Виды конституционной ответственности: Конституционно-правовая ответственность: понятие и основания.

Особенности конституционно-правовой ответственности и ее связь с политической



Институт юридической ответственности является сложным и многогранным явлением в правовом пространстве государства. Понятие юридической ответственности тесно связано с понятием механизма правового регулирования, так как без надлежащих мер ответственности механизм правового регулирования теряет свою действенность.

В правовых системах выделяют различные отрасли юридической ответственности, которые обусловлены наличием норм, устанавливающих ответственность в той или иной отрасли права, например, уголовная, гражданская, административная ответственность и т. п.

В данной статье предлагается обратить внимание на конституционно-правовую ответственность, которая занимает немаловажное место в механизме правового регулирования Российской Федерации.

Вопросы конституционно-правовой ответственности давно занимали умы ведущих конституционалистов. Однако не все ученые придерживаются единого мнения в этом вопросе. Такие теоретики, как О. Е. Кутафин, С. А. Авакьян, М. В. Баглай, А. Н. Кокотов исходили из того, что конституционно-правовая ответственность обладает всеми признаками юридической ответственности и должна выделяться как отдельный вид. Однако, если провести ретроспективный анализ развития конституционно-правовой ответственности в послереволюционной России, то мы можем заметить, что не все ученые так однозначно подходили к данному вопросу.

В период существования СССР использование мер конституционно-правовой ответственности, изучение этого института и внедрение традиционных для западных демократий конституционных санкций искусственно сдерживалось в силу наличия жесткой партийной иерархии и внеплановых методов решения конфликтов между субъектами государственного права. Отношение к Конституции как к собранию неких общих декларативно-дефинитивных норм породило в доктрине отрицательное отношение к принудительным средствам, которые должны обеспечивать действие конституционных норм в действительности. До настоящего времени многие ученые отказывались признавать наличие ответственности в конституционном праве, прибегая к тому, что конституционные нормы охраняются отраслевыми санкциями (административно-правовыми, гражданско-правовыми, уголовно-правовыми и т. п.) [1].

Однако после распада СССР перед учеными встала задача комплексного изучения и теоретического обоснования применения мер конституционно-правовой ответственности к различным субъектам конституционно права. Безусловно, меры данного вида ответственности не могут выступать единственным гарантом конституционных норм, но без них невозможно эффективное функционирование как государства, так и гражданского общества в рамках конституционного строя Российской Федерации.

Конституционно-правовая ответственность наступает за нарушения норм законов и норм конституции широким кругом субъектов конституционно-правовых отношений (государственно-территориальными образованиями, государственными органами, должностными лицами, общественными объединениями, органами местного самоуправления и гражданами).

О вопросе понятия конституционно-правовой ответственности существует три концепции.

Авторами и сторонниками первой концепции являются Ю. П. Еременко, Т. Д. Зражевская, Н. В. Исаева, В. Д. Лучина, В. А. Виноградова и И. А. Умнова. Согласно данной концепции конституционно-правовую ответственность разделяют на два элемента — позитивный и негативный. В рамках негативного (ретроспективного) элемента, в свою очередь, выделяют два аспекта. В соответствии с первым ответственность рассматривается как обязанность претерпевать различные правоограничения, выступающие последствием правонарушения. В соответствии со вторым аспектом, ответственность — негативная оценка правонарушения и применения принудительного воздействия санкций норм конституционного права. То есть в рамках данной концепции ответственностью является только негативная оценка со стороны государства и обременение субъекта неблагоприятными последствиями. Это, несомненно, является минусом данной концепции, так как в таком случае устранение правонарушения путем инициативной отмены нормативно-правового акта, издавшим его органом не попадает под данный вид ответственности.

Что касается позитивного элемента, то нам представляется, что данная категория является не юридической, а моральной, так как некоторыми авторами позитивная сторона ответственности понимается как осознанное выполнение обязанности или чувство долга. О. Е. Кутафин предлагал отказаться от понятия позитивной ответственности, ибо в данном случае одно и то же явление именуется обязанностью и ответственностью [2].

Сторонниками второй концепции являются М. П. Авдеенкова, О. В. Жогин, Н. М. Колосова, С. Э. Несмеянова, А. Л. Сергеев, Д. Т. Шон. В соответствии с этой позицией конституционно-правовая ответственность исследуется исключительно в негативном смысле и заключается в несении субъектом, совершившим правонарушение, неблагоприятных последствий в виде лишений или ограничения прав.

С позиции М. П. Авдеенковой конституционно-правовая ответственность — ответственность за ненадлежащее осуществление публичной власти [3]. Но в таком случае автор опускает из числа субъектов общественные объединения и граждан.

Н. М. Колосова подчеркивала, что конституционная ответственность наступает за конкретные нарушения норм конституционного права, ее субъектами выступают органы государственной власти, органы местного самоуправления, депутаты, общественные объединения, граждане, и реализуется она путем применения особых санкций [4].

С. Э. Несмеянова придерживается точки зрения, в соответствии с которой ответственность — это закрепленная конституционными нормами обязанность субъекта конституционно-правовых отношений отвечать за несоответствие своего юридически значимого поведения тому, которое предписано ему этими нормами [5].

По мнению О. В. Жогина и А. Л. Сергеева под конституционно-правовой ответственностью следует понимать применение уполномоченным органом в порядке, предусмотренном законом, конституционных санкций к субъектам конституционно-правовых отношений, обладающих конституционной правосубъектностью, в результате совершения конституционного деликта [6] или «наступление неблагоприятных последствий конституционно-правового характера для субъекта нарушившего конституционно-правовые установления» [7].

Основоположником третьей концепции является М. А. Краснов. С его точки зрения конституционно-правовая ответственность — это юридическая связь между сторонами, при которой одна из них (субъект ответственности) обязывается соответствовать ожидаемой модели поведения, а другая сторона (инстанция ответственности) оценивает это соответствие и в случае отрицательной оценки определенным образом реагирует на нарушение [8].

А. А. Кондрашев, критикуя данный подход, приводит следующие аргументы. Во-первых, исходя из данного определения, неясно, с какого момента наступает ответственность: с момента правонарушения или с момента оценки поведения субъекта. Во-вторых, на основании данного определения не представляется возможным сделать ключевой вывод о том, что является основанием возложения ответственности — правонарушение или иное действие субъекта [1, c.59-60].

Он выдвигает свое определение конституционно-правовой ответственности: конституционно-правовая ответственность — это правовая связь, возникающая вследствие несоблюдение конституционных норм участниками нарушенного конституционного правоотношения, воплощенная в установлении нормативного требования, обращенная к правонарушителю, подвергнуться государственному осуждению [1, c.62].

С нашей точки зрения данная дефиниция является наиболее состоятельной, так как она представлена в обобщенном виде, то есть не выделяется конкретных субъектов конституционных правоотношений, и имеет ретроспективный (негативный) характер, то есть носит исключительно юридический смысл.

Конституционно-правовая ответственность обладает рядом признаков и особенностей, некоторые из которых являются исключительным.

Первым признаком является то, что конституционно-правовая ответственность является одной из форм государственного принуждения.

Далее следует отметить, что меры данного вида ответственности применяются специально уполномоченными государственными органами. В этом проявляется особый характер ответственности, предполагающий широкий круг субъектов, имеющих право наложить санкцию. К таковым можно отнести Президента РФ,

Конституционный суд РФ, обе палаты Федерального собрания РФ (Государственную Думу и Совет Федерации), Верховный суд РФ, суды общей юрисдикции, арбитражные суды, высших должностных лиц субъектов, законодательные органы власти субъектов, уставные (конституционные) суды, органы местного самоуправления.

Третий признак заключается в том, что использование конституционно-правового принуждения в виде мер ответственности всегда является последствием совершения конституционно-правого деликта. Однако в данном случае имеется серьезный пробел. Суть его такова, что в нормах права отсутствуют четкие характеристики определенных деликтов. Более того, некоторые нормы Конституции РФ содержат конституционно-правовую ответственность, но не содержат оснований ее возникновения. Примером может служить часть 2 статья 117 Конституции РФ, которая гласит, что Президент РФ может принять решение об отставке Правительства РФ. Но об основании возникновения такой санкции не упомянуто. В данном случае речь идет не о конституционной ответственности, а о политической.

Четвертый признак характерен для юридической ответственности в целом: применение конституционно-правовой ответственности характеризуется наступлением неблагоприятных последствий для субъекта, нарушившего нормы права.

Также конституционно-правовая ответственность служит действенным механизмом охраны Конституции РФ и публичного правопорядка. Но важно заметить, что это не единственное средство, охраняющее Конституцию.

В науке количество признаков варьируется, так как мнения теоретиков часто не совпадают, но в большинстве своем все признаки сводятся к вышеперечисленным.

Далее речь пойдет об особенностях конституционно-правовой ответственности.

Одной из главных особенностей служит перечень нормативных актов, которые содержат нормы конституционной ответственности. В юридической литературе отсутствует единый подход к проблеме источников конституционно-правовой ответственности. Некоторые ученые выделяют только Конституцию и Федеральные конституционные законы, другие — Конституции и Конституции и Уставы субъектов. Однако источники включают более широкий круг актов. К ним относятся Конституция, Федеральные конституционные законы, Федеральные законы и Конституции и Уставы субъектов Российской Федерации, Постановление Конституционного суда РФ, Определения Верховного суда РФ, международные договоры, акты палат Федерального Собрания.

Следующей особенностью является то, что санкции в конституционном праве, в большинстве своем, лишены имущественной составляющей. Как было упомянуто выше, спецификой конституционно-правовой ответственности является использование организационных форм воздействий на субъектов.

К числу особенностей следует отнести собой субъектный состав. К субъектам, уполномоченным применять нормы конституционной ответственности, и субъектам ответственности следует отнести государственные органы, должностные лица, депутатов, органы местного самоуправления, общественные объединения и граждан. Следует заметить, что удельный вес последних двух субъектов весьма мал.

Некоторые авторы к числу специфических черт конституционно-правовой ответственности относят:

1) Возможность применения позитивной ответственности как активного поведения для достижения общественно значимых целей.

2) Особую роль правовосстановительной функции, которая понимается как устранение нарушений закона и принятие мер по нормальному функционированию государственного аппарата, по осуществлению конституционных прав и обязанностей.

3) Санкции конституционно-правовой ответственности не носят ни карательного, ни компенсационного характера.

4) Применение к виновному лицу иного вида ответственности нередко влечет принятие мер и конституционной ответственности в том числе.

5) Конституционно-правовая ответственности имеет ярко-выраженный политический характер [9, c.10].

Следует обратить внимание на последнюю особенность. В большинстве случаев непросто определить соотношение между конституционной и политической ответственностью и провести четкую грань между ними. Однако данные понятия не тождественны.

Несмотря на то, что конституционно-правовая ответственность имеет ярко выраженный политический характер, в юридической науке принято выделять отдельный вид политической ответственности. Грань между ответственностью конституционной и политической можно найти в том, что первая является юридической категорией, а вторая — нет. Если политическая ответственность не является юридической, то она не должна наступать за нарушение положений нормативно-правовых актов. В том случае, если в законе содержатся основания ответственности и санкция, то нет оснований полагать, что это политическая ответственность.

Под политической ответственностью чаще всего понимают роспуск Государственной Думы, отставку Правительства РФ, отзыв депутатов или недоверие избирателей на очередных выборах.

Несмотря на то, что политическая ответственность не предполагает нормативно закрепленного основания наступления ответственности, в ее основе должен лежать какой-либо юридический факт. Ж. И. Овсепян предлагает в качестве основания наступления политической ответственности такой критерий как «конституционная неадекватность», которая означает несоответствие своему конституционному статусу [10, c.9-10].

Концепция Ж. И. Овсепяна близка к действительности, но учитывать в качестве критерия «конституционную неадекватность» нам представляется не совсем правильным, так как данную категорию можно по-разному трактовать и она не несет в себе юридического смысла.

В целом политическую ответственность можно охарактеризовать как позитивную конституционную ответственность по политическим основаниям, но на основе конституционных процедур.

Примерами позитивной конституционной ответственности органов государственной власти и должностных лиц в России являются следующие:

1) Ответственность Правительства РФ перед Государственной Думой и Президентом на основании выдвижения недоверия (ст. 117 Конституции РФ).

2) Ответственность Государственной Думы перед Президентом в случае трехкратного отклонения кандидатуры Председатель Правительства РФ (ч. 4, ст. 111 Конституции РФ).

3) Досрочное прекращение полномочий путем отзыва избирателями субъекта РФ высшего должностного лица субъекта РФ (ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ»).

4) Отзыв избирателями депутата представительного органа местного самоуправления.

И. А. Кравец считает, что следует делить конституционно-правовую ответственность на политическую и юридическую. Под политической ответственностью мы понимаем ответственность, которая наступает в случае неэффективного выполнения своих конституционных обязательств органом и должностным лицом. Юридическая же ответственность наступает за совершение конституционного деликта, то есть основания ответственности и санкция содержатся в норме права [11, c.257-258].

Однако и данный подход имеет значительные недостатки, ибо сама конституционная ответственность является юридической категорией, так как ее основания закреплены в нормативно-правовых актах.

По нашему мнению, политическая ответственность представляет собой утрату политической поддержки из-за неэффективного выполнения или невыполнения вообще принятых конституционных обязательств органом государственной власти или должностным лицом, вследствие чего наступают неблагоприятные организационно-правовые последствия.

Следует разделять конституционную и политическую ответственности, чтобы не возникало коллизий в понимании того или иного вида. Как мы уже смогли убедиться, данные понятие смежные, но каждый вид ответственности имеет свои особенности.

Подводя итоги, следует отметить, что институт конституционно-правовой ответственности очень важен для развития государства. Особенно, если это государство развивается в демократическом направлении, например, как Российская Федерация. Дальнейшей детальной разработке в доктрине должны подлежать основания ответственности и ее субъектный состав.

Литература:

1. А. А. Кондрашов. Теория конституционно-правовой ответственности в РФ.
2. Кутафин О. Е. Предмет конституционного права.
3. Авдеенкова М. П., Дмитриев Ю. А. Конституционное право РФ: курс лекций Ч1. Основы теории конституционного права. М. 2002.
4. Колосова Н. М. Конституционная ответственность — самостоятельный вид юридической ответственности.
5. Несмеянова С. Э. К вопросу о конституционной ответственности.
6. Жогин О. В. Конституционная ответственность как объект теоретико-правового явления. Пенза. 2008.
7. Сергеев А. Л. Конституционная ответственность федеральных органов государственной власти РФ. М. 2006.
8. Краснов М. А. Публично-правовая ответственность представительных органов за нарушение закона.
9. Гошуляк В. В. Теоретико-правовые проблемы конституционно-правовой ответственности //Конституционное и муниципальное право. 2009.
10. Овсепян Ж. И. Критерии конституционной ответственности // Северо-кавказский вестник. 2001. № 4
11. Кравец И. А. Формирование российского конституционного конституционализма.

Основные термины (генерируются автоматически): конституционно-правовая ответственность, политическая ответственность, вид ответственности, конституционная ответственность, местное самоуправление, юридическая ответственность, Государственная Дума, норма, орган, Российская Федерация.

Guilt as the Base of Constitutional Liability in the Russian Constitutional Law | Kondrashev

An author considers guilt as one of the condition of advance for constitutional liability. An article is relevant as the problem of constitutional liability is not still solved yet and literature, which touches the problem, is little. It is necessary for the solution of this problem to consider every of conditions separately, to distinguish this specific on the base of features emerged legal relationships. During the research of cases and opinion of different scientists an author has revealed guilt’ types in the different branches of law and opinion has been done about importance of Availability such condition for the advance of constitutional liability.

Вдоктрине конституционного права, да и иных отраслей права, наиболее острые споры вызывает характеристика такого признака (условия) ответственности, как вина. В большинстве отраслей права, за исключением гражданского, общепризнанно, что ответственность возможна только в случае наличия такого субъективного признака, как вина правонарушителя. Поэтому данная проблема требует освещения в целях признания или отрицания существования и в конституционном праве так называемой безвиновной ответственности. Достаточно упомянуть таких ученых, как О.С. Иоффе, С.Н. Братусь, И.С. Самощенко и др., которые полагали, что ответственность без вины допустима, по крайней мере, в гражданском праве. В то же время многие известные правоведы (С.С. Алексеев, Н.С. Малеин, О.А. Красавчиков, Н.Г. Александров) обоснованно доказывают, что ответственность без вины неприемлема даже в качестве исключения, и в этих случаях можно говорить о мерах защиты или способах распределения (локализации) убытков. Среди российских конституционалистов также распространена концепция так называемой «безвиновной ответственности». М.С. Матейкович считает, что «особенностью конституционно-правовой ответственности является её наступление и при отсутствии вины нарушителя избирательных прав». С позицией автора вряд ли можно согласиться, поскольку отрицание обязательного наличия вины для привлечения к юридической ответственности противоречит правовой позиции Конституционного Суда РФ: «Наличие вины - общий и общепризнанный принцип юридической ответственности, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно». Другим подходом к вине как основанию ответственности выступает представление о том, что конституционно-правовая ответственность не зависит от наличия и формы вины правонарушителя (объективное вменение). И наконец, представители третьего подхода к проблеме вины в теории конституционного права понимают ее как психическое отношение к содеянному правонарушителем поступку. Так, например, К.А. Ишеков указывает, что ответственность законодательного органа субъекта в виде роспуска возникает вследствие «психического отношения депутатов парламента к неправомерному деянию и его последствиям». «Все, что совершено при отсутствии у лица выбора, - отмечает А.Е. Штурнев, - т.е. при отсутствии свободы воли или в условиях, когда субъект не предвидел, не мог и не должен был предвидеть результатов своих поступков, не желал их наступления или не мог руководить своими действиями, основанием юридической ответственности не является». Действительно, правонарушение требует определения вины причинителя для назначения соразмерного наказания, в то время как при совершении проступка или ошибки в рамках позитивной или политической ответственности, как представляется, не возникает необходимости в определении вины соответствующего лица. В этом случае инстанция применения ответственности вправе самостоятельно избрать меру воздействия, поскольку объект ответственности находится под постоянным наблюдением и надзором со стороны вышестоящего органа, т.е. в перманентном «ответственном» состоянии. Вина традиционно определялась юридической наукой как психическое отношение лица к содеянному в форме умысла или неосторожности (легкой или грубой). Такое представление о вине было привнесено в теорию права и в другие отраслевые науки теоретиками уголовного права и долгое время было наиболее распространенным. Однако, например, в гражданском праве психическое отношение лица к своим действиям (бездействию) для возложения юридической ответственности не имеет значения. При этом невиновность в нарушении обязательства, не связанного с предпринимательской деятельностью, определяется заботливостью, осмотрительностью и исчерпывающим характером мер, принятых для исполнения должного в сложившихся условиях. Наибольшие разногласия возникают при применении этого обобщающего определения к характеристике субъективного основания ответственности коллективных субъектов — государственных органов, коммерческих и некоммерческих организаций, государства в целом. Одни авторы категорически отрицают саму возможность выделения самостоятельной вины коллективных субъектов. По их мнению, вина любой организации — юридического лица всегда находит свое выражение в вине конкретного индивидуума - работника или руководителя, соответственно проявляемой через психологическую трактовку ее содержания. Другими учеными вина юридических лиц - коллективных субъектов - рассматривается безотносительно к психическому отношению правонарушителя, в качестве субъективного основания ответственности, проявляющегося в возможности выбора (вариантности) поведения коллективом, т.е. как руководителем единолично, так и с учетом участия в принятии и исполнении решения нескольких лиц. В такой концепции вины не имеют существенного значения психические переживания нарушителей, а используется абстрактная модель ожидаемого поведения в той или иной ситуации, предусмотренной правовой нормой. Субъективная сторона традиционно трактуется как психическое отношение правонарушителя к своему поведению, его последствиям. Но в конституционном праве сложилось иное отношение к пониманию существа вины в конституционных правоотношениях. По мнению Е.И. Козловой и О.Е. Кутафина, само содержание вины в конституционно-правовых нарушениях обладает определенной спецификой. Вину субъектов конституционного права нельзя рассматривать только через категории ее психологических форм (умысел и неосторожность). Субъекты конституционного права могут нести ответственность и за нецелесообразность избранного ими поведения, и за неудачный стиль руководства, т.е. за недобросовестное, недолжное отношение к реализации своего статуса. Тот же О.Е. Кутафин приводил пример наличия вины законодательного органа субъекта в принятии незаконного акта, когда представительный орган субъекта, имея возможность принять закон, не противоречащий федеральному законодательству, руководствуясь сепаратистскими устремлениями, принимает вариант закона, противоречащий федеральному закону. Конечно, вряд ли правомерно усматривать вину в случаях, когда поведение субъекта нецелесообразно или «недобросовестно», в этом случае могут реализовываться санкции политической или позитивной ответственности. Не может быть признана научно обоснованной трактовка применения мер ретроспективной конституционно-правовой ответственности вне факта противоправности деяния. Вина в конституционном праве, как правило, не рассматривается сквозь призму психического переживания в категориях умысла или неосторожности (даже в отношении физических лиц), а вменяется лицу, которое нарушило нормативные предписания (своего рода презумпция), и освобождение от нее возможно только при наличии ряда конкретных обстоятельств. «Вину коллективных субъектов можно рассматривать как неприменение коллективным субъектом всех зависящих от него мер, - указывает В.А. Виноградов, - в том числе неиспользование предоставленных ему прав (полномочий), для соблюдения конституционно-правовых норм и выполнения возложенных на него обязанностей, за нарушение которых предусмотрена конституционно-правовая ответственность». Следует признать целесообразным использование в отношении определения вины коллективных субъектов конституционных правоотношений принцип объективного вменения, вытекающий из трактовки вины в римском праве, — si omnia quae oportuit, observavit, caret culpa (с лат. - нет вины, если соблюдено все, что требовалось), сознательно исключающий психологические элементы вины и закрепленный в настоящее время в административном законодательстве России (ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ). Было бы серьезным заблуждением отказываться от вины как основания ответственности, фактически отождествляя позитивную и негативную конституционно-правовую ответственность. Так, например, достаточно характерной является позиция В.И. Червонюка и Ю.С. Артюхова, которые указывают, что «в числе признаков составов большинства конституционных деликтов отсутствует такой элемент его состава, как вина. Соответственно, основанием конституционной ответственности выступает конституционный деликт с так называемым усеченным составом». Действительно, при использовании властно-организационных санкций (мер позитивной конституционной ответственности) не требуется доказательства вины лица в совершении правонарушения, достаточно бывает просто несогласия с политикой президента или парламента (например, в случае отправки Правительства РФ в отставку Президентом). Самый сложный случай — установление виновного лица при рассмотрении такой меры ответственности, как отмена незаконного акта судом. Бесспорно, при признании Конституционным Судом РФ федерального закона неконституционным не исследуется виновность в аспекте психологии выбора конкретными лицами или коллективом органа решения, приведшего к принятию неконституционного акта. В данном случае виновность презюмируется как потенциальная возможность выбора соответствующей Конституции РФ правовой нормы, а выяснение мотивов, целей и иных психологических моментов не является обязательным для суда, поскольку орган несет ответственность в чистом виде как субъект, ее причинивший. В результате отмены незаконного акта из правового пространства устраняется порочный юридический акт. Кроме того, ответственность органа — это самостоятельная категория, своего рода сложносоставный деликт, ведь основанием для роспуска органа как раз и является факт принятия им незаконных актов, ранее признанных таковыми судебными инстанциями. Представляется, что не имеет смысла искать обоснования существования ответственности без вины в конституционном праве, вина должна быть признана неотъемлемым основанием возложения  ретроспективной конституционно-правовой ответственности. Другое дело, что в некоторых случаях устанавливается презумпция вины (например, при отзыве депутата) и дополнительно крайне упрощенная процедура ее доказывания (при отмене правовых актов государственного органа). С другой стороны, неправильно было бы полагать, что «объективная трактовка» вины является характерным или исключительным признаком именно конституционного права, поскольку такая трактовка уже давно используется в гражданском, трудовом и частично в административном праве. В отраслевых науках (гражданском, административном или налоговом праве) уже сравнительно давно распространены две концепции вины, прежде всего, применительно к коллективным субъектам - субъективно-правовая и объективно-правовая. Все различия том, что согласно концепции вины в объективном смысле виновность организации выводится непосредственно из противоправного поведения, т.е. за основу берется объективная сторона правонарушения, и организация признается виновной исходя из ее фактических действий (бездействия) как деликтоспособного субъекта права по совершению правонарушения. Во втором же случае виновность организации определяется исходя из виновности ее конкретных уполномоченных представителей. Например, в ст. 401 ГК РФ закреплены оба подхода - субъективный (умысел и неосторожность) в абз. 1 п. 1 и объективный (если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства) в абз. 2 п. 2 этой же статьи. Еще один дискуссионный вопрос: а как быть с виной индивидуальных субъектов? Всегда ли она подлежит выяснению именно в контексте «субъективной» ее трактовки? Так, например, Чеботарев Г.Н. и Гуркова С.Г. применительно к муниципальным правонарушениям указывают на необходимость обязательного установления вины (в виде умысла и неосторожности) при привлечении к ответственности индивидуальных субъектов. Но если изучать практику Верховного Суда и позиции юристов-практиков, работающих в сфере избирательного права, то субъективная трактовка вины российскими судами не применяется, например, в отношении кандидатов на выборах, а рассматривается как причастность лица к нарушению норм избирательного права. Отсутствие вины определяется возможностью доказать, что «нарушение соответствующих норм вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми препятствиями, находящимися вне их контроля, при том, что они действовали с той степенью заботливости и осмотрительности, какая требовалась в целях надлежащего исполнения соответствующих обязанностей, и что с их стороны к этому были предприняты все меры» . На наш взгляд, в тех отраслях, где действует большое число коллективных субъектов, вина является условием возложения ответственности, а не элементом собственно «состава правонарушения». Под виной следует понимать непринятие всех необходимых мер по предотвращению нарушения, иное пассивное отношение к выполнению своих обязанностей субъектом правоотношений, повлекшие нарушение правовых норм, при условии, что у правонарушителя была возможность выбора варианта правомерного поведения исходя из существующих обстоятельств. Российское законодательство в ряде случаев косвенно закрепляет психологическую концепцию вины, устанавливая меры ответственности в отношении отдельных субъектов — физических лиц. Например, согласно ст. 9 Федерального закона «О беженцах» лишение статуса беженца может иметь место в случае сообщения им уполномоченному государственному органу заведомо ложных сведений или представления фальшивых документов, что возможно только при условии умышленного нарушения правовой нормы. Однако в большинстве конституционных деликтов, выделенных как в российском праве, так и в законодательстве зарубежных стран, форма вины, даже если субъектом ответственности является физическое лицо, не определяется, что свидетельствует о приоритете объективного момента при рассмотрении вины как условия возложения конституционно-правовой ответственности. Указанную концепцию фактически обосновал Конституционный Суд РФ, отметив, что Конституция РФ закрепляет в ст. 49 презумпцию невиновности применительно к сфере уголовной ответственности, т.е. возлагает обязанность по доказыванию вины в совершении противоправного деяния на соответствующие государственные органы. В процессе правового регулирования других видов юридической ответственности законодатель вправе решать вопрос о распределении бремени доказывания вины иным образом, учитывая при этом особенности соответствующих отношений и их субъектов, а также требования неотвратимости ответственности и интересы защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Решая вопрос о распределении бремени вины, законодатель вправе освободить от него органы государственной власти при обеспечении возможности для самих субъектов правонарушений, в том числе юридических лиц и граждан, подтверждать свою невиновность. Применительно к коллективным субъектам - юридическим лицам, Конституционный Суд указал, что организация является невиновной в совершении правонарушения, если правонарушение вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми препятствиями, находящимися вне контроля лица, при соблюдении им той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него в целях надлежащего исполнения юридических обязанностей. Следовательно, впервые на уровне высшей судебной инстанции было установлено, что такое основание ответственности, как вина, в конституционном праве имеет значительные отличия от вины в иных публично-правовых отраслях, когда фактически преобладающее значение получает так называемая «объективно-правовая» трактовка вины. В рамках избирательного права исследователями подчеркивается, что к особенностям вины также можно отнести и то, что «степень и форма вины индивидуальных субъектов, с учетом действующего законодательства, не имеют юридического значения для квалификации деяния как избирательно-правового деликта. На сегодняшний день законодателю не важно, как соответствующее лицо совершило противоправное деяние, с умыслом или по неосторожности, поскольку в любом случае (при установлении также других признаков состава) к нему будет применена одна мера конституционно-правовой ответственности». Что же можно отнести к обстоятельствам, освобождающим субъектов конституционного права от несения конституционно-правовой ответственности. Например, в соответствии со ст. 7 Закона Тюменской области от 08.07.1999 № 121 «Об ответственности за неисполнение законов Тюменской области» предусмотренная этим законом ответственность за неисполнение законов Тюменской области не наступает, если неисполнение областных законов явилось следствием непреодолимой силы, т.е. чрезвычайных и непредотвратимых обстоятельств (стихийных бедствий, техногенных катастроф), решений и действий федеральных органов государственной власти в пределах их компетенции. Еще одним основанием освобождения от ответственности можно признать выполнение приказа (распоряжения) вышестоящей инстанции, когда у субъекта нет права на отказ от реализации предписания вышестоящего органа или должностного лица. Таким обстоятельством может рассматриваться и раскаяние субъекта, совершившего конституционный деликт. Например, в соответствии со ст. 54 Регламента Думы города-курорта Кисловодска депутат освобождается от взыскания, если он немедленно принес публичные извинения (основанием для взыскания выступают такие действия депутата как выступление без разрешения Главы города-курорта Кисловодска либо председателя постоянной или временной комиссии, допущение в речи оскорбительных выражений; перемещение по залу в момент подсчета голосов, организация беспорядка и шумных сцены, попытка ограничения свободы обсуждения и голосования, оскорбление Думы, Главы города-курорта Кисловодска, депутатов, иных должностных лиц, присутствующих на заседании Думы). Еще одним основанием, свидетельствующим о невиновности субъекта, нарушившего предписание конституционно-правовой нормы, могут рассматриваться действия в условиях крайней необходимости, т.е. для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам лица, причинившего вред охраняемым законом интересам, правам других лиц, а также охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем вред предотвращенный. Вместе с тем особым субъективно-объективным основанием конституционно-правовой ответственности может быть не только вина, но и осознанное субъектом представление о возможных отрицательных конституционно-правовых последствиях собственных правомерных действий при наличии специфических объективных обстоятельств - т.е. риск. Например, риск имеется в избирательных правоотношениях, когда кандидат фактически несет ответственность за действия своего доверенного лица на выборах. В данном случае кандидат осознанно наделял полномочиями агитировать или осуществлять иные действия от своего имени на выборах доверенное лицо, допуская общую вероятность того, что оно может выйти за рамки закона, но надеясь на то, что облеченный его доверием человек не допустит нарушения избирательного законодательства, которое может повлечь отказ в регистрации или отмену регистрации кандидата. В этом случае очевидно, что даже неосторожную вину вряд возможно вменить кандидату. Налицо именно риск, как категория, сочетающая в себе психологические компоненты (осознавал, что возможно нарушение закона вследствие ошибки в выборе кандидатуры доверенного лица), так и объективные критерии (например, подкуп доверенного лица конкурентом). Соответственно форма вины не имеет значения. В этом случае основание ответственности может заключаться в том, что субъект ответственности не предпринял всего, что должен был и мог бы предпринять для предотвращения наступления негативных последствий, либо же он ошибся при выборе лица, которое действовало ненадлежащим образом. Или же основание ответственности в виде риска будет присутствовать и в случае, если кандидат не осуществлял регулярного руководства доверенными лицами, пренебрегая своими обязанностями по контролю за деятельностью не только доверенных лиц, но и иных работников его избирательного штаба.

1. Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. 176 c.
2. Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. Т. 1. 360 с.
3. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. 6-е изд., изм. и доп. М.: Норма, 2007. 784 с.
4. Братусь С.Н. Спорные вопросы теории юридической ответственности // Советское государство и право. 1973. № 4. С. 27-35.
5. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (очерк теории). М.: Юрид. лит., 1976. 208 с.
6. Васильева С.В., Виноградов В.А., Мазаев В.Д. Конституционное право России. М., 2010. 560 с.
7. Виноградов В.А. Состав конституционного деликта // Законодательство. 2003. № 10. С. 58-69
8. Втулкина Э.Е. Вина в конституционно-правовой ответственности // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Ставрополь, 2005. Вып. 9. С. 19-20.
9. Гражданский кодекс Российской Федерации. С постатейным приложением материалов практики Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ / Отв. ред. Д.В. Мурзун. М., 1999. 1024 с.
10. Демин А.В. Налоговое право России: учеб. пособие. Красноярск, 2006. 329 с.
11. Дмитриева О.В. Ответственность без вины в гражданском праве. Воронеж, 1998. 136 с.
12. Забровская Л.В. Конституционно-правовые деликты: дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. 198 с.
13. Иоффе О.С. Вина и ответственность по советскому праву. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1955. 310 с.
14. Ишеков К.А. Конституционная и политическая ответственность законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации // Международные юридические чтения: материалы научно-практической конференции (12.04.2006). Омск, 2006. Ч. 2. С. 40-47.
15. Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., 1966. 200 с.
16. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М.: Проспект, 2007. 520 с.
17. Колосова Н.М. Теория конституционной ответственности: природа, особенности, структура: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2006. 368 с.
18. Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М.: Юристъ, 2001. 348 с.
19. Левченко Т.Г. Терминология и особенности конституционно-правовой ответственности в избирательном праве России // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 3. С. 27-31.
20. Лучин В.О. Конституционные деликты // Государство и право. 2000. № 1. С. 12-19.
21. Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. М., 1968. 207 с.
22. Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М.: Юрид. лит., 1985. 192 с.
23. Матейкович М.С. Защита избирательных прав граждан в Российской Федерации. М.: Издательство МГУ, 2003. 304 с.
24. Несмеянова С.Э. К вопросу о конституционной ответственности // Конституционное и муниципальное право. 2002. № 4. С. 20-22.
25. Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе, 1972. 224 с.
26. Пугинский Б.И. Правовые средства обеспечения эффективности производства. М., 1980. 144 с.
27. Рабинович Ф.Л. Вина как основание договорной ответственности предприятия. М., 1975. 168 с.
28. Рымарев Д.С. Вина индивидуальных субъектов конституционно-правовой ответственности за совершение избирательно-правовых деликтов // Академический юридический журнал. 2013. № 1 (51). С. 4-10.
29. Рымарев Д.С. Проблема доказывания вины лица при применении отказа в регистрации и отмены регистрации кандидата (списка кандидатов) за избирательно-правовые деликты // Сибирский юридический вестник. 2015. № 1. С. 46.
30. Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М.: Юридическая литература, 1971. 240 с.
31. Сидякин А.Г. Отказ в регистрации и отмена регистрации кандидата (списка кандидатов): дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. 29 с.
32. Смирнов В.Т. Обоснование деликтной ответственности юридических лиц / Проблемы гражданского и административного права. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1962. С. 254-274.
33. Хохлов В.А. Ответственность за нарушение договора по гражданскому праву. Тольятти: Волжский университет им. В.Н. Татищева, 1997. 320 с.
34. Чеботарев Г.Н., Гуркова С.Г. Субъективные признаки состава муниципального правонарушения // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 8. С. 30-33.
35. Червонюк В.И., Артюхов Ю.С. Современная концепция конституционной ответственности // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С. 8-13.
36. Шон Д.Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995. № 7. С. 35-40.
37. Штурнев А.Е. Конституционно-правовая ответственность за избирательные правонарушения в Российской Федерации. Иркутск: Избирательная комиссия Иркутской области; Институт законодательства и правовой политики. 2004. 208 с.
38. Якушев В.С. Юридическая личность государственного производственного предприятия. Свердловск, 1973. 240 с.

Views

Abstract — 199

PDF (Russian) — 51

Cited-By

Article Metrics

PlumX

Dimensions

Refbacks

• There are currently no refbacks.

Конституционная ответственность как особый вид юридической ответственности

УДК 342:340.5 

Страницы в журнале: 30-36

 

Т.Т. АЛИЕВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой правосудия и процессуального права Саратовского государственного социально-экономического университета

 

Рассматривается новое, мало исследованное явление — конституционная ответственность. Определяются базовые понятия, проводится сравнение и разграничение с другими видами юридической ответственности. В этой связи анализируется иностранное законодательство и проводится аналогия с законодательством Российской Федерации. Определяются основные направления исследований в данной области.

Ключевые слова: основания конституционно-правовой ответственности, государственное принуждение, особый состав субъектов, постановления конституционного суда, конституционно-правовые санкции, осуществление публичной власти.

 

Constitutional responsibility as a special type of legal responsibility

 

Aliev T.

 

The article deals with new unnesearched phenomenon-constitutional responsibility. Ut defines basic concept, compares and distinguishes different kinds of legal responsibilities. The author studies foreign legislation and its analogy with Russian Federation legislation. The article determines main friends of research in a particular sphere.

Keywords: the grounds of constitutional legal responsibility, state enforcement, special categories of the subjects, decisions of the Constitutional Count, constitutional legal sanctions, public power applications.

 

Провозглашенная в преамбуле Конституции РФ  цель — утверждение гражданского мира и согласия — обусловливает необходимость согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти. От осознания ими ответственности за свою деятельность напрямую зависит стабильность конституционного строя Российской Федерации как демократического правового государства.

В этой связи в последние годы активно развивается сфера конституционной ответственности органов и должностных лиц государственной власти, публичной власти субъектов Российской Федерации и местного самоуправления — по вертикали и по горизонтали власти, что способствует активному исследованию этого государственно-правового института в российской юриспруденции. В научной литературе по данному направлению можно выделить работы К.С. Бельского, И.Н. Барцица, В.А. Виноградова, Н.М. Колосовой, А.А. Кондрашова, Ж.И. Овсепяна, И.А. Умнова, Д.Т. Шона, Р.Б. Мамаева и др.

Конституционная ответственность наряду с уголовной и гражданской представляет собой один из видов юридической ответственности. В настоящее время в правовой литературе выделяются два основных направления понимания юридической ответственности: как последствия правонарушения и как осознанного выполнения правовых обязанностей. Отсюда возникает проблема существования двух аспектов юридической ответственности: проспективного (позитивного) и ретроспективного (негативного). Так, многие сторонники позитивной ответственности доказывают, что любая отраслевая ответственность может выступать не только в качестве отрицательной оценки государством лица, совершившего правонарушение, но и как необходимость отвечать за свое юридически значимое поведение, как чувство долга, обязанность совершать действия, соответствующие закону. Ряд других авторов считают, что такой подход приводит к смешению понятий ответственности блага (следование долгу), неизбежного зла (последствия нарушения долга), предпосылки нормальной деятельности (осознание долга), результата очевидных аномалий (пренебрежение долгом), а обязанность совершать действия, предусмотренные законом, отождествляется с последствиями ее неисполнения. Таким образом, только государственное принуждение в виде лишений и обременений для правонарушителя может рассматриваться как ответственность (в негативном смысле). Данный подход вбирает в себя основания ответственности, реализацию и последствия применения государственно-принудительных мер[1].

Конституционно-правовой ответственности как особому виду юридической ответственности присущи все основные признаки последней. Она наступает на основе применения правовых норм за деяния, не соответствующие этим нормам, конкретизируется юрисдикционными актами компетентных органов (инстанциями ответственности), связана с государственным принуждением. Вместе с тем конституционно-правовая ответственность, являясь составной частью конституционно-правового принуждения, обладает свойствами, которые указывают на ее своеобразие как относительно самостоятельного правового явления. Одним из существенных отличительных признаков конституционно-правовой ответственности, во многом определяющих ее характеристику в целом, служит основание ответственности. Это те обстоятельства, при которых в соответствии с конституционно-правовыми нормами данная ответственность наступает. Согласно логике сторонников позитивного аспекта, основанием позитивной конституционно-правовой ответственности должен являться факт приобретения специального конституционно-правового статуса. Поскольку конституционно-правовая ответственность рассматривается нами как юридическая ответственность, т. е. исходя из ретроспективного аспекта, то ее основанием прежде всего является факт недолжного поведения в конституционно-правовой сфере. В конечном счете это — отклонение от модели поведения, закрепленной конституционно-правовыми нормами.

Необходимо также учитывать, что конституционно-правовая ответственность является неотъемлемым признаком (элементом) конституционного права и представляет собой специфическую обязанность участников отношений, складывающихся в сфере взаимодействия государства, общества и личности по поводу организации, осуществления и принадлежности публичной власти[2], выражающуюся в негативной государственно-правовой оценке неправомерных действий (бездействия) соответствующих органов и должностных лиц и предполагающую возможность применения к последним принудительных мер воздействия.

Однако в Конституции РФ до сих пор конституционно-правовая ответственность в качестве отдельного института прямо не признается. Некоторые авторы даже высказывают предположения о том, что говорить о правонарушениях на конституционном уровне просто бессмысленно[3]. Однако если согласиться с мнением Н.С. Малеина, что правонарушение допустимо рассматривать в широком социальном контексте как нарушение социальных интересов и справедливости[4], то правонарушения в конституционно-правовой сфере вполне реальны, как реальна и конституционно-правовая ответственность. Тогда внешняя сторона конституционного правонарушения выступает как несоответствие выраженному в норме права обязательному масштабу поведения, как отклонение от содержащихся в ней требований, а внутренняя (содержательная) сторона заключается в нарушении общественных и личных интересов, конституционного правопорядка и субъективных прав.

Весьма красноречиво выглядит пример, прямо подтверждающий не только существование, но и необходимость развития конституционной ответственности. В конституциях некоторых европейских государств имеются специальные предписания, в категорической форме запрещающие привлекать президента к ответственности за невыполнение своих конституционных обязанностей. Например, в Конституции Республики Исландия сказано: «Президент не несет ответственности за свои официальные действия» (ч. 1 ст. 11). Конституция Финляндии постановляет: «Дело против Президента за исполнение им своих служебных полномочий не может возбуждаться» (§ 113). В соответствии со ст. 68 Конституции Французской Республики «Президент Республики несет ответственность за действия, совершенные им при исполнении своих обязанностей, только в случае государственной измены». Согласно Конституции Чешской Республики «Президент Республики не несет ответственности за осуществление своей функции» (п. 3 ст. 54).

Освобождение президента от ответственности за неисполнение своих конституционных обязанностей с юридической точки зрения означает, что все то, что сказано в конституции о функции президента, о его задачах, компетенции и правоспособности, все то, о чем говорится в присяге президента, — громкие, но, к сожалению, пустые слова[5]. Такая конституция не может быть главным законом демократического государства.

Рассматривая проблему конституционно-правовой ответственности, необходимо четко отграничить ее от иных видов правонарушений.

Во-первых, сфера применения меры ответственности реализуется в ответ на правонарушения в области основных элементов системы государственной власти, закрепленных, как правило, конституцией и федеральными конституционными законами.

Во-вторых, существует особый состав субъектов указанной ответственности. Ими выступают государственные органы, должностные лица, депутаты, общественные объединения, т. е. носители публичных полномочий, участники публичных отношений и лишь в редких случаях — физические лица. В этой связи не оправдано распространение возможности ее персонализации на граждан, иностранцев, лиц без гражданства, на общественные объединения и иных участников правовых отношений, не обладающих публично-властными полномочиями.

В-третьих, реализация мер ответственности возможна как через судебную процедуру (конституционный суд), так и во внесудебных формах (президент, парламент, иные уполномоченные государственные органы, должностные лица, население).

В-четвертых, следует отграничивать конституционно-правовую ответственность от организационно-властных санкций. Хотя применение мер ответственности и указанных санкций всегда основано на политическом характере оценки деятельности того или иного субъекта конституционно-правовых отношений, для привлечения к ответственности необходимо установить виновность и противоправность конкретного деяния, тогда как организационно-властные санкции могут применяться и без правонарушения. В этой связи необходимо отметить особенности привлечения к ответственности исполнителей властных распоряжений. Конституционная ответственность за реализацию актов публичной власти не может возлагаться на непосредственного исполнителя. Так, например, согласно постановлению Конституционного суда РФ от 31.07.1995 № 10-П «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 года № 2137 “О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики”» части и подразделения Вооруженных сил и личный состав МВД Российской Федерации не могут и не должны нести конституционную ответственность за исполнение государственно-властных велений главы государства или Правительства РФ.

Однако в другом своем постановлении — от 11.12.1998 № 28-П «По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации» Конституционный суд РФ прямо признал существование ответственности (причем конституционной) за деяния других субъектов. Как отметил КС РФ, поскольку Президент РФ в качестве главы государства определяет основные направления внутренней и внешней политики государства, реализация которой возложена на правительство, этим обусловлена также «конституционная ответственность Президента Российской Федерации за деятельность Правительства Российской Федерации» (п. 3 мотивировочной части постановления).

Таким образом, конституционно-правовая ответственность служит важным инструментом обеспечения конституционных норм. Конституционно-правовая ответственность как гарантия сохранения конституционного строя — это прежде всего ответственность власти, в том числе за состояние законности в правотворческой и правоприменительной деятельности государственных органов и должностных лиц. В отечественной юридической литературе своевременно поднят вопрос о необходимости принятия специального закона о конституционно-правовой ответственности. Предлагается принять либо единый «своеобразный конституционный кодекс»[6], либо специальные федеральные законы, посвященные конституционно-правовой ответственности в отдельных сферах. Предполагаемая цель всех этих актов — конкретизировать конституционные нормы по аналогии с тем, как это делается по отношению к другим видам юридической ответственности. Такая позиция ученых представляется вполне допустимой, учитывая, например, возросшее внимание к такой проблеме, как коррупция в высших эшелонах государственной власти.

В отличие от российского законодательства, в некоторых европейских странах встречается прямое конституционное и законодательное закрепление конституционно-правовой ответственности в качестве особого вида ответственности. Так, в Конституции Польши прямо предусмотрена конституционно-правовая ответственность: в ст. 198 указаны лица, которые несут конституционную ответственность «за нарушение Конституции или закона в связи

с занимаемой должностью или в сфере исполнения своих служебных обязанностей». В статье 142 Федерального конституционного закона Австрии устанавливается «предусмотренная Конституцией ответственность» верховных органов Федерации и земель, их должностных лиц за допущенные правонарушения.

Анализ отдельных проблем конституционно-правовой ответственности показывает, что, с одной стороны, налицо отставание юридической науки в разработке системы конституционно-правовой ответственности в целом, с другой стороны, нельзя не обратить внимания на разрыв, который существует между теорией и практикой. В то время как наука постепенно наполняет конкретным содержанием понятие конституционно-правовой ответственности, российский законодатель соответствующий термин не использует. Проблема публично-правовой ответственности в настоящее время не решена ни на конституционном уровне, ни текущим законодательством. Думается, основными причинами такого положения все еще являются трудности становления федеративных отношений, слабая теоретическая разработанность отечественной юридической наукой публично-правовой ответственности субъектов этих отношений[6], несмотря на многолетний опыт федеративного устройства.

Налицо отсутствие или слабость законодательного регулирования конституционно-правовой ответственности (особенно процедурных норм, регламентирующих применение мер ответственности), отсутствие политической воли. Осознание проблем конституционно-правовой ответственности и необходимости их решения должно привести в первую очередь к дальнейшему развитию институтов, способствующих реализации Конституции РФ.

Рассматривая проблему конституционной ответственности, нельзя обойти стороной один из наиболее спорных и неоднозначных моментов, а именно основание конституционно-правовой ответственности.

Основание конституционно-правовой ответственности (конституционный деликт) существенно отличается не только от оснований уголовной ответственности (преступления), но и от других правонарушений (деликтов) — административных, дисциплинарных, гражданско-правовых. Вместе с тем основанием конституционно-правовой ответственности могут являться не только не соответствующее нормам конституционного права поведение, но и иные обстоятельства, прямо предусмотренные конституционно-правовыми нормами. Бесспорно, основанием для наступления конституционно-правовой ответственности является прежде всего деяние конкретного субъекта конституционно-правовых отношений, которое не соответствует диспозиции конституционно-правовой нормы, когда есть негативное отклонение в фактическом поведении субъекта конституционно-правовых отношений от требований норм конституционного права. Речь идет либо о прямом нарушении конституционных запретов, либо о невыполнении конституционных функций, задач, обязанностей, возложенных на государственные и общественные органы, на их должностных лиц и граждан[7].

Рассматриваемое понятие оснований конституционной ответственности наиболее широкое, некоторые теоретики определяют его как «существенные нарушения Конституции»[8]. Очевидно, что основаниями конституционно-правовой ответственности являются не только нарушения и не одной лишь конституции.

Некоторые конституционные деликты отличаются сложным правовым характером. Конституционно-правовые нормы могут связывать основание конституционно-правовой ответственности с правонарушениями в других отраслях права. В ряде случаев предусматривается возможность возникновения конституционно-деликтных отношений в связи с нарушением уголовно-правовых норм. Из современной практики реализации конституционно-правовой ответственности по подобным основаниям можно привести в качестве примера решение Палаты представителей США от 24 июля 2002 г. об исключении из своего состава конгрессмена, обвиненного во взяточничестве, в препятствовании правосудию и налоговых нарушениях (на основании разд. 5 ст. I Конституции США, для чего требуется 2/3 голосов членов палаты)[9].

При несоответствии поведения должному (предусмотренному конституционно-правовыми нормами) в ряде случаев возникают вопросы, связанные с политической или моральной оценкой поведения субъекта конституционно-правовых отношений. Обусловлено это тем, что как граждане при реализации своих прав и обязанностей, так и органы государственной власти и должностные лица при осуществлении своих полномочий в сфере конституционно-правовых отношений должны не только соблюдать закон, но и уважать моральные принципы общества и нормы политической этики.

Классификацию конституционных деликтов можно провести по разным основаниям: способу (например, невыполнение обязанности, злоупотребление правом), субъектам (конституционные деликты государственных органов, граждан, общественных объединений и т. п.). Однако, на наш взгляд, целесообразнее обособлять конституционные деликты применительно к их основным объектам. Для Российской Федерации это, например, конституционные деликты в сфере прав и свобод человека, федеративных отношений, организации и осуществления государственной власти, местного самоуправления, в законодательной сфере и сфере изменения и пересмотра Конституции РФ. Выделяют также конституционно-правовую ответственность субъектов Российской Федерации, конституционно-правовую ответственность в муниципальной сфере. В теории и практике государственного строительства выработано значительное количество средств государственного принуждения, применяемых за конституционные правонарушения к субъектам Российской Федерации. К ним можно отнести: отстранение от должности главы исполнительной власти; роспуск законодательного органа; отмену или приостановление действия актов органов власти субъектов Российской Федерации; признание недействительными указанных актов федеральными судами; временное перераспределение или изъятие предметов ведения или полномочий в пользу исключительно органов власти Российской Федерации; введение прямого федерального правления; силовое воздействие путем ввода воинских и полицейских подразделений.

В свою очередь указанные меры могут быть классифицированы по различным критериям: в зависимости от органов, их применяющих; по правовому результату; по степени государственного принуждения.

Анализ федерального законодательства, подлежащего применению в сфере местного самоуправления, свидетельствует, что адресатами конституционно-правовых санкций могут быть прямо упомянутые в нормах права коллегиальные (представительный орган местного самоуправления, избирательная комиссия муниципального образования) и индивидуальные (депутат представительного органа местного самоуправления, член выборного органа местного самоуправления, глава муниципального образования, глава местной администрации, член избирательной комиссии муниципального образования с правом решающего голоса) субъекты муниципальной власти. По крайней мере, ни Федеральный закон от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», ни Федеральный закон от 12.06.2002 № 67-ФЗ  «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», ни другие федеральные законы не содержат указаний на допустимость привлечения к конституционной ответственности каких-либо иных органов и должностных лиц местного самоуправления в связи с ненадлежащим исполнением возложенных на них обязанностей.

Основания конституционно-правовой ответственности в сфере местного самоуправления принято связывать с конституционными правонарушениями, представляющими собой разновидность противоправных деяний, посягающих на регулируемые и охраняемые Конституцией РФ отношения, за совершение которых в соответствии с установленными в законодательстве о местном самоуправлении предписаниями предусмотрена возможность применения конкретных юридических санкций.

Приведенная выше обширная классификация связана с тем, что конституционные деликты мало исследовались. Отсутствует характеризующий их категориальный аппарат. Заметим, что конституционно-правовые нормы не формулируют, за редким исключением, составы деликтов в чистом виде. В таких случаях они просматриваются лишь в общих чертах. Остаются вопросы в отношении особенностей конституционных деликтов, критериев их отграничения от других правонарушений. Описание большинства конституционных деликтов настолько отличается от соответствующих характеристик, например, преступлений, административных правонарушений, что требуется «достраивать» их до общей модели неправомерного поведения. Именно поэтому в настоящее время выделение конституционных деликтов возможно в основном только путем научного анализа.

Необходимо особо подчеркнуть, что только при наличии состава конституционного деликта (пусть даже в усеченном виде) субъект, его совершивший, может быть привлечен к конституционно-правовой ответственности. Также надо иметь в виду, что если субъект не нарушал конституционно-правовых предписаний или его поведение не являлось девиантным в сфере конституционно-правовых отношений, то к нему не должны применяться меры конституционно-правовой ответственности, за исключением специально предусмотренных конституционно-правовыми нормами случаев. И какой бы вред не был причинен, это деяние будет находиться в сфере не конституционно-правовой, а иной (в том числе политической) ответственности. И наоборот, не наступит конституционно-правовая ответственность для лица, не являющегося субъектом конституционно-правовых отношений, но нарушающего, например, конституционные права граждан.

Еще одна немаловажная проблема конституционно-правовой ответственности — проблема санкций в конституционном праве. Является ли конституционно-правовая санкция обязательным, конститутивным признаком конституционно-правовой нормы?

Не все конституционно-правовые нормы связаны с так называемой логической структурой правовой нормы. Отрицать то, что конституционное право редко закрепляет санкции в качестве структурного элемента своих норм, невозможно. Однако это следует считать скорее несовершенством законодательной политики и техники, чем непреодолимой закономерностью и уникальностью метода конституционно-правового регулирования[10].

Например, Президент России вправе обращаться в законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации с представлением о приведении в соответствие Конституции РФ, федеральным конституционным законам и федеральным законам конституции (устава), закона субъекта Российской Федерации или иного нормативного правового акта законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации.

Кроме того, действие нормативных актов органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации может быть приостановлено Президентом РФ в случае противоречия этих актов Конституции РФ, федеральным законам, международным обязательствам России или в случае нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом.

Отсутствие санкций во многих конституционно-правовых нормах снижает эффективность их действия и не всегда может быть компенсировано санкциями других отраслей без опасения, что эти нормы останутся без действенной защиты. Только конституционно-правовые санкции как отражающие особенности защищаемых общественных отношений могут свести на нет все выгоды от нарушения норм конституционного права. В ряде случаев в силу

самих конституционно-правовых норм применение санкций других отраслей становится невозможным. Так, депутаты, главы государств получают определенный иммунитет, который дает им дополнительные, по сравнению с имеющимися у других граждан, гарантии от привлечения к традиционным видам юридической ответственности.

Довольно ярким примером является установление мер федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов Российской Федерации, закрепленных в Федеральном законе от 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (статьи 3.1, 9, 19, 26.9, 29, 29.1). Как известно, конституционность ряда соответствующих мер воздействия —  досрочного прекращения полномочий (роспуска) законодательного (представительного) органа и отрешения высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа) от должности — ставилась под сомнение. Вероятно, это произошло из-за того, что Конституция России не только не регулирует порядок применения таких мер, но и вовсе о них не упоминает. Однако Конституционный суд РФ в постановлении от 04.04.2002 № 8-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона “Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации” в связи с запросами государственного собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) и Совета Республики государственного Совета — Хасэ Республики Адыгея» признал соответствующими Конституции РФ закрепленные в федеральном законодательстве меры федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов Российской Федерации, указав, что они представляют собой конституционно обусловленный комплексный правовой институт.

Бесспорно, конституционно-правовые нормы нуждаются в адекватной системе средств защиты своих предписаний, которая наряду с другими санкциями включала бы и конституционно-правовые. Более того, некоторые санкции могут быть установлены только в конституции, поэтому такой способ урегулирования конституционной ответственности высших органов государственной власти, как принятие специального закона, надо признать не вполне приемлемым: использование конституционно-правовых санкций в отношении этих органов непременно затрагивает вопросы, требующие решения исключительно на конституционном уровне.

Вызывает беспокойство не только отсутствие системности в понятийном ряду вопросов конституционной ответственности, но и откровенная подмена понятий, которую авторы нередко допускают в своих исследованиях, что в свою очередь разрушает основы общей теории правонарушения и конституционной ответственности. Так, у некоторых авторов отзыв депутата — это уже не мера (форма) ответственности, а деликт[11], состав правонарушения — состав юридической ответственности[12] и т. п. Естественно, возникает резонный вопрос о корректности таких заявлений и формулировок.

Изложенное выше свидетельствует, что теория юридической ответственности, и в частности конституционной, в настоящее время переживает не лучшие времена. Несмотря на существующий интерес к проблемам конституционной ответственности, многие ученые наблюдают некоторый застой в развитии ее общей теории[13]. Помимо этого, достижения общей теории юридической ответственности крайне неумело используются в отраслевых исследованиях, что приводит к появлению множества заблуждений по поводу сущности конституционной ответственности, ее оснований, закономерностей возникновения, реализации и т. п.

 

Библиография

1 См.: Виноградов В.А. Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности // Законодательство. 2002. № 10. С. 31.

2 См.: Виноградов В.А. Конституционная ответственность: вопросы теории и правовое регулирование. — М., 2000. С. 23.

3  См.:  Боброва Н.А., Зражевская Т.Д. Ответственность в системе гарантий конституционных норм. — Воронеж, 1985. С. 84.

4 См.: Малеин Н.С.  Правонарушение: понятие, причины, ответственность. — М., 1985. С. 50—74.

5 См.: Кривенко Л.Т. Некоторые проблемы ответственности президента в сравнительно-правовом аспекте // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. — М., 2001. С. 398.

6 См.: Колосова Н.М. Конституционная ответственность — самостоятельный вид юридической ответственности.  — М., 2000.  С. 87.

7 См.:  Колосова Н.М. Конституционная ответственность — самостоятельный вид юридической ответственности // Государство и право. 1997. № 2. С. 86—91.

8 См.: Лучин В.О. Ответственность в механизме реализации Конституции // Право и жизнь. 1992. № 1. С. 39.

9 См.: Скифский Ф.С. Ответственность за конституционные нарушения. — Тюмень, 1998. С. 12. См.: US congressman faces expulsion // www.bbc.co.uk. 19.07.2002; House boots Traficant // www.cnn.com. 25.07.2002.

10 См.: Виноградов В.А. Конституционно-правовые санкции // Законодательство. 2001. № 12. С. 29.

11 См.:  Нудненко Л.А. Досрочный отзыв депутата, выборного должностного лица местного самоуправления — конституционный деликт // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран / Под ред.С.А. Авакьяна. — М., 2001. С. 391—395.

12 См.: Колосова Н.М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. — М., 2000. С. 93.

13 См.: Черногор Н.Н. О теоретических проблемах юридической ответственности // Журнал российского права. 2006. №  5. С. 52.

Станкин А.Н. Конституционно-правовая ответственность: некоторые вопросы теории

УДК 342

КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ:

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

Станкин А.Н.

Статья посвящена анализу отдельных проблем конституционно-правовой ответственности, а также проблемам их реализации. В частности, рассматриваются разные подходы к определению понятия данного вида ответственности. Анализируются точки зрения относительно двухаспектности конституционной ответственности, то есть относительно позитивного и негативного ее начала. Рассматриваются общие и особенные черты конституционной ответственности. Автором исследуется взаимосвязь конституционной ответственности и политической ответственности, поскольку конституционное право наиболее тесно связано с политикой. Рассматриваются разные подходы к определению основания конституционного правонарушения, а также к определению состава конституционного деликта. 

Ключевые слова: юридическая ответственность, конституционно-правовая ответственность, правонарушение, политическая ответственность, конституционный конфликт.

 

THE CONSTITUTIONAL-LEGAL RESPONSIBILITY: 

SOME THEORETICAL ISSUES

Stankin A.N.

The article analyses the problem of the constitutional legal responsibility and the issues of its realization. The author reviews different approaches to the definition of responsibility in particular; analyses the points of view according to the twin-problem of the constitutional responsibility, i.e. according to its positive and negative nature. The paper gives a review of general and specific issues of the constitutional responsibility; researches the interconnection between the constitutional and political responsibility as the constitutional right is closely connected with the politics. The author considers different approaches to the analysis of constitutional delict. 

Keywords: legal responsibility, constitutional law responsibility, offence, political responsibility, constitutional conflict.

 

Статья выполнена при поддержке РГНФ, проект № 16-33-00017 «Комплексный, межотраслевой институт юридической ответственности: понятие, структура, взаимосвязи и место в системе права».

 

Одной из самых дискуссионных в науке конституционного права является сфера конституционной или конституционно-правовой ответственности. Во многом это связано с тем, что в российском законодательстве конституционная ответственность не закреплена в абсолютно определенной форме [11]. 

Не случайно в науке в последнее время наблюдается повышенный интерес к данной теме. В том числе, защищаются кандидатские и докторские диссертации, появляются монографические работы, не говоря уже о многочисленных научных статьях. Но, справедливости ради, отметим, что далеко не все вопросы конституционно-правовой ответственности, рассматриваются исследователями в одном ключе.

Например, нет единства относительно природы данного вида ответственности. Или, выражаясь словами профессора Ж.И. Овсепян, имеет место проблема «отраслевой адекватности конституционной ответственности» [11]. 

Имеются разночтения относительно самого наименования данного вида ответственности. Так, отдельные исследователи дифференцируют конституционную и конституционно-правовую ответственность. При этом конституционная ответственность в их понимании исключительно та, что предусмотрена нормами самой Конституции. Ответственность, предусмотренная иными нормами конституционного права, является конституционно-правовой [7, с. 254]. Однако, в большинстве случаев исследователями термины «конституционная ответственность» и «конституционно-правовая ответственность» понимаются как идентичные.

И.А. Умнова в сфере федеративных отношений выделяет публично-правовую ответственность, где «по объекту и объективной стороне публично-правовая ответственность охватывает не только отношения, регулируемые конституционным (государственным) правом, но и административным, финансовым, природно-ресурсным и иными отраслями права, связанными с регулированием компетенции законодательных и исполнительных органов государственной власти, их взаимоотношений с судебными и надзорными органами в процессе осуществления функций публичной власти» [23, с. 219-220].

Н.В. Витрук, указывает, что Конституция и конституционное право устанавливают основы частноправовой и публично-правовой ответственности, т.е. конституционные основы юридической ответственности, которые только должны найти адекватное выражение, конкретизацию и развитие в нормах отраслевого (текущего) законодательства. Поэтому конституционная ответственность как таковая, считает этот ученый, не может носить отраслевой характер: она имеет особую, обусловленную спецификой целей и функций, надотраслевую природу [2, с. 34-35].

Полагаем, что сторонники типологии ответственности на частно-правовую и публично-правовую исходят из глобального деления права на частное и публичное. Здесь следует отметить тот факт, что некоторые отрасли весьма условно можно отнести к частно-правовым. Например, в трудовом праве частно-правовое начало имеет место до момента издания приказа работодателем о приеме на работу. В остальном же взаимоотношения работодателя и работника трудно назвать равноправными. 

Традиционно ряд исследователей связывают юридическую ответственность с противоправным поведением – правонарушением, влекущим за собой применение мер государственного принуждения и наказание. При этом правомерные действия субъектов в понятие юридической ответственности не включаются [5].

Другие, напротив, считают, что юридическая ответственность имеет двухаспектную природу, т.е. выделяют позитивную и негативную юридическую ответственность [25, с. 265].

Если проанализировать решения Конституционного Суда, то можно сделать вывод, что он не исключает позитивную ответственность. В частности, в решениях Суда говорится об «ответственности главы государства за согласованное единство органов государственной власти» [16], «конституционной ответственности главы государства за деятельность Правительства» [14], «ответственности главы исполнительной власти субъекта деятельность исполнительной власти соответствующего субъекта» [16], «конституционной ответственности за выполнение актов публичной власти» [18] и т.д.

Напомним, что согласно правовой позиции, выраженной Конституционным Судом в одном из своих постановлений, наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов юридической ответственности, при этом признаки состава правонарушения, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности [17].

Таким образом, для признания деяния конституционно-правовым нарушением необходимо наличие всех элементов состава правонарушения.

Однако некоторые исследователи, характеризуя конституционный деликт, выделяют некоторые его особенности. По их мнению, главное, что оттеняет субъективную сторону неконституционного деяния – это необязательность вины [28, с. 8-13]. Отсюда закрепленная нормами конституционного права логическая конструкция состава конституционного деликта может быть и несколько усеченной – в числе признаков составов большинства конституционных деликтов отсутствует такой элемент его состава, как вина. Соответственно, основанием конституционной ответственности выступает конституционный деликт с так называемым усеченным составом. Таким образом, считают они, если применительно к традиционным видам юридической ответственности в публичных отраслях права действует презумпция невиновности, то конституционная ответственность основывается на презумпции вины, что в особенности касается оценки деяний публичных властей и публичных должностных лиц [28, с. 8-13].

С одной стороны, есть логика в данном утверждении. Ведь имеются, предусматривающие, так называемое, объективное вменение. Например, согласно п. 2 ст. 62 Кодекса административного судопроизводства РФ [6], обязанность доказывания законности оспариваемых нормативных правовых актов, актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами, решений, действий (бездействия) органов, организаций и должностных лиц, наделенных государственными или иными публичными полномочиями, возлагается на соответствующие орган, организацию и должностное лицо. Есть отступления от общеправового принципа презумпции невиновности и в других законах. Так, ст. 1079 ГК РФ в части презумпции вины владельца источника повышенной опасности. КоАП РФ по некоторым видам правонарушений допускает исключения из данного принципа в случае фиксации этих административных правонарушений работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъемки, видеозаписи.

Однако, представляется, что конструкция конституционного деликта «с усеченным составом» или модель «ответственность без вины» слишком упрощает проблему конституционно-правовой ответственности.

Во многом проблемы идентификации конституционной ответственности связаны с тем, что авторы Конституции и законотворцы в ряде случаев «убежали» далеко вперед от юридической науки. Если быть точнее, действующая нормативная основа конституционно-правовой ответственности, по большому счету, не имеет научного фундамента. 

В поисках истины, или в поисках сущности данного вида юридической ответственности, ученые-конституционалисты все чаще рассматривают проблемы соотношения конституционной и политической ответственности. Более того, в конституционном праве используется термин конституционно-политическая ответственность [8].

Б.А. Страшун отмечает, что конституционная ответственность имеет более или менее политическую подоплеку, которая наиболее ярко проявляется при парламентарных и смешанных формах правления в характерном для этих форм институте парламентской ответственности правительства. При этом он указывает, что основания этой ответственности чисто политические, заранее не определенные; однако санкция (вотум недоверия или отказ в доверии) носит юридический характер и порождает юридические последствия, предусмотренные конституцией. В данном случае наличие деликта в качестве основания применения санкций не является обязательным [22, с. 73].

Думается, следует согласиться с мнением, что необходимо избегать превращения конституционной ответственности из правового института в инструмент политической борьбы [4].

Относительно мер конституционной ответственности в науке так же отсутствует единообразие мнений. 

Например, О.Е. Уфаева в качестве мер конституционной ответственности выделяет: отрешение от должности; отмена незаконного решения органов законодательной и исполнительной власти субъектов РФ; роспуск Государственной Думы; досрочное прекращение полномочий законодательного органа; введение чрезвычайного положения на территории субъекта и другие [24, с. 87].

Если с такой санкциями, как отрешение от должности и досрочное прекращения полномочий законодательного органа можно согласиться, то с остальными из перечисленных, вряд ли.

Такая мера как отрешение от должности в законодательстве применяется в отношении Президента РФ и высшего должностного лица субъекта РФ.

Заметим, что большинство исследователей к мерам конституционной ответственности справедливо относят отрешение Президента от должности. Однако и здесь есть ряд вопросов. Порядок отрешения Президента от должности регламентируется ст. 93 Конституции. Согласно данной статьи, в процедуре отрешения задействованы обе палаты парламента, Верховный Суд и Конституционный Суд. 

Соответственно, вопросы выдвижения обвинения регулируются регламентами палат парламента [15]; процедура дачи заключения о соблюдении процедуры отрешения Конституционным Судом регламентируется соответствующим федеральным конституционным законом [26].

Что касается Верховного Суда РФ, то Закон лишь обозначает его полномочие выносить заключение о наличии в действиях Президента Российской Федерации признаков преступления при выдвижении Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления [15]. 

Однако в регламенте Верховного Суда нет даже упоминания о такой процедуре [19]. Очевидно, что принятию выдвижения обвинения и отрешению Президента от должности должны предшествовать сбор доказательств в том числе, опрос свидетелей, проведение экспертиз и т.д. Остается неясным, как специальная комиссия, образованная Думой, будет проводить данные мероприятия, поскольку законодательно данный вопрос не урегулирован. 

Очевидно, что Президент, как и любой гражданин, имеет право на защиту. В том числе, право на дачу показаний, предоставление доказательств, ознакомление с материалами дела и др. Эти и другие вопросы должны быть урегулированы законодательно. 

Пока же весьма широкие полномочий Президента не сбалансированы возможностью привлечения его к ответственности.

Основаниями отрешения от должности главы субъекта являются:

– отрешение его от должности Президентом РФ в связи с выражением ему недоверия со стороны регионального парламента как за ненадлежащее исполнение им своих обязанностей, так и в связи с изданием им актов, противоречащих закону, или иным грубым правонарушением, если это повлекло за собой массовое нарушение прав и свобод граждан;

– отрешения его от должности Президентом в связи с утратой доверия Президента Российской Федерации, за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. При этом основанием утраты доверия является несоблюдение антикоррупционного законодательства [4].

Как видим, основания отрешения изобилуют весьма аморфными формулировками «ненадлежащее исполнение», «грубое правонарушение», «утрата доверия» и т.п.  

Неоднозначно и такое основание отрешения от должности главы субъекта, как выявление в отношении него фактов коррупции.

Безусловно, наличие таких фактов должно вести к немедленному реагированию правоохранительных органов, возбуждению уголовного дела и привлечению к уголовной ответственности. Однако обращает на себя внимание то, что Президент РФ выражает недоверие главе без вступления в законную силу приговора суда. Получается, что фактам коррупции регионального главы не дана надлежащая юридическая оценка, и о них Президент Российской Федерации узнает по сообщениям средств массовой информации, мнениям других политиков, жалобам населения и т.п. Определяющим в применении «коррупционного основания» отрешения от должности главы региона является не доказанные факты коррупции, а мнение Президента России о возможных коррупционных составляющих в деятельности руководителя субъекта РФ. Получается, что недоверие главы Российского государства становится формой признания коррупции главы региона и не требует правовых оснований, несмотря на то, что коррупция является видом уголовно наказуемого деяния и предполагает неотвратимость наказания. Президент Российской Федерации не должен аргументировать юридически отрешение главы региона от должности, что автоматически, если следовать логике закона, приравнивается к наличию коррупционного факта в деятельности руководителя субъекта Федерации. Поэтому, по нашему мнению, принудительное прекращение полномочий высшего должностного лица субъекта Федерации Президентом РФ в случае выявления в отношении него фактов коррупции следует считать мерой не юридической, а политической ответственности. Юридическая ответственность главы региона наступает тогда, когда он за «факты коррупции» (соответствующим образом квалифицированные) будет нести уголовное наказание [4].

Что касается отмены незаконного решения органов законодательной и исполнительной власти субъектов РФ, то вряд ли данную меру государственного принуждения следует относить к мерам конституционной ответственности. Полагаем, что в данном случае орган власти субъекта не несет никаких неблагоприятных последствий, кроме как репутационных. 

Относительно роспуска Государственной Думы. Такая мера возможна в случаях, предусмотренных Конституцией (п. 4 ст. 111, п. 3 и п. 4 ст. 117).

Согласно п. 4 ст. 111 Конституции после трехкратного отклонения представленных кандидатур Председателя Правительства Российской Федерации Государственной Думой Президент Российской Федерации назначает Председателя Правительства Российской Федерации, распускает Государственную Думу и назначает новые выборы.

Допустим, Президент представляет Государственной Думе кандидатуру на пост Председателя Правительства в лице одиозной личности. Дума отклоняет эту личность троекратно, следует ее роспуск. Вопрос: если это мера юридической ответственности, имеется ли здесь признак вины? Если имеется, то в чем? В том, что Дума посмела воспользоваться своим конституционным правом? 

Пункт 3 ст. 117 Конституции России связывает возможность роспуска Государственной Думы с повторным в течение трех месяцев выражением ею вотума недоверия Правительству РФ. При этом у Президента РФ есть альтернатива в виде возможности отправить в отставку Правительство РФ.

Возьмем еще одно основание – в случае отказа в доверии Правительству Государственной Думой при постановке вопроса о доверии Председателем Правительства РФ (ч. 4 ст. 117 Конституции РФ). 

Если это мера юридической ответственности, то в чем вина Госдумы? К тому же ситуацию, когда «виновного» можно выбрать по своему усмотрению из двух участников конфликта, не вписывается в классическую теорию правонарушения и юридической ответственности. 

Полагаем, в основаниях указанных трех возможных случаях роспуска Государственной Думы отсутствуют, как минимум, объективный и субъективный критерии правонарушения. 

В теории юридической ответственности различают санкции юридической ответственности и меры защиты [25, с. 265]. Под мерами защиты понимаются охранительные правовые средства (одна из разновидностей государственного принуждения), применяемые в случае совершения правонарушения или наступления иных юридических фактов, преследующие цели предупреждения, пресечения регулирования, восстановления, а также обеспечения безопасности. Санкция-наказание – это структурный элемент правовой нормы, закрепляющий вид и меру негативного аспекта реализации ответственности субъекта, предусматривающий негативные последствия для правонарушителя в виде лишений материального, личного или организационного характера [10].

Дифференцируются данные явления на основании следующих характеристик: меры защиты закрепляются как в диспозиции, так и в санкции правовой нормы, а меры юридической ответственности только в санкциях правовых норм; меры юридической ответственности закреплены в особой разновидности правовых норм – нормах юридической ответственности. Основанием применения мер ответственности выступает юридический факт правонарушения, а основанием применения мер защиты является как правонарушение, так и иные разновидности юридических фактов. Юридическую ответственность характеризуют такие признаки, как осуждение и наличие дополнительной обязанности, а при реализации мер защиты отсутствует осуждение и не возникает дополнительной обязанности. Меры юридической ответственности осуществляют карательную функцию, у мер защиты она отсутствует; юридическая ответственность реализуется только в процессуальной форме, а меры защиты как в процессуальной, так и вне ее [10].

Возможно, роспуск Государственной Думы следует отнести к «мерам защиты». Но возникает вопрос: что же «защищает» или от кого «защищается» явно доминирующий в системе органов власти Президент? 

Очевидно, что в основе изложенных выше основаниях роспуска Государственной Думы лежит конфликт, поэтому, представляется обоснованным рассматривать указанные взаимоотношения Государственной Думы, Правительства и Президента с позиций учения о конституционных конфликтах [2; 20; 27].

Т.М. Пряхиной под конституционными конфликтами понимает имеющие политико-правовую природу формы взаимодействия субъектов конституционных отношений, обусловленные необходимостью разрешения разногласий по вопросам признания, реализации, защиты интересов субъектов, представляющих ценность с точки зрения их социальной значимости [20]. 

П.А. Астахов конституционный конфликт определяет как «политический тип социальных конфликтов, который посредством конституционных процедур может быть трансформирован в юридически значимые, порождающие правовые последствия» [1, с. 95-96].

Вместе с тем необходимо отметить, что, во-первых, конституционные конфликты являются политическими конфликтами, т.е. возникают в той или иной степени по поводу государственной власти. Именно политическая природа основания конституционно-правового принуждения не позволяет сводить его исключительно к правонарушению. Во-вторых, наличие особого властного конституционно-правового статуса у одного из участников конфликта. В-третьих, конституционным конфликтам не обязательно присущи свойства противоправности и виновности. Например, отрешение от должности Президентом Российской Федерации высшего должностного лица субъекта Российской Федерации в связи с утратой доверия Президента Российской Федерации не обязательно связано с противоправным либо виновным поведением высшего должностного лица субъекта Российской Федерации. Причиной тому может служить политическая целесообразность, иначе – возникший конституционный конфликт между федеральной и региональной властью [3].

Закон допускает принятие решение главой субъекта РФ о досрочном прекращении полномочий законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации [21]. Условия: во-первых, принятие данным органом Конституции (Устава) и закона субъекта Российской Федерации, иного нормативного правового акта, противоречащих Конституции Российской Федерации, федеральным законам, принятым по предметам ведения Российской Федерации и предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, Конституции (Уставу) субъекта Российской Федерации; во-вторых, такие противоречия установлены соответствующим судом; в-третьих, законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации не устранил их в течение шести месяцев со дня вступления в силу судебного решения.

Считаем, что в данном случае уместно говорить о конституционной ответственности, т.к. в наличие совокупность всех элементов состава данного вида ответственности. Более того, региональному парламенту дается шанс привести все в соответствие с законом либо обратиться в соответствующий суд. 

Еще одним основанием принятия главой субъекта решения о досрочном прекращении полномочий законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта главой субъекта является непроведение последним в течение трех месяцев подряд заседания. Причем данный факт должен быть подтвержден решением соответствующего суда [21]. 

Представляется, что в и данном случае основанием роспуска регионального парламента является конфликт политического характера. 

Отнесение введения чрезвычайного положения к мерам конституционно-правовой ответственности представляется необоснованным. Как справедливо отмечается в литературе, те меры, которые применяются в условиях чрезвычайного положения, носят временный характер, и законодатель не называет их мерами юридической ответственности, кроме того, неблагоприятные последствия в режиме чрезвычайного положения (причины введения которого могут быть и объективными), несут субъекты не причастные к его введению [10]. А принцип вины, как известно, является обязательным условием наступления юридической ответственности. 

Очевидно, что вследствие отсутствия в законодательстве четких критериев конституционно-правовой ответственности, дискуссия относительно ее природы будет вестись еще очень долго. 

С одной стороны, ценность науки в том, что здесь возможны и даже необходимы различные точки зрения. Перефразируя одного из политиков, наука – это место дискуссии. Но, на наш взгляд, она не должна вестись в отрыве от общей теории правонарушений и юридической ответственности.

 

Список литературы:

1. Астахов П.А. Юридические конфликты и современные формы их разрешения (теоретико-правовое исследование): дис. … д.ю.н. М., 2006. 

2. Витрук Н.В. Конституционная ответственность: вопросы теории и практики // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. С. 34-35.

3. Володько И.А. К вопросу о понятии конституционно-правового принуждения // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 4. С. 7-10.

4. Гарипов Р.Ф., Зазнаев О.И. Политическая ответственность главы региона в современной России // Известия Саратовского университета. Нов. сер. Сер. Социология. Политология. 2013. Т. 13. Вып. 2. С. 50-53.

5. Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 314-318.

6. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 08.03.2015 № 21-ФЗ (ред. от 02.06.2016) // СЗ РФ. 2015. № 10. Ст. 1391.

7. Кравец И.А. Формирование Российского конституционализма (проблемы теории и практики). М. – Новосибирск, 2002. 

8. Кравец И.А. Юридические процедуры и политические мотивы реализации мер конституционной ответственности (проблемы и перспективы) // Конституционное право и политика: Сборник материалов Международной научной конференции: Юридический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, 28-30 марта 2012 года / С.А. Авакьян, Д.С. Агапов, Н.И. Акуев и др.; отв. ред. С.А. Авакьян. М., 2012. 

9. Липатов Э.Г. Компетенция органов власти субъектов Российской Федерации в сфере правотворчества / Под ред. В.В. Володина. Саратов, 2009.

10. Липинский Д.А., Мусаткина А.А. О санкциях конституционной ответственности и мерах защиты // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 12. С. 15-18.

11. Овсепян Ж.И. Критерии конституционной ответственности // Северо-Кавказский юридический вестник. 2001. №4.

12. П. 3 Мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 11.12.1998 № 28-П «По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 2.

13. П. 3 ч. 7 ст. 2 Федерального конституционного закона от 05.02.2014 № 3-ФКЗ (ред. от 15.02.2016) «О Верховном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 2014. № 6. Ст. 550.

14. П. 8.2. мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 07.06.2000 № 10-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. № 5.

15. Постановление ГД ФС РФ от 22.01.1998 № 2134-II ГД (ред. от 26.02.2016) «О Регламенте Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // СЗ РФ. 1998. № 7. Ст. 801; Постановление СФ ФС РФ от 30.01.2002 № 33-СФ (ред. от 10.02.2016) «О Регламенте Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 7. Ст. 635. 

16. Постановление Конституционного Суда РФ от 01.12.1999 № 17-П «По спору о компетенции между Советом Федерации и Президентом Российской Федерации относительно принадлежности полномочия по изданию акта о временном отстранении Генерального прокурора Российской Федерации от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела» // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 6.

17. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.04.2001 № 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АвтоВАЗ» и «Комбинат «Североникель», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «Вита-Плюс» и «Невско-Балтийская транспортная компания», товарищества с ограниченной ответственностью «Совместное российско-южноафриканское предприятие «Эконт» и гражданина А.Д. Чулкова» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2001. № 5. 

18. Постановление Конституционного Суда РФ от 31.07.1995 № 10-П «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта», Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа», Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г. № 1833 «Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ. 1995. № 5.

19. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.08.2014 № 2 «Об утверждении Регламента Верховного Суда Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. № 10.

20. Пряхина Т.М. Конституционные конфликты // Государство и право. 2004. № 11. С. 19-25.

21. Ст. 9 Федерального закона от 06.10.1999 № 184-ФЗ (ред. от 02.06.2016) «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. № 42. Ст. 5005. 

22. Страшун Б.А. К понятию конституционной ответственности // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран: Сб. ст. / Под ред. С.А. Авакьяна. М., 2001. 

23. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. М., 2000. 

24. Уфаева О.Е. Конституционная ответственность органов и должностных лиц Российского государства и правовая культура // Правовая культура. 2010. № 2. 

25. Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права: Курс лекций. Казань, 1987. 

26. Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ (ред. от 14.12.2015) «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.

27. Худойкина Т.В. Юридический конфликт (теоретико-прикладное исследование): дисс. … д.ю.н. Нижний Новгород, 2002.

28. Червонюк В.И., Артюхов Ю.С. Современная концепция конституционной ответственности // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 11. С. 8-13.

 

Cведения об авторе: 

Станкин Алексей Николаевич – кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Тольяттинского государственного университета (Тольятти, Россия).

Data about the author: 

Stankin Aleksey Nikolayevich – Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of Theory of State and Law Department, Togliatti State University (Togliatti, Russia).

E-mail: [email protected].

Конституционный Суд РФ — о конституционно-правовой (конституционной) ответственности Президента РФ, Государственной Думы и ее депутатов

В современных реалиях значимость института конституционно-правовой ответственности неуклонно возрастает. Тенденция усиления роли конституционно-правовой ответственности в системе правового регулирования коррелирует с количеством научных исследований, посвященных рассматриваемому феномену. Несмотря на широкий диапазон научных публикаций по вопросам конституционно-правовой ответственности, в правовом пространстве и правоприменительной практике все-таки наблюдается смещение акцентов в конституционно-правовой ответственности на региональный и местный уровни власти. В свою очередь, правовые нормы, устанавливающие основания и порядок реализации конституционно-правовой ответственности высших органов государственной власти, достаточно немногочисленны и характеризуются некоторой статичностью.

В подобной ситуации значительная роль принадлежит Конституционному Суду РФ, который, с одной стороны, посредством правовых позиций обогащает теоретическое пространство конституционно-правовой ответственности, с другой, учитывая динамику общественных отношений, минимизирует их отрыв от позитивного права.

Проанализируем отдельные решения Конституционного Суда, в которых конструируются правовые позиции относительно вопросов конституционно-правовой ответственности Президента РФ, Государственной Думы Федерального Собрания РФ и ее депутатов.

В Определении от 20.12.2005 № 472-О [1] Конституционный Суд РФ указывает, что им не ставится под сомнение исключительное дискреционное полномочие Государственной Думы об объявлении амнистии, закрепленное в статье 103 Конституции Российской Федерации, поскольку на нее возлагается вся полнота конституционной ответственности.

В рассматриваемом определении в качестве субъекта конституционной ответственности называется Государственная Дума. В своем решении Конституционный Суд РФ не обозначил, какие конституционно-правовые меры и какой инстанцией могут применяться в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения указанного полномочия. При этом, конституционная практика зарубежных государств свидетельствует о возможности наступления неблагоприятных последствий за ненадлежащее исполнение конституционных полномочий. Так, например, Сенат Чехии 04 марта 2013 года проголосовал за импичмент президенту страны В. Клаусу[2] . Сенат Чехии обвинил Президента в государственной измене за отказ подписывать дополнение к Лиссабонскому соглашению, за отклонение инициативы Сената представить своих кандидатов на должности судей Конституционного Суда Чехии и в том числе за неудачно объявленную массовую амнистию, в результате которой из исправительных учреждений были выпущены несколько тысяч опасных преступников.

Однако срок полномочий В. Клауса истекал 07 марта 2013 года. В связи с чем процедура отрешения от должности не могла быть реализована в полном объеме. Конституционный Суд Чехии указал, что «главной целью этой процедуры является по существу отрешение от должности президента, который наносит ущерб интересам государства и нарушает закон, что не может быть сделано, потому что истек срок полномочий бывшего президента» [3] . Следует учитывать, что в случае, если бы В. Клаус продолжал исполнять полномочия главы государства и Конституционный Суд Чехии принял решение отрешить его от должности, то экс-президент лишался ряда привилегий и права быть избранным президентом, что, по сути, является мерами конституционно-правовой ответственности.

Применительно к Определению № 472-О возникает вопрос, о каком виде конституционной ответственности Государственной Думы ведет речь Конституционный Суд РФ? Позволим себе предположить, что в анализируемом случае Государственная Дума подлежит так называемой «позитивной» конституционной ответственности.

Правовая природа данного вида конституционной ответственности до настоящего времени широко обсуждается в научной литературе.

Ряд авторов предлагают отказаться от понятия позитивной ответственности, поскольку использование данного термина приводит к тому, что одно и то же явление именуется и обязанностью и ответственностью, а также к размыванию предназначения ответственности как одного из эффективных регуляторов поведения [4, с. 400] . 

Исследователи, разделяющие позицию о существовании позитивной конституционной (конституционно-правовой) ответственности, не имеют единого взгляда на природу оснований и содержания данного вида ответственности. По мнению Е.И. Колюшина позитивная ответственность имеет право на жизнь в связи с наличием системы разделения властей, которая «предполагает ответственность государственных органов друг перед другом» [Цит. по: 5, с. 28] . И.А. Умнова определяет позитивную юридическую ответственность как обязанность выполнять определенную деятельность, очерченную правом [6, с. 233]. Ж.И. Овсепян полагает, что позитивная конституционно-правовая ответственность реализуется на основе такого юридического факта как «конституционная неадекватность» [7] .

Исходя из позиции Конституционного Суда РФ, представляется возможным говорить о позитивной конституционной ответственности Государственной Думы в смысле осуществления деятельности в духе соблюдения основных конституционно-правовых принципов, рамки которой установлены правовыми предписаниями.

В Постановлении от 11.12.1998 № 28-П [8] Конституционным Судом РФ указывается на конституционную ответственность Президента Российской Федерации за деятельность Правительства Российской Федерации. В частности, в решении говорится о том, что Президент как глава государства в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами определяет основные направления внутренней и внешней политики государства, реализация которой возложена на Правительство Российской Федерации. Именно этим обусловлены полномочия Президента Российской Федерации по формированию Правительства Российской Федерации, определению направлений его деятельности и контролю за ней.

Конституционный Суд РФ, указывая, что Президент РФ несет конституционную ответственность за деятельность Правительства РФ, по всей видимости, аналогично с рассмотренным выше Определением № 472-О, подразумевал позитивную составляющую конституционной ответственности Президента РФ. 

Контроль деятельности Правительства РФ Президентом РФ обуславливает наличие механизма ответственности. Конституционная ответственность Правительства РФ перед Президентом РФ выражается в том, что Президент РФ может отправить как весь состав Правительства РФ, так и отдельных его членов в отставку. 

Постановление Конституционного Суда РФ от 27.12.2012 № 34-П [9] содержит указание на такую специальную меру конституционно-правовой ответственности депутата Государственной Думы как досрочное прекращение полномочий и утрата статуса вследствие нарушения принципа несовместимости. Конституционный Суд РФ отмечает, что «поскольку ответственность за нарушение депутатом Государственной Думы конституционного запрета на занятие другой оплачиваемой деятельностью, за исключением преподавательской, научной или иной творческой деятельности, конкретизированного положениями пункта «в» части первой статьи 4 и пунктов «б», «в», «г» части второй статьи 6 Федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», представляет собой особую разновидность конституционно-правовой ответственности, проверка обстоятельств, связанных с предполагаемым правонарушением, возможна в рамках проведения соответствующим комитетом Государственной Думы (или специально созданной для этого комиссией) парламентского расследования и слушаний в заседании Государственной Думы».

Конституционный Суд РФ в рассматриваемом постановлении  указал на необходимость совершенствования правового регулирования досрочного прекращения полномочий депутата Государственной Думы. В данном случае корректировка законодательства должна обеспечить объективность и всесторонность применения рассмотренной специальной меры конституционно-правовой ответственности.

Федеральный законодатель достаточно оперативно отреагировал на решение Конституционного Суда РФ и 28.01.2013 членом Совета Федерации А.Г. Лысковым в Государственную Думу был внесен проект федерального закона «О внесении изменений в статью 4 Федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» [10]. Предложенным законопроектом устанавливается соответствующий порядок проверки деятельности члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы в случаях нарушения ими ограничений на занятие другой, помимо парламентской, оплачиваемой деятельностью, а также порядок досрочного прекращения полномочий.

Анализируя указанный законопроект, следует отметить, что субъект законодательной инициативы помимо введения нормы, направленной на урегулирование порядка досрочного прекращения полномочий депутата Государственной Думы, предложил закрепить в законодательстве аналогичную норму в отношении членов Совета Федерации.

Унификация процедуры досрочного прекращения полномочий депутата Государственной Думы, члена Совета Федерации в правовом пространстве представляет собой закономерный процесс, который связан с природой статуса парламентария (депутата Государственной Думы и члена Совета Федерации) как выборного должностного лица, представляющего определенную часть избирательного корпуса, реализующего ее интересы в высшем выборном коллегиальном органе публичной власти, а также осуществляющего в рамках полномочий данного органа нормотворческую функцию и иные полномочия, вытекающие из его правового статуса [Подробнее о статусе депутата Государственной Думы, члена Совета Федерации см. напр. 11, с. 56-57; 12, с. 14].

В Постановлении № 34-П судья Конституционного Суда РФ А.Н. Кокотов высказал особое мнение, в котором отметил, что состав названного правонарушения четко законодательно не определен, в частности его субъективная сторона [13].

В данной ситуации федеральному законодателю необходимо, учитывая нормативно-доктринальные предписания и рекомендации, решить вопрос об основаниях и процедуре досрочного прекращения полномочий депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации предельно конкретно и детально, чтобы избежать негативного политического влияния на деятельность того или иного выборного должностного лица.

Не менее интересным и значимым представляется мнение судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева, также высказанное в Постановлении № 34-П от 27.12.2012 г. По замечанию Г.А. Гаджиева, конституционно-правовой институт несовместимости депутатской деятельности с иной оплачиваемой деятельностью не следует расценивать в качестве частного случая негативной юридической ответственности (в том числе конституционно-правовой). Аргументируя свою точку зрения, профессор Г.А. Гаджиев указывает, что принцип свободного мандата, имманентно присущий конституционной государственности, не отрицает, а, наоборот, предполагает высокую степень ответственности депутата парламента, полной самоотдачи, исключающей занятие побочными видами деятельности. Опасность для парламентаризма состоит даже не в том, что депутат получает доходы от другой оплачиваемой деятельности, а в том, что он отвлекается от своей профессиональной, чрезвычайно сложной законотворческой деятельности. Независимость депутата, подкрепляемая его неприкосновенностью (статья 98 Конституции Российской Федерации), является результатом того, что он является представителем всего народа. Именно поэтому он не должен находиться под воздействием групп интересов, коммерческих структур и т.д. Следовательно, ограничения или условия, налагаемые на члена парламента, желающего заниматься иной деятельностью, основываются на требованиях независимости, профессиональной этики и пригодности. Депутат должен осознавать значимость своего конституционного долга, а потому, исходя из своей позитивной ответственности, он не вправе существенно отвлекаться от основной профессиональной деятельности, заниматься иными видами оплачиваемой деятельности (кроме преподавательской и творческой) [14].

Природа конституционно-правовой ответственности связана с существованием в ее структуре как негативного, так и позитивного аспекта [Подробнее о позитивном и негативном аспекте конституционно-правовой ответственности депутатов см. напр. 15, с. 237-248]. При этом указанные составляющие могут как дополнять друг друга, так и воздействовать на конституционные правоотношения изолированно. Институт несовместимости депутатской деятельности с иной оплачиваемой деятельностью именно один из тех случаев, когда позитивная составляющая конституционно-правовой ответственности преобладает в процессе конституционного регулирования. Безусловно, отвлечение от основной деятельности депутатом в современных реалиях, когда общественные отношения подвержены динамичному обновлению и изменению приведет к снижению качества народного представительства. При этом как свидетельствует практика [16], не все депутаты способны самостоятельно отказаться от участия в коммерческой деятельности. Указанные обстоятельства вызывают к жизни и конституционно-правовые санкции.

А. А. Кондрашев при анализе правовых позиций Конституционного Суда выделил ряд принципов, на которых основывается применение мер конституционно-правовой ответственности: принцип соразмерности использования конституционных санкций совершенному правонарушению; принцип недопустимости установлении облегченной процедуры конституционно-правовой ответственности; принцип необходимости применения судебной процедуры при привлечении к данному виду юридической ответственности; принцип самостоятельности органов государственной власти субъектов РФ и местного самоуправления в установлении мер конституционно-правового характера; принцип недопустимости произвольного, упрощенного толкования оснований и процедуры привлечения к конституционно-правовой ответственности, требование устанавливать все элементы состава правонарушения; принцип определения особенностей реализации и применения конституционной ответственности исходя из ее сущности, определенной в Конституции, при этом эти специфические особенности могут устанавливаться федеральным законом и предопределять и особую процедуру применения конституционных санкций; принцип конституционности установления мер конституционно-правовой ответственности в актах более низкой юридической силы, чем Конституция РФ; принцип вины [5, с. 428-436].

Анализируя предложенную А. А. Кондрашевым систему принципов, отметим, что некоторые из них не носят всеобъемлющего (универсального) характера и реализация далеко не каждой меры конституционно-правовой ответственности базируется на заложенных ими постулатах. Так, например, рассматривая принцип соразмерности использования конституционных санкций совершенному правонарушению, следует констатировать, что во многих случаях конституционно-правовая ответственность не связывается с правонарушением, а существует позитивная конституционно-правовая ответственность, для реализации которой инстанция ответственности не учитывает, совершен ли конституционный деликт (например, отставка Правительства РФ Президентом РФ, выражение недоверия Правительству РФ Государственной Думой).

При рассмотрении принципа необходимости применения судебной процедуры при привлечении к данному виду юридической ответственности возникает вопрос о том, а всегда ли такая процедура обязательна и предусмотрена законодательством? Например, отставка Правительства РФ Президентом РФ не предусматривает участие судебных органов; лишение депутата Государственной Думы соответствующего конституционно-правового статуса вследствие несоблюдения депутатом Государственной Думы предписаний статьи 97 (часть 3) Конституции Российской Федерации также осуществляется без включения в процедуру судебных органов. Исходя из этого, можно заключить, что судебная процедура привлечения к конституционно-правовой ответственности применяется не всегда.

Принцип вины при реализации конституционно-правовой ответственности также вызывает множество дискуссий. В конституционном праве, справедливо отмечает В.В. Гошуляк, вина не может пониматься как психическое отношение лица к деянию, а содержательно включает наличие возможности надлежащим образом исполнять конституционные обязанности и отсутствие действий по предотвращению конституционного правонарушения [17, с. 11]. Кроме того в некоторых случаях конституционно-правовая ответственность может наступить и при должном исполнении конституционных обязанностей, то есть вообще без учета вины (например, роспуск Государственной Думы Президентом РФ).

В практическом плане, по нашему мнению, включение в правовое поле таких принципов как: законность, целесообразность, индивидуализация и неотвратимость наказания, которые, как отмечается в литературе, составляют конкретный перечень принципов юридической ответственности [18, с. 151] и служат достижению целей юридической ответственности [19, с. 16], позволит усилить влияние института конституционно-правовой ответственности на состояние конституционной законности.

Решения Конституционного Суда РФ и выраженные в них правовые позиции свидетельствуют о признании «конституционной», «конституционно-правовой» ответственности высших органов государственной власти. При этом в большинстве решений судебного органа конституционного контроля присутствует лишь указание на то, что конституционно-правовая ответственность высших органов государственной власти существует, без характеристики сущности правового явления. Однако указанная тенденция в решении Конституционного Суда РФ № 34-П от 27.12.2012 судьями не поддержана и в правовых позициях указанного постановления можно наблюдать как значительное теоретическое обогащение института конституционно-правовой ответственности, так и указания федеральному законодателю на необходимость правового укрепления процедуры, в частности конституционно-правовой ответственности депутатов Государственной Думы.

ПОНЯТИЕ И ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ . Конституционное право Российской Федерации: Шпаргалка

Основанием конституционно-правовой ответственности является нарушение норм конституционного права.

Субъектами конституционно-правовой ответственности являются государственные органы (органы местного самоуправления) и должностные лица.

Типичная мера конституционно-правовой ответственности – досрочное прекращение полномочий (отрешение от должности) государственного органа либо органа местного самоуправления (должностного лица).

Также выделяют конституционную ответственность политического характера, наступающую без вины субъекта ответственности (напр., выражение недоверия правительству).

В России легально нет такой формы правовой ответственности, как конституционная. Вместе с тем Конституцией РФ предусмотрен механизм отрешения от должности Президента РФ (правда, здесь есть элемент уголовно-правовой ответственности), типичная конституционно-правовая ответственность просматривается в недавно принятых Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» (расформирование избирательной комиссии за неисполнение судебного решения либо решения вышестоящей избирательной комиссии) и Федеральном законе «Об основных принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» (досрочное прекращение полномочий законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ и отрешение от должности высшего должностного лица субъекта РФ (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта РФ) в случае неотмены (неизменения) ими в течение определенного времени акта, признанного судом не соответствующим нормативному правовому акту более высокой юридической силы). Похожий механизм предусмотрен уставами ряда субъектов РФ.

«Президентская власть и конституционная ответственность» Томаса П. Крокера

Аннотация

Некоторые теоретики конституции защищают неограниченную исполнительную власть для реагирования на чрезвычайные ситуации или широкие дискреционные полномочия для выполнения предписаний закона. В противовес этим антимедисонским подходам в данной статье исследуется, как текстуальное присвоение республиканских добродетелей помогает формировать и ограничивать власть президента. Мэдисонское решение конституционных ограничений одновременно создает институты для непросвещенных государственных деятелей и полагается на добродетель, чтобы сделать управление возможным.Конституционная ответственность — это последовательная тема текста, содержащаяся в повелении «позаботиться о том, чтобы законы соблюдались добросовестно», ответственности за сохранение верности должности президента и обязанности сохранять саму Конституцию. Хотя усмотрение президента в исполнении и толковании законов неизбежно, эта статья объясняет, почему президенты ограничены такими добродетелями, как забота и верность, честностью в интерпретационной практике, а также нормативными и структурными обязательствами должности.В этой статье утверждается, что эти обязательства по статье II в сочетании с законодательной и подразумеваемой конституционной обязанностью делать только то, что необходимо и правильно, обеспечивают текстовые основания для жестких нормативных ограничений президентской власти даже в отсутствие более жестких структурных ограничений. «Необходимые» полномочия президента для выполнения предписаний закона ограничиваются обязательствами делать только то, что «правильно». Президент несет большую ответственность как за исполнение законов, так и за формирование национального сообщества посредством конституционной практики и обязательств.

Рекомендуемое цитирование

Томас П. Крокер, Президентская власть и конституционная ответственность , 52 ДО Н.Э. L. Rev. 1551 (2011), https://lawdigitalcommons.bc.edu/bclr/vol52/iss5/1

СКАЧАТЬ

С 6 декабря 2011 г.

МОНЕТЫ

Роли правительства штата и федерального правительства

Соединенные Штаты являются федеральной системой, основанной на конституции, что означает, что власть распределяется между национальным (федеральным) правительством и местными (штатными) правительствами.

Хотя пункт о верховенстве гласит, что Конституция, федеральные законы и договоры являются «высшим законом страны», по мнению Верховного суда, очевидно, что Конституция создала федеральное правительство с ограниченными полномочиями. Верховный суд отметил, что «каждый закон, принятый Конгрессом, должен основываться на одном или нескольких его полномочиях, перечисленных в Конституции».

Эти ограниченные полномочия изложены как так называемые «перечисленные полномочия» в разделе 8 статьи I Конституции.Эти перечисленные полномочия включают, среди прочего, право взимать налоги, регулировать торговлю, устанавливать единый закон о натурализации, учреждать федеральные суды (подчиненные Верховному суду), создавать и содержать вооруженные силы и объявлять войну.

Кроме того, статья «Необходимая и надлежащая» была истолкована Верховным судом как определение «подразумеваемых полномочий», то есть тех, которые необходимы для выполнения этих полномочий, перечисленных в Конституции. В деле McCulloch v. Maryland судья Джон Маршалл изложил доктрину подразумеваемых полномочий, заявив, что правительству, наделенному большими полномочиями, также должно быть доверено право их исполнения.

Хотя Конституция, таким образом, предоставляет широкие полномочия федеральному правительству, они ограничены 10-й поправкой, которая гласит, что «[t] он полномочия, не делегированные Соединенным Штатам Конституцией и не запрещенные ею штатам, являются зарезервировано соответственно для Штатов или для людей ».

Как объяснил Джеймс Мэдисон, «полномочия, закрепленные за несколькими штатами, будут распространяться на все объекты, которые при обычном ходе дел касаются жизни, свобод и собственности людей, а также внутреннего порядка, улучшение и процветание государства.

Эти зарезервированные полномочия обычно называются «полномочиями полиции», например полномочиями, необходимыми для общественной безопасности, здоровья и благополучия.

Наконец, определенные полномочия называются параллельными полномочиями, которые могут осуществлять как штаты, так и федеральное правительство. Это может включать, например, учреждение судов, взимание налогов, а также расходование и получение займов. Как правило, это полномочия, необходимые для содержания общественных объектов.

Как можно понять, одна из трудностей федеральной системы состоит в том, чтобы определить, какой субъект, если таковой имеется, имеет право издавать законы в определенной сфере.В целом проблема противоречия законов между штатами и федеральным правительством породила то, что называется доктриной упреждения.

Согласно этой доктрине, основанной на Положении о верховенстве, если закон штата или местный закон противоречит федеральному закону, закон штата или местный закон должен уступить место (если только федеральный закон сам по себе не является неконституционным, другими словами, он превышает полномочия федеральное правительство). Как выразился судья Маршалл в деле McCulloch v. Maryland , «[с] государства не имеют права, посредством налогообложения или иным образом, задерживать, препятствовать, обременять или каким-либо образом контролировать действие конституционных законов, принятых Конгрессом для выполнения в исполнение полномочий, возложенных на Федеральное правительство.

В соответствии с этой доктриной Верховный суд указал, что пункт о верховенстве может повлечь за собой преимущественную силу закона штата либо прямо, либо косвенно, либо в результате конфликта между федеральным законодательством и законодательством штата. Если в законодательстве есть прямое положение или если существует явный конфликт между рассматриваемым законом штата и федеральным законом, положение закона штата немедленно становится недействительным. Упреждение на местах происходит, когда Конгресс принимает законы, всеобъемлющие по всей области вопроса.Упреждение невозможности происходит, когда кто-то не может соблюдать законы штата и федеральные законы. Упреждение целей и задач происходит тогда, когда целям и задачам федерального закона препятствует закон штата.

Конституционная демократия — civiced.org

Часть первая: основные элементы

Часть вторая: Индексы

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ПРОЕКТ ДЛЯ РАССМОТРЕНИЯ И КОММЕНТАРИЙ

Эти наброски находятся в стадии разработки и были разработаны сотрудниками Центра гражданского просвещения.Они не были широко изучены учеными и практиками в Соединенных Штатах или других странах. Центр приглашает критические комментарии и предложения по улучшению по адресу:

Чарльз Н. Куигли, исполнительный директор
Центр гражданского образования
5115 Douglas Fir Road, Suite J
Calabasas, CA 91302
(818) 591-9321
(818) 591-9330 (факс)
электронная почта: Это адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КОНСТИТУЦИОННАЯ ДЕМОКРАТИЯ:

ОПИСАНИЕ ВАЖНЕЙШИХ ЭЛЕМЕНТОВ

Этот план пытается изложить основные элементы или характеристики конституционной демократии.Демократия — это управление людьми и для людей. Это правительство сообщества, в котором все граждане, а не избранные отдельные лица или группы, имеют право и возможность участвовать. В демократии народ суверенен. Народ — высший источник власти.

В КОНСТИТУЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ власть большинства ограничена правовыми и институциональными средствами, так что права отдельных лиц и меньшинств соблюдаются. Это форма демократии, практикуемая в Германии, Израиле, Японии, США и других странах.

Эта структура предназначена для оказания помощи заинтересованным лицам в различных странах в создании или улучшении учебных программ, которые способствуют пониманию и поддержке конституционной демократии. План должен быть адаптирован к обстоятельствам и потребностям отдельных политических сообществ.

I. КАКОВЫ ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ И ПРИНЦИПЫ КОНСТИТУЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ?

КОНСТИТУЦИОННАЯ ДЕМОКРАТИЯ — это полная противоположность произволу.Это демократия, характеризующаяся:

A. ПОПУЛЯРНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ . Народ является высшим источником власти правительства, которое получает право управлять с их согласия.

B. ПРАВА БОЛЬШИНСТВА И ПРАВА МЕНЬШИНСТВ . Хотя «правит большинство», основные права лиц, принадлежащих к меньшинству, защищены.

C. ОГРАНИЧЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ . Полномочия правительства ограничены законом и писаной или неписаной конституцией, которой подчиняются власть имущие.

D. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ И ПРОЦЕДУРНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ ПОЛНОМОЧИЙ . Существуют определенные институциональные и процедурные механизмы, ограничивающие полномочия правительства. Сюда могут входить:

1. РАЗДЕЛЕННЫЕ И ОБЩИЕ ПОЛНОМОЧИЯ . Полномочия разделены между различными агентствами или ветвями власти. Каждое агентство или филиал несет основную ответственность за определенные функции, такие как законодательные, исполнительные и судебные. Однако каждая ветвь также разделяет эти функции с другими ветвями.

2. ПРОВЕРКИ И ВЕСЫ . Различные агентства или ветви власти обладают достаточными полномочиями для проверки полномочий других ветвей власти. Система сдержек и противовесов может включать право судебного надзора — право судов объявлять действия других ветвей власти противоречащими конституции и, следовательно, недействительными.

3. ПРОЦЕСС ДЕЙСТВИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА . Индивидуальные права на жизнь, свободу и собственность защищены гарантией соблюдения законности.

4. ПЕРЕДАЧА РУКОВОДСТВА НА ВЫБОРАХ . Выборы гарантируют, что ключевые посты в правительстве будут оспариваться через определенные промежутки времени и что передача государственной власти будет осуществляться мирным и упорядоченным процессом.

II. КАКОВЫ ОСНОВНЫЕ ЦЕННОСТИ КОНСТИТУЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ?

Фундаментальные ценности конституционной демократии отражают первостепенную заботу о человеческом достоинстве, ценности и ценности каждого человека.

A. ОСНОВНЫЕ ПРАВА . Защита некоторых основных или фундаментальных прав — основная цель правительства. Эти права могут быть ограничены жизнью, свободой и имуществом, или они могут быть расширены, включая такие экономические и социальные права, как занятость, здравоохранение и образование. В таких документах, как Всеобщая декларация прав человека, Конвенция Организации Объединенных Наций о правах ребенка и Африканская хартия прав человека и народов, перечисляются и разъясняются эти права.

B. СВОБОДА СОВЕСТИ И ВЫРАЖЕНИЯ МНЕНИЯ . Конституционная демократия включает среди своих высших целей защиту свободы совести и свободы выражения мнения. Эти свободы имеют значение как для здорового функционирования и сохранения конституционной демократии, так и для полного развития человеческой личности.

C. КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО . Конституционные демократии признают и защищают целостность частной и социальной сферы, состоящей из семейных, личных, религиозных и других ассоциаций и видов деятельности.Это пространство человеческого общества без принуждения является основой гражданского общества, свободного от несправедливого и необоснованного вмешательства со стороны правительства.

D. ПРАВОСУДИЕ . Конституционная демократия способствует

• РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНОЕ ПРАВОСУДИЕ . Справедливое распределение благ и бремени общества.
• КОРРЕКТИВНОЕ ПРАВОСУДИЕ . Справедливые и правильные ответы на ошибки и травмы.
• ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВОСУДИЕ . Использование справедливых процедур при сборе информации и принятии решений всеми государственными органами и, в особенности, правоохранительными органами и судами.

E. РАВЕНСТВО . Конституционная демократия способствует

• ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАВЕНСТВО . Все граждане имеют равное право участвовать в политической системе.
• РАВЕНСТВО ПЕРЕД ЗАКОНОМ . Закон не допускает дискриминации на основе необоснованных и несправедливых критериев, таких как пол, возраст, раса, этническая принадлежность, религиозные или политические убеждения и принадлежность, класс или экономический статус. Закон применяется как к губернаторам, так и к управляемым.
• ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАВЕНСТВО . Конституционные демократии по-разному понимают значение и важность экономического равенства. По крайней мере, они согласны с тем, что все граждане должны иметь право на равные возможности для улучшения своего материального благосостояния. Некоторые конституционные демократии также пытаются устранить огромное неравенство в богатстве с помощью таких средств, как прогрессивное налогообложение и программы социального обеспечения.

F. ОТКРЫТОСТЬ . Конституционные демократии основаны на политической философии открытости или свободного рынка идей, доступности информации через свободную прессу и свободного выражения мнений во всех областях человеческой деятельности.

III. КАКОВЫ ОБЫЧНЫЕ СПОСОБЫ ОРГАНИЗАЦИИ КОНСТИТУЦИОННЫХ ДЕМОКРАТИЙ?

A. УНИТАРНЫЕ, ФЕДЕРАЛЬНЫЕ И КОНФЕДЕРАТНЫЕ СИСТЕМЫ . Унитарная и федеративная системы — наиболее распространенные способы организации конституционных демократий. Также существуют ассоциации государств, называемые конфедерациями.

1. УНИТАРНЫЕ СИСТЕМЫ . В унитарной системе центральное правительство имеет всю полноту власти, которую оно может делегировать подчиненным правительствам.

2. ФЕДЕРАЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ . В федеральной системе власть делится между центральным правительством, которое имеет полную власть над некоторыми вопросами, и набором подчиненных правительств провинций или штатов, которые имеют власть над другими вопросами.

3. КОНФЕДЕРАЦИИ . В конфедерации лига независимых государств, сохраняющих полный суверенитет, соглашается позволить центральному правительству выполнять определенные функции, но центральное правительство не может издавать законы, применимые к отдельным лицам, без одобрения государств-членов.

B. ПРОВЕРКИ И ВЕСЫ . Это конституционные механизмы, с помощью которых каждая ветвь власти делит власть с другими ветвями, так что ни одна ветвь не может стать абсолютной. Каждая ветвь «проверяет» другие, потому что уравновешивается с другим источником силы.

C. РАЗДЕЛЕНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПРАВИЛ . Все конституционные демократии используют разделение властей как важное средство ограничения осуществления политической власти. Это разделение обычно между законодательной, исполнительной и судебной функциями.Хотя основная ответственность за каждое из этих полномочий может быть возложена на одно или несколько конкретных агентств или ветвей власти, другие агентства и ветви разделяют полномочия. Например, хотя одна ветвь может нести основную ответственность за создание законов, другие ветви могут разрабатывать предлагаемые законы, интерпретировать их значение или урегулировать споры по ним.

D. ПАРЛАМЕНТСКИЕ И ПРЕЗИДЕНТСКИЕ СИСТЕМЫ . Правительство может быть организовано как парламентская или президентская.В некоторых странах эти две системы объединены и называются системой «двойной исполнительной власти».

1. В ПАРЛАМЕНТСКИХ СИСТЕМАХ глава исполнительной власти, обычно называемый премьер-министром, выбирается из числа членов законодательного органа. В то время как закон устанавливает максимальный интервал между выборами, парламентские правительства могут закончиться раньше. Если большинство парламента проголосует за вотум «недоверия» правительству, оно обязано уйти в отставку. В этом случае говорят, что правительство «падает» и проводятся новые выборы.

Парламентские системы требуют, чтобы члены кабинета премьер-министра были членами законодательного органа (парламента). Премьер-министр является главой правительства, но не главой государства. Отдельный чиновник, конституционный монарх или «президент», является главой государства.

2. В ПРЕЗИДЕНТСКИХ СИСТЕМАХ или СИСТЕМАХ ОБЪЕДИНЕННЫХ ВЛАСТИ исполнительная власть отделена от законодательной. Глава исполнительной власти или глава правительства не является членом законодательного органа.Он или она отбывает срок, установленный конституцией, и может быть удален только в чрезвычайных обстоятельствах, таких как импичмент или судебное разбирательство. Президент также является главой государства и представляет политику в торжественных случаях.

В президентских системах разделение законодательной и исполнительной властей может быть неполным. Исполнительная власть может осуществлять некоторую власть над законодательной властью, и наоборот. Таким образом, исполнительная власть может иметь возможность наложить вето на закон, принятый законодательной властью, в то время как законодательная власть может ограничить действия исполнительной власти, отрезав финансирование для конкретных исполнительных действий.

Хотя политическая система Соединенных Штатов и других конституционных демократий была названа президентскими системами, этот термин не отражает реальности этих сложных систем с их рассредоточенными и разделенными властями. Современные ученые все чаще называют такие страны обладающими системами ОБЩИХ ПРАВ, , что является более точным описанием.

IV. КАКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ГРАЖДАН ДЕЛАЮТ РАЗВИТИЕ КОНСТИТУЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ?

А.ГРАЖДАНСТВО В КОНСТИТУЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ . Есть разница между гражданином при конституционной демократии и подданным авторитарного или тоталитарного режима. В условиях демократии каждый гражданин является полноправным и равноправным членом самоуправляемого сообщества, наделенным определенными основными правами, а также определенными обязанностями. Субъект, в отличие от гражданина, обязан подчиняться чужим командам. Отношение субъекта к государству не зависит от согласия.

Б. ЗНАНИЯ И НАВЫКИ . Конституционная демократия требует информированного и эффективного участия граждан, которые понимают и имеют обоснованную приверженность ее фундаментальным принципам и ценностям, а также знакомы с ее политическими процессами.

1. ГРАЖДАНСКИЕ ЗНАНИЯ . Граждане, конечно, не могут знать всего, что они хотели бы или должны знать в идеальной демократии, но они должны иметь некоторое представление о следующем:

• ИСТОРИЯ .Граждане должны быть знакомы с политической, экономической и социальной историей своей страны, с тем, как возник современный мир, в том числе с тем, как развивалась конституционная демократия, а также с основными событиями, проблемами и идеями других людей в современном мире.
• ГЕОГРАФИЯ . Граждане должны быть знакомы с географией своей страны и мира, чтобы иметь возможность учитывать географические факторы в своих размышлениях о политических, социальных и экономических событиях.
• ОСНОВНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ . Граждане должны быть знакомы с такими фундаментальными понятиями, как народный суверенитет, конституционализм, права личности и общее благо.
• ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА . Граждане должны быть знакомы как с формальными политическими институтами, так и с гражданским обществом, и они должны понимать влияние одного на другое. Они также должны быть знакомы с целями правительства и с основными индивидуальными и организационными участниками политической жизни своей страны.
• ПРАВОВАЯ СИСТЕМА . Граждане должны быть знакомы с функционированием правовой системы и правами и обязанностями граждан в соответствии с ней.
• ОСНОВНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕИ . Граждане должны быть знакомы с основными концепциями и принципами экономики, экономической политикой своей страны и ее экономическими отношениями с остальным миром.
• КАК СТРАНЫ ВЗАИМОДЕЙСТВУЮТ . Граждане должны знать, как устроен мир политически, а также о роли международных правительственных и неправительственных организаций.
• ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ . Граждане должны понимать значение средств массовой информации в свободном обществе и то, как средства массовой информации влияют на общественное мнение.

B. ГРАЖДАНСКИЕ НАВЫКИ . Компетентное и ответственное гражданство требует не только знаний и понимания, но и развития интеллектуальных навыков и навыков участия, необходимых для гражданской жизни.

1. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ НАВЫКИ включают мощность до

• критически относиться к информации, аргументам и комментариям по общественным делам
• выносить взвешенные суждения о правительстве и государственной политике
• читать, писать и эффективно говорить на форумах, подходящих для общественной жизни и общественных дел

2. УЧАСТНИКИ НАВЫКОВ включают мощность до

• МОНИТОР способ решения вопросов в политическом процессе и правительством
• ВЛИЯНИЕ на политику и решения
  • четко формулируют интересы и доводят их до сведения ключевых лиц, принимающих решения, и лиц, определяющих политику
  • создание коалиций, ведение переговоров, обсуждение, поиск компромиссов и поиск консенсуса

С.ЧЕРТЫ ГРАЖДАНСКОГО ХАРАКТЕРА . Определенные черты общественного и частного характера способствуют процветанию конституционной демократии. Хотя не существует универсально согласованного перечня черт гражданского характера, необходимых для конституционной демократии, общепринятыми являются следующие черты.

1. ГРАЖДАНСТВО , что означает уважительное отношение к другим как к личностям, по своей сути заслуживающим внимания, независимо от их позиции по политическим вопросам. Вежливость означает соблюдение общепринятых стандартов дискурса при участии в публичных дебатах, воздержание от брани и личных нападок и уважение права других быть услышанными.

2. ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ означает, что граждане осознают важность для себя и общества выполнения своих личных обязанностей. Эти обязанности включают заботу о себе, поддержку своей семьи, друзей и общества; соблюдение своих моральных принципов и учет прав и интересов других.

3. САМОДИСЦИПЛИНА , что означает, что граждане свободно придерживаются фундаментальных ценностей и принципов конституционной демократии, не требуя навязывания внешней власти.

4. ГРАЖДАНСКОЕ РАЗУМСТВО означает, что граждане заботятся об общем благе, а не только о своих личных делах. Напряженность между частными интересами, включая интересы расширенной семьи, и общим благом неизбежна. Граждане должны понимать, как согласовать свои личные интересы с потребностями более широкого сообщества.

5. ОТКРЫТЫЙ РАЗУМ , что означает, что граждане восприимчивы к различным идеям и аргументам.Они рассматривают противоположные позиции, но отвергают необоснованные обобщения и догматизм.

6. КОМПРОМИСС означает, что граждане иногда должны идти на уступки или уступки в политическом процессе. Компромисс может быть уместным, когда альтернативой является политический тупик, нерешительность или, в крайних случаях, насилие.

7. ТОЛЕРАЦИЯ РАЗНООБРАЗИЯ , что означает, что граждане должны уважать право других на разные взгляды, образ жизни, обычаи и верования.Граждане должны ценить преимущества того, что люди разных верований и этнического и расового происхождения являются частью их сообщества, а также понимание того, как и почему разнообразие может обострять напряженность.

8. ТЕРПЕНИЕ И НАСТОЙЧИВОСТЬ означает, что граждане понимают, что разработка или изменение государственной политики обычно требует времени и настойчивых усилий. Задержки или неспособность немедленно достичь целей, соответствующих конституционной демократии, не должны заставлять их отказываться от своих усилий.

9. СОСТОЯНИЕ означает, что граждане сочувствуют другим и демонстрируют заботу о своем благополучии.

10. Щедрость , что означает, что граждане должны быть готовы тратить свое время, усилия и ресурсы на благо других и общества в целом.

11. ЛОЯЛЬНОСТЬ принципам и идеалам, что означает, что граждане действуют в соответствии с основополагающими принципами конституционной демократии. Граждане также должны стремиться к сокращению разрыва между демократическими идеалами и реальностью.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КОНСТИТУЦИОННАЯ ДЕМОКРАТИЯ: КОНТРОЛЬ ИНДЕКСОВ

Ниже приведены некоторые из основных показателей, которые могут использоваться для определения степени, в которой общество отражает фундаментальные характеристики, принципы и ценности конституционной демократии. Как бы вы оценили прогресс вашей страны по каждому из приведенных ниже показателей? Используйте следующую шкалу для своих оценок:

5 = отлично 4 = хорошо 3 = удовлетворительно 2 = плохо 1 = неудовлетворительно

А.КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

1. НАРОДНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ . Народ является высшим источником власти правительства, и его суверенитет отражается в повседневных реалиях политической системы.

2. ПРАВИЛО БОЛЬШИНСТВА И ПРАВА МЕНЬШИНСТВ . Люди соглашаются подчиняться решениям большинства, но есть эффективная защита прав меньшинств. Защита прав меньшинств обеспечивает легитимность правительства.

3. ОГРАНИЧЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ . Существуют ограничения на полномочия правительства, которым подчиняются избранные и назначаемые должностные лица.

4. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО-ПРОЦЕДУРНОЕ ОГРАНИЧЕНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ . Существуют институциональные и процедурные механизмы, которые эффективно ограничивают полномочия правительства достижением его собственных целей.

а. РАЗДЕЛЕНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПЛАНОВ . Полномочия правительства разделены и распределены между различными агентствами или ветвями, например, ответственными за законодательные, исполнительные и судебные функции.

б. ПРОВЕРКИ И ВЕСЫ . Каждое агентство или ветвь правительства имеет достаточные полномочия для проверки полномочий других ветвей.

г. СООТВЕТСТВИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ . Индивидуальные права на жизнь, свободу и собственность защищены гарантией соблюдения законности.

г. ПЕРЕДАЧА РУКОВОДСТВА НА ВЫБОРАХ . Ключевые посты в правительстве регулярно оспариваются. Передача власти осуществляется упорядоченными и мирными средствами.

B. ЗАЩИТА ИНДИВИДУАЛЬНЫХ СВОБОД

1. ЛИЧНАЯ СВОБОДА

а. СВОБОДА РЕЛИГИИ . Свобода совести и вероисповедания защищена, и люди могут не исповедовать никаких религиозных убеждений.

б. СВОБОДА МНЕНИЯ И ВЫРАЖЕНИЯ МНЕНИЯ . Каждый имеет право на свободу мнений и их свободное выражение, а также право искать, получать и распространять информацию и идеи через средства массовой информации.

г. СВОБОДА ОБЪЕДИНЕНИЙ . Отдельные лица могут свободно объединяться с другими людьми и группами без государственного вмешательства или запугивания. Физические лица свободны от обязательного членства в организациях, спонсируемых государством.

г. ПРАВО КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТИ . Правительство признает, что существует частная сфера, в которую оно не может необоснованно и несправедливо вторгаться.

e. СВОБОДА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ . Люди имеют право на свободу передвижения и проживания в своей стране.У них есть право выезжать за границу и свободу эмигрировать.

ф. ПОЛИТИЧЕСКОЕ, ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ПРАВОВОЕ РАВЕНСТВО ДЛЯ ЖЕНЩИН . Женщинам предоставляется такая же политическая, экономическая и правовая защита, что и мужчинам.

г. ПРАВА РЕБЕНКА . Родители, мужчины и женщины как отдельные лица, общественные организации, местные органы власти и национальное правительство признают права ребенка и стремятся к их соблюдению законодательными и другими мерами в соответствии с принципами Декларации прав ребенка Организации Объединенных Наций.

2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОБОДА

а. СВОБОДА СЛОВА . Граждане могут не только обсуждать действия и политику избранных ими должностных лиц, но и выражать свои мысли о политике, искусстве, религии или любой другой теме, не опасаясь взаимных обвинений.

б. СВОБОДА ПЕЧАТИ . Люди имеют доступ к информации от независимых издателей, радио, телевидения и других средств коммуникации, свободных от цензуры со стороны правительства.

г. ПРАВО МИРНЫХ СОБРАНИЙ . Право на мирные собрания свободно от ограничений, за исключением тех, которые необходимы для защиты прав и свобод других лиц.

3. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СВОБОДА

а. СВОБОДА ОТ РАБСТВА И КРЕПОСТИ . Люди защищены от всех форм принудительного труда, а дети и молодежь защищены от социальной и экономической эксплуатации.

б. ПРАВО ПРИОБРЕТЕНИЯ И СОБСТВЕННОСТИ . Физические лица имеют право приобретать и владеть недвижимостью. Правительство обязано платить по справедливой рыночной стоимости за собственность, которую оно берет для общественного пользования.

г. СВОБОДА ВЫБОРА РАБОТЫ . Люди могут выбирать себе работу и создавать частные предприятия, свободные от несправедливого или необоснованного государственного регулирования.

г. ПРАВО НА ВСТУПЛЕНИЕ В ТРУДОВОЙ СОЮЗ . Люди имеют право на забастовку и право убеждать других вступать в профсоюзы, не опасаясь запугивания.

C. ПРАВОВАЯ И СУДЕБНАЯ ЗАЩИТА

1. РАВЕНСТВО ПЕРЕД ЗАКОНОМ . Все люди имеют право на равную защиту закона. Они свободны от дискриминации по признаку пола, возраста, расы, этнической принадлежности, религиозных убеждений, класса или социально-экономического статуса.

2. ДЕЙСТВИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА . Все ветви и органы власти (законодательная, исполнительная и судебная) используют справедливые процедуры при сборе информации и принятии решений.Справедливые процедуры предусматривают:

а. КОМПЛЕКСНОСТЬ . Процедура увеличивает вероятность получения всей информации, необходимой для принятия мудрого и справедливого решения.

б. ОБЩЕСТВЕННОЕ НАБЛЮДЕНИЕ . Процедура позволяет заинтересованным представителям общественности наблюдать за тем, как информация собирается и используется при принятии решений.

г. ЭФФЕКТИВНАЯ ПРЕЗЕНТАЦИЯ . Процедура позволяет заинтересованным лицам представить информацию, которую они хотят учитывать в процессе принятия решения.

г. БЕСПРИСТРАСТНОСТЬ . Сбор информации и принятие решений осуществляется беспристрастно.

e. НАДЕЖНОСТЬ . Процедура гарантирует надежность собранной информации.

ф. УВЕДОМЛЕНИЕ . Дается достаточно уведомлений о том, когда, где и почему должна быть собрана информация или должны быть приняты решения, чтобы заинтересованные лица могли подготовиться соответствующим образом.

г. ПРОГНОЗИРУЕМОСТЬ И ГИБКОСТЬ .Процедура является предсказуемой и достаточно гибкой для обеспечения справедливости.

ч. ОБНАРУЖЕНИЕ И ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБОК . Существует установленный процесс обнаружения и исправления ошибок в процедурах, используемых при сборе информации и принятии решений.

3. ПРОЦЕСС УГОЛОВНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ . Лица, подозреваемые или обвиняемые в совершении преступлений, защищены справедливыми процедурами.

а. Правоохранительные органы обязаны использовать процедуры, защищающие права подозреваемых в совершении преступлений.

1) Физические лица освобождены от произвольного ареста и задержания.

2) Дома и имущество лиц защищены от произвольного обыска и изъятия.

3) Арестованных информируют об их правах и незамедлительно доставляют к судье для уведомления о выдвинутых против них обвинениях.

4) Физические лица имеют право на то, чтобы суд или другой беспристрастный орган определял законность их ареста и задержания.

5) Физические лица защищены от принуждения к признанию в совершении преступлений.

б. Суды обязаны использовать процедуры, защищающие права обвиняемых.

1) Обвиняемые информируются о предъявляемых им обвинениях.

2) Обвиняемые предстают перед судом только после того, как было проведено беспристрастное слушание, чтобы определить, достаточно ли доказательств для оправдания судебного разбирательства.

3) Суд над обвиняемыми проводится в кратчайшие сроки и открыто.

4) Обвиняемый имеет право на суд присяжных.

5) Обвиняемый имеет право на помощь защитника. Правительство обязано предоставлять адвокатов тем, кто не может оплатить юридическую помощь.

6) Обвиняемые имеют право допросить и отвести свидетелей против них.

7) Обвиняемый имеет право принуждать свидетелей от своего имени явиться в суд и дать показания.

8) Обвиняемый вправе воздержаться от дачи показаний против себя.

Д. ПРАВОСУДИЕ

1. РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНОЕ ПРАВОСУДИЕ . Блага и бремя общества распределяются справедливо. Политическая система защищает и продвигает

а. равенство политических, экономических и социальных возможностей.

б. сокращение грубого неравенства благосостояния.

г. равенство перед законом.

2. КОРРЕКТИРУЮЩЕЕ ПРАВОСУДИЕ . Справедливые и правильные ответы используются для исправления ошибок и травм. Люди защищены от жестокого или чрезмерного наказания.

3. ПРОЦЕДУРНОЕ ПРАВОСУДИЕ . Все государственные органы используют справедливые процедуры при сборе информации и принятии решений. Гражданские и уголовные процедуры надлежащим образом защищают права личности и интересы общества.

Суд и конституционное толкование

«Республика стойкая, и это символ ее веры.»
— ГЛАВНЫЙ ЮСТИЦИИ ЧАРЛЬЗ ЭВАНС ХЬЮЗ
Адрес Краеугольного камня — Здание Верховного суда

«РАВНОЕ ПРАВОСУДИЕ ПОД ЗАКОНОМ» — эти слова, написанные над главным входом в здание Верховного суда, выражают высшую ответственность Верховного суда Соединенных Штатов. Суд является высшей судебной инстанцией в стране для рассмотрения всех дел и споров, возникающих в соответствии с Конституцией или законами Соединенных Штатов. Как высший арбитр закона, Суд призван гарантировать американскому народу равное правосудие перед законом и, таким образом, также выполняет функции хранителя и толкователя Конституции.

Верховный суд «явно американский по концепции и функциям», как заметил председатель Верховного суда Чарльз Эванс Хьюз. Немногие другие суды в мире обладают такими же полномочиями по толкованию конституции, и ни один из них не использовал их так долго или с таким большим влиянием. Полтора века назад французский политический обозреватель Алексис де Токвиль отметил уникальное положение Верховного суда в истории народов и юриспруденции. «Представительная система правления была принята в нескольких государствах Европы, — заметил он, — но я не знаю, чтобы какая-либо нация на земном шаре до сих пор организовывала судебную власть так же, как американцы.. . . Более внушительной судебной власти никогда не было ».

Уникальное положение Верховного суда во многом проистекает из глубокой приверженности американского народа верховенству закона и конституционному правлению. Соединенные Штаты продемонстрировали беспрецедентную решимость сохранить и защитить свою писаную конституцию, тем самым обеспечив американский «эксперимент в области демократии» с самой старой писаной конституцией, которая все еще остается в силе.

Конституция Соединенных Штатов — это тщательно сбалансированный документ.Он призван обеспечить национальное правительство, достаточно сильное и гибкое для удовлетворения потребностей республики, но в то же время достаточно ограниченное и справедливое для защиты гарантированных прав граждан; он обеспечивает баланс между потребностью общества в порядке и правом человека на свободу. Для достижения этих целей авторы Конституции создали три независимых и равноправных ветви власти. То, что эта Конституция обеспечила непрерывное демократическое правление через периодические напряжения более двух столетий, иллюстрирует гениальность американской системы правления.

Сложная роль Верховного суда в этой системе проистекает из его полномочий признавать недействительными законы или действия исполнительной власти, которые, согласно принятому Суду постановлению, противоречат Конституции. Это право «судебного надзора» возложило на Суд важнейшую ответственность за обеспечение прав личности, а также за поддержание «живой Конституции», широкие положения которой постоянно применяются к новым сложным ситуациям.

Хотя функция судебного надзора прямо не предусмотрена в Конституции, это предполагалось до принятия этого документа.До 1789 года суды штатов уже отменяли законодательные акты, противоречащие конституциям штатов. Более того, многие отцы-основатели ожидали, что Верховный суд возьмет на себя эту роль в отношении Конституции; Александр Гамильтон и Джеймс Мэдисон, например, подчеркнули важность судебного надзора в Федералистских документах, которые призывали к принятию Конституции.

Гамильтон написал, что посредством практики судебного надзора Суд гарантирует, что воля всего народа, выраженная в их Конституции, будет преобладать над волей законодательного органа, уставы которого могут выражать только временную волю части люди.И Мэдисон написал, что толкование конституции должно быть оставлено на усмотрение независимых судей, а не на беспорядки и конфликты политического процесса. Мэдисон утверждал, что если бы каждый конституционный вопрос решался путем публичных политических переговоров, Конституция превратилась бы в поле битвы конкурирующих фракций, политической страсти и партийного духа.

Несмотря на это, право Суда на судебный надзор не подтверждалось до 1803 года, когда на него сослался председатель Верховного суда Джон Маршалл в деле Marbury v.Мэдисон. В этом решении председатель Верховного суда утверждал, что обязанность Верховного суда отменить неконституционное законодательство является необходимым следствием его присяги соблюдать Конституцию. По-другому эту клятву выполнить невозможно. «Правильно сказать, что такое закон — в компетенции судебного департамента», — заявил он.

Оглядываясь назад, становится очевидным, что конституционное толкование и применение были необходимы по самой природе Конституции.Отцы-основатели мудро сформулировали этот документ в довольно общих чертах, оставив его открытым для дальнейшей доработки с учетом меняющихся условий. Как отметил председатель Верховного суда Маршалл в деле Маккаллох против Мэриленда, конституция, в которой делается попытка детализировать каждый аспект ее собственного применения, «должна быть частью многословия правового кодекса, и вряд ли может быть воспринята человеческим разумом … ее сущностью». следовательно, требует, чтобы были отмечены только его большие очертания, обозначены его важные объекты и чтобы второстепенные ингредиенты, составляющие эти объекты, были выведены из природы самих объектов.«

Конституция ограничивает суд рассмотрением «дел» и «разногласий». Джон Джей, первый председатель Верховного суда, разъяснил эту сдержанность в начале истории Суда, отказавшись сообщить президенту Джорджу Вашингтону о конституционных последствиях предлагаемого внешнеполитического решения. Суд не дает консультативных заключений; скорее, его функция ограничивается только решением конкретных дел.

Судьи должны проявлять значительную свободу действий при принятии решения о том, какие дела рассматривать, поскольку ежегодно в Верховный суд подаются примерно 7000-8000 гражданских и уголовных дел из различных судов штатов и федеральных судов.Верховный суд также обладает «первоначальной юрисдикцией» в очень небольшом количестве дел, возникающих в результате споров между штатами или между штатом и федеральным правительством.

Когда Верховный суд выносит решение по конституционному вопросу, это решение является фактически окончательным; его решения могут быть изменены только редко используемой процедурой внесения поправок в конституцию или новым постановлением Суда. Однако, когда Суд толкует статут, могут быть приняты новые законодательные меры.

Главный судья Маршалл выразил проблему, с которой сталкивается Верховный суд в поддержании свободного правительства, отметив: «Мы никогда не должны забывать, что мы излагаем конституцию.. . предназначены для того, чтобы выдержать века и, следовательно, адаптироваться к различным кризисным ситуациям в человеческих делах ».

Статья I — Законодательная власть

Раздел 8: Полномочия Конгресса

Конгресс будет иметь право устанавливать и собирать налоги, пошлины, сборы и акцизы, оплачивать долги и обеспечивать общую оборону и общее благосостояние Соединенных Штатов; но все пошлины, сборы и акцизы должны быть единообразными на всей территории Соединенных Штатов;

Занять деньги в кредит США;

Для регулирования торговли с иностранными государствами, между несколькими штатами и с индейскими племенами;

Установить единые правила натурализации и единообразные законы о банкротстве на всей территории Соединенных Штатов;

Для чеканки денег, регулирования их стоимости и иностранной монеты, а также установления стандарта мер и весов;

Для наказания за подделку ценных бумаг и текущей монеты Соединенных Штатов Америки;

Для организации почтовых отделений и почтовых дорог;

Содействовать прогрессу науки и полезных искусств, обеспечивая на ограниченное время авторам и изобретателям исключительное право на их соответствующие сочинения и открытия;

Учредить суды нижестоящего уровня Верховного суда;

Для определения и наказания пиратов и тяжких преступлений, совершаемых в открытом море, и преступлений против права наций;

Объявлять войну, выдавать каперские грамоты и репрессалии и устанавливать правила, касающиеся захвата на суше и на воде;

Для создания и поддержки армий, но никакое выделение денег на это использование не должно быть на срок более двух лет;

Для обеспечения и содержания военно-морского флота;

Для разработки Правил управления и распоряжения сухопутными и военно-морскими силами;

Обеспечить вызов милиции для исполнения законов Союза, подавления восстаний и отражения вторжений;

Обеспечить организацию, вооружение и дисциплинирование ополчения, а также управление такой их частью, которая может быть задействована на службе Соединенных Штатов, зарезервировав за штатами, соответственно, назначение офицеров и полномочия по обучению. милиция в соответствии с дисциплиной, установленной Конгрессом;

Осуществлять исключительное законодательство во всех каких бы то ни было случаях над таким Округом (не превышающим десяти квадратных миль), который в результате уступки определенных штатов и принятия Конгресса может стать резиденцией правительства Соединенных Штатов, и осуществлять аналогичные Власть над всеми Местами, приобретенными с согласия Законодательного собрания штата, в котором они будут находиться, для возведения фортов, журналов, арсеналов, верфей и других необходимых зданий; -И

Принимать все законы, которые будут необходимыми и правильными для выполнения вышеупомянутых полномочий, а также всех других полномочий, предоставленных настоящей Конституцией Правительству Соединенных Штатов или любому его департаменту или должностному лицу.

О Верховном суде | Суды США

История Верховного суда

Статья III Конституции устанавливает федеральную судебную систему. Раздел I статьи III гласит, что «Судебная власть Соединенных Штатов принадлежит одному верховному суду и таким нижестоящим судам, которые Конгресс может время от времени определять и учреждать». Хотя Конституция учреждает Верховный суд, она позволяет Конгрессу решать, как его организовать. Конгресс впервые осуществил эту власть в Законе о судебной власти 1789 года.В соответствии с этим законом был создан Верховный суд с шестью судьями. Он также установил нижнюю федеральную судебную систему.

Судьи

С годами в соответствии с различными законами Конгресса количество мест в Верховном суде было изменено с пяти до десяти. Вскоре после гражданской войны количество мест в Суде было зафиксировано на уровне девяти. Сегодня есть один председатель Верховного суда и восемь помощников судей Верховного суда США. Как и все федеральные судьи, судьи назначаются президентом и утверждаются Сенатом.Как правило, они занимают должность пожизненно. Заработная плата судей не может быть уменьшена в течение срока их полномочий. Эти ограничения призваны защитить независимость судебной власти от политических ветвей власти.

Юрисдикция Суда

Раздел II статьи III Конституции устанавливает юрисдикцию (правоспособность рассматривать дела) Верховного суда. Суд обладает первоначальной юрисдикцией (дело рассматривается в Суде) в отношении определенных дел, например.g., иски между двумя или более штатами и / или дела с участием послов и других государственных министров. Суд имеет апелляционную юрисдикцию (Суд может рассматривать дело в апелляции) практически по любому другому делу, которое затрагивает вопрос конституционного и / или федерального закона. Некоторые примеры включают дела, в которых участвуют Соединенные Штаты, дела, связанные с договорами, и дела, связанные с судами в открытом море и судоходными путями (дела адмиралтейства).

Случаи

При осуществлении своей апелляционной юрисдикции Суд, за некоторыми исключениями, не обязан рассматривать дело.Закон о Certiorari 1925 года дает Суду право решать, делать это или нет. В ходатайстве о выдаче судебного приказа сторона просит суд пересмотреть ее дело. Верховный суд соглашается заслушивать около 100-150 из более чем 7000 дел, которые его просят рассматривать каждый год.

Судебный пересмотр

Самая известная власть Верховного суда — это судебный надзор, или способность Суда объявить законодательный или исполнительный акт нарушающим Конституцию, не содержится в тексте самой Конституции.Суд установил эту доктрину в деле Марбери против Мэдисона (1803 г.).

В этом случае Суд должен был решить, является ли закон Конгресса или Конституция высшим законом страны. Закон о судебной власти 1789 г. предоставил Верховному суду право первой инстанции издавать судебные приказы (судебные приказы, обязывающие государственных чиновников действовать в соответствии с законом). В соответствии с этим законом был подан иск, но Верховный суд отметил, что Конституция не позволяет суду иметь юрисдикцию первой инстанции в этом вопросе.Поскольку в статье VI Конституции Конституция провозглашается высшим законом страны, Суд постановил, что акт Конгресса, противоречащий Конституции, не может иметь силы. В последующих делах Суд также установил свои полномочия отменять законы штата, признанные нарушающими Конституцию.

До принятия Четырнадцатой поправки (1869 г.) положения Билля о правах применялись только к федеральному правительству. После принятия поправки Верховный суд постановил, что большинство ее положений применимо и к штатам.Таким образом, за Судом остается последнее слово в том, когда право защищено Конституцией или когда конституционное право нарушается.

Роль

Верховный суд играет очень важную роль в нашей конституционной системе правления. Во-первых, как высший суд в стране, это суд последней инстанции для тех, кто ищет справедливости. Во-вторых, благодаря своей способности осуществлять судебный надзор, он играет важную роль в обеспечении того, чтобы каждая ветвь власти признавала пределы своей власти.В-третьих, он защищает права и свободы граждан, отменяя законы, нарушающие Конституцию. Наконец, он устанавливает соответствующие ограничения на демократическое правление, гарантируя, что народное большинство не может принимать законы, которые наносят вред и / или неправомерно используют непопулярные меньшинства. По сути, он служит для обеспечения того, чтобы меняющиеся взгляды большинства не подрывали фундаментальные ценности, общие для всех американцев, то есть свободу слова, свободу религии и надлежащую правовую процедуру.

Влияние

Решения Верховного суда оказывают важное влияние на общество в целом, а не только на адвокатов и судей.Решения Суда сильно повлияли на учащихся старших классов. Фактически, несколько знаковых дел, рассмотренных Судом, касались учащихся, например, дело Тинкер против Независимого школьного округа Де-Мойна (1969) постановило, что учащиеся не могут быть наказаны за ношение черных повязок в школе в знак протеста против войны во Вьетнаме. В деле Тинкер суд постановил, что «учащиеся не лишаются своих прав у ворот школы».

Роль и структура суда | Суды США

Федеральная судебная власть действует отдельно от исполнительной и законодательной ветвей власти, но часто работает с ними в соответствии с требованиями Конституции.Федеральные законы принимаются Конгрессом и подписываются Президентом. Судебная власть определяет конституционность федеральных законов и разрешает другие споры, связанные с федеральными законами. Однако судьи зависят от исполнительной власти нашего правительства в обеспечении исполнения судебных решений.

Суды решают, что произошло на самом деле и что с этим делать. Они решают, совершил ли человек преступление и какое наказание должно быть. Они также обеспечивают мирный способ решения частных споров, которые люди не могут разрешить самостоятельно.В зависимости от спора или преступления, некоторые дела передаются в федеральные суды, а некоторые — в суды штата. Узнайте больше о различных типах федеральных судов.

Верховный суд

Верховный суд — высшая судебная инстанция США. Статья III Конституции США создала Верховный суд и уполномочила Конгресс принимать законы, устанавливающие систему нижестоящих судов. В нынешней форме федеральной судебной системы под Верховным судом находятся 94 окружных суда первой инстанции и 13 апелляционных судов.Узнайте больше о Верховном суде.

Апелляционные суды

Под Верховным судом США находятся 13 апелляционных судов, которые называются Апелляционными судами США. 94 федеральных судебных округа разделены на 12 региональных округов, в каждом из которых есть апелляционные суды. Задача апелляционного суда — определить, правильно ли применялся закон в суде первой инстанции. Апелляционные суды состоят из трех судей и не используют присяжных.

Апелляционный суд рассматривает жалобы на решения районных судов от судов, находящихся в его округе, а также апелляции на решения федеральных административных органов.

Кроме того, Апелляционный суд Федерального округа обладает общенациональной юрисдикцией для рассмотрения апелляций по специализированным делам, например, связанным с патентным законодательством, а также по делам, принятым Судом международной торговли США и Судом по федеральным претензиям США.

Узнайте больше об апелляционных судах.

Апелляционные комиссии по делам о банкротстве

Апелляционные коллегии по делам о банкротстве (BAP) — это коллегии из трех судей, уполномоченные рассматривать апелляции на решения судов о банкротстве.Эти комиссии являются подразделением федеральных апелляционных судов и должны создаваться этим округом.

Панели имеют пять контуров: первый контур, шестой контур, восьмой контур, девятый контур и десятый контур.

Районные суды

94 окружных суда или суда первой инстанции называются окружными судами США. Окружные суды разрешают споры, устанавливая факты и применяя правовые принципы, чтобы решить, кто прав.

Суды первой инстанции включают окружного судью, который рассматривает дело, и жюри, которое решает дело.Магистратские судьи помогают окружным судьям в подготовке дел к судебному разбирательству. Они также могут проводить судебные разбирательства по делам о проступках.

В каждом штате и округе Колумбия есть как минимум один окружной суд. Каждый округ включает в себя суд по делам о банкротстве США как подразделение окружного суда. На четырех территориях Соединенных Штатов есть окружные суды США, которые рассматривают федеральные дела, в том числе дела о банкротстве: Пуэрто-Рико, Виргинские острова, Гуам и Северные Марианские острова.

Есть также два специальных суда первой инстанции.Суд по международной торговле рассматривает дела, связанные с международными торговыми и таможенными законами. Суд по федеральным претензиям США рассматривает большинство исков о возмещении денежного ущерба против правительства США.

Суды по делам о банкротстве

Федеральные суды обладают исключительной юрисдикцией в отношении дел о банкротстве, связанных с банкротством физических лиц, предприятий или хозяйств. Это означает, что дело о банкротстве не может быть подано в суд штата. В процессе банкротства физические или юридические лица, которые больше не могут платить своим кредиторам, могут либо добиваться ликвидации своих активов под надзором суда, либо реорганизовать свои финансовые дела и разработать план выплаты своих долгов.

Статья I. Суды

Конгресс создал несколько судов по статье I или законодательных судов, которые не обладают полной судебной властью. Судебная власть — это право принимать окончательные решения по всем вопросам конституционного права, по всем вопросам федерального права и рассматривать жалобы, лежащие в основе вопросов habeas corpus.