарных особей. Усмирить их или запугать очень трудно, подчас легче просто убить.² Это время тоже не обходиться без потрясений. Пример из истории – крестовые походы, завоевание Сицилии норманцами.

— Фаза надлома. В истории Европы фаза надлома совпала по времени с реформацией. В силу вступил новый императив общественного сознания: «Мы устали от великих. Дайте пожить»³ Выживут, правда. Далеко не все. (В те времена в германии осталось лишь 25% населения).

Фаза надлома – это возрастная болезнь этноса, которую необходимо преодолеть чтобы обрести иммунитет.⁴

— Инерционная фаза. Возникает общепризнанный идеал новой фазы. В некоторых случаях идеал – персона, но чаще – это отвлеченный идеал человека, на которого следует равняться и которому следует подражать.¹ Наконец наступает время, когда не случается широкомасштабных войн, революций и других бедствий, присущих общественной жизни. Но у этого периода ест свои темные стороны – именно сейчас человек начинает покорять природу. Как бы не свирепствовали пассионарии. Но в отношении кормящей нас природы торжествующий обыватель – явление куда более губительное.²

— Фаза обскурции. Это время когда сам по себе императив поведения меняется мало. Просто теперь он принимает другое значение и по другому понимается людьми. Они говорят: «Мы на все согласны, только вы нас кормите и на водку давайте. Если мало дадите, то мы на троих скинемся». Всякий рост становиться явлением одиозным. Трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость. Порядок устанавливаемый в этой стадии нельзя считать демократическим.³

— Гомеостаз. Это все что осталось после фазы обскурции, Гумилев назвал это «Реликтовый этнос. Время гармоничных отношений человека и природы, недостижимый идеал современного хозяйства. Человек этнического гомеостаза чаще всего – хороший человек, с гармоничным складом психики. И ведь гармоничный человек неглуп. Он умеет ценить подвиги и творческие взлеты, на которые сам не способен. Кругозор во времени сокращается до отношений с родителями, а в пространстве с пейзажами, которые мелькают перед глазами. Им все равно, вертится ли Земля вокруг Солнца, или наоборот. Да и вообще им удобней жить на плоской Земле, ибо сферичность утомляет их воображение.¹

Современный взгляд на цивилизационный подход (к 190-летию Н.Я. Данилевского)

***

Николай Яковлевич Данилевский родился в Орловской губернии, принадлежал к дворянскому роду, основатель которого в 17 веке бежал из польской Украины в Россию. Его отец был генералом, участником Отечественной войны 1812 г. Сам Данилевский учился в Царскосельском лицее, затем на факультете естественных наук Санкт-Петербургского университета. В 1849 г. он был арестован по делу петрашевцев, поскольку был активным участником кружка и выступал на собраниях с докладами о теории Фурье. Следственной комиссией он был оправдан, но был выслан из Петербурга в Вологду и до 1856 г. находился под надзором полиции. Работая в департаменте сельского хозяйства, занимался исследованиями климата, условий рыболовства и т.д. С 1857 г. служил в Министерстве государственных имуществ, имел чин тайного советника. Умер Данилевский в 1885 году во время экспедиции в Армению, похоронен в Крыму, где у него было имение.

Основной теоретический труд Данилевского «Россия и Европа» был написан во второй половине 60-х гг., отдельным изданием вышел в 1871 г. и получил значительную известность в России.

Другой его большой труд, «Дарвинизм», остался незаконченным и был частично опубликован в год смерти автора. Также он написал ряд научных и публицистических статей, которые были изданы Н.Н. Страховым – пропагандистом его теории.

***

Славянофильская доктрина впервые чётко противопоставила Россию Западу. Но критерии для такого противопоставления лежали по большей части в моральной области. К.С. Аксаков писал: «В основании государства Западного: насилие, рабство и вражда. В основании государства Русского: добровольность, свобода и мир. Эти начала составляют важное и решительное различие между Русью и Западной Европой и определяют историю той и другой». Противоборство России и Запада, таким образом, возводилось к различию духовных основ – православия, сохранившего всю чистоту первоначального христианства, и католичества, рационалистического и породившего в итоге все современные европейские беды. Но к принципу конфессиональному славянофилы довольно искусственно добавили заимствованный из Европы принцип национальный, чем усложнили свою концепцию (потому что, как известно, многие православные – не славяне и многие славяне – не православные). Славянофилы находились под влиянием гегелевского учения об «исторических» и «неисторических» народах, но Гегель видел «венец» развития в современной ему Германии, а славянофилы, если говорить упрощённо, поставили на её место Россию и славянство.

Идеи Данилевского стали новой фазой в развитии славянофильской концепции, но упорядочили её и дали теоретическое обоснование в рамках гуманитарной науки. Моральный критерий у него ещё сохраняется (католичество, по его словам, «ложная форма христианства», «продукт лжи, гордости и невежества»), но ему уже не придаётся определяющего значения.

«Дело в том, – пишет Данилевский, – что Европа не признаёт нас своими. Она видит в России и славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для неё простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды». Таким образом, Данилевский, говоря о «бессознательном чувстве, историческом инстинкте», подходит к понятию комплиментарности, которое стал применять для характеристики межэтнических отношений Л.Н. Гумилёв. Если в отношениях между народами это взаимное тяготение присутствует – они составляют один суперэтнос или КИТ.

Европа и славянство противопоставляются друг другу не потому, что первая – «плохая», а второе – «хорошее», а потому, что они просто составляют разные культурно-исторические типы. Это понятие лежит в основе того, что также называется «цивилизациями» (по Шпенглеру и Тойнби), «особыми мирами» (по Трубецкому) или «суперэтносами» (по Гумилёву). В принципе, все эти термины можно считать взаимозаменяемыми.

Важно, что Данилевский отрицает значение «общечеловеческих ценностей», которые сейчас нам активно навязываются. По его словам, понятие «народного» шире «общечеловеческого», потому что включает его в свой состав. В то же время он противопоставляет «общечеловеческому» «всечеловеческое», которое, наоборот, охватывает всё то своеобразное, что существует в человечестве. Именно в этом значении понимал это слово Достоевский, когда говорил о «всечеловечности» русского человека и русской культуры (кстати, Достоевский назвал «Россию и Европу» «настольной книгой каждого русского»).

С другой стороны, отдельные народы Данилевский характеризует как «органы человечества, посредством которого заключающаяся в нём идея достигает в пространстве и во времени наибольшего разнообразия, возможной многосторонности осуществления».

Данилевский критикует ту схему «борьбы Востока и Запада», которую даёт с западнических позиций историк С. М. Соловьёв: борьба России со Степью являлась частным случаем борьбы Запада (цивилизации Моря) с Востоком (цивилизацией Степи). По мнению Данилевского, эта концепция бессмысленна, потому что мы можем более-менее чётко определить Запад (но, опять же, Россия и славянство в него не входят), но Восток совершенно неопределим и состоит из множества разнородных КИТов. Европа – понятие не географическое, а этнографическое и культурно-историческое и синонимично «германо-романскому» миру.

Среди других КИТов, существовавших или существующих, Данилевский выделяет: египетский, китайский, древнесемитический (ассиро-вавилоно-финикийский), индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический (аравийский). Причём разные КИТы достигали наибольших успехов в разных сферах человеческой деятельности. Таких сфер Данилевский выделяет четыре – религиозная, культурная (включая сюда искусство, науку и технику), политическая и экономическая. Еврейская цивилизация воплотила исключительно религиозную сторону жизни, греческая – культурную, римская – политическую. Таким образом, эти КИТы – одноосновные. Мусульманский мир Данилевский в этом рассуждении почему-то вообще проигнорировал. Западная же европейская цивилизация – двуосновная: её достижения велики в политике и культуре, но в области религии она отошла от Православия и тем самым деградировала, а в экономической сфере не смогла разрешить социального вопроса, лишив большую часть населения земли и вообще средств производства.

В этом отношении более перспективна славянская цивилизация, которая, по Данилевскому, ещё только формируется: она содержит религиозную истину православия, могущественна политически (в лице Российской империи), имеет все основания для культурного расцвета и, наконец, в экономическом плане основана на крестьянской общине, которая может стать зародышем более справедливого общественного устройства.

***

Конечно, нельзя не отметить некоторой искусственности системы Данилевского (хотя сам он подчёркивал именно её «естественный» характер). В основу деления на КИТы Данилевский кладёт этнический принцип. Каждый КИТ, по его словам, составляют народы одного этнического корня, и его признаки в полной мере не могут передаваться другим. Но уже говоря о «германо-романском» КИТе, он сам несколько нарушает эту схему: получается, что одна цивилизация базируется на двух, хоть и отдалённо родственных, языковых группах. Если мы продолжим эту нить рассуждений, то увидим, что мусульманская цивилизация, единство которой вряд ли может вызвать сомнения, базируется уже на трёх, причём совершенно не родственных, языковых группах – семитской, иранской и тюркской. Индийская (индуистская) цивилизация в равной степени характерна для народов индоарийской и дравидийской групп. Восточноазиатская (китайская) цивилизация распространилась на Японию, Корею и Вьетнам.

Да и сам Данилевский, говоря о славянстве, всегда вынужден делать оговорку в отношении поляков, которых (особенно шляхту и католическое духовенство) он воспринимает как «предателей славянства», подвергшихся чрезмерному воздействию Европы и противопоставивших себя всему остальному славянскому миру.

Позднейшие представители цивилизационного подхода, начиная уже с К.Н. Леонтьева, отказались от отождествления КИТов с этническими или языковыми группами и ввели другие критерии.

Мы же используем для определения цивилизации то определение нации, которое дал И.В. Сталин: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры».

Итак, цивилизация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности территории, экономической жизни и сходства психического склада, проявляющегося в общности культуры. Язык из этого определения выпадает, но надо отметить, что для каждой цивилизации в традиционном обществе было характерно господство одного «сакрального» языка, которым владело образованное меньшинство и на основе которого создавалась культурная общность. Это латынь для Европы, арабский для мусульманского мира, санскрит для Индии, китайский для Восточной Азии. В Европе нового времени также получили распространение «общецивилизационные» языки – сначала французский, затем английский.

Основу цивилизации составляет территориальная общность, и в признании этого факта особенно велики заслуги классических евразийцев, а также Л.Н. Гумилёва, который, как известно, был не только историком, но и географом. Для каждой территории характерно свой сочетание природных зон. Европа расположена на «полуострове», окружена морем и имеет влажный климат, пригодный для земледелия. Мусульманский мир базируется на сочетании пустынь и плодородных речных долин и оазисов и тоже окружён морями: отсюда особенности его экономики в Средние века – сочетание кочевого скотоводства, земледелия и обширной торговли, благодаря которой возникли крупные города (в Европе Средних веков таких городов не было, поскольку она находилась на окраине тогдашней Ойкумены). В Индии и Восточной Азии основа экономики – интенсивное земледелие в зоне муссонов. Наконец, Россия (Евразия в тесном смысле слова) лежит вдалеке от морей (то есть торговля для неё относительно малозначима) и базируется на взаимосвязи лесной и степной зон.

Географическая и экономическая самостоятельность каждой из цивилизаций ведёт и к их психологической обособленности, а в традиционном обществе она выражается через принятие определённой религии. Этот признак мало связан с этнической принадлежностью того или иного народа.

К примеру, такой незначительный признак, как «филиокве», положил начало тысячелетнему разделению христианства на православную и католическую ветви. Граница между ними оформилась в общих чертах уже к концу 10 века и сохраняется до сих пор практически неизменной, обозначая границу между европейской и евразийской цивилизациями. Более сложные границы у мусульманского мира: мусульманские народы живут и в пределах других цивилизаций – России-Евразии и Индии. Но золотоордынский проект во многом провалился именно потому, что положил в основу религию другой, соседней цивилизации и вынужден был уступить в пределах Евразии проекту русскому, православному. В Индии же мусульманское завоевание породило (в терминологии Гумилёва) цивилизационную «химеру» и сделало её беззащитной перед вторжением европейских колонизаторов. Впрочем, границы цивилизаций с кочевым миром Центральной Евразии всегда оставались условными и изменчивыми.

Также надо отметить тенденцию некоторых внутренних областей внутри каждой цивилизации к религиозному обособлению. В Европе это возникновение протестантизма, который охватил в основном территории, не соприкасающиеся с внешней границей Европы. В мусульманском мире это победа шиитов в Иране и Ираке, то есть тоже в глубине данной цивилизации. В то время как государства, защищающие свои цивилизации от внешних врагов или осуществляющие экспансию, сохраняют господствующий вариант религии (католицизм в Испании, Австрии и Польше, суннизм в Турции и Пакистане).

***

Данилевский по-прежнему, как и славянофилы вслед за Гегелем, делит народы на исторические и неисторические, причисляя к последним дикарей, кочевников и «этнографический материал» вроде финнов, но отказывается от линейной схемы прогресса. В то же время и в этой части его схемы сохраняется противоречие: культурно-исторические типы существуют независимо и параллельно друг другу, имеют собственные стадии развития, что позволяет Данилевскому отказаться от классической периодизации мировой истории: развитие каждого КИТа проходит через древнее, среднее и новое время. Но в то же время на современном этапе истории господствует европейский (германо-романский) КИТ, а славянскому КИТу он отдаёт будущее. Таким образом, общая схема истории человечества всё же сохраняется, причём именно в славянофильской интерпретации…

Мы же постараемся несколько «реабилитировать» традиционное деление на Древний мир, Средние века и Новое время, находясь при этом строго в рамках цивилизационного подхода.

Римскую империю можно рассматривать как вариант глобализма, только, в силу объективных причин, охватившего не весь земной шар, а только бассейн Средиземного моря – тогдашнюю Ойкумену. По многим признакам она сходна с современной глобальной Западной цивилизацией. Римская империя уничтожила прежние этнические миры и создала на их месте массу «общечеловеков», лишённых прежней культуры и в полной мере не усвоивших культуры римской.

Символическим моментом начала Средневековья считается свержение последнего римского императора в 476 г., и мы не будем отходить от этой традиции. 6-10 века – время формирования классических цивилизаций в пределах Евразии (в широком смысле слова), установления их границ – соответствует раннему Средневековью. В эту систему цивилизаций влились и те, до которых рука Рима не дотянулась – Китай и Индия. Они сохранили преемственность с древними этническими мирами и сохранили прежние религии (хоть они и подверглись некоторым изменениям). Цивилизации же, выросшие на развалинах Рима, приняли новые религии, различные формы монотеизма: католицизм, православие и ислам.

Крещение Руси (почти одновременно произошло принятие христианства Польшей и Венгрией), а также раскол Церкви на православную и католическую можно считать началом «классического Средневековья», классической системы цивилизаций на континенте Евразии. Полностью сформировались Европа, исламский мир, Индия, Китай. Формирование евразийской цивилизации на огромных пространствах ещё продолжалось, но её западная граница была чётко определена. В Юго-Восточной Азии формировалась буддистско-хинаянистская цивилизация Индокитая, но этот процесс осложнялся сильными влияниями Китая, Индии и ислама и так и не был завершён до появления европейцев.

Конец Средневековья – открытие Колумбом Америки (1492 г.) и начало европейской колониальной экспансии по всему земному шару. Этот процесс привёл к формированию современного глобального мира, который пытается уничтожить отдельные цивилизации, как это делал древний Рим с этническими мирами. Таким образом, все три этапа длились по 500 лет, и завершением третьего этапа можно считать уничтожение Советского Союза в ходе «холодной войны». Но сейчас мы видим рост сопротивления глобализму в Латинской Америке и мусульманских странах, экономические достижения Китая. Так что, возможно, говорить об окончательно сформировавшемся глобальном капиталистическом мире пока не приходится.

Во всяком случае, если подходить с позиций цивилизационного подхода к капиталистической формации, можно сделать вывод, что она появилась не за счёт внутренних резервов самого западного общества, а исключительно за счёт европейской экспансии в Америку, Азию и Африку и ограбления колоний и зависимых стран. Запад, как говорится, выстраивал себя из материала колоний.

Поэтому распространение капитализма в его развитых формах на весь земной шар было невозможно по сути. Он всегда должен был оставлять для себя эксплуатируемую периферию. Ясно, что это вызывало и вызывает сопротивление окраинных цивилизаций, которое принимает различные формы и разные идеологические обоснования – от религиозно-консервативного до социалистического (в формах марксизма или неонародничества), а также их сочетания.

Для России наиболее успешный опыт сопротивления глобализму – это опыт Советского Союза. Именно Советский Союз в значительной мере стал воплощением идей Данилевского, впервые в истории объединив всех славян. Недаром Сталин открыто провозгласил, что большевики – это новые славянофилы.

Причём даже географические границы социалистического блока довольно точно совпадали с границами предлагаемой Данилевским Всеславянской федерации, в которую должны были войти, помимо всех славян, также греки, румыны и венгры, а также Константинополь. Правда, реализовалась эта идея с двумя поправками (если говорить только о западных границах): в состав Восточного блока вошла часть Германии (ГДР), но не вошли Греция и Константинополь (Турция). Последнее, безусловно, сыграло очень негативную роль в геополитическом противостоянии, сковав силы СССР и помешав распространению его влияния на Юге и в Средиземноморье.

Но опыт Восточного блока показал и другое: представления Данилевского об основополагающей роли этнических, языковых принципов оказались неверными. Антирусские настроения в Польше и Чехословакии за период социализма не только не исчезли, но даже усилились, несмотря на все достижения социалистической экономики, высокий уровень жизни и отсутствие какого-либо культурного гнёта со стороны русских (наоборот, в Восточной Европе был обеспечен культурный расцвет). События 1968 года в Чехословакии, 1980 года в Польше, а затем «бархатные революции» показали, что народы этих стран не воспринимали себя как часть одной с русскими «славянской» цивилизации, а, подобно немцам и венграм, тяготели к Европе. Ещё раньше произошёл откол Югославии, где хорватско-словенское влияние (а Тито был по происхождению наполовину хорватом, наполовину словенцем) возобладало над сербским, то есть католическое, западное – над православным, восточным.

Но, если следовать терминологии Данилевского, в Советском Союзе был реализован не четырёхосновный, а трёхосновный культурно-исторический тип. В полном соответствии с его предсказанием русская цивилизация достигла расцвета в областях политической (мощное государство, одна из двух сверхдержав планеты), социально-экономической (могучая и эффективная социалистическая экономика, опирающаяся на общинные традиции, социальная защита населения, рост продолжительности жизни и здоровья) и культурной (высокий уровень образования, развитие науки, поддержка различных форм национальной культуры и искусства – от фольклора до классики и современных форм). В то же время четвёртая основа о которой говорил Данилевский, – религия – не получила в рамках Советской цивилизации своего развития, что отчасти и обусловило её психологическую беззащитность против западного влияния на позднем этапе существования советского строя.

Словно отвечая современным теоретикам «конца истории» во главе с Фукуямой, Данилевский писал, что опасность заключается во всемирном господстве одного КИТа: «Это было бы равнозначительно прекращению самой возможности всякого дальнейшего преуспеяния или прогресса в истории внесением нового миросозерцания, новых целей, новых стремлений». Это «лишило бы человеческий род одного из необходимейших условий успеха и совершенствования – элемента разнообразия».

И с этим нельзя не согласиться.

Время Гумилёва уже наступило | Центр Льва Гумилёва

Евгений Евтушенко написал книгу о Льве Гумилёве. Книга вышла небольшим (к сожалению) тиражом в Красноярске. Публикуем на нашем Портале избранные места

А всё-таки я счастлив,
я всегда писал, что думал,
а не то, что велели.
Л. Н. Гумилёв

Этногенез – это процесс рождения, расцвета, старения и умирания народов (этносов). Первым открыл и описал законы этногенеза русский историк и этнолог Лев Николаевич Гумилёв (1912-1992 гг.). Его открытие дало нам универсальный ключ к пониманию законов исторического процесса. Это очень важно для нас, ибо мало знать историю, её надо понимать. А понимают её сегодня, увы, немногие…
Гумилёв отмечал, что учёные издавна искали ответы на вопросы: почему возникают и исчезают, казалось бы, незыблемые империи и царства, почему одни народы приходят на смену другим, откуда появляются новые культуры и религии? Ответы получались, естественно разные, ибо история многогранна: она может быть историей социально-экономических формаций или военной историей, историей культуры или религии. Историки юридической школы, писал Гумилёв, изучали законы и типы государственного устройства, другие учёные делали упор на индивидуальную психологию. Историки-марксисты рассматривали историю через призму развития производительных сил, как последовательную смену социально-экономических формаций: первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической, коммунистической. То есть, как процесс линейный и непрерывный, идущий от низшего к высшему. И это действительно так (пока), если иметь в виду технический прогресс. Не стоит на месте и общество. Социальное развитие – это спонтанное, непрерывное движение по спирали (раньше считалось, что – вверх…).
Но если рассматривать историю наций, т. е. этническую историю человечества, мы увидим, что она прерывна, так как имеет свои «начала» и «концы». «К сожалению, – говорил Гумилёв, – идея дискретности (прерывности) истории не получила всеобщего признания у основной массы, как учёных, так и обывателей, свято верующих, что «завтра будет лучше, чем сегодня».
И, добавим, в этом нет ничего удивительного. Обыватель (в том числе и образованный обыватель) устроен так, что дальше «собственного огорода» он ничего не видит и видеть не хочет. Обывателю кажется, что мир, который он наблюдает, был таким всегда (а если и происходят в нем какие-то изменения, «то это – прогресс»). Видеть историю в движении, дано не каждому. Для этого надо смотреть на нее не с позиций мыши, а с «высоты полета орла». То есть видеть не только историю последних десятилетий или даже веков, а гораздо дальше – видеть колебания истории в течение тысячелетий. И не только в каком-то одном месте, например, в Европе и Средиземноморье (как это делал Маркс и многие другие ученые), но и в Китае, Индии, Центральной Азии – везде.

Во избежание путаницы и бесплодных споров Гумилёв учил наблюдать историю в пяти приближениях.
Приближение № 1 (самое общее). «Это огромная спираль – путь исторического развития: Нижний ее конец теряется в густых лесах… в пещерах, где высокие смуглые люди делили тушу мамонта, разрезая мясо кремневыми ножами. Верхний конец уходит в будущее, которое представляется нам как полное торжество человека над природой, но описывать его я не берусь, предоставляя это занятие авторам научно-фантастических романов. Наша письменная история – всего один виток этой гигантской спирали.
В первом приближении мы наблюдаем три нити закономерности общечеловеческого развития: демографический взрыв, технический прогресс и смену социально-экономических формаций…
Приближение № 2. Сразу пропадет спираль и останется только один ее виток длинной около 5 тыс. лет… Это те самые исторические культуры, которые то и дело сменяют друг друга, веками сосуществуя на поверхности планеты Земля. Так заря Эллады, когда базилевсы с дружинами разоряли Трою, – XII в. до н. э. – по времени совпала с закатом Египта… Так при агонии золотой Византии – XIII в. н. э. – возносились знамена франкских рыцарей и бунчуки монгольских богатырей. А когда изнемогал от внутреннего кризиса Средневековый Китай – XVII в., – тут же поднялся трон маньчжурского богдыхана… И каждый из этих подъемов был связан с явлениями этногенеза – появлением новых народов путем коренного преобразования прежних…
Приближение № 3. Мы увидим только одну культуру, переживающую свою юность, зрелость и старость. Перед нами предстанет картина социальной борьбы… (В Древнем Риме, или в Монголии, или в Арабском халифате.) Каждая культура будет видна отдельно, все остальные окажутся для нее только фоном, объясняющим отдельные события политической истории, но не собственные ее ритмы.
При приближении № 4 мы увидим уже не всю историю культуры как целого, а только отдельную эпоху. Социальные противоречия станут расплывчаты, а отчетливы и выпуклы – характеры отдельных людей. Тогда историк будет говорить… о легкомыслии Помпея, предусмотрительности Цезаря, влюбчивости Антония и расчетливости Октавиана. История будет казаться поприщем для соперничества великих людей, хотя известно, что сама идея обманчива. Фоном станет эпоха, которую рассматривали в предыдущем приближении как основную и конечную цель изучения. Но это еще не предел.
Возможно еще приближение № 5, при котором в поле зрения оказывается один человек. Как ни странно это приближение используется очень часто. Если этот человек Пушкин – возникает пушкиноведение, если Шекспир – шекспирология. Но здесь история смыкается с биографическим жанром и перестает быть сама собой. Шкала историоскопа исчерпана».

Основная идея Гумилёва заключается в том, что этнос отличается от общества. Он существует параллельно обществу, независимо от тех социальных формаций (систем), которые это общество переживает и только коррелирует с ними, взаимодействует в тех или иных случаях. Этногенез является как бы фоном, на котором развивается социальная жизнь.
«Таким образом, социальная и этническая истории не подменяют друг друга, а дополняют наше представление о процессах, происходящих на поверхности Земли, где сочетается история природы и история людей», – писал Гумилёв.
Причиной образования этноса по Гумилёву является пассионарный (энергетический) толчок. «Каждый этнос развивается как любая система: через фазу подъёма к акматической фазе, т. е. фазе наибольшего энергетического накала, затем идёт довольно резкий спад, который выходит плавно на прямую – инерционную фазу развития, и как таковой он затем постепенно затухает, сменяясь другими этносами». То есть, сначала – вспышка, подъем, затем – энтропийный процесс затухания от воздействия окружающей среды.
Таким образом, исторический процесс идёт не по прямой восходящей линии, как мы видим это у Маркса и либералов-прогрессистов, а волнообразно – т. е. представляет собой «пучок переплетённых между собой разноцветных нитей – индивидуальных этногенезов разных этносов, которые взаимодействуют друг с другом разным способом». (Приближение № 2) Иногда, отмечал Гумилёв, этносы бывают комплиментарны, т. е. симпатизируют друг другу, иногда, наоборот враждуют, иногда это идёт нейтрально. И все они, прожив отмеренный природой срок, исчезают, уступая место другим этносам. (Хотя бывают и исключения – зигзаги этногенеза.)
Посмотрим на историю Европы. Когда-то на ее территории жили римляне, древние греки, галлы, готы. Где они сегодня? Умерли, уступив место французам, немцам, шведам, итальянцам и другим народам, составившим европейский суперэтнос (группу близких этносов), который, в свою очередь, прожил уже более тысячи лет и успел состариться. А до него в Средиземноморье последовательно возникали и исчезали суперэтносы древности: римский, византийский, арабский. На территориях Северной Евразии, которые занимала Российская империя и СССР, в древности существовали, сменяя друг друга, военные империи скифов, хуннов, тюрок, монголов. Они тоже исчезли, уступив место русским и близким им народам, образовавшим российский суперэтнос.
Гумилёв всегда подчеркивал, что историческая наука должна опираться на строго проверенные факты, а не на мифы и благие пожелания. Факты же говорят о том, что все в природе обновляется. Рождается и умирает. И этносы здесь не исключение… Понятно, что все народы имеют своих предков, так же как все народы имеют свою культуру, которая, иногда проходит нитью через нескольких этнических предков (яркий пример – китайцы). Но надо разделять родителей и потомков, этнос и культуру, этническое имя, иногда доставшееся по наследству от исчезнувшего древнего этноса, и конкретный этнос (например – древние евреи и евреи современные). Главный закон этногенеза Гумилёв сформулировал просто – «Конец и вновь начало».
Заслуга Льва Гумилёва в том, что он первый в истории мировой науки четко ответил на вопросы: почему возникают и умирают народы, какие фазы они проходят на своём жизненном пути, и главное – какой мотор всё это двигает.

Конечно, свою теорию Гумилёв построил не на пустом месте. У него были предшественники, которые искали (и находили) закономерности развития цивилизаций или, по Гумилёву, – суперэтносов. Одним из первых был русский учёный Н. Я Данилевский (60-70-е гг. XIX в.) с его культурно-историческими типами; затем немец О. Шпенглер с «Закатом Европы» (нач. ХХ в.). Потом англичанин А. Тойнби, который считается на Западе «отцом циклизма» и «дедушкой» современной теории «столкновения цивилизаций» (заново сформулированной С. Хантингтоном в 90-х гг. ХХ в.). Близок к ним К. Леонтьев с идеей перехода от «цветущей сложности» к «вторичному упрощению» (кон. XIX в.), а так же П. Сорокин со своей «Социокультурной динамикой» (сер. XX в.). Француз Г. Лебон одним из первых разработал вопросы национальной психологии (нач. XX в.).
Первое серьёзное научное исследование этноса принадлежит русскому учёному-эмигранту С. М. Широкогорову, которого можно считать непосредственным предшественником Л. Н. Гумилёва (20-е гг. ХХ в.). И, наконец, евразийцы: П. Савицкий, Г. Вернадский, Н. Трубецкой и др. (20 – 30-е гг. XX в.), которых Гумилёв очень ценил и признавал своими духовными наставниками. Себя он называл «последним евразийцем».
Ученый признавался, что не смог бы построить свою теорию без двух очень важных научных открытий, сделанных в 30 – 40-е годы XX века. Первое – учение о биосфере В. И. Вернадского, которое объяснило природу «биохимической энергии живого вещества биосферы», по Гумилёву – пассионарности. И второе открытие – это общая теория систем, созданная американским биологом и философом Людвигом фон Берталанфи, которого, кстати, как и Гумилёва, не сразу поняли и оценили. Берталанфи предложил определение вида животных как открытой системы. Когда главное – не сумма членов ее составляющих, а отношения между ними, то есть – связи. Оказывается в этносе то же самое: главное – это не сборище людей, а взаимоотношения, т.е. «родственные» связи между ними.
На сегодняшний день в науке об этносах – этнологии – существуют два основных подхода: примордиализм и конструктивизм. Не вдаваясь в подробности, заметим, что примордиализм, который является самым старым из научных направлений, рассматривает этнос как явление биосоциальное, то есть как организм, который имеет свою социальную надстройку. Конструктивизм исходит из того, что этнос – явление сугубо социальное. И поэтому этнос можно конструировать – собирать и разбирать.
Примордиалисты разделяются на два течения: радикалов и умеренных. Радикальные примордиалисты утверждают, что этносы соединены кровнородственными (биологическими) связями. Они сводят этничность к генам. Умеренные же исходят из убеждения, что главное не кровь, а «запечатленные во младенчестве культурные структуры».
Теорию этногенеза Л. Н. Гумилёва можно отнести к умеренному течению в примордиализме. По Гумилёву в формировании и развитии этноса главным фактором является не гены, а географическая среда, неповторимый ландшафт, к которому этнос приспосабливается, вырабатывая необходимые для выживания навыки поведения. Этот этнический стереотип поведения передается от родителей к детям через сигнальную наследственность (об этом ниже).
На наш взгляд, позиция сторонников умеренного примордиализма является наиболее убедительной (хотя и генетическую составляющую надо учитывать), поскольку она подтверждается самой жизнью, всем ходом биологической эволюции вида Homo sapiens и социальной историей человечества. Чтобы не говорили конструктивисты, собрать и разобрать этнос невозможно, так же как нельзя собрать и разобрать отдельного человека. Его можно родить, можно убить, можно заразить болезнью, но нельзя сконструировать индивидуальность. Можно сконструировать клон, но это будет уже не человек, а нечто совсем иное. Практика показывает, что сконструировать, собрать и разобрать можно не этническую, а социальную систему, например, систему социализма. Поэтому социальные системы приходят и уходят, а этносы остаются. Они возникают не по плану каких-то «конструкторов», а сами по себе, и исчезают лишь тогда, когда приходит назначенный природой срок (или, реже, в результате смещения этногенеза).

Здесь надо подчеркнуть, что теория этногенеза разрабатывалась Гумилёвым в рамках уже существующего (с XIX в.) цивилизационного подхода. Согласно данному подходу цивилизации (культурно-исторические типы, по Данилевскому) – это живые организмы, которые имеют свой срок жизни, в среднем 1000 – 1500 лет. За время своего существования цивилизации проходят определенные периоды (фазы): юности, зрелости, старения и умирания. После их смерти остается культура, которая нередко передается по наследству, пришедшим им на смену новым цивилизациям.
Цивилизационный подход – не новый, но в нашем общественном сознании, которое несет в себе мощную инерцию марксистского прошлого, он пока еще не утвердился. Сегодня мы имеем своеобразный методологический вакуум – ситуацию, когда формационный подход уже уходит, а цивилизационный еще не пришел окончательно. Причем эта инерция касается не только образованных обывателей, но и многих научных работников со школьной скамьи воспитанных на марксистской методологии, которая, надо заметить, в последние годы причудливым образом переплелась с вылезшим из того же просветительского корня либерализмом («развитый – неразвитый» «индустриальное – постиндустриальное», «модерн – постмодерн» и пр.). И это вполне объяснимо: человеку психологически очень трудно отказаться от тех схем, которые складывались в его голове десятилетиями, и с которыми он сроднился. Тем более нашему «образованному человеку», который зачастую верит в «теории» как в религию. Поэтому, когда приходит какой-нибудь «сильно умный дядя» и говорит, что все во что вы верили, не совсем верно, а, зачастую, совсем не верно, то он начинает вызывать сильное раздражение. И аргументы тут бессильны. Ибо в данном случае главное не логика, но чувство. А это уже уровень подсознания…
Со временем цивилизационный подход, безусловно, утвердится, поскольку он подтверждается исторической практикой. (Да и современной геополитикой тоже – концепция «многополярного мира».) Ну, например, никто не посмеет спорить с тем, что войны-столкновения между цивилизациями всегда были, есть и будут. И что эти войны всегда куда более масштабны и жестоки, чем внутренние войны. Что «пролетарии всех стран» всегда били, и будут бить друг друга в таких внешних войнах, без всякой оглядки на классовую солидарность. Так же как никто из здравомыслящих людей не будет спорить с тем, что все цивилизации имеют свой собственный, а не общий, линейный, как у Маркса и либералов, путь развития. То есть, Европейская – свой, Арабо-исламская – свой, Индийская – свой, Российская – свой и т. д.; и что они рождаются, набирают силу, а затем входят в упадок и исчезают, иногда оставляя свое имя пришедшим им на смену новым цивилизациям. Общеизвестен и тот факт, что во всех цивилизациях в заключительный период их существования (300 – 400 лет) люди начинают отвергать духовные ценности и судорожно потреблять ценности материальные, вместо бога поклоняться деньгам. То есть становятся людьми «цивилизованными». Напоследок.
Цивилизационная динамика в корне отличается от марксистской и либерально-прогрессистской – линейно-ступенчатой, согласно которой люди почему-то верят в «светлое завтра» и в то, что «разум обязательно покорит природу». Цивилизационная динамика – это колебательная динамика «концов» и «начал». Она, в отличие от разрушительной по отношению к биосфере теории прогресса, основана не на фантазиях и утопиях, а на железных законах природы, которые, как известно, распространяются на все – от жизни простейшего организма до жизни галактик…
Заслуга Гумилёва, повторим, заключается в том, что он не просто продолжил дело своих предшественников, которые обозначили наличие разных цивилизаций и сделали лишь первые шаги в выявлении закономерностей их развития (дальше всех продвинулся А. Тойнби), а в том, что он ответил на ключевой вопрос – Почему? Почему появляются новые народы? Почему у каждого народа свой «особый путь»? Почему этот путь конечен?
Гумилёв поставил концепцию дискретности этнической истории на естественнонаучную основу. Он сделал то, что до него никто сделать не смог – открыл и детально описал глубинные механизмы исторического процесса. Гумилёв дал метод, с помощью которого можно буквально разложить по полочкам и историю и современность.
Таким образом, можно смело утверждать, что теория Гумилёва на сегодняшний день – это вершина цивилизационного направления в исторической науке. Если мысленно представить себе становление философии истории в виде пирамиды, то пассионарная теория этногенеза будет ее пиком.

Как все качественно новое, пассионарная теория этногенеза вызывала и продолжает вызывать весьма неоднозначные оценки. Поэтому, повторим, нет ничего удивительного в том, что концепция Гумилёва до сих пор не получила серьезного научного продолжения.
В советский период теория этногенеза была фактически под запретом, так как она разрушала монополию марксизма в гуманитарной науке. В это время Гумилёва чаще всего обвиняли в отходе от исторического материализма и в «крайнем биологизме». Один известный журналист, написавший разносную статью об антисоциальной сущности теории этногенеза, даже вызвал Гумилёва на заседание редколлегии, где заявил: «Вы все-таки биологист. Вы же считаете, что есть биологическая сущность у человека?»… На что ученый ему отвечал: «А где же… вы живете? Вы живете на планете. Земля называется. У нее есть четыре оболочки. Литосфера – вы по ней ходите: атмосфера – вы ею дышите; гидросфера – она проникает через все клетки вашего организма; биосфера – это вы сами. Вне биосферы вы существовать не можете ни одной секунды, доли секунды, вы сразу же, вообще, станете ничем… Но она (биосфера) может существовать только при наличии источника энергии.
Журналист ахнул и сказал: «это материалистический подход». – Конечно материалистический, черт возьми!»
Этот ответ Гумилёва так и не был опубликован.
Не любили Гумилёва и многие собратья-учёные, особенно гуманитарии. По этому поводу Лев Николаевич как-то заметил: «…представитель Академии Наук СССР, академик Трухановский, объяснил мне, почему меня там ненавидят. Три причины. Причина первая. Вы пишете, сказал он, слишком оригинальные вещи, но это не страшно, всё равно мимо нас вы не пройдёте, нам же их и принесёте. Хуже другое: вы доказываете ваши тезисы так убедительно, что с ними невозможно спорить, и это непереносимо. И, наконец, третье: оказывается, что мы все пишем наукообразным языком, считая, что это и есть наука, а вы свои научные суждения излагаете простым человеческим языком, и вас много читают. Кто же это может вынести?!»
По поводу последнего «обвинения» Гумилёв говорил, что он «считает не конструктивным деление научных работ на академические (трудно читаемые) и популярные (легковесные). Любую сложную проблему можно изложить живым и ясным языком, не снижая научной значимости». (Отметим, однако, что для этого нужен особый, писательский талант. У Гумилёва он был, у подавляющего большинства ученых-гуманитариев – не было.)
После переворота 1991 года и краха марксистской идеологии Гумилёва в покое не оставили, – он получил новых, еще более злобных противников – «либералов», многие из которых, заметим, в советское время были «убежденными» марксистами. Как справедливо заметил один из последователей Гумилёва И. С. Шишкин, есть три способа борьбы с неугодными людьми и их идеями. Первый – тихое замалчивание, второй – поливание грязью, третий – целенаправленное извращение. В советский период Гумилёва замалчивали, в «ультралиберальные» 90-е годы поливали грязью, а в последнее время пытаются запутать и извратить.
Главная причина нелюбви «либералов» к Гумилёву – в его отрицании западного пути развития как единственно возможного. Гумилёв всегда был убежденным евразийцем, то есть считал, что Россия – это не Европа и не Азия, а самостоятельная цивилизация – Евразия, со своим самобытным путем развития. Когда в «перестроечное» время все были очарованы Западом, стремились в «общеевропейский дом» и верили, что «заграница нам поможет», Гумилёв говорил, что Запад сделает всё, чтобы ослабить и подчинить Россию. И добавлял: «Скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только… через евразийство».
И надо заметить, что это прекрасно понимают наши «западные партнеры». Известный американский специалист по России З. Бжезинский как-то прямо заявил: «Если Россия будет оставаться евразийским государством, будет преследовать евразийские цели, то останется империей, а имперские традиции надо будет изолировать»… И вообще, Россия – лишняя страна. А её природные ресурсы, как заявила в конце 90-х М. Олбрайт, – надо поделить (сегодня это называется – «интернационализировать»).
Когда Гумилёву говорили модные в конце 80-х годов слова о разрядке напряжённости с Западом, о предотвращении угрозы войны, он отвечал: «Есть вещи пострашнее войны. Есть бесчестие рабства»… Ученый писал: «Самое главное – «не попасть к немцам на галеру» (выражение евразийца Трубецкого), к европейцам, то есть… Я не хочу быть у немцев на галерах. Это уже было у нас не единожды.
Евразийский тезис: надо искать не столько врагов – их и так много, а надо искать друзей, это самая главная ценность в жизни. И союзников нам надо искать искренних. Так вот, тюрки и монголы могут быть искренними друзьями, а англичане, французы и немцы, я убежден, могут быть только хитроумными эксплуататорами».
Жизнь подтвердила правоту Гумилёва. Понадобилось, правда, более десяти лет «реформ», чтобы Россия, наконец, взяла курс на сближение с Казахстаном и другими республиками Средней Азии. И вообще – повернулись лицом на Восток.
Коллега Гумилёва по географическому факультету ЛГУ, профессор С. Б. Лавров писал: «Евразийство – бесспорный выход из науки в мировую политику. Именно в этом объяснение травли Льва Николаевича в прозападных кругах России и в «русской» эмигрантской прессе. Реанимируя евразийство, он вступил на минное поле геополитики. Геополитическая концепция, казалась бы дремавшая в анабиозе, оказалась крайне опасной для врагов России даже через 70 с лишним лет». Поэтому неудивительно, что один из самых яростных критиков Гумилёва А. Янов в начале 90-х предупреждал: «Если идеи Гумилева получат широкое распространение, то на демократии в России можно поставить жирный крест!». (Ну, с «демократией» в России все уже давно ясно…)
Не могут господа «либералы» простить Гумилёву и того, что он терпеть не мог либеральную интеллигенцию, считая её антигосударственной, антирелигиозной и совершенно оторванной от русской почвы. Когда его на одной встрече спросили: «Вы считаете себя интеллигентом?» – он ответил: «Боже упаси!», и продолжил: «Я из рода военных, все мои предки с XIV века служили России». А про западную «классическую» демократию он говорил: «Она, к сожалению, диктует не выбор лучших, а выдвижение себе подобных. Доступ на капитанские мостики получают случайные люди.… Жить становится в чём-то легче, но противнее».
Проведя 14 лет в заключении, Лев Николаевич не обозлился на свою страну. И когда началось огульное очернение исторического прошлого России, он к удивлению диссиденствующих гуманитариев высказался против таких методов «переосмысления» истории. Гумилёв до конца был пламенным патриотом России. Ну, как такого любить, если у нас само слово «патриот» в 90-е годы было, чуть ли не ругательным. Не случайно, именно в это время появились работы профессоров -«этнологов» В. Тишкова и А. Здравомыслова (ярых конструктивистов), в которых говорилось что наций, как объективной реальности нет, что это выдумка академиков-схоластов и вообще – иллюзия. А само слово «нация» надо изъять из науки и затем, из политики, поскольку это «слово-призрак», «слово-ошибка» (?!).
Сегодня, слава Богу, многие опомнились, но не все. Например, не опомнился верный ученик Бромлея господин Тишков, который до недавнего времени числился главным «этнологом» РФ.
Обвиняли Гумилёва и в национализме – за то, что он ввел в этнологию новое понятие – комплиментарность, которое объясняло природу противопоставления своего этноса всем другим этносам по принципу «свои – чужие». (Об этом ниже.) Критики, как будто бы не замечали, что почти в каждой книге Гумилёв повторял: «Нет «хороших» или «плохих» этносов». Они разные. «Спорить о том, какой этнос лучше, все равно, как если бы нашлись физики предпочитающие катионы анионам, или химики, защищающие щелочи против кислот», – говорил ученый.
Сегодня некоторые «узкие русские националисты» критикуют евразийство, а вместе с ним и Гумилёва за то, что он якобы приветствовал растворение «белого русского человека» тюркскими народами Евразии. Узкие националисты призывают сегодня «консолидироваться» с белыми людьми из США и Европы (?!) в нарастающем глобальном противостоянии «белого Севера и темного Юга». Заметим в скобках, что эти странные люди как будто бы остались в далеком XV веке, когда русский этнос еще не вышел за границы исторической Великороссии, и не стал стержневой основой для российского суперэтноса, впитавшего в себя, кроме малороссов и белорусов еще множество близких по ментальности (в том числе и тюркских) народов…
И последнее, почему Гумилёва не любят так называемые либералы. Ученый доказал, что слияние наций – о чём раньше говорили ортодоксальные марксисты, а сегодня говорят глобалисты – это сущая нелепость: «Если все люди сольются, и станут одинаковыми, то тогда и никакого движения, никакого развития культуры, и просто жизни не будет. Будет медленное угасание, и хорошо, если медленное». Ибо по железному закону систем только сложная система является жизнеспособной. Пока всё человечество представляет собой, как говорил К. Леонтьев, «цветущую сложность», состоящую из множества этносов, культур, языков, религий, – жизнь будет продолжаться. Если причесать всех под одну гребёнку, то есть упростить планетарную систему, она погибнет. (Сегодняшние глобализаторы, которые выступают за снятие всех границ: государственных, национальных, культурных, религиозных, языковых – ведут мир в пропасть. Они думают, что можно управлять сокращенным человечеством из одного центра. Они думают, что можно обмануть природу!)
Гумилёв глубоко изучил вопрос, как взаимодействовали между собой различные этносы на протяжении тысячелетий. И пришел к нелиберальному выводу о том, что в большинстве случаев размежевание для сохранения мира между народами гораздо лучше, чем слияние и взаимопроникновение разных этносов. Гумилёв писал: «Единственно верный девиз устойчивого сосуществования народов в полиэтническом (многонациональном) государстве – «В мире, но порознь». Вражда и кровопролитие начинаются как раз тогда, когда людям внушают, что они одинаковы. Грозным предупреждениям от соблазна «слияния» для всех этнополитиков должен послужить пример Кампучии, где тотальному геноциду предшествовала компания создания единой кхмерской нации». (Тогда, напомним, было уничтожено почти половина населения страны.)
Еще опасней попытки слияния на уровне суперэтносов. Этническая история учит: «Там где сталкиваются два и более суперэтноса, множатся бедствия и нарушается логика творческих процессов. Возникает подражание (мимесис) как противник оригинальности, и, таким образом, нарушается принцип «будь самим собой».
Напротив, этносы, живущие на своих территориях-родинах, поддерживающие свою традицию – «отечество», уживаются с соседями в мире. Да и в самом деле, стоит ли делать из планеты Земля огромную коммунальную квартиру?»…
Ну, как тут не вспомнить о том, сколько вреда принесло нашей стране механическое копирование западных образцов (от культурных, до политических и идеологических), начиная с Петра I и кончая горбачевыми-ельциными. И почему-то всегда первыми впадали в соблазн подражания чужим суперэтносам представители правящей элиты и интеллигенции. Причем, не только у нас, – в других странах, и в другие времена – тоже! (Может, это происходило потому, что, развивая свой «ум», они теряли более важное – мудрость?)
И еще история учит, что все эти этнические (суперэтнические) слияния и взаимопроникновения очень сильно вредят природе. Мигранты из разных стран перестают беречь природу как «свою», и начинают ее хищнически эксплуатировать.
Когда Гумилев начинал читать свой курс этнологии студентам, на первой лекции он всегда ставил вопрос: зачем нам это нужно? И отвечал: «Человечество существует, в общем, совсем немного на Земле, – каких-нибудь 40 – 50 тысяч лет весь Homo sapiens. Но оно, тем не менее, произвело перевороты на земной поверхности, которые Вернадский приравнивал к небольшим геологическим переворотам, переворотам малого масштаба. А это очень много.
Каким образом один из видов млекопитающих сумел до такой степени испоганить всю Землю, на которой он живет?
Эта проблема – актуальная, потому что если мы не вскроем причины тех перемен, которые совершаются на всей поверхности Земли… то тогда незачем жениться, родить детей, потому, что биосфера погибнет, и погибнут все дети»…
О современности Гумилёв говорил очень неохотно и часто повторял, что он в своих исследованиях дальше XVIII века не заходит. Для объективного анализа необходимо, чтобы прошло несколько столетий. Иначе возникает опасность аберрации близости, т.е., когда недавние события кажутся очень значительными, даже поворотными, а далёкие – маловажными.
Что же касается степени изученности истории, он замечал: «Самое лёгкое – рассказывать про первобытного человека, так как о нём почти никто ничего не знает…Лучше говорить о том, что нам точно известно….Что мы знаем о людях исторической эпохи….продолжающейся около семи тысяч лет? Плохо известны первые четыре тысячи лет, до десятого века до нашей эры. И плохо известен ХХ век. А вот что мы хорошо знаем, так это ту историю, которая лежит между падением Трои (XI в. до н.э.) и капитуляцией Наполеона (1815 г.). До этого – туман. После – враньё».
И эти три тысячи лет Гумилёв прошёл вдоль и поперёк. Он, в отличие от подавляющего большинства историков (узких специалистов), видел историю глобально, то есть всю целиком. И не только во времени, но и в пространстве – от Европы до Китая. Гумилёв мог по памяти сказать, что происходило в таком-то году одновременно в Средиземноморье, Центральной Азии, Китае, Индии. В этом его уникальность. И только на таком фундаменте могла сложиться пассионарная теория этногенеза!

Книги Гумилёва можно разделить на две части: исторические (их большинство) и теоретические. Среди теоретических книг главная – «Этногенез и биосфера Земли». Затем идут: «Конец и вновь начало», «Струна истории», «Тысячелетие вокруг Каспия» (в них и теория и история). Среди исторических книг выделяется фундаментальная работа «Древняя Русь и Великая степь».
Читать Гумилёва нужно вдумчиво и неторопливо. И не просто читать, но и перечитывать. Это тот редкий случай, когда «словам тесно, а мыслям просторно». Его учение очень глубоко и очень серьезно. Это только кажется, что уяснив значение термина «пассионарность» можно без труда разобраться в этногенезе. Тот, кто читает его книги второпях, рискует не только не понять главного, но, что хуже, получить искаженное представление об этногенезе.
При этом следует отметить, что наряду с умением четко и аргументировано проводить главную мысль Гумилёв обладал способностью как бы попутно с основной линией повествования затрагивать очень важные и острые вопросы, не вдаваясь при этом в подробности. Он просто давал мысль и направление (иногда «между строк»), а читателю оставалось только додумать. Ну а будущим поколениям ученых – разработать и научно оформить.
Гумилёв, как это всегда случается с авторами больших, прорывных теорий, опередил свое время. Поэтому, повторим, даже среди патриотически настроенных ученых и публицистов теория этногенеза пока еще не находит должного отклика. (В первую очередь – по причине твердого «социально-экономического уклона» в головах ученых.) Особенно это касается гуманитариев, традиционно более оторванных от матушки-природы, чем их коллеги-естественники, которые, кстати сказать, в свое время первыми откликнулись на концепцию Гумилёва…
Это если говорить о науке и научных работниках. Однако сегодня перед нами встала еще одна проблема. Проблема историков-любителей. Ведь, не секрет, что в наше перенасыщенное информацией время «историками» (часто историками-фантастами) становятся все кому не лень. И писатели, и читатели, и физики и лирики, и инженеры и пенсионеры. Пишущие и не пишущие. Прочитал десяток-другой книг, покопался в Интернете – вот тебе и «историк». С одной стороны это не плохо – люди ищут. Но по большому счету – это мешает, а иногда и вредит делу духовного возрождения Отечества. Потому, что сами по себе знания, не приведенные в систему, ничего не значат. Более того, наличие таких знаний, – а их может быть очень много, – даже хуже чем их отсутствие! Такой напичканный информацией знаток с «историческим винегретом» в голове зачастую только вносит смуту в неокрепшие умы.
Повторим, что мало знать какие-то исторические факты, надо научиться понимать законы истории. А для того, чтобы это стало возможным, надо иметь в голове систему, основанную на проверенной исторической практикой теории, точнее – группе взаимодополняющих друг друга теорий. Вот эту самую систему – «формулу закономерности» – и дает нам Лев Гумилёв, вместе с другими учеными цивилизационного направления!
И надо заметить, что, несмотря на инерцию научной среды и методологический беспорядок в головах как ученых, так и не ученых историков, подвижки в деле утверждения цивилизационного подхода все-таки есть. Например, вместо привычного когда-то термина «капиталистический мир» сегодня все чаще употребляется термин «западная цивилизация», а иногда даже – «западный суперэтнос». (О глобализации разговор отдельный.) Да и само понятие «пассионарий», ранее почти неизвестное, за последние годы уже прочно вошло в словесный обиход и вовсю используется в различных публикациях и выступлениях (правда, не всегда по назначению).
Несмотря на неблагоприятные политические и идеологические условия последних десятилетий («либеральный» уклон), а так же на двухсотлетнюю привычку большинства наших гуманитариев опираться исключительно на западных теоретиков, число гумилёвцев год от года постепенно увеличивается. В науку и общественно-политическую жизнь вступает молодое, незашоренное поколение. И сегодня уже нет никакого сомнения в том, что у пассионарной теории этногенеза большое будущее…
В то же время при ознакомлении с теорией этногенеза надо учитывать следующее обстоятельство. Гумилёв посвятил своей концепции всю жизнь. Он погрузился в неё полностью и, как это бывает с авторами больших учений, невольно почти абсолютизировал её. Однако очевидно, что жизнь сложнее любой, даже самой гениальной схемы. Поэтому к теории этногенеза, как и к любой другой универсальной теории, нужно относиться с известной долей критичности…
Но в главном, на наш взгляд, Гумилёв был прав. А главное – это системный подход, и это энергетическая (пассионарная) природа этногенеза. Академик Александр Панченко, который не был убеждённым гумилёвцем, дал такую оценку его концепции: «Во всяком случае, в нынешнем историософском запасе нет идей, которые могли бы конкурировать с теорией этногенеза. Никто не отважится сказать, откуда берутся и куда деваются этносы (если угодно, нации, народы, народности), – никто, кроме Л. Н. Гумилёва. А ведь они берутся и деваются».
Пассионарная теория этногенеза, как и в своё время, теория Маркса, это больше, чем просто научная теория. Это – методология. Это – научное мировоззрение. Это – новый взгляд на мир.
Концепция Гумилёва дает прямой выход на геополитику, идеологию, межнациональные отношения. А это в наше время не просто актуально. Это сверхактуально!
Сегодня сама жизнь требует нового открытия и прочтения Гумилёва. Ибо тот процесс евразийской интеграции, который с 2012 года начал, наконец, обретать реальные формы, идет именно по тем этническим законам, которые нашел и описал русский ученый Лев Николаевич Гумилёв. Поэтому сегодня можно смело сказать: время Гумилёва – наступает.
Оно, собственно, уже наступило.

Евгений Евтушенко: живёт в Крвсноярске, 51 год, ст. преподаватель, более 40 статей, 2 учебных пособия, 1 монография. Читаю курс лекций по теории этногенеза с 1996 г. Вызывает большой интерес ( и не только у студентов: в 2007 — 2011 гг. вел исторический клуб «Этносфера» при Краевой научной библиотеке, с 2008 г. даю материалы в «Красноярскую газету», в настоящее время включаю Гумилёва в общественный лекторий при Красноярской епархии).

Миссионерский отдел Московской Духовной Академии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата богословия. Научный руководитель профессор МДА Н. К. Гаврюшин. Защита состоялась 27 июня 2012 года.

05 августа 2012 г.

I. Общая характеристика работы

Актуальность исследования.Сегодня небывалую ранее актуальность для России и всего мира приобрели проблемы межэтнических и межрелигиозных отношений. Глобальные структурные изменения мирового сообщества усиливают стремление народов защитить собственную этническую индивидуальность и сопровождаются обострением межцивилизационных противоречий. В многонациональной и поликонфессиональной России, переживающей период сложных преобразований, этно-культурные процессы требуют особенного внимания.

В этой связи особый интерес представляют взгляды Н.Я. Данилевского (1822 – 1885) и Л.Н. Гумилева (1912 – 1992), каждый из которых создал свою оригинальную историософскую модель, позволяющую оценить перспективы исторического развития России и обладающую большой эвристической ценностью для российского общества. Без определения  культурной идентичности само будущее России как самобытной цивилизации становится проблемным.

В своих трудах отечественные мыслители рассматривали Россию как самостоятельную и самобытную цивилизацию, для идентификации которой важнейшими факторами являются ответы на вопросы: Россия и Европа, Россия и евразийская степь, Россия и христианство, Россия и Православие, Россия и западные исповедания. Поднимали они и проблему соотношения национального и общечеловеческого в мировой культуре, обосновывая целесообразность самобытного существования различных мировых культур.

Интерес к историософским концепциям Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева обусловлен тем, что они представляют собой два альтернативных способа решения проблемы культурной идентичности России. Здесь мы видим столкновение парадигмы «славянофильства» с парадигмой «евразийства». Кроме того, заслуживает актуализации ряд очень ценных исторических предвидений и предостережений этих мыслителей о всемирной и российской истории.

Несмотря на длительную традицию рассмотрения российской цивилизационности, осмысления исторического пути и судьбы России, способов ее самоидентификации, единого и эффективного в современных условиях ответа на эти вопросы нет и сегодня. Длительная дискуссия о понимании закономерностей развития российской цивилизации не только не решена, но еще долго будет оставаться актуальной для отечественной науки. Стержневая для русской философии философско-историческая тематика в советское время в значительной мере прервалась. Работавшие в СССР философы если и вели исследования в этом направлении, то делали это в сугубо марксистском ключе. И именно в творчестве Гумилева произошло возрождение дореволюционной философско-исторической традиции во всем ее богатстве и разнообразии. Это также свидетельствует о целесообразности изучения теории Гумилева с историко-философской точки зрения и ее сравнительного анализа с историософской концепцией основателя цивилизационного подхода – Н.Я. Данилевского.

Степень теоретической разработанности проблемы.Идеи Данилевского оказали значительное влияние на духовно-интеллектуальную жизнь России конца XIX — начала ХХ в. Особенно бурно процесс критического усвоения наследия Данилевского протекал в 70-е — нач. 90-х годов XIX века и стал причиной серьезнейших дискуссий того времени. Голосам сторонников идей Н.Я. Данилевского (Н.Н. Страхов, К.Н. Бестужев-Рюмин, А.Н. Майков, Ф.М. Достоевский, В.В. Розанов, частично Н.К. Михайловский, позже К.Н. Леонтьев) противостояла резкая критика его учения Н.И. Кареевым, П.Н. Милюковым. Наиболее резкому неприятию подверглась историософия «России и Европы» в трудах B.C. Соловьева. Об историософии Данилевского часто судили именно по статьям Соловьева. Главные упреки, предъявляемые Данилевскому, имели не столько структурно-методологический и даже теоретический, сколько политический смысл. Данилевского обвиняли в панславизме, национализме, и, более того, в шовинизме.

Историческая концепция Данилевского содержала ряд протоевразийских компонентов, и евразийская историческая школа считала его одним из своих предтеч.

В советской философской и исторической литературе идеи Н.Я. Данилевского, как правило, подвергалось критике. В работах В.Ф. Пустарникова, Е.Б. Рашковского, Г.Д. Чеснокова теория культурно-исторических типов оценивалась как реакционная концепция исторического процесса. Более объективный анализ философско-исторических воззрений Н.Я. Данилевского представлен в работах И.А. Голосенко, В.Д. Губина. Отдельные статьи, появлявшиеся изредка в печати (например, Л.Р. Авдеева, И.А. Голосенко) носили ярко выраженный идеологизированный характер, искажали содержание историософских идей типичными для того времени догмами и ярлыками. Общим местом в работах данного периода была констатация того, что Данилевский – эпигон славянофильства, его взгляды враждебны прогрессу, следовательно, теория культурно-исторических типов антинаучна.

В 1940-1970 гг. на Западе появляется целый ряд работ, как специально посвященных Данилевскому, так и, в той или иной мере, касающихся сопоставления его наследия с взглядами О. Шпенглера. Но в большинстве из них ак­цент делается не столько на научной мысли, сколько на чисто политической, интерпретация которой у некоторых авто­ров доходит до абсурда. В качестве положительного явления западной историографии этого периода можно назвать вклад П.Сорокина, который в целом ряде работ сравнивает идеи Данилевского с мировоззрением Шпенглера и Тойнби.

Постсоветская литература, посвященная Данилевскому, вывела исследование идей русского мыслителя на новый уровень. Появились научные и справочно-энциклопедические статьи, разделы в книгах и монографии Л.Р. Авдеевой, С.И. Бажова, А.А. Галактионова, В.М. Михеева, В.В. Сербиненко, К.В. Султанова и др. В публикациях Л.Р. Авдеевой, А.А. Галактионова, И. А. Гобозова, Г.Д. Гачева, В.А. Дьякова, О.А. Платонова, где проводился анализ теории культурно-исторических типов как части философии истории и связанного с этой теорией славянского вопроса. А.В. Белов, А.А. Галактионов, И.А. Гобозов, Л.И. Новикова, Ю.С. Пивоваров, В.П. Рожков, И.Н. Сиземская, В.Ф. Шаповалов обращают внимание на специфику историософии Данилевского, в том числе на органическую методологию и ее использование при анализе локальных цивилизаций.

Нужно отметить, что первое десятилетие XXI века отмечено новым интересом к наследию Данилевского в российской диссертационной литературе. В диссертациях последнего времени проведен сравнительный анализ идей Н.Я. Данилевского и других русских мыслителей, в том числе славянофилов, В.С. Соловьева, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, а также зарубежных мыслителей: О. Шпенглера, П. Сорокина, А. Тойнби. В последние 10 лет был защищен еще ряд диссертационных работ, посвященных философии Н. Я. Данилевского .

Научно-теоретическое наследие Л.Н Гумилева стало предметом специального изучения лишь с конца 70-х — начала 90-х гг. Хронологически, все работы, так или иначе затрагивающие его теорию этногенеза, могут быть разделены на два основных этапа:

1. Советский период (70е – конец 80х г.г.). В этот период преобладали критические выпады в адрес мыслителя со стороны официального советского обществознания. Основным представителем указанной критики являлся академик Ю.В. Бромлей. Кроме того, в этой же связи можно назвать имена В.И. Козлова, А.И. Першица, В.В. Покшишевского. Одним из главных мотивов критики Гумилева этими авторами, проводившими этнографические исследования,  было обвинение в антимарксизме. Обвинения в идеологической вредности теории Гумилева высказывали философы Б.М. Кедров, И.А. Крывелев и историк И.Р. Григулевич. Кроме того, против Гумилева в этот период выступали и публицисты В.А. Чивилихин и А.Г. Кузьмин, находившие во взглядах Гумилева проповедь русофобии.

2. Постсоветский период (конец 80х – начало 90х г.г. до настоящего времени). В этот период взгляды Гумилева получают широкое общественное распространение, появляются первые попытки ее объективного изучения и работы, развивающие теорию Гумилева. Наиболее яркими последователями Гумилева были его ученики — К.П. Иванов и В.Ю. Ермолаев, использовавшие теорию этногенеза при изучении локальных этнографических проблем. В русле идей Гумилева работали Н.В. Трубникова, А.Д. Гомбожапов, Ю.С. Самохин. Географические аспекты теории Гумилева развивал П.С. Ширинкин, биологические — К.В. Маклаков. Р.Х. Бариев положил идеи Гумилева в основу своей оригинальной концепции этноноосферы. Критиковали Гумилева в этот период, в основном, с позиций космополитизма и европоцентризма, как, например, Л.С. Клейн и А.Л. Янов. Попытки объективной оценки творчества Гумилева представлены в книге С.Б. Лаврова «Лев Гумилев: судьба и идеи», монографии С.Н. Пушкина и кандидатских диссертациях Л.П. Ахраменко, М.А. Игошевой, Н.Г. Лагойды, Е.Н. Ищенко и М.А. Киркина. Действует интернет-ресурс последователей Гумилева «Гумилевика» (http://gumilevica.kulichki.net/).

Обстоятельного сравнительного анализа историософских взглядов Л.Н. Гумилева и его русских предшественников не проводилось. Исследование Д.М. Володихина «К.Н. Леонтьев, Н.Я. Данилевский и Л.Н. Гумилев о возрасте русской цивилизации» — одна из первых таких попыток. Вывод автора на первый взгляд парадоксален – Л.Н. Гумилев специально не затрагивал в своих работах концепции Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева, так как солидарен с ними, а в таком случае «к чему спорить, с чем тут спорить?».

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования — осуществить реконструкцию историософских взглядов Данилевского и Гумилева и произвести их сравнительный анализ.

Для выполнения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

§выявить источники формирования историософских концепций Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева;

§определить наиболее существенные черты историософских концепций Данилевского и Гумилева;

§проследить взаимосвязь, принципиальные сходства и различия научных подходов Данилевского и Гумилева

§выявить влияние религиозных представлений мыслителей на предлагаемые ими пути исторического процесса;

§показать перспективность применения выводов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева для решения проблемы культурной идентичности  современной России.

Объект исследования– идейное наследие Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева.

Предмет исследования – историософия Данилевского и Гумилева.

Материалом исследования служат труды Н.Я. Данилевского, Л.Н. Гумилева, их предшественников, последователей и критиков, а также исследования на эту тему, монографии, статьи из научной периодики, материалы научных конференций, материалы, опубликованные в интернете, газетная периодика.

Теоретической и методологической базой исследования послужили универсальные принципы интегрального подхода, диалектической цельности и органичности (А.В.Гулыга, В.В. Бибихин, М.А. Маслин, Л.Е.Шапошников, С.Н.Пушкин). В соответствии с данными принципами специфика поставленной цели и сформулированных задач, сводящихся к анализу-интерпретации текстов и реконструкции историософской концепции Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева, предполагает сочетание методов герменевтического анализа (В.Дильтей, М.Хайдеггер, Г.-Г.Гадамер, П.Рикёр и др.) с элементами структуралистского подхода (К.Леви-Стросс, М.Фуко, М.Бахтин, Ю.Лотман, Б.Успенский и др.). Большое внимание в работе уделяется и микроисторическому подходу, методология которого была разработана М. Блоком и К. Гинзбургом как постоянное чередование микро- и макроистории, «крупных»,  «общих» или «сверхобщих»  планов, позволяющих непрерывно возвращаться к общей картине исторического процесса, уточняя ее за счет выявления различного ряда исключений и причин. Основной метод исследования можно определить как метод сравнительного парадигматического анализа, который  состоит в том, чтобы в сравнении анализировать взаимообусловленность культурологических концепций исследуемых мыслителей и их мировоззренческого, а также общефилософского и историософского базиса.  Важную роль в исследовании играет принцип практической критики, который состоит в том, чтобы сопоставлять анализируемые концепции не только друг с другом, но и с реальной действительностью. Используется также исторический метод, который предполагает выяснение истоков исследуемых концепций, а также анализ логики их развития и влияния этих концепций на последующую, в том числе и современную философскую и культурологическую  мысль.

В диссертации впервые проделан всесторонний сравнительный анализ историософских взглядов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева. В результате диссертантом был обоснован ряд положений и выводов, характеризующихся научной новизной:

§раскрыта связь историософских взглядов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева с предшествующей русской философией истории и между собою, доказывается, что идеи полицентричности мира, мультилинейности исторического движения, отрицание теории линейного прогресса и введение категории развития, идея связи культуры с природой были внесены в концепции наших мыслителей из предшествующей русской и мировой философской мысли;

§исследованы исходные понятия, раскрывающие основные элементы историософских моделей Данилевского и Гумилева;

§раскрыто своеобразие идей Данилевского и Гумилева при рассмотрении линейности и цикличности исторического процесса;

§определены взаимосвязи между социальными и религиозными воззрениями мыслителей;

§предпринят их сравнительный анализ историософских взглядов в историческом и религиозном аспектах;

§установлен позитивный потенциал и принципиальные ограничения концепций Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева для современного решения проблемы культурной идентичности России.

Рабочая гипотеза состоит в том, что теоретические изыскания Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева, имея определенные общие источники формирования и выводы, представляют собой близкие, но, однако, имеющие целый ряд глубинных различий, научные концепции. При этом прослеживается историософская линия, идущая от Н.Я. Данилевского через К.Н. Леонтьева и евразийцев к Л.Н. Гумилеву. Вместе с тем они представляют собой единое направление цивилизационного подхода к пониманию истории и органического понимания мировой культуры. В современной ситуации глобального изменения структуры человечества цивилизационный подход лучше отвечает вызовам времени, чем формационный.

 

Положения, выносимые на защиту:

·Данилевский и Гумилев действовали, в целом, в рамках цивилизационного подхода, имеющего давнюю традицию. Но, вместе с тем, они разработали оригинальные историософские концепции. Опираясь на принцип «органицизма» и естественную систему классификации явлений науки, Н.Я. Данилевский сформулировал свой «морфологический принцип», подведя тем самым серьезный научный фундамент под плюрально-циклический взгляд на историю. Данилевский оказал непосредственное влияние на творчество К.Н. Леонтьева. Далее эти идеи развивались евразийцами и Л.Н. Гумилевым, принципиально новым вкладом которого в цивилизационный подход была его гипотеза пассионарности, положенная им в основу общей теории этногенеза.

· Для обоих наших мыслителей была неприемлема мысль о едином,линейно-эволюционистском развитии человечества. Субъектом истории для них является замкнутые этно-культурно-исторические образования, каждый из которых достигает своих целей и проходит самобытный путь развития – в соответствии со своимивременны́ми, местными, этнографическими и религиозными особенностями.

·Данилевский и Гумилев, использовавшие методы биологического редукционизма, воплощали в своем творчестве органицистские идеи и старались строго придерживаться естественно-научной интерпретации изучаемых феноменов. Этим во многом объясняется, почему в их концепциях нет явных указаний на понимание ими общей цели существования человечества. Но такая цель у них, безусловно, предполагается.

·В центре концепций наших мыслителей стоит человек как существо, творящее культуру и способное влиять на ход цивилизационного развития. Отвергая абсолютизацию социально-экономических законов, они говорят о преобладающем значении для исторического развития ментального и духовно-нравственного факторов, определяющих уникальность человеческих обществ как субъектов истории, реализующих собственную культурную программу. При этом отличительной чертой Гумилева было то, что он большое значение придавал влиянию на поведенческое своеобразие суперэтнических систем их возрастных различий, а также – вслед за евразийцами – различий вмещающего ландшафта.

·Данилевский и Гумилев говорили о непередаваемости начал народности от одного этноса к другому. Из признания относительности и культурно-исторической обусловленности многообразия цивилизационных традиций проистекает их критика европоцентризма.

·В своих историософских построениях наши мыслители большое место уделяли определению перспектив развития России и ее роли в мировой истории. Данилевский считал, что России необходимо выступить инициатором объединения всех ее единокровных и единоверных братьев в одну политическую систему – Всеславянский Союз. Гумилев полностью разделял мысли Данилевского о необходимости для России сохранять свои самобытные основы и противостоять экспансионистским устремлениям западной культуры. Однако перспективу развития России он видит не в союзе со славянскими народами, а в «обращении на Восток» — в укреплении евразийского единства.

·Хотя Данилевский и Гумилев стараются в своих рассуждениях как можно меньше выходить за рамки эмпирической науки, тем не менее, в их концепциях отчетливо присутствует религиозная составляющая — провиденциализм. Если соответствие религиозных воззрений Данилевского православию не вызывает никаких сомнений, то ортодоксальность Гумилева несколько своеобразна. В рассуждениях о роли религии в этногенетических процессах мыслители приходят к одинаковому выводу: духовный и природный факторы взаимно влияют друг на друга.

Теоретическая и практическая значимость работысостоит в возможности дальнейшего анализа и конкретизации проблем, возникающих при исследовании наследия мыслителей. Результаты диссертации могут служить основой последующих изысканий по широкому кругу историософских проблем. Материалы исследования могут быть использованы в образовательном процессе, в разработке учебных программ, лекций, семинарских занятий.

Апробация работы. Диссертационное исследование было апробировано в выступлениях на научных конференциях международного и всероссийского уровня:

«Тысячелетие развития общественно-политической и исторической мысли в России» (Нижний Новгород, 2008),

«Наследие преподобного Серафима Саровского и судьбы России. V ежегодная Всероссийская научно-богословская конференция» (Москва-Саров, 2008),

«Религии Поволжья: проблемы социального служения» (Нижний Новгород, 2009),

«Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (Москва, 2009),

«Православие и русская литература. Вузовский и школьный аспект изучения» (Арзамас, 2009),

«XXXIV Всероссийская научная конференция «Добролюбовские чтения»» (Нижний Новгород, 2010),

«XI Международный симпозиум «Современное образование в поле научных и религиозных традиций: Диалог мировоззрений» (Нижний Новгород, 2011).

«Религии России: проблемы социального служения» (Нижний Новгород, 2011),

«Современное образование в поле научных и религиозных традиций: Диалог мировоззрений» (Нижний Новгород, 2011).

Диссертантом опубликовано двенадцать работ по теме данного исследования, в том числе две из них по перечню ВАК научных журналов и изданий для опубликования основных научных результатов диссертаций.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы из 276 работ.

II. Основное содержание работы

Во Введенииобосновывается актуальность темы, указывается степень ее научной разработанности; определяются цели и задачи, объект и предмет исследования; характеризуются теоретическая и методологическая база исследования; оценивается новизна, теоретическая и практическая значимость исследования;  дается описание апробации и структуры работы.

В первой главе – «Возникновение историософских концепций Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева» -прослеживаются идейные источники историософских изысканий этих мыслителей, опиравшихся на цивилизационный подход к пониманию исторического процесса, основными составляющими которого являются циклизм и органицизм. Особое внимание уделяется преемственности идей и собственному новаторству рассматриваемых мыслителей.

Органический подход к мировой истории и идеи циклизма присутствовали еще в античной мысли (Ктесий, Полибий). Мысли о цикличности истории встречаются и в Библии (книга пророка Даниила, книга Иисуса сына Сирахова). В христианскую эпоху подобные идеи можно встретить у блаж. Иеронима, Афраата Персидского, Павла Орозия, Иоахима Флорского.

В эпоху Возрождения идеи циклизма и органицизма встречаются у Н.Макиавелли, Ф.Гвиччардини. Но только в XVII в. идея циклического развития общества была детально проработана Дж.Вико, стоявшим на позициях культурного плюрализма, соединенного у него с идеей прогресса.

В середине XIX в. схожие с Данилевским мысли высказывал Ж.А. де Гобино, рассматривающий всемирно-исторический процесс как смену замкнутых эквивалентных культур. Cхожесть этих мыслителей прослеживается также в их взглядах на роль социальных институтов и религии в жизни социокультурных организмов.

В главе рассматривается вопрос о влиянии на Данилевского идей Г. Рюккерта и спор по этому поводу Н.Н.Страхова и В.С.Соловьева. На основании того, что Данилевский опирался на естественнонаучную методологию Ж. Кювье и К. Бэра, а также на специфически русский материал, чего у Рюккерта не наблюдается, делается вывод о независимости идей русского мыслителя от немецкого.

Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского появилась как противовес распространенной в европейской философии второй половины XIX в.унитарно-стадиальнойконцепции построения всемирной истории. Многие русские мыслители того времени стремились отыскать для России альтернативный, своеобразный путь развития. Тезис об упадке европейской цивилизации присутствовал в трудах не только славянофилов, но и западника А.И.Герцена.

Органицизм и стремление сочетать историю с естественными науками были присущи Т.А.Грановскому, многим участникам кружка М.В.Петрашевского, к числу которых относился и увлекавшийся фурьеризмом молодой Н.Данилевский. Отойдя от увлечения социализмом, Данилевский остался верен принципам «органицизма», как и другой бывший петрашевец – А.А.Григорьев. В стремлении к синтезу натурфилософии и историософии Данилевский активно использовал методы естественников К.М.Бэра и Н.И.Надеждина.

Одним из факторов, повлиявших на творчество Н.Я. Данилевского, стало его знакомство с теорией эволюции Ч. Дарвина. Дарвинизм лишний раз убедил Данилевского в необходимости выдвижения альтернативной теории истории, которая, не будучи эволюционной, была бы в то же время научна и не отрицала идеальное начало.

Учение Данилевского о культурно-исторических типах явилось концептуальным завершением большинства историософских взглядов ранних славянофилов. Он не только подвел строго научный фундамент под славянофильские идеи и детально их теоретически проработал, но и довел их до логически завершенной формы – через отмежевание отфилософско-исторических учений германского идеализма. Данилевский до предела обострил вопрос о противоречиях между Россией и Европой и, критикуя веру славянофилов во всемирно-историческую миссию России, последовательно выступал за сохранение разнообразия как основы человеческого бытия.

Появление «России и Европы» и других работ Н.Я.Данилевского в 60-е гг. XIX в. обусловлено внутри- и внешнеполитической ситуацией в России. «Великие реформы» внутри страны во многом были обусловлены поражением России в Крымской войне, в ходе которой проявиласьобщая враждебность Европы.

Таким образом, хотя признаки цивилизационного подхода – «циклизм» и «органицизм» встречаются, начиная с древности, у многих авторов самого различного направления, но именно Н.Я. Данилевский с его «естественной системой» в исторической науке и «морфологическим принципом» последовательно обосновал существование отдельных культурно-исторических типов, и до него цивилизационный подход в цельном виде не существовал. В этом отношении Данилевский является предшественником О.Шпенглера, А.Тойнби, Ф.Нортроп, А.Шубарт, П.А.Сорокина, объединяемых критическим отношением к однолинейной схеме общественного прогресса.

Типологически близкими к воззрениям Н.Я. Данилевского представляются позиции К.Н.Леонтьева, представителей евразийства, и – в этом течении – Л.Н. Гумилева.

Л.Н. Гумилев продолжил разработку локально-цивилизационного подхода. Он был знаком с трудами Данилевского, и считал его одним из крупнейших представителей культурно-исторической школы. Сам Гумилев называл себя «последним евразийцем», хотя и с ними соглашался не во всем

Среди авторов, оказавших влияние на формирование евразийской концепции, были: Н.К.Карамзин, Л.И.Мечников, Д.И.Менделеев, но основными здесь являются фигуры В.И.Ламанского и К.Н.Леонтьева.

По Ламанскому, Россия – особый историко-культурный тип, отличающийся от мира азиатского своей христианской культурой, от мира же европейского – принадлежностью не к западному, а к восточному христианству. К.Н.Леонтьев хотя и считал теорию культурно-исторических типов Данилевского серьезно теоретически обоснованной, но указывал, как на ее недостаток, на преувеличение значения национального начала в истории. Россию Леонтьев считал не только славянской страной, но и азиатской, туранской.

Исходным пунктом евразийской концепции был протест против притязаний европейской цивилизации на универсальность. Одновременно с О.Шпенглером, но независимо от него, евразийцы пришли к выводу об упадке западной культуры. Евразийцы, как и Леонтьев, скептически относились к панславистким устремлениям Данилевского и говорили о России как об особом, срединном «континенте», отличном и от Европы, и от Азии.

Главным научным достижением евразийства Гумилев считал то, что и сам использовал в своей научной деятельности, – синтез истории, географии и естествознания. Гумилев находился в русле традиции славянофилов – Данилевского – Леонтьева – евразийцев, когда подвергал критике европоцентризм и концепцию линейного развития человечества. Происходившее в начале 1990-х гг. усиление влияния западных ценностей на мировоззрение русских людей Гумилева очень тревожило, поскольку он был убежден, что заимствование чуждой западной культуры приведет к отказу от собственных традиций и разложению российского суперэтноса. Перспективу развития России он видел в сближении с Востоком.

В евразийской концепции Гумилев не только отмечает те пункты, которые были близки его собственным взглядам, но и во многом дополняет, а то и прямо корректирует их выводы. Главное его дополнение – его рабочая гипотеза пассионарности в общей теории этногенеза. Естественнонаучное обоснование своих историософских идей Гумилев нашел в учении о биосфере и энергии живого вещества В.И.Вернадского и в общей теории систем биолога Л. ф. Берталанфи. Переосмысление Гумилевым евразийской концепции позволяет назвать его «неоевразийцем».

Гумилев о Шпенглере почти ничего не говорит, как и о Данилевском, хотя и включает их в список мыслителей, которых нужно «заново перечитать». С А.Тойнби Гумилев по некоторым пунктам прямо не соглашается. Во-первых, автор теории этногенеза подвергает критике концепцию Тойнби «вызов-ответ». Во-вторых не соглашается с делением Тойнби человеческих обществ на народы «исторические» — развившиеся до цивилизаций, и «неисторические» — оставшиеся в первобытности. Настаивая на подчиненности всех этносов одним и тем же законам биoсферы, Гумилев считал «отстающие» народы не рудиментами первобытного человечества, а находящимися в гомеостазе остатками сошедших с большой исторической арены цивилизаций. При всем этом Гумилев отмечает, что они с Тойнби пришли к близким обобщениям независимо друг от друга, хотя объяснения наблюдаемых явлений у них диаметрально противоположны.

Главной у Данилевского и Гумилева была идея плюрального, разнонаправленного развития локальных цивилизаций, встречающаяся во взглядах самых разных мыслителей, начиная с античности и Древнего Китая и заканчивая ХХ веком. Объединяет наших мыслителей и использование ими принципа органицизма в подходе к мировой истории, имеющего давнюю традицию. Стремление к синтезу философии, истории и естественных наук также характерно для них обоих. Хотя говорить о прямой преемственности взглядов неославянофила Данилевского и неоевразийца Гумилева не приходится, но можно проследить влияние целого комплекса идей и положений, заложенных в теории культурно-исторических типов, на теорию этногенеза.

Глава II – «Социальные идеи Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева»- посвящена сравнительному анализу теории культурно-исторических типов Данилевского и теории этногенеза Гумилева.

Оба наших мыслителя настаивали на невозможности и нежелательности создания «общечеловеческих» культуры и ценностей, указывая на существенные различия основных субъектов истории – культурно-исторических типов или этносов. Эти различия не только пополняют сокровищницу «идеально постигаемой» идеи человечества, но и придают человечеству пластичность, благодаря которой оно продолжает существовать. Историю они понимали не как линейный прогресс, а как чередование сменяющих друг друга культур, развивающихся в рамках собственного поля действия.

Отсюда проистекает культурный релятивизм наших мыслителей, говорящих о неправомерности оценивать локальные цивилизации по уровню их развития в какой-то определенный отрезок времени. Хотя в этом пункте позиции Данилевского и Гумилева несколько расходятся. Гумилев не соглашается с делением А. Тойнбичеловеческих обществ на «исторические» и «неисторические», схожим с классификацией Данилевского на деятелей истории «положительных», «отрицательных» и «этнографический материал».

Различаются взгляды наших мыслителей и в вопросе выделения тех элементов, на основе которых происходит этническое объединение. Гумилев признает определенное значение таких факторов, выделяемых Данилевским, как проживание на одной территории, сходство языка, способов ведения хозяйства, нравов и обычаев, исторического воспитания, вхождение в одно государственно-политическое образование и исповедание одной религии. Вслед за евразийцами он указывает еще и на существенное значение географических и климатических факторов. Но по всей совокупности этих признаков, считает Гумилев, люди могут объединиться в общество, но не в этнос. Этническое же объединение, по его мысли, скорее ощущается, чем определяется, и зиждется на самоидентификации входящих в него людей и характере связей между ними. Этнос образуется, по Гумилеву, при наличии достаточного количества пассионариев, способных увлечь за собой и других людей – к достижению какой-либо цели.

Бессмертие человечества, считают оба наших мыслителя, держится на постоянной смене этносов, каждый из которых проходит этапы зарождения, наивысшего развития, постепенного уменьшения и, наконец, совершенного исчезновения. В сумме все активные фазы жизни этносов, по Данилевскому, охватывают период приблизительно в 1500 лет. По подсчетам же Гумилева, совпадающим с выводами К.Н. Леонтьева, они длятся 1200 – 1300 лет. После этого культурно-исторический организм или погибает, или существует в реликтовом виде до тех пор, пока не войдет в качестве составного элемента в новый этнос.

Данилевский и Гумилев согласно констатируют: положительным может быть только такое взаимодействие этносов, при котором происходит взаимовыгодный обмен, способствующий их дальнейшему самобытному развитию и не затрагивающий их цивилизационных основ. Национальное своеобразие быта и нравов,стереотипов поведения, религиозных воззрений, склада мысли и чувств не должны быть предметом «экспорта» или «импорта». Восприятие чуждых ценностей и установок ведет к потере народами самобытности и превращению их в этнографический материал, в средство для чужой цели.Поэтому заимствования возможны, по большому счету, только в сферах науки и техники.

Одинаково негативную оценку дают наши мыслители попыткам направить развитие России по вектору культурно-исторического развития Европы. Главная из этих попыток, предпринятая Петром I, принесла в Россию болезнь «европейничанья», когда высший слой русского общества, по сути, перестал быть русским. Если прибегать к терминологии Гумилева, то «европейничанье» можно назвать антисистемным мышлением.

Мыслители едины во мнении, что основной чертой характера народов романо-германского мира являются индивидуализм и проистекающая из него насильственность. Эту насильственность европейцы проявили в истории многократно, в том числе и по отношению к России. Русским же людям,напротив, идея национальной исключительности всегда была чужда, и они строили свою государственность на началах соборности, исходя из принципа уважения к самобытным началам каждого народа.

Российский суперэтнос моложе европейского, по Данилевскому, на 400 лет, а по Гумилеву — на 500 лет. И если Европа уже клонится к закату, то России, как они надеялись, еще предстоит пережить несколько столетий периода «золотой осени» — времени собирания плодов. Но для благополучного дальнейшего развития России необходимо найти силы для противостояния культурной и военной агрессии со стороны Запада. И здесь Данилевский, вслед за славянофилами, говорил о создании Всеславянской Федерации, а Гумилев, вслед за евразийцами и Леонтьевым, — о евразийской интеграции. Причем о слиянии с западными славянами или с тюрками они речи не вели, предлагая следовать принципу: «лучше жить порознь, но в дружбе».

Н.Я. Данилевский, констатируя факт смертности и замещения культурно-исторических типов, отмечает таинственность причин этих процессов. Он прямо вводит в свою историософскую концепцию элементы провиденциализма и телеологичности, говоря о существовании общей идеи человеческой истории:Пока же история продолжается, нужно ограничиваться только тем, что может познать человеческий разум – выявлением закономерностей в развитии локальных человеческих обществ. Этим и занимается Н.Я. Данилевский на протяжении всей своей книги «Россия и Европа», стараясь оставаться в рамках эмпирической науки и говорить только о «земных вещах».

Л.Н. Гумилев также в своих книгах старается оставаться нейтральным к смыслу истории человечества. Но то, что при определении источника побудительной причины этногенетических процессов – пассионарных толчков – он останавливается на «ближнем космосе», в сочетании с некоторыми другими пунктами его рассуждений дает повод говорить о теории этногенеза как о религиозной интерпретации мировой истории.

Глава III. – «Религиозно-философские представления Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева» -посвящена сравнительному анализу религиозно-философских воззрений мыслителей.

В историософских концепциях Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева религиозному фактору отводится важное место. Будучи учеными-естественниками, писавшими в эпоху, когда материализм усиливал позиции (Данилевский) или прямо господствовал (Гумилев) в мировоззрении их соотечественников, наши мыслители выступали со своего рода «светской апологией» христианства. Именно эта апологетическая цель привела к тому, что свои религиозные воззрения они высказывают во многом «прикровенно», не делают на них акцент. Но выявить в их теориях присутствие религиозной составляющей несложно. Здесь и мысль о телеологичности мира, и о детерминированности исторического процесса провиденциальными целями, и включение религиозной веры в ряд важнейших факторов этногенеза, и оценка с позиций православия западного христианства.

Между тем, зачастую указывают на конфликт цивилизационного подхода, в русле которого работали наши мыслители, с христианским представлением о ходе и цели человеческой истории. Основные доводы здесь те, что концепция локальных цивилизаций отрицает единство человечества и его истории. Но и у Данилевского, и у Гумилева все-таки присутствует понятие смысла истории всего человечества в совокупности. Они предпочитают об этом не распространяться в своих трудах, поскольку (и здесь проявляется общий для ученых-естественников подход) эта тема выходит уже за рамки эмпирической науки и относится к области веры. Тем не менее, некоторые «наведения», по которым мы можем обнаружить присутствие идеи о всечеловеческой цели, они оставили. Так, Данилевский только в конце книги «Россия и Европа» позволяет себе ввести в свою историософскую концепцию «стрелу времени», говоря о двух «потоках всемирной истории» — небесном и земном. Гумилев же говорит о постоянном вмешательстве в ход земной истории «пассионарных толчков» из «ближнего космоса», очищающих «лик Земли» от антисистем и поддерживающих жизнь человечества, которое само по себе стремится к распаду. Очевидно, что наличие некоей «общечеловеческой цели» здесь все-таки подразумевается.

Данилевский и Гумилев говорили о большой, но не определяющей роли биологического и этнопсихологического начал в качестве движителей исторического процесса. Жизнь народов они рассматривали на основе принципа единства духа и материи. В этом они схожи с А.С. Хомяковым, представлявшим ход исторического процесса как противостояние иранского и кушитского начал, каждое из которых несет свой тип общественной жизни, искусства и религиозности. Религиозный фактор у наших мыслителей при этом не был второстепенным, подчиненным элементом. Так, они указывают на тот факт, что христианство, воспринимаемое различными народами, преображало их, изменяло их нравы, но при этом сохранялись – в разной степени – и изначально присущие им основные этнографические признаки. Своеобразие характеров, менталитетов народов привело к разному прочтению ими Евангелия.

На этом основываются рассуждения наших мыслителей о различии восточного и западного христианства. Расхождения католичества и православия Данилевский и Гумилев отмечают, в основном, в сфере экклесиологии. Именно здесь, считают они, и проявили себя наиболее отчетливо глубинные черты народных характеров. Насильственность европейцев вылилась в католицизм, с его приматом папы и агрессивным прозелитизмом, а индивидуализм и рационализм привели к протестантизму, религиозному индифферентизму и нигилизму.

На русской же почве христианство встретило «соответствующую себе», благоприятную среду. Русский народ отличался терпимостью и гуманностью даже в самые «грубые времена», а потому так легко и органично воспринял православие. Кроме того, в русской общинности можно видеть сходство с православной соборностью.

Будучи последовательными в своем отрицании единства человечества, Данилевский и Гумилев ни о какой всечеловеческой духовной миссии России не говорили. Они призывали развивать свой культурно-исторический тип (суперэтнос), сохраняя самобытные национальные и религиозные основы. Только при этих условиях, считали мыслители, Россия сможет избежать ассимиляции и превращения в этнографический материал для чуждых целей. В свете христианской эсхатологии это все-таки можно назвать миссией – противостояния затоплению мира водами «земного потока» общечеловеческой цивилизации, «удержанию» от того, чтобы единая власть – политическая или духовная – распространилась над «всяким коленом и народом, и языком и племенем» (Откр. 13, 7).

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются выводы.

III. Публикации по теме диссертационного исследования

1. Шитихин, П.П. Н.Я. Данилевский о России, Европе и православии / П.П. Шитихин // Труды Нижегор. дух. семин. Вып.4. Н.Новгород: Изд-во «Пламя», 2006. – С. 165-184. (1 п.л.)

2. Шитихин, П.П. Н.Я. Данилевский о взаимоотношениях России и Европы / П.П. Шитихин // Тысячелетие развития общественно-политической и исторической мысли в России. Мат. Всеросс. научн. конф. Н.Новгород: НГПУ, 2008. – С. 171-177. (0,4 п.л.)

3. Шитихин, П.П. Особенности европейского и славянского культурно-исторических типов (по Н.Я. Данилевскому) / П.П. Шитихин // Почитание новомучеников ХХ столетия и восстановление национального исторического самосознания. Мат. Международн. научно-богословск. конф. М.: Благотв. фонд прп. Серафима Саровского, 2009. – С. 292-303. (0,7 п.л.)

4. Шитихин, П.П. Консервативные русские мыслители о путях преодоления насильственности в российском обществе / П.П. Шитихин // Религии Поволжья: проблемы социального служения. Мат. Всеросс. научно-практич. конф. Н.Новгород. 2009. – С. 163-166. (0,2 п.л.)

5. Шитихин, П.П. Самобытность славянского культурно-исторического типа (по Н.Я. Данилевскому) / П.П. Шитихин // Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. Мат. Международн. научно-практич. конф. М.: Гос. ин-т рус. языка им. А.С.Пушкина, 2009. – С. 137-141. (0,3 п.л.)

6. Шитихин, П.П. Проблема «Россия – Запад – Восток» в трудах евразийцев / П.П. Шитихин // Вестн. Нижег. гос. лингв. универ. Вып. 7. Лингвистика и межкультурная коммуникация. – Н.Новгород: НГЛУ, 2009. – С. 183-193. (0,6 п.л.)

7. Шитихин, П.П. Развитие идей евразийцев в трудах Л.Н. Гумилева / П.П. Шитихин // Православие и русская литература. Вузовский и школьный аспект изучения. Мат. Всеросс. научно-практич. конф. Арзамас: АГПИ, 2009. – С. 216-226. (0,6 п.л.)

8. Шитихин, П.П. Взгляды евразийцев и Л.Н. Гумилева на особенности цивилизационного развития России / П.П. Шитихин // Труды Нижегор. дух. семин. Вып.7. Н.Новгород: «Ридо», 2009. – С. 135-148. (0,6 п.л.)

9. Шитихин, П.П. Роль конфессионального фактора в формировании цивилизационной идентичности в России / П.П. Шитихин // XXXIV Всероссийская научная конференция «Добролюбовские чтения». Н.Новгород: НГЛУ, 2010. – С. 156-160. (0,3 п.л.)

10. Шитихин, П.П. Место религиозного фактора в историософских построениях Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева / П.П. Шитихин // Вестн. Нижег. гос. лингв. универ. Вып. 12. Н.Новгород: ГОУ ВПО НГЛУ, 2010. – С. 201-208. (0,5 п.л.)

11. Шитихин, П.П. Л.Н. Гумилев о влиянии религии на межэтнические взаимоотношения / П.П. Шитихин // Религии России: проблемы социального служения. Сборн. мат. конф. М.-Н.Новгород: ИД «Медина», 2011. – С. 604-609. (0,3 п.л.)

12. Шитихин, П.П. Православие и католичество: цивилизационный контекст / П.П. Шитихин // Современное образование в поле научных и религиозных традиций: Диалог мировоззрений. Мат. Междунар. симпоз. Н.Новгород: Нижегор. инст. управл., 2011. – С. 265-268. (0,2 п.л.)

ЕВРАЗИЙСТВО КАК ОДНА ИЗ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ В XX И XXI ВВ.: ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ВЗГЛЯДЫ Л.Н. ГУМИЛЁВА И В.В. КОЖИНОВА

Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб.: Изд-во «Лань», 1999.
Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: Аграф, 2003.
Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. М.: АСТ, 2010.
Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. М.: АСТ, 2006.
Борщ И.В. Николай Алексеев как философ права. М.: Юрлитинформ, 2015.
Гумилев Л.Н. Всем нам завещана Россия. М.: Айрис-пресс, 2012.
Гумилёв Л.Н. От Руси к России. М.: Эксмо, 2012.
Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. М.: АСТ, 2010.
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Институт русской цивилизации, Благословение, 2011.
Достоевский Ф.М. Дневник писателя: Книга очерков. М.: Эксмо, 2007.
Иванов А.В. Евразийство: ключевые идеи, ценности, политические приоритеты: монография / А.В. Иванов, Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев, М.Ю. Шишин. Барнаул: Изд-во АГАУ, 2007.
Иванов А.В. О вечных устоях в последние времена (философско-публицистические этюды). Барнаул: Изд-во АГАУ, 2010.
Кара-Мурза С.Г. Кризисное обществоведение. Часть вторая. Курс лекций. М.: Научный эксперт, 2012.
Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. М.: Эксмо: Алгоритм, 2011.
Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. М.: Юрайт, 2009.
Кожинов В.В. Россия. Век XX. М.: Эксмо: Алгоритм, 2011.
Кожинов В.В. Россия как цивилизация и культура. М.: Институт русской цивилизации, 2012.
Назмутдинов Б.В. Законы из-за границы: Политико-правовые аспекты классического евразийства. М.: Норма, 2017.
Панарин А.С. Православная цивилизация. М.: Институт русской цивилизации, 2014.
Ремарк Э.М. Тени в раю. М.: АСТ, 2015.
Савицкий П.Н. Континент-океан (Россия и мировой рынок). В кн: Исход к Востоку. Философия Евразийства / под ред. О.С. Широкова. М.: «Добросвет», «Изд-во КДУ», 2016. С. 166-193.
Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана: Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока. М.: Алгоритм: Эксмо, 2012.

References
Alekseev, N.N. (1999). Osnovy filosofii prava [Foundations of the philosophy of law]. StPeterburg: Izd-vo «Lan’».
Alekseev, N.N. (2003). Russkij narod i gosudarstvo. [Russian people and state]. Moscow: Agraf.
Berdjaev, N.A. (2010). O rabstve i svobode cheloveka. [About slavery and human freedom]. Moscow: AST.
Berdjaev, N.A. (2006). Carstvo Duha i carstvo Kesarja. Jekzistencial’naja dialektika bozhestvennogo i chelovecheskogo [The Kingdom of the Spirit and the Kingdom of Caesar. Existential dialectic of the divine and the human]. Moscow: AST.
Borshh, I.V. (2015). Nikolaj Alekseev kak filosof prava [Nikolay Alekseev as a philosopher of law]. Moscow: Jurlitinform.
Gumilev, L.N. (2012). Vsem nam zaveshhana Rossija [Russia bequeathed to all of us]. Moscow: Ajris-press.
Gumiljov, L.N. (2012). Ot Rusi k Rossii. [From Russia to Russia]. Moscow: Jeksmo.
Gumilev, L.N. (2010). Konec i vnov’ nachalo. [End and start again] Moscow: AST.
Danilevskij, N.Ja. (2011). Rossija i Evropa. [Russia and Europe]. Moscow: Institut russkoj civilizacii, Blagoslovenie.
Dostoevskij, F.M. (2007). Dnevnik pisatelja: Kniga ocherkov. [A Writer’s Diary: A Book of Essays]. Moscow: Jeksmo.
Ivanov, A.V. (2007). Evrazijstvo: kljuchevye idei, cennosti, politicheskie prioritety. [Eurasianism: key ideas, values, political priorities]. Barnaul: Izd-vo AGAU.
Ivanov, A.V. (2010). O vechnyh ustojah v poslednie vremena (filosofsko-publicisticheskie jetjudy). [About the eternal foundations in recent times (philosophical and journalistic studies)]. Barnaul: Izd-vo AGAU.
Kara-Murza, S.G. (2012). Krizisnoe obshhestvovedenie. Chast’ vtoraja. Kurs lekcij. [Crisis social science. Part two. Lecture course]. Moscow: Nauchnyj jekspert.
Kara-Murza, S.G. (2011). Sovetskaja civilizacija. [Soviet civilization]. Moscow: Jeksmo: Algoritm.
Kashanina, T.V. (2009). Proishozhdenie gosudarstva i prava. [Origin of state and law]. Moscow: Jurajt.
Kozhinov, V.V. (2011). Rossija. Vek XX. [Russia. Century XX]. Moscow: Jeksmo: Algoritm.
Kozhinov, V.V. (2012). Rossija kak civilizacija i kul’tura. [Russia as a civilization and culture]. Moscow: Institut russkoj civilizacii.
Nazmutdinov, B.V. (2017). Zakony iz-za granicy: Politiko-pravovye aspekty klassicheskogo evrazijstva. [Laws from Abroad: Political and Legal Aspects of Classical Eurasianism]. Moscow: Norma.
Panarin, A.S. (2015). Pravoslavnaja civilizacija. [Orthodox civilization]. Moscow: Institut russkoj civilizacii.
Remark, Je.M. (2015). Teni v raju. [Shadows in paradise]. Moscow: AST.
Savickij, P.N. (2016). Kontinent-okean (Rossija i mirovoj rynok). [Continent Ocean (Russia and the world market)] in Ishod k Vostoku. Filosofija Evrazijstva.[ Exodus to the East. Philosophy of Eurasianism] (pp. 166-193). Moscow: Dobrosvet, Izd-vo KDU.
Trubeckoj, N.S. (2012). Nasledie Chingishana: Vzgljad na russkuju istoriju ne s Zapada, a s Vostoka. [Genghis Khan’s Legacy: A Look at Russian History, Not from the West, but from the East]. Moscow: Algoritm: Jeksmo.

Цивилизационный подход к государственной культурной политике в гуманитарном сотрудничестве стран участниц ШОС

Цивилизационный подход к государственной культурной политике в гуманитарном сотрудничестве стран участниц ШОС 10.05.2016 11:35

В конце 2014 года в России был принят документ, под названием «Основы государственной культурной политики». Это первый документ такого рода в истории нашей страны. Он определил стратегическое место культуры в развитии общества.

 

Так как Шанхайская организация сотрудничества – это организация, занимающаяся в первую очередь вопросами региональной и континентальной безопасности, то обращу внимание на то, что в упомянутом документе государственная культурная политика признаётся неотъемлемой частью стратегии национальной безопасности РФ. В документе указывается, что государственная культурная политика призвана обеспечить приоритетное культурное и гуманитарное развитие, как основу экономического процветания государственного суверенитета и цивилизационной самобытности страны. Одной из целей государственной культурной политики называется передача от поколения к поколению традиционных для Российской цивилизации ценностей и норм, традиций, обычаев и образцов поведения.

 

Здесь собрались представители разных цивилизаций, и если для коллег из Китая, Индии, Пакистана вопросы своеобразия и самодостаточности собственных цивилизаций в целом не стоит, то о России так сказать нельзя. Россия, начиная с 16 века, находится под сильнейшим военно-политическим давлением, имевшим явно военно-техническое превосходство западной Европы.

 

Европа, благодаря стремительному развитию капитализма с 16-17 века ставшая главной военной силой в мире выработала ряд российских культурно-исторических доктрин. В целом сводящихся к тому, что в мире существует единая цивилизация, воплощенная в западном христианском мире. Теперь её политкорректно  называют христианским миром. Все остальные народы мира находятся в стадии варварства или дикости. Для кого-то из народов возможно достичь цивилизации, для кого-то нет. Но для вхождения в цивилизационный мир, так называемый, безусловно необходимо делать всё так, как на Западе и разделять Западные ценности.

 

Созданные на Западе научные школы культурной антропологии, этносоциоогии, теории Шпенглера, Тойнби, Хантингтона, утверждающие наличие, ценность и самодостаточность иных цивилизаций по большому счёту не влияют ни на общественное мнение, ни на массовое сознание Запада. Ни на образ мыслей и действий тамошней политической элиты. При этом один из современных интеллектуальных лидеров Запада, американский неомарксист Иммануи Валерстаен, прямо говорит о цивилизационном подходе, как об идеологии слабых, как о форме протеста этнического национализма против развитых стран — ядра современной мировой системы. Это мировоззрение активно отражается и пропагандируется через современную культуру.

 

Приведу в пример — недавний фильм «Американский снайпер», который претендовал на титул лучшего фильма 2015 года в США. В картине американские спецназовцы морские котики называют иракцев, причём не только боевиков исламистов, а вообще всех, не иначе, как дикарями. Заметим, что главным отрицательным героем фильма является снайпер-сириец, ведь фильм снимался совсем недавно. Иракская тема была не актуальна, а сирийская актуальна.

 

Стало быть, основываясь на таком вот западном подходе, посмотрим как это отражается на видении России в этой системе. Русские принадлежат к Восточно-христианскому миру и не имеют значительных расовых отличий от Западных европейцев. Это обстоятельство послужило причиной особой ситуации, когда русские элиты стали считать себя европейцами, принадлежащими к той самой единственной цивилизации. Со времён Петра Первого, то есть с начала 18 века русская элита – дворянство в значительной степени рекрутировалась в Западной Европе и большинство немцев, в широком смысле этого слова, в России обрусевали. Но при этом народы многоэтничной и многорелигиозной России относились к собственной европейской элите, как к инородному телу.

 

В коммунистический период своего развития Россия несомненно, ставшая альтернативным центром мирового развития тем не менее, ни в коем случае не считала себя самодостаточной цивилизацией и лишь вырвавшимся вперёд более правильным вариантом Запада. Отсюда смешные заискивания перед западным общественным мнением даже в периоды наивысшего могущества Советского Союза. Даже сейчас, когда идея особого цивилизационного пути прописана в документах стратегического планирования России на уровне высоких россйских чиновников можно услышать, что наши ценности ничем от европейских не отличаются. Только в России их более правильно понимают. Вспомним ставшее знаменитым высказывание лица отечественной дипломатии Марии Захаровой. Я цитирую: «По мере становления нашего европейского «Я», мы превращались в больших приверженцев исконных европейских ценностей, чем сама Европа, сделавшая за последние десятилетия пару головокружительных бросков себя через своё же бедро».

 

Следует признать, что не существует устоявшихся научных представлений. О сущности цивилизации имеется множество толкований этого понятия. Популярные в России и на постсоветском пространстве теории Данилевского, Гумилёва, Панарина не представляют собой законченной научной теории, имеющей основательную школу, разработанную методологию и так далее. Несмотря на это цивилизационный подход, на мой взгляд, может быть очень плодотворным. По крайней мере, в сфере культурной политики. Шанхайской организации сотрудничества уже 15 лет, а её предшественнику, как известно, мы сегодня слышали уже, 20 лет исполнилось.

 

Важнейшей провозглашённой целью ШОС является укрепление взаимного доверия и добрососедства. Но можем ли мы сказать, что в российском обществе, например, Китай расценивается как дружественная страна, которой граждане России доверяли бы? Я ответил бы отрицательно. Врагом Китай, конечно, в целом не считают, но в массовом сознании россиян без всякого сомнения Китай воспринимается как угроза. Это особый мир. Огромная, непонятная, перенаселённая, богатая и опасная империя, которая обязательно планирует заселить китайцами Сибирь и Дальний Восток.

 

Если говорить о других странах, членах ШОС , или партнёрах ШОС. Ну, например, года три назад я собирался ехать в Иран и сказал об этом одному из своих знакомых, который не имеет отношения к науке и востоковедению. И он вытаращил на меня глаза и сказал: «Зачем тебе нужны приключения, куда ты едешь? Вообще какой ужас». Я говорю: «А что страшного в Иране? Самое безопасное место во всём регионе». Ну, человек не поверил. Я представляю себе, если бы я ехал, например, в Пакистан. Это бы вообще считалось, что я еду там на войну куда-нибудь. Да, не просто посетить дружественную нам страну. Поэтому образы других стран-участниц ШОС в массовом общественном сознании друг друга, насколько я понимаю, не редко не лучше приведённого мной примера.

 

Об образе современной России в глазах соседей я боюсь даже говорить. Не думаю, что есть смысл в рамках данного выступления исследовать причины такой ситуации. Я хотел бы обозначить пути её преодоления. Этот путь, на мой взгляд, лежит в сфере государственной культурной политики.

 

Как страны ШОС, принадлежащие к разным цивилизациям, хотя на протяжении тысячелетий и контактировавшим, и обогащавшим друг друга могут радикально улучшить собственный образ в глазах народа своих партнеров. Исключительно через создание, продвижение, распространение собственных культурных продуктов высокого качества. И при этом необходимо отдавать себе отчет, что ценностно-нормативные системы в различных цивилизациях не полностью совпадают. Поэтому примеру российский культурный продукт, который может эффективно сработать в Казахстане, может оказаться совершенно неуместным в Китае или в Индии. Поэтому, полагаю, изучение ценностных систем дружественных цивилизаций и выстраивание культурной политики на основании именно этого научного знания, с учетом конечно мировых культурных трендов и широкой доступности культурного продукта всего мира, является серьезной задачей для культурологов стран-участников Шанхайской организации сотрудничества.

 

Вторая связанная с этой задачей – это обеспечение присутствия культуры дружественных стран в информационном поле друг друга. Речь идет прежде всего о продуктах массовой культуры. Связь на уровне интеллектуалов и специалистов, существование небольших кружков любителей той или иной культуры важны, но они мало влияют на общую ситуацию. 

 

Всем известно на каком высоком уровне развития находится киноиндустрия Ирана, Китая, Индии. Однако выход на широкий экран фильмов из этих стран в современной России просто невозможен. По целому ряду причин, на котором сейчас не вижу смысла останавливаться, но напомню, что в советское время — индийское кино было очень популярным. Оно шло на широком советском экране постоянно. Сейчас такого нет, и я, честно говоря, не очень представляю себе как это может реализоваться в современной России. 

 

Об иранском кино в принципе никто не знает кроме профессионалов и крайне немногочисленной аудитории кинофестивалей. Китайское кино в последние годы было представлено рядом исторических или фэнтезийных боевиков. Это кино имеет свою нишу, но полагаю скорее оно работает, именно, на образ непонятной, перенаселенной и опасной империи.

 

В заключение хочу сказать, что наш Институт культурного и природного наследия занимается, по крайней мере, пытается заниматься, с научной точки зрения, цивилизационным подходом к культурной политике. И мы пытаемся делать несколько программ по исследованию ценностных систем нашей страны и дружественных нам стран, партнеров по СНГ, ШОС для выработки вот каких-то принципов эффективной государственной культурной политики.

Критика Запада и будущего России-Евразии

Критика Запада и будущего России-Евразии

основной

---

Евразийский политик — июль 2003

Критика Запада и будущего России-Евразии

Теория Льва Гумилева как источник современного русского неевразийства.

Галя Андреева Крастева, 11 июля 2003 г.

Лев Гумилев как один из отцов-основателей современное русское евразийство

Каждая современная политическая идея и все политический акт, вдохновленный им, имеет глубокие исторические корни.Евразийство, набирающая популярность сейчас в России не исключение. Разумно сказать, что все видение этого идеологического течения — смесь различных политических и моральных взглядов. В целом это продукт давних накоплений на трассе «Россия-Евразия» ментальное поле. Это означает, что каждая ценная оценка современного Евразийство должно соответствовать своим идеологическим предкам.

Здесь мы уделим особое внимание противоречивая теория этногенеза Льва Гумилева.Главный подход — понимание что это евразийство — своего рода мост между «классическим» евразийством. с начала 20 века и неоевразийство, который популярен в России в начале 21 века. Гумилев признает себя последователем Трубецкого и Савицкого, а на с другой стороны, Александр Дугин, главный теоретик современной идеи « Россия-Евразия» помещает оба имени в число тех, кто сделал большой вклад в неоевразийское учение.Гумилев играет важную роль для генезиса современного евразийства, хотя это понимается только как этап к нему, а не как конкретный научный предмет / 1 /.

Конкретная цель этой статьи — представить основные элементы критики Гумилева западной цивилизации, его особенности интерпретация процесса распада СССР и его выводы навстречу будущему России-Евразии.

Критика в адрес Запада, причины распада и будущее России-Евразии.

Самый тяжелый момент в жизни этноса — тот, который представляет собой переходную фазу, — говорит Гумилев. Основная характеристика каждого переходная фаза — глубокий кризис, вызванный изменениями уровня и сила пассионарности, а также необходимость изменения поведенческих стереотипы и необходимость адаптации к следующему этапу. Для каждого этноса переходные фазы имеют разную интенсивность и разную последствия.По словам Гумилева, страстная вариация — вот главный причины изменений в процессе этногенеза, вот что создает исторические события ./2/ По его словам, он настаивает на невозможности имеют только одну историю, которая охватывает жизнь всех разных этносов. Только индивидуальная история каждого конкретного этноса и суперэтноса реальна, и причина в том, что у каждого из них своя страстная энергия, своя поведенческая стереотипы и собственная система ценностей. «Таким образом, нет причин для говорить обо всей истории человечества. Так называемая «общая история» является лишь механической суммой исторических знаний различных суперэтносов, потому что с этнологической точки зрения человечество не феноменологическое сообщество. Таким образом, любой дискурс, касающийся «человеческого приоритеты ценностей «не безобидны, но не безобидны». / 3/

Следуя евразийским традициям Трубецкого и Савицкого, Гумилев дает оценки нациям и этносам во всем мире. призма таких реальных и относительных показателей, как моральные и культурные ценности.В реальное существование общих ценностей, говорит он, требует слияния всего человечества в один гиперэтнос. Гумилев, будучи последовательным, настаивает на том, что разные уровни пассионарности к разным суперэтносам, а также разные природные ландшафты требуют особой адаптации в каждом дело, что вряд ли произойдет такое слияние, и триумф человечества ценности стали лишь еще одной огромной мировой утопией. Скорее всего, Преобладание ценностно-поведенческой модели одного этноса над другими.Причина, — говорит Гумилев, — все очень просто — надэтнические системы ценностей, как правило, кроме друг друга. Их объединение очень сложно из-за их исходная функциональная роль — ценности являются фактором, объединяющим одно или другого человека к конкретному этническому сообществу, и они предотвращают объединение суперэтносов. В качестве примера Гумилев использует множество неудачных попытки создания надконфессиональных сообществ.

Хотя стабильное и постоянное слияние двух и более этносов невозможен, возможен другой сценарий — после глубокая внутренняя дезинтеграция, часть одного этноса могла присоединиться к другому суперэтнос.Применительно к русской истории это соответствует некоему российскому намерения войти в «семью европейских цивилизованных народов» , и принять участие в формировании новой надэтнической системы. Гумилев очень подозрительно относился к такой возможности. Даже реализация широко провозглашенный «Общее европейское сообщество» не имеет шансов на стать центром, где будут доминировать «человеческих ценностей» , — говорит Гумилев. Такая ситуация может стать катастрофой для России.Как отличный страны, она не может ни потерять свою идентичность, ни отказаться от ценностей и поведенческие модели, которые отличают ее от другого мира и которые дают причина ее существования как нации, так и как государства. » преобладание западноевропейских канонов поведения и западноевропейских психология — это цена, которую мы должны заплатить за вступление в цивилизация «/ 4/, заключает Гумилева.

Согласно теоретической схеме этногенеза, ситуация, в которой находится Россия, дает достаточно очевидные решения, к которым ее политическая ориентация могла быть направленной.Страстный бум, с которого начинается генезис русского суперэтноса, основан Гумилевым в середине XIII в. век. Каждый простой подсчет показывает, что России около 800 лет. лет, а значит, он переживает одни из самых тяжелых моментов в жизни этноса. В терминах Гумилева — переход от деления к инерции. В этом смысле кризис, который пережила постсоветская Россия, вполне предсказуем, что показывает социально-экономические и политические показатели.Фаза деления, говорит Гумилев, началось после Отечественной войны 1812 года, и самым тяжелым моментом было то, что советской власти, когда этнос был утерян и кровопролитие Гражданская война. Следующий этап — горбачевская перестройка. понимается как своего рода попытка перехода к новой, инерционной фазе. Очень любопытна интерпретация Гумилева перемен этого периода. Они есть не просто последний, а с этнической точки зрения единственно возможный шанс на оживить русский суперэтнос.Согласно этой теории, нет жизненно важный путь для тех суперэтносов, которым не удалось осуществить такой переход, и они злополучны. Лучшее, что они могли испытать, — это внутреннее распад и объединение с какой-то другой надэтнической системой. Возраст суперэтноса — фактор, определяющий каждое русское историческое особенности. Таким образом, каждая попытка сравнения России с другими мир — в конкретном экономическом, социальном, демографическом, политическом или культурном индексов, является ошибочным, и его главная характеристика — бесполезность.

Различные этапы, на которых разные народы и культуры идут, дают Гумилеву повод утверждать, что европейский суперэтнос составляет 500 человек. лет старше русского. Что произошло в России в начале 20 век был предметом истории Западной Европы в конце 15 — начала 16 вв. « ср. прошло Возрождение, все кончено. Теперь мы должны пройти Реформацию ». / 5/ Благополучие, гражданский мир, уважение и честь прав человека — характеристики современной Европы являются результатом долгих и жестоких исторических процесс.Гражданские войны в России в начале 20-х гг. века, Гумилев сравнивает с кровопролитием во Франции и противостояние герцогов Орланского и Бургундского. « Сегодня мы не должны даже попытайтесь подражать Европе; мы не можем добиться ее благополучия и ее морали, потому что наш страстный уровень и наши ценностные императивы предполагают весьма другое поведение. «/ 6/

Гумилев не позволяет этногенетическим фактам стать абсолютов и сохраняет свою научную и социальную критику русского языка. постсоветская повестка.Испытанное отсутствие пассионарности — не единственное Причина сепаратизма, возникшего после 1990 года, считает Гумилев. Это это очень важная причина, но есть еще одна, которая могла бы их объяснить лучше. Он продолжает, что на каждой фазе деления вместе с отсутствием пассионарность, наблюдалась рассредоточенность и рассредоточенность суперэтноса. децентрализация. На данный момент стремление провинции к независимости увеличивается, и увлеченные люди перемещаются из центра в провинцию.На заключительной фазе процесса этногенеза страстные силы центр менее устойчивы по сравнению с периферическими зонами. Это логический этап исторического процесса и стремление энергичных людей к больше свободы и пространства для их индивидуального самовыражения. В результате они уходят столицы, отправляйтесь в провинциальные города и дальние районы и осваивайте новые места. Через несколько поколений начинается обратный процесс — дети и внуки этих людей возвращаются в столицу и огромные промышленные, политические и культурные центры.

Гумилев обогащает эту идею конкретными примерами. из современной политической практики России — Б. Н. Ельцин и Н. И. Рыжков. Украинцы, М. С. Горбачев родом с Северного Кавказа. Принять участие в высшие политические институты, которые требовали присутствия в столице, были одними из самых простых способов для представителей провинции взять под контроль политика федерации. Последнее имеет особое значение, если иметь в виду тот факт, что бывшие социалистические республики относились к центральным коммунистическая власть только как источник государственного бюджета, а местное население лишены минимальных прав человека.Все эти — напряжение, которое накапливалось за годы между центральные и местные власти, между русскими и всеми остальными этносов, между русским языком и стремлением к сохранению традиционные местные языки и моральные ценности, отказ от режима признают права и равенство различных элементов федерации, стали мощным катализатором сепаратизма. Из-за отсутствия независимое управление, отсутствие эффективной координации между центром и периферия и отсутствие диалога, распад был неизбежно, — заключает Гумилев.Такой исход мог быть реалистичным только в том случае, если Политика Горбачева была последовательной, содержательной, а не демагогической и поверхностный. «В этом смысле« парад суверенитета »не был запрограммированы в процессе этногенеза. Это был реальный шанс предотвратить, только если коммунистическое правительство не следовало «партийному курсу». Сам факт существования в стране разных этносов был сознательно проигнорировал, поэтому спровоцировал это разделение.»/ 7/

Самое неприятное последствие этой политики на начало 90-х, настаивает Гумилев, — это отождествление, уравнивание термины «Русский» и «Коммунистический» . В Русский этнос, как и другие этносы, не имел возможности проводить независимую националистическую политику. В этом смысле он был ранен как как и другие, малочисленные этносы. Пока не было этого противостояния остановлено, пока русские признаются единственными виновниками нынешние трагические условия на территории великой России-Евразии и народов живя на нем, пока существует идеологическая нетерпимость, Россия переживать перманентный кризис, прогнозирует Гумилев.В таком направлении его обращение, касающееся будущего России и большей части Евразии: «За живя в организации, вам нужно уважать тех людей, с которыми вы объединяетесь ваша система. На чем-то можно настаивать, но умеренно, и только если они могут дать вам то, что вы хотите. Не мешайте их образу жизни, уважать их традиции. «/ 8/

Это единственный способ сохранить этническую принадлежность. плюрализм и географическая целостность Евразии, а также широкое распространение провозгласил необходимость сохранения демократических ценностей.Это основные выводы этнокультурная и пространственно обоснованная евразийская теория Льва Гумилева.

Выводы

Если принять всю теорию Гумилева, мы могли бы сделать несколько исторических выводов, которые были бы полностью совершены и зависит от него. Однако общность и взаимопонимание — не главное. характеристика методологии Гумилева. Он ограничен узкими рамками. теории этногенеза и не обладают достаточным и несомненным научный потенциал.Это могло быть бесценно как для этнологии, так и для геополитики, хотя он не может пройти глубокого и вполне рационального анализа. Как «классическое» евразийство начала ХХ века, тезис Гумилева основан на расплывчатых, излишне абстрактных, религиозных и догматические аргументы. Из-за этого недостатка или различия ни один из два евразийства не могут быть приняты в западной концепции рационального, научная теория. Однако если они станут основой для разумного политическому намерению, которое обнаруживается в неоевразийстве, они могли служить только как идеология, как политическая доктрина, как любопытное и нетрадиционное восприятие истории и будущего России-Евразии.На мой взгляд, полное воплощение таких идей в конкретную политическую практику заключается в сфера невероятности.

Исследователю теории Гумилева и руководителю современная русская «Партия Евразия» , Александр Дугин, это это вполне реалистичная политическая стратегия. По его словам, наиболее важный вывод, который можно сделать с помощью теории пассионарности, и что касается судьбы России, так это то, что россияне свежие и молодые этнос, способный консолидировать суперэтнос Россия-Евразия.Хотя то, что у Гумилева нет своего политического доктрины, Дугину удалось вывести несколько основных геополитических тезисов, в уважение к будущему, национальной и геополитической ориентации государства:

• Евразия представляет собой законченное « гнездовье» , . плодородных и благоприятных земель для этногенеза и культурогенеза. Этот означает, что мировую историю следует рассматривать не только через одномерная оптика « Запад и другие» , но сквозная многомерные, в которых Евразия имеет свой интерес и является отдельный, альтернатива атлантическому источнику важного цивилизационного процессы.
• Геополитический синтез леса и степи — основа российской государственной мудрости — ключевой фактор культурно-стратегический контроль над Азией и Восточной Европой. Этот синтез мог бы способствуют гармоничному балансу между Востоком и Западом. Такой политика будет проводиться вопреки культурной узости Западная цивилизация (Лес) с ее намерением доминировать в сочетании с полное непонимание восточной (степной) культуры, ведущее только к противоречия и конфликты.
• Западная цивилизация переживает последнее, нисходящая стадия процесса этногенеза и представляет собой лишь конгломерат «иллюзорные» этносы. Это означает, что центр обременения следует передать другим, более молодым этносам.
• В будущем не исключено, что новый, непредсказуемый и происходит непредвиденный страстный бум. Это в корне изменит политический и культурная карта мира, и сломает господство западных этносы./ 9/

Такая интерпретация действительно гармонирует с цели и представления современных последователей «Россия-Евразия» идея. Сомнительно, соответствует ли это тому, на что работал Гумилев. Но нет сомнений в том, что теория пассионарности содержит мощные импульсы к выражение критического отношения и радикального непринятия одномерное видение для понимания и объяснения всемирной истории.И это как раз главная неоевразийская цель. Реализация некоторых из своих аспекты не кажутся полностью невозможными. К сожалению россиян или к сожаление европейцев? Этот вопрос до сих пор остается невыясненным. Или лучше сказать — слишком много, слишком правильных и слишком абсурдных ответов. И Россия могла выберите каждого из них

Каталожные номера:

1 Дугин, А., Forumai Arctogei (Геополитик): Имперская идея и русский национализм: Evolucia nacionalnoi idei, http: // www.arctogaia.com/forum
Гумилева, 2, Л.Н., Ермолаев В.Ю., « Гора от иллюзии» / «Основа» Евразиства », Москва, 2002, с.469.
3 Там же
4 Там же, с. 470
5 Там же, с. 475.
6 Там же, с. 472.
7 Там же, с.473
Гумилева 8, Л.Н., « Май абсолютно самобайтнай» / «Основаи» Евразиства », Москва, 2002, с.477.
9 Дугин, А., «Основай Геополитики», М., 1991 / http: // www.arctogaia.com/public/osnovygeo/geopol2

*** *** ***

Автор — к.э.н. студент в Софийский университет, Болгария, но в настоящее время живет в Лондоне. Ее докторская Диссертация посвящена теме «Русский национализм в теории Евразийство », и она изучала как исторические «классическое» евразийство и современное неоевразийство, платя Особое внимание уделяется теоретическим основам этих направлений мысли.

[Примечание евразийского политика редактор: Редакция предпочла транслитерировать русскую букву «е» как «ye» или «yo», чтобы это соответствовало написанию эти имена. Следовательно, «Ельцин» вместо «Ельцин», и «Гумилев» вместо «Гумилев».]

---

основной

Обманчиво романтические исторические размышления министра иностранных дел России

Недавно министр иностранных дел России Сергей Лавров написал длинную статью, в которой пытается дать исторический фон для российских действий, а также оправдать их в более широком цивилизационном контексте.Лавров, ветеран словесного волшебства, здесь на высоте, ведя нас через тщательно отобранные этапы российской истории, включая монгольское нашествие, формирование идентичности Киевской Руси и защиту Родины. Он смешивает российско-евразийскую идентичность с оттенком Льва Гумилева (философа, внезапно вошедшего в моду в литературных дискуссионных кругах и во внешнеполитическом анализе). В академических кругах и политике наступают фазы, когда цивилизационные и исторические нарративы используются для определения направления внешней политики великой державы.Эти подходы пытаются дать понимание непрозрачных геополитических манипуляций и часто объясняют действия на основе исторической и идеологической идентичности. В конце концов, однако, это романтические повествования, цинично сплетенные для поддержки довольно прозаических реалистических целей. Было бы ошибкой принимать статью Лаврова как окно в процесс принятия решений в России.

Российская цивилизационная исключительность

В чем суть ревизионизма Лаврова? Давайте углубимся в его рассказ: Россия была не только принципиально великой державой, но также принесла Европе великие культурные и цивилизационные достижения.Россия не была отсталой страной. Фактически, в течение некоторого времени Россия фактически была более продвинутой в области науки, технологий и либеральной политики, чем государства Западной Европы. Россия также стойко несла бремя христианской консервативной цивилизации против варваров и захватчиков и на протяжении 800 лет была оплотом против хаоса, когда он пришел с дальнего востока, юга и запада. Лавров писал:

В 2015 году мы отметили 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, а в 2014 году мы отметили столетие с начала Первой мировой войны.В 2012 году мы отметили 200-летие Бородинского сражения и 400-летие освобождения Москвы от польских захватчиков.

Он тщательно отождествляет отдельные фазы российской истории, упоминая, как Россия обеспечивала стабильность против польских захватчиков (любопытный выбор слов) с запада, боролась с фашизмом и Наполеоном, а также защищала Европу от варварских монголов на востоке. Россия боролась как с крестовыми походами, так и с фашизмом — неблагодарное бремя, которое Европа никогда полностью не осознавала, но должна.

Идея цивилизационной исключительности не нова и не уникальна для России. Этим занимаются почти все великие державы. Лондон сообщает нам, что британский владычество дал нам Pax Britannica, основанный на идеях либерализма, демократии и свободного рынка. Нам снова и снова говорят, что Соединенные Штаты — это «город на холме» — первая страна, основанная на идеологии и билле о правах. Мы слышим, что Индия была особой цивилизацией на протяжении более 4000 лет, на протяжении тысячелетий способствуя глобальному миру, кульминацией которой стал гандизм, а затем нерувианская идеология мирного сосуществования и глобального мира, а также создание Движения неприсоединения.Китай социалистический, но с особыми китайскими особенностями, которые отражают синтез социалистической науки и конфуцианской мудрости. Почти каждая великая держава так или иначе использует исключительность в качестве повествования.

Проблема возникает, когда исключительность просачивается в анализ внешней политики. Тогда претензии на исключительность начинают звучать как ретро-оправдания. Еще в 2012 году аналитики писали о поддержке Россией сирийского Асада через призму цивилизации. Очевидно, российский режим не помогает Асаду по строго структурным причинам, а скорее руководствуется своей идентичностью как традиционного спасителя восточного православного христианства, идентичности, сформированной и сформированной действиями России после падения Византийской империи.

Совсем недавно Москва оправдывала действия России на востоке Украины как борьбу за цивилизационный консерватизм. Были написаны тома анализа, чтобы объяснить, почему Путин является иконой консерватора и консерватором евро, почему Путин поддерживает крайне правое движение в Европе и почему Дональд Трамп является естественным союзником России. Все это оправдано на основе этого упрощенного повествования о Хантингтоновском цивилизационном христианском консерватизме, отголоске академических битв, имевших место в политических кругах в начале 1990-х годов, когда реализм как теоретическая основа был заменен либерализмом.С тех пор мы видели несколько различных анализов действий России через призму нереализма.

Проблемы с историческими повествованиями

Это подводит нас к историческому оправданию Лавровым действий России. Проблемы с его историческими повествованиями и интерпретациями разнообразны. Прежде всего, они интерпретативны. Да, Россия исторически была великой державой, но вопреки всему, что пишет Лавров, нет никаких доказательств того, что Россия всегда была принципиальным мучеником и жертвой.Если внимательно проанализировать действия России от Екатерины Великой до Владимира Хитрого (за неимением лучшего слова), можно увидеть, что Россия, как и любая другая великая держава, иногда действовала агрессивно, а иногда приходила к молчаливому взаимопониманию и сделкам с друзьями. а также противники. Путин никогда не пытался скрыть эту аморальность, даже когда аналитики пытались найти внутренние и экономические переменные, ответственные за поведение России.

Простая проверка гипотезы — это взлеты и падения риторики ныне дискредитированного проекта Новороссия .Его использовали для оправдания действий Москвы на Украине и мобилизации россиян на сплочение вокруг флага. Аннексия Россией Крыма и последующая интервенция на востоке Украины, возможно, была вызвана структурными причинами, такими как политика ЕС и нарастающая острая дилемма безопасности в Восточной Европе. Россия, конечно, пыталась оправдать это вмешательство через призму исторических претензий Новороссии и российской идентичности. Однако от этого проекта отказались в тот момент, когда силы Путина потерпели неудачу на поле боя и встретили жесткое украинское сопротивление, и начали действовать ужесточающиеся евро / американские санкции.Никакой груз Лавровской цивилизации не заставлял их продолжать эту «героическую» борьбу. Одна вещь, которую внешнеполитические аналитики обычно склонны упускать из виду, — это то, что Путин всегда ясно понимал: действия России всегда были связаны в первую очередь с интересами России и интересов ее граждан. Я считаю, что даже когда Путин говорит о моральных дилеммах и выборе, он использует такую ​​риторику как ширму для чистого реализма. В качестве доказательства этого можно сопоставить его список жалоб на У.Поведение С. в своем выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности 2007 года с поведением России сегодня в Сирии и Украине. Он показывает прошлые и нынешние протесты Путина по поводу международного права и суверенитета как циничные.

Можно по-прежнему утверждать, что мой собственный анализ также может попасть в ту же ловушку монокаузальной интерпретации поведения русских. Я отказываюсь идти по этому пути. Даже в рамках реализма возникают внутритеоретические споры, когда дело доходит до анализа поведения россиян в прошлом и настоящем.Утверждалось, что Россия была наступательной реалистической державой на большей части позднесредневековой Европы. Это утверждение оспаривалось защитными реалистами, которые утверждали, что Россия, даже во время своего самого мощного этапа истории при царе Александре во время концерта Европы, не была агрессивной, а на самом деле довольно примирительная по отношению к другим державам в Европе. Россия вела осторожную балансирующую игру, чтобы сохранить мир на континенте, иногда имея дело с османами, а иногда с Австрией и Пруссией, а также меняя политику во время «большой игры» с британцами в Афганистане.Даже тогда реальная политика, а не религия, влияла и направляла действия. Точно так же современные интерпретации действий России в Европе, проанализированные неоклассическими реалистами и неореалистами, хотя и значительно отличаются друг от друга, едины в их утверждении, что эта хантингтоновская исключительность не играет роли в влиянии на поведение россиян. До сих пор неясно, какое направление реализма могло бы полностью и успешно объяснить нынешнее поведение России после нефтяного бума 1999 года, но достаточно ясно, что Лавров совершенно неправ, чтобы нарисовать картину, что Россия всегда или даже в основном действовала на основе цивилизационных принципов. Рус.Скорее, анализ Лаврова — это упражнение в обратном рассуждении, чтобы оправдать сухую реальную политику. В этом отношении исторические нарративы — используемые кем угодно, будь то политик или академик, русский или западный — навязывают оценочное суждение и либо выставляют государство героическим, либо демонизируют его.

Заявления России о том, что они являются героической и принципиальной нацией, не оправдывают поддержку Москвой таких изворотливых государств-клиентов, как режим Януковича на Украине и презренных военных преступников, таких как Асад, и не оправдывают насильственных изменений в европейской географии.Обвинения в том, что Россия является полностью реваншистской державой, также не оправдывают ожиданий, если посмотреть на ее сотрудничество с другими странами, от обмена разведданными с Израилем и Ираком и сотрудничества в кампании против Исламского государства в Пальмире до постоянного сотрудничества в космических исследованиях. Исторические мировоззрения и нарративы Лаврова — и их западный анализ — неизменно имеют тенденцию быть упрощенными и бинарными, разделяя мир на черное или белое. Они не принимают во внимание аморальные нюансы внешней политики и сохранение пересекающихся интересов, даже если они становятся все более редкими.

Глупо заключать, что Путин, который правильно или ошибочно зарекомендовал себя как один из краткосрочных тактических мастеров внешней политики, толст, как пресловутая доска, и позволяет своему мировоззрению руководствоваться и формироваться упрощенными религиозными или культурными соображениями. политика идентичности, даже когда Лавров пытается продать ее академической аудитории, отчаянно пытающейся предсказать будущее поведение России. Ведутся споры о том, является ли Путин блестящим стратегом или умным тактиком, который в конечном итоге тащит свою страну на ветер.Я бы сказал, что Путин не является стратегическим гением, и его долгосрочные идеи должны быть проверены силами экономики очень скоро, но он также не из тех людей, которые принимают решение о внешней политике рефлексивно и иррационально. Судить о российской внешней политике, руководствуясь этой узкой логикой, нечестно и наносит ущерб академическим кругам и долгосрочным политическим рамкам. Структурная анархия мирового порядка заставляет государства действовать определенным образом, и поэтому разумно относиться к историческим оправданиям Лаврова с долей скепсиса.В конце концов, российские политики достаточно рациональны и в первую очередь заботятся о выживании и благополучии своего государства и режима. Они действуют в рамках структурных ограничений этого порядка и будут продолжать действовать так, как позволяет военная и экономическая мощь России и руководствуется ее государственными интересами. Таким образом, западным политикам было бы полезно найти и правильно определить эти области интересов, а не уделять слишком много внимания нарративам, психоанализу, культурной самобытности и так далее, даже если они выдавлены российскими политиками в качестве официальной идеологии.

Сумантра Майтра — докторант Ноттингемского университета, Великобритания. Его исследования посвящены внешней политике России и неореализму. Его можно найти в Twitter @MrMaitra .

Фото: Кай Мерк

Как красный террор задал жуткий курс Советскому Союзу

Это усилило разрастающуюся гражданскую войну между большевиками, называемыми красными, и широким оппозиционным движением, известным как белые, в которое входили элиты, военнослужащие и народ. кто хотел возврата к монархии или демократии.В начале гражданской войны в начале 1918 года белые развязали серию жестоких репрессий, известных как Белый террор, в результате чего погибли десятки тысяч человек. Но несмотря на эти убийства и вмешательство бывших союзников России, таких как Франция и Великобритания, которые надеялись предотвратить распространение коммунизма, белые боролись против недавно сформированной Красной армии.

Затем, 30 августа 1918 года, Ленин был расстрелян после выступления на заводе. Хотя до сих пор неизвестно, кто совершил покушение, дело было приписано Фанни Каплан, молодой еврейской революционерки, которая была арестована после расследования, проведенного ЧК, тайной полицией большевиков.Когда Ленин выздоравливал в больнице, он написал одному из своих оперативников, что «необходимо тайно — и срочно — чтобы подготовить террор».

Это был сигнал к началу кампании жестокого подавления против «классовых врагов» большевиков — всех, кого подозревали в причастности к белым. Кампания, известная как красный террор, преследовала две цели: покончить с врагами большевиков и выставить большевиков защитниками рабочего класса. Красный террор стал официальной государственной политикой 5 сентября 1918 года.

«Мы не ведем войну против отдельных лиц», — сказал лидер ЧК Мартын Лацис. «Мы истребляем буржуазию как класс». Он призвал своих товарищей по ЧК наброситься на людей, подозреваемых в симпатиях к буржуазии, вместо того, чтобы искать доказательства того, что они действительно действовали против Советов. В течение нескольких месяцев ЧК казнила не менее 10 000 человек. Еще тысячи были помещены в лагеря, которые были ликвидированы в результате частых массовых убийств.

Число погибших у Красного террора могло быть намного больше — по некоторым данным, до одного.Его жертвами могли стать 3 миллиона человек. Однако из-за секретности, цензуры и сводного характера многих казней истинные масштабы красного террора, вероятно, никогда не будут известны.

Глава 6 — Неоевразийство — Основы геополитики

6.1 Евразийская пассионарность Лев Гумилев

Самым ярким учеником евразийского Савицкого был известный русский ученый историк Лев Николаевич Гумилев. Он не касался геополитических тем как таковых, но его теория этногенеза и этнических циклов четко продолжает линию «органического» подхода и отчасти «географического детерминизма», которые уже составляют сущность геополитики у Ратцеля, Челлена, Хаусхофера и др. .

Исследования Гумилева особенно важны в отношении древних периодов этнической карты Евразии, степей, кочевых народов и их цивилизаций. Из его работ формируется совершенно новое видение политической истории, в котором Евразийский Восток выступает не просто как варварские земли на периферии цивилизации (эквивалент западной цивилизации), но как независимый и динамичный центр этногенеза, культуры, политической жизни. история, состояние и техническое развитие. Запад и его история релятивизируются, евразийская культура и констелляция евразийских этносов раскрываются как многомерный и совершенно неизведанный мир со своей шкалой ценностей, религиозными проблемами, историческими законами и т. Д.

Гумилев развивает и доводит до логического предела общеевразийскую идею о том, что этнически великороссы, русские — это не просто ветвь восточных славян, а особая этническая группа, основанная на тюрко-славянском слиянии. Это косвенно подразумевает обоснованность российского контроля над теми евразийскими землями, на которых проживают тюркские этносы. Великая русская цивилизация сформировалась на основе тюрко-славянского этногенеза, реализовавшегося в географическом плане как исторический союз Леса и Степи.Именно геополитическое сочетание Леса и Степи составляет историческую сущность России, предопределяя характер ее культуры, цивилизации, идеологии и политической судьбы.

Гумилев вслед за Шпенглером и Тойнби определяет циклы цивилизаций и культур, а также соответствующие этнические группы. С его точки зрения, этнокультурные образования нации, государства, религиозных общин во всем подобны живым организмам. Они проходят периоды рождения, молодости, зрелости и старения, а затем исчезают или становятся так называемыми.реликвии. И в этом опять-таки явно заметно влияние «органической философии», общей для всех континентальных геополитических школ.

Теории Гумилева о причинах этногенеза чрезвычайно интересны. рождение нации или государства. Для описания этого процесса он вводит термин «драйв» (23). Это необъяснимый синхронный всплеск биологической и духовной энергии, который внезапно приводит в движение вялое историческое существование «старых» народов и культур, захватывая различные устоявшиеся этнические и религиозные группы в динамичном порыве пространственной, духовной и технической экспансии, которая ведет к завоеваниям и слиянию различных остаточных этнических групп в новые активные и жизнеспособные формы.Высокая и полноценная пассионарность и динамичный процесс этногенеза в нормальном случае приводят к возникновению особого суперэтноса, который соответствует не столько национально-государственной форме политической организации, сколько империи.

Пассионарность постепенно снижается. На смену «пассизму» (для Гумилева это положительная категория, которую он приравнивает к «героизму», этическому стремлению к бескорыстному творчеству во имя верности национальной традиции) приходит «актуализм», т.е.озабоченность только настоящим моментом в отрыве от традиций и без учета судьбы будущих поколений. В этой фазе происходит «пассионарный разрыв», и этногенез переходит в отрицательную стадию консервации и начала распада. Далее следует «футуристическая» фаза, в которой доминируют бессильные «мечтатели», «мечтатели», «религиозные беглецы», теряющие веру в окружающее существо и стремящиеся уйти в «потустороннее». Гумилев считает это признаком окончательного упадка.Этнос деградирует, суперэтносы распадаются на составляющие, империи рушатся.

Эта ситуация продолжается до нового «драйва», когда появляется новый свежий этнос и провоцирует новый этногенез, в котором переплавляются остатки старых структур. Более того, одни этносы остаются в «реликтовом» состоянии (Гумилев называет их «химерами»), а другие исчезают в динамике нового этногенетического процесса.

Утверждение Гумилева о том, что великороссы — это относительно «свежий» и «молодой» этнос, сплачивающий вокруг себя «суперэтнос» России-Евразии или Евразийской Империи.

Следующие геополитические выводы напрашиваются из евразийства Гумилева (чего он сам не делал по очевидным политическим причинам, предпочитая оставаться строго в рамках исторической науки).

1. Евразия — это полноценное «локальное развитие», плодородная, богатая почва этногенеза и культурогенеза . Следовательно, мы должны научиться рассматривать мировую историю не в однополярной оптике «Запада и всех остальных» (как это характерно для атлантистской историографии), а в многополярной, когда северная и восточная Евразия представляют особый интерес, поскольку они являются альтернативой. источник важнейших планетарных цивилизационных процессов на Западе.. В своих работах Гумилев подробно описывает тезис Маккиндера о «географической оси истории» и придает этой оси конкретное историческое и этническое содержание.

2. Геополитический синтез леса и степи , лежащий в основе великорусской государственности, является ключевой реальностью для культурного и стратегического контроля над Азией и Восточной Европой . Более того, такой контроль способствовал бы гармоничному балансу Востока и Запада, в то время как культурные ограничения западных цивилизаций (Лес) с их стремлением к господству, сопровождаемые полным непониманием культуры Востока (Степи), приводят только к конфликты и потрясения.

3. Западная цивилизация находится на последней стадии спада этногенеза, являясь конгломератом «химерных» этнических групп . Следовательно, центр тяжести обязательно переместится в сторону более молодых народов.

4. Также возможно, что в ближайшем будущем произойдет какой-то непредсказуемый и непредвиденный «драйв», который кардинально изменит политическую и культурную карту планеты, поскольку доминирование «реликтовых» этнических групп не может длиться долго. длинный.

6.2 Новые русские евразийцы

Сам Гумилев не делал геополитических выводов, основываясь на своей картине мира. Это сделали его последователи в период ослабления (а затем и отмены) марксистской идеологической цензуры. Такое направление в целом получило название « неоевразийство, », которое, в свою очередь, имеет несколько разновидностей. Не все они наследуют идеи Гумилева, но в целом его влияние на эту геополитическую идеологию огромно.

Неоевразийство имеет несколько разновидностей.

Первая (и самая основная и развитая) представляет собой законченную и многомерную идеологию, которая была сформулирована некоторыми политическими кругами национальной оппозиции, выступавшими против либеральных реформ в период 1990-1994 годов. Это группа интеллектуалов, объединенных вокруг газета «День» (позже «Завтра») и журнал «Стихия» (24).

Это неоевразийство основано на идеях П. Савицкого, Г. Вернадского, кн.Н. Трубецкой, а также идеологом русского национал-большевизма Николаем Устряловым. Анализ исторических евразийцев признан весьма актуальным и полностью применимым к текущей ситуации. Тезис о национальной идеократии имперского континентального масштаба противоположен как либеральному западничеству, так и узкоэтническому национализму. Россия рассматривается как ось геополитического «большого пространства»; его этническая миссия однозначно отождествляется с имперским строительством.

На социально-политическом уровне эта тенденция явно тяготеет к евразийскому социализму, считая либеральную экономику характерной чертой лагеря атлантистов.Советский период российской истории рассматривается в перспективе сдвига как модернистская форма традиционного российского национального стремления к планетарной экспансии и «евразийского антиатлантического универсализма». Отсюда «прокоммунистические» тенденции этой версии неоевразийства.

Наследие Льва Гумилева принимается, но при этом теория пассионарности сочетается с доктриной «круговорота элит» итальянского социолога Вильфреда Парето, а религиоведение Гумилева корректируется на основе школы. европейских традиционалистов (Генон, Эвола и др.).

Идеи традиционалистов «кризис современного мира», «деградация Запада», «десакрализация цивилизации» и др. Являются важной составляющей неоевразийства, дополняя и развивая те моменты, которые были представлены российскими авторами. только интуитивно и фрагментарно.

Кроме того, досконально изучены европейские континенталистские проекты (Хаусхофер, Шмитт, Никиш, «Новые правые» и др.), Благодаря чему горизонты евразийской доктрины простираются на Европу, понимаемую как потенциальную континентальную силу.Этот мотив совершенно чужд историческим евразийским эмигрантам, которые писали основные произведения в ситуации, когда США еще не имели самостоятельного геополитического значения, а тезис о различии Европы и Запада еще не получил должного развития. Неоевразийство, прислушиваясь к европейским континенталистам, признает стратегическое значение Европы для геополитической завершенности и полезности евразийского «большого пространства», особенно с учетом того, что это был фактор нестабильного разделения геополитической карты Европы, который привел к поражение СССР в холодной войне.

Еще одна особенность неоевразийства — выбор исламских стран (особенно континентального Ирана) в качестве важнейшего стратегического союзника. Идея континентального российско-исламского союза лежит в основе антиатлантической стратегии на юго-западном побережье Евразийского континента. На доктринальном уровне этот союз основан на традиционном характере русской и исламской цивилизаций, который объединяет их в противостоянии антитрадиционному, светско-прагматичному Западу.

В этом направлении неоевразийства картина всех геополитических проектов применительно к текущей ситуации завершается в полной мере, поскольку идеологически, стратегически, политически и позиционно неоевразийский проект является наиболее полным. последовательная, полная и исторически обоснованная противоположность всем разновидностям западных геополитических проектов (как атлантических, так и мондиалистских).

Мондиализм и атлантизм выражают две разновидности геополитической идеологии крайнего Запада. Европеизм и умеренный континентализм европейской геополитики — это промежуточная реальность. И, наконец, неоевразийство «Дня», и особенно «Элементов», выражает радикально антизападную точку зрения, которая согласуется со всеми другими альтернативными геополитическими проектами от европейского национал-большевизма до исламского фундаментализма (или исламского «социализма»). национально-освободительным движениям во всех уголках третьего мира.

Другие разновидности неоевразийства менее последовательны и представляют собой адаптацию всего комплекса вышеперечисленных идей к меняющейся политической реальности: либо речь идет только о прагматическом экономическом «евразийстве», призванном воссоздать экономическое взаимодействие бывших республик. СССР (проект Президента Казахстана Н. Назарбаева), или оправдание экспансионистских тезисов («великодержавный» проект В. Жириновского), или чисто риторический призыв к «евразийскому сообществу» сохранить единство русского и национального меньшинств (преимущественно этнических турок и мусульман) в составе Российской Федерации (проект некоторых деятелей правительства Б.Ельцин) или чисто исторический интерес к наследию Савицкого, Трубецкого, Сувчинского, Карсавинского кружка и т. Д. В изгнании, но все эти версии обязательно искусственные, фрагментарные, непоследовательные и не могут претендовать на независимую и серьезную геополитическую идеологию и методологию. Поэтому останавливаться на них нет особого смысла.

Отметим только, что любые призывы в евразийстве и евразии, независимо от того, насколько ограниченно их значение используют эти люди, прямо или косвенно относятся именно к тому неоевразийскому проекту, который был разработан в оппозиционных кругах и оформлен в трудах авторов » День »и« Стихии », поскольку только в этом контексте употребление слова« евразийство »оправдано как преемственностью российской геополитической школы, так и ее корреляцией с общим веером геополитических проектов планетарного масштаба, существующих за пределами России.

6.3 К новой биполярности

Неоевразийство, в дополнение к своему интеллектуальному наследию и общим принципам континентальной геополитики, сталкивается с новейшими проблемами, сформулированными в виде последних геополитических проектов Запада. Более того, эта геополитическая тенденция приобретает все большее значение, поскольку может не только объяснить геополитическую логику текущих исторических событий, но и разработать целостный футурологический проект, способный противостоять западным проектам.

Победа Запада в холодной войне концептуально означает конец биполярного и начало однополярного мира. Более того, если чистые атлантисты (Хантингтон) предполагают, что эта однополярность будет относительной, победивший Запад (Запад) будет вынужден постоянно улаживать растущие межцивилизационные конфликты с «остальным миром» (Остальные), тогда мондиалисты (Фукуяма, Аттали) видят беспроблемное господство Западу нужна вся планета, так как кое-что уже произошло.Даже самая противоречивая версия профессора Санторо предполагает, в конце концов, создание Мирового Правительства.

Это проекты геополитических победителей, которые сегодня имеют неоспоримые преимущества и стратегическую инициативу, с которой нужно считаться в высшей степени. Все они сходятся в одном: рано или поздно на планете должен возобладать универсализм западного образца, то есть атлантистская, талассократическая система ценностей должна стать господствующей повсюду. Биполярный мир холодной войны считается полностью преодоленным.Евразии и евразийству в такой картине просто нет места. Все это логично и прямо следует из работ первых англосаксонских геополитиков, которые стремились всячески ослабить силы суши, подрывая их мощь и сдерживая их развитие различными стратегическими методами, особенно стратегией «анаконды», то есть жесткий контроль над все более крупными участками Римленда.

Неоевразийство, оставаясь самим собой, не может признать легитимность такого положения вещей и обречено искать возможности обратить все эти процессы вспять.И начинается он с самого центрального вопроса — вопроса об однополярности. Однополярность (господство атлантизма в любой форме, либо в чистом виде, либо через мондиализм) обрекает Евразию как сердцевину на историческое небытие. Неоевразийство настаивает на противодействии этой однополярности.

Это можно сделать только с помощью новой биполярности .

Это требует пояснения. Есть точка зрения, что после противостояния США и СССР сам мир перейдет на многополярное устройство, Китай поднимется, демографические процессы выведут исламские страны в разряд геополитически центральных, заявит Тихоокеанский регион. его конкурентоспособность с Европой и Америкой и т. д.Все это возможно, но при этом не учитывается, что такая новая многополярность будет проходить под знаком «атлантистской системы ценностей», то есть это будут только территориальные разновидности талассократической системы, а не настоящая геополитическая альтернатива. Вызов Запада, рынка и либеральной демократии универсален. После победы хартленда все попытки народов и государств пойти другим путем, кроме западного, потеряли основную поддержку. И просоветские режимы, и все «неприсоединившиеся» страны, которые настаивали на «третьем пути», существовали только из-за биполярности, из-за разрыва, который существовал между Западом и Востоком в их позиционной геополитической борьбе.Современный победоносный Запад отныне будет диктовать идеологические и экономические условия всем, кто претендует на звание развитого региона. Следовательно, любая многополярность при сохранении статус-кво будет фиктивной и мондиалистской.

Это хорошо понимают западные стратеги, которые прекрасно понимают, что главная геополитическая задача Запада на данном этапе — не допустить саму возможность образования масштабного геополитического блока континентального объема, который мог бы быть в чем-то сопоставим. с силами атлантизма.Это главный принцип военно-политической доктрины США, сформулированный в докладе Пола Вулфовица. Другими словами, Запад больше всего не хочет возврата к биполярности. Для него это было бы смертельно опасно.

Неоевразийство, исходя из интересов «географической оси истории», утверждает полную противоположность Запада. Единственным выходом из этой ситуации может быть только новая биполярность, поскольку только в этом направлении Евразия может получить перспективу истинного геополитического суверенитета.Только новая биполярность может впоследствии открыть путь для такой многополярности, которая выйдет за рамки талассократической либерально-демократической системы, то есть подлинной многополярности мира, где каждый народ и каждый геополитический блок может выбрать свою собственную систему ценностей. шанс быть реализованным только после освобождения от глобального атлантического господства путем нового планетарного противостояния.

Более того, важно, что евразийский континентальный блок не может стать простым воссозданием Варшавского договора.Крах прежней геополитической континентальной структуры необратим и коренится в самой ее структуре. Новый континентальный альянс должен либо включать всю Европу до Атлантики и несколько важных секторов южного побережья Евразии, Индии, Ирана, Индокитая и т. Д., Либо обеспечить дружественный нейтралитет этих самых пространств, то есть вывести их из-под контроля атлантизма. . Возврат к старой биполярности невозможен по многим причинам, в том числе идеологическим. Новый евразийский биполярность должен исходить из совершенно иных идеологических предпосылок и основываться на совершенно иных методах.

Эта теория «нового биполяризма» достаточно развита в неоевразийских проектах, являясь теоретическим обоснованием всех нонконформистских геополитических теорий Европы и третьего мира. Подобно тому, как хартленд объективно является единственной точкой, способной стать плацдармом планетарной альтернативы талассократии, неоевразия является единственной теоретической платформой, на основе которой может быть разработан целый фанат планетарных стратегий, отрицающих мировое господство атлантизма и его цивилизационная система ценностей: рынок, либеральная демократия, светская культура, философия индивидуализма и т. д.

Эдуард Шеварднадзе практически создал жизнеспособное демократическое грузинское государство

Шеварднадзе всегда считал, что Грузия, которая находится на пересечении трех цивилизаций — независимо от ее собственного цивилизационного выбора — должна проводить многовекторную политику, чтобы превратить регион в зону сотрудничества цивилизаций, а не в зону конфликта. . Шеварднадзе был выдающимся политиком, представителем политического реализма, отстаивавшим цивилизационный подход к истории и политике.

Эдуарда Шеварднадзе следует рассматривать с двух сторон: как политика мирового уровня и как национальный лидер. Различие, конечно, немного натянуто, потому что мы смотрим на одного и того же человека с устоявшейся системой ценностей, но это необходимое различие, потому что международная политика и мировая история создаются локальными цивилизациями (прошлыми империями), а не национальными государствами, особенно если это небольшие государства.

Отправная точка для оценки обеих сфер деятельности Шеварднадзе одна — его время на посту первого секретаря ЦК Коммунистической партии Грузинской ССР.Именно тогда проявились две его цели как политика: для реформирования советской (социалистической) системы (СССР) и для превращения Грузии в полноценный субъект Советского Союза . Он хорошо осознавал недостатки системы, вызвавшие ее стагнацию, неконкурентоспособность на мировой арене и, как следствие, агрессивную и непредсказуемую внешнюю политику СССР. Он также осознал, что именно в составе СССР Грузия достигла высшей формы автономной государственности, что позволило ей развивать свою экономику и культуру.

Вехи этого периода включали индустриализацию страны, экономические эксперименты по увеличению сельскохозяйственного производства (абашинский эксперимент по сдаче земли в аренду более эффективным фермерам) и продвижение грузинского языка, науки и культуры. Показательный эпизод той эпохи — Шеварднадзе сорвал попытку лишить грузинский (и языки других республик) его статуса официального языка в новой редакции статьи 75 Конституции СССР 1979 года.14 апреля 1978 года тысячи студентов вышли на улицы Тбилиси, чтобы защитить свой язык. К ним присоединился и сам Шеварднадзе, представивший обращение Верховного Совета Грузии в Конституционную комиссию. Вопреки угрозам Москвы репрессиями, он смог убедить Кремль сохранить официальный статус национального языка. Это было видение Шеварднадзе СССР как союза государств. Таким образом, можно сказать, что еще в советское время он уже закладывал основы будущего государственного устройства как СССР, так и Грузии.

Это принципиальный вопрос. Политический реализм — это не возвышенные лозунги о братстве наций; речь идет о защите национальных интересов государств. Каждое государство, особенно небольшое, ищет сильных партнеров для обеспечения безопасности и развития. Империи прошлого вписывались в эту схему: центральное государство империи обеспечивало безопасность составляющих ее автономных частей, в то время как автономии платили за безопасность, уступая часть своего суверенитета и (человеческих, финансовых и природных) ресурсов.На протяжении большей части своей истории Грузия была автономией (за исключением периода 13 ^-го -го века, когда, по словам Гумилева, она сама была великой державой, и еще одной в 19, ^-м, -м веке, когда она потеряла свою государственность в составе царской России). Так, для Грузии Солнце иногда вставало на Востоке, то есть в Иране; иногда на юге, в Арабском халифате; иногда на Западе (Рим, Византия, Турция), иногда на Севере (СССР).

Целью Шеварднадзе не было привести к распаду СССР и получить символическую независимость Грузии.Напротив, он хотел видеть СССР союзом равноправных демократических государств, одним из которых была Грузия. После Первой мировой войны Грузия не стремилась к независимости. Скорее он видел себя автономией в демократической России. Только приход большевиков и Брест-Литовский мир — распад Российской империи — вынудили Грузию стать независимой (Империя в одностороннем порядке отказалась защищать ее) и искать новых союзников на Западе. Так было и в 1991 году, потому что Грузия не участвовала в Беловежских соглашениях.И снова ей пришлось искать новых союзников, естественно, на Западе — ведь альтернативы христианской стране не было. Итак, для Грузии лучшим вариантом было реформирование СССР по сегодняшней модели Евросоюза. Однако на этот раз Москва в очередной раз не смогла защитить Грузию и действительно использовала грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты для достижения своих политических целей, то есть для восстановления своего влияния на Грузию без каких-либо гарантий восстановления ее территориальной целостности.

Попытки Шеварднадзе в данном случае провалились, СССР не смог реформироваться и просто распался, а Грузия настолько увлеклась идеей независимости, что забыла о главном условии выживания малых государств — наличии сильных союзников. заинтересованы в их сохранении и выживании.Политика Гамсахурдиа, противопоставившего себя России и Западу, едва не привела к распаду грузинского государства. Шеварднадзе решил вернуться в Грузию и принял активное участие в строительстве демократического грузинского государства. Правда, он не мог предотвратить войну в Абхазии, но он остановил войну в Южной Осетии. Он добился международного признания Грузии и фактически создал жизнеспособное демократическое грузинское государство. Ему не удалось установить отношения с Россией, но, в соответствии со своей концепцией балансирования между международными центрами силы, он принял государственную стратегию, разработанную Грузинским экономическим форумом, получившую название «перекрестная внешняя политика», которая предусматривала западную ориентацию Грузии, оставаясь при этом. партнер России.Это означало сбалансированную многовекторную политику.

Шеварднадзе всегда считал, что Грузия, которая находится на пересечении трех цивилизаций — независимо от ее собственного цивилизационного выбора — должна проводить многовекторную политику, чтобы превратить регион в зону сотрудничества цивилизаций, а не в одну из конфликт. Отношения Грузии с Азербайджаном — тому пример.

Было бы неправильно винить в провале многовекторной политики Шеварднадзе непримиримость России.В первые годы после распада СССР Соединенные Штаты проводили однополярную политику, которая вызвала негодование со стороны всех других цивилизаций, включая Европу. Потребовалась российско-грузинская война, чтобы понять, что альтернативой биполярному миру является многополярный, а не однополярный мир. Только при президенте Обаме Соединенные Штаты избавились от этой политической эйфории.

Итак, Шеварднадзе был выдающимся политиком, представителем политического реализма, отстаивавшим цивилизационный подход к истории и политике.Его можно рассматривать как одного из отцов-основателей не только грузинского государства, но и объединенной Германии (Европы) и политических реформ в России.

Философия исследования социального поведения: метааналитический обзор

Авторы

• Вардгес ПОГОСЯН Российский государственный социальный университет

DOI:

https: // doi.org / 10.24234 / wisdom.v11i2.212

Ключевые слова:

вариант, цивилизация, взаимодействие, нелинейность, социальное поведение, социальное действие, структура, подметоды, трансформация

Аннотация

В этом эссе рассматриваются критические и целостные исследовательские философии, касающиеся социальной теории, с целью повышения осведомленности о социальных изменениях, а также рассматриваются особенности социального поведения через призму различных методологических подходов.Используя логический и сравнительный методы, автор анализирует адекватность теоретико-философских основ концепции социального действия современной ситуации. Определены обстоятельства, способствующие структурированию социальных действий, а также взаимосвязь социальных изменений с основами солидарности в различных обществах с их цивилизационной спецификой. Автор рассматривает реализацию конкретного свершившегося факта как единственно возможный вариант при определенных условиях из всего спектра потенциальных перспектив.Такой пересмотр теории социального действия, а также анализ философских оснований исследовательских подходов подтверждают необходимость обязательного использования цивилизационного подхода в дополнение к применяемым существующим исследовательским инструментам для изучения местной специфики. Результаты исследования перенаправляют на неуниверсальные решения любых социальных проблем и на диверсификацию в планировании сценариев развития различных обществ.

Загрузки

Данные для скачивания пока недоступны.

Биография автора

Вардгес ПОГОСЯН, Российский государственный социальный университет

Вардгес ПОГОСЯН (доктор), профессор кафедры социологии Российского государственного социального университета, Москва, Россия. Сфера его интересов: социальная теория, социальная философия, историческая социология, социальная антропология.Погосян — автор 4 монографий и 42 научных статей. Последние публикации: «Социокультурный детерминизм и параметры порядка», «Вторая современность Европы:« рефлексивное »развитие», «Инвариантность цивилизационной матрицы: функция защиты культуры», «Самоорганизация социальной системы: основные методологические подходы. ‖, «Стратегии развития современных обществ: многовекторные тенденции» и «Институциональная реконструкция: полное изменение?».

Рекомендации

Чен, С.X., Lam, B.C.P., Wu, W.C.H., Ng, J.C.K., Buchtel, E.E., Guan, Y., et al. (2016). Имеют ли значение взгляды людей на мир? Почему и как. Журнал личности и социальной психологии, 110 (5), 743-765.
Чен, С. X., Нг, Дж. К. К., Бухтель, Э. Э., Гуань, Ю., Дэн, Х., и Бонд М. Х. (2017). Дополнительная ценность мировоззрений по отношению к себе? Взгляды: прогнозирование скромного поведения в восточной и западной культурах. Британский журнал социальной психологии, 56 (4), 723–749.
Гобино, А. (1853-55 / 1983).Неравенство человеческих рас Торранс, Калифорния: Noontide Press.
Гумилев Л. (2015) Конец и снова начало: Популярные лекции по этнографии. Москва: Ирес-Пресс.
Харрисон, Л. и Хантингтон, С. (2000). Культура имеет значение: как ценности формируют человеческий прогресс. Нью-Йорк: Основные книги.
Хантингтон, С. (1996). Столкновение цивилизаций: и переделка мирового порядка. Нью-Йорк: Саймон и Шустер.
Ле Бон, Г. (1902/1974). Психология народов: перспективы социальных исследований. Нью-Йорк: Арно Пресс.
Маркс, К. (1852/2003). Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. Нью-Йорк: International Publishers Co Inc.
Маркс, К. (1867; 1884/2013). Столица. Изделие: выпуски Вордсворта.
Московичи, С. (1985). Эпоха толпы: исторический трактат по массовой психологии. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
Парсонс, Т. (1937/1966). Структура социального действия: исследование социальной теории с особым вниманием к группе недавних европейских писателей.Нью-Йорк, Лондон: Свободная пресса — Collier-Macmillan Limited.
Погосян, В. (2009). Социальная модернизация: стратегия выживания. М .: Институт научной информации по социальным наукам РАН.
Погосян, В. (2018). Самоорганизация социальной системы: основные методологические подходы. Социальная политика и социология, 1 (126), 77-84.
Пуанкаре, Х. (1908/2010). Наука и метод. Нью-Йорк: Cosimo Classics.
Поппер, К. (1971). Открытое общество и его враги. Принстон: Издательство Принстонского университета.
Шпенглер, О. (1918/2018). Закат Запада. Лондон: Забытые книги.
Тойнби, А. (1987). Изучение истории. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
Триандис, Х. (1994). Культура и социальное поведение. В: У. Дж. Лоннер и Р. С. Малпасс (ред.), Психология и культура. Нидхэм-Хайтс, Массачусетс: Allyn & Bacon, 169–173.
Вико, Г. (1725/2002). Первая новая наука. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Вебер, М. (1922/1978). Экономика и общество. Очерк интерпретирующей социологии. Беркли: Калифорнийский университет Press.

Как цитировать

ПОГОСЯН, В. (2018). Философия исследования социального поведения: метааналитический обзор. МУДРОСТЬ , 11 (2), 85-92. https://doi.org/10.24234/wisdom.v11i2.212

Лицензия

Creative Commons Attribution-Non-Commercial (CC BY-NC) . CC BY-NC позволяет пользователям копировать и распространять статью при условии, что это не делается в коммерческих целях. Пользователи могут адаптироваться — ремикшировать, преобразовывать и расширять материалы с указанием соответствующих ссылок и ссылок на лицензию.Полная информация о лицензии доступна по адресу https://creativecommons.org/licenses/by-nc/4.0/.

Цивилизационно-этнологическая парадигма в геополитике

Источники цивилизационной парадигмы включают две группы авторов. Условно их можно назвать социальными философами и геополитиками.
В первую группу входят произведения Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби. Социально-философское понимание феномена цивилизации в основном представляет собой их творчество.

Вторая группа — это К. Хаусхофер и К. Шмитт. Автор С. Хантингтон также может быть добавлен к группе. Эти авторы рассмотрели ситуацию больше с геополитической точки зрения.

Для описания цивилизации как одного из акторов мировой политики авторы обращаются к таким категориям, как: геоцивилизация, государство-цивилизация и цивилизация-государство.

Под цивилизацией мы понимаем комплекс многоуровневых социокультурных организаций, основанных на определенных ценностях и занимающих определенную географическую территорию.Под государством-цивилизацией понимается феномен, в котором совпадают политические и социокультурные границы. Такими государствами-цивилизациями считаются, например, Индия и Китай. Геоцивилизация — предмет глобальной политики. Цивилизация-государство — это сущность, стремящаяся стать наряду с Империей альтернативой современному национальному государству. Мы предпочитаем использовать здесь категорию «цивилизация-государство», а не «геоцивилизация». Эта категория является более общей и фокусируется на зародыше нового государства, отличного от национального государства.

Наличие цивилизации как таковой — одна из важнейших предпосылок формирования цивилизационного государства.

Если мы возьмем российских исследователей, у нас есть четыре основных подхода к анализу цивилизации в геополитике.

«Оценочная» (А. Дугин, С. Киселев, Л. Ивашов). Его представители перенимают основу оценочной системы. Этот подход самый распространенный. Эта позиция типична для А. Дугина. Для него цивилизация — это обширное и стабильное географическое и культурное пространство, объединенное общими духовными, ценностными, стилистическими, психологическими установками и историческим опытом.Большинство этих областей совпадают с границами распространения мировых религий. В состав цивилизации может входить несколько государств, но бывают случаи, когда границы цивилизаций проходят через отдельные государства, разделяя их на части [1].

«Этнологический» (В. Цымбурский). Для В. Цымбурского цивилизация — это группа народов, контролируемых государством, с достаточно выделенным географическим районом в мировом сценарии. Вдобавок к этому они освящают свою геополитику вертикальностью, религией или идеологией.Цивилизационная геополитика В. Цымбурского в первую очередь рассматривает взаимоотношения ядра и народов периферии.

«Культурно-географический» (С. Хатунцев). Маркировка цивилизаций обычно происходит по территориальному признаку. По мнению С.В. Хатунцев, религии приходят и уходят, а пробелы остаются. Он трактует цивилизацию как геокультурное сообщество, которое возникает и действует среди нескольких «географических индивидов», существующих на нашей планете — «пространств развития».Этой теорией С. Хатунцев и В. Цымбурский не противопоставляют роль религии в жизни цивилизации. Он просто критикует тезис о ее определяющей роли [3].

«Универсалист» (А.С.Панарин). Наиболее ярким представителем этого подхода является А.С. Панарин. В своих последних работах он попытался внести иное понимание цивилизации. Это не отдельный культурно-исторический тип, противопоставленный другим мирам, а нечто глобальное. К сожалению, А.С. Панарин не остановился более подробно на трактовке цивилизации, так как не успел разработать эту теорию.Реальная цивилизация, по его логике, должна иметь нелокальный, а глобальный характер, предлагая универсальный дизайн для другой цивилизации.

Самым значительным представителем цивилизованного подхода часто считается Л. Гумилев. Хорошо отмечен его большой вклад в развитие данной парадигмы, а также ее роль в развитии российской цивилизационной стратегии. Его имя даже входит в книги по геополитике.

Действительно, между идеями Л.Гумилев и цивилизационная парадигма.

Этнические группы, по мнению Л. Гумилева, различаются групповой самоидентификацией. Их функционирование связано с определенным ландшафтом, за пределы которого они стараются не выходить. Гумилев приводит понятие «суперэтнос». Он определяет это как союз нескольких народов, основанный на общем сознании и духовном родстве. Этот дизайн напоминает цивилизацию.

Структура этноса и цивилизации в чем-то схожа. Мы можем выделить субэтнос, этнос и суперэтнос.Во-вторых, цивилизации и составляющие их субцивилизации. Несколько цивилизаций составляют крупнейшую единицу цивилизации — мега-цивилизацию, характеризующуюся источником происхождения.

Этнические группы, как и цивилизации, проходят определенные этапы в своем развитии, живя примерно в один и тот же период (хотя и не далеко) — около 1500 лет. Описание Л. Гумилева этнической динамики совпадает с наблюдениями представителей цивилизационной парадигмы в геополитике и социальной философии.

Но так или иначе, Л. Гумилев был представителем этнологического подхода и видел историю через призму этноса, а не взаимодействия цивилизаций. Надо сказать, что он критиковал и идею представителей цивилизационного подхода — О. Шпенглера и А. Тойнби.

Л.Гумилев понимает этничность как устойчивую, естественно сформировавшуюся группу людей, противопоставляющую себя всем другим подобным группам, которая определяется чувством комплементарно и дифференцированного стереотипного поведения, регулярно меняющегося в историческом времени [5].

Таким образом, мы говорим о группе, сообществе, а не о сложной социокультурной организации, которая отмечает цивилизацию. Л. Гумилев, анализируя глобальные процессы, предпочитает использовать категорию «этнос», а не «цивилизация». Этническая принадлежность живет в подчинении, как правило, биологическим ритмам, а цивилизация — подчиняется духовным законам. Этническая принадлежность — результат страстного порыва, связанного с воздействием космоса. Затем он исчезает из-за биологического старения.

Факторы цивилизационного становления разнообразны.Их можно разделить на внешние и внутренние. Гибель цивилизации также происходит по разным причинам:
- давление извне, стихийные бедствия,
- духовный кризис,
- внутренние волнения,
- «выгорание».

Смерть любой цивилизации — часто следствие отхода от духовных ценностей. Конечно, в описании Л. Гумилева — даже этнос может отклониться от собственных идеалов или заменить их вещами более материальными. Однако это результат биологического старения.

Цивилизацию можно отождествить с обществом, что касается этничности, здесь Л. Гумилев разделяет понятия «этничность» и «общество». Выше мы уже имели дело с социальными сообществами. Добавим, что современные социологи имеют дело с двумя основными типами социальных сообществ — этническими и территориальными. Последнее можно отнести к цивилизации. Хотя, как правило, относятся к территориальной общине город, село, район, макрорегион. Но даже если цивилизацию идентифицировать как тип, она все равно останется системой, отличной от этноса.Этнические группы как таковые в настоящее время выступают участниками международных отношений как независимые субъекты вместе с различными цивилизациями, оставаясь более признанными, чем предыдущие.

Что касается цивилизаций, ведутся дискуссии в области научных исследований. Есть позиция, согласно которой феномен цивилизации скорее оценочный, чем реальный. В наше время часто говорят о «человеческой цивилизации». Под этим критерием понимается только западная цивилизация, которая склонна навязывать другим культурам свою собственную систему ценностей.«Остальным» следует адаптироваться к евроатлантическому пространству, заимствуя все необходимое для «прогресса». Среди авторов в этой области — А. Янов. Он писал, что Аристотель даже в кошмаре не мог мечтать о том, что варварская Персия будет считаться цивилизацией наравне с демократическими Афинами, но все же имеет определенные преимущества перед Грецией [6]. Он считает цивилизованными только «свободные народы» (см. — Запад).

К этому следует добавить, что этносы могут приходить на смену друг другу, но цивилизация, тем не менее, будет жить.Яркий пример — Китай. Его культура существовала века и тысячелетия, при этом изменилась этническая составляющая. То же можно сказать и об индийской цивилизации. Утрата определенных этносов может привести к распаду суперэтноса, но не к потере цивилизации. Некоторые люди могут развиваться в цивилизацию, делая ее разнообразной. Этнические группы также действуют как агенты цивилизации, но не те, кто изолирует себя.

В заключение отметим несколько моментов. Понятно, что Л.Гумилев внес большой вклад в геополитические исследования. Он оказал значительное влияние на основных представителей нашей цивилизационной парадигмы. Его выводы, наблюдения за жизнью этносов часто совпадают с оценками сторонников общецивилизационного подхода.

Представители цивилизационного подхода могут развить его идеи взаимодействия цивилизаций. Вспомним знаменитый тезис Л. Гумилева. Нужно искать друзей — это главная ценность в жизни, а не искать врагов, которых мы уже приобрели.. Такой подход приемлем как для цивилизационной парадигмы, так и для сторонников идеи диалога цивилизаций. Одно важное предупреждение было сделано Л. Гумилевым относительно цивилизационного подхода и принятия чужой культуры. Ученый, а также представители цивилизованного подхода предупреждали об опасности отрыва от культурных корней. В этом случае люди потеряют свою идентичность, не получив другую. В связи с последним случаем Гумилев подходит к духовной деградации общества, формируя слой потребителей, называя их «субпассионариями».

Большой интерес представляют понятия, названные Гумилевым — «антисистема», «химера» (сочетание чего-то несовместимого), «суперэтнос» и другие. Этнический подход помогает объяснить некоторые факторы формирования и распада цивилизаций. Кроме того, с помощью этой парадигмы мы можем лучше усвоить структуру цивилизации.

Однако Л. Гумилев — представитель этнологической парадигмы в геополитике, подход которого ближе к цивилизационному, но все же совершенно другой, использующий свою методику анализа.

В целом идеи Л. Гумилева, как и представителей цивилизационного подхода, помогают лучше понять суть геополитических процессов.

Артикул:

1. Дугин А.Г. Теория многополярного мира. М., 2012. С. 464-465.
2. Цымбурский В.Л. Конъюнктура Земли и Времени // Геополитические и хронополитические интеллектуальные исследования. М., 2011. П. 56.
3. Хатунцев С.В. К вопросу о Хантингтоне. URL: http: // www.apn-nn.ru/539683.html (дата обращения: 28.05.2015).
4. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2003. С. 210.
5. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы, М., 1993. URL: http://gumilevica.kulichki.net/MVA/mva09.htm (дата обращения: 28.05.2015).
6. Янов А.Л. Как на земле цивилизации? // Россия в глобальной политике. 2006. № 5. URL: http://globalaffairs.ru/number/n_7415 (дата обращения 13.08.2013).

.